Отверстие наверху захлопнулось с отвратительным чавкающим звуком. Свет едва просачивался через плотные эластичные стены. Спина прилипла к чему-то вязкому.
Оправившись от шока, Яна Зорина с усилием поднялась, липкая густая субстанция нехотя выпустила ее, оставив на защитном костюме склизкие следы.
Яна встала на выступы внизу стен и старалась не шевелиться, чтобы не соскользнуть в воронку посередине, заполненную мутной, густой жидкостью.
Снаружи доносились погашенные до глухого уханья крики более удачливых членов экспедиции.
Она потянулась к микрофону.
– Вот черт!
Пальцы нащупали за ухом только никчемно болтающийся проводок. Микрофона не было. Наверное, он оторвался при падении.
– Отлично, связь потеряна. Надо же так попасть!
Она с отвращением посмотрела на гладкие розовые стены ловушки.
Яна Зорина ненавидела розовый. Этот цвет бесцеремонно выпускал на свободу воспоминания из прошлого. Воспоминания из разряда тех, которые так хочется стереть навсегда, чтобы снова и снова не переживать боль, стыд, унижение, да мало ли что еще.
Папа тащит тяжелые чемоданы, мама пытается пристроить в безопасное место коробку со старинным семейным фарфором, четырехлетний брат носится кругами, спотыкаясь о сваленные в прихожей вещи. Яне Зориной четырнадцать. И ее безумно раздражает вся эта суета. Правильно говорят, что переезд подобен стихийному бедствию.
Она смотрит в зеркало и замечает на носу россыпь прыщей. Опять, опять! Вот, уродство!
Брат «стреляет» из игрушечного бластера. Резкие звуки продавливают барабанные перепонки. Яна не выдерживает:
– Хватит, перестань!
– Яна, не смей кричать на ребенка! – заводится мама.
– Дети, бегите лучше наверх и посмотрите свои спальни, – вмешивается папа.
От родителей справедливости не дождаться. Им бы только «нивелировать конфликт», как выражается отец.
Толкаясь, дети мчатся по лестнице на второй этаж. Яна слышит, как брат визжит от восторга в новой детской.
Она подходит к своей комнате и замирает на пороге. В спальне буквально все розовое. Приторные розовые обои, кровать с розовым покрывалом и дурацкими рюшами, розовые коврики…
Почему они никогда не считались с ее желаниями, почему не прислушивались к ее мнению?
– Я же просила вас! Я просила! – рыдает Яна. Сквозь пелену слез она видит обескураженные лица родителей, – я же хотела 3D-обои с подводным миром и жидко-кристаллическую панель во весь потолок…, а не эту розовую тошноту!
– То, что ты хотела нам не по карману, – сердится отец.
– На мой взгляд, очень милая комната получилась, – поддерживает его мама.
Сладко-конфетный цвет неразрывно связался с событиями той страшной ночи…
Даже спрятавшись с головой под толстое розовое одеяло, Яна отчетливо слышала крики родителей и выстрелы…
Тошнотворный розовый цвет. На лбу выступила испарина.
Дышать! Глубоко дышать, как учил психолог.
Самое отвратительное, что нож она отдала Санчесу. Говорят же: «жалость плохой попутчик».
Этот смазливый недотепа запутался в траве, жесткой как проволока, с маленькими тонкими колючками. Пытаясь высвободиться, он порвал перчатку, и оцарапал руку до крови. Она дала нож, чтобы он обрезал цепкие стебли травы.
В ловушке оставалось все меньше кислорода. Голова начала кружиться от тяжелого дурманящего запаха.
Члены экспедиции столпились вокруг плотоядного растения.
Первые полчаса после прибытия завершились несчастным случаем. Они только вздохнули с облегчением, выбравшись из тесных капсул лайнера, только успели познакомиться друг с другом и едва ли успели как следует осмотреться.
Площадку, на которую приземлился лайнер, окружали крупные растения, состоящие из широких, лежащих на земле листьев и розовых чаш с воронкообразной сердцевиной. Начальник экспедиции попросил ничего не трогать, зачитал правила безопасности, показал электронную карту. Экспедиция выдвинулась по намеченному маршруту. Но уже через десять минут латиноамериканец по фамилии Санчес запутался в колючей траве. Пока все помогали ему выбраться, помощь потребовалась еще одной участнице экспедиции.
– Эй, Яна? – дрожащим голосом позвал мужчина, представившийся юристом. Он повернулся к остальным, – Ее же Яна зовут? Яна, ты слышишь?
Защитный костюм смотрелся на нем нелепо, обтягивая толстый пивной живот. Через запотевшие очки, он опасливо косился на растение и старался держаться на безопасном расстоянии.
– Хватит уже фигней страдать! Разрезать надо эту сволочь, – сказал начальник экспедиции, – а то девчонка окочурится.
Он был широкоплеч и высок. Его хриплый низкий голос, взгляд прищуренных волчьих глаз вызывали полный паралич воли. От фигуры, словно литой из стали, лица с резкими скулами и тяжелым квадратным подбородком шла такая неоспоримая сила, что хотелось тут же безропотно подчиниться. Другой реакции Сергей Стерхов и не ждал, он привык к абсолютному лидерству.
– Вы, конечно, начальник экспедиции, – запротестовал юрист, срываясь на фальцет, – но разве вы не понимаете, что мы не имеем права вторгаться в жизнь этой планеты, мы нарушим договор…!
– Плевать я хотел на ваш договор! – рявкнул начальник экспедиции, вынимая из ножен на поясе мачете.
Он замахнулся и ударил по толстой стенке сомкнувшейся чаши растения. Образовалась небольшая трещина.
– Сергей! Я как юрист должен Вас предупредить…!
Начальник экспедиции опустил мачете, посмотрел на юриста так, что у несчастного по лицу заструился пот:
– От тебя воняет страхом, Роланский.
Сказав это, он с удвоенной силой принялся прорубать розовый капкан.
Яна Зорина услышала тихое шипение и посмотрела вниз. Ее ботинки покрывались пятнами – попавшая на них вязкая слизь медленно разъедала грубую кожу.
Если так пойдет дальше, растение начнет переваривать и ее плоть. Что они там капаются?!
Она стала стучать по плотно сцепленным лепесткам. В ответ растение конвульсивно дернулось и сжалось, отчего свободного пространства внутри практически не осталось.
На глазах шести членов экспедиции растение начало уменьшаться в объеме, его стенки все плотнее охватывали попавшуюся жертву.
– Что за хрень?! – прорычал Стерхов.
Он рубил упругие ткани изо всех сил, торопясь вызволить Яну. Наконец, в лепестке появилась сквозная щель, Сергей схватился руками за ее края и с большим усилием разорвал стенку ловушки.
Перепуганная девушка выбралась наружу. Растение сразу сморщилось и потускнело.
В тот же миг сотни таких же растений, со всех сторон окружавшие людей, начали выпускать вверх фонтаны мутно – белой, густой, едкой жидкости.
Группа из семи человек, уже в полном составе, по знаку Стерхова ринулась к холму, находящемуся приблизительно в ста метрах. Там, плотоядные гиганты не росли. Холм полностью покрывали извилистые, узловатые темные корни.
Члены экспедиции, с ног до головы, измазанные вязкой слизью, взобрались на вершину по корневым сплетениям, как по веревочной лестнице.
Уже наверху доктор, подтянутый мужчина лет тридцати пяти, вынул из кармана небольшой прибор с сенсорным экраном, положил на него каплю слизистой субстанции, прилипшей к костюму.
– Вау! Да здесь концентрация кислоты раз в десять выше, чем у нас в желудке! – сказал, он присвистнув.
– Обработка щелочным раствором! – хриплым голосом скомандовал Стерхов.
Все достали из рюкзаков жестяные баллончики и распылили их на скафандры, благо курсы подготовки прошли не зря.
Да, планета проявила очевидное негостеприимство. Но никто и не говорил, что будет легко.
– Вы только посмотрите! – воскликнула спасенная Зорина.
Все семеро невольно залюбовались видом, открывавшимся по другую сторону холма: на фоне яблочного неба с диагональными полосками перламутровых облаков, километры прозрачных шампиньоноподобных деревьев тянулись вдоль извилины темно-синей реки.
Люди с тревогой всматривались вдаль. Все здесь было чужым, неведомым, пугающе необычным и казалось нереальным. Но каждый понимал, что на целую неделю, этот мир станет единственной реальностью.
Всех их, двух женщин и пятерых мужчин, с разными характерами и разной судьбой, оказавшихся здесь по причине разных жизненных обстоятельств, объединяло одно желание: заработать обещанные баснословные деньги и при этом остаться целыми и невредимыми.