Елена Антонова
Концептуальные основы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности

   Научный редактор:
   доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации А. И. Коробеев

   Рецензенты:
   А. В. Наумов, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации
   Л. В. Иногамова-Хегай, доктор юридических наук, профессор

   © Е. Ю. Антонова, 2011
   © ООО «Юридический центр-Пресс», 2011

Введение

   Социально-экономические преобразования, происходящие в нашей стране, обусловливают процесс постоянного совершенствования уголовного законодательства. Важным направлением научной разработки уголовно-правовых проблем является дальнейшее теоретическое осмысление учения о субъекте преступления. Исходя из развитой концепции субъекта в совокупности с другими учениями, можно в полном объеме рассматривать методы борьбы с конкретными преступлениями. Без наличия такой концепции трудно анализировать многие компоненты правовой деятельности. Поэтому исследование субъекта преступления остается и будет оставаться одной из главных задач уголовного права. В условиях происходящих изменений в обществе обнаруживаются новые аспекты проблемы, связанной с субъектом преступления, а те из них, которые уже стали традиционными, наполняются новым содержанием.
   Так, развитие в конце XX столетия рыночных отношений способствовало появлению в России многочисленных предприятий (хозяйственных товариществ и обществ, производственных и потребительских кооперативов, общественных и религиозных организаций (объединений), учреждений, благотворительных и иных фондов, акционерных обществ и т. д.). С одной стороны, это оказывает положительное влияние на развитие экономики, хозяйственную деятельность, осуществление крупномасштабных проектов, требующих объединения значительных финансовых и иных ресурсов. С другой стороны, стремясь к максимальным прибылям при минимуме затрат, деятельность многих из них связана с причинением вреда общественным отношениям, охраняемым уголовным законодательством (жизни и здоровью граждан, экономической, экологической и общественной безопасности, здоровью населения и др.).
   В результате сложилась такая ситуация, что de jure корпоративной (коллективной) уголовной ответственности не существует, поскольку по российскому уголовному законодательству юридические лица и другие коллективные образования (организации, не имеющие статуса юридического лица) не признаются субъектами преступления, а следовательно, к ним не могут применяться ни уголовные наказания, ни иные меры уголовно-правового характера. Но de facto юридическими лицами и иными коллективными образованиями совершаются деяния, которые по характеру и степени общественной опасности соответствуют преступлениям.
   В свою очередь одним из ключевых условий успешного функционирования экономики и обеспечения эффективной охраны общественных отношений является установление законом надлежащей ответственности за те или иные правонарушения. Соответственно, совершение деяния, признаваемого законом преступлением, не может и не должно влечь за собой гражданскую или административную ответственность.
   Отметим, что на теоретическом и законодательном уровнях наметилась положительная тенденция расширения сферы деликтоспособности коллективных образований. Так, если в законодательных актах советского времени была закреплена лишь гражданская ответственность юридических лиц, то в Кодексе РФ об административных правонарушениях 2001 г. были установлены нормы об административной ответственности коллективных субъектов. Таким образом, к возможности применения правовосстановительных (гражданско-правовых) санкций к юридическим лицам добавились карательные (административные) меры воздействия. По своей юридической природе административная и уголовная ответственность очень близки, что подтверждает мысль о возможности расширения сферы уголовной деликтоспособности за счет признания юридических лиц субъектами преступления (уголовной ответственности).
   Именно поэтому в последние годы в научной литературе оживился интерес к вопросу о корпоративной (коллективной) уголовной ответственности. Однако в большинстве опубликованных на эту тему работ речь идет лишь об отдельных аспектах и перспективах развития данного института. Вполне обоснованно можно говорить о том, что общетеоретическая концепция корпоративной (коллективной) уголовной ответственности еще не сложилась. Основная трудность при разработке данного института связана с тем, что вся теория русского, советского и российского уголовного права развивалась применительно к уголовной ответственности физических лиц. Это предполагает более обширное исследование целого комплекса вопросов.
   Актуальность данной проблемы обусловлена также углубляющимся экологическим кризисом, высоким динамизмом экономической жизни и криминализацией экономических отношений. Кроме того, Российская Федерация является членом Совета Европы и участницей многих международных конвенций (Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г., Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г., Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г.), предусматривающих обязанность нашего государства обеспечить применение в отношении юридических лиц, привлекаемых к ответственности в связи с совершением преступлений, эффективных, соразмерных и оказывающих сдерживающее воздействие санкций, в том числе уголовных.
   Мнение о необходимости установления в Российской Федерации мер уголовно-правового воздействия в отношении коллективных образований разделяют и представители правоохранительных органов. Так, Следственный комитет РФ подготовил и 18 февраля 2011 г. направил в Администрацию Президента РФ проект Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц».
   Указанные обстоятельства и предопределяют необходимость всестороннего изучения работ отечественных и зарубежных ученых по вопросам корпоративной (коллективной) уголовной ответственности, анализа зарубежного законодательства и судебной практики по привлечению юридических лиц и иных корпоративных (коллективных) образований к уголовной ответственности и применению к ним уголовных наказаний и (или) иных мер уголовно-правового характера.
   Путь к решению проблем применения уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям, по нашему мнению, лежит через разработку концептуальных основ института корпоративной (коллективной) уголовной ответственности, т. е. системы связанных между собой и вытекающих один из другого исходных, главных положений комплексного института корпоративной (коллективной) уголовной ответственности.
   В науке уголовного права вопросы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности не исследовались на монографическом уровне ни в дореволюционный период развития Российского государства (до 1917 г.), ни в советский период. Тем не менее можно назвать исследователей, которые в своих работах тогда затрагивали эту проблему. Среди них – С. Будзинский, Д. А. Дриль, Н. А. Неклюдов, B. C. Орлов, С. В. Познышев, И. А. Покровский, Г. И. Солнцев, Н. С. Таганцев, А. Н. Трайнин и др.
   Вопросы, связанные с корпоративной (коллективной) уголовной ответственностью, стали предметом научного исследования в доктрине российского уголовного права сравнительно недавно, в период подготовки проектов Уголовного кодекса Российской Федерации, т. е. в начале 1990-х гг. Первым идею о необходимости законодательной регламентации уголовной ответственности юридических лиц выдвинул проф. А. В. Наумов. [1 - См.: Наумов А. В. Уголовный закон в условиях перехода к рыночной экономике // Советское государство и право. 1991. № 2. С. 35; Он же. Предприятие на скамье подсудимых // Советская юстиция. 1992. № 17–18. С. 3.] Данная проблема нашла свое отражение и в трудах таких видных ученых, как С. Г. Келина, Б. В. Волженкин, А. С. Никифоров, Р. И. Михеев, У. С. Джекебаев, Е. Е. Дементьева, Г. А. Есаков, П. Н. Бирюков и др.
   Несмотря на то, что вопросам корпоративной (коллективной) уголовной ответственности посвящено уже немало работ, данный институт не получил полного теоретического обоснования, а уголовно-правовой доктриной до сих пор не выработан единый комплексный подход к анализу базовых понятий и институтов в области противодействия общественно опасной (преступной) деятельности коллективных образований. Все работы, затрагивающие проблему признания юридических лиц субъектами преступления, как правило, акцентируют внимание на ее уголовно-правовой стороне. Это значительно затрудняет процесс реформирования отечественного законодательства в области применения уголовно-правовых санкций к юридическим лицам и иным коллективным образованиям. В предпринятом исследовании впервые на монографическом уровне институт корпоративной (коллективной) уголовной ответственности анализируется с позиций не только уголовного права, но и уголовно-правовой политики.

Глава 1
Корпоративная уголовная ответственность: сравнительно-правовое исследование

1.1. Понятие корпоративной преступности в зарубежных странах

   В законодательных актах зарубежных стран, регламентирующих корпоративную уголовную ответственность либо возможность применения к корпоративным образованиям иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности), не раскрываются понятие и сущность корпоративных преступлений (корпоративной преступности). Это, на наш взгляд, закономерно, поскольку данная категория является собирательной, включающей в себя разнообразные виды преступлений в сфере экономической деятельности, компьютерной информации, экологической и общественной безопасности и др. Отсюда и разброс мнений относительно того, что следует понимать под корпоративной преступностью.
   Так, одними учеными под преступностью корпораций (corporate crime) понимаются противоправные действия, совершаемые от имени руководства корпорации ее представителями или самими руководителями, которые используют официальный статус предприятия для преумножения его богатства или защиты его интересов, выполняя или не выполняя соответствующие функции. [2 - См.: Криминология: словарь-справочник / сост. Х.-Ю. Кернер; пер. с нем. В. Н. Кигас; отв. ред. перевода А. И. Долгова. М., 1998. С. 248; Российская криминологическая энциклопедия / под общей ред. А. И. Долговой. М., 2000. С. 591.]
   Данное определение представляется не совсем корректным, поскольку корпоративные преступления совершаются не от имени руководства (или иных представителей) корпорации, а от имени самой корпорации.
   Дж. Брейтвейт в своей книге «Корпоративная преступность в фармацевтической промышленности» (Лондон, 1984 г.) определяет корпоративную преступность как «поведение корпорации или служащего (работника), действующего от имени корпорации, которое запрещено и наказуемо законом». [3 - Simpson S. S. Corporate crime, law, and social control. Cambridge University Press, 2002. P. 6–7.]
   По мнению других ученых, корпоративная преступность складывается из преступлений, совершаемых легальными предприятиями в целях достижения законных целей, для которых они созданы (промышленный шпионаж, сговор с целью монополистического раздела рынка и т. д.). [4 - См.: Сотов А. И. Западные авторы об организованной преступности // Следователь. 1998. № 7(15). С. 56.] При этом, например, в Англии деяние признается совершенным корпорацией, если оно совершено непосредственно или при посредстве других лиц, лицом или лицами, которые контролируют осуществление корпорацией ее прав и действуют в осуществление этих прав. [5 - См.: Никифоров А. С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности. М., 2002. С. 50–51.]
   В приведенных определениях не отражены такие специфические черты корпоративной преступности, как совершение общественно опасных деяний в интересах корпорации и наличие экономической (корыстной) мотивации этих деяний.
   Обращает на себя внимание и тот факт, что зарубежные авторы рассматривают корпоративную преступность через совокупность преступлений, совершаемых должностными лицами и (или) людьми определенной профессии в процессе предпринимательской или служебной деятельности, т. е. как «беловоротничковую» преступность.
   Впервые преступность корпораций была определена как «беловоротничковая» Э. Сатерлендом. По его мнению, такая преступность является организованной, поскольку осуществляется в рамках конкретной предпринимательской организации. [6 - См.: Мишин Г. К. Проблема экономической преступности. М., 1994. С. 41; Ведерникова О. Н. Теория и практика борьбы с преступностью в Великобритании. М., 2001. С. 234.]
   Английский исследователь М. Леви понимает под «беловоротничковой» преступностью преступления, совершаемые «самим бизнесом и против бизнеса». [7 - Цит. по: Чупрова Е. В. Ответственность за экономические преступления по уголовному праву Англии. М., 2007. С. 36.]
   Американские ученые М. Клайнерд и Р. Квинни различают две группы преступлений «белых воротничков»: 1) преступность по роду занятий и 2) преступность корпораций. В первый вид авторы включили преступления, совершаемые индивидами для личной выгоды в процессе профессиональной деятельности, а также преступления, совершаемые служащими против своих предприятий. Ко второму виду они отнесли преступления представителей администрации корпораций, совершаемые с целью принести прибыль самой корпорации, а также преступления корпорации в целом. [8 - См.: Никифоров Б. С., Решетников Ф. М. Современное американское право / отв. ред. В. А. Власихин; А. Н СССР, Ин-т США и Канады, Ин-т сов. государства и законодательства. М., 1990. С. 151.]
   По мнению Б. С. Никифорова и Ф. М. Решетникова, к «беловоротничковой» преступности относятся различные финансовые манипуляции, взяточничество, компьютерные, налоговые, банковские преступления, направленные на получение денежной выгоды лицами, занимающими высокое социально-экономическое положение, за счет государственной или частной компании, в которой они работают, либо на получение денежной выгоды самой частной компанией (корпорацией). [9 - См.: Там же. С. 150–152.]
   Кроме умышленных преступлений, совершаемых с целью получения имущественной выгоды, для «беловоротничковой» преступности характерны и правонарушения, связанные с преступной небрежностью, некомпетентностью, нарушением технологии производства, которые по своим последствиям могут быть не менее разрушительными. Так, только в США ежегодно регистрируется около 56 тыс. смертельных случаев от профессиональных заболеваний (например, рака легких), причинами которых являются нарушения корпорациями законов об охране труда и правил техники безопасности. [10 - См.: Mokhiber R. Twenty Things You Should Know About Corporate Crime: A speech to the Taming the Giant Corporation conference in Washington, D. C., June 9, 2007. URL: http://www.corporatecrimereporter.com/twenty061207.htm]
   Впрочем, как отмечает О. Н. Ведерникова, подобная преступная небрежность и различные технологические нарушения вызываются основной причиной корпоративной преступности – стремлением получить максимальную прибыль при минимуме затрат. Именно этот фактор считают основной причиной «беловоротничковой» преступности ведущие криминологи мира. При отсутствии легальных способов ведения бизнеса предприниматели прибегают к нелегальным методам увеличения прибыли. В результате практически все корпорации являются криминогенными структурами. [11 - См.: Ведерникова О. Н. Указ. соч. С. 233.]
   В криминологической литературе середины 1980-х гг. зарубежные ученые вместо понятия «беловоротничковая преступность» стали употреблять термины «служебные преступления» и «корпоративная преступность». [12 - См.: Криминология – XX век / под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. СПб., 2000. С. 327.]
   По нашему мнению, понятием «корпоративная преступность» охватывается вся совокупность преступлений, совершаемых от имени и (или) в интересах корпоративного образования. Такая противоправная деятельность осуществляется физическими лицами, контролирующими права и обязанности корпоративных образований, либо иными работниками, действующими в пределах своих служебных полномочий. При этом уголовная ответственность корпоративного образования (корпоративного субъекта преступления) не исключает ответственности указанных физических лиц (индивидуальных субъектов преступления) и наоборот. Отсюда можно заключить, что «беловоротничковая» и корпоративная преступность – это два взаимосвязанных и взаимодополняющих, но не взаимозаменяемых явления. Более того, в одних случаях «беловоротничковая» преступность является инструментом корпоративной преступности, а в других – корпорации сами становятся жертвами преступлений, совершаемых ее служащими.
   Кроме того, многими учеными «беловоротничковая» и корпоративная преступность анализируется через совокупность экономических преступлений. По нашему мнению, это различные категории, которые нельзя смешивать и отождествлять. Экономическая сущность корпоративной преступности выражается, во-первых, в том, что соответствующие деяния совершаются в рамках предпринимательской или иной экономической деятельности, а, во-вторых, для данного вида преступности характерен экономический (корыстный) мотив. В то же время анализ зарубежного уголовного законодательства и практики его применения показывает, что у экономической и корпоративной преступности не совпадает объем тех общественных отношений, которые выступают в качестве объекта данных противоправных деяний. Их объем совпадает лишь в случае совершения корпоративным субъектом экономических преступлений. Но по своему характеру преступления, совершаемые от имени и (или) в интересах корпоративного образования, могут посягать на личные права и свободы граждан, экологическую и общественную безопасность, здоровье населения и общественную нравственность, общественные отношения в сфере компьютерной информации, интересы государственной власти, мир и безопасность человечества. Следовательно, корпоративная преступность посягает на большее количество объектов.
   Таким образом, представленные определения корпоративной преступности не являются полными, поскольку не указывают на целый ряд существенных признаков, характерных для данного социального явления.
   На наш взгляд, для того чтобы разобраться с понятием корпоративной преступности, необходимо, в первую очередь, обратиться к его этимологии.
   Понятие «корпоративная преступность» связано с такими категориями, как «преступность корпораций», «корпоративное преступление», «корпоративная преступная деятельность». Во всех случаях употребляются термины «корпоративный», «корпорация».
   Слово «корпоративный» означает узкогрупповой, замкнутый пределами корпорации. «Корпорация» (англ. corporation, от лат. corporatio – объединение, сообщество) – это объединенная группа, круг лиц одной профессии, одного сословия; одна из форм монополистического объединения. «Монополия» – крупное объединение, возникшее на основе концентрации производства и капитала с целью установления господства в какой-нибудь области хозяйства и получения прибыли; исключительное право на что-либо, например на производство, торговлю, промысел, принадлежащее одному лицу, группе лиц или государству. Под «объединением» понимается организация, общество. «Организация» (фр. organisation) – это общественное объединение; государственное учреждение; совокупность людей, групп, объединенных для достижения какой-либо задачи на основе принципов разделения труда, разделения обязанностей и иерархической структуры, а «общество» – добровольное, постоянно действующее объединение людей для какой-нибудь цели. [13 - См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. 70 000 слов / под ред. Н. Ю. Шведовой. 23-е изд., испр. М., 1990. С. 298, 363, 438, 455; Современный словарь иностранных слов. Ок. 20 000 слов. СПб., 1994. С. 312, 393, 427.]
   Из приведенных определений видно, что корпоративное образование состоит из физических лиц и ставит перед собой определенные, общие, специфические только для него цели (например, одно существует для выпуска конкретной продукции, а другое – для ее реализации).
   На это обстоятельство указывал и выдающийся русский мыслитель И. А. Ильин: «Каждый человек имеет множество различных интересов и целей, и среди них могут быть такие интересы и такие цели, которые одинаково присущи множеству людей. Каждый человек осуществляет свои интересы и свои цели отдельно и самостоятельно, про себя и для себя – в качестве индивидуального субъекта права (физического лица), и в этом деле он имеет свои особые полномочия, запретности и обязанности. Однако в осуществлении своих интересов люди могут быть объединены, и тогда может быть организован новый субъект права, один для многих людей, общий для них и объединяющий их. Для этого нужно, конечно, чтобы у всех объединяющих людей были не только «одинаковые», каждым порознь осуществляемые цели (у многих людей много отдельных похожих целей), но один «общий» всем интерес (один и тот же у многих) и одна общая всем цель (одна и та же для многих); тогда может возникнуть юридическое лицо». [14 - Ильин И. А. Теория права и государства / под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. М., 2003. С. 107.]
   Для достижения результата необходима координация действий физических лиц, позволяющая действовать целенаправленно. В связи с этим в любом корпоративном образовании, во-первых, появляются управляющий орган, который на основе властного воздействия может совместить действия ее отдельных членов, а также специалисты, обладающие определенными знаниями и умениями, позволяющими им выполнять распоряжения, направленные на достижение общих целей (т. е. оно имеет упорядоченную структуру, четко определенные взаимоотношения между его членами). Во-вторых, все физические лица (включая представителей управляющего органа) подчинены определенным правилам, определяющим их обязанности. Именно из этих факторов и исходят основные концепции корпоративной уголовной ответственности. Данные обстоятельства должны быть положены и в основу определения корпоративной преступности.
   Анализ зарубежного уголовного законодательства и практики его применения позволяет заключить, что корпоративная преступность, как и любой другой вид преступности, имеет свои признаки и характерные для нее формы криминальной деятельности. Рассмотрим их подробнее.
   I. Корпоративная преступность – это исторически изменчивое явление. Об этом свидетельствуют следующие исторические факты.
   1. Уголовная ответственность коллективных образований встречалась на разных этапах развития отечественного (Русская Правда, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.), УК РСФСР 1922 г.) и зарубежного законодательства (Франция: Ордонанс 1670 г., Закон от 9 декабря 1905 г. об отделении церкви от государства; Закон от 19 июля 1934 г. о морской торговле и др.; Германия: Баварское уложение 1813 г.; [15 - См.: Курс советского уголовного права. Общая часть. Т. 1 / отв. ред. Н. А. Беляев, М. Д. Шаргородский. Л., 1968. С. 396.] США: федеральный антитрестовый закон Шермана (его официальное название – Закон, направленный на защиту торговли и промышленности от незаконных ограничений и монополий) 1890 г., Акт Элкинса 1903 г.; Голландия: Кодекс экономических деликтов 1950 г.; КНР: Таможенный кодекс 1987 г., Постановление о борьбе с коррупцией от 21 января 1988 г… Постановление о запрещении наркотиков и Постановление о наказании преступников, занимающихся контрабандой, изготовлением, продажей, распространением порнографической продукции, от 28 декабря 1990 г., Дополнительные установления о наказании за уклонение от уплаты налогов и отказ от уплаты налогов от 4 сентября 1992 г., Дополнительные установления о наказании за подделку зарегистрированной торговой марки от 22 февраля 1993 г., Дополнительные установления об усилении наказания за организацию и незаконную перевозку других лиц через государственную границу (пограничную линию) от 5 марта 1994 г., Постановление о наказании за присвоение авторского права от 5 июля 1994 г., Постановление о наказании за нарушение Закона о компаниях от 28 февраля 1995 г., Постановление о наказании за нарушение правил финансовых операций от 20 июня 1995 г., Постановление о наказании за подделку, незаконную продажу или выписку специальных квитанций по налогу на добавленную стоимость от 30 октября 1995 г. и др. [16 - См.: Пан Дунмэй. Теория уголовной ответственности юридических лиц в КНР // Уголовное право. 2009. № 2. С. 33.]).
   Следует отметить, что первоначально институт корпоративной уголовной ответственности возник в странах романо-германской правовой системы, тогда как в странах общего права корпорации не подлежали уголовному преследованию. Более того, английские юристы полагали, что корпорации не способны сделать моральный выбор, как люди, и поэтому не могут нести уголовной ответственности за свои действия. Известный английский судья Холт в 1701 г. провозгласил: «Корпорация не подлежит уголовному преследованию». [17 - См.: Файрстоун Т. Уголовная ответственность юридических лиц в США // Российский ежегодник уголовного права. 2007. № 2 / под ред. Б. В. Волженкина. СПб., 2008. С. 597.]
   В конце XVIII в., когда в ходе Великой французской революции (1789–1794 гг.) был провозглашен принцип личной виновной ответственности, согласно которому наказанию подлежит только вменяемое, достигшее определенного возраста физическое лицо, совершившее преступление, [18 - См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1996. С. 179–180.] страны романо-германской правовой системы стали отказываться от применения уголовно-правовых санкций к юридическим лицам (хотя на законодательном уровне встречались и исключения из этого правила).
   В середине XIX – начале XX в. институт корпоративной уголовной ответственности стал активно развиваться в странах общего права. В настоящее время институт корпоративной уголовной ответственности регламентирован в странах общей (США, Англия, Шотландия, Ирландия, Канада, Австралия, Мальта, Индия и др.), романо-германской (Голландия, Франция, Португалия – с 1982 г., Бельгия – с 1999 г., Люксембург, Индонезия, Швейцария – с 2003 г., Австрия – с 2006 г., Япония и др.), скандинавской (Дания, Норвегия – с 1991 г., Финляндия – с 1995 г., Исландия – с 1998 г.), мусульманской (Иордания, Ливан, Сирия), социалистической (Китайская Народная Республика), постсоциалистической (Словения – с 1999 г., Литовская Республика – с 2000 г., Польша – с 2002 г., Эстония – с 2002 г., Республика Молдова – с 2002 г., Венгрия – с 2004 г., Македония – с 2004 г., Румыния – с 2004 г., Хорватия, Черногория, Босния и Герцеговина), смешанной (Израиль) правовых систем.
   В некоторых странах романо-германской (Германия, Италия) и скандинавской (Швеция) правовых систем установлена квазиуголовная (административно-уголовная) ответственность юридических лиц. [19 - См.: Крылова Н. Е. Уголовная ответственность юридических лиц во Франции: предпосылки возникновения и основные черты // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 1998. № 3. С. 69–70.]
   В целом ряде государств романо-германской (Испания), латиноамериканской (Мексика, Перу), постсоциалистической (Албания, Латвия – с 2005 г.) правовых систем к юридическим лицам применяются иные меры уголовно-правового характера (меры безопасности).
   2. Исторический опыт зарубежных стран показывает, что уголовно-правовые санкции к корпоративным образованиям обусловлены: во-первых, экономическим подъемом страны и возникновением потребности защиты личности, общества и государства от общественно опасных деяний корпораций, которые становятся все более частыми и серьезными; во-вторых, тем обстоятельством, что индивидуальная ответственность физических лиц, действовавших от имени и (или) в интересах коллективного образования, оказывается неэффективной, поскольку не может возместить причиненный корпорацией ущерб и предупредить повторное совершение преступления; в-третьих, необходимостью выполнять обязательства в связи с подписанием и ратификацией международных правовых актов.
   3. История развития корпоративной уголовной ответственности в зарубежных странах свидетельствует о постепенном расширении круга деяний, ответственность за совершение которых распространяется не только на физических лиц, но и на корпоративные образования.
   Так, в доктрине уголовного права Великобритании XIX – начала XX в. получил развитие такой специфический институт, как public welfare offences, дословно означающий «преступления против общественного благосостояния». К такого рода преступлениям относились не традиционные уголовно наказуемые деяния (убийство, кража), а деяния, связанные с деятельностью в торговой или промышленной сфере (продажа спиртных напитков, дорожный транспорт, сельское хозяйство и т. д.). [20 - См.: Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. М., 2003. С. 57.] К примеру, в связи с нарушением статутных обязанностей в 1840 г. было возбуждено уголовное преследование за непроизводство ремонта шоссейной дороги против корпорации Reg. V. Birmingham and Gloucester Ry. Co. Вслед за этим, в 1846 г., по делу Reg. V. The Great North of England Ry. Co. было возбуждено уголовное преследование за совершение действия, которое выразилось в воспрепятствовании движению по шоссейной дороге. [21 - См.: Кении К. Основы уголовного права / пер. с англ. В. И. Каминской; под ред. Б. С. Никифорова. М., 1949. С. 70.]
   В 1914 г. по делу Evans and Co. Ltd. v. LCC компания была обвинена в том, что, будучи владельцем магазина, она не закрыла его в полдень того дня, когда магазины следовало закрыть раньше обычного времени, и тем нарушила обязанность, возложенную на владельцев магазинов Законом о магазинах (Shop Act) 1912 г. Судебное отделение Верховного суда Британской империи, учрежденное законом 1873 г., признало эту компанию виновной в неисполнении установленной законом указанной обязанности. [22 - См.: Никифоров А. С. Указ. соч. С. 51.]
   С 1944 г. корпорации в Англии привлекаются к уголовной ответственности в качестве исполнителя или соучастника любого преступления, независимо от наличия mens rea (от лат. – злоумышление; виновная воля; субъективная сторона преступления). В данном случае речь идет о так называемой «строгой», или «абсолютной», ответственности (absolute liability), которая предусмотрена за совершение преступлений, регламентированных многими статутами.
   Институт корпоративной уголовной ответственности был значительно расширен в Англии после принятия Закона 1948 г., установившего штраф в качестве наказания за многие тяжкие преступления, не караемые смертной казнью. [23 - См.: Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества // Трайнин А. Н. Избранные труды / сост. Н. Ф. Кузнецова. СПб., 2004. С. 716.]
   В XIX в. суды США начали привлекать корпорации к уголовной ответственности за «нарушения общественного порядка», которые включали такие вредные и опасные действия, как выбросы в атмосферу токсичных газов, создание препятствий на дорогах общественного пользования или водотоках, содержание больных животных в общественных местах, хранение взрывчатых веществ в опасных местах. [24 - См.: Файрстоун Т. Указ. соч. С. 598.]
   В настоящее время корпоративные образования привлекаются к ответственности за самые разнообразные преступления против экологической безопасности, личности (в том числе убийство), в сфере экономики, компьютерной информации и др. Подробнее данное положение будет рассмотрено в параграфе 1.4.
   4. Уже в середине XX столетия (французский Ордонанс от 5 мая 1945 г.) были разработаны условия корпоративной уголовной ответственности, сущность которых сводилась к тому, что деяние должно быть совершено от имени юридического лица, в его пользу (на его счет), органами или руководителями юридического лица, законно избранными организацией. [25 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. М., 2001. С. 308.]
   Таким образом, корпоративная преступность меняется в зависимости от политических, экономических, социальных процессов, происходящих в обществе в целом или в конкретном государстве.
   II. Корпоративная преступность имеет относительную распространенность, т. е. это массовое явление. Так, Э. Сатерленд, проанализировав решения судов и комиссий, вынесенные против 70 крупнейших индустриальных (производственных, горнодобывающих) и торговых корпораций США в связи с нарушениями законодательных актов четырех типов – антитрестовского законодательства, законов против ложных рекламных объявлений, национального закона о трудовых отношениях и законов о нарушении патентного права, авторского права и правил о торговых знаках, – установил, что в истории каждой компании (в среднем это 45 лет) имеется хотя бы одно судебное решение, принятое не в ее пользу, а среднее число таких решений на одну компанию составило 14. В целом число решений на одну фирму колебалось от 1 до 50. Большая часть фирм (60 %) имели в своей истории уголовные обвинения, в среднем по 4 обвинительных приговора на компанию. [26 - См.: Российская криминологическая энциклопедия. С. 71; Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели; пер. с англ. СПб., 2003. С. 368.]
   Другие американские авторы, М. Клайнерд и П. Йнгер, проанализировав 1529 случаев применения санкций по отношению к 477 крупным компаниям-производителям США, получили аналогичные результаты. В работе И. Росса рассмотрены данные о 1043 крупнейших промышленных и непромышленных компаниях за десять лет. В отношении 11 % из них были либо вынесены уголовные обвинительные приговоры, либо приняты решения суда в соответствии с заключенным сторонами соглашением по одному или более из пяти серьезных правонарушений (коррупция, взяточничество, преступное мошенничество, нелегальные пожертвования в фонды политических партий, уклонения от уплаты налогов, фиксация цен или их искусственное вздувание). [27 - См.: Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. С. 368.]
   Некоторые статистические данные свидетельствуют о неблагоприятной динамике такой преступности. Например, Федеральное бюро расследований США (ФБР) ежегодно фиксирует рост случаев корпоративного мошенничества, связанного с нарушениями в сфере налогового и иного законодательства, совершаемыми корпорациями и (или) их руководителями в целях получения коммерческой выгоды (см. рис. 1). [28 - См.: Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2006 // An official site of the Federal Bureau of Investigation: White Collar Crime. URL: http://www.fbi.gov/publications/financial/fcs_report2006/financial_crime _2006.htm; Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2009 // An official site of the Federal Bureau of Investigation. URL: http://www.fbi.gov/stats-services/publications/financial-crimes-report-2009/?se_archterm=2009FinancialCrimesReport]

   Рис. 1. Динамика выявленных ФБР случаев корпоративного мошенничества (2002–2009 гг.)

   Таким образом, из приведенных на рис. 1 данных видно, что в 2003 г. было зафиксировано снижение выявленных ФБР фактов корпоративного мошенничества на 4,13 %, а в последующие годы регистрируется их стабильный рост, в частности, в 2004 г. темп прироста (к предыдущему году) составил 18,99 %, в 2005 г. – 27,4, в 2006 г. – 14,89, в 2007 г. – 8,84, в 2008 г. – 3,02, в 2009 г. – 8,62 %. Данные деяния причиняют ущерб экономике государства, кредиторам, инвесторам.
   Согласно статистическим данным Министерства юстиции Франции на территории страны в период с 1994 по 2002 г. в отношении юридических лиц применялась уголовная ответственность в 1442 случаях. [29 - См.: Liability of Legal Persons for Criminal Offences; Asset Recovery: presentations of participants of the Seminar on Liability of Legal Persons for Criminal Offences and Tracing, Confiscation and Recovery of Assets Kolasin, 21–24 October, 2009. Podgorica, 2010. P. 29.] Суды Нового Южного Уэльса (Австралия) признали 2784 корпорации виновными в совершении преступлений с 1993 по 2001 г. [30 - См.: Sentencing: Corporate offenders: Report 102 (2003). URL: http://www.lawlink.nsw.gov.au/lrc.nsf/ pages/rl02chp01.]
   III. Корпоративная преступность обладает повышенной степенью общественной опасности. По утверждению зарубежных исследователей, корпоративная преступность причиняет больше вреда, чем вся уличная преступность, вместе взятая.
   Так, американские ученые М. Клайнерд и П. Йнгер, проанализировав хозяйственную преступность на 582 крупных предприятиях, установили, что в период с 1975 по 1976 г. на предприятиях погибло больше людей, чем от преступлений против жизни, совершаемых отдельными преступниками. [31 - См.: Криминология: учебник / под общ. ред. А. И. Долговой. М., 1999. С. 483.]
   С. С. Симпсон, проанализировав 178 случаев корпоративных преступлений, рассмотренных в федеральных судах США в середине 1980-х гг., выявил, что средний материальный ущерб от одного преступления корпорации составил 565 тыс. долл. Для сравнения: средний материальный ущерб от одного ограбления на улице в этот же период времени составлял 400–1000 долл. Кроме того, как утверждает ученый, ежегодно жертвами убийств становятся 22 тыс. человек – это примерно одна пятая от числа людей, ежегодно погибающих от болезней, вызванных неблагоприятными условиями труда на предприятиях. [32 - См.: Simpson S. S. Corporate crime, law, and social control. Cambridge University Press, 2002. P. 13–14.]
   По оценкам ФБР, ежегодный ущерб от уличной преступности (грабежи и разбои) составляет 3,8 млрд долл., тогда как корпоративные мошенничества с ценными бумагами ежегодно причиняют ущерб в размере 15 млрд долл., в сфере ремонта автомобилей – 40 млрд, в сфере здравоохранения – 100–400 млрд, в банковской сфере – 300–500 млрд долл. [33 - См.: Mokhiber R. Twenty Things You Should Know About Corporate Crime: A speech to the Taming the Giant Corporation conference in Washington, D. C., June 9, 2007. URL: http://www.corporatecrimereporter.com/twenty061207.htm.]
   По некоторым данным, в Финляндии ущерб от «корпоративной» преступности в денежном выражении составляет в год примерно 7–8 % от валового национального продукта. В США «стоимость» уличной преступности составляет лишь 1,7–2,3 % от «стоимости» преступности легальных организаций. В среднем, согласно результатам исследований финских и шведских специалистов, ущерб от индивидуального налогового преступления насчитывает несколько сотен долларов, средний же ущерб от «корпоративного» налогового преступления – от 250 до 500 тыс. долл. [34 - См.: Лайтинен А. Криминологические исследования проблем преступности корпораций в Финляндии и в мире // Криминологические исследования в мире. М., 1995. С. 92–99.]
   В первой половине 1999 г. в Китае было раскрыто 42 тыс. преступлений, связанных с производством и сбытом некачественной продукции, включая сталь, автомашины, химическое сырье, текстильные изделия, сигареты – всего на сумму 1,35 млрд юаней (более 160 млн долл.). По словам заместителя начальника Государственного управления технического надзора за качеством товаров КНР Пань Юэ, в результате реализации фальшивых сигарет Китай ежегодно недополучает до 10 млрд юаней (более 1 млрд долл.), что наносит стране значительный экономический урон. [35 - См.: Ахметшин Х. М., Ахметшин Н. Х., Петухов А. А. Современное уголовное законодательство КНР. М., 2000. С. 83, 85.]
   Кроме того, об общественной опасности корпоративной преступности свидетельствуют такие негативные социальные последствия, которые она порождает, как: смерть человека, причинение вреда здоровью человека различной степени тяжести, окружающей среде (например, массовая гибель животных, водных биологических ресурсов, существенное изменение радиоактивного фона, загрязнение окружающей среды и др.), крупный материальный ущерб и т. д. Немаловажным является и тот факт, что корпоративная преступность посягает на интересы неопределенного круга лиц.
   По своему характеру корпоративная преступность может быть одновременно экологической и (или) экономической, насильственной (в случае причинения смерти или вреда здоровью человека различной степени тяжести в некоторых странах корпоративные образования привлекаются к уголовной ответственности за убийство), корыстной (основная цель – достижение максимальной прибыли при минимуме затрат).
   IV. Корпоративная преступность обладает высоким уровнем латентности. На латентность «беловоротничковых» преступлений указывал еще Э. Сатерленд. По его подсчетам, только в 9 % случаев уголовные суды признают деяния «белых воротничков» и корпораций преступными. [36 - См.: Российская криминологическая энциклопедия. С. 71.]
   Латентный характер корпоративных преступлений обусловлен и тем обстоятельством, что не все лица подозревают о том, что стали его жертвами. Подобные преступления чаще всего связаны с действиями, которые не выделяются потерпевшим на привычном для него фоне, имея, например, вид обычных легальных операций. «Сколько человек, обсчитанных на несколько центов в бакалейном магазине, узнают об этом и одновременно имеют основания полагать, что этот факт является результатом политики компании? Определенно немного! А кто из них предпринял по этому поводу какие-либо шаги? Их число также мало». [37 - Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. С. 350.]
   V. Мотивом корпоративной преступности является, как правило, получение экономической выгоды, под которой понимается сумма денег и (или) стоимость имущества, полученных в результате совершения преступления, без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной деятельности. При этом физическое лицо, совершающее преступление от имени и (или) в интересах коллективного образования, не преследует личной экономической выгоды, а действует в интересах организации.
   На данное обстоятельство указывалось еще на первой конференции по международной охране природы (ноябрь 1913 г., г. Берн), на которой шведский ученый Поль Саразин, обратив особое внимание на проблему хищнического истребления морских млекопитающих (китов, тюленей и т. д.) и ряда видов наземных животных, подчеркнул, что уничтожение американского бизона «приняло свои самые дикие формы с того момента, когда образовались акционерные общества для утилизации убитых животных, другими словами, с того момента, когда на сцену выступили интересы капитала». [38 - Колбасов О. С. Международно-правовая охрана окружающей среды. М., 1982. С. 20.]
   VI. Корпоративная преступность по своей природе носит организованный характер. Это объясняется сущностью механизма деятельности корпоративного образования, которое представляет собой систему связей и социальных ролей, создаваемую в соответствии с определенным планом, для достижения определенной цели и характеризующуюся жесткостью внутренних связей, устойчивостью по отношению к внешним воздействиям, строгим закреплением ролевых функций. Для корпорации характерны развернутая иерархическая структура управления и контроля, безличность статусов, жесткие властные связи, основанные на формальных нормах. Безличность статусов заключается в том, что существование каждого статуса и соответствующие ему ролевые требования не зависят от занимающей его личности. Отдельный руководитель организации может оставить пост, но статус (должность) руководителя останется при любых обстоятельствах вплоть до распада организации или изменения ее структуры. Формальный нормативный кодекс со строго расписанными правами и обязанностями в отношении каждого статуса позволяет функционировать организационной структуре, обеспечивает преемственность организационного поведения путем непрерывного процесса обучения ролевым требованиям для каждого статуса в структуре организации. [39 - См.: Фролов С. С. Социология организации: учебник. М., 2001. С. 13–14.]
   Деятельность корпорации (в том числе криминальная) будет результативной только в том случае, когда удастся скоординировать действия всех ее подразделений и отдельных членов для достижения организационных целей.
   VII. Корпоративной преступности в немалой степени способствует преступная корпоративная культура, т. е. политика, способ правления, курс деятельности или практика корпоративного образования в целом или в его структурных подразделениях, в которых осуществляется незаконная деятельность (§ 6 ст. 12.3 УК Австралии).
   Так, зарубежными учеными отмечается, что, для того чтобы сохранить прибыль, удержаться на нестабильном рынке, уменьшить расходы компании или убрать конкурентов из бизнеса, корпорации допускают загрязнения окружающей среды, участвуют в финансовых махинациях и манипуляциях, фиксируют цены, создают и поддерживают опасные условия труда, сознательно производят опасные продукты и т. д. Такие действия осуществляются по приказу или с молчаливого согласия руководства и чаще всего поддерживаются оперативными нормами и организационными субкультурами. [40 - См.: Simpson S. S. Corporate crime, law, and social control. Cambridge University Press, 2002. P. 7.]
   Таким образом, мотивация отклоняющегося поведения заключается в готовности отдельного члена корпоративного образования предпочесть интересы сообщества вопреки требованиям правовых норм, что поощряется самим сообществом. [41 - См.: Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц // Российская юстиция. 2001. № 3. С. 21–23.]
   VIII. Корпоративные образования, находящиеся под контролем организованной преступности, вынуждены совершать преступления чаще всего экономической и коррупционной направленности.
   В юридической литературе отмечается, что криминальные (преступные) сообщества, используя изощренные технологии «отмывания грязных денег», трансформировались в финансово и организационно мощные легальные структуры и приобрели статус юридических лиц. Это многократно умножает их возможности замаскированного осуществления преступной деятельности под прикрытием официально признанного правового статуса. [42 - Винокуров С. И. Корпоративная преступность в сфере экономики и меры ее предупреждения // Российский ежегодник уголовного права. 2007. № 2 / под ред. Б. В. Волженкина. СПб., 2008. С. 378.]
   Все названные признаки взаимосвязаны и образуют систему корпоративной преступности. Основополагающим признаком данной системы является корпоративный (коллективный) субъект преступления. Потерпевшим от преступлений корпоративных (коллективных) образований может быть неопределенный (неперсонифицированный) круг лиц. Постоянно изменяющиеся качественные и количественные характеристики корпоративной преступности приводят к появлению новых форм преступной деятельности.
   Конечно, в связи с отсутствием соответствующей правовой базы говорить о корпоративной преступности в Российской Федерации пока нельзя. Преступной, как известно, может быть признана лишь та деятельность, которая запрещена уголовным законодательством. В то же время целый ряд деяний, объявленных российским законодателем преступными, могут совершаться коллективными образованиями, что более подробно будет рассмотрено ниже.
   Полагаем, что в случае законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности применение в российском уголовном праве категорий «корпоративная преступность», «корпоративный субъект преступления» представляется некорректным, так как совершить преступление способны не только корпорации (корпоративные объединения), но и иные коллективные образования (товарищества, общества, предприятия, организации, учреждения, кооперативы, объединения, фонды, ассоциации, союзы и т. д.). Поэтому в отечественном праве логичнее говорить о коллективном субъекте преступления и преступности коллективных образований.
   В целом же феномен корпоративной преступности (преступности коллективных образований), по нашему мнению, необходимо рассматривать с уголовно-правовой и криминологической точек зрения.
   В уголовно-правовом смысле корпоративная преступность (преступность коллективных образований) охватывает всю совокупность общественно опасных деяний, совершаемых корпоративными (коллективными) образованиями и признанных национальным или международным уголовным законодательством в качестве преступления.
   При этом необходимо исходить из того, что понятие корпоративной преступности (преступности коллективных образований) представляет собой сложную совокупность нескольких десятков преступлений, предусмотренных различными разделами уголовного законодательства. Соответственно, данным понятием охватываются преступления против личности, в сфере экономики, против общественной безопасности и общественного порядка, государственной власти, мира и безопасности человечества.
   В свою очередь под преступлением корпоративного (коллективного) образования следует понимать виновно совершенное от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования физическим лицом (лицами), контролирующим осуществление последним его прав и обязанностей, либо иным работником, действующим в пределах своих служебных полномочий, общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания.
   С криминологической точки зрения корпоративная преступность (преступность коллективных образований) – это относительно массовое, организованное, исторически изменчивое общественно опасное явление, состоящее из совокупности преступлений, совершаемых с целью достижения экономических и (или) иных выгод корпоративными (коллективными) образованиями на территории определенного государства (группы государств) или региона в тот или иной промежуток времени.
   Предложенное определение корпоративной преступности (преступности коллективных образований) не претендует на окончательность и бесспорность. Оно лишь в самом общем виде представляет собой одну из возможных точек зрения на ее содержание.

1.2. Условия корпоративной уголовной ответственности в законодательстве зарубежных стран

   Особый научный интерес представляет сравнительно-правовое исследование института корпоративной уголовной ответственности, результаты которого позволят учесть опыт зарубежных стран при конструировании уголовно-правовых средств борьбы с общественно опасной деятельностью коллективных образований в отечественном законодательстве. Считаем, что для получения объективных данных необходимо проанализировать нормы, предусматривающие уголовно-правовые санкции в отношении корпоративных (коллективных) образований, законодательных актов стран, принадлежащих к различным правовым системам. Это позволит выявить основные признаки корпоративного (коллективного) субъекта преступления, определить условия корпоративной уголовной ответственности, решить вопросы о том, какие преступления могут быть инкриминированы корпоративным (коллективным) образованиям и какие наказания, а также меры безопасности являются наиболее эффективными в уголовно-правовой борьбе с их неправомерной деятельностью.
   Нет сомнений в том, что институт корпоративной уголовной ответственности в разных правовых системах имеет свои специфические черты, что обусловлено предпосылками его возникновения, правовыми традициями и особенностями юридической техники. Вместе с тем можно выделить и некоторые общие черты, характерные для большинства стран, устанавливающих уголовно-правовые санкции в отношении корпоративных (коллективных) образований.
   В первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что законодательство разных стран неодинаково определяет круг корпоративных образований, в отношении которых допустимо применение мер уголовно-правового характера. При этом в некоторых странах законодатель указывает лишь на те организации, которые, при наличии определенных условий, могут быть субъектами уголовной ответственности, в других – указывается только на корпоративные образования, не подлежащие уголовной ответственности, а в третьих – приводится перечень и тех и других (см. табл. 1).

   Таблица 1
   Виды корпоративных образований, подлежащих и не подлежащих уголовной ответственности по уголовному законодательству зарубежных стран

   Из табл. 1 видно, что законодатели зарубежных стран именуют юридическое лицо по-разному (корпорация, компания, организация, объединение, предприятие, ассоциация, союз, товарищество, общество, учреждение). При этом все они сходятся во мнении о возможности применения уголовно-правовых санкций как к коммерческим, так и к некоммерческим юридическим лицам, а в некоторых странах (США, Голландия, Бельгия, Польша, Индия, Сингапур [43 - См.: Примерный Уголовный кодекс США: официальный проект Института американского права/пер. с англ. А. С. Никифорова; подред. Б. С. Никифорова. М., 1969; Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): сб. законодательных материалов / под ред. И. Д. Козочкина. М., 1998; Уголовный кодекс штата Техас / пер. с англ. Д. Г. Осипова, И. Д. Козочкина; науч. ред. и предисл. И. Д. Козочкина. СПб., 2006; Уголовный кодекс Голландии / пер. с англ. И. В. Мироновой; науч. ред. Б. В. Волженкин. 2-е изд. СПб., 2001; Уголовный кодекс Бельгии / пер. с фр. Г. И. Мачковского; науч. ред. Н. И. Мацнев. СПб., 2004; Poland Act of 28th October 2002 on Liability of Collective Entities for Acts Prohibited under Penalty // Journal of Laws. 2002. 27th November N 197/1661; Уголовный кодекс Индии / пер. с англ. А. С. Михлина; под ред. Б. С. Никифорова. М., 1958; Уголовное законодательство России и стран АТР: компаративное исследование / отв. ред. А. И. Коробеев. Владивосток, 2008.]) – и к организациям, не имеющим статуса юридических лиц.
   Вместе с тем если в одних странах в уголовном законодательстве нет никакой дополнительной информации относительно ограничения круга корпоративных образований, могущих нести уголовную ответственность и подвергаться иным мерам уголовно-правового характера (Англия, Индия, Австралия, Сингапур, Голландия, Норвегия, Исландия, Израиль, КНР [44 - См.: Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии) / под ред. И. Д. Козочкина; Уголовный кодекс Австралии / науч. ред. и пер. с англ. Е. Н. Трикоз. СПб., 2002; Уголовное законодательство Норвегии / пер. с норвежек. А. В. Жмени; науч. ред. Ю. В. Голик. СПб., 2003; Уголовный кодекс Исландии (на англ. яз.). URL: http://eng.domsmalaraduneyti.is/laws-and-regulations/nr/1145; Закон об уголовном праве Израиля / предисл., пер. с иврита М. Дорфман; науч. ред. Н. И. Мацнев. СПб., 2005; Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / пер. с китайск. Д. В. Вичикова; под ред. А. И. Коробеева. Владивосток, 1999.]), то в других – законодатель дает перечень корпоративных образований, подлежащих и (или) не подлежащих уголовной ответственности (США, Франция, Бельгия, Дания, Финляндия, Польша, Венгрия, Босния и Герцеговина, Литва, Молдова, Эстония [45 - См.: Уголовный кодекс Франции / пер. с франц. и предисл. Н. Е. Крыловой; науч. ред. Л. В. Головко, H. E. Крылова. СПб., 2002; Уголовный кодекс Дании / пер. с датск. и англ. С. С. Беляева, А. Н. Рычевой; науч. ред. С. С. Беляев. СПб., 2001; The Penal Code of Finland. URL: http://www.legislationline.org/documents/id/15529; Criminal Code of Bosnia and Herzegovina // Official Gazette of Bosnia and Herzegovina. 2003. N 3; Уголовный кодекс Литовской Республики / пер. с лит. В. П. Казанскене; науч. ред. В. Павилониса. СПб., 2003; Уголовный кодекс Республики Молдова / вступ. ст. А. И. Лукашова. СПб., 2003; Уголовный кодекс Эстонии. URL: www.legislation-line.org/upload/legislations/93/8f/0b603 ac473e3c0831ff831c47a40.htm; Бирюков П. Н. Уголовная ответственность юридических лиц за преступления в сфере экономики (опыт иностранных государств). М., 2008.]).
   К примеру, в отдельных странах исключается применение мер уголовно-правового воздействия в отношении государства (Франция. Бельгия, Венгрия, Босния и Герцеговина, Литва, Латвия, Эстония), правительственных (государственных) органов или учреждений (США, Венгрия, Босния и Герцеговина, Литва, Латвия, Эстония), учреждений, которые организованы для выполнения правительственных программ (США), государственных центров социальной помощи (Бельгия).
   Исключение из числа субъектов преступления государственных организаций представляется оправданным, поскольку они зачастую находятся в полной экономической (финансовой) зависимости от собственника, т. е. государства. Соответственно, наложение финансовых санкций, в том числе в рамках уголовно-правового воздействия, будет нецелесообразным, неэффективным, бессмысленным.
   Нормы зарубежного уголовного законодательства существенно различаются по объему описания института корпоративной уголовной ответственности. Например, в некоторых странах законодатели ограничиваются включением в Уголовный кодекс одной-двух норм, в которых говорится о возможности привлечения корпоративного образования к уголовной ответственности (Индия, Сингапур, Дания, Норвегия, КНР, Голландия, Швейцария).
   Так, в соответствии со ст. 11 УК Индии категория «лицо» включает компанию, ассоциацию лиц или их объединение с правами юридического лица или без таковых. Больше никаких указаний в самом тексте Кодекса относительно признания юридических лиц субъектами преступления не имеется. Аналогичным образом решается вопрос о корпоративной уголовной ответственности в УК Сингапура, ст. 11 которого определяет лишь категорию «лицо». Уголовные наказания в отношении юридических лиц предусмотрены Законом о банкротстве (Bankruptcy Act, 1995), Законом о компаниях (Companies Act, 1967) и др. [46 - См.: Уголовное законодательство России и стран АТР: компаративное исследование. С. 144.]
   В Дании, Норвегии, КНР, Голландии, Швейцарии законодатели не ограничиваются указанием лишь на возможность привлечения корпоративного образования к уголовной ответственности, а регламентируют условия применения к ним уголовно-правовых санкций. В законодательных актах других стран (Англия, США, Австралия, Франция, Бельгия, Израиль, Польша, Венгрия, Босния и Герцеговина, Литва, Молдова и др.) достаточно подробно описываются условия корпоративной уголовной ответственности, приводится система наказаний и (или) мер безопасности, применяемых к корпоративным образованиям, а также порядок их назначения. Такой законодательный подход представляется наиболее правильным, поскольку позволяет с максимальной точностью решать целый комплекс вопросов, неизбежно возникающих при применении уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям.
   Заслуживает одобрения сделанный законодателем Боснии и Герцеговины (ст. 123 УК) акцент на то обстоятельство, что отечественные и иностранные юридические лица подлежат ответственности по УК страны в случае совершения преступления на ее территории. При совершении преступления отечественными и иностранными юридическими лицами за пределами Боснии и Герцеговины уголовное законодательство страны применяется, если юридическое лицо имеет представительство на территории Боснии и Герцеговины либо осуществляет деятельность на территории Боснии и Герцеговины и преступление совершено против Боснии и Герцеговины, ее граждан или отечественных юридических лиц. Отечественное юридическое лицо должно быть также ответственно по УК Боснии и Герцеговины за преступление, совершенное за пределами территории Боснии и Герцеговины, против иностранного государства, иностранных граждан или иностранных юридических лиц.
   Полагаем, что при конструировании норм, регламентирующих коллективную уголовную ответственность, следует распространить действие ст. 11 (Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление на территории Российской Федерации) и ст. 12 (Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации) УК РФ и на коллективных субъектов преступления.
   В некоторых странах (Англия, Австралия, Финляндия, Франция, Польша, Венгрия, Литва) законодатель исходит из того, что совершить общественно опасное деяние может только физическое лицо, а вот нести ответственность может и корпоративное (коллективное) образование. Таким образом законодатель как бы разграничивает категории «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности».
   Так, по Закону Англии о компаниях 1989 г., при доказанности совершения корпорацией преступления с согласия либо в результате попустительства или небрежности со стороны директора, управляющего, секретаря или иного должностного лица, имеющего целью действовать в каком-либо из этих качеств, оно, равно как и корпорация, виновно в этом преступлении и подлежит суду и наказанию. Эта норма применяется также к деяниям члена корпорации в случаях, когда дела корпорации ведутся ее членами и деяния ее члена связаны с его управленческими функциями. [47 - См.: Никифоров А. С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности. М., 2002. С. 51.]
   УК Австралии устанавливает, что в случае, если физический элемент (объективная сторона. – Е. А.) преступления осуществлен служащим, агентом или чиновником корпорации, действующим в пределах фактической или очевидной сферы его или ее служебных обязанностей либо фактической или очевидной сферы его или ее компетенции, то такой физический элемент должен быть приписан данной корпорации (ст. 12.2).
   В ст. 121–2 УК Франции говорится, что «юридические лица… подлежат уголовной ответственности… за преступные деяния, совершенные… органами или представителями юридического лица».
   В соответствии со ст. 2 гл. 9 УК Финляндии юридическое лицо может быть приговорено к корпоративному штрафу, если физическое лицо, являющееся членом его органа, или другой управленец либо тот, кто принимает властные решения, явился соучастником преступления или допустил преступление либо в действиях корпорации не наблюдалось заботы, необходимой для предотвращения преступления.
   В Польше ответственность коллективного субъекта производна от действия физического лица, которое: а) совершило это действие от имени или в интересах коллективного субъекта в границах полномочий или обязанностей относительно его представительства, принятия в его интересах решения или выполнения в его интересах внутреннего контроля. Эти действия физического лица являются превышением его полномочий или ненадлежащим выполнением возложенной на него обязанности; б) допущено к деятельности вследствие превышения полномочий или ненадлежащего выполнения обязанностей лицом, которое действует от имени либо в интересах коллективного субъекта (п. «а»); в) действует в интересах либо от имени коллективного субъекта по согласию или с ведома лица, указанного в пункте «а»; г) является предпринимателем (не лицом, указанным в п. «а»). [48 - См.: Грищук В. К. Уголовная ответственность коллективных субъектов по законодательству Республики Польша // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы II междунар. науч. – практ. конф. М., 2005. С. 324.]
   Уголовная ответственность юридического лица по законодательству Венгрии вытекает из действий, совершенных: а) одним из его участников или менеджеров, или представителей, наделенных правом управлять этим юридическим лицом или представлять его интересы, или контролирующим членом его правления и (или) их представителями; b) одним из его участников или сотрудников, когда со стороны руководителя, наделенного соответствующими полномочиями, наблюдается недостаток контроля; с) третьим лицом, при условии, что представители компании, наделившие его правами по управлению юридическим лицом, знали об этих фактах. [49 - См.: Бирюков П. Н. Указ. соч. С. 30.]
   По УК Литовской Республики юридическое лицо может нести ответственность за преступные деяния, совершенные физическим лицом только в том случае, если преступное деяние в пользу или в интересах юридического лица было совершено физическим лицом, действовавшим индивидуально или от имени этого юридического лица, либо если это физическое лицо исполняло руководящие функции и, находясь на службе у юридического лица, имело право представлять юридическое лицо, либо принимать решения от имени юридического лица, либо контролировать деятельность юридического лица (ч. 2 ст. 20 УК ЛР).
   О разграничении понятий «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности» в приведенных правовых нормах уголовного законодательства свидетельствуют такие фразы, как «если физический элемент преступления осуществлен служащим, агентом или чиновником корпорации… то такой физический элемент должен быть приписан данной корпорации», «юридическое лицо может быть приговорено… если физическое лицо, являющееся членом его органа, или другой управленец либо тот, кто принимает властные решения, явился соучастником преступления или допустил преступление», «юридическое лицо может нести ответственность за преступные деяния, совершенные физическим лицом», «юридическое лицо может подлежать ответственности за преступные деяния… если их… совершил сотрудник или уполномоченный представитель юридического лица».
   Подобный подход зарубежного законодателя не вполне оправдан. Полагаем, что корпоративное образование представляет собой социальную реальность, общественное образование, возникшее в определенных исторических условиях, на базе конкретного типа собственности. При этом, несмотря на то, что за каждым корпоративным образованием стоит конкретное физическое лицо или группа лиц, воля которых находит свое выражение в деятельности корпоративного образования, последнее, тем не менее, является самостоятельным субъектом права, существующим независимо от входящих в его состав участников. Кроме того, оно обладает обособленным имуществом, выступает в обороте (совершает сделки) от собственного имени и самостоятельно несет ответственность. Таким образом, следует признать, что корпоративное образование способно совершить деяние, в том числе содержащее все признаки состава преступления. Это, в свою очередь, означает способность корпоративного образования стать при определенных условиях самостоятельным субъектом преступления. К тому же, например, в Рекомендациях № (88)18 комитета министров стран – членов Совета Европы по ответственности предприятий – юридических лиц за правонарушения, совершенные в ходе ведения ими хозяйственной деятельности, от 20 октября 1988 г., говорится, что предприятие – юридическое лицо должно нести ответственность за правонарушения, совершаемые им в ходе ведения своей деятельности, независимо от того, было ли идентифицировано то физическое лицо, чьи действия или бездействие имеют состав правонарушения. [50 - Цит. по: Михеев Р. И., Корчагин А. Г., Шевченко А. С. Уголовная ответственность юридических лиц: за и против. Владивосток, 1999. С. 56–57.]
   Чаще всего законодатели разных правовых систем сходятся во мнении о том, что корпорации подлежат уголовной ответственности за деяния высокопоставленных агентов корпорации, совета директоров, директора, управляющего, иных должностных лиц, представителей, органов.
   Например, согласно ст. 1 Закона Великобритании 2007 г. о корпоративном простом убийстве и корпоративном человекоубийстве, корпорация, государственный орган, отделение полиции, товарищество, профсоюз или ассоциация работодателей виновна в совершении убийства, если порядок организации или ведения ее деятельности причиняет смерть человеку и является грубым нарушением обязанности соблюдать осторожность в отношении погибшего лица. Такой порядок организации или ведения деятельности корпорации осуществляется представителями высшего менеджмента, т. е. лицами, играющими значительную роль в принятии решений по организации или ведению всей или важной части деятельности корпорации. [51 - Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, 2007. URL: http://www.opsi.gov.uk/acts/acts2007/ukpga_20070019_en_l (дата обращения: 14.11.2009).]
   В соответствии с Примерным УК США корпоративная уголовная ответственность допускается в случае, если посягательство было разрешено, потребовано, приказано, исполнено или опрометчиво допущено советом директоров или агентом-управляющим высокого ранга, действующим в интересах корпорации в пределах своей должности или своего служебного положения (ст. 2.07).
   «Агент-управляющий высокого ранга» – это должностное лицо корпорации либо неинкорпорированного объединения или, в случаях, когда речь идет о товариществе, – товарища или любого иного агента корпорации или объединения, на которого возложены столь ответственные функции, что его поведение может быть основательно истолковано как представляющее линию поведения корпорации или объединения.
   Аналогичное условие корпоративной уголовной ответственности указывается и в Уголовных кодексах штатов Нью-Йорк (§ 20.20), Огайо (§ 2901.23), Пенсильвания (ст. 307), Техас (§ 7.22), а также Республики Молдова (ч. 2 ст. 21).
   В ч. 2 ст. 51 УК Голландии указано: «Если уголовное правонарушение совершается юридическим лицом, то по возбужденному уголовному делу могут быть назначены наказания и приняты меры, насколько это возможно, в соответствии с законом: (1) в отношении юридического лица; или (2) в отношении тех, кто дал задание совершить это уголовное правонарушение, и тем, кто руководил таким противоправным поведением; или (3) совместно в отношении лиц, упомянутых в пунктах (1) и (2)».
   Из текста закона видно, что корпоративная уголовная ответственность допускается в Голландии только за действия тех физических лиц, которые способны отдавать распоряжения и руководить производственным или иным процессом на предприятии.
   Во Франции условием уголовной ответственности юридических лиц является совершение преступления органами или представителями юридического лица. Таким образом, совершение деяния хотя и в пользу юридического лица, но иными лицами: техническими работниками, обслуживающим персоналом, рядовыми сотрудниками, не являющимися согласно нормативным актам и учредительным документам представителями юридического лица, не влечет уголовной ответственности для последнего. [52 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. С. 312.]
   В Венгрии общественно опасное деяние может быть совершено как лицом, наделенным правом управлять юридическим лицом, так и иным участником или сотрудником, но при условии, что руководство компании осуществляло недостаточный контроль либо попустительствовало неправомерному поведению служащих.
   В Боснии и Герцеговине заключение, приказ или разрешение на совершение преступления должно исходить от административных или руководящих органов.
   Другими словами, в данных странах законодатель исходит из того, что корпорация может нести уголовную ответственность за общественно опасные деяния, совершенные лицом, формирующим корпоративную культуру. Но такой подход является не единственно возможным. Так, в некоторых странах законодатели не конкретизируют статус (должностное положение) того физического лица (лиц), которое действует от имени и (или) в интересах корпоративного образования.
   Например, по УК Дании уголовная ответственность юридического лица зависит от нарушения, допущенного в рамках данного юридического лица одним или более лицами, связанными с данным юридическим лицом, или самим юридическим лицом (§ 27). Таким образом, условием корпоративной уголовной ответственности в Дании является либо неправомерная деятельность самого юридического лица, либо таковая осуществляется в его рамках. При этом законодатель не указывает, кто именно должен допустить нарушение, а, соответственно, это может быть и должностное лицо корпоративного образования, и простой служащий. Важно лишь, чтобы это нарушение было связано с деятельностью юридического лица.
   В § 48а УК Норвегии говорится о том, что если условия ответственности нарушены кем-либо, кто действовал от имени предприятия, то может быть наказано предприятие. Данное положение действует, даже если никакое отдельное лицо не может быть наказано за нарушение.
   В Австралии объективную сторону преступления может совершать не только чиновник корпорации, но и ее служащий или агент (ст. 12.1 УК).
   Как показывает проведенное нами сравнительно-правовое исследование, корпоративная уголовная ответственность не во всех странах ставится в зависимость от деятельности физических лиц. Законодатели отдельных стран признают возможность юридического лица быть самостоятельным субъектом преступления.
   Так, условием корпоративной уголовной ответственности в КНР является опасная для общества деятельность компаний, предприятий, организаций, учреждений, коллективов (ст. 30 УК).
   Статья 5 УК Бельгии устанавливает, что любое юридическое лицо несет уголовную ответственность за правонарушения, которые необходимо связаны с осуществлением его целей либо защитой его интересов, а также за правонарушения, которые согласно фактам были совершены за его средства. При этом, если ответственность юридического лица порождена исключительно действиями конкретного физического лица, осуждено может быть только то лицо, вина которого наиболее тяжкая. Если виновное физическое лицо действовало сознательно и добровольно, оно может быть осуждено наряду с ответственным юридическим лицом.
   В соответствии со ст. 100 УК Швейцарии преступление или проступок, совершенные на предприятии при исполнении коммерческой деятельности, соответствующей его целям, вменяются в вину этому предприятию, если они не могут быть вменены в вину какому-либо физическому лицу, определенному с учетом организации предприятия. В ч. 2 данной статьи говорится, что в случае совершения преступлений, связанных с участием в преступной организации, преследующей цель совершения насильственных действий или преступного обогащения, финансированием терроризма, «отмыванием» денег, взяточничеством, «предприятие наказывается независимо от наказуемости физических лиц, если его можно упрекнуть в том, что оно не предприняло всех разумных и необходимых организационных мер, чтобы избежать такого преступного деяния». [53 - Крылова Н. Е. Уголовная ответственность юридических лиц (корпораций): сравнительно-правовой анализ // Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учеб. пособие / науч. ред. Н. Ф. Кузнецова; отв. ред. B. C. Комиссаров. М.,2009. С. 91.]
   Статья 124 УК Боснии и Герцеговины допускает привлечение юридического лица к уголовной ответственности, когда оно распоряжается незаконно полученной имущественной выгодой или использует объекты, приобретенные в результате совершения преступления.
   Считаем наиболее предпочтительной позицию законодателей тех стран, условия корпоративной уголовной ответственности в которых излагаются альтернативно. Соответственно, таковая допустима либо в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения корпоративным образованием положений законов, устанавливающих обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности, либо при совершении деяния физическим лицом, действующим от имени и (или) в интересах корпоративного образования, не выходя за свои профессиональные, деловые, служебные либо должностные полномочия (ст. 2.07 Примерного УК США; § 20.20 УК штата Нью-Йорк; ст. 307 УК штата Пенсильвания; § 2901.23 УК штата Огайо; ч. 2 ст. 21 УК Республики Молдова, ст. 23 Закона об уголовном праве Израиля).
   Иными словами, в указанных странах допускается корпоративная уголовная ответственность и вне связи с деятельностью лиц, выполняющих управленческие функции, либо иных лиц (представителей, служащих и т. д.).
   Интересным представляется тот факт, что в некоторых странах (Финляндия, Польша, Венгрия, Босния и Герцеговина, Литва, Швейцария, Индия) при конструировании условий корпоративной уголовной ответственности законодатели акцентируют особое внимание на преступной корпоративной культуре, которая фактически и приводит к нарушениям уголовно-правового характера.
   Так, одним из условий корпоративной уголовной ответственности в Финляндии является отсутствие должной заботы, необходимой для предотвращения преступления.
   Среди условий коллективной уголовной ответственности польский законодатель указывает на отсутствие со стороны коллективного субъекта надлежащей заботы относительно подбора физического лица (вина относительно ненадлежащего подбора физического лица), или отсутствие, по крайней мере, надлежащего за ним контроля, надзора (вина в ненадлежащем контроле, надзоре), или когда организация деятельности коллективного субъекта не способствует избежанию совершения преступления, но могла это обеспечить при соблюдении надлежащей для данной ситуации осторожности со стороны коллективного субъекта (вина относительно обеспечения надзора). [54 - См.: Грищук В. К. Указ соч. С. 324.]
   По законодательству Венгрии уголовная ответственность юридического лица возможна, когда со стороны руководителя, наделенного соответствующими полномочиями, наблюдается недостаток контроля. [55 - См.: Бирюков П. Н. Указ. соч. С. 30.]
   В Боснии и Герцеговине юридическое лицо подлежит уголовной ответственности в случае, если административные или руководящие органы не имеют возможности осуществлять должное наблюдение за законностью работы сотрудников.
   УК Литовской Республики регламентирует положение, в соответствии с которым юридическое лицо может подлежать ответственности за преступные деяния в том случае, если их в пользу данного юридического лица совершил сотрудник или уполномоченный представитель юридического лица вследствие недостаточного присмотра или контроля (ч. 2 ст. 20).
   Законодательство Швейцарии предусматривает самостоятельную корпоративную уголовную ответственность в случае, если предприятие «не приняло всех разумных и необходимых организационных мер, чтобы избежать такого преступного деяния».
   Статья 14 Закона Индии о преступлениях на почве неприкасаемости от 8 мая 1955 г. № 22 [56 - Закон о преступлениях на почве неприкасаемости 1955 г. // Уголовный кодекс Индии. М., 1958. С. 238–239.] гласит: «Если лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящим Законом, является юридическим лицом, то всякое физическое лицо, которое во время совершения преступления возглавляло юридическое лицо или было ответственно перед ним за ведение дел, считается виновным в таком преступлении и подлежит привлечению к ответственности и наказанию в соответствии с этим». Физическое лицо не подлежит наказанию, если «докажет, что оно не знало о совершении преступления или что оно приняло все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение такого преступления».
   В Англии и Австралии вопрос о преступной корпоративной культуре ставится при определении вины корпорации, а в США и Норвегии – при назначении наказания.
   В большинстве стран в качестве обязательного условия корпоративной уголовной ответственности называется цель преступления, а именно принести пользу (выгоду) корпорации. Законодательная конструкция данного условия выглядит следующим образом.
   Преступление должно быть совершено:
   – с целью принести выгоду корпорации (США);
   – в пользу юридического лица (Франция, Бельгия, Эстония, Финляндия);
   – в пользу или в интересах юридического лица (Литва);
   – в интересах юридического лица (Молдова, США);
   – от имени или в интересах коллективного субъекта (Польша);
   – от имени корпорации в ее интересах или для ее выгоды (Финляндия);
   – от имени, за счет или в пользу юридического лица (Босния и Герцеговина);
   – за средства юридического лица (Бельгия).
   При этом в законодательных актах зарубежных стран чаще всего не конкретизируется характер пользы (выгоды) корпоративного образования от преступления.
   Например, законодатели США установили, что корпорация может признаваться ответственной за уголовно наказуемые действия своих служащих (личная ответственность которых не исключается) в том случае, если они в рамках своих служебных обязанностей совершают преступления с целью принести выгоду корпорации. Корпорация может быть оправдана лишь в том случае, если действия исполнителя были направлены на получение личной выгоды. При этом корпорация не может использовать для своей защиты доводы о том, что преступление не принесло ей никакой выгоды. [57 - См.: Дементьева Е. Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США, Германии) // Актуальные вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом. Вып. 5. М., 1992. С. 37.]
   Отсюда возникает вопрос о том, всегда ли польза (выгода) корпоративного образования должна носить материальный (финансовый) характер. С учетом того, что в некоторых странах (США, Венгрия) законодатель при определении максимального размера штрафа исходит именно из материальной (финансовой) выгоды корпорации от совершенного преступления, можно предположить обязательную корыстную мотивацию общественно опасной деятельности.
   Видимо, законодатели, как правило, руководствуются тем, что корпоративное образование – это экономически мотивированный субъект, совершающий преступления в процессе предпринимательской (коммерческой) деятельности, имеющей в качестве основной цели систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. В то же время в Законе Польши от 27 июня 2002 г. «Об ответственности коллективных субъектов за действия, запрещенные под угрозой наказания» говорится, что коллективный субъект подлежит уголовной ответственности за такое преступное действие физического лица, которое принесло или могло принести ему имущественную или неимущественную выгоду.
   Позиция польского законодателя представляется наиболее удачной, поскольку корпоративные образования могут быть субъектами, например, преступлений террористической или экстремистской направленности (финансирование терроризма и т. д.). Соответственно, выгода, которую может получить корпоративное образование, вполне может быть иной, в частности политической, религиозной.
   Корпоративная уголовная ответственность лиц не отменяет принципа личной ответственности, а сосуществует с ним. Так, в Англии и Венгрии корпоративная уголовная ответственность наступает только наряду с ответственностью физического лица. В странах романо-германской (Франция, Голландия, Бельгия, Швейцария), постсоциалистической (Босния и Герцеговина, Литва, Молдова), социалистической (КНР) правовых систем корпоративная уголовная ответственность не исключает таковую в отношении физического лица. При этом ответственность за соответствующие преступления может быть возложена либо на само юридическое лицо, либо на физическое лицо, допустившее нарушение, либо на них обоих. Чаще всего уголовной ответственности подвергаются и физическое лицо, совершившее преступное деяние, и юридическое лицо.
   Так, в феврале-мае 2006 г. китайская фирма с ограниченной ответственностью «Цзиньао» обманным путем привлекла вклады населения в размере 370 млн юаней для производства портового оборудования без лицензии соответствующих органов. Народный суд г. Вафаньдянь провинции Ляонин, считая, что фирма «Цзиньао» в нарушение финансового закона обманным путем незаконно привлекла вклады населения на крупную сумму, приговорил названную фирму к штрафу в размере 50 млн юаней. Непосредственный руководитель фирмы Чжоу Давэй был осужден к лишению свободы на срок 10 лет со штрафом 500 тыс. юаней. Участники этого преступления Чжоу Цзиньлинь и Се Хуйфань приговорены к лишению свободы соответственно на 4 и 3 года и к штрафу.
   Китайской судебной практике известны и случаи, когда юридические лица несут самостоятельную уголовную ответственность. Например, в 2003 г. первый народный суд средней инстанции г. Пекина признал, что пекинская медицинская компания «Куанда» совершила уклонение от уплаты налогов, а юридический представитель компании Ван Лулин был оправдан, так как не было доказано, что он совершил фальсификацию, подделку, сокрытие, самовольное уничтожение бухгалтерских книг, расчетных документов либо иные действия, составляющие объективную сторону уклонения от уплаты налогов. [58 - См.: Пан Дунмэй. Теория уголовной ответственности юридических лиц в КНР. С. 33–34.]
   В США, Исландии, Норвегии, Финляндии, Израиле установление физического лица, совершившего преступление, не является обязательным условием для признания корпорации виновной. В США, к примеру, действует следующее правило: если нельзя идентифицировать виновных физических лиц, а доказательства очевидных преступных намерений не могут быть представлены, прокурор, вместо того чтобы преследовать сотрудников, может выдвинуть обвинение против самой организации. Примером может служить дело, расследовавшееся в университете штата Теннесси в 1998 г. В процессе расследования выяснилось, что в течение восьми лет служащие Follett Campus Resources, компании, занимавшейся скупкой подержанных книг по установленным контрактом ценам и перепродажей их в книжных магазинах университетского городка, недоплачивали студентам и завышали продажные цены. Все закупки производились за наличный расчет, а чеки не выдавались, однако следователи указали, что студентам недоплачивали в среднем от 50 центов до 3 долл. за книгу. Следователи не смогли установить, какая сумма денег была похищена, но, судя по общему числу книг, она должна быть значительной. Поскольку установить ответственных за содеянное лиц не удалось, виновной была признана компания, которая выплатила штраф в 330 тыс. долл. [59 - См.: Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. С. 355.]
   Полагаем, что общим правилом применения уголовно-правовых санкций к корпоративным образованиям должно быть положение о том, что корпоративная уголовная ответственность не исключает уголовной ответственности физических лиц, действовавших от имени и (или) в интересах корпоративного образования. При этом в отдельных (исключительных) случаях, например смерти физического лица либо невозможности его идентифицировать, допустима самостоятельная корпоративная уголовная ответственность.
   Представляет интерес норма УК Боснии и Герцеговины, предусматривающая особенности уголовной ответственности юридического лица при изменении его статуса (ст. 126). Так, юридическое лицо может быть признано виновным и в случае его банкротства. При этом не имеет значения, когда было совершено преступление – до начала процедуры банкротства или после того. К юридическому лицу – банкроту не может быть применено наказание, а только меры безопасности (лишение прав или конфискация имущественной выгоды). Если юридическое лицо прекратило свое существование, то уголовной ответственности будет подлежать его правопреемник при условии, что его административные или руководящие органы знали о совершении преступления до прекращения существования юридического лица.
   В некоторых странах отвергается возможность признания корпоративных образований субъектами уголовной ответственности, но допускается применение к ним либо административных мер воздействия за совершенное преступление в рамках уголовного судопроизводства, либо иных уголовно-правовых мер.
   Например, характерной чертой уголовно-правового регулирования ответственности юридических лиц в ФРГ является система санкций, выходящих за пределы криминального уголовного права и учитывающих право административных проступков. [60 - См.: Хайне Г. Юридические лица и их ответственность в немецком административном праве: проблемы реформации / пер. О. Дубовик // Уголовное право. 2001. № 1. С. 100.] Именно поэтому принято считать, что в Германии предусмотрена квазиуголовная (административно-уголовная) ответственность юридических лиц.
   В самом же УК ФРГ [61 - Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии / пер. с нем. Н. С. Рачковой; науч. ред. Д. А. Шестаков. СПб., 2003.] ответственность юридических лиц как таковая не предусмотрена, «даже если преступление является результатом деятельности в рамках объединений лиц (как это, например, имеет место в случае создания преступной организации по § 129 УК ФРГ)». При этом круг адресатов уголовно-правовых санкций не ограничивается только физическими лицами. УК ФРГ в отношении предприятий предусматривает средства, целью которых является лишение выгод, и обеспечивающие средства. А поскольку адресат этих средств не должен быть даже субъектом, способным осуществлять деликтные действия, то ими могут быть и коллективные субъекты. [62 - См.: Хайне Г. Указ. соч. С. 100.]
   В соответствии с § 75 УК ФРГ «Особые предписания для органов и представителей», если кто-либо:
   1. в качестве представляемого органа юридического лица или в качестве члена такого органа,
   2. в качестве руководителя неправоспособного органа или члена такого органа или
   3. в качестве имеющего права представительства члена торгового товарищества,
   4. являясь главным полномочным представителем или занимая руководящее положение в качестве доверительного лица торговой фирмы или коммерческого юридического лица или объединения лиц, указанных в п. 2 и 3,
   предпринял действия, которые допускали бы применение к нему, при прочих условиях, изъятие предмета или эквивалента его стоимости, или обосновывал бы отказ от возмещения ущерба, то его действия при применении этих предписаний перечисляются представляемому им лицу.
   По мнению некоторых немецких ученых (А. Эзер), указанные в § 75 средства иногда приобретают характер кары (наказания), и в них можно увидеть «случаи применения уголовно-правовой ответственности юридических лиц». Поэтому если противоправное поведение будет квалифицировано как проступок, то допускается изъятие предметов, служащих совершению данного преступления, либо опасных объектов (§ 22, 29 Кодекса об административных проступках ФРГ). В случае действий субъекта в пользу иного лица лишение доходов путем изъятия можно назначить субсидиарно и в отношении юридических лиц либо иных объединений. Такое своеобразное лишение выгод может быть применено в отношении предприятий только в особых случаях, поскольку его функция охватывается основной санкцией, которую немецкое право предусматривает для коллективных субъектов, а именно денежной карой, налагаемой на коллективного субъекта (§ 30 КоАП ФРГ). [63 - См.: Там же.]
   Итак, ответственность налагается на корпорацию в ФРГ только в тех случаях, когда действия совершаются законными представителями корпорации или ее директорами. Однако ограничительные рамки применения данного положения по отношению к юридическим лицам раздвигаются двумя способами. Во-первых, в случае, когда суд сочтет очевидным, что такие действия были совершены кем-то из указанной категории лиц, не требуется устанавливать конкретных физических лиц, допустивших правонарушение. Во-вторых, отсутствие должного контроля за подчиненными рассматривается как административное правонарушение. Иными словами, если противоправное деяние совершается сотрудником, который не входит в руководящий состав, и такое деяние могло быть предотвращено руководящим сотрудником, то такое отсутствие должного контроля может явиться основанием для взыскания штрафа с юридического лица. [64 - См.: Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц. С. 81–82.]
   Аналогичным образом решается вопрос и в Италии, где в 1982 г. был принят Закон Ла Торе, предусматривающий административные преграды для контролируемых мафией фирм и разрешающий арест всего их имущества, если контрольный пакет акций принадлежит лицу, входившему в преступную организацию. [65 - См.: Капинус О.С, Шорор А. О. Современные мировые тенденции организованной преступности // Капинус О. С. Современное уголовное право в России и за рубежом: некоторые проблемы ответственности: сб. статей. М., 2008. С. 306.]
   В соответствии с УК Швеции [66 - Уголовный кодекс Швеции / пер. С. С. Беляева; науч. ред. Н. Ф. Кузнецова, С. С.Беляев. СПб., 2001.] (гл. 36) за преступление, совершенное при осуществлении предпринимательской деятельности, по требованию государственного обвинителя на предпринимателя должна быть возложена обязанность оплатить корпоративный штраф, если: 1. преступление повлекло за собой тяжкое неисполнение специальных обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, или по иным причинам является серьезным и 2. предприниматель не предпринял того, что было разумно необходимо для предупреждения преступления.
   На рис. 2 приводятся статистические данные Национального совета Швеции по предупреждению преступности [67 - См.: Evaluation Report on Sweden // Greco Eval II Rep (2004) 9E. Strasbourg. 2005. 18 March. P. 18.](National Council for Crime Prevention – BRA), отражающие динамику случаев применения корпоративных штрафов. К сожалению, в отчетах BRA не отражены основания их назначения (вид преступления).

   Рис. 2. Динамика корпоративных штрафов в Швеции (2002–2004 гг.)

   На рис. 2 видно, что в 2003 г. темп прироста корпоративных штрафов (к предыдущему году) в Швеции составил 50 %, а в 2004 г. – 8,3 %.
   В соответствии со ст. 12 Уголовного закона Латвийской Республики за преступное деяние, совершенное физическим лицом в интересах юридического лица, отвечает данное физическое лицо. При этом если указанное физическое лицо действовало индивидуально или как член коллегиального органа соответствующего юридического лица и имело право представлять юридическое лицо или действовать по его заданию или принимать решения от имени юридического лица, имело право осуществлять контроль в пределах юридического лица или физическое лицо находилось на службе юридического лица, то, наряду с осуждением физического лица, к юридическому лицу суд по предложению прокурора вправе применить меры принудительного воздействия. Вопросам оснований и условий применения мер принудительного воздействия к юридическим лицам в Общей части УК Латвии посвящена специальная глава «Меры принудительного воздействия, применяемые к юридическим лицам». [68 - См.: Крастиньш У. Я. Системность и иные уголовно-правовые меры принудительного воздействия // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня2007 г. М.,2007. С. 216; Кузнецова Н. Ф., Огурцов Н. А. О соотношении международного и внутреннего уголовного права // Законодательство. 2007. № 5. С. 69–77.]
   В Российской Федерации законодатель предусмотрел возможность применения административно-правовых санкций к юридическим лицам за совершение преступлений. Полагаем, что требования международных конвенций относительно того, что санкции за совершенные преступления должны быть эффективными, соразмерными и оказывающими сдерживающее воздействие, нашим государством просто проигнорированы.
   Итак, сравнительно-правовой анализ законодательных актов и судебной практики зарубежных стран позволяет заключить, что корпоративным (коллективным) субъектом преступления могут быть как коммерческие, так и некоммерческие корпоративные (коллективные) образования, имеющие статус юридического лица. Преимущественной является позиция, в соответствии с которой не могут выступать в качестве корпоративного субъекта преступления организации, не имеющие статуса юридического лица. Но к ним допускается применение иных мер уголовно-правового характера. Исключается применение любых мер уголовно-правового характера в отношении государства, правительственных (государственных) органов или учреждений, учреждений, которые организованы для выполнения правительственных программ, а также государственных центров социальной помощи.
   Полагаем, что юридические лица, как отечественные, так и иностранные, осуществляющие свою деятельность на территории страны, подлежат уголовной ответственности за преступления, совершенные на ее территории. Отечественные юридические лица, совершившие вне пределов страны преступление против интересов, охраняемых уголовным законом страны, подлежат уголовной ответственности в соответствии с этим законом, если в отношении этих лиц по данному преступлению не имеется решения суда иностранного государства. Иностранные юридические лица, имеющие представительство в стране, совершившие преступление вне пределов страны, подлежат уголовной ответственности по уголовному закону страны, если преступление направлено против интересов страны либо граждан или юридических лиц страны или постоянно проживающих в стране лиц без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором страны, если иностранные юридические лица не были осуждены в иностранном государстве.
   Представляет интерес законодательная конструкция механизма противоправной деятельности корпоративных (коллективных) образований, который порождается преступной корпоративной культурой, включающей в себя: а) отсутствие со стороны корпоративного (коллективного) образования надлежащей заботы относительно подбора физических лиц, действующих от его имени и (или) в его интересах; б) отсутствие надлежащего контроля над указанными лицами; в) отсутствие организационных мер (эффективных программ) по обеспечению соблюдения законодательства, направленных на обнаружение и предотвращение преступлений, а также по дисциплинированию лиц, осуществляющих функции управления корпоративным (коллективным) образованием, его представителями и служащими для недопущения повторного совершения общественно опасного, противоправного деяния от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования.
   Таким образом, под преступной корпоративной культурой, на наш взгляд, следует понимать политику, способ правления, курс деятельности или практику корпоративного (коллективного) образования в целом или в его структурных подразделениях, в процессе которых незаконная деятельность от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования допускается, поощряется либо является результатом попустительства лиц, осуществляющих функции его управления. Считаем, что преступная корпоративная культура должна расцениваться в качестве обстоятельства, отягчающего наказание.
   Обязательным условием корпоративной уголовной ответственности является совершение преступления от имени корпорации и (или) в ее интересах (в ее пользу) либо за ее средства (за ее счет). При этом корпорация не может использовать для своей защиты доводы о том, что преступное деяние не принесло ей никакой выгоды. Кроме того, корпоративная уголовная ответственность допустима либо в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения корпоративным образованием положений законов, устанавливающих обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности, либо при совершении деяния физическим лицом, действующим от имени и (или) в интересах корпоративного образования, не выходя за свои профессиональные, деловые, служебные либо должностные полномочия.
   Корпорации подлежат самостоятельной уголовной ответственности, если невозможно идентифицировать физическое лицо, действовавшее преступно от имени и (или) в интересах корпорации, либо физическое лицо докажет, что оно не знало о совершении преступления или приняло все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение такого преступления. По общему правилу в случае трансформации (путем слияния, присоединения, разделения, выделения, преобразования) юридического лица уголовной ответственности должно подлежать вновь возникшее корпоративное (коллективное) образование (правопреемник).
   Корпоративная уголовная ответственность исключается, если физическое лицо действовало для получения личной выгоды либо вне связи со служебной деятельностью. В то же время таковая не исключает уголовной ответственности физического лица за совершенное преступление и наоборот.
   Опыт зарубежных государств по законодательной регламентации института корпоративной уголовной ответственности окажет неоценимую услугу при конструировании правовых норм об ответственности юридических лиц в Российской Федерации.

1.3. Вина корпоративного образования как условие уголовной ответственности по зарубежному законодательству

   Противники корпоративной уголовной ответственности настаивают на невозможности последней ввиду ее несоответствия принципу вины. Рассмотрим, каким образом законодатели зарубежных стран решают проблему субъективной стороны деяния, совершенного корпоративным образованием.
   В англосаксонской системе права при привлечении корпораций к уголовной ответственности активно используется институт абсолютной (строгой) ответственности, когда установление вины является необязательным условием таковой.
   В Англии установление mens rea не обязательно в трех случаях: 1) когда наказание невелико; а 2) вред, причиненный обществу, достаточно значителен по сравнению с предусмотренным наказанием; 3) природа преступления такова, что установить вину весьма сложно. [69 - См.: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии: Общая часть уголовного права. М., 1991. С. 18.] К таким преступлениям относятся: продажа испорченных или недоброкачественных продуктов; нарушение правил торговли спиртными напитками, продовольственными товарами; шум или неприятный запах от фабрики; нарушение правил безопасности на предприятии и др.
   Принцип абсолютной (строгой) ответственности корпораций действует и в США, где еще в 1910 г. Верховный Суд, правда, obiter dictum (мнение суда, не обязательное для обоснования судебного решения), отметил, что «общественное благо может требовать, чтобы в запрещении или наказании отдельных действий могло бы быть предусмотрено, что те, кто будет совершать их, будут совершать их на свой риск, и им не будет позволено выдвигать в качестве основания защиты добросовестность или незнание». Аналогичные заявления делались Верховным Судом США и позже (1911, 1922, 1943 гг. и т. д.). Ведущим прецедентом относительно конституционности строгой ответственности считается решение 1922 г., согласно которому норма общего права об обязательности знания как элемента преступления может быть проигнорирована при уяснении содержания более современного законодательства, где ее подразумеваемое включение в текст закона при его истолковании могло бы привести к неприменимости на практике того или иного положения. [70 - См.: Есаков Г. Л. Mens rea в уголовном праве США: историко-правовое исследование. СПб., 2003. С. 289.]
   Часть 2 ст. 2.07 Примерного УК США гласит: «В случаях, когда за совершение посягательства возлагается абсолютная ответственность, предполагается, если иное прямо не установлено законом, что цель законодателя состоит в возложении ответственности на корпорацию». Если за посягательство не установлена абсолютная ответственность, основание для защиты возникает в случае, если подсудимый путем представления более высоких доказательств докажет, что агент-управляющий высокого ранга, на которого возложена ответственность за контроль в этой области деятельности, к которой относится посягательство, проявил должную заботливость в целях предупреждения его совершения. Данное положение не применяется, когда оно явно несовместимо с целью, которую преследовал законодатель при определении конкретного посягательства (ч. 5 ст. 2.07). Данное положение предусмотрено в УК многих штатов.
   Строгая ответственность допускается в отношении корпораций и по Закону об уголовном праве Израиля: «Лицо будет нести ответственность за преступление, если в законодательном акте указано, что такое преступление не требует доказывания преступного замысла либо небрежности» (ст. 22). Но по общему правилу корпорация в Израиле подлежит уголовной ответственности, когда преступление совершено лицом во время исполнения им своих должностных полномочий либо за преступление, требующее доказывания преступного замысла либо небрежности, если при обстоятельствах дела и ввиду должности лица, его полномочий и ответственности в управлении делами корпорации следует рассматривать деяние, посредством которого лицо совершило преступление, а также преступный замысел либо небрежность лица как деяние, преступный замысел либо небрежность корпорации. Если же преступление совершено посредством бездействия, когда обязанность совершить действие лежала непосредственно на корпорации, то не имеет значения, можно ли отнести совершение преступления какому-либо должностному лицу корпорации или нет (ст. 23).
   Таким образом, корпоративная уголовная ответственность в Израиле требует установления вины, которая либо вытекает из умышленных или неосторожных деяний лиц, осуществляющих управленческие функции, либо возлагается на саму корпорацию (в случае бездействия, когда обязанность действовать лежит на самой корпорации). Полагаем, что и во втором случае, устанавливая вину корпорации, должны анализироваться действия (бездействие) физических лиц, осуществляющих деятельность от имени и (или) в интересах корпорации.
   В странах, принадлежащих к общей правовой семье, в отдельных случаях корпоративная уголовная ответственность также предполагает наличие вины, которая определяется через вину физических лиц, ведущих дела корпорации. В этом случае используется доктрина идентификации (теория отождествления).
   По мнению Кларксона, доктрина корпоративной вины является предпочтительной при решении вопроса о возможности привлечения корпоративного образования к уголовной ответственности. Основная идея доктрины заключается в том, что она не игнорирует механизм организационных процессов, структуру, цели, культуру и иерархию, способствующих формированию корпоративного духа, который разрешает или даже поощряет совершение преступления. Соответственно, компании должны восприниматься как агенты – носители виновности, действующие через своих сотрудников и работников, вина которых и выражается в корпоративной политике и практике. [71 - См.: Clarkson C. M. V. Corporate Culpability. URL: http://webjcli.ncl.ac.uk/1998/issue2/clarkson2.htm]
   Доктрина корпоративной вины используется австралийским законодателем при конструировании норм, регламентирующих особенности субъективной стороны преступлений, совершаемых корпорациями. В соответствии с УК Австралии если умысел, преступное знание или неосторожность являются элементом вины применительно к физическому элементу (объективной стороне. – Е. А.) преступления, то такой элемент вины должен быть приписан корпорации, которая явно, молчаливо или косвенно разрешила или уполномочила на совершение этого преступления (§ 1 ст. 12.3). К способам, с помощью которых наличие подобного разрешения или уполномочивания может быть установлено, относятся:
   (a) доказательство того, что совет директоров корпорации (орган, осуществляющий исполнительные полномочия корпорации) умышленно, сознательно или по неосторожности совершил соответствующее деяние либо явно, молчаливо или косвенно разрешил или уполномочил на совершение этого преступления; или
   (b) доказательство того, что агент, занимающий руководящий пост в корпорации, умышленно, сознательно или по неосторожности участвовал в соответствующем деянии либо явно, молчаливо или косвенно разрешил или уполномочил на совершение этого преступления; или
   (c) доказательство того, что в корпорации существовала такая корпоративная культура (солидарность), в условиях которой она направляла, поощряла, допускала или руководила поведением в виде несоблюдения соответствующего предписания; или
   (d) доказательство того, что корпорация не смогла создать и поддерживать такую корпоративную культуру, которая бы способствовала соблюдению соответствующего предписания (§ 2 ст. 12.3).
   О преступной корпоративной культуре свидетельствуют следующие факторы: (а) наличие уполномочивания на совершение того же самого или подобного преступления от имени руководителя корпорации (т. е. служащего, агента или чиновника корпорации, имеющего обязанности такого характера, что его или ее поведение может обоснованно рассматриваться как олицетворение политики всей корпорации); и (b) осознание служащим, агентом или чиновником корпорации, который совершил данное преступление, разумных оснований или его разумное ожидание того, что руководитель корпорации уполномочит или разрешит совершение данного преступления (§ 4 ст. 12.3).
   Способ установления небрежности в поведении корпорации является тем же самым, что и для физических лиц. А именно, лицо проявляет небрежность относительно физического элемента преступления, если его или ее поведение включает: (а) такое существенное отклонение от стандарта осторожности, которого придерживался бы разумный человек в данных обстоятельствах; и (b) высокий риск того, что данный физический элемент преступления существует или будет существовать, в результате чего такое поведение заслуживает уголовного наказания как преступление (ст. 5.5).
   Если же небрежность является элементом вины применительно к физическому элементу преступления и ни один служащий, агент или чиновник данной корпорации не имеет такого элемента вины, то такой элемент вины может существовать на стороне данной корпорации, если небрежным является поведение корпорации, рассматриваемой как единое целое, т. е. путем соединения поведения любого числа ее служащих, агентов или чиновников (§ 2 ст. 12.4).
   Наличие небрежности, а также неудача в осуществлении должной заботливости могут быть доказаны посредством того факта, что запрещенное поведение в основной своей части относилось: (а) к неадекватному управлению корпорацией, контролированию или надзору за деятельностью одного или более ее служащих, агентов или чиновников; или (b) к неэффективности систем оповещения (передачи нужной информации) заинтересованных лиц в пределах корпорации (§ 3 ст. 12.4; § 2 ст. 12.5).
   Корпорация не несет уголовной ответственности, если: (а) служащий, агент или чиновник данной корпорации, который осуществил данное поведение, находился под влиянием ошибочной, но разумной веры по поводу фактов, которые, если бы они существовали, означали бы, что данное поведение не составляет преступления; и (b) данная корпорация доказывает, что она проявила должную заботливость в целях предотвращения такого поведения (§ 1 ст. 12.5).
   Сказанное позволяет заключить, что в Австралии для признания корпорации виновной либо определяется психическое отношение (в виде умысла или неосторожности) совета директоров или руководителя корпорации к признакам объективной стороны преступления, совершаемого от имени и (или) в интересах корпорации, либо доказывается наличие преступной корпоративной культуры.
   Как отмечает Г. А. Есаков, часто человеческие поступки и проистекающий из них вред могут быть объяснены лишь как следствие окружающей обстановки. Следствием этого становятся упущения в предпринимательской деятельности, возникающие зачастую спонтанно, неумышленно и на различных уровнях высокотехнологичного, строго функционального корпоративного управления и влекущие причинение достаточно серьезного вреда. Упрек за такие упущения может быть оправданно приписан лишь корпорации как таковой, но не составляющим ее штат индивидам. [72 - Есаков Г. А. Учение о преступлении в странах семьи общего права: автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2007. С. 10, 30–31.]
   Федеративный конституционный суд ФРГ в своем решении от 25 октября 1966 г. признал принцип вины в качестве принципа правового государства, распространив необходимость установления вины не только в отношении уголовных деяний, но и других правонарушений. Кроме того, суд указал, что применение уголовно-правовых принципов не исключено в случае, если субъектом права является юридическое лицо. Поэтому если к юридическому лицу предъявляются претензии уголовно-правового характера в связи с совершением виновных действий, то определяющей в этом случае может быть вина тех лиц, которые ответственно действовали в его интересах. [73 - См.: Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц. С. 126.]
   Уголовно-правовая доктрина КНР исходит из того, что в содержание вины входят такие ее компоненты, как сознание и воля. Соответственно, если члены юридического лица, особенно ее непосредственные руководители, осознают общественную опасность деяния и желают наступления опасных последствий, то данное сознание становится сознанием юридического лица. Аналогичным образом члены юридического лица выражают волю коллективных образований через их органы. При этом китайские ученые исходят из того, что у юридического лица, как и у лица физического, есть две формы вины – умысел и неосторожность. Умышленным преступлением, совершенным юридическим лицом, следует считать противоправные действия руководителей и иных ответственных лиц фирм, учреждений, предприятий и других организаций, защищающих корпоративные интересы и выгоды, вступающие в противоречие с законом. При совершении юридическим лицом преступления по неосторожности в деятельности руководителей, ответственных лиц и других членов юридического лица должны присутствовать признаки ненадлежащего отношения к исполнению обязанностей, повлекшего за собой социально опасные последствия. Интересным представляется тот факт, что поскольку институт корпоративной уголовной ответственности направлен, прежде всего, на предупреждение преступлений, совершаемых в целях извлечения нелегальных доходов, в подавляющем большинстве случаев вина юридического лица выражается в форме умысла. [74 - Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: сравнительно-правовое исследование / под ред. B. C. Комиссарова, А. И. Коробеева, Хе Бинсуна. СПб., 2009, С. 351–354; Лун Ч. Учение о составе преступления по уголовному праву КНР и России: сравнительно-правовое исследование / под ред. А. И. Коробеева. Владивосток, 2010. С. 98–99.]
   Статья 21 УК Республики Молдова, употребляя термин «вина» в отношении юридических лиц, не раскрывает особенностей таковой. Из законодательной конструкции данной нормы можно заключить, что юридическое лицо признается виновным в совершении преступления, если: а) оно не выполнило или ненадлежащим образом выполнило прямые предписания закона, устанавливающие обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности; б) оно осуществило деятельность, не соответствующую учредительным документам или заявленным целям; в) в его интересах действовал орган или лицо, наделенное управленческими функциями.
   Законодатель Франции косвенно признает, что юридическое лицо «само» совершить преступное деяние не может – действуют физические лица. Соответственно, юридическое лицо не имеет какой-либо особой вины, не связанной с виной физических лиц – непосредственных исполнителей. Но в отдельных решениях суды Франции, говоря о том, что «данное экономическое общество допустило грубую небрежность и способно нести уголовную ответственность», фактически не отрицают концепцию самостоятельной вины юридического лица. [75 - См.: Крылова Н. Е. Новый Уголовный кодекс Франции (основные черты): дис… канд. юрид. наук. М., 1995. С. 97–98; Она же. Уголовная ответственность юридических лиц (корпораций): сравнительно-правовой анализ. С. 98.]
   В подавляющем же большинстве стран романо-германской и скандинавской правовых систем категория «вина» не употребляется применительно к корпоративному образованию. Например, в УК Бельгии используется термин «ответственное юридическое лицо».
   В целом, сравнительно-правовой анализ зарубежного законодательства позволяет заключить, что при привлечении корпораций к уголовной ответственности законодатели либо используют институт абсолютной (строгой) ответственности, когда установление вины является необязательным условием для применения уголовно-правовых санкций, либо вина (в форме умысла или неосторожности) определяется через вину физических лиц, как правило, ведущих дела корпорации (формирующих корпоративную культуру), а равно действующих от ее имени и (или) в ее интересах. При этом абсолютная (строгая) ответственность допускается только в случаях, предусмотренных законодательным актом.
   При доказывании корпоративной вины необходимо исходить из совокупности всех обстоятельств и учитывать, в частности:
   а) характер общественно опасных деяний, наступивших общественно опасных последствий и причинной связи между ними;
   б) наличие корпоративной культуры, в условиях которой неправомерная деятельность в виде несоблюдения соответствующих законов, правил, предписаний и пр. допускалась или поощрялась;
   в) осуществление корпоративным (коллективным) образованием мероприятий по контролированию или надзору за деятельностью служащих (работников, представителей), а также по предотвращению совершения преступного деяния;
   г) наличие признаков состава преступления в деянии физического лица (лица, осуществляющего функции управления, представителя либо служащего), действовавшего от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования;
   д) совершено ли деяние от имени корпоративного (коллективного) образования;
   е) совершено ли деяние в интересах корпоративного (коллективного) образования или ему во вред либо из личной заинтересованности лица, осуществляющего функции управления, представителя, служащего;
   ж) осознавал ли служащий или иной работник (представитель) корпоративного (коллективного) образования, который исполнил незаконное решение (указание, предписание) органа или лица, осуществляющего функции управления корпоративным (коллективным) образованием, общественную опасность совершаемых действий (бездействия).
   Полагаем, что при конструировании института корпоративной (коллективной) ответственности необходимо руководствоваться общими положениями соответствующей отрасли права. Основополагающим принципом российского уголовного законодательства является принцип вины. Соответственно, определение вины коллективного субъекта преступления в зависимости от вины физических лиц, ведущих дела корпоративного (коллективного) образования, а равно действующих от его имени и (или) в его интересах (субъективный подход), является предпочтительным в нашей правовой системе.

1.4. Преступления, инкриминируемые корпоративным образованиям, по зарубежному уголовному законодательству

   Вопрос о том, за какие конкретно общественно опасные деяния может нести уголовную ответственность корпоративное образование, в зарубежных странах решается по-разному. Так, в Дании, Голландии, Норвегии, Бельгии, странах англосаксонской системы права уголовные законы не регламентируют перечня преступлений, субъектами которых могут быть признаны корпоративные образования. Поэтому теоретически любой из предусмотренных в Особенных частях соответствующих уголовных законов состав преступления может быть выполнен корпорацией. В некоторых же странах (Франция, Финляндия, Польша, Молдова, Литва, КНР) в тексте уголовного закона указываются преступления, которые могут быть инкриминированы корпоративным образованиям.
   Такой неоднозначный подход к решению данного вопроса объясняется, во-первых, многообразием форм криминальной деятельности корпоративных образований, во-вторых, сложным механизмом реализации такой деятельности, в-третьих, невозможностью совершения некоторых преступлений корпоративными образованиями (например, изнасилование, разбой, пиратство, бандитизм, хулиганство и др.).
   Вот что писал А. Н. Трайнин, рассматривая вопрос об уголовной ответственности юридических лиц за преступления против мира и человечества: «Совершенно бесспорно, что украсть, оскорбить, убить на войне, как и объявить войну, может лишь человек, независимо от того, принадлежит ли право объявления войны одному человеку, главе государства, или целому законодательному корпусу: юридические лица не стреляют». [76 - Трайнин А. Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 298.]
   Именно поэтому в английском праве устанавливалось правило о том, что корпорация не может быть привлечена к ответственности за деяние, влекущее за собой личное наказание. Изначально корпорации отвечали в уголовно-правовом порядке лишь за преступления, наказание за совершение которых назначалось в виде штрафа, а также за ляйбель (пасквиль), причинение вреда, или проявившееся в бездействии, или злоупотреблении властью, нарушение какой-либо обязанности, возложенной законом. [77 - См.: Полянский Н. Н. Уголовное право и уголовный суд Англии. 2-е изд. М., 1969. С. 75, 169.] При этом одними английскими учеными (К. Кении) указывалось на то, что за простое убийство, которое может караться штрафом, корпорация не подлежит наказанию, как и за совершение любого другого преступления, включающего элемент насилия над личностью (нападение или массовые беспорядки). Другие юристы (Кард, Кросс, Джоунс) писали: «Общее право состоит в том, что корпорация, будь то компания с правами юридического лица, государственная корпорация или орган местной власти, может быть признана уголовно ответственной в тех же пределах, что и физическое лицо». [78 - См.: Кенни К. Основы уголовного права. С. 71; пит. по: Малиновский А. А. Сравнительное правоведение в сфере уголовного права. М.: Международные отношения, 2002. С. 86–87.]
   И действительно, в конце XX в. корпорации стали привлекаться к уголовной ответственности за убийство. В 1990 г. председательствующий по делу судья лондонского Центрального уголовного суда в своем решении отметил: «…по сути, нет ничего нелепого в том, что корпорация должна быть виновна в правонарушении неправомерного убийства… Когда корпорация посредством контролирующего разума одного из своих агентов совершает действие, которое удовлетворяет требованиям преступления простого убийства, она надлежащим образом может быть преследуема по обвинительному акту за преступление простого убийства». [79 - Цит. по: Есаков Г. Юридические лица и ответственность за убийство (о новом английском законе) // Уголовное право. 2007. № 6. С. 16–18.] Окончательная точка в данном вопросе была поставлена 26 июля 2007 г., когда был принят Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном человекоубийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, 2007), действие которого распространяется на случаи причинения смерти «организацией».
   В американском праве первоначально также было закреплено, что некоторые преступления (лжесвидетельство, изнасилование, убийство), являясь «чисто человеческими», корпорациями совершаться не могут. Однако позже корпорации все же стали привлекаться к ответственности за убийства. [80 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. И. Д. Козочкина. С. 144–145.] Первый случай в истории американского правосудия, когда корпорации было предъявлено обвинение в убийстве, был зарегистрирован в 1978 г. в штате Индиана. Компанию Форда обвинили в убийстве трех человек, сгоревших заживо в автомобилях марки «Пиито». Расследование показало, что руководство компании выпустило автомобиль этой марки в продажу, зная, что его бензобак расположен в опасном месте и может взорваться при столкновении. [81 - См.: Никифоров Б.С, Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 53.]
   Г. Мюллер приводит следующие доводы в качестве аргументов в пользу признания корпораций субъектами убийства: «Почему корпорация не может быть признана виновной в тяжком убийстве, когда, например, на основании ее решения посылают рабочих на опасное место работы без соответствующей защиты, если при этом все служащие скрывают от них тот факт, что даже непродолжительное пребывание там может быть фатальным, как, например, в случае с предприятием Hawk's Nest в Западной Виргинии, когда массовая гибель была отнесена на заболевание силикозом». [82 - Цит. по: Уголовное право зарубежных государств / под ред. И. Д. Козочкина. С. 145.]
   Корпоративная вина в таких случаях может быть «обусловлена возможной анонимной коллегиальностью в принятии решения». [83 - Цит. по: Есаков Г. Указ. соч. С. 19.]
   Строительной компании «Гранит» в 1983 г. было предъявлено обвинение в убийстве вследствие несоблюдения правил техники безопасности на строительном участке. И, несмотря на то, что компания добилась прекращения дела на том основании, что юридические лица могут привлекаться к уголовной ответственности только за преступления против собственности, но не против личности, апелляционный суд штата Калифорния отклонил этот аргумент, мотивировав свое решение так: «Попытка разграничить преступления против собственности и преступления против личности обусловлена природой юридических лиц как экономически мотивированных субъектов. Совершая преступление против собственности, организация может непосредственно получить для себя выгоду, а преступления против личности не всегда напрямую связаны с мотивом извлечения прибыли. Это неудачный аргумент. Он не принимает во внимание тот факт, что организация может опосредованно получить существующую экономическую выгоду, совершая преступления против личности. Для получения такого рода экономической выгоды руководство организации может сократить затраты на внедрение средств безопасности, применять силу к бастующим рабочим или использовать криминальные способы борьбы с конкурентами. Если юридическое лицо принимает на себя любой из упомянутых рисков и совершает соответствующее деяние, оно подлежит уголовной ответственности наравне с другими обвиняемыми». [84 - Файрстоун Т. Указ. соч. С. 600.]
   Или другой случай. 3 сентября 1991 г. во время ремонта неисправного оборудования (оборудование фабрики устарело, и персонал постоянно был занят его ремонтом) на предприятии фирмы Imperial Food Plant по производству замороженных кур в г. Гамлет, штат Северная Каролина, гидравлическая жидкость брызнула из-под ремня привода конвейера на газовую горелку для опаливания кур. В течение тридцати секунд ядовитый дым заполнил помещение фабрики, не оборудованной системами пожарной сигнализации и аварийного пожаротушения. Рабочие бросились к выходу, но многие оказались в ловушке. В нарушение Закона о праве на труд владельцы предприятия заперли входные двери, желая предотвратить мелкие хищения мяса рабочими. К моменту прибытия пожарных фабрика была уничтожена, 25 человек погибли, 40 получили ранения. За непредумышленное убийство компания была оштрафована на 808 150 долл., а владелец предприятия приговорен к двадцати годам лишения свободы. [85 - См.: Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. С. 344.]
   Случаи корпоративной уголовной ответственности за убийства известны и судебной практике Голландии. Так, в одном из дел больница была обвинена в убийстве человека после того, как пациент скончался во время хирургической операции из-за использования сотрудниками больницы устаревшего оборудования для анестезии. Обвинение явилось результатом объединения вины различных индивидуумов, вовлеченных в это дело (не только тех, кто выполнял хирургическую операцию, но и управления больницы, которое было виновно в наличии в больнице устаревшего оборудования) и основывалось на том, что управление могло и должно было предотвратить использование ненадежного оборудования. [86 - См.: Иванцов П. П. Проблемы ответственности юридических лиц в российском уголовном праве: дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 52.]
   Но первое место в рейтинге регистрируемых преступлений, совершаемых корпоративными образованиями, занимают все же экономические преступления.
   Так, в 2007 г. в народных судах КНР были закончены производством дела о корпоративных преступлениях: 290 дел – фиктивная выписка квитанций об уплате налога на добавленную стоимость, на основании которых производится возврат экспортной пошлины или уменьшение налогов; 100 дел – уклонение от уплаты налогов; 110 дел – контрабанда; 30 дел – осуществление мошеннической деятельности с договорами; 54 дела – дача взятки организацией; 173 – прочие. [87 - См.: Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: сравнительно-правовое исследование / под ред. B. C. Комиссарова, А. И. Коробеева, Хе Бинсуна. С. 518.] В Австралии корпорации чаще всего (71 % всех дел в отношении корпораций) признаются виновными в совершении преступлений в сфере налогообложения. [88 - См.: Sentencing: Corporate offenders: Report 102 (2003). URL: http://www.lawlink.nsw.gov.au/lrc.nsf/pages/rl02chp01]
   Сущность экономических преступлений зарубежные ученые видят в противоправной деятельности, постоянно и систематически осуществляемой с целью извлечения наживы в рамках и под прикрытием законной экономической деятельности. [89 - См.: Дементьева E. E. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США, Германии). С. 13–14; Она же. Проблемы борьбы с экономической преступностью в зарубежных странах: дис… канд. юрид. наук. М., 1996. С. 30.]
   Корпоративные экономические преступления направлены как против предприятия (злоупотребление доверием, саботаж), так и против потребителей (производство некачественных товаров) или против работников предприятия (нарушение правил охраны труда). Такие преступления совершаются предприятиями против своих конкурентов (нарушение правил конкурентной борьбы, промышленный шпионаж), отдельными предприятиями против государства (получение субсидий обманным путем) или несколькими предприятиями совместно против экономической системы (отказ соблюдать правила конкуренции), а также против общества (загрязнение воздуха и воды). [90 - См.: Логинов Е. Л. Криминальные операции в российских и зарубежных корпорациях. М., 2005. С. 39.]
   «При всем разнообразии подходов, имеющихся в мировой литературе, суть экономической преступности в странах с рыночной экономикой, – пишет В. В. Лунеев, – составляют преступления, совершаемые корпорациями против государственной экономики, против других корпораций, служащими корпораций против самой корпорации, корпорациями против потребителей». [91 - Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1999. С. 256.] Данный вывод подтверждается и разнообразием тех экономических преступлений, которые могут быть инкриминированы юридическим лицам в зарубежных странах.
   Американские исследователи М. Клайнерд и П. Йнгер выделили шесть основных видов экономических преступлений корпораций, совершаемых в США: 1) нарушение административных актов и постановлений (несоблюдение правительственных распоряжений об отзыве бракованных товаров или отказ от строительства воздухо– и водоочистительных сооружений); 2) нарушение природоохранных распоряжений (загрязнение воды и воздуха, загрязнение местности нефтью или химическими продуктами); 3) финансовые правонарушения (незаконные субсидии политическим организациям, подкуп политиков, нарушение валютного законодательства и др.); 4) несоблюдение положений о защите и безопасности труда; действия, противоречащие положениям о труде и заработной плате, в том числе дискриминация наемных работников по признаку расы, пола или религии; 5) производственные преступления (производство и продажа ненадежных и создающих угрозу жизни автомобилей, самолетов, автопокрышек и приборов, изготовление продовольственных товаров и лекарств, наносящих вред здоровью, и т. п.); 6) нечестная торговая практика (нарушение условий конкуренции, установление договорных цен и нелегальный дележ рынка). [92 - Цит. по: Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). СПб., 2002. С. 565.]
   По мнению Е. Е. Дементьевой, в зарубежных странах существуют следующие виды корпоративных экономических преступлений: 1) преступления, состоящие в злоупотреблении капиталовложениями и причиняющие ущерб компаньонам, акционерам и т. д. (различные махинации с бухгалтерскими документами, акциями); 2) преступления, состоящие в злоупотреблениях депозитным капиталом и причиняющие ущерб кредиторам, гарантам (ложные банкротства, наносящие ущерб кредиторам, мошенничества в области страхования, махинации с субсидиями); 3) преступления, связанные с нарушением правил свободной конкуренции (промышленный шпионаж, искусственное завышение или занижение цен, сговор о фиксировании цен, ложная реклама); 4) преступления, состоящие в нарушении прав потребителей (выпуск недоброкачественной продукции, влекущей за собой причинение физического вреда потребителям, различные мошенничества, причиняющие материальный ущерб потребителям и др.); 5) преступления, посягающие на финансовую систему государства (сокрытие прибыли, уклонение от уплаты налогов, нарушение контроля за торговлей и производством); 6) преступления, связанные с незаконной эксплуатацией природы и причиняющие ущерб окружающей среде (загрязнение окружающей среды, нарушение положений о строительстве и др.); 7) преступления, состоящие в махинациях в области социального страхования и пенсионного обеспечения, а также преступления, связанные с сознательным нарушением правил техники безопасности, причиняющие материальный и физический ущерб рабочим и служащим; 8) коммерческие взятки; 9) компьютерные преступления. [93 - См.: Дементьева Е. Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США и Германии). С. 15–16.]
   Нет сомнений в том, что все перечисленные преступления могут совершаться в рамках предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования, с целью получения максимальной экономической выгоды при минимуме затрат. При этом из приведенных классификаций корпоративных преступлений экономической направленности мы видим, что ученые относят к таковым как преступления в сфере экономической деятельности, так и общественно опасные деяния, совершаемые в других областях, в частности в сфере потребительского рынка, компьютерной информации, экологической безопасности и т. д. Это и понятно, ведь все данные сферы жизнедеятельности взаимосвязаны между собой и нарушения, допущенные в одной сфере, с неизбежностью могут повлечь за собой последствия в другой области. Тем не менее представляется более логичной законодательная дифференциация корпоративных преступлений в зависимости от объекта посягательства. В целом ряде государств (КНР, Молдова, Литва) законодатели пошли именно по такому пути, выделив в Уголовном кодексе самостоятельную главу, регламентирующую ответственность за экономические преступления, в том числе совершаемые юридическими лицами (см. табл. 2).

   Таблица 2
   Виды корпоративных экономических преступлений по уголовному законодательству КНР, Республики Молдова и Литовской Республики

   В УК Японии [94 - См.: Уголовный кодекс Японии / пер. с япон. В. Н. Еремина; науч. ред. и предисл… А. И. Коробеева. СПб., 2002.] ничего не говорится о корпоративной уголовной ответственности, но в Японии действует целый ряд законов, предусматривающих уголовные наказания для корпораций за хозяйственные преступления: а) законы, поддерживающие хозяйственный контроль (Закон о контроле за продовольствием, Закон о контроле за заграничными девизами и др.); б) антимонопольное законодательство и смежные с ним законы, утверждающие порядок конкурентной борьбы в условиях свободной рыночной экономики; в) законы, регулирующие определенные виды деятельности и хозяйственные сделки (Закон об инвестициях, Закон о сделках с ценными бумагами, законы о предприятиях); г) налоговое законодательство. [95 - См.: Такэхико Сонэ. Теория и практика хозяйственного уголовного права в условиях рыночной экономики Японии // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 1998. № 4. С. 77; Корчагин А. Г. Экономическая преступность. Владивосток, 1998. С. 86.]
   Приведем примеры из судебной практики зарубежных стран, иллюстрирующие случаи корпоративной уголовной ответственности за экономические преступления.
   В 1988–1991 гг. Министерство юстиции США занималось расследованием манипулирования ставками на торгах по продаже молока школам. Оно направило в суды десяти штатов 73 уголовных дела. 36 фирм были осуждены, сумма штрафов составила 26 млн долл. [96 - См.: Никеров Г. И. Антимонопольное регулирование в США: 115-летний опыт и его итоги // Государство и право. 1999. № 6. С. 70–71.]
   В декабре 1998 г. в КНР были подведены итоги кампании по борьбе с незаконными валютными операциями. В результате проверки деклараций на импорт, поступивших с января по июнь 1998 г., были установлены факты махинаций на сумму, превышающую 5 млрд долл. В них оказались замешаны более 1800 предприятий. С сентября круг проверок был расширен, и вскрылись незаконные операции на сумму 1,2 млрд долл., в которых участвовало 627 предприятий. Всего правоохранительными органами было возбуждено 230 уголовных дел по преступлениям, ущерб от которых составил более 4 млрд долл. [97 - См.: Информационный бюллетень агентства Синьхуа. 24 декабря 1998 г. – Цит. по: Ситковский И. В. Указ. соч. С. 79.]
   12 февраля 2001 г. корпорация «Митсубиси» (Япония) была признана виновной судом присяжных в Окружном суде Филадельфии в совершении монополистических действий на территории США в период с 1992 по 1997 г. В результате рассмотрения дела было установлено, что компания участвовала в монополистическом сговоре посредством консультаций и встреч с конкурентами (представителями корпораций Showa Denko, SEC Nippon), результатом которых стало установление и поддержание единых фиксированных цен на графитовые электроды. Корпорация «Митсубиси» была оштрафована на 134 млн долл. За участие в сговоре UCAR International Inc. of Danbury, Connecticut была оштрафована на ПО млн долл., Showa Denko Carbon Inc. Ridgeville, South Carolina – на 32,5 млн, Tokai Carbon Co. Ltd. of Tokyo, Japan – на 6 млн, SEC Corporation of Hyogo, Japan – 4,8 млн, Nippon Carbon Co. Ltd. of Tokyo, Japan – на 2,5 млн. Еще один участник монопольного сговора – The Carbide Group of Pittsburgh – способствовал раскрытию преступления и был освобожден от ответственности. [98 - См.: Качмазов Г. Э. Защита конкуренции нормами уголовного права в США и его значение для России // Бизнес в законе. 2007. № 4. С. 201–202.]
   В 2004 г. специалисты журнала Corporate Crime Reporter составили рейтинг самых громких корпоративных преступлений. В этот список попал швейцарский фармацевтический гигант F. Hoffmann-La Roche Ltd., который в период с 1990 по 1999 г. искусственно регулировал обращение своих акций на американском рынке и цены на них, а также осуществлял поставку лекарств с нарушением антимонопольного законодательства. Суд посчитал, что такая деятельность наносит ущерб американцам и обязал корпорацию выплатить штраф в размере 500 млн долл.
   Виновным сразу в 16 федеральных преступлениях был признан банк Daiwa Bank Ltd., приговоренный к уплате штрафа в 340 млн долл. Наказанию в виде штрафа в размере 225 млн долл. был подвергнут и немецкий концерн BASF, признанный виновным в незаконных махинациях с собственными акциями и ценами на свою продукцию на американском рынке. Крупнейший в мире производитель графитовой продукции немецкий концерн SGL Carbon Aktiengesellschaft выплатил штраф в размере 135 млн долл. за осуществление махинаций с ценами на свою продукцию, поставляемую в США. [99 - См.: Corporate Crime Reporter. URL: http://rating.rbc.ru/article.shtml?2004/09/14/762721 (дата обращения: 14.09.2004).]
   Корпоративные экономические преступления тесно переплетаются с коррупционными деяниями. Так, корпорации очень часто предоставляют нелегальные вознаграждения высокопоставленным чиновникам, например за возможность получить крупный контракт и концессию. Во-первых, заинтересованная компания может дать взятку за то, чтобы ее внесли в список участников предстоящего тендера на право получения крупного контракта и ограничили число его участников. Во-вторых, она может платить за получение конфиденциальной информации о максимальных и минимальных ценовых порогах, средних ценовых предложениях и критериях оценки инвестиционных проектов. В-третьих, с помощью взятки можно вынудить чиновников таким образом определить условия тендера, чтобы компания-взяткодатель оказались единственным кандидатом, полностью удовлетворяющим всем требованиям. В-четвертых, компания может просто купить себе победу в тендере. Наконец, выиграв контракт, компания может за взятки добиться завышения цен или поблажки при приеме качества продукта. [100 - См.: Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. Причины, следствие, реформы/пер. с англ. О. А. Алякринского. М., 2003. С. 32.]
   Приведем несколько примеров. В Индонезии две немецкие компании выплатили чиновнику государственной нефтяной компании взятку в размере 20 % стоимости контрактов на постройку сталелитейного завода. В Зимбабве сговор между высокопоставленными чиновниками министерства почты и телекоммуникаций и шведской телекоммуникационной компанией позволил последней обойти жесткие требования объявленного тендера. По некоторым данным, сумма «откатов» составила 761 млн долл. В крупном коррупционном скандале в Сингапуре были замешаны несколько транснациональных компаний и высокопоставленный чиновник управления коммунального хозяйства. Чиновник получил взятку за предоставление конфиденциальной информации о предстоящих тендерах. [101 - См.: Там же. С. 33.]
   Кроме того, государство нередко распределяет бесплатные товары и услуги или продает их по ценам ниже рыночных. Зачастую существует двойная система цен – низкая государственная цена и более высокая рыночная. В этом случае частные компании готовы заплатить государственному чиновнику за право доступа к источникам поставки товаров по более выгодным ценам. Нередко при помощи взяток выбиваются кредиты. К примеру, в Южной Корее банковские займы, как правило, выдавались компаниям «со связями» уже после того, как те оказывались в финансовой яме. Эти компании выплачивали крупные взятки влиятельным политикам, и те оказывали давление на банки, вынуждая их продолжать выдачу кредитов. При этом, как отмечает С. Роуз-Аккерман, мздоимство процветает примерно в одних и тех же областях, вне зависимости от культурных традиций, экономических условий и политического устройства. Взятки дают и берут при лицензировании видов деловой активности, при инспекции строящихся и приемке готовых объектов, при оценке экологической опасности производств и безопасности труда. [102 - См.: Там же. С. 8–9,20.]
   Корпоративная уголовная ответственность за коррупционные преступления установлена ст. 504 (Коррупция в частном секторе) УК Бельгии; ст. 435–2, 435–3, 435–4 (Активная коррупция) УК Франции; ст. 225 (Взяточничество) и ст. 227 (Подкуп) УК Литовской Республики; ст. 353 (Активное взяточничество) УК Македонии; ст. 391 (Передача имущества государственным органам, государственным компаниям, предприятиям, производственным организациям, народным объединениям либо выдача различных комиссионных, агентских вознаграждений в процессе осуществления экономической деятельности в нарушение государственных установлений в целях получения незаконной выгоды) и ст. 393 (Дача взятки в целях получения незаконной выгоды или в нарушение государственных установлений) УК КНР и др.
   Судебной практике зарубежных стран известны случаи корпоративной уголовной ответственности за преступления, связанные с нарушением требований безопасности и гигиены труда на производстве. Это обусловлено производственным травматизмом, в том числе влекущим смерть работников предприятий. К примеру, в Новом Южном Уэльсе (Австралия) в 2001 г. было зафиксировано 139 несчастных случаев со смертельным исходом на рабочем месте (в 2006 г. – 145, в 2007 г. – 137), а также 39 995 производственных травм (в 2006 г. – 144 409, в 2007 г. – 140 203), 25,8 % из которых – с полной утратой трудоспособности. [103 - См.: Sentencing: Corporate offenders: Report 102 (2003); NSW workplace injuries reach 21-year low. URL: http://www.cfmeu-construction-nsw.com.au/safety080429.htm] В Великобритании с 1996 по 2006 г. было зарегистрировано 2721 смертельный случай на рабочем месте. [104 - См.: Advice to the Sentencing Guidelines Council: Sentencing for Corporate Manslaughter and Health and Safety Offences Involving Death. London: SAP, 2009. P. 1.]
   В 1996 г. английская Палата лордов признала компанию виновной в невыполнении обязанности, возложенной на нее Законом о здоровье и безопасности на производстве 1974 г., организовать производство таким образом, чтобы избежать риска причинения вреда здоровью и безопасности любых лиц, находящихся на территории производства. [105 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. И. Д. Козочкина. С. 45–46.]
   На американской компании McWane, Inc, производящей чугунные канализационные и водопроводные трубы, с 1995 г. в литейных цехах было зафиксировано 4600 производственных травм, из них 10 – со смертельным исходом. Это явилось результатом умышленных нарушений положений закона о технике безопасности и охране труда, допущенных руководством компании с целью экономии средств. Корпорация была осуждена и выплатила штраф в размере 10 млн долл. [106 - См.: Сан Бил С., Сафват А. Дж. Развитие законодательства в Западной Европе и американская критика уголовной ответственности корпораций // Уголовная ответственность юридических лиц: материалы круглого стола, проходившего 30 мая 2008 г. в рамках III Российского конгресса уголовного права в МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 2008. С. 18–19.]
   Во Франции к уголовной ответственности были привлечены сразу два юридических лица, признанных виновными в неумышленном причинении телесных повреждений человеку на производстве. Один из рабочих, работавших на реставрации фасада здания, сорвался с лесов и упал вниз, что стало следствием разрыва болта, скреплявшего леса: болт был изъеден ржавчиной. Предприятие, производившее строительные работы, предварительно заключило договор с другой организацией на установку строительных лесов. Первое юридическое лицо понесло ответственность за непринятие мер предосторожности, которые позволили бы убедиться в надежности лесов; второе – за то, что не проконтролировало прочность болтов, окисление которых было очевидно, и не выполнило целый ряд требований по технике безопасности. [107 - См.: Крылова Н. Е. Уголовная ответственность юридических лиц во Франции: предпосылки возникновения и основные черты // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 1998. № 3. С. 79.]
   УК Литовской Республики предусматривает ответственность юридических лиц за причинение смерти по неосторожности (ч. 3 ст. 132) и причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ч. 3 ст. 137) вследствие нарушения специальных правил безопасности обращения.
   В последние годы особую озабоченность вызывает увеличение транснациональных масштабов производства и сбыта товаров и продукции, не отвечающих требованиям безопасности. На шестьдесят первой сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения (апрель 2008 г.) в докладе ВОЗ «Контрафактные изделия медицинского назначения» было заявлено, что установить количественные масштабы изготовления контрафактной продукции не представляется возможным. Однако число подобных фактов, выявленных в 2007 г., превысило 1500 (т. е. в среднем более четырех фактов в день), что примерно на 20 % больше, чем в 2006 г., и в 10 раз больше, чем в 2000 г. [108 - Документ А61/16. 7 апреля 2008 г.]
   Об общественной опасности данных деяний свидетельствуют негативные последствия. Так, по оценкам общественной организации Global Policy Forum, в США ежегодно уходят из жизни около 10 тыс. человек в результате потребления заведомо недоброкачественных продуктов (в случае, если компания-изготовитель злостно нарушила технологию производства), приема опасных лекарств (в случае, если фармацевтическая фирма скрыла негативные результаты испытаний), использования бракованных товаров (например, если компания-производитель автомобилей выпустила в продажу модель с заведомо серьезными дефектами) и пр. Для сравнения: от рук убийц ежегодно погибают около 19–22 тыс. американцев. [109 - См.: США: ущерб от корпоративной преступности – $ 200 млрд/год. URL: http://www.oxpaha.ru/view.asp?15077]
   В связи с этим заслуживает внимания опыт некоторых зарубежных стран, реализующих корпоративную уголовную ответственность за преступления, посягающие на интересы потребителей.
   В США наказанию в виде штрафа подвергаются фирмы, производящие и сбывающие товар, не отвечающий требованиям безопасности. Максимальный размер штрафа, накладываемого Комиссией по безопасности потребительских товаров, составляет 0,5 млн долл. Федеральная торговая комиссия (ФТК) налагает штраф на фирмы и торгующие организации за обман потребителей с помощью фальшивой рекламы. Размер штрафа составляет 10 тыс. долл. за каждый день с момента принятия постановления о прекращении подобных действий. Закон о гарантиях 1975 г. дает право ФТК налагать на фирму штраф в случае нарушения ею гарантийных обязательств в отношении качества товара или условий его обслуживания. Администрация по пищевым товарам и лекарственным средствам за несоблюдение требований закона имеет право через судебные органы добиваться привлечения к ответственности корпораций, которые могут быть подвергнуты штрафу, конфискации продукции, наложению запрета на производство. Потребитель США имеет право подать на фирму-изготовитель или торгующую организацию в суд в случае причинения физического или материального ущерба в процессе эксплуатации или потребления продукции. Корпорация признается виновной, если причиной ущерба послужил дефект, под которым понимается: а) конструктивный или производственный дефект; b) несоответствие продукции установленным стандартам; с) любое нарушение гарантии пригодности продукта к использованию в соответствии с его назначением (некомплектность, отсутствие надлежащей регулировки, отладки в момент приобретения товара); d) отсутствие предупредительной маркировки и ограничительных указаний в инструкциях по эксплуатации.
   Доброкачественное изделие может быть объявлено «дефектным», если производителем допущена «халатность, небрежное отношение» к потребителю, что выражается: а) в наличии в изделии потенциально опасных конструктивных решений и элементов (острых кромок, выступающих частей и т. д.); b) недостаточном объеме испытаний, подтверждающих безопасность изделия в эксплуатации, проводимых до его запуска в продажу; с) неточности формулировок в инструкциях по эксплуатации, которая может быть вольно истолкована и привести к неправильному использованию изделия.
   Кроме того, фирма может быть признана виновной в случаях, когда потребитель использовал изделие не по назначению, но фирма-изготовитель могла предвидеть такое небезопасное использование и не предупредила его об этом, а также если в момент выпуска изделия отсутствовал потенциально опасный дефект, который появился в ходе его нормальной эксплуатации, но фирма-изготовитель могла это предвидеть. Фирма освобождается от ответственности лишь в том случае, если торгующая организация или потребитель внесли какие-либо изменения в изделие, которые и послужили причиной ущерба. [110 - См.: Конарева Л. А. США: роль государства в ужесточении юридической ответственности фирм за качество продукции. URL: http://www.stq.ru/riasite/index.phtml?page =l&tbl=tb_88&id=881]
   По данным журнала Corporate Crime Reporter в первую сотню самых громких корпоративных преступлений (1990–2000 гг.) попали шесть фирм, совершивших преступления, посягающие на интересы потребителей. Например, в 1993 г. компания C. R. Bard, являющаяся крупнейшим производителем катетеров, была обвинена в незаконной продаже этих устройств, не прошедших необходимых медицинских испытаний. В результате 10 пациентов были вынуждены совершить дополнительные операции на сердце, а один человек скончался. Около 22 тыс. человек использовали катетеры C. R. Bard, которые позднее были отозваны. Фирма была оштрафована на 30,9 млн долл. [111 - См.: Первая сотня. Корпоративная преступность 1990-х. URL: http://www.wash-profile.org/en/node/79]
   В Канаде существует закон о пищевых и лекарственных средствах, который запрещает такие действия, как: утверждение, что какой-либо продукт может предотвратить, лечить или вылечить такие физиологические состояния, как алкоголизм, рак, депрессия, менструальные расстройства, болезни сердца, почек или печени, пневмония, полиомиелит, импотенция и др.; продажа любого пищевого продукта, лекарственного средства или косметики, которые испорчены, загрязнены или наносят вред; маркировка или продажа подобных продуктов обманным образом. В соответствии с этим законом к уголовной ответственности было привлечено свыше 40 фирм по 59 обвинениям. [112 - См.: Снайдер Д. Л. Преступления корпораций в Канаде: предварительный доклад (статья) / пер. с англ. В. Г. Стоянова // Canadian Journal of Criminology. 1978. Т. 20. № 2. С. 142–163.]
   Во Франции действует Кодекс о потреблении, который включает в себя уголовно-правовые нормы, призванные обеспечивать потребителя достоверной информацией и его безопасность, запрещающие агрессивные формы маркетинга и пресекающие дискриминацию потребителя. На юридических лиц, нарушающих требования закона, налагается штраф. [113 - См.: Клепицкий И. А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005. С. 488–490.]
   УК Голландии предусматривает корпоративную уголовную ответственность за продажу (преднамеренную или неосторожную) товаров, вредных для жизни или здоровья человека (ст. 174–175).
   УК Дании устанавливает наказание за продажу продуктов питания, которые были неправильно составлены или сфальсифицированы (§ 195).
   По Уголовному законодательству Норвегии наказуемы продажа (преднамеренная или по халатности), производство и поставка: 1) в качестве питания для людей или животных или стимуляторов предметов, наносящих вред здоровью из-за их поддельности, незрелости, гниения, недостаточной готовности, способа консервации или по другим причинам; 2) одежды, ткани, обоев, игрушек, утвари или инструментов, приспособлений для приготовления или консервации продуктов питания, или аналогичных предметов, содержащих вещества, которые делают их вредными для здоровья (§ 359). Кроме того, в соответствии с § 360 УЗ Норвегии наказанию подлежит лицо, в том числе юридическое, которое преднамеренно или по халатности предлагает на продажу или для распространения лекарство, которое по причине ингредиентов плохого качества, неправильного изготовления или по аналогичным причинам вредно для здоровья или не обладает качествами, необходимыми лекарству в нужной степени.
   УК Республики Молдова предусматривает ответственность юридических лиц за производство (фальсификацию), транспортировку, хранение или реализацию продуктов (товаров), опасных для жизни и здоровья потребителей, повлекшие: а) тяжкие заболевания; b) смерть человека (ст. 216).
   В Литовской Республике юридические лица привлекаются к уголовной ответственности за производство продуктов, вредных для здоровья либо жизни человека или торговлю ими (ст. 276 УК ЛР).
   УК КНР предусматривает возможность признания юридических лиц субъектами таких преступлений, связанных с производством и реализацией фальсифицированной и некачественной продукции (§ 1 главы 3 «Преступления, связанные с нарушением порядков социалистического рынка), как: пересортица и фальсификация продукции, выдача поддельной продукции за подлинную, второсортной – за хорошую или некачественной – за качественную со стороны производителя, продавца (ст. 140); производство и реализация поддельных лекарственных средств, могущих причинить вред здоровью человека различной степени тяжести (ст. 141); производство и реализация некачественных лекарственных средств, создающих серьезную угрозу здоровью человека различной степени тяжести (ст. 142); производство и реализация не соответствующей санитарно-гигиеническим нормам пищевой продукции, могущие повлечь тяжелую пищевую интоксикацию, иное пищевое отравление или вред здоровью различной степени тяжести (ст. 143); наличие в производимой и реализуемой пищевой продукции токсичных, вредных, несъедобных примесей (ст. 144); производство не соответствующих государственным стандартам по охране здоровья человека и профессиональным критериям медицинского оборудования и санитарно-гигиенических материалов, используемых в медицине, а равно реализация заведомо не соответствующих государственным стандартам по охране здоровья человека и профессиональным критериям медицинского оборудования и санитарно-гигиенических материалов, используемых в медицине, создающие серьезную угрозу здоровью человека или повлекшие особо тяжкие последствия (ст. 145); производство не соответствующих ГОСТам по безопасности продукции для жизни человека и специальным (профессиональным) стандартам электрооборудования, сосудов (емкостей) гидравлического типа, легковоспламеняющейся и взрывчатой продукции или иной не соответствующей ГОСТам по безопасности для жизни человека и специальным (профессиональным) стандартам продукции, а равно реализация заведомо не соответствующей ГОСТам по безопасности для жизни человека и специальным (профессиональным) стандартам продукции, повлекшие за собой серьезные или особо тяжкие последствия (ст. 146); производство поддельных ядохимикатов, ветеринарных препаратов, удобрений, а равно реализация заведомо поддельных или непригодных к употреблению, утративших эффективность ядохимикатов, ветеринарных препаратов, удобрений, семян под видом качественных, чем в результате нанесен относительно серьезный, значительный или в особо крупных размерах ущерб производству (ст. 147); производство не соответствующей стандартным нормам косметической продукции, а равно реализация заведомо не соответствующей санитарным нормам косметической продукции, повлекшие серьезные последствия (ст. 148).
   В 1998 г. в результате проверки медикаментов, поставленных в целый ряд регионов КНР, удалось обнаружить значительное количество лекарств, не отвечающих требованиям качества. По сообщению Агентства «Синьхуа», были наказаны фармацевтический завод в Шицзячжуане (административный центр провинции Хэбэй) и ряд других организаций и учреждений. В 1999 г. в КНР было закрыто более 8200 предприятий, конфискована продукция стоимостью на 3,54 млрд юаней (более 400 млн долл.). [114 - См.: Ахметшин Х. М., Ахметшин Н. Х., Петухов А. А. Современное уголовное законодательство КНР. М., 2000. С. 82–84.]
   Особое внимание за рубежом уделяется вопросам корпоративной уголовной ответственности за экологические преступления. В 1978 г. Европейский комитет по проблемам преступности Совета Европы рекомендовал государствам встать на путь признания юридических лиц субъектами уголовной ответственности за экологические преступления. Такая же рекомендация содержится в решениях конгрессов ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. [115 - См.: Наумов А. В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права XX в. и его перспективы в XXI в. // Государство и право. 1998. № 6. С. 54; Коррупция: угрозы и тенденции в XXI веке: материалы XI Конгресса ООН по предупреждению и уголовному правосудию (Бангкок, Таиланд, 18–25 апреля 2005 г.) // Документ A/CONF.203/6; Экономические и финансовые преступления: вызовы устойчивому развитию: материалы XI Конгресса ООН по предупреждению и уголовному правосудию (Бангкок, Таиланд, 18–25 апреля 2005 г.) // Документ A/CONF.203/7; Материалы XII Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (Сальвадор, Бразилия, 12–19 апреля 2010 г.): В 2 т. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2010, и др.]
   В целом, только в США имеется свыше 1500 крупных источников, загрязняющих атмосферу токсическими химикатами. Треть таких предприятий производят выбросы от 1 млн фунтов и более канцерогенных веществ (вещества, вызывающие генные мутации), а 62 предприятия выбрасывают свыше 500 тыс. фунтов. На 75 % проблема насыщения воздуха токсинами существует вследствие выбросов 150 тыс. мелких стационарных источников, таких как химические и газовые станции. Эпидемические данные свидетельствуют о том, что от рака вследствие этих выбросов ежегодно умирают от 1500 до 3000 человек. [116 - См.: Келлман Б. Контроль за загрязнением воздуха в Соединенных Штатах // Государство и право. 1993. № 3. С. 149.]
   В марте 1989 г. энергетический концерн Exxon Corporation and Exxon Shipping был оштрафован в связи с крупным экологическим бедствием, вызванным аварией принадлежавшего компании танкера Exxon Valdez. Тогда в результате аварии танкера у берегов Аляски в море вылилось 11 млн галлонов нефти, которые уничтожили флору и фауну на протяжении 1000 км береговой линии Аляски. [117 - См.: Corporate Crime Reporter.]
   4 декабря 1998 г. Северная Берлингтонская железнодорожная компания (США) была признана виновной в сбросе содержащих свинец отходов вблизи реки у подножия горы Озарк. За содеянное компания была подвергнута штрафу в размере 19 млн долл., а также на нее была возложена обязанность возместить нанесенный ущерб и покрыть расходы по очистке местности. Кроме того, эта железнодорожная компания в период с 1968 по 1994 г. эксплуатировала железнодорожные пути в графстве Кроуфорд, штат Миссури, где производила чистку вагонов, использовавшихся в свинцовых шахтах, а также сброс остатков свинцового концентрата. Железная дорога сбрасывала сульфид свинца в реку без разрешения федеральных властей, а свинцовые отходы развозились по разным концам графства и использовались в качестве строительного материала. Компания была признана виновной в тяжком преступлении (фелонии), состоящем в нарушении федерального законодательства, и мелком преступлении (мисдиминоре) – нарушении Акта о чистоте воздуха. [118 - См.: Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. С. 344–345.]
   В Японии Закон о наказаниях за преступления против окружающей среды 1970 г. предусматривает уголовную ответственность за небрежное нарушение требований о выбросах загрязняющих веществ, создающих угрозу здоровью и жизни людей. Основной формой вины, по данному Закону, является небрежность. В деле о причинении вреда здоровью людей, вызванного загрязнением атмосферного воздуха в районе г. Цу в 1971 г., суд признал шесть предприятий виновными в небрежности, которая выразилась в том, что ими не были проведены пробные исследования в целях выяснения возможного отрицательного влияния работы предприятия на окружающую среду, а также не были приняты меры, когда вредный эффект стал очевидным. [119 - См.: Эффективность юридической ответственности в охране окружающей среды. М., 1985. С. 188.]
   В УК Республики Молдова установлена ответственность юридических лиц за следующие экологические преступления: нарушение требований экологической безопасности при проектировании, размещении, строительстве, вводе в эксплуатацию, а равно эксплуатации промышленных, сельскохозяйственных, научных или иных объектов (ст. 223); незаконная деятельность по производству, ввозу, вывозу, захоронению, хранению, перевозке или использованию радиоактивных, бактериологических или токсических веществ, материалов и отходов, а также пестицидов, гербицидов и других химических веществ либо нарушение установленных правил производства, ввоза, вывоза, захоронения, хранения, перевозки или использования радиоактивных бактериологических или токсических веществ, материалов и отходов, а также пестицидов, гербицидов и других химических веществ (ст. 224); умышленное сокрытие или предоставление недостоверных данных о загрязнении окружающей среды (ст. 225); уклонение от исполнения или ненадлежащее исполнение обязанностей по ликвидации последствий экологических нарушений (ст. 226); загрязнение, отравление, заражение или иное разрушение почв вредными продуктами хозяйственной или иной деятельности вследствие нарушения правил обращения с вредными веществами, минеральными удобрениями, стимуляторами роста растений и иными химическими и биологическими веществами при их транспортировке, использовании или хранении (ст. 227); нарушение требований охраны полезных ископаемых или других ресурсов недр, самовольная застройка площадей залегания полезных ископаемых или размещение на них токсичных отходов, а равно несанкционированный сброс вредных веществ в почву (ст. 228); заражение или иное загрязнение поверхностных или подземных вод сточными водами или отходами промышленных, сельскохозяйственных, коммунальных и других предприятий, учреждений и организаций (ст. 229); загрязнение воздуха с превышением установленных нормативов вследствие выброса в атмосферу вредных веществ или нарушения правил эксплуатации оборудования, установок, сооружений, предназначенных для очистки и контроля за выбросами в атмосферу, либо неиспользования их (ст. 230); незаконная порубка деревьев и кустарников лесного фонда или природных территорий, охраняемых государством (ст. 321); уничтожение или повреждение лесных массивов в крупных размерах (ст. 232); незаконная охота (ст. 233); незаконное занятие рыбными, звериными или иными водными добывающими промыслами (ст. 234); нарушение режима управления и защиты природных территорий, охраняемых государством (ст. 235).
   К преступлениям против окружающей среды, ответственность за совершение которых несут, в том числе, юридические лица, УК Литовской Республики относит: нарушение правил охраны окружающей среды либо использования природных ресурсов (ст. 270); уничтожение и повреждение охраняемых территорий и объектов природы (ст. 271); незаконная порубка леса либо уничтожение болот (ст. 273).
   В КНР юридические лица ответственны также за некоторые преступления против общественной безопасности (ст. 125, 126, 127 УК), общественного порядка (ст. 281, 288 УК), управления государственной границей (границей приграничного района) (ст. 319, 325, 326 УК), общественного здравоохранения (ст. 330, 332, 337 УК), интересов национальной безопасности (ч. 1 ст. 370, ч. 2 ст. 375, ст. 380 УК), а также за преступления, связанные с изготовлением, продажей, распространением порнографической продукции (ст. 363–366 УК), контрабандой, продажей, транспортировкой и изготовлением наркотиков (ст. 347, 350, 355 УК).
   УК Республики Молдова устанавливает ответственность за некоторые преступления против общественного здоровья (ст. 215, 217, 218) и в сфере информатики (ст. 259, 260, 261). В Литовской Республике юридические лица привлекаются к уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья человека (ч. 3 ст. 132, ч. 3 ст. 137 УК), неприкосновенности частной жизни (ст. 166, 167, 168 УК), интеллектуальной и промышленной собственности (ст. 192, 193, 194, 195 УК), информатики (ст. 196, 197, 198 УК), а также за преступления и уголовные проступки против равноправия лица и свободы совести (ст. 170 УК), собственности, имущественных прав и имущественных интересов (ст. 179, ч. 1, 2 ст. 182, ч. 1, 2 ст. 183, ч. 1 ст. 186, ч. 2 ст. 188 УК), здоровья человека (ст. 275, ч. 1 ст. 277 УК); порядка управления (ст. 292, 293 УК), порядка управления, связанные с подделкой документов и измерительных средств (ст. 300–306).
   Статья 16 Закона Польши «Об ответственности коллективных субъектов за действия, запрещенные под угрозой наказания» дает исчерпывающий перечень преступлений, совершение которых влечет за собой уголовную ответственность коллективного субъекта. К их числу относятся преступления против: хозяйственной деятельности; порядка страхования; деятельности относительно облигаций; порядка осуществления банковской деятельности; права промышленной собственности; порядка деятельности торговых союзов; порядка осуществления внешнеторговых операций; порядка производства и сбыта оружия, взрывчатых материалов, воинского снаряжения, изделий и технологий воинского или полицейского назначения; порядка денежного обращения, а также обращения ценных бумаг; интересов службы (взяточничество; платная протекция); порядка охраны информации; достоверности документов; собственности; сексуальной свободы и обычаев; природы; публичного порядка; порядка конкуренции; порядка налогообложения и финансовых расчетов; порядка взыскания таможенной пошлины и оборота товаров и услуг через границу. [120 - См.: Грищук В. К. Указ. соч. С. 324.]
   Проведенный анализ корпоративных преступлений позволяет заключить, что все они совершаются в процессе предпринимательской (коммерческой) или иной экономической деятельности. Вместе с тем их законодательная дифференциация, на наш взгляд, должна осуществляться в зависимости от объекта посягательства.
   Таким образом, система корпоративных преступлений включает в себя совокупность общественно опасных, противоправных, виновно совершаемых от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования деяний в сфере охраны прав и свобод человека и гражданина, экономической деятельности, экологической и общественной безопасности, здоровья населения, компьютерной информации, порядка управления, интересов государственной власти.
   Корпоративные преступления характеризуются чаще всего систематическим длительным нарушением законов, правил, предписаний и пр., причиняют вред неопределенно широкому кругу лиц (государству, обществу, другим корпоративным образованиям, работникам корпорации, потребителям).
   С объективной стороны корпоративные преступления могут совершаться как в форме действий, так и в форме бездействия. Бездействие вменяется в вину корпорации в случае невыполнения последней обязанностей, возложенных на нее законом, при наличии реальной возможности действовать.
   Субъективная сторона корпоративных преступлений характеризуется как умышленной, так и неосторожной формой вины. Анализ судебной практики зарубежных стран показывает, что корпоративная вина, как правило, заключается в преступной корпоративной культуре, которая состоит либо в умышленных нарушениях со стороны лиц, осуществляющих управленческие функции (в том числе путем поощрения, одобрения или попустительства неправомерной деятельности от имени и (или) в интересах корпорации), либо в анонимной коллегиальности при принятии решения, либо в упущениях, допущенных при формировании корпоративной политики. Такие упущения влекут систематические нарушения законодательных предписаний, которые становятся нормой в деятельности корпорации и, как следствие, приводят к преступлению. Соответственно, корпоративная вина может объединять вину различных индивидов, действующих от имени и (или) в интересах корпорации. В такой ситуации не всегда представляется возможным установить, чьи действия (бездействие) явились главной непосредственной причиной наступивших последствий. Полагаем, что только в этом случае допустима самостоятельная корпоративная уголовная ответственность.
   Обязательным субъективным признаком корпоративных преступлений, как правило, является экономическая мотивация (получение максимальной прибыли (сверхприбыли) при минимуме затрат). При этом экономическая выгода от корпоративных преступлений может быть как прямой (непосредственное противоправное обогащение), так и опосредованной (совершение преступлений, которые обусловливают в дальнейшем получение материальной (финансовой) выгоды).

1.5. Виды наказаний и иных уголовно-правовых мер, применяемых к корпоративным образованиям, по уголовному законодательству зарубежных стран

   Специфика корпоративной уголовной ответственности предполагает существование самостоятельной системы наказаний и иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности) для корпоративных образований. Это обусловлено их правовой природой, не позволяющей применять к ним такие виды наказания, как исправительные работы, арест, лишение свободы, пожизненное лишение свободы и др., а также такую меру, как принудительное лечение.
   Все виды наказания и иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности), применяемые к корпоративным образованиям в зарубежных странах, можно с определенной долей условности подразделить на четыре вида: экономического характера; связанные с ограничением или лишением прав корпоративного (коллективного) образования; связанные с ликвидацией корпоративного (коллективного) образования или прекращением его деятельности; иные виды.
   По мнению некоторых ученых, экономические меры (штрафные санкции, конфискация имущества) являются наиболее эффективным средством по сдерживанию распространения организованной преступности. Именно такие меры позволяют ограничить финансовую выгоду криминальной деятельности и активно бороться с экономическими преступлениями, защищая экономическую систему государства. При этом особое внимание должно быть обращено на конфискационную практику в отношении имущества национальных и транснациональных корпораций (легальных фирм – юридических лиц), сотрудничающих с организованной преступностью либо находящихся под ее контролем. Подобные меры необходимы в связи с тем, что виновные должностные лица, совершающие, к примеру, мошеннические операции от имени и (или) в интересах корпоративного образования с целью принести ему (а соответственно, и организованным преступным группировкам) материальные доходы зачастую оказываются далеко от национального правосудия и избегают персональной ответственности. К тому же американская практика показывает, что легальные фирмы не только подвергаются уголовным наказаниям (штрафам, конфискации имущества, лишению юридических прав), но и теряют репутацию. [121 - См.: Voronin Yu.A. Measures to Control Transnational Organized Crime: Summary. Document No. 184773.P. 9–10. October 5,2000//An official site of the U. S. Department of Justice. URL: http://www.justice.gov]
   По мнению английских юристов, штраф является наиболее предпочтительной мерой как для общества в целом, так и для правонарушителей, поскольку последние реально возмещают причиненный ущерб. [122 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. С. 93.] Согласно Своду законов США штраф призван обеспечить защиту общества от совершения обвиняемым преступлений в дальнейшем. [123 - См.: Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): сб. законодательных материалов. С. 76–77.] Именно поэтому в большинстве стран, регламентирующих корпоративную уголовную ответственность, в отношении корпоративных образований предусматривается всего один вид наказания – штраф (Англия, Индия, Сингапур, Австралия, Голландия, Австрия, Дания, Швейцария, Финляндия, Исландия, Япония, КНР).
   Вместе с тем законодатели зарубежных стран используют разные подходы к конструированию штрафных санкций, назначаемых корпоративным образованиям в уголовно-правовом порядке.
   Так, в Англии, США, Индии, Сингапуре, Австралии, Голландии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Дании, Финляндии, Норвегии, Исландии, Венгрии, Боснии и Герцеговине, Молдове, Литве, Японии, КНР, Израиле корпоративные образования подвергаются штрафу, в Польше – денежному наказанию, в Австрии – выплате денежной суммы в размере незаконного обогащения.
   В Голландии, например, в случае осуждения юридического лица может быть назначен штраф, в сумме не больше следующей, более высокой категории, если категория, определенная для этого правонарушения, представляется недостаточно строгой. Всего УК Голландии предусматривает шесть категорий штрафов, исчисляемых в денежном эквиваленте.
   По УК КНР штраф назначается юридическим лицам в определенной сумме в соответствии с обстоятельствами дела (ст. 52). При этом максимальный размер штрафа законом не ограничен. В судебной практике КНР зафиксирован случай, когда юридическое лицо за совершенное им преступление было приговорено к штрафу в размере 5 млрд юаней (по состоянию на 2006 г. – 20 млрд руб.). [124 - См.: Коробеев А., Лун Ч. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности: от китайского настоящего к российскому будущему // Уголовное право. 2009. № 2. С. 37; Лун Ч. Указ. соч. С. 91.]
   В некоторых европейских странах и США штраф исчисляется в денежном эквиваленте, либо ставится в зависимость от размера полученной в результате совершения преступления выгоды (или причиненного ущерба).
   Так, в Финляндии корпоративный штраф назначается в размере от 850 до 850 000 евро. Минимальный размер штрафа по Закону Венгрии «О мерах, применяемых к юридическим лицам в рамках уголовного права» – 2000 евро, а максимальный – равен трехкратной финансовой выгоде, полученной или которая могла быть получена через преступление (ст. 3–6). В Боснии и Герцеговине штраф налагается на юридическое лицо в размере от 5000 до 5 000 000 КМ, а в случае, если в результате преступления был причинен материальный ущерб другому лицу или юридическое лицо получило материальную выгоду, штраф может в два раза превышать ущерб или размер выгоды. В Польше денежное наказание к коллективному субъекту назначается в размере от 1000 до 20 000 000 злотых, но не может превышать 10 % дохода, полученного коллективным субъектом в году, который предшествует году вынесения судом решения (ст. 7 Закона Польши «Об ответственности коллективных субъектов за действия, запрещенные под угрозой наказания»). В США размер штрафа для организации может быть не больше суммы, указанной в законе, предусматривающем это преступление, либо двойного размера суммы выгоды, полученной ею при совершении преступления, или убытка, понесенного другими лицами (§ 3571 Свода законов США; ст. 6.03 Примерного УК США; § 80.10 УК штата Нью-Йорк; ст. 12.51 УК штата Техас).
   В соответствии с УК штата Нью-Йорк если штраф был назначен в размере, не превышающем двукратной выгоды, то суд должен установить размеры выгоды, полученной в результате совершения посягательства (п. 3 § 80.00). Термин «выгода» означает сумму денег или стоимость имущества, полученную в результате совершения посягательства, за вычетом суммы денег или стоимости имущества, возвращенной потерпевшему, изъятой законной властью или сданной ей до вынесения приговора (п. 2 § 80.00).
   По УК штата Техас штраф в размере, не превышающем в два раза суммы выгоды или ущерба, назначается в случае, если судом установлено, что данная корпорация или ассоциация в результате совершения преступления приобрела деньги или имущество, причинила вред здоровью человека или его смерть, ущерб имуществу или иной ущерб.
   В целом корпоративные штрафы в США, как правило, в два раза выше, чем для физических лиц. А в некоторых случаях «они могут достигать астрономических цифр». [125 - Уголовное право зарубежных государств /под ред. И. Д. Козочкина. С. 234.] Например, в случае нарушения федерального законодательства США по борьбе с незаконным оборотом наркотиков корпоративные штрафы достигают 10 млн долл. При повторном совершении преступления, связанного с нарушением законов о наркотиках, назначается корпоративный штраф в пределах 20 млн долл. [126 - См.: Тарасова Н. В. Наркомания: Опыт борьбы в США. М., 2004. С. 22–24.]
   Параграфы 1 и 2 Закона Шермана за деяния, нарушающие антимонопольные нормы, до 2004 г. предусматривали уголовные санкции, в частности штраф для компаний до 10 млн долл. В 2004 г. корпоративный штраф по Закону Шермана был увеличен до 100 млн долл. Кроме того, в Законе установлены и так называемые «альтернативные штрафы» в размере двукратной прибыли, полученной нарушителем или в двукратном размере убытков потерпевшей стороны. Соответственно, судом могут быть наложены штрафы на компании более 100 млн долл. [127 - См.: Hammond S. D. Recent Developments, Trends, and Milestones In The Antitrust Division's: Criminal Enforcement Program. Washington, 2008 // An official site of the U. S. Department of Justice. URL: http://www.justice.gov/atr/public/speeches/232716.htm]
   По данным проекта группы американских журналистов «100 корпоративных преступлений последнего десятилетия (1990–2000 гг.)». наиболее крупные корпоративные преступления заключались в нарушении антимонопольного законодательства. Остальные были уличены во взяточничестве, мошенничестве, умышленном загрязнении окружающей среды и даже в преднамеренном убийстве (т. е. условия работы стали причиной смерти работника компании). В табл. 3 приводятся список наиболее крупных корпоративных преступлений (1990–2000 гг.) и суммы назначенных штрафов за их совершение. [128 - См.: 100 самых больших корпоративных преступлений последнего десятилетия. URL: http://www.korrespondent.net/main/34067 (дата обращения: 23.11.2008).]

   Таблица 3
   Наиболее крупные корпоративные преступления (1990–2000 гг.)

В 2009 г. Министерство юстиции США за нарушение антимонопольного законодательства назначило уголовные штрафы корпорациям LG Display в размере 400 млн долл., Sharp – 120, Cargolux Airlines – 119 млн долл. Начало 2010 г. было отмечено штрафом, вмененным компании Chi Mei Optoelectronics в 220 млн долл., по делу TFT-LCD о фиксировании цен в индустрии плоских панелей. На рис. 3 приводится общий объем штрафов, наложенных в уголовно-правовом порядке на корпорации за нарушение антимонопольного законодательства Министерством юстиции США в период с 2000 до начала 2010 г. [129 - Обзор антимонопольной практики за 2009 г. // Официальный сайт Федеральной антимонопольной службы. URL: http://www.fas.gov.ru (дата обращения: 27.01.2011).]

   Рис. 3. Общий объем уголовных штрафов (в млн долл.), наложенных на корпорации Министерством юстиции США за нарушение антимонопольного законодательства (2000 – начало 2010 г.)

   В Бельгии и во Франции штрафы, налагаемые на юридических лиц, совершивших преступления, зависят от наказаний, назначаемых физическим лицам.
   Так, максимальный размер штрафа, применяемого к юридическим лицам, по УК Франции равен пятикратному размеру штрафа, предусмотренного для физических лиц законом, наказывающим преступное деяние (п. 1 ст. 131–37, ст. 131–38), а в случае рецидива преступлений – десятикратному размеру штрафа, предусмотренного законом, наказывающим это преступление.
   В Бельгии штрафы, налагаемые на юридических лиц, составляют: по уголовным и исправительным делам:
   – когда закон предусматривает за данное правонарушение наказание в виде лишения свободы пожизненно – штраф от 240 до 720 тыс. франков;
   – когда закон предусматривает за данное правонарушение наказание в виде лишения свободы и штраф или только одно из этих наказаний – минимальный штраф определяется путем умножения 500 франков на число месяцев, соответствующих минимальному наказанию, связанному с лишением свободы. При этом сумма штрафа должна быть не ниже минимального штрафа, предусмотренного для данного правонарушения. Максимальный размер штрафа может достигать 2000 франков, умноженных на число месяцев, соответствующих максимальному сроку лишения свободы, и быть не ниже удвоенного максимального штрафа, предусмотренного для данного правонарушения;
   – когда закон предусматривает для данного правонарушения только штраф – минимальный и максимальный его размеры являются теми, которые предусмотрены законом для данного правонарушения; по делам о полицейских нарушениях – штраф от 25 до 250 франков.
   В соответствии с УК Республики Молдова штраф, т. е. денежное взыскание, применяемое судебной инстанцией в случаях и в пределах, установленных уголовным законодательством, и налагаемое в условных единицах, в отношении юридических лиц применяется только в качестве основного наказания. Одна условная единица штрафа равняется 20 леям (ст. 63, ч. 1, 2 ст. 64). Размер штрафа для юридических лиц устанавливается с учетом характера и тяжести совершенного преступления и размера причиненного ущерба, а также финансово-экономического положения юридического лица в пределах от 500 до 10 000 условных единиц. В случае злостного уклонения юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, от уплаты штрафа судебная инстанция может заменить неуплаченную сумму штрафа обращением взыскания на имущество (ч. 4 ст. 64).
   Статья 47 УК Литовской Республики понимает под штрафом денежное взыскание, назначаемое судом в случаях, предусмотренных в Специальной части УК, и исчисляемое размерами минимального прожиточного минимума (МПМ). Размер штрафа в санкции статьи не указывается. Его определяет суд при назначении наказания. Минимальный штраф равняется размеру одного МПМ, а максимальный штраф для юридического лица определяется в размере до 10 000 МПМ.
   В ФРГ, как мы уже говорили, за совершенное преступление штраф налагается на юридическое лицо в административно-правовом порядке. При этом целями денежного штрафа, налагаемого на коллективный субъект, в данной стране являются: 1) лишение имущественных выгод, полученных корпорацией в результате противоправных действий, предпринятых в ее интересах; 2) гарантия возможности учета имущественной массы коллективного субъекта, замешанного в экономическом преступлении; 3) превенция, т. е. такая санкция должна склонить коллективного субъекта к соблюдению надлежащей осторожности в вопросах выбора, организации и контроля действующих от его имени органов, воздействовать на отдельных ответственных лиц в целях недопущения последующих правонарушений в рамках деятельности предприятий.
   Интересно и то, что в Германии концепция для штрафования юридических лиц восходит к теории органов, или теории идентификации, в соответствии с которой предприятие должно идентифицировать себя с лицами, от которых зависит его деятельность. На основании этого штраф назначается при условии, что определенные лица, ответственные по делам предприятия, путем совершения преступления или проступка нарушили обязанности предприятия, связанные с его деятельностью, или привели либо стремились привести к его противоправному обогащению. [130 - См… Хайне Г. Указ. соч. С. 100.]
   Кроме того, в зарубежных странах корпоративным образованиям могут быть назначены такие виды наказаний экономического характера, как конфискация имущества (США, Босния и Герцеговина), конфискация вещи (Франция), специальная конфискация (Бельгия).
   Во Франции наказание в виде конфискации является обязательным относительно предметов, квалифицируемых законом или регламентом в качестве опасных или вредных. Конфискация налагается на вещь, которая служила или была предназначена для совершения преступного деяния, или вещь, которая получена в результате преступного деяния, за исключением предметов, подлежащих реституции. Она может налагаться на любое движимое имущество, определенное законом или регламентом, наказывающим преступное деяние. Если вещь, подлежащая конфискации, не была изъята или не может быть представлена, конфискация предписывается по стоимости. Вещь, подлежащая конфискации, передается государству, за исключением случаев, когда предусматривается ее уничтожение или присуждение в пользу третьих лиц (ст. 131–21 УК).
   В Боснии и Герцеговине конфискация имущества допускается в случае совершения преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет или более строгое наказание. В отношении юридических лиц допускается полная или частичная конфискация имущества.
   Специальная конфискация на основании ст. 42 УК Бельгии применяется: 1° к вещам, образующим предмет правонарушения, и тем, которые были использованы или предназначены для совершения правонарушения, если собственность на них принадлежит осужденному. Данная конфискация, назначенная в отношении публично-правовых юридических лиц, распространяется лишь на имущество, которое может быть подвергнуто аресту в гражданско-правовом порядке; 2° к вещам, которые были произведены правонарушением; 3° к имущественным правам, непосредственно порожденным правонарушением, к имуществу и ценностям, которые их заменили, и к доходам от этого вложенного имущества.
   Примечательно, что в целом ряде государств конфискация имущества относится к иным мерам уголовно-правового характера (мерам безопасности). При этом в Литве, Латвии и Перу это конфискация имущества, в Голландии – конфискация предметов, в Дании и Албании – конфискация дохода, в том числе имущества (предмета), в Польше – конфискация предметов, имущественной выгоды или их денежной стоимости, в Молдове – специальная конфискация, в Италии – конфискация активов организаций, участвовавших в деятельности мафии.
   В Дании могут быть конфискованы доходы, извлеченные из любого преступного деяния, или сумма, им эквивалентная. Если размер такой суммы не был достаточно определен, то может быть конфискована сумма, предполагаемая эквивалентной доходам. Кроме того, с целью предупреждения последующих преступлений или если это оправдано особыми обстоятельствами, датский законодатель допускает конфискацию предметов: 1) использованных или использование которых предполагалось в преступном деянии; 2) созданных преступным деянием, и 3) благодаря которым преступное деяние было иным образом совершено (§ 75 УК).
   К коллективному субъекту в Польше может применяться конфискация: а) предметов, которые хотя бы посредственно происходят от совершенного запрещенного действия; б) предметов, которые использовались или были предназначены для совершения запрещенного действия; в) имущественной выгоды, которая хотя бы посредственно происходит от содеянного запрещенного действия; г) денежной стоимости предметов или имущественной выгоды, которые хотя бы посредственно происходят от содеянного запрещенного действия.
   Конфискация предметов, имущественной выгоды или их денежной стоимости не применяется в случае, если они подлежат возвращению другому полномочному субъекту. Кроме того, суд возлагает обязанность на коллективного субъекта возвратить имущественную выгоду, полученную вследствие преступления. В тех случаях, когда коллективный субъект не получил выгоды от совершенного физическим лицом запрещенного действия, суд может не назначать денежное наказание, применив конфискацию, определенный запрет или опубликование приговора.
   Повторное совершение физическим лицом нового запрещенного действия до истечения 5-летнего срока со дня назначения судом денежного наказания влечет наложение на коллективного субъекта денежного наказания в размере, максимально предусмотренном законом за совершение данного преступления, увеличив его на 50 %. При этом суд не связан запретом не применять такое наказание в случаях угрозы упадка или ликвидации коллективного субъекта или невыполнения им обязанностей в связи с разрывом трудовых отношений с работниками по его инициативе. [131 - См.: Грищук В. К. Указ. соч. С. 325–326.]
   В Литве конфискация имущества юридического лица (ч. 4 ст. 67 УК) заключается в обязательном безвозмездном отчуждении в собственность государства имущества в любом виде, подлежащего конфискации, находящегося в собственности осужденного, его собственника или других лиц. При этом конфискации подлежит лишь то имущество, которое явилось орудием, средством или результатом преступления (ч. 2 ст. 72 УК).
   Кроме того, УК ЛР устанавливает, что имущество, переданное другим физическим или юридическим лицам, подлежит конфискации вне зависимости от их привлечения к уголовной ответственности, если: 1) имущество было передано в их собственность для совершения преступного деяния; 2) при приобретении имущества они знали либо должны были и могли знать, что это имущество, деньги либо приобретенные на них ценности получены от преступного деяния (ч. 3 ст. 72); 3) это лицо должно было или могло знать, что это имущество может быть использовано для совершения тяжкого либо особо тяжкого преступления (ч. 4 ст. 72).
   Если подлежащее конфискации имущество спрятано, израсходовано либо отсутствует по другим причинам и поэтому конфискация не может быть произведена, суд взыскивает с виновника, его сообщников или других лиц денежную сумму, соответствующую ценности подлежащего конфискации имущества (ч. 5 ст. 72 УК ЛР).
   По УК Республики Молдова специальной конфискацией является принудительная и безвозмездная передача в собственность государства имущества, использованного при совершении преступления или полученного в результате такового. Специальной конфискации подлежат вещи: а) полученные в результате преступления; b) использованные или предназначенные для совершения преступления, при условии принадлежности их преступнику; с) переданные с целью склонения к совершению преступления или для вознаграждения преступника; d) явно добытые путем совершения преступления, если они не подлежат возврату потерпевшему и не предназначаются для возмещения ему ущерба; е) находящиеся во владении вопреки законным основаниям. Специальная конфискация может применяться и в случае, когда виновному не назначается уголовное наказание (ст. 106).
   В Латвии конфискация имущества может быть назначена организациям, представляющим опасность для общества, как основная, так и дополнительная мера принудительного воздействия. Возмещение ущерба является дополнительной мерой воздействия, применяемой к юридическим лицам одновременно с основными мерами принудительного воздействия. [132 - См.: Крастиньш У. Я. Вопросы применения норм о мерах принудительного воздействия к юридическим лицам // Конституционные основы уголовного права: материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. М., 2006. С. 294–297.]
   На основании ст. 104 УК Перу судья может предписать конфискацию имущества, полученного юридическим лицом в результате преступления, совершенного руководителем или представителем, если это необходимо для обеспечения гражданской ответственности и имущества самих осужденных лиц будет для этого недостаточно. [133 - См.: Додонов В. Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть / под общ. и науч. ред. СП. Щербы. М., 2009. С. 170.]
   Среди иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности) экономического характера, применяемых к корпоративным образованиям, в зарубежном законодательстве можно встретить: денежное взыскание (Латвия), выплату государству денег в размере незаконно полученных доходов (Голландия), выплату суммы денег в пользу жертвы (Голландия), возмещение ущерба (Бельгия, Дания, Латвия), возврат имущественной выгоды (Польша), компенсацию материального или морального ущерба (Израиль), возмещение судебных издержек (Израиль).
   Корпоративные образования могут подвергаться и наказаниям, связанным с ограничением или лишением прав корпоративного образования.
   Так, Закон Венгрии «О мерах, применяемых к юридическим лицам в рамках уголовного права» предусматривает наказание в виде ограничения деятельности организации на срок от одного года до трех лет. Данное ограничение сводится к запрету на получение лицензий, разрешений или концессий; запрету на участие в открытых снабженческих процедурах или на получение финансирования из центральных, местных бюджетов или международных проектов и т. д. [134 - См.: Бирюков П. Н. Указ. соч. С. 30–31.]
   В Молдове лишение юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, права заниматься определенной деятельностью состоит в установлении запрета заключать определенные сделки, выпускать акции или иные ценные бумаги, получать субсидии, льготы и другие блага от государства или осуществлять иные виды деятельности. При этом данное наказание может быть ограничено определенной территорией или определенным периодом времени и назначаться на срок до пяти лет или на неограниченный срок (ст. 73 УК РМ).
   В Литве при назначении наказания ограничением деятельности юридического лица суд запрещает юридическому лицу заниматься определенным видом деятельности или обязывает закрыть определенное подразделение юридического лица. Деятельность юридического лица может быть ограничена сроком от одного до пяти лет. Срок этого наказания определяется годами и месяцами (ст. 52 УК ЛР).
   Одним из наказаний за преступления и проступки, совершаемые юридическими лицами, Уголовное законодательство Бельгии предусматривает запрет осуществления действий, относящихся к предмету деятельности юридического лица, за исключением действий по осуществлению функций публичной службы (назначается в случаях, предусмотренных законом) (ст. 7 bis).
   В Польше наказания, связанные с ограничением или лишением прав коллективного субъекта, связаны с наложением запрета: 1) поощрения или рекламирования осуществляемой деятельности, созданных или перепродаваемых изделий, оказываемых услуг, засвидетельствования или предоставления свидетельств; 2) пользоваться дотациями, субвенциями или другими формами финансовой помощи из публичных средств; 3) получать публичные заказы; 4) пользоваться помощью международных организаций, членом которых является Республика Польша; 5) ведения определенной основной или дополнительной деятельности. Данные запреты определяются в годах на срок от одного года до пяти лет и не могут применяться в случаях, когда это может привести к упадку или ликвидации коллективного субъекта или невыполнению им обязанностей в связи с разрывом трудовых отношений с работниками по его инициативе. [135 - См.: ГрищукВ. К. Указ. соч. С. 325–326.]
   В систему наказаний, которые могут быть назначены юридическому лицу за совершенное преступление, французский законодатель включил:
   – бессрочное или сроком не более пяти лет запрещение осуществлять прямо или косвенно один или несколько видов профессиональной или общественной деятельности (п. 2 ст. 131–39). Данный запрет может распространяться на профессиональную или общественную деятельность, при исполнении или в связи с исполнением которой преступление было совершено, либо на другую профессиональную или общественную деятельность, определенную законом, наказывающим преступление (ст. 131–28);
   – бессрочное или сроком не более пяти лет исключение из участия в договорах, заключаемых от имени государства (п. 5 ст. 131–39). Следствием данного наказания является запрет прямо или косвенно участвовать в любом договоре, заключаемом государством и его публичными учреждениями, органами местного самоуправления, их объединениями и их публичными учреждениями, а также предприятиями, контролируемыми государством или органами местного самоуправления либо их объединениями (ст. 131–34);
   – бессрочное или сроком не более пяти лет запрещение обращаться с публичным призывом к размещению вкладов или ценных бумаг (п. 6 ст. 131–39). Данное наказание влечет запрещение обращаться с целью размещения любых ценных бумаг в кредитные, финансовые учреждения или биржевые общества, а также запрет на использование любых видов рекламы (ст. 131–47);
   – запрещение пускать в обращение чеки, иные, нежели те, которые позволяют получать средства векселедателем в присутствии плательщика по переводному векселю, или те, которые удостоверены, или пользоваться кредитными карточками, сроком не более пяти лет (п. 7 ст. 131–39). При этом осужденный обязан возвратить из своего собственного владения или владения своих уполномоченных бланки банкиру, который их выдал (ст. 131–19).
   Видами иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности), связанных с ограничением или лишением прав корпоративного образования, являются: лишение права осуществлять деятельность или ее отдельные формы (Норвегия); отказ в осуществлении предпринимательской деятельности, требующей особой публичной санкции или разрешения, если совершенное преступление связано родом занятий (Дания); ограничение в правах (Латвия). В Норвегии и Дании данная мера применяется на срок до пяти лет или на неограниченный срок (§ 29 УК Норвегии, § 79 УК Дании).
   Законодатели многих зарубежных стран регламентируют наказания и иные меры уголовно-правового характера (меры безопасности), связанные с ликвидацией коллективного образования или прекращением его деятельности.
   К наказаниям, связанным с ликвидацией корпоративного образования или прекращением его деятельности, относятся: ликвидация (Молдова, Литва, Бельгия, Венгрия, Босния и Герцеговина); прекращение деятельности одного или нескольких предприятий (Бельгия); прекращение деятельности (Франция); закрытие всех заведений либо одного или нескольких из заведений предприятия (Франция), а к мерам безопасности: ликвидация юридического лица (Латвия); приостановление или ликвидация юридического лица, явившегося орудием преступления (Мексика); постоянного или временного закрытия учреждений, а также открытых или закрытых для общественности помещений (Испания); полное или частичное прекращение деятельности (Албания).
   Закон Венгрии «О мерах, применяемых к юридическим лицам в рамках уголовного права» допускает ликвидацию юридического лица в случаях, когда указанное лицо признано действующим в общественных интересах, или развивает деятельность стратегической важности относительно народного хозяйства, или выполняет задачи, связанные с национальной защитой, или другие особо важные задачи. [136 - См.: Бирюков П. Н. Указ. соч. С. 30–31.]
   Ликвидация юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, по УК Республики Молдова состоит в его роспуске и наступлении последствий, предусмотренных гражданским законодательством. Этот вид наказания назначается в случае, когда судебная инстанция констатирует, что тяжесть совершенного преступления делает невозможными сохранение этого лица и продолжение его деятельности (ст. 74).
   УК Литовской Республики устанавливает, что при назначении наказания в виде ликвидации юридического лица суд обязывает юридическое лицо в течение определенного судом срока прекратить всю хозяйственную, финансовую или юридическую деятельность и закрыть все подразделения юридического лица (ст. 53).
   В соответствии со ст. 36 УК Бельгии ликвидация назначается в случае, когда юридическое лицо было преднамеренно создано для осуществления уголовно наказуемой деятельности, за которую оно подвергалось осуждению, или когда заявленный предмет деятельности юридического лица был умышленно искажен для того, чтобы осуществлять уголовно наказуемую деятельность. Решение суда о ликвидации направляется в судебную инстанцию, компетентную рассматривать вопросы о ликвидации юридического лица. Данное наказание не может быть назначено в отношении публично-правовых юридических лиц. Прекращение деятельности одного или нескольких предприятий, за исключением предприятий, осуществляющих функции публичной службы, назначается в случаях, предусмотренных законом.
   Во Франции прекращение деятельности допускается в случае, когда юридическое лицо было создано или если речь идет о совершении преступления или проступка, который подлежит наказанию в виде тюремного заключения на срок свыше пяти лет для физических лиц, отошло от цели своего создания для совершения вменяемых ему в вину действий (п. 1 ст. 131–39 УК). Решение, предписывающее прекращение деятельности юридического лица, влечет передачу его дела в суд, правомочный приступить к ликвидации (ст. 131–45 УК). Кроме того, УК Франции предусматривает бессрочное или сроком не более пяти лет закрытие всех заведений либо одного или нескольких из заведений предприятия, служивших совершению вменяемых в вину деяний (п. 4 ст. 131–39). Этот вид наказания влечет за собой запрещение осуществлять в этом заведении деятельность, в связи с которой преступное деяние было совершено (ст. 131–33).
   Федеральный УК Мексики (ст. 11) предусматривает возможность приостановления или ликвидации юридических лиц, явившихся орудиями преступления, когда это будет признано судом необходимым в интересах обеспечения безопасности общества.
   В соответствии со ст. 45 УК Албании, если в ходе судебного разбирательства суд установит, что юридическое лицо осуществляет деятельность, которая составляет уголовное деяние, он может применить полное или частичное прекращение деятельности и конфискацию дохода, включая любое иное имущество, полученное в результате такой деятельности. [137 - См.: Додонов В. Н. Указ. соч. С. 170.]
   Кроме того, к корпоративным образованиям, совершившим преступление, могут применяться: пробация (США); помещение под судебный надзор (Франция); опубликование или иное обнародование решения (афиширование) (Бельгия, Франция, Польша, Литва).
   Помещение под судебный надзор может быть назначено юридическому лицу на срок не более пяти лет (п. 3 ст. 131–39 УК Франции). Решение о помещении юридического лица под судебный надзор влечет назначение судебного уполномоченного, обязанности которого уточняются судом. Этот надзор может быть направлен только на деятельность, при исполнении или в связи с исполнением которой преступное деяние было совершено. Не реже чем каждые шесть месяцев судебный уполномоченный отчитывается перед судьей по исполнению наказаний о выполнении своего поручения. Ознакомившись с отчетом, судья по исполнению наказаний может передать дело в суд. вынесший решение о помещении под судебный надзор. Последний, в свою очередь, либо назначает новое наказание, либо освобождает юридическое лицо от мер помещения под судебный надзор (ст. 131–46 УК Франции).
   Во Франции, Бельгии, Польше, Литве предусмотрено наказание в виде опубликования или иного обнародования решения (например, аудио-, видеосообщение), которое осуществляется за счет осужденного и назначается в случаях, предусмотренных законом. Во Франции данный вид наказания исполняется в местах, определенных судом, и на срок, им определенный. Если закон, называющий преступное деяние, не предусматривает иное, афиширование не может превышать двух месяцев. В случае уничтожения, сокрытия или разрывания расклеенных сообщений, информирующих общественность о причинах, повлекших вынесение приговора, афиширование производится вновь за счет лица, признанного виновным в совершении этих действий. Распространение приговора производится «Официальной газетой» Французской Республики, одним или несколькими другими печатными изданиями, одной или несколькими службами аудио-, видеосообщений. Издания или аудио-, видеослужбы, на которые возлагается распространение, назначаются судом. От распространения указанные службы отказаться не могут.
   Отдельные законодательные акты зарубежных стран предусматривают правила назначения наказаний корпоративным образованиям.
   Так, в США вынесение приговора корпорации предполагает следующие основные принципы: 1) суд должен всякий раз осуществлять, предписывать организации исправить ущерб, нанесенный преступлением. При этом средства, потраченные на исправление, оцениваются не как наказание, а, наоборот, как компенсация жертвам преступления; 2) если организация действовала с преступным намерением или криминальными средствами, то штраф должен быть установлен достаточно высокий, чтобы лишить организацию всякого имущества; 3) размер штрафа для любой организации должен зависеть от серьезности преступления и виновности организации; 4) условное освобождение применяется в случае, когда можно гарантировать, что другие санкции в полной мере будут осуществлены. [138 - См.: Вису Р. Н. White Collar Crime Cases and Materials. MTNN. 1992. P. 196–241. – Цит. по: Иванов AM., Корчагин AT. Сравнительное уголовное право. Владивосток, 2002. С. 168.]
   Кроме того, Руководящие положения по назначению наказаний (USSG) устанавливают, что уровень виновности корпораций определяется, исходя из таких обстоятельств, как участие в преступных действиях руководителей, наличие судимостей за последние 10 лет, нарушение общественного порядка или режима пробации, препятствование отправлению правосудия, наличие программы по обеспечению соблюдения законодательства, добровольное предоставление сведений, содействие обвинению. Согласно USSG, если организация, признанная виновной в незаконном деянии, докажет наличие эффективной программы по обеспечению соблюдения законодательства, направленной на обнаружение и предотвращение преступных поступков, ей может быть смягчен приговор. Подобная программа признается соответствующей стандартам, если она внедрена и приведена в исполнение таким образом, чтобы в большинстве случаев быть эффективной в предотвращении и обнаружении преступных поступков. По мнению комиссии, неудача программы в обнаружении определенного правонарушения не подразумевает, что она неэффективна: отличительным признаком эффективности программы является то, что организация проявляет должное усердие в стараниях предотвратить и обнаружить преступные поступки своих работников и иных уполномоченных лиц.
   Комиссия описывает должное усердие организации как включающее, по меньшей мере, следующие шаги. (1) Организация должна иметь установленные стандарты или процедуры соблюдения, которым должны следовать ее работники и другие уполномоченные лица, способные разумно снизить перспективу преступных поступков. (2) Определенные физические лица из числа высшего персонала организации должны быть назначены в целом ответственными за надзор над соблюдением подобных стандартов и процедур. (3) Организация должна проявлять должную заботу, чтобы не передавать существенные полномочия с возможностью действовать по своему усмотрению физическим лицам, о которых организации известно или должно быть известно при проявлении должного усердия, что они предрасположены к занятию незаконной деятельностью. (4) Организация должна предпринять меры, направленные на эффективное доведение своих стандартов и процедур до сведения всех работников и других уполномоченных лиц (например, путем требования принимать участие в обучающих программах или путем распространения публикаций, которые объясняют требования на практических примерах). (5) Организация должна предпринять разумные меры, направленные на достижение соблюдения своих стандартов (например, путем использования наблюдающей и аудиторской систем, разумно сконструированных для того, чтобы обнаружить преступные поступки своих работников и других уполномоченных лиц, а также путем внедрения и оглашения системы сообщения, посредством которой работники и другие уполномоченные лица могут сообщать о преступных поступках других лиц внутри организации страха возмездия). (6) Стандарты должны последовательно приводиться в исполнение посредством надлежащих дисциплинарных механизмов, включающих в качестве надлежащей дисциплинарную ответственность физических лиц, ответственных за неудачу в обнаружении правонарушения. Адекватная дисциплинарная ответственность физических лиц, ответственных за правонарушение, является необходимым компонентом приведения в исполнение; однако форма дисциплинарной ответственности, которая будет являться надлежащей, определяется в каждом определенном случае. (7) После того как правонарушение было обнаружено, организация должна принять все разумные меры, направленные на то, чтобы отреагировать надлежащим образом на правонарушение и предотвратить дальнейшие подобные правонарушения, включая внесение необходимых изменений в свои программы, направленные на предотвращение и обнаружение нарушений закона. [139 - Bologna J., Shaw P. Corporate crime investigation. Butterworth; Heinemann, 1997. P. 177–179. – Цит. по: Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание: дис… канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006. С. 82–83.]
   При рассмотрении вопроса о том, применять наказание в виде штрафа или нет, и в случае его положительного решения, при определении размера штрафа, срока и способа его уплаты суд должен учитывать следующие факторы: размеры организации, меры, принятые этой организацией, чтобы дисциплинировать своих должностных лиц, представителей, директоров или служащих, ответственных за посягательство, и для недопущения повторения таких посягательств (§ 3572 Свода законов США).
   В § 48Ь УК Норвегии перечисляются обстоятельства, которые необходимо особо учитывать при принятии решения о применении наказания в отношении предприятия и при начислении срока наказания предприятию. К таковым обстоятельствам норвежский законодатель относит: а) превентивное действие наказания; b) тяжесть преступления; с) то, что предприятие посредством руководящих указаний, инструкций, обучения, контроля или других мер могло предотвратить нарушение; d) то, что нарушение совершено в интересах предприятия; е) то, что предприятие получило или могло получить какую-либо выгоду от нарушения; f) экономическое положение предприятия; g) применяются ли вследствие нарушения другие виды наказания в отношении предприятия или кого-либо, кто действовал от его имени, в том числе накладывается ли наказание на отдельных лиц.
   Проведенный анализ позволяет заключить, что к корпоративным (коллективным) образованиям в зарубежных странах применяются самые разнообразные наказания: штраф, конфискация имущества, приостановление (прекращение) деятельности юридического лица или ограничение его деятельности, прекращение деятельности одного или нескольких предприятий юридического лица, лишение права (запрет) осуществлять определенную деятельность, помещение под судебный контроль, запрет поощрения или рекламирования осуществляемой деятельности, запрет пользоваться дотациями или другими формами финансовой помощи из публичных средств, запрет получать публичные заказы, опубликование или иное обнародование решения (афиширование), ликвидация юридического лица и др. Конфискация имущества в некоторых странах применяется в качестве иной меры уголовно-правового характера.
   Наказание в виде штрафа устанавливается во всех законодательствах зарубежных стран, где предусмотрен институт корпоративной уголовной ответственности. Более того, во многих странах (Англия, Индия, Сингапур, Австралия, Голландия, Швейцария, Дания, Финляндия, Исландия, Япония, КНР) штраф – это единственный вид наказания, который назначается корпоративным образованиям.
   Размер корпоративного штрафа определяется в зависимости от тяжести совершенного преступления и может быть либо не более суммы, указанной в соответствующем законе, либо основан на имущественной выгоде, полученной корпоративным (коллективным) образованием в процессе совершения преступления. При этом суммы штрафа исчисляются либо в денежном эквиваленте (США, Бельгия, Швейцария, Венгрия), либо в условных единицах (Молдова), или в размере минимального прожиточного минимума (Литва), либо в процентном отношении к доходу, полученному за определенный период времени (Польша), либо путем умножения определенной суммы на число месяцев, соответствующих минимальному (максимальному) наказанию, связанному с лишением свободы (Бельгия), а также не могут превышать двукратной (США, Босния и Герцеговина) или трехкратной (Венгрия) выгоды, полученной в результате преступления, либо равен пятикратному размеру штрафа, предусмотренного для физических лиц (Франция).
   Цель санкций экономического характера в отношении корпоративных (коллективных) образований, как правило, сводится к лишению имущественной выгоды, полученной в результате совершенного преступления, а также предупреждению совершения новых преступлений.
   При назначении наказания или иных мер уголовно-правового характера (мер безопасности) корпоративным (коллективным) образованиям суды зарубежных стран учитывают различные обстоятельства, в том числе: тяжесть совершенного преступления; размер корпорации; ее финансовое положение; наличие эффективной программы по обеспечению соблюдения законодательства, направленной на обнаружение и предотвращение преступлений, а также по дисциплинированию должностных лиц, представителей корпоративного образования, служащих для недопущения повторения таких посягательств либо руководящих указаний, инструкций, обучения, мер контроля, направленных на предотвращение преступления.
   Представляется, что система наказаний и (или) иных мер, применяемых к корпоративным образованиям в рамках уголовно-правового воздействия, должна включать разнообразные их виды, не ограничиваясь только штрафными санкциями. Это позволит дифференцировать ответственность коллективных субъектов преступления в зависимости от характера и степени общественной опасности содеянного, наличия смягчающих и отягчающих обстоятельств и т. д.
   Для российского законодателя представляет интерес и тот факт, что превентивная функция мер уголовно-правового характера в отношении корпоративных (коллективных) образований заключается в предупреждении совершения ими преступлений путем изменения корпоративной культуры по вопросам организации и контроля лиц. действующих от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования.

Глава 2
Уголовно-правовая политика противодействия общественно опасным деяниям юридических лиц и иных коллективных образований

2.1. Социальная обусловленность коллективной уголовной ответственности

   В доктрине уголовного права всегда велись споры о коллективной уголовной ответственности. Еще в 1882 г. А. Ф. Кистяковский писал: «Вопрос об ответственности так называемых юридических лиц принадлежит к разряду вопросов, вызывающих некоторое сомнение и возбуждающих вытекающие из его природы недоразумения», [140 - Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев, 1882. С. 300.] а в 1912 г. Д. А. Дриль указывал на то, что среди ученых-криминалистов нет единства мнений и ведутся споры по вопросу привлечения юридических лиц к уголовной ответственности. Так, Н. Неклюдов признавал, что и юридические лица «при некоторых условиях могут подлежать ответственности», другие юристы писали даже об ответственности целых народов, указывая на суд истории, на «страдания, горести и болезни», являющиеся последствиями дурных действий этих народов. [141 - См.: Дриль Д. А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею. СПб., 1912. С. 137.]
   Г. И. Солнцев в своей работе «Российское уголовное право» (1820 г.) рассуждал следующим образом: «…разумеется, что не отвлеченное слово общество впадает в преступление, но частные члены, какое-либо общество совокупно яко нравственное лице составляющие; рассуждая о сих членах, как единое нравственное лице составляющих, и говорится, что такое-то общество, напр., полк, коллегия и проч., нарушило такое-то законоположение и, следовательно, впало в преступление». Поэтому Г. И. Солнцев считал возможной уголовную ответственность не только таких «обществ», которые противозаконны «своим установлением», но и таких, «кои, озираясь на действие своего участника», поступают преступно, и признавал допустимым и вполне возможным подвергать «общества» в случаях необходимости правовым наказаниям. [142 - См.: Фельдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России / под ред. В. А. Томсинова. М.,2003. С. 314–315.]
   По мнению С. Будзинского, «преступление может быть совершено только физическим, но не юридическим лицом. Корпорации, общины и другие юридические лица суть фикции, не имеющие действительного бытия… Если б даже все члены принимали участие в преступлении, то и в этом случае ответственность падала бы на каждого члена порознь, а не на всех как на собирательное лицо. Уголовное принуждение не может быть направлено на фиктивную волю». [143 - Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1870.]
   Н. С. Таганцев также признавал спорной возможность уголовной ответственности юридических лиц. По его мнению, «признание принципа ответственности юридических лиц вносит крайний произвол и неопределенность в установление объема и условий этой наказуемости». [144 - Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. 2-е изд., пересмотр, и доп. Часть Общая Т. I. СПб., 1902. С. 370–371.]
   С. В. Познышев указывал на то, что «признание юридических лиц возможными субъектами преступлений должно бы повлечь за собою создание особых правил для уголовной ответственности их; введение этих особых правил только осложняло бы работу уголовного законодателя и судьи… Против такого осложнения нельзя было бы возразить, если бы оно вызывалось каким-либо действительным общественным интересом, действительной потребностью. Но такой потребности не существует; в целях успешной борьбы с преступностью достаточно общих правил об уголовной ответственности, тем более что для успеха этой борьбы необходимо возможное индивидуализирование наказания». [145 - Познышев С. В. Очерк основных начал науки уголовного права. Т. 1. М., 1923. С. 53. – Цит. по: Орлов B. C. Субъект преступления по советскому уголовному праву. М., 1958. С. 209.]
   Известный цивилист И. А. Покровский не исключал уголовной ответственности юридических лиц. Он писал в 1917 г.: «Нельзя отрицать наличности известной корпоративной воли как некоторого произведения индивидуальных воль, идущих в одном и том же направлении. В этом смысле воля корпорации представляет несомненный факт реальности, который и является основанием ответственности. Именно на непосредственном ощущении этой реальности покоится и поднимающийся в настоящее время вопрос о возложении на корпорации в известных пределах даже ответственности уголовной (например, в виде штрафов и т. д.). Юридическое лицо составляет живое продолжение индивидуальных лиц, личность и воля этих последних продолжает жить в создаваемых ими образованиях». [146 - Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. 4-е изд., испр. М., 2003. С. 158.]
   В настоящее время противники коллективной уголовной ответственности (Г. И. Богуш, Г. Н. Борзенков, П. П. Иванцов, И. Д. Козочкин, Н. Ф. Кузнецова, С. Ф. Милюков, В. Г. Павлов, Б. А. Спасенников [147 - См.: Богуш Г. И. К вопросу об уголовной ответственности юридических лиц // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 2005. № 4. С. 19–29; Иванцов П. П. Проблемы ответственности юридических лиц в российском уголовном праве: дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001; Козочкин И. Д. Современное состояние и проблемы уголовного права США: автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2009. С. 9, 23; Кузнецова Н. Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 1993. № 4. С. 19–20; Она же. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса // Государство и право. 1992. № 6. С. 78–86; Павлов В. Г. Субъект преступления. СПб., 2001; Спасенников Б. А. Правовая антропология (уголовно-правовой аспект) / под ред. И. Я. Козаченко. Архангельск, 2001. С. 21–30; Российское уголовное право: В 2 т. Т. 1: Общая часть: учебник / Г. Н. Борзенков и др.; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, B. C. Комиссарова, А. И. Рарога. М., 2011. С. 189–190; Энциклопедия уголовного права. Т. 4: Состав преступления. СПб., 2005. С. 514–515; и др.] и др.) выдвигают следующие контраргументы:
   1) объективное выражение воля находит только в целенаправленных деяниях человека, поэтому коллективное образование не может быть признано виновным в совершении преступления;
   2) коллективная уголовная ответственность противоречит принципу личной виновной ответственности и принципу индивидуализации ответственности и наказания;
   3) при привлечении коллективного образования к уголовной ответственности невозможно будет установить вину как психическое отношение лица к общественно опасному деянию и его последствиям;
   4) признание коллективного образования субъектом преступления приведет к образованию в уголовном законе двух систем принципов и оснований уголовной ответственности;
   5) усилить материальную ответственность за незаконную деятельность коллективного образования можно в рамках других отраслей права (гражданского, налогового, финансового, административного);
   6) к коллективным образованиям нельзя применить такие основные виды уголовных наказаний, как лишение свободы, арест, ограничение свободы.
   Полагаем, что выводы указанных авторов базируются, в первую очередь, на доминирующих положениях советской школы уголовного права, безальтернативно декларировавших следующее правило: «Не могут быть субъектами преступления юридические лица. Совершенное от имени юридического лица то или иное преступление не делает его субъектом преступления… Поэтому в случае нарушения на каком-либо предприятии правил охраны труда к уголовной ответственности может быть привлечено не само предприятие, а лишь физические лица, виновные в несоблюдении этих правил. За выпуск каким-либо предприятием недоброкачественной, нестандартной или некомплектной продукции в уголовном порядке отвечает не само предприятие, а определенные физические лица из числа административно-технического персонала, виновные в выпуске такой продукции». [148 - Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. 2. М., 1970. С. 206.]
   В связи с переходом России к новой политико-экономической формации вопрос о коллективной уголовной ответственности должен решаться, исходя из современных потребностей личности, общества, государства и международного сообщества, а также основываться на основных правилах криминализации общественно опасных деяний. Это подтверждается и некоторыми незыблемыми правилами, одно из которых гласит: уголовный закон социально обусловлен. Его эффективность напрямую зависит от того, насколько адекватно в нем отражены реальности социальной действительности. Поэтому весь процесс законотворчества в сфере уголовного права, по мнению А. И. Коробеева, должен рассматриваться как постижение объективной необходимости в установлении уголовно-правового запрета и лишь затем – закрепление в законе. [149 - См.: Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. Владивосток, 1987. С. 52, 54.]
   Н. Ф. Кузнецова выделяла два социальных основания принятия закона: первое – объективное, связанное с явлениями преступности (состояние, структура, динамика) и уровнем деятельности органов, осуществляющих борьбу с преступностью; второе – субъективное, оценочно-волевое, отражающее мнение законодателя о целесообразности тех или иных форм предупреждения антиобщественных деяний. Главным является объективное социальное основание законотворчества. [150 - См.: Кузнецова Н. Ф. Проблемы изучения эффективности уголовно-правовых норм и институтов // Эффективность применения уголовного закона / отв. ред. Н. Ф. Кузнецова, И. Б. Михайловская. М., 1973. С. 34.]
   Таким образом, перед нами стоит задача доказать, что установление коллективной уголовной ответственности социально обусловлено, т. е. максимально соответствует реальным потребностям общества в уголовно-правовом регулировании. Для того чтобы ответить на вопрос, существует ли в объективной действительности необходимость борьбы с общественно опасными деяниями коллективных образований уголовно-правовыми средствами, следует проанализировать целый ряд факторов, обусловливающих возможность и целесообразность признания последних субъектами преступления (уголовной ответственности). Именно совокупность этих факторов и будет положена в основу концепции коллективной уголовной ответственности.
   Итак, основаниями законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности, на наш взгляд, являются следующие факторы.
   I. Коллективные образования в современных условиях являются основой политической, социальной, экономической и правовой системы государства.
   В соответствии с данными Федеральной службы государственной статистики по состоянию на 1 января 2010 г. в России было зарегистрировано 4907,8 тыс. юридических лиц (из них 84,1 % предприятий и организаций частной формы собственности). [151 - См.: Россия в цифрах. 2010: Кратк. стат. сб. М., 2010. С. 180.] Деятельность юридических лиц и иных коллективных образований оказывает существенное влияние практически на все сферы государственной политики. Это обусловлено, во-первых, тем, что в руках крупных предприятий, организаций и учреждений сосредоточены значительные финансовые ресурсы, позволяющие им влиять на политику государства, темпы экономического развития, общественную жизнь страны. Во-вторых, именно через организационно-правовые формы юридических лиц и иных коллективных образований осуществляется основной объем предпринимательской и иной экономической деятельности. Следовательно, они выступают главными работодателями и налогоплательщиками. Налоговые платежи, в свою очередь, являются ключевым источником формирования доходной части бюджетов всех уровней, а соответственно, играют важнейшую роль в стабилизации политического, экономического и социального положения в стране.
   Стремительное развитие экономической системы приводит к не менее стремительному изменению круга субъектов, способных эксплуатировать в криминальных целях легальные экономические институты. [152 - См.: Акаева А. А. Экономическая преступность, преступность в сфере экономики, преступность в сфере экономической деятельности: их соотношение в теории и практике // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой, В. И. Каныгина. М., 2007. С. 65.] У юридических лиц и иных коллективных образований для этого есть все механизмы.
   II. Коллективные образования способны совершать деяния, обладающие высокой степенью общественной опасности. Данное обстоятельство не отрицается даже противниками коллективной уголовной ответственности. Так, Г. Н. Борзенков пишет: «В определенных пределах правонарушения со стороны юридических лиц в принципе возможны. Известно, что тот, кто способен заключить сделки, может заключить и незаконную сделку». [153 - Российское уголовное право: В 2 т. Т. 1. Общая часть: учебник / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, B. C. Комиссарова, А. И. Рарога. М., 2003. С. 223.] Не отрицает возможность совершения юридическими лицами и иными коллективными образованиями общественно опасных деяний и законодатель. Например, ст. 41 Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ (в ред. от 23 июля 2008 г.) «Об общественных объединениях» начинается со слов: «При совершении общественными объединениями, в том числе не обладающими правами юридического лица, деяний, наказуемых в уголовном порядке…»
   Подавляющее большинство опрошенных нами респондентов (428 человек – 79,9 %) также полагают, что коллективное образование способно совершить преступление, лишь 60 человек (11,2 %) считают, что это невозможно, а 48 (8,9 %) – затруднились ответить.
   Как справедливо отмечает С. И. Карибов, возложение обязанностей – на организацию или индивида – немыслимо без возможности нарушения их, точно так же, как и предоставление прав всегда соединено с возможностью злоупотребления. Поэтому с возникновением корпоративных правоотношений возникает и область преступлений, которые может совершать организация. [154 - См.: Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание: дис… канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006. С. 43.]
   Преступление – это, прежде всего, общественно опасное деяние, т. е. деяние, способное причинять вред или создавать угрозу причинения вреда общественным отношениям, охраняемым уголовным законом. «Сущность общественной опасности, – пишет Ю. И. Ляпунов, – состоит в способности деяний производить негативные изменения в социальной действительности, нарушать упорядоченность системы общественных отношений или необходимых условий их функционирования, деформировать и вносить элементы дезорганизации в сложившийся правопорядок». [155 - Ляпунов Ю. И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. М., 1989. С. 31.] Отличительным признаком общественного отношения, подлежащего уголовно-правовому регулированию, является необходимость обеспечить общественную безопасность. Уголовно-правовое обеспечение безопасности объективно обусловлено существованием такого феномена социально опасного поведения, как преступность. [156 - См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник /под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. СПб., 2006. С. 22, 24.]
   При этом «преступление (и преступность) существует объективно – до, вне и независимо от какой бы то ни было оценки законодателя», [157 - Спиридонов Л. И. Социология уголовного права. М., 1986. С. 103.] поскольку еще до запрещения общественно опасного деяния законом оно уже становится таковым в процессе своего исторического развития.
   Источниками общественной опасности могут выступать деяния не только отдельных индивидов, но и коллективных образований. Более того, как отмечает американский ученый Дж. Флетчер, опыт нашего столетия показывает, что в настоящее время группы являются основными причинителями преступного вреда. «Только группы ведут войны, занимаются этническими чистками и осуществляют геноцид, поддерживают диктаторские режимы и причастны к «исчезновению» людей, контролируют незаконный оборот наркотиков, занимаются "отмыванием денег", изготовлением фальшивой и вредной для здоровья продукции и т. д. Виды таких групп варьируются от правительств и правящих клик до легализованных представительств организованной преступности и респектабельных корпораций». [158 - Флетчер Дж., Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 481.]
   Ги Стессенс в работе «Корпоративная уголовная ответственность: сравнительный анализ» также отметил, что значительное количество преступлений совершается в настоящее время через корпорации. [159 - См.: Stessens G. Corporate criminal liability: a comparative perspective // The international and corparative law guarterly. Vol. 43 (1994). N. 13. P. 493–520.] Криминальные структуры корпоративного типа сейчас имеют непосредственное отношение ко всем ключевым направлениям в развитии экономики России как на национальном уровне (усиление криминализации экономики, углубление кризисного состояния и неэффективность ее государственного регулирования, рост масштабов нелегальных производств и торговли), так и на международном (резкое возрастание внешнего долга страны, превращение сферы зарубежного инвестирования и кредитования в своего рода «инвестиционную иглу» и т. п.). К тому же криминальный характер деятельности предприятий, контролируемых международными криминальными структурами корпоративного типа, способствует формированию конкурентных преимуществ перед законно действующими предприятиями. Такое положение приводит к тому, что предприятия с деятельностью, организованной как криминальные структуры, вытесняют законопослушные предприятия. [160 - См.: Логинов Е. Л., Мельников А. Б. Деятельность международных криминальных структур корпоративного типа как фактор дестабилизации экономического развития в условиях рыночной экономики. Краснодар, 2000. С. 4, 27.]
   Высокая степень общественной опасности неправомерной деятельности коллективных образований подтверждается ее последствиями. К таковым можно отнести угрозу экологической катастрофы, жизни и здоровью потребителей недоброкачественной и фальсифицированной продукции (при этом под угрозу нередко ставится неопределенный круг лиц), монополизации важных отраслей экономики, криминализации финансово-кредитной системы, сокращения иностранных инвестиций и т. д. Подробнее об общественной опасности деяний, которые, по нашему мнению, могут быть инкриминированы коллективным образованиям, будет рассмотрено в параграфе 3.5.
   III. Деяния коллективных образований, причиняющие существенный вред личности, обществу, государству, имеют относительную распространенность. Как отмечается в научной литературе, деяние, преследуемое в уголовно-правовом порядке, не может быть случайным или редким для общества, исключительным в силу сложившихся обстоятельств; напротив, оно должно быть типичным, повторяющимся в разных условиях. [161 - См.: Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М., 2009. С. 112.]
   В последние годы специалистами в области экономики и разных отраслей права отмечается неблагоприятная динамика криминальной деятельности коллективных образований, что негативно сказывается на развитии российской экономики.
   «Теневая» экономика и криминальный бизнес превратились практически в форму существования многих российских предприятий и. более того, в форму жизнедеятельности целых отраслей российской экономики. Реальные процессы экономической жизни и деятельности в стране не соответствуют декларируемым. Комплекс российского экономического законодательства не совпадает с реальным порядком действий юридических и физических лиц по зарабатыванию доходов. Развитие криминального предпринимательства фактически превратилось в форму конкурентной борьбы, при которой та корпорация, которая лучше осуществляет именно криминальные, а не легальные операции, оказывается в экономическом выигрыше и вытесняет конкурентов с рынка. При этом сам рынок только внешне напоминает рынок в его цивилизованном понимании. На самом деле рынок является криминальной средой экономической деятельности, реализующей свои операции через легальные и нелегальные механизмы. Таким образом, неправовой образ хозяйственной деятельности стал нормальным, вполне естественным и широко распространенным явлением. [162 - См.: Логинов Е. Л. Криминальные операции в российских и зарубежных корпорациях: учеб. пособие. М., 2005. С. 37, 51.]
   По мнению же российского законодателя, дышащая на ладан промышленность не выдержит законодательного прессинга в виде установления коллективной уголовной ответственности. Как справедливо замечает А. П. Козлов, такое опасение напрасно, поскольку все равно нужно восстанавливать промышленность на новой основе (не милитаризации экономики, а ее потребительской сущности), с новыми технологиями, которые должны отвечать экологическим и иным правозащитным интересам. Признание же юридического лица субъектом преступления будет подталкивать предпринимателей к поиску таких технологий. [163 - См.: Козлов А. П. Понятие преступления. СПб., 2004. С. 398.]
   IV. Неблагоприятная динамика общественно опасной деятельности коллективных образований обусловлена целым рядом детерминант, которые, с одной стороны, служат одним из оснований применения уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям, а с другой – необходимы для выработки эффективных методов по предупреждению и профилактике преступлений данной категории. Несмотря на сложный характер явлений, влияющих на процесс формирования неправомерной деятельности коллективных образований, на наш взгляд, следует рассмотреть не отдельные, наиболее значимые детерминанты, а всю их совокупность.
   Итак, детерминанты, способствующие росту общественно опасной деятельности коллективных образований, можно условно подразделить на политические, экономические, организационные, правовые, технические и социально-психологические.
   1. Политические детерминанты:
   – ослабление роли государственных органов в регулировании общественных отношений;
   – несоответствие результатов политических реформ их целям;
   – общая политическая нестабильность;
   – непредсказуемость экономической, налоговой, финансовой политики государства;
   – коррумпированность публичного аппарата управления;
   – отсутствие подлинной заинтересованности значительной части чиновников в эффективной борьбе с отдельными преступлениями (например, легализацией (отмыванием) денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем; недопущением, ограничением или устранением конкуренции и др.).
   Указанные политические детерминанты создают благоприятное поле для неправомерной деятельности коллективных образований, а коррумпированность публичного аппарата управления «зачастую ведет к неправомерному переделу собственности посредством фиктивных банкротств и рейдерских захватов предприятий», [164 - Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2008 г. Утв. Коллегией Счетной палаты РФ 20 февраля 2009 г. (протокол от № 10К (647)). М., 2009. С. 69.] лоббированию корпоративных интересов крупных коллективных образований (финансово-промышленных групп, холдингов). Кроме того, как указывается в государственном докладе Министерства природных ресурсов и экологии РФ, высокопоставленные должностные лица правоохранительных органов, призванные вести борьбу с преступностью, пытаются обогатиться за счет природных ресурсов. [165 - О состоянии и об охране окружающей среды РФ в 2007 году: гос. доклад. М., 2008. С. 385.]
   Данное обстоятельство способствует «сращиванию» коррумпированного управленческого аппарата с бизнес-структурами, увеличению уровня коррумпированности, к примеру, в области экологического лицензирования. [166 - См.: Дубовик О. Л. Экологическая преступность в Российской Федерации: состояние, тенденции и связи с транснациональной, коррупционной и организованной преступностью // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. № 1. С. 18–29.]
   2. Экономические детерминанты:
   – неподготовленность механизма хозяйствования к новым экономическим условиям, возникшая после распада административно-командной системы; [167 - См.: Есипов ВМ. Криминальная экономика: содержание, характеристика и реакция общества // Реагирование на преступность: концепции, закон, практика. М., 2002. С. 149.]
   – демонополизация и разгосударствление многих сфер экономики привели к появлению на внутреннем и внешнем рынках сотен коллективных образований, которые прибегают в своей деятельности не только к легальным, но и криминальным способам существования;
   – состояние экономического кризиса, снижение темпов развития экономики, инфляционные процессы, замедление роста инвестиционной активности, ухудшение финансового состояния, как отдельных предприятий, так и целых отраслей отечественного народного хозяйства, износ или отсутствие современного оборудования на предприятиях заставляют коллективные образования искать любые источники дохода, занимаясь различной, не всегда законной, в том числе общественно опасной, деятельностью;
   – отсутствие достаточной последовательности в реформировании экономики, а также четкого механизма контроля и защиты от противоправных посягательств способствует созданию условий для роста экономической преступности (в том числе в сфере легального бизнеса), доминированию «теневого» сектора экономики, контролированию отдельных сфер экономики со стороны организованной преступности;
   – избыточное налогообложение, отсутствие государственной системы криминологического мониторинга экономики (непрерывного наблюдения, оценки и прогноза явлений, возникающих в экономике), высокий уровень монополизации и отсутствие механизмов, противодействующих тенденции к монополизации, отсутствие эффективной рыночной конкуренции стимулируют рост «теневой» экономики, заставляют коллективные образования скрывать доходы от налогообложения, не отражая их в официальной отчетности, активизируют неправомерную деятельность коллективных образований;
   – транснационализация и глобализация экономики, проникновение организованной преступности в легальный бизнес влияют на использование международных экономических отношений в преступных целях. В свою очередь доступ к гигантским экономическим ресурсам, различия в законодательствах отдельных стран, высокая прибыльность международных операций и легкость отмывания денег являются основными условиями, способствующими развитию криминальной деятельности коллективных образований на международном уровне;
   – высокая доходность и рентабельность (выгодность) неправомерной деятельности.
   3. Организационные детерминанты:
   – недостаточный внутрикорпоративный контроль деятельности отдельных подразделений коллективного образования, а также внешний контроль деятельности всего предприятия со стороны государства и общества;
   – установление административных и бюрократических барьеров для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности;
   – крайне низкий фактический уровень раскрываемости многих видов экономических, экологических и иных преступлений и правонарушений;
   – низкий уровень координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с экономическими, экологическими преступлениями и другие недостатки в их деятельности (несоответствие штатной численности правоохранительных органов уровню организованной экономической преступности; текучесть кадров; недостаточное количество специалистов с высшим юридическим и высшим экономическим образованием; профессиональная неподготовленность значительной части сотрудников правоохранительных органов для выявления, раскрытия и расследования нетрадиционных видов преступлений, в частности в сфере экономической деятельности; дублирование и несогласованность действий различных оперативных служб; неиспользование научно разработанных программ по противодействию преступности; применение неэффективных информационных технологий).
   4. Правовые детерминанты:
   – латентность, обусловленная, в том числе, несовершенством механизма учета правонарушений (к примеру, данные об административных правонарушениях разбросаны по разным службам, ведомствам и нередко противоречат друг другу), не позволяет объективно (адекватно) оценить уровень и динамику противоправной деятельности коллективных образований;
   – низкий уровень правовых знаний населения (отсутствие необходимых юридических знаний для совершения экономических операций; неумение использовать механизмы правовой защиты, влекущее к контролю организованной преступностью деятельности предприятия либо непосредственному участию представителей организованной преступности в предпринимательской и иной экономической деятельности коллективного образования);
   – непоследовательность уголовно-правовой политики;
   – наличие многочисленных пробелов и противоречий в законодательстве цивилистического комплекса в сфере экономических отношений. Так, анализ эффективности законодательства, регулирующего регистрацию юридических лиц, проведенный Счетной палатой РФ в 2007 г., показал, что неурегулированность вопросов государственной регистрации юридических лиц является одной из причин недопоступления налогов в бюджеты. Недостатки в государственной регистрации юридических лиц позволяют создавать фирмы-однодневки, регистрировать несколько организаций на одно и то же лицо либо по одному адресу. Кроме того, контрольные мероприятия Счетной палатой РФ в сфере производства и оборота алкогольной и спиртосодержащей продукции (2008 г.) свидетельствуют о том, что система маркировки алкогольной продукции специальными марками не в полной мере обеспечивает легальность производства и оборота продукции. Недостатки в нормативном регулировании налогообложения внешнеэкономической деятельности приводят к занижению импортерами таможенной стоимости ввозимых товаров, нарушению условий применения таможенных режимов, предусматривающих различные преференции по уплате таможенных платежей, что наносит значительный ущерб федеральному бюджету. Действующим законодательством не определены и четкие критерии отнесения товаров к технологическому оборудованию, при ввозе которого на таможенную границу РФ применяются льготы по уплате таможенных платежей, что создает возможность отнесения любого ввозимого оборудования к технологическому без достаточных на то оснований и приводит к уменьшению доходов федерального бюджета; [168 - См.: Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2007 г. Утв. Коллегией Счетной палаты РФ 22 февраля 2008 г. (протокол № 9К (586)) // Официальный сайт Счетной палаты РФ. URL: http://www.ach.gov.ru/ru/revision/reports-by-years/?id=12 (дата обращения: 29.01.2010); Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2008 г. С. 79, 80.]
   – неэффективность гражданско-правовых и административных мер воздействия на коллективные образования, совершающих общественно опасные деяния, и отсутствие возможности применения к ним уголовно-правовых санкций в случаях совершения деяний, объявленных законодателем преступными. К примеру, контрольные мероприятия Счетной палаты РФ по проверке использования земельных и лесных ресурсов показали, что до настоящего времени не решена проблема незаконного оборота древесины. По данным статистической отчетности, ущерб от незаконной рубки лесов составил в 2007 г. 14 700 млн руб. и увеличился на 86 % по отношению к уровню 2006 г. Основными причинами роста незаконной рубки леса называются отсутствие государственной службы лесной охраны в субъектах РФ и адекватных санкций за незаконное изъятие участков земель лесного фонда. [169 - См.: Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2008 г. С. 128.]
   5. Технические детерминанты:
   – недостатки в техническом, материальном и организационном обеспечении экономической, экологической, транспортной безопасности. К примеру, в России большинство потенциально опасных объектов (свыше 10 тыс.) топливно-энергетического комплекса, цветной и черной металлургии, химической, целлюлозно-бумажной, горнодобывающей, перерабатывающей, пищевой промышленности (70 % из них расположены в 146 городах с населением более 100 тыс. человек) было построено и введено в эксплуатацию 40–50 лет назад. При нормативном сроке эксплуатации до 15 лет химико-технологическое оборудование к настоящему времени многократно выработало свои ресурсы, морально устарело и физически изношено. Это приводит к тому, что на территории России в атмосферный воздух ежегодно поступает около 20 млн т химических веществ, а накопленные токсичные отходы составляют более 84 млн т. По данным международных организаций, 75 % всех смертельных случаев, возникающих в результате аварий, связаны с воздействием химических факторов. Тем не менее число потенциально опасных объектов, выработавших свой ресурс, неуклонно растет. [170 - См.: Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009–2013 годы): Федеральная целевая программа. Утв. постановлением Правительства РФ от 27 октября 2008 г. № 791 // Собрание законодательства РФ. 2008. № 44. Ст. 5093.] Использование выработавшего свои ресурсы оборудования ведет к санитарно-эпидемиологическому и экологическому неблагополучию, потерям человеческого капитала, затруднению исполнения международных обязательств, снижению инвестиционной привлекательности;
   – экономия средств на профессиональной подготовке и переподготовке технического, обслуживающего персонала предприятий – источников повышенной опасности;
   – несовершенство либо отсутствие технических и иных (например, финансовых) средств и технологий предупреждения, пресечения и предотвращения экономических, экологических и иных преступлений;
   – техническая конкурентоспособность коллективных образований по отношению к правоохранительным органам.
   6. Социально-психологические детерминанты:
   – желание получить сверхприбыль любыми средствами и путями при минимуме затрат. Как указывается в докладе Федеральной антимонопольной службы, экономическая активность крупных компаний, заинтересованных в максимизации частной прибыли, неизбежно порождает угрозы конкуренции: попытки вывести из экономического оборота ограниченные ресурсы, воспрепятствовать научно-техническому и экономическому росту конкурентов, стремление вступить в сговор с конкурентами, захватить рынок, необоснованно повысить цены выше общественно эффективного уровня; [171 - О состоянии конкуренции в РФ: доклад Федеральной антимонопольной службы. М., 2009. С. 10.]
   – социально-психологическая атмосфера в коллективном образовании может стимулировать, поощрять неправомерную (преступную) деятельность;
   – легкомысленно-рисковое отношение к соблюдению требований безопасности и эгоистически-небрежное удовлетворение собственных интересов в противовес интересам личности, общества и государства [172 - См.: Криминология: учеб. пособие /под ред. Н. Ф. Кузнецовой. М., 2007. С. 78.] приводят к формированию «преступной» корпоративной культуры;
   – терпимость к общественно опасным деяниям (преступлениям). Проведенный нами опрос в форме интервьюирования 300 граждан показал, что 87,7 % лиц (263 респондента) сталкивались с нарушениями, допускаемыми коллективными образованиями (159 респондентов (60,5 %) назвали нарушения в сфере оказания услуг, 95 (36,1 %) – в области охраны труда, 9 респондентов (3,4 %) – загрязнения окружающей среды). Из них только 6,1 % (16 лиц) отреагировали на нарушение: обратились в правоохранительные органы 2 лица (12,5 %), в органы по защите прав потребителей – 9 лиц (56,25 %) либо оставили запись в книге жалоб и предложений 5 лиц (31,25 %). Никак не отреагировали на нарушения 247 респондентов (93,9 %). Абсолютное большинство таких лиц (88,7 %) полагают, что обращение в правоохранительные органы или органы по защите прав потребителей «ничего не изменит, только добавит проблем», и лишь 28 лиц (11,3 %) не знают, как вести себя в подобных ситуациях. 37 респондентов (12,3 %) никогда не сталкивались с неправомерными деяниями коллективных образований.
   Отметим, что деление всех детерминант на указанные группы является условным, поскольку они тесно взаимосвязаны и взаимодействуют друг с другом, но, вместе с тем, только их совокупность оказывает влияние на формирование общественно опасной (преступной) деятельности коллективных образований. Это подтверждается и данными социологического опроса. Так, 312 (72,9 %) опрошенных нами респондентов (из числа лиц, считающих, что коллективные образования способны совершить преступление) указывают на совокупность политических, экономических, организационных, правовых, технических и социально-психологических причин, порождающих общественно опасную (преступную) деятельность коллективных образований. 69 (16,1 %) респондентов полагают, что такая деятельность является результатом политических причин (чаще всего назывались: коррумпированность чиновников и их незаинтересованность в борьбе с преступностью), 26 (6,1 %) – правовых причин (несовершенство законодательства) и 21 (4,9 %) – экономических причин (мировой экономический кризис, высокий уровень налогообложения).
   V. Неурегулированность коллективной ответственности в рамках уголовного закона влечет негативные последствия:
   – экологического характера (за счет крупномасштабного истощения природных ресурсов, уничтожения природных объектов, хозяйственного воздействия на лесную экосистему, распространения опасных для окружающей среды технологий, продукции и услуг, засорения вод, нарушения почвенного слоя, природного ландшафта и другого загрязнения окружающей среды существенно снижаются показатели ее качества, сокращаются площади, занятые лесами, биоразнообразие и т. д.);
   – экономического характера (преступная корпоративная культура снижает инвестиционную привлекательность отечественного сектора экономики, качество производимой продукции, выполняемых работ, оказываемых услуг, конкурентоспособность отечественной продукции на мировом рынке. Например, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации наносит существенный реальный ущерб и ведет к потере значительных сумм в доходной части госбюджета; монополистические и коррупционные действия разрушают законную конкуренцию на рынке и ведут к появлению монополий, узурпирующих различные виды хозяйственной деятельности, и т. д.);
   – криминального характера (появление новых видов преступной деятельности, в том числе с использованием различных организационно-правовых форм юридических лиц; рост динамики крупномасштабных экономических преступлений; усиление криминализации экономики; стирание отчетливых границ между легальным и нелегальным бизнесом; рост уровня латентной преступности за счет того, что общественно опасные деяния, совершаемые от имени и (или) в интересах коллективного образования, оказываются без юридической оценки, а соответственно, и за рамками правовой статистики; привлечение к уголовной ответственности лишь исполнителей преступления не может дать гарантии того, что в будущем другие либо те же самые физические лица (исполнители) не будут совершать подобных деяний от имени и (или) в интересах либо с разрешения того же самого коллективного образования);
   – правового характера (снижается эффективность уголовно-правовых норм).
   VI. Сложная структура управления коллективным образованием делает затруднительной, а иногда и невозможной, идентификацию физических лиц, которые причастны к совершению преступления. Причем даже в тех случаях, когда оказывается возможным определить служащего предприятия, ответственного за совершение правонарушения, прямое доказательство причастности высшего руководства к правонарушению может оказаться сложным. Более того, каждое отдельное правонарушение может являться результатом отдельных решений, действий или бездействия различных лиц, хотя они и соответствуют общей атмосфере, создаваемой руководством предприятия. В таких случаях привлечение к ответственности отдельного лица может оказаться невозможным, но даже если это удастся, истинная ответственность может в различной степени распространяться и на других лиц. Поэтому применение санкций к отдельному лицу может оказаться недостаточно эффективной мерой для предотвращения совершения предприятием правонарушений и не заставит правление предприятия или его членов реорганизовать систему контроля. [173 - См.: Меморандум с комментариями к Рекомендации № (88)18 комитета министров стран – членов Совета Европы по ответственности предприятий – юридических лиц за правонарушения, совершенные в ходе ведения ими хозяйственной деятельности, принятой 20 октября 1988 г. на 420-м совещании заместителей министров. – Цит по: Михеев Р. И., Корчагин А. Г., Шевченко А. С. Уголовная ответственность юридических лиц: за и против. Владивосток, 1999. С. 57–60; Руководство для законодательных органов по осуществлению Конвенции ООН против коррупции. Нью-Йорк, 2007. С. 111–112; Руководство для законодательных органов по осуществлению Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности и протоколов к ней. Нью-Йорк, 2004. С. 129; Материалы XII Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (Сальвадор, Бразилия, 12–19 апреля 2010 г.): в 2 т. Т. 1. Владивосток, 2010. С. 316–318.]
   К такому же выводу приходят российские и зарубежные ученые. Так, по мнению В. А. Пимонова, установление виновного из числа физических лиц осложняется тем, что каждое отдельное преступление может быть результатом акта управления исполнительно-распорядительных органов юридического лица, однако доказывание причастности к преступлению руководителей осложняется тем, что они могут «выдвинуть» для привлечения к ответственности подставных лиц. Кроме того, характерное для предприятий разделение труда часто приводит к тому, что отдельный участник или наемный работник предприятия полного состава преступления может и не выполнять, и даже не догадываться о противозаконности своего поступка. [174 - См.: Пимонов В. А. Проблемы борьбы с общественно опасными посягательствами средствами уголовного права // Российский ежегодник уголовного права. 2006. № 1 / под ред. Б. В. Волженкина. СПб., 2007. С. 114.]
   Немецкие ученые считают, что в случаях, когда речь идет об охране широко распространенных интересов и комплексных отношений, уголовное право наталкивается на все большие трудности при возложении ответственности на физическое лицо. Причина этого кроется в том, что сбои в функционировании зачастую являются не результатом индивидуальных ошибочных решений, которые с точки зрения уголовного права делали бы возможным установление «вины», а продолжающейся на протяжении уже многих лет, если не десятилетий, неверной координации действий лиц, ответственных за организацию. [175 - См.: Хайне Г. Юридические лица и их ответственность в немецком административном праве: проблемы реформации / пер. О. Дубовик // Уголовное право. 2001. № 1. С. 102.]
   Так, 5 января 2008 г. из-за разгерметизации одного из топливных резервуаров объемом 2000 куб. м на ЗАО «Завод экспериментального машиностроения РКК «Энергия» им. СП. Королева» произошел сброс мазута в Дулев ручей и в реку Клязьму. По заключению экспертов, ущерб, причиненный разливом нефтепродуктов водным ресурсам, составил свыше 3 млн 83 тыс. 217 руб. Королёвский городской суд Московской области признал виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 247 УК РФ (Нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов, повлекшее загрязнение окружающей среды), И., который, работая в должности начальника цеха с 1989 г. и являясь ответственным за эксплуатацию мазутного хозяйства предприятия, не поставил на учет в органы Ростехнадзора опасный производственный объект, вследствие чего объект не проходил обязательное техническое освидетельствование. Аварийная емкость с мазутом находилась в эксплуатации с 1953 г. [176 - Сайт прокуратуры Московской области. URL: http://www.mosoblproc.ru/news/?id=1314 (дата обращения: 02.11.2008).]
   Из приведенного примера видно, что топливный резервуар находился в эксплуатации на данном предприятии более 50 лет. И., будучи начальником цеха с 1989 г., действовал «по старинке», так, как это было принято еще до его назначения на должность. Вышестоящие же должностные лица, которые обязаны были контролировать деятельность И., остались в стороне. Возникает и другой вопрос: подвергалось ли предприятие проверкам (в том числе органами Ростехнадзора) с 1989 г., и если подвергалось, то почему данное нарушение не было выявлено контролирующими органами раньше?
   Коллективные образования имеют и механизмы сокрытия индивидуальной ответственности в случаях, когда нельзя установить конкретного виновника, но ясно, что какое-то лицо действовало неверным образом, а штрафы, наложенные на управляющих корпорациями, выплачиваются из средств самих корпораций, которые всегда могут даже заранее планировать небольшие суммы штрафов из своих обычных расходов. У предприятий имеются и возможности страхования на случай денежных штрафов, их также можно включить в расходы, списать, так что планируемый эффект управления поведением может быть в конце концов сведен к нулю. [177 - См.: Жидков О. А. Законодательство о капиталистических монополиях. М., 1968. С. 95; Хайне Г. Указ. соч. С. 102.]
   Существует и другая проблема. В случае совершения экологических преступлений, когда «деяние совершается неосторожно, вследствие, например, применения устаревшей технологии, эксплуатации изношенного оборудования либо в случае внезапных выбросов (сбросов) вредных веществ», трудно установить вину конкретного физического лица, так как она обусловлена халатностью, недобросовестностью, незнанием и ошибками других работников производства или непредусмотрительностью и ошибками проектировщиков оборудования машин и механизмов либо отсутствием должной отделки технологической цепи производства. В связи с этим сегодня остается вне пределов всякой ответственности ряд опасных деяний, связанных с загрязнением природной среды и причинением вреда здоровью людей. [178 - См.: Жевлаков Э. Уголовно-правовая охрана окружающей среды в Российской Федерации: в 2 ч. Ч. 2. М., 2002. С. 99.]
   Таким образом, при ограничении круга субъектов преступлений только физическими лицами не вскрывается вся полнота причин наступивших общественно опасных последствий, которые кроются не только в поведении обвиняемого, но и в деятельности представляемой им организации в целом. Более того, ответственностью должностных лиц и иных управляющих субъектов за упущения в деятельности организации умело прикрываются «теневые» силы, в том числе руководители верхнего уровня. [179 - См.: Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 467.]
   Показательным является следующий пример из судебной практики.
   Иностранное юридическое лицо Компания «И., ЛТД» (далее – Компания) в период с 12 по 13 июня 2008 г., находясь в промысловой Северо-Охотоморской подзоне в территориальном море РФ, посредством судна РШ «Л», под руководством капитана А., не имея разрешения на право осуществления промысловой деятельности, в отсутствие установленных на судне технических средств контроля, без судового и промыслового журналов, журнала судовых суточных донесений, свидетельствующих об умышленном непредоставлении Компанией достоверной информации о месте нахождения судна и незаконности ведения промысла, добыло из естественной среды обитания 46 156 особей краба камчатского живого, общим весом 43 525,108 кг, которые хранило и транспортировало в трюме судна до момента задержания 15 июня 2008 г. Стоимость предмета правонарушения составила 5 103 318 руб. 91 коп.
   В соответствии с приговором Петропавловск-Камчатского городского суда от 14 октября 2008 г. капитан судна А. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 322 (Незаконное пересечение Государственной границы РФ) и ч. 3 ст. 256 (Незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов, совершенная с применением самоходного транспортного плавающего средства лицом с использованием своего служебного положения) УК РФ. При этом из материалов дела следует, что капитан А., обладая специальными познаниями и опытом работы, являясь законным представителем Компании, действовал по указанию ее руководства. Компания же была признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 8.17 Кодекса РФ об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) (Нарушение правил добычи (вылова) водных биологических ресурсов и иных правил, регламентирующих осуществление промышленного рыболовства… в территориальном море… РФ), и ей было назначено наказание в виде административного штрафа с конфискацией судна РШ «Л» в собственность РФ. [180 - Архив Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края за 2009 г. Постановление о привлечении к административной ответственности от 24 апреля 2009 г.]
   Из приведенного примера видно, что к уголовной ответственности был привлечен лишь исполнитель преступления, в то время как действия лиц, осуществляющих руководство компанией и фактически отдавших распоряжение на добычу водных биологических ресурсов, остались вне сферы уголовно-правового воздействия.
   Не согласимся с мнением ученых (Г. Н. Борзенков), полагающих, что возведение «правонарушений юридических лиц в ранг преступлений способно привести к безответственности физических лиц, виновных в конкретных преступлениях». На практике происходит наоборот: отсутствие законодательной базы, регламентирующей коллективную уголовную ответственность, часто влечет за собой безответственность конкретных физических лиц, совершивших преступление. Так, в 2001 г. только на объектах магистральных трубопроводов произошло 48 аварий, в 2004 г. – 43, в 2005 г. – 29, в 2006 г. – 34, в 2007 г. – 26, в 2008 г. – 25, в 2009 г. – 24. [181 - См: Основные показатели охраны окружающей среды: стат. бюллетень. М., 2009. С. 9; О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2009 году: гос. доклад. М., 2010. С. 230.] В 2001 г. на предприятиях Госгортехнадзора произошло 225 аварий, а в 2002 и 2003 гг. – более 500 аварий. [182 - См.: Королева М., Суслова Н. Современное состояние законности и госконтроля в сфере охраны окружающей среды // Уголовное право. 2002. № 4. С. 92; Королева М. Роль органов прокуратуры в обеспечении экологического благополучия населения РФ в 2002–2003 годах // Уголовное право. 2004. № 2. С. 115.] По данным Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору, в 2007 г. только на опасных производственных объектах зафиксировано 207 аварий, в 2008 г. – 168, а в 2009 г. – 158. [183 - Итоги работы Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору в 2008 г. // Официальный сайт Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору. URL: http://www.gosnadzor.ruypublikazii/ (дата обращения: 17.03.2009); Годовой отчет о деятельности Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору в 2009 г. М.,] Указанные аварии сопровождались, в том числе, отравлением, загрязнением и иной порчей земли.
   Однако в 2001 г. по ст. 254 УК РФ (Порча земли) было зарегистрировано 4 преступления (выявлено 2, осуждено 3 лица), в 2002 г. – 13 (осуждено 2 лица), в 2003 г. – 21 (осуждено 1 лицо), в 2004 г. – 12 (осуждено 1 лицо), в 2005 г. – 13 (выявлено 2, осуждено 2 лица), в 2006 г. – 83 (выявлено 21 лицо), в 2007 г. – 27 (выявлено 2 лица), в 2008 г. – 27 (выявлено 5 лиц), в 2009 г. – 24 (выявлено 5 лиц; осуждено 3 лица), в 2010 г. – 24 (выявлено 4 лица). [184 - См.: Организованный терроризм и организованная преступность. М., 2002. С. 293; Преступность в России начала XXI века и реагирование на нее. М., 2004. С. 102; Тенденции преступности, ее организованности, закон и опыт борьбы с терроризмом. М., 2006. С. 121; Экстремизм и другие криминальные явления. М., 2008. С. 229; Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование. М., 2009. С. 346; Экстремизм: социальные, правовые и криминологические проблемы / под ред. А. И. Долговой. М., 2010. С. 486–527; Уголовный закон в практике районного суда: научно-практич. пособие / под ред. А. В. Галаховой. М., 2007. С. 728–729; Сводный отчет ГИАЦ МВД России о состоянии преступности за январь-декабрь 2010 г.; Отчет Судебного департамента при Верховном Суде РФ о числе привлеченных к уголовной ответственности и мерах уголовного наказания за 12 месяцев 2009 г., за 12 месяцев 2010 г. (Форма 10-а).] По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2007 г. рассмотрено (по числу лиц) 26 дел об административном правонарушении, 2010. С. 397. предусмотренном ч. 2 ст. 8.6 КоАП РФ (Порча земель), подвергнуто наказанию 12 лиц (из них 3 юридических лица), в 2008 г. рассмотрено 45 дел, подвергнуто наказанию – 25 лиц (из них 18 юридических лиц), в 2009 г. рассмотрено 72 дела, подвергнуто наказанию – 38 лиц (из них 20 юридических лиц). В 2010 г. рассмотрено 104 дела, подвергнуто наказанию 61 лицо (из них 15 юридических лиц).
   Таким образом, фактическое количество случаев отравления, загрязнения и иной порчи земли не соответствует количеству рассматриваемых правоохранительными органами дел, а применяемые меры чаще всего не соответствуют характеру причиненного вреда.
   Недостаточное внимание правоохранительных органов, уделяемое борьбе с преступлениями, связанными с загрязнением окружающей среды, объясняется недооценкой степени их тяжести и общественной опасности и слабой судебной перспективой уголовных дел о таких преступлениях. [185 - См.: Королева М., Суслова Н. Указ. соч. С. 92.] Установление же коллективной уголовной ответственности, во-первых, позволит создать официальную статистику, отражающую количество совершаемых общественно опасных деяний со стороны коллективных образований, во-вторых, создаст условия для быстрой и неотвратимой ответственности за экологические, некоторые экономические, компьютерные и другие преступления. Практика же показывает, что большая часть административных правонарушений и целого ряда преступлений в настоящее время не регистрируется и соответственно, совершенные деяния остаются вне юридической оценки, а из числа зарегистрированных деяний значительная часть остается без наказания.
   В свою очередь невозможность применения уголовно-правовых санкций к коллективным субъектам за совершение отдельных преступлений снижает эффективность уголовного закона. Представляется правильной точка зрения А. А. Тер-Акопова, который писал: «Для государства, учреждений и организаций уголовные законы не существуют, в том смысле, что они как юридические лица субъектами преступлений не являются. Это приводит к тому, что там, где преступную деятельность осуществляет коллектив людей, использующий для этого свои организационные возможности, за содеянное несет ответственность один человек, который этими возможностями в полной мере не владеет». Для иллюстрации ученый приводит целый ряд примеров, в частности, Нюрнбергский процесс, на скамье подсудимых которого находилось не фашистское государство Германия, а конкретные должностные лица, хотя и крупного масштаба. Антигуманная деятельность сектантской организации «Белое Братство» также закончилась осуждением ее руководителя. Международная религиозная организация «Аум Сенрикё», основанная в 1987 г., осуществляла в России противозаконную деятельность, связанную с причинением вреда здоровью граждан, сопряженную с применением технических средств воздействия на человека, вовлечением в свои ряды малолетних детей и несовершеннолетних, принудительным получением от членов организации денежных и имущественных средств. В июне 1994 г. и марте 1995 г. она организовала в Японии террористические акты, в результате которых погибли 19 человек. На скамье подсудимых находилась не организация, а ее лидеры. [186 - См.: Тер-Акопов А. А. Указ. соч. С. 466.]
   VII. Уголовно-правовые средства борьбы с общественно опасными деяниями коллективных образований более эффективны по сравнению с гражданско-правовыми и административными методами.
   Общепризнанным является то, что уголовная репрессия – крайняя мера борьбы с наиболее опасными формами отклоняющегося поведения, и применяться она должна лишь тогда, когда исчерпаны другие возможности для достижения поставленной цели в области борьбы с конкретными видами антиобщественного поведения. [187 - См.: Коробеев А. И. Указ. соч. С. 77; Жалинский A.Э. Современное немецкое уголовное право. М., 2006. С. 36–37.]
   Как справедливо указывает С. С. Босхолов, «многие институты гражданского, финансового, налогового, таможенного, валютного законодательства в нынешних условиях не могут достаточно результативно «работать» без помощи уголовно-правовых запретов. Именно уголовный закон создает необходимые предпосылки для того, чтобы побудить недобросовестного получателя кредита вернуть деньги кредитору, заставить обанкротившееся акционерное общество рассчитаться с инвесторами даже в том случае, когда нет признаков мошенничества. Именно уголовный закон в определенной степени является преградой на пути легализации (отмывания) доходов, приобретенных незаконным путем. Именно уголовный закон способствует пополнению государственной казны, устанавливая уголовную ответственность за невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте, уклонение от уплаты налогов и таможенных платежей. Перечень возможностей уголовного закона в обеспечении экономической безопасности государства можно продолжить». [188 - Босхолов С. С. Основы уголовной политики: Конституционный, криминологический, уголовно-правовой и информационный аспекты. 2-е изд., перераб. М., 2004. С. 58.]
   Высокая степень общественной опасности деяний со стороны коллективных образований, а также анализ практики применения к ним мер гражданско-правового и административного характера свидетельствуют об их неэффективности. Так, межрайонная природоохранная прокуратура Московской области выявила со стороны ООО «Научно-производственный центр "Искра"» многочисленные нарушения законодательства об охране окружающей среды, отходах производства и потребления, а также земельного и гражданского законодательства. Установлено, что 000 «НИЦ "Искра"» осуществляет деятельность по размещению отходов производства и потребления на земельном участке площадью 115 га на территории сельского поселения Луневское Солнечногорского района и в непосредственной близости от Международного аэропорта «Шереметьево». Фактически предприятие организовало несанкционированную свалку. К нарушителю неоднократно применялись меры государственными контролирующими органами и природоохранной прокуратурой. В частности, в феврале 2009 г. по постановлению прокурора 000 «НИЦ "Искра"» привлекалось к административной ответственности по ст. 6.3 КоАП РФ за размещение отходов производства и потребления в отсутствие санитарно-эпидемиологического заключения. На имя генерального директора ООО «НПЦ "Искра"» Г. вносилось представление об устранении нарушений с требованием, в том числе, не допускать ведения работ на земельном участке без оформленных в установленном порядке документов на земельный участок, разрешения на выброс загрязняющих веществ в окружающую среду, лимита размещения отходов производства и потребления. Однако, несмотря на штрафные санкции, ООО «НПЦ "Искра"» до настоящего времени игнорирует законные требования, несанкционированная свалка продолжает функционировать (по состоянию на 04.09.2009 г.), по-прежнему отсутствует необходимый пакет документов: лимит размещения отходов производства и потребления, разрешения на сброс и выброс загрязняющих веществ в окружающую среду. Предприятие не осуществляет входящий радиационный контроль поступающих на земельный участок отходов. Кроме того, у юридического лица нет данных о наличии производственного экологического контроля, санитарно-эпидемиологического заключения на вид деятельности, не представлены паспорта на размещаемые отходы, не вносится плата за негативное воздействие на окружающую среду. [189 - Сайт прокуратуры Московской области. URL: http://www.mosoblproc.ru/news/?id=1314 (дата обращения: 01.10.2009).] Из приведенного примера видно, что предприятие просто игнорирует предупреждения и штрафные санкции, накладываемые в административно-правовом порядке, продолжая противоправную деятельность.
   Подробнее соотношение видов коллективной юридической ответственности будет рассмотрено в следующем параграфе.
   VIII. Уголовно-правовые средства воздействия на общественно опасную деятельность коллективных образований могут оказаться эффективными, например, в борьбе с организованной (в том числе транснациональной) преступностью, которая активно проникает в различные отрасли легального бизнеса, с целью легализации преступных доходов, извлечения максимальных экономических и политических выгод.
   К тому же огромная экономическая мощь транснациональных корпораций содействует распространению преступности внутри стран и на международной арене, а огромные прибыли, отмываемые на международных финансовых рынках, подрывают безопасность мировой финансовой системы. [190 - См.: Карибов С. И. Корпоративная преступность и проблемы уголовной ответственности юридических лиц в России // Новые криминальные реалии и реагирование на них / под ред. А. И. Долговой. М., 2005. С. 23.]
   В статье 10 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. [191 - См.: X Конгресс Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями: сборник документов / сост. А. Г. Волеводз. М., 2001. С. 427–466; О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности и дополняющих ее протокола против незаконного ввоза мигрантов по суше, морю и воздуху и протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее: Федеральный закон РФ от 26 апреля 2004 г. № 26-ФЗ // Российская газета. 2004. 29 апреля. № 90.] устанавливается, что каждое государство-участник, с учетом его правовых принципов, должно принимать меры для установления ответственности юридических лиц за участие в серьезных преступлениях, к которым причастна организованная преступная группа, а также за участие в организованной преступной группе, отмывание доходов от преступлений, коррупцию, воспрепятствование осуществлению правосудия.
   Принятие такого документа обусловлено тем обстоятельством, что организованные преступные группы занимаются легализацией (отмыванием) денежных средств и иного имущества путем инвестирования средств в различные сектора экономики, в которых они уже действуют или намерены действовать. Используются для этого промышленные, торговые, зрелищные предприятия. Каждый лидер преступной организации и сообщества является руководителем или соучредителем 3–6 таких «легальных» предприятий. Для отмывания денег используются российские и зарубежные банковские структуры, позволяющие вывозить без контроля денежные средства за рубеж. [192 - См.: Ванюшкин СВ., Даниленко Н. Н., Юцкова Е. М. Изменения организованной преступности и деятельность по борьбе с ней // Организованная преступность, миграция, политика / под ред. А. И. Долговой. М., 2002. С. 49.]
   В свою очередь, как отмечает А. Л. Репецкая, проникновение в легальную экономику, ее активное использование в своих целях влекут за собой развитие транснационального промышленно-экономического шпионажа, последствиями которого являются продажа коммерческих тайн, ценнейших технологий, направленное разорение отдельных предприятий или даже отраслей легальной экономики, чтобы освободить нишу для собственной криминализированной экономической деятельности. [193 - Транснациональная организованная преступность: дефиниции и реальность: монография / отв. ред. В. А. Номоконов. Владивосток, 2001. С. 44.]
   В сферу влияния российской организованной преступности, по утверждению В. В. Лунеева, входят тысячи хозяйствующих субъектов. При этом экономические структуры, скрывающие свои доходы от налогообложения и допускающие другие противоправные действия, особо подконтрольны ей. [194 - См.: Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 577.]
   По результатам анкетирования экспертов МВД России, проведенного В. Д. Ларичевым, 10 % респондентов считают, что организованная преступность полностью контролирует деятельность субъектов экономики; 65 % – является одним из важных факторов (наряду с другими), оказывающими негативное влияние на криминальную ситуацию в сфере экономики; 23 % – играет второстепенную роль, хотя и оказывает негативное влияние на криминальную ситуацию в сфере экономики; 1 % – не оказывает сколько-нибудь значимого влияния на криминальную ситуацию в сфере экономики; остальные воздержались от ответа. [195 - См.: Ларичев В. Д. Организованная преступность в сфере экономики // Организованная преступность, терроризм и коррупция: Криминологический ежеквартальный альманах. Вып. 1. М., 2003. С. 61.]
   По данным других экспертов, в России организованными преступными группами контролируется до 40–60 % предприятий различных форм собственности, до 60 % государственных предприятий и от 50 до 85 % банков. [196 - См.: Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд., перераб. и доп. СПб., 2009. С. 289.] В юридической литературе высказываются опасения по поводу возможного тотального контроля российских банков организованной преступностью. [197 - См.: Кузнецова Н. Ф., Багаудинова СВ. Контроль над легализацией преступных доходов в США // Вестн. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 1997. № 6. С. 41.]
   При этом специалисты отмечают, что организованная преступность стремится установить контроль над высокодоходными, стабильно работающими предприятиями. Иными словами, в настоящее время происходит криминализация легальных предприятий. Происходит это, например, путем замены руководителей либо внедрения в юридическое лицо простых сотрудников, связанных с преступными группами. Данные процессы нарушают «установленный законом порядок осуществления предпринимательской деятельности, а также обеспечивает функционирование и сокрытие организованной преступности». [198 - Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 4 / под ред. Г. Н. Борзенкова, B. C. Комиссарова. М., 2002. С. 44.]
   Кроме того, в настоящее время наблюдается процесс не только учредительства предприятий со стороны уголовных авторитетов организованных преступных групп, но и своеобразное «отмывание» самих криминальных группировок посредством их легализации под видом коммерческих структур. [199 - См.: Куксин И. Н., Смирнов Н. П. Проявление организованной преступности в сфере налогообложения и меры борьбы с ней // Организованная преступность – 3. Проблемы, дискуссии, предложения. М., 1996. С. 163.] Способами проникновения организованной преступности в деятельность коллективных образований, а соответственно, и в экономику страны являются: создание коммерческих структур на основе имеющегося криминального капитала; приобретение пакетов акций промышленных и иных предприятий; установление контроля над уже существующими предприятиями.
   В целом, выделяют следующие четыре формы взаимоотношений организованной преступности и легальных предприятий: 1) предприятия легально приобретаются организованной преступной группой (полностью или частично) и легально используются; 2) предприятие легально приобретается и нелегально используется; 3) предприятие нелегально приобретается и легально используется; 4) предприятие нелегально приобретается и нелегально используется. [200 - См.: Сотов А. И. Западные авторы об организованной преступности // Следователь. 1998. № 7(15). С. 61.]
   Исполнительный директор отдела по борьбе с наркотиками и профилактике преступности ООН Пино Арлакчи выделяет три основных вида бизнеса, связанного с криминалом: 1) нелегальные бизнес-структуры (например, наркокартели); 2) легальные фирмы, вовлеченные в «беловоротничковую» преступность (например, банки, специализирующиеся на отмывании доходов и уклонении от налогов); 3) легальные предприятия, полностью или частично основанные на деньги организованной преступности. [201 - См.: Пино Арлакчи. Создание международных альянсов для борьбы с организованной преступностью // Организованная преступность, миграция, политика / под ред. А. И. Долговой. М., 2002. С. 151.]
   Считаем, что выявление и пресечение преступлений, совершаемых коллективными образованиями, выступает одним из способов перекрытия каналов финансирования организованных преступных группировок. При этом необходимо различать ситуации, когда организованная преступность открывает организации в целях занятия преступной деятельностью (например, создает легальную фирму для осуществления прикрытия контрабанды природных ресурсов) и когда использует права уже созданного юридического лица в чьих-либо преступных интересах (использование в этих же целях существующих предприятий). [202 - См.: Организованная преступность Дальнего Востока: общие и региональные черты. Владивосток, 1998. С. 15.]
   Так, заместитель Генерального прокурора РФ утвердил обвинительное заключение по уголовному делу в отношении членов организованной группы, обвиняемых в незаконном обороте осетровой икры, заведомо добытой преступным путем. Следственным комитетом при МВД России установлено, что в 2006 г. Е., З., А. и О. создали преступную группу для реализации браконьерской черной икры. Для придания видимости законности своим действиям они учредили ООО «Кристал Крик» и привлекли к этой деятельности своих знакомых К., Зд., Н., Ю. и Б. Участники группы организовали приобретение и доставку в Москву браконьерской икры и осуществляли в занимаемых ООО помещениях ее расфасовку и подготовку к продаже. При этом в каждой банке недовес икры составлял от 1,5 до 20 %. Для легализации икры группа использовала изготовленные по их заказу крышки и наклейки для банок, идентичные оригинальным, а также ветеринарные свидетельства, незаконно выдававшиеся ветеринарным врачом Ю-ой. Всего в период с сентября 2006 г. по октябрь 2007 г. участники организованной группы приобрели более 3 т браконьерской икры и реализовали ее путем поставок в розничную сеть г. Москвы и Московской области от имени ООО. Вырученные денежные средства в размере свыше 72 млн руб. злоумышленники переводили на счета различных фиктивных фирм, а затем использовали по своему усмотрению. Всего члены группировки легализовали браконьерскую икру на сумму около 107 млн руб. [203 - См.: Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. URL: http://genproc.gov.ru/news/news-11201 (дата обращения: 15.02.2010).]
   В подобной ситуации привлечение коллективного субъекта к уголовной ответственности представляется нецелесообразным, поскольку юридическое лицо было изначально создано для осуществления преступной деятельности и фактически использовалось отдельными индивидами в качестве орудия преступления, т. е. для облегчения совершения и сокрытия преступления. На наш взгляд, коллективная уголовная ответственность возможна в ситуациях, когда коллективное образование легально приобретается организованной преступной группой (полностью или частично) и легально используется; коллективное образование нелегально приобретается и легально используется; коллективное образование вовлечено в «беловоротничковую» преступность; коллективное образование прибегает к услугам организованной преступной группы для решения своих проблем либо само использует преступные способы, например для сокрытия средств от налогообложения, и т. д.
   Итак, вопрос о коллективной уголовной ответственности неразрывно связан с проблемой противодействия организованной преступности. В данном случае, как утверждал А. С. Никифоров, речь идет о преступных организациях «коммерческого» или мафиозного типа (преступное деловое предприятие). [204 - См.: Никифоров А. С. Что нам делать с организованной преступностью? // Организованная преступность – 3. Проблемы, дискуссии, предложения. М., 1996. С. 124–125.]
   Под преступным предприятием в соответствии с Continuing Criminal Enterprise Act (ССЕ) – Законом США о постоянно действующем преступном предприятии – понимается физическое лицо, товарищество, корпорация, ассоциация или иное юридическое лицо, а также любое объединение или группа физических лиц, фактически связанных друг с другом, хотя и не образовавших вкупе юридического лица. Данная законодательная модель преступного предприятия, позволяет преследовать по суду не только лидера или нескольких его подчиненных за конкретное преступление или мошенническую махинацию, а всю иерархию семьи организованных преступников за преступную деятельность, которой занималось предприятие. В качестве мер, направленных на пресечение деятельности преступного предприятия, законодательством США предусмотрены: ликвидация и реорганизация любого предприятия с обеспечением законных прав участвующих в нем невиновных лиц; лишение лица доли участия в каком-либо предприятии и т. д. Кроме того, в США запрещено использовать денежные средства и другие доходы, полученные в результате любой незаконно организованной внутри предприятия деятельности. Умышленное нарушение этой нормы влечет уголовную ответственность (для предприятия это штраф с конфискацией сумм. полученных преступным путем). [205 - См.: Годунов И. В. Организованная преступность от рассвета до заката: учеб. пособие. 2-е изд. расш. М.,2008. С. 211–213.]
   Отсутствие в отечественном законодательстве возможности уголовно-правового воздействия на легальные предприятия, действующие в интересах организованных преступных группировок, порождает безнаказанность не только юридических лиц и иных коллективных образований, но и организованной (в том числе транснациональной) преступности в целом.
   IX. Немаловажное значение имеет и сам факт признания деятельности коллективных образований «преступной». В результате этого подрывается их деловая репутация, которая является одним из условий успешной деятельности коллективных образований, они подвергаются моральному осуждению, теряют доверие кредиторов, лишаются клиентов, могут столкнуться с бойкотом товаров и т. д. Угроза коллективной уголовной ответственности может привести к разоблачению преступной деятельности ее высокопоставленных служащих и создаст правовые предпосылки для официального расследования общественно опасной (преступной) деятельности того или иного коллективного образования. [206 - См.: Никифоров Б.С, Решетников Ф. М. Современное американское уголовное право. М., 1990. С. 55–56.] Полагаем, что угроза уголовного преследования за общественно опасную деятельность может оказаться сдерживающим фактором, способным заставить коллективные образования (хотя бы для сохранения деловой репутации) воздержаться от совершения деяний, объявленных законодателем преступными.
   X. Нельзя забывать и о международно-правовых обязательствах. Входя в мировое сообщество, Россия обязана учитывать международные стандарты и рекомендации, в том числе касающиеся уголовно-правовых методов борьбы с общественно опасными деяниями, совершаемыми коллективными образованиями. В частности, такие рекомендации изложены в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г., Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г., Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г., Конвенции Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г.
   В названных международных документах указывается на то, что ответственность юридического лица может носить уголовный, гражданский или административный характер и не исключает возможности уголовного преследования физических лиц, совершивших, подстрекавших к совершению или участвовавших в преступлениях. При этом каждое государство-участник должно обеспечить применение в отношении юридических лиц, привлекаемых к ответственности, эффективных, соразмерных и оказывающих сдерживающее воздействие уголовных или неуголовных санкций, включая денежные санкции.
   Противники коллективной уголовной ответственности считают, что российское законодательство не противоречит принципам международного права, ссылаясь на то, что во всех вышеуказанных документах допускается применение к юридическим лицам не только уголовных, но и административных и гражданско-правовых санкций. Однако они забывают о несоответствии характера и степени общественной опасности гражданско-правовых деликтов, административных правонарушений и преступлений. Применение же гражданско-правовых и административных мер за совершение преступления может быть неэффективным.
   К тому же ч. 4 ст. 15 Конституции РФ гласит: «… общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, то применяются правила международного договора». Статья 1 УК РФ устанавливает, что «настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права». Кроме того, согласно УК РФ, «новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс» (ч. 1 ст. 1); «преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом» (ч. 1 ст. 3).
   Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 101-Ф3(вред. от 1 декабря 2007 г.) «О международных договорах Российской Федерации» установлено, что Российская Федерация, выступая за соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права – принципу добросовестного выполнения международных обязательств. Таким образом, государство обязано обеспечить соответствие национального уголовного законодательства действующим международным договорам. При этом на основании Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. государство – участник договора «не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора» (ст. 27). И если национальная уголовно-правовая норма находится в явном противоречии с нормой международного договора, имеющего силу для Российской Федерации, то применяться должна именно международная договорная норма. [207 - См.: О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия: Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 (в ред. от 6 февраля 2007 г. № 5) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1996. № 2.] На эти же обстоятельства указывают и международные организации.
   Так, Российская Федерация в соответствии с п. 3 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 декабря 1999 г. [208 - См.: Совет Европы и Россия. 2002. № 2. С. 46–55; О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию: Федеральный закон РФ от 25 июля 2006 г. № 125-ФЗ // Российская газета. 2006. 28 июля. № 164.] после ее ратификации в день вступления Конвенции в силу автоматически стала членом Группы государств против коррупции (ГРЕКО). Статья 24 указанной Конвенции предписывает ГРЕКО осуществлять наблюдение за выполнением ее положений. В 2008 г. Россия подверглась мониторингу со стороны ГРЕКО по соблюдению «Руководящих принципов борьбы с коррупцией» и имплементации международных инструментов. Проанализировав гражданско-правовые и административные меры, применяемые в России в отношении юридических лиц, ГРЕКО порекомендовала нашему государству принять необходимые законодательные меры с целью введения ответственности юридических лиц за коррупционные преступления и обеспечить эффективные, соразмерные и сдерживающие санкции в этих случаях, в том числе финансового характера, в соответствии с требованиями Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию. [209 - См.: Доклад об итогах оценки по Российской Федерации. Утв. ГРЕКО на 40-м пленарном заседании (Страсбург, 1–5 декабря 2008 г.) / пер. с англ. // GRECO EVAL I–II Rep (2008) 2Е. URL: http://sartraccc.ru/i.php?oper=read_file&filename=Conference/greco.htm (дата обращения: 05.06.2009).]
   Вскоре после указанного мониторинга в России был принят Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», ст. 14 которого регламентировала положения об ответственности юридических лиц за коррупционные правонарушения, а Федеральным законом от 25 декабря 2008 г. № 280-ФЗ КоАП РФ был дополнен ст. 19.28, предусматривающей административную ответственность за незаконное вознаграждение от имени юридического лица. Субъектом данного правонарушения являются юридические лица. Должностные же лица и лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, за совершение указанного деяния от имени или в интересах юридического лица подлежат уголовной ответственности. Таким образом, совершение одного и того же деяния (по степени общественной опасности являющегося преступлением) влечет две самостоятельные ответственности: административную – в отношении коллективного образования и уголовную – в отношении физического лица. На наш взгляд, это есть не что иное, как квазиуголовная ответственность, т. е. применение административно-правовых мер воздействия за деяния, объявленные законодателем преступными.
   Кроме того, в России имеются и иные федеральные законы (от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»), устанавливающие возможность ликвидации юридического лица, а также запрет деятельности организаций, не имеющих статуса юридических лиц, по решению суда в связи с совершением деяний, которые в соответствии с УК РФ признаются преступными. Считаем, что данные меры носят уголовно-правовой характер, хотя и применяются за рамками уголовного судопроизводства.
   XI. На международном уровне государства оказывают правовую помощь друг другу в преследовании преступников часто только по уголовным делам, а неправомерная деятельность корпораций будет все более носить транснациональный характер. [210 - См.: Stessens G. Corporate criminal liability: a comparative perspective. P. 493–520.] Так, в 1990 г. на VIII Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями были приняты рекомендации относительно международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития, п. 6 которых гласит: «Поскольку даже законные предприятия, организации и ассоциации могут в ряде случаев быть вовлечены в транснациональную преступную деятельность, затрагивающую национальную экономику, правительствам следует принять меры по борьбе с такими видами деятельности. Им также следует собирать информацию из различных источников, с тем чтобы иметь прочную основу для выявления и наказания предприятий, организаций и ассоциаций или их сотрудников, или и тех и других, если они принимают участие в такой преступной деятельности, также в целях предупреждения аналогичных действий в будущем». [211 - Сборник стандартов и норм Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия: офиц. изд. Нью-Йорк, 1992. С. 24.]
   Анализ факторов, влияющих на социальную обусловленность института коллективной уголовной ответственности, позволяет сделать следующие выводы:
   1. С учетом того, что в ходе развития мировой экономики, обусловленного процессами глобализации, одной из основных форм коллективного участия граждан в различных общественных отношениях является конструкция коллективных образований, которые зачастую действуют общественно опасными (преступными) способами и методами, процесс криминализации может быть реализован за счет расширения рамок такого элемента состава преступления, как субъект. При этом криминализацию общественно опасных форм коллективной деятельности необходимо проводить по тем же правилам, что и в отношении физических лиц (индивидуальных субъектов преступления).
   2. Социальная обусловленность законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности включает в себя совокупность следующих факторов, свидетельствующих о необходимости и целесообразности защиты прав и свобод личности и гражданина, а также экономической, экологической, интеллектуальной и иной безопасности общества и государства путем применения к коллективным образованиям уголовно-правовых санкций:
   – коллективные образования, являясь основой политической, социальной, экономической и правовой системы государства, способны совершать деяния, обладающие высокой степенью общественной опасности;
   – общественно опасные деяния коллективных образований имеют относительную распространенность;
   – неблагоприятная динамика общественно опасной деятельности коллективных образований обусловлена целым рядом политических, экономических, организационных, правовых, технических, социально-психологических детерминант;
   – неурегулированность коллективной ответственности в рамках уголовного закона влечет негативные последствия экологического, экономического, криминального, правового характера;
   – сложная структура управления коллективным образованием делает затруднительной, а иногда и невозможной, идентификацию физических лиц, причастных к совершению преступления;
   – уголовно-правовые средства борьбы с общественно опасными деяниями коллективных образований более эффективны по сравнению с гражданско-правовыми и административными методами;
   – Россия обязана учитывать международные стандарты и рекомендации, в том числе касающиеся уголовно-правовых методов борьбы с общественно опасными деяниями, совершаемыми коллективными образованиями;
   – на международном уровне государства оказывают правовую помощь друг другу в преследовании преступников часто только по уголовным делам, а неправомерная (общественно опасная) деятельность корпораций носит все более транснациональный характер.
   3. Установление коллективной уголовной ответственности обусловлено, во-первых, необходимостью уголовно-правового воздействия на уже криминализированные деяния, совершаемые коллективными образованиями, а также на новые виды общественно опасной деятельности. Во-вторых, законодательная регламентация данного института позволит усилить защиту интересов личности, общества и государства от общественно опасных деяний коллективных образований. В-третьих, это создаст официальную (централизованную) статистику, отражающую количество совершаемых коллективными образованиями общественно опасных деяний, а также условия для быстрой и неотвратимой ответственности за посягательства на объекты, охраняемые уголовным законом. В-четвертых, коллективная уголовная ответственность позволит обеспечить предупреждение совершения преступлений со стороны коллективных образований. Привлечение же к уголовной ответственности лишь индивидуальных субъектов преступления, действовавших от имени и (или) в интересах коллективного образования, не повлияет на деятельность самого коллективного образования, поскольку оно будет оставаться вне опасности, а соответственно, продолжит совершать общественно опасные деяния, но уже при помощи иных физических лиц, используя более совершенные методы сокрытия. Коллективная же уголовная ответственность способна воздействовать на корпоративную культуру, разработку системы контроля и программ по обеспечению соблюдения законодательства.
   4. Отсутствие коллективной уголовной ответственности фактически способствует беспрепятственному нарушению со стороны коллективных образований различных законодательных актов, увеличению латентности криминальных проявлений в сфере экономической деятельности, экологической и общественной безопасности, здоровья населения, мира и безопасности человечества. Следствием же общественно опасной деятельности коллективного субъекта является не только загрязнение окружающей среды и варварское истощение природных запасов, но и углубление кризисного состояния экономики, неэффективность ее государственного регулирования, рост масштабов нелегальных производств, торговли и т. д. Такая деятельность угрожает национальной безопасности Российской Федерации, деструктивно воздействуя на процессы политического, правового, экономического и социального развития страны.

2.2. Коллективная уголовная ответственность и ее соотношение с иными видами юридической ответственности

   В юридической литературе отмечается, что конструкция норм о коллективной уголовной ответственности должна быть органично включена в систему всего российского права, отвечая целям и задачам современной уголовно-правовой политики России, жестко коррелируя с нормами гражданского и административного законодательства. [212 - См.: Российское уголовное право: курс лекций. Т. 1: Преступление / под ред. А. И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 380.]
   В связи с этим представляется необходимым провести соотношение различных видов коллективной юридической ответственности и определить понятие коллективной уголовной ответственности.
   Полагаем, что коллективная юридическая ответственность – это разновидность единого института юридической ответственности. Не вдаваясь в подробный анализ всех существующих точек зрения относительно понятия ответственности, отметим лишь, что таковая может иметь две формы – позитивную (перспективную) и ретроспективную (негативную).
   Под позитивной юридической ответственностью в общей теории права понимают обязанность соблюдать предписания, требования правовых норм, реализующуюся в правомерном поведении субъектов юридической ответственности, одобряемом или поощряемом государством. [213 - Подробнее см.: Хачатуров Р. Л., Липинский Д. А. Общая теория юридической ответственности. СПб., 2007. С. 131–172.]
   В рамках настоящей работы нас будет интересовать лишь ретроспективный аспект коллективной ответственности, который заключается в юридической обязанности претерпевать в государственно-принудительной форме неблагоприятные последствия, вытекающие из факта совершения правонарушения. Таким образом, основанием ретроспективной юридической ответственности является совершение лицом (в том числе коллективным) правонарушения (деликта, проступка, преступления).
   В основу межотраслевой дифференциации юридической ответственности, в первую очередь, должен быть положен такой критерий, как характер и степень общественной опасности деяния.
   Под характером общественной опасности деяния понимается качественная характеристика этого признака, которая зависит от ценности объекта посягательства.
   Так, исходя из ст. 2 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ), объектами гражданско-правовой охраны являются правовое положение участников гражданского оборота, право собственности и другие вещные права, права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальные права), договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения. Таким образом, гражданское законодательство призвано защищать гражданские права и обязанности.
   Как справедливо замечает И. А. Клепицкий, гражданско-правовые механизмы защиты различных интересов эффективны лишь в случае добросовестности всех участников возникшего отношения, когда стороны, будучи уверенными в своей правоте, спорят о гражданских правах и обязанностях друг друга. Гражданское право бессильно в борьбе с недобросовестными участниками рынка, которые заранее планируют свои аферы, в том числе и способы избегания ответственности за содеянное. [214 - См.: Клепицкий И. А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005. С. 487–488.] Соответственно, объектами гражданско-правовой охраны являются общественные отношения, регулирующие гражданские права и законные интересы граждан и юридических лиц.
   Объектами административно-правовой охраны являются: личность, права и свободы человека и гражданина, здоровье граждан, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения, общественная нравственность, окружающая среда, порядок осуществления государственной власти, общественный порядок и общественная безопасность, собственность, законные экономические интересы физических и юридических лиц, общества и государства (ст. 1.2 КоАП РФ).
   К объектам уголовно-правовой охраны относятся: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй РФ, мир и безопасность человечества (ст. 2 УК РФ). При этом исключительной прерогативой уголовного законодательства являются, например, охрана жизни человека, конституционного строя РФ, обеспечение мира и безопасности человечества. Таким образом, система объектов уголовно-правовой охраны шире тех объектов, которые охраняются иными отраслями права.
   Степень общественной опасности преступления – это количественная характеристика деяний одного и того же характера. Исходя из этого, уголовная ответственность должна наступать как в случае совершения деяний, посягающих на наиболее ценные общественные отношения, блага, интересы, охраняемые только рамками уголовного закона (например, жизнь), так и в случае совершения деяния, которое по характеру общественной опасности соответствует и преступлению, и административному правонарушению, но по степени общественной опасности признается преступным.
   К примеру, коллективные образования зачастую:
   – осуществляют предпринимательскую деятельность с нарушением условий, предусмотренных лицензией. Так, охранник ООО допущен к охране объекта в отсутствие удостоверения частного охранника, выданного органами внутренних дел и подтверждающего его статус, не был застрахован за счет средств 000 на случай гибели, получения увечья или иного повреждения здоровья в связи с осуществлением охранной деятельности. В другом случае 000, осуществляющее деятельность в области пассажирских автоперевозок, систематически нарушало Положение от 20 августа 2004 г. № 15 об особенностях рабочего времени и времени отдыха водителей, утвержденного приказом Министерства транспорта РФ; [215 - См.: Архив Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики за 2010 г. Дело № А25–305/2010; Архив Арбитражного суда Владимировской области за 2010 г. Дело № А11–1913/2010.]
   – производят или реализуют товары и продукцию, не отвечающие требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей. Так, ООО осуществляет продажу алкогольной продукции с истекшим сроком годности, либо с неограниченным сроком годности, но не соответствующую требованиям государственных стандартов и санитарным правилам, а именно с наличием в ней посторонних включений в виде мелких темных и светлых частиц и волоконцев, а также не соответствующую гигиеническим требованиям безопасности по физико-химическим показателям; [216 - См.: Архив Арбитражного суда Костромской области за 2010 г. Дело № А31–1430/2010; Архив Арбитражного суда Свердловской области за 2010 г. Дело № А60–9655–2010-С-10.]
   – нарушают требования пожарной безопасности, в том числе при осуществлении деятельности, связанной с организацией массовых мероприятий, [217 - См.: Архив Долинского городского суда Сахалинской области за 2009 г. Дело № 5–23/2009; Архив Александровск-Сахалинского городского суда Сахалинской области за 2010. Дело № 5–3/2010.] и др.
   Как справедливо отмечается в определении Конституционного Суда ФРГ, уголовное право не должно применяться повсюду, где есть нарушения жизни общества, но должно ограничиваться защитой основных ценностей социального порядка. [218 - Цит. по: Жалинский А. Э. Указ. соч. С. 16.] Таким образом, необходимость и целесообразность применять к коллективным образованиям уголовно-правовые санкции возникают в перечисленных выше случаях, когда подобные деяния влекут за собой тяжкие последствия. Гражданско-правовые и административные санкции оказываются в таких ситуациях не только неэффективными (бесполезными), но и неуместными, поскольку происходит несовпадение в степени общественной опасности (вредности).
   Степень общественной опасности можно определить как сравнительную величину, которая складывается из общественной опасности деяния и общественной опасности последствий этого деяния, а также общественной опасности лица (в том числе коллективного), совершившего это деяние. При установлении степени общественной опасности деяния необходимо определить форму вины, мотивы, способы, обстановку совершения деяния, тяжесть наступивших последствий и т. д. Если сравнить административные правонарушения и преступления, то обнаружится несовпадение перечисленных обстоятельств.
   Например, ч. 2 ст. 8.6 КоАП РФ предусматривает административную ответственность за порчу земель, т. е. уничтожение плодородного слоя почвы, а равно порчу земель в результате нарушения правил обращения с пестицидами и агрохимикатами или иными опасными для здоровья людей и окружающей среды веществами и отходами производства и потребления. В свою очередь ч. 1 ст. 254 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за отравление, загрязнение и иную порчу земли вредными продуктами хозяйственной и иной деятельности вследствие нарушения правил обращения с удобрениями, стимуляторами роста растений, ядохимикатами и иными опасными химическими или биологическими веществами при их хранении, использовании и транспортировке, повлекшие причинение вреда здоровью человека или окружающей среде. Следовательно, для наступления уголовной ответственности необходимы более серьезные последствия, а именно: должен быть причинен вред здоровью человека или окружающей среде. При административном правонарушении подобных последствий не требуется, что свидетельствует о меньшей степени общественной опасности (вредности) содеянного. Привлечение же юридических лиц к административной ответственности за деяние, объявленное законодателем преступлением, ведет к уравниванию степени общественной опасности (вредности), что представляется неверным.
   В связи с этим Л. Л. Кругликов и А. В. Васильевский выработали следующие правила законодательной техники. Во-первых, в процессе межотраслевой дифференциации должна обеспечиваться преемственность в видах юридической ответственности. Во-вторых, в законе должны четко определяться разграничительные признаки смежных деяний, включаемых в различные отрасли законодательства. [219 - См.: Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2002. С. 52, 54.]
   Указанные правила соблюдаются законодателем не в полной мере. Например, ст. 16.1 КоАП РФ (Незаконное перемещение товаров и (или) транспортных средств через таможенную границу РФ) отличается от ч. 1 ст. 188 УК РФ (Контрабанда) исключительно по размеру незаконно перемещаемых товаров или иных предметов. Для наступления уголовной ответственности товары или иные предметы должны быть перемещены через таможенную границу РФ указанными в диспозиции ст. 188 УК РФ способами в крупном размере, т. е. на сумму, превышающую 1 млн 500 тыс. руб. Соответственно, административная ответственность наступает, если незаконное перемещение указанных предметов осуществляется названными в ст. 16.1 КоАП РФ способами, но на сумму, не превышающую 1 млн 500 тыс. руб. Отсюда можно заключить, что второе правило законодательной техники, приведенное выше, соблюдено. Первое же правило, в той части, которая касается субъекта названных правонарушений, нарушено, так как к административной ответственности за данное правонарушение, наряду с гражданами и должностными лицами, могут быть привлечены и юридические лица, а к уголовной – только физические лица (граждане и должностные лица). Отсюда юридическое лицо и в случае совершения данного деяния в крупном размере, и в размере, не превышающем 1 млн 500 тыс. руб., будет подлежать только административной ответственности.
   Аналогичная ситуация складывается, например, и при нарушении правил (требований) пожарной безопасности. Так, в случае нарушения требований пожарной безопасности, повлекшего возникновение пожара, и причинения в результате этого легкого или средней тяжести вреда здоровью человека на юридическое лицо в соответствии с ч. 3 ст. 20.4 КоАП РФ будет наложен административный штраф в размере от 30 000 до 40 000 руб. В случае же, если в результате пожара будет причинен тяжкий вред здоровью человека или погибнут люди, неправомерная деятельность юридического лица по нарушению правил пожарной безопасности окажется вне сферы уголовно-правового воздействия.
   Еще более наглядно нарушение указанных правил можно продемонстрировать на примере ст. 178 УК РФ (в ред. от 29 июля 2009 г. № 216-ФЗ), которая предусматривает уголовную ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции путем заключения ограничивающих конкуренцию соглашений или осуществления ограничивающих конкуренцию согласованных действий, неоднократного злоупотребления доминирующим положением. В соответствии с примечанием 4 к ст. 178 УК РФ неоднократным злоупотреблением доминирующим положением признается совершение лицом злоупотребления доминирующим положением более двух раз в течение трех лет, за которые указанное лицо было привлечено к административной ответственности. Статьи 14.31 (Злоупотребление доминирующим положением на товарном рынке). 14.31.1 (Злоупотребление доминирующим положением хозяйствующим субъектом, доля которого на рынке определенного товара составляет менее 35 процентов) КоАП РФ регламентируют административную ответственность не только для физических, но и для юридических лиц. Указанная в ст. 178 УК РФ административная преюдиция должна, по нашему мнению, распространяться и на юридических лиц, но для этого уголовный закон должно признать последних субъектами преступления.
   Нельзя забывать и об общественной опасности самих юридических лиц и иных коллективных образований, осуществляющих неправомерную деятельность. Таковая, на наш взгляд, определяется не только тем вредом, который причиняется или может быть причинен в результате совершения общественно опасных деяний, но и преступной корпоративной (организационной) культурой.
   Социологические исследования многочисленных организаций показывают, что каждый член организации должен принимать те культурные образцы, которые характерны для данной организации; в противном случае он просто не сможет эффективно работать и взаимодействовать с другими участниками организационных процессов. Отсюда корпоративную (организационную) культуру определяют как совокупность идей, корпоративных ценностей и норм поведения, присущих только этой организации и формирующихся в ходе совместной деятельности для достижения общих целей. [220 - Подробнее см.: Фролов С. С. Социология организаций: учебник. М., 2001. С. 123–133.]
   Внутри коллективного субъекта или сообщества (предприятия, корпорации) обнаруживается действие мощных факторов, оказывающих влияние на индивидуальную волю отдельных членов этого сообщества. В связи с этим представляют интерес выводы криминологических исследований о том, что с включением в сообщество с противоправной деятельностью у отдельного участника этого «коллектива» из-за завышенной оценки интересов сообщества ослабевали сдерживающие мотивы, которых оказалось бы достаточно для воспрепятствования совершению противоправного же, но индивидуального деяния. Отношение отдельного члена сообщества к требованиям правовых запретов поощряется посредством так называемой методики коллективной нейтрализации, которая позволяет члену сообщества находить легитимацию своему отклоняющемуся поведению. К этому зачастую добавляются социальная зависимость отдельного члена сообщества и мнимый этический нейтралитет хозяйственных преступлений, на фоне которого блекнет индивидуальная санкция уголовно-правовой или административной нормы. [221 - См.: Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц // Закон. 1998. № 9. С. 90.]
   Данные обстоятельства подтверждаются и социологическим исследованием, проведенным СВ. Быковым на АО «АВТОВАЗ», которое показало, что в производственных коллективах происходит подмена правовых норм обычаями криминальной среды. В частности, у рабочих наблюдается терпимое (попустительское) отношение к неправомерным (в том числе преступным) действиям на предприятии и прослеживается неприязнь к правоохранительным органам. При этом 33 % бригад оправдывают неправомерные действия, а 20 % от общего числа бригад проявляют к ним нейтральное отношение (следует учесть, что в АО «АВТОВАЗ» работает около 100 тыс. человек). [222 - См.: Хачатуров Р. Л., Липинский Д. А. Указ. соч. С. 718.]
   К тому же повышенная общественная опасность коллективных образований и высокий уровень устойчивости их неправомерной деятельности обусловлены тесной взаимосвязью между работниками юридического лица, согласованностью их действий, подбором профессиональных кадров, наличием коррумпированных связей в публичном аппарате управления, преследованием экономических выгод, контролем со стороны организованной преступности.
   Раскрывая особенности криминальной деятельности холдинговых корпораций, специалисты отмечают скрытую сущность совершаемых ими действий, которую трудно определить без специального расследования, и скрытый преступный характер деловых цепочек и механизмов совершаемых операций, а также внешнюю законность, с точки зрения уголовного закона, каждого отдельного действия или операции. Немаловажно и то, что в данных операциях зачастую участвуют лица без криминального прошлого, быстро адаптирующиеся к изменениям законодательства и новым методам борьбы правоохранительных органов по обнаружению и раскрытию таких преступлений. Сами же операции характеризуются сложностью, многоходовостью, многовариантностью, что требует от работников правоохранительных органов специальных знаний и опыта, которых у них часто нет. В свою очередь участники криминальных операций имеют консультантов или службы безопасности, состоящие из бывших работников правоохранительных органов. [223 - См.: Гапоненко В. Ф., Мельников А. Б., Эриашвили Н. Д. Финансово-правовые особенности криминализации холдинговых корпораций. М., 2003. С. 26.]
   В 1999 г. Ассоциация американских судей провела исследование, которое показало, что корпорации используют более 3,5 тыс. преступных схем, которые, во-первых, нарушают 10 тыс. различных юридических норм и правил и, во-вторых, постоянно совершенствуются, а правовая система США столь сложна и запутанна, что реальную ситуацию в этой сфере понять крайне сложно, если вообще возможно. [224 - См.: США: ущерб от корпоративной преступности – $ 200 млрд в год. URL: http://www.oxpaha.ru/view.asp? 15077] Нестабильность российского законодательства практически во всех отраслях права также работает на руку коллективным образованиям, имеющим возможность совершать неправомерные (общественно опасные) деяния, избегая справедливого наказания.
   Н. П. Мелешко и С. И. Карибов, характеризуя отличительные черты преступности корпораций, отмечают, что, во-первых, таковая в основном связана с функционированием политической и экономической систем общества, т. е. на более высоком уровне общественных отношений. Во-вторых, при совершении преступных деяний отдельными индивидами последние могут рассчитывать на помощь и содействие ограниченного круга близких им людей. В преступления корпораций обычно вовлечено множество индивидов, находящихся в отношениях субординации и служебного взаимодействия в рамках своей компетенции, что в геометрической прогрессии увеличивает преступные возможности и общественную опасность деяний. Кроме того, корпоративная преступность имеет место в той сфере, где наиболее очевидны взаимоотношения между властными институтами общества. Этот факт в значительной мере затрудняет применение контрольных механизмов, особенно в тех случаях, когда в преступную деятельность корпораций вовлечены высшие государственные служащие. Это может выражаться в том, что лица, принимающие публичные решения и создающие контрольные механизмы, могут оказаться объектом этих самых контрольных механизмов, являясь членами советов корпораций и принимая участие в определении направлений, способов и характера их деятельности. [225 - См.: Мелешко Н. П., Карибов С. И. Философия преступности корпораций и проблемы ее ограничения и регулирования // Философия права. 2005. № 1(13). С. 57.]
   Различие между видами юридической ответственности определяется, в том числе, и ее целями. Целями наказания как формы реализации уголовной ответственности являются восстановление социальной справедливости и предупреждение преступлений. Восстановление социальной справедливости достигается, в первую очередь, путем применения к лицу, совершившему преступление, наказания, соответствующего характеру и степени общественной опасности и иным обстоятельствам содеянного, а также путем возмещения ущерба, причиненного личности, обществу и государству. Основная цель уголовного наказания заключается в том, чтобы воспрепятствовать виновному причинить новый вред личности, обществу и государству, а также удержать других от совершения преступления (общая и частная превенция).
   Статья 3.1 КоАП РФ выделяет только одну цель административного наказания: предупреждение совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами. При этом в данной норме ничего не говорится о восстановлении социальной справедливости, которая может быть достигнута только путем назначения наказания, соразмерного тяжести совершенного деяния.
   Цель же гражданско-правовой ответственности сводится лишь к возмещению причиненных определенным субъектам правовых отношений убытков, уплате неустоек (штрафов, пеней). Как писал В. И. Сергеевич, «уголовное правонарушение ведет к наказанию, которое и составляет предмет уголовного права; а гражданские правонарушения к наказаниям не ведут, а только к возмещению убытков». [226 - Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права / под ред. В. А. Томсинова. М., 2004. С. 253.]
   При этом штрафные санкции, как следует из сложившейся арбитражной практики, должны быть соразмерны понесенным убыткам и в любом случае не должны превышать суммы основного долга. Штрафные санкции призваны выполнять функции дополнительной компенсации причиненного пострадавшей стороне вреда и стимула для недобросовестной стороны исполнять принятые на себя обязательства. [227 - См.: Борьба с деятельностью юридических лиц как субъектов организованной преступной деятельности (постановка проблемы) // Сайт Владивостокского центра исследования организованной преступности при Юридическом институте ДВГУ. URL: http://www.crime.vl.ru] Следовательно, гражданско-правовым возмещением причиненного вреда достигается восстановление нарушенного права, т. е. гражданско-правовые меры по возмещению вреда относятся к восстановительно-компенсационным. [228 - См.: Горбуза А. Д., Сухарев Е. А. Структура преступности // Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм на современном этапе. Свердловск, 1986. С. 11.]
   Таким образом, гражданско-правовая ответственность – это одна из форм государственного принуждения, связанная с применением санкций имущественного характера, направленных на восстановление нарушенных прав и стимулирование нормальных отношений юридически равноправных участников гражданского оборота. [229 - См.: Гражданское право. В 2 т. Т. 1: учебник / под ред. Е. А. Суханова. М., 1993. С. 172–173.] При этом основополагающим принципом гражданско-правовой ответственности является принцип диспозитивности, т. е. она применяется только в том случае, если пострадавшая сторона проявит инициативу в вопросе взыскания убытков. [230 - См.: Борьба с деятельностью юридических лиц как субъектов организованной преступной деятельности (постановка проблемы).]
   В связи с этим представляется интересной мысль А. Н. Трайнина, по меткому замечанию которого гражданско-правовая ответственность юридического лица «становится возможной лишь потому, что на юридическое лицо переносятся правовые последствия действий, учиненных физическими, уполномоченными лицами: председатель или член правления кооператива подписывает от имени последнего договор, и этот договор считается обязательным для кооператива». [231 - Трайнин А. Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 298.]
   Противники применения уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям считают нецелесообразным устанавливать против них уголовную ответственность, так как в случае противоправной деятельности предприятия его можно ликвидировать и в гражданском порядке.
   Однако следует согласиться с С. Г. Келиной, считающей, что ликвидация юридического лица в гражданско-правовом порядке связана лишь с применением комплекса мер имущественного характера (для обеспечения расчетов с лицами, работавшими по трудовому договору, кредиторами и иными лицами). [232 - См.: Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте УК РФ // Уголовное право: новые идеи. М., 1994. С. 53–54.] В случае же нарушения общественных отношений, охраняемых уголовным законом, гражданско-правовые меры, по нашему мнению, недопустимы. К примеру, совершенное деяние причинило тяжкий вред здоровью людей или существенный ущерб окружающей природной среде либо повлекло за собой, даже по неосторожности, смерть человека или массовую гибель животных или водных биологических ресурсов. Можем ли мы в данных случаях говорить о гражданской или административной ответственности? Думается, что нет.
   Это подтверждается и данными социологического опроса. Подавляющее большинство опрошенных нами респондентов считают невозможным применение административных санкций в случаях, если последствием совершенного деяния стали: смерть человека – 536 респондентов (100 %), вред здоровью человека – 483 (90,1 %), нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина – 472 (88 %), значительный или крупный (особо крупный) ущерб – 369 (68,8 %), существенное изменение радиоактивного фона – 311 (58 %), экологическая катастрофа – 491 респондент (91,6 %). Только 53 респондента (9,9 %) допускают возможность применения административных санкций в случаях причинения вреда здоровью человека; 64 (12 %) – нарушения конституционных прав и свобод человека; 167 (31,2 %) – причинения значительного или крупного (особо крупного) ущерба; 225 (42 %) – существенного изменения радиационного фона, 45 (8,4 %) – совершения действий, вызвавших экологическую катастрофу. Примерно поровну разделились мнения респондентов о возможности применения административных санкций в случаях, если последствием деяния стали: массовая гибель животных (299 респондентов (55,8 %) – за; 237 (44,2 %) – против), загрязнение атмосферного воздуха (298 (55,6 %) – за; 238 (44,4 %) – против), загрязнение вод (298 (55,6 %) – за; 238 (44,4 %) – против), порча земли (296 (55,2 %) – за; 240 (44,8 %) – против).
   К тому же, в отличие от гражданских правонарушений, где взыскание, например, экологического вреда возможно лишь в той степени, в какой он поддается денежной оценке, в уголовных правоотношениях причиненный экологический вред может оцениваться не только в денежном выражении, но и с точки зрения значительности произошедших или возможных экологических последствий. [233 - См.: Петров В. В. Экологические преступления: понятие и составы // Государство и право. 1993. № 8. С. 92.] Как справедливо указывает Э. Н. Жевлаков, «невозможно возложить на юридическое лицо гражданскую ответственность в случаях, когда последствия деяния нельзя оценить в денежном выражении по существующим методам (постепенное усыхание лесов от выбросов в воздух вредных веществ, загрязнение водоемов, почвы), когда вред причинен здоровью людей (его в деньгах не оценишь), когда истинные размеры экологической катастрофы можно определить лишь по прошествии длительного времени». [234 - Жевлаков Э. К вопросу об ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений // Уголовное право. 2002. № 1. С. 11.]
   Аналогичная ситуация складывается и на предприятиях, не обеспечивающих безопасные (безвредные) условия труда. Ущерб, причиняемый здоровью лиц, работавших в условиях, не отвечающих требованиям безопасности и гигиены, нельзя оценить сразу, поскольку он имеет накопительный характер. В частности, запыленность (загазованность) рабочей зоны либо содержание недопустимого уровня канцерогенов на рабочем месте сказывается на здоровье по истечении длительного периода времени, как правило, тогда, когда лицо уже уволилось или вышло на пенсию.
   Нельзя забывать и о том, что в гражданском экологическом правоотношении причинная связь между противоправным поведением и наступившим вредом в ряде случаев может принимать общие формы. Так, при взыскании вреда, причиненного здоровью граждан, в случае отсутствия точно установленного причинителя вреда компенсация ущерба по решению суда производится за счет экологических фондов, куда перечисляются платежи предприятий за нормативные и сверхнормативные выбросы, сбросы вредных веществ. В уголовном же правоотношении причинная связь более конкретна. В заключении экологической, санитарно-экологической экспертизы указывается конкретный источник причиненного вреда. [235 - См.: Петров В. В. Указ. соч. С. 92.] Таким источником вполне может оказаться и какое-нибудь коллективное образование.
   Обращает на себя внимание и размер административного штрафа, который не может сравниться со штрафом уголовным. Например, в соответствии с ч. 2 ст. 8.6 КоАП РФ порча земель влечет наложение административного штрафа на юридических лиц от 30 000 до 40 000 руб. или административное приостановление деятельности на срок до 90 суток.
   По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2008, 2009 и 2010 гг. судами общей юрисдикции и мировыми судьями за совершение правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 8.6 КоАП РФ, подвергнуто административному наказанию 25, 38 и 61 лицо соответственно (из них юридических лиц – 18, 20 и 15). Штраф был наложен в 2008 г. на 24 лица, 2009 г. – на 35 лиц, в 2010 г. – на 60 лиц (общая сумма штрафа – 469 088 руб., 612 500 руб., 527 500 руб. соответственно), в 2008 г. в отношении одного лица, в 2009 г. в отношении трех лиц и в 2010 г. в отношении одного лица применено приостановление деятельности. В 2009 г. за совершение этого же правонарушения подвергнуто административному наказанию 38 лиц (из них юридических лиц – 20). На 35 лиц был наложен штраф (общая сумма – 612 500 руб.), в отношении трех лиц применено приостановление деятельности.
   В то же время порча земли (ч. 1 ст. 254 УК РФ) в уголовно-правовом порядке влечет наложение на физическое лицо штрафа в размере до 200 тыс. руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев.
   За аналогичные деяния корпорации зарубежных стран в уголовно-правовом порядке подвергаются штрафам, достигающим нескольких миллионов долларов.
   Мягкость наказания, на наш взгляд, способствует тому, что юридические лица либо избегают для себя негативных правовых последствий, так как оплата штрафов (незначительных) списывается на деловой риск, или же последствия переносятся на потребителей при помощи поднятия цен.
   Согласимся с А. В. Наумовым, который указывает на то, что штрафные санкции, например, за экологические преступления должны, по возможности, делать экономически не выгодным, как для предприятия в целом, так и для всех его сотрудников, занятие производственной и иной деятельностью, наносящей ущерб окружающей природной среде. А этого можно достигнуть только при помощи уголовно-правовых санкций. [236 - См.: Наумов А. Предприятие на скамье подсудимых? // Советская юстиция. 1992. № 17–18. С. 3.]
   Аналогичную позицию занимает и А. П. Козлов. По его мнению, основная угроза обществу и вообще жизни на Земле сегодня исходит не от отдельного убийцы или группы их, а от серьезного загрязнения окружающей среды в результате деятельности множества предприятий. Данную угрозу нужно предупреждать всеми возможными способами, необходимо усиливать ответственность корпораций за загрязнение окружающей среды, следует поставить их перед проблемой существования или закрытия при возникновении такой деятельности, целесообразно установить такие штрафные санкции, чтобы выброс отравляющих веществ стал себе дороже. Корпорации должны быть поставлены в такие условия, чтобы замкнутый цикл производства, внутрипроизводственное очищение вредных отходов стали нормой их поведения. [237 - См.: Козлов А. П. Понятие преступления. СПб., 2004. С. 399.]
   Таким образом, вопрос о расширении видов наказаний экономического характера заслуживает самого пристального внимания. Именно такие наказания, на наш взгляд, способны сделать занятие преступной деятельностью невыгодным.
   Противники применения уголовно-правовых санкций к юридическим лицам предлагают усилить материальную ответственность за незаконную деятельность предприятия в рамках гражданского, налогового, финансового, административного права. Надо сказать, что в настоящее время размер административного штрафа может быть достаточно внушительным. В частности, анализ практики Федеральной антимонопольной службы (далее – ФАС) по рассмотрению дел об административных правонарушениях показывает, что размер административного штрафа за недобросовестную конкуренцию в некоторых случаях достигает нескольких миллионов рублей.
   Так, заместитель руководителя ФАС А. Б. Кашеваров, рассмотрев протокол и материалы дела № 1 14.33/299–08, возбужденного в отношении ООО «АВТОМИР», признал его виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 14.33 КоАП РФ, устанавливающей ответственность за недобросовестную конкуренцию. Действия ООО «АВТОМИР» выразились во введении в оборот товара с незаконным использованием результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации юридического лица, средств индивидуализации продукции, работ, услуг.
   Из представленного ООО «АВТОМИР» отчета о прибылях и убытках за 2007 г. следовало, что выручка от услуг по реализации товаров в розницу составила 982 674 000 руб. Организация была подвергнута штрафу в размере 25 528 820 руб. [238 - См.: Постановление заместителя руководителя ФАС от 5 августа 2008 г. о наложении штрафа по делу об административном правонарушении. Дело № 1 14.33/299–08 (г. Москва).]
   Соответственно, размер административного штрафа составил 2,6 % выручки правонарушителя от реализации товара (работы, услуги). Внушительность размера штрафа на самом деле явилась ничтожной для указанной организации, поэтому говорить о превентивности административного воздействия на нарушителя и иных лиц в такой ситуации не приходится, поскольку выгода от неправомерной деятельности очевидна.
   Кроме того, анализ судебной практики показывает, что штраф, наложенный в административно-правовом порядке, взыскивается крайне редко. В табл. 4 приведены суммы таких штрафов, наложенных судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ на юридических лиц в 2005–2010 гг., а также суммы взысканных штрафов.

   Таблица 4
   Суммы административных штрафов, наложенных судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ на юридических лиц в 2005–2010 гг. (руб.)? а также суммы взысканных штрафов (по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ)

   Из приведенных в табл. 4 данных следует, что в 2005 г. было взыскано лишь 13,18 % сумм от общего числа штрафов, наложенных вынесенным постановлением, в 2006 г. – 11,32, в 2007 г. – 12,33, в 2008 г. – 14,34, в 2009 г. – 1,88, в 2010 г. – 1,72 %. На низкий уровень работы по обеспечению взыскания административных штрафов с юридических лиц неоднократно указывалось в государственных докладах (2007–2010 гг.) Министерства природных ресурсов и экологии РФ.
   И наконец, гражданско-правовые санкции и административные наказания лишены той отрицательной социальной оценки совершенного деяния, которая присуща обвинительному приговору по уголовному делу. К примеру, административная ответственность, по мнению И. А. Клепицкого, предпочтительна в отношении деяний, совершение которых не воспринимается народным правосознанием в качестве опасного и грубо безнравственного поведения. [239 - См.: Клепицкий И. Л. Указ. соч. С. 87.]
   К тому же «уголовный процесс намного серьезнее административного либо гражданского судопроизводства, так как возможности возмещения причиненного ущерба в нем реальнее, нежели в других формах процессуального производства», [240 - Кузнецова Н. Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях. С. 19–20.] в то время как «выявлением противоправных деяний, не являющихся преступлениями, почти никто не занимается». [241 - Отклики на проект опубликованного УК Российской Федерации // Государство и право. 1992. № 6. С. 89–90.] Но даже в случае выявления правонарушения нередко возникают сложности при назначении наказания. Это обусловлено, в том числе, небольшими сроками давности привлечения к административной ответственности.
   Так, Управление Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития по Омской области (Управление Росздравнадзора) обратилось в арбитражный суд с требованием о привлечении лечебно-профилактического учреждения «Врачебная амбулатория» (ЛПУ) к административной ответственности, предусмотренной ч. 3 ст. 14.1 КоАП РФ, на основании протокола об административном правонарушении от 24 ноября 2006 г.
   Из материалов дела: 23 ноября 2006 г. Управлением Росздравнадзора проведена проверка ЛПУ по вопросу соблюдения лицензионных требований при осуществлении платных медицинских услуг. Было установлено осуществление ЛПУ предпринимательской деятельности с нарушением условий, предусмотренных лицензией (организация обследования, лечения и ухода за пациентами после проведения процедур неудовлетворительная; в помещениях антисанитарное состояние; аптечки с наборами лекарственных средств для оказания неотложной помощи не укомплектованы и т. д.). Протокол об административном правонарушении КоАП РФ составлен 24 ноября 2006 г.
   Изучив материалы дела, суд установил, что копия протокола об административном правонарушении ЛПУ направлена в адрес учреждения только 19 декабря 2006 г. Следовательно, права ЛПУ, предоставленные ему как юридическому лицу ст. 28.2 КоАП РФ, при составлении протокола административным органом соблюдены не были. Учитывая нарушения, допущенные административным органом при осуществлении проверочных действий и составлении протокола в отношении ЛПУ, суд не усматривает правовых оснований для привлечения учреждения к административной ответственности, что влечет отказ в удовлетворении заявленного требования.
   Дополнительным основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования является пропуск срока привлечения к административной ответственности. Согласно ст. 4.5 КоАП РФ, постановление по делу об административном правонарушении не может быть вынесено по истечении двух месяцев со дня совершения административного правонарушения. Как было установлено в ходе судебного разбирательства, проверка проведена и административное правонарушение выявлено 17 ноября 2006 г. Таким образом, на момент принятия арбитражным судом решения (24 января 2007 г.) истек установленный ст. 4.5 КоАП РФ двухмесячный срок давности привлечения организации к административной ответственности, что и повлекло отказ в удовлетворении требования о привлечении ЛПУ к административной ответственности. [242 - Архив Арбитражного суда Омской области за 2006 г. Дело № А46–20924/2006.]
   Описывая гражданские, административные и уголовно-правовые методы противодействия производству и распространению контрафактной продукции, М. Кульков в качестве минусов гражданско-правового метода называет, во-первых, низкую эффективность в случае борьбы с мелкими фирмами, которые зачастую исчезают к моменту вынесения судебного решения и вскоре опять возникают под другими наименованиями, и, во-вторых, затрудненность сбора доказательств, позволяющих установить объем оборота контрафактной продукции и размер убытков правообладателя объекта интеллектуальной собственности. У гражданского метода, в отличие от уголовно-правового, отсутствует возможность принудительного сбора таких доказательств. Уголовно-правовой метод позволяет применить к нарушителям такие процессуальные действия, как допрос, обыск и выемка документов, в результате которых могут быть собраны доказательства. И, несмотря на то, что из-за неэффективной работы правоохранительных органов довольно малое количество уголовных дел доводится до обвинительных приговоров, уже сам процесс проведения дознания и следствия может оказать сильное воздействие на нарушителей. [243 - См.: Кульков М. Методы противодействия производству и распространению контрафактной продукции // Корпоративный юрист. 2006. № 8. С. 48–50.]
   В то же время между преступлениями (административными правонарушениями) и гражданскими деликтами могут складываться отношения идеальной совокупности, которая порождает возможность одновременного привлечения виновных лиц и к гражданско-правовой, и к уголовной (административной) ответственности за одно и то же нарушение (когда в содеянном имеет место сочетание составов двух названных деликтов). [244 - См.: Безверхое А. Г. Преступления в сфере экономики и уголовный закон // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой, В. И. Каныгина. М., 2007. С. 119–120.]
   Подобная практика уже апробирована по делам об административных правонарушениях. В частности, вопросы возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных административным правонарушением, регулируются ст. 4.7 КоАП РФ, которая отсылает при разрешении указанных споров к нормам гражданского права. Вопросы возмещения имущественного ущерба регулируются ст. 12, 13, 15, 16 и гл. 59 части второй ГК РФ. При этом если вопрос о привлечении лица к административной ответственности решается судьей, то ему предоставлено право, рассматривая дело об административном правонарушении, при отсутствии спора о возмещении имущественного ущерба одновременно с назначением административного наказания решить вопрос о возмещении имущественного ущерба. [245 - См.: Обзор по вопросам судебной практики, связанной с назначением административного наказания юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке. 2008. № 4.]
   Итак, соотношение различных видов коллективной юридической ответственности еще раз приводит нас к выводу о необходимости расширения круга субъектов преступления за счет включения в их число коллективных образований.
   По нашему мнению, под коллективной уголовной ответственностью (в ретроспективном плане) следует понимать обязанность коллективного образования подвергаться в государственно-принудительной форме наказанию и иным мерам уголовно-правового характера, вытекающую из факта совершения преступления.
   Таким образом, коллективная уголовная ответственность должна реализовываться в рамках охранительного правоотношения, т. е. отношения, возникающего вследствие совершения преступления. Коллективная уголовная ответственность (как и любой другой вид юридической ответственности) будет проходить статическую и динамическую стадии. Статическая стадия – это период от совершения преступления до момента осуждения. Полагаем, что именно в момент совершения преступления у юридического лица возникнет обязанность подвергнуться мерам уголовно-правового воздействия и начнут течь сроки давности. А на динамической стадии произойдет реализация уголовной ответственности в форме осуждения и принудительного ограничения и лишения прав коллективного субъекта преступления.
   Проведенный анализ позволяет сделать ряд обобщающих выводов.
   1. Уголовная и административная ответственность отличается от гражданско-правовой ответственности тем, что носит не столько компенсационный, сколько карательный характер и может возникнуть только в случае совершения преступления (правонарушения). Между преступлениями (административными правонарушениями) и гражданско-правовыми деликтами могут складываться отношения идеальной совокупности, которая порождает возможность одновременного привлечения виновных лиц и к гражданской, и к уголовной (административной) ответственности за одно и то же нарушение.
   2. В основу межотраслевой дифференциации юридической ответственности должен быть положен такой критерий, как характер и степень общественной опасности деяния. При этом уголовная ответственность должна наступать как в случае совершения деяний, посягающих на наиболее ценные общественные отношения, блага, интересы, охраняемые только рамками уголовного закона, так и в случае совершения деяния, которое по характеру общественной опасности соответствует и преступлению, и административному правонарушению, но по степени общественной опасности признается преступным.
   Степень общественной опасности зависит от способа, обстановки совершения деяния, тяжести наступивших последствий, формы вины и других обстоятельств содеянного, а также общественной опасности лица (в том числе коллективного), совершившего это деяние. Общественная опасность коллективных образований, осуществляющих неправомерную деятельность, определяется преступной корпоративной (организационной) культурой, которая, определяясь через образцы служебного поведения, базируется на приоритетах и ценностях, доминирующих в коллективном образовании. Как правило, это стремление получить максимальную прибыль любыми способами при минимуме затрат.
   3. При выборе того или иного вида правового воздействия на нарушителя необходимо руководствоваться следующими правилами:
   – уголовная ответственность применяется в случае совершения деяний, явно представляющих общественную опасность с точки зрения социального правосознания, а также если воздействие гражданско-правовых и административных мер оказывается неуместным и (или) неэффективным;
   – если для раскрытия и расследования совершенного деяния требуются такие процессуальные действия, как допрос, обыск, выемка документов и пр., в результате которых могут быть собраны доказательства, или проведение криминалистических экспертиз, то целесообразнее применять уголовно-правовые меры воздействия;
   – административная коллективная ответственность применяется в случае, если юридическое лицо имеет реальную возможность для соблюдения правил и норм, регламентированных российским законодательством, а также возможность принять все зависящие от него меры по их соблюдению и предотвращению наступления негативных последствий, проявив необходимую внимательность, предусмотрительность и добросовестность (ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ);
   – гражданская ответственность применяется в случае разрешения споров по реализации гражданских прав и обязанностей для восстановления нарушенного права и сводится к возмещению убытков, компенсации морального вреда, уплате неустоек, пеней.

2.3. Проблема эффективности института коллективной уголовной ответственности

   Развитие общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности государства приводит к необходимости разработки более эффективных способов воздействия на преступность. Эффективность означает способность применяемого средства содействовать достижению желаемой цели. Соответственно, эффективность правового регулирования есть достижение в результате издания правовой нормы тех целей, которые ставил перед собой законодатель, издавая данную норму. [246 - См.: Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С. 57–59.] К аналогичному заключению приходит и И. А. Зенин, утверждающий, что эффективность любых норм – это их свойство положительно влиять на развитие различных отношений. Формой выражения эффективности является достижение с помощью норм права тех целей, ради которых они были установлены. Эффективность норм права можно выразить как отношение результатов их действия к поставленным перед ними целям. [247 - См.: Зенин И. А. Теория эффективности гражданского законодательства // Ученые-юристы МГУ о современном праве / под ред. М. К. Треушникова. М., 2005. С. 87.]
   В научной литературе юридическую (правовую) цель определяют как идеально предполагаемую субъектом правовых отношений модель какого-либо юридически значимого результата (явления, состояния, процесса и др.), к достижению которого он стремится при помощи правовых средств и механизмов. [248 - См.: Шундиков К. В. Цели, средства и результаты правовой политики // Российская правовая политика: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. М., 2003. С. 113.] В праве существует и система (иерархия) целей: конечных и ближайших, прямых и опосредованных, главных и второстепенных. При этом хотя в нормативных актах нередко формулируются цели их издания, цели конкретных норм лежат вне их самих. Заведомо ложные (необоснованные) цели способны исказить идею эффективности норм права. [249 - См.: Зенин И. А. Указ. соч. С. 87.]
   В настоящее время законодатель относит к целям наказания: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений (ст. 43 УК РФ). Для достижения указанных целей необходимо прибегать к установлению запретов и наказаний за их нарушение, государственному принуждению. Вид государственного принуждения зависит, в первую очередь, от характера и степени общественной опасности посягательства. Только выбор правильных мер воздействия способен обеспечить законность и правопорядок, в том числе в деятельности коллективных образований. Достижение названных целей является средством решения основных задач уголовного права. Общей задачей уголовно-правового регулирования является всемерное замедление темпов роста преступности, стабилизация ее уровня, удержание преступности в контролируемых государством рамках. [250 - См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. Т. I: Преступление и наказание / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. С. 26, 27.] К конкретным задачам относятся: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений (ст. 2 УК РФ).
   Для обеспечения защиты перечисленных объектов уголовно-правовой охраны необходимо выработать наиболее эффективные и целесообразные формы и методы реагирования на совершаемые преступления. В связи с тем, что общественно опасная деятельность коллективных образований получила в России и в мире широкое распространение, а правоохраняемые интересы невозможно защитить лишь административными и гражданско-правовыми мерами, целесообразно обратиться к формам уголовно-правового регулирования общественных отношений, возникающих в процессе наиболее общественно опасных посягательств на объекты, охраняемые уголовным законом. На наш взгляд, решение названных выше задач вполне можно осуществить за счет установления коллективной уголовной ответственности.
   Обязательным условием выполнения уголовным правом стоящих перед ним задач является соответствие его принципов тем целям, которые ставит перед собой государство в сфере борьбы с преступностью. [251 - См.: Филимонов В. Д. Принципы уголовного права. М., 2002. С. 10.] Под принципом следует понимать основное, исходное положение какой-либо науки, теории, учения, концепции, мировоззрения и т. д. Принципы в праве отражают воплощенные в нем юридические идеи, которые являются отправными в законодательстве и правоприменении. [252 - См.: Коробеев А. И., Усс А. В., Голик Ю. В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы. Красноярск, 1991. С. 34.]
   В настоящее время уголовное законодательство закрепляет принципы законности (ст. 3 УК РФ), равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ), вины (ст. 5 УК РФ), справедливости (ст. 6 УК РФ), гуманизма (ст. 7 УК РФ).
   Считаем, что институт коллективной уголовной ответственности не противоречит ни одному из указанных принципов. В то же время в случае законодательного оформления указанного института принцип равенства перед законом должен заключаться в том, что юридические лица подлежат уголовной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности, а также других обстоятельств. Принцип справедливости должен состоять в том, что наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к коллективному субъекту, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения, а также учитывать экономическую выгоду, полученную юридическим лицом от своей незаконной деятельности, финансовое положение и осуществление социально значимой деятельности юридического лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Принцип гуманизма должен включать в себя защиту деловой репутации юридического лица.
   При конструировании норм о коллективной уголовной ответственности нельзя забывать и о таких принципах уголовно-правовой политики, как экономия репрессии, целесообразность, неотвратимость ответственности, личная виновная ответственность, дифференциация и индивидуализация ответственности и наказания.
   На стадии законотворчества осуществление принципа экономии репрессии означает отнесение к числу преступных и уголовно наказуемых только тех деяний, с которыми действительно необходимо бороться уголовно-правовыми средствами. Степень общественной опасности этих деяний должна быть столь высокой, что применение иных мер правового воздействия оказывается малоэффективным и в конечном счете безрезультатным. [253 - См.: Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика… С. 33.] Рассматривая социальную обусловленность уголовно-правовых норм о коллективной ответственности, мы акцентировали внимание на тех негативных последствиях, которые наступают в результате общественно опасных деяний коллективных образований. Представляется, что в случае наступления таких последствий, как смерть хотя бы одного человека (не говоря уже о гибели многих людей), вред здоровью человека различной степени тяжести, массовая гибель животных, распространение эпидемий или эпизоотий, крупный (особо крупный) материальный ущерб и иные тяжкие последствия, применение гражданско-правовых или административных мер воздействия неэффективно.
   Согласимся и с тем, что уголовно-правовой запрет должен содержать в качестве наказания такую меру, которая ограничена минимальнейшим числом карательных элементов, необходимых и достаточных для достижения поставленных перед уголовным законом целей. [254 - См.: Там же. С. 33–34.] Данное правило подкрепляется и некоторыми положениями уголовного закона. Так, ст. 60 УК РФ гласит: «Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».
   Таким образом, принцип экономии репрессии, который лежит в основе всей уголовно-правовой политики, предполагает тщательное взвешивание всех возможных последствий применения мер уголовно-правового характера к коллективным образованиям, а также ориентирование на выбор, по возможности, менее строгих мер воздействия. Коллективная уголовная ответственность должна осуществляться только в тех случаях, когда иные меры (гражданско-правового, административного характера) не способны восстановить социальную справедливость и предотвратить совершение новых деяний, причиняющих или способных причинить ущерб (вред) общественным отношениям, охраняемым уголовным законом.
   В соответствии с принципом целесообразности все меры уголовно-правового воздействия должны быть установлены в законе, применены и исполнены таким образом, чтобы в максимальной степени обеспечить достижение тех целей, которые перед ними ставятся. [255 - См.: Российское уголовное право: курс лекций. Т. 1 / под ред. А. И. Коробеева. С. 73, 74.] Цель уголовно-правового воздействия на коллективные образования состоит, в первую очередь, в восстановлении социальной справедливости и предупреждении совершения новых преступлений.
   На наш взгляд, одним из основных принципов правосудия является неотвратимость ответственности любого лица, совершившего преступление. Только своевременная реализация уголовно-правовых норм способствует достижению задач, стоящих перед уголовным правом, и повышению эффективности правового регулирования.
   Ч. Беккариа в своем трактате «О преступлениях и наказаниях» писал: «Не в жестокости, а в неизбежности наказания заключается один из наиболее эффективных способов предупредить преступление… Неизбежность наказания, даже умеренного, всегда производит более сильное впечатление, чем страх подвергнуться самому суровому наказанию, если при этом существует надежда на безнаказанность». [256 - Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995. С. 162–163.]
   На это же обстоятельство указывал и М. Д. Шаргородский, по мнению которого эффективность репрессии определяется не суровостью, а ее неминуемостью и быстротой применения наказания. Самые суровые наказания, настигающие лишь небольшое число виновных и через длительный промежуток времени после совершения преступления, оказываются малоэффективными. [257 - См.: Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 46.]
   Таким образом, принцип неотвратимости ответственности включает в себя необходимость: выявления всех без исключения преступлений, совершаемых в реальной действительности; привлечения к уголовной ответственности всех лиц, виновных в совершении преступлений; применения к каждому из них мер уголовного наказания либо мер, его заменяющих, либо освобождения от уголовной ответственности и (или) от наказания в случаях и на основаниях, предусмотренных уголовным законом; возмещения причиненного преступлением вреда. [258 - См.: Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика…. С. 36.] Безнаказанность же противоправных деяний наносит непоправимый удар по эффективности правовых норм.
   Не согласимся с мнением противников коллективной уголовной ответственности о том, что таковая противоречит принципам личной и виновной ответственности. Полагаем, что коллективная уголовная ответственность не нарушает принципа личной виновной ответственности, поскольку таковая не исключает ответственности конкретных физических лиц (индивидуальных субъектов преступления), совершивших общественно опасное деяние от имени и (или) в интересах коллективного образования в рамках своей служебной деятельности. «Думается, что такая законодательная практика не является принципиальным отказом от классического принципа виновной личной ответственности в уголовном праве, – говорит А. В. Наумов. – Этот принцип является серьезным завоеванием прогресса и демократии. И там, где он является единственно возможным… он должен оставаться незыблемым. Там же, где сама жизнь выдвигает возможность применения иного принципа – уголовной ответственности юридических лиц, он вполне может сосуществовать с первым и дополнять его». [259 - Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1996. С. 137–138.]
   С. И. Карибов вообще считает, что указанный принцип не только не входит в противоречие с возможным привлечением к уголовной ответственности легальной организации, но и не требует никакого «сосуществования». Такие лица в полной мере обладают правосубъектностью, включая деликтоспособность. Институт их уголовной ответственности не умаляет принципа личной ответственности самой организации. [260 - См.: Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание. С. 125.]
   Анализируя приговор Нюрнбергского трибунала для главных военных преступников, по которому были признаны ответственными за тяжкие злодеяния не только конкретные лица, но и четыре нацистских организации, С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев пришли к выводу, что это решение не устранило «принципа персональной ответственности, а лишь изменило его процессуальное осуществление. Факт признания нескольких организаций преступными давал основания для возбуждения уголовных дел против членов этих организаций – конкретных лиц; что касается предъявляемого обвинения, то оно индивидуализировалось применительно к каждому обвиняемому в соответствии с тем, что было этим лицом непосредственно совершено. Таким образом, уголовно-правовое содержание принципа персональной ответственности фактически сохранилось». [261 - Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 101–102.]
   В случае установления коллективной уголовной ответственности не нарушается и принцип индивидуализации ответственности и наказания. По мнению французских юристов, принцип индивидуализации наказания ставит проблему всего лишь технического характера, т. е. проблему распределения тяжести уголовной ответственности. Руководители – это только органы по исполнению решений Совета управления и Общего собрания юридического лица, кроме того, руководители сменяют друг друга, а юридическое лицо остается. В связи с данным обстоятельством совершенно неправильно привлекать к ответу только руководителя, выполняющего свои функции на момент обнаружения преступного деяния, за действия, совершенные при выполнении своих функций его предшественником. И наконец, с точки зрения интересов потерпевших, физические лица – руководители, не всегда достаточно платежеспособные для возмещения ущерба и убытков, а юридическое лицо – почти всегда. [262 - См.: Крылова Н. Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции. М., 1996. С. 51–52.]
   В подтверждение сказанного приведем следующий пример. В 1989 г. Кировским районным народным судом г. Ленинграда рассмотрено дело по обвинению Л. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 223 УК РСФСР (Загрязнение водоемов и воздуха). Судом установлено, что с апреля 1967 г. Л., работавший главным инженером, исполняющим обязанности директора, а затем директором Ленинградского опытно-промышленного гидролизного завода НПО «Гидролизпром», выпускающего промышленную продукцию в виде этилового спирта, углекислоты, фурфурола, кормовых дрожжей, не принимал надлежащих мер к прекращению сброса заводом загрязненных промышленных и хозяйственно-бытовых сточных вод в Финский залив. В результате этого в период с 1 января 1986 г. по 14 сентября 1988 г. произошло загрязнение рек Ольховки, Екатерингофки и Финского залива неочищенными сточными водами, а воздушного бассейна в этом же районе – вредными для здоровья людей отходами промышленного производства. Сбросом в реки и Финский залив загрязненных промышленных вод, содержащих органические и взвешенные вещества, нефть, а в воздушную среду – вредных веществ, содержащих органические кислоты, метанол, окислы азота, фурфурол, сернистый ангидрид, природе был причинен ущерб в 1986 г. на сумму 113 280 руб., в 1987 г. – 1 992 000 руб. и с 1 января по 1 сентября 1988 г. – 900 608 руб. Всего за указанный период причинен ущерб на общую сумму 2 605 888 руб. [263 - См.: Обзор судебной практики «О практике применения судами РСФСР законодательства об охране природы» // Судебная практика по уголовным делам: В 2 ч. Ч. 1 /сост. С. А. Подзоров. М., 2001. С. 552–553.]
   Вина директора предприятия состояла в том, что он не принял надлежащих мер по прекращению сброса заводом загрязненных сточных вод в Финский залив. При этом само деяние совершалось всем коллективом предприятия, в связи с чем представляется несправедливым и неэффективным возлагать ответственность только на директора. К тому же ущерб, причиненный предприятием, достаточно велик и, на наш взгляд, не ограничивается лишь указанной в уголовном деле суммой, поскольку в воздух поступили опасные для здоровья людей отходы, а этот вред на момент совершения преступления оценить в денежном эквиваленте просто невозможно. Кроме того, ч. 1 ст. 223 УК РСФСР предусматривала наказание в виде исправительных работ на срок до одного года или штрафом до трех минимальных месячных размеров оплаты труда. Соразмерно ли названное наказание с наступившими последствиями? Думается, что нет. Предприятие же вовсе осталось в стороне и продолжает функционировать, несмотря на то, что деяние совершалось физическими лицами в его интересах и в рамках служебной деятельности.
   Принцип дифференциации и индивидуализации ответственности и наказания означает необходимость на законодательном и правоприменительном уровнях разработки и применения соответственно строгих мер уголовно-правового воздействия к лицам, совершающим тяжкие и особо тяжкие преступления, и сравнительно мягких мер – к лицам, совершающим преступления небольшой и средней тяжести. [264 - См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. Т. I / под ред. А. И. Коробеева. С. 94–95.] Правоприменитель, выполняя требование индивидуализации ответственности и наказания, должен учитывать характер и степень общественной опасности совершенного преступления, обстоятельства его совершения, как смягчающие, так и отягчающие вину лица. При назначении наказания юридическому лицу помимо названных обстоятельств должно учитываться его имущественное и финансовое положение.
   На сочетание рассмотренных принципов указывал еще Ч. Беккариа, по мнению которого наказание «должно быть по своей сути гласным, незамедлительным, неотвратимым, минимальным из всех возможных при данных обстоятельствах, соразмерным преступлению и предусмотренным в законах». [265 - Беккариа Ч. Указ. соч. С. 247.]
   Итак, на наш взгляд, установление коллективной уголовной ответственности будет способствовать достижению таких целей наказания, как восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения преступлений. Иные меры уголовно-правового характера к юридическим лицам и иным коллективным образованиям должны применяться с целью устранения опасности и предупреждения совершения деяний, запрещенных УК РФ. Попытаемся доказать, что институт коллективной уголовной ответственности будет способствовать реализации поставленных целей.
   Во-первых, положительная сфера действия уголовного закона, как отмечает Н. Ф. Кузнецова, может проявляться в том, что сам факт издания нормы оказывается достаточным средством предупреждения преступлений. Позитивное действие уголовного закона – это в основном его общепревентивная эффективность. [266 - См.: Кузнецова Н. Ф. Проблемы изучения эффективности уголовно-правовых норм и институтов. С. 33.]
   Во-вторых, эффективность права определяется тем, насколько его нормы отвечают объективным потребностям жизни, интересам развития общества. [267 - См.: Казимирчук В. П., Боботов С. В. Эффективность права как формы социального контроля // Эффективность применения уголовного закона / отв. ред. Н. Ф. Кузнецова, И. Б. Михайловская. М., 1973. С. 15.] Негативные последствия, наступающие в результате общественно опасной деятельности коллективных образований, обусловлены различными факторами: научно-техническим прогрессом, возникновением новых видов общественно опасных деяний и их неблагоприятной динамикой и др. К тому же для современной преступности в России характерны новые и достаточно опасные черты: она стала более организованной, использует высокие технологии и мощную финансовую базу, для нее характерны сращивание с государственным аппаратом и легальным бизнесом, обширные международные связи. [268 - См.: Кудрявцев В. Н. Стратегия борьбы с преступностью. М., 2003. С. 13.] Таким образом, современные реалии свидетельствуют о необходимости скорейшего установления коллективной уголовной ответственности.
   В случае же, когда социально опасное явление не получает своевременной и соответствующей его содержанию правовой оценки, борьба с ними становится менее эффективной, а ущерб, причиняемый таким явлением, не встречает должного противодействия. [269 - См.: Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация). М., 1982. С. 5.]
   В-третьих, эффективность уголовно-правового воздействия определяется не только конечным результатом, но и той ценой, которую приходится платить за его достижение. Для этого необходимо выяснить: возможна ли успешная борьба с общественно опасным деянием не уголовно-правовыми средствами, и если нет, осуществимо ли эффективное воздействие на него мерами уголовной репрессии. [270 - См.: Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика… С. 78.]
   Одним из показателей эффективности права выступает правоприменение. Отсюда конкретные методы измерения степени эффективности правовых норм зависят от состояния норм, их реальной активности. [271 - См.: Зенин И. А. Указ. соч. С. 88.] Основная сложность прогнозирования состоит в том, что они еще не приняты. Поэтому перед нами стоит задача проанализировать и спрогнозировать эффективность правовых норм о коллективной уголовной ответственности, которые должны быть приняты.
   В первую очередь, представляется важным детальное изучение практики применения норм КоАП РФ, предусматривающих административную ответственность юридических лиц, выступающих в качестве своеобразной призмы, через которую мы должны решить вопрос о своевременности, целесообразности и необходимости регламентации коллективной уголовной ответственности. Согласимся с Г. А. Есаковым, полагающим, что эти нормы можно рассматривать как «испытательный полигон» для будущих уголовно-правовых норм. [272 - См.: Есаков Г. Юридические лица и ответственность за убийство (о новом уголовном законе) // Уголовное право. 2007. № 6. С. 19.]
   Итак, административным правонарушением признается противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое КоАП РФ или законами субъектов РФ об административных правонарушениях установлена административная ответственность (ст. 2.1 КоАП РФ). Анализ Особенной части КоАП РФ (в ред. Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 239-ФЗ) показывает, что юридические лица наказываются в административно-правовом порядке за правонарушения:
   – посягающие на права граждан (из 55 статей, входящих в гл. 5 КоАП РФ, 24 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – посягающие на здоровье, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения и общественную нравственность (из 16 статей, входящих в гл. 6 КоАП РФ, 9 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области охраны собственности (из 33 статей, входящих в гл. 7 КоАП РФ, 27 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области охраны окружающей природной среды и природопользования (из 42 статьей, входящих в гл. 8 КоАП РФ, 37 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в промышленности, строительстве и энергетике (из 16 статей, входящих в гл. 9 КоАП РФ, 15 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в сельском хозяйстве, ветеринарии и мелиорации земель (из 14 статей, входящих в гл. 10 КоАП РФ, 13 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – на транспорте (из 30 статей, входящих в гл. 11 КоАП РФ, 11 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области дорожного движения (из 39 статей, входящих в гл. 12 КоАП РФ, 6 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области связи и информации (из 27 статей, входящих в гл. 13 КоАП РФ, 21 предусматривает ответственность юридических лиц);
   – в области предпринимательской деятельности (из 37 статей, входящих в гл. 14 КоАП РФ, 31 предусматривает ответственность юридических лиц);
   – в области финансов, налогов и сборов, рынка ценных бумаг (из 34 статей, входящих в гл. 15 КоАП РФ, 23 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области таможенного дела (нарушения таможенных правил) (из 23 статей, входящих в гл. 16 КоАП РФ, 21 предусматривает ответственность юридических лиц);
   – посягающие на институты государственной власти (из 15 статей, входящих в гл. 17 КоАП РФ, 4 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – в области защиты Государственной границы РФ и обеспечения режима пребывания иностранных граждан или лиц без гражданства на территории РФ (из 17 статей, входящих в гл. 18 КоАП РФ, 12 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – против порядка управления (из 40 статей, входящих в гл. 19 КоАП РФ, 23 предусматривают ответственность юридических лиц);
   – посягающие на общественный порядок и общественную безопасность (из 29 статей, входящих в гл. 20 КоАП РФ, 11 предусматривают ответственность юридических лиц).
   Из 474 статей Особенной части КоАП РФ 288 статей (60,76 %) предусматривают ответственность юридических лиц. Основную часть правонарушений, ответственность за совершение которых могут нести юридические лица, составляют деяния, связанные с предпринимательской и иной организационно-хозяйственной деятельностью. Из 226 статей, содержащихся в главах КоАП РФ, предусматривающих ответственность за правонарушения в области охраны собственности, окружающей природной среды и природопользования, в промышленности, строительстве и энергетике, в сельском хозяйстве, ветеринарии и мелиорации земель, в области связи и информации, предпринимательской деятельности, финансов, налогов и сборов, рынка ценных бумаг, таможенного дела (нарушения таможенных правил), 188 статей (83,2 %) предусматривают ответственность юридических лиц. На рис. 4 приведены данные о количестве привлеченных к административной ответственности и подвергнутых административным наказаниям юридических лиц судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ в 2005–2010 гг.

   Рис. 4. Количество юридических лиц, привлеченных к административной ответственности и подвергнутых административным наказаниям судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ в 2005–2010 гг., тыс. (по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ)

   Из рис. 4 видно, что в России ежегодно увеличивается количество юридических лиц, привлекаемых к административной ответственности и подвергнутых административным наказаниям. Так, в 2006 г. прирост правонарушений со стороны юридических лиц составил 146,8 %, в 2007 г. – 92,8, в 2008 г. – 29,6, в 2009 г. – 29,2, в 2010 г. – 29,8 %. Кроме того, анализ представленных данных показывает, что в 2005 г. было подвергнуто административным наказаниям 79,4 % юридических лиц от числа привлеченных к административной ответственности, в 2006 г. – 77 %, в 2007 г. – 77,9, в 2008 г. – 78,7, в 2009 г. – 77,6, в 2010 г. – 77,5 %.
   Основную долю в структуре административных правонарушений, наказание за совершение которых было наложено на юридических лиц судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ (см. табл. 5), составляют правонарушения против порядка управления (гл. 19 КоАП РФ), а также посягающие на общественный порядок и общественную безопасность (гл. 20 КоАП РФ).
   Приведенные в табл. 5 данные показывают, что в 2007 г. за совершение правонарушений против порядка управления, а также посягающих на общественный порядок и общественную безопасность судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ было назначено административное наказание 79,4 % юридических лиц от общего числа юридических лиц, в отношении которых вынесено постановление о назначении административного наказания, в 2008 г. – 78,4 %, в 2009 г. – 81,2, в 2010 г. – 82,6 %.
   Наименьший процент составляют правонарушения, посягающие на институты государственной власти (гл. 17 КоАП РФ), а также правонарушения на транспорте (гл. 11 КоАП РФ). В 2007 г. административному наказанию за совершение названных правонарушений было подвергнуто 0,03 % юридических лиц от общего числа юридических лиц, в отношении которых вынесено постановление о назначении административного наказания, в 2008 г. – 0,1 %, в 2009 г. – 0,03 и в 2010 г. – 0,03 %.
   Ежегодно фиксируется рост количества юридических лиц, привлекаемых судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ к административной ответственности за правонарушения, посягающие на права граждан (гл. 5 КоАП РФ), в сельском хозяйстве, ветеринарии и мелиорации земель (гл. 10 КоАП РФ), в области связи и информации (гл. 13 КоАП РФ), в области таможенного дела (гл. 16 КоАП РФ), в области защиты Государственной границы РФ и обеспечения режима пребывания иностранных граждан или лиц без гражданства на территории РФ (гл. 18 КоАП РФ), против порядка управления (гл. 19 КоАП РФ), посягающие на общественный порядок и общественную безопасность (гл. 20 КоАП РФ).
   При этом, к примеру, основную долю в правонарушениях, посягающих на права граждан, составляет нарушение законодательства о труде и охране труда (ст. 5.27 КоАП РФ). За нарушение данной нормы судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ в 2007 г. в отношении 512 юридических лиц (74,4 % от общего числа юридических лиц, подвергнутых наказанию за правонарушения, посягающие на права граждан) было вынесено постановление о назначении административного наказания, в 2008 г. – 862 юридических лиц (86,3 %), в 2009 г. – 1186 юридических лиц (88,5 %), в 2010 г. – 1154 юридических лиц (92,76 %). Основную долю в правонарушениях в области таможенного дела составляет незаконное перемещение товаров и (или) транспортных средств через таможенную границу РФ (ст. 16.1 КоАП РФ). За нарушение данной нормы судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ в 2007 г. в отношении 497 юридических лиц (35,3 % от общего числа юридических лиц, подвергнутых наказанию за правонарушения в области таможенного дела) было вынесено постановление о назначении административного наказания, в 2008 г. – 875 юридических лиц (42,2 %), в 2009 г. – 772 юридических лиц (33,8 %), в 2010 г. – 782 юридических лиц (34,21 %). Отметим, что указанные административные правонарушения имеют смежные составы преступлений, предусмотренные ст. 143 УК РФ (Нарушение правил охраны труда) и ст. 188 УК РФ (Контрабанда).

   Таблица 5
   Количество юридических лиц, подвергнутых административному наказанию судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ в 2007–2010 гг. (по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ)

   Кроме того, следует иметь в виду, что дела об административных правонарушениях рассматриваются не только судами общей юрисдикции и мировыми судьями, но и судьями арбитражных судов; федеральными органами исполнительной власти, их учреждениями, структурными подразделениями и территориальными органами, а также иными государственными органами, уполномоченными на то, исходя из задач и функций, возложенных на них федеральными законами либо нормативными правовыми актами Президента РФ или Правительства РФ; уполномоченными органами и учреждениями органов исполнительной власти субъектов РФ; административными комиссиями, иными коллегиальными органами, создаваемыми в соответствии с законами субъектов РФ (ст. 22.1 гл. 23 КоАП РФ).
   Так, по данным Главного управления таможенных расследований и дознания Федеральной таможенной службы России (далее – ФТС), должностными лицами таможенных органов РФ, судом или уполномоченным органом в 2007 г. было принято 30 662 решения в отношении юридических лиц, совершивших административные правонарушения в области таможенного дела, в 2008 г. – 34 603, в 2009 г. – 39 416, в 2010 г. – 34 794 решения. [273 - Итоги правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации в 2008 г.; Показатели правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации за 2009 г., в сравнении с 2008 г.; Показатели правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации за 2010 г., в сравнении с 2009 г.: Информация Главного управления таможенных расследований и дознания ФТС России // Официальный сайт Федеральной таможенной службы России. URL: http://www.customs.ru (последняя дата обращения: 03.02.2011).]
   За совершение административных правонарушений к юридическим лицам могут применяться такие наказания, как: предупреждение; административный штраф; возмездное изъятие орудия совершения или предмета административного правонарушения; конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения, приостановление деятельности (ст. 3.2 КоАП РФ). В табл. 6 приведены данные о видах административных наказаний, наложенных судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ на юридических лиц в 2007–2010 гг.

   Таблица 6
   Виды административных наказаний, наложенных судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ на юридических лиц в 2007–2010 гг. (по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ)

   Из табл. 6 следует, что в 2007 г. в 60,15 % (в 2008 г. – 60,35, в 2009 г. – 59,54, в 2010 г. – 66,63 %) случаев к юридическим лицам применялся такой вид административного наказания, как штраф; в 31,36 % (33,44, 35,19, 29,6 %) случаев – приостановление деятельности; в 7,27 % (5,04, 4,21, 2,94 %) случаев – предупреждение; в 1,1 % (1,15, 1,06, 0,83 %) случаев – конфискация; в 0,12 % (0,02, 0, 0 %) случаев – возмездное изъятие. Таким образом, доминирующим наказанием в отношении юридических лиц является штраф.
   Приведенные данные свидетельствуют о возможности применения юридической конструкции состава правонарушения в отношении юридических лиц. Отметим, что состав административного правонарушения идентичен составу преступления (отличие заключается только в степени общественной опасности совершенных деяний). «Близость административного и уголовного права свидетельствует о том, – отмечает С. Г. Келина, – что если административное право ввело ответственность юридических лиц, то логичным, с точки зрения системы права, было бы и положительное решение вопроса об ответственности этих субъектов в уголовном праве». [274 - Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК РФ. С. 53–54.]
   К недостаткам, снижающим эффективность правовых норм, относятся: несоответствие норм права объективным закономерностям жизни общества; неправильное определение целей правового регулирования; неверный выбор правовых средств достижения целей; недостаточный учет условий действия нормы; нарушение взаимосвязи между элементами системы правового регулирования (в том числе между нормами разных отраслей законодательства); внутренняя противоречивость нормы; чрезмерная сложность, непонятность нормы для исполнителей; неосуществимость санкции нормы. [275 - См.: Эффективность правовых норм. М., 1980. С. 85.]
   Как мы уже выяснили, институт коллективной уголовной ответственности социально обусловлен. Отсутствие уголовно-правовых мер воздействия на неправомерную (общественно опасную) деятельность коллективных образований снижает эффективность защиты личности, общества и государства от общественно опасных посягательств. Установление коллективной уголовной ответственности будет лишь способствовать достижению провозглашенных законодателем целей: восстановлению социальной справедливости и предупреждению совершения преступлений.
   Неверный выбор правовых средств достижения целей можно проиллюстрировать на примере некоторых положений КоАП РФ. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 2.1 КоАП РФ применение к юридическим лицам административного наказания не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение виновное физическое лицо, равно как и привлечение к административной или уголовной ответственности физического лица не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение юридическое лицо.
   То, что применение к юридическим лицам административного наказания не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение виновное физическое лицо, равно как и привлечение к административной ответственности физического лица не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение юридическое лицо, возражений не вызывает. А вот то, что привлечение к уголовной ответственности физического лица не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение юридическое лицо, на наш взгляд, существенно влияет на эффективность правовых норм.
   Специалисты в области административного права по-разному относятся к данной норме. Одни ученые считают такое правило вполне оправданным. По их мнению, в данном случае необходимо четкое осознание того, что привлечение к уголовной ответственности должностного лица за совершение им преступления не выводит юридическое лицо из сферы действия законодательства об административной ответственности при наличии в нем смежного состава административного правонарушения. [276 - См.: Настольная книга судьи по делам об административных правонарушениях: науч. – практ. пособие / под ред. Н. Г. Салищевой. М., 2009. С. 76.] Другие же говорят о парадоксальном «соединении» в одном правонарушении одновременно двух видов юридической ответственности, в результате чего одно и то же правонарушение оказывается своего рода «административно-уголовным» деянием. [277 - См.: Сорокин В. Д. КоАП РФ и классическое понимание вины как основания административной ответственности // Административное и административно-процессуальное право. Актуальные проблемы. М., 2004. С. 227.] Считаем, что наличие подобной нормы снижает превентивную роль наказания.
   Так, КоАП РФ предусматривает самостоятельную административную ответственность юридических лиц за совершение целого ряда деяний, по степени общественной опасности являющихся преступлениями. К таковым, в частности, относятся: нарушение правил оборота инструментов или оборудования, используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ (ст. 6.15), нарушение правил оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (ст. 6.16), подделка документов, штампов, печатей или бланков, их использование, передача либо сбыт (ст. 19.23), незаконное вознаграждение от имени юридического лица (ст. 19.28) и др. Физическое лицо, совершившее перечисленные деяния от имени и (или) в интересах юридического лица, будет отвечать в уголовно-правовом порядке по ст. 228.2, 327, 291, 204 УК РФ. Получается, что за совершение одного и того же деяния индивидуальный субъект подлежит уголовно-правовому воздействию, а коллективный (в чьих интересах и совершалось деяние) – лишь административному. Представляется, что это лишняя трата времени и денег рассматривать одно и то же дело в административном порядке в отношении юридических лиц и в уголовно-правовом порядке в отношении физических лиц. К тому же в такой ситуации нарушается принцип справедливости, в соответствии с которым каждый должен нести ответственность в зависимости от характера и степени общественной опасности содеянного. Совершение деяния, по степени общественной опасности равное преступлению, должно влечь за собой уголовную ответственность, в том числе и в отношении коллективных образований.
   Кроме того, как указывал М. Д. Шаргородский, то, что какая-либо норма будет неэффективна, может быть результатом того, что она воздействует не на те причины, устранение или развитие которых необходимо для направления соответствующего общественного явления в желательном направлении. Воздействие на следствие, не устраняющее причин, не устраняет само явление, пока не будут уничтожены его причины. [278 - См.: Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 60.]
   Поэтому считаем недостаточным применение в отношении коллективных образований, совершивших общественно опасные деяния, лишь уголовно-правовых средств воздействия. На наш взгляд, необходимо разработать целый комплекс мер политического и социально-экономического характера по противодействию их неправомерной (преступной) деятельности.
   Симптомами неэффективности норм права служат следующие факторы: рост числа правонарушений; увеличение числа предложений по совершенствованию действующего и разработке нового законодательства; недостижение с помощью конкретных норм желаемых результатов. [279 - См.: Зенин И. А. Указ. соч. С. 89.] Приведенные в табл. 5 данные свидетельствуют о росте административных правонарушений со стороны юридических лиц. Так, в 2008 г. судами общей юрисдикции и мировыми судьями РФ к административной ответственности было привлечено юридических лиц на 31 % больше, чем в 2007 г., в 2009 г. – на 27,38 % больше, чем в 2008 г., и на 66,88 % больше, чем в 2007 г., а в 2010 г. – на 29,56 % больше, чем в 2009 г., на 65,04 % больше, чем в 2008 г, и на 116,22 % больше, чем в 2007 г.
   Подводя итог сказанному, можно сделать следующие выводы:
   1. Целесообразность существования любого правового института объясняется способностью эффективно регулировать общественные отношения. С учетом того, что общественно опасная деятельность коллективных образований причиняет вред (ставит под угрозу причинения вреда) общественным отношениям (благам, интересам), охраняемым уголовным законом, применение к ним административных или гражданско-правовых мер воздействия становится нецелесообразным (бессмысленным), так как цели наказания достигнуты быть не могут. В связи с этим институт коллективной уголовной ответственности должен быть закреплен на законодательном уровне.
   2. Установление коллективной уголовной ответственности поможет привести в соответствие меры борьбы с деяниями коллективных образований, представляющих повышенную степень общественной опасности, и обеспечит более полную реализацию принципа неотвратимости ответственности. Это подтверждается целым рядом обстоятельств. Во-первых, институт коллективной уголовной ответственности социально обусловлен, т. е. соответствует реальным потребностям общества. Во-вторых, коллективная уголовная ответственность будет только способствовать решению задач и достижению целей, которые ставит перед собой государство в борьбе с преступностью. В-третьих, механизм реализации коллективной уголовной ответственности уже апробирован правоприменителем зарубежных государств, а в России успешно применяются административно-правовые санкции к юридическим лицам. Зарубежный опыт законодательной регламентации института коллективной уголовной ответственности и административная практика могут быть использованы в российском уголовном праве.
   3. Непосредственной (прямой) целью применения уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям являются охрана общественных отношений от их общественно опасной деятельности, восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения преступлений. Опосредованная цель состоит в устранении причин и условий, оказывающих влияние на общественно опасную деятельность коллективных образований. Конечная цель заключается в замедлении темпов роста преступности коллективных образований, стабилизации ее уровня, удержании в контролируемых государством рамках.

Глава 3
Концепция коллективной уголовной ответственности

3.1. Основные концепции коллективной уголовной ответственности

   В результате научных исследований в доктрине зарубежного и российского уголовного права сложилось несколько концепций института коллективной (корпоративной) уголовной ответственности.
   Так, в Англии корпорации рассматриваются как субъекты правоотношений через доктрину «опосредованной» ответственности (vicarious liability) и доктрину идентификации (doctrine of identification), или теорию отождествления (теория alter ego).
   Под опосредованной ответственностью понимается ответственность одного лица за действия другого (liability for the act of another). В соответствии с данной доктриной компания несет всю ответственность за действия работника, которые тот совершает в рамках осуществления своих обязанностей. По отношению к корпоративной уголовной ответственности доктрина имеет несколько усеченный характер. Компания признается ответственной за действия своих сотрудников только в случаях, если они действуют как служащие, представители или агенты компании, причем уголовная ответственность компании в данном случае не зависит от того, каковы были действия высшего менеджмента и управляющих юридического лица. Наиболее часто доктрина опосредованной ответственности применяется по отношению к преступлениям «строгой ответственности», когда для привлечения лица к уголовной ответственности не требуется доказывания наличия вины в его действиях. [280 - См.: Чупрова Е. В. Ответственность за преступное поведение юридических лиц в современной Европе // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 493.]
   Доктрина идентификации (теория отождествления), впервые изложенная в одном из решений Палаты лордов 1915 г., исходит из того, что действия (бездействие) и психическое состояние высших должностных лиц корпорации определяются как деяние и психическое состояние корпорации. Обычные служащие и агенты являются не более чем руками, выполняющими работу и не отвечающими за разум и волю корпорации. А вот дирекция и управляющие компании являются ее мозгом и контролируют ее деятельность, поэтому они могут быть идентифицированы с ней. Соответственно, в случаях, когда преступление совершено должностным лицом, корпорация отвечает как исполнитель, если же служащий выступал в качестве соучастника, корпорация подлежит ответственности как соучастник. [281 - См.: Уголовное право зарубежных государств / под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. М., 2001. С. 46; Есаков Г. А., Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право зарубежных стран. М., 2008. С. 137; Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. М., 2003. С. 58.] Данная теория применяется также в США, Канаде, Австралии, Польше.
   Согласимся с ГА. Есаковым, утверждающим, что возможности применения теории отождествления достаточно узки, поскольку связаны исключительно с деятельностью высшего менеджмента, тогда как часто преступления совершаются и на более низких уровнях руководства. Соответственно, чем крупнее корпорация, тем больше у нее шансов избежать уголовного преследования. [282 - См.: Есаков ГЛ. Учение о преступлении в странах семьи общего права: автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2007. С. 30.]
   Канадский вариант доктрины несколько шире по сравнению с английской теорией. В частности, Верховный суд Канады расширил категорию «управляющего разума», отнеся к тем, кто может представлять управление административной власти корпорации, совет директоров, управляющего, директора, менеджера или любое другое лицо, делегированное советом директоров. В Англии эта группа включает в себя совет директоров, управляющего директора и другого высокопоставленного менеджера. Более того, судам Канады было предписано устанавливать не только главного менеджера, контролирующего корпоративную политику, но и того, кто непосредственно совершил преступление. При этом уголовная ответственность корпорации в Канаде наступает независимо от количества физических лиц, допустивших нарушение закона, и занимаемого ими служебного положения, а также от того, будет ли установлен индивид, на которого может быть возложена персональная ответственность. [283 - См.: Corporate Criminal Liability // An official site of the Canadian Department of Justice. URL: http://www.justice.gc.ca/eng/dept-min/pub/jhr-jdp/dp-dt/iss-ques.html]
   Теоретическим обоснованием вменения поступка агента в вину корпорации в американском праве является доктрина «respondent superior» («пусть ответит старший»). В соответствии с этой доктриной для возложения уголовной ответственности на корпорацию необходимо: во-первых, чтобы агент корпорации совершил незаконное действие (actus reus) в здравом состоянии рассудка (виновная воля, mens red); во-вторых, он должен действовать, не выходя за рамки своих полномочий; в-третьих, агент должен намереваться принести выгоду корпорации. [284 - См.: Никифоров Б. С., Решетников Ф. М. Современное американское право / отв. ред. В. А. Власихин; АН СССР, Ин-т США и Канады, Ин-т сов. государства и законодательства. М., 1990. С. 56.]
   В Голландии институт корпоративной уголовной ответственности объясняется сквозь призму теории функционального преступления, основанной на возможности привлечения к уголовной ответственности за совершенное преступление третьих лиц в силу выполняемой ими функции в корпорации. В свою очередь, функциональное преступление – это специальная форма преступления, где основанием уголовной ответственности является не факт совершения противоправного деяния, а качество самого преступника, его функция. Соответственно, для привлечения корпорации к уголовной ответственности необходимо установить, что лицо, обладающее определенными функциональными полномочиями (директор предприятия), имело возможность принимать решения относительно стратегически важных вопросов деловой жизни корпорации, т. е. руководить производственным процессом, принимать активное участие в выборе экономического курса развития предприятия, а также отдавать частные распоряжения относительно специфики, объема и порядка ее деятельности. При этом данное лицо не принимает участия в преступлении, не отдает приказы на его совершение, но косвенным образом создает условия, при которых отрицательное поведение приводит к правонарушению. Он не только знает о сложившемся на предприятии негативном поведении, которое противоречит интересам партнеров по бизнесу, кредиторов, потребителей и т. д., но и расценивает такое поведение как давно сложившуюся практику и не препятствует ее осуществлению. Деятельность же лица, фактически совершившего преступление, не должна выходить за рамки его профессиональных полномочий. [285 - См.: Иващов П. П. Проблемы ответственности юридических лиц в российском уголовном праве: дис… канд. юрид. наук. СПб., 2001. С. 41–46.]
   К тому же Верховный суд Голландии отметил, что для установления умысла юридическое лицо должно дать ясно выраженное согласие на действия его сотрудника, т. е. знать о его действиях и одобрять их. В этом случае действия сотрудника могут рассматриваться как действия самого юридического лица. Таким образом, в Голландии принято считать, что юридическое лицо совершает деликт, если речь идет о действии, которое в общественном обиходе считается действием юридического лица. При этом должно быть установлено, что речь идет о сделке, которая данным юридическим лицом принимается и которая, в общем, находится в сфере его влияния. Поэтому если деяние может быть вменено юридическому лицу, то за него может быть наказано как само юридическое лицо, так и физические лица, совершившие запрещенный поступок, а также те, кто дал задание на его выполнение или осуществлял фактическое руководство при его совершении. [286 - См.: Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. К вопросу о понятии субъекта преступления в уголовном праве Голландии и России // Правовая реформа в России и зарубежный опыт. Красноярск, 1997. С. 88, 28.]
   В 1954 г. голландец Хог Раад разработал тест для определения тех действий сотрудников, за которые на корпорацию должна налагаться уголовная ответственность. Для этого необходимо руководствоваться двумя критериями. Во-первых, корпорации следует определить, должен ли сотрудник поступать подобным образом. Считается, что данный критерий будет налицо почти во всех случаях, поскольку корпорации, имея иерархическую структуру, обладают возможностями предотвращения незаконных действий сотрудников. При этом «достаточно того, что корпорация имеет такую возможность, а насколько эффективно она ее использует, не имеет значения». Во-вторых, действия сотрудника должны входить в категорию действий, обычно приемлемых для корпорации, таким образом, чтобы можно было рассматривать их как обыкновенную деловую практику компании. Указанный критерий имеет широкое толкование. Так, в деле «Университет Кронинген» было установлено, что не только решения дирекции, но и решения, принимаемые на более низком уровне, могут являться основанием для уголовной ответственности корпорации. Соответственно, даже действия сотрудника, не занимающего высоких должностей в корпорации, могут привести к наложению уголовной ответственности на корпорацию, если будут установлены два необходимых условия. [287 - См.: Ситковский И. В. Указ. соч. С. 72.]
   В КНР уголовная ответственность юридических лиц объясняется через теорию ответственности социальной системы олицетворения, суть которой сводится к следующему: а) юридическое лицо как целостная система совершает преступление, и поэтому в качестве целого должно нести уголовную ответственность; б) юридическое лицо обладает своими целостными волей и действием, следовательно, способно совершать преступления и нести ответственность за них. Не следует считать волю и действие юридического лица волей и действием какого-либо человека, равно как не следует считать преступление юридического лица личным преступлением; в) юридическое лицо – это органическое целое, составленное из физических лиц. Деятельность юридического лица осуществляется через сознательную деятельность человека. Поэтому к уголовной ответственности наряду с юридическим лицом привлекаются его члены; г) основанием привлечения их к уголовной ответственности являются их субъективная вина (умысел и неосторожность) и объективное деяние (действие и бездействие) в качестве представителя юридического лица и его составных элементов, а также их роль, которую они сыграли в данном преступлении; д) в преступлении юридического лица на самом деле существует одно преступление (совершенное юридическим лицом), два субъекта преступления (юридическое лицо и его составные элементы – физические лица), два наказуемых субъекта (в случае двойного наказания) или один наказуемый субъект (в случае единичного наказания); е) в преступлении целостного юридического лица привлечение членов юридического лица к уголовной ответственности не является обязательным условием привлечения самого юридического лица к уголовной ответственности, а наоборот, признание совершения преступления юридическим лицом является основанием и необходимой предпосылкой для привлечения его внутренних членов (физических лиц) к уголовной ответственности. [288 - Хе Бинсун. Преступность юридического лица и уголовная ответственность. Пекин, 1991. С. 470–783 (на кит. яз.). – Пит. по: Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: сравнительно-правовое исследование. С. 271–277; Лун Ч. Учение о составе преступления по уголовному праву КНР и России: сравнительно-правовое исследование. С. 90.]
   Обобщая зарубежные концепции корпоративной (коллективной) уголовной ответственности, можно заключить, что все они исходят из того, что корпорации осуществляют свою деятельность через физических лиц. При этом корпоративная (коллективная) уголовная ответственность: а) наступает только за такие преступные деяния, которые физические лица осуществляют в рамках своих служебных (должностных) обязанностей от имени и (или) в интересах корпорации; б) не зависит от количества физических лиц, допускающих нарушения от имени и (или) в интересах корпорации; в) зависит от деятельности лиц, формирующих корпоративную культуру, отдавая приказы, распоряжения, приводящие к совершению преступления, либо попустительствуя неправомерному поведению со стороны иных служащих; г) может наступать за действия лиц, не выполняющих управленческие функции, в случае, если их действия (бездействие) явились обыкновенной деловой практикой корпорации; д) не исключает уголовной ответственности физических лиц, совершивших неправомерное (преступное) деяние от имени и (или) в интересах корпорации.
   В России одни ученые (Б. В. Волженкин, А. И. Коробеев, Р. И. Михеев, А. Г. Корчагин, А. С. Шевченко, О. Ю. Якимов [289 - См.: Волженкин Б. В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998. С. 30; Полный курс уголовного права. В 5 т. Т. I: Преступление и наказание / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. С. 437; МихеевР.И., Корчагин А. Г., Шевченко А. С. Уголовная ответственность юридических лиц: за и против. Владивосток, 1999. С. 42; Якимов О. Ю. Легализация (отмывание) доходов, приобретенных преступным путем: уголовно-правовые и уголовно-политические проблемы / под ред. Н. А. Лопашенко. СПб., 2005. С. 130.]) предлагают разграничивать понятия «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности». По их мнению, преступление как общественно опасное противоправное и виновное деяние может совершить только физическое лицо, обладающее сознанием и волей, а нести уголовную ответственность за такие деяния могут не только физические, но и, при определенных условиях, юридические лица.
   С такой позицией вряд ли можно согласиться, поскольку основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Одним из основных признаков состава преступления является вина. Если же отвергать субъективную сторону в деятельности юридических лиц, то мы не сможем применить к ним и такую категорию, как состав преступления, а соответственно, будут отсутствовать и основания коллективной уголовной ответственности. На наш взгляд, с тем чтобы не разрушить учение о составе преступления, следует говорить об особенностях субъективной стороны в неправомерной деятельности юридических лиц.
   Вторая группа ученых (В. А. Номоконов, Н. В. Щедрин, А. А. Востоков, В. А. Лимонов, А. В. Малешина [290 - См.: Номоконов В. А. Современная российская уголовная политика: желаемое и действительное // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной научно-практ. конф. М., 2007. С. 25; Щедрин Н. В., Востоков А. А. Уголовно-правовые санкции безопасности в отношении организаций // Там же. С. 156–159; Пимонов В. А. Борьба с общественно опасными деяниями лиц, не являющихся субъектами преступления, как задача уголовного права // Там же. С. 172; Щедрин Н. В., Востоков А. А. Организации как субъекты уголовно-правового воздействия // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2007. № 1–2. С. 30–34; Щедрин Н. В., Востоков А. А. О мерах уголовно-правового характера в отношении организаций // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты: материалы III Российского конгресса уголовного права. 29–30 мая 2008 г. М., 2008. С. 170–172; Малешина А. В. Ответственность за преступные деяния против жизни в странах общего права (на примере Англии, США и Канады): автореф. дис… канд. юрид. наук. М.,2009. С. 9–10, 19–20.] и др.) полагает, что ключ к решению проблемы ответственности коллективных образований может лежать в плоскости иных мер уголовно-правового регулирования, нежели уголовная ответственность и наказание. Эту идею на заседании «круглого стола» «Уголовная ответственность юридических лиц», который проводился в рамках III Российского конгресса уголовного права «Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты» на юридическом факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова 29–30 мая 2008 г., высказала и Н. Ф. Кузнецова.
   Являясь противником привлечения юридических лиц к уголовной ответственности, Н. Ф. Кузнецова признала, что Россия, ратифицируя международные конвенции, возлагает на себя обязательства вносить соответствующие изменения в национальное законодательство. В связи с этим, по ее мнению, можно было бы использовать опыт латвийского законодателя, который сделал выбор в пользу применения к юридическим лицам иных мер уголовно-правового характера.
   Преимущество таких мер перед наказанием Н. В. Щедрин и А. А. Востоков видят в том, что они могут применяться и при отсутствии признаков надлежащего субъекта и при отсутствии субъективной стороны. Их установление позволит оказывать уголовно-правовое воздействие на любые коллективные образования, в том числе на организации без образования юридического лица (например, общественные или религиозные объединения), а для применения будет достаточно установления уголовно-противоправной деятельности коллективного образования, причинения крупного ущерба обществу или угрозы такого ущерба, а также причинной связи между деятельностью и ущербом.
   Н. В. Щедрин и А. А. Востоков предлагают установить в отношении организаций следующие меры уголовно-правового характера: лишение предоставленных льгот, лишение лицензии, ограничение предпринимательской свободы (передача организации под опеку, наложение ареста на имущество, запрет заниматься определенной деятельностью или приостановление определенной деятельности, возложение иных специальных обязанностей), ликвидация, включение в перечень преступных организаций, публикация судебного решения о применении мер безопасности, полная конфискация имущества. В отношении коллективных субъектов (организаций), не являющихся юридическими лицами, должны применяться такие меры, как запрет на осуществление деятельности; включение в перечень преступных организаций (который подлежит официальному опубликованию); полная конфискация имущества, «принадлежащего» данной организации.
   В этот перечень авторы не включили штраф, который является мерой наказания. По их мнению, вместо штрафа следует предусмотреть меры компенсации (восстановления) ущерба, причиненного общественно опасными и уголовно-противоправными деяниями организаций. [291 - См.: Щедрин Н. В. О «многоколейности» системы российского уголовного права // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 542; Щедрин Н. В., Востоков А. А. Организации как субъекты уголовно-правового воздействия. С. 34; Они же. Уголовная ответственность юридических лиц или иные меры уголовно-правового характера в отношении организаций // Уголовное право. 2009. № 1. С. 60.] Но есть ли в этом целесообразность, ведь ущерб от общественно опасных деяний возмещается и сегодня в гражданско-правовом порядке.
   На наш взгляд, иные меры уголовно-правового характера вполне могут применяться к юридическим лицам наряду с наказанием. При этом согласимся с Н. В. Щедриным и А. А. Востоковым в том, что такие меры могут быть применимы не только к коллективным субъектам (организациям), обладающим правами юридического лица, но и к организациям, не зарегистрированным в установленном законом порядке.
   И, наконец, третья позиция заключается в признании необходимости установления коллективной уголовной ответственности. Сторонники такого подхода (Л. А. Абашина, С. Г. Келина, С. И. Карибов, Р. И. Минин, А. В. Наумов, А. С. Никифоров, И. В. Ситковский [292 - См.: Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации // Уголовное право: новые идеи / отв. ред. С. Г. Келина, А. В. Наумов. М., 1994. С. 50–60; Она же. Еще раз об уголовной ответственности юридических лиц // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы V Международной науч. – практ. конф. М.,2008. С. 172–177; Наумов А. В. Уголовный закон в условиях перехода к рыночной экономике // Советское государство и право. 1991. № 2. С. 35; Он же. Предприятие на скамье подсудимых? // Советская юстиция. 1992. № 17–18. С. 3; Никифоров А.С Об уголовной ответственности юридических лиц // Уголовное право: новые идеи. М., 1994. С. 43–49; Он же. Организация как субъект преступления // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. М., 1994. С. 59–61; Абашина Л. А. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2008. С. 12; Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание: дис… канд. юрид. наук. Ростов н / Д, 2006; Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. М., 2003; Минин Р. В. Институт уголовной ответственности юридических лиц в России: проблемы обусловленности и регламентации: дис… канд. юрид. наук. Тюмень, 2008, и др.] и др.) обращают внимание на существенный вред, причиняемый при совершении экологических преступлений, и очевидность того, что такие последствия не могут быть уравнены по степени общественной опасности с административно наказуемыми экологическими правонарушениями. Соответственно, административные наказания не могут в таких случаях быть эффективными. Применение же гражданско-правовых санкций является лишь комплексом мер имущественного характера. Указывается и на то, что размер причиняемого преступной деятельностью юридических лиц ущерба не идет ни в какое сравнение с вредом, который может быть причинен отдельным физическим лицом.
   Полагаем, что в настоящее время действительно существует необходимость расширения сферы уголовной деликтоспособности за счет признания коллективных образований субъектами преступления (уголовной ответственности). О социальной обусловленности данного института было сказано в предыдущей главе. По нашему мнению, в теорию уголовного права необходимо ввести новую категорию – «коллективный субъект преступления (уголовной ответственности)». В целом же лиц (физических и юридических), совершивших преступления и подлежащих уголовной ответственности, надлежит именовать субъектами преступления (уголовной ответственности). Под субъектом преступления (уголовной ответственности) мы понимаем обладающее уголовной правоспособностью и уголовной дееспособностью лицо, обязанное дать в установленном порядке отчет за совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания.
   В теории уголовного права существуют различные точки зрения относительно механизма законодательной регламентации рассматриваемого института. К примеру, В. И. Жуковский предлагает перенести размышления об уголовной ответственности юридических лиц в плоскость учения о специальном субъекте преступления, что позволит минимизировать необходимые изменения Общей части УК РФ, не затрагивая утвердившихся в теории и практике постулатов. По его мнению, признание юридического лица специальным субъектом преступления можно реализовать путем изменения конкретных норм Особенной части, акцентировав внимание на преступлениях определенных видов. [293 - См.: Жуковский В. И. Субъект преступления в уголовном праве России: дис… канд. юрид. наук. Ставрополь, 2002. С. 135–138.]
   Такая позиция представляется неверной, поскольку под специальным субъектом преступления понимается лицо, обладающее, наряду с вменяемостью и возрастом уголовной ответственности, и иными дополнительными юридическими признаками, предусмотренными в уголовном законе или прямо вытекающими из него, ограничивающими круг лиц, которые могут нести ответственность по данному закону (В. В. Устименко). Таким образом, понятие специального субъекта преступления разработано в отношении физических лиц, наделенных факультативными признаками, и эта категория, на наш взгляд, не применима в отношении юридических лиц.
   А. А. Комоско полагает, что следует говорить о специальном субъекте ответственности коллективных образований. К таковым, с ее точки зрения, следует относить те организации, которые имеют закрепленную в уставах, положениях о них специфическую компетенцию по осуществлению определенного вида деятельности, в соответствии с которой они привлекаются как правонарушители. [294 - См.: Комоско А. А. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. М., 2007. С. 12, 109.]
   Полагаем, что при конструировании законодательной модели коллективной уголовной ответственности следует исходить из того, что отдельные преступления (например, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации, незаконное предпринимательство, контрабанда, нарушение правил пожарной безопасности и др.) может совершить любое коллективное образование, имеющее статус юридического лица. Другие же преступления способны совершить только те коллективные образования, которые осуществляют предпринимательскую или иную деятельность в определенной сфере. Например, нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики возможно лишь на предприятиях, осуществляющих размещение, проектирование, строительство и эксплуатацию объектов атомной энергетики; нарушение правил оборота наркотических средств или психотропных веществ – на предприятиях, имеющих лицензию на производство, изготовление, переработку, хранение, отпуск, реализацию, продажу, перевозку, пересылку и т. д. наркотических средств, психотропных веществ либо веществ, инструментов или оборудования, используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ, а также культивирование растений, используемых для производства наркотических средств или психотропных веществ; порча земли – на предприятиях, использующих в процессе хозяйственной и иной деятельности удобрения, стимуляторы роста растений, ядохимикаты и иные опасные химические или биологические вещества и т. д. Следовательно, коллективный субъект преступления (уголовной ответственности) можно классифицировать на два вида: общий и специальный. В основу такой классификации должен быть положен род деятельности юридического лица.

3.2. Общая характеристика коллективного субъекта уголовной ответственности

   В рамках настоящего параграфа будет предпринята попытка решить вопрос о том, на какие коллективные образования может быть распространена уголовная деликтоспособность, т. е. способность лица совершить преступление и самостоятельно отвечать за свои общественно опасные деяния в уголовно-правовом порядке.
   По мнению И. В. Самылова, на современном этапе развития права способность быть субъектами юридической ответственности присуща лишь организованным коллективным образованиям, для которых характерна четкая внутренняя структура, позволяющая совершать юридические акты и быть субъектом конкретных правоотношений. Универсальной формой внешнего выражения свойств организованного коллективного субъекта права является наличие у него статуса юридического лица. Общности (организации, не имеющие статуса юридических лиц. – Е. А.) такой структуры не имеют. [295 - См.: Самылов И. В. Коллективные субъекты юридической ответственности: автореф. дис… канд. юрид. наук. Пермь, 2008. С. 10–11.]
   Этой же позиции придерживаются и сторонники коллективной уголовной ответственности. В частности, С. Г. Келина считает возможным привлечение к уголовной ответственности предприятий, производственных и потребительских кооперативов и иных хозяйственных объединений и организаций, отвечающих признакам юридического лица, предусмотренным гражданским законодательством, а также политических партий, профессиональных и творческих союзов, добровольных обществ и иных общественных объединений, обладающих правами юридического лица. [296 - Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации. С. 55.]
   По мнению Л. А. Абашиной, уголовной ответственности подлежат предприятия, объединения и организации, отвечающие признакам юридического лица, предусмотренным Гражданским кодексом РФ; иностранные организации, осуществляющие свою деятельность в Российской Федерации через постоянные представительства и (или) получающие доходы от источников в Российской Федерации, а также политические, профессиональные, молодежные, творческие и иные общественные объединения, органы государственной власти, обладающие правами юридического лица. [297 - См.: Абашина Л. А. Указ. соч. С. 20.]
   Таким образом, указанные авторы ограничивают круг коллективных образований, к которым возможно применение уголовно-правовых санкций, только организациями, имеющими статус юридических лиц. По этому же пути фактически идет и российский законодатель. В частности, по действующему законодательству субъектами административной ответственности являются граждане (физические лица) и организации, имеющие статус юридических лиц. При этом КоАП РФ устанавливает возможность привлечения к административной ответственности не только российских, но и иностранных юридических лиц (ст. 2.1, 2.6, 2.10).
   Другая часть ученых, полностью соглашаясь с данным мнением, ограничивает круг юридических лиц, способных нести уголовную ответственность.
   Так, А. А. Комоско относит к субъекту уголовной ответственности самостоятельную в правовом отношении организацию, зарегистрированную в качестве юридического лица и не являющуюся органом государственной власти и местного самоуправления. [298 - См.: Комоско А. А. Указ. соч. С. 12.]
   По мнению Р. В. Минина, уголовной ответственности подлежит организация, зарегистрированная в качестве юридического лица в установленном законом порядке. Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, органы государственной власти, а также муниципальные образования уголовной ответственности не подлежат. [299 - См.: Минин Р. В. Указ. соч. С. 125–126.]
   И. В. Ситковский полагает, что подлежащими уголовной ответственности должны признаваться организации, отвечающие признакам юридического лица, предусмотренным гражданским законодательством и зарегистрированные в установленном законом порядке, за исключением государственных органов, органов местного самоуправления, а также юридических лиц, осуществляющих возложенные на них законом отдельные государственные полномочия (Банк России, Фонд социального страхования России, Торгово-промышленная палата Российской Федерации, Центральная избирательная комиссия Российской Федерации, избирательные комиссии субъектов Российской Федерации, избирательные комиссии муниципальных образований, территориальные избирательные комиссии). [300 - См.: Ситковский И. В. Указ. соч. С. 128.]
   С точки зрения С. И. Карибова, уголовной ответственности подлежат:
   а) юридические лица, зарегистрированные в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации, за исключением федеральных органов государственной власти, иных государственных органов, организаций и учреждений, органов, организаций и учреждений независимо от форм собственности, наделенных отдельными государственно-властными полномочиями, а также органов, осуществляющих государственную регистрацию актов гражданского состояния, и органов местного самоуправления;
   б) иностранные юридические лица, компании и другие корпоративные образования, обладающие гражданской правоспособностью в соответствии с законодательством иностранных государств, за исключением органов государственной власти иностранных государств, иных иностранных государственных органов, организаций и учреждений, иностранных органов, организаций и учреждений независимо от форм собственности, наделенных отдельными государственно-властными полномочиями, а также органов местного самоуправления. [301 - См.: Карибов С. И. Указ. соч. С. 171–172.]
   Таким образом, из числа субъектов уголовной ответственности данная группа ученых исключает органы государственной власти, органы местного самоуправления, иные государственные органы и организации, наделенные государственно-властными полномочиями.
   Аналогичным образом решается вопрос о распространении уголовной деликтоспособности на юридических лиц в некоторых международных правовых актах. Так, в Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 декабря 1999 г. предусматривается уголовная ответственность юридических лиц, под которыми следует понимать любые образования, имеющие таковой статус в силу действующего национального права, за исключением государств или других государственных органов, действующих в осуществление государственных полномочий, а также международных организаций (ст. 1).
   22 июня 2003 г. Советом Европейских сообществ принято «Рамочное решение о борьбе с коррупцией в частном секторе», [302 - Journal officiel de l'Union européenne L 192 du 31.07.2003. P. 54 / пер. и предисл. А. О. Четверикова. URL: http://www.ipolitics.ru/lnk/255.htm] рекомендующее государствам-участникам установить уголовную ответственность юридических лиц, т. е. любых образований, имеющих такой статус согласно подлежащему применению национальному праву, кроме государств или других публично-правовых образований в ходе осуществления ими своих прерогатив публичной власти и кроме публично-правовых международных организаций.
   Под международными в данных случаях понимаются «межправительственные» организации, т. е. такие организации, членами которых являются государства.
   Государство (Российская Федерация), субъекты Российской Федерации (республики, края, области, города федерального значения, автономная область, автономные округа) и муниципальные образования (городские и сельские поселения, муниципальный район, городской округ либо внутригородская территория города федерального значения) могут быть субъектами лишь гражданско-правовой ответственности (ст. 126 ГК РФ).
   Исключение государства, органов местного самоуправления и других государственных органов и организаций, наделенных государственно-властными полномочиями, из круга возможных субъектов преступления (уголовной ответственности), по нашему мнению, связано с их особой правовой природой, заключающейся в осуществлении функций публично-правового характера.
   Именно поэтому в некоторых зарубежных странах юридические лица обычно подразделяются на публичные, частные и квазипубличные.
   Юридическое лицо публичного права создается по воле государства (иного публично-правового образования), на основании публично-правового акта нормативного характера (закона, иного правового акта) либо административного акта, который принимается органом государственной власти (управления) и определяет специальную (целевую) правоспособность юридического лица, в том числе его цели, задачи и т. д. Публичные юридические лица, имея общегосударственное значение, являются частью государственной власти в разных инстанциях и обладают властными полномочиями публичного характера (издание нормативных актов; осуществление контрольных и надзорных функций; сбор налогов; отправление правосудия и т. д.). Деятельность юридических лиц частного права не имеет публично-правового значения, они не выполняют властно-распорядительные или контрольные функции и, как правило, создаются по усмотрению одного или нескольких частных лиц, на основании частноправового акта. Наряду с публичными и частными юридическими лицами существуют промежуточные образования, которые обычно определяются как квазипубличные (quasi-public). Эти субъекты остаются юридическими лицами частного права (т. е. участвуют в обороте, извлекают прибыль), но в определенной сфере могут наделяться публичными полномочиями, служа общим целям населения. Например, в США квазипубличными являются: Правительственная национальная ипотечная ассоциация, Федеральная ипотечная ассоциация, Федеральная корпорация ипотечного кредитования и др. [303 - См.: Козлова Н. В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории: учеб. пособие. М., 2003. С. 200–208; Чиркин В. Е. Юридическое лицо публичного права. М., 2007. С. 66–94.]
   Такая классификация юридических лиц, на наш взгляд, существенно облегчила бы решение вопроса о субъектах коллективной уголовной ответственности. Полагаем, что юридические лица частного права должны признаваться субъектами преступления (уголовной ответственности) во всех случаях совершения ими общественно опасных деяний, признанных уголовным законодательством в качестве преступления, а квазипубличные юридические лица – только в случае совершения преступления в процессе осуществления хозяйственной деятельности, не связанной с выполнением определенной правительственной цели. В то же время уголовной ответственности, по нашему мнению, не подлежат юридические лица публичного права, а также квазипубличные юридические лица, осуществляющие государственно-властные полномочия, поскольку они осуществляют свою деятельность за счет государственных и муниципальных бюджетных средств. Отсюда, во-первых, данные средства должны расходоваться только на те цели, на которые они выделяются из бюджета Российской Федерации и бюджета субъектов Российской Федерации. Уплатив штраф из этих средств, указанное коллективное образование совершит преступление – нецелевое расходование бюджетных средств. Во-вторых, уплата такого штрафа не имеет практического значения, так как денежные средства поступят назад в бюджет.
   Итак, коллективным субъектом преступления (уголовной ответственности) должны признаваться только такие коллективные образования, которые обладают четко определенной внутренней структурой и внешней обособленностью, способностью вырабатывать единую для всей организации волю и определять цели единой деятельности, а также выступать в виде одного лица и нести ответственность за коллективную деятельность. Другими словами, к коллективным субъектам преступления, способным нести уголовную ответственность, следует относить коллективные образования, имеющие в соответствии с российским гражданским законодательством статус юридических лиц, а также иностранные юридические лица, компании и другие коллективные образования, обладающие гражданской правоспособностью, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств и осуществляющие свою деятельность на территории Российской Федерации.
   Статус юридического лица означает официальное признание правоспособности коллектива в глазах государства и упрощает процедуру совершения таким коллективом юридически значимых актов. Одновременно статус юридического лица делает возможным применение процедур юридической ответственности к коллективному субъекту как таковому, т. е. делает организованный коллектив деликтоспособным. [304 - См.: Самылов И. В. Указ. соч. С. 212.]
   На основании гражданского законодательства коллективное образование получает статус юридического лица после государственной регистрации в уполномоченном государственном органе в порядке, определяемом законом о государственной регистрации юридических лиц. Данные государственной регистрации включаются в единый государственный реестр юридических лиц (ст. 51 ГК РФ).
   В отношении коллективных образований, имеющих статус юридического лица, могут назначаться наказания и применяться иные меры уголовно-правового характера.
   Уголовной ответственности не подлежат государство, федеральные органы государственной власти, органы местного самоуправления, иные юридические лица, осуществляющие возложенные на них федеральным законом отдельные государственные полномочия, а также иностранные государства, органы государственной власти иностранных государств, иные иностранные государственные органы и юридические лица, осуществляющие отдельные государственные полномочия.
   Как указывалось, И. В. Ситковский исключает из категории субъектов преступления юридических лиц, созданных федеральным законом или указом Президента РФ (Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд обязательного медицинского страхования Российской Федерации, Агентство о реструктуризации кредитных организаций, ФГУП «Рособоронэкспорт», ФГУП «Российская телевизионная радиовещательная сеть», Федеральное военное мемориальное кладбище и т. д.).
   Полностью поддерживая данную позицию, полагаем целесообразным установить в уголовном законодательстве положение, ограничивающее применение уголовно-правовых мер воздействия к юридическим лицам, осуществляющим деятельность в социально значимых сферах (например, к домам-интернатам для престарелых и инвалидов, социально-реабилитационным центрам инвалидов, детским домам-интернатам для умственно отсталых детей, социально-реабилитационным центрам инвалидов, психиатрическим больницам, иным больницам и т. д.). В частности, считаем недопустимым применение к ним такого наказания, как ликвидация.
   Немаловажным является и вопрос о возможности применения мер уголовно-правового характера к коллективным образованиям, не имеющим статуса юридического лица, для которых также характерна организационная структура.
   Как справедливо отмечает О. А. Красавчиков, для любой организации (безотносительно к тому, является ли она юридическим лицом или нет) характерным является наличие: а) системы существенных социальных взаимосвязей, посредством которых люди объединяются в единое целое («общественный организм»); б) определенной цели образования и функционирования; в) внутренней структурной и функциональной дифференциации (обособление структурных подразделений, выделение руководящего органа, дифференциация функций между отдельными звеньями социального образования и т. д.). [305 - См.: Красавчиков О. А. Сущность юридического лица // Советское государство и право. 1976. № 1.С. 52.]
   Данные обстоятельства позволяют любым коллективным образованиям, в том числе без образования юридического лица, осуществлять юридически значимые деяния. Кроме того, они могут быть вовлечены в совершение общественно опасных деяний, которые предусмотрены в Особенной части УК РФ в качестве преступлений, либо оказывать содействие в совершении преступлений. Соответственно, в определенных ситуациях коллективные образования, не имеющие статуса юридического лица, вполне могут стать субъектами уголовно-правовых отношений.
   Это подтверждается и положениями Налогового кодекса РФ (далее – НК РФ), который относит к субъектам налоговых правонарушений организации, т. е. юридические лица, образованные в соответствии с законодательством Российской Федерации, а также иностранные юридические лица, компании и другие корпоративные образования, обладающие гражданской правоспособностью, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств, международные организации, их филиалы и представительства, созданные на территории Российской Федерации (ст. 11, 107 НК РФ).
   Полагаем, что законодатель оправданно употребляет категорию «организация» в отношении коллективного субъекта налогового правонарушения, поскольку к таковому он относит не только юридическое лицо, но и иные коллективные образования, в том числе не имеющие статуса юридических лиц. В частности, в ст. 55 ГК РФ указывается, что представительства и филиалы не являются юридическими лицами.
   Таким образом, коллективные образования, не имеющие статуса юридических лиц, в случае совершения общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом под угрозой наказания, становятся субъектами уголовно-правовых отношений, а, соответственно, в отношении них могут применяться иные меры уголовно-правового характера.

3.3. Проблема вины юридических лиц

   Одной из дискуссионных проблем коллективной уголовной ответственности является вопрос об установлении вины юридического лица. Противники коллективной уголовной ответственности полагают, что преступление невозможно без совокупности интеллектуального и волевого элементов человеческой психики. Вина выражается в совокупности определенных психических процессов, происходящих в центральной нервной системе человека. В этом, с их точки зрения, и заключается главное противоречие идеи признания за юридическим лицом статуса субъекта преступления, способного виновно совершить общественно опасное противоправное деяние. [306 - См.: ИванцовП. П. Указ. соч. С. 129–130.]
   «Стигматизирующий» элемент уголовной ответственности в отношении юридических лиц бессмыслен, нецелесообразен и даже вреден, считает Г. И. Богуш, поскольку неизбежно сопряжен с объективным вменением. [307 - См.: Богуш Г. И. К вопросу об уголовной ответственности юридических лиц // Веста. Моск. ун-та. Серия 11: Право. 2005. № 4. С. 24.]
   В свою очередь С. Г. Келина отмечает, что именно привлечение к уголовной ответственности руководителей или иных физических лиц, представляющих соответствующее юридическое лицо, связано с объективным вменением, так как такое лицо хотя и знало о незаконной деятельности предприятия, производящего, например, выбросы загрязненной воды, но своими силами изменить ничего не могло. [308 - См.: Келина С. Г. Указ. соч. С. 52.]
   А. А. Тер-Акопов также пришел к выводу о том, что в случае ограничения круга субъектов преступлений только физическими лицами не исключается объективное вменение, так как лицу вменяется в вину не только то, что действительно было делом его рук, но и то, что не находилось в сфере его ответственности. «Апеллирование к тому обстоятельству, – писал А. А. Тер-Акопов, – что обвиняемый является должностным лицом и потому, дескать, должен за все отвечать, не оправдывает «валового» по своей сути подхода, поскольку уводит от уголовного преследования лиц, участвовавших в причинении вреда, контролировать преступную деятельность которых виновный объективно не имел возможности». [309 - Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 466.]
   На наш взгляд, при решении вопроса о вине юридического лица необходимо, в первую очередь, исходить из того, что вина является обязательным субъективным признаком любого правонарушения. На это обстоятельство неоднократно указывалось и Конституционным Судом РФ.
   Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. № 1-П [310 - Собрание законодательства РФ. 2001. № 7. Ст. 700.] сказано: «Наличие вины – общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно. Исходя из этого, в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причиненный вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решен вопрос о бремени ее доказывания». В Постановлении от 27 апреля 2001 года № 7-П [311 - См.: Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. № 5.] Конституционный Суд РФ подчеркнул, что необходимым основанием для всех видов юридической ответственности является наличие состава правонарушения. При этом признаки состава правонарушения должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости. Исходя из общего понятия состава правонарушения, к основаниям ответственности относится и вина, если в самом законе прямо и недвусмысленно не установлено иное. Отсутствие вины при нарушении таможенных правил является одним из обстоятельств, исключающих производство по делу о данном нарушении (в том числе совершенном юридическим лицом), так как свидетельствует об отсутствии самого состава таможенного правонарушения.
   Таким образом, вина должна обязательно учитываться при привлечении коллективного субъекта к любой юридической ответственности. Неоднозначные подходы при определении понятия вины юридического лица объясняются ее сложной психолого-юридической природой.
   Так, в психологии принято считать, что вина – это причастность личности, всей ее сознательно-подсознательной сферы, к совершенному общественно опасному деянию и его общественно опасным последствиям. [312 - См.: Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии: учебник. М., 1996. С. 352.]
   В теории российского уголовного права под виной понимается психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла или неосторожности. Как отмечал П. С. Дагель, «в каждый психологический акт в той или иной степени включены три компонента (три стороны, три аспекта) – интеллектуальный (познавательный), волевой и эмоциональный. В реальной жизни эти компоненты тесно связаны между собой, взаимообусловливают друг друга, являются разными сторонами единого психического отношения…». [313 - Дагель П. С. Избранные труды / науч. ред. и предисл. А. И. Коробеева. Владивосток, 2009. С. 30.]
   Конечно, как указывает С. В. Векленко, если стоять на такой позиции, то привлечение к уголовной ответственности организаций, предприятий, учреждений выглядит несколько абсурдно, поскольку психические процессы характерны только для человека. [314 - См.: Векленко С. В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве. Омск, 2002. С. 73.]
   Тем не менее заметим, что целый ряд ученых возражают против определения вины как психического отношения лица к совершенному преступлению, поскольку вина «состоит, прежде всего, в пренебрежении теми ценностями, которые охраняются правовыми нормами». Поэтому вина – это не только «психическое отношение» к содеянному, но и все психическое содержание общественно опасного деяния. [315 - См.: Еникеев М. И. Указ. соч. С. 353.]
   Следует согласиться и с С. В. Скляровым в том, что ни один юрист или психолог, а в большинстве случаев и лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, не могут абсолютно точно раскрыть содержание субъективных процессов, происходящих в сознании лица в момент совершения им преступления. Вину как нечто субъективное можно определить исключительно путем анализа и оценки объективных обстоятельств совершенного лицом правонарушения. [316 - См.: Скляров СВ. Вина и мотивы преступного поведения. СПб., 2004. С 11.]
   «Если же принимать во внимание, что вина далеко не во всех случаях характеризуется психическим отношением, но обязательно включает негативное отношение общества к совершенному деянию и наступившим в его результате последствиям, – пишет С. В. Векленко, – то со стороны юридических лиц вполне возможно именно виновное причинение вреда охраняемым уголовным законом ценностям». [317 - Векленко СВ. Указ. соч. С. 73.]
   Итак, возникает вопрос: в чем выражается вина юридического лица, или же коллективная ответственность – это всегда объективное вменение?
   В научной литературе вина коллективных образований рассматривается через «поведенческую» (объективную), «психологическую» (субъективную) и поведенческо-психологическую (объективно-субъективную) концепции.
   «Поведенческая» (объективная) концепция вины юридического лица заключается в существовании двух обстоятельств, дающих основания для возложения ответственности. Во-первых, наличие у субъекта реальных возможностей для надлежащего исполнения. Во-вторых, непринятие им всех необходимых мер к недопущению нарушения, предотвращению вреда. [318 - См.: Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 69.] Данная концепция использована законодателем в ст. 2.1 КоАП РФ, в соответствии с которой юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых Кодексом об административных правонарушениях или законами субъекта РФ предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.
   Так, ЗАО «Кондитерская фабрика "Славянка"» было признано виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 14.33 КоАП РФ (Недобросовестная конкуренция, выразившаяся во введении в оборот товара с незаконным использованием результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации юридического лица, средств индивидуализации продукции, работ, услуг). Действия ЗАО выразились во введении в оборот на территории России плиточного шоколада «Алина», с незаконным использованием комбинированного товарного знака по свидетельству № 184515, владельцем которого является хозяйствующий субъект ОАО «Московская кондитерская фабрика "Красный Октябрь"».
   По делу установлено, что ЗАО при введении в оборот плиточного шоколада «Алина» использует комбинированное обозначение, представляющее собой изображение головки девочки в платочке и словесный элемент «Алина», которое, согласно справке от 1 июля 2008 г. № 10/31–4783/03 о результатах сравнительного анализа, представленной Федеральной службой по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам, является сходным до степени смешения с товарным знаком по свидетельству № 184515. Согласно ч. 1 ст. 1229 ГК РФ юридическое лицо, обладающее исключительным правом на средство индивидуализации (правообладатель), вправе использовать такое средство по своему усмотрению. Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование средства индивидуализации. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением). В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 14 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» не допускается недобросовестная конкуренция, связанная с продажей, обменом или иным введением в оборот товара, если при этом незаконно использовались результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ, услуг.
   Руководствуясь ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ, заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы (далее – ФАС) А. Б. Кашеваров заключил, что ЗАО «Кондитерская фабрика "Славянка"» виновно в совершении правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 14.33 КоАП РФ, поскольку имело возможность при выпуске плиточного шоколада не использовать комбинированного обозначения, которое сходно до степени смешения с товарным знаком № 184515, либо заключить лицензионное соглашение на использование данного товарного знака, однако ЗАО «Кондитерская фабрика „Славянка“» не предприняла ни одно из этих действий. [319 - См.: Постановление заместителя руководителя Федеральной антимонопольной службы от 11 декабря 2008 г. о наложении штрафа по делу об административном правонарушении. Дело № 1 14.33/481–08 (г. Москва).]
   Объективный подход к определению вины используется и в ст. 401 ГК РФ, в которой говорится о том, что лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности. Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства.
   Итак, в КоАП РФ и ГК РФ прослеживается объективный подход (поведенческая концепция) к определению понятия вины юридического лица. Иными словами, вина коллективного образования ставится в зависимость от характера конкретного противоправного деяния юридического лица, совершившего и (или) не предотвратившего это деяние, т. е. обусловлена объективной стороной состава правонарушения. Применить поведенческую концепцию вины при конструировании института коллективной уголовной ответственности предлагают и некоторые исследователи в области уголовного права (Л. А. Абашина, А. П. Короткова, Р. В. Минин, И. В. Ситковский).
   Объективный подход к определению вины юридического лица порождает вопрос о том, как определить, были ли предприняты все зависящие от юридического лица меры по соблюдению установленных правил и норм? Для ответа на этот вопрос некоторые специалисты (С. А. Едомина, Я. Н. Чапурных) предлагают выяснять, не совершило ли юридическое лицо деяние, которое воспрепятствовало соблюдению им установленных правил (норм) и помешало принять все возможные меры к тому, чтобы не нарушить требований закона. По их мнению, в случае совершения юридическим лицом деяний, лишающих его возможности должным образом исполнить требования закона, его вина очевидна. Если же юридическое лицо ссылается на воздействие непреодолимой силы, требуется выяснение вопроса о том, была ли возможность, несмотря на объективно сложную ситуацию, предотвратить нарушение закона, и если такая возможность имелась, то были ли предприняты с его стороны все необходимые для этого меры. Вина лица в данном случае не исключена и может состоять в недостаточной внимательности к своим обязанностям либо в недостаточной заботе об их выполнении.
   По нашему мнению, объективный подход к определению понятия вины юридических лиц является неудачным, поскольку не учитывает того факта, что юридическое лицо – это общественное образование, основой или «субстратом» которого являются люди, находящиеся в определенных взаимоотношениях между собой. [320 - См.: Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве. М… 1947. С. 46, 67.] Соответственно, при определении вины коллективного образования необходимо учитывать, что противоправная деятельность юридического лица определяется противоправными действиями (бездействием) отдельных работников (групп, бригад и пр.) в процессе осуществления служебных обязанностей, а также лиц, осуществляющих функции управления и не обеспечивающих правомерную деятельность.
   Именно поэтому в теории была разработана поведенческо-психологическая концепция вины юридического лица, которая, с одной стороны, учитывает, что вина может выражаться в форме умысла или неосторожности, а с другой – устанавливает, что лицо признается невиновным в случае, если приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота. [321 - См.: Новокрещенов Д. Н. К вопросу о вине юридического лица // Сибирский юридический вестник. 2009. № 1 (44). С. 70–73.]
   Так, И. Б. Романов считает более точной следующую формулировку: «Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у должностных лиц или представителей данного юридического лица имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых Кодексом об административных правонарушениях или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но указанными лицами не были приняты все зависящие от них меры по их соблюдению». [322 - Романов И. Б. Административная ответственность за невыполнение требований норм и правил по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2004. С. 20.]
   Л. А. Косицина предлагает понимать под виной юридических лиц психическое отношение должностного лица (лиц), уполномоченного выражать волю преобладающего числа членов коллектива данного юридического лица, в компетенцию которого входит осуществление организационно-распорядительных, административно-хозяйственных, а также хозяйственных функций, к общественно опасному деянию и его последствиям, проявляющемуся в несоблюдении им либо одним или несколькими членами коллектива, выполняющими хозяйственные функции и являющимися реальными причинителями вреда, установленного законодательством РФ и международным правом порядка управления, за нарушение которого КоАП РФ предусмотрена административная ответственность, несмотря на то, что у них имелась возможность его соблюдения. [323 - См.: Косицина Л. А. Административная ответственность юридических лиц за нарушения таможенных правил: автореф. дис… канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 10–11.]
   Объективно-субъективный подход к определению вины юридического лица встречается и в исследованиях по уголовному праву. К примеру, А. А. Комоско считает, что вина юридического лица – это психическое отношение коллектива данной организации к деянию и его последствиям. При этом вину юридического лица следует определять только в случае привлечения организации к ответственности за преступление, носящее материальный характер, т. е. предполагающее наличие вредных последствий в виде реального ущерба. За совершение же преступлений, являющихся по конструкции объективной стороны формальными, по ее мнению, целесообразно установить принцип объективного вменения. [324 - См.: Комоско А. А. Указ. соч. С. 13.]
   Другие ученые (Л. А. Калинина, С. А. Мустафина), не соглашаясь с подобным подходом, указывают на то, что вина во всех случаях является правовой характеристикой субъективной стороны правонарушения. Характеристика же конкретных действий или бездействия есть критерий объективной стороны правонарушения, с которым связывается иной признак, а именно противоправность. По их мнению, попытка определить вину как комплексное понимание объективных и субъективных подходов приводит к отождествлению понятий «вина» и «противоправность», разных по своему юридическому содержанию. [325 - См.: Калинина Л. А. Роль административной науки в совершенствовании законодательства об административных правонарушениях // Административная ответственность: вопросы теории и практики. М., 2005. С. 51–53; Мустафина СА. Вина юридического лица в производстве по делам об административных правонарушениях в области таможенного дела // Административное право и процесс. 2007. № 3.] Наличие же противоправности еще не свидетельствует о вине.
   Считаем целесообразным положить в основу законодательной формулировки определения вины юридического лица психологическую концепцию.
   Именно по пути развития субъективного определения понятия вины (психологической концепции) пошло российское налоговое законодательство. Согласно ч. 4 ст. 110 НК РФ вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения.
   Субъективный подход к конструированию вины юридического лица через психическое отношение к содеянному со стороны должностных лиц или представителей юридического лица представляется наиболее правильным. В подтверждение правильности позиции можно привести положения ст. 53 ГК РФ, в соответствии с которой юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. В предусмотренных законом случаях юридическое лицо может приобретать гражданские права и принимать на себя гражданские обязанности через своих участников. Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.
   Аналогичной позиции придерживается и Конституционный Суд РФ, который в определении от 4 марта 1999 г. № 50-О [326 - См.: Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 3.] отметил, что валютным правонарушением является предусмотренное законом противоправное виновное деяние, совершенное умышленно или по неосторожности. При наличии валютного правонарушения орган валютного контроля вправе принять решение о взыскании штрафа с юридического лица.
   В п. 4 мотивировочной части определения от 14 декабря 2000 г. № 244-O [327 - См.: Там же. 2001. № 2.] Конституционный Суд РФ указал, что в случае неприменения контрольно-кассовой машины (далее – ККМ) при осуществлении денежных расчетов с населением штраф как мера административной ответственности может быть наложен при условии, что доказаны не только сам факт совершения указанного правонарушения, но и вина данного предприятия – юридического лица, которая проявляется в виновном действии (бездействии) соответствующих лиц, действующих от имени предприятия и допустивших неприменение ККМ.
   В судебной практике применяется следующий подход при определении вины юридического лица в неприменении ККМ: неприменение юридическим лицом ККМ при осуществлении наличных денежных расчетов вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей его работником не является обстоятельством, освобождающим само юридическое лицо от ответственности за административное правонарушение по ст. 14.5 КоАП РФ в виде взыскания штрафа. [328 - См.: Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 3 августа 2004 г. № 4554/04, от 23 ноября 2004 г. № 8688/04; от 28 июня 2005 г. № 480/05 и др.]
   Так, общество с ограниченной ответственностью обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании незаконным и отмене постановления Межрайонной инспекции Министерства РФ по налогам и сборам о привлечении общества к административной ответственности на основании ст. 14.5 КоАП РФ, предусматривающей ответственность за продажу товаров, выполнение работ либо оказание услуг при отсутствии установленной информации либо без применения ККМ в виде наложения штрафа в размере 30 тыс. руб. Решением суда первой инстанции в удовлетворении заявленного требования отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции решение отменено, заявленное требование удовлетворено. Федеральный арбитражный суд оставил без изменения постановление суда апелляционной инстанции. В заявлении о пересмотре в порядке надзора постановлений судов апелляционной и кассационной инстанций, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, инспекция просит их отменить как принятых с нарушением закона, поскольку, по ее мнению, вина общества в совершении административного правонарушения подтверждена материалами дела.
   Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ считает, что обжалуемые судебные акты подлежат отмене, решение суда первой инстанции – оставлению без изменения по следующим основаниям. В результате проверки, проведенной налоговым органом в торговой точке, принадлежащей обществу, выявлен факт неприменения ККМ при продаже товара. Постановлением инспекции, вынесенным на основании протокола об административном правонарушении, общество в соответствии со ст. 14.5 КоАП РФ привлечено к административной ответственности в виде наложения штрафа.
   Отказывая обществу в удовлетворении требования, суд первой инстанции счел доказанными факт административного правонарушения и наличие вины общества, поскольку все торговые операции, осуществляемые в торговой точке юридического лица, проводятся от имени последнего. Отменяя это решение и удовлетворяя заявленное требование, суды апелляционной и кассационной инстанций исходили из того, что налоговым органом не доказана вина общества, так как неприменение ККМ в торговой точке, принадлежащей обществу, произошло вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей работником общества – продавцом.
   Между тем судами апелляционной и кассационной инстанций не учтены положения п. 1 ст. 2 Федерального закона от 22 мая 2003 г. № 54-ФЗ «О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт», согласно которым на всех юридических лиц возложена обязанность при осуществлении денежных расчетов применять контрольно-кассовую технику. Факт неприменения ККМ, свидетельствующий о необеспечении обществом соблюдения требований названного Закона, установлен и обществом не оспаривается. Неисполнение юридическим лицом требований указанного Закона вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей его работником не является обстоятельством, освобождающим само юридическое лицо от ответственности, установленной ст. 14.5 КоАП РФ. Следовательно, суд первой инстанции правомерно сделал вывод о вине общества в совершенном административном правонарушении. [329 - См.: Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 июня 2005 г. № 480/05.]
   Данное правило можно взять за основу и при привлечении юридических лиц к ответственности по другим статьям КоАП РФ, а также к иным видам юридической (в том числе уголовной) ответственности.
   Итак, психологическая (субъективная) теория исходит из того, что вина юридического лица должна определяться через призму того, что его правоспособность реализуется посредством органов и конкретных физических лиц, которым надлежит действовать в соответствии со своими служебными обязанностями. Кроме того, юридическое лицо осуществляет свою деятельность посредством действий рядовых работников. Виновное поведение таких работников юридического лица, осуществляемое при исполнении ими своих служебных функций, следует рассматривать как вину самого юридического лица. [330 - См.: Суханов Е. А. Юридические лица как участники гражданских правоотношений. М., 1993. С. 194; Осипов Е. Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. М., 2001. С. 308–310.]
   Прав С. Н. Братусь, утверждающий, что юридическое лицо – это социальная реальность; воля юридического лица – это именно его воля, хотя психологически она вырабатывается и изъявляется его органами, т. е. живыми людьми. [331 - См.: Братусь С. Н. Указ. соч. С. 66.]
   При этом психологический (субъективный) подход к определению вины юридического лица включает в себя два направления. В соответствии с первым вина юридического лица понимается как совокупная вина всех членов коллектива (теория коллективной вины). Согласно второму направлению вина юридического лица определяется в зависимости от вины ответственных лиц (теория «доминирующей воли»).
   Второе направление представляется более удачным, поскольку воля юридического лица не всегда определяется волей всего коллектива, а, соответственно, «выявить коллективную волю юридического лица, установить тот факт, что все юридическое лицо следило за действиями своего работника и контролировало их, невозможно: в любом случае контроль или гласное либо негласное одобрение поведения работника осуществляет ответственное должностное лицо». [332 - Аникиенко Ю. Б. Административная ответственность юридических лиц (материально-правовое исследование): дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 90.]
   Полагаем, что вина юридического лица должна определяться по доминирующей воле. Под доминирующей волей, в свою очередь, надлежит понимать волю лиц, осуществляющих функции управления в коллективном образовании. Данные лица имеют право представлять юридическое лицо, принимать от его имени решения, отдавать указания (распоряжения, приказы и т. д.), обязательные для всех членов коллективного образования, осуществлять контроль за их исполнением. Именно они формируют корпоративную культуру внутри предприятия, одобряя (попустительствуя) неправомерное поведение.
   Таким образом, вина юридического лица в совершении преступления, на наш взгляд, должна определяться в зависимости от вины лиц, осуществляющих в нем функции управления, либо вины служащих или представителей юридического лица при условии недостаточного контроля либо попустительства их неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом.
   Что касается форм вины, то согласимся с мнением, согласно которому вина любого нарушителя, будь то физическое или юридическое лицо, подразделяется на умысел и неосторожность. О. Гирке прямо указывал на то, что вина юридического лица может быть выражена как в форме умышленной недобросовестности (dolus), так и в форме небрежности (culpa). [333 - Цит. по: Козлова Н. В. Указ. соч. С. 68.]
   С учетом того, что вину юридического лица в совершении преступления следует определять в зависимости от вины лиц, осуществляющих функции управления, служащих либо его представителей, действия (бездействие) которых и обусловили совершение данного преступления, форма вины также должна зависеть от их психического отношения к совершенному общественно опасному деянию и наступившим последствиям.
   Соответственно, если лицо, осуществляющее функции управления, служащий либо представитель юридического лица, совершая преступление от его имени и (или) в его интересах:
   – осознавали общественную опасность своих действий (бездействия), предвидели возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желали их наступления, то юридическое лицо будет отвечать за преступление, совершенное с прямым умыслом;
   – осознавали общественную опасность своих действий (бездействия), предвидели возможность наступления общественно опасных последствий, не желали, но сознательно допускали их либо относились к ним безразлично, то юридическое лицо будет отвечать за преступление, совершенное с косвенным умыслом.
   Если же лицо, осуществляющее функции управления, служащий либо представитель юридического лица, действуя от его имени и (или) в его интересах:
   – предвидели возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований рассчитывали на их предотвращение, то юридическое лицо будет отвечать за преступление, совершенное по легкомыслию;
   – не предвидели возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должны были и могли их предвидеть, то юридическое лицо будет отвечать за преступление, совершенное по небрежности.
   Изложенное позволяет сделать следующие выводы:
   1. Вина является обязательным субъективным признаком любого правонарушения, в том числе преступления. Привлечение физических и юридических лиц к ответственности при отсутствии вины недопустимо.
   2. Ответственность без вины нарушает принципы законности, справедливости, дифференциации и индивидуализации наказания.
   3. Категория вины юридического лица употребляется как законодателем, так и правоприменителем. Соответственно, нет никаких оснований для отказа от данного понятия в уголовном праве.
   4. Представляется наиболее оправданным психологический (субъективный) подход к определению вины юридического лица. Соответственно, вину юридического лица в совершении преступления следует определять по доминирующей воле (в зависимости от вины физических лиц, осуществляющих в нем функции управления).
   5. При привлечении юридических лиц к любому виду юридической ответственности следует исходить из следующего правила: неисполнение юридическим лицом требований нормативных правовых актов вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей его работником не является обстоятельством, освобождающим само юридическое лицо от ответственности.

3.4. Основание и условия коллективной уголовной ответственности, а также обстоятельства, исключающие преступность деятельности юридических лиц и иных коллективных образований

   С позиции теории необходимо четко уяснить разграничение оснований и условий коллективной уголовной ответственности.
   «Основание» в русском языке понимается как источник, главное, на чем строится что-нибудь; исходные, главные положения чего-нибудь; существенный признак, по которому распределяются явления, понятия, а «условие» – обстоятельство, от которого что-нибудь зависит. [334 - См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 461, 837.]
   В уголовном праве условия определяются как обстоятельства, наличие которых создает возможность появления уголовной ответственности, а основание – обстоятельство, детерминирующее действительность появления и существования уголовной ответственности. Основание уголовной ответственности, в отличие от условий и предпосылок ее возникновения, по мнению А. А. Чистякова, делает уголовную ответственность не просто возможной, а действительной. При наличии основания уголовная ответственность возникает неизбежно. [335 - См.: Чистяков А. А. Уголовная ответственности и механизм формирования ее основания. М., 2002. С. 111–112.]
   Основание коллективной уголовной ответственности трактуется в теории по-разному. Так, в первом проекте УК РФ, представленном в Верховный Совет РФ 19 октября 1992 г., субъектом преступления признавалось только физическое лицо. Но позднее законопроект был дополнен положениями об уголовной ответственности юридических лиц. Основанием такой ответственности предлагалось считать «совершение деяния физическим лицом, содержащего признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом, когда оно было совершено в корыстных или иных интересах юридического лица». [336 - Крылова Н. Е. Уголовная ответственность юридических лиц (корпораций): сравнительно-правовой анализ // Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учеб. пособие / науч. ред. Н. Ф. Кузнецова; отв. ред. B. C. Комиссаров. М., 2009. С. 76.]
   По мнению С. Г. Келиной, «основанием уголовной ответственности является такое деяние, которое было совершено виновно, в интересах юридического лица и причинило вред или создало угрозу причинения вреда, предусмотренного уголовным законом». [337 - Келина С. Г. Указ. соч. С. 55.]
   Ю. П. Кравец считает, что основанием уголовной ответственности юридических лиц может являться совершение в случаях, специально предусмотренных УК РФ, преступлений в их пользу, их органами или представителями. [338 - См.: Кравец Ю. П. Об уголовной ответственности юридических лиц за преступления в сфере предпринимательской деятельности // Журнал российского права. 2004. № 6. С. 76.]
   И. В. Ситковский под основанием уголовной ответственности юридических лиц предлагает понимать совершение юридическим лицом деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного определенной статьей УК РФ, при соблюдении общих и специальных условий. Общие условия определяют признаки юридического лица, характеризующие его в качестве субъекта ответственности. Специальные условия определяют форму ответственности (самостоятельная или дополнительная по отношению к физическому лицу) применимую в конкретной ситуации. Нормативное решение данного вопроса И. В. Ситковский видит в следующем варианте:
   «Статья 28.1. Основание уголовной ответственности юридических лиц.
   1. Основанием дополнительной (по отношению к физическому лицу) уголовной ответственности юридических лиц является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренные статьями 129, 130, 136, 137, 143, 145–147, 171–197,199, 200, 216, 217, 219, 236, ч. 1 ст. 237, ст. 238, 242, 243, 246–262, 272–274, 353–358 настоящего Кодекса, при соблюдении условий уголовной ответственности, содержащихся в статье 28.2 и пункта «а» части 1 статьи 28.3 настоящего Кодекса.
   2. Основанием самостоятельной уголовной ответственности юридических лиц является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренных статьями 143, 146, 147, 171, 173, 176, 178, 180, 182, ч. 3 и 4 ст. 183, ст. 185, 185.1, 194–197, 199, 200, 236, ч. 2 и 3 ст. 238, ст. 246–262 настоящего Кодекса при соблюдении условий уголовной ответственности, содержащихся в статье 28.2 и пункта «б» части 1 статьи 28.3 настоящего Кодекса». [339 - Ситковский И. Указ. соч. С. 125–126.]
   Не совсем понятно, какие критерии вкладывал И. В. Ситковский, подразделяя преступления на две группы, ответственность за совершение которых юридические лица могут нести самостоятельную или дополнительную (по отношению к физическому лицу). Из текста диссертационного исследования И. В. Ситковского также не ясно, будут ли нести уголовную ответственность физические лица, совершающие преступные действия от имени и (или) в интересах юридического лица, в случае наложения на юридическое лицо самостоятельной уголовной ответственности.
   В. К. Максимов полагает, что основанием привлечения юридического лица к уголовной ответственности является уголовно наказуемая деятельность его органов управления и контрольных органов, уполномоченных представителей, связанная с причинением значительного вреда общественным интересам или интересам граждан. При этом ответственность юридического лица, по его мнению, может быть основной (самостоятельной) – в случае причинения вреда охраняемым законам объектам по решению коллегиального органа управления; дополнительной (факультативной) – в случае привлечения к уголовной ответственности физического лица, единолично руководящего деятельностью юридического лиц, вместе с юридическим лицом, в интересах которого совершено преступное деяние и чьей деятельностью причинен вред.
   По мнению В. К. Максимова, ст. 8 УК РФ необходимо дополнить частью второй следующего содержания: «Основанием уголовной ответственности юридического лица является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом, в интересах этого юридического лица одним или несколькими физическими лицами, действующими в составе его органа, занимающими руководящие должности в юридическом лице либо выполняющими представительские или контрольные функции от имени юридического лица или с его ведома». [340 - Максимов В. К. О перспективах имплементации Конвенции ООН против коррупции и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию в Российской Федерации // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А.И. Долговой, В.И. Каныгина. М., 2007. С. 242–243.]
   Высказанные В. К. Максимовым предложения вызывают некоторые возражения. Во-первых, автор смешивает два понятия: «основание» и «условие». Во-вторых, на наш взгляд, юридическое лицо может нести ответственность не только в том случае, если в его интересах неправомерно действуют руководящие должностные лица. Такая ответственность может наступать и в том случае, если неправомерные действия допустил и простой служащий предприятия. В-третьих, юридические лица могут привлекаться к уголовной ответственности не только в случае причинения вреда охраняемым законом объектам. Такая ответственность может наступать и в случае создания реальной угрозы причинения вреда охраняемым законом объектам (формальные, усеченные составы преступлений). Представляется неудачным и разделение В. К. Максимовым уголовной ответственности юридических лиц на основную (самостоятельную) и дополнительную (факультативную). И, наконец, нет необходимости выделять отдельно статью в уголовном законодательстве, регламентирующую основания уголовной ответственности юридических лиц.
   С. И. Карибов предлагает изложить ст. 8 УК РФ в следующей редакции:
   «Статья 8. Основание уголовной ответственности
   1. Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом.
   2. Деяние признается совершенным юридическим лицом в случае наличия любого из следующих обстоятельств:
   а) деяние совершено от имени юридического лица и в его интересах:
   органом управления, работником, а равно любым иным уполномоченным представителем юридического лица по вопросам, отнесенным к их компетенции (полномочиям);
   любым иным лицом с одобрения, по просьбе, требованию либо распоряжению органа управления юридического лица;
   б) деяние состоит в неисполнении либо ненадлежащем исполнении установленной федеральным законом обязанности или нарушении прямого запрета, включая случаи, когда лицо, непосредственно совершившее деяние, не может быть установлено и органом управления либо работником юридического лица не были приняты обязательные меры по предупреждению (предотвращению) такого деяния.
   3. В случаях, предусмотренных частью второй настоящей статьи, деяние признается совершенным юридическим лицом независимо от признания после совершения деяния полномочий физических лиц недействительными.» [341 - Карибов С. И. Указ. соч. С. 154.]
   Предложенная С. И. Карибовым формулировка ст. 8 УК РФ представляется неудачной, поскольку в качестве оснований коллективной уголовной ответственности здесь фактически называются условия, при наличии которых юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности.
   Нам более близка точка зрения Б. В. Волженкина, по мнению которого основание уголовной ответственности должно быть единым как для физических, так и юридических лиц. [342 - См.: Волженкин Б. В. Экономические преступления. СПб., 1999. С. 61.] Соответственно, основанием коллективной уголовной ответственности является совокупность факторов, порождающих ретроспективные уголовно-правовые отношения. Таковые же на основании ст. 8 УК РФ возникают в случае совершения деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом.
   Основное внимание, на наш взгляд, должно быть уделено разработке условий коллективной уголовной ответственности.
   В ст. 106 проекта Общей части УК РФ 1994 г., подготовленного рабочей группой Министерства юстиции РФ и Государственно-правовым управлением Президента РФ, [343 - См.: Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть): проект. М., 1994.] регламентировались следующие условия коллективной уголовной ответственности:
   а) юридическое лицо виновно в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность либо запрет на осуществление определенной деятельности;
   б) юридическое лицо виновно в осуществлении деятельности, не соответствующей его учредительным документам или объявленным целям;
   в) деяние, причинившее вред либо создающее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, было совершено в интересах данного юридического лица либо было допущено, санкционировано, одобрено, использовано органом или лицом, осуществляющим функцию управления юридическим лицом.
   В ч. 2 ст. 106 данного проекта УК говорилось о том, что уголовная ответственность юридического лица не исключает ответственности физического лица за совершенное им преступление.
   Б. В. Волженкин считал такую формулировку условий привлечения юридического лица к уголовной ответственности неудачной. Во-первых, по его мнению, говоря об ответственности юридических лиц, не следует пользоваться терминами «вина», «виновность», имеющими психологическое содержание. Во-вторых, по тексту проекта УК получилось, что юридические лица несут ответственность за чужое деяние, если оно, даже без ведома юридического лица, было кем-то совершено в его интересах, а также в случаях, когда это деяние даже после его совершения было одобрено или использовано органом или лицом, осуществляющим функции управления. [344 - См.: Волженкин Б. В. Указ. соч. С. 61.]
   Итак, перед нами стоит задача рассмотреть все условия коллективной уголовной ответственности, так как именно тщательный их анализ позволит выработать наиболее удачную законодательную формулировку данного института уголовного права.
   В научной литературе можно встретить различные подходы к определению условий коллективной уголовной ответственности.
   Так, Э. Н. Жевлаков, предлагая закрепить уголовную ответственность юридических лиц за экологические преступления, следующим образом конструирует ч. 4 и 5 ст. 20 УК РФ: «(4) Субъектами экологических преступлений могут быть юридические лица в случаях, предусмотренных законом. (5) Юридические лица отвечают за преступления, совершенные их работниками по неосторожности в процессе хозяйственной деятельности, а равно за умышленные преступления, совершенные в интересах юридического лица при исполнении этими работниками обязанностей по службе или работе». [345 - Жевлаков Э. К вопросу об ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений // Уголовное право. 2002. № 1. С. 13.]
   По мнению Б. В. Волженкина, субъектами преступлений во всех случаях будут физические лица. А юридические лица могут нести уголовную ответственность за действия физических лиц, когда эти действия (1) совершаются с ведома юридического лица или были им санкционированы, (2) в пользу юридического лица, (3) субъектами, им уполномоченными. [346 - См.: Жевлаков Э. Уголовно-правовая охрана окружающей среды в Российской Федерации: В 2 ч. Ч. 2. М., 2002. С. 61–62.]
   И. В. Ситковский предлагает понимать под условиями привлечения к уголовной ответственности юридического лица совокупность признаков, характеризующих деятельность его уполномоченных представителей как управленческую. При этом, по его мнению, физические лица могут нести ответственность за деятельность юридического лица, если они действовали в рамках своей должностной компетенции, от имени юридического лица и в его интересах. Вместе с тем ответственность юридического лица может быть как самостоятельной (независимо от физического лица), так и факультативной (наряду с физическими лицами), в зависимости от того, в какой форме принято преступное управленческое решение. [347 - См.: Ситковский И. Проблемы ответственности юридических лиц в уголовном законодательстве // Уголовное право. 2002. № 4. С. 44.] К этой же точке зрения присоединяются Н. П. Мелешко и Е. Г. Тарло. [348 - См.: Мелешко Н. П., Тарло Е. Г. Уголовно-правовые системы России и зарубежных стран (криминологические проблемы сравнительного правоведения, теории, законодательной и правоприменительной практики). М., 2003. С. 214.]
   С. И. Карибов считает, что подобная постановка вопроса недопустима – уголовная ответственность организаций всегда самостоятельна, поскольку они являются самостоятельными субъектами правоотношений. Поэтому и в случае, когда установлено физическое лицо, в деянии которого проявилось бездействие организации, и когда установить такое лицо не представляется возможным, организация будет нести самостоятельную уголовную ответственность. [349 - См.: Карибов С. И. Указ. соч. С. 151.]
   Л. А. Абашина предлагает дополнить ст. 19 УК РФ частью второй следующего содержания: «В случаях, предусмотренных УК РФ. субъектами уголовной ответственности являются юридические лица. Уголовная ответственность юридического лица не исключает таковой для физического лица, действовавшего в рамках своей компетенции, от имени юридического лица и в его интересах. Если при этом физическое лицо действовало только в своих личных интересах, оно подлежит индивидуальной уголовной ответственности». Кроме того, по ее мнению, в предмет доказывания по уголовному делу следует включить момент привлечения правонарушителя к уголовной ответственности до или после реорганизации. [350 - См.: Абашина Л. А. Указ. соч. С. 21–23.]
   В юридической литературе реорганизация юридического лица рассматривается как один из способов прекращения его деятельности, отличающийся от ликвидации организации наличием правопреемства, т. е. перехода прав и обязанностей к вновь возникшему юридическому лицу или лицам, являющимся правопреемниками реорганизованного юридического лица. При этом необходимо исходить из того, что в результате реорганизации права и обязанности реорганизованных юридических лиц могут переходить: 1) в полном объеме только к одному правопреемнику (при слиянии, присоединении и преобразовании); 2) в полном объеме, но к нескольким правопреемникам в соответствующих частях (при разделении); 3) частично как к одному, так и к нескольким правопреемникам (при выделении). [351 - См.: Телюкина M. B. Реорганизация как способ прекращения деятельности юридических лиц // Законодательство. 2000. № 1. С. 40; Вагайцева Т. В. Правопреемство при реорганизации юридических лиц // Нотариус. 2008. № 4. С. 45–46.]
   В судебной практике по уголовным делам встречаются и иные ситуации. Так, из определения Первореченского суда г. Владивостока следует, что Ш., являясь директором ОАО «Огат», убедил членов Совета директоров в необходимости реорганизации ОАО и создании нового предприятия «Компания Огат» с передачей вновь созданному предприятию основных средств ОАО «Огат» без правопреемства – задолженности по налогам, тем самым уклонившись от уплаты налогов с организации. [352 - Архив Первореченского суда г. Владивостока за 2001 г. Дело № 1/597.] Из приведенного примера видно, что реорганизация предприятия произведена в форме преобразования. В данном случае все юридические права и обязанности ОАО «Огат», в том числе связанные с уплатой налогов, должны были перейти к вновь созданному юридическому лицу. Однако этого не произошло. Такие ситуации в юридической практике недопустимы.
   В связи с этим полагаем целесообразным регламентировать в уголовном законодательстве норму, предусматривающую ситуацию возможной трансформации (путем слияния, присоединения, разделения, выделения, преобразования) юридического лица. Наличие в уголовном законе такой нормы позволит решить проблему ухода коллективных образований от уголовной ответственности путем их реорганизации, результатом которой является смена организационно-правовой формы существующей организации (преобразование), а также устранение (слияние, присоединение) или появление новых (разделение, выделение) юридических лиц.
   И. В. Ситковский также приходит к выводу о том, что к общим условиям коллективной уголовной ответственности необходимо отнести случаи, когда юридическое лицо, совершившее преступление, трансформируется в иное коллективное образование. При этом он полагает, что уголовная ответственность за совершение преступления должна наступать независимо от того, было ли известно привлекаемому к уголовной ответственности юридическому лицу о факте преступления до завершения реорганизации. [353 - См.: Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. С. 126–143.] Но в таком случае речь будет идти об ответственности без вины, что недопустимо в уголовном праве. Считаем, что уголовная ответственность за совершенное преступление должна наступать только в случае, если вновь образованному юридическому лицу было заведомо известно о факте преступления, совершенного юридическим лицом – предшественником до завершения реорганизации.
   И. В. Ситковский и С. И. Карибов, предлагая законодательную формулировку общих условий коллективной уголовной ответственности, приводят перечень тех юридических лиц, которые, по их мнению, подлежат уголовной ответственности. [354 - См.: Там же. С. 128; Карибов С. И. Указ. соч. С. 171–172.]
   В качестве специальных условий коллективной уголовной ответственности И. В. Ситковский называет: а) совершение органом юридического лица или его должностным лицом или уполномоченным представителем, выполняющим в интересах юридического лица и от его имени организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, преступного деяния, или б) причинение значительного вреда охраняемым уголовным законом интересам личности, общества, государства в результате предпринимательской деятельности такого юридического лица.
   В первом случае, по мнению И. В. Ситковского, юридическое лицо должно нести уголовную ответственность наряду с физическими лицами, во втором – юридическое лицо подлежит самостоятельной уголовной ответственности.
   Называя первое условие коллективной уголовной ответственности, И. В. Ситковский упоминает среди лиц, которые могут выполнять в интересах юридического лица и от его имени организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции лишь орган юридического лица, его должностное лицо и уполномоченного представителя. При использовании такой формулировки, на наш взгляд, следовало указать и на лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой и иной организации. К тому же акцент должен быть сделан на то, что именно преступное деяние со стороны указанных лиц совершается от имени и (или) в интересах юридического лица.
   Кроме того, И. В. Ситковский предлагает налагать на юридических лиц самостоятельную уголовную ответственность при условии «причинения значительного вреда охраняемым уголовным законом интересам личности, общества, государства в результате предпринимательской деятельности такого юридического лица». Во-первых, нецелесообразно использовать в данном случае оценочную категорию «значительный вред», так как это может вызвать существенные сложности при реализации коллективной уголовной ответственности на практике. Во-вторых, на наш взгляд, значительный ущерб охраняемым уголовным законодательством интересам личности, общества, государства может быть причинен не только в процессе предпринимательской, но и в результате иной деятельности коллективного образования.
   На наш взгляд, коллективная уголовная ответственность возможна, во-первых, только в случаях совершения деяния, которые признаны уголовным законом преступными (ст. 14 УК РФ); во-вторых, только за такие виновные действия (бездействие) лица, осуществляющего функции управления юридическим лицом, либо представителя юридического лица, а равно его служащего, которые были осуществлены в рамках служебных и (или) должностных обязанностей.
   Как справедливо утверждал В. А. Ойгензихт, вина работника может подразделяться на вину служебную и другую вину – за рамками служебных обязанностей. Только первая вина становится виной предприятия, так как должна быть еще и связь поведения с исполнением служебных обязанностей. [355 - См.: Ойгензихт В. А. Юридическое лицо и трудовой коллектив: сущность, поведение, ответственность: учеб. пособие. Душанбе, 1988. С. 89.] Таким образом, за противоправные и виновные действия своих работников, которые они осуществляют в рамках своих служебных (должностных) обязанностей, коллективное образование должно отвечать как за свои собственные. При этом, на наш взгляд, коллективная уголовная ответственность возможна только за такие действия (бездействие) служащего юридического лица (т. е. лица, не выполняющего управленческие функции), которые были допущены вследствие недостаточного контроля либо попустительства неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих управленческие функции юридического лица.
   В-третьих, необходимо наличие в действии (бездействии) работника (органа) цели совершить преступление от имени и (или) в интересах самого юридического лица, т. е. в результате общественно опасного деяния юридическое лицо должно получить определенную экономическую (материальную, финансовую, имущественную) или иную (например, политическую) выгоду.
   Так, приговором Долинского городского суда от 19 мая 2009 г. X. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 171 УК РФ – осуществление предпринимательской деятельности без специального разрешения (лицензии) в случаях, когда такое разрешение (лицензия) обязательно, с извлечением дохода в особо крупном размере, – и ему назначено наказание в виде штрафа в размере 100 тыс. руб. Преступление совершено в г. Долинск Сахалинской области при следующих обстоятельствах. В октябре 2007 г. у X., который в соответствии с трудовым договором от 18 декабря 2006 г. являлся руководителем предприятия «Долинское дорожно-ремонтное строительное управление», возник умысел, направленный на незаконную добычу общераспространенных полезных ископаемых (скального грунта) с карьера «Орский», с целью последующей реализации. Реализуя свой умысел, направленный на незаконную добычу общераспространенных полезных ископаемых, X., заведомо зная, что предприятие не имеет лицензии на осуществление деятельности по добыче и реализации скального грунта, в период времени с 12 октября 2007 г. по 21 января 2008 г. в нарушение ст. 11 Закона РФ от 21 февраля 1992 г. «О недрах», устанавливающей необходимость иметь специальное государственное разрешение в виде лицензии, предоставляющее право пользования участком недр, умышленно, с целью систематического получения прибыли, осуществлял незаконную предпринимательскую деятельность, связанную с добычей общераспространенных полезных ископаемых (скального грунта) на участке недр «Орский», после чего реализовал добытый скальный грунт открытому акционерному обществу «Сварочно-монтажный трест», за что на счет предприятия «Долинское ДРСУ» поступали денежные средства и был получен доход в особо крупном размере. Согласно заключению эксперта № 19 от 9 февраля 2009 г. в результате деятельности, связанной с добычей и реализацией скального грунта с карьера «Орский», за указанный период времени предприятием «Долинское ДРСУ» было добыто 50 353 куб. м скального грунта и получен доход от его реализации в сумме 9 768 482 руб.
   Полученный доход от незаконной предпринимательской деятельности был истрачен на обязательные платежи в бюджет, на развитие основных средств предприятия, на разработку проектной документации и оплату лицензии на право разработки карьера, что свидетельствует об отсутствии у подсудимого корыстного умысла. Об этом свидетельствуют доказательства со стороны защиты, исследованные судом и приобщенные к материалам уголовного дела: платежные поручения об уплате налоговых платежей, о приобретении техники, договоры финансовой аренды, договоры на получение специальных документов, связанных с разработкой карьера «Орский». [356 - Архив Долинского городского суда Сахалинской области за 2009 г. Дело № 1–105/09.]
   На наш взгляд, в подобной ситуации к уголовной ответственности должен быть привлечен не только X., но и юридическое лицо, руководителем которого он являлся. Из приговора суда видно, что X. действовал в рамках своих служебных обязанностей от имени и в интересах юридического лица, которое в результате и получило материальную выгоду. Отсутствие личной выгоды у лиц, осуществляющих управленческие функции, встречается и по уголовным делам, возбужденным по ст. 199 УК РФ.
   Так, Ш., будучи директором предприятия, уклонился от уплаты налога на добавленную стоимость. Из материалов уголовного дела следует, что денежные средства расходовались по его указанию на оплату задолженности по заработной плате, выплату текущей заработной платы и на обеспечение жизнедеятельности предприятия – на оплату аренды и обслуживания оргтехники, приобретения горючесмазочных материалов и запчастей для автомобиля, канцелярских товаров, на расчеты с кредиторами. [357 - Архив Советского районного суда г. Владивостока Приморского края за 2001 г. Дело № 1–437/2001.]
   Отметим, что нами было проведено выборочное исследование уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 171 и 199 УК РФ, которое показало, что незаконное предпринимательство и уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации в абсолютном большинстве случаев (67,2 %) совершаются руководителями в интересах представляемых ими коллективных образований, и только в 32,8 % случаях – из личной (корыстной) заинтересованности.
   В-четвертых, на юридические лица как субъектов права возлагаются самые разнообразные обязанности. К примеру, юридические лица обязаны:
   – принимать меры по предотвращению загрязнения, засорения подземных водных объектов и истощения вод, а также соблюдать установленные нормативы допустимого воздействия на подземные водные объекты (ч. 1 ст. 59 Водного кодекса РФ);
   – соблюдать требования нормативных документов: к расфасовке и упаковке пищевых продуктов, их маркировке; к используемым для упаковки и маркировки пищевых продуктов материалам; к условиям хранения и перевозок пищевых продуктов, материалов и изделий и подтверждать соблюдение таких требований соответствующими записями в товарно-сопроводительных документах; информировать владельцев и получателей пищевых продуктов, материалов и изделий о нарушениях, допущенных в процессе хранения, перевозки пищевых продуктов, материалов и изделий, приведшем к утрате пищевыми продуктами, материалами и изделиями соответствующего качества и приобретению ими опасных свойств; снять пищевые продукты, материалы и изделия, утратившие соответствующее качество и приобретшие опасные свойства, с реализации, обеспечить их отзыв от потребителей, направить некачественные и опасные пищевые продукты, материалы и изделия на экспертизу, организовать их утилизацию или уничтожение (ч. 2 ст. 18, ч. 2, 5 ст. 19, ч. 4 ст. 20 Федерального закона от 2 января 2000 г. № 29-ФЗ «О качестве и безопасности пищевых продуктов»);
   – выполнять требования санитарного законодательства, а также постановлений, предписаний и санитарно-эпидемиологических заключений осуществляющих государственный санитарно-эпидемиологический надзор должностных лиц; разрабатывать и проводить санитарно-противоэпидемические (профилактические) мероприятия; обеспечивать безопасность для здоровья человека выполняемых работ и оказываемых услуг, а также продукции производственно-технического назначения, пищевых продуктов и товаров для личных и бытовых нужд при их производстве, транспортировке, хранении, реализации населению; осуществлять производственный контроль, в том числе посредством проведения лабораторных исследований и испытаний, за соблюдением санитарных правил и проведением санитарно-противоэпидемических (профилактических) мероприятий при выполнении работ и оказании услуг, а также при производстве, транспортировке, хранении и реализации продукции; проводить работы по обоснованию безопасности для человека новых видов продукции и технологии ее производства, критериев безопасности и (или) безвредности факторов среды обитания и разрабатывать методы контроля за факторами среды обитания; своевременно информировать население, органы местного самоуправления, органы, осуществляющие государственный санитарно-эпидемиологический надзор, об аварийных ситуациях, остановках производства, о нарушениях технологических процессов, создающих угрозу санитарно-эпидемиологическому благополучию населения; иметь в наличии официально изданные санитарные правила, методы и методики контроля факторов среды обитания; осуществлять гигиеническое обучение работников (ст. 11 Федерального закона от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения»);
   – соблюдать правила производства, хранения, транспортировки, применения, захоронения радиоактивных веществ (источников ионизирующих излучений) и ядерных материалов, не допускать превышения установленных предельно допустимых нормативов ионизирующего излучения, а в случае их превышения немедленно информировать органы исполнительной власти в области обеспечения радиационной безопасности о повышенных уровнях радиации, опасных для окружающей среды и здоровья человека, принимать меры по ликвидации очагов радиационного загрязнения (ч. 1 ст. 48 Федерального закона от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»);
   – принимать меры по предотвращению заболеваний и гибели объектов животного мира при проведении сельскохозяйственных и других работ, а также при эксплуатации ирригационных и мелиоративных систем, транспортных средств, линий связи и электропередачи (ч. 1 ст. 28 Федерального закона от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире») и др.
   Коллективная уголовная ответственность, на наш взгляд, допустима в случаях, когда общественно опасные последствия наступили в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения юридическим лицом прямого предписания закона, устанавливающего обязанность или запрет на осуществление определенной деятельности.
   В-пятых, уголовно-правовые санкции к коллективному образованию могут применяться после того, как будут установлены конкретные исполнители общественно опасного деяния, т. е. физические лица (должностное лицо, лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой и иной организации, служащий, представитель юридического лица). При этом коллективная уголовная ответственность возможна и в том случае, когда физическое лицо в силу ряда обстоятельств не подвергается уголовно-правовому преследованию (например, в случае его смерти). Отдельные международные документы (например, Рекомендации № (88)18 комитета министров стран – членов Совета Европы по ответственности предприятий – юридических лиц за правонарушения, совершенные в ходе ведения ими хозяйственной деятельности, от 20 октября 1988 г.) допускают возможность коллективной уголовной ответственности и в том случае, когда конкретное физическое лицо, виновное в совершении преступления, не выявлено.
   Исходя из сказанного, можно заключить, что коллективная уголовная ответственность возможна при следующих условиях: 1) деяние совершено от имени и (или) в интересах юридического лица; 2) деяние санкционировано, исполнено или допущено по неосторожности лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом, либо его представителем, действующим в пределах своей компетенции, а равно исполнено или допущено по неосторожности иным служащим вследствие недостаточного контроля либо попустительства неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом; 3) деяние состоит в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность или запрет на осуществление юридическим лицом определенной деятельности.
   Кроме того, необходимо определить обстоятельства, исключающие коллективную уголовную ответственность.
   В соответствии со ст. 41 УК РФ не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели. Представляется бесспорным положение о том, что в условиях развития научно-технического прогресса, а также рыночных отношений, которые влекут за собой появление частных предприятий, создаются условия для распространения обоснованного риска, так как каждый предприниматель стремится к совершенствованию технологий своего производства. Освоение же новых механизмов и технологических процессов неизбежно связано с риском.
   «Риск» в русском языке определяется как возможный убыток или неудача в каком-либо деле. [358 - См.: Толковый словарь русского языка. М., 1981. С. 420.] С. И. Ожегов понимает под риском возможность опасности, неудачи; действие на удачу в надежде на счастливый исход. [359 - См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 678.] С юридической точки зрения сущность риска состоит в осознанном отступлении от установленных правил поведения в целях использования возможности достижения значимого результата. К признакам риска относят: осознанное действие (бездействие) лица с целью достижения определенного результата; совершение его путем выбора альтернативного варианта поведения; создание при этом опасности причинения значительного вреда охраняемым законом интересам; фактическое использование имеющейся вероятности достижения желаемого результата, который не мог быть достигнут нерискованными средствами; осознание лицом возможности качественно и количественно оценить вероятность достижения предполагаемого результата, причинения вреда этим интересам и наступления уголовной ответственности за сделанный выбор. [360 - См.: Бабурин В. В. Риск как основание дифференциации уголовной ответственности: автореф. дис… докт. юрид. наук. Омск, 2009. С. 9–10.]
   В свою очередь риск может быть осуществлен в различных сферах профессиональной деятельности. Соответственно, можно выделить производственный, хозяйственный, коммерческий (предпринимательский), научный экспериментальный, экологический риск. Любой вид риска направлен на то, чтобы путем поставления в опасность правоохраняемых интересов достичь каких-либо общественно полезных целей, выгод.
   В соответствии с Федеральным законом от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» экологический риск – это вероятность наступления события, имеющего неблагоприятные последствия для природной среды и вызванного негативным воздействием хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайными ситуациями природного и техногенного характера.
   Предпринимательский риск направлен на получение более высокой прибыли, при этом риск должен быть разумным и не переходить рубеж, за которым он превращается в элементарную авантюру. [361 - См.: Кравец Ю. П. Проблемы квалификации преступлений в сфере предпринимательской деятельности: автореф. дис… докт. юрид. наук. Н. Новгород, 2002. С. 31.]
   Научный экспериментальный риск – это осуществление специалистом в контролируемых условиях опасных действий, направленных на достижение общественно полезной цели, которая не могла быть достигнута не связанными с опасностью действиями, при условии, что эти действия соответствовали современному уровню научных знаний, а значимость и вероятность достижения цели были значительно выше опасности и вероятности наступления вредных последствий, если при этом им не было допущено нарушений запретов, установленных законодательством. [362 - См.: Бабурин В. В. Указ. соч. С. 11.]
   В соответствии с ч. 2 ст. 41 УК РФ риск признается обоснованным, если общественно полезная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия (ч. 3 ст. 41 УК РФ).
   Сказанное свидетельствует о том, что риск всегда отождествляется с опасностью. Опасность, в свою очередь, определяется в научной литературе как объективно существующая возможность негативного воздействия на объект или процесс, в результате которого может быть причинен какой-либо ущерб, вред, ухудшающий состояние, придающий развитию нежелательную динамику или параметры (характер, темпы, формы и т. д.); вероятность увеличения вреда и (или) уменьшения пользы; состояние, когда не обеспечена защищенность жизненно важных интересов субъектов от возможности снижения пользы или причины вреда. [363 - См.: Байдаков С. Л., Серов Г. П. Правовое обеспечение охраны окружающей среды и экологической безопасности М., 2003. С. 35.]
   Несмотря на то, что риск возможен, как указывает В. В. Орехов, в любой сфере человеческой деятельности, и субъектами рискованных действий могут быть как профессионалы, так и непрофессионалы, [364 - См.: Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 146.] право на риск, по нашему мнению, могут иметь лишь те коллективные образования, чьи сотрудники обладают всеми научно-техническими знаниями и имеют возможность профессионально обеспечить соблюдение всех правил безопасности, а также способные принять все необходимые меры для предотвращения возможного вреда охраняемым уголовным законом интересам.
   Коллективная уголовная ответственность, на наш взгляд, должна исключаться и в случаях, если:
   – коллективное образование совершило деяние в состоянии крайней необходимости;
   – коллективное образование исполняло обязательные для него указы, постановления, распоряжения либо официальные разъяснения государственных и муниципальных органов власти;
   – деяние, содержащее признаки состава преступления, было совершено коллективным образованием вследствие стихийного бедствия или других чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств;
   – общественно опасные последствия наступили помимо воли коллективного образования, а именно вне сферы его контроля;
   – общественно опасные последствия явились результатом обстоятельств, которые не могли быть предотвращены его служащими, лицами, осуществляющими функции управления, органами;
   – у коллективного образования отсутствовала возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена уголовная ответственность, либо коллективное образование приняло все зависящие от него меры, необходимые для соблюдения данных правил и норм, а также для предотвращения противоправных деяний;
   – умышленные действия (бездействие) совершены служащим, лицом, осуществляющим функции управления, или другим представителем не в интересах коллективного образования, а с целью причинения ему вреда.
   Итак, анализ основания и условий коллективной уголовной ответственности, а также обстоятельств, исключающих преступность деятельности коллективных образований, позволяет сделать следующие выводы:
   1. Коллективная уголовная ответственность не исключает уголовной ответственности физических лиц, незаконно действующих от имени и (или) в интересах коллективного образования в пределах своей служебной компетенции.
   2. Основанием коллективной уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса.
   3. Коллективная уголовная ответственность возможна при наличии следующих условий: а) деяние было совершено от имени и (или) в интересах юридического лица; б) деяние санкционировано, исполнено или допущено по неосторожности лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом, либо его представителем, действующим в пределах своей компетенции, а равно исполнено или допущено по неосторожности иным служащим вследствие недостаточного контроля либо попустительства неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом; в) деяние состоит в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность или запрет на осуществление юридическим лицом определенной деятельности.
   4. Считаем целесообразным регламентацию в уголовном законодательстве нормы, предусматривающей ситуацию возможной трансформации (путем слияния, присоединения, разделения, выделения, преобразования) юридического лица. Наличие в УК РФ такой нормы позволит решить проблему ухода юридического лица от уголовной ответственности путем его реорганизации. При слиянии нескольких юридических лиц или преобразовании юридического лица одного вида в юридическое лицо другого вида к уголовной ответственности за совершение преступления, на наш взгляд, должно привлекаться вновь возникшее юридическое лицо. При присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к уголовной ответственности за совершение преступления должно привлекаться присоединившее юридическое лицо. При разделении юридического лица или при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к уголовной ответственности за совершение преступления должно привлекаться то юридическое лицо, к которому согласно разделительному балансу перешли права и обязанности по заключенным сделкам или имуществу, в связи с которыми было совершено преступление. В данных случаях уголовная ответственность за совершение преступления должна наступать только в случае, если вновь образованному юридическому лицу было заведомо известно о факте преступления, совершенного юридическим лицом – предшественником до завершения реорганизации.
   5. Коллективная уголовная ответственность исключается при обоснованном риске, крайней необходимости, исполнении обязательных для коллективного образования указов, постановлений, распоряжений либо официальных разъяснений государственных и муниципальных органов власти, совершении коллективным образованием деяния, содержащего признаки состава преступления, вследствие стихийного бедствия или других чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств. Коллективная уголовная ответственность исключается также, если общественно опасные последствия наступили помимо воли коллективного образования (т. е. вне сферы его контроля), или общественно опасные последствия явились результатом обстоятельств, которые не могли быть предотвращены его служащими, лицами, осуществляющими функции управления, органами, или у коллективного образования отсутствовала возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена уголовная ответственность, либо оно приняло все зависящие от него меры, необходимые для соблюдения данных правил и норм, а также для предотвращения противоправных деяний, либо умышленные действия (бездействие) совершены служащим, лицом, осуществляющим функции управления, или другим представителем не в интересах коллективного образования, а с целью причинения ему вреда.

3.5. Общественно опасные деяния, совершаемые юридическими лицами и иными коллективными образованиями и проблема их криминализации в российском уголовном законодательстве

   В научной литературе нет единства мнений по вопросу о том, за какие преступления могут нести уголовную ответственность коллективные образования.
   И. В. Ситковский полагает, что юридические лица могут подлежать уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных ст. 129, 130, 136, 137, 143, 145–147, 171–197, 199, 216, 217, 219, 236, ч. 1 ст. 237, ст. 238, 242, 243, 246–262, 272–274, 353–358 УК РФ. [365 - См.: Ситковский И. Указ. соч. С. 125–126.]
   По мнению С. И. Карибова, юридические лица следует признать субъектами налоговых и таможенных (ст. 188, 194, 199–199.2 УК РФ) преступлений; преступлений в сфере экологии (ст. 246–262 УК РФ); отдельных преступлений против собственности (ст. 159 УК РФ); преступлений в сфере легализации (отмывания) имущества, приобретенного преступным путем (ст. 174, 174.1 УК РФ), преступлений террористической и экстремистской направленности (ст. 205.1, 239.1, 280, 282, 282.1 УК РФ), а также коррупционного преступления (ст. 291 УК РФ). [366 - См.: Карибов С. И. Указ. соч. С. 147–149.]
   В. К. Максимов считает, что юридические лица должны подлежать уголовной ответственности за совершение преступлений в сфере экономической деятельности, а также против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (статьи глав 22 и 30 Особенной части УК РФ). [367 - См.: Максимов В. К. О перспективах имплементации… С. 243.]
   Л. А. Абашина предлагает привлекать юридических лиц к уголовной ответственности за совершение экономических (ст. 159, 165, 171, 171.1, 172, 173, 174, 174.1, 176, 177, 178, 180, 185, 185.1, 188, 189, 191, 192, 194, 199, 199.2 УК РФ), экологических преступлений (ст. 246–248, 250–256, 257, 261 УК РФ), за участие в экстремистской и террористической деятельности (ст. 205.1, 280, 282, 282.1, 282.2 УК РФ), за совершение преступлений против здоровья населения и общественной нравственности (ст. 237, 238, 239 УК РФ), за ряд коррупционных деяний и за организацию незаконной миграции (ст. 322.1 УК РФ). [368 - См.: Абашина Л. А. Указ. соч. С. 30.]
   С точки зрения Р. В. Минина, юридические лица должны подлежать уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных ст. 172, 176, 177, 178, 180, 185, 189, 190, 191, 192, 193, 194, 197, 199, 246–257, 259–262 УК РФ. [369 - См.: Минин Р. В. Указ. соч. С. 226–227.]
   Прежде чем определить круг преступлений, субъектами которых могут быть признаны коллективные образования, представляется целесообразным проанализировать общественно опасные деяния, наиболее часто встречаемые в их деятельности.
   Опыт законодательной регламентации корпоративной уголовной ответственности в зарубежных странах показывает, что перечень корпоративных преступлений постоянно увеличивается. И если ранее считалось, что коллективные образования не могут быть субъектами, например, такого преступления, как убийство, то в настоящее время в отдельных странах корпорации стали привлекаться к ответственности за умышленное и неосторожное причинение смерти человеку (двум или более лицам).
   При этом корпорациям инкриминируют убийство, как правило, в случаях нарушения ими тех или иных правил безопасности, повлекшего смерть человека. По российскому законодательству такие случаи подпадают под признаки ч. 2 ст. 143 УК РФ – нарушение правил техники безопасности и иных правил охраны труда, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 2 ст. 215 УК РФ – нарушение правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации объектов атомной энергетики, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 2, 3 ст. 216 УК РФ – нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ, повлекшее по неосторожности смерть человека (двух или более лиц); ч. 2, 3 ст. 217 УК РФ – нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, повлекшее по неосторожности смерть человека (двух или более лиц); ч. 2, 3 ст. 219 УК РФ – нарушение правил пожарной безопасности, повлекшее по неосторожности смерть человека (двух или более лиц); п. «г» ч. 2, ч. 3 ст. 238 УК РФ – производство, хранение или перевозка в целях сбыта либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, повлекшие по неосторожности смерть человека (двух или более лиц), и т. д. Представляется, что перечисленные преступления могут быть инкриминированы коллективным образованиям.
   Так, в ст. 37 Конституции РФ говорится, что каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены. В соответствии с Федеральным законом от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» условия труда, рабочее место и трудовой процесс не должны оказывать вредное воздействие на человека. Статья 209 Трудового кодекса РФ понимает под безопасными условиями труда такие условия труда, при которых воздействие на работающих вредных и (или) опасных производственных факторов исключено либо уровни их воздействия не превышают установленных нормативов. Таким образом, преумножение трудового потенциала страны, сохранение профессионального здоровья и долголетия за счет прогрессивных технологий, сокращения заболеваемости и травматизма являются одной из основных задач общества, важнейшей функцией государства и основой его социальной политики. Однако в России еще отсутствует эффективный механизм заинтересованности работодателей в создании и обеспечении здоровых и безопасных условий труда, вследствие чего требования охраны и гигиены труда игнорируются на многих предприятиях. [370 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2006 г.: гос. доклад. М., 2007. С. 117; О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г.: гос. доклад. М., 2010. С. 168.]
   Федеральным законом «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» на юридические лица возлагается обязанность осуществлять санитарно-противоэпидемические (профилактические) мероприятия по обеспечению безопасных для человека условий труда и выполнению требований санитарных правил и иных нормативных правовых актов РФ к производственным процессам и технологическому оборудованию, организации рабочих мест, коллективным и индивидуальным средствам защиты работников, режиму труда, отдыха и бытовому обслуживанию работников в целях предупреждения травм, профессиональных заболеваний, инфекционных заболеваний и заболеваний (отравлений), связанных с условиями труда (ст. 25). В то же самое время прогрессирующая трудонедостаточность в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. названа одним из главных стратегических рисков и угроз национальной безопасности на долгосрочную перспективу в области экономического роста.
   Это подтверждается уровнем производственного травматизма со смертельным исходом, который в России в 8 раз выше, чем в Великобритании, и в 7 раз выше, чем в Японии. [371 - См.: Стаценко А. Г. Преступные посягательства в сфере труда: криминологические и уголовно-правовые проблемы. Владивосток, 2001. С. 6.] По данным Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия населения и Федерального центра гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, уровень смертности населения трудоспособного возраста от производственно обусловленных несчастных случаев, отравлений и травм в России почти в 2,5 раза превышает показатели в развитых странах и в 1,5 раза – в развивающихся. Смертность трудоспособного населения в России превышает аналогичный показатель по Евросоюзу в 4,5 раза. Потери трудоспособного населения в России могут составить более 10 млн человек в ближайшие 10 лет. При этом от 20 до 40 % трудопотерь обусловлены заболеваниями, связанными с неудовлетворительными условиями труда. [372 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2007 г.: гос. доклад. М., 2008. С. 143; О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г. С. 168.]
   Почти 80 % предприятий в России относятся к опасным и неблагоприятным для здоровья работающих, и лишь пятая часть соответствует санитарному законодательству. Основными причинами неудовлетворительных условий труда и несчастных случаев на предприятиях являются: спад производства и неустойчивая работа многих предприятий; старение и износ основных производственных фондов и технологического оборудования; низкие уровни механизации технологических процессов; невысокие темпы модернизации предприятий; сокращение объемов капитального и профилактического ремонта промышленных зданий, сооружений и оборудования; существенное сокращение работ по реконструкции и техническому перевооружению, созданию и закупке новых современных безопасных производственных технологий и техники; снижение ответственности работодателей и руководителей производств за состояние условий и охраны труда; ослабление внимания к безопасности производства работ. [373 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г. С. 170–171.] Для примера: в Японии средний срок службы оборудования составляет пять лет (т. е. темп обновления 20 % в год), а в ряде ведущих высокотехнологических отраслей – два года (т. е. темп обновления – 50 % в год). [374 - См.: Стаценко А. Г. Указ. соч. С. 59.] Износ же основных производственных средств, в том числе машин и оборудования, на многих предприятиях России достигает 60–70 и даже 90 %. [375 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г. С. 170; Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009–2013 годы).]
   Стремление предпринимателей к получению быстрой прибыли приводит и к усилению тенденции сокрытия имеющихся рисков развития профессиональной и производственно обусловленной заболеваемости, а также к допуску работников к профессиональной деятельности без учета, а иногда и вопреки медицинским заключениям, расторжению трудовых отношений при заболевании работника, нежеланию реализовывать определенные законодательством социальные гарантии. [376 - См.: Там же. С. 169.] И как следствие этого ежегодно в России происходит более 400 тыс. несчастных случаев на производстве, что чаще всего является результатом нарушения правил безопасности в этой сфере. Ежегодная численность пострадавших от профзаболеваний достигает почти 12 тыс. человек, у 95 % из них заболевания носят хронический характер, сопровождающийся, как правило, утратой профпригодности и трудоспособности.
   По данным Федеральной службы государственной статистики, в России численность пострадавших от несчастных случаев на производстве с утратой трудоспособности на один рабочий день и более и со смертельным исходом в 1992 г. составила 364 тыс. человек (из них со смертельным исходом – 7655), в 1995 г. – 271 тыс. (6789). в 2000 г. – 152 тыс. (4404), в 2002 г. – 128 тыс. (3920), в 2003 г. – 107 тыс. (3538), в 2004 г. – 88 тыс. (3292), в 2005 г. – 78 тыс. (3091), в 2006 г. – 71 тыс. (2900), в 2007 г. – 66 тыс. (2986), в 2008 г. – 58 тыс. (2550), в 2009 г. – 46 тыс. (1967), в 2010 г. – 48 тыс. (2004). Численность лиц с впервые установленным профзаболеванием (отравлением) в 1992 г. составила 10 624 человека, в 1995 г. – 11 367, в 2000 г. – 9280, в 2002 г. – 11 090, в 2003 г. – 10 121, в 2004 г. – 9888, в 2005 г. – 8156, в 2006 г. – 7715, в 2007 г. – 7501, в 2008 г. – 7265, в 2009 г. – 8081, в 2010 г. – 7671 человек. [377 - См.: Россия в цифрах. 2008: Кратк. стат. сб. М., 2008. С. 108–109; Россия в цифрах. 2009: Кратк. стат. сб. М.,2009. С. 106–107; Россия в цифрах. 2010: Крат. стат. сб. М., 2010. С. 106–107; Россия в цифрах. 2011: Кратк. стат. сб. М., 2011. С. 108–109.]
   Таким образом, официальная статистика свидетельствует о снижении уровня производственного травматизма и возникновения профзаболеваний (в 2009 г. зафиксирован рост профзаболеваний по сравнению с 2008 г. на 11,23 %). Но это только официальная статистика. На практике складывается иная ситуация. Во-первых, в России произошел переход многих предприятий из государственной собственности в частную, что обусловило снижение контроля над их деятельностью со стороны государства, а многие предприятия вообще были закрыты. Во-вторых, большинство людей, работающих на тех или иных предприятиях, не знают своих прав на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены (54,3 % опрошенных нами респондентов). В-третьих, в условиях экономического кризиса и растущей безработицы многие боятся потерять работу (32 % опрошенных нами респондентов), что и обусловливает их нежелание обращаться в правоохранительные органы. В-четвертых, на предприятиях имеются механизмы сокрытия виновных лиц, отвечающих за технику безопасности, а соответственно, и механизмы ухода от ответственности.
   В целом по видам экономической деятельности наибольший удельный вес работников во вредных и опасных условиях труда в России имеет место при добыче полезных ископаемых – 39,1 %; в производстве и распределении электроэнергии – 30,6; в обрабатывающих производствах – 26,8; на транспорте – 31,4 %. В обрабатывающих производствах наибольший удельный вес работающих в условиях, не отвечающих санитарно-гигиеническим нормам, приходится на металлургическое производство и производство металлических изделий – 47,4 %; целлюлозно-бумажное производство, издательскую и полиграфическую деятельность – 40,1; производство транспортных средств и оборудования – 33,6; производство прочих неметаллических продуктов – 28,8; производство кокса и нефтепродуктов – 38,7; обработку древесины и производство изделий из дерева – 26,8 %. Около половины работающих во вредных и опасных условиях труда – женщины. [378 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г. С. 169.]
   Согласно статистическим данным количество зарегистрированных преступлений и дошедших до суда уголовных дел, связанных с нарушением правил техники безопасности и иных правил охраны труда, ничтожно и не совпадает с количеством регистрируемого производственного травматизма и профзаболеваний при ведении различного рода работ. В табл. 7 приводятся данные о зарегистрированных преступлениях в сфере охраны труда и связанных с нарушением специальных правил безопасности (ст. 143, 215, 216, 217, 219 УК РФ), а также число выявленных лиц, совершивших указанные преступления, на территории Российской Федерации в 2000, 2005–2010 гг.
   Приведенные в табл. 7 данные свидетельствуют о снижении уровня зарегистрированных преступлений в рассматриваемой области. Так, если в 2000 г. было зарегистрировано 1678 преступлений, то в 2010 г. – 958. Таким образом, темп снижения рассматриваемых преступлений по отношению к 2000 г. составил 42,9 %.
   К тому же, как мы уже указывали, в 2000 г. было зарегистрировано производственного травматизма со смертельным исходом 4404 случая, в 2005 г. – 3091, в 2006 г. – 2900, в 2007 г. – 2986, в 2008 г. – 2550, в 2009 г. – 1967, в 2010 г. – 2004 случая. Если сравнить указанные цифры с данными табл. 7 (без учета того, что в ст. 143, 215, 216, 217, 219 УК РФ последствие в виде смерти человека (двух или более лиц) предусмотрено лишь в ч. 2 и 3), то можно заключить, что порядка 50–64 % случаев производственного травматизма оказываются без юридической оценки.
   Необходимо учитывать и тот факт, что не все лица из числа выявленных за совершение рассматриваемых преступлений в итоге несут уголовную ответственность. Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, например, в 2007, 2008, 2009 и 2010 гг. на рассмотрении в судах первой инстанции по ст. 143, 215, 216–219 УК РФ находилось 1548, 1128, 946, 973 уголовных дела соответственно (поступило дел в отчетном периоде – 1332, 924, 827, 879 (число лиц по поступившим делам – 1581, 1078, 954, 984); остаток неоконченных дел на начало отчетного периода – 216, 204, 119, 94). Из них окончено было 1344, 1009, 853, 887 дел соответственно. По указанным статьям в 2007 г. было осуждено 700 лиц, в 2008 г. – 545, в 2009 г. – 460, в 2010 г. – 447 лиц; оправдано в 2007 г. – 44 лица, в 2008 г. – 13, в 2009 г. – 15, в 2010 г. – 15 лиц; принудительные меры медицинского характера применены в 2007 г. к 2 лицам, в 2008 г. – к 4, в 2009 г. – к 4, в 2010 г. – к 2 лицам. В 2007 г. уголовные дела были прекращены по реабилитирующим основаниям в отношении 26 лиц, в 2008 г. – 8, в 2009 г. – 1, в 2010 г. – 2 лиц, а по иным основаниям дела прекращены в 2007 г. в отношении 580 лиц, в 2008 г. – 408, в 2009 г. – 330, в 2010 г. – 364 лиц. Отсюда в 2007 г. из числа привлеченных к уголовной ответственности понесли наказание 44,27 % лиц, в 2008 г. – 50,55, в 2009 г. – 48,22, а в 2010 г. – 45,43 %.

   Таблица 7
   Зарегистрированные преступления в сфере охраны труда, связанные с нарушением специальных правил безопасности, и выявленные лица на территории Российской Федерации в 2000, 2005–2010 гг. [379 - См.: Власть: криминологические и правовые проблемы / под ред. А. И. Долговой. М., 2000. С. 368–382; Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон /под ред. А. И. Долговой. М., 2001. С. 533–545; Экстремизм и другие криминальные явления/ под ред. А. И. Долговой. М., 2008. С. 216–236; Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование / под ред. А. И. Долговой. М., 2009. С. 333–353; Экстремизм: социальные, правовые и криминологические проблемы / под ред. А. И. Долговой. М., 2010. С. 486–527; Сводный отчет ГИАЦ МВД России о состоянии преступности за январь – декабрь 2010 г.]

   Ситуация осложняется еще и тем, что при расследовании уголовных дел о нарушении техники безопасности или иных правил охраны труда выявляется целый ряд лиц, допустивших эти нарушения. Однако установить прямую причинную связь между их действиями (бездействием) и наступившими последствиями зачастую невозможно из-за отсутствия исчерпывающих доказательств их личной вины. В результате к уголовной ответственности, в лучшем случае, привлекается одно лицо.
   По мнению А. Трошева и О. Смык, существование этой проблемы объясняется тем, что на предприятии за соблюдение правил охраны труда отвечает целый ряд лиц: начиная от руководителя и его заместителя и заканчивая мастером или бригадиром и т. д. При этом в действиях каждого из них в той или иной ситуации можно усмотреть нарушение правил охраны труда. [380 - См.: Грошев А., Смык О. Квалификация нарушения правил охраны труда несколькими лицами // Уголовное право. 2006. № 1. С. 27.]
   Данные обстоятельства и приводят к прекращению уголовных дел за отсутствием состава преступления в действиях конкретных лиц либо к приостановлению уголовного дела за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого с последующим прекращением дела в связи с истечением сроков давности. Так, при расследовании уголовного дела о падении башенного подъемного крана в районе Южное Бутово были установлены различные нарушения организационного и технического характера со стороны целого ряда лиц, начиная с директора предприятия, эксплуатировавшего кран, и заканчивая производителем работ данного строительного участка. Однако в ходе расследования следователю в силу «распыленности» вины не удалось исчерпывающе доказать вину ни одного из этих лиц. В результате данное уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления в действиях всех этих лиц. [381 - См.: Кучеров И. А. Ответственность за преступные нарушения правил безопасности при ведении строительных работ // Правовые вопросы строительства. 2003. № 1 (Система «КонсультантПлюс: Высшая школа: Комментарии к правовым актам»); Архив Московской городской прокуратуры. Уголовное дело № 159960.]
   Наиболее целесообразным решением данной проблемы могло бы стать включение в качестве субъектов преступлений в сфере охраны труда и преступлений, связанных с нарушением специальных правил безопасности юридических лиц, тогда как практика показывает, что значительная часть административных правонарушений и целого ряда преступлений в этой области в настоящее время остается без наказания (см. табл. 8).
   Из табл. 8 видно, что в 2007 г. административному наказанию за нарушение законодательства о труде и об охране труда было подвергнуто только 60,66 % лиц из числа привлеченных к ответственности (из них 30,06 % – юридические лица), в 2008 г. административному наказанию подвергнуто 65,26 % лиц (из них 43,3 % – юридические лица), в 2009 г. – 63,42 % (из них 37,27 % – юридические лица), а в 2010 г. – 67,89 % (из них 42 % – юридические лица). В 2007 г. производство административного дела прекращено, в том числе с освобождением от ответственности, в отношении 24,5 % лиц, в 2008 г. – в отношении 19,7 % лиц, в 2009 г. – в отношении 19,97 % лиц, а в 2010 г. – в отношении 15,78 % лиц.

   Таблица 8
   Результаты рассмотренных федеральными судами общей юрисдикции и мировыми судьями дел об административных правонарушениях, связанных с нарушением законодательства о труде и об охране труда (ст. 5.27 КоАП РФ) (по данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации)

   * В соответствии с ч. 2 ст. 5.27 КоАП РФ дисквалификация назначается за нарушение законодательства о труде и об охране труда должностным лицом, ранее подвергнутым наказанию за аналогичное административное правонарушение.

   Кроме того, в современных условиях одной из основных проблем является защита общества от преступлений в сфере экономической деятельности. Неблагоприятная тенденция в этой области подтверждается и статистическими данными ГИАЦ МВД России (см. табл. 9).

   Таблица 9
   Изменение числа зарегистрированных преступлений в сфере экономической деятельности на территории Российской Федерации в период с 1997 по 2010 г.

   Из табл. 9 видно, что до 2001 г. регистрировался постоянный рост преступлений в сфере экономической деятельности. С 2002 г. фиксируется снижение данных преступлений, а в 2004 г. произошло просто обвальное снижение зарегистрированных преступлений в сфере экономической деятельности. Н. А. Лопашенко связывает это с исключением из УК РФ в 2003 г. ст. 200, которая предусматривала ответственность за обман потребителей. [382 - См.: Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ). М., 2006. С. 231–232.] При этом в 1997 г. на территории России было выявлено 41 835 лиц, совершивших преступления в сфере экономической деятельности, в 1998 г. их число составило 61 369, в 1999 г. – 89 678, в 2000 г. – 125 091, в 2001 г. – 132 695, в 2002 г. – 103 563, в 2003 г. – 83 382, в 2004 г. – 15 644, в 2005 г. – 19 855, в 2006 г. – 27 381, в 2007 г. – 27 619, в 2008 г. – 27 996, в 2009 г. – 27 886, в 2010 г. – 17 063.
   Кроме того, по данным официальной статистики, с одной стороны, отмечается рост отдельных преступлений в сфере экономической деятельности, а с другой – наблюдается снижение уровня целого ряда деяний. Между тем следует согласиться с мнением о том, что такое изменение показателей зарегистрированной преступности не свидетельствует о реальном улучшении преступности в сфере экономической деятельности, а лишь подчеркивает едва ли не самую высокую степень латентности по сравнению с другими видами преступности. Существование «теневой» экономики, которая, по оценкам экспертов, в настоящее время составляет до 45–50 % валового внутреннего продукта, наглядно подтверждает такую тенденцию. [383 - См.: Криминология. Особенная часть: учеб. пособие / под общ. ред. В. Я. Рыбальской. Иркутск, 2001. С. 169.]
   Изменение динамики регистрируемых преступлений в сфере экономической деятельности обусловлено «в том числе рыночной сущностью криминальных тенденций, эгоистически понимаемой свободой человека, часто бесконтрольной предпринимательской деятельностью и снижением контрольных функций по отношению к ней государства». [384 - Гапоненко В. Ф., Мельников А. Б., Эриашеили Н. Д. Финансово-правовые особенности криминализации холдинговых корпораций. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2003. С. 12.] Именно поэтому переход на рельсы экономического развития рыночного типа оказался достаточно болезненным, повлекшим, наряду с другими негативными последствиями, бурный всплеск экономической преступности и появление новых видов общественно опасных деяний. [385 - См.: Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). СПб., 2002. С. 9.]
   Деятельность коллективных образований, относящихся к субъектам экономических отношений, зачастую также носит криминальный характер и причиняет значительный (крупный, особо крупный) ущерб экономической безопасности государства, а также экономическим интересам общества и отдельным гражданам.
   Одним из наиболее общественно опасных деяний, совершаемых коллективными образованиями, является уклонение от уплаты налогов и (или) сборов. Общественная опасность данного неправомерного деяния заключается в умышленном невыполнении конституционной обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы, что влечет непоступление денежных средств в бюджетную систему страны, [386 - См.: О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. № 64 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 3.] а это, в свою очередь, приводит к сокращению различных социальных программ, кризису с выплатой заработной платы работникам бюджетной сферы и другим негативным последствиям. [387 - См.: Волженкин Б. В. Указ. соч. С. 481.] По данным Счетной палаты РФ, значительная часть хозяйствующих субъектов, встав на налоговый учет, не представляют отчетность о своей деятельности и декларации о полученных доходах или сдают так называемые «нулевые» балансы и также не уплачивают налоги. В результате только в 2007 г. недопоступление отдельных налогов и неналоговых доходов по сравнению с законодательно утвержденными показателями составило 13 927,4 млн руб. Ежегодно аудиторами Счетной палаты РФ проводятся мероприятия по контролю за формированием и исполнением доходов федерального бюджета. Так, в 2008 г. проведено 27 контрольных мероприятий на 68 объектах, а в 2009 г. – 33 мероприятия на 102 объектах. Выявлено недопоступление налоговых платежей в бюджетную систему РФ в 2008 г. на сумму 2 590,0 млн руб., а в 2009 г. – на сумму 2 164,5 млн руб. В процессе контрольных мероприятий Счетной палатой РФ обнаруживаются и факты ухода от уплаты налогов в связи с банкротством предприятий, имеющих задолженность, и перевода их имущества в уставные капиталы вновь созданных предприятий. [388 - См.: Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2008 г. Утв. Коллегией Счетной палаты РФ 20 февраля 2009 г. (протокол от № 10К (647)). М., 2009. С. 37, 79, 105; Отчет о работе Счетной палаты РФ в 2009 г. Утв. Коллегией Счетной палаты РФ 19 февраля 2010 г. (протокол от № 7К (709)). М., 2010. С. 81, 83.] По данным Федеральной налоговой службы, задолженность по налогам и сборам, учитываемая с момента ее возникновения (без учета задолженности по единому социальному налогу, уплате пеней и налоговых санкций), в консолидированный бюджет РФ на 1 января 2010 г. составила 675.4 млрд руб. (на 01.11.2010 г. – 746,9 млрд руб.). По сравнению с 1 января 2009 г. она увеличилась на 20,8 %. Задолженность по уплате пеней и налоговых санкций (штрафов) на 1 января 2010 г. составила 443.5 млрд руб. (на 01.11.2010 г. – 431,3 млрд руб.) и увеличилась по сравнению с 1 января 2009 г. на 8,8 %. [389 - Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 22.12.2010).]
   В 2003 г. удельный вес официально убыточных предприятий по основным отраслям экономики составил 43,0 %, в 2004 г. – 38,1, в 2005 г. – 36,4, в 2006 г. – 32,5, в 2007 г. – 25,5, в 2008 г. – 28,3, в 2009 г. – 32,0, в 2010 г. – 27,8 %. [390 - Финансы России. 2010: Стат. сб. М., 2010. С. 144; Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 01.03.2011).]

   Очевидно, что существование такого числа убыточных предприятий на протяжении длительного периода времени экономически ничем не оправдано. И их наличие в официальной статистике свидетельствует либо о сокрытии этими организациями доходов, либо о неэкономических (в том числе преступных) целях их регистрации. [391 - См.: Арзамасцев M. B. Профилактика организованной экономической преступности в Челябинской области как система нейтрализации криминогенных факторов (отчет по второму этапу грантовского исследовании). URL: http://sartra.sgap.ru/]

   Как справедливо подчеркивает О. В. Дмитриев, проблема уголовной ответственности юридических лиц незаметна на фоне так называемых общеуголовных преступлений (краж, грабежей, разбоев и пр.), но она становится выпуклой при анализе организованной, экономической и экологической преступности. [392 - См.: Дмитриев О. В. Экономическая преступность и противодействие ей в условиях рыночной системы хозяйствования / отв. ред. М. П. Клейменов. М., 2005. С. 374.]
   Указанные обстоятельства, а также положения Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г., обязывающие сосредоточивать усилия и ресурсы Российской Федерации на задачах устойчивого развития и повышения конкурентоспособности национальной экономики, свидетельствуют о целесообразности установления коллективной уголовной ответственности за сокрытие от государственного, в том числе налогового, контроля денежных и иных средств, легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, криминальную миграцию капитала, нарушение правил конкуренции и другие общественно опасные посягательства в сфере экономической деятельности.
   В последние годы в России грандиозных масштабов достигла и проблема производства и сбыта фальсифицированных, а также некачественных товаров, которые фактически вытесняют с рынка доброкачественную продукцию. По некоторым данным, бюджет России ежегодно теряет около миллиарда долларов только на фальсификации товарных знаков, такие же потери несут зарубежные импортеры. Стремительный рост объемов нелегальной фальсифицированной продукции способствует укреплению финансовой базы «теневой» экономики. [393 - См.: Абрамов А. Е. Административная ответственность юридических лиц за правонарушения в сфере производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции // Законодательство. 2001. № 12. С. 25–31.]
   При этом если в Евросоюзе удельный вес «теневой» экономики, по данным Европейской комиссии, в настоящее время колеблется от 7 до 16 %, то в России, по некоторым экспертным оценкам, доля «теневой» экономики составляет 40–50 %. [394 - См.: Фальсификация лекарственных средств в России / под ред. СВ. Максимова. М., 2008. С. 49.]
   Доля подделок в России по отдельным товарам значительно выше, чем в других странах: по оценкам экспертов количество подобной продукции в обороте, например, зарубежных стран составляет в среднем 5–10 %, в России же доля контрафактной и фальсифицированной продукции по разным товарным группам составляет от 35–40 % до 90 %, ежегодно увеличиваясь на 10–15 %. [395 - См.: Рекомендации парламентских слушаний от 14 февраля 2006 г. «О законодательных мерах и технических методах противодействия обороту контрафактной, фальсифицированной и некачественной продукции в Российской Федерации» // Официальный сайт Государственной Думы РФ. URL: http://www.duma.gov.ru/econ-policy/parlam/140206/index.shtml]
   Таким образом, производство и сбыт фальсифицированных и некачественных товаров фактически представляют реальную угрозу национальной безопасности России. Об общественной опасности подобных деяний свидетельствуют следующие факторы.
   Во-первых, они посягают на несколько объектов, охраняемых уголовным законом (жизнь и здоровье человека, интеллектуальную собственность, общественные отношения в сфере экономической деятельности, общественную безопасность, экологическую безопасность).
   Во-вторых, данные преступления способны причинить существенный вред правоохраняемым интересам. Особую озабоченность вызывает проблема фальсификации лекарственных средств, продовольственных товаров, спиртосодержащей продукции, с чем связаны наиболее тяжкие последствия – причинение вреда здоровью и жизни человека. Так, в начале 2009 г. в результате того, что в упаковках с препаратом для сердечников милдронатом на самом деле был листенон – лекарство, которое применяется только во время хирургических операций под обязательным контролем анестезиологов, погибли два человека, а у 23 больных после приема лекарства начинались перебои в работе сердца, анафилактический шок и остановка дыхания. [396 - См.: Аргументы и факты. 2009. 24 марта; Российская газета. 2009. 3 апреля. № 4882.]
   Лекарственному отравлению больных в немалой степени способствует «ненавязчивая» мошенническая реклама. При этом ст. 182 УК РФ, которая предусматривала ответственность за заведомо ложную рекламу, Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ из УК РФ исключена. [397 - См.: Кузнецова Н. Мнение ученых о реформе УК (или Qui prodest?) // Уголовное право. 2004. № 1.С. 27.] Конечно, ст. 182 УК РФ применялась достаточно редко. По данным ГИАЦ МВД России, на ее территории в 1997 г. было зарегистрировано 20 случаев заведомо ложной рекламы, в 1998 г. эта цифра составила 52, в 1999 г. – 49, в 2000 г. – 98, в 2001 г. – 54, в 2002 г. – 75. Теперь не будет и этих цифр, а юридические лица получили прекрасную возможность рекламировать любой, в том числе некачественный, товар и получать прибыль от его реализации.
   В целом доля фальсифицированных лекарственных препаратов и алкогольных напитков в России – более 20 %. От 30 до 50 % выпускаемой продукции в сфере производства парфюмерно-косметических товаров, обуви, одежды, предметов бытовой химии, мясных, молочных и рыбных консервов, чая, кофе и кондитерских изделий признаются фальсифицированными. [398 - См.: Официальный сайт Государственной Думы РФ. URL: http://www.duma.gov.ru/econpolicy/parlam/140206/index.shtml.]
   В итоге от употребления некачественной водки ежегодно погибают 50 тыс. человек. Бракуется более половины проверяемых хлебобулочных изделий: по вине хлебопеков дисбактериозом в России заражены 25 % детей и 90 % взрослого населения. Китайские товары, забракованные европейцами в Гонконге, беспрепятственно поступают в Россию. [399 - См.: Российская газета. 2000. 5 октября. С. 3.]
   В-третьих, производство и сбыт фальсифицированных и некачественных товаров, затрагивая все секторы экономики государства, сокращают темпы ее развития. Например, большое количество нелегальной алкогольной продукции производится на легальных предприятиях, имеющих соответствующие разрешения и лицензии, из неучтенного (не всегда качественного) сырья. Затем неучтенная алкогольная продукция реализуется наравне с легальной, но уже без уплаты налога на добавленную стоимость, акцизов и иных налогов государству. По данным налоговых органов, производственные мощности большинства предприятий – производителей алкогольной продукции используется на 30 %, тем самым создаются возможности для выпуска неучтенной продукции. [400 - См.: Долгов А. В., Иванченко Р. Б., Милюков С. Ф. Криминальная ситуация в сфере производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и меры борьбы с ней / науч. ред. С. Ф. Милюков. СПб., 2005. С. 64.]
   В-четвертых, фальсификация и производство некачественных товаров зачастую совершаются организованными преступными группировками, в том числе с использованием юридических лиц. К примеру, по данным Министерства здравоохранения и социального развития РФ, значительная доля фальсифицированных лекарств производится на легальных российских предприятиях. Многие из выявленных лекарств с признаками фальсификации имеют исключительное качество подделки (фабричная упаковка, наличие штрих-кода, правильный номер серии). В кустарных условиях организовать такого рода производство практически невозможно, поскольку требуются специальное оборудование и знание предмета. Поэтому именно легальные предприятия, особенно крупные, имеют наилучшие возможности маскировать незаконное производство фальсифицированных лекарств с незаконным использованием товарного знака. Особенность этого способа состоит в том, что лекарство зарубежного производителя изготавливается в виде точной копии, т. е. почти тот же состав веществ, то же название лекарства и в такой же упаковке. По оценкам специалистов фармакологической отрасли, отечественные производители лекарственных средств нелегально изготавливают на своих предприятиях до 100 наименований импортных лекарств, пользующихся в России большим спросом. Современное полиграфическое оборудование позволяет изготовить упаковку лекарственного средства в точном соответствии с оригиналом. Сказанное свидетельствует о невозможности определить качество препарата и сделать вывод о его подделке ни по упаковке, ни по маркировке и внешнему виду лекарства. [401 - См.: Коваленко К. Ю. К вопросу о механизме преступлений, совершаемых на фармацевтическом рынке // Российский следователь. 2007. № 13. С. 24–26.]
   В-пятых, производство, сбыт, а также контрабанда некачественных и опасных для жизни и здоровья населения потребительских товаров напрямую связаны с транснациональной организованной преступностью. По данным МВД России, каждое третье лекарство в стране фальсифицировано. По оценкам экспертов, ежегодный оборот фальсифицированных лекарственных средств на российском фармацевтическом рынке оценивается в 250–300 млн долл. США: примерно 60 % фальсификатов – отечественного происхождения, до 10 % поступают из стран СНГ и Балтии, около 25–30 % – из стран дальнего зарубежья: Польши, Индии, КНР, Венгрии, Германии.
   По данным Министерства здравоохранения и социального развития РФ, продукция всех российских фармакологических лидеров периодически изымается из аптечной сети по причине их фальсификации. [402 - См.: Фальсификация лекарственных средств в России / под ред. С. В. Максимова. С. 57.]
   И, наконец, совершение таких преступлений способствует коррупции. В частности, как отмечают специалисты, значительную угрозу представляет не только фальсификация лекарственных средств, но и высокая вероятность коррупционного захвата рынка так называемых «социальных лекарственных средств» в результате сговора узкой группы должностных лиц, ответственных за проведение соответствующих конкурсов по формированию пакета социальных лекарств, оплачиваемых из бюджета, и тех производителей лекарственных средств, которые готовы рискнуть репутацией своих фирм, получив массу рекламаций на дешевые, но малоэффективные, а то и бесполезные лекарства, ради того, чтобы получить серьезную прибыль. Действующее законодательство формально позволяет привлекать лиц, виновных в совершении подобных действий, к ответственности по ст. 178 УК РФ за недопущение, ограничение или устранения конкуренции. [403 - См.: Там же. С. 41–42.] Однако на практике данная статья практически не работает (по данным ГИАЦ МВД России, в 2004 г. на территории РФ по этой статье было возбуждено всего 10 уголовных дел, в 2005 г. – 6, в 2006 г. – 2, в 2007 г. – 8, в 2008 г. – 14, в 2009 г. – 8, в 2010 г. – 9).
   Указанные обстоятельства, а также обязанность Российской Федерации сосредоточить свои усилия и ресурсы на повышении качества жизни российских граждан путем обеспечения доступности высококачественных и безопасных товаров и услуг, провозглашенная в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г., свидетельствуют, на наш взгляд, о необходимости расширения круга субъектов преступлений, посягающих на безопасность жизни и здоровья потребителей, за счет включения в их число юридических лиц.
   В России наблюдается и неблагоприятная тенденция в сфере интеллектуальной собственности. По некоторым оценкам торговые убытки России ежегодно в связи с нарушением Закона об авторском праве (аудио, видео, компьютерные программы, компакт-диски и книги) составляют около 1 млрд долл. США, в том числе в сфере видеобизнеса в пределах 600 млн долл. США, а процентный показатель объема пиратских товаров от общего объема соответствующего типа товаров на рынке нашей страны составляет порядка 90 %. [404 - См.: Дворянкин О. А. Защита авторских и смежных прав. Ответственность за их нарушение. Уголовно-правовой аспект. М., 2002. С. 14–15.]
   В 2005 г. правоохранительными органами выявлено 2924 преступления, связанных с нарушением авторских и смежных прав. из них в крупном и особо крупном размере – 2,5 тыс., выявлено 470 преступлений, связанных с незаконным использованием товарного знака, что на 50–60 % больше соответствующего показателя 2004 г. Размер причиненного материального ущерба по раскрытым преступлениям составил 392 млн руб., изъято контрафактной продукции на сумму 846,8 млн руб., в том числе обнаружено и изъято около 11 млн контрафактных дисков. [405 - О законодательных мерах и технических методах противодействия обороту контрафактной, фальсифицированной и некачественной продукции в Российской Федерации: Рекомендации парламентских слушаний 14 февраля 2006 г.] В 2006 г. было выявлено уже 7245 случаев нарушения авторских и смежных прав и 878 случаев незаконного использования товарного знака, в 2007 г. – 7874 и 924, в 2008 г. – 6885 и 566 случаев, в 2009 г. – 7211 и 554, в 2010 г. – 6118 и 505 случаев соответственно. [406 - Состояние преступности в России за январь-декабрь 2006 г. М., 2007. С. 26; Экстремизм и другие криминальные явления. С. 216–236; Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование. С. 333–353; Экстремизм: социальные, правовые и криминологические проблемы. С. 486–527; Сводный отчет ГИАЦ МВД России о состоянии преступности за январь-декабрь 2010 г.]
   Как справедливо отмечают Н. П. Мелешко и Е. Г. Тарло, причина такой ситуации заключается в отсутствии законодательной базы для привлечения к ответственности виновных юридических лиц за подобные чрезвычайно опасные преступления. Уголовный закон России в этой сфере не действует, так как он направлен только против физических лиц, которые подобной деятельностью не занимаются. [407 - См.: Мелешко Н. П., Тарло Е. Г. Указ. соч. С. 205.]
   В современных условиях к разряду наиболее обсуждаемых на национальном и международном уровнях относятся проблемы борьбы с преступлениями террористической и экстремистской направленности. В Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. к основным источникам угроз национальной безопасности отнесены деятельность террористических организаций и экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, а Концепция противодействия терроризму в РФ предписывает установить ответственность не только физических, но и юридических лиц за несоблюдение законодательства РФ в этой области.
   По экспертным оценкам сотрудников Всероссийского научно-исследовательского института МВД России, в настоящее время в РФ действует 240 экстремистских организаций, общей численностью около 33 тыс. человек. [408 - Михайлов К. В. Преступность экстремистской направленности: состояние и тенденции в Челябинской области. Саратов: Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, 2006.] Основная сложность в противодействии террористическим и экстремистским действиям заключается в том, что терроризм и экстремизм являются организованными. Как отмечает В. В. Лунеев, различные международные террористические организации, располагающиеся на территории многих государств, имеют тенденцию к политическому, организационному, материальному и финансовому взаимодействию, что делает их еще более опасными. [409 - Лунеев В. В. Терроризм и организованная преступность: национальные и транснациональные аспекты // Организованная преступность, терроризм и коррупция: криминологический ежеквартальный альманах. Вып. 3. М., 2003. С. 23.]
   Субъекты терроризма представляют собой широкую систему государственных и негосударственных структур, находящихся между собой в сложных отношениях взаимодействия и противоборства. Нередки случаи, когда террористические организации управляются, субсидируются различными государственными и политическими организациями. По мнению Ю. В. Гаврилина и Л. В. Смирнова, все субъекты терроризма могут быть разделены: на государства, поддерживающие террористические организации и использующие террористические акции в политических интересах; негосударственные террористические организации, осуществляющие общественно опасные посягательства в политических целях; преступные организации, использующие террор как одно из средств достижения неполитических целей; террористов-одиночек. [410 - Гаврилин Ю. В., Смирнов Л. В. Современный терроризм: сущность, типология, проблемы противодействия: учеб. пособие. М., 2003. С. 14.]
   В связи с тем, что в последние годы террористические и экстремистские акты совершаются не только отдельными лицами, но и официально зарегистрированными организациями (например, японская религиозная секта «Аум-Сенрикё») возникает немаловажный вопрос об установлении уголовной ответственности террористических и экстремистских организаций, а также организаций, содействующих совершению актов терроризма и экстремизма. Это и понятно, ведь, по утверждению специалистов, юридические лица, в том числе банки, играют важную роль в финансировании террористов и экстремистов.
   Директор центра по изучению международной финансовой преступности Флетчер Н. Болдуин-мл. указывает на то, что оффшорные банковские центры являются подходящим местом для террористов, которые намерены разместить большие суммы денег с целью их преступного использования. [411 - Болдуин-мл. Флетчер Н. Верховенство закона, терроризм и меры противодействия со стороны США, включая Пэтриот Экт от 2001 г. // Организованная преступность, терроризм и коррупция: криминологический ежеквартальный альманах. Вып. 2. М., 2003. С. 119.] При этом террористы и террористические организации используют в своей деятельности не только коммерческие предприятия. Так, по данным Группы финансовых действий против отмывания денег (FATF), в целях финансирования своей деятельности они активно используют некоммерческие организации, т. е. организации, не имеющие в качестве основной цели своей деятельности извлечение прибыли и не распределяющие полученную прибыль между участниками. Данные организации зачастую получают статус благотворительных организаций и иных фондов, что облегчает сбор средств, или их освобождают от налога. Некоммерческие организации могут быть использованы террористами и для передвижения денежных средств, а также для обеспечения прямой поддержки террористам, служить прикрытием их операций. [412 - См.: Вахания В. Некоммерческие организации и их связи с финансированием терроризма // Уголовное право. 2004. № 4. С. 80–82.]
   ГУБОП МВД РФ выявило ряд кавказских преступных групп, которые контролировали в России 73 банка и 2,5 тыс. коммерческих предприятий с целью материально-финансовой поддержки террористов в Чечне. [413 - См.: Криминология: учебник / под ред. Н. Ф.Кузнецовой, В. В. Лунеева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 401.] По сведениям Генеральной прокуратуры РФ, 5000 юридических лиц, финансирующих террор, находятся на оперативном учете. [414 - См.: Трунов И. Правовые основы борьбы с терроризмом // Уголовное право. 2004. № 4. С. 94.]
   Институт коллективной уголовной ответственности, по мнению В. В. Устинова, является важным с точки зрения повышения эффективности борьбы с преступлениями террористической и экстремистской направленности, поскольку очень часто террористы и экстремисты пользуются поддержкой различных финансовых и промышленных учреждений, однако привлечь непосредственных участников преступления со стороны юридических лиц исключительно сложно. В крайнем случае ответственность может понести «стрелочник», если доказано, что при этом он действовал с прямым умыслом. Однако и это сделать чрезвычайно трудно. [415 - См.: Устинов В. В. Зарубежный опыт правового регулирования борьбы с терроризмом: международно-правовые стандарты и национальная законодательная практика // Законодательство. 2002. № 8, 9.]
   Возможность установления коллективной уголовной ответственности предусмотрена Международной конвенцией о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г., [416 - См.: О ратификации Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма: Федеральный закон от 10 июля 2002 г. № 88-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. № 28. Ст. 2792.] ст. 5 которой устанавливает, что каждое государство-участник в соответствии с принципами своего внутреннего права должно принять необходимые меры для привлечения юридического лица, находящегося на его территории или учрежденного по его законам, к ответственности в случае совершения физическим лицом, ответственным за управление этим юридическим лицом или контроль за ним, которое выступает в своем официальном качестве, преступления.
   В определенной степени, как отмечает Л. В. Иногамова-Хегай, [417 - См.: Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право. СПб., 2003. С. 139.] в процессе установления коллективной уголовной ответственности по законодательству Российской Федерации начало положено Федеральным законом от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», а также Федеральным законом от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
   В соответствии с указанными законами в России запрещаются создание и деятельность экстремистских и террористических организаций. И хотя названными законами и не установлена уголовная ответственность экстремистских и террористических организаций, однако вынесение судом решения о ликвидации таких организаций представляет собой одну из санкций, рекомендованных к применению за совершение преступления юридическим лицом международно-правовыми нормами.
   Таким образом, российский законодатель не отрицает возможности признания юридического лица преступным, а принудительная ликвидация террористических и экстремистских юридических лиц – это по существу уголовная ответственность.
   Немаловажной является и проблема борьбы с экологическими преступлениями, представляющими общественную опасность не только в рамках одной страны, но и затрагивающими интересы всего человечества, которое столкнулось с такими трансграничными проблемами, как загрязнение воды, глобальное изменение климата, истощение озонового слоя, сокращение мигрирующих видов животных, нехватка мировых природных, в том числе энергетических, ресурсов и др.
   Резолюцией № 42/93 о всеобъемлющей системе международного мира и безопасности, принятой 7 декабря 1987 г., Генеральная Ассамблея ООН придала новое направление концепции международного мира и безопасности, состоящей в том, что нерешенные экологические проблемы легко могут перерасти в международную напряженность и конфликты. В п. 10 констатируется, что «взаимодействие в экологической области должно стать неотъемлемой частью всеобъемлющей системы международной безопасности». [418 - UN Doc. A/Res/42/93. 7 декабря 1987 г.] В 1990 г. на Генеральной Ассамблее ООН было отмечено, что «ухудшение состояния окружающей среды угрожает нашей безопасности не меньше, чем гонка вооружений. Мы забираем из воздуха, морей и земли все полезное, а возвращаем лишь отходы и отраву. В конечном счете все должны внести вклад в решение этой проблемы». [419 - Цит. по: Панов В. П. Международное уголовное право. М., 1997. С. ПО.] «Природа, – пишет Э. Н. Жевлаков, – неделима, и кордоны, рубежи перед ней неделимы… Взаимосвязь и взаимодействие государств в этой области, их взаимопомощь не благотворительность, а условия выживания всех». [420 - Жевлаков Э. К вопросу об ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений. С. 12.]
   В связи с тем, что основной вред при загрязнении окружающей природной среды исходит от коллективных образований, в различных международных документах можно найти рекомендации применения в отношении них не только гражданско-правовых и административных, но и уголовных санкций. Так, Европейский комитет по проблемам уголовного права на заседании Комитетов министров в 1978 г. в своей резолюции № 77 «О вкладе уголовного права в охрану окружающей среды» рекомендовал пересмотреть принципы уголовной ответственности за вред, причиненный природе, в частности под углом зрения возможного введения ответственности юридических лиц государственного и частного сектора. [421 - См.: Жевлаков Э. Уголовно-правовая охрана окружающей среды в Российской Федерации. С. 98.]
   На XII конгрессе Международной ассоциации уголовного права в 1979 г. предлагалось расширить действие уголовного права как можно скорее, чтобы защитить флору и фауну, обеспечить борьбу против вибрации и чрезмерного шума. Предлагалось установить санкции не только в отношении физических, но и юридических лиц (временное прекращение выпуска продукции, закрытие предприятия, публикация приговоров). [422 - См.: Там же.]
   На IX (Каир, 1995 г.) и X (Вена, 2000 г.) Конгрессах ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, на которых рассматривались вопросы, связанные с коллективной уголовной ответственностью, предлагались следующие возможные наказания за преступления, наносящие ущерб окружающей природной среде в отношении последних: крупные штрафы; роспуск или закрытие организаций-нарушителей; отказ от заключения с ними контрактов на выполнение финансируемых государством работ; введение судебного надзора; ограничение деятельности организации; конфискация товаров и оборудования, связанных с преступлением; обнародование судебного решения в отношении корпораций-нарушителей. [423 - См.: Иногамова-Хегай Л. В. Указ. соч. С. 139.]
   Помимо наказаний к юридическим лицам предлагается применение мер безопасности. Так, Декларация Рио-де-Жанейро по окружающей среде и развитию от 14 июня 1992 г. провозгласила, что в тех случаях, когда существует угроза серьезного или необоснованного ущерба, отсутствие полной научной уверенности не используется в качестве предлога или отсрочки принятия эффективных, с точки зрения затрат, мер по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды; государства в зависимости от своих возможностей должны широко применять меры предосторожности. [424 - См.: Действующее международное право: В 3 т. Т. 3 / сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. М., 1997. С. 690.]
   В соответствии со ст. 42 Конституции РФ каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением. Реальную угрозу национальной безопасности сегодня представляют и экологические преступления. Ежегодно снижаются показатели качества окружающей среды, что ведет к образованию зон экологического бедствия; деградации естественных экологических систем; увеличению заболеваемости, смертности и ухудшению генофонда населения и т. д. К глобальным проблемам современности можно отнести и международный, в частности экологический, терроризм, негативно воздействующий на состояние окружающей природной среды, в том числе изменение климата, нехватку мировых природных, энергетических ресурсов в связи с их истощением, уничтожение отдельных природных объектов, сокращение биологических ресурсов и т. д.
   Как отмечается в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г., на состояние национальной безопасности в экологической сфере негативное воздействие оказывают истощение мировых запасов минерально-сырьевых, водных и биологических ресурсов, а также наличие в Российской Федерации экологически неблагополучных регионов. Состояние национальной безопасности в сфере экологии усугубляется сохранением значительного количества опасных производств, деятельность которых ведет к нарушению экологического баланса, включая нарушение санитарно-эпидемиологических и (или) санитарно-гигиенических стандартов потребляемой населением страны питьевой воды, вне нормативного правового регулирования и надзора остаются радиоактивные отходы неядерного топливного цикла. Нарастает стратегический риск исчерпания запасов важнейших минерально-сырьевых ресурсов страны, падает добыча многих стратегически важных полезных ископаемых.
   В качестве стратегических целей обеспечения экологической безопасности и рационального природопользования в указанном документе называются: сохранение окружающей природной среды и обеспечение ее защиты; ликвидация экологических последствий хозяйственной деятельности в условиях возрастающей экономической активности и глобальных изменений климата.
   Считаем, что для реализации поставленных целей необходимо разработать меры уголовно-правового воздействия на юридических лиц и иные коллективные образования, деятельность которых напрямую связана с загрязнением окружающей среды, а последствия могут стать критическими для всего мирового сообщества.
   К примеру, одно экологическое преступление корпорации может унести множество человеческих жизней, а зачастую и во многих странах. [425 - См.: Мелешко Н. П., Карибов С. И. Философия преступности корпораций и проблемы ее ограничения и регулирования // Философия права. 2005. № 1 (13). С. 57.] Так, в результате аварии, произошедшей в ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. на Чернобыльской атомной электростанции, огромное облако радиоактивной пыли прошло по территории не только европейской части СССР, но и ряда других стран – Болгарии, Румынии, Чехословакии… Изменения радиационного фона были зафиксированы даже в северной Швеции. [426 - См.: Немирный атом // Главная версия. 2005. № 16 (339). С. 3.]
   К тому же производители, стремясь получить максимальные прибыли при минимуме затрат, не задумываются о том, что деятельность предприятий, не оснащенных очистительными устройствами, влечет нежелательные нарушения баланса всей экосистемы. Так, серия взрывов 13 ноября 2005 г. на китайском нефтехимическом комбинате «Шуанбэнь» (г. Цзилинь), производящем анилиновые красители, этилен, батанол, полиэтилен, химические покрытия и адгезивы, неорганические химикаты, повлекли за собой серьезное загрязнение ряда водоемов, в том числе пограничных с Россией. Движение ядовитого пятна по реке Сунгари, а затем и по Амуру вызвало панику среди населения ряда китайских городов, а также жителей пограничного с Китаем российского Приамурья. Кроме того, чрезвычайная ситуация привела к большим материальным затратам по строительству дамб, временных водозаборов, завозу чистой воды в населенные пункты и т. д. Купание в Амуре запрещено, а малые народности Амура не могут ловить рыбу, так как она не пригодна в пищу.
   И такая ситуация характерна не только для Дальневосточного региона. По подсчетам ученых, две трети населения земного шара страдает от недостатка чистой питьевой воды в результате ее загрязнения. Как было заявлено на научно-практической конференции «Правовые проблемы охраны окружающей среды» (19–20 мая 2003 г., г. Москва), учеными доказано влияние водного фактора на человеческое здоровье. В настоящее же время в катастрофическом состоянии находятся практически все гидротехнические сооружения. По данным природоохранной прокуратуры, на территории Волжского бассейна находятся 11 тыс. скотомогильников, причем в 6 тыс. имеется сибирская язва. [427 - См.: Актуальные проблемы охраны окружающей среды в Российской Федерации: материалы науч. – практ. конф. // Государство и право. 2004. № 4. С. 111.] И как следствие этого ежегодно в мире от употребления загрязненной воды заболевает около 500 млн человек и умирает 5 млн детей. По данным органов здравоохранения, до 30 % заболеваний населения, проживающего в пределах Волжского бассейна, вызывается употреблением недоброкачественной питьевой воды. [428 - См.: Пимонов А. Обеспечить чистоту питьевой воды // Законность. 1995. № 11. С. 48.] 80 % тяжелых заболеваний людей – жителей Саратовской области спровоцировано, по мнению специалистов, загрязнением Волги, в которой можно найти буквально все элементы таблицы Менделеева. [429 - См.: Лопашенко Н. А. Экологические преступления: комментарий к главе 26 УК РФ. СПб., 2002. С. 11.]
   В 2008 г. службами мониторинга природной среды Росгидромета было зафиксировано 2110 случаев аварийного, экстремально высокого и высокого загрязнения водных объектов, в 2009 г. – 2185, а в 2010 г. – 2482 случая. [430 - См.: Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 12.02.2011).] Статистические же данные ГИАЦ МВД России свидетельствуют о том, что уголовная ответственность за загрязнение вод (ст. 250 УК РФ) практически не реализуется (см. рис. 5).

   Рис. 5. Динамика зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. 250 УК РФ, и количество выявленных лиц, совершивших данное преступление, на территории Российской Федерации в 1997–2010 гг.

   При этом в 1997 и 1998 гг. на территории РФ не было осуждено ни одного физического лица за совершение преступления, предусмотренного ст. 250 УК РФ, в 1999 г. за совершение данного преступления осуждено 3 физических лица, в 2000 г. – 1, в 2001–4, в 2002 г. – 1, в 2003 г. – 3, в 2004 г. – 4, в 2005 г. – 2, в 2009 г. – 2, в 2010 г. – 1. [431 - См.: Уголовный закон в практике районного суда: науч. – практ. пособие / под ред. А. В. Галаховой. М., 2007. С. 702; Отчет Судебного департамента при Верховном Суде РФ о числе привлеченных к уголовной ответственности и мерах уголовного наказания за 12 месяцев 2009 г.; за 12 месяцев 2010 г. (Форма 10-а).]
   По данным Н. А. Лопашенко, общее воздействие человеческого хозяйства на глобальную экосистему превышает допустимые пределы в десять раз. На планете уничтожено 40 % экосистем. Только в России за XX в. уничтожено 100 тыс. рек. [432 - См.: Российское уголовное право: курс лекций. Т. 5: Преступления против общественной безопасности и общественного порядка / под ред. А. И. Коробеева. Владивосток, 2001. С. 311.] На предприятиях черной и цветной металлургии Волжского региона скопилось более 5 млрд т твердых металлов, из которых ежегодно образуется около 42 млн т токсичных отходов (обезвреживается и перерабатывается только 13 %). В результате происходят необратимые последствия в виде существенного изменения биологических свойств чернозема обыкновенного. [433 - См.: Лопашенко Н. А. Указ. соч. С. 8–9.]
   Немаловажной проблемой является и загрязнение атмосферного воздуха, который является важнейшей и неотъемлемой частью среды обитания человека, а степень его загрязнения относится к числу приоритетных факторов, влияющих на здоровье населения. [434 - См.: О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2006 г. С. 6.] Ежегодно в мире выбрасывается в атмосферу огромное количество сернистого газа окислов азота. Под влиянием атмосферных процессов эти вещества превращаются в серную и азотную кислоты, которые вызывают серьезные экологические проблемы. [435 - См.: Артамонов В. И. Растения и чистота природной среды. М., 1986. С. 13.] По данным Федеральной службы государственной статистики, в России ежегодно отмечается рост выбросов загрязняющих веществ в атмосферный воздух от стационарных источников. Так, в 2000 г. в атмосферу поступило 18,8 млн т загрязняющих веществ, в 2001 г. – 19,1; в 2002 г. – 19,5; в 2003 г. – 19,8; в 2004 г. – 20,5; в 2005 г. – 20,4; в 2006 г. – 20,56; в 2007 г. – 20,6; в 2008 г. – 20,1; в 2009 г. – 19,0; в 2010 г. – 19,1. В 2008 г. службами мониторинга природной среды Росгидромета зафиксирован 61 случай экстремально высокого и высокого загрязнения атмосферного воздуха (10 ПДК и более), в 2009 г. – 68, а в 2010 г. – 126 случаев. Кроме того, в 2007 г. зафиксировано 6 случаев аварийного загрязнения атмосферного воздуха, в 2008 г. – 9, в 2009 г. – 10, в 2010 г. – 14. [436 - См.: Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 12.02.2011); Россия в цифрах. 2011: Кратк. стат. сб. М., 2011. С. 77; Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009–2013 годы).]
   Таким образом, деятельность отдельных предприятий напрямую связана с причинением вреда экологической безопасности. Анализ же статистических данных ГИАЦ МВД России показывает, что экологические преступления в общей структуре преступности в России за последние годы составили: в 2000 г. – 0,50 % (14 818 преступлений); в 2001 г. – 0,58 (17 128); в 2002 г. – 0,85 (21 429); в 2003 г. – 0,94 (26 097); в 2004 г. – 1,05 (30 573); в 2005 г. – 0,94 (33 491); в 2006 г. – 1,08 (41 883); в 2007 г. – 1,2 (41 242); в 2008 г. – 1,4 (44 883); в 2009 г. – 1,6 (46 607); в 2010 г. – 1,5 % (39 155 преступлений). [437 - См.: Состояние преступности в России за январь-декабрь 2003 г. М., 2004. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2004 г. М., 2005. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2005 г. М., 2006. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2006 г. М., 2007. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2007 г. М., 2008. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2008 г. М., 2009. С. 3; Состояние преступности в России за январь-декабрь 2009 г. М., 2010. С. 3; Сводный отчет ГИАЦ МВД России о состоянии преступности за январь-декабрь 2010 г.]
   При этом основное место в структуре экологических преступлений занимают незаконная добыча водных биологических ресурсов, незаконная рубка лесных насаждений. Так, в 2005 г. из числа зарегистрированных экологических преступлений 45,21 % составили преступления, предусмотренные ст. 256 УК РФ, и 43,72 % – предусмотренные ст. 260 УК РФ, в 2006 г. – 45,98 и 38,87 %, в 2007 г. – 43,7 и 46,37 %, в 2008 г. – 35,29 и 53,03 %, в 2009 г. – 37,35 и 53,49 %, в 2010 г. – 34,85 и 53,19 % соответственно.
   На загрязнение окружающей среды в общей массе экологических преступлений приходится 1,77 %, остальные преступления составляют 2,43 %. Но все эти цифры не позволяют полностью объективно судить о состоянии экологической преступности, так как ее латентность достигает 95–97 %. Как отмечает П. В. Еремин, высока не только скрытая, но и скрываемая часть таких преступлений: общее количество ежегодно возбуждаемых уголовных дел по фактам выявленных преступлений в сфере экологии явно не соответствует числу сообщений о них. [438 - См.: Еремин П. В. Борьба с загрязнением окружающей среды (криминологические и уголовно-правовые аспекты): автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2006. С. 15–16.]
   Источники поступления в окружающую среду химических, токсических, радиационных веществ, опасных для жизни и здоровья человека, самые различные. Это могут быть отходы промышленности, энергетики, химические продукты и т. д. Деятельность юридических лиц имеет прямое отношение к указанным выбросам. Например, ОАО «Металлургический завод им. А. К. Серова» (Свердловская область), являясь основным источником загрязнения окружающей среды (на него приходится 50,4 % выбросов), совершает 71,7 % выбросов диоксида серы и 86,3 % оксида углерода в атмосферу г. Серова. Кроме того, от завода в воздух города поступает 98,9 % свинца. ОАО «Святогор» вносит основной «вклад» в загрязнение атмосферного воздуха г. Красноуральска – 98,4 % загрязняющих веществ. В частности, на это предприятие приходится 65,9 % выбросов диоксида азота; 99,9 – диоксида серы; 53,9 – оксида углерода; 100 % – свинца. [439 - См.: URL: http://www.novoteka.ru/r/Society/Ecology]
   В настоящее время юридические лица оказываются уголовно ненаказуемым даже в случае совершения общественно опасного деяния, например, повлекшего экологическую катастрофу в результате халатного отношения к технологии производства. «И это в то время, – говорится в обзоре судебной практики, – когда наиболее значительный ущерб и тяжкие последствия вызывают случаи загрязнения водоемов и воздуха. Резко отрицательное воздействие на природу оказывают именно производства. Наиболее вредными для окружающей среды являются не выполняющие природоохранных мер предприятия химической, угольной, целлюлозно-бумажной, нефтехимической и ряда других отраслей промышленности, загрязняющие неочищенными и необезвреженными сточными водами и отбросами озера, реки и другие водоемы, а воздушное пространство – вредными для здоровья людей и животного мира отходами промышленного производства». [440 - Обзор судебной практики «О практике применения судами РСФСР законодательства об охране природы» // Судебная практика по уголовным делам: В 2 ч. Ч. 1 / сост. С. А. Подзоров. М., 2001. С. 552.]
   Представляется справедливым высказывание Э. Н. Жевлакова относительно того, что необходимость установления уголовной ответственности юридических лиц за экологические преступления диктуется не только тяжелой экологической ситуацией, сложившейся в нашей стране, но и перспективами дальнейшего негативного влияния на природную среду различных отраслей хозяйствования в условиях экономического кризиса. [441 - См.: Жевлаков Э. К вопросу об ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений. С. 12.]
   Одной из системных угроз безопасности Российской Федерации является коррупция, [442 - Национальная стратегия противодействия коррупции. Утв. Указом Президента РФ от 13 апреля 2010 г. № 460 // Российская газета. 2010. 15 апреля. № 79.] поскольку она отрицательно сказывается на экономике, политической стабильности, подрывает авторитет государственной власти, демократические институты, этические ценности и справедливость, наносит ущерб устойчивому развитию и правопорядку. При этом борьба с коррупцией уже давно вышла за рамки национального права, превратившись в транснациональную проблему.
   VIII Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1990 г.) признал, что коррупция является всеобъемлющей проблемой, существенно нарушающей принципы демократии и государственного управления, равенства и социальной справедливости, препятствующей конкуренции, затрудняющей экономическое развитие и угрожающей стабильности демократических институтов и моральным устоям сообщества. [443 - См.: Малько А. В. Антикоррупционная политика России: проблемы формирования // Правовая политика и правовая жизнь. 2003. № 3. С. 74.]
   Конвенция о защите финансовых интересов Европейских Сообществ (ЕС), подписанная 26 июля 1995 г., обязывает государства ЕС предусмотреть «ответственность юридических лиц за подкуп иностранного государственного служащего». Конвенция требует, чтобы участники устанавливали «эффективные уголовные наказания», сравнимые с применяемыми ко взяточничеству собственных внутренних служащих государства-участника. [444 - Бирюков П. Н. Уголовная ответственность юридических лиц за преступления в сфере экономики (опыт иностранных государств). М., 2008. С. 4.]
   В соответствии с п. 1 ст. 18 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для обеспечения того, чтобы юридические лица могли быть привлечены к ответственности в связи с совершением уголовных преступлений, заключающихся в активном подкупе, использовании служебного положения в корыстных целях и отмывании денег, квалифицированных в качестве таковых в соответствии с настоящей Конвенцией и совершенных в интересах любого физического лица, действующего в своем личном качестве или в составе органа юридического лица, которое занимает ведущую должность в юридическом лице, путем: выполнения представительских функций от имени юридического лица; или осуществления права на принятие решений от имени юридического лица; или осуществления контрольных функций в рамках юридического лица; а также за участие такого физического лица в вышеупомянутых преступлениях в качестве соучастника или подстрекателя.
   В п. 2 данной статьи говорится: «Помимо случаев, уже предусмотренных пунктом 1, каждая Сторона принимает необходимые меры для обеспечения того, чтобы юридическое лицо могло быть привлечено к ответственности тогда, когда вследствие отсутствия надзора или контроля со стороны физического лица, упомянутого в пункте 1, появляется возможность совершения уголовных преступлений, упомянутых в пункте 1, в интересах этого юридического лица физическим лицом, осуществляющим свои полномочия от его имени».
   Статья 19 Конвенции посвящена санкциям и мерам за коррупционные преступления. В частности, в ней говорится: «…Каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы наделить себя правом конфисковывать или иным образом изымать орудия совершения и доходы от уголовных преступлений, квалифицированных в качестве таковых в соответствии с настоящей Конвенцией, или имущество, стоимость которого эквивалентна таким доходам».
   В 2001 г. была принята Директива 2001/97/ЕС о предупреждении использования финансовой системы для целей отмывания денег, которая также содержит ряд мер в отношении юридических лиц. [445 - См.: Бирюков П. Н. Указ. соч. С. 5.]
   В ст. 5 «Рамочного решения о борьбе с коррупцией в частном секторе» от 22 июня 2003 г., принятом Советом ЕС, указывается, что каждое государство-член принимает необходимые меры с целью обеспечить, чтобы юридические лица могли привлекаться к ответственности за активную и пассивную коррупцию в частном секторе, а также за подстрекательство и пособничество (ст. 2, 3), когда эти преступления были совершены в их пользу любым физическим лицом, которое, действуя индивидуально либо в качестве члена органа юридического лица, осуществляет внутри последнего руководящие полномочия, исходя из следующих оснований: а) способность выступать представителем юридического лица, или b) наличие права принимать решения от имени юридического лица, или с) наличие права осуществлять внутренний контроль.
   При этом ответственность организаций не исключает уголовного преследования физических лиц – исполнителей, подстрекателей или пособников «активной» и «пассивной» коррупции.
   Статья 6 Рамочного решения указывает на то, что каждое государство-член должно принять необходимые меры к тому, чтобы юридическое лицо, признанное ответственным за вышеуказанные преступления, подлежало эффективным, соразмерным и обладающим предупредительным эффектом санкциям, которые включают уголовные или административные штрафы и, возможно, другие санкции, в частности: а) меры, влекущие за собой лишение возможности пользоваться льготами или помощью со стороны публичной власти; b) меры, накладывающие временный или постоянный запрет на осуществление коммерческой деятельности; с) помещение под судебный надзор или d) роспуск в судебном порядке.
   31 октября 2003 г. Резолюцией № 58/4 на 51-м пленарном заседании 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН (Нью-Йорк) была принята Конвенция ООН против коррупции. Статья 26 указанной Конвенции устанавливает, что государства-участники должны принять такие меры, какие могут потребоваться для установления ответственности юридических лиц за участие в таких коррупционных преступлениях, как: подкуп национальных публичных должностных лиц (ст. 15); подкуп иностранных публичных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций (ст. 16); хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом (ст. 17); злоупотребление влиянием в корыстных целях (ст. 18); злоупотребление служебным положением (ст. 19); незаконное обогащение (ст. 20); подкуп в частном секторе (ст. 21); хищение имущества в частном секторе (ст. 22); отмывание доходов от преступлений (ст. 23); сокрытие (ст. 24); воспрепятствование осуществлению правосудия (ст. 25).
   Интересным представляется положение ст. 28 Конвенции, в соответствии с которой осознание, намерение или умысел являются обязательным элементом субъективной стороны любого коррупционного преступления. При этом вина может быть установлена из объективных фактических обстоятельств дела.
   Кроме того, Конвенция рекомендует государствам-участникам принимать такие меры, которые могут потребоваться для обеспечения возможности конфискации доходов от коррупционных преступлений или имущества, стоимость которого соответствует стоимости таких доходов; имущества, оборудования и других средств, использовавшихся или предназначавшихся для использования при совершении коррупционных преступлений.
   На наш взгляд, вполне обоснованно к числу субъектов коррупционных преступлений отнести коллективные образования, противоправно предоставляющие материальные и иные блага и преимущества лицам, уполномоченным на выполнение государственных функций, или иным лицам, приравненным к ним, поскольку их неправомерная деятельность усугубляется за счет распространения подобных деяний.
   Согласно Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г., основным источником угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности является, в том числе, сохраняющийся рост преступных посягательств, связанных с коррупцией. Как отмечается в научной литературе, «особенно щедр на взятки крупный бизнес». Так, за получение госзаказа размер взятки доходит до 1/3 от суммы проекта, а за выдачу лицензии – от 1 до 5 млн долл. [446 - См.: Босхолов С. С. Борьба с коррупцией: мифы и реальность, надежды и перспективы // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. № 2. С. 55.] По некоторым данным ежегодные потери российской экономики от коррупции составляют 15 млрд долл., [447 - См.: Петухов А. В. Коррупция и наиболее значимые детерминанты ее развития // Российский следователь. 2002. № 11. С. 23.] а по другим – только мелкие российские предприниматели тратят по всей стране на взятки чиновникам минимум 500 млн долл. в месяц. В год это оборачивается суммой в 6 млрд долл. Если к этому добавить еще и ущерб, наносимый коррупцией «высших эшелонов» государственных служащих, сумма экономических потерь от коррупции может составлять от 10 до 20 млрд долл. в год. [448 - См.: Криминология. Особенная часть / под общ. ред. В. Я. Рыбальской. Иркутск, 2001. С. 170.]
   По наблюдению криминологов, в России особенно высок коррупционный потенциал при проведении лесных конкурсов и аукционов. [449 - См.: Дубовик О. Л. Коррупция в сфере лицензирования природопользования и регистрации воздействий на окружающую среду // Организованная преступность, терроризм и коррупция. Вып. 1. М., 2003. С. 45.] Высоки стимулы для коррупции, по утверждению Сьюзан Роуз-Аккерман, и у недавно приватизированных государственных предприятий, которые имеют дело с новоиспеченными контрольными органами и еще лишены корпоративной истории. Оказавшись в тисках жесткой конкурентной борьбы, фирма может попытаться увеличить свои доходы, прибегнув к взяткам для обеспечения благоприятных экономических условий своей деятельности. [450 - См.: Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. Причины, следствие, реформы/пер. с англ. О. А. Алякринского. М., 2003.С. 21.]
   Одним из нормативных документов, непосредственно связанных с совершенствованием мер борьбы с преступностью юридических лиц, стал Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», в соответствии со ст. 14 которого в случае, если от имени или в интересах юридического лица осуществляются организация, подготовка и совершение коррупционных правонарушений или правонарушений, создающих условия для совершения коррупционных правонарушений, к юридическому лицу могут быть применены меры ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации. Применение за коррупционное правонарушение мер ответственности к юридическому лицу не освобождает от ответственности за данное коррупционное правонарушение виновное физическое лицо, равно как и привлечение к уголовной или иной ответственности за коррупционное правонарушение физического лица не освобождает от ответственности за данное коррупционное правонарушение юридическое лицо.
   Как указывается в Доктрине информационной безопасности РФ, утвержденной Президентом РФ 9 сентября 2000 г. № Пр-1895, [451 - См.: Российская газета. 2000. 28 сентября. № 187.] серьезную угрозу для нормального функционирования экономики в целом представляют компьютерные преступления, связанные с проникновением криминальных элементов в компьютерные системы и сети банков и иных кредитных организаций.
   Специалисты отмечают наибольшее распространение компьютерных преступлений в различных отраслях хозяйства и управления (в производстве, банковском деле, сфере обслуживания населения). При этом автоматизированные информационные системы начинают играть главенствующую роль при осуществлении всех типов финансовых операций, а ущерб от преступлений, совершаемых в области компьютерных технологий и при помощи компьютеров, достаточно внушителен.
   В апреле 2001 г. Парламентской ассамблеей Совета Европы был утвержден проект Конвенции Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации, [452 - Конвенция Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г. [Электронный ресурс] // Справочно-правовая система «КонсультантПлюс».] а 22 июня его окончательную редакцию утвердил Комитет по проблемам преступности. В ноябре 2001 г. представители тридцати стран Европы и Америки подписали данную Конвенцию. Закон вступит в силу после ратификации пятью государствами, три из которых должны быть участниками Совета Европы. [453 - См.: Россия в фокусе криминальной глобализации. Владивосток, 2002. С. 84.]
   Статья 12 Конвенции устанавливает, что каждая Сторона принимает законодательные и иные меры, необходимые для обеспечения возможности привлечения юридических лиц к ответственности за уголовное преступление, предусмотренное в соответствии с настоящей Конвенцией (преступления против конфиденциальности, целостности и доступности данных и систем; правонарушения, связанные с использованием компьютерных средств, содержанием данных, нарушением авторских и смежных прав), которое совершается в его пользу любым физическим лицом, действующим самостоятельно или как часть одного из органов соответствующего юридического лица и занимающим ведущее положение на основании: а) полномочий представлять данное юридическое лицо; b) права принимать решения от имени этого юридического лица; с) права осуществлять контроль внутри этого юридического лица.
   Кроме того, каждая Сторона принимает меры, необходимые для обеспечения возможности возложения ответственности на юридическое лицо в случаях, когда отсутствие руководства или контроля со стороны физического лица, указанного выше, делает возможным совершение уголовного преступления, предусмотренного положениями Конвенции, в пользу этого юридического лица физическим лицом, действующим на основании данных ему полномочий.
   Следует иметь в виду, что «по мере развития экономики все большее число стран будет подключаться к существующим электронным сетям, на которые опирается динамично развивающаяся мировая экономика», [454 - Основы борьбы с организованной преступностью. М., 1996. С. 50.] что, в свою очередь, ведет к активному использованию коллективными образованиями всевозможных компьютерных уловок.
   Уголовная правосубъектность организаций признается и в Кодексе преступлений против мира и безопасности человечества, подготовленном Фондом по учреждению Международного уголовного суда. Помимо общих положений Кодекс содержит перечень преступлений транснациональных корпораций против мира и безопасности человечества, в том числе: нарушение суверенитета государства, в котором транснациональные корпорации осуществляют свою деятельность, над естественными ресурсами и всей экономической деятельностью на его территории; несоблюдение национального законодательства государства, в котором они действуют; несоблюдение целей экономического развития такого государства, контрактных обязательств или нежелание их заменить, если контракт с правительством был заключен в условиях явного неравенства сторон; нарушение социальных и культурных целей и ценностей таких государств; вмешательство во внутренние и внешние дела. [455 - См.: Карибов С. И. Указ. соч. С. 63.]
   Проведенный анализ некоторых преступлений, которые могут быть инкриминированы юридическим лицам, подтверждает необходимость законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности. Во-первых, в большой организации трудно, а иногда и невозможно выявить ответственных лиц, поскольку одна обязанность может быть распределена на нескольких индивидов. Каждое из этих лиц на своем участке работы может нарушать те или иные правила, предписания, нормы и т. д. Более того, такие нарушения, как правило, носят длительный, систематический характер, становясь практически нормой коллективного поведения. При этом отдельно взятое нарушение может само по себе не образовывать признаков конкретного состава преступления. Общественно опасные последствия являются результатом совокупной деятельности данных лиц. В такой ситуации определить, чьи действия (бездействие) явились главной непосредственной причиной наступления общественно опасных последствий практически невозможно. И, как следствие, уголовные дела либо вообще не возбуждаются, либо прекращаются за отсутствием состава преступления конкретного физического лица.
   Во-вторых, человеческие действия чаще всего проявляются на уровне инстинкта, под влиянием случайных, временных, экстремальных факторов. Такие факторы могут быть обусловлены, в том числе, корпоративной культурой, которая оказывает психологическое воздействие на поведение человека, действующего от имени и (или) в интересах коллективного образования. Определяясь через образцы служебного поведения, корпоративная культура базируется на приоритетах и ценностях, доминирующих в коллективном образовании.
   Специфика российской корпоративной культуры сводится к тому, что основная масса коллективных образований действует только в своих личных интересах, а не в интересах потребителей, общества, государства, стремясь получить максимальную прибыль любыми способами при минимуме затрат.
   Более того, неправомерная (в том числе преступная) деятельность от имени и (или) в интересах коллективного образования может стимулироваться материальными вознаграждениями, перспективами карьерного роста и т. д. Такое поведение может порождаться психологической атмосферой в коллективе, большинство членов которого оправдывают неправомерные действия либо относятся к ним нейтрально.
   В-третьих, многие аварии, влекущие за собой негативные последствия (причинение вреда жизни и здоровью работников предприятий, организаций, учреждений; загрязнение окружающей природной среды и др.), объясняются человеческим фактором. Это обусловлено, в том числе, тем обстоятельством, что в руках одного человека концентрируется целый комплекс управляемых им механизмов. Соответственно, научно-технический прогресс приводит к повышению роли ответственного поведения работника, которое зависит от уровня его квалификации и интеллекта, эмоциональной зрелости и психического состояния. Труд становится все более квалифицированным, интеллектуальным. Полагаем, что именно поэтому польский законодатель возлагает уголовную ответственность на коллективный субъект и в том случае, когда с его стороны отсутствует надлежащая забота относительно подбора физического лица (вина относительно ненадлежащего подбора физического лица) либо ненадлежащего за ним контроля.
   В целом же представляется целесообразным установить коллективную уголовную ответственность за совершение преступлений: против чести и достоинства личности (ст. 129, 130 УК РФ); конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст. 136, 137; ч. 3 ст. 138; ст. 140; 141.1; 143; 145; 145.1; 146; 147 УК РФ); собственности (ст. 159; 165 УК РФ); в сфере экономической деятельности (ст. 171; 171.1; 172; 174; 174.1; 176; 177; 178; 180; 181; 183; 184; 185; 185.1; 186; 187; 188; 189; 190; 191; 192; 194; 199; 199.1; 199.2 УК РФ); против интересов службы в коммерческих и иных организациях (ч. 1 ст. 204 УК РФ); общественной безопасности (ст. 205.1; 205.2; 210; 215; 215.1; 216; 217; 218; 219; 220; 222; 223 УК РФ); здоровья населения и общественной нравственности (ст. 228.2; 234; 235; 236; 237; 238; 239; 242; 242.2; 243 УК РФ); экологической безопасности (ст. 246–262 УК РФ); компьютерной информации (ст. 272–274 УК РФ); основ конституционного строя и безопасности государства (ст. 280; 282; 282.1; 282.2 УК РФ); государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправлении (ст. 285.1; 285.2; 291 УК РФ); порядка управления (ст. 322.1; 326; 327; 327.1 УК РФ); мира и безопасности человечества (ст. 353; 354; 355; 356; 357; 358; 359 УК РФ).

Глава 4
Проблемы криминализации и пенализации общественно опасных деяний коллективных образований

4.1. Система наказаний и иных мер уголовно-правового характера в отношении юридических лиц и иных коллективных образований

   Наказание является важной составной частью и этапом реализации уголовной ответственности. Именно в наказании как реальном претерпевании негативных последствий совершения преступления наиболее ярко проявляется сущность уголовной ответственности и происходит наиболее полная реализация. [456 - См.: Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2002. С. 29.] Поэтому в случае установления коллективной уголовной ответственности возникнет необходимость в разработке системы наказаний, а также иных мер уголовно-правового характера, которые могут быть применены к коллективным образованиям.
   В XIX в. французский юрист Местр писал о том, что из наказаний к юридическим лицам могут применяться:
   – смертная казнь, т. е. прекращение существования, роспуск, закрытие;
   – из лишений свободы – изгнание, высылка, запрещение пребывать в известных местностях;
   – из лишений прав – лишение тех прав, которые им были предоставлены, например лишение права участвовать в выборах, быть наследником, получать имущество на основании дарения и др. [457 - См.: Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. I. СПб., 1902. С. 375.]
   В проекте УК РФ 1992 г. предлагалось применять в отношении юридических лиц такие наказания, как возложение обязанности загладить причиненный вред, штраф и приостановление деятельности юридического лица. В проекте УК РФ 1994 г. к основным видам наказаний относились штраф, запрещение заниматься определенной деятельностью, ликвидация юридического лица, а к дополнительным – запрещение заниматься определенной деятельностью, конфискация имущества.
   В научной литературе встречаются и иные предложения относительно системы наказаний для юридических лиц.
   Так, И. В. Ситковский считает целесообразным закрепить в законе следующую систему уголовных наказаний для коллективных субъектов преступления: штраф, запрещение заниматься определенной деятельностью, ликвидация юридического лица, его филиала (представительства), иного структурно обособленного подразделения, конфискация, предупреждение, публикация (полностью или в части) приговора суда за счет юридического лица в средствах массовой информации, определяемых законом. [458 - См.: Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц: дис… канд. юрид. наук. М., 2003. С. 8–9, 174–187.]
   В систему уголовных наказаний И. В. Ситковский включил такое традиционно административное наказание, как предупреждение, которое, по его мнению, призвано выражать отрицательную оценку преступного поведения юридического лица. Полагаем, что уже сам факт назначения уголовного наказания коллективному субъекту есть отрицательная оценка его общественно опасной деятельности. К тому же уголовное наказание заключается в лишении прав и свобод лица, признанного виновным в совершении преступления (ст. 43 УК РФ). Такая же мера, как предупреждение, сохраняет за виновным его права и свободы, а соответственно, делает бессмысленным применение уголовно-правового воздействия.
   По мнению С. И. Карибова, в качестве основного вида наказания для юридических лиц следует применять ликвидацию, в качестве дополнительного – публичное уведомление о преступном характере своего деяния, а в качестве как основных, так и дополнительных видов наказания – возмещение материального ущерба, штраф, запрещение осуществлять определенные виды деятельности либо осуществлять деятельность на определенной территории, конфискацию, помещение под судебный надзор, запрещение деятельности одного или нескольких обособленных подразделений. [459 - См.: Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание: дис… канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006. С. 177–178.]
   Установление такого вида наказания, как возмещение материального ущерба, представляется нецелесообразным, так как возмещение ущерба носит компенсационный, а не карательный характер и традиционно относится к гражданско-правовой форме воздействия на лицо, причинившее ущерб (вред).
   Л. А. Абашина предлагает применять к юридическим лицам в качестве основного наказания его ликвидацию, дополнительного – афиширование судебного постановления в СМИ. Штраф и запрещение заниматься определенной деятельностью, по ее мнению, могут быть и основным, и дополнительным наказанием. [460 - См.: Абашина Л. А. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности: автореф. дис… канд. юрид. наук. М.,2008. С. 24–27.]
   К видам наказаний, применимых к юридическим лицам, Р. В. Минин относит штраф, лишение права заниматься определенной деятельностью, ликвидацию. [461 - См.: Минин Р. В. Институт уголовной ответственности юридических лиц в России: проблемы обусловленности и регламентации: дис… канд. юрид. наук. Тюмень, 2008. С. 177.]
   Считаем, что систему уголовных наказаний нельзя ограничивать узким перечнем наказаний, поскольку только широкий выбор видов наказаний способен обеспечить соблюдение принципа индивидуализации наказания в процессе его назначения. Кроме того, система должна предусмотреть такие виды наказаний, которые будут наиболее эффективно воздействовать на коллективные субъекты, совершившие преступления, обеспечивая восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения новых преступлений.
   На наш взгляд, в Российской Федерации в случае установления коллективной уголовной ответственности юридические лица, признанные виновными в совершении преступления, могут быть подвергнуты следующим видам наказаний:
   – помещение под судебный контроль;
   – лишение права заниматься определенной деятельностью;
   – закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния;
   – конфискация имущества;
   – штраф;
   – ликвидация юридического лица.
   Представленная система наказаний, по нашему мнению, отвечает всем необходимым требованиям. Во-первых, на основании принципа законности она включает в себя исчерпывающий перечень уголовных наказаний, которые могут быть применимы к коллективному субъекту преступления. Это означает, что в случае законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности суды будут обязаны неукоснительно придерживаться только этого перечня и не смогут применять наказания, не указанные в приведенной системе. Во-вторых, данные наказания расположены в определенной, иерархически заданной последовательности (от наиболее мягкого наказания к наиболее строгому). Такой подход, как справедливо указывается в научной литературе, отражает принцип экономии репрессии, ориентируя правоприменителя на первоочередное использование менее строгого вида наказания. [462 - См.: Зубкова В. И. Уголовное наказание и его социальная роль: теория и практика. М., 2002. С. 180.] В-третьих, данная система содержит разнообразные виды наказаний, способные адекватно воздействовать на коллективные субъекты, совершившие преступления. Разнообразие видов наказаний позволит учесть все обстоятельства содеянного в процессе их назначения.
   Перечисленные виды уголовных наказаний, применимых к коллективным субъектам преступления, можно условно подразделить на три группы:
   1) наказания, направленные на ограничение финансовых (экономических) интересов коллективного субъекта преступления (закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, штраф, конфискация имущества);
   2) наказания, направленные на ограничение прав коллективного субъекта преступления (лишение права заниматься определенной деятельностью, помещение под судебный контроль);
   3) исключительная мера наказания (ликвидация юридического лица). Исключительность данной меры обусловлена тем, что данный вид наказания может быть назначен только за ограниченный круг преступлений (на наш взгляд, это преступления против общественной безопасности, здоровья населения и общественной нравственности, экологические преступления, преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, мира и безопасности человечества) и только в случаях, когда иные меры наказания не способны обеспечить достижение целей наказания.
   Считаем, что к основным наказаниям следует отнести закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, помещение под судебный контроль, ликвидацию юридического лица. В качестве дополнительного наказания может выступать конфискация имущества. Лишение права заниматься определенной деятельностью и штраф можно применять в качестве как основных, так и дополнительных видов наказаний.
   Такое наказание, как помещение под судебный контроль, должно осуществляться только в отношении той деятельности, в процессе которой было совершено преступление. Юридическое лицо может быть помещено под судебный контроль на срок от одного года до пяти лет.
   Наказание в виде лишения права заниматься определенной деятельностью состоит в установлении запрета заниматься отдельными видами деятельности, заключать определенные сделки, выпускать акции или другие ценные бумаги, получать государственные дотации, льготы и преимущества от государства. Данное наказание может быть ограничено определенной территорией и устанавливается на срок от одного года до пяти лет в качестве основного вида наказания и на срок от шести месяцев до трех лет в качестве дополнительного вида наказания.
   Лишение права заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве дополнительного вида наказания и в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве наказания за соответствующее преступление, если с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления суд признает невозможным сохранение за юридическим лицом права заниматься определенной деятельностью.
   Закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, заключается в закрытии структурных подразделений юридического лица, на которых осуществлялась его преступная деятельность.
   Конфискация имущества состоит в принудительном безвозмездном изъятии и обращении в собственность государства всего или части имущества юридического лица. Полная конфискация имущества юридического лица, на наш взгляд, допустима только в случае его ликвидации.
   Под штрафом понимается денежное взыскание, назначаемое в пределах, предусмотренных Уголовным кодексом РФ.
   Регламентируя данный вид наказания, следует учитывать тот факт, что чаще всего «максимальные пределы штрафа довольно низки по сравнению с незаконно полученной прибылью корпорации. Корпорации гораздо выгоднее уплатить штраф (например, при выпуске недоброкачественного продукта), чем перестраивать производство, что требует значительных финансовых затрат». [463 - Дементьева Е. Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США, Германии) // Актуальные вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом. 1992. Вып. 5. С. 38.] Поэтому цель применения штрафа, на наш взгляд, заключается не в том, чтобы достичь возможно большего дохода, а в том, чтобы вынудить предприятие прекратить общественно опасную деятельность. При этом законодателю можно предложить два варианта решения вопроса о размере штрафа, назначаемого юридическому лицу.
   Первый вариант: размер штрафа можно установить в минимальных размерах оплаты труда, как это было до принятия и вступления в силу Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Как справедливо указывают ведущие российские ученые (Ю. В. Голик, СВ. Землюков, Н. Г. Иванов, Л. В. Иногамова-Хегай, B. C. Комиссаров, В. П. Коняхин, А. И. Коробеев, Н. А. Лопашенко, В. А. Якушин, П. С. Яни, Б. В. Яцеленко), использование абсолютных величин при определении размера штрафа в условиях нестабильной экономики и перманентной инфляции означает, что законодатель регулярно, чуть ли не ежемесячно, должен изменять редакции более 30 % статей Уголовного кодекса. Это объективно невозможно, поскольку у законодателя и без этих «мелких» вещей вполне достаточно забот. [464 - См.: Самый гуманный УК в мире // Известия. 2004. 6 марта. № 41 (26598).]
   Второй вариант: размер штрафа может быть пропорциональным размеру причиненного ущерба или размеру извлеченного дохода, полученного юридическим лицом в результате совершения преступления, например, кратным за преступление небольшой тяжести; двукратным за преступление средней тяжести; троекратным за тяжкое преступление; четырехкратным за особо тяжкое преступление.
   Представляется предпочтительным второй вариант, поскольку он даст возможность суду учесть при назначении наказания характер и степень общественной опасности совершенного преступления, размер причиненного ущерба и денежный эквивалент доходов, полученных юридическим лицом в результате совершения преступления, а также финансово-экономическое положение юридического лица.
   В случае злостного уклонения юридического лица от уплаты штрафа он должен заменяться, по нашему мнению, конфискацией имущества.
   Ликвидация юридического лица влечет прекращение его деятельности без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам. По нашему мнению, не допустима ликвидация юридических лиц, осуществляющих деятельность в социально значимых сферах, а также созданных федеральным законом или указом Президента РФ (например, Пенсионный фонд РФ, Фонд обязательного медицинского страхования РФ, Агентство по реструктуризации кредитных организаций, ФГУП «Рособоронэкспорт», ФГУП «Российская телевизионная радиовещательная сеть», Федеральное военное мемориальное кладбище и т. п.).
   Порядок ликвидации юридического лица предусмотрен в ст. 61–65 ГК РФ. Поэтому в случае, когда суд в уголовно-правовом порядке выносит приговор о ликвидации юридического лица, сам порядок осуществления данной процедуры должен, на наш взгляд, соответствовать гражданскому законодательству.
   В настоящее время возможность ликвидации юридических лиц предусмотрена Федеральными законами от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях»; от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
   Так, ст. 44 Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ к основаниям ликвидации общественного объединения и запрета его деятельности относит:
   – нарушение общественным объединением прав и свобод человека и гражданина;
   – неоднократные или грубые нарушения общественным объединением Конституции РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов или иных нормативных правовых актов либо систематическое осуществление общественным объединением деятельности, противоречащей его уставным целям;
   – неустранение в срок, установленный федеральным органом государственной регистрации или его территориальным органом, нарушений, послуживших основанием для приостановления деятельности общественного объединения.
   Ликвидация общественного объединения по решению суда означает запрет на его деятельность независимо от факта его государственной регистрации.
   В соответствии со ст. 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ религиозные организации могут быть ликвидированы по решению суда в случае неоднократных или грубых нарушений норм Конституции РФ, настоящего Федерального закона и иных федеральных законов либо в случае систематического осуществления религиозной организацией деятельности, противоречащей целям ее создания (уставным целям). Основаниями для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке являются:
   – нарушение общественной безопасности и общественного порядка;
   – действия, направленные на осуществление экстремистской деятельности;
   – принуждение к разрушению семьи;
   – посягательство на личность, права и свободы граждан;
   – нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе с использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий;
   – склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
   – воспрепятствование получению обязательного образования;
   – принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения;
   – воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения, или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения;
   – побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий.
   Статья 51 Федерального закона от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ устанавливает, что в случаях непринятия юридическими лицами, занятыми деятельностью в сфере торговли (услуг), мер, указанных в обязательном для исполнения предписании органа по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, в связи с незаконным оборотом наркотических средств или психотропных веществ в помещениях юридических лиц либо иным неоднократным нарушением законодательства РФ об обороте наркотических средств или психотропных веществ в помещениях указанных юридических лиц эти юридические лица по решению суда могут быть ликвидированы. Этим же Законом предусмотрена возможность ликвидации юридического лица, осуществляющего финансовые операции в целях легализации (отмывания) доходов, полученных в результате незаконного оборота наркотических средств или психотропных веществ.
   На основании ст. 9 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ общественное или религиозное объединение, либо иная организация, либо их региональные или другие структурные подразделения могут быть ликвидированы, а деятельность соответствующего общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена в случае осуществления ими экстремистской деятельности. Статья 11 данного Закона предусматривает возможность прекращения деятельности средства массовой информации за распространение экстремистских материалов и осуществление экстремистской деятельности. В целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов суд может приостановить реализацию соответствующих номера периодического издания либо тиража аудио– или видеозаписи программы либо выпуск соответствующей теле-, радио– или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска.
   Статья 24 Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ устанавливает, что организация признается террористической и подлежит ликвидации (ее деятельность – запрещению) в случае, если от имени или в интересах организации осуществляются организация, подготовка и совершение преступлений, предусмотренных ст. 205–206, 208, 211, 277–280, 282.1, 282.2 и 360 УК РФ, а также в случае, если указанные действия осуществляет лицо, которое контролирует реализацию организацией ее прав и обязанностей. Решение суда о ликвидации организации (запрете ее деятельности) распространяется на региональные и другие структурные подразделения организации. Положения настоящей статьи распространяются на иностранные и международные организации, а также на их отделения, филиалы и представительства в РФ.
   В соответствии с ч. 2 ст. 2 УК РФ для осуществления задач Уголовного кодекса РФ устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступления.
   Согласимся с мнением С. Г. Келиной, полагающей, что иные меры уголовно-правового характера могут применяться как вместо наказания, так и наряду с наказанием, либо применяться без совершения преступления. [465 - См.: Келина С. Г. «Иные меры уголовно-правового характера» как институт уголовного права // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. М., 2007. С. 283–288.] Соответственно, основанием их применения является не только совершение преступления, но и любой вариант поведения (в том числе деятельности), имеющий уголовно-правовое значение. [466 - См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. Т. I: Преступление и наказание / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. С. 704.]
   При этом иные меры уголовно-правового характера, имея некоторые сходства с наказанием (являются юридическим последствием преступления, предусматриваются в УК, назначаются судом, осуществляются в принудительном порядке, связаны с определенными правоограничениями, в качестве основной цели имеют предупреждение совершения общественно опасных деяний, объявленных законодателем преступлениями), отличаются от него тем, что имеют некарательный характер, не влекут за собой судимость, не включаются законодателем в санкцию статьи Особенной части УК, а в случае необходимости могут применяться к лицу, совершившему любое преступление.
   Полагаем, что в отношении юридического лица, совершившего преступление (коллективного субъекта преступления), допустимо применение иных мер уголовно-правового характера вместо наказания или наряду с наказанием, а в отношении коллективного образования, не имеющего статуса юридического лица (т. е. организации, не способной стать субъектом преступления), – без совершения преступления.
   На наш взгляд, к иным мерам уголовно-правового характера, которые могут применяться к юридическим лицам, относятся опубликование или иное обнародование решения, которые осуществляются за счет юридического лица; приостановление деятельности юридического лица; специальная конфискация имущества. К коллективным образованиям, не имеющим статуса юридического лица, наряду с указанными мерами, возможно применение запрета на осуществление деятельности.
   Отметим, что такая мера, как опубликование или иное обнародование решения, уже применяется к юридическим лицам и иным коллективным образованиям.
   Так, Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности» установлено, что перечень общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности, подлежит размещению в международной компьютерной сети Интернет на сайтах федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих функции в сфере регистрации общественных и религиозных объединений, иных организаций. Указанный перечень также подлежит опубликованию в официальных периодических изданиях, определенных Правительством РФ (ч. 6 ст. 9). Аналогичная мера применяется в отношении общественных и религиозных объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности (ч. 6 ст. 10), а также организаций, признанных террористическими (ст. 24 Федерального закона «О противодействии терроризму»).
   Правительство РФ в своем распоряжении от 15 октября 2007 г. № 1420-р определило в качестве официального периодического издания, осуществляющего публикацию перечня общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности, и перечня общественных и религиозных объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности, «Российскую газету». [467 - См.: Российская газета. 2007. 19 октября. № 234.]
   Приостановление деятельности юридического лица или иной организации возможно, по нашему мнению, на срок от одного года до пяти лет. На юридическое лицо или иное коллективное образование, деятельность которых приостановлена, суд может возложить исполнение определенных обязанностей: возместить или загладить имущественный ущерб, причиненный в результате совершения преступления; модернизировать оборудование, предотвращающее загрязнение окружающей среды и обеспечивающее безопасные условия труда, и др.
   Действующее российское законодательство фактически уже предусматривает возможность приостановления деятельности юридического лица или иного коллективного образования в случае совершения ими преступных деяний. Так, в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» говорится, что в случае осуществления общественным или религиозным объединением экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, соответствующие должностное лицо или орган с момента их обращения в суд с заявлением о ликвидации общественного или религиозного объединения либо запрете его деятельности вправе своим решением приостановить деятельность общественного или религиозного объединения до рассмотрения судом указанного заявления.
   В случае приостановления деятельности общественного или религиозного объединения приостанавливаются права общественного или религиозного объединения, его региональных и других структурных подразделений как учредителей средств массовой информации, им запрещается пользоваться государственными и муниципальными средствами массовой информации, организовывать и проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия, пикетирование и иные массовые акции или публичные мероприятия, принимать участие в выборах и референдумах, использовать банковские вклады, за исключением их использования для осуществления расчетов, связанных с их хозяйственной деятельностью, возмещением причиненных их действиями убытков (ущерба), уплатой налогов, сборов или штрафов, и расчетов по трудовым договорам.
   Если суд не удовлетворит заявление о ликвидации общественного или религиозного объединения либо запрете его деятельности, данное объединение возобновляет свою деятельность после вступления решения суда в законную силу.
   В отношении специальной конфискации имущества, по нашему мнению, должно быть установлено следующее правило: если доказано, что юридическое лицо или иное коллективное образование приобрели имущество в результате нарушения законодательства и никаким другим путем эту собственность они приобрести не могли, то следует предположить, что она нажита преступным путем. Следовательно, данное имущество подлежит конфискации. Согласимся с В. Н. Кудрявцевым и Н. Ф. Кузнецовой, по мнению которых изъятию должно подлежать следующее имущество: а) орудия и средства совершения преступления; б) имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате совершения преступления, а также любые доходы от этого имущества или соответствующая стоимость имущества и доходов; в) приобретенное преступным путем, а затем легализованное посредством совершения финансовых операций или иных сделок, в том числе используемое для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности; г) используемое либо предназначенное для совершения преступления; д) используемое либо предназначенное для финансирования организованной группы или преступного сообщества. [468 - См.: Кузнецова Н. Мнение ученых о реформе УК (или Qui prodest?) // Уголовное право. 2004. № 1.С. 26.]
   Примерно по такому же пути пошел и российский законодатель. Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму"» УК РФ дополнен главой 15.1 «Конфискация имущества». При этом конфискация имущества отнесена к иным мерам уголовно-правового характера, а не к наказанию, как это было раньше (до внесения изменений в УК РФ Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ).
   Представляется, что указанная мера уголовно-правового характера уже сегодня вполне может применяться к юридическим лицам и иным коллективным образованиям, тем более что в отдельных нормативных правовых актах законодатель напрямую говорит о возможности конфискации имущества коллективных образований.
   В частности, ст. 10 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» гласит: «Оставшееся после удовлетворения требований кредиторов имущество общественного или религиозного объединения либо иной организации, ликвидируемых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, подлежит обращению в собственность Российской Федерации. Решение об обращении указанного имущества в собственность Российской Федерации выносится судом одновременно с решением о ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации». Аналогичная норма содержится и в Федеральном законе «О противодействии терроризму».
   Кроме того, ст. 11 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» регламентирует положение, в соответствии с которым в случае принятия решения о прекращении деятельности средства массовой информации за распространение экстремистских материалов и осуществление экстремистской деятельности изъятию подлежит нереализованная часть тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли.
   Примечателен в связи с этим опыт польского законодателя. Первоначально, до принятия Закона Польши от 28 июня 2002 г. «Об ответственности коллективных субъектов за действия, запрещенные под угрозой наказания», установившего уголовную ответственность коллективных субъектов, УК Республики Польша от 6 июня 1997 г. [469 - См.: Уголовный кодекс Республики Польша / пер. с польск. Д. А. Барилович; науч. ред. А. И. Лукашов, Н. Ф. Кузнецова. СПб., 2001. С.70.] регламентировал, что «в случае осуждения за преступление, в результате которого физическое лицо, юридическое лицо или организационная единица без образования юридического лица получили имущественную выгоду, а виновный действовал от имени или в их интересах, суд обязывает субъекта, который получил имущественную выгоду, возвратить ее полностью или частично Государственной казне; это не касается имущественной выгоды, подлежащей возвращению иными субъектами» (ст. 52).
   При этом меры уголовной ответственности по польскому уголовному законодательству подразделяются на наказания и уголовно-правовые меры. По своей сути наказания занимают статус основных наказаний, предусматриваемых в санкциях статей Особенной части УК, а уголовно-правовые меры – дополнительных наказаний, присоединяемых к основным, но не значащихся в санкциях статей Особенной части УК. [470 - См.: Лукашов А. И., Сарисова Э. А. Вступительная статья // Уголовный кодекс Республики Польша. С. 24, 26.] Так вот конфискация имущества, обязанность возместить вред, денежная компенсация, денежная выплата, по УК Республики Польша, – это уголовно-правовые меры.
   Запрет на осуществление деятельности, на наш взгляд, должен применяться в отношении коллективных образований, не имеющих статуса юридического лица, в случае, если их деятельность повлекла за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, общественному порядку, общественной безопасности, окружающей среде, обществу и государству или создавшей реальную угрозу причинения такого вреда.
   Как было сказано выше, запрет на осуществление деятельности коллективных образований, не имеющих статуса юридического лица, сегодня уже применяется на основании федеральных законов «Об общественных объединениях»; «О свободе совести и о религиозных объединениях»; «О противодействии экстремистской деятельности», «О противодействии терроризму».
   Так, решением Краснодарского краевого суда от 5 октября 2006 г. по заявлению прокурора была запрещена деятельность Краснодарской Православной Славянской общины «ВЕК РА» (Ведической культуры российских ариев) Скифской Веси Рассении Древнерусской Инглистической церкви православных староверов-инглингов.
   При рассмотрении дела было установлено, что община действует на территории г. Краснодара, не имея государственной регистрации. Из заключения Государственной религиоведческой экспертизы от 4 апреля 2002 г. видно, что доктрина «Древнерусской Инглистической церкви православных староверов-инглингов» содержит утверждение, что община инглингов объединяет всех людей с белым цветом кожи, который, якобы, служит свидетельством того, что они являются потомками «Рода Небесного и Расы Великой». Таким образом, члены общины наделяются особыми качествами, а на вступление в нее вводятся ограничения расового характера. Данное положение заключает в себе идею расового превосходства, пропаганда которого запрещена ст. 29 Конституции РФ, а также вступает в противоречие со ст. 19 Конституции РФ, запрещающей любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, и ст. 26 Международного пакта о гражданских и политических правах. Кроме того, заключением установлено, что одним из важнейших элементов символики общины является солярный знак – свастика. Свастика использовалась немецкими и итальянскими фашистами в 1930–1940-е гг., используется она и в настоящее время неофашистами. В общине во время богослужения принят как элемент культовой практики жест – вскидывание правой руки вверх, полностью идентичный фашистскому приветствию. Данные символ и жест заключают в себе оскорбительную для граждан РФ, других стран и людей, пострадавших от фашизма в годы Второй мировой войны, идею «второсортности» тех, кто не принадлежит к арийской расе. В соответствии с Федеральным законом «Об увековечивании Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» в России запрещается использование в любой форме нацистской символики как оскорбляющей многонациональный народ и память о понесенных в Великой Отечественной войне жертвах. Пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходной с нацистской до степени смешения, запрещены также Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».
   Перечисленные обстоятельства и явились основанием для запрета деятельности общины. Определением Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. указанное решение оставлено без изменения. [471 - См.: Определение Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 18-Г07–1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 12.]
   Таким образом, к юридическим лицам и иным коллективным образованиям, осуществляющим общественно опасную деятельность, уже сегодня фактически применяются квазиуголовные санкции.

4.2. Особенности пенализации (депенализации) преступлений, совершаемых коллективными субъектами

   Одним из элементов уголовно-правовой политики является пенализация общественно опасных деяний. Пенализация представляет собой процесс определения характера наказуемости деяний законодателем, а также их фактическую наказуемость, т. е. процесс назначения уголовного наказания в судебной практике. [472 - См., например: Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. Владивосток, 1987. С. 137; Полный курс уголовного права: В 5 т. Т. I: Преступление и наказание / под ред. А. И. Коробеева. С. 117.]
   Таким образом, для реализации целей уголовного наказания необходима четкая законодательная регламентация процесса назначения наказания.
   При разработке правил назначения уголовного наказания юридическим лицам необходимо проанализировать нормы, регламентирующие порядок назначения административного наказания коллективным образованиям, а также практику их применения.
   Итак, в соответствии с ч. 3 ст. 2.1 КоАП РФ в случае совершения юридическим лицом административного правонарушения и выявления конкретных должностных лиц, по вине которых оно было совершено, допускается привлечение к административной ответственности по одной и той же норме как юридического лица, так и указанных должностных лиц.
   Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 мая 2006 г. № 12) «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» разъясняет отдельные правила назначения административного наказания в случае, если к ответственности наряду с должностным лицом привлекается юридическое лицо.
   В частности, в Постановлении сказано, что при определении степени ответственности должностного лица за совершение административного правонарушения, которое явилось результатом выполнения решения коллегиального органа юридического лица, необходимо выяснять, предпринимались ли должностным лицом меры с целью обратить внимание коллегиального органа либо администрации на невозможность исполнения данного решения в связи с тем, что это может привести к совершению административного правонарушения.
   Поскольку КоАП РФ не предусматривает в указанном случае каких-либо ограничений при назначении административного наказания, судья вправе применить к юридическому и должностному лицу любую меру наказания в пределах санкции соответствующей статьи, в том числе и максимальную, учитывая при этом смягчающие, отягчающие и иные обстоятельства, влияющие на степень ответственности каждого из этих лиц.
   Привлечение к уголовной ответственности должностного лица не может в силу ч. 3 ст. 2.1 КоАП РФ служить основанием для освобождения юридического лица от административной ответственности. [473 - См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 6.]
   В уголовно-правовой науке также предпринимаются попытки сформулировать правила назначения наказания коллективным субъектам преступления. Так, Л. А. Абашина предлагает регламентировать процесс назначения наказания юридическим лицам следующим образом.
   1. Юридическое лицо, наказанное ранее в порядке уголовного судопроизводства (если основными наказаниями были штраф или запрещение заниматься определенной деятельностью), может вновь совершить преступление. В таком случае причините ль вреда должен наказываться строже, т. е. следует предусмотреть для юридических лиц понятие рецидива преступлений. В связи с этим целесообразно распространить уголовно-правовой институт судимости на юридических лиц и установить срок погашения судимости – пять лет после отбытия юридическим лицом наказания.
   2. При назначении наказания юридическому лицу необходимо учитывать характер и степень общественной опасности преступления, имущественное и финансовое положение юридического лица, а также обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.
   3. Запрещение заниматься определенной деятельностью и ликвидация могут быть назначены юридическому лицу за строго ограниченный круг преступлений условно, с испытательным сроком – три года.
   4. К юридическим лицам возможно применение таких оснований освобождения от уголовной ответственности, как примирение с потерпевшим и истечение сроков давности совершения преступления, причем обязательные условия для освобождения от уголовной ответственности юридического лица в этих случаях могут быть аналогичными соответствующим условиям для физического лица.
   5. К юридическому лицу возможно применение условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, освобождение от наказания в связи с изменением обстановки и освобождение от наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора суда. Последние два вида можно распространить на юридических лиц без особой корректировки по условиям и срокам. Условно-досрочное освобождение следует применять только в случае, если юридическому лицу назначено основное наказание – запрещение заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет. При этом осужденное лицо должно фактически отбыть не менее половины назначенного судом наказания. [474 - См.: Абашина Л. А. Указ. соч. С. 27–29.]
   Предложения Л. А. Абашиной заслуживают внимания, но не со всеми из них можно согласиться. Полагаем, что при признании рецидива преступлений юридического лица, а также при установлении срока погашения судимости необходимо учитывать категорию совершенного юридическим лицом преступления.
   По нашему мнению, к юридическим лицам нельзя применять условное осуждение и условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, поскольку их применение связано с исправлением осужденного. Достижение такой цели наказания возможно только в отношении индивидуальных субъектов преступления (физических лиц). Отсюда неясным остается вопрос о том, на основании чего суд должен прийти к выводу о возможности неприменения в отношении коллективного субъекта преступления (юридического лица) реального отбывания или исполнения наказания.
   Не понятно, почему Л. А. Абашина предлагает применять к юридическим лицам только два вида освобождения от уголовной ответственности: в связи с примирением с потерпевшим и в связи с истечением сроков давности совершения преступления. На наш взгляд, в случаях, если юридическое лицо впервые совершит преступление небольшой или средней тяжести, оно может быть освобождено от уголовной ответственности и в связи с деятельным раскаянием. Кроме того, юридическое лицо должно освобождаться от уголовной ответственности в связи с принятием акта амнистии.
   При этом необходимым условием для освобождения юридического лица от уголовной ответственности является, так же как и для физического лица, совершение им деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ. Отсюда если действия (бездействие) юридического лица хотя формально и содержат признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК РФ, но в силу малозначительности не представляют общественной опасности, то оснований для уголовной ответственности нет, так как такое деяние не признается преступлением (ч. 2 ст. 14 УК РФ).
   При решении вопроса о малозначительности деяния юридического лица правоприменитель должен определить характер объекта посягательства, изучить все обстоятельства его совершения, оценить его последствия, убедиться, что оно не причинило существенного вреда объектам, охраняемым уголовным законодательством, и не создало угрозу для причинения такого вреда, исследовать обстановку его совершения.
   Рассмотрим, каким образом решается вопрос о малозначительности деяния юридического лица на практике.
   При малозначительности совершенного административного правонарушения судья, орган, должностное лицо, уполномоченные решить дело об административном правонарушении, могут освободить лицо, совершившее административное правонарушение, от административной ответственности и ограничиться устным замечанием (ст. 2.9 КоАП РФ).
   В соответствии с Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 31 июля 2003 г. № 16 «О некоторых вопросах практики применения административной ответственности, предусмотренной статьей 14.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, за неприменение контрольно-кассовых машин» [475 - См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2004. № 6.] административное правонарушение в виде неприменения ККМ при осуществлении наличных денежных расчетов посягает на установленный нормативными правовыми актами порядок общественных отношений в сфере торговли и финансов, правила государственной разрешительной системы (системы допуска хозяйствующих субъектов в сферу торговли и финансов).
   В связи с этим Высший Арбитражный Суд РФ сделал вывод о том, что нарушение порядка осуществления денежных расчетов с населением представляет существенное нарушение охраняемых правоотношений независимо от суммы покупки. [476 - См., например: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 мая 2005 г. № 391/05 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2005. № 9.]
   Верховный Суд РФ в Постановлении от 24 марта 2006 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» указал, что малозначительным административным правонарушением является действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки состава административного правонарушения, но с учетом характера совершенного правонарушения и роли правонарушителя, размера вреда и тяжести наступивших последствий не представляющее существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений.
   Данные положения свидетельствуют о том, что категория малозначительности деяния является оценочной, поэтому суд, решая вопрос о наличии в действиях лица административного правонарушения либо о его малозначительном характере, должен исходить из конкретных обстоятельств дела.
   Так, отменяя постановление по делу об административном правонарушении в отношении ООО «Э», суд признал совершенное административное правонарушение малозначительным в связи с отсутствием умысла в нарушении требований эксплуатации ККМ. Отсутствие умысла, по мнению суда, выразилось в том, что обществом были предприняты меры для устранения правонарушения и оно не повлекло значительного ущерба (отсутствие жалоб со стороны покупателей). Суд указал, что на момент проверки торговой точки ККМ находилась на прилавке во включенном, но неисправном состоянии, при пробитии кассового чека кассовый аппарат сумму пробил, но чек не выдал, сообщив ошибку в работе. Из представленного в судебное заседание журнала кассира-операциониста следует, что в день, предшествующий проверке, ККМ работала исправно, после обнаружения неисправности была сделана заявка в обслуживающую организацию на ее ремонт.
   В судебной практике встречаются и ошибки при применении ст. 2.9 КоАП РФ, что наглядно можно проиллюстрировать на следующем примере.
   Юридическое лицо сообщило таможенному органу сведения о товарах, ввезенных на таможенную территорию РФ путем предоставления необходимых документов. В ходе проведения таможенного досмотра товаров, заявленных в грузовой таможенной декларации, таможенным органом обнаружен товар, не указанный в ней, что послужило основанием для привлечения юридического лица к административной ответственности по ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ за сообщение таможенному органу недостоверных сведений о количестве грузовых мест, об их маркировке, о наименовании, весе и (или) об объеме товаров при прибытии на таможенную территорию РФ товаров.
   Подтвердив факт совершения юридическим лицом административного правонарушения, а также вину общества в его совершении, суд первой инстанции освободил его от ответственности, ограничившись устным замечанием. При этом суд первой инстанции исходил из малозначительности совершенного правонарушения, так как отсутствовала, по его мнению, существенная угроза охраняемым общественным отношениям.
   Между тем выводы суда являются ошибочными по следующим основаниям. По юридической конструкции правонарушение, ответственность за которое предусмотрена ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ, образует формальный состав и считается оконченным с момента нарушения требований (условий) при перемещении товаров через таможенную границу, а именно: сообщение таможенному органу недостоверных сведений о количестве грузовых мест и весе товара (применительно к рассматриваемому спору) при прибытии этого товара на таможенную границу РФ. В связи с этим существенная угроза охраняемым общественным отношениям заключается не в наступлении каких-либо материальных последствий правонарушения, а в пренебрежительном отношении юридического лица к исполнению своих обязанностей в сфере соблюдения таможенных норм и правил при перемещении товаров через таможенную границу.
   Критериями определения малозначительности правонарушения должны являться объект противоправного посягательства, степень выраженности признаков объективной стороны правонарушения, характер совершенных действий и другие обстоятельства, характеризующие противоправность деяния.
   Кроме того, санкцией ст. 16.1 КоАП РФ предусмотрена административная ответственность за наиболее опасный состав правонарушения в области таможенного дела, граничащий с уголовным преступлением, посягающий на установленные законом принципы перемещения товаров и транспортных средств через таможенную границу РФ. Цель незаконного перемещения товаров через таможенную границу РФ при этом не имеет юридического значения. Признание деяния малозначительным предполагает наличие таких обстоятельств, которые бы свидетельствовали о том, что противоправные действия не достигли необходимой для применения мер государственного воздействия общественной опасности. [477 - См.: Обзор по вопросам судебной практики, связанной с назначением административного наказания юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке. 2008. № 4.]
   Нет оснований для уголовной ответственности в случае, если фактически содеянное образует приготовление к совершению преступления или покушение на него, но лицо добровольно отказывается от доведения его до конца. Часть 2 ст. 31 УК РФ устанавливает, что лицо не подлежит уголовной ответственности и за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца. Данное правило, на наш взгляд, можно применять не только в отношении физических, но и юридических лиц.
   Нет оснований уголовной ответственности и в ситуациях, когда юридическое лицо действовало в состоянии крайней необходимости, обоснованного риска, во исполнение приказа или распоряжения, при соблюдении условий правомерности.
   Юридическое лицо, по нашему мнению, может быть освобождено от наказания в связи с изменением обстановки, по акту амнистии, а также в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора суда.
   Рассмотрим те критерии, которыми, на наш взгляд, должен руководствоваться суд при назначении наказания коллективному субъекту преступления.
   Во-первых, на основании ч. 1 ст. 60 УК РФ любому лицу (в том числе юридическому), признанному виновным в совершении преступления, должно назначаться справедливое наказание в пределах, предусмотренных УК РФ. Иными словами, суд при назначении наказания обязан применять: «одинаковый масштаб» – единые пределы наказания при совершении преступлений одного вида; соответствующие положения Общей части уголовного законодательства; единые критерии избрания наказания; учитывать не только степень, но и характер общественной опасности содеянного. [478 - См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. Т. I: Преступление и наказание / под ред. А. И. Коробеева. С. 831.]
   Во-вторых, при назначении наказания коллективному субъекту преступления следует руководствоваться принципом равенства перед законом, на основании которого юридические лица подлежат уголовной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности.
   В-третьих, при назначении наказания коллективному субъекту преступления для соблюдения принципа индивидуализации ответственности необходимо учитывать следующие обстоятельства:
   – характер и степень общественной опасности преступления;
   – экономическую выгоду, полученную коллективным субъектом от своей незаконной деятельности. Под экономической выгодой надлежит считать сумму денег и (или) стоимость имущества, полученных в результате совершения преступления, без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной деятельности;
   – имущественное и финансово-экономическое положение коллективного субъекта;
   – осуществление коллективным субъектом социально значимой деятельности;
   – обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.
   К обстоятельствам, смягчающим наказание коллективного субъекта преступления, следует относить:
   а) совершение преступления впервые небольшой тяжести;
   б) совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения;
   в) совершение преступления в силу материальной или иной зависимости (например, юридическое лицо получило кредит в банке, а выплатить его не может в силу финансового кризиса);
   г) активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления (например, в ситуации, когда два и более юридических лица вступили между собой в преступный сговор) и розыску имущества, добытого в результате преступления;
   д) добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему.
   К обстоятельствам, отягчающим наказание коллективного субъекта преступления, следует относить:
   а) рецидив преступлений. Под рецидивом преступлений юридического лица, на наш взгляд, следует понимать совершение юридическим лицом умышленного преступления в течение срока исполнения наказания за совершенное умышленное преступление либо до погашения или снятия судимости за ранее совершенное умышленное преступление;
   б) наступление тяжких последствий в результате совершения преступления;
   в) наличие преступного сговора между двумя и более юридическими лицами либо между физическим и юридическим лицами об организации либо поддержании одного или нескольких преступлений;
   г) наличие преступной корпоративной культуры, под которой понимается политика, способ правления, курс деятельности или практика юридического лица в целом или в его структурных подразделениях, в процессе которых незаконная деятельность от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования допускается, поощряется либо является результатом попустительства лиц, осуществляющих функции его управления;
   д) привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами, либо физических лиц, не достигших возраста уголовной ответственности;
   е) совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы;
   ж) совершение преступления с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;
   з) совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица (например, выпуск фальсифицированных и (или) некачественных лекарственных средств, продуктов питания и т. д., предназначенных для потребления беременными женщинами, малолетними, лицами, страдающими каким-либо заболеванием, и т. д.) либо лица, находящегося в зависимости от виновного (например, юридическое лицо предоставило кому-либо кредит, который ему не возвращают в силу возникших материальных затруднений);
   и) совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, стихийного или иного общественного бедствия, а также при массовых беспорядках.
   При этом правило о том, что при назначении наказания могут учитываться в качестве смягчающих обстоятельств и обстоятельства, не регламентированные в уголовном законодательстве, а перечень обстоятельств, отягчающих наказание, является исчерпывающим, должно распространяться не только на индивидуальных, но и на коллективных субъектов преступления.
   Полагаем возможным применение к юридическим лицам правила, в соответствии с которым наличие смягчающих обстоятельств, связанных с деятельным раскаянием, влечет более мягкое наказание. Соответственно, в случае, если юридическое лицо в процессе расследования преступления активно способствовало его раскрытию, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления, а также добровольно возместило имущественный ущерб и моральный вред, причиненный в результате преступления, либо иным образом загладило вред, причиненный потерпевшему, и при отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса. Данное положение не применяется, если соответствующая статья Особенной части УК РФ предусматривает наказание в виде ликвидации юридического лица. В этом случае наказание назначается в пределах санкции соответствующей статьи уголовного закона.
   В случае заключения юридическим лицом досудебного соглашения о сотрудничестве при наличии смягчающих обстоятельств, связанных с деятельным раскаянием, и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ. В случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве к коллективному субъекту преступления не должно применяться наказание в виде ликвидации юридического лица.
   В-четвертых, погашение судимости, на наш взгляд, должно зависеть от категории совершенного преступления. На основании этого считаем, что судимость должна погашаться:
   а) в отношении физических лиц, условно осужденных, – по истечении испытательного срока;
   б) в отношении физических лиц, осужденных к более мягким видам наказаний, чем лишение свободы, – по истечении одного года после отбытия или исполнения наказания;
   в) в отношении физических лиц, осужденных к лишению свободы за преступления небольшой или средней тяжести, а также в отношении юридических лиц, осужденных за преступления небольшой или средней тяжести, – по истечении трех лет после отбытия наказания;
   г) в отношении физических лиц, осужденных к лишению свободы за тяжкие преступления, а также в отношении юридических лиц, осужденных за тяжкие преступления, – по истечении шести лет после отбытия наказания;
   д) в отношении лиц, осужденных за особо тяжкие преступления, – по истечении восьми лет после отбытия наказания.
   В случае применения наказаний, ограничивающих финансовые (экономические) интересы осужденного юридического лица (штрафа, конфискации имущества, закрытия предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния), день окончания исполнения наказания совпадает с датой добровольного или принудительного исполнения обвинительного приговора о назначении денежного взыскания в виде штрафа либо соответствует дню безвозмездного изъятия и обращения в собственность государства всего или части имущества юридического лица, или ликвидации структурных подразделений юридического лица, на которых осуществлялась его преступная деятельность.
   При применении наказания к юридическому лицу, исчисляемого определенным сроком (лишение права заниматься определенной деятельностью, помещение под судебный контроль), день окончания исполнения наказания указывается в обвинительном приговоре.
   В отношении осужденных юридических лиц возможно применение досрочного снятия судимости. Полагаем, что суд по ходатайству осужденного лица может снять с него судимость до истечения срока погашения судимости, если:
   а) осужденное физическое лицо после отбытия наказания вело себя безупречно;
   б) осужденное юридическое лицо осуществляло свою деятельность в точном соответствии с действующим законодательством Российской Федерации.
   К юридическим лицам могут быть применены и правила ст. 69 УК РФ, регламентирующие порядок назначения наказаний по совокупности преступлений. Таким образом, при совокупности преступлений наказание должно назначаться за каждое совершенное преступление. Другими словами, если юридическое лицо совершило не одно, а несколько преступлений (как однородных, так и разнородных), то за каждое из них оно отвечает отдельно.
   По этому же пути идет и административная практика. Так, юридическое лицо было привлечено к административной ответственности по ст. 14.5 КоАП РФ за продажу товаров без применения ККМ. Неприменение ККМ было допущено разными продавцами в двух торговых точках. Считая постановления незаконными по причине наложения двойного наказания за совершение одного административного правонарушения, общество обратилось в арбитражный суд с заявлением об их отмене.
   Суд первой инстанции признал незаконным постановление административного органа по факту неприменения ККМ одним из продавцов, считая, что два факта неприменения ККМ имели место в одной торговой точке общества, выявлены в рамках одной проверки и указывают на совершение обществом одного административного правонарушения. Суд апелляционной инстанции, исследовав имеющиеся в деле материалы и оценив конкретные обстоятельства, при которых имело место неприменение ККМ (две отдельно расположенные друг от друга торговые точки, реализация различного товара разными продавцами, наличие ККМ у одного продавца и отсутствие ККМ у другого продавца, выявление фактов правонарушений различными проверяющими и в разное время), пришел к выводу о совершении юридическим лицом двух административных правонарушений, за каждое из которых оно должно нести самостоятельную ответственность в пределах установленной санкции, что повлекло отмену решения суда и отказ в удовлетворении заявленных требований. [479 - См.: Обзор по вопросам судебной практики, связанной с назначением административного наказания юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке. 2008. № 4.]
   Если преступления, совершенные юридическим лицом по совокупности, являются преступлениями небольшой и средней тяжести, то окончательное наказание назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения назначенных наказаний. При этом окончательное наказание юридическому лицу не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.
   Способ назначения наказания путем поглощения менее строгого наказания более строгим применяется и в практике назначения административного наказания юридическому лицу. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 4.4 КоАП РФ при совершении лицом одного действия (бездействия), содержащего составы административных правонарушений, ответственность за которые предусмотрена двумя и более статьями (частями статей) КоАП РФ и рассмотрение дел о которых подведомственно одному и тому же судье, органу, должностному лицу, административное наказание назначается в пределах санкции, предусматривающей назначение лицу, совершившему указанное действие (бездействие), более строгого административного наказания.
   Примером правильного применения административным органом указанной нормы может являться следующий спор: Юридическое лицо подало в таможенный орган таможенную декларацию, по которой в таможенном режиме экспорта заявило товар «плитка кафельная керамическая неглазурованная для строительных и отделочных работ». Код ТН ВЭД указан декларантом как 6907 90 910 0. Проверив достоверность заявленных сведений, таможенным органом было установлено неверное указание кода ТН ВЭД – ввозимый товар соответствует коду 6802 93 100 0. Изменение кода повлекло изменение ставки таможенной пошлины и неуплату таможенных платежей в сумме 50 230 руб.
   В ходе таможенного расследования установлено, что юридическое лицо, указав неверный код ТН ВЭД, совершило два административных правонарушения, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 16.2 КоАП РФ: заявление при декларировании товаров недостоверных сведений о товарах, если такие сведения послужили основанием для занижения размера таможенных пошлин, и заявление недостоверных сведений о товарах, если такие сведения могли послужить основанием для неприменения запретов и (или) ограничений, установленных в соответствии с законодательством РФ о государственном регулировании внешнеторговой деятельности, так как документы о соответствии продукции санитарным правилам представлены были на товар с другим кодом ТН ВЭД.
   Учитывая, что санкция ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ ниже, чем санкция ч. 3, административным органом назначено наказание по минимальному пределу санкции ч. 3 ст. 16.2 КоАП РФ в размере 100 000 руб. Жалоба юридического лица о неправомерности привлечения его к административной ответственности и назначении наказания была отклонена судом. [480 - См.: Там же.]
   Если хотя бы одно из преступлений, совершенных юридическим лицом по совокупности, является тяжким или особо тяжким преступлением, то окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний. При этом окончательное наказание юридическому лицу не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.
   При совокупности преступлений к основным видам наказаний могут быть присоединены дополнительные виды наказаний. Окончательное дополнительное наказание при частичном или полном сложении наказаний не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказаний Общей частью УК РФ.
   По тем же правилам назначается наказание, если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осужденное юридическое лицо виновно еще и в другом преступлении, совершенном им до вынесения приговора суда по первому делу. В этом случае в окончательное наказание засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда.
   В ст. 70 УК РФ установлены правила назначения наказания по совокупности приговоров, которые применяются в ситуации, когда новое преступление совершается после осуждения за первое преступление, но до полного отбытия наказания за него. При назначении наказания по совокупности приговоров к наказанию, назначенному по последнему приговору суда, частично или полностью присоединяется неотбытая часть наказания по предыдущему приговору суда.
   По нашему мнению, окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного юридическому лицу за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору суда.
   Присоединение дополнительных видов наказаний при назначении наказания по совокупности приговоров производится по правилам, предусмотренным ч. 4 ст. 69 УК РФ.

4.3. Технико-юридические аспекты криминализации и пенализации общественно опасных деяний коллективных образований

   Установление коллективной уголовной ответственности потребует внесения изменений в целый ряд норм УК РФ. Кроме того, в УК РФ появятся новые нормы, регламентирующие механизм уголовно-правового регулирования преступной деятельности юридических лиц. Для конструирования соответствующих норм необходимо прибегать к общим для всех отраслей права и специфическим, т. е. характерным только для уголовного права, правилам и приемам законодательной техники.
   Как справедливо отмечает К. К. Панько, уголовное право имеет свои понятия, нуждается в определенном круге наименований, которые обеспечивают точность законодательной речи и наименьшую экономию речевых средств. Законодательная терминология по возможности должна выражать сущность содержания и его правовую ценность. Наиболее правильным было бы такое состояние законодательства, при котором каждый термин имел бы свое законодательное определение. [481 - См.: Панько К. К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России. Воронеж, 2004. С. 146–147.]
   В связи с этим, на наш взгляд, уголовное законодательство нуждается в упорядочении понятийного аппарата. [482 - В юридической литературе уже высказывались подобные предложения (см., например: Уголовное право. Общая часть: учебник / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 1997. С. 46; Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2008. С. 128; Лопашенко НА. Уголовная политика. М., 2009. С. 62–63, и др.).] Для этого считаем необходимым в Общую часть УК РФ ввести специальную норму: «Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе» следующего содержания:
   «В настоящем Кодексе основные понятия используются в следующих значениях:
   лицо – физическое или юридическое лицо, если иное не вытекает из смысла настоящего Кодекса;
   физические лица – граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства;
   коллективные образования – юридические лица и иные организации, не имеющие статуса юридического лица;
   юридические лица – коллективные образования, имеющие в соответствии с российским гражданским законодательством статус юридических лиц, а также иностранные юридические лица, компании и другие коллективные образования, обладающие гражданской правоспособностью, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств и осуществляющие свою деятельность на территории Российской Федерации, за исключением Государства, федеральных органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных юридических лиц, осуществляющих возложенные на них федеральным законом отдельные государственные полномочия, а также иностранных государств, органов государственной власти иностранных государств, иных иностранных государственных органов и юридических лиц, осуществляющих отдельные государственные полномочия;
   представитель юридического лица – его руководитель, а также иное лицо, признанное в соответствии с законом или учредительными документами органом юридического лица, полномочия которого подтверждаются документами, удостоверяющими его служебное положение;
   преступная корпоративная культура – политика, способ правления, курс деятельности или практика коллективного образования в целом или в его структурных подразделениях, в процессе которых незаконная деятельность от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования допускается, поощряется либо является результатом попустительства лиц, осуществляющих функции его управления;
   экономическая выгода – сумма денег и (или) стоимость имущества, полученных в результате совершения преступления, без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной деятельности;..».
   В эту же статью необходимо поместить определения, имеющие распространение по всему тексту УК РФ, в частности, понятия должностного лица, лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих и иных организациях, представителя власти, хищения, жилища, помещения, иного хранилища, пытки и т. д., убрав их из соответствующих примечаний статей Особенной части УК РФ. Представляется справедливым в данной норме раскрыть и содержание некоторых оценочных категорий: существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, тяжкие последствия и т. д.
   Наличие подобной нормы создаст условия для единообразного применения уголовного законодательства.
   Аналогичные нормы можно встретить в Таможенном кодексе РФ (ст. 11); Налоговом кодексе РФ (ст. 11); Трудовом кодексе РФ (ст. 129, 209, 398); Земельном кодексе РФ (ст. 5); Уголовно-процессуальном кодексе РФ (ст. 5); Кодексе внутреннего водного транспорта РФ (ст. 3); Водном кодексе РФ (ст. 1); Бюджетном кодексе РФ (ст. 6) и в целом ряде иных федеральных законов Российской Федерации.
   Подобные нормы имеются и в уголовных законодательствах некоторых зарубежных стран (Бельгия, Босния и Герцеговина, Голландия, Израиль, КНР, Норвегия, Польша, Республика Беларусь, Республика Молдова, Республика Сан-Марино, США, Таиланд и др.).
   Кроме того, необходимо исходить из того, что если статья Общей или Особенной части УК РФ имеет отношение только к физическому или только к юридическому лицу, то это должно быть специально в ней предусмотрено. В случае, если в статье Общей или Особенной части УК РФ не указано, что данная норма применяется только к физическому или только к юридическому лицу, данная норма в равной мере действует в отношении и физического, и юридического лица, за исключением случаев, если по смыслу данная норма относится и может быть применена только к физическому лицу.
   Отсюда предлагаем внести в Уголовный кодекс РФ следующие изменения и дополнения.
   1. Статью 4 изложить в следующей редакции:
   «Статья 4. Принцип равенства перед законом
   Лица, совершившие преступления, равны перед законом и судом. Физические лица подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Юридические лица подлежат уголовной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности, а также других обстоятельств.»
   2. Часть 1 статьи 6 изложить в следующей редакции:
   «Статья 6. Принцип справедливости
   1. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения, а также учитывать личность виновного физического лица, экономическую выгоду, полученную юридическим лицом от своей незаконной деятельности, финансовое положение и осуществление социально значимой деятельности юридического лица, привлекаемого к уголовной ответственности.»
   3. Статью 7 изложить в следующей редакции:
   «Статья 7. Принцип гуманизма
   1. Уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека и защиту деловой репутации юридического лица.
   2. Лицу, совершившему преступление, должно быть назначено наказание или иная мера уголовно-правового характера, необходимая и достаточная для его исправления и предупреждения новых преступлений. Наказание и иные меры уголовно-правового характера не могут иметь своей целью унижение человеческого достоинства физического лица, совершившего преступление, или причинение ему физических страданий.»
   4. Статью 12 изложить в следующей редакции:
   «Статья 12. Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации
   1. Граждане Российской Федерации, постоянно проживающие в Российской Федерации, лица без гражданства и юридические лица Российской Федерации, совершившие вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых настоящим Кодексом, подлежат уголовной ответственности в соответствии с настоящим Кодексом, если в отношении этих лиц по данному преступлению не имеется решение суда иностранного государства.
   2. Остается в прежней редакции.
   3. Иностранные граждане, лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации и иностранные юридические лица, имеющие представительство на территории Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации или граждан Российской Федерации или постоянно проживающих в Российской Федерации лиц без гражданства либо юридических лиц Российской Федерации, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если иностранные граждане, лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, и иностранные юридические лица не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации.»
   5. Статью 18 изложить в следующей редакции:
   «Статья 18. Рецидив преступлений
   1. Рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление.
   2. Рецидив преступлений признается опасным:
   а) при совершении физическим лицом тяжкого преступления, за которое оно осуждается к реальному лишению свободы, если ранее это физическое лицо два или более раза было осуждено за умышленное преступление средней тяжести к лишению свободы;
   б) при совершении физическим лицом тяжкого преступления, если ранее оно было осуждено за тяжкое или особо тяжкое преступление к реальному лишению свободы.
   3. Рецидив преступлений признается особо опасным:
   а) при совершении физическим лицом тяжкого преступления, за которое оно осуждается к реальному лишению свободы, если ранее это физическое лицо два раза было осуждено за тяжкое преступление к реальному лишению свободы;
   б) при совершении физическим лицом особо тяжкого преступления, если ранее оно два раза было осуждено за тяжкое преступление или ранее осуждалось за особо тяжкое преступление.
   3.1. Рецидивом преступлений юридического лица признается совершение юридическим лицом умышленного преступления в течение срока исполнения наказания за совершенное умышленное преступление либо до погашения или снятия судимости за ранее совершенное умышленное преступление.
   4. При признании рецидива преступлений не учитываются:
   а) судимости за умышленные преступления небольшой тяжести;
   б) судимости за преступления, совершенные физическим лицом в возрасте до восемнадцати лет;
   в) судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным либо по которым предоставлялась отсрочка исполнения приговора, если условное осуждение или отсрочка исполнения приговора не отменялись и физическое лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы, а также судимости, снятые или погашенные в порядке, установленном статьей 86 настоящего Кодекса.
   5. Рецидив преступлений влечет более строгое наказание на основании и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом.»
   6. Статью 19 изложить в следующей редакции:
   «Статья 19. Общие условия уголовной ответственности
   1. Уголовной ответственности подлежат вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим Кодексом, а также юридическое лицо.
   2. Уголовная ответственность юридического лица не исключает уголовной ответственности физического лица за совершенное преступление.»
   7. Статью 20 изложить в следующей редакции:
   «Статья 20. Возраст, с которого наступает уголовная ответственность физических лиц
   1. Уголовной ответственности подлежит физическое лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста.
   2. Физические лица, достигшие ко времени совершения преступления четырнадцатилетнего возраста, подлежат уголовной ответственности за…
   3. Остается в прежней редакции.»
   8. Статью 21 изложить в следующей редакции:
   «Статья 21. Невменяемость
   1. Не подлежит уголовной ответственности физическое лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.
   2. Физическому лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом.»
   9. Статью 22 изложить в следующей редакции:
   «Статья 22. Уголовная ответственность физических лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости
   1. Вменяемое физическое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.
   2. Остается в прежней редакции.»
   10. Статью 23 изложить в следующей редакции:
   «Статья 23. Уголовная ответственность физических лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения
   Физическое лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности.»
   11. Дополнить статьей 23.1 следующего содержания:
   «Статья 23.1. Уголовная ответственность юридических лиц
   1. Юридическое лицо подлежит уголовной ответственности за деяние, предусмотренное настоящим Кодексом, при наличии одного из следующих условий:
   а) деяние было совершено от имени и (или) в интересах юридического лица;
   б) деяние санкционировано, исполнено или допущено по неосторожности лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом, либо его представителем, действующим в пределах своей компетенции, а равно исполнено или допущено по неосторожности иным служащим вследствие недостаточного контроля либо попустительства неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом;
   в) деяние состоит в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность или запрет на осуществление юридическим лицом определенной деятельности.
   2. Юридическое лицо несет уголовную ответственность только в случаях, специально предусмотренных Особенной частью настоящего Кодекса.
   3. При слиянии нескольких юридических лиц или преобразовании юридического лица одного вида в юридическое лицо другого вида к уголовной ответственности за совершение преступления привлекается вновь возникшее юридическое лицо.
   4. При присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к уголовной ответственности за совершение преступления привлекается присоединившее юридическое лицо.
   5. При разделении юридического лица или при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к уголовной ответственности за совершение преступления привлекается то юридическое лицо, к которому согласно разделительному балансу перешли права и обязанности по заключенным сделкам или имуществу, в связи с которыми было совершено преступление.
   6. В случаях, указанных в частях третьей-пятой настоящей статьи, уголовная ответственность за совершение преступления наступает только в случае, если ему было заведомо известно о факте преступления, совершенного юридическим лицом – предшественником до завершения реорганизации.»
   12. Дополнить статью 24 частью 3 следующего содержания:
   «3. Вина юридического лица в совершении преступления определяется в зависимости от вины лиц, осуществляющих в нем функции управления, либо вины служащих или представителей юридического лица при условии недостаточного контроля либо попустительства их неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом.»
   13. Часть 4 статьи 35 изложить в следующей редакции:
   «4. Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением физических и (или) юридических лиц, созданным в целях совместного совершения преступлений или установления и поддержания неправомерного контроля за определенными сферами деятельности и территориями для получения прямо или косвенно финансовой (материальной) или иной выгоды.»
   14. Статью 42 изложить в следующей редакции: «Статья 42. Исполнение приказа или распоряжения
   1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам физическим лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.
   2. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам юридическим лицом, действующим во исполнение обязательных для него указов, постановлений, распоряжений либо официальных разъяснений государственных и муниципальных органов власти.
   3. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.»
   15. Наименование главы 9 изложить в следующей редакции: «Глава 9. Понятие и цели наказания. Виды наказаний, применяемые к физическим лицам»
   16. Дополнить главой 9.1 следующего содержания: «Глава 9.1. Наказания и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к коллективным образованиям
   Статья 59.1. Цели наказания и иных мер уголовно-правового характера, применяемых к коллективным образованиям
   1. Наказание применяется к юридическому лицу в целях восстановления социальной справедливости и предупреждения совершения новых преступлений.
   2. Иные меры уголовно-правового характера к коллективным образованиям применяются для устранения опасности и предупреждения совершения деяний, запрещенных настоящим Кодексом.
   Статья 59.2. Виды наказаний, применяемых к юридическим лицам
   1. Юридическому лицу, совершившему преступление, могут быть назначены следующие наказания:
   а) лишение права заниматься определенной деятельностью;
   б) закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния;
   в) конфискация имущества;
   г) штраф;
   д) помещение под судебный контроль;
   е) ликвидация юридического лица.
   2. Сроки и размеры наказаний, применяемых к юридическим лицам, в санкциях статей Особенной части настоящего Кодекса не указываются. Судам надлежит руководствоваться перечнем наказаний, установленных в части первой настоящей статьи.
   Статья 59.3. Основные и дополнительные виды наказаний, применяемых к юридическим лицам
   1. Закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, помещение под судебный контроль, ликвидация юридического лица применяются в качестве основных видов наказаний.
   2. Лишение права заниматься определенной деятельностью и штраф применяются в качестве как основных, так и дополнительных видов наказаний.
   3. Конфискация имущества применяется только в качестве дополнительного наказания.
   Статья 59.4. Лишение права заниматься определенной деятельностью
   1. Лишение права заниматься определенной деятельностью состоит в установлении запрета заниматься отдельными видами деятельности, заключать определенные сделки, выпускать акции или другие ценные бумаги, получать государственные дотации, льготы и преимущества от государства.
   2. Лишение права заниматься определенной деятельностью может быть ограничено определенной территорией и устанавливается на срок от одного года до пяти лет в качестве основного вида наказания и на срок от шести месяцев до трех лет в качестве дополнительного вида наказания.
   3. Лишение права заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве дополнительного вида наказания и в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве наказания за соответствующее преступление, если с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления суд признает невозможным сохранение за юридическим лицом права заниматься определенной деятельностью.
   Статья 59.5. Закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния
   Закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, состоит в ликвидации структурных подразделений юридического лица, на которых осуществлялась его преступная деятельность.
   Статья 59.6. Конфискация имущества
   1. Конфискация имущества состоит в принудительном безвозмездном изъятии и обращении в собственность государства всего или части имущества юридического лица.
   2. Полная конфискация имущества юридического лица допустима только в случае его ликвидации.
   Статья 59.7. Штраф
   1. Штраф есть денежное взыскание, назначаемое в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом.
   2. Размер штрафа должен быть пропорциональным размеру причиненного ущерба или размеру извлеченного дохода, полученного юридическим лицом в результате совершения преступления: кратным за преступление небольшой тяжести; двукратным за преступление средней тяжести; трехкратным за тяжкое преступление; четырехкратным за особо тяжкое преступление.
   3. Размер штрафа для юридического лица определяется судом с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, а также финансово-экономического положения юридического лица. С учетом тех же обстоятельств суд может назначить штраф с рассрочкой выплаты определенными частями на срок до трех лет.
   4. В случае злостного уклонения юридического лица от уплаты штрафа он заменяется конфискацией имущества или ликвидацией юридического лица.
   Статья 59.8. Помещение под судебный контроль
   1. Помещение юридического лица под судебный контроль осуществляется только в отношении той деятельности, в процессе которой было совершено преступление.
   2. Юридическое лицо помещается под судебный контроль на срок от одного года до пяти лет.
   3. Контроль за деятельностью юридического лица осуществляется уполномоченным на то специализированным государственным органом.
   Статья 59.9. Ликвидация юридического лица
   1. Ликвидация юридического лица состоит в принудительном прекращении его деятельности без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам.
   2. Не допускается ликвидация юридических лиц, осуществляющих деятельность в социально значимых сферах, а также созданных федеральным законом или указом Президента РФ.
   3. Порядок ликвидации юридического лица регламентируется гражданским законодательством Российской Федерации.
   Статья 59.10. Иные меры уголовно-правового характера, применяемые к коллективным образованиям
   1. Коллективным образованиям могут быть назначены следующие меры уголовно-правового характера:
   а) опубликование или иное обнародование решения;
   б) приостановление деятельности;
   в) специальная конфискация.
   2. К организациям, не имеющим статуса юридического лица, может быть применен запрет на осуществление деятельности.
   Статья 59.11. Опубликование или иное обнародование решения Перечень коллективных образований, в отношении которых судом вынесен обвинительный приговор или принято решение о применении мер безопасности, вступившие в законную силу, подлежит размещению в международной компьютерной сети Интернет на сайтах федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих функции в сфере регистрации общественных и религиозных объединений, иных организаций. Указанный перечень также подлежит опубликованию в официальных периодических изданиях, определенных Правительством Российской Федерации.
   Статья 59.12. Приостановление деятельности
   1. Деятельность коллективного образования может быть приостановлена на срок от одного года до пяти лет.
   2. На коллективное образование, деятельность которого приостановлена, суд может возложить исполнение определенных обязанностей: возместить или загладить имущественный ущерб, причиненный в результате совершения преступления; модернизировать оборудование, предотвращающее загрязнение окружающей среды и обеспечивающее безопасные условия труда и другие.
   3. Если в течение установленного срока приостановления деятельности коллективного образования оно устраняет нарушение, послужившее основанием для приостановления его деятельности, коллективное образование возобновляет свою деятельность по решению суда.
   Статья 59.13. Специальная конфискация
   1. Специальная конфискация состоит в принудительном безвозмездном изъятии имущества, использовавшегося в ходе или полученного в результате совершения преступления.
   2. Специальной конфискации подлежит следующее имущество:
   а) орудия и средства совершения преступления;
   б) имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате совершения преступления, а также любые доходы от этого имущества или соответствующая стоимость имущества и доходов;
   в) приобретенное преступным путем, а затем легализованное посредством совершения финансовых операций или иных сделок, в том числе используемое для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности;
   г) используемое либо предназначенное для финансирования организованной группы или преступного сообщества.
   3. Имущество, перечисленное в части второй настоящей статьи, переданное в собственность другим лицам или иным организациям, подлежит конфискации вне зависимости от привлечения их к уголовной ответственности или применения к ним мер безопасности, если эти лица или организации должны были или могли знать, что это имущество явилось орудием, средством или результатом преступного деяния.
   Статья 59.14. Запрет на осуществление деятельности Запрет на осуществление деятельности может быть наложен на организацию, не имеющую статуса юридического лица, в случае, если ее деятельность повлекла за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, общественному порядку, общественной безопасности, окружающей среде, обществу и государству или создавшей реальную угрозу причинения такого вреда.»
   17. Статью 60 изложить в следующей редакции:
   «Статья 60. Общие начала назначения наказания
   1. Лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом.
   2. Остается в прежней редакции.
   3. При назначении наказания физическому лицу учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.
   4. При назначении наказания юридическому лицу учитываются характер и степень общественной опасности преступления, экономическая выгода, полученная юридическим лицом от своей незаконной деятельности, имущественное и финансовое положение юридического лица, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.»
   18. Статью 61 изложить в следующей редакции:
   «Статья 61. Обстоятельства, смягчающие наказание
   1. Смягчающими обстоятельствами при назначении наказания физическому лицу признаются:
   а) совершение впервые преступления небольшой тяжести вследствие случайного стечения обстоятельств;
   б) несовершеннолетие виновного;
   в) беременность;
   г) наличие малолетних детей у виновного;
   д) совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания;
   е) совершение преступления в результате физического или психического принуждения либо в силу материальной, служебной или иной зависимости;
   ж) совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны, задержания лица, совершившего преступление, крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения;
   з) противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления;
   и) явка с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления, розыску имущества, добытого в результате преступления;
   к) оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему.
   2. Смягчающими обстоятельствами при назначении наказания юридическому лицу признаются:
   а) совершение преступления впервые небольшой тяжести;
   б) совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения;
   в) совершение преступления в силу материальной или иной зависимости;
   г) активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления;
   д) добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему.
   3. При назначении наказания могут учитываться в качестве смягчающих и обстоятельства, не предусмотренные частью первой и второй настоящей статьи.
   4. Если смягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.»
   19. Статью 62 изложить в следующей редакции:
   Статья 62. Назначение наказания при наличии смягчающих обстоятельств
   1. При наличии смягчающих обстоятельств, предусмотренных пунктами «и» и (или) «к» части первой, а также «г» и «д» части второй статьи 61 настоящего Кодекса, и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса.
   2. В случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве при наличии смягчающих обстоятельств, предусмотренных пунктом «и» части первой, а также «г» части второй статьи 61 настоящего Кодекса, и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса.
   3. Положения части первой настоящей статьи не применяются, если соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса предусмотрены пожизненное лишение свободы, смертная казнь или ликвидация юридического лица. В этом случае наказание назначается в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части настоящего Кодекса.
   4. В случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, если соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса предусмотрены пожизненное лишение свободы, смертная казнь или ликвидация юридического лица, эти виды наказания не применяются. При этом срок или размер наказания не могут превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания в виде лишения свободы, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса.»
   20. Статью 63 изложить в следующей редакции:
   «Статья 63. Обстоятельства, отягчающие наказание
   1. Отягчающими обстоятельствами при назначении наказания физическому лицу признаются:
   а) рецидив преступлений;
   б) наступление тяжких последствий в результате совершения преступления;
   в) совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации);
   в.1) наличие преступного сговора между физическим и юридическим лицами об организации либо поддержании одного или нескольких преступлений;
   г) особо активная роль в совершении преступления;
   д) привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами либо находятся в состоянии опьянения, а также лиц, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность;
   е) совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы;
   е. 1) совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;
   ж) совершение преступления в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга;
   з) совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного;
   и) совершение преступления с особой жестокостью, садизмом, издевательством, а также мучениями для потерпевшего;
   к) совершение преступления с использованием оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ, взрывных или имитирующих их устройств, специально изготовленных технических средств, ядовитых и радиоактивных веществ, лекарственных и иных химико-фармакологических препаратов, а также с применением физического или психического принуждения;
   л) совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, стихийного или иного общественного бедствия, а также при массовых беспорядках;
   м) совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения или договора;
   н) совершение преступления с использованием форменной одежды или документов представителя власти.
   2. Отягчающими обстоятельствами при назначении наказания юридическому лицу признаются:
   а) рецидив преступлений;
   б) наступление тяжких последствий в результате совершения преступления;
   в) наличие преступного сговора между двумя и более юридическими лицами либо между физическим и юридическим лицами об организации либо поддержании одного или нескольких преступлений;
   г) наличие преступной корпоративной культуры;
   д) привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами, либо физических лиц, не достигших возраста уголовной ответственности;
   е) совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы;
   ж) совершение преступление с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;
   з) совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного;
   и) совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, стихийного или иного общественного бедствия, а также при массовых беспорядках.
   3. Если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.»
   21. Часть 3 статьи 69 изложить в следующей редакции:
   «3. Если хотя бы одно из преступлений, совершенных по совокупности, является тяжким или особо тяжким преступлением, то окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний. При этом окончательное наказание не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.»
   22. Часть 4 статьи 78 изложить в следующей редакции:
   «4. Вопрос о применении сроков давности к физическому лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, а равно к юридическому лицу, совершившему преступление, за которое предусмотрено наказание в виде его ликвидации, решается судом. Если суд не сочтет возможным освободить указанных лиц от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, то смертная казнь, пожизненное лишение свободы и ликвидация юридического лица не применяются.»
   23. Статью 86 изложить в следующей редакции:
   «Статья 86. Судимость
   1. Лицо, осужденное за совершение преступления, считается судимым со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу до момента погашения или снятия судимости. Судимость в соответствии с настоящим Кодексом учитывается при рецидиве преступлений и при назначении наказания.
   2. Лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым.
   3. Судимость погашается:
   а) в отношении физических лиц, условно осужденных, – по истечении испытательного срока;
   б) в отношении физических лиц, осужденных к более мягким видам наказаний, чем лишение свободы, – по истечении одного года после отбытия или исполнения наказания;
   в) в отношении физических лиц, осужденных к лишению свободы за преступления небольшой или средней тяжести, а также в отношении юридических лиц, осужденных за преступления небольшой или средней тяжести, – по истечении трех лет после отбытия наказания;
   г) в отношении физических лиц, осужденных к лишению свободы за тяжкие преступления, а также в отношении юридических лиц, осужденных за тяжкие преступления, – по истечении шести лет после отбытия наказания;
   д) в отношении лиц, осужденных за особо тяжкие преступления, – по истечении восьми лет после отбытия наказания.
   4. Если осужденный в установленном законом порядке был досрочно освобожден от отбывания наказания или неотбытая часть наказания была заменена более мягким видом наказания, то срок погашения судимости исчисляется исходя из фактически отбытого срока наказания с момента освобождения от отбывания основного и дополнительного видов наказаний.
   5. Суд по ходатайству осужденного лица может снять с него судимость до истечения срока погашения судимости, если:
   а) осужденное физическое лицо после отбытия наказания вело себя безупречно;
   б) осужденное юридическое лицо осуществляло свою деятельность в точном соответствии с действующим законодательством Российской Федерации.
   6. Погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью.»
   24. Наименование раздела VI изложить в следующей редакции: «Раздел VI. Иные меры уголовно-правового характера, применяемые к физическим лицам»
   25. Наказания для юридических лиц включить в санкции ст. 129, 130, 136, 137, ч. 3 ст. 138, ст. 140, 141.1, 143, 145, 145.1, 146, 147, 159, 165, 171, 171.1, 172, 174, 174.1, 176, 177, 178, 180, 181, 183, 184, 185, 185.1, 186, 187, 188, 189, 190, 191, 192, 194, 199, 199.1, 199.2, ч. 1 ст. 204, ст. 205.1, 205.2, 210, 215, 215.1, 216, 217, 218, 219, 220, 222, 223, 228.2, 234, 235, 236, 237, 238, 239, 242, 242.2, 243, 246–262, 272, 273, 274, 280, 282, 282.1, 282.2, 285.1, 285.2, 291, 322.1, 326, 327, 327.1, 353, 354, 355, 356, 357, 358, 359 УК РФ.

Заключение

   Проведенное исследование позволило смоделировать систему связанных между собой, вытекающих один из другого исходных, главных положений комплексного института корпоративной (коллективной) уголовной ответственности. В основу данной концепции положена идея о необходимости распространения уголовной деликтоспособности на корпоративные (коллективные) образования. Руководствуясь результатами компаративного анализа уголовного законодательства зарубежных стран и практики его применения, теоретических изысканий, разработанных в доктрине отечественного уголовного права, а также данными, полученными в результате обобщения судебной и иной практики по применению норм об административных правонарушениях, совершенных юридическими лицами, необходимо сделать следующие основные выводы.
   1. С исторической точки зрения уголовно-правовые санкции к корпоративным (коллективным) образованиям обусловлены, во-первых, экономическим подъемом страны и возникновением потребности защиты личности, общества и государства от общественно опасных деяний корпораций (коллективных образований), которые становятся все более частыми и серьезными; во-вторых, тем обстоятельством, что индивидуальная ответственность физических лиц, действовавших от имени и (или) в интересах коллективного образования, оказывается неэффективной, поскольку не может возместить причиненный корпорацией ущерб и предупредить повторное совершение преступления; в-третьих, необходимостью выполнять обязательства в связи с подписанием и ратификацией международных правовых актов.
   2. Сквозь призму зарубежного законодательства и практики его применения показана сущность корпоративной преступности (преступности коллективных образований). По нашему мнению, понятием «корпоративная преступность» («преступность коллективных образований») охватывается вся совокупность преступлений, совершаемых от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования. Такая противоправная деятельность осуществляется физическими лицами, контролирующими права и обязанности корпоративных (коллективных) образований либо иными работниками, действующими в пределах своих служебных полномочий. При этом уголовная ответственность корпоративного (коллективного) образования не исключает ответственности указанных физических лиц и наоборот.
   Полагаем, что «беловоротничковая» и корпоративная преступность (преступность коллективных образований) – это два взаимосвязанных и взаимодополняющих, но не взаимозаменяемых, явления. Более того, в одних случаях «беловоротничковая» преступность является инструментом корпоративной преступности (преступности коллективных образований), а в других – корпорации (коллективные образования) сами становятся жертвами преступлений, совершаемых ее служащими.
   Экономическая сущность корпоративной преступности (преступности коллективных образований) выражается, во-первых, в том, что соответствующие деяния совершаются в рамках предпринимательской или иной экономической деятельности, а, во-вторых, для данного вида преступности характерен, как правило, экономический (корыстный) мотив. При этом у экономической и корпоративной преступности (преступности коллективных образований) не совпадает объем тех общественных отношений, которые выступают в качестве объекта данных противоправных деяний. Их объем совпадает лишь в случае совершения корпоративным (коллективным) субъектом экономических преступлений. Но по своему характеру преступления, совершаемые от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования, могут посягать на личные права и свободы граждан, экологическую и общественную безопасность, здоровье населения и общественную нравственность, общественные отношения в сфере компьютерной информации, интересы государственной власти, мир и безопасность человечества. Соответственно, корпоративная преступность (преступность коллективных образований) посягает на большее количество объектов.
   3. В уголовно-правовом смысле корпоративная преступность (преступность коллективных образований) охватывает всю совокупность общественно опасных деяний, совершаемых корпоративными (коллективными) образованиями и признанных национальным или международным уголовным законодательством в качестве преступления.
   С криминологической точки зрения корпоративная преступность (преступность коллективных образований) – это относительно массовое, организованное, исторически изменчивое, общественно опасное явление, состоящее из совокупности преступлений, совершаемых с целью достижения экономических и (или) иных выгод корпоративными (коллективными) образованиями на территории определенного государства (группы государств) или региона в тот или иной промежуток времени.
   4. В международных нормативных актах (Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г., Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. и др.) рекомендуется привлекать к уголовной ответственности только юридические лица, т. е. любые образования, имеющие статус юридических лиц в силу действующего национального права, за исключением государств или других публично-правовых образований в ходе осуществления ими своих прерогатив публичной власти (государственных органов), а также международных организаций.
   Сравнительно-правовой анализ законодательных актов и судебной практики зарубежных стран позволил заключить, что корпоративным (коллективным) субъектом преступления могут быть как коммерческие, так и некоммерческие корпоративные (коллективные) образования, имеющие статус юридического лица. Преимущественной является позиция, в соответствии с которой не могут выступать в качестве корпоративного субъекта преступления организации, не имеющие статуса юридического лица. Но к ним допускается применение иных мер уголовно-правового характера. Исключается применение любых мер уголовно-правового характера в отношении государства, правительственных (государственных) органов или учреждений, учреждений, которые организованы для выполнения правительственных программ, а также государственных центров социальной помощи.
   5. Территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве применительно к корпоративным (коллективным) образованиям заключается в том, что юридические лица, как отечественные, так и иностранные, осуществляющие свою деятельность на территории страны, подлежат уголовной ответственности за преступления, совершенные на ее территории. Отечественные юридические лица, совершившие вне пределов страны преступление против интересов, охраняемых уголовным законом страны, подлежат уголовной ответственности в соответствии этим законом, если в отношении этих лиц по данному преступлению не имеется решения суда иностранного государства. Иностранные юридические лица, имеющие представительство в стране, совершившие преступление вне пределов страны, подлежат уголовной ответственности по уголовному закону этой страны, если преступление направлено против интересов страны либо граждан или юридических лиц страны или постоянно проживающих в стране лиц без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором страны, если иностранные юридические лица не были осуждены в иностранном государстве.
   6. Под преступлением корпоративного (коллективного) образования следует понимать виновно совершенное от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования физическим лицом (лицами), контролирующим осуществление последним его прав и обязанностей, либо иным работником, действующим в пределах своих служебных полномочий, общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания.
   Данные преступления характеризуются чаще всего систематическим длительным нарушением законов, правил, предписаний и пр., причиняют вред неопределенно широкому кругу лиц (государству, обществу, другим корпоративным образованиям, работникам корпорации, потребителям).
   С объективной стороны преступления корпоративного (коллективного) образования могут совершаться как в форме действий, так и в форме бездействия. Бездействие вменяется в вину корпорации в случае невыполнения последней обязанностей, возложенных на нее законом, при наличии реальной возможности действовать.
   Субъективная сторона корпоративных преступлений характеризуется как умышленной, так и неосторожной формой вины. Анализ судебной практики зарубежных стран показал, что корпоративная вина, как правило, заключается в преступной корпоративной культуре, которая состоит либо в умышленных нарушениях со стороны лиц, осуществляющих управленческие функции (в том числе путем поощрения, одобрения или попустительства неправомерной деятельности от имени и (или) в интересах корпорации), либо анонимной коллегиальностью при принятии решения, либо в упущениях, допущенных при формировании корпоративной политики. Такие упущения влекут систематические нарушения законодательных предписаний, которые становятся нормой в деятельности корпорации и, как следствие, приводят к преступлению. Соответственно, корпоративная вина может объединять вину различных индивидов, действующих от имени и (или) в интересах корпорации. В такой ситуации не всегда представляется возможным установить, чьи действия (бездействие) явились главной непосредственной причиной наступивших последствий.
   Обязательным субъективным признаком корпоративных преступлений, как правило, является экономическая мотивация (получение максимальной прибыли (сверхприбыли) при минимуме затрат). При этом экономическая выгода от корпоративных преступлений может быть как прямой (непосредственное противоправное обогащение), так и опосредованной (совершение преступлений, которые обусловливают в дальнейшем получение материальной (финансовой) выгоды).
   7. Механизм противоправной деятельности корпоративных (коллективных) образований порождается преступной корпоративной культурой, включающей в себя: а) отсутствие со стороны корпоративного (коллективного) образования надлежащей заботы относительно подбора физических лиц, действующих от его имени и (или) в его интересах; б) отсутствие надлежащего контроля над указанными лицами; в) отсутствие организационных мер (эффективных программ) по обеспечению соблюдения законодательства, направленных на обнаружение и предотвращение преступлений, а также по дисциплинированию лиц, осуществляющих функции управления корпоративным (коллективным) образованием, его представителями и служащими для недопущения повторного совершения общественно опасного, противоправного деяния от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования.
   Таким образом, под преступной корпоративной культурой следует понимать политику, способ правления, курс деятельности или практику корпоративного (коллективного) образования в целом или в его структурных подразделениях, в процессе которых незаконная деятельность от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования допускается, поощряется либо является результатом попустительства лиц, осуществляющих функции его управления. Преступная корпоративная культура должна расцениваться в качестве обстоятельства, отягчающего наказание.
   8. Юридическое лицо на основании международно-правовых документов подлежит уголовной ответственности при условии, что преступление было совершено в его пользу любым физическим лицом, действующим индивидуально или в составе органа юридического лица и занимающим ведущую должность внутри этого юридического лица путем: выполнения представительских функций от имени юридического лица; или осуществления права на принятие решений от имени юридического лица; или осуществления контрольных функций в рамках юридического лица.
   Обязательным условием корпоративной уголовной ответственности по уголовному законодательству зарубежных стран является совершение преступления от имени корпорации и (или) в ее интересах (в ее пользу) либо за ее средства (за ее счет). При этом корпорация не может использовать для своей защиты доводы о том, что преступное деяние не принесло ей никакой выгоды. Кроме того, законодатели практически всех правовых систем сходятся во мнении о том, что корпоративная уголовная ответственность допустима либо в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения корпоративным образованием положений законов, устанавливающих обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности, либо при совершении деяния физическим лицом, действующим от имени и (или) в интересах корпоративного образования, не выходя за свои профессиональные, деловые, служебные либо должностные полномочия.
   Корпорации подлежат самостоятельной уголовной ответственности, если невозможно идентифицировать физическое лицо, действовавшее преступно от имени и (или) в интересах корпорации, либо физическое лицо докажет, что оно не знало о совершении преступления или приняло все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение такого преступления. По общему правилу в случае трансформации (путем слияния, присоединения, разделения, выделения, преобразования) юридического лица уголовной ответственности должно подлежать вновь возникшее корпоративное (коллективное) образование (правопреемник).
   Корпоративная уголовная ответственность исключается, если физическое лицо действовало для получения личной выгоды либо вне связи со служебной деятельностью. В то же время таковая не исключает уголовной ответственности физического лица за совершенное преступление и наоборот.
   9. Социальная обусловленность законодательной регламентации корпоративной (коллективной) уголовной ответственности в Российской Федерации включает в себя совокупность факторов, свидетельствующих о необходимости и целесообразности защиты прав и свобод личности и гражданина, а также экономической, экологической, интеллектуальной и иной безопасности общества и государства путем применения к коллективным образованиям уголовно-правовых санкций. К числу таких факторов, на наш взгляд, относятся следующие:
   – коллективные образования в современных условиях являются основой политической, социальной, экономической и правовой системы государства;
   – коллективные образования способны совершать деяния, обладающие высокой степенью общественной опасности;
   – деяния коллективных образований, причиняющие существенный вред личности, обществу, государству, имеют относительную распространенность;
   – неблагоприятная динамика общественно опасной деятельности коллективных образований обусловлена целым рядом политических, экономических, организационных, правовых, технических, социально-психологических детерминант;
   – неурегулированность коллективной ответственности в рамках уголовного закона влечет негативные последствия экологического, экономического, криминального, правового характера;
   – сложная структура управления коллективным образованием делает затруднительной, а иногда и невозможной, идентификацию лиц, которые действительно причастны к совершению правонарушения;
   – уголовно-правовые средства борьбы с общественно опасными деяниями коллективных образований более эффективны по сравнению с гражданско-правовыми и административными методами;
   – немаловажное значение имеет и сам факт признания деятельности коллективных образований «преступной»;
   – Россия обязана учитывать международные стандарты и рекомендации, в том числе касающиеся уголовно-правовых методов борьбы с общественно опасными деяниями, совершаемыми коллективными образованиями;
   – на международном уровне государства оказывают правовую помощь друг другу в преследовании преступников часто только по уголовным делам, а неправомерная (общественно опасная) деятельность корпораций будет все более носить транснациональный характер.
   10. В теории уголовного права выработаны правила законодательной техники, в соответствии с которыми в процессе межотраслевой дифференциации должна обеспечиваться преемственность в видах юридической ответственности, а в законе должны четко определяться разграничительные признаки смежных деяний, включаемых в различные отрасли законодательства. В работе приводятся примеры несоблюдения законодателем данных правил при конструировании норм административного и уголовного права, и делается заключение о том, что для их соблюдения законодатель должен распространить уголовную деликтоспособность на коллективные образования.
   В основу межотраслевой дифференциации юридической ответственности должен быть положен такой критерий, как характер и степень общественной опасности деяния. Соответственно, уголовная ответственность должна наступать как в случае совершения деяний, посягающих на наиболее ценные общественные отношения, блага, интересы, охраняемые только рамками уголовного законодательства, так и в случае совершения деяния, которое по характеру общественной опасности соответствует и преступлению, и административному правонарушению, но по степени общественной опасности признается преступным.
   Степень общественной опасности зависит от способа, обстановки совершения деяния, тяжести наступивших последствий, формы вины и других обстоятельств содеянного, а также общественной опасности лица (в том числе коллективного), совершившего это деяние. Общественная опасность коллективных образований определяется не только тем вредом, который причиняется или может быть причинен в результате осуществления неправомерной (общественно опасной) деятельности, но и преступной корпоративной культурой.
   11. Коллективная уголовная ответственность – это обязанность коллективного образования подвергаться в государственно-принудительной форме наказанию и иным мерам уголовно-правового характера, вытекающая из факта совершения преступления.
   Институт коллективной уголовной ответственности соответствует как принципам уголовного законодательства (законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости, гуманизма), так и принципам уголовно-правовой политики (экономии репрессии, целесообразности, неотвратимости ответственности, личной виновной ответственности, дифференциации и индивидуализации ответственности и наказания).
   12. Коллективная уголовная ответственность должна осуществляться только в тех случаях, когда иные меры (гражданско-правового, административного характера), применяемые к коллективным образованиям, не способны восстановить социальную справедливость и предотвратить совершение новых деяний, причиняющих или способных причинить ущерб (вред) общественным отношениям, охраняемым уголовным законодательством.
   13. Установление коллективной уголовной ответственности поможет привести в соответствие меры борьбы с деяниями коллективных образований, представляющих повышенную степень общественной опасности, и обеспечит более полную реализацию принципа неотвратимости ответственности. Во-первых, это подтверждается социальной обусловленностью коллективной уголовной ответственности. Во-вторых, данный институт будет только способствовать решению задач и достижению целей, которые ставит перед собой государство в борьбе с преступностью. В-третьих, механизм реализации коллективной уголовной ответственности уже апробирован правоприменителем зарубежных государств, а в России успешно применяются административно-правовые санкции к юридическим лицам. Зарубежный опыт законодательной регламентации института коллективной уголовной ответственности и административная практика могут быть использованы в российском уголовном праве.
   14. Непосредственной (прямой) целью применения уголовно-правовых санкций к коллективным образованиям является охрана общественных отношений от их общественно опасной деятельности, восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения преступлений. Опосредованная цель состоит в устранении причин и условий, оказывающих влияние на общественно опасную деятельность коллективных образований. Конечная цель заключается в замедлении темпов роста преступности коллективных образований, стабилизации ее уровня, удержании в контролируемых государством рамках.
   15. Проанализировав различные концепции коллективной (корпоративной) уголовной ответственности, мы пришли к выводу о том, что в теорию уголовного права необходимо ввести новую категорию «коллективный субъект преступления (уголовной ответственности)». В целом лиц (физических и юридических), совершивших преступления и подлежащих уголовной ответственности, надлежит именовать субъектами преступления (уголовной ответственности). Под субъектом преступления (уголовной ответственности), на наш взгляд, понимается обладающее уголовной правоспособностью и уголовной дееспособностью лицо, обязанное дать в установленном порядке отчет за совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания.
   При конструировании законодательной модели коллективной уголовной ответственности следует исходить из того, что отдельные преступления может совершить любое коллективное образование, имеющее статус юридического лица. Другие же преступления способны совершить только те коллективные образования, которые осуществляют предпринимательскую или иную деятельность в определенной сфере. Следовательно, коллективный субъект преступления (уголовной ответственности) можно классифицировать на два вида: общий и специальный. В основу такой классификации должен быть положен род деятельности юридического лица.
   16. К коллективным субъектам преступления, способным нести уголовную ответственность, следует относить коллективные образования, имеющие в соответствии с российским гражданским законодательством статус юридических лиц, а также иностранные юридические лица, компании и другие коллективные образования, обладающие гражданской правоспособностью, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств и осуществляющие свою деятельность на территории Российской Федерации. Коллективным образованиям, имеющим статус юридического лица, могут назначаться наказания и применяться иные меры уголовно-правового характера.
   Коллективные образования, не имеющие статуса юридических лиц, в случае совершения общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом под угрозой наказания, становятся субъектами уголовно-правовых отношений, а, соответственно, в отношении них могут применяться иные меры уголовно-правового характера.
   Уголовной ответственности не подлежат государство, федеральные органы государственной власти, органы местного самоуправления, иные юридические лица, осуществляющие возложенные на них федеральным законом отдельные государственные полномочия, а также иностранные государства, органы государственной власти иностранных государств, иные иностранные государственные органы и юридические лица, осуществляющие отдельные государственные полномочия.
   17. При конструировании института корпоративной (коллективной) ответственности необходимо руководствоваться общими положениями соответствующей отрасли права. Основополагающим принципом российского уголовного законодательства является принцип вины. Соответственно, наиболее оправданным представляется психологический (субъективный) подход к определению вины юридического лица, совершившего преступление, т. е. вину юридического лица надлежит определять по доминирующей воле (в зависимости от вины физических лиц, осуществляющих в нем функции управления).
   18. Основанием коллективной уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса. Коллективная уголовная ответственность возможна при наличии следующих условий:
   а) деяние было совершено от имени и (или) в интересах юридического лица;
   б) деяние санкционировано, исполнено или допущено по неосторожности лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом, либо его представителем, действующим в пределах своей компетенции, а равно исполнено или допущено по неосторожности иным служащим, вследствие недостаточного контроля либо попустительства неправомерного поведения со стороны лиц, осуществляющих функции управления юридическим лицом;
   в) деяние состоит в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность или запрет на осуществление юридическим лицом определенной деятельности.
   19. Существует целесообразность регламентации в уголовном законодательстве нормы, предусматривающей ситуацию возможной трансформации (путем слияния, присоединения, разделения, выделения, преобразования) юридического лица. Наличие в УК РФ такой нормы позволит решить проблему ухода юридического лица от уголовной ответственности путем его реорганизации.
   При слиянии нескольких юридических лиц или преобразовании юридического лица одного вида в юридическое лицо другого вида к уголовной ответственности за совершение преступления, на наш взгляд, должно привлекаться вновь возникшее юридическое лицо. При присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к уголовной ответственности за совершение преступления должно привлекаться присоединившее юридическое лицо. При разделении юридического лица или при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к уголовной ответственности за совершение преступления должно привлекаться то юридическое лицо, к которому согласно разделительному балансу перешли права и обязанности по заключенным сделкам или имуществу, в связи с которыми было совершено преступление. В данных случаях уголовная ответственность за совершение преступления должна наступать только в случае, если вновь образованному юридическому лицу было заведомо известно о факте преступления, совершенного юридическим лицом – предшественником до завершения реорганизации.
   20. Коллективная уголовная ответственность исключается при обоснованном риске, крайней необходимости, исполнении обязательных для коллективного образования указов, постановлений, распоряжений либо официальных разъяснений государственных и муниципальных органов власти, совершении коллективным образованием деяния, содержащего признаки состава преступления, вследствие стихийного бедствия или других чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств. Коллективная уголовная ответственность исключается также, если общественно опасные последствия наступили помимо воли коллективного образования (т. е. вне сферы его контроля), или общественно опасные последствия явились результатом обстоятельств, которые не могли быть предотвращены его служащими, лицами, осуществляющими функции управления, органами, или у коллективного образования отсутствовала возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена уголовная ответственность, либо оно приняло все зависящие от него меры, необходимые для соблюдения данных правил и норм, а также для предотвращения противоправных деяний, либо умышленные действия (бездействие) совершены служащим, лицом, осуществляющим функции управления, или другим представителем не в интересах коллективного образования, а с целью причинения ему вреда.
   21. Система преступлений коллективных образований включает в себя совокупность общественно опасных, противоправных, виновно совершаемых деяний против чести и достоинства личности (ст. 129, 130 УК РФ), конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст. 136, 137, ч. 3 ст. 138, ст. 140, 141.1, 143, 145, 145.1, 146, 147 УК РФ), собственности (ст. 159, 165 УК РФ), в сфере экономической деятельности (ст. 171, 171.1, 172, 174, 174.1, 176, 177, 178, 180, 181, 183, 184, 185, 185.1, 186, 187, 188, 189, 190, 191, 192, 194, 199, 199.1, 199.2 УК РФ), против интересов службы в коммерческих и иных организациях (ч. 1 ст. 204 УК РФ), общественной безопасности (ст. 205.1, 205.2, 210, 215, 215.1, 216, 217, 218, 219, 220, 222, 223 УК РФ), здоровья населения и общественной нравственности (ст. 228.2, 234, 235, 236, 237, 238, 239, 242, 242.2, 243 УК РФ), экологической безопасности (ст. 246–262 УК РФ), компьютерной информации (ст. 272, 273, 274 УК РФ), основ конституционного строя и безопасности государства (ст. 280, 282, 282.1, 282.2 УК РФ), государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (ст. 285.1, 285.2, 291 УК РФ), порядка управления (ст. 322.1, 326, 327, 327.1 УК РФ), мира и безопасности человечества (ст. 353, 354, 355, 356, 357, 358, 359 УК РФ).
   22. Юридические лица могут быть подвергнуты следующим видам наказаний: помещение под судебный контроль; лишение права заниматься определенной деятельностью; закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния; конфискация имущества; штраф; ликвидация юридического лица.
   Представленная система наказаний отвечает всем необходимым требованиям. Во-первых, на основании принципа законности она включает в себя исчерпывающий перечень уголовных наказаний, которые могут быть применимы к коллективному субъекту преступления. Это означает, что в случае законодательной регламентации коллективной уголовной ответственности суды будут обязаны неукоснительно придерживаться только этого перечня и не смогут применять наказания, не указанные в приведенной системе. Во-вторых, данные наказания расположены в определенной, иерархически заданной последовательности (от наиболее мягкого наказания к наиболее строгому наказанию). В-третьих, данная система содержит разнообразные виды наказаний, способные адекватно воздействовать на коллективные субъекты, совершившие преступления. Разнообразие видов наказаний позволит учесть все обстоятельства содеянного в процессе их назначения.
   Перечисленные виды уголовных наказаний, применимых к коллективным субъектам преступления, можно условно подразделить на три группы:
   а) наказания, направленные на ограничение финансовых (экономических) интересов коллективного субъекта преступления (закрытие предприятия (филиала, представительства) юридического лица, использовавшегося для совершения инкриминируемого деяния, штраф, конфискация имущества);
   б) наказания, направленные на ограничение прав коллективного субъекта преступления (лишение права заниматься определенной деятельностью, помещение под судебный контроль);
   в) исключительная мера наказания (ликвидация юридического лица).
   23. К иным мерам уголовно-правового характера, которые могут применяться к юридическим лицам, относятся опубликование или иное обнародование решения, которые осуществляются за счет юридического лица; приостановление деятельности юридического лица; специальная конфискация имущества. К коллективным образованиям, не имеющим статуса юридического лица, наряду с указанными мерами, возможно применение запрета на осуществление деятельности.
   24. На основании ч. 1 ст. 60 УК РФ любому (в том числе юридическому) лицу, признанному виновным в совершении преступления, должно назначаться справедливое наказание в пределах, предусмотренных УК РФ. При назначении наказания коллективному субъекту преступления следует: а) руководствоваться принципом равенства перед законом, на основании которого юридические лица подлежат уголовной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности; б) учитывать характер и степень общественной опасности преступления; экономическую выгоду, полученную от незаконной деятельности; имущественное и финансово-экономическое положение коллективного субъекта; осуществление коллективным субъектом социально значимой деятельности; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.

Библиография

Нормативные правовые акты и иные официальные материалы

Конституционное законодательство РФ

1. Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. – М.:Теис, 1996. – 48 с.

Международные нормативные акты и иные официальные материалы

   2. Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. [Текст]: офиц. текст // Ведомости ВС СССР. 1986. № 37. Ст. 772.
   3. Доклад IX Конгресса Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Каир, 29 апреля – 8 мая 1995 г.) [Текст]: офиц. текст // Документ А/ CONF. 169/16. 1995. 12 May.
   4. Конвенция о транснациональных корпорациях от 6 марта 1998 г. [Текст]: офиц. текст // Содружество: информац. вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ. 1998. № 1. С. 20–25.
   5. Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. [Текст]: офиц. текст // X Конгресс Организации Объединенных наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями: сб. документов / сост. А. Г. Волеводз. – М., 2001. – С. 427–466.
   6. Конвенция Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 г. [Текст]: офиц. текст // «Грязные» деньги и закон. Правовые основы борьбы с легализацией преступных доходов. – М., 1994.
   7. Конвенция Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г. [Электронный ресурс] // Справочно-правовая система «КонсультантПлюс».
   8. Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. № 173 [Текст]: офиц. текст // Совет Европы и Россия. 2002. № 2. С. 46–55.
   9. Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г. [Текст]: офиц. текст // Бюллетень международных договоров. 2006. № 10. С. 7–54.
   10. Коррупция: угрозы и тенденции в XXI веке: материалы XI Конгресса ООН по предупреждению и уголовному правосудию (Бангкок, Таиланд, 18–25 апреля 2005 г.) [Текст] // Документ А/ CONF.203/6.
   11. Материалы XII Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (Сальвадор, Бразилия, 12–19 апреля 2010 г.) [Текст]: в 2 т. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2010.
   12. Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г. [Текст]: офиц. текст // Международно-правовые основы борьбы с коррупцией и отмыванием преступных доходов: сб. документов / сост. B. C. Обнинский. – М.: ИНФРА-М., 2004. – С. 105–121.
   13. Рамочное решение Совета европейских сообществ о борьбе с коррупцией в частном секторе от 22 июня 2003 г. [Текст]: офиц. текст // Journal officiel de l'Union europeenne L 192 du 31.07.2003. P. 54 / пер. и предисл. А. О. Четверикова. URL: http://www.ipolitics.ru/lnk/ 255.htm
   14. Резолюция 42/93 Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций о всеобъемлющей системе международного мира и безопасности от 7 декабря 1987 г. [Текст]: офиц. текст // UN Doc. A/Res/42/93
   15. Руководство для законодательных органов по осуществлению Конвенции Организации Объединенных наций против коррупции [Текст]: офиц. текст. – Нью-Йорк: ООН, 2007. – 298 с.
   16. Руководство для законодательных органов по осуществлению Конвенции Организации Объединенных наций против транснациональной организованной преступности и протоколов к ней: офиц. изд. – Нью-Йорк: ООН, 2004. – 565 с.
   17. Сборник стандартов и норм Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия [Текст]. – Нью-Йорк: ООН, 1992. – 334 с.
   18. Сборник стандартов и норм Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия [Текст]. – Нью-Йорк: ООН, 2007. – 397 с.
   19. Справочник по уголовно-правовым мерам противодействия терроризму [Текст]. – Нью-Йорк: ООН, 2009. – 129 с.
   20. Экономические и финансовые преступления: вызовы устойчивому развитию [Текст]: материалы XI Конгресса ООН по предупреждению и уголовному правосудию (Бангкок, Таиланд, 18–25 апреля 2005 г.) // Документ A/CONF.203/7.

Действующее уголовное законодательство РФ

21. Уголовный кодекс Российской Федерации [Текст]: Федер. закон: от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ [принят Гос. Думой 24 мая 1996 г.; одобр. Советом Федерации 5 июня 1996 г. ] ввод. Федер. законом РФ от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ (в ред. от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

Уголовное законодательство и иные нормативные правовые акты СССР (РСФСР) и союзных республик

   22. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. [Текст]: офиц. текст // СУ РСФСР. 1922. № 36. Ст. 423.
   23. Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. [Текст]: офиц. текст // Ведомости ВС РСФСР. 1964. № 24. Ст. 406.
   24. О взыскании невыполненных в срок натуральных поставок и денежных платежей и о конфискации имущества по суду [Текст]: постановление ЦИК и СНК СССР от 27 апреля 1934 г. // СЗ СССР. 1934. № 48. Ст. 370.
   25. О выполнении на территории РСФСР планов контракции и заготовки скота в 1930 году для централизованного снабжения мясом рабочих центров [Текст]: постановление ЭКОСО от 1 сентября 1930 г. // СУ РСФСР. 1930. № 42. Ст. 5 (7).
   26. О запрещении сделок с недвижимостью [Текст]: декрет СНК от 14 декабря 1917 г. // СУ РСФСР. 1917. № 10. Ст. 156.
   27. О конфискации акционерных капиталов бывших частных банков [Текст]: декрет СНК от 26 января 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 19. Ст. 295.
   28.0 конфискации всего имущества акционерного общества Кыштымского Горного округа [Текст]: декрет СНК от 27 декабря 1917 г. // СУ РСФСР. 1918. № 13. Ст. 192.
   29. О конфискации и объявлении в собственность Российской Республики всего имущества акционерного общества Богусловского горного округа [Текст]: декрет Совета народных комиссаров (СНК) от 7 декабря 1917 г. // СУ РСФСР. 1917. № 6. Ст. 95.
   30. О предоставлении Народному Комиссариату Продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими [Текст]: декрет СНК от 9 мая 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 35. Ст. 486.
   31. Определение Верховного Суда Украинской ССР от 19 октября 1927 г. [Текст] // Вестник советской юстиции. 1928. № 3. С. 59.
   32. Основные положения о мерах к восстановлению крупной промышленности и поднятию и развитию производства [Текст]: постановление Совета труда и обороны от 12 августа 1921 г. // СУ РСФСР. 1921. № 63. Ст. 462.
   33. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. [Текст]: офиц. текст // Ведомости ВС СССР. 1961. № 50. Ст. 525.
   34. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1992 г. [Текст]: офиц. текст // Вестник ВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.
   35. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. [Текст]: офиц. текст // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст. 153.
   36. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. [Текст]: офиц. текст // СУ РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.

Зарубежное уголовное законодательство

   37. Закон об уголовном праве Израиля [Текст] / предисл., пер. с иврита М. Дорфман; науч. ред. Н. И. Мацнев. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. – 412 с.
   38. Новый Уголовный кодекс Франции [Текст] / пер. с франц. М. Б. Гарф, М. В. Щорс, Н. Е. Крылова; науч. ред. Н. Ф. Кузнецова, Э. Ф. Побегайло. – М.: Юрид. колледж МГУ, 1993. – 210 с.
   39. Примерный Уголовный кодекс США [Текст]: офиц. проект Института американского права / пер. с англ. А. С. Никифорова; под ред. Б. С. Никифорова. – М.: Прогресс, 1969. – 304 с.
   40. Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии) [Текст]: сб. законодательных материалов / под ред. И. Д. Козочкина. – М.: Зерцало, 1998. – 352 с.
   41. Уголовное законодательство Норвегии [Текст] / пер. с норвежск. А. В. Жмени; науч. ред. Ю. В. Голик. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 376 с.
   42. Уголовное право буржуазных стран. Общая часть [Текст]: сб. законодательных актов / под ред. А. Н. Игнатова, И. Д. Козочкина. – М.:УДН, 1990. – 310 с.
   43. Уголовное право США [Текст]: сб. нормативных актов / сост., отв. ред. и автор вступит, статьи И. Д. Козочкин. – М.: УДН, 1985. – 160 с.
   44. Уголовный кодекс Австралии [Текст] / науч. ред. и пер. с англ. Е. Н. Трикоз. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 388 с.
   45. Уголовный кодекс Австрии [Текст] / пер. с нем. Л. С. Вихровой; науч. ред. и вступ. ст. СВ. Милюкова; предисл. Эрнеста Ойгена Фабрици. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 352 с.
   46. Уголовный кодекс Бельгии [Текст] / пер. с франц. Г. И. Мачковского; науч. ред. Н. И. Мацнев. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 562 с.
   47. Уголовный кодекс Голландии [Текст] / пер. с англ. И. В. Мироновой; науч. ред. Б. В. Волженкин. 2-е изд. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 510 с.
   48. Уголовный кодекс Дании [Текст] / пер. с датск. и англ. С. С. Беляева, А. Н. Рычевой; науч. ред. С. С. Беляев. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 230 с.
   49. Уголовный кодекс Индии [Текст] / пер. с англ. А. С. Михлина; под ред. Б. С. Никифорова. – М.: Иностранная лит., 1958. – 240 с.
   50. Уголовный кодекс Исландии (на англ. яз.) [Текст]. URL: http://eng.domsma_laraduneyti.is/laws-and-regulations/nr/1145
   51. Уголовный кодекс Испании [Текст] / под ред. Н. Ф. Кузнецовой. Ф. М. Решетникова. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1998.
   52. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики [Текст] / пер. с китайск. Д. В. Вичикова; под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 1999. – 176 с.
   53. Уголовный кодекс Литовской Республики [Текст] / пер. с лит. В. П. Казанскене; науч. ред. В. Павилониса. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 470 с.
   54. Уголовный кодекс Республики Молдовы [Текст] / вступ. ст. А. И. Лукашова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 408 с.
   55. Уголовный кодекс Республики Польша [Текст] / пер. с польск. ДА. Барилович; науч. ред. А. И. Лукашов, Н. Ф. Кузнецова– СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001.– 234 с.
   56. Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии [Текст] / пер. с нем. Н. С. Рачковой; науч. ред. ДА. Шестаков. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 524 с.
   57. Уголовный кодекс Франции [Текст] / пер. с франц. и предисл. Н. Е. Крыловой; науч. ред. Л. В. Головко, Н. Е. Крылова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 650 с.
   58. Уголовный кодекс Швеции [Текст] / пер. С. С. Беляева; науч. ред. Н. Ф. Кузнецова, С. С. Беляев. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 320 с.
   59. Уголовный кодекс штата Техас [Текст] / пер. с англ. Д. Г. Осипова, И. Д. Козочкина; науч. ред. и предисл. И. Д. Козочкина. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. – 576 с.
   60. Уголовный кодекс Эстонии [Текст]. URL: www.legislationline.org/upload/legislations/93/8f/0b603ac473e3c0831ff831c47a40.htm
   61. Уголовный кодекс Японии [Текст] /пер. сяпон. В. Н. Еремина; науч. ред. и предисл. А. И. Коробеева. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 226 с.
   62. Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, 2007. URL: http://www.opsi.gov.uk/acts/acts2007/ukpga_20070019_en_l
   63. Criminal Code of Bosnia and Herzegovina // Official Gazette of Bosnia and Herzegovina. 2003. № 3.
   64. The Penal Code of Finland. URL: http://www.legislationline.org/documents/id/15529
   65. Poland Act of 28th October 2002 on Liability of Collective Entities for Acts Prohibited under Penalty // Journal of Laws. 2002. N 197/1661. 27 November.

Законодательство РФ иной отраслевой принадлежности и иные официальные материалы

   66. Водный кодекс Российской Федерации [Текст]: Федер. закон: [принят Гос. Думой 12 апреля 2006 г.; одобр. Советом Федерации 26 мая 2006 г. ] ввод. Федер. законом РФ от 3 июня 2006 г. № 73-ФЗ (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 365-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2006. № 23. Ст. 2381.
   67. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая [Текст]: Федер. закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ: [принят Гос. Думой 21 октября 1994 г. ] ввод. Федер. законом РФ от 30 ноября 1994 г. № 52-ФЗ (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 352-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. С. 3301.
   68. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая [Текст]: Федер. закон от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ: [принят Гос. Думой 22 декабря 1995 г. ] ввод. Федер. законом РФ от 26 января 1996 г. № 15-ФЗ (в ред. от 17 июля 2009 г. № 145-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 5. Ст. 410.
   69. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях [Текст]: Федер. закон от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ: [принят Гос. Думой 20 декабря 2001 г.; одобр. Советом Федерации 26 декабря 2001 г. ] ввод. Федер. законом РФ от 30 декабря 2001 г. № 196-ФЗ (в ред. от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1.
   70. Налоговый кодекс Российской Федерации. Часть первая [Текст]: Федер. закон от 31 июля 1998 г. № 146-ФЗ: [принят Гос. Думой 16 июля 1998 г.; одобр. Советом Федерации 17 июля 1998 г. (в ред. от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3824.
   71. О животном мире [Текст]: Федер. закон от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ: [принят Гос. Думой 22 марта 1995 г. (в ред. от 14 марта 2009 г. № 32-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1995. № 17. Ст. 1462.
   72. О качестве и безопасности пищевых продуктов [Текст]: Федер. закон от 2 января 2000 г. № 29-ФЗ: [принят Гос. Думой 1 декабря 1999 г.; одобр. Советом Федерации 23 декабря 1999 г. (в ред. от 30 декабря 2008 г. № 313-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2000. № 2. Ст. 150.
   73. О континентальном шельфе РФ [Текст]: Федер. закон от 30 ноября 1995 г. № 187-ФЗ: [принят Гос. Думой 25 октября 1995 г. (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 364-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1995. № 49. Ст. 4994.
   74. О лекарственных средствах: [Текст]: Федер. закон от 22 июня 1998 г. № 86-ФЗ: [принят Гос. Думой 5 июня 1998 г.; одобр. Советом Федерации 10 июня 1998 г. (в ред. от 30 декабря 2008 г. № 309-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1998. № 26. Ст. 3006.
   75. О международных договорах Российской Федерации [Текст]: Федер. закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ: [принят Гос. Думой 16 июня 1995 г. (в ред. от 1 декабря 2007 г. № 318-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1995. № 29. Ст. 2757.
   76. О наркотических средствах и психотропных веществах [Текст]: Федер. закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ: [принят Гос. Думой 10 декабря 1997 г.; одобр. Советом Федерации 24 декабря 1997 г. (в ред. от 19 мая 2010 г. № 87-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1998. № 2. Ст. 219.
   77. О некоммерческих организациях [Текст]: Федер. закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ: [принят Гос. Думой 9 декабря 1995 г. (в ред. от 17 июля 2007 г. № 170-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 145.
   78. О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма [Текст]: Федер. закон от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ: [принят Гос. Думой 13 июля 2001 г.; одобр. Советом Федерации 20 июля 2001 г. (в ред. от 17 июля 2009 г. № 163-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2001. № 33 (ч. 1). Ст. 3418.
   79. О противодействии коррупции [Текст]: Федер. закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ: [принят Гос. Думой 19 декабря 2008 г.; одобр. Советом Федерации 22 декабря 2008 г. ] // Российская газета. 2008. 30 декабря.
   80. О противодействии терроризму [Текст]: Федер. закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ: [принят Гос. Думой 26 февраля 2006 г.; одобр. Советом Федерации 1 марта 2006 г. (в ред. от 30 декабря 2008 г. № 321-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2006. № 11. Ст. 1146.
   81.0 противодействии экстремистской деятельности [Текст]: Федер. закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ: [принят Гос. Думой 27 июня 2002 г.; одобр. Советом Федерации 10 июля 2002 г. (в ред. от 29 апреля 2008 г. № 54-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3031.
   82. О ратификации Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности [Текст]: Федер. закон от 25 апреля 2001 г. № 62-ФЗ: [принят Гос. Думой 25 апреля 2001 г.; одобр. Советом Федерации 16 мая 2001 г. ] // Собрание законодательства РФ. 2001. № 23. Ст. 2280.
   83. О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию [Текст]: Федер. закон от 25 июля 2006 г. № 125-ФЗ: [принят Гос. Думой 8 июля 2006 г.; одобр. Советом Федерации 14 июля 2006 г. ] // Российская газета. 2006. 28 июля.
   84.0 ратификации Конвенции Организации Объединенных наций против коррупции [Текст]: Федер. закон от 8 марта 2006 г. № 40-ФЗ: [принят Гос. Думой 17 февраля 2006 г.; одобр. Советом Федерации 22 февраля 2006 г. ] // Собрание законодательства РФ. 2006. № 12. Ст. 1231.
   85. О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности и дополняющих ее протокола против незаконного ввоза мигрантов по суше, морю и воздуху и протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее [Текст]: Федер. закон от 26 апреля 2004 г. № 26-ФЗ: [принят Гос. Думой 24 марта 2004 г.; одобр. Советом Федерации 14 апреля 2004 г. ] // Российская газета. 2004. 29 апреля.
   86. О ратификации Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма [Текст]: Федер. закон от 10 июля 2002 г. № 88-ФЗ: [принят Гос. Думой 14 июня 2002 г.; одобр. Советом Федерации 26 июня 2002 г. ] // Собрание законодательства РФ. 2002. № 28. Ст. 2792.
   87. О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения [Текст]: Федер. закон от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ: [принят Гос. Думой 12 марта 1999 г.; одобр. Советом Федерации 17 марта 1999 г. (в ред. от 30 декабря 2008 г. № 309-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1999. № 14. Ст. 1650.
   88. О свободе совести и о религиозных объединениях [Текст]: Федер. закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ: [принят Гос. Думой 19 сентября 1997 г.; одобр. Советом Федерации 24 сентября 1997 г. (в ред. от 23 июля 2008 г. № 160-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1997. № 39. Ст. 4465.
   89. Об акционерных обществах [Текст]: Федер. закон от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ: [принят Гос. Думой 24 ноября 1995 г. (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 352-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1996. № 1. Ст. 1.
   90. Об использовании атомной энергии [Текст]: Федер. закон от 21 ноября 1995 г. № 170-ФЗ: [принят Гос. Думой 20 октября 1995 г. (в ред. от 30 декабря 2008 г. № 309-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1995. № 48. Ст. 4552.
   91. Об обществах с ограниченной ответственностью [Текст]: Федер. закон от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ: [принят Гос. Думой 14 января 1998 г.; одобр. Советом Федерации 28 января 1998 г. (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 352-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1998. № 7. Ст. 785.
   92. Об общественных объединениях [Текст]: Федер. закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ: [принят Гос. Думой 14 апреля 1995 г. (в ред. от 23 июля 2008 г. № 160-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 1995. № 21. Ст. 1930.
   93. Об охране окружающей природной среды [Текст]: Федер. закон от 19 декабря 1991 г. № 2060–1 (утратил силу). – М.: Республика. 1992. – 64 с.
   94. Об охране окружающей среды [Текст]: Федер. закон от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ: [принят Гос. Думой 20 декабря 2001 г.; одобр. Советом Федерации 26 декабря 2001 г. (в ред. от 14 марта 2009 г. № 32-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2002. № 2. Ст. 133.
   95. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. № 5487–1 (в ред. от 27 декабря 2009 г. № 365-ФЗ) [Текст]: офиц. текст // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного совета РФ. 1993. № 33. Ст. 1318.
   96. Таможенный кодекс Российской Федерации [Текст]: Федер. закон от 28 мая 2003 г. № 61-ФЗ: [принят Гос. Думой 25 апреля 2003 г.; одобр. Советом Федерации 14 мая 2003 г. (в ред. от 28 ноября 2009 г. № 290-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2003. № 22. Ст. 2066.
   97. Трудовой кодекс Российской Федерации [Текст]: Федер. закон от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ: [принят Гос. Думой 21 декабря 2001 г.; одобр. Советом Федерации 26 декабря 2001 г. (в ред. от 25 ноября 2009 г. № 267-ФЗ)] // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 3.
   98. Годовой отчет о деятельности Федеральной службы по экологическому технологическому и атомному надзору в 2009 г. [Текст]. – М., 2010. – 460 с.
   99. Доктрина информационной безопасности РФ [Текст]: утв. Президентом РФ 9 сентября 2000 г. № Пр-1895 // Российская газета. 2000. 28 сентября.
   100. Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации [Текст]: утв. Указом Президента РФ от 30 января 2010 г. № 120 // Российская газета. 2010. 3 февраля.
   101. Контрафактные изделия медицинского назначения [Текст]: доклад Всемирной организации здравоохранения на шестьдесят первой сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения // А61/16. 2008. 7 апреля.
   102. Концепция противодействия терроризму в Российской Федерации [Текст]: утв. Президентом РФ 5 октября 2009 г. // Российская газета. 2009. 20 октября.
   103. Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009–2013 годы) [Текст]: федер. целевая программа: утв. постановлением Правительства РФ от 27 октября 2008 г. № 791 // Собрание законодательства РФ. 2008. № 44. Ст. 5093.
   104. Национальная стратегия противодействия коррупции [Текст]: утв. Указом Президента РФ от 13 апреля 2010 г. № 460 // Российская газета. 2010. 15 апреля.
   105. О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2006 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Федеральный центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, 2007. – 360 с.
   106. О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2007 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Федеральный центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, 2008. – 397 с.
   107. О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2008 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Федеральный центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, 2009. – 467 с.
   108. О санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ в 2009 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Федеральный центр гигиены и эпидемиологии Роспотребнадзора, 2010. – 456 с.
   109. О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2007 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Министерство природных ресурсов и экологии РФ, 2008. – 503 с.
   ПО. О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2008 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Министерство природных ресурсов и экологии РФ, 2009. – 488 с.
   111. О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2009 г. [Текст]: гос. доклад. – М.: Министерство природных ресурсов и экологии РФ, 2010. – 523 с.
   112. О состоянии конкуренции в Российской Федерации [Текст]: доклад Федеральной антимонопольной службы. – М., 2009. – 156 с.
   113. О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [Текст]: Указ Президента РФ от 12 мая 2009 г. № 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. № 20. Ст. 2444.
   114. Об официальном периодическом издании, осуществляющем публикацию перечня общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности», и перечня общественных и религиозных объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности [Текст]: распоряжение Правительства РФ от 15 октября 2007 г. № 1420-р // Российская газета. 2007. 19 октября.
   115. Итоги правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации в 2008 г. [Текст]: информация Главного управления таможенных расследований и дознания ФТС России // Официальный сайт Федеральной таможенной службы России. URL: http://www.customs.ru/ru/right_def/investigations/detail.php?id286=5596&i_286=4
   116. Итоги работы Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору в 2008 г. [Текст] // Официальный сайт Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору. URL: http://www.gosnadzor.ru/publikazii/
   117. О законодательных мерах и технических методах противодействия обороту контрафактной, фальсифицированной и некачественной продукции в Российской Федерации [Текст]: рекомендации парламентских слушаний 14 февраля 2006 г. // Официальный сайт Государственной Думы РФ. URL: http://www.duma.gov.ru/econpolicy/parlam/140206/index.shtml
   118. О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 мая 2006 г. № 12) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 6.
   119. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 5) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 2.
   120. О применении судами юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 12.
   121. О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 1994 г. № 3 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 7.
   122. О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. № 64 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 3.
   123. О некоторых вопросах практики применения административной ответственности, предусмотренной статьей 14.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, за неприменение контрольно-кассовых машин [Текст]: постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 31 июля 2003 г. № 16 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2004. № 6.
   124. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел за 12 месяцев 2007 г. (Форма № 1).
   125. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел за 12 месяцев 2008 г. (Форма № 1).
   126. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел за 12 месяцев 2009 г. (Форма № 1).
   127. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о числе привлеченных к уголовной ответственности и мерах уголовного наказания за 12 месяцев 2009 г. (Форма № 10.1; Форма 10-а).
   128. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о числе привлеченных к уголовной ответственности и мерах уголовного наказания за 12 месяцев 2010 г. (Форма № 10.1; Форма 10-а).
   129. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о рассмотрении федеральными судами общей юрисдикции и мировыми судьями дел об административных правонарушениях за 12 месяцев 2007 г. (Форма № 1-АП).
   130. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о рассмотрении федеральными судами общей юрисдикции и мировыми судьями дел об административных правонарушениях за 12 месяцев 2008 г. (Форма № 1-АП).
   131. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о рассмотрении федеральными судами общей юрисдикции и мировыми судьями дел об административных правонарушениях за 12 месяцев 2009 г. (Форма № 1-АП).
   132. Отчет Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о рассмотрении федеральными судами общей юрисдикции и мировыми судьями дел об административных правонарушениях за 12 месяцев 2010 г. (Форма № 1-АП).
   133. Отчет о работе Счетной палаты Российской Федерации в 2007 г. [Текст]: утв. Коллегией Счетной палаты РФ 22 февраля 2008 г. (протокол № 9К (586)) // Официальный сайт Счетной палаты РФ. URL: http://www.ach.gov.ru/ru/revision/reports-by-years/?id=12
   134. Отчет о работе Счетной палаты Российской Федерации в 2008 г. [Текст]: утв. Коллегией Счетной палаты РФ 20 февраля 2009 г. (протокол от № 10К (647)). – М., 2009. – 210 с.
   135. Отчет о работе Счетной палаты Российской Федерации в 2009 г. [Текст]: утв. Коллегией Счетной палаты РФ 19 февраля 2010 г. (протокол от № 7К (709)). – М., 2010. – 176 с.
   136. Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2005–2008 гг. [Текст] // Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru
   137. По жалобе закрытого акционерного общества «Производственно-коммерческая компания "Пирамида"» на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 4 статьи 14 Закона Российской Федерации «О валютном регулировании и валютном контроле» [Текст]: определение Конституционного Суда РФ от 4 марта 1999 г. № 50-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 3.
   138. По жалобам граждан А. И. Косика и Т. Ш. Кенчхадзе на нарушение их конституционных прав положениями абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» [Текст]: определение Конституционного суда РФ от 14 декабря 2000 г. № 244–0 // Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. № 2.
   139. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 г. № 18-Г07–1 [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 12.
   140. По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова. Н. В. Труханова [Текст]: постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. № 1-П // Собрание законодательства РФ. 2001. № 7. Ст. 700.
   141. По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ» и «Комбинат "Североникель"», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невскобалтийская транспортная компания», товариществ с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие "Эконт"» и гражданина А. Д. Чулкова [Текст]: постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г. № 7-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. № 5.
   142. Показатели правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации за 2009 г., в сравнении с 2008 г. [Текст]: информация Главного управления таможенных расследований и дознания ФТС России // Официальный сайт Федеральной таможенной службы России. URL: http://www.customs.ru/ru/right_def/investigations/detail.php?id286=6551&i286=1
   143. Показатели правоохранительной деятельности таможенных органов Российской Федерации за 2010 г. в сравнении с 2009 г. [Текст]: информация Главного управления таможенных расследований и дознания ФТС России // Официальный сайт Федеральной таможенной службы России. URL: http://www.customs.ru/ru/right_def/investiga tions/detail.php?id286=955 l&i286=1
   144. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 мая 2005 г. № 391/05 [Текст] // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2005. № 9.
   145. Обзор по вопросам судебной практики, связанной с назначением административного наказания юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям [Текст] // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке. 2008. № 4.
   146. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2002 г. – М.: ГИЦ МВД России, 2003. – 44 с.
   147. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2003 г. – М.: ГИЦ МВД России, 2004. – 40 с.
   148. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2004 г. – М.: ГИЦ МВД России, 2005. – 36 с.
   149. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2005 г. – М.: ГИАЦ МВД России, 2006. – 32 с.
   150. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2006 г. – М.: ГИАЦ МВД России, 2007. – 41 с.
   151. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2007 г. – М.: ГИАЦ МВД России, 2008. – 41 с.
   152. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2008 г. – М.: ГИАЦ МВД России, 2009. – 43 с.
   153. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2009 г. – М.: ГИАЦ МВД России, 2010. – 46 с.
   154. Сводный отчет ГИАЦ МВД России о состоянии преступности за январь-декабрь 2010 г.
   155. Судебная практика по уголовным делам [Текст]: в 2 ч. / сост. С. А. Подзоров. – М.: Экзамен, 2001. Ч. 1. – 928 с.

Монографии, учебные пособия, сборники, статьи

   156. Абрамов А. Е. Административная ответственность юридических лиц за правонарушения в сфере производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции [Текст] / А. Е. Абрамов // Законодательство. 2001. № 12. С. 25–31.
   157. Акаева А. А. Экономическая преступность, преступность в сфере экономики, преступность в сфере экономической деятельности: их соотношение в теории и практике [Текст] / А. А. Акаева // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой, В. И. Каныгина. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2007. – С. 62–65.
   158. Актуальные проблемы охраны окружающей среды в Российской Федерации [Текст]: материалы науч. – практич. конф. // Государство и право. 2004. № 4. С. 108–113.
   159. Артамонов В. И. Растения и чистота природной среды [Текст] / В. И. Артамонов. – М., 1986.
   160. Архипов С.И Субъект права [Текст]: теоретическое исследование / С. И. Архипов. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 469 с.
   161. Архипов С. И. Сущность юридического лица [Текст] / С. И. Архипов //Правоведение. 2004. № 5. С. 71–87.
   162. Ахметшин Н. Х. История уголовного права КНР [Текст] / Н. Х. Ахметшин. – М.: Институт государства и права РАН, 2005. – 344 с.
   163. Ахметшин Х. М. Новое уголовное законодательство КНР. Вопросы Общей части [Текст] / Х. М. Ахметшин, Н. Х. Ахметшин // Государство и право. 1999. № 10. С. 70–75.
   164. Ахметшин Х. М. Современное уголовное законодательство КНР [Текст] /Х. М. Ахметшин, Н. Х. Ахметшин. А. А. Петухов. – М.: Муравей, 2000. – 432 с.
   165. Байдаков С. Л. Правовое обеспечение охраны окружающей среды и экологической безопасности [Текст] / С. Л. Байдаков, Г. П. Серов. – М.: Анкил, 2003. – 464 с.
   166. БахрахД. Н. Коллективные субъекты административного права [Текст] / Д. Н. Бахрах // Правоведение. 1991. № 3. С. 66–73.
   167. Безверхое А. Г. Преступления в сфере экономики и уголовный закон [Текст] / А. Г. Безверхов // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой, В. И. Каныгина. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2007. – С. 116–125.
   168. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях [Текст] / Ч. Беккариа. – М.: Стелс, 1995. – 304 с.
   169. Бирюков П. Н. Уголовная ответственность юридических лиц за преступления в сфере экономики (опыт иностранных государств) [Текст] / П. Н. Бирюков. – М.: Юрлитинформ, 2008. – 136 с.
   170. Блищенко И. П. Международный уголовный суд [Текст] / И. П. Блищенко, ИВ. Фисенко. – М.: Закон и право; ЮНИТИ, 1998. – 239 с.
   171. Богуш Г. И. К вопросу об уголовной ответственности юридических лиц [Текст] / Г. И. Богуш // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 2005. № 4. С. 19–29.
   172. Босхолов С. С. Основы уголовной политики: конституционный, криминологический, уголовно-правовой и информационный аспекты [Текст] / С. С. Босхолов. 2-е изд., перераб. – М.: Центр ЮрИнфоР, 2004. – 303 с.
   173. Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве [Текст] / С. Н. Братусь. – М., 1947.
   174. Будзинский С. Начала уголовного права [Текст] / С. Будзинский. – Варшава, 1870.
   175. Вагайцееа Т. В. Правопреемство при реорганизации юридических лиц [Текст] / ТВ. Вагайцева // Нотариус. 2008. № 4. С. 45–46.
   176. Бахания В. Некоммерческие организации и их связи с финансированием терроризма [Текст] /В. Вахания // Уголовное право. 2004. № 4. С. 80–82.
   177. Ведерникова О. Н. Теория и практика борьбы с преступностью в Великобритании [Текст] / О. Н. Ведерникова. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. – 344 с.
   178. Векленко СВ. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве [Текст] /СВ. Векленко. – Омск: Омская академия МВД России, 2002. – 192 с.
   179. Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права [Текст]: учеб. пособие / науч. ред. Н. Ф. Кузнецова; отв. ред. B. C. Комиссаров. – М.: Городец, 2009. – 288 с.
   180. Викторов И. Административная ответственность юридических лиц [Текст] / И. Викторов // Законность. 2001. № 6. С. 46–47.
   181. Вилейта А. Понятие вины юридического лица [Текст] / А. Вилейта // Развитие гражданского, уголовного и процессуального законодательства в советских республиках Прибалтики (1940–1975). – Рига, 1975. – С. 28–30.
   182. Виноградова Е. В. Юридические лица должны нести ответственность заэкологические преступления [Текст] /Е. В. Виноградова// Российская юстиция. 2001. № 8. С. 62.
   183. Винокуров С. И. Корпоративная преступность в сфере экономики и меры ее предупреждения [Текст] / С. И. Винокуров // Российский ежегодник уголовного права. 2007. № 2. С. 373–381.
   184. Витрянский В. Понятие и формы гражданско-правовой ответственности юридических лиц [Текст] / В. Витрянский // Закон. 2001. № 12. С. 3–13.
   185. Власть: криминологические и правовые проблемы [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2000. – 400 с.
   186. Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления) [Текст] /Б. В. Волженкин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 641 с.
   187. Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России [Текст] / Б. В. Волженкин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2007. – 765 с.
   188. Волженкин Б. В. Уголовная ответственность юридических лиц [Текст] / Б. В. Волженкин. – СПб., 1998. – 39 с. (Современные стандарты в уголовном праве и уголовном процессе).
   189. Волженкин Б. В. Экономические преступления [Текст] / Б. В. Волженкин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 1999. – 312 с.
   190. Волков Б. С. Проблема воли и уголовной ответственности [Текст] / Б. С. Волков. – Казань: Изд-во Казанского университета, 1965. – 136 с.
   191. Волков В. Г. Борьба с экономической преступностью за рубежом [Текст]: реферативный сб. / В. Г. Волков, П. Г. Полохин, Ю. Г. Торбин, Е. Е. Дементьева; отв. ред. Л. М. Колодкин. – М., 1991. Вып. 1. – 122 с.
   192. ГаврилинЮ. В. Современный терроризм: сущность, типология, проблемы противодействия [Текст]: учеб. пособие / Ю. В. Гаврилин, Л. В. Смирнов. – М.: Книжный мир, 2003. – 66 с.
   193. Гальперин И. М. О соотношении союзного и республиканского уголовного законодательства [Текст] / И. М. Гальперин, С. Г. Келина, Н. Ф. Кузнецова // Советское государство и право. 1991. № 9. С. 87.
   194. Гапоненко В. Ф., Мельников А. Б., Эриашвили Н. Д. Финансово-правовые особенности криминализации холдинговых корпораций [Текст] / В. Ф. Гапоненко, А. Б. Мельников, Н. Д. Эриашвили. – М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2003. – 247 с.
   195. Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль [Текст] / Я. И. Гилинский. 2-е изд., перераб. и доп. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2009. – 504 с.
   196. Годунов И. В. Организованная преступность от рассвета до заката [Текст]: учеб. пособие. 2-е изд., расш. / И. В. Годунов. – М.: Академический проект, 2008. – 613 с.
   197. Голик Ю. В. Преступность – планетарная проблема (к итогам XI Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию) [Текст] / Ю. В. Голик, А. И. Коробеев. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. – 215 с.
   198. Горбуза А. Д. Структура преступности [Текст] /А. Д. Горбуза, Е. А. Сухарев // Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм на современном этапе. – Свердловск, 1986. – С. 10–23.
   199. Гражданское право [Текст]: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. / под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. – М.: ТЕИС, 1997. Ч. 1. – 600 с.
   200. Гражданское право [Текст]: учебник: в 2 т. / под ред. Е. А. Суханова. – М.: БЕК, 1998. Т. 1. – 816 с.
   201. Гражданское торговое право капиталистических государств [Текст]: учебник. 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Международные отношения, 1993. – 560 с.
   202. Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран [Текст]: сб. нормативных актов: законодательство о компаниях, монополиях и конкуренции / под ред. В. К. Пучинского, М. И. Кулагина. – М.: УДН, 1987. – 260 с.
   203. Грешников И. П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве [Текст] / И. П. Грешников. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 331 с.
   204. Гриб В. Г. Организованная преступность в России: современное состояние, прогноз, предложения [Текст] /В. Г. Гриб, А. И. Федотов, М. С. Голощапов [и др. ] // Проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией. – М.: ВНИИ МВД РФ, 1995. – С. 3–15.
   205. Грищук В. К. Уголовная ответственность коллективных субъектов по законодательству Республики Польша [Текст] / В. К. Грищук // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы II Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2005. – С. 323–326.
   206. ГрошевА. Квалификация нарушения правил охраны труда несколькими лицами [Текст] / А. Грошев, О. Смык // Уголовное право.
   2006. № 1.С. 27–31.
   207. Дагель П. С. Избранные труды [Текст] / П. С. Дагель / науч. ред. и предисл. А. И. Коробеев. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 2009. – 352 с.
   208. Дворянкин О. А. Защита авторских и смежных прав. Ответственность за их нарушение. Уголовно-правовой аспект [Текст] / ОА. Дворянкин. – М.: Весь мир, 2002. – 464 с.
   209. Действующее международное право [Текст]: в 3 т. / сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. – М.: Московский независимый институт международного права, 1997. Т. 3. – 832 с.
   210. Дементьева Е. Е. Законодательство США и Германии в области борьбы с экономической преступностью [Текст] / Е. Е. Дементьева // Общественные науки за рубежом: РЖ. 1993. № 3–4. С. 131–132. (Государство и право).
   211. Дементьева Е. Е. Уголовно-правовые вопросы борьбы с экономической преступностью в капиталистических странах [Текст] / Е. Е. Дементьева // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью. 1986. № 94. – С. 22.
   212. Дементьева Е. Е. Экономическая преступность в капиталистических странах [Текст] / Е. Е. Дементьева // Уголовно-правовая охрана экономической системы СССР. – М., 1987. – С. 97–100.
   213. Дементьева Е. Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США и Германии) [Текст] / Е. Е. Дементьева // Актуальные вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом. – М., 1992. Вып. 5. – 51 с.
   214. Денисов Ю. А. Общая теория правонарушения и ответственности (социологический и юридический аспекты) [Текст] / Ю. А. Денисов. – Л.: ЛГУ, 1983. – 144 с.
   215. Дмитриев О. В. Экономическая преступность и противодействие ей в условиях рыночной системы хозяйствования [Текст] / О. В. Дмитриев / отв. ред. М. П. Клейменов. – М.: Юристъ, 2005. – 396 с.
   216. Додонов В. Ответственность юридических лиц в современном уголовном праве [Текст] / В. Додонов // Законность. 2006. № 4. С. 56–59.
   217. Додонов В. Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть [Текст] / В. Н. Додонов; под общ. и науч. ред. СП. Щербы. – М.: Юрлитинформ, 2009. – 448 с.
   218. Долгов А. В. Криминальная ситуация в сфере производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и меры борьбы с ней [Текст] / А. В. Долгов, РБ. Иванченко, С. Ф. Милюков; науч. ред. С. Ф. Милюков. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. – 306 с.
   219. Долгова А. И. Преступность в ее системных, организованных проявлениях и проблемы реагирования на них [Текст] / А. И. Долгова // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой. В. И. Каныгина. – М.: Российская криминологическая ассоциация. 2007. – С. 26–41.
   220. Дриль Д. А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею [Текст] / Д. А. Дриль. – СПб.: Шиповникъ, 1912. – 568 с.
   221. Дубовик О. Л. Коррупция в сфере лицензирования природопользования и регистрации воздействий на окружающую среду [Текст] / О. Л. Дубовик // Организованная преступность, терроризм и коррупция. – М., 2003. Вып. 1. – С. 39–49.
   222. Дубовик О. Л. Экологическая преступность в Российской Федерации: состояние, тенденции и связи с транснациональной, коррупционной и организованной преступностью [Текст] / О. Л. Дубовик // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. № 1. С. 18–29.
   223. Егорова Н. Уголовная ответственность юридических лиц за коррупционные преступления [Текст] / Н. Егорова // Уголовное право. 2003. № 2. С. 25–26.
   224. Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его функции в римском частном праве [Текст] /В. Б. Ельяшевич. – СПб., 1910. – 480с.
   225. Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии [Текст]: учебник / М. И. Еникеев. – М.: Юристь, 1996. – 632 с.
   226. Епифанова Е. В. Объективное вменение и юридическое лицо [Текст] / Е. В. Епифанова// Следователь. 2008. № 9 (125). С. 2–5.
   227. Есаков Г. Юридические лица и ответственность за убийство (о новом английском законе) [Текст] / ГА. Есаков // Уголовное право.
   2007. № 6. С. 16–20.
   228. Есаков Г.A. Mens rea в уголовном праве США: историко-правовое исследование [Текст] /ГА. Есаков; предисл. О. Ф.Шишова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 553 с.
   229. Есаков Г. А. Уголовная ответственность юридических лиц за убийство по английскому и шотландскому уголовному праву [Текст] / Г. А. Есаков // Lex Russica. 2005. № 1. С. 142–163.
   230. Есаков Г. А. Уголовное право зарубежных стран [Текст] / ГА. Есаков, Н. Е. Крылова, А. В. Серебренникова. – М.: Проспект, 2008. – 336 с.
   231. Жалинский А. Э. Современное немецкое уголовное право [Текст] / А. Э. Жалинский. – М.: Велби; Проспект, 2006. – 560 с.
   232. Жевлаков Э. К вопросу об ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений [Текст] / Э. Жевлаков // Уголовное право. 2002. № 1. С. 10–13.
   233. Жевлаков Э. Н. Уголовно-правовая охрана окружающей среды в Российской Федерации [Текст]: в 2 ч. / Э. Н. Жевлаков. – М., 2002. – 122 с, 118 с.
   234. Жидков О. А. Законодательство о капиталистических монополиях [Текст] / О. А. Жидков. – М.: Юрид. лит., 1968. – 176 с.
   235. Жидков О. А. США: Антитрестовское законодательство на службе монополий [Текст] / О. А. Жидков. – М.: Наука, 1976. – 176 с.
   236. Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. – 576 с.
   237. Зенин И. А. Теория эффективности гражданского законодательства [Текст] / НА. Зенин // Ученые-юристы МГУ о современном праве / под ред. М. К. Треушникова. – М.: Городец, 2005. – С.85–95.
   238. Зубкова В. И. Уголовное наказание и его социальная роль: теория и практика [Текст] / В. И. Зубкова. – М.: НОРМА, 2002. – 304 с.
   239. Зубов П. Н. Организация борьбы с «отмыванием грязных денег» за рубежом и ее перспективы в России [Текст] / П. Н. Зубов // Полиция и борьба с преступностью за рубежом. – М.: ВНИИ МВД РФ, 1994. Вып. 2. – С. 113–122.
   240. Иванов A. M. Сравнительное исследование коррупционных и служебных преступлений [Текст] / A. M. Иванов, А. Г. Корчагин. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 2001. – 228 с.
   241. Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц [Текст] / Л. Иванов // Закон. 1998. № 9. С. 88–91.
   242. Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц [Текст] / Л. Иванов // Российская юстиция. 2001. № 3. С. 21–23.
   243. Иванов Л. Принцип вины и публичная ответственность юридического лица (к вопросу об уголовной ответственности юридических лиц) [Текст] / Л. Иванов // Уголовное право. 2009. № 1. С.125–129.
   244. Ильин И. А. Теория права и государства [Текст] / И. А. Ильин; под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2003. – 400 с. (Русское юридическое наследие).
   245. Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право [Текст] /Л. В. Иногамова-Хегай. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 495 с.
   246. Иногамова-Хегай Л. В. Соучастие и субъект в российском и международном уголовном праве [Текст] / Л. В. Иногамова-Хегай // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 638–641.
   247. Иоффе О. С. Вопросы теории права [Текст] / О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. – М.: Юрид. лит., 1961. – 382 с.
   248. Калинина Л. А. Роль административной науки в совершенствовании законодательства об административных правонарушениях [Текст] / Л. А. Калинина // Административная ответственность: вопросы теории и практики. – М.: ИГП РАН, 2005. – С. 48–54.
   249. Капинус О. С. Современное уголовное право в России и за рубежом: некоторые проблемы ответственности [Текст]: сб. статей / О. С. Капинус. – М.: Буквовед, 2008. – 316 с.
   250. Карибов СИ Корпоративная преступность и проблемы уголовной ответственности юридических лиц в России [Текст] / С. И. Карибов // Новые криминальные реалии и реагирование на них / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2005. – С. 23–31.
   251. Качмазов Г. Э. Защита конкуренции нормами уголовного права в США и его значение для России [Текст] / Г. Э. Качмазов // Бизнес в законе. 2007. № 4. С. 201–202.
   252. Келина С. Г. «Иные меры уголовно-правового характера» как институт уголовного права [Текст] / С. Г. Келина // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 283–288.
   253. Келина С. Г. Еще раз об уголовной ответственности юридических лиц [Текст] / С. Г. Келина // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы V Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2008. – С. 172–177.
   254. Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации [Текст] / С. Г. Келина // Уголовное право: новые идеи / отв. ред. С. Г. Келина, А. В. Наумов. – М.: ИГЛА. 1994. – С. 50–60.
   255. Келина С. Г. Принципы советского уголовного права [Текст] / С. Г. Келина, В. Н. Кудрявцев. – М.: Наука, 1988. – 176 с.
   256. Келлман Б. Контроль за загрязнением воздуха в Соединенных Штатах [Текст] // Государство и право. 1993. № 3. С. 147–154.
   257. Кении К. Основы уголовного права [Текст] / К. Кении; пер. с англ. В. И. Каминской; под ред. Б. С. Никифорова. – М.: Иностранная лит., 1949. – 598 с.
   258. Кибальник А. Преступное деяние в доктрине уголовного права и в судебной практике Англии [Текст] / А. Кибальник // Уголовное право. 2006.№ 2. С. 36–40.
   259. Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая [Текст] / А. Ф. Кистяковский. – Киев, 1882. – 892 с.
   260. Клепицкий И. А. Система хозяйственных преступлений [Текст] / НА. Клепицкий. – М.: Статут, 2005. – 572 с.
   261. Коваленко К. Ю. К вопросу о механизме преступлений, совершаемых на фармацевтическом рынке [Текст] / К. Ю. Коваленко // Российский следователь. 2007. № 13. С. 24–26.
   262. Козлов А. П. Понятие преступления [Текст] / ATI. Козлов. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 819 с.
   263. Козлова Н. В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории [Текст] / Н. В. Козлова. – М.: Статут, 2003. – 318 с.
   264. Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица [Текст] / Н. В. Козлова. – М.: Статут, 2005. – 476 с.
   265. Козочкин И. Д. Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования [Текст] /И. Д. Козочкин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2007. – 478 с.
   266. Колбасов О. С. Международно-правовая охрана окружающей среды [Текст] / ОС. Колбасов. – М.: Международные отношения, 1982. – 240 с.
   267. Кононов П. И. О некоторых актуальных проблемах применения и совершенствования Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях [Текст] / П. И. Кононов // Административное право и процесс. 2008. № 4. С. 2–6.
   268. Концепция модернизации уголовного законодательства в экономической сфере [Текст]. – М.: Фонд «Либеральная миссия». 2010. – 196 с.
   269. Концепция уголовного законодательства РФ [Текст] // Государство и право. 1992. № 8. С. 39–46.
   270. Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права [Текст] / В. П. Коняхин; предисл. А. В. Наумова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 348 с.
   271. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права [Текст] / Н. М. Коркунов. – СПб., 1914. – 148 с.
   272. Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации [Текст] / А. И. Коробеев. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1987. – 270 с.
   273. Коробеев А. И. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы [Текст] / А. И. Коробеев, А. В. Усе, Ю. В. Голик. – Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1991. – 240 с.
   274. Коробеев А. И. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности: от китайского настоящего к российскому будущему [Текст] / А. И. Коробеев, Ч. Лун // Уголовное право. 2009. № 2. С. 36–41.
   275. Королева М. Роль органов прокуратуры в обеспечении экологического благополучия населения РФ в 2002–2003 годах [Текст] / М. Королева // Уголовное право. 2004. № 2. С. 114–116.
   276. Королева М. Современное состояние законности и госконтроля в сфере охраны окружающей среды [Текст] / М. Королева, Н. Суслова // Уголовное право. 2002. № 4. С. 91–93.
   277. Корчагин А. Г. Проблема корпораций (юридических лиц) в публичном праве [Текст] / А. Г. Корчагин // Уголовная политика и право в эпоху перемен: материалы Международной науч. – практ. конф., посвященной памяти профессора П. С. Дагеля / науч. ред. А. И. Коробеев. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2010. – С. 194–199.
   278. Корчагин А. Г. Экономическая преступность [Текст] /А. Г. Корчагин. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. – 216 с.
   279. Кравец Ю. П. Об уголовной ответственности юридических лиц за преступления в сфере предпринимательской деятельности [Текст] / Ю. П. Кравец // Журнал российского права. 2004. № 6. С. 76.
   280. Красавчиков О. А. Сущность юридического лица [Текст] / О. А. Красавчиков // Советское государство и право. 1976. № 1. С.47–55.
   281. Крастиньш У. Я. Вопросы применения норм о мерах принудительного воздействия к юридическим лицам [Текст] / У. Я. Крастиньш // Конституционные основы уголовного права: материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. – М.: Велби, 2006. – С. 294–297.
   282. Крастиньш У. Я. Коллективный субъект в уголовном праве [Текст] / У. Я. Крастиньш // Уголовное право в XXI веке: материалы Международной науч. конф. на юридическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. 31 мая – 1 июня 2001 года. – М.: ЛексЭст, 2002. – С. 44–47.
   283. Крастинъш У. Я. Системность и иные уголовно-правовые меры принудительного воздействия [Текст] / У. Я. Крастиньш // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня 2007 года. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 215–218.
   284. Криминология – XX век [Текст] / под ред. В. Н. Бурлакова. В. П. Сальникова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2000. – 554 с.
   285. Криминология [Текст] / под общ. ред. А. И. Долговой. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1999. – 784 с.
   286. Криминология [Текст] / под ред. Дж. Ф. Шели; пер. с англ. – СПб.: Питер, 2003. – 864 с.
   287. Криминология [Текст] / под ред. Н. Ф. Кузнецовой. – М.: Изд-во МГУ, 1994. – 415 с.
   288. Криминология [Текст]: словарь-справочник. 4-е, полностью перераб. изд. справочника Эгона Рёссмана по криминологии для практикующих криминалистов / сост. Х.-Ю. Кернер; пер. с нем. В. Н. Кигас; отв. ред. перевода А. И. Долгова. – М.: НОРМА, 1998. – 400 с.
   289. Криминология [Текст]: учеб. пособие / под ред. Н. Ф. Кузнецовой. – М.: Велби; Проспект, 2007. – 328 с.
   290. Криминология [Текст]: учебник / под ред. Н. Ф. Кузнецовой. В. В. Лунеева. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2004. – 640 с.
   291. Криминология. Особенная часть [Текст] / под общ. ред. В. Я. Рыбальской. – Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2001. – 307 с.
   292. Кропачев Н. М. К вопросу о понятии субъекта преступления в уголовном праве Голландии и России [Текст] / Н. М. Кропачев, А. Н. Тарбагаев // Правовая реформа в России и зарубежный опыт. – Красноярск: Изд-во Красноярск., ун-та, 1997.
   293. Кругликов Л. Л. Дифференциация ответственности в уголовном праве [Текст] / Л. Л. Кругликов, А. В. Васильевский. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 300 с.
   294. Крылова Н. Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции [Текст] / Н. Е. Крылова. – М., 1996. – 124 с.
   295. Крылова Н. Е. Уголовная ответственность юридических лиц во Франции: предпосылки возникновения и основные черты [Текст] / Н. Е. Крылова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1998. № 3. С.69–80.
   296. Крылова Н. Е. Уголовное право современных зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии) [Текст]: учеб. пособие / Н. Е. Крылова, А. В. Серебренникова. – М.: Зерцало, 1997. – 192 с.
   297. Кудрявцев В. Н. Стратегия борьбы с преступностью [Текст] / В. Н. Кудрявцев. – М.: Юристъ, 2003. – 352 с.
   298. Кузнецова Н. Мнение ученых о реформе УК (или Qui prodest?) [Текст] /Н. Кузнецова // Уголовное право. 2004. № 1. С. 26–27.
   299. Кузнецова Н. Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях [Текст] / Н. Ф. Кузнецова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1993. № 4. С. 20.
   300. Кузнецова Н. Ф. Новый Уголовный кодекс Франции [Текст] / Н. Ф. Кузнецова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1994. № 2. С. 34–43; № 3. С. 27–36.
   301. Кузнецова Н. Ф. О соотношении международного и внутреннего уголовного права [Текст] /Н. Ф. Кузнецова, НА. Огурцов // Законодательство. 2007. № 5. С. 69–11.
   302. Кузнецова, Н. Ф. Реформа уголовного законодательства Китая [Текст] / Н. Ф. Кузнецова, Цзян Хуэйлинь // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1998. № 4. С. 65–76.
   303. Кузнецова Н. Ф. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса [Текст] / Н. Ф. Кузнецова // Государство и право. 1992. № 6. С. 78–86.
   304. Кузнецова Н. Ф. Контроль над легализацией преступных доходов в США [Текст] / Н. Ф. Кузнецова, СВ. Багаудинова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1997. № 6. С. 39–51.
   305. Куксин И. Н. Проявление организованной преступности в сфере налогообложения и меры борьбы с ней [Текст] / И. Н. Куксин. М. П. Смирнов // Организованная преступность – 3. Проблемы, дискуссии, предложения. – М., 1996. – С. 159–175.
   306. Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо [Текст] / М. И. Кулагин. – М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1987. – 175 с.
   307. Кулагин М. И. Предпринимательство и право: опыт Запада [Текст] / М. И. Кулагин. – М.: Дело, 1992. – 144 с.
   308. Кульков М. Методы противодействия производству и распространению контрафактной продукции [Текст] / М. Кульков // Корпоративный юрист. 2006. № 8. С. 48–50.
   309. Курицына Е. Юридическое лицо как орудие преступления [Текст] / Е. Курицина// Российская юстиция. 2001. № 2. С. 42–43.
   310. Курс российского уголовного права. Особенная часть [Текст] / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. – М.: Спарк, 2002. – 1040 с.
   311. Курс советского уголовного права [Текст]: в 6 т. / ред. колл. А. А. Пионтковский и др. – М.: Наука, 1970. Т. 2. – 516 с.
   312. Курс советского уголовного права. Общая часть [Текст] / отв. ред. НА. Беляев, М. Д. Шаргородский. – Л., 1968. Т. 1. – 648 с.
   313. Курс уголовного права. Общая часть [Текст]: учебник: в 5 т. / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1999. Т. 1. – 592 с.
   314. Курс уголовного права. Общая часть [Текст]: учебник: в 5 т. / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1999. Т. 2. – 400 с.
   315. Курс уголовного права. Особенная часть [Текст]: в 5 т. / под ред. Г. Н. Борзенкова, B. C. Комиссарова. – М.: Зерцало-М, 2002. Т. 4. – 672 с.
   316. Кучеров И. А. Ответственность за преступные нарушения правил безопасности при ведении строительных работ [Текст] / И. А. Кучеров // Правовые вопросы строительства. 2003. № 1 // Справочно-правовая система «КонсультантПлюс: высшая школа: комментарии к правовым актам».
   317. Лайтинен А. Криминологические исследования проблем преступности корпораций в Финляндии и в мире [Текст] /А. Лайтинен // Криминологические исследования в мире. – М., 1995. – С. 92–99.
   318. Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть [Текст] / Ф. Лист; пер. с 12-го перераб. изд. Ф. Ельяшевича; предисл. М. В. Духовской. – М.: Т-во Тип. А. И. Мамонтова, 1903. – 358 с.
   319. Логинов Е. Л. Деятельность международных криминальных структур корпоративного типа как фактор дестабилизации экономического развития в условиях рыночной экономики [Текст] / Е. Л. Логинов, А. Б. Мельников. – Краснодар: Краснодарский юрид. ин-т МВД России, 2000. – 160 с.
   320. Логинов Е. Л. Криминальные операции в российских и зарубежных корпорациях [Текст]: учеб. пособие / Е. Л. Логинов. – М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2005. – 271 с.
   321. Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ) [Текст] / Н. А. Лопашенко. – М.: Волтерс Клувер, 2006. – 720 с.
   322. Лопашенко Н. А. Уголовная политика [Текст] / Н. А. Лопашенко. – М.: Волтерс Клувер, 2009. – 608 с.
   323. Лопашенко Н. А. Экологические преступления [Текст]: комментарий к главе 26 УК РФ/ Н. А. Лопашенко. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 802 с.
   324. Лопашенко Н. А. Экологические преступления: уголовно-правовой анализ [Текст] / Н. А. Лопашенко. – М.: Юрлитинформ, 2009. – 352 с.
   325. Лоуренс Ф. Введение в американское право [Текст] / Ф. Лоуренс; пер. с англ.; под ред. М. Калантаровой. – М.: Прогресс, универс, 1993. – 284 с.
   326. Лун Ч. Учение о составе преступления по уголовному праву КНР и России: сравнительно-правовое исследование [Текст] / Ч. Лун; под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та. 2010. – 196 с.
   327. Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции [Текст] / В. В. Лунеев; предисл. В. Н. Кудрявцева. – М.: НОРМА, 1999. – 516 с.
   328. Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции [Текст]. 2-е изд., перераб. и доп. / В. В. Лунеев. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – 912 с.
   329. Ляпунов Ю. И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права [Текст] / Ю. И. Ляпунов. – М., 1989. – 120 с.
   330. Макаренко Н. В. Экономическая безопасность: понятие и признаки [Текст] /Н. В. Макарейко //Научные труды. Российская академия юридических наук: в 3 т. – М.: Юрист, 2003. Т. 3. – С. 367–376.
   331. Максимов В. К. О перспективах имплементации Конвенции ООН против коррупции и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию в Российской Федерации [Текст] / В. К. Максимов // Преступность и проблемы борьбы с ней / под общ. ред. А. И. Долговой, В. И. Каныгина. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2007. – С. 228–245.
   332. Малиновский А. А. Сравнительное правоведение в сфере уголовного права [Текст] / А. А. Малиновский. – М.: Международные отношения, 2002. – 376 с.
   333. Малько А. В. Антикоррупционная политика России: проблемы формирования [Текст] / А. В. Малько // Правовая политика и правовая жизнь. 2003. № 3. С. 74–82.
   334. Мальцев В. В. Рецензия на монографию: Михеев Р. И., Корчагин А. Г., Шевченко А. С. Уголовная ответственность юридических лиц: за и против [Текст] / В. В. Мальцев, Н. И. Пикуров, А. С. Сенцов, В. Ф. Щепельков // Правоведение. 2000. № 2. С. 263–264.
   335. Матвеев Г. К. Психологические аспекты вины советских юридических лиц [Текст] / Г. К. Матвеев // Советское государство и право. 1978.№ 8. С. 39–47.
   336. Медведев A. M. Экономические преступления: понятие и система [Текст] / A. M. Медведев // Советское государство и право. 1992. № 1. С. 78–87.
   337. Мелешко Н. П. Уголовно-правовые системы России и зарубежных стран (криминологические проблемы сравнительного правоведения, законодательная и правоприменительная практика) [Текст] / Н. П. Мелешко, Е. Г. Тарло. – М.: Юрлитинформ, 2003. – 304 с.
   338. Мелешко Н. П. Философия преступности и проблемы ее ограничения и регулирования [Текст] / Н. П. Мелешко, С. И. Карибов // Философия права. 2005. № 1(13). С. 56–63.
   339. Михайлов К. В. Преступность экстремистской направленности: состояние и тенденции в Челябинской области [Текст] / К. В. Михайлов. – Саратов: Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, 2006.
   340. Михеев И. Р. Уголовно-правовая борьба с организованными преступными формированиями в Китайской Народной Республике [Текст] / И. Р. Михеев // Новые криминальные реалии и реагирование на них / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2005. – С. 80–82.
   341. Михеев Р. И. Уголовная ответственность юридических лиц: за и против [Текст] / Р. И. Михеев, А. Г. Корчагин, А. С. Шевченко. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. – 76 с.
   342. Мишин Г. К. Проблема экономической преступности (опыт международного изучения) [Текст] / Г. К. Мишин. – М.: ВНИИ МВД России, 1994. – 88 с.
   343. Мозолин В. П. Правовые аспекты современных американских теорий о характере корпораций [Текст] / В. П. Мозолин // Советское государство и право. 1963. № 9. С. 141–144.
   344. Мусин В. А. Волевые акты государственного предприятия и проблемы сущности юридического лица [Текст] / В. А. Мусин // Правоведение. 1963. № 1. С. 60–69.
   345. Мустафина С. А. Вина юридического лица в производстве по делам об административных правонарушениях в области таможенного дела [Текст] / С. А. Мустафина // Административное право и процесс. 2007. № 3.
   346. Настольная книга судьи по делам об административных правонарушениях: науч. – практ. пособие [Текст] / под ред. Н. Г. Салищевой. – М.: Проспект, 2009. – 304 с.
   347. Наумов А. Предприятие на скамье подсудимых? [Текст] / А. В. Наумов // Советская юстиция. 1992. № 17–18. С. 3.
   348. Наумов А. В. Влияние норм ипринципов международного права на сближение уголовного права различных систем [Текст] / А. В. Наумов // Уголовное право в XXI веке: материалы Международной науч. конф. на юридическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. – М.: ЛексЭст, 2002. – С. 18–23.
   349. Наумов А. В. Российское уголовное право [Текст]: курс лекций: в 2 т. / А. В. Наумов. – М., 2004. Т. 2. – 832 с.
   350. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть [Текст]: курс лекций / А. В. Наумов. – М.: БЕК, 1996. – 560 с.
   351. Наумов А. В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права XX в. и его перспективы в XXI в. [Текст] / А. В. Наумов // Государство и право. 1998. № 6. С. 50–58.
   352. Наумов А. В. Уголовный закон в условиях перехода к рыночной экономике [Текст] / А. В. Наумов // Советское государство и право. 1991. № 2. С. 35.
   353. Немирный атом [Текст] // Главная версия. 2005. № 16(339). С. 3–5.
   354. Непомнящая Т. В. Назначение уголовного наказания: теория, практика, перспективы [Текст] / Т. В. Непомнящая. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. – 781 с.
   355. Нерсесян А. А. Вопросы наказуемости в уголовном праве ФРГ и США [Текст] / А. А. Нерсесян. – М.: Наука, 1992. – 244 с.
   356. Никеров Г. И. Антимонопольное регулирование в США: 115-летний опыт и его итоги [Текст] / Г. И. Никеров // Государство и право. 1999.№ 6. С. 69–76.
   357. Никифоров А. Юридическое лицо как субъект преступления [Текст] / А. Никифоров // Уголовное право. 2000. № 2. С. 50–55.
   358. Никифоров А. С. Об уголовной ответственности юридических лиц [Текст] // Уголовное право: новые идеи / А. С. Никифоров; отв. ред. С. Г. Келина, А. В. Наумов. – М.: ИГЛА, 1994. – С. 43–49.
   359. Никифоров А. С. Организация как субъект преступления [Текст] / А. С. Никифоров // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. – М., 1994. – С. 59–61.
   360. Никифоров А. С. Что делать с организованной преступностью? [Текст] / А. С. Никифоров // Законность. 1996. № 4. С. 31–36.
   361. Никифоров А. С. Что нам делать с организованной преступностью? [Текст] / А. С. Никифоров // Организованная преступность – 3. – М.: Криминологическая ассоциация, 1996. – С. 118–137.
   362. Никифоров А. С. Юридическое лицо как субъект преступления [Текст] / А. С. Никифоров // Государство и право. 2000. № 8. С.18–27.
   363. Никифоров А. С. Юридическое лицо как субъект преступления [Текст] / А. С. Никифоров // Коррупция и борьба с ней. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2000. – С. 146–163.
   364. Никифоров А. С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности [Текст] / А. Никифоров. – М.: Центр ЮрИнфорР, 2002. – 204 с.
   365. Никифоров Б. С. Организованная преступность в США на службе монополий [Текст] / Б. С. Никифоров. – М.: Юрид. лит., 1954. – 112 с.
   366. Никифоров Б. С. Современное американское право [Текст] / Б. С. Никифоров Ф. М. Решетников; отв. ред. ВА. Власихин. – М.: Наука, 1990. – 154 с.
   367. Новая криминальная ситуация: оценка и реагирование [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2009. – 356 с.
   368. Новокрещенов Д. Н. К вопросу о вине юридического лица [Текст] / Д. Н. Новокрещенов // Сибирский юридический вестник. 2009. № 1 (44). С. 70–73.
   369. Номоконов В. А. Преступное поведение: детерминизм и ответственность [Текст] / В. А. Номоконов. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 1989. – 160 с.
   370. Номоконов В. А. Современная российская уголовная политика: желаемое и действительное [Текст] / В. А. Номоконов // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 22–25.
   371. Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма [Текст] / под ред. И. А. Ледях, И. И. Лукашука. – М.: Институт государства и права Российской академии наук; Ратгерский университет, США; Лейденский университет, Нидерланды, 1995. – 264 с.
   372. Обзор антимонопольной практики за 2009 г. [Текст] // Официальный сайт Федеральной антимонопольной службы. URL: http://www.fas.gov.ru
   373. Общая теория права и государства [Текст]: учебник / под ред. В. В. Лазарева. – М.: Юрист, 1994. – 360 с.
   374. Оечарова Е. В. Материально-правовые проблемы административной ответственности юридических лиц (к проекту Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях) [Текст] / Е. В. Овчарова // Государство и право. 1998. № 7. С. 14–19.
   375. Овчинский B. C. XXI век против мафии. Криминальная глобализация и Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности [Текст] / B. C. Овчинский. – М.: ИНФРА-М, 2001. – 148 с.
   376. Ожегов С. И. Словарь русского языка. 70 000 слов [Текст] / С. И. Ожегов; под ред. Н. Ю. Шведовой. 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1990. – 917 с.
   377. Ойгензихт В. А. Юридическое лицо и трудовой коллектив: сущность, поведение, ответственность [Текст]: учеб. пособие / В. А. Ойгензихт. – Душанбе: Таджикский государственный университет им. В. И. Ленина, 1988. – 115 с.
   378. Организованная преступность Дальнего Востока: общие ирегиональные черты [Текст]: учеб. пособие /отв. ред. В. А. Номоконов. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 1998. – 316 с.
   379. Организованная преступность, миграция, политика [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2002. – 188 с.
   380. Организованная преступность, терроризм и коррупция: криминологический ежеквартальный альманах [Текст]. – М.: Юристъ, 2003. Вып. 1. – 160 с.
   381. Организованная преступность, терроризм и коррупция: криминологический ежеквартальный альманах [Текст]. – М.: Юристъ, 2003. Вып. 2. – 166 с.
   382. Организованная преступность, терроризм и коррупция: криминологический ежеквартальный альманах [Текст]. – М.: Юристъ, 2003. Вып. 3. – 187 с.
   383. Организованный терроризм и организованная преступность [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2002. – 304 с.
   384. Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния [Текст] / В. В. Орехов. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 217 с.
   385. Орлов B. C. Субъект преступления по советскому уголовному праву [Текст] / B. C. Орлов. – М.: Юрид. лит., 1958. – 260 с.
   386. Осипов Е. Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве [Текст] // Цивилистические записки: межвуз. сб. науч. тр. / Е. Б. Осипов. – М., 2001. – С. 308–310.
   387. Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация) [Текст]. – М.: Наука, 1982. – 304 с.
   388. Основные показатели охраны окружающей среды [Текст]: стат. бюллетень. – М.: Росстат, 2009. – 123 с.
   389. Основы борьбы с организованной преступностью [Текст] / под ред. B. C. Овчинского, В. Е. Эминова, Н. П. Яблокова. – М.: ИНФРА-М, 1996. – 400 с.
   390. Отклики на проект опубликованного УК Российской Федерации [Текст] // Государство и право. 1992. № 6. С. 87.
   391. Охрана окружающей среды в России. 2010 [Текст]: стат. сб. – М.: Росстат, 2010. – 303 с.
   392. Павлов В. Г. Субъект преступления [Текст] / В. Г. Павлов. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 318 с.
   393. Павлов В. Г. Субъект преступления в уголовном праве [Текст] / В. Г. Павлов. – СПб.: СПб юрид. академия; Герда, 1999. – 118 с.
   394. Павлов В. Г. Субъект преступления и уголовная ответственность [Текст] / В. Г. Павлов. – СПб.: Лань; СПб ун-т МВД России, 2000. – 192 с.
   395. Пан Дунмэй. Теория уголовной ответственности юридических лиц в КНР [Текст] / Пан Дунмэй // Уголовное право. 2009. № 2. С. 30–35.
   396. Панов В. П. Международное уголовное право: учеб. пособие [Текст] / В П. Панов. – М.: ИНФРА-М, 1997. – 320 с.
   397. Панько К. К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России [Текст] / К. К. Панько. – Воронеж: Изд-во Воронежск. гос. ун-та, 2004. – 272 с.
   398. Петер Й. П. Так. Система уголовного правосудия в Нидерландах в свете новой уголовной политики [Текст] / Й. П. Так Петер // Вестн. Моск. ун-та. Сер.: Право. 1997. № 1. С. 57–76.
   399. Петров В. В. Экологические преступления: понятие и составы [Текст] / В. В. Петров // Государство и право. 1993. № 8. С. 88–99.
   400. Петров И. П. Характерные черты гражданско-правовой ответственности [Текст] / И. Н. Петров // Ученые записки Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства. 1970. Вып. 20. – С. 51–65.
   401. Петухов А. В. Коррупция и наиболее значимые детерминанты ее развития [Текст] / А. В. Петухов // Российский следователь. 2002. № 11. С. 23–26.
   402. Пимонов А. Обеспечить чистоту питьевой воды [Текст] / А. Пимонов // Законность. 1995. № 11. С. 48–50.
   403. Пимонов В. А. Борьба с общественно опасными деяниями лиц, не являющихся субъектами преступления, как задача уголовного права [Текст] / В. А. Пимонов // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 168–172.
   404. Пимонов В. А. Проблемы борьбы с общественно опасными посягательствами средствами уголовного права [Текст] / В А. Пимонов // Российский ежегодник уголовного права. 2006. № 1. С. 108–120.
   405. Пимонов В. А. Теоретические и прикладные проблемы с общественно опасными посягательствами средствами уголовного права [Текст] / ВА. Пимонов. – М.: Юрлитинформ, 2007. – 336 с.
   406. Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Общая часть [Текст] / А. А. Пионтковский. – М., 1961. – 666 с.
   407. Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права [Текст] / СВ. Познышев. – М.: Изд-во А. А. Карцева, 1912. – 669 с.
   408. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права [Текст]. 4-е изд., испр. / И. А. Покровский – М.: Статут, 2003. – 351 с.
   409. Полный курс уголовного права [Текст]: в 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2008. Т. I. – 1133 с.
   410. Полянский П. П. Международный военный трибунал [Текст] / Н. Н. Полянский; под ред. Н. М. Рычкова. – М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1946. – 48 с.
   411. Полянский Н. Н. Уголовное право и уголовный суд Англии [Текст] / Н. Н. Полянский. – М.: Юрид. лит., 1969. – 398 с.
   412. Пономарева Е. Е. Уголовная ответственность юридических лиц за браконьерство: фикция или необходимость [Текст] / Е. Е. Пономарева // Труды Камчатского филиала Дальневосточного государственного университета / отв. ред. СВ. Гунько. – Петропавловск-Камчатский: Изд-во Дальневост. ун-та, 2004. Вып. 2. – С. 100–107.
   413. Преступление и наказание в Англии, США, Франции, Японии. Общая часть уголовного права [Текст]. – М.: Юрид. лит., 1991. – 288 с.
   414. Преступления и наказания в Российской Федерации: популярный комментарий к Уголовному кодексу РФ [Текст] / отв. ред. А. Л. Цветенович, А. С. Горелик. – М.: БЕК, 1997. – 720 с.
   415. Преступность в России начала XXI века и реагирование на нее [Текст]. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2004. – 112 с.
   416. Проблемы борьбы с криминальным рынком, экономической и организованной преступностью [Текст]. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. – 108 с.
   417. Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях [Текст] / Б. И. Пугинский. – М., 1984.
   418. Пыхтин С. Коммерческие организации как субъект административной ответственности [Текст] / С. Пыхтин // Законность. 2001. № 8. С. 45–48.
   419. Рахмилович В. А. О так называемом субстрате юридического лица (к вопросу о путях изучения юридического лица) [Текст] / В. А. Рахмилович // Проблемы совершенствования советского законодательства. – М., 1984. № 29. С. 107.
   420. Реагирование на преступность: концепции, закон, практика [Текст]. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2002. – 308 с.
   421. Решетников Ф. М. Буржуазное уголовное право – орудие защиты частной собственности [Текст] / Ф. М. Решетников. – М.: Юрид. лит., 1982. – 216 с.
   422. Решетников Ф. М. Современная американская криминология [Текст] / Ф. М. Решетников. – М.: Юрид. лит., 1965. – 172 с.
   423. Римское частное право [Текст]: учебник / под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. – М.: Юриспруденция, 2009. – 464 с.
   424. Российская криминологическая энциклопедия [Текст] / под ред. А. И. Долговой. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2000. – 808 с.
   425. Российская правовая политика: курс лекций [Текст] / под ред. НИ. Матузова, А. В. Малько. – М.: НОРМА, 2003. – 528 с.
   426. Российский статистический ежегодник. 2009 [Текст]: стат. сб. – М.: Росстат, 2009. – 795 с.
   427. Российское законодательство Х-ХХ веков [Текст]: в 9 т. / под общ. ред. О. И. Чистякова. – М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. – 432 с.
   428. Российское уголовное право [Текст]: курс лекций / под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. Т. 1. – 604 с.
   429. Российское уголовное право [Текст]: курс лекций / под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. Т. 2. – 500 с.
   430. Российское уголовное право [Текст]: курс лекций / под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2000. Т. 4. – 452 с.
   431. Российское уголовное право [Текст]: курс лекций / под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2001. Т. 5. – 592 с.
   432. Российское уголовное право [Текст]: учебник: в 2 т. / Г. Н. Борзенков [и др. ]; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, B. C. Комиссарова, А. И. Рарога. 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2011. Т. 1. – 528 с.
   433. Российское уголовное право [Текст]: учебник: в 2 т. / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, B. C. Комиссарова, А. И. Рарога. – М.: ИНФРА-М, 2003. Т. 1. – 623 с.
   434. Россия в фокусе криминальной глобализации [Текст]. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. – 400 с.
   435. Россия в цифрах. 2008 [Текст]: кратк. стат. сб. – М.: Росстат, 2008. – 510 с.
   436. Россия в цифрах. 2009 [Текст]: кратк. стат. сб. – М.: Росстат, 2009. – 525 с.
   437. Россия в цифрах. 2010 [Текст]: кратк. стат. сб. – М.: Росстат, 2010. – 558 с.
   438. Россия в цифрах. 2011 [Текст]: кратк. стат. сб. – М.: Росстат, 2011. – 581с.
   439. Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. Причины, следствие, реформы [Текст] / С. Роуз-Аккерман; пер. с англ. О. А. Алякринского. – М.: Логос, 2003. – 356 с.
   440. Саидое А. Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности) [Текст]: учебник / А. Х. Саидов; под ред. ВА. Туманова. – М.: Юристъ, 2003. – 448 с.
   441. Самый гуманный УК в мире [Текст] // Известия. 2004. № 41 (26598). 6 марта.
   442. Сан Бил С., Сафват А. Дж. Развитие законодательства в Западной Европе и американская критика уголовной ответственности корпораций [Текст] / С. Сан Бил, А. Дж. Сафват // Уголовная ответственность юридических лиц: материалы круглого стола, проходившего 30 мая 2008 г. в рамках III Российского конгресса уголовного права в МГУ им. М. Б. Ломоносова. М., 2008. – С. 18–19.
   443. Свенсон Б. Экономическая преступность [Текст] /Б. Свенсон; пер. со шведск. Ю. А. Решетова; под ред. МА. Могуновой. – М.: Прогресс, 1987. – 160 с.
   444. Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права [Текст] / В. И. Сергеевич; под ред. и с предисл. ВА. Томсинова. – М.: Зерцало, 2004. – 488 с.
   445. Сидоркин А. И. Ключевые вопросы реформы Общей части уголовного права Эстонии [Текст] / А. И. Сидоркин // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы VI Международной науч. – практ. конф. 25–26 января 2007 г. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 529–533.
   446. Ситковский И. Проблемы ответственности юридических лиц в уголовном законодательстве [Текст] / И. Ситковский // Уголовное право. 2002. № 4. С. 42–44.
   447. Скляров СВ. Вина и мотивы преступного поведения [Текст] / СВ. Скляров. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 326 с.
   448. Словарь-справочник по криминологии и юридической психологии [Текст] / авт. – сост. В. А. Ананич, О. П. Колченогова. – Минск: Амалфея, 2003. – 272 с.
   449. Смирнов В. Обоснование деликтной ответственности юридических лиц [Текст] /В. Смирнов // Проблемы гражданского и административного права. – М., 1962. – С. 254–275.
   450. Снайдер Д. Л. Преступления корпораций в Канаде [Текст]: предварительный доклад [Текст] / Д. Л. Снайдер; пер. с англ. В. Г. Стоянова // Canadian Journal of Criminology. 1978. Т. 20. № 2. С.142–163.
   451. Советское гражданское право [Текст]. – М.: Юрид. лит. 1965. Т. 1. – 560 с.
   452. Советское гражданское право. Субъекты гражданского права [Текст] / под ред. С. Н. Братуся. – М.: Юрид. лит., 1984. – 288 с.
   453. Современная уголовная политика в сфере борьбы с транснациональной организованной преступностью и коррупцией [Текст]. – М.: Центр ЮрИнфорР, 2002. – 176 с.
   454. Современное зарубежное уголовное право [Текст] / пер. с нем. С. Л. Либермана. – М.: Иностранная лит., 1958. Т. 2. – 550 с.
   455. Современное зарубежное уголовное право [Текст] / пер. с нем. С. Л. Либермана. – М.: Иностранная лит., 1961. Т. 3. – 760 с.
   456. Современные проблемы и стратегия борьбы с преступностью [Текст] /науч. ред. В. Н. Бурлаков, Б. В. Волженкин. – СПб.: СПб. гос. ун-т, 2005. – 592 с.
   457. Современный словарь иностранных слов: ок. 20 000 слов [Текст]. – СПб., 1994. – 752 с.
   458. Сорокин В. Д. КоАП РФ и классическое понимание вины как основания административной ответственности [Текст] /В. Д. Сорокин// Административное и административно-процессуальное право. Актуальные проблемы. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. – С. 227.
   459. Сотое А. И. Западные авторы об организованной преступности [Текст] / А. И. Сотов // Следователь. 1998. № 7 (15). С. 56–64.
   460. Спасенников Б. А. Правовая антропология (уголовно-правовой аспект) [Текст] / Б. А. Спасенников; под ред. И. Я. Козаченко. – Архангельск, 2001. – 304 с.
   461. Спиридонов Л. И. Социология уголовного права [Текст] / Л. И. Спиридонов. – М.: Юрид. лит., 1986. – 240 с.
   462. Стаценко А. Г. Преступные посягательства в сфере труда: криминологические и уголовно-правовые проблемы [Текст] / А. Г. Стаценко. – Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 2001. – 252 с.
   463. Стопычев А. П. Вина как необходимый элемент административной ответственности юридических лиц [Текст] / А. П. Стопычев // Актуальные проблемы российского права. 2008. № 1. С. 95–102.
   464. Стопычев А. П. Понятие вины юридического лица [Текст] / А. П. Стопычев // Актуальные проблемы российского права. 2007. № 2. С. 51–57.
   465. Суворов Н. С. Об юридических лицах по римскому праву [Текст]. 2-е изд. /Н. С. Суворов. – М., 1900.
   466. Суханов Е. А. Юридические лица как участники гражданских правоотношений [Текст] / Е. А. Суханов. – М., 1993.
   467. Сухаренко А. Транснациональная коррупционная деятельность российских бизнесменов [Текст] / А. Сухаренко // Внешнеторговое право. 2009. № 2. С. 15–16.
   468. Сыродоева О. Н. Проблемы юридической личности в законодательстве США [Текст] / О. Н. Сыродоева // Правоведение. 1992. № 4. С. 25–35.
   469. Таганцев Н.С Русское уголовное право: лекции. Часть Общая [Текст]: в 2 т. / Н. С. Таганцев. – М.: Наука, 1994. Т. 1. – 380 с.
   470. Таганцев Н. С. Русское уголовное право [Текст]: лекции. 2-е изд., пересмотр, и доп. / Н. С. Таганцев. – СПб., 1902. Т. I. – 1460 с.
   471. Такэхико Сонэ. Теория и практика хозяйственного уголовного права в условиях рыночной экономики Японии [Текст] / Такэхико Сонэ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11: Право. 1998. № 4. С. 77–83.
   472. Талан М. В. Законодательство европейских государств об экономических преступлениях [Текст] / М. В. Талан // Ученые записки Казанского государственного университета. 2007. Т. 149. Кн. 6. (Гуманитарные науки). – С. 261–272.
   473. Тарасова Н. В. Наркомания: опыт борьбы в США [Текст] / Н. В. Тарасова. – М.: ЮРКНИГА, 2004. – 184 с.
   474. Тарбагаев А. Н. Понятие и цели уголовной ответственности [Текст] /А. Н. Тарбагаев. – Красноярск, 1986. – 120 с.
   475. Телюкина М. В. Реорганизация как способ прекращения деятельности юридических лиц [Текст] / М. В. Телюкина // Законодательство. 2000. № 1. С. 40–49.
   476. Тенденции преступности, ее организованности, закон и опыт борьбы с терроризмом [Текст]. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2006. – 132 с.
   477. Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве [Текст] / А. А. Тер-Акопов. – М.: ЮРКНИГА, 2003. – 480 с.
   478. Тихонравов Ю. В. Основы философии права [Текст] / Ю. В. Тихонравов. – М.: Вестник, 1997. – 608 с.
   479. Толковый словарь русского языка [Текст]. – М., 1981.
   480. Трайнин А. Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон [Текст] / А. Н. Трайнин. – М.: Наука, 1969. – 456 с.
   481. Трайнин А. Н. Избранные труды [Текст] /А. Н. Трайнин; сост. Н. Ф. Кузнецова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 898 с.
   482. Транснациональная организованная преступность: дефиниции и реальность [Текст] / отв. ред. В. А. Номоконов. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2001. – 484 с.
   483. Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права [Текст] / Е. Н. Трубецкой. – М., 1916. – 226 с.
   484. Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права [Текст] / Е. Н. Трубецкой. – СПб.: Лань, 1999. – 224 с.
   485. Трунов И. Правовые основы борьбы с терроризмом [Текст] / И. Трунов // Уголовное право. 2004. № 4. С. 92–94.
   486. Уголовное законодательство России и стран АТР: компаративное исследование [Текст] / отв. ред. А. И. Коробеев. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2008. – 272 с.
   487. Уголовное право зарубежных государств. Общая часть [Текст] / под ред. и с предисл. И. Д. Козочкина. – М.: Ин-т международного права и экономики им. А. С. Грибоедова, 2001. – 576 с.
   488. Уголовное право России. Общая часть [Текст]: учебник / под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. – СПб.: СПб. гос. ун-т, 2006. – 1064 с.
   489. Уголовное право. Общая часть [Текст]: учебник / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. – М.: Новый Юрист; КноРус, 1997. – 592 с.
   490. Уголовный закон в практике районного суда [Текст]: науч. – практич. пособие / под ред. А. В. Галаховой. – М.: Норма, 2007. – 1024 с.
   491. Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть) (проект) [Текст]. – М., 1994.
   492. Уголовный кодекс Российской Федерации (проект) [Текст] // Юридический вестник. 1992. № 20 (22).
   493. Устинов В. В. Зарубежный опыт правового регулирования борьбы с терроризмом: международно-правовые стандарты и национальная законодательная практика [Текст] / В. В. Устинов // Законодательство. 2002. № 8. С. 75–79; № 9. С. 64–70.
   494. Утевский Б. С. История уголовного права буржуазных государств [Текст] / Б. С. Утевский. – М.: Юрид. лит., 1950. – 424 с.
   495. Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: сравнительно-правовое исследование [Текст] / под ред. B. C. Комиссарова, А. И. Коробеева, Хе Бинсуна. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2009. – 549 с.
   496. Файрстоун Т. Уголовная ответственность юридических лиц в США [Текст] / Т. Файрстоун // Российский ежегодник уголовного права. 2007. № 2. С. 597–609.
   497. Фальсификация лекарственных средств в России [Текст] / под ред. СВ. Максимова. – М.: Юрайт, 2008. – 119 с.
   498. Фельдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России [Текст] / Г. С. Фельдштейн; под ред. В. А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2003. – 542 с.
   499. Филимонов В. Д. Принципы уголовного права [Текст] / В. Д. Филимонов. – М.: Центр ЮрИнфоР, 2002. – 139 с.
   500. Финансы России. 2010 [Текст]: стат. сб. – М.: Росстат, 2010. – 468 с.
   501. Флетчер Дж. Основные концепции современного уголовного права [Текст] / Дж. Флетчер, А. В. Наумов. – М.: Юристъ, 1998. – 512 с.
   502. Фролов С. С. Социология организации [Текст]: учебник / С. С. Фролов. – М.: Гардарики, 2001. – 384 с.
   503. Хайне Г. Юридические лица и их ответственность в немецком административном праве: проблемы реформации [Текст] / Г. Хайне // Уголовное право. 2001. № 1. С. 99–104.
   504. Хачатуров Р. Л. Общая теория юридической ответственности [Текст] / Р. Л. Хачатуров, ДА. Липинский. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2007. – 950 с.
   505. Хохлов Е. Б. Понятие юридического лица: история и современная трактовка [Текст] / Е. Б. Хохлов, В. В. Бородин // Государство и право. 1993. № 9. С. 152–159.
   506. Черепахин Б. Б. Волеобразование и волеизъявление юридического лица [Текст] / Б. Б. Черепахин // Правоведение. 1958. № 2. С. 43–50.
   507. Чиркин В. Е. Юридическое лицо публичного права [Текст] / В. Е. Чиркин. – М.: Норма, 2007. – 352 с.
   508. Чистяков А. А. Уголовная ответственность и механизм формирования ее основания [Текст] / А. А. Чистяков. – М.: ЮНИТИДАНА; Закон и право, 2002. – 275 с.
   509. Чупрова Е. В. Ответственность за преступное поведение юридических лиц в современной Европе [Текст] / Е. В. Чупрова // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня 2007 года. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 492–495.
   510. Чупрова Е. В. Ответственность за экономические преступления по уголовному праву Англии [Текст] / Е. В. Чупрова. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – 208 с.
   511. Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность [Текст] / М. Д. Шаргородский. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1973. – 160 с.
   512. Шелли Л. Преступность наносит ущерб обществу и демократии [Текст] / Л. Шелли // Борьба с транснациональной преступностью. Глобальные проблемы: электронный журнал Госдепартамента США. 2001. Т. 6. № 2. Август. С. 19–21.
   513. Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права [Текст] / Г. Ф. Шершеневич. – М.: Спарк, 1995 (по изд. 1907). – 556 с.
   514. Шумилов А. Ю. Новый закон о противодействии отмыванию преступных доходов [Текст]: учеб. – практ. пособие /А. Ю. Шумилов. – М., 2002. – 40 с.
   515. Щедрин Н. В. Введение в правовую систему мер безопасности [Текст] / Н. В. Щедрин. – Красноярск: Красноярск., гос. ун-т, 1999. – 180 с.
   516. Щедрин Н. В. Меры безопасности (защиты) в уголовном праве [Текст] / Н. В. Щедрин // Уголовное право и современность. – Красноярск: Красноярск., высш. школа МВД России, 1998. – С.52–63.
   517. Щедрин Н. В. О «многоколейности» системы российского уголовного права [Текст] / Н. В. Щедрин // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. 31 мая – 1 июня 2007 года. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 539–543.
   518. Щедрин Н. В. О мерах уголовно-правового характера в отношении организаций / Н. В. Щедрин, А. А. Востоков // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты: материалы III Российского конгресса уголовного права. 29–30 мая 2008 года. – М.: Проспект, 2008. – С. 170–172.
   519. Щедрин Н. В. Организации как субъекты уголовно-правового воздействия [Текст] / Н. В. Щедрин, А. А. Востоков // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2007. № 1–2. С. 30–34.
   520. Щедрин Н. В. Основания и пределы антитеррористических мер безопасности [Текст] / Н. В. Щедрин // Сибирский криминологический журнал. 2006. № 3. С. 10–27.
   521. Щедрин Н. В. Уголовная ответственность юридических лиц или иные меры уголовно-правового характера в отношении организаций [Текст] /Н. В. Щедрин, А. А. Востоков //Уголовное право. 2009. № 1.С. 58–61.
   522. Щедрин Н. В. Уголовно-правовые санкции безопасности в отношении организации / Н. В. Щедрин, А. А. Востоков // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IV Международной науч. – практ. конф. – М.: Велби; Проспект, 2007. – С. 156–159.
   523. Щедрин Н. В. Четыре «колеи» российского уголовного права [Текст] / Н. В. Щедрин // Уголовное право. 2008. № 4. С. 59–62.
   524. Экстремизм и другие криминальные явления / под ред. А. И. Долговой. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2008. – 239 с.
   525. Экстремизм: социальные, правовые и криминологические проблемы [Текст]. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010. – 530 с.
   526. Энциклопедия уголовного права [Текст]. – СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. Т. 4. – 798 с.
   527. Эффективность применения уголовного закона [Текст] / отв. ред. Н. Ф. Кузнецова, И. Б. Михайловская. – М.: Юрид. лит., 1973. – 208 с.
   528. Эффективность юридической ответственности в охране окружающей среды [Текст] / отв. ред. О. С. Колбасов, Н. И. Краснов. – М.: Наука, 1985. – 225 с.
   529. Юридическая психология [Текст] / сост. и общ. ред. Т. Н. Курбатова. – СПб.: Питер, 2001. – 480 с.
   530. Юридический энциклопедический словарь [Текст] / гл. ред. А. Я. Сухарев; ред. колл. М. М. Богуславский, М. И. Козырь, Г. М. Миньковский и др. – М.: Советская энциклопедия, 1984. – 416 с.
   531. Якимов О. Ю. Легализация (отмывание) доходов, приобретенных преступным путем: уголовно-правовые и уголовно-политические проблемы [Текст] / О. Ю. Якимов; под ред. Н. А. Лопашенко. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. – 262 с.

Диссертации и авторефераты диссертаций

   532. Абашина Л. А. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Л. А. Абашина. – М., 2008. – 33 с.
   533. Абашина Л. А. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Л. А. Абашина. – Орел, 2008. – 153 с.
   534. Аванесов ОТ. Реформа уголовного права Франции (проблемы общей части) [Текст]: дис… канд. юрид. наук / О. Г. Аванесов. – М., 1992. – 197 с.
   535. Айсин СБ. Юридическое лицо как субъект преступления: введение в теорию [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / СБ. Айсин. – Астана, 2007. – 24 с.
   536. Аникиенко Ю. Б. Административная ответственность юридических лиц (материально-правовое исследование) [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Ю. Б. Аникиенко. – Екатеринбург, 2005. – 184 с.
   537. Астафьев В. Б. Административная ответственность за нарушение законодательства о банках и банковской деятельности [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / В. Б. Астафьев. – М., 2009. – 28 с.
   538. Бабурин В. В. Риск как основание дифференциации уголовной ответственности [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / В. В. Бабурин. – Омск, 2009. – 44 с.
   539. Басова Т. Б. Уголовная ответственность за должностные преступления: проблемы правотворчества и правоприменения в условиях административной реформы Российской Федерации [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / Т. Б. Басова. – Владивосток, 2005. – 55 с.
   540. Березницкий А. Г. Административная ответственность юридических лиц [Текст]: дис… канд. юрид. наук / А. Г. Березницкий. – М., 2003. – 207 с.
   541. Борчашвили И. Ш. Уголовно-правовые проблемы борьбы с преступлениями в сфере экологии [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук/ И. Ш. Борчашвили. – М., 1996. – 44 с.
   542. Виноградова Е. В. Преступления против экологической безопасности [Текст]: дис… д-ра юрид. наук / Е. В. Виноградова. – Н. Новгород, 2001. – 381 с.
   543. Дементьева Е. Е. Проблемы борьбы с экономической преступностью в зарубежных странах [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Е. Е. Дементьева. – М., 1996. – 23 с.
   544. Денисова М. С. Юридические лица как субъекты таможенных правоотношений [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / М. С. Денисова. – М., 2008. – 20 с.
   545. Евстратова ЮА. Основания и условия административной ответственности юридических лиц за правонарушения в области таможенного дела [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / ЮА. Евстратова. – М., 2008. – 25 с.
   546. Есаян А. К. Криминологические основы обеспечения евразийской экономической безопасности [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / А. К. Есаян. – М., 2011. – 45 с.
   547. Еремин П. В. Борьба с загрязнением окружающей среды (криминологические и уголовно-правовые аспекты) [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / П. В. Еремин. – М., 2006. – 25 с.
   548. Есаков Г. А. Учение о преступлении в странах семьи общего права [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / ГА. Есаков. – М., 2007. – 46 с.
   549. Жевлаков Э. Н. Экологические преступления: понятие, виды, проблемы ответственности [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / Э. Н. Жевлаков. – М., 1991.
   550. Жуковский В. И. Субъект преступления в уголовном праве России [Текст]: дис… канд. юрид. наук / В. И. Жуковский. – Ставрополь, 2002. – 165 с.
   551. Зартдинова А. Р. Уголовная ответственность за нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / А. Р. Зартдинова. – Екатеринбург. 2010. – 27 с.
   552. Иванцов П. П. Проблемы ответственности юридических лиц в российском уголовном праве [Текст]: дис… канд. юрид. наук / П. П. Иванцов. – СПб., 2001. – 194 с.
   553. Карибов С. И. Уголовная ответственность легальных организаций: понятие и содержание [Текст]: дис… канд. юрид. наук / С. И. Карибов. – Ростов н/Д, 2006. – 241 с.
   554. Койстинен Я. Сравнительно-правовой анализ граней преступного и непреступного по уголовному праву Финляндии и Российской Федерации [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Я. Койстинен. – Екатеринбург, 2009. -34 с.
   555. Козочкин И. Д. Современное состояние и проблемы уголовного права США [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / И. Д. Козочкин. – М., 2009. – 40 с.
   556. Колесниченко Ю. Ю. Административная ответственность юридических лиц [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Ю. Ю. Колесниченко. – М., 1999. – 170 с.
   557. Кольцов Е. Г. Субъект преступления в уголовном праве Российской Федерации и зарубежных стран: сравнительно-правовой анализ [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Е. Г. Кольцов. – М., 2009. – 238 с.
   558. Комоско А. А. Уголовная ответственность юридических лиц [Текст]: дис… канд. юрид. наук / А. А. Комоско. – М., 2007. – 205 с.
   559. Короткова А. П. Ответственность за преступления, посягающие на растительный мир (флору): законодательная регламентация, проблемы квалификации [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / А. П. Короткова. – Н. Новгород, 2007. – 36 с.
   560. Косицина Л. А. Административная ответственность юридических лиц за нарушения таможенных правил [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Л. А. Косицина. – Омск, 2006. – 27 с.
   561. Кравец Ю. П. Проблемы квалификации преступлений в сфере предпринимательской деятельности [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / Ю. П. Кравец. – Н. Новгород, 2002. – 60 с.
   562. Крылова Н. Е. Новый Уголовный кодекс Франции (основные черты) [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Н. Е. Крылова. – М., 1995. – 222 с.
   563. Лун Ч. Учение о составе преступления по уголовному праву КНР и России: сравнительно-правовое исследование [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Ч. Лун. – Владивосток, 2009. – 218 с.
   564. Лывагина И. В. Экологические преступления: уголовно-правовая характеристика и проблемы ответственности [Текст]: дис… канд. юрид. наук / И. В. Лывагина. – Иркутск, 2003. – 188 с.
   565. Малешина А. В. Ответственность за преступные деяния против жизни в странах общего права (на примере Англии, США и Канады) [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / А. В. Малешина. – М., 2009. – 32 с.
   566. Минин Р. В. Институт уголовной ответственности юридических лиц в России: проблемы обусловленности и регламентации [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Р. В. Минин. – Тюмень, 2008. – 22 с.
   567. Минин Р. В. Институт уголовной ответственности юридических лиц в России: проблемы обусловленности и регламентации [Текст]: дис… канд. юрид. наук / РВ. Минин. – Тюмень, 2008. – 193 с.
   568. Морозова Н. А. Административная ответственность юридических лиц: история, теория, практика [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Н. А. Морозова. – Красноярск, 2004. – 288 с.
   569. Надточий Ю. В. Уголовно-правовая охрана морской природной среды [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук/ Ю. В. Надточий. – Владивосток, 2005. – 28 с.
   570. Назаров И. В. Административная ответственность организаций (юридических лиц) [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. В. Назаров. – Н. Новгород, 2002. – 30 с.
   571. Нигматуллин Р. В. Сотрудничество государств в борьбе с преступлениями международного характера в XX – начале XXI столетия (историко-правовой аспект) [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / Р. В. Нигматуллин. – М., 2007. – 46 с.
   572. Овчарова Е. В. Административная ответственность юридических лиц в Российской Федерации [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Е. В. Овчарова. – М., 2001.-214 с.
   573. Петров М. П. Административная ответственность организаций (юридических лиц) [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / М. П. Петров. – Саратов, 1998. – 165 с.
   574. Рассказов О. Л. Юридические лица в сфере предпринимательской (хозяйственной) деятельности в российском государстве: теоретический и историко-правовой анализ [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / О. Л. Рассказов. – Краснодар, 2008. – 62 с.
   575. Романов И. Б. Административная ответственность за невыполнение требований норм и правил по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. Б. Романов. – М., 2004. – 24 с.
   576. Романова Н. Л. Понятие и система экологических преступлений [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Н. Л. Романова. – Владивосток, 2001. – 24 с.
   577. Самылов И. В. Коллективные субъекты юридической ответственности [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. В. Самылов. – Пермь, 2008. – 28 с.
   578. Серков П. П. Административная ответственность: проблемы и пути совершенствования [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / П. П. Серков. – М., 2010.– 49 с.
   579. Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. В. Ситковский. – М., 2003. – 30 с.
   580. Ситковский И. В. Уголовная ответственность юридических лиц [Текст]: дис… канд. юрид. наук / И. В. Ситковский. – М., 2003. – 205 с.
   581. Смольянинов Е.С Уголовно-правовые средства борьбы с преступлениями, совершаемыми с использованием организационно-правовых форм юридического лица [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Е. С. Смольянинов. – М., 2000. – 21с.
   582. Солдатов А. П. Проблемы административной ответственности юридических лиц [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / А. П. Солдатов. – Саратов, 2000. – 52 с.
   583. Спасенников Б. А. Субъект преступления: уголовно-правовой и медико-психологический аспекты [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / Б. А. Спасенников. – Екатеринбург, 2001. – 47 с.
   584. Томилин О. О. Административная ответственность юридических лиц за правонарушения в финансовой сфере [Текст]: дис… канд. юрид. наук / О. О. Томилин. – Саратов, 2003. – 198 с.
   585. Ульянова В. В. Противодействие финансированию терроризма [Текст]: авторе ф. дис… канд. юрид. наук / ВВ. Ульянова. – Екатеринбург, 2010. – 25 с.
   586. Хавин А. Л. Юридическое лицо в производстве по делам об административных правонарушениях [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / А. Л. Хавин. – М., 2010. – 24 с.
   587. Чубукова И. В. Административно-правовое регулирование рекламной деятельности [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. В. Чубукова. – М., 2009. – 26 с.
   588. Чугаев В. А. Экологические преступления, связанные с причинением смерти или вреда здоровью человека [Текст]: дис… канд. юрид. наук / ВА. Чугаев. – Краснодар, 2003. – 202 с.
   589. Шейхов Т. С. Административная ответственность юридических лиц за нарушения налогового законодательства Российской Федерации [Текст]: дис… канд. юрид. наук / Т. С. Шейхов. – М., 2008. – 173 с.
   590. Шилов Ю. В. Административная ответственность юридических лиц (процессуальный аспект) [Текст]: автореф. дис… канд. юрид. наук / Ю. В. Шилов. – Омск, 2003. – 24 с.
   591. Ястребов О. А. Юридическое лицо публичного права: сравнительно-правовое исследование [Текст]: автореф. дис… д-ра юрид. наук / ОА. Ястребов. М., 2010. – 60 с.

Монографии и статьи на иностранном языке

   592. Advice to the Sentencing Guidelines Council: Sentencing for Corporate Manslaughter and Health and Safety Offences Involving Death. – London: Sentencing Advisory Panel, 2009. – 48 p.
   593. Evaluation Report on Poland // Greco Eval II Rep (2003) 6E. Strasbourg. 2004. 14 May. 39 p.
   594. Evaluation Report on Sweden // Greco Eval II Rep (2004) 9E. Strasbourg. 2005. 18 March. 21 p.
   595. Khanna V. S. Corporate Criminal Liability: what purpose does it serve? //Harward Law Review. Vol. 109. 1996. N 7. P. 1477–1534.
   596. Liability of Legal Persons for Criminal Offences; Asset Recovery: presentations of participants of the Seminar on Liability of Legal Persons for Criminal Offences and Tracing, Confiscation and Recovery of Assets Kolasin, 21–24 October 2009. – Podgorica: Directorate for AntiCorruption Initiative, 2010. – 63 p.
   597. Simpson S. S. Corporate crime, law, and social control. – Cambridge University Press, 2002. – 176 p.
   598. Singhvi A. Corporate Crime and Sentencing in India: Required Amendments in Law // International Journal of Criminal Justice Sciences. Vol 1. Issue 2. 2006. July..
   599. Stessens G. Corporate Criminal Liability: a comparative perspective // The international and corparative law guarterly. Vol. 43. 1994. N 13. P. 493–520.
   600. Weissmann A., Ziegler R., McLoughlin L., McFadden J. Reforming Corporate Criminal Liability to promote Responsible Corporate Behavior. – Washington: U. S. Chamber Institute for Legal Reform, 2008. – 21 p.

ЭЛЕКТРОННЫЕ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

   601. 100 самых больших корпоративных преступлений последнего десятилетия [Электронный ресурс]. URL: http://www.korrespondent.net/main/34067
   602. Арзамасцев М. В. Профилактика организованной экономической преступности в Челябинской области как система нейтрализации криминогенных факторов (отчет по второму этапу грантовского исследовании) [Электронный ресурс]. URL: http://sartraccc.sgap.ru/
   603. Борьба с деятельностью юридических лиц как субъектов организованной преступной деятельности (постановка проблемы) [Электронный ресурс] // Сайт Владивостокского центра исследования организованной преступности при Юридическом институте ДВГУ. URL: http://www.crime.vl.ru
   604. Доклад об итогах оценки по Российской Федерации: утв. ГРЕКО на 40-м пленарном заседании (Страсбург, 1–5 декабря 2008 г.) / пер. с англ. [Электронный ресурс] // GRECO EVAL I–II Rep (2008) 2Е. URL: http://sartraccc.ru/i.php?oper=read_file&file_name=Conference/greco.htm
   605. Конарееа Л. А. США: роль государства в ужесточении юридической ответственности фирм за качество продукции [Электронный ресурс]. URL: http://www.stq.ru/riasite/index.phtml?page=l&tbl=tb_88&id=881
   606. Первая сотня. Корпоративная преступность 1990-х [Электронный ресурс]. URL: http://www. washprofile.org/en/node/79
   607. Проект Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц»: подготовлен Следственным комитетом РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast/63582-federalnyi-zakon
   608. Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц» [Электронный ресурс]. URL: http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast/63586-poyasnitelnaya-zapiska-k-zakonu
   609. США: ущерб от корпоративной преступности – $ 200 млрд в год [Электронный ресурс]. URL: http://www.oxpaha.ru/view.asp715077
   610. Clarkson C. M. V. Corporate Culpability [Электронный ресурс]. URL: http://webjcli.ncl.ас. uk/1998/issue2/clarkson2.htm
   611. Corporate Crime Reporter [Электронный ресурс]. URL: http://rating.rbc.ru/article.shtml72004/09/14/762721
   612. Corporate Criminal Liability // An official site of the Canadian Department of Justice [Электронный ресурс]. URL: http://www.justice.gc.ca/eng/dept-min/pub/jhr-jdp/dp-dt/iss-ques.html
   613. Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2006 // An official site of the Federal Bureau of Investigation: White Collar Crime. URL: http://www.fbi.gov/publications/financial/ fcs_report2006/financial_crime_2006.htm
   614. Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2007 // An official site of the Federal Bureau of Investigation: White Collar Crime. URL: http://www.fbi.gov/publications/financial/fcs_report2007/financial_crime_2007.htm#corporate
   615. Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2008 // An official site of the Federal Bureau of Investigation: White Collar Crime. URL: http://www.fbi.gov/publications/financial/fcs_report2008/financial_crime_2008.htm
   616. Financial Crimes Report to the Public. Fiscal year 2009 //An official site of the Federal Bureau of Investigation. URL: http://www.fbi.gov/stats-services/publications/financial-crimes-report-2009/?searchterm=2009FinancialCrimesReport
   617. Hammond Scott D. Recent Developments, Trends, and Milestones In The Antitrust Division's: Criminal Enforcement Program. Washington, 2008 // An official site of the U. S. Department of Justice. URL: http://www.justice.gov/atr/public/speeches/232716.htm
   618. Mokhiber R. Top 10 °Corporate Criminals of the Decade. URL: http://www.corporatecrimereporter.com/top100.html
   619. Mokhiber R. Twenty Things You Should Know About Corporate Crime: A speech to the Taming the Giant Corporation conference in Washington, D. C., 2007. June 9. URL: http://www.corporatecrimereporter.com/twenty061207.htm
   620. NSW workplace injuries reach 21-year low. URL: http://www.cfmeu-construction-nsw.com.au/safety080429.htm
   621. Sentencing: Corporate offenders: Report 102 (2003). URL: http://www.lawlink.nsw. gov.au/lrc.nsf/pages/r102chp01
   622. Voronin Yu.A. Measures to Control Transnational Organized Crime: Summary. Document N 184773. 2000. October 5. P. 9–10 //An official site of the U. S. Department of Justice. URL: http://www.justice.gov

Об авторе

   Елена Юрьевна Антонова
   Кандидат юридических наук, доцент,
   доцент кафедры уголовного права и криминологии
   Хабаровской государственной академии экономики и права

   После окончания в 1995 г. Хабаровской высшей школы МВД Российской Федерации поступила и в 1998 г. окончила адъюнктуру Дальневосточного юридического института МВД России. В том же году в Дальневосточном государственном университете защитила кандидатскую диссертацию на тему «Юридическое лицо как субъект преступления: опыт зарубежных стран и перспективы применения в России». На протяжении шестнадцати лет занимается научной и педагогической деятельностью.
   Автор более 100 научных и учебно-методических работ, среди которых: «Субъект преступления» (Хабаровск, 1997), «Уголовная ответственность юридических лиц: перспектива применения в России» (Хабаровск, 1999), «Субъект уголовной ответственности» (Хабаровск, 2000), «Уголовная ответственность: вопросы материального права» (Липецк, 2002), «Уголовная ответственность юридических лиц» (Владивосток, 2005), «Субъект уголовной ответственности: историко-правовой аспект» (Хабаровск, 2007), «Уголовная ответственность юридических лиц» (М., 2008) и др.

Елена Антонова Концептуальные основы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности