След. Красота требует жертв (сборник)

Часть первая
Запас прочности

Глава 1

   – Пока внутри работают только спасатели! Медики – по внешнему периметру. Думаю, за ночь мы управимся. Вопросы есть?
   Мужчина с суровым лицом говорил резко, стараясь перекричать шум за спиной. Но крики пострадавших, сливаясь с плачем безутешных людей, потерявших в завале родных, практически заглушали его слова. Вздохнув, главный спасатель направился в сторону здания. Сейчас самое важное – организовать работу по поиску уцелевших, вытащить из-под бетонных обломков рухнувшего спорткомплекса всех пострадавших, а формальности – это уже потом.
   – Не понимаю, зачем нас вызвали, если не дают работать. – Галина Рогозина проводила взглядом спасателя и вопросительно посмотрела на генерала. В конце концов, все, что от него нужно – это разрешение начать работу. За остальное, как обычно, отвечать будет только она – глава Федеральной Экспертной Службы.
   – Ну, давай, – генерал слегка понизил голос, – разверни здесь мобильную группу. Эмче-эсники закончат – сразу приступайте. Не исключена вероятность террористического акта.
   Все, теперь за работу. Остановившись у оцепления, Рогозина внимательно посмотрела на обломки здания, потом приподняла ленту заграждения и шагнула к дверям, из которых как раз выносили раненого.
   Несколько часов назад здесь была ровная ухоженная площадка, но сейчас кроме уцелевшего дверного проема и груды бетонных обломков, усыпанных стеклом и керамической плиткой, ничего не осталось.
   В первую очередь Рогозину интересовали люди – непосредственные очевидцы событий, пострадавшие. А их, к сожалению, было не так уж и мало. Тот же раненый пребывал в полном сознании, несмотря на боль. Или женщина с искаженным от горя лицом, которая металась от двери к носилкам, рассматривая каждого выходящего из здания. Присмотревшись к ней внимательней, Рогозина встревожилась: женщина почему-то казалась ей знакомой. Черты лица и цвет волос невозможно было разглядеть под слоем грязи, копоти и запекшейся на лбу крови. Но эти движения, быстрые и в то же время плавные, и поворот головы… Нет, этого просто не может быть!
   – Из-за обрушения колонн обломки накрыли зону лестницы, основная часть пострадавших именно там!
   Голос главного спасателя звучал откуда-то издалека: пыль, клубами висевшая в воздухе, приглушала его, как толстый слой ваты. Рогозина понимала, что все сейчас думают только об одном – почему произошла трагедия? Когда первая волна ужаса уляжется, вопрос станет более конкретным – кто виноват? А пока людям просто страшно. И этой женщине, прижимающей к груди какой-то окровавленный сверток.
   – Причина обрушения здания будет в ближайшее время установлена соответствующими органами.
   В тоне главного спасателя чувствовалась уверенность. Галина Рогозина знала, что ее команда непременно отыщет и накажет виновного в этой катастрофе! Но женщина со свертком обернулась, и игнорировать очевидное больше не представлялось возможным. Это Валя Антонова, милая добрая Валечка, член ее команды и просто хорошая подруга. Разумная, спокойная – отчасти в силу характера, отчасти из-за своей профессии, требующей твердости духа и уравновешенности: Валентина работала судмедэкспертом. Представить ее просто плачущей и то трудно, а такой… Такой Рогозина не видела ее никогда!
   – Валя, что с тобой?
   Стройная фигурка, вздрогнув, метнулась к Рогозиной и буквально упала в объятия, сотрясаясь в рыданиях.
   – Мои девчонки пропали! Здесь… на тренировке! Их нигде нет! Галь! Нигде! Только это!
   На секунду оторвавшись от Рогозиной, Антонова протянула ей сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался маленькой детской кроссовкой. Грязной и со следами крови. Смотреть на ботиночек было невозможно, настолько неуместным он казался здесь, на развалинах, среди всего этого хаоса.
   Из микроавтобуса, в котором расположилась передвижная лаборатория, выглянул Тихонов и удивленно замер, глядя на Антонову. Через мгновение, ни слова ни говоря, он подошел к Валентине и осторожно взял у нее из рук обувку. Рогозина кивнула – в первую очередь следует сделать анализ крови. Иван прекрасно понимает, насколько может быть важной такая экспертиза. И вообще, теперь это дело стало личным.
   – Валя, мы непременно найдем твоих девочек! – Рогозина нежно погладила Антонову по плечу. Как же ей жаль подругу, как хочется обнять ее и заплакать вместе с ней. Но она не может позволить себе раскиснуть. Только не она. Тихонов уже в лаборатории, а вон и Круглов с Майским – кивнули: «все ясно», Иван ввел их в курс дела, и они уже в работе. Что ж, за дело! – Давай, Валь, я пока тебе ссадины обработаю, и ты мне все расскажешь по порядку.

Глава 2

   Глава Федеральной Экспертной Службы полковник Галина Рогозина давно работала в органах внутренних дел и прекрасно знала писаные и неписаные правила этого ведомства. Одно из них гласило: если в деле фигурируют сотрудники ФЭС, то расследование обязана вести какая-то иная структура.
   Несмотря на прекрасные отношения, которые сложились у Рогозиной с руководством самого разного уровня, она не могла замолвить словечко за своего сотрудника в высоких кабинетах. Да если бы и могла, то не захотела бы, не в ее правилах было нарушать регламент. Даже в том случае, когда в деле оказалась замешана не просто сотрудница, а ее подруга.
   Считается, что профессия судмедэксперта – не для слабонервных. Несчастные случаи, террористические акты, зверские убийства – это всегда мертвые тела. Но естественное человеческое сочувствие к погибшим быстро отходило на второй план, когда начиналась конкретная работа, – ведь мертвыми были посторонние, незнакомые люди.
   Сегодня Валя понимала, что среди мертвых могут оказаться Инга с Ириной, ее дочери.
   – Валя, – тихо сказала Рогозина. – Давай еще раз с самого начала. Постарайся ничего не упустить, ты же сама знаешь, как это важно для всех нас.
   Хотя Антонова уже несколько раз рассказывала о случившемся, она понимала, что в памяти обязательно всплывут новые подробности, так уж устроен человек. Валентина взглянула на блокнот, в который Рогозина заносила свои пометки и, резко выдохнув, как перед прыжком с трамплина, снова начала излагать события сегодняшнего дня.
   Перед ней словно проплывали кадры кинофильма. Антонова внимательно присматривалась к ним, пытаясь вспомнить даже самые несущественные детали. Опыт подсказывал, что часто именно они могут оказаться ключом к разгадке.
   Вот она привозит дочерей в спорткомплекс. Девочки переодеваются в форму для занятий. Валя провожает их по коридору к двери на лестницу. У нее на руке висит детская одежда, которую нужно будет сложить и убрать в сумки.
   О чем они тогда говорили? Про какие-то пустяки, а ведь этот разговор был последним…
   – Ира, кроссовки! Правый! – Валя окликнула дочку, когда та уже открывала дверь. – Шнурок развязался!
   Но Ира уже юркнула вслед за Ингой на лестничный проход и, едва повернув голову, крикнула в ответ:
   – В зале завяжу!
   Время, действительно, поджимало. Девочки торопились. Валя покачала головой и стала заниматься детской одеждой. К двери, за которой скрылись Ирка с Ингой, прошла женщина и устало улыбнулась, глядя на Валю, – та как раз поправляла курточку, которая никак не хотела залезать в сумку.
   – Господи, как вы справляетесь с обеими?
   «Подумаешь, хлопоты», – усмехнулась про себя Валя.
   – У меня еще третий есть, правда, постарше, – сказала она, и тут началось…
   Сначала раздался страшный грохот, и пол заходил ходуном. Валя инстинктивно присела, чтобы не упасть. Краем глаза она заметила, что все люди в коридоре, как по команде, делают то же самое. С потолка посыпалась штукатурка и через секунду пыль забила носоглотку.
   Что было дальше, она не помнит. Мысли как будто заволокло дымом и гарью. Отовсюду побежали люди – кто в купальниках, кто в спортивной одежде. Кажется, она их видела, а может, ее воображение просто дорисовало лица таких же несчастных и ошалевших от страха посетителей, как и она сама. Не может быть, чтобы все это было правдой!
   А потом завизжала женщина, с которой она только что так мирно разговаривала про своих девчонок. Наверное, ее ранило, иначе почему она так дико кричала?
   – Господи, нас сейчас завалит!
   Женщина в панике кинулась к двери, сметая все на своем пути, и остальные люди ринулись за ней, прочь из ада, поскорей к выходу. Только одна Валентина двинулась в противоположную сторону – туда, где были ее девчонки. Где они? Что с ними?
   – Ира! Инга!.. Ира! Инга!
   Долго ли она их звала – неизвестно. Наверное, долго. Помнит только, что буквально вцеплялась в каждого встречного, выспрашивая, не видели ли они двух девчонок восьми лет, двойняшек, не слышали ли их криков? Никто не отвечал. Все бежали мимо, кому-то было слишком больно, чтобы смотреть по сторонам, кто-то искал своих и не обращал внимания на других. А потом Валя обнаружила кроссовку Иры – ту самую, шнурки на которой дочка так и не завязала! – и жизнь остановилась.
//-- * * * --//
   Еще утром все было так привычно, обыденно – девчонки на диване возились с куклами, а она сама ужасно торопилась и сердилась на мужа, который, как всегда, заперся в своем кабинете и совершенно забыл о времени. Хотя обещал отвезти Ингу с Иркой на тренировку! Как же она на него злилась! – даже кричала, это она-то, спокойная и уравновешенная. Но утром ее просто переполняли эмоции!
   – Где там наш заботливый папа?! Девчонкам на тренировку пора! – Это она так подкалывала Степана, который, конечно же, был слишком занят, чтобы ей помочь. В тот момент ей казалось, что он специально все делает ей назло!
   – Валь, я не успел расчет доделать! Отвези сама! – отозвался он из кабинета.
   Сунув в сумку кроссовки и спортивную одежду дочек, Антонова сурово взглянула на мужа. Ну сколько уже можно!
   – Васильев! Ты зачем вообще семью-то заводил? Или тоже рассчитать не успел? – Кажется, задела мужа за живое, вон как покраснел!
   – Антонова! Когда ты до полночи свои трупы вскрываешь, я тебе хоть слово говорю? В нормальных семьях детьми занимаются жены!
   – Так заведи себе нормальную!
   Ну вот, доигрались. Сколько раз за последний год они так ссорились? А все оттого, что оба работают как заведенные, оба настоящие трудоголики, а семья тоже требует и времени, и терпения. Вздохнув, Валя обняла за плечи ревущих дочек.
   – Ну все, хватит ныть, собирайтесь. – Валентина ласково потрепала малышек по головкам и посмотрела на отвернувшегося мужа. Что ж, придется самой всем заниматься. – Пропуска давай!
   Остановившись в дверях, Степан задумчиво похлопал себя по карманам и нахмурился.
   – Я их на работе забыл. Подожди, сейчас Ромке позвоню, он заберет и вам отдаст.
//-- * * * --//
   – И что, вы с ним встретились? Отдал он вам пропуска? – Уверенный голос Галины Рогозиной вернул Антонову к реальности. Надо же, оказывается, она все это время говорила вслух, и подруга внимательно слушала ее, не перебивая и не торопя, хотя времени было в обрез. Если оно вообще у них осталось.
   – Да, мы с ним встретились. – Антонова сильно сжала сцепленные пальцы. – Но знаешь, я ведь сказала Степе такие слова… Мол, пусть хоть Ромка о твоих детях позаботится! Я его обидела. А потом все это случилось, и это как будто наказание, я чувствую себя такой виноватой!
   – Перестань, Валь. – Рогозина мягко дотронулась до плеча подруги. – Пожалуйста, расскажи, что было дальше.
   Они встретились с Романом перед входом в спорткомплекс.
   – Валя, привет! Девчонки!
   Роман приветливо улыбался, и хотя у самой Вали настроение было на нуле, она невольно улыбнулась в ответ, а близняшки и вовсе расцвели. Им помощник и друг отца всегда нравился. А что – рослый, красивый, обаятельный. Лет на десять младше Степана, еще не такой серьезный, как Степан, но ответственный, и вообще – ведь это именно он сегодня пришел к ней на помощь и приехал по первому зову!
   Роман открыл висящую на плече большую спортивную сумку и, вытащив из нее два пропуска, протянул их Антоновой.
   – Ну вот, держите, это вам от папы!
   – Вот уж спасибо нашему заботливому папе! – Скептически усмехнувшись, Антонова забрала пропуска у Романа. – Если бы ему эти абонементы не подарили, он и не вспомнил бы, что детям надо спортом заниматься!
   – Да ладно, Валь. Закрутился Степа.
   Как обычно, Рома вел себя, как миротворец. А вот она, Валентина, позволила своему раздражению взять верх! Не сдержалась.
   – А ты не защищай его, а то сам огребешь под горячую руку! – так прямо и сказала, даже вспоминать неприятно. А он все в шутку перевел.
//-- * * * --//
   – Валя, кто еще там был? Кого ты видела, кроме Романа? Он вошел с вами в спорткомплекс? Мне нужны все детали. – И снова голос Рогозиной вытянул Антонову из пучины воспоминаний.
   Наверное, если бы не твердость и даже холодность ее тона, Валентина не сумела бы справиться с болью, ее просто засосало бы в трясину эмоций. Но Рогозина права – она должна быть последовательной, нельзя отвлекаться, факты и только факты!
   – Нет, Роман быстро ушел, сказал, что все это наши семейные дела, – сосредоточившись, Антонова мысленно восстановила картину событий. – Он с нами не входил, наверное, зашел туда позже. Помню, что девчонки побежали вперед, я шла за ними. Там еще женщина молодая была, мы с ней немного поговорили, она хотела знать, откуда у меня пропуска для детей…
   – Извините, что подслушала. А как вам абонемент подарили, если не секрет? – Женщина придержала дверь перед Ингой и Ирой и заинтересованно взглянула на Антонову.
   – Не секрет. – Валентина грустно улыбнулась. – Мой вечно занятый муж строил этот комплекс.
   Они тогда переглянулись, как заговорщицы – ну да, женщины всегда поймут друг друга. Особенно в том, что касается мужчин!
   – Как она выглядела? – Рогозина снова не позволила Валентине прервать последовательную цепочку событий. – Это та женщина, с которой ты разговаривала в раздевалке перед взрывом?
   – Да, да, это она. – Антонова растерянно моргнула. – Точно, это ей мои хлопоты с детьми показались утомительными! Как выглядела? Как на картинке – красивая, стильная, с прической, маникюром. Не знаю, сколько лет, может, 25, а может, и 30, очень ухоженная.
   – Ты ее потом видела? – Рогозина осторожно промокнула перекисью водорода ссадину на руке Антоновой и удовлетворенно кивнула. Пока Валентина вспоминала, она успела обработать все ее порезы.
   – Только слышала. Я говорила, что это она закричала про обвал и побежала из раздевалки. – Вздохнув, Антонова прикрыла глаза и без сил откинулась на спинку стула. – Я за ней не пошла. Кинулась искать девчонок. Больше никого не помню, если честно. Так много людей вокруг было. Разговор с Романом помню, его там ранило…
//-- * * * --//
   Парня вынесли из спорткомплекса на носилках, и она узнала его только по голосу – грязь на лице делала его неразличимым среди множества пострадавших. Но он громко кричал, и Валентина кинулась к нему, расталкивая окружающих.
   – Там был взрыв! Я слышал взрыв! – Роман вертел головой по сторонам, как будто кого-то выискивал в толпе, но Антонову явно не узнавал. Впрочем, его губы кривились от еле сдерживаемой боли, вряд ли он вообще кого-нибудь видел.
   – Ром! Что с тобой?
   Валентина схватилась за носилки и прикоснулась к ноге парня, тот вскрикнул.
   – Ногу придавило!
   – Ничего, кость цела! – Быстро ощупав ногу Романа, Валентина просительно заглянула ему в лицо. – Ром, моих девочек не видел?
   Конечно, нет. Их никто не видел с того самого ужасного момента, когда они выпорхнули из раздевалки и побежали в зал. Вот и Роман только покачал головой. Сказать было нечего. Отступив от носилок, Антонова вернулась на свое «дежурное» место ко входу в спортзал – караулить тех, кто мог бы ей что-нибудь рассказать о девчонках. Ведь кто-то же должен был их заметить?! Они же не букашки, не невидимки, чтобы вот так взять и исчезнуть!
   И снова к ее горлу подступил комок. Она просто не выдержит все это. Обвал, страх, боль, да еще эта маленькая кроссовка с кровью. Одна. Где же сейчас ее девочки, что с ними стало? Задохнувшись от приступа боли, Антонова резко обхватила себя руками и, скрючившись на стуле, начала мерно раскачиваться. Она не может себя обманывать, и она прекрасно понимает, чья это кровь на детской обувке!
   – Галина Николаевна, разрешите доложить?
   В комнату влетел взъерошенный Тихонов, но, увидев плачущую Валентину, резко остановился и, не дожидаясь ответа, выпалил радостную весть:
   – По экспертизе крови с кроссовки: родственной связи нет! Это кровь не твоей дочки!
   Словно узел разрубили – облегченно выдохнув, Антонова расслабилась, опустила руки и перестала раскачиваться. Пусть недолгая, но передышка, можно на короткое время забыть о своих страхах. Ведь если девочки не ранены, то, наверное, просто где-то ждут, когда их найдут? К сожалению, долго утешать себя подобным образом не получится. Так много мыслей крутится в голове. И некоторые из них слишком важны, чтобы от них просто отмахнуться.
   – Но ты еще не все знаешь, Галь, – взглянула на Рогозину Валентина и тут же отвела глаза. Слишком быстро. Слишком виновато. – Этот спорткомплекс строил Степан!
   Вот так вот. Секунду назад Рогозина улыбалась прекрасной новости, которую принес Иван, а сейчас ей уже не до смеха. Резко повернувшись к Антоновой, она попыталась поймать ее взгляд, но Валентина глядела в пол.
   – Погоди, Валь. Так этот спорткомплекс строил твой муж?
   Антонова обреченно кивнула, и Рогозина с Тихоновым озабоченно переглянулись. Тут уж не до улыбок – все очень, очень скверно. Дело осложняется.
   Нахмурившись, Рогозина посмотрела на Валентину.
   Как профессионал, та не может не сознавать, что обстоятельства изменились, и теперь у них попросту могут отобрать дело – из-за конфликта интересов. И это было бы оправданно: и так большой риск – брать на себя ответственность и заниматься поисками пропавших детей сотрудницы ФЭС, вместо того, чтобы перепоручить дело другим компетентным органам, способным сохранять объективность. А теперь еще выясняется, что, скорее всего, в роли главного подозреваемого выступит муж Антоновой. Вероятно, следует отойти в сторону, это было бы разумно.
   Вот только как объяснить Валентине, почему ее детей будут искать не сотрудники и коллеги, а чужие, посторонние люди? Оставить ее одну в эту тяжелую минуту равносильно предательству. Своих не бросают.
   – Муж Вали строил этот спорткомплекс? – Тихонов удрученно покачал головой, бросив на Антонову сочувствующий взгляд. – Плохо! Конфликт интересов или как там такая ситуация называется? Нас могут с этого дела подвинуть!
   – Нет! – Голос Антоновой зазвенел от напряжения. – Галя?
   Ну конечно, она не позволит подруге остаться один на один с горем. Профессионализм Рогозиной от личной заинтересованности в результатах расследования не пострадает.
   – Не волнуйся, Валя. Пока девчонок не найдем, это дело я никому не отдам! – Проблемы с начальством, разумеется, будут, но ничего, она справится.
   Словно в подтверждение ее мыслям, резко зазвонил мобильник. Вздохнув, Рогозина решительно ответила.
   – Здравия желаю, товарищ генерал. Да, я только минуту назад это выяснила. – Все верно, начальство уже в курсе основных фактов. Что ж, шила в мешке все равно не утаишь! – Есть некоторые нюансы, я хотела бы их доложить лично. Уже еду.
   Собрав документы, Рогозина прошла к выходу, но на пороге остановилась и ободряюще посмотрела на Антонову, испуганным воробышком сжавшуюся на стуле.
   – Что, он уже в курсе про мужа?
   Сколько бед может выдержать один человек, тем более такая хрупкая маленькая женщина, как Валя? Нет, Галина сделает все возможное, чтобы защитить ее, помочь вынести все эти напасти. Все, что только в ее силах.
   – Какой-то почетный строитель доложил. Сидоркин, – пожав плечами, Рогозина едва заметно улыбнулась. – Ладно, попробую отбиться.

Глава 3

   – Ну, и где твоя хваленая безопасность? Накосячил в своих расчетах, гений!
   Всеволод Андреевич Рубцов, начальник службы охраны спорткомплекса, разъяренно надвинулся на Степана. На голову возвышаясь над архитектором, он казался движущейся горой мускулов, и если бы не бейдж с именем на распахнутой на груди форменной рубашке охранника, его можно было бы принять за «братка» на разборках.
   – Да?! А кто стальными тросами сегменты крыши заблокировал? – Степан Васильев сердито сверкнул глазами. – Да я полгода требовал, чтобы их сняли! Нужно эту чертову рекламу размещать – вешайте без тросов!
   Подумать только – теперь они стрелки решили на него перевести! Хотя только сообща можно найти причину катастрофы, разобраться во всем, докопаться до сути. А кричать друг на друга – бессмысленная трата времени!
   Рингтон известил о пришедшем сообщении, и Степан тут же достал мобильник. Внимательно прочитал текст, затем, словно не поняв с первого раза, перечитал еще и еще раз.
   Сунув телефон в карман, он резко развернулся и, забыв о Всеволоде, озабоченно двинулся к выходу.
   – Ты так прямо и скажи, мол, служба безопасности виновата! – Начальник службы охраны буквально кипел от гнева. Да что он себе позволяет, этот архитекторишка! Ведет себя так, будто Всеволод для него – пустое место! Сердито поджав губы, он повернулся и заметил Круглова.
   – Вы мне и нужны! – Продемонстрировав Рубцову удостоверение, Круглов внимательно оглядел потолок и стены коридора.
   – ФЭС? Чем могу? – Всеволод старался говорить вежливо, но в его тоне явно проскальзывала досада.
//-- * * * --//
   Степан сел в машину и открыл ноутбук, неловко пристроив его на руле. Сейчас не до удобств – просто надо загрузить документ и прочитать, увидеть своими глазами. Действуя на автомате, он быстро набрал нужную последовательность букв и цифр, и на экране возник текст, который его глаза почему-то отказывались воспринимать. Он читал слова, но не улавливал смысл. Или не желал. Но мозг вдруг прошило молнией осознания, и уже невозможно было отрицать увиденное. Слишком страшно, чтобы принять эту правду, но – это реально! Как же так! Как это в принципе могло произойти?!
   – Нет! Не может быть! Господи! Что же делать?
   Застонав, Степан откинулся на спинку сиденья, не обращая внимания на трезвонящий мобильник. Только через минуту он заставил себя ответить.
   – Да?.. Кто? – Голос в трубке терпеливо повторил имя, и Степан, сосредоточившись, вспомнил этого парня. – Майский… ну конечно, Сергей, извините! Я сейчас подойду!
   Его жизнь катилась в бездну, и он уже ничего не мог изменить. Так вышло, так сложились обстоятельства. Но, даже падая в пропасть, он будет бороться до последнего. А значит, никто не должен видеть его боль. Не сейчас.
   Решительно тряхнув головой, Степан закрыл ноутбук и кинул его на сиденье рядом. Он должен быть спокойным и собранным. В конце концов, это единственное, что он может сделать в такой ситуации. Если, конечно, хоть что-то еще можно исправить.
//-- * * * --//
   Галина Рогозина вышла из джипа Федеральной Экспертной Службы и направилась к зданию МВД. Сколько раз она бывала здесь? Но до сих пор каждый раз где-то в уголке души она ощущала волнение, как в юные годы, когда, робея, смотрела на старших по званию, мечтая о том дне, когда и сама станет такой же опытной, мудрой, всезнающей… такой, какая она сейчас.
   Улыбнувшись несвоевременным воспоминаниям, полковник Рогозина прошла по коридору и вошла в кабинет заместителя министра, где ее уже ждали сам хозяин кабинета – генерал и его посетитель, представительный мужчина лет шестидесяти, интеллигентного вида, похожий на научного работника.
   Официально представив Рогозиной Виктора Евгеньевича Сидоркина, генерал сразу же перешел к делу.
   – Галина Николаевна, ситуация неприятная. Этот комплекс, оказывается, строил муж твоей Антоновой. Строители, они же всё друг о друге знают.
   Вот уж чистая правда! Рогозина и не надеялась утаить столь важные факты – они так или иначе всплыли бы, но быстрота, с которой начальство обо всем узнало, ее насторожила. И когда генерал повернулся к Сидоркину, она все поняла – вот он, источник информации! Что ж, надо быть настороже и ни на мгновение не забывать о том, зачем она сюда пришла и чего хочет добиться.
   – Ну, Степу-то тем более все знают. – Сидоркин тем временем довольно улыбался, ему явно нравилась тема разговора. – И все в курсе, что его жена вместо того, чтобы детьми заниматься да по магазинам шляться, трупы вскрывает.
   Рогозина презрительно сморщилась, но быстро стерла с лица гримасу – нет, сейчас не время обращать внимание на мелкие детали. Ей надо быть твердой. Тем более, когда генерал смотрит на нее с такой мягкостью и пониманием. Хотя практика показывает, что ничего хорошего это не сулит.
   – Так что дело я у тебя забираю.
   Ну уж нет! Когда этого требовали обстоятельства, Рогозина могла быть очень жесткой.
   – Товарищ генерал! – Встав во весь свой немалый рост, Галина замерла, как статуя – холодная и гордая. Ее слова звучали отрывисто и очень убедительно. – При обрушении спорткомплекса пропали дочери Антоновой. Я настаиваю, чтобы дело осталось у меня, пока мы их не найдем. В противном случае я сейчас же пишу рапорт на увольнение!
   – Тише, тише, – генерал не ожидал такого напора, и видно было, что он сдался в ту же секунду, когда заглянул в глаза Рогозиной. – Какие дочери? Как пропали?
   – Две дочери-близняшки, восьми лет. Были на тренировке. – У Рогозиной зазвонил мобильный, и она тут же ответила. – Извините, это из ФЭС. Может, их как раз нашли… Да, Иван?..
   – Галина Николаевна, это может быть важно. – Голос Тихонова, сопровождаемый щелканьем клавиатуры, звучал ровно. Рогозина легко могла представить, как он сидит сейчас перед компьютером и сосредоточенно смотрит в монитор, одновременно вводя кучу разных шифров и прижимая мобильник к щеке плечом. – Проектировалось это здание еще в середине девяностых специально для сейсмоопасной зоны. Но тогда не построили. Короче, рецензентом проекта был Сидоркин Виктор Евгеньевич. Дал положительную оценку. Странно, чего это он сейчас так переживает?
   Действительно, странно. Искоса взглянув на Сидоркина, Рогозина нахмурилась. Разумеется, у каждого в этом деле есть свой интерес. И вовсе не из любви к правде или добрых побуждений этот скользкий тип принес генералу информацию о Степане. О своей рубашке печется, той, что ближе к телу.
   – По девочкам есть что-нибудь? – Рогозина задала самый важный вопрос. К сожалению, ответа на него у Тихонова пока нет.
   Вздохнув, Галина убрала мобильный и пару секунд помолчала, размышляя. Затем, приняв окончательное решение, повернулась к генералу.
   – Товарищ генерал! Прошу вас пока оставить дело у нас! А вас, Виктор Евгеньевич, я попрошу проконсультировать нас по проекту Васильева! – Заметив, как вздрогнул архитектор, Рогозина довольно усмехнулась. – Вы ведь в свое время подробно со всеми документами знакомились?
   Поймала! В такие маленькие «моменты истины» свидетели вдруг превращаются в подозреваемых, теряя внешнее сочувствие к пострадавшим, забывая о своем горячем желании «содействовать следствию» и обнажая истинные чувства. Вот и на лице Сидоркина проявилось явное недовольство. Конечно, он тут же попытался скрыть его, но и Рогозина, и генерал успели заметить его секундное замешательство.
   – Так вы тоже имеете отношение к этому проекту? – В голосе генерала зазвучала сталь.
   Замявшись, Сидоркин опустил глаза и сцепил руки.
   – Ну, не совсем… Тогда речь шла о целом комплексе зданий в горной местности. Но дело не в этом. Вы говорите, дети пропали. Это все меняет.
//-- * * * --//
   …А в это время где-то в темной, вязкой пустоте, на холодном цементном полу лежали две маленькие девочки, одетые в спортивную форму. Вдалеке кипела жизнь, бегали люди и гудели машины, но они ничего не слышали. Их не тревожили ни шум, ни солнечный свет, ни холод, царящий в этом мраке. Им было все равно. Они не замечали и не чувствовали ничего. На ноге одной из девочек не было кроссовки.
//-- * * * --//
   Степан понуро брел по заваленному коридору спорткомплекса вслед за Майским, несущим в руках датчик паров взрывчатки. Рядом с ними осторожно пробирался главный спасатель, чуть сзади двигался его сотрудник, в любую минуту готовый прийти на помощь. Завалы еще не разобрали, поэтому опасность обрушения оставалась, хотя Степану было все равно. В тусклом освещении переносного прожектора коридор казался нереальным, а надетые для безопасности каски скрадывали все звуки, и Васильев постепенно будто погружался в сон. Жаль только, его не прекратишь, проснувшись. И от этой боли в груди уже не избавиться!
   – Я же вам говорил, мы осмотрели все по нескольку раз, нет их тут! Что мы, не понимаем? – главный спасатель взглянул на Степана с сочувствием.
   Ну да, все хотят ему помочь. Степан со вздохом остановился возле кучи из кусков бетона. Тут же подошел Майский и склонился с датчиком над бетонными обломками с торчащей арматурой.
   – Думаете, могли подорвать? – Главный спасатель вопросительно уставился на датчик в руках Майского.
   – Отрабатываем все версии. – Сергей кивнул, не отрываясь от своего занятия. – После взрыва следы взрывчатки можно выявить только в лаборатории. Возьмем образцы.
   В этот момент Степан заметил чуть в стороне то, что искал. Вроде бы еще один кусок бетона, такой же, как все остальные, – но только не для того, кто сам проектировал здание и знает его до малейших деталей.
   – Вот. Это фрагмент несущей конструкции опоры. – Устало качнув головой, Степан показал Майскому свою находку и отошел в сторону.
   Он все сделал правильно. Теперь специалисты все исследуют и узнают, кто виноват. Он все сделал так, как надо. Только боль в груди никак не отпускает, но это все стресс, пройдет. Не сейчас, позже, когда девочки снова будут со Степаном, и когда жизнь как-нибудь наладится, и все вернется на круги своя.
   Промаркировав найденный фрагмент несущей конструкции биркой, Сергей Майский выпрямился и огляделся по сторонам. Заметив неподалеку спасателей, он взмахом руки подозвал их поближе.
   – Граждане понятые! Сейчас составим протокол осмотра места происшествия и изъятия вещдоков!
   Держа перед собой фонари, начальник службы охраны Всеволод Рубцов и майор Круглов медленно двигались по темному коридору мимо полуразрушенных помещений. Остановившись возле одной из дверей, Рубцов вставил ключ в замок, повернул, затем осторожно нажал на ручку. Дверь открылась, за ней оказалось небольшое подсобное помещение без окон.
   – Вот наша серверная. Все записи со всех камер хранятся здесь.
   Направив луч фонаря в центр комнаты, Всеволод сделал несколько шагов и остановился. Круглов вошел следом, осветив фонарем записывающую аппаратуру. Вернее, то, что от нее осталось – разбитые мониторы и развороченный системный блок, похожий на огромного птенца с разверстым клювом.
   Словно не веря своим глазам, Всеволод кинулся к компьютерам.
   – Жесткого диска нет! Вся информация писалась на него! – Несколько раз заглянув под стол, пошарив зачем-то внутри раскуроченного системного блока, парень ошарашенно повернулся к Круглову. – Но все было здесь!
   Хмуро кивнув, Круглов решительно остановил Всеволода, мечущегося по подсобке, и махнул рукой охраннику, возникшему в дверях.
   – А вот теперь никто ни к чему не прикасается! – Достав мобильник, Круглов набрал номер Рогозиной. – Галя! Диск с записями камер наблюдения похищен.
   – Я тебя поняла. – Рогозина говорила быстро и четко, так же, как действовала. – Надо проверить, есть ли еще видеокамеры около спорткомплекса, гаишные, магазинные. Все записи к нам! У нас?.. Пока ничего. Обзваниваем больницы.
   Положив трубку, Рогозина взглянула на Антонову – вот уже полчаса ее подруга звонит по больницам города, пытаясь хоть что-то узнать о пропавших девчонках. И с каждой минутой ее надежды тают – никто ничего не знает, нигде малышек нет, никто не спас их из завала и не привез, раненых и испуганных, в какое-нибудь медицинское учреждение… Бедная Валя!
   Хотя, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, может, это и к лучшему? Девочек нет среди раненых – значит, они вполне могут быть здоровыми. Просто испугались грохота и где-то спрятались. Вздохнув, Рогозина подошла к двери микроавтобуса и, открыв ее, выглянула наружу. Да, хотелось бы верить в лучшее, но спасатели еще не закончили работу на завалах, и значит, кто-то еще может найтись… живым или мертвым. Что ж, надо продолжать поиски.
   Подойдя к столу, Рогозина снова взялась за телефон. В ее распечатке еще много номеров, и на каждый она обязательно позвонит. У Антоновой такой же большой список. Может быть, кто-нибудь в курсе случившегося.
   – Нет, восемь лет! – Закусив губу, Валентина покорно ждет, затем, обмякнув всем телом, понуро кивает. – Понятно, спасибо.
   Заплакав, Антонова покачала головой – опять ничего! Рогозина посмотрела на нее с жалостью, но ничего не сказала. Нет таких слов, чтобы утешить мать, потерявшую своих детей! Слава богу, что Валентина не только мама, но и профессионал – вон как она, скрепя сердце и сцепив зубы, взяла себя в руки и снова начала обзванивать больницы. Так лучше. Пока ты занят делом, ты на плаву.
//-- * * * --//
   …А тем временем в бюро архитектора Сидоркина Оксана Амелина пыталась вникнуть в чертеж. Внимательно разглядывая модель спорткомплекса на мониторе, она мысленно фиксировала каждую деталь: вот отдельно выделен купол крыши, как у цирка шапито, здесь его несущие колонны – в центре две большие, по бокам несколько маленьких. Все прозрачно и понятно.
   – Самое уникальное – это крыша. – Сидоркин с энтузиазмом рассказывал о своем проекте, и Амелина в который раз отметила его личную заинтересованность в происходящем. – Условно говоря, это полусфера на нескольких колоннах. Если происходит обрушение колонн, купол не падает, а как бы складывает свои части в стороны. Вот, смотрите…
   Сидоркин нажал на клавишу и откинулся на стуле, наблюдая за лицом Амелиной. Видеопрезентация и правда произвела на нее впечатление: на мониторе на модели спорткомплекса производилась имитация подземного толчка со всеми сопутствующими и вытекающими бедствиями. Так, сначала разрушились колонны, затем просела полусфера крыши – и тут же раскрылась сверху и сложилась сегментами на края здания, словно «запечатав» его снаружи. Удивительная конструкция! Видя улыбку на лице Сидоркина, Амелина явственно ощутила его гордость за созданное «детище».
   – Виктор Евгеньевич, судя по тому, что я увидела, и по вашим собственным словам, проект просто замечательный! Что же могло стать причиной обрушения?
   Грустно вздохнув, Сидоркин покачал головой.
   – Оксаночка, у проекта есть существенный недостаток – сложная технология строительства. Материалы, опять-таки, дорогие. А сэкономить-то хочется.
//-- * * * --//
   В подсобном помещении спорткомплекса в этот момент производился обыск. Сопровождаемый охранником с фонарем Круглов скрупулезно осматривал каждый замок, а Всеволод Рубцов с недовольным видом следовал за ним по пятам. У двери, как часовые, маялись понятые – по виду спасатели-волонтеры.
   – Внешних признаков взлома нет, – поправив перчатки, Круглов поднял глаза на Всеволода. – У кого еще есть ключи от этого помещения?
   – Ну, один – у дежурного на пульте, один – у меня, и запасной – у гендиректора в сейфе. – Пожав плечами, Всеволод засунул руки в карманы и отвернулся.
   Склонившись над замком, Круглов принялся откручивать крепежные шурупы. Что ж, значит, здесь могут быть улики. Они должны помочь им поймать преступника.
   – Понятые, внимание. – Повернувшись к парням у двери, Круглов заговорил официальным тоном. – Я изымаю замок для проведения экспертизы.
//-- * * * --//
   В салон передвижной лаборатории стремительно влетела Амелина. Поставив на стол перед Тихоновым пакет, девушка довольно улыбнулась.
   – Держи, начальник, как заказывал. – Вода в бутылках, кефир, крекеры, в общем, все, что нужно страдающему от жажды и голода творческому работнику. Ей ли не знать, как хочется есть, когда ты целый день сидишь за компьютером, не отрываясь от монитора и склянок с пробирками.
   – Наконец-то! – обрадовался голодный Тихонов.
   Иван стянул перчатки и радостно вытянул из пакета бутылку с водой и пачку печенья. Разорвав упаковку стаканчиков, достал один и, налив в него воды, залпом выпил. Затем налил еще. Амелина, пристроив сумку с продуктами на полу, примостилась рядом с Тихоновым на стуле.
   Засунув в рот пару крекеров и запив их большим глотком воды, Тихонов снова повернулся к столу и сосредоточился на обломке бетонной опоры, доставленной Майским. Еще парочка кусков лежит рядом и молча ждет своей очереди. Натянув перчатки и взяв молоточек, Тихонов сделал тонкий скол от куска бетона, растер его в порошок и насыпал в мензурку. Затем, добавив реактивов, тщательно взболтал, капнул жидкость на одну пластинку и зажал ее сверху другой, затем поместил пластинки в планшетный сканер и включил. Теперь нужно подождать.
   – Как тебе Сидоркин? – Развернувшись к Оксане, Иван положил ногу на ногу и улыбнулся.
   – Да нормально. Тащится от своей работы. Хвалил проект. – Амелина пожала плечами и слегка отодвинулась от Тихонова. – Ты лучше скажи, что я должна делать сейчас?
   – Это фрагменты двух центральных колонн, которые, возможно, рухнули первыми. – Тихонов снова повернулся к монитору. – Делай смыв, ищи следы взрывчатки. Я пока качество бетона проверю.
   Ловкие пальцы Ивана быстро забегали по клавиатуре, задавая команды. На экране возник график, заинтересовавший Тихонова. В углу комнаты глухо заурчал принтер.
   Амелина, печально посмотрев на изысканный маникюр, покорно натянула перчатки.
   – Технология изготовления бетона явно нарушена. Не удивительно, что колонна рухнула. – Задумчиво посмотрев на монитор, Иван взял распечатку с принтера и пошел к двери. – Доложу Рогозиной!
//-- * * * --//
   И еще сорок минут бесцельных поисков. Телефоны буквально раскалились, спины затекли и ныли от долгого сидения за столом, но ни Рогозина, ни тем более Антонова не обращали внимания на неудобства. Они должны найти Ингу с Ирой. С каждым часом, да что там, с каждой минутой! – вероятность найти девчонок живыми уменьшалась, поэтому они не могли, просто не имели права сдаваться.
   – Вообще не поступали? – Галина Николаевна потерла лоб и прикрыла глаза. – Спасибо, извините.
   Только бы ситуация сдвинулась с мертвой точки!.. На Валю уже просто страшно смотреть. Да и ей тяжело сознавать свое полное бессилие. Пока они не добудут хоть какую-то информацию, так и будут буксовать на одном месте.
   – Нет, только со вчерашнего вечера! Понятно, спасибо!
   В голосе Антоновой звучала такая тоска, что Рогозина в который раз пожалела, что не отправила ее домой. Вероятно, она переоценила способность подруги абстрагироваться от личного горя и работать без эмоций, заниматься делом. Но с другой стороны, что бы она делала дома, в четырех стенах? Одна, наедине со своей бедой!
   Положив трубку на стол, Антонова обреченно посмотрела на распечатку с номерами.
   – Больше у нас больниц нет. – Обхватив руками голову, она тихонечко завыла. – Господи, за что?!
   Рогозина не знала, что ей ответить. Видит бог, в такие моменты человеку никто не поможет, и теперь ее близкая подруга на глазах теряет самообладание! Поднявшись, Галина Николаевна подошла к Антоновой и мягко обняла ее за плечи.
   В этот момент дверь открылась, и в кабинет заглянул Тихонов. Протянув начальнице распечатку, молча кивнул и сел рядом с рыдающей Валентиной.
   – Что у тебя? – Рогозина взяла документ. Все так же поглаживая Антонову по плечу, она вчитывалась в текст и все больше хмурилась. Не может такого быть.
   – В бетоне вместо шестисотого цемента с кучей добавок, морозо-, влаго– и прочее устойчивого, использовался самый обыкновенный четырехсотый, да еще в уменьшенной пропорции. Так что…
   Тихонов пожал плечами, но, наткнувшись на пораженный взгляд Антоновой, выпрямился и замолчал. Валентина же прекратила плакать и, отстранившись от Рогозиной, нервно потрясла головой.
   – Нет, нет! Этого не может быть! – Теперь на лице Антоновой проступила обида, смешанная с гневом. – Степа все отслеживает!
   – Некачественный бетон только в одном фрагменте. – Рогозина задумчиво посмотрела на Валентину и снова взглянула на распечатку.
   Виновато пожав плечами, Тихонов посмотрел на обеих женщин.
   – Но ведь сам Степан опознал его как часть несущей крестовины… Видно, не доглядел.
   А ведь он хотел как лучше! Пришел, чтобы дать Рогозиной информацию, а в итоге Антонова смотрит на него, как на врага, а Галина Николаевна не знает, как реагировать, чтобы не задеть чувства подруги, но и не может погрешить против правды. М-да, ситуация…
   Тихонов выскользнул из салона автобуса, предоставив женщинам возможность самим разобраться в сложившейся ситуации. Все, что в его силах, – это работать, искать факты, анализировать их и делать выводы. Этим он сейчас и займется.
   Проводив Ивана понимающим взглядом, Рогозина достала папку с документами, вложила в нее распечатку с результатами экспертизы, которую принес Тихонов, и с шумным хлопком шлепнула ее на стол перед собой. Но, взглянув на Антонову, поняла – та ничего не услышала и не заметила, вероятно пребывая в шоке. Так и есть: Валя сидит как будто в прострации, смотрит, не моргая, перед собой. Подругу срочно надо спасать!
   – Это не случайность… Бог наказал. – Неужели это голос Валентины? Рогозина едва его узнала, слишком хрипло и безнадежно он прозвучал. – Но детей-то за что?
   – Хватит ерунду болтать! Уж больно выборочно он наказывает! Да все не тех, кого нужно!
   Ей явно не удалось скрыть раздражение. Видимо, эти слова стали последней каплей для несчастной Антоновой – на ее лице внезапно возникла гримаса боли, а руки судорожно потянулись к сумочке. С трудом вытащив таблетки, она съежилась и напряженно замерла. Сообразив, что Валентине плохо, Рогозина встревоженно вскочила.
   – Тебе плохо?! Воды принести?
   – Если тебе не трудно. – Антонова говорила с большим трудом, прикрыв глаза.
   Быстро выбежав из лаборатории, Рогозина оставила Валентину одну на пару минут. Ничего за это время не случится, все будет хорошо!
   Конечно, если бы она знала, что произойдет в лаборатории во время ее отсутствия, она поступила бы иначе. Хотя нет, она спасала подругу! Она ведь не знала, что Антоновой вовсе не плохо – она притворилась, чтобы иметь доступ к папке на столе, беспечно оставленной Рогозиной. Вытащив из нее протокол осмотра и изъятия вещдоков с места происшествия, Валентина спрятала его в сумку, успев вернуть папку на место как раз вовремя.
   Влетев в лабораторию с одноразовым стаканчиком воды, Рогозина заметила, что Антоновой явно лучше – та сидела в спокойной позе, правда, с немного виноватым видом.
   – Вроде отпустило, зря тебя гоняла, могла бы сама. – Сделав пару глотков воды, Валентина мягко улыбнулась.
   – Тебе надо передохнуть, давай я машину вызову, отвезут тебя, – ободряюще кивнув Антоновой, Рогозина потянулась к телефону, но подруга остановила ее.
   – Не надо, я сама, на такси. У вас важнее дела есть.
   Антонова так стремительно покинула лабораторию, что Рогозина удивилась: только что подруга едва дышала, сидела, как воробышек на веточке, и вот уже летает, как реактивный самолет!
   Галина вздохнула, села за стол и взяла в руки папку, однако, пролистав ее с начала до конца – в первый раз медленно, потом быстрее, – с удивлением замерла. Да нет же, такого не может быть, у нее всегда все документы в порядке! Может, лист упал?.. На всякий случай Рогозина заглянула под стол, но сама же себе мысленно возразила – нет, бесполезно притворяться, если документ не в папке, значит, он пропал. То есть – его кто-то взял. Выпрямившись, Галина задумчиво прикусила губу. Это что – у них в ФЭС завелся вор? И как же теперь его вычислить?
   В этой комнате за день побывали все, и получается, теперь каждый из команды под подозрением? Рогозина сердито взглянула на папку, и вдруг у нее перехватило дыхание от догадки. Нет, никого не придется подозревать. Все предельно ясно, к сожалению. Обхватив голову руками, Рогозина горько вздохнула. И что ей теперь делать? Сказать всем о том, что случилось?
   Схватив стоящий на столе стакан воды, она с чувством сжала его обеими руками. Податливый пластик треснул, и вода едва не растеклась по серому столу. Рогозина в сердцах скомкала стаканчик и выкинула его в корзину.

Глава 4

   Галина Рогозина в ярости прошлась по комнате. Взяв папку в руки, подержала ее пару секунд и бросила назад на стол, затем резко села и взяла телефон. Не время переживать, надо действовать. Сейчас главное – продолжать идти по следу. А о том, что только что произошло здесь, она подумает позже.
   – Сергей, необходимо повторное изъятие фрагментов бетона центральных колонн, эти мы предъявить не можем!
   Рогозина говорила, едва сдерживаясь, и Майский, конечно, уловил изменение в ее настроении. Разумеется, он хочет объяснений, но что она может ему сказать?!
   – Сергей, не задавай вопросов! Сделай, и все! Если я говорю, что не можем, значит, не можем! Протокол изъятия пропал, сам понимаешь, без него наша экспертиза – пустая бумажка! И все изъятые фрагменты можно выбросить! – Гнев испарился так же быстро, как и возник, на смену ему пришла страшная усталость. Потерев ладонью лоб, Рогозина тихо выдохнула. – Вот так! Считай, что это моя вина, и протокол я потеряла или кофе залила!
//-- * * * --//
   Степан Васильев сосредоточенно уставился на экран своего компьютера. Сколько у него осталось времени?.. Мало, очень мало. А сделать нужно так много! Выйдет ли он из этого пике или потерпит крушение?
   Чувствуя себя летчиком падающего самолета, Степан мрачно застучал по клавишам. Даже если ничего сделать нельзя, надо хотя бы попытаться. Или лучше смириться? Сглотнув комок в горле, Васильев нервно вздрогнул – дверь в кабинет неожиданно открылась.
   На пороге возник Роман. Неловко опираясь на костыль, он прохромал к столу и остановился перед коллегой.
   – Ну как… дочери нашлись? – В его голосе чувствовалась тревога.
   – Ищем. – Перестав печатать, Степан сцепил руки в замок и покачал головой. – Ты-то чего с переломом шляешься?
   – Да нет у меня перелома, всего лишь ушиб и растяжение. – Роман вздохнул и наклонился к монитору. Минуту смотрел на экран, затем перевел внимательный взгляд на Степана. – Вижу, расчеты проверяешь?
   – Уже проверил. Кажется, действительно, опоры не выдержали.
   Степан пожал плечами и, кивнув на экран, попытался улыбнуться, однако его губы предательски дрогнули. Бравада не удалась. Вон и Роман не поверил – изумленно уставился на него.
   – Что ты несешь? У тебя там двойной запас прочности был! – Ему ли, близкому другу и помощнику Степана, не знать, как обстоит дело!
   Ну что ж, значит, придется вернуть его с небес на землю. Разозлившись, Степан ответил резче, чем собирался, но Роман не должен сомневаться в его словах… никто не должен.
   – Был да сплыл! Похоже, я не досмотрел, когда заливали крестовину опоры. На месте обрушения нашли фрагмент – я без этих экспертиз вижу, цемент не тот, арматура тоньше, так что…
   Кажется, его слова достигли цели. Степан отчетливо видел, как испуган и шокирован Ромка, вон даже силы его покинули, уселся, выставив замотанную ногу, а на лице – просто гамма эмоций, и еще страдание…
   – Я отзываю заявку! – добавил Степан. Вот теперь он сказал все.
   Быстро вскочив от переполняющих его чувств, Роман тут же поморщился, схватившись за ногу, которую пронзила острая боль.
   – Ты с ума сошел?! Пока никто ничего не доказал! – Негодование парня достигло высшего предела, казалось, еще немного, и он взорвется. – Такой подарок Сидоркину делать! К тому же это не только твоя, это наша общая заявка!
   Конечно, он прав. Но разве у Степана есть другой выход? Роман, разумеется, разозлился, ведь они столько сил вложили в проект. Он, по сути, еще мальчишка – вон как зыркает глазами, и все эмоции на лице читаются, как в открытой книге!.. Какой же Степан старый рядом с ним… А ведь не такая уж между ними большая разница в возрасте. Просто Васильеву приходится думать о других людях, не только о том, что хочется лично ему. И принимать решения не только за себя самого.
   Вздохнув, Степан грустно покачал головой.
   – Забудь! Меня сейчас так дерьмом польют – до конца жизни не отмоюсь! А тебе за компанию мараться незачем! У тебя есть свое бюро, хорошая история. Бери наш проект и подавай от себя! И чтоб моей фамилии там близко не было!
   Роман со злостью развернулся, забыв на секунду о травме, но тут же поплатился за это острой болью в ноге. Сжав зубы, он тем не менее доковылял до двери и, остановившись на пороге, сердито посмотрел на Степана.
   – Так нельзя! Это… черт знает что! – Взгляд Романа полыхал от ярости. – Я этого так не оставлю!
   Изо всех сил хлопнув дверью, парень вышел. Добрый и славный Роман, ну конечно, он рассердился на друга, который, вместо того, чтобы бороться и доказывать свою правоту, добровольно от всего отказался, сложил лапки и пошел ко дну. Невольно улыбнувшись, Степан посмотрел ему вслед. Он предвидел подобную реакцию. Значит, поступил верно. Вот только почему так муторно на душе? И снова ноет в груди.
   Прикрыв глаза и опустив голову на руки, Степан замер. В кабинете было так тихо, что слышалось тиканье часов в соседней комнате. И мысли, гудящие в голове, как рой недовольных пчел. Хорошо еще, что мобильник молчит. Открыв глаза, Степан обвел взглядом кабинет и обнаружил телефон на краю стола, возле компьютера. Может быть, ему звонили, а он ничего не слышал, потому что отключил звук? Но он всегда ставит мобильник на вибрацию, так что почувствовал бы, уловил бы жужжание! В такой вязкой тишине даже малейший звук отзывается эхом – вот как этот сейчас, какой-то стук, вроде перебора клавиш или… да, женских каблучков на лестнице.
   Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Антонова. Стремительно вытащив из сумки документ, кинула его на стол перед Степаном и застыла каменной статуей, уничижительно глядя на него.
   – Это что? – Женщина полыхала гневом, распаляясь еще больше оттого, что ее муж явно не мог сообразить, чего она от него ждет.
   Степану в самом деле никак не удавалось вникнуть в текст. Протокол изъятия вещдоков… Все это слова не из его жизни, это что-то полицейское, а он – архитектор! Зачем ему все эти детали, описание осмотра, что-то еще?.. И этот требовательный взгляд Вали, прожигающий его до позвоночника. Что он может ей ответить?
   – Откуда взялся не тот бетон? Только не рассказывай мне, что ты не доглядел! Я знаю, как ты все контролируешь! Тебя подставили? Что происходит? Где дочери? Говори!
   Его жена в одно мгновение из высокомерной статуи превратилась в разъяренную фурию и трясла его за плечи, а он все сидел и смотрел на нее, не в силах открыть рот.
   – Валя, Валя! – Встав наконец, Степан попытался обнять бьющуюся в истерике женщину, но та вырвалась и отбросила его руки.
   – Не трогай меня! Я с ума схожу! Я ведь протокол выкрала! Я Галку подставила! А ты! – С плачем ударив Степана по руке, Антонова на шаг отошла от его стола и остановилась, глядя на мужа с укором.
   – Валя! Не спрашивай ни о чем! Все будет хорошо!
   Грудь сдавило еще больше, и Степан почувствовал, что задыхается. Если бы только Валя не смотрела на него с такой безнадежностью! Если бы она действительно злилась на него и ненавидела, тогда бы ему было проще, он признался бы, что виноват, и все. Но он-то знает, что она кричит от боли и отчаяния, ей просто страшно! А он ничем не может ей помочь!
   – Просто поверь и делай, как я скажу! Верни протокол на место. Пожалуйста. Так надо!
   Ну вот и все, он произнес то, что было надо. Только бы жена верила ему и чувствовала, как сильно он любит ее и дочек. Они – это все, что есть в его жизни!..
   Пристально взглянув Степану в глаза, Антонова кивнула, вернулась к столу и забрала протокол изъятия. Двигаясь медленно, как во сне, она вышла, забыв закрыть дверь.
   Проводив ее глазами, Степан грузно осел на стул. Хотел встать и закрыть дверь, но понял, что не в силах сдвинуться с места. Грудь словно стянуло стальным обручем, лоб покрылся холодной испариной. Тяжело дыша, Степан попробовал помассировать грудную клетку, но охнул, ощутив пронизывающую боль в руке. Через секунду, схватившись за сердце, мужчина из последних сил потянулся к мобильнику, достал его кончиками пальцев, нажал на кнопку вызова, но нечаянно столкнул со стола. Правда, пожалеть об этом уже не успел – потеряв сознание, безжизненно рухнул на пол.
//-- * * * --//
   Оглядевшись по сторонам, Роман заметил микроавтобус с эмблемой ФЭС на боку и стоящую возле него высокую, статную женщину в форме полковника МВД. Догадавшись, что это и есть Галина Рогозина, парень кинулся к ней, старательно пробираясь через завалы и едва удерживая равновесие с помощью костыля. Больная нога ныла, но он не обращал на нее внимания – то, что он должен сказать, не терпит отлагательства!
   – Я знаю, что это был взрыв!
   Как Роман и предполагал, его слова возымели нужное действие, Рогозина сразу же повернулась к нему, однако, к его великому сожалению, не поверила прозвучавшим словам. Хотя, может быть, это он так решил – слишком уж много вопросов она ему задала, как будто желая его запутать или не доверяя его наблюдательности. Рогозина очень дотошная, ему это говорили. Ну и пусть, значит, он будет снова и снова повторять одно и то же, чтобы достучаться до нее, донести информацию!
   – Не могло быть никакой ошибки, понимаете?! Одну из несущих колонн, любую, можно вообще убрать, крыша выдержит! Я слышал хлопок перед самым обрушением! Это все подстроено, нас просто хотят выкинуть из конкурса!
   – Какого конкурса? – Рогозина резко повернулась к Роману и впервые посмотрела на него внимательно и так пристально, словно мысленно составляя его фотопортрет.
   Ну вот, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки! Его сообщением заинтересовались! Облегченно вздохнув, Роман начал быстро рассказывать.
   – Через несколько дней – рассмотрение заявок на большой строительный проект. – Жаль, что у него не получается говорить последовательно, он то и дело сбивается. Но Роман был уверен, что теперь это не важно. – А из-за этого обрушения Степан снял свою заявку. Теперь точно Сидоркин выиграет, он – наш главный конкурент!
//-- * * * --//
   Голос жены из мобильника звучал резко и неприветливо. Вот только мужчина, лежащий на полу без движения, ничего не слышал.
   – Да, Степ? Степа, я тебя слушаю! – Голос начал заметно волноваться, правда, и на новые интонации ответа не последовало. – Васильев, ты меня слышишь? Алё?..
   Если бы не это странное молчание в трубке, Антонова ни за что бы не вернулась в офис к Степану. Она была просто убита его словами. Лучше бы злилась, как в начале разговора, но почему-то не получалось. Он выглядел таким несчастным, и это его – «верь мне»… Он же тоже переживает! Вот только она в своем материнском горе забыла, что Степан – отец и что его сердце так же рвется от горя на части, как и ее. И, наверное, им было бы легче, если бы они могли обняться и вместе пережить эти жуткие моменты, подбадривая и утешая друг друга. Вот только сейчас она не может позволить себе быть слабой. А Степан… он не помогает ей. Что с ним происходит, черт возьми? И что за фокусы с телефоном?
   Антонова вошла в офис Степана и тут же испугалась, увидев того на полу. Ее муж лежал на правом боку, неловко поджав под себя руку. Уронив на пол сумку, Валентина кинулась к нему. Проверив пульс и дыхание, уложила Степана ровно, расстегнула ему ворот рубашки и начала делать массаж сердца и искусственное дыхание. Одновременно достала свой мобильник и, не отрывая рук от тела мужа, прокричала в трубку:
   – «Скорая»? «Скорая»? Сердечный приступ. Мужчина, сорок четыре года, срочно приезжайте…
   Когда через несколько минут приехала «Скорая», Степан уже пришел в сознание и даже пытался что-то говорить, но Антонова его не слушала. Не сейчас – когда его жизнь висит на волоске!
   Врачи погрузили Степана на носилки и осторожно понесли по лестнице. Еле сдерживая слезы, Валентина шла следом. Его увезут в «Скорой помощи», и очень скоро он окажется в больнице под присмотром врачей, его спасут, все будет хорошо. Она найдет девочек, а ее муж поправится, и все обязательно наладится!
   У машины «Скорой» Степан кивком подозвал жену к себе. Бедная, ведь она едва на ногах держится, сколько же несчастий разом на нее свалилось! Но он все равно должен ей сказать, это очень важно!
   – Не надо со мной ехать, поезжай на работу, сделай, как я сказал. Пожалуйста.
   Теперь в глазах Вали заблестели слезы, и она как будто стала меньше ростом – ссутулилась, плечи поникли. Но Степан уже понял, что она сделает все, о чем он ее просит.
   Посмотрев на него долгим взглядом, Антонова молча кивнула.
//-- * * * --//
   Майор Круглов вошел в палатку передвижной лаборатории и удовлетворенно посмотрел на Тихонова с Амелиной. Эти двое всегда работали очень дружно и так слаженно, словно не один год прожили в законном браке и понимали друг дружку без слов. А на самом деле между ними даже симпатии нет… хотя – кто знает, что там водится в этом тихом омуте!
   Хмыкнув, Круглов выставил на столик несколько пакетов, один – с врезным замком, остальные – с кусками бетона.
   – Что-нибудь про Валиных детей выяснили? – Глядя на сосредоточенные и безрадостные лица Ивана и Оксаны, Круглов заранее знал ответ. Но все равно надеялся на хорошие новости.
   – Пока нет. – Оторвавшись от монитора, Тихонов взглянул на Круглова, затем снова перевел взгляд на экран. – Вот видишь – собрали записи всех окрестных камер, на которых хоть каким-то боком этот спорткомплекс видно, просматриваем, отслеживаем все перемещения.
   Протянув руку к принесенным Кругловым пакетам, Амелина посмотрела на их содержимое и удивленно подняла бровь.
   – Это что, фрагменты боковых колонн?
   – Нет, до боковых колонн еще не добрались, но там несколько тоже обрушилось. А это повторное изъятие из коридора, центральные колонны. – Круглов указал на образцы и подмигнул. – Вам что, первых фрагментов не хватило?
   Переглянувшись, Тихонов с Амелиной молча поднялись, почти синхронно надели перчатки и взялись за доставленные Кругловым куски бетона.
   – Это вопрос к Рогозиной. – Недовольный Тихонов ловко сколол кусочек бетона и положил несколько крупинок на стеклянную пластину. – Только задавать его я не советую. И вообще…
   – Что вообще? – Ситуация Круглову не нравилась. Неужели за его спиной происходит что-то неладное? В какие игры играет Рогозина?
   – Обычно нам объясняют, что происходит, – пояснила Амелина, помещая пробирку в сканер, – а тут… надо повторить экспертизу, и все!
   Покачав головой и нахмурившись, Круглов вышел из лаборатории. Закрывая дверь, он услышал за спиной ворчанье Тихонова и улыбнулся.
   – Может, на нее форма так влияет.
   А что – может, Ванька и прав. Рогозина второй день тесно общается с начальством, вращаясь в высших кругах, и вся эта официальность не может не действовать на нее. Даже Круглову не по себе, а что уж говорить про неформала Тихонова!
   На экране у Амелиной высветилась надпись «Цемент М600», затем последовательно возникли химические формулы присадок и столбик чисел. Оксана удивленно пробежала цифры глазами, перевела взгляд на лежащие перед ней образцы бетона, потрогала один из них, затем снова уставилась в монитор, задумчиво нахмурившись.
   – У меня ничего, отличный бетон!
   – И у меня отличный! Все образцы! – Тихонов оторвался от компьютера и откинулся на стул, почесывая висок. – Ничего не понимаю.
   – Иди, докладывай! – Улыбнувшись, Оксана повернулась к Ивану и кокетливо закинула ногу на ногу.
   Тихонов в восхищении замер, разглядывая красивые ноги Амелиной, затем, стряхнув оцепенение, испуганно покачал головой.
   – Ну уж нет, я жить хочу! – Быстро набрав номер Рогозиной, забубнил в трубку ровно и без эмоций: – Галина Николаевна, бетон с повторного изъятия соответствует технологическим нормам. По-видимому, бракованной была только часть несущей конструкции.
   Ну вот, приехали. Рогозина бросила взгляд на документы в папке. Выходит, повторная экспертиза не исправила ситуацию, а только еще больше все запутала. И как теперь прикажете понимать, где черное и где белое?
   – Плохо! Очень плохо! – Рогозина уже предвидела разговор с генералом. Вряд ли тому понравится ход расследования. Впрочем, это ее проблемы, а Тихонов просто выполнил свою работу, и выполнил хорошо, так что он тут ни при чем!
   – Извини, это я не тебе!
   Дверь в микроавтобус приоткрылась и появилась Антонова. С непроницаемым лицом она зашла в салон и уселась перед Рогозиной, держа на коленях сумку и не обращая внимания на мрачный взгляд начальницы.
   – Погоди, Иван. – Рогозина выжидательно замолчала.
   Антонова вытащила из сумки протокол изъятия вещдоков и положила его на стол перед Рогозиной. Та, не выпуская из правой руки мобильник, быстро пролистала документ и, не глядя на Антонову, положила его на папку.
   – Так… Спасибо, Иван, все в порядке, первый протокол нашелся.
   Нажав отбой, Рогозина отложила мобильник и, еще раз внимательно прочитав, убрала протокол в папку, затем разложила перед собой бумаги и углубилась в них, демонстративно игнорируя присутствие Антоновой. Валентина, подождав немного, смущенно опустила глаза и быстро выбралась из микроавтобуса, плотно прикрыв за собой дверь.
   Антонова очень виновата. Она об этом знает. И Рогозина это видит. И даже может понять ее, возможно, простить тоже. Но как заставить себя снова начать верить той, которая так подвела, буквально нанесла удар в спину? Вздохнув, Рогозина опустила голову на руки и невидящим взглядом уткнулась в бумаги.

Глава 5

   Дверь лаборатории отъехала, пропустив внутрь Сергея Майского. Не отрываясь от работы, Тихонов махнул ему рукой, указав, куда класть новые образцы для анализов. Амелина даже не повернулась, сосредоточенно изучая на мониторе новые данные.
   Положив на стол новые куски бетона в пакетах, Майский прислонился к стене и внимательно посмотрел на коллег. Да уж, вид у них усталый, и особой радости на лицах не видать.
   – Новости есть?
   Тихонов и Амелина медленно, словно нехотя, отвернулись от компьютеров.
   – Муж Антоновой в больнице с сердечным приступом. – Амелина вздохнула. – А мы вот никак с записями камер не закончим, все бетон исследуем.
   – Больше не будет, – указав на принесенные и сложенные на столе куски бетона, уверил Майский. – Это с двух боковых колонн, которые тоже рухнули, остальные целы.
   Одновременно протянув руки, Тихонов и Амелина взяли по куску бетона и столь же синхронно начали экспертизу. Майский всегда удивлялся, как это у них выходит. Вроде бы не сговариваются и ничего не обсуждают, просто работают, как две руки одного человека. Вот Амелина колдует над бетоном, проводя по нему влажной кисточкой, затем смывает бетонную пыль в растворе и ставит мензурку с образцом в центрифугу, затем нажимает на кнопку. А Тихонов в это время скалывает молоточком кусок бетона, растирает его в порошок и рассматривает под микроскопом. Оба двигаются уверенно и свободно, и в то же время не мешая друг другу. Просто удивительный симбиоз! К тому же оба умудряются при этом спокойно беседовать с Майским.
   – Странно, бракованный бетон был только в одном фрагменте! – Тихонов удивленно посмотрел на Амелину. Та недоуменно пожала плечами.
   – Учитывая запас прочности здания, не похоже, чтобы это стало причиной обрушения. – Заглянув через плечо Ивану, Оксана покачала головой, однако не успела ничего добавить – запищал ее компьютер, высветив на экране надпись – «Тротил».
   Амелина взволнованно схватилась за мобильник.
   – Галина Николаевна, на фрагменте боковой колонны следы тротила! Роман прав, это был взрыв!
   – Теперь понятно, почему записи камер выкрали, – констатировал Майский.
   Через минуту в микроавтобус ворвалась Рогозина и сразу же взглянула на монитор Амелиной. Этого следовало ожидать.
   – Характер взрывчатки определили? Какие еще компоненты, кроме тротила?
   Ситуация непростая, но, похоже, механизм начал крутиться и набирать обороты. А это значит, что так или иначе, но с мертвой точки они сдвинулись. Теперь дело за малым – выяснить все детали и собрать из отдельных фрагментов цельную картину. А это им по силам, это они умеют.
   Амелина быстро ввела ряд команд, и все замерли вокруг ее компьютера, ожидая ответа. Наконец, на мониторе проявилась ожидаемая информация.
   – Похоже, промышленная взрывчатка, для подрыва скальных пород. – Тихонов внимательно вгляделся в ряд цифр.
   – Надо обыскать все помещения в спорткомплексе! – повернувшись к Майскому, подвела итог Рогозина. – Взрывчатку, возможно, какое-то время хранили внутри.
   Кивнув, Майский тут же покинул микроавтобус. Нельзя терять ни минуты!
   Выпрямившись, Рогозина решительно двинулась к двери, затем остановилась, повернувшись к Тихонову и Амелиной.
   – Заканчивайте с камерами наблюдения! – Галина Николаевна задумчиво потерла подбородок. – Сдается мне, что этот взрыв и исчезновение девчонок – не случайное совпадение.
   – Ну, взрыв понятно – хотели Степана подставить. А похищение? – Амелина недоуменно нахмурилась.
   – К тому же бетон-то плохой на самом деле был, Степан его сам опознал, – вторил ей Тихонов.
   Внимательно посмотрев на Ивана с Оксаной, Рогозина серьезно кивнула.
   – А если предположить, что этот бетон подкинули? – Эта мысль показалась ей интересной, и она заметно оживилась. – И что, если опознал он его специально?
   – Но зачем?! – Амелина по-прежнему не могла понять, о чем говорит начальница.
   – Его заставили! – Рогозина нетерпеливо ударила ладонью о ладонь. – Для этого и детей похитили! Чтобы он признал свою вину за обрушение и снял заявку со строительного конкурса!
   – Надо пробить все контакты Степана с момента взрыва! – Подпрыгнув от пришедшей в голову идеи, Тихонов тут же кинулся к компьютеру. – Похитители же должны были как-то свои требования передать, ну, и доказать, что дети у них.
//-- * * * --//
   Коммуникатор высветил тусклую комнату с бетонными стенами и полом. В углу, у трубы – две маленькие детские фигурки в спортивных костюмах. Так… приблизить картинку… Пальцы быстро нажали пару кнопок, изображение на мониторе стало крупнее, и вот уже отчетливо видны руки девочек, прикованные наручниками к трубе. Тут же рядом – свернутое одеяло и двухлитровая пластиковая бутылка с водой. Все хорошо, значит, не умрут, у них все есть. Когда очухаются от хлороформа и захотят пить – пожалуйста, водичка. Замерзнут – укутаются в одеяло. И пусть хоть оборутся там – кто их услышит? У них с миром нет никакой связи – только вот этот коммутатор, который фиксирует каждое движение маленьких пленниц. Но ведь они ничего не знают о камере, подвешенной высоко под потолком и следящей за ними! Бедные глупые девчонки. О, кажется, очнулись!
   Почему так холодно? На ноге только одна кроссовка, второй нет… Со стоном повернув голову, Ира не увидела ничего, кроме серой стены и какой-то ветоши на полу. Пошевелившись, она вскрикнула от боли в руке, и тут же ей стал вторить голос сестры. Скосив глаза, Ира увидела спящую Ингу, свернувшуюся калачиком рядом с ней. Рука сестры была неестественно вывернута и прикована к трубе, как и ее собственная, – в этом она тут же убедилась.
   – Инга! Инга! Где мы? Что случилось? – От страха и жажды голос девочки прозвучал тихо и хрипло, но сестренка сонно зашевелилась и открыла глаза.
   Правда, проснувшись, Инга очень испугалась, увидев подвал, а когда сообразила, что прикована наручником к трубе, расплакалась.
   – Ма-ма-а-а!!! – Очень просто быть смелой, когда ты дома и родители рядом. Но они же здесь совсем одни, и им холодно. И ужасно, невыносимо страшно!
   Заревев в голос, Ирина и Инга обнялись, согревая и утешая друг дружку. Через некоторое время, устав от слез и неизвестности, напившись воды из бутыли и вдосталь накричавшись, девочки впали в забытье.

Глава 6

   Сергей Майский деловито прошел по периметру раздевалки, обследуя стены и пол с детектором паров взрывчатки. Начальник службы охраны Всеволод Рубцов с недоуменным видом следовал за ним, изредка поглядывая на стоящего в дверях полицейского.
   Сосредоточенно глядя на дисплей прибора, Майский целенаправленно подошел к ящикам и остановился возле тех, что были закрыты.
   – А это что? Почему закрыты? – Нахмурив брови, Сергей продолжил проверку, сканируя ящики детектором.
   – Это ящики персонала. – Всеволод начал заметно нервничать. Почему-то ему стало не по себе, хотя он и сам бы не мог сказать, что его тревожит. Просто этот здоровенный парень действовал ему на нервы своей невозмутимостью и выглядел так, словно вот-вот уличит Всеволода в преступлении.
   Майский сдвинулся вправо, и прибор тут же резким звуком отреагировал на один из запертых ящиков.
   – Чей это ящик? – Сергей сурово посмотрел на Рубцова. Тот удивленно моргнул.
   – Мой!
   В ту же секунду все изменилось: спокойное выражение исчезло с лица Майского, ему на смену пришла холодность, и Всеволод вдруг четко понял – он попал…
//-- * * * --//
   Рогозина быстрым шагом направлялась к лаборатории, когда заметила стоящую неподалеку Антонову. Женщина выглядела просто ужасно – заплаканная, несчастная, с бледными щеками и поникшими плечами, она казалась совершенно потерянной, и в сердце Рогозиной всколыхнулась жалость к подруге. Ей захотелось подойти к Валентине, прижать ее к груди и утешить, и она почти поддалась своему порыву, но тут же вспомнила о поступке Антоновой и остановилась. Человеческое сострадание велело ей все простить, но Рогозина не имела сейчас права быть просто женщиной и прислушиваться к своему сердцу. В конце концов, она – начальник, и значит, должна во всем руководствоваться разумом. Не время для мягкости.
   Сжав зубы, Рогозина бросила быстрый взгляд на несчастную Антонову и прошла мимо. Ей надо заниматься делами, искать девчонок и ловить преступника. Со всем остальным она разберется позже.
   Открыв дверь в лабораторию, Галина Рогозина нетерпеливо окликнула сидящих за компьютерами Амелину и Тихонова.
   – С записями камер наблюдения закончили?
   – Да, дочерей Антоновой на них нет. – Амелина, оторвавшись от экрана, грустно покачала головой.
   – Найдите планы всех подвальных помещений спорткомплекса, всех подземных коммуникаций, куда-то же их дели! – Кивнув, Оксана тут же вернулась к компьютеру и быстро защелкала клавишами, и Рогозина обратилась к Тихонову: – Иван, что с контактами Степана?
   – Утром, после обрушения, ему пришло сообщение. – Тихонов поднял взъерошенную голову на начальницу. – Срочно проверь почту…
   – От кого? – перебила его Рогозина.
   Тихонов вздохнул.
   – В том-то и дело. Это мобильный одного из пострадавших. Он говорит, что телефон остался в спорткомплексе. А номер включился только на момент передачи и совсем в другом районе.
   – Предупреди оператора связи, чтобы пока не блокировали сим-карту. – Рогозина подытожила сказанное и перешла к следующему моменту. – Почту Степана проверил?
   – Сообщение он удалил сразу, я пытаюсь найти его следы на сервере провайдера и выяснить, от кого оно, – послушно отчитался Тихонов, повернувшись к монитору.
   Рогозина согласно кивнула и снова обратилась к Амелиной.
   – Оксана, пробей начальника службы безопасности спорткомплекса. Рубцов Всеволод Андреевич. Контакты, откуда он там взялся, все, что найдешь!
   – У нас есть подозреваемый? – Амелина явно обрадовалась, особенно когда начальница кивком подтвердила ее предположение.
   – В его шкафчике в раздевалке Майский нашел следы взрывчатки, сейчас проверяет его машину.
   Проводив Галину Николаевну взглядом, Оксана кинулась выполнять новое задание – сейчас это самое важное дело на свете, ведь если у них в руках подрыватель, значит, и дочки Антоновой скоро найдутся!
//-- * * * --//
   То, что происходило сейчас в жизни Всеволода Рубцова, казалось таким ужасным и нереальным, словно он наяву видел дурной сон. Вот только от кошмара можно очнуться, а здесь он молча стоял и наблюдал, как Майский медленно и планомерно рушит его жизнь. А ведь еще утром Всеволод ни о чем плохом и не думал! Как обычно, приехал на своей машине на работу… Да, спорткомплекс обвалился, но ведь его никто не увольнял, значит, он так или иначе должен быть на рабочем месте. И вот он здесь – стоит и смотрит, как представитель ФЭС при понятых обшаривает его машину, явно рассчитывая что-то в ней найти. И ведь найдет же, Рубцов в этом не сомневался. На шкафчик-то его чертов прибор запищал почему-то! Таково уж его везение…
   Склонившись над багажником машины Рубцова, Майский планомерно проводил по стенкам датчиком паров взрывчатки. Внезапно прибор среагировал.
   – Граждане понятые, в багажнике машины обнаружены пары взрывчаткию. – Выпрямившись, Майский оглядел свидетелей и внимательно посмотрел на Всеволода. Затем, кивнув полицейскому, стоящему за спиной Рубцова, продолжил осмотр без детектора.
   Приподняв коврик в багажнике, Майский заметил какой-то документ с чертежом. Вытащив его, он сразу же понял, что это схема здания спорткомплекса с отмеченными на ней красными крестами двумя боковыми колоннами. Они нашли весомую улику.
//-- * * * --//
   Амелина взволнованно заглянула в приоткрытую дверь комнаты. Рогозина, не прекращая говорить по телефону, махнула ей – проходи. Обогнув стол и мельком взглянув на лежащую перед начальницей папку с документами, девушка довольно опустилась на стул.
   – Как его состояние? – На лице Рогозиной появилась улыбка. – Спасибо, всего доброго.
   Отложив мобильник, она внимательно взглянула на Амелину.
   – Рубцова пробила?
   – Да. Он раньше работал в охранном агентстве, которое обслуживало фирму почетного строителя Сидоркина. – Оксана удовлетворенно заглянула в распечатку и протянула ее Рогозиной. – И на последнюю работу он устроился по рекомендации именно Сидоркина.
   Рогозина задумчиво покачала головой.
   – Контакты с Сидоркиным Рубцов поддерживал? – В ее голосе не слышалось той радости, на которую рассчитывала Амелина, и девушка несколько приуныла.
   – Регулярно созванивались. – Теперь уже и ей самой ее новости не казались столь сногсшибательными. – И еще. Раз в две недели Сидоркин ходит в спорткомплекс на массаж…
   Рогозина на секунду замолкла, размышляя.
   – Взрывчатку проверили? Никуда она нас не выведет?
   С сожалением покачав головой, Амелина погрустнела. Галина Николаевна умеет все расставить по своим местам, но она права – факты должны быть убедительными.
   – Промышленная взрывчатка. Не отследить… Единственное что – фирма Сидоркина тоже такую использовала.
   – Да, Сидоркин подходит по всем параметрам, все знал о проекте, имел своего человека, имеет очень большую заинтересованность. – Рогозина точно обозначила все ключевые моменты, но тут же решительно добавила: – Но доказательств нет.
   – Косвенные улики. – Так просто Амелиной не хотелось сдаваться, но уверенности она больше не ощущала.
   – Ничего у нас нет. Если только Рубцов на него не даст прямые показания, – устало вздохнув, Рогозина покачала головой. – Кстати, надо проверить поминутно, где был Рубцов во время и после взрыва. Думаю, он не мог все сделать один, похитить детей, похитить диск… Был кто-то еще.
//-- * * * --//
   В допросной майор Круглов некоторое время молча смотрел на сидящего перед ним за столом Всеволода Рубцова, затем быстрым движением подвинул к подозреваемому распечатки с результатами экспертиз и лист с чертежом спорткомплекса, обнаруженный Майским в машине Рубцова.
   – В вашем шкафчике и в багажнике вашей машины обнаружены следы взрывчатки. По составу она совпадает с той, которой были подорваны колонны. – Голос Круглова звучал глухо и без эмоций, однако Всеволод поежился. – Еще в багажнике обнаружен чертеж здания спорткомплекса с отмеченными подорванными колоннами. Меня интересует, откуда у вас эта взрывчатка и этот чертеж?
   – Я еще раз официально заявляю! Я ничего не знаю ни о какой взрывчатке, ни о каком чертеже! Это чистая подстава!
   Рубцов изо всех сил старался сдержать злость, но ему было трудно владеть собой в такой атмосфере. Еще бы – на него смотрят, как на преступника, и ни одному его слову не верят! Вон и этот майор не сводит с него угрожающего взгляда.
   – Значит, следствию вы помогать не хотите, – мрачно подытожил Круглов.
   – Я помогаю! Я говорю, что есть! – Голос Всеволода сорвался на крик, он больше не мог сдерживать эмоций. – Ищите! Ищите этих гадов! Я здесь ни при чем!
   Выдержав театральную паузу, Круглов резко наклонился к Всеволоду и заговорил тихо и внешне спокойно, но Всеволод испуганно замолчал, ощутив в тоне майора настоящую ярость.
   – Если с девочками что-нибудь случится, я тебя собственными руками на части порву!
   Закусив губу, Всеволод Рубцов поник всем телом. Пытаясь взять себя в руки, он сделал пару судорожных вдохов и сглотнул комок в горле. Не сводя с него пристального взгляда, Круглов приготовился ждать.
//-- * * * --//
   …И снова этот жуткий, пронизывающий холод, не дающий забыться хотя бы в недолгом сне! Наручники натерли нежную кожу на запястьях, и от попыток освободиться девчонки только сильнее поранились. Хорошо только одно – они вместе! Обнявшись, Ирина и Инга тихо заплакали, размазывая ручонками грязь по измученным лицам. Кричать бесполезно – они уже сорвали голоса, стараясь прорваться сквозь вязкую тишину подземелья и позвать кого-нибудь на помощь. Но никто их не услышал, и наверное, они так и останутся здесь навеки… Уткнувшись друг в дружку, сестры тихонько заскулили от страха и отчаяния. Воды в бутылке почти не осталось, и так хочется есть, и сил уже не осталось, и все, что они могут делать, – это ждать. Просто ждать и надеяться, что за ними придут и спасут.
//-- * * * --//
   Долго ждать не пришлось – Всеволод явно «потек», как с удовольствием отметил Круглов. Еще бы, не каждый выдержит такой стресс! На этого молодца даже нажимать особо не потребовалось – несмотря на внушительную внешность, он оказался слабым и сломался при первом же натиске. Майор мог голову прозакладывать, что теперь подозреваемый начнет говорить.
   – Итак, какие у тебя отношения с Сидоркиным? – Круглов прищурил глаза и внимательно посмотрел на Рубцова. Теперь главное направить допрос в нужное русло, и они получат все необходимые им сведения и улики.
   Однако Всеволод явно удивился вопросу.
   – При чем здесь Сидоркин?
   – При том. – Круглов нахмурился. – Это обрушение выгодно в первую очередь ему!
   Оторопело замолчав, Всеволод уставился на майора. Он никак не мог взять в толк, чего от него хотят и в чем обвиняют.
   – Почему выгодно? Что, ему теперь дадут комплекс отстраивать? Так это пол-Москвы можно взорвать с тем же успехом. – Покачав головой, парень неуверенно пожал плечами.
   Круглов еще сильней нахмурился, не сводя глаз со Всеволода. Что-то тут не вяжется, не сходится одно с другим.
   – Ты мне мозги не парь! Степан был его главный конкурент, а теперь Сидоркин один такой крутой остался.
   Всеволод задумчиво положил перед собой руки и уставился на них, как будто видел в первый раз.
   – Да нет, я не думаю. Сидоркин, конечно, своего не упустит. Так мы все такие. Но чтобы взрывать… – С сомнением покачав головой, Рубцов поднял взгляд на Круглова. – Он, конечно, на Степана зол… и за этот комплекс тоже, но…
   Круглов тут же ухватился за новый факт.
   – Зол? Почему?
   – Ну, Сидоркин очень хотел этот спорткомплекс строить. А тут Степан со своим сейсмоустойчивым куполом. – Улыбнувшись, Всеволод хотел еще что-то добавить, но остановился и на секунду замолчал. Затем нехотя продолжил: – Сидоркин же меня специально устроил консультантом по безопасности к заказчику. Чтоб я продвигал его проект.
   – Чего же не продвинул? – Круглов усмехнулся в усы и удовлетворенно заметил, как Всеволод смутился.
   – Ну, у Степана проект гораздо круче был. А я так и остался здесь. – Парень чувствовал себя как на раскаленных углях. – Я Сидоркину, конечно, рассказывал, что и как, чтоб, если что, он был в курсе. Но это все!
   Ну как ему убедить этого въедливого и сурового майора, что он ни в чем не виноват?
//-- * * * --//
   В лаборатории Тихонов сосредоточенно стучал по клавишам, ничего вокруг не замечая и не отрывая от экрана воспаленных от бессонницы глаз. Сидя за столом, Амелина пролистывала протоколы со свидетельскими показаниями, снова и снова пытаясь найти зацепку.
   В микроавтобус заглянул Майский и постучал костяшками пальцев по свернутым в трубку документам. Протянув их Тихонову, подождал немного, но Иван даже головы к нему не повернул, полностью погруженный в какие-то свои хакерские дела.
   – Вот вам, из архива строительного института прислали. – Удивленный поведением Тихонова, Майский посмотрел на Амелину. – Чертежи старых подземных коммуникаций.
   Если Майский ждал от Тихонова какой-то реакции на свои слова, то напрасно. Тот только вздрогнул, но барабанить по клавиатуре не перестал, замотал головой и замычал что-то нечленораздельное, как будто просил оставить его в покое. Ну ладно, хорошо, что Амелина не так погружена в работу и нормально с ним общается!
   – Не трогай его. Он сервер провайдера взламывает, хорошая защита попалась. – Оксана улыбнулась Сергею и с готовностью протянула руку за чертежами. – Давай мне.
   Вручив Амелиной архивные документы, Майский покосился на взъерошенного Тихонова, глядящего в монитор безумным взглядом, и покачал головой.
   – Ты следи, чтоб он не того. – Покрутив пальцем у виска, Сергей закатил глаза и повернулся к двери.
   – Не беспокойся, это его нормальное состояние. – Амелина усмехнулась в спину Майскому и тотчас же, развернув чертежи, занялась их изучением, моментально забыв обо всем остальном.
   На несколько минут в лаборатории воцарилась тишина, прерываемая только экспрессивными ударами по клавишам и негромким бормотанием Тихонова.
   – Зови Рогозину, – не отрываясь от текста на мониторе, тихо попросил Иван.
   Амелина пулей выскочила из микроавтобуса. Если Тихонов говорит таким голосом, медлить нельзя – он нашел что-то важное!
   – Галина Николаевна, можете подойти? – Запыхавшись, Оксана влетела назад в лабораторию, сопровождаемая Рогозиной. – Иван что-то нашел!
   На лице Тихонова появилось чувство удовлетворения. Разминая затекшую шею, он указал на монитор.
   – Не что-то, а письмо и видеофайл, который прислали Степану! – В тихоновском голосе отчетливо прозвучала гордость. – Сейчас перегоню в другой формат, закачаетесь!
   Рогозина и Амелина за спиной Тихонова нетерпеливо придвинулись к компьютеру.
   – Ну, что там? – Галина Николаевна знала, что просто так Иван не будет устраивать шумиху вокруг своей работы. Значит, действительно обнаружил что-то ценное.
   – Все сидят? – Оглянувшись, Иван довольно кивнул и включил видео. – К этому кино был прикреплен текст, слушайте. На месте обрушения будет кусок простого бетона…
   На мониторе возникла тусклая картинка – Ирина и Инга в спортивной форме, лежащие на полу и пристегнутые наручниками к трубе. Видео снимали откуда-то сверху, с фиксированной точки, поэтому все детали ясно просматриваются – бутыль с водой, свернутое одеяло. Девчонки спят, видимо усыпленные хлороформом, вот одна из них заворочалась – это Ира, одна ножка без обуви, а Валя именно ее кроссовку нашла.
   – …опознаешь в этом куске бетона несущую. – Иван произносил текст размеренно, без эмоций. – Признаешь нарушения в строительстве, отзовешь заявку, никому не говори, тогда получишь дочерей живыми. Письмо уничтожь, мы с тобой свяжемся.

Глава 7

   Галина Рогозина выпрямилась, оторвав взгляд от монитора.
   Они трижды посмотрели видео, и хотя, к сожалению, никаких сведений о местоположении девочек не смогли получить, одно было несомненно – малышки живы и находятся в относительной безопасности. Правда, никто не знает, как долго они смогут выдерживать холод, голод и жажду, к тому же нельзя исключать возможность, что они ранены. Да и преступник в любую минуту может вернуться за ними.
   – Откуда пришло письмо? – Рогозина вопросительно посмотрела на Тихонова. Времени у них оставалось мало, надо действовать быстро.
   – С того же номера, с которого Степану звонили. Со смартфона, который при обрушении потеряли. Не отследить. – Иван грустно пожал плечами.
   – Где же их держат? – В голосе Рогозиной прозвучала тревога, которую она тщетно пыталась скрыть. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям, от нее ожидают твердости и даже жесткости.
   – Галина Николаевна, в спорткомплексе есть второй подвал. – Амелина неуверенно взглянула на начальницу. – Вход в него остался в стороне от зоны обрушения…
   – И его толком не осмотрели! Искали-то заваленных, а не похищенных. – Рогозина заметно оживилась и, кивнув Оксане, направилась к двери.
   – И этот подвал связан со старыми городскими коммуникациями. Туда точно никто не лазил. – Амелина удовлетворенно улыбнулась и тут же, сев за свой компьютер, застучала по клавишам. – Девочек могли спрятать где-то там. Кричи – не кричи, никто не услышит!
//-- * * * --//
   – Ну что ж, где наши опера? – Выбравшись из микроавтобуса, Рогозина огляделась по сторонам в поисках Круглова и Майского, но повернулась на голос Тихонова – тот выглянул из лаборатории с видом безумного ученого, которого только что осенило.
   – Галина Николаевна! – Ванька возбужденно теребил пальцами шевелюру. – Если девочек оставили где-то в подвале, вряд ли их постоянно караулят. Судя по тому, что мы видели, их снимали веб-камерой, и скорее всего, она и сейчас там – за девчонками следят через Интернет!
   – Тогда должен быть сигнал в районе спорткомплекса! – Рогозина моментально уловила мысль Тихонова. – Отследить сможешь?
   – Думаю, да. – Кивнув без ложной скромности, Иван тотчас же скрылся в лаборатории.
//-- * * * --//
   Круглов и Майский в спасательских касках осторожно спускались в темноту подвала, освещая себе путь фонарями. Их шаги гулко раздавались в подземелье, эхом затихая во мраке сбоку и позади них. Где-то впереди монотонно капала вода.
   В подвал они отправились уже поздно вечером, получив от Тихонова с Амелиной приблизительный план и указание на место, где могут быть спрятаны дочки Антоновой. И теперь, сверяясь со схемой, они медленно продвигались вперед.
   Высветив фонарем дверь с большим ржавым замком, Майский резко остановился и присел возле нее, разглядывая на полу свежие отметины.
   – Слушай, Петрович! Эту дверь, кажется, недавно открывали. – Майский потрогал пальцем отчетливые полукруглые царапины на цементном полу. – Куда она там ведет?
   – С этим планом черт ногу сломит! – Круглов недовольно нахмурился, вглядываясь в схематичное изображение. – Вроде нет там ничего, типа, техническое помещение, подсобка.
   – Ну-ка, Петрович, подержи!
   Майский отдал Круглову свой фонарь, вытащил отмычку и ловко вставил ее в замочную скважину. Через минуту, немного повозившись, он с легким щелчком взломал замок и потянул за дверную ручку. Дверь со страшным скрипом поддалась, открыв очередное темное помещение. Сделав шаг вперед, Майский заглянул в темноту, Круглов поспешил следом за ним и фонарем посветил внутрь.
   – Ни хрена не подсобка, опять коридор, – Майский поморщился. Мало того что темно и пыль в нос забивается, так еще и план не соответствует действительности.
   – С такой картой скоро нас самих надо будет искать! – Круглов раздраженно качнул головой. – Надеюсь, Тихонов поторопится.
   Выставив вперед фонарь и освещая себе дорогу, Круглов с Майским вошли в коридор и осторожно двинулись дальше.
   А на поверхности в этот момент Тихонов ввел последнюю команду и прилип к монитору, ожидая результата. Ну вот и все! На усталом лице Ивана расцвела довольная улыбка. Он это сделал! Теперь можно идти к Рогозиной – есть с чем. Отличные новости для всех!
   Вскочив из-за компьютера, Тихонов пулей вылетел из микроавтобуса.
//-- * * * --//
   Ирина и Инга крепко прижались друг к дружке, пытаясь согреться. Тоненькая спортивная форма не защищала от промозглости, холод уже настолько сковал их тела, что они не чувствовали ног, и даже одеяло не спасало. Руки, прикованные наручниками к трубе, одеревенели и лишились чувствительности. Уже не верилось, что их кто-нибудь найдет в этом подземелье. Они слишком долго в это верили, кричали, пытались освободиться, но только выбились из сил.
   Ира обессиленно склонила голову на плечо сестре, провалившись в беспокойный сон. Инга, натянув на нее одеяло, равнодушно провела рукой по шершавому земляному полу. Вдруг ее пальцы наткнулись на что-то маленькое и острое, и девочка поморщилась, но тут же сосредоточенно начала выкапывать предмет. Она не смогла бы ответить на вопрос, зачем это делает, но почему-то для нее было очень важно раскопать то, что она нечаянно нашла. Может быть, просто для того, чтобы не думать о том, как ей страшно.
   Копнув в последний раз, Инга извлекла из земли небольшой погнутый гвоздь.
//-- * * * --//
   Галина Николаевна с улыбкой наблюдала за Иваном. От возбуждения Тихонов не мог усидеть на месте, поэтому, не дождавшись, пока Рогозина придет к нему в лабораторию, сам за ней сбегал. И сейчас, когда они вдвоем усаживались перед его монитором, он по-прежнему нервно вздрагивал, потирал руки и ерошил волосы. В общем, вел себя, как гончая, взявшая след зверя.
   – Я отследил сигнал. Камера раз в полчаса выкладывает в Интернет видео. – Тихонов делано скромно опустил глаза. – Ну, я там кое-что взломал. Теперь будут старые картинки вертеться, чтобы похитители ничего не заподозрили. А мы будем видеть реальную.
   Тихонов ввел команду и посмотрел на Рогозину, но, увидев удивление на ее лице, перевел взгляд на монитор и замер от изумления. Вместо изображения девочек, которое он ожидал увидеть, на экране была другая картинка. Несомненно, то же подземелье, вот только Ирины и Инги нет, на трубе висят расстегнутые наручники, рядом валяется скомканное одеяло и пустая бутылка из-под воды… И никого!
   – Где дети?
   Рогозину новое видео сильно встревожило. Ведь они были практически у цели, а теперь им опять придется начинать все сначала, ведь если девочек нет там, где их оставил преступник, не значит ли это, что он за ними вернулся?
   Не веря своим глазам, Тихонов быстро защелкал по клавишам, вводя новые опции и задавая новые параметры видео. Однако, обновляясь, картинка на мониторе все равно оставалась прежней – пустые стены, наручники на трубе и больше ничего.
   – Они же только что были здесь. Прикованные наручниками к трубе. Я вышел только вас позвать. – От волнения у Тихонова сорвался голос.
   – Мы опоздали буквально на пару минут. – Рогозина схватила мобильник и, набирая номер, поспешно покинула лабораторию.
//-- * * * --//
   – Они точно здесь были? – Круглов обескураженно оглядел помещение, фиксируя в памяти каждую деталь. Сомневаться не приходится – здесь точно кого-то держали в плену, причем совсем недавно!
   – Петрович, наручники-то тут! – Майский недоуменно покачал головой.
   – И где их искать теперь? – Круглов выразил их общее ощущение собственной беспомощности. Ведь они шли за девчонками, и вдруг – эти наручники и подстилка, и кроме этого – никакого следа пребывания в помещении маленьких пленниц. Куда они могли деться? Им же всего восемь лет, сами точно никуда не ушли бы.
   Поднявшись, Круглов и Майский внимательно оглядели подвал. Заметив в помещении еще одну дверь, направились к ней.
   – Ну, вариантов пока немного. – Достав пистолет, Майский плавным шагом метнулся к двери. Круглов, осветив комнату фонарем, занял место слева от проема. Так, один за другим, они вошли в коридор.
   Двигаясь быстро, но тихо, Майский с Кругловым пробирались по подземелью, огибая завалы, время от времени преграждающие им путь. Каски защищали их головы от мелких камней и грязи, падающих с потолка, но не могли уберечь от пыли, забивающейся в нос и глаза, поэтому постоянно приходилось останавливаться и протирать лицо.
   В очередной раз, поднырнув под свисающую с потолка балку, Майский на секунду забыл об осторожности. Опустив пистолет, выставил вперед фонарь и низко нагнул голову, стараясь не задеть потолок макушкой. За что тут же и поплатился, получив сильный удар по голове.
//-- * * * --//
   Медленно, держась за руки, Ирина с Ингой с опаской приблизились к лежащему на полу огромному человеку. Подходить к нему совсем не хотелось, и даже наоборот – бежать бы от него со всех ног!.. Вот только он своим телом перегораживал им единственный выход из подземелья. Они уже проверили другие коридоры – те вели в помещения, значит, это тупик. Значит, надо перешагнуть через этого огромного чужака!
   – Я что, его убила?! – От ужаса Ирина до боли сжала ладошку сестры.
   – Так ему и надо! – дрожащим голоском ответила Инга.
   Склонившись над мужчиной, девчонки задумчиво замолчали – то ли им кажется, то ли действительно что-то знакомое есть в этой фигуре? Потыкав Майского пальцем в плечо, Инга стянула с его головы каску, и тут же выпустила ее из рук, испугавшись, – тот вдруг захохотал, и его хохот разнесся по всему подземелью раскатистым эхом.
   – Дядя Майский! – Узнав коллегу мамы, Инга и Ирина со слезами бросились к нему.
   – Ну, девки! Ну, даете! – хрипло рассмеялся Майский, с восхищением глядя на девчонок.
   Поднявшись на ноги, Майский отошел в сторону от проема и позволил войти Круглову. Тот, обняв Ингу с Ириной, вздохнул с облегчением.
   – Что? Получил? А ты каску не хотел надевать! – Что ж, теперь можно позволить себе и посмеяться, в конце концов, они нашли малышек, и это самое важное!
   – Да, воспитала Валентина нам смену! – Майский весело хохотнул, потрепав смущенных девчонок по головкам. Их миссия завершена, и слава богу, что все живы и здоровы!
   Мобильник Круглова требовательно зазвонил, и майор ответил, с нежностью глядя на девочек.
   – Все нормально, Галь. Нашли.
//-- * * * --//
   Через полчаса, сидя в машине, Круглов и Майский с умилением наблюдали за встречей Антоновой с дочками. Прижав к себе Ингу с Иркой, Валентина то и дело ощупывала обеих – все ли с ними в порядке, не болит ли что-нибудь? При этом у нее глаза были на мокром месте, а девчонки и вовсе ревели в три ручья. Что поделать, последствия пережитого шока.
   Оглядываясь на Валентину и девочек, Майский с Кругловым чувствовали себя удивительно счастливыми. Антонова снова стала прежней – о невозмутимости, конечно, пока и речи не идет, зато больше не выглядит маленькой, потерянной и несчастной. И это так здорово! Только Сергею изрядно мешала шишка, набитая Ириной, он то и дело прикасался к ней, но даже это вызывало у них с Кругловым новые приступы смеха – еще бы, ведь все уже кончилось, все хорошо, они справились!

Глава 8

   Рогозина устало поднялась в салон микроавтобуса.
   Ну конечно, она так и знала, что застанет Тихонова на рабочем месте. Взъерошенный, с воспаленными глазами, бледный, но видно, что довольный – как, впрочем, и она сама. Кроме него, в лаборатории уже никого нет, Рогозина всех давно отправила по домам – на дворе глубокая ночь, у них был такой долгий и тяжелый, но плодотворный день!
   На появление начальницы Тихонов не отреагировал. С осторожностью поворачивая личинку замка, он внимательно разглядывал ее через лупу.
   – Иван, ты что сидишь? Я не ясно выразилась? – Голос Рогозиной прозвучал устало, но весело. – Мобильный штаб свернули – всё, всем отдыхать!
   – А я, Галина Николаевна, когда переволнуюсь, заснуть не могу. – Во взгляде Тихонова явно сквозило лукавство. – Надо подумать о чем-нибудь приятном, успокоиться.
   Рассмотрев, чем именно занят Иван, Рогозина усмехнулась.
   – И о чем же приятном ты думаешь?
   – Да вот, это от замка из серверной в спорткомплексе. – Продемонстрировав личинку замка, Тихонов деловито наморщил лоб. – Откуда записи камер наблюдения сперли. Замок не вскрывали, но ключ был непритертый, оставил свежие царапины. Значит, открывали ключом не Рубцова.
   Устало вздохнув, Рогозина кивнула.
   – Да, вопросов осталось много. Думаю, Рубцов был не один, если это вообще он. Уж больно все как-то явно: следы взрывчатки, этот план в багажнике…
   – И что же делать? – Тихонов положил замок на стол и поднял глаза на Рогозину. Та, кивнув Ивану, двинулась к двери.
   – Сейчас – отдыхать. Я получила разрешение на прослушку звонков Степана. Он вчера не успел отозвать заявку с конкурса. Думаю, похититель с ним очень скоро свяжется. Надо, чтобы Степан потребовал пообщаться с дочерьми вживую.
   – И тогда похитителю придется спуститься в подвал, – довольно подытожил Иван.
   Посвежевшая и отдохнувшая Рогозина быстро прошла по коридору ФЭС к своему кабинету. Сегодня утром ей незачем было надевать форму, и она позволила себе легкую вольность в одежде – надела любимую ярко-красную блузку под строгий серый костюм. Иногда хочется почувствовать себя не полковником полиции, а просто женщиной.
   Улыбнувшись своим мыслям, Рогозина свернула за угол коридора и едва не столкнулась с Амелиной, спешащей к ней с газетой наперевес. Вид у той был озадаченный.
   – Доброе утро, Галина Николаевна. – Оксана улыбнулась, заметив, как довольно выглядит начальница.
   – Доброе, Оксан, давно такого доброго не было! – Рогозина ответила такой же радостной улыбкой.
   – Как девочки? Что-нибудь рассказали?
   – Девочки хорошо, тьфу-тьфу. Но они толком ничего не видели. На лестнице в спорткомплексе их нагнал кто-то в форме охранника и в медицинской повязке, заткнул платками рты, они отключились. Очнулись в подвале. Одни. – Заметив у Амелиной в руках газету, Рогозина вопросительно подняла бровь. – Что это у тебя?
   Протянув Рогозиной газету, Амелина ткнула наманикюренным ноготком в заметку с фотографией Сидоркина на фоне городского ландшафта. Галина Николаевна удивленно пробежала глазами текст.
   – Утренний выпуск, – пояснила Амелина. – Тут про арест Рубцова. А еще откровенный намек на то, что Сидоркин причастен к взрыву.
   – Что-то уж очень оперативно! – Уж во что, а в совпадения Рогозина никогда не верила!
   – Перепечатки этих же материалов появились утром на нескольких очень популярных сайтах. – Оксана понимающе кивнула. – Но это я уже сама нашла!
   – А газета откуда? – Рогозина чувствовала, что здесь стоит копнуть глубже. Амелина в ответ усмехнулась.
   – Сидоркин принес. Сам. Прилетел к нам ни свет ни заря, ругается, требует вас. Он в переговорной.
   Кивнув, Рогозина мгновение помедлила, затем быстро пошла в переговорную, по дороге еще раз просматривая заметку и мысленно делая для себя пометки.
   Сидоркин уже ждал ее, сидя на краешке стула и в нетерпении барабаня пальцами по столу. Лицо его выражало обиду и досаду, а лежащая перед ним газета была смята. Вот и теперь, увидев Рогозину, он машинально смял газетные листы и возмущенно потряс ими.
   – Как вы могли? Такая наглая клевета! Без малейшего основания! Опорочить ни за что, ни про что! После того, как я пошел вам навстречу! – Отчаянно жестикулируя, архитектор вскочил со стула и сделал шаг навстречу Рогозиной, однако та жестом вернула его на место.
   – И вам доброе утро, Виктор Евгеньевич! – Галина Николаевна спокойно села и, положив перед собой газету, внимательно поглядела на своего собеседника. – Смею вас заверить, мы не имеем к этому ни малейшего отношения! Хотя приходится признать, вопросы у нас к вам есть. В частности, по поводу Рубцова.
   Сидоркин смущенно поежился.
   – Господи, да сколько у меня таких вот Рубцовых! – Архитектор явно пребывал в замешательстве. – Просто помог ему в свое время. Жена у него – дочь нужного человека. Я надеялся, Сева тоже пригодится, но от него толку – что с козла молока…
   Хмыкнув, Рогозина оборвала Сидоркина на полуслове:
   – Тем не менее конкурента вашего он устранил.
   – Да какого конкурента, это он меня устранил! – возмутился Сидоркин и с отвращением развернул смятую газету. – Вот этой вот публикацией!
   Пристально взглянув архитектору в глаза, Рогозина заметила, как чувство вины сменилось искренним негодованием. Как бы там Сидоркин ни относился к Всеволоду и в какие бы подковерные игры ни играл, сейчас он точно сказал правду – эта заметка если не погубила, то заметно подорвала его репутацию. И он подозревал, что автором этого пасквиля является Рубцов!
   – Если Сева и взорвал что-то, то только по собственной инициативе, я тут ни при чем. – Сидоркин постарался взять себя в руки. – А скорее всего, тут женщина замешана, он в этом плане далеко не образец супружеской верности!
   Еще одна ниточка. Рогозина удовлетворенно расправила плечи и встала. Скоро они обязательно распутают весь клубок, они уже близки к цели.
//-- * * * --//
   В кабинете Круглов сурово смотрел на подозреваемого. Улик слишком много, чтобы тот смог отвертеться. Однако Рубцов по-прежнему утверждал, что невиновен и ничего не делал. Ладно, попробуем по-другому.
   Стиснув зубы, Всеволод Рубцов прикрыл глаза и посмотрел на свои ладони. Он уже столько раз отвечал на вопросы майора, что сбился со счета. Ему хотелось только одного – заснуть. Он уже вторую ночь не спит, сил не осталось.
   – Ну хорошо, предположим, вас действительно подставили. – Круглов примирительно поднял ладонь.
   – И на том спасибо, – горько усмехнулся Всеволод.
   – Я сказал – предположим, – подчеркнул Круглов. – Допустим, сделали копии ваших ключей. С работы, от машины. Кто это мог быть? Кто имел доступ к вашим ключам?
   Всеволод заволновался. Невероятно, кажется, у него появился шанс доказать свою невиновность! Этот суровый майор ему верит. Хотя, возможно, он просто играет с ним, как кошка с мышкой.
   – Кто? Откуда я знаю. У меня знакомых много. Но чтобы ключи…
   Понимающе хмыкнув, Круглов иронично посмотрел на Рубцова.
   – Всеволод Андреевич, а может, все-таки были какие-то знакомые, о которых вы не хотите рассказывать… особенно жене? – Покачав головой, он весомо добавил: – Сейчас вам не развода надо бояться, а куда более серьезных неприятностей.
   Всеволод опустил голову и тяжело вздохнул. Затем, решившись, поднял взгляд на Круглова и кивнул.
   – Фамилии, координаты, когда это было. – Майор выложил перед Рубцовым чистый лист бумаги и ручку. – В обратном порядке.
//-- * * * --//
   Постучавшись, Амелина вошла в кабинет Рогозиной с распечаткой в руке. Галина Николаевна, оторвавшись от документов, приветливо кивнула ей.
   – Галина Николаевна, я изучила и поминутно сопоставила показания потерпевших при обрушении.
   – Ну и? Кто-нибудь видел начальника охраны сразу после обрушения? – Рогозина с интересом посмотрела на распечатку в руке Оксаны.
   – Очень многие. Его практически постоянно кто-то видел. – Амелина пожала плечами. – Он не мог ни записи камер наблюдения выкрасть, ни уж тем более девочек похитить!
   Рогозина задумчиво кивнула и потерла подбородок.
   – Если предположить, что преступники скопировали его ключи, то они вполне могли подбросить вещдоки и в его раздевалку, и в машину. Остается ждать, когда они выйдут на связь.
//-- * * * --//
   Степан Васильев медленно прошел по больничному коридору и вышел на лестницу. Здесь никого не было, ни больных, ни посетителей, и можно было спокойно говорить. В прижатой к уху трубке звучал неприятный электронный голос. Слушая невидимого собеседника, Степан старательно обдумывал все, что должен сейчас сказать.
   – Я пальцем не пошевельну, пока не буду уверен, что с дочками все в порядке! – Как же он устал! Но на душе было спокойно, и слова дались легко.
   – Чего ты хочешь? – прошелестел неестественный голос.
   Плотно запахнувшись в больничный халат, Степан решительно выдохнул:
   – Поговорить с ними! Немедленно! – Выслушав ответ, Степан нажал кнопку отбоя и наконец расслабился. Напряжение, сковывающее его на протяжении трех дней, спало. Улыбнувшись, он медленно отправился назад, в свою палату.
   «Поговорить с ними! Немедленно!» – Голос Степана прозвучал твердо, без тени сомнения, и Рогозина с Тихоновым, слушающие разговор, одобрительно кивнули и затаили дыхание. Сейчас похититель должен принять именно то решение, которое им нужно.
   – Немедленно не получится! Вечером! Жди, поговоришь, но без глупостей! – Металлический голос секунду поколебался. – И чтобы завтра отозвал заявку.
   Раздался тихий щелчок, и разговор закончился. Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, Тихонов взглянул на экран и повернулся к Рогозиной.
   – Тот же самый потерянный номер. Все, отрубился.
   – Ну, что ж, ждем вечера. – Рогозина встала.
   Подойдя к двери, она оглянулась на сосредоточенно работающего Тихонова. Надо же, всю ночь здесь просидел, вон какой лохматый и сонный, но все равно – не бросает свой пост. Молодец. Ему бы только отдохнуть не мешало.
   – Может, для пущей надежности девочек обратно в подвал посадить. – Голос Галины Николаевны звучал серьезно, но в глазах плясали чертики. Правда, зевающий Тихонов подвоха явно не заметил.
   – Ну… в принципе… если им еще по пистолету дать, я думаю, они согласятся. – Взглянув на Рогозину, Иван понял, что над ним подшутили, и, вздохнув, пояснил: – Вот я бы точно согласился!
//-- * * * --//
   Тишина подземелья действовала ему на нервы. Мягко ступая по земляному полу, он бесшумно скользил из коридора в коридор, временами преодолевая завалы и пригибаясь под нависшими балками. Он и сам был похож на тень, одетый во все темное и с маской на лице. Он знал свою дорогу так хорошо, что мог бы идти и без освещения, но где-то там лежат его пленницы, и чтобы не напугать их, он светил тусклым фонарем себе под ноги. Ничего, осталось немного, скоро все кончится!.. А вот и они.
   Крупная фигура в спортивном костюме замерла в дверном проеме, осветив лучом фонарика одеяло и холм под ним. Замерзли, видать, девчонки, вон как съежились, ни рук, ни ног не видать, один сплошной комок. Усмехнувшись, он подошел поближе и, протянув руку, резко сдернул одеяло. И тут же стремительно отпрянул назад, испугавшись дула пистолета, нацеленного ему в грудь. Вместо девчонок перед ним возник бравый майор с взведенным оружием. Дожидаться продолжения он не стал.
   Инстинктивно отпрянув, парень резко кинул одеяло на Майского и побежал назад, но уйти не смог. Наперерез ему бросился Круглов и отработанным борцовским приемом перекинул через бедро на пол и навалился сверху. Тут же к нему присоединился напарник – вдвоем они заломили похитителю руки, рывком подняли его на ноги и сорвали маску. Удивленно переглянулись и засмеялись.
   – Рома! – Майский издевательски хмыкнул, разглядывая пойманного парня в упор. – Потерял чего?
   Круглов вторил ему, усмехаясь в усы.
   – Потерял. Лет пятнадцать точно!
   Встряхнув Романа и подтолкнув его к выходу, Круглов и Майский снова засмеялись, глядя, как неуклюже парень переступает, зажатый между ними, как в тиски. Он не произносил ни слова, по-видимому пребывая в шоке. Ничего, скоро отойдет и заговорит. Обо всех своих приключениях расскажет, как миленький.

Глава 9

   Рогозина вошла в лабораторию и подошла к Амелиной, изучающей список, составленный Всеволодом.
   – Ну, что, Оксана, нашла?
   – Да, вот она! – Амелина удовлетворенно кивнула и указала глазами на экран своего компьютера. Пробежав текст глазами, Рогозина улыбнулась.
   – Это что-то секретное? Начальнику информационного отдела знать не положено? – оторвавшись от своих дел, обиженно протянул Тихонов.
   – Положено. – Галина Николаевна похлопала Ивана по плечу. – Оксана нашла фирму, которая уже давно пыталась получить заказ в сфере строительства спортивных объектов.
   – Но в этой сфере доминируют фирмы Степана и Сидоркина, – пояснила Амелина.
   – И эти паразиты устроили взрыв? – Тихонов осуждающе покачал головой.
   – Не сразу. Вначале им нужно было проектное бюро и хороший проект. А для этого идеально подошел друг Степана Роман. Он, по-видимому, тяготился своей второстепенной ролью.
   Оксана повернулась на вращающемся стуле и привычно закинула ногу на ногу. Иван тут же уставился на ее прекрасные коленки, а Рогозина усмехнулась. Молодцы ребята, хорошая работа!
//-- * * * --//
   Круглов сурово посмотрел на Романа. Глотнув свежего воздуха после душного подземелья, тот уже пришел в себя и больше не выглядел шокированным. Теперь на его лице проявилась смесь разнообразных эмоций – отчаяние, вина, страх. Так что если они хорошенько нажмут на него сейчас, он расколется быстрее, чем его довезут в ФЭС.
   – На тебе сейчас похищение и теракт! – Круглов вцепился в плечо Романа и сильно встряхнул его. – Сколько народу могло погибнуть!
   – Нет, нет. Без жертв! Это мое условие! – Роман испуганно перевел взгляд с Круглова на Майского. – Я все рассчитал, крыша сложилась. А ту колонну завалило тросом, я потом уже понял! Это они неправильно эксплуатировали…
   – Да? Так это они виноваты, не ты? Взрывчатку тоже они заложили? – подхватил Майский, грозно приблизив лицо вплотную к лицу Романа.
   – Никто же не погиб! Я никого не убивал! – Не выдержав давления, парень заплакал.
   Рогозина прошлась по кабинету. Кусочки мозаики сложились в картину. Теперь они знают, как все было.
   – Роман понимал, что на первом этапе расследования обязательно будут проверять качество колонн. Поэтому на место обрушения подкинули обломок плохого бетона, чтобы экспертиза установила нарушение технологии при строительстве.
   Подставив Степана, Роман поспешил снять подозрения с себя – изобразил травму, полученную во время обвала крыши спорткомплекса. В самом деле, кто бы стал подозревать в терроризме человека, от него же и пострадавшего? А травмировать ногу было не так трудно – он просто взял подходящий по весу кусок бетона, не маленький, но и не слишком тяжелый, и аккуратно уронил его себе на ногу.
   – Ну, больно, конечно, было, – пожала плечами Рогозина. – Аж закричал от боли. Но на что не пойдешь ради цели.
   – А чтобы Степан сам указал на нужный обломок и чтобы отозвал заявку, придумали похищение его дочерей, – подхватила Амелина. – И под него подстроили время взрыва!
   Рогозина согласно кивнула.
   – Возможно, Роман даже просчитал, что Степан сам посоветует ему подать заявку с тем же проектом.
   – Но это было полдела, – добавила Амелина. – После надо было дискредитировать Сидоркина.
   – А для этого подставить Рубцова – протеже Сидоркина. – Рогозина улыбнулась. Все-таки здорово работать в такой команде. – Ему подсунули взрывчатку с чертежом и проплатили шумиху в прессе.
   …Крепко схватив Романа обеими руками за плечи, Майский резко встряхнул его, как мешок с картошкой. Парень обмяк и испуганно заморгал.
   – А Рубцов? Он-то в чем виноват? Его за что? – Угроза в голосе Майского вызвала у Романа дрожь.
   – Это не я! Я только чертеж скопировал. – Парень едва не заплакал, но, наткнувшись на суровые взгляды Майского и Круглова, замолчал и постарался взять себя в руки. – Я… я расскажу!
   Роман никогда не пошел бы на это, если бы она его не уговорила. Это все ее рук дело! Именно она подложила в багажник машины Рубцова чертеж с помеченными колоннами. Выкрала ключи, ночью прокралась на стоянку, открыла багажник и сунула листок под коврик – все просто. Туда же и крошки взрывчатки вытрясла, чтобы ФЭС потом все это обнаружила… Если бы не она, Роман никогда не сделал бы ничего подобного!
   – Но откуда преступники взяли ключи от всех помещений, и кто выкрал видеозаписи? – Тихонов с удовольствием включился в общую беседу.
   – А вот это сделала женщина. – Ивану показалось, что в голосе Оксаны прозвучала гордость?
   Протянув Тихонову лист со списком женщин, с которыми близко общался Всеволод, Амелина ноготком подчеркнула одну фамилию.
   – Вот эта дама некоторое время назад встречалась с Рубцовым и сделала дубликаты его ключей.
   А потом эта красотка прокралась в подсобку, открыла дверь ключом и выкрала жесткий диск из системного блока. Никаких следов не оставила, действовала грамотно – была в перчатках. Диск поддела отверткой, судя по оставленным на блоке царапинам, и вытащила его, с мясом выдрав провода. Хитрая бестия.
   – Ну, и кто эта женщина? – Тихонов с любопытством взглянул на Амелину, но та, интригуя, держала паузу. Впрочем, надолго ее не хватило.
   – Нина Соколова. Дочь хозяина той самой строительной фирмы, которая желала выйти в фавориты. – Оксана победительно взглянула на Ивана и Рогозину. – На самом деле у них куча долгов и кредитов. Миллиардный заказ на новый спорткомплекс – это для них вопрос выживания.
   Рогозина задумчиво нахмурилась.
   – Это не та ли девица, с которой Антонова общалась в раздевалке за несколько минут до обрушения спорткомплекса? – Припомнив все, что подруга рассказывала о своей случайной собеседнице, она вздохнула. – А ведь я должна была догадаться, что с этой женщиной не все гладко. Боюсь, что именно она все придумала и руководила всем процессом…
   Бедная Валя! Подумать только – так мило общаться с той, кто желал зла твоим детям. И ведь у нее почти все получилось! Если бы не слаженная работа их команды, эта преступная парочка добилась бы своего…
//-- * * * --//
   Майский вперил грозный взгляд в лицо Романа, и тот виновато потупился.
   – Она должна тебя забрать? – Сергей знал, что этот парень не врет. Он слишком напуган, чтобы говорить неправду ему и Круглову.
   – Да, она отъехала, чтобы тачка не светилась. Я должен ей позвонить, когда все сделаю. – Заискивающе улыбнувшись, Роман быстро затараторил. – Если что-то пойдет не так, она сбежит! Нина такая! Давайте, я позвоню!
   Обменявшись понимающими взглядами, Майский и Круглов дружно повернулись к Роману и молча оглядели его с ног до головы. Архитектор невольно попятился.
   – Позвонишь. – Сергей с усмешкой подхватил Романа под локоток. – Куда ты денешься!
   Круглов со стороны оценивающе осмотрел Романа, затем отошел в сторону и перевел взгляд на Майского, и снова вернулся к Роману. Тот напрягся, не понимая, что происходит.
   – Что вы так на меня смотрите? – Этот страшный майор действовал на Романа угнетающе, а ведь он изо всех сил старается помочь следствию, вон сколько всего уже рассказал!
   – Сейчас узнаешь. – Подкрутив ус, Круглов довольно ухмыльнулся. – Раздевайся.
//-- * * * --//
   Заметив стоящую у обочины рослую фигуру в форме охранника, Нина Соколова мягко подъехала к тротуару и припарковала машину. Чего он там копается? Договорились же, что она подберет его на углу, какого черта он топчется за деревьями? Ну, наконец-то двинулся к ней – явно не торопится. Идет, как будто у них масса времени в запасе, неспешной походкой. И вроде уже не хромает почти…
   Столько пришлось продумать, столько бессонных ночей просчитывать каждый ход в этой сложной игре! Всё получилось. Еще бы, когда есть мозги, можно найти выход из самой сложной финансовой ситуации. Теперь остается заключительный аккорд…
   Стоп. Что это?
   Пристально взглянув в зеркало заднего вида, она поняла, что ее насторожило. Он не хромает! А покалеченные ноги так быстро не заживают! Плюс серьга в ухе – у Романа ее нет, ей ли не знать! Взвизгнув шинами, машина резко стартанула с места, проехала несколько метров и развернулась, направляясь прямо на идущего по дороге парня. На того, кто оказался не Романом.
   Злобно вскрикнув, женщина попыталась наехать на Майского, переодетого охранником, но тот резво отпрыгнул на тротуар и откатился в сторону. Тут же из-за припаркованной вдалеке «Газели» вырулила машина ФЭС и, включив сирену и мигалки, двинула наперерез преступнице.
   Еще раз развернувшись на сто восемьдесят градусов, машина Нины набрала скорость и пролетела мимо Майского. Не медля ни секунды, Сергей выхватил пистолет и, целясь по колесам, несколько раз выстрелил вслед беглянке.
   Раздался негромкий хлопок, а затем машину со скрежетом занесло на обочину, и она со всей силы влетела в фонарный столб. Подбежав, Майский заметил пробитое переднее левое колесо, погнутый столб и клубы дыма, валящие из-под задранного капота пострадавшей машины.
   Одновременно с Майским подъехал автомобиль ФЭС, из него выскочил Круглов с пистолетом и бросился к правой передней дверце, держа водителя на мушке. Рывком открыв дверь, Майский отошел в сторону и усмехнулся. От столкновения со столбом в машине сработала подушка безопасности, полностью блокировав преступницу.
   Не в силах пошевелиться, женщина подняла на Майского осоловелый взгляд. На красивом ухоженном лице, которое так мило улыбалось Валентине в раздевалке, теперь проступило злобное выражение. Никто Нину не назвал бы сейчас гламурной, но ей было все равно. Метнув на подоспевшего Круглого полный ненависти взгляд, она потеряла сознание.
//-- * * * --//
   Антонова без стука вошла в кабинет Рогозиной и робко села на стул, положив перед собой лист с написанным от руки заявлением об уходе. Ей не хотелось ничего говорить, да и какие тут нужны слова, если она сама отлично понимает, как некрасиво поступила? Ей нет и не может быть прощения. Ведь если ты работаешь в команде, будь верен общему делу и ни при каких обстоятельствах не изменяй ему.
   Вздохнув, Валентина опустила глаза на свои сложенные на коленях руки, но, услышав звук рвущейся бумаги, подняла взгляд. Рогозина, сдержанно улыбаясь, только что разорвала ее заявление на мелкие кусочки! Видно, что прочитала и поняла, почему Антонова это сделала, но тем не менее порвала лист и выкинула в мусорную корзину.
   Потрясенная, Антонова не нашлась что сказать. Просто смотрела на Галину и молчала.
   – Валя, у тебя же муж строитель. Ты должна понимать, что, если убрать одну опору, может рухнуть вся конструкция. – Рогозина ободряюще кивнула подруге, и та наконец вышла из оцепенения.
   – А я все еще опора? – Неужели Галя простила ее? Антонова смущенно покачала головой, до сих пор не веря происходящему. Как же здорово, когда твои отчаянные порывы разбиваются в прах! Галина, Галя, какая же ты… замечательная!
   – Опора. – Уверенный тон Рогозиной всегда действовал на нее волшебным образом. Вот и сейчас она вдруг поняла, что все беды позади, и они снова вместе!
   – Мне кажется, твоя-то конструкция без меня не рухнет. – Валентина робко улыбнулась подруге. Та в ответ с легкой иронией пожала плечами.
   – А я, как и твой муж, привыкла закладывать двойной запас прочности.
   «Вот так. Дружба и работа всегда должны дополнять друг друга, – думала Рогозина, глядя вслед выходящей из кабинета Антоновой. – Глупый поступок всегда можно забыть. Главное – это взаимное доверие. Ведь когда можно целиком и полностью положиться на того, кто рядом, кажется, что и сама жизнь начинает помогать нам в трудную минуту. Впрочем, почему «кажется»? Так и есть!»
//-- * * * --//
   В больничном парке было слишком многолюдно, Степану с трудом удалось найти пустующую лавку и занять ее. Как же он устал! И от людей, и от проблем, и от жизни вообще…
   Впрочем, додумать эту мысль он не успел, потому что заметил вдалеке на парковой дорожке три знакомые фигуры – одну большую и две маленькие. Взгляд Степана наполнился теплотой, сердце приятно застучало в ожидании встречи. Он и не надеялся увидеть жену с дочками так скоро! Ведь в последнюю их встречу он обидел Валю, они даже, помнится, поругались… Обычные пустяковые ссоры, но почему-то ему казалось, что жена не придет, затаит обиду, оставит его тут одного. Слава богу, она здесь! И девчонки!
   Счастливо улыбнувшись, Степан поплотней запахнул на себе халат и пошел навстречу своим девочкам. Увидев его, Антонова весело помахала ему, а Ирина с Ингой, бросив мать, со всех ног побежали к папе с радостными криками.
   – Папа! Папа! Папочка!
   Наклонившись и протянув дочерям руки, Степан поймал их в объятья и крепко прижал к себе. Ирина и Инга громко завизжали от удовольствия и, поджав ноги, повисли на отце. Валентина с улыбкой наблюдала за их ужимками.
   – Тише, тише! Тут нельзя шуметь! Тут люди… отдыхают. – Подняв глаза на жену, Степан ожидающе замолчал. Что она скажет? Вдруг обвинит его во всем? Что ж, она будет права, он признает свои ошибки. Но это так больно…
   – И папа ваш отдыхает. – Приблизившись к мужу, Валентина нежно дотронулась до его плеча и, глядя ему в глаза, улыбнулась. – От вас, от меня и еще от своих друзей…
   Облегченно вздохнув, Степан ласково прижал жену к себе. Вот теперь все действительно хорошо!
   – Друзей ваш папа выбирать себе не умеет, – со вздохом добавила Антонова, а Степан лукаво поцеловал ее в щеку и зарылся носом ей в волосы.
   – Зато жену сумел выбрать!
   – Ну, это еще кто кого выбрал, – решительно отрезала Антонова, но, не выдержав, прыснула.
   Улыбаясь, Степан взял Валентину за руку, и вместе, никуда не торопясь, они побрели по аллее парка. Ирина и Инга убежали вперед, играя и резвясь, то и дело оглядываясь на родителей и весело щебеча. Все верно! Вон какая у них дружная семья – и очень прочная!

Часть вторая
Голова профессора Штерна

Глава 1

   Термин «анатомический театр» доктор Поляков понимал и в переносном смысле, и в буквальном. Ведущий патологоанатом своим обликом напоминал чеховских персонажей – уездных докторов. Выглядел Поляков всегда очень серьезным и сосредоточенным, но занятия вел, что называется, с огоньком, не упуская случая едко съязвить в адрес не полюбившихся ему студентов. Впрочем, у него, как и у любого преподавателя, были на то свои причины. Главным критерием для Полякова было посещение лекций и хладнокровное присутствие на практических занятиях. Для курса патологической анатомии, предполагавшего вскрытие трупов, это испытание оказывалось не всем по плечу.
   В тот злополучный день жертва наметилась довольно быстро. Студент Гузев, который пропустил пару лекций, сегодня вел протокол вскрытия. Поляков, время от времени кидавший на него пристальный взгляд, казалось, гипнотизировал юношу блеском своих очков.
   Гузев старался не смотреть на извлекаемые из трупа внутренние органы и пытался сосредоточиться на записи. Но Поляков был тертым калачом и решил добиться своего не мытьем, так катаньем. Он то и дело привлекал внимание прогульщика, заставляя его всматриваться в патологические изменения то печени, то легочной ткани, отпускал при этом шутки, практически не меняя академической интонации лектора.
   Наконец, по завершении всех процедур, Поляков закрыл труп простыней и заставил Гузева повторить всю запись, напоминая ему о только что увиденном.
   Студент уже едва шевелил губами, с трудом различая своих сокурсников – перед ним начинали кружиться белые халаты и медицинские маски, причем их движение убыстрялось с каждой секундой.
   – Итак, коллеги, – подытожил Поляков, – клинический диагноз таков. Больной умер от инфаркта миокарда передней стенки левого желудочка с миомаляцией. Гузев, напомните-ка нам, как выглядит при таком заболевании… Гузев! Студент Гузев!
   Юноша начал медленно сползать со стула. Тетрадь выпала из рук, а гелевая ручка укатилась к шкафу, где стояли заспиртованные образцы. Он попытался уцепиться за сиденье, но ватные пальцы вдруг стали непослушными и бессильно разжались.
   – Эй, держите его! – весело крикнул доктор Поляков. Он казался довольным собой. Сегодня спектакль удался.
   Двое студентов подхватили Гузева под руки.
   – Ну и чего ждем? – поинтересовался у них Поляков. – Живо его на свежий воздух! Если сразу не очухается, дайте понюхать нашатыря.
   Обмякшего Гузева вывели из помещения. Если бы не белые халаты, можно было бы подумать, что медработники или милиционеры куда-то уводят вдрызг пьяного хлопчика. Доктор Поляков проводил взглядом троицу, вздохнул, поправил очки и обратился к оставшимся.
   – Итак, господа студиозусы, хочу заметить вот что. Первое вскрытие – это у нас с вами – тест на профпригодность. Гузев его сегодня не прошел.
   Поляков выдержал мхатовскую паузу – театр есть театр, пусть даже анатомический – и продолжил свой монолог.
   – И напоследок, на десерт, так сказать, сегодня у нас – печень, пораженная циррозом. Булкина, принесите экспонат. – Поляков обратился к полноватой студентке, стоявшей справа от него.
   Девушка послушно направилась к полке, что-то бормоча себе под нос.
   – Что там за комментарии? – громко осведомился Поляков.
   – Я не Булкина, я Хлебова… – упрямо произнесла студентка. Остальные захихикали.
   Доктор Поляков уже не впервые разыгрывал эту сценку, и каждый раз она пользовалась неизменным успехом.
   – Вечно вы спорите, Булкина, – с непроницаемым выражением лица изрек Поляков. – Ну, давайте быстрее, что вы там копаетесь.
   Хлебова со вздохом подошла к выставке экспонатов, раздавила каблуком упавшую ручку Гузева и едва на упала. Ей пришлось схватиться за стенку шкафа, чтобы удержать равновесие. Заспиртованные экспонаты задребезжали, а полка чуть качнулась.
   – Аккуратнее! – со злостью прикрикнул на нее Поляков. Теперь он уже не шутил. – Не хватало еще, чтобы все тут рухнуло! Быстро несите печенку. Можете не искать – вторая банка справа.
   Он прикрыл глаза и в ожидании сложил руки на груди. И тут началось.
   Хлебова протянула руки к банке с экспонатом, на мгновение взглянула на соседний сосуд, резко отпрыгнула назад от шкафчика, повернулась лицом к Полякову и начала истошно кричать. Сначала это был низкий гул, потом она, словно распеваясь на репетиции хора, стала забирать все выше и выше, пока не закончила откровенным визгом. Взяв самую высокую ноту, она с некоторым торжеством посмотрела на сокурсников и с видимым облегчением грохнулась в обморок.
   Поляков с удивлением смотрел на девушку, но даже не попытался прийти ей на помощь. Он не ожидал от объекта своих насмешек такого поведения и сейчас пытался понять, в чем же причина.
   Впрочем, желающих помочь было предостаточно – к Хлебовой сразу бросились одногруппники. Вторая волна была из любопытствующих, их интересовала уже не студентка в обмороке, а причина ее истошного крика.
   – Е-мое!.. Наш ректор… Ему голову отрезали… – шуршал шепот среди сгрудившихся возле этажерки белых халатов.
   Поляков словно очнулся. Это еще что за разговорчики? А они меж тем не утихали.
   – Ни-че-го се-бе… Штерн… Точно, его голова.
   Поляков протиснулся сквозь толпу, расталкивая локтями обалдевших студентов.
   – Что за шутки? – ворчал он. – Ну-ка, дайте-ка…
   Пробравшись к шкафу, он снял очки, протер их полой халата и, водрузив на нос, всмотрелся в большую банку, к которой было приковано внимание аудитории.
   Потревоженная встряской, которую устроила экспонатам Хлебова, в банке лениво колыхалась голова его научного руководителя, профессора Штерна.
   – Петр Андреевич… – еле слышно проговорил Поляков.
   Голова профессора Штерна продолжала медленный танец. Редкие волосы чуть вздымались, а глаза, в которых отражался свет потолочной лампы, казалось, лукаво подмигивали сгрудившейся толпе.

Глава 2

   Полковник Галина Рогозина старалась побыстрее управиться с толстой пачкой документов, которые ждали ее с утра в папке с грифом «На подпись». Ставя закорючку на очередном бланке, Рогозина поймала себя на мысли, что с годами вырабатывается экономия времени, которая уходит на вырисовывание подписи – если раньше она старалась тщательно и красиво ставить свою роспись, то теперь хотелось только одного – скорее расправиться с этой ежеутренней кучей бумаг. Тем более что день обещал быть необычным.
   – Вызывала? – В дверь заглянул заместитель Рогозиной майор Круглов.
   Галина молча кивнула ему – заходи, мол. Приканчивая последний блок страниц под толстой скрепкой, Рогозина, чтобы не терять драгоценного времени, начала вводить подчиненного в курс дела.
   – В санитарно-гигиеническом университете в анатомичке нашли голову ректора профессора Штерна, заспиртованную в банке.
   «Бред какой-то, – думала она при этом, ставя последнюю подпись и затем собирая листы в аккуратную пачку. – Как в кошмарном сне, ей-богу. Одна надежда, что такое эксцентричное преступление можно будет раскрыть – ведь надо же было такое придумать! Это не какая-то унылая бытовуха, это дело рук мастера эффектных сцен! А значит, он еще проявит себя, если ему так хочется быть на виду».
   Круглов не поверил своим ушам, даже присвистнул от удивления.
   – Того самого Штерна? Знаменитого кардиохирурга, который…
   Вместо ответа и развернутого комментария – время нужно экономить – Рогозина щелкнула пультом телевизора. На большом мониторе появилось фото улыбающегося Штерна. Светило науки было облачено в изящно скроенную мантию, в руках врач держал очередной международный диплом.
   – Да, скандал чудовищный, – кивнула Рогозина. – СМИ кипят. Но это цветочки. А ягодки вот где – дело взяли под контроль на самом верху!
   Круглов понимающе кивнул. Еще бы! Ведь у Штерна лечились многие известные люди в России, те, чьи лица то и дело мелькали по телевизору, – популярные ведущие, эстрадные звезды, бизнесмены и политики. Поговаривали, что Штерн даже консультировал кое-кого из европейских вип-персон.
   Правда, информация об этом была размещена только в немецких таблоидах, некоторые даже считали, что эти статьи были умелым рекламным вбросом, организованным лично Штерном.
   Сам ученый не подтверждал, но и не опровергал эти сведения, традиционно предпочитая отказываться от комментариев. При таких вопросах он лишь слегка улыбался, чуть пожимал плечами и ссылался на врачебную тайну. Мол, кто знает – тому достаточно, а остальные пусть теряются в догадках.
   Как бы там ни было, его имя было на слуху, и не только среди специалистов. Штерн входил в первую сотню европейских кардиохирургов, и этого было вполне достаточно, чтобы упоминание его персоны вызывало уважительную реакцию практически у любого собеседника, даже не сведущего в медицине.
   Несколько лет назад Штерн стал ректором крупного медицинского университета. Это решение какое-то время – недолго, но активно – обсуждалось в СМИ как по отношению к самому Штерну («награда нашла героя»), так и по отношению к ВУЗу, чей престиж мгновенно взлетел на поднебесную высоту, а конкурс на место стал едва ли не самым высоким в столице.
   Разумеется, старший оперуполномоченный майор Круглов был более-менее в курсе, кто такой Штерн. Он также прекрасно понимал, какое давление будет оказано на Федеральную Экспертную Службу, которой поручено расследование этого дела. Будут жестко требовать найти убийцу в кратчайшие сроки, Рогозиной придется докладывать начальству о ходе расследования несколько раз в день. Там, наверху, умеют быть очень требовательными, когда дело касается гибели таких персон.
   Николай Петрович быстро пробежал глазами сводку, зафиксировал основные факты и, на всякий случай, уточнил у Рогозиной:
   – Только голова? А тело нашли?
   – Пока нет, – коротко ответила Рогозина и сразу же перешла к делу: – Майский уже в университете. Присоединяйся.
//-- * * * --//
   В эти часы телевизор смотрели не только в кабинете полковника Рогозиной. В одном из помещений медицинского университета кто-то занимался очень странным делом, впрочем, не отрываясь от экрана.
   Пока дикторы разных каналов надрывались, словно стараясь перещеголять друг друга красочностью интонаций, этот человек в белом халате листал женский глянцевый журнал. Но его интересовали не кулинарные рецепты и не фото полуобнаженных красоток. Он не уделял никакого внимания ни иллюстрациям, ни тексту, зато внимательно просматривал каждый заголовок, набранный крупными буквами.
   По телевизору шла запись, сделанная утром этого дня. Крутили интервью, которое дал заместитель покойного ректора, нейрохирург Никита Борисович Сергеев. Это было официальное заявление, и, хотя Сергеев считался другом Штерна, он ни на секунду не позволял проявиться своим эмоциям. Для зрителей хватало лишь одного, регламентированного такой ситуацией, чувства – только скорбь, только плотно сжатые губы, только скупые интонации.
   – Гибель Петра Андреевича Штерна – безвозвратная потеря для науки…
   Ага, вот и нужная буква. Ножницы, казалось, удовлетворенно клацнули, потом широко раскрылись, и рука в тонкой медицинской перчатке точными и выверенными движениями аккуратно обкорнала жирный заголовок статьи. Казалось, что это идет операция и хирург вот-вот обратится к ассистентке с привычными словами: «Тампон… зажим…» Но в кабинете не было никого, кроме человека, проводившего эту непонятную «операцию» с дамским журналом.
   – Штерн был гений… – продолжал скорбно вещать Сергеев. – Его обожали все – коллеги, пациенты, студенты…
   Корреспондент с микрофоном сочувственно кивал, словно поддакивая.
   Рука в перчатке, не выпуская ножниц, протянулась к телевизору, чтобы прибавить звук.
   – Тот, кто совершил это чудовищное злодеяние, должен быть сурово наказан. Компетентные органы должны, наконец, оправдать наши чаяния… найти этих нелюдей… – Камера приблизилась, и теперь было отчетливо видно, как на щеках Сергеева ходят желваки.
   – Вот теперь начнется потеха, – сказал человек в халате, отрываясь от телеэкрана.
   Он вырезал последнюю букву и выложил на белом листе бумаги слово «Кунсткамера». Чуть отдалил руку с наклеенными буквами и даже залюбовался: красиво получилось. Красный цвет некоторых букв неприятно гармонировал с пятнами крови на рукаве его халата. Но это в данный момент совершенно не заботило человека, который наслаждался результатом своего труда, разглядывая бумагу с пляшущими на ней прописными буквами.
//-- * * * --//
   – Извините, мне сейчас трудно говорить… Штерн был моим учителем… Более того – лучшим другом. Мы тридцать лет работаем… то есть работали вместе.
   Эти слова Сергеев проговорил при уже выключенной камере, когда оператор снимал с него звуковую петлю. Стоявшая рядом корреспондентка автоматически кивала и продолжала записывать его слова в блокнот – понадобятся для текстовки в прессу.
   Сергеев на секунду задержался взглядом на вырезе ее кофточки, вздохнул как-то свободнее и явно хотел что-то добавить, но тут его сзади вежливо, но настойчиво тронули за локоть.
   – Никита Борисыч Сергеев? – осведомился незнакомец.
   Нейрохирург обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина в черной куртке. Руки он не подал, но Сергеев заметил, что на незнакомце были мотоциклетные перчатки с вырезами. Ага, в ухе серьга, волосы сзади забраны в хвостик. Но выглядит очень деловито.
   «Наверное, пришел договариваться об операции, – решил доктор. – Интересно, кто его ко мне направил. От этого будет зависеть итоговая сумма. Любопытно…»
   – С кем имею честь? – приосанился нейрохирург.
   Незнакомец стащил с головы тонкую шерстяную шапочку и быстро, но уверенно проговорил:
   – Я как раз тот самый представитель компетентных органов, о которых вы только что так проникновенно говорили.
   Перед носом Сергеева возникли корочки. Тот внимательно прочитал имя и должность.
   – …Майор Майский – подтвердил старший уполномоченный ФЭС, заметив, что Сергеев машинально сличает его лицо с фотографией в удостоверении.
   Сергеев кивнул. Он собирался сказать что-то вроде «Очень приятно», но Майский продолжал держать его за локоть, аккуратно придавая импульс этому движению.
   Он отвел Сергеева в сторону и продолжил:
   – Во-первых, примите мои соболезнования… – Расположив хирурга в небольшой нише, Майский сразу перешел к делу. – Покойный не только ваш друг, но и все-таки ваш непосредственный начальник, да? Вы же заместитель ректора Штерна, его правая рука, так?
   – Да, но… – согласился Сергеев.
   – Так вот…
   – …У меня не так много времени. – Сергеев посмотрел на часы и зачем-то продемонстрировал циферблат Майскому, наверное, для убедительности своих слов. – Скоро ученый совет.
   Но Майский был непреклонен.
   – Я не займу вас долго, – строго проговорил майор. – Когда вы последний раз видели профессора Штерна?
   Сергеев на минуту задумался.
   – Неделю назад Штерну присудили Госпремию, – начал Сергеев.
   Майский заметил, что веко хирурга слегка дернулось. Возникла пауза. Майор поднял бровь, ожидая продолжения.
   – Торжественное заседание?
   Сергеев кивнул.
   – И потом…
   – Ну, потом была такая импровизированная вечеринка… Знаете, когда все вдруг собираются, быстро берется закуска, выпивка…
   – Знаю, – авторитетно заверил Майский и сразу же уточнил: – Кто был на вечеринке?
   – Узкий круг, – быстро ответил Сергеев. – Только свои.
   Майский достал блокнот из кармана.
   – Поименно, пожалуйста, – попросил он.
   У Сергеева появился шанс высвободить свою руку из цепких пальцев Майского. Он размял пальцы и, пошевелив ими в воздухе, стал их загибать.
   – Дочь и жена профессора – они вместе со Штерном в университете работают. Все трое – хирурги. Потом – любимая студентка профессора Любочка Виноградова – четыре, я и еще один наш коллега – доктор Поляков.
   – Всего шестеро, – подытожил Майский. – Хорошо, ну и что там происходило?
   – Ничего особенного, – пожал плечами Сергеев. – Обычные посиделки коллег, близких людей…
   – А если хорошенько припомнить? – настаивал Майский.
   Сергеев вздохнул и нахмурил брови. Потом поднял глаза вверх и вправо, как будто смотрел на какой-то невидимый экран.
   – Если хорошенько припомнить, то дело было так… – начал он.
//-- * * * --//
   Все шестеро по-свойски, без роскошных атрибутов, разместились прямо в кабинете профессора. Торжественное застолье с банкетом было еще впереди, а пока решили отметить важное событие явочным, так сказать, порядком.
   Действительно, закуска была куплена наскоро, в ближайшем супермаркете – из мусорной корзины, стоявшей у двери кабинета, топорщились опустевшие пакеты с логотипом сетевого магазина. А вот выпивку Штерн предпочел купить в хорошем заведении – профессор любил односолодовый виски, элитную текилу и граппу, дамы остановили свой выбор на мартини и брюте. Впрочем, ограничивать себя в горячительных напитках никто не собирался, скорее, наоборот.
   Веселье уже длилось не первый час и набирало обороты с угрожающей для здоровья присутствующих скоростью. Дорогие напитки быстро закончились, но медики – особый народ, у них всегда есть чем «догнаться». И вот – в дело пошел обычный спирт, который разводили водой – сначала минералкой «Перье», а потом уже водопроводной, из крана.
   Опасность состояла в том, что запасы спирта в таком учреждении практически бесконечны, так что вечеринка могла закончиться только волевым усилием собравшихся. Но пока желания расходиться никто не изъявлял.
   Наоборот, народ только-только начинал именно что «расходиться» – алкоголь гарантированно избавлял от загнанных вглубь запретов и комплексов. Вернее, выталкивал на поверхность, позволяя им проявиться во всей красе.
   Закуску уже никто не воспринимал всерьез, да и остатки салатов в пластмассовых контейнерах выглядели весьма неаппетитно. Зато большим спросом пользовались конфеты с ликерной начинкой – шоколад хотя бы смягчал резкий вкус этилового спирта.
   Как раз наливалась очередная порция в пузатый графинчик. Несмотря на то, что Штерн изрядно подвыпил, он четко следовал главному правилу обращения с этой субстанцией при ее разбавлении – лил спирт в воду, а не наоборот. И рука хирурга-профессионала отнюдь не дрожала, четко вымеряя привычное соотношение жидкостей.
   Впрочем, он едва не ошибся, да и то не по своей вине. Дочь Штерна, Ксения, решила подобраться к отцу поближе и проковыляла к нему со своего места. Она сильно хромала – этим физическим недостатком она страдала с детства – одна нога у девушки была короче другой. Приблизившись к отцу, Ксения осторожно тронула его за локоть в самый ответственный момент. Штерн недовольно поморщился, но довел дело до конца: новая порция разбавленного спирта призывно сверкала в графине.
   Ксения не заметила, что Штерн раздражен, она весь вечер была в приподнятом настроении. Ей так хотелось сказать отцу в этот торжественный момент что-то самое важное, самое хорошее, чтобы все поддержали ее и радовались за отца вместе с ней. Она с трудом подбирала слова и говорила очень громко, почти кричала, хотя у нее не было необходимости перекрикивать веселящуюся публику – все как раз приумолкли, наблюдая за манипуляциями Штерна. Кроме хромоты, Ксения с детства страдала еще одним недостатком – была наполовину глухой.
   – Папа! – провозгласила Ксения. – В этот важный день я хочу тебя поздравить… Я… Я горжусь тобой и…
   Жена Штерна Лидия властно наклонила к себе сидящего рядом Сергеева, потянув его за рукав пиджака, и шепотом сказала ему:
   – Вот балда, опять орет, снова забыла свой слуховой аппарат вставить.
   Перебив дочь, она громко окликнула ее, помахав при этом рукой, привлекая к себе внимание, причем не только дочери, но и всех, сидящих за столом.
   – Ксюша!
   И показала пальцем на ухо, мол, где твой аппарат, глухая ты тетеря!
   Дочь сразу сникла, забыла про свой тост и печально улыбнулась:
   – Ты, как всегда, тактична, мамочка.
   Возникла неловкая пауза. И тут инициативу перехватила Любочка Виноградова, любимая студентка Штерна, как охарактеризовал ее Сергеев в разговоре с майором Майским.
   Эта девушка умела себя подать! Тщательно выверенная и подогнанная к чертам ее лица модельная внешность блондинки сочеталась в ней со слегка аффектированным выражением эмоций. Откинув пепельную прядь, аккуратно свисавшую на глаза, она резко встала из-за стола. Быстрым движением расправив складки узкого платья, удивительно выигрышно подчеркивавшего ее статную фигурку, Любочка произнесла с выражением, как школьница на праздничном утреннике:
   – За Петра Андреевича! Гип-гип ура! – И после секундной заминки добавила, чуть смущенно, но в то же время слегка игриво: – Можно я вас поцелую?
   Впрочем, это был даже не вопрос. Не дожидаясь разрешения научного светилы и даже не бросив извиняющегося взгляда его благоверной, Любочка решительно направилась к Штерну. Тот расплылся в широкой улыбке и слегка развел руками – как же, мол, я могу запретить такой красавице!
   Но Лидия Штерн в этот момент отнюдь не улыбалась. Она понимала, что в свои 46 лет она не может открыто конкурировать с молодой студенткой, и жене профессора приходилось, стиснув зубы, лишь наблюдать за происходящим. Лидия понимала, что даже с поправкой на алкоголь – ведь всем так хорошо и так весело, что можно позволить себе чуть больше, чем обычно, – Любочка слегка перешагнула границы дозволенного.
   – Этой Любочке больше всех надо, – злым шепотом процедила она на ухо Сергееву. А в полный голос решила поддержать тост Виноградовой и выкрикнула свое «ура». Может быть, чуть-чуть громче и чуть-чуть задорнее, чем этого можно было ожидать.
   Любочка приблизилась к профессору и глубоко вздохнула, словно обалдевшая от счастья школьница. Осторожно и нежно положив руки ему на плечи, она приблизила к Штерну свое лицо и поцеловала Петра Андреевича в уголок рта. Потом чуть сместилась и захватила все губы целиком. Штерн отнюдь не возражал и ответил крепким поцелуем, не отрывая своих губ.
   Патологоанатом Поляков, с ернической усмешкой взиравший на эту сцену неприлично долгого поцелуя, не нашел ничего лучше, чем крикнуть:
   – Горько!
   И поднял пластмассовый стаканчик со спиртом, как бы приветствуя новобрачных.
   Лидия со злостью посмотрела на него. Сергеев отхлебнул из своего стакана и тихо сказал ей:
   – А муженек-то твой исполняет – будь здоров!
   Дальше застолье покатилось под горку. Каждый был сам по себе, общего разговора уже не получалось. Любочка болтала со Штерном, Поляков пытался обсуждать с Сергеевым какие-то профессиональные дела. Лидия и Ксения сидели рядом, но обе молчали, каждая думала о чем-то своем.
   Поставили музыку, снова выпивали, заедали конфетами, пытались танцевать, но ноги уже не слушались. По правде говоря, веселиться не хотелось – все устали, да и после всего случившегося чувствовалось напряжение, буквально витавшее в воздухе тесного профессорского кабинета. Хорошо, что такси приехало быстро – пришлось заказывать две машины, чтобы развезти всех по домам.

Глава 3

   – Прошу! – Патологоанатом Поляков широко распахнул дверь учебного кабинета, пропуская туда майора Круглова.
   Прозекторская была пуста. Еще недавно тут проходили занятия, слышался строгий голос лектора, а потом то басок, то фальцет студентов, отвечающих на каверзные вопросы преподавателя. Но после жуткой находки, обнаруженной среди экспонатов, помещение было опечатано и доступ туда строго запрещен.
   Так что это Круглов должен был пропускать в прозекторскую Полякова, поскольку именно майор снял пломбу с печатью, которая была закреплена на двери. Но Круглов позволил Полякову поиграть в хозяина – пусть расслабится и чувствует себя в привычной обстановке, это всегда очень важно во время беседы. Впрочем, для майора Круглова это был, скорее, неформальный допрос. Он намеренно не обозначал официальный формат их общения. Так было проще разговорить собеседника, не давая ему времени тщательно обдумывать ответы, как это обычно бывает во время допроса.
   Особенно в том случае, когда задавался традиционный вопрос: «Были ли у покойного враги?»
   Этот вопрос всегда ставит человека в тупик. Он начинает перебирать фамилии, вспоминать какие-то неприятные случаи, – про себя, конечно, – морщит лоб, прикидывая, стоит ли кого-то называть. И потом, что значит «враги»? В это понятие каждый вкладывает свой смысл. Опять же, названная фамилия обязательно привлечет интерес к этому человеку, тот поймет, кто его назвал, – и что дальше? Особенно, если этот человек явно не виновен…
   Вот и Поляков не стал откровенничать. Его ответ был прост и однозначен:
   – Насчет врагов точно сказать не могу. Но профессора не любили.
   – Вот как? – притворно удивился майор Круглов. – И каковы же, по-вашему, причины такого отношения к Штерну?
   Поляков осклабился, и Круглов понял, что его собеседник попал на нужную волну. Сейчас он открыт, может язвить и ехидничать, а заодно и ненароком проговорится о чем-то важном.
   – Кто у нас любит успешных, умных, талантливых? Впрочем, любят, конечно. Но только после смерти, – рассмеялся Поляков.
   Круглов тоже хохотнул и кивнул в знак согласия.
   Патологоанатом понизил голос и нагнулся поближе к Круглову. Этого можно было и не делать – они были в прозекторской одни и никто не смог бы их услышать – так что это была, скорее, демонстрация доверительного отношения.
   – Да и человек он, между нами, так себе, – вздохнул Поляков.
   – С этого места можно подробнее, – так же тихо ответил ему майор.
   Поляков поднял руку и стал загибать пальцы, начиная с мизинца:
   – Студенты Штерна боялись – раз.
   Круглов удивленно поднял брови, но врач упредил его вопрос:
   – Ему же экзамен сдать невозможно! Самодур, каких мало! Коллеги – те ему завидовали, – два. К тому же Штерн часто вел себя с ними по-хамски. Три – жена ревновала. Четыре – с дочерью у Петра Андреевича были весьма сложные отношения. Весьма!
   Кулак сжался и остался торчать только большой палец. И Поляков показал им по направлению к полке с экспонатами, где находилась банка с головой Штерна, как бы давая понять, что все эти факторы вместе и привели к соответствующему результату.
   – Ну вот, собственно… – пожал он плечами.
   Круглов заворожено смотрел на его манипуляции, оценивая уровень интеллекта собеседника. Майору казалось, что Поляков хочет аккуратно подвести его к какой-то ниточке, которая поможет размотать этот клубок. Вот только та ли эта ниточка, не предлагают ли Круглову ненавязчиво направиться по ложному следу? И если майор прав в своей догадке, то зачем это нужно Полякову?
   Майор встал и немного прошелся по прозекторской, оглядывая помещение. Здесь было жутковато даже днем, а если представить себе, что тут происходило недавно ночью, то… Такое не увидишь даже в трешевых ужастиках.
   – Удобное место, чтобы избавиться от трупа. – Круглов передернул плечами и посмотрел на Полякова. Интересно, как тот среагирует. Ведь если голова профессора находится здесь, то можно предположить, что тут ее и отрезали.
   Поляков молча пожал плечами, – мол, ищите, расследуйте, это же ваша работа. А я – человек маленький, как говорится – чем могу.
   Круглов представил себе картинку: профессор Штерн лежит на секционном столе без одежды, а убийца в белом халате с маской на лице включает электропилу и заносит ее над шеей профессора. На маску и халат убийцы летят капли крови, пила тихо поет – идеальный германский инструмент, не то что старье, которым пользовались десять лет назад, тогда пилы громко и неприятно визжали и быстро тупились.
   «Ладно, – подумал Круглов, – продолжим нашу беседу позже, гораздо позже…» Он условился с Поляковым о вечерней встрече – у врача как раз было ночное дежурство, и он сразу же согласился – не придется куда-то специально идти и можно будет спокойно поговорить прямо здесь же. Возможно – на месте преступления…
//-- * * * --//
   А в это время в университете произошло нечто из ряда вон выходящее. На доске объявлений, где обычно вывешиваются длинные простыни расписаний, факультативов и списки должников, появился лист с загадочным текстом. Буквы были аккуратно вырезаны по одной точно по контуру – было видно, что человек подошел к этому кропотливому делу основательно и, можно сказать, любовно.
   Никита Борисович Сергеев подвел Майского к доске и, показав на плакат, только развел руками:
   – Вот, как увидел, сразу вам позвонил.
   Майский подошел поближе к доске и нагнулся, заслоняясь рукой от солнечного света, который бликовал на глянцевых срезах.
   Лист формата А4 содержал весьма неожиданную информацию. Как ни старался автор буквенного коллажа ровно выстроить на листе строчки, буквы разного размера, казалось, застыли в плясе.
   А текст гласил следующее:
   «В кунсткамере хранится голова, как монстр, заспиртованная в банке, красавицы Марии Гамильтон».
   Майский вынул из фэсовского чемоданчика фотоаппарат и сделал несколько снимков – сначала крупно, потом так, чтобы было видно, где именно на доске располагалось это «объявление».
   В ответ на вопросительный взгляд майора Никита Борисович Сергеев только пожал плечами.
   – Черт знает что… Понятия не имею… Чья-то злая шутка… Но что это значит? – проговорил он неуверенно.
   – Гамильтон… Гамильтон, – бормотал про себя Майский, убирая фотоаппарат и аккуратно снимая лист с доски. – Что-то знакомое…
//-- * * * --//
   Прозекторская оказалась огромной – помещение, где велись занятия, занимало лишь малую ее часть. Дальше, за дверью, была расположена просторная комната, где, собственно, и хранилось то, что подвергалось изучению и исследованию студентами. В кабинете – теория, здесь – практика.
   Майор Круглов не первый год работал в Федеральной Экспертной Службе и успел повидать всякое. Но здесь даже ему стало не по себе. Одно дело – мертвые тела, которые находят на месте преступления или катастрофы. Это жутко, но и к такому привыкаешь поневоле. А вот когда расчлененные трупы собраны в одном месте… Впрочем, вполне возможно, что это и есть место преступления.
   Когда они вошли в дальний отсек прозекторской, Поляков включил вентиляцию, стало чуть полегче. При первых шагах Круглов почувствовал, как его организм буквально сопротивляется нахождению здесь. Атмосфера этого места не располагала к разговорам и деловым беседам, удушающий запах формалина обжигал носоглотку, лез в глаза, словно слезоточивый газ, дышать ртом было невозможно. Но сейчас он уже привык, разве что иногда утирал платком слезы и щурил глаза.
   А патологоанатом Поляков, напротив, был, как всегда, язвительно весел и жизнерадостен. Вместо того, чтобы скучать на дежурстве, он мог поговорить с майором Кругловым и скоротать тяжелые ночные часы.
   Обводя руками отсек, где хранились разделанные, как в мясной лавке, трупы, он неожиданно подтвердил гипотезу Круглова:
   – Вот, смотрите, место для расчлененки лучше не придумаешь! Вскрытия у нас проводятся каждый день. Если предположить, что Штерна убили в день банкета, неделю назад, то шансов найти что-либо нет.
   – Почему вы так считаете? – поинтересовался Круглов.
   – Да потому что в таком случае студиозусы давно разобрали профессора на запчасти!
   И патологоанатом весело рассмеялся. Майора удивил чрезмерный энтузиазм Полякова, и тот, поймав его недоверчивый взгляд, пояснил:
   – А что вы так смотрите? Просто я люблю свою работу.
   «Да, конечно, – подумал майор, – работу нужно любить, даже такую. А наигранный цинизм Полякова, возможно, просто защитная реакция, способ отстраниться от того, с чем он сталкивается каждый день».
   Они подошли к ванне, наполненной формалином. Запах стал ощутимо резче, и Круглов поморщился.
   – Если все-таки что-то осталось, ну какие-то части тела, то где это может быть? – спросил майор.
   Поляков театральным жестом показал на ванную и важно произнес, как будто читал лекцию:
   – Некоторый учебный материал у нас хранится в ваннах с формалином.
   Он быстро надел длинную перчатку и ловким движением засунул руку вглубь.
   Что-то нащупав, Поляков удовлетворительно хмыкнул и достал из темной жидкости неопределенных размеров предмет. Затем патологоанатом аккуратно стряхнул капли и продемонстрировал Круглову женскую кисть.
   – Да, сюда могли скинуть, – задумчиво сказал Поляков. – Будете искать? Я могу дать вам перчатки!
   Майору Круглову порядком поднадоела комедия, которую безостановочно разыгрывал перед ним этот врач. Есть такой тип людей, которые не могут или не хотят время от времени «выключать» свою иронию. То ли уже не могут, потому что слишком уж свыклись с таким отношением к миру – а какого другого отношения, с их, разумеется, точки зрения, такой мир заслуживает? А может быть, просто боятся остаться без панциря, который защищает их от враждебной реальности? Ведь побороть ее нельзя, а ирония, сарказм, цинизм – это как бы договор с миром о ненападении, который обе стороны свято соблюдают.
   Впрочем, Круглов был при исполнении, и вдаваться в такие тонкости у майора просто не было времени. Да и желания, честно сказать, тоже. Психологические выверты можно терпеть до определенного момента, пока свидетель не перестанет быть полезным. Или, что, кстати, вполне вероятно, не перейдет в разряд подозреваемых.
   – Оставьте это, – велел Круглов, не без раздражения поглядывая на безвольную кисть, которую Поляков слегка раскачивал.
   Врач пожал плечами и разжал пальцы. Экспонат, булькнув, упал в формалин, каким-то чудом не забрызгав Круглова.
   – Мы пришлем нашего специалиста, патологоанатома, – сказал майор. – Ваш коллега, можно сказать. Вот пусть и разбирается. Будем благодарны за содействие. А пока попрошу снова освободить помещение.
   Теперь уже в его голове слышались хозяйские интонации. Поляков шутливо поднял руки вверх, правда, невысоко, – подчиняюсь, мол. Мужчины вышли из прозекторской, а потом и из учебного кабинета, свет снова погас, а на дверь была вновь наложена угрожающего вида печать.
//-- * * * --//
   Несмотря на молодой возраст, статус Ивана Тихонова звучал очень солидно – руководитель компьютерного отдела Федеральной Экспертной Службы. Отдел был невелик, иногда Иван прибегал к помощи подчиненных, но чаще всего спихивал на них рутинную работу. Сам же он предпочитал вникать в суть вопроса на первых порах. Если работа казалась ему интересной или важной – он брался за нее сам и настолько погружался в свои изыскания, что окружающий мир на какое-то время – иногда оно могло исчисляться сутками – переставал существовать.
   Это качество Тихонова неоднократно вызывало глухие приступы ярости у его начальства – Галина Рогозина очень высоко ценила дисциплину, и некоторая самостоятельность Ивана иногда переходила границы дозволенного – начиная от порядка на рабочем месте и заканчивая упорным стремлением доводить начатое до конца, невзирая на приказы руководства о приостановке работы. Но еще больше Рогозина ценила работу в команде, и знала, что Иван выше всего ставит результаты своего труда, постольку поскольку они нужны для других членов команды. Более того, в тех редких случаях, когда Иван проявлял свой норов, в итоге он оказывался прав. И Рогозина всегда об этом помнила и не раз останавливала себя, когда готова была сорваться и устроить Ивану разнос.
   Дело об убийстве Штерна захватило Ивана с первых же секунд. Тихонова не интересовал Штерн сам по себе – труп он и есть труп, каких бы невероятных высот он ни достиг при жизни в своей профессиональной деятельности. А вот загадки, которые приходится разрешать при расследовании – о да, тут Ивану в своей области не было равных. Его знания касались отнюдь не только собственно компьютерных технологий. В каком-то смысле он был универсальным специалистом, для которого компьютер – не более чем удобный прибор для экономии времени. Главным же для Ивана оставались выводы из проделанной работы. Он любил этот «момент истины», когда картина происходящего предстает в неожиданном ракурсе. Приходится пересматривать гипотезы, отвергать те, которые казались наиболее вероятными и искать верный след снова и снова – но теперь уже основываясь на достоверной информации, вовремя полученной от него.
   Вот и сейчас Тихонов колдовал над банкой с заспиртованной головой профессора. Для начала Иван решил обследовать саму банку, оставив голову, так сказать, «на десерт». Он осторожно провел по горловине ватной палочкой, обрезал ее головку и поместил этот маленький клочок ваты в колбу. Потом капнул туда реактивом и, немного покачав стеклянный сосуд из стороны в сторону, поместил его в центрифугу. Не глядя, щелкнул тумблером, отвернулся, чтобы сделать глоток кофе из широкой чашки – за это время система как раз «разогреется» и можно будет посмотреть, какие результаты выдаст программа.
   Ждать пришлось недолго. Уже с первых секунд все было ясно, и Тихонову оставалось лишь набрать номер Круглова.
   – Петрович, на горловине банки я обнаружил слюну… – спокойно проговорил Тихонов. На самом деле, он просто лучился от счастья, но считал, что везение – это неизменный спутник правильного отношения к труду.
   – И что это значит? – поинтересовался Круглов.
   – А черт его знает, что это значит, – честно ответил Тихонов. В конце концов, он получил информацию, а остальное – уже вне его компетенции. Тихонов временами чувствовал себя Шерлоком Холмсом или Ниро Вульфом, который дает важную подсказку полицейским. – Может, маньяк, который профессора расчленил, слюни от удовольствия пускал… В общем, собирайте там образцы ДНК всех фигурантов, будем сравнивать.
//-- * * * --//
   Сергей Михайлович Майский в эту ночь тоже должен был сделать важный звонок, и тоже руководству. Он медленно шел к машине Федеральной Экспертной Службы, которая была припаркована возле медицинского университета.
   Работники ФЭС, казалось, надолго оккупировали многие помещения этого учебного заведения. Некоторые кабинеты были опечатаны, в прозекторской шла своя работа, в канцелярии и даже в бухгалтерии дневали и ночевали фэсовцы, по крупицам собирая данные. Девяносто девять сотых, конечно, пойдут прямиком в мусорную корзину, зато одна сотая выведет на нужный след. И ради этого стоит перелопачивать сотни и тысячи бумаг, опрашивать десятки людей.
   Конечно, Майский мог бы позвонить Рогозиной и по мобильному, но в этот раз предпочел обычный «прямой провод» – разговор был официальным, но Майский понимал, что сделал отнюдь не все, чего от него требовалось. Поэтому мобильная связь выглядела бы как оправдание, пусть даже и слегка замаскированное. А оправдываться Майский не любил, да и не хотел.
   Беседа, впрочем, с официального зачина («Докладывает майор Майский») быстро перешла на неформальные рельсы.
   – Галь, сказать точно, когда пропал профессор – нельзя, – объяснял Майский. – По словам Сергеева – ну, зама Штерна, после граппы и текилы они там медицинский спирт трескали.
   Тут Майский судорожно сглотнул. Он даже сам удивился – насколько вдруг захотелось выпить, немного расслабиться и отвлечься от работы – круговорота цифр, хронометража, фамилий и должностей. Да, выпьем, конечно. Не граппы, конечно, но и не спирта. Потом, когда все будет закончено…
   – В общем, упились все в хлам, – подытожил Майский. – Никто толком ничего сказать не может.
   И в этот момент произошло то, что обычно врывается в какой-никакой, но размеренный ход расследования, – как камень, сорвавшийся с вершины горы, увлекает за собой обвал. Когда пыль рассеется, оказывается, что пейзаж перестал быть прежним – старые тропинки надежно погребены под завалами, и надо прокладывать новые. Хотя, как знать, может быть, именно они выведут путников к цели.
   – Постойте! – прорезал ночную тишину громкий женский голос. Может быть, слишком громкий, – отметил про себя Майский.
   Интуиция его не подвела. Ковыляя по улице, к Майскому бежала Ксения Штерн. Выглядела она жутко – вытаращенные глаза, трясущиеся губы, волосы были сбиты в беспорядке. Девушка куталась в шаль – она явно поджидала тут кого-то и, судя по дрожи, которая сотрясала ее тело, пробыла возле черного хода – тут была припаркована машина ФЭС – довольно долго.
   Следующий вопрос Майского слегка огорошил:
   – Вы из милиции? – выкрикнула Ксения.
   – Типа того, – уклончиво ответил майор. Посвящать девушку в сложные регламентные лабиринты Федеральной Экспертной Службы в составе Министерства внутренних дел Майский был явно не расположен.
   – Я Ксения Штерн, дочь профессора… – пролепетала девушка, тщательно стараясь выговаривать каждое слово. Если не знать о ее глухоте, то со стороны можно было бы принять Ксению за иностранку.
   – Я – майор Майский, весь внимание, – сухо отозвался Сергей Михайлович. Рогозина пока что ждала на телефоне, и нужно было решить, какой из разговоров ему следует продолжать.
   Впрочем, решение пришло само собой.
   – Это я убила отца, – внятно и четко проговорила девушка.
   – Опа! – машинально выдохнул Майский. – Галя, я перезвоню.
   Майор дал отбой и с интересом посмотрел на Ксению. Девушка стояла напротив него, слегка вытянув перед собой руки.
   «Она что, ждет, что на нее сейчас наденут наручники и отведут в камеру?» – насмешливо подумал Майский, а сам строго произнес:
   – Ну что ж, пойдемте в помещение, послушаем ваш рассказ…
//-- * * * --//
   Иван Тихонов продолжал колдовать в своей лаборатории. Для порядка – да и для отчета тоже – он записывал свои действия на диктофон. Вот и сейчас, отмечая очередной этап работы со стеклянном сосудом, в котором плавала отрезанная голова, Иван проговорил в микрофон, не забыв хронометрировать отрезки работы.
   – Провожу дактилоскопическую экспертизу.
   Отключив диктофон, Тихонов придвинулся к экспонату поближе и аккуратно обвел клейкой лентой со специальным составом те части поверхности, где просматривались отпечатки пальцев.
   Иван даже слегка покачал головой – какой, мол, преступник пошел легкомысленный – тут тебе и слюни, и пальчики – проверяй подозреваемых да допрашивай, у кого совпадут результаты. Вот и все расследование…
   Тихонов поднял глаза и увидел уже не банку, которая так его интересовала, а ее содержимое – голову Петра Андреевича Штерна.
   – И за что тебя так, друг ситный? – тихо спросил Иван.
   Ответ последовал незамедлительно.
   – За дело, – произнес загробный голос, а на плечо Ивана легла крепкая рука.
   Иван от неожиданности даже чуть подпрыгнул на стуле. За его спиной стоял ухмыляющийся майор Круглов, довольный тем, что ему удалось напугать самого руководителя компьютерного отдела Федеральной Экспертной Службы.
   – Тьфу ты, Петрович, кончай свои шуточки, так и поседеть недолго, – возмутился Тихонов.
   – Пальчики есть? – сразу перешел к делу Круглов.
   Иван ткнул клавишу на клавиатуре и сверился с монитором.
   – Думает машина, – проговорил он негромко.
   На экране светилась надпись: «Подождите, идет идентификация».
   Пока машина «думала», Круглов расхаживал по комнате, потирая затылок и время от времен посматривая на чуть колыхающуюся в спиртовом растворе голову Штерна.
   – Такого «джинна» даже в моей практике не было… – проговорил он наконец.
   – Как думаете, дочь может так ненавидеть отца? – спросил в свою очередь Тихонов.
   Круглов уставился на банку с ее ужасным содержимым. Штерн при жизни был лысоват, но секрет укладки позволял скрыть эти возрастные изменения; зато теперь смерть беспощадно обнажала синюшную кожу продолговатого черепа. Короткие тонкие волосы слегка приплясывали в спирту, колыхаясь от легкой вибрации, которую создавал компьютер. Почти закрытые глаза могли бы придать лицу спокойное и умиротворенное выражение, если бы не искривленные и вздернутые губы, слегка обнажавшие зубную эмаль, – как будто покойник напоследок усмехнулся.
   – Может ли дочь так ненавидеть отца? – повторил Круглов и уверенно кивнул. – Может.

Глава 4

   Признательные показания – это всегда интересно. Давно прошли те времена, когда признание являлось «царицей доказательств», хотя еще не так давно именно признание считалось жирной точкой, которая ставится в конце следствия.
   Современный мир внес свои коррективы в юридическую практику. Признание, конечно, важная и весомая часть расследования, но опыт показывает, что многие наши сограждане просто мечтают попасть за решетку, не имея на это ну ровным счетом никаких оснований.
   После терактов и так называемых резонансных убийств приходится сажать на телефон и на личные беседы специального человека – и хорошо, если одного! – который будет внимательно выслушивать сумасшедших, берущих вину за содеянное на себя. Ведь им приказали совершить злодеяние инопланетяне, внутренние голоса, Цезари и Клеопатры.
   Вторая группа – это тщеславные «преступники». Для того, чтобы попасть на первые полосы газет, можно и признаться в том, чего не совершал. А для того, чтобы быть уверенным в результате, такие люди сначала звонят в газеты и приходят на телевидение. Именно оттуда их приходится забирать в участок, как правило, с нулевым результатом. Если позвонили из газеты – значит, почти стопроцентный фейк. Кстати говоря, газетчики тоже не торопятся рассказывать всему миру о подозрительных неизвестных убийцах – репутация издания дороже.
   Третья группа – это более серьезные случаи. Сюда Майский причислял лиц, которые берут на себя вину за вполне определенную сумму. И разбить это «признание» можно только с помощью неопровержимых доказательств, которые, надо признать, не всегда удается раздобыть. Ведь люди, готовые платить за то, чтобы остаться на свободе, как правило, располагают не только почти неограниченными средствам, но и огромными связями, начиная от криминальных структур и заканчивая суперпрофессиональными адвокатами. Например, уйти от ответственности за вождение в пьяном виде, пообещав охраннику, например, пару лет условно за хорошую мзду. И в таких случаях приходится серьезно потрудиться, чтобы установить истину.
   Случай с признанием Ксении Штерн не подходил по параметрам ни к одной из вышеперечисленных категорий. И работники Федеральной Экспертной Службы, расследующие убийство кардиохирурга, получили возможность в этом убедиться один за другим.
   После того, как лаборант взял у Ксении образец ДНК, Майский продолжал ее расспрашивать. Постепенно начали всплывать любопытные подробности, благодаря которым общая картина, предшествовавшая гибели Штерна, стала выглядеть несколько иначе – четче и определеннее.
   Пока Ксения сбивчиво, тщательно выговаривая слова, иногда ненамеренно повышая голос, отвечала на вопросы Майского, майор не раз вспоминал рассказ заместителя Штерна Сергеева о совместной вечеринке, посвященной награждению Штерна, и о том, что там происходило.
   «Правильней было бы собрать всю эту компанию, запереть в разных комнатах, чтобы не могли между собой договориться, и допрашивать поодиночке, круг за кругом, – с неожиданной злобой подумал майор. – Впрочем, и это могло бы не сработать – что им мешало договориться заранее?»
   – Отец через три дня должен был оперировать, – наконец проговорила Ксения. Она произнесла эту фразу, как пролог к трагедии, хотя, казалось бы, что тут такого – очередная операция, Штерн за год проводил их десятками.
   – Да-да, в новостях говорили, – подтвердил Майский. Хотя он узнал об этом из служебной документации клиники, но вспомнился и телесюжет, который мелькнул в обзорной телепрограмме неделю или две назад.
   Ксения Штерн улыбнулась и снисходительно посмотрела на Майского. Так искушенный подросток глядит на ребенка, который первый раз собирается в детский сад.
   – Речь не шла о простой операции, если к кардиохирургии вообще можно применить слово «простой», – продолжая улыбаться, проговорила Ксения.
   – Да? – переспросил Майский. – Должно быть, вы правы. Но давайте вернемся к операции. Что в ней такого особенного?
   – Речь шла о пересадке сердца, – пояснила Ксения.
   – Ах вот как. – Майский понимающе кивнул. – Да, это совсем другое дело. И что же?
   Тщательно выделяя каждое слово, как школьник, отвечающий вызубренное задание, Ксения добавила:
   – Я должна была ассистировать отцу.
   – Здорово! – снова кивнул Майский. – Наверное, это очень… э-э-э… ответственная функция. И все же, при чем тут…
   – Это было очень важно для меня! Важнее всего на свете! – Ксения почти кричала. – Понимаете?
   Майский, честно говоря, не понимал. Ну операция, пусть даже по пересадке сердца, ну, ассистирование. Но при чем тут убийство? Отрезанная голова!
   – Понимаю, – заверил девушку Майский. – Телевидение, слава…
   Ксения внимательно взглянула на майора. Майский уловил в ее глазах что-то такое, что заставило его содрогнуться.
   «Смотрит на меня, как на мерзкое насекомое, – подумал майор. – Прикидывает, наверное, издеваюсь я над ней или просто дурак. Ничего, мы не гордые. А эмоции – глядишь, да и выведут на верный след. Продолжай, Ксюха, колись!».
   В глубине души майор был уверен, что Ксения, мягко говоря, преувеличивает свою роль в убийстве отца. Он попробовал представить себе, как эта в целом миловидная девушка аккуратно отрезает голову своему знаменитому отцу и помещает ее в банку со спиртом, и чуть не рассмеялся.
   Но Ксении в этот момент было не до смеха.
   – Посмотрите на меня… – сказала она с вызовом. – Я глухая на пятьдесят процентов, пользуюсь слуховым аппаратом. Одна нога у меня короче…
   «Сейчас разревется», – понял Майский и, быстро наполнив стакан минеральной водой, подал его девушке. Та благодарно кивнула и жадно поднесла минералку к губам, выпив ее в три больших глотка.
   – Я – врач. – Ксения беспомощно развела руками. – Это единственное, что у меня есть в жизни… Все остальное – не для меня… Я лишена настоящих сокровищ, которых обычные люди не ценят, просто потому, что не замечают их, – возможности нормально передвигаться, хорошо слышать…
   Майский тяжело вздохнул. С одной стороны, он не мог не сочувствовать девушке, с другой – он прекрасно понимал, что на свете есть люди, которым в тысячу раз хуже, чем Ксении. Глупо, конечно, сравнивать недуги, но все же девушка явно жалеет себя, а это плохой признак для человека с физическими недостатками.
   «Тем не менее, – продолжал думать Майский, – у Ксении есть специальность, она приносит людям неоспоримую пользу. Судя по всему, ее квалификация достаточно высока, если девушка должна была ассистировать во время такой сложной операции. Это вызывает уважение».
   – Продолжайте, – предложил Майский, видя, что Ксения вдруг замялась, как будто раздумывала, стоит ли вообще о чем-то рассказывать дальше.
   Она кивнула и, словно бросаясь с обрыва на острые камни, быстро проговорила:
   – Отец сказал, что вместо меня будет ассистировать другой человек. Его любовница.
   Майский едва не присвистнул. Да-да, без сомнения, речь идет о той самой Любочке, которая поднимала тост за светило науки, а потом нагло целовалась со Штерном на глазах у его супруги. Та-ак, ситуация начинает выруливать совсем в другую колею!
   Ксении трудно было говорить – девушка балансировала на грани истерики. Майскому пришлось действовать мягко и осторожно, шаг за шагом продвигаясь в разговоре, аккуратно чередуя наводящие вопросы и подбадривающие кивки.
   Постепенно картина становилась все яснее. Если суммировать то, что майору удалось выяснить, то дело обстояло так.
   Вскоре после назначения даты операции и определения состава проводящих ее врачей Штерн объявил дочери, что меняет ассистента. Это было во время ночного дежурства Ксении – ей показалось, что Штерн специально задержался после того, как клиника и учебные корпуса опустели.
   Вот так просто, как будто речь шла о чем-то обыденном – мы за ужином будем есть не пудинг, а пирожные, – Штерн объявил ей о своей решении. Ксении показалось – или ей хотелось на это надеяться? – что ситуацию можно переломить в свою пользу. В ее душе тлел слабый уголек надежды: отец любит ее, он просто ошибается и его можно переубедить. Главное – найти правильные слова.
   Ведь Штерн мог бы сказать ей об этом в любое время – но выбрал для приватной беседы поздние часы – раз, – убеждала себя Ксения. Мог бы объявить об этом и просто уйти – два. Но Штерн, произнеся роковые для дочери слова, остался рядом. Даже достал сигарету и стал ее разминать по старой привычке. Или он волновался? Все эти маленькие детали вселяли в сердце Ксении лучик надежды. Как оказалось – совершенно напрасной.
   – Это все, что ты можешь мне сказать? – спросила Ксения после недолгого молчания.
   Штерн глубоко затянулся сигаретой и, выпустив дым, пожал плечами. Ксения поняла, что ждать ей нечего. Отец просто хочет убедиться, что дочь правильно его поняла и согласна с его решением. Ведь он привык, что с его решениями всегда все соглашаются. Особенно члены семьи!
   И тогда Ксения дала волю гневу.
   – Любимая студентка? Любочка? – проговорила она язвительно. Ксении хотелось сделать отцу больно, может быть, даже ударить его… Но чувство горечи и отчаяния захлестнуло ее. Укорять уже не было сил. Сейчас она было способна только на последнюю мольбу. – Ради нее ты отказываешься от меня? Но я…
   Она сдержала слезы, подступившие к глазам, тряхнула головой и, справившись с комком в горле, проговорила настолько убедительно, насколько могла в тот момент.
   – Я же… лучше…
   Штерна, как ей показалось, эта ситуация начинала напрягать. Он ожидал, что дочь покорно примет его решение. У доктора наверняка был припасен для Ксении «пряник» – какая-нибудь безделушка, которую он подарит ей завтра в знак примирения, так уже бывало, и не раз. Но сегодня Ксения решила идти до конца, и Петр Андреевич был этим явно недоволен.
   Профессор вдруг как-то по-особому вытянулся, – за много лет Ксения выучила его моторику и знала, какие именно жесты будут предварять слова, которые сейчас прозвучат. Ничего хорошего эта выправка ей не обещала – в переводе на человеческий язык, она могла бы значить: «Ах так? Ну так получай же! И не смей мне перечить!»
   Нечто подобное и произошло в ту минуту на лестничной площадке, оборудованной под курилку вопреки всем правилам и нормам современного законодательства, – Штерн любил позволять себе маленькие вольности, это подчеркивало его особое положение.
   – Кто лучше – решать мне, – произнес он непререкаемым тоном.
   Потом затянулся и, с силой выпустив дым, добавил, желая, очевидно, смягчить удар.
   – Я дал тебе главное – фамилию. Она открывает перед тобой все двери. Все!
   Ксении показалось, что отец хотел даже добавить: «… а ты этим не пользуешься», намекая на то, что его дочь еще не замужем, хотя давно могла бы составить себе выгодную партию, даже при всех своих физических изъянах.
   Такой разговор между ними однажды уже состоялся. Но Ксения в тот раз ясно дала понять отцу, что не собирается связывать свою судьбу с человеком, который возьмет замуж не столько ее, сколько ее фамилию, вернее – положение в обществе, связанное с этой фамилией. Отец долго не мог взять в толк, какой смысл выставлять напоказ гордость, когда можно запросто устроить свою судьбу. Но Ксения тогда сказала: «Если ты этого не понимаешь, то продолжать разговор бессмысленно. Пусть все остается, как есть…» Отец пожал плечами и несколько дней предпочитал не замечать присутствия дочери – ни дома, ни на работе.
   Похоже, он хотел закончить разговор и на этот раз, но Ксения не унималась. Испытанное унижение настолько оскорбило ее, что она была готова атаковать – даже понимая, что сопротивление бесполезно.
   – Чем это выскочка заслужила такую привилегию? Я твоя дочь! Ты забыл? Почему она?
   И тут Штерн непроизвольно улыбнулся. В этом движении губ была такая бездна похоти, что Ксении буквально стало не по себе. Она вспомнила о маме, все вокруг стало покрываться каким-то серым туманом, мир слегка поплыл, а к горлу подкатила тошнота.
   Нет, она больше не в силах бороться!
   Ксения захотела выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха, сейчас это было ей просто физически необходимо. Она сделала движение вперед, но Штерн то ли решил оставить за собой последнее слово в этом разговоре, то ли действительно захотел как-то приободрить дочь.
   Он быстро затушил сигарету в высокой пепельнице на мраморной подставке и быстро произнес:
   – Будут и другие операции…
   «Другие операции! Когда?! И где гарантия, что ему снова не будет ассистировать эта… эта Любочка?!!»
   У Ксении потемнело в глазах. В ушах раздавался какой-то неприятный звон, хотелось немедленно покинуть помещение.
   – Это подло, – проговорила она еле слышно и снова рванулась вперед.
   Штерн загородил ей дорогу и положил руку на плечо. Но прикосновение отца вызвало в девушке такое омерзение, что она вскрикнула.
   – Дай пройти!
   И, не дожидаясь ответа, с силой толкнула отца. Тот не успел схватиться второй рукой за перила, потерял равновесие и, секунду пробалансировав на каблуке, сорвался и покатился вниз по ступеням. Ксении показалось, что взгляд отца – последний в его жизни – выражал искреннее удивление пополам с каким-то детским испугом.
   Все происходило, как в замедленной киносъемке, хотя, конечно, длилось не больше секунды. Расширенные от ужаса глаза Ксении, нелепые движения рук падающего Штерна, которые все искали несуществующую опору, странные и незнакомые звуки от соприкосновения падающего тела со ступенями лестничного пролета…
   Наконец наступила тишина. Ксения вытянула голову и пыталась с площадки рассмотреть, что там с отцом. Вот сейчас он поднимется, отряхнет костюм. Надо будет смазать ссадины дезинфицирующим раствором. Может быть, выпить немного, чтобы снять стресс…
   «Боже мой, о чем я сейчас думаю!» – ужаснулась Ксения и бросилась вниз по лестнице, невзирая на боль в укороченной ноге. Последний раз она так бегала, когда пыталась спасти птицу, каждый день залетавшую к ним на лоджию, от хищных лап соседского кота. Но в тот раз она не успела вовремя выбежать во двор. А в этот раз…
   Девушка склонилась над скомканной грудой одежды, надетой на то, что еще несколько секунд назад было живым человеком. Сейчас ее отец, лежащий на нижней площадке, казался сломанной куклой, которую в гневе испортил непослушный ребенок.
   Ксения осторожно прикоснулась к плечу Штерна. Легонько потрясла его. Потом все сильнее и сильнее, приговаривая:
   – Отец… Папа…
   Она повернула голову Петра Андреевича и с ужасом увидела, что лицо отца испачкано кровью. Осторожно опустив безвольно поникший череп, Ксения посмотрела на свои руки. Красная вязкая жидкость измазала ладони, отчетливо выделяя линии жизни и линии судьбы. Все – красное… Да, кровь отца – на ее руках…
//-- * * * --//
   Во время паузы Майский связался с Галиной Рогозиной и получил от нее важную информацию, которая, с одной стороны, подтверждала показания Ксении Штерн, с другой – начисто их опровергала. Парадокс, но в работе Федеральной Экспертной Службы такие парадоксы встречаются довольно часто, особенно при расследовании запутанных дел, к которым, без сомнения, относилось и дело о «голове профессора Штерна».
   Несмотря на предложения патологоанатома Полякова об оказании профессиональной помощи, его услуги были жестко отвергнуты. Заверения о профессиональной солидарности остались без внимания, врач получил лишь вежливую благодарность, с тем и отбыл.
   За дело взялась судебно-медицинский эксперт Федеральной Экспертной Службы Валентина Антонова, с которой Рогозина работала не первый год (на самом деле – даже страшно подумать, сколько лет!). Двух женщин связывали не только служебные, но и дружеские отношения, и Рогозина знала, что Валя быстро и качественно сделает свою работу – как всегда. Так и оказалось.
   – Посмотри на снимки, – предложила Антонова, входя в кабинет Рогозиной с еще не просохшими рентгеновскими пленками.
   Рогозина закрепила на прозрачном экране снимок, подложив на всякий случай непромокаемую бумагу, и внимательно стала рассматривать проявившиеся очертания черепа.
   Валя Антонова не стала ждать и сразу указала на то, что ей казалось сейчас особенно важным.
   – Смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы, с переломом правой височной кости, – констатировала судмедэксперт.
   Рогозина кивнула, пока не понимая, куда клонит ее подруга.
   – И?
   – Сильно сомневаюсь, что такую травму можно получить при случайном падении… – поделилась своим выводом Антонова.
   Рогозина сцепила пальцы замком и задумалась. Значит все-таки не Ксения? Или нужна дополнительная экспертиза? Размышляла она пару минут, не больше, и быстро приняла решение: была назначена новая, углубленная экспертиза, а заодно и следственный эксперимент. Подняв трубку прямой связи, Рогозина отдала указания Майскому, а потом связалась с отделом судмедэкспертизы.
   – Подожди пока, – шепнула она Вале. – У меня для тебя есть новость.
   Антонова была уверена, что повторную экспертизу поручат ей и была готова снова проводить те же самые, только гораздо более дотошные и пристальные анализы, которые позволили бы подтвердить или опровергнуть ее вывод, хотя интуиция подсказывала, что она не ошиблась. Но работа есть работа. А теперь, оказывается, что Галя решила переложить рутинные анализы на рядовых сотрудников, а для нее, Вали, припасла что-то более интересное. Заинтригованная Антонова присела за стол, ожидая, пока Галина закончит говорить по телефону.
   Наконец Рогозина дала отбой и посмотрела на томящуюся в ожидании подругу.
   – Так что за новость для меня? – поинтересовалась Валя.
   – Поедешь в университет, – рассказывала ей Рогозина. – В анатомичке, где нашли голову Штерна, возможно, остались его части тела. Возьми историю его болезни, операции, шрамы… Да что я тебя учу, сама знаешь.
   И приветливо улыбнулась, давая понять, как высоко она ценит профессиональные качества Антоновой.
   Конечно, это задание гораздо интереснее, чем повторная экспертиза. Но Валя почему-то не спешила покинуть кабинет начальства.
   – Что-то не так? – участливо спросила Галина.
   «Валя выглядит усталой, – отметила она про себя. – Не слишком ли много я на нее взваливаю? Да нет, будь на ее месте другой, я вела бы себя точно так же. Тогда в чем же дело?»
   В ответ на вопросительный взгляд подруги Антонова задумчиво произнесла:
   – Мне сегодня всю ночь кошмары снились…
   «Вале пора в отпуск, – мгновенно поняла Рогозина. – Вот закончим дело Штерна, дам ей две недели, пусть расслабится. Нет, две много, десяти дней вполне хватит».
   Но Галина не успела предложить Вале такую заманчивую перспективу. Антонова виновато улыбнулась и быстро встала.
   – Бывают иногда какие-то дурные предчувствия, – смущенно произнесла она. – Беспочвенные… Ладно, чепуха все это.
//-- * * * --//
   Майский вел допрос уже по третьему кругу. Позволив Ксении выговориться, он заставлял ее снова и снова проходить по тем же кругам ада. С каждым новым рассказом эмоций становилось все меньше, зато всплывали новые детали, которые девушка раньше упускала. Как знать, не окажется ли какая-нибудь мелочь самым главным фактом, который позволит увидеть ситуацию в новом ракурсе и прольет свет на тайну смерти Петра Штерна.
   И майор, и Ксения порядком устали, но Майский понимал, что прекращать допрос нельзя. Он снова и снова возвращался к сцене, которую описала ему Ксения Штерн, уточнял подробности, не всегда понимая, зачем именно это стоит прояснять, но опыт подсказывал Майскому, что он действует правильно.
   – Давайте по порядку, – говорил он. – Вот вы говорите, что убежали из курилки. Что было потом?
   – Я вернулась в кабинет, села за стол. Я уже рассказывала…
   Майский кивал, но требовал продолжения.
   – Вы были взволнованы, это понятно. Что именно вы делали, сидя за столом, вспомните все по минутам, это очень важно.
   Ксения то отвечала механически, как робот, словно проигрывая одну и ту же пластинку, то действительно припоминала что-то новое. Вот и на этот раз всплыла маленькая деталь.
   – Я приняла успокоительное.
   Майский сделал пометку в блокноте, уточнил, какое именно лекарство. Майор вдруг понял, что у него давным-давно болит голова, причем, скорее всего, от простуды. Надо же, столько часов работает, и только теперь заметил. Сразу же, как будто в доказательство его предположения, в носу засвербело, да так, что пришлось вынуть платок и, невзирая на приличия, быстро высморкаться.
   – Потом мне стало плохо, и я уехала домой, – подытожила Ксения.
   Так, история рассказана в очередной раз, похоже, ничего нового из этого отрезка уже не выудишь. Ладно, будем двигаться дальше.
   – Вы кому-нибудь говорили, что убили…
   Тут Майский запнулся и понял, что допустил ошибку. Черт, нельзя же так в лоб, сейчас опять разревется… Да, похоже, что заболеваем! И полежать дома хотя бы денек не получится. Что ж, не привыкать.
   – Ну, то есть что толкнули отца с лестницы? – поправился он. Слава богу, девушка пропустила его ляп мимо ушей.
   Но почему Ксения вдруг замолчала? Неужели майор нащупал что-то важное, какой-то новый поворот, резкую болевую точку?
   – Я сказала об этом…
   Майор Майский напрягся. Казалось, тишина в комнате дознания звенела от напряжения. Ручка застыла над блокнотом, готовая выписать имя, которое Ксения сейчас назовет.
   – Я сказала об этом маме, – выдохнула девушка.
   Ручка мгновенно вывела на ослепительно белой строчке имя Лидии Штерн. Кончик стержня чуть качнулся, рука сдвинулась вниз и Майский дважды подчеркнул написанное.
//-- * * * --//
   Следственный эксперимент – это всегда своего рода спектакль. И для следователей, и для подозреваемых, и, конечно, для того, кто играет роль жертвы.
   Но восприятие происходящего, само собой, у всех разное. Сыскарям важно установить, как именно все происходило, физическую картину происшедшего. Но это только одна задача. Вторая – это продолжение опроса косвенными, так сказать, методами. Очень важно наблюдать за подозреваемым (или обвиняемым, если он уже находится в этом статусе), отмечать его реакции, эмоции, где он прокололся, или, наоборот, утверждаться в правдивости его показаний.
   Тем, кому приходится показывать, что и как он делал в момент преступления, бывает нелегко. Конечно, у некоторых все эмоции уже, что называется, сгорели, и они действуют холодно, отстраненно, как куклы. Другие, напротив, испытывают ретравматизацию – когда повтор происходящего вызывает у них шок, ужас от содеянного. Многие после таких экспериментов признавались, что у них было ощущение, будто они убивают человека во второй раз или – это уже на уровне патологии – что во время эксперимента не они демонстрируют картину убийства, а их жертвы действуют вместо них. В любом случае, это весьма травмирующая процедура, и поэтому во время следственных экспериментов всегда должен присутствовать врач, чтобы оказать первую помощь, если обвиняемому вдруг станет плохо.
   Ксения, как зачарованная, смотрела на железные ступени лестничного марша. Она то и дело вскидывала глаза на милиционера, который в этот день исполнял роль Петра Андреевича Штерна. Детина с непроницаемым выражением лица был похож на знаменитого кардиохирурга разве что ростом, все остальное не имело ничего общего с покойным – его артистическим цинизмом, хорошо поставленной речью, тщательно выверенными жестами и годами отработанной мимикой. Девушка, казалось, не понимала до конца, что происходит, – разум твердил свое, а чувства сигналили: «Это не он! Это не отец! Ты не будешь второй раз убивать отца!»
   Но Ксения пока что держала себя в руках и всячески выражала готовность помочь следствию. Майский понимал, что девушка смертельно устала и ей хочется одного – чтобы это все побыстрее закончилось.
   – Поехали!
   Майор дал знак человеку с камерой. Загорелся веселый огонек, и оператор занял удобную позицию для видеофиксации эксперимента.
   – Ксения, – обратился Майский к девушке, – покажите, как вы толкнули отца.
   Та повернулась к милиционеру и потянула его за рукав, предлагая встать на то же место, где в тот зловещий час находился ее отец. Парень послушно передвинулся. Ксения замерла на минуту, потом осторожно взяла его руку и положила себе на плечо. У нее в глазах явственно блеснули слезы.
   «Так, сейчас начнется, – подумал Майский. – Надо спешить».
   – Ксения, внимание! Покажите, как вы его толкнули, куда и с какой силой, – проговорил майор.
   Девушка кивнула и легонько толкнула милиционера. Тот даже не шелохнулся. С таким же успехом Ксения Штерн могла толкать гранитный утес.
   – Ну, вот так примерно. – Ксения развела руками.
   – Нет-нет, – не согласился Майский. – Наверняка вы сделали это по-другому.
   – Как? – не поняла Ксения.
   – Вы ведь его сильнее толкнули, не так ли? – пояснил Майский. – Ну давайте, покажите, как все было. А то кажется, что вы пушинки смахиваете…
   Ксения принялась толкать милиционера сначала чуть резче, потом – изо всех сил, но приблизительно с тем же результатом, тот лишь слегка покачнулся.
   – Вот так! Вот так! – истерично кричала Ксения. Она уже не толкала «актера», а просто молотила его кулаками по плечу. Вдруг она потеряла равновесие, короткая нога подкосилась, Ксения прислонилась к стене и стала медленно сползать на пол, содрогаясь в рыданиях.
   К ней уже спешили врачи.

Глава 5

   – Иван Федорович, как дела? – поинтересовалась у Тихонова Рогозина.
   – Уже скоро, – обещал ей главный биолог, главный программист, а заодно и руководитель компьютерного отдела. – Я параллельно два анализа веду, пальчики и плакатик с текстом. Скоро наберу, Галина Николаевна, далеко не уходите.
   – Да куда мне деться-то, – подхватила его шутку Рогозина. – Хорошо, жду.
   В прохладной лаборатории Федеральной Экспертной Службы Иван действительно колдовал. Его движения и перемещения по комнате были похожи на сложные балетные па. Он засекал время, которое требовалось на обработку данных, и пока машина «думала», внимательно рассматривал в микроскоп бумагу с тем самым странным текстом про кунсткамеру и Гамильтон, который был вывешен на доске объявлений.
   Потом проводил другой анализ – бежал с пробиркой к центрифуге по весьма загроможденному пространству помещения, задевая предметы и спотыкаясь на ходу, едва не опрокидывал на себя содержимое пробирки, помещал ее в центрифугу, возвращался к монитору, не садясь, щелкал по клавиатуре, не забывая при этом смотреть на таймер.
   Рогозина несколько раз выговаривала Тихонову за беспорядок в его лаборатории. Иван не возражал, но и не предпринимал никаких шагов к устранению этого, по мнению Рогозиной, «форменного безобразия». Он ограничивался косметическими перестановками – менял местами тумбочку с креслом, например. Впрочем, через некоторое время все опять оказывалось на своих местах. Рогозина пыталась действовать через уборщицу, но Тихонов строго-настрого запретил той прикасаться к любым бумагам. Поскольку бумаги были в этой комнате везде, то и убирать, собственно, было нечего. А пыль смахнуть Тихонов и сам мог. Как ни ценил он творческий беспорядок, но влажную уборку никто не отменял.
   – А вот это уже интересно! – воскликнул Тихонов, дождавшись появления изображения на мониторе.
   Он прибавил яркость, сделал изображение более четким и слегка увеличил его. Долго и недоверчиво смотрел на контур человеческой руки, потом сверялся с бумагами, даже перегружал программу, – настолько странным и невероятным казалось ему то, что он увидел. Но изображение даже после перезагрузки не менялось – да и данные по бумагам все совпадали.
   Что ж, надо сообщить начальству – пусть тоже голову поломает. Он уже набирал номер Рогозиной, когда она вошла в лабораторию.
   – Это еще что? – нахмурилась она, увидев четкое изображение отпечатков правой кисти на мониторе Тихонова.
   – Это, Галина Николаевна, следы на банке с головой Штерна.
   – Только эти? – Рогозина присела рядом с Иваном, не отрывая взгляд от экрана.
   – На банке кроме отпечатков студентки Хлебовой, которая нашла голову, обнаружены пальчики неизвестного.
   – Так… – кивнула Рогозина.
   Иван торжествующе ткнул карандашом в экран, указывая на отпечаток. Вернее, на то, чего не хватало на этом отпечатке.
   – У этого человека нет среднего пальца на правой руке! – заключил Тихонов.
   – Ошибка исключена? – на всякий случай поинтересовалась Рогозина. Конечно, она могла бы об этом и не спрашивать, но вопрос вырвался у нее сам собой, настолько странной выглядела на экране новая информация.
   – Среди тех, кто был на вечеринке, – беспалых нет, – негромко проговорила Рогозина.
   Значит, нужно искать среди всех сотрудников. Вряд ли кто-то чужой мог иметь доступ к экспонатам в учебном помещении прозекторской.
   Что ж, опыт подсказывал Галине Рогозиной, что чем невероятнее преступление и то, что его сопровождает, тем скорее можно будет найти виновных. Эксцентричность данного дела – голова профессора, найденная в банке со спиртом в учебном заведении, ректором которого он являлся, – сужала круг подозреваемых. А уж беспалого человека найти проще, чем обычного. Так что – спасибо Тихонову за новый след!
   Галина позвонила Круглову и велела проверить личный состав медицинского университета, велев искать человека, у которого отсутствует на правой руке средний палец.
   – Ну а что с этим? – Рогозина кивнула на бумагу с наклеенными буквами.
   Иван пожал плечами.
   – Ничего. Клей обычный, канцелярский. Буквы обычные. В универе с именем Мария Гамильтон людей не значится. Ни среди студентов, ни среди преподавателей.
   Рогозина недоверчиво посмотрела на Ивана и вдруг начала смеяться. Тихонов удивился, но даже если и обиделся, то вида не подал и терпеливо ждал, когда Галина Николаевна соизволит объяснить ему причину своего неожиданного веселья.
   – Ну, ты рассмешил. Мария Гамильтон – в университете! – наконец подала голос Рогозина.
   – Вот я и говорю – нет таких в университете, – терпеливо повторил Тихонов.
   Рогозина ценила Ивана и безоговорочно доверяла его профессионализму – но лишь в определенной области: биология, компьютер, программирование. Общий культурный фон, конечно, мог быть чуть пошире…
   «Но никто не обязан знать все, в конце концов, мы не кроссворды разгадываем, и эрудиция сама по себе не так уж ценна в нашем деле. Хотя, как показывает вот этот случай, знания лишними не бывают», – подумала Рогозина, а вслух сказала – с максимальной тактичностью, стараясь не обидеть Ивана:
   – Мария – это фаворитка Петра Первого! Триста лет назад ей отрубили голову и велели выставить в кунсткамере. В музее, где Петр коллекционировал разных анатомических уродцев, – добавила она на всякий случай.
   И сразу же поняла, что зря.
   Тихонов все же слегка обиделся и даже счел нужным это продемонстрировать.
   – Знаю я, что такое кунсткамера, – процедил он. – В Питере этот музей до сих пор есть.
   – Совершенно верно.
   – А за что ее – Марию-то? – уточнил Тихонов.
   – По официальной версии – якобы за детоубийство. Ребенка своего новорожденного придушила, – пояснила Рогозина.
   И тут Галина Николаевна и Тихонов, не сговариваясь, быстро обменялись взглядами. Оба поняли, что каждый имел в виду, и по одному лишь выражению глаз определили, что их мысли сходятся.
   Иван даже вскочил со стула, задел кружку с кофе и, буквально подхватив ее на лету, отставил подальше – на подоконник, рядом с цветами. Рогозина открыла было рот и даже набрала побольше воздуха, чтобы начать отчитывать Тихонова за нарушение порядка, но момент был явно неподходящим, и она решила отложить внушение до более удобного случая.
   – А что, если это намек на мотив убийства профессора? – воскликнул Иван. – Допустим, Штерн виноват в смерти какого-нибудь ребенка?
   – Молодец! – похвалила его Рогозина. – Покопай в этом направлении.
   Действительно, это самый настоящий новый след! Возможно, и ложный, кто знает, но гипотеза была вполне аргументированной. И хотя бы как-то объясняла появление на доске объявлений этого загадочного плакатика. Вполне возможно, что Федеральная Экспертная Служба на один шаг приблизилась к разгадке этого чудовищного преступления, – благодаря Ивану.
   «Нет, все-таки общая эрудиция отнюдь не бесполезна», – решила про себя Рогозина, но не стала охлаждать энтузиазм Тихонова своими нравоучениями.
   Дверь лаборатории распахнулась, и в комнату вошел майор Круглов.
   – Коля? Есть новости? – хором спросили Тихонов с Рогозиной.
   Николай Петрович Круглов был важен и сосредоточен. По выражению его лица присутствующие поняли, что новости есть, и это очень важные новости.
   – Я нашел беспалого, – отрывисто сказал Круглов.
   – Кто же это? – спросила Рогозина.
   Круглов достал из нагрудного кармана рубашки флеш-карту и посмотрел на Тихонова, как бы спрашивая разрешения воспользоваться его техникой. Иван молча кивнул, и Круглов вставил флешку в разъем компьютера.
   – Вот тот, чьи пальчики остались на банке с головой Штерна, – вразбивку проговорил майор, щелкая по клавиатуре и вызывая на экран содержимое съемного диска.
   На экране возникло фото круглолицего парня в военной форме с банданой на голове. В руках он крепко сжимал автомат Калашникова, покоящийся на широком ремне.
   – Это что еще за коммандос? – присвистнул Тихонов.
   Круглов пояснил, быстро сверяясь с записью в блокноте:
   – Назаров Юрий. Бывший десантник. Воевал. Сослуживцы говорят – настоящий головорез. Сейчас работает в университете, охранником.
   – Вот как? – Рогозина оторвала взгляд от экрана и с удивлением посмотрела на Круглова.
   – А как насчет… – начал Тихонов, но Круглов уже докладывал своему непосредственному руководству – он числился первым заместителем Рогозиной.
   – В ту ночь-вечер он официально не работал, по просьбе подменял другого охранника.
   – Так, что-то не складывается, – нахмурилась Рогозина. – Его уже нашли?
   – Нет, ищем, – ответил майор.
   – Но его смена… – снова встрял Тихонов, но и в этот раз Круглов не дал ему договорить.
   – Назаров пропал. Ни дома, ни на работе его нет.
   – А соседи, знакомые? – Рогозина, почуяв след, быстро старалась набрать необходимую информацию, не дожидаясь доклада по официальной форме.
   – Говорят, в запое, – пожал плечами Круглов.

Глава 6

   Снова ночь. Валя Антонова сидела в прозекторской и исследовала содержимое ванны с формалином, которую патологоанатом Поляков настоятельно советовал изучить майору Круглову.
   Валентна вспомнила, как жаловалась Гале Рогозиной на свои дурные предчувствия, и ей стало немного стыдно. Обычно она не давала волю эмоциям, что же нашло на нее в этот раз?
   Антонова и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Она была благодарна Галине, что та не стала ни разубеждать свою подругу – мол, это все следствие усталости, ни утешать ее – потерпи, закончим дело, и дам несколько дней передышки. В конце концов, главное – это работа, а предчувствия могут и обманывать. И если о них забыть, то исчезнут, как легкий дымок.
   Но вот только исчезать они не хотели, наоборот, настойчиво напоминали о себе – то странной тревогой, то покалыванием где-то в области сердца. Но Антонова была непреклонна – всему свое время. Ведь сейчас от нее ждут не жалоб на самочувствие, а результатов исследования, которое может значительно ускорить следствие. Да и что конкретного Антонова могла бы сказать о своих страхах, если бы даже этот разговор состоялся? Глупости это все, ни к чему напрягать коллег и друзей, само рассосется…
   – Рассосется… – машинально повторила про себя Антонова. – А вот эта штука не смогла бы рассосаться ни при каких обстоятельствах…
   Сердце снова екнуло – на этот раз не тревожно, а торжествующе. Кажется, она нашла то, что искала!
   Антонова осторожно сняла длинные резиновые перчатки, доходившие ей до локтей, и отодвинулась от ванны к столику, где были разложены ее записи. Затем аккуратно освободилась от фартука, надетого поверх белого халата, и, сдвинув на сторону маску, прикрывавшую ей рот, стала листать историю болезни Штерна.
   Да, все сходится… Тело человека иногда служит лучшим свидетельством, превосходит по убедительности любые показания. Главное – знать, что нужно искать и где. Что нужно искать Антонова знала из медицинской документации, а место поисков было определено заранее.
   Ей вспомнилась цитата из рассказа Честертона про патера Брауна. Выбранный в качестве героя новелл эксцентричный и проницательный священник время от времени выдавал удивительные по точности афоризмы, которые имели прямое отношение к работе следователей и даже – особенно в деле Штерна – связанные с исследованиями судмедэкспертов.
   «Где умный человек прячет лист? В лесу. А камешек? На морском берегу? А труп? На поле боя».
   В данном случае убийца оказался столь же умным, как и злодеи Честертона, – расчлененный труп Штерна был спрятан среди довольно большого количества конечностей и внутренних органов. Они спокойно плавали в формалине, дожидаясь, пока станут экспонатами для обучения студентов или, за ненадобностью, будут просто-напросто уничтожены в специальной печи, предназначенной для сжигания ненужного или отработанного материала.
   Валентина сдвинула повязку еще дальше и поднесла к губам диктофон.
   – Судя по имплантату в голени, мной обнаружен фрагмент ноги профессора Штерна. Это подтверждает факт расчленения тела здесь – в анатомичке университета, – подытожила она.
   Нога Штерна, потеряв привычные очертания и некогда неразрывную связь с телом, теперь была просто доказательством преступления. Эта часть тела, вынутая из формалина и обмытая под краном, теперь покоилась на скамейке, покрытой непромокаемой клеенкой. Отсвет лампы дневного света, которая противно жужжала прямо над головой Антоновой, придавала ноге, и так потерявшей привычный цвет, мрачный синеватый оттенок.
   Нога, которую ей удалось найти, была по счету шестнадцатой среди других фрагментов тел, покоившихся в нескольких ваннах дальнего отсека прозекторской. Валентина была настолько поглощена работой и так обрадована тем, что наконец-то нашла доказательство рабочей гипотезы – а ведь могла и не найти! – что не обратила внимания на слегка приоткрывшуюся дверь за ее спиной.
   Света в том закутке не было, иначе рванувшаяся из дверного проема, пусть даже она составляла всего один миллиметр, яркая полоска наверняка привлекла бы ее внимание. Но, похоже, тот, кто стоял за дверью и наблюдал за Валей, был очень осторожен. И очень умен – да-да, как тот честертоновский злодей, пусть даже в этот раз его перехитрили. Преимущество «невидимки» состояло в том, что он об этом уже знал. Следовательно – был теперь вдвойне опаснее.
   Человек за дверью посмотрел на часы и с облегчением вздохнул. Да, время пока что работает на него. Рискованно, конечно, но иного выхода уже нет, придется действовать, исходя из той обстановки, которая сложилась после находки злополучной ноги Штерна. Черт, а ведь все так удачно складывалось! Но вынести Штерна по частям – он едва не хохотнул своей шутке, но вовремя осекся – вряд ли было возможно. Паковать руки-ноги и туловище в целлофан, обматывать клеенкой, упаковывать в портфель – нет, на тот момент это было невозможно…
   Впрочем, ему нужно торопиться. Тем более, что еще одно дело осталось незавершенным…
   Убийца снова посмотрел на часы, чуть отогнув манжет и стараясь, чтобы свет не попал на золотой ободок циферблата. Есть еще несколько минут, и можно вспомнить подробности разговора, который недавно состоялся в перевязочной.
   Эта беседа была для него неожиданной. Он и не предполагал, что кому-то станут известны подробности, которые убийца предпочел бы скрыть. Вернее, думал, что все тщательно скрыто, но реальность вторглась в его планы и заставила их быстро пересмотреть. Кажется, на каком-то семинаре по личностному росту, который он когда-то посещал вместе со Штерном, это называлось «динамической корректировкой». Вот ей и займемся…
//-- * * * --//
   В перевязочной двое врачей обменивались неторопливыми репликами. Со стороны – вполне мирная картина, ничем не отличающаяся от тысячи раз воспроизводимой ситуации в этом помещении: врач тщательно моет руки с мылом, его ассистент стоит рядом с полотенцем.
   Белоснежные халаты, приятная свежесть и мягкость полотенца. Усталость после операции – но приятная усталость. Казалось бы – мирная и вселяющая умиление картина.
   Но если бы кто-нибудь услышал разговор этой пары, то пришел бы в ужас. Говорили они о недавнем убийстве ректора университета, причем оба прекрасно знали, кто в этом замешан.
   Ассистировала в этот раз Любочка. Она стояла, прислоняясь к теплому кафелю, халат чуть нагревался, и приятная температура согревала немного озябшее то ли от волнения после операции, то ли от напряжения перед разговором тело.
   Разговор этот начала она. Врачебные маски по-прежнему закрывали лица говоривших, но одна маска все-таки была сброшена. Любочка Виноградова позволила себе отказаться от образа глупенькой блондинки. Теперь она была похожа на расчетливого игрока, который задумал сложную, но стройную комбинацию – дать противнику понять, что он в курсе его замыслов и заставить опасаться разоблачения. Сначала напугать, а потом предложить мировую. Но не просто так, придется делиться. А делиться было чем…
   – Сумма составляет пятьсот тысяч евро, – уверенно говорила Любочка. – И про эти деньги никто, кроме меня, вас и покойного Штерна, не знает.
   Она протянула врачу полотенце. Тот аккуратно, не торопясь, вытер руки и деловито осведомился:
   – Сколько хочешь?
   – Половину вам, половину мне.
   Тот озадаченно хмыкнул: вот это аппетит!
   – Лучше ведь половина, чем ничего? Правда? – уточнила Любочка.
   Она снова «включила» блондинку, сделала круглые глаза и стала кокетливо накручивать палевый локон на палец, чтобы контраст между ее словами и поведением был более выразителен.
   – Ну, допустим, – нехотя согласился ее собеседник.
   Он повесил полотенце на крючок и вопросительно посмотрел на Любочку, ожидая продолжения. И оно незамедлительно последовало.
   – И еще кое-что, – спокойно произнесла Виноградова.
   Врач даже поперхнулся от возмущения.
   – Еще? Еще?!
   Но Любочка невозмутимо продолжала:
   – Я знаю, вы будете оперировать вместо Штерна. Я хочу ассистировать.
   Мужчина сдвинул рукав халата и посмотрел на часы с золотым ободком.
   – Позвони завтра, договоримся насчет денег, – сказал он после короткого раздумья.
   Любочка наклонилась и поцеловала его в щеку.
   – Приятно иметь дело с умным человеком. – Она произнесла эти слова, касаясь своими влажными губами его уха.
   Помахав на прощание рукой, Любочка направилась к двери, расстегивая на ходу халат.
   Дверь закрылась, но какое-то время еще раздавался цокот ее каблучков.
   Мужчина стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на дверь.
   – Ничего не получишь… дрянь, – проговорил он шепотом.
//-- * * * --//
   Иван Тихонов щелкнул тумблером, и на большом экране возникло графическое изображение трассологической экспертизы. Глядя на эту анимацию, можно было четко, вплоть до малейших деталей, отследить падение профессора Штерна с лестницы.
   Для непосвященного выглядело это как мультфильм, правда, чересчур детальный и подробный. Начальник компьютерного отдела и руководитель Федеральной Экспертной Службы уже просмотрели ролик несколько раз. Но Тихонов запускал его снова и снова, давая свои комментарии.
   Вот и опять один графический человечек толкал другого, и тот неуклюже падал вниз по лестнице, скатываясь на левую сторону.
   – Учитывая угол падения, мышечную силу толчка Ксении и массу тела профессора, можно сделать вывод: падение с лестницы вряд ли могло послужить причиной смерти, – заключил, наконец, Тихонов.
   Галина Николаевна кивнула, с этим выводом она была вполне согласна. Но что-то еще казалось ей не вписывающимся в ставшие известными факты. Потребовался очередной просмотр.
   – Есть еще одна интересная деталь, – говорила Рогозина. – Еще раз покажи медленнее.
   – Вот смотри: у Штерна сломана правая височная кость, а с лестницы он упал на левую сторону.
   Теперь Иван снова запустил анимацию и удостоверился, что все обстоит именно так.
   «И что это значит?» – задал он молчаливый вопрос, посмотрев на Рогозину.
   – Если верить Ксении – Штерн некоторое время оставался один и был без сознания, – размышляла она вслух. – Отличная возможность свести с профессором счеты.
   Да, теперь фильм можно было бы продолжить. Один графический человечек толкнул другого, тот упал и остался недвижим. Первый спустился к нему, наклонился и какое-то время тормошил тело, потом взбежал по лестнице. А несколько минут спустя появился третий.
   Его действия можно было предположить с вероятностью до ста процентов. Вот рука в перчатке трогает пульс на шее у профессора. Потом берет его голову за волосы и резко, со всей силы, бьет о ступеньку головой. Теперь пульс можно было уже не щупать…
//-- * * * --//
   Валентина Антонова продолжала свои поиски. Ночной холодок заставил ее несколько раз вздрогнуть, напомнив о прежних страхах. Но сейчас исследование было в самом разгаре, и Валентина мгновенно забывала о своих предчувствиях, стоило ей вернуться к работе.
   Вскоре ее упорство принесло новый трофей. Из ванны был извлечен небольшой значок. После осмотра находки Валентина удовлетворенно кивнула, снова сняла перчатки и, придвинувшись к столику, включила диктофон.
   – В формалиновой ванной обнаружен значок участника 18-й международной конференции врачей кардиологов.
   Теперь нужно удостовериться, что это – не случайная находка. Позвонить Ване Тихонову? Или узнать все самой?
   Антонова решила, что сама вполне справится с этой задачей. Она включила ноутбук и, вызвав поисковик, ввела запрос. Через несколько секунд на экране появился список участников конференции. Он был довольно велик, и Антонова снова воспользовалась поиском, но уже через браузер – ограничив режим опции только этой страницей.
   – Так, – пробормотала она, быстро получив результат, в котором, в общем-то, не сомневалась. – Штерн был участником конференции. Что и требовалось доказать…
   Валентина придвинула к себе микроскоп и принялась изучать значок, настраивая фокус. Через несколько минут ей снова понадобился диктофон:
   – На креплении значка обнаружен фрагмент эпителия, – наговаривала Антонова. – Допустим, значок могли потерять, когда срывали одежду с профессора, прежде чем расчленить тело.
   В ее голосе звучала плохо скрываемая радость. Еще бы! Столько важных улик всего за одну ночь!
   Человек, стоящий за дверью, видел все эти действия и слышал ее речь. Он едва не выругался, когда сумел рассмотреть блеснувший в отсвете лампы значок Штерна. Какой прокол! Впрочем, он ведь уже тогда обнаружил, что значок куда-то подевался. Что ж, за собой надо подчищать тщательно. Он ошибся, и эту ошибку надо исправлять. Прямо сейчас.
   Он посмотрел на свою ладонь, потрогал пальцем едва заметный рубец и снова покачал головой. Эпителий… Вот отсюда он, этот эпителий, находке которого ты так радуешься, дурочка…
   А ведь этой оплошности можно было избежать! В тот раз им просто не хватило времени…
   Врач прикрыл глаза, и в его внутреннем кинотеатре, как по заказу, снова прокрутили эпизод избавления от трупа. Тело Штерна они вдвоем с помощницей переложили на секционный стол, начали раздевать. Оба суетились, то и дело толкались и действовали без привычной врачебной сноровки и четкой отлаженности.
   «Надо было работать одному, – подумал мужчина. – Или одной, а так мы только мешали друг другу. Так, когда же обнаружилось, что значок пропал? Я, помнится, стаскивал ботинки, она расстегивала ремень. Я стал снимать с него пиджак, осторожно переворачивая тело… Вот! Это произошло в ту самую минуту!»
   «Чертов значок, кожу сорвал, – выругался он тогда, прикладывая к губам ладонь. Кровь быстро свернулась, рана была совсем небольшая, острие иголки лишь слегка царапнуло кожу. – Где он? Не могу найти, помоги…»
   Женщина, которая была рядом с ним, судорожно огляделась по сторонам и наугад ощупала снятую одежду.
   – Нигде нет, – пожала она плечами.
   Приступать к поискам значка в прозекторской позже уже не было возможности, пришлось положиться на авось. А зря, как оказалось! Нет, надо было делать все самому, тщательно, неторопливо и аккуратно. Именно так, как будет сейчас…
   Убийца медленно сунул руку в карман халата и достал длинные резиновые перчатки. Все-таки, что ни говори, прозекторская – идеальное место для того, чтобы разделаться с трупом. Все удобства под рукой. А один труп, два или три – уже не имеет значения…
   – Ну что, господин расчленитель, попался? – Этот веселый вопрос Вали Антоновой поверг человека за дверью в состояние шока. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что эти слова обращены вовсе не к нему – убийца продолжал оставаться незаметным для Валентины. Просто она проговорила вслух то, что резюмировало ее поиски.
   Теперь пришло его время. Человек быстро вышел из-за двери, стараясь ступать как можно тише и, сделав несколько шагов, сразу оказался возле Антоновой.
   Она услышала шорох, но не успела обернуться. Валя почувствовала сильный удар по голове, перед глазами все поплыло, а потом стало быстро сворачиваться в одну точку. Это крохотное световое пятнышко ослепительно сверкнуло и погасло, как будто потухал экран цветного телевизора советских времен. Антонова с удивлением подумала – зачем это она в такую секунду вспоминает про старый телевизор с маленьким экраном, который стоял у нее на даче, но вместе с гаснущей точкой исчезло и ее сознание.
   Мужчина склонился над ее обмякшим телом и привычным движением ощупал пульс на шее. Потом повернул голову и посмотрел на стол с микроскопом и пеналом диктофона, который лежал на записях Антоновой.
   Он осторожно взял значок, повертел его в руке и спрятал в нагрудный карман халата.

Глава 7

   Лидия Штерн вышла из здания университета и медленно зашагала по аллее. Ее спина была сгорблена, а на лице застыло скорбное выражение – нахмуренный лоб подчеркивал все четче с каждым годом обозначавшиеся морщины, уголки губ опущены, словно рот пытался улыбнуться в другую сторону.
   За ее спиной раздались шаги. Лидия ускорилась, но звук шагов тоже стал более частым. Она оглянулась, увидела, что это тот самый майор из полиции, который дневал и ночевал в университете. Вдова профессора решила ограничиться легким кивком, беседовать о чем-либо у нее не было ни желания, ни настроения.
   Но Круглов сам начал разговор. Майор решил не ходить вокруг да около и сразу рванул напролом:
   – Лидия Васильевна, ваша дочь утверждает, что это она убила профессора.
   Женщина остановилась как вкопанная. Она подняла голову, внимательно посмотрела в глаза Круглова и, подняв руку, цепко взялась за пуговицу его куртки.
   – У девочки воспаленное воображение, – проговорила она очень медленно, стараясь донести до Круглова суть дела. – Аспирантура. Кандидатскую пишет. Вот и перезанималась.
   – Я тоже не верю, что она отрезала голову отцу.
   Лидия удивилась, что сопротивление, которое ей предстояло побороть, так легко исчезло. Она испытующе взглянула на Круглова: не таится ли в таком быстром отступлении подвох?
   – Но тогда о драке на вечеринке она сказала только вам, так? – уточнил майор.
   Женщина зло усмехнулась. Она по-прежнему была хозяйкой положения.
   – Да. Только не надо называть это дракой. Несчастный случай, это будет правильней. – Пуговица, которую Лидия Штерн во время разговора крутила туда-сюда, неожиданно оторвалась и осталась в руке у женщины. – Мне Ксюша сказала, что Штерн случайно упал с лестницы. Я пошла туда, в эту курилку, но там никого не было. Никого!
   Лидия Васильевна торжественно вручила майору пуговицу и раздраженно спросила:
   – Еще вопросы есть?
   Поскольку Круглов молчал, она развернулась и продолжила свой путь. Сжимая в кулаке оторванную пуговицу, майор пристально смотрел ей вслед. Оцепенение прервал телефонный звонок.
   – Алло? Иван, ты? Ты что там мычишь? – раздраженно спросил Круглов.
   Связь была нормальной, просто Тихонов в это время жевал булку. Он шел по коридору медицинского университета и оживленно размахивал своим завтраком. Время, впрочем, было обеденное, но Иван с утра был настолько занят работой, что не успел перекусить и теперь наверстывал упущенное.
   – Николай Петрович, чумовую историю нарыл! – вещал Тихонов возбужденно. – Про детоубийцу. Ну, вы что, не догоняете? Подброшенная записка из букв, вырезанных из журналов, что на доске объявлений висела. Так вот, покойный профессор в некотором смысле и есть убийца… А-а-а…
   – Иван, что такое? – спросил Круглов взволнованно. – Почему ты кричишь, что происходит?
   – Ерунда, Николай Петрович, меня только что покойник чуть не сбил…
   – Что-о-о?
   – Носилки с покойником, – уточнил Тихонов и выговорил медбрату, который вез по коридору тело на каталке: – Законов не знаешь?! Пешеходов надо пропускать!
   – Тихонов, ты в порядке?
   – Это я не вам, Николай Петрович… Так вот, Штерн и есть в некотором смысле убийца своей дочери. Это по вине отца Ксения оглохла и стала хромой… Мотив, как пить дать, и для мамаши, и для дочки.
   – А подробнее можешь? – быстро спросил Круглов, пытаясь разглядеть, далеко ли ушла Лидия Штерн.
   – Угу, – кивнул Тихонов. – Слушайте про Ксению…
   Он в очередной раз откусил булку и продолжал говорить с набитым ртом, но Круглов, правда пару раз переспросив, уловил все подробности.
//-- * * * --//
   Лидия Штерн продолжала мерно вышагивать по пути к дому. Она уже свернула от университетской аллеи в сквер и, миновав его, вышла на тихую улочку. Она всегда выбирала дорогу, которая пролегала среди деревьев и старалась избегать оживленных улиц. Особенно раздражали ее автомобили, своими сигналами нарушающие такую редкую городскую тишину.
   Вот и в этот раз кто-то сигналит что есть силы. Черт, да когда же он перестанет?! Лидия Штерн в раздражении повернулась и увидела, что сигналит водитель не просто так, а для того, чтобы она остановилась. И машина – не просто проезжающая мимо, а со знаком Федеральной Экспертной Службы, и водитель этот – тот самый майор, с которым она рассталась несколько минут назад. Штерн с досадой отметила: лицо майора расплывается в довольной улыбке. Ох, не к добру…
   – Лидия Васильевна?
   – А, это опять вы, Николай Петрович? – Штерн постаралась, чтобы в ее голосе явно звучали ехидные нотки.
   – Вы так ловко меня отбрили, что я растерялся и не успел вам рассказать одну историю.
   – Какую еще историю? – насторожилась Штерн.
   – Грустную… Тридцать лет назад одной маленькой девочке по имени Ксюша решили сделать прививку от полиомиелита.
   Лидия Васильевна выронила сумочку. Ее ноги внезапно стали ватными, и в глазах замелькали круги. Она машинально опустила руку в карман и достала оттуда таблетку валидола, которую ловким и привычным жестом забросила под язык.
   – Мама была категорически против, а папа настаивал. Они даже поругались. Но вышло по-папиному, – продолжал Круглов.
   Круглов наблюдал, как меняется лицо Штерн. Еще несколько минут назад это была властная и уверенная в себе женщина, которая может внушить свою точку зрения кому угодно, даже майору Федеральной Экспертной Службы. Теперь Лидия Васильевна стояла растерянная и испуганная.
   – Прививку сделали неудачно. – Круглов подумал, стоит ли выбирать тактичные выражения, но решил, что это не тот случай, сейчас чем жестче, тем лучше, быстрее добьешься нужного результата. – Девочка Ксения стала калекой… оглохла наполовину, мало того – стала хромой. А мама всю жизнь, уже тридцать лет, не может простить папу – профессора Штерна.
   – Откуда вы узнали? – пробормотала Лидия. – Хотя, впрочем…
   Но и это было еще не все. Самое главное Круглов приберег под конец. Если уж быть жестким, то и в этом нужна последовательность.
   – А недавно мама узнала, что у папы – романтическое увлечение Любочкой Виноградовой… В общем, разговор у нас будет долгим. Садитесь в машину, гражданка Штерн.
//-- * * * --//
   А в это время в университете появилось очередное «дацзыбао» – теперь в аудитории. На этот раз человек решил не тратить время и силы на художественное вырезание букв и просто начертал на доске мелом текст. Он был похож на предыдущий, но содержал значительные отличия.
   Майор Майский навел фотокамеру на доску, так, чтобы был ясен масштаб надписи и, включив вспышку, запечатлел новое творение неизвестного:
   «В кунсткамере хранится голова, как монстра, заспиртованная в банке, прелюбодея Вильяма Монса».
   Майский снова отметил, что слово «монстр» упомянуто здесь в женском роде, – как бы стилизация под стиль петровской эпохи. Оказывается, наш любитель розыгрышей неплохо знает отечественную историю!
   – Ну и как вы это объясните? – Майский повернулся к помощнику Штерна Сергееву, ожидая его ответа.
   Сейчас именно майор, а не солидный доктор выглядел разгневанным преподавателем, Сергееву же досталась роль дежурного, который должен объяснить случившийся казус.
   Никита Борисович лишь развел руками.
   – Студенты пришли на лекцию, а на доске уже написано это.
   – Кто у вас здесь такой любитель веселых розыгрышей? – поинтересовался майор.
   Сергеев лишь пожал плечами.
   – Почерк не знаком? – на всякий случай уточнил Майский.
   – Нет… Я могу идти? – Сергеев был явно не в своей тарелке и хотел побыстрее закончить этот разговор.
   – Да. Спасибо.
   Когда Никита Борисович подходил к двери, он едва не столкнулся с Любочкой Виноградовой, которая входила в аудиторию в сопровождении милиционера. Они с удивлением посмотрели друга на друга, и Сергеев быстро вышел.
   – Вот, товарищ майор, студентка пятого курса – Любовь Виноградова, – отрапортовал сержант.
   – Зачем я понадобилась товарищу майору? – игриво спросила Любочка.
   Майский поиграл фотокамерой.
   – Люблю пофоткать красивых девушек.
   Любочка быстро подхватила его шутку и стала кокетливо позировать. Майский сделал несколько снимков, по ходу мини-фотосессии отдавая команды:
   – Улыбочку! Ногу вперед! Теперь в профиль!
   Наконец, он показал на доску и спросил:
   – Стихи любите?
   – Смотря какие, – томно ответила Виноградова. Она применила свой излюбленный прием обольщения – пусть даже минутного, главное было – создать о себе определенное впечатление, – снова начала накручивать локон на тонкий пальчик.
   – Вон те. – Майский показал на доску.
   Любочка выпрямилась и прочла с выражением, словно школьница на утреннике:
   – «В кунсткамере хранится голова, как монстра, заспиртованная в банке, прелюбодея Вильяма Монса…» А что это?
   – А вы, я вижу, не очень-то и расстроены, – усмехнулся Майский.
   – А-а, вот вы о чем… – Любочка сразу сменила тон, теперь он был холодным и отстраненным. – По-вашему, я должна быть вся в черном и с опухшими от слез глазами?
   Майский посмотрел на нее с нескрываемым презрением:
   – Не знаю… ведь это вашему другу отрезали голову…
//-- * * * --//
   Рогозина почему-то не удивилась, когда ей доложили о появлении новой надписи, продолжающей старую тему в той же стилистике. Галина обсуждала это с Тихоновым, так как именно первое сообщение, над которым оба они ломали головы, привело их к пониманию скрытого намека.
   Начальник Федеральной Экспертной Службы с удовлетворением отметила, что Тихонов не терял времени даром. Он, очевидно, просмотрел материалы, связанные с той давней историей петровского времени и теперь мог делать свои выводы:
   – Вильям Монс – любовник Екатерины – жены Петра. Государь велел его отрубленную голову заспиртовать и держать в спальне жены. В назидание.
   – Так… На этот раз намек на то, что Штерн изменял жене Лидии, – констатировала она.
   Рогозина направилась к выходу, но перед тем, как открыть дверь лаборатории, спросила у Ивана:
   – Почерк сверили с почерком тех, кто был на вечеринке?
   Иван умоляюще посмотрел на нее:
   – Компьютер считает…
   Рогозина понимающе кивнула: нужно время.
   – Что-то Антонова молчит, – проговорила она.
   – Так ей тоже время требуется, – ответил Иван. – Пока она там все косточки переберет… Да и в подвале телефон не ловит. Если что – она давно дала бы знать.
   …Антонова действительно молчала – в буквальном смысле. Ее бесчувственное тело было уложено на каталку и накрыто простыней. Убийца надел поверх белого халата куртку с капюшоном и поплотнее натянул его на глаза. Открыв дверь, он выглянул в коридор, убедился, что там никого нет, и вывез каталку.
   Если бы он оглянулся, то мог бы увидеть, что на полу, возле столика с микроскопом, прямо под стулом, остался лежать кулон Антоновой, который сполз с шеи, пока ее тело укладывалось на носилки.

Глава 8

   В одной из университетских подсобок человек готовил себе петлю. Аккуратно, со знанием дела, затянул узел и примерил себе на шею. Будущий самоубийца подошел к мутному зеркалу, решив полюбоваться на свое отражение. Он скорчил рожу, высунул язык и закатил глаза. Постоял, посмотрел, пожал плечами.
   – Галстучек мне к лицу, – пробормотал он заплетающимся языком.
   В этот момент в дверь постучали. Сначала тихо, потом все громче и вот уже начали колотить изо всех сил.
   В дверь колотят.
   – Назаров!
   Парень вяло огрызнулся:
   – Да пошли вы.
   Но стук продолжался. Казалось, еще немного, и дверь выломают.
   – Назаров, открывай, твою мать!
   Неудавшийся самоубийца прислушался. Голос, вроде, незнакомый. Он медленно и с неохотой снял с шеи петлю, спрятал ее в ящик тумбочки и потащился к двери.
   – Да иду я, иду.
   Он откинул крючок. Перед ним стоял высокий мужик в кожаной куртке. Это был майор Майский.
//-- * * * --//
   Во время допроса Лидия Штерн снова взяла себя в руки. Она вела себя гордо и независимо, всем своим видом демонстрируя презрение и к Круглову, и к процедуре, которой ее подвергали.
   – Я ампутировала голову своему знаменитому мужу?! – Она даже хмыкнула от возмущения. – Ну вы сами подумайте, что за бред! Тридцать лет ждала, а тут вдруг – на тебе! – решила отомстить Штерну за то, что он сделал нашу дочь калекой…
   – Есть и другие обстоятельства, – спокойно возражал ей Круглов. – Ревность. Роман вашего покойного мужа Штерна и его студентки. Весь институт об этом говорит.
   Лидия Штерн раздраженно фыркнула.
   – У девяноста процентов жительниц земного шара мужья изменяют, – выкрикнула она. – И что? Уже началась эпидемия – повальная расчлененка неверных мужей?
   Майор резко ударил ладонью по столу.
   – Хватит паясничать!
   Он встал со стула и вплотную подошел к Лидии Штерн.
   – Испугались за дочь, так?
   На лице вдовы профессора снова появился испуг.
   Круглов продолжал в том же духе, прибавляя металла в голосе:
   – Чтобы спасти дочь от тюрьмы, решили избавиться от тела, так?
   Губы Лидии Штерн затряслись, а в глазах появились крупные слезы. Но она не сдавалась.
   Все время допроса Галина Рогозина наблюдала за происходящим через зеркальное стекло. Она дождалась, пока Круглов сделает перерыв, и, когда он вошел, вопросительно кивнула – как, мол, впечатление?
   – Не верю ни единому слову. Но держится. – Майор с уважением покачал головой: – Скала!
   – Она – мать, – тихо сказала Рогозина – Ну, сам посуди: поднять ребенка-инвалида. Сделать ее врачом… Вот тебе и скала. Что ж, давай, продолжай, а я пока займусь Назаровым, его Круглов достал.
   – Нашел? – радостно переспросил Майский.
   – Достал, – повторила Рогозина. – Можно сказать, из петли.
   Через несколько минут, на подходе к своему кабинету, она столкнулась в коридоре с Майским, который сопровождал Назарова.
   – Вот, Галина Николаевна, познакомься, – оживленно сказал майор, – тот самый Назаров Дмитрий. Охранник известного нам вуза. Дима, ручку…
   Назаров машинально протянул руку Рогозиной.
   – Да нет, – одернул его Круглов. – Продемонстрируй свою руку.
   – Да пошел ты, – огрызнулся парень.
   – Неблагодарный ты грубиян, Назаров, – усмехнулся Круглов. – Я же тебя из петли вынул.
   – А я тебя не просил, – угрюмо отозвался охранник и провел трясущейся рукой по лицу. Теперь Рогозина ясно видела, что на его руке отсутствует средний палец.
//-- * * * --//
   Круглов допрашивал Назарова уже час с лишним, но без особого толка. Парень был явно не в себе и время от времени мычал что-то невразумительное.
   – Голову профессора Штерна заспиртовали в банку, слышал? – втолковывал ему Круглов.
   Назаров молча кивал. Майский подсовывал ему акт дактилоскопической экспертизы:
   – Это твои пальчики на банке!
   Парень взял лист в руки, но даже не попытался прочесть, посмотрел несколько секунд на расплывающиеся буквы и отложил в сторону.
   – А это биологическая экспертиза, – настаивал Майский. – Твоя слюна на горловине банки?
   Назаров и на этот раз не стал вчитываться. Парень поднял умоляющие глаза на майора и тихо сказал:
   – Похмелиться дай, все расскажу.
   – Ишь, чего захотел!
   Назаров опустил голову на грудь и больше не откликался. Круглов задумался на секунду. Раз такое дело…
   – Хрен с тобой! – рявкнул он и поднял трубку телефона. – Вань, спирту одолжи, сто граммов… Зачем, зачем…
   Назаров оставался недвижим, но в его глазах появилось осмысленное выражение.
   – …Для экспертизы, – хохотнул в трубку Круглов и, обратившись к охраннику, обнадежил его: – Сейчас-сейчас, потерпи чуток, все будет…
   Спирт вскоре был доставлен в допросную. Круглов плеснул из бутылки в пластмассовый стаканчик, хотел было разбавить, но, поймав взгляд Назарова, передал ему инициативу. Тот выхватил из упаковки второй стаканчик, нацедил туда воды, но разбавлять не стал – выпил чистого спирта и запил водой. Все движения были быстрыми, ловкими и явно совершались не в первый раз.
   «Все-таки неограниченный доступ к спирту в медицинских учреждениях – это традиция, – подумал Круглов. – С ней даже бороться бессмысленно».
   Назаров сморщился, перевел дух и буквально через минуту на глазах майора Круглова произошло волшебное преображение. Человек, сидящий перед ним, как-то сразу воспрял, выпрямился, в глазах появился блеск. По крайней мере, он смог внятно говорить.
   «Пока не развезло, нужно брать быка за рога, – решил Круглов. – Время не терпит, я и так нарушил распорядок».
   – Я когда с войны пришел, то пил сильно… – начал свой рассказ Назаров.
   Круглов показал на палец:
   – Ранение?
   – Не… – отозвался Назаров, и желваки заходили на его лице. – Рядом пацанов косило почем зря. А у меня три командировки и ни одной царапины. Это я уже на гражданке, под напряжение попал… по пьянке.
   – Ну…
   – Пил так, что чувствую, кирдык, белочка начинается. – Парень хмыкнул и снова поднес руку к лицу, как тогда, в коридоре, – то ли вытирая пот, то ли смахивая невидимую паутину.
   – …Завязал, короче. Охранником устроился, со студенткой затусил. К ней какие-то бакланы на улице прицепились… Я их этого. – Назаров победно хмыкнул.
   – Студентка – Любочка? – уточнил Круглов.
   – Откуда знаешь? – насторожился Назаров.
   – Работа такая, – ответил майор, не вдаваясь в подробности.
   – Я думал у нас с Любаней, – ухмыльнулся Назаров, – это… большое и светлое. А в тот день, когда профессору премию дали… я и увидел, как крепко меня…
   И он снова провел рукой по лицу.
   В тот раз Назаров дежурил в ночную смену и, чтобы размяться, решил пройтись по пустому корпусу университета. Все уже давно разошлись, свет был только в кабинете Штерна.
   Назаров шел по коридору осторожно, чтобы звук его шагов не отвлекал профессора, ведь Штерн – большой ученый, ночами вот трудится. Но из-за двери послышались голоса, и Назаров с удивлением опознал в одном из них тембр Любочки.
   Дверь была чуть приоткрыта, и охранник незаметно подкрался к ней. Теперь он мог не только слышать, но и видеть все, что происходило в кабинете.
   – Петр Андреевич, дорогой, скажите, что мне нужно сделать, чтобы ассистировать вам во время операции, – спрашивала Любочка, стоя рядом со Штерном, по мнению Назарова – слишком уж близко.
   Штерн тогда усмехнулся.
   – Я должен понимать, Любушка, что вы незаменимый сотрудник. И, кроме того…
   Но Виноградова не стала дожидаться объяснений, ей уже и так все было понятно. Назаров с ужасом увидел, как Любочка расстегивает брючный ремень профессора и становится перед ним на колени.
   – Я легко могу это доказать прямо сейчас, – раздался ее нежный голосок.
   Теперь Назаров мог видеть Любу только со спины. Зато похотливо улыбающееся лицо Штерна он наблюдал отчетливо.
   – Ваши шансы, Люба, растут, с каждым мгновением, – блаженно произнес профессор.
   Назаров развернулся и так же неслышно пошел по коридору к себе в подсобку…
   – И тогда ты грохнул профессора, так? – спросил Круглов.
   – Честно скажу – хотел. И его, и Любку… – Назаров взял стаканчик, допил остатки, крякнул и занюхал рукавом. – Но потом подумал, он же светило. Что я, совсем животное, не понимаю…
   – Дальше! – требовал Круглов.
   – А дальше я нажрался, – развел руками Назаров.
   «Ну да, что ему еще оставалось», – подумал Круглов.
   Майор снова взял со стола листы экспертизы и показал их Назарову, тыча пальцем в заключение на последних страницах.
   – Как пальчики твои оказались на банке? Завалил-таки Штерна?
   – Да не… – Захмелевший Назаров сморщил лоб. – …Теоретически, конечно, мог. Но вроде не – не валил, нет…
   «Все, еще минута, и он раскиснет, – понял Круглов. – Надо быстро выудить из него то, что еще возможно».
   А Назаров уже улыбался и грозил Круглову нетвердой рукой.
   – …Ты меня разводишь, командир. Догнаться решил, вот. Ну и пошел в анатомичку. Там же все в спирте хранится. Я же знал, что в этой, ну их анатомичке или как там ее… младенцовки полно.
   – Чего полно? – переспросил Круглов.
   – Младенцовки, – повторил Назаров. – Ну, банки со спиртом, а в них младенцы и прочая чуча… Отпил из банки, так, чтобы не очень заметно. Потом, смотрю, а в банке – е-мое, Штерн… профессор. Я хоть и бухой, меня такая измена накрыла! Думаю все! Белка! Я руки в ноги и бежать!
   Последние слова дались Назарову уже с трудом. Он откинулся на кресле и прикрыл глаза.
//-- * * * --//
   Валя Антонова пришла в себя – ей показалось, что она спит, но вот-вот проснется от странного и тревожного предчувствия, которое мучало ее все эти дни. Она потянулась, открыла глаза и с ужасом обнаружила, что привязана скотчем к металлической лестнице, ведущей в пустой бассейн. Вот почему «во сне» ей казалось, что руки затекли, но она никак не могла их расправить. Валя попыталась что-то сказать, но рот тоже был замотан скотчем. Все, она в ловушке.
   Так, нужно что-то делать… Легко сказать, когда ты лишена движения и возможности даже крикнуть. Тогда надо понять, где мы находимся… Так, бассейн, пальмы в кадках, широкие окна с матовыми стеклами. Явно это какое-то из помещений медуниверситета, скорее всего – комната отдыха. Но почему здесь нет никого из сотрудников? Сегодня, что – выходной? Сколько вообще прошло времени с тех пор, когда она сидела в прозекторской.
   И, словно молния, ее пронзила мысль: самое главное! Результаты поиска! Улики! Где это все?!
   Антонова помотала головой и обнаружила, что она в помещении не одна. Все-таки кто-то из сотрудников появился. Но почему ее не замечают? И… и почему у этого человека в руках хирургическая пила?.. Господи, только не это!
   Человек явно пытался подключить пилу к сети, но провод не дотягивался до бассейна. Тот старался и так, и этак, вымерял расстояние – Антонова с ужасом следила за отблеском света на зубцах пилы, – искал удлинитель.
   – Черт, провода не хватает, – пробормотал он и вышел, но через секунду появился снова, неся в руках то, что искал.
   Человек подключил удлинитель к розетке и убедился, что пила в исправном состоянии. Затем он подошел к бассейну и открыл кран. Вода, однако, не пошла. Он снова закрыл и открыл его – тот же результат.
   «Может быть, и вправду, выходной, – подумала Антонова. – Или просто где-то нужно повернуть маленький рычажок, который перекрывает воду. И тогда…
   Ее мучитель устало присел на край бассейна и закурил.
   – Вот ведь, – покачал он головой. – Теперь воды нет. Черт знает, от чего иногда зависит жизнь. От какой-то глупости – водопроводного крана. Здесь, конечно, не так комфортно, как в анатомичке со Штерном. Но мыть потом удобно будет.
   Антонова замычала, пытаясь языком прорвать мерзкую и липкую преграду изоленты. Безуспешно, только во рту стало еще гаже, чем было до этого момента.
   – Грязь сейчас нет смысла разводить, если воду отключили, – констатировал человек у бассейна. Он отодвинул рукав куртки и посмотрел на часы. – Ладно, есть пока другие дела…
   Послышались удаляющиеся шаги, и Антонова услышала, как поворачивается в замке ключ.
   Прошло несколько минут, и до Вали донесся еще один звук – из крана стала капать вода. Сначала медленно, но потом струя постепенно становилась все сильнее и сильнее. Вскоре напор отрегулировался, и вода теперь шла в полную силу.
//-- * * * --//
   Тихонов и Рогозина шли по коридору к лаборатории, по пути обмениваясь соображениями о ходе расследования.
   – Назаров – подозреваемый номер один, – утверждал Тихонов и приводил аргументы: – Мотив был. Сила есть.
   – Плюс алкогольный делирий, – добавила Рогозина.
   – А? – не понял Иван.
   – Белая горячка, – пояснила Галина.
   – Антонова не появилась? – снова спросил Тихонов.
   Рогозина уже сама начала волноваться – в конце концов, столько времени без связи с Антоновой – это неспроста.
   – Майский поехал в университет за ней, – ответила она, стараясь держаться как можно спокойнее.

Глава 9

   Майор Майский тоже был не в своей тарелке. Он чувствовал: что-то происходит не так, но не мог сказать, что именно его тревожит. Антонова не выходит на связь? Что ж, надо просто поехать самому и убедиться, что с Валей все нормально. Когда Рогозина отдала ему это распоряжение, Майский обрадовался, но вида не подал.
   Он быстро добрался до университета и прямиком направился в прозекторскую, окликая по пути коллегу:
   – Валя? Антонова?
   Ответа не было. Майор остановился и прислушался. Что это? Как будто, капля упала на пол? Что бы это могло значить? Одна из ванн протекает?
   Но тут сбоку от него промелькнула тень, и Майский, не раздумывая, бросился за ней. Но тотчас же передумал и рванулся к стене, повернув выключатель.
   – Кто здесь?! – крикнул он.
   Но услышал только топот убегающего. Да, теперь можно и в погоню, когда видно, куда бежать. Майор нагнал беглеца уже в учебных помещениях – заворачивая за поворот коридора, майор буквально впечатал беглеца в стену – тот стоял, прижавшись к обшивке, и рухнул под напором бегущего. Из руки врача выпал кулон Антоновой.
   Майский развернул беглеца лицом к себе – это был патологоанатом Поляков. Кажется, без сознания. Нашатыря под рукой не было, бежать за ним Майский не стал, а решил отхлестать Полякова по щекам, чтобы тот побыстрее пришел в себя. Когда бил, старался сдерживаться, хотя очень хотелось вдарить по полной:
   – Где она? Что ты с ней сделал, тварь!!!
//-- * * * --//
   – Присядьте, Поляков, – предложила Рогозина, заходя в кабинет.
   Собственно, патологоанатом и так сидел, но встал в ее присутствии и теперь, получив разрешение, снова опустился на табурет. Рогозина заметила под его глазом большой синяк и вопросительно посмотрела на Майского. Тот развел руками.
   – Стою – сижу, лежу – сижу. Прямо загадка для детей среднего школьного возраста. – Патологоанатом снова был в своем репертуаре.
   – У меня нет времени с вами шутить, – твердо сказала Рогозина. – Убит уважаемый профессор. Похищена наша сотрудница.
   – Ваш добрый молодец, – Поляков потер глаз, – тоже почему-то подумал, что я убивец и похититель симпатичных патологоанатомш.
   – Сотрудник будет наказан, – быстро ответила Рогозина.
   – Это педагогично, – не без сарказма отозвался Поляков.
   Галина Николаевна решила, что хватит выслушивать его дурацкие реплики, и перешла к делу:
   – Почерковедческая экспертиза показала – текст про кунсткамеру писали вы. – Она продемонстрировала акт экспертизы. – У вас на работе в ящике письменного стола мы обнаружили ножницы, клей, обрезки бумаг…
   – Не скрою, моих рук дело, – сразу согласился Поляков.
   – Зачем? – спросила Рогозина.
   – Затем, – нагло и резко ответил патологоанатом. – Затем, чтобы поняли: больше всего смерти профессора хотели двое. Его жена – Лидия. И лучший друг Штерна – Сергеев.
//-- * * * --//
   Никита Борисович сидел в автомобиле и явно нервничал. Он смотрел то на дорогу, то на свои дорогие часы, его пальцы нервно отстукивали лишь одному ему понятную морзянку по рулевому колесу. Руки в перчатках явно потели, но лучше, на всякий случай, не снимать их пока – мало ли что…
   Черт, сколько можно ждать?! Да еще эта баба там в бассейне – вдруг воду дадут и емкость наполнится через край, потечет под дверь, сбегутся люди… Впрочем, какие люди? Сегодня клиника должна быть пуста. Но ведь ее начнут искать! Если уже не ищут! Эти ребята из Федеральной Экспертной Службы могут обшарить все сверху донизу…
   Где же эта мерзавка! Наконец зазвонил мобильный.
   – Да… – нетерпеливо ответил Сергеев. – Хорошо, встань на пешеходную зебру. Я тебя там подберу.
   Он начал движение и постепенно стал набирать скорость – стрелка на спидометре быстро приблизилась к цифре 80 и вскоре стала зашкаливать за 110.
   Любочка быстрым шагом шла по улице и продолжала телефонный разговор:
   – А вы принесли деньги? Да?! – Услышав утвердительный ответ, она радостно рассмеялась.
   В этот момент из-за угла вывернул автомобиль и понесся прямо на нее – она как раз стояла на середине пешеходной зебры, как и договаривалась с Сергеевым. Девушка быстро поняла, что увернуться у нее не получится, а бежать уже нет времени. Оставалось только закрыть руками лицо.
   Она успела крикнуть, но негромко, как-то удивленно и жалобно. Машина врезалась в ее тело на полном ходу, отбросила его в сторону. С ее ноги слетел сапог и остался валяться метрах в пяти от тела. А вот сумочка выпала из рук в самый момент столкновения и теперь лежала на асфальте раскрытой. Из нее выглядывали раздавленные колесами косметичка, пудреница и тюбик губной помады.
   Машина удалялась с той же скоростью. Когда автомобиль отъехал на безопасное расстояние, Сергеев посмотрел в зеркало заднего вида. Скомканная фигурка когда-то живого и по-своему прекрасного тела отсюда виделась ему едва различимым пятном.
   – Вот тебе деньги Штерна, дрянь, – прошептал он.
//-- * * * --//
   Когда Рогозина зашла в лабораторию, Тихонов сразу поднялся ей навстречу. Галина явно нервничала – от Антоновой по-прежнему не было никаких известий. Но Иван настоятельно требовал внимания:
   – Вот что я нашел. За несколько месяцев до смерти Штерн провел сделку с недвижимостью – продал загородный дом в Подмосковье. Дом своих родителей.
   – Что это нам дает? – поинтересовалась Рогозина.
   – Оказывается, о сделке никто не знал, даже жена, – воскликнул Иван. – Я проверил. Аккуратно позвонил ей под видом риелтора.
   – Так? – Галина внимательно слушала его.
   – Дом продан за пятьсот тысяч евро. Куда, спрашивается, делись деньги?
   – Наверное, Штерн уходить от жены собрался, – предположила она. – К этой своей молодой студентке. А дом продал втихаря, чтобы не делиться потом.
   Она снова задумалась и, не скрывая озабоченности, проговорила:
   – Что-то от Майского и Круглова долго нет известий.
   Но тут зазвонил ее сотовый.
   – Да… Что?! Поняла. – Рогозина дала отбой и сообщила Ивану: – У нас труп.
   – Антонова? – испуганно спросил Тихонов.
   – Сплюнь, накаркаешь. Нашли труп студентки Виноградовой. Ее сбила машина.
//-- * * * --//
   Мать и дочь медленно шли по улице. Торопиться им было явно некуда, тем более что Ксения ступала очень осторожно, она жаловалась, что ее поврежденная нога сегодня болит с самого утра.
   – В ФЭС со мной проводили следственный эксперимент, – сказала она негромко.
   – Это как-то доказывает твою вину?
   – В том-то и дело, мамочка, они сказали, что в результате падения папа не мог умереть… – вздохнула Ксения и остановилась.
   – Как не мог… – Лидия не могла сопоставить услышанное от дочери с тем, что она знала раньше. – Постой, он же сказал, что Штерн мертв.
   – Кто «он», мама?
   Вдова профессора присела на корточки, ноги уже не держали ее. Сейчас Лидия Штерн, а не ее дочь выглядела инвалидом.
   – Я же его специально попросила сходить, проверить.
   Ксения, не без труда, опустилась рядом с матерью и заглянула ей в глаза.
   – Мама, кто он?
   – Он сказал, что отец мертвый лежит на лестнице… – Глаза Лидии Штерн были уставлены в одну точку.
   – Что же ты? Звони в милицию!
   – Я любила его, – еле слышно отозвалась ее мать.
//-- * * * --//
   Но Лидии Штерн уже можно было и не звонить в органы. Иван Тихонов снова оказался на высоте. В ту минуту – а вернее сказать, его звездный час – он снова загрузил данные в программу и, дождавшись появления на экране надписи «Идет идентификация», нетерпеливо перебирал бумаги, пока экран не высветил список телефонных номеров…
   Тихонов немедленно позвонил Круглову.
   – Николай Петрович! Я пробил звонки и локализацию телефона Сергеева. В момент наезда на Виноградову он был рядом!
   Дело оставалось за малым. Майский и Круглов пошли брать Сергеева вместе, они буквально бежали по коридору к его кабинету, ведь им предстояло еще узнать, что произошло с Антоновой, и никто не сомневался, что рассказать им об этом сможет только Никита Борисович Сергеев.
   Ворвались в дверь они без стука. Сергеев успел лишь привстать со стула и осведомиться:
   – По какому праву…
   Но Майский резко оборвал его. Артикулируя каждое слово, бешено вращая глазами, он произнес:
   – Сейчас ты нам очень быстро расскажешь, где Антонова.
   – Я не понимаю… – начал было отнекиваться Сергеев, Но Майский был неумолим.
   – Сейчас объясню, – пообещал он, а затем взял Сергеева за плечи и просто выдернул его из кресла, как морковку из грядки. Встряхнул немного, а потом спросил у Круглова: – Петрович, здесь какой этаж?
   – Десятый, – быстро отозвался Круглов и подошел к окну.
   – Отлично! – воскликнул Майский и потащил Сергеева к створке пластиковой рамы.
   – Не имеете права, – сдавленно буркнул Сергеев.
   – Где Антонова? – настаивал Круглов.
   Майский решил, что слов тратить не стоит, а лучше действовать. Он проверил на крепость ткань пиджака заместителя Штерна и, держа его за лацканы, стал медленно, но неумолимо наклонять за окно.
   – Не уронишь падлу? – на всякий случай спросил Круглов.
   – Не знаю, недавно руку правую вывихнул, – прохрипел Майский. Этот аргумент оказался решающим в их почти безмолвном споре. Сергеев заговорил. И сделал этот вовремя – когда Майский с Кругловым вбежали в комнату отдыха, вода уже скрыла Антонову с головой. Увидев, что Валя еще подает признаки жизни, Майский прыгнул в бассейн, тут же вынырнул и крикнул:
   – Петрович, нож!
   Потом Майский снова нырнул, перерезал скотч и выплыл на поверхность уже с Валей на руках.
   Через несколько минут на улице у входа в университет стояли не только привычные машины, но также несколько автомобилей полиции и «Скорая помощь», у всех были включены мигалки. Майский вынес Антонову на руках, завернув ее перед этим в одеяло.
   Валя открыла глаза и, устало улыбаясь, спросила:
   – Майский… Ты где такое одеяло колючее нашел?
   – Спи давай. Тебе вредно говорить, – с притворной грубостью оборвал ее майор.
   Санитары помогли Майскому уложить Антонову на носилки и задвинули их в «Скорую помощь».
   Когда машина уехала, Майский и Круглов долго смотрели ей вслед, а потом, переглянувшись, разом выдохнули, как будто сбрасывая с плеч главную тяжесть этого дня.
//-- * * * --//
   Оставшиеся невыясненными детали группа обсуждала уже в буфете Федеральной Экспертной Службы.
   – Штерн держал деньги за дом у Сергеева в домашнем сейфе, – рассказывал коллегам Круглов.
   – За что и поплатился, – добавил Тихонов, наливая себе чай из термопота.
   – О деньгах знала только Любочка, она стала шантажировать Сергеева, – продолжал майор.
   – Ну да, требовать долю.
   – Сергеев оказался патологически жадным. Во время обыска у него нашли алмазные запонки профессора и часы Штерна с дарственной надписью. От министра.
   В буфет вошел Майский, увидел коллег и сразу направился к их столику.
   – Новости смотрели? Вместо Штерна операции по пересадке сердца будет проводить его дочь – Ксения.
   – Король умер, да здравствует король! – поднял стакан с зеленым чаем Иван Тихонов.
//-- * * * --//
   Галина Рогозина зашла в камеру, где содержался Поляков. Тот, кряхтя, поднялся с нар и поинтересовался в своей шутливой манере:
   – Надеюсь, вы не пытать меня пришли?
   – Вы свободны, – объявила ему Рогозина.
   – Приятная неожиданность. Нашли убийцу?
   – Конечно. Но в этой истории осталась одна странность.
   – Какая же?
   – Сергеев убил профессора. Потом он и Лидия расчленили тело. В последний момент кто-то их спугнул. Когда они вернулись – голова таинственным образом исчезла. А через неделю ее вдруг нашли заспиртованной.
   – Парадокс, – не без ехидства согласился патологоанатом.
   – Поляков, зачем вы выкинули эту страшную шутку? – поинтересовалась Рогозина напоследок.
   – Ну, как вам сказать, – улыбнулся патологоанатом. – Дело в том, что Штерн часто поддразнивал меня, мол, самую большую пользу я принесу медицине, если завещаю свое тело для науки… Вот я и подумал, что можно и Петру Андреевичу поступить точно так же. Судьба-то вон как повернулась…

Часть третья
Красота требует жертв

Глава 1

   Пламя костра колыхалось на ночном ветру, разбрасывая искры. Головешки то попискивали, то вдруг лопались, выпуская фонтанчики зеленоватого и желтоватого огня, как будто извергались разноцветные вулканы.
   На поляне вокруг костра сидело несколько человек, одетых в камуфляжную форму. День выдался тяжелым, все порядком устали, кого-то уже смаривал сон, а кто-то еще поддерживал неторопливый разговор о профессиональных «страшилках».
   – Одних призрак Белого Спелеолога выводит к выходу, других туда, откуда уже не выбраться… – рассказывал высокий бородатый парень, который сидел ближе всех к костру и время от времени переворачивал прогоревшие с одной стороны бревна и подбрасывал хворост.
   – А по какому принципу он решает, кому жить? – спросил его сосед слева.
   – Когда он был человеком, товарищи бросили его умирать в пещере. Теперь мерило одно – если падла и гад и тоже мог бы бросить – то он заводит вглубь горы…
   В этот момент резко и тревожно закричала ночная птица. Все вздрогнули.
   – Если заблудился, лучше позвать Двуликую и не дожидаться Белого. Три раза позвать «Эва»… – уточнил «регламент» один из спелеологов.
   – Двуликую и Белого давно не видели. Говорят их выжили монстры-людоеды с Карпат…
   Одна из девушек встала и, отряхнув одежду, заявила:
   – Ладно, хватит уже! А то я не усну!
   Старший пожал плечами:
   – Ну и хорошо! Будешь дежурной по лагерю.
   – А я и не возражаю, – отозвалась девушка. – Тем более что сегодня и так моя очередь.
   Разговор, впрочем, уже начал сходить на нет, усталость давала о себе знать, да и вставать нужно было рано. Ребята стали готовиться ко сну – кто-то заползал в палатки, кто-то застегивал спальный мешок, устраиваясь на открытом воздухе – ночь была теплой.
   Девушка, которой выпало быть дежурной, задумчиво прогуливалась неподалеку от лагеря, вдыхая опьяняющий аромат ночных цветов. Любуясь горным пейзажем, величественным и загадочным, она поневоле вспоминала рассказы у костра о призраках и таинственных знаках, друзьях и недругах спелеологов из потустороннего мира.
   Внезапно ее внимание привлек отсвет пламени, который мерцал на ближайшей горе. Казалось, что свет идет изнутри, на несколько секунд показываясь из какого-то отверстия и дразня наблюдателя. Девушка постояла немного, убедившись в том, что видит его довольно отчетливо. Любопытство пересилило страх – она быстро вернулась к лагерю и стала расталкивать своего парня, который уже погрузился в сладкую дремоту.
   – Вставай… Там что-то есть… Там свет, – теребила она его за плечо.
   – Где? – раздался сонный голос из спальника.
   – В пещере!
   – Отстань от меня со своими байками. Дай поспать… – Парень повернулся на другой бок и устроился поудобнее.
   – Ах так?! – Девушка даже задохнулась от нахлынувшего на нее гнева. Она нашла в сумке фонарь и сама отправилась к ближайшей возвышенности навстречу мигающему свету.
   Девушка подошла к гроту – благо пещера в горе, откуда был виден свет, располагалась неподалеку, помедлила немного перед входом и прошла внутрь. Чем дальше она продвигалась, тем ярче становился свет, манящий ее вглубь.
   Юному спелеологу повезло. В тот момент, когда девушка осторожно, стараясь не шуметь, заходила в грот, человек, который уже довольно долго там находился, решил покинуть пещеру. Но уходить он собирался в противоположную сторону, иначе встречи было бы не избежать.
   Ночной посетитель пещеры затолкал в сумку два странных обрубка вытянутой формы, уложил их поглубже, а сверху поместил круглый предмет и аккуратно заправил внутрь топорщащиеся на его верхней части волосы. Перекинув через плечо сумку, он взял стоящий возле стены топор и, сделав несколько шагов, растворился в темноте.
   Девушка вошла в зал минут через десять, теперь там не было ни одного живого человека. А вот мертвые… Трясущийся луч фонаря высветил большую ванну, в которую откуда-то сверху срывались тяжелые капли. Круг света переместился чуть выше, показался ржавый крюк, на котором что-то медленно раскачивалось. Спелеолог прищурилась и, рассмотрев наконец то, что висело на крюке, стала громко кричать. Эхо тут же вернуло ее вопль с многократным усилением, и она зажала себе уши, не переставая вопить что есть сил.
   Через несколько часов тут уже было полным-полно полиции. Местность оцепили, установили оградительную ленту. Ее-то и заметил человек с сумкой, который позже решил вернуться к своему убежищу. Притаившись за большим валуном, он внимательно всматривался в маркировку на ленте – «ФЭС», в снующие по поляне и у входа в грот – его грот! – фигуры. Он еще несколько секунд наблюдал за происходящим, а потом повернулся и быстро побежал прочь, даже не удосуживаясь отстранять ветки, которые хлестали его по лицу.
//-- * * * --//
   Сотрудникам Федеральной Экспертной Службы приходилось сталкиваться с жестокими убийствами, маньяками и опасными сумасшедшими. Изощренная жестокость ужасает, но тем серьезней и внимательней нужно относиться к уликам, которые попали в поле зрения следственной бригады. Если правильно интерпретировать их с самого начала, то не исключено, что преступление будет раскрыто по горячим следам.
   Закончив фотографировать подвешенное на крюке тело, майор Сергей Майский осмотрел факелы, которыми освещалась пещера, а затем перешел к камешкам на полу. Он тщательно осматривал их и некоторые аккуратно складывал в прочный целлофановый пакет на зип-локе.
   – Дело ясное! Ритуальное убийство! Секта! – произнес он, еще раз бросив взгляд на труп.
   – Как раз не похоже, – возразила ему судмедэксперт Валя Антонова, осматривавшая тело.
   – Вот как? Почему?
   – Алтаря нет…
   – Тогда маньяк! – выдвинул новую гипотезу Майский. – Не будет нормальный убийца жир из тела вытапливать! Он кивнул на ванную, расположенную под крюком.
   – Не знаю, не знаю… – покачала головой Антонова. – Кажется, что это жуткое действо носит какой-то утилитарный характер.
   – Шутишь? – Майский почувствовал рвотный позыв, но сдержался. – Жир из человека топить – утилитарное действие?
   – Вот тебе версия навскидку, – предложила Антонова. – Бомжи-людоеды делают запасы на зиму…
   Вот тут тошнота подкатила к самому горлу, и Майский, прижав ко рту платок, выбежал из пещеры.
//-- * * * --//
   Ночной посетитель пещеры сейчас находился в помещении, которое целиком отвечало его требованиям. Грот все-таки был неудобен – ни электричества, ни холодильника. Но пещера была ему необходима как место, где он мог бы проводить предварительную обработку материала – так он называл то, с чем приходилось иметь дело.
   Дышать было трудно – он так и не смог за столько лет привыкнуть к противогазу и каждый раз, сдирая с головы резиновую маску с трубкой, с наслаждением вдыхал свежий воздух. Но сейчас этот сладостный момент был еще далеко – слишком многое предстояло сделать.
   Надев резиновые перчатки, он очень осторожно вылил в широкую емкость содержимое нескольких бутылей из особо прочного стекла. Распахнув дверцу морозильной камеры, он оглядел полки, на которых ровными рядами стояли бутылки с белым жиром. В другом отделении располагались человеческие органы – легкие, сердце, мышцы. Он сгреб их в охапку и аккуратно опустил в емкость, стараясь избежать брызг. Туда же отправилась женская голова и руки, он достал их из сумки, которая была с ним в пещере. Жидкость в ванне стала шипеть и булькать, как это обычно бывает с кислотой, в которую погружается какой-нибудь органический предмет.
   Отойдя к окну, он снял противогаз и перчатки, достал мобильный телефон. Вскоре на номер, высветившийся на экране, была отправлена эсэмэска:
   «Надо встретиться, есть проблема!»

Глава 2

   Галина Рогозина решила, что на какое-то время она имеет право быть не только доктором медицинских наук, полковником полиции и руководителем Федеральной Экспертной Службы, но и просто обычным человеком со своими бытовыми заботами и радостями. Проще говоря, она решила, что может наконец-то позволить себе небольшой отпуск.
   В отличие от обычных людей, твердо знающих, когда они выберут положенные им по закону отпускные дни, Рогозина планировала отпуск очень редко. Обычно такое счастье выпадало ей едва ли не насильно – когда начальство спохватывалось и буквально выгоняло Рогозину «немного отдохнуть», что не мешало, впрочем, на другой же день беспокоить ее звонком для консультации.
   Но на этот раз Рогозина решила быть непреклонной. Майор Круглов позвонил ей, когда Галина шла домой из продуктового магазина, намереваясь приготовить дома свой любимый овощной салат.
   – Коля, я ничего не хочу про эти кошмары слушать! – говорила она в трубку. – Я в отпуске с сегодняшнего дня, помнишь? Что доложил – это хорошо, но сейчас ты рулишь вместо меня хотя бы дней десять. В общем, делай, что хочешь, тебя учить не надо!
   Майор Николай Круглов – первый заместитель Рогозиной понимал, что и начальство, каким бы оно ни казалось непробиваемым, тоже нуждается в передышке, и заверил Галину, что все будет в порядке.
   – Вот и славно! – подытожила Рогозина, и дальнейший разговор коснулся уже личных тем. – Круглов, я тебя очень хорошо понимаю. Сильно отвлекает от личной жизни. У тебя же молодая дочь или кто там она тебе… Да, все, давай.
   Галина нажала кнопку «Отбой» и спрятала телефон в сумочку. До дома ей оставалось буквально несколько сот метров, когда она вдруг заметила какое-то странное людское копошение в глубине пустынной аллеи.
   Присмотревшись, она различила группу людей: двое бритых широкоплечих бугая прижимали к широкому стволу дуба молодого паренька, один держал, а другой шарил у него по карманам. Жертва грабителей извивалась, но вырваться из цепких клещей не могла. Сильный удар в живот заставил парня опуститься на колени, а хук в челюсть опрокинул его на землю.
   Рогозина заметила насмешливый взгляд одного из грабителей. Это была настолько циничная усмешка, что Галина приняла ее как личный вызов.
   – Стоять! Полиция! – громко крикнула она и бросилась к дубу.
   Никто бежать и не собирался. Более того, на крик женщины грабители не обратили никакого внимания, а когда Рогозина оказалась вблизи, один из преступников попытался свалить ее первым же ударом – нечего, мол, мешать серьезным людям заниматься своим нелегким трудом.
   Галина привычным движением перехватила его руку и заломила за спину. Тот не успел среагировать и взвыл от боли – полковник уже отшвырнула его в сторону. К Рогозиной бросился второй грабитель, но и он через секунду валялся на газоне, прижимая руки к животу, куда был нанесен точный и болезненный удар. Только Рогозина успела обвести взглядом двоих мужчин, распростертых на земле, как застонал упавший лицом в клумбу с ромашками паренек, на защиту которого и бросилась наша отпускница. Галина нагнулась к нему, краем глаза заметила, что преступники отползают к бордюру и быстро ретируются от греха подальше, причем в разные стороны – на всякий случай.
   – Что они от вас хотели? – спросила Галина у парня, помогая ему подняться.
   – Мобильник… «позвонить». Ну я сразу понял, что к чему, а у меня дорогой мобильник… Был…
   – Так, надо вызывать наряд, – мгновенно среагировала Рогозина и уже достала телефон.
   – Не надо! – попросил ее паренек и объяснил причину отказа: – Затаскают на опознания, времени на это нет…
   Он попытался встать, опираясь на руку Галины, но едва не упал снова. Ноги не держали, и молодой человек посмотрел на свою спасительницу с виноватой улыбкой.
   Его лицо показалось Галине симпатичным, и она решила не бросать парня в беде.
   – Надо врача! – решила Рогозина и снова потянулась за телефоном.
   – Не нужно, я в порядке.
   – Откуда вы знаете? Надо вас хотя бы осмотреть. – И, после недолгого раздумья, Рогозина предложила: – Зайдемте ко мне, я тут недалеко живу.
   – Спасибо. Пожалуй, вы правы… – согласился парень.
   Он медленно ковылял по аллее, Рогозина поддерживала его за руку.
   – А вы правда – из полиции? – спросил он недоверчиво.
   – Ну да, – подтвердила Рогозина. – А что, не похоже?
   – Вы похожи на учительницу, – улыбнулся молодой человек.
   – Ну, я и преподавала… А что, это на лбу написано?
   – Ну, для тех, кто умеет читать по лицам… – загадочно ответил парень и в ответ на вопросительный взгляд Рогозиной пояснил: – Я практикующий психолог. Илья.
   И Рогозина пожала руку, протянутую ей для знакомства.
//-- * * * --//
   Тошнота продолжала преследовать Круглова и в лаборатории. Он не мог отвязаться от жуткой картины, которая запечатлелась в его памяти – свод пещеры, озаренный прожектором, крюк с телом и тяжелые жирные капли, мерно падающие в ванну с облезшей краской.
   И когда Валя Антонова откинула простыню, демонстрируя Круглову тело после вскрытия, майор снова почувствовал, что его вот-вот вырвет.
   – Убитая рожала, – доложила Антонова. – Ей не больше тридцати лет.
   – Причина смерти? – Круглов отвернулся, чтобы не видеть туловище, лишенное головы и конечностей.
   – Точно пока не удалось установить. Удалена часть внутренних органов – легкие, сердце, соединительная ткань.
   – Убийство из-за органов? – раздался сдавленный голос Круглова.
   – Вряд ли… – покачала головой Валя. – Почки на месте.
   – Но остальное?
   – Если бы убили ради сердца, то почки тоже попытались бы продать, – пояснила Антонова.
   Простыня снова была задернута, обезображенное тело теперь лишь возвышалось бугорком под складками белой ткани.
   Она напомнила Круглову похожие случаи из их практики. Валя и Николай принялись вместе сопоставлять оказавшиеся у них в распоряжении улики с обстоятельствами дел, которые им вместе довелось расследовать.
   Ведь что-то новое в уголовной практике появляется крайне редко и, как правило, оказывается связанным с применением недавно появившихся технологий. А в целом преступления остаются неизменными, их всегда можно классифицировать и сопоставить с уже когда-то происходившими.
   Ни психология преступника, ни его стратегия в основе своей не меняются на протяжении десятилетий, и практика дает профессионалу возможность выделить в каждом конкретном случае общие черты и индивидуальные особенности, которые в конечном итоге и выводят на след преступника, как бы тщательно он ни маскировался.
//-- * * * --//
   Тошнота преследовала Майского целый день. Он старался взять себя в руки, но ужасная картина в пещерном гроте не давала ему покоя. Человек привыкает ко всему, но умом, а вот тело, как оказывается в такие минуты, живет своей жизнью и активно протестует против давления, которое оказывает на него ум. И проявляется это в таких банальных, но неприятных симптомах, как тошнота.
   Когда майор Майский зашел в лабораторию, Андрей Холодов уже закончил экспертизу. Капитан Федеральной Экспертной Службы был профессиональным программистом и работал под началом Ивана Тихонова. Но руководитель компьютерного отдела был на больничном, и теперь Холодов отдувался и за себя, и «за того парня».
   Увидев, что Андрей снимает перчатки, Майский с облегчением вздохнул – слава богу, ему не придется наблюдать за клочками человеческой кожи или фрагментами органов, которые шипят и плавятся под действием каких-нибудь реактивов. Но первый же вопрос Холодова снова вернул Майского в прежнее тошнотворное состояние.
   – Ну что, пошли покушаем? – весело обратился к Майскому капитан.
   Тот судорожно сглотнул, поморщился и машинально потер горло, как бы стараясь разгладить подваливший к гортани комок.
   – Не знаю… – мотнул он головой. – Вообще-то надо что-то в себя закинуть… Блин…
   – Сел на диету? – хохотнул Холодов. – Как и твоя новая знакомая из пещеры?
   – В смысле? – Майский напрягся еще больше.
   – Она тоже худела, – пояснил капитан. – Пыталась избавиться от жира.
   Майский закрыл глаза. На несколько секунд он будто бы снова очутился в полутемной пещере, где тяжелые капли ритмично падают в грязную ванну. Этот звук казался ему еще более жутким, чем распластанное на крюке тело.
   Сильный рвотный позыв вернул его к реальности. Он прикрыл рот рукой и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов через нос.
   – Спасибо, Андрюша! – проговорил он с трудом. – Кушай-ка ты в одиночестве! Тебе, видимо, ничто аппетит не испортит!
   Холодов понял, что перегнул палку и перешел сразу к делу.
   – Извини, я же не в том смысле! Дело в том, что в тканях убитой я обнаружил следы препарата для похудения…
   Он развернул к Майскому монитор, на котором было зафиксировано четкое изображение, полученное с электронного микроскопа – увеличенные молекулы.
   – В его состав входит ананас, хром, цинк, марганец, а главное, – тут Холодов поднял указательный палец, – запрещенные пофедрин и ренрамин…
   Заметив, что Майский вроде бы пришел в себя, Холодов повернулся к клавиатуре и раскрыл в новом окне текстовой файл.
   – Вот смотри… Ренрамин вообще включен в «Список № 1 сильнодействующих веществ».
   – Действие? – быстро спросил Майский.
   – Разрушает печень и нервную систему!
   Теперь Майский воодушевился. Тошноту как рукой сняло, майор нагнулся к монитору и быстро пробежал глазами по тексту. Со стороны он напоминал овчарку, которая перестала скулить и взяла след.
   – Возможно, так мы выйдем на личность убитой! – уверенно сказал майор. – Где могут продавать запрещенные пилюли?
   Он шутливо ткнул Холодова пальцем в бок, даже попытался ущипнуть за жировые складки, но тот недовольно фыркнул и увернулся.
   – Уж ты-то должен знать!
   – У толстяков нет специальных точек, как у наркоманов, – буркнул капитан.
   Майский взял со стола Холодова пустую коробочку из кафе быстрого питания, в которой полчаса назад лежал перекочевавший во вместительное чрево капитана гамбургер.
   – Ошибаешься, Андрей! Такие точки есть – фастфуд называются.
   Но Холодов не обращал внимания на иронию коллеги, он уже загрузил в свой внутренний компьютер задание и ждал, пока его интеллект выдаст результат.
   – Думаю, такие вещества приобретаются через интернет-форумы.
   Капитан обернулся к Майскому, увидел в его глазах знакомый азартный огонек и с тоской посмотрел на ящик с уликами.
   – Но я еще не разобрал весь мусор из пещеры! – взмолился Холодов. – Ваня Тихонов на больничном, Амелина в отпуске, Шустов в командировке… Приходится пахать за весь отдел!
   Но Майский был непреклонен.
   – Сперва пилюли! Других-то зацепок нет…
   – Хорошо, поем и сразу займусь, – покорно согласился Холодов. Он полез в пакет и достал оттуда очередную упаковку с сэндвичем.
   И тут Майский снова почувствовал рвотный позыв. Нет, лучше о еде не думать, хотя в желудке уже немного свербит. Он вышел в коридор и подождал, пока Холодов закончит трапезу, это заняло минут десять. Затем Майский вернулся к коллеге, который собирался перейти от гамбургера к чизбургеру, и настоял, чтобы капитан сделал «рабочий перерыв» в трапезе. Оба прильнули к компьютеру и через полчаса у Майского с Холодовым уже была нужная информация. Поисковики, специальная программа анализа, отсев лохотронщиков, сопоставление оставшихся персоналий – и вот, пожалуйста, человек, которого они искали, готов выйти на связь и предлагает купить именно тот препарат, который употребляла жертва.
   Майский решил не тянуть время и быстро спланировал порядок действий. Холодов, конечно, не стопроцентно годился на роль подсадной утки, но его габариты вполне могли бы убедить продавца, что перед ним желающий похудеть толстяк, а не человек, который задержит его после продажи препарата с нелегальными добавками.
   На всякий случай Майский решил провести краткий курс боевой подготовки и устроил Холодову, как он называл, «пятиминутку стрельбы». Когда Андрей, стараясь сохранять мужественное выражение лица и не дергаться после каждого выстрела, палил по мишеням, в тир вошел Круглов. Он стоял возле двери и скептически наблюдал за происходящим. Майский уже проинформировал его вкратце, и, зная привычки своего коллеги, Круглов решил на всякий случай проверить, что Сергей планирует предпринять.
   Когда обойма закончилась, Холодов опустил затекшую руку, вернул пистолет на стенд и вопросительно посмотрел на Майского. Тот пожал плечами и, чуть приподняв бровь, констатировал:
   – Ну, в общем и целом нормально… Как говорится, помолясь, будем собираться…
   Он помог Холодову надеть кобуру и, прищурившись, на всякий случай спросил:
   – Ну-ка покажи, как быстро ты можешь выхватить пистолет!
   Холодов немедленно сунул руку к застежке кобуры, но та поддалась не сразу. Вторая попытка тоже была неудачной – теперь кобура съехала на сторону.
   – Может, мне бронежилет надеть? – осторожно поинтересовался Холодов.
   – Я не понял! Это что?! – раздался резкий голос Круглова. Он вышел из тени и чеканным шагом – Майский знал, что это признак раздражения, – проследовал к коллегам, занимавшимся экипировкой.
   – Холодов через Интернет нашел человека, который продает препарат для похудения. Именно такой, какой принимала жертва, – пояснил майор.
   Он сразу решил для себя, что Холодов абсолютно не годится для предназначенной ему роли, но не стал разубеждать Майского, решив, что тот должен сам понять, что ошибается.
   – Это я знаю – ты уже докладывал. А вот кобуру ты ему зачем надел?
   – Ну а кто пойдет на встречу с продавцом? – возмутился Майский. – По комплекции у нас только Андрюша подходит…
   – Так прямо и скажи – толстый в ФЭС только Андрюша! – обиделся Холодов и обратился к Круглову, видя, что ситуация становится напряженной. – Не волнуйтесь, Николай Петрович! Я справлюсь!
   Улыбка капитана Холодова была настолько детской и беззащитной, что Круглов окончательно рассвирепел.
   – Вы думаете, Рогозиной нет, значит, все можно?!
   Он подскочил к Холодову, сорвал с него кобуру и приказал:
   – А ну марш в лабораторию!
   Когда Холодов трусливо ретировался, Круглов стал выговаривать Майскому. Хотя их звания были одинаковыми – оба майоры – Николай Круглов являлся заместителем Рогозиной, руководителя Федеральной Экспертной Службы, и на время ее отпуска, соответственно, принимал на себя обязанности начальства. И допустить такую самодеятельность Круглов просто не мог!
   – Ты же был в пещере! Ты видел, на что эта публика способна! Какой из Холодова опер? А если они его просчитают? Хочешь, чтобы они его тоже на крюк повесили? – укорял Круглов Майского. – Я Рогозиной обещал сдать с рук на руки всех сотрудников в целости и сохранности!
   – Так что же делать? – уныло спросил Майский.
   – Есть у меня одна идейка, – обнадежил его Круглов.
   Пока они возвращались в лабораторию к Холодову, Круглов посвятил Майского в свой план. Зная авантюрную натуру товарища, он не сомневался, что тот сразу же согласится. Суть плана была проста и элегантна – Майский сам идет на встречу с продавцом. Правда, его комплекция не отвечала легенде – майор спецназа ГРУ и старший уполномоченный ФЭС Сергей Михайлович Майский отнюдь не был толстяком, скорее, наоборот. Но Круглов и это предусмотрел.
   Теперь уже Андрюша Холодов помогал Майскому, отпуская шуточки, – Сергею прилаживали на живот поролоновую подушку. Круглов оглядел коллегу и вопросительно посмотрел на Холодова. Андрей удовлетворенно кивнул, но показал на щеки, мол, с таким брюхом они выглядят нетипично. Пришлось использовать пластмассовые вставки из театрального реквизита. Сейчас картина выглядела завершенной – вылитый толстяк.
   – А ты точно уверен, что на форуме тебе предложили тот самый препарат? – спросил Майский шепелявым голосом.
   – Уверен, – кивнул Холодов. – Только у одного продавца таблетки полностью подходят по составу. Видимо, контрабанда…
   Он сделал шаг назад, придирчиво осмотрел Майского и констатировал:
   – Всё! Можно ехать контрольную закупку делать – ты словно всю жизнь одни макароны ел!
   – Ну, тебе видней! – хохотнул Майский.
   Холодов снова обиделся, но мысль о лежащем в пакете сэндвиче слегка приглушила его эмоции.
//-- * * * --//
   Торговец быстро вышел на связь. На форуме в личном кабинете он деловито обсудил время и место, четко обозначил, чем этот препарат хорош и каковы его отличия от остальной продукции. По ссылке прошлись на отзывы – двойственное впечатление. Половина явно заказные, судя по стилю, половина – реальные покупатели, которые делились своей практикой. О побочных явлениях, само собой – ни слова.
   Встречу назначили в парке, неподалеку от офиса Федеральной Экспертной Службы. Майский опасался, что продавец предложит курьерскую доставку, но обошлось. На всякий случай Сергей Михайлович представился командированным, который должен покинуть город сегодня вечером, поэтому настаивал на личной встрече и консультации.
   Торговец пришел немного раньше. Он сидел на лавочке, закинув ногу на ногу, и держал в руках мобильный. Отвечать на звонок Майского, который, пыхтя, шествовал по аллее, он не стал, а просто поднял руку – вот я!
   «Обычный парень в бейсболке, лет тридцати, – фиксировал про себя Майский. – Полноват для своего роста, забавно».
   Человек этот держался уверенно. Было видно, что клиенты у него есть и бизнес процветает. Продавец представился Станиславом и сразу же стал расхваливать свой товар.
   Майский продолжал пыхтеть, имитируя одышку. Он внимательно слушал продавца, который держал в руке большой пузырек, поворачивая его то так, то эдак, – капсулы перекатывались за стеклом, заманчиво позвякивая.
   Сергей с блаженной улыбкой наблюдал за этим гипнотическим действием – умиротворяющий голос, оригинальное звуковое сопровождение – стук капсул, отблеск солнца на баночке – все это делалось специально, с целью ввести покупателя в легкий транс.
   – А я быстро от них похудею? – прервал Майский восторженный монолог продавца.
   – Достаточно одной таблетки, чтобы почувствовать эффект! – с энтузиазмом заверил его Станислав.
   Майский решил сыграть подозрительность и поинтересовался:
   – Что ж твои пилюльки в аптеках не продаются, если так хороши?
   – Понимаете, конкуренты не пускают их на наш рынок. – Станислав развел руками.
   – А-а! Конкуренты, значит, – проговорил Майский.
   Торговец стал нервничать, озираться и посматривать на часы.
   – Так вы берете или нет?
   Вместо ответа Майский легонько ткнул его в живот.
   – Ну, а сам-то чего толстый?
   Станислав отодвинулся, а потом встал и поправил футболку, явно собираясь уходить.
   – Да не кипятись ты! – сказал Майский примирительным тоном. – Ну не доверяю я этим новомодным препаратам. Ты мне покажи, кому это уже помогло!
   – Ладно, – согласился торговец и достал смартфон. – У меня тут вся клиентская база! Эти люди уже попробовали препарат и остались очень довольны… Так… Сейчас…
   Он начал щелкать кнопками, но вдруг заметил, что фальшивый живот покупателя съехал на бок и торчит из-под футболки. Станислав замер, на лице его появилось странное выражение.
   – Чего ты так уставился? – спросил Майский.
   – А вам не нужны таблетки, – язвительно сказал Станислав. – Вы и так похудели!
   И он указал «покупателю» на живот. И тут Майский сделал ошибку – он опустил глаза, следуя взглядом за рукой Станислава. В этот момент торговец резко толкнул Майского и тот упал на лавку. Подушка, разумеется, вывалилась и теперь неудобно торчала из-под футболки. Пока Майский отдирал ее от себя, торговец бросился бежать.
   Его перехватил Круглов, который страховал Майского, устроившись на лавочке неподалеку. Ему даже не пришлось особо напрягаться, так как продавец бежал в его направлении. Одна подножка – и дело сделано, Станислав упал, выронив смартфон и банку с пилюлями. Через минуту он уже сидел в машине ФЭС рядом с усмехающимся Кругловым. Недовольный собой Майский был за рулем, и его взгляд, который Станислав поймал в зеркальце, не предвещал ему ничего хорошего.

Глава 3

   Рогозина привела Илью к себе домой – нужно было обработать раны. Может быть, Галина не хотела сразу расставаться с юношей, но она никогда не призналась бы себе в такой мысли – во всяком случае, пока. Пока… Они просто сидели на кухне и руководитель Федеральной Экспертной Службы, а сейчас обычная женщина, протирала лицо Ильи влажной салфеткой с антибактериальными свойствами.
   – У вас такие руки интересные… – смущенно проговорил Илья.
   Галина посмотрела на него с удивлением, а потом перевела взгляд на свою ладонь.
   – Сильные, но такие в то же время нежные, – пояснил Илья, еще больше краснея от смущения. – Спасибо, вам, Галя…
   Он неожиданно коснулся губами руки Рогозиной. Это могло бы выглядеть как случайность, но Илья все-таки обозначил это прикосновение, как поцелуй. Теперь ответный ход был за хозяйкой дома – но уже не за хозяйкой ситуации. Рогозина чувствовала, что теряет контроль, внутри нее поднималась приятная теплая волна, обещавшая прекрасное будущее и, кто знает, новую жизнь…
   Но торопиться не следовало. Рогозина отняла руку от его лица и, зачем-то кашлянув, – теперь она выдала свое смущение, – проговорила:
   – Да не за что меня благодарить. Чаю хотите?
   – С удовольствием, – согласился Илья.
   Первая часть партии была разыграна. Теперь оставалось аккуратно вести ее дальше, причем таким образом, чтобы оба игрока оказались в выигрыше – так обычно заканчиваются случайные знакомства, которые имеют увлекательное продолжение.
   Чаепитие – прекрасный способ еще немного провести время вдвоем, ни к чему не обязывающий, но уже сам по себе сближающий участников этого действа. Обычный разговор ни о чем, впрочем, позволяющий за короткими репликами увидеть человека без привычной маски.
   После второй чашки, когда Илья узнал, что его спасительница свободна от брачных уз, он решительно сделал следующий ход.
   – Вы такая интересная женщина! – проговорил он с восхищением. – Невероятно, что вы не замужем! Я очень хочу вас пригласить…
   Рогозина сочла нужным оборвать его – слишком уж резво он взялся за дело. Она отставила чашку с недопитым пуэром и строгим тоном заявила:
   – Сразу расставим точки над «i».
   – Я только за! – подхватил Илья.
   – Вы младше меня лет на десять, – продолжала Рогозина. – Так что перспектив у нас нет. А размениваться на короткие романы мне некогда.
   – Вы считаете, что небольшая разница в возрасте такая уж помеха? – искренне удивился Илья.
   – Хотя бы потому, что мне поздно заводить детей, – жестко ответила Рогозина.
   Но Илью было трудно смутить. Он нашелся и на этот раз:
   – Я, как выяснилось, вообще не могу их иметь. Что же теперь на себе крест поставить?
   – Извините… – смутилась Галина. Действительно, оказалось, что она коснулась больного места своего гостя.
   – В конце концов, вокруг столько осиротевших детей… – продолжал юноша.
   – Вы настоящий психолог, Илья. У вас на все контраргументы, – не без иронии заметила Рогозина.
   Илья горько усмехнулся:
   – Нет, тех парней внизу я не смог убедить отстать от меня.
   – Ну, вы же не зоопсихолог! – пошутила Галина.
   Обстановка немного разрядилась, опасных тем больше не касались. Чай был вскоре допит, этикет ухаживания предполагал расставание и уговор о следующей встрече. И Илья был настойчив – речь шла о ресторане. Рогозина обещала подумать, но решила особо не обнадеживать парня – пусть пока пребывает в неизвестности, в конце концов, это заинтриговывает и обнадеживает одновременно.
   Проводив Илью, – Галине понравилось, что он не полез сразу с поцелуями, – Рогозина позвонила своей подруга Вале Антоновой и договорилась о встрече – ей не терпелось рассказать о новом знакомом и, возможно, получить совет. Хотя в глубине души Галина уже знала, как ей следует поступить.
   Валя быстро приехала, Галина решила, что не стоит звать ее домой – Рогозиной казалось, что там осталась какая-то аура Ильи, еще не растворившаяся после его ухода. Подруги решили прогуляться в парке, хотя и здесь Галина не могла не пройти мимо того дерева, под которым она расправлялась с грабителями и помогала Илье подняться после избиения.
   Купили мороженое – день был жарким и почти безветренным. Галина, хоть и находилась в отпуске, предпочитала получать новости явочным порядком, а не от своего заместителя, пусть Коля Круглов повертится, поймет, каково это – быть руководителем такой сложной и мобильной структуры, как Федеральная Экспертная Служба. После неизбежных разговоров о работе, Рогозина решила поговорить о своем деле. Она выбрала откровенный тон и перешла к главному без обиняков:
   – Хотела с тобой посоветоваться. Тут меня клеит молодой парень…
   – Ого! – улыбнулась Антонова. – Первый день в отпуске и такой успех!
   – Понимаешь, я не знаю, как быть… – задумчиво проговорила Рогозина. – Может быть, я просто хочу что-то доказать Коле?
   – Ну и что? – поддержала ее Валя. – И докажи!
   – А как же чувства этого Ильи?
   – Так он тебе не понравился? – не без иронии уточнила Антонова и с удивлением заметила, как на лице ее подруги возникает какая-то особенно теплая и добрая улыбка.
   – Почему не понравился… Понравился. Интеллигентный такой, беззащитный мальчик… На свидание приглашал…
   – Так в чем дело, Галь? Отключай голову хоть иногда! – посоветовала Валя.
   Они испытующе посмотрели друга на друга. Иногда женщинам не нужно лишних слов – и так все понятно. И Галина была рада, что нашла у Вали подтверждение своего решения. Итак – сегодня вечером она идет на свидание!
//-- * * * --//
   Илья назначил встречу в хорошем ресторане, Галине пару раз приходилось там бывать на банкетах, которые устраивало ее начальство. Но сегодняшний вечер проходил в стиле «романтический ужин при свечах».
   Галина удобно устроилась в кресле и не спеша потягивала вино. Илья был не только красив, но и галантен. И только Рогозина подумала: «Как хорошо, что еще есть мужчины, которые умеют ухаживать», как разразилась настоящая драма.
   – Я очень рад, что вы пришли! – говорил Илья – Кстати, я приготовил подарок!
   – У меня ведь не день рождения и не день милиции, – улыбнулась Рогозина.
   – И не день учителя! – пошутил Илья – Это просто в честь нашего знакомства.
   Он вручил Галине небольшой пакет. Рогозина, ожидая приятного сюрприза, стала выкладывать оттуда на стол набор косметики – крема разного вида, помаду, маски. Все это находилось в очень изысканной упаковке, которая давала понять, что внутри находится реально полезный и дорогой продукт. Рогозина взяла баночку с кремом и стала читать этикетку. Фирма оказалась незнакомой – «MLADIZ» – а вот специальное указание, да еще набранное крупными буквами, неприятно ее задело.
   – Омолаживающая косметика… – произнесла она вслух.
   Перебрав остальные косметические дары, Галина убедилась, что эта надпись присутствует везде. Улыбка мгновенно сползла с ее лица.
   – Спасибо за откровенность! Иногда подарки говорят лучше всяких слов! – Она сунула косметику обратно в пакет, стараясь не выдать дрожь в руках. – Я это не возьму. Я не собираюсь молодиться!
   Илья понял, что он жестоко ошибся. Какая глупость! Надо было предусмотреть этот момент, но он и вправду не думал, что у Галины будет такая реакция… Ведь это же просто косметика! Женщинам всегда нравились эти товары, а что там написано – дело десятое… Он от отчаяния даже перешел на «ты»?
   – Галя! Я сейчас объясню! Ты не представляешь, какая это…
   Рогозина прервала его властным жестом и встала из-за стола.
   – Все, Илья! – сказала она резко. – Наша встреча – это ошибка, и теперь ты сам это понимаешь! Прощай!
   Она быстро вышла, не дожидаясь каких-либо извинений и объяснений. Если человек, который был тебе симпатичен, допускает такие ошибки, то это либо глупость, либо бестактность. Ни того, ни другого Рогозина не желала видеть в своем будущем избраннике.
   Но Илья попытался ее догнать. Уже у самой двери он забежал вперед и умоляюще посмотрел на рассерженную Галину. И тут же сделал глупость номер два:
   – Галя, я не хотел тебя обидеть! – взмолился он – Ну возьми хотя бы подарок!
   Рогозина молча отстранила его и вышла из кабинета ресторана, с наслаждением громко хлопнув дверью прямо перед носом растерянного Ильи.

Глава 4

   Смартфон торговца оказался настоящим кладезем информации. Холодов быстро скачал на свой компьютер базу данных Станислава и сейчас вместе с Кругловым просматривал на мониторе увеличенные фотографии толстяков.
   – Сколько же он продал этих пилюль, контрабандист хренов! – возмущался Андрей. – Пробить всех клиентов по базам – это ж до утра сидеть придется!
   – У меня тоже дел полно, – «успокоил» его Круглов, – и своих, и за Рогозину. Ничего, прорвемся!
   И, дружески похлопав Холодова по плечу, майор отправился по своим служебным делам.
   Холодов продолжал просматривать фотографии и меланхолично напевал сквозь зубы:
   – Один, совсем один в своем здоровом коллективе…
   Но его согревала приятная мысль – во втором пакете под столом лежала большая порция картошки фри и к ней – сырный соус. Не говоря уже о бигмаке и роял-чизбургере. Это как-то скрасит унылые часы механической работы. А потом можно будет заказать пиццу…
//-- * * * --//
   После неудачного вечера в ресторане, который больно ранил Галину, она долго сидела в своей комнате, не зажигая света. Потом включила телевизор и щелкала пультом по каналам, пока не остановилась на «дикой природе».
   Разгуливающие по берегам рек львы и буйволы, обезьяны в древних храмах, попугаи экзотической расцветки отвлекли ее от грустных мыслей. Панорама великих океанов и величественного звездного неба стала понемногу навевать дрему, но тут вдруг раздался звонок.
   Рогозина насторожилась. Неужели снова Илья? И как у него хватает наглости опять являться сюда!
   Галина поплотнее запахнула халат и, сняв трубку домофона, спросила:
   – Кто там?
   Ей ответил незнакомый голос:
   – Служба доставки «Посланец».
   Рогозина, немного помедлив, открыла дверь подъезда и отодвинула дверной засов.
   Посланца она увидела не сразу – весь дверной проём заполнял огромный букет. Курьер протянул ей открытку и поинтересовался:
   – Вы – Галочка?
   – Смотря для кого… – усмехнулась Рогозина.
   Она поднесла поближе к глазам открытку и вполголоса прочла:
   – Спасительнице от благодарного спасенного… Понятно. Что ж, – обратилась она к курьеру, – спасибо.
   Тот протянул ей планшет с прикрепленным к нему листом бумаги:
   – Распишитесь.
   Рогозина улыбнулась. Романтика романтикой, а доставка – дело серьезное. Забавно, что за подаренный букет надо расписываться, но что поделать, такова жизнь…
   Она уже собиралась закрыть дверь, как курьер вдруг хлопнул себя по лбу.
   – Ой! Ещё же коробка!
   Он ловко сунул растерявшейся Рогозиной под мышку коробку и быстро стал спускаться по лестнице.
   Галина со вздохом достала коробку – она уже знала, что там найдет. Так и есть – вот и знакомая ей фирменная этикетка «MLADIZ».
   – Ну… Психолог! – фыркнула она и закрыла дверь.
   Ночью ей снился Илья. Он стоял под тем же деревом в сквере и с той самой доброй улыбкой, которая ее очаровала, смотрел на Галину, неторопливо идущую по аллее. Она заметила Илью и поспешила к нему, но вдруг натолкнулась на невидимую преграду.
   К Илье снова подскочили те же самые грабители – сцена повторялась, как в реальности, только с тем отличием, что Галина никак не могла прийти к нему на помощь. Она стояла как прикованная и била кулакам по воздуху, но не могла сделать ни одного шага.
   Илью безжалостно избивали ногами, потом один из подонков вынул нож. Лезвие отчетливо блеснуло, Рогозина пыталась кричать, но ветер относил ее голос куда-то в сторону. Наконец ей удалось крикнуть во весь голос, и она проснулась в холодном поту.
   Сердце колотилось, ноги казались неприятно ватными. Галина помотала головой и села на кровати, стараясь унять сердцебиение. После глубоких вдохов и выдохов с задержкой дыхания ей быстро удалось нормализовать пульс. Она снова откинулась на подушки и проспала до утра без сновидений.
   Утром она позволила себе понежиться в кровати – как-никак отпуск, в кои-то веки! Потом не спеша приняла душ, позавтракала – с непривычным чувством, что можно никуда не торопиться.
   Галина сидела на кухне, смотрела телевизор – снова дикая природа, на этот раз сериал про семейство сурикатов. Ее взгляд вдруг остановился на столе, где стояла коробка с косметикой от Ильи.
   Рогозина не могла не открыть пакет. Она повертела в руках один из тюбиков, из любопытства выдавила немного крема на пальцы, запах ей понравился. Конечно, она стала втирать крем в кожу – нежная белая субстанция и нежная розовая кожа рук словно были созданы друг для друга.
   …День прошел в домашних заботах. Как бы ни хотелось лениться и праздно проводить время, пришлось пополнять запасы холодильника, что-то постирать, что-то погладить, провести инвентаризацию шкафов, выкинуть ненужную одежду, натереть мебель, разобрать, наконец, антресоли. В общем – сделать все то, до чего не доходили руки в рабочие дни, вечера, а подчас и ночи.
   Время текло незаметно. Вечером усталая Галина снова смотрела телевизор – на этот раз фильм про ленивцев. Перед этим она приняла душ и решила попробовать очередной продукт из подарочного набора Ильи. На этот раз Рогозина выбрала крем для лица.
   Приятная и освежающая прохлада нежной субстанции, мягкие и неторопливые движения ленивцев, плавно скользящих на плоской панели телеэкрана, усыпили ее, и Галина проснулась, когда передача уже закончилась. Она посмотрела на часы, удивленно покачала головой и сладко зевнула. Притронувшись рукой к щеке, она снова ощутила приятный запах крема, уже впитавшегося в кожу лица.
   Что ж, день прошел не зря. Галина выключила телевизор, накрылась пледом и мгновенно заснула.
   Наутро, проснувшись на час позже, чем обычно, – Рогозина позволила себе роскошь не ставить будильник, как она всегда делала в рабочем режиме, – Галина прошла в ванную и, глянув в зеркало, буквально обомлела.
   «Это – я?! – удивилась Рогозина. – Господи, да это настоящее чудо! Как такое вообще возможно?!» Она ощупала лицо и поразилась своим ощущением. Они были похожи на тактильные галлюцинации – настолько ласково отзывалась кожа ее прикосновениям.
   Галина привыкла видеть в зеркале усталое и бледное лицо с кругами под глазами, а теперь на нее смотрела рекламная дива, готовая для фотосессии. Рогозина уже минут десять рассматривала себя в зеркале с ошеломленной улыбкой, – она реально скинула лет 10 или 8. Интересно, что же будет дальше?
   – Ну, Илья! Это же не крем, а просто молодильные яблоки! – произнесла она вслух, еще раз с удовольствием притрагиваясь к своей щеке.
   Действительно, это какая-то магия! Галина уже не сердилась на Илью, она была ему благодарна. И понимала, что это только начало отношений… Боже, как она была глупа, когда рассердилась на этого милого мальчика… Ведь он хотел сделать ей приятный сюрприз, а она стала цепляться к этой ерундовой надписи – «для омоложения»… Восприняла это как намек, как бестактность.
   Быть может, она просто вспомнила свои слова во время чаепития – что Рогозина старше Ильи лет на десять и решила, что его презент был своего рода ответом на это замечание.
   В общем, теперь в любовной игре следующий ход был за ней, и Галина решила сделать его немедленно. Она набрала номер Ильи и, дождавшись ответа, сразу начала с главного.
   – Илья, я хотела извиниться, – проговорила Рогозина чуть дрогнувшим голосом. – И поблагодарить. Ты был прав. Подарок чудесный!
   Илья, слава богу, не обиделся. Наоборот, он явно был рад звонку Галины и с удовольствием подхватил затронутую ей тему:
   – Эта фирма еще много чего выпускает – мыло, лосьон, ты обязательно должна все попробовать! – И после короткой паузы спросил неуверенно: – Увидимся?
   – Да! – радостно выдохнула Галина.
   – Когда? – спросил Илья.
   В его голосе звучала такая надежда, такое обещание блаженства, что Галина почувствовала, что у нее кружится голова и слегка подкашиваются ноги. Замирая от предвкушения счастья, она ответила:
   – Когда хочешь, я ведь в отпуске.
//-- * * * --//
   После бессонной ночи Андрей Холодов отпивался крепким кофе в буфете Федеральной Экспертной Службы. Уже вторая чашка, а глаза все еще слипаются… Наверное, надо съесть мучного. Вон те пончики, например, а на гарнир – вишневый джем…
   – Начни день с чашечки кофе? – спародировала рекламный слоган бесшумно подкравшаяся к нему Валя Антонова. Она потрепала Андрея за волосы. – Сибари-ит! Возьми печеньку!
   Антонова подвинула к нему поближе вазочку с аппетитным печеньем. Холодов мрачно посмотрел на них, потом перевел взгляд на пончики, как будто ожидавшие его на тарелке возле кассы, и решительно отодвинул вазочку.
   – Хватит мне мучного на сегодня, – сказал он, поперхнувшись – Я ночью две пачки съел.
   – Ночью? – удивилась Антонова
   – Глаз не сомкнул, пока не выяснил, кто из покупателей пилюль был объявлен в розыск.
   Антонова заинтересовалась, но ей пришлось дожидаться конкретики довольно долго – она знала, что Андрей любит набивать себе цену, постоянно жалуясь на то, как он много работает.
   – Список огромный! – продолжал Холодов. Он еще несколько минут рассказывал о примечательных экземплярах, которые попались ему в базе, и наконец выдал то, чего ожидала Валя. – А вот в пропавших числится всего один человек – Зинаида Флягина.
   Он взял со стола папку и показал Антоновой распечатанное фото.
   – Приятное лицо, – пожала плечами Валентина. – И не такая уж толстая – зачем ей это всё было нужно. Неужели это она?
   – Возможно, – сказал Холодов. – Она рожала, как и жертва. Даже дважды. Майский, кстати, уже допрашивает ее сестру.
//-- * * * --//
   Анна Петровна Абрамова была, мягко говоря, недовольна тем, как проходила беседа со следователем. Ей казалось, что полиция или ФЭС, или как они там еще себя называют, даром едят свой хлеб, которым, кстати говоря, она же их и кормит, вовремя и в полном объеме выплачивая налоги.
   Майский спокойно выслушивал ее претензии и, отделываясь общими фразами, снова выводил разговор на нужную ему тему.
   – И за все это время Зинаида ни разу не дала о себе знать? – снова задал он уже прозвучавший вопрос.
   – Нет! – резко ответила Абрамова, едва не срываясь на крик. – К чему все эти вопросы? Вам известно, что с Зиной?
   – Мы работаем по вашему заявлению… – спокойно ответил Майский.
   Их разговор прервала Валентина Антонова. Женщина в белом халате приблизилась к Абрамовой, держа в руках стеклянный сосуд с ватной палочкой.
   – Откройте, пожалуйста, рот, нам нужен образец вашей слюны на ДНК, как близкой родственницы, – попросила Антонова.
   Анна Петровна сначала не поняла, в чем дело, а потом побледнела.
   – Зачем вам ДНК? – спросила она хрипло. – Вы ее нашли?
   – Не волнуйтесь, – успокоил ее Майский. – Это для базы данных.
   Пока Антонова брала у сестры возможной жертвы слюну на анализ, Майский задал следующий вопрос:
   – Ну, а какие-то проблемы у вашей сестры были?
   Абрамова недовольно посмотрела на него – ведь ее рот в это время был раскрыт, и там колдовала ватная палочка.
   – Полнота, – ответила она, когда судмедэксперт завершила свои манипуляции. – Зина немного потолстела после вторых родов, и муж к ней охладел…
   Анна Петровна машинально провела руками по бедрам, и Майский заметил, что его собеседница тоже явно тяготится своими габаритами, но умело скрывает их под тщательно подобранной одеждой.
   – Знаете, как это бывает, – задумчиво произнесла Абрамова, – когда ты его хочешь, а он…
   Ей вспомнилась сцена, которую в слезах пересказывала ей сестра. Причем, как поняла Анна Петровна, эта ситуация повторялась довольно часто.
   Лежат Зинаида и ее муж Василий в постели. Вася читает деловую газету, а Зина – ну, по-женски, начинает к нему ласкаться: проводит рукой по щеке, ерошит волосы, щекочет грудь. А в ответ – в лучшем случае руку поцелует, но уберет, не мешай, мол. Поле очередной попытки он сдается, они целуются, Зина уже на взводе, но тут Вася поворачивается на спину и мрачно смотрит в потолок.
   «Нет, не могу… Устал, Зин… Извини» – стандартная фраза. Потом он отворачивается к стене, а Зина, дождавшись, пока муж заснет, тихонько плачет в подушку.
   Кажется, эта тема завела сестру Зинаиды. Она не только пересказала Майскому эти эпизоды, но и заверила его, что у Васи с потенцией все в порядке, – по словам Зины. И она решила, что дело в ее фигуре.
   – Зина испробовала массу способов, чтобы сбросить вес, – рассказывала Анна Петровна. – В конце концов уехала лечиться по нетрадиционной методике. Куда именно – никому не сказала.
   – Это как – никому не сказала? – изумился Майский.
   Анна Петровна пожала плечами.
   – Ваське соврала, что поехала навестить тетку. А на самом деле рванула по своим делам. Ей где-то дали адрес какой-то частной «дачи», там, типа, лечат. Причем ей пришлось соврать, что она одинокая. Ведь семейных они не берут!
   – Странно как-то, – удивился Майский.
   – У них вроде как специализация – выдать замуж, – припомнила Анна Петровна. – Худеем и знакомимся одновременно, вот как!
   – А дети? – продолжал Майский. – Куда она детей дела?
   – Дети у меня… – вздохнула Анна Петровна. – Васька все время по командировкам – у него строительно-монтажный бизнес. А когда Зина перестала отвечать на звонки – тогда мы подали в розыск…
   Она начала всхлипывать, сначала тихонько, потом все громче и громче, достала платок и прижала его к глазам, наклонив голову. Майский положил ей руку на плечо, вздохнул и принес стакан воды. Похоже, что в пещере нашли именно Зинаиду…
   В этот момент капитан Андрей Холодов работал с материалом, который принесла ему Антонова. Он был так увлечен, что забыл о еде и, дождавшись результата, удовлетворенно откинулся в кресле. На экране был представлен графический результат анализа. Холодов пока не стал вникать в детали. Он позвонил майору Майскому и продиктовал ему последнюю строчку отчета:
   «Совпадение ДНК – 57 %».
   – Да, Андрюша, – ответил Майский. – Я понял.
   И он быстро посмотрел на Абрамову, потом начал откашливаться.
   Анна Петровна мгновенно поняла, в чем дело, и, уронив платок, даже привстала со стула в ожидании известий.
   – Скажите мне все как есть. Пусть даже эта правда будет ужасной. Она у вас?
   – Мне жаль… – начал Майский, но Анна Петровна теперь разразилась настоящими рыданиями.
   – Тогда я молчать не стану! – всхлипывала она. – Это Васька ее убил! Чтоб фирму при разводе не делить!
   – Они хотели развестись? – уточнил Майский.
   – Зина видела его с любовницей! – воскликнула Анна Петровна.
   – Где он сейчас? Где ее муж? – Майский уже был готов сорваться с места и ехать на задержание.
   – В командировке. Завтра утром вернется, – едва слышно проговорила Абрамова.

Глава 5

   Обыск для человека, первый раз присутствующего на такой процедуре, – это всегда шок. Какие-то люди по-хозяйски бродят по твоей квартире, суют нос во все щели, перебирают вещи, пролистывают книги, роются в письмах. Причем это шок не только для хозяина квартиры, которую сейчас обыскивают несколько человек, но и для понятых, – как правило, эту роль выполняют соседи. Сидеть несколько часов не по своей воле в чужой квартире – то еще удовольствие! Но что поделать! Конечно, можно было и отказаться, но обычно все соглашаются. Кто-то из любопытства, кто-то из солидарности к обыскиваемым – чтобы зорко следить за полицейскими, как бы они чего не подкинули, ведь газеты пестрят подобными сообщениями.
   Хозяин квартиры, Василий Андреевич Флягин, муж пропавшей Зинаиды, не удосуживался наблюдать за ходом обыска. Хотя, казалось бы, более-менее успешный предприниматель был просто обязан уделять внимание такой важной процедуре, мало ли что.
   Но Василий уже не первый час сидел на стуле, закрыв голову руками, и со стонами раскачивался из стороны в сторону. Обыск шел уже несколько часов, но пока не дал никаких результатов.
   Наконец майор Майский обратил внимание на маленький ноутбук и флешку со стразами.
   – Что на флешке? – поинтересовался майор.
   – Я не копаюсь в вещах жены, – едва слышно ответил Флягин, не поднимая головы.
   – Ну, а для нас это работа, – заметил Круглов и вставил флешку в ноутбук.
   Сразу же открылась папка со снимками. На них был запечатлен хозяин квартиры вместе с молодой привлекательной девушкой. На одной фотографии он помогал ей выйти из машины, на другой они позировали возле какого-то здания, потом – в тех же позах рядом с другим домом, еще одна – та же пара возле коттеджа.
   – Гм… – хмыкнул Майский и повернулся к Круглову. – Судя по фото, они каждый раз снимали разные квартиры.
   – Зина за мной следила? – подал голос Флягин.
   – И, возможно, этим помогла разоблачить убийцу! – сказал Круглов.
   – Убийцу?
   Василий выглядел потрясенным.
   – Именно так, – подтвердил Круглов. – Вы теперь подозреваемый!
   – Да вам бы только дело закрыть! – закричал Флягин, неожиданно быстро придя в себя. – Я любимую жену потерял, а вы еще меня и посадить хотите, сволочи?! Детей сиротами оставить? Слышь ты, урод!
   Флягин резко вскочил со стула и бросился на Круглова с кулаками, но Майский тотчас сбил его с ног. Тот попытался встать, ухватившись за ножку стула, и потянулся к тяжелой хрустальной пепельнице, собираясь швырнуть ее в «мента позорного». Майский аккуратно, но довольно ощутимо врезал ему по лицу, и тот снова осел на пол. На Флягина тотчас надели наручники.
   Круглов, несмотря на то, что едва не стал объектом нападения, ни разу не шелохнулся. Во время этой сцены ни один мускул не дрогнул на его лице. Он величественно возвышался над корчащимся у его ног человеком, как воплощение закона и порядка.
//-- * * * --//
   Допрос Флягина шел туго. Василий отказывался отвечать на вопросы и лишь огрызался, как пес, которого загнали в угол и дразнят палкой.
   Вот и сейчас Василий сидел с угрюмым видом, прижимая вату к разбитой губе.
   – Повторяю вопрос: имя девушки, с которой вы встречались, – устало продолжал Майский.
   Василий по-прежнему молчал. Это происходило уже в течение нескольких часов, и Майский стал терять терпение.
   – У тебя что – бананы в ушах? Может, еще врезать?
   Василий поднял голову и мрачно посмотрел на своего мучителя.
   – Тебе, мусор, надо побольше людей замазать, да? Вот ты и ищи, а я тебе не помощник!
   Он откинулся на спинку стула, перестав горбиться, и четко произнес:
   – Короче, на вопросы отвечать отказываюсь! Так и запиши!
//-- * * * --//
   Круглов снова наведался в лабораторию к Холодову – дело буксовало, и срочно нужны были новые данные, а у Андрея скопились необработанные материалы. Конечно заместитель самой Рогозиной мог бы вызвать из отпуска кого-нибудь из подчиненных Ивана Тихонова, но Круглов предпочел предложить личную помощь.
   – Ты как? Помощь нужна? – Майор дружески похлопал Холодова по плечу.
   – Да! – радостно согласился Андрей. – Пока я работаю по телефону, на который часто звонил Флягин, поможете разобраться с фото на флешке?
   – Запросто, – заверил Круглов.
   Он сел за свободный компьютер и стал просматривать фотографии с флешки, на которых Флягин был запечатлен с миловидной девушкой. Круглов искал, за что можно было бы зацепиться, чтобы выйти на верный след, – нужна какая-нибудь деталь, и чем конкретнее, тем лучше. Наконец ему повезло – на одном из снимков он заметил за спинами Василия и Майи какую-то вывеску, скорее всего – магазин. Он увеличил кадр, прибавил четкости и, выделив фрагмент с вывеской, принялся его обрабатывать. Через несколько минут на экране красовалась более-менее читаемая надпись: «Харчёв».
   – Где тут у нас находится магазин «Харчёв»? – быстро спросил Круглов.
   Ответ Холодова не заставил себя ждать, база данных всегда была под рукой.
   – Номер принадлежит Майе Викторовне Алиной… ООО магазин «Харчёв» находится в подмосковном Буровске!
   Круглов подошел к компу Холодова. С монитора на полицейских смотрела та самая девушка, с которой был сфотографирован Флягин. Только на этой фотографии она выглядела гораздо серьезнее – ведь это было фото со страницы паспорта.
   – Она! – выдохнул Круглов.
   – И тоже проживает в Буровске, – добавил Холодов возбужденно, он уже уточнил место регистрации.
   Пока Круглов сравнивал фотографию с паспорта с изображениями на флеш-карте, Холодов развернул на мониторе карту Московской области. Он в несколько раз укрупнил ее, так, что на карте остался жилой квартал какого-то городка, примыкающий к лесу.
   – Николай Петрович! – позвал он Круглова, тыкая пальцем в монитор. – Это же в пяти километрах от пещеры, где нашли труп!
   Они с Холодовым внимательно посмотрели друг на друга.
   – Ну что, – произнес наконец Круглов, – вот и версия складывается. Давай представим себе, как могли бы развиваться события.
   Он нарисовал Холодову такую словесную картину – в качестве предварительной версии. Допустим, эта самая Майя и Василий занимаются сексом на одной из съемных квартир. Зинаида их выслеживает, – судя по фото на ее флешке, она уже давно в курсе Васиных измен. Но в этот злополучный день Зинаида решает положить конец обману и, выждав какое-то время, звонит в квартиру, где в этот момент находится ее муж с любовницей.
   «Ты кого-то ждешь?» – спрашивает Василий.
   «Нет! Не останавливайся!» – просит его Майя.
   Но звонок повторяется все настойчивей и настойчивей.
   «Я так не могу». – Василий откидывается на кровати, а Майя раздраженно шипит:
   «Да кого там принесло!»
   – Допустим, – продолжает фантазировать Круглов, – она накидывает халат и выходит. А через секунду в спальню ее практически «вносит» Зинаида. Естественно, она в ярости, кричит, обзывает Майю шлюхой, возможно, дает волю рукам. Василий пытается ее остановить, но понимает, что увещевания не помогут – его жена в тот момент ничего не видит и не слышит, у нее одна задача – вырвать у соперницы клок волос или расцарапать лицо. Василию приходится оттаскивать жену от визжащей Майи, он случайно толкает Зинаиду и та падает, ударившись виском о косяк. Дальше – немая сцена. «Зина, ты что… Зина, вставай… Она не дышит».
   – Версия логичная, – согласился Холодов. – Но тело зачем уродовать? Закопали бы и все!
   – Может быть, хотели списать на сатанистов или бомжей. Не учли, что у тех почерк другой. В общем, надо задерживать эту Майю. На пару они веселее запоют!
   И майор Майский тотчас же отправился на поиски Майи Викторовны Алиной, двадцати пяти лет от роду, предполагаемой соучастницы убийства Зинаиды Флягиной. И он знал, куда нужно идти.
//-- * * * --//
   Майский быстро нашел эту девушку. Он решил сначала наведаться в магазин, отрекомендоваться представителем какой-нибудь оптовой фирмы и договориться о встрече с хозяйкой. Если не получится – вдруг Майя не настоящий владелец, а подставное лицо, – тогда придется ехать к ней домой и на ходу изобретать какую-нибудь легенду.
   Впрочем, можно было бы пойти и напролом, в конце концов, время дорого и дело, как казалось Майскому, можно раскрыть по горячим следам.
   Но Сергею Михайловичу повезло буквально в первые же минуты – когда он подъехал к магазину, с радостью узнавая вывеску, которую он видел на фотографии, – автомобиль Майи как раз выруливал со стоянки. И Майский решил, что, раз сама судьба дает ему шанс, то грех им не воспользоваться.
   Он резко крутанул руль, и его автомобиль загородил выезд.
   Девица оказалась с норовом. Майя опустила стекло и с негодованием крикнула:
   – Ну ты, козел! Сдал назад!
   Майский, конечно, и не подумал выполнять ее распоряжение. Он вышел из машины и направился к Майе. Та немедленно выскочила, в ее руке был телефон, и пальцы уже нажимали на клавиши – очевидно, она звонила «браткам» или в полицию. Майский ловко ухватил ее за запястье и аккуратно отнял мобильник.
   – Э, ты чё?! – завопила Майя. С нее быстро слетел лоск, сейчас перед Майским была обыкновенная вульгарная девица, причем до смерти напуганная. Страх ее был вызван еще и тем, что она не понимала смысл происходящего.
   – Майя Алина? – строго спросил Майский.
   – Ну?
   Сергей Михайлович вынул удостоверение и, раскрыв корочки, продемонстрировал свое фото.
   – Майор Майский. Вы задержаны по подозрению в соучастии в убийстве жены своего любовника Василия Флягина.
   Майя замотала головой, стараясь разобраться в том, что она услышала.
   – Какой еще Флягин?! – спросила она с недоумением.
   Майский достал фотографии и показал их Майе. Неужели и теперь не вспомнит?
   – Отпираться бессмысленно, – заверил ее майор и кивнул на свою машину, мол, пора ехать.
   К удивлению Майского, Майя Алина ничуть не смутилась, увидев эти фотографии. Она запрокинула голову и задорно расхохоталась. Майский с удивлением понял, что это смех искренний, так хохочут люди, которые выпутались из непонятной ситуации, и теперь она кажется им не опасной, а всего лишь абсурдной.
   – А, Василий Сергеевич?! – наконец произнесла Майя, давясь от смеха. – Так он же мой клиент!
   Майский настолько ошалел, что даже выпустил ее запястье. Хотя он уже понял, что девушка никуда не собирается бежать, пока не прояснит для себя, что же именно здесь происходит.
   «Клиент… – думал Майский. – Ни фига себе. Вот так запросто говорит, никакого стыда».
   – Проститутка, значит? – спросил он напрямую.
   Прежде, чем ответить, Майя мгновенно залепила ему пощечину – не сильную, но вполне ощутимую.
   – Я риелтор! – втолковывала девушка Майскому. – Василий Сергеевич подбирает квартиру! Хотел сделать жене сюрприз…
   В это время у Майского зазвонил телефон. Он вынул аппарат и, не спуская глаз с Майи, ответил:
   – Что там у вас?
   Ему звонил Андрей Холодов. Пока Майский ездил в Буровск, Круглов с Холодовым продолжали заниматься рутинной работой. Николай Петрович буквально утонул в бумагах, а Андрей последовательно разбирался с объектами, доставленными в его лабораторию из той самой зловещей пещеры.
   Холодов зашел в кабинет Круглова и поставил на стол ноутбук. Выглядел он паршиво – на лбу выступали капли пота, а лицо было бледным. Круглову показалось, что Андрей вот-вот хлопнется в обморок.
   – Я предупреждал, что не могу работать за всю лабораторию! – начал Холодов издалека.
   – Ну, давай, не тяни! – оборвал его Круглов. Исполняющий обязанности руководителя Федеральной Экспертной Службы был явно встревожен.
   – Короче, у меня дошли руки, и я проверил камешки из пещеры, – заявил Холодов.
   Он раскрыл ноутбук, ткнул в нужное окно и развернул дисплей к начальнику. На мониторе крутились виртуальные модели спиралей ДНК.
   – Там обнаружены жировые следы еще минимум четырех человек!
   Круглов впал в шоковое состояние.
   – Это ж серия! – вскричал он. – Похоже, пока не вяжется с нашей версией… Придётся Флягина отпустить.
   – А я даже рад, что этот бедолага ни при чем, – спокойно признался Холодов.
   Круглов тут же позвонил Майскому и коротко сообщил ему полученную информацию.
   – Да… Что?
   Майский прижимал аппарат к уху, чтобы лучше слышать. С каждым словом Круглова он мрачнел.
   – Понял, – сказал он наконец и дал отбой.
   Теперь нужно как-то сгладить ситуацию. Ох, зря он полез на рожон, как оказалось. Но ведь такая была стройная теория! А теперь от нее одни обломки…
   – Ладно, мисс, извините, – обратился он к Алиной. – Ошибочка вышла…
   Теперь настала очередь Майи свирепеть. Она завелась сразу же и стала гневно выкрикивать:
   – Ошибочка?! Поседеть можно от ваших ошибочек! Может, заяву на вас написать в ОСБ?
   – Ой, какие вы слова знаете! – подыграл ей Майский.
   Он попытался улыбнуться и осторожно положил руку Майе на талию.
   – Мы же почти тезки – вы Майя, я – Майский – чего нам ссориться? Может кофейку? – предложил он доверительным тоном.
   – А! Это вы так девушек клеите? Свежо!
   Прием Майского сработал, Майя больше не кричала, теперь она «включила» красотку и кокетливо произнесла:
   – Но у меня уже есть парень!
   Она шутливо погрозила Майскому пальцем и ушла к своей машине. Сергей перевел дух и быстро освободил выезд для ее изящной «мини».
//-- * * * --//
   Один след оказался ложным – что ж, пусть. Зато теперь можно двигаться в другом направлении – спасибо и на том. Главное – не унывать, ведь ложный след – это знак того, что нужно менять версию. А для этого требуется новая черновая работа – сбор материала и его анализ, сопоставление и поиск повторяющихся или вызывающих вопросы элементов.
   Холодов занялся звонками с телефона Зинаиды Флягиной. Показывая распечатку Круглову, он объяснял:
   – Последние сторонние звонки Зинаида сделала в брачное агентство для толстяков «Дюймовочка». У них есть сайт. – Он повернулся к монитору и зачитал объявление: – Услуги по психокоррекции, подбору партнера и так далее…
   – Надо заслать к ним разведку, – предложил Круглов и как-то странно посмотрел на Холодова.
   – У нас таких толстых нет. Ну, в смысле, оперов, – пояснил Андрей, понимая, куда клонит начальник. – Заподозрят что-нибудь. Майский уже раз сходил… Да и не могу я лабораторию бросить!
   – А сестра Зинаиды? – Круглов мгновенно предложил новую кандидатуру. – Она наверняка согласится нам помочь! Кто там главный в этой шарашке?
   Холодов снова повернулся к монитору и зашел в «Контакты».
   – Руководит агентством кандидат психологических наук Илья Александрович Полозов. Вот его фото.
   Круглов подошел поближе. С экрана на него смотрел смазливый парень лет тридцати. Его облик казался досконально продуманным – светлый костюм, артистично закинутая голова с короткими русыми волосами. Высокий, стройный. Мышцы не накачаны, кость тонкая. Такие парни должны нравиться женщинам, особенно полным – имидж «умного сыночка» должен сработать на сто процентов.
//-- * * * --//
   Круглов оказался прав. Анна Петровна Абрамова сразу же согласилась на роль подсадной утки. Ее склочный нрав куда-то испарился, вернее, перетек в деловое русло. Николай Петрович подробно объяснил сестре Зинаиды, что от нее требуется, какова степень риска и как будет осуществляться связь.
   Анна Петровна слушала внимательно, изредка задавала вопросы, всегда по делу. Она казалась сосредоточенной и уверенной в себе женщиной. Для своих двадцати пяти лет она действительно была полновата, хотя толстухой ее вряд ли можно было назвать. Но почему бы ей не сыграть роль женщины, которая ночей не спит и думает, как бы похудеть? Причем желательно быстро и без особых усилий.
   Это было самое трудное, поскольку Анну лишние килограммы абсолютно не волновали. Подобная проблема, если бы даже и появилась в ее списке задач, то стояла бы последней – где-нибудь на сотом месте.
   Она связалась с агентством «Дюймовочка». Разговор шел в присутствии Круглова, он хотел убедиться, что первый акт Аня отыграет нормально. Так и оказалось. В нужном месте она смущалась, где-то была решительна и настойчива. Но главным был итог – с ней согласились встретиться. И не кто-нибудь, а сам руководитель фирмы – кандидат психологических наук Илья Александрович Полозов. Встреча была назначена на следующий день.
//-- * * * --//
   Илья вел прием пациентов, вернее, пациенток, почти автоматически. Он говорил привычные слова, находил к каждой несчастной бабе свой ключик, но это получалось у него как-то механически. Он думал о Галине Рогозиной и всем сердцем радовался мысли, что никогда не встретит ее в своем кабинете. Такую ситуацию он не мог бы представить себе даже в самом страшном сне.
   – Нужна специальная диета, в комплексе с сеансами гипноза и лечебной физкультурой. Лучше это делать в стационаре, – произносил Илья заученные фразы, а перед глазами у него стояла Галина, протирающая ему раны гигиеническими салфетками. Ее улыбка, ее руки, ее завораживающие глаза.
   – Мне это не по карману!
   Резкий голос очередной толстухи вернул Илью к реальности. Все они говорят, что у них нет денег, но все откуда-то их находят в нужный момент. Поэтому надо действовать осторожно, но настойчиво.
   Илья нагнулся к потенциальному клиенту – Аня Абрамова, кажется, сверился он с журналом – и доверительно прошептал:
   – Вчера как раз освободилось место в одной частной клинике. Там совсем недорого!
   – Что за клиника? – Пациентка мгновенно заинтересовалась новой перспективой.
   Илья немного замялся, разыгрывая настороженность. Вместе с тем он как бы делал этой полноватой Ане одолжение, делясь с ней секретной информацией. Пока бесплатно!
   – Это не совсем официально, – тихо говорил Илья. – Это, по сути дела, частная дача. Там проводят курсы интенсивного похудения.
   – Ну, ясно… Шарлатаны, – с ходу заявила Абрамова.
   – О, нет! – Илья поднял руки, протестуя против такого определения. – Руководит процессом врач высшей категории! К нему даже «звезды» обращаются…
   Абрамова недоверчиво посмотрела на него и задала вполне резонный с ее стороны и вполне ожидаемый Ильей вопрос:
   – Почему же тогда на даче лечит?
   Ответ прозвучал незамедлительно. Сколько раз эти слова уже произносились в кабинете Ильи и скольких женщин они убедили!
   – Интриги конкурентов, коррупция – сами понимаете, в какое время живем. Затравили заслуженного врача!
   Во время разговора Аня Абрамова старалась держаться поближе к Илье, сидя чуть слева от него, чтобы микрофон, скрытый в брошке, изображающей какого-то жучка, находился напротив лица кандидата психологических наук, который, возможно, имел отношение к исчезновению ее сестры. Или даже к смерти? Аня Абрамова ничему не удивилась бы. По ее мнению, от людей можно ожидать чего угодно, как бы красивы они ни были и каких бы сладких речей ни говорили.
//-- * * * --//
   Круглов и Майский сидели в машине Федеральной Экспертной Службы, оборудованной как самая настоящая передвижная радиостанция. Разговор Ильи с Аней в этот момент записывался на компьютер. Илья спрашивал Аню, записала ли она адрес. Та попросила еще раз произнести его, чтобы полицейские могли четко определить для себя местонахождение этой таинственной дачи. После того, как прозвучали координаты, Майский немедленно пробил на своем ноутбуке указанный адрес.
   – Опять Буровский район, – воскликнул он, вспоминая о расположении пещеры. – По адресу числится коттедж некоего Марата Шалимова.
   Можно было не сомневаться, что сейчас же в ход пойдут поисковики и запрос в базу данных.
   Результат не заставил себя ждать и оказался ошеломляющим. Майский даже присвистнул от удивления.
   – Ого!
   – Ну, и кто он? – поинтересовался Круглов.
   Вместо ответа Майский показал ему на мониторе статью со ссылкой на сайт одного очень известного еженедельника, причисляемого обычно к типичной желтой прессе.
   Перед статьей была размещена фотография человека, сведения о котором искали Круглов с Майским. Марат был заснят в смокинге и бабочке. Этот костюм резко контрастировал с заголовком:
   «Звездного» хирурга засудят клиенты».
   – «Звездный» пластический хирург, – коротко доложил Майский. – Вколол пару лет назад контрафактный укол ботокса известной телеведущей. Та чуть не умерла. Из-за скандала Шалимов потерял и лицензию, и клинику.
   – Жадность фраера сгубила! – резюмировал Круглов. – Ладно, вечером глянем, что там за больничка!

Глава 6

   Анна Петровна оказалась очень хорошей актрисой. Она мгновенно вошла в роль «озабоченной толстушки» и быстро стала «своей» среди пациентов в этом закрытом учреждении. Желающие похудеть с помощью чудодейственных методов были собраны в группу и размещены в достаточно просторном коттедже. Условия проживания были вполне приемлемы.
   В первый день состоялось общее собрание, господин лет пятидесяти с небольшим, представившийся доктором Шалимовым, произвел сильное впечатление. Он был одет в стильный черный костюм, выступал с артистизмом и был очень серьезен. В общем, если у кого-то из присутствующих на собрании и были сомнения, то Марат Шалимов быстро их развеял. Его облик внушал безусловное доверие, а обстоятельный, но краткий доклад характеризовал его как настоящего ученого.
   Все главные процедуры должны были начаться на следующий день, а сегодня вечером пациенты были предоставлены сами себе. Кто-то гулял в окрестностях, кто-то смотрел телевизор, а кто-то привычно набивал себе брюхо в столовой, обещая себе, что это в последний раз. На вечернее время была назначена только умеренная физическая активность – комплекс упражнений на воздухе, да и то – для желающих. Таковые, конечно, нашлись. Но у Анны Петровны были другие заботы.
   Абрамова договорилась о встрече заранее и в условленный час открыла своим гостям калитку. Майский и Круглов оказались на территории Шалимова и чувствовали себя неуютно – как будто разведчики вдруг решили наведаться во вражеский штаб. Майский был очень напряжен, а Круглов постоянно озирался.
   – Марат час назад уехал. Здесь только дежурный. Он в саду с пациентами, – быстрым шепотом проговорила Аня. – Кроме меня здесь еще четыре человека.
   Она кивнула на лужайку в саду. Круглов смог рассмотреть, как люди в спортивных костюмах занимаются лечебной физкультурой.
   – Анна, вы нам очень помогли! – так же тихо сказал Круглов. – Вы не обязаны здесь оставаться. Это опасно.
   Но Анна наотрез отказалась и безапелляционно заявила:
   – Я остаюсь. Я так решила. Я должна отомстить за сестру!
   – Тогда проводите нас внутрь и дайте знать, когда можно будет обследовать логово этого Шалимова.
   Майский и Круглов в сопровождении Анны быстро и тихо прошли в дом. Никто их не остановил – регламент проживания, с которым Шалимов познакомил пациентов, ничего не говорил о возможности или невозможности приглашения гостей, так что формально Анна Абрамова правил не нарушала.
   В кабинет доктора удалось проникнуть буквально через пять минут – коридор, ведущий к дубовой двери, был пуст.
   Замок быстро поддался, пока все шло более, чем нормально. Майский, слегка отодвинув штору, следил за улицей, а Круглов рылся в компьютере Марата.
   Когда он нашел то, что искал, то быстро вызвонил Холодова.
   – Андрей, я тебе пересылаю список пациентов этого Марата, лови! – тихо проговорил он в трубку.
   Андрей Холодов, продолжая оставаться на линии, проверил список по базам, задав определенные параметры. Несколько секунд он наблюдал, как на мониторе бегут фамилии людей, некоторые останавливаются и выделяются цветом. Когда программа завершила работу, он доложил Круглову:
   – Да! Несколько человек из списка объявлены в розыск соседями и сослуживцами. Все они толстяки. И все, кроме Зинаиды Флягиной, – одинокие.
   В этот момент за окном послышался шум подъезжающего автомобиля.
   – Марат вернулся. Надо уходить! – окликнул Майский Круглова.
   – Минуточку… – ответил Николай, – как показалось Майскому, он говорил и действовал очень медленно. – Я еще копирую на флешку…
   Раздался отчетливый звук закрывающейся дверцы машины.
   – Пойдем! – Майский уже явно нервничал.
   – Надо еще компьютер отключить, – настаивал Круглов.
   За дверью уже были слышны шаги Марата. Едва Круглов и Майский перевалились через подоконник, открылась дверь, и Шалимов зашел в свой кабинет. Покачав головой, он подошел к окну, закрыл его и запахнул шторы.
//-- * * * --//
   Рогозина снова встретилась с Валей Антоновой – так сильна была у нее потребность выговориться. Да и было интересно – заметит ли ее подруга потрясающие, без преувеличения, изменения ее внешности. Или Галине только кажется, что она явно помолодела и стала выглядеть лучше?
   Так и вышло. Когда подруги пили чай на кухне, где было больше всего солнечного света, Валя, вдруг отставив чашку, пристально вгляделась в лицо подруги.
   – Галь, ты всего несколько дней отдыхаешь, а тебя не узнать! – сказала она с удивлением.
   – Правда, так заметно? – с облегчением выдохнула Рогозина.
   – Очень заметно, – заверила ее Валя. – Отоспалась или роман с молодым человеком так повлиял?
   – Ты не поверишь! – Галина всплеснула руками. – Илья подарил мне чудо-косметику. Я успела попробовать только крем!
   – Я не верю в рекламные сказки! – со смехом отмахнулась Валентина. – Какой крем за ночь дает эффект? Это любовь, Галя!
   – Придется поверить! – загадочно пообещала Рогозина. – Подожди секундочку…
   Она выскользнула из кухни и вскоре вернулась с небольшим пузырьком без этикетки. Протянув его Антоновой, Галина предложила:
   – Вот, попробуй! Сама убедишься.
   Антонова с женским интересом стала рассматривать пузырек и расспрашивать Галину о действии чудо-вещества. В эту минуту руководитель Федеральной Экспертной Службы и судебный медицинский эксперт были простыми женщинами, которым есть о чем поболтать, – и это было прекрасно!
//-- * * * --//
   На следующее утро у Майского с Кругловым состоялся длинный спор, пока они шли по коридору второго этажа здания Федеральной Экспертной Службы.
   – Нет, Петрович, ну ты мне объясни – зачем ему вытапливать жир из трупов? – настаивал Майский. – Ну, бред же! К кому ты с этим на доклад пойдешь?
   Круглов не успел ему ответить – в коридор вылетел всклокоченный Холодов с распечатками.
   – Я опять дома не ночевал! – с гордостью заявил Андрей. Теперь он уже не жаловался, а лишь требовал похвалы за свой трудовой героизм. – Но, знаете, ночь пролетела незаметно! Я изучал прошлое Марата. Очень интересно!
   – Опять печеньки рубал? – цинично усмехнулся Майский. – Ну, что нарыл?
   – По линии таможни у Марата проходил контракт с сербской компанией, – начал Холодов свой рассказ. – Через подставную фирму он поставлял им сырье для косметики – растительные и животные жиры. Руководил фирмой все тот же Илья Полозов!
   И Андрей продемонстрировал Холодову распечатку с сайта, где красовалась фотография Ильи.
   – Это – родной племянник Шалимова! – торжественно проговорил Холодов. – Своих детей у Марата нет.
   – Похоже, мы взяли след, – сказал Круглов. – Теперь придется подключать Интерпол.
   – Мне этот Илья сразу не понравился! – буркнул Майский, внимательно разглядывая фото. – Ну до чего же гнусная рожа!
//-- * * * --//
   Вряд ли Галина Рогозина согласилась бы с таким высказыванием. Ей лицо Ильи всегда казалось очень симпатичным – такой скромный юноша, который нуждается в любви и защите. И то, и другое Рогозина вполне могла бы дать своему избраннику – и с избытком!
   А его лицо… Стоило Галине открыть глаза этим утром, как она сразу же увидела лицо Ильи, уже ставшее ей родным.
   Илья смотрел на только что проснувшуюся Рогозину с умилением. В его зубах был зажат цветок розы. Галина почему-то сразу подумала, не поранится ли он шипами. Она улыбнулась и понюхала цветок.
   – Никогда не была так счастлива, – призналась Галина.
   Они поцеловались. Илья прислонил подушку к спинке кровати, на которой они провели эту великолепную ночь.
   – Сегодня мы едем за город! – объявил он.
   Рогозина оживилась. Действительно, у нее отпуск, а она уже несколько дней сидит в своей квартире. Конечно, уборка и все такое… Впрочем, она была бы рада провести весь отпуск прямо в этой постели, лишь бы Илья был рядом. Но поездка на природу тоже вдохновляла – особенно с Ильей.
   – За города? А куда?
   – На пикник! Познакомлю тебя со своим дядей Маратом. Он очень интересный человек, – пообещал Илья.
//-- * * * --//
   Майор полиции Николай Петрович Круглов принимал важного гостя в кабинете своего начальника – Галины Рогозиной. Перед ним сидел в кресле невысокий человек с бесстрастным лицом. Его кожу покрывал ровный средиземноморский загар, одет он был слегка франтовато – золотая цепочка на запястье, щегольские туфли и явно очень дорогая рубашка с какими-то сложными узорами на лацканах и воротнике.
   После рукопожатия гость представился:
   – Айзек Нушич, сербское управление Интерпола. Буду работать с вами по этому делу. Я привез досье на косметическую корпорацию «MLADIZ»!
   Нушич передал Круглову папку и тот стал пролистывать документы.
   – Ничего себе! – воскликнул он. – Это всё клиенты скромной сербской компании? Звезды Голливуда? Жены европейских политиков?
   – «MLADIZ» работает по всему миру, – развел руками Нушич. – Сеть прямых продаж. В салонах вы ее продукцию не найдете.
   – А вот почему? – спросил Круглов.
   – Компания производит и продает сверхдорогую косметику, изготовленную с использованием человеческого жира, – пояснил Нушич.
   – Человеческого? – изумленно воскликнул Круглов.
   – Именно, – подтвердил гость. – Компанию пока не трогают. Думаю, ждут политического решения, когда потребуется скомпрометировать кого-то из ее клиентуры.
   – Я не понял, они людей на жир забивают, а вы ждете политического решения? – возмутился Круглов.
   Нушич поднял руки и засмеялся:
   – Ну что вы! Никто никого не забивает! Жир остается в пластических клиниках после липосакций. Но это все равно незаконно! Откачанный жир обязаны утилизировать. Цена такого сырья на черном рынке достигает пятнадцати тысяч долларов за литр.
   – Почему так дорого? – удивился Круглов. – Ведь его и так придется утилизировать?
   Нушич пожал плечами.
   – Дорого, потому что нелегально! За меньшие деньги просто никто не хочет связываться.
//-- * * * --//
   Для Майского это был день споров. Сначала он сцепился с Кругловым в коридоре, а теперь вот пришлось разговаривать с Холодовым в буфете Федеральной Экспертной Службы. Рядом стояла Валя Антонова, прихлебывала кофе и ждала, чем закончится эта перепалка.
   – Надо врача-каннибала брать, пока он еще кого-то не убил! – убеждал Холодова Майский. – Доктор Лектер, ядрена мать!
   – Подожди брать! – возражал Андрей. – Опять что-то у нас не сходится!
   – Да всё теперь сходится! – настаивал Майский. – Раньше Марат жиром от липосакций торговал, а когда клинику у него закрыли – убивать начал.
   – А почему прекратились поставки за границу? – спросил Холодов. – Ведь последняя была полтора года назад!
   На этот вопрос Майский не смог ответить и ограничился издевательским замечанием:
   – Ты в адвокатуру податься не думаешь, умник?
   Пока Валя Антонова слушала, как ребята спорят, в ее сознании медленно, но неуклонно стала возникать странная картина, которая очень ей не нравилась. Валя вспомнила, как она сидела на кухне у Рогозиной, и Галя принесла ей пузырек без этикетки.
   «Вот, – говорила тогда Галина, – ты сама убедишься!»
   – Ребята, у нас давно есть люди побогаче, чем в Европе! – встряла Валентина в мужской разговор.
   – При чем здесь это? – спросил с недоумением Холодов.
   – Может быть, Марат и его любимый племянник Илья работают на внутренний рынок? – предположила Антонова.
   – Хватит тянуть, пока они еще кого-то не грохнули! – Майский в запале даже ударил кулаком по столу. – Нужны обыски!
   Андрей Холодов скептически хмыкнул и занялся тем делом, ради которого он оказался в буфете, – поглощением пищи. Валя Антонова была погружена в свои мысли и никто не разделял точки зрения Майского. Сергей встал, резко отодвинул стул и вышел. Дверью хлопнуть не удалось – она была на доводчике.
//-- * * * --//
   Пикник удался на славу. Рогозина наслаждалась свободной одеждой, не подчеркивающей ее начальственные функции, – на работе она всегда предпочитала строгий стиль. А тут – старенькие джинсы, любимая майка (и когда она в последний раз ее надевала?).
   Было тепло, но не жарко, как только солнце начинало печь, тут же, словно по заказу, появлялся легкий ветерок, уравновешивая температурный режим. Если бы Галину Рогозину попросили охарактеризовать свое состояние в двух словах, то она сказала бы: «Я счастлива!»
   Дядя Ильи оказался действительно любопытным человеком. Несмотря на жару, он был одет в черную рубашку, брюки тоже были темными. Этот ансамбль завершали стильные и очень дорогие солнцезащитные очки.
   Их разговор с Рогозиной длился уже долго, переходил в спор, но Марат не привык соглашаться с аргументами и настаивал на своей точке зрения. Вот и сейчас он разводил руками и пытался донеси до Рогозиной самую суть, драгоценное зерно своих идей.
   – И все-таки я не могу понять, – говорил он мягким, но настойчивым тоном, – как вы, ученый и талантливый преподаватель, решились на работу в рамках системы?
   – Это база общества! – возражала ему Галина. – Что может быть демократичнее равенства всех перед законом?
   – Не могут быть равны Эйнштейн и бомжиха-алкоголичка! Это перед Богом мы равны, а тут, на земле… – он протянул руку вперед и обвел рукой то пространство, где они находились, – и поляну, и близлежащий лесок, – мы все разные…
   Рогозина уже все поняла, но ей было интересно, как Марат пришел к таким убеждениям. Внезапно появился Илья, он шел к ним с пригорка, говоря с кем-то по мобильному телефону. Вид у него был встревоженный.
   Молодой человек подошел к ним, улыбнулся Галине – да так, что ей сразу же вспомнились подробности проведенной с Ильей ночи, и у Галины буквально перехватило дыхание.
   Илья взял за локоть Марата и попросил его:
   – Дядя Марат, можно вас на минутку.
   Когда они отошли в сторону, Илья встревоженно зашептал:
   – Звонила домработница. У меня дома полиция! С постановлением на обыск! Что делать?
   Но дядюшка Ильи был абсолютно спокоен.
   – Прекрати истерику, – приказал он. – Разберемся. Надеюсь, ты хорошо постарался ночью, и Рогозина не даст в обиду своего пупсика?
   – Дядя, – возмутился Илья.
   – Во всяком случае, домой сейчас не возвращайся, – посоветовал Шалимов после минутного раздумья. – Телефон отключи. Кто станет тебя искать дома у начальницы ФЭС?
   Он обернулся, ища глазами Рогозину. Галина поймала его взгляд и помахала рукой. Она стояла возле мангала и переворачивала шампуры с насаженными на них кусочками мяса и лука. Шашлык аппетитно потрескивал, капли жира с плеском падали на угли.
   Рогозина больше не стала спорить с Шалимовым. В конце концов, все мы взрослые люди и жизнь нас учит своим законам. Правда, иногда мы понимаем эти уроки по-разному. На самом деле ей не хотелось проводить такой чудесный вечер в бесполезном споре. Точка зрения собеседника была ей ясна, а убеждать его в чем-то было бессмысленно. Тем более что уже наступали сумерки, воздух стал каким-то особенно ласковым, а угощение – просто волшебным по вкусу.
   Но вечером, когда Галина с Ильей вернулись к ней домой – они об этом даже не договаривались, все казалось само собой разумеющимся, – Рогозина вспомнила про Шалимова и решила спросить о нем у Ильи:
   – Твой дядя Марат, конечно, интересный человек, – говорила Рогозина, – но рассуждения у него – еще те! С таким правовым нигилизмом можно далеко зайти!
   Илья пожал плечами, – мало ли кто что думает? Главное – это дела.
   – В одном дядя прав – жизнь не укладывается в рамки, – ответил он. – Вот если бы ты полюбила преступника, что стала бы делать?
   Рогозина усмехнулась:
   – Я не полюбила бы преступника. Мне нравятся хорошие ребята.
   И она нежно поцеловала Илью.
//-- * * * --//
   В просторном зале для переговоров шло совещание. Присутствовали работники Федеральной Экспертной Службы майор Круглов, в данный момент исполняющий обязанности находящейся в отпуске Рогозиной, капитан Андрей Холодов и судмедэксперт Валентина Антонова. Четвертым был представитель Интерпола Айзек Нушич.
   – Илью Полозова и Марата Шалимова нашли? – спросил гость.
   – Ищем, – коротко ответил Круглов и обратился к Холодову, который выглядел очень мрачным. – Что там с обысками на квартире и в коттедже? Есть результаты?
   Андрей отрицательно покачал головой:
   – Майский только что звонил. Все полы и стены простучали, сейчас двор исследуют. Пусто…
   – А что в компьютере Ильи? – задал новый вопрос Круглов.
   Холодов покосился на Нушича.
   – Не знаю, как и сказать…
   – Давай, не тяни! – велел его начальник.
   Холодов открыл ноутбук и начал докладывать:
   – В компьютере Ильи Полозова был зашифрованный файл. Ну взломать его можно было всего за две минуты. Оказалось, что это база российских вип-клиентов Шалимова. В ней находятся известные на всю страну имена.
   – Представляю, что напишут желтые газеты! – подала голос Антонова. – «Лицо канала такого-то пользуется вытяжкой из мертвецов»…
   – Угу, – угрюмо подтвердил Круглов. – Или «Политик такой-то энергичен, как вампир. И это не случайно».
   – Вот сами посмотрите…
   Холодов подвинул ноутбук поближе к Круглову.
   Тот сразу же заинтересовался и стал внимательно просматривать список.
   – Знакомая фамилия… И вот… Да, помню. А это… это же жена заместителя министра – Олега Георгиевича!
   – Опаньки! – хохотнула Антонова.
   – Да-да. – Голос Холодова был очень грустен. – А теперь посмотрите на нижнюю строчку…
   Круглов опустил глаза, нажал на кнопку курсора и дождался, пока тот опустит текст к самому концу. Когда он нашел то, о чем говорил Холодов, Николай Петрович не поверил своим глазам.
   – Что? Что за чёрт!
   Он вскочил из-за стола и начал расхаживать по комнате, засунув руки в карманы.
   Нушич развернул ноутбук к себе и прочел вслух:
   – Рогозина Галина Николаевна. – Интерполовец даже присвистнул. – Ого! Если верить этой бухгалтерии, она приобрела продукции почти на миллион!
   Антонова тихо охнула. Теперь ее опасения оправдались. Да еще в такой обстановке!
   «Мы сидим и обсуждаем, что делать, – подумала она, – а ведь я могла бы заранее предупредить Галю… Ну, или хотя бы поделиться с ней своими мыслями… Но теперь уже поздно».
   – Вы понимаете, как все это называется? – Нушич обвел присутствующих холодным взглядом.
   Когда совещание закончилось, Валентина, воровато оглядываясь, засунула Холодову в карман пузырек с кремом.
   – Это что? – удивился Андрей.
   – Тихо! – шепнула ему Валя. – Это ответы на вопросы… При чужом не хотела говорить. Сделай срочно анализ!
   Когда экспертиза была закончена, Холодов позвонил ей и попросил зайти в его лабораторию. Голос Андрея не предвещал ничего хорошего.
   Когда Валя увидела результаты теста, она едва удержалась на ногах – они сразу стали ватными, захотелось присесть. Но она продолжала смотреть на экран.
   – Нет, не может быть! Этого не может быть! – проговорила наконец Антонова.
   – Может, – печально сказал Холодов.
   – Ты уверен на все сто?
   Холодов мрачно кивнул.
   – И что дальше? – задала Антонова самый страшный вопрос.
   Холодов меланхолично пожал плечами и уставился в одну точку.
   – Мы не сможем это скрыть, – сказал он после вздоха.
   Антонова взяла себя в руки, схватила телефон и быстро набрала номер Галины.
   «Ну, давай же, давай, возьми трубку! Галя, где ты?» – думала она про себя, слушая гудки – первый, второй, пятый, одиннадцатый…
   Но в этот момент Рогозиной было не до телефона. Поцелуй Ильи стал затяжным и страстным, Галина расслабилась и дала отнести себя на руках в спальню. Звонка она даже не слышала – мобильник остался на кухне, сиротливо светя экраном, на котором высвечивалась надпись «Антонова».
//-- * * * --//
   Второй этап переговоров был более продуктивным, но и более драматичным. Он возник спонтанно, когда Антонова вместе с Холодовым вошли в зал, где Круглов вел с Нушичем приватную беседу о взаимодействии спецслужб двух государств.
   – В чем дело? – обернулся он, увидев Антонову.
   – Дело в том… – Валя немного замялась. – В общем, у меня оказалось немного крема, который мне дала Галя…
   – Продолжайте, – попросил Нушич.
   – Я провел экспертизу, – взял слово Холодов. – Картина следующая. Марат и Илья делают контрафакт. Работают под сербскую компанию «MLADIZ». Они берут за основу их косметические рецепты. Так же как «MLADIZ», добавляют в них вещества, полученные из человека.
   – Жир? – уточнил Круглов, вспомнив сцену в пещере.
   – К сожалению, не только жир! – со значением произнес Холодов. – Гораздо более ценными ингредиентами являются эластин и коллаген.
   Теперь слово взяла Антонова, демонстрируя для наглядности иллюстрации в 3D.
   – Эластин удерживает клетки кожи на месте. Из-за его недостатка возникают морщины.
   На экране немедленно возникла анимация, отображающая процесс появления морщин.
   – Обычные косметические фирмы вводят в свои препараты эластин, полученный из тканей крупного рогатого скота, – продолжала Антонова. – Но молекулы эластина животного слишком велики, чтобы проникнуть сквозь кожу человека.
   Словно в подтверждение ее слов на экране возникла картинка, на которой крупные молекулы не могли протиснуться сквозь слой более мелких.
   – Для более эффектного восстановления кожи нужен человеческий эластин! – завершала свой рассказ Антонова.
   В этот момент в дверь без стука вошли несколько человек в белых халатах. Пока Круглов объяснял им, что здесь проходит совещание, а лекцию по судебной медицине можно прочитать в другой аудитории, Нушич смешался с вошедшими, стал пятиться к выходу и незаметно выскользнул из помещения.
   Когда Круглов прогнал практикантов, Антонова продолжила свои разъяснения:
   – Но если человеческий жир можно откачивать во время липосакции, то эластин содержится в артериях, легких, коже и соединительных тканях.
   – Ясно, – кивнул Круглов. – И для его получения требуется смерть донора!
   – В креме Рогозиной содержится эластин. Человеческий, – скорбно заметил Холодов.
   – И давно они этим занимаются? – вздохнул Круглов.
   Холодов сверился с распечаткой и доложил:
   – Первая продажа косметики была по их бухгалтерии год назад.
   Теперь речь зашла о конкретных фигурах. Присутствующие стали разбираться с деталями и им удалось вычислить некоторые важные моменты.
   Круглов расхаживал по переговорной, заложив руки за спину, и рассуждал вслух:
   – Итак. У Марата отобрали клинику. С ней он потерял и источник жира, который продавал за границу. Чтобы сохранить привычный образ жизни, он решил сам делать подобную косметику! И ради сырья начал убивать!
   Он вдруг остановился. Его глаза сверкали, а кулаки сжались до белизны.
   – Но вы мне скажите, кто-то здесь верит, что Галя причастна к этой истории?
   – Да никто! – воскликнул Холодов.
   Антонова оглянулась и увидела пустое кресло возле колонны.
   – А где Нушич? – спросила она растерянно.
   Круглов чертыхнулся и быстро выбежал из комнаты.
//-- * * * --//
   А Нушич отправился прямиком к Рогозиной. Галина была очень удивлена его визиту, но пригласила гостя пройти на кухню, где можно было разговаривать без свидетелей.
   Галину сначала беспокоило, что она предстала перед гостем в простой домашней одежде и не успела даже как следует причесаться. Но уже через несколько минут ее стало беспокоить совсем другое.
   Сейчас она стояла, скрестив руки на груди и внимательно смотрела – уже не на гостя, а на расставленные на столе флаконы и тюбики фирмы «MLADIZ». Напротив нее стоял Айзек Нушич, засунув руки в карманы и покачиваясь с носка на каблук.
   – Девять тысяч евро? – проговорила она недоверчиво. – Вы шутите?
   – Да, – кивнул Нушич. – То есть нет, не шучу. Цена такая. И это только крем для лица. Весь комплект стоит около тридцати тысяч евро. Косметика «MLADIZ» – очень дорогое удовольствие, Галина Николаевна. Что вы думаете по этому поводу?
   – Это подарок, – сказала она негромко.
   – Это называется взятка! – поправил ее Нушич.
   – Взятки дают не просто так! – возмутилась Рогозина. – Конкретно, в чем вы меня обвиняете? Я вмешивалась в ход расследования или что?
   – Пока я вас ни в чем не обвиняю, – заверил ее Нушич. – Но в этой ситуации я обязан вас доставить для допроса в московское управление Интерпола.
   – Что значит «доставить»? – вскипела Рогозина. – Я никуда с вами не поеду!
   Галина взяла телефон и уже хотела нажать на кнопку быстрого вызова, но Айзек подскочил к ней и грубо схватил за запястье.
   – Давайте без глупостей! – прошипел он сквозь зубы.
   – Немедленно отпустите руку! – возмутилась Рогозина.
   Дверь распахнулась и на пороге появился Николай Круглов.
   – Как дела, Айзек? Не помешал? – спросил он, по-хозяйски входя в комнату.
   – Как вы вошли, Круглов? – растерянно обратился к нему Нушич.
   – У меня есть ключ, – торжественно произнес майор и даже продемонстрировал этот самый ключ Нушичу.
   Тот переводил взгляд то на Рогозину, то на Круглова и прикидывал, как ему лучше поступить. Наконец он принял решение.
   – У-у, как у вас тут все запущено! – Айзек покачал головой и потянулся к телефону. – Я должен вызвать наряд.
   Майор не мог этого допустить и сразу бросился на Нушича, тот пытался сопротивляться, но один короткий и точный удар Круглова быстро дал понять, кто является хозяином этой ситуации.
   А чтобы заморский гость не трепыхался понапрасну, Круглов на всякий случай пристегнул Нушича наручниками к батарее, а потом забрал у него телефон и пистолет.
   – Спасибо, Коля, – поблагодарила Галина, растирая покрасневшее запястье.
   – Галя, мы там все с ума сходим! – Круглов прижал руки к груди. – Скажи мне, что происходит?!
   – Нет, это ты скажи! – взвилась Рогозина. – Ты допускаешь, что я могла получить взятку?!
   – Конечно, нет! Но влюбиться – могла! Такие подарки мог сделать только мужчина…
   Круглов помолчал немного и добавил, уставившись в пол:
   – Влюбленный сыщик необъективен. По-человечески я тебя понимаю…
   В этот момент Нушич стал понемногу приходить в себя. Он застонал и попытался встать. Разумеется, у него это не получилось. Помотав головой, он с любопытством посмотрел на наручники и хмыкнул:
   – И как вы будете выпутываться? Меня скоро начнут искать.
   Круглов это понимал. И у него оставался только один выход.
   – Галя, ситуация совсем швах, – быстро прошептал он Галине. – Шанс отмыться только один – найти лабораторию Марата!
   – Да, поедем, я знаю, где это! – тут же отозвалась Рогозина и решительно направилась к двери. Круглов последовал за ней. Но тут произошло нечто из ряда вон выходящее и абсолютно непредставимое в других условиях.
   Рогозина вдруг резко обернулась и точным ударом опрокинула Круглова на пол. Следующий удар она нанесла ему в область шеи – особый прием, который позволяет мгновенно вырубить человека на несколько минут.
   «Господи, что же я делаю, – думала она про себя, хотя действовала очень решительно и обратного хода давать не собиралась. – Это же Коля… Но по-другому я просто не могу… Он поймет. Потом».
   Убедившись, что Николай потерял сознание, Галя подтащила Круглова к батарее и тоже пристегнула его наручниками рядом с Нушичем. Тот с интересом наблюдал за происходящим – как Галина вытаскивала из карманов Круглова оружие – пистолеты майора и интерполовца и оба их мобильных телефона. И – на всякий случай – она отключила городской стационарный телефон, вынув из него провод.
   Круглов быстро пришел в себя. Осознав, что происходит, он начал орать:
   – Ты не должна ходить туда одна!
   – Я сама разберусь, – пообещала Рогозина, сматывая телефонный провод.
   – У-у, ну вы даете, – восхищенно произнес Нушич.
   Рогозина быстро вышла из кухни и плотно закрыла за собой дверь. Потом прошла через зал в спальню. На кровати сидел перепуганный Илья. Они с Галиной долго смотрели друг на друга – молча. Слова им уже были не нужны.
//-- * * * --//
   Совещание, которое длилось целый день с небольшими перерывами, теперь продолжилось в лаборатории. Круглова не было, зато появился Майский, которого быстро ввели в курс дела.
   Холодов сидел за монитором, Антонова расхаживала по лаборатории из конца в конец, а Майский машинально поглощал печенье Холодова, слушая рассказ Валентины. Андрей изредка на него косился, но Майский то ли не замечал его укоряющих взглядов, то ли делал вид, что не замечает.
   – Ну нет там ничего подозрительного, – заверял своих коллег Майский. – Я все перерыл! Может, они его в кастрюле обычной выпаривали? Или на сковородке?
   – Исключено, – заявила Антонова. – Технология получения эластина довольно сложная! Надо выполнить ряд последовательных операций…
   – То есть у них должна быть лаборатория? – перебил ее Майский.
   – И очень серьезная, – уточнила Валентина.
   – И как нам ее искать? – уныло поинтересовался Холодов. – Марат и Илья отключили мобильники.
   На мониторе светилась карта Москвы и мигали два одинаковых баннера – «Объект в сети не зарегистрирован».
//-- * * * --//
   Валя Антонова уже не первый час пыталась дозвониться до Рогозиной.
   – Домашний не отвечает. Сотовый не берет или не слышит, – сказала она с тревогой в голосе.
   Холодов хмыкнул – тоже мне, проблема, подъехал на своем кресле, отталкиваясь ногами от пола, к компьютеру, который стоял у дальней стены и защелкал клавишами. На мониторе возникла карта Москвы, она стала медленно увеличиваться до тех пор, пока Холодов не остановил этот процесс.
   – Все в порядке, – заверил он Антонову. – Есть сигнал – Галина Николаевна, Круглов и Нушич куда-то движутся вместе.
   Холодов показал сигнал мобильников на мониторе. Три цветных значка передвигались по карте довольно быстро.

Глава 7

   Василия Флягина выпустили под подписку о невыезде. Он долго приходил в себя после мытарств, которые ему суждено было испытать. Но помогало ему в этом, к сожалению, обычное русское лекарство – водка. Он пил постоянно, хотя и небольшими дозами, и алкоголь взвинчивал его до предела, хотя и в трезвом состоянии он в последнее время всегда был очень возбужденным.
   После исчезновения Зинаиды Василий сильно изменился. Обычный парень, успешный предприниматель, который холил и лелеял свое дело – ремонт автомобилей, у него была своя мастерская и множество клиентов, которые доверяли его опыту и сноровке, – теперь превратился в параноика, который везде чует только врагов. И владело им только одно чувство – месть. Все остальное, весь мир перестал существовать для молодого вдовца, – 35 лет – это же не возраст.
   Сестра Зинаиды, Аня, разболтала ему о своем шпионском задании – проникнуть в коттедж Шалимова и сделать так, чтобы в руках полиции оказалась его база данных. И Василий понял, что это – его шанс.
   – Ты должна показать мне это место! Заклинаю памятью Зины! – умолял он Анну.
   – Вася, я не хочу, чтобы дети остались еще и без отца! Пусть этим занимается полиция, – резонно возражала ему Абрамова.
   При упоминании о полиции Василий окончательно взбеленился.
   – На них нельзя положиться! – кричал он. – Соберут компромат, возьмут на лапу – и отвалят. Нет, я сам буду судить и Марата и всех его приспешников!
   – Что ты задумал, Вася? – испуганно спросила Анна.
   – Спалю их заживо! – прошептал он ей на ухо, да так, что у бедной Анны Петровны по коже мурашки забегали. – Я уже и бензин приготовил… Ну что, покажешь, где эта дача?
   Анна посмотрела на него и поняла, что спорить, отговаривать и скрывать что-либо от Васи уже нельзя. Ей вдруг стало страшно – это были глаза безумца, который ни перед чем не остановится на своем пути. Нет, лучше уж сказать все как есть…
//-- * * * --//
   Нушич с Кругловым, как два дурака, сидели на полу рогозинской кухни. Николай не мог себе простить, что оказался таким доверчивым и позволил Галине повторить с ним то же самое, что он проделал с сербом. Но сдаваться Круглов не собирался. Из последних сил он пытался дотянуться до букета роз, который стоял в вазе на столе.
   Разумеется, его интересовали не цветы, а скрепка из степлера, которой была скреплена изящная целлофановая упаковка. Наконец ему это удалось, и Круглов быстро освободился от железного браслета.
   Нушич оживился, и в его голосе отчетливо прозвучало волнение:
   – Вы же не оставите меня здесь, Круглов? Сейчас каждый человек на счету! Думаю, вы не станете привлекать ОМОН, дельце-то щепетильное.
   И он дружески подмигнул майору.
   Круглов испытующе посмотрел на интерполовца и спросил:
   – А ты будешь себя хорошо вести, европеец?
   – Разве у меня есть выбор? – широко улыбнулся Нушич.
//-- * * * --//
   Рогозина вела машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Ее лицо было непроницаемым и жестоким. Ледяные глаза, плотно сжатые губы, побелевшие от напряжения пальцы… Сидевший рядом Илья долго не решался с ней заговорить, но потом решил, что молчание – не лучший способ узнать свое будущее.
   – Куда ты меня везешь? – спросил он обреченно.
   – В тюрьму, – мрачно ответила Галина. – Туда отвозят убийц!
   – Я не убийца! – вскричал Илья. – Галя, не поступай так со мной, ради нашей любви!
   Рогозина задохнулась от ярости. В ее голосе появились обрывистые интонации, и казалось, что она вот-вот разрыдается.
   – Заткнись! – рявкнула она. – Что же мне так не везет с мужиками!
   Галина со всей силы ударила ладонями по рулю, и машина резко вильнула в сторону.
   Илья взвизгнул:
   – Держи руль! – Не хватало еще погибнуть в автокатастрофе из-за приступа женской ярости.
   Но Галина не обращала на него никакого внимания, даже ни разу не повернулась в его сторону.
   – Нет, бывают же такие артисты! – продолжала она. – Втерся в доверие, когда мы нашли труп в пещере, да? Чтобы держать на крючке, да?
   – Я все тебе расскажу, – вдруг сказал Илья изменившимся голосом.
   – Еще бы! Куда ты денешься! – Галина не среагировала на его уступку. – Где лаборатория?!
   – Сначала это действительно было дядино задание, – оправдывался Илья. – Но когда я увидел тебя… Я и в самом деле полюбил… как никого и никогда!
   – Блин, это невозможно слушать!
   Если бы не руль, она зажала бы уши, да так крепко, чтобы все звуки мира перестали существовать.
   – Где лаборатория? – снова спросила Рогозина.
   – Про убийства я ничего не знаю! – настаивал Илья. – Это бред какой-то! Дядя Марат просто незаконно скупал в клиниках жир, вот и все!
   – Я тебе больше не верю! – с отчаянием произнесла Рогозина. – Ни одному твоему слову!
   – Ты должна мне поверить! – Илье вдруг показалось, что у него еще есть шанс на спасение. – Тогда я скажу, где лаборатория!
   – Что значит «поверить»? – усмехнулась Галина.
   – Я показываю лабораторию, а ты меня отпускаешь, – предложил Илья.
   – Нет, – сразу же ответила Рогозина. – Больше никаких игр!
   – У нас с дядей Маратом вечером созвон. Если я не отзвонюсь, он уничтожит все улики, – продолжал гнуть свою линию Илья.
   Это был сильный ход. Рогозина даже немного сбавила скорость. Она лихорадочно думала, как правильнее поступить.
   – Ладно, – неожиданно согласилась она. – Говори куда ехать.
//-- * * * --//
   После того, как местонахождение мобильников было зафиксировано, Майский с Холодовым не могли оторваться от экрана, наблюдая за перемещением цветных значков.
   – Они едут к коттеджу Марата, – вдруг понял Майский. – Но почему Круглов не позвонил?
   – Потому что остался без телефона! – раздался за его спиной голос Николая Петровича.
   Майский и Холодов резко обернулись. Холодов даже успел еще раз взглянуть на экран – как же так, телефон Круглова едет по Москве, а его владелец – вот он, на пороге. Ба, да с ним и сербский интерполовец!
   – Нестандартная ситуация? – негромко спросил Майский.
   Круглов угрюмо кивнул. Нушич вид имел потрепанный, но старался держаться так же независимо, как и в первые часы знакомства с работниками Федеральной Экспертной Службы.
   – Ну и что мы тут сидим? – выразил общее мнение Майский. – Вперед, по машинам!
//-- * * * --//
   Секретная лаборатория Шалимова оказалась расположенной на территории его коттеджа. Это помещение не обнаружили во время обыска, и наверняка Марат торжествовал: вот как он смог организовать дело, даже менты не смогли ничего отыскать, а у них-то нюх нормально работает, их ведь учат, натаскивают, тренируют! Но нет, против мощного интеллекта бессилен даже взвод ментов.
   Когда Илья провел Галину в святая святых Марата Шалимова, она на всякий случай достала пистолет. Она не могла всецело доверять Илье, да и обстановка вокруг была довольно гнетущей. Галина то и дело озиралась по сторонам, реагировала на каждый шорох, и Илья стал бояться, что его возлюбленная начнет палить по темным углам наугад, просто чтобы снять нервное напряжение.
   – Второй уровень подвала… – Рогозина была потрясена увиденным. – Неудивительно, что наши его не нашли…
   Она на секунду остановилась возле ширмы с красивым китайским рисунком. Древние и мудрые старички с собранными в пучок волосами, пили чай на горном склоне, а вверху парила одинокая цапля.
   Рогозина тяжело вздохнула – где он, этот покой, и хотела уже было пройти вглубь помещения, как вдруг на ее лице оказалась какая-то плотная паутина, удушающий запах эфира обжег нос, а потом, рассыпавшись яркими красками, увлек ее за собой в непроницаемую темноту.
   Шалимов, прятавшийся за той самой ширмой с китайцами, дождался, пока тело Рогозиной обмякнет, и только после этого отнял от ее лица пропитанную эфиром марлю.
   Илья стоял рядом, не говоря ни слова и не пытаясь вмешаться в то, что происходило на его глазах. Он только поморщился от резкого запаха и сделал шаг в сторону, чтобы аромат эфирных паров не сыграл с ним злую шутку.
   Но Шалимов цыкнул на него – и пришлось помогать дядюшке, куда ж деваться, особенно теперь, когда вся жизнь вот-вот рухнет, да с такой силой, что ее обломки безжалостно раздавят всех, кому выпадет несчастье попасть под обвал.
//-- * * * --//
   Когда Рогозина пришла в себя, то обнаружила, что связана по рукам и ногам. Ну, спасибо на том, что кляп в рот не засунули и глаза не завязали.
   Она внимательно осмотрела помещение, стараясь пока не шевелиться. Впрочем, на то, что ее глаза открылись, мгновенно среагировал Илья. В этот момент он раскладывал на столе огромный дорожный чемодан. Марат Шалимов тоже оказался в этой комнате. Он тоже был занят делом – аккуратно складывал в небольшую сумку пачки денег.
   – С такой заложницей у нас есть шанс уйти! – Шалимов кивнул на Рогозину. – Молодец! Отличная работа!
   – Только я прошу – без крови! – жалобно проговорил Илья.
   – У тебя доброе сердце, племянничек, – усмехнулся Шалимов.
   «Ситуация серьезная, – решила Рогозина. – нужно начинать действовать, обездвиженность приведет тебя прямиком в могилу».
   – Посмотри – это же маньяк! – хрипло сказала она, уже не пытаясь притворяться спящей. – Ты же не такой, Илья!
   Илья тяжело вздохнул, складывая бутылки с жиром в большой дорожный чемодан.
   – К сожалению, такой, Галя…
   – Родная кровь! Гены! – самодовольно подтвердил Марат.
   Шалимов подошел к двери и дернул за ручку. Дверь не открывалась. Он стал дергать сильней, но результата не добился.
   – Что за черт? – задумчиво произнес он.
   К двери подскочил Илья, намереваясь помочь дяде, но их общие усилия не помогли им справиться с внезапно зашалившей дверью.
   – Дверь заперта снаружи! – догадался Илья.
   В этот момент из-под двери в подвал начала затекать какая-то жидкость. Илья осторожно окунул в нее палец, принюхался и уверенно констатировал:
   – Бензин…
//-- * * * --//
   А наверху творилось что-то страшное. Когда машина с работниками ФЭС и Нушичем, визжа тормозами, подлетела к коттеджу, первое, что бросилось им в глаза, – разбегающиеся в разные стороны толстяки в спортивной одежде.
   Возле коттеджа явно пахло паленым, и откуда-то снизу выбивались клубы дыма. Вся троица ринулась внутрь, расталкивая людей, стремящихся покинуть загоревшийся коттедж. Они быстро обшарили все помещения – ни Рогозиной, ни хозяина особняка нигде не было. Подвал тоже был пуст. Но Круглов вдруг сделал своим спутникам знак – тише! – ему показалось, что откуда-то снизу раздаются глухие крики и стук.
   «Нижний уровень! – быстро сообразил Круглов. – Эх, как мы могли прошляпить при обыске! Черт возьми, нам надо спешить!»
   Дверь нашли быстро, она оказалась запертой, и пришлось ее выламывать, буквально стоя в струях огня. Наконец преграда поддалась, и Круглов с Майским, а также неотступно следовавший за ними Нушич бросились вниз по лестнице.
   – Лицом на пол! – крикнул Майский, влетая в помещение, где находилось несколько человек.
   Дым уже начинал окутывать пространство, так что видно было нечетко – вот Шалимов, вот Илья, а где же Рогозина?
   Марат вскинул пистолет, но Майский, бесстрашно бросившись на него, вырвал из рук оружие и отбросил в угол. Нушич и Майский схватили задыхающегося Шалимова и швырнули его на пол, через секунду его запястья уже были в наручниках. Илья решил не сопротивляться и сам покорно протянул руки вперед.
   Круглов заметил лежащую на полу Рогозину и кинулся к ней. Он не стал спрашивать, что и как, а первым делом освободил ее от веревок.
   – Тебе повезло! – повернулся он к Илье. – Я б за нее тебе башку открутил прямо здесь!
   В этот момент язычки пламени, до сей поры колыхающиеся, как сказочная трава, стали расти с неимоверной быстротой, угрожая вскоре соединиться в настоящий огненный смерч.
   Пришлось быстро убегать, наплевав на улики – ведь в руках у них были убийцы, и можно было пренебречь дополнительными доказательствами. Круглов был уверен, что дело можно считать закрытым, А вот Рогозина не была столь однозначно в этом убеждена, но мнение свое высказывать не спешила. Оказалось, что Галина была права. Этот жирный кусок у фэсовцев вырвали буквально изо рта.
//-- * * * --//
   Во время допроса Майский заметно нервничал, а вот Шалимов был абсолютно спокоен, хотя, казалось бы, все должно быть наоборот.
   – Будете сотрудничать, – можете избежать пожизненного, и получить лет двадцать, – увещевал обвиняемого Майский.
   Но Марат только усмехался:
   – В моем возрасте это и есть пожизненное. Впрочем, я спокоен. Адвокат уже позвонил… кому надо.
   – Надеетесь выкрутиться?! – удивился Майский. – Вы же людей убивали!
   – Бред, – немедленно отозвался Шалимов. – Я проводил сделки с жиром от липосакций. Да, незаконно… Да, контрабанда… Но убийства?
   И он развел руками, имитируя недоуменное возмущение – как, мол, вы могли такое обо мне подумать!
   Майский решил: если Шалимова не убеждают слова, то пусть попробует оспорить очевидные факты. Он достал из шкафа бутылку с желтоватой массой и поставил ее на стол перед Маратом.
   – Это не жир, – сказал он с нехорошей усмешкой. – Это эластин из тел ваших пациентов. Его можно получить только убив человека!
   Но Шалимов лишь презрительно усмехнулся:
   – В этом деле завязаны такие имена, что вы можете сливать воду уже сейчас!
   Круглов и Рогозина наблюдали за допросом с другой стороны большого зеркала, висевшего в центре стены.
   – Какая мразь! – не сдержался Круглов.
   В дверь быстрой походкой вошел Нушич и протянул Рогозиной какую-то бумагу на фирменном бланке.
   – Я забираю у вас задержанного! – заявил он.
   – В смысле? – нахмурилась Рогозина.
   – Он нам нужен как важный эпизод в деле о сербской компании «MLADIZ» и контрабанде.
   Галина внимательно прочитала запрос и передала его своему заместителю. Круглов быстро пробежал глазами документ и недовольно хмыкнул.
   – Значит так, – заявила Рогозина, – пока мы не получим от него признание в убийстве Флягиной, он никуда не поедет! Потом делайте, что хотите!
   – Я это предвидел, – покорно кивнул Нушич. – Что ж, придется действовать так, как у вас принято…
   Он вынул свой мобильник и набрал номер.
   – Олег Георгиевич? Как вы и предполагали у меня возникли некоторые проблемы… Хорошо.
   Нушич с торжественным видом передал трубку Рогозиной.
   – Да, Олег Георгиевич. То есть – отдать? Но… Это приказ? Есть.
   Она вернула Нушичу трубку и сказала, не скрывая презрения:
   – Замминистра сговорчив, потому что в списках покупателей косметики есть его жена.
   Нушич гаденько ухмыльнулся и добавил:
   – Но ведь и вы тоже!
   Рогозина промолчала. Сказать ей, действительно, было нечего.
//-- * * * --//
   Шалимов старался расположиться поудобнее в машине Нушича. Он ерзал на сиденье, менял позы, выпячивал вперед скованные наручниками руки, но интерполовец был безжалостен. Тогда, уже на въезде в пригород, Марат решился идти ва-банк.
   – Рад видеть вас, Айзек! Как поживает мой друг Йоган? – проговорил он радостным тоном.
   – Вы считаете доктора Йогана своим другом? – процедил сквозь зубы Нушич.
   – Конечно! Ведь это он вызволил меня из лап ФЭС.
   – Вы еще спросите «зачем?».
   – В смысле?
   – Своей жадностью вы очень сильно подставили Йогана. Вы хоть представляете, что натворили? – так же сурово спросил Нушич.
   – Я готов исправить, – заверил Марат.
   – Исправите… Обязательно, – кивнул Айзек и остановил машину возле леска. – Нет и не было никакого «Дела толстых», – сказал он веско. – Был только доктор-неудачник Шалимов. Психопат, расчленивший женщину…
   Марат Шалимов только теперь начал понимать, что происходит на самом деле.
   – Был? Почему был? Нет… Нет!
   Нушич резко ударил Марата ребром ладони в шею. Шалимов сразу обмяк и медленно стал сползать с сиденья.
//-- * * * --//
   Первую новость о том, как закончилось дело, принесла сама Рогозина. Галина появилась в буфете Федеральной Экспертной Службы с мрачным видом. Найдя взглядом Майского с Кругловым, которые пили кофе за отдельным столиком, она направилась к ним и, не присаживаясь, сразу перешла к сути дела:
   – Машина Нушича упала с моста. Марат погиб. Нушич – в больнице. Его отправляют лечиться домой в Сербию.
   – Я с этим Нушичем сразу всё понял, – буркнул Круглов. – Гнусная тварь!
   – И что теперь? – уныло спросил Майский.
   Рогозина пожала плечами.
   – Лаборатория сгорела. Прямых улик нет. Убийство Флягиной мы раскрыли. – Галина стала для наглядности загибать пальцы. – Из министерства дали понять, что об остальных преступлениях, похоже, придется забыть. «Дело толстых» закрыто.
   Она сделала паузу, чтобы сглотнуть комок, образовавшийся у нее в горле.
   – Сообщника Марата Илью Полозова отпускаем за недостатком улик…
   Ее коллеги восприняли это известие гробовым молчанием.
//-- * * * --//
   Илья ничего не знал о том, что произошло с его дядей. Нахождение в одиночной камере отрезает тебя от мира и оставляет наедине с собой. Никаких новостей, никакого участия в жизни. Ты действительно «сидишь».
   Вот и Илья сейчас с безучастным видом сидел на нарах и рассматривал узор, который облупившаяся краска нарисовала на стене напротив него.
   К реальности его вернул голос дежурного и звук открываемой двери.
   – На выход!
   Илья нехотя поднялся и, заложив руки за спину, проследовал за сопровождающим его офицером. После встречи с адвокатом, который объявил Полозову радостную новость о его освобождении, апатия сменилась эйфорией. Он возвращался в камеру, чтобы забрать свои вещи и столкнулся в коридоре с Рогозиной.
   – Ну вот, я же говорил, что невиновен! – радостно заявил Илья.
   Галина не реагировала на его слова и постаралась просто пройти мимо, но Илья поймал ее за локоть.
   – Галя, я зайду вечером? Нам надо поговорить…
   Рогозина остановилась, секунду помолчала, а потом с размаху отвесила Илье звонкую пощечину.
   «Какая ирония, – подумала Рогозина, – я спасла этого мальчика от побоев, а теперь луплю его сама!»
   – Галя, я без тебя не смогу! – взмолился Илья – Теперь ты веришь мне? Мне ведь сейчас от тебя ничего не надо!
   Галина стояла, отвернувшись к стене и прислонившись к ней лбом. Силы изменяли ей, казалось, что сейчас она упадет в обморок.
   Из-за поворота появился Круглов, куда-то спешивший по коридору. Увидев открывшуюся перед ним картину, он подбежал и сильно толкнул Илью, так что тот чуть не свалился на пол.
   – Вали отсюда, пока цел! – приказал майор.
   Илья ускорил шаг и вскоре скрылся. Галя, не в силах сдвинуться с места, разразилась рыданиями, уткнувшись в плечо Круглову.
   – Я никогда не могла подумать, что меня можно так вот использовать! – жаловалась она сквозь слезы.
   Круглов нервно гладил ее по плечу и приговаривал:
   – Он за все ответит! Обязательно. Я тебе обещаю.
//-- * * * --//
   Василий Флягин после поджога коттеджа стал пить еще больше. Если раньше выпивка ограничивалась бутылкой водки в день, вернее – вечером, то теперь Флягин начинал возлияния с утра, и доза за сутки – а спал он урывками – увеличилась практически вдвое.
   В тот злополучный день Анна Петровна Абрамова зашла к нему в квартиру – она предусмотрительно сделала себе дубликат ключа, чтобы приносить Васе еду, которую он презрительно называл закуской.
   Она прошла в спальню и, спотыкаясь о разбросанные по полу бутылки, отдернула шторы.
   Василий сразу проснулся, резко сел на кровати и тупо уставился перед собой.
   – Вася, возьми себя в руки! – в который раз принялась увещевать его Анна. – У тебя есть дети! Им нужен отец!
   Но Флягин ее, казалось, не слышал. Он все так же смотрел в одному ему видимое и понятное пространство и бормотал себе под нос:
   – Я же просто пахал как каторжный… Уставал… Зина все неправильно поняла. Как глупо…
   И он стал размазывать по щекам внезапно нахлынувшие пьяные слезы. Аня присела рядом, обняла его и, уткнувшись в плечо, тоже заплакала.
   – Я так любил ее! – причитал, раскачиваясь, Флягин. – Я не могу ничего делать, не могу жить, дышать, пока не рассчитаюсь!
   – Этот доктор погиб, – напомнила ему Абрамова.
   Василий медленно поднял на нее мутные глаза.
   – Слишком легко отделался! Но еще остался второй!
   Аня ахнула и зажала себе рот рукой, чтобы не закричать, – настолько ужасным было сейчас выражение лица Василия.
//-- * * * --//
   Галина Рогозина как раз заканчивала подписывать большую пачку документов (она даже не вмещалась в весьма объемистую папку с гравировкой «На подпись»), когда в ее кабинет вошел Круглов.
   – Галя! – позвал он ее с порога.
   Рогозина оторвалась от бумаг, обратив внимание на странный тон голоса Николая. Она отложила ручку и, посмотрев на своего заместителя, почти без выражения сказала:
   – Доброе утро!
   Николай не стал делать предисловий, а сразу перешел к сути дела:
   – В своей квартире домработницей обнаружен труп Ильи Полозова…
   Рогозина вскочила из-за стола и подбежала к Круглову. Конечно, она не могла забыть его обещания, которое тот дал ей в коридоре после встречи с Ильей, когда тот отправлялся на волю.
   «Он за все ответит! Обязательно. Я тебе обещаю», – говорил тогда ей Круглов.
   – Коля, это ты?! – спросила Галина.
   Они испытующе смотрели друг на друга, но молчания никто не нарушил. Рогозина в слезах выбежала из кабинета.
   – Не успел… – процедил Круглов сквозь зубы.
//-- * * * --//
   В квартире Полозова работали специалисты Федеральной Экспертной Службы. Щелкала вспышка фотографа, эксперты осматривали труп, кто-то искал улики, которые мог оставить преступник. Возле стены стояли понятые, старавшиеся не смотреть на связанный труп Ильи на полу.
   Когда приехали Рогозина и Круглов, у Вали Антоновой уже была готова информация.
   – Смерть наступила вчера вечером около двадцати двух.
   Галина бросила взгляд на труп и быстро отвернулась.
   – Как он умер?
   – Его оглушили молотком, связали, а потом залили дыхательные пути косметическим кремом. Он задохнулся.
   Лицо Рогозиной оставалось бесстрастным.
   Майский продемонстрировал ей молоток.
   – Отпечатки вытерты, – констатировал он и добавил вполголоса, обращаясь только к своим: – Но и так понятно, что это сделал Василий Флягин.
   – Господи! – всплеснула руками Антонова. – Дети только что мать потеряли – а теперь что с ними будет? Детский дом?
   – У Василия Флягина железное алиби. Я вчера заходил извиниться перед ним за то задержание. И мы весь вечер у него дома пиво пили, – стиснув зубы, с трудом выговорил Круглов.
   Все молчали, стараясь не встречаться с ним глазами. Раз он так сказал – так тому и быть. Значит, пора ставить в этом деле точку.

След. Красота требует жертв (сборник)

Часть первая Запас прочности

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Часть вторая Голова профессора Штерна

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Часть третья Красота требует жертв

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Часть первая
Запас прочности

Часть вторая
Голова профессора Штерна

Часть третья
Красота требует жертв