Текст книги "Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)"

Должен, если его и тогда не оттеснит Гайдар – нынешний или какой-нибудь новый.

Но должен.

Очень хочется на это надеяться.

***

Трагическая осень-93 изменила многое и в судьбе героев нашего сопоставительного очерка. Еще отчетливее выявились алгоритмы, присущие общественному поведению обоих.

Е. Гайдар, возвращенный в правительство за пару дней до переворота, в решающий момент, не колеблясь, вывел на улицу толпы безоружных и беспомощных людей. Чем, в условиях чрезвычайного положения, совершил, строго говоря, то же «подстрекательство к массовым беспорядкам», что и основные оппоненты президента. Двусмысленность такого поступка, весьма противоречиво оцененного обществом, никак не могла подкрепить его притязания на самостоятельную политическую роль (несмотря на продемонстрированную преданность). Напротив, Гайдар попал в тень к набирающему все больше влияния премьер-министру Черномырдину.

В таких условиях вице-премьер избрал хитроумную тактику «игры на двух досках». С одной стороны, он возглавил блок «Выбор России», стремясь легитимизировать свое лидерство в рамках общегосударственного процесса. С другой, храня верноподданность президенту, принялся терпеливо дожидаться, пока тот не взревнует к нарастающему влиянию премьер-министра и не отправит последнего в отставку. Сейчас трудно сказать, на какой из двух досок Гайдар объявит мат, а какую партию сведет вничью. Важно, что об экономической реформе он в своих политических расчетах уже, разумеется, забыл и никакой новой песенки, кроме – явно недостижимой – финансовой стабилизации, напеть по-прежнему не в силах. Что еще раз доказывает, да и буквально вопиет о том, что Е. Гайдар уродился неважным экономистом, но блестящим политиком.

Григорию Явлинскому пришлось, конечно, сложнее. Вместо чаемых им, пусть и преждевременно, президентских выборов (а его рейтинг в начале осени нарастал с угрожающей его противникам скоростью) он оказался вынужденным баллотироваться в откровенно, на мой взгляд, бутафорскую Думу – да еще во главе наспех сколоченного под его имя блока. Заставив Явлинского играть по таким правилам, его заранее обыграли: даже в труднопредставимом случае, при котором он окажется лидером парламентского большинства, мнение этого большинства будет просто игнорироваться, не говоря уж о более энергичных контрмерах. Предвижу, что в Думе будет сделано все для того, чтобы так или иначе обессмыслить и дезавуировать его возможную деятельность, не только скомпрометировав «теоретика», «фантазера» и «демагога» в глазах избирателей (имея в виду президентские выборы, которые, возможно, когда-нибудь все-таки состоятся), но и сделав это раз и навсегда. Явлинскому следовало бы бойкотировать нынешние выборы или выступать на них во главе непримиримой (не по жаргонному названию, а по сути) оппозиции. Избрав третий путь – конструктивной оппозиции, – он, похоже, губит свое политическое будущее.

Жаль! Но Россия всегда была страной погубленных возможностей, нереализованных надежд и «лишних людей». Не разделит ли и Григорий Явлинский участь, скажем, Сперанского? Во всяком случае, в неизбежно предстоящей нам схватке социал-демократов с плутократами ему уготована доля наблюдателя, если не жертвы.

Сон Ельцина рождает чудовищ

[20]20
  Независимая газета. 29.06.1993. Повтор: 27.10.2000.


[Закрыть]

Определяющим фактором общественно-политического процесса в наши дни стало предательство. Великое и мелкое, прогнозируемое и внезапное, необъяснимое и легко понятное, но во всех своих ипостасях, разумеется, омерзительное. Предательство государственных и национальных интересов, предательство народа, предательство остающихся в ближнем зарубежье соотечественников. Предательство брошенных на произвол судьбы (или на милость победителя?) армии, науки, культуры… Предательство права на труд и социальной защищенности, предательство детства и старости. Предательство традиционных идеалов во имя превратно понятого приобщения к мировой цивилизации. Предательство вчерашних политических союзников и публично обозначенных целей. Предательство своей долгожданной независимости средствами массовой информации. Предательство своей духовной и политической свободы деятелями культуры. Предательство сотнями депутатов всех уровней своих избирателей ради карьеры на административном поприще, а вслед за этим – предательство и самой идеи парламентаризма. И наконец, предательство нашими обществоведами (называющими себя сейчас, впрочем, по-иному) профессионального и человеческого достоинства, не столько потеря, сколько продажа лица, равнозначная сознательной люмпенизации собственной деятельности.

«Это только так кажется, будто президент представляет нам Конституцию президентской республики, а на самом деле республика-то у него получается чисто парламентская», – объясняет радиослушателям «Свободы» слывущий крупнейшим знатоком государственного права профессор Август Мишин. (Аргументация понравилась президенту, и он со вкусом озвучил ее от собственного имени на пресс-конференции 12 июня.) Президент, понимаешь, встав с левой ноги, вправе по этому поводу распустить законосовещательную Думу, а республика – парламентская! Это что – шутка? Не может специалист не понимать, о чем идет речь в президентском проекте. Но, видать, «засиделся в девках», страсть как хочется к государственному пирогу – и вот без зазрения совести лжет миллионам, попутно поливая грязью румянцевский проект, да и самого Румянцева: не знаю, мол, кто он такой, только наверняка не юрист. Да неужели хотя бы тертые калачи с радио «Свобода» не подсказали профессору, какое образование у Румянцева?

На телеэкране в очередной раз всплывает скорбно-многозначительное лицо С. Алексеева. «А вы уверены, что ваша Конституция писана не под конкретного человека?» – спрашивает у него журналист. Алексеев уверен! «И не под конкретные обстоятельства?» И не под конкретные обстоятельства! «А если к власти придет Руцкой? А если генерал Макашов? Демократия будет гарантирована и при них?» Мина членкора РАН становится особенно постной, но тем не менее! (Так, может, и впрямь – принять президентскую Конституцию, провести досрочные выборы, выбрать Макашова – и да здравствует демократия!) Политическая (а скорее всего, и гражданская) смерть пришла к С. Алексееву в августе 1991 года, и воскреснуть он может только по вудуистскому обряду – как зомби. И, вглядевшись в лицо на телеэкране, осознаешь, что перед тобой и впрямь зомби. Искусственно оживленный и выполняющий волю того, кто его воскресил, мертвец.

Опытный ходатай по связанным с разделом имущества бракоразводным делам профессор Собчак знает: клиент платит долю с того, что удастся отсудить. Поэтому требовать надо как можно больше. Разглагольствует он сейчас, вопреки собственным правилам и всеобщим ожиданиям, сравнительно мало. Оно и немудрено: еще не улеглись страсти вокруг аферы с питерскими ваучерами (мэрия старательно гасит этот скандал, на котором явно нагрела руки), неизвестно, какие показания дает на затянувшемся следствии начальник Балтийского пароходства, копают под градоначальника Невзоров, с одной стороны, и демократический Петросовет – с другой (в городе на Неве несравненно большим влиянием пользуется первый), – а тут вот она, диктатура! Раз – и в дамки! А при удачном стечении обстоятельств (Собчак говорил, что не ударился бы в политику, не будь он оптимистом) – и вожделенный президентский пост. Как же не обустроить – загодя, но под самого себя – безответную перед самодержавием Россию?

И наконец, «наркомнац» Шахрай. Тоже намеревается стать президентом и тоже юрист. Ученик Августа Мишина (см. выше). Юридическая квалификация засвидетельствована текстами президентских указов (впрочем, там и смиренный игумен Макаров руку прикладывает) и таким эпизодом: Шахрай предложил судить членов ГКЧП за соучастие в убийстве Д. Комаря, И. Кричевского и В. Усова уже после того, как действия конкретных виновников трагедии были признаны правомерными. Вам неуд, доцент!.. Шахрай сравнительно молод и вроде не коррумпирован, но сей повар явно стремится готовить острые блюда… Одним словом, «коллективный Джефферсон» немногим лучше «коллективного Распутина».

А как принимать президентскую Конституцию? Партия экономической свободы устами эксперта (на страницах «НГ»), а затем и лидера (в кулуарах Конституционного совещания) провозглашает: хорошо бы, конечно, конституционным путем, но очень жаль времени. Поэтому принять ее надо быстренько, прямо сейчас, на совещании, парламент немедленно распустить – а членов нового, глядишь, назначит сам президент. Так оно лучше всего и выйдет. Чего ж быдло лишний раз на избирательные участки тащить?

Представителей компрадорской и криминальной буржуазии мы уважительно именуем бизнесменами и мафиози. Сами они называют друг друга, пожалуй, точнее – «барыгами» и «бандитами». Вправе ли «барыги» выступать как единая политическая сила, как политическая партия, да еще с антиконституционными и провокационными призывами? Настолько ли необоснованны слухи о расправах над оппозицией, замышляемых «бандитами»? Сегодняшние дельцы даже не скрывают уголовного, пусть и вынужденно уголовного, характера своей деятельности. Так, может, лучше сперва отмыть не только деньги, но и руки, а потом уже пускаться в политику?

Особенно рьяно ратует за антиконституционные и антипарламентские действия лидер Партии экономической свободы Константин Боровой. Любителям исторических аналогий можно посоветовать второе (прерванное в 1917 г.) издание Энциклопедии Брокгауза и Ефрона, статью о Ленине. Социал-демократ, читаем мы там, безуспешно баллотировался в Государственную думу, выступал затем за ее бойкот и разгон… Куда только не баллотировался или не собирается баллотироваться Боровой, но без президентской Конституции у него ничего не выходит. Поэтому вынь да положь президентскую Конституцию!

Авторы президентского проекта (и его своекорыстно заинтересованные поклонники) лгут – и мотивы их поведения понятны. Но что заставляет защищать, чуть ли не воспевать, этот проект такого (до самых недавних пор независимого) политолога, как А. Мигранян? Неужели членство в Президентском совете велит ему пожертвовать безупречной научной и общественной репутацией? Нет, конечно, Мигранян всегда выступал за «сильную руку», и президентский проект он и сейчас хоть и славит, но образцом демократического мышления не называет. Но заговорил вдруг (со страниц «НГ» в том числе) об особом русском пути, об особой тяге к самодержавию, разве что «тысячелетнюю рабу» к месту не вспомнил. Так если русский путь – особый, что ж вы, батенька, об этом полтора года назад помалкивали, когда ваши друзья и единомышленники, утверждая прямо противоположное, затаскивали Россию на прокрустово ложе стандартной реформы МВФ? Выходит, в экономическом отношении Россия – рядовая и типичная страна третьего мира, а в политическом и национально-психологическом – обречена на деспотию. Сколько «бесплатных завтраков» (символических, разумеется) надо съесть, чтобы додуматься до такого!

Принципиальную несостоятельность, несуразность и нестерпимость президентского проекта Конституции убедительно вскрыл целый ряд ученых и общественных деятелей (в том числе на страницах «НГ» – С. Шаталин с В. Никоновым, Г. Шахназаров). Их доводы убийственны не только для самого проекта (который, как всем понятно, может быть принят разве что под дулами автоматов), но в первую очередь для его инициаторов, авторов и защитников. Этот проект – пробный шар, но вместе с тем и лакмусовая бумажка, своеобразный тест на гражданственную ответственность и элементарную порядочность. Конституция, дарованная монархом, – богдыханство, наполеоновская Конституция 1799 года и деголлевская конца 50-х, – все так и есть, и даже чуточку сверх того! Однако хотелось бы обратить внимание еще на одно существенное обстоятельство: как бы ни относиться к де Голлю и к Наполеону (а Бетховен, помнится, на Васильевском спуске не музицировал), и у того и у другого были на момент узурпации власти не только объективные причины, но и немалые заслуги перед отечеством.

Оба уже успели зарекомендовать себя победоносными полководцами и спасителями нации. Ну а у Бориса Николаевича-то, за что ни возьмется, всюду получается сплошное Ватерлоо! Куцая победа над собственным народом на апрельском референдуме (да и то – в условиях агитационного террора и с помощью фальшивых векселей, на сегодня уже опротестованных) – его единственная виктория за неполные два года российской «самостийности». А все остальное – экономическая реформа, ваучеризация, беловежский «развод», проблемы Курил и поволжских немцев, Чечня, помощь Запада, да и что угодно другое – провал на провале! Но ведь так было и раньше, на протяжении всего политического пути: не справившись с очередным делом, Ельцин устраивал грандиозный скандал, находил виновника («стрелочника» или, чаще, оппонента), изобличал его, побеждал и шел дальше, вверх, к очередному фиаско. Ельцина не пускали в политбюро (он оставался кандидатом в члены), пока он не «вытянет» Москву. Москву он не «вытянул», зато ополчился на Горбачева и Лигачева. Об этом убедительно писал в свое время Гавриил Попов, в чем сейчас, должно быть, не устает раскаиваться. Воюя с Горбачевым, Ельцин развалил Союз, но развалил заодно (с помощью И. Силаева, А. Тарасова, Г. Фильшина и пр.) и российскую экономику. Затем ликвидировал Союз, чтобы убрать Горбачева – другой цели в скоропалительных его действиях не просматривалось. А сейчас не остановится и перед тем, чтобы ликвидировать Российскую Федерацию, чтобы убрать Хасбулатова, и судебную власть – чтобы убрать Зорькина. И – что угодно, чтобы убрать очередных «виновников» его неизбежно грядущих новых провалов.

Удивительная эта карьера – личная победоносность в сочетании с предельной контрпродуктивностью государственной политики – находит символическое воплощение в недавно отмеченном нами празднике. День независимости! Это что – бывшая колония празднует независимость от метрополии? Или нам велено ликовать по случаю избавления от половины сограждан и половины территории страны? Или по поводу утраты статуса сверхдержавы? Или так замечательно стало нам жить в четвертованной нашей стране?

Нет, мы празднуем совершенно особый праздник: День независимости Ельцина от Горбачева. Хорошо еще, что его не назвали Днем победы, хотя это было бы, пожалуй, точнее. И опять-таки для Ельцина это День победы, а для страны – День скорби.

В политическом поведении Б. Н. Ельцина просматривается (причем по нарастающей) еще одна пагубная – и для нас, и в конечном счете для него самого – черта: неадекватность. Неадекватность двоякая: и неадекватность усилий, прилагаемых для достижения поставленной цели (как в разобранном выше примере с Союзом или как в отношениях с США, когда благое дело разрядки оборачивается колоссальными односторонними уступками), и неадекватность в восприятии происходящего. Похоже, президент повторяет за Костиковым слова, смысл которых от него уже ускользает. Напомню, что на помянутой пресс-конференции он назвал поведение участников Конституционного совещания образцом корректности, уважительности и добросердечия. Он предложил четыре антиконституционных варианта принятия Конституции и без устали грозит пятым. Он игнорирует и, по-видимому, просто не понимает выводов социологов о том, что не пришедшие 25 апреля к избирательным урнам в большинстве своем настроены против него и его реформы. Он готовится создать президентскую партию, явно не осознавая того, что она будет в состоянии в любой момент сместить своего лидера, ибо такова природа политических партий. Он знает слова «демократия», «рынок» и некоторые другие, но воспринимает их не как научные или политические термины, но как лозунги типа памятных ему цекистских кампаний. Он внутренне неуверен и, потеряв ненавистного Горбачева (Хасбулатов с Руцким – замена все же неполноценная), полюбил, как Большого Брата, сперва президента Буша, а затем, изумившись его падению, президента Клинтона. Он не способен на компромисс, потому что не понимает целей и задач своего правления и воспринимает власть как возможность поступать по-своему, и только по-своему. Он не замечает, как им манипулирует окружение, потому что любого из фаворитов он в любую минуту волен убрать. Он хамит. Он помнит, как его «искупал» тогдашний президент СССР, и не стесняется нынче «купать» не только конкретных противников, но и целые институты власти. Он не кровожаден – он бестолков и упрям. Конституцией «под нового Сталина» хотят вооружить того, кто у нас на глазах превращается в олимпийского Брежнева.

У президента не было и нет концепции России как государства. У президента не было и нет концепции экономической реформы. У президента не было и нет концепции национальной и региональной политики. А политическая реформа (в виде подсунутого ему, но им и одобренного проекта Конституции в сочетании с никому не ведомым механизмом ее принятия) не может не обернуться деспотией.

Причем, повторяю и подчеркиваю, не деспотией победоносного генерала или выдающегося политического деятеля, который действительно был бы способен стать гарантом общенационального согласия (а такая деспотия при всей своей антидемократичности могла бы в определенных условиях оказаться неизбежной), а безграничной и безответственной властью человека, уже однозначно доказавшего свою неспособность управлять страной. (И, напомню, республикой в составе СССР. И, напомню, Москвой. И, подсказывают свидетели, Свердловском.) Человека, уже однозначно доказавшего свою неспособность разбираться в людях – в тех людях, которые будут править за него и от его имени… Этого мы хотим, господа демократы? Этого мы хотим, господа интеллигенты? Этого мы хотим, господа ученые?

Конечно, не все так просто.

И если самоутверждение и возвышение Ельцина зиждились на харизме бунтаря и вероотступника и на бесспорном личном мужестве, то прочность его нынешнего положения базируется на терпимости к коррупции, на прямом подстрекательстве к ней, на византизме и симонии.

Строптивых людей, таких как, скажем, П. Вощанов, Ю. Болдырев, Н. Федоров, вышвыривает из президентского окружения – и посмотрите, кто спешит им на смену! Ведь даже не скрывается, например, то, что сейчас идет широкомасштабная обработка (подкуп) народных депутатов в поисках нескольких десятков голосов, недостающих до вынужденного самороспуска съезда. Набирающий силу институт «демократического комиссарства» есть не что иное, как доступ к номенклатурным кормушкам по принципу личной преданности. Вы ищете мафию? Она структурируется как президентская вертикаль! Сама по себе перекачка депутатов в органы исполнительной власти (где и положенных по статусу привилегий, и реальных возможностей воровать и взяточничать куда больше) представляет собой удачное, хотя и бесконечно развращающее, нововведение. Держись за президента – не прогадаешь! И вот уже Н. Витрук предъявляет смехотворный ультиматум председателю Конституционного суда, вот за верность присяге без объяснений убирают Ю. Скокова, вот после очередной тасовки крапленой колоды всплывает в огне не горящий и в вине не тонущий М. Полторанин, вот с потрохами покупают (и начинают взахлеб нахваливать) Н. Рябова, вот едва не становится главой Министерства безопасности «независимый юрист» Вл. Варов (так он характеризовал себя, баллотируясь в народные депутаты, а что такое «независимый юрист», да еще в 1990 году? Человек, уволенный из прокуратуры или из адвокатуры за противозаконные махинации), вот издевается над коллегами по парламенту уличенный в коррупции депутат С. Носовец, а со страниц благонамеренных «Известий» спешит околпачить публику провокационными рассуждениями о Конституции еще один профессор права (А. Венгеров), тогда как генерал Джохар Дудаев и Кирсан Илюмжинов «в белом венчике из роз» прокладывают и указывают России дорогу в светлое президентское будущее.

В ком есть ум и совесть – отшатываются. Даже Елена Боннэр, хотя ей это, должно быть, непросто. В ком капля искренности – дистанцируются. В ком зуд наживы и жажда беззаконной власти – торопятся на пир победителя. На пирров пир победителя.

Центр, говорят, размыт. Конечно, размыт, смыт, уничтожен. Потому что главная идея политического центра (условно говоря, партии здравого смысла) – борьба за президента, за влияние на президента, за здравый смысл самого президента – оказалась ошибочной. Президент безнадежен.

Президент безнадежен и обречен либо уйти, либо превратиться в тирана (вернее, конечно, в символ тирании. Репрессии организуют и претворят в жизнь другие). И трудно поверить в то, что он в состоянии осмыслить происходящее и, не пролив большой крови, уйти добровольно. У него-то 12 июня был большой праздник.

А чудовища, порожденные его сном, множат силу и порождают уже друг друга (хотя, понятно, бывает, и пожирают).

И все это издевательски именует себя демократией. Издевательски – но не над собой, а над нами.