Текст книги "История водки"

Приложение 7
Диаграмма государственных доходов по средним процентным данным за десятилетие 1885-1894

Примечание: Диаграмма наглядно и убедительно свидетельствует о том, что доход от монополии торговли водкой составлял главную статью государственного бюджета, основу финансирования государства в конце XIX века, когда царская Россия была уже достаточно развитым капиталистическим государством. Конечно, за годы советской власти хозяйственная структура страны претерпела серьезные изменения и доля тяжелой промышленности и энергетики неизмеримо возросла (ср. №№ 22 и 24 в таблице!), но тем не менее значение питейного дохода все равно традиционно оставалось высоким, хотя данные на этот счет не публиковались.

Дополнение к диаграмме о питейном доходе

В конце XIX – начале XX века самой пьющей губернией России была Московская (неоспоримое первенство!), дававшая доход от водки в 1885 г. 20 млн. 707 тыс. 400 рублей (золотых рублей!), а в 1895 г. уже 25 млн. 353 тыс. рублей.

За ней шла столичная губерния – Петербургская – 14,6 млн. рублей (почти вдвое меньше). На третьем месте стояла Киевская – 10,7 млн., т. е., вместе взятые, они отставали от Москвы!

И уже на значительной дистанции от этих «гигантов потребления водки» располагались другие губернии, попадавшие в первую десятку (из 63 губерний тогдашней России):

4. Херсонская (Южная Украина) – 8,7 млн. руб.

5. Каменец-Подольская (Южная Украина) – 7,5 млн. руб.

6. Ставропольская (Юго-Восточная Россия) – 6,55 млн. руб.

7. Саратовская (Юго-Восточная Россия) – 6,48 млн. руб.

8. Донская обл. (Южная Россия) – 6,47 млн. руб.

9. Тамбовская (Южная Россия) – 5,97 млн. руб.

10. Екатеринославская (ныне Днепропетровская обл., Южная Украина) – 5,9 млн. руб.

Очень близко к десятому месту (свыше 5 млн. руб.) стояли такие губернии, как:

Волынская (Западная Украина), Курская (Южная Россия), Воронежская (Южная Россия), Орловская, Полтавская (Центральная Украина), Харьковская (Восточная Украина), Могилевская (Восточная Белоруссия). Наиболее «трезвыми» были Карелия (455 тыс. руб.) и Архангельский Север (675 тыс. руб.).

Общий доход от водки в 1895 г. был около 300 млн. рублей – основа российского бюджета.

В целом следует подчеркнуть, что население Южной Украины и России всегда пило одинаково много и дружно, стараясь, так сказать, не отставать друг от друга, хотя неоспоримое первенство в «командном зачёте» держали всё же украинцы, что в значительной степени объяснялось тем, что именно в этом регионе в конце XIX века стала преобладать дешевая картофельная водка, которая всегда пользовалась спросом на Украине, где к качеству водки предъявляли более низкие требования, чем собственно в России.

Вот почему украинское и отчасти южнороссийское население слыло за больших пьяниц, в то время как Москва хотя и пила не меньше водки, но запьянцовским ее население не считалось, ибо здесь в ходу была вплоть до Русско-японской войны 1904–1905 годов исключительно зерновая водка.

На Урале самой «пьяной» считалась по размерам потребления водки Пермская губерния (5,67 млн. руб.), которая тогда включала и территорию нынешней Свердловской – Екатеринбургской области. Учета потребления в литрах тогда не велось, интересовала лишь прибыль.

Как ни странно, но, несмотря на то что прошло с тех пор сто лет и очень многое в структуре населения страны, в ее хозяйстве, в распределении ресурсов и доходов населения значительно изменилось, в основном и поныне главными потребителями водки в нашей стране остаются те же самые регионы.

Приложение 8
Питейный доход в России в конце XIX века в сопоставлении с питейным доходом в других крупных странах Европы (в процентах к общему бюджету каждой страны)

Эта скромная на вид диаграмма говорит об очень многом и важном. 1. Россия вовсе не была каким-то «пьющим исключением», где водка играла значительную роль в государственном бюджете и экономике: достаточно сравнить роль виски в Великобритании, считавшейся когда-то самой культурной страной в мире.

2. Водка и крепкие напитки давали доход в бюджет не только потому, что в России не было иных источников финансирования в то время. Даже в промышленно развитой Англии виски играло не меньшую роль, а во Франции – коньяк. Дело в том, что все эти напитки для каждой из указанных стран всегда были и остаются продуктами массового потребления, а потому приносят стойкий доход.

3. Страны, производящие водочные, спиртные изделия, базирующиеся на зерновом сырье, неизбежно получают от этого более высокие поступления в бюджет, чем страны традиционного виноделия, где вино – обычный повседневный продукт деревенского производства и народного питания. (Ср. Италия!)

4. Меньший доход Германии от производства шнапса, чем это можно было бы ожидать для этой страны, объясняется тремя причинами:

1) высоким удельным весом промышленного производства – основного источника доходов для страны;

2) тем, что Западная и Южная Германия – регионы потребления и производства вина, а не шнапса, приносившего доход только в Восточной Германии;

3) большим импортом русской водки в Германию в конце XIX – начале XX века.

Приложение 9
О «секретах» и особенностях смирновских водок

Фирмы семьи Смирновых возникли после отмены крепостного права, когда в 1862 году правительство разрешило производство водки, так называемых «высших питей», т. е. алкогольных напитков с повышенным содержанием спирта, всем, у кого для этого были деньги и желание. Именно тогда Иван Алексеевич Смирнов и племянник Петр основали независимые друг от друга водочные производства. Иван купил в 1863 году (декабрь) маленький водочный заводик на Берсеневской набережной, а Петр, получив в наследство от отца Арсения небольшой винно-водочный погребок на Пятницкой, у Чугунного моста, в 1864 году превратил его в водочный магазин собственной продукции и расширил созданный еще за год до этого небольшой водочный заводик при магазине. Все это было оформлено получением патента купца 3-й гильдии. Таким образом, фактическим началом деятельности обеих фирм Смирновых был 1864/65 год, ибо только с этих пор они начали производить «свою», смирновскую водку, а не торговать перекупленной по дешевке «чужой».

С самого начала Иван и Петр выступили как ожесточенные, непримиримые конкуренты. В этой конкурентной борьбе их главным козырем было снижение себестоимости своей продукции, а следовательно, ухудшение качества водки, по существу, при улучшении ее имиджа. Особенно не стеснялся в отношении фальсификации качества на первых порах Иван Смирнов. Но и Петр, имея собственный завод и собственную систему распространения водки, естественно, не отставал от дядюшки – прибыль была важнее всего. Однако Петр действовал более успешно, как более молодой и гибкий знаток русского рынка. Совсем бросовое «вино» он назвал «народным» и продавал его опустившемуся московскому люду подешевле, а алкоголики, естественно, не предъявляли особых требований к качеству. Так «слава» о смирновской водке стала распространяться в низах, где ее покупали чаще, чем более дорогие и высококачественные сорта других фирм. Вторым приемом распространения, примененным Петром Смирновым, было усиление «мягкости», «питкости», т. е. внешних органолептических свойств своей водки при помощи «фирменных добавок». Что они собой представляли, мы увидим ниже. Наконец, Петр оказался и неплохим психологом, настоящим мастером рекламы. Получив в 1886 году патент купца 1-й гильдии, который формально, со времен Петра I, считался как бы утверждаемым царем, он стал писать крупными буквами в рекламных материалах о своей водке, на витринах и во время хозяйственных выставок, что его фирма («Товарищество») «высочайше» утверждена. В 1896 году фирма стала уже официальным поставщиком двора великого князя Сергея Александровича, дяди царя Николая II, и оставалась в этом качестве до 1905 года. Петр Смирнов повсюду подчеркивал, что он «поставщик императорского двора», не уточняя, какого именно. Таким образом, за 20–25 лет П. Смирнов приобрел значительную известность в России, особенно в Центральном промышленном и сельскохозяйственном районе. А этот район потреблял 60 % всей российской водки.

Когда в 1894 году начала осуществляться государственная монополия на водку и правительство поручило Комитету во главе с Д. И. Менделеевым исследовать качество водок всех 12 частных фирм, существовавших в то время на территории России (без Украины и Царства Польского, где существовали иные фирмы и иные законы о производстве водки), то ученые и лаборанты, производившие анализы, были больше всего удивлены тем, что считавшиеся лучшими и имевшие большое распространение водки Смирновых оказались низкого качества, причем не только значительно ниже качества государственной, казенной, произведенной по-научному водки (фактически – менделеевской), но и ниже уровня других водок частных фирм. В официальной записке, составленной по этому поводу, отмечалось, что в распространении водки в народе не всегда имеет значение качество, в котором темный народ и даже такие потребители, как офицерство, по существу, не особенно разбираются. Зато умение фирмы распространять свой товар, придать выигрышную внешность этикеткам и форме бутылок, выдумать благозвучное, повышающее доверие название (вроде «Императорская») – все это играет значительную роль в создании торговой репутации. Иногда простое повышение цены одного и того же состава водки, но налитого в бутылки с разными этикетками, заставляет потребителей считать и даже уверять других, что водка высокой стоимости – лучше, хотя лабораторный анализ запросто опровергает это заблуждение.

К числу рекламных трюков, которые употреблял уже не сам П. А. Смирнов, а его наследники, причем за границей, было обозначение на этикетках года основания фирмы как 1818-й. Однако в это время даже отец П. А. Смирнова не имел еще фамилии Смирнов, так как был крепостным, а Петр еще не родился, и его фирма фактически была основана лишь через 46 лет после обозначенного на этикетке срока. Зато эффект был большой: начало XIX века воспринимали, особенно в Америке, где в это время только-только стали создаваться государства, как некую «древность», не чета концу века, когда фирмы росли как грибы.

В 1896 году царская правительственная комиссия потребовала данные о смирновском водочном производстве, так как должен был действовать с этого времени государственный эталон качества на водку.

В результате проверки смирновскую водку, получившую низкие оценки, перестали поставлять к Высочайшему двору. В 1900 году был опубликован сводный анализ казенной водки и водок фирм обоих Смирновых – Ивана и Петра. В 1903 году этот анализ был сделан достоянием международных торговых организаций, будучи выставлен в Париже на выставке. Тем самым правительство России как бы отмежевывалось от того, чтобы смирновскую водку считали синонимом или образцом русской национальной водки.

Национальной была объявлена и получила признание казенная водка государственных заводов – т. н. в народе «монополька».

В анализе органолептической оценки водки Ивана Смирнова было поставлено – «хорошая» (№ № 20, 21, 32, 36, 40), а т. н. народное «очищенное» обозначено как «с неприятным сивушным оттенком», а № 1 – как удовлетворительная. Все представленные Петром Смирновым образцы (№ № 20, 21, 32, 40) оценены «удовлетворительно», но в графе «азотная кислота» указано, что у «хорошей» на вкус водки Ивана ее «много» и «очень много», а у худшей на вкус водки Петра – были только «следы» азотной кислоты, т. е. мало. Так положительные и отрицательные характеристики водок обоих фирм Смирновых как бы уравновешивались.

Однако фирмы П. Смирнова и И. Смирнова, конкурировавшие не только с другими дореволюционными водочными фирмами в России, но и между собой, отличались тем, что под предлогом сохранения «семейного рецепта» и «семейной тайны» отказывались предоставлять официальным властям, и в частности Центральной химической лаборатории № 1 в Петербурге, сведения о технологии производства их продукции.

Вот почему служба надзора за качеством товаров Министерства финансов царской России могла судить о качестве смирновских водок только путем сравнительной их оценки с качеством других фирм или с качеством государственной (казенной) водки. И всегда, при любых испытаниях за все время с 1892 по 1991 год, т. е. в течение 100 лет, качество смирновских водок оценивали как низкое. При лабораторных исследованиях выявляли чрезвычайно серьезные недостатки смирновских водок, причем выявляли их такие крупные ученые-химики, как Д. И. Менделеев, проф. Н. Тавилдаров, проф. М. Г. Кучеров, проф. А. А. Вериго и старший лаборант ЦХЛ Министерства финансов доктор химических наук В. Ю. Кржижановский.

Менделеев и его ученики обращали внимание на то, что все т. н. «столовые вина» Смирновых имеют худшее качество не только по сравнению с государственной (казенной), химически очищенной водкой, но и даже с водками других частных фирм, которые также не имеют такого оборудования, как государственные заводы. Так, водка фирмы «Долгов и К°» содержала ничтожные количества альдегидов, не превышавшие 0,0025 %, и совершенно была свободна от примеси сивушных масел.

«Совсем иной характер имеет „очищенное“ вино И. Смирнова, – писал в своем заключении правительственный эксперт В. Ю. Кржижановский в 1906 году – Содержащиеся в нем количества сивушных масел, альдегидов, соответственно равные 0,122 % и 0,0075 % (считая на 40°) или 0,305 % и 0,0188 % (считая на 100°), указывают на то, что для изготовления этой водки применялся не только сырой спирт, но еще и с примесью ректификационных отбросов, богатых сивушными маслами». Эти данные говорят сами за себя и служат также хорошей иллюстрацией того, что пил наш народ до введения казенной продажи «питей» (т. е. до введения государственной монополии на водку в 1894–1902 гг.).

Но кроме альдегидов и сивушных масел, на которые в основном была в то время установлена проверка качества водок, продукция фирм Смирновых из-за их плохого качества была подвергнута более подробной химической проверке. В результате во всех сортах или номерах смирновских водок (№ № 21, 31, 40, 32) были найдены азотная кислота, аммиак, азот амидных соединений, и, кроме того, все без исключения образцы водок И. Смирнова и П. Смирнова отличались большим накоплением солей (от 439 до 832 мг на литр водки). Наконец, у водок П. Смирнова было обнаружено значительное количество эфиров. (Так, у № 21–17,3 мг на 1 литр, у № 31–41,81 мг, у № 40–60,72 мг, у № 20–77,96 мг, а у № 32 даже 89,4 мг!)

Исследования ЦХЛ показали, что весьма часто спирт, который фирмачи именовали на этикетках «ректификатом», не удовлетворял в действительности даже самым снисходительным требованиям, какие предъявляются к действительно ректифицированному спирту не только высшего, но даже и 1-го сорта. Петербургская ЦХЛ нашла, что 64,7 % исследовавшихся в лаборатории водок частных фирм изготовлены были из спирта, не выдерживавшего испытания на чистоту серной кислотой («Труды Технического комитета», т. XIV, 101). Это означало, что такой спирт содержал даже метил!

Неудивительно, что водки фирм И. и П. Смирновых были вытеснены из Поволжского и других районов их распространения водками фирм Долгова, Александрова, которые столь явных пороков не имели, хотя также не отвечали государственным стандартам качества. «Народное вино», о котором так много говорили Смирновы, в действительности удовлетворяло лишь самые неприхотливые «вкусы» таких потребителей, как обитатели Хитрова рынка. Но даже и наивысшие марки смирновских водок постепенно вытеснялись более добротными марками других фирм.

После указанных проверок фирма П. А. Смирнова решила сделать вид, что она учла сделанные ей замечания, и указала в перечне поданных сведений о своей водке, что она увеличивает число фильтраций, доводя в случае необходимости даже до 3, 4 и 5! Однако ЦХЛ, взяв пробы такого «улучшенного» вина, отметила чрезмерное накопление в водке поташа (соответственно по 282,6 мг на 1 литр у № 20, 499 мг у № 32 и 193 мг у № 40), что при систематическом употреблении такой водки и небезопасно для здоровья потребителя, а именно, вызывает порок сердца.

Смирновские же «умельцы» использовали поташ для усиления «питкости» водки, придания ей искусственной «мягкости» и для того, чтобы просто «забить» сивушный запах, а не уничтожить в водке сивушные масла!

Самым удивительным фактом, который стал известен в начале XX века правительственной комиссии, занимавшейся разбором дела о качестве смирновских водок, было то, что ни Иван, ни Петр, ни их потомки сами не являлись производителями спирта-сырца, а скупали его по дешевой цене в разных областях России у мелких самогонщиков, т. е. пользовались дешевым сырьем заведомо низкого качества. Так, Иван Смирнов, производивший в год 330 тыс. ведер водки, приобретал спирт-сырец у крестьян и мелких самогонщиков Тульской губернии, а также в Ревеле (Эстония), сливая все это в общую массу и производя рассиропку и очистку на своем заводе в Москве. Иначе как на готовом чужом сырье производить подобные объемы водки было невозможно. Но и невозможно было очистить то, что заведомо «грязно», т. е. низкого химического качества.

Аналогично поступал и П. Смирнов, фирма которого выпускала в год объемы водки, более чем в 10 раз превышающие продукцию его дяди, а именно 3 400 000 ведер в год. Он закупал спирт в Тамбовской губернии с заводов графа Ферзена и в Эстонии с заводов барона Розена. В обоих случаях, особенно в Эстонии, это был не зерновой, ржаной спирт, а самый настоящий картофельный, ибо оба немецких производства пользовались именно этим видом дешевого сырья. И хотя уровень очистки там был несколько выше, чем «крестьянский» спирт Тульской губернии, но само сырье предполагало получение водки крайне низкого качества.

Как неопровержимо доказали такие разные, но каждый по-своему великие и незаурядные люди и ученые, как Д. И. Менделеев и Ф. Энгельс, – картофельный этиловый спирт по своему характеру физиологического воздействия на человеческий организм вызывает агрессивность, ведет к непредсказуемым, неконтролируемым брутальным действиям потребителя, в то время как зерновой и особенно ржаной спирт вызывает всего лишь сонливость и временное оглупление, чаще всего добродушно-покладистое.

Вот почему группа Менделеева, занимавшаяся всеми проблемами введения в России водочной монополии, добилась от правительства того, чтобы одним из главных принципов проводимой реформы, стала не только концентрация всего производства водки в руках государства и установление на нее единого для всей страны высокого государственного стандарта качества, но и обязательное устранение искусственных и естественных примесей к этиловому спирту, а само изготовление этого спирта производилось бы исключительно из зерна.

Однако осуществить эти принципы водочной монополии в условиях капитализма Министерству финансов, ответственному за проведение реформы, так и не удалось. Фискальные интересы казны, зависимость от давления рынка и бывших водочных магнатов вроде Смирновых заставляли царских чиновников отказаться от выполнения принятых на себя обязательств пренебречь интересами «народного здравия», которые в значительной степени лежали в основе перехода к монополизации водочного производства. С началом же в 1914 году Первой мировой войны производство этилового спирта в России вообще было запрещено для немедицинских и нетехнических целей, и поэтому оценить результаты реформы не представлялось возможным. Реальным стало только бегство всех крупных частных производителей водок за рубеж, в том числе и представителей фирмы П. Смирнова, обосновавшихся в США, где после кризиса 30-х годов в 1933 году это дело было продано чисто американской фирме («Хойблайн»). А та, в свою очередь, была куплена более крупной английской компанией «Гранд Метрополитен».

С тех пор «Смирнофф» существует только как этикетка для сведения пьяниц и других потребителей. Как владельцы водочного дела Смирновы давно сошли с арены, хотя их клан чрезвычайно разросся. Только ныне живущих потомков насчитывается свыше 30–40 человек. Из них трое с именем Борис.

Первый – прямой наследник, праправнук Борис Алексеевич, дедом которого был Борис Алексеевич, умерший в 1966 году и являвшийся прямым внуком П. А. Смирнова, от его сына Алексея Петровича.

Второй наследник Борис Кириллович, внук дочери П. А. Смирнова, Глафиры, т. е. правнук П. А. Смирнова по женской линии.

Наконец, третий – Борис Владимирович Марганидзе – муж внучки Петра Петровича Смирнова, правнучки П. А. Смирнова – Евгении Арсеньевны Смирновой, умершей в 1994 году. Все три Бориса представляют клан П. А. Смирнова.