Книга: Сон в начале тумана - Юрий Рытхэу

Возвращаясь к произведению, хочется отметить, что если бы главным героем тут был не канадец с неполным высшим образованием, возможно, я бы больше поверила повествователю (кстати, встретив в книге Леонтьева описание норвежца без кистей, я заинтересовалась реальным прототипом этих персонажей и узнала, что такой норвежец действительно жил на Чукотке, правда, пальцы он потерял не сразу по прибытию, а сначала занимался торговлей, потом стал пекарем и также надевал на культи протезы с разными «насадками». Звали его Бенд Волл и он прожил на Чукотке до 1944 года, погибнув от гриппа)

На мой взгляд, писатель зря выбрал такую непростую тему – столкновение различных культур, норм цивилизованного мира и традиций затерянных во льдах народов, потому что она слишком сложна, чтобы трактовать ее однозначно и упрощать в стиле «циничные, помешанные на деньгах и власти белые против искренних добрых чукчей» Данной истории также не хватает глубины и достоверности описания чувств, эмоций молодого человека, мир которого практически одномоментно перевернулся, ведь он не только потерял руки, но и вынужден приспосабливаться к новой реальности, совсем отличной от привычного ему окружения. Уж слишком просто, как по маслу, происходит перестройка всей натуры Джона Макленнана, столь легко принимает он все новое, как будто родился на Чукотке. И люди вокруг и их привычки милы новоявленному Сону, более того, он противопоставляет родной ему мир этому естественному течению жизни и становится адептом «опрощения».

Пусть ты не полностью поймешь меня, но я тебе вот что скажу: чем ближе человек стоит к природе, тем он свободнее и чище как в мыслях, так и в поступках.

Но, с другой стороны, он достаточно здесь пожил, чтобы убедиться в чистоте и искренности этих детей снега и холода…

Он просто хочет жить их жизнью, ибо убедился, что общество, в котором живут так называемые цивилизованные люди, далеко от совершенства и не дает возможности человеку проявлять его истинные человеческие качества.

— Вот что, друг мой, — решительно заявил Джон, — Перебирайся-ка в палатку к Армолю! А ко мне пусть идет Тнарат. Я давно подозревал, что дружишь ты далеко не бескорыстно, но не думал, что ты так откровенно выскажешься. Хорош друг!

Опять же, это вполне реальная ситуация, мы знаем, что такие люди действительно есть, они готовы покинуть опостылевшую им действительность и жить на «лоне природы» довольствуясь малым, но все же, на мой взгляд, Джон не может не замечать те моменты, которые казались бы диким европейцу и о которых пойдет речь во второй части. Не убедил меня автор и в момент трагичной потери ребенка: герой готов поверить в местных богов, зато о европейской медицине, а, скорее, ее отсутствии даже и не вспомнил, видимо, выбросив это из головы так же просто, как веру в необходимость знаний и пользу чтения. А про финал даже и говорить не стоит: приезд матери и их объяснение с Джоном настолько картонные, что лишь портят впечатление от книги.

В повествовании не хватает реализма, возможно, я ждала большей историчности, а не восторженного взгляда на все, не приукрашивания отдельных народов как носителей истины и всяческих добродетелей. Конечно, писатель упоминает, что и среди чукчей встречаются «нехорошие» люди, но это скорее исключение из правил, ведь этот народ отличается «высокой нравственностью». И даже описывая весьма варварские обычаи, писатель вновь подает это как норму естественной жизни, а не как показатель отсутствия гуманизма, который постепенно пытается взрастить в себе «мир белых людей» ( я имею ввиду описание умирающих с голоду, ползающих в грязи стариков, питающихся из одной миски с собаками, тех, кто лишился сыновей и теперь ни один человек из деревни не хочет сжалиться и хотя бы прекратить их мучения. Интересно, куда девался неписанный древний закон о том, что надо делиться с нуждающимися, о котором буквально только что говорится в тексте?)

Когда разносили подарки, в каждой яранге Орво, Армоля и Джона встречали с радостью и старались угостить. Люди жили по-разному. Были и вовсе бедняки, У которых покрышки яранг были рваные, а пологи представляли собой полусгнившие лохмотья оленьих шкур. В одной яранге жили два старика. Полуослепшие и грязные, они ползали в зловонном и грязном чоттагине. Посреди стояла деревянная лохань, из которой одновременно ели собаки и старики.

... — Им давно надо уходить за облака. У нас такой обычай: если человек уже не может прокормить себя или начинает приносить меньше, чем стоит его жизнь, он по своей доброй воле уходит за облака. Но у Мутчина и Эленеут вышло так, что сыновья их, которые могли помочь им уйти в другой мир, уже умерли. Теперь некому совершить обряд, и старики будут маяться, пока не угаснут. — Как жестока жизнь! — не сдержался Джон. — Да, — согласился Орво. — Не повезло старикам. Были бы живы сыновья, они бы не мучились и уже жили в ином мире. ... — Так полагается, — пояснил Орво. — Если я заболею или кто-нибудь другой, мои товарищи сделают точно так же. ... Старики угасли несколько дней назад, и голодные собаки успели наполовину обглодать их тела.

Подводя итог, не стоит ждать от этой книги серьезной историчности или глубокого внутреннего мира героя, она скорее напоминает старые черно-белые комедии, которые не теряют своего очарования, если подойди к ним с нужным настроением или открыть их для себя в подходящем возрасте.

❆ Увлечённый книгами «бывалых мореплавателей о далёких землях, о ночных бурях, об утренних берегах, на которые не ступала нога человека», канадский студент Джон Макленнан отправляется на шхуне «Белинда» из Нома к берегам Чукотки. Увидев её впервые, он испытал «острую радость», но не волнующую радость новых открытий, он обрадовался, что живёт вдали от этих ужасных мест, совершенно не подозревая о том, что скоро у него начнётся совсем другая жизнь. Постепенно канадец Джон настолько наполняется благоговейным отношением к «настоящей жизни, достойной человека», — к чистой и честной жизни добрых сердцем чукчей, что отвергает цивилизацию и остаётся жить в стране вечных льдов. Я думаю, что на его выбор повлияло и то, что в глазах чукчей он снискал глубокое уважение, и несмотря на увечье, рядом с ними он стал чувствовать себя полноценным человеком, а на родине ему очень сложно было бы реализовать свой потенциал.

❆ Очень интересно читать о быте, культуре чукчей. Им привычен и понятен тяжкий каждодневный труд, потому что иначе просто не выжить. И так с раннего утра до позднего вечера из года в год. И если для приплывших американцев Север - это экстрим и экзотика, то для коренных жителей - родная земля, где всё дорого и любимо. Книгу прочитала с большим удовольствием, в ней есть хороший художественный драйв, она способна так в себя погрузить, что внезапно для себя, уже будешь сидеть в тёплой яранге и пить чай!

Это очень интересно читать: совершенно иной мир, быт, уклад, всё другое. Сон не пытается менять чужие порядки, он вовсе не принёс с собой в ярангу свою америку. Напротив - он будто бы пытается забыть своё прошлое и очиститься от старой кожи. Более всего его волнует одно: чтобы чукчей все оставили в покое со своим прогрессом и не мешали околевать в своё удовольствие и по своим старым традициям. Он достиг чукотского дзена ему нет дела до политики, торговли и образования. Было бы чем накормить детей зимой, не оскудели бы мясные ямы, не спугнуть бы лежбище моржей.

Сперва мне показалось, что название намекает на неистовую романтику, ведь "Начало тумана" это не только именование некого момента времени перед забытьем, а и имя его чукотской жены - Пыльмау. Но нет, чувства Сона глубоки и наружу не выплёскиваются, его будто бы и не нужно учить чукотской сдержанности в отношениях. Он размышляет о любви и приходит к выводу, что другой такой женщины как Пыльмау просто не найти. А любовь..ну да, было когда-то что-то такое глупенькое, со стишками и подлунными свиданиями, когда он был белым человеком и жил с родителями.

Вторая часть называется "Иней на пороге", и вот её бы можно было не читать вовсе. Потому что это уже агитка во славу Советов, причём довольно грубая. Да, всё ещё борьба и драматизм, но сам герой, которому всегда до нерпы были все посторонние политические шумы, вдруг на лету переобувается. Доходит до смешного: в конце Джон пишет письмо персонально Ленину, чтобы тот принял его в советские граждане. Прочие чукчи тоже ведут себя идейно: начинают умываться по утрам и вечерам, ходят в школу, пишут в самодельных тетрадях "самые важные слова" и даже своего старейшину хоронят по-новому - в ящике. А на памятном знаке выцарапывают звезду и "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", чтоб, значит, человек отправился через облака с лозунгом. Не читала биографию автора пока. Интересно, это его действительно так скрутило или производственная, так сказать, необходимость, чтобы напечатали. Но градус удовольствия существенно снижается. Читать эти дифирамбы откровенно скучно и неловко, настолько грубо и неорганично они врываются в роман.