Текст книги "Мир чеченцев. XIX век"

14) Содержание почтовых станций²⁴⁵.

Особенно тяжким бременем ложились на население эти повинности во время войны, например, русско-турецкой. Тысячи солдат и офицеров двигались через Кавказ в Оттоманскую Порту, и каждого из них надо было приютить, обогреть и накормить.

В Терской области также взимались с населения земские сборы. Причём расходы на государственные и местные земские потребности удовлетворялись в казачьих регионах частично из государственного земского сбора, частично из войсковых сумм, а частью из сумм Государственного казначейства, направленных на содержание Кавказской армии. В горских же районах земские потребности удовлетворялись только за счёт самого населения. Горцам, в отличие от остального населения области, кредитов по означенной смете не отпускалось. Данная система налогообложения вводилась как временная, но просуществовала она довольно долго, постоянно продлеваемая Госсоветом.

Помимо прямых земских сборов, существовали ещё и дополнительные – с торговых документов и питейных патентов, которые шли на сооружение дорог, мостов и другие цели²⁴⁶.

В России земские учреждения были созданы в 1864 году, а в Терской области население было обложено земскими сборами с 1866 года, хотя самих земских учреждений там не существовало. Для того, чтобы земства стали функционировать на Северном Кавказе, необходимо было местных князей в официальном порядке приравнять к русскому дворянству. Данное высшее сословие и играло бы ведущую роль в земствах. Но этого сделано не было. С установлением земских институтов самоуправления был бы положен конец «инструкционному способу управления» Северо – Восточным Кавказом, когда для данного региона создавались «особые» законодательные положения, не вписывавшиеся в общероссийский кодекс законов. В большинстве случаев эти «региональные» законы составлялись самими кавказскими чиновниками-военными, зачастую не имевшими юридического и даже высшего образования, и они принимали решение лишь только потому, что они лучше были ознакомлены с бытом и нравами управляемого ими населения. Введение земства в Терской области означало бы конец самоуправству чиновников. Общероссийское законодательство полноправно распространилось бы на данный регион. Однако местные бюрократы опасались потери своей абсолютной власти и докладывали в вышестоящие инстанции, что горцы ещё не готовы к принятию земской системы²⁴⁷.

В Терской области действовало специальное положение «О мерах для удержания туземного населения Терской области от хищничества и, в особенности, от всяких насилий против лиц не туземного происхождения». Согласно этому «правовому акту» вводилась коллективная ответственность горских селений даже в тех случаях, когда «…следы движения самих преступников, или похищенных, или угнанных ими лошадей или скота будут доведены до юртового надела туземного поселения на расстоянии не далее одной версты от его околицы и там окажутся затерянными или забитыми…» При этом размер компенсации для потерпевшей стороны определялся «…по усмотрению начальника области и наказного атамана, с утверждения командующего войсками округа и с добавлением…расходов по розыску виновных». Яков Абрамов, председатель специальной комиссии, занимавшейся изучением земельного вопроса в Терской области, писал: «Суммы, выплачиваемые туземцами в силу круговой поруки, превосходят во много раз всякие подати и налоги, платимые населением. Круговая ответственность положительно разоряет туземцев»²⁴⁸.

Налоговая система действовала и в имамате Шамиля во время Кавказской войны. Первое известие о взимании налогов мы встречаем в 1836 году, когда «.Шамиль обязал жителей содержать от каждых 10-ти дворов во всегдашней готовности по одному вооружённому человеку, с платежом от каждого двора по 1 рублю в год». Но это ещё только налог на содержание муртазеков. Позднее этот налог вырастает уже в обложение хлеба. Например, в Чечне «.Шамиль сначала покупал хлеб по вольной цене, потом назначил таксу, невыгодную для чеченцев, и, наконец, стал собирать хлеб без платы, с каждого двора в виде подати». Если мы вспомним специализацию различных районов имамата, то для нас станет ясным, что налоговая система державы Шамиля в основном была построена на эксплуатации Чечни или, вернее, чеченского крестьянства. Дагестанец – скотовод или садовод платил несравненно меньше чеченца-хлебопашца. Чечня, традиционно являвшаяся житницей, давала главную часть налогов имамата Шамиля. Помимо этого проводились и чрезвычайные сборы. Так, например, в декабре 1841 года Шамиль, готовясь к летним операциям, заготавливал продовольствие, «.собирая с каждого двора покорных ему жителей по две, а иногда и по три сабы пшеницы». А в начале марта «.в аулах и в хуторах Большой и Малой Чечни собирали с каждого двора по 20 фунтов хлеба, набрав, таким образом, до 5000 мерок». Эти чрезвычайные военные сборы, разумеется, очень тяжело отзывались на хозяйстве крестьянина-горца, в то время как аульская верхушка сравнительно легко находила способы ускользнуть от обложения. В сороковых годах XIX века, общее демократическое направление политики имамата привело к отмене, наряду с зависимыми отношениями, и феодальной налоговой системы. Другим источником, из которого черпал свои средства имамат, было отчисление в казну 20 % военной добычи. Однако этот источник не был постоянным и надёжным. Уже в начале 1850-х гг. он начал резко сокращаться, да и добыча не всегда попадала в казну имамата, а присваивалась наибами²⁴⁹.

«Подымщина» – система налогообложения, налог с «дыма» (дома), действовала в России с IX века по XVIII век (1724 г.), а затем была заменена подушной податью²⁵⁰. Впервые понятие «дым», то есть двор, или «семейство, доколе оно имеет нераздельное хозяйство», появилось в 1843 году. Обложение денежной податью горского населения правительство считало своей главнейшей задачей на Северном Кавказе. В 1865 году Главнокомандующий Кавказской армией, посетив Терскую область, принимает решение об обложении горцев денежной повинностью: «…Усилия администрации к водворению Гражданственности и порядка между туземным населением увеличилось в короткий срок столь блестящими результатами, что я нашёл туземцев уже готовыми принять денежную повинность – размер которой и объявил им лично. Совершившееся минувшим летом, в примерном порядке, переселение в Турцию значительного числа Чеченцев доказывает прочность оснований, на которых держится в области спокойствие и безопасность. Ныне я лично убедился, что действительность превзошла все Мои ожидания»²⁵¹.

С 1 января 1866 года все горские племена Терской области должны были вносить государственную денежную подать «…в размерах, особо определённых для каждого племени, сообразно степени его материального благосостояния». В первый год чечено-ингушский народ заплатил 68 тыс. рублей подымной подати, а к 1889 году эта сумма возросла до 93 тыс. рублей²⁵².

Чеченцы выступили против подымного сбора. Они считали его незаконным, наложенным вопреки первоначальным обещаниям, данным царским правительством в период прекращения Кавказской войны. В глазах многих чеченцев подымный сбор являлся ещё какой-то контрибуцией или данью. «Если заплатили сейчас столько, следующий раз потребуют ещё больше» – говорили они²⁵³.

На 9 марта 1866 года в 8 округах Терской области оказалось 48665 семей, обязанных выплачивать государству денежные подати. Но в то же время начальник Терской области предполагал, что при составлении переписи населения около 3000 семей горцев не были учтены. Местное население было обеспокоено введением новых налогов и зачастую скрывало от переписчиков истинное число дворов, людей в своём селе. Так, например, в 1873 году в Чеченском округе официально насчитывалось 13695 дымохозяйств, хотя их было на самом деле больше указанного числа.

Платёжной единицей являлось сельское общество. Причитавшаяся сумма взималась круговой порукой и не подлежала изменению, впредь, до составления нового камерального описания. Установление подымных окладов, где податной единицей служил не предмет дохода – земля, а двор, или дым, таило в себе возможность произвола, несправедливого и неравномерного обложения. Общества должны были вносить подать и за те семьи, которые фактически не пользовались землёй по бедности или по другим причинам²⁵⁴.

В 70-80-е годы образование новых дымов происходило значительно быстрее, чем раньше. К 1889 году число дымов в Чеченском округе возросло до 19688. Таким образом за 16 лет образовалось почти 6 тыс. новых дымохозяйств, или около 44 % от числа прежних. Новые усадьбы были невелики и редко превышали 500 кв. сажень, но это не задерживало процесса выделения хозяйств, так как доход от пая в несколько раз превышал подымную подать, и поэтому многосемейным было невыгодно пользоваться таким же паем, как и малосемейным. Отсюда возникло стремление многосемейных общинников делить надельную землю не по платёжным дымам, а по числу наличных работников²⁵⁵.

В 1897 году в городах: Грозном, Владикавказе, Кизляре, в которых также жили чеченцы – взамен подымной подати был введён налог с недвижимого имущества.

Казачье население области никакими подушными или другими денежными сборами не было обложено. Казаки обязаны были лишь обеспечивать проходящие войска, рекрутские партии, переселенцев квартирами и подводами, поэтому вся тяжесть налогового гнёта ложилась на горцев.

Деньги, собранные с горцев, шли в основном на содержание областного управления. Денежный земельный оброк, установленный на Кавказе, превышал аналогичный оброк для крестьян в Европейской России. В 1871 году отпуск государственных средств на удовлетворение местных потребностей в Терской области был прекращён²⁵⁶. Интересным является тот факт, что в Терской области была введена именно подымная подать, а не государственный земельный налог. Дело в том, что выплата государственного земельного налога давала право владельцу на частную земельную собственность, а подымная подать предполагала плату за аренду земли у государства. Хотя, по неоднократным разъяснениям Правительствующего Сената, получение казной оброка само по себе не служило ещё доказательством прав казны на землю²⁵⁷. До 1901 года, когда подымная подать была заменена государственной оброчной податью, в которую входила и аренда за землю, лица, претендовавшие на земельные участки в качестве собственников, нигде, никаких ходатайств об освобождении их от платежа подымной подати или замене её государственным земельным налогом не подавали. Только с 1901 года высшие сословия стали требовать обложить их не оброчной податью, а государственным земельным налогом, как частных земельных собственников. В связи с тем, что окладные листы на подымную подать составлялись на всё сельское общество без исключения, т. к. земля лиц высшего сословия входила в земельный надел всего общества, то при обложении оброчной податью, автоматически снова всё сельское общество было обложено новым налогом. Представители высших сословий Терской области стали подавать судебные иски о признании за ними права собственности на их земли, но все они проигрывались. Представитель казны заявлял на суде следующее: «…земли эти казённые и находятся в пользовании отдельных лиц, уплачивающих за это оброчную подать, куда входит и аренда, а, следовательно, они не являются частной собственностью»²⁵⁸.

Вопрос о введении всеобщей воинской повинности на Кавказе возник во второй половине XIX века. Однако многие кавказские руководители ещё опасались брать на службу и вооружать своих недавних противников. Приведём некоторые их аргументы: «…Горцы Северного Кавказа и Дагестана требуют гораздо более бдительного за собой надзора, чем мусульмане Закавказья, по взаимной их солидарности, основанной на долговременной общности их политических интересов»²⁵⁹. Также правительство опасалось, что в случае войны с Турцией и Персией, обученные военному делу в России горцы могут перейти на сторону своих единоверцев, не смотря на данную ими присягу²⁶⁰. В связи со всеми этими доводами, наместник на Кавказе предполагал постепенно привлекать местных жителей к отбыванию воинской повинности, первоначально – на добровольной основе, в рядах особых частей. Для разрешения этого сложного вопроса руководство пошло даже на крайне редкое для себя решение – дало возможность высказать по этому поводу своё мнение влиятельных горцев. 18 ноября 1883 года на особое совещание были приглашены представители Терской области: Арцу Чермоев, Кайсун Анзоров и др. Горцы понимали величину своей ответственности и всю важность момента, поэтому в своих суждениях были очень осторожны. Они заявили, что прибыв в Тифлис по вызову администрации, а не по выбору народа, не получив от него полномочий, могут высказать только своё мнение. Вот что услышало кавказское руководство: «Вопрос о введении воинской повинности сводится к вопросу о разрешении переселяться всем, не желающим ему подчиниться, в Турцию. На остальных эта повинность должна распространяться без всякого изъятия из общего Устава. Если Правительству неугодно это будет, то будут большие волнения»²⁶¹. Однако кавказским руководством было принято другое решение этого вопроса, более прибыльное. По закону № 5741, от 28 мая 1886 года инородческое население Кавказа было привлечено к отбыванию воинской повинности. Однако для мусульман было сделано исключение – вместо исполнения воинской повинности натурой, с них взимался особый денежный сбор в доход государственной казны. По этому же закону все инородцы, находившиеся на действительной военной службе, а также их семьи – освобождались от государственных, земских и общественных денежных сборов. Сами военнослужащие освобождались от натуральных повинностей. Интересно, что в этом привилегированном положении не оказались горцы, поступившие на службу «охотниками» – а ведь их было среди чеченцев подавляющее большинство, т. к. воинского призыва не существовало, а кадровых офицеров тоже было совсем немного. Таким образом, все чеченские всадники – служившие в разных российских полках, воевавшие на Кавказе, в Турции, а также милиционеры и стражники, наравне с остальным населением должны были нести все повинности и денежные сборы. По мнению правительства, это должно было «рублём» стимулировать население к стремлению введения на их территории воинской повинности²⁶².

Летом 1887 года военно – налоговый вопрос получил окончательное решение. Чеченцев, как и других кавказских горцев – мусульман освободили от натуральной воинской повинности, заменив её денежным налогом²⁶³. 25 мая 1898 года императором было утверждено мнение Госсовета об отмене особого порядка отбывания личной воинской повинности, установленной для туземцев – не мусульман. С 1899 года в отношении отбывания повинности они были сравнены с коренным русским населением. Новобранцы из Терской области, назначавшиеся только в расположенные на Кавказе войска, стали распределяться и в сопредельные округа. По мнению руководства, это способствовало обрусению края²⁶⁴.

Не смотря на совокупную тяжесть всей налоговой системы, чеченское население – казалось бы, самое «беспокойное и ненадёжное» исправнее других выплачивало все сборы, подати, регулярно исполняло повинности. Прежде всего, это говорит о порядочности и законопослушности этих людей, т. к. заставить силой выполнять эти обязательства у правительства просто не было возможности, в тот период времени. Даже в самые тяжёлые и трагичные годы, например, во время мощного восстания 1877 – 1878 годов, когда войсками были уничтожены целые сёла, угонялся скот, сжигались посевы – за подозрение в оказании помощи восставшим – областное руководство констатировало, что по крупнейшим чеченским округам: Веденскому и Аргунскому, денежные сборы поступают почти без недоимок²⁶⁵. Статистические данные показывают, что в Терской области из всех округов самые малые недоимки по денежным сборам в 1886 году были именно в трёх чеченских округах: Веденском, Аргунском и Грозненском. В Кизлярском округе недоимки составляли огромную сумму – 67594 рубля. В тот же год недоимки Веденского округа равнялись 65 рублям 9 копейкам. Рассмотрим таблицу недоимок по крупнейшим округам Терской области:

В 1887 году недоимки увеличились по Веденскому округу на 16 рублей 83 копейки, Аргунскому округу на 182 рубля 31 копейку, Владикавказскому округу на 11898 рублей 83 копейки и уменьшились по Грозненскому округу на 1630 рублей 77 копеек²⁶⁷.

Не всегда денежные поборы, собранные у населения, доходили до казны, случались и злоупотребления. Чтобы установить законный порядок в обращении денежных средств начальник Терской области иногда устраивал проверки по налоговым сборам, посещая различные сельские общества вверенного ему края. И приходил, зачастую к неутешительным выводам: «При ближайшем моём ознакомлении во время объезда области, – писал он в одном из своих приказов, – я убедился, что в действительности отчётность эта, в виде шнуровых книг, изображает одну формальность, ни дающую никакого представления о том, сколько на самом деле взыскивалось с туземного населения денег, куда и на что они употреблялись. А между тем они составляли значительную сумму»²⁶⁸.

После завершения Кавказской войны, руководство Российской империи, прежде всего, хотело восстановить те огромные средства, которые государство затратило в ходе присоединения непокорного края. Следующей задачей являлось получение от него значительной прибыли в виде налоговых сборов, разработки природных ресурсов, развития рынка сбыта товаров, установления плацдарма для ведения войн и развития торговых отношений с зарубежными странами.

По мнению командира Кавказского корпуса (в 1838–1843 гг.) генерала Головина, во время Кавказской войны ежегодно гибло до 30 тыс. человек, а шестая часть доходов Российского государства шла на ведение войны²⁶⁹. Уже в 80-е годы XIX века Северный Кавказ становится прибыльным для Российской империи. Приведём для примера количество лишь нескольких видов денежных сборов. Денежный воинский налог, введённый в 1887 году, составлял для всего Кавказа сумму в полмиллиона рублей²⁷⁰. Годовая сумма этого налога по Терской области составляла 38000 рублей²⁷¹. Только появились в послевоенной Терской области почта и телеграф, а уже в 1886 году в государственную казну поступило от их работы выручка на сумму 69980 рублей. А ведь содержание почтовых станций было целиком возложено на местное население и в этом немалом доходе большая часть приходилась на их труд²⁷². Мы уже не говорим о прибыльности подымного сбора и стоимости натуральных и земских повинностей – исполняемых полумиллионным населением. Богатейший Кавказский край начал вносить свою существенную лепту в государственную казну Российской империи.

После окончания Кавказской войны финансовое положение края стало постепенно улучшаться. С 1863 по 1872 гг. доходы выросли на 75 %. Местный бюджет, составлявшийся отдельно от общероссийской росписи, постоянно показывал превышение доходов над расходами. В период с 1855 по 1881 гг. доходы превысили расходы на 7 млн. рублей²⁷³.

После окончательного включения Северо – Восточного Кавказа в состав империи привлечение горцев на военную службу стало носить самые разнообразные формы. Это была и местная милицейская служба, и создание национальных воинских частей в составе российской армии, и допуск отдельных представителей горских народов на службу в составе казачьих и регулярных частей.

Весной 1844 года правительство России приняло специальное постановление о привлечении горского дворянства на службу в русскую армию. Особое внимание в нём уделялось воспитанию горской молодёжи в духе верноподданнического служения российскому престолу. С этого времени ежегодно по шесть детей кавказских дворян и князей определялись в 1й и 2-й Павловские кадетские корпуса, в Александровский – двенадцать. Подготовка офицерских кадров из горской знати становится одним из направлений российской политики в регионе²⁷⁴. Опыт привлечения горцев к воинской службе первой половины XIX века демонстрировал властям готовность горцев служить российскому государству, показывал, что горцы на службе приносят реальные выгоды интересам российского государства²⁷⁵.При этом корни чеченского офицерства – в старшинском и владельческом сословии. Так, отец одного из первых чеченских офицеров – Сулеймана Чуликова, в начале XIX века переселился в Притеречье с несколькими зависимыми семьями, где основал Чулик – Юрт на захваченных им свободных землях. Дед ротмистра У Лаудаева владел землёй в горной Ичкерии, а, переселившись к Тереку, основал селение Ногай – Мирза – Юрт. Он и его сын пользовались в этом селе всеми правами владельцев и являлись старшинами. Капитан Ногаев происходил из семьи, владевшей землями возле Харачоя, а затем переселившейся на реку Мичиг. До восстания 1840 года проживавшие на их землях крестьяне платили Ногаевым такие же подати, какие выплачивали другие крестьяне надтеречным и кумыкски князьям. Предки ещё одного офицера – Ш. Ужиева некогда владели селением Гелдиген, пока не были изгнаны мюридами имама Шамиля. Феодальными владельцами были и князья Турловы, Бековичи – Черкасские, также традиционно служившие в русской армии²⁷⁶.В начале XX века некоторые чеченские фамилии уже дали для русской армии по два-три поколения офицеров. Так, сын генерала А. Чермоева – Абдул – Межид Чермоев, после окончания в 1901 году Кавалерийского училища, проходил службу в Императорском конвое. С началом Первой мировой войны он вновь вернулся на службу и в чине штаб – ротмистра некоторое время воевал в составе Чеченского полка «Дикой дивизии»²⁷⁷. К началу Первой мировой войны большую известность в армейских кругах приобрёл генерал Ирисхан Алиев, выдающийся артиллерист, отличившийся в русско – японской войне, автор ряда учебников для офицерских школ. Он был уроженцем села Старые Атаги²⁷⁸.

История развития чеченского дворянско-княжеского сословия в советской историографии, в силу ряда известных причин, уделялось крайне мало внимания. Общественности, с помощью различных публикаций, навязывался образ демократического, бесклассового чеченского общества. Однако исторические события развивались несколько иначе. Потомственных дворян чеченской национальности перепись 1897 г. зафиксировала в количестве 118 человек. Почти половина из них (49,15 %) проживала в г. Грозном (31 человек) и Грозненском округе (27 человек). Они были учтены в г. Владикавказе (23 человека) и Сунженском округе (31 человек).

Существенный вес, по сравнению с другими местными народами, в чиновничьем аппарате Терской области занимали чеченцы. Согласно результатам обработки материалов переписи, личных дворян и классных чиновников чеченской национальности было 3,09 %. В горских школах был отмечен высокий процент дворян среди учащихся. Больше всего дворян среди учеников было в частных учебных заведениях Терской области. Мусульманская знать считала своим долгом содействовать распространению просвещения среди горцев и выделяла финансы на развитие горских школ. Уровень светского образования дворян Северного Кавказа был ниже, чем в целом по России. Депутаты дворянского собрания обратились к министру внутренних дел с просьбой допустить участвовать в делах собрания дворян, не имеющих высшего и среднего образования. Однако министр не дал согласия и предложил дворянским детям получить образование в столичных вузах. Дворянство ответило отказом, т. к. не имело для этого никаких материальных возможностей. Дворянское депутатское собрание лишь изредка оплачивало обучение детей обедневших дворян в местных учебных заведениях²⁷⁹.

Вайнахи в своём историческом развитии в той или иной степени прошли определённую стадию феодальных отношений; хотя последние, однако, серьёзно ограничивались или смягчались у них сильными общинными традициями²⁸⁰. В статье Э.В. Ртвеладзе «О походе Тимура на Северный Кавказ» на основе документальных данных убедительно показано, что в конце XIV века в юго – восточной части Чечни, в равнинной Ичкерии, существовал улус, то есть феодальное государственное образование, известное под названием Симсим²⁸¹. Чеченский этнографический материал говорит о далеко зашедшей классовой дифференсации среди местного населения²⁸².

Общественный быт вайнахов, его историческое прошлое, народные идеалы отражены и в фольклоре. Среди персонажей сказок довольно часто встречается князь (эла), которого народ наделяет почти всегда самыми непривлекательными чертами: жестокостью, коварством, надменностью, злостью. Добрый герой сказки борется и побеждает его.

В чечено – ингушских песнях (илли) имеется богатый, более или менее конкретный материал, говорящий о местных и пришлых князьях, о приглашении или избрании князя с ограниченными правами, и о неоднократном свержении народом князей, ставших деспотами²⁸³. О некоторых князьях, владельцах имеются письменные сведения. Наиболее раннее упоминание о социальной дифференциации среди горцев находим у И.А. Гюльденштедта в его «Путешествии по Кавказу в 1770–1773 гг.». Он писал: «Некоторые немногие имеют независимых влиятельных князей, как, например, чеченцы, другие не имеют дворянства. Ныне живущий князь Арсланбек имеет на западной стороне Аргуна принадлежащие ему деревни. Князь Хасбулат убит чеченцами. Правящая фамилия называется Туркан»²⁸⁴. Во второй половине XVIII века князья Турловы основывают селения Верхний и Нижний Наур. Старейшее надтеречное селение Старый Юрт основано в 1705 году кабардинским князем Давлет – Гиреем Бековичем – Черкасским. Позже, также князьями Черкасскими, основывается село Бамат – Юрт²⁸⁵.

Дореволюционные историки не только приводили общие сведения о чеченских князьях, но и ставили в пример конкретных чеченцев, своих современников, которые принадлежали к привилегированным сословиям. Так, в работе П.Г. Буткова приводятся следующие чеченские владельцы: Ахмет – Хан, Али – Султан Казбулатов, Кучук Мурза Расламбеков, Куденет Баматов, Асланбек Таймазов, Турлок Ахлов и другие потомственные влиятельные лица Чечни²⁸⁶. Не все феодалы могли претендовать на княжеский титул, большая часть их имела звание «юртан да», буквально «отец села, его владелец». Эта часть нахских феодалов обозначалась в российских источниках под титулом «мурза»²⁸⁷. По мнению российского правительства, «прямых и несомненных потомков прежних в Чечне князей», называют «князья», «эли» или «бии». Таких, к 1879 году администрация насчитала 10 семей, наделила их землёй и сохранила за ними их почётные звания²⁸⁸.

Строительство башенных комплексов связано со стремлением феодализирующейся верхушки горных общин держать под контролем территорию того или иного ущелья, общества или дорогу, имеющую важное хозяйственное или военное значение. При этом на территории Чечни на горные селения приходится не более одной завершённой боевой башни²⁸⁹. Найти князя для чеченцев было очень трудно. Выбрать авторитетных представителей из своих старых знатных родов по преданию, чеченцы опасались, ибо такой князь, используя княжескую власть и опираясь на многочисленных родственных, территориально близких ему людей мог постепенно перестать считаться со старейшинами – проводить одностороннюю политику в пользу своих и превратиться в деспота, а попытка освободиться от такого князя породила бы страшную междоусобицу. Приглашать князя из далёких стран тоже не хотели.

Имеются предания, говорящие о попытках выбрать князя, об избрании князя, о приглашении князей со стороны, об ограничении княжеской власти советом старейшин, о свержении князей, об изгнании князей, о расправе народа над некоторыми особенно жестокими князьями²⁹⁰. Многое говорит о том, что чеченцы ранее страдали от княжеского деспотизма, свергнутого ими в последствии. Феодальные повинности, которые представителями вайнахской феодальной верхушки навязывались крестьянам, состояли в основном из подати зерном, скотом и орехами, содержания господского скота с восстановлением всех видов падежа. Заготовка сена и строительного материала, пастушество, изготовление ремесленных изделий – лежали на обязанностях крестьян. Не довольствуясь этим, феодалы стремились захватить в личное владение общинные земли и низвести крестьян до положения крепостных. Чеченская устная традиция сохранила немало примеров того, как князья расправлялись с крестьянами²⁹¹. Борьба между нахскими обществами и княжеской верхушкой продолжалась на протяжении нескольких столетий и завершилась в середине XVIII века почти поголовным изгнанием или истреблением князей. Как гласит чеченское предание, князья стали сильно притеснять народ и как следствие, народ «совершил революцию», выгнал князей со своей земли и установил демократические порядки. Хотя «осколки» привилегированных сословий и остались в Чечне, но они пользовались своими правами наравне со всеми другими членами общества. Мелхистинцы свергли своего князя и решили больше не избирать князя, не приглашать его со стороны, и каждого, кто назовёт себя князем или захочет возвыситься над остальными, лишать головы. Земля Чеберлоевского князя Саркая после его смерти стала общинной²⁹².

После утверждения российской власти на Кавказе многие князья решили восстановить свои права с помощью новой власти, а также получить у правительства новые привилегии – дворянские. В Гражданском законодательстве Российской империи дворянство характеризовалось следующим образом: «Дворянское название есть следствие, истекающее от качества и добродетели начальствующих в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем, обращая и самую службу в заслугу, приобрели потомству нарицание благородного. Благородными разумеются все те или от предков благородных рождённые или от монарха сим достоинством пожалованные»²⁹³. В России, во второй половине XIX века высшее сословие, во главе с императором, было военным. Чтобы попасть в высшее военное сословие, необходимо было получить соответствующее образование. Но в этой среде существовали серьёзные сословные ограничения. Например, право на определение в военно-учебные заведения первого и второго классов (кроме кадетских корпусов) имели только дворяне, дети горских князей и первостепенных узденей, а также дети почётных мусульман Кавказского края. Однако письменные доказательства, заверенные российской стороной, на принадлежность к определённому званию, имели только дворяне. Такая же ситуация складывалась и при приёме на работу, и в других областях. Поэтому горцы стремились получить у представителей власти документы, законно утверждавшие их в российском потомственном дворянстве, заверявшие их княжеский статус. В конвой императора России также набирали горцев из почётных княжеских и дворянских фамилий «достаточного состояния»²⁹⁴.