   Путешествия по Камчатке
   Весёлые приключения в заповедных уголках

   Григорий Седов

   Иллюстратор Татьяна Лямина
   Дизайнер обложки Денис Лопатин

   © Григорий Седов, 2017
   © Татьяна Лямина, иллюстрации, 2017
   © Денис Лопатин, дизайн обложки, 2017

   ISBN 978-5-4474-2297-4
   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Камчатка – неизведанная часть нашей страны. Крайне мало книг и путеводителей встречается современному россиянину или иностранцу на пути изучения загадочной Камчатки. Книга «Путешествия по Камчатке» великолепно подойдёт как туристу на Камчатке, так и местному жителю. И особенно заинтересует тех, кто планирует поездку на Камчатку. Книга имеет лёгкий язык описания, большое количество шуток. «Путешествия по Камчатке» подходят для читателей различных возрастов, учитывая легкость написания и интересный сюжет. Книга – путеводитель по Камчатке, который не оставит равнодушным самого притязательного читателя. «Путешествия по Камчатке» обязательна к прочтению любого современного любителя книг и путешествий. Приятного чтения!

Благодарности

Я бесконечно благодарен моим родителям, жене Ирине, сыновьям Степану, Тихону и Платону, Анне и Сергею Бутковским, Владимиру Рубахину, Сергею Пивняку, Оксане Яшиной, Сергею Любарскому, Николаю Толстову, Александру Стукову, Андрею Бородатову, Дмитрию Деревягину, Геннадию Маслову, Владимиру Боготопову, Владимиру Роменскому, Глебу Парунову, Ивану Бычкову, Евгению Волошину, Павлу Гоголеву и многим, многим другим, благодаря помощи и ценным советам которых эта книга вышла в свет.

Посвящается моей маме

Толбачик

   Это странное место – Камчатка…
Виктор Цой

   Летом мы решили покорить действующий вулкан Плоский Толбачик. К тому времени говорили, что извержение уже прекратилось. Нам предстояло это выяснить. Подготовились добротно: заказали вахтовку, заготовили продуктов, взяли профессионального гида. Поначалу ничего не предвещало неприятностей.
   Ехать на Толбачик около 500 километров от Петропавловска. Мы выехали в пятницу вечером, а приехали после обеда в субботу. По прибытии на место разбили лагерь, поставили палатки, развели костёр. Камчатская погода встретила путешественников дождём, туманом и ветром. Однако это не испортило нам настроения.
   На следующее утро мы на машине доехали до «южного прорыва» – лавовых потоков предыдущих извержений вулкана. Целый день наслаждались уникальной смесью растительности, горных пород и лавовых пещер. Лунный пейзаж словно сошёл с полотнищ футуристов. Недаром гид показал нам поблизости полигон испытаний космической техники: луно– и марсохода, а также «венерического трактора» – вездехода для Венеры. День выдался насыщенным приятными эмоциями. Всё шло, пожалуй, слишком хорошо…
   «Прогулявшись» по пересечённой местности около 15 километров, мы вернулись в базовый лагерь. После ужина гид неожиданно предложил «сходить на конус» и посмотреть, остались ли проявления активности, поскольку яркое свечение лавы хорошо различимо ночью. На экскурсию вызвались шестеро наиболее любопытных. Восхождение и обратный спуск, по оценке гида, должны были составить не более 3 часов. Как оказалось позднее, мы слишком доверились нашему проводнику.
   Мы вышли из лагеря на тропу, быстрым темпом поднялись вдоль застывшего лавового потока, пересекли его, вышли на конус. Перед нами развернулась величественная картина: из недр земли через жерло кратера выбрасывались огненные потоки магмы, шлаковые породы под ногами вибрировали при каждом взрыве, в воздухе носились клубы серы. Потрясённые увиденным, мы сфотографировались на склоне и скоро начали спуск обратно.
   И тут начались настоящие приключения…
   Из ниоткуда налетел густой туман, в котором мы потеряли тропу и, как стало ясно позднее, повернули не в ту сторону. Почувствовав неладное, мы стали блуждать, останавливаться и снова идти. Несколько раз мы упирались в непреодолимую каменную стену. Тропа, словно в страшной сказке, исчезла безвозвратно! Начались споры о том, в каком направлении лучше идти, причём каждый предлагал диаметрально противоположное. При этом гид отказывался признаться, что заблудился. Он упорно настаивал на том, что нужно идти вперёд. Следуя его логике, мы должны были максимально спуститься вниз, так как «наверху холодно». Мы медленно шли вниз по старому лавовому потоку, прыгая через огромные валуны. Тем временем было уже далеко за полночь, поднялся ветер, мы выбивались из сил. К таким приключениям мы явно не были готовы.
   Мы не стали подвергать слова гида сомнениям, однако, наткнувшись около 2 часов ночи в очередной раз на собственные следы, мы окончательно осознали, что он водит нас по кругу. На этот раз нас не убедил даже его странный довод, что он «точно видел это место на фотографии в календаре». В довершение всего выяснилось, что у нас нет ни карты, ни тёплой одежды, ни воды. Одна девушка из группы сильно устала и практически не могла идти дальше. Внезапно она с громким криком упала с камня на землю… Что делать? Хорошо, что с ней обошлось всё благополучно, но все поняли, что силы на исходе. Мы остановились и начали призывать на помощь коллективный разум.
   Вдруг выяснилось, что в этом месте берёт сотовый телефон! Мы позвонили знакомым альпинистам в городе, которые «обрадовали» нас тем, что если у нас есть связь, значит, мы находимся не там, где нам следует быть.
   Вместе с тем они подсказали нам основные правила: не разделять группу, следить за самочувствием друг друга, не унывать. Друзья дали нам ориентиры для поиска тропы. Мы приняли, с нашей точки зрения, единственно верное решение, хотя на первый взгляд и противоречащее логике гор: идти обратно на конус к точке, где мы потерялись, и либо ждать там помощи, либо искать тропу и спускаться вниз. Наш гид высказался категорически против этого решения, сказав, что наверху мы замёрзнем и окончательно потеряемся в тумане. Момент был критический…
   Внезапно именно в это мгновение небо на миг прояснилось, мы увидели далеко наверху всполох красного света, и до нас донёсся отдалённый гул. Кратер – поняли мы. После этого «послания» мы утвердились в своём решении, развернулись и медленно пошли на своё – какое по счёту за этот сумасшедший день? – очередное восхождение. Периодически выключая фонарики в кромешной тьме, мы ждали следующей вспышки извержения, чтобы не сбиться с пути, упорно продолжая ползти наверх. Многих толкала вперёд мысль о том, что на вершине нас уже ждут спасатели из базового лагеря на тёплом шлаке конуса…
   К утру мы поднялись на вершину Толбачика, а потом нашли первоначальную тропу. Природа словно сжалилась над нами – установилось чистое, усыпанное звёздами небо, из-за гор выглянул молодой месяц. То и дело проверяя путь, к 6 часам измученные мы спустились в базовый лагерь, где все мирно спали.
   Так мы испытали удовольствия покорителей гор – ночное восхождение на действующий вулкан, поиски пути обратно в тумане, общение в группе альпинистов и многое другое… С нетерпением ждём следующего года, чтобы совершить восхождение на вулкан Ключевская Сопка!

Охота

   Камчатка. Весна. Четвертый курс института. Скучаю на немецком. Приходит записка от товарища: «Нужен переводчик на иностранную охоту». Получить практику с носителями языка – об этом можно только мечтать. «Согласен» – пишу ответ.
   На следующий день в гостинице «Авача» забираем охотников. В группе норвежец, два немца, два швейцарца и семейная пара из Аргентины. Они прибыли на полуостров, известный как ареал обитания камчатского бурого медведя. Все надеются добыть достойный трофей в свою коллекцию.
   В Елизовском аэропорту садимся в вертолёт и вылетаем на север Камчатки. Вертолётом МИ-8 управляет один из асов камчатской авиации Сикорский. Под нами неспешно проплывают заснеженные пики Срединного хребта. Долины перерезают извилистые застывшие реки. На сотни километров вокруг ни единой живой души. Прямо-таки марсианский пейзаж!
   После двух часов полёта выгружаемся посреди заснеженного поля. Снега еще по колено. А в Петропавловске сейчас уже лето. Понимаю, что кроссовки на моих ногах выглядят странно.
   – Сначала надо поставить антенну! – заявляет старший егерь Петрович.
   Собираем конструкцию высотой примерно метров 15, медленно её поднимаем. В последний момент антенна заваливается набок и падает. Проверяем, не задело ли кого-нибудь. Всё повторяется сначала, на этот раз антенну удаётся закрепить растяжками. После этого устанавливаем палатки. В ознаменование прибытия дегустируем коньяк «Мартель» с немцами.
   Клиенты переживают о предстоящей охоте. Первым делом они идут проверить своё оружие. Охотники с гордостью показывают свои «Браунинги» и «Маузеры», дают всем желающим выстрелить из редких стволов. Наши егеря относятся к тяжёлым ружьям скептически и, в свою очередь, предлагают иностранцам опробовать компактный карабин СКС. Отстреляв гору патронов, все идут обедать. Чувствую, как после стрельбы из немецкого ружья ноет плечо.
   После обеда (произнесено несколько тостов за благополучное прибытие) Сикорский вызывается продемонстрировать зарубежным гостям возможности советской авиатехники. Лопасти МИ-8 постепенно раскручиваются, он взлетает и исчезает за лесом. Вдруг огромная машина выскакивает из-за сопки с другой стороны, снижается, идёт по дуге и в нескольких метрах над землёй резко уходит вверх. Иностранцы ахают. Вертолёт возвращается, зависает в воздухе, затем медленно летит назад! Всё происходит, как в фантастическом фильме. Сикорский подлетает к высокой сосне, задним винтом обрубает все ветки с одной стороны, затем сдаёт немного вперёд, зависает, возвращается и обрубает ветки с другой стороны. Аплодисменты благодарной публики.
   На ужин все собираются в просторной армейской палатке, которая служит столовой. В буржуйке трещат поленья, на полу – кедровый стланик. Поднимаем тосты за дружбу между народами, за мир во всём мире, за уникальную природу Камчатки. На другом конце стола Сикорский жестами объясняет совершённый ранее авиа-манёвр как «афганский заход». Немцы садятся в ряд и запевают строевые марши, по интонациям напоминающие саундтреки советских военных фильмов. Один из них ладонью отбивает ритм по столу. Наши не остаются в долгу – звучат народные песни «Выйду я в поле с конём», «По Дону гуляет казак молодой». Норвежец пытается соревноваться с егерями, кто больше выпьет. Те лишь усмехаются.
   Старший егерь рассказывает анекдоты. Пытаюсь подобрать смешной эквивалент на английском.
   – Переводи ему! – Петрович недоволен образовавшейся паузой. – Ты язык не знаешь, я сам ему скажу, учись.
   Между старшим егерем и немцем происходит следующий диалог (оба тыкают друг в друга пальцем и хлопают по плечу):
   – Ай, ю! Фрэндз! Окей?
   – Окей!
   – Хант! Окей?
   – Окей!
   – Беар! Пиф-паф! Окей?
   – Окей, окей! Биг, биг беар!
   – Ю хэв долларз?
   – Йес!
   – Окей!
   – После охоты отдашь мне свою зарплату. Я сам всё перевёл, – подытоживает Петрович.
   После праздничного застолья интернациональная команда идёт пускать салют.
   Наконец ложимся спать. Среди ночи просыпаюсь от страшного рёва. Снаружи как будто кто-то скребёт палатку. В голове проносятся ужасные картины.
   – Медведь? – спрашиваю я.
   – Норвежец, – зевая, отвечает егерь.
   Все поворачиваются на другой бок и снова засыпают.
   Заинтригованный, я одеваюсь, беру фонарик и выхожу наружу. От входа за угол ведут глубокие следы. «Точно медведь!» – сомневаюсь, не вернуться ли в палатку. Рычание продолжается. Иду дальше, свечу фонариком – на следах появляется кровь. Становится совсем жутко. Заворачиваю за угол и в свете фонаря наблюдаю такую картину. Норвежец стоит на четырёх конечностях, провалившись глубоко в снег. Ледяная корка, образовавшаяся ночью на поверхности снега, порезала ему ноги. Он ревёт, как попавший в ловушку зверь, очевидно, не зная, что делать дальше. Помогаю ему вернуться в палатку.
   Утром Петрович с заговорщицким видом отзывает меня в сторону.
   – Сначала мы с немцами отработаем, а вас пока на дальний кордон отвезём, чтобы швейцарцы не завидовали. Посидите там денька два.
   Нас закидывают на дальний кордон – это избушка на курьих ножках. Нас встречают двое местных егерей. Вид у них такой, будто они сидят здесь со времён Великой Отечественной и до сих пор не в курсе, что война закончилась. С вертолёта выгружают ящик водки.
   Ночью за оконцем заимки бушует камчатская пурга. При отблеске пламени из печки егеря преображаются. Размахивая руками и страшно тараща глаза, они наперебой рассказывают швейцарцам про свои встречи с гигантскими по размеру медведями. Как они подъехали к медведю на снегоходе, выстрелили, промахнулись, второй ствол дал осечку, потом снегоход заглох, а медведь всё бежал на них… К утру медведи по размерам превышают слонов. Швейцарцы испуганно жмутся друг к другу. Видимо, вспоминают незавидную судьбу Наполеона в России. Понимают, что, возможно, это их последний вечер, поэтому старательно налегают на водку.
   На следующее утро ярко светит солнце, вокруг избушки искрится свежий снег.
   – Вертолёта сегодня не будет, – сообщает один из егерей. – Скажи им, пусть рыбу ловят.
   – А рыба там есть?
   – Ни фига. Но им какая разница.
   Швейцарцам выдают две палки с намотанной леской и крючком. Они весь день самозабвенно ловят что-то в небольшом ручье неподалёку. К вечеру мне даже становится их жаль. Читаю им стихотворения Гёте в оригинале.
   На третий день нас забирает вертушка. Но мы летим не в лагерь, а в село Мильково. Оказывается, за это время на базе тоже кончилась водка. Прибываем в Мильково, загружаем ящик водки. Теперь мы летим в посёлок Козыревск. Смотрю на карту и удивляюсь – это значительный крюк.
   – А больше нигде топлива нет, – весело отзывается Сикорский.
   Я сижу на откидном стульчике возле двери. При подлёте к лагерю уверенно дёргаю красный рычаг. Дверь вертолёта улетает вниз. Я удивлённо смотрю на неё.
   – Не тот рычаг дёрнул, – смеётся бортмеханик. – Это аварийный сброс.
   После приземления идём искать улетевшую дверь, находим её, ставим на место.
   Ночью иду проверить туристов. В одной из палаток сидит аргентинская пара пенсионеров – муж с женой с выражением «последнее прости» на лице. У них погасла буржуйка. Разжигаю печку, успокаиваю клиентов.
   На следующий день везём швейцарцев на охоту. Высаживаем их и улетаем. Через некоторое время Сикорский ругается.
   – В чём дело?
   – Один из швейцарцев застрелил медведя прямо на реке.
   Летим на речку, подсаживаемся на косе, цепляем медведя, но не можем взлететь – из-за высоких деревьев не хватает тяги. Второй пилот жестами выгоняет всех из вертолёта и сам выпрыгивает на камни. Машина с одним Сикорским за штурвалом натужно отрывается от земли, медленно уходит за лес. Переходим реку по пояс в воде.
   В последний день собираем трофеи, прощаемся с егерями, летим домой.
   Камчатка. Весна. Четвёртый курс института. Преподаватель немецкого языка Роменская будит меня:
   – Седов, ты абсолютно не знаешь немецкий язык!

Сплав

   – Пойдешь гидом на сплав с туристами? – спрашивает жена.
   Вспоминаю, что как-то мы с друзьями купили путёвки на сплав. Гиды усадили нас в надувные рафты. Мы достали ящик пива. Медленно пошли вниз по течению. Припекало солнышко, мы сняли футболки, загорали. Иногда спрыгивали с рафта и купались в прохладной речной воде. Во время путешествия любовались зелёными сопками, долинами, заросшими яркими цветами. Несколько раз видели на берегу медведя, под нами проплывали косяки красной рыбы. По вечерам пели песни у костра. Это было здорово!
   – Конечно! – соглашаюсь я, предвкушая прекрасный отдых на реке.
   Забираем группу туристов в Петропавловске. На вахтовке доезжаем до Малок. Здесь расположены знаменитые термальные источники. Останавливаемся на берегу реки Быстрой. Сюда на нерест заходят чавыча, нерка, горбуша, кета, кижуч, сима. Нам предстоит трехдневный тур от Малок до Усть-Большерецкого моста, с двумя ночёвками в палатках на берегу.
   Грузим пиво, садимся на рафты. Я предусмотрительно сажусь поближе к припасам.
   – Бери весло! – неожиданно командует старший гид, показывая на корму.
   Пересаживаюсь, начинаю грести.
   – Вправо!
   – Влево!
   – Греби, греби, веселее!
   Гребу изо всех сил. В глазах темнеет. Рафт медленно поворачивает в нужном направлении, избегая столкновения с корягой. Тем временем старший гид достаёт удочку и, насвистывая, начинает ловить рыбу. Небольшие остановки на берегу для рыбалки дают мне передышку. Наконец в сумерках причаливаем к берегу.
   – Вот теперь я отдохну, – думаю я.
   – Вытаскивай рафт из воды! – кричит старший гид.
   Мы вытаскиваем рафты, сушим их. Ставим палатки, собираем дрова. Туристы располагаются вокруг костра, достают пиво…
   – Иди за водой! – не унимается гид. Иду на речку, набираю два ведра воды. Карабкаюсь на высокий берег, падаю, вода разливается. Приходится повторять всё заново. Поздно вечером, помыв посуду, весь мокрый и измученный, я отключаюсь, едва доползая до палатки.
   – Подъём! – рано утром меня будит старший гид.
   – Кипяти чайник!
   – Спускаем рафты!
   Каждый рафт весит, наверное, тонну. Продолжаем путешествие вниз по реке.
   – Вправо!
   – Влево!
   – Греби, греби! Ты что, уснул?
   Через некоторое время осваиваю искусство управления рафтом. Изредка даже выпадает минутка отдыха. Туристы ловят гольца сплавом. Время от времени над высокой травой по берегам виднеются головы медведей.
   – Ну, вот и прошли спокойный участок! – внезапно говорит старший гид и сматывает удочку.
   – А что, будет ещё неспокойный? – подозрительно интересуюсь я.
   – Конечно! Впереди самое весёлое – пороги.
   Вдалеке посередине реки показываются валуны, течение сужается, вода вспенивается между камней бурунами. Рафт заметно набирает скорость. Я закрываю глаза.
   – Вправо!
   – Влево!
   – Греби, греби!
   Выполняю указания на автомате. Вокруг водяные брызги, рафт прыгает на камнях, как на американских горках. Спустя час проходим пороги, причаливаем. Палатки, дрова, вода… К вечеру чувствую, что мои бицепсы стали как у Арнольда Шварценеггера. Мошка искусала лицо. Один глаз заплыл и ничего не видит. Всех зовут фотографироваться. Делаю несколько тысяч снимков на десять разных фотоаппаратов.
   – Собирай камни! – командует старший гид.
   – Это-то зачем?
   – В бане париться будем.
   Мы сооружаем речную баню – из камней выкладываем горку, сверху разводим костёр, чтобы они нагрелись, потом убираем угли и над камнями ставим палатку. Все окунаются в ледяную реку, забегают в баню греться. Старший гид выпиливает бензопилой кресло из лежащего на берегу бревна – развлекает туристов.
   – Чисти картошку! – радует меня гид.
   В темноте доползаю до палатки. Сквозь сон слышу, как вокруг костра громко поют.
   К вечеру следующего дня впереди появляется Усть-Большерецкий мост.
   – Неужели мы дошли? – я не верю своей удаче.
   – Ну как, понравился тебе сплав? – спрашивает дома жена.
   – Очень! – отвечаю я.

Бечевинка

   – Хочешь пойти на морскую?
   – А что надо делать? – уточняю я. (У меня уже был печальный опыт участия в сплаве в качестве гида.)
   – Ничего особенного. Проводником с группой туристов.
   – Куда?
   – В Бечевинку.
   Соглашаюсь, интересно хотя бы раз взглянуть на легендарное место.
   Утром приезжаем в порт. Знакомимся с туристами. Это пожилая пара, две женщины и старшая группы.
   – Помоги загрузить вещи! – командует тур-лидер.
   Я тащу тяжеленные чемоданы на борт катера. Что они там возят, кирпичи?
   Катер отчаливает. Сижу на верхней палубе, курю. Слушаю рассказы капитана. Про подводную лодку, которая неожиданно всплывает рядом, пугая его до смерти. Про переговоры по радио – когда нужно говорить, а когда лучше молчать. Про гонку с больным на борту обратно в порт. Интересный он малый – размышляю я – сразу и не скажешь, сколько ему лет. Загорелое лицо. Прищуренные глаза. Настоящий морской волк! Часами сидит и крутит штурвал, смотрит куда-то в бинокль. Что он там видит? Беру бинокль, вглядываюсь вдаль, но ничего кроме волн не замечаю. Мы проходим мимо знаменитых скал – Трёх Братьев, выходим из Авачинской бухты и поворачиваем на север. Идём вдоль Халактырского пляжа. Наша цель – бухта Бечевинская. Раньше там был военный городок, где базировались дизельные подводные лодки. Но потом базу закрыли. Теперь это брошенный город-призрак, куда сейчас стремятся попасть лишь туристы и медведи.
   – Мы хотим чаю! – слышится крик старшей группы.
   Отрываюсь от своих мыслей, спускаюсь в каюту. Путешественники сидят зелёные от качки. «Куда вам чай?» – проносится в голове.
   – Пожалуйста, – я наливаю кипяток из термоса.
   На палубе лучше. Свежий ветер, хорошая компания капитана и матроса.
   – Раньше группы на палтуса возили, – продолжает свои байки кэп. – В основном генералов… Один раз они такого крупного палтуса поймали, что вытащить не смогли.
   «Да, конечно!» – думаю я, но вслух соглашаюсь.
   – Киты! – восклицает капитан. Действительно, невдалеке показываются характерные плавники целого семейства косаток. Зову туристов. Держась за поручни, они щёлкают фотоаппаратами.
   Несколько часов пролетают незаметно. Мы подходим к скалам, посередине узкий вход в бухту. Это Бечевинка.
   – Там песка намыло, близко не подойдём, – сообщает капитан, – дальше на лодке.
   Перед отплытием я прошу дать мне какую-нибудь ракету на случай встречи с медведем.
   – Держи! – капитан долго роется в рундуке, затем протягивает мне странной формы железную банку. – Это японский фальшвеер, используется на море, даёт яркий оранжевый дым в течение трех минут. Не вздумай тратить!
   «Как придётся», – думаю я.
   Туристы пересаживаются в резиновую лодку. Мотор натужно взвывает, и мы мчимся в сторону бетонного пирса.
   Причаливаем.
   – Ну, идите – гуляйте! – смеётся матрос. – Я вас на берегу подожду… – Он начинает собирать дрова на костёр, достаёт удочку.
   Первым делом я подбираю старую железную банку и длинный металлический прут. Иду и мерно колочу по банке. Туристы удивляются.
   – Это от медведя, – объясняю я, – смотрите! – Показываю на свежие следы недавнего пребывания медведя. Размер кучи даёт представление о величине зверя. «Поэтичная скотина – сел ведь не где-нибудь, а на бетонной площадке с великолепной панорамой всей бухты», – отмечаю я.
   Продвигаемся по заросшей кустами дорожке в сторону многоэтажек. Туристы достают камеры и врассыпную исчезают в полуразрушенных домах.
   Сажусь на травку, загораю. Пытаюсь представить, как жил этот город много лет назад. Захожу в жилой дом. На полу детские игрушки. Такое ощущение, что всех эвакуировали в срочном порядке. Становится жутковато. Захожу в бывшую столовую. На полу лежит айфон. «Здорово сохранился», – кладу телефон в карман.
   Смеркается. Кажется, из кустов за мной внимательно наблюдают чьи-то большие глаза… Изо всех сил бью по банке – вызываю туристов. Все собираются возле бывшего штаба. Возбуждённо переговариваются, хвастаются фотографиями развалин. Только одна женщина грустная.
   – Что случилось? – спрашиваю её.
   – Телефон потеряла…
   – Вот он!
   Женщина забирает свой телефон, она счастлива.
   Возвращаемся на пирс. Садимся в лодку.
   – Медведь приходил, – рассказывает матрос, – крупный такой. Наверное, вы его вспугнули.
   «Да уж», – чувствую, что рука от ударов по банке занемела.
   На прощание дёргаю кольцо на японском фальшвеере, кидаю в воду, как написано в инструкции (капитан потом выскажет мне всё, что думает о моих невысоких умственных способностях). Мы зачарованно смотрим на оранжевый дым в лучах закатного солнца. Кажется, Бечевинка снова скрывает от нас свои тайны за завесой дыма… Подплываем к катеру.
   – В темпе вальса! – капитан чем-то озабочен. – Прогноз плохой передали, усиление ветра.
   Мы быстро снимаемся с якоря и выходим в обратный путь. Качка заметно усиливается. Темнеет. Идём по приборам. Главный из них измеряет глубину. Туристы укладываются внизу. Закутываюсь в спальный мешок, сижу рядом с капитаном наверху. Ему всё нипочём! Матрос приносит горячего чаю. Капитан рассказывает про ночные кораблекрушения. Это бодрит.
   – Дай подушку! – над палубой торчит голова тур-лидера.
   Спускаюсь вниз, перешагиваю через спящих, достаю подушку.
   Нос катера с шумом режет пенящиеся волны. Мы идём, и над нами только звёздное небо.
   …Вода переливает через край. Катер идёт ко дну. Нас вылавливают военные моряки. Мы на подводной лодке. Внутри почему-то сидит медведь и смотрит на меня большими глазами…
   – Подъём! – меня будит капитан. – Подходим!
   Впереди сияют огни ночного города.
   Через час швартуемся в порту. Мы прощаемся с капитаном. Довольные туристы уезжают. На берегу меня ждёт жена.

Банные

   «На выходных идём в поход на Банные», – говорит мне коллега. Я не придаю этим словам особого значения, что довольно легкомысленно с моей стороны. «Это – традиция для шефа», – объясняют мне. Те, кто уже принимал участие в походе, ничего конкретного не говорят, прячут глаза и только печально улыбаются. Шеф, я слышал, занимается спортом. Каждое утро он бегает. Зимой – на лыжах. Выглядит как Путин на рыбалке в Сибири. «Но это не тяжело?» – предполагаю я. «Что ты? Конечно, нет!» – успокаивают меня. На собрании перед походом шеф уверенно рисует на доске маршрут стрелочками и объясняет, как мы непринуждённо, в основном наслаждаясь природой, доберёмся до конечного пункта. Какое это будет лёгкое, но незабываемое приключение. По пути нас ждут несколько привалов. Мне нравится количество привалов. Ничего страшного в походе, кажется, нет. В конце концов, это же не «Фантоцци против всех».
   Затемнение.
   Раннее утро субботы. Мы грузим бесконечные ящики на грузовики. Колонна выезжает. За окном темно. Равномерно урчит мотор.
   Затемнение.
   Мы стоим на поляне. Машин уже нет. Все навьючены рюкзаками. «Вперёд!» – командует шеф. «На повороте нас подберут квадроциклы, если кто-то устанет.» «Квадроциклы? – думаю я. – Прекрасно! По-моему, я уже устал.» Мы идем на протяжении нескольких часов. Неожиданно появляются квадроциклы, но свободных мест на них нет. Водитель первого кричит: «Ну, как? Идете? Молодцы!». Квадроциклы проезжают мимо, обрызгивая нас грязью. Мы идём дальше. Впереди – река. «Сними обувь», – советует шеф. «У меня непромокаемые ботинки и брюки», – отвечаю я. Захожу в речку, проваливаюсь по пояс и мгновенно промокаю насквозь. В голове мелькает мысль о том, что запасную обувь я не взял. На привале сушу носки около костра. Сажусь под дерево, достаю фляжку.
   Затемнение.
   Меня трясёт за плечо шеф. «Подъём.» Я успеваю увидеть хвост колонны. «Оставьте меня здесь навсегда», – думаю я, но вслух говорю «Иду!». Натягиваю ещё мокрые носки и бегу догонять коллег. «Видишь?» – спрашивает товарищ. Я действительно вижу перед собой на тропе слоновью кучу. Но откуда здесь слоны? «Медведь», – спокойно рассуждает коллега. «Свежее», – зачем-то добавляет он. «Кто взял ружьё?» – спрашивает шеф. Выясняется, что у нас есть свисток. Мы идём и свистим. Некоторые кричат. Что про это думает медведь?
   Затемнение.
   Мы идём в траве выше человеческого роста. Мы идём по снегу. Мы идём по льду. Сзади слышится крик. Один провалился под лёд. Его достают. Мы ползём по скалам, внизу – обрыв. Прыгаем через ручьи. По лицу бьют ветки. Это всё происходит не со мной – успокаиваю я себя. Это просто телепередача «Выживание в джунглях».
   Затемнение.
   «Ну, вот и всё!» – слова шефа пробуждают остатки жизни в приунывшей группе. Мы сидим возле домиков геологов. «Осталась только Табуретка». «Какая ещё Табуретка?» – я инстинктивно опасаюсь новых названий. «Теперь надо по 5 капель перед Табуреткой, чтобы ноги не болели», – объявляет шеф. «Ни за что!» – проносится в голове. Но я уже пью коньяк, и ноги на самом деле перестают болеть. Становится легче. Мы выходим из лагеря геологов, идём по руслу ручья, пересекаем долины, проходим мимо озёр, в которых плавают утки. И вот перед нами встаёт отвесная скала, вероятно, кратер древнего вулкана. «Вот и Табуретка!» – мечтательно говорит шеф.
   Затемнение.
   Я лежу на траве, смотрю в небо. Пытаюсь восстановить дыхание. Сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Голова кружится. Руки нащупывают ягоды. Ноги пока не шевелятся. Лицо обдувает тёплый ветер. Это – вершина Табуретки. Мы сделали это! «Ну что, друзья? – слышится радостный голос шефа. – Вот и середина пути!»
   Затемнение.
   Который час продолжается игра «Попробуй не упасть с обрыва». Цепляясь за ветки стланика, мы спускаемся, скорее всего, в самый центр Земли. Мозг отключился. Тело не слушается. Шеф бодро успевает и вести группу, и подгонять отстающих. Наконец, впереди внизу маячат какие-то постройки, похожие на человеческое жильё. Это галлюцинации. Это мираж. «Пришли», – слышу я. Последние шаги я делаю, как робот, не чувствуя ни ног, ни рук, не понимая, кто я и что вокруг.
   Затемнение.
   Мы сидим вокруг костра. Рядом журчит река. На небе – луна. Я – в приятной нирване, в руках фляжка. В голове звучит Клэптон: «You are wonderfull tonight». «Если есть рай на земле, то он здесь», – думаю я. Внезапно шеф весело говорит: «Ну что? Поём песни! А потом – танцы!». «Ничто на свете не сможет поднять меня живым с моего любимого кресла», – думаю я. Через секунду я уже вожу хоровод вместе со всеми вокруг костра и громко пою: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
   Затемнение.
   Меня трясут за плечи. «Построение», – говорит чей-то голос. На поляне – оптимистичные коллеги. Шеф, одетый в спортивный костюм (на голове – бандана), спрашивает: «Кто идёт со мной на Лысый Пуп?». Я теряю сознание.
   Затемнение.
   Я сижу в кресле. Сияет солнце. Зам генерального трясёт связкой рыбы. «Он был на рыбалке», – догадываюсь я. Коллега достаёт ракетку для бадминтона. От кухни доносится аромат плова. В руке нащупывается холодное пиво. Жизнь, кажется, налаживается. «Кто идёт со мной собирать золотой корень?» – вдруг слышится голос вернувшегося с Лысого Пупа шефа. Я сливаюсь со стулом. Вспоминаю передачи про сусликов по каналу «Нэшнл Джиографик». Я умер, я окаменел, стал частью природы. Меня нет.
   Затемнение.
   Ночь. Кругом непроглядная темнота. Фонарик забыт в палатке. Я стою на четвереньках. Куда я шел? Вроде бы в бассейн. Впереди – дикие лужи с кипятком, сзади – горная река. Я в ловушке. Внезапно из темноты показывается лучик света. Это шеф. «Держись! Мостик в другой стороне.» Он выводит меня на тропу. Я спасён.
   Затемнение.
   Мы в горячем бассейне. До этого было купание в ледяной реке, а может быть, мне показалось. Зам генерального настойчиво брызгает мне в лицо водой. Понимаю, что надо обернуться. Поворачиваясь, вижу танцующих русалок. В ушах вибрирует: «Валера! Валера! Я стану нежной и верной…». Спустя какое-то время мы снова вокруг костра. Бард хрипит: «А утки хама-хама-хама ик, ик, ик!». Напротив «приятное» лицо одного из туристов-дикарей, тоже отдыхающих на базе: «Ты меня уважаешь?»… «В ресторане есть шампанское, – шепчет мне айтишник, – … и караоке…»
   Затемнение.
   Построение. «Вы, конечно, можете поехать в вахтовке… – говорит шеф, – но я буду вынужден сделать выводы…» Все выходят пешком. На вершине Табуретки зам генерального не выдерживает боли в колене, берёт спутниковый телефон и задействует опцию «Звонок другу». Через полчаса прилетает вертолёт и забирает зама. У нас таких друзей нет, поэтому мы продолжаем идти. На очередном привале мы изменнически садимся в вахтовки.
   Затемнение.
   Вахтовка торчит капотом в небо, как в апокалиптическом фильме. Она намертво увязла в глине и не двигается ни вперёд, ни назад. Пробуем дёрнуть другой вахтовкой – рвётся трос. Пытаемся вытянуть лебёдкой – ломается единственное на берегу дерево. «Я же обещал приключения!» – хохочет шеф, снимает футболку и прыгает под вахтовку с лопатой в руках. Мы копаем противотанковый ров, как при обороне Москвы, уже несколько часов. Надежды нет никакой. Наступает вечер. На десятки километров кругом – тундра и медведи. «Толкаем!» – весело зовёт шеф. «Вахтовка весит 10 тонн», – проносится у меня в голове, и тут машина выезжает из ямы.
   Затемнение.
   «На выходных идём в поход на Банные», – слышу я объявление. «Как быстро пролетел год!» – думаю я.

Мильково

   Летом приятель зовёт в Мильково. Там живёт заядлый рыбак, который знает секретные места на реке Камчатке. Вспоминаю, что у меня есть удочка, которую мне подарили на день рождения. Один раз я её даже закидывал, после чего на ней образовалась борода из лески. С тех пор удочка стоит в шкафу. Значит, снасти у меня уже есть.
   После посёлка Коряки машин на дороге остаётся совсем немного. В Сокоче делаем традиционную остановку для стакана чая с пирожком. Здесь много людей: автобус с пассажирами, туристы на вахтовке и экстремалы на больших джипах.
   Приятель находит кассету, включаем. Это «Любэ». Едем под «Комбат-батяня!». Музыка соответствует суровому камчатскому пейзажу. Ганальская тундра, реки со странными названиями, горы…
   Приезжаем в Мильково после обеда, встречаемся с рыбаком. Это – крупный мужчина средних лет, похожий на медведя. Правда, круглое лицо с открытой улыбкой выдаёт в нём добродушного весельчака.
   – Давай тебя переоденем, – говорит он.
   Видимо, я отличаюсь от классических рыбаков на реке. На мне джинсы, футболка и бейсболка. Они же все одеты стандартно – в камуфляж. С удивлением замечаю, что приятель тоже облачился в зелёный пятнистый костюм. Значит, он здесь не впервые.
   Приходим на берег реки. У рыбака большая надувная лодка, несколько японских удочек и специальный ящик со странным названием «выпить-закусить», позднее выяснится, что на нём удобно сидеть. Якорем служит звено от гусеницы ГТТ. Мне достаётся роль матроса. Оказывается, «якорь» довольно тяжёлый. Садимся в лодку, надеваем спасательные жилеты. Это обязательно. Рыбак рассказывает, что недавно в этих местах утонул «матёрый» лодочник.
   Уходим вверх по реке. Японский мотор мощно несёт нас против течения. Широкая по камчатским меркам водная дорога завораживает. По берегам стоят деревья-великаны, каких нет в Петропавловске. А чайки, наоборот, – до смешного малы! Вдалеке виднеются горы с острыми пиками. Небо ясное, светит солнце. Вода прозрачная, в ней отражаются и деревья, и горы. В лицо дует прохладный ветерок – это чистый воздух со смешанными запахами воды, земли, травы. Такое ощущение, что ты надел кислородную маску. Вспоминаю детство в деревне, где мы купались в озере… Местные жители, завидев лодку, приветливо машут руками. Может быть, их удивляет мой наряд?
   Повороты на реке называются кривуны. Рыбак подробно живописует, сколько и какой рыбы он поймал на каждом из них. Сразу видно, что это человек, влюблённый в Камчатку. Воду здесь можно пить прямо из реки. Рыбак говорит, что один знакомый из-за границы долго не мог в это поверить, а когда разожгли костёр на берегу, был просто поражён – там вообще нельзя жечь костры.
   Через полчаса причаливаем (верёвка от якоря обматывается вокруг моей ноги, и я чудом не лечу в воду вслед за якорем), выходим на косу. На всякий случай оглядываюсь на непроходимую чащу леса сзади – от неё нас отделяет лишь узкая полоска воды.
   – Медведи здесь есть?
   – Конечно!
   По спине пробегает холодок.
   Сначала рыбак разматывает бороду на моём спиннинге и привязывает крючок. Он учит нас правильно бросать и вытягивать блесну. Повторяем за ним. В азарте не замечаю, как захожу в реку. Кроссовки промокают, но вода тёплая. Несколько попыток, и вот оно! Леска натягивается и начинает трепетать. Вытаскиваю небольшого гольца – сковородника. Оказывается, это не так и сложно! Следом за этим рыбак с приятелем вытягивают ещё несколько рыбин. Наш улов – гольцы, кунжа и хариус. Рыбак говорит, что поймать хариуса – большая удача. Начинает темнеть. Возвращаемся. Обратно едем в сумраке. Лицо залепляют мошки.
   Вот мы уже за гостеприимным столом. Местные налегают на шашлык, а «городские» – так нас называют – на свежевыловленную жареную рыбу. Она просто тает во рту. Рыбак готовит сашими из хариуса – сырую рыбу замачивает в соевом соусе и васаби. Ничего вкуснее я не ел даже в Японии! Идём в баню. Потом соревнуемся, кто больше раз запрыгнет в бассейн с ледяной водой.
   Просыпаемся на удивление рано. После рыбного пиршества организм чувствует себя хорошо. Завтракаем и снова на речку!
   В этот раз едем не так далеко и вниз по течению. Буквально минут через 15 приезжаем к большой яме. Выходим на отмель и начинаем ловить. Солнце печёт. Хочется просто лечь на песок и загорать. Но нельзя – нам нужен улов на уху. Забрасываю спиннинг, и вдруг толчок – вытаскиваю большую кунжу.
   – Новичкам везёт! – сердито ворчит приятель.
   Но вскоре и он вытаскивает хорошую рыбину. Быстро пролетают два часа. Собираемся обратно.
   Рыбак показывает нам мастер-класс по разделке рыбы. Советует, как правильно её солить и вялить. Варим уху.
   На прощание нас угощают рыбными деликатесами. Невольно начинаем чувствовать себя опытными рыбаками. Обещаем снова приехать на рыбалку в Мильково.

Квадроцикл

   Назвать меня заядлым поклонником экстремальных развлечений довольно сложно. Регулярный просмотр женского тенниса по телевизору да время от времени вечерний поход в пивной ларек, вокруг которого концентрируются лучшие представители района, – вот чем ограничивается мой мир экстрима. Поэтому когда знакомые предложили покататься на квадроциклах, я засомневался. Однако, заинтригованный возможностью приобщиться к настоящим экстремалам, я согласился.
   Мы приехали на окраину Петропавловска, облачились в камуфляж и выехали в сторону «домашних» вулканов – Авачинского и Корякского. Первое впечатление от управления квадроциклом – ты танцуешь рядом с пьяным на дискотеке. Машина реагирует на малейшее движение руля и грозит мгновенно выбросить тебя с дороги. Постепенно справившись с норовистым «конём», я вдруг осознал, что увяз по бензобак в огромной луже. Через полчаса вернулся первый квадроцикл и помог мне выбраться. За это время вид одиноко сидящего в луже на квадроцикле человека доставил немало приятных минут проезжающим мимо джипперам, байкерам и особенно велосипедистам. Как странно, что буквально за минуты казавшийся безлюдным лес наполнился сотнями людей, которые появлялись буквально из-за каждого куста.
   Проехав немного вперёд, мы увидели противоположную картину: посреди топкого болота, в которое после зимы превратилась дорога, скучает неизвестно откуда взявшийся кроссовер на летней резине. Что двигало водителем при попытке проехать там, где утонул бы и «КамАЗ», – осталось загадкой. Сначала мы пытались вытолкнуть машину из ямы руками, но это нам не удалось. Потом мы пробовали выдернуть его из ямы квадроциклом, причем тем, на котором ездил я (что мне сразу не понравилось, однако я предпочёл не делиться ни с кем своими тяжёлыми предчувствиями), но в этом мы также не преуспели. В конце концов, приехало четверо мотоциклистов, которые, не стесняясь выражений, доходчиво объяснили водителю кроссовера своё невысокое мнение о его шофёрских навыках. После чего совместными усилиями автомобиль удалось вырвать из трясины.
   Мы поехали дальше. Нас окружала удивительная камчатская природа: заснеженные горы, озёра и уже начинающая пробиваться листва. До вулканов осталась буквально пара километров. Вскоре мы приехали на поляну. «Привал», – пояснил наш проводник. Отдохнув, мы двинулись в путь, но тут внезапно мой квадроцикл снова заглох. Через полчаса вернулся первый квадроцикл. Осмотр вышедшей из строя техники привел к неутешительному диагнозу (вот тут и сбылись мои мрачные предчувствия!) – он сломался окончательно и бесповоротно. Начал накрапывать дождик.
   Прицепив мой квадроцикл на буксир, мы тронулись в обратный путь. Сказать, что с неработающим двигателем квадроцикл плохо слушался руля, значит ничего не сказать. Нечеловеческим усилием надавив на тормоз, я еле успевал избежать столкновения с впереди идущим квадроциклом, а уже в следующее мгновение следовал резкий рывок, при котором голова, казалось, готова отделиться от туловища и жить собственной жизнью. В довершение общей картины из-под колёс передней машины при пробуксовке в горку вылетали комья свежей, густой грязи и приземлялись прямо мне на лицо. Так продолжалось целую вечность.
   Наконец ведущий квадроцикл остановился, как я думал, чтобы дать мне передышку. Его водитель подошёл ко мне и показал рядом на дороге отчётливо видные свежие следы размером с две мои ступни (мне вспомнился снежный человек). «Мишка бродит», – весело объяснил мой знакомый, сел на квадроцикл, и мы продолжили путь. Теперь мне стало ещё сложнее следить за натяжением буксировочного троса – я всё время оглядывался назад, представляя несущегося за мной огромного медведя, сильно проголодавшегося за зиму.
   Единственным утешением, пожалуй, стали спуски с практически отвесных гор, перед которыми меня предусмотрительно отвязывали от буксира и сталкивали под горку.
   Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Мы вернулись в город, я отстирал свои вещи и сел наслаждаться трансляцией женского тенниса с кружкой холодного пива в трясущихся от усталости руках.
   На следующие выходные меня зовут покататься на мотоциклах. Я пока думаю…

Чавыча

   – Чавычу будешь брать? – спрашивает меня Юра.
   На дворе конец мая – необычно рано для начала путины на полуострове.
   – Уже пошла? – интересуюсь я.
   – Друзья в море бегали, пару хвостов поймали.
   Привожу свежий лосось домой. Это довольно крупный экземпляр весом 6 килограммов. Кожа блестит, мясо ярко-красного цвета. Голову и хвост оставляем на уху, остальное нарезаем на стейки. Первая чавыча на Камчатке – священный обряд, во время которого необходимо выехать на природу дружной компанией, сварить уху и пожарить на углях королевскую рыбу.
   – Мы в субботу в бухту Русскую с ночёвкой идём, вы с нами? – спрашивает Аня.
   – Конечно! – отвечаю я.
   С собой мы берём стейки из чавычи. Во время вечерней стоянки пожарим их на решётке. Так они получаются исключительно нежными. Я предвкушаю пиршество в одной из самых живописных бухт Камчатки. Отличное место, чтобы отведать первую красную рыбу.
   Рано утром мы приезжаем в порт, грузимся на катер «Орка». Слева – новое здание морского вокзала. К пирсу пришвартовано много судов. У Ани комфортабельная 20-метровая моторная яхта американской постройки. Пару лет назад я совершил на ней незабываемое путешествие в Бечевинку. На борту собрались наши друзья: Володя, Ева, Дима, Катя и Антон.
   – А где твоя жена? – спрашивает Дима Антона.
   – Дома, третьего нянчит, – отвечает Антон.
   Дима рассказывает анекдот: «Моряк возвращается домой. За столом – трое детей. Это – Таня, помнишь, я к тебе в Мурманск приезжала? Это – Коля, помнишь, во Владивосток к тебе приезжала. – А это что за мальчик? – Да пусть сидит, что, тебе жалко?»
   Получив разрешение портовых властей, отходим от причала в Авачинскую бухту. Проходим мимо величественных скал «Трёх братьев» в открытое море. Поднимаюсь на мостик. Погода великолепная, на море практически штиль. Свежий морской ветерок приятно дует в лицо. Капитан Сергей как обычно рассказывает байки про свои походы с гостями Камчатки.
   – Недавно ещё одного генерала возил. Только из Сирии вернулся. Тот как сел на палубе и несколько часов смотрел на море, на горы. Хорошо у вас, говорит.
   Я задаю глупые вопросы – что показывают многочисленные приборы, установленные на панели. Спускаюсь в салон. Там слышится весёлый смех, все пьют «Авачинское» пиво. Аня – душа компании, с ней всегда легко. Атмосфера на борту дружелюбная, все наслаждаются прекрасным приключением. Матрос Витя суетится на камбузе, оттуда уже тянет чем-то вкусным. Я ставлю на магнитофоне песню «Остановите, Вите надо выйти!» Володя достаёт пакет варёных яиц.
   – Хотите посмотреть, какие у меня яйца? – говорит он.
   Все оживлённо обсуждают предложение Володи.
   Проходим остров Старичков. Здесь много чаек, топорков, бакланов. Они с громкими криками летают вокруг яхты, смешно разгоняются над волнами перед тем как взлететь. В воде мелькают головы нерп. Кажется, на это можно смотреть бесконечно!
   Через два часа приходим к мысу Кекурный. На одной из скал, торчащих из воды, лежат сивучи. Фотографируемся с морскими животными. Подходит катер «Акватория». На нём дайверы, которые погружаются в воду. Володя с Евой берут удочки, Витя помогает с наживкой. Я загораю на верхней палубе.
   – А ты что не ловишь? – спрашивает меня Аня.
   – Я уже поймал чавычу, у меня стейки с собой, – отвечаю я.
   – Не клюёт, – говорит Володя.
   Недалеко от нас в небе грациозно кружит орлан. Вдруг он резко пикирует вниз, хватает когтями крупную рыбу и вместе с ней взмывает вверх, садится на одну из скал.
   – А вы говорите рыбы нет, – смеётся Сергей.
   Спустя полчаса у нас полное ведро терпуга, бычков и зеленоватой рыбы, которую все называют «капитан».
   Мы заходим в бухту Русская. Своей формой она напоминает фиорд. С сопок сбегают водопады от тающих ледников. По крутому снежному склону бегут три медведя. Это дикие места, не тронутые цивилизацией.
   – У меня спрей от медведей есть, – успокаивает Сергей.
   Вместе с «Акваторией» мы швартуемся к старому сухогрузу, затопленному у берега. На борту краской написано «Магаданец». Следом за нами в бухту заходит двухмачтовая парусная яхта «Абель Тасман» из Новой Зеландии. Белоснежные паруса гармонично смотрятся на фоне тёмно-синей воды.
   Мы едем на рыбалку в устье реки. Над заснеженными вершинами летает спортсмен на парашюте. Откуда он здесь? Подъехав, мы видим съёмочную группу. Это – экипаж новозеландской яхты. Наверное, они удивлены, встретив в укромном уголке нашу весёлую компанию.
   Антон уходит по берегу в направлении заброшенной пограничной заставы.
   – Артефакты пошёл искать для совей коллекции, – объясняет Аня.
   Вечером на борту «Орки» начинается суета. На «Акватории» после очередного погружения переодеваются дайверы.
   – Сегодня будет концерт, – говорит Аня.
   – Концерт? – я представляю дайверов, поющих хором.
   – На «Чайке» барды пришли, – уточняет Аня.
   «Чайка» пришвартовалась с другой стороны «Магаданца».
   На берегу устанавливают мангал. Ну, вот и наступил заветный час дегустации чавычи! Я достаю стейки из холодильника. У огня командует Алексей.
   – Пожаришь? – спрашиваю я.
   – Не вопрос, – отзывается он.
   – Всё, идём на «Чайку»! – слышится крик Ани.
   Не дождавшись стейков, мы переходим через «Акваторию», поднимаемся на «Магаданец», спускаемся на «Чайку». Внутри просторного салона шумно. Установлена музыкальная аппаратура, ансамбль бардов поёт песни под гитару. Нас гостеприимно усаживают за стол, угощают самогоном со свеже-сваренными крабами. Их вытащили со дна дайверы. Некоторое время спустя, мы дружно подпеваем хором. Володя выходит танцевать.
   Возвращаемся на борт затемно, на ощупь спускаемся по шторм-трапу, закреплённому на сухогрузе. Потом под песню «Вите надо выйти!» танцуем на палубе «Орки». Над нами звёздное небо, склон горы уходит ввысь. Под ногами качается палуба. Что это – волны или самогон? Постепенно я теряю представление о том, где я нахожусь. Мы спускаемся в каюту и ложимся спать.
   – А ты почему с нами на «Чайку» не ходил? – спрашиваю я утром Диму.
   – Я спать лёг на часик, потом проснулся, а вы уже ушли, – отвечает он.
   – Мы песни вчера пели, – говорю я.
   – Да, кстати, вкусные стейки из чавычи вчера были, – говорит Дима.

Долина Гейзеров

   Сегодня мы летим в Долину гейзеров. Я много слышал про это место. В туристических путеводителях читал подробности. Это – одна из главных достопримечательностей Камчатки. Немногим из жителей полуострова посчастливилось воочию увидеть одно из чудес России. Многие позавидовали бы мне! Что я чувствую? Сбывается мечта моей жизни? Наверное, да. Каждый втайне мечтает попасть в столь знаменитый природный уголок. Внутри зреет ожидание встречи с чем-то удивительным. Но сегодня я лечу в Долину гейзеров по работе – переводчиком со шведским туристом. В нашей группе важный чиновник из Москвы, бизнесмен и пожилая семейная пара.
   В Елизово садимся в вертолёт. Погода отличная, так что волноваться по поводу перелёта нет смысла. Вскоре мы уже делаем круг перед посадкой. Приземляемся. И вот она – Долина! Рядом с настилом вертолётной площадки стоит избушка, в которой живут инспекторы заповедника. Нас встречает гид и объясняет правила: с пешеходных дорожек не сходить, держаться группой и быть осторожными, потому что кругом кипящие геотермальные котлы с высокой температурой. Мы медленно идём по деревянным настилам. Экскурсовод рассказывает историю открытия Долины, перечисляет гейзеры, минералы, обитателей животного и растительного мира.
   Признаться, я немного обескуражен. На мой взгляд, Долина – маленькое ущелье между гор, внизу течёт ручей. Да, склоны сопок раскрашены в нереально яркие тона. Кое-где из-под земли выбивается пар. В воздухе отчётливо слышится сера. Немного парит как в сауне. Возможно, я ждал большего?
   Внезапно меня отрывает от раздумий крик экскурсовода. Конечно, бизнесмен первым делом сходит с дорожки. Вчера после перелёта из Москвы он принимал активное участие в банкете. Сегодня ему тяжело. Вряд ли он до конца осознаёт, где он находится. Экскурсовод напоминает правила. Группа продолжает экскурсию. Спустя несколько минут снова слышится крик экскурсовода. Поворачиваемся – наш друг бизнесмен уже сидит на земле рядом с грязевым котлом и о чём-то беседует с ним. Экскурсовод доходчиво объясняет московскому гостю что произойдёт с ним, если он туда упадёт (такие случаи, кстати, нередки с животными и птицами). Совместными усилиями мы приводим бизнесмена в чувство. Заметно начинает припекать солнышко. Устав бродить по протяжённым дорожкам, мы со шведом садимся на одну из деревянных скамеек.
   И вдруг рядом с нами из земли на огромную высоту с шипением вырывается фонтан пара и кипятка. Это гейзер! Потрясённые увиденным, мы молча смотрим как вода изливается обратно в воронку. Всё заканчивается так же внезапно, как и началось.
   В вертолёте на пути обратно в Петропавловск в голове проносятся мысли о чудовищной силе первозданной природы по сравнению с человеком. Так вот в чём секрет Долины гейзеров…

Рыбалка

   В субботу мы с Андреем собираемся на рыбалку.
   – Я знакомым звонил, кижуч пошёл, – говорит Андрей.
   Покупаем лицензии, берём спиннинги, дрова. Через час пути сворачиваем к реке. Раскисшая после дождей дорога петляет вдоль берега. По сторонам – трава выше человеческого роста. Тут можно проехать только на подготовленном джипе. Местами спилены ветки, в глубокую колею подложены брёвна, чтобы машина могла проехать. Вскоре мы добираемся до большой поляны.
   – Это – «штаб», – объясняет Андрей.
   Я рассматриваю нехитрый скарб рыболовов – стол, стулья, обязательный атрибут – чайник на костре.
   Выходим из машины. На нас с лаем кидается лайка. Клыки обнажены, вид не предвещает ничего хорошего. Я выпускаю из машины лабрадора Андрея. Удивительно наблюдать, как при виде огромного паса по морде лайки за секунду пробегает целая буря эмоций – от испуга и удивления до интереса и покорности. Она замолкает, поджимает хвост и медленно приближается, собаки обнюхивают друг друга. Лайка успокаивается.
   – А где Санёк? – спрашивает Андрей.
   – На речке! – отвечает Лёха.
   Выходим на высокий берег. Вокруг заросли шеломайника и ольхи.
   Нас встречают Саша и Дима.
   – Сейчас вода чистая, а несколько дней назад дожди шли – вода вся помутнела, – говорит Дима.
   – В позапрошлом году вода под самый берег высоко стояла, – добавляет Саша.
   – Ну, как у вас? – интересуется Андрей.
   – Парочку кижучей взяли, вот сейчас ещё один сошёл, – отвечает Дима.
   Нам повезло с погодой. На небе светит сентябрьское солнце, от воды дует тёплый ветерок. Мимо проплывает надувная лодка, внутри сидит рыбак с удочкой.
   – Ратан три с половиной, мотор – пятнашка, – точно определяет Дима.
   – Здорово! – кричит рыбак с лодки.
   – Привет! – отзывается Дима.
   – Как у вас?
   – Да понемногу, с утра два хвоста поймали.
   – Хорошо, – рыбак плывёт дальше.
   На алюминиевом катере к нам подъезжают рыбники. Проверяют лицензии, снасти, улов. У нас всё в порядке.
   Андрей вытягивает рыбину – это крупный кижуч.
   – Мамка, – уважительно определяет Саша.
   – Серебро! – хвалит Дима.
   – Пятиминутку сделаем, – говорит довольный Андрей.
   Вечером мы собираемся за столом. Рубим дрова, подкладываем в костёр. Я заворачиваю рыбу вместе с луком и специями в фольгу. На огне появляется казан. Саша варит уху. Ингредиенты простые – рыба, картошка, лук, приправы. Но дома такой ухи точно не попробуешь. Скорее всего, дело в только что выловленном кижуче. Рядом журчит вода, небо усыпано звёздами. Едкий дым от костра временами режет глаза. Мы достаём бутылку беленькой. Дима рассказывает историю.
   – На северах как-то геологи летели на вертолёте, подсели на речку, вытащили спиннинги. Пробовали-пробовали разные блёсна – ничего не получается. Мимо едет коряк на оленьей упряжке. Снимает малахай, внутри по подкладке намотана леска с крючком. Вырывает у оленя клок шерсти, мастерит приманку. Берёт палку, которой погоняет оленя, надевает на неё леску и буквально за 10 минут ловит целое ведро рыбы. Геологи наливают ему стакан огненной воды, коряк уезжает.
   – А тут чем лучше ловить? – спрашивает Андрей.
   – Тут яма, донкой хорошо ловится, – отвечает Саша.
   Донка – леска с несколькими крючками, на конце грузило, её забрасывают с берега.
   – На Паратунке в этом году много потрошеной рыбы на дне видели. А мы у рыбы даже внутренности жарим, получается вкусный паштет, – говорит Дима. Мы молчим. Каждый думает о своём.
   Спать ложимся в машине – совсем рядом гуляют медведи. На меня накатывают мысли.
   Интересные люди – эти рыбаки. Они постоянно на речке. Что их тянет сюда? Скорее всего, для них это образ жизни. Тут рады всем. Для кого-то это прибавка к небольшой зарплате – они ловят рыбу и сдают перекупщикам оптом, так свежая рыба поступает на рынок. Кто-то запасается рыбой и икрой на зиму. Для кого-то возможность совместить полезное с приятным – выловить пару хвостов за выходные и провести время на свежем воздухе. Что объединяет этих людей? Они относятся к рыбалке с благоговейным трепетом. Удачная рыбалка зависит от множества факторов. И ещё азарт. Как у них горят глаза, когда они вытаскивают рыбу! Что ж, рыбалка на Камчатке – действительно увлекательное занятие.

Малахай

   Вездеход с гидрологами, скрипя гусеницами, подъезжает к посёлку, останавливается. Виталя вылезает из машины и тянет затёкшее тело. Уже месяц они ездят по северным рекам Камчатки, бурят пробы, наносят на карту полученные результаты. Остановка в небольшом посёлке означает возможность помыться и поспать на нормальной кровати.
   Первым Виталя встречает рыбака. Тот везёт с реки свежевыловленную корюшку. К рыбаку подъезжают пять снегоходов с нартами. Крепкие молодые люди скупают весь улов по 5 рублей. Виталя пытается подсчитать доход рыбака, если за день тот успевает выловить 2 тысячи рыбин.
   Первым делом надо устроиться на ночлег и помыться – вспоминает Виталя. Ещё надо найти малахай. Традиционный головной убор коряков можно выгодно продать по возвращению в город.
   Виталя идёт в поселковую администрацию. Внешне покосившийся барак напоминает заброшенные дома в Припяти. На стук дверь открывает местная девушка неопределённого возраста.
   – А где глава? – спрашивает её Виталя.
   – Уехал на Гавайи, – с улыбкой сообщает девушка.
   Виталя озадачен. Неплохо они тут зарабатывают – проносится у него в голове.
   – Да нет, – поясняет девушка, заметив озадаченное лицо Витали, – он зарплату получил и в запой ушёл.
   – На Гавайи уехал, – Витале нравится, как оригинально тут называют хобби главы.
   – А малахай где достать можно?
   – Есть тут одна мастерица, на окраине в чуме живёт.
   Виталя идёт в общежитие. Его коллеги уже разжились водкой, нашли баню. Из комнаты гидрологов слышится женский смех. Вечер обещает быть приятным во всех отношениях.
   В разгар веселья Виталя вспоминает про малахай. На улице морозно, на тёмном небе ярко горят звёзды. С трудом отыскав чум, Виталя ведёт переговоры с корячкой.
   – Есть малахай, – говорит она. – Праздничный, из оленьей кожи, белый. Совсем немного осталось доделать.
   – Продай! – Виталины глаза загораются при виде шапки ручной работы.
   – Не могу.
   – Тогда подари, – быстро соображает Виталя.
   – Подарю, если меня с собой заберёшь.
   – Заберу, – Виталя согласен на всё, лишь бы получить заветный малахай. – Только в Аянку съездим и на обратном пути заберу.
   – Нет, – твёрдо возражает корячка.
   Разочарованный Виталя возвращается в общагу. Завтра подъём в 6 утра. Надо продолжать путь.
   Ночью сквозь сон Виталя чувствует на себе взгляд. Он просыпается. Напротив него на табуретке сидит корячка с чемоданом. На столе лежит малахай. Виталя пытается сообразить что делать.
   В коридоре слышится шум. Дверь распахивается и забегает пожилой коряк с ружьем. Виталя с ужасом наблюдает за происходящим. Хмель быстро выветривается из него.
   – Ты куда собралась? – спрашивает ночной гость корячку.
   – В город, отец – отвечает она.
   – В город? У тебя пятеро детей, муж…
   Виталя удивлённо переводит взгляд на корячку.
   Та понуро встаёт, забирает малахай, чемодан и вместе с отцом уходит.
   Утром вездеход с гидрологами, скрипя гусеницами, отъезжает от посёлка. Где бы достать малахай? – думает Виталя.

«Хантер»

   Сначала был «Соболь». Но его забрали возить бочки с бензином. Так появился «Хантер». Неплохая машина. Мы вообще радовались «Хантеру». Что он есть, что он ездит. Зимой дорога гладкая, белая, накатанная. Случалась и пурга, но это нечасто, да и что там – мы люди привычные.
   Вообще, «Хантер» – машина простая, без тюнинга. Ни лебёдки, ни люка, ни фары-искателя… Охотник, одним словом. Доехал до угодий, оставил «Хантер» и на лыжах за дичью пошёл. А то потом за трактором далеко бежать придётся.
   Заправляться поначалу побаивались. Бочки с бензином рядом с газовыми баллонами стоят, а народ у нас курящий. Да и бензин всё время испарялся. Потом уже стали ночью заправляться, в темноте не так страшно.
   Хорошо ещё, что водитель сначала был всего один. К утру он засыпал и ехал уже спокойнее. Дорога прямая, на ней только один поворот на ручье Соболином. Будишь там шофёра – он поворачивает – и дальше. Водительская дверь непроизвольно открывается, а мы интересуемся, не выходит ли он здесь.
   Ещё водила был – Валера. Похож на главного героя фильма «Дерсу Узала». Лёгкий на подъём, приехал в одних трениках. Через 2 дня после приезда в себя пришёл, стал спрашивать, где он, что здесь делает. Юморист, конечно, знатный – то пробег забудет снять, то проспит, то обедать в шапке садится. В баню не верил совсем. Так вот он рассказывал, что сначала цистернами гнал молоко налево, потом возил начальника детской колонии. Возить того приходилось нечасто, поэтому Валера устраивал ралли на выживание с гаишниками. Проигравший и платил за беленькую. Его зять – англичанин, живёт с дочкой в Южной Корее. Корея Валере не понравилась – местная горькая там слабенькая. Весело с Валерой было, но потом он затосковал и слёг с пневмонией. Отвезли его в ближайшую райбольницу, а там он вдруг выздоровел и – к родственникам, отмечать. Больше его не видели.
   Скоро сердце «Хантера» не выдержало. Мотор стал троить. Наиболее технически продвинутые сразу полезли с советами, мол, свечи поменять и всё такое. Хитрые какие! А ключ где? Чтобы служба мёдом не казалась, все инструменты были вынуты ещё на Сахалине. Так и ездили.
   Забрали, в общем, «Хантер» в ремонт, пригнали «Соболь». Только это всё недолго продолжалось. Однажды ночью «Соболь» не завёлся. Водитель – тоже, кстати, юморист – говорит: толкайте! Бегали они с ним, бегали. Ну, куда, он же 3 тонны весит! Тогда прицепили его задом к «КамАЗу». Тот дёрнул…
   Вернулся к нам «Хантер».
   Тут и лето наступило, как говорится, короткое, но малоснежное. У «Хантера» по этому поводу лобовое стекло вылетело. Дорога, как построили, так нормальная была, а потом снег таял, дожди шли, опять же «КамАЗы»… Мелкий гравий давно слетел, сейчас уже покрупней валуны обнажились. Их так просто не выбьешь. На совесть строили!
   Масло мы никогда не проверяем – зачем расстраиваться? Фильтр топливный сняли – засорился, а нового нет, теперь так ездим. Катализатор евро-3 с глушителя выбили кувалдой – тоже загадился весь. «Хантер» порезвей стал бегать, да и ни к чему здесь в тайге евро-3 этот…
   На пляже девушки на нас оборачиваются – фигуры у всех у нас атлетические. Пару раз проедешь на «Хантере» – и пресс квадратиками. Чтобы кровь в жилах не стыла от скрежета подвески, музыку в салоне погромче включаем – дискотека 80-х неплохо идёт: Си Си Кэч, Сабрина, Бэд Бойз Блю. С тех пор в «Хантере» ведь мало что изменилось.
   Пыль в салоне такая, что внутри пылесоса меньше, наверное, наберётся. По поводу кондёра конструкторы не заморачивались. Окошки открываем – и пыль вытягивает, и прохладно! На дворниках мотор такой стоит, что в Японии ещё одну малолитражку собрать можно, но вот стёкла они не трут, нечего баловаться!
   Так что «Хантер» – машина достойная! Вокруг привыкли, уже не смеются. Приятно даже, водители японских машин останавливаются на дороге, спрашивают, чем помочь.

Вачкажец

   – Завтра едем на Вачкажец, – говорю я Юргу.
   Мы сидим с туристом из Швейцарии на берегу после сплава по реке Быстрой. Рядом задорно похрустывает костёр, в руках холодное пиво.
   – Что это? – спрашивает Юрг.
   – Вачкажец раньше был вулканом, в древности он взорвался. Теперь в этом месте гора Поперечная, озеро и вулканический цирк. Если погода позволит, дойдём до водопада. У вас в Швейцарии есть водопады?
   – Конечно. У нас много гор и водопадов. Однажды я решил искупаться в горной реке и долго не мог выбраться на берег, такое быстрое было течение.
   – Почему? – интересуюсь я.
   – Берега выложены бетонными плитами, зацепиться не за что. Меня отнесло на несколько километров вниз по течению. Хорошо, что я успел выбраться из реки до водопада…
   – Значит, завтра ты сможешь сравнить камчатские водопады с вашими, – говорю я швейцарцу, не чувствуя в его голосе особого энтузиазма.
   Утром приезжаем из Малок на 72-ой километр. Здесь начинается грунтовая дорога вдоль газопровода. Через десять километров нас забирает КАМАЗ. В вахтовке – группа русских туристов. Как обычно, это – отчаянные дамы бальзаковского возраста и несколько молодых семейных пар. Наши гиды – Света и Сергей.
   Через берёзовый перелесок доезжаем до поляны, заросшей цветами. Дальше дорога идёт на подъём. Едем медленно, вахтовка ощутимо переваливается сбоку набок. Несколько раз водитель Саша выходит из кабины, осматривается, бормочет себе под нос. Из-за дождей лесная дорога местами превратилась в болото. Продираемся через лес, снаружи кунг царапают ветки берёз.
   – У нас в армии специально такой полигон для учений построили. Я там на БТР ездил, – сообщает мне Юрг, выглянув в окно.
   – А у нас уже готовый полигон, – отвечаю я.
   Наконец доезжаем до озера. Проводник Света раздаёт всем сухие пайки на день. Внутри: сухофрукты, шоколад и вода. Группа выходит на маршрут. Впереди задаёт темп Сергей, Света – замыкающая. Мы неторопливо забираемся в гору по камням. Тучки постепенно расходятся, начинает припекать солнце. Наверху переходим снежник. В конце концов, закарабкиваемся в цирк. Оглядываемся назад.
   Оно того стоило!
   Сверху открывается удивительный вид на зелёную чашу, обрамлённую высокими пиками, с озером посередине. Туристы принимаются фотографироваться с уникальным пейзажем на бэкграунде.
   Юрг удивлённо осматривает окрестности.
   – Что ты ищешь? – спрашиваю я.
   – У нас в Швейцарии все дорожки в горах асфальтированы, и вдоль них натянуты перила.
   – Понятно, – я незаметно усмехаюсь.
   – А деревни далеко?
   – Далеко, – подтверждаю я.
   Мы рассаживаемся на траве, достаём пайки. Швейцарец помогает себе армейским складным ножом. Кругом – альпийские луга. Света рассказывает туристам про цветы. Везде видны свежие следы медведя.
   – Медведь здесь есть? – интересуются дамы из нашей группы.
   – Бродит тут один мишка, – весело отзывается Сергей.
   После привала проходим полукругом, спускаемся со склона. На тропе сидит евражка. Она терпеливо позволяет себя фотографировать, за что получает остатки орехов.
   Пробираемся по тропе, очевидно медвежьей, к горному ручью. Туристы снимают обувь. Света и Сергей помогают всем пересечь речку. По камням перескакиваем на другую сторону, идём вдоль ручья. Юрг идёт в ботинках прямо по ручью.
   – Не промокают?
   – Швейцарская армия – гордо отвечает Юрг.
   Приходим к водопаду.
   Прозрачная до бирюзового цвета вода с тающих ледников с грохотом падает с десятиметрового обрыва и с шумом устремляется вниз по узкому ущелью. Сквозь водяные брызги в лучах солнца встаёт радуга.
   После осмотра водопада возвращаемся к озеру. Гиды раздают туристам обед. Бальзаковские дамы достают бутылку водки. Скоро в их группе царит радостное оживление.
   – Медведь перед вами на тропу выходил, – рассказывает Саша.
   Туристы лишь беззаботно смеются. Я внимательно осматриваю склоны близлежащих сопок. Света показывает мне фальшвеер.
   Мы лежим на траве, щуримся на палящее солнце. Скоро пора обратно.
   Перед выездом я договариваюсь с Сашей. На ровном участке он сажает Юрга в кабину и даёт ему проехать метров двести.
   – Ну, как? – спрашиваю я, когда швейцарец возвращается в кунг.
   – Проще, чем мой армейский БТР, – отвечает довольный Юрг.
   На повороте нас высаживают, мы прощаемся с попутчиками.
   – Ну, что? Понравился тебе Вачкажец? – интересуюсь я, когда мы добираемся до гостиницы.
   – Здесь красивее, чем в Швейцарии.
   – Почему?
   – Потому что дорог нет и деревень, всё дикое, только медведи кругом бродят…

Усть-Большерецк

   Мой приятель Андрей всерьёз увлёкся охотой. Он приобрёл несколько ружей, необходимую амуницию и экипировку. Ещё он купил подержанный УАЗ-буханку и вместе с друзьями сделал его тюнинг: поднял колёса, поставил шноркель, установил внутри навигатор и телевизор.
   – Мы на утку собираемся, давай с нами! – зовёт меня Андрей. – У меня и схрон есть специальный, и радиоманок.
   – Хорошо, – отвечаю я.
   Перед выездом на охоту мы встречаемся около супермаркета.
   – Сейчас, купим пару мелочей и поедем, – говорит Андрей.
   В магазине он берёт только самое необходимое: водку, пиво, сигареты. Но вдруг я вижу, как Андрей тащит на кассу замороженный бараний окорок.
   – Это зачем? – интересуюсь я.
   – Я на костре вкусно приготовлю.
   – Но ведь на охоту мясо не берут? Там добудем!
   – На всякий случай, – многозначительно отвечает Андрей.
   Мы направляемся в сторону побережья Охотского моря, куда раньше я ходил сплавом по реке. Андрей всё выяснил – утка там должна быть. Его знакомые выехали ещё вчера, нашли удобное место и встали лагерем. Значит, охота будет успешной. С нами едет крупный пёс Андрея.
   – Лабрадор, – с гордостью говорит Андрей, – утятник. Специально обучен, чтобы уток подбитых из воды приносить.
   Ночью по дороге нас застаёт проливной дождь. Пытаясь остановиться, водитель случайно съезжает в кювет. Все целы. Мы выталкиваем машину на дорогу. Пытаемся сориентироваться по навигатору, кружим в поисках знакомых Андрея. Потом стреляем из ракетницы. В конце концов находим лагерь. Андрей, жарит на костре бараний окорок. Мы отмечаем встречу.
   Утром просыпаюсь первым, беру ружьё и выкарабкиваюсь из своей палатки. Оказывается, мы встали лагерем буквально в трехстах метрах от посёлка. Ближайшие многоэтажки видно прямо через поле. Судя по всему, это Усть-Большерецк. Странно, ведь Андрей обещал дикую природу. Пытаюсь разбудить других охотников.
   – Андрей, вставай! На утрянку пора!
   – Какая утрянка?
   – Ну, на охоту, утку стрелять!
   – Какая утка, какая охота? – бормочет Андрей, поворачивается на другой бок и снова засыпает.
   Зову с собой лабрадора, иду на берег озера, расположенного неподалёку. Закидываю в воду чучела для приманки уток. Сажусь на берегу с ружьём, жду. Вдруг слышу плеск воды. На берег выходит собака, машет хвостом. В зубах у неё леска, за ней волочатся все чучела.

Воздушный шар

   Оказывается, теперь и на Камчатке можно летать на воздушном шаре…
   Утром в субботу мы летим на воздушном шаре. Полёты проводятся только на рассвете и закате дня. Но поздно вечером картина не такая монументальная, как утром. В голове крутится песенка «Я улетаю на большом воздушном шаре…».
   Встречаемся с воздухоплавателями в 50 км от Петропавловска, в районе посёлка Коряки. В небо собрались: пара молодожёнов, шумная молодёжная компания и несколько женщин бальзаковского возраста. Где же обещанный шар? Мне показывают небольшую тележку, прицепленную за джипом. В сложенном состоянии шар занимает совсем немного места. Приезжаем в посёлок Лесной окружённый полями. Это хорошо – горы Срединного хребта относительно вдалеке. Значит, не будет риска задеть снежные пики.
   Начинается процедура надувания воздушного шара. Помощники главного лётчика зажигают газовую горелку и держат шар боком, в отверстие попадает тёплый воздух, и шар начинает наполняться. Буквально через 15 минут над головой висит огромная цветная сфера. Осторожно интересуюсь, где её шили. Мне говорят, что во Франции. Это успокаивает. Корзина под шаром сделана из плетёных прутьев, вмещает двенадцать человек. Стоять приходится прижавшись друг к другу, но в этом есть и преимущество – не так страшно. По бокам корзины, как и положено, мешочки. На всякий случай смотрю, как их отвязать.
   Все садятся в корзину, и начинается подъём. Самое непривычное – всё происходит в гробовой тишине. Над начинающими просыпаться полями бесшумно поднимается огромный шар. Капитан аэростата увешан различными приборами, которые показывают массу полезной информации – от температуры воздуха до точных географических координат нашего местонахождения. Надо заметить, что подъём – дело сложное и проходит в несколько этапов. На высоте ветер дует с разной скоростью. Поэтому в одну сторону мы летим довольно низко, едва не касаясь верхушек деревьев в лесополосах между правильно расчерченными прямоугольными полями.
   Внезапно мы оказываемся на высоте 600 метров! Выходит, это не так и страшно. Висим между небом и землёй. Тут из-за склонов гор выходит солнце! Ярко-красный диск освещает всю группу «домашних» вулканов: Ааг, Арик, Авачинский, Корякский и Козельский. На минуту все замолкают, очарованные редкой красоты зрелищем.
   Спустя полчаса пилот филигранно сажает шар прямо в центре большого поля. Мягкий толчок – и всё. Мы на земле!

Октябрьский

   На Камчатке наступает прохладное лето.
   – Съездишь в Октябрьский? – спрашивают меня.
   (Это рыбацкий посёлок в 200 км от Петропавловска).
   – Что надо делать? – уточняю я.
   – Надо перевести португальцам – они закупают рыбу и проверяют качество. Утром туда, вечером обратно. Платят нормально.
   – Хорошо.
   Рано утром меня забирает джип. Внутри сидят полусонные португальцы – один коренастый, другой долговязый – и сопровождающий от рыбной компании. За окном моросит, туман. Три часа пути пролетают незаметно – все клюют носом.
   В Октябрьском нас останавливают пограничники с автоматами. Сопровождающий предъявляет документы. Шлагбаум поднимают, и нас пропускают дальше. Выходим из машины на берегу реки.
   Пересаживаемся на небольшой железный катер. МРС идёт по устью реки в море. Начинается сильная качка. Мы сидим в нижнем кубрике на подвешенных к потолку кроватях. Такое ощущение, что мы подлетаем на несколько этажей вверх, затем проваливаемся вниз. Через два часа не выдерживаю – весь позеленевший выхожу на палубу, чтобы немного проветриться. Передо мной – огромный стальной борт. Видимо, мы пытаемся причалить к большому судну. От удивления меня перестаёт мутить.
   Выясняется, что это ТР – транспортный рефрижератор. Сверху скидывают верёвочную лестницу. Португальцы быстро карабкаются наверх. Мы ждём момент, когда МРС поднимется на волне до высшей точки.
   – Давай! – меня слегка подталкивают сзади.
   Я цепляюсь за шторм-трап и повисаю вдоль борта. Кругом солёные брызги. Оборачиваюсь. МРС вместе с волной уже провалился вниз. Внезапно я понимаю, что скоро он неизбежно вернётся и ударит в борт. Ползу наверх. С борта свешивается чья-то голова.
   – Ты кто?
   – Переводчик.
   Голова исчезает. Проходят несколько томительных минут, кажущихся вечностью.
   Голова возвращается.
   – У нас нет переводчика в судовой роли.
   (Роль? Они что, тут спектакли ставят?)
   Поворачиваюсь и смотрю вниз. МРС резво разворачивается и на полных парах уходит обратно в устье.
   – Ладно, залезай! – смягчается голова.
   Переваливаюсь через борт и оказываюсь на палубе размером с футбольное поле. Передо мной стоит парень в морской форме.
   – Он с нами, – говорят португальцы ему, указывая на меня.
   – Документы у тебя есть? – спрашивает моряк.
   Я достаю из куртки пластиковые права на вождение, которые получил в Америке. Парень изучает права, затем недоверчиво рассматривает меня. На мне – джинсы, куртка «пилот» американских ВВС, кроссовки и бейсболка. Понимаю, что выгляжу как типичный шпион из советских фильмов.
   – Ты русский?
   С грустью представляю обратную высадку на МРС по шторм-трапу. Больше всего на свете мне хочется сейчас быть русским.
   – Да, да, я русский!
   Меня приводят на мостик. Капитан хмуро выслушивает доклад молодого третьего помощника, который встречал меня на палубе. До меня доносятся загадочные фразы: «граница закрыта», «внесём в роль», «проблемы с пограничниками».
   – Разместите его в каюте второго радиста, – наконец говорит кэп.
   «Судовое время – восемь часов. Команда приглашается на завтрак!» – утром меня будит бодрый голос из репродуктора. Умываюсь, ищу камбуз по табличкам на дверях. Навстречу попадается лысый.
   – Ты кто?
   – Я переводчик с иностранцами. А ты?
   – Реф.
   – А! Как там, аммиак по трубкам бегает?
   – У нас не аммиак, а фреон.
   После завтрака выхожу на палубу. Кругом – бескрайнее море.
   «Товарищ, я вахту не в силах стоять…» – звучит в голове мелодия.
   Поднимаюсь на мостик. Там дежурит мой вчерашний друг с палубы.
   – А где мы? – интересуюсь я.
   – Вон там, впереди – Магадан.
   – Магадан? – пытаюсь вспомнить карту Дальнего Востока из курса географии. – А Петропавловск?
   – До него дня три идти, – весело отвечает третий помощник.
   Я слегка озадачен. Из вещей у меня с собой: пачка сигарет, зажигалка, американские водительские права и 100 рублей.
   Днём швартуемся к плавбазе. Нас с португальцами сажают в железную люльку. Она закреплена между двумя судами на железных тросах, которые поднимают специальные краны. Во время пересадки слышится скрежет, и мы останавливаемся. Люлька раскачивается над водой между бортами. Стараюсь не смотреть вниз.
   Наконец мы выгружаемся на плавбазе. Нас ведут в огромный трюм, доверху заполненный картонными коробками с рыбой. Португальцы выбирают один ящик, открывают его. Они долго рассматривают рыбу, потом спрашивают:
   – Что это?
   – Камбала, – отвечает технолог.
   Удовлетворённые ответом, португальцы возвращаются на ТР.
   Вечером они угощают нас коньяком и сигарами в каюте капитана. Оказывается, пароход приписан к Архангельску, но у экипажа стало мало работы, поэтому судно зафрахтовано на Камчатку. Португальцы учат меня ругаться на своём языке («Вай по каральо!»). Я обучаю их нецензурным выражениям родного языка. Кульминацией вечера становится презентация коренастым своих татуировок на плече и спине. Там нарисованы какие-то молнии, мечи и копья.
   – Спецназ, – комментирует португалец. – Ваши русские ребята – крутые. Мы в Анголе сталкивались…
   «Судовое время – восемь часов. Команда приглашается на завтрак!» – на следующее утро слышу я из громкоговорителя. Встречаю лысого.
   – Аммиак по трубкам бегает?
   – Не аммиак, а фреон.
   – Ладно, слушай, а где тут сигареты взять?
   – Сейчас что-нибудь придумаем.
   Лысый берёт коробку рыбы, садится в люльку и исчезает в глубине плавбазы. Через час он возвращается с двумя блоками корейских сигарет.
   – К ним недавно перегрузчик из Кореи швартовался, – объясняет он.
   Боцман зовёт меня играть в настольный теннис на водку. Проигрываю несколько партий. Боцман записывает количество выигранных бутылок.
   Третий помощник зовёт подежурить на мостик ночью. У него «собачья вахта» – с 4 до 8 утра. Рассказываю ему про Америку. Он угощает чаем с галетами из пайка НЗ.
   На следующий день: завтрак, фреон, люлька, трюм, камбала, теннис, сигары.
   Спустя 15 суток мы заходим в рыбный порт Петропавловска.

Снег

   Я работаю на месторождении. В кабине с водителем КАМАЗа мы едем с вахты вдоль газопровода. В середине пути нас неожиданно настигает мощный циклон. До города ехать триста километров. За полчаса небо темнеет, сверху начинает валить мокрый снег, видимость исчезает полностью. Пристально смотрю сквозь лобовое стекло, но не могу определить где верх, где низ. В голове проносятся страшные картины, как мы собьёмся с дороги и замёрзнем в снежном плену.

   * * *
   Я в пятом классе. Мы переехали в новую квартиру на «Горизонте». В школу ходить далеко, потому что рядом с домом новую школу ещё не построили. Утром погода по-весеннему тёплая. Светит солнце, везде бегут ручьи. Но уже к обеду поднимается штормовой ветер, идёт густой снег. После уроков выхожу на улицу. Все одноклассники живут рядом со школой, одному мне предстоит длинный путь. На мне лёгкая курточка, шапку я не взял, варежек нет. Пытаясь срезать путь, иду напрямую через огромное поле к дороге. Перемёты на открытом пространстве создают сплошную пелену. Колючий ветер бьёт в лицо, сбивает дыхание. Проваливаюсь в снег по пояс, руки окоченели. Оглядываюсь назад, вперёд, но во все стороны ничего не видно. Кругом ни души. Представляю, как я замерзаю в сугробе.

   * * *
   Мне десять лет. Наша семья недавно приехала с материка на Камчатку. Мы живём в общежитии на улице Пограничной. За окном метель, которую местные называют необычным словом «пурга». Школу отменили, что тоже непривычно. Мы со старшей сестрой идём гулять. Всё в первый раз – и нежданный выходной, и высокие сугробы, и порывы ветра. За общежитием крутая горка. Во дворе мы находим детскую пластмассовую ванну. Я сажусь в неё и качусь вниз. Вдруг сквозь снежный вихрь вижу скатывающийся прямо на меня автомобиль.

   * * *
   Время от времени водитель протирает тряпкой запотевшее окно. Каким-то шестым чувством он определяет правильное направление. Мы медленно едем вперёд по снежной целине. Иногда колёса проваливаются слишком глубоко, тогда мы сдаём назад и объезжаем это место. Водитель спокойно курит и продолжает крутить баранку. Природа беснуется. Так продолжается несколько часов. Вдруг вдалеке мелькает вершина сопки. Просвет! Постепенно становится светлее. В сумерках мы отчётливо видим белую дорогу посреди леса.

   * * *
   Собрав последние силы, ползу по снежной целине. Как во сне выбираюсь на дорогу, по обочине дохожу до ближайших домов, там ветер становится тише. Когда я захожу домой, у меня полные сапоги снега, я не чувствую ни рук, ни лица.

   * * *
   Автомобиль изо всех сил сигналит. Машину понесло на скользкой горке, тормоза не работают. Время как будто остановилось. Понимаю, что ничего не успею сделать. Я закрываю глаза, представляю, как машина наедет на меня всей своей массой. В последнее мгновения чья-то рука отталкивает меня с дороги из-под колёс автомобиля. Это сестра. Она успела добежать и спасти меня. Сестра берёт с меня слово ничего не рассказывать родителям. Смеясь, мы возвращаемся домой.

Улететь на Камчатку

   После командировки собираюсь из Москвы на Камчатку.
   Накануне навещаю родственников. На праздничном столе: вяленая камбала, красная икра и синекорый палтус.
   – Что там на вашей Камчатке?
   – Как обычно всё – пурга город замела, вулкан извергался, землетрясение недавно тряхнуло.
   – У нас тоже стихийное бедствие было – центр Москвы перекрыли из-за митинга, мы 4 часа в пробках простояли.
   Утром на авиаэкспрессе приезжаю в Шереметьево. Выясняется, что рейс перенесён на завтра по погоде. Жду перерегистрации, покупаю кофе за 500 рублей. Возвращаюсь к родственникам.
   – Как вы там на Камчатке выходные проводите?
   – На праздники ездили купаться в горячих источниках.
   – А нам расценки на парковку вообще зверские сделали, теперь машину некуда поставить. А сколько у вас бензин стоит?
   Услышав ответ, – Как вы там вообще живёте?
   На следующий день привычным маршрутом приезжаю в Шереметьево. Отмена рейса, кофе за 500 рублей, перерегистрация. В очереди уже человек 400. Все реагируют спокойно, меланхолично рассматривая пассажиров с других рейсов. Камчатка…
   Вечером продолжаем диалог с родственниками.
   – Говорят, у вас там по улицам медведи ходят?
   – Бывает. Весной косолапые на окраины города и в дачные посёлки забредают.
   – А по улицам на собачьих упряжках ездят?
   – Ежегодно проводится гонка на собачьих упряжках «Берингия». А после пурги по улицам иногда на снегоходах ездят. Мы на снегоходе под вулканом катались.
   – У нас проезд в метро подорожал.
   Утром уезжаю в Шереметьево. Кажется, что весь аэропорт захватили камчадалы. Рейс откладывается.
   Снова общаемся с родственниками.
   – В Москве все ларьки около метро сломали…
   – … Новый подъёмник на Морозной открыли. Катаемся на горных лыжах. Аэропорт новый обещают построить, морвокзал… Летом на сплавы по реке ходим, на катере по Авачинской бухте, рыбу ловим, на утку охотимся, осенью на джипе на озёра ездим, грибы собираем…
   – Возьми нас с собой на Камчатку жить…

Путешествия по Камчатке Весёлые приключения в заповедных уголках Григорий Седов