Книга: Что такое хорошо и что такое плохо? - Владимир Маяковский

Так Маркс и Энгельс предстают в некоем симбиозе Бога-отца и Святого Духа, Маркс - творец, явно Бог-отец, а вечно вдохновлявший его, в основном финансово, Энгельс - Святой Дух. Владимиру Ильичу Ленину отводится роль мессии новой религии - коммунистического Иисуса Христа, принесшего пролетариям не закон, а благодать в виде "всесильного и верного учения", а его речи и брошюры - есть проповеди.

Соратники Ильича по партийной борьбе - его ученики и апостолы. Состав апостольской группы постоянно подвергался пересмотру как количественно, так и качественно. И число Иуд было множественным, но главный Иуда все же был один - Лёва Троцкий. А Сталину досталась роль Петра - строителя новой церкви. У них и имена качественно схожие, Пётр - камень, Сталин - сталь, твердость духа - главное их качество.

Ну, то, что в келье (кабинете) каждого иеромонаха (партийного руководителя) висела икона (портрет) Иисуса-Ленина, а позднее стали вешать и икону Петра-Сталина, это тоже вполне в духе новой религии. Правда, мессия не вознесся в небеса, но тело его не подверглось разрушению, сохранившись в ожидании победы мирового пролетариата. Всё бы хорошо, но возникла потребность в заповедях и в определении грехов. Для этого был разработан "Кодекс строителя коммунизма", но написан он был сухим канцелярским языком, да и появится он только в 1961 году, когда Петра объявит язычником новый патриарх церкви святокукурузный Никита.

А что же до этого и как быть с детьми? Пока взрослые верили в Бога единого и всесильного, у деток было полно всякой евангельской литературы, которая служила им ориентиром в мире, наполненном искушениями и соблазнами. Но пролетарская революция старого бога отменила, а новый как-то материалом для формирования правильных детей вовремя не запасся.

И тогда за сверхзадачу - создание детского катехизиса от ВКП(б) взялся выдающийся пролетарский поэт. Так и родилось стихотворение с длинным, но многообещающим названием "Что такое хорошо и что такое плохо". В моем советском детстве, казалось, это стихотворение целиком или частично звучало из радио чуть ли каждый день, можно с уверенностью говорить, что это был один из самых мощных рычагов воспитания нового советского человека.

Построен он был по четкому принципу: грех и его проявление, а напротив заповедь как в сей грех не впасть. Начинался он с греха беспечного отношения к своему телу и здоровью - Если сын чернее ночи, а добродетель выглядела - Если мальчик любит мыло и зубной порошок, этот мальчик очень милый, поступает хорошо.

Потом шел грех посягательства на чужие жизнь и здоровье - если бьет дрянной драчун, и противоположная ему добродетель - Этот мальчик так хорош, загляденье просто! Рассматривались в противопоставлении грех небрежного отношения к социалистической собственности и добродетель трудолюбия, грех трусости и добродетель храбрости, но заканчивал поэт той же парой, что и начал - грязью и чистотой. Может быть, он делал это для утрирования и контрастности, плохое есть грязь, хорошее - чистота. А может для того, чтобы закончить стих заранее найденным образом, который казался ему крайне удачным: вырастит из сына свин, если сын - свиненок. Но про себя могу сказать, что меня выводили из себя строки "тычет в книжку пальчик", я почему-то представлял этого "хорошего мальчика" полным кретином, поскольку очень гордился тем, что могу читать "как взрослый" не проговаривая текст про себя и не водя по буквам пальцем. Поэтому у меня лично желание соответствовать канону Маяковского не возникало, хотя неряшливостью я не отличался, но и чистюлей не был; трудолюбие тоже не было моим коньком, но трудиться приходилось много, кто знает, что такое деревенское детство, тот поймет; трусом в детстве я бы себя тоже не назвал, а вот осторожным - да. Получается, что я был плох и хорош в меру, и это меня устраивало, а стих Маяковского воспринимал просто как вычурную болтовню.