Текст книги "Полководец"

Владимир Тарасов
Полководец
рассказ-воспоминание

© В.К.Тарасов, 2004.

© ООО «Издательство «Добрая книга», 2007 – издание на русском языке, оформление.

* * *

От автора

Этот рассказ-воспоминание я написал к 27 ноября 1971 году как подарок ко Дню рождения моей жены Хелле. Теперь, смахнув с него пыль времен, и с согласия его хозяйки, предлагаю его читателю, изменив название и дополнив теми подробностями, которые пришлось дописать под давлением жизненного опыта, от которого за эти годы мне всё же так и не удалось уклониться.

Владимир Тарасов

Хеленьке

Мать нашла Катилину в поле и сказала, что старый князь и старики зовут его и ждут.

Старый князь любил Катилину, как сына, и слова выбирал для него не спеша, как выбирают подарок:

– Представь себе, Катилина, к нашему несчастью, страшный человек по имени Маленький Бог со своими людьми снова пришел в наши края. Лет десять назад он ушел отсюда, и мы думали – навсегда. Много слез принес он людям и давно заслужил смерть. Мы пробовали убить его, ты был тогда еще ребенком, но если бы это случилось, мы бы не вспоминали о нем. Мы посылали сильных людей, но он оказывался сильнее. Мы посылали хитрых людей, но он оказывался хитрее. И вот он снова здесь.

Старики говорят, что для него нужен другой человек. Совсем не такой, что были прежде. Что нужен человек добрый, спокойный и терпеливый. Только такой человек победит Маленького Бога. Потому, что не может быть вор и разбойник добрее, спокойнее и терпеливее!

Старики подтвердили слова старого князя – ведь это были их слова.

Князь обратил к Катилине теплую улыбку и снова заговорил:

– Мы знаем тебя с детства. Мы спрашивали твоих товарищей, на чьих глазах ты превращался в мужчину, и тех девушек, что ревниво следят за каждым движеньем твоим… Мы много знаем о тебе и говорим – вот тот, кто нам нужен! Вот человек добрый, спокойный и терпеливый!

Катилина отвел глаза и молча ждал, когда потребуется ответ, в котором никто не сомневался.

Старик, сидевший справа от князя, прикоснулся рукой к сердцу и произнес:

– Мужчина должен найти себе хорошего врага и победить его. Это долг каждого мужчины. Долг, который делает наш народ гордым и сильным. Маленький Бог – хороший враг, и мы не сомневаемся в тебе!

Мужчина должен найти себе хорошего врага и победить его. Потому что если ты не найдешь его, он найдет тебя. Но это будет уже не твой враг. Никогда не борись с чужим врагом! Мужчина должен выбирать, а не быть избранным.

Он помолчал и добавил:

– А почему это – долг? Зачем нужно искать себе врага?

Катилина промолчал, уважая вопрос.

– Потому, что если ты не найдешь его, он найдёт тебя. Но это будет уже не твой враг, не тот, который тебе нужен. Никогда не борись с чужим врагом! Мужчина должен выбирать, а не быть избранным.

* * *

Старик наклонился, поднял камень и показал его Катилине:

– Это что?

– Камень.

– Правильно.

Потом он указал Катилине на человека, спускающегося по склону горы:

– А это кто?

– Человек.

– Правильно. А есть разница между камнем и человеком?

– Есть.

– Правильно, есть. Помни о ней всегда. Разница есть, и когда этот человек – твой друг, и когда он – твой враг. И друг, и враг – не камень, но по-разному. Друг не камень, и это может тебе помешать. Враг не камень, и это может тебе помочь. Помни об этой разнице тоже.

Старик помолчал, посмотрел на князя. Тот кивнул головой, и старик продолжал:

– Видишь ручей внизу? – Вижу.

– Спустись к нему и принеси сюда воды в ладошках!

– Я не смогу!

– Почему не сможешь? Ты же молодой и сильный!

– Потому, что пока я сюда дойду, вода всё равно вытечет, как бы сильно я не сжимал ладони!

– Правильно. Сила не поможет. Вода всё равно найдёт свой путь. И ты будь, как вода! Тогда сила врагу не поможет, и ты выполнишь свой долг.

Старик широко повел рукой:

– Все, что ты видишь вокруг себя, все может дать тебе урок. Так же, как это сделал я. Посмотрим, как ты это усвоил!

Старик нагнулся и поднял с травы небольшой, высушенный солнцем листок:

– Посмотрим, чему же научит тебя этот маленький листок!

Сила не поможет. Вода все равно найдет свой путь. И ты будь, как вода! Тогда сила врагу не поможет, и ты выполнишь свой долг.

Подняв его повыше, старик отпустил листок на волю. Тот, кружась, неторопливо опустился на прежнее место.

Катилина проводил его глазами и ничего не сказал.

– Ну?! – подтолкнул его своим словом князь. Катилина молчал, не зная, что и подумать. А уж до слов ему было и вовсе далеко! Стыдливый румянец приготовился укрыть его лицо.

– Ладно, – сказал старик, – Я тебе помогу! Он поднял небольшой камень и отпустил его. Тот тотчас упал возле листка.

– Это то, что должен был сделать ты! А теперь мы ждем твой ответ!

Молчать было уже нельзя. И Катилина заговорил прежде, чем приготовил ответ:

– Орел извлек этот урок! Он кружит, высматривает добычу, а потом складывает крылья и камнем бросается вниз. Невозможно укрыться!

– Правильно! – одобрил старик и посмотрел на князя, – И ты должен научиться складывать крылья! Но помни, что и враг твой может это уметь! Здесь два урока.

Снова взглянул на князя и увидел в его глазах согласие. Тогда он сказал:

– А теперь ты нам дай урок! Любая вещь, что попадется на глаза, тебе в этом поможет. Надо только представить себе и другую вещь, совсем не такую, как эта. Оглянись вокруг и дай нам урок!

– Мы не уйдем отсюда, пока ты не сделаешь это! – добавил князь с улыбкой, – А ты сможешь, я верю!

Катилина осторожно ощупал глазами все, что видел перед собой, и остановил свой выбор на тонкой веточке абрикосового дерева, прогнувшейся под тяжестью плода.

Он подошел к ней и слегка приподнял абрикос ладонью. Опустил руку и посмотрел на своих учителей.

Потом без труда снял плод с ветки, которая тотчас выпрямилась, слегка подрагивая своим худеньким тельцем.

– Так и человек, – сказал Катилина, – сгибается под тяжестью заботы. Слишком дерзок – возложи на него заботу и он согнется! Хочешь, чтобы выпрямился – посмотри, в чем его забота, и сними её с него! Только не всегда легко её увидеть. Бывает, что она укрыта от чужих глаз, как плод листьями, и заметна лишь тогда, когда становится уж совсем тяжелой.

Любой человек сгибается под тяжестью заботы. Слишком дерзок – возложи на него заботу и он согнется! Хочешь, чтобы выпрямился – посмотри, в чем его забота, и сними ее с него!

– Ладно! – сказал князь. – Ты потратил слов больше, чем нужно. Если урок длинный, он не укладывается в правильное место. Но всё же это – твой первый шаг, и мы принимаем его!

Старик улыбнулся:

– Иди, и да не оставит тебя мудрость! Катилина поклонился, дотронувшись рукой до чистого своего сердца, и ступил было прочь, но, поколебавшись, остановился:

– Прости, но я не смею уйти!

– Отчего же?

– Я не понял, почему ты сказал про мудрость! – Ты не понял! Хорошо. А что же ты подумал?

– Я подумал, что надо спросить, если не понял. Вот я и спрашиваю!

– Это и есть мудрость! – рассмеялся князь. – Мудрый человек без усилий превращает добрую мысль в доброе дело! Без усилий, Катилина, без усилий… Если бы бабочке было трудно летать, она бы не стала бабочкой! А теперь уж останься пока с нами!

* * *

Старый князь велел позвать Марию, и двое мальчишек побежали за ней наперегонки. А князь сказал Катилине:

– Садись пока. Хочешь сыр, виноград? Катилина покачал головой.

– Почему нет? Ты же только что с поля! Князь улыбнулся глазами.

– Что? Не такое для тебя сейчас время, чтобы – вот так вот – есть сыр и виноград?!

– Да.

– Это неправильно! Ты не безмятежен, Катилина. Не безмятежен! Ай, ай! Мое время суетливым муравьем спешит на закат, а ты всё ещё юн, всё ещё не повзрослел! Как же я тебя отпущу?!

Князь рассмеялся и подтолкнул к Катилине блюдо. Катилина улыбнулся, отломил кусочек и спросил:

– А кто же тогда – взрослый?

– Тот, кому нет нужды гнаться за облаком и обманываться.

– А я обманываюсь?

– Спит человек или притворяется спящим, знает только он сам. А росток, если даже его сильно тянуть вверх, от этого быстрее не вырастет! Не так ли?! Просто возьми навсегда в свое сердце безмятежность и живи с нею!

* * *

Привели совсем чужую девушку. Она поклонилась князю, с Катилиной лишь встретилась глазами.

Князь же произнес без улыбки:

– Девушку эту зовут Мария. Ее прислал отец сказать нам, что Маленький Бог зажег свой костер возле их деревни. Это два дня пути отсюда, если хорошо знать дорогу. Убей Маленького Бога и возвращайся! Мы и твоя мать ждем тебя.

* * *

На следующее утро, когда мрак покинул вершины только самых высоких гор, Катилина и Мария, не заговаривая друг с другом, тронулись в путь. Лишь холодную остроту ножа и теплое дыхание Марии ощущал Катилина, покидая родной дом – ведь скоро он вернется сюда…

* * *

Катилина вел Марию за руку, помогая ей спуститься с кручи, помогая, не замочив прозрачных щиколоток ее, перейти по круглым камням злой ручей.

Там, куда не попадало горячее солнце, камни были скользкими, а вода черной, и холодом веяло от бессолнечных скал. Зеленая плесень не держалась на них, сползала и отваливалась, рождая человеческие звуки в тихом шорохе ручья. Тени людских судеб не задерживались здесь надолго, спеша покинуть эти места.

Каменные стены то наклонялись друг к другу, то снова выпрямлялись, сходились все ближе и ближе, и казалось, уже не пройти человеку дальше! Но, словно сжалившись над путниками, скала немного подвинулась и пропустила их.

Давно уже наступил день, когда они спускались в долину.

Катилина поддерживал Марию за тонкие длинные пальцы. И когда нога ее против воли хотела соскользнуть вниз, по брюху колыхающегося камня, ощутил Катилина легкую судорогу пожатья, и нежность белой ночной бабочкой заметалась по его сильному телу.

* * *

Тропинка перестала перепрыгивать с одного берега на другой, вода уходила под камни, и они в последний раз выпили свое разбегающееся изображение.

Дорога увела их к Красной реке, на крутом берегу которой среди абрикосовых деревьев они хотели переменить одежды. Не прохладная вода струилась в высоких берегах, а жидкая красная глина стояла в них. Вода, не ужившись с глиной, ушла в незапамятные времена. Костей людей и животных не было на красной глади – даже маленький камушек не мог удержаться на ней и послушно уходил в липкую глубь.

Они опустились под листву старого абрикосового дерева. Земля под ним была усеяна косточками, развалившимися и целыми еще плодами, пестрыми солнечными пятнами на прохладной траве.

Вдруг вскрикнула Мария негромко. Но и этого хватило, чтобы вскочил Катилина, подняв ее высоко на руках и ища глазами виновника.

Огромный черный медведь спрыгнул перед ними на землю, попятился и, перевернувшись, побежал было прочь по краю обрыва, подбрасывая под полный абрикосами живот когтистые лапы свои, но сорвался вниз, в Красную реку.

Поспешил и Катилина к краю, заглянул вниз. Тут же смотал с пояса веревку и бросил ее конец в исчезающего медведя.

Мария закричала:

– Брось его, он нам не нужен! Я его боюсь!

Но Катилина не слушал.

Оказавшись наверху, медведь, урча и не разжимая клыков, отполз в сторону, стряхнул с себя красную глину. Потянул Катилина за веревку, но медведь упирался лапами, рычал и не хотел ее отпускать.

– Тогда друг, тебе придется идти за нами! – сказал ему Катилина и успокоил Марию. Ведь это мы его напугали, нам его и спасать! Видишь, у него в носу кольцо, значит, он знал людей… Его не надо бояться!

– Я боюсь его… У него такие страшные когти на лапах…

Медведь лег. По его шкуре пробегали легкие беспокойные волны. Потом он перестал дрожать и приподнял голову.

– Ой смотри, Катилина, у него грустные глаза, как у человека!

Катилина окликнул его:

– Иди сюда, малыш, не бойся, не возьму я твою веревку! Иди же, иди!

– Смотри, смотри! Он идет!

– Видишь, он совсем не страшный! Можешь его даже погладить…

* * *

Так и не захотел медведь выпускать свою веревку, и когда пришло время идти дальше, он мягко покатился за ними. Можно было подумать, что он не хочет больше оставаться один. Этим бегством от одиночества, которое можно было принять за преданность, завоевал он доверчивое расположение Марии. Ей нравилось вести его за собой. Когда они пили из ручья, медведь, лакая воду, придерживал веревку лапой, вдавив ее глубоко в землю, а потом, ухватив ее зубами, ждал, пока они двинуться дальше.

Они втроем могли быть похожи на семью, если бы не то дело, за которым шел Катилина.

* * *

Катилина и Мария лежали на теплой от костра земле, и медведь грел их ноги. Легкий ветерок шевелил звезды, и от черного неба нельзя было оторвать глаз. Ее голова лежала на его плече, но они не видели друг друга, соединенные мудрой вечностью небосвода.

– Кто ты? – спросила Мария про Катилину у мигающей звезды.

– Я сын этой земли, этих гор и этого неба… Я всегда буду для них маленьким мальчиком, которого они любят и наказывают. Даже, когда голова моя станет белой, как у старого князя…

– Кто же ты для людей?

– Моя жизнь – для старого князя, моя любовь – для моей матери, а солнце и ночь, медведь и ты – для меня.

– Ты не знаешь, о чем говоришь… Ты злой, Катилина…

– Ты спросила, я ответил.

Мария слегка шевельнулась и стала слушать сердце Катилины. Она улыбалась звездам.

– Говорят, ты не ходишь в церковь…

– Бог не дал мне веры в него, и я уважаю его выбор.

Мария приподнялась и, опершись на локоть, посмотрела на него.

– И ты не веришь в Страшный Суд?

– Я ведь мужчина.

– Но и мужчины верят!

– Мужчины говорят, что верят, и верят в то, что говорят.

– А женщины не верят в то, что говорят?

– Откуда мне знать? Я не женщина.

Мария села, чтобы посмотреть на него сверху вниз:

– Но ты так веришь старому князю, что отдал ему свою жизнь?!

– Мужчина не может оставить свою жизнь себе. И никто не может знать планов старого князя. А я его человек!

– Почему же нельзя оставить жизнь себе? Расскажи, я ведь не мужчина!

– Расскажи, как пахнет роза!

– И нельзя оставить жизнь Маленькому Богу?! Ты и вправду убьешь его?

– Да.

– А если он убьет тебя?

– Нет. Меня ждет мать.

– Ты глупый, Катилина.

– Это совсем нетрудно! У каждого хватит ума, чтобы быть глупым.

Где-то неподалеку спускались кабаны на водопой, и медведь приподнял голову. Мария вновь пошевелилась. Катилина едва коснулся её, и у нее на ресницах дрогнули живые звезды.

* * *

Издали заметили они синий извивающийся дым костра Маленького Бога и пошли туда.

Между трех небольших холмов были свалены в кучу и присыпаны землей полуобгоревшие трупы деревьев, а рядом, немного осев на сторону, стояла высокая повозка, возле которой переминались две лошади – рыжая, уже старая, ее многие помнили, и молодая, черная с белой передней ногой. Спина ее была сильно разбита и мухи тревожили ее.

Люди в ожидании представления сходились на синий дым и рассаживались по склонам холмов. Они доставали из принесенных с собой высоких корзин еду и, в предвкушении удовольствия, обсуждали молодую черную лошадь. На медведя никто не обратил внимания – ему не было роли в представлении.

Катилина выбрал место рядом с маленьким старичком, похожим на доброго серого барашка. Тот сразу же предложил разделить с ним еду, и даже медведю достался кусок.

Старик посмотрел на Марию и сказал:

– Несчастные люди, которые ходят смотреть на Маленького Бога!

– Почему ты так говоришь? – спросил Катилина.

– Смотри, и ты увидишь! Они думают, что смотрят на него, а это он смотрит на них! И не умеют слышать слов, которые он не произносит…

– Но и ты тоже здесь!

– Я уже стар, мне теперь многое можно, очень-очень многое… А раньше многое было нельзя. Очень-очень многое… было… нельзя… а это – неправильно… Многое, многое… было… нельзя…

Старик затих, продолжая шевелить невидимыми в серой бороде губами. Потом он устроился поудобнее, поправил рукой растрепавшиеся брови, и приготовился смотреть и слушать.

Скоро на зеленых и каменистых склонах не осталось свободного места. Тогда мужчины, окружавшие арену, из двух больших котлов залили сигнальный костер.

* * *

Гул становился все тише.

И вовсе затих, когда из плетеной повозки выпрыгнул резкий красивый юноша по имени Поло. Суровое лицо его говорило о злой судьбе, кожа плотно обтягивала тонкие кости черепа, и черные глаза прожигали нависшие брови. Он был неподвижен и сосредоточен, только кончики длинных усов и пряди светлых волос на плечах слегка шевелились.

Он обвел всех пристальным взглядом, оставив в сердце каждого что-то тревожное, и тихо рассмеялся.

Все громче и громче смеялся он.

Лошади разволновались, и их взяли под уздцы.

Люди смотрели на него, смотрели друг на друга и не понимали, к чему это. Но постепенно возбуждение стало поглощать их, одного за другим. И каждый чувствовал, что переживает то же, что и другой рядом. Что он человек, и что любой рядом с ним – тоже человек. Что все они – люди. Что все – как один. Уж воздух меж холмов трясся от смеха. Скрипели камни. Все давно стояли и ждали слова, любого слова, только чтобы что-то делать вместе. Делать, как один человек! У многих были радостные слезы.

Юноша умолк и снова обвел всех взглядом, и каждый ждал, что он скажет, и жадно хотел выполнить его волю. А юноша заглядывал в лица девушек, красивых и некрасивых, и каждая невольно подавалась вперед.

Он выбрал одну из них, по имени Ева, и позвал ее ласковым жестом. Она недоверчиво оглянулась, но родители, ловившие вместе со всеми каждое движение юноши, вытолкнули ее к нему.

– Она никогда больше не увидит своего дома, не увидит отца и мать, – сообщил старик Катилине.

А Катилина ждал Маленького бога. Ждал встречи с ним, как ждут судьбу. И не слушал слова любви, которые юноша дарил Еве, невесте своей, слова, полные неяркого лунного очарования, от которых старик рядом с Катилиной прищелкивал языком.

* * *

– Маленький Бог! – шептали все, кто видел его.

Он стоял на склоне холма. Стройный и невысокий, он все же сразу был виден. А сам уже пробирался мимо людей, не видя их и ничего не ища у них пустыми неподвижными глазами.

Катилина ощутил усталость внутри себя.

Самое трудное было позади. Он встретился со своим врагом и теперь отдыхал, лениво наблюдая, как Маленький Бог то хитростью, то состраданием к себе разрушает счастье юноши и девушки. Все видели, что каждый шаг и поступок Маленького Бога предопределен, и противиться ему не в силах человека. Страх сковал руки и сделал бессильными колени. Все видели, как небольшими и точными толчками ревности Маленький бог равнодушно приближает юношу к уготованной ему страшной судьбе. И все чувствовали облегчение, что не они сами бьются как маленькие птички в сетях Маленького Бога, и ненавидели юношу, как ненавидят жертву.

И только юноша ничего не понимал. Не понимал, что суждено ему убить невесту свою. А у каждого в голове давно уже плясала злая мысль:

– Ну не мучай нас, ну убей же её скорее!

* * *

Плакал юноша над телом убитой им невесты, и плач его раскачивал воздух.

Бережно поднял Маленький Бог нежное тело и прошел со своей уснувшей ношей мимо Катилины. Алая ленточка легла на лапу медведя, и он слизнул ее, а Маленький Бог обернулся и сказал с тихой скорбью:

– Она узнала человеческое счастье!.. Ужели ты хочешь напугать меня медведем своим, Катилина?

И ступил дальше, не ожидая ответа.

Стали уходить люди, все быстрее и быстрее. Они бежали, мешая друг другу и толкаясь. Склоны опустели. Капала кровь и раскачивался воздух.

А Маленький Бог поднимался все выше, обходя поваленные корзины, куски мяса и хлеба. И вот уже он на вершине холма. Все исчезло. Представление окончено.

* * *

– Ты ведь идешь к своему отцу, Мария?!

– Не спрашивай меня сейчас об этом! Лошади с тихим ржанием бегали вокруг повозки.

Неспешно шли Катилина и Мария, ведя медведя за собой, искать себе место для ночлега.

Они остановились у глиняной стены деревни, оставили в ее голубой тени вещи и верного своего сторожа, а сами пошли умыться к ручью.

Взошла луна, и в черной тишине каждый камешек стал различим. Катилина видел, что Мария давно в задумчивости грызет травинку, склонив голову и неуверенно ступая, и ждал, что она заговорит.

– Знаешь ли ты, Катилина, какая я? Что я – плохой человек! Я была еще ребенком, когда мы потеряли наши земли и оказались на чужом юге, где многие видят нас врагами и не своими. Знаешь ли ты, как ненавижу я людей, как ненавижу я себя?!! Что не люблю я простые человеческие радости… Что стоят годы любви, едва тлеющей под домашними заботами?! Потряси эту любовь, потряси её, пока из неё не высыплется вся привычка, и что от неё останется?! Тоже привычка, которая за что-то там зацепилась и осталась! Что стоят годы такой любви?! Мгновения стоят они! Мгновения на глазах у всех, мгновения признания, когда твои слова исторгают реки чужих слез, а твоя радость наполняет счастьем чужие сердца…

Когда люди зовут твоё счастье, позабыв свои собственные невзгоды… И не могу я без этого…

Ничего не ответил Катилина. Да и что можно ответить на такие разговоры, где нет вопросов в словах женщины, и только сама знает она, права или нет… А не дать женщине сказать – она может что-нибудь и сделать!

Что стоят годы любви, едва тлеющей под домашними заботами?! Потряси эту любовь, потряси ее, пока из нее не высыплется вся привычка, и что от нее останется?!

Но Мария шла и молчала так, словно ждала ответа. И он продолжил за неё:

– Уж лучше в объятиях друг друга прыгнуть на глазах у всех в пропасть, чем жить годами вместе, а душами врозь! Не так ли?!

Она взглянула на него:

– Ты хочешь смеяться надо мной, Катилина?! – Я просто повторил твои глупые слова, Мария! Разве счастье женщины не в том, чтобы однажды радостно узнать внутри себя новую жизнь, связывающую навсегда судьбы любящих сердец?! А потом узнать привычку любить и быть любимой мужем и детьми?! Внуками и правнуками…

Она замолчала.

* * *

На другой стороне широкого ручья с выплывающими здесь и там большими камнями, Маленький Бог смывал овечью кровь со своих рук и краску со своего лица. Юноша, убивший свою невесту на представлении, стоял рядом с ним. И еще четверо мужчин.

– Вот смотри, Поло, пришел сюда Катилина, пришел, чтобы убить меня также просто, как ты убил свою невесту! А где же твой медведь, Катилина?

Отвечал Катилина, раздеваясь, чтобы умыться: – Испугаешься ли ты моего милого медведя, если и Мария его не боится?!

– Так что же ты думаешь – убить меня одними руками своими?

– Может, и руками. Но есть у меня еще и отцовский нож…

Разогнулся Катилина и показал свой нож.

– Так подойди же сюда поближе, Катилина!

Нам не виден твой нож так далеко!

Люди Маленького Бога рассмеялись, а Поло, прыгнув на лежащий в воде камень, воскликнул:

– Я принесу его сюда, и мы разглядим его хорошенько!

Маленький Бог слегка приостановил его:

– Погоди, Поло! Не принимай чужой нож так близко к сердцу – это опасно! Как бы ты раньше времени не поссорился с Катилиной!

Но Поло уже прыгнул на следующий камень. Он смеялся и в руке его прыгала и смеялась сталь. Пока он искал, куда сделать следующий прыжок, Маленький Бог спросил у Катилины:

– А что ты думаешь, трудно ли тебе будет убить меня?

– Думаю, что и трудно, и легко – ответил Катилина, не убирая глаз с прыгающего и раскачивающегося Поло.

– А почему – и трудно, и легко? – допытывался Маленький Бог. – Скажи скорей, а то с тобой что-нибудь случится, и я так и не узнаю ответа!

– Потому и трудно, и легко… – отвечал Катилина, выворачивая изо дна камень, – что не чувствую я пока к тебе ненависти, один только долг!

– Берегись, Поло! – крикнули с того берега. – Лови, Поло! – воскликнул Катилина, бросая обеими руками большой мокрый камень так, чтобы Поло удобнее было его поймать.

Потому и трудно, и легко… – отвечал Катилина, выворачивая изо дна камень, – что не чувствую я пока к тебе ненависти, один только долг!

Поло поймал камень на живот, но не удержался, упал с ним в воду и долго не мог подняться. Потом он ползал и шарил по дну руками, ища свой нож в лунной воде.

– Теперь уж ступай назад, счастливчик! – сказал ему, рассердившись, Маленький Бог, – Днем найдешь! И скажи спасибо Катилине, что он не принес мне пока большего вреда!

– Я ему скажу спасибо… – ворочал белками Поло, оглядываясь и сверкая на Катилину белыми своими зубами.

Мария взяла Катилину за руку:

– Уйдем скорее, пока их разум не помутился! Маленький Бог знал, о чем она сейчас может говорить:

– До завтра, Катилина! Пусть эта ночь будет добра к тебе и принесет тебе новый день!

Ничего не ответил Катилина, и они ушли с Марией под насмешки людей Маленького Бога туда, где их ждал медведь.

* * *

Катилина сказал:

– Как видно, пришла пора отвести мне тебя к твоему отцу!

– Нет, нет! Я боюсь за тебя! Не оставлю тебя одного! Хоть и плохой я человек, и ничего не принесу тебе, кроме беды, но всё же одного тебя не оставлю!

– Но я же не один останусь здесь! Малыш никого близко не подпустит. Только нас двоих и слушается он. Охранять и беречь будет он меня!

Но Мария осталась. Сжалось сердце Катилины и он не выдержал:

– Может быть, хорошая и верная жена была бы мне из тебя, и если бы не долг мой перед старым князем, перед народом моим и моей матерью, говорили бы мы сейчас только об этом!

– Ах, оставь Катилина! Не знаешь ты меня, иначе не говорил бы так! Ошибиться в женщине так же просто, как и сказать ей слова любви!

– Ну, хорошо! Будь по-твоему, Мария! – сказал Катилина, укладываясь спать, – Если я и считаю тебя лучше, чем ты есть, тебе-то что за забота?! Лишь бы ты сумела потерпеть меня три весны!

– Почему три весны? А потом?!

– А потом уж привыкнешь! Ты так хорошо говорила про привычку… Про ту, которая за что-то там зацепилась…

– Ты добрый и глупый, Катилина! – рассердилась Мария и отвернулась изогнутою спиной.

– А что? Это разные слова?.. – пробормотал Катилина, засыпая.

Но она уже не ответила.

Сон убил их, и только медведь изредка поднимал голову.

* * *

Ранним утром не успел Катилина еще и проснуться, как его уже заковывали в цепи люди Маленького Бога. А тот стоял и разглядывал нож Катилины. Потом отдал его Поло.

– Он твой по справедливости. И если Катилина захочет удивить нас побегом своим, вернешь нож хозяину.

Повернулся к Катилине и сказал, глядя мимо него пустыми печальными глазами:

– Я не сержусь на тебя, Катилина! Поло очень хочет тебя убить, но если ты не попробуешь убежать, он этого не сделает. Ты ведь не сделаешь, правда, Поло?!

– Правдой может быть то, что было вчера, а как может быть ею то, что еще только будет завтра?! Ты ведь сам так говоришь!

– Да я так говорю. Но я ведь еще и спрашиваю! – голос Маленького Бога стал твердым и тяжелым. – Ты ведь не сделаешь этого, правда Поло?!

– Не сделаю. Правда.

– Ну вот, он не сделает. А ты, Катилина, тоже так позволяешь себе разговаривать со старым князем своим?!

Маленький Бог повернул лицо Катилины к себе и заглянул ему в глаза:

– Нет, не позволяешь… Иначе бы князь не прислал тебя. Тот, кто может гневаться, может и не повиноваться. Не лучше ли мне поменять вас местами, а Поло?!

– А ты сейчас не гневаешься, Маленький Бог? – спросил Катилина.

– Он прав, Поло! Он дерзок, но он прав. Я гневаюсь. Теперь ты понимаешь, почему мне не хочется его убивать?! Он ведь сказал в твою пользу, Поло… Наверное, он все же тебя боится, как бы ты его не убил… Бывает, что и страх ума добавляет!

Он ждал, что ответит Катилина. Но Катилина молча слушал работу кузнецов.

– Вот видишь, Поло! Он молчит. Слова его не задевают. Слова – это только слова. Учись, Поло! Если мы его убьем, тебе не у кого будет учиться, а у меня не будет хорошего врага!

Он отпустил голову Катилины, а потом добавил задумчиво:

– А почему ты не спрашиваешь, где твой медведь?!

Маленький Бог ждал. Тогда Катилина ответил: – Потому, что я знаю, где он.

– И где же?

– Там, куда увела его Мария.

Маленький Бог улыбнулся:

– Отчего ж ты так плохо думаешь о ней, Катилина?

– Уж если приходится выбирать, кому верить – женщине или медведю – я выберу медведя!

– А я думал, ты любишь ее… Жаль! Так ты знал, что она моя дочь, Катилина?

И Маленький Бог увидел, что Катилина не знал об этом. Поло расхохотался:

– А ты говоришь, что слова его не задевают! – У тебя нет сердца Поло! Как же ты будешь владеть своим сердцем, если у тебя его нет?! Человек ведь не камень, правда, Катилина?!

* * *

Вверх по дороге поднималась повозка Маленького Бога. Прикованные цепями шли за ней Катилина, медведь и девушка по имени Ева, которая была невестой Поло, и которую тот убил на представлении. Все время оглядывалась она в сторону дома своего и плакала:

– Мне их совсем не жаль, они сами отдали меня!

Катилина, тронутый ее словами, утешал:

– Напрасны, Ева, слезы твои. Все будет хорошо. И прости их, случается, что родители моложе разумом детей своих…

– Нет, нет, – всхлипывала она, – как я могу их простить?!

– Не суди их, тогда и не надо будет прощать!

Сзади ехали верхом люди Маленького Бога и, услышав утешения Катилины, Поло крикнул:

– Ты сама, Ева, во всем виновата! Пусть такой же глупый, как ты, Катилина, обманутый Марией, будет твоим мужем!

Мария выглянула из повозки:

– Я слышу, Катилина, у тебя уже есть верная жена?! Говорят, кто женится на святой, сам становится мучеником! Это как раз по тебе! Видишь, я говорила, что я плохая для тебя… А ты не верил моим словам. Теперь ты убедился, что женщины лживы и думают лишь о себе?

– Бедная девочка! Что ж тебе оставалось делать? Не могла же ты ослушаться отца своего!

– Я ненавижу тебя, Катилина! Ты ничего не понимаешь, ты глупее малого ребенка. Всякий может тебя обмануть!

Медведь заворчал, но Мария уже исчезла из виду. Катилина улыбнулся и погладил своего друга:

– Самое худшее уже позади, малыш! Хуже уже не будет, а лучше может быть. И, может быть, скоро тебя покормят…

* * *

Ева перестала плакать, и спросила Катилину:

– Как ты думаешь, что с нами будет?

– Я думаю, скоро будет привал, мы отдохнём и, как знать, может быть, нас покормят.

– Ты же знаешь – я не об этом спрашиваю!

– Зато я говорю об этом. О том, что сейчас важно, а ты хочешь гадать о том, что едва ли сбудется.

– А что – не сбудется? – приостановилась Ева, но цепь так её дернула, что Катилина едва успел помочь ей удержаться на ногах.

Будь здесь, где ты есть, а не там, где тебя нет!

– Видишь, к чему приводят праздные вопросы! Что сейчас уже бы сбылось, если б не рука моя! Не всегда ж я буду рядом… Будь здесь, где ты есть, а не там, где тебя нет! – сказал он и накрыл своей ладонью её руку.

* * *

Наконец, после долгого пути был сделан привал, где они могли пить воду и сидеть на рыжей траве. Ни на шаг не отходила Ева от своего товарища по несчастью, не обращая внимания на насмешки Поло и Марии. И только сказала Катилине:

– Мария завидует мне, что я с тобой!

– Откуда ты можешь знать? Она могла бы быть со мною сколько хотела, да и что завидовать тебе и цепям твоим?!