Текст книги "Маленький Мук. Карлик Нос (сборник)"

Вильгельм Гауф
Маленький Мук. Карлик Нос (сборник)

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Маленький Мук

Жил-был маленький человечек по имени Мукрах, но все звали его Маленький Мук. Прозвище это вполне подходило к нему, так как ростом он был не больше аршина с четвертью. На маленьком туловище его сидела огромная голова.

Мук жил совсем один в большом доме; и никто бы не знал, жив он или умер, если б он не выходил из дому раз в месяц, в определённый день.

Это было большое веселье для уличных мальчишек. Они заранее собирались у дома Маленького Мука и ждали его выхода.

Когда дверь отворялась, прежде всего появлялась большая голова в огромной чалме; затем – маленькая фигурка в полинялом цветном платье и просторных шароварах с широчайшим поясом, за который был заткнут такой огромный кинжал, что трудно было определить, то ли кинжал привязан к Муку, то ли Мук к кинжалу. Когда человечек выходил, мальчишки бросали вверх свои шапки, прыгали и плясали вокруг него, припевая:

 
Маленький Мук, Маленький Мук,
Вышел на улицу – туфлями стук!
Целый месяц тебя не видать,
Только один раз выходишь гулять.
Ну-ка попробуй теперь нас догнать!
Самого тебя видно едва,
Как котёл у тебя голова!
Маленький Мук! Туфлями стук!
Ну-ка поймай нас, Маленький Мук!
 

Маленький Мук не обижался и не гнался за мальчишками, как бы им хотелось, но добродушно приветствовал их наклоном головы и медленно двигался дальше в своих огромных туфлях. По окончании прогулки он возвращался домой и опять не выходил целый месяц.

Все знали, что Маленький Мук богат, но он никогда не носил другой одежды, кроме только что описанной. Почему это так – я вам сейчас расскажу.

Это одеяние было единственным наследством Мука, доставшимся ему от отца, когда тот умер. Муку было тогда около шестнадцати лет. Отец его был высок, платье его оказалось не впору сыну-карлику. Но Мук обрезал то, что было слишком длинно; сбросил свои лохмотья, оделся в отцовское платье, заткнул за пояс кинжал наподобие шпаги, взял в руки палку и отправился в путь искать счастья.

Прохожие смеялись над его потешной внешностью, но он будто не замечал этого. Отец Маленького Мука стыдился сына-карлика и не выпускал его из дома; и теперь он впервые наслаждался свободой и ярким солнечным сиянием.

Когда лучи солнца золотили купол мечети вдали или сверкали в волнах озера, маленькому человечку казалось, что он попал в волшебную страну. Но увы! Усталость и голод вскоре вернули его к печальной действительности.

Он скитался два дня, и только дикие лесные плоды были его пищей, а жёсткая земля постелью. На третий день утром он увидел вдали большой город. Собрав последние силы, он зашагал к нему и около полудня вошёл в городские ворота. Он радовался, думая, что жители будут выходить из домов и приглашать его поесть и отдохнуть, но никто не предлагал ему гостеприимства. Наконец, когда он засмотрелся на большой красивый дом, одно из окон его отворилось, из него выглянула старая женщина и принялась кричать нараспев:

 
Приходите сюда, здесь вас ждут;
Стол накрыт, и вам кушать дадут.
Собирайтесь обедать скорей;
Здесь найдёте вы добрых друзей!
 

Дверь дома отворилась, и Мук увидел, что в неё устремилась толпа кошек и собак. Ободрённый, он последовал за ними. Когда он вошёл, старуха спросила, что ему нужно.

– Вы сзывали всех к обеду, – отвечал Маленький Мук, – а я голоден, вот и вошёл.

Старуха расхохоталась и сказала:

– Откуда ты пришёл, маленький смешной человечек? Весь город знает, что я готовлю обед только для своих кошек да приглашаю иногда их приятельниц.

Маленький Мук рассказал старухе, что после смерти отца он остался один-одинёшенек. Старуха, которую звали Ахавци, пожалела маленького человечка и предложила ему остаться у неё в услужении.

Работа здесь была не тяжёлая, но довольно скучная. У Ахавци было шесть кошек. Каждое утро Мук должен был причёсывать их, а вечером укладывать спать на шёлковые подушки и укрывать красиво вышитыми одеяльцами. Ещё ему приходилось смотреть за маленькой собачкой, но с ней было меньше хлопот.

Поначалу Мук был счастлив: и кормили его хорошо, и работы было немного. Но потом такая жизнь стала ему надоедать. Когда Ахавци уходила из дому, с кошками сладу не было: они бегали взад и вперёд по комнатам, всё роняли, разбивали дорогие чашки. Но, едва заслышав шаги хозяйки, они тотчас принимали такой смирный вид, будто никогда и не проказили. Ахавци, находя беспорядок в комнатах, обвиняла во всём Мука, бранила и била его ни за что ни про что.

Видя, что здесь ему не найти счастья, Мук решил оставить службу у старухи. Но прежде он решил узнать, что скрывается в одной комнате, которую старуха держала всегда на замке.

Однажды утром, когда Ахавци ушла, маленькая собачка, которая привязалась к Муку, подошла к нему и стала дёргать его за шаровары, как будто хотела сказать: «Ступай за мной». Мук пошёл за ней, и собачка через потайную дверь провела его в ту самую комнату, куда он так желал проникнуть. Он внимательно осмотрел её, но не нашёл ничего, кроме старого платья и кувшинов странной формы. Один из них особенно заинтересовал его. Он был хрустальный, с красивым узором. Мук взял его в руки, чтобы получше рассмотреть, но, к ужасу своему, уронил, и кувшин разбился вдребезги.

Мук стоял как громом поражённый. Ясно было, что теперь уйти необходимо, иначе старуха избила бы его до смерти. И тут собачка шепнула ему:

– Возьми эту пару больших туфель и тросточку с львиной головкой: в них твоё счастье.

Мук быстро снял свои башмаки, надел огромные туфли, взял тросточку, выбежал из комнаты, поспешно навертел на голову отцовскую чалму, заткнул за пояс свой кинжал и побежал вон из дома, а там и из города. Бежал он быстрее, чем когда-нибудь в жизни, и не мог остановиться, как будто какая-то тайная сила тащила его. Наконец он заметил, что его несли туфли. Он пробовал остановиться, но не мог. Наконец он крикнул в отчаянии: «Ох! Ох! Стойте! Ох!» Туфли остановились. Мук в изнеможении упал на землю и заснул глубоким сном.

Во сне он увидел маленькую собачку, которая шептала ему:

– Маленький Мук, повернись три раза на правом каблуке своей туфли, и ты полетишь куда захочешь; а тросточка твоя может указывать клады: где зарыто золото, она ударит в землю три раза, где серебро – два раза.

Проснувшись, Мук вспомнил эти слова; он тотчас же надел туфли и попробовал вертеться на правом каблуке. В первый раз он упал и разбил себе нос. Тогда он вспомнил о своей тросточке. С её помощью ему легко удалось повернуться. Он пожелал очутиться в далёком большом городе. Туфли тотчас подняли его и понесли по воздуху.

Не успел Мук опомниться, как он уже очутился в огромном городе перед королевским дворцом. Привратник спросил, что ему нужно. Мук отвечал, что желал бы занять место первого скорохода при дворе.

– Ты, карлик?! – рассмеялся привратник. – Ступай прочь; я не затем стою здесь, чтобы слушать глупые шутки!

Но когда Мук стал уверять, что говорит серьёзно, привратник пошёл к королю и рассказал ему о странном маленьком человечке. Король был весёлый человек. Он приказал, чтобы его подданные собрались на площади перед дворцом, где в присутствии всего двора будет устроено состязание скороходов. И все поспешили к назначенному месту, чтобы посмотреть, как будет бежать маленький карлик.

Король с сыновьями и дочерьми заняли приготовленные для них места. Когда они сели, Маленький Мук и лучшие из придворных скороходов вышли вперёд. Со всех сторон раздался хохот: до этих пор никто не видывал в городе такой потешной фигурки. Но едва началось состязание, как смех сменился изумлёнными криками. Мук дал своим соперникам пробежать немного вперёд, но всё равно в своих огромных туфлях легко обогнал их всех и стоял, дожидаясь у призового столба, пока остальные бежали, задыхаясь от усталости. Толпа рукоплескала победителю и кричала:

– Да здравствует Маленький Мук, победитель скороходов!

Король подозвал его к себе и сказал:

– Маленький Мук, я назначаю тебя первым придворным скороходом. Жалованья тебе полагается сто золотых монет в год, и ты каждый день будешь обедать с моими придворными.

Маленький Мук надеялся, что нашёл наконец своё счастье. Но вскоре он заметил, что придворные завидуют ему. Это огорчило его, и он стал думать, как бы расположить их к себе. Раздумывая об этом, он зашёл однажды в отдалённую часть дворцового парка. В руках у него была тросточка. Вдруг он почувствовал, что она толкнула его и стукнула в землю три раза. Мук сделал на ближайшем дереве заметку своим кинжалом и вернулся во дворец. Ночью он взял заступ и вернулся на отмеченное место. Разрыв землю, он нашёл котелок, полный золотых монет. Маленький Мук набрал золота, сколько мог взять с собой; потом разровнял землю, отнёс своё сокровище домой и спрятал под подушку.

На следующий день он начал щедро раздавать золото придворным, думая приобрести таким образом их дружбу. Но придворные, видя такое богатство, стали ещё больше завидовать ему.

– Он колдун, – говорили одни.

– Нет, он просто вор, да ещё глупый, – говорили другие.

– Он обокрал царскую казну, где давно уже обнаружили пропажу.

Когда слухи об этом дошли до короля, он приказал тайно следить за Муком, чтобы поймать его на месте преступления. Когда настала ночь и Мук с заступом в руках отправился взять ещё золота из своего тайника, за ним крались королевские домоправитель Ахули и казначей Архаз. Подсмотрев, как он доставал золото, они схватили его и привели к королю. Будучи разбужен не вовремя, король очень немилостиво встретил своего скорохода. Изловившие его придворные принесли с собой котелок, который был зарыт в земле, и платье Мука, где было спрятано золото. Казначей сказал, что видел, как Мук сразу нашёл в парке место, где оказалось золото.

Король спросил Мука, правда ли это и где он взял золото, которое зарыл в землю.

Маленький Мук отвечал, что он нашёл золото зарытым в земле и доставал его оттуда, а не закапывал.

Придворные громко захохотали при этом заявлении, но король воскликнул с гневом:

– Что ты выдумал, негодяй! Неужели ты считаешь, что король твой так прост, что поверит этой выдумке? Архаз! Скажи-ка, столько ли здесь золота, сколько пропало у нас из казны?

Казначей отвечал, что из казны пропало ещё больше и он может поклясться, что это то самое золото, которое было украдено.

Король приказал посадить Маленького Мука в железную клетку и запереть в одной из башен дворца. Но прежде всего казначей должен был тут же на месте пересчитать золото.

Когда всё золото было высыпано из котелка, к всеобщему удивлению, на дне оказалась бумага, где было написано: «Сын мой должен пощадить всякого, кто бы ни нашёл этот клад. Подписано: Король Саид». Король Саид, отец царствовавшего государя, зарыл это сокровище во время войны и не успел перед смертью сообщить об этом сыну. Король убедился, что Маленький Мук был жертвой клеветы. Он приказал казнить казначея, который сам оказался вором. А Маленькому Муку сказал:

– Я дам тебе свободу, если ты откроешь мне секрет твоего быстрого бега.

Маленький Мук сказал, что секрет его заключается в туфлях, но тайны полёта, если повернуться три раза на каблуке, не сообщил.

Король сам надел туфли, чтобы убедиться, правду ли Мук говорил, и побежал вокруг парка. Он бегал как безумный, не зная, как остановиться. Маленький Мук ничего не говорил, предоставляя королю бегать, пока тот не упал от изнеможения. Придя в себя, король сильно разгневался на Маленького Мука.

– Я обещал дать тебе свободу, – сказал он, – но теперь ты должен немедленно покинуть моё королевство, иначе я велю повесить тебя на одной виселице с казначеем.

Маленький Мук ушёл из этой страны ещё беднее, чем пришёл, потому что туфли и тросточку отобрали у него и поместили в сокровищницу короля.

Он вошёл в густой лес, где протекал ручей, окружённый фиговыми деревьями. Здесь он решил отдохнуть. Увидев спелые фиги на ветвях, он обрадовался, нарвал и поел вкусных плодов. Потом он подошёл к ручью, чтобы утолить жажду, но отскочил, увидев своё отражение в воде. Голова его была украшена длиннейшими ушами и огромным носом. В ужасе схватил себя за оба уха. Они были около шести вершков длиной.

– Я заслужил ослиные уши, – воскликнул он, – потому что, подобно ослу, растоптал ногами своё счастье!

Грустный, он отошёл от ручья, и так как всё ещё по-прежнему был голоден, то съел ещё несколько фиг, сорвав их с другого дерева. Немного погодя ему пришло в голову спрятать свои длинные уши под чалмой. И тут он заметил, что они уменьшились. Мук поспешил к ручью и с радостью увидел, что и нос, и уши его стали прежними. Он понял, что здесь было два сорта фиг: одни делали человека уродливым; другие возвращали ему обычный облик. Он нарвал с того и другого дерева столько плодов, сколько мог унести с собой, и отправился в ближайший город. Здесь Мук купил фальшивую бороду и краски, при помощи которых совершенно изменил своё лицо. В таком виде Мук вернулся ко дворцу короля, у которого недавно служил, и сел у ворот.

Ему недолго пришлось ждать, когда вышел эконом. Плоды тому понравились, и он тотчас же купил их для королевского стола.

В этот день король был особенно доволен своим обедом и несколько раз принимался хвалить эконома за прекрасный выбор яств и разнообразие блюд. Эконом, думая о фигах, только улыбался и приговаривал: «Всё хорошо, что хорошо кончается», «Иногда вечер бывает лучше полудня». Это подстрекало любопытство принцев, которые догадывались, что он готовит какой-то сюрприз.

Когда наконец появились фиги, все воскликнули:

– Ах какие прекрасные плоды!

– Великолепно! – сказал король. – Наш эконом заслуживает величайшей похвалы!

Десерт так понравился королю, что он дал каждому принцу и принцессе только по две ягоды, придворным дамам и сановникам по одной, а всё остальное скушал сам.

– Ах, папа! – воскликнула принцесса Амаза. – Какой у тебя странный вид!

Все оглянулись на короля с изумлением. Страшные уши торчали у него на голове, а лицо украсилось громадным носом. Но и лица всех, кто ел фиги, были так же обезображены. Можно представить себе ужас всех присутствовавших. Король тотчас же созвал всех докторов, но их пилюли и микстуры не помогали; они пробовали обрезать носы и уши, но те тотчас же вырастали снова.

Теперь настал час Маленького Мука. Он изменил внешность, надел длинные одежды и явился, требуя, чтобы его представили королю как доктора, который лечит носы и уши.

Сначала никто не верил ему, но когда одна из принцесс, скушав лечебную фигу, получила свой прежний облик, все захотели у него лечиться.

Король привёл Мука в свою сокровищницу и сказал:

– Вот все мои богатства; выбирай что хочешь, только избавь меня от этой ненавистной болезни.

Мук тотчас же заметил свои туфли и тросточку. Он медленно обошёл комнату, делая вид, что хочет что-нибудь выбрать; наконец, дойдя до своих туфель, он быстро надел их, взял свою тросточку, сорвал фальшивую бороду и явился пред королём в настоящем своём виде.

– Лукавый король! – воскликнул Мук. – Ты нечестно поступил со мной. Оставляю тебе ослиные уши и длинный нос на память обо мне.

Он трижды повернулся на каблуке и исчез, прежде чем король успел позвать кого-нибудь на помощь.

Куда пожелал перенестись Маленький Мук, этого никто никогда не узнал; известно лишь, что при помощи своей тросточки он стал богатым человеком. Впоследствии он вернулся с приобретённым богатством в свой родной город и прожил там всю оставшуюся жизнь.

Как было сказано в начале этой истории, он выходил из дому только раз в месяц, к великой радости уличных мальчишек, которые потешались над его забавной фигурой и необыкновенным нарядом.

Карлик Нос

В одном большом городе моего любезного отечества – Германии – много лет тому назад жил сапожник со своей женой. Муж обыкновенно сидел в лавке на углу улицы и чинил башмаки. Случалось ему иногда шить и новую обувь, если находились заказчики, но для этого ему каждый раз приходилось покупать кожу, так как он по бедности не имел запасов. Жена торговала овощами и фруктами, которые разводила в небольшом садике, и многие охотно покупали у неё, так как она всегда была опрятно одета и умела красиво раскладывать свой товар.

У сапожника был сын, хорошенький мальчик, очень стройный, даже высокий для своего возраста. Он обыкновенно сидел на рынке подле матери и относил на дом купленную женщинами или поварами провизию. Редко случалось ему возвращаться без какого-нибудь подарка: то, бывало, принесёт цветочек, то кусок пирога, а то и небольшую монетку.

Однажды жена сапожника сидела, по обыкновению, на рынке, а перед ней стояло несколько больших корзин с капустой и другими овощами, кореньями и семенами. В корзине поменьше лежали ранние груши и абрикосы. Маленький Яков – так звали мальчика – сидел подле матери и выкрикивал звонким голоском: «Пожалуйте сюда! Посмотрите, какая хорошая капуста, какие коренья! Не угодно ли ранних груш, яблок и абрикосов? Матушка дёшево продаёт, купите!»

Как раз в это время на рынке показалась какая-то странная старуха: платье на ней было оборвано, лицо острое, сморщенное, с красными глазами и длинным крючковатым носом. Она шла, опираясь на высокую палку, но всё-таки хромала, шаталась из стороны в сторону, как будто на ногах у неё были колёса и того и гляди она могла шлёпнуться острым носом на мостовую.

Жена сапожника с удивлением поглядела на неё. Вот уже шестнадцать лет, как она изо дня в день сидела на рынке, но ни разу не случалось ей видеть такой странной особы. Она даже испугалась, когда старуха, хромая и пошатываясь, подошла к ней и остановилась перед её корзиной.

– Это ты Анна, торговка зеленью? – спросила старуха неприятным, хриплым голосом, беспрестанно тряся головой.

– Да, это я, – отвечала жена сапожника, – что вам угодно?

– А вот посмотрим, есть ли у тебя то, что мне нужно, – отвечала старуха и, нагнувшись над корзинами, стала рыться в них своими безобразными, чёрными руками. Она вытаскивала коренья крючковатыми пальцами, поочерёдно подносила их к своему длинному носу и обнюхивала. Жене сапожника больно было видеть, как она обращается с её редкими травами, но она ничего не посмела сказать: ведь каждый покупатель имеет право осматривать товар, и к тому же старуха внушала ей невольный страх. Наконец та, перерыв всю корзину, пробормотала:

– Дурной товар, дрянные коренья! Нет ничего, что мне нужно! То ли дело пятьдесят лет назад… Дурной товар… дурной.

Слова эти рассердили маленького Якова.

– Ах ты, бесстыжая старуха! – вскричал он с досадой. – Сперва рылась своими безобразными пальцами и перемяла всю зелень, потом перенюхала всё своим длинным носом, так что всякий, кто видел это, не захочет покупать у нас, а теперь ещё ругает наш товар! У нас сам герцогский повар покупает, не то что такие нищие, как ты.

Старуха покосилась на смелого мальчика, засмеялась противным смехом и сказала своим хриплым голосом:

– Вот как, сыночек! Тебе не нравится мой прекрасный длинный нос? Погоди, и у тебя будет такой же, до самого подбородка!

Говоря это, она перешла к другой корзине, в которой лежала капуста, и стала перебирать великолепные белые кочаны, сжимая их так, что они громко трещали, после чего швыряла их назад в корзину и говорила:

– Плохой товар… скверная капуста.

– Да не тряси ты так головой, – воскликнул боязливо мальчик, – твоя шея и так тонка, словно кочерыжка: переломится, и голова твоя упадёт в корзину. А уж её-то никто покупать не станет!

– Так тебе не нравится моя тонкая шея? – со смехом пробормотала старуха. – Ну что ж, у тебя её не будет совсем; голова будет торчать прямо из плеч, чтобы не сорвалась.

– Не говорите таких пустяков мальчику! – сказала наконец жена сапожника, рассерженная этим долгим осматриванием и обнюхиванием. – Если хотите купить что-нибудь, то поторопитесь: ведь вы только разгоняете у меня других покупателей.

– Хорошо, пусть будет по-твоему! – воскликнула старуха яростно. – Я куплю эти шесть кочанов. Только вот что: я ведь должна опираться на палку и сама нести их не могу, – так вели своему сынку, чтобы он снёс мне товар на дом. Я ему за это заплачу.

Мальчуган не хотел идти, потому что боялся безобразной старухи, но мать строго приказала ему последовать за нею, так как жалела слабую, дряхлую женщину. Мальчик повиновался, но со слезами на глазах. Взяв капусту, он пошёл вслед за старухой.

Шла она медленно и только через добрых три четверти часа добралась до отдалённой части города и остановилась перед маленьким ветхим домиком. Там она вынула из кармана старый, ржавый ключ, всунула его в замочную скважину, и дверь растворилась. Но как же изумился маленький Яков, когда вошёл в дом! Потолок и стены оказались мраморные, мебель украшена золотом и драгоценными камнями; пол же был весь из стекла и такой гладкий, что мальчик несколько раз поскользнулся и упал. Между тем старуха достала из кармана серебряный свисток и дунула в него. В ту же минуту по лестнице сбежало несколько морских свинок. Якова изумило, что они ходили на двух ногах, обутых вместо башмаков в ореховые скорлупки, носили человеческое платье и даже шляпы по последней моде.

– Где мои туфли, негодные твари? – крикнула старуха и так сильно ударила свинок палкой, что они с криком подскочили. – Долго мне ещё стоять тут?

Свинки мигом взбежали вверх по лестнице и, вернувшись назад с парой кокосовых скорлупок, подбитых кожей, проворно надели их старухе на ноги.

Тотчас же прежней хромоты как будто и не бывало. Старуха отбросила в сторону палку и проворно побежала по стеклянному полу, увлекая за собою маленького Якова. Наконец они остановились в комнате, служившей, по-видимому, кухней, хотя столы из красного дерева и диваны, покрытые драгоценными коврами, могли стоять и в любой роскошной гостиной.

– Присядь тут, – сказала старуха очень ласково, усаживая Якова в угол дивана и придвигая к нему стол так, чтобы он не мог оттуда выйти. – Присядь! Тебе ведь пришлось носить немалую тяжесть: человеческие головы не очень-то легки.

– Что вы такое говорите? – воскликнул мальчик. – Правда, я действительно устал, но ведь я нёс лишь кочаны капусты, которые вы купили у моей матери.

– Как же, много ты знаешь! – сказала старуха со смехом и, подняв крышку с корзины, вытащила оттуда за волосы человеческую голову. Мальчик чуть не обмер от страха. Он не мог понять, как такое могло случиться, но невольно подумал об опасности, которая угрожала его матери, узнай кто-нибудь о человеческих головах.

– Надо чем-нибудь вознаградить тебя за твою вежливость, – пробормотала старуха. – Вот подожди немного, я сварю тебе суп, который ты не забудешь во всю жизнь.

Тут она снова засвистела. Сначала появилось несколько морских свинок в передниках; за поясом у них торчали кухонные ложки и поварские ножи. За ними вприпрыжку прибежали белки в широких турецких шароварах и красных бархатных шапочках. Они, по-видимому, были поварятами. Проворно лазили они на стены, доставали с них горшки и блюда, приносили яйца и масло, коренья и муку и всё это ставили на плиту. Старуха же в своих кокосовых скорлупках бегала по комнате, и мальчик видел, что она старается сварить ему что-то очень вкусное. Вот затрещал огонь, в горшке закипело, и приятный аромат разлился по комнате. Но старуха продолжала бегать туда и сюда и каждый раз, проходя мимо плиты, совала свой длинный нос в горшок.

Наконец кушанье закипело, пар густыми клубами повалил из горшка, и пена полилась на огонь. Тогда старуха сняла горшок с плиты, вылила содержимое его в серебряную тарелку и поставила её перед маленьким Яковом.

– Вот тебе, сыночек! – сказала она. – Покушай этого супа, тогда у тебя будет всё то, что тебе так понравилось у меня. Будешь и ты искусным поваром, но корешка – корешка-то не найдёшь, потому что его не оказалось в корзине твоей матери!

Мальчик не понял, о чём она говорит, да и не старался понять; всё его внимание было поглощено супом. Мать не раз готовила для него разные лакомые блюда, но такого супа он никогда ещё не едал. От него исходил чудный аромат трав и кореньев, при этом он был и сладок, и кисловат, и чрезвычайно крепок. Пока Яков доедал последние ложки, морские свинки принесли аравийский ладан, и комната наполнилась голубоватым дымом. Всё гуще и гуще становился этот дым, а запах ладана усыплял мальчика.

Несколько раз он вспоминал, что ему пора возвратиться к матери, но его снова одолевала дремота: наконец он крепко заснул на диване старухи.

Странные сны виделись ему. Ему казалось, будто старуха снимает с него платье и одевает в беличью шкуру. Теперь он мог прыгать и лазить не хуже белок. Он жил вместе с ними и морскими свинками и вместе с ними же прислуживал старухе.

Сначала ему поручали натирать до блеска маслом кокосовые скорлупки, служившие старухе туфлями. В доме отца ему часто приходилось исполнять подобную работу, он легко справлялся с ней. Через год – снилось ему дальше – ему стали поручать более тонкую работу. Вместе с несколькими другими белками он должен был ловить и собирать пылинки, а потом просеивать их сквозь тончайшее волосяное сито. Старуха считала пылинки питательным веществом, а так как она за неимением зубов не могла разжевать ничего твёрдого, то ей пекли хлеб исключительно из пылинок.

Ещё через год он был переведён в разряд слуг, собиравших воду для питья старухи. Не думайте, однако, что она велела для этого вырыть бассейн или поставить во дворе бочку, чтобы собирать дождевую воду; нет, у неё дело было обставлено похитрее. Белки, а в том числе и Яков, должны были собирать в ореховые скорлупки росу с роз, а так как старуха пила очень много, то у водоносов работа была нелёгкая.

Прошёл ещё год, и ему поручено было содержать в чистоте пол, но так как пол этот был из стекла, то и эта работа оказалась не из лёгких. Чтобы вытирать пол, он должен был оборачивать ноги сукном и разъезжать так по всем комнатам.

Наконец на пятый год его перевели на кухню. Это была почётная должность, которой можно было достигнуть только после долгих испытаний. Яков прошёл все степени, начиная с поварёнка и до первого повара, и достиг такой ловкости и уменья во всём, что касается кухни, что часто дивился самому себе. Самые замысловатые блюда, паштеты из двухсот снадобьев, супы из всевозможных кореньев и зелени – всё это он научился приготовлять необыкновенно быстро и хорошо.

Так провёл он около семи лет в услужении у старухи. Но вот однажды она сняла кокосовые туфли и, взяв корзину и клюку, собралась уходить, причём приказала ему, чтобы к её возвращению он ощипал курицу, начинил её зеленью и хорошенько изжарил. Так Яков и сделал. Свернув курице шею, он обварил её кипятком, искусно ощипал перья, соскоблил кожу, чтобы она стала гладка и нежна, и вынул внутренности. Потом он начал собирать коренья, которыми должен был начинить её. На этот раз он заметил в кладовой стенной шкафчик с приотворённой дверью, которого он до сих пор ни разу не видел. Он с любопытством заглянул туда.

В шкафу стояло множество корзинок, из которых исходил сильный приятный запах. Он открыл одну из них и увидел растение какой-то особенной формы и цвета. Стебли и листья его были голубовато-зелёные, а цветок огненно-красный с жёлтой каймой. Яков задумчиво посмотрел на этот цветок, понюхал его и заметил, что он пахнет совсем как тот суп, которым когда-то угостила его старуха. Запах был так силён, что он начал чихать и проснулся.

Он лежал на диване старухи и удивлённо осматривался кругом. «Удивительно, какие бывают вздорные сны, – сказал он самому себе, – и такие ясные! Ведь я мог бы побожиться, что был белкой, товарищем морских свинок и, наконец, сделался великим поваром. Вот уж посмеётся маменька! Впрочем, не будет ли она меня бранить за то, что я заснул в чужом доме, вместо того чтобы помогать ей на рынке?» С этими мыслями он поднялся, чтобы уйти домой, но всё его тело так онемело от сна, в особенности затылок, что он не мог повернуть голову. Он невольно рассмеялся над самим собою и над своею сонливостью, так как каждую минуту стукался носом то о шкаф, то о стену, то о косяк двери. Белки и морские свинки с визгом бегали вокруг, как будто желая проводить его. На пороге он обернулся и позвал их за собой, но они побежали обратно в дом и только издали провожали его жалобным писком.

Улица, куда привела его старуха, находилась в дальней части города, и он едва мог выбраться из узких переулков. Там была страшная толкотня. По всей вероятности, думал он, где-нибудь поблизости показывают карлика, так как поминутно слышались возгласы: «Ах, посмотрите на безобразного карлика! Какой у него длинный нос и как смешно голова торчит у него прямо на плечах! А руки-то, руки какие чёрные, безобразные!» В иное время Яков и сам побежал бы за толпой, потому что очень любил смотреть на великанов или карликов и вообще на всякие диковинки, но на этот раз ему было не до того: он спешил вернуться к матери.

Ему стало как-то жутко, когда он пришёл на рынок. Мать всё ещё сидела на своём месте, и в корзине у неё оставалось довольно много овощей; значит, он проспал недолго. Но ему ещё издали показалось, что мать какая-то грустная: она не зазывала покупателей, а сидела неподвижно, подперши голову рукою; а когда он подошёл поближе, то ему показалось даже, что она бледнее обыкновенного. С минуту он постоял, не зная, что делать, но потом собрался с духом, подошёл к ней сзади, ласково опустил руку на её плечо и сказал:

– Что с тобой, мамочка, ты сердишься на меня?

Мать обернулась, но в ту же минуту отшатнулась от него с криком ужаса.

– Чего тебе нужно, безобразный карлик? – воскликнула она. – Прочь, прочь от меня, я терпеть не могу подобных шуток!

– Но, мамочка, что с тобой? – спросил Яков с испугом. – Тебе, верно, нездоровится, зачем же ты гонишь от себя своего сына?

– Я уже сказала тебе – убирайся прочь! – возразила она с гневом. – От меня ты не получишь ни гроша за свои шутки, уродливое создание!

«Господи помилуй, да она совсем помешалась! – подумал Яков. – Как бы мне отвести её домой?..»

– Милая мамочка, будь же рассудительна, посмотри на меня хорошенько, ведь я твой сын, твой Яков…

– Нет, это уж чересчур! – воскликнула она, обращаясь к соседке. – Посмотрите на безобразного карлика! Вот он стоит передо мной и разгоняет покупателей, да ещё осмеливается смеяться над моим горем. Этот урод не стыдится уверять, что он мой сын, мой Яков.

Тут соседки поднялись с шумом и осыпали Якова отборнейшей бранью; ведь торговки, как известно, на этот счёт мастерицы. Они ругали его за то, что он смеётся над несчастьем бедной Анны, у которой семь лет тому назад украли красавца сына. Они грозили, если он не уйдёт, сейчас же выцарапать ему глаза.