Нудненко Л. А
Практикум по учебному курсу «Конституционные права и свободы личности в России»

   Рецензенты:
   Ф. М. Рудинский, доктор юридических наук,
   профессор, заслуженный юрист РСФСР;
   Г. Н. Комкова, доктор юридических наук, профессор

   © Е. И. Козлова, предисловие, 2009
   © Л. А. Нудненко, 2009
   © Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009

Предисловие

   В совершенствовании качества юридического образования важной задачей является обеспечение подготовки кадров к реальной практической деятельности. Усиление внимания в образовательном процессе и овладение студентами практических навыков является насущной задачей подготовки кадров, которые были бы востребованы на рынке труда.
   Подготовленное доктором юридических наук, профессором Лидией Алексеевной Нудненко учебное пособие (Практикум) по курсу «Конституционные права и свободы личности в России» содержит все необходимые материалы для надлежащего обеспечения учебного процесса как в теоретическом, так и в практическом плане. Оно включает программу курса, перечень необходимых источников, планы семинарских занятий, темы курсовых и дипломных работ, тесты, контрольные вопросы, задачи и задания.
   Положительно, что тексты задач построены по уже состоявшимся постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации и решений судов общей юрисдикции. Составленные автором задачи ориентируют студентов на практическое применение законодательства, способствуют выработке необходимых для юриста навыков.
   В качестве необходимого для работы студентов с текстами и для решения ими задач Практикум включает извлечения из текстов федеральных конституционных законов и федеральных законов.
   Практикум может быть использован как для быстрой текущей проверки знаний студентов на семинарских занятиях, так и для проведения специальных контрольных проверок. Учебное пособие будет весьма полезным подспорьем в правильной организации труда студентов.

Доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки
Российской Федерации
Е. И. Козлова

Введение

   Одним из условий построения правового государства в России является правовое просвещение граждан России по вопросам прав и свобод человека. Только осознав свои права и свободы, граждане России могут научиться ответственно и с достоинством требовать от должностных лиц их соблюдения.
   Министерство образования и науки считает возможным введение курса, посвященного конституционным правам и свободам личности в России как самостоятельной дисциплины при профильном обучении в рамках гуманитарного или социально-экономического профилей.
   В настоящее время в высших учебных заведениях 70 субъектов Российской Федерации работают только семь кафедр прав человека. Подобные кафедры существуют во многих вузах Московской области и г. Москвы.
   Учебный курс, посвященный конституционным правам и свободам личности читается еще в 40 вузах в 27 субъектах Российской Федерации. Кроме того, в системе МВД России преподается предмет «Обеспечение прав человека в деятельности органов внутренних дел». В связи с этим Уполномоченный по правам человека в России В. Лукин в докладе за 2006 год предложил внести в национально-региональный (вузовский) компонент цикла общепрофессиональных дисциплин учебный курс, посвященный изучению конституционных прав и свобод личности в России.
   Предметом учебного курса «Конституционные права и свободы личности в России» является одна из высших ценностей человеческой цивилизации, охватывающая самые различные аспекты индивидуального и общественного бытия – права личности и связанные с ней научно-правовые категории: свободы, обязанности, гражданство, принципы правового статуса личности, система юридических механизмов защиты прав и свобод личности.
   Задачами учебного курса является усвоение студентами: конституционных прав, свобод, обязанностей; выявление имеющихся пробелов в законодательстве, регулирующем правовой статус личности; определение проблем реализации конституционных прав и свобод; изучение способов и средств их юридической защиты; активное использование этих знаний на практике. Решение этих задач предполагает сравнительный анализ норм международного и конституционного права Российской Федерации, регулирующих правовой статус личности, учет действия внутригосударственных и международных механизмов обеспечения прав и свобод человека.
   Структура учебного пособия включает в себя: программу учебного курса; список литературы; тематику курсовых и дипломных работ; планы семинарских занятий; вопросы к зачету; вопросы, задачи и задания к семинарским занятиям.
   Решение задач и заданий позволит проверить знание студентами: содержания норм Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов и иных актов, являющихся источниками конституционного права Российской Федерации; решений Конституционного Суда Российской Федерации, определения понятий основных научно-правовых категорий, используемых в законодательстве и науке конституционного права.
   При решении задачи следует выделить: обстоятельства, имеющие юридическое значение для решения поставленного вопроса; определить нормативные правовые акты, регулирующие данные правовые отношения найти конкретные правовые нормы, посредством анализа которых можно найти ответ на поставленный вопрос и решить задачу. В решении задачи обязательно должна быть ссылка на статью Конституции Российской Федерации или иного нормативного правового акта с указанием его полного наименования, даты принятия, а также приведено собственное толкование смысла заложенного в ней решения анализируемой ситуации. Решение задач, выполнение заданий позволят студентам:
   – научиться работать с нормативными источниками;
   – получить определенный объем знаний по предмету спецкурса «Конституционно-правовые основы статуса личности в Российской Федерации»;
   – усвоить методику толкования Конституции Российской Федерации, используемую Конституционным Судом Российской Федерации, а также методику решения гражданских дел по вопросам, составляющим предмет конституционного права России, судами общей юрисдикции.

Программа учебного курса «Конституционные права и свободы личности в России»

Тема 1
Предмет и значение курса

Значение курса «Конституционные права и свободы личности в России» в системе высшего юридического образования.
Предмет курса «Конституционные права и свободы личности в России» в системе высшего юридического образования. Учение о правовом статусе личности как обобщение теоретических знаний, исторического опыта и практики человечества против дискриминации, бесправия.

Тема 2
История становления учения о правах личности

   Формирование представлений о ценности человеческой личности, ее правах в античном мире. Положение личности в рабовладельческом обществе и государстве. Правовой статус человека в истории политико-правовой мысли Древней Греции. Идеи Пифагора, Демокрита, Протагора, Солона, Сократа, Платона, Аристотеля относительно правового статуса личности. Римские юристы, римские стоики, Цицерон о взаимоотношениях личности и государства.
   Правовой статус личности в условиях феодального общества. Человек в экономической и социальной структуре феодального общества. Возникновение и распространение христианства, его влияние на статус личности. Средневековая система подавления личности. Инквизиция. Разжигание религиозной нетерпимости.
   Борьба за утверждение достоинства личности в условиях феодализма. Аврелий Августин о ценности человеческой личности. Фома Аквинский о социальной и политической сущности человека. Марсилий Падуанский об отделении церкви и государства.
   Эпоха возрождения и ее значение для формирования гуманистических идей о достоинстве и правах человека (XIV–XVbb.). Учение Н. Макиавелли о гражданских обязанностях человека, необходимости защиты Отечества, священном характере собственности. Ж. Боден о взаимоотношениях личности и государства.
   Развитие идеи достоинства личности в период реформаций и ранних буржуазных революций (XVI–XVII вв.). Реформация в Германии в XVI в. Реформаторы (М. Лютер, Т. Мюнцер, Ж. Кальвин) о необходимости религиозного обновления, влияние их идей на становление правового статуса личности. Роль их учений в развитии свободомыслия в делах веры.
   Учения философов о естественных правах человека. Г. Гроций об универсальности права, содержании естественного права, социальном происхождении природы человека. Т. Гоббс о 19 естественных законах. Идеи Б. Спинозы о необходимости ограничения власти любого государства правами и свободами человека.
   Усиление борьбы за утверждение гуманистических идей в эпоху просвещения (XVIII в.). Учение Д. Локка о гарантиях свободы личности. Политико-правовая концепция Ш.-Л. Монтескье о свободе личности, разделении властей, социальной функции государства. Проблема достоинства и прав человека в учении Ж.-Ж. Руссо о равенстве людей и о соотношении равенства и свободы.
   Концепции правового статуса личности, их нормативное закрепление в условиях буржуазных революций конца XVII в. Декларация прав и свобод человека и гражданина Франции 1789 г., ее содержание и историческое значение. Конституция Франции 1793 г. о правах человека. Формирование первого поколения прав человека.
   Т. Джефферсон и его вклад в разработку и принятие американской Декларации о независимости (1776 г.), Конституции США 1783 года и американского Билля о правах (1791 г.).
   Б. Констан о свободе личности и экономических свободах. И. Бентам и идея социального государства. Его концепция судебной власти. Г. Гегель о необходимости государственных программ борьбы с бедностью, роли общественного мнения в политической жизни.
   Концепция Дж. Ст. Милля о представительном правлении и политических правах граждан. Р. Иеринг о практике представительной демократии во второй половине XIX в. и правовой культуре граждан.
   Социалистические и коммунистические идеи о правовом статусе личности (К. де Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн, К. Маркс, Ф. Энгельс).
   История прав личности в России. Ю. Крижанич о пороках политической и социальной жизни в России. А. Л. Ордин-Нащокин о реформе городского самоуправления в Пскове. Новоторговый Устав.
   Учение Ф. Прокоповича о необходимости сглаживания крайностей имущественного неравенства. Правовая концепция В. Татищева о принципах законотворчества, веротерпимости. Идеи И. Т. Посошкова о налоговой и судебной реформе. Проект С. Е. Десницкого об учреждении законодательного органа – Сената, правовой регламентации избирательных прав и организации судебной власти.
   Реформа государственного устройства А. И. Радищева. Конституционный проект М. М. Сперанского. Политические программы декабристов о правовом статусе человека в России. Отмена крепостного права и реформы конца XIX в. Их роль для правового положения личности в России.
   Дискуссия между «западниками» и «славянофилами» о правах человека в России. Концепции позитивного и естественного права в трудах Б. И. Чичерина, Б. А. Кистяковского, П. И. Новгородцева, С. М. Муромцева. Вклад в разработку правового статуса личности в России И. Бердяева, И. Ильина, С. Соловьева и других ученых и философов.
   Нарушения прав личности в правовой сфере России. Манифест 17 октября 1905 г. Февральская буржуазно-демократическая революция. Их роль в развитии прав и свобод личности в России.

Тема 3
Понятие конституционно-правового статуса личности

   Понятие и соотношение категорий «правовое положение личности» «статус», «состояние».
   Понятие и соотношение терминов «человек», «личность», «гражданин».
   Конституционно-правовой статус личности в Российской Федерации как институт конституционного права России. Юридические источники института конституционно-правового статуса личности в России.
   Структура конституционно-правового статуса личности в России.
   Элементы конституционно-правового статуса личности в России: гражданство; общая правосубъектность; принципы; права, свободы и обязанности человека и гражданина; гарантии прав, свобод человека и гражданина.

Тема 4
Принципы прав и свобод личности

   Понятие принципа прав и свобод личности. Система принципов прав и свобод личности.
   Принцип признания прав и свобод человека и гражданина неотчуждаемыми согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации.
   Принцип равенства прав и равных обязанностей.
   Принцип признания прав и свобод человека и гражданина непосредственно действующими, определяющими смысл, содержание и применение законов, деятельности законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваемый правосудием.
   Принцип гарантированности прав и свобод человека и гражданина.
   Принцип осуществления прав и свобод человека и гражданина в гармонии с правами и свободами других лиц.

Тема 5
Гражданство России

   Понятие подданства и гражданства в дореволюционной России. Понятие гражданства в советский и постсоветский периоды.
   Двойное гражданство. Безгражданство. Почетное гражданство.
   Принципы гражданства Российской Федерации. Единое гражданство. Равное гражданство. Открытый и свободный характер гражданства. Запрет лишения гражданства. Сохранение гражданства Российской Федерации лицами, проживающими за ее пределами. Отрицание автоматического изменения гражданства Российской Федерации при заключении или расторжении брака гражданином Российской Федерации с лицом, не принадлежащим к ее гражданству, а также при изменении гражданства другим супругом. Гарантии защиты и покровительства гражданам России за пределами Российской Федерации.
   Основания приобретения гражданства Российской Федерации. Основания прекращения гражданства Российской Федерации. Гражданство детей и недееспособных лиц. Порядок решения дел о гражданстве Российской Федерации. Государственные органы, полномочные решать дела, связанные с гражданством. Производство по делам о гражданстве. Обжалование решений по вопросам гражданства и разрешение споров о гражданстве.

Тема 6
Теория прав, свобод и обязанностей личности

   Понятие прав, свобод и обязанностей личности. Основные права, свободы и обязанности личности. Их сущность, юридическая природа. Право и свобода. Свобода и ответственность. Соотношение прав и обязанностей. Законные интересы. Права человека и права гражданина. Права человека как общечеловеческая ценность и право наций на самоопределение. Суверенитет личности и его гарантии.
   «Поколения» прав личности.
   Ценностно-гуманистическая методология прав человека. Гуманизм – мировоззренческая основа прав человека. Нравственно-духовное содержание прав человека.
   Место конституционных прав, свобод и обязанностей личности в системе прав личности. Система и классификация прав, свобод и обязанностей личности.
   Принципы, пределы и основания ограничения прав и свобод человека по российскому и международному законодательству.

Тема 7
Личные права и свободы

   Становление личных прав и свобод.
   Понятие и содержание личных прав. Специфические особенности личных прав и свобод. Система личных прав и свобод, их характеристика.
   Права, обеспечивающие жизнь и ценность личности.
   Право на жизнь. Проблемы сохранения жизни, индивидуальности. Смертная казнь. Право распоряжения жизнью. Дискуссия об эвтаназии. Установление юридических границ жизни. Клонирование.
   Право на охрану государством достоинства личности. Понятие и содержание категории «достоинство человека». Достоинство человека как основа концепции прав человека. Недопустимость применения пыток.
   Право на свободу и неприкосновенность личности: понятие, содержание.
   Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и достоинства, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых и иных сообщений, неприкосновенность жилища.
   Право на свободу передвижения по территории Российской Федерации, выбора места пребывания и жительства.
   Право въезда и выезда за пределы Российской Федерации.
   Свобода совести, свобода вероисповедания.
   Проблемы реализации личных прав и свобод человека и гражданина.
   Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации по проблемам правовой регламентации личных прав и свобод человека и гражданина.

Тема 8
Политические права и свободы личности

   Становление политических прав и свобод личности.
   Понятие и содержание политических прав и свобод личности. Их система.
   Права личности, связанные с участием в управлении страной.
   Право принимать участие в управлении государством и обществом. Избирательные права, их виды и практика их осуществления. Гарантии избирательных прав граждан. Проблемы реализации всеобщего, равного прямого избирательного права.
   Право на участие в референдуме. Российское законодательство о референдуме.
   Право на участие в управлении делами государства через представителей.
   Право на участие в осуществлении местного самоуправления.
   Право участвовать в отправлении правосудия.
   Право равного доступа к государственной службе. Федеральный закон «Об основах государственной службы Российской Федерации» 1995 г.
   Право граждан обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления. Право на петиции, специфика их подачи и рассмотрения.
   Права человека на политические свободы.
   Свобода мысли и слова. Право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Запрет цензуры.
   Право на собрания, митинги, уличные шествия, демонстрации и пикетирование.
   Право на объединение. Гарантии свободы деятельности общественных объединений.

Тема 9
Экономические права и свободы личности

   Становление экономических прав и свобод личности.
   Понятие, содержание экономических прав и свобод личности. Система экономических прав, характеристика видов этих прав.
   Свобода предпринимательской и иной, не запрещенной законом, экономической деятельности. Запрет экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию.
   Право частной собственности. Понятие собственности, ее формы. Недопустимость лишения имущества иначе как по решению суда.
   Право частной собственности на землю. Право наследования.

Тема 10
Социальные права и свободы личности

   Становление социальных прав личности.
   Понятие и содержание социальных прав личности. Система социальных прав, характеристика их видов.
   Права и свободы в сфере труда. Свобода труда. Право на справедливые и благоприятные условия труда. Право на защиту от безработицы. Право на равную оплату за равный труд.
   Право на индивидуальные и коллективные трудовые споры, включая право на забастовку.
   Право на отдых.
   Право на жилище. Виды его реализации.
   Право на социальное обеспечение. Его виды и реализация. Развитие пенсионного законодательства. Добровольное социальное страхование. Создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительность.
   Права, обеспечивающие охрану и возможности восстановления здоровья. Медицинская помощь в Российской Федерации. Ответственность за сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей.
   Право на здоровую окружающую среду и возмещение ущерба, причиненного здоровью или имуществу экологическим правонарушением.
   Права лиц, нуждающихся в особой социальной защите. Право на защиту материнства, детства, семьи, инвалидов.
   Право на образование. Состояние и перспективы развития образования в Российской Федерации.

Тема 11
Культурные права и свободы личности

   Становление культурных прав личности.
   Понятие, содержание культурных прав личности. Их система и место среди других прав личности.
   Свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания.
   Право на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям.

Тема 12
Обязанности личности

   Становление обязанностей человека и гражданина и их историческое развитие.
   Понятие обязанностей личности. Их специфика. Система обязанностей личности.
   Обязанность соблюдения Конституции и законов.
   Обязанность платить законно установленные налоги и сборы.
   Обязанность сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам.
   Защита Отечества – долг и обязанность гражданина Российской Федерации.
   Альтернативная гражданская служба.

Тема 13
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав и свобод личности

   Причины нарушений прав и свобод личности.
   Виды гарантий прав и свобод личности. Запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы личности. Пределы ограничения прав и свобод личности. Запрет обратной силы закона, устанавливающего или отягчающего ответственность.
   Судебная защита прав и свобод личности. Правило подсудности. Суд присяжных заседателей. Получение квалифицированной юридической помощи. Презумпция невиновности. Запрет повторного осуждения. Недействительность незаконно полученных доказательств.
   Пересмотр приговора. Гарантия от самообвинения. Гарантии прав потерпевших.
   Возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

Тема 14
Защита прав и свобод личности

   Понятие механизма защиты прав и свобод личности.
   Роль органов государственной власти в защите прав личности в Российской Федерации. Федеральное Собрание Российской Федерации. Президент Российской Федерации. Правительство Российской Федерации. Прокуратура Российской Федерации. Органы государственной власти и органы местного самоуправления субъектов Российской Федерации.
   Роль общественных объединений в защите прав и свобод личности. Роль адвокатуры в защите прав и свобод личности.
   Роль Уполномоченного по правам человека Российской Федерации в защите прав и личности. Цель деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Порядок назначения на должность и освобождения от должности Уполномоченного. Компетенция Уполномоченного. Аппарат Уполномоченного. Анализ деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
   Конституционный контроль в сфере защиты прав и свобод личности. Конституционный Суд Российской Федерации: компетенция, принципы и формы защиты прав и свобод человека и гражданина. Юридическая сила решений Конституционного Суда Российской Федерации. Роль Конституционного Суда Российской Федерации в защите прав и свобод человека и гражданина.
   Роль судебных органов в защите прав и свобод личности. Суд как гарант прав личности. Право на судебную защиту. Права потерпевших от преступлений. Защита прав потерпевших от злоупотреблений властью.
   Влияние Европейского Суда по правам человека на восстановление прав и свобод личности в Российской Федерации.

Список литературы

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации. М., 2006.
   Устав Организации Объединенных Наций от 26.06.1945 г. // Международные избирательные стандарты. Сборник документов. М., 2004.
   Всеобщая декларация прав человека от 10.12.1948 г. // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. М., 1990.
   Международный пакт о гражданских и политических правах // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. М., 1990.
   Конвенция о сокращении безгражданства от 30.08.1961 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Конвенция о статусе апатридов от 28.09.1954 г. // Там же.
   Конвенция о статусе беженцев от 28.07.1951 г. // Там же.
   Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации // Там же.
   Конвенция о политических правах женщин // Там же.
   Декларация прав ребенка // Там же.
   Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением биологии и медицины от 04.04.1997 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 19.12.1984 г. // Международная защита прав и свобод человека. М., 1990.
   Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. 1992 г. //СЗ РФ. 1998. № 20, 31, 44.
   Декларация о защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов // Международная защита прав и свобод человека.
   Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него // Там же.
   Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания // Там же.
   Декларация о правах человека в отношении лиц, не являющихся гражданами страны, в которой они проживают от 13.12.1985 г. // Международные избирательные стандарты. Сборник документов. М.,2004.
   Декларация о правах инвалидов от 09.12.1975 г. // Там же.
   Декларация о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18.12.1979 г. // Там же.
   Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений // Там же.
   Международная конвенция о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей // Там же.
   Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22.11.1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1742.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» от 28.06.2004 г. (в ред. от 30.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2004. № 27. Ст. 2710; 2007. № 1 (ч. 1). Ст. 2.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 70-ФЗ «Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации» от 30.05.2001 г. (в ред. от 12.07.2006 г.) // СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2288; 2006. № 29. Ст. 3120.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» от 26.02.1997 г. (в ред. от 16.10.2006 г.) // СЗ РФ. 1997. № 9. Ст. 1011; Российская газета. 18.10.2006 г.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.1994 г. (в ред. от 05.02.2007 г.) // СЗ РФ. 1994. № 9. Ст. 372; 2001. № 7. Ст. 607; № 51. Ст. 4824; КонсультантПлюс.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» от 28.04.1995 г. (в ред. от 25.05.2004 г., с изм. от 12.07.2006 г.) // Ведомости. 1995. № 14. Ст. 520; Российская газета. 09.07.2003 г.; СЗ РФ. 2004. № 13. Ст. 1111; КонсультантПлюс.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» от 17.12.1997 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1997. № 51. Ст. 5712; Российская газета. 07.06.2005 г.; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» от 31.05.2002 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 22. Ст. 2031; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» от 25.07.2002 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032; 2006. № 30. Ст. 3286; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 4530–1 «О вынужденных переселенцах» от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. М., 1995. № 52. Ст. 5110; 2000. № 33. Ст. 3348; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон № 4528–1 «О беженцах» от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. М., 1997. № 26. Ст. 2956; 2000. № 33. Ст. 3348; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» от 27.05.1998 г. (в ред. от 22.06.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 22. Ст. 2331; 2000. № 1. Ст. 12; 2004. № 18. Ст. 1687; № 35. Ст. 3607; 2006. № 1. Ст. 1; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека» от 20.05.2002 г. // СЗ РФ. 2002. № 21. Ст. 1917.
   Федеральный закон Российской Федерации № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15.08.1996 г. (в ред. от 10.01.2007 г.) // СЗ РФ. 2006. № 27. Ст. 2877; Российская газета. 20.01.2007 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 31. Ст. 3448.
   Федеральный закон Российской Федерации № 152-ФЗ «О персональных данных» от 06.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. 1). Ст. 3451.
   Федеральный закон Российской Федерации № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 г. (в ред. от 06.07.2006 г.) // СЗ РФ. 1997. № 39. Ст. 4465; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 109-ФЗ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» от 18.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 30. Ст. 3285.
   Федеральный закон № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15.07.1995 г. (в ред. от 05.02.2007 г.) // СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2759; 1998. № 30. Ст. 3613; 2001. № 11. Ст. 1002; 2003. № 27. Ст. 2700; 2005. № 10. Ст. 763; 2006. № 17. Ст. 1779; Парламентская газета. 08.02.2007 г.)
   Закон Российской Федерации № 5242–1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» от 25.07.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 32. Ст. 1227; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» от 19.05.1995 г. (в ред. от 02.02.2006 г.) // СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1930; Российская газета. 17.01.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 95-ФЗ «О политических партиях» от 11.07.2001 г. (в ред. от 26.04.2007 г.) // СЗ РФ. 2001. № 29. Ст. 2950; Российская газета. 06.07.2006 г.; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» от 12.01.1996 г. (в ред. от 26.06.2007 г., с изм. от 19.07.2007 г.) // СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 145; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» от 4 июня 2004 г. // СЗ РФ. 2004. № 25. Ст. 2485.
   Федеральный закон Российской Федерации № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 12.06.2002 г. (в ред. от 26.04.2007 г., с изм. от 05.05.2007 г.) // СЗ РФ. 2002. № 24. Ст. 2253; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 113-ФЗ «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» от 20.08.2004 г. (в ред. от 31.03.2005 г.) // СЗ РФ. 2004. № 34. Ст. 3528; Российская газета. 05.04.2005 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 2 мая 2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 19. Ст. 2060.
   Федеральный закон Российской Федерации № 154-ФЗ от 05.12.2005 г. «О государственной службе российского казачества» // СЗ РФ. 2005. № 50. Ст. 5245.
   Федеральный закон Российской Федерации № 107-ФЗ от 12.07.2006 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части отмены формы голосования против всех (против всех кандидатов) // СЗ РФ. 2006. № 29. Ст. 3125.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» от 10.01.2002 г. (в ред. от 26.06.2007 г.) // СЗ РФ. 2002. № 2. Ст. 133; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 125-ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22.08.1996 г. (в ред. от 20.04.2007 г.) // СЗ РФ. 1996. № 35. Ст. 4135; 2002. № 26. Ст. 2517; 2004. № 35. Ст. 3607; 2006. № 1. Ст. 10; № 30. Ст. 3289; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях» от 17.12.2001 г. (в ред. от 03.06.2006 г. с изм. от 10.07.2007 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52. Ст. 4920; 2004. № 27. Ст. 2711; 2006. № 23. Ст. 2384; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 20.12.2004 г. (в ред. от 20.12.2004 г., с изм. и доп. от 01.01.2005 г.) // СЗ РФ. 2002. № 23. Ст. 2102; 2003. № 44. Ст. 4262; 2004. № 52. Ч. 1. Ст. 5267; Российская газета. 23.12.2004 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 100-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» от 14.08.2004 г. // СЗ РФ. 2004. № 33. Ст. 3369.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «О судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» от 08.01.1998 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 2. Ст. 223; 2004. № 49. Ст. 4842; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 1-ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» от 26.06.1992 г. (в ред. от 05.04.2005 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1992. № 20. Ст. 1792; СЗ РФ. 1995. № 26. Ст. 2399; 2005. № 15. Ст. 1278.
   Федеральный закон Российской Федерации № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17.12.1998 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 51. Ст. 6270; 2004. № 49. Ст. 4871; 2006. № 11. Ст. 1147; Российская газета. 06.03.2007 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 168-ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» от 17.11.1995 г. (в ред. от 05.06.2007 г.) // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 8. Ст. 366; СЗ РФ. 1995. № 47. Ст. 4472; 1999. № 47. Ст. 620; 2005. № 5. Ст. 586; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 06.10.2003 г. (в ред. от 21.07.2007 г.) // СЗ РФ. 2003. № 40. Ст. 3822; 2005. № 1. Ст. 1725; 2006. № 1. Ст. 1; № 30. Ст. 3296.
   Федеральный закон Российской Федерации № 135-ФЗ «О защите конкуренции» от 26.06.2006 г. // Российская газета. 27.07.2006 г.
   Закон Российской Федерации № 3266–1 «Об образовании» от 10.07.1992 г. (вред. от 30.06.2007 г.)//Российскаягазета.31.07.1992 г.; СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 150; 2006. № 12. Ст. 1235; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 1032–1 «О занятости населения в Российской Федерации» от 19.04.1991 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 1996. № 17. Ст. 1915; КонсультантПлюс.
   Закон РСФСР № 206-ФЗ «О государственных пенсиях в РСФСР» от 20.12.1995 г. // СЗ РФ. 1995. № 52. Ст. 5114.
   Закон Российской Федерации 5485–1 «О государственной тайне» от 21.07.1993 г. (в ред. от 22.08.2004 г.) // СЗ РФ. 1993. 2003. № 46 (ч. 2). Ст. 4449; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 2124–1 «О средствах массовой информации» от 27.12.1991 г. (в ред. от 16.10.2006 г.) // Российская газета от 08.02.1992 г.; Российская газета. 18.10.2006 г.
   Закон Российской Федерации № 1807–1 «О языках народов Российской Федерации» от 25 октября 1991 г. (в ред. от 11.12.2002 г.)// Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 50; СЗ РФ. 2002. № 50. Ст. 4926.
   Закон Российской Федерации № 1026–1 «О милиции» от 18.04.1991 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503; СЗ РФ. 1999. № 14. Ст. 1666; 2002. № 27. Ст. 2620; 2004. № 35. Ст. 3607; 2006. № 24. Ст. 2555; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 1499–1 «О медицинском страховании в Российской Федерации» от 28.06.1991 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 27. Ст. 920; КонсультантПлюс.
   Земельный кодекс Российской Федерации № 137-ФЗ от 25.10.2001 г. (в ред. от 19.06.2007 г.) // СЗ РФ. 2001. № 44. Ст. 4148; 2006. № 27. Ст. 2880; Российская газета. 22.06.2007 г.
   Трудовой кодекс Российской Федерации № 197-ФЗ от 30.12.2001 г. (в ред. от 30.06.2006 г., с изм. от 30.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 1. Ч. 1. Ст. 3; Российская газета. 07.07.2006 г.
   Семейный кодекс Российской Федерации № 223-ФЗ от 29.12.1995 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16; Российская газета. 08.06.2006 г.
   Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1. № 51-ФЗ от 30.11.1994 г. (в ред. от 29.12.2006 г.)// СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; КонсультантПлюс.
   Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан № 5487–1 от 22 июля 1993 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 33. Ст. 1318; СЗ РФ. 2006. № 6. Ст. 640; КонсультантПлюс.
   Основы законодательства Российской Федерации о культуре. № 3612–1 от 9 октября 1992 г. (в ред. от 29.12.2006 г., с изм. от 08.01.2007 г.) // Российская газета. 17.11.1992 г.; КонсультантПлюс.

Официальные акты высших судебных органов

   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1995 года № 17-П по делу о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР, в связи с жалобой В. А. Смирнова // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 54.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2004 года № 18-П по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда г. Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И. В. Артемова и Д. А. Савина» // СЗ РФ. 2004. № 51. Ст. 5260.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 февраля 1998 года № 6-П «О правовом положении иностранных граждан в СССР» в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура // СЗ РФ. 1998. № 9. Ст. 1142.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 1995 года № 4-П «О проверке конституционности пунктов 10, 12, 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. № 6. Ст. 783.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 ноября 2004 года 16-П по делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» и пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина С. И. Хапугина и запросами Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан// СЗ РФ. 2004. № 47. Ст. 4691.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апреля 2006 года № 3-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», федеральных законов «О присяжных заседаниях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» в связи с запросом Президента Чеченской Республики, жалобой гражданки К. Г. Тубуровой и запросом Северо-Кавказского окружного военного суда // СЗ РФ. 2006. № 16. Ст. 1775.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля 2006 года № 1-П по делу о проверке конституционности положения статьи 336 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан К. А. Инешина, Н. С. Никонова и открытого акционерного общества «Нижнекамскнефтехим» // СЗ РФ. 2006. № 10. Ст. 1145.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2004 года № 19-П по делу о проверке конституционности подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинской, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнды, а также жалобой гражданки Л. А. Галаевой // СЗ РФ. 2004. № 52 (ч. 3). Ст. 5585.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 2006 года № 7-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 48, 51, 52, 54, 58 и 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом Государственной Думы Астраханской области //. 2006. № 27. Ст. 2970.

Основная литература

   Авакьян С. А. Россия: гражданство, иностранцы, внешняя миграция. СПб., 2003.
   Алексеева Л. Б., Жуйков В. М., Лукашук И. И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации. М., 1996.
   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007.
   Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972.
   Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. М., 1997.
   Гаджиев Г. А. Защита основных экономических прав и свобод предпринимателей за рубежом и в Российской Федерации: опыт сравнительного исследования. М., 1995.
   Глухарева Л. А. Права человека в современном мире. М., 2003.
   Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и политика. М., 1998.
   Гражданские права человека: современные проблемы теории и практики. М., 2006.
   Каневский К. Г. Правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений в Российской Федерации: Дис..… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Комкова Г. Н. Конституционный принцип равенства прав и свобод человека в России. Саратов, 2002.
   Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации / Под ред. О. И. Тиунова. Учебник для вузов. М., 2005.
   Кутафин О. Е. Российское гражданство. М., 2003.
   Кутафин О. Е. Неприкосновенность в конституционном праве Российской Федерации. М., 2004.
   Лопатин В. Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство. СПб., 2000.
   Малеина М. Н. Частная жизнь «за стеклом»: правовые проблемы проведения интерактивных игровых шоу в реальном времени и способы их решения // Законодательство. 2002. № 5.
   Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2001.
   Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. М., 2004.
   Петренко Е. Г. Права человека и их защита в Европейском суде. М., 2000.
   Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1999.
   Права человека. Итоги века, тенденции, перспективы / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 2002.
   Рудинский Ф. М. Наука прав человека и проблемы конституционного права. М., 2006.

Дополнительная литература

   Бабинков А. М. Конституционный принцип состязательности и равноправия сторон при осуществлении правосудия: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Баранова С. Г Конституционное право человека и гражданина на правовую защиту: Дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004.
   Безлепкин Б. Т. Судебно-правовая защита прав и свобод граждан в отношениях с государственными органами и должностными лицами. М., 1997.
   Белкин А. А. Избирательное право и депутатский корпус // Избранные работы 90-х годов по конституционному праву. СПб., 2003.
   Бондарь И. С. Гражданин и публичная власть. М., 2004.
   Бондарь И. С. Права человека и местное самоуправление в Российской Федерации. Ростов-на-Дону, 1998.
   Бондарь И. С. Власть и свобода на весах правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. М., 2005.
   Бутусова Н. В. Конституционно-правовой институт уполномоченного по правам человека в Российской Федерации: опыт, проблемы, перспективы // Журнал российского права. 1999. № 7/8.
   Бутылин В. Н. Основы государственно-правового механизма охраны конституционных прав и свобод граждан. Учебное пособие. М., 2002.
   Вискулова В. В. К вопросу о наделении иностранных граждан избирательными правами // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 8.
   Витрук Н. В. Доступ граждан к судебной власти // Граждане и органы государственной власти: доступ, информирование и обжалование. М., 2001.
   Воскобитова М. Р. Обзор решений Европейского Суда по правам человека на предмет приемлемости по жалобам, поданным против Российской Федерации // Государство и право. 2002. № 8.
   Гошуляк В. В. Прокуратура. Адвокатура. Нотариат в конституционном праве России. М., 2005.
   Герасимова О. Содержание конституционного права человека на достойную жизнь // Право и жизнь. 2001. № 41.
   Горшкова С. А. Европейские нормы по правам человека и усилия России по их соблюдению // Журнал российского права. 2001. № 11.
   Грачев Н. А. О видах и месте конституционных экономических прав и свобод человека и гражданина в системе прав и свобод // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 8.
   Двойное гражданство и проблема лояльности // Правоведение. 2002. № 2.
   Де Сальвиа М. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. СПб., 2004.
   Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека. М., 1997.
   Должиков А. В. Конституционные критерии и допустимости ограничения основных прав человека и гражданина в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. Тюмень, 2003.
   Дюжиков С. А. Конституционное обеспечение права на охрану здоровья в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2001.
   Европейские нормы по правам человека и усилия России по их соблюдению // Журнал российского права. 2001. № 11.
   Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. М., 2000.
   Жеребцов А. Н. Миграционное право Российской Федерации. Краснодар, 2005.
   Жученко А. А. Право на труд в России: некоторые аспекты проблемы // Юрист. 1999. № 4.
   Зорькин В. Д. Угрозы национальной безопасности и ограничения прав человека в практике конституционного правосудия // Российское правосудие. 2006. № 2.
   Капыш В. П. Конституционные гарантии обеспечения экономических прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Карташкин В. А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995.
   Кастель Ю. Е. Основания внутригосударственной и международно-правовой регламентации права на образование // Российский юридический журнал. Екатеринбург, 1999. № 1.
   Комаров С. А., Ростовщиков И. В. Личность. Права и свободы. Политическая система. СПб., 2002.
   Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения. М., 2002.
   Крусс В. И. Право на предпринимательскую деятельность – конституционное полномочие личности / Отв. ред. С. А. Авакьян. М., 2003.
   Лапаева В. В. Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания // Журнал российского права. 2006. № 4.
   Ларина Л. А. Конституционное право граждан на равный доступ к государственной службе (теоретико-правовой аспект): Дис.... канд. юрид. наук. М., 2003.
   Лебедев В. А., Кандалов П. М., Неровная Н. Н. Партии на выборах: опыт, проблемы, перспективы. М., 2006.
   Лозбинев В. В. Актуальные вопросы защиты прав человека при чрезвычайном положении // Право и политика. 2000. № 4.
   Маликов М. К. Гражданство Российской Федерации и гражданство ее субъектов // Государство и право. 1997. № 8.
   Малый Д. А. Конституционное право на объединение в Российской Федерации. СПб., 2003.
   Мархгейм М. В. Конституционно-правовые основы защиты российских граждан, находящихся за границей. Ростов-на-Дону, 1997.
   Мезяев А. Б. Международные договоры об экстрадиции и проблема смертной казни // Государство и право. 2003. № 3.
   Миграция, права человека и экономическая безопасность современной России: состояние, проблемы, эффективность защиты. Н. Новгород, 2004.
   Мисрокова М. Коллизии законов о гражданстве Российской Федерации и республики в ее составе // Закон и право. 2005. № 6.
   Нудненко Л. А. Проблемы правового регулирования конституционного права гражданина России на публичные мероприятия // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 6.
   Нудненко Л. А. Новеллы Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 6.
   Нудненко Л. А., Хаманева Н. Ю. Новый закон об обращениях граждан: достоинства и недостатки // Государство и право. 2007. № 3.
   Нудненко Л. А. Конституционное право гражданина Российской Федерации на референдум и международные стандарты // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 1.
   Оздоев М. Д. Конституционно-правовой статус вынужденных переселенцев и беженцев в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2003.
   Петрова Н. А. Процедура отзыва в Российской Федерации: проблемы и решения // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 3.
   Романовский Г. В. Право на неприкосновенность частной жизни. М., 2001.
   Романовский Г. В. Гносеология права на жизнь. СПб., 2003.
   Рубанова Н. А. Право на жизнь: понятие и содержание // Правовая политика и правовая жизнь. 2006. № 2.
   Рудинский Ф. М. Наука прав человека и проблемы конституционного права. М., 2006.
   Самович Ю. В. О соотношении российского законодательства в области защиты прав человека с основными международными стандартами // Московский журнал международного права. 2000. № 3.
   Смирнова Е. С. Международно-правовые проблемы гражданства стран СНГ и Балтии в свете европейского опыта. М., 1999.
   Смирнова Е. С. Проблемы правового статуса иностранцев в условиях глобализации. М., 2003.
   Солонченко И. В. Конституционно-правовая концепция содержания личных прав и свобод в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004.
   Тренин Е. В. Государственно-правовые проблемы языка в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1999.
   Тюрин П. Ю. Конституционное право человека и гражданина на неприкосновенность жилища в Российской Федерации: Дис.… канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
   Фомиченко Т. М. Конституционно-правовые проблемы обеспечения в Российской Федерации права на жизнь в свете правовых стандартов Совета Европы: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Хоменко Н. Н. Проблемы конституционно-правовой регламентации смертной казни Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2004.

Планы семинарских занятий по учебному курсу «Конституционные права и свободы личности в России»

Тема 1
История становления прав личности

   1. Формирование представлений о ценности человеческой личности, ее правах в античном мире.
   2. Развитие учения о правах человека в условиях феодализма.
   3. Развитие идеи о правах человека в период реформаций и буржуазных революций.
   4. История правового статуса личности в России.

Нормативные правовые акты

   Великая Хартия Вольностей 1215 г. // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Древность и средние века. М., 2000.
   Билль о правах 1689 г. // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Новое и новейшее время. М., 2000.
   Акт об устроении (Акт о будущем ограничении и о лучшем обеспечении прав и свобод подданных) // Там же.
   Декларация прав человека и гражданина Франции 1789 г. // Там же.
   Декларация прав человека и гражданина Франции 1793 г. // Там же.
   Декларация независимости США 1776 г. // Там же.
   Билль о правах США… // Там же.

Литература

   Иваненко В. С. Всеобщая декларация прав человека и Конституция Российской Федерации // Правоведение. 1998. № 4.
   Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1999.
   Трошкин Ю. В. Права человека. Учебное пособие. М., 1997.

Тема 2
Понятие конституционно-правового статуса личности

   1. Конституционно-правовой статус личности: понятие, структура.
   2. Концепции конституционно-правового статуса личности.
   3. Принципы конституционно-правового статуса личности.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
   Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22.11.1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1742.
   Федеральный закон Российской Федерации № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» от 25.07.2002 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 4530–1 «О вынужденных переселенцах» от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. М., 1995. № 52. Ст. 5110; 2000. № 33. Ст. 3348; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Закон «О беженцах» № 4528–1 от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. М., 1997. № 26. Ст. 2956; 2000. № 33. Ст. 3348; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» от 27.05.1998 г. (в ред. от 27.12.2005 г.) // СЗ РФ. 1998. № 22. Ст. 2331; 2000. № 1. Ст. 12; 2004. № 18. Ст. 1687; № 35. Ст. 3607; 2006. № 1. Ст. 1.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 июня 1992 года № 8-П по делу о проверке конституционности правоприменительной практики восстановления на работе, сложившейся при применении части 4 статьи 90 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, части 5 статьи 211 КЗоТ РСФСР и пункта Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. № 3 о применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора// Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 30. Ст. 1809.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 года № 4-П по делу о проверке конституционности статей 220 и 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна; абзацы второй пункта 6 мотивировочной части// СЗ РФ. 1995. № 19. Ст. 1764.

Литература

   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007.
   Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. М., 1997.
   Глухарева Л. А. Права человека в современном мире. М., 2003.
   Зорькин В. Д. Угрозы международной и национальной безопасности и ограничения прав человека в практике конституционного правосудия // Российское правосудие. 2006. № 2.
   Зубакин В. Ю., Комкова Г. Н., Кулушева М. А., Малясов Р. А. Реализация конституционного принципа равенства всех перед законом и судом в современной России. Саратов, 2005.
   Каткова Ю. Е. Правовой статус беженцев в Российской Федерации // Право и жизнь. 1999. № 18.
   Комкова Г. Н. Реализация равенства прав и свобод человека независимо от отношения к религии в современной России // Правоведение. 2003. № 1.
   Комкова Г. Н. Конституционный принцип равенства прав и свобод человека в России. Саратов, 2002.
   Лазарев Л. В., Марышева Н. И., Пантелеева И. В. Иностранные граждане (правовое положение). М., 1992.
   Липатенков В., Федосеева Г. Иностранцы в России и принцип «равенства всех перед законом и судом» // Правозащитник. 2000. № 1.
   Невинский В. В. Юридическая конструкция правового положения гражданина в Российской Федерации // Личность и государство на рубеже веков. Барнаул, 2000.
   Поленина С. В. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект. М., 2000.
   Права человека. Учебник для вузов / Отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 1999.
   Права человека. Итоги века, тенденции, перспективы / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 2002.
   Рыбаков О. Ю. Личность и государство: основные подходы к концепции социального партнерства // Государственная власть и местное самоуправление. 2004. № 5.
   Рубина И. Е. Деятельность государств в области ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин: права человека // Московский журнал международного права. 2000. № 4.

Тема 3
Гражданство России

   1. Понятие гражданства и подданства в дореволюционной России.
   2. Понятие гражданства в советский период истории России.
   3. Понятие гражданства Российской Федерации, его принципы.
   4. Двойное гражданство. Безгражданство. Почетное гражданство.
   5. Основания приобретения российского гражданства.
   6. Основания прекращения российского гражданства.
   7. Изменение гражданства детей и недееспособных и ограниченно дееспособных лиц.
   8. Порядок решения вопросов о гражданстве. Система органов, решающих вопросы гражданства.
   9. Правовой статус иностранных граждан в Российской Федерации.
   10. Правовой статус беженцев и вынужденных переселенцев.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
   Международный пакт о гражданских и политических правах // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. М., 1990.
   Конвенция о сокращении безгражданства от 30.08.1961 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Конвенция о статусе апатридов от 28.09.1954 г. // Там же.
   Конвенция о статусе беженцев от 28.07.1951 г. // Там же.
   Федеральный закон № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» от 31.05.2002 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 22. Ст. 2031; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» от 25.07.2002 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032; 2006. № 30. Ст. 3286.
   Закон Российской Федерации № 4528–1 «О беженцах» от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // Российская газета. 13.06.1997 г.; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Закон Российской Федерации № 202-ФЗ «О вынужденных переселенцах» от 19.02.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // СЗ РФ. 1997. № 26. Ст. 2956; 2000. № 33. Ст. 3348; Российская газета. 27.07.2006 г.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 мая 1996 г. по делу о проверке конституционности положения части второй статьи 31 Закона СССР от 24 июня 1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР» в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура // СЗ РФ. 1998. № 9. Ст. 1142.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 мая 1996 г. по делу о проверке конституционности пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации» в связи с жалобой А. А. Смирнова// СЗ РФ. 1996. № 21. Ст. 2579.
   Положение о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации. Утверждено Указом Президиума Верховного Совета Российской Федерации от 10 апреля 1992 г. // Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1994. № 4. Ст. 302; СЗ РФ. 2000. № 21. Ст. 2167.

Литература

   Авакьян С. А. Россия: гражданство, иностранцы, внешняя миграция. СПб., 2003.
   Аникеева Е. Д. Конституционно-правовой статус иностранных граждан в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Басик В. П. Количественные и качественные изменения правовых принципов гражданства Российской Федерации // Государство и право. 2005. № 6.
   Васильев Ю. Г. Институт выдачи преступников (экстрадиции) как отдельный институт права // Государство и право. 2003. № 3.
   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007
   Денисова С. Г. Конституционно-правовой статус беженцев и лиц, ищущих убежище: сравнительный анализ законодательства и практики Российской Федерации и зарубежных стран: Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Двойное гражданство и проблема лояльности // Правоведение. 2002. № 2.
   Жеребцов А. Н. Миграционное право Российской Федерации. Краснодар, 2005.
   Кутафин О. Е. Российское гражданство. М., 2003.
   Маликов М. К. Гражданство Российской Федерации и гражданство ее субъектов // Государство и право. 1997. № 8.
   Мархгейм М. В. Конституционно-правовые основы защиты российских граждан, находящихся за границей. Ростов-на-Дону, 1997.
   Мезяев А. Б. Международные договоры об экстрадиции и проблема смертной казни // Государство и право. 2003. № 3.
   Миграция, права человека и экономическая безопасность современной России: состояние, проблемы, эффективность защиты. Н. Новгород, 2004.
   Мисрокова М. Коллизии законов о гражданстве Российской Федерации и республики в ее составе // Закон и право. 2005. № 6.
   Оздоев М. Д. Конституционно-правовой статус вынужденных переселенцев и беженцев в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2003.
   Смирнова Е. С. Международно-правовые проблемы гражданства стран СНГ и Балтии в свете европейского опыта. М., 1999.
   Смирнова Е. С. Проблемы правового статуса иностранцев в условиях глобализации. М., 2003.
   Сокольникова А. В. Конституционно-правовое обеспечение и защита прав вынужденных мигрантов в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2004.
   Тюркин М. Л. Историко-правовой анализ миграционных систем России, США, Франции и ФРГ. М., 2004.
   Яковлева Е. В. К вопросу о правосубъектности иностранцев // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 9.

Тема 4
Теория прав, свобод и обязанностей личности

   1. Понятие прав, свобод и обязанностей личности, их сущность, юридическая природа.
   2. Право и свобода. Свобода и ответственность. Соотношение прав и обязанностей. Законные интересы. Права человека и права гражданина. Права человека как общечеловеческие ценности и право наций на самоопределение. Суверенитет личности и его гарантии. «Поколения» прав личности.
   3. Место конституционных прав, свобод и обязанностей личности в системе прав личности. Система и классификация прав, свобод и обязанностей личности.
   4. Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву.

Нормативные правовые акты

Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
Декларация прав и свобод человека и гражданина РСФСР 22 ноября 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1742.

Литература

   Басик В. П. Эволюция понятия «правовой статус человека и гражданина» в российской правовой науке // Право и политика. 2003. № 5.
   Бахин С. В. О классификациях прав человека, провозглашенных в международных соглашениях // Изв. вузов. Правоведение. 1998. № 3.
   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007.
   Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972.
   Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. М., 1997.
   Глухарева Л. И. Права человека в современном мире. М., 2003.
   Должиков А. В. Конституционные критерии и допустимости ограничения основных прав человека и гражданина в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Тюмень, 2003.
   Зорькин В. Д. Угрозы национальной безопасности и ограничения прав человека в практике конституционного правосудия // Российское правосудие. 2006. № 2.
   Лапаева В. В. Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания // Журнал российского права. 2006. № 4.
   Лозбинев В. В. Актуальные вопросы защиты прав человека при чрезвычайном положении // Право и политика. 2000. № 4.
   Матузов Н. И. Теория и практика прав человека в России // Изв. вузов. Правоведение. 1998. № 7, 8.
   Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1999.
   Пчелинцев С. Права и свободы человека в условиях чрезвычайного и военного положения // Законность. 2003. № 4.
   Пчелинцев С. В. Концептуальные подходы к формированию теории ограничения прав и свобод граждан на современном этапе // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 5.
   Права человека и вооруженные конфликты. Учебник для вузов / Под ред. В. А. Карташкина. М., 2001.
   Шарнина Л. А. Критерии ограничений личных и экономических прав и свобод при реализации социальных прав личности // Конституционные основы экономических и социальных отношений. Конституционная юстиция. Материалы IV Всероссийской научной конференции по конституционному праву. 31 марта – 1 апреля 2006 года. СПб., 2006.

Тема 5
Личные права и свободы

   1. Общая характеристика личных прав и свобод.
   2. Право на жизнь.
   3. Право на охрану государством достоинства личности.
   4. Право на свободу и личную неприкосновенность.
   5. Право на неприкосновенность частной жизни.
   6. Неприкосновенность жилища.
   7. Право свободно определять и указывать свою национальную принадлежность.
   8. Право на свободное передвижение.
   9. Право въезда и выезда за пределы РФ.
   10. Свобода совести, свобода вероисповедания.
   11. Проблемы реализации личных прав и свобод.

Нормативные правовые акты

   Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением биологии и медицины от 04.04.1997 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 19.12.1984 г. // Международная защита прав и свобод человека. М., 1990.
   Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. // СЗ РФ. 1998. № 20, 31, 44.
   Декларация прав и свобод человека и гражданина РСФСР от 22.11.1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 53. Ст. 1865.
   Федеральный закон Российской Федерации № 54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека» от 20.05.2002 г. // СЗ РФ. 2002. № 21. Ст. 1917.
   Федеральный закон Российской Федерации № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15.08.1996 г. (в ред. от 10.01.2007 г.) // СЗ РФ. 2006. № 27. Ст. 2877; Российская газета. 20.01.2007 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 31. Ст. 3448.
   Федеральный закон Российской Федерации № 152-ФЗ «О персональных данных» от 06.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. 1). Ст. 3451.
   Федеральный закон Российской Федерации № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 г. (в ред. от 06.07.2006 г.) // СЗ РФ. 1997. № 39. Ст. 4465; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 109-ФЗ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации от 18.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 30. Ст. 3285.
   Федеральный закон № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15.07.1995 г. (в ред. от 05.02.2007 г.) // СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2759; 1998. № 30. Ст. 3613; 2001. № 11. Ст. 1002; 2003. № 27. Ст. 2700; 2005. № 10. Ст. 763; 2006. № 17. Ст. 1779; Парламентская газета. 08.02.2007 г.
   Закон Российской Федерации № 5485–1 «О государственной тайне» от 21.07.1993 г. (в ред. от 11.11.2003 г.) // СЗ РФ. 1993; 2003. № 46 (ч. 2). Ст. 4449.
   Закон Российской Федерации № 2124–1 «О средствах массовой информации» от 27.12.1991 г. (в ред. от 22.08.2004 г.) // Российская газета от 08.02.1992 г.; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 1807–1 «О языках народов Российской Федерации» от 25.10.1991 г. (в ред. от 11.12.2002 г.)// Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 50; СЗ РФ. 2002. № 50. Ст. 4926.
   Закон Российской Федерации № 1026–1 «О милиции» от 18.04.1991 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503; СЗ РФ. 1999. № 14. Ст. 1666; 2002. № 27. Ст. 2620; 2004. № 35. Ст. 3607; 2006. № 24. Ст. 2555; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 5242–1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» от 25.06.1993 г. (в ред. от 18.07.2006 г.) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 32. Ст. 1227; КонсультантПлюс.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15.01.1998 г. по делу о проверке конституционности положений части первой и третьей статьи 8 Федерального закона от 15 августа 1996 г. «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию граждан Российской Федерации» в связи с жалобой А. Я. Иванова // СЗ РФ. 1998. № 4. Ст. 531.
   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 02.02.1998 г. по делу о проверке конституционности пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 г. // СЗ РФ. 1998. № 6. Ст. 783.
   Правила регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации. Утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 17.07.1995 г. // СЗ РФ. 1995. № 30. Ст. 2939.

Литература

   Актуальные проблемы обеспечения доступа к информации. М., 2004.
   Антипова Г. В. Система личных прав человека: конституционно-правовой аспект. Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Бурьянов С. А. Проблемы совершенствования нормативно-правовой базы реализации права на свободу совести в контексте глобализации // Государство и право. 2002. № 10.
   Гражданские права человека: современные проблемы теории и практики. М., 2006.
   Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации / Под ред. О. И. Тиунова. Учебник для вузов. М., 2005.
   Каневский К. Г. Правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Кутафин О. Е. Неприкосновенность в конституционном праве Российской Федерации. М., 2004.
   Лопатин В. Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство. СПб., 2000.
   Малеина М. Н. Частная жизнь «за стеклом»: правовые проблемы проведения интерактивных игровых шоу в реальном времени и способы их решения // Законодательство. 2002. № 5.
   Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2001.
   Малеина М. Н. Изменение биологического и социального пола: перспективы развития законодательства // Журнал российского права. 2002. № 9.
   Марогулова И. Л. Защита чести и достоинства личности. М., 1998.
   Махник О. П. Конституционное право на личную и семейную тайну. Врачебная тайна // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 8.
   Митцукова Г. А. Право на неприкосновенность частной жизни как конституционное право человека и гражданина: Дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005.
   Морозов А. П. Конституционное право человека и гражданина на свободу и личную неприкосновенность в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2002.
   Петрухин И. Л. Личные тайны (Человек и власть). М., 1998.
   Романовский Г. В. Право на неприкосновенность частной жизни. М., 2001.
   Романовский Г. В. Гносеология права на жизнь. СПб., 2003.
   Рубанова И. А. Право на жизнь: понятие и содержание // Правовая политика и правовая жизнь. 2006. № 2.
   Рудинский Ф. М. Наука прав человека и проблемы конституционного права. М., 2006.
   Солонченко И. В. Конституционно-правовая концепция содержания личных прав и свобод в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004.
   Тренин Е. В. Государственно-правовые проблемы языка в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1999.
   Тюрин П. Ю. Конституционное право человека и гражданина на неприкосновенность жилища в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
   Фомиченко Т. М. Конституционно-правовые проблемы обеспечения в Российской Федерации права на жизнь в свете правовых стандартов Совета Европы: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Хоменко Н. Н. Проблемы конституционно-правовой регламентации смертной казни Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Волгоград, 2004.
   Шевердяев С. Н. Проблемы конституционно-правового регулирования информационных отношений в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Экштайн К. Основные права и свободы. По Российской Конституции и Европейской конвенции. Учебное пособие. М., 2004.

Тема 6
Политические права и свободы личности

   1. Право принимать участие в управлении государством и обществом.
   A) Избирательные права граждан Российской Федерации.
   Б) Право на участие в референдуме.
   B) Право гражданина участвовать в управлении государством через представителей.
   Г) Право на участие в осуществлении местного самоуправления.
   Д) Право участвовать в отправлении правосудия.
   Е) Право равного доступа к государственной службе.
   2. Право на обращения.
   3. Право на политические свободы.
   А) Свобода мысли и слова.
   Б) Право на публичные мероприятия.
   4. Право на объединения.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г.
   Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22.11.1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1742
   Всеобщая декларация прав человека от 10.12.1948 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Международный пакт о гражданских и политических правах от 19.12.1966 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» от 28.06.2004 г. (в ред. от 30.12.2006 г., с изм. от 21.03.2007 г.) // СЗ РФ. 2004. № 27. Ст. 2710; КонсультантПлюс.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 70-ФЗ «Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации» от 30.05.2001 г. (в ред. от 12.07.2006 г.) // СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2288; 2006. № 29. Ст. 3120.
   Федеральный закон Российской Федерации № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» от 19.05.1995 г. (в ред. от 02.02.2006 г.) // СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1930; Российская газета. 17.01.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 95-ФЗ «О политических партиях» от 11.07.2001 г. (в ред. от 26.04.2007 г.) // СЗ РФ. 2001. № 29. Ст. 2950; Российская газета. 06.07.2006 г.; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» от 12.01.1996 г. (в ред. от 26.06.2007 г., с изм. от 19.07.2007 г.) // СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 145; Российская газета. 17.01.2006 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» от 04.06.2004 г. // СЗ РФ. 2004. № 25. Ст. 2485.
   Федеральный закон Российской Федерации № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 12.06.2002 г. (в ред. от 26.04.2007 г., с изм. от 05.05.2007 г.) // СЗ РФ. 2002. № 24. Ст. 2253; Российская газета. 27.07.2006 г.; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 113-ФЗ «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» от 20.08.2004 г. (в ред. от 31.03.2005 г.) // СЗ РФ. 2004. № 34. Ст. 3528; Российская газета. 05.04.2005 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 2.05.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 19. Ст. 2060.
   Федеральный закон Российской Федерации № 154-ФЗ «О государственной службе российского казачества» от 05.12.2005 г. // СЗ РФ. 2005. № 50. Ст. 5245.
   Федеральный закон Российской Федерации № 107-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части отмены формы голосования против всех (против всех кандидатов) от 12.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 29. Ст. 3125.
   Федеральный закон Российской Федерации № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 г. // СЗ РФ. 2006. № 31. Ст. 3448.

Литература

   Белкин А. А. Избирательное право и депутатский корпус // Избранные работы 90-х годов по конституционному праву. СПб., 2003.
   Бондарь И. С. Гражданин и публичная власть. М., 2004.
   Бондарь И. С. Права человека и местное самоуправление в Российской Федерации. Ростов-на-Дону, 1998.
   Вискулова В. В. К вопросу о наделении иностранных граждан избирательными правами // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 8.
   Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России: прецеденты, анализ, рекомендации. Т. 1. М., 2002.
   Замышляев Д. В. Реализация гражданами права на обращение в органы государственной власти и местного самоуправления // Государственная власть и местное самоуправление. 2003. № 4.
   Комаров С. А., Ростовщиков И. В. Личность. Права и свободы. Политическая система. СПб., 2002.
   Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации. Учебник для вузов / Под ред. О. И. Тиунова. М., 2005.
   Ларина Л. А. Конституционное право граждан на равный доступ к государственной службе (теоретико-правовой аспект): Дис… канд. юрид. наук. М., 2003.
   Лебедев В. А., Кандалов П. М., Неровная Н. Н. Партии на выборах: опыт, проблемы, перспективы. М., 2006.
   Малый Д. А. Конституционное право на объединение в Российской Федерации. СПб., 2003.
   Нудненко Л. А. Проблемы правового регулирования конституционного права гражданина России на публичные мероприятия // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 6.
   Нудненко Л. А. Новеллы Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 6.
   Нудненко Л. А. К вопросу о пропорциональных выборах депутатов законодательных органов государственной власти субъектов РФ //Право и политика. 2004. № 6.
   Нудненко Л. А. Конституционное право гражданина Российской Федерации на референдум и международные стандарты // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 1.
   Нудненко Л. А., Хаманева Н. Ю. Новый закон об обращениях граждан: достоинства и недостатки // Государство и право. 2007. № 3.
   Петрова Н. А. Процедура отзыва в Российской Федерации: проблемы и решения // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 3.
   Пресняков М. В. Право равного доступа к государственной службе и усмотрения представителя нанимателя // Конституционные основы экономических и социальных отношений. Конституционная юстиция. Материалы IV Всероссийской научной конференции по конституционному праву. 31 марта – 1 апреля 2006 года. СПб., 2006.
   Советников И. В. Реализация избирательных прав лицами с ограниченными возможностями: проблемы и решения // О выборах. 2006. № 1–2.

Тема 7
Экономические, социальные, культурные права и свободы личности

   1. Экономические права и свободы личности.
   A) Свобода предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности.
   Б) Право частной собственности.
   B) Право частной собственности на землю.
   Г) Право наследования.
   2. Социальные права личности.
   A) Трудовые права и свободы.
   Б) Право на отдых.
   B) Право на жилище.
   Г) Право на социальное обеспечение.
   Д) Право на охрану здоровья и медицинскую помощь.
   Е) Право на здоровую окружающую среду.
   Ж) Право на защиту материнства, детства, семьи, инвалидов.
   3. Культурные права личности.
   А) Свобода творчества.
   Б) Право на пользование достижениями культуры.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
   Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1742.
   Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 19 декабря 1996 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291.
   Рамочная конвенция о защите меньшинств от 18 апреля 1995 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Конвенция № 111 «О дискриминации в области труда и занятий» от 25.06.1958 г.//Там же.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» от 10.01.2002 г. (в ред. от 26.06.2007 г.) // СЗ РФ. 2002. № 2. Ст. 133; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 125-ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22.08.1996 г. (в ред. от 20.04.2007 г.) // СЗ РФ. 1996. № 35. Ст. 4135; 2002. № 26. Ст. 2517; 2004. № 35. Ст. 3607; 2006. № 1. Ст. 10; № 30. Ст. 3289; Российская газета. 25.04.2007 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях» от 17.12.2001 г. (в ред. от 03.06.2006 г., с изм. от 10.07.2007 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52. Ст. 4920; 2004. № 27. Ст. 2711; 2006. № 23. Ст. 2384; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон № 135-ФЗ «О защите конкуренции» от 26.06.2006 г. // Российская газета. 27.07.2006 г.
   Закон Российской Федерации № 3266–1 «Об образовании» от 10.07.1992 г. (в ред. от 30.06.2007 г.) // Российская газета. 31.07.1992 г.; СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 150; 2006. № 12. Ст. 1235; КонсультантПлюс.
   Закон Российской Федерации № 1032–1 «О занятости населения в Российской Федерации» от 19.04.1991 г. (в ред. от 31.12.2005 г.) // СЗ РФ. 1996. № 17. Ст. 1915; КонсультантПлюс.
   Закон РСФСР № 206-ФЗ «О государственных пенсиях в РСФСР» от 20.12.1995 г. // СЗ РФ. 1995. № 52. Ст. 5114.
   Закон Российской Федерации № 1499–1 «О медицинском страховании в Российской Федерации» от 28.06.1991 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 27. Ст. 920; КонсультантПлюс.
   Земельный кодекс Российской Федерации № 137-ФЗ от 25.10.2001 г. (в ред. от 19.06.2006 г.) // СЗ РФ. 2001. № 44. Ст. 4148; 2006. № 27. Ст. 2880; Российская газета. 22.06.2007 г.
   Трудовой кодекс Российской Федерации № 197-ФЗ от 30.12.2001 г. (в ред. от 30.06.2006 г., с изм. от 03.12.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 1. Ч. 1. Ст. 3; Российская газета. 07.07.2006 г.; КонсультантПлюс.
   Семейный кодекс Российской Федерации № 223-ФЗ от 29.12.1995 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16; Российская газета. 08.06.2006 г.
   Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1. № 51-ФЗ от 30.11.1994 г. (в ред. от 29.12.2006 г.)// СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; КонсультантПлюс.
   Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан № 5487–1 от 22 июля 1993 г. (в ред. от 29.12.2006 г.) // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 33. Ст. 1318; СЗ РФ. 2006. № 6. Ст. 640.

Литература

   Абдуллин А. И. Право интеллектуальной собственности в Европейском Союзе: генезис, унификация, перспективы развития. Казань, 2006.
   Адзинова Е. А. Право на судебную защиту: регулирование и интерпретация // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 7.
   Акбаев А. А. Осуществление прав граждан Российской Федерации на образование: конституционные гарантии и социально-экономическое обеспечение. М., 1999.
   Андиева М. С. Государственное регулирование образовательной деятельности в Российской Федерации: конституционно-правовые аспекты: Дис… канд. юрид. наук. М., 2003.
   Богданов Е. В. Природа и сущность права граждан на жилище // Журнал российского права. 2003. № 4.
   Гаджиев Г. А. Защита основных экономических прав и свобод предпринимателей за рубежом и в Российской Федерации: опыт сравнительного исследования. М., 1995.
   Гаджиев Г. А. Конституция: основные экономические права // Закон. 2002. № 11.
   Герасимова О. Содержание конституционного права человека на достойную жизнь // Право и жизнь. 2001. № 41.
   Грачев Н. А. О видах и месте конституционных экономических прав и свобод человека и гражданина в системе прав и свобод // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 8.
   Дюжиков С. А. Конституционное обеспечение права на охрану здоровья в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2001.
   Жученко А. А. Право на труд в России: некоторые аспекты проблемы // Юрист. 1999. № 4.
   Капыш В. П. Конституционные гарантии обеспечения экономических прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Кастель Ю. Е. Основания внутригосударственной и международно-правовой регламентации права на образование // Российский юридический журнал. Екатеринбург, 1999. № 1.
   Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации. Учебник для вузов / Под ред. О. И. Тиунова. М., 2005.
   Крусс В. И. Право на предпринимательскую деятельность – конституционное полномочие личности / Отв. ред. С. А. Авакьян. М., 2003.
   Лукашук И. И. О правах женщин // Государство и право. 2001. № 8.
   Малюкова Л. В. Реализация конституционного права человека на жилище в Российской Федерации в современных условиях: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Мельник Т. Е. Право на доступ к материальным культурным ценностям // Журнал российского права. 2006. № 4.
   Морозова А. Н. Конституционно-правовые гарантии участия граждан в культурной жизни российского общества: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Нечаева А. М. Охрана детей в России: историко-правовой аспект. Учебное пособие. М., 2001.
   Рамазанов С. 3. Проблемы оказания бесплатной юридической помощи гражданам Российской Федерации // Право и государство. 2006. № 4.
   Собченко О. Проблемы реализации права граждан на свободу труда // Вопросы трудового права. 2006. № 6.
   Плотникова И. Н. Конституционное право человека и гражданина на предпринимательскую деятельность в России. Саратов, 2004.
   Полковникова М. А. К вопросу об экологических правах граждан // Экологическое право. 2000. № 1.
   Пономарева И. П. Конституционные основы экологической политики в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000.
   Рубанов А. А. Конституционная гарантия права наследования: свобода наследования и ГК России // Государство и право. 2002. № 2.
   Скрипко В. Р. Конституционное право граждан Российской Федерации на жилище // Государство и право. 2002. № 12.
   Солосин С. В. Конституционно-правовые основы социальной защиты в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Казань, 2002.
   Терещенко Н. Д. Конституционные социальные права личности: история развития и современное состояние в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Третьякова А. А. Экологические права граждан по законодательству Российской Федерации и государств – членов Европейского Союза: основные подходы // Современное экологическое право в России и за рубежом. М., 2001.
   Чоксум Ч. Д. Конституционное право на защиту от безработицы в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Шумилова Т. А. Конституционно-правовое регулирование равенства родительских прав и обязанностей в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2003.

Тема 8
Обязанности личности

   1. Развитие системы основных обязанностей в России.
   2. Виды и характеристика обязанностей личности в России.
   A) Обязанность соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы.
   Б) Защита Отечества – долг и обязанность гражданина Российской Федерации.
   B) Воинская обязанность.
   Г) Альтернативная гражданская служба.
   Д) Обязанность платить налоги и сборы.
   Е) Обязанность родителей и лиц, их заменяющих, обеспечить получение детьми основного общего образования.
   Ж) Забота о детях, их воспитании – равная обязанность их родителей.
   3) Обязанность трудоспособных детей, достигших 18 лет, заботиться о нетрудоспособных родителях.
   И) Обязанность каждого заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры.
   К) Обязанность сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным ресурсам.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
   Федеральный закон Российской Федерации № 31-ФЗ «О мобилизационной подготовке // СЗ РФ. 1997. № 9. Ст. 1014; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» от 11.02.1993 г. (в ред. от 02.10.2006 г., с изм., вступающими в силу с 01.01.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 13. Ст. 1475; 2006. № 1. Ст. 22; № 41. Ст. 4206.
   Федеральный закон Российской Федерации № 113-ФЗ «Об альтернативной гражданской службе» от 25.07.2002 г. (в ред. от 06.07.2006 г.) // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3030; 2006. № 1. Ст. 22; № 11. Ст. 1148; КонсультантПлюс.

Литература

   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007.
   Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972.
   Зайцева Е. Р. Гарантии исполнения обязанностей в конституционном праве // Конституционные основы экономических и социальных отношений. Конституционная юстиция. Материалы IV Всероссийской научной конференции по конституционному праву. 31 марта – 1 апреля 2006 г. СПб., 2006.
   Колосова Н. М. Конституционное право граждан на альтернативную службу и его защита // Журнал российского права. 1997. № 6.
   Семакин А. С. Конституционно-правовое регулирование военной службы в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 1999.

Тема 9
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав личности

   1. Общие гарантии прав и свобод личности.
   2. Специальные гарантии прав и свобод личности.
   A) Запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы личности.
   Б) Пределы ограничения прав и свобод личности.
   B) Запрет обратной силы закона, устанавливающего или отягчающего ответственность.
   Г) Судебная защита прав и свобод личности.
   Д) Правило подсудности.
   Е) Суд присяжных заседателей.
   Ж) Получение квалифицированной юридической помощи.
   3) Презумпция невиновности.
   И) Запрет повторного осуждения.
   К) Недействительность незаконно полученных доказательств.
   Л) Пересмотр приговора.
   М) Гарантия от самообвинения.
   Н) Гарантии прав потерпевших.
   О) Возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

Нормативные правовые акты

   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «О судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» от 08.01.1998 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 2. Ст. 223; 2004. № 49. Ст. 4842; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 1-ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» от 26.06.1992 г. (в ред. от 05.04.2005 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1992. № 20. Ст. 1792; СЗ РФ. 1995. № 26. Ст. 2399; 2005. № 15. Ст. 1278.
   Федеральный закон Российской Федерации № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17.12.1998 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 51. Ст. 6270; 2004. № 49. Ст. 4871; 2006. № 11. Ст. 1147; Российская газета. 06.03.2007 г.
   Федеральный закон Российской Федерации № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 20.12.2002 г. (в ред. от 20.12.2004 г., с изм. и доп. от 01.01.2005 г.) // СЗ РФ. 2002. № 23. Ст. 2102; 2003. № 44. Ст. 4262; 2004. № 52. Ч. 1. Ст. 5267; Российская газета. 23.12.2004 г.

Литература

   Бабинков А. М. Конституционный принцип состязательности и равноправия сторон при осуществлении правосудия: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Баранова С. Г. Конституционное право человека и гражданина на правовую защиту: Дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004.
   Витрук Н. В. Доступ граждан к судебной власти // Граждане и органы государственной власти: доступ, информирование и обжалование. М., 2001.
   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007
   Ершов В. В. Проблемы непосредственного применения Конституции Российской Федерации в процессе защиты прав и законных интересов и юридических лиц // Судебная реформа. М., 1997.
   Куусмаум Р. Право на ложь и право на молчание как элементы права на защиту // Российская юстиция. М., 2003. № 2.
   Лебедев В. А. Конституционно-правовая охрана и защита прав и свобод человека и гражданина в России. М., 2005.
   Нудненко Л. А. Права человека и экономические гарантии их реализации в Российской Федерации // Конституционные основы экономических и социальных отношений. Конституционная юстиция. Материалы IV Всероссийской научной конференции по конституционному праву. 31 марта – 1 апреля 2006 года. СПб., 2006.
   Нудненко Л. А. Некоторые проблемы обеспечения прав и законных интересов человека в условиях конфликта // Правовые механизмы преодоления и предотвращения социальных конфликтов. Материалы международной научной конференции, г. Севастополь. 29–30 сентября 2006 г. СПб., 2007.
   Рамазанов С. 3. Проблемы оказания бесплатной юридической помощи гражданам Российской Федерации // Право и государство. 2006. № 4.
   Рыбаков О. Ю. Российская правовая практика в сфере защиты прав и свобод личности. СПб., 2004.
   Смагин Г. А. Конституционно-правовые вопросы оказания юридической помощи населения в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Торкунова Е. А. Правовая основа реализации конституционного права российских граждан на судебную защиту в Европейском суде: Дис… канд. юрид. наук. М., 2002.
   Чуксина В. В. Несудебная защита прав человека в системе национальной правозащитной деятельности Российской Федерации и зарубежных государств // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 6.
   Шакарян М. С. Защита прав человека и гражданина в порядке гражданского судопроизводства // Общая теория прав человека. М., 1996.

Тема 10
Защита прав и свобод личности

   1. Причины нарушений прав и свобод личности в России.
   2. Механизм защиты прав и свобод личности.
   3. Роль органов государственной власти в защите прав личности.
   A) Федеральное Собрание Российской Федерации.
   Б) Президент Российской Федерации.
   B) Правительство Российской Федерации.
   Г) Прокуратура Российской Федерации.
   Д) Органы государственной власти и органы местного самоуправления субъектов Российской Федерации.
   3. Роль общественных объединений в защите прав и свобод личности.
   4. Роль адвокатуры в защите прав и свобод личности.
   5. Роль Уполномоченного по правам человека Российской Федерации в защите прав и свобод личности.
   6. Конституционный контроль в сфере защиты прав и свобод личности.
   7. Роль судебных органов в защите прав и свобод личности.
   8. Влияние Европейского Суда по правам человека на восстановление прав и свобод личности в Российской Федерации.

Нормативные правовые акты

   Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2006.
   Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» от 26.02.1997 г. (в ред. от 16.10.2006 г.) // СЗ РФ. 1997. № 9. Ст. 1011; Российская газета. 18.10.2006 г.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.1994 г. (в ред. от 05.02.2007 г.) // СЗ РФ. 1994. № 9. Ст. 372; 2001. № 7. Ст. 607; № 51. Ст. 4824; КонсультантПлюс.
   Федеральный конституционный закон Российской Федерации № 2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» от 17.12.1997 г. (в ред. от 02.03.2007 г.)// СЗ РФ. 1997. № 51. Ст. 5712; Российская газета. 07.06.2005 г.; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 100-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» от 14.08.2004 г.// СЗ РФ. 2004. № 33. Ст. 3369.
   Федеральный закон Российской Федерации № 7-ФЗ «О судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» от 08.01.1998 г.(в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 2. Ст. 223; 2004. № 49. Ст. 4842.
   Федеральный закон Российской Федерации № 1-ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» от 26.06.1992 г. (в ред. от 05.04.2005 г.) // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1992. № 20. Ст. 1792; СЗ РФ. 1995. № 26. Ст. 2399; 2005. № 15. Ст. 1278.
   Федеральный закон Российской Федерации № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17.12.1998 г. (в ред. от 02.03.2007 г.) // СЗ РФ. 1998. № 51. Ст. 6270; 2004. № 49. Ст. 4871; 2006. № 11. Ст. 1147; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 168-ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» от 17.11.1995 г. (в ред. от 05.06.2007 г.) // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 8. Ст. 366; СЗ РФ. 1995. № 47. Ст. 4472; 1999. № 47. Ст. 5620; 2005. № 45. Ст. 4586; КонсультантПлюс.
   Федеральный закон Российской Федерации № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 06.10.2003 г. (в ред. от 21.07.2007 г.) // СЗ РФ. 2003. № 40. Ст. 3822; 2005. № 1. Ст. 17, 25; 2006. № 1. Ст. 1; № 30. Ст. 3296; КонсультантПлюс.

Литература

   Абдуллаев М. И. Международно-правовой контроль в области защиты прав человека // Правоведение. 1999. № 1.
   Алексеева Л. Б., Жуйков В. М., Лукашук И. И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации. М., 1996.
   Безлепкин Б. Т. Судебно-правовая защита прав и свобод граждан в отношениях с государственными органами и должностными лицами. М., 1997.
   Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. М.,2005.
   Бутусова Н. В. Конституционно-правовой институт уполномоченного по правам человека в Российской Федерации: опыт, проблемы, перспективы // Журнал российского права. 1999. № 7/8.
   Бутылин В. Н. Основы государственно-правового механизма охраны конституционных прав и свобод граждан. Учебное пособие. М., 2002.
   Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2007.
   Гошуляк В. В. Прокуратура. Адвокатура. Нотариат в конституционном праве России. М., 2005.
   Гошуляк В. В., Ховрина Л. Е., Геворкян Т. И. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации. М., 2006.
   Граждане и органы государственной власти: доступ, информирование и обжалование. М., 2001.
   Гражданские права человека: современные проблемы теории и практики. М., 2006.
   Де Сальвиа М. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. СПб., 2004.
   Капицын В. М. Права человека и механизмы их защиты. М., 2003.
   Карташкин В. А. Как подать жалобу в Европейский Суд по правам человека. Комментарий к правилам обращения в органы Совета Европы по защите прав человека. М., 1998.
   Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации. Учебник для вузов / Под ред. О. И. Тиунова. М., 2005.
   Конюхова И. А. Некоторые аспекты повышения роли суда в защите прав и свобод в современный период // Российский судья. 2005. № 5.
   Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2003.
   Маркелова Е. Г. Институт уполномоченного по правам человека в субъекте Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
   Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. М., 2004.
   Петренко Е. Г. Права человека и их защита в Европейском суде. М., 2000.
   Права человека. Учебник для вузов / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1999.
   Шабанова 3. М. Специализированные уполномоченные по правам человека в России и зарубежных странах: Дис… канд. юрид. наук. М., 2004.
   Ягудин Р. А. Механизм обеспечения защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. СПб., 2004.

Вопросы к зачету

   1. Конституционно-правовой статус личности: понятие, структура.
   2. Принципы конституционно-правового статуса личности.
   3. Конституционно-правовой статус личности и социальное государство.
   4. Правовой статус беженцев и вынужденных переселенцев.
   5. Правовой статус личности в Древней Греции и Риме.
   6. Правовой статус человека в условиях феодального общества.
   7. Правовой статус личности в условиях капиталистического общества.
   8. История правового статуса личности в России.
   9. Понятие гражданства и его принципы.
   10. Двойное гражданство. Безгражданство. Почетное гражданство.
   11. Основания приобретения гражданства в России.
   12. Основания утраты гражданства в России.
   13. Гражданство детей и недееспособных лиц.
   14. Государственные органы, полномочные решать дела, связанные с гражданством. Производство по делам о гражданстве.
   15. Понятие конституционных прав, свобод и обязанностей личности. Их сущность, юридическая природа. Право и свобода. Свобода и ответственность. Соотношение прав и обязанностей. Законные интересы. Права человека и права гражданина. Суверенитет личности и его гарантии. «Поколения» прав человека.
   16. Система и классификация прав, свобод и обязанностей личности.
   17. Понятие и содержание личных прав и свобод. Их специфика и система.
   18. Право на жизнь. Проблемы его правовой регламентации и реализации.
   19. Право на охрану государством достоинства личности.
   20. Право на свободу и личную неприкосновенность: понятие, содержание, проблемы реализации.
   21. Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и достоинства. Право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых и иных сообщений.
   22. Право на неприкосновенность жилища.
   23. Право свободно определять и указывать свою национальную принадлежность. Право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества.
   24. Право свободно передвигаться по территории РФ, выбирать место пребывания и жительства. Право въезда и выезда за пределы РФ.
   25. Свобода совести и вероисповедания.
   26. Свобода мысли и слова. Право свободно искать, получать и распространять информацию любым законным способом.
   27. Понятие и содержание политических прав и свобод личности. Их система.
   28. Право гражданина избирать и быть избранным. Проблемы правовой регламентации и реализации.
   29. Право гражданина на участие в местном самоуправлении.
   30. Право гражданина на участие в отправлении правосудия.
   31. Право гражданина на равный доступ к государственной службе.
   32. Право гражданина на участие в референдуме.
   33. Право граждан на обращения. Проблемы правовой регламентации и реализации.
   34. Право граждан на объединения.
   35. Понятие, содержание экономических прав и свобод личности. Система экономических прав, характеристика видов этих прав.
   36. Трудовые права человека в Российской Федерации.
   37. Право на жилище. Виды его реализации.
   38. Право на социальное обеспечение.
   39. Право на охрану здоровья и медицинскую помощь.
   40. Право на здоровую окружающую среду и возмещение ущерба, причиненного здоровью или имуществу экологическим правонарушением.
   41. Право на образование.
   42. Культурные права личности в Российской Федерации.
   43. Обязанности личности в Российской Федерации.
   44. Причины нарушений прав и свобод личности в Российской Федерации.
   45. Виды гарантий прав и свобод личности в Российской Федерации.
   46. Запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы личности в РФ. Пределы ограничений прав и свобод личности.
   47. Правило подсудности.
   48. Суд присяжных заседателей – гарант прав и свобод личности.
   49. Право на квалифицированную юридическую помощь. Проблемы ее оказания.
   50. Право на пересмотр приговора.
   51. Гарантия от самообвинения.
   52. Гарантии прав потерпевших.
   53. Возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти и их должностных лиц.
   54. Понятие механизма защиты прав и свобод личности в Российской Федерации.
   55. Роль Президента РФ как гаранта прав и свобод личности.
   56. Роль Федерального Собрания, Правительства и Прокуратуры в защите прав и свобод личности в РФ.
   57. Органы государственной власти и органы местного самоуправления субъектов Российской Федерации как гаранты прав и свобод личности.
   58. Роль общественных объединений в защите прав и свобод личности.
   59. Роль адвокатуры в защите прав и свобод личности.
   60. Роль Уполномоченного по правам человека в защите прав и свобод личности.
   61. Конституционный контроль в сфере защиты прав и свобод личности.
   62. Суд – гарант прав и свобод личности в Российской Федерации.
   63. Влияние Европейского Суда по правам человека на восстановление прав и свобод личности в Российской Федерации.

Темы курсовых работ

   Право на жизнь и проблемы его реализации в Российской Федерации.
   Право на жизнь и смертная казнь в Российской Федерации.
   Право на жизнь и проблемы трансплантации органов и тканей человека.
   Право на жизнь и право на автаназию.
   Неприкосновенность личности в Российской Федерации.
   Право человека на достойную жизнь и проблемы его реализации.
   Права на неприкосновенность частной жизни.
   Свобода передвижения и выбора места жительства в Российской Федерации.
   Права жертв преступлений и злоупотреблений властью.
   Право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений в Российской Федерации (конституционно-правовой анализ).
   Принцип равноправия человека и гражданина в Российской Федерации.
   Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в сфере личных прав и свобод граждан России.
   Гражданство Российской Федерации: вопросы теории и практики.
   Становление и развитие института гражданства в Российской Федерации.
   Институт двойного гражданства.
   Проблемы реализации и защиты политических прав и свобод граждан Российской Федерации.
   Право граждан на обращения в России.
   Право гражданина России на идеологический и политический плюрализм.
   Конституционное право на объединение: вопросы теории и практики.
   Проблемы реализации права граждан на участие в выборах.
   Правовой статус кандидата в депутаты.
   Актуальные вопросы теории избирательного процесса в России.
   Правовая регламентация принципа всеобщего избирательного права в России.
   Право на предвыборную агитацию: правовое регулирование и особенности реализации.
   Финансирование выборов в Российской Федерации.
   Судебная защита избирательных прав граждан Российской Федерации.
   Конституционное право гражданина Российской Федерации на участие в отправлении правосудия.
   Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в области политических прав граждан России.
   Свобода мысли и слова в Российской Федерации.
   Свобода совести и вероисповедания.
   Миграционная политика Российской Федерации.
   Конституционное право гражданина Российской Федерации на информацию.
   Порядок выезда и въезда в Российскую Федерацию.
   Конституционное право на охрану здоровья и медицинскую помощь.
   Экономические права человека и гражданина в России.
   Конституционное право человека на предпринимательскую деятельность в России.
   Проблемы реализации и защиты конституционного права на жилище в России.
   Конституционные основы трудовых прав человека и гражданина в России.
   Социальный характер российского государства и социальные права человека.
   Конституционное право на образование в России.
   Конституционные права человека и гражданина в сфере экологии.
   Культурные права и свободы в России.
   Защита прав и свобод человека и гражданина в условиях конфликта.
   Обязанности личности в Российской Федерации.
   Право на судебную защиту в Российской Федерации.
   Суд как гарант прав личности.
   Роль Уполномоченного по правам человека Российской Федерации в защите прав и свобод человека и гражданина.
   Европейский Суд по правам человека.
   Европейская комиссия по правам человека.
   Право человека на юридическую помощь и роль адвокатуры в защите гражданских прав.
   Обеспечение гражданских прав осужденных.
   Права подозреваемого и обвиняемого.
   Формы деятельности неправительственных правозащитных организаций в защите прав человека и гражданина: современные тенденции в общественной жизни России.
   Развитие культуры прав человека как гарантия реализации гражданских прав и свобод в России.
   Право человека на юридическую защиту и правозащитные отношения.
   Социально-юридический механизм реализации прав и свобод человека.

Темы дипломных работ

   Концепции конституционно-правового статуса личности в России.
   Принципы конституционно-правового статуса личности в России.
   Гражданство Российской Федерации: понятие и принципы.
   Правовой статус иностранных граждан в Российской Федерации.
   Конституционно-правовой статус беженцев и лиц, ищущих убежище: сравнительный анализ законодательства и практики Российской Федерации и зарубежных стран.
   Конституционно-правовые основы защиты российских граждан, находящихся за границей.
   Конституционно-правовой статус беженцев и вынужденных переселенцев в Российской Федерации.
   Конституционно-правовое обеспечение и защита прав вынужденных мигрантов в Российской Федерации.
   Историко-правовой анализ миграционных систем России и зарубежных стран.
   Конституционные критерии допустимости и ограничения основных прав человека и гражданина в Российской Федерации.
   Права человека и вооруженные конфликты.
   Развитие конституционного института основных прав и свобод человека и гражданина в современной России.
   Конституционно-правовая концепция содержания личных прав и свобод в Российской Федерации.
   Право на жизнь и право на смерть: проблемы конституционно-правовой регламентации.
   Правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений в Российской Федерации.
   Конституционное право гражданина на публичные манифестации.
   Правовое регулирование свободы передвижения: исторический опыт и российская действительность.
   Защита чести и достоинства личности в Российской Федерации.
   Право граждан Российской Федерации на референдум.
   Конституционное право гражданина Российской Федерации на участие в отправлении правосудия.
   Конституционное право гражданина Российской Федерации на объединение.
   Право граждан на народное представительство в Российской Федерации.
   Конституционное право граждан Российской Федерации на обращения.
   Конституционное право граждан на объединение в политической партии.
   Право гражданина РФ на информацию и проблемы конституционно-правовой регламентации информационных отношений.
   Проблемы реализации и защиты конституционного права на жилище в Российской Федерации.
   Конституционно-правовые аспекты образовательной деятельности в Российской Федерации.
   Осуществление прав граждан Российской Федерации на образование: конституционные гарантии и социально-экономическое обеспечение.
   Защита основных экономических прав граждан Российской Федерации.
   Конституционное обеспечение права на охрану здоровья в Российской Федерации.
   Конституционно-правовые основы охраны и защиты семьи в Российской Федерации.
   Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект.
   Роль мировых судов в обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации.
   Роль Конституционного Суда Российской Федерации в обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации.
   Президент Российской Федерации – гарант прав и свобод человека и гражданина.
   Роль органов внутренних дел в обеспечении конституционных прав граждан РФ.

Вопросы, задачи и задания к семинарским занятиям

Тема 1
История становления прав личности

Задания

   1. Сравните правовой статус личности в античном мире и в феодальном обществе.
   Какие идеи, предложенные мыслителями античного мира, получили развитие в концепциях светских и религиозных мыслителей Средневековья? Охарактеризуйте вклад в становление учения о правах человека Фомы Аквинского. Какова роль христианства в процессе становления универсальных понятий прав человека?
   2. Проследите содержательную связь, логику преемственности в цепочке таких актов, как Великая хартия вольностей (1215 г.), Петиция о праве (1628 г.), Habeas Corpus Act (1679 г.), Билль о правах (1689 г.), Декларация независимости США (1776 г.), Конституция США (1787 г.), Билль о правах (1789–1791 гг.), французская Декларация прав человека и гражданина (1789 г.), Всеобщая декларация прав человека (1948 г.), международные пакты о правах человека.
   3. Охарактеризуйте проблемы политической власти и ее формально равной для всех правовой организации для утверждения новых представлений о свободе личности в трудах Г. Гроция, Б. Спинозы, Д. Локка, Ш. Монтескье и других мыслителей.
   4. Дайте анализ необходимой внутренней связи между свободой и законом.

Вопросы

   1. Кто сформулировал принцип: «Мера всех вещей – человек»?
   2. Назовите мыслителей Древней Греции, признавших равноправие женщин и мужчин?
   3. Какой мыслитель Древней Греции впервые разделил политическое право на естественное и волеустановленное (позитивное) право?
   4. Представители какого философского учения Древнего Рима обосновывали космополитические идеи, согласно которым все люди (по своей природе и по законам мироздания в целом) – граждане Вселенной?
   5. Где закреплено правило человеческого поведения: «Не судите, да и не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить»?
   6. Кому принадлежит вклад в развитие естественного права, получившее выражение в предписании всем людям стремиться к самосохранению и продолжению рода, искать истину и истинного Бога, уважать достоинство каждого человека?
   7. Назовите мыслителя Нового времени, написавшего, что «государство есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы».
   8. Кто разработал либеральную доктрину неотчуждаемых естественных прав и свобод человека на основе идей господства права, правовой организации государственной жизни, разделения властей и верховенства закона?
   9. Кому принадлежат слова, что политическая свобода состоит не в том, чтобы делать, что хочется. «В государстве, т. е. в обществе, где есть законы, свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть… Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане».
   10. В каком нормативном правовом акте впервые было проведено разграничение прав человека и прав гражданина?
   11. Назовите русского философа, который в своем учении о свободе человека отличает личность от индивида. Индивид, по его мнению, есть категория натуралистическая, биологическая, социологическая, а личность – категория духовная. Именно в качестве личности человек есть микрокосм, универсум, а не часть или атом какого-то внешнего целого (космоса, общества, государства и т. д.).

Тема 2
Понятие конституционно-правового статуса личности

Задания

   1. Проследите влияние глобализации, цивилизации на развитие прав человека.
   2. Охарактеризуйте взаимосвязь идеи социального государства, трансформации индивидуализма и прав человека.
   3. Дайте анализ концепций по проблеме установления баланса свободы и равенства.
   4. В чем заключается проблема устойчивого развития и права человека?

Тема 3
Гражданство России

Задания

   1. Дайте сравнительный анализ правовых институтов подданства и гражданства в России.
   2. Дайте сравнительный анализ института гражданства в советский и постсоветский периоды.
   3. Охарактеризуйте международно-правовое регулирование вопросов гражданства.
   4. Признание российского гражданства и его развитие в российском законодательстве.
   5. Охарактеризуйте соотношение единого союзного гражданства и двойного гражданства.

Задача

   А. Б. Смирнов родился 9 декабря 1950 года на территории РСФСР – в деревне Клинники Пушкинского района Московской области и до 1979 года проживал в городе Химки Московской области. В 1979 году в связи с регистрацией брака он выехал в Литву на постоянное жительство. В 1992 году А. Б. Смирнов расторг брак и 8 декабря того же года вновь прописался в городе Химки Московской области.
   Паспортный отдел ГУВД Администрации Московской области отказал А. Б. Смирнову в выдаче вкладыша к паспорту гражданина СССР, свидетельствующего о принадлежности к гражданству Российской Федерации. Басманный районный народный суд города Москвы, куда А. Б. Смирнов обратился с жалобой на действия ГУВД Администрации Московской области, отказал ему в удовлетворении исковых требований. Московским городским судом и Верховным Судом Российской Федерации кассационная и надзорные жалобы А. Б. Смирнова оставлены без удовлетворения. В судебных решениях и ответах на надзорные жалобы со ссылкой на часть первую статьи 13 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» указывается, что А. Б. Смирнов не может быть признан гражданином Российской Федерации, поскольку на день вступления названного Закона в силу (6 февраля 1992 года) он проживал за пределами Российской Федерации, но имеет право на приобретение российского гражданства путем регистрации как состоявший в гражданстве Российской Федерации по рождению (часть вторая статьи 13 Закона).
   А. Б. Смирнов оспаривает конституционность пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», непосредственно примененного в его деле. Однако эта норма была применена фактически не в целом, а только в части, касающейся приобретения российского гражданства лицами, которые:
   – родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации;
   – являлись гражданами бывшего СССР;
   – не изъявляли свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации;
   – выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР;
   – не являются гражданами других государств, входивших в состав бывшего СССР;
   – и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.
   Согласно части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение только по предмету, указанному в обращении, т. е. в данном случае – в отношении части диспозиции оспариваемой заявителем нормы пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», затрагивающей конституционные права лиц, положение которых определяется совокупностью названных выше юридических фактов.
   Соответствовал ли Конституции РФ пункт «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» в части, распространяющей правило о приобретении гражданства Российской Федерации на лиц, которые:
   – родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации;
   – являлись гражданами бывшего СССР;
   – не изъявляли свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации;
   – выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР;
   – не являются гражданами других государств, входивших в состав бывшего СССР;
   – и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации?

Задача

   Лицо без гражданства Яхья Дашти Гафур, пребывавший в Российской Федерации, 18 февраля 1997 года был подвергнут задержанию на основании санкционированного прокурором города Москвы постановления УВИР ГУВД города Москвы о выдворении из Российской Федерации под конвоем. Более двух месяцев он содержался под стражей в Центре социальной реабилитации № 1 ГУВД города Москвы и 29 апреля 1997 года был принудительно выдворен в Швецию.
   Постановление о выдворении Яхья Дашти Гафура из Российской Федерации было вынесено на основании части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР», в соответствии с которой иностранный гражданин или лицо без гражданства обязаны покинуть страну в срок, указанный в решении о выдворении; уклоняющийся от выезда в таких случаях подлежит с санкции прокурора задержанию и выдворению в принудительном порядке; задержание допускается при этом на срок, необходимый для выдворения.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель оспаривает не всю часть вторую статьи 31 названного Закона, а лишь положение, допускающее задержание иностранных граждан и лиц без гражданства с санкции прокурора на срок, необходимый для выдворения, что, по его мнению, нарушает конституционное право каждого на свободу и личную неприкосновенность и потому не соответствует статье 22 Конституции Российской Федерации. Следовательно, именно указанное положение является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по данному делу.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда Российской Федерации о соответствии Конституции Российской Федерации оспариваемого положения части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР».

Задача

   К Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации обратился гражданин России В. с жалобой на постановление Сергиево-Посадского городского суда Московской области в отношении его супруги – гражданки Туркмении.
   Супруге заявителя долгое время не удавалось решить вопрос регистрации по месту жительства. В октябре 2005 года заявитель был приглашен в паспортно-визовый отдел УВД Сергиево-Посадского района для решения вопроса регистрации жены. Сразу же после этого в отношении супруги В. было открыто административное дело за нарушение правил пребывания в Российской Федерации. Постановлением Сергиево-Посадского городского суда от 1 ноября 2005 года супруга В. была признана виновной в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 18.8 КоАП РФ, оштрафована и принудительно выслана к месту прежнего проживания в Туркмении.
   Какие нормы Конституции Российской Федерации, Всеобщей декларации прав человека и Семейного кодекса Российской Федерации были нарушены указанным решением суда?

Тема 4
Теория прав, свобод и обязанностей личности

Задание

В Конституции Российской Федерации ограничения прав на общей основе регулирует частью 3 статьи 55. Такой подход используется и в международных конвенциях о правах человека. Как Конституционный Суд Российской Федерации толкует это общее положение по ограничению основных прав?
(См., например, Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 ноября 1997 г. № 16-П. См. особое мнение Н. В. Витрука по вопросу общего запрета делегирования законодательных полномочий и А. Л. Кононова, критикующего нечеткое формулирование делегирующего закона. См. также обсуждение возможности пределов делегирования по вопросам ограничения основных прав. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1998 г. № 4-П).

Тесты

   1. По времени возникновения права человека и гражданина принято делить на права:
   A) Первого поколения.
   Б) Второго поколения.
   B) Третьего поколения.
   Г) Четвертого поколения.
   2. В науке конституционного права выделяют следующие сферы жизнедеятельности человека, в которых реализуются права и свободы человека и гражданина:
   A) Сфера личной жизни и индивидуальной безопасности.
   Б) Сфера социальной жизни общества.
   B) Сфера экономической жизни общества.
   Г) Сфера обороны.
   Д) Сфера политической жизни общества.
   3. В зависимости от субъекта в науке конституционного права выделяют права и свободы:
   A) Человека.
   Б) Гражданина.
   B) Личности.
   4. В зависимости от круга субъектов, реализующих права и свободы, их можно подразделить на:
   A) Индивидуальные.
   Б) Коллективные.
   B) Общественные.
   5. В зависимости от степени участия государства в реализации прав и свобод их классифицируют на:
   A) Негативные.
   Б) Позитивные.
   B) Виртуальные.
   6. Подчеркните политические права и свободы граждан:
   А) Право на участие в управлении делами государства.
   Б) Свобода совести и вероисповедания.
   В) Право на объединение.
   Г) Свобода мысли.
   7. Подчеркните права, которые входят в содержание комплексного права гражданина на участие в управлении делами государства:
   A) Право на участие в референдуме.
   Б) Право на равный доступ на занятие должности в государственном аппарате.
   B) Право на охрану достоинства государством.
   Г) Право на информацию.
   8. Подчеркните права гражданина в сфере экономической жизни общества:
   A) Право на жилище.
   Б) Право на социальное обеспечение.
   B) Право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности.
   Г) Право частной собственности.
   9. Подчеркните права гражданина в социальной сфере общества:
   A) Право на охрану здоровья и медицинскую помощь.
   Б) Труд свободен.
   B) Право частной собственности на землю.
   Г) Свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества.
   10. К какой группе прав Вы отнесете право на образование?
   A) Социальным.
   Б) Экономическим.
   B) Культурным.
   Г) Оно является одновременно социальным, экономическим и культурным.
   11. Соотношение категорий «основное право» и «основная свобода»:
   А) Оба понятия тождественны.
   Б) «Право» означает возможность человека получить какое-либо материальное благо, а свобода предполагает большую степень автономии человека от государства, чем право.
   В) «Право» определяется через категорию «необходимость», а «свобода» через категорию «возможность».
   12. Соотношение свободы и ответственности.
   А) Свобода означает избирательную активность личности, а ответственность есть мера и направление этой активности.
   Б) Свобода означает возможность человека действовать как заблагорассудится, а ответственность наступает за последствия такой свободы.
   Соотношение прав и обязанностей человека и гражданина:
   A) Каждому праву человека соответствует соответствующая обязанность данного человека.
   Б) Права человека как мера возможного поведения противостоят обязанностям как мере должного поведения.
   B) Права и обязанности взаимосвязаны во всей социальной и политической деятельности человека. В то время как права возвеличивают личную свободу, обязанности выражают достоинство этой свободы.
   Юридические свойства основных прав, свобод и обязанностей:
   A) Закрепление их в Конституции государства.
   Б) Они не прекращаются и не возникают вновь. Они существуют постоянно, пока данное лицо является гражданином РФ.
   B) Действуют только при условии наличия федерального закона, который подробно регламентирует порядок их реализации.
   Соотношение прав человека и права наций на самоопределение:
   А) В случае их противоречия определяющее значение имеет право наций на самоопределение.
   Б) В случае их противоречия определяющее значение имеют права человека.
   Законные интересы человека:
   А) Законные интересы личности получили законодательное закрепление.
   Б) Это – интересы личности, которые непосредственно не охватываются содержанием установленных законом прав и свобод, но подлежат защите со стороны государства, охраняются законом.
   Права человека и права гражданина:
   А) Тождественные понятия.
   Б) Права человека принадлежат человеку от рождения и не зависят от признания государством, а права гражданина – возможности его развития, зафиксированные во внутригосударственном праве.
   18. Основания ограничения прав и свобод человека и гражданина: А) Защита основ конституционного строя, нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц, обеспечение обороны страны и безопасность государства.
   Б) Защита права нации на самоопределение.
   19. В России могут издаваться законы:
   A) Отменяющие права и свободы человека.
   Б) Умаляющие права и свободы человека.
   B) Придающие обратную силу законам, ужесточающим наказание за преступление.
   20. Каким нормативным правовым актом могут вводиться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия:
   A) Указом Президента России.
   Б) Федеральным законом.
   B) Федеральным конституционным законом.

Тема 5
Личные права и свободы

Задания

   1. Что такое достоинство человека? Что означает достоинство человека в контексте и целях конституционной защиты?
   2. Охарактеризуйте формы взаимоотношения права на человеческое достоинство с другими конституционными правами.
   3. Охарактеризуйте параметры защиты достоинства человека по Конституции Российской Федерации.
   4. К какой категории дел (публичных, частных) относятся сообщения в печати о том, что: 1) министр берет взятки; 2) показ свадьбы министра по телевидению; 3) разглашение внебрачной связи Генерального прокурора.
   5. Согласны ли Вы с предположением, что государственным деятелям защита чести и достоинства предоставляется в меньшей степени, чем рядовым гражданам? Например, издающаяся в Финляндии газета «Хювюдстадблат» назвала лидера Либерально-демократической партии России В. Жириновского сумасшедшим, что явилось поводом для предъявления последним иска в суд г. Хельсинки о возмещении морального вреда. Однако суд отказал к иске В. Жириновскому, мотивируя тем, что он как известный общественный деятель и политик должен быть готов к жестокой критике. [1 - См.: Власов В. А. Проблемы судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации. М., 2000. С. 60–61.]

Задание

Журналисты редакции «Воронежские вести» в целях освещения программы реформирования жилищно-коммунального хозяйства в городе Воронеж описали благоустроенные жилищные условия, в которых проживал вице-губернатор Воронежской области С. Наумов и его семья. Это было расценено С. Наумовым как нарушение его права на частную жизнь, личную и семейную тайну. Кроме того, в своем иске в суд к редакции газеты «Воронежские вести» он просил признать описание подробностей благоустройства и стоимости занимаемых его семьей апартаментов, их отделки и меблировки как разжигающее социальную рознь утверждение.
Определите баланс между правом на свободу слова и правом на неприкосновенность частной жизни. Вправе ли пресса критиковать общественных деятелей, распространять сведения, затрагивающие интересы гражданина, если того требует защита общественного интереса?

Задача

   Гражданин В. А. Смирнов обратился с жалобой в Конституционный Суд РФ на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР, примененным в его деле.
   Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые положения пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, устанавливающие уголовную ответственность за измену Родине в форме выдачи государственной или военной тайны иностранному государству, бегства за границу или отказа возвратиться из-за границы, оказания иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности.
   Судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда 26 октября 1982 года гражданин В. А. Смирнов признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР («Измена Родине»).
   Кассационная и последующие жалобы В. А. Смирнова на незаконность и необоснованность приговора были оставлены без удовлетворения. 19 июня 1991 года Президиум Верховного Суда РСФСР, рассмотрев дело по протесту первого заместителя Генерального прокурора РСФСР, оставил приговор в силе, подтвердив тем самым вывод о виновности В. А. Смирнова в измене Родине, выразившейся в отказе возвратиться из-за границы, выдаче государственной тайны иностранным государствам и оказании им помощи в проведении враждебной деятельности.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель утверждает, что указанные положения пункта «а» статьи 64 УК РСФСР противоречат ряду норм Конституции Российской Федерации о правах и свободах граждан, не согласуются с общепризнанными принципами и нормами международного права и в результате их применения в конкретном уголовном деле были нарушены его права и свободы, последствия чего сохраняются и в настоящее время.
   В жалобе гражданина В. А. Смирнова содержится требование признать неконституционным положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, в соответствии с которым бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы квалифицируются как одна из форм измены Родине, т. е. как деяние, умышленно совершенное гражданином в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности. По мнению заявителя, это положение противоречит статье 27 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
   Согласно статье 27 (часть 2) Конституции Российской Федерации каждый может свободно выезжать за пределы Российской Федерации; гражданин Российской Федерации имеет право беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.
   Конкретизация правомочий, составляющих содержание этого права, порядок и условия его реализации определяются Законом СССР «О порядке выезда из Союза Советских Социалистических Республик и въезда в Союз Советских Социалистических Республик граждан СССР», действие которого в соответствии с Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4183–1 «О вступлении в силу на территории Российской Федерации Закона СССР "О порядке выезда из СССР и въезда в СССР граждан СССР"» с 1 января 1993 года распространено на территорию Российской Федерации. В этом Законе предусмотрены ограничения в праве на выезд, связанные с обеспечением безопасности и других охраняемых государством интересов, но эти ограничения носят временный характер и не лишают гражданина самого права свободно выезжать из страны и беспрепятственно в нее возвращаться.
   Такое положение согласуется с содержащимися в пункте 2 статьи 12 Международного пакта о гражданских и политических правах и других международных актах установлениями о праве каждого человека покидать любую страну, включая свою собственную, и об отсутствии у него какой-либо обязанности возвращаться в эту страну.
   Ограничения права свободно выезжать за пределы Российской Федерации, как и любого иного конституционного права, допустимы в строго определенных статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации целях. Эти ограничения не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных гражданам Конституцией и законами Российской Федерации, и влечь уголовную ответственность за бегство за границу и отказ возвратиться из-за границы, квалифицируемые в соответствии с пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР как измена Родине. Предусмотренное оспариваемой нормой деяние в силу Конституции Российской Федерации, а также международных договоров с участием Российской Федерации не может рассматриваться как преступление, посягающее на оборону, суверенитет, территориальную неприкосновенность, государственную безопасность или обороноспособность, служить самостоятельным основанием для уголовной ответственности за измену Родине.
   Заявитель оспаривает конституционность и другой формы измене Родине – выдачи государственной или военной тайны иностранному государству – в связи с тем, что в бланкетную диспозицию этой нормы включаются секретные и поэтому не доступные гражданам перечни сведений, составляющих государственную тайну. Такое положение, по его мнению, не соответствует конституционным требованиям об условиях и пределах регулирования прав, обязанностей и ответственности граждан, в частности требованию о том, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения (часть 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации).
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ по жалобе Смирнова?

Задача

   В Конституционный Суд РФ поступила жалоба гражданина С. И. Хапугина, в которой оспаривается конституционность положения, содержащегося в пункте 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» и пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании», а также запросы Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан, в которых оспаривается конституционность положений пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации». Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законы.
   Пунктом 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан от 8 июля 1992 года «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции от 28 марта 1996 года) предусматривалось, что татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан изучаются в детских дошкольных учреждениях, общеобразовательных школах, средних и средних специальных учебных заведениях в равных объемах. С 28 июля 2004 года в Республике Татарстан действует Закон Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», в части второй статьи 9 которого также устанавливается, что татарский и русский языки в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах. Аналогичное положение закреплено в пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан от 19 октября 1993 года «Об образовании» (в редакции от 29 мая 2004 года).
   На основании пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» и пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» Ново-Савиновский районный суд города Казани отказал в удовлетворении жалобы гражданина С. И. Хапугина, поданной им в интересах несовершеннолетнего сына, о признании неправомерными действий начальника районного отдела образования Ново-Савиновского района города Казани, чьим приказом установлена обязательность изучения татарского языка в равном объеме с русским языком, а Вахитовский районный суд города Казани – в удовлетворении искового заявления о признании недействительным в той же части базисного учебного плана общеобразовательных учреждений, утвержденного Министерством образования Республики Татарстан.
   По мнению гражданина С. И. Хапугина, поскольку примененные в его деле законоположения и соответствующее положение части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан от 28 июля 2004 года «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» обязывают учащихся общеобразовательных учебных заведений с русским языком обучения изучать татарский язык в большом объеме, для них – при соблюдении установленных максимальной учебной нагрузки и обязательного минимума содержания основных образовательных программ – ограничивается возможность углубленного изучения иных предметов учебного плана, а также освоения дисциплин по выбору (факультативно). Тем самым, утверждает заявитель, граждане Российской Федерации, проживающие в Республике Татарстан, ставятся в неравное положение в реализации права на образование по сравнению с проживающими в других субъектах Российской Федерации, чем нарушаются гарантии данного права, закрепленные в статье 43 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 6 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (часть 2) и 55 (части 2 и 3).
   В запросе Государственного Совета Республики Татарстан, направленном в Конституционный Суд Российской Федерации в порядке статьи 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, и запросе Верховного Суда Республики Татарстан, обратившегося в Конституционный Суд Российской Федерации в связи с рассмотрением конкретного дела в порядке статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, оспаривается конституционность пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации от 25 октября 1991 года «О языках народов Российской Федерации» (в редакции от 11 декабря 2002 года), согласно которому в Российской Федерации алфавиты государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик в составе Российской Федерации строятся на графической основе кириллицы; иные графические основы алфавитов государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик могут устанавливаться федеральными законами.
   Заявители утверждают, что установление графической основы алфавита как органической составной части государственного языка республики, по смыслу статей 68 (часть 2), 71, 72, 73 и 76 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации, не относится ни к ведению Российской Федерации, ни к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов и, следовательно, в этом вопросе республики обладают всей полнотой государственной власти; выбор графической основы алфавита государственного языка является правомочием, производным от конституционного права республики устанавливать свои государственные языки, и, соответственно, составляет исключительную компетенцию самих республик. По мнению заявителей, федеральный законодатель, предусмотрев в пункте 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации», что графические основы алфавитов государственных языков республик устанавливаются федеральными законами, в нарушение статей 68 (части 2 и 3), 73 и 76 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации неправомерно вторгся в компетенцию этих субъектов Российской Федерации, которые вправе осуществлять в данной сфере собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных нормативных правовых актов; в Республике Татарстан таковым является Закон Республики Татарстан от 15 сентября 1999 года «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики», предусматривающий, что в Республике Татарстан восстанавливается татарский алфавит на основе латинской графики (статья 1) и что до 1 сентября 2011 года действуют одновременно два алфавита – на основе латинской графики и кириллицы (статья 3).
   Таким образом, предметом рассмотрения по настоящему делу являются следующие нормативные положения, касающиеся статуса государственных языков в Российской Федерации:
   – положение пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан») и пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании», согласно которому татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах;
   – положения пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» о строении алфавита государственных языков республик на графической основе кириллицы и о возможности установления иных графических основ алфавитов государственных языков республик федеральными законами.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ?

Задача

   На основании решения суда от 28 февраля 2003 года с гражданина А. М. Магденко в пользу гражданки Л. Д. Поповой взыскано 60 632 руб. 36 коп. в счет возмещения ущерба, понесенного в результате дорожно-транспортного происшествия. Поскольку должник отказался добровольно исполнить судебное решение, было вынесено постановление о наложении ареста на его имущество. Однако 16 января 2004 года жена А. М. Магденко – гражданка Н. Н. Магденко отказалась добровольно впустить судебного пристава-исполнителя в квартиру, находящуюся в их с мужем общей совместной собственности. За эти действия постановлением мирового судьи судебного участка № 5 Зеленоградского судебного района города Москвы от 4 февраля 2004 года со ссылкой на пункт 2 статьи 12 Федерального закона «О судебных приставах» Н. Н. Магденко была подвергнута административному наказанию (штрафу), а ее мужу решением Зеленоградского районного суда города Москвы от 10 марта 2004 года со ссылкой на ту же норму отказано в удовлетворении жалобы на действия судебного пристава-исполнителя.
   А. М. Магденко и Н. Н. Магденко обратились в Конституционный Суд Российской Федерации определить конституционность абзаца пятого пункта 2 статьи 12 Федерального закона «О судебных приставах», согласно которому судебный пристав-исполнитель имеет право, в частности, входить в помещения и хранилища, занимаемые должниками или принадлежащие им, производить осмотры указанных помещений и хранилищ, при необходимости вскрывать их.
   По мнению заявителей, проникновение судебных приставов-исполнителей в жилище, его осмотр и наложение ареста на любое имущество, находящееся в квартире, должны производиться на основании судебного решения; оспариваемая же норма, как не предусматривающая такой порядок, противоречит статьям 18, 19 (часть 2), 21 (часть 1), 25 и 35 (часть 1) Конституции Российской Федерации.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ?

Задача

Н. Ф. Филиппова, на протяжении нескольких лет (с 1994 г.) проживала с благословения отца Владимира (заведующего канцелярией Патриархии РФ) в вагоне-бытовке на территории Храма Живоначальной Троицы. В 2000 году решением Паспортного управления ГУВД г. Москвы, а затем и Замоскворецкого межмуниципального суда ей было отказано в регистрации по месту жительства в вагоне-бытовке. Решение было мотивировано тем, что заявительница не является собственником, нанимателем или имеющим другие законные основания для вселения в занимаемое помещение, а вагон-бытовка не является жилым помещением. Н. Ф. Филиппова обратилась в Московский городской суд, считая, что ст. 6 Закона РФ «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» нарушает ее конституционное право быть зарегистрированной по месту жительства.
Какое решение должно быть принято судебной коллегией Московского городского суда?

Задача

   В апреле 2000 года с помощью милиции председатель Комиссии по правам человека при губернаторе Челябинской области Екатерина Горина разогнала собрание общины глухонемых «Свидетелей Иеговы», которое происходило в здании ПТУ № 85 города Челябинска, указав на его незаконность. По словам представителей Управленческого центра «Свидетелей Иеговы», собрание не могло быть незаконным, так как происходило в рамках договора с руководством ПТУ на аренду помещения.
   Члены общества подали жалобу в Советский районный суд города Челябинска. На первом судебном заседании была запрещена аудиозапись, а также видеозапись сурдоперевода. Последнее обстоятельство создало трудности для «Свидетелей Иеговы»: члены общины были лишены возможности объективно воспринимать происходящее в зале суда, а отсутствующие заявители не имели возможности ознакомиться с ходом процесса. Из 9 ходатайств, заявленных адвокатами Свидетелей Иеговы, было удовлетворено только одно.
   Члены группы «Свидетели Иеговы» обратились с иском в Европейский суд, в котором они жаловались на то, что в 2000 году местные власти прервали религиозное собрание, проводившееся в арендованном группой помещении, под тем предлогом, что договор аренды был неправильно оформлен. На следующий день договор был расторгнут. Все попытки оспорить это решение в судебном порядке в России окончились безрезультатно.
   Каким должно быть решение Страсбургского суда?

Задача

Владимирское отделение организации националистического толка «Русское национальное единство» обратилось в районный суд г. Владимира с иском о защите чести и деловой репутации. По мнению истцов, честь и деловая репутация РНЕ были опорочены заявлением лидера другой организации националистического толка – «Русского национального движения» – о намерении объединить эти два движения. Представители «Русского национального единства» с негодованием отвергли возможность вхождения в РНД и, поскольку это заявление было озвучено на пресс-конференции, показанной по областному телевидению, попросили суд обязать ответчика опровергнуть фразу о возможности объединения РНКЕ и РНД в аналогичной телепрограмме.
Применимо ли к РНЕ понятия чести и деловой репутации? Может ли удовлетворено судом исковое заявление РНЕ?

Тема 6
Политические права и свободы личности

Задание

   Сначала датские, а затем французские журналисты опубликовали карикатуры с изображением пророка Мухаммеда, на голове которого вместо тюрбана была изображена бомба.
   Важной проблемой реализации свободы мысли и слова является ее соотношение с политкорректностью и толерантностью, свободой высказывать мнения, для кого-либо неприятные, но важные.
   Представители Союза исламских организаций Франции и Большой мечети Парижа подали в суд иск на главного редактора сатирического еженедельника «Шарли Эбдо». Они считают, что изображения пророка Мухаммеда оскорбляют чувства верующих и приравнивают всех мусульман к террористам. Редактору грозит шесть месяцев тюремного заключения и штраф 22 500 евро.
   Кандидат на пост Президента Франции, министр внутренних дел Николя Саркози, которого данный еженедельник беспощадно критиковал, написал главному редактору еженедельника Ф. Валь, что предпочитает избыток карикатур их отсутствию. По мнению Н. Саркози жанр карикатуры вписывается в давнюю французскую традицию сатиры.
   По словам Ф. Валь публикации карикатур не имели целью оскорбить верующих. Цель карикатур – борьба с террористами, которые извращают смысл ислама.
   Каково, по вашему мнению, соотношение свободы мысли и слова с политкорректностью и толерантностью, свободой высказывать мнения, для кого-либо неприятные, но важные для общества?

Задача

В апреле 2006 года инициативная группа из числа жителей Докузпаринского района Республики Дагестан в полном соответствии с законом направила в районные органы власти уведомление о проведении 25 апреля в парке отдыха села митинга с целью выражения общественного недоверия главе муниципального образования «Докузпаринский район». Ответа на это уведомление инициативная группа не получила. В день проведения митинга уже собравшимся людям в устной форме было предложено перенести его проведение во двор здания управления коммунального хозяйства района. Причем этот двор был заведомо мал для заявленного количества участников митинга. К отказавшимся подчиниться «предложению» правоохранительными органами было применено насилие, в результате которого один из участников митинга погиб, трое получили тяжелые ранения, а многие другие – телесные повреждения разной степени тяжести.
Оцените законность решений и действий сторон правоотношения по проведению митинга.

Задача

   Казанское отделение Союза коммунистической молодежи России подало в установленном порядке уведомление о проведении митинга в защиту малообеспеченных в поддержку образования. Место было выбрано на площади перед Кремлем, около здания администрации Казани. Утром того дня, когда планировался митинг, лидер местного комсомола В. Годяев был задержан на остановке и доставлен в РВУД. В милиции Годяева продержали до вечера, затем поместили в камеру для задержанных, предъявили протокол о задержании и о совершении административного правонарушения, но внести туда замечания не позволили. В день так и несостоявшегося митинга Годяев был доставлен в суд. Сотрудники милиции, выступившие как свидетели, утверждали, что накануне на остановке Годяев агрессивно отреагировал на требование предъявить документы, начал приставать к прохожим, нецензурно ругался.
   Какие права человека, нормы каких федеральных законов были нарушены в изложенной ситуации?
   Вправе ли Годяев требовать возмещения причиненного ему морального вреда?

Задача

   10 марта 2004 года Законодательным собранием Ленинградской области был принят областной закон «Об установлении границ и наделении соответствующим статусом муниципальных образований в их составе». Этим законом город Сертолово в качестве городского поселения был включен в состав муниципального образования «Всеволжский район». А. Н. Соболенке обратился в суд с заявлением о признании этой нормы областного закона недействующим, поскольку не был проведен местный референдум относительно изменения границ территории, в которой осуществляется местное самоуправление и, следовательно, было нарушено его право на участие в местном самоуправлении.
   Связано ли установление границ муниципальных образований с правом гражданина на участие в местном самоуправлении?
   Было ли нарушено право А. Н. Соболенке на участие в местном самоуправлении?

Задача

   В Конституционный Суд РФ поступили: запрос Коптевского районного суда города Москвы, жалоба общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И. В. Артемова и Д. А. Савина. Основанием к обращению в Конституционный Суд РФ явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями положения пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях».
   Поскольку запрос и жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   Согласно пункту 3 статьи 9 Федерального закона от 11 июля 2001 года «О политических партиях» не допускается создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности; под признаками профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности в данном Федеральном законе понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политической партии.
   В своих обращениях в Конституционный Суд Российской Федерации заявители утверждают, что названные законоположения противоречат статьям 19 (часть 2) и 30 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку нарушают свободу объединений и принцип равноправия в ее реализации, и не согласуются со статьей 13 (часть 5) Конституции Российской Федерации, закрепляющей основания, по которым в Российской Федерации запрещается создание и деятельность общественных объединений.
   После вступления Федерального закона «О политических партиях» в силу съезд общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» принял решение о преобразовании в политическую партию «Православная партия России». Гражданка Н. Е. Илюхина – член данной организации, полагая, что решение съезда в части сохранения наименования «Православная партия России» противоречит предписаниям пункта 3 статьи 9 названного Федерального закона и тем самым препятствует регистрации этой организации в качестве политической партии, обратилась в Коптевский районный суд города Москвы с жалобой, в которой просила отменить указанное решение. Придя к выводу о том, что в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации положений пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» имеется неопределенность, Коптевский районный суд города Москвы определением от 11 июля 2002 года производство по делу приостановил и направил в Конституционный Суд Российской Федерации запрос о проверке их конституционности. Одновременно в Конституционный Суд Российской Федерации обратилась общероссийская общественная политическая организация «Православная партия России» с жалобой на нарушение теми же законоположениями, подлежащими применению в деле по жалобе Н. Е. Илюхиной, конституционного права граждан на объединение.
   Конституционность пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» оспаривается также гражданином Д. А. Савиным – членом политической партии «Российская христианско-демократическая партия» и гражданином И. В. Артемовым – членом политической партии «Русский общенациональный союз». Со ссылкой на оспариваемые законоположения Министерство юстиции Российской Федерации отказало в государственной регистрации «Российской христианско-демократической партии», посчитав, что первая часть слова «христианско-демократическая» в ее наименовании является базовой и указывает на создание партии по признаку религиозной принадлежности, а политической партии «Русский общенациональный союз» – на том основании, что использование в ее наименовании слова «русский» указывает на создание партии по национальному признаку. Заявление И. В. Артемова об отмене соответствующего решения Министерства юстиции Российской Федерации Таганским районным судом города Москвы оставлено без удовлетворения.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда Российской Федерации?

Задача

   Конституционный Суд Российской Федерации по запросу Государственной Думы Астраханской области рассмотрел дело в связи с обнаружившейся неопределенностью в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителем положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58 и пункта 5 статьи 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Государственная Дума Астраханской области просит признать противоречащими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 6 (часть 2), 29 (части 1 и 4) и 55 (часть 3), положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58 и пункта 5 статьи 59 Федерального закона от 12 июня 2002 года «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» как не предоставляющие гражданину, который не является кандидатом и не выступает от имени кандидата или избирательного объединения, возможность проводить предвыборную агитацию без привлечения средств избирательного фонда, самостоятельно оплачивая соответствующие расходы. По мнению заявителя, тем самым несоразмерно ограничиваются свобода мысли и слова и право граждан свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
   Оспариваемые законоположения предусматривают, что расходы на проведение предвыборной агитации осуществляются исключительно за счет средств соответствующих избирательных фондов в установленном законом порядке (пункт 5 статьи 48); зарегистрированным кандидатам, избирательным объединениям, выдвинувшим зарегистрированные списки кандидатов, для проведения предвыборной агитации на телевидении и радио предоставляется бесплатное или платное эфирное время (статья 51); устанавливают обязанность помещать во всех агитационных материалах, размещаемых в периодических печатных изданиях, информацию о том, за счет средств избирательного фонда какого кандидата, избирательного объединения была произведена оплата соответствующей публикации, а если агитационные материалы опубликованы бесплатно, помещать в публикации информацию об этом с указанием, кто разместил данную публикацию (пункт 6 статьи 52); определяют условия изготовления, оплаты, выпуска и распространения агитационных материалов, устанавливают соответствующие права и обязанности, а также запрет на распространение и изготовление агитационных материалов без предварительной оплаты за счет средств соответствующего избирательного фонда и с нарушением установленных нормами данного Федерального закона требований (пункты 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54); регламентируют порядок и источники создания избирательных фондов и их предельные размеры и не допускают финансирование расходов, связанных с ведением гражданами предвыборной агитации, иначе как через соответствующий избирательный фонд (статья 58); запрещают расходование в целях достижения определенного результата на выборах денежных средств, не перечисленных в соответствующие избирательные фонды (пункт 5 статьи 59).
   Названные законоположения в силу статьи 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, подпункта «а» пункта 1 части первой статьи 3, статьи 36, части третьей статьи 74, статей 84 и 85 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той части, в какой ими не допускается проведение гражданами, не являющимися кандидатами, их представителями, представителями избирательного объединения, предвыборной агитации за или против кандидата (кандидатов, список, списки кандидатов) методами, требующими финансовых затрат, осуществляемых помимо избирательных фондов.
   Какое решение по Вашему мнению должен вынести Конституционный Суд РФ?

Задача

В течение ряда лет капитан 1-го ранга Н. находился под судом по обвинению в шпионаже. В 2000 году был вынесен оправдательный приговор. Тем не менее, выступая в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» министр атомной энергетики А. назвал деятельность А. Никитина разведывательной. Интервью с А. позже было передано агентством «Интерфакс» и опубликовано в газете «Санкт-Петербургские» ведомости. Н. обратился в суд с иском о защите чести и достоинства и возмещении морального вреда.
Каким должно быть решение суда?

Задача

   Депутат Государственной Думы обратился в суд с иском о защите чести и достоинства. Он оспаривал критические замечания относительно его депутатской деятельности, содержавшиеся в статье, опубликованной в местной газете «Новое время», где, в частности, утверждалось, что принятый при участии истца Закон «О ветеранах» оказался пустышкой, поскольку не был обеспечен федеральными финансами, а истец обещал выполнить его из местного бюджета, чем ввел в заблуждение избирателей.
   Может ли быть оценена как оскорбление или унижение чести и достоинства критика федеральных законов, действий депутата, несогласие с его мнением и действиями?
   Каким должно быть решение суда?

Задача

Прокуратура города Н. обратилась в суд с иском о возмещении морального вреда и о защите деловой репутации, опороченной областной газетой, критиковавшей прокурорскую деятельность.
Может ли юридическое лицо обладать честью и достоинством? Дайте определение понятия морального вреда. Может ли понести моральный вред юридическое лицо?

Задача

   В Федеральный закон было внесено дополнение, устанавливающее запрет проведения гражданами предвыборной агитации против всех кандидатов за счет собственных денежных средств.
   Можно ли признать данную норму конституционной?
   Вправе ли избиратели активно отстаивать свою предвыборную позицию и склонять сообразно с ней других избирателей к голосованию за или против конкретных кандидатов либо к выражению негативного отношения ко всем участвующим в выборах кандидатам?

Задача

   Решением суда общей юрисдикции оставлен без удовлетворения иск гражданина К. А. Катаняна к редакции газеты «Время МН» об отмене приказа о наложении на него дисциплинарного взыскания в виде выговора. При этом суд указал, что истцом, на момент вынесения решения являвшимся редактором отдела политики редакции газеты «Время МН», были нарушены содержащиеся в статьях 45, 46, 48, 50 и 52 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» положения, запрещающие предвыборную агитацию журналистам при осуществлении профессиональных обязанностей и требующие от них уделять равное внимание всем претендентам, не отдавая предпочтения какому бы то ни было кандидату.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации К. А. Катанян утверждает, что пункт 2 статьи 45, пункт 2 статьи 46, подпункты «б» – «ж» пункта 2, пункт 5 и подпункт «ж» пункта 7 статьи 48, пункт 11 статьи 50, пункт 5 статьи 52 и пункт 6 статьи 56 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» несоразмерно ограничивают право гражданина на участие в свободных выборах, право каждого свободно производить и распространять информацию, право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а потому противоречат статьям 3, 29, 32, 34 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
   Можно ли согласиться с доводами истца? Признает ли Конституционный Суд Российской Федерации неконституционными оспариваемые нормы Федерального закона?

Тема 7
Экономические, социальные и культурные права и свободы личности

Задание

   1. Совпадает ли конституционно-правовое понятие собственности с гражданско-правовым?
   2. Подлежит ли компенсации моральный вред, причиненный гражданину в связи с нарушением его жилищных прав?
   3. Как определяется территориальная подсудность дел по спору об устранении препятствий в пользовании имуществом или об устранении нарушения права собственника, не связанных с лишением владения?

Задача

   Постановлением начальника Новгородской таможни от 30 марта 1995 г. Андреев был подвергнут штрафу с конфискацией автомашины на основании ст. 280 Таможенного кодекса Российской Федерации. Андреев совершил нарушение таможенных правил, выразившееся в пользовании недекларированной автомашиной ВАЗ-2109.
   Новгородский городской суд решением от 16 февраля 1996 г. отменил постановление начальника Новгородской таможни в части конфискации автомашины.
   На это решение прокурором Новгородской области был принесен протест в Президиум Новгородского областного суда.
   Новгородский областной суд обратился с запросом в Конституционный Суд России о проверке конституционности п. 4 и 6 ст. 242 и ст. 280 Таможенного кодекса Российской Федерации. По мнению суда, эти нормы противоречат ч. 3 ст. 35 Конституции Российской Федерации, разрешающей подобное лишение имущества только на основании судебного решения, поскольку оспариваемые нормы наделяют таможенные органы правомочиями по применению конфискации товаров и транспортных средств в качестве меры административного взыскания за нарушение таможенных правил. Из этого следует, что лишение имущества, осуществляемое органами исполнительной власти, является нарушением права частной собственности.
   Каким должно быть постановление Конституционного Суда Российской Федерации?

Задача [2 - См.: Конституционные права в России: дела и решения. Учебное пособие. М., 2002. С. 289–291.]

   Супругам Николаевым на праве собственности принадлежит дом с приусадебным участком, расположенный в городе Санкт-Петербурге. В этом доме они прожили много лет, и у них сформировался там свой уклад жизни. Занимаемый супругами Николаевыми дом состоит из четырех комнат, общей площадью 77 кв. м., а площадь участка составляет 200 кв. м.
   Городская администрация запланировала произвести переустройство города. В связи с переустройством города участок, на котором проживают супруги Николаевы, попал под разработанный администрацией города план, являющийся как в формальном, так и в материальном отношении правомерным. В связи с отводом земельного участка для государственных нужд на основании ст. 279–283 Гражданского кодекса Российской Федерации городской администрацией было принято решение изъять у супругов Николаевых принадлежащую им недвижимость при условии ее возмещения. Супругам Николаевым администрацией города была предложена двухкомнатная квартира в одном из высотных домов государственного жилого фонда, жилая площадь которой составляла 50 кв. м. Размер квартиры соответствовал установленным нормам жилой площади.
   Администрация города предприняла попытку достижения соглашения с супругами Николаевыми. Супруги Николаевы отказались от предоставленной им двухкомнатной квартиры. Во-первых, поскольку супруги вообще не хотели выезжать из принадлежащего им дома. Во-вторых, в случае отсутствия другого выхода, супруги рассчитывали на предоставление им равноценного возмещения. Поэтому они настаивали на предоставлении другого земельного участка для возведения на нем дома, взамен сносимого, и на возмещении расходов на новое строительство. В случае отсутствия такой возможности, супруги настаивали на предоставлении им квартиры, рыночная стоимость которой соответствовала бы рыночной стоимости принадлежащего им земельного участка и дома, которую они имели в момент изъятия.
   Рыночная стоимость дома и земельного участка до принятия администрацией плана по переустройству города составляла 50 тысяч долларов США. Ввиду отнесения в соответствии с планом переустройства территории, на которой находился этот земельный участок, под строительство высотных домов, ее стоимость сильно возросла. В результате рыночная стоимость дома и земельного участка после принятия администрацией плана по переустройству города составила 450 тысяч долларов США. На эту сумму супруги Николаевы могли бы приобрести в одном из лучших районов города Санкт-Петербурга четырехкомнатную квартиру, общая площадь которой была бы равна 150 кв. м, а также маленький земельный участок для сада.
   По мнению городской администрации, государство было обязано предоставить супругам квартиру, рыночная стоимость которой была бы равна сумме, не превышающей 50 тысяч долларов США. Кроме того, супруги Николаевы, как считает администрация города, не вправе рассчитывать на получение выгоды от увеличения рыночной стоимости земли, обусловленной принятием администрации города плана по переустройству города. Ввиду того, что между администрацией города и супругами Николаевыми не было достигнуто соответствующего соглашения, городская администрация, согласно ст. 282 ГК, подала иск о выкупе земельного участка в суд. Суд удовлетворил иск администрации и определил, что стоимость выкупной цены должна составлять сумму, эквивалентную 50 тысячам долларов США.
   Супруги Николаевы обжаловали данное решение в вышестоящий суд в связи с тем, что оно не соответствует Конституции Российской Федерации.
   Каким должно быть решение вышестоящего суда? Обязаны ли Николаевы отдать принадлежащие им на праве собственности дом и земельный участок, а также имеют ли они в таком случае право на равноценное возмещение стоимости недвижимости в том размере, который их недвижимость получила после увеличения ее стоимости в результате принятия администрацией плана по переустройству города?

Задача

Тема 8
Обязанности личности

Задача

   Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела явились коллективная жалоба граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинской, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнды и жалоба гражданки Л. А. Галаевой на нарушение их конституционных прав подпунктом 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации содержащееся в нем законоположение.
   Поскольку обе жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Г. А. Гаджиева, объяснения представителей сторон, показания свидетеля – депутата Государственной Думы О. Г. Дмитриевой, выступления полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. Ю. Барщевского, а также приглашенных в заседание представителей: от Министерства финансов Российской Федерации – М. И. Шиенка, от Федеральной налоговой службы – С. В. Бобкова, от Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации – М. А. Ковалевского и Ю. В. Воронина, от Пенсионного фонда Российской Федерации – А. Н. Пудова, от Межрегиональной организации объединений домовладельцев – Г. А. Ломтева, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. С 1 января 2002 года обязательное пенсионное страхование регламентируется, в частности, Федеральным законом от 15 декабря 2001 года «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», статьей 10 которого устанавливается, что суммы страховых взносов, поступившие за застрахованное лицо в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации, учитываются на его индивидуальном лицевом счете (пункт 1); объектом обложения страховыми взносами и базой для начисления страховых взносов являются объект налогообложения и налоговая база по единому социальному налогу (взносу), установленные главой 24 «Единый социальный налог (взнос)» Налогового кодекса Российской Федерации (пункт 2). При этом в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации обложению единым социальным налогом не подлежат суммы, выплачиваемые за счет членских взносов садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативов (товариществ) лицам, выполняющим работы (услуги) для указанных организаций.
   Из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов следует, что Пенсионный фонд Российской Федерации с 1 января 2002 года перестал принимать от гаражно-строительного кооператива «Северный» (город Михайловка Волгоградской области) страховые взносы, исключив тем самым его работников – граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинскую, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнду, как указывается в их коллективной жалобе, из индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования и фактически приостановив исчисление необходимого для установления трудовой пенсии страхового стажа. Гражданке Л. А. Галаевой – председателю жилищно-строительного кооператива № 101 (город Тверь) учреждения Пенсионного фонда Российской Федерации отказали во включении в страховой стаж периода работы по трудовому договору в данном жилищно-строительном кооперативе на том основании, что выплачиваемая ей заработная плата в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации не подлежит обложению единым социальным налогом.
   По мнению заявителей, неуплата кооперативами (товариществами) единого социального налога исключает для работающих в них лиц реализацию конституционного права на пенсионное обеспечение, поскольку ни кооперативы, ни эти лица не принимают участия в пополнении бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации, и необоснованно ограничивает их трудовые права, что противоречит статьям 7, 19, 39, 55 и 57 Конституции Российской Федерации.
   В соответствии с частью третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановления только по предмету, указанному в обращении.
   Следовательно, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу является подпункт 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации – постольку, поскольку в системной связи с положениями пункта 2 статьи 10 Федерального закона «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», а также иными положениями федерального законодательства, связанными с установлением трудовых пенсий, он не позволяет засчитывать в страховой стаж, учитываемый при определении права на трудовую пенсию, периоды работы в садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативах (товариществах).
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ?

Задача

Гражданин РФ Петров был поставлен на воинский учет и имел отсрочку от службы в армии, поскольку обучался в институте на дневном отделении. В 2004 году он поехал по студенческой визе в США на лето, с воинского учета не снялся, так как предполагал к 1 сентября вернуться домой. В США он познакомился с девушкой, женился на ней и остался жить в г. Бостоне, где он получил статус постоянного жителя США (грин карту). Сейчас ему 24 года и он хотел бы съездить в Россию повидать родных.
Могут ли его в России призвать на военную службу?

Тема 9
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав личности

Задача

   Конституционный Суд РФ рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», Федеральных законов «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела послужили запрос Президента Чеченской Республики, жалоба гражданки К. Г. Тубуровой и запрос Северо-Кавказского окружного военного суда. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.
   Президент Чеченской Республики в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность части 2 статьи 1, пункта 2 части 1 статьи 7, части 1 статьи 13, части 1 статьи 14, пункта 2 части 1 статьи 15 и статьи 28 Федерального конституционного закона от 23 июня 1999 года «О военных судах Российской Федерации», части 4 статьи 4 Федерального закона от 20 августа 2004 года «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона от 18 декабря 2001 года «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2002 года № 181-ФЗ), пункта 2 части второй статьи 30, частей третьей и шестой статьи 31, статьи 32 УПК Российской Федерации.
   Как утверждает заявитель, эти законоположения, примененные в конкретных делах Северо-Кавказским окружным военным судом, в той части, в какой ими до 1 января 2007 года ограничивается возможность составления высшим исполнительным органом государственной власти Чеченской Республики списков кандидатов в присяжные заседатели для действующего на ее территории Северо-Кавказского окружного военного суда и допускается рассмотрение уголовных дел в отношении военнослужащих, обвиняемых в преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, судом с участием коллегии присяжных заседателей, сформированной на основе списков кандидатов, в которых не представлены граждане, постоянно проживающие на территории Чеченской Республики, нарушают гарантированные Конституцией Российской Федерации права на судебную защиту, на участие в отправлении правосудия и на равный доступ к правосудию, а потому не соответствуют Конституции Российской Федерации, в том числе ее статьям 19, 32, 46, 47 и 55; кроме того, ими нарушается принцип равенства в реализации конституционного права на судебную защиту (статьи 19 и 46 Конституции Российской Федерации), поскольку граждане, не являющиеся военнослужащими, если они обвиняются в совершении преступления на территории Чеченской Республики, не имеют права на рассмотрение их дела судом с участием присяжных заседателей.
   Конституционность тех же положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации» и Федеральных законов «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» и «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» оспаривается в жалобе гражданки К. Г. Тубуровой, признанной потерпевшей по рассматриваемому Северо-Кавказским окружным военным судом уголовному делу по обвинению ряда граждан-военнослужащих в особо тяжких преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики.
   Как следует из жалобы и выступлений гражданки К. Г. Тубуровой и ее представителя в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, эти законоположения оспариваются лишь в той части, в какой они, по мнению заявительницы, лишают граждан, проживающих в Чеченской Республике, возможности быть включенными в списки кандидатов в присяжные заседатели и тем самым – права участвовать в отправлении правосудия (статья 32, часть 5, Конституции Российской Федерации) и допускают формирование коллегии присяжных заседателей для рассмотрения дел о преступлениях, совершенных военнослужащими, на основании списков кандидатов от других регионов, что не согласуется с требованием объективности присяжных заседателей и нарушает права потерпевших на судебную защиту и равный доступ к правосудию, гарантированные статьями 19, 46, 52 и 55 Конституции Российской Федерации.
   Северо-Кавказский окружной военный суд, в производстве которого находится указанное уголовное дело, в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации. По мнению заявителя, эти законоположения противоречат статьям 17 (часть 1), 19 (часть 1), 32 (часть 5), 46 (часть 1), 47 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации постольку, поскольку ими до 1 января 2007 года исключается рассмотрение уголовных дел о преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, судом с участием присяжных заседателей из числа ее жителей, потерпевшим не предоставляется право возражать против рассмотрения уголовного дела судом с участием присяжных заседателей в случае невозможности формирования коллегии присяжных заседателей из числа граждан, проживающих на территории, где совершено преступление, а суду – учитывать такие возражения.
   Поскольку запрос Президента Чеченской Республики, жалоба гражданки К. Г. Тубуровой и запрос Северо-Кавказского окружного военного суда касаются одного и того же предмета – нормативного регулирования рассмотрения военным судом с участием присяжных заседателей уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни, при том что непосредственным поводом для всех обращений послужило рассмотрение уголовных дел о такого рода преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, Северо-Кавказским окружным военным судом, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ?

Задача

Приговором Всеволожского городского суда В. осужден по статьям 30 (ч. 3) и 161 (п. «в» ч. 3) УК РФ к шести годам лишения свободы. Приговор был обжалован в кассационном порядке, так как после окончания прений сторон председательствующий не предоставил подсудимому последнее слово, которое является неотъемлемой частью процессуальных прав подсудимого, гарантированных ст. 47 УПК РФ.
Какая норма Конституции Российской Федерации была нарушена председательствующим судебного процесса?

Тема 10
Защита прав и свобод личности

Задача

   Конституционный Суд РФ рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положения статьи 336 ГПК Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан К. А. Инешина и Н. С. Никонова, а также ОАО «Нижнекамскнефтехим» на нарушение конституционных прав и свобод положением статьи 336 ГПК Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителями законоположение.
   Поскольку все жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Л. О. Красавчиковой, заключение эксперта – доктора юридических наук В. В. Яркова, мнение специалиста – доктора юридических наук Е. А. Борисовой, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Согласно положению статьи 336 ГПК Российской Федерации, конституционность которого оспаривается гражданами К. А. Инешиным, Н. С. Никоновым и ОАО «Нижнекамскнефтехим», на решения всех судов в Российской Федерации, принятые по первой инстанции, за исключением решений мировых судей, сторонами и другими лицами, участвующими в деле, может быть подана кассационная жалоба.
   По мнению заявителей, названное законоположение – по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, – позволяет отказывать лицам, не участвовавшим в деле, чьи права и законные интересы нарушены судебным актом, вынесенным по этому делу, в принятии их кассационных жалоб, что противоречит статьям 19, 46, 47 и 123 Конституции Российской Федерации.
   1.1. Общим собранием полных товарищей коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», состоявшимся 27 декабря 1999 года, в состав товарищества было принято ООО «ИК АйБиЭйч». Нижнекамский городской суд Республики Татарстан решением от 26 марта 2004 года, оставленным без изменения кассационным определением Верховного суда Республики Татарстан от 19 апреля 2004 года, действия по принятию ООО «ИК АйБиЭйч» в состав товарищества и утверждению новой редакции учредительного договора признал незаконными. В результате единственным полным товарищем коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания» осталось ОАО «Нижнекамскнефтехим», в связи с чем в учредительные документы товарищества были внесены соответствующие изменения.
   Решения и действия налоговых органов, касающиеся государственной регистрации этих изменений и постановки на налоговый учет коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», признаны незаконными Замоскворецким районным судом города Москвы, который в решении от 30 августа 2004 года указал, что учредительный договор в редакции от 27 декабря 1999 года заключен правомерно и что ООО «ИК АйБиЭйч» продолжает оставаться полным товарищем данного товарищества. ОАО «Нижнекамскнефтехим», посчитав, что этим решением нарушены его права и законные интересы, направило в тот же суд кассационную жалобу, в принятии которой определением от 27 сентября 2004 года ему было отказано на том основании, что в силу статьи 336 ГПК Российской Федерации как лицо, не участвовавшее в деле, оно не имеет права на обжалование решения суда в кассационном порядке, однако после вступления решения в законную силу может обратиться с соответствующей жалобой в суд надзорной инстанции.
   Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда, согласившись с определением Замоскворецкого районного суда города Москвы, одновременно определением от 2 ноября 2004 года, принятым по кассационным жалобам межрайонной инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам № 20 по Республике Татарстан и коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», решение Замоскворецкого районного суда города Москвы от 30 августа 2004 года отменила как постановленное с нарушением норм процессуального права (в частности, коммандитное товарищество «Нижнекамскнефтехим и компания» не было надлежащим образом уведомлено о времени и месте судебного заседания), а дело направила на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда.
   Таким образом, окончательное решение по существу дела, послужившего поводом для обращения ОАО «Нижнекамскнефтехим» в Конституционный Суд Российской Федерации, еще не принято. Между тем, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, Конституция Российской Федерации (статьи 118,125 и 126) не допускает подмену судопроизводства по гражданским, административным или уголовным делам конституционным судопроизводством. Кроме того, по смыслу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», жалобы граждан и объединений граждан признаются допустимым средством защиты в порядке конституционного судопроизводства лишь при условии, что конституционные права и свободы заявителей нарушаются оспариваемым законом, примененным или подлежащим применению в их деле, – в таких случаях необходимым и адекватным способом для устранения нарушения является лишение неконституционных предписаний юридической силы.
   Поскольку в данном случае у ОАО «Нижнекамскнефтехим» сохраняется возможность отстаивать свои права в судах общей юрисдикции в соответствии с гражданским процессуальным законодательством, производство по его жалобе в силу пункта 2 части первой статьи 43 и статьи 68 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» подлежит прекращению.
   1.2. Ленинский районный суд города Ульяновска решением от 7 декабря 2004 года общее собрание представителей потребительских обществ Ульяновского областного союза потребительских обществ от 11 мая 2004 года признал неправомочным, а принятое им постановление об избрании, в частности, гражданина К. А. Инешина председателем совета этого союза, а гражданина Н. С. Никонова членом ревизионной комиссии – недействительным.
   Лица, участвовавшие в деле, не обжаловали данное решение в кассационном порядке, а кассационные жалобы, поданные К. А. Инешиным и Н. С. Никоновым, Ленинский районный суд города Ульяновска возвратил заявителям со ссылкой на то, что они не имеют права на принесение кассационной жалобы, поскольку не были привлечены к участию в деле, и предложил обратиться в суд надзорной инстанции. Надзорная жалоба Н. С. Никонова была возвращена без рассмотрения по существу.
   1.3. Как следует из статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», по жалобам граждан на нарушение конституционных прав и свобод Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность являющихся предметом обращения нормативных положений лишь в той части, в какой они были применены в деле заявителей и затрагивают их конституционные права и свободы; при этом Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемых нормативных положений, так и смысл, придаваемый им сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе норм.
   Таким образом, предметом рассмотрения по настоящему делу является оспариваемое положение статьи 336 ГПК Российской Федерации, как не предполагающее – по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, – право подачи кассационной жалобы лицами, не привлеченными к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом первой инстанции, если лица, участвовавшие в деле, не обжаловали данное решение в суде второй инстанции.
   Каким должно быть решение Конституционного Суда РФ?

Хрестоматия

1. Извлечения из федеральных законов

Федеральный закон Российской Федерации «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации» от 06.10.2003 г. № 131-ФЗ (в ред. от 29.12.2006 г.)

Статья 1. Местное самоуправление

1. Местное самоуправление составляет одну из основ конституционного строя Российской Федерации, признается, гарантируется и осуществляется на всей территории Российской Федерации.
2. Местное самоуправление в Российской Федерации – форма осуществления народом своей власти, обеспечивающая в пределах, установленных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, а в случаях, установленных федеральными законами, – законами субъектов Российский Федерации, самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций.

Статья 3. Права граждан Российской Федерации на осуществление местного самоуправления

   1. Граждане Российской Федерации (далее также – граждане) осуществляют местное самоуправление посредством участия в местных референдумах, муниципальных выборах, посредством иных форм прямого волеизъявления, а также через выборные и иные органы местного самоуправления.
   Иностранные граждане, постоянно или преимущественно проживающие на территории муниципального образования, обладают при осуществлении местного самоуправления правами в соответствии с международными договорами Российской Федерации и федеральными законами.
   2. Граждане имеют равные права на осуществление местного самоуправления независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям.
   3. Установленные Конституцией Российской Федерации и настоящим Федеральным законом права граждан на осуществление местного самоуправления могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
   4. Федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации обеспечивают государственные гарантии прав населения на осуществление местного самоуправления.

Статья 12. Изменение границ муниципального образования

   1. Изменение границ муниципального образования осуществляется законом субъекта Российской Федерации по инициативе населения, органов местного самоуправления, органов государственной власти субъекта Российской Федерации, федеральных органов государственной власти в соответствии с настоящим Федеральным законом. Инициатива населения об изменении границ муниципального образования реализуется в порядке, установленном федеральным законом и принимаемым в соответствии с ним законом субъекта Российской Федерации для выдвижения инициативы проведения местного референдума. Инициатива органов местного самоуправления, органов государственной власти об изменении границ муниципального образования оформляется решениями соответствующих органов местного самоуправления, органов государственной власти. Закон субъекта Российской Федерации об изменении границ муниципального образования не должен вступать в силу в период избирательной кампании по выборам органа местного самоуправления данного муниципального образования, в период кампании местного референдума.
   (в ред. Федерального закона от 21.07.2005 № 93-ФЗ)
   2. Изменение границ муниципальных районов, влекущее отнесение территорий отдельных входящих в их состав поселений и (или) населенных пунктов к территориям других муниципальных районов, осуществляется с согласия населения данных поселений и (или) населенных пунктов, выраженного путем голосования, предусмотренного частью 3 статьи 24 настоящего Федерального закона, либо на сходах граждан с учетом мнения представительных органов соответствующих муниципальных районов.

Федеральный закон Российской Федерации «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» от 08.01.1998 г. (в ред. от 25.07.2002 г.)

Статья 20.1. Основания для прекращения муниципальной службы (введена Федеральным законом от 13.04.1999 № 75-ФЗ)

   Об отказе в принятии к рассмотрению запроса о проверке конституционности пункта 1 статьи 20.1 см. определение Конституционного Суда РФ от 08.02.2001 № 45-О.
   Об отказе в принятии к рассмотрению запроса о проверке конституционности пунктов 1 и 2, устанавливающих предельный возраст для нахождения на муниципальной должности муниципальной службы – 60 лет, а также возможность увольнения муниципального служащего по инициативе руководителя органа местного самоуправления помимо оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде, в случае достижения муниципальным служащим указанного возраста, см. Определение Конституционного Суда РФ от 03.10.2002 № 233–0.
   1. Помимо оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде, увольнение муниципального служащего может быть осуществлено также по инициативе руководителя органа местного самоуправления в случаях:
   – достижения предельного возраста, установленного для замещения муниципальной должности муниципальной службы;
   – прекращения гражданства Российской Федерации;
   – несоблюдения обязанностей и ограничений, установленных для муниципального служащего настоящим Федеральным законом;
   – разглашения сведений, составляющих государственную и иную охраняемую законом тайну;
   – возникновения обстоятельств, предусмотренных пунктом 3 статьи 20 настоящего Федерального закона.
   (абзац введен Федеральным законом от 25.07.2002 № 112-ФЗ).
   Об отказе в принятии к рассмотрению запроса о проверке конституционности пунктов 1 и 2, устанавливающих предельный возраст для нахождения на муниципальной должности муниципальной службы – 60 лет, а также возможность увольнения муниципального служащего по инициативе руководителя органа местного самоуправления помимо оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде, в случае достижения муниципальным служащим указанного возраста, см. Определение Конституционного Суда РФ от 03.10.2002 № 233–0.
   2. Выход на пенсию муниципального служащего осуществляется в порядке, установленном федеральным законом. Предельный возраст для нахождения на муниципальной должности муниципальной службы – 60 лет. Допускается продление срока нахождения на муниципальной службе муниципальных служащих, достигших предельного для муниципальной службы возраста. Однократное продление срока нахождения на муниципальной службе муниципального служащего допускается не более чем на один год.

Часть вторая Гражданского кодекса Российской Федерации от 26.01.1996 г. № 14-ФЗ

Статья 279. Выкуп земельного участка для государственных и муниципальных нужд

   1. Земельный участок может быть изъят у собственника для государственных или муниципальных нужд путем выкупа.
   В зависимости от того, для чьих нужд изымается земля, выкуп осуществляется Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием.
   2. Решение об изъятии земельного участка для государственных или муниципальных нужд принимается федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.
   Государственные органы, уполномоченные принимать решение об изъятии земельных участков для государственных или муниципальных нужд, порядок подготовки и принятия этих решений определяются федеральным земельным законодательством.
   3. Собственник земельного участка должен не позднее чем за год до предстоящего изъятия земельного участка письменно уведомлен об этом органом, принявшим решение об изъятии. Выкуп земельного участка до истечения года со дня получения собственником такого уведомления допускается только с согласия собственника.
   4. Решение государственного органа об изъятии земельного участка для государственных нужд подлежит государственной регистрации в органе, осуществляющем регистрацию прав на земельный участок. Собственник земельного участка должен быть извещен о произведенной регистрации с указанием ее даты.
   5. Выкуп для государственных или муниципальных нужд части земельного участка допускается не иначе как с согласия собственника.

Статья 280. Права собственника земельного участка, подлежащего изъятию для государственных или муниципальных нужд

Собственник земельного участка, подлежащего изъятию для государственных или муниципальных нужд, с момента государственной регистрации решения об изъятии участка до достижения соглашения или принятия судом решения о выкупе участка может владеть, пользоваться и распоряжаться им по своему усмотрению и производить необходимые затраты, обеспечивающие использование участка в соответствии с его назначением. Однако собственник несет риск отнесения на него при определении выкупной цены земельного участка (статья 281) затрат и убытков, связанных с новым строительством, расширением и реконструкцией зданий и сооружений на земельном участке в указанный период.

Статья 281. Выкупная цена земельного участка, изымаемого для государственных или муниципальных нужд

   1. Плата за земельный участок, изымаемый для государственных или муниципальных нужд (выкупная цена), сроки и другие условия выкупа определяются соглашением с собственником участка. Соглашение включает обязательство Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования уплатить выкупную цену за изымаемый участок.
   2. При определении выкупной цены в нее включаются рыночная стоимость земельного участка и находящегося на нем недвижимого имущества, а также все убытки, причиненные собственнику изъятием земельного участка, включая убытки, которые он несет в связи с досрочным прекращением своих обязательств перед третьими лицами, в том числе упущенную выгоду.
   3. По соглашению с собственником ему может быть предоставлен взамен участка, изымаемого для государственных или муниципальных нужд, другой земельный участок с зачетом его стоимости в выкупную цену.

Статья 282. Выкуп земельного участка для государственных или муниципальных нужд по решению суда

Если собственник не согласен с решением об изъятии у него земельного участка для государственных или муниципальных нужд либо с ним не достигнуто соглашение о выкупной цене или других условиях выкупа, государственный орган, принявший такое решение, может предъявить иск о выкупе земельного участка в суд. Иск о выкупе земельного участка для государственных или муниципальных нужд может быть предъявлен в течение двух лет с момента направления собственнику участка уведомления, указанного в пункте 3 статьи 279 настоящего Кодекса.

Статья 283. Прекращение прав владения и пользования земельным участком при его изъятии для государственных или муниципальных нужд

В случаях, когда земельный участок, изымаемый для государственных или муниципальных нужд, находится во владении и пользовании на праве пожизненного наследуемого владения или постоянного пользования, прекращение этих прав осуществляется применительно к правилам, предусмотренным статьями 279–282 настоящего Кодекса.

Федеральный закон Российской Федерации «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации и Федеральный закон „О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации“» от 16.04.2001 г. № 45-ФЗ

Статья 1

Внести изменение в статью 13 Федерального закона от 30 ноября 1994 года № 52-ФЗ «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3302), изложив ее в следующей редакции:
«Статья 13. Нормы главы 17 части первой Кодекса в части, касающейся сделок с земельными участками сельскохозяйственных угодий, вводятся в действие со дня введения в действие Земельного кодекса Российской Федерации и закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения».

Статья 2

   Внести в главу 17 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301) следующие изменения:
   наименование изложить в следующей редакции:
   «Право собственности и другие вещные права на землю».

Статья 3

Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

Статья 1099. Общие положения

   1. Основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными настоящей главой и статьей 151 настоящего Кодекса.
   2. Моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом.
   3. Компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда.

Статья 1100. Основания компенсации морального вреда

   Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда:
   – вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;
   – вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;
   – вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;
   – в иных случаях, предусмотренных законом.

Статья 1101. Способ и размер компенсации морального вреда

   1. Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.
   Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы о проверке конституционности пункта 2 статьи 1101 см. Определение Конституционного Суда РФ от 15.07.2004 № 276–0.
   2. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
   Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ (в ред. от 27.12.2005 г., с изм. от 13.06.2006 г.)

Статья 30. Исключительная подсудность

   1. Иски о правах на земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса, многолетние насаждения, здания, в том числе жилые и нежилые помещения, строения, сооружения, другие объекты, прочно связанные с землей, а также об освобождении имущества от ареста предъявляются в суд по месту нахождения этих объектов или арестованного имущества.
   2. Иски кредиторов наследодателя, предъявляемые до принятия наследства наследниками, подсудны суду по месту открытия наследства.
   3. Иски к перевозчикам, вытекающие из договоров перевозки, предъявляются в суд по месту нахождения перевозчика, к которому в установленном порядке была предъявлена претензия.

Статья 387. Основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права.

Трудовой кодекс Российской Федерации от 30.12.2001 г. № 197-ФЗ (в ред. от 30.06.2006 г., с изм. от 11.07.2006 г.)
принят Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации 21.12.2001 г. (в ред. от 30.06.2006 г., с изм. от 11.07.2006 г.)

Статья 67. Форма трудового договора

   Трудовой договор заключается в письменной форме, составляется в двух экземплярах, каждый из которых подписывается сторонами. Один экземпляр трудового договора передается работнику, другой хранится у работодателя. Получение работником экземпляра трудового договора должно подтверждаться подписью работника на экземпляре трудового договора, хранящемся у работодателя.
   (в ред. Федерального закона от 30.06.2006 № 90-ФЗ)
   Трудовой договор, не оформленный в письменной форме, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя. При фактическом допущении работника к работе работодатель обязан оформить с ним трудовой договор в письменной форме не позднее трех рабочих дней со дня фактического допущения работника к работе.
   (в ред. Федерального закона от 30.06.2006 № 90-ФЗ)
   При заключении трудовых договоров с отдельными категориями работников трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, может быть предусмотрена необходимость согласования возможности заключения трудовых договоров либо их условий с соответствующими лицами или органами, не являющимися работодателями по этим договорам, или составление трудовых договоров в большем количестве экземпляров.
   (в ред. Федерального закона от 30.06.2006 № 90-ФЗ)

Закон Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» от 25.06.1993 г. № 5242–1 (в ред. Федеральных законов от 02.11.2004 г. № 127-ФЗ, от 18.07.2006 г. № 121-ФЗ)
(Извлечение)

Статья 1. Право на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации

   В соответствии с Конституцией Российской Федерации и международными актами о правах человека каждый гражданин Российской Федерации имеет право на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации.
   Ограничение права граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации допускается только на основании закона.
   Лица, не являющиеся гражданами Российской Федерации и законно находящиеся на ее территории, имеют право на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации в соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации и международными договорами Российской Федерации.

Статья 2. Основные понятия

   В целях настоящего Закона под местом пребывания и жительства подразумевается место пребывания и место жительства.
   Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на нарушение конституционных прав частью второй статьи 2 см. Определение Конституционного Суда РФ от 16.10.2003 № 334–0.
   Место пребывания – гостиница, санаторий, дом отдыха, пансионат, кемпинг, туристская база, больница, другое подобное учреждение, а также жилое помещение, не являющееся местом жительства гражданина, – в которых он проживает временно.
   Место жительства – жилой дом, квартира, служебное жилое помещение, специализированные дома (общежитие, гостиница-приют, дом маневренного фонда, специальный дом для одиноких престарелых, дом-интернат для инвалидов, ветеранов и др.), а также иное жилое помещение, в котором гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору аренды либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Статья 3. Регистрационный учет граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации

   В целях обеспечения необходимых условий для реализации гражданином Российской Федерации его прав и свобод, а также исполнения им обязанностей перед другими гражданами, государством и обществом вводится регистрационный учет граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации.
   Граждане Российской Федерации обязаны регистрироваться по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации. Регистрация или отсутствие таковой не могут служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, законами Российской Федерации, Конституциями и законами республик в составе Российской Федерации.
   Регистрация граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации производится бесплатно.
   (часть третья в ред. Федерального закона от 02.11.2004 № 127-ФЗ)
   Правила регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, а также перечень должностных лиц, ответственных за регистрацию, утверждаются Правительством Российской Федерации.
   Контроль за соблюдением гражданами Российской Федерации и должностными лицами правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации возлагается на федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, его территориальные органы и органы внутренних дел.
   (в ред. Федерального закона от 18.07.2006 № 121-ФЗ)

Статья 4. Органы регистрационного учета граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации

В городах, поселках, сельских населенных пунктах, закрытых военных городках, а также в населенных пунктах, расположенных в пограничной полосе или закрытых административно-территориальных образованиях, в которых имеются территориальные органы федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, органами регистрационного учета граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации являются территориальные органы федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, в остальных населенных пунктах – местная администрация.
(в ред. Федерального закона от 18.07.2006 № 121-ФЗ)

Статья 5. Регистрация и снятие гражданина Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания

   Регистрация гражданина Российской Федерации по месту пребывания производится без снятия с регистрационного учета по месту жительства.
   Регистрация и снятие гражданина Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания в гостинице, санатории, доме отдыха, пансионате, кемпинге, на туристской базе, в больнице, другом подобном учреждении производятся по его прибытии и выбытии администрацией соответствующего учреждения.
   В иных случаях регистрация и снятие гражданина с регистрационного учета по месту пребывания осуществляются органом регистрационного учета в соответствии с правилами, утвержденными Правительством Российской Федерации.

Статья 6. Регистрация гражданина Российской Федерации по месту жительства

   Гражданин Российской Федерации, изменивший место жительства, обязан не позднее семи дней со дня прибытия на новое место жительства обратиться к должностному лицу, ответственному за регистрацию, с заявлением по установленной форме. При этом предъявляются:
   – паспорт или иной заменяющий его документ, удостоверяющий личность гражданина;
   – документ, являющийся основанием для вселения гражданина в жилое помещение (ордер, договор, заявление лица, предоставившего гражданину жилое помещение, или иной документ), или его надлежаще заверенная копия.
   Орган регистрационного учета обязан зарегистрировать гражданина по месту жительства не позднее трех дней со дня предъявления им документов на регистрацию.

2. Постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации

Постановление Конституционного Суда РФ от 17.02.1998 г. № 6-П по делу о проверке конституционности положения части второй статьи 31 Закона СССР от 24.06.1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР» в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н. Т. Ведерникова, судей Э. М. Аметистова, М. В. Баглая, Ю. М. Данилова, В. Д. Зорькина, В. О. Лучина, В. И. Олейника, О. С. Хохряковой,
   с участием адвоката Н. С. Савиновой – представителя Яхья Дашти Гафура как стороны, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации, и адвоката Ю. А. Тимохова – представителя Совета Федерации,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 96, 97, 99 и 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положения части второй статьи 31 Закона СССР от 24 июня 1981 года «О правовом положении иностранных граждан в СССР».
   Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба лица без гражданства Яхья Дашти Гафура на нарушение его конституционного права на свободу и личную неприкосновенность положением, содержащимся в части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР».
   Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителем положение.
   Заслушав сообщение судьи – докладчика Э. М. Аметистова, объяснения представителей сторон, выступления приглашенных в заседание представителей: от Министерства внутренних дел Российской Федерации – В. В. Колесникова, от Генеральной прокуратуры Российской Федерации – И. А. Буданова, от Федеральной миграционной службы России – С. В. Бурлика, от Министерства иностранных дел Российской Федерации – В. А. Павловского, исследовав имеющиеся документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
   1. Лицо без гражданства Яхья Дашти Гафур, пребывавший в Российской Федерации, 18 февраля 1997 года был подвергнут задержанию на основании санкционированного прокурором города Москвы постановления УВИР ГУВД города Москвы о выдворении из Российской Федерации под конвоем. Более двух месяцев он содержался под стражей в Центре социальной реабилитации № 1 ГУВД города Москвы и 29 апреля 1997 года был принудительно выдворен в Швецию.
   Постановление о выдворении Яхья Дашти Гафура из Российской Федерации было вынесено на основании части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР», в соответствии с которой иностранный гражданин или лицо без гражданства обязаны покинуть страну в срок, указанный в решении о выдворении; уклоняющийся от выезда в таких случаях подлежит с санкции прокурора задержанию и выдворению в принудительном порядке; задержание допускается при этом на срок, необходимый для выдворения.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель оспаривает не всю часть вторую статьи 31 названного Закона, а лишь положение, допускающее задержание иностранных граждан и лиц без гражданства с санкции прокурора на срок, необходимый для выдворения, что, по его мнению, нарушает конституционное право каждого на свободу и личную неприкосновенность и потому не соответствует статье 22 Конституции Российской Федерации. Следовательно, именно указанное положение является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по данному делу.
   При этом, руководствуясь частями первой и третьей статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств, не входит в оценку законности и обоснованности постановления о выдворении из Российской Федерации, вынесенного в отношении заявителя, а рассматривает вопрос о соответствии Конституции Российской Федерации оспариваемого им положения части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР».
   2. Согласно части первой статьи 96 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» правом на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод обладают граждане, чьи права и свободы нарушаются законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле, и объединения граждан, а также иные органы и лица, указанные в Федеральном законе.
   По смыслу данной нормы в ее взаимосвязи со статьями 46, 62 (часть 3) и 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, возможность защиты прав и свобод посредством конституционного правосудия должна быть обеспечена каждому, в том числе иностранным гражданам и лицам без гражданства, если законом нарушены их права и свободы, гарантированные Конституцией Российской Федерации. Следовательно, лицо без гражданства Яхья Дашти Гафур имеет право на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации и является в данном случае надлежащим заявителем. Поскольку оспариваемое положение Закона затрагивает конституционное право заявителя и применено в конкретном деле, его жалоба отвечает критериям допустимости, установленным статьей 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
   3. В соответствии со статьей 22 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (часть 1); арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению; до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (часть 2).
   По смыслу данной статьи, установленный ею порядок применения соответствующих мер принуждения распространяется и на задержание, производимое в целях обеспечения исполнения постановления о выдворении из Российской Федерации в административном порядке.
   4. Согласно статье 62 (часть 3) Конституции Российской Федерации иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации. Из данной статьи в ее взаимосвязи со статьей 17 (часть 2) и другими статьями Конституции Российской Федерации, касающимися прав и свобод человека и гражданина, следует, что речь идет о случаях, устанавливаемых лишь применительно к таким правам и обязанностям, которые являются правами и обязанностями именно гражданина Российской Федерации, т. е. возникают и осуществляются в силу особой связи между государством и его гражданами. Как по буквальному смыслу статей 22 и 46 Конституции Российской Федерации (с учетом употребления в них терминов «каждый» и «лицо»), так и по смыслу, вытекающему из взаимосвязи этих статей с другими положениями главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации, а также с общепризнанными принципами и нормами международного права, право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту являются личными неотчуждаемыми правами каждого человека, вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства, и, следовательно, должны гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами Российской Федерации.
   5. Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года провозглашает, что каждый человек имеет право на свободу и на личную неприкосновенность (статья 3); никто не может быть подвергнут произвольному аресту или задержанию (статья 9); каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случаях нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом (статья 8).
   Согласно пункту «а» части 1 статьи 5 Декларации о правах человека в отношении лиц, не являющихся гражданами страны, в которой они проживают, от 13 декабря 1985 года, иностранцы пользуются в соответствии с внутренним законодательством и с учетом международных обязательств государств, в которых они находятся, правом на личную неприкосновенность; ни один иностранец не должен быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей.
   Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 года также устанавливает, что каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность и никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей (часть первая статьи 9); при этом каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно (часть четвертая статьи 9); каждое государство, участвующее в данном Пакте, обязуется развивать возможности судебной защиты (пункт «b» части третьей статьи 2).
   Таким образом, права каждого человека, независимо от наличия у него гражданства, на свободу и личную неприкосновенность, а также на судебную защиту в случае задержания относятся к общепризнанным принципам и нормам международного права, которые в соответствии со статьей 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации.
   6. В силу статьи 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации иностранный гражданин или лицо без гражданства, пребывающие на территории Российской Федерации, в случае выдворения из Российской Федерации в принудительном порядке могут быть до судебного решения подвергнуты задержанию на срок, необходимый для выдворения, но не свыше 48 часов. Сверх указанного срока лицо может оставаться задержанным лишь по судебному решению и лишь при условии, что без такого задержания решение о выдворении не может быть исполнено.
   При этом судебное решение призвано гарантировать лицу защиту не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу.
   Из статьи 22 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьей 55 (части 2 и 3) следует, что задержание на неопределенный срок не может рассматриваться как допустимое ограничение права каждого на свободу и личную неприкосновенность и, по сути, является умалением данного права. Поэтому оспариваемое заявителем положение Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР» о задержании на срок, необходимый для выдворения, не должно рассматриваться как основание для задержания на неопределенный срок даже тогда, когда решение вопроса о выдворении лица без гражданства может затянуться в силу того, что ни одно государство не соглашается принять выдворяемое лицо. В противном случае задержание как необходимая мера по обеспечению выполнения решения о выдворении превращалось бы в самостоятельный вид наказания, не предусмотренный законодательством Российской Федерации и противоречащий указанным нормам Конституции Российской Федерации.
   С учетом всего вышесказанного следует прийти к выводу, что оспариваемое положение части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР», исходя из его буквального смысла, рассматривается в правоприменительной практике как основание для задержания лица на срок свыше 48 часов без судебного решения. Данное положение нарушает конституционное право каждого на свободу и личную неприкосновенность, а также на судебную защиту и, следовательно, не соответствует статьям 22 и 46 Конституции Российской Федерации.
   На основании изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
   1. Признать положение части второй статьи 31 Закона СССР «О правовом положении иностранных граждан в СССР», согласно которому иностранный гражданин или лицо без гражданства, в отношении которого принято решение о выдворении из пределов Российской Федерации, в случае уклонения от выезда подлежит с санкции прокурора задержанию на срок, необходимый для выдворения, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 22 и 46, в той мере, в какой оно допускает продление срока задержания указанных лиц сверх 48 часов без вынесения судебного решения.
   2. Федеральному Собранию надлежит урегулировать порядок задержания иностранных граждан и лиц без гражданства, подлежащих выдворению из пределов Российской Федерации и уклоняющихся от выезда, в соответствии с Конституцией Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления.
   3. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации» и «Российской газете». Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 16.05.1996 г. № 12-П по делу о проверке конституционности пункта «Г» статьи 18 Закона РФ «О гражданстве Российской Федерации» в связи с жалобой А. Б. Смирнова

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Т. Г. Морщаковой, судей М. В. Баглая, Г. А. Гаджиева, А. Л. Кононова, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, О. И. Тиунова, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием А. Б. Смирнова, обратившегося с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации, представителя Совета Федерации Федерального Собрания И. Н. Шумского, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 года «О гражданстве Российской Федерации» в редакции от 6 февраля 1995 года.
   Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба А. Б. Смирнова на нарушение его конституционных прав статьей 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», регулирующей вопросы приобретения гражданства в порядке регистрации, пункт «г» которой был применен при разрешении исковых требований заявителя. По его мнению, данная норма, согласно которой граждане бывшего СССР, проживающие на территориях государств, входивших в состав бывшего СССР, а также прибывшие для проживания на территорию Российской Федерации после 6 февраля 1992 года, приобретают гражданство Российской Федерации в порядке регистрации, не соответствует статьям 6 (часть 3), 17 (часть 2) и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
   Заслушав сообщение судьи – докладчика О. И. Тиунова; объяснения А. Б. Смирнова как стороны, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации; заключение эксперта – доктора юридических наук, профессора Р. Ф. Васильева; выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова, представителя Совета Федерации И. Н. Шумского, заместителя начальника отдела Комиссии по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации Ф. Н. Кузнецова; исследовав имеющиеся материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
   1. А. Б. Смирнов родился 9 декабря 1950 года на территории РСФСР – в деревне Клинники Пушкинского района Московской области и до 1979 года проживал в городе Химки Московской области. В 1979 году в связи с регистрацией брака он выехал в Литву на постоянное жительство. В 1992 году А. Б. Смирнов расторг брак и 8 декабря того же года вновь прописался в городе Химки Московской области.
   Паспортный отдел ГУВД Администрации Московской области отказал А. Б. Смирнову в выдаче вкладыша к паспорту гражданина СССР, свидетельствующего о принадлежности к гражданству Российской Федерации. Басманный районный народный суд города Москвы, куда А. Б. Смирнов обратился с жалобой на действия ГУВД Администрации Московской области, отказал ему в удовлетворении исковых требований. Московским городским судом и Верховным Судом Российской Федерации кассационная и надзорные жалобы А. Б. Смирнова оставлены без удовлетворения. В судебных решениях и ответах на надзорные жалобы со ссылкой на часть первую статьи 13 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» указывается, что А. Б. Смирнов не может быть признан гражданином Российской Федерации, поскольку на день вступления названного Закона в силу (6 февраля 1992 года) он проживал за пределами Российской Федерации, но имеет право на приобретение российского гражданства путем регистрации как состоявший в гражданстве Российской Федерации по рождению (часть вторая статьи 13 Закона).
   2. А. Б. Смирнов оспаривает конституционность пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», непосредственно примененного в его деле. Однако эта норма была применена фактически не в целом, а только в части, касающейся приобретения российского гражданства лицами, которые:
   – родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации,
   – являлись гражданами бывшего СССР,
   – не изъявляли свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации,
   – выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР,
   – не являются гражданами других государств, входивших в состав бывшего СССР,
   – и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.
   Согласно части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение только по предмету, указанному в обращении, т. е. в данном случае – в отношении части диспозиции оспариваемой заявителем нормы пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», затрагивающей конституционные права лиц, положение которых определяется совокупностью названных выше юридических фактов.
   3. При рассмотрении вопроса о гражданстве А. Б. Смирнова суды и другие правоприменительные органы руководствовались положениями части первой статьи 13 и пунктом «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», придавая этим нормам смысл, исключающий признание его гражданином Российской Федерации по рождению. Поскольку на день вступления в силу названного Закона А. Б. Смирнов не проживал на территории Российской Федерации (пункт «г» статьи 18), он был отнесен к лицам, которые должны приобретать гражданство в порядке регистрации. То есть факт отсутствия А. Б. Смирнова на территории Российской Федерации в связи с проживанием на день вступления в силу Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» в одной из республик бывшего СССР рассматривался правоприменительной практикой, исходя из буквального смысла пункта «г» статьи 18 Закона, как свидетельствующий об утрате им российского гражданства.
   Таким образом, данная норма позволяла признавать лиц, которые состояли в гражданстве Российской Федерации по рождению, но в то же время относились к категории лиц, указанной в пункте 2 мотивировочной части настоящего Постановления, утратившими гражданство Российской Федерации и потому исключала приобретение ими гражданства в результате признания, предусмотренного статьей 13 Закона.
   Между тем, согласно части второй статьи 13 Закона лица, родившиеся 30 декабря 1922 года и позднее и утратившие гражданство бывшего СССР, считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению, если они родились на территории Российской Федерации. Из этого положения вытекает, что такие лица состояли в российском гражданстве уже с момента рождения и в силу статьи 6 (часть 3) Конституции Российской Федерации не могут считаться лишившимися этого гражданства, если только не утратили его по собственному свободному волеизъявлению.
   Следовательно, употребленное в части второй статьи 13 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» применительно к указанным в ней лицам выражение «считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации» означает, что такие лица считаются состоявшими в российском гражданстве по рождению не только в прошлом, до утраты ими гражданства бывшего СССР, но и после этого они продолжали и продолжают сохранять российское гражданство вплоть до момента, пока оно не будет прекращено на основании их собственного волеизъявления. Они не утрачивают его в силу одного только факта проживания за пределами Российской Федерации на момент вступления в силу названного Закона, так как в его статье 4 установлено, что проживание гражданина Российской Федерации за ее пределами не прекращает российского гражданства.
   Таким образом, факт нахождения гражданина бывшего СССР за пределами Российской Федерации в момент вступления в силу Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» может рассматриваться как одно из условий для приобретения гражданства Российской Федерации в порядке регистрации только в отношении лиц, которые не считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению. Иное понимание не соответствует статье 27 Конституции Российской Федерации, согласно которой гражданин Российской Федерации имеет право свободно выезжать за пределы Российской Федерации, не утрачивая гражданства, и беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.
   Придание обжалуемой норме Закона в процессе правоприменительной практики смысла, фактически подтверждающего прекращение гражданства Российской Федерации по рождению без свободного волеизъявления гражданина, противоречит статье 6 (часть 3) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства. Это конституционное положение согласуется с частью второй статьи 15 Всеобщей декларации прав человека, утвержденной и провозглашенной Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 года, которая устанавливает, что «никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство».
   Формулируя данный запрет, Конституция Российской Федерации и международно-правовые акты исходят из того, что в сфере любых правоотношений, в том числе связанных с гражданством, личность выступает не как объект государственной деятельности, а как полноправный субъект, что обязывает государство обеспечивать уважение достоинства личности (статья 21, часть 1, Конституции Российской Федерации) при реализации права на гражданство. Произвольное, без учета волеизъявления гражданина лишение или даже временное прекращение законно приобретенного гражданства, нарушая статью 6 Конституции Российской Федерации, умаляет достоинство личности, что в соответствии со статьями 18, 21 (часть 1) и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации является недопустимым как при издании, так и при применении законов.
   4. Из статьи 13 и пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» следует, что их действие распространяется на граждан бывшего СССР, родившихся на территории России, проживавших за ее пределами и возвратившихся для постоянного проживания на российскую территорию:
   а) до прекращения существования СССР;
   б) после прекращения существования СССР, но до вступления в силу Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации»;
   в) после 6 февраля 1992 года, т. е. после вступления названного Закона в силу.
   Закон устанавливает единый порядок приобретения российского гражданства как для первой, так и для второй категории лиц, а именно путем признания (статья 13). Требования же, предъявляемые Законом к третьей категории лиц, являются существенно иными: такие лица должны пройти процедуру регистрации (пункт «г» статьи 18). В то же время признание и регистрация как процедуры приобретения гражданства существенно различаются по условиям и правовым последствиям.
   Согласно статье 13 Закона и пункту 1 раздела II Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 10 апреля 1992 года № 386 (в редакции от 27 декабря 1993 года), признание принадлежности к гражданству Российской Федерации не требует ни каких-либо действий со стороны граждан, ни вынесения по этому вопросу какого бы то ни было решения государственными органами. При признании бывших граждан СССР гражданами Российской Федерации на основании статьи 13 Закона они считаются состоящими в российском гражданстве с момента первоначального приобретения ими гражданства Союза.
   Приобретение гражданства по другой процедуре – в порядке регистрации требует подачи соответствующего заявления с приложением ряда документов, по которому должно быть принято решение полномочным государственным органом. Только с момента принятия такого решения согласно статье 42 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» лицо считается приобретшим российское гражданство и, следовательно, обладает также и такими конституционными правами, условием реализации которых является принадлежность к гражданству, включая право на защиту и покровительство со стороны Российской Федерации за ее пределами (статья 61 Конституции Российской Федерации).
   Введение указанных различий в правовом статусе для лиц, которые считаются состоявшими в гражданстве Российской Федерации по рождению (часть вторая статьи 13 Закона), является необоснованным.
   Государство гарантирует всем равенство в правах и свободах, в том числе независимо от места жительства (статья 19, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации). Следовательно, установление для лиц, состоявших в российском гражданстве по рождению, каких-либо различий в праве на гражданство в зависимости от места жительства не соответствует Конституции Российской Федерации. Все состоявшие в гражданстве Российской Федерации по рождению, независимо от времени их возвращения в Российскую Федерацию, должны пользоваться равными правами, включая равное право на гражданство.
   Различия, введенные Законом Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» для лиц, считающихся согласно части второй его статьи 13 состоявшими в российском гражданстве по рождению, производны исключительно от места постоянного проживания указанных лиц на установленный законодателем момент вступления Закона в силу. Это явно не соответствует приведенным положениям Конституции Российской Федерации и по существу носит дискриминационный характер.
   5. Регистрация, предусмотренная пунктом «г» статьи 18 Закона как особый временный порядок приобретения гражданства, сама по себе не противоречит Конституции Российской Федерации, не нарушает конституционного положения, согласно которому российское гражданство является единым и равным независимо от оснований приобретения (статья 6, часть 1). Однако такая регистрация неприменима в отношении имеющих гражданство по рождению. Вместе с тем определенные формы уведомления гражданином государства необходимы для подтверждения того, что гражданин бывшего СССР прибыл на территорию Российской Федерации именно для постоянного проживания, что он не изъявил желания прекратить принадлежность к российскому гражданству по рождению, а также что он не принадлежит к гражданству другого государства, входившего в состав бывшего СССР (пункт 5 раздела II Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации). Последнее существенно применительно к решению вопроса о двойном гражданстве, поскольку согласно частям первой и второй статьи 3 Закона оно может иметь место, только если предусмотрено соответствующим международным договором Российской Федерации.
   Необходимые формы уведомительной регистрации граждан Российской Федерации, проживавших за ее пределами и вернувшихся для постоянного проживания в Российскую Федерацию, должны быть согласованы с правом на гражданство, а также с равноправием граждан, что возможно, если такая уведомительная регистрация имеет исключительно учетный характер и не является обстоятельством, от наличия или отсутствия которого зависит приобретение или прекращение гражданства Российской Федерации. Процедура уведомительной регистрации при оформлении гражданства не противоречит Конституции Российской Федерации.
   На основании изложенного и руководствуясь статьями 71, 72, 74, 75 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
   1. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 6 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 55 (часть 2) пункт «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» в части, распространяющей правило о приобретении гражданства Российской Федерации путем регистрации на лиц, которые:
   – родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации;
   – являлись гражданами бывшего СССР;
   – не изъявили свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации;
   – выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР;
   – не являются гражданами других государств (входивших в состав бывшего СССР)
   – и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.
   Пункт «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» противоречит в указанной части Конституции Российской Федерации, поскольку неопределенность содержания данной нормы и ее понимание в правоприменительной практике не исключают распространение процедуры приобретения российского гражданства в порядке регистрации на лиц, состоявших в силу части 2 статьи 13 данного Закона в гражданстве Российской Федерации по рождению.
   2. Акты или их отдельные положения, в которых отражено неконституционное понимание правоприменителем пункта «г» статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», утрачивают силу и не подлежат применению.
   3. Согласно части второй статьи 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» дело А. Б. Смирнова, разрешенное на основании положений статьи 18 Закона Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», подлежит пересмотру в установленном порядке в соответствии с пунктами 1 и 2 резолютивной части настоящего Постановления.
   4. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
   5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации», «Российской газете», иных официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации. Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 20.12.1995 г. № 17-П по делу о проверке конституционности ряда положений пункта «А» статьи 64 УК РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Смирнова

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Б. С. Эбзеева, судей М. В. Баглая, Н. В. Витрука, Г. А. Гаджиева, А. Л. Кононова, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, О. И. Тиунова, В. Г. Ярославцева, с участием представителя стороны, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд Российской Федерации – адвоката И. Л. Петрухина, руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР.
   Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина В. А. Смирнова на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР, примененным в его деле.
   Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые положения пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, устанавливающие уголовную ответственность за измену Родине в форме выдачи государственной или военной тайны иностранному государству, бегства за границу или отказа возвратиться из-за границы, оказания иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Н. В. Селезнева, объяснения представителя стороны, обратившейся с жалобой, выступления экспертов, специалиста, а также приглашенного в заседание представителя Генеральной прокуратуры Российской Федерации, исследовав имеющиеся материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
   1. Судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда 26 октября 1982 года гражданин В. А. Смирнов признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР («Измена Родине»).
   Кассационная и последующие жалобы В. А. Смирнова на незаконность и необоснованность приговора были оставлены без удовлетворения. 19 июня 1991 года Президиум Верховного Суда РСФСР, рассмотрев дело по протесту первого заместителя Генерального прокурора РСФСР, оставил приговор в силе, подтвердив тем самым вывод о виновности В. А. Смирнова в измене Родине, выразившейся в отказе возвратиться из-за границы, выдаче государственной тайны иностранным государствам и оказании им помощи в проведении враждебной деятельности.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель утверждает, что указанные положения пункта «а» статьи 64 УК РСФСР противоречат ряду норм Конституции Российской Федерации о правах и свободах граждан, не согласуются с общепризнанными принципами и нормами международного права и в результате их применения в конкретном уголовном деле были нарушены его права и свободы, последствия чего сохраняются и в настоящее время.
   2. Конституция Российской Федерации закрепляет суверенную государственность России, целостность и неприкосновенность ее территории в качестве одной из основ конституционного строя (преамбула части 1 и 3 статьи 4). Органы государственной власти в пределах своих полномочий осуществляют предусмотренные Конституцией Российской Федерации и федеральными законами меры по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности, обеспечению обороны страны и безопасности государства (статьи 71, 80, 82, 83, 87, 114 и другие Конституции Российской Федерации).
   Гражданин и государство в Российской Федерации связаны взаимными правами, ответственностью и обязанностями. Гарантируя права и свободы человека и гражданина и обеспечивая их защиту, государство одновременно вправе устанавливать в федеральном законе ограничения прав и свобод в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства (часть 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации), в том числе предусматривать уголовную ответственность за деяния, умышленно совершенные в ущерб основным ценностям конституционного строя. При этом правомерное осуществление гражданином своих конституционных прав и свобод не может рассматриваться как нанесение ущерба суверенитету Российской Федерации, обороне страны и безопасности государства и влечь для него неблагоприятные правовые последствия, в частности в форме уголовной ответственности за государственную измену (измену Родине).
   3. В жалобе гражданина В. А. Смирнова содержится требование признать неконституционным положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, в соответствии с которым бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы квалифицируются как одна из форм измены Родине, т. е. как деяние, умышленно совершенное гражданином в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности. По мнению заявителя, это положение противоречит статье 27 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
   Согласно статье 27 (часть 2) Конституции Российской Федерации каждый может свободно выезжать за пределы Российской Федерации; гражданин Российской Федерации имеет право беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.
   Конкретизация правомочий, составляющих содержание этого права, порядок и условия его реализации определяются Законом СССР «О порядке выезда из Союза Советских Социалистических Республик и въезда в Союз Советских Социалистических Республик граждан СССР», действие которого в соответствии с Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 22 декабря 1992 года № 4183–1 «О вступлении в силу на территории Российской Федерации Закона СССР „О порядке выезда из СССР и въезда в СССР граждан СССР"» с 1 января 1993 года распространено на территорию Российской Федерации. В этом Законе предусмотрены ограничения в праве на выезд, связанные с обеспечением безопасности и других охраняемых государством интересов, но эти ограничения носят временный характер и не лишают гражданина самого права свободно выезжать из страны и беспрепятственно в нее возвращаться.
   Такое положение согласуется с содержащимися в пункте 2 статьи 12 Международного пакта о гражданских и политических правах и других международных актах установлениями о праве каждого человека покидать любую страну, включая свою собственную, и об отсутствии у него какой-либо обязанности возвращаться в эту страну.
   Ограничения права свободно выезжать за пределы Российской Федерации, как и любого иного конституционного права, допустимы в строго определенных статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации целях. Эти ограничения не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных гражданам Конституцией и законами Российской Федерации, и влечь уголовную ответственность за бегство за границу и отказ возвратиться из-за границы, квалифицируемые в соответствии с пунктом «а» статьи 64 УК РСФСР как измена Родине. Предусмотренное оспариваемой нормой деяние в силу Конституции Российской Федерации, а также международных договоров с участием Российской Федерации не может рассматриваться как преступление, посягающее на оборону, суверенитет, территориальную неприкосновенность, государственную безопасность или обороноспособность, служить самостоятельным основанием для уголовной ответственности за измену Родине.
   4. Заявитель оспаривает конституционность и другой формы измене Родине – выдачи государственной или военной тайны иностранному государству – в связи с тем, что в бланкетную диспозицию этой нормы включаются секретные и поэтому не доступные гражданам перечни сведений, составляющих государственную тайну. Такое положение, по его мнению, не соответствует конституционным требованиям об условиях и пределах регулирования прав, обязанностей и ответственности граждан, в частности требованию о том, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения (часть 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации).
   Гарантированные в статье 29 Конституции Российской Федерации свобода мысли и слова, право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию могут осуществляться любым законным способом. Эти права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо, в частности, в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства.
   Следовательно, государство вправе относить те или иные сведения в области военной, экономической и других видов деятельности, распространение которых может нанести ущерб обороне страны и безопасности государства, к государственной тайне. В связи с этим статьей 29 (часть 4) Конституции Российской Федерации предусмотрено, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом. Государство вправе также определять средства и способы охраны государственной тайны, в том числе устанавливать уголовную ответственность за ее разглашение и выдачу иностранному государству.
   Однако в силу указанной конституционной нормы уголовная ответственность за выдачу государственной тайны иностранному государству правомерна лишь при условии, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе. Правоприменительное решение, включая приговор суда, не может основываться на неопубликованном нормативном правовом акте, что вытекает из статьи 15 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
   Реализация требования статьи 29 (часть 4) Конституции Российской Федерации обеспечивается Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне», в котором определено понятие государственной тайны и указаны сведения, относимые к государственной тайне.
   Таким образом, установление уголовной ответственности за выдачу государственной или военной тайны иностранному государству не противоречит Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 3), 29 (часть 4), 55 (часть 3).
   5. В жалобе В. А. Смирнова поставлен вопрос о признании не соответствующим Конституции Российской Федерации и такой формы измены Родине, как оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации, ввиду неопределенности признаков данного состава преступления.
   Установление уголовной ответственности за измену Родине в форме оказания иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации, умышленно совершенное гражданином в ущерб ее суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности, не противоречит Конституции Российской Федерации, ее статьям 4 (части 1 и 3), 55 (часть 3), 59 (часть 1).
   Определение степени формализации признаков того или иного преступления как составная часть нормотворческого процесса – исключительная компетенция законодателя. Необходимые же разъяснения по возникающим в судебной практике вопросам применения норм уголовного законодательства, согласно статье 126 Конституции Российской Федерации, дает Верховный Суд Российской Федерации.
   На основании изложенного и руководствуясь частью первой статьи 71, статьями 72, 75 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
   1. Признать положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, квалифицирующее бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы как форму измены Родине, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 27 (часть 2), 55 (часть 3).
   Согласно частям первой и третьей статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» указанное положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР утрачивает силу с момента провозглашения настоящего Постановления.
   2. Признать положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, квалифицирующее выдачу государственной или военной тайны иностранному государству как форму измены Родине, соответствующим Конституции Российской Федерации.
   3. Признать положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, квалифицирующее оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации как форму измены Родине, соответствующим Конституции Российской Федерации.
   4. Согласно части второй статьи 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» уголовное дело в отношении В. А. Смирнова в части применения положения пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, признанного настоящим Постановлением неконституционным, подлежит пересмотру Верховным Судом Российской Федерации в установленном порядке, если для этого не имеется других препятствий.
   5. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
   6. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации», «Российской газете», а также иных официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации. Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 15.12.2004 г. № 18-П по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в связи с запросом Коптевского районного суда г. Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И. В. Артемова и Д. А. Савина

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Г. А. Жилина, судей М. В. Баглая, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, В. Д. Зорькина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, В. О. Лучина, Н. В. Селезнева, О. С. Хохряковой,
   с участием представителя общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» В. В. Сипачева, граждан И. В. Артемова и Д. А. Савина, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е. Б. Мизулиной, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук Е. В. Виноградовой и полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 96, 97, 99, 101, 102 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях».
   Поводом к рассмотрению дела явились запрос Коптевского районного суда города Москвы, жалобы общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» и граждан И. В. Артемова и Д. А. Савина. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями положения пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях».
   Поскольку запрос и жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Н. В. Селезнева, объяснения сторон и их представителей, выступление приглашенного в заседание полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. Ю. Барщевского, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Согласно пункту 3 статьи 9 Федерального закона от 11 июля 2001 года «О политических партиях» не допускается создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности; под признаками профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности в данном Федеральном законе понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политической партии.
   В своих обращениях в Конституционный Суд Российской Федерации заявители утверждают, что названные законоположения противоречат статьям 19 (часть 2) и 30 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку нарушают свободу объединений и принцип равноправия в ее реализации, и не согласуются со статьей 13 (часть 5) Конституции Российской Федерации, закрепляющей основания, по которым в Российской Федерации запрещается создание и деятельность общественных объединений.
   1.1. После вступления Федерального закона «О политических партиях» в силу съезд общероссийской общественной политической организации «Православная партия России» принял решение о преобразовании в политическую партию «Православная партия России». Гражданка Н. Е. Илюхина – член данной организации, полагая, что решение съезда в части сохранения наименования «Православная партия России» противоречит предписаниям пункта 3 статьи 9 названного Федерального закона и тем самым препятствует регистрации этой организации в качестве политической партии, обратилась в Коптевский районный суд города Москвы с жалобой, в которой просила отменить указанное решение. Придя к выводу о том, что в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации положений пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» имеется неопределенность, Коптевский районный суд города Москвы определением от 11 июля 2002 года производство по делу приостановил и направил в Конституционный Суд Российской Федерации запрос о проверке их конституционности. Одновременно в Конституционный Суд Российской Федерации обратилась общероссийская общественная политическая организация «Православная партия России» с жалобой на нарушение теми же законоположениями, подлежащими применению в деле по жалобе Н. Е. Илюхиной, конституционного права граждан на объединение.
   Конституционность пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» оспаривается также гражданином Д. А. Савиным – членом политической партии «Российская христианско-демократическая партия» и гражданином И. В. Артемовым – членом политической партии «Русский общенациональный союз». Со ссылкой на оспариваемые законоположения Министерство юстиции Российской Федерации отказало в государственной регистрации «Российской христианско-демократической партии», посчитав, что первая часть слова «христианско-демократическая» в ее наименовании является базовой и указывает на создание партии по признаку религиозной принадлежности, а политической партии «Русский общенациональный союз» – на том основании, что использование в ее наименовании слова «русский» указывает на создание партии по национальному признаку. Заявление И. В. Артемова об отмене соответствующего решения Министерства юстиции Российской Федерации Таганским районным судом города Москвы оставлено без удовлетворения.
   1.2. В соответствии с частью третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановления и дает заключения только по предмету, указанному в обращении, и лишь в отношении той части акта, конституционность которой подвергается сомнению заявителями.
   Следовательно, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу является пункт 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в части, не допускающей создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности.
   2. Право каждого на объединение, как следует из закрепляющей данное право статьи 30 (часть 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 1 (часть 1), 2, 13 и 14, относится к базовым ценностям общества и государства, основанным на принципах господства права и демократии, и включает в себя право свободно создавать объединения для защиты своих интересов и свободу деятельности общественных объединений. Этому корреспондируют положения Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 22) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 1 статьи 11) о праве каждого на свободу объединения (ассоциации) с другими.
   Статья 30 Конституции Российской Федерации непосредственно не закрепляет право граждан на объединение в политические партии, однако, по ее смыслу во взаимосвязи со статьями 1, 13, 15 (часть 4), 17 и 32 Конституции Российской Федерации, в Российской Федерации названное право, включающее право создания политической партии и право участия в ее деятельности, является неотъемлемой частью права каждого на объединение, а свобода деятельности политических партий как общественных объединений гарантируется. Возможность для граждан свободно объединиться в политическую партию, образовать партию как юридическое лицо, с тем чтобы действовать коллективно в области реализации и защиты своих политических интересов, – одна из необходимых и наиболее важных составляющих права на объединение, без чего данное право лишалось бы смысла. Поэтому Конституция Российской Федерации защищает не только свободу деятельности политических партий, но и свободу их создания.
   Свобода создания и деятельности политических партий, наличие которых необходимо для надлежащего функционирования представительной демократии, гарантируется в Российской Федерации признанием многопартийности, идеологического и политического многообразия, недопустимостью установления какой-либо, в том числе религиозной либо националистической, идеологии в качестве государственной или обязательной, светским характером государства, равенством политических партий перед законом, а также равенством прав и свобод человека и гражданина независимо от принадлежности к общественным объединениям, в том числе политическим партиям (статья 13, части 1–4; статья 14; статья 19, часть 2, Конституции Российской Федерации).
   Вместе с тем Конституция Российской Федерации запрещает создание и деятельность политических партий, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (статья 13, часть 5), и допускает возможность ограничения права на объединение в политические партии федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, часть 3). Названные конституционные положения согласуются с положениями Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 2 статьи 22) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 2 статьи 11), из которых следует, что осуществление указанного права не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
   Таким образом, законодатель вправе урегулировать – на основе Конституции Российской Федерации и с учетом положений международно-правовых актов, участницей которых является Российская Федерация, – правовой статус политических партий, в том числе условия и порядок их создания, принципы деятельности, права и обязанности, установить необходимые ограничения, касающиеся осуществления права на объединение в политические партии, а также основания и порядок государственной регистрации политической партии в качестве юридического лица. При этом осуществляемое законодателем регулирование – в силу статьи 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, – не должно искажать само существо права на объединение в политические партии, а вводимые им ограничения – создавать необоснованные препятствия для реализации конституционного права каждого на объединение и свободы создания и деятельности политических партий как общественных объединений, т. е. такие ограничения должны быть необходимыми и соразмерными конституционно значимым целям.
   3. Федеральный закон «О политических партиях», который устанавливает правовой статус политических партий на основе Конституции Российской Федерации, конкретизируя положения ее статей 1 (часть 1), 3 (часть 2), 13 (часть 3) и 30 (часть 1), определяет политическую партию как общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления (пункт 1 статьи 3); при этом политическая партия является единственным видом общественного объединения, которое обладает правом выдвигать кандидатов (списки кандидатов) в депутаты и на иные выборные должности в органах государственной власти (пункт 1 статьи 36).
   Исходя из требования статьи 30 (часть 2) Конституции Российской Федерации, в силу которого никто не может быть принужден к вступлению в какую-либо политическую партию или пребыванию в ней, названный Федеральный закон предусматривает, что право граждан Российской Федерации на объединение в политические партии включает в себя право создавать на добровольной основе политические партии в соответствии со своими убеждениями, право вступать в политические партии либо воздерживаться от вступления в политические партии, право участвовать в деятельности политических партий в соответствии с их уставами, а также право беспрепятственно выходить из политических партий (статья 2); политическая партия создается свободно (пункт 1 статьи 11); членство в политической партии является добровольным и индивидуальным, оно не может быть ограничено по признакам профессиональной, социальной, расовой, национальной или религиозной принадлежности, а также в зависимости от пола, происхождения, имущественного положения, места жительства (пункты 1 и 10 статьи 23). Следовательно, представители любой национальности и любого вероисповедания могут без каких-либо ограничений стать членами партии, близкой им по целям и устремлениям, и таким образом реализовать свое право на объединение, в том числе на объединение в политические партии.
   Политические партии как необходимый институт представительной демократии, обеспечивающий участие граждан в политической жизни общества, политическое взаимодействие гражданского общества и государства, в открытой легальной борьбе на основе принципов равноправия и политического плюрализма стремятся решающим образом влиять на государственную власть, участвовать в формировании органов власти и в контроле за их деятельностью. В отличие от других объединений, действующих на политической арене (профессиональных и предпринимательских союзов, так называемых групп давления и т. п.), партии, преследуя собственные политические цели, открыто борются за места в парламенте и правительстве, дающие возможность осуществлять управление государством, а через него – всем обществом. Консолидируя политические интересы граждан, они способствуют формированию политической воли народа. В конкурентной борьбе партий за политическую власть создается та необходимая демократическая среда, которая позволяет многонациональному российскому народу как носителю суверенитета и единственному источнику власти в Российской Федерации осознанно выбрать оптимальные направления развития общества и государства и достичь гражданского согласия.
   В отличие от политических партий религиозные объединения, как следует из статей 28 и 30 Конституции Российской Федерации, создаются с целью реализации свободы вероисповедания, права каждого объединяться с другими для исповедания определенной религии, что предполагает и возможность совершения в соответствии с избранными убеждениями религиозных обрядов и церемоний, распространения своих религиозных убеждений, религиозное обучение и воспитание, благотворительность, миссионерскую, подвижническую и иную деятельность, определяемую соответствующим вероучением. Конституционно-правовой основой создания и деятельности религиозных объединений наряду со статьей 13 Конституции Российской Федерации, закрепляющей идеологический и организационный плюрализм, служит также ее статья 14, согласно которой Российская Федерация – светское государство; никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (часть 1); религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом (часть 2).
   В силу статьи 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 11, 12 и 13 и в соответствии с конкретизирующими их положениями статьи 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» конституционный принцип светского государства и отделения религиозных объединений от государства означает, что государство, его органы и должностные лица, а также органы и должностные лица местного самоуправления, т. е. органы публичной (политической) власти, не вправе вмешиваться в законную деятельность религиозных объединений, возлагать на них выполнение функций органов государственной власти и органов местного самоуправления; религиозные объединения, в свою очередь, не вправе вмешиваться в дела государства, участвовать в формировании и выполнять функции органов государственной власти и органов местного самоуправления, участвовать в деятельности политических партий и политических движений, оказывать им материальную и иную помощь, а также участвовать в выборах, в том числе путем агитации и публичной поддержки тех или иных политических партий или отдельных кандидатов. Это не препятствует приверженцам того или иного вероисповедания, в том числе священнослужителям, наравне с другими гражданами участвовать в народном волеизъявлении путем голосования. Сторонники той или иной религии имеют свободу выбора и выражения своих политических убеждений и политических интересов, принятия решений и осуществления соответствующей деятельности, но не в качестве членов религиозных объединений, а непосредственно в качестве граждан или членов политических партий.
   Таким образом, в Российской Федерации как демократическом и светском государстве религиозное объединение не может подменять политическую партию, оно надпартийно и неполитично, партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна. Во всяком случае партия, исходя из своего политического предназначения, создается не для выражения и защиты тех или иных религиозных интересов, – в этих целях могут создаваться соответствующие общественные объединения в иных установленных законом организационно-правовых формах.
   4. Относящиеся к основам конституционного строя Российской Федерации принципы плюралистической демократии, многопартийности и светского государства применительно к законодательной регламентации создания и деятельности (в том числе условий регистрации) политических партий не могут истолковываться и реализовываться без учета особенностей исторического развития России, вне контекста национального и конфессионального состава российского общества, а также особенностей взаимодействия государства, политической власти, этнических групп и религиозных конфессий.
   4.1. Конституция Российской Федерации закрепляет, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ (статья 3, часть 1). Именем многонационального народа России, как совокупности граждан различных национальностей и вероисповеданий, соединенных общей судьбой и сохраняющих исторически сложившееся государственное единство, состоялось принятие Конституции Российской Федерации (Преамбула).
   Поэтому принцип светского государства в понимании, сложившемся в странах с моноконфессиональным и мононациональным устройством общества и с развитыми традициями религиозной терпимости и плюрализма (что позволяло, в частности, допустить в некоторых странах политические партии, основанные на идеологии христианской демократии, поскольку понятие «христианский» в данном случае далеко выходит за конфессиональные рамки и обозначает принадлежность к европейской системе ценностей и культуре), не может быть автоматически применен к Российской Федерации.
   В многонациональной и многоконфессиональной России – вследствие особенностей функционирования ведущих вероучений (с одной стороны, православия как господствующего направления христианства, а с другой – мусульманства), их влияния на социальную жизнь, в том числе использования в политической идеологии, исторически в значительной степени тесно связанного с национально-этническим фактором, – такие понятия, как «христианский», «православный», «мусульманский», «русский», «татарский» и т. п., ассоциируются в общественном сознании скорее с конкретными конфессиями и отдельными нациями, чем с общей системой ценностей российского народа в целом.
   Кроме того, на современном этапе российское общество, в том числе политические партии и религиозные объединения, еще не приобрели прочный опыт демократического существования. В этих условиях партии, созданные по национальному или религиозному признаку, неизбежно ориентировались бы на преимущественное отстаивание прав соответствующих национальных (этнических) или религиозных групп. Конкуренция партий, образованных по национальному или религиозному признаку, которая особенно остро проявляется в предвыборной борьбе за голоса избирателей, способна привести вместо консолидации общества к расслоению многонационального народа России, противопоставлению этнических и религиозных ценностей, возвеличению одних и принижению других и в конечном счете – к приданию доминирующего значения не общенациональным ценностям, а какой-либо этнической идеологии или религии, что противоречило бы Конституции Российской Федерации, ее статьям 13 и 14.
   Создание партий по религиозному признаку открыло бы путь к политизации религии и религиозных объединений, политическому фундаментализму и клерикализации партий, что в свою очередь повлекло бы отторжение религии как формы социальной идентичности и вытеснение ее из системы факторов, консолидирующих общество. Создание партий по национальному признаку могло бы привести к преобладанию в выборных органах власти представителей партий, отражающих интересы больших этнических групп в ущерб интересам малых этнических групп, и тем самым – к нарушению установленного Конституцией Российской Федерации принципа правового равенства независимо от национальной принадлежности (статья 6, часть 2; статья 13, часть 4; статья 19, часть 2).
   Таким образом, конституционный принцип демократического и светского государства применительно к конкретно-историческим реалиям, сложившимся в Российской Федерации как многонациональной и многоконфессиональной стране, не допускает создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности.
   Поэтому в условиях сохраняющейся напряженности межэтнических и межконфессиональных отношений, а также возрастающих политических претензий со стороны современного религиозного фундаментализма, когда привнесение в сферу политики (а значит, в сферу борьбы за власть) дифференциации по религиозному признаку, которая может приобрести и национальный оттенок, чревато расколом общества на национально-религиозные составляющие (в частности, на славянско-христианскую и тюркско-мусульманскую), введение Федеральным законом «О политических партиях» запрета на создание политических партий по национальному или религиозному признаку соответствует аутентичному смыслу статей 13 и 14 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (части 1 и 2), 28 и 29 и является надлежащей конкретизацией содержащихся в них положений.
   4.2. Конституция Российской Федерации, по смыслу ее статей 13, 14 и 30, предъявляет к созданию политических партий требование ясности, определенности их целей именно как политических партий, с тем чтобы не нарушались принципы плюралистической демократии, светского государства и отделения церкви от государства, а также вытекающее из них требование светского характера политики и политической деятельности.
   Особое внимание законодателя к наименованию партии, в котором, по общему правилу, отражаются ее идеологические установки и программные цели, объясняется тем, что граждане, в том числе потенциальные члены партии и избиратели, в первую очередь по нему судят об основных политических целях партии. Наличие в наименовании партии слов, обычно употребляемых для обозначения той или иной национальности или религии, само по себе еще не свидетельствует о соответствующей национальной или религиозной направленности, которая должна определяться исходя из системной связи наименования партии с ее уставом и программой, но тем не менее вполне естественно вызывает определенные ассоциации, привлекает граждан, ориентированных на поддержание целей и задач национального или религиозного характера, способствует приобретению партией конфессиональной или этнополитической окраски, усиливающей ее статусные позиции в глазах приверженцев определенного религиозного направления или лиц определенной национальности, для которых наименование партии обозначает заведомо заданные приоритеты ее деятельности.
   Во всяком случае использование политической партией в своем наименовании слов и выражений, имеющих прямое отношение к какой-либо религии или национальности, непосредственно связывается с соответствующими идеологическими установками, программными принципами и целями. Так, понятия «христианский», «мусульманский», «православный», «католический» и т. п. очевидно связаны с религией, имеют религиозный смысл, отражают именно религиозные чувства, интересы и ценности. Поэтому наличие соответствующих терминов в наименовании партий – при всех попытках аргументировать их нерелигиозную направленность – тем не менее в массовом сознании будет ассоциироваться с догматами той или иной религии, т. е. восприниматься как приверженность партии одному из вероучений, и переноситься на сферу политической борьбы, в том числе по национальному вопросу. То же относится и к партиям, которые в свое наименование включают «национально ориентированные» понятия: создание, например, разного рода «русских» партий провоцирует аналогичную политическую активность со стороны представителей других национальностей, что само по себе чревато разжиганием национальной розни.
   Недопущение использования в наименованиях политических партий слов и выражений, имеющих прямое отношение к какой-либо религии, церкви или национальности, является производным от запрета на создание и деятельность партий по религиозному и национальному признаку и в условиях многоконфессионального и многонационального общества имеет целью обеспечить «прозрачность» их участия в политической жизни, а также свободу совести и соблюдение принципа демократического и светского государства и отделения церкви от государства. В частности, использование в наименовании партии слова «православная» может ввести в заблуждение избирателей в силу его очевидной связи с религией. Между тем православие как вероучение, как религиозная доктрина не может быть объектом присвоения какой-либо политической партией.
   В то же время несоблюдение политической партией запрета на использование в наименовании каких-либо указаний на национальные или религиозные интересы не может служить достаточным основанием для ее запрета, хотя и является одним из условий официальной регистрации партии в качестве юридического лица. В силу общего принципа права, согласно которому юридическая норма должна быть формально определенной, точной и недвусмысленной, с тем чтобы исключалась возможность ее произвольного истолкования и, следовательно, произвольного применения (тем более что речь идет о запрещающей норме), правоприменитель не вправе придавать расширительный смысл требованию о недопустимости отражения в наименовании политической партии целей защиты национальных и религиозных интересов.
   Если содержание устава и программы политической партии не подтверждает, что партия создается по религиозному или национальному признаку, то слова, указывающие на ее национальную или религиозную направленность, не должны употребляться и в названии партии, поскольку их использование в таком случае является искусственной привязкой к действительным идеологическим установкам партии, ее уставным целям и задачам. Регистрирующий орган, по смыслу пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях», вправе потребовать приведения наименования партии в соответствие с ее действительными уставными целями и задачами, что не является нарушением права граждан на объединение в политические партии, вытекающего из статьи 30 Конституции Российской Федерации, поскольку партия как таковая не запрещается (не запрещаются ни ее создание, ни деятельность), – при отсутствии иных законных причин для отказа в регистрации политическая партия должна быть зарегистрирована и может осуществлять свою деятельность.
   Следовательно, требование, предъявляемое пунктом 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» к наименованию политической партии, выступает лишь в качестве одного из условий реализации конституционного права граждан на объединение, установленного законодателем в целях защиты конституционных ценностей, прав и законных интересов граждан независимо от их национальности или вероисповедания.
   4.3. Таким образом, пункт 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в части, запрещающей создание политической партии по признакам национальной или религиозной принадлежности (т. е. если в ее уставе и программе содержится указание целей защиты национальных или религиозных интересов и эти цели отражены в наименовании политической партии), не нарушает закрепленные статьями 13, 14, 19, 28, 30 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации принципы демократического и светского государства, равноправия, право на объединение, а также критерии допустимых ограничений прав и свобод человека и гражданина.
   Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений, связанных с отказом в регистрации той или иной политической партии вследствие несоблюдения ею требований пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях», в том числе исследование вопросов о том, действительно ли данная партия создается по признакам национальной или религиозной принадлежности, являются ли цели, указанные в уставе и программе партии, целями защиты национальных и религиозных интересов и насколько используемые в наименовании партии термины отражают эти цели, в полномочия Конституционного Суда Российской Федерации, как они установлены статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», не входит.
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79, 100 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать не противоречащим Конституции Российской Федерации пункт 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» в части, не допускающей создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности.
   2. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 16.11.2004 г. № 16-П по делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» и пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина С. И. Хапугина и запросами Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего В. Д. Зорькина, судей М. В. Баглая, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, B. О. Лучина, Н. В. Селезнева, О. С. Хохряковой,
   с участием гражданина С. И. Хапугина, представителей Государственного Совета Республики Татарстан – Председателя Государственного Совета Республики Татарстан Ф. X. Мухаметшина и кандидата юридических наук Ш. Ш. Ягудина, представителя Верховного Суда Республики Татарстан – судьи Верховного Суда Республики Татарстан Р. Г. Габдуллина, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е. Б. Мизулиной, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук Е. В. Виноградовой, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова,
   руководствуясь статьей 125 (пункты «а» и «б» части 2 и часть 4) Конституции Российской Федерации, подпунктами «а» и «б» пункта 1 и пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, подпунктами «а» и «б» пункта 1 и пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 84, 85, 86, 96, 97, 99, 101, 102 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» и пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации».
   Поводом к рассмотрению дела явились жалоба гражданина C. И. Хапугина, в которой оспаривается конституционность положения, содержащегося в пункте 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» и пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании», а также запросы Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан, в которых оспаривается конституционность положений пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации». Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.
   Поскольку все обращения касаются одного и того же предмета, а именно законоположений о статусе государственных языков в Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика М. И. Клеандрова, объяснения сторон и их представителей, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Пунктом 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан от 8 июля 1992 года «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции от 28 марта 1996 года) предусматривалось, что татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан изучаются в детских дошкольных учреждениях, общеобразовательных школах, средних и средних специальных учебных заведениях в равных объемах. С 28 июля 2004 года в Республике Татарстан действует Закон Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», в части второй статьи 9 которого также устанавливается, что татарский и русский языки в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах. Аналогичное положение закреплено в пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан от 19 октября 1993 года «Об образовании» (в редакции от 29 мая 2004 года).
   На основании пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» и пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» Ново-Савиновский районный суд города Казани отказал в удовлетворении жалобы гражданина С. И. Хапугина, поданной им в интересах несовершеннолетнего сына, о признании неправомерными действий начальника районного отдела образования Ново-Савиновского района города Казани, чьим приказом установлена обязательность изучения татарского языка в равном объеме с русским языком, а Вахитовский районный суд города Казани – в удовлетворении искового заявления о признании недействительным в той же части базисного учебного плана общеобразовательных учреждений, утвержденного Министерством образования Республики Татарстан.
   По мнению гражданина С. И. Хапугина, поскольку примененные в его деле законоположения и соответствующее положение части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан от 28 июля 2004 года «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» обязывают учащихся общеобразовательных учебных заведений с русским языком обучения изучать татарский язык в большом объеме, для них – при соблюдении установленных максимальной учебной нагрузки и обязательного минимума содержания основных образовательных программ – ограничивается возможность углубленного изучения иных предметов учебного плана, а также освоения дисциплин по выбору (факультативно). Тем самым, утверждает заявитель, граждане Российской Федерации, проживающие в Республике Татарстан, ставятся в неравное положение в реализации права на образование по сравнению с проживающими в других субъектах Российской Федерации, чем нарушаются гарантии данного права, закрепленные в статье 43 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 6 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (часть 2) и 55 (части 2 и 3).
   В запросе Государственного Совета Республики Татарстан, направленном в Конституционный Суд Российской Федерации в порядке статьи 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, и запросе Верховного Суда Республики Татарстан, обратившегося в Конституционный Суд Российской Федерации в связи с рассмотрением конкретного дела в порядке статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, оспаривается конституционность пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации от 25 октября 1991 года «О языках народов Российской Федерации» (в редакции от 11 декабря 2002 года), согласно которому в Российской Федерации алфавиты государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик в составе Российской Федерации строятся на графической основе кириллицы; иные графические основы алфавитов государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик могут устанавливаться федеральными законами.
   Заявители утверждают, что установление графической основы алфавита как органической составной части государственного языка республики, по смыслу статей 68 (часть 2), 71, 72, 73 и 76 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации, не относится ни к ведению Российской Федерации, ни к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов и, следовательно, в этом вопросе республики обладают всей полнотой государственной власти; выбор графической основы алфавита государственного языка является правомочием, производным от конституционного права республики устанавливать свои государственные языки, и, соответственно, составляет исключительную компетенцию самих республик. По мнению заявителей, федеральный законодатель, предусмотрев в пункте 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации», что графические основы алфавитов государственных языков республик устанавливаются федеральными законами, в нарушение статей 68 (части 2 и 3), 73 и 76 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации неправомерно вторгся в компетенцию этих субъектов Российской Федерации, которые вправе осуществлять в данной сфере собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных нормативных правовых актов; в Республике Татарстан таковым является Закон Республики Татарстан от 15 сентября 1999 года «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики», предусматривающий, что в Республике Татарстан восстанавливается татарский алфавит на основе латинской графики (статья 1) и что до 1 сентября 2011 года действуют одновременно два алфавита – на основе латинской графики и кириллицы (статья 3).
   Таким образом, предметом рассмотрения по настоящему делу являются следующие нормативные положения, касающиеся статуса государственных языков в Российской Федерации:
   положение пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан») и пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании», согласно которому татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах;
   положения пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» о строении алфавита государственных языков республик на графической основе кириллицы и о возможности установления иных графических основ алфавитов государственных языков республик федеральными законами.
   2. Конституция Российской Федерации, исходя из исторически сложившегося государственного единства и в целях решения общегосударственных задач в Российской Федерации как многонациональной стране, определяет, что государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык (статья 68, часть 1). Кроме того, русский язык традиционно употребляется народами России в качестве основного средства межнационального общения.
   Одновременно Конституция Российской Федерации – с учетом обусловленных факторами исторического и национального характера особенностей конституционно-правового статуса республик в составе Российской Федерации – признает за ними право устанавливать свои государственные языки и использовать их в органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях республик наряду с государственным языком Российской Федерации (статья 68, часть 2) и гарантирует всем народам Российской Федерации право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития (статья 68, часть 3), что в свою очередь служит интересам сохранения и развития в Российской Федерации двуязычия (многоязычия).
   Названные положения статьи 68 находятся в системной связи с другими положениями Конституции Российской Федерации, закрепляющими основы федеративного устройства Российской Федерации как суверенного государства (статья 4, часть 1; статья 5, часть 3), статус республик в составе Российской Федерации (статья 66, часть 1), а также регламентирующими статус личности – об обладании каждым гражданином Российской Федерации на ее территории всеми правами и свободами и несении равных обязанностей, предусмотренных Конституцией Российской Федерации (статья 6, часть 2), о равенстве прав и свобод человека и гражданина независимо от каких-либо обстоятельств, в том числе национальности, языка и места жительства (статья 19, часть 2), о гарантиях прав каждого на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества (статья 26, часть 2), о запрещении пропаганды языкового превосходства (статья 29, часть 2).
   Следовательно, вопросы, касающиеся правового статуса государственных языков республик, затрагивают конституционные права как граждан – носителей соответствующего государственного языка республики, в том числе проживающих в Российской Федерации за пределами данной республики, так и граждан, проживающих в ней и не владеющих этим языком, включая права в области общения, воспитания, обучения, творчества, изучения и развития родных языков (статья 26, часть 2; статья 68, часть 3, Конституции Российской Федерации), а также в сфере культуры, включая право на доступ к культурным ценностям (статья 44, часть 2, Конституции Российской Федерации).
   Определяя предметы ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, за пределами которого субъекты Российской Федерации осуществляют собственное правовое регулирование, Конституция Российской Федерации относит регулирование прав и свобод человека и гражданина, а значит, прав в языковой сфере, и установление основ федеральной политики в области культурного и национального развития Российской Федерации, составной частью которой является государственная языковая политика, к ведению Российской Федерации (статья 71, пункты «в», «е»), а защиту прав и свобод человека и гражданина и общие вопросы образования, культуры и языка как их компонента – к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов (статья 72, пункты «б», «е» части 1).
   Таким образом, по смыслу указанных положений Конституции Российской Федерации, федеральный законодатель вправе устанавливать основы правового регулирования языков народов Российской Федерации, включая общие вопросы языковой политики, в том числе относящиеся к статусу государственных языков республик в его соотношении со статусом государственного языка Российской Федерации. Статус государственных языков республик в составе Российской Федерации, как затрагивающий статус государственного языка Российской Федерации, права и свободы ее граждан в сфере образования и культуры, не может быть предметом исключительного ведения субъектов Российской Федерации.
   3. Конкретизируя положения статьи 68 Конституции Российской Федерации, Закон Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» определяет, что Российская Федерация в лице высших органов государственной власти осуществляет установление общих принципов законодательства Российской Федерации о языках народов Российской Федерации, обеспечение функционирования русского языка как государственного языка Российской Федерации, содействие развитию государственных языков республик, создание условий для сохранения и развития языков малочисленных народов и этнических групп, не имеющих своих национально-государственных и национально-территориальных образований или проживающих за их пределами (статья 6).
   В целях обеспечения функционирования русского языка в качестве государственного языка Российской Федерации, употребления его в органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях на всей ее территории Закон Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» предусматривает его изучение в общеобразовательных учреждениях и образовательных учреждениях профессионального образования, которое в имеющих государственную аккредитацию образовательных учреждениях, за исключением дошкольных образовательных учреждений, регулируется государственными образовательными стандартами (пункт 2 статьи 10); при этом преподавание государственных и иных языков в республиках осуществляется в соответствии с их законодательством (пункт 3 статьи 10). Согласно названному Закону право выбора образовательного учреждения с тем или иным языком воспитания и обучения детей принадлежит родителям или лицам, их заменяющим в соответствии с законодательством Российской Федерации (пункт 3 статьи 9); язык (языки), на котором ведется воспитание и обучение в образовательном учреждении, определяется учредителем (учредителями) образовательного учреждения и (или) уставом образовательного учреждения в соответствии с законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов Российской Федерации (пункт 4 статьи 9).
   Аналогичные положения содержатся в Законе Российской Федерации «Об образовании», который, кроме того, закрепляет, что субъекты Российской Федерации в соответствии с их статусом и компетенцией вправе принимать в области образования законы и иные нормативные правовые акты, не противоречащие федеральным законам в области образования (пункт 3 статьи 3). Это означает, что законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации в области образования не могут ограничивать права граждан в области образования, закрепленные Конституцией Российской Федерации и федеральным законодательством, в том числе права, связанные с изучением и преподаванием русского языка как общефедерального государственного языка на всей территории Российской Федерации и на основе установленных федеральных государственных образовательных стандартов.
   3.1. Согласно Закону Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» (до 28 июля 2004 года – Закон Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан») государство гарантирует гражданам в Республике Татарстан осуществление основных политических, экономических, социальных и культурных прав вне зависимости от знания ими какого-либо языка (статья 2); государственные языки Республики Татарстан пользуются защитой государства, а органы государственной власти Республики Татарстан гарантируют и обеспечивают социальную, экономическую и правовую защиту языков независимо от их статуса (статья 4); граждане в Республике Татарстан имеют право свободного выбора языка воспитания и обучения, право на получение основного общего образования на родном языке; право выбора воспитательно-образовательного учреждения с тем или иным языком воспитания и обучения детей принадлежит родителям или лицам, их заменяющим в соответствии с законодательством; язык обучения и воспитания в детских дошкольных учреждениях, общеобразовательных школах, средних, средних специальных и высших учебных заведениях определяется законодательством (статья 8). [3 - Примечание. В официальном тексте документа, видимо, допущена опечатка: имеется в виду пункт 3 статьи 9 Закона РФ «О языках народов», а не пункт статьи 8.]
   В качестве государственных языков Республики Татарстан Конституция Республики Татарстан (статья 8) и Закон Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» устанавливают татарский и русский языки, которые на равных основаниях употребляются в деятельности органов государственной власти Республики Татарстан, органов местного самоуправления, государственных органов, предприятий, учреждений и иных организаций, что предполагает их знание государственными и муниципальными служащими, работниками государственных органов, предприятий, учреждений и организаций.
   В целях обеспечения на территории Республики Татарстан использования татарского языка во всех сферах официальных отношений законодатель Республики Татарстан вправе – по смыслу статьи 68 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьей 43 и в соответствии с федеральным законодательством – предусмотреть его изучение как государственного языка Республики Татарстан при получении основного общего образования.
   Следовательно, введение законами Республики Татарстан изучения татарского языка как государственного в общеобразовательных учреждениях Республики Татарстан само по себе не нарушает закрепленные Конституцией Российской Федерации право каждого на свободный выбор языка воспитания и обучения (статья 26, часть 2) и право на образование (статья 43), а также вытекающие из нее право родителей или лиц, их заменяющих в соответствии с законодательством Российской Федерации, на выбор образовательного учреждения с тем или иным языком воспитания и обучения детей (пункт 3 статьи 8 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации»), право на получение основного общего образования на родном языке (пункт 2 статьи 6 Закона Российской Федерации «Об образовании»), согласуется с таким принципом государственной политики в области образования, как защита и развитие системой образования национальных культур, региональных культурных традиций и особенностей в условиях многонационального государства, и отвечает предъявляемому к содержанию образования требованию – содействовать взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами независимо от национальной, этнической принадлежности (пункт 2 статьи 2, пункт 4 статьи 14 Закона Российской Федерации «Об образовании»).
   Тем самым проживающим в Республике Татарстан лицам, которые не владеют татарским языком, предоставляется возможность изучать его. Однако регулирование статуса татарского языка как государственного языка Республики Татарстан, его защита и развитие, изучение (преподавание) в рамках основного общего образования как обязательной учебной дисциплины должны осуществляться без ущерба для функционирования и изучения русского языка как государственного языка Российской Федерации в соответствии с общефедеральными государственными стандартами с учетом того, что в отличие от русского языка татарский язык не является официальным языком на территориях других субъектов Российской Федерации. В противном случае создавалась бы возможность нарушения гарантированных Конституцией Российской Федерации принципов равенства прав и свобод человека и гражданина и несения гражданами Российской Федерации равных обязанностей на всей ее территории, в том числе применительно к реализации права на образование и языковых прав и свобод (статья 6, часть 2; статья 19, часть 2; статьи 43 и 68).
   3.2. Рассматриваемое положение пункта 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан» и пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» об изучении русского и татарского языков в равных объемах распространяется на всех лиц, получающих основное общее образование в Республике Татарстан, в том числе в общеобразовательных учреждениях с русским языком обучения, имеющих государственную аккредитацию, – на тех, для кого татарский язык является родным, и на тех, для кого он родным языком не является; на тех, кто изучает татарский язык с начального уровня образования, и на тех, кто начинал обучение в образовательных учреждениях Российской Федерации, где татарский язык не преподавался.
   Между тем данному требованию нельзя придавать абсолютный характер. Изучение в Республике Татарстан русского и татарского языков в равных объемах может иметь место при соблюдении установленных законодательством Российской Федерации федеральных государственных образовательных стандартов, в том числе относящихся к обязательному изучению русского языка как государственного языка Российской Федерации, и при наличии соответствующих условий, в полной мере гарантирующих право на образование, не допускающих умаление других конституционных прав и свобод. Поэтому к реализации законоположений об изучении татарского языка в образовательных учреждениях Республики Татарстан в рамках программы общего образования необходим дифференцированный подход.
   Изучение татарского языка как государственного языка Республики Татарстан не может осуществляться в ущерб федеральному компоненту федерального базисного учебного плана и примерных учебных планов для общеобразовательных учреждений Российской Федерации и препятствовать реализации права учащихся на углубленное изучение иных предметов учебного плана, включая русский язык, дисциплин по выбору и т. п. При этом учебные планы и программы должны быть составлены с учетом разнообразных жизненных ситуаций, с тем чтобы для тех учащихся, для которых татарский язык не является родным и которые не имели возможности изучать его как учебную дисциплину в необходимом объеме, не создавались препятствия к прохождению итоговой аттестации и выдаче документа о получении основного общего образования, а также к реализации права на получение образования более высокого уровня.
   В противном случае – имея в виду неравные требования, предъявляемые в различных республиках к изучению государственных языков, – не исключаются не только негативные последствия для преемственности обучения в едином федеральном образовательном пространстве, но и нарушения принципа равенства в осуществлении конституционного права на образование, а также права на получение основного общего образования на родном языке, гарантий общедоступности основного общего образования и равного объема обязанностей, выполнение которых необходимо для его получения, и, кроме того, ограничение закрепленного статьей 27 (часть 1) Конституции Российской Федерации права на свободу передвижения и выбор места пребывания и жительства.
   3.3. Таким образом, содержащееся в пункте 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан») и пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» нормативное положение, устанавливающее, что татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах, не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в действующей системе нормативного регулирования предполагает, что изучение татарского языка должно осуществляться в соответствии с установленными законодательством Российской Федерации федеральными государственными образовательными стандартами и не препятствовать прохождению итоговой аттестации, выдаче документа о получении основного общего образования и получению образования более высокого уровня.
   4. Государственные языки республик – один из элементов конституционного статуса этих субъектов Российской Федерации, который определяется Конституцией Российской Федерации и конституцией республики (статья 66, часть 1, Конституции Российской Федерации) и вместе с тем обусловлен федеративным устройством Российской Федерации, основанном на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации (статья 5, часть 3, Конституции Российской Федерации).
   В силу указанных принципов федеративного устройства и исходя из того, что Конституция Российской Федерации относит установление основ федеральной политики и федеральные программы в области культурного и национального развития Российской Федерации, в том числе основ государственной языковой политики и содействие развитию государственных языков республик, к ведению Российской Федерации (статья 71, пункты «б», «е»), федеральный законодатель вправе урегулировать принципиальные вопросы статуса государственных языков республик, затрагивающие интересы всей Российской Федерации и конституционные права и свободы граждан, а также определить общие принципы правового регулирования этих языков, к которым должны предъявляться особые требования по сравнению с иными языками, не имеющими статус государственных.
   4.1. Использование (употребление) языка в качестве государственного в различных сферах государственной деятельности и в официальных отношениях предполагает его существование не только в словесной (устной), но и в письменной форме. Поэтому обязательным и важным компонентом правового статуса государственного языка является графическая основа его алфавита, т. е. системы знаков, употребляемых в письменности.
   Установление той или иной графической основы алфавита государственного языка (кириллицы, латиницы или другой), как свидетельствует исторический опыт, обусловливается не только и не столько особенностями фонетики языка, сколько происходящими в обществе переменами социально-культурного и национально-исторического характера, а также интересами государства на разных этапах его развития, в том числе в сфере международных отношений. Соответственно, смена графической основы алфавита государственного языка должна осуществляться с учетом исторических и политических факторов, национальных и культурных традиций, быть научно обоснованной и отвечать общественным ожиданиям, что в конечном счете требует проявления суверенной воли государства.
   4.2. Согласно пункту 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языкахнародов Российской Федерации» в Российской Федерации алфавиты государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик в составе Российской Федерации строятся на графической основе кириллицы; иные графические основы алфавитов государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик могут устанавливаться федеральными законами.
   Установив единую графическую основу алфавитов государственного языка Российской Федерации и государственных языков республик, федеральный законодатель прежде всего констатировал и легитимировал исторически сложившиеся в Российской Федерации реалии – существование и развитие языков народов России, получивших статус государственного языка, на графической основе кириллицы. Такое законодательное решение в настоящее время обеспечивает – в интересах сохранения государственного единства – гармонизацию и сбалансированное функционирование общефедерального языка и государственных языков республик, направлено на достижение их оптимального взаимодействия в рамках общего языкового пространства и не препятствует реализации гражданами Российской Федерации прав и свобод в языковой сфере, в том числе права на пользование родным языком.
   Вместе с тем федеральный законодатель не исключил возможность изменения графической основы алфавитов государственных языков республик, употреблявшейся ими на момент принятия Конституции Российской Федерации. При этом он не вправе действовать произвольно, по своему усмотрению, – такое изменение допустимо, если только оно преследует конституционно значимые цели, отвечает историко-культурным, социальным и политическим реалиям, а также интересам многонационального народа Российской Федерации. Решение же этого вопроса республикой в одностороннем порядке, без учета вытекающих из Конституции Российской Федерации требований и гарантий в языковой сфере, могло бы привести не только к ослаблению федеративного единства, нарушению полномочий Российской Федерации в языковой сфере, но и к ограничению конституционных прав и свобод граждан, в том числе проживающих за пределами республики, для которых данный язык является родным, – на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества, на участие в культурной жизни, на доступ к культурным ценностям, многие из которых созданы на основе исторически сложившейся письменности.
   4.3. Таким образом, положения пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» не противоречат Конституции Российской Федерации и согласуются с закрепленными ею принципами федеративного устройства, прежде всего принципом государственной целостности, а также конституционными требованиями, в силу которых основы федеральной политики в области культурного и национального развития Российской Федерации, в том числе государственная языковая политика, регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина в языковой сфере, общие вопросы образования и культуры регулируются федеральными законами (статья 5, часть 3; статья 26, часть 2; статья 55, часть 3; статья 68, части 2 и 3; статья 71, пункты «в», «е»; статья 72, пункты «б», «е» части 1).
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75, 79, 87, 100 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать содержащееся в пункте 2 статьи 10 Закона Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» (в редакции части второй статьи 9 Закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан») и пункте 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» нормативное положение, устанавливающее, что татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах, не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в действующей системе нормативного регулирования оно предполагает, что изучение татарского языка должно осуществляться в соответствии с определенными законодательством Российской Федерации федеральными государственными образовательными стандартами и не препятствовать прохождению итоговой аттестации, выдаче документа о получении основного общего образования и получению образования более высокого уровня.
   2. Признать положения пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» о строении алфавита государственных языков республик на графической основе кириллицы и возможности установления иных графических основ алфавитов данных языков федеральными законами не противоречащими Конституции Российской Федерации.
   3. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете», «Собрании законодательства Российской Федерации» и официальных изданиях органов государственной власти Республики Татарстан. Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 06.04.2006 г. № 3-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», федеральных законов «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Президента Чеченской Республики, жалобой гражданки К. Г. Тубуровой и запросом Северо-Кавказского окружного военного суда

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего О. С. Хохряковой, судей Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, В. Д. Зорькина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, Н. В. Мельникова, Н. В. Селезнева,
   с участием представителя Президента Чеченской Республики – адвоката М. А. Мусаева, гражданки К. Г. Тубуровой и ее представителя – адвоката Л. А. Тихомировой, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е. Б. Мизулиной, полномочного представителя Совета Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации Ю. А Шарандина, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова,
   руководствуясь статьей 125 (части 2 и 4) Конституции Российской Федерации, подпунктом «а» пункта 1 и пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 84, 85, 86, 96, 97, 99, 101, 102 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», Федеральных законов «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела послужили запрос Президента Чеченской Республики, жалоба гражданки К. Г. Тубуровой и запрос Северо-Кавказского окружного военного суда. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Ю. М. Данилова, объяснения сторон и их представителей, выступление приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации – председателя Кассационной палаты Верховного Суда Российской Федерации А. П. Шурыгина, от Генерального прокурора Российской Федерации – заместителя Генерального прокурора Российской Федерации – Главного военного прокурора Российской Федерации А. Н. Савенкова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Президент Чеченской Республики в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность части 2 статьи 1, пункта 2 части 1 статьи 7, части 1 статьи 13, части 1 статьи 14, пункта 2 части 1 статьи 15 и статьи 28 Федерального конституционного закона от 23 июня 1999 года «О военных судах Российской Федерации», части 4 статьи 4 Федерального закона от 20 августа 2004 года «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона от 18 декабря 2001 года «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2002 года № 181-ФЗ), пункта 2 части второй статьи 30, частей третьей и шестой статьи 31, статьи 32 УПК Российской Федерации.
   Как утверждает заявитель, эти законоположения, примененные в конкретных делах Северо-Кавказским окружным военным судом, в той части, в какой ими до 1 января 2007 года ограничивается возможность составления высшим исполнительным органом государственной власти Чеченской Республики списков кандидатов в присяжные заседатели для действующего на ее территории Северо-Кавказского окружного военного суда и допускается рассмотрение уголовных дел в отношении военнослужащих, обвиняемых в преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, судом с участием коллегии присяжных заседателей, сформированной на основе списков кандидатов, в которых не представлены граждане, постоянно проживающие на территории Чеченской Республики, нарушают гарантированные Конституцией Российской Федерации права на судебную защиту, на участие в отправлении правосудия и на равный доступ к правосудию, а потому не соответствуют Конституции Российской Федерации, в том числе ее статьям 19, 32, 46,47 и 55; кроме того, ими нарушается принцип равенства в реализации конституционного права на судебную защиту (статьи 19 и 46 Конституции Российской Федерации), поскольку граждане, не являющиеся военнослужащими, если они обвиняются в совершении преступления на территории Чеченской Республики, не имеют права на рассмотрение их дела судом с участием присяжных заседателей.
   Конституционность тех же положений Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации» и Федеральных законов «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» и «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» оспаривается в жалобе гражданки К. Г. Тубуровой, признанной потерпевшей по рассматриваемому Северо-Кавказским окружным военным судом уголовному делу по обвинению ряда граждан-военнослужащих в особо тяжких преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики.
   Как следует из жалобы и выступлений гражданки К. Г. Тубуровой и ее представителя в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, эти законоположения оспариваются лишь в той части, в какой они, по мнению заявительницы, лишают граждан, проживающих в Чеченской Республике, возможности быть включенными в списки кандидатов в присяжные заседатели и тем самым – права участвовать в отправлении правосудия (статья 32, часть 5, Конституции Российской Федерации) и допускают формирование коллегии присяжных заседателей для рассмотрения дел о преступлениях, совершенных военнослужащими, на основании списков кандидатов от других регионов, что не согласуется с требованием объективности присяжных заседателей и нарушает права потерпевших на судебную защиту и равный доступ к правосудию, гарантированные статьями 19, 46, 52 и 55 Конституции Российской Федерации.
   Северо-Кавказский окружной военный суд, в производстве которого находится указанное уголовное дело, в своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации. По мнению заявителя, эти законоположения противоречат статьям 17 (часть 1), 19 (часть 1), 32 (часть 5), 46 (часть 1), 47 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации постольку, поскольку ими до 1 января 2007 года исключается рассмотрение уголовных дел о преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, судом с участием присяжных заседателей из числа ее жителей, потерпевшим не предоставляется право возражать против рассмотрения уголовного дела судом с участием присяжных заседателей в случае невозможности формирования коллегии присяжных заседателей из числа граждан, проживающих на территории, где совершено преступление, а суду – учитывать такие возражения.
   Поскольку запрос Президента Чеченской Республики, жалоба гражданки К. Г. Тубуровой и запрос Северо-Кавказского окружного военного суда касаются одного и того же предмета – нормативного регулирования рассмотрения военным судом с участием присяжных заседателей уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни, при том что непосредственным поводом для всех обращений послужило рассмотрение уголовных дел о такого рода преступлениях, совершенных на территории Чеченской Республики, Северо-Кавказским окружным военным судом, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   1.1. Согласно части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановления только по предмету, указанному в обращении, и лишь в отношении той части акта, конституционность которой подвергается сомнению заявителем; при принятии решения Конституционный Суд Российской Федерации не связан основаниями и доводами, изложенными в обращении. Это, однако, не означает, что заявитель может не указывать, почему именно он считает оспариваемую норму неконституционной: в силу части второй статьи 37 данного Федерального конституционного закона заявитель обязан пояснить, в чем он усматривает неопределенность в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации оспариваемой им нормы (пункт 7), а также дать правовое обоснование своей позиции по поставленному вопросу (пункт 8).
   Положения Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», конституционность которых оспаривается заявителями по настоящему делу, предусматривают, что военные суды создаются по территориальному принципу по месту дислокации воинских частей и учреждений Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов (часть 2 статьи 1); военным судам подсудны дела о преступлениях, в совершении которых обвиняются военнослужащие, граждане, проходящие военные сборы (пункт 2 части 1 статьи 7); окружной (флотский) военный суд действует на территории одного или нескольких субъектов Российской Федерации, на которой дислоцируются воинские части и учреждения Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов (часть 1 статьи 13), и рассматривает в первой инстанции дела о преступлениях, за совершение которых может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 15 лет, пожизненного лишения свободы или смертной казни (часть 1 статьи 14); окружной (флотский) военный суд в первой инстанции рассматривает уголовные дела, отнесенные к его подсудности, в том числе в составе коллегии, состоящей из трех судей, либо судьи и коллегии присяжных заседателей (пункт 2 части 1 статьи 15); статус присяжных заседателей военных судов, а также порядок привлечения граждан Российской Федерации к осуществлению правосудия в качестве присяжных заседателей устанавливаются федеральными конституционными законами и федеральными законами (статья 28).
   Оспариваемыми положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривается, что уголовные дела о преступлениях, отнесенные к подсудности верховного суда республики, краевого или областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области и суда автономного округа, а также окружного (флотского) военного суда, по ходатайству обвиняемого рассматриваются судьей соответствующего федерального суда общей юрисдикции и коллегией из двенадцати присяжных заседателей, и определяются уголовные дела, подсудные этим судам (пункт 2 части второй статьи 30, части третья и шестая статьи 31).
   По своему содержанию и месту в системе законодательного регулирования названные нормы не могут выступать в качестве правовой основы решения вопроса, в связи с которым заявители подвергают сомнению их конституционность, – допустимо ли рассмотрение Северо-Кавказским окружным военным судом с участием присяжных заседателей уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни, совершенных на территории Чеченской Республики, если в коллегию присяжных заседателей не включены граждане, постоянно проживающие на территории Чеченской Республики. Следовательно, применительно к данному кругу отношений неопределенность в вопросе о конституционности этих норм как основание к рассмотрению дела Конституционным Судом Российской Федерации (часть вторая статьи 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации») отсутствует.
   Вопросы же, которые непосредственно регламентируются частью 2 статьи 1, пунктом 2 части 1 статьи 7, частью 1 статьи 13, частью 1 статьи 14, пунктом 2 части 1 статьи 15 и статьей 28 Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», а также пунктом 2 части второй статьи 30 и частями третьей и шестой статьи 31 УПК Российской Федерации, ни заявителями, ни их представителями в заседании Конституционного Суда Российской Федерации не затрагивались, и, соответственно, Конституционному Суду Российской Федерации не было представлено правовое обоснование позиций относительно неконституционности осуществляемого этими нормами правового регулирования. При таких обстоятельствах указанные нормы Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации – в силу части второй статьи 36, пункта 8 части второй статьи 37, статьи 68 и части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» – не могут быть предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации, а производство по настоящему делу в этой части подлежит прекращению.
   1.2. Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу являются взаимосвязанные нормативные положения статьи 32 УПК Российской Федерации, устанавливающей подсудность уголовных дел судам по месту совершения преступления, части 4 статьи 4 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», согласно которой общий и запасной списки кандидатов в присяжные заседатели для окружных (флотских) военных судов составляются высшими исполнительными органами государственной власти субъектов Российской Федерации по территориальному признаку на основании представления председателя соответствующего военного суда, и пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», согласно которому пункт 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации, предусматривающий рассмотрение уголовных дел судом первой инстанции в составе судьи федерального суда общей юрисдикции и коллегии из двенадцати присяжных заседателей, вводится в действие в Чеченской Республике с 1 января 2007 года, – в той их части, в какой ими регулируется вопрос о возможности рассмотрения окружным военным судом уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни, совершенных на территории субъекта Российской Федерации, на которую распространяется юрисдикция этого суда, с участием коллегии присяжных заседателей, в которую граждане, проживающие на территории данного субъекта Российской Федерации, не включены в связи с тем, что в данном субъекте Российской Федерации создание суда присяжных отложено и, соответственно, списки кандидатов в присяжные заседатели не составляются.
   2. Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (статья 46, часть 1). Право на судебную защиту относится к основным, неотчуждаемым правам и свободам человека; в Российской Федерации оно признается и гарантируется согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (статья 17, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации).
   Данное конституционное право предполагает и право на доступ к правосудию, которое должно отвечать требованиям справедливости и обеспечивать эффективное восстановление в правах, и право на независимый и беспристрастный суд как необходимое условие справедливого правосудия: согласно Конституции Российской Федерации правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом (статья 118, часть 1), все равны перед законом и судом (статья 19, часть 1), судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 120, часть 1), судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3), суд либо создается в силу прямого конституционного предписания (статьи 118, 125–127), либо учреждается на основе федерального конституционного закона (статья 128, часть 3); в случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроизводство осуществляется с участием присяжных заседателей (статья 123, часть 4). Правосудие должен осуществлять только тот суд и тот судья, к ведению которых законом отнесено рассмотрение конкретного дела, при этом рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным составом суда, – согласно статье 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.
   Принципы беспрепятственного доступа к правосудию и законного суда признаны международным сообществом в качестве фундаментальных. Согласно статье 10 Всеобщей декларации прав человека каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на основе полного равенства на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом. Развивая эти положения, Конвенция о защите прав человека и основных свобод (пункт 1 статьи 6) и Международный пакт о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 14) установили, что каждый имеет право при предъявлении ему уголовного обвинения на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым, беспристрастным и компетентным судом, созданным на основании закона, при соблюдении принципа равенства всех перед судом.
   Права на доступ к правосудию и на законный суд, гарантированные Конституцией Российской Федерации и названными международно-правовыми актами, являющимися в силу статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации, по самой своей природе требуют законодательного регулирования, при осуществлении которого федеральный законодатель располагает определенной свободой усмотрения, что, однако, не освобождает его от обязанности соблюдать вытекающее из Конституции Российской Федерации требование разумной соразмерности между используемыми средствами и поставленной целью, с тем чтобы не допустить такого ограничения указанных прав, которое затрагивало бы самое их существо.
   Конкретизируя положения статей 46, 47 (часть 1) и 118 (часть 1) Конституции Российской Федерации, федеральный законодатель в пределах своей компетенции, закрепленной ее статьями 71 (пункты «а», «г», «о») и 76 (часть 1), устанавливает порядок учреждения судов и наделения полномочиями судей, правила предметной, территориальной и персональной подсудности дел, в том числе применительно к уголовному судопроизводству, составы суда, в частности с участием присяжных заседателей, управомоченные рассматривать те или иные категории уголовных дел, а также указывает обстоятельства, исключающие участие конкретных судей и присяжных заседателей в рассмотрении дела.
   В целях обеспечения определенности в вопросе о подсудности уголовных дел и о полномочиях того или иного суда рассматривать конкретные уголовные дела, с тем чтобы не допустить произвольное истолкование соответствующих норм и, следовательно, произвольное их применение в судебной практике, законом должны быть закреплены критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело, что позволило бы суду (судье), сторонам и другим участникам процесса избежать неопределенности в этом вопросе, которую в противном случае приходилось бы устранять посредством правоприменительного решения и тем самым устанавливать подсудность дела не на основании закона (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 марта 1998 года № 9-П по делу о проверке конституционности статьи 44 УПК РСФСР и статьи 123 ГПК РСФСР).
   3. Конституционно-правовой смысл положений статьи 32 УПК Российской Федерации, части 4 статьи 4 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» и пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» не может быть выявлен без учета их места в системе действующего законодательства, которым регулируются отношения, связанные с реализацией права на законный суд в случае, когда разрешается вопрос, подлежит ли то или иное дело рассмотрению судом (в данном случае – окружным военным судом) с участием присяжных заседателей.
   Конституционное истолкование нормативного акта или отдельного его положения, проверяемого посредством конституционного судопроизводства, по смыслу статьи 125 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 4 (часть 2) и 15 (часть 1), а также положениями статьи 3, части второй статьи 36, части второй статьи 74, статей 86 и 101 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, разрешая дело и устанавливая соответствие Конституции Российской Федерации оспариваемого акта, в том числе по содер– жанию норм, обеспечивает выявление конституционного смысла действующего права, с тем чтобы исключить его применение и, соответственно, истолкование в смысле, противоречащем конституционным нормам.
   Данный вывод, сформулированный Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 25 января 2001 года № 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 ГК Российской Федерации, вытекает из следующей правовой позиции, изложенной в Постановлении от 28 марта 2000 года № 5-П по делу о проверке конституционности положения статьи 5 Закона Российской Федерации «О налоге на добавленную стоимость» и неоднократно подтвержденной в других его решениях.
   Суд общей юрисдикции, на основании статьи 120 Конституции Российской Федерации самостоятельно решая вопрос о том, подлежит ли та или иная норма применению в рассматриваемом им деле, уясняет смысл нормы и связь между нею и конкретным фактом, т. е. осуществляет ее казуальное толкование. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению законоположений. Поэтому в силу требований статьи 101 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» суд при рассмотрении дела в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации закона, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке его конституционности.
   Конституционный Суд Российской Федерации при разрешении дел о конституционности законов, руководствуясь требованиями Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.
   Как следует из статей 74, 84, 85, 96, 97, 101 и 102 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» во взаимосвязи с частями второй и третьей его статьи 3, статьями 6, 36 и 86, проверка конституционности закона осуществляется Конституционным Судом Российской Федерации на основе оценки смысла рассматриваемого акта, с тем чтобы исключить его применение и, следовательно, истолкование в смысле, противоречащем конституционным нормам. Поэтому вопрос об истолковании правовых норм при проверке их на предмет соответствия Конституции Российской Федерации разрешается именно Конституционным Судом Российской Федерации. В таком случае данное им истолкование является общеобязательным.
   4. В силу статьи 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации обвиняемому в особо тяжком преступлении против жизни, за совершение которого федеральным законом предусмотрена возможность назначения смертной казни в качестве исключительной меры наказания, должно быть предоставлено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. В этих случаях, как следует из названной нормы во взаимосвязи со статьями 18, 20 (часть 1) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации, право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей выступает особой, закрепленной непосредственно Конституцией Российской Федерации, процессуальной гарантией судебной защиты права каждого на жизнь и должно быть обеспечено на равных основаниях и в равной степени всем обвиняемым в таких преступлениях независимо от места их совершения, установленной федеральным законом территориальной и иной подсудности уголовных дел и прочих обстоятельств.
   Приведенная правовая позиция сформулирована Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 2 февраля 1999 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений статей 41 и 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях». На момент рассмотрения этого дела суды присяжных были сформированы лишь в нескольких субъектах Российской Федерации, в связи с чем Конституционный Суд Российской Федерации предложил Федеральному Собранию внести в законодательство изменения, обеспечивающие на всей территории Российской Федерации каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого в качестве меры наказания установлена смертная казнь, возможность реализации права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. Постановив, что до введения в действие соответствующего федерального закона наказание в виде смертной казни назначаться не может, Конституционный Суд Российской Федерации одновременно указал, что отсутствие такого закона не является препятствием к рассмотрению дел данной категории иным составом суда на территориях, где суд присяжных не создан.
   Осуществленное Федеральным Собранием во исполнение Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П регулирование предусматривает поэтапное введение суда присяжных на территории Российской Федерации. Так, в Чеченской Республике срок введения суда присяжных определен с 1 января 2007 года. Это означает, что до указанной даты Верховный суд Чеченской Республики, в силу абзаца первого пункта 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции Российской Федерации, рассматривает дела о преступлениях, за совершение которых законом в качестве меры наказания предусмотрена смертная казнь, в прежнем порядке, без участия присяжных заседателей, – при действующем запрете назначения осужденным исключительной меры наказания.
   То обстоятельство, что, несмотря на значительный срок, прошедший с момента вступления в силу Конституции Российской Федерации, создание суда присяжных в Российской Федерации до настоящего времени не завершено, само по себе не может расцениваться как нарушение требований Конституции Российской Федерации. В частности, не противоречит им пункт 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», из которого следует, что срок введения суда присяжных в Чеченской Республике – 1 января 2007 года. Такое ограничение гарантированного статьей 32 (часть 5) Конституции Российской Федерации права на участие в отправлении правосудия (в данном случае – в качестве присяжного заседателя) в отношении граждан, проживающих в Чеченской Республике, носит временный характер и обусловлено как обстоятельствами организационного и материально-технического характера, так и необходимостью создания условий, при которых могут быть обеспечены беспристрастность и объективность судебного разбирательства с участием присяжных заседателей. Отсрочка в реализации этого права не означает и недопустимое с точки зрения требований статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации ограничение права на законный суд, поскольку применительно к указанным в статье 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации преступлениям законным судом в смысле ее статьи 47 (часть 1) – при том, что смертная казнь не назначается, – может быть суд в ином установленном законом составе.
   Таким образом, пункт 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», согласно которому пункт 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации, предусматривающий рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, вводится в действие в Чеченской Республике с 1 января 2007 года, не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку в системе действующего нормативного регулирования связанные с ним ограничения вызваны поэтапным введением суда присяжных в Российской Федерации и носят временный характер и поскольку при этом дела об указанных в статье 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации особо тяжких преступлениях против жизни подлежат рассмотрению предусмотренным законом иным составом суда, без участия присяжных заседателей, – при том что действует запрет назначения осужденным исключительной меры наказания.
   5. Конкретизируя вытекающий из статей 46, 47 (часть 1), 118 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации принцип законного (должного) суда, законодатель установил в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации предметную и территориальную подсудность уголовных дел: по общему правилу, уголовное дело подлежит рассмотрению в суде по месту совершения преступления, управомоченном на рассмотрение дел соответствующей категории.
   5.1. Дела о преступлениях, совершенных военнослужащими, подлежат рассмотрению военными судами. По смыслу указанных статей Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с положениями Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», военные суды не являются чрезвычайными судами, – как и иные специализированные суды, они формируются в системе судов общей юрисдикции для рассмотрения определенной категории дел; принципы деятельности, объем полномочий и их реализация, порядок производства в этих судах, по существу, не отличаются от общего порядка и характеризуются лишь усилением специализации, целью которой является наиболее полное и квалифицированное рассмотрение той или иной категории дел, обладающих значительной спецификой, что присуще специализированным судам в современном демократическом правовом государстве.
   Определяя предметную подсудность дел военным судам, Федеральный конституционный закон «О военных судах Российской Федерации» установил, что в отношении военнослужащих дела о преступлениях, за совершение которых может быть назначено наказание в виде смертной казни, в первой инстанции рассматриваются окружными (флотскими) военными судами (статья 14). Такие суды, согласно его статье 13, действуют на территории одного или нескольких субъектов Российской Федерации, на которой дислоцируются воинские части и учреждения Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов.
   5.2. По смыслу статей 31 и 32 УПК Российской Федерации, местом совершения преступления является часть территории Российской Федерации, на которую распространяется юрисдикция суда соответствующего уровня. Применительно к делам об указанных в статье 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации особо тяжких преступлениях против жизни, которые подсудны верховному суду республики, краевому или областному суду, суду города федерального значения, суду автономной области и суду автономного округа, – это, как следует из части третьей статьи 31 УПК Российской Федерации во взаимосвязи со статьей 65 Конституции Российской Федерации, территория находящихся в составе Российской Федерации республики, края, области, города федерального значения, автономной области или автономного округа.
   В силу части 1 статьи 14 Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации» и части шестой статьи 31 УПК Российской Федерации в отношении полномочия по рассмотрению уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни окружные военные суды приравниваются к указанным федеральным судам, при том что для окружных военных судов каких-либо специальных, отличных от установленных для других судов общей юрисдикции такого же уровня, нормативно-правовых оснований определения места совершения преступления на территории Российской Федерации не предусмотрено. Местом совершения на территории Российской Федерации преступлений, дела о которых подсудны окружному военному суду, является – по смыслу статей 31 и 32 УПК Российской Федерации во взаимосвязи с частью 2 статьи 1, статьей 3, частью 3 статьи 7, статьями 13 и 14 Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации» – территория соответствующего субъекта Российской Федерации, независимо от того, распространяется юрисдикция этого суда на один или несколько субъектов Российской Федерации.
   Иное истолкование указанных законоположений могло бы привести к тому, что место совершения преступления определялось бы по-разному в зависимости от того, каким судом – военным или иным – будет рассматриваться дело об этом преступлении, и тем самым – в нарушение статей 19, 46 (часть 1) и 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации – к неравенству в положении военнослужащих и лиц, не являющихся таковыми, в том числе при реализации ими права на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей в части, касающейся круга лиц, из числа которых формируется коллегия присяжных заседателей.
   5.3. Дела об указанных в статье 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации особо тяжких преступлениях против жизни по ходатайству обвиняемого рассматриваются верховным судом республики, краевым или областным судом, судом города федерального значения, судом автономной области, судом автономного округа, а также окружным (флотским) военным судом с участием присяжных заседателей.
   Правовое регулирование, обеспечивающее право граждан на законный суд в случаях рассмотрения уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, имеет свою специфику, обусловленную, прежде всего, природой такого суда и особенностями производства в нем: присяжные заседатели не обязаны мотивировать свое решение, в том числе по основному вопросу уголовного дела – о доказанности или недоказанности виновности подсудимого в совершении преступления; принимая решение, присяжные заседатели, не будучи профессиональными судьями, основываются преимущественно на своем жизненном опыте и сформировавшихся в обществе, членами которого они являются, представлениях о справедливости.
   Соответственно, существенное значение приобретают личностные характеристики присяжных заседателей, их незаинтересованность в исходе дела, объективность, независимость от оценок и волеизъявления других лиц, что обеспечивается путем закрепления в законе порядка привлечения граждан к исполнению в суде обязанностей присяжных заседателей и специальных гарантий их беспристрастности (статья 3 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», глава 42 УПК Российской Федерации).
   Отбор кандидатов в присяжные заседатели производится из находящихся в суде общего и запасного списков, которые составляются на основе списков, поступивших от исполнительно-распорядительн ых органов муниципальных образований, высшим исполнительным органом государственной власти субъекта Российской Федерации и в которые включаются граждане, постоянно проживающие на территории данного субъекта Российской Федерации (часть первая статьи 326 УПК Российской Федерации, часть 1 статьи 4 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации»). Списки кандидатов в присяжные заседатели для окружных (флотских) военных судов составляются на основании представления председателя соответствующего военного суда высшими исполнительными органами государственной власти субъектов Российской Федерации по территориальному признаку (часть 4 статьи 4 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации»).
   В силу общего принципа территориальной подсудности применительно к уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей, – при отсутствии в действующем правовом регулировании предусмотренного федеральным законом специального регулирования территориальной подсудности уголовных дел военным судам – это означает необходимость составления списков кандидатов в присяжные заседатели для окружного военного суда от каждого субъекта Российской Федерации, на территорию которого распространяется его юрисдикция, причем коллегия присяжных заседателей для рассмотрения соответствующего уголовного дела должна формироваться из граждан, постоянно проживающих на территории того субъекта Российской Федерации, где было совершено преступление.
   Отбор присяжных заседателей из граждан, в числе которых по тем или иным причинам не представлены граждане, постоянно проживающие на территории субъекта Российской Федерации, на которую распространяется юрисдикция соответствующего окружного военного суда и на которой было совершено преступление, создавал бы опасность произвольного формирования коллегии присяжных заседателей для рассмотрения конкретного дела и тем самым не обеспечивал бы справедливое разбирательство дела беспристрастным судом, созданным на основании закона, право на которое гарантируется статьями 47 (часть 1) и 118 (часть 1) Конституции Российской Федерации, а также пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, статьей 10 Всеобщей декларации прав человека.
   Помимо прав обвиняемых и других участников уголовного судопроизводства правила подсудности уголовных дел, а также правила формирования коллегии присяжных для их рассмотрения призваны обеспечивать гарантированное Конституцией Российской Федерации право граждан на участие в отправлении правосудия, в том числе в качестве присяжных заседателей, а также направлены на защиту интересов общества и государства, с тем чтобы уголовное дело в целях общей и специальной превенции рассматривалось, как общее правило, судом по месту совершения преступления. Между тем при формировании – вопреки общим правилам территориальной подсудности уголовных дел – окружным военным судом, юрисдикция которого распространяется на территорию нескольких субъектов Российской Федерации, коллегии присяжных заседателей для рассмотрения дела о преступлении, совершенном на территории одного из них, на основе списков кандидатов в присяжные заседатели от другого субъекта Российской Федерации было бы невозможно достичь справедливого представительства населения как необходимого условия законного состава коллегии присяжных заседателей. Кроме того, при таком подходе, поскольку в Чеченской Республике в настоящее время суд присяжных не создан, граждане, совершившие особо тяжкие преступления против жизни на ее территории, были бы поставлены в неравное положение перед уголовным и уголовно-процессуальным законом и, следовательно, судом в зависимости от принадлежности к военной службе.
   В результате были бы нарушены закрепленные Конституцией Российской Федерации гарантии права каждого на судебную защиту и законный суд, а также конституционное право граждан на участие в отправлении правосудия в качестве присяжных заседателей, что не согласовывалось бы с аутентичной волей законодателя, выраженной в рассматриваемых в настоящем деле законоположениях, а также с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированными в Постановлении от 2 февраля 1999 года № 3-П на основании статей 19, 20 (часть 2), 32 (часть 5), 46, 47 (часть 1), 55 (часть 3), 118 и 123 (часть 4) Конституции Российской Федерации. При этом невозможно было бы и достичь баланса конституционно защищаемых ценностей – в данном случае это право обвиняемого на суд присяжных, а также право граждан, проживающих на территории Чеченской Республики, на участие в отправлении правосудия в качестве присяжных заседателей, с одной стороны, и принцип равенства перед законом и судом в отношении лиц, совершивших особо тяжкие преступления против жизни на территории Чеченской Республики (военнослужащих и гражданских лиц), – с другой.
   Таким образом, из положений статьи 32 УПК Российской Федерации и части 4 статьи 4 Федерального закона «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» и пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» в их системном единстве и взаимосвязи с приведенными положениями Конституции Российской Федерации не вытекает, что они допускают рассмотрение уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни окружным военным судом с участием присяжных заседателей, в числе которых не представлены граждане, постоянно проживающие на территории того субъекта Российской Федерации, где совершено преступление, – данные нормы предполагают, что коллегия присяжных заседателей формируется из граждан, постоянно проживающих на территории субъекта Российской Федерации, где было совершено преступление, на основе общего и запасного списков кандидатов в присяжные заседатели. При невозможности сформировать коллегию присяжных заседателей на такой основе соответствующие уголовные дела подлежат рассмотрению окружным военным судом в ином установленном законом составе, без участия присяжных заседателей, при том что назначение смертной казни не допускается.
   Этим, однако, не исключается право федерального законодателя – при соблюдении требований Конституции Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления – определяя подсудность уголовных дел военным судам, в целях обеспечения объективности присяжных заседателей установить иные правила составления списков кандидатов в присяжные заседатели и соответственно им урегулировать порядок формирования коллегии присяжных заседателей в окружных военных судах.
   Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 6, пунктом 2 части первой статьи 43, статьей 68, частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75, 86, 87, 99, 100 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать пункт 5 части первой статьи 8 Федерального закона от 18 декабря 2001 года «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2002 года № 181-ФЗ), согласно которому пункт 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации, предписывающий рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, вводится в действие в Чеченской Республике с 1 января 2007 года, в действующей системе правового регулирования не противоречащим Конституции Российской Федерации.
   2. Признать взаимосвязанные положения статьи 32 УПК Российской Федерации, части 4 статьи 4 Федерального закона от 20 августа 2004 года «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» и пункта 5 части первой статьи 8 Федерального закона от 18 декабря 2001 года «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2002 года № 181-ФЗ) в той части, в какой ими регулируется вопрос о возможности рассмотрения окружным военным судом с участием присяжных заседателей уголовных дел об особо тяжких преступлениях против жизни, совершенных на территории, на которую распространяется юрисдикция этого суда, не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку данные законоположения – по их конституционно-правовому смыслу в действующей системе правового регулирования – предполагают, что для рассмотрения окружным военным судом уголовного дела об особо тяжком преступлении против жизни коллегия присяжных заседателей формируется из граждан, постоянно проживающих на территории того субъекта Российской Федерации, где было совершено преступление, на основе общего и запасного списков кандидатов в присяжные заседатели. При невозможности сформировать коллегию присяжных заседателей на такой основе соответствующие уголовные дела подлежат рассмотрению окружным военным судом в ином установленном законом составе, без участия присяжных заседателей, при том что назначение смертной казни не допускается.
   Конституционно-правовой смысл указанных законоположений, выявленный Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.
   3. Прекратить производство по настоящему делу в части, касающейся проверки конституционности части 2 статьи 1, пункта 2 части 1 статьи 7, части 1 статьи 13, части 1 статьи 14, пункта 2 части 1 статьи 15 и статьи 28 Федерального конституционного закона «О военных судах Российской Федерации», пункта 2 части второй статьи 30, частей третьей и шестой статьи 31 УПК Российской Федерации.
   4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 20.02.2006 г. № 1-П по делу о проверке конституционности положения статьи 336 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан К. А. Инешина, Н. С. Никонова и открытого Акционерного общества «Нижнекамскнефтехим»

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Б. С. Эбзеева, судей Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, А. Л. Кононова, Л. О. Красавчиковой, С. П. Маврина, Ю. Д. Рудкина, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, В. Г. Ярославцева,
   с участием адвоката М. Г. Раскина – представителя граждан К. А. Инешина, Н. С. Никонова и ОАО «Нижнекамскнефтехим», адвокатов Э. А. Гатауллина и А. Р. Султанова – представителей ОАО «Нижнекамскнефтехим», постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е. Б. Мизулиной, представителя Совета Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации – доктора юридических наук Е. В. Виноградовой, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положения статьи 336 ГПК Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан К. А. Инешина и Н. С. Никонова, а также ОАО «Нижнекамскнефтехим» на нарушение конституционных прав и свобод положением статьи 336 ГПК Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителями законоположение.
   Поскольку все жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Л. О. Красавчиковой, заключение эксперта – доктора юридических наук В. В. Яркова, мнение специалиста – доктора юридических наук Е. А. Борисовой, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Согласно положению статьи 336 ГПК Российской Федерации, конституционность которого оспаривается гражданами К. А. Инешиным, Н. С. Никоновым и ОАО «Нижнекамскнефтехим», на решения всех судов в Российской Федерации, принятые по первой инстанции, за исключением решений мировых судей, сторонами и другими лицами, участвующими в деле, может быть подана кассационная жалоба.
   По мнению заявителей, названное законоположение – по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, – позволяет отказывать лицам, не участвовавшим в деле, чьи права и законные интересы нарушены судебным актом, вынесенным по этому делу, в принятии их кассационных жалоб, что противоречит статьям 19, 46, 47 и 123 Конституции Российской Федерации.
   1.1. Общим собранием полных товарищей коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», состоявшимся 27 декабря 1999 года, в состав товарищества было принято ООО «ИК АйБиЭйч». Нижнекамский городской суд Республики Татарстан решением от 26 марта 2004 года, оставленным без изменения кассационным определением Верховного суда Республики Татарстан от 19 апреля 2004 года, действия по принятию ООО «ИК АйБиЭйч» в состав товарищества и утверждению новой редакции учредительного договора признал незаконными. В результате единственным полным товарищем коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания» осталось ОАО «Нижнекамскнефтехим», в связи с чем в учредительные документы товарищества были внесены соответствующие изменения.
   Решения и действия налоговых органов, касающиеся государственной регистрации этих изменений и постановки на налоговый учет коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», признаны незаконными Замоскворецким районным судом города Москвы, который в решении от 30 августа 2004 года указал, что учредительный договор в редакции от 27 декабря 1999 года заключен правомерно и что ООО «ИК АйБиЭйч» продолжает оставаться полным товарищем данного товарищества. ОАО «Нижнекамскнефтехим», посчитав, что этим решением нарушены его права и законные интересы, направило в тот же суд кассационную жалобу, в принятии которой определением от 27 сентября 2004 года ему было отказано на том основании, что в силу статьи 336 ГПК Российской Федерации как лицо, не участвовавшее в деле, оно не имеет права на обжалование решения суда в кассационном порядке, однако после вступления решения в законную силу может обратиться с соответствующей жалобой в суд надзорной инстанции.
   Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда, согласившись с определением Замоскворецкого районного суда города Москвы, одновременно определением от 2 ноября 2004 года, принятым по кассационным жалобам межрайонной инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам № 20 по Республике Татарстан и коммандитного товарищества «Нижнекамскнефтехим и компания», решение Замоскворецкого районного суда города Москвы от 30 августа 2004 года отменила как постановленное с нарушением норм процессуального права (в частности, коммандитное товарищество «Нижнекамскнефтехим и компания» не было надлежащим образом уведомлено о времени и месте судебного заседания), а дело направила на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда.
   Таким образом, окончательное решение по существу дела, послужившего поводом для обращения ОАО «Нижнекамскнефтехим» в Конституционный Суд Российской Федерации, еще не принято. Между тем, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, Конституция Российской Федерации (статьи 118, 125 и 126) не допускает подмену судопроизводства по гражданским, административным или уголовным делам конституционным судопроизводством. Кроме того, по смыслу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», жалобы граждан и объединений граждан признаются допустимым средством защиты в порядке конституционного судопроизводства лишь при условии, что конституционные права и свободы заявителей нарушаются оспариваемым законом, примененным или подлежащим применению в их деле, – в таких случаях необходимым и адекватным способом для устранения нарушения является лишение неконституционных предписаний юридической силы.
   Поскольку в данном случае у ОАО «Нижнекамскнефтехим» сохраняется возможность отстаивать свои права в судах общей юрисдикции в соответствии с гражданским процессуальным законодательством, производство по его жалобе в силу пункта 2 части первой статьи 43 и статьи 68 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» подлежит прекращению.
   1.2. Ленинский районный суд города Ульяновска решением от 7 декабря 2004 года общее собрание представителей потребительских обществ Ульяновского областного союза потребительских обществ от 11 мая 2004 года признал неправомочным, а принятое им постановление об избрании, в частности, гражданина К. А. Инешина председателем совета этого союза, а гражданина Н. С. Никонова членом ревизионной комиссии – недействительным.
   Лица, участвовавшие в деле, не обжаловали данное решение в кассационном порядке, а кассационные жалобы, поданные К. А. Инешиным и Н. С. Никоновым, Ленинский районный суд города Ульяновска возвратил заявителям со ссылкой на то, что они не имеют права на принесение кассационной жалобы, поскольку не были привлечены к участию в деле, и предложил обратиться в суд надзорной инстанции. Надзорная жалоба Н. С. Никонова была возвращена без рассмотрения по существу.
   1.3. Как следует из статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», по жалобам граждан на нарушение конституционных прав и свобод Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность являющихся предметом обращения нормативных положений лишь в той части, в какой они были применены в деле заявителей и затрагивают их конституционные права и свободы; при этом Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемых нормативных положений, так и смысл, придаваемый им сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе норм.
   Таким образом, предметом рассмотрения по настоящему делу является оспариваемое положение статьи 336 ГПК Российской Федерации, как не предполагающее – по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, – право подачи кассационной жалобы лицами, не привлеченными к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом первой инстанции, если лица, участвовавшие в деле, не обжаловали данное решение в суде второй инстанции.
   2. Права и свободы человека и гражданина как высшая ценность, согласно Конституции Российской Федерации, являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статьи 2 и 18); каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (статья 46, часть 1).
   Раскрывая содержание конституционного права на судебную защиту применительно к конкретным видам судопроизводства, Конституционный Суд Российской Федерации в ряде решений, в том числе в Постановлениях от 3 мая 1995 года № 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, от 16 марта 1998 года № 9-П по делу о проверке конституционности статьи 44 УПК РСФСР и статьи 123 ГПК РСФСР, от 17 ноября 2005 года № 11-П по делу о проверке конституционности части 3 статьи 292 АПК Российской Федерации, выразил следующие правовые позиции.
   Право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и свободам и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод, в силу статьи 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации оно не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Право на судебную защиту предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости; из статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть 3), закрепляющими равенство всех перед законом и судом, право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, следует, что конституционное право на судебную защиту – это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно закрепленными критериями, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе.
   По смыслу приведенных правовых позиций и исходя из взаимосвязанных положений статей 1, 2, 18, 45 и 118 Конституции Российской Федерации, обязывающих Российскую Федерацию как правовое государство создать эффективную систему гарантирования защиты прав и свобод человека и гражданина посредством правосудия, неотъемлемым элементом нормативного содержания права на судебную защиту, имеющего универсальный характер, является правомочие заинтересованных лиц, в том числе не привлеченных к участию в деле, на обращение в суд за защитой своих прав и свобод, нарушенных неправосудным судебным решением.
   Разрешение судом вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, не позволяет считать судебное разбирательство справедливым, обеспечивающим каждому в случае спора о его гражданских правах и обязанностях закрепленное статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом. Лицо, не привлеченное к участию в деле, в отношении которого вынесено судебное решение, нарушающее его права и свободы либо возлагающее на него дополнительные обременения, во всяком случае должно располагать эффективными средствами восстановления своих нарушенных прав, как того требует статья 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Из этого исходит в своей практике Европейский Суд по правам человека, который неоднократно указывал на то, что данная статья гарантирует доступность на национальном уровне средств правовой защиты для осуществления материальных прав и свобод, установленных Конвенцией, независимо от того, в какой форме они обеспечиваются в национальной правовой системе; средства правовой защиты должны быть «эффективными» в том смысле, что они должны предотвращать предполагаемое нарушение или его прекращать, равно как и предоставлять адекватную компенсацию за уже произошедшее нарушение (Постановления от 26 октября 2000 года по делу «Кудла (Kudla) против Польши», от 30 ноября 2004 года по делу «Кляхин (Klyakhin) против Российской Федерации» и др.).
   Положения статей 46 и 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации, являющиеся значимыми для всех судебных инстанций и всех стадий судопроизводства и обусловливающие нормативное содержание отраслевого регулирования процессуальных прав лиц, участвующих в деле, а равно и иных заинтересованных лиц, не устанавливают обязательность каких-либо определенных видов процедур осуществления судебной проверки решений органов государственной власти, включая суды, по жалобам этих лиц.
   Реализуя предписания статей 71 (пункты «в», «о») и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 2, 18, 46 и 47 (часть 1), федеральный законодатель в целях создания механизма эффективного восстановления нарушенных судебным актом прав предусмотрел в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации процедуры пересмотра неправосудных решений – в апелляционной и кассационной инстанциях, которые рассматривают дела по апелляционной (кассационной) жалобе (или представлению) на судебные решения, не вступившие в законную силу (раздел III «Производство в суде второй инстанции»), а в качестве дополнительной гарантии законности и обоснованности судебных решений – производство в суде надзорной инстанции и возобновление производства по вновь открывшимся обстоятельствам (раздел IV «Пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений»), учитывая при этом необходимость обеспечения баланса процессуальных прав и обязанностей лиц, участвующих в деле, и иных заинтересованных лиц в силу конституционных гарантий справедливого и эффективного правосудия при осуществлении права на оспаривание судебного акта в соответствующей судебной инстанции.
   Такой подход находит отражение и в практике Европейского Суда по правам человека, по мнению которого действие принципа правовой определенности предполагает стабильность судебных актов, вступивших в законную силу, что, в свою очередь, обусловливает перенос основного бремени пересмотра решений судов на ординарные судебные инстанции – апелляционную и кассационную с соблюдением в качестве основополагающих принципов окончательности и стабильности решений, вступивших в законную силу; отступления от указанных принципов возможны только по обстоятельствам существенного и неопровержимого характера в целях исправления судебной ошибки (Постановления от 28 октября 1999 года по делу «Брумареску (Brumarescu) против Румынии», от 24 июля 2003 года по делу «Рябых против Российской Федерации», от 20 июля 2004 года по делу «Никитин против России»).
   3. Оспариваемое положение статьи 336 ГПК Российской Федерации предоставляет право на кассационное обжалование судебных решений, не вступивших в законную силу, сторонам и другим лицам, участвующим в деле, определяя тем самым юридическое значение права на подачу кассационной жалобы как условия начала производства в суде второй инстанции. Его процессуально-правовое предназначение состоит в том, чтобы пересмотр не вступивших в законную силу актов суда был наиболее эффективным и быстрым, а потому – основным и важнейшим способом обеспечения правосудности судебных решений, используемым для защиты субъективных прав лиц, нарушенных или не защищенных судебной властью, с тем чтобы – исходя из принципа справедливости – гарантировать закрепленное Конституцией Российской Федерации право на судебную защиту, в том числе от незаконных или необоснованных актов судебной власти.
   Согласно статье 347 ГПК Российской Федерации суд кассационной инстанции проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции; именно в интересах законности суд кассационной инстанции вправе проверить решение суда первой инстанции в полном объеме. Выявленные нарушения или неправильное применение норм материального или норм процессуального права служат основанием для отмены состоявшегося решения суда первой инстанции как незаконного (пункт 4 части первой статьи 362 ГПК Российской Федерации), причем нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для отмены решения суда первой инстанции только при условии, что это нарушение или неправильное применение привело или могло привести к неправильному разрешению дела (часть первая статьи 364 ГПК Российской Федерации).
   Соответственно, суд первой инстанции, рассматривающий дело по существу на основе непосредственного исследования всех известных доказательств, обязан верно определить состав лиц, участвующих в деле, т. е. имеющих интерес в его исходе, с учетом конкретных обстоятельств данного дела, с тем чтобы – исходя из конституционных положений о равенстве граждан перед законом и судом, гарантиях судебной защиты прав и свобод и об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон – этим лицам были предоставлены в равном объеме процессуальные права, такие как право быть своевременно извещенным о времени и месте рассмотрения дела, право участвовать в судебном разбирательстве, заявлять отводы суду, выступать с заявлениями и ходатайствами, связанными с разбирательством дела, давать объяснения (статьи 113, 148, 150 и 153 ГПК Российской Федерации).
   Данную обязанность суд реализует как на основании прямого указания процессуального закона, его смысла, так и на основании возникшей в ходе рассмотрения дела необходимости, обусловленной задачами гражданского судопроизводства, сформулированными в статье 2 ГПК Российской Федерации, причем независимо от того, инициировано ли соответствующее процессуальное действие лицами, участвующими в деле, поскольку из части второй статьи 12 ГПК Российской Федерации следует, что именно суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел. Так, в силу части первой статьи 43 ГПК Российской Федерации третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, могут быть привлечены к участию в деле по инициативе суда.
   Как следует из части второй статьи 364 ГПК Российской Федерации, разрешение судом первой инстанции вопроса о правах и обязанностях лиц, которые не были привлечены к участию в деле и тем самым лишились возможности активно участвовать в гражданском процессе и влиять на его ход и развитие, т. е. нарушение правила об обязательном процессуальном соучастии, является безусловным основанием для отмены судебного решения судом кассационной инстанции, который обязан устранить нарушение норм процессуального права независимо от доводов жалобы, поданной лицами, участвующими в деле, в защиту своих собственных интересов и не согласных с решением суда относительно их прав и обязанностей (в том числе при отсутствии жалобы лица, не привлеченного к участию в деле).
   Вместе с тем Гражданским кодексом Российской Федерации с учетом гарантий, закрепленных статьей 46 Конституции Российской Федерации, установлен общий принцип осуществления гражданами и юридическими лицами своих прав «своей волей и в своем интересе» (статья 1), который находит свое воплощение в юридически признанной свободе усмотрения граждан и юридических лиц в осуществлении принадлежащих им гражданских прав (пункт 1 статьи 9) и последовательно реализуется Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации применительно к подавляющему числу регулируемых им отношений.
   Так, само возбуждение гражданского дела в суде возможно только по заявлению заинтересованного лица, прежде всего – лица, считающего себя обладателем нарушенного материального права или законного интереса и обратившегося с требованием к суду о защите этого права или интереса способом, допускаемым законом (часть первая статьи 3, часть первая статьи 4 ГПК Российской Федерации, статья 12 ГК Российской Федерации). Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации и другими федеральными законами.
   Заинтересованные лица, не участвовавшие в деле, также не лишены права обратиться в суд, если принятым судебным актом нарушаются их права и законные интересы. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает для них несколько способов судебной защиты. В частности, право на судебную защиту может быть реализовано этими лицами, а нарушенное материальное право – защищено путем предъявления самостоятельного иска в суд первой инстанции (части первая и вторая статьи 3, часть первая статьи 4, статьи 131 и 132 ГПК Российской Федерации) как до вступления в законную силу судебного акта, которым был разрешен вопрос об их правах и обязанностях, так и после, причем обязательность судебного акта не является препятствием для их обращения в суд за защитой нарушенных прав и законных интересов (часть четвертая статьи 13 ГПК Российской Федерации), – судебное решение, ранее вынесенное без их участия, но в отношении их прав и обязанностей, не будет иметь в новом процессе, как вытекает из частей второй и третьей статьи 61 ГПК Российской Федерации, преюдициального значения.
   Кроме того, у заинтересованных лиц, которые считают спорное право своим, а не принадлежащим истцу или ответчику, и которые в соответствии с требованиями части первой статьи 150 ГПК Российской Федерации должны были быть извещены судьей при подготовке дела к судебному разбирательству о времени и месте разбирательства дела, есть возможность заявить о вступлении в дело с самостоятельными требованиями относительно предмета спора (статья 42 ГПК Российской Федерации) либо вступить в дело, не заявляя самостоятельных требований (статья 43 ГПК Российской Федерации), в результате чего рассмотрение дела производится с самого начала.
   4. Разрешение судом вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, относится к существенным нарушениям норм процессуального права. В силу Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации такие нарушения влекут отмену судебных актов в порядке надзора (статья 387), предназначенного для исправления судебных ошибок путем пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, причем часть первая статьи 376 данного Кодекса прямо закрепляет право на обращение в суд надзорной инстанции не только за лицами, участвующими в деле, но и за другими лицами, в том числе, следовательно, не привлеченными к участию в деле, если их права и законные интересы нарушены этими судебными актами.
   Присущий гражданскому судопроизводству принцип диспозитивности, в полной мере распространяющийся на надзорное производство, позволяет указанным лицам по своему усмотрению решать вопрос, воспользоваться ли правом на его инициирование. Между тем лица, не участвовавшие в деле, а потому не знавшие (и не имевшие возможности узнать) о нарушении своих прав состоявшимся судебным актом, и лица, участвовавшие в деле, в процедуре надзорного производства оказываются в неодинаковых временных условиях. Учитывая, что пропущенный процессуальный срок может быть восстановлен судом лишь в случае признания причины пропуска уважительной (часть первая статьи 112 ГПК Российской Федерации), это существенно уменьшает степень правового обеспечения реализации права на судебную защиту для данной категории лиц, их права на доступ к правосудию.
   Само по себе наличие у лица, в отношении прав и обязанностей которого суд первой инстанции разрешил вопрос без его привлечения к делу, права подачи надзорной жалобы не во всех случаях является достаточным для обеспечения реальной защиты нарушенных прав, поскольку после исполнения вступившего в законную силу судебного акта могут иметь место препятствия фактического или юридического характера, исключающие возможность восстановления первоначального (в том числе имущественного) положения такого лица, в частности если не допускается поворот исполнения решения суда (часть третья статьи 445 ГПК Российской Федерации).
   Что касается тех случаев, когда право на судебную защиту реализуется лицами, не участвовавшими в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом, путем предъявления самостоятельного иска в суд первой инстанции, то само по себе предъявление иска не может остановить исполнение вступившего в законную силу решения суда первой инстанции (поскольку, в отличие от ряда иных правовых систем, в российском процессуальном законодательстве не предусмотрены иски против решения о принудительном исполнении), а исправление судебной ошибки и защита нарушенных судебным решением прав этих лиц будет осуществлена в гораздо более длительные сроки.
   Следовательно, отсутствие у лиц, не привлеченных к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых разрешен судом первой инстанции, соответствующих процессуальных возможностей существенно снижало бы уровень реализации ими конституционного права на судебную защиту, противоречило бы конституционным целям гражданского судопроизводства, а потому не позволило бы рассматривать судебную процедуру в качестве эффективного средства правовой защиты. Исходя из этого положение статьи 336 ГПК Российской Федерации, согласно которому на решения всех судов в Российской Федерации, принятые по первой инстанции, за исключением решений мировых судей, сторонами и другими лицами, участвующими в деле, может быть подана кассационная жалоба, не должно рассматриваться как предполагающее исключение для лиц, не привлеченных к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом первой инстанции, возможности воспользоваться механизмом кассационного обжалования судебного решения, принятого без их участия.
   5. Реализуя требования статей 18, 19 (часть 1), 46 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации и руководствуясь конституционными принципами осуществления справедливого правосудия, федеральный законодатель с учетом приоритетных задач гражданского судопроизводства по защите нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан установил безусловную обязанность суда второй инстанции отменить решение суда первой инстанции, причем независимо от доводов кассационной жалобы, в случае если суд разрешил вопрос о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле (часть вторая статьи 347, пункт 4 части первой статьи 362 и пункт 4 части второй статьи 364 ГПК Российской Федерации).
   Исходя из данного нормативного регулирования, напрямую не связывающего с инициативой лиц, участвующих в деле, отмену судом второй инстанции решения суда первой инстанции по основаниям, указанным в части второй статьи 364 ГПК Российской Федерации, суд второй инстанции не вправе отказать лицам, не привлеченным к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом первой инстанции, в проведении кассационной проверки наличия соответствующего основания для отмены вынесенного судом первой инстанции решения.
   Это не исключает совершенствование федеральным законодателем действующего правового регулирования как процессуального положения лиц, не привлеченных к участию в деле, вопрос о правах и обязанностях которых был разрешен судом первой инстанции, так и процедур, обеспечивающих баланс процессуальных прав и обязанностей всех участников соответствующих процессуальных правоотношений (в том числе имея в виду и защиту прав лиц, участвующих в деле).
   Таким образом, рассматриваемое положение статьи 336 ГПК Российской Федерации не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего гражданского процессуального законодательства – не предполагает в случае отсутствия кассационной жалобы лиц, участвующих в деле, отказ суда второй инстанции в принятии к рассмотрению поданных в установленный законом срок жалоб лиц, не привлеченных к участию в деле, для кассационной проверки наличия такого основания для отмены решения суда первой инстанции, как разрешение вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле.
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать положение статьи 336 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которому на решения всех судов в Российской Федерации, принятые по первой инстанции, за исключением решений мировых судей, сторонами и другими лицами, участвующими в деле, может быть подана кассационная жалоба, не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку названное положение – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего гражданского процессуального законодательства – не предполагает в случае отсутствия кассационной жалобы лиц, участвующих в деле, отказ суда второй инстанции в принятии к рассмотрению поданных в установленный законом срок жалоб лиц, не привлеченных к участию в деле, для кассационной проверки наличия такого основания для отмены решения суда первой инстанции, как разрешение вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле.
   2. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 23.12.2004 г. 19-П по делу о проверке конституционности подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с коллективной жалобой граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинской, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнды, а также жалобой гражданки Л. А. Галаевой

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего А. Л. Кононова, судей Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Л. О. Красавчиковой, Ю. Д. Рудкина, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием гражданки Л. А. Галаевой и представителя Совета Федерации – доктора юридических наук Е. В. Виноградовой,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела явились коллективная жалоба граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинской, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнды и жалоба гражданки Л. А. Галаевой на нарушение их конституционных прав подпунктом 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации содержащееся в нем законоположение.
   Поскольку обе жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика Г. А. Гаджиева, объяснения представителей сторон, показания свидетеля – депутата Государственной Думы О. Г. Дмитриевой, выступления полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. Ю. Барщевского, а также приглашенных в заседание представителей: от Министерства финансов Российской Федерации – М. И. Шиенка, от Федеральной налоговой службы – С. В. Бобкова, от Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации – М. А. Ковалевского и Ю. В. Воронина, от Пенсионного фонда Российской Федерации – А. Н. Пудова, от Межрегиональной организации объединений домовладельцев – Г. А. Ломтева, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. С 1 января 2002 года обязательное пенсионное страхование регламентируется, в частности, Федеральным законом от 15 декабря 2001 года «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», статьей 10 которого устанавливается, что суммы страховых взносов, поступившие за застрахованное лицо в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации, учитываются на его индивидуальном лицевом счете (пункт 1); объектом обложения страховыми взносами и базой для начисления страховых взносов являются объект налогообложения и налоговая база по единому социальному налогу (взносу), установленные главой 24 «Единый социальный налог (взнос)» Налогового кодекса Российской Федерации (пункт 2). При этом в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации обложению единым социальным налогом не подлежат суммы, выплачиваемые за счет членских взносов садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативов (товариществ) лицам, выполняющим работы (услуги) для указанных организаций.
   Из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов следует, что Пенсионный фонд Российской Федерации с 1 января 2002 года перестал принимать от гаражно-строительного кооператива «Северный» (город Михайловка Волгоградской области) страховые взносы, исключив тем самым его работников – граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинскую, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнду, как указывается в их коллективной жалобе, из индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования и фактически приостановив исчисление необходимого для установления трудовой пенсии страхового стажа. Гражданке Л. А. Галаевой – председателю жилищно-строительного кооператива № 101 (город Тверь) учреждения Пенсионного фонда Российской Федерации отказали во включении в страховой стаж периода работы по трудовому договору в данном жилищно-строительном кооперативе на том основании, что выплачиваемая ей заработная плата в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации не подлежит обложению единым социальным налогом.
   По мнению заявителей, неуплата кооперативами (товариществами) единого социального налога исключает для работающих в них лиц реализацию конституционного права на пенсионное обеспечение, поскольку ни кооперативы, ни эти лица не принимают участия в пополнении бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации, и необоснованно ограничивает их трудовые права, что противоречит статьям 7, 19, 39, 55 и 57 Конституции Российской Федерации.
   В соответствии с частью третьей статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановления только по предмету, указанному в обращении.
   Следовательно, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу является подпункт 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации – постольку, поскольку в системной связи с положениями пункта 2 статьи 10 Федерального закона «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», а также иными положениями федерального законодательства, связанными с установлением трудовых пенсий, он не позволяет засчитывать в страховой стаж, учитываемый при определении права на трудовую пенсию, периоды работы в садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативах (товариществах).
   2. В соответствии с Конституцией Российской Федерации в Российской Федерации, провозглашенной социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (статья 7, часть 1), каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом; государственные пенсии и социальные пособия устанавливаются законом (статья 39, части 1 и 2); каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы (статья 57). По смыслу приведенных положений Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с положениями ее статьи 39 (часть 3), согласно которой в Российской Федерации поощряется добровольное социальное страхование, конституционное право на социальное обеспечение гарантируется путем создания систем как обязательного, так и добровольного социального страхования. Обязательное социальное страхование основано на уплате таких не относящихся к налогам обязательных платежей, как страховые взносы на обязательное страхование в соответствующие фонды, целевым назначением которых является обеспечение права граждан на получение трудовых пенсий и пособий.
   Кроме того, к базовым ценностям общества и государства относится право каждого на объединение (статья 30, часть 1, Конституции Российской Федерации). Во взаимосвязи со статьей 40 Конституции Российской Федерации, гарантирующей каждому право на жилище и обязывающей органы государственной власти и органы местного самоуправления создавать условия для его осуществления, а также статьями 37 (часть 5) и 41 (части 1 и 2), закрепляющими права на отдых и охрану здоровья, это означает, в частности, что граждане, реализуя названные конституционные права, могут создавать такие объединения, как товарищества собственников жилья, иные кооперативы, являющиеся разновидностью некоммерческих организаций.
   Принципы правовой справедливости и равенства, на которых основано осуществление прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации как правовом и социальном государстве, включая право на социальное обеспечение (в частности, пенсионное обеспечение), по смыслу статей 1, 2, 6 (часть 2), 15 (часть 4), 17 (часть 1), 18, 19 и 55 (часть 1) Конституции Российской Федерации, обусловливают, как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 29 января 2004 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 30 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», правовую определенность и связанную с ней предсказуемость законодательной политики в сфере пенсионного обеспечения. Тем самым предполагается взаимная согласованность законодательного регулирования собственно пенсионных отношений и иных сопряженных с ними отношений – налоговых, жилищных, трудовых и др.
   3. В соответствии с частью второй статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая не только буквальный смысл оспариваемой нормы, но и смысл, придаваемый ей официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из ее места в системе правовых актов.
   3.1. Пенсионная система, введенная в действие в Российской Федерации с 1 января 2002 года, основана на страховых принципах: право на трудовую пенсию согласно статье 3 Федерального закона от 17 декабря 2001 года «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» имеют граждане Российской Федерации, застрахованные в соответствии с Федеральным законом «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации»; при определении права гражданина на трудовую пенсию учитывается его страховой стаж, под которым в соответствии со статьей 2 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» понимается суммарная продолжительность периодов работы и (или) иной деятельности, в течение которых уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации, а также иных периодов, засчитываемых в страховой стаж.
   Трудовая пенсия складывается из базовой, страховой и накопительной частей, каждая из которых имеет свой источник финансирования, обладающий самостоятельной правовой природой. Если страховая и накопительная части трудовой пенсии финансируются за счет собственно страховых взносов (правовая природа которых носит неналоговый возмездный характер), то базовая ее часть – за счет единого социального налога, поступающего в федеральный бюджет. Этот источник финансирования обладает всеми признаками налогового платежа, а потому базовая часть трудовой пенсии определяется в законе как вид государственного обеспечения, а не страхования.
   Предназначением единого социального налога является в том числе формирование финансовой основы социального страхования. Поэтому в отличие от других федеральных налогов помимо федерального бюджета часть его сумм поступает во внебюджетные фонды. Сумма единого социального налога согласно пунктам 1 и 2 статьи 243 Налогового кодекса Российской Федерации исчисляется и уплачивается налогоплательщиками отдельно в федеральный бюджет и каждый внебюджетный фонд и определяется как соответствующая процентная доля налоговой базы; сумма налога, подлежащая уплате в федеральный бюджет, уменьшается налогоплательщиками на сумму начисленных ими за тот же период страховых взносов на обязательное пенсионное страхование (налоговый вычет). При этом пунктом 2 статьи 10 Федерального закона «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации» устанавливается, что объектом обложения страховыми взносами и базой для начисления страховых взносов являются объект налогообложения и налоговая база по единому социальному налогу.
   3.2. Как следует из ведомственного акта Пенсионного фонда Российской Федерации – письма от 31 марта 2003 года № СД-09–25/ 3213, в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации налогообложению единым социальным налогом не подлежат суммы, выплачиваемые за счет членских взносов садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативов (товариществ) лицам, выполняющим работы (услуги) для указанных организаций, – независимо от того, работают ли эти лица на постоянной или временной основе, по трудовым договорам или по договорам гражданско-правового характера, заключаемым для выполнения каких-либо разовых работ (услуг); соответственно, суммы, выплачиваемые за счет членских взносов названных кооперативов (товариществ), не облагаются и страховыми взносами на обязательное пенсионное страхование, поскольку и те и другие имеют общие объект обложения и базу исчисления, а периоды деятельности в этих организациях после 1 января 2002 года не подлежат включению в страховой стаж.
   Исходя из такого толкования подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации территориальные органы Пенсионного фонда Российской Федерации перестали засчитывать гражданам А. И. Березову, Г. А. Васютинской, В. П. Крайнюкову, С. П. Молдашову, С. Н. Панину, В. Н. Потапову, А. И. Пудовкину и В. Н. Юнде в страховой стаж периоды работы в гаражно-строительном кооперативе, а гражданке Л. А. Галаевой – период работы председателем жилищно-строительного кооператива, указав, что право на обязательное пенсионное страхование в Российской Федерации реализуется только в случае уплаты страховых взносов. В результате названные граждане, выполнявшие в кооперативе определенную работу и получавшие заработную плату, тем не менее оказались вне пределов действия системы обязательного пенсионного страхования за счет средств работодателя и были лишены возможности увеличивать свой страховой стаж и формировать накопительную и страховую части трудовой пенсии.
   3.3. Введенное подпунктом 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации изъятие из установленных его статьями 236 и 237 объекта налогообложения и налоговой базы по единому социальному налогу основано на учете природы перечисленных в нем организаций, являющихся некоммерческими, не преследующими извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности (пункт 1 статьи 50 ГК Российской Федерации, пункт 1 статьи 2 Федерального закона от 12 января 1996 года «О некоммерческих организациях»), в частности потребительских кооперативов – объединений, основанных на началах членства и созданных для удовлетворения материальных и иных потребностей участников путем объединения ими имущественных паевых взносов (пункт 1 статьи 116 ГК Российской Федерации).
   Оплата труда работников, заключивших трудовые договоры с кооперативом (товариществом), и другие текущие расходы данного объединения производятся за счет членских взносов – денежных средств, периодически вносимых членами этих объединений на указанные цели (статья 1 Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан»). В соответствии со статьей 17 Федерального закона от 15 июня 1996 года «О товариществах собственников жилья» в товариществах собственников жилья за счет обязательных платежей их членов осуществляется содержание и ремонт помещений и общего имущества (названный Федеральный закон в силу его статьи 4 распространяется и на все товарищества, товарищества домовладельцев, жилищные кооперативы, жилищно-строительные кооперативы с полностью выплаченным паевым взносом хотя бы одним членом).
   Законодатель, освободив подпунктом 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации от обложения единым социальным налогом суммы, выплачиваемые как наемным работникам садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативов (товариществ), так и иным лицам, выполняющим работы (услуги) для указанных организаций, включая их председателей, исходил из конституционно значимой цели создания условий для осуществления права граждан на жилище, отдых и охрану здоровья и государственной поддержки кооперативов (товариществ), что не вступает в противоречие с конституционными принципами, и прежде всего – с конституционным принципом равенства в области налогообложения.
   4. Из взаимосвязанных положений статей 19 и 39 (часть 1) Конституции Российской Федерации вытекают принципы равенства в условиях получения трудовых пенсий и всеобщности права на пенсионное обеспечение. Законодатель, который на основании статей 39 (часть 2), 71 (пункт «в»), 72 (пункты «б», «ж» части 1) и 76 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации осуществляет регулирование условий и порядка предоставления конкретных видов пенсионного обеспечения, а также определяет организационно-правовой механизм его реализации, связан в том числе необходимостью соблюдения конституционных принципов справедливости и равенства и требований к ограничениям прав и свобод граждан (статья 19, часть 1; статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).
   Исходя из этого законодателем предусмотрены две формы участия в пенсионном страховании – обязательное и добровольное. Согласно Федеральному закону «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации» физические лица вправе добровольно вступить в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию и уплачивать страховые взносы в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации за другое физическое лицо, за которое не уплачивает страховые взносы страхователь в соответствии с данным Федеральным законом (пункт 1 статьи 29). В силу названных конституционных принципов в отношении лиц, выполняющих для кооперативов (товариществ) работы (услуги), также допустимо добровольное вступление в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию. Кроме того, лицам, не имеющим права на трудовую пенсию, в порядке, установленном законом, выплачивается социальная пенсия.
   Использование различных механизмов пенсионного обеспечения для разных категорий граждан предусмотрено законодателем в целях соблюдения баланса их интересов и не может рассматриваться как нарушающее конституционный принцип равенства перед законом. При этом механизм добровольного вступления в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию – исходя из необходимости соблюдения принципа всеобщности пенсионного обеспечения – не должен препятствовать реализации права на пенсионное обеспечение. Между тем в случаях, когда добровольное вступление в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию осуществляется в порядке статьи 29 Федерального закона «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», реализация права на пенсионное обеспечение физического лица – а значит, и лиц, выполняющих работы (услуги) для кооперативов (товариществ), – зависит от усмотрения тех, кто уплачивает за них страховые взносы.
   В силу конституционно обусловленной всеобщности социального, в том числе пенсионного, обеспечения пункт 1 статьи 29 Федерального закона «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации» в его конституционно-правовом смысле допускает непосредственное, т. е. личное, добровольное вступление лица, выполняющего работы (услуги) для кооператива (товарищества), в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию с учреждениями Пенсионного фонда Российской Федерации. Именно при условии, что такое лицо вправе добровольно платить страховые взносы за самого себя, подпункт 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации не препятствует формированию страховой и накопительной частей трудовой пенсии и не может рассматриваться как нарушающий права, гарантированные статьями 19 (часть 1) и 39 Конституции Российской Федерации.
   5. Принятый 20 июля 2004 года Федеральный закон «О внесении изменений в главу 24 части второй Налогового кодекса Российской Федерации, Федеральный закон "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" и признании утратившими силу некоторых положений законодательных актов Российской Федерации», как следует из его содержания, в основном направлен на существенное снижение налогового бремени. Вместе с тем согласно названному Федеральному закону с 1 января 2005 года утрачивает силу и подпункт 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации, освобождающий в настоящее время от обложения единым социальным налогом суммы, выплачиваемые за счет членских взносов соответствующих кооперативов (товариществ) лицам, выполняющим для них работы (услуги), – при том что в силу статьи 35 Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» садоводы, огородники, дачники и их садоводческие, огороднические и дачные некоммерческие объединения могут в установленном федеральными законами порядке полностью или частично освобождаться от федеральных налогов, взносов во внебюджетные фонды и платежей.
   Отмена нормы, содержащейся в подпункте 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации, означает, по существу, лишение кооперативов (товариществ) государственной поддержки и немотивированный отказ федерального законодателя от преследовавшейся им ранее цели – создать посредством налогового законодательства благоприятные условия для осуществления гражданами таких прав, как права на жилище, отдых, охрану здоровья и на объединение. Пытаясь именно таким, обременительным, путем усилить гарантии пенсионного обеспечения лиц, выполняющих для кооперативов (товариществ) работы (услуги), и не указав социально значимые цели, которые, исходя из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, оправдывали бы принятое законодательное решение, он поставил под угрозу правовую определенность и связанную с ней предсказуемость законодательной политики в сфере поддержки кооперативов (товариществ).
   Кроме того, в силу требований статьи 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» вводимое правовое регулирование должно было осуществляться законодателем с учетом выраженных Конституционным Судом Российской Федерации правовых позиций. Так, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что исходя из конституционных принципов равенства (статья 19 Конституции Российской Федерации) и соразмерности ограничений прав и свобод граждан социально значимым интересам и целям, закрепленным в Конституции Российской Федерации (статья 55, часть 3), обеспечение неформального равенства граждан требует учета фактической способности гражданина (в зависимости от его заработка, дохода) к уплате страхового взноса в соответствующем размере; правовое регулирование взимания страховых взносов не должно приводить к тому, что равное право на трудовую пенсию (статья 39, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации) для разных категорий плательщиков страховых взносов окажется связанным с существенно несоразмерными отчислениями на его финансирование (Постановление от 24 февраля 1998 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 1 и 5 Федерального закона «О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Государственный фонд занятости населения Российской Федерации и в фонды обязательного медицинского страхования на 1997 год»).
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать не противоречащим Конституции Российской Федерации подпункт 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации, поскольку возможность перечисления лицами, выполняющими работы (услуги) для садоводческих, садово-огородных, гаражно-строительных и жилищно-строительных кооперативов (товариществ), страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации в добровольном порядке не исключается законоположениями, касающимися права этих лиц на пенсионное обеспечение, в их конституционно-правовом истолковании, осуществленном Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Постановлении.
   2. В соответствии со статьей 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» правоприменительные решения по делам граждан А. И. Березова, Г. А. Васютинской, Л. А. Галаевой, В. П. Крайнюкова, С. П. Молдашова, С. Н. Панина, В. Н. Потапова, А. И. Пудовкина и В. Н. Юнды, основанные на подпункте 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленном Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке с учетом их права добровольно вступить в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию.
   3. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Постановление Конституционного Суда РФ от 16.06.2006 г. № 7-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 48, 51, 52, 54, 58 и 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом Государственной Думы Астраханской области

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В. Д. Зорькина, судей Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, А. Л. Кононова, Л. О. Красавчиковой, С. П. Маврина, Н. В. Мельникова, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием представителя Государственной Думы Астраханской области – адвоката А. А. Абубекерова, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Е. Б. Мизулиной, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук Е. В. Виноградовой, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова,
   руководствуясь статьей 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом «а» пункта 1 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 84, 85 и 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности ряда положений статей 48, 51, 52, 54, 58 и 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Поводом к рассмотрению дела явился запрос Государственной Думы Астраханской области. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителем положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58 и пункта 5 статьи 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Заслушав сообщение судей-докладчиков Н. В. Мельникова и Б. С. Эбзеева, объяснения представителей сторон, заключение эксперта – доктора юридических наук С. А. Авакьяна, выступления приглашенных в заседание представителей: от Центральной избирательной комиссии Российской Федерации – С. В. Большакова, от Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации – Н. В. Васильева, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Государственная Дума Астраханской области просит признать противоречащими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 6 (часть 2), 29 (части 1 и 4) и 55 (часть 3), положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1,2, 3,5 и 6 статьи 4, статьи 58 и пункта 5 статьи 59 Федерального закона от 12 июня 2002 года «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» как не предоставляющие гражданину, который не является кандидатом и не выступает от имени кандидата или избирательного объединения, возможность проводить предвыборную агитацию без привлечения средств избирательного фонда, самостоятельно оплачивая соответствующие расходы. По мнению заявителя, тем самым несоразмерно ограничиваются свобода мысли и слова и право граждан свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
   Оспариваемые законоположения предусматривают, что расходы на проведение предвыборной агитации осуществляются исключительно за счет средств соответствующих избирательных фондов в установленном законом порядке (пункт 5 статьи 48); зарегистрированным кандидатам, избирательным объединениям, выдвинувшим зарегистрированные списки кандидатов, для проведения предвыборной агитации на телевидении и радио предоставляется бесплатное или платное эфирное время (статья 51); устанавливают обязанность помещать во всех агитационных материалах, размещаемых в периодических печатных изданиях, информацию о том, за счет средств избирательного фонда какого кандидата, избирательного объединения была произведена оплата соответствующей публикации, а если агитационные материалы опубликованы бесплатно, помещать в публикации информацию об этом с указанием, кто разместил данную публикацию (пункт 6 статьи 52); определяют условия изготовления, оплаты, выпуска и распространения агитационных материалов, устанавливают соответствующие права и обязанности, а также запрет на распространение и изготовление агитационных материалов без предварительной оплаты за счет средств соответствующего избирательного фонда и с нарушением установленных нормами данного Федерального закона требований (пункты 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54); регламентируют порядок и источники создания избирательных фондов и их предельные размеры и не допускают финансирование расходов, связанных с ведением гражданами предвыборной агитации, иначе как через соответствующий избирательный фонд (статья 58); запрещают расходование в целях достижения определенного результата на выборах денежных средств, не перечисленных в соответствующие избирательные фонды (пункт 5 статьи 59).
   Названные законоположения в силу статьи 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, подпункта «а» пункта 1 части первой статьи 3, статьи 36, части третьей статьи 74, статей 84 и 85 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той части, в какой ими не допускается проведение гражданами, не являющимися кандидатами, их представителями, представителями избирательного объединения, предвыборной агитации за или против кандидата (кандидатов, список, списки кандидатов) методами, требующими финансовых затрат, осуществляемых помимо избирательных фондов.
   В части, касающейся ведения гражданами агитации против всех кандидатов (всех списков кандидатов), данные законоположения предметом рассмотрения по настоящему делу не являются.
   2. Согласно Конституции Российской Федерации в Российской Федерации как демократическом правовом государстве народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления; высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (статья 1, часть 1; статья 3, части 2 и 3); граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей, избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления (статья 32, части 1 и 2). Свободные выборы как способ выявления действительной воли народа и формирования легитимных выборных органов публичной власти тесно связаны с гарантируемыми Конституцией Российской Федерации, ее статьей 29 (части 1, 4 и 5), свободой мысли и слова, правом каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, а также со свободой массовой информации.
   По смыслу статей 3, 19, 29 и 32 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 71 (пункт «в»), 72 (пункт «б» части 1) и 76 (части 1 и 2), федеральный законодатель – исходя из того, что свободные выборы, как одна из основ конституционного строя Российской Федерации, предполагают необходимость их проведения с разумной периодичностью, при обеспечении свободного волеизъявления граждан, в условиях состязательности и открытости, – обязан устанавливать такой порядок информационного обеспечения выборов, в том числе проведения предвыборной агитации и ее финансирования, который надлежащим образом гарантировал бы избирательные права граждан, демократические выборы и легитимацию формируемых по их итогам органов государственной власти и органов местного самоуправления.
   Этому корреспондируют положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым свободные выборы должны проводиться с разумной периодичностью путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти (статья 3 Протокола № 1), каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение, которое включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ (пункт 1 статьи 10). Аналогичные обязательства закреплены в являющихся в силу статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации Международном пакте о гражданских и политических правах, Конвенции о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах – участниках Содружества Независимых Государств, иных заключенных с участием Российской Федерации международно-правовых актах.
   2.1. При конкретизации положений Конституции Российской Федерации о свободных выборах, избирательных правах, а также о праве на свободу слова и свободу информации федеральный законодатель обладает дискрецией в выборе соответствующих механизмов, средств и методов, определяемой, в частности, историческими условиями, складывающимися на том или ином этапе развития страны.
   Такой же позиции придерживается Европейский Суд по правам человека. В Постановлении от 2 марта 1987 года по делу «Матье-Моэн (Mathieu-Mohin) и Клерфейт (Clerfayt) против Бельгии» он пришел к выводу, что при регулировании избирательной системы за государством признаются значительные пределы усмотрения: избирательное законодательство, различающееся в разных странах, время от времени изменяется и должно оцениваться в свете политического развития конкретной страны, поэтому определенные детали, недопустимые в рамках одной избирательной системы, могут быть оправданны в другой, по крайней мере при том условии, что избирательная система обеспечивает свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти.
   Оценивая взаимосвязь права на свободные выборы и права на свободу слова и информации, Европейский Суд по правам человека в Постановлении от 19 февраля 1998 года по делу «Боуман (Bowman) против Соединенного Королевства» подчеркнул, что свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, взаимосвязаны и укрепляют друг друга; по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам; при некоторых обстоятельствах эти два права, цель которых – обеспечить свободное выражение мнений народа при избрании законодательной власти, могут вступать в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым введение до или во время проведения выборов определенных ограничений свободы слова, которые неприемлемы в обычных условиях.
   При осуществлении нормативного регулирования, направленного на разрешение правовых коллизий между правом на свободные выборы, с одной стороны, и свободой слова и выражения мнений, с другой, федеральный законодатель – по смыслу приведенных статей Конституции Российской Федерации, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Международного пакта о гражданских и политических правах – обязан соблюдать баланс указанных конституционно защищаемых ценностей исходя из необходимости гарантирования конституционных прав граждан как избирателей и установления таких условий и порядка информационного обеспечения выборов, в том числе ведения предвыборной агитации и ее финансирования, которые надлежащим образом гарантировали бы проведение свободных выборов на основе демократических стандартов. При этом, учитывая в том числе публично-правовые интересы, он не должен вводить несоразмерных ограничений, которые не являлись бы необходимыми в демократическом обществе и нарушали бы саму суть защищаемых прав.
   2.2. Свободные выборы – в условиях идеологического и политического многообразия и многопартийности и при соблюдении гарантий равенства прав и свобод человека и гражданина – предполагают наличие такой избирательной системы, которая обеспечивает гражданам равные возможности в реализации активного и пассивного избирательного права, что в свою очередь предполагает адекватное определение статуса кандидатов и такое регулирование предвыборной агитации и финансирования выборов, которое, основываясь на конституционном принципе равенства, учитывало бы при этом различие способов и условий реализации указанных прав, а также ее социально-политические и юридические последствия.
   Граждане Российской Федерации, будучи носителями активного и пассивного избирательного права (статья 32, часть 2, Конституции Российской Федерации) и одновременно выступая субъектами права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (статья 29, часть 4, Конституции Российской Федерации), не могут рассматриваться лишь как объект информационного воздействия. Исключение для граждан возможности проводить предвыборную агитацию или отсутствие надлежащих законодательных гарантий ее реализации означали бы, по существу, отказ в праве реально повлиять на ход избирательного процесса, который в этом случае сводился бы лишь к факту голосования.
   Если в ходе выборов не обеспечена свобода политической дискуссии, не созданы надлежащие условия для свободного обмена мнениями, в котором участвуют не только кандидаты, их представители или представители избирательных объединений, но и граждане, такие выборы нельзя признать свободными, а образованные в результате их проведения органы – легитимными.
   2.3. Гарантируя свободу выражения мнений в ходе избирательного процесса, федеральный законодатель – в силу того, что положения статьи 29 Конституции Российской Федерации служат конституционно-правовой основой информационного обеспечения выборов, – обязан надлежащим образом обеспечить реализацию права граждан на получение и распространение информации о выборах. Вместе с тем он должен исходить из необходимости поддержания баланса взаимосвязанных конституционно защищаемых ценностей – права на свободные выборы и права на свободу слова и свободу информации с учетом природы этих прав и в целях соблюдения публично-правовых интересов.
   В соответствии с Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» информация в избирательном процессе распространяется как посредством информирования избирателей о кандидатах и избирательных объединениях, сроках и порядке осуществления избирательных действий, так и посредством предвыборной агитации как деятельности, имеющей целью побудить или побуждающей избирателей к голосованию за кандидата, кандидатов, список, списки кандидатов или против него (них).
   Рассматривая вопрос об отличии информирования избирателей, право на осуществление которого пунктом 1 статьи 45 названного Федерального закона наряду с иными субъектами предоставлено гражданам, от предвыборной агитации, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 30 октября 2003 года № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» указал, что в ходе информирования избирателей, связанного с распространением информации и определяемого в своей основе нормативным содержанием конституционного права на свободу информации, граждане могут свободно и беспрепятственно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию; предвыборная агитация же по своему содержанию, определенному пунктом 4 статьи 2 того же Федерального закона, рассматривается в качестве одного из субъективных избирательных прав граждан, которое может быть ограничено законом в целях обеспечения свободных выборов, достижения объективных их итогов как необходимых условий формирования легитимных органов власти.
   Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что установленное Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» разграничение информирования избирателей и предвыборной агитации направлено на обеспечение формирования свободного волеизъявления граждан и гласности выборов и отвечает требованиям статей 3 (часть 3), 29 (части 1, 3, 4 и 5), 32 (части 1, 2 и 3) Конституции Российской Федерации, поскольку только в условиях, когда реально гарантированы право на объективную информацию и свобода выражения мнений, выборы могут считаться свободными.
   3. Устанавливая порядок проведения предвыборной агитации, Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» предусмотрел разные правовые режимы агитационной деятельности для ее участников – кандидатов, избирательных объединений, с одной стороны, и граждан, с другой.
   Так, кандидаты, избирательные объединения вправе создавать избирательные фонды (статья 58) и расходовать средства этих фондов на проведение предвыборной агитации (пункт 5 статьи 48), беспрепятственно распространять печатные, аудиовизуальные и иные агитационные материалы (статья 54). Зарегистрированным кандидатам и избирательным объединениям, выдвинувшим зарегистрированные списки кандидатов, предоставляются как бесплатные, так и платные эфирное время и печатная площадь (статья 51 и пункт 6 статьи 52).
   Граждане, не являющиеся кандидатами и не выступающие от имени кандидатов, избирательных объединений в установленном законом порядке, вправе проводить предвыборную агитацию в таких формах и такими методами, которые не требуют финансовых затрат: они могут организовывать агитационные публичные мероприятия и участвовать в них, осуществлять устную агитацию, агитировать иными способами. При наличии согласия кандидата, избирательного объединения граждане имеют возможность проводить предвыборную агитацию в рамках предоставляемых кандидату, избирательному объединению эфирного времени и печатной площади, а также создавать и распространять печатные, аудиовизуальные и иные агитационные материалы, при том что соответствующие финансовые затраты производятся исключительно за счет средств избирательного фонда. Что касается участия граждан в финансировании предвыборной агитации, то оно заключается в праве вносить в избирательные фонды добровольные пожертвования, предельные размеры которых устанавливаются законом (пункты 5 и 10 статьи 58).
   3.1. Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которых различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. Поскольку конституционный принцип равенства распространяется не только на права и свободы, непосредственно провозглашенные Конституцией Российской Федерации, но и на связанные с ними другие права граждан, приобретаемые на основании закона, постольку соблюдение принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет неравного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях).
   Различия в условиях и порядке осуществления предвыборной агитационной деятельности (включая финансирование предвыборной агитации) кандидатами, избирательными объединениями, с одной стороны, и гражданами, с другой, законодатель связывает с особенностями способов и форм реализации активного и пассивного избирательного права, с особенностями присущих специальному статусу этих субъектов избирательного процесса правомочий, а также с целями, которые преследуют проводящие предвыборную агитацию кандидаты, избирательные объединения и участвующие в ее проведении граждане: при осуществлении пассивного избирательного права кандидат преследует цель быть избранным в состав соответствующего органа публичной власти, что предполагает необходимые для ведения избирательной кампании финансовые затраты, реализация же активного избирательного права служит прежде всего выявлению воли избирателей, легитимирующей персональный состав выборных органов народного представительства и свободной от неправомерного давления, в том числе с использованием финансовых средств.
   Касаясь допустимости установления различий в статусе кандидатов (списка кандидатов, избирательных объединений) и граждан, не являющихся кандидатами, их представителями, представителями избирательных объединений, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 ноября 2005 года № 10-П по делу о проверке конституционности положений статей 48 и 58 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», статей 63 и 66 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» указал, что введение федеральным законодателем различных условий реализации права на предвыборную агитацию для граждан как участников избирательного процесса, с одной стороны, и кандидатов (избирательных объединений), с другой, как направленное на достижение конституционных целей, связанных с обеспечением прозрачности выборов, равенства кандидатов перед законом вне зависимости от материального положения, и на предотвращение злоупотреблений, не может рассматриваться как не совместимое с конституционными принципами и нормами.
   3.2. Таким образом, вытекающее из положений пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58, пункта 5 статьи 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и обращенное к гражданам требование об осуществлении предвыборной агитации не иначе как за счет денежных средств, которые аккумулированы в созданных в соответствии с законом избирательных фондах и выступают в обезличенной форме, представляет собой ограничение форм и методов проводимой этими субъектами избирательного процесса предвыборной агитации, если она осуществляется не за счет средств соответствующих избирательных фондов. Оно направлено на обеспечение равенства кандидатов и защиту прав и свобод других лиц, включая избирателей, и преследует достижение правомерной цели – гарантировать формирование народного представительства, поскольку в Российской Федерации как демократическом правовом государстве с республиканской формой правления депутат, иное выборное должностное лицо представляет не отдельных избирателей или их объединение, а весь избирательный корпус.
   Такой подход корреспондирует положениям Конвенции о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах – участниках Содружества Независимых Государств, установившей в статье 12, что использование кандидатами, политическими партиями (коалициями) иных денежных средств, кроме поступивших в их избирательные фонды, должно быть запрещено законом и влечь ответственность в соответствии с законом.
   Запрет для граждан осуществлять самостоятельное, т. е. помимо избирательных фондов, финансирование предвыборной агитации обусловлен также необходимостью обеспечения прозрачности финансирования выборов как условия равенства кандидатов и свободного формирования мнения избирателей. На современном этапе развития Российской Федерации, когда прозрачность финансирования выборов требует повышенных гарантий, регулирование, установленное положениями пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58, пункта 5 статьи 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», с учетом состояния и реальных возможностей контроля за финансированием выборов преследует правомерную цель, не нарушает баланс конституционно защищаемых ценностей, отвечает критерию необходимости в демократическом обществе и не является несоразмерным конституционно защищаемым целям.
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации взаимосвязанные положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58, пункта 5 статьи 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в той части, в какой ими не допускается проведение предвыборной агитации за или против кандидата (кандидатов, список, списки кандидатов) гражданами, не являющимися кандидатами, их представителями, представителями избирательного объединения, методами, требующими финансовых затрат, осуществляемых помимо избирательных фондов.
   2. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А. Л. Кононова

   Выражаю свое несогласие с выводами Конституционного Суда по данному делу. Вопреки представлению о цели конституционного правосудия его решение посвящено не защите прав, а оправданию их ограничений.
   Оспариваемые заявителем нормы избирательного закона, по существу, создают абсолютную невозможность довести до сведения избирателей свое собственное отношение к кандидатам и хоть как-то повлиять на результаты выборов для всех лиц, не имеющих связи с избирательными фондами, т. е. для подавляющего большинства граждан, обладающих активным избирательным правом.
   Между тем свобода мысли и слова, свобода мнений и убеждений, свобода искать, получать, передавать, производить и распространять информацию, включая идеи, оценки и взгляды, свобода массовой информации (статья 29 Конституции Российской Федерации) являются основой политических прав человека и достоинства его личности. Конституция Российской Федерации запрещает лишь такие пропаганду и агитацию, которые возбуждают социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть, вражду и превосходство, а также не допускает поиск, получение, передачу, производство и распространение сведений, составляющих государственную тайну (статья 29, части 2 и 4).
   Свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, как отмечает Европейский Суд по правам человека, образуют основу любой демократической системы: «Свобода слова служит одним из необходимых условий для обеспечения свободного выражения мнений народа при избрании законодательной власти. По этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам… именно в тот критический момент, когда мысли избирателя сфокусированы на выборе своего представителя» (Постановление по делу «Боуман против Соединенного Королевства»).
   Важно отметить, что Европейский Суд не противопоставляет понятия «свободные выборы» и «свобода слова», а считает их взаимосвязанными, укрепляющими друг друга и не предполагающими предпочтения. Признание возможности при некоторых (?) обстоятельствах определенных ограничений свободы слова в период выборов не означает, однако, абсолютной свободы усмотрения национального законодателя в этом вопросе. Европейский Суд ставит для этого достаточно жесткие условия: необходимость ограничений должна быть оправданна в демократическом обществе, должно сохраняться равновесие прав, допускаться наличие альтернативных методов информации и практический доступ всех избирателей к эффективным информационным каналам, ограничения должны быть соразмерны целям обеспечения справедливости выборов и осознанной свободы волеизъявления.
   Между тем о каком равновесии или балансе ценностей, интересов или политических прав можно говорить, если оспариваемые нормы оставляют право предвыборной агитации фактически исключительно кандидатам и партиям? Только они вправе создавать избирательные фонды, из которых финансируется агитация, и только они имеют гарантированный доступ к средствам массовой информации. Так называемые третьи лица, т. е. граждане, не имеющие отношения к избирательным фондам, в силу этого фактически в период выборов лишены каких бы то ни было каналов массовой информации, чтобы донести собственное мнение и оценки до избирателей и повлиять на результаты выборов. Представляется, что в этом, а именно в свободе политической дискуссии и в возможности активным образом повлиять на результат, и есть суть активного избирательного права – недаром оно так определяется. Мера этой свободы и есть мера легитимности избирательного органа и уровня развития демократии.
   Однако активность предвыборной борьбы законодатель вопреки логике оставляет лишь за теми, кто реализует свое пассивное избирательное право – кандидатами и партиями, обрекая обладателей активного избирательного права на пассивное созерцание и оставляя им лишь право опустить бюллетень в урну.
   Парадоксально, но Конституционный Суд в начале своих рассуждений признает, что свободные выборы предполагают для всех граждан равные возможности в реализации активного и пассивного избирательного права и что граждане не могут рассматриваться лишь как объект информационного воздействия, поскольку отсутствие для них возможности проводить предвыборную агитацию означало бы, по существу, отказ в праве реально повлиять на ход избирательного процесса, который в этом случае сводился бы лишь к факту голосования. Впоследствии Конституционный Суд приходит к противоположным выводам, утверждая, что право массовой агитации принадлежит кандидатам, поскольку они преследуют цель быть избранными в соответствующий орган публичной власти, что предполагает необходимые для этого финансовые затраты. Что же касается содержания активного избирательного права, то оно, по мнению Конституционного Суда, состоит, прежде всего, в выявлении воли избирателей (для чего, очевидно, достаточно лишь факта голосования), которая служит легитимации выборного органа и потому должна быть свободной от неправомерного давления (?), в том числе с использованием финансовых средств. Весьма необычный способ охранения свободы, который логично было бы усилить запретом всяких финансовых затрат на выборах и всякой агитации вообще.
   Не представляются корректными и рассуждения Конституционного Суда об отсутствии равенства и даже равновесия прав субъектов избирательного процесса в сфере агитации. Конституционный Суд многократно разводит кандидатов и избирательные объединения (партии), с одной стороны, и граждан – с другой, и на основании различий в их статусе, преследуемых целях и содержании (как он его понимает) активного и пассивного избирательного права пытается оправдать запрет затратной агитации для одних (граждан) и разрешение для других. По существу, Конституционный Суд ставит активное и пассивное избирательные права в воображаемый конфликт и устраняет его путем предпочтения. Однако все эти посылки ни вместе, ни в отдельности не приводят к выводу о том, что участники избирательного процесса должны обладать различным объемом прав на свободу слова, свободу политической дискуссии, на свободное распространение своего мнения и что для некоторых из них (подавляющего большинства) правомерны ограничения.
   Будет нелишним напомнить труднооспоримую формулировку из решения Конституционного Суда Словацкой Республики 1999 года по поводу временного ограничения агитации в период выборов: «Демократия не является формой правления, учрежденной исключительно в интересах политических партий. Отрицание основных прав и свобод человека в интересах политических партий равнозначно отрицанию демократии. Принцип соревнования политических сил не может применяться таким образом, который ограничивает основные права человека в противоречие с Конституцией. В демократическом обществе интересы политических партий не должны защищаться за счет нарушения прав граждан, особенно если они являются избирателями».
   Ничего не добавляет к рассматриваемым правам граждан и декларируемое Конституционным Судом право на свободу информации, поскольку вслед избирательному законодательству он оправдывает различение собственно информации как объективных сведений о событиях и фактах и агитации как высказываний, имеющих целью побудить или побуждающей к определенному выбору. Эту позицию Конституционный Суд озвучил в Постановлении от 30 октября 2003 года № 15-П в отношении СМИ и без оговорок перенес ее на всех избирателей. Политическая дискуссия, однако, не является спором об объективных фактах. Мнения, убеждения и взгляды по определению носят оценочный характер и, как всякая оценка, содержат в себе побудительный потенциал предпочтения и выбора, не говоря уже о том, что цели высказывания во многих случаях однозначно определить невозможно. Таким образом, исключение из понятия информации всяких суждений оценочного характера, произвольно относимых к агитации, и лишение рядового избирателя права высказывать и распространять свое отношение к кандидатам, партиям и их политике существенным образом умаляют конституционные права, гарантированные статьей 29 Конституции Российской Федерации. Такая позиция никак не вытекает из Конституции Российской Федерации и не находит подтверждения в практике Европейского Суда по правам человека.
   Предлагаемую гражданам возможность вносить пожертвования в избирательные фонды и через них получать доступ к предвыборной агитации вряд ли можно считать альтернативой праву на свободу информации. Во-первых, на это необходимо получение согласия распорядителя фонда – кандидата или партии, реализация же политических свобод, по нашему мнению, не может зависеть от согласия или несогласия какого-либо субъекта политических отношений. Во-вторых, этому могут препятствовать различия в целях, интересах, взглядах на избирательную кампанию. В-третьих, такое вынужденное объединение противоречило бы запрету статьи 30 (часть 2) Конституции Российской Федерации.
   Что же остается гражданам за пределами платных форм агитации? Конституционный Суд намекает на два способа (если не считать загадочного «иные»): по сути, это одинокий голос в воображаемом Гайд-парке или митинговый протест. Обе эти формы явно не адекватны тем правам, которые гарантирует статья 29 Конституции Российской Федерации. Кроме того, возникает вопрос: на что же мы обрекаем граждан «именно в тот критический момент»? Представляется, что запрет агитации для большинства рядовых избирателей посягает на само существо рассматриваемого права.
   Выводы Конституционного Суда вступают в противоречие не только с позициями, декларированными в начале мотивировочной части, но и с рядом его прежних решений по проблемам избирательного права. В Постановлении от 30 октября 2003 года № 15-П Конституционный Суд отмечал, что выборы могут считаться свободными, только когда реально гарантированы право на информацию и свобода выражения мнений. Законодатель не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания. В Постановлении от 14 ноября 2005 года № 10-П (в котором, кстати, конституционной оценке подвергались положения пункта 5 статьи 48 и статьи 58 того же Федерального закона) утверждается, что граждане Российской Федерации – носители активного избирательного права «не могут рассматриваться лишь как объект информационного обеспечения выборов – в процессе выборов они вправе осуществлять деятельность, направленную на активное отстаивание своей предвыборной позиции и склонение сообразно с ней других избирателей к голосованию за или против конкретных кандидатов либо к выражению негативного отношения ко всем участвующим в выборах кандидатам. Исключение для граждан возможности проводить предвыборную агитацию или отсутствие надлежащих законодательных гарантий ее реализации означало бы, по существу, отказ в праве (выделено мной. – А. К.) реально повлиять на ход избирательного процесса, а сам по себе избирательный процесс сводился бы лишь к факту голосования». В этом же решении Конституционный Суд делает вывод, что «нормативное содержание права на предвыборную агитацию, в котором воплощаются интересы избирателей, направленные на формирование персонального состава выборного органа публичной власти, включает правомочие участников избирательного процесса, в том числе избирателей, осуществлять агитационную деятельность, имеющую целью побудить голосовать на выборах определенным образом». Поэтому федеральный законодатель обязан предусмотреть гарантии и механизм реализации этих прав.
   Важно отметить, что в цитируемом решении речь шла обо всех гражданах, обладающих активным избирательным правом. В противном случае трудно было бы объяснить с точки зрения конституционного принципа равенства (статья 19 Конституции Российской Федерации), почему лица, наделенные в данном случае и одинаковым статусом и равными правами, независимо от того, за кого они собираются агитировать и голосовать – за, против или против всех, не имеют равных гарантий и механизма осуществления своего права. В настоящем деле Конституционный Суд подтвердил, что нет оснований пересматривать свою прежнюю позицию, однако вопиющий вопрос о равенстве обладателей активного избирательного права остался вне обсуждения.
   В заключение еще раз остановимся на решении Европейского Суда по правам человека по делу «Боуман против Соединенного Королевства». Некоторые позиции из этого дела цитировались Конституционным Судом, однако и его фабула и аргументы имеют немаловажное и непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу, тем более учитывая, что толкование Европейским Судом Конвенции о защите прав человека и основных свобод имеет прецедентное значение.
   Госпожа Боуман, будучи директором общественной организации, выступающей против абортов, перед парламентскими выборами организовала распространение полутора миллионов листовок с изложением позиций кандидатов в отношении абортов. Надо заметить, что в Англии, так же как и во многих других странах, предвыборная агитация третьими лицами вполне допускается за собственный счет при определенном ограничении их расходов. Считается, что этим как раз и сохраняется нужный баланс интересов и сдерживание голосов богатых. Никто не сокрушается при этом по поводу опасности злоупотребления или невозможности контроля. Г-жа Боуман, однако, превысила разрешенный лимит в 5 фунтов и была привлечена к ответственности.
   Заявительница защищала в Европейском Суде право на свободу выражать свое мнение, гарантированное статьей 10 Конвенции. Отвечая на вопросы, были ли ограничения необходимы в демократическом обществе, не нарушено ли равновесие свободы выборов и свободы слова, соразмерны ли ограничения преследуемой правомерной цели, Европейский Суд пришел к выводу, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции. Суд счел неубедительными доводы национальных властей о том, что заявительница могла воспользоваться альтернативными методами информации электората (например, выдвинув свою кандидатуру на выборах), и недоказанным, что она имела практический доступ к каким-либо иным эффективным информационным каналам и возможность обеспечить публикацию материалов, содержащихся в ее листовках, в газете или путем радио– и телепередач. Суд указал, что статья оспариваемого Закона создает систему непреодолимых препятствий, мешающих г-же Боуман довести ее информацию до сведения избирателей, чтобы повлиять на их позицию в пользу кандидата, выступающего против абортов. Таким образом, Европейский Суд предоставил защиту именно таким сведениям, которые, с точки зрения российского законодателя и Конституционного Суда, однозначно признаются предвыборной агитацией, а не неким информированием. Кроме того, Европейский Суд указал на явную несоразмерность лимита личных затрат на предвыборную агитацию, после чего английский законодатель повысил эту сумму в 100 (!) раз. В системе же российского законодательства с учетом оправдания его Конституционным Судом г-жа Боуман не имела бы никаких шансов реализовать и защитить свое право.

Постановление Конституционного Суда РФ от 02.02.1998 г. № 4-П по делу о проверке конституционности пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного счета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 17.07.1995 г. № 713

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Г. А. Гаджиева, судей Л. М. Жарковой, А. Л. Кононова, Т. Г. Морщаковой, Н. В. Селезнева, О. И. Тиунова, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием представителя губернатора Нижегородской области как стороны, обратившейся с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации, – кандидата юридических наук Т. А. Гришиной; представителя Правительства Российской Федерации как стороны, издавшей оспариваемый акт, – доктора юридических наук А. Ю. Якимова,
   руководствуясь статьей 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом «а» пункта 1 части первой статьи 3, подпунктом «а» пункта 1 части второй статьи 22, статьями 84, 85 и 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 г. № 713 (с изменениями, внесенными Постановлениями Правительства Российской Федерации от 23 апреля 1996 г. № 512 и от 14 февраля 1997 г. № 172).
   Поводом к рассмотрению дела явился запрос губернатора Нижегородской области как главы исполнительной власти субъекта Российской Федерации о проверке конституционности указанных положений. По мнению заявителя, эти положения, как нарушающие конституционные права граждан, не подлежат применению.
   Заслушав сообщение судьи – докладчика В. Г. Ярославцева, объяснения представителей сторон, выступления приглашенных в заседание: от Генеральной прокуратуры Российской Федерации – И. А. Буданова, от Верховного Суда Российской Федерации – В. П. Кнышева, от Министерства внутренних дел Российской Федерации – А. П. Абраменко, от Министерства юстиции Российской Федерации – Л. И. Котиевой, от Совета Федерации – Ю. А. Тимакова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:
   1. Губернатор Нижегородской области полагает, что положения пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, устанавливая ограничения срока регистрации по месту пребывания (пункт 10) и возможность отказа гражданину в регистрации по месту пребывания и по месту жительства (пункты 12 и 21), по существу, придают регистрации разрешительный характер, т. е. сохраняют институт прописки.
   По мнению заявителя, оспариваемые им правовые нормы ограничивают закрепленное статьей 27 (часть 1) Конституции Российской Федерации право граждан свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства и вступают в противоречие со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предусматривающей возможность ограничения прав и свобод человека и гражданина только федеральным законом, поскольку они выходят за пределы ограничений, установленных Законом Российской Федерации от 25 июня 1993 года «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации».
   2. Согласно статье 27 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства.
   Закон Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», регулируя данную сферу общественных отношений, вводит институт регистрации в целях обеспечения необходимых условий для реализации гражданами Российской Федерации их прав и свобод, а также исполнения ими обязанностей перед другими гражданами, государством и обществом. Эти цели подтверждены и Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 4 апреля 1996 года по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы.
   Из этого следует, что уведомление гражданином Российской Федерации органов регистрационного учета о месте своего пребывания и жительства в соответствии с установленным законом порядком является не только его правом, но и обязанностью. Вместе с тем сам по себе факт регистрации или отсутствие таковой не порождает для гражданина каких-либо прав и обязанностей и, согласно части второй статьи 3 Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами и законодательными актами субъектов Российской Федерации. Согласно названному Закону органы регистрационного учета уполномочены лишь удостоверить акт свободного волеизъявления гражданина при выборе им места пребывания и жительства. Именно поэтому регистрационный учет не может носить разрешительного характера и не должен приводить к ограничению конституционного права гражданина выбирать место пребывания и жительства.
   Таким образом, регистрация в том смысле, в каком это не противоречит Конституции Российской Федерации, является лишь предусмотренным федеральным законом способом учета граждан в пределах Российской Федерации, носящим уведомительный характер и отражающим факт нахождения гражданина по месту пребывания или жительства.
   3. Право гражданина Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации не является абсолютным, поскольку в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации оно может быть ограничено федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
   Так, согласно статье 8 Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» данное право ограничивается на территориях с определенным режимом: в пограничной зоне, в закрытых военных городках и административно-территориальных образованиях, в зонах экологического бедствия, на территориях, где введено чрезвычайное или военное положение, а также на отдельных территориях и в населенных пунктах, где в случаях опасности распространения инфекционных и массовых неинфекционных заболеваний и отравлений людей введены особые условия и режимы проживания населения и хозяйственной деятельности.
   Перечисленные основания для ограничений права выбирать место пребывания и жительства сформулированы в названном Законе исчерпывающим образом, и только они могут служить предпосылкой для введения особого, а именно разрешительного учета граждан, который по своему характеру и содержанию отличается от уведомительной регистрации. Установление иных, кроме прямо указанных в федеральном законе, оснований для введения разрешительного порядка регистрации является нарушением требований Конституции Российской Федерации и федерального закона. Отступление от запрета расширять этот перечень в подзаконных актах, в том числе в актах Правительства Российской Федерации, означает недопустимую легализацию разрешительного порядка регистрации граждан.
   4. Регистрация гражданина по месту жительства, согласно части первой статьи 6 Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», производится при предъявлении им должностному лицу, ответственному за регистрацию, паспорта или иного заменяющего его документа, удостоверяющего личность гражданина, и документа, являющегося основанием для вселения гражданина в жилое помещение (ордера, договора, заявления лица, предоставившего гражданину жилое помещение, или иного документа), или его надлежаще заверенной копии.
   Указанные документы являются подтверждением добросовестного использования гражданином своих прав и добросовестного исполнения им обязанностей, связанных с регистрацией в конкретном жилом помещении. Это соответствует требованию статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. В данном случае обязанность представлять определенные документы, подтверждающие субъективное право гражданина на проживание в жилище, которое он выбрал в качестве места жительства, одновременно выступает как мера, обеспечивающая защиту прав граждан, проживающих в этом жилище.
   Как следует из части первой статьи 6 Закона, для регистрации достаточно представления любого из указанных в ней документов, который подтверждает добросовестное использование гражданином своего права. При этом, по смыслу части второй данной статьи, представление гражданином соответствующих документов порождает у органа регистрационного учета не право, а обязанность зарегистрировать гражданина в жилом помещении, которое он избрал местом своего жительства. Введение же дополнительных требований о представлении каких-либо иных документов могло бы фактически привести к парализации соответствующих прав граждан.
   5. Согласно статье 115 (часть 1) Конституции Российской Федерации Правительство Российской Федерации на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации, обеспечивая их исполнение, издает постановления и распоряжения (статья 4 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации»).
   Закон Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» возложил на Правительство Российской Федерации обязанность утвердить Правила регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации (часть четвертая статьи 3). Исходя из буквального толкования данной нормы, законодатель уполномочил Правительство Российской Федерации разработать только порядок регистрации и снятия граждан с регистрационного учета, не предоставив ему права на установление оснований отказа в регистрации. Такие основания отсутствуют и в самом Законе. В нем исчерпывающе сформулированы лишь условия, при которых допускаются ограничения прав граждан на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации (статья 8).
   Следовательно, Правительство Российской Федерации при утверждении Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации вышло за пределы полномочий, предоставленных ему Конституцией Российской Федерации и федеральными законами, чем нарушило статью 115 Конституции Российской Федерации.
   6. В соответствии с пунктом 10 Правил регистрация граждан по месту пребывания осуществляется на срок не более шести месяцев, и лишь в исключительных случаях этот срок может быть продлен органом регистрационного учета. Тем самым срок временного пребывания поставлен в зависимость не от волеизъявления гражданина, а от усмотрения органов регистрационного учета (органов внутренних дел или местной администрации). Его введение не может быть оправдано и ссылкой на статью 680 ГК Российской Федерации, поскольку, закрепляя шестимесячный срок временного проживания, она определяет правовой статус только временных жильцов по договору найма, и, кроме того, в ГК Российской Федерации наряду с этим предусмотрены и более длительные сроки для таких договоров.
   Установление срока, по истечении которого гражданин обязан покинуть место пребывания, является вмешательством органов исполнительной власти и других органов регистрационного учета в гражданские, жилищные и иные правоотношения, складывающиеся на основе согласия сторон, и ограничивает конституционное право граждан на свободу выбора места пребывания и жительства.
   Срок нахождения в том или ином месте временного пребывания должен определяться самим гражданином. Его установление государством недопустимо, поскольку означает ограничение свободы волеизъявления при выборе места пребывания. При этом, по смыслу Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», определение гражданином места своего пребывания и срока нахождения в нем не обязательно связано с наличием соответствующего жилого помещения в качестве места пребывания.
   7. Пункты 12 и 21 Правил, предусматривающие основания отказа в регистрации по месту пребывания и по месту жительства, как следует из их содержания, по существу, предполагают проверку подлинности представляемых гражданином документов, их надлежащего оформления, обоснованности выдачи ордера, соответствия заключенного договора нормативным актам, и т. д. Однако Закон Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» не возлагает такую проверку на органы, производящие регистрацию, и она не должна ими осуществляться. Иное означало бы неправомерное вторжение органов исполнительной власти и других органов регистрационного учета в сферу гражданских, жилищных, семейных и иных правоотношений. При этом регистрация неправомерно использовалась бы для установления системы контроля за законностью реализации прав и обязанностей граждан в различных сферах, а отказ в регистрации служил бы средством предупреждения и выступал в качестве меры ответственности в связи с незаконной реализацией прав, что Законом не установлено и не соответствует конституционному смыслу института регистрации.
   Механизм использования такого правового средства, как регистрация, не должен служить целям, не совместимым с ее уведомительным характером, поскольку иное приводит к чрезмерному ограничению прав и свобод граждан в области гражданских, жилищных, семейных и иных правоотношений.
   Мотивируя конституционность положений пунктов 12 и 21 Правил, Правительство Российской Федерации ссылается на то, что в их основу положены нормы отраслевого законодательства. Однако нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, Жилищного кодекса РСФСР, Семейного кодекса Российской Федерации, иных федеральных законов, которые регламентируют правовой режим жилого помещения, права и обязанности участников правоотношений, возникающих по поводу предоставления жилого помещения и проживания в нем, не содержат оснований отказа в регистрации по месту пребывания и по месту жительства.
   Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 72, статьями 74, 75, 87 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
   1. Признать пункты 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 г. № 713, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 27 (часть 1) и 55 (часть 3).
   2. Согласно части второй статьи 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» признание пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на них либо воспроизводящих их или содержащих такие же положения. Положения этих нормативных актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами до приведения их в соответствие с настоящим Постановлением.
   3. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
   4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации» и «Российской газете». Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации.

Постановление Конституционного Суда РФ от 11.11.1997 г. № 16-П по делу о проверке конституционности статьи 11.1 Закона Российской Федерации от 01.04.1993 г. «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции от 19.07.1997 г

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего В. Г. Ярославцева, судей Н. В. Витрука, Г. А. Гаджиева, Л. М. Жарковой, А. Л. Кононова, Ю. Д. Рудкина, О. И. Тиунова, Б. С. Эбзеева,
   с участием представителя главы администрации Хабаровского края как стороны, направившей запрос в Конституционный Суд Российской Федерации, – кандидата юридических наук А. Г. Певзнера, представителей Федерального Собрания Российской Федерации – кандидатов юридических наук А. И. Александрова, Ф. С. Хейфеца, И. Н. Шумского,
   руководствуясь статьей 125 (пункт «а» части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом «а» пункта 1 части первой статьи 3, подпунктом «а» пункта 1 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 85 и 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений статьи 11.1 Закона Российской Федерации от 1 апреля 1993 года «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции от 19 июля 1997 года.
   Поводом к рассмотрению дела явился запрос главы администрации Хабаровского края о проверке конституционности положений статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации».
   Заслушав сообщение судьи-докладчика А. Л. Кононова, объяснения представителей сторон, заключение эксперта С. Г. Пепеляева, выступление специалиста Ю. Н. Малеева, показания свидетелей —
   B. Л. Машинского и М. Л. Слепцова, выступления приглашенных в заседание полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации
   C. М. Шахрая, представителей: от Федеральной пограничной службы Российской Федерации – А. М. Еремина, от Министерства иностранных дел Российской Федерации – В. В. Постнова, от Министерства финансов Российской Федерации – Е. А. Пресновой, от Министерства транспорта Российской Федерации – Л. Н. Козырева, от Министерства путей сообщения – В. А. Трусова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. В январе 1997 года в Конституционный Суд Российской Федерации обратился глава администрации Хабаровского края с запросом о проверке конституционности статьи 11.1 Закона Российской Федерации от 1 апреля 1993 года «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 29 ноября 1996 года «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации».
   Оспариваемая статья вводила сбор за пограничное оформление при осуществлении пограничного контроля (часть первая), определяла его размеры, взимаемые с лиц, следующих через государственную границу, с владельцев транспортных средств и грузов за досмотр автомобильного, воздушного, морского и железнодорожного транспорта, а также устанавливала, что порядок взимания сбора должен определяться Правительством Российской Федерации (часть вторая).
   Соответствующие акты Правительством Российской Федерации изданы не были, в связи с чем фактически сбор за пограничное оформление не взимался.
   19 июля 1997 года был принят Федеральный закон «О внесении изменения в статью 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации». При этом была сохранена прежняя редакция части первой статьи 11.1, согласно которой при осуществлении пограничного контроля взимается сбор за пограничное оформление. Согласно новой редакции части второй статьи 11.1 порядок взимания и размеры сбора за пограничное оформление, а также категории владельцев транспортных средств и грузов, иных лиц, освобождаемых полностью или частично от уплаты указанного сбора, устанавливаются Правительством Российской Федерации. В связи с этим глава администрации Хабаровского края направил в Конституционный Суд Российской Федерации повторный запрос, уточнив в нем свою позицию.
   Как полагает заявитель, введение сбора за пограничное оформление является недопустимым ограничением конституционных прав каждого на свободу выезда за пределы Российской Федерации и беспрепятственного возвращения в Российскую Федерацию, не соответствует нормам международного права и ряду международных договоров Российской Федерации, нарушает гарантии свободы экономической деятельности; кроме того, федеральный сбор, включая такие его неотъемлемые элементы, как налоговая база, ставки и льготы, может быть установлен только федеральным законом и законодатель не вправе делегировать эти полномочия Правительству. По мнению заявителя, оспариваемые им положения не соответствуют статьям 8, 10, 15, 17, 27, 55 и 76 Конституции Российской Федерации.
   Таким образом, предметом рассмотрения в настоящем деле являются положения частей первой и второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции от 19 июля 1997 года.
   2. Статья 71 (пункт «н») Конституции Российской Федерации относит определение статуса и защиту государственной границы к ведению Российской Федерации. Защита государственной границы, согласно статье 3 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации», является частью обеспечения безопасности Российской Федерации, а также жизненно важных интересов личности, общества и государства.
   Сбор за пограничное оформление был введен федеральным законодателем в целях финансового обеспечения защиты государственной границы. Как правило, налоговые платежи при внесении их в бюджет не имеют целевого назначения. Совершение государственных расходов не должно быть обусловлено поступлением отдельных налоговых платежей. Вместе с тем в определенных случаях налоговый платеж может носить целевую направленность, обусловленную интересами определенных групп населения либо отраслей хозяйства или ведомств. Так, в соответствии со статьей 44 рассматриваемого Закона средства, полученные от взимания сбора за пограничное оформление, поступают в целевой федеральный бюджетный фонд развития Федеральной пограничной службы.
   Федеральные органы государственной власти разрабатывают и проводят налоговую политику в соответствии с положениями Конституции Российской Федерации. С точки зрения принципа разделения властей и разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти введение и установление федеральным законодателем сбора за пограничное оформление не противоречит Конституции Российской Федерации. При этом Конституционный Суд Российской Федерации не оценивает целесообразность введения тех или иных налоговых платежей.
   Сбор за пограничное оформление, по сути, является налоговым платежом: он представляет собой основанную на законе денежную форму отчуждения собственности с целью обеспечения расходов публичной власти, осуществляемого в том числе на началах обязательности, безвозвратности, индивидуальной безвозмездности; указанный сбор поступает в специальный бюджетный фонд.
   Наличие этих признаков свидетельствует о том, что сбор за пограничное оформление по своей юридической природе подпадает под конституционное понятие «федеральные налоги и сборы», установление которых в соответствии со статьями 71 (пункт «з») и 57 Конституции Российской Федерации относится к полномочиям федерального законодательного органа.
   3. Конституционный Суд Российской Федерации в своих постановлениях неоднократно обращался к конституционному понятию «законно установленные налоги и сборы» (статья 57 Конституции Российской Федерации). Раскрывая содержание этого понятия, он указывал, что установить налог или сбор можно только законом; налоги, взимаемые не на основе закона, не могут считаться «законно установленными»; Конституция Российской Федерации исключает возможность установления налогов и сборов органами исполнительной власти; установить налог или сбор – не значит только дать ему название, необходимо определение в законе существенных элементов налоговых обязательств (см., например, Постановления от 4 апреля 1996 года и от 18 февраля 1997 года). Некоторые из существенных элементов определены в части первой статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации»: налогоплательщик (субъект налога); объект и источник налога; единица налогообложения; налоговая ставка (норма налогового обложения); сроки уплаты налога; бюджет или внебюджетный фонд, в который зачисляется налоговый оклад.
   Таким образом, налог или сбор может считаться законно установленным только в том случае, если законом зафиксированы существенные элементы налогового обязательства, т. е. установить налог можно только путем прямого перечисления в законе о налоге существенных элементов налогового обязательства.
   Наделение законодательного органа Российской Федерации конституционными полномочиями устанавливать налоги означает также обязанность самостоятельно реализовывать эти полномочия. Вместе с тем, поскольку Правительство Российской Федерации, с одной стороны, в рамках своей компетенции обеспечивает проведение в Российской Федерации единой финансовой, в том числе налоговой, политики (статья 114, пункт «б» части 1, Конституции Российской Федерации), а с другой стороны, осуществляет иные полномочия, возложенные на него федеральным законом (статья 114, пункт «ж» части 1, Конституции Российской Федерации), оно вправе на основании федерального закона установить порядок взимания сбора за пограничное оформление и конкретизировать установленные законодателем нормативные положения, определяющие существенные элементы налогового обязательства.
   Часть первая статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе» вводит федеральный сбор, но не определяет его существенные элементы, что нельзя признать установлением этого сбора в конституционно-правовом смысле. Отнесение в части второй той же статьи к ведению Правительства Российской Федерации установления существенных элементов налогового обязательства не соответствует закрепленному действующим законодательством разграничению полномочий между органами законодательной и исполнительной власти.
   Конституционное требование об установлении налогов и сборов только и исключительно в законодательном порядке представляет собой один из принципов правового демократического государства и имеет своей целью гарантировать, в частности, права и законные интересы налогоплательщиков от произвола и несанкционированного вмешательства исполнительной власти.
   Только закон в силу его определенности, стабильности, особого порядка принятия может предоставить налогоплательщику достоверные данные для исполнения им налоговой повинности. Если существенные элементы налога или сбора устанавливаются исполнительной властью, то принцип определенности налоговых обязательств подвергается угрозе, поскольку эти обязательства могут быть изменены в худшую для налогоплательщика сторону в упрощенном порядке.
   Таким образом, оспариваемые положения части второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» противоречат конституционным принципам налогообложения и не соответствуют конституционному понятию «законно установленные налоги и сборы».
   На основании изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75 и 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать положение части первой статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» о введении налогового платежа (сбора за пограничное оформление) не противоречащим Конституции Российской Федерации.
   2. Признать положения части второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» об установлении размеров сбора за пограничное оформление, а также категорий владельцев транспортных средств и грузов, иных лиц, освобождаемых полностью или частично от уплаты указанного сбора, Правительством Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статье 57.
   3. Признать положение части второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» об установлении порядка взимания сбора за пограничное оформление Правительством Российской Федерации соответствующим Конституции Российской Федерации.
   4. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
   5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации», «Российской газете», официальных изданиях органов государственной власти Хабаровского края. Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Н. В. Витрука

   Согласно статье 71 (пункт «з») Конституции Российской Федерации в ведении Российской Федерации находится установление федеральных налогов и сборов. Реализация этого права должна быть осуществлена на основании и в порядке, предусмотренном Конституцией Российской Федерации. Федеральный законодатель имел право установить федеральный сбор за пограничное оформление. Решение вопроса о целесообразности установления федерального сбора за пограничное оформление входит в компетенцию законодателя и не может быть предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.
   Однако следует различать право на установление федерального сбора и само его установление, которое должно быть правомерным, прежде всего, в конституционно-правовом смысле.
   Установление федерального сбора в конституционно-правовом понимании означает: по содержанию – определение существенных элементов федерального сбора, то есть установление субъектов, с которых взимается сбор, объекта, ставки сбора, сроков уплаты сбора и т. д., и по форме – установление указанных выше элементов федерального сбора федеральным законом (статьи 57, 71 (пункт «з»), 106 (пункт «б») Конституции Российской Федерации; Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 4 апреля 1996 года и от 18 февраля 1997 года).
   Содержащаяся в части первой статьи 11.1 Закона Российской Федерации от 1 апреля 1993 года «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 19 июля 1997 года норма, провозглашающая установление федерального сбора за пограничное оформление, не устанавливает его существенных элементов, что является обязательным конституционным требованием в отношении нормы закона об установлении федерального сбора.
   Таким образом, данная норма Закона с конституционно-правовых позиций есть фикция, т. е. Законом признано существующим то, чего на самом деле не существует, и такая норма не может быть признана соответствующей (или не противоречащей) Конституции Российской Федерации.
   Указанная норма должна быть признана не соответствующей Конституции Российской Федерации не только по содержанию, но и по форме, так как согласно части второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации от 1 апреля 1993 года «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 19 июля 1997 года установление существенных элементов федерального сбора законодателем было передано в ведение Правительства Российской Федерации, что противоречит важнейшему принципу правового государства – принципу разделения властей, одним из требований которого является запрет на передачу законодательной властью (парламентом) своих исключительных конституционных полномочий исполнительной власти (Правительству). В данном случае Федеральное Собрание Российской Федерации, передав свои полномочия по установлению федерального сбора Правительству Российской Федерации, нарушило этот конституционный принцип.
   Части первая и вторая статьи 11.1 оспариваемого Закона в редакции от 19 июля 1997 года находятся в неразрывном единстве, поэтому нелогично давать им различную конституционно-правовую квалификацию.
   Установление федеральным законодателем конкретного вида федерального сбора с определением его существенных элементов не должно подрывать основы конституционного строя, нарушать, ущемлять или незаконно ограничивать конституционные права и свободы граждан, других лиц.
   Федеральный законодатель (и федеральное Правительство) не установил существенных элементов федерального сбора за пограничное оформление, поэтому нет достаточных правовых оснований для утверждения заявителем о том, что положения, содержащиеся в частях первой и второй статьи 11.1 Закона Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 19 июля 1997 года, ограничивают конституционное право каждого свободно выезжать за пределы Российской Федерации и конституционное право гражданина Российской Федерации беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию, нарушают свободу экономической деятельности, не соответствуют нормам международного права и ряду международных договоров Российской Федерации. По этой же причине отсутствовали законные основания для проверки Конституционным Судом Российской Федерации оспариваемых положений рассматриваемого Закона на соответствие их статьям 17,27,55, атакжестатьям8и 15 Конституции Российской Федерации.

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А. Л. Кононова

   1. Конституционный Суд Российской Федерации признал право федерального законодателя установить сбор за пограничное оформление, а вместе с тем и часть первую статьи 11.1 рассматриваемого Закона соответствующим Конституции Российской Федерации.
   Как видно из пункта 2 резолютивной части Постановления по настоящему делу, указанная оценка была сделана судом лишь с точки зрения принципа разделения властей и разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти. При этом отсутствует мотивировка, почему суд фактически отказался от исследования конституционности нормы по содержанию и вопреки требованиям статьи 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» ограничил пределы своей проверки только указанными параметрами. В Постановлении нет никаких доводов, опровергающих аргументацию заявителя по делу.
   Вопреки занимаемой ранее позиции (см. Постановления от 01.04.97 № 6-П, от 18.02.97 № 3-П, от 21.03.97 № 5-П, от 01.04.97 № 6-П), Конституционный Суд отказался от сущностного исследования природы сбора за пограничное оформление, хотя это имеет определяющее значение для оценки конституционности его установления. В материалах дела имелось достаточно оснований для этого, включая, в частности, прямо этому посвященное заключение эксперта С. Г. Пепеляева. О мотивах и целях законодателя вполне ясно свидетельствует не только прежняя редакция статьи 11.1 рассматриваемого Закона от 29.11.96, но и настоящая редакция данной статьи, которую следует оценивать в совокупности ее отдельных частей, анализ которых необоснованно разделен в решении суда.
   В принятом ранее Постановлении от 01.04.97 № 6-П Конституционный Суд при анализе юридической природы фискального платежа исходит прежде всего из его сущности, а не из его наименования.
   Анализ обстоятельств принятия рассматриваемой нормы Закона, характера, условий и целей предусмотренного платежа не позволяет отнести его к таким видам фискальной повинности, как сбор или пошлина, характерными особенностями которых являются индивидуальный порядок взимания платежа, его непосредственная связь с услугами публично-правового характера (возмездность), специальные интересы плательщика, которые при этом компенсируются, специальные цели, на которые этот платеж производится.
   Как видно из представленных суду материалов, сбор за пограничное оформление был введен по инициативе и в интересах Федеральной пограничной службы. Внесенные одновременно с этим изменения в статью 44 Закона «О Государственной границе Российской Федерации» определяют данный сбор как дополнительный источник финансирования деятельности этого ведомства, подлежащий использованию на обустройство государственной границы, оснащение и развитие системы Федеральной пограничной службы, улучшение социального обеспечения военнослужащих, гражданского персонала и членов их семей.
   Введение сбора за пограничное оформление, несмотря на его наименование, не было обусловлено предоставлением плательщикам каких-либо специальных публично-правовых услуг, прав или выгод, не сопровождалось соизмерением платежа с какими-либо расходами или трудозатратами пограничной службы в интересах данных плательщиков. В судебном заседании никто из опрошенных должностных лиц так и не смог убедительно пояснить, что в содержательном плане представляет собой термин «пограничное оформление». Более того, в силу специфики пограничного контроля он предназначен не для обеспечения прав и интересов отдельных лиц и перевозчиков, пересекающих государственную границу, а в соответствии со статьей 3 Закона «О Государственной границе в Российской Федерации» «осуществляется в целях недопущения противоправного изменения прохождения Государственной границы, обеспечения соблюдения физическими и юридическими лицами режима Государственной границы, пограничного режима и режима в пунктах пропуска через Государственную границу», то есть в интересах всего населения страны, защиты интересов государства в целом.
   Таким образом, введенный статьей 11.1 Закона «О Государственной границе Российской Федерации» сбор за пограничное оформление не отвечает критериям пошлины или сбора и по своей сущности и правовой природе является федеральным налогом, представляя собой форму отчуждения собственности физических и юридических лиц на началах индивидуальной безвозмездности, безвозвратности, обязательности, обеспеченной государственным принуждением. Косвенно это признается и в Постановлении Конституционного Суда в оценке сбора за пограничное оформление как налогового платежа.
   2. В своем Постановлении Конституционный Суд справедливо отмечает, что установление налогов и сборов должно соответствовать конституционным принципам налогообложения. Целый ряд таких принципов был сформулирован еще в прежних решениях суда, однако в данном деле по необъясненной причине суд отказался применить их к рассматриваемой норме Закона. По нашему мнению, имеются все основания говорить о прямом нарушении законодателем этих принципов. К ним относятся, в частности, единство финансовой и налоговой политики, единство налоговой системы, равное налоговое бремя и установление налоговых изъятий только на основании закона (Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 1997 г. № 5-П).
   Пунктом 3 статьи 5 Конституции РФ закреплено, что федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти. Это единство обеспечивается единой финансовой основой деятельности органов государственной власти – государственным бюджетом, посредством которого и проводится единая финансовая политика (статья 114 Конституции Российской Федерации).
   Всеобщность и единство государственного бюджета предполагает принцип ограничения специализации налогов и сборов, обусловленность их установления конституционно значимыми целями. Между тем введение сбора за пограничное оформление как налога целевого характера на финансирование защиты границы именно за счет поступлений от лиц, пересекающих границу и перемещающих грузы, а не за счет других источников, не имело достаточных оснований с конституционных позиций. Именно к этому сводились возражения большинства федеральных министерств и ведомств, занимающихся транспортными перевозками. Аналогичный аргумент был включен и в пояснительную записку Правительства Российской Федерации и послужил основанием для изменения первоначальной редакции статьи 11.1 Закона «О Государственной границе Российской Федерации».
   Однако целевой характер налога при этом полностью сохранился. Как уже отмечалось выше, сбор за пограничное оформление в соответствии со статьей 44 Закона целиком должен поступать в доходы Фонда развития Федеральной пограничной службы, являясь по существу одним из источников ее «самофинансирования». Как пояснил один из разработчиков Закона – депутат Государственной Думы РФ В. Л. Машинский – такое решение было обусловлено прежде всего именно недостатком бюджетных поступлений на финансирование пограничной службы. Подобный способ формирования финансовой базы органов государственного управления является не чем иным, как коммерциализацией их деятельности. Это противоречит принципам правового социального государства (статья 1 (часть 1), статья 7 (часть 1) Конституции Российской Федерации), потребности которого должны покрываться за счет общего налогового бремени через единый государственный бюджет. При этом не может быть допустимо покрытие расходов отдельных ведомств налоговым обложением прав или услуг, предоставленных от имени государства на коммерческой основе лишь в ответ на платежеспособный спрос.
   Поскольку задача обеспечения целостности и неприкосновенности Государственной границы является общенациональной и общегосударственной, финансовая база для ее выполнения не может формироваться только за счет определенного круга лиц. В данном же случае бремя уплаты федерального налога возложено лишь на сравнительно узкий круг субъектов, пересекающих границу. Между тем в соответствии с Конституцией Российской Федерации каждый гражданин Российской Федерации несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией (пункт 2 статьи 6). Каждый член общества обязан участвовать в уплате налогов наравне с другими (статья 57). Таким образом, переложение бремени содержания Федеральной пограничной службы на отдельную и тем более сравнительно малочисленную категорию лиц нарушает конституционный принцип всеобщности налогообложения.
   В новой редакции Закона от 19.07.97 законодатель отказался от установления оспариваемых многими федеральными министерствами и ведомствами конкретных размеров платежей, поручив эту задачу Правительству. Это, однако, не исключает вопроса о соразмерности налогообложения конституционно значимым целям ограничения прав и свобод. В данном случае Конституционный Суд необоснованно отнес эту проблему к сфере целесообразности.
   Однако ранее в Постановлении от 04.04.96 № 9-П Конституционный Суд указал, что налогообложение не должно быть несоразмерным, т. е. таким, чтобы оно могло парализовать реализацию гражданами конституционных прав. В данном случае чрезмерный размер налога с транспортных средств и грузов, пересекающих границу, может существенно ограничить реализацию гарантированного статьей 34 Конституции Российской Федерации права на занятие предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельностью.
   Несоразмерность налогообложения усматривается и в том, что введение так называемого сбора за пограничное оформление порождает двойное налогообложение. Объект сбора за пограничное оформление – пересечение лицами, транспортными средствами, грузами Государственной границы Российской Федерации – по существу тождественен объектам налогообложения таможенной пошлиной. В соответствии со статьей 18 Закона Российской Федерации от 27.12.91 «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» оба эти налога относятся к одному и тому же виду – федеральным налогам. Между тем статья 6 того же Закона запрещает обложение одного и того же объекта налогом того же вида более одного раза за определенный Законом период налогообложения. Таким образом, в данном случае нарушены принципы справедливости и соразмерного налогообложения.
   Вышеизложенное позволяет сделать вывод о несоответствии введения так называемого сбора за пограничное оформление конституционным принципам налогообложения и понятию «законно установленного» налога и сбора в смысле статьи 57 Конституции Российской Федерации.
   3. Введение сбора за пограничное оформление непосредственно затрагивает осуществление провозглашенного частью 2 статьи 27 Конституции Российской Федерации права каждого свободно выезжать за пределы Российской Федерации и для граждан России – беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.
   По смыслу статей 11 и 11.1 Закона «О Государственной границе Российской Федерации» неуплата сбора может быть поводом для отказа в пропуске лица, транспортного средства или груза через государственную границу. Такой отказ фактически будет иметь характер санкции за неуплату сбора и, следовательно, являться фискальным ограничением конституционного права на выезд и въезд в страну.
   В соответствии с частью 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Аналогичны требования и норм международного права, касающихся регулирования прав и свобод человека и гражданина.
   Так, часть 3 статьи 12 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года предусматривает, что право покидать любую страну не может быть объектом никаких ограничений, кроме тех, которые предусмотрены законом, необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения или прав и свобод других и совместимых с признаваемыми в настоящем Пакте другими правами. Такие же положения содержатся и в части 3 статьи 2 Протокола № 4 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
   Частью первой статьи 2 Федерального закона Российской Федерации «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15.08.96 установлено, что ограничения в праве на выезд российского гражданина могут быть установлены исключительно по основаниям, предусмотренным этим Законом. Конкретные основания указанных ограничений перечислены в статье 15 данного Закона. Этот перечень не может быть истолкован расширительно и не содержит каких-либо оснований фискального характера.
   В своем Постановлении от 04.04.96 № 9-П Конституционный Суд Российской Федерации уже указывал, что реализация конституционного права на выбор места жительства не может ставиться в зависимость от уплаты или неуплаты каких-либо налогов и сборов, поскольку основные права граждан Российской Федерации гарантируются Конституцией Российской Федерации без каких-либо условий фискального характера. Этот вывод в полной мере относится и к гарантированному частью 2 статьи 27 Конституции Российской Федерации праву каждого свободно выезжать за пределы России. Ограничения этого права, сопряженные с обязанностью налоговых выплат, не находят конституционного обоснования и выходят за рамки допустимых.
   Тем более нет такого основания для ограничения права российских граждан беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию. В части 2 статьи 2 Закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» прямо указано, что «гражданин Российской Федерации не может быть лишен права на въезд в Российскую Федерацию». Право беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию означает, что никаких ограничений и прочих препятствий, в том числе фискального характера, для осуществления этого права не может быть установлено в принципе. Такой запрет соответствует и указанным выше нормам и принципам международного права, не допускающим лишения или ограничения какого-либо права на въезд в страну, гражданином которой он является.
   Таким образом, введение сбора за пограничное оформление нарушает права и свободы, предусмотренные частью 2 статьи 27 Конституции Российской Федерации, и не соответствует допустимым ограничениям, перечисленным в части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
   4. Из буквального текста частей 2 и 3 статьи 11.1 Закона о Государственной границе усматривается, что сбор за пограничное оформление предполагается взимать при пересечении границы не только с физических лиц, включая и иностранных граждан, но и с владельцев транспортных средств и грузов.
   Однако установление такого сбора противоречит целому ряду международных соглашений с участием Российской Федерации о воздушном сообщении, об автомобильных, морских и железнодорожных перевозках, которые в силу части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации имеют приоритет над федеральным законодательством.
   Например, часть 1 статьи 12 Соглашения между Правительством Российской Федерации и Австрийским Федеральным Правительством о воздушном сообщении от 8 ноября 1993 года гласит: «Воздушные суда, эксплуатируемые на договорных линиях назначенным автопредприятием одной Договаривающейся Стороны… будут освобождаться от всех таможенных сборов, пошлин и других подобных сборов по прибытии на территорию другой Договаривающейся Стороны». По сообщению Федеральной авиационной службы России межправительственные соглашения о воздушном сообщении были заключены Российской Федерацией со 132 государствами.
   В соглашениях об автомобильном сообщении, заключенных Россией с иностранными государствами, также содержится типовая статья, освобождающая перевозчиков от различных сборов. Аналогичные или близкие положения содержатся в соглашениях о морском судоходстве и международном железнодорожном сообщении.
   Соглашение об охране государственных границ и морских экономических зон государств – участников Содружества Независимых Государств от 20.03.92 предусматривает в статье 3, что «установление и изменение режима государственных границ осуществляются по взаимной договоренности с сопредельными государствами с учетом интересов государств – участников Содружества».
   Министерство иностранных дел Российской Федерации отмечает также, что введение сбора за пограничное оформление не соответствует международно-правовым документам, в частности Соглашению о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Европейским сообществом, нарушает взятые Российской Федерацией обязательства в связи с вступлением в Совет Европы.
   Таким образом, взимание сбора за пограничное оформление не соответствует части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации в тех положениях, которые противоречат международным договорам Российской Федерации.
   5. Не представляются убедительными и обоснованными выводы Суда о конституционности положений Закона о праве Правительства устанавливать порядок взимания сбора за пограничное оформление. Более того, в мотивировочной части решения суд посчитал возможным, что Правительство вправе даже конкретизировать установленные законодателем нормативные положения, определяющие существенные элементы налогового обязательства.
   Между тем употребленные в данном случае понятия «устанавливать порядок» и «конкретизировать» достаточно неопределенны, что позволяет толковать их расширительно в сторону превышения полномочий исполнительной власти и произвольного вторжения в компетенцию законодателя. Без уточнения конкретного содержания указанных понятий и пределов действия исполнительных органов в налоговой сфере вряд ли возможно соблюдение сформулированного судом принципа определенности налоговых обязательств.

Постановление Конституционного Суда РФ от 20.05.1997 г. № 8-П по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Новгородского областного суда

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н. В. Витрука, судей Г. А. Гаджиева, А. Л. Кононова, Н. В. Селезнева, О. И. Тиунова, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием представителя стороны, обратившейся с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации, – председателя Новгородского областного суда В. Э. Недвецкого, и представителей Федерального Собрания Российской Федерации – доктора юридических наук С. В. Запольского и кандидата юридических наук И. Н. Шумского,
   руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 102, 104 и 86 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации.
   Поводом к рассмотрению дела явился запрос Новгородского областного суда о проверке конституционности указанных норм Таможенного кодекса Российской Федерации. По мнению заявителя, эти нормы, допускающие конфискацию таможенными органами товаров и транспортных средств за нарушение таможенных правил, противоречат статье 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
   Заслушав сообщение судьи-докладчика О. И. Тиунова, объяснения представителя стороны, обратившейся с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации, представителей Федерального Собрания Российской Федерации; выступления приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации – Т. И. Еременко, от Генеральной прокуратуры Российской Федерации – В. А. Морозова, от Государственного таможенного комитета Российской Федерации – В. А. Максимцева; исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. Постановлением начальника Новгородской таможни от 30 марта 1995 года гражданин А. В. Андреев за нарушение таможенных правил, выразившееся в пользовании недекларированной автомашиной ВАЗ-2109, был подвергнут штрафу с конфискацией автомашины как непосредственного объекта правонарушения на основании статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации. По жалобе А. В. Андреева Новгородский городской суд решением от 16 февраля 1996 года отменил постановление начальника Новгородской таможни в части конфискации автомашины. На это решение прокурором Новгородской области был принесен протест в Новгородский областной суд.
   Новгородский областной суд, придя к выводу, что примененные в деле А. В. Андреева нормы Таможенного кодекса Российской Федерации в части, касающейся права таможенных органов применять в административном порядке конфискацию товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами правонарушений, не соответствуют статье 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации, обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке их конституционности.
   Данный запрос, как отвечающий требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», следует признать допустимым.
   2. Предметом запроса являются нормы пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации, предусматривающие право таможенных органов осуществлять наряду с другими видами взысканий конфискацию товаров и транспортных средств в качестве объектов нарушения таможенных правил.
   Конфискация указанного имущества осуществляется таможенными органами в целях защиты экономической безопасности Российской Федерации, а также прав граждан. Обеспечение экономической безопасности как одной из основ суверенитета Российской Федерации предполагает создание определенного правового режима, направленного в том числе на пресечение противоправных посягательств на экономические интересы государства. Возникающие при этом отношения между органами государства, с одной стороны, и юридическими и физическими лицами – с другой, имеют публично-правовой характер. Им обусловлен иной, в отличие от частноправовой сферы, порядок отношений между государством и лицами, допустившими нарушение установленных законом правил. Этот порядок, в частности, предполагает закрепление в Таможенном кодексе Российской Федерации составов правонарушений и соответствующих санкций в отношении нарушителей, в том числе конфискацию товаров и транспортных средств у лиц, допустивших нарушение таможенных правил.
   3. По мнению заявителя, предоставление таможенным органам права конфисковывать имущество (товары и транспортные средства) в административном порядке у лиц, привлекаемых к ответственности за нарушение таможенных правил, посягает на право частной собственности и противоречит положению части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации, согласно которому «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда».
   Это положение необходимо рассматривать в системной связи с нормой части 1 статьи 35 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой право частной собственности охраняется законом. Данная конституционная норма распространяется на отношения частной собственности независимо от того, в какой сфере – публично– или частноправовой – они имеют место.
   Конституционное положение о том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, касается частных собственников – физических и юридических лиц и принадлежащего им имущества, если оно не изъято из оборота. Лишение лица принадлежащего ему имущества в виде конфискации есть принудительное прекращение права собственности. По смыслу приведенного положения части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации, конфискация имущества может быть применена к указанным частным собственникам – физическим и юридическим лицам лишь после того, как суд вынесет соответствующее решение. Статья 35 Конституции Российской Федерации, закрепляя гарантии охраны частной собственности законом и возможности лишения имущества не иначе как по решению суда, распространяет их как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере.
   Акт суда является итогом решения вопроса о лишении лица его имущества. До вынесения судебного решения государственные органы могут осуществлять установленные законом меры административно-правового характера (изъятие, конфискация и т. д.). Если лицо не согласно с изъятием имущества в виде административного решения о конфискации, оно имеет возможность оспорить его правильность в суде. Возможность обжалования в суд решений и действий органов государственной власти и их должностных лиц есть общая гарантия, вытекающая из статьи 46 (часть 2) Конституции Российской Федерации. Для лиц, нарушивших таможенное законодательство и в отношении которых компетентные государственные органы применяют санкции за совершенное правонарушение, право на использование конституционной гарантии защиты частной собственности посредством суда сохраняется, но эта защита будет иметь место на основе последующего судебного контроля.
   4. Одним из видов прекращения права собственности на имущество по основаниям, предусмотренным законом, является конфискация, т. е. безвозмездное изъятие имущества с обращением его в доход государства как санкция за совершение преступления или иного правонарушения (подпункт 6 пункта 2 статьи 235, пункт 1 статьи 243 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом изъятие имущества и принятие компетентными органами решения о его конфискации само по себе не является прекращением права собственности. Оно прекращается в результате реального исполнения такого решения и факта перехода имущества в собственность государства.
   В случае таможенного правонарушения конфискация применяется к имуществу, использование которого носит противоправный характер и нарушает публичные интересы. В этом смысле конфискация как способ защиты публичных интересов выступает в качестве санкции за противоправное деяние, субъектами которого согласно статье 380 Таможенного кодекса Российской Федерации являются не только собственники имущества, но и иные лица.
   Имущество, в отношении которого вынесено соответствующее постановление о конфискации, обращается в собственность государства лишь по истечении срока обжалования в вышестоящие таможенные органы или в суд (статья 370 Таможенного кодекса Российской Федерации). Подача жалобы приостанавливает исполнение постановления таможенного органа о наложении взыскания за нарушение таможенных правил, в том числе в виде конфискации (статья 376 Таможенного кодекса Российской Федерации). По смыслу статьи 378 Таможенного кодекса Российской Федерации, в случае подачи жалобы постановление о конфискации имущества может быть исполнено не ранее принятия судом решения об отклонении жалобы и признании вынесенного постановления законным и обоснованным.
   Следовательно, вынесение таможенными органами постановления о конфискации имущества в виде санкции за таможенное правонарушение при наличии гарантии последующего судебного контроля как способа защиты прав собственника не противоречит требованиям Конституции Российской Федерации.
   На основании изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 100 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать пункты 4 и 6 статьи 242 и статью 280 Таможенного кодекса Российской Федерации в части, касающейся права таможенных органов выносить постановление о конфискации имущества как санкции за совершенное правонарушение, при наличии гарантии последующего судебного контроля за законностью и обоснованностью такого решения соответствующими Конституции Российской Федерации.
   2. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.
   3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации» и «Российской газете». Постановление должно быть также опубликовано в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А. Л. Кононова

   Часть третья статьи 35 Конституции РФ предельно ясно, недвусмысленно и однозначно устанавливает, что «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда». Именно на это основание справедливо ссылается заявитель – Новгородский областной суд, усматривая противоречие Конституции РФ в нормах Таможенного кодекса, допускающих конфискацию таможенными органами товаров, транспортных средств и предметов, являющихся так называемыми объектами нарушения таможенных правил.
   Указанная конституционная норма органически связана с положениями статьи 8 Конституции РФ о равном признании и защите всех форм собственности и части 1 статьи 35 Конституции о том, что право частной собственности охраняется законом. Она предусматривает специально оговоренные конституционные гарантии судебной защиты частной собственности, устанавливая исключительную компетенцию судов в решении вопросов лишения собственников их имущества. Это означает, во-первых, что никакой иной орган, кроме суда, не может принять такие решения. Во-вторых, такие решения не могут быть приняты в иной процедуре, в ином процессуальном порядке, кроме судебного. Какое-либо иное толкование в силу предельной императивности данной конституционной формулировки, очевидно, здесь невозможно.
   Аналогичная норма содержится в статье 26 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека, ратифицированной 4 ноября 1995 года, и, таким образом, ее соблюдение является международно-правовым обязательством Российской Федерации.
   Универсальный характер данного конституционного предписания предполагает его высшую силу по отношению к отраслевому законодательству, в том числе административному, таможенному и т. д.
   Принятый еще до вступления в силу Конституции 1993 года Таможенный кодекс в силу пункта 2 раздела второго заключительных и переходных положений Конституции может применяться лишь в части, не противоречащей Конституции. Однако рассматриваемые в настоящем деле положения кодекса не только допускают вопреки прямому конституционному запрету административный порядок лишения имущества. Эти положения, более того, вообще никак не обозначают, не гарантируют и не признают право частной собственности. Употребляемое в кодексе понятие «объект нарушения таможенных правил» не соотносится с конституционными понятиями собственности и имущества. При конфискации товаров, транспортных средств и «иных предметов» кодекс вовсе не обязывает таможенные органы выяснять их принадлежность, не предполагает установление их собственника, игнорируя это важное обстоятельство. Конфискация, как сказано в статье 380 Таможенного кодекса, производится независимо от того, являются ли конфискуемые объекты собственностью лица, совершившего нарушение таможенных правил, а также независимо от того, установлено это лицо или нет. Фактически здесь допускается объективное вменение.
   Кстати, именно конфискация транспортного средства у правонарушителя, не являющегося его собственником, и стала предметом рассмотрения конкретного дела, в связи с которым был сделан запрос в Конституционный Суд. Применение в данном случае лишения имущества фактически в качестве санкции в отношении собственника, не являющегося участником правонарушения, без установления его причастности, виновности, без суда и даже без его ведома вопиющим образом противоречит всем конституционным и общеправовым принципам юридической ответственности. Причем Таможенный кодекс вполне это допускает.
   Сказанное не позволяет сделать вывод о конституционности рассматриваемых норм. Конституционный Суд принял по настоящему делу иное решение, однако мотивировка его чрезвычайно противоречива и непоследовательна.
   Так, Конституционный Суд привлекает категорию публичного права, стремясь обосновать особенность таможенного законодательства, его отличие от регулирования частноправовой сферы. Дальнейшего развития эта посылка не получила, а затем была и вовсе нейтрализована совершенно справедливым утверждением о том, что нормы статьи 35 Конституции РФ распространяются на отношения частной собственности независимо от того, в какой сфере – публичной или частноправовой – они имеют место. Таким образом, тезис о публично-правовом характере таможенного законодательства не имеет отношения к данному случаю.
   Неясность возникает и с толкованием судом понятий «лишение имущества» и «конфискация». В одном месте суд утверждает, что лишение лица принадлежащего ему имущества в виде конфискации есть принудительное прекращение права собственности в смысле части 3 статьи 35 Конституции РФ. Однако далее понятия конфискации и изъятия имущества уравниваются, решение таможенного органа о конфискации представляется не окончательным, не прекращающим якобы само по себе права собственности. Последнее прекращается, по мнению Конституционного Суда, в результате реального исполнения решения и факта перехода имущества в собственность государства.
   Между тем действующее законодательство об ответственности за правонарушения, в том числе и Таможенный кодекс, четко различают изъятие (арест) имущества как превентивную и чисто процессуальную меру, обеспечивающую возможность рассмотрения дела и вынесения решения, и собственно конфискацию как меру наказания за совершенное правонарушение. Принятие решения о конфискации является основанием для принудительного безвозмездного обращения изъятого имущества в доход государства. Гражданский кодекс (ст. 235, п. 6) связывает переход права собственности при конфискации (момент лишения собственника права на имущество) именно с вынесением соответствующего решения, а не с моментом его исполнения. Решение таможенного органа о конфискации имущества, таким образом, и есть итоговое, поскольку оно окончательно, самодостаточно и не требует последующего обязательного его подтверждения судом.
   Из имеющихся в деле отзывов Государственного таможенного комитета, Генеральной прокуратуры, Министерства юстиции РФ и ряда других ведомств видно, что попытка оправдать очевидное противоречие между требованиями части 3 статьи 35 Конституции РФ и действующим Таможенным кодексом в части правомочия таможенных органов самостоятельно применять конфискацию имущества обосновывается необходимостью ограничений прав, предусмотренной в части 3 статьи 55 Конституции РФ. Конституционный Суд весьма близок к этой аргументации, хотя прямо и не упоминает статьи 55 Конституции. Его рассуждения строятся на том, что в отличие от частноправовой сферы, где возможно только судебное решение о лишении имущества, в таможенном законодательстве в целях обеспечения экономической безопасности государства для правонарушителей допустима конфискация и в административном порядке. Именно потому гарантии права здесь как бы суживаются и судебная защита ограничивается лишь возможностью последующего судебного контроля, да и то при наличии жалобы на решение административного органа.
   Конституционный Суд отступает здесь от своей же собственной позиции, неоднократно высказанной им в других решениях, о том, что право на судебную защиту ни в каком случае не может вступать в противоречие с целями, указанными в части 3 статьи 55 Конституции РФ, и, следовательно, не подлежит ограничению (см. Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.95 по жалобе Аветяна и др.).
   В обоснование своего вывода о конституционности административного решения о конфискации имущества Конституционный Суд ссылается на наличие гарантии последующего судебного контроля за решениями и действиями органов государственной власти и должностных лиц, возможность которого предусмотрена в статье 46 (часть 3) Конституции РФ. В такой аргументации часть 3 статьи 35 Конституции РФ вообще представляется совершенно излишней и ненужной, что, однако, вряд ли соответствует намерениям законодателя, наделившего независимые суды исключительной компетенцией решать вопросы лишения имущества именно в целях усиления гарантий права частной собственности. Очевидно, что судебное решение по данному вопросу, вынесенное в определенных законом процессуальных рамках, совершенно неадекватно последующему судебному контролю за решением административного органа или должностного лица, действующих в упрощенной процессуальной процедуре и отнюдь не отличающихся ведомственной незаинтересованностью.
   Кроме того, вряд ли допустимо связывать наличие или отсутствие судебной гарантии, предусмотренной частью 3 статьи 35 Конституции РФ, только с волеизъявлением лица, подавшего соответствующую жалобу. В противном случае лицо, своевременно не извещенное о принятии административного решения или в силу иных причин не имеющее возможности или желания подать жалобу в суд, автоматически лишается конституционных гарантий защиты собственности. Не имеет их вовсе и собственник, не являвшийся участником административного процесса, поскольку, как указано выше, закон не обязывает таможенные органы устанавливать принадлежность имущества. Конституционный Суд обходит эти вопросы умолчанием.
   Следует отметить и принципиальное, по нашему мнению, расхождение позиции Конституционного Суда с решением другой его палаты от 17.12.96 по делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона РФ от 24 июня 1993 года «О федеральных органах налоговой полиции». Конституционный Суд признал тогда возможность административного взыскания платежей лишь в рамках налоговых имущественных отношений и если при этом не затрагивались права личности. В случае же несогласия налогоплательщика, а также тогда, когда взыскание носит характер гражданско-правовых, административно-правовых или уголовно-правовых санкций в силу части 3 статьи 35 Конституции РФ, вопрос может быть разрешен лишь посредством судебного разбирательства. В соответствии с Законом о Конституционном Суде (статья 73) при расхождении позиций палат дело должно быть перенесено в пленарное заседание.

Постановление Конституционного Суда РФ от 30.10.2003 г. № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобы граждан С. А. Бунтмана, К. А. Катаняна и К. С. Рожкова

   Именем Российской Федерации
   Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В. Д. Зорькина, судей М. В. Баглая, Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, А. Л. Кононова, Л. О. Красавчиковой, В. О. Лучина, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, А. Я. Сливы, В. Г. Стрекозова, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева, В. Г. Ярославцева,
   с участием представителей группы депутатов Государственной Думы, направившей запрос в Конституционный Суд Российской Федерации, – депутатов Государственной Думы А. Н. Котюсова и Б. Б. Надеждина, а также адвоката В. Ю. Прохорова, гражданина С. А. Бунтмана и его представителя – адвоката П. А. Астахова, граждан К. А. Катаняна и К. С. Рожкова, представителей Государственной Думы – депутатов Государственной Думы В. В. Гребенникова и С. А. Попова, полномочного представителя Совета Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации Ю. А. Шарандина, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова,
   руководствуясь статьей 125 (пункт «а» части 2 и часть 4) Конституции Российской Федерации, подпунктом «а» пункта 1 и пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 84, 85, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
   рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Поводом к рассмотрению дела явились запрос группы депутатов Государственной Думы и жалобы граждан С. А. Бунтмана, К. А. Катаняна и К. С. Рожкова, в которых оспаривается конституционность отдельных положений статей 45, 46, 48, 49, 50, 52 и 56 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.
   Поскольку все обращения касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одном производстве.
   Заслушав сообщения судей-докладчиков М. В. Баглая и В. Г. Стрекозова, объяснения сторон и их представителей, заключение эксперта – доктора юридических наук М. А. Федотова, выступления приглашенных в заседание полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. Ю. Барщевского, представителей: от Центральной избирательной комиссии Российской Федерации – В. И. Лысенко и М. В. Гришиной, от Генерального прокурора Российской Федерации – М. Н. Малиновского, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
   установил:
   1. В запросе группы депутатов Государственной Думы и жалобах граждан С. А. Бунтмана, К. А. Катаняна и К. С. Рожкова оспаривается конституционность отдельных положений статей 45, 46, 48, 49, 50, 52 и 56 Федерального закона от 12 июня 2002 года «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (в редакции от 4 июля 2003 года), касающихся регулирования деятельности организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, в связи с информационным обеспечением выборов и референдумов.
   1.1. Обратившиеся в Конституционный Суд Российской Федерации депутаты Государственной Думы утверждают, что положения подпунктов «д», «е», «ж» определяющего понятие и виды предвыборной агитации пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» противоречат статьям 29 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. По мнению заявителей, эти положения позволяют отнести к предвыборной агитации любую деятельность по распространению информации о кандидатах, списках кандидатов, избирательных объединениях, избирательных блоках, что во взаимосвязи с подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 того же Федерального закона, запрещающим представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности проводить предвыборную агитацию, агитацию по вопросам референдума, означает несоразмерное ограничение свободы слова, права каждого передавать, производить и распространять информацию и нарушает гарантии свободы массовой информации.
   1.2. Приказом главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» сотруднику радиостанции С. А. Бунтману было объявлено дисциплинарное взыскание в виде выговора за то, что, выступая с комментариями в период избирательной кампании по выборам губернатора Санкт-Петербурга, он в нарушение статей 45, 48 и 49 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в прямом эфире высказался по поводу возможных последствий избрания одного из кандидатов, выразил свое отношение к его выдвижению на эту должность и заявил, что при таких условиях он голосовал бы против всех.
   Исковые требования С. А. Бунтмана о снятии взыскания, которое, как он полагал, было вынесено на основании противоречащих статьям 3, 29 и 32 Конституции Российской Федерации законоположений, судом общей юрисдикции оставлены без удовлетворения с указанием на то, что в соответствии со статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации проверка конституционности закона относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации.
   В жалобе гражданина С. А. Бунтмана, направленной в Конституционный Суд Российской Федерации, утверждается, что положение пункта 5 статьи 45 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», запрещающее давать в информационных теле– и радиопрограммах, публикациях в периодических печатных изданиях комментарии к сообщениям о проведении предвыборных мероприятий, а также регулирующая вопросы предвыборной агитации статья 48 того же Федерального закона нарушают конституционные гарантии свободы информации и избирательных прав. В заседании Конституционного Суда Российской Федерации представитель заявителя адвокат П. А. Астахов уточнил предмет жалобы в части, касающейся статьи 48, и просил проверить конституционность подпунктов «в», «ж» ее пункта 2, признающих предвыборной агитацией описание возможных последствий избрания или неизбрания кандидата и иные действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за кандидатов или против них, а также против всех кандидатов, во взаимосвязи с подпунктом «ж» пункта 7 данной статьи.
   1.3. Решением суда общей юрисдикции оставлен без удовлетворения иск гражданина К. А. Катаняна к редакции газеты «Время МН» об отмене приказа о наложении на него дисциплинарного взыскания в виде выговора. При этом суд указал, что истцом, на момент вынесения решения являвшимся редактором отдела политики редакции газеты «Время МН», были нарушены содержащиеся в статьях 45, 46, 48, 50 и 52 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» положения, запрещающие предвыборную агитацию журналистам при осуществлении профессиональных обязанностей и требующие от них уделять равное внимание всем претендентам, не отдавая предпочтения какому бы то ни было кандидату.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации К. А. Катанян утверждает, что пункт 2 статьи 45, пункт 2 статьи 46, подпункты «б» – «ж» пункта 2, пункт 5 и подпункт «ж» пункта 7 статьи 48, пункт 11 статьи 50, пункт 5 статьи 52 и пункт 6 статьи 56 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» несоразмерно ограничивают право гражданина на участие в свободных выборах, право каждого свободно производить и распространять информацию, право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а потому противоречат статьям 3, 29, 32, 34 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
   Между тем, как следует из мотивировочной части судебного решения, вынесенного по делу К. А. Катаняна, на основе исследования материалов дела (в том числе пояснений истца и содержания его статьи в газете «Время МН») суд общей юрисдикции пришел к выводу, что опубликованная истцом информация способствовала созданию положительного отношения избирателей к одному из кандидатов на пост главы Республики Мордовия, нарушила равенство кандидатов, отдав предпочтение одному из них, что не соответствует требованиям Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Это означает, что суд, по существу, основывал свое решение на пункте 5 статьи 45 названного Федерального закона и подпункте «б» пункта 2 его статьи 48, в котором выражение предпочтения в отношении какого-либо из кандидатов, в частности указание на то, за какого из кандидатов будет голосовать избиратель, признается предвыборной агитацией, во взаимосвязи с подпунктом «ж» пункта 7 той же статьи.
   Таким образом, только эти законоположения – в силу статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пункта 3 части первой и части третьей статьи 3, части первой статьи 36, части третьей статьи 74, части первой статьи 96 и пункта 2 статьи 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» – являются предметом проверки Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе; в части, касающейся проверки иных оспариваемых К. А. Катаняном норм Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», производство по его жалобе подлежит прекращению в соответствии с пунктом 2 части первой статьи 43 и статьей 68 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
   1.4. Постановлением мирового судьи гражданин К. С. Рожков был подвергнут административному штрафу за публикацию в газете «Светлогорье», главным редактором и учредителем которой он является, материалов, содержавших предусмотренные подпунктами «в», «г» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» признаки предвыборной агитации, выразившейся в описании возможных последствий избрания одного из кандидатов на должность мэра города Калининграда и распространении информации с явным преобладанием сведений об этом кандидате в сочетании с негативными комментариями, что, как указал мировой судья, в силу подпункта «ж» пункта 7 статьи 48 названного Федерального закона представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности в агитационный период запрещено. В постановлении отмечается также, что К. С. Рожков опубликовал материалы до того, как начался определенный пунктом 2 статьи 49 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» 30-дневный срок предвыборной агитации на каналах организаций телерадиовещания и в периодических печатных изданиях.
   В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации К. С. Рожков просит проверить конституционность пункта 2 статьи 48 и пункта 2 статьи 49 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», которыми, по его мнению, неправомерно широко определяется понятие предвыборной агитации, создается возможность подвести под это понятие любые сведения и информацию о кандидатах, что ведет к нарушению закрепленных Конституцией Российской Федерацией свободы информации (статья 29) и права на свободные выборы (статьи 3 и 32).
   Конституционность подпункта «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», устанавливающего безусловный запрет на проведение предвыборной агитации представителями организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности и тем самым исключающего их из числа субъектов правомерной предвыборной агитации, а следовательно, не допускающего распространения на них предписания пункта 2 статьи 49 названного Федерального закона о возможности проведения агитации в указанный период, К. С. Рожковым не оспаривается. Не подвергая сомнению необходимость законодательного разграничения предвыборной агитации и информирования избирателей, нарушение своих конституционных прав заявитель, по существу, связывает с неопределенностью положений пункта 2 статьи 48 этого Федерального закона, определяющих виды действий, подпадающих под понятие предвыборной агитации.
   Поскольку суд отнес К. С. Рожкова к представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, и применил к нему подпункт «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», вводящий запрет на предвыборную агитацию лицами данной категории, нельзя полагать, что одновременно к нему можно было применить и пункт 2 статьи 49 того же Федерального закона, адресованный лицам, в силу его статей 50 и 51 правомочным вести предвыборную агитацию в средствах массовой информации.
   Следовательно, предметом проверки по жалобе К. С. Рожкова являются положения, содержащиеся в подпунктах «в», «г» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»; в части, касающейся проверки конституционности пункта 2 статьи 49 названного Федерального закона, производство по данной жалобе подлежит прекращению.
   1.5. Таким образом, в соответствии с требованиями статей 3, 84, 85, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предметом рассмотрения по настоящему делу являются следующие положения Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»:
   пункт 5 статьи 45, устанавливающий требования к содержанию сообщений о проведении предвыборных мероприятий, мероприятий, связанных с референдумом, в информационных теле– и радиопрограммах, публикациях в периодических печатных изданиях;
   положения подпунктов «б», «в», «г», «д», «е», «ж» пункта 2 статьи 48, определяющие нормативное содержание предвыборной агитации, во взаимосвязи с положением подпункта «ж» пункта 7 той же статьи, в силу которого представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности запрещается проводить предвыборную агитацию, агитацию по вопросам референдума.
   2. Согласно Конституции Российской Федерации в Российской Федерации как демократическом правовом государстве высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (статья 1, часть 1; статья 3, часть 3); граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей, избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, участвовать в референдуме (статья 32, части 1 и 2). Конституция Российской Федерации устанавливает также, что каждому гарантируется свобода мысли и слова, каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, гарантируется свобода массовой информации (статья 29, части 1, 4 и 5), признание, соблюдение и защита которых в силу статьи 2 являются обязанностью государства.
   Этим положениям корреспондируют требования Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в соответствии с которыми свободные выборы должны проводиться с разумной периодичностью путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти (статья 3 Протокола № 1); каждый имеет право на свободу выражения мнений, которое включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны органов публичной власти и независимо от государственных границ (пункт 1 статьи 10).
   В целях гарантирования свободных выборов и референдумов федеральный законодатель – по смыслу статей 3,29, 32 во взаимосвязи со статьями 71 (пункт «в»), 72 (пункт «б» части 1) и 76 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации – вправе устанавливать порядок и условия их информационного обеспечения. Вместе с тем выборы могут считаться свободными, только когда реально гарантированы право на информацию и свобода выражения мнений. Поэтому законодатель обязан обеспечивать права граждан на получение и распространение информации о выборах и референдумах, соблюдая применительно к данному предмету регулирования баланс конституционно защищаемых ценностей – права на свободные выборы и свободы слова и информации и не допуская неравенства и несоразмерных ограничений (статьи 19 и 55 Конституции Российской Федерации; пункт 2 статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; пункт 3 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах).
   3. Выполнение организациями, осуществляющими выпуск средств массовой информации, такой социальной функции, как информационное обеспечение выборов и референдумов, в Российской Федерации как демократическом правовом государстве призвано способствовать осознанному волеизъявлению граждан, гласности выборов и референдумов. Исходя из того, что пользование свободой массовой информации – по смыслу статьи 29 Конституции Российской Федерации, пункта 2 статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и пункта 3 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах – налагает на организации, осуществляющие выпуск средств массовой информации, особые обязанности и особую ответственность, представители этих организаций, действующих на основе редакционной независимости и вырабатываемых журналистским сообществом норм саморегуляции, т. е. правил профессии и этических принципов, должны занимать этичные и взвешенные позиции и освещать избирательные кампании справедливым, сбалансированным и беспристрастным образом.
   Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», в соответствии с которым информационное обеспечение выборов и референдумов включает как информирование избирателей, так и предвыборную агитацию, исходит из того, что представители организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности не должны являться субъектами агитационной деятельности. Это прямо следует из содержания главы VII «Гарантии прав граждан на получение и распространение информации о выборах и референдумах» данного Федерального закона: если за гражданами и общественными объединениями признается право проведения предвыборной агитации в допускаемых законом формах и законными методами (пункт 1 статьи 48), то организации, осуществляющие выпуск средств массовой информации, осуществляют лишь информирование избирателей (статья 45), а их представителям при осуществлении профессиональной деятельности запрещено проводить предвыборную агитацию, выпускать и распространять любые агитационные материалы (подпункт «ж» пункта 7 статьи 48). При этом в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях нарушение данного запрета влечет административную ответственность (статья 5.8).
   Устанавливаемое Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» отграничение информирования избирателей от предвыборной агитации направлено на обеспечение формирования свободного волеизъявления граждан и гласности выборов и отвечает требованиям статей 3 (часть 3), 29 (части 1, 3, 4 и 5), 32 (части 1, 2 и 3) Конституции Российской Федерации, поскольку только когда реально гарантированы право на объективную информацию и свобода выражения мнений, выборы могут считаться свободными. Применительно к средствам массовой информации свободу выражения мнений нельзя отождествлять со свободой предвыборной агитации, к которой не предъявляются требования объективности. Поэтому в целях защиты права на свободные выборы, являющиеся одной из основ конституционного строя, в том числе в целях обеспечения свободного волеизъявления избирателей, свобода выражения мнений для представителей средств массовой информации, как следует из статей 3 (часть 3), 17 (часть 3), 29 (часть 5), 32 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, может быть ограничена федеральным законом.
   Вместе с тем, как вытекает из сформулированных Конституционным Судом Российской Федерации правовых позиций, ограничения конституционных прав, в том числе, следовательно, свободы массовой информации, должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо конституционного права, т. е. не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.
   Изложенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации корреспондируют правовым позициям Европейского Суда по правам человека в делах, связанных с определением границ свободы выражения мнений и права на информацию в период избирательной кампании. В частности, в решении от 19 февраля 1998 года по делу «Боуман против Соединенного Королевства» отмечается, что право на свободу слова, гарантированное статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо рассматривать в свете права на свободные выборы. Европейский Суд подчеркивает, что свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга; по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам; тем не менее при некоторых обстоятельствах эти два права могут вступить в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым, чтобы до или во время проведения выборов были установлены определенные ограничения свободы слова, которые в обычных условиях были бы неприемлемы; их цель – обеспечить свободное выражение мнений народа при избрании законодательной власти.
   4. В соответствии с пунктом 5 статьи 45 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в информационных теле– и радиопрограммах, публикациях в периодических печатных изданиях сообщения о проведении предвыборных мероприятий, мероприятий, связанных с референдумом, должны даваться исключительно отдельным информационным блоком, без комментариев; в них не должно отдаваться предпочтение какому бы то ни было кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку, инициативной группе по проведению референдума, иной группе участников референдума, в том числе по времени освещения их предвыборной деятельности, деятельности, связанной с проведением референдума, объему печатной площади, отведенной таким сообщениям.
   Положения пункта 2 статьи 48 данного Федерального закона признают предвыборной агитацией осуществляемые в период избирательной кампании:
   – выражение предпочтения в отношении какого-либо из кандидатов, избирательных объединений, избирательных блоков, в частности указание на то, за какого из кандидатов, за какой из списков кандидатов, за какое из избирательных объединений, за какой из избирательных блоков будет голосовать избиратель (подпункт «б»);
   – описание возможных последствий избрания или неизбрания кандидата (списка кандидатов) (подпункт «в»);
   – распространение информации с явным преобладанием сведений о каких-либо кандидатах, избирательных объединениях, избирательных блоках в сочетании с позитивными либо негативными комментариями (подпункт «г»);
   – распространение информации о деятельности кандидата, не связанной с его профессиональной деятельностью или исполнением им своих служебных (должностных) обязанностей (подпункт «д»);
   – деятельность, способствующую созданию положительного или отрицательного отношения избирателей к кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку, к которым принадлежит данный кандидат, к избирательному объединению, избирательному блоку, выдвинувшим кандидата, кандидатов, список кандидатов (подпункт «е»);
   – иные действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за кандидатов, списки кандидатов или против них, против всех кандидатов, против всех списков кандидатов (подпункт «ж»).
   Согласно подпункту «ж» пункта 7 статьи 48 запрещается проводить предвыборную агитацию, агитацию по вопросам референдума, выпускать и распространять любые агитационные материалы представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности.
   4.1. Названные положения Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», касающиеся регулирования общественных отношений в сфере информационного обеспечения выборов применительно к организациям, осуществляющим выпуск средств массовой информации, следует рассматривать во взаимосвязи с другими положениями данного Федерального закона, также отражающими различия в осуществлении этими организациями деятельности по информированию избирателей и использовании средств массовой информации для предвыборной агитации.
   Так, статьей 44 устанавливается, что информирование избирателей и предвыборная агитация, агитация по вопросам референдума являются элементами информационного обеспечения выборов и способствуют осознанному волеизъявлению граждан, гласности выборов и референдумов. При этом согласно статье 45 содержание информационных материалов, размещаемых в средствах массовой информации, должно быть объективным, достоверным, не должно нарушать равенство кандидатов, избирательных объединений, избирательных блоков (пункт 2), а деятельность организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, по информированию избирателей, участников референдума осуществляется свободно (пункт 4).
   Что касается предвыборной агитации, то она определяется как деятельность, осуществляемая в период избирательной кампании, имеющая целью побудить или побуждающая избирателей к голосованию за кандидата, кандидатов, список кандидатов или против него (них) либо против всех кандидатов (против всех списков кандидатов) (пункт 4 статьи 2) и выражающаяся в призывах голосовать за или против кандидата (списка кандидатов) (подпункт «а» пункта 2 статьи 48), а также в иных действиях, указанных в подпунктах «б» – «ж» пункта 2 статьи 48. Следовательно, понятие «предвыборная агитация» включает в себя совокупность действий, имеющих целью побудить или побуждающих избирателей голосовать за или против кандидата, кандидатов или списков кандидатов и осуществляемых кандидатом, избирательным объединением, избирательным блоком самостоятельно либо в установленном законодательством порядке с привлечением иных лиц (пункт 4 статьи 48) со дня выдвижения или регистрации (пункт 1 статьи 49), а на каналах организаций телерадиовещания и в периодических печатных изданиях – за 30 дней до начала голосования (пункт 2 статьи 49).
   Поскольку как агитация, так и информирование любого характера могут побудить избирателей сделать тот или иной выбор, при том что достоверные и объективные сведения о кандидате в большей мере помогают избирателю сформировать свои предпочтения, чем просто призывы голосовать «за» или «против», то очевидно, что критерием, позволяющим различить предвыборную агитацию и информирование, может служить лишь наличие в агитационной деятельности специальной цели – склонить избирателей в определенную сторону, обеспечить поддержку или, напротив, противодействие конкретному кандидату, избирательному объединению. В противном случае граница между информированием и предвыборной агитацией стиралась бы, так что любые действия по информированию избирателей можно было бы подвести под понятие агитации, что в силу действующего для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, запрета неправомерно ограничивало бы конституционные гарантии свободы слова и информации, а также нарушало бы принципы свободных и гласных выборов.
   По смыслу положений пункта 2 статьи 48 во взаимосвязи с подпунктом «ж» ее пункта 7 и пунктом 4 статьи 2, последствия агитации как правонарушающего действия представителя организации, осуществляющей выпуск средства массовой информации, при осуществлении им профессиональной деятельности не являются элементом объективной стороны состава данного правонарушения, которая ограничена лишь самим противоправным действием, не предполагающим подтверждение того, что распространенная информация действительно повлияла или могла повлиять на отношение неопределенного круга избирателей к соответствующему кандидату или избирательному объединению. Следовательно, умысел в качестве необходимого элемента субъективной стороны формального состава такого правонарушения, как незаконная агитация, не может охватывать ее последствия и заключается лишь в осознании прямой цели данного противоправного действия. Именно поэтому не может быть признано агитацией информирование избирателей через средства массовой информации, в том числе об имевших место агитационных призывах голосовать за или против кандидата или о других агитационных действиях, предусмотренных пунктом 2 статьи 48, без выявления соответствующей непосредственно агитационной цели, наличие либо отсутствие которой во всяком случае подлежит установлению судами общей юрисдикции и (или) иными правоприменителями при оценке ими тех или иных конкретных действий как противозаконной предвыборной агитации.
   4.2. Пункт 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» признает предвыборной агитацией выражение предпочтения в отношении кого-либо из кандидатов, в частности указание на то, за кого будет голосовать избиратель (подпункт «б»). Само по себе позитивное или негативное мнение о ком-либо из кандидатов не является предвыборной агитацией и не может послужить основанием для привлечения к административной ответственности представителя организации, осуществляющей выпуск средств массовой информации, если только не будет доказана специальная цель, а именно направленность на поддержку либо на противодействие конкретному кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку. «Выражение предпочтения» является не чем иным, как разновидностью выражения мнений. Следовательно, применительно к профессиональной деятельности представителей средств массовой информации толкование такого действия, как выражение предпочтения, в качестве правонарушения – без доказанности его направленности именно на агитацию – означало бы ограничение свободы выражения мнений и нарушение свободы массовой информации (статья 29, части 1, 3 и 5 Конституции Российской Федерации).
   Наличие именно агитационной цели предполагает и подпункт «в» пункта 2 статьи 48, признающий одним из видов предвыборной агитации описание возможных последствий избрания или неизбрания кандидата (списка кандидатов), поскольку в отсутствие такой цели подобное «описание» являлось бы не чем иным, как разновидностью выражения мнений.
   В подпункте «г» пункта 2 статьи 48 предвыборной агитацией признается распространение информации с явным преобладанием сведений о каких-либо кандидатах в сочетании с позитивными либо негативными комментариями. Однако в информационных сообщениях о предвыборных мероприятиях кандидата не могут не преобладать сведения именно об этом кандидате, и, следовательно, главную смысловую нагрузку в предусмотренном данным подпунктом виде агитационной деятельности имеет наличие позитивных или негативных комментариев о нем, что также является разновидностью выражения мнений и в отсутствие агитационной цели не может рассматриваться в качестве предвыборной агитации.
   Подпункт «д» пункта 2 статьи 48 к предвыборной агитации относит распространение информации о деятельности кандидата, не связанной с его профессиональной деятельностью или исполнением им своих служебных (должностных) обязанностей. Распространение данной нормы на представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, как на субъектов, которым предвыборная агитация не разрешается, без подтверждения агитационной цели их действий означало бы существенное ограничение права избирателей на получение достоверной, объективной и всесторонней информации о кандидатах, поскольку для формирования наиболее полного представления о том или ином кандидате избирателю необходимо располагать сведениями как о его текущей служебной, так и об иной деятельности. Одновременно это ущемляло бы право граждан свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, и, следовательно, противоречило бы статье 29 (части 4 и 5) Конституции Российской Федерации.
   Подпункт «е» пункта 2 статьи 48 признает предвыборной агитацией деятельность, способствующую созданию положительного или отрицательного отношения избирателей к кандидату. В случаях противоправной агитации эта деятельность также предполагает наличие такого необходимого признака (компонента) агитации, как ее осознанно агитационный характер. Иначе допускалось бы неправомерное распространение данной нормы на произвольно широкий круг действий, связанных с информированием, которое объективно может способствовать созданию положительного или отрицательного отношения избирателей к кандидату, однако в силу отсутствия умысла не относится к агитации. Тем самым вводились бы чрезмерные ограничения как права избирателей на получение достоверной информации, так и свободы массовой информации.
   Таким образом, подпункты «б», «в», «г», «д», «е» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» во взаимосвязи с положениями статьи 45, подпунктом «а» пункта 2 и подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 – исходя из их конституционно-правового предназначения и смысла – не допускают расширительного понимания предвыборной агитации применительно к ее запрету для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности, т. е. без учета того, что противозаконной агитационной деятельностью (нарушающей предписание подпункта «ж» пункта 7 статьи 48) может признаваться только совершение ими предусмотренных в пункте 2 статьи 48 действий, преследующих специальную агитационную цель, – в отличие от информирования избирателей, в том числе во внешне сходной по форме с агитацией профессиональной деятельности, предусмотренной пунктом 5 статьи 45.
   Положение пункта 5 статьи 45, согласно которому в информационных программах телевидения и радио не должно отдаваться предпочтение какому бы то ни было кандидату, избирательному объединению или блоку, относящееся к нормам, регулирующим именно порядок информирования (а не агитации), во взаимосвязи с пунктом 2 данной статьи, статьей 48 и пунктами 1 и 2 статьи 52 не может толковаться как запрещающее представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, высказывать собственное мнение, давать комментарий за пределами отдельного информационного блока, поскольку только в таком блоке не должно содержаться комментариев и не должно отдаваться предпочтение кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку по времени освещения предвыборной деятельности, объему печатной площади и соотношению ее предоставления бесплатно и за плату. Иное было бы неоправданным ограничением прав, гарантированных статьей 29 (часть 4) Конституции Российской Федерации.
   Конституционно-правовой смысл указанных положений пункта 5 статьи 45, подпунктов «б», «в», «г», «д», «е» пункта 2 статьи 48 во взаимосвязи с подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», выявленный в настоящем Постановлении, в силу статьи 6, части второй статьи 74 и части второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.
   5. Согласно подпункту «ж» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в качестве предвыборной агитации признаются иные (помимо упомянутых в подпунктах «а» – «е») действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за кандидатов, списки кандидатов или против них, против всех кандидатов, против всех списков кандидатов.
   Использование формулы «иные действия» в запретительных целях делает открытым и перечень видов противоправной предвыборной агитации, допускает расширительное толкование понятия и видов запрещенной агитации и тем самым не исключает произвольное применение данной нормы. Такое расширительное толкование, связанное с основаниями дисциплинарной и административной ответственности представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности, несовместимо с юридическим равенством, а также принципом соразмерности устанавливаемых ограничений конституционно одобряемым целям и ведет к нарушению свободы средств массовой информации.
   Действия, не имеющие целью побудить избирателей голосовать за кандидатов или против них, т. е. не обусловленные объективно подтвержденным умыслом добиться конкретного результата на выборах, не могут рассматриваться в качестве предвыборной агитации. Между тем, по смыслу подпункта «ж» пункта 2 статьи 48 в его взаимосвязи с определяющим понятие агитации пунктом 4 статьи 2, а также во взаимосвязи с подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», под иными действиями, подпадающими под понятие неправомерной агитации, подразумеваются и такие действия представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, в процессе информационного обеспечения выборов, которые могут быть и не обусловлены объективно подтвержденным умыслом, сознательной направленностью действий добиться конкретного результата на выборах, поскольку использование законодателем понятия «действия, побуждающие голосовать» (в дополнение к понятию «действия, имеющие целью побудить голосовать») допускает – вместо выявления цели склонить избирателей голосовать определенным образом – оценку побудительного эффекта агитации.
   Тем самым создается возможность недопустимо широкого усмотрения правоприменителя при квалификации информационной деятельности представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, как нарушающей установленный для них подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 данного Федерального закона запрет проводить предвыборную агитацию. Это также несовместимо с юридическим равенством, ограничивает свободу массовой информации и право граждан на получение информации, необходимой для формирования свободного волеизъявления на выборах.
   Таким образом, положение подпункта «ж» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» во взаимосвязи с положением пункта 4 его статьи 2 не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 29 (части 4 и 5), 32 (части 1 и 2) и 55 (часть 3).
   Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 6 и 68, частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 75, 79, 87 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   постановил:
   1. Признать положения подпунктов «б», «в», «г», «д», «е» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку они по своему конституционно-правовому смыслу во взаимосвязи с подпунктом «а» пункта 2 статьи 48, статьей 45 и подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 того же Федерального закона не допускают расширительного понимания предвыборной агитации применительно к ее запрету для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности и предполагают, что противозаконной агитационной деятельностью может признаваться только умышленное совершение ими предусмотренных в пункте 2 статьи 48 названного Федерального закона действий, непосредственно направленных на такую агитацию, в отличие от информирования избирателей, в том числе во внешне сходной по форме с агитацией профессиональной деятельности, предусмотренной пунктом 5 его статьи 45.
   2. Признать пункт 5 статьи 45 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку содержащиеся в нем положения – по их конституционно-правовому смыслу в системе норм – не могут служить основанием для запрета представителям организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, при осуществлении ими профессиональной деятельности высказывать собственное мнение, давать комментарии за пределами отдельного информационного блока и предполагают, что только в таком информационном блоке не должно содержаться комментариев и не должно отдаваться предпочтение кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку по времени освещения предвыборной деятельности, объему печатной площади и соотношению ее предоставления бесплатно и за плату.
   3. Признать положение подпункта «ж» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 29 (части 4 и 5), 32 (части 1 и 2) и 55 (часть 3), поскольку на его основании во взаимосвязи с положением пункта 4 статьи 2 того же Федерального закона в качестве предвыборной агитации признаются любые иные помимо перечисленных в подпунктах «а», «б», «в», «г», «д», «е» пункта 2 статьи 48 действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за кандидатов, списки кандидатов или против них, против всех кандидатов, против всех списков кандидатов.
   4. Конституционно-правовой смысл взаимосвязанных положений пункта 5 статьи 45, подпунктов «б», «в», «г», «д», «е» пункта 2 и подпункта «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике, а также любое иное истолкование аналогичных им положений других нормативных правовых актов.
   5. Положения нормативных актов, содержащих такое же положение, какое пунктом 3 настоящего Постановления признано не соответствующим Конституции Российской Федерации, не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами и подлежат отмене в установленном порядке.
   6. Прекратить производство по делу в части, касающейся проверки конституционности пункта 2 статьи 45, пункта 2 статьи 46, пункта 5 статьи 48, пункта 2 статьи 49, пункта 11 статьи 50, пункта 5 статьи 52 и пункта 6 статьи 56 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   7. Дела граждан С. А. Бунтмана, К. А. Катаняна и К. С. Рожкова подлежат пересмотру в обычном порядке с учетом настоящего Постановления, если для этого нет других препятствий.
   8. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
   9. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Собрании законодательства Российской Федерации» и «Российской газете». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г. А. Гаджиева

   Проголосовав за принятое постановление по существу рассматриваемого Конституционным Судом Российской Федерации вопроса, но оставшись в меньшинстве при голосовании по вопросу о включении статьи 3 (часть 3) Конституции Российской Федерации в перечень конституционных норм и принципов, которым противоречит положение подпункта «ж» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», и будучи частично не согласным с мотивировкой принятого решения, излагаю свое мнение о несогласии с большинством судей.
   В пункте 3 мотивировочной части Постановления содержится вывод о том, что «в целях защиты права на свободные выборы, являющиеся одной из основ конституционного строя, в том числе в целях обеспечения свободного волеизъявления избирателей, свобода выражения мнений для представителей средств массовой информации, как следует из статей 3 (часть 3), 17 (часть 3), 29 (часть 5), 32 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, может быть ограничена федеральным законом».
   В качестве одного из принципов, образующих основы конституционного строя, нами рассматриваются не свободные выборы, а принцип народовластия, предполагающий, что единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Положения о том, что народ осуществляет свою власть непосредственно, и о том, что высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (части 2 и 3 статьи 3 Конституции Российской Федерации), являются важнейшими гарантиями принципа народовластия.
   В части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации федеральному законодателю предоставляется возможность вводить путем принятия закона ограничения прав и свобод человека и гражданина, но только в той мере, в какой это необходимо в целях 1) защиты основ конституционного строя, 2) нравственности, 3) здоровья, 4) прав и законных интересов других лиц, 5) обеспечения обороны страны и 6) безопасности государства.
   Все ли эти шесть целей могут приниматься во внимание для обоснования необходимости ограничения конституционного права распространять информацию? Или же допустимо иное истолкование части 3 статьи 55, которое исходит из местоположения данной статьи в главе 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации? Эта статья завершает перечень прав и свобод, и поэтому предусмотренный ею порядок и режим законодательных ограничений носит универсальный характер. В ней содержится исчерпывающий перечень тех целей, которые могут оправдать введение ограничений всех прав и свобод человека и гражданина. Универсальный характер указанного перечня не означает, что любое из основных прав и свобод, гарантируемых Конституцией Российской Федерации, может быть ограничено, ориентируясь на все шесть целей, перечисленных в части 3 ее статьи 55. Что-то из этих шести целей может быть соотносимо с тем или иным основным правом, а какие-то цели, если их иметь в виду при введении ограничений, могут привести к умалению права (часть 2 статьи 55 Конституции Российской Федерации).
   Специфика конституционного права свободно выражать мнения такова, что оно может быть ограничено в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и национальной безопасности. Что же касается такой цели, как защита основ конституционного строя, то возникают серьезные сомнения по поводу возможности ограничения свободы мнений для ее достижения. Основы конституционного строя – это перечень основополагающих принципов конституционного права Российской Федерации. Один из них – принцип народовластия (статья 3 Конституции Российской Федерации). Если предположить, что названный принцип из основ конституционного строя уже сам по себе достаточен для введения ограничений права на свободное выражение мнений, то тогда утрачивается равновесие между двумя равноценными основными правами – правом распространять информацию (часть 4 статьи 29 Конституции Российской Федерации) и правом избирать (часть 2 статьи 32 Конституции Российской Федерации).
   А между тем Европейский Суд по правам человека в решении от 19 февраля 1998 года по делу «Боуман против Соединенного Королевства» исходит из того, что право на свободу слова необходимо рассматривать в свете права на свободные выборы, т. е. ни одно из них не обладает приоритетом. Только при таком подходе возможен поиск баланса между этими равноценными основными правами. Действие одного основного права в таком случае создает имманентные границы для другого основного права.
   Ссылка на необходимость защиты принципов, образующих основы конституционного строя, в частности принципа народовластия (а не свободных выборов), не кажется мне необходимой для оправдания ограничения права на свободное выражение мнений. Принципы основ конституционного строя обычно в практике Конституционного Суда Российской Федерации используются не в правоограничительных, а в правоохранительных целях.
   В качестве аргумента в пользу предлагаемого истолкования нормативного содержания части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации может послужить и положение части 4 ее статьи 15, согласно которой международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Данное конституционное положение предполагает возможность при решении вопроса о том, какие из указанных в части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации шести целей могут быть использованы для введения ограничений того или иного основного права, ориентироваться на Конвенцию о защите прав человека и основных свобод.
   В частности, статья 10 Конвенции предполагает, что право свободно выражать свое мнение может быть ограничено законом, если это необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.
   Поэтому: в силу части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в целях защиты принципов, образующих основы конституционного строя, а не любых положений, включенных в главу 1 Конституции Российской Федерации; не все шесть целей, указанных в части 3 статьи 55, могут быть использованы при введении ограничений права свободно выражать свое мнение.

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А. Л. Кононова

   Всемерно поддерживая общую тенденцию Конституционного Суда в защиту средств массовой информации и свободы слова и не подвергая сомнению данное Конституционным Судом ограничительное толкование запретов на агитацию, не могу не возразить против поиска конституционного смысла ряда абсурдных и не поддающихся разумному объяснению норм Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Весьма вероятно, может сложиться общее убеждение, что решение Конституционного Суда фактически дезавуирует некоторые запрещенные законом формы агитации в СМИ, поскольку требует доказывания умысла и специальной агитационной цели этих действий, – это кажется затруднительным или вообще малоосуществимым на практике. Вряд ли стоит возражать против того, что может реально способствовать ограничительному применению указанных положений, однако некоторые внутренние противоречия в логике и аргументации решения Конституционного Суда содержат скрытую угрозу, что в иной ситуации может не оказаться реальных препятствий для произвольного применения оспоренных норм, поскольку они не были признаны неконституционными и, следовательно, не устранены из текста Закона.
   Прежде всего весьма сомнительным представляется утверждение, что в период избирательных кампаний происходит конфликт таких ценностей, как свобода слова, свобода выражения мнения, право на информацию, с одной стороны, и право на свободные выборы – с другой, из чего вытекает вывод о возможности ограничения одних прав и свобод во имя других. Это утверждение обосновывается ссылкой на одно из решений Европейского Суда по правам человека о том, что «при некоторых обстоятельствах» эти два права могут вступить в конфликт». Эта ссылка не только не объясняет весьма туманного и неопределенного термина «некоторые обстоятельства», но прямо противоречит утверждениям Европейского Суда в предыдущих фразах о том, что «свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга (!); по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам». Кстати, в данном конкретном деле Европейский Суд встал на защиту свободы заявителя высказать печатно свое мнение о кандидатах именно в период предвыборной кампании.
   Все возможные и оправданные ограничения свободы средств массовой информации перечислены в статье 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации». Трудно представить себе избирательную кампанию в качестве особой чрезвычайной ситуации, которая требовала бы иных, более широких ограничений прав и свобод. Наоборот, совершенно очевидно, что в период предвыборной кампании обостряется потребность избирателей получать и распространять любую информацию о кандидатах, партиях и избирательных блоках, высказывать собственное мнение и иметь представление об общественных предпочтениях. Печать, телевидение и другие массовые коммуникации как раз и являются здесь необходимым средством реализации права на свободу выбора, и при этом СМИ не теряют своей самостоятельной и независимой роли в обществе. Абсурдно звучит тезис об ограничении свободы слова во имя свободы выражения мнения избирателей, особенно на фоне наименования главы VII Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» о гарантиях прав граждан на распространение информации.
   В настоящем судебном процессе приводились многочисленные ссылки на документы Совета Европы и позиции Европейского Суда по правам человека, в которых свобода слова и независимость СМИ объявлялись одной из высших фундаментальных ценностей демократического общества и условием реализации ряда иных прав и свобод человека и гражданина. Именно поэтому подлежит предельно широкому толкованию свобода выражения мнения, допускается свободная критика и «определенная степень преувеличения и даже провокации» в СМИ, признается право СМИ высказывать политические предпочтения и более широко по сравнению с частными лицами информировать о личной жизни политических деятелей, в особенности когда речь идет о выборных представителях народа.
   Весьма убедительно аргументировано решение Конституционного Суда Словацкой Республики, который в 1999 году признал неконституционным аналогичный закон об ограничении свободы СМИ в период избирательной кампании. Он указал, что «временные ограничения свободы выражения и права свободно искать, получать и распространять информацию, гарантированных Конституцией, не предусматриваются. Запрет, установленный законом, не может быть оправдан ссылкой на его временный характер. Тем самым разнообразие информации, предоставляемой СМИ, не обеспечивается, и граждане лишаются возможности получать информацию об общественных делах именно в то время, когда они испытывают в этом, вероятно, наибольшую потребность». Суд отклонил также доводы, что указанные ограничения оправданы якобы целями защиты свободного соревнования политических сил, указывая, что «демократия не является формой правления, учрежденной исключительно в интересах политических партий. Отрицание основных прав и свобод человека в интересах политических партий равнозначно отрицанию демократии. Принцип соревнования политических сил не может применяться таким образом, который ограничивает основные права человека в противоречии с Конституцией. В демократическом обществе интересы политических партий не должны защищаться за счет нарушения прав граждан, особенно если они являются избирателями». Лучше не скажешь.
   По нашему мнению, не существует убедительных оснований в пользу противопоставления свободы выражения мнения и права свободного выбора и, следовательно, в пользу каких-либо специальных ограничений деятельности СМИ в период избирательных кампаний.
   Характерно, что прозвучавшие в настоящем судебном заседании обоснования необходимости исключения СМИ из субъектов предвыборной агитации связывались вовсе не с обеспечением свободы выбора, а с прагматически тривиальной проблемой борьбы с так называемым «черным пиаром», т. е. нелегальной оплатой заказных публикаций. При этом один из представителей Центризбиркома прямо заявил, что если бы существовала эффективная система контроля за оплатой агитационных публикаций, то отпала бы всякая необходимость в поиске формулировок, запрещающих те или иные формы агитации для СМИ. Представляется, что проблема учета оплаченных публикаций не может служить каким-либо основанием ограничения конституционных прав и законодатель решил ее явно негодными средствами.
   Еще менее убедительна с точки зрения этих оснований другая озвученная в процессе отсылка к «конкретно-историческим обстоятельствам» избирательной кампании 1999 года, под воздействием которых писался новый закон, подразумевавшая недобросовестность некоторых СМИ и даже более конкретно – некоторых журналистов («синдром Доренко»).
   В пункте 3 Постановления Конституционного Суда указывается на особые обязанности и особую ответственность представителей СМИ, необходимость соблюдения ими корпоративных норм, профессиональных правил и этических принципов. Не отрицая важность и необходимость корпоративной саморегуляции журналистской профессии, следует предостеречь, однако, от опасности юридизации этических требований и обязанностей, которая может привести к неоправданным ограничениям конституционных прав и свобод. Тем более несерьезно обоснование таких ограничений для всех журналистов и всех СМИ отдельными фактами пусть даже самой возмутительной моральной недобросовестности.
   По нашему мнению, практически все оспариваемые нормы главы VII Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не выдерживают критерия определенности, ясности и способности к однозначному истолкованию, что, как известно из многих решений Конституционного Суда, ведет к их произвольному применению, а значит, нарушению принципа равенства (статья 19 Конституции Российской Федерации), и влечет признание их неконституционными.
   Прежде всего это касается самой концепции разделения деятельности СМИ в предвыборный период на информацию и агитацию, причем оба этих термина, употребляемые в Законе, не только не имеют внятного смысла и четкого различения, но и утрачивают всякую связь с конституционно значимыми понятиями права на информацию и права на выражение мнения.
   Согласно общепринятому в русском языке значению, информация представляет собой любые сведения, передаваемые людьми тем или иным способом, а информирование – обмен этими сведениями. Такое же определение информации мы находим в статье 2 Закона Российской Федерации «Об информации, информатизации и защите информации» и в статье 2 Закона о СМИ. Таким образом, информация – это и факты, и оценки, и с этой точки зрения агитация есть лишь некоторая часть (вид) информации. Не совсем понятна поэтому формулировка статьи 44 Закона, согласно которой информационное обеспечение выборов включает в себя информирование избирателей и предвыборную агитацию. Из некоторых положений статьи 45 с учетом таких требований к информации, как объективность, достоверность и отсутствие предпочтений (оценок), вытекает предельно узкое и характерное лишь для данного Закона значение информации как сообщения только о фактах и событиях, достоверность которых может быть установлена. Запрет на высказывание каких-либо предпочтений в информационных сообщениях говорит о том, что любая оценка (предпочтение) и любое мнение по определению не может быть отнесено к информации в смысле этого закона, поскольку не поддается эмпирической проверке на достоверность (истинность).
   Однако Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не следует даже собственным критериям, поскольку в статье 48 некоторые виды информации (подпункты «г», «д» пункта 2) прямо признаются предвыборной агитацией, пусть даже они трижды достоверны и объективны.
   Рассматриваемый Закон всякую информацию, публикуемую в СМИ по поводу и в связи с выборами, делит, таким образом, на две категории – информацию о фактах, т. е. собственно информацию, и агитацию. Он не дает отдельного и исчерпывающего понятия агитации, но по смыслу данного понятия – это действия, склоняющие кого-либо сделать определенный выбор. В данном случае это публикации оценочного характера, ибо в основе выбора всегда лежит оценка, предпочтение. Поэтому Закон и запрещает публикации, выражающие предпочтение, положительное или отрицательное отношение, позитивные или негативные комментарии и т. п. Однако, как известно, суждение, выражающее оценку, и есть мнение.
   Так, в Определении от 27 сентября 1995 года по жалобе гражданина А. В. Козырева Конституционный Суд отделял фактическую информацию от выражения личного мнения, взглядов и политических оценок, которые не могут быть опровергнуты в суде.
   Понятия мнения и агитации совпадают по сути. В настоящем деле Конституционный Суд также указывает, что агитация является разновидностью выражения мнений, хотя в противоречии с этим в другой части мотивировки утверждает, что свободу выражения мнений нельзя отождествлять со свободой предвыборной агитации. Любое мнение (оценка) – касается ли оно кандидатов, объединений, блоков, списков, как и избирательной кампании вообще – является агитацией, и разделить эти понятия нельзя по определению, как ни пытайся. Рискнем утверждать, что запрет на агитацию для организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, по существу, является запретом на выражение мнения общественного, журналистского, любого избирателя по поводу выборов.
   Представляется также, что наличие субъективной направленности на агитацию не может служить сколько-нибудь значимым критерием в попытке различить собственно агитацию и мнение по поводу и в связи с избирательной кампанией, ибо трудно предположить, что высказанное оценочное суждение не было осознанным актом предпочтения. Придание мнения публичности здесь и есть объективно целеполагание агитации.
   Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» понятие предвыборной агитации определяет через примерный перечень отдельных действий и даже «деятельности» (пункт 2 статьи 48), которые в силу подпункта «ж» пункта 7 статьи 48 превращаются в запреты для журналистов, нарушение которых влечет дисциплинарную и административную ответственность. Из всех перечисленных действий, отнесенных Законом к агитации, ясно и определенно (очевидно, поэтому он и не оспаривался) такой запрет сформулирован только в подпункте «а» – призывы голосовать за или против кандидата. И только прямые призывы можно было бы с достаточной уверенностью отнести к предвыборной агитации. Однако в качестве запрета это положение имело бы мало смысла. Богатство и многогранность языка, возможность употребления иносказаний, эвфемизмов, эзопова стиля и т. п. легко позволяет обойти даже этот четко и ясно выраженный запрет. Что же касается остальных положений того же пункта Закона, то все они носят неопределенный субъективно-оценочный, а порой и вовсе абсурдный характер. Они не только влекут произвол в правоприменении – они прежде всего не дают ясного понимания для самого субъекта, что же, собственно, разрешено, а что запрещено. Именно на это ссылались все заявители по настоящему делу.
   Кто и как будет оценивать публикации или телепередачи с точки зрения агитационного компонента – выражения предпочтения, преобладания сведений или способности создания определенного отношения к кандидату? Надо сказать, что и Конституционный Суд не дал ответа на эти вопросы. В материалах дела имеется описание подобных попыток, предпринятых экспертами Центризбиркома, с буквальным просчетом количества определенных слов и выражений, анализом публицистических приемов, определением смыслового контекста и даже общего эмоционального тона публикаций (?!). Вероятно такой способ определения противоправности возможен, но он – против всех принципов юридической ответственности: запрет должен быть очевиден для всех до его нарушения.
   Представляется малообоснованным и безусловное отнесение к агитации любых прогнозов по поводу выборов, поскольку они включают «описание возможных последствий избрания или неизбрания кандидата». Малопонятно, почему информация о непрофессиональной деятельности кандидата является агитацией, а как раз то, что наиболее важно и интересно для выбора избирателя – сведения о его профессиональной деятельности, как вытекает из смысла этой нормы, агитацией не признается. Совершенно недопустимо, и тут мы солидарны с решением Конституционного Суда, включать в состав подобных деяний последствия в виде оценки побудительного эффекта агитации для избирателей (каких? скольких?), ибо никаких объективных правовых критериев оценки связи между конкретной публикацией и вызванным ею эффектом в виде создания определенного отношения к кандидату или возникновением побуждения голосовать за него не существует.
   Характерно признание в судебном заседании одного из разработчиков Закона о том, что многолетние попытки определить исчерпывающий перечень агитационных действий оказались бесплодны, что свидетельствует о принципиальной невозможности ограничить само понятие.
   К сожалению, и Постановление Конституционного Суда не внесло ясности в проблему. Его решение фактически не затронуло ущербный перечень запрещенных для СМИ видов агитационной деятельности, исключив из него лишь «иные действия», не перечисленные в перечне. Все отмеченные дефекты норм продолжают существовать и признаны не противоречащими Конституции Российской Федерации, с чем категорически согласиться нельзя. В аргументации воспринята порочная логика законодателя, приводящая к неразрешимым противоречиям в попытке разграничить понятия информации, агитации в соотношении с конституционными правами и свободами.
   Предложенный Конституционным Судом критерий определения агитации по наличию прямого умысла и специальной (?) агитационной цели по сути не добавляет ничего нового, поскольку намерение и цель уже обозначены в тексте закона как необходимые признаки правонарушения. По нашему мнению, эти критерии на практике не могут дать эффективной гарантии от произвола правоприменителя и отграничить агитацию от оценочного мнения. При безусловном отрицании последствий агитационного эффекта – возникновения реального побуждения избирателя, склонения его к выбору – агитация с точки зрения законодателя и подтвержденного Конституционным Судом толкования представляет формальное нарушение запретов, перечисленных в статье 48 и еще более усиленных положениями статьи 45 Закона. Отсюда – при желании – агитацией может быть обоснованно представлен факт публикации любого оценочного суждения или нарушения правил подачи информации, связанные с избирательной кампанией. При необязательности и невозможности доказать, как это повлияло на выбор избирателя, цель здесь обнаруживается, объективируется в самом действии – очевидном намерении довести свои оценки (предпочтения) до неограниченного круга лиц. Иными словами, для обнаружения противоправности на практике достаточно сознательного нарушения формального запрета. Конституционный Суд также не предполагает искать намерение и цели в головах правонарушителей, подтверждая, что «наличие либо отсутствие агитационной цели подлежит установлению судами общей юрисдикции и (или) иными правоприменителями при оценке ими тех или иных конкретных действий как противозаконной предвыборной агитации». При этом положение крайне усугубляется тем, что правонарушение «обнаруживается» только после его оценки как такового компетентными органами и субъект правонарушения находится под постоянной угрозой от произвола этой оценки, от политической конъюнктуры и усмотрения властей, что фактически ставит под сомнение принципы независимости средств массовой информации, конституционные права и свободы граждан.

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации В. Г. Ярославцева

   Постановлением от 30 октября 2003 года Конституционный Суд Российской Федерации признал не противоречащими Конституции Российской Федерации положения пункта 5 статьи 45, подпунктов «б» – «е» пункта 2 статьи 48, подпункта «ж» пункта 7 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
   Полагая, что названным Федеральным законом нарушаются конституционное право народа, граждан и средств массовой информации Российской Федерации на свободу слова и свободные выборы, считаю необходимым высказать особое мнение по данному делу.
   1. Согласно Конституции Российской Федерации высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (статья 3, часть 3). В связи с этим граждане Российской Федерации имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме (статья 32, часть 2).
   Реализация выборов как свободных возможна лишь при свободном волеизъявлении граждан, что достигается возможностью варианта выбора и возможностью беспрепятственного выражения своих предпочтений посредством свободного выражения своего мнения в отношении определенного кандидата, избирательного объединения.
   Осуществление свободного волеизъявления граждан при решении вопроса о предпочтении обусловлено в демократическом правовом государстве (каковым, по крайней мере исходя из буквального смысла статьи 1 Конституции Российской Федерации, является Российская Федерация) свободой доступа к информации. Так, согласно статье 29 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется свобода мысли и слова (часть 1); никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них (часть 3); каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (часть 4); гарантируется свобода массовой информации, цензура запрещается (часть 5). Данные положения закреплены и в пункте 1 статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которому «каждый имеет право на свободу выражать свое мнение, которое включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных органов независимо от государственных границ». Кроме того, из статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции усматривается, что свободные выборы должны проводиться с разумной периодичностью путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти.
   Осознавая всю значимость понимания «условий обеспечения», Европейский Суд по правам человека в решении от 2 марта 1987 года по делу «Матье-Моэн и Клерфейт против Бельгии» отметил, что фраза «в таких условиях, которые обеспечивают свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти», по существу, подразумевает – наряду с уже закрепленной статьей 10 Конвенции свободой выражения своего мнения – принцип равного отношения ко всем гражданам при осуществлении ими как своего права голоса, так и права выставлять свою кандидатуру на выборах (§ 54).
   Таким образом, к числу важнейших условий подлинно свободных выборов относится информация, обеспечивающая избирателю реальную возможность выбора одного из нескольких претендентов посредством свободного волеизъявления.
   Кроме того, что особенно важно подчеркнуть, при подлинных выборах обеспечивается свободный доступ избирателей к информации о кандидатах, списках кандидатов, политических партиях (коалициях) и о процессе выборов, а кандидатов, политических партий (коалиций) – к средствам массовой информации и телекоммуникациям (пункт 3 статьи 9 Конвенции о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах – участниках Содружества Независимых Государств (Кишинев, 7 октября 2002 года)).
   В результате каждый свободен реализовывать свое право на поиск, получение, передачу и распространение информации в любых формах и из любых источников в пределах, установленных законодательством Российской Федерации. Единственное и неоспоримое качество информации по ее содержанию – объективность и достоверность, т. е. информация должна быть заведомо не искаженная и соответствующая истине. Это требование к содержанию информации носит универсальный характер, а потому не только не находится в противоречии, а наоборот, сопутствует подлинно свободным выборам, способствуя их реализации.
   2. Указанные положения нашли закрепление в Федеральном законе от 12 июня 2002 года «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Его статья 44 устанавливает, что информационное обеспечение выборов и референдумов включает в себя информирование избирателей, участников референдума, предвыборную агитацию, агитацию по вопросам референдума и способствует осознанному волеизъявлению граждан, гласности выборов и референдумов. Согласно его статье 45 информирование избирателей и участников референдума осуществляют, в частности, органы государственной власти, органы местного самоуправления, комиссии, организации, осуществляющие выпуск средств массовой информации (пункт 1); при этом содержание информационных материалов, размещенных в средствах массовой информации или распространяемых иным способом, должно быть объективным, достоверным, не должно нарушать равенство кандидатов, избирательных объединений, избирательных блоков (пункт 2); деятельность организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации по информированию избирателей, участников референдума осуществляется свободно (пункт 4).
   Вместе с тем пункт 5 статьи 45 рассматриваемого Федерального закона содержит ограничение на свободу слова. Им устанавливается, что в информационных теле– и радиопрограммах, публикациях в периодических печатных изданиях сообщения о проведении предвыборных мероприятий, мероприятий, связанных с референдумом, должны даваться исключительно отдельным информационным блоком, без комментариев; в них не должно отдаваться предпочтения какому бы то ни было кандидату, избирательному объединению, избирательному блоку, инициативной группе по проведению референдума, иной группе участников референдума, в том числе по времени освещения их предвыборной деятельности, деятельности, связанной с проведением референдума, объему печатной площади, отведенной таким сообщениям.
   Признавая соразмерность данного ограничения конституционно-значимым целям (статья 55 Конституции Российской Федерации), Конституционный Суд Российской Федерации в подтверждение своей позиции сослался и на решение Европейского Суда по правам человека от 19 февраля 1998 года по делу «Боуман против Соединенного Королевства». В данном решении, в частности, отмечается, что право на свободу слова, гарантированное статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо рассматривать в свете права на свободные выборы. Европейский Суд подчеркивает, что свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы. Оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга. По этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам. Тем не менее при некоторых обстоятельствах эти два права могут вступать в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимыми, чтобы до или во время проведения выборов были установлены определенные ограничения свободы слова, которые были бы неприемлемы в обычных условиях. Их цель – обеспечить свободное выражение мнений народа при избрании законодательной власти.
   Выражая свою позицию, Европейский Суд вместе с тем ясно и недвусмысленно дал понять, что только «при некоторых обстоятельствах» возможен конфликт этих прав, а в «обычных условиях» ограничения свободы слова «неприемлемы». Иными словами, именно эти «некоторые обстоятельства», при которых возможно ограничение свободы слова, должны быть предметом рассмотрения суда в конкретном деле. Рассматривая указанное дело по существу, Европейский Суд не установил наличие этих «некоторых обстоятельств», позволяющих ограничить свободу слова, и удовлетворил жалобу госпожи Боуман, признав нарушение статьи 10 Конвенции, поскольку было несоразмерно ограничено право заявительницы на распространение информации с целью побуждения избирателей голосовать за кандидатов, выступающих против абортов.
   Следовательно, в отсутствие какой бы то ни было неотложной общественной потребности в период, предшествующий выборам, разрешается распространять всякого рода мнения и информацию свободно, в том числе ту информацию, в которой может отдаваться предпочтение какому-либо из кандидатов. Кроме того, следует отметить, что информация – уже в силу своей объективности и достоверности – побуждает граждан посредством свободного волеизъявления к принятию решения голосовать за или против того или иного кандидата даже и вопреки заявленному в информации предпочтению.
   С учетом изложенного положения пункта 5 статьи 45 содержат несоразмерные ограничения закрепленных статьей 29 Конституции Российской Федерации прав, поскольку граждане, в частности, лишаются возможности распространить имеющуюся у них информацию о кандидатах и своих предпочтениях в средствах массовой информации, которые, в свою очередь, лишены возможности обеспечить конституционные права граждан на распространение и на получение информации ввиду прямого запрета, установленного этой нормой. Тем самым средства массовой информации не могут выполнить свое предназначение в обществе, так как лишены права на свободу выражения своего мнения, включающего свободу искать, получать, передавать, публиковать и распространять информацию и идеи (статьи 2 и 3 Резолюции 428 (1970) Парламентской Ассамблеи Совета Европы относительно Декларации о средствах массовой информации и права человека от 23 января 1970 года).
   Таким образом, положения пункта 5 статьи 45 Закона не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 3, 29 (части 1, 3, 4 и 5), 32 (часть 2) и 55 (части 2 и 3).
   3. В системной связи с пунктом 5 статьи 45 рассматриваемого Федерального закона находятся и положения пункта 4 его статьи 2, а также пункта 2 и подпункта «ж» пункта 7 статьи 48.
   Так, пункт 4 статьи 2 определяет понятие предвыборной агитации как «деятельности, осуществляемой в период избирательной кампании и имеющей целью побудить или побуждающей избирателей к голосованию за кандидата, кандидатов, список кандидатов или против него (них) либо против всех кандидатов (против всех списков кандидатов)».
   В соответствии со статьей 48 предвыборной агитацией считается:
   а) призыв голосовать за или против кандидата (партию);
   б) выражение предпочтения кому-либо из кандидатов, в частности, указание на то, за кого будет голосовать избиратель;
   в) описание возможных последствий избрания или неизбрания кандидата(партии);
   г) распространение информации с преобладанием сведений о каких-либо кандидатах или партиях в сочетании с позитивными либо негативными комментариями;
   д) распространение информации о деятельности кандидата, не связанной с его профессиональной сферой;
   е) деятельность, способствующая созданию положительного или отрицательного отношения избирателей к кандидату (партии);
   ж) иные действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за или против кандидатов (партий) либо против всех.
   Анализ указанных положений показывает, что вне зависимости от введенного законодателем термина «предвыборная агитация» мы имеем дело с распространением именно информации – достоверной и объективной – с выражением предпочтений в отношении тех или иных кандидатов, избирательных блоков, партий, которая необходима для свободного волеизъявления избирателей. В то же время особенно странным является положение подпункта «д» пункта 2 статьи 48, которое существенно ограничивает даже право избирателей на получение достоверной, объективной и всесторонней информации о кандидатах, ведь совершенно очевидно, что для формирования целостного представления о кандидате избирателю необходимо располагать сведениями не только о его текущей служебной деятельности, но и о том, где и как он учился, где и как он работал раньше, из какой он семьи, каковы его жизненные взгляды и т. п. В данном случае налицо противоречие с частью 4 статьи 29 Конституции Российской Федерации, а в сочетании с подпунктом «ж» пункта 7 статьи 48 рассматриваемого Федерального закона – также с частью 5 статьи 29 Конституции Российской Федерации.
   Кроме того, следует иметь в виду, что любые действия СМИ по распространению информации об участниках избирательного процесса могут быть отнесены к предвыборной агитации (пункт 2 статьи 48) и запрещены в соответствии с положением подпункта «ж» пункта 7 статьи 48. Таким образом, Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» на средства массовой информации налагается ничем не обоснованный запрет на право распространять информацию о тех или иных кандидатах, тем более что при этом в нем надлежащим образом не раскрыты следующие критерии: «деятельность, способствующая созданию положительного или отрицательного отношения избирателей», «действия, имеющие целью побудить или побуждающие избирателей голосовать за или против». Кроме того, агитацией признаются «иные действия, имеющие цель побудить или побуждающие избирателей голосовать за кандидатов, списки кандидатов или против них, против всех кандидатов, против всех списков кандидатов». Как точно трактовать «иные» действия и как точно узнать цель этих действий суду или избирательным комиссиям, данный Федеральный закон не поясняет. Тем самым имеет место неопределенность в понимании указанных положений, что прямо противоречит статье 19 Конституции Российской Федерации.
   В связи с этим следует подчеркнуть, что совокупность положений, указанных в подпунктах «а» – «ж» пункта 2 статьи 48 рассматриваемого Федерального закона, по своей сути представляет собой «выражение предпочтения», которое является не чем иным, как разновидностью выражения мнения, основанного на объективной и достоверной информации.
   Данная правовая позиция корреспондирует и решению Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 1979 года по делу «„САНДИ ТАЙМС" против Соединенного Королевства», в котором подчеркивается, что защита свободы выражения политических мнений и прессы должна пользоваться приоритетом: «На средствах массовой информации лежит обязанность распространять информацию и идеи, касающиеся… сфер деятельности, представляющих общественный интерес. Этой функции средств массовой информации сопутствует право общественности получать информацию». И, таким образом, запрет на выражение предпочтения является и ограничением свободы выражения мнения, что противоречит Конституции Российской Федерации.
   Изложенное позволяет сделать вывод, что положения подпунктов «б» – «ж» пункта 2 статьи 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 29 (части 1, 3, 4 и 5), 32 (часть 3) и 55 (части 2 и 3).
   Пройдет время, и мы поймем всю мудрость фразы: «Свобода печати обеспечивает свободу народа» (Хартия свободы печати. Лондон, 16 января 1987 года).

3. Определения Конституционного и Верховного Судов Российской Федерации

Определение Конституционного Суда РФ от 14.10.2004 г. № 297-О об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Магденко А. М. и Магденко Н. Н. на нарушение их конституционных прав положением пункта 2 статьи 12 Федерального закона «О судебных приставах»

   Конституционный Суд Российской Федерации в составе заместителя Председателя В. Г. Стрекозова, судей М. В. Баглая, Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, М. И. Клеандрова, А. Л. Кононова, Л. О. Красавчиковой, Ю. Д. Рудкина, А. Я. Сливы, О. С. Хохряковой, Б. С. Эбзеева,
   рассмотрев по требованию граждан А. М. Магденко и Н. Н. Магденко вопрос о возможности принятия их жалоб к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
   установил:
   1. На основании решения суда от 28 февраля 2003 года с гражданина А. М. Магденко в пользу гражданки Л. Д. Поповой взыскано 60 632 руб. 36 коп. в счет возмещения ущерба, понесенного в результате дорожно-транспортного происшествия. Поскольку должник отказался добровольно исполнить судебное решение, было вынесено постановление о наложении ареста на его имущество. Однако 16 января 2004 года жена А. М. Магденко – гражданка Н. Н. Магденко отказалась добровольно впустить судебного пристава-исполнителя в квартиру, находящуюся в их с мужем общей совместной собственности. За эти действия Постановлением мирового судьи судебного участка № 5 Зеленоградского судебного района города Москвы от 4 февраля 2004 года со ссылкой на пункт 2 статьи 12 Федерального закона «О судебных приставах» Н. Н. Магденко была подвергнута административному наказанию (штрафу), а ее мужу решением Зеленоградского районного суда города Москвы от 10 марта 2004 года со ссылкой на ту же норму отказано в удовлетворении жалобы на действия судебного пристава-исполнителя.
   В жалобах граждан А. М. Магденко и Н. Н. Магденко оспаривается конституционность абзаца пятого пункта 2 статьи 12 Федерального закона «О судебных приставах», согласно которому судебный пристав-исполнитель имеет право, в частности, входить в помещения и хранилища, занимаемые должниками или принадлежащие им, производить осмотры указанных помещений и хранилищ, при необходимости вскрывать их.
   По мнению заявителей, проникновение судебных приставов-исполнителей в жилище, его осмотр и наложение ареста на любое имущество, находящееся в квартире, должны производиться на основании судебного решения; оспариваемая же норма, как не предусматривающая такой порядок, противоречит статьям 18, 19 (часть 2), 21 (часть 1), 25 и 35 (часть 1) Конституции Российской Федерации.
   Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» ранее уведомлял заявителей о том, что их жалобы не соответствуют требованиям названного Закона.
   2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные гражданами А. М. Магденко и Н. Н. Магденко материалы, не находит оснований для принятия их жалоб к рассмотрению.
   Вопрос о праве проникновения в жилище против воли проживающих в нем лиц разрешен в самой Конституции Российской Федерации (статья 25). Провозглашая неприкосновенность жилища, эта норма вместе с тем предусматривает и ограничение этого конституционного права граждан в случаях, установленных федеральным законом.
   Оспариваемая заявителями норма, направленная на судебную защиту прав взыскателей в стадии исполнения судебного решения, содержится в федеральном законе, т. е. в законе того уровня, который предусмотрен упомянутой статьей Конституции Российской Федерации. Указанное обстоятельство свидетельствует о том, что конституционные права заявителей оспариваемой нормой нарушены не были, и, кроме того, они реализовали свое право на судебную защиту.
   Что касается утверждения заявителей о несоответствии оспариваемой нормы статье 35 (часть 1) Конституции Российской Федерации об охране законом частной собственности, то предусмотренное этой нормой ограничение неприкосновенности жилища согласуется со статьями 17 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Ссылка же на статьи 18, 19 (часть 2) и 21 (часть 1) Конституции Российской Федерации носит произвольный характер и не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации во внимание.
   Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
   определил:
   1. Отказать в принятии к рассмотрению жалоб граждан Магденко Александра Михайловича и Магденко Натальи Николаевны, поскольку они не отвечают требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба признается допустимой.
   2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Заместитель Председателя Конституционного
Суда Российской Федерации
В. Г. СТРЕКОЗОВ
Судья-секретарь Конституционного
Суда Российской Федерации
Ю. М. ДАНИЛОВ

   Определение судьи Верховного Суда РФ от 16.01.2006 г. № 59-ВО5ПР-36
   (На работника, достигшего предельного возраста пребывания на муниципальной службе, в случае продолжения с ним трудовых отношений распространяются гарантии, установленные трудовым законодательством // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8. С. 20–21)
   (Извлечение)

   Распоряжением главы администрации Константиновского района Амурской области от 24 июля 2000 года Д. назначен на главную должность муниципальной службы категории «В» – начальника отдела труда.
   Распоряжением главы администрации района от 6 декабря 2004 года Д., достигший возраста 63 лет, уволен с данной должности на основании абз. 1 п. 1 ст. 20.1 Федерального закона «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» в связи с достижением предельного возраста, установленного для замещения муниципальной должности муниципальной службы.
   Д. обратился в суд с иском к администрации Константиновского района о восстановлении на работе и взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула.
   Решением Константиновского районного суда Амурской области от 22 февраля 2005 года в удовлетворении иска отказано.
   Судебная коллегия по гражданским делам Амурского областного суда 8 апреля 2005 года решение суда оставила без изменения.
   Постановлением президиума Амурского областного суда от 7 сентября 2005 года вышеуказанные судебные постановления отменены и принято новое решение о восстановлении Д. на работе в должности начальника отдела труда администрации Константиновского района; дело в части взыскания с ответчика в пользу истца среднего заработка за время вынужденного прогула направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
   В надзорной жалобе администрация Константиновского района и в представлении заместитель Генерального прокурора РФ просили постановление президиума Амурского областного суда отменить.
   Определением судьи Верховного Суда РФ от 31 октября 2005 года дело истребовано в Верховный Суд РФ.
   Судья Верховного Суда РФ, рассмотрев 16 января 2006 года истребованное по надзорной жалобе и представлению прокурора дело, не нашел оснований для передачи его в суд надзорной инстанции, указав следующее.
   В силу ст. 387 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права.
   Таких нарушений президиумом Амурского областного суда при рассмотрении данного дела не допущено.
   Разрешая спор, районный суд пришел к выводу (с которым согласился суд кассационной инстанции) о том, что увольнение Д. с должности начальника отдела труда законно, поскольку на момент увольнения истец являлся муниципальным служащим, достигшим предельного 60-летнего возраста, и его увольнение состоялось в соответствии с п. 1 ст. 20.1 Федерального закона «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации».
   Отменяя судебные постановления, президиум правильно исходил из того, что в соответствии со ст. 20.1 Федерального закона от 8 января 1998 года № 8-ФЗ «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» (в ред. от 25 июля 2002 г.) помимо оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде, увольнении муниципального служащего может быть осуществлено также по инициативе руководителя органа местного самоуправления в случае достижения им предельного возраста, установленного для замещения муниципальной должности муниципальной службы.
   Предельный возраст для нахождения на муниципальной службе муниципальных служащих, достигших предельного возраста муниципальной службы. Однократное продление срока нахождения на муниципальной службе муниципального служащего допускается не более чем на один год.
   Следовательно, по достижении работником предельного возраста пребывания на муниципальной службе законом предусмотрена возможность заключить с ним трудовой договор сроком до одного года, во время действия которого на работника распространяются все предусмотренные Трудовым кодексом РФ и Федеральным законом «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» гарантии и компенсации, в том числе препятствующие произвольному увольнению.
   Как установлено судом, по достижении Д. 7 октября 2001 года предельного возраста для пребывания на муниципальной службе (60 лет) трудовые отношения с ним трижды продлевались на год без заключения срочного договора.
   В силу ч. 2 ст. 67 ТК РФ трудовой договор, не оформленный надлежащим образом, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя. При фактическом допущении работника к работе работодатель обязан оформить с ним трудовой договор в письменной форме не позднее трех дней со дня фактического допущения работника к работе.
   Неисполнение ответчиком обязанности по письменному оформлению с работником трудовых отношений в течение трех дней с момента его фактического допуска к работе, как правильно указал суд надзорной инстанции, не может повлечь неблагоприятных последствий для работника.
   Доказательств, свидетельствующих об истечении 6 декабря 2004 года срока взаимного соглашения о продолжении нахождения Д. на муниципальной службе, ответчиком суду не представлено.
   Выводы районного суда о том, что в силу ст. 20.1 Федерального закона «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» о работодателя возникает право на увольнение муниципального служащего по достижении им предельного возраста, независимо от того, производилось ли с работником заключение срочного трудового договора по достижении им предельного возраста, признаны судом надзорной инстанции не основанными на законе, поскольку положения указанной нормы не наделяют работодателя правом произвольного прекращения трудового договора с муниципальным служащим, достигшим предельного возраста.
   При таких обстоятельствах президиум правильно отменил судебные постановления и вынес новое решение об удовлетворении исковых требований Д. в части восстановления на работе.
   Доводы надзорного представления заместителя Генерального прокурора РФ и надзорной жалобы администрации Константиновского района Амурской области не указывают на предусмотренные ст. 387 ГПК РФ основания для отмены состоявшегося по делу судебного постановления в порядке надзора.

Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ 19.10.2005 г
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 8. С. 23)

   Т. в интересах С. обратился в суд с заявлением о признании недействующей ст. 2.6 Закона Псковской области от 4 мая 2003 года № 268–03 «Об административных правонарушениях на территории Псковской области». Он ссылался на то, что положения оспариваемой нормы, устанавливающие административную ответственность за проезд по газонам, детским площадкам, а также за стоянку и остановку на них, противоречат федеральному законодательству, поскольку регулируют вопросы безопасности дорожного движения, находящиеся в ведении РФ.
   Решением Псковского областного суда от 24 июня 2005 года ст. 2.6 Закона Псковской области «Об административных правонарушениях на территории Псковской области» признана противоречащей федеральному законодательству и не действующей со дня вступления решения суда в законную силу.
   В кассационных желобах администрации Псковской области и Псковского областного собрания депутатов ставился вопрос об отмене решения и принятии нового ввиду того, что суд неправильно применил материальный закон.
   Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 19 октября 2005 года удовлетворила кассационные жалобы, указав следующее.
   Удовлетворяя заявленные требования, суд сослался на то, что содержащиеся в оспариваемой норме ограничения определяются разделами 9, 12, 17 Правил дорожного движения РФ (утвержденных постановлением Совета Министров – Правительством РФ от 23 октября 1993 г. № 1090), касаются остановки и стоянки транспортных средств; нормативные акты, предусматривающие административную ответственность за нарушение запретов или ограничений в области дорожного движения, должны приниматься на федеральном уровне.
   Судом неправильно применены нормы материального права.
   В силу п. «к» ч. 1 ст. 72 Конституции Российской Федерации административное законодательство находится в совместном ведении РФ и субъектов РФ.
   Согласно п. 2 ст. 3 Федерального закона от 6 октября 1999 года № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» до принятия федерального закона по предмету совместного ведения субъект Российской Федерации вправе осуществлять собственное правовое регулирование.
   В соответствии с п. 3 ст. 6 Федерального закона от 10 декабря 1995 года № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения» субъекты Российской Федерации вне пределов ведения Российской Федерации самостоятельно решают вопросы обеспечения безопасности дорожного движения.
   Данный Закон не относит газоны и детские площадки к обустроенным или приспособленным и используемым для движения транспортных средств землям либо поверхностям искусственного сооружения.
   Правилами дорожного движения РФ установлен единый порядок дорожного движения в пределах одной или нескольких проезжих частей, трамвайных путей, тротуаров, обочин и разделительных полос.
   Таким образом, в оспариваемой статье Закона Псковской области урегулированы вопросы, не относящиеся к ведению РФ.
   Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ решение Псковского областного суда отменила; приняла новое решение, которым в удовлетворении заявления о признании ст. 2.6 Закона Псковской области от 4 мая 2003 года № 268–03 «Об административных правонарушениях на территории Псковской области» недействующей отказала.

Ответы на задания

   К теме 8.
   Вопрос № 1: Подлежит ли компенсации моральный вред, причиненный гражданину в связи с нарушением его жилищных прав?
   Ответ: В соответствии с п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 и ст. 151 ГК РФ.
   В силу ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
   Согласно п. 2 ст. 1099 ГК РФ моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом.
   Жилищный кодекс РФ, а также другие федеральные законы, регулирующие жилищные отношения, не содержат норм, которые предусматривали бы возможность компенсации морального вреда в связи с нарушением имущественных прав граждан в сфере указанных отношений.
   Таким образом, возможность компенсации морального вреда, причиненного гражданину в связи с нарушением его жилищных прав, зависит от того, какой характер носят нарушенные права: если заявленное требование о компенсации морального вреда связано с нарушением жилищных прав имущественного характера, то моральный вред компенсации не подлежит; если же нарушены неимущественные права, то моральный вред подлежит компенсации.

   Вопрос № 2. Как определяется территориальная подсудность дел по спору об устранении препятствий в пользовании имуществом или об устранении нарушения права собственника, не связанных с лишением владения?
   Ответ: Иски об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об устранении препятствий в пользовании имуществом или об устранении нарушения права собственника, не влекущие лишения владения, и об определении порядка пользования имуществом связаны с установлением прав на имущество. Поэтому, если предметом данных исков является имущество, указанное в ст. 30 ГПК РФ, эти иски подлежат рассмотрению по месту нахождения такого имущества. Если предметом этих исков является другое имущество, они должны предъявляться в суд по общему правилу территориальной подсудности – по месту нахождения ответчика.

Нудненко Л. А Практикум по учебному курсу «Конституционные права и свободы личности в России»

Предисловие

Введение

Программа учебного курса «Конституционные права и свободы личности в России»

Тема 1 Предмет и значение курса

Тема 2 История становления учения о правах личности

Тема 3 Понятие конституционно-правового статуса личности

Тема 4 Принципы прав и свобод личности

Тема 5 Гражданство России

Тема 6 Теория прав, свобод и обязанностей личности

Тема 7 Личные права и свободы

Тема 8 Политические права и свободы личности

Тема 9 Экономические права и свободы личности

Тема 10 Социальные права и свободы личности

Тема 11 Культурные права и свободы личности

Тема 12 Обязанности личности

Тема 13 Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав и свобод личности

Тема 14 Защита прав и свобод личности

Список литературы

Нормативные правовые акты

Официальные акты высших судебных органов

Основная литература

Дополнительная литература

Планы семинарских занятий по учебному курсу «Конституционные права и свободы личности в России»

Тема 1 История становления прав личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 2 Понятие конституционно-правового статуса личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 3 Гражданство России

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 4 Теория прав, свобод и обязанностей личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 5 Личные права и свободы

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 6 Политические права и свободы личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 7 Экономические, социальные, культурные права и свободы личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 8 Обязанности личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 9 Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав личности

Нормативные правовые акты

Литература

Тема 10 Защита прав и свобод личности

Нормативные правовые акты

Литература

Вопросы к зачету

Темы курсовых работ

Темы дипломных работ

Вопросы, задачи и задания к семинарским занятиям

Тема 1 История становления прав личности

Задания

Вопросы

Тема 2 Понятие конституционно-правового статуса личности

Задания

Тема 3 Гражданство России

Задания

Задача

Задача

Задача

Тема 4 Теория прав, свобод и обязанностей личности

Задание

Тесты

Тема 5 Личные права и свободы

Задания

Задание

Задача

Задача

Задача

Задача

Задача

Задача

Нудненко Л. А
Практикум по учебному курсу «Конституционные права и свободы личности в России»

Тема 1
Предмет и значение курса

Тема 2
История становления учения о правах личности

Тема 3
Понятие конституционно-правового статуса личности

Тема 4
Принципы прав и свобод личности

Тема 5
Гражданство России

Тема 6
Теория прав, свобод и обязанностей личности

Тема 7
Личные права и свободы

Тема 8
Политические права и свободы личности

Тема 9
Экономические права и свободы личности

Тема 10
Социальные права и свободы личности

Тема 11
Культурные права и свободы личности

Тема 12
Обязанности личности

Тема 13
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав и свобод личности

Тема 14
Защита прав и свобод личности

Тема 1
История становления прав личности

Тема 2
Понятие конституционно-правового статуса личности

Тема 3
Гражданство России

Тема 4
Теория прав, свобод и обязанностей личности

Тема 5
Личные права и свободы

Тема 6
Политические права и свободы личности

Тема 7
Экономические, социальные, культурные права и свободы личности

Тема 8
Обязанности личности

Тема 9
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав личности

Тема 10
Защита прав и свобод личности

Тема 1
История становления прав личности

Тема 2
Понятие конституционно-правового статуса личности

Тема 3
Гражданство России

Тема 4
Теория прав, свобод и обязанностей личности

Тема 5
Личные права и свободы

Тема 6
Политические права и свободы личности

Тема 7
Экономические, социальные и культурные права и свободы личности

Тема 8
Обязанности личности

Тема 9
Конституционные гарантии реализации и охраны (защиты) прав личности

Тема 10
Защита прав и свобод личности