Текст книги "Сточное время"

Янус попытался переспросить, но ректор продолжал говорить:

– Дальше будет серьезнее. Им надо спешить. Нанести массированный удар. Разбомбить Храм, потом университет. И отлавливать Посвященных поодиночке.

– Разбомбить Храм? – Янусу стало не по себе. – Они не посмеют…

– Еще как посмеют. Яд распространяется все быстрее, и люди теряют разум. Аномалия разрастается. Вы видели отросток в университете, еще один вчера проник во дворец. А сегодня они повсюду…

Он замолчал, к чему-то прислушивался. Янус тоже услышал какой-то низкий вибрирующий гул, который почти переходил в инфразвук.

– Что за черт! Неужели М-перенос? – пробормотал ректор, но больше ничего сказать не успел.

Дальняя стена размягчилась и начала оплывать, как нагретый воск. Комнату заполнил какой-то отвратительный запах.

– Бегите отсюда! – заорал ректор. – Будьте рядом с девчонкой!

Он буквально пинком направил Януса к выходу. Тот вылетел в коридор и, обернувшись, увидел, как в помещении раздувается нечто, похожее на гигантский мыльный пузырь. Потом его оболочка лопнула, в стене открылась зияющая дыра до самого потолка, и оттуда полезло какое-то кошмарное существо с торчащими жвалами и клешнями. Янус даже не сразу сообразил, что это боевой автономный модуль новейшей серии «Полиморф». Он видел такую модель в кино и был тогда искренне удивлен – зачем ее вообще придумали? Против кого ее применять? А вот, поди ж ты…

Робот выдвинул еще пару механических лап, словно собирался произвести целую серию неаппетитных манипуляций от потрошения противника до нарезания дольками, но ректор выбросил вперед руки, и тугая волна отбросила «Полиморфа» к стене. Тот едва не сделал сальто назад, но вцепился задними лапами в пол и принял вертикальное положение. На миг он стал похож на рака, каким-то образом вставшего на дыбы. Видимо, даже до электронного мозга дошла нелепость этой картины, поскольку чудовище принялось спешно изменять форму. Задние ноги удлинились, а клешни трансформировались в какое-то оружие ближнего боя, но увидеть, чем это кончится, Янус уже не смог.

Дальше по коридору возникла еще одна точка М-перехода, и среди оплавленных стен заворочался второй «Полиморф». Янус сообразил, что повторить фокус ректора с ударной волной он сейчас не сможет, поскольку растратил все энергию дочиста в предыдущей схватке с гвардейцами. Тогда он развернулся и побежал.

Едва Янус успел завернуть за угол, рядом что-то весело полыхнуло. Кажется, металлический монстр пытался достать его огнеметом. Янус вдруг сообразил, что забежал в тупик, и стал затравленно озираться. Внезапно стена, в которую он уперся, отъехала в сторону, и оттуда шагнула жрица в облегающем сером комбинезоне. «Ого, – некстати подумал Янус, – это у них полевая форма?» Жрица несла на плече какую-то подозрительную трубу.

– Пригнись, – коротко сказала она, закидывая трубу на плечо.

Янус присел на корточки. Он ожидал, что из ствола вырвется какой-нибудь ослепительный луч, но почувствовал лишь странное колебание воздуха. Очертания коридора на миг исказились, потом девица хищно осклабилась и опустила свое орудие. Янус посмотрел в ту сторону, куда был направлен выстрел. На месте его преследователя слабо дымилось нечто, похожее на сплющенную консервную банку.

– Гравипушка, – сказала жрица. – Давно мечтала опробовать.

– Впечатляет, – оценил Янус. – Только я думал, оружие – не ваш метод.

– Конечно, не наш, – легко согласилась девушка. – Но мы же не боевой корпус, чтобы их голыми руками давить.

Словно в качестве иллюстрации к последнему тезису из-за угла вышел ректор, брезгливо отряхивая ладони.

– А мне можно такую пушку? – спросил Янус у жрицы.

– На всех не напасешься, – ответила та.

– Хватит лясы точить, – перебил их ректор. – От роботов мы отбились, но главная опасность для нас – воздушный налет…

– Секунду, – прервала его жрица, прислушиваясь к чему-то. – По общей связи передают, что в непосредственной близости кораблей противника нет. Но они поднимают бомбардировщики. У нас остался примерно час.

– Слышите, Янус, – сказал ректор. – Еще целый час. Не теряйте времени даром. Качайте энергию про запас.

– Подожди, – сказала Янусу жрица. – Один ты много не накачаешь. Мы поможем. Верховная просит пройти в сердцевину Храма.

– Кого, меня? – тупо переспросил Янус.

– Ну не меня же? Давай, давай, не задерживайся.

Они свернули в очередной коридор. Им навстречу попалась еще одна жрица в комбинезоне. Перед ней скользила платформа, на которой тускло блестела какая-то железяка самого зловещего вида. Было тихо. Никто не бегал с выпученными глазами и не орал: «Тревога!»

Они вошли в круглый зал, где было совершенно темно. Янус растерянно остановился. «Второе зрение», – подсказал ему ректор. Янус хотел соорудить перед собой линзу, но вдруг понял, что она ему не нужна. Сейчас он без всяких вспомогательных средств наблюдал течение энергии. Она заполняла помещение без остатка, поднимаясь волнами снизу вверх, и люди, казалось, парили в ней, как птицы в восходящем потоке воздуха. Или как рыбы в толще воды, пронизанной солнечными лучами. До Януса дошло, наконец, что он оказался внутри Колодца.

В середине зала было какое-то возвышение, которое напомнило ему операционный стол. Вокруг стояли жрицы.

– Подойди сюда, – сказала одна из них. – Мы дадим тебе силу.

– Но почему мне? – попытался выяснить Янус, но одна из женщин легонько толкнула его ладонью, и он послушно опустился на ложе. Голова закружилась.

«Да что же это такое сегодня, – вяло подумал Янус. – Не успел очнуться, как меня опять усыпляют».

– Ты в самом сердце Храма. Канал открывается. Просто войди в него.

Он заметил, что поток молочного света не просто поднимается вертикально, а закручивается в спираль. Это было похоже на атмосферный вихрь, в центре которого сейчас затаился Янус. Глаз бури налился холодным мраком, и открылся черный тоннель.

Глава 6

Черная точка застыла почти в зените, и это была единственная деталь, нарушавшая бездонную красоту небосвода. Артему казалось, что он парит, растворившись в необъятном пространстве. В голове была абсолютная пустота, и это было прекрасно. Но стоило подумать об этом, как идиллия рухнула. Мысли беспорядочно заметались, как тараканы, обнаружившие, что хозяин проснулся и неожиданно явился на кухню. Он на минуту прикрыл глаза, вспоминая события прошедшего вечера.

Черная точка в небе за это время сместилась влево. «Наверно, степной орел», – глубокомысленно подумал Артем, хотя понятия не имел, чем тот отличается от какого-нибудь сапсана или вилохвостого коршуна. Он осторожно приподнял голову. В паре метров от него стоял потухший мангал, дальше виднелись кусты малины и ежевики. Ярко светило солнце, но лицо Артема находилось в тени, словно кто-то заслонял свет, сидя у него в изголовье.

– Ой, смотри, проснулся.

Рядом хихикнули, послышалось какое-то копошение, и Артему показалось, что у него двоится в глазах. Потом он понял, что над ним с обеих сторон склонились давешние сестренки-близняшки. Олечка в шортиках и Анечка в юбочке. Ну, или наоборот.

Сам он лежал на большом расстеленном покрывале. Во рту пересохло, пить хотелось просто ужасно. Ощущение было такое, словно из него всю ночь напролет литрами откачивали воду. Анечка (или Олечка), прочитав эту мысль по его лицу, протянула ему запотевшую пластиковую бутылку. Артем одним движением свернул крышку и, не замечая, что минералка ручьями льется ему на грудь, на пару минут присосался к горлышку. Девицы насмешливо наблюдали.

– Спасибо, Оля, – выдавил он.

– Я Аня, – сказала барышня. – Богини утренней влаги к твоим услугам.

– Очень смешно, – оценил Артем. – Как я здесь оказался? Я же на диване сидел?

– Мы тебя вывели. Там душно и накурено. Дышать нечем.

– То есть как это – вывели? Я ничего не помню.

– Ну еще бы, – барышни переглянулись и захихикали. Артем смутился.

– А остальные где? – спросил он, чтобы переменить тему.

– Отсыпаются. А Дубов с утра уехал, опять в райком вызвали. Восьми еще не было. Матюгался на весь поселок.

– А вы чего встали в такую рань?

– Так. Не спится что-то. Решили во дворе посидеть.

– Понятно, – сказал Артем. – И давно вы так развлекаетесь?

Он постучал себя по носу, намекая на вчерашнюю «ингаляцию».

– А что, не понравилось? Тебя вчера сразу вставило, мы даже испугались немного. Мало у кого такая реакция. Видел кино?

– Кино? – Артем припомнил свой бред. Столбы холодного света, выходящие из земли, три луны в незнакомом небе. – Не знаю. Видел что-то, только к вашему фильму это, по-моему, отношения не имеет.

Аня посмотрела на Олю. Та пожала плечами.

– Ну, в первый раз, конечно, бывает всякое. Потом идет более предсказуемо. Правда, уже не так ярко.

– Что вы туда добавили? Как вы вообще додумались? Это ж надо, так опошлить бальзам от насморка…

– Тебе не все равно? – безмятежно сказала Аня. – Феликсу друзья рецепт привезли. Из Средней Азии, кажется.

– В порядке обмена опытом, – вставила Оля.

– Зато ты видел такое, чего другие никогда не увидят. Ну и мы тоже.

«Это точно», – подумал Артем. Только одна проблема – те, кто видел и знает лишнее, сейчас активно изымаются из привычного окружения. Кого-то забирают менты, как тетку в поезде, а за кем-то прилетает крылатый песик. Кстати, почему собачка не взяла самого Артема? Не оценила? Даже как-то обидно. Ладно, рано или поздно узнаем…

«Девочек надо взять под защиту», – сказал себе Артем, чувствуя, как расправляются плечи и мужественно выдвигается нижняя челюсть. «Ага, блин, – возразил ехидный внутренний голос. – Светку ты уже защитил. Телохранитель…»

Артем разозлился. А вот хрен вам, Светку он все равно найдет. Хоть весь город перероет. Просто нужно действовать методично и ни на что больше не отвлекаться. С чего начать, вот вопрос. Хотя, секунду, у него же с собой подсказка! Артем сунул руку в брючный карман и нащупал там бумажку с печатным текстом, которую вчера прихватил со Светкиного стола. В конце концов, один раз эти стишки уже привели его к однокласснице, так пускай приведут еще раз.

– Девочки, я отлучусь на минуту. Где тут у вас?..

Оказавшись вне поля зрения сексапильных сестричек, Артем развернул листок. Так, смотрим. Первая звезда, вторая звезда – это мы уже проходили. Ага, вот, дальше:

 
На шкуре у Ящера третья звезда.
Сияние – ярче зарниц.
Он проснется, и замрут города,
и князья повалятся ниц.
 

Ящер, значит. И где нам его искать? Террариум какой-нибудь? Нету у нас его, и не было никогда. Нет, единственный вариант, который приходит в голову, – это небезызвестная гора Ящерка. Ну и, соответственно, на шкуре Ящера – это, получается, на склоне горы. Что там у нас? Старая каменоломня, пещеры, дачи опять же. Лес на склонах. Можно до морковкина заговенья блуждать. Не катит. Что дальше? Дальше у нас князья. Которые повалятся ниц. Тоже не очень внятно, но, по крайней мере, ясно, где их искать.

Князья у нас кто? Известно, кто. А сидят они где? Известно, где. На первом этаже райком комсомола, на втором райисполком, на третьем, соответственно, райком партии. И они уже собрались, Феликса, вон, позвали. В восьмом часу утра, в воскресенье. Нет, понятно, в городе творится черт знает что, но вызова сегодня в такую рань Дубов явно не ожидал. Значит, в последние часы произошло еще что-то? События ускоряются? Надо ехать, здесь ничего не высидишь.

– Девочки, – сказал Артем, – я в город. А вы тут от компании не отбивайтесь. Идите лучше в дом. Мало ли, кто здесь бродит.

– Анька, – сказала Оля сестре трагическим голосом, – наш рыцарь нас покидает. Как же мы теперь будем? Пока он тут валялся, было так безопасно.

«Вот ехидна», – подумал Артем. И, главное, возразить нечего. Ладно…

– И вообще, – продолжала Оля, – мы тоже собирались. Так что вместе пойдем.

«Гм, – подумал Артем, – если уж собачка брезгует мной, то этими двоими должна заинтересоваться. Они ведь ее даже по имени знают. Симаргл, кажется? Нехай прилетает, а там посмотрим». При свете дня крылатый пес уже не казался таким уж страшным. Правда, вскоре до Артема дошло, что использовать двух девиц в качестве приманки для неведомого чудовища – это как-то не комильфо. Ему стало стыдно, и он притворился перед собой, что ни о чем подобном не думал.

– Ладно, – сказал он, – вам вещи собирать долго?

– Все при нас, повелитель!

– Будешь подкалывать – дам по попе.

– Буду ждать и надеяться, господин!

Барышни, к счастью, были без каблуков, поэтому они довольно быстро пересекли поселок и вышли на автостраду. Пахло нагретой пылью и горькой степной полынью. Ветер гнал по склону холма зеленые волны. Дорога была совершенно пуста.

Артем растерянно огляделся. «Ну еще бы, – подумал он, – какой дурак поедет в такое время?» Комсомолки за спиной захихикали, но, стоило ему обернуться, уставились на него преданными глазами. Артем сделал вид, что все идет в строгом соответствии с планом, и принялся мысленно чесать репу, но тут, к его счастью, на горизонте что-то блеснуло, и между двух пологих холмов возникла старенькая «Газель».

Артем вышел почти на середину дороги, чтобы шофер не вздумал проехать мимо, и замахал руками. Микроавтобус со скрипом притормозил. Номер маршрута, указанный на табличке под лобовым стеклом, ничего Артему не говорил. Трехзначное число, что-то явно междугороднее. Ну, понятно, трасса Ростов – Баку, по ней кто угодно ездит. Артем отодвинул дверь. Пожилой кавказец за рулем уставился на Аню и Олю, царапая взглядом их загорелые ножки.

– В Чернодольск довезете? – спросил Артем.

– В город не заезжаем, на окраине высадим, – сказал водитель с акцентом.

– Залезайте, – сказал Артем девушкам.

Он протянул водителю деньги. Тот со вздохом бросил измятые рубли под стекло. Рейс был явно убыточный. Микроавтобус был почти пуст, и только в хвосте сидели три хмурые кавказские тетки, похожие фигурами на переспелые груши. Они были в черном, несмотря на жару, и усиленно обмахивались газетами. В проходе стояли баулы, на одном из кресел – завязанная корзина, а рядом оплетенный кувшин с вином.

Артем и барышни сели ближе к двери. Воняло бензином, пятая точка прикипела к сиденью, под днищем «Газели» что-то подозрительно лязгало. До самого города им навстречу не попалось ни единой машины. Артем испытывал растущее беспокойство. Трасса проходила по касательной к городу, и, когда слева замелькали дома, он попросил шофера остановиться. Маршрутка на прощанье обдала их облаком дыма.

– Девочки, я к райкому. Надо с Феликсом еще раз поговорить, – сообщил Артем. Аня и Оля сказали, что составят ему компанию. «Странно, – подумал он, – им что, в воскресенье больше заняться нечем?» Ладно, некогда ломать голову. Странностей и без этого предостаточно…

Они перешли дорогу. Этот район был застроен пятиэтажками, каждая из которых давно годилась под снос. На уродливых балконах сушилось белье, и старые раскидистые деревья, сплетаясь ветками, закрывали окна от солнца. Там были каштаны с резными листьями, и орехи с гладким серым стволом, и морщинистые корявые абрикосы, и еще какие-то виды, не дающие съедобных плодов, а потому не опознанные Артемом.

На обочине у дороги рос невзрачный кустик чертополоха. Впрочем, в этих краях его часто называли верблюжьей колючкой, и Артем до сих пор не знал, какой из двух вариантов правильный. Он приотстал и, сорвав цветок, с наслаждением вдохнул аромат. Сиреневый пушистый бутон с колючим шариком в основании источал неповторимый медовый запах, который пробуждал воспоминания детства. Он как будто нашептывал, что нет уголка прекраснее, чем эта долина среди холмов, и, в то же время, звал куда-то за горизонт. Аня обернулась и, всплеснув руками, томно проворковала:

– Ах, сестрица, взгляните, это так романтично!

Артем чертыхнулся и бросил в нее цветком. Наглая барышня увернулась и показала ему язык. Они обогнули пятиэтажку и двинулись через двор.

На скамейке у подъезда сидел пацан лет семи, хлюпал носом и размазывал слезы. Артем и девушки переглянулись и подошли поближе.

– Ты чего ревешь, маленький? – спросила Аня, присев перед ним на корточки.

– Я не маленький, – набычился паренек.

– Ну вот, не маленький, а ревешь. Кто тебя обидел?

Хлопчика звали Стасик, и из его рассказа стало понятно, что вечером папа и дядя Саша допоздна сидели на кухне и пили водку, и ругались, потому что с первого июня снова поднимут цены, а еще, по слухам, собираются ввести талоны на мясо. А чего их вводить, если в магазинах все равно шаром покати. Может, конечно, вместе с талонами что-нибудь и появится, но как-то очень сомнительно. А потом разговор перешел на то, что в городе пропадают люди, а «этим козлам в райкоме насрать» (данный фрагмент Стасик воспроизвел дословно). Подобные разговоры происходили неоднократно, и каждый раз после них папа спал до обеда (если, конечно, не надо было идти на работу), а поднявшись, мрачно пил рассол или пиво – в зависимости от накала предыдущей дискуссии. Но в этот раз он встал ни свет ни заря и сказал, что ночью наконец-то все понял и коммуняки за все ответят. Он говорил как будто бы сам с собой, но Стасику все равно было слышно. А потом папа оделся и хлопнул дверью, приказав сыну безвылазно сидеть дома, но дома одному очень страшно…

Устыдившись собственного признания, Стасик замолчал и насупился.

– А мама твоя где?

– На дежурстве.

– Ничего, ничего, маленький, – сказала Аня. – Все будет хорошо, вот увидишь.

Она округлила пухлые губки и легонько подула ему в лицо. И Артему вдруг показалось, что горячий суховей на секунду сменился прохладным бризом и во двор каким-то чудом залетели брызги прибоя. Ребенок перестал плакать и взглянул на Аню с недоверчивым удивлением. Артем, в свою очередь, посмотрел на ее сестру. Та пожала плечами и заявила:

– Ну а что? Тебе нарзан в бутылке, ему – морской ветерок. Жалко, что ли?

Артем сделал вид, что его устроило объяснение, и они, попрощавшись со Стасиком, пошли дальше. До райкома было минут двадцать пешком. Чем ближе к центру, тем больше было людей на улицах. Причем у Артема создалось впечатление, что многие выползали из дома, повинуясь какому-то внезапному импульсу и не особенно представляя, что следует делать дальше. Толпились у подъездов, размахивая руками, доказывали друг другу что-то на пальцах и посылали оппонентов по матери. Какая-то женщина в домашнем халате сидела на лавке с выражением крайнего обалдения, и ее отпаивали водой.

Срезая путь, они шагали через дворы, пока в паре сотен метров от главной площади не наткнулись в закоулке на знакомую ярко-красную «Истру». «Странно, – подумал Артем, – чего это он здесь встал? У райкома места полно…» И в ту же секунду над кварталом разнесся многоголосый рев. Они переглянулись и прибавили шагу.

Площадь перед райкомом была забита народом.

Последний всплеск эмоций, очевидно, был вызван тем, что из двух автобусов, только что подруливших к зданию, сыпались вооруженные люди в форме внутренних войск. Они оттесняли толпу от входа и строились в две шеренги. Раздался чей-то истошный визг. Когда у крыльца установилось шаткое равновесие, на третьем этаже распахнулось одно из окон, и в проеме показался испуганный мужик с микрофоном. «Концерт по заявкам», – сказал кто-то в задних рядах, и стоящие по соседству заржали.

– Товарищи! – проквакал мужик. – Я второй секретарь райкома Семенов…

– А первый где? – перебил кто-то из толпы.

Оратор в окне смутился.

– Товарищ Харченко, к сожалению, не смог приехать…

В толпе издевательски засмеялись. Второй секретарь растерянно оглянулся и попытался отойти от окна, но через секунду вернулся – причем показалось, что кто-то отвесил ему пинка или, по крайней мере, подтолкнул в спину.

– Граждане! – Партиец снова поднес к губам микрофон. – Убедительно просим вас разойтись и не нагнетать обстановку…

– Не нагнетать? Ты что, охренел, Семенов? – заорали снизу. – Люди из города пропадают, а вы сидите на дачах и водку жрете!

– Товарищи, принимаются все необходимые меры! – залопотал Семенов. – Расследование взято под особый контроль министром внутренних дел. Генеральному секретарю, товарищу Романову, регулярно докладывают о результатах…

– А что людям есть нечего, ему не докладывают?! – завизжала какая-то женщина из передних рядов. – У меня дети третий месяц на одной картошке сидят!

Толпа с новой силой взревела и колыхнулась. «Второй Новочеркасск, – панически подумал Артем. – Эти придурки в райкоме его получат». И, словно прочитав эту мысль, стоящий в нескольких метрах парень завопил во всю глотку:

– Романова на мясо!

Людская масса сдвинулась, и один из бойцов выпустил в воздух автоматную очередь. Повисла гулкая тишина. Артем увидел все как будто в стоп-кадре – растерянные лица людей, напряженные позы солдат у входной двери, черные стволы автоматов, солнечные блики на стеклах и размытое облачко в скучном белесом небе.

А потом какая-то тень на секунду закрыла солнце, и на крышу райкома, расправив крылья, опустился черный лохматый пес. Он обвел горящими глазами толпу и, опершись лапами на карниз, издал протяжный, вынимающий душу вой. Затем он медленно повернулся и, ухватив зубами флагшток, выдернул его с мясом. Пес разжал челюсти, и красное полотнище с древком упало на ступеньки крыльца. Зверь зарычал и неуловимым движением соскользнул с крыши на уровень третьего этажа, где в окне до сих пор торчал мужик с микрофоном. Черная туша погребла секретаря под собой, и из комнаты раздался безумный вопль, сопровождаемый отчетливым хрустом.

И пока бойцы в оцеплении, задрав головы, зачарованно смотрели на этот акробатический номер, кто-то в первых рядах толпы заорал: «Мочи гадов!» Этот крик стал как будто последним граммом, которого не хватало до критической массы, а дальше, как и положено, пошла цепная реакция. За какой-то миг митингующие преодолели несколько метров, которые отделяли их от солдат, и на крыльце началось побоище. Один из бойцов успел надавить на спуск, и пули, едва вылетев из ствола, впивались в живую плоть, но разум людей уже затмила слепая ярость, задние ряды напирали, и через тех, кто упал с металлическим комочком в груди, лезли новые участники штурма. Кто-то поскользнулся в крови и был мгновенно затоптан, у самых дверей на секунду возник затор, как будто страшная мясорубка не сразу провернула человеческий фарш. Но потом дубовые створки хрустнули, словно вместо одушевленной белковой массы по ним ударил стальной таран. Людской поток хлынул в дверной проем, и скифское безумие, о котором говорил летописец, затопило трехэтажный дворец.

Когда из углового окна вырвались оранжевые языки пламени, Артем отвернулся и сделал глубокий вдох, борясь с подступающей тошнотой. И в этот момент он заметил Феликса, который стоял в полусотне метров от них, держа под мышкой какой-то плоский компактный ящик, и тоже смотрел на свое – теперь уже, видимо, бывшее – место работы. Потом Дубов развернулся и исчез в переулке.

– Так, девочки, давайте быстро к машине, – сказал Артем и потянул сестер за собой. К его облегчению, Оля и Аня держались вполне спокойно, не проявляя ни малейших признаков паники. Разве что были слегка растерянны или удивлены столь бурным развитием ситуации. «Ишь ты, – подумал Артем, – молодая гвардия. Олимпийский резерв. Хоть бы взвизгнули разок для приличия…»

Они быстро двинулись прочь и уже не видели, как черный пес, снова выбравшийся на крышу, проводил их горящим взглядом.

Феликса они настигли, когда тот уже садился за руль. Ящик, который он притащил с собой, оказался системным блоком. Сам Дубов вместо строгой рубашки был одет в легкомысленную желтую маечку с аппликацией на груди.

– Конспирация, батенька? – спросил у него Артем. – Как ты оттуда выбрался?

– Через черный ход заранее вышел, – мрачно ответил Феликс. – Я сразу понял, что чем-то подобным кончится.

– Да, товарищ Дубов, – согласился Артем, – вы проявили завидное политическое чутье. Припарковался подальше, ушел пораньше. Куда ты теперь намылился?

– Отвали, Акимов, – пробурчал бывший одноклассник. – Тебя это не касается. Погуляли, и хватит. Девочки, а вы садитесь, поехали.

– Слушай, ты, – процедил Артем, чувствуя, как детское желание дать Феликсу между глаз снова заставляет чесаться руки, – мне нужно знать, где сейчас собирается ваша кодла. Отсюда вы смылись оперативно, как только запахло жареным. Это понятно. Оставили Семенова отдуваться. Но где-то у вас есть хаза, куда толпа добраться не сможет. Кризисный штаб или как вы там его называете. И ты меня туда отвезешь.

– Да пошел ты, – пропищал Феликс. Артем сжал кулак, но партиец вдруг уставился ему за спину диким взглядом и ошеломленно приоткрыл рот. Артем оглянулся. Сзади стояла Аня и невинно хлопала глазками.

– Короче, Феликс. – Он решил не отвлекаться. – У меня один вопрос – где?

– В «Звезде», – выдохнул Феликс в рифму, и Артем, решив, что тот издевается, схватил собеседника за грудки и прижал к лакированному боку автомобиля.

– Погоди, – сказала вдруг Аня. – Это не наезд, он правду сказал. «Звезда» – это название санатория. Ну, знаешь, по другую сторону Ящерки?

– Да ладно? – удивился Артем. – Его что, достроили все-таки? Двадцать лет стоял голый фундамент, если не больше. Мы туда с пацанами лазили, там все травой заросло, плиты какие-то штабелями. Начали строить, а потом финансирование прикрыли…

– Ну вот, а пару лет назад вспомнили. Бабки, видать, нашлись. Так что теперь у нас там «Звезда», ведомственный санаторий Минобороны. К майским праздникам сдали, только еще почему-то не заселили.

«Вот так, – подумал Артем, – даже дедукцию не пришлось применять. Третья звезда на склоне горы, то есть на шкуре Ящера. И правители, которые туда подтянулись. Все сходится. Осталась сущая мелочь – понять, как это поможет в поисках Светки…»

– Ладно, – сказал он, – поехали. Хватит время терять.

– Тебя туда все равно не пустят, – заявил Феликс. – Там сейчас закрытая зона.

– Это мои проблемы, – отрезал Артем. Он и сам еще не придумал, что будет делать дальше. Пофиг, разберется на месте. Наденет, например, обтягивающий костюм и, прокравшись в логово таинственного злодея, сразится с ним на лазерных мечах один на один. Чем не вариант? Простенько и со вкусом…

Он сел на кресло рядом с водителем, а барышни устроились сзади. Феликс завел мотор и осторожно выехал со двора. По главной улице к райкому бежали люди. Обгоняя их, пронеслась машина с красным крестом. За ней прогрохотал автокран. Артем задумался над тем, что можно этим краном поднять на площади и почему возникла такая срочность. На ум пришел только памятник вождю революции, и Артем зачем-то начал прикидывать, за какую часть тела надо зацепить трос. Поймав себя на этой мысли, он чертыхнулся и стал смотреть, что происходит в городе.

Люди собирались группами на обочине, тыча руками в сторону главной площади. Многие ходили кругами с мобильниками в руках, поминутно глядя на небо и всматриваясь в экран. Видимо, связь работала с перебоями.

Универсам окружала толпа народа, по размерам не уступавшая той, что сейчас ломилась в райком. Здесь было много пожилых женщин, которые точно знали, о чем надо думать в первую очередь, если начальство бежит из города. Мыло, соль, спички! Датчик тревоги, спрятанный в подкорке русского человека, отчаянно верещал. Артем вспомнил свою покойную бабушку, у которой кладовка была забита мешками с мукой, какими-то крупами и вареньем, закатанным лет десять назад и засахаренным до несъедобного состояния. Плавленые сырки и килька в томатном соусе, всегда лежавшие на прилавках, казались ей верхом товарного изобилия. «Думаете, – спрашивала она, – всегда будет такая лафа?» Родня смеялась, но бабушка, пережившая голод тридцать второго, оставалась при своем мнении. Сегодня она была бы, наверно, в первых рядах…

Выехав из города, они двинулись по дороге, которая по широкой дуге огибала Ящерку. Вокруг были разбросаны огороды. Владельцы упорно называли их дачами, хотя на участке имелся, в лучшем случае, некрашеный деревянный сарай, где хранились грабли и тяпки. Потом потянулись поля, на которых созревала пшеница, и еще какие-то распаханные пространства, где, кажется, рос бурак. Артему вспомнилось, как в школе их повезли на сельхозработы и они, забавы ради, метали огромные корнеплоды, раскручивая их за мощные стебли, пока один такой снаряд не угодил учителю по затылку. Кстати, в ту поездку Артема брать не хотели, решив, что он своим баловством будет отвлекать одноклассников от работы. Но ему было так неприятно отбиваться от коллектива, что он пошел к своей классной и чуть ли не со слезами просил оставить его в команде, хотя терпеть не мог копаться в земле.

«Вот ведь странно, – думал он, глядя из окна «Истры», – окажись я сейчас в такой ситуации, был бы счастлив, что меня избавили от нудной работы, которую, вообще-то, должны выполнять колхозники. Как-то притухло во мне чувство коллективизма, да и у других тоже. Не хочется сливаться в экстазе, заполняя закрома Родины. Хочется слиться с теми, кто из этих закромов кормится. Может, из-за таких настроений люди и бросились жечь райком, едва крылатый песик, который неизвестно откуда взялся, небрежно махнул им хвостиком…»

На развилке с указателем «Санаторий, 2 км» Феликс свернул налево. На склоне уже виднелись белоснежные корпуса, которых Артем насчитал пять штук. Они были разбросаны довольно далеко друг от друга, но их продольные оси сходились приблизительно в одну точку. На аэрофотоснимках это выглядело, наверно, как перекошенная звезда. «Ну дают, – подумал Артем. – Вояки сами, что ли, проект рисовали? Наш ответ Пентагону? Какие таланты пропадают, однако…»

А потом ему почудилось, что в том месте, где сошлись лучи пентаграммы, дрожит прозрачное марево, как будто воздух струится над огромным костром или в невидимой колбе курится легкий дымок. И он вспомнил, что уже видел это вчера, только с другого ракурса, когда смотрел из окна вагона. И снова наваждение продлилось какой-то миг, а потом бесследно исчезло, стоило тряхнуть головой.

Машина тем временем уткнулась в шлагбаум. Рядом на обочине стоял БТР, а еще был дорожный знак – из тех, что выносят на проезжую часть, если идет ремонт. Правда, знак был какой-то странный – во всяком случае, Артем таких никогда не видел. То ли буква Ж, вписанная в окружность, то ли колесо с шестью спицами. Красное на белом. «Какой-нибудь армейский вариант «кирпича», – неуверенно подумал Артем. Феликс тем временем достал партбилет и показал его подошедшему мужику в камуфляже.

– Меня должны ждать, я завотделом в райкоме, – зачастил Дубов. – Мы только что из города, там такое творится…

– А ваши спутники? – перебил его проверяющий.

Феликс злорадно посмотрел на Артема, но тот не успел ничего сказать. С заднего сиденья к ним перегнулась Аня и, заглянув в глаза контролеру, внятно произнесла: