Денёчки

 

Вот ещё один денёк пролетел

И рассвет холодный ночку прогнал,

Вот ещё немного я постарел,

Вот ещё кого-то я потерял.

 

 

Вот ещё чего-то я не успел…

По течению плыву никуда,

Ну и как бы я того не хотел

Превращаются денёчки в года.

 

 

Тихо копятся они, не спеша,

Не торопят завершать все дела.

И уже всё чаще слово Душа

Слышу я, да и колокола.

 

 

Вот ещё одна уходит зима

И весна надежды мне подаёт.

Хорошо, что у меня есть Она,

Что меня она и любит и ждёт.

 

 

Хорошо, что у меня есть мечта,

До которой всё равно доживу.

А мечта моя наивно – проста,

Я хочу весной увидеть грозу.

 

Зачем?

 

Зачем прислал ты эту эсэмэску,

Зачем её я, дурочка, прочла?

Зачем ответила тебе в отместку?

Я и сама потом не поняла…

 

 

Зачем, вообще, ты снова объявился,

Зачем больные раны бередить?

И как меня найти ты умудрился,

Зачем теперь всё это ворошить?

 

 

Скажи, зачем ты предлагаешь встречу,

Зачем, зачем ты снова про любовь?

Зачем ты ждёшь, что я тебе отвечу,

Зачем в мою ты душу лезешь вновь?

 

 

К чему упрёки вздорные,

Ведь мы давно расстались!

Зачем слова укорные

Мы говорить пытались?

 

 

Зачем копаем прошлое,

Ведь всё давно забыто!

А эсэмэски пошлые

В четыре мегабита?

 

 

Зачем меня заставил сомневаться?

Кто виноват? Никто не виноват!

Ты сам сказал, что время расставаться …

Теперь берёшь свои слова назад?

 

 

Какими же счастливыми

Мы раньше с тобою были:

Наивными, любимыми,

Как в вальсе мы кружили.

 

 

Теперь же просто тошно мне,

Назад пути уж нет.

Ты знаешь, в наше прошлое

Уж не купить билет!

 

Калибр пять сорок пять

 

А рука твоя, ещё тёплая,

Так безвольно опущена вниз.

Красота ещё не поблёклая,

Словно смерть – это твой каприз.

 

 

Ранка маленькая, как горошина,

Кровь, запёкшаяся по краям

И записка небрежно брошенная,

Как прощальный привет друзьям.

«ПСМ», – сказал опер уверенно,

Двумя пальцами взяв пистолет,

Пока эксперты что-то мерили

И чертили мелом паркет.

 

 

Что тебя подтолкнуло, милая?

Я ж тебя не учил стрелять …

Так прервала ты жизнь постылую

Из калибра пять – сорок пять.

 

 

А в записке кривые строчки,

Что написаны нервной рукой:

«Ухожу … не бросайте дочку.

… Не ругай меня, милый мой!»

 

Кукушка

 

Облака плывут по реке.

Не плывут, а в ней отражаются,

А кукушка там, вдалеке,

Всё кукует, а мне икается.

 

 

Кто-то вспомнил сейчас обо мне

Под кукушкино это пророчество,

А она в лесной тишине

Всё кукует про одиночество.

 

 

Вот прибавила мне один год,

А потом ещё – знать старается.

Не хочу я знать наперёд!

А кукушка всё наслаждается.

 

 

Облаков отраженье в реке

Вдруг исчезло под мелким дождиком —

– только капельки на щеке.

День не радует больше солнышком.

 

 

Замолчала кукушка в лесу,

Насчитала мне, напророчила.

Я стою – головою трясу,

Так она мне её заморочила!

 

Проклятая ночь

 

Вот проклятая ночь

Прогнала меня прочь,

Увела из родимого дома,

Только ветер свистел,

Я моргнуть не успел,

Оказавшись в местах незнакомых.

 

 

Там седой наркоман

В гнили ноющих ран

Рот беззубый противно разинул,

И старухе с клюкой

Своей грязной рукой

Размахнулся, и по уху двинул.

 

 

А какой-то прохвост

Говорил длинный тост

И язык у него заплетался,

Он потел и моргал,

Ну, а после упал,

Да и так под столом и остался.

 

 

То ли тёмный кабак,

То ли грязный бардак —

Я в объятьях кутёжного плена,

То сижу за столом,

То бегу напролом,

Повторяя: «Измена, измена!»

 

 

Вот проклятая ночь,

Кто мне сможет помочь?

Сам с собой совладать я не в силах…

А в хмельной суете

Стриптизёр на шесте

Развлекает старушечек милых.

 

 

Ох, какой страшный сон,

Я проснулся – спасён!

Я с трудом возвращаюсь в реальность,

Только кости болят,

Затуманенный взгляд,

Крепко держит меня виртуальность.

 

Просветление

 

Слышал я, что просветлённый —

– редкостно большой учёный.

Как добился просветленья?

Может, через помутненье?

 

 

Вот тогда мне всё понятно,

Я же сам неоднократно

В помутнении своём

Толкал речи за столом.

 

 

Мне наутро говорили:

«Вот когда вчера мы пили

Ты такое предсказал,

Что сегодня рубль упал.

 

 

Предрекал ты конец света

И засушливое лето,

Делал биржевой прогноз,

Взяв на грудь двенадцать доз.

 

 

Попросив опохмелиться,

Я пытался извиниться.

Опохмел прибавил сил

И я вновь заговорил:

 

 

Рассказал про игры ГРУ

И наивность ЦРУ,

Про субъекты, и объекты,

И моральные аспекты.

 

 

В помутнении своём

Я глумился за столом.

Собеседники внимали

И мне в рюмку подливали.

 

 

Не успев закончить фразу

Я помчался к унитазу —

– помутнение прошло

И прозрение пришло.

 

 

Вот какой я сделал вывод,

Почесав седую гриву:

Только через помутненье

Лежит путь твой к просветленью!!!

 

Старый дом

 

Я, конечно, вернусь на порог дома отчего,

И он примет меня, этот старенький дом,

Полной грудью вздохну, ощутив запах прошлого,

Этот запах живёт и останется в нём.

Тут давно никого – ни отца, и ни матери,

Тут никто не живёт, только скрип половиц.

На полу грязный ком нашей праздничной скатерти,

Да обрывки давно пожелтевших страниц.

 

 

Я рукой прикоснусь к потемневшим наличникам,

Пыль смахну и присяду за шатким столом,

И огарок свечи запалю. Что-то личное,

Что-то давнее высветит этим огнём.

 

 

Посижу, помолчу, и душа успокоится,

Сигарету от пламя свечи прикурю.

Помню, мать говорила: «Сынок, всё устроится,

Бог даст, сам ты узнаешь дорогу свою».

 

 

Я достану тогда свою фляжку походную,

Выпью жадным глотком, торопясь,

И опять закурю свою «Яву» не модную,

И опять помолчу, про себя помолясь.

И в метанье теней, чуть прихрамывая,

Подойдёт и лизнёт руку мне старый пёс

И в глаза поглядит, как всегда, не обманывая,

Прошепчу я: «Какой тебя леший принёс?»

 

 

Старый пёс заскулит, посмотрев в дверь открытую,

Неотрывно глядя, приглашая туда,

Я оставлю стоять на столе недопитую,

И за двери шагну, понимая – беда!

 

 

Дом горит, как костёр под декабрьской порошею,

Старый дом, отчий дом – весь пожаром объят,

Навсегда хороня всё хорошее, прошлое.

Вот и всё, мне уже не вернуться назад.