Письмо Екатерины Великой о победе над турецким флотом на Черном море

Читая это письмо великой немки на русском престоле, понимаешь, почему ее славное царствование ознаменовалось появлением такого созвездия выдающихся военных и государственных деятелей нашего Отечества.



Представьте себе… ко мне явился курьер от главнокомандующего князя Потемкина-Таврического с важной новостью о разбитии турецкого флота между Тендрой и Гаджибеем. 28 августа контр-адмирал Ушаков с севастопольским флотом атаковал его, взорвал 80-пушечный адмиральский корабль, самого адмирала взял в плен, а также его помощника по командованию с его кораблем о 70 пушках и несколько других судов меньшей величины, среди них – три двадцатипушечные бригантины, кроме того он взял в плен 900 турок. Остаток турецкого флота, который преследовали весь день 29 августа, спасался, где только мог, следовательно, теперь он рассеян. Сегодня – воскресенье. Я приказала отслужить молебен при звуках залпов из 101 пушки, а за моим обычным[96] столом на 288 приборов мы пили здоровье победоносного Черноморского флота и его контрадмирала Ушакова. Он получит за третье сражение в течение этого лета св. Георгия второй степени, и это будет первый в чине генерал-майора, награжденный Георгием этой степени; кроме того я ему дам землю. Вот как награждают у нас тех, которые хорошо служат государству; а у меня служат за четырех; основная причина этого в том, что у меня адвокаты и прокуроры не являются законодателями и никогда ими не будут, пока я жива, и после меня будут следовать моим принципам.



15 сентября 1790 г.



(Адмирал Ушаков. Сборники документов, с. 335–346)

Ордер Г.А. Потемкина Ф.Ф. Ушакову. 29 сентября 1790 г.

Тактика, основанная на решительном поражении флагманов, была направлена на деморализацию противника и быстрейшего достижения победы «малой кровью». Блестящее применение этой тактики в сражении при Калиакрии украсило Черноморский флот и Ф.Ф. Ушакова новыми лаврами. Заметно, что победы моряков воспринимались уже совершенно так же, как и победы Суворова, про которые в постановлении Военного совета перед штурмом крепости Измаил гордо говорилось: «…отступление предосудительно победоносным Его Императорского Величества войскам».



Когда в турецком флоте бывает сбит флагманский корабль, то все рассыпаются. Я для сего приказал вам иметь при себе всегда «Навархию», «Макроплию» и фрегат «Григорий Великой Армении» и наименовал ее эскадрой кайзер-флага. Всеми прочими кораблями, составляющим линию, занимайте другие корабли неприятельские, а с помянутой эскадрой пускайтесь на флагманский, объяв его огнем сильным и живым; разделите, какое судно должно бить в такелаж, какое в корпус, и чтоб при пальбе ядрами некоторые орудия пускали бомбы и брандскугели[97].

Что Бог даст вам в руки, то Его милость, но не занимайтесь брать, а старайтесь истреблять, ибо одно бывает скорее другого.

Требуйте от всякого, чтобы дрались мужественно, или лучше скажу – по-черноморски, чтоб были внимательны к повелениям и не упускали полезных случаев.

Подходить непременно меньше кабельтова, Бог с вами. Возлагайте твердую на Него надежду, ополчась верою, конечно победим. Я молю создателя и поручаю вас ходатайству Господа нашего Иисуса Христа.



(Адмирал Ушаков. Сборники документов, т. 1, с. 359–360)

Рапорт Ф.Ф. Ушакова Г.И. Потемкину о разгроме турецкого флота в сражении у мыса Калиакрия. 31 июля 1791 г.

5 августа 1791 г.,

корабль «Рождество Христово»



По сходству повеления вашей светлости, июля 29 с флотом, мне вверенным, вышел я в море в числе шестнадцати кораблей, двух бомбардирских, двух фрегатов, одним репетичным, одним брандером и семнадцатью крейсерскими судами для поисков флота неприятельского и, продолжая плавание к румелийским берегам, 31 числа усмотрел его, стоящий на якорях в линии при Калиакрии против мыса Калерах-Бурну под прикрытием сделанной на нем береговой батареи.

Я с флотом под выстрелами ее прошел близ самого берега и, отрезав его от берега, будучи на ветре, спешил атаковать. Неприятель, устрашенный нечаянным[98] приходом нашего флота, проиграв ветер, отрубил якоря, лег на паруса и, будучи в замешательстве, некоторые корабли при довольно крепком ветре сошлись между собою и на двух тот же час оказалось повреждение: с одного упала бизань-мачта, а на другом переломился бушприт. Поврежденный – без бушприта – ушел в сторону Варны, а второй остался при флоте.

Флот неприятельский состоял в числе восемнадцати больших кораблей (из которых девять под флагами на брам-стеньгах), десяти больших линейных фрегатов, семи малых и многочисленных разного сорта мелких судов. Капитан-паша с флотом бежал под ветер и начинал строить линию баталии, переменяя несколько раз на правый и на левый галс. Я, пользуясь этим замешательством, нагонял его со флотом, мне вверенным, будучи в ордере марша трех колонн.

Капитан-паша некоторую часть кораблей своих устроил уже в линию правого галса, но известный алжирский паша Саит-Али, подойдя с отдельной частью флота, состоящего под красными флагами передовым, оборотил весь флот за собой, устраивая линию на левый галс, чему последовал и капитан-паша.

Я, гнавшись за ними, сигналом приказал с поспешностью строить линию баталии при ветре северо-северо-восточном, параллельно флоту неприятельскому, и спускался на него со всей возможной поспешностью. Притом же заметил я, что Саит-Али с вице-адмиральским кораблем красного флага и другим большим и несколькими фрегатами, будучи сам передовым, спешил отделить вперед, выигрывая ветер, потому для предупреждения его намерения погнался я с кораблем «Рождество Христово» за ним, следуя впереди нашей линии, и сигналом подтвердил флоту исполнять повеленное и сомкнуть дистанцию. Построив линию нашего флота в самом близком расстоянии против неприятельской и догнав передовой корабль паши Саит-Али, сигналом приказал всему флоту спуститься к неприятелю на ближнюю дистанцию. А корабль под флагом моим «Рождество Христово», приблизившись к передовому пашинскому кораблю на дистанцию полукабельтова, атаковал его, обойдя несколько с носу, и по сигналу всей линией началось жестокое сражение и продолжалось от пяти до половины девятого часа пополудни.

В это время с помощью Божией прежде всех [был] сбит передовой и лучший корабль неприятельского флота паши Саит-Али, который от производимого беспрерывно жестокого на него огня тотчас остался без фор-стеньги, без грот-марселя с расстрелянными нижними парусами и в прочих частях разбит до крайности; поворотился в закрытие в середину своего флота. Место его заступил вице-адмирал красного флага с помощью еще одного большого корабля и 2-х фрегатов, но и те сбиты [были] и с немалым повреждением, также оборотились в соединение с флотом, защищая, однако, от следующих за мною кораблей пашу Саит-Али. Передовые наши корабли, бывшие за мною, «Александр», «Предтеча» и «Федор Стратилат», исполняя мое повеление, окружили передовые бегущие неприятельские корабли и с великой живостью производили по ним и вдоль всего флота беспрерывный огонь. А между тем корабль «Рождество Христово» спешил приблизиться к бегущему в середину флота кораблю паши Саит-Али, чтобы его не пустить, и производил сильный огонь по нему и вдоль всего неприятельского флота, который от следующей за передовыми [кораблями] всей нашей линией был весьма разбит, замешан и стеснен так, что неприятельские корабли сами друг друга били своими выстрелами.

Наш же флот всей линией, передовыми и задними кораблями совсем его окружил и производил с такой отличной живостью жестокий огонь, что, повредив многих в мачтах, стеньгах, реях и парусах, не считая великого множества пробоин в корпусах, принудил укрываться многие корабли один за другого; и флот неприятельский при начале ночной темноты был совершенно уже разбит до крайности, бежал стесненной кучей под ветер, оборотившись к нам кормами, а наш флот, сомкнув дистанцию, гнал и беспрерывным огнем бил его носовыми пушками, а которым удобно – и всеми лагами.

Особо же разбиты и повреждены более всех пашинские корабли. При таковой дарованной от Всевышнего совершенной победе, несомненно надеялись мы несколько корабли взять в плен, но от этого спасла их перемена ветра и совершенная густая темнота ночи.

В половине 9-го часа при сгустившейся от дыма ночной темноте флот неприятельский, будучи весь в дыму, начал закрываться из виду; ветер, затихая, совсем заштилел, и сделалось переменное маловетрие, при котором неприятель остался на ветре, а корабли нашего флота оставались долгое время без действия парусами.

В 12 часов пополуночи лег я с флотом на правый галс и шел с поспешностью, уповая, прямо на флот неприятельский, ибо в темноте ночи при мрачной еще погоде было его не видно. При погоне за ним 6 часов пополуночи оказался виден он, бегущий в сторону Константинополя; я, прибавляя сколько можно парусов, старался его нагнать, но северный ветер, усиливаясь час от часу, сделался весьма крепкий, и развело великое волнение, при котором я, имея на флоте также повреждения в стеньгах, реях и парусах и на корабле «Александр» от подводных прострелов пушечных великую и опасную течь, с крайним сожалением сию погоню принужденно оставил.

По рапортам командующих оказалось во время бою убитых на всем флоте унтер-офицеров – 1, рядовых – 16; раненых: капитан-лейтенант Ганзер, лейтенант Головачев, штурман прапорщичьего ранга Жмухин, унтер-офицеров – 2, рядовых – 23; всего – 28 человек.

…Во время бывшего июля 31 дня сражения все командующие судов и разные чины флота черноморского служители с крайним рвением и беспримерной храбростью и мужеством выполняли долг свой, а особенно отличились начальники эскадр, которые по учиненным от меня сигналам первыми спустились на ближнюю дистанцию к неприятелю и, подавая пример прочим, производили бой, беспрестанно теснили неприятеля с таким отличным искусством, рвением, мужеством и храбростью, что на бывших против них кораблях тотчас заметны были повреждения, и неприятель бежал и укрывался от поражения. Я за долг почитаю всем им отдать справедливость и представляю все это дело и их на милостивое уважение вашей светлости.



Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

(Адмирал Ушаков: сборники документов, т. 1, с. 511–516)