Текст книги "Обрывки памяти"

Юрий А.Домровский
Обрывки памяти

© Юрий А.Домровский, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Юрий Александрович Домбровский родился 14 ноября 1954 года (по документам 14 января 1955 года) в Киргизии, где во время эвакуации во время ВОВ осела значительная часть русской интеллигенции. В 1978 году окончил архитектурный факультет Фрунзенского Политехнического Института (ФПИ). С 1982 по 1987 год обучался в Литературном институте им. М. Горького на заочном отделении прозы, хотя продолжал писать и стихи. В советское время публиковался в региональных газетах и журналах, выступал на поэтических вечерах и являлся активным участником различных литературных объединений. С 1981 года проживает в Москве, много путешествует по миру, откуда привозит многочисленные дневники, видеофильмы, фотографии и рисунки. С творчеством автора можно также ознакомиться на сайте juraldom.ru.

Быть может…

Моя печаль

 
Я молю тебя,
Я зову тебя,
А тебя всё нет.
Я пишу тебе:
«Я люблю тебя!» —
Не спешит ответ…
 
 
Если б знала ты,
Как мне хочется
Всё понять.
Как назвать тебя,
Как позвать тебя,
Что сказать…
 
 
Но не видишь ты
И не слышишь ты
Грусть мою.
А ведь знаешь ты,
Понимаешь ты,
Что люблю…
 
 
Я пишу тебе:
«Я люблю тебя!» —
Не спешит ответ.
Я молю тебя,
Я зову тебя,
А тебя всё нет.
 

(Сентябрь, 1971)

Посвящение

 
Я внушал себе: всё забуду,
О тебе я думать не буду.
Не буду я вслед смотреть,
О любви я не стану петь.
А получилось совсем иначе,
Жить мне стало не слаще.
Вновь тебе вслед смотрю
И вновь о любви пою.
Никак я сердце не успокою,
Всё время я в мыслях с тобою.
С твоим именем я засыпаю,
Твоё имя во сне повторяю.
В холод я жду у твоих ворот,
Всё надеюсь: а вдруг пройдёт?
До полуночи я стою,
Мне б увидеть хоть тень твою.
Я читаю стихи, но не слышишь ты их.
О печальной любви, о тебе этот стих.
Сентиментальным я становлюсь,
Веселье и радость сменила грусть.
Нет, не обижен я судьбой —
Судьба свела меня с тобой.
Зачем гневиться на судьбу?
Ведь я горжусь, что так люблю!
 

(Апрель, 1972)

Кто напишет музыку?

 
Встретил я тебя в саду,
Под каштаном, у ручья…
Улыбнувшись краем губ,
Ты взглянула на меня.
Снится мне твоя улыбка,
Снится блеск твоих мне глаз.
По гранитным идём плитам,
И ласкает ветер нас…
Сон, как сказка, оборвался,
Сизой дымкой бьёт рассвет.
Образ твой нарисовался,
Наяву тебя лишь нет.
Серый дождь идёт в саду,
Мокнет жёлтая листва.
Под каштаном тебя жду,
Вдруг придёшь опять сюда.
Дождик кончился давно,
Солнце вышло из-за туч.
А мне грустно всё равно;
Ты – вот самый яркий луч!
Каждый вечер прихожу
Под каштаны у ручья.
В каплях дождика хочу
Сказку-сон увидеть я.
Снится мне твоя улыбка.
Снится блеск твоих мне глаз.
По гранитным идём плитам,
И ласкает ветер нас…
 

(Декабрь, 1974)

Реквием

 
Не слышно птиц в саду моём,
Последний лист кружит и падает.
Ничто меня уже не радует —
Свет не горит в окне твоём…
Не целовать мне губ твоих,
Блеск светлых глаз твоих уж не сияет.
Снежинки падают в ладонь и тают,
Как слёзы тают на щеках моих…
Не слышать больше смеха твоего,
Не видеть рук твоих на клавишах рояля.
Я не могу понять лишь одного:
Кому так нужно было, чтоб тебя отняли…
……………………………………..
На мрамор плит ложится солнца свет.
А было ведь тебе всего семнадцать лет…
 

(Ноябрь, 1975)

Впервые

 
Смущена ты и взволнована,
Восторга ты не в силах скрыть.
Принцессою некоронованной
Тебе пришлось впервые быть.
 
 
Впервой назвали тебя милою,
Коснулись губ твоих впервой.
Впервые вместе с дымкой сизою
Рассвет встречала ты со мной.
 
 
Впервые ног твоих роса
Коснулась в это ранний час.
А твои карие глаза
Назвали лучшими из глаз.
 
 
Принцессою некоронованной
Тебе пришлось впервые быть.
И нежной лаской не балована,
Восторга ты не в силах скрыть.
 

(Июнь, 1975)

«Среди весёлых, светлых лиц…»

 
Среди весёлых, светлых лиц
Печальное лицо твоё.
Глаза в поволоке ресниц
Уже не сдерживают слёз.
Средь чёрных туч грохочет гром —
Предвестник новых грёз.
Слеза смешалась с дожём,
И – не заметно слёз.
Гром отгремел, прошла гроза,
По небу радуга бежит.
Слезинки высохли в глазах,
И снова захотелось жить.
 

(Июнь, 1975)

«Сумерки звёздочки крошат…»

 
Сумерки звёздочки крошат,
Заливают траву луной.
Шепчешь ты: «Милый, хороший,
Поцелуй меня, будь со мной».
Забудет про всё на свете
Моя буйная голова.
Луна ещё ярче засветит,
Засеребрится трава.
Обнимаю, целую, ласкаю
Юное тело твоё.
Луна молоком заливает,
Нежным сиянием льёт.
И ты, отчего, я не знаю —
От смущения или нет,
Рукою грудь прикрываешь
И просишь: «Выключи свет…»
 

(Август, 1975)

Счастье

 
Ты с солнцем встала, потянулась,
Волну волос подобрала,
Улыбкой чистой улыбнулась,
Себя за плечи обняла
И отряхнулася от сна.
И сразу вспомнила: вчера
Ты ничего ещё не знала,
Не думала и не гадала,
Что детства кончилась пора —
Любимою тебя назвали…
Улыбка озарила лик,
Чуть слышно шепчут губы:
«Какой чудесный, славный миг,
Он любит меня, любит!»
Луч солнца в сердце проникает,
И сердце так стучит в забвенье.
Свет счастьем душу наполняет,
С днём рожденья поздравляет
Твоей любви рожденье.
 

(Август, 1975)

Жёлтые листья

 
Кружатся жёлтые листья
Словно тревожные мысли —
Падают в пустоту.
 
 
Сердце в печали не слышит,
Глаза из-за слёз не видят
Осеннюю красоту.
 
 
Ладони в карманах грею.
Бреду по тихой аллее,
Ногами листву ворошу.
 
 
Пред взглядом твоим немею,
Глаз приподнять не смею…
Будь добрее ко мне, прошу.
 
 
Морщинок тонкие нити
И чувства в печальном забытье
Оценят твою доброту.
 
 
Кружатся жёлтые листья
Словно тревожные мысли…
И падают в пустоту.
 

(Сентябрь, 1975)

Нет, не прощу…

 
Нет, не прощу! Не говори,
Что без меня ты жить не можешь.
Слезой теперь уж не поможешь.
В глаза с мольбою не смотри.
 
 
Откинув голову, припав к стене,
Зачем ломаешь себе руки?
Зачем слова? Уж верно не от скуки
Со мною быв, ты изменила мне…
 

(Октябрь, 1975)

«Многие с тобою были…»

 
Многие с тобою были,
Милой называли.
Наигравшись, уходили
И не возвращались.
Молодой была, красива
И к себе не строга.
Всё подругу поносила:
«Эх, ты… недотрога!» —
«Всё одна, одна, одна —
Вон их сколько много.
Отдавай себя до дна.
Эх, ты… недотрога!»
А подруга замуж вышла —
Взрослые уж дети.
Только ты, так вышло,
Одна, как перст на свете.
 

(Октябрь, 1975)

«Ты просто не любил меня…»

 
«Ты просто не любил меня», —
Сказала, словно отрубила.
Ах, не любил бы я тебя,
Когда б меня ты не любила.
 

(Октябрь, 1975)

«Сбросила с себя шелка…»

 
Сбросила с себя шелка,
Перед зеркалом – нагая.
То близка, то далека —
Узнаёшь, не узнавая;
Прелесть тела велика…
 
 
Смугло тело, бела грудь,
Скат лобка, крутые бёдра —
С переливом, словно ртуть.
Отряхнула косы бодро —
Разгляди и не забудь…
 
 
Как пьянит нагое тело!
Обниму тебя несмело,
Зацелую допьяна.
Не нужны сейчас слова —
Нужно дело…
 

(Октябрь, 1975)

«Опять перед глазами…»

 
Опять перед глазами
Бледный лик печальный, —
Не ласкать глазами;
В платье ты венчальном.
 
 
Поцелуй прощальный —
Слишком запоздалый.
Позднею печалью
Раскаяние стало.
 
 
Смыли уже ливни
Всё, что сказкой было.
Только лик твой дивный
Сердце не забыло.
 

(Октябрь, 1975)

«Не стал бы целовать…»

 
Не стал бы целовать,
Да невтерпёж губам.
Не стал бы обнимать,
Да хочется рукам.
 
 
Не стал бы говорить
Нежные слова,
Да пламенем горит
Бедова голова.
 
 
Не лёг бы я с тобой,
Да к тёплому привык.
А ссориться с собой
Отвык, совсем отвык.
 

(Октябрь, 1975)

«Ну, что ж, забуду как-нибудь…»

 
«Ну, что ж, забуду как-нибудь», —
Сорвалось с губ, чуть слышно.
Решила голова – забудь!
Да с сердцем вот не вышло…
 

(Октябрь, 1975)

«Всё ушло. Ушло волненье…»

 
Всё ушло. Ушло волненье,
Что сжимало грудь щемяще.
Появилось уж терпенье,
Да и грусть не та, что раньше.
 
 
Как страницы толстой книги
Шелестят недели, годы.
Раньше был я в меру тихий,
А теперь – другой породы.
 
 
Будто старую пластинку
Прокрутил в сознанье где-то.
Раньше я любил блондинку,
А теперь люблю брюнетку.
 

(Ноябрь, 1975)

«Зацелована, избалована…»

 
Зацелована, избалована,
Нежною лаской охвачена, —
Ты всего лишь моя знакомая.
От чего ж пред тобою так скованно
Я держусь? Иль напрасно утрачены
Мои мысли, как камни тяжёлые?
Или плечи твои полуголые
Заставляют быть сумасшедшим?
Или шутки – беспечно весёлые,
Или голос, с неба сошедший?
Ты взглянёшь на меня лукаво,
Слегка головкой кивнёшь,
Пройдёшь походкою плавной
И, словно горькой отравой,
Сердце моё обольёшь.
Зальётся лицо глупой краской —
Ты кажешься мне недоступной.
В твоих окажись я ласках,
И, словно в волшебных сказках,
Счастливый конец наступит.
Вот целуют тебя приветливо —
Ревностью глупой томлюсь.
Подойти к тебе не решусь.
Закрывшись густыми ветвями,
Опущу глаза, отвернусь…
 

(Октябрь, 1975)

«Яснее звёздочки во тьме…»

 
Яснее звёздочки во тьме,
Яснее эха в тишине,
Ясней небесной сини,
Ясней морщинок-линий,
Ясней дневного света,
Ясней стихов поэта,
Яснее всего ясного,
Ясней всего прекрасного,
Ясней, чем чистая слеза —
Вот эти ясные глаза!
 

(Ноябрь, 1975)

Обрывки печали

Ах, сердце, сердце…

 
Ах, сердце, сердце,
Моя загадка;
То сладко мне,
То скверно, гадко.
То обожаешь ты,
То ненавидишь.
То в белом —
Чёрное ты видишь.
То избираешь ты,
То отвергаешь.
Порой, что делаешь —
Не угадаешь.
Удар к удару —
Стучишь в груди.
Что будет дальше —
Узнай, пойди…
То сладко мне,
То скверно, гадко.
Ах, сердце, сердце,
Моя загадка…
 

(Май, 1975)

Хандра

 
Опера «Севильский цирюльник» —
Звучит ария Фигаро.
Стол освещает будильник.
Слушаю, – и мне всё равно.
Пусть хоть там сам
Мефистофель
Рвёт себе глотку,
Мне б сейчас
в комфортабельный
мотель —
Пить русскую водку.
Фигаро сменяет Онегин —
Поёт о несчастной любви.
Да пусть хоть
Эвелин Веги,
Всё равно сижу я один.
Выключаю транзистор —
отвратительно воет.
Ненаглядная моя так далеко.
Душа моя стонет и ноет,
И я с горя пью…
молоко.
 

(Декабрь, 1975)

«Тоска водою разлилась…»

 
Тоска водою разлилась,
Печалью ум заполонила.
Зачем сказала ты смеясь,
Что всей душой меня любила?
Зачем кокетничала ты?
К себе ведь жалость вызывала.
Ещё не видела беды
И с сердцем, как с огнём, играла.
Ах, жаль, что так случилось,
Но то, наверно, рок судьбы.
Уж синева фатой накрылась,
Уже в венчальном платье ты.
 

(Август, 1975)

«Померкли радужные краски…»

 
Померкли радужные краски,
Закрылись серою портьерой.
И то, что было раньше сказкой,
Овеянною нежной лаской,
Вдруг стало ложью и химерой.
Бледнее стал фиалок цвет.
Туман не отдаёт уж бирюзой.
Найти я не могу ответ —
Моя вина здесь или нет…
И душно, как перед грозой.
 

(Июль, 1975)

«Ах, жизнь-копейка…»

 
Ах, жизнь-копейка,
Ах, жизнь-табак!
Опять зовут друзья
С собой в кабак.
Опять целую
В помаде губы.
Гремят гитары,
Воют трубы.
Поп-музыка —
Дань молодым.
С вином смешался
Табачный дым.
Опять в помаде
Рубахи ворот.
В ночной прохладе
Я слышу топот.
Я снова в драке —
Хмельной задор!
В вечернем мраке
Ах, жизнь-копейка,
Ах, жизнь-табак!
Опять зовут друзья
С собой в кабак…
 

(Май, 1975)

«Ой, разбужена грусть осенняя…»

 
Ой, разбужена грусть осенняя,
Осень Пушкина, грусть Есенина.
Небо тучами одевается,
В синеве своей сомневается.
Отчего печаль расплескалась вся?
Почему не жаль былых радостей?
Не жалею я тех разлук и встреч,
Лебединых рук, белых, нежных плеч.
Милых сладких губ не зову уже.
Осень хмурая разлилась в душе.
Осень Пушкина, грусть Есенина.
Ой, разбужена грусть осенняя…
 

(Сентябрь, 1975)

«Верно понапрасну…»

 
Верно понапрасну
раздарил себя.
Нет того огня,
Что пылал беспечно
и казался вечным…
Тускло лампа светит
над моим столом.
Сердце моё бредит
не розовым стихом.
Расплескались мысли,
как с травы роса.
В сумраке повисли
карие глаза,
Что с ума сводили…
Любили?
Да, любили…
 

(Сентябрь. 1975)

«Курю сигареты…»

 
Курю сигареты
одну за другой.
Строку напишу —
лист комкаю.
Никак не пойму,
что со мной…
Нет, как же,
отлично знаю.
Влюбился…
В который раз?
Не знаю,
cо счёта сбился.
Не нужно
наивных фраз.
Влюбился,
значит влюбился.
Конечно,
пройдёт и это, —
Сказал, —
и сразу затих.
Но всё же,
ладонью согретый,
Тебе посвящён
этот стих.
 

(Сентябрь, 1975)

«Скоро полночь. За окном…»

 
Скоро полночь. За окном
Пёс соседский воет.
Видно, псу-то тяжело,
Чем-то он расстроен.
Что ж он лает, пустобрех?
Что нужно собаке?
Иль зовут его на грех?
Иль скулит по драке?
Ох, скулит! Иду во двор —
Жалко стало пса.
Хлеб ему через забор.
Смолк… Вот чудеса!
Я-то думал, лает пёс
по свободе.
Оказалось просто всё;
пёс голоден…
 

(Октябрь, 1975)

Сестре

 
Возвращайся поскорей, родная.
Жду тебя, соскучился, нет сил.
Помню, как ты тихо напевая,
Нежной грустью сердце наполняя,
Вдохновляла мой остывший пыл.
Возвращайся поскорей, сестрёнка.
Расскажи мне, как твои дела?
Как скучаешь по родной сторонке?
Ведь впервые ты из дома уплыла.
 

(Сентябрь, 1975)

«Собрать бы капельки росы…»

 
Собрать бы капельки росы,
Беспечное веселье:
Коктейли свежести-красы —
И пить, до упоенья…
Но чья-то щедрая рука
Коктейли грусти разливает.
Как полноводная река
Тоскою сердце заполняет…
 

(Октябрь, 1975)

«Шли дожди, и падал снег…»

 
Шли дожди, и падал снег,
Было жарко и прохладно.
Были горечи, был смех,
Было ладно и не ладно.
Были молнии и грозы,
Были звёздочки во тьме.
Были радости и слёзы,
Были ласки в тишине.
Были ночи упоенья,
Были бешеные дни,
Были грустные сомненья…
Почему же нет любви?
 

(Октябрь, 1975)

«Не спорь со мной…»

 
Не спорь со мной,
не прекословь,
Но в этот тихий, грустный вечер
Зажжённые тобою свечи
оплакивают
ту любовь…
Не спорь со мной,
не возражай,
Но блик огня, что на плече,
И капли воска на свече
Твердят одно:
прощай,
прощай…
Не спорь со мной и не суди
За то, что чувство
побледнело.
Свеча почти уже сгорела.
В остатки пламя погляди
И ты поймёшь…
не осуди.
 

(Декабрь, 1975)

«Вспомнил давешнюю осень…»

 
Вспомнил давешнюю осень,
милые черты.
В сером небе снова просинь —
дивной красоты.
Ах, забудь пустую ссору,
слёзы на глазах.
Вспомни сладостную пору —
просинь в небесах…
 

(Декабрь, 1975)

«Один на один с тоскою своей…»

 
Один на один с тоскою своей,
Один я в своей усталости.
От утешений не станет теплей.
Чужой мне не нужно жалости.
Грущу, потому что грустится,
Не трожьте мою печаль.
Вот тех, кто грустить боится —
Тех мне особенно жаль.
От дум голова кружится;
Пора бы понять давно:
Грустите, пока грустится,
Смейтесь, пока смешно…
 

(Декабрь, 1975)

«Когда вечерней ранью…»

 
Когда вечерней ранью
Остались мы с тобой,
С иконы деревянной
На нас смотрел святой.
Казалось мне, сквозь стоны
В его немых устах
Он призывал с иконы
Молиться о грехах…
 

(Ноябрь, 1975)

«У старого ветхого здания…»

«Не будет тот покинут, кто одинок»

Ремарк

 
У старого ветхого здания,
осенью глубокою,
Нищий просил подаяние:
«Подайте одинокому!»
Мимо толпа прошла и кто-то
громко кинул:
«Эй, нищий, старина,
кто ж тебя покинул?»
Слеза в глазах застынет,
застынет, как упрёк:
«Не будет тот покинут,
кто одинок…»
 

(Ноябрь, 1975)

«Ослепительное солнце…»

 
Ослепительное солнце,
Неба синь да облака…
У открытого оконца
Мне взгрустнулось вдруг слегка.
Опьянительная свежесть
Распахнёт моё окно
И напомнит милой нежность,
Что забыл давным-давно…
 

(Ноябрь, 1975)

«Уберечь бы свои желания…»

 
Уберечь бы свои желания,
Не растратить свою бы страсть.
Но в нелепом своём незнании
Над собой я теряю власть.
 
 
Пустых обстоятельств стеченье
Сбивают меня с колеи.
Опять в возбуждённом влеченье
Целую губы твои.
 
 
Опять наступит усталость
И я спрошу сам себя:
«Там хоть немного осталось
В сердце моём огня?»
 

(Ноябрь, 1975)

«Одну боготворю за мелодичный голос…»

 
Одну боготворю за мелодичный голос,
Другую – за печаль в глазах.
Вон ту – за пышный мягкий волос,
А ту – за сладость на устах.
До бесконечности одно и то же пить вино,
Ручей один лишь осушить…
Ведь столько же вокруг ручья цветов,
Прозрачную росу с них нужно пить…
 

(Июль, 1975)

«Косит звёзды месяц-серп…»

 
Косит звёзды месяц-серп,
Каждый вечер косит.
Если день был тускл и сер,
Если в сердце осень,
Попросите месяц-серп —
Пусть звезду вам сбросит.
 
 
Когда синий небосвод
Звёздочку уронит,
Пусть желанье ваше свод
Тот, небесный, тронет.
 
 
Лишь успейте загадать
Светлое желанье.
Звёзды могут исполнять —
Так гласит сказанье.
 
 
Косит звёзды месяц-серп,
Каждый вечер косит.
Если день был тускл и сер,
Если в сердце осень,
Попросите месяц-серп —
Пусть звезду вам сбросит.
 

(Ноябрь, 1975)

«Дождь со снегом…»

 
Дождь со снегом,
Снег с дождём —
Сырость. Серость. Вялость.
Ждём чего-то,
Иль не ждём.
Грусть. Тоска. Усталость.
Дует ветер,
Ветер свищет.
Стонет. Ноет. Воет.
Ищем что-то
Иль не ищем —
Ветви к лужам клонит.
Ждём чего-то
Иль не ждём.
Грусть. Тоска. Усталость.
Дождь со снегом,
Снег с дождём —
Сырость. Серость. Вялость.
 

(Март, 1976)

«Звёздочка далёкая…»

 
Звёздочка далёкая,
Такая ж одинокая,
Спустись ко мне.
Чистая, высокая,
С глазами синеокими
Сейчас вравне.
Светлая и строгая,
Повисла недотрогою
Во тьме ночной.
Спустись прямой дорогою,
Коснусь тебя, потрогаю
Своей рукой.
Ясная, высокая,
С глазами синеокими
Всегда вравне.
Звёздочка далёкая,
Такая ж одинокая,
Спустись ко мне.
 

(Март, 1976)

«Задал вопрос и жду ответ…»

 
Задал вопрос и жду ответ.
Зачем спешить?
И да, и нет…
Темно в душе иль ясный свет?
Да как сказать?
И да, и нет…
Холодный лёд теплом согрет?
Да кто ж поймёт?
И да, и нет…
Пишу стихи – так что ж – поэт?
Рифмуй опять —
И да, и нет…
 

(Март, 1976)

«Проходят вёсны, проходят зимы…»

 
Проходят вёсны, проходят зимы;
То не спеша, то торопливо…
Проходят годы —
всё мимо, мимо.
Улыбки, слёзы… Непостижимо!
Слегка коснувшись, —
всё мимо, мимо.
Разлуки, встречи неизгладимы,
Неповторимы, неизмеримы.
Остановившись,
проходят мимо.
Любимы мы иль нелюбимы;
Идём по жизни —
всё мимо, мимо.
То не спеша, то торопливо —
Неуловимо. Необъяснимо…
 

(Июнь, 1975)

«Искал тебя во тьме ночной…»

 
Искал тебя во тьме ночной,
Средь ясных звёзд.
Искал тебя в дожде весной,
Средь капель звёзд.
Искал тебя в листве лесной,
Среди берёз.
Искал тебя… устал искать,
Устал от грёз.
Зачем искал? К чему мечты
И запах роз?
Искал везде, а рядом ты,
Со мною в рост…
 

(Март, 1976)

«Раздвигая шторы звёздам ярким…»

 
Раздвигая шторы звёздам ярким,
Приглашу к себе их, к очагу.
На замёрзшем корочкой снегу —
Им не жарко…
Инеем покрытое стекло
Звёзды, чуть коснувшись, целовали.
Проходили сквозь закрытое окно,
Будто по обрывкам целлофана.
И входили…
 

(Декабрь, 1975)

Акварели тепла

«Над лужайкой, у самого леса…»

 
Над лужайкой, у самого леса,
Где звенит и журчит ручей,
Август круг золотой подвесил
Из горячих, слепящих лучей.
Умывшись чистою росою,
Цветы во все глаза глядят.
Любуясь собственной красою,
С ручьём о чём-то говорят.
Лес, птичьим пением звеня,
Вбирает в себя тень.
И с перезвонами ручья
Играет летний день.
 

(Июнь, 1975)

«Просинь чудится в зелёном…»

 
Просинь чудится в зелёном,
Зеленеет синева.
Бирюза с лазурным фоном,
Как у озера трава.
Изумрудом сыплет лето,
Словно на цветах роса.
Тёплым летом обогрета
Леса синего краса.
Взяв этюдник, акварель,
Разведя водою краски,
Соловья рисую трель —
Звуки музыки из сказки.
Бирюза с лазурным фоном,
Как у озера трава.
Просинь чудится в зелёном,
Изумрудной синева.
 

(Июнь, 1975)

«За окном чернота с синевой…»

 
За окном чернота с синевой,
Рассыпаны звёзды жемчугом.
Тучи играют с луной,
Ласкают круг золотой,
Будто им делать нечего.
Тихим июльским вечером
Ветер играет с волной,
Трогает берег прибой
И, обнимая за плечи,
Тихо о чём-то шепчет…
Для любви выбирают ночь;
Обнимают, целуют, ласкают.
Светлый день выгоняют прочь,
Подражая людям точь в точь.
А может, люди им подражают…
 

(Июнь, 1975)

«Туманом покрылись поля…»

 
Туманом покрылись поля,
Уснул соловьиный щёкот.
Печаль и тоску тая,
Музыку дня храня,
Слушаю озера шёпот.
Погасли вечерние зори,
Поникла трава от жалости.
Ласково волны спорят,
Прибрежный ковыль им вторит —
Грусть одинокую деля,
Грустит со мною вечер.
Прозрачная ночная синева,
Осторожно трогая меня,
Тихо мне о чём-то шепчет.
 

(Август, 1975)

«Хороша ты не красотой…»

 
Хороша ты не красотой,
А душевною простотой.
Хороша не твоя коса,
А улыбки твоей краса.
От того, что любит душа,
Ты вдвойне, втройне хороша!
 

(Ноябрь, 1975)

«Ветерок ковром богатым…»

 
Ветерок ковром богатым
Стлал зелёную траву.
Дуновеньем звал куда-то
В чужедальнюю страну.
 
 
Обнимал глубокий лес,
По синим плыл озёрам.
В стоге сена вдруг исчез
За редким частоколом.
 
 
Обласкал копну волос
Стога золотого,
Между вспаханных полос
Оборвал дорогу…
 

(Июнь, 1975)

«Дождь над рощею прошёл…»

 
Дождь над рощею прошёл,
В тёмный пруд шагнул,
Намочил берёз подол,
Лошадей вспугнул.
 
 
Куст рябины окунул
С ног до головы.
И в бутоны завернул
Розы средь травы.
 
 
Умыл черёмухи кусты,
Малинник влагой напоил.
Луга вокруг на три версты
Туманом розовым накрыл.
 

(Август,1975)

«Под сенью зелёного дерева…»

 
Под сенью зелёного дерева
Одевался синий туман.
Розовым светом овеянный,
Полз он по сизым лугам.
 
 
Девушка с длинной косою
Купалась в его молоке.
Своей любовалась красою,
Плавно плывя по реке.
 
 
Туман обнимал её плечи,
Разлив молока потолок.
И не заметил, как вечер
Тьмою луга заволок.
 

(Август,1975

«Показался свет зари…»

 
Показался свет зари,
Пробудился говор галок,
И запели глухари
За рекой у тёмных балок.
Утро светом обливает,
Словно молоком парным.
Рощу пеньем наполняет
За оврагом за крутым.
Синий воздух заливает
Ковылёвые поля.
День ворота открывает,
Пробуждается земля.
 

(Август,1975)

«Нежные одежды лета…»

 
Нежные одежды лета
Осень трогает несмело.
То, что было не доспето,
К осени уже доспело.
Зелёный летний сарафан
Теряет яркий цвет.
А летний голубой туман
Разлился в серый свет.
Серым дождём размылись
Узорные ткани в садах.
Тревожная грусть затаилась
У лета в печальных глазах.
 

(Август,1975)

«Лета ночи озорные…»

 
Лета ночи озорные
Смотрят томными глазами.
То весельем заливные,
То залитые слезами.
 
 
То – трепещущие ласки
С поцелуями в устах,
То – малиновая краска
Розой вспыхнет на щеках.
 
 
То – объятья у забора,
То – примятая трава.
То с серьёзным разговором
Ночь проходит до утра.
 
 
Лето с томными глазами
Наполняет грустью вновь.
И с укором вопрошает:
«Где ж ты, дивная любовь?»
 

(Август,1975)

«Яблоней густая зелень…»

 
Яблоней густая зелень
Приоткрыла сени.
От луны и звёзд на небе
Разбросала тени.
В ветвях ветер молодой
С листьями играет.
На росу травы густой
Яблоки роняет.
Обнимает белый ствол,
Шепчется с листвою.
Приподняв едва подол,
Любуется корою.
Наигравшись, полетел
По долинам ровным.
А в тени не разглядел
Взгляд, печали полный.
 

(Август,1975)

«Откуковала кукушка…»

 
Откуковала кукушка,
Отсчитала весёлые дни.
Озолотилась опушка,
Выпятив чёрные пни.
Ягода запах повесила
Над предосенним лесом.
Пышной листвою завесилась:
Торжественна, как невеста.
Скоро осыплется ягода,
Соком окрасит канву.
Опушка раскиснет от слякоти,
С грязью смешает траву.
Соком испачкав ладони,
Вкусную ягоду рву.
Жалею, что лета раздолье
Уже вернуть не смогу.
 

(Август,1975)

«Там, где стройные берёзы…»

 
Там, где стройные берёзы,
За деревней, у моста,
Льёшь о ком-то горьки слёзы
Ты, наверно, неспроста.
 
 
Твой платок упал на плечи,
По щеке течёт слеза.
Ах, зачем ты, тёплый вечер,
Болью наводнил глаза?
 
 
«Милая, зачем ты плачешь? —
Так берёзы тихо шепчут, —
Раз молчит он, любит, значит,
Выйдет он тебе навстречу».
 
 
«Ах, спасибо вам, родные», —
Ты им с грустью отвечала.
И на ветви на густые
Свой платок им повязала.
 

(Август,1975)

«Лишь показался свет зари…»

 
Лишь показался свет зари
Вечерней, алой, яркой,
Печалью лес заговорил,
Прощаясь с летом жарким.
 
 
Последний летний день ушёл,
С собою солнце прихватив.
И над околицей взошёл
Ненастной осени мотив.
 
 
Немножко грустно на душе.
В окне моём заря плывёт.
Полнеба залила уже
И в новый день с собой зовёт.
 

(Август,1975)

«Там, за лугами где-то…»

 
Там, за лугами где-то,
Где леса высится рать.
Синевой небесной одета
Озера чистого гладь.
 
 
Белым лебедем плещется
Облако в глади зеркальной.
А в отраженье мерещится
Девушка в платье венчальном.
 
 
Рябина в воде по колено
Стоит, поднявши подол.
Её крепкое юное тело
Ласкает клён молодой.
 
 
Охвачены нежною лаской,
Зелёные травы шумят.
Покрылась серебряной краской
Зеркального озера гладь.
 

(Август,1975)

«Отпело песни лето красное…»

 
Отпело песни лето красное
С багряным ликом в кружевах.
Уже трубит пора ненастная
С дождём, как слёзы на глазах.
 
 
Уже курлычат журавли,
Плывя в курчавых облаках.
Напевы лета разошлись,
Ушли, упрятались в стогах.
 
 
Уходит августа краса
В осенний золотой дворец.
Берёзки молодой коса
Вплетает золотой венец.
 
 
Погас в садах цветной узор,
В нём ярких красок нет уже.
И лета слышится укор:
«Ушла любовь в твоей душе».
 

(Сентябрь,1975)

«Синь голубая завесилась…»

 
Синь голубая завесилась,
Словно накидкой ажурной,
Облаками нежно-белесыми
Со светом зари пурпурной.
 
 
Тёплый сентябрьский вечер,
Ещё не дождавшись темна,
Трогает землю за плечи,
Обнимает поля и луга.
 
 
Искупавшись в реке за бором,
Ласкает кудри берёз.
Траву покрыл у забора
Запахом девичьих кос.
 
 
Синь голубая завесилась
Звёздами крупными-крупными.
Ах, мне, наверно, пригрезились
Тихие сумерки – грустными…
 

(Сентябрь,1975)

«Не буду нарочито груб…»

 
Не буду нарочито груб,
Не буду приторно нежен.
Если коснусь твоих губ,
Коснусь как раньше,
как прежде…
 

(Январь, 1976)

«Сколько огня…»

 
Сколько огня
В глазах восторженных!
Сколько тепла
В улыбку вложено!
Порыв мятежный
Под взглядом синим:
Стал грубый – нежным,
А слабый – сильным.
Краса-волшебница
Преобразила всех.
Над грустью стелятся
Улыбки, смех.
Сколько тепла
В улыбку вложено!
Сколько огня
В глазах восторженных!
 

(Ноябрь, 1975)

«Не видит ясень…»

 
Не видит ясень
Как мир прекрасен,
Как снег кружит.
Не видит ясень,
Как чист и ясен —
В снегу стоит…
Ах, милый ясень,
Ведь ты прекрасен
Средь суеты.
Ах, милый ясень,
Как ты несчастен —
Не видишь ты…
 

(Январь, 1976)

«Шелест лип и шум шмеля…»

 
Шелест лип и шум шмеля,
Шорох трав, шаги в ночи —
Слышу я и вижу я
В ярком пламени свечи.
Шёпот губ: «Люблю тебя…»
Жар души и рук тепло —
Нашептала мне свеча,
Что забыл давным-давно…
 

(Август, 1976)

Зачем скрываешь?

 
Трогаешь травинкой губы,
Улыбаешься кому-то.
Знаю, любишь меня, любишь…
Но скрываешь почему-то.
 
 
Нежно-белыми руками
Ты в копне волос играешь.
Губы трогаешь губами…
А что любишь, вновь скрываешь.
 
 
Снова ты в себе замкнулась,
С грустью смотришь на цветы.
С нежностью ко мне прильнула…
А что любишь, скрыла ты.
 
 
Вот опять молчишь, молчишь.
К груди руки прижимаешь.
Опять грусть в себе таишь…
Ну, зачем любовь скрываешь?
 

(Март, 1976)

«Что мне скажешь?..»

 
Что мне скажешь?
Что ответишь?
Оттолкнёшь
Или приветишь?
Чем живёшь?
Кем ночью грезишь?
Веришь в что-то
Иль не веришь?
Трогаю рукою косы,
Жду ответы на вопросы.
Улыбнёшься ты лукаво,
Опустив ресницы низко,
И забьётся твоё сердце
Где-то рядом,
близко-близко…
 

(Июль, 1976)

«Ладони… тёплые, влажные…»

 
Ладони…
тёплые, влажные
Коснутся
моих ладоней.
И что-то
светлое, важное
Слух
напряжённый тронет.
Локоны…
мягкие, пышные
Ложатся
на лоб упрямо.
Тихо совсем,
чуть слышно,
Скажу
обо всём прямо…
 

(Август, 1976)