Текст книги "Русские: кто мы?"

Война с СССР с самого начала приобрела идеологический и потому особенно ожесточенный характер. Французские журналисты Бувье и Гакон писали: «Смертельная ненависть Гитлера к коммунизму, его презрение к славянам и стремление прибрать к рукам богатства Советского Союза были давно известны». Полному и безусловному уничтожению подлежали все коммунисты и политработники. Был разработан план «Ост», в замечаниях к которому говорилось, что, несмотря на стремление фашистов полностью стереть с лица земли русский народ, уничтожить такое огромное число людей представляется делом проблематичным с «технической точки зрения». Поэтому, говорилось далее в замечаниях, «дело заключается прежде всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их. Для нас, немцев, важно ослабить русский народ в такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать нам устанавливать немецкое господство в Европе».

Войну с Германией нашей армии пришлось начать с крайне низким качеством вооружения. Писатель Василь Быков вспоминал: «…Немецкое стрелковое оружие сплошь и рядом оказывалось совершеннее по устройству и сподручнее в применении. Наш прославленный ППШ с очень неудобным для снаряжения дисковым магазином по всем параметрам уступал немецкому “шмайссеру”; громоздкая, с длинным штыком винтовка XIX века конструкции Мосина уступала немецкому карабину. Устаревший, с водяным охлаждением пулемет “Максим” доставлял пулеметчикам немало забот, особенно в летнее время на безводном юге, с текстильной лентой – повсеместно в непогоду. Ручной пулемет Дегтярева запомнился бывшим пулеметчикам разве что непомерным для этого вида оружия весом. Когда на вооружении у немецкой пехоты появился компактный скорострельный МГ-42, нашим атакующим батальонам не осталось шансов уцелеть под его шквальным (до 1.000 выстрелов в минуту) огнем. Один такой пулемет с удачно расположенной позиции за считанные минуты способен был истребить батальон. Средний танк Т-34, в общем неплохой, маневренный, с хорошим и сильным двигателем, имел слабую броню и при скверной 76-мм пушке[100]100
  В 1943 г. эта пушка была заменена на новую – 85-миллиметровую пушку конструкции Василия Гавриловича Грабина, разработавшего методы скоростного проектирования артиллерийских орудий; тогда же началось серийное производство более мощной техники, в т. ч. тяжелых танков ИС («Иосиф Сталин»).


[Закрыть] становился легкой добычей немецкого противотанкового оружия и особенно тяжелых танков “тигр”…»

Преодолеть разрыв в вооружениях удалось лишь к 1943 году, когда Советский Союз добился экономического превосходства над Германией, – и это в то самое время, когда на вермахт работала практически вся промышленность Западной Европы[101]101
  После смерти Сталина и особенно после развала Советского Союза широкое распространение получили концепции, согласно которым победа в Великой Отечественной войне была достигнута не благодаря, а вопреки Сталину (даже такой совестливый русский писатель, как Виктор Петрович Астафьев, сам участник войны, считал, что войну наша страна не выиграла, а проиграла, – из-за огромного числа людских и материальных потерь). Это так и абсолютно не так. Сталин отдавал себе отчет в том, что Советский Союз к 1941 г. не был готов к ведению полномасштабной войны, и он использовал все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы оттянуть начало войны. Но то, к чему стремился Сталин, было очевидно и Гитлеру. Убедившись, что стремительно набиравший экономическую и военную мощь Советский Союз начинает прдставлять для него реальную угрозу, он упредил планы Сталина. Буквально за день до нападения на Советский Союз, 21 июня 1941 г., Гитлер писал Муссолини: «Сотрудничество с Советским Союзом, при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, часто сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами. Я счастлив, что освободился от этого морального бремени». А в «Завещании», продиктованном шефу нацистской канцелярии Мартину Борману 14 февраля 1945 г., Гитлер следующим образом охарактеризовал причины упреждающего удара по Советскому Союзу: «Наша главная проблема сводилась к тому, чтобы удержать Россию по возможности дольше от выступления, и меня вечно терзал кошмар, что Сталин может проявить инициативу раньше меня».


[Закрыть]. Теперь уже никто ни в Советском Союзе, ни на Западе не сомневался, что Красная Армия в состоянии самостоятельно разгромить фашистскую Германию. Настроение на Западе в отношении нашей страны коренным образом изменилось. Лорд Уильям Бивербрук, крупный английский магнат и член правительства Черчилля в 1940—1945 годах, заявил в Нью-Йорке: «Коммунизм при Сталине завоевал аплодисменты и восхищение всех западных наций. Коммунизм при Сталине дал нам примеры патриотизма, которым трудно найти аналогии в истории. Коммунизм при Сталине дал миру самых лучших генералов. Преследование христиан? Нет. Там нет религиозного преследования. Двери церквей открыты. Преследование национальностей? Совсем нет. Евреи живут там так же, как и все остальные. Политические репрессии? Да, конечно. Но теперь уже ясно, что те, кого расстреляли, предали бы Россию немцам».

Однако одного только экономического превосходства для достижения победы в войне – тем более в войне такого масштаба, как Великая Отечественная война, – было мало. Необходимо было добиться морального превосходства над врагом, доказать всем и прежде всего себе, что идеалы, за которые боролся народ и за которые был готов пойти на смерть, неизмеримо выше и благородней идеалов противника. Другими словами, перед руководством страны встала задача превратить войну отечественную в войну священную. И это удалось сделать в полном объеме.[102]102
  Четыре неполных года, которые продолжалась Великая Отечественная война, из почти 75-и лет существования советского строя, до сих пор сохраняются в народной памяти как самое яркая страница нашей истории.


[Закрыть]

Незадолго до нападения на Советский Союз фашистские идеологи внушали солдатам вермахта: «Не разговаривайте, а действуйте. Русского вам никогда не “переговорить” и не убедить словами. Говорить он умеет лучше, чем вы, ибо он прирожденный диалектик и унаследовал “склонность к философствованию”. Меньше слов и дебатов. Главное – действовать. Русскому импонирует только действие, ибо он по своей натуре женственен и сентиментален». Гитлер, обращаясь к войскам, отправлявшимся на Восточный фронт, напутствовал их: «Наша политика относительно народов, населяющих широкие просторы России, должна заключаться в том, чтобы поощрять любую форму разногласий и раскола». Наконец, нельзя не вспомнить и такую «установку», высказанную на конференции, состоявшейся в Берлине 18 декабря 1941 года: «Россию могут разбить только русские».

Сталин принял вызов фашистских идеологов и дал им сражение на их же «поле». Трудно сказать, что при этом сыграло бóльшую роль, – незнание немцами русской ментальности или то, что Сталин вспомнил свой давний призыв к солдатам царской армии «собираться вокруг русского народа, единственно верного союзника русской революционной армии». Дело, в конце концов, в другом: Сталин как верховный главнокомандующий нашел самый верный и короткий путь к общенациональному единению: в июле 1942 года учреждаются ордена Александра Невского, Суворова и Кутузова, в марте 1944 года – ордена Ушакова и Нахимова; 5 августа 1943 года в честь освобождения городов Орел и Белгород в Москве был произведен первый артиллерийский салют, и грохот орудий, транслировавший на всю страну по радио, напомнил людям о древнем обычае русских отмечать радостные события звоном церковных колоколов; в том же 1943 году Сталин пригласил в Кремль митрополита Сергия, который в 30-е годы дважды подвергался тюремному заключению «за антисоветскую деятельность» и по инициативе которого с началом войны были собраны и переданы в фонд обороны 300 миллионов рублей, – и достиг с ним соглашения о возобновлении патриаршества, прерванного после смерти патриарха Тихона; в армии был упразднен институт военных комиссаров и введены погоны, как это было в царской армии; наконец, в ночь на 1 января 1944 страна обрела новый Гимн (до этой даты Гимном Советского Союза был «Интернационал»), который начинался словами: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь…» Добавье к этому и заботу о детях – будущее страны, – которую советская власть стала проявлять буквально с первых дней своего существования. В 1917 году, вместе с «Декларацией по дошкольному воспитанию», принимается постановление о государственной системе дошколького образования (по словам Ленина, детские сады «на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной»); к 1924 году относится начало развития дошкольных учреждений в деревнях, а городские садики при промышленных предприятиях переходят на 10 – 12-часовой режим работы, открываются ночные группы, создаются альтернативные формы работы с детьми: летние оздоровительные площадки, детские комнаты при домоуправлениях (тогда же начинается массовая работа с детской беспризорностью, которую возглавляет Федикс Эдмундович Дзержинский; не случайно первые советские малоформатные фотоаппары, которые начинают выпускать в детских колониях бывшие беспризорники, получают название по инициалам главного чекиста страны – ФЭДы); в 1943 году – в самые трудные годы войны – организуется работа детских садов санаторного типа с круглосуточным проживанием в течение 3 – 6 месяцев, а для мальчишек-сирот учреждаются суворовские и нахимовские училища, в которых они получают среднее образование и готовятся к поступлению в вузы. Словом, Отечественная война по всем параметрам превратилась в священную войну, которую народ вел не только ради собственного будущего, но и будущего всей планеты, что в полной мере соответствовало давней русской идее соборности.

Эту-то особенность Великой Отечественной войны до сих пор не могут понять очень многие люди на Западе, для которых война советского народа против фашистской Германии остается «неизвестной войной» (так назывался документальный многосерийный фильм, сделанный американскими кинематографистами). Там до сих пор не могут понять, чем руководствовались больные и пожилые люди, признанные негодными к военной службе, записываясь в дивизии народного ополчения? Что побуждало крестьян, насильно загнанных в колхозы, уходить в партизаны? Почему дети, хотя никто не заставлял их это делать, взбирались на ящики и табуреты, приставленные к станкам, и производили сложнейшие детали к танкам и самолетам, выпускали артиллерийские снаряды, мины и патроны к стрелковому оружию? Какие причины побуждали девчонок идти на фронт санинструкторами, сопровождать санитарные поезда, вывозить в тыл тяжелораненых и сутками напролет работать сиделками в госпиталях?

В ходе войны первыми, кто пересмотрел свое отношение к русским, оказались сами немцы. Вот фрагменты из достаточно красноречивого документа на этот счет, опубликованного целиком на страницах журнала «Источник»:

«НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ БЕЗОПАСНОСТИ И СД

Берлин, 17 августа 1942 г.

СВ II, Принц-Альбрехтштрассе, 8

Секретно!

Лично. – Доложить немедленно!

Сообщение из империи № 309

II. Представления населения о России

1. Наша прежняя пропаганда против Советского Союза подчеркивала, что коммунистическо-большевистская система была основана евреями как система чудовищного угнетения и нищеты русского населения… Картина Советского Союза и его людей предстает как исключительно мрачная, как состояние ужасного упадка и страшной нищеты…

3. Советские люди преподносились как жестокие скотоподобные существа. В лице комиссаров и политруков они превращались просто в “недочеловеков”. Сообщения о зверствах, которые имели место в первые месяцы восточного похода, подкрепляли убеждение, что военнослужащие вражеской армии являются “бестиями”. С озабоченностью спрашивали, как мы поступим в будущем с этими “зверьми”. Многие немцы полагали, что их нужно будет полностью уничтожить…

5. Особенно сильно занимает немцев проблема боевой мощи Красной Армии, которая наряду с количеством и качеством удивительного вооружения явилась второй большой неожиданностью. До сегодняшнего дня упорство в бою объяснялось страхом перед пистолетом комиссара и политрука. Иногда полное безразличие к жизни истолковывалось исходя из животных черт, присущих людям на востоке. Однако снова и снова возникает подозрение, что голого насилия недостаточно для того, чтобы вызвать доходящие до пренебрежения жизнью действия в бою. Различными путями приходят к мысли, что большевизм привел к возникновению своеобразной фанатичной веры. В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни…

В целом, учитывая все эти суждения, невольно приходишь к мысли, что Россию и ее людей нельзя привести к одному знаменателю. До войны нам было очень мало известно о реальном положении в России, и сейчас, как следует из частично противоречивых высказываний, понятий и представлений, мы знаем в основном все еще очень мало. Да, сейчас, кажется, даже труднее создать достоверную картину из отдельных факторов русского и досоветского периода, из того, что должно быть приписано большевистскому времени и что сводится к освобождению от большевизма, а что является русским и показательно для него…»

То, что для высокопоставленных чиновников Третьего рейха представляло трудность в создании «достоверной картины», «чтó является русским и показательным для него», нашло логическое завершение в тосте, который Сталин провозгласил на приеме в Кремле в честь участников Парада Победы 24 июня 1945 года «за великий русский народ» как «наиболее выдающуюся нацию из всех наций, входящих в состав Советского Союза», и признал русских «руководящей силой в великом Советском Союзе».

Эти в общем-то понятные и психологически выверенные слова Сталина, которые отчасти оправдывают его вину перед русским народом за то, что самой многочисленной нации страны, призванной, по Ленину, «возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством “великодержавной” нации», не было предоставлено в Советском Союзе не только союзного статуса, а хотя бы права автономии, – встретили в наше время абсолютно вздорное толкование. Так, историк, доцент Московского университета Геннадий Аркадьевич Бордюгов сделал «открытие», «научную ценность» которого я предоставляю определить самим читателям: «Война была серьезным и бесспорным поводом для окончательной трансплантации русского национализма в официальную идеологию… К русской теме Сталин особенно часто обращался в первый, наиболее сложный период Великой Отечественной войны. Указание на вероломный характер нападения, объявление войны Отечественной, неоднократное обращение к слову “Родина” без определения “советская”, “социалистическая” (что не было характерно для 1930-х годов) были призваны воздействовать на национальное самосознание прежде всего русского народа. Почти все сферы общественной жизни страны были отмечены знаками новой идеологической установки» (далее Бордюгов перечисляет эти «знаки новой идеологической установки» в армии, в отношении государства к церкви, приводит в качестве доказательства «окончательной трансплантации русского национализма в официальную идеологию» такие факты, как восстановление Новгородского кремля и реставрацию в Суздале могилы князя Пожарского, разоренной в 1933 году).

Еще дальше пошел бывший депутат Государственной думы, лишенный священнического сана Глеб Якунин. Вот что пишет он в брошюре «Исторический путь православного талибанства»:

«В 1943 году бывший тифлисский семинарист И. Сталин решил использовать в политических целях десятки миллионов русских за рубежом, а заодно и попробовать сплотить страны поствизантийского пространства (Восточная Европа и Балканы) под крылом Москвы как Третьего Рима, разыграв этноконфессиональную карту.

Сталин вызвал в Кремль трех сохранившихся активистов сергианской раскольничьей группировки: митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича), выделил правительственный самолет и велел собрать по концлагерям оставшихся в живых лояльных епископов для избрания нового “патриарха”. Срочно провели несколько сомнительных хиротоний[103]103
  От греч. cheirotonia – «действие силой рук», то же, что рукоположение – обряд возведения в священнический сан.


[Закрыть], и в итоге 19 человек объявили себя православным собором, на котором, поправ все основополагающие каноны вселенского и российского Православия, провозгласили Сергия Страгородского “Патриархом всея Руси”.

Новообразованную религиозную организацию – Московскую Патриархию – Сталин и Берия назвали также по-новому: “Русская Православная Церковь” вместо традиционного (“Российская”), подчеркнув ее националистический характер и обозначив ее роль в борьбе с так называемым “космополитизмом”…»

Оставляю на совести священника Глеба Якунина обвинение Русской православной церкви в участии в борьбе с космополитизмом, равно как зачисление Берии в разряд русских националистов. Но вот что касается использования церкви в политических целях – тут Сталин, строго говоря, ничего нового не выдумал: просто «бывший тифлисский семинарист», в отличие от современного дипломированного священника[104]104
  Якунин окончил биолого-охотоведческий факультет Иркутского сельскохозяйственного института, а вот из Московской духовной семинарии, куда поступил в 1958 г., был исключен.


[Закрыть], много читал и многое знал. Знал он и историю Великой Французской революции, которая за полтора века до него декретом Учредительного собрания гарантировала материальное обеспечение священников только при условии принесения ими присяги на верность республике. Наполеон, никогда не веривший в Бога и утверждавший: «Священнослужители всегда и повсюду распространяли ложь и обман», – тем не менее, придя к власти, по его же собственным словам, «поспешил восстановить религию». «Я использовал ее, – говорил он, – как опору, как корневую систему. Она была в моих глазах основой доброй нравственности, истинных принципов, хороших нравов».

Что нового, по сравнению с Наполеоном, привнес в отношения государства с церковью Сталин? Только то, что, в отличие от французского Учредительного собрания, взявшегося содержать на государственный счет священников в обмен на принесение ими присяги на верность республике (а какое государство потерпит под своим крылом религиозную организацию, ставящую своей задачей свержение существующего строя?), одарил епископов «драгоценными подарками», «икрой» и «кавказскими винами и коньяками», которые, как пишет Глеб Якунин, показались «членам “собора” манной небесной среди голода и разрухи 1945 года»? Но это, согласитесь, уже проблемы не Сталина, а священнослужителей, которые оказались падки на подарки и щедрые угощения.

О минувшей войне мы знаем еще очень мало. Правительства Великобритании и США, располагающие архивами фашистской Германии, обещают рассекретить их не ранее 2044 года, – фактически через 100 лет после окончания Второй мировой войны. Как знать, какие тайны откроют нам эти архивы? А пока приходится довольствоваться собственными мерами по увековечанию памяти тех, кто отдал свои жизни за победу в минувшей войне.

Не всегда, правда, понятными мерами.

В декабре 2009 года в городе Кутаиси, Грузия, был взорван Мемориал, посвященный памяти погибших в годы Великой Отечественной войны. Премьер-министр В. Путин предложил восстановить этот Мемориал в Москве. Предложение премьер-министра поддержало правительство Москвы в лице тогдашнего мэра Ю. Лужкова, определив место для этого Мемориала, – Поклонная гора.

Мера, что и говорить, разумная, как разумной станет мера по увековечению памяти павших в Великой Отечественной войне не только грузин, но и белорусов, украинцев, молдаван, армян, азербайджанцев, казахов, узбеков, таджиков, туркмен, евреев, представителей десятков других народов, населявших Советский Союз. Непонятным же в этой патриотической акции станет одно: никому из нынешних руководителей России, равно как руководителей входящих в ее состав республиков, краев и областей, не придет в голову установить пусть не на Поклонной горе, а хотя бы в одном из отдаленных городов или поселков России Мемориал в память павших в Великой Отечественной войне русских. И это притом, что на долю русских пришлось наибольшее число жертв – 66 процентов всех павших в войне героев, или 17.820.000 от общего числа потерь в живой силе.

Закончить же эту главу мне хочется словами историка, директора Центра международных исследований Института США и Канады Анатолия Уткина: «Наша страна исчезала в 1240, 1612 и 1918 годах, она стояла на грани исторического небытия в 1812 и в 1941—1942 годах. Но она восставала, потому что наше чувство к ней может уйти только вместе с нами. И мы должны помнить об этом. И о том, что кровь воинов, покоящихся под скромными обелисками, – это наша свобода. Они не дрогнули, пролив море крови за нас. Кощунством было бы забыть об этом».

Глава 9
Упущенный шанс

Вторая мировая война обошлась человечеству дорогой ценой. В ней участвовало 72 государства. Было мобилизовано 110 миллионов человек. Потери в живой силе составили 62 миллиона человек. С учетом раненых, физически и психически сломленных людей, преждевременно ушедших из жизни, точное число потерь никто назвать не может. Если вспомнить знаменитое высказывание Генриха Гейне – под каждым могильным камнем похоронена целая всемирная история, – кто возьмется определить цену потерь мировой истории, которую нанесла ей война?

Основные потери – более половины всех жертв – понесли державы, сыгравшие основную роль во Второй мировой войне. Потери эти выглядят так:

Великобритания – 370 000

США – 500 000

Франция – 600 000

Германия – 7 300 000

Советский Союз – 27 000 000

Уроки Второй мировой войны не прошли бесследно ни для одной из сторон обозначенного нами выше треугольника расклада сил в ХХ веке. Фашизм оказался поверженным. В то время, когда Советский Союз залечивал раны, нанесенные ей фашистской Германией, третья сторона – капитализм – сделал для себя соответствующие выводы. Уже в ходе войны американцы убедились, что опыт Советского Союза по выходу из глубочайшего кризиса, в котором страна оказалась в 1922 году, и бурному экономическому развитию, наблюдавшемуся все предвоенные годы, содержит в себе «рациональное зерно», и потому сами ввели у себя «командно-административную систему», подчинив экономику США интересам победы над врагом. (В Америке в годы войны появились даже свои концлагеря, в которые были согнаны все американцы японского происхождения.)

После войны пример СССР оказался еще более привлекательным. Так, Франция, территория которой оказалась разорвана на плохо или никак не связанные между собой регионы, национализировала все имевшиеся у нее железные дороги, что помогло ей в кратчайшие сроки восстановить экономику страны (сегодня строительство новых железных дорог во Франции остается прерогативой исключительно государства). Коммунисты стали пользоваться уважением практически во всей Европе и вошли в состав первых послевоенных правительств. Во всех воевавших странах был введен 8-часовой рабочий день, усилилась роль профсоюзов, трудящиеся получили многочисленные социальные льготы в обеспечении жильем, получении медицинской помощи, образования, пенсионного обеспечения и т. д., покрываемые за счет государственных средств. В ряде стран к власти пришли правительства, целиком состоящие из социал-демократов. Казалось, что лишь ценой невероятных жертв мир осознал простую мысль Маркса, изложенную с предельной ясностью: для того, чтобы существовать, человек должен есть, пить, одеваться, иметь крышу над головой. Сегодня, спустя почти семь десятков лет после окончания Второй мировой войны, многие ли из шести с половиной миллиардов жителей планеты могут сказать о себе, что они существуют? А ведь для этого существования и усилились в 40 – 50-е годы после войны национально-освободительные движения в многочисленных колониях, разбросанных по всему миру.

Все эти обстоятельства вместе взятые, очевидное полевение послевоенного мира встревожили правительства США и Англию – главных столпов либеральной демократии, территории которых не знали оккупации. Они понимали, что вслед за усилением влияния коммунистов в странах Западной Европы последует уничтожение частной собственности, но вот как раз этого они никак не могли допустить. Для того, чтобы идеи коммунизма не завладели умами западноевропейцев и американцев, необходимо было предпринять экстренные меры по дезавуированию опыта Советского Союза, объявить его «душителем свободы», выставить новым «главным врагом», к будущей войне с которым надо загодя готовиться. И такие меры были приняты.

5 марта 1946 года в небольшом американском городе Фултон, в Вестминстерском колледже, в котором некогда учился 33-й президент США Трумэн, бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес речь, в которой, в частности, заявил: «На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям. Я глубоко восхищаюсь и чту доблестный русский народ и моего товарища военного времени маршала Сталина… Однако я считаю своим долгом изложить вам некоторые факты – уверен, что вы желаете, чтобы я изложил вам факты такими, какими они мне представляются, – о нынешнем положении в Европе». И далее: «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы – Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София. Все эти знаменитые города и население в их районах оказались в пределах того, что я называю советской сферой, все они в той или иной форме подчиняются не только советскому влиянию, но и значительному и все возрастающему контролю Москвы. Только Афины с их бессмертной славой могут свободно определять свое будущее на выборах с участием британских, американских и французских наблюдателей. Польское правительство, находящееся под господством русских, поощряется к огромным и несправедливым посягательствам на Германию, что ведет к массовым изгнаниям миллионов немцев в прискорбных и невиданных масштабах[105]105
  После войны по настоянию Сталина границы Польши были значительно передвинуты на Запад и пролегли по рекам Одер – Нейсе, переименованных поляками в Одру и Ныса-Лужицка.


[Закрыть]. Коммунистические партии, которые были весьма малочисленны во всех этих государствах Восточной Европы, достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и всюду стремятся установить тоталитарный контроль».

Чтó, по мысли Черчилля, следовало противопоставить «экспансии» Москвы? А вот что: «Ни эффективное предотвращение войны, ни постоянное расширение влияния Всемирной Организации[106]106
  Имеется в виду Организация Объединенных Нации (ООН), учрежденная в 1945 г.


[Закрыть] не могут быть достигнуты без братского союза между Британским Содружеством и Британской империей и Соединенными Штатами. У нас нет времени для банальностей, и я дерзну говорить конкретно. Братский союз требует не только роста дружбы и взаимопонимания между нашими родственными системами общества, но и продолжения тесных связей между нашими военными, которые должны вести к совместному изучению потенциальных опасностей, совместимости вооружений и военных уставов…»

Это был уже прямой призыв к перевооружению на качественно новом уровне науки и техники и подготовке к Третьей мировой войне с Советским Союзом и странами, в которых установились коммунистические режимы.

Ответ Сталина не заставил себя долго ждать. 14 марта 1946 года были опубликованы его ответы на вопросы корреспондента «Правды», в которых, в частности, говорилось: «По сути дела г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И г. Черчилль здесь не одинок, – у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Следует отметить, что г. Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира».

Обмен «ударами» состоялся, и мир погрузился в пучину «холодной войны», растянувшейся на долгие сорок лет.

У «холодной войны», как у любой другой войны, должны быть свои цели, средства для их достижения и идеологическое обеспечение. Практически сразу после выступления Черчилля в Фултоне генерал Аллен Даллес, руководивший политической разведкой США в Европе и назначенный позже директором ЦРУ[107]107
  Центральное разведывательное управление, созданное в 1947 г. на основании Закона о национальной безопасности и занявшее ведущее место в американской разведывательной системе, направленной своим острием прежде всего против Советского Союза; перед ЦРУ была поставлена задача не только сбора шпионской информации, но и подрыва государственного и общественного строя СССР.


[Закрыть], сформулировал в отношении Советского Союза эти цели, предложив средства для их достижения, и придал всему этому четко выраженную идеологическую окраску: «…Мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность… Литература, театры, кино – всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, словом – всякой безнравственности… Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко и незаметно культивировать…»

Ставка в этом плане делалась, как видим, не столько на прямые боевые действия против Советского Союза (СССР в те годы представлял мощную военную державу, война с которой, будь она развязана, могла с одинаковым успехом закончиться как победой Англия и США, так и с еще большей вероятностью Советского Союза), сколько на подрыв его изнутри. Для этого, во-первых, ставилась задача опоры на единомышленников, помощников и союзников в самой России, которых еще нужно было найти и выпестовать. Во-вторых, подмену коммунистических идеалов на фальшивые ценности (задача превращения России из социалистической страны в страну капиталистическую изначально не ставилась – на Западе прекрасно знали о негативном отношении русских к частной собственности). В-третьих, провозглашалась цель необратимого и окончательного угасания самосознания народа. Сделать это, в-четвертых, можно было только с привлечением на свою сторону писателей и деятелей искусства, которые вместо опоры на социальную сущность станут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Эти так называемые «творцов», в-пятых, будут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, одним словом – всякой безнравственности. Наконец, в-шестых, хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это, как прямо предписывалось тем, кому этот план надлежало претворить в жизнь, необходимо было ловко и незаметно культивировать…

Для реализации «плана Даллеса» США, по свидетельству бывшего госсекретаря Джеймса Бэйкера, за неполные полвека, когда Советский Союз исчез с политической карты мира, потратили свыше 30 триллионов (!) долларов.

Частью этого плана, который, в свою очередь, прямо вытекал из фултонской речи Черчилля, стало учреждение в 1949 году НАТО – военно-политического союза, разросшегося в наши дни до такой степени, что волны северной Атлантики – вотчины НАТО – захлестнули Афганистан с Ираком и уже плещутся у границ Ирана.

Сталин никак не отреагировал на создание НАТО, что удивительно для такого искушенного в политических и военных вопросах государственного деятеля, каким он был. Во всех своих выступлениях, адресованных бывшим союзникам по антигитлеровской коалиции, Сталин продолжал упорно твердить одно: «Нет такого спорного или нерешенного вопроса, который нельзя было бы разрешить мирным путем». Лишь в мае 1955 года, уже после смерти Сталина, в связи с отказом стран Запада создать систему коллективной безопасности в Европе и в качестве ответа на учреждение НАТО, была создана Организация Варшавского Договора (ОВД) – военно-политического оборонительного союза европейских социалистических государств[108]108
  В феврале 1990 г. были упразднены военные органы ОВД, а спустя полтора года, 1 июля 1991 г., в Праге Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, СССР и Чехословакия подписали протокол о прекращении действия Варшавского договора. Было это сделано еще тогда, когда Советский Союз существовал, при Горбачеве.


[Закрыть]. Началась невиданная по масштабам гонка вооружений на базе милитаризации экономик наиболее развитых в промышленном отношении стран, повлекшая за собой баснословные военные расходы на ускоренное накопление и совершенствование запасов всех видов оружия массового уничтожения, прежде всего ядерного оружия. В этой безумном «соревновании двух систем», охватившем вскоре не только Землю, но и космос, верх попеременно брали то Соединенные Штаты Америки, а то Советский Союз.[109]109
  Гонка вооружений приняла такой чудовищный размах, что вошла в Книку рекордов Гиннеса. Вот что читаем мы в этой книге: «Суммарные расходы на вооружение во всем мире в 1990 г. составили около 600 млрд. долларов. Бюджетные расходы правительства США на оборону на 1991 финансовый год составили 287 450 млн. долларов. Бремя военных расходов СССР, по официальным оценкам США и Великобритании, составляло от 13 до 17 % валового национального продукта, т. е. почти в три раза больше, чем в США (5,9 % валового национального продукта в 1988 г.). Согласно документу для стандартизированной международной отчетности о военных расходах за 1989 г., который был распространен 12 октября 1990 г. в качестве официального документа Генеральной Ассамблеи ООН, бюджетные расходы СССР на оборону в 1989 г. составили 77 951 000 000 рублей. Что касается военных расходов СССР в 1991 г., последний год своего существования, то здесь приводится цифра в 96 560 млн. руб., но западные разведывательные службы утверждают, что реальные расходы превышали эту цифру в два раза».


[Закрыть]