Текст книги "Стертые времена"

Глава 14

Ночные бабочки со своими очередными поклонниками чаще всего прилетали к нам в бар. Одно время мне казалось, что, кроме филиппинцев, у них клиентов больше в городе нет. Несмотря на то что они всегда и безропотно платили по счёту, даже не вникая, что там написано непонятными каракулями, у нас они почему-то вызывали раздражение.

Может, оттого, что они спали с нашими женщинами, а потом, вернувшись на родину, хвастались, что поимели белую чуть ли не в два раза выше их ростом. Иногда случалось, что одна из них, трудолюбивая жрица любви Инга, приходила в сопровождении почти небольшого подразделения. Зажатая между ними в одной из ниш зала, она о чём-то с ними болтала, позволяя себя трогать со всех сторон, опрокидывая в себя один коктейль за другим и заставляя этих низкорослых самцов следовать её примеру.

Конечно, если бы я делал ей такие же смеси, как и им, она бы до конца вечера не дожила. В её стакане был безалкогольный физ, а у них обычный. Мне это было только на руку: каждый коктейль – лишняя денежка. Потом, когда эта стая была уже в почти невменяемом состоянии, она всегда подходила к стойке: «Генрих, пускай ребятам посчитают!» А сама обязательно на дорожку выпивала рюмку армянского коньяка.

Весь секрет заключался в том, что Инга брала деньги за обслуживание вперёд, ещё до начала пьянки, и большинство из них вряд ли доползёт с ней до постели и едва ли потом что-нибудь вспомнит.

Сегодня она опять пришла со своим очередным подразделением жаждущих платной любви, подошла к стойке и радостно объявила:

– А у меня сегодня день рождения!

– О! Поздравляю тебя, солнышко! И ты сегодня с гостями! – не смог я не съязвить.

Она проткнула меня взглядом:

– Генрих, это не гости, это подарок! – намекнув, что в последнее время работы стало всё меньше из-за конкуренции – те женщины, у которых раньше была возможность работать, сегодня вышли на панель. И если прежде жрицы любви были сами по себе, то теперь появились сутенёры, которые многих из них пытались заставить работать на себя. Они этому всячески противились и, прихватив где-то возле порта клиентов, сразу направлялись к нам. У нас они чувствовали себя в безопасности, зная, что тут эта мужская мразь, торгующая женским телом, появиться не могла, тут почитали любых женщин.

После Инги появилась Танька-Находка и без клиента. Во время моего знакомства с ней я просто ошалел от её красоты и впал в ступор, не ожидая, что это обычная проститутка – она больше была похожа на голливудскую кинозвезду.

Присев на стул возле бара, она мило попросила:

– Пожалуйста, фужер шампанского!

Шлюха не шлюха, а мне она всё равно нравилась. Сразу вспомнил какой-то фильм, где миллионер влюбился в путану, и вроде там всё счастливо закончилось. Пока я наливал ей шампанское, в голову лезли разные развратные мысли. Но тут появился официант Андрей, и всё сразу встало на свои места.

– Танюха, привет! Что такая унылая и одна?

Она криво усмехнулась:

– У врача была, застарелый триппер лечить с завтрашнего дня надо, вот решила сегодня немножко отдохнуть, потом будет нельзя! – её откровенность просто убивала.

Все киношные сказки про нереальную любовь со шлюхой смыло из головы её незатейливым признанием. Андрей успокоил жрицу любви:

– Не расстраивайся, я так понял, твоими стараниями его сейчас пол-Европы лечит и часть Азии.

– Болтун ты! Скажи спасибо, что не пошла с тобой, когда уговаривал! «Давай по дружбе, давай по дружбе, триста – это дорого!» Радуйся! Ведь чуть не уговорил! – напомнила она.

Он чуть задумался, видно, на мгновение представил свою жену и свои сказки про то, как его страшно изнасиловали.

– Танюха! Ты настоящий друг! Генрих, шампанское даме за мой счёт! Я сэкономил на лечении!

Её заметила коллега по цеху Инга и пригласила к себе за столик, где с горящими от страсти чёрными глазами сидели низкорослые моряки. Она думала с секунду: «А почему бы и нет!» – и отправилась к ним вместе с Ингой.

Я представил, как через три дня многие из них будут морщиться от боли возле писсуара, а потом стоять в очереди у корабельного врача. А ей было на это наплевать, за любовь надо платить.

После двенадцати в зале появился метрдотель Игорь и оставшихся гостей попросил своим коронным: «Дамен унд херрен, по домам, по кроваткам!» Это произносилось изо дня в день на протяжении многих лет, и постоянные клиенты всегда радостно предвкушали эту фразу, особенно она удавалась, когда он был уже навеселе.

Филиппинские любители клубнички уже не соображали, где они и зачем, мы по одному вытаскивали их из бархатных ниш и отправляли к выходу, они были дружелюбные и покладистые, не то что наши, местные.

– Ну что? Выгодных клиентов я вам вожу! В одну нишу десять человек влезает, а наших только шесть! – перед уходом зачем-то сказала Инга.

– Ты какую нишу имеешь в виду? – поинтересовался я, её реплику уже в мой адрес заглушил общий гогот, и она скрылась за дверью, сердито сверкнув на прощание глазами.

Ночью я опять стучал на машинке, печатая рассказ «Проститутка», где прототипом была одна из этих ночных бабочек, которая по пьянке с жалостью к себе и ненавистью к своему образу жизни поделилась со мной, как впервые переспала за деньги. Это была банальная история, которую с небольшими вариациями могла бы рассказать любая проститутка. Как только я слышал включающийся холодильник, на мгновение я напрягался, казалось, что за этим щелчком обязательно ухнет взрыв. Но всё было тихо, лишь издали через определённые промежутки раздавались звонки светофора возле переезда, и потом электричка простукивала по шпалам свой ритм и со скрипом тормозила у станции. С шипением открывались двери, кто-то выходил из неё в ночь и шёл по неосвещённым улицам к своему дому, с опаской вглядываясь в темноту.

Восемь метров кухни всегда казались мне самым уютным местом на земле. Передо мной стоит кружка крепкого чёрного чая, который меня бодрит и не даёт слипнуться глазам. Я весь там, в своём сюжете, машу кулаками или кого-то целую, и всё это видениями проносится у меня перед глазами. Мне не надо ничего выдумывать, как это делает большинство, мне просто остаётся срисовать то, что я видел своими глазами или услышал в правдивых историях от словоохотливых гостей бара. Недаром первая заповедь бармена гласит: «Бармен – это не хороший коньяк или вкусный коктейль, это в первую очередь доброе слово и сочувствующее ухо!»

Утром я шёл к своей соседке Элле, имевшей отношение к литературе, со своим новым рассказом. Она быстро бегала глазами по строчкам, потом отложила рукопись в сторону.

– Это правда всё было?

– Ещё вчера, свежее не бывает! Эти девчонки – мои подружки, мы общаемся каждый день!

Она смотрела на меня с удивлением. Мне сразу стало ясно, о чем она подумала.

– Эллочка, я же с ними просто общаюсь, у нас и быть ничего не может! Это как на заводе – цех один, но у каждого своя работа!

Она переваривала сказанное, наш образ жизни слишком отличался.

– А красивые среди них бывают?

– Вы даже представить себе не можете какие!

Она взяла в руки листы, снова всё перечитала.

– Странно! Молодые, красивые – и проститутки. В наше время такого не было! – задумчиво произнесла она.

Я возразил:

– Это было всегда, просто этого не было видно!

Для такой женщины, как она, да и для многих других это было более чем странно. Они согласны были на что угодно, но никогда не стали бы торговать своим телом – это как невидимое уродство, которое изначально сидит где-то внутри. Шлюхи работают по-разному: одна выходит замуж за деньги и корячится потом всю свою жизнь, другая отрабатывает свои деньги за одну ночь, но суть от этого не меняется.

Элла вернула мне рукопись.

– Пиши! Мне нравится!

Для меня это было высшей похвалой, и я, окрылённый, побежал домой – пора было на работу.

Глава 15

В страсбургском отеле «Хилтон» я бывал уже не раз. Тут меня прельщал изобильный и разнообразный завтрак и не менее замечательный ужин в его ресторане. Когда я побывал здесь впервые, тех вкусных продуктов, которыми тут потчевали, у нас не было и в помине, поэтому хотелось перепробовать всё. Сейчас всё изменилось, но сам ритуал завтрака мне нравился всегда. Да, вредно, да, холестерин, но как можно себе отказать в горячей яичнице с нежным обжаренным беконом, маленькими сосисками, тостом, намазанным тонким слоем альпийского масла, и всё это запить чашкой утреннего лёгкого кофе?!

Валерия останавливает меня взглядом: «Хватит, посмотри на себя!» Я опускаю глаза и смотрю на свой живот, он мне нравится, и я добавляю на тарелку ещё несколько кусочков бекона, две сосиски и пару поджаренных помидоров. Знаю точно, ей мой живот нравится тоже.

В дверях ресторана появляется Жорж и ищет нас взглядом, я машу ему рукой. «Бонжур», и мы по очереди прикладываемся к щекам, чмокаем губами в воздухе, изображая поцелуи.

Я заказываю для Жоржа чашку кофе эспрессо, от завтрака он отказывается. Мы болтаем о всяких пустяках, он вспоминает мой совет, как общаться с дамами, его это очень веселит.

– Почему вы остановились именно здесь? В таких отелях живут или американцы, или новые русские… У нас это считается плохим тоном.

Я удивлённо на него посмотрел:

– А где, ты считаешь, нам нужно жить?

– После завтрака покажу! – пообещал он.

В нескольких километрах от Страсбурга, по дороге в Нанси, мы сворачиваем на просёлочную асфальтированную дорогу и вскоре подъезжаем к старинному большому дому, окружённому вековыми деревьями и цветущим яблоневым садом. Через небольшой проточный пруд перекинут каменный мост, который видел не только французскую революцию, но и более древние времена. По воде скользили два белоснежных лебедя и с интересом поглядывали на нас, наверное, надеясь на какое-то угощение. Мы подъехали на стоянку возле дома, и к нам сразу же вышла сама хозяйка, приветливо улыбаясь.

На доме висела табличка с изображением маленькой птички и стояло всего две звезды. Если в «Хилтоне», где мы жили, мне предлагали ставить мою дорогую машину не на стоянке, а рядом со входом, что им явно было нужно для престижа, то тут стояли машины такого же класса. Напротив дома расположился известный на всю округу ресторан, отмеченный тремя мишленовскими звёздами, который принадлежал той же хозяйке. Я не очень соображал, что это такое, но Жорж, чмокнув губами, показал, что там невероятная кухня.

Она с сожалением развела руками и посетовала:

– К сожалению, свободный номер есть только на одну ночь, на завтра.

Я повернулся к Лере:

– Давай здесь, во французской деревне, проведём романтическую ночь. А потом вернёмся в Страсбург!

Я видел, ей тут понравится, и заранее знал ответ:

– С удовольствием!

Мне показалось, что больше всех обрадовался Жорж, и сразу попросил хозяйку зарезервировать для нас этот номер на завтра.

– Куда поедем дальше? – поинтересовался я.

– Тут поблизости есть интересное место, старинный монастырь, в который приезжал даже папа римский, и там же рядом маленький городок, где есть очень неплохой ресторан, – предложил Жорж. Мы сразу согласились.

Это было недалеко, километров двести, по местным дорогам сущий пустяк. На вершине горы стоял монастырь, где были захоронены останки каких-то святых, и при нём был музей, о котором наш спутник знал абсолютно всё, и меня это заинтриговало.

– Жорж, ты же вроде врач-геронтолог, откуда такие познания об истории этого монастыря?..

Он как-то грустно посмотрел на меня:

– Это история моей первой любви! Мы с ней любили сюда приезжать, я тогда ещё только учился в университете, а она была уже взрослой женщиной, и нам здесь нравилось. Её звали Мари… – он говорил об этом так грустно и в прошедшем времени, что я подумал о самом плохом.

– Она умерла?..

– Нет, что ты! – он засмеялся. – Дай бог ей здоровья, она хорошая женщина, мы просто расстались. Она была старше меня на двадцать лет, и я очень любил её, она помогла мне встать на ноги. Но потом я встретил другую, и мы расстались. А потом я расстался и с той, другой. Се ля ви! Вон видишь тот каменный гроб? – он указал на саркофаг в центре зала. – Он сделан точно по форме человеческой фигуры. Когда мы в первый раз сюда приехали, я забрался в него, и он был точно по моему размеру, даже место для головы было идеально под меня. А потом я попытался оттуда вылезти, и гроб меня не отпускал, камень зажимал мою шею, я не мог даже поднять голову. Меня охватил ужас, мне казалось, что меня держит кто-то с того света. Вытащили меня монахи, поднимая моё тело ровно вверх, по-другому выбраться оттуда было невозможно, так бы и остался лежать тут навсегда. Даже подходить к нему не хочу!

Мне же было любопытно, я подошел к последнему прибежищу какого-то почившего рыцаря и представил, как Жорж в ужасе бился там, пытаясь освободиться. Потом мы вышли из-под этих каменных сводов на огромный двор, с которого открывался грандиозный вид вниз на долину, казалось, что вдаль просматривается километров с тридцать, а то и больше. Я опустил пару монет в стационарный бинокль, и Валерия принялась рассматривать далёкие пейзажи, а я пытался прочесть надпись на металлической пластине возле обрыва. Жорж стоял рядом и смотрел куда-то вдаль.

– А больше ты никогда её не видел после расставания?..

Он удивлённо на меня посмотрел:

– Конечно, видел! На все праздники я посылаю ей цветы, вот завтра первое мая, и ей тоже обязательно принесут от меня букет!

Я в свою очередь не мог не удивить его нашими нравами.

– У нас всё по-другому, после развода женщина может получить цветы от своего бывшего только на кладбище, когда её провожают в последний путь, если, конечно, он её переживёт!..

Машина урчала своим мощным двигателем и плавно вписывалась в один поворот за другим, спускаясь в долину. Мне доставляла удовольствие такая езда, когда ты знаешь, что в случае надобности мощный мотор позволит ей сорваться с места и набрать за секунды триста километров в час, но это можно делать только на автобане в Германии, где нет ограничения, а тут это чревато большими неприятностями. Вскоре за одним из поворотов показались высокие каменные стены старинного замка.

– Вуаля, – сказал Жорж, – мы почти на месте.

Как только мы вышли из машины и отошли от неё метров на триста, с черного от туч неба хлынул проливной дождь, превратив дорогу к замку в сплошной поток воды. Пришлось взобраться на высокий край обочины, пытаясь спрятаться под кроной огромного дерева, но это не помогло, и вскоре нашу одежду можно было выжимать. Дождь прошёл так же внезапно, как и начался, но музей оказался закрыт на перерыв. Мы решили не ждать, пока он откроется, и так уже зуб на зуб не попадал. На память о месте, где мы промокли из-за любви к прошлому, я купил в сувенирной лавке копию старинного мушкета. Потом мы сели в машину и поехали в близлежащий городок выпить хорошего вина и отведать знаменитого местного сыра.

Хозяин маленького уютного ресторана, увидев, во что нас превратил дождь, растопил камин и посадил за столик рядом у огня. После бутылки Анжуйского мне захотелось побольше узнать об отношениях между женщиной и мужчиной тут, во Франции.

– Уфф, это очень сложно! И даже мы не можем предугадать, что они выкинут в следующий момент. Сегодня тебя ещё любят, а завтра могут дать отставку непонятно из-за чего. Эти переживания порой сводят с ума!

– А сейчас у тебя есть подруга?

– Да, мы вместе уже двадцать лет.

– Так почему ты её не взял с собой?

– Она сейчас не может, Лиззи живёт с мужем в Швейцарии, а каждые выходные на два дня приезжает ко мне, и так уже два десятка лет. Я для этого ей специально машину купил.

Я немножко растерялся.

– И муж до сих пор её не убил?..

Он посмотрел на меня с удивлением:

– За что? Она же от него не ушла, просто поставила условие, и он согласился.

От такой цивилизованной простоты отношений у меня просто начало сносить голову.

– А она не собиралась уйти к тебе навсегда?

– Я всё время её об этом просил, но у неё были маленькие дети.

– Она их до сих пор грудью кормит? – съязвил я.

Жорж засмеялся:

– Да нет, им обоим уже за двадцать.

«Значит, кормит его обещаниями и грудью! – думалось мне. – Честно отрабатывает купленную ей машину и наверняка с согласия мужа, по выходным её не надо кормить, куда-то водить, тратя на неё деньги из семейного бюджета, тут всё в семью. И приедет после выходных домой, как из маленького отпуска, счастливой и удовлетворённой, и всем хорошо».

В голове не укладывался такой порядок вещей, здесь явно доминировали женщины, а мужской пол был в роли вечного просителя. Настоящие подкаблучники, и это потомки Наполеона, который брал что хотел! А может, тоже выклянчивал, покупая в подарок экипажи? Я вспомнил, как на меня посмотрела подружка Жоржа там, в ресторане Страсбурга, и где-то в области солнечного сплетения появилось незнакомое мне ощущение свободного полёта.

«Может, они умеют что-то такое, что нам не известно, или просто мы там у себя были чересчур большими дикарями, и наша прекрасная половина не могла раскрыть свои тайные желания. Ну а если бы раскрыла…» – додумывать я не стал и с интересом посмотрел на Валерию, пытаясь разгадать, что там вертится у неё в голове. Но её лицо ничего не выражало.

Вечером уже в отеле я спросил у Валерии:

– Как тебе его любовная история? – и с любопытством ждал ее ответа.

– Она его не любит!

Глава 16

Запах сигаретного дыма, въевшегося в кресла, обивку стен, даже в потолок и стойку, выветрить отсюда было невозможно. Это был специфический запах любого бара, где курили, а курили тогда везде, кроме общественных столовых. И этим же запахом каждый день во время работы пропитывались мои волосы и одежда, спасал только душ после работы и утренний бег, когда я пытался провентилировать свои лёгкие. А на следующий день начиналось всё сначала.

Мне нравилась эта атмосфера праздника, в баре не проводят поминок и не льют слёз, это специфика банкетных залов и ресторанов. Тут только праздник. Даже случающиеся драки – это не что иное, как битва самцов за самку. Но чаще всего это уже происходит там, за стенами бара.

На улице уже вовсю запахло весной, на деревьях ещё не появилась листва, только кусты в парках первыми выстрелили зеленью, на углах предприимчивые бабули торговали букетиками подснежников. Я не могу удержаться и покупаю у одной из них сразу несколько на зависть её конкуренткам. Обожаю эти предвестники будущего лета, меня даже не смущает, что они в это время появляются не в садах и огородах, а на городских кладбищах, расцветая своими белыми колокольчиками на холмиках печали. Откуда те, что я купил, известно только этим бабкам. Конечно, я представляю, что их собрали на опушке леса, где они вылезли из-под земли на проталинах между остатками бурого снега.

Весеннее настроение прёт из меня вовсю, взгляд так и бегает по сторонам, отмечая красивые женские ноги, воображение нахально пытается представить себе все закрытые соблазны и заставляет мечтать. До работы осталось пройти всего квартал, но я не удерживаюсь, делаю крюк и прохожу через парк мимо оперного театра. Тут на скамейках под солнцем уже расселось старичьё, они напоминают мне воробьёв, которые после долгой зимы плещутся в лужах и подставляют крылья весеннему солнцу.

Студентки бегут в университет и так же, как и я, стреляют своими озорными глазками по сторонам, и я знаю – они чувствуют весну не меньше меня. Я замечаю симпатичную блондинку. Наши взгляды сталкиваются, мы улыбаемся друг другу и расходимся в разные стороны, подарив этим каждому из нас искру какой-то надежды. Я смотрю ей вслед и вижу, как она поворачивает голову в мою сторону, и мы опять улыбаемся друг другу. Весна.

Сегодня я опаздываю на работу, чтобы вдохнуть в себя этот возбуждающий аромат весны, стою перед входом в своё заведение и просто смотрю по сторонам. Мне жутко неохота спускаться в подвал к себе на склад, переодеваться, а потом наверх, в этот устоявшийся запах бара.

За спиной открывается дверь и появляется метрдотель Игорь.

– Надышаться не можешь? Хорошо сегодня, весна. Однако тебе пора к станку! – он рушит моё солнечное настроение.

Я иду не через фойе с высокой до потолка пальмой, а через внутренний двор, где спускаюсь по винтовой лестнице вниз и оказываюсь в огромном подвале, заставленном ящиками с пустыми бутылками. Снимаю замки с металлической двери и захожу в своё подземное логово с разным товаром для бара. Быстро переодеваюсь и иду по лестнице к себе на третий этаж.

Тут я раздариваю букетики цветов на кухне, не забывая и нашего нового политического деятеля – посудомойку Инту, которая меня раздражала своей тупостью изо дня в день.

Запыхавшись, прибегает Андрей, и тоже с маленькими букетиками, у него безнадёжный роман с нашей поварихой, но они оба в браке. И оба играют в эту дурацкую игру.

В какой-то момент после одной из наших посиделок они немного расслабились и сейчас расхлёбывают, никому из них этого по-настоящему и не надо, а на работе приходится встречаться. Рабочие романы ни к чему хорошему не приводят, и не только с работницами, но и с клиентками, знаю по собственному опыту.

Это было прошлой осенью. В нашем баре к незнакомой худенькой девушке приставал какой-то плюгавый подвыпивший тип, пытаясь пригласить её на танец. Она ему отказала уже несколько раз. Он не отступал и нагло потянул её за руку, когда зазвучала очередная мелодия. Мне пришлось вмешаться.

– Эй, парень! Эта девушка пришла ко мне!

Он недоверчиво на меня покосился и отпустил её, пробормотав какие-то угрозы, на которые я меньше всего обращал внимание, – чаще всего они не исполнялись. Она благодарно посмотрела на меня и села в кресло возле бара.

– Вы знаете, я пришла сюда одна и ждала подругу, мы хотели вместе провести вечер, а та не пришла. И мне страшно, вдруг он будет меня караулить на улице!

Я пообещал выйти из бара вместе с ней, чтобы она была спокойна, тем более что она была очень мила.

Занятый приготовлениями коктейлей, я уже забыл о своём обещании, которое давал не раз при подобных обстоятельствах. Эти дамы благополучно находили себе новых кавалеров и отправлялись с ними в ночь. И только около полуночи, когда народ постепенно начал рассасываться по домам, я увидел, что она всё ещё сидит за стойкой и ждет. Если бы я пообещал с ней провести остаток вечера, я бы без всяких колебаний спустился вниз на склад, переоделся, сел в машину и был таков. Но я пообещал ей защиту, и увиливать было неловко.

Мы вышли вместе под руку, и она как в воду глядела – недалеко от входа стоял тот плюгавенький и с ним основательный крепыш почти одного со мной роста. «Ну вот, сейчас начнется», – только и успел я подумать, как они разом направились к нам. Она же еще сильнее ко мне прижалась, сковывая мои движения.

– Руку отпусти! – жестко сказал я. Но мне в голову уже летел кулак, увернуться я не успел, и он меня зацепил, пройдясь недалеко от виска.

Их проблема была в одном: они были пьяны, а бить таких – одно удовольствие. Их удары были размашисты, но неточны, и челюсть так и говорила: «Вам сюда!» Крепыш рухнул первым прямо на клумбу возле входа. Плюгавенький, увидев потерю, пытался сбежать, но я догнал его и подсечкой сбил с ног. Он сжался на асфальте клубком, ожидая, что я буду бить его ногами. Мне было противно, этот был из гнилой породы, я представил, как бы он пинал меня, окажись я на его месте. Поэтому я не мог отказать себе в удовольствии, заставил его подняться и на прощание от всей души влепил ему пендель в район копчика.

– Ещё раз увижу – будет плохо!

Тот второй, крепыш, спокойно лежал на клумбе и мирно посапывал. Марк вместе с Игорем стояли рядом.

– Быстро управился! А кто такие?

– Залётные какие-то, просто искали причину подраться!

Девицы уже не было, видимо, когда началась драка, она быстро ретировалась. Игорь посмотрел на меня сочувственно:

– Причину мы видели, когда ты побежал за вторым, она рванула в другую сторону! И тебе это было надо?!

Он был прав, мне этого было не надо.

Та девушка пришла на следующий день сразу после открытия бара, и меня почему-то это совершенно не удивило. Она смотрела на меня глазами, полными восхищения:

– Спасибо вам! Я вчера так испугалась, что убежала! Извините!

Я стал её рассматривать уже более внимательно, и вправду, вчера я не ошибся, она была очень хороша собой.

– Кстати, как вас зовут?

Она почему-то покраснела, словно я увидел её в бане, а мне так нравится женское смущение, которое видишь крайне редко.

– Рита! – и протянула мне свою тонкую, изящную руку. Рукопожатие оказалось на удивление крепким.

– Кофе? – предложил я.

– Не откажусь. Я тут рядом учусь в университете.

И тут я её вспомнил: это мы с ней вчера так мило друг другу улыбались, радуясь весне.

– А я тебя узнал, мы вчера встретились на улице!

– А я вас узнала ещё вчера! – Она посмотрела на часы. – Ой, мне надо бежать, у меня начинается лекция. Но я ещё обязательно приду!

И, не дождавшись кофе, который медленно, с шипением вытекал из аппарата в чашку, поспешила к выходу. После её ухода наверх поднялся Игорь.

– Твой приз приходил? Очень даже хорошенькая!

Я поставил перед ним кофе, который готовил для неё.

– Это не приз! Это головная боль!

Вечером она пришла опять, но уже с подругой, та тоже уставилась на меня как на какое-то чудо, видно, так подействовала расписанная в ярких красках отвратительная полупьяная мужская драка за самку. Но для них я был героем.

После смены я предложил довезти их до дома, мне это было по пути. Её подружка вышла недалеко от центра сразу за мостом, а Риту я повёз дальше и задержался где-то часа на два…

Для меня это было небольшой интрижкой, но она стала приходить ко мне каждый день, садиться напротив и смотреть на меня влюблённым, умоляющим взором. И это продолжалось изо дня в день, а потом она пропала.

Я был счастлив, что затмение в её мозгу прошло, и моя жизнь будет продолжаться так же относительно спокойно. Но через две недели она появилась снова и опять буравила меня своим взглядом, от которого мне негде было спрятаться. Сидела, молчала, и по её щекам скатывались слёзы.

– Ты понимаешь, что у меня жена и трое детей? – еще одного ребёнка я прибавил для большего впечатления. Она кивала и продолжала плакать. Нервы сдавали, я обратился за помощью к Игорю. Он потрогал на носу свою небольшую родинку, словно она могла ему что-то подсказать.

– Скажи ей, что ты хочешь от неё ребёнка, посмотрим на реакцию!

Так я и сделал. Она сразу же исчезла из моей жизни, так же как и появилась. Тут я поставил крест на рабочих романах. А однажды я случайно встретил её на улице под руку с тем самым плюгавеньким, из-за которого это всё и началось. И хотя она сразу меня увидела, сделала вид, что мы никогда не были знакомы.