Текст книги "Зденка"

Чай с малиной

В это время 5 апреля 1989 года в Польше Лех Валенса и представители польского правительства подписывают Соглашение о политических и экономических реформах.

Апрель 1989 г. Liptovský_Mikuláš.

г. Липтовски Микулаш.

– Прости меня, Зденка, я не мóгу без нашей дружбы, – на пороге стоял Януш с цветами, – я приехал к тебе. Не прогонишь?

– Заходи! – Здена не была столь жестокосердечной, чтобы рубить «по живому»…

Прошло минут двадцать и Януш, всё же не удержавшись, полез в наиболее волновавшие его темы.

– На днях в Польше взяли курс на реформы! А мы всё медлим чего-то! – Януш махнул досадно рукой.

Здена лишь молча пожала плечами в ответ, укутавшись сильнее в кофту, она села в кресло и потрогала свой, как ей показалось, горячий лоб.

Ей надоели все эти политдебаты вокруг. Ей, как обычной нормальной девушке, хотелось просто кусочка своего женского, беззаботного счастья. Вся молодёжь вокруг была совершенно безбашенна и её мало беспокоила судьба мира даже сейчас, в самый жаркий исторический период политического перекроя мира. Здену так же тянули забавы,108108
  (Дискотеки)


[Закрыть] бары, весёлые прогулки и шальные вечеринки. Хотелось, кроме рутинной работы в местном универмаге, обычной веселой беззаботной молодёжной жизни, хотелось любви и ласки, от которой бы мурашки опускались от макушки до кончиков пальцев, растекаясь вниз блаженными волнами. Как хотелось получить простого человеческого тепла, обволакивающей заботы и внимания. Как её утомило всё это безумие вокруг! Уже несколько недель она не видела Владислава, который был вечно занят бог весть чем на своей дурацкой службе. А она одна. Кружится себе, и никому нет дела как она, где она, что с ней. Уж эти юноши! Они озабочены более своими чувствами к девушкам, самими собой, но им плевать на них самих, на их чувства, на их страдания! Они лелеют лишь свои собственные переживания, обуреваемые плотской страстью, но совершенно, совершенно не думают о предмете своей вожделенной страсти, предмете своей любви! Их волнуют их карьеры и все эти политические игрушки для взрослых мальчиков. В детстве такие, в знак своей симпатии, бьют гулко по голове портфелем, совершенно несоразмерно своей дикорастущей силе или больно вырывают косичку. А повзрослев, они доставляют невыносимую душевную боль и страдания своей совершенно эгоистично – потребительской любовью, бьющей фонтаном из их ушей только в часы прилива их страсти. Это подобно зверскому аппетиту при приближении заветного обеденного часа, по окончании которого, от былого голода остаётся только сытая отрыжка. Они и сейчас, подобно мальчишкам, бегающим по двору с палками, заняты своими «мужскими забавами». В которых так мало места для тех, кого они именуют своими «вторыми половинками». В которых порой, так мало места для простых, так понятных любой женщине, семейных радостей. Радостей, которые стоят для мужского племени, априори, на втором плане, уступая роль «первой скрипки» карьере, политике, футболу, рыбалке, бане и, в конце-концов, пенному, льющемуся здесь в каждой реставрации хмельному пиву и друзьям-со-товарищам! – Ну, примерно такие, совершенно дурные мысли лезли Здене в голову. Она не слушала, что вдохновлённо втирал ей Ян, лишь тупо кивала головой в такт его словесным всплескам, как китайский болванчик.

«Нет вокруг меня взрослых мужчин! Есть только всё более и более стареющие мальчики!» – подумала грустно Здена…

– Зден, а ну его всё! Ты-то как? Чего такая грустная? Хочешь, пойдём сегодня куда-нибудь, развеемся? У меня вот – кроны есть! – сказал Януш, словно прочитав мысли девушки, он потряс в воздухе цветными бумажками.

Здена лишь пожала плечами: конечно! Вся мужская забота, если и проявляется порой, то лишь в бесполезном пускании «пыли» в девичьи наивные, в розовых очках, глаза. Всё, что они могут предложить – это помахать купюрами, предложить «пойти развеяться», да ещё «на десерт» – позажиматься на последнем ряду в кинотеатре или после – в тёмном подъезде. Разве их могут волновать женские заботы, проблемы, болезни, в конце концов!? Здену сегодня знобило. На душе было пусто. Сердце давила грусть. Да вдобавок было как-то жалко себя. Всё, что ей сейчас хотелось – это залезть под толстое одеяло и выпить большую кружку горячего чая с малиновым вареньем.

– Ты чего такая грустная и совершенно бледная? Ты не болеешь? Ян подошёл к ней ближе.

– Не знаю, может быть. Мне нехорошо как-то.

Ян неожиданно засуетился,.. и уже вскоре Здена была под одеялом с желанной горячей кружкой в руках. Ян сидел рядом, готовый в любую минуту, как казалось, предугадать и исполнить любое её желание.

«Похоже, я ошибалась! – подумала Здена. – Вот он Януш, какой внимательный и, самое важное, он может быть рядом, заботиться обо мне, ничего не требуя взамен!»

Только её собственная плотская страсть тянула её к другому…

– Ты хороший, Ян! Какой ты хороший! – улыбнулась Здена. Тяжесть навалилась на её веки, и она уснула…

Чачу на грузинский посошок!

В это время 9 апреля 1989 года в Грузии в г. Тбилиси оппозиционный лидер Звиад Гамсахурдиа организовал бессрочный митинг на площади перед Домом правительства с требованиями о ликвидации автономии Абхазской ССР и включении её в состав Грузии. Что же касается самой Грузинской ССР, то согласно поднятому лидерами митингующих лозунгу, её следовало отделить от СССР, реализовав тем самым ленинское «право наций на самоопределение», в части, правда, только грузинской нации.

7—8 апреля в город были переброшены 650 военнослужащих дивизии внутренних войск имени Дзержинского и 440 десантников. Опасаясь потери контроля над страной в целом, видя аналогичное, словно под копирку, развитие событий в других странах, Горбачев, вероятно, имел беседу с первым секретарём ЦК компартии Грузинской ССР Джумбером Патиашвили, вследствие чего командующий Закавказским военным округом генерал-полковник Игорь Родионов 9 апреля отдаёт приказ «вытеснить» митингующих с площади, где на тот момент собралось около 10 тысяч человек.

Для сравнения: Август 1965 Watts Riot в Лос-Анджелесе – 31 убитый. 28 февраля 1993 Waco siege («Осада Уэйко») – 80 убитых, 3 раненых (большинство сгорели в блокированном и подожженном национальной гвардией доме). Всего только за 1960е годы национальная гвардия и армия применялись американскими властями против демонстрантов 257 раз, в результате чего 220 демонстрантов были убиты и несколько тысяч – ранены. (По материалам открытых интернет-источников.)

Апрель 1989 г. Ружомберок.

Офицерская общага.

Общага тихо отходила ко сну. В коридоре, в комнате отдыха нудно вещал телевизор, напротив которого сидел в одиночестве один лишь зритель – солдат – комендант общаги.

– Тимофеев! Майер! Идём ко мне-е! – в комнату заглянул Мамука Гиоргадзе.

– А что у тебя? – Майер звонко щёлкнул подтяжками, натягивающими отутюженные стрелки галифе до состояния струны.

– У меня чача! – Мамука многозначительно поднял палец вверх и добавил. – Перевожусь я!

– Куда?

– Чего так? Твой срок ведь ещё не вышел!

– Идём, там всё расскажу!

В комнате Мамуки было накурено, хоть вешай топор.

– А-а-а! Давай, наливай штрафную-ю! – поднялся старлей-сослуживец Мамуки. Он и другие, здесь уже, чувствуется, сидящие давно, были разгорячены и дышали резкими парами алкоголя.

Кто-то схватил уже ранее известную Мамукину полиэтиленовую канистру. Прозрачная жидкость со специфическим запахом, характерным для чачи, полилась в эмалированную кружку.

Офицерская пьянка была в разгаре. Чача быстро опустошалась, темы уходили всё более и более в служебную плоскость по мере развития этого процесса.

– У нас нэ пьянка, у нас мэроприятие-е! Потому что с нами ест замполыт! – засмеялся Мамука, подняв кружку с горячительной влагой.

– Ха! А что он тут ест? Кстати, а ты знаешь, наш замполит полка подполковника получил!

– Ты о Чернышёве что ли?

– О нём! Ходит гордый такой!

– Везёт! Говорят, на повышение скоро пойдёт! Перспектива-а!

– А у мэня сэйчас в Грузии будут бо-о-ольшие пэрспэктивы! – глаза Мамуки блестели. – Майором, да чё там, гэнералом стану скоро! Во-о-о!

– Давай, товарищ будущий генерал, за тебя! – офицеры гулко стукнулись железными кружками. – Есть у нас не густо, зато вот выпить!..

– Мамука! А как думаешь, мы останемся друзьями, а? – Тимофеев посмотрел пристально товарищу в глаза.

– Влад, да ты что! Конэчна! Приедэшь ко мнэ! У мэнья вино дома! Во-о-о! – он пьяно раскинул в стороны руки и обвёл комнату по кругу большими чёрными глазами в обрамлении густых ресниц и бровей.

– Хотелось бы, что бы так оно и было! – Тимофеев хлопнул товарища по плечу и опрокинул кружку с огненной жидкостью внутрь, закашлялся, посмотрел снова на Гиоргадзе.

– Запомни, дружище, эти слова! Ладно!?

– А давай поклянёмся, что никогда руки друг на друга не подымем, чтобы там ни было! А? – предложил Майер.

– А давай!

– Ну, наливай тогда ещё чачу на грузинский посошок!..

– Налыва-а-й! – кричал Гиоргадзе.

Так прощались офицеры, совершенно не представляя своего, уже совсем ближайшего, будущего. Какое оно будет? Что ждёт их впереди? Лишь чача весело булькала, опустошая пластиковую канистру…

Апрель 1989 г. Китай.

В Китае начались студенческие демонстрации на площади Тяньаньмынь. Таким образом, именно учащаяся молодежь, ни рабочие, ни служащие, ни интеллигенция, а преимущественно студенты, вместо того, чтобы получать знания, вышли на центральную площадь китайской столицы. Для того, чтобы объединить любые массы «единым порывом», необходимо сформировать «идейно-координационную группу», формирующую единую идеологическую платформу, управляющую, подогревающую совместные действия длительное время, основанные на стадном инстинкте, выработанном эволюцией в течение тысячелетий.

Официальной «искрой» к выступлениям здесь послужила смерть бывшего китайского генсека-реформатора Ху Яобана, смещённого консервативным большинством политбюро ЦК КПК тремя годами ранее, отдалённо напоминая смещение реформатора Хрущёва в СССР. До сих пор Ху Яобан находился под домашним арестом и этот факт не вызывал в стране никаких волнений ранее. Ведь, так или иначе, это был коммунистический лидер, и при жизни он не представлял большой ценности для «модераторов перемен». Так как именно смерть любого известного человека – отличный инструмент для живущих, для достижения ими своих целей. Ибо мёртвый человек – идол, способен безропотно «нести свой крест», и его удобно преподнести под любым удобным «соусом».

Однако, было бы наивно полагать, что это весьма скромное, с точки зрения легкомысленного среднестатистического студента, событие, могло реально свести с ума молодёжные тысячи!

Поэтому, это событие явилось лишь формальной официальной подоплёкой событий. А главным лозунгом выступлений была выдвинута общая фраза, базирующаяся на хронической нелюбви всех людей всех стран мира к административно-чиновническому аппарату. Звучал он так: «Долой продажных чинуш!» Что ж, это беспроигрышный лозунг «всех времён и народов!» Под этим лозунгом можно веками выводить людей на улицы! Студенты требовали демократических реформ и гласности по советскому образцу, выступали против коррупции и закулисной системы кадровых назначений в Китае. То есть процессы, происходящие в СССР, явились и для Китая примером для подражания. Процессы «демократизации» подобно инфекции распространялись по странам «соцлагеря», быстро и ловко подменяя первичные лозунги с реформирования коммунистических систем на основные – резко антикоммунистические и националистические.

В некоторые дни на площади и окрестных улицах собиралось до миллиона человек.

В мае Михаил Горбачев должен был возложить венок к памятнику народным героям на площади Тяньаньмэнь, однако он изменил свою программу, видимо во избежание непредвиденных осложнений ситуации. Сразу после визита Горбачёва власти КНР объявили о запрете всех публичных выступлений, тем не менее акция протеста продолжалась. Но основное ещё предстояло впереди!

На фоне этих событий 17 апреля в Польше окончательно разрешена деятельность независимого профсоюза «Солидарность».

Мир продолжал ломать коммунистические заслоны на пути к «светлому будущему», западные лучи которого, казалось, ярко озарили восточные горизонты!

А через три дня, в обычный апрельский четверг случилось совершенно необычное событие. В этот день 20 апреля 1989 года в ЧССР прошли первые после 1946 года многопартийные парламентские выборы.109109
  (По материалам открытых интернет-источников.)


[Закрыть]

Весенний призыв—89

Аэродром.

– Откуда сегодня борт пришёл, не знаешь? – полюбопытствовал капитан с чёрными петлицами у прапорщика, руководящего загрузкой партии сухого пайка на борт ЗИЛа.

– Ещё один из Фрунзе, – толстый прапорщик сбил чёрного околыша «фуру»110110
  (Фуражку)


[Закрыть] с офицерской кокардой и солдатским тренчиком на затылок, вытер пот со лба и добавил, – весь Узбекистан здесь! Такого ещё не было! Вот нахлебаемся! Полный зверинец!

– М-м-да-а! – капитан почесал затылок. – А вообще, узбеки-трудяги, с айсбергами сложнее. Те вообще ничего делать не хотят! А с этим справимся! Они, в принципе, хорошие бойцы…

– Не знаю. Все они хорошие, когда спят зубами к стенке. И когда их один-два среди славян, когда они в меньшинстве. А вот когда их большинство! Вот тут пипец всем! Они меньшинств не терпят! Особенно, если славяне в меньшинстве, то им в этом зверинце пипец полный придёт!

– Хуже, когда таких пришлют, которые до армии в руках ничего, кроме собственного х.. и ложки не держали.

– Эт точно! Ладно, кстати, а ты слышал, наши снова стали чемпионами мира по хоккею!

– Да? Ну, кто бы сомневался в этом! Я знаю, что чехлам111111
  (Чехам)


[Закрыть] 4:2 накатали!

– Ага! Чехлы на третьем месте, в итоге.

– А кто на втором?

– Канадцы! Вообще, сколько смотрю, странно, что картинка по итогам всегда плюс-минус одна и та же. Мы уже вон, который год подряд чемпионы!

– Ну, в восемьдесят седьмом у нас было серебро.

– Ну, и на старуху бывает проруха. Ну, и все равно, даже серебро это тебе тоже не так и плохо! Я вот что думаю, всё зависит от обыкновенной статистики. Талантов-то рождается один на миллион! Так вот, чем в стране больше население, тем больше у неё шансов найти этих талантов!

– Чем больше стог сена, тем труднее искать!

– Зато есть что искать! Это как золотые прииски. Если у тебя сто метров кусок земли, а у меня – двести, то и шансов у меня больше.

– Тут ещё вопрос технологий. Если у меня экскаватор есть, а у тебя – тяпка, то я на своих ста метрах…

– Выроешь большую-большую яму! Кто золото экскаватором то копает!? Тундра ты?

– Сам такой! Я же образно…

– Так и я образно! Но в принципе согласен, технология также имеет значение. Вот мы, СССР – большая страна, у нас во, какие шансы. А наша главная технология – это наша «руководящая и направляющая Коммунистическая партия»! Любого за пояс заткнём, лаптями закидаем! Ха-ха, мать их так!

– А они вон, те же канадцы или американцы, они свой «кусок золотоносной земли» до масштабов самой Земли уже раздувают. Где хотят, там и покупают себе спортсменов. Их главная технология – бабки.

– А я считаю, что это нечестно. Ведь тогда будет побеждать тот, у кого больше денег.

– Конечно! Так и есть!

– Так к чему тогда говорить, что победили, канадцы или Штаты, тогда нужно прямо и говорить, мол, победил миллионер Морган, например, миллионера Ротшильда.

– Ладно, СССР било и будет бить этих грёбаных миллионеров. Кстати, тебе часы нужны? – вдруг сменил тему прапорщик. – У меня и каталоги есть «Отто», да и ещё всякое… Могу показать.

– Откуда ты всё это барахло только берёшь?

– Места знать надо! Да, в Комарно есть подвязки.

– Тоже хош миллионером стать? Что, венгры контрабанду подгоняют? Сняли себе границу!112112
  (2 мая венгерские войска приступили к демонтажу 218-километрового забора из колючей проволоки на границе с Австрией. Через которую тотчас хлынули дикие людские и товарные потоки.)


[Закрыть] Вот молодцы! Ну-ну!

– Контрабанда? – прапорщик лишь пожал плечами. – Ну, как хош! А миллионером стать я б не отказался, но мне бы хоть на старую волжану себе накопить, – прапорщик потёр свою толстую шею, снял «фуру», потёр лоб.

– В Союзе да на волжане, хоть и старой, ты и так будешь смотреться почти как миллионер! Ладно, ты покаж, чё там маешь! – пихнул он локтём почти обидевшегося прапорщика.

В то время молоденькие понурые черноголовые солдаты сидели на травке, сбоку от штаба, щурясь узкими глазами на проходящих мимо. В них не было ещё ни страха, свойственного «духам», ни почтения к званиям, лишь глубинная печаль и забитость, почти полная дезориентация в пространстве и времени. Они не шутили и не дурачились. Рядом валялись вещмешки.

– Твоя как фамилия, боец? – прапорщик толкнул сонно жмурящегося неуклюжего солдата.

– Абдулабеков, – лениво выдавил тот.

– Ты теперь, боец, не просто Абдулабеков, а рядовой Абдулабеков! Ясно?

– Ясно, – промямлил тот.

– Не «ясно» нужно отвечать, а «так точно»! Понял?

– Так тошно! – солдат буркнул, словно хотел отмахнуться от надоедливого прапарюги, и снова стал погружаться в сон.

– Абдулабеков! Не спи, замерзнешь! Так, всё! Всем встать! Строиться в колонну по три! – прозвучала команда и поляна оживилась хаотичным, почти «броуновским» движением бойцов…

 
                ***
Кто летает больше мух??
Безусловно, это – «дух».
 
 
                ***
Не печалься, солдат,
ты вернешься домой
Только юность твоя
не вернется с тобой.
 
 
                ***
Старшина здесь мать родная
Замполит – отец родной.
На хрен мне семья такая?
Лучше буду сиротой!
 

Солдатский фольклор

«Отправляя сыновей в Армию, все матери беспокоятся о том, чтобы их чадо не подверглось насилию «дедов», но редкую мать заботит, чтобы её чадо не стало тем самым «казарменным изувером».

Каждая женщина хочет видеть рядом сильного, ответственного, самостоятельного, мужественного мужчину, однако воспитывая своих собственных сыновей, выращивают беспомощных инфантильных безответственных «маменькиных сынков».

«Спасая» от Армии своих сыновей, родители часто оставляют их на откуп пагубного влияния улицы.

«Американ бой»

Май 1989 Ружомберок.

Ресторан «Савой».

Здена, так и не дождавшись, пока «Магомед придёт к горе», сама отправилась к «Магомеду». Она села в поезд и приехала в Ружомберок. Мирослава, двоюродного брата Здены не было дома, а дядя Густав был занят чем-то сугубо своим. Так что она преспокойно развлекалась в одиночестве, скучающе рассматривая даль в окно, в размышлениях. На связь с Тимофеевым ей выйти пока не удалось. Одной ходить было несподручно, да и что подумают об одиноко шатающейся по вечернему городу в районе проживания советских военных девушке! Хлопнула дверь. Кто-то вошёл. Был слышен голос дяди Густава, разговаривающего любезно с нежданным гостем…

– Здена! – в дверях стоял Януш.

– Агой, Януш! Откуда ты? Почему здесь? – Здена улыбнулась.

– Я приехал на два дня. Потом мне назад в Прагу. Мне тут сказали, что ты здесь. Видели тут тебя на вокзале люди. И вот я здесь! Ты не рада?

– Рада, Януш! Как же!

– И яки твой поручник? Ты ведь здесь из-за него? – Януш, конечно, страдал мученически от этой как-то вдруг свалившейся на него трагедии всей его жизни в виде лейтенанта Тимофеева, но держался молодцом. – Снова заставляет тебя страдать?

Здена молчала, лишь как-то задумчиво посмотрела на Януша.

– Не нужна ты ему, – продолжал Януш, – он скоро уедет. А что с тобой!? Тебе нужно его забыть. На тебя уже и так все косо смотрят, как на гулящую. Кому ты здесь потом будешь нужна?

– А тебе что до этого? – Здена зыркнула в сторону Януша гневным взглядом пантеры.

– Ну-ну! Не серчай!.. А пойдем, если хочешь, сходим куда-нибудь? А-а?

Здена сперва продолжала смотреть не него исподлобья, но вскоре сменила гнев на милость.

– А, пойдем, – согласилась девушка, и добавила, – пойдем в «Савой»!

Ей было жаль Януша. И она не могла просто так его, старого друга, отшить. Да и в любом случае, не продолжать же сидеть здесь в четырёх стенах. Не за тем же она сюда прикатила! А так, кто его знает, а всё может быть!..

– Ладно, «Савой» так «Савой», – согласился Януш.

Молодые люди шли по улице. Её легкое голубое платье мягко опускалось по изящной фигуре. Темные волосы рассыпались по плечам. Януш украдкой вдыхал её волнительный аромат, всё же более увлечённый своими рассказами. Стрелка часов приближалась к половине десятого…

Уютный ресторанчик «Савой» был тем местом, куда частенько захаживали советские офицеры. И Здена в глубине души надеялась на возможность их случайной встречи.

Не имея никакой возможности созваниваться с Владиславом, Здена могла обмениваться с ним лишь почтовыми посланиями через центральную почту города, типа «до востребования», которые чаще прочитывались им уже слишком поздно. Поэтому немалая роль отводилась «Его Величеству Случаю!»

Идти вечером вот так с налёту одной в общагу ей было крайне стеснительно, неприлично, как-то, да тут ещё и Януш… Ян трепал ей всю дорогу о своих новых пражских друзьях и об их студенческих забавах, на грани от озорства до хулиганства и даже до антиправительственной деятельности…

– Поедем в Прагу вместе! Я тебе столько покажу! Я познакомлю тебя с моими друзьями! – у Януша горели глаза.

– Поедем, поедем, – соглашалась Здена.

Собственно, она мало ещё куда-то выезжала в своей юной жизни. Мало что видела за пределами зоны своего обитания. А как хотелось!