Книга: По ту сторону вдохновения (сборник) - Юрий Поляков

Потому что во-первых по прочтении мемуаров становится очень видно, насколько Юрий Поляков коньюктурен и насколько его книги писались каждая к своему времени - военные стихи в начале 80х, обличения армии, комсомола и партноменклатуры + эротика в перестройку, потом патриотизм и критика Ельцина и Горбачева, в "Апофегее" сталинский террор назван мезозойским, в "Грибном царе" виноват на Сталин, а его окружение... нет, люди порой меняют свои взгляды, но колебаться настолько с линией партии это уж слишком. Ну да, "100 дней до приказа" лежала на полке, но с другими книгами проблем вроде бы не было (убейте, но какое изымание "Демгородка" из магазинов?! Помню, я спокойно пошла и книгу купила). А еще забавно, как автор пытается притянуть старые книги к сегодняшнему дню. Нет, это конечно дело не мое, а Путина - засчитывать прогиб за намеки на адмирала Рыка или нет, но я бы не советовала. Сколько помню "Демгородок" (это не самая моя любимая книга автора) - если Рык и посимпатичнее БМП из "Апофегея", то очень и очень ненамного, а вообще мало что диктатор, так еще и солдафон, и с женитьбой на певичке дурь дурью вышла. Ну и похож он вовсе не на нынешнего президента, а на покойного и позабытого генерала Лебедя.

Во-вторых, авто безумно обидчив и злопамятен - сколько лет с первых повестей прошло, но ни один враз и критик не забыт. Причем почему-то злопамятность разрешена только Полякову, но не другим:

Нет ничего удивительного в том, что кто то выступил против публикации. Удивительно другое – кто выступил! Это был генерал Д. Волкогонов, который через несколько лет обернулся пламенным демократом, обличителем советской эпохи и сокрушителем идейного наследия коммунистической эры. Поговаривали, он мстил за раскулаченного деда. Деталь, согласитесь, знаменательная и заставляющая задуматься о человеческом факторе, который сыграл не последнюю роль в том, что вместо трансформации и планового демонтажа устаревшей общественно политической структуры мы получили мстительный разгром, переходящий в торжествующий хаос… Вообще, чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что именно семейные фобии и предрассудки определяют отношение человека к миру, людям, стране.

Объясните мне, почему Полякову можно помнить, что Волкогонов запретил "100 дней", а Волкогонову о раскулаченном деде - нельзя? И всю книгу перечисляются тражи, похвалы, успех... зачем мне это нужно? Если уж я купила не роман, не исследование, а сборник статей автора о своей творчестве, то уж наверное я уже этого автора знаю и ценю и не надо меня додалбливать.

В-третьих, и это уже было для меня неприятной неожиданностью, автор оказался антисемитом - фу, как неприлично! Кроме этой книги и "Любви в эпоху перемен" этого я ни в одной книге не замечала.

В-четвертых, что уже ни в политикой, ни с личными качествами не связано, но автор, блин, остроумен, как... вот этот самый КАК и проблема. Когда в рецензиях на книги Полякова пишут о его словечках, афоризмах и неожиданных сравнениях, то я в общем согласна. Хотя и тут автор себя слишком возвеличивает - увы, что бы он ни говорил, но ни разу не слышала в разговоре (и не видела в интернет-форуме), чтобы хорошего любовника назвали убивцем, а политического противника - демокрадом. Ну так вот - все со словечками и неожиданными сравнениями было у автора хорошо и приятно, пока он видимо не решил, что это его фишка, за это его любят, а значит пусть читатель получит этого побольше. И все заверте...., как говорится. Словечки и сравнения пошли сплошным потоком, вот и в "По ту сторону вдохновения" сравнений слишком много - на первых 10 страницах их уже аж 6:

* эротикой современного читателя поразить так же трудно, как танк резиновой пулей. * талант рассосался, как ложная беременность. * кривда так же очевидна, как казак, присевший в степи по нужде. * советский читатель во всем искал фронду, подобно тому, как эротоман в любом бытовом предмете ищет сексуальную аллюзию * Советская власть, как женщина, безоглядно наблудившая в молодости, к старости стала чрезвычайно разборчива * мрачный, как ветер в трубе крематория, Виктор Цой тоже хотел перемен.

и дальше в том же духе включая совсем уж чудное

Брошюрка, напечатанная на серой газетной бумаге шрифтом мелким, как лобковая вошь, разлетелась вмиг

Нет, хватит! Хочу просто толстого кота, счастливого детства, продажного политика не как что-то неожиданное, а просто как есть.

Конечно, подобный труд следовало и хорошо бы было написать от начала и до конца, а не собирать его вновь из кусочков, которые периодически наслаиваются друг на друга и повторяются. Натыкаешься на знакомый текст и читаешь его вновь который уже раз в надежде узреть что-то новое. Понятно, что ни к чему опять пережевывать одно и то же, но почему этим должны заниматься читатели, а не сам автор. Ему, определенно, интереснее. Всегда любил прозу Полякова, но не всю, а где-то начиная с "Козленка в молоке" и по сей день. Проблемные его произведения не застал в силу возраста (прочитанные позже они, естественно, не впечатлили), пьесы тем более оценить по достоинству невозможно. Экранизации же произведений Полякова просто ненавижу. Все это низкопошибная дурновкусица. Полякова нужно читать, чтобы за нагромождениями хаотичного и скабрезного (так, хотя он и мнит себя великим писателем) разглядеть что-то действительно ценное.

Драматургия для современного писателя в настоящее время - это единственный способ осязаемо потрогать за вымя собственную писанину. А что уж из этого вымени хлынет - это совершенно непредсказуемо. Рабочий стих, что порою нападает на любого автора, напоминает известного домовенка Кузьку, тоскующего по типу "половички что ли снежком почистить". С той лишь разницей, что эти самые половички писателю придется сначала купить, затем испачкать (не проблема) и дождаться снега на улице. Писатель же нынешний российский просто заказывает по интернету грязные уже половички (совсем не проблема) и снег. Да и чистят за него часто другие люди. "Мои пьесы собирают полные залы". Не проводил подобного исследования, но, как человек, посещающий московские театры, могу сказать, что все в МХАТе, Театре Сатиры, Театре РосАрмии(малый зал), где там еще идут поляковские пьесы, - народ пойдет абсолютно на любое действо, что и происходит. Большинству совершенно до лампочки - что там за пьеса и кто автор. Зал иногда смеется и ладно. А! Театр "Модернъ". Здесь вообще хохма. На поляковские спектакли все пустующие места заполняются некими юношами и девушками, которые хором смеются по чьей-то команде и аплодируют, причем частенько совсем не к месту, что смешит гораздо больше того, что происходит на сцене. Не только, конечно, на поляковские. И не только в театре "Модернъ". В общем, московские театры в настоящее время - это те места, где растолстевшие предложения не успевают бежать за спросом. Что касается конкретно пьес по Полякову, то по соотношению "цена - качество", я на эти предполагаемые 6 тысяч за пару в театральной Москве гораздо лучше проведу время на другом спектакле. "Всего сыграли около пятисот пятидесяти шести спектаклей" (это Поляков про свои спектакли). Да кто ж будет считать.

И вот еще что - как бы не хвалил себя автор, все его труды имеют четкую привязку ко времени, поэтому даже любителей его прозы типа меня никогда не покинет ощущение собственного субъективизма. "За "Апофигей" я сел в начале 88-го". Речь, судя по всему, о чем-то вроде следственного изолятора "Матросская тишина". Странно, но никогда не слышал о том, что автор сидел в тюрьме. Он бы неприменимо об этом рассказал. Еще одно достоинство Полякова, вернее, даже два - неумение молчать.

Что в итоге мы имеем. Патриотизм головного мозга у автора наигранный и благоприобретенный, но культ собственной личности - врожденный. О последнем ясно всем, кто его читал. Все остальное для человека на 7-м десятке лет в пределах нормы.

p.s. Цитаты, как всегда, прекрасны. Но вот один отрывок, подтверждающий мой отзыв на книгу Кулешова "Повесть о спортивном дипломате".

Международников сразу можно было узнать среди завсегдатаев Дома литераторов по ярким пиджакам, малиновым ботинкам, ярким галстукам или шелковым шейным платкам. Особенно выделялся Александр Кулешов-Нолле, кудрявый загорелый красавец с гвардейской выправкой. По слухам, он был внебрачным сыном Александра Блока. В самом деле – похож, да и по дате рождения совпадало. Когда он гордо проходил мимо бражничавших литературных домоседов, они начинали спорить, в каком звании он служит в КГБ. И сходились: никак не ниже майора. Писал Кулешов, кажется, о продажности и беспринципности буржуазного спорта.