Текст книги "Основы идеологии белорусского государства"

Происхождение названия «Полесье» не вызывает разногласий – так именуют низменную лесистую местность, а ее жителей – «полешуки». Что же касается названий «Белая Русь» и «Черная Русь», то в разных источниках их происхождение трактуется по-разному.

Так, название «Белая Русь» русский митрополит и писатель Макарий (1482–1563) объясняет красотой земли, немецкий дипломат С. Герберштейн (1486–1566) – множеством снега, русский государственный деятель и историка. Татищев (1686–1750) – вольным и независимым положением, русский историк M Любавский (1860–1936) – независимостью от татаро-монголов, белорусско-русский филолог-славист и писатель М. Янчук (1859–1921) – светлопигментированным и светлооким антропологическим типом жителей. Имеются и другие объяснения. Однако, по мнению некоторых исследователей, наиболее аргументированным для названия «Белая Русь» является значение «свободная, вольная, независимая». «Действительно, – пишет в этой связи М.В. Довнар-Запольский, – в древнейшем русском языке слово «белый» имело такое значение, тогда как слово «черный» имело значение, указывающее на обложение податью по принуждению. И это совершенно соответствует действительности. Страна, которая в древнейшее время называлась Белоруссией, не была покорена татарами и пользовалась совершенной самостоятельностью в XIII в. и последующих веках в составе Литовско-Русского государства» [21]. Аналогичные названия имели те части Руси XIII–XV вв., которые также были независимы от Золотой Орды, например Ростово-Суздальская, Киевская, Московская, Смоленская и некоторые другие земли.

Относительно термина «Черная Русь» также существуют различные мнения. Одни исследователи считают, что он возник в XTV в. и обозначал земли, которые в середине XIII в. попали в зависимость от Великого княжества Литовского. Поэтому правомерно полагать, что свободная и независимая часть нынешних белорусских земель в то далекое время в противовес «Черной Руси» называлась «Белой Русью». Другие полагают, что название «Черная Русь» было дано соседними балтскими племенами (литовцы, аукшайты, ятвяги, латгалы и др.). Согласно балтской традиции черный цвет символизирует Запад, а белый – Восток. Соответственно западную часть Руси балты называли Черной Русью, а восточную – Белой Русью. Таким образом, эти названия первоначально обозначали географические направления, а затем они стали означать две части определенной территории Руси и символизировать их этнические особенности. Не лишено смысла и мнение, согласно которому Белой Русью могли называться земли, принявшие христианство, в то время как земли Черной Руси оставались еще языческими.

От названия «Белая Русь» происходит и название ее жителей. В XVII–XVIII вв. в официальных документах Русского государства для обозначения этнического состава населения Белой Руси используется слово «белорусам», а в XIX в. оно трансформируется в этноним «белорусы». Древние белорусцы и полешуки были непосредственными предками белорусского этноса, а древняя Белая Русь и Полесье – землями, на которых образовалась преобладающая часть этнической территории Беларуси. В составе белорусского этноса имеется также «прослойка» людей, предки которых называли себя литвинами. Это были жители Черной Руси или, согласно летописным источникам, Литвы (не путать с современной Литвой!), которые традиционно тяготели к католицизму, что проявляется и в культуре их нынешних потомков.

Таким образом, вслед за белорусским историком-этнографом М.Ф. Пилипенко (род. 1936) можно сделать вывод о том, что к концу XVI – началу XVII в. не только сложились белорусский язык (западнорусское наречие) и связанный с ним комплекс традиционной культуры, но и возникли общее название этнической территории – «Белая Русь» и общее наименование (этноним) сформировавшейся на ней общности людей – «белорусы» [22]. Это дает основания считать, что к концу XVI – началу XVII в. возникла Беларусь как территория нового восточнославянского этноса – белорусов. В 1903 г. белорусско-русский филолог и этнограф, основоположник белорусского языкознания, академик Е.Ф. Карский составил этнографическую карту расселения белорусов, которая сыграла важную роль в формировании территории современной Беларуси. С обретением белорусами четких, международно признанных границ и других атрибутов собственной государственности состоялось становление их как национальной общности, как нации-государства.

Названия «Малая Русь» и «Великая Русь»

До монголо-татарского нашествия на Русь ни Великой, ни Малой, ни Белой Руси не существовало. Термины «Малая Русь» и «Великая Русь» появляются лишь в XIV в. Причем зарождаются они не на территории Руси, а за ее пределами, и долгое время не были известны народу. Возникли они в Константинополе, откуда в то время управлялась русская церковь, подчиненная константинопольскому патриарху. В период существования Древнерусского государства вся его территория в документах патриархии обозначалась словом «Русь», или «Россиа». Назначавшиеся оттуда в Киев, столицу русского государства, православные иерархи именовались «митрополиты всея Руси». Положение изменилось, когда русские земли стали захватываться венграми, поляками и литовцами. Раньше всех была завоевана Галиция и в целях отличия этой территории от остальной Руси, получившей название «Великая», в Константинополе ее стали называть «Малая Русь» или «Малая Россия». Затем «малорусскими» стали называть остальные территории южной части Руси. Сам Киев, пока его не захватили литовцы, относился к Великой Руси, но с 1362 г., когда город был отвоеван у татаро-монгол литовцами, его также стали относить к Малой Руси.

После присоединения в середине XVII в. южных (Малой Руси) и северо-западных (Белой Руси) русских земель к Московскому государству царь Алексей Михайлович стал именоваться «всея Великие и Малые и Белые России Самодержец». Этот титул в то время выражал идею объединения в одном государстве всех русских людей, проживавших на землях, некогда принадлежавших древней Руси и получивших после ее распада разные наименования.

Сегодня слово «Россия» является сокращенным вариантом официального названия современного государства– «Российская Федерация», первоначальным географическим ядром которого была северо-восточная часть территории древней Руси. Составляющее ее население славянского происхождения закрепило за собой название, которым именовались все восточные славяне в эпоху Киевской Руси – русские.

Название «Украина» сначала появилось в польских источниках XIV в. для обозначения земель древней Руси, ставших окраиной Королевства Польского: слово «украина» означает «окраина». Соответственно и население Украины – славяно-русское по своему этнокультурному происхождению стало называться украинцами. Начиная с XX в. термины «Украина», «украинцы» являются официальными названиями государства и составляющей его общности людей.

Источники: Толочко, П.П. Древнерусская народность / П. П. Толочко. СПб., 2005. С. 34–35. Родин, С. Отрекаясь от русского имени /С. Родин. М., 2006. С. 24–25; Широкорад, А.Б. Русь и Литва /А.Б. Широкорад. М., 2008. С. 357–360.

Этническое самосознание белорусов

Этническое самосознание есть понимание людьми своей принадлежности к определенной общности, самобытности данной общности и ее отличий от других общностей. Носителями этнического самосознания могут быть и отдельные представители общности, и какая-то ее часть, и общность в целом. Формирование этнического самосознания происходит по мере становления общности и развития ее самобытных черт. Этическое самосознание может быть либо на стадии зарождения, либо на стадии развития, либо на стадии зрелости, когда общность выступает активным субъектом общественных отношений. Формирование этнического самосознания каждого отдельного индивида происходит в процессе его взаимодействия с другими представителями общности. Усваивая с момента своего рождения присущие его окружению феномены сознания и стереотипы поведения, индивид постепенно приходит к осознанию своей принадлежности к данной общности и своего подобия другим ее представителям. Уровень самосознания общности является важнейшим показателем ее развития. Внешней формой проявления этнического самосознания общности выступает ее самоназвание (этноним).

Надо заметить, что осознание белорусами себя в качестве особой общности и утверждение их самоназвания происходило с некоторой задержкой по отношению к процессу формирования самой общности. Такое явление в науке считается нормальным. Как мы помним, в период Древнерусского государства население будущих белорусских земель осознавало свою принадлежность к Руси и потому именовало себя «руские», «русины», «русичи» или «руськие люди». И после образования белорусского этноса его представители еще достаточно долго продолжали называть себя «руские» и свой язык «руский». К примеру, восточнославянский первопечатник уроженец Полоцка Ф. Скорина к своим соотечественникам обращался со словами «Братия моя Русь»; свой перевод Библии на родной язык (1519) он озаглавил «Бивлия руска», а в общем предисловии к ней он снова называет ее «Бивлия рускаго языка». Практически с момента возникновения Великого княжества Литовского жители белорусских земель отличали себя от других народов – немцев, поляков, литовцев. Позже, уже в XV–XVI вв., белорусские «русины» стали отличать себя и от жителей Московского государства, называя их «московиты». При этом свой язык они продолжали считать русским, а их – московским. Только в конце XVI – начале XVII в. этноним «русины» трансформировался в название «белорусцы», которое в свою очередь в XIX в. вытесняется этнонимом «белорусы».

Европейские народы – немцы, русские, поляки и другие – в период Великого княжества Литовского и Речи Посполитой называли белорусов «литвины». В XIV–XV вв. так именовали себя жители западных земель Беларуси (нынешней Гродненщины) и востока Литвы. Следовательно, изначально термин «литвины» был этнонимом. В XVI в. и особенно в XVII в. названия «литвины», «Литва» – уже не в качестве этнонимов, а как политонимы – распространяются на весь белорусский этнос. Они употреблялись применительно к населению белорусских земель вплоть до XIX в., а затем слова «литовцы», «литва» становятся названиями только соседнего балтского народа и его земли. В этом значении они употребляются и поныне. Что касается этнонима «литвины», то им продолжают иногда именовать себя потомки упомянутой выше особой этнической группы, существовавшей в составе Великого княжества Литовского. В современной литературе их называют белорусами-литвинами, в отличие от белорусов-русинов.

Осознание самобытности новой общности и своей принадлежности к ней поначалу происходит в среде ее наиболее образованной части. Это находит свое выражение в росте интереса ее представителей к прошлому, настоящему и будущему своего отечества, в появлении чувства любви к родному краю, в заботе о сохранении и приумножении духовной культуры своего народа. Все эти формы проявления самосознания белорусской общности с необычайной силой дали о себе знать во времена Великого княжества Литовского прежде всего в среде горожан, купечества, православного духовенства. Они получили свое отражение в белорусских летописях, произведениях литературы и сочинениях общественно-политической мысли. Идеи патриотизма, достоинства своего народа, гордости за свою Родину стали доминирующими в творчестве Николая Гусовского, Франциска Скорины, Сымона Будного, Василия Тяпинского и других отечественных мыслителей. В период Речи Посполитой, когда стала набирать силу польско-католическая экспансия, национальное самосознание белорусов свое проявление получило в виде неравной борьбы за религиозную свободу для православного населения. Наиболее активными участниками сопротивления экспансионистским устремлениям, имевших целью ополячить белорусов, лишить их самобытного этнокультурного облика, явились Стефан Зизаний, Мелетий Смотрицкий, Афанасий Филиппович, Георгий Конисский и другие религиозные деятели. Можно сказать, что в это время происходит окончательная славяно-русская, или славяно-православная, самоидентификация белорусской общности.

Белорусская национальная идея

Напомним, что под национальной идеей в политической науке принято понимать овладевшее сознанием определенной территориальной общности людей представление, что эта общность является особой нацией, в силу чего она считает себя вправе по собственному усмотрению строить как свою внутреннюю жизнедеятельность, так и свои отношения с другими народами. Появление такой мысли в самосознании общности закономерно влечет за собой и постановку в повестку дня ее жизнедеятельности задачи создания национальной автономии в государственном устройстве страны либо самоопределения в качестве суверенного национального государства. Организация практической реализации данной задачи обычно становится делом наиболее активной части общности. Соответствующие общественные действия принято называть национальным движением.

Процесс вызревания национальной идеи в самосознании белорусской общности происходил практически на протяжении всего XIX в. В результате на рубеже XIX–XX вв. в повестку дня политической жизни белорусов был поставлен вопрос об их самоопределении в качестве нации-государства. Вехами на этом пути явились осознание в 1810—1820-е гг. группой профессоров и студентов Виленского университета своеобразия, самобытности населения тех территорий, которые примерно совпадают с географическими пределами нынешней Беларуси; обоснованный в 1884 г. отечественными народовольцами в журнале «Гомон» вывод о том, что белорусы составляют особый народ, или особую нацию, и, как следствие, постановка ими в повестку дня общественно-политической жизни вопроса о создании белорусами собственной автономии в рамках «будущего свободного федерально-политического строя, который должен занять место современного абсолютизма» [23]; обоснование поэтом Ф. Богушевичем (1891) оригинальности, самостоятельности нового белорусского языка, формировавшегося с начала ХГХ в. на основе живых народных говоров – «мова нашая ёсць такая ж людская і панская, як і французская, альбо нямецкая, альбо і іншая якая», – и осознание им значения языка для сохранения белорусами своей самобытности, а значит, по его представлению, и своего исторического бытия [24].

Можно сказать, что 1884 г. – год издания белорусскими народниками журнала «Гомон» – и есть фиксированная в письменном источнике дата рождения белорусской национальной идеи в ее первоначальном значении, т. е. как идеи автономии белорусов в качестве самобытного народа в составе будущего российского федеративного государства.

Франтишек Богушевич (1840–1900)

Белорусский поэт, прозаик, публицист, переводчик. Родился в фольварке Свираны Виленского повета Виленской губернии (ныне Вильнюсский район Литовской Республики). Учился в Виленской гимназии; в 1861 г. поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, но был исключен за отказ принять новые университетсткие правила. Вернулся на родину, работал учителем. Участник восстания 1863–1864 гг., в одном из боев был ранен. В 1865–1868 гг. учился в Нежинском юридическом лицее. Работал судебным следователем в Украине и России. С 1884 г. адвокат судебной палаты в Вильно. Творчество Ф. Богушевича тесно связано с жизнью белорусского народа. В сборниках «Дудка беларуская» (1891), «Смык беларускі» (1894) показал тяжелую жизнь крестьянина, которого обделили при отмене крепостного права, обдирает казна, обижает суд и царская администрация. В нем он видел не просто обиженного судьбой мужика, а человека, который критически смотрит на мир («В остроге»). В своих произведениях отстаивал идеи социального равенства и справедливости. Главная черта поэзии Ф. Богушевича как выразителя национального самосознания народа – утверждение языка в качестве основного условия существования народа и его культуры. В «прадмове» к сборнику «Дудка беларуская» обосновал право белорусского народа на развитие своего языка и призывал: «Не пакідайце ж мовы нашай беларускай, каб не ўмерлі». Язык он считал наиважнейшей формой выражения духовности народа («язык ёсць адзежа душы»). Беларусь – там, «дзе наша мова жывець», – писал Ф. Богушевич. Похоронен в Жупранах (Ошмянский район), где установлен памятник поэту, открыт литературно-мемориальный музей-усадьба.

Источник: Беларуская энцыклапедыя: у 18 т. Т. 2. С. 210–211.

Понадобилось еще более 30 лет для того, чтобы идея самоорганизации белорусской этнической общности в нацию-государство овладела достаточно широким кругом активной части белорусов. Это произошло благодаря творчеству создателей и авторов газеты «Наша ніва», и особенно усилиями М. Богдановича, Я. Купалы и Я. Коласа. Стихотворение Я. Купалы «А хто там ідзе?», опубликованное в 1908 г., фактически явилось посланием белорусов внешнему миру о своем бытии как особого народа и о своем стремлении быть признанными таковым другими народами. В его же стихотворении «Маладая Беларусь», которое написано примерно в то же время (1906–1912), содержался прямой призыв белорусов брать свою судьбу в собственные руки [25]:

 
Паднімайся з нізін, сакаліна сям'я,
Над крыжамі бацькоў, над нягодамі;
Занімай, Беларусь маладая мая,
Свой пачэсны пасад між народамі!…
 

Нельзя не отметить, что утверждение в сознании белорусской интеллектуальной элиты национальной идеи происходило в процессе развития двух идейно-политических течений, которые получили название революционного демократизма и западноруссизма. Представители революционно-демократического течения (Ф. Богушевич, А. Гуринович, А. Пашкевич (Тетка), М. Богданович, Я. Купала, Я. Колас и др.) в целом выступали с национально-белорусских позиций, рассматривая белорусов как самобытный народ и отстаивая в той или иной мере возможность независимого от Польши и России развития Беларуси. Представители западноруссизма (К. Говореній, M. Коялович, Л. Солоневич и др.), признавая самобытность белорусов, все же считали, что Беларусь не является отдельной страной и что, следовательно, она не в состоянии самостоятельно культурно и политически развиваться. Они рассматривали Беларусь как составной элемент России, ее культурную и государственную часть. В своих произведениях западно-руссисты всячески стремились обосновать мысль, что Беларусь как «Западная Россия» неразрывно связана с целым – великой Россией и что белорусы как одно из славянских племен органично входят в состав единого русского народа [26].

Вопрос о том, в какой мере были правы или неправы одни и вторые, решался в ходе самой истории. К нему мы вернемся на страницах учебного пособия несколько позже.

Славянские княжения на белорусских землях

Для понимания генезиса белорусской национальной государственности, т. е. истоков и процесса ее становления, важно разобраться с тем, что представляли собой в политическом отношении земли будущего белорусского государства в первые века после расселения на них древнеславянских племен.

В предыдущем параграфе говорилось о том, что еще к середине IX в. на территории расселения восточных славян сложились достаточно устойчивые объединения, которые в исторической литературе определяются как союзы племен. Новой, более высокой формой самоорганизации славянских общностей стали территориальные образования, получившие название княжеств или, согласно летописи, княжений во главе с князьями. Причем не все союзы племен имели «свои княжения» (у радимичей, например, была своя племенная верхушка, но о наличии у них княжения летописи не сообщают), а «границы» княжеств не обязательно совпадали с географическими пределами союзов племен. Среди восточнославянских князей существовала жесткая иерархия: князь, стоявший во главе союза племен, имел титул «светлый князь» или «князь князей», князья племен, входивших в состав племенных союзов, именовались «всякое князье»; в период Древнерусского государства князь, занимавший киевский престол и стоявший над «князьями князей», носил титул «Великий князь Руский» [27].

Княжения представляли собой переходную форму от родоплеменного строя к классовому, а значит, к политической организации сообщества. Центрами этих княжений становились города с соответствующими укреплениями, а сами княжества стали называться по своему главному городу.

Иначе говоря, княжения являлись первоначальной формой территориально-политических образований. В литературе такие начальные политические образования принято определять как протогосударства (от греч. protos – первый). Они характеризуются, с одной стороны, наличием публичной власти, отделенной от основной массы населения (князь, бояре, местная знать), аппарата принуждения (княжеская дружина, тюрьма), налогообложения (дань), а с другой – неразвитостью институтов власти, отсутствием писанного законодательства, внутренней замкнутостью сообщества. Разновидностями протогосударств являются княжения у восточных славян, так называемые королевства у древних германцев, каганаты у древних тюрков.

На территориях, составляющих нынешнюю Беларусь, в разное время существовало более 20 княжений. В летописях упоминаются такие княжества, как Полоцкое, Витебское, Минское, Туровское, Оршанское, Друцкое, Лукомльское, Мстиславское, Изяславское, Логойское, Слуцкое, Городенское, Новогородское, Волковысское, Свислочское, Несвижское, Пинское, Соломерецкое, Мозырьское, Клецкое, Пересопецкое, Степанское, Борисовское и др. Среди них своим значением выделялись Полоцкое и Туровское княжества, о которых наиболее подробно говорится и в исторической литературе. Наиболее мощным до своего дробления на уделы было Полоцкое княжество, которое подчиняло своей власти ряд мелких княжений.

Однако политический ландшафт Беларуси в IX–XIII вв. не сводился только к перечисленным княжествам. Частично белорусские земли входили в состав и других восточнославянских земель-княжеств (рис. 4). Так, на землях Верхнего Посожья некоторое время существовало Мстиславское княжество, которое затем, как и другие восточно-белорусские земли, вошло в состав Смоленского княжества. Нижнее Посожье с городами Гомель (Гомий) и Чечерск, Верхнее Поднепровье с городом Речица были в составе Черниговского княжества. Нижнее Поприпятье с городами Мозырь и Брагин (Брягин) принадлежало Киевскому княжеству. Юго-западная территория Беларуси, уже в средневековье известная как Берестейская земля, являлась частью Владимиро-Волынского княжества. На север от Берестейщины находилась Новогородская земля, где также существовал ряд княжеств, среди которых ведущую роль со временем стало играть Городенское княжество.

Было бы неправильно представлять Полоцкое княжество (что пытаются делать начиная с М.В. Довнар-Запольского и В.Ю. Ластовского некоторые белорусские историки) как «исток», или «колыбель», белорусской государственности либо, более того, как собственно белорусскую национальную государственность [28]. Это княжество, равно как и любое другое княжество, существовавшее в прошлом на территориях, составляющих нынешнюю Беларусь, можно рассматривать как одну из исторических предпосылок будущей государственности на территории Беларуси, но ни одно из них в отдельности по своему этническому субстрату (летописные «племена» и их союзы) еще не предопределяло социокультурную идентичность той более широкой общности, на основе которой сложится собственно белорусская государственность. Как не было национальным государством, по выражению видного французского историкам Блока (1886–1944), ни одно из «варварских королевств» [29] раннего средневековья в Западной Европе, так не было таковым в это же самое время ни одно из отдельно взятых княжений в Восточной Европе.

Рис. 4. Княжества на территории Беларуси

Как показала история, на почве первоначальных государственных образований – протогосударств – в силу невероятного множества исторических случайностей могли сложиться самые различные по своей социокультурной идентичности государственные образования. Национальные же государства стали реальностью лишь в Новое время. Так что от момента появления на восточнославянских землях княжений до возникновения здесь непосредственных предпосылок формирования национальных государств, в том числе собственно белорусской государственности, оставалось еще порядка шести – десяти столетий.

Древнерусское государство

В современных дискуссиях об истоках белорусской государственности одним из острейших оказывается вопрос о том, входили ли существовавшие на территории, составляющей нынешнюю Беларусь, славянские княжества, в частности Полоцкое княжество, в состав Древнерусского государства и, следовательно, имеет ли белорусская государственность общерусские корни?

Безусловно, Полоцкое и Туровское княжества были крупнейшими протогосударствами на территориях, составляющих нынешнюю Беларусь. Относительно Туровской земли историки практически единодушны в том, что она как отдельная политическая единица Древней Руси вообще никогда не существовала: она всегда оставалась киевским уделом. Полоцкое княжество, напротив, являлось одним из мощных государствообразующих центров восточных славян, тяготело к самостоятельности и активно противодействовало централизаторской политике Киева. Однако, как считают многие белорусские и российские исследователи, нет никаких оснований отрывать Полоцкое княжество от Древнерусского государства, и заведомым преувеличением является представление некоторыми историками Полоцкого княжества как истока белорусской государственности или, тем более, как собственно белорусского государства.

Отвечая украинскому историку M.C Грушевскому (1866–1934), высказавшему упрек тем исследователям, которые Киевскую Русь рассматривали как начало общерусского исторического процесса, известный русский историк Б.Д. Греков (1882–1953) писал: «Новгород имеет свою историю, также как и Ростово-Суздальская земля. Но отсюда не вытекает отрицания целого периода в истории восточноевропейского общества, когда Киев объединил огромную территорию, в состав которой входили и Новгород, и Суздаль, и Ростов» [30]. В этот ряд на том же основании следует поставить и Полоцк. Пожалуй, одну из самых метких оценок Киевской Руси как государства применительно к периоду его расцвета дал известный публицист и общественный деятель, наш соотечественник И.Л. Солоневич (1891–1953): «В течение исключительно короткого промежутка времени Киевская Русь поднялась до того уровня, который сейчас определяется термином «первоклассная держава». Киев стал одним из крупнейших и богатейших, вероятно, самым крупным и самым богатым городом Европы» [31].

По признанию исследователей, Полоцкое княжество представляло собой «наиболее самостоятельную политическую единицу Древней Руси», но оно «никогда не порывало экономических и культурных связей с Киевской Русью». На это обстоятельство еще в 1918 г. указывал русский историк М.К. Любавский (1860–1936): «Политическое обособление, однако, не повело за собой обособления культурного… Культура Полоцкой земли, насколько можно составить себе о ней представление по крайне скудным данным источников и остатков ее, носила общий отпечаток культуры Киевского периода. И внутренняя политическая жизнь Полоцкой земли в X–XII вв. шла в общем по тому же самому руслу, по какому шла жизнь в других западнорусских землях». По словам белорусского историка М.Л. Ткачева (1942–1992), Полоцкая земля – «гэта залатое зерне залатога коласа, якім была Кіеўская Русь» [32].

Разумеется, Киевская Русь по форме своего устройства значительно отличалась от современных государственных образований; она была тем, что наши пращуры именовали словом «земля», т. е. территория, которая принадлежала русскому народу, управлялась из единого центра – Киева. Это полностью относится и к эпохе так называемой феодальной раздробленности, когда все княжества Руси вышли из повиновения Киеву и стали жить самостоятельной жизнью. Как справедливо отмечал известный белорусский историк Э.М. Загорулъский (род. 1928), существование отдельных русских княжеств со своими столицами и великими князьями воспринималось в то время как естественное явление. Тем не менее все они составляли одну страну – Русь с единым русским народом. И развитие этих княжеств осуществлялось в тесном их взаимодействии, в общем контексте древнерусской истории. Легко убедиться, что и вся территория современной Беларуси также находилась в пределах Русской земли.

О пределах Русской земли

В литературном памятнике XIII в. «Слово о погибели Русской земли», где под «гибелью» понималась «болезнь» феодальных усобиц, четко очерчиваются контуры Руси.

«О, светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!

Отсюда до венгров, и до поляков, и до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев и до немцев, от немцев до карелы, от карелы до Устюга, где живут тоймичи поганые, и за Дышащим [Баренцевым. – В.М.] морем, от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы – то все с помощью божьею покорено было христианскому народу, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху…»

В таких границах– от венгров, чехов и поляков на западе до волжских народов черемисов, мордвы и болгар на востоке, вплоть до Баренцева моря на севере – рассматривалась современниками Русская земля.

Источи и к: «Русская литература XI–XVIII вв. М., 1998. С. 89.

Подчеркнем, что Киевская Русь была типичным феодальным государственным образованием, которому неведомо было современное понимание государственной границы, хотя оборонительные сооружения на рубежах русской земли возводились уже в то время [33]. Средневековый мир до утверждения национальных государств был фрагментирован на множество автономных по отношению друг к другу частей – провинций, княжений, сатрапий, владений. Отношения между ними характеризовались системой взаимных связей и обязательств, а также периодически возникающими претензиями друг к другу. Так, например, на большую часть территории Аппенинского полуострова одновременно претендовали и Римский папа, и император Священной Римской империи, и император Византии. Причем на эти же территории претендовали и местные правители, и полуавтономные города. Однако все это нисколько не мешало жителям полуострова воспринимать Италию как общую для всех их родину. В этом отношении Киевская Русь как система автономных и не имеющих четких границ княжений и владений ничем не отличалась от других регионов тогдашней Европы. И точно так же русские люди сознавали общность своей территории и единство своей родины даже в период феодальной раздробленности, когда на Руси существовали самостоятельные княжества. Общим их названием являлось словосочетание «Русская земля» (ср. England, Deutschland и т. д.).