Книга: Без языка - Владимир Короленко

Начнем с того, что есть у меня какая-то тяга к слепым. Интерес, очень сильный интерес. Такой же, как у слепого к зрячим. Как слепой не может представить, какого это - видеть, так и я не могу представить, какого это - не видеть никогда. Именно этот интерес порождает такую внимательность, чуткость и трепет к слепым, которые я ощущаю. И вот тут как раз нужно сказать о том, как мастерски описал Короленко жизнь слепого человека. А заодно жизнь людей, которые его окружали. Он подарил своему читателю возможность узнать, что чувствует слепой, как он приспосабливается и чем живет. Повествование ведется очень легко, ты будто идешь по тропе и ничто тебе не препятствует. Это очень ценно, ведь именно так можно видеть все четко и трезво.

В образах Дымы и Матвея Короленко, как мне кажется, показывает два крайних пути развития эммигрантов. Один очень быстро приспосабливается к новой жизни, к новым обычаям и устоям, зачастую даже не разбираясь, какие из этих обычаев хороши, а какие нет. Другой путь - всё отрицать, рвать на себе волосы и постоянно жалеть о предпринятой поездке, даже не разобравшись во всей ситуации в целом. Но если Матвей и Дыма, всё же находят золотую середину - приспосабливаются, берут от новых традиций хорошее, но и своё стараются беречь, то есть и такие, кто так и не смог привыкнуть к новой жизни (барыня).

Ну и, естественно, автор показывает, кем становиться человек, когда оказывается без языка, когда не имеет возможности общаться с обществом и до чего эта ситуация порой доводит. Здесь можно увидеть, как порой отличны обычаи разных стран и как бывает тесен мир.

Самое приятное то, что язык будто современный. Хоть книга и написана более 100 лет назад, но стиль написания таков, будто произведение вышло из печати лет пять назад. Будто ведёшь беседу с дедушкой, который рассказывает тебе одну очень интересную и поучительную историю.

Ещё одна прекрасная жемчужина-находка этого года! Небольшая новелла про жизненные ценности, про любовь к родной земле, про горечь утраты, про то, как чужбина может сломать в человеке веру в себя, поставить в нелепое положение и устыдить перед самим же собой.

А начинается всё с письма...

Есть в Волынской губернии, там где холмы Карпатских гор переходят в болотистые равнины, небольшая деревенька Хлебно. Со всех сторон к ней подступается Природа-мать в самых разнообразных обличиях: где нивами, где равниной, где лесом, а где и целыми холмами. Там солнце улыбается своему отражению в гладких озёрах, иногда с озорством подмигивая искрящимся зайчиком в узеньких речках, словно ненароком разбросанных по пёстрому ковру родимой стороны. Вечерами, в тихом чернильном бархате спускающихся сумерек можно услышать шёпот пастушьей дудочки, прислонив уставшее за день плечо к резному крыльцу и провожая взглядом последние сонные лучи солнца за синюю полосу далёких гор.

Неподалёку от Хлебно течёт крошечная речка, по берегам которой обильно растёт лоза: отсюда и название ей - Лозовая. Со временем, там возвели небольшой посёлок, который назвали Лозищами. И жители с тех пор все до единого пошли Лозинские, а чтобы не запутаться, к фамилии приставили прозвища: Мазница, Голенище, Шуляк, Оглобля... Жили лозищане, не тужили, только покоя не давала им мечта - увидеть свободу, то бишь Америку. Ведь выбрался же туда Осип Лозинский, вырвался же! Теперь вот письмо послал с апельсиновой марочкой и синим тикетом - билетом для жены своей, для Катерины. Скучает по ней, тоскует, зовёт.

Собралась Катерина со слезами, нехотя, через силу. Жалко ей покидать край родимый, над которым коромыслом висит еловый дымок, колышится густая трава под алой зарёй, а ночами в открытые ставни стучится душистый ветерок и весело поёт сверчок за печкой. Но отпускать молодую женщину одну было неправильно, считал Матвей - брат Катерины, поэтому в дорогу собрались сразу трое: Матвей, Катерина и друг Матвея - Дыма. Естественно, на паром пустили только Катерину, а те двое остались на берегу и рвали на себе волосы. Но не отступили от мечты.

...на обычные вопросы при встречах: " как себе живёте?" или "как вам бог помогает?" - лозищане, вместо "слава богу", только махали рукой и говорили: "А, какая там жизнь!" или "Живём, как горох при дороге".

Эти двое отчаянно хотели в Америку. И попали-таки!

А реальность не просто ошарашила, она поставила их на колени. Хуже всего пришлось Матвею. Он не знал языка, не понимал правил американского общества, не мог смириться с тем, с чем столкнулся - он лишился себя. Медленно, но верно в нём стало пробуждаться нечто звериное, волчье. Матвей превратился в обиженного, в издёрганного, вечно голодного изгоя. Его душа истлевала, утрачивала свой свет, уступая место враждебности. И только среди таких же простых людей, безработных и обездоленных, как он сам, замкнутость и раздражительность немного отпускала Матвея - он обретал свободу. Однажды, когда у него спросили про Америку, Матвей сказал:

Мало хорошего в этой стороне... мало хорошего... Содом и Гоморра.

И буквально, пара слов о красоте слога Короленко. Это нечто невообразимо чудесное, обволакивающее, чарующее, дающее внутреннее умиротворение. Каждая метафора - это все оттенки словесной радуги, ажурное кружево с тончайшим изысканным рисунком, и в то же время, близким душе и сердцу, невычурным, без претенциозности и лишних излияний. Услада, отдохновение, восторг!