Электронная библиотека » Юстина Южная » » онлайн чтение - страница 10

Текст книги "Перворожденная"


  • Текст добавлен: 16 февраля 2014, 00:19


Автор книги: Юстина Южная


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Как давно Хаос пустил корни на Альтерре? И почему о нем почти никому не известно? Ладно людям, но магам-то…

– С самого основания мира, – пожал плечами Идрис. – Ловушки, в которые пойманы хаоситы, стоят с незапамятных времен. Об одной мы знаем наверняка – она находится в моравских пещерах, хотя точного места так и не нашли. Остальные установлены лишь примерно – где-то в Иберии, где-то в землях русичей. Жрецы и прислужники хаоситов совсем не глупы, и свои маги у них есть. Если мы настигаем их, сражаемся. Если находим капище или храм Хаоса, разрушаем его. Но отыскать их трудно, Альтерра велика. А они, как блохи, не переводятся. Один алтарь запечатаешь, вырастает следующий. В той же Моравии… Наши сообщили, в тамошних лесах опять стали пропадать люди. Как пить дать, жрецы новый храм отстроили. И где – неизвестно пока, ищут.

– Почему там? Из-за близости к месту заточения?

– Именно. Так жертвоприношения действенней. А этим летом наши маги почувствовали глубокий разрыв в Реальности. Простые чародеи, может, и не заметили, а наши-то обучены именно движения Хаоса считывать. Диар говорил, всплеск мощный был, они все переполошились. Ну и подтвердилось: Зафир пробил ход в наш мир, сошел на какой-то остров в море и протащил с собой магов – учеников или просто помощников, а за ними и воинов с кораблями, сколько смог. Видать, долго собирал все это на другом пласте Реальности. Наши примерно определили направление, туда и метнулся Диар со своим отрядом. Остальным были посланы письма…

– Но бойцов у ордена не так много, чтобы воевать с целой армией, – скорее подытожил, чем задал вопрос Финеас.

– Да. К сожалению, – отозвался северянин. – Чтобы остановить Хессанора, нам нужно собрать свое войско.

– Для начала попробуем найти Зафира. Раз он не в расположении армии, как утверждали фейри, значит, менее защищен. Правда, может быть где угодно…

– Похоже, что в Моравии, – подал голос Лука. – Чародей из ордена, живущий в тех краях, сообщил о землетрясении в лесах над пещерами. Остаточные эманации волшбы докатились даже до него. Магия такой силы – это уже не обычное колдовство.

Исилвен едва слышно выдохнула.

– Так, ладно. – Финеас хлопнул ладонью по столу, поднимаясь. – Рассвет скоро. Все разговоры завтра, а сейчас – отдыхать.

Эльфийка осторожно тронула за плечо Мару, которая мирно дремала, положив голову на сложенные руки.

– Ну наконец-то, – проворчала та, потягиваясь и зевая. – Вы своей болтовней лося во время гона усыпите. Хозяин, комнаты хоть приличные?

Лука улыбнулся, молча указывая на лестницу. Мара, спотыкаясь и ругаясь, побрела наверх. Комнаты, впрочем, нареканий у нее не вызвали.

9

День прошел в беседах и расслабленном бездействии. Идрис согласился на путешествие в Моравию и тут же заперся с Лукой – обсуждали что-то важное. Постоялый двор временно был передан на попечение хозяйки, симпатичной и стройной черноволосой женщины с мягкими чертами лица. А Финеас выпросил кое-какие инструменты и уединился у себя в комнате. Предстояло закрепить полученный от серых чародеев кристалл в боевом посохе; работа требовала аккуратности и сосредоточенности.

К вечеру все было готово. Темный маг откинулся на спинку стула, разминая затекшую спину и рассматривая прозрачно-лиловый камень в навершии трости. Если он правильно рассчитал, теперь его сила должна возрасти вдвое, а то и втрое. Хватит ли этого, чтобы сокрушить Зафира? В магическом поединке Финеасу вряд ли кто-то поможет. Идрис не чародей, хотя и обладает малыми задатками, у Мары особая ворожба, действует лишь рядом с жертвой, вряд ли Зафир подпустит ее так близко. Исилвен… ее надо беречь. А больше у них никого не будет. Лука не оставит свой трактир, да он и не маг, иной же подмоги на горизонте не видно. Мешкать, однако, нельзя, Хессанор со своими ратями продвигается вперед, не исключено, что именно к Моравии. Лучше отыскать Зафира, пока он не под защитой огромного войска.

Финеас подавил невеселую усмешку. Моравия. Край, где он впервые увидел свет. Край, о котором осталось так мало добрых воспоминаний. Глядишь, выдастся денек, чтобы навестить родительницу. Хвала Всевышнему, она жива и даже изредка присылает ему молниеносные письма – лет пять назад Финеас побывал у нее и оставил браслет с колдовской пластиной.

Молниеносные письма! Болван, как же он не подумал раньше. Мэтр ди Альберто – вот кто им сейчас нужен! И у него есть возможность получить весточку от мастера Юрато, они же обменялись заклятиями надсылов. Единственное, пластина уже на последнем издыхании… но теперь есть кристалл, значит, не придется разорять хозяйство Луки и шокировать благородное собрание убиением невинного петуха.

Начертав на пластине несколько строк, Финеас скрепил их каплей крови и направляющим заклинанием. В ожидании ответа походил по комнате, но мэтр не отзывался, наверное, зачарованный пергамент не был у него на виду или старик попросту спал. Придется ждать.

В задумчивости маг отворил дверь и вышел в коридор. На первом этаже еще слышался гомон недогулявших постояльцев, но здесь, на втором, было тихо. И правда, скоро полночь, это он засиделся со своими опытами. Из комнаты Мары не раздавалось ни звука, а у Исилвен из-под двери виднелась полоска света, девушка еще не гасила свечи. Она же может не спать всю ночь, напомнил себе Финеас. Незаметно для себя он сделал шаг в ту сторону, потом еще один.

Из-за двери доносился легкий шорох – так и есть, она еще не ложилась. Маг вскинул руку, собираясь постучать, но ладонь скользнула, непроизвольно толкая створку. Та поддалась, не запертая. Финеас не смог удержаться.

Эльфийка стояла, отвернувшись к окну, волосы были заколоты длинными шпильками, одной рукой она придерживала на груди платье, второй – распускала завязки сорочки. Мгновение – и из плена шелка высвободилась ее обнаженная спина.

Финеас застыл, пораженный и скованный ужасом…

На тонкой опаловой коже отчетливо виднелись страшные шрамы, пересекающиеся ломаными изгибами. Старые, затянувшиеся… И от этого еще более жуткие. Словно ядовитые змеи в луговой траве.

– Кто это сделал? – услышал он свой голос, грозный, полный сумрачного, тяжелого гнева.

Исилвен прянула в сторону, вздрагивая и закрываясь складками платья.

– Ох…

Темный маг вдруг понял, что сотворил, резко отшагнул от двери, произнес вполголоса:

– Исилвен, прости. Я случайно. Не бойся, я не войду.

Молчание длилось целую вечность, затем у двери вновь раздался шелест, и девушка прошептала в приоткрытую щель:

– Подожди немного, я скоро.

Спустя несколько минут она отворила магу и посторонилась, пропуская в комнату. Финеас зашел, замер посередине. Смущение все еще не оставило его. Исилвен переоделась, и платье цвета темной лаванды скрыло пугающие раны, но маг по-прежнему видел их, будто наяву.

– Иди сюда, – девушка, не поднимая глаз, опустилась на топчан – единственное удобное здесь место, Финеас сел рядом.

– Прости, – повторил он. – Я не хотел.

– Это я виновата, мысли витали где-то далеко, даже не заметила, что дверь не затворена, и не услышала тебя.

– Что это, Исилвен? Кто сделал с тобой такое?

Зловещая угроза вновь прорезалась в его тоне. Девушка стиснула пальцы, но ответила ровно, без надрыва:

– Так отнимали мою магию.

Уста попытались улыбнуться – хотя бы бледное подобие улыбки, – но их уголки опустились, так и не поднявшись.

– Зафир создал совершенно особое заклятие. Огненную плеть Хаоса. Заклятие лишало способностей, захватывало их и сберегало в себе. В тот день он пришел ко мне в темницу с жезлом, в котором хранилась эта волшба… – эльфийка отчаянно кусала губы. – Они меня держали… И с каждым ударом магия покидала меня.

Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь продолжить, в конце концов ей это удалось.

– Когда я попала на Альтерру, спина еще кровоточила. Я пыталась исцелить себя сама, все-таки кое-что от умений эльфов во мне сохранилось – раны зажили, но шрамы остались. Врачевания у местных магов тоже не нашлось, хотя те и клялись, что свести следы ничего не стоит. Эти… отметины на всю жизнь.

Финеас только сейчас заметил, что до хруста сжимает кулаки. Медленно разжал.

Кое-кто не должен жить. Просто не должен, и все. И пусть Исилвен, не желая убивать, просит для черного колдуна заточения, он, мастер Юрато, боевой темный маг, никому такого обещания не давал.

– Расскажи про Музыку Творения, – попросил он. – Почему Перворожденные слышат ее так редко, а люди не слышат вовсе?

Исилвен бросила на мага теплый взгляд, вот теперь она смогла искренне улыбнуться.

– Это эльфийская магия. Как тебе объяснить… Ты веришь в предвечного Бога?

Финеас, помешкав, кивнул.

– Тогда будет проще.

Она запрокинула голову, словно ища глазами небо, и ее голос зазвенел сотней чистых родников. Легенда оживала в каждом произнесенном слове:

– Творец создал миры в единый миг – и Арду, и Хьервард, и тысячи иных пластов Реальности, – но не остался в них, исчез. Нам были дарованы только осколки Его присутствия и власти, отданной в руки сильных управителей. Так, Хьервард сначала принадлежал Древним богам, затем Молодым, а потом пришли Хедин и Ракот, сменившие однажды струсивших божеств. Но суть Творца и творения постигались Его детьми самостоятельно, не в общении с Ним. Мой народ, да и многие вслед за нами, верят, что первыми, чей разум пробудился к жизни, были эльфы. И наша жажда познания была столь сильна, что мы с усердием погрузились в изучение своей природы. В один удивительный день, ныряя в глубины своей фэа, кто-то из Перворожденных услышал Музыку. Потом он ловил ее отголоски снова и снова, с каждым разом подходя все ближе к тайне созидания. Музыка звучала в нем, он познавал свое начало, свою сущность, свою принадлежность к вселенной и через это – Творца.

Музыка – это… оживший порядок, основа творения, эхо и отражение деяния Творца, то, на чем держится вся Реальность и Межреальность. Мы верим, что созданы ею, мы слышим ее, когда склоняемся над журчащим ручьем, когда касаемся зеленого листа, когда скользим по самому краю утренней зари. Она есть в нашем начале, и мы постигаем ее всегда, пока странствуем под звездами. То, что мы слышим, тем самым существует и имеет силу. И потому эту Музыку мы не можем ни отдать кому другому, ни подарить, ни потерять. Это лишь наше видение и наш путь. Она принадлежит Перворожденным от истока до устья; мы – она, и она – мы, и по-другому не может быть. Корни нашей магии в ней, хотя эльфы говорят об этом редко и неохотно, кто-то из страха, кто-то из высокомерия, а кто-то из жалости.

Вначале многие, последовав за тем, первым услышавшим Музыку, тоже открыли ее для себя. Но шло время, века пролетали над вселенной, грандиозные битвы и опустошающие войны отшумели в Арде и за ее пределами, мы стали забывать мощь этой магии. И наступил миг, когда ни один эльф не сумел внять ее зову. Чары единения с природой, разговор с лесом, умение ловить звездный свет и сила эльфийских заклинаний не исчезли, но Музыка Творения уже не звучит для Перворожденных столь часто, как раньше. То, что во мне проснулась эта способность, – редкость и величайшая ценность. Я хотела сохранить ее для моих братьев и сестер… А людям придется искать свой путь. Они не смогут пройти по той дороге познания, по которой прошли мы. И кто знает, как Творец откроется вам – в Звуке, Мысли или, может быть, в Слове.

Исилвен обернулась к Финеасу, смущенная собственным красноречием.

– Это эльфийские предания. Прости, я знаю, что не всем нравится их высокий слог, кажется, я немного увлеклась.

Она откинула темную прядь, упавшую на лицо, и Финеас неожиданно уловил ее запах. Исилвен пахла июньской ночью – лунной, прохладной. А еще свежей листвой, с горьковато-цитрусовой ноткой растертого в пальцах тимьяна и сладкой – собранной земляники в вечерних лугах.

Маг не собирался задавать этого вопроса, но тот вырвался против воли:

– Почему Анарвэ предал тебя? Что пообещал ему черный колдун, могущество?

Он тут же пожалел о сказанном. Плечи девушки заметно поникли. Она долго смотрела в пол, затем ответила еле слышно:

– Я не верила, не верила очень долго. Все думала, в чем же виновата, что сделала не так? Что во мне оттолкнуло Анарвэ и швырнуло под власть Зафира? Может, не стоило позволять Музыке занимать столько места в моей жизни? Может, не стоило вообще ее в себя пускать? Отвергнуть сразу, как прозвучал первый зов. Но ведь это я… сама я, понимаешь? Родившись во мне, магия Музыки даровала смысл всего существования. Моя фэа пела в те дни. Я была счастлива и дарила мелодию всем, кто в ней нуждался. Но, может… я должна была отказаться от нее? Ради Анарвэ. Ради нашего с ним будущего.

– Чушь, – буркнул Финеас. – В нем изначально была червоточина. Что-то его глодало. Рано или поздно оно вылезло бы, что бы ты ни делала. А Зафир просто сыграл на его слабости.

– Однажды я поняла это. Не сразу, но поняла. Я ведь долго не могла никому довериться. Даже тех людей, которые помогли мне здесь, на Альтерре, опасалась, невольно ждала подвоха. Сейчас мне стыдно вспомнить, что я так о них думала. Прошло много времени, прежде чем сидам на Эрине удалось убедить меня, что в нашей Реальности еще есть на что опереться. Я вспомнила родителей, свой дом, братьев и сестер… Но, Финеас, – она вскинула глаза и посмотрела прямо на него, – оказывается, существуют шрамы, которые не заживают.

Маг промолчал. Что он мог ей сказать? «Я знаю»?

– Превосходство, – проговорила девушка. – Зафир пообещал ему превосходство. Ты будешь могуч, ты превзойдешь многих, кто сейчас глядит на тебя с пренебрежением, ты обретешь цель… Это ведь совсем не плохие слова, да? Но они отравили Анарвэ.

– Ты больше никогда не видела его?

Исилвен покачала головой.

– Никогда. – Девушка встала, подошла к окну, вглядываясь во тьму за тусклым стеклом. – Он… Его фэа вряд ли сумела вынести такое. Эльфы умирают, если вину и тоску не искупить, не заглушить и не развеять.

Темный маг смотрел на ее спину, укрытую тканью и двумя волнами волос – снежной и обсидиановой. Развеялась ли твоя тоска, леди Исилвен?

– То, что он совершил… – пробормотала она. – Так странно. Любой крошечный толчок, невесомый повод – и все ко мне возвращается, будто и не было этих лет. Каждый раз – я помню.

Она вновь обернулась к чародею.

– Я потеряла свой талант, я не могу делать то, ради чего рождена. Не в состоянии исполнять свое предназначение. Я умирала, Финеас. – Тихий вздох вырвался у нее из груди. – Но пришел ты… Я думала, что утратила жажду жить. Ты своей вестью разбудил ее. И не только вестью, ты сделал для меня больше, чем все мои сородичи. Но сейчас я боюсь…

Исилвен запнулась, резко оборвала себя. У Финеаса упало сердце.

– Я делаю лишь то, о чем мы договаривались, – хмуро произнес маг. – Не стоит превозносить мои заслуги.

Лицо девушки, до того пылавшее внутренним огнем, угасло. Привычная бледность залила щеки.

– Да, конечно, – прошептала она.

Глупец, зачем ты ей это сказал?! Зачем? Финеас готов был влепить себе хорошую оплеуху. Но что толку спрашивать, если он знал ответ.

Чтобы не дать себе шанса. Ни единого.

Маг смирился.

– Уже поздно, – произнес он. – Прости, что помешал тебе отдыхать.

– Нет-нет, ты не помешал.

Выйдя за порог, Финеас мгновение помедлил, придержал дверь и внезапно поймал взгляд Исилвен. Девушку пронизала чуть заметная дрожь, она вдруг шагнула к нему, оказавшись совсем рядом.

– Мы справимся? – выдохнула она с мучительным отчаянием в голосе, прижав руки к груди. – Скажи мне, Финеас, мы справимся?

Озарение поразило его, будто громом. Исилвен боится. Боится, что он оставит ее так же, как оставил когда-то Анарвэ. Бросит один на один с болью и черной безысходностью. Вышвырнет в неизведанную, беспросветную реальность без шанса на спасение.

И маг наплевал на все, что он себе только что говорил. Взял ее ладони в свои, сжал и ответил твердо:

– Да.

Она стояла так близко, что ее дыхание почти коснулось его губ.

– Диола лле… ар’ квэл эста.

– Доброй ночи, – отозвался он.


Лес закончился, открылся вид на торную, широкую дорогу, ведущую к реке. Тракт был полностью забит. В сторону земель германцев двигались обозы, брели уставшие путники и беженцы: люди, гномы, существа иных рас. Это пока сорвались с насиженных мест самые тревожные, те, кто готов покинуть землю, лишь бы ужасы войны не настигли их. Уходили и молодые, чьи матери, прослышав, что в армию Хессанора-воителя сгоняют юношей, слезами и мольбами вынудили своих детей отправиться на север, к родичам ли, в неизвестность ли. Шли простые путешественники, возвращающиеся домой.

Финеас взобрался на пригорок, оглядывая лежащий перед ними путь. Он уже как-то переправлялся через Рейн, поэтому безошибочно вывел их небольшую группу к парому.

Из постоялого двора они выехали сразу же, как смогли. Идрис и Лука каким-то хитрым образом, не иначе разновидностью магии молниеносных писем, обменялись сообщениями с моравским чародеем, хединитом, присматривающим за пещерами. Тот писал, что по свежим следам, кажется, наткнулся на кое-что интересное – необычную деревню в глухой чаще. Сам он туда соваться отказался, предлагая встретить Идриса со товарищи на границе и сопроводить до места. Варяг извиняющеся развел руками, мол, Иржи никогда не отличался прекраснодушным героизмом.

Дорога предстояла длинная, более того, им пришлось забирать к северу, чтобы не столкнуться ненароком с ратями захватчиков.

Рейн задержит Хессанора. Должен задержать. На простом паромчике армию не перевезти, им придется строить мост. А дальше Дунай – еще одно препятствие.

Финеас махнул рукой своим спутникам, и четверо всадников съехали с холма, вливаясь в поток желающих попасть на другой берег. Тех было множество, несмотря на то что ушлые германцы тут же подняли пошлину за переправу. Идрис законопослушно пристроился в конец огромной толпы, готовясь ожидать своей очереди до морковкина заговенья, но темный маг только хмыкнул и, раздвигая конской грудью столпившихся, провел их кавалькаду почти до самого берега. Все недовольные, а их было немало, мгновенно замолкали, споткнувшись о тяжелый взгляд мага и завидев его боевой посох.

Здешний паром отличался изрядной оригинальностью и даже носил имя «летучего моста». Выше по течению, ровно посередине реки на дне был укреплен гигантский якорь, а к нему привязан прочный канат около двухсот ярдов длиной. Второй конец принайтовали к деревянному парому, достаточно большому, чтобы на его палубе поместилось несколько карет с лошадьми. Сам же канат, чтобы тот не изнашивался и держался покрепче, проложили по нескольким лодкам, протянувшимся между якорем и паромом. С помощью особого руля и силы бегущей воды паромщик по очереди направлял судно к разным берегам Рейна. И, безусловно, ощущал себя важной персоной на протяжении всего года – вода в реке замерзала лишь в самые суровые зимы, да и то не везде.

Лошади волновались, с опаской всходя на ненадежную поверхность и косясь на окружившую их толпу, но покорно следовали за хозяевами. Сберегши полдня благодаря бесцеремонности темного мага, маленький отряд двинулся по германским землям. Глубоко решили не забираться, пройти кратчайшей из возможных безопасных дорог.

Холодало. В подвернувшемся на дороге городишке пополнили запасы теплой одежды. Гулять по лесам и полям предстояло еще две с лишним недели.


И дни потекли. Зябкие, дождливые, с хмарными рассветами и ранними серыми закатами. Листопад не прекращался, ветви сбрасывали поблекший наряд, безрассудно обнажаясь перед наступающим морозом, трава жухла и коричневым покровом стелилась по краям нахоженных трактов.

Старались ночевать в деревнях и изредка встречающихся постоялых дворах. Но удавалось не всякий раз, тогда разбивали лагерь.

– Граница Моравии в сутках пути, – сказал как-то Финеас, останавливаясь на привал после очередного сложного перехода.

День не задался с самого начала. Мара проснулась с головной болью, от чего немедленно сделалась нервной и колючей, так что ее спутники старались лишний раз не трогать суккубу и, упаси небеса, о чем-то ее просить. Лошадь Идриса лишилась подковы, пришлось рыскать по окрестностям в поисках кузнеца. Исилвен за все утро не проронила ни слова, словно моросящий дождь, льющий с неприветливых небес уже третий день подряд, вымыл из нее последние крупицы бодрости. В довершение всего Финеаса мучило чувство приближающейся опасности. И вроде бы никаких предпосылок, обычный дневной переход, лес, в котором, по уверению местных жителей, отродясь никого крупнее лис не водилось, а о лихих людях не слыхали давненько. Но и целиком отбросить ощущения было нельзя – они не раз уже спасали ему жизнь.

После краткого отдыха и обеда поднялись, чтобы ехать дальше. Тропа в этом месте истончалась, не многие, видать, забирались столь глубоко в чащу. Финеас посматривал по сторонам, иногда задействуя магию. Никого, впрочем, не высматривалось. Ну что ж, значит, все тревоги напрасны и нечего себя накручивать.

Время клонилось к вечеру. Дождь пошел сильнее. И именно в этот момент четверо путников услышали вой, раздавшийся совсем рядом.

– Вот те на! – удивился Идрис. – А говорили, волков нет.

– Прибавь ходу, – пробурчал Финеас, наддавая пятками по бокам своего мерина.

Они прибавили. Но вой не отставал, а вскоре чуткие уши эльфийки различили шорохи и треск сучьев, медленно, но верно догонявшие кавалькаду.

– Оторвемся? – неуверенно крикнул северянин.

– Должны, тут езды осталось… Ах ты, пропасть! – Финеас резко осадил коня, выхватывая посох. – Травить вас в пять дырок! Там засада! Волки гонят нас в западню.

Надо отдать должное, на растерянность и принятие решения отряд потратил лишь несколько мгновений. Бежать было некуда, обе стороны тропы укрывал густой подлесок. Идрис развернул коня, готовясь отразить волчье нападение, Мара выхватила кинжал, у Исилвен в руках возник лук.

– Они действуют заодно с волками? – вопросительно обронила Мара. – Значит, это могут быть только…

Орки и хищники появились одновременно. И сразу, безо всякой подготовки, нанесли удар, вторые – молча, первые – с хриплым воинственным воплем. Волчьи зубы щелкнули у лошадиных шей, толстые стрелы с бурым опереньем – вж-жих! – просвистели в воздухе. Протяжные крики огласили лес.

Трое волков и двое орков повалились, сраженные Идрисовым мечом и эльфийским луком. Стрелы нападавших врезались в невидимую стену и разлетелись вдребезги, а заклятие Финеаса положило еще пару атакующих. С визгом отскочили хищники, волна орков с ревом отхлынула, скрылась за деревьями.

Воинов осталось около десяти, клыкастых, серокожих, в шипастых доспехах и медвежьих шкурах. И четверо свирепых зверей, чьи собратья корчились в судорогах возле конских копыт. Лошади пятились, взбрыкивали, стоило немалого труда их удержать. Послышались возгласы на орочьем. Языка этого народа никто из маленького отряда не знал, но было понятно, что те не ожидали подобного отпора и теперь переговаривались, то ли разрабатывая новую тактику, то ли готовясь отступить.

Но нет, так легко сдаваться они не собирались. Из-за кустов вылетел круглый глиняный сосуд и разбился, натолкнувшись на магическую защиту. Плеснувшая из него вода вспыхнула алым, искры рассыпались по прозрачной стене и устремились к ее источнику.

– Пожиратели чар!

Финеас крепко выругался, взмахивая посохом и стряхивая искры наземь, но они рвались все дальше, подбираясь к навершию, где сиял лиловый кристалл.

– Держитесь! – крикнул маг. – Пару минут мы без защиты.

Охранный барьер упал, и орки высыпали из укрытий, потрясая мечами.

Идрис поднял коня, его копыта опустились на голову одного из нападавших, расколов шлем, как сухое бревно. Вот вам! Финеас прикрыл собой Исилвен, но Мара… Зубы матерого волка с темно-пепельной шкурой достали-таки ее кобылу, и та, встав на дыбы, скинула всадницу, удирая прочь. Суккуба упала мягко, с ловкостью перекатившись на бок и тут же встретив своим ножом хищника с раззявленной пастью. Его когти царапнули по телу, от чего девушка зарычала почти так же громко, как сам зверь. И в этот миг в сердце твари вонзилась стрела Исилвен.

– Эй, эльфийка! – Мара столкнула с себя тушу, прячась за крупом лошади. – Ты ж по лесным делам. Заговорила бы зверюг!

– Не могу, – откликнулась Перворожденная, с молниеносной быстротой вытаскивая из колчана следующую стрелу и посылая ее в гущу орков, насевших на Идриса. – Только не этих, они уже заговоренные.

И снова мечи взметываются в опасной близости, Финеас отражает удар, схватывается сразу с тремя. Идриса стаскивают с коня, наваливаются скопом. Раздается рев раненого зубра, варяг поднимается на ноги, и впрямь как мощный бык скидывая с себя вражеских воинов. По плечу струится кровь, но он не обращает на нее внимания. Орочья сталь бьет прицельно – в грудь, в живот и в голову. Взмывает в прыжке последний волк, метя в беззащитное конское горло. В этот миг Финеас расправляется наконец со своими противниками, искры растворяются в воздухе, посох возносится ввысь, и мерцающая преграда отрезает атакующих от четверки.

– Теперь наш черед, – цедит сквозь зубы маг.

Огненная заверть исторглась из посоха и ринулась к оркам, поглощая их одного за другим. Чаща снова наполнилась дикими завываниями. Волка уложил Идрис, яростным ударом распоров ему брюхо; Исилвен отвернулась, непроизвольно прикрывая веки. За удирающим в кустарник орком, единственным выжившим из дюжины собратьев, вился след из черной крови. Финеас вытянул посох в его сторону. Новая вспышка! Сиплый возглас вырвался из глотки орка, и он рухнул, будто пшеничный сноп.

Все, отбились?

Идрис, тяжело дыша, привалился к дереву. Исилвен спрыгнула с коня, подбегая к Маре.

– Ты как?

Суккуба присела, зажимая бок рукой.

– Нормально, не лезь. Кобылу мою поймай лучше, надо отсюда сваливать.

Эльфийка каким-то особенным свистом позвала убежавшую лошадь, та откликнулась коротким ржанием, вернулась. На серой шкуре в двух местах проступала кровь – клыки хищника прошлись по ней.

– Если раны позволяют, убираемся, – сказал Финеас.

Идрис и Мара кивнули. Кое-как взгромоздившись верхом, они поехали по тропе, пока не наткнулись на открытую полянку с ручьем. С облегчением выбрались из седел.

– Ну и что это было? – вопросила Мара, скидывая плащ и задирая рубашку, пропитавшуюся кровью. – Только не говорите, что орки. Сама видела. Какого лешего они здесь делают?

– Решили воспользоваться смутой? – предположил маг. – Поохотиться, пока князья в панике и не знают, что им делать: то ли слать дружины к границам, то ли объединяться с соседями. Охота на людей – давняя орочья забава.

– Не все орки такие, – наставительно произнес Идрис, с гримасой на лице стаскивая доспехи. – Половина – мирные кланы. Я слышал, среди хединитов, которые в землях русичей живут, они даже есть в отряде.

– Не все, но эти точно.

Исилвен сняла притороченный к седлу дорожный мешок, вынула оттуда небольшой пузатый сосуд, протянула Маре.

– Это заживит порезы. Давай я помогу.

– Сама справлюсь. Иди вон Идрису подсоби, по нему сзади прошлись.

Тем не менее суккуба цапнула баночку и деловито принялась наносить пахнущую травами и сандалом мазь на порезы.

– А ты вообще ничего, – бросила она Перворожденной в спину. – Эльфийки обычно не воюют, если я верно слышала, но ты вроде справляешься.

– Не воюют, – качнула головой Исилвен. – Не должны.

Финеас подошел ближе, наклонился к Маре.

– Что у тебя? Серьезно?

Лицо девушки, только что легонько морщившееся, исказилось страдальческими муками и крайней степенью отчаяния.

– Болит ужасно. Помажь мне вот тут, милый. – Она подставила Финеасу свой раненый бок.

Маг осмотрел полосы, провел пальцами в нескольких местах.

– Ничего страшного, зажми покрепче и вотри лекарство. Завтра будешь как новенькая. У вас ведь восстановление идет быстро.

– Послезавтра, – проворчала Мара, запахивая рубашку и провожая Финеаса неласковым взглядом. – Не настолько быстро.

Сумерки сменились ночью. Небо по-прежнему было затянуто тучами, но дождь, хвала Всевышнему, Эру, Хедину и Лилит, прекратился. До человеческого жилья путникам уже было не добраться, решили заночевать на поляне. Руками Идриса и Финеаса возвели походный шатер. Маг попытался оградить его завесой тепла, но получилось так себе. Бытовая магия и боевые заклятия все же требовали разных тренировок.

Развели костер рядом с шатром и сгрудились вокруг него, греясь и перекусывая скудным пайком. Финеас нагнулся к уху эльфийки, что-то прошептал, та несмело улыбнулась. У созерцавшей это Мары на радужке прорезалась багровая стрелка. Кутаясь в меховую накидку, суккуба подвинулась к Идрису, прижалась к нему не задетой волком стороной.

– Очень холодно, – пролепетала она слабым голоском.

Варяг обнял девушку, и Мара с готовностью нырнула под его руку.

– Ты такой сильный, милый. И такой горячий. – Пальчики скользнули северянину под меховую куртку. – Согреешь меня?

Финеас поднял взгляд:

– Мара, не приставай к человеку, хоть немного угомонись. Если уж настолько невтерпеж, дождись какого-нибудь города.

– А, собственно, почему… – начал было варяг.

– Идрис, ты что, до сих пор не понял, кто она такая? Мара, скажи ему, чтобы мне не пришлось объяснять.

Вокруг девушки словно заискрились невидимые молнии, неистовый взор пробуравил мага насквозь.

– Ты переходишь границы, дорогой, – проговорила она со змеиным присвистом. – Идрис – настоящий викинг, он не испугается маленькой раненой суккубы. В отличие от тебя! Какой вред я могу ему причинить? Я совершенно беспомощна. Кроме того, я щедро одариваю понравившихся мне мужчин…

Идрис уставился на девушку, будто впервые видел. Руку, впрочем, не убрал. И правда храбрый малый!

– Так ты?..

– Да. – Мара застенчиво опустила реснички. – Надеюсь, ты не боишься, милый? Я ведь была обычной девочкой когда-то, и только злой рок заставил меня принять этот облик.

– Ну… я же могу просто согреть тебя, раз ты замерзла? Сиди рядом, я тебя не прогоню.

Мара закатила очи. До чего непонятливый варяг!

– Ты рассказывала мне другую историю про свое обращение. Или опять меня обманула? – с прохладцей в голосе спросил Финеас.

– Да что ты понимаешь, темный маг! Я хотела, чтобы в мой дом приходили норманны? Я хотела, чтобы они угоняли моих родителей? Что ты вообще обо мне знаешь?!

Она вскочила и, громко фыркнув, ринулась в шатер.

Там, усевшись на покрывало и скрестив ноги, она уткнулась взглядом в нависающий полог. Нет, что он о себе думает! Разве она в чем-то виновата?

* * *

Мара сидит на деревянной лавке и болтает ногами. Ей одиннадцать, но лавка все еще слишком высока для нее, чтобы восседать подобно взрослой, солидной женщине. Мама шепчется в углу с тетей Сигрид, на время позабыв о старшей дочери. Мама очень красивая: статная, широкобедрая, с кожей цвета снегов на зимних полях, на платье сверху длинная туника, скрепленная ремешками и сияющими брошами. Настоящая женщина клана Рыси. Но тетя Сигрид еще красивей. Ее запястья тонки и изящны, всегда украшены серебряными браслетами, ее глаза зелены, как майская листва на утренней заре. Ее волосы – она никогда не завязывает их в узел, как прочие женщины, – словно спелые ржаные колосья, золотятся в лучах северного солнца; такие, наверное, бывают только у эльфов, хотя Мара ни разу не видела ни одного эльфа. Стан у Сигрид гибок, а когда она идет через их селение, все мужчины клана невольно оборачиваются ей вслед. Некоторые, правда, плюют на дорогу, по которой она прошла, но все равно смотрят. Смотрят жадно, смотрят собственнически, смотрят… Мара не знает такого слова. Но так Гаук, сын вождя, глядел на Амму в ночь весеннего шабаша, а потом сделал ее своей невестой, так отец порой смотрит на маму, на свою Гейру, а затем выгоняет детей побегать где-нибудь.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации