Иерусалимский православный семинар. Выпуск 4

Ранневизантийские церкви Иудейской Шфелы (равнины). Проблемы населения. Алла Нагорская

Что мы знаем об истории и строительстве первых христианских церквей? Несмотря на непрекращающиеся археологические открытия, не так уж и много. Христианские церкви в самые ранние дни – дни Апостолов – создавались маленькими общинами в частных домах (domus ecclesiae). Первая такая церковь, построенная в первой половине III в. по Р. Х. была обнаружена во время раскопок в Дура Европос в Сирии. [1 - Bilde P. Early Christian Cult Buildings: T e Development of Early Christian Architecture from the “House Church” to Constantinian Basilicas. In: ASSAPH, vol. 10–11. Tel Aviv 2006. Pp. 127–143.] Часть большого жилого дома была обустроена как церковь и как баптистерий. Стены церкви и особенно баптистерий были расписаны фресками на религиозные темы (см. план 1, фото 1). Во время раскопок, проводимых в израильской тюрьме Мегиддо в ноябре 2005 г., археологи обнаружили остатки древнего храма. По мнению ученых, найденный в Мегиддо храм мог быть построен в середине III – начале IV в. На сегодняшний день это древнейший христиански молельный дом, обнаруженный в Израиле. [2 - Tepper Y., Di Segni L. A Christian Prayer Hall of the T ird Century CE at Kefar `Othnay (Legio): Excavations at the Megiddo Prison. Jerusalem, 2006. P. 24–26.] Среди найденного в Мегиддо хорошо сохранился мозаичный пол с надписями на древнегреческом языке, в которых упоминается «Церковь посвящена господу Иисусу Христу». На мозаике также используется мотив рыбы – древнейшего христианского символа, в одной из надписей упомянуты римские офицеры, пожертвовавшие деньги на строительство церкви (см. фото 2). Только к концу III в. н. э. начинают строиться отдельные церковные здания. Евсевий Кесарийский пишет, что при правлении императоров Галлиена (260–268 гг.) и Диоклетиана (284–305 гг.) появляются церкви, одна, огромная, строится в Кейсарии, другие – почти в каждом городе в стране. [3 - Eusebius. The Ecclesiastical History 1–2 / Tr. K. Lake and J. E. L. Oulton. London, 1964/65. P.108.] На сегодняшний день ни одна из этих церквей не обнаружена. Масштабное, систематическое строительство церквей в Палестине начинается при императоре Константине Великом после Миланского эдикта (313 г.) и еще более – после Никейского собора (325 г.). Второй значительный период церковного строительства пришелся на правление императрицы Евдокии (393–460 гг.), которая строит церкви в Иерусалиме и его окрестностях. Третий период широкого церковного строительства падает на время правления императора Юстиниана I (527–565 гг.), время процветания и относительной политической стабильности Византийского государства.

План 1. План церкви в Дура Европос

Фото 1. Фрески в баптистерии Дура Европос

   Фото 2. Христианский молельный дом в Мегиддо

   Церковные здания находят в разных частях Святой Земли, но большинство из них сконцентрировалось вокруг Иерусалима и Вифлеема. Информацию об этих церквях мы черпаем из письменных источников, а так же из надписей, обнаруженных в самих зданиях. Среди строителей церквей были императоры и императрицы, духовенство разного иерархического уровня, различные жертвователи и жертвовательницы, прихожане, монахи, местные правители гражданские и военные лица. Во многих городах было более одной церкви, например, в Шифте три, в Иерихоне две, в нижнем Иродеоне три, в Мамшите две и т. д.
   Архитектурные формы церквей были разнообразны, они развивались под влиянием римских архитектурных приемов строительства общественных зданий. Но Христианские архитекторы не только копировали римский стиль (базилики, храмы, мавзолеи, бани), но обязательно добавляли новые элементы, такие как трансепты и приемы крестообразного строительства.
   Иудейская равнина, церкви которой являются темой данной статьи, представляет собой низменность в юго-центральной части Израиля, протянувшуюся от горы Хеврон к побережью Средиземного моря. Регион этот, выделенный для поселения библейскому колену Иуды, многократно упоминается в Библии, будучи местом различных исторических событий и сражений. В византийский период Иудейская равнина становится средоточием церковного строительства. Остатки церковных построек найдены в Бейт-Джимале, Хурват-Джанабе, Аджуре, в Тель-эль-Фара, Мата, Мареше, Сохо, Хорват Мидрасе, Нес-Харим, Хорват-Бургин, Хорват-Тахуне, Хорват-Ханот, Роглите и в других местах. Письменные источники добавляют информацию о строительстве церквей. Созомен Саламинский сообщает о строительстве церкви в деревне Захария, Теодосиус пишет о строительстве церкви в 6 милях от Бейт-Гуврина. Монах Романус из Ткоа строит монастырь в деревне Торбан. Еханес Москос упоминает небольшой монастырь в деревне Сохо. Петр Иберийский по дороге в Иерусалим в середине V в. останавливается на одну ночь в Сохо. [4 - Тщательный анализ исторических источников сделан Итамаром Такселем: Taxel I. Rural Monasticism at the Foothills of Southern Samaria and Judea in the Byzantine Period: Asceticism, Agricuture and Pilgrimage // BAIAS. 2008. Vol. 26. P. 65–68.] Все это свидетельствует о христианском характере жизни в Иудейской равнине в IV–V вв.

План 2. Церкви Иудейской Шфелы

Развитие Иудейской равнины напрямую было связано с развитием трех главных городов: Иерусалима, Эммауса – Никополиса и Бейт-Гуврина – Элевферополя (см. план 2). Иерусалим, неразрывно связанный с областью Иудейской равнины, и во многом определяющий ее развитие, в данной статье обсуждаться не будет.

Элевферополь (Бейт-Гуврин)

Христианская община появляется в Бейт-Гуврине еще до того, как эта религия становится официальной религией империи. Епископ из Бейт-Гуврина принимает участие в Никейском соборе. [5 - Bagatti B. Il Cristianesimo AD Eleuteropoli // Libber Annus. 1972. Vol. 22. P. 92.] Во время проведения археологических раскопок были раскрыты остатки двух церквей (см. фото 3). Одна из церквей, построенная в V в. в южновосточной части города, возведена над остатками большой римской виллы. Небольшое количество археологических раскопок по отношению к количеству древних поселений все же позволяет составить картину одновременного существования еврейских и христианских поселений в области вокруг Бейт-Гуврина в позднее римский и раннехристианский периоды истории. Важные свидетельства этому предоставили археологические раскопки Бейт-Гувринского кладбища. Находки, предоставленные раскопками южного кладбища, свидетельствуют о захоронении как иудеев, так и христиан на одном кладбище с III в. и в течение следующих 500 лет. [6 - Kloner A. T e Cemeteries. T e New Encyclopedia of Archaeological Excavations in the Holy Land. Jerusalem, 1993. P. 198–201.]

Фото 3. Церковь Св. Анны в Бейт-Гуврине

Никополис (Эммаус)

После подавления восстания Бар Кохбы в III–IV вв. в городе и вокруг него проживает еврейское, самаритянское и христианское население. Во время раскопок древнего кладбища в Яффо была найдена надпись, в которой упоминается Элиэзер бен Ехошуа из Эммауса. Еханес Москос рассказывает в VII в. о грабителе по имени Кириакос, который действовал «вокруг Эммауса, он же Никополис», и о том, что среди его людей были также иудеи, христиане и самаритяне. [7 - Schwartz Y. Jewish Settlements in Judea af er the Bar Kochba Revolt. Jerusalem, 1986. P. 119–120.] Христиане обосновываются в городе уже в IV в. Так же, как и епископ из Бейт-Гуврина, епископ из Эммауса принимает участие в Никейском соборе. Постройка раскопанной здесь трехапсидной церкви датируется археологами V–VI вв. В ходе многочисленных раскопок, начатых впервые в конце XIX в. и продолжающихся и сегодня, была расчищена восточная (задняя) стена византийского храма с тремя абсидами, прилегающим внешним баптистерием и полихромными мозаиками, а также стены храма крестоносцев (XII в.), пристроенные к средней византийской абсиде (см. план 3, фото 4). В районе Эммауса были обнаружены также древнееврейские, самаритянские, греческие и латинские надписи. [8 - Fleckenstein K. H., Louhivuori M., Riesner R. Emmaus in Judea. Giessen; Basel, 2003. P. 18–19.]
В результате проведения археологических раскопок и археологических разведок в Иудейской равнине сегодня нам известны 27 церковных построек.

Фото 4. Баптистерий в церкви Эммауса

План 3. План церкви в Эммаусе

Бейт-Джималь

В 1916 г. перед постройкой селизианскими монахами нового монастыря были найдены на месте остатки базилики с квадратной встроенной апсидой и часть мозаичного пола с плохо сохранившейся греческой надписью. В арабском языке и на иврите место известно как Бейт-Джималь. Само название переводят с арабского языка как «дом красоты». Возможно, название этого места, происходит от его старого названия, Кфар-Гамла, предположительно по имени Рабан Гамлиэль бен Шимон ха-Закен (Старшего) – главы Синедриона, у которого в этих местах было имение или деревня. Христианская традиция считает, что Рабан Гамлиэль, св. первомученик Стефан и Никодим (один из тех, кто снимал с Креста тело Иисуса) были похоронены здесь.

Бейт-Лойя

Церковь, раскрытая здесь, может быть частью монастырского комплекса, расположенного на окраине деревни и построенного в 500 г. [9 - Patrich J., Tsafrir Y. A Byzantine Church Complex at Horvat Beit Loya // Ancient Churches Revealed. Jerusalem, 1993. P. 265–273.] К южной церковной стене примыкает маслодельня. Церковь – базилика с одной абсидой, широкий вход из нартекса расположен в западной стене и ведет в центральный неф, два других узких входа ведут в боковые нефы. Западнее нартекса находится атриум, окруженный комнатами, на южной стороне вход в баптистерий. Полы в нартексе, баптистерии и базилике мозаичные и занимают площадь в 220 м -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Изображения людей и животных на мозаике базилике были стерты во времена иконоборчества в VIII в. (см. фото 5, 6).

Умэр-Рас (Авиэйзер)

В 1899 г. Макалистер проводит раскопки базилики, которую датирует V–VI вв. [10 - Peleg Y. Phenomenon of the Iconoclasm in Churches and Synagogues of Judea. Jerusalem, 2006. P. 44.] Сохранились нартекс, три нефа и внешняя апсида. В центре цветной мозаики с геометрическим орнаментом находится большой крест с маленькими крестами, размешенными в каждой четверти. Еще один крест расположен перед алтарем; рядом справа греческая надпись: «Святого Иоанна», а слева надпись на арамейском: «Святой Иоанн, священник Иоанн» (см. план 4).

Фото 5. Бейт-Лойя. Раскопки

Фото 6. Бейт-Лойя. Мозаика

План 4. План церкви в Ум эр-Рас (Авиейзер)

Хорват Ханот

Небольшое поселение построено вплотную с римской дорогой, ведущей из Бейт-Гуврина в Иерусалим. Во время раскопок в 1985–86 гг. были обнаружены остатки церкви VI в., от которой сохранились только центральный и северный нефы. [11 - Shenhav E. Khirbet Hanot – an Ancient Byzantine Tradition, the Burial Place of Goliath. Judea and Samaria Studies. 1997. Vol. 7. P. 181–191.] На северном конце мозаики возле алтаря, который не сохранился, обнаружилась греческая надпись, посвященная жертвователю (см. фото 7). Археологи предполагают, что церковь служила паломникам на их дороге в Иерусалим.

Фото 7. Надпись из мозаики в Хорват Ханот

Хорват Фатир

Недалеко от монастыря Бейт-Джималь в 1992–1997 гг. по инициативе Ватикана проводились раскопки большого византийского поселения Хорват Фатир. [12 - Strus A. Khirbet Fattir. Bet Gemal, 2003. P. 481–491.] В центре поселения была обнаружена базилика, включавшая нартекс, трехнефный зал и встроенную апсиду. По обе стороны апсиды построены комнаты, одна из них, видимо, использовалась как часовня. В середине мозаики центрального нефа греческая надпись. Строительство церкви датируется началом V в.

Хорват Э-Цауийе

Небольшой монастырь, расположенный на восточной окраине современного Бейт-Шемеша, на расстоянии 17 км от Бейт-Гуврина и в 10 км от Эммауса, был раскопан в 2005 г. [13 - Taxel I. Rural Monasticism at the Foothills of Southern Samaria and Judea in the Byzantine Period: Asceticism, Agriculture and Pilgrimage // BAIAS. 2008. Vol. 26. P. 59–73.] Сохранилась монастырская стена, базилика, трапезная, кухня, башня, кельи и кладовые, маслодельня и цистерны для сбора воды (см. фото 8). Строительство монастыря датировано VI в.

Фото 8. Монастырь в Хорват Э-Цауийе

Дир Рафат

Современный монастырь построен латинской патриархией в 1925 г. на остатках большого византийского поселения. В монастырском музее представлено множество экспонатов, найденных во время строительства монастыря. Среди них: капители, украшенные крестами, мраморные столбики, металлические крестики, собранные в захоронениях, и каменная дверная притолока, украшенная крестом в круге. Большое количество светильников, представленных в музее, украшены крестами. Не проводились до сих пор археологические исследования на территории монастыря, но все эти находки указывают на возможность существования здесь в V в. церкви или монастыря. [14 - Bagatti B. Ancient Christian Villages of Judaea and the Negev. Franciscan Printing press, 2002. P. 116; Nagorsky A. Archaeological Survey in the Vicinity of Deir Rafat Monastery // ESI. 2010 (ejournal) 122 (это электронный журнал).]

Хорват Тахуне

Небольшой монастырь расположился в лесу над кибуцем Цура. Археологические раскопки здесь не проводились, но остатки большого построенного комплекса находятся на поверхности. Комплекс состоит из большого количества комнат, расположенных вокруг внутреннего двора, и большой маслодельни, винодельни и водной цистерны. На одном из больших, хорошо обработанных камней высечен крест (см. фото 9). Осколки керамической посуды, в большом количестве разбросанной по поверхности земли, датируются византийским периодом. [15 - Greenhut T., Strohl L., Barda L., Weiss D. Selected Archaeological Sites in Jerusalem and Judea // IAA (Internal). Jerusalem, 2001. P. 112–115.]

Фото 9. Развалины церкви в Хорват Тахуне

Нес-Харим

В ноябре 2008 г. во время проведения проверочной раскопки в поселке Нес-Харим была обнаружена базилика, башня и большая винодельня (см. фото 10, 11). Упавшие со своих мест колонны отделяли центральный неф от боковых. Мозаичные полы сохранились частично, и в одной из боковых комнат сохранилась греческая надпись, сообщающая греческие имена жертвователей. [16 - Отчет о раскопках, проведенных Даниелем Эйн-Муром из Израильского Управления древностей, готовится к публикации.] Обнаружение большой церкви или, возможно, монастыря позволяет предположить, что Енадаб (Бейт-Итаб), названный Евсевием Кейсарийским в списке палестинских городов, находился именно здесь.

Фото 10. Раскопки церкви в Нес-Харим

Фото 11. Надпись в мозаике церкви в Нес-Харим

Абу Гош

На холме, который местное население называет Дир эль-Азхар, во время раскопок в 1907 г., проводимых перед строительством нового монастыря, была обнаружена древняя церковь. Два входа вели в трехнефную базилику, со встроенной апсидой, с двух сторон комнатами пастофориями. Археологи датировали церковь началом V в. [17 - Ovadiah A. Corpus of the Byzantine Churches in the Holly Land. Bonn, 1970. P. 16–18.]

Хорват Мидрас

Руины большой базилики, датируемой концом IV – началом V вв., были обнаружены в 2011 г. во время проверочных раскопок в заповеднике Адулям, [18 - Ganor A., Klein A., Avner R., Zissu B. Horbat Midras. Prelimminary Report // ESI. 2012 (ejournal)124 (это электронный журнал).] который находится на полпути между городом Бейт-Шемеш и Бейт-Гуврином, вблизи римской дороги, связывающей Газу с Иерусалимом. Пол церкви богато украшен мозаикой, колонны сделаны из мрамора, привезенного из Малой Азии (см. фото 12). В восточной части, за апсидой, обнаружена крипта с погребальными нишами, датируемая периодом, предшествующем византийскому. Вход в крипту оформлен каменной апсидой, обращенной на юг. Из крипты вход в подземные катакомбы, служившие укрытием жителям во время восстания Бар Кохбы. Дорогие строительные материалы показывают, по мнению археологов, что в строительстве церкви участвовали богатые доноры, возможно, сам епископ Элевферопольский.

   Фото 12. Хорват Мидрас. Раскопки церкви

   Те немногочисленные примеры, которые мы рассмотрели, не раскрывают полностью картину христианской жизни в Иудейской равнине. Сотни древних поселений, существовавших здесь в византийский период истории, не обследованы вовсе. Немногочисленные археологические раскопки не позволяют составить полную картину. Археологические разведки поставляют всякий раз новые данные о византийских поселениях. Но техника проведения разведок, тогда как археологи строят свои заключения, опираясь только на визуальный осмотр местности, остатки строений, керамику и другие находки, собранные с поверхности земли, также не позволяет ответить на многочисленные вопросы. Кто были люди, проживавшие в том или ином поселении, каким богам они молились, чем существовали и почему построили свое поселение именно здесь? Что происходило в период между подавлением иудейских восстаний и изгнанием евреев из Иерусалима и Иудеи? Почему так плотно заселяется Иудея к V в., по сравнению с северными областями, где плотность христианских поселений значительно меньше?
   И все же мы имеем достаточно материала для того, чтобы порассуждать.
   К середине II в. закончились иудейские войны против римлян. В ходе войны римляне уничтожили 50 крепостей и 985 иудейских поселений в Иудее. Вероятно, цифры эти преувеличены. Но, несомненно, состав и количество населения в Иудейской равнине очень изменился. Археологические исследования, поставляющие материал для изучения поселений периода иудейских восстаний и очень интенсивного строительства поселений в конце IV и V вв., почти не затрагивают III и IV вв. Что ж, люди, изгнанные отсюда, вернулись через 70–100 лет, продолжали жить, но не оставили следов. И если какая-то часть людей все же вернулась, то зачем? Перед нами методологическая проблема, которая требует своего разрешения.
   В V в. строится множество монастырей, особенно в Иудейских горах, Негеве и Иудейской равнине. Монастыри строились на святых местах и на дорогах, ведущих к ним. Во многих монастырях были небольшие гостиницы для отдыха паломников и странников. Паломники шли по дорогам в поисках мест, где происходили в прошлом события, описанные как в Ветхом, так и в Новом Заветах, с целью поклонения могилам первых мучеников. Основные паломнические маршруты в Иудейской равнине связали Иерусалим, Вифлеем, Бейт-Гуврин и Эммаус. В северной части Иудейской равнины паломники могли побывать в местах, где родился и совершал свои подвиги Самсон или на могиле первомученника Стефана, который, согласно традиции, похоронен в деревне Гамла или Гамала, там где сегодня стоит монастырь Бейт-Джималь. На юге паломники могли помолиться на могилах Эзры (15 миль от Бейт-Гуврина), Михи (3 мили от Бейт-Гуврина) и Захарии, а также побывать на поле битвы между Давидом и Голиафом. Только по дороге от Эммауса в Бейт-Гуврин раскопаны и разведаны 10 монастырей: Дир Рафат, Цауийа, Тахуне, Фатир, Ацфур, Тель Бейт Шемеш, Хорват Ганим, Неве Булус, Джанба Э-Тахта (Перекресток Аяла) и Хорват Эйнаб (Авиеэзер). Сельскохозяйственные сооружения (вино– и маслодельни, гумна), обнаруженные как внутри, так и снаружи монастырских комплексов позволяют предположить, что основой их существования было сельское хозяйство, благо в Иудейской равнине достаточно плодородных земель и климатические условия благоприятствуют этому. Но только паломничеством не объяснить такое количество монастырей. Растет Иерусалим, деревни вокруг него становятся больше, и приток населения, привлеченный относительной политической стабильностью, не прекращается. Необходимость в большем из года в год количестве еды и возможность ее производить, легко добываемый строительный материал, наличие развитой системы дорог (римские дороги) и, конечно же, близость к Иерусалиму и другим святым местам – все это объясняет такую сверхплотность поселений в Иудейской равнине уже в начале византийской эпохи.

Византийское монашество и монастыри Газы. Барух Юзефовский

   Святая Земля издавна притягивает к себе многочисленных паломников, в том числе и монахов. Византийский период в Палестине стал временем наибольшего рассвета монастырей. На протяжении IV–VII вв. н. э. существовали сотни монашеских общин. В Палестине начала IV в. одновременно возникли два важнейших монашеских центра: монастыри Иудейской пустыни и монастыри Газы. Оба центра оставили важнейший след в истории церкви. Имена свв. Иллариона и Харитона, Евфимия Великого и Саввы Освященного, Петра Ивира, Варсанофия и Дорофея широко известны.
   Вместе с тем, во многом эти центры противопоставимы. Большинство монахов Иудейской пустыни поддерживали решения Халкидонского собора, монахи Газы были в основном монофизитами. Уставы монастырей Иудейской пустыни близки уставу Василия Великого, монахи Газы тяготели к Египту. Хорошо известен многонациональный состав монахов Иудейской пустыни. Напротив, в монастырях Газы большинство составляли местные уроженцы. Наконец, пустынные монастыри Иудейской пустыни располагались возле Святого Града, а монастыри Газы находились в сельских пригородах большого торгового города. Такое противопоставление можно отследить и в существующих у нас источниках. При многочисленных известных, опознанных и раскопанных монастырях Иудейской пустыни существуют лишь считанные исторические источники, такие как жизнеописание Харитона и книга Кирилла Скифопольского. Монахи же Газы оставили огромное литературное наследие, в сравнении с одиночными археологическими памятниками, большинство которых так и не опознано. Песчаные дюны и широкое употребление камней древних сооружений в строительстве более поздних эпох привели к огромным сложностям в обнаружении и исследовании археологических памятников на территории современной Газы. Немалую роль в этом играют и результаты Палестино-Израильского конфликта.
   В данной статье мы кратко осветим историю монастырского центра в Газе и археологические памятники, которые можно к нему отнести.

1. Местонахождение

   Газа расположена в южной части средиземноморского побережья Палестины, недалеко от Синая. На полосе длиной около 40 км и шириной до 8 км, называемой сегодня сектор Газа, находится как сам город, так и многочисленные деревни. Сектор Газа находится на границе двух областей, со средиземноморским климатом на севере (400 мм осадков в год) и пустынным на юге (200 мм осадков в год). Многочисленные колодцы дают много воды. Обилие воды и мягкий климат позволяют заниматься сельским хозяйством и садоводством. Другой распространенный промысел – рыболовство. С древнейших времен Газа служила главным морским портом Палестины.
   Благодаря своему удобному расположению, город стал одним из главных центров торговли. Через него проходила Дорога Царей, соединявшая Египет с Сирией и Месопотамией. По Дороге Благовоний драгоценные мирр и елей из Йемена и Южной Аравии доставлялись в Газу, а уже оттуда морем во все страны Средиземноморья. Тесные связи с Египтом существовали уже во втором тысячелетии до н. э.
   Античная Газа была крупным культурным центром. В городе существовала хорошо известная по всей Римской империи Школа риторики. В ней учился будущий епископ и историк Прокопий Кесарийский. Нам неизвестно, когда появились первые христиане в Газе. Существует предположение, что Филимон, которому писал ап. Павел, был первым епископом города. [19 - Stark K. B. Gaza und die Philistaische Kuste. Jena, 1852. P. 613.] В 325 г. епископ Газы участвовал в Никейском соборе. Однако сама христианская община города была крайне малочисленна. В 394 г. она насчитывала всего 280 христиан. Газа оставалась известным языческим центром. Это особенно видно в сравнении с соседними городами. Так, жители расположенного к северу от Газы городка Маюма массово крестились, и император Константин даровал городу статус полиса, и как следствие в нем появился собственный епископ. Окончательная христианизация Газы была проведена епископом Порфирием лишь в начале V в. Он обратился к императору Аркадию, который выпустил в 402 г. эдикт о разрушении языческих храмов. С помощью приданных императором солдат недовольство язычников было подавлено, а храмы сожжены.

2. История монашества

   Монастыри Газы неразрывно связаны с Египтом. Основатель первого монастыря в Газе, св. Илларион, был учеником самого Антония Великого. Тесная связь с Египтом существовала и позже. Из-за преследования почитателей Оригена в Египте в конце IV в. часть его последователей бежала из монастырского центра в Скитской пустыне и осела в монастырях Газы. В начале V в. участились нападения бедуинских племен на монастыри Скитской пустыни. Это привело к переселению части монахов в монастыри Газы, что не могло не сказаться на интеллектуальном развитии нового центра.
   Исследования «Деяний египетских отцов» дают основание предполагать, что этот сборник был составлен в Газе. Монахи Газы оставили богатое литературное наследие, благодаря которому мы многое знаем об укладе жизни монашеских общин, занятиях монахов и их диете. Отдельные произведения являются наставлениями по различным аспектам духовной жизни. Сохранилось немало писем с разнообразными вопросами, адресованных известным монахам в монастырях Газы, и ответы на них, составляющие корпус Апофтегм. Они дают нам представление не только о месте, которое занимали монахи в качестве наставников в византийском обществе, но и о сфере влияния монастырей Газы, далеко выходящего за пределы пригородного района.
   Вместе с этим, до наших дней сохранились лишь единичные тексты, посвященные истории монахов. Прежде всего, надо отметить Житие Иллариона, написанное блаж. Иеронимом в 390 г. Текст этой книги, посвященной биографии основателя первого монастыря в Газе св. Иллариона, во многих деталям сходен с Житием Антония, написанным в 365 г. и переведенным на латынь в 375 г. Евагрием Антиохийским, другом Иеронима.
   Другая интересующая нас книга – это «Церковная История» Созомена, написанная около 440 г. Эрмий Созомен Саламанский родился в 380 г. в городке Бет-Алая (сегодня Бет-Лакия), в одной из первых семей, принявших христианство вследствие произошедшего в 330 г. чуда – исцеления св. Илларионом одного из жителей городка. Созомен писал историю церкви, служа адвокатом в одном из столичных судов. В связи со своей работой он много разъезжал по империи для проверки фактов. Собранный во время этих поездок материал, вместе с рассказами из дома, и стал основой для книги.
   Изданная в 2006 г. книга израильских исследователей из Иерусалимского университета Б. Битон-Ашкелони и А. Кофского описывает, на основе исторических источников, историю монахов Газы и освещает различные аспекты жизни монастырей. [20 - Bitton-Ashkelony B., Kofsky A. T e Monastic School of Gaza. Leiden, 2006.] На основе этой работы и изложены основные вехи истории Газы, приведенные ниже. Историю византийского монашества в Газе можно условно разделить на четыре главных этапа. Каждый из них связан с ключевыми фигурами, характеризующими этот этап.

   Этап 1. Основание.
   Основателем первого монастыря в Газе считается Илларион. Он родился в 291 г. в деревне Тавта южнее Газы. Учился в Египте, в Александрии, там же он услышал о св. Антонине. Став его учеником и последователем, Илларион прожил анахоретом в пустыне около двадцати лет. По возвращении в Газу он основал монастырь. Точная дата основания не известна, но монастырь существовал уже при императоре Константине (337–361 гг.). Илларион умер в 371 г. на Кипре.

   Этап 2. Становление.
   Этот период приходится на конец IV – середину V вв. и связан с именами Сильвана и его учеников. В это время были построены многие монастыри Газы.
   Сильван родился в Палестине, подвизался в Египте. Он был главой общины из двенадцати монахов в Скитской пустыни. Около 380 г. община переселилась сначала на Синай, а затем обосновалась в лавре на берегу р. Грар, впадающей в море южнее Газы. По словам Созомена, Сильван причастен к нахождению мощей пророка Захарии, что связало его с общиной Мелании Младшей в Иерусалиме. Сильван умер в 414 г., его биография изложена в VI книге «Церковной Истории» Созомена и в Апофтегмах.
   Зенон, ученик Сильвана, прозванный пророком, умер в 451 г. Отшельник, упоминается в Апофтегмах и в Житии Петра Ивира Иоанна Руфа. Подвизался в Египте, затем в Палестине. Посещал многие монастыри, был признанным авторитетом среди монахов. Стал духовным наставником Петра Ивира и Иоанна.

   Этап 3. Монофизитский.
   Этот период приходится на вторую половину V в. и характеризуется монофизитским большинством среди монахов Газы, противников решений Халкидонского собора. Среди них выделяются Авва Исайя, Петр Ивир и их ученики и последователи: Феодор Ашкелонский, Иоанн Руф, Севир Антиохийский.
   Авва Исайя. Египетский монах, подвизался в кеновии, затем стал отшельником. Привлек множество почитателей и удалился от них из Египта поначалу в район Бет-Гуврина, а затем в Газу. Около 451 г., после Халкидонского собора, основал монастырь, в котором практиковались различные формы отшельничества. Авва Исайя уединился в келье и связывался с миром через своего ученика, Петра Египетского. Написал книгу наставлений для монахов «Аскетикон», был одним из главных противников решений Халкидонского собора. Умер в августе 491 г.
   Петр Ивер. Грузинский князь, выросший в качестве заложника при дворе императора Феодосия II. Вместе со своим другом Иоанном Евнухом отправился в Иерусалим, где были приняты Меланией Младшей в ее мужской монастырь на Елеоне. Позже основали собственный монастырь возле башни Давида, но по просьбе своего духовного наставника Зенона вернулись на Елеон. С приездом императрицы Евдокии в Иерусалим и попыткой епископа Ювеналия рукоположить Петра в сан священника, он убежал в монастырь в окрестностях Майюма. Со временем стал одним из вождей монофизитского движения и получил сан Майюмского епископа от патриарха Феодосия. Однако, как и многие другие епископы-монофизиты, бежал в Египет после того, как Ювеналий вернул себе сан Иерусалимского патриарха. Спустя много лет вернулся и поселился сначале деревне Плея возле Ашкелона, а затем в имении недалеко от Явне. Совершал долгие поездки, многократно встречался с Аввой Исайей. Умер в 491 г.
   Севир Антиохийский, богословский лидер монофизитов первой трети VI в. Он был внуком епископа Севира, принимавшего участие в работе Ефесского Собора 431 г. Получив великолепное образование, принял монашество в Газе. В 512–518 гг. был патриархом Антиохийским. Умер в Египте в 538 г.

   Этап 4. Халкидонский.
   Начиная с первой половины VI в., монахи Газы приняли решения Халкидонского собора. Вплоть до исламского завоевания в середине VII в., Газа оставалась важным религиозным центром.
   Варсанофий Египетский, прозваный Великим Старцем. Жил в кеновии в Тавте. Уединился в кельи и поддерживал связь с миром через своего ученика, Сердиуса, который стал настоятелем.
   Иоанн, ученик Варсанофия, известен как Второй Старец. Сохранилось более 800 писем к старцам с вопросами, включая письма иерусалимского патриарха Петра (524–552 гг.).
   Дорофей, ученик Варсанофия и Иоанна. Родился в начале VI в. в Антиохии. Жил монахом в монастыре Сердиуса, прислуживал Иоанну. Исполнял различные работы: был начальником гостеприимного дома, привратником, врачом. После смерти Иоанна перебрался в монастырь, расположенный между Газой и Майюмом. Сохранилось множество его трудов, читавшихся в монастырях Синая, Афона, России. В XI в. они были переведены на латынь.

3. Археология

   Археологические памятники на территории Газы исследованы мало. Это вызвано и чрезвычайной плотностью современной застройки, и трудностями в обнаружении занесенных песками памятников, и, наконец, непростой политической ситуацией. Сегодня на территории сектора Газа нам известны считанные памятники, относящиеся к византийскому периоду. Связям этих памятников с монастырским центром в Газе посвящено небольшое, но довольно полное исследование И. Гиршфельда. [21 - Hirschfeld Y. T e Monasteries of Gaza: An Archaeological Review // Christian Gaza in Late Antiquity. Leiden, 2004. P. 61–88.] В нем он приводит перечень монастырей, известных нам по историческим источникам, и указывает на связанные с ними археологические находки. В своей работе Гиршфельд делит монастыри на три части, исходя из удаленности памятников от города. Во внутренний круг, ближайший к Газе, он включил 9 монастырей. Средний круг, с радиусом в 15–25 км, насчитывает 5 памятников. Еще 5 отнесены к внешнему кругу, удаленному от Газы более чем на 25 км. Помимо этой работы, нужно отметить и недавно опубликованные результаты раскопок монастырского комплекса в Умм эль-Амар. [22 - Elter R., Hassoune A. Le monastère de saint Hilarion: les vistige archéologiques du site de Umm el-Amr // Gaza dans l’Antiquite Tardive. Archéologie, rhétorique et histoire. Salerno, 2005. P. 13–40.] На основании этих статей была составлена короткая справка, приведенная ниже.

   Монастыри в Газе:
   1. Монастырь Иллариона. Основан около 340 г. между Газой и Маюмой. В течение 1997–2001 и в 2003 г. совместная экспедиция Палестинского управления древностей и Французской археологической школы в Иерусалиме работала на памятнике в Умм эль-Амар. Во время раскопок был найден большой комплекс зданий площадью 7200 м -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. В него входят церковь, жилые и служебные помещения. Под церковью находится крипта, а мозаичный пол в самой церкви украшен найденной в 2003 г. надписью, упоминающей св. Иллариона. Гиршфельд идентифицировал комплекс с монастырем Сердиуса, [23 - Hirschfeld Y. T e Monasteries of Gaza… P. 76–77.] однако найденная в 2003 г. надпись доказала, что это монастырь Иллариона. [24 - Elter R., Hassoune A. Le monastère de saint Hilarion… P. 13.]
   2. Монастырь Бет-Лайя. Основан около 360 г. четырьмя учениками св. Иллариона. Местонахождение – предположительно деревня Бет Лакия к северу от Газы. Археологических следов не обнаружено.
   3. Монастырь Сильвана. Основан около 390 г. возле р. Бесор. На северном берегу этой реки в 1917 г. английскими солдатами были обнаружены базилика и водосборная цистерна, которые до сегодняшнего дня не сохранились. Они располагались в Хурват Грарит, в 10 км южнее Газы. В 1977 г. Йосефом Поратом была обнаружена и частично раскопана еще одна церковь, на 0,5 км западнее. На раскопках были найдены мозаичный пол с памятной надписью и датой по газскому летоисчислению 598 г. [25 - Porath J. H. Gerarit // Hadashot Arkheologiyot. 1977. Vol. 61/62. P. 37–38.] Однако в надписи не упоминается имя игумена, и на основании этого Леа Ди Сегни отрицает, что церковь монастырская.
   4. Монастырь Зенона, ученика Сильвана, основан около 440 г. Расположение – Кфар Шеарта, южнее Газы. Гиршфельд, проводивший археологическую разведку, идентифицировал монастырь с памятником, обнаруженным на двух холмах на северном берегу реки Бсор. Он нашел множество керамики и стекла, водосборные цистерны, фрагменты мозаики и обломки мраморных панелей.
   5. Монастырь Аввы Исайи, основан около 440 г. как кеновия. Расположение – к юго-западу от Газы, возле Бет-Даллата. В. Герен идентифицировал могилу шейха Мугази в Хирбет ед-Дамита, в 12 км к юго-западу от Газы, с местом, связанным с Аввой Исайей. Однако, никаких археологических следов на месте не прослеживается.
   6. Монастырь Петра Ивира. Основан как лавра около 440 г., с 492 г. – кеновия. Расположение – возле Майюмы. В. Герен указывает на могилу шейха Радуана в 3 км, к юго-западу от Газы, построенную на вершине холма из каменных и мраморных блоков в повторном использовании. Возможно, что они взяты из монастыря.
   7. Монастырь Севира, основан как лавра около 500 г. к западу от Газы, в окрестностях Майюма. Точное расположение монастыря неизвестно.
   8. Монастырь Сердиуса, основан в окрестностях Тавты около 520 г. Монастырь был организован монашеской общиной во главе с Варсанофием Египетским в виде кеновии под управлением Сердиуса, и окружавших ее отшельнических келий. Он располагался южнее р. Бесор.
   9. Монастырь Дорофея, основан около 545 г. между Газой и Майюмом. Упоминается Иоанном Мосхом как кеновия. Археологических следов не обнаружено.

   Эти девять монастырей внутреннего круга непосредственно связаны с известными монахами Газы. Все они близко расположены и представляются сельскими монастырями, лежащими вне населенных пунктов. Следующие пять памятников были обнаружены в радиусе 15–25 км от Газы, и относятся Гиршфельдом к среднему кругу. [26 - Hirschfeld Y. The Monasteries of Gaza… P. 78.]
   1. Хирбет Джамаме, находится на 20 км восточней Газы, к западу от кибуца Рухама. В 1957 г. Рем Гофна обнаружил и раскопал комплекс зданий размером 25 × 30 метров (800 м -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

). Здание было сложено из необожженных кирпичей на каменном основании. По мнению исследователя, хронологически можно выделить три этапа поселения. В первые два комплекс был секулярным, и только в конце превратился в монастырь. [27 - Gophna R., Feig N. A Byzantine Monastery at Kh. Jemameh // Atiqot. 1993. Vol. 22. P. 107.]
   2. Тель Сера. Находится на северном берегу реки Грар в 22 км на юго-восток от Газы. В 1972–1979 гг. были проведены раскопки под управлением Э. Орена. Найдено здание, датируемое V–VI вв. и идентифицированное как церковь, возможно монастырская.
   3. Кисуфим. Монастырь св. Илии, расположен в 15 км к югу от Газы и в 1 км южнее Тель-Джема. На раскопках 1977 г. Р. Коен обнаружил частично сохранившуюся базилику с мозаичным полом и надписью, в которой упоминается св. Илия и дата по газскому летоисчислению 576.
   4. Маген. Церковь или монастырь св. Кириака. Находится в 22 км к югу от Газы, на месте могила шейха Нурана (от арабского Нур ‘свет’). Возможно, название сохраняет имя деревни Лихнос, упоминаемой в Житии Иллариона. В 1977 г. Цаферис раскопал на памятнике монастырский комплекс с базиликой в центре и с трапециевидной в плане церковью в южной части. [28 - Tsaferis V. An Early Christian Church Complex at Magen // BASOR. 1985. Vol. 258. P. 1–16.] В церкви был найден мозаичный пол с надписью, посвященной св. Кириаку.
   5. Шелаль (Парк Эшколь). Здание церкви, датируемое VI в., лежит на холме на берегу реки Бесор, в 21 км южнее Газы, поблизости от древней дороги Халуца-Газа. В 1917 г. австралийские солдаты обнаружили мозаику с датой 561/2 г. Сегодня она выставлена в Каннбере, Австралия.
   Вышеперечисленные археологические памятники можно отнести к монастырскому центру в Газе благодаря найденным надписям и немногочисленным историческим сведениям. Правда, только два из них – комплекс в Хирбет Джамама и монастырь св. Илии, известный по надписи в Кисуфим, – несомненно являются монастырями. Остальные три возможно были не монастырями, а сельскими церквями.
   Следующие памятники, удаленные от Газы на расстояние свыше 25 км, относятся Гиршфельдом к внешнему кругу. Сюда можно отнести монастыри, которые, судя по источникам, находились под влиянием Газы. Это городские монастыри в Хорват Соа, Тель-Масос и Тель-Ира, относившиеся к епархии византийской Беер-Шевы, и два монастыря в Центральном Негеве: небольшой придорожный монастырь в Мицпе Шивта и лавра в Эйн Авдат, упоминающаяся Антонином из Пласенты. Они упоминаются в нескольких исторических источниках. Прежде всего, надо указать на сохранившуюся переписку между беершевским монахом Иоанном и старцами Варсанофием и Иоанном в монастыре Сердиуса, что подтверждает связи между монашеством Газы и монастырями района Беер Шевы. О связи с населением византийского Центрального Негева говорится в Житии Иллариона. Иероним рассказывает о посещении Шивты Илларионом и о его проповедях местным жителям.
   В заключение можно описать монастыри Газы как комплексы, состоявшие из центрального здания, служившего кеновией, и окружавших его келий отшельников. Такая схема известна нам как в Скитской пустыне в Египте, так и в монастырях Иорданской долины, например, монастыре св. Герасима. Насельники монастырей Газы, расположенных в сельской местности недалеко друг от друга и от окрестных поселений, и сами в основном местные жители, были вовлечены в мирскую жизнь как через монастырские институты (больницы, гостиницы и т. д.), так и в качестве духовных наставников. Их влияние распространялось так же на общины примыкающих к Газе районов Негева.

Греческий Архангельский монастырь в Иерусалиме (глава из путеводителя «Невидимые монастыри Старого Города»). Зоар Хальфан

   В существе он – заезжий или точнее захожий двор с площадками и переходами вниз и вверх, с закоулками и захолустьями, тесный и мало опрятный, опаляемый жгучим тогда полуденным зноем и поражаемый лучами солнца, отражавшимися на белых стенах его келий.
Архимандрит Антонин (Капустин)

   Большинство библейских событий имеет альтернативные места локализации. Не исключение и место, где послал Бог Ангела в Иерусалим, чтобы истреблять его. И когда он начал истреблять, увидел Господь и пожалел о сем бедствии, и сказал Ангелу-истребителю: довольно! теперь опусти руку твою. Ангел же Господень стоял тогда над гумном Орны Иевусеянина. И поднял Давид глаза свои, и увидел Ангела Господня, стоящего между землею и небом, с обнаженным в руке его мечом, простертым на Иерусалим; и пал Давид и старейшины, покрытые вретищем, на лица свои (1П а р. 21:15–16).
   Упомянутое гумно Орны Иевусеянина – это то место, которое купил Давид и на котором Соломон позже построил Храм. Но примерно на 700 м к северу от Храмовой горы, на улице св. Франциска есть монастырь Архангела Михаила, названный в честь ангела, явившегося Давиду. Недалеко отсюда находится Голгофа – христианский центр мира, к которому стягиваются все библейские события в их христианском понимании. Так, рядом с Голгофой христиане традиционно указывают место, где Авраам намеревался принести в жертву Исаака – в монастыре Св. Авраама, входящего в комплекс Храма Воскресения. Здесь же, в Архангельском монастыре, или в монастыре Св. архангела Михаила (поскольку в христианской традиции упомянутый в книге Паралипоменон ангел ассоциируется с архангелом Михаилом) показывают место его явления Давиду. В общем, здесь можно сказать, что мы находимся на альтернативной Храмовой горе.

   План Иерусалима. Предоставил доктор М. Фрумин

   Монастырь этот основал в 1303 г. сербский король Стефан Урош II Милутин Неманич (1282–1321), упомянутый Данте в девятнадцатой песне Рая «Божественной комедии»:

     И не украсят царственного сана
     Норвежец, португалец или серб,
     Завистник веницейского чекана.

(19:13 9).
   Он стоит того, чтобы рассказать о нем отдельно. Младший сын сербского короля Уроша I и младший брат короля Драгутина Стефан Милутин впервые появляется на политической арене в 1267 г., когда его отец решает выйти из вассальных отношений с Венгрией и перейти под покровительство Византии. С этой целью он сватает за Стефана дочь императора Михаила VIII Анну. Посольство с невестой даже прибыло в Сербию, но возникли осложнения и брак не состоялся. В 1276 г. Драгутин, воспользовавшись военным положением, свергает отца и становится королем. Его правление вызывает недовольство и в народе, и среди аристократии, и в 1282 г., после того как упав с лошади на охоте Драгутин надолго заболевает, собрание сербских дворян избирает королем Милутина. Милутин начинает с того, что присоединяется к союзу, против своего несостоявшегося тестя, Михаила VIII Палеолога, собранному Карлом I, королем обеих Сицилий, с целью восстановления Латинского королевства в Константинополе. Далее Стефан воюет практически всю жизнь и практически всю жизнь удачно, меняя противников и союзников местами. В союзе франками против византийцев в начале пути и в союзе с византийцами против франков в конце. Против венгров, болгар, монголов, турок-сельджуков… Он значительно увеличивает размеры Сербии и от скромности и аскетизма провинциального двора (когда приехала византийская принцесса Анна, ей в пример поставили жену Драгутина, венгерскую принцессу Катерину, которая сидела в холщовом платье и пряла) переходит к истинно византийской роскоши, о чем свидетельствует современник Теодор Метохит [29 - Византийский историк, сопровождавший посольство в Сербию.]: «На нем было надето драгоценных камней и жемчуга больше, чем могло поместиться, он весь был в золоте. Дом его блистал шелками и золоченой мебелью». Но М. Лозинский, комментатор Данте, утверждает, что Данте его обвинил в изготовлении фальшивых денег – его монеты очень напоминали венецианские, но были куда как более низкой пробы.
   Упомянув еще раз несостоявшуюся свадьбу, надо сказать, что женился Милутин пять раз, разводясь и заключая браки снова из политических/династических соображений и мало обращая внимания на церковные каноны, запрещающие жениться при живой жене и запрещающие жениться более трех раз. Особенно примечательны его третий и пятый браки. Третьей женой Милутина была венгерская принцесса Елизавета, об этом пишет византийский историк Григора Никифор: «Пожив несколько времени с дочерью правителя Влахии, он потом отослал ее на родину и женился на сестре жены своего брата, сняв с нее предварительно монашеское платье. Затем когда триваллская Церковь решительно восстала против беззакония, он спустя долгое время отослал и ее; между тем женился на сестре правителя Болгарии, Святослава -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. [30 - «Римская история» 6:9.] И он же о пятом: «На следующее лето прибыла в Константинополь из Трапезунда сестра царя Евдокия, потому что там умер муж ее, Иоанн Лаз; она прибыла со вторым своим сыном, а первого, Алексея, оставила там с властью, какая принадлежала его отцу. Руки этой-то Евдокии прислал просить король Сербии, с условием – заключить вечный союз с римлянами (т. е. ромеями – византийцами, – З. Х.). Он был силен; римским владениям не давал покоя; города и села частью забирал, частью же опустошал. Это обстоятельство поставило царя в большое затруднение; во-первых потому, что он дорожил дружбою короля, во-вторых потому, что сестра царя Евдокия, находя такое замужество отвратительным, и слышать не хотела о нем.<…> Так как Евдокия всеми силами души отказывалась от этого супружества, а он сильно настаивал, присоединяя к своему требованью немало и угроз; то царь в крайности указал королю на свою дочь Симониду, которой был тогда еще 5-й год…». Бедной девочке досталось от сербских царских биографов: «И близкие следствия примирения с империей были горьки для Сербии. Испорченная гречанка Симонида наделала много бед Сербии и Милютину. Интригами своими она довела мужа до того, что старший сын, Стефан, наследник престола, был ослеплен и отослан в Царьград под стражу». [31 - Житие св. Стефана Милютина, короля Сербского.]
   Справедливости ради надо сказать, что Стефан занимался не только войнами и женитьбами. Он провел законодательную реформу, опираясь на традиционное народное сербское право, и его законы вошли в историю как «законы святого короля», при нем был расцвет книжного дела и искусства, в котором под влиянием «ренессанса Палеологов» возник вардарский [32 - Вардарский, он же сербско-византийский стиль, распространенный в Сербии, Черногории, Косово, Македонии и на западе Болгарии. Получил название по реке Вардар. Возник под сильным влиянием византийского стиля, но отличается большей строгостью.] архитектурный стиль. Стефан был известен благотворительностью, делал большие пожертвования на церковь и построил более тридцати (по некоторым сведениям более сорока) монастырей.
   Как уже было сказано, в 1299 г. он женился на Симониде Палеолог и заключил прочный союз с Византией. А когда по соглашению между султаном Насиром ад-Дин Мухаммедом и императором Андроником II в 1303 г. Иерусалимская церковь перешла под покровительство византийской власти верный союзник Византии Стефан Урош Милутин получил разрешение и построил сербский монастырь в Иерусалиме, в двух шагах от Храма Воскресения.
   Архимандрит Леонид (Кавелин) пишет: «…В половине же XVI столетия, когда иноки этой обители испросили себе у греков лавру Св. Саввы Освященного, покинутую сими последними по случаю утеснения от бедуинов, – Архангельский сербский монастырь сделался городским подворьем (около 1504 года) Саввинской лавры и оставался в ее ведении до удаления сербов из этой лавры в 1630-х годах». [33 - Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 118.] А точнее в 1623 г. монастырь стал греческим после того, как Иерусалимский патриарх Феофан выплатил долги сербов.
   Купец Трифон Коробейников, побывавший на Святой Земле в 1593 г. с милостыней от Ивана Грозного в память об убитом им царевиче Иоанне, рассказывает: «Все сии монастыри состоят во владении Турок, выключая трех, в коих и поныне отправляется Божественная литургия в монастыре Великомученика Димитрия, Великомученика Георгия и Святага Архистратига Михаила… B сем последнем Монастыре живут монахи монастыря Саввы Освященнаго, вне Иерусалима построеннаго в пустыне, и которой причислен к сему монастырю вместо подворья, для того, дабы приходящее для поклонения Святым местам в сем работая, своими трудами снабжали монастырь Саввы Освященнаго делая виноград и прочия нужныя к пропитанию человеческому вещи». И продолжает о том, что его более всего впечатлило: «И в том монастыре трапеза была каменная, коей верх разоривши, турки долгое время не допускали заделать оного. В лето же по Рождестве Христове 1552 посланы были в Москву два монаха – к государю царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея России и к митрополиту Макарию, кои просили всероссийского государя, дабы он благоволил подать милостыню на сооружение трапезы; государь, пожаловав множество злата, к которому еще несколько присовокупил и митрополит Макарий, отпустил сих двух монахов; а они, прияв с благоговением злато, оставя Москву, прибыли в Царьград, где, давши оного турецкому султану, требовали позволения, дабы он повелел заделать верх означенные трапезы. Султан, принявши от сих монахов злато, приказал им дать грамоту к Санчаку, которую взявши, прибыли они в монастырь. По сем показав Санчаку означенную грамоту и приняв от него позволение, приступили к деланию верха трапезы и собственными своими руками с превеликим трудом окончили оный. Санчак же, может быть досадуя на то, что не получил из дара царева части злата, а для того презрев султанскую грамоту, приказал своим подчиненным вторично разломать верх трапезы, что видя иноки, и не могши сему воспротивиться, оплакивали горестное свое состояние и, с сими слезами представ пред образом Архистратига Михаила, просили сего Бесплотных Сил Начальника о прекращении Санчаковой злобы. Сей небесный воин, вняв их усердному молению, чудесным образом умертвил сего злобствующего Санчака; ибо в ту же ночь, пришед к сему начальнику, покоящемуся с своею женою, неизвестный человек, и поднявши его с ложа, сошел с ним со двора так, что не только люди, в покоях находящиеся, но и самые стражи, у ворот стоящие, не могли видеть ни того, ни другого. Но как скоро по наступлении дня узнали, что их начальник в продолжение ночи неведомо куда сокрылся, то в ту же минуту по разным местам начали искать Санчака, коего наконец и нашли мертвого, лежащего пред вратами монастыря Архистратига Михаила, изъязвленного мечом. Сыскавши же и взирая на Санчака, удивлялись, каким образом возмог он, утаясь от стражи, сойти с своего двора. Наконец положили, что монахи, отмщая ему за разорение верха трапезы, его умертвили. Утвердясь в таковых мыслях, решились омыть смерть Санчакову кровью иноков тогда, ежели у них какое-либо найдено будет смертоносное орудие. Посем, вступивши в монастырь и взошед в самый храм, увидели молящихся иноков, коих обыскавши и не нашед никакого смертного орудия, вострепетали и, исполнившись превеликого страха, в ту же минуту оставили монастырь, не препятствуя уже более монахам в заделании верха трапезы, которая с того времени даже и доднесь молитвами святого Архистратига Михаила стоит в целости». [34 - Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 118.]
   И снова свидетельствует Кавелин: «Подтверждением этого предания кроме местного образа, на коем изображается Архистратиг, попирающий лежащего навзничь “Санчака”, служит отчасти и то, что из всех иерусалимских церквей лишь на куполе церкви Архангельского монастыря водружен четвероконечный металлический крест, держимый Архангелом. Монастырская церковь уютная и опрятно содержимая, особенно с тех пор как предоставлена во временное пользование Русской Духовной Миссии для ежедневного служения (до 1864 года). Кроме вышеупомянутого местного образа святого Архангела Михаила в ряду местных же икон изображение преподобного Саввы Освященного. В этой церкви на правой стороне есть небольшой параклис без иконостаса, с прислоненным к стене престолом, во имя святого Иоанна Златоустого, устроенный, как можно полагать, дарами русского царя Иоанна IV в память его царской щедрости. На древней иконе большого размера, висящей на южной стене, изображен святой с именословным благословением, и вообще иконы сей церкви имеют печать древности». [35 - Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 119.]
   И сейчас в церкви из первоначальной росписи сохранились фрески, с изображениями Георгия Победоносца и Димитрия Солунского.

Св. Георгий Победоносец

   Св. Дмитрий Солунский

   И вот сейчас мы переходим к самому интересному. В 1842 г. вице-канцлер граф Нессельроде в связи с политической обстановкой на Ближнем Востоке, «назначением в Иерусалим протестантского епископа и при действиях англиканских миссионеров» предложил Николаю I «избрать кроткого, благоразумного иеромонаха или архимандрита и отправить его в Иерусалим в качестве поклонника. По прибытии туда он мог бы, исполняя все обязанности богомольца, стараться снискать доверие тамошнего духовенства, постепенно вникать в положение Православной Церкви, сообразить на месте, какие всего удобнее бы было принять меры к поддержанию Православия и делать при случаях некоторые полезные внушения греческому духовенству от собственного своего имени и с братскою любовию, стараясь притом убедить его в благочестивом соучастии Высочайшего Двора к единоверцам нашим…» [36 - «Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 13.]

   ЗАПИСКА АРХИМАНДРИТА ПОРФИРИЯ ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ В. П. ТИТОВУ С ПРОЕКТОМ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СОЗДАНИЮ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ В ИЕРУСАЛИМЕ
   6 января 1845 г.

   1. В Иерусалиме учреждается Духовное посольство Церкви Российской к Церквам Палестинской, Александрийской и Антиохийской, или российский общежительный Святопоклонский монастырь первого класса.
   Дабы сей монастырь иноверцам казался учреждением богоугодным, а не политическим, для сего пребывающие там монахи объявляются поклонниками и переменяются в определенные времена. Согласно с сим и дается ему название Святопоклонного.
   <…>
   Святейший Синод уведомляет Патриарха Иерусалимского о водворении русского братства в Святом Граде и поручает оное молитвам и любви его, изъясняя, что оно водворяется для теснейшего единения Церквей Российской и Палестинской; для непрерывного моления о богоспасаемой России и о царствующем в ней Доме; для передачи милостынь Российской Церкви в казну Святого Гроба и тайных пожертвований частных лиц в пользу беднейших христиан Палестины; для нравственного надзора за русскими паломниками, но не для совершения над ними таинств и обрядов церковных, что предоставляется греческому духовенству; для защиты их в случаях и, наконец, для ученых занятий.
   <…>
   Российский монастырь учреждается в Иерусалиме с ведома турецкого правительства, дабы имел он вес и безопасность в Палестине.
   <…>
   Управление его вверяется архимандриту с титулом: настоятель Российского первоклассного Святопоклонского монастыря в Иерусалиме архимандрит…
   Совет архимандрита составляют два старших соборных иеромонаха, которые должны иметь академические степени.
   Два младшие иеромонаха и два иеродиакона очередные назначаются для богослужения.
   Все монашествующие пребывают в Иерусалиме не более 7 лет…
   <…>
   Русское братство для безопасности, удобства жизни и беспрепятственного исполнения обязанностей его помещается в самом Иерусалиме. Лучшим приютом для него признается монастырь Архангельский по возвышенности местоположения и по внутреннему простору его и потому, что при нем есть сад. Но его надобно переделать. [37 - «Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 16.]
//-- * * * --//
   21 августа 1847 г. был назначен состав русской духовной миссии в Иерусалиме, возглавлявшейся архимандритом Порфирием (Успенским). Вторым лицом в миссии, тем кто должен был принять начальствование, был иеромонах Феофан (Говоров), ныне известный как св. Феофан Затворник. Но 3 мая 1854 г. миссия была отозвана в связи с Восточной войной.

   ВЫСОЧАЙШЕ ОДОБРЕННЫЙ ПРОЕКТ ОТНОШЕНИЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ К НАЧАЛЬНИКУ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ ЕПИСКОПУ КИРИЛЛУ
   16 окт. 1857 г.

   <…> Здание, назначенное для пребывания состоящей под начальством Вашим Духовной Миссии, едва достаточно для помещения ее и никакая часть оного не может быть уделена для другой цели. Архангельский монастырь, Патриархом Иерусалимским предоставленный, в случае тесноты, в распоряжение Миссии, построен по старинному обычаю края, весьма неудобно; кельи оного тесны и темны. Помещение в этом необширном пространстве Русских поклонников, для которых, собственно, он назначен, подвергает их болезням, а мы до сих пор не имеем в Иерусалиме больницы для пользования наших соотечественников.
   В последнее время многие правительства и даже частные лица старались улучшить положение своих единоверцев, посещающих Иерусалим. Даже евреи имеют там больницу, содержимую Ротшильдом и странноприимный дом, устраиваемый Монтефиоре. [38 - «Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 55.]
//-- * * * --//
   Русская миссия стала скупать земли и строиться, но это уже другая история. Между тем русские паломники (и не только русские, как мы сейчас увидим) продолжали останавливаться в Архангельском монастыре пока строилась Русская Миссия, да и после тоже.
   Кавелин в 1858 г. пишет: «Ныне Архангельский монастырь, не завися от лавры Преподобного Саввы, служит для помещения русских богомольцев мужеского пола, духовного чина и бессемейных мужчин; заведует им, как и прочими монастырями, особый игумен из славян». [39 - Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 119.]
   Пора осмотреть и сам двор. Как было сказано министром иностранных дел князем Горчаковым, он «построен по старинному обычаю края» – замкнутый двор, способный выдержать осаду даже после падения города, с собственными запасами воды в цистерне, расположенной под плитами двора и, соответственно, колодцем. И вот здесь, в закоулках и галереях монастырского двора мы можем видеть свидетельства эпохи. Не все из этих граффити сейчас можно прочесть, большинство из них повреждены, но вот, что можно:

   ИЗДЕСЬ НАХОДИСЬ ИЗРОСИЙ ГОРО
   ДА ВОРОНИЖА ПОКЛОННИК
   ИВАН БИРИЗОВСКИЙ
   1857
   КУРСКОЙ СЕЛА КУДЕНИЦИНА
   Г ИВАНЪ ДОРОХОВ 1857
   ВЪ

   Рядом на том же камне надпись почти что вся сбитая, предположительно на болгарском языке.

Вот еще надпись, похоже на дневник путешествия:

   МИХАИЛЪ ЖИВОНОСНАГ
   СПАСОВЕ И ОГРОБ Ε
   ТУРЧИЯ ИЗ ЕРУСА ЛИМА
   ОРЕИЕРОЛОМИ ТОЛМИ ЛЕ
   НЕГ СВЕТУ ГОРУ
   ОТИ ПОКЛОНИТЕСЕ
   ПОИ ОН МЕБКОТИ 1868 ДО Д

Вот надпись совершенно сбитая, но по краю: СИЕ СХИМОНАХА… ЕРНИКО

На плитах двора:

   Х: КОСТАН
   ТИН СПИРУ
   ТА ЕК
   1871

   Х конечно же означает ходжа – слово, которым арабы называют паломника и которое было в ходу у русских паломников в XIX в., а у болгар и сербов и сейчас легитимно (сказалось житие под турками).
   А рядом, похоже, этот же Константин (Спирутаки?) еще раз подписался, но уже в 1888 г.

Понятно, что паломники здесь останавливались еще до Русской Миссии, приходившие своим ходом.

Это уже румынский паломник.
Вот плита, сохранившаяся не полностью, но можно разобрать: Х ТИМО – ходжа Тимофей; ТО ИЕРО – священник? Иеромонах? Или речь о том, что пришли в монастырь (это с учетом, что текст может быть не славянский, а греческий)? И внизу ХО: КИРИЛЛ – это тоже понятно: ходжа Кирилл.

Вот еще сербские паломники:

В центре храма в 1879 г. установлен небольшой столп с серебряным изображением архангела Михаила. По преданию, он указывает то самое место, где ангел стоял, разговаривая с царем Давидом.

Сейчас иконостас есть и в приделе Саввы. Сад продолжает цвести, но вход в него только через келью настоятеля, он же и единственный монах монастыря. В остальных помещениях живут арабские семьи, а в одной из келий располагается мастерская иконописца.

Отель у Патриарших прудов. Михаил Король

   Посетители Старого Города, направляющиеся от Яффских ворот по ул. Давида, минуя одноименную цитадель, к другим иерусалимским достопримечательностям, не могут не пройти мимо этого выразительного монументального здания с северной стороны улицы. Трехэтажный дом возведен в свойственном для иерусалимской архитектуры второй половины XIX века «европейском штиле», и ему присущи всякие замечательные «архитектурные излишества», такие как, например, зубчатые арки над окнами с использованием декоративного орнамента, называемого «собачьи клыки» (dogtooth), [40 - Кроянкер Д. Иерусалимская архитектура. Застройка Старого Города. Иерусалим, 1993. С. 196.] или каменные урны-вазоны на крыше.
   Ныне это гостиница «Петра», даже скорее не гостиница, а «хостел», популярный в среде европейских бэкпэкеров («свободных» путешественников, игнорирующим по финансовым причинам общепринятые туристические рамки).
   Здание «Петры» построено как «семейный» дом еще в конце 1840-х гг. Йосефом Амзалегом (отцом Хаима Амзалега, знаменитого яффского предпринимателя), богатым еврейским купцом, приехавшим из Гибралтара в 1816 г. Биографические сведения о нем отрывочны, но известно, что был он личным другом Мозеса Монтефиори, который во время своих палестинских вояжей гостил у Амзалега.
   Первый этаж занимали магазины. В доме помимо жилых помещений, кухни и грандиозного обеденного зала, находилась синагога и йешива. В некоторых комнатах полы были вымощены серым и черным мрамором. Во всем чувствовался размах восточного купца, преклоняющегося перед европейскими стандартами… Й. Амзалег уехал в Яффу в 50-е гг. XIX столетия, а здание было приобретено Греческой Патриархией для доходных целей. В те же годы здесь размещается отель «Mediterranean», управляющим которого стал еврей-выкрест Моисей Горенштейн. В 1957 г. среди постояльцев пользующегося популярностью нового отеля автор «Моби Дика» Герман Мелвилл (1819–1891). Под впечатлением от поездки им написана большая поэма «Кларель: Поэма и Паломничество на Святую Землю» (1876), где одна из главок полностью посвящена гостинице «Mediterranean». Мелвилла потрясло прежде всего расположение гостиницы, вознесшейся своеобразным маяком над противоречиями живого и мертвого города. [41 - Melville H. Clarel: A Poem and Pilgrimage in the Holy Land. New York, 1960. P. 3.]
   В 1866 г. гостиница «Mediterranean» покинула здание Амзалега и перебралась в дом Виттенберга, недалеко Шхемских ворот на ул. Альвад (ныне здание известно как «дом Шарона»). Именно там останавливались Чарльз Уоррен и Марк Твен.
   А в 1871 г. гостиница вернулась в дом Амзалега. В это время тут гостевал 18-й президент США Улисс Симпсон Грант.
   В общем, к началу XX в. «Mediterranean» снискал популярность среди европейских туристов. Но истинный расцвет начался с 1903 г., когда хозяином отеля стал некто Ирахмиэль Амдурский (1876–1966). Он был младшим сыном Йосефа Амдурского, благочестивого еврея, приехавшего в Иерусалим из местечка Индура (на идиш Адмур) Могилевской губернии. В Иерусалиме Й. Адмурский был широко известен как реббе Йоске Могилевер, открывший в Еврейском квартале Старого Города благотворительную столовую и дешевый ресторан для еврейских паломников. В дальнейшем он расширяет свою деятельность и открывает постоялый двор с гостевыми комнатами. В 1895 г. реббе Йоске умер, и управление хозяйством перешло к 19-летнему Ирахмиэлю Амдурскому. Гостиница поменяла несколько адресов и, наконец, в 1903 г. переехала в дом Амзалега и стала называться «Гостиница Центральная – И. Амдурски» (она же «Центральная», «Центр», «Сентраль»). Среди ее гостей евреи составляли большинство, однако гостиница пользуется популярностью как среди христиан, так и среди мусульман.
   Главной привлекательностью гостиницы была ее близость к достопримечательностям Старого Города, да и цены на жилье были ниже, чем в других еврейских гостиницах. Таковых, впрочем, было не так и много, но конкуренцию они составляли серьезную, особенно знаменитый «Каминиц» за пределами стен Старого Города, где, например, в 1898 г. останавливалась свита кайзера Вильгельма Второго…

   Ирахмиэль Амдурский

   Конечно, с крыши «Амдурски» вид открывался такой, что у далекого от поэзии человека просто дух захватывало, а более близкий к ней не мог не написать что-нибудь прекрасное. Что зачастую и происходило с постояльцами. В мае 1907 г. в гостинице останавливается русский писатель Иван Алексеевич Бунин со своей молодой гражданской женой Верой Николаевной Муромцевой. Изначально они живут в «Каминице», но бунинская душа рвалась к святым местам, и на второй день пребывания в Иерусалиме, во время прогулки по Старому Городу, Иван Алексеевич и Вера Николаевна принимают решение переехать сюда, прямо в «жерло» Иерусалима, на ул. Давида:
   «– Вот где надо было бы остановиться! – воскликнул Ян. – В путеводителе указаны гостиницы внутри города и, кажется, именно в этой улице. На обратном пути зайдем и узнаем, если будут свободные номера, непременно переедем…
   Возвращаемся из Храма тем же путем. Заходим в отель. Свободные комнаты будут через два дня, Мы просим оставить одну за нами. Радуемся, что будем жить в самом Иерусалиме». [42 - Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М., 2007. С. 312.]
   Выбор был сделан в пользу гостиницы «Амдурски», второй знаменитой еврейской гостиницы в городе. Воистину, еврейское счастье преследовало Бунина! Благодаря курьезному стечению обстоятельств, Иван Алексеевич и Вера Николаевна были зачислены турецкими пограничными бюрократами не в категорию «русских православных паломников», а в группу еврейских туристов, которым взамен паспортов выдавали специальные «красные билеты», ограничивающие как срок пребывания на Святой Земле, так и географию путешествия. Например, владельцы этих пропусков не имели права передвигаться по Самарии и для того, чтобы побывать в Галилее, им приходилось совершать морское турне через Бейрут. Кроме того, различные русские странноприимные заведения оказались для возлюбленных закрытыми. Но возможно, это и к лучшему: не пришлось лезть в унизительные объяснения по поводу семейного статуса… И самое главное, Бунину удалось увидеть то, что неминуемо ускользало от взора «классических» паломников и в Иерусалиме, и в Вифлееме, и в Иудейской пустыне, и в Галилее…

   Вид на бассейн царя Езекии с крыши дома Амзалега (конец XIX в.)

   Что ж, отправимся вместе с Буниным и Муромцевой в новое жилье на Святой Земле, в этот «высокий узкий дом», где «на его крыльце – смуглый, быстро глазый еврей, хозяин нашего отеля». [43 - Бунин И. А. Иудея // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. М., 1965. Т. 3. С. 359.]
   Вера Николаевна вспоминает: «В новом отеле публика была уже иная, чем в прежнем пансионе, больше всего было магометан в фесках и чалмах, у которых вокруг чалмы зеленый шелк – отличие побывавших в Мекке. Правоверные едят руками, не признавая ни вилок, ни ножей.
   Вечер мы провели на крыше нашего отеля. И до чего там было хорошо!». [44 - Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. С. 328.]
   «И до чего же там было хорошо!» – это ключевая фраза. Именно эта гостиница смогла стать основным сюжетным стержнем бунинского путешествия, точкой пересечения воспоминаний…
   Главная особенность открывавшегося с крыши ландшафта – гигантский каменный бассейн с северо-восточной стороны отеля, так называемый «бассейн царя Хизкияху (Езекии)», или «Патриаршие пруды» (по принадлежности Греческой Патриархии). Практически увидеть этот водосборник в полном панорамном объеме больше, как с крыши этой гостиницы, неоткуда.
   Первым отразил в литературе этот водоем, высеченный Иродом во время воздвижения верхнего дворцового комплекса, надо полагать, Иосиф Флавий в «Иудейской войне»:
   «…На этом, составленном из глыб массиве, находилось вместилище для дож девой воды двадцати локтей глубины; над ним возвышалось еще двух этажное жилое здание, вышиною в двадцать пять локтей, разделенное на различного рода покои и увенчанное маленькими двухлоктевыми башен ками и трехлоктевыми брустверами» (5:4:3). [45 - Флавий И. Иудейская война. Минск, 1991. С. 333.]
   Вышеупомянутый Мелвилл в своей поэме тоже не преминул заметить:

     The inn abutted on the pool
     Named Hezekiah's, a sunken court
     Where silence and seclusion rule,
     Hemmed round by walls of nature's sort,
     Base to stone structures seeming one
     E'en with the steeps they stand upon.

     Прижался к дому водоем —
     То Езекии древний пруд —
     Глухой и каменный объем
     В разломе равнодушных руд.
     Зажатый меж природных скал
     Повис над пропастью сей зал… [46 - Melville H. Clarel: A Poem and Pilgrimage in the Holy Land. New York, 1960. P. 11.]

   Гостиница «Амдурски» в 1910-е гг.

   А у Бунина и вид с крыши, и сам бассейн кочуют из произведения в произведение. В новелле «Иудея»:
   «Иду по внутренним и наружным лестницам, на одном повороте останавливаюсь: за окном подо мной – громадный «водоем пророка Иезекии», темно-зеленая вода которого стоит прямо среди домовых стен с решетчатыми окошечками, пробитыми как попало – и очень высоко, и очень низко. Медленно спускается из одного такого окошечка кожаное ведро на веревке…
   Солнце на закате. Я выхожу на крышу, снимаю пробковый шлем, и по голове моей дует с запада сильный и прохладный ветер. Небо глубокое, бледно-синее, без единого облачка. Я на темени Иудеи, среди волнистого плоскогорья, лишь кое-где покрытого скудной зеленью. Все мягкого, но очень определенного серо-фиолетового тона. Застывшие перевалы, глубокие долины, куполообразные холмы… За мной, в закате – оливковые рощи и раскиданные по холмам здания: католические приюты, школы, госпитали, виллы. На севере, на горизонте, – четкий известковый конус, гора Самуила. На востоке, за Кедроном и горой Елеонской, – Иудейская пустыня, долина Иордана и стеной нежно-фиолетового дыма заступивший полнеба, ровный и высокий хребет от века таинственных Моавитских гор. Прямо же подо мною плоской, голой кровлей желто-розового цвета лежит каменная масса небольшого аравийского города, со всех сторон окруженного глубокими долинами и оврагами». [47 - Бунин И. А. Иудея // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. М., 1965. Т. 3. С. 363.]
   В стихотворении «Иерусалим»:

     В полдень был я на кровле. Кругом, подо мной,
     Тоже кровлей, – единой, сплошной,
     Желто-розовой, точно песок, – возлежал
     Древний город и зноем дышал. [48 - Бунин И. А. Иерусалим // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. М., 1965. Т. 1. С. 275.]

   В новелле «Камень»:
   «Открыв глаза, почему-то с особенной радостью увидал я нынче открытое окно своей холодной каменной комнаты… В тишине слышен плеск бурдюков, опускаемых из окон в зеленую воду водоема, еще полного густой тени; слышен зычный крик водоносов, бегущих по крытым уличкам базаров, говор и дробный стук копыт на площади возле цитадели». [49 - Бунин И. А. Камень // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. М., 1965. Т. 3. С. 369.]
   А вот что пишет Муромцева:
   «Внизу подо мной водоем, в котором Давид увидал купающуюся Вирсафию. Я вижу, как из одного окна опускается в него кожаное ведро.
   Затем думаю об Яне, которого я еще вполне не понимаю. Слишком он ни на кого не похож, и часто ему не нравится то, что я привыкла считать чуть ли не за непреложную истину». [50 - Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. С. 329.]
   Налицо явление, имеющее отношение к «иерусалимской экстраполяции», то есть к переносу исторических локализаций на мифологические. И если уж превращаются остатки верхнего дворца Ирода в цитадель и башню Давида, то именно отсюда, сверху, он, царь Давид, и должен сойти с ума от вида обнаженной жены Урии, принимающей водные процедуры. И в бассейн Вирсавии естественным образом экстраполируются Патриаршие пруды им. Царя Иезикии…
   39 лет спустя после путешествия на Святую Землю Бунин напишет одну из самых ошеломительных своих новелл – «Весной в Иудее», вошедшую в «Темные аллеи», местом кульминации рассказа назначит гостиницу Амдурского:

   Открытка с видом гостиницы «Центральная» («Амдурски»)

   «На одном повороте лестницы она приостановилась: там, глубоко внизу за узким окном, виден был древний “Водоем пророка Иезекииля” (возможно, память подвела писателя, и вместо царя Иезикии предложила в качестве исторического хозяина пророка Иезикииля. – М. К.), зеленоватая вода которого лежала, как в колодце, в квадрате соседних сплошных домовых стен с решетчатыми окошечками, – та самая вода, в которой купалась Вирсафия, жена Урия, наготой своей пленившая царя Давида». [51 - Бунин И. А. Весной в Иудее // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. М., 1965. Т. 7. С. 253.]
   Друг Ирахмиэля Амдурского плодовитый писатель того времени Пинхас Граевский так описывает гостиницу в «Путеводителе по стране Израиля» (1909 г.):
   «Гостиница находится на ул. Давида, в одном из самых элегантных кварталов Иерусалима, поблизости от Яффских ворот. Совсем рядом находится огромный восточный базар, англо-палестинский банк, немецкий банк (“Фрутигер”) и австрийская почта. Гостиница располагается прямо напротив Башни Давида… Здание – трехэтажное; состоит из цокольного этажа и двух жилых этажей. На первом этаже – трапезная, 19 × 9 м. Комнаты, окнами выходящие на фасад, – очень просторные и имеют выход на балконы с прекрасным видом на город и ул. Давида. На втором этаже – гостевые комнаты и большой салон для деловых встреч и музыкальных вечеров, а также одна семейная “свита”. Из окон салона открывается вид на восток, на Храмовую гору, на Масличную гору, на Иорданскую долину и Моавский хребет. Но нечто особое – это огромная терраса на крыше гостиницы, находясь на которой осознаешь смысл библейских слов: “Возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу” (Быт. 13:14). Вид с этой крыши – один из самых уникальных в Иерусалиме. Мебель в номерах и салоне – весьма удобная. Кухня – европейского стиля и абсолютно кошерная. Хозяева гостиницы – одни из самых уважаемых горожан, пользующиеся большой симпатией со стороны иерусалимцев». [52 - Гниховский Д. Иерусалимские истории. Иерусалим, 1995. С. 66.]

   Современный вид гостиницы «Петра»

   В доме Амзалега гостиница Амдурского просуществовала вплоть до 1930 г. Именно здесь, у Амдурского, 25 июля 1920 г. на одну ночь останавливается верховный комиссар подмандатной Палестины Герберт Самуэль, дабы встретить субботу в Старом городе и помолиться в синагоге Хурва (где, кстати, должность габбая занимал Амдурский).
   В 1929 г. одним из последних знаменитых постояльцев «Централя» (до его переезда на новое место) был рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон, 6-й адмор династии любавических хасидов (хабадников).
   Кстати, и сам Ирахмиэль Амдурский с семьей проживал в этом же здании (потом переехал в «дом Амдурского» в иерусалимском районе Ромема).
   В гостинице также постоянно функционировал кошерный ресторан. Тут проводились всяческие праздничные мероприятия, справлялись свадьбы и бар-мицвы. Здесь женился «первый ивритский ребенок» Итамар Бен-Ави, сын великого реформатора языка иврит Элиэзера Бен-Йегуды. Тут же справлял религиозное совершеннолетие своего сына будущий первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион.
   В 1930 г. гостиница «переезжает» на ул. Юлиан (Кинг Дэвид), а с 1935 по 1948 г. она занимает дом № 10 по ул. Бен-Йегуда. 22 февраля 1948 г. здание было полностью разрушено во время чудовищного теракта.
   После того, как в 1931 г. гостиница Амдурского переехала, здание было сначала занято неким немцем (имя неизвестно), потом его временным хозяином стал араб-христианин Якуб Суахали, давшей гостинице имя «Континенталь». В 1942 г. гостиницу арендовал у Греческой патриархии некий мусульманин по имени Саид Караш и дал ей новое имя, сохранившееся по сей день, – «Петра». В 1947 г. в гостинице было зафиксировано 50 кроватей на 22 комнаты. Основными постояльцами являлись мусульмане, мелкие торговцы и деревенские жители из Сирии, Ливана и Ирака…
   В 2005 г. сионистскими религиозными организациями была предпринята попытка выкупить здание гостиницы у Греческой Патриархии. Патриарх Ириней I дал добро на сделку, но та по ряду политических причин не состоялась. Ириней же был благополучно низложен.
   Ныне гостиница используется как хостел для бэкпэкеров (в основном из стран Европы). Но с крыши по-прежнему открывается чудеснейший вид, и любой желающий может, заплатив, правда, консьержу мзду в размере всего 5 шекелей, подняться туда по скрипучей деревянной – той самой! – лестнице… И – И мелькали, сверлили стрижи тишину

     И далеко я видел страну. [53 - Бунин И. А. Иерусалим // Бунин И. А. Собр. соч. в 9 т. 1965. Т. 1. С. 275.]

«В том крае, где солнца восход, …прекрасная пальма растет» [54 - М. Ю. Лермонтов. «На севере диком…», 1841.]. История одомашнивания и отношения к финиковой пальме. Сю Фрумин

   Финиковая пальма, Phoenix dactylifera L., – это единственная крупная пальма, известная с давних времен в Европе. Она растет по всему югу Старого Света – в оазисах и у естественных водоемов Ближнего Востока и в Индии. Это теплолюбивое и влаголюбивое растение было одомашнено примерно 6–8 тысяч лет назад в районе Персидского залива. [55 - Zohary D., Hopf M., Weiss E. Domestication of Plants in the Old World. 4th ed. Oxford, 2012.] Самые ранние находки (ок. 6 000 до н. э.) относятся к Убейдской культуре на территории современной Саудовской Аравии – в Восточной Аравии. К 4-му тысячелетию до н. э. относятся более поздние находки на территории современных Ирака, Иордании и Израиля. Ассирийская мифология связывает финиковую пальму с главной богиней – богиней любви и плодородия Астартой. С восхищением финиковой пальмой на родине Авраама, в шумерском городе Ур, связывают и более поздние традиции – еврейскую, христианскую и исламскую. В 3-м тысячелетии до н. э. финиковая пальма уже была широко известна в Египте и в Индии; именно к этому времени относятся первые упоминания о ней в письменных источниках.
   В Древнем Египте пальма ассоциировалась с легендарной птицей 'бенну' [56 - И сегодня египетские копты называют финиковую пальму ‘бннэ’.], олицетворявшей бога солнца Ра, и с самим солнцем. Также, финиковая пальма почиталась как одно из воплощений богини неба, Хатхор. Два иероглифа связаны с финиковой пальмой: сама пальма обозначала «год», а иероглиф листа – календарный месяц. [57 - Здесь и далее используется подробная сводка исторических и культурных связей с египетским и мусульманским миром приведенная Заидом А. в сборнике подготовленным Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН (ФАО): Zaid, А. (ed.) 2002. Date Palm cultivation. FAO, 156, rev. 1. http://www.fao.org/docrep/006/Y4360E/y4360e00.htm] Молодые ветви финиковой пальмы были в Египте символом царствования и долголетия. Со времен первых фараонов изображениями пальмовых ветвей украшали гробницы.
   Знакомое нам сегодня название растения связано с финикийцами, которые торговали плодами пальмы по всему Средиземноморью. Финикийское название «Феникс» созвучно с именем легендарного царя Финикии, брата похищенной Зевсом Европы. Но в случае с пальмой название скорее связано с цветом ее спелых плодов: «феникс», φοίνιξ (‘фойникс’) означает «пурпурный, багряный» [58 - Этимология названия восходит и к цвету другого ценного продукта финикийской торговли – редкому красителю, который финикийцы добывали из морских моллюсков.]. Так или иначе, уже Теофраст, древнегреческий философ и «отец» ботаники, живший в IV в. до н. э., использовал название «феникс» в своих трудах. Из греческого языка название перешло в русский язык и на латынь, в ботанику. [59 - Linnee, C. 1753. Species Plantarum, p. 1188. Holmiae.] В эллинистической культуре пальмовая ветвь была наградой победителю. Она ассоциировалась с Аполлоном, богом красоты, молодости, поэзии, музыки и мудрости. В наши дни эту традицию безусловно положительного отношения к финиковой пальме в Старом Свете можно увидеть в том, что с 1955 г. именно пальмовая ветвь стала главным призом Каннского кинофестиваля.
   В еврейской и исламской традициях финиковую пальму отождествляют с Древом жизни, которое росло в раю. В храме Соломона изображение пальмовых ветвей украшало двери храма, ведущие к Двир, святая святых (3Цар. 6:32). Исламская традиция связывает пальму и с пророком Мухаммедом: суры Корана при его жизни был записаны на листьях пальмы и дом пророка был построен из пальм. [60 - См: Zaid, А. (ed.) 2002. Date Palm cultivation. FAO, 156, rev. 1. http://www.fao.org/docrep/006/Y4360E/y4360e00.htm] К тому же пальма – прототип минарета, откуда муэдзин призывает паству на молитву. В исламской традиции добрым знаком считается финиковая пальма во дворе дома, следуя завету Айши, жены пророка Мухаммеда: «Дом без финиковой пальмы голоден» [61 - См: Zaid, А. (ed.) 2002. Date Palm cultivation. FAO, 156, rev. 1. http://www.fao.org/docrep/006/Y4360E/y4360e00.htm]. Во время традиционного исламского поста, Рамадана, для разговения едят финики.

Связь пальмы со Святой Землей

В Песни Песней возлюбленная сравнивается стройностью с пальмой (Песн. 7:7–8). На иврите финиковую пальму зовут красивым именем Тамар. Это название закрепилось и в арабском языке за самой спелой стадией плодов, когда они уже темно-коричневые, самые сочные. В синодальном переводе Тамар превратилась в Фамарь: «И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по имени Фамарь, и полюбил ее Амнон, сын Давида» (2Цар. 13:1). Финиковая пальма – один из семи видов растений (финик, пшеница, ячмень, виноград, инжир, гранат, олива), которыми благословлена земля Израиля. И хотя она одна из семи, именно пальмовыми листьями, свежесрезанными, молодыми, еще не распустившимися, ‘лулав’, встречают в еврейской традиции Праздник Кущей, который совпадает с пробуждением природы и началом сельскохозяйственного цикла работ. Листья срезают на праздники каждый год, и потому в городах редкая пальма может похвастаться нетронутой кроной в 100–125 листьев.
Христианская традиция чествования пальмовыми листьями последнего воскресенья перед Пасхой прослеживается с коптской церемонии. [62 - См: Zaid, А. (ed.) 2002. Date Palm cultivation. FAO, 156, rev. 1. http://www.fao.org/docrep/006/Y4360E/y4360e00.htm] В праздничном иконостасе русского православного храма пальмовые ветви традиционно изображаются на иконе «Вход в Иерусалим», где жители Иерусалима приветствуют Иисуса пальмовыми ветвями. Эта традиция использовать пальмовые ветви продолжается в католическом ритуале: последнее воскресенье перед Пасхой так и называется «Пальмовое воскресенье». В России это «Вербное воскресенье». Ведь именно верба расцветает в самом начале весны и символизирует начало нового земледельческого сезона. Русская традиция привозить из долгого путешествия к Святой Земле пальмовые листья, которые высыхая сохраняют свою форму и цвет, отразилась в названии таких богомольцев – паломники.

История использования

Финиковая пальма так давно одомашнена, что, согласно вавилонской поговорке, способов использования финиковой пальмы столько же, сколько дней в году. Греческий географ Страбон перечисляет, что дает финиковая пальма: это и хлеб, и вино, и уксус, и мед; все виды плетеных материалов (для корзин, циновок и сандалий); сухие косточки фиников использовались в качестве топлива в кузницах; а размоченные косточки шли на откорм быков и овец. [63 - Страбон. География. 16:14.] Сироп из фиников, ‘силан’, считается одним из претендентов на сладкое звание библейского меда. Возможно, именно его имели в виду разведчики Иисуса Навина, описывая землю Израиля, как «текущую молоком и медом». В народной медицине финики применяются при лечении инфекций, анемии, а также используются как афродизиак. К тому же и пыльца финиковой пальмы съедобна, и содержит эстрон, элемент эстрогена, стимулирующий выработку половых гормонов у человека. Кроме того, мягкие, молодые листья пальмы можно варить и есть, также как и верхушечную почку, и сердцевину ствола.
Важно отметить, что в жарком и сухом климате Ближнего Востока сухофрукты важны для жизни, ведь они высококалорийны и не портятся, высыхая. Высокое содержание сахаров в них (ок. 80 % от массы спелого финика) позволяет поддерживать силы в жару.

Строение пальмы

Ствол финиковой пальмы колоннообразный, до 1 м в диаметре, достигает 20-метровой высоты и не ветвится. На вершине ствола-колонны собраны в спиральную розетку огромные (3–6 м в длину, 0,5 м в ширину) серо-зеленые листья пальмы, по 13 листьев в каждом круге. Вайя, то есть лист пальмы, состоит из двух частей: широкого основания, которое охватывает стебель пальмы, и собственно листа. В самом начале лист – узкий, цельный (простой), мягкий. Довольно быстро лист разрастается и расширяется, одновременно грубея и разрываясь на 150–300 узких листочков, сидящих на треугольной средней жилке листа (срединном гребне). Срединный гребень вайи придает ей большую прочность, и потому ее часто используют для перекрытия потолков шалашей и временных жилищ. Листочки (до 6 см в ширину) узкие, цельные, длинные (15–100 см), сложены вдоль. Таким образом, взрослая вайя финиковой пальмы по форме напоминает перо, но в отличие от пера нижние 10–60 листочков – это длинные (24 см) и острые (1 см толщины) шипы. Весь лист покрыт толстым слоем кутикулы, кожистый и жесткий за счет накопления кремнезема (SiO -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

) в клетках, как у злаков. В отличие от недолговечных листьев злаков с таким же высоким содержанием кремнезема в клетках, вайя живет от 3 до 7 лет. В течение года из середины верхушки пальмы вырастают от 10 до 26 новых вай.

   Фотография финиковой пальмы в ноябре. Видны огромные листья-вайи с листочками и шипами на срединном гребне, гроздья пурпурных фиников, толстый колоннообразный ствол с чешуями

   Со временем, розетка листьев становится вогнутой «корзинкой», напоминающей гнездо огромной птицы. Как птица Феникс (Финист в русской традиции), которая живет сотни лет, а умирая, восстает из пепла, финиковая пальма не боится пожара. На верхушке обгоревшего дочерна ствола после пожара вырастают новые листья, если сердцевина ствола не была повреждена. К тому же финиковая пальма выдерживает и заморозки до –10° С. Защищает сердцевину ствола и от пожара, и от мороза толстая, деревянистая чешуя ствола. Чешуйки – это одревесневшие основания вайи пальмы. Старея, лист желтеет, обвисает вдоль ствола, но не опадает сам. Лист срезают, и в результате, на стволе пальмы остается только ромбовидная чешуйка.
   Пальмы живут столетия и продолжают расти всю жизнь, хотя, как у большинства однодольных, у них нет вторичного утолщения ствола и нет его покрова – коры. Что же поддерживает в вертикальном положении всю массу дерева с мягкой сердцевиной и пучком огромных листьев на макушке? Секрет кроется в форме и строении стебля-ствола, а также в радиально-симметричной, как у зонтика, форме кроны. Многочисленные проводящие пучки, по которым текут жизненные соки растения, защищены жесткими волокнами, содержащими кремнезем (SiO -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

). Плотная ткань таких проводящих пучков придает устойчивость стволу. Финиковая пальма – долгожитель, и клетки ее проводящих пучков (древесины и луба) известны на данный момент как самые «долгоиграющие» клетки у семенных растений. Секрет их более чем вековой «вечной молодости» еще не до конца изучен.

Выращивание пальмы

Выращивание фиников требует знаний и умения, потому что это двудомное растение и для получения плодов нужно иметь по крайней мере две пальмы – мужскую и женскую. Цветы женского дерева превращаются в финики только после их опыления пыльцой из цветов мужского дерева. Цветет финиковая пальма с февраля по апрель длинными (до 1 м) кремовыми метельчатыми соцветиями на широких и плоских цветоносах в пазухе вайи. Цветы простые, 3-лепестные, кожистые. В цветах мужского дерева есть три тычинки с пыльцой, в то время как в женских цветах тычинки стерильны. Плоды созревают в течение полугода, к сентябрю-ноябрю. В природе опыление происходит ветром, но какой рачительный хозяин «пустит на ветер» вопрос об урожае? Поэтому финиковую пальму давно научились опылять вручную. На 50 женских деревьев достаточно одного мужского дерева. Интересно, что пыльцы у финиковой пальмы не только очень много, как, впрочем, и у большинства ветроопыляемых растений, но она остается жизнеспособной в течение целого сезона или даже одного-двух лет. Хранение сортовой пыльцы при низких температурах (от –20 ° C в холодильнике до –196 ° C в жидком азоте) и низкой влажности позволяет сохранять ее до 10 лет. Долгая жизнеспособность пыльцы финиковой пальмы очень важна, так как женские деревья расцветают прежде мужских, и первые соцветия опыляют пыльцой прошлых сезонов. Сейчас опыляют финиковую пальму, поднимаясь на специальных кранах к соцветиям на вершине дерева. Опыляют или традиционным методом, подвязывая срезанные веточки мужского соцветия к верхушке женского, или с помощью специальной пневмопушки – пыльцеразбрасывателя. Искусственное опыление пыльцой определенного сорта помогает сохранить чистоту сорта и увеличивает урожай. Для того, чтобы плоды были крупнее и для того, чтобы пальма плодоносила каждый год, проводят двухэтапное прореживание женских соцветий – сначала прореживают ветви соцветия, а на оставшихся ветвях прореживают еще и цветы (из 53 цветов остается только 10).

Бен-Цион Исраэли в традиционном приспособлении для сбора фиников на вершине пальмы

Максимального плодородия финиковая пальма достигает через 8–10 лет после высадки. Рощи финиковой пальмы определенного сорта разводят отпрысками (до 35 кг весом), которые вырастают в пазухе нижних вай молодой, от 10 до 15 лет, пальмы. Через 10–15 дней после отделения от материнского растения отпрыски надо высадить в грунт. Эти две недели без воды обычно способствуют развитию мощной корневой системы пальмы. У взрослой пальмы корни достигают пятиметровой глубины в поисках грунтовых вод, и собирают воду в радиусе трех метров вокруг ствола. Финиковая пальма прибавляет в росте по 30–45 см в год и за 15 лет может достичь семиметровой высоты. Взрослая финиковая пальма дает от 60 до 100 кг сахарно-сладких фиников в год в течение 60–80 лет! И растет она в жарком климате полупустынь и пустынь, на соленых почвах, удовлетворяясь грунтовыми водами и зимними дождями.

История пальмы в Израиле

   Когда римляне завоевали Иудею, рощи финиковых пальм тянулись от Кинерета [64 - Флавий И. Иудейская война. 3:10:8.] вдоль долины реки Иордан [65 - Плиний Старший. Естественная История. 13:9.] и побережья Мертвого моря [66 - Плиний Старший. Естественная История. 5:15. («О Ессеях» – Финиковые пальмы в Эйн-Геди).]. Самая большая, длиной более 10-ти километров [67 - Иерихонская роща по указанию И. Флавия простиралась на 70 стадий. См: Флавий И. Иудейская война. 4:8:3; Согласно Страбону – на 100 стадий. Страбон. География, 14:2:41.] была в Иерихонском оазисе. Плиний Старший [68 - Плиний Старший. Естественная История. 13:9.], сравнивая финики из Иудеи с растущими в Африке и Европе, подчеркивал превосходные вкус и качество первых. Центр их выращивания, Иерихон, по Ветхому Завету «Пальмовый город» (Втор. 33), был так известен своими рощами и садами благовоний, что именно его Марк Антоний подарил Клеопатре [69 - Плиний Старший. Естественная История. 5:15:3.], отобрав у царя Ирода.
   Финиковая пальма была так важна для экономики Иудеи, что стала ее символом. Когда в 71 г. н. э. римляне подавили кровопролитное восстание в Иудее, император Веспасиан приказал в ознаменование своей победы, выбить на монетах изображение печальной женской фигуры, сидящей под финиковой пальмой. Надпись на монете «Iudea capta» означает «покоренная Иудея».
   С разрушением римлянами Иерусалима, прекратился экспорт фиников из этой провинции, а после подавления следующего восстания в начале II в. н. э. выращивать финики стало практически некому. Несмотря на долголетие финиковой пальмы, к концу четвертого века иудейский сорт финиковой пальмы исчез окончательно. Но, возможно, не все потеряно.
   В середине 60-х гг. XX в. во время раскопок дворцов царя Ирода в крепости Массада у Мертвого моря, в одной из кладовых был найден запечатанный кувшин с высохшими финиками. Археологи датировали находку первым веком новой эры, то есть речь идет о плодах, собранных с дерева, выросшего во времена Евангельских событий. Кувшины были так хорошо закрыты, что к финикам не пробрались ни вредители, ни роса. Финики были в прекрасной сохранности, хотя пролежали почти 2 тысячи лет. В 2005 г. попробовали прорастить три косточки из найденных на Массаде. Из трех косточек принялся только один росток. Он высажен в открытый грунт в долине Арава (к северу от Эйлата) в кибуце Ктура, где работает др. Элейн Соловей, прорастившая ископаемые финики. Росток назвали Мафусаилом [70 - У финикового Мафусаила есть тезка – уникальная сосна. Она растет почти 5 тысяч лет, правда не «на севере диком», а на востоке Калифорнии и относится к виду Сосна остистая межгорная (Pinus longaeva D. K. Bailey).] – по имени библейского долгожителя, прожившего 969 лет. Сравнительный генетический анализ [71 - Sallon S., Solowey E., Cohen Y., Korchinsky R., Egli M., Woodhatch I., Sim-choniO., Kislev M. Germination, Genetics, and Growth of an Ancient Date Seed // Science. 2008. 13 June 320: 1464.???] финикового Мафусаила с самыми древними известными сортами, показал, что ближе всего он к иракскому сорту Барри (отличие на 16 %) и к египетскому сорту Хайани (отличие на 19 %). От марокканского сорта Меджул Мафусаил отличается значительно больше (на 50 %).
   Удастся ли воссоздать древний сорт фиников покажет будущее, но уже сегодня финиковые пальмы снова растут по всей долине реки Иордан от Кинерета до Мертвого моря. Там, где путешественники девятнадцатого века с трудом находили одно-два дерева, [72 - О том, что финиковая пальма стала редкостью в Палестине, свидетельствуют, например, и книга географа, раввина Иосифа Шварца «Плоды Земли» (Теву’от а-Арец, 1845 г., II: 304???) или карта Иерусалима, составленная и выполненная ботаником и картографом Францем Вильгельмом Зибером в 1818 г.] поднялись пальмовые плантации, где производят около 22 тысяч тонн фиников в год. Когда же финиковые пальмы вернулись в Израиль?

   Серебряный сестерций Веспасиана 71 г. н. э. Скорбная женская фигура символизирует покоренную Иудею

   Попытки восстановления этой отрасли хозяйства предпринимались с начала ХХ в., хотя в то время не было недостатка в недорогих привозных финиках. [73 - ] Энтузиасты считали необходимым возродить финиковые рощи, прославившие когда-то эту землю, сделать их частью современного ландшафта. В 1924 г. Йосеф Вайц (уроженец Волыни), один из «отцов» озеленения Израиля, привез из Египта первую партию отпрысков финиковой пальмы. Однако эти саженцы не прижились. В 1933 г. Бен-Цион Исраэли (уроженец г. Глухова) отправился в Ирак за северными сортами финиковой пальмы. Вывоз ростков из Ирака был запрещен, поэтому экспедиция была сопряжена с риском для жизни. Пальмы той его первой экспедиции растут и по сей день на южном берегу озера Кинерет, в том месте, где из него вытекает река Иордан. Бен-Цион Исраэли организовал еще семь экспедиций за отпрысками разных сортов финиковой пальмы: в Ирак, на Синай, в дельту Египта и даже в Иран. Не всегда экспедиции заканчивались удачно. Главная трудность заключалась в том, что задержка с высадкой отпрысков снижает шансы пальмы на выживание. Одна из самых дерзких и удачных операций по доставке финиковой пальмы в Израиль была произведена в 1957 г. Тогда купленные в Басре 20000 отпрысков были погружены на корабль, якобы для отправки в Италию, но пройдя Суэцкий канал, корабль повернул в Хайфу.
   Сейчас в Израиле выращивают семь «сухих» сортов фиников: Меджуль, Декельнур, Амри, Барри, Хадрави, Захиди и Халави; и два «сочных»: Хайани и Бархи. «Сочные» сорта содержат в основном глюкозу и фруктозу (81–85 % от содержания сахаров), «сухие» содержат больше сахарозы (ок. 36 %).
   Не только человек любит полакомиться сладкими плодами. У финиковой пальмы есть и вредители: это грызуны, птицы, летучие мыши, круглые черви и улитки, насекомые и ящерицы. В Израиле финики защищают от вредителей мелкой сеткой и феромонными ловушками. Пестициды применяются только для защиты отпрысков, так как они еще не плодоносят, и именно их стволы обычно атакуют насекомые.
   Финиковая пальма влаголюбива, а на Ближнем Востоке не хватает воды. Поэтому для полива финиковых пальм в Израиле стараются использовать воду, очищенную после первичного использованная в быту. Эта вода, прошедшая сита и фильтры, отстоявшаяся, «почти» питьевая. Но все равно плоды собирают только с высоты не менее 2 метров, используя ствол самой пальмы, как дополнительный фильтр. Эта идея не нова: волокна финиковой пальмы (то есть старые листья и стволы) с давних пор и по сей день используются в Ираке в качестве фильтров в дренажных трубах. К 60 годам плодородие пальмы начинает снижаться, да и опылять и собирать урожай с 25-метрового дерева непросто. Поэтому старые высокие деревья в Израиле отправляют на «почетную пенсию»: их пересаживают, озеленяя улицы городов.
   Эти высокие финиковые пальмы-ветераны встречают прилетевших в аэропорту Бен-Гурион, радуют глаз в парках и на проспектах, приветствуют паломников в Иерусалиме.

К истории Русской Духовной Миссии в Иерусалиме: период Арабо-Еврейской войны в Иерусалиме 1948 г. Диакон Роман Гультяев

В ноябре 1947 г. на Генеральной ассамблее ООН решался вопрос о будущей судьбе Палестины. Был разработан план, по которому часть территории на запад от реки Иордан отходила к еврейскому государству, а другая часть – к арабскому, при этом Иерусалим становился интернациональным городом, анклавом сосуществования разных международных и межконфессиональных общин под эгидой ООН. [74 - Меламедов Г. А., Эпштейн А. Д. Дипломатическая битва за Иерусалим. Иерусалим, 2008. С. 133–148.] По плану ООН большая часть земли (56 %) предоставлялась под еврейское государство. Также по плану на территории, которая будет под еврейским контролем, находились 45 % арабов. Евреи согласились на раздел, а арабы отказались его признавать и требовали создания в Палестине единого арабского государственного образования. Арабские страны принципиально отвергли создание еврейского государства. По заявлениям арабских лидеров, план ООН нарушал права большинства населения Палестины, которое тогда состояло на 67 % из неевреев.

Раздел Палестины по резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1947 г., советская версия

Среди стран-участниц Генеральной Ассамблеи ООН у СССР и подчиненных ему стран был один из самых влиятельных голосов. Поскольку в Кремле полагали, что образование еврейского государства происходит вопреки интересам Великобритании, на Ближнем Востоке, СССР выступил в поддержку раздела Палестины и фактически – за образование государства Израиль. Англичане полагали, что СССР и США не найдут общего решения, и в итоге резолюция не будет принята и за Великобританией сохранится мандат на Палестину. 29 ноября 1947 г. состоялось голосование за резолюцию № 181 о создании еврейского государств в Палестине. 33 страны, социалистический блок во главе с СССР проголосовали «за», 13 проарабских стран «против», 10 «воздержались». Резолюция предусматривали прекращение действия британского мандата в Палестине к 1 августа 1948 г. Иерусалим и Вифлеем, согласно решению ООН, должны были стать территорией под международным контролем. Лондон объявил, что прекратит управление подмандатной Палестиной 15 мая 1948 г. Через неделю после оглашения резолюции в Палестине начались массовые беспорядки, которые через несколько месяцев переросли в Арабо-Еврейскую войну. Только война могла решить будущее Палестины и Иерусалима. Еврейские и арабские военизированные формирования Палестины стремились к максимальному захвату территории и контролю над коммуникациями, занятию ключевых стратегических пунктов сразу же после ухода британских войск.

История Русской Духовной Миссии в свете военных событий. Март – август 1948 г.

   В Нью-Йорке в архиве Синода Русской Православной Церкви Зарубежном сохранилась переписка за 1948 г. начальника РДМ архимандрита Антония (Сенкевича) [75 - Архимандрит Антоний (Синкевич) родился в Киеве в 1903. Сын известного протоиерея РПЦЗ Федора Синкевича – киевского монархического деятеля. С 1920 вместе со своей семьей жил в Югославии. Закончил там русскую кадетскую школу. Затем изучал медицину в Белградском университете, но вскоре перешел на Богословский факультет, где обучался с 1926 по 1930. В 1930 был возведён в сан иеродиакона. В 1933 рукоположен в иеромонаха. С 1933 служил в составе Русской Духовной Миссии РПЦЗ в Иерусалиме. С 1937 по 1951 – архимандрит, начальник миссии. В 1951 отец Антоний хиротонисан во епископа Лос-Анжелосского, викария Сан-Францисской епархии. Служил в Сан-Франциско. В 1961 возведен в сан архиепископа. С 1962 правящий архиепископ Лос-Анжелосской и Техасской епархии. Переехал на служение в Лос-Анджелес, где Преображенский храм стал для него кафедральным. С 1971 титуловался «Лос-Анжелесским и Южно-Калифорнийским». Скончался архиепископ Антоний 31 июля 1996 г. в американском городе Санта-Моника.] с наблюдающим за делами РДМ митрополитом Анастасием (Грибановским), [76 - Митрополит Анастасий (Грибановский) родился в 1873 в Тамбовской губернии в семье священника. Окончил Тамбовскую духовную семинарию и Московскую духовную академию (1897). Кандидат богословия. Постригся в монахи в Тамбове (1898). Архимандрит и ректор Московской духовной семинарии (1901). Епископ Серпуховский, викарий Московской епархии (1906), Холмский и Люблинский (1914), Кишиневский (1915). Член Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. На Соборе был избран членом Св. Синода и Высшего Церковного Совета (декабрь 1917). Покинул Россию в 1919. Управлял русскими православными общинами в Константинополе. Около 1924 выслан из Константинополя за «антитурецкую пропаганду». С 1924 по 1935 Наблюдающий за делами РДМ в Иерусалиме. С 1936 по 1964 первоиерарх РПЗЦ в сане митрополита. Осенью 1944 эвакуировался вместе с Архиерейским Синодом в Вену, в 1945 в Мюнхен, а с 1950 в США. С 1964 на покое. Скончался 9 (22) мая 1965 г. в Нью-Йорке. Похоронен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле (США).] в которой детально описана подробная хроника жизни Миссии во время военных действий в Палестине в 1948 г. В этот короткий исторический период свершились основополагающие события которые значительно повлияли на дальнейшую историю РДМ в Иерусалиме во второй половине 20-го столетия.
   После ухода англичан из Палестины, РДМ в Иерусалиме лишалась своих покровителей в лице британской администрации. В первую очередь под угрозу отчуждения попала вся недвижимость РДМ, которая до сих пор находилась под опекой английского правительства. Главную опасность начальник РДМ архимандрит Антоний ожидал со стороны Московской Патриархии, которая уже в 1945 г., во время визита в Палестину Московского Патриарха Алексия I, заявила свои претензии на всю русскую церковную недвижимость в Палестине. Поэтому больше всего опасался о. Антоний возможности создания государства Израиль, т. к. был уверен, что если это произойдет, израильтяне немедленно передадут всю недвижимость РДМ в руки представителей из Москвы.
   В январе – феврале 1948 г. архимандрит Антоний ведет интенсивные переговоры с британским правительством о защите прав владельца недвижимости РДМ после окончания мандата над Палестиной. О. Антоний надеется на передачу опекунства над русскими владениями английскому консулу. [77 - Письмо архимандрита Антония (Синкевича) митр. Анастасию (Грибановскому), Иерусалим, 18 января 1948 г. Архив Синода Русской Православной Церкви за рубежом. Д. РДМ 1948.]

   Разделение Иерусалима между Иорданией и Израилем. 1949 г.

   31 марта 1948 г.: «В Тивериаде начались военные действия, и наш дом оказался под обстрелом». [78 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, Иерусалим, 31 марта 1848 г. АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.] Занят евреями дом Захарии: «Как я писал, рядом с Б. Захаром, тотчас за нашей стеной, начинается группа новых еврейских колоний. На прошлой неделе было сражение между 3000 арабов и 250 евреев, привозивших провиант в эти колонии. В результате прекратилось сообщение между Иерусалимом и Вифлеемом и Хевроном, т. к. евреи заняли позиции у шоссе и обстреливают всех проезжающих. Занят также наш дом в Б. Захар, с согласия арендатора. Трудно думать, что он мог бы воспротивиться этому занятию евреями этой позиции, но он, видимо, получил от них, т. к. принял добровольно и теперь не смеет появиться между арабами, которые его вероятней всего убьют». [79 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, Иерусалим, 31 марта 1848 г. АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.] Хагана [80 - Хагана – еврейская военная подпольная организация в Палестине, существовала с 1920 по 1948 г. Британские власти наложили на деятельность Хаганы запрет, однако это не помешало ей организовать эффективные военные операции против арабов. С образованием еврейского государства Хагана стала основой Армии обороны Израиля.] заняла Сергиевское Подворье, арабы заняли Горний и пророческие пещеры. Русское подворье в Иерусалиме пока под контролем англичан, однако количество британской полиции и армии с каждым днем все уменьшается. «На днях убило пулей с. Александру <….> Она возвращалась в автобусе № 14 на Елеон <…> Убили вчера Мис Томпсон, которая прежде жила у нас в Горнем. Она проезжала через окраину Иерусалима недалеко от вокзала и попала в перестрелку». [81 - Архимандрит Антоний митрополит Анастасию 31.3.1948.]
   27 апреля 1948 г.: «Положение стало ухудшаться в Иерусалиме, начиная с Лазаревой субботы. Хотя англичане еще не покинули Св[ятую] Зем[лю], но безвластие фактический наступило». [82 - Архимандрит Антоний митрополит Анастасию, Иерусалим 27 апреля 1948 Великий Вторник АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.] Артелерийские и пулеметные обстрелы русского подворья, массовое бегство мирного населения в Старый Город или Иерихон и Аман, а кто был в состоянии, бежали за границу. Все английские подданные должны покинуть Палестину до 1 мая. Магазины закрыты, центральные улицы перекрыты. Нехватка воды. Вся Яффская улица, начиная от Миссии до Яффских ворот, спешно эвакуированна. О. Антоний принимает решение пока оставаться в Миссии. «Бежать за границу, пока еще нет прямой угрозы от большевиков, как будто еще несвоевременно» [83 - Архимандрит Антоний митрополит Анастасию, Иерусалим 27 апреля 1948 Великий Вторник АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.].

   Архиепископ Антоний (Синкевич). Сан-Франциско. 1970-е гг.

   За несколько дней до ухода англичан обстановка в Иерусалиме накалилась до предела, все готовились к войне. По улицам ходили вооруженные добровольцы, строились заграждения, копались траншеи, повсюду заготовлялись и складывались песочные мешки. [84 - Письмо из Гефсимании, Духов день, 1948 г. // Православная Русь. № 13 (417), 14 июля 1948.]
   14 мая 1948 г., в день прекращения Мандата, евреи в одностороннем порядке провозгласили о создании государства Израиль, в этот же день, в пятницу на Фоминой недели началась война. Экспедиционные части армий пяти арабских государств вошли в бывшую подмандатную Палестину. Ввод арабских регулярных войск был совершен с целью уничтожения нового еврейского государства.
   15 мая 1948 г. еврейское боевое подразделение «Хагана» захватило все Русское Подворье в Иерусалиме. Архимандрит Антоний, собрав братию, предложил желающим эвакуироваться. Добровольно остаться в Миссии согласились архимандрит Мелетий (Розов) [85 - Иеромонах Валаамского монастыря Мелетий (Розов) был назначен в состав Русской Духовной Миссии в Иерусалиме указом Святейшего Синода от 27 ноября 1907 г. На протяжении своего служения в Миссии неоднократно нес послушание заместителя начальника Миссии. В 1945 г. о. Милетий встречался в Иерусалиме с Патриархом Алексием (Симанским), за что архимандритом Антонием (Синкевичем) был отстранен от дел Миссии.], о. Серафим (Седов), иеродиакон Мефодий [86 - В миру Михаил Попович родился 1910 г. в селе Борнява в Карпатской Руси. В 1929 г. поступил в Св. Никольский монастырь при селе Изя в котом пробыл до 1935 г. В том же году, настоятелем монастыря отправлен в РДМ в Иерусалиме. В 1938 г. пострижен с именем Мефодий. В том же году митрополитом Анастасием рукоположен во диаконы.], свечник Василий и о. Никифор. Остальная братия во главе с архимандритом Антонием попыталась покинуть Миссию, но развернувшийся бой прямо у ворот Миссии лишил их возможности бежать.

   Митрополит Анастасий (Грибановский). Иерусалим. 1930-е гг.

   «Мы ожидали смерти и смотрели, с какой стороны ворвутся новые хозяева. Почти сразу израильские солдаты ворвались на второй этаж, и мы слышали их шаги. Но в самой Миссии никто не появлялся целых два часа, и в это время мы чувствовали себя осужденными на смерть. В 11:30, когда мы с пересохшими ртами стояли в коридоре Миссии, ворвались вооруженные солдаты, выломав дверь из соседнего помещения. Солдаты были нервно возбуждены и ожидали встретить сопротивление. Увидев монахов, они спросили, кто мы. Командующий офицер обратился ко мне по-английски: «Не бойтесь, мы пришли защитить Вас. Где здесь угловая комната?». Немедленно они расположились с автоматами, ручными гранатами и другим оружием в Вашей угловой комнате, в зале и в моем кабинете с телефоном. Постепенно они занимали все больше комнат в этой части Миссии, превращая ее в часть своего штаба. В течение первых нескольких дней, поскольку мы оказались на передовой, обстрелу подвергался каждый, кто выходил наружу или оказывался возле окон». [87 - Копия письма архимандрита Антония (Синкевича) митрополиту Анастасию (Грибановскому) 27 июля 1948 г. хранится в архиве редакции периодического издания «Православная Русь» в Джорданвилле, США. Цит. по: Потапов Виктор, прот. Русская Православная Церковь за границей и судьбы Русской Палестины: 1921–1948 гг. // http://www.russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_potapov.html]
   С этого момента Миссия на два месяца была отрезана от всего мира, оказавшись под беспрерывным артелерийским обстрелом, в так называемой закрытой военной зоне. Таким образом, о. Антоний вынужденно остался в Миссии с надеждой на скорую победу арабов. [88 - Архив Синода. 1948. Архимандрит Антоний. Начало войны 24.5.48.] Вместе с о. Антонием в вынужденном плену оказались его мать Мария Николаевна, диакон Спиридон Юрко [89 - Юрко Спиридон Исаакович, диакон. В 1930 служил при русской церкви в Тегеране. В 1938 переехал в Багдад, где был рукоположен в диакона в 1939 епископом Урмийским Иоанном. В 1944 принят в состав РДМ в Иерусалиме.] с супругой сестрой милосердия Еленой Юрко. Со слов о. Антониия, евреи относились к ним вежливо и обходительно, однако постоянно пользовались миссийским телефоном, что сильно раздражало о. Антония. Веньяминовское подворье и дом на улицы пророков оказались в руках еврейских квартирантов, там от имени «русской общины» распоряжался некий Бабич. В Елизаветинском подворье остались целы все старушки. [90 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, 30 Июня 1948. АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.]
   29 дней продолжался непрерывный обстрел Русского Подворья, по Миссии было выпущено около 11000 снарядов. [91 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, 30 Июня 1948. АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.] На седьмой день бомбардировки архимандрит Антоний в своем дневнике оставил такую запись: «Однажды только перед моим окном взорвались в течении 1/2 часа от 50 до 70 снарядов. Во время таких усиленных обстрелов мы стараемся сидеть против стены в своих же комнатах». [92 - Копия письма архимандрит Антония (Синкевича) митрополиту Анастасию (Грибановскому) 27 июля 1948 г. Там же.]

   Парад британских войск на Русском Подворье в Иерусалиме

   20 мая (день Иова Многострадального) во время обыска в здании Миссии еврейскими военными было изъято 78 договоров и других ценных бумаг. Это были документы на миссийские участки, извлеченные из старых турецких архивов или полученные в результате разных судов. Документы были собраны архимандритом Антонием за 15 лет деятельности на посту начальника РДМ. [93 - Через полтора месяца о. Антонию возвратили все бумаги, изъятые при обыске, и документы, касающиеся недвижимости, и разрешили вывезти все эти документы с собой. Цит. по: Потапов Виктор, прот. Русская Православная Церковь за границей и судьбы Русской Палестины.]
   4 июня. 22-й день бомбардировки: «Около 9:30 часов началась довольно сильная бомбардировка, и снаряды снова рвались возле Миссии… Около 10:30 часов убило отца Феоктиста в угловой нижней келии… В комнату он перешел несколько дней назад, уступив свою келию в др. подвале Елизаветинским матушкам, которые из за ужасной бомбардировки их здания (хуже, чем Миссии) пребрались частично к нам. Ходил к военному губернатору и получил разрешение на похороны. О. Герасим выкопал могилу в архиерейском садике против стены алтаря. Чудное место… Итак, из 9 монахов в Миссии один убит, а 3 больны. Я проболел 10 дней, лежал пластом. Отец Мефодий в первую же ночь обварил кипятком ноги, которые у него гноятся уже 3 недели, а Никифор носит правую руку на повязке». [94 - Копия письма архимандрит Антония (Синкевича) митрополиту Анастасию (Грибановскому) 27 июля 1948 г.]

   Ул. Яффо. Иерусалим, май 1948 г.

   В Горненском монастыре так же шел непрекращающийся бой. Там находится о. Лазарь, о. Ипполит, о. Иссая и игум. Елизавета с сестрами. [95 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, посещение Иерусалима, Аман 9.9.48 АСРПЦЗ Д. РДМ 1948.]
   В письме духовника Горненской обители иеромонаха Иссаи Патриарху Московскому Алексию (Симанскому) подробно описана жизнь Горенского монастыря в военный период:

   Иерусалим. Улица пророков. Май 1948 г.

   «Все пустые монастырские помещения заняли арабы, они лезли в монастырь как мухи, они боялись, что селение Айн-Карем евреи будут обстреливать, и в то же время надеялись, что монастырь евреи не тронут, а поэтому и лезли в монастырь, и несмотря на то, что пришли под покров монастыря спасать свою жизнь, в благодарность за это нам проходу не давали по монастырю: бросались в нас камнями. С февраля 1948 г. нам перестали давать пособие, рынок стал пустеть, нам грозил настоящий голод, но нашлись добрые люди, которые нам помогли, особенно хорошо помог нам Блаженнейший Патриарх Тимофей. Он дал нам сто палестинских фунтов. Благодаря этой помощи мы запасались мукой и пережили это трудное время. 18 июля 1948 г. Айн-Карем взяли евреи. Мы были удивлены тем, что не только военное командование, а даже простые еврейские солдаты отнеслись к нам с большой предупредительностью. Теперь наладилось снабжение нас продуктами и хлебом, и нам остается жить и благодарить Бога». [96 - Письмо иеромонаха Иссаи Патриарху Московскому Алексию (Симанскому) 13 сентября 1948 г. АРДМ.]
   В конце июня 1948 г., во время кратковременного прекращения огня, через международный Красный Крест о. Антонию и другим членам Миссии удается покинуть Миссию и перебраться в Аман. В это время о. Антоний уже не надеялся на то, что арабы смогут отвоевать Западный Иерусалим. Он прекрасно знал позицию израильтян относительно РДМ в Иерусалиме. Незадолго до ухода англичан о. Антоний имел беседу с будущем министром иностранных дел Израиля, который четко заявил, что «не подлежит сомнению, что вся недвижимость РДМ должна быть передана за конному владельц у – пра вительству СССР». О. Антоний был осведомлен, что израильское правительство не приняло английский закон от 28 апреля 1948 г. о передаче русской собственности зарубежным представителям РДМ и ППО, поскольку в ночь перед публикацией закона в официальной газете, что было необходимо для его вступления в силу, весь тираж был уничтожен израильской диверсионной группой. Перед своим уходом из Палестины Британским правительством был подписан указ об «Администрации имуществами РДМ» от 28 апреля 1948 г. Этот приказ полностью лишал прав любых других претендентов, сохраняя все права на церковное имущество за «Бюро администраторов РДМ» во главе с архимандритом Антонием (Синкевичем).
   «…Конечно, потребуется известное время, прежде чем все имущества будут переданы СССР», – пишет, освободившись из 2-месячного заточения в Миссии, архимандрит Антоний, – «…но если останется в силе английский закон от 1926 г., еврейское правительство назначит своего администратора». [97 - В 1926 г. английское правительство в Иерусалиме издало Приказ о назначении государственного администратора и опекуна русского имущества в Палестине.]
   До начала военных действий архимандрит Антоний надеялся на передачу опекунства над русскими владениями английскому консулу в Палестине. [98 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию 18.1.48 АСРПЦЗ.] Теперь о. Антоний был убежден в том, что со дня на день Миссию захватят «чекисты и советские агенты», которые жестоко расправятся с бывшим начальником Миссии.
   «Принимая все эти соображения и личный опыт до выхода из Миссии, мне представлялось, что если бы я остался, вопрос моей ликвидации был бы вопросом времени. Устранить меня нужно было бы, потому что я мог оказаться главным препятствием к немедленному вступлению во владение. Остаться почти на верную смерть я не хотел, потому что к смерти не готов и прошу Бога дать мне время приготовится». [99 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию Аман 13.8.48 АСРПЦЗ.]
   Потрясенный минувшими событиями, о. Антоний пытается покинуть Аман и перебраться подальше в Каир. Митрополит Анастасий категорический против и как будто укоряет о. Антония за то, что он оставил Миссию. В свое оправдание о. Антоний пишет:
   «Я не имею права подвергать себя слишком большому риску повторения двухмесячного опыта в Миссии, оставаясь в Иерусалиме. Кроме того, известно, что евреи претендуют на Заиорданье, о чем неоднократно сообщалось по арабскому радио <….> Ввиду этого сейчас уместно думать не только о пребывании здесь (Амане. – Д. Р.). Ввиду надвигающейся опасности снова оказаться в пленении, было бы правильным выехать от сюда дальше… Я полагаю, что если указанныя опасения окажутся действительными, нельзя оставаться тем, чьей жизни угрожает опасность. Из всего нашего состава такая опасность, конечно, не грозит простым монахиням, не грозит она даже м. Марии, поскольку она английская подданная, но например м. Елизавете грозит непосредственно. Советские представители жаждут ее крови». [100 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию Аман 13.8.48 АСРПЦЗ.]

Иерусалим. Арабские зенитные орудия. Апрель 1948 г.

В Миссии после ухода о. Антония добровольно остались архим. Милетий, иеродиакон Мефодий (Попович), уполномоченный ответственный за здание Миссии и Троицкий собор, и тяжело раненый монах Никифор, который вскоре скончался от нанесенных во время бомбежки ранений.

   Иерусалим, ул. Яффо. Июнь 1948. Разрушенный дом от прямого попадания крупнокалиберного снаряда

   В июле 1948 г. линия фронта перешла в Восточный Иерусалим. Елеонский монастырь оказался под огнем. Деревня А-Тур эвакуировалась, схиигумения Антония с сестрами осталась в монастыре. Гефсимания тоже оказалась под огнем. Несмотря на уговоры о. Антония, который очень опасался расправы от рук большевиков, игумения Мария, схиигумения Антония и мать Тамара (Великая Княжна) отказались покинуть обитель. «Конечно, если она решилась на мученичество, тогда можно оставаться» [101 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию Аман 6.11.48 АСРПЦЗ.] – Писал из Амана о. Антоний. Вот как описывает тяжелые военные события одна из сестер в Гефсимании:
   «Молились мы горячо. Пули летали, как мухи по нашему саду, особенно по ночам. Наконец, заиорданские войска подошли с орудиями, броневиками, митральезами и пр. и пр. Какие-то новые орудия войны. Мы их различаем только по странным их звукам, но что за выдумка военной механики – не знаем. Шум поднялся невообразимый. Ведь мы в Гефсимании – перед Св. Градом виз-а-ви Мечети Омара, а дальше за ним еврейская часть старого Иерусалима с его двумя синагогами с их обширными куполами. И вот началось. Пушки стреляли по еврейским синагогам, куда, пренебрегая своими местами молитвы, забралась Хагана, как в форт, и оттуда стреляли во все стороны. На наш сад сыпались тысячи пуль. Больше разрывных “дум-дум”. Всюду на дорогах, на лестницах, на паперти, у келий сестер и вокруг – всюду падали пули и осколки. Но дивно хранил Господь всех. В стены церкви много, много колотили пули, но ни одной не попало в церковные большие окна, выходящие как раз на сторону обстрела. – Мы жили – нормально, по милости Божьей». [102 - Письмо из Гефсимании. // Православная Русь. Там же.]

Прибытие в Иерусалим новых Московских представительств

14 мая 1948 г. было образовано еврейское государство Израиль. 15 мая министр иностранных дел СССР В. М. Молотов в телеграмме своему израильскому коллеге М. Шертоку заявил о решении СССР признать это государство, а 18 мая было обнародовано заявление о готовности СССР установить с Израилем дипломатические отношения. 20 мая 1948 г. власти провозглашенного государства Израиль назначили «уполномоченного по делам русского имущества», которым стал Исаак Рабинович. Осенью 1948 г. Рабинович вел длительные переговоры с советским консулом Сергеевым. Обсуждался вопрос интернационализации Иерусалима. Рабинович пытался убедить Сергеева в том, что интернационализация будет невыгодна для СССР, поскольку русские имущества в Иерусалиме окажутся под опекой англичан и американцев. Кроме того, обсуждался вопрос продажи русских земель в Афуле и Магдале правительству Израиля. [103 - קותרש השמ ץוחה רש ל 'ציבוניבר תאמ בתחמ 'ציבוניבר קחצי הביטח ינויצה ןויכראםילשורי תידוהיה תונכוסה]

   Исаак Рабинович, уполномоченный по делам русского имущества в Израиле. Иерусалим, 1948 г.

   24 мая 1948 г. Советский Союз установил дипломатические отношения с Израилем. В августе 1948 г. в Тель-Авиве была открыта советская дипломатическая миссия во главе с посланником, П. И. Ершовым. В письме заместителя министра иностранных дел СССР В. А. Зорина на имя председателя Комитета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г. Г. Карпова от 10 сентября 1948 г. указывалось: «Учитывая сложившуюся в Иерусалиме обстановку, посланник т. Ершов внес следующее предложение: назначить и в ближайшее время прислать начальника Русской Духовной Миссии от Московской Патриархии, а также представителя Русского Палестинского Общества, выдав им соответствующие правовые полномочия и доверенности для принятия и управления имуществом». [104 - Советско-израильские отношения. Сборник документов / Под ред. Б. Л. Колоколова, Э. Бенцура и др. Т. 1: 1941–1953. М., 2000. С. 361.]
   17 сентября 1948 г. Священный Синод МП назначил начальником возобновляемой Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Леонида (Лобачева), клирика г. Москвы [105 - Архимандрит Леонид (Лобачев) родился в 1896 под Москвой, в деревне Черные Грязи в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу. В 1916 по окончании московского Алексеевского коммерческого училища он поступил послушником в Чудов монастырь в Московском Кремле. В 1918–1920 находился на военной службе в Красной армии в городе Архангельске. В 1920 поступил послушником в Новоспасский ставропигиальный монастырь. В 1925 епископом Рыбинским Серафимом (Силичевым) был пострижен в монашество с именем Леонид, рукоположен во иеродиакона и 14 июля того же года Патриаршим Местоблюстителем Митрополитом Крутицким Петром (Полянским) хиротонисан во иеромонаха. Священническое служение начал в Рыбинске и проходил его в дальнейшем на приходах Ярославской епархии, где в те годы особенно сильно было развито движение обновленческого духовенства. В 1930 по благословению митрополита Сергия (Страгородского) игумен Леонид был возведен в сан архимандрита. Арестованный в 1930, он провел около 4 лет в исправительно-трудовом лагере. По освобождении в 1934 работал в сфере питания в Центральном морском управлении, а с 1937– в Управлении пароходства. Во время Великой Отечественной войны был призван в армию, с 1942 участвовал в боях в качестве рядового артиллериста. Гвардии старшина Лобачев за воинскую доблесть был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За Отвагу» «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией». Демобилизовавшись из армии, он вновь вернулся к священнослужению. В 1946 был священником ряда московских храмов. http://ru.wikipedia.org/wiki/Леонид_(Лобачев)], а его помощником протоиерея Владимира Елховского. [106 - Протоиерей Владимир Елховский родился в 1896 в Переяславле-Залесском в семье протоиерея Евгения Елховского, который был расстрелян в 1937, а в 2000 канонизирован Юбилейным Архиерейским Собором РПЦ. Окончил духовное училище, затем семинарию в г. Владимире, после этого – школу прапорщиков Александровского военного училища. В августе-октябре 1917 успел принять участие в Первой мировой войне на Западном фронте. В 1918 учился в Московском университете, пока в 1919 не был мобилизован в Красную армию. В 1938–1940 учился на заочном отделении Ленинградского института иностранных языков. До войны работал учителем в школах и сотрудником музея. Закончил инженерные курсы при высшей военной академии им. М. Фрунзе. В Великой Отечественной войне участвовал в звании офицера инженерных войск, дослужился до звания майора. За боевые заслуги получил орден Красной Звезды, имел другие боевые награды. В ноябре 1946 архиепископом Макарием (Даевым) рукоположен во священника, служил в с. Жилине Московской области. Перед выездом в Иерусалим, с февраля 1948 служил в церкви Воскресения Словущего на Успенском Вражке. http://pki.botik.ru/articles/pelhovsky1978jmp.pdf] Решающую роль при одобрении кандидатур членов первого состава РДМ сыграло то, что оба были фронтовиками и орденоносцами.

   Слева направо: мэр Иерусалима Д. Остер, архим. Леонид (Лобачев), посол СССР в Израиле П. И. Ершов, протоиерей Владимир Елховский. Иерусалим 1949 г.

   30 ноября 1948 г. Миссия в составе архимандрита Леонида и протоиерея Владимира прибыла в Иерусалим, где их прибытие приветствовал старейший русский житель Иерусалима и член РДМ с дореволюционного периода архимандрит Мелетий. [107 - Митр. Никотим (Ротов) в своем труде история Русской Духовной Миссии в Иерусалиме представляет о. Мелетия как представителя старой, дореволюционной Миссии, который на протяжении всего периода британского мандата фактический являлся заместителем начальника Миссии. «В 1951 году в Миссии торжественно было отмечено 80-летие со дня рождения старейшего члена Миссии архимандрита Мелетия. Он был награжден патриаршей грамотой и ему, согласно его прошению об увольнении его за штат по преклонности лет, была назначена хорошая пенсия. Отец Мелетий был живой связью между Миссией, бывшей до войны 1914 года, и нашей современной Миссией. Немного больше, чем через год после ухода на пенсию, отец Мелетий скончался и был погребен на кладбище Горненского монастыря.» Арх. Никодим (Ротов). История РДМ в Иерусалиме // http://www.rusdm.ru/history.php?item=14] В одном из писем в Московскую Патриархию архимандрит Леонид писал: «Пришли мы сюда как на пожарище, как на бесчестно брошенное кем-то хозяйство и святыню, состояние храмов и строений ужасное. От былого уюта не осталось и следа. В разбитые окна врывается ветер, в коридорах Миссии темно… Первую литургию совершали на праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в храме св. Мученицы Александры. Здесь также стекла всюду выбиты, окна завешены одеялами и матрацами, холод, везде грязь, на полу осколки штукатурки…». В другом письме архимандрит Леонид также писал: «Всюду следы военных действий. Внутри зданий полнейший беспорядок, здесь помещались солдаты. Многое похищено, остальное поломано, двери выбиты, канцелярский архив разбросан и уничтожен». В главный купол Троицкого собора попало несколько снарядов, и хотя купол не был пробит, крыша была приведена в полную негодность. [108 - Цит. по: Сафонов Д. В. К 60-летию возобновления деятельности Русской Духовной Миссии на Святой Земле // http://www.bogoslov.ru/text/print/360917. html#_f n40]
   По прибытию в Иерусалим, московской миссии в первую очередь поручалось оформление собственности и управление всем русским имуществом на территории государства Израиль. Новый начальник архим. Леонид не очень хорошо разбирался в юридических тонкостях, связанных с оформлением собственности и уделял этому недостаточно внимания. В письме к заместителю председателя ОВЦС протоиерею Г. Разумовскому протоиерей Владимир Елховский писал: «Я думаю, что вместе с храмами должны быть приняты (и оформлены соответствующим актами) все без исключения земли и гражданские постройки, принадлежащие Миссии. Для израильской стороны, как показывают мои наблюдения, этот момент нашей работы является не особенно приятным, и поэтому всякие неожиданные задержки по передаче и оформлению не являются случайными. С израильской стороны это понятно и естественно. Но меня беспокоит отсутствие интереса в этом вопросе отца Леонида. Несколько раз я пытался с ним говорить на эту тему, но ответ всегда был один: “Вы политически отстали, зачем нам эти земли, дома? Все равно здесь будет революция, и все отберут”. Возражений на это он не хочет слышать и раздражается, поэтому я замолчал, но считаю, что в этом вопросе он глубоко неправ».

Передача ключей от здания Мисси и Троицкого Собора в Иерусалиме

После того, как весной 1949 г. было подписано арабо-израильское перемирие, на Елеон после «12-месячного заточения в Миссии», прибыл изнеможенный и тяжко больной иеродиакон Мефодий, на которого архимандритом Антонием (Синкевичем) были возложены обязанности хранителя имущества Миссии. В последствии о. Мефодий много рассказывал о своем заточении в Миссии и преступных действиях советских и еврейских представителей. [109 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, описание 12-месячного пленения иеродиакона Мефодия, 20 мая 1949 г. АСРПЦЗ. Там же.] Кроме прочего, о. Мефодий рассказывал, что уже летом 1948 г. в Миссию неоднократно наведывался советский консул Ершов и представитель Еврейского Агентства «Сохнут» Исаак Рабинович, что из Миссии вывозились документы, и как ему удалось спасти самые важные из них (планы, контракты и описи), о том, как о. Мефодий сопротивлялся новым хозяевам Миссии и не хотел отдавать ключи от Миссии. [110 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, описание 12-месячного пленения иеродиакона Мефодия, 20 мая 1949 г. АСРПЦЗ. Там же.]
«В июле 1948 г., когда в Миссию еще летели снаряды, явился советский консул из Тель-Авива и потребовал у него открыть Собор. О. Мефодий пошел к военному еврейскому губернатору (в здании полиции на Николаевском Подворье), надеясь получить от него защиту. Губернатор приказал о. Мефодию открыть Собор и келии Миссии и показать их советскому представителю, который тотчас приступил к обыску… После обыска о. Мефодий запер помещения, а советский консул поставил на двери канцелярии свою печать… В ноябре появился советский архимандрит Леонид, как говорят, настоятель одной из московских церквей. Встретил их о. Мелетий, увидев о. Мефодия советский архимандрит обратился к нему с упреком, почему ты меня не встречал? О. Мефодий ответил, что у него на то нет благословения митрополита Анастасия. В течение трех дней от о. Мефодия требовали ключи от храмов, ризницы и помещений, обыскивали его келию и разламывали двери. Под непрерывным давлением о. Мефодий заявил, что он отдаст ключи, если этого потребует еврейская власть, после чего военный губернатор прислал ему следующее официальное письмо от 1 декабря 1948 г.: «Настоящим предлагаю Вам сдать ключи и всякие другие вещи принадлежащие РДМ, представителям Православной Церкви, прибывшим из Москвы, а именно: г. архимандриту Леониду и священнику Владимиру. Печать подпись (Брандт)». [111 - Архимандрит Антоний митрополиту Анастасию, описание 12-месячного пленения иеродиакона Мефодия, 20 мая 1949 г. АСРПЦЗ. Там же.]

Иеромонах Мефодий. Иерусалим, 1982 г.

Только после сильного давления и официального письма от израильских властей о. Мефодий был вынужден отдать ключи о. Владимиру под расписку. [112 - Расписка данная архимандритом Леонидом (Лобачевым) о. Мефодию хранится в архиве СРПЦЗ Д. РДМ 1948 г. Иеродиакон Мифодий.] Этот символический акт передачи ключей положил начало нового периода в истории РДМ в Иерусалиме.

   Расписка: «1948 г. 1 декабря. Ключи Миссии приняты мною протоиереем Владимиром Елховским от иеродиакона Мефодия. Протоиерей Елховский».

   После передачи ключей о. Мефодию было запрещено выходить из Миссии, пока он не признает над собой власть нового начальника. Несмотря на все уговоры и давление, о. Мефодий оставался преданным послушником митрополита Анастасия и отказывался поминать Патриарха Алексия. По всей видимости, о. Мефодий до последнего момента наотрез отказывался покинуть здание Миссии. Архимандрит Леонид в письме протоиерею Н. Колчицкому от 27 декабря 1948 г. писал: «Большинство из братии <Миссии> сбежали вместе с Антонием и остались только четыре человека: архимандрит Мелетий, иеродиакон Мефодий и два монаха – Василий и Никифор. Из них Мефодий и Никифор отстранились от нас, заявив, что митрополит Анастасий не благословил их общаться с нами в молитве. [113 - Сафонов Д. В. К 60-летию возобновления деятельности Русской Духовной Миссии на Святой Земле.] Только после письменного приказа со стороны Губернатора Иерусалима о. Мифодий и болящий о. Никифор (который вскоре скончался. – Д. Р.) были переведены в греческий монастырь в Катамоне». [114 - Сафонов Д. В. К 60-летию возобновления деятельности Русской Духовной Миссии на Святой Земле.]
   1948 год был одним из самых тяжелых в истории Русской Миссии в Иерусалиме. Этот год окончательно разделил Русскую Миссию на «красных» и «белых». После разделения многое изменится в жизни Миссии, как с одной, так и с другой стороны. Сильно сократится штат сотрудников, деятельность ограничится хозяйственно-правовой и представительской, начальники будут сменяться каждые 2–3 года, совершенно прекратится паломничество и сократятся богослужения. Однако несмотря на общий упадок и бездеятельность, в Миссии будут служить и трудится такие выдающие церковные деятели как архимандрит Никодим (Ротов) и архимандрит Пимен (Хмелевский) в РДМ (МП) а так же архимандрит Дмитрий (Биакай) и архимандрит Антоний (Граббе) в РДМ (РПЦЗ). Эти люди внесли свой неизгладимый и весомый вклад в историю РДМ в Иерусалиме во второй половине 20-го столетия.

К вопросу о датировке картины «Святая гора Афон» в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Митя Фрумин

     Волны крутые, штормы седые —
     Доля такая у кораблей,
     Судьбы их тоже чем-то похожи,
     Чем-то похожи на судьбы людей. [115 - М. Л. Матусовский, слова к песне «Крейсер “Аврора”».]

   В здании Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, в коридоре, ведущем в домовую церковь Св. Александры, посетители могут видеть висящую на стене внушительных размеров [116 - Размеры картины (внутри рамы): 2,5 м в длину и 0,93 м в высоту.] картину, на первый взгляд не слишком уместную для сугубо сухопутного религиозного учреждения (илл. 1). На потемневшем от времени полотне изображены три военных корабля на фоне гористого побережья. Развевающиеся Андреевские флаги не оставляют сомнений в том, что перед нами корабли Российского императорского военно-морского флота. Хара ктерное сочетание парусного оснащения, пароходных труб и особенности размещения корабельной артиллерии указывают на последние десятилетия XIX в. (илл. 2).
   Можно ли сказать что-то более определенно? Картина не подписана [117 - Осмотр картины не выявил на лицевой стороне никаких надписей, которые можно было бы расценить, как автограф художника. Неосмотренными остались края картины, закрытые деревянной рамой, но маловероятно, что там может находиться какая-либо надпись: край слишком узок. На обороте, в верхней четверти центральной части картины выделяется небольшое, менее выцветшее по сравнению с окружением, пятно прямоугольной формы. Возможно, в этом месте была приклеена табличка с надписью, позже утраченная. Однако это мог быть и просто инвентарный номер.], ее название и автор неизвестны. И все же анализ изображения позволяет пролить свет на содержание и историю происхождения картины.

Илл. 1. Коридор здания Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с картиной на стене

   Илл. 2. Общий вид картины.

   Прежде всего, традиционный географический вопрос: Где?
   Даже беглого взгляда на картину достаточно для того, чтобы убедиться, что изображенный на ней берег – это не просто живописный фон. Корабли на переднем плане отнюдь не являются центром композиции. Основную часть картины занимает изображение круто поднимающегося из моря берега. На темных покатых склонах, покрытых лесом, разбросаны в разных местах группы светлых зданий. В левой половине картины высота берега остается почти неизменной, а справа постепенно растет, переходя в массивный, отличающийся от остального побережья размерами, треугольный горный пик с безлесой, почти белой, вершиной. Подножие этой горы омывает море, и на горизонте видны силуэты еще нескольких кораблей. Можно было бы предположить, что перед нами остров, однако левая часть берега продолжается за пределы картины и мы не видим, где он заканчивается. Таким образом, с уверенностью можно говорить лишь о глубоко вдающемся в море полуострове.
   Несмотря на перечисленные, достаточно характерные особенности изображенного ландшафта, точно локализовать побережье было бы, вероятно, не так просто, если бы не подсказка, связанная с местонахождением самой картины. Вполне естественно предположить, что берег, изображенный на висящей в здании Русской Духовной Миссии картине, связан с православной традицией. Такое предположение позволяет существенно сузить круг поисков.

   Илл. 3. Вид Св. Афонской горы с юго-западной стороны. Хромолитография конца XIX в.

   Уже первые проверки в этом направлении дают однозначный ответ: на картине изображен традиционный центр монашества и паломничества Афон – Святая Гора, ее самый восточный из трех вдающихся в море «пальцев», которым оканчивается полуостров Халкидики. И в иконографической традиции, и на рисунках XIX в. присутствуют перечисленные выше особенности строения рельефа, а особенно характерный треугольный горный пик (илл. 3). То, что на картине мы видим этот пик в правой части, позволяет сориентироваться по сторонам света. Зритель находится к юго-западу от горы Афон, в заливе Сиггитикос (или залив Агиа Орос), спиной к полуострову Ситониа (средний «палец» Халкидики) и смотрит в северовосточном направлении.
   Определившись с локализацией изображенного берега и местоположением зрителя, нетрудно догадаться, что упомянутые группы зданий, которые видны на склонах, – не что иное, как мужские монастыри, которыми так славится Афон. И действительно, сравнение картины с другими изобразительными материалами, как XIX в., так и современными, позволяет с высокой степенью точности идентифицировать почти все изображенное (илл. 4).

   Илл. 4. Монастыри Афонской горы, которые видно на картине: 1) Костамонит, Дохиар; 2) Св. Пантелеимона (в XIX в. – Руссик; слева, у воды), Ксенопотам (справа, на склоне); 3) Симонопетра; 4) Григориат, Дионисиат; 5) Св. Павла.

   Однако эти монастыри существуют на горе Афоне достаточно давно, а детали изображения хотя и позволяют опознать тот или иной объект, но все же слишком схематичны для того, чтобы по ним датировать запечатленный на картине момент.
   Возможно, в этом могут помочь изображенные на первом плане корабли.
   Второй вопрос: Когда?
   На переднем плане картины изображены три российских военных корабля: два более крупных, с окрашенными в черный цвет корпусами, и один поменьше, белого цвета (илл. 5). Проще всего идентифицируется находящийся в центре трехтрубный корабль с тремя мачтами (илл. 6). Под его бушпритом, в носовой части, закреплен на форштевне георгиевский крест. Кораблей с таким знаком отличия в составе российского императорского флота было в конце XIX в. только два: крейсера «Память Азова» и «Память Меркурия» [118 - Эти корабли были названы в честь кораблей, удостоенных кормового Георгиевского флага за выдающее мужество, проявленное их экипажами в бою: линейный корабль «Азов», флагман российской эскадры во время Наваринского сражения (1827), одержал победу в бою с пятью турецкими кораблями; бриг «Меркурий» выдержал неравный бой с двумя турецкими линейными кораблями (1829).]. Корабли имели одинаковое число мачт и сходное парусное оснащение, но три дымовые трубы были только на одном из них, на крейсере «Память Азова».

Илл. 5. Три военных российских корабля, фрагмент картины.

   Илл. 6. Крейсер «Память Азова», фрагмент картины.

   Спущенный на воду в 1888 г., полуброненосный океанский крейсер [119 - Так значилось в тексте закладной доски корабля. См.: Мельников Р. М. Полуброненосный фрегат «Память Азова». 1885–1925 гг. СПб., 2003. С. 13.]«Память Азова» был выбран для путешествия наследника престола цесаревича Николая Александровича [120 - Будущего императора Николая II.]. Крейсер обогнул Европу и, пройдя осенью 1890 г. через Средиземное море и Суэцкий канал, отправился на Дальний Восток. После отъезда наследника с эскадры в мае 1891 г., «Память Азова» нес крейсерскую службу на Тихом океане. На Балтику корабль вернулся только в октябре 1892 г. После проведения планового ремонта, «Память Азова» снова отправился на Средиземное море, в качестве флагмана незадолго до этого образованной по решению Главного Морского Штаба российской Средиземноморской эскадры.
   В конце XIX в. в Средиземном море постоянно присутствовали, сменяя друг друга, корабли Российского императорского флота. Обычно один-два корабля находились на станции в том или ином порту, в распоряжении российских дипломатических миссий. Как правило, в качестве стационеров использовались канонерские лодки. А для демонстрации военно-морского присутствия регулярно совершались учебные и ознакомительные плавания по всей акватории Средиземного моря небольшими группами кораблей как Балтийского, так и Черноморского флотов. Помимо боевой учебы, российские моряки принимали участие в международных миротворческих операциях [121 - Например, во время волнений на Крите в 1897–98 гг.], доводилось им оказывать и помощь пострадавшим от стихийных бедствий [122 - В 1908 г. экипажи кораблей Балтийского гардемаринского отряда, находившегося в учебном плавании, первыми пришли на помощь жителям города Мессина, пострадавшего от разрушительного землетрясения.]. Количество и состав кораблей менялись в соответствии с политической и военной обстановкой в регионе.
   В 1893 г. помимо крейсера «Память Азова» в состав эскадры Средиземного моря входили крейсера «Адмирал Нахимов», «Рында» и новый эскадренный броненосец «Император Николай I». Три последних корабля пришли в Средиземное море из Нью-Йорка, где представляли Россию на праздновании 400-летия открытия Америки. Собравшись вместе у побережья Испании, эскадра в октябре 1893 г. направилась во французский порт Тулон. Туда же пришла и канонерская лодка Черноморского флота «Терец», выполнявшая обязанности стационера в Пирее. Этот ответный визит вежливости [123 - Отряд французских кораблей под командованием контр-адмирала Жерве посетил Кронштадт летом 1891 г.] кораблей Российского императорского флота стал частью торжеств по случаю заключения франко-русского союза (илл. 7). Российским морякам был оказан самый теплый и сердечный прием.

   Илл. 7. Визит российской эскадры в Тулон, фотография 1893 г. Р. Лапшин, Ю. Пахмурин, Черноморские «казаки», «Морская Коллекция», № 4 (151), 2012 г.

   По окончании торжеств эскадра зашла в порт Аяччо на Корсике, а оттуда направилась в залив Сароникос, к местам основного базирования: гавань Пирея и остров Порос, где российские моряки пользовалась гостеприимством греческих властей [124 - Особое покровительство российским морякам оказывала супруга греческого монарха Георга I, королева эллинов Ольга – старшая дочь генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича.].
   Большую часть 1894 г. эскадра провела в учениях и походах [125 - Январь – учения у о. Пороса; 26 января – Мальта; 26 февраля – Саламинский рейд; март – переход к Бейруту и Александрии; 31 марта – переход на Суду, о. Крит; 27 апреля – Пирей; 17 мая – о. Порос; 15 июня – Фалеро; 9 июля – Салоники; 20 июля – Фалеро.], а в ноябре «Память Азова» получил срочный приказ о переходе на Дальний Восток, где началась война между Японией и Китаем. Крейсерская служба на Тихом океане продолжалась почти пять лет. Возвращаясь с Дальнего Востока на Балтику, крейсер прошел Суэцким каналом и, после краткого захода в залив Сароникос, навсегда покинул Средиземное море, пройдя 30 марта 1900 г. Гибралтарским проливом. Дальнейшая судьба корабля была связана с Балтикой [126 - Крейсер был включен в состав Учебного артиллерийского отряда и принимал участие в показательных маневрах флота в присутствии русского и германского императоров. Техническое состояние сделало невозможным отправку крейсера на Дальний Восток в ходе русско-японской войны, и в 1904 г. его поставили на капитальный ремонт. В 1906 г. на крейсере произошло вооруженное восстание, после подавления которого корабль превратили в учебное судно, а в феврале 1909 г. лишили кормового Георгиевского флага и переименовали в «Двину». Во время 1-й мировой войны «Двина» была плавбазой для союзных России английских подводных лодок, действующих в Балтийском море. После Февральской революции 1917 г. судну вернули его первоначальное название «Память Азова». Корабль принимал участие в Ледовом походе флота из Гельсингфорса в Кронштадт в 1918 г. В августе 1919 г. корабль был потоплен во время атаки английских торпедных катеров на Кронштадт. «Память Азова» подняли в 1923 г., но в 1925 г. окончательно исключили из списков кораблей РККФ и разобрали на металл (1927–1929 гг.).].
   Таким образом, крейсер «Память Азова» трижды заходил в акваторию Средиземного моря:
   – осенью 1890 г.
   – с осени 1893 г. до осени 1894 г.
   – зимой-весной 1900 г.
   Какой же из этих трех заходов мы видим на картине? Ответить на данный вопрос помогает корабль, изображенный правее «Памяти Азова».
   В конце XIX в. совершенствование двигательных установок, увеличение дальности и мощности артиллерии, появление новых материалов и технологий заставили кораблестроителей искать новые конструктивные решения, которые позволили бы в полной мере использовать появившиеся технические возможности. Поиск этот велся в разных странах и на всех флотах мира методом проб и ошибок. Варьировались схемы бронирования, состав и соотношение корабельной артиллерии разных калибров, схемы размещения артиллерийских установок, минно-торпедного вооружения и многое другое. В результате многократной смены веяний, многие боевые корабли, особенно крупные, создавались малые сериями, а зачастую строились в единственном экземпляре [127 - Показателен в этой связи пример Российского флота: около полусотни построенных броненосцев относятся примерно к двадцати разным типам.].
   Двухтрубный корабль с мощным таранным форштевнем, двумя мачтами и характерным носовым размещением артиллерии главного калибра, изображенный на картине (илл. 8), относится к одному из первых типов эскадренных броненосцев, построенных в рамках 20-летней судостроительной программы. Всего было построено два корабля этого типа, названного по заложенному первым, в 1885 г., броненосцу «Александр II». Однотипный броненосец «Николай I» был заложен годом позже, но вошел в строй раньше, в 1891 г. При общем внешнем сходстве было существенное различие, позволяющее легко отличить два броненосца.

   Илл. 8. Броненосец «Николай I», фрагмент картины

   На «Александре II» артиллерия главного калибра размещалась в спаренной барбетной установке. Классический барбет представлял собой броневое кольцо, за которым открыто устанавливалось орудие, обычно в процессе заряжания находившееся ниже верхней кромки барбета и поднимаемое непосредственно перед выстрелом. Первыми такое техническое решение применили французы. Английские кораблестроители сделали форму бронированной защиты грушевидной в плане. В задней, более широкой части размещались устройства, необходимые для заряжания. Туда же подавался и боезапас. Барбетная установка на «Александре II» следовала английским образцам и состояла из броневых плит шестиметровой высоты. Для защиты от осколков барбет накрывал броневой колпак, имевший характерную выпуклую форму.
   При строительстве следующего в серии однотипного броненосца «Николай I» было принято решение об установке артиллерии главного калибра в закрытой орудийной башне, имевшей плоскую крышу. Именно такую башню мы видим на картине. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что изображенный броненосец и есть «Николай I».
   В Средиземное море броненосец впервые пришел в 1893 г., после участия в торжествах по случаю 400-летия открытия Америки. В 1895–1896 гг. броненосец нес боевую службу на Тихом океане. А в Средиземное море вернулся для участия в миротворческой операции на Крите (1897–1898). После капитального ремонта (1898–1900) совершил поход на Дальний Восток и вернулся на Балтику в 1902 г. Отсюда в 1905 г. броненосец в составе Отдельного отряда кораблей был направлен догонять 2-ю Тихоокеанскую эскадру и принял участие в Цусимском сражении. По приказу контр-адмирала Н. И. Небогатова, командовавшего 3-м броненосным отрядом, корабль спустил флаг. Сдавшийся в плен броненосец был исключен из списков российского флота [128 - Броненосец был переименован в «Ики», включен в состав японского флота и прослужил еще десять лет. В 1915 г. старый корабль был превращен в плавучую мишень и потоплен.].
   Как видно из сравнения послужных списков крейсера «Память Азова» и броненосца «Николай I», оба корабля находились одновременно в Средиземном море с осени 1893 г. до осени 1894 г. Дополнительным подтверждением датировки может служить яркая черная окраска корпусов. В 1895 г., когда оба корабля находились на Тихом океане, адмирал Макаров впервые в российском флоте отдал распоряжение об окрашивании в защитный «светло-серый цвет» – прообраз, ставшей со временем традиционной для боевых кораблей шаровой окраски.
   Третий вопрос. Кем?
   Когда же написана сама картина и как она оказалась в Иерусалиме? Ответ на эти вопросы связан с третьим кораблем, изображенным на картине. Нет сомнения, что перед нами стационер, на это указывают и белая окраска, и небольшие размеры корабля (илл. 9). Стационерную службу несли на Средиземном море поочередно канонерские лодки Черноморского флота. К 1889 г. было закончено строительство шести однотипных канонерских лодок [129 - Большинство сведений об этих канонерских лодках почерпнуто из недавно опубликованной подробной работы: Лапшин Р., Пахмурин Ю. Черноморские «казаки» // Морская коллекция (приложение к журналу Моделист-конструктор). 2012. № 4 (151).]. Прообразом серии послужила канонерская лодка «Манджур» [130 - Однотипной с «Манджуром» была канонерская лодка «Кореец», вместе с крейсером «Варяг» принимавшая участие в неравном бою в Чемульпо против отряда японских кораблей.]. Построенные для Черноморского флота канонерские лодки получили имена по названиям казачьих войск: «Донец», «Запорожец», «Черноморец», «Кубанец», «Терец», «Уралец». Три первые лодки строили на верфях в Николаеве, а три другие – в Севастополе.
   О какой же канонерской лодке речь? Лодки данной серии, построенные в Севастополе, отличались по типу парусного оснащения: их превратили в шхуны и они имели только косые паруса [131 - Канонерские лодки, построенные в Николаеве, были по типу парусного оснащения баркентинами и имели на передней мачте прямые паруса.]. Эта конструктивная особенность, хорошо видна на картине. Таким образом, перед нами один из трех «казаков» севастопольской постройки: «Кубанец», «Терец» или «Уралец».

   Илл. 9. Канонерская лодка – стационер, фрагмент картины.

   Смена стационеров, назначавшихся обычно на год, происходила летом, после окончания учений Практической эскадры Черного моря. В конце 1893 г. – первой половине 1894 г. стационерную службу на Средиземном море несла канонерская лодка «Терец». В августе 1894 г. «Терец» сменила канонерская лодка «Кубанец». Таким образом, каждый из этих кораблей мог находиться в 1894 г. возле горы Афон вместе с крейсером «Память Азова» и броненосцем «Николай I».
   Однако анализ карты плаваний и визитов Средиземноморской эскадры, дает основания предположить, что вероятнее всего запечатленный на картине проход российских кораблей у горы Афон следует отнести к весне 1894 г., когда эскадра направлялась из Саламинской бухты в Восточное Средиземноморье. Если это предположение верно, то на картине изображена канонерская лодка «Терец».
   Несмотря на многочисленные модернизации, замену котлов, механизмов и артиллерийского вооружения, канонерские лодки быстро морально устарели. Но на долю «казаков» выпала долгая служба. После более чем двадцати лет эксплуатации, в 1907 г. их причислили к судам особого назначения 1-го резерва Черного моря. Тем не менее, канонерские лодки по-прежнему совершали походы и несли стационерную службу в Средиземном море. Во время учебных походов пять из шести канонерских лодок посетили в разное время Яффо [132 - 1908 – «Кубанец», 1909 – «Терец», 1910 – «Черноморец» и «Донец», 1911 – «Уралец».]. И конечно, экипажи кораблей ездили из Яффо в Иерусалим, поклониться святым местам. Логично предположить, что скорее всего, именно так картина и попала в Иерусалим – в качестве подарка от моряков-черноморцев. Тем более, что канонерская лодка «Кубанец» заходила в Яффо в 1908 г., а «Терец» – в 1909 [133 - О визитах российских моряков в Иерусалим см.: Резникова А. Православные поклонники в Иерусалиме. Иркутск. 2013. С. 223.].
   Вполне вероятно, что картину нарисовал кто-то из членов экипажа. На это косвенным образом указывают несколько обстоятельств: простота использованных материалов, большие размеры, грубая манера письма и в то же время высокая, почти фотографическая точность деталей (илл. 10). Не исключено, что неизвестный художник, возможно, корабельный талант-самоучка, писал картину именно по фотографии. В то время и профессиональные художники прибегали к такому приему. В качестве примера можно привести картину известного мариниста А. П. Боголюбова «Прибытие русской эскадры в Тулон» (1893), написанную по заказу императора Александра III (илл. 11) и удивительно напоминающую приведенную выше фотографию того же события (илл. 7). Хотя художник и находился во Франции во время визита российских кораблей (последние годы жизни А. П. Боголюбов жил в Париже), но судя по всему, Боголюбов, которому шел семидесятый год, сам в Тулон не ездил и свою картину писал по фотографии, опубликованной в газетах.
   Не исключено, что в Русскую Духовную Миссию картина попала не сразу. Возможно, первоначально подарок был сделан российскому консульству в Иерусалиме, долгое время тесно связанному с деятельностью компании РОПиТ, на верфях которой строились черноморские канонерские лодки. А возможно, картину подарили в одно из подворий Императорского Палестинского Православного общества, где моряки жили во время визита в Иерусалим.
   Полностью принять вышеизложенную версию мешает тот факт, что к моменту упомянутых учебных походов изображенный на картине броненосец «Николай I» был уже исключен из списков российского флота и ходил под японским флагом. А крейсер «Память Азова» после произошедшего на нем в 1906 г. вооруженного восстания, был лишен кормового Георгиевского флага и переименован в «Двину» [134 - В феврале 1909 г.]. Маловероятно, что эти два корабля, запятнавших честь флага, стали изображать на картине, написанной после русско-японской войны. Таким образом, скорее всего картина написана до 1904 г., то есть за несколько лет до упомянутых учебных походов и предполагаемого появления полотна в Иерусалиме. Впрочем, оба наиболее вероятных кандидата в дарители, «Кубанец» и «Терец» [135 - Оба этих корабля оказались «долгожителями»: несли активную боевую службу в Первую мировую; в Гражданскую войну побывали в руках немцев, англо-французских интервентов, входили в состав флота Украинской Державы гетмана Скоропадского; воевали в составе морских сил Юга России, а после падения Крыма были включены в состав Рабоче-Крестьянского Красного Флота, а позже «Красный Кубанец» и «Знамя Социализма» (бывший «Терец»), передали в состав экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН). В конце 1930-х гг. корабли разобрали на металл.], несли службу в качестве стационеров на Средиземном море и до русско-японской войны: «Кубанец» в 1894–1895, 1898–1899, 1900–1901 гг., а «Терец» в 1901–1902 гг. К сожалению, неизвестно, заходили ли во время своей службы канонерские лодки в Яффо и, соответственно, посещали ли экипажи кораблей Иерусалим.

Илл. 10. Гора Афон. Сравнение, демонстрирующее высокую точность передачи деталей: фрагмент картины (вверху), современная фотография (внизу)

   Илл. 11. А. П. Боголюбов, «Прибытие русской эскадры в Тулон», 1893 г.

   Хотя последнее совсем необязательно: картину могли подарить не напрямую в Иерусалим, а в одно из многочисленных отделений Императорского Православного Палестинского общества на Ближнем Востоке, откуда картина позже попала в Иерусалим. Таким местом мог быть, например, ливанский порт Бейрут, куда российская Средиземноморская эскадра, в составе которой находились в тот момент все три изображенных на картине корабля, заходила в марте 1894 г.
   Нельзя исключать и другие версии происхождения картины, например, греческую. В апреле 1894 г. в Греции произошло разрушительное землетрясение и по просьбе королевы эллинов Ольги Константиновны «Терец» и «Память Азова» были направлены для оказания помощи жителям пострадавшего острова Таланта. Корабли привезли груз гуманитарной помощи, необходимые для восстановления домов стройматериалы, а моряки помогли соорудить временное жилье для лишившихся крова жителей прибрежных деревень. Возможно, картина, на которой соединены вместе православная святыня Греции и корабли под Андреевским флагом была призвана увековечить благодарную память греков российским морякам?
   Конец предположениям положит только дополнительная архивная информация, а помогут в поисках полученные предварительные итоги:
   – создание картины, находящейся сегодня в здании Русской Духовной Миссии. можно датировать периодом с 1894 по 1904 г.
   – на картине изображены крейсер «Память Азова» (илл. 12), броненосец «Николай I» (илл. 13) и канонерская лодка-стационер из состава российской Средиземноморской эскадры, по-видимому, «Терец» (илл. 14), проходящие мимо Афонской горы в 1894-м г.

Илл. 12. Крейсер «Память Азова», открытка из альбома «Русский Флот», СПб., 1893 г.

Илл. 13. Броненосец «Николай I», открытка из альбома «Русский Флот», СПб., 1893 г.

   Илл. 14. Канонерская лодка «Терец» в Средиземном море Р. Лапшин, Ю. Пахмурин, Черноморские «казаки», «Морская Коллекция», № 4 (151), 2012 г.

   – появление картины в Иерусалиме, вероятнее всего, связано с визитом одного из российских военных кораблей (возможно, изображенного на картине) в один из ближневосточных портов.

   Автор сердечно благодарит Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме за предоставленную возможность осмотреть и изучить картину вблизи, а также провести необходимые измерения и фотографическую съемк у.

Русская Духовная Миссия в Иерусалиме в Первую мировую войну: выживание. Диакон Александр Занемонец

   Первая мировая война, приведшая к краху большинства участвовавших в ней империй – Российской, Германской, Австро-Венгерской, Османской – затронула и Палестину. Результатом войны здесь стал конец четырехсотлетнего османского господства и начало Британского правления, продлившегося тридцать лет. Период Британского мандата стал третьим периодом христианского правления на Святой Земле после византийцев и крестоносцев.
   В начале войны ближайшие к Палестине боевые действия между англичанами и германо-турецким корпусом проходили в районе Суэцкого канала. В конце 1916 г. англичане начали наступление на Палестину. Турецкий отряд на Синае был разгромлен, и весной 1917 г. англичане дважды предприняли попытку захватить Газу, традиционно являвшуюся мостом между Египтом и Палестиной. Весеннее наступление не оказалось удачным, англичане несли большие потери и были вынуждены сделать перерыв на время летней жары.
   К осени обе стороны увеличили свои силы. Турецкая армия состояла примерно из 50000 человек под немецким командованием. Английский корпус под командованием генерала Алленби почти в два раза превосходил по численности турецкий. Осенью 1917 г. англичане захватили Газу и Беер-Шеву и начали наступление на Иерусалим. Святой Город был занят фактически без боя 9 декабря. Алленби, принимая во внимание все исторические параллели, вошел в Иерусалим через Яффские ворота 11 декабря пешком [136 - См.: How Jerusalem Was Won. Being the Record of Allenby’s Campaign in Palestine. London, 1919.].
   Несмотря на взятие Иерусалима, боевые действия продолжались в Палестине еще большую часть 1918 г.: в Иорданской долине, в Заиорданье, в Галелее. Решающее сражение произошло у Мегиддо осенью 1918 г. (в английских источниках Армагеддонская битва). Турки были разгромлены, и британская власть утвердилась в Палестине. После Мудросского перемирия 30 октября Османская империя вышла из войны и вскоре прекратила свое существование.
   Неудивительно, что христианское и еврейское население Святой Земли приветствовало падение османской власти и установление британской, христианской. В первую очередь это относилось не столько к местному православному населению, греческому или арабскому, которое веками числилось среди османских подданных, но тех христиан, которые являлись подданными держав, воевавших в Первой мировой войне против Османской империи и ее союзницы Германии. Это касалось и русских.
//-- * * * --//
   Когда в августе 1914 г. началась Первая мировая война, в которой по одну сторону фронта оказались Россия, Сербия, Франция, Англия, затем Соединенные Штаты, по другую – Германия, Австрия, Италия и Османская империя, Палестина, находившаяся под Османской властью, оказалась отрезанной от России. Русские подданные на Святой Земле стали считаться подданными враждебного государства. Так для Русской Палестины тоже «начинался не календарный, настоящий XX век».
   Замечательным свидетельством о жизни русских в Иерусалиме во время войны являются воспоминания Веры (Беляевой), инокини русского монастыря на Елеоне [137 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания о жизни на Елеоне в военное время // Православная жизнь. 2006. № 7, 8.]. Они не охватывают всех аспектов жизни русской общины на Святой Земле во время Первой мировой войны, но все же дают объемную и живую картину происходивших событий. Ее воспоминания хранились в архиве русского Елеонского монастыря и были опубликованы в журнале «Православная жизнь» в 2006 г.
   «Закрыли Дарданеллы на море, дорогу и пропуска запретили. Пароходное движение остановилось, – так пишет с. Вера о начале войны. – Не стало приезжающих в Иерусалим паломников, кем мы жили и существовали. Закрыли турки и русскую почту. По турецкой почте хотя мы письма и отправляли, но ответов уже не получали, а потом и на турецкой почте не стали принимать наших писем» [138 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 7. С. 3.].
   Русские участки и здания, раньше служившие для приема паломников, были взяты турками под постой войск. «В Иерихоне, в русском саду, водворились турки, завладели помещением и садом. Сестер оттуда отправили со сторожем на Елеон, а сами расположились там жить. Деревья в саду ломали, улья со пчелами сожгли, фрукты обрывали для продажи, повредили все и попортили в саду. Взяли турки все миссийские места, которые имеются в окрестностях: в Иерихоне, в Бет-Захарии, что на дороге к Дубу и у Дуба, взяли русский сад в Яффе и помещения, наконец берут и всю русскую Палестину со всеми ее подворьями и корпусами, и выставили свои флаги… Вот берут и миссию, пришли наверх в помещение отца архимандрита, и стали офицеры там жить с солдатами и выкинули свои флаги» [139 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 7. С. 6.].
   По закону военного времени все русское мужское население Палестины могло быть интернировано в качестве военнообязанных граждан враждебного государства. Служащие русских дипломатических миссий и сотрудники ИППО должны были покинуть Ближний Восток в самом начале войны. Многие из духовенства РДМ были высланы в Дамаск, чтобы затем ехать в ссылку в Урфу. После войны они через Балканы смогли вернуться в Россию. Но значительную часть русского духовенства, начальство РДМ и старших монахинь турки отправили по ходу войны в Александрию, на территорию союзного Британии Египта. При этом постоянно ходили слухи о возможной высылке всех сестер. В самом конце 1914 г. был выслан и начальник РДМ архимандрит Леонид (Сенцов). Так описывает его отъезд с. Вера (Беляева): «Ему подали фургон, он вышел из Миссии, помолился на все четыре стороны и оградил знамением креста весь провожающий его и плачущий русский народ, собравшийся к Миссии для проводов дорогого пастыря, все неутешно плакали и кричали. Сел он с итальянским консулом в фургон и, обращаясь к Елеонским монахиням, сказал: “Миссия кончена, осталось одно пустое здание, и то отнято, но у меня забота о двух осиротевших обителях в эту тяжкую годину, это Елеон и Горняя, да поможет вам Господь, и Небесная Царица да подкрепит и утешит вас, сестер, во дни тяжких испытаний, посылаю им заочно благословение и прошу о мне, пленнике, молитв”» [140 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 7. С. 13–14.].
   Архимандрит Леонид был отправлен в Александрию, откуда он в 1917 г. вернулся в Россию для участия во Всероссийском поместном Соборе, где принимал участие в обсуждении многих вопросов миссионерского характера, и тем, связанных с Русской Миссией в Иерусалиме. Осенью 1918 г. он заболел и 10 ноября скончался, так и не вернувшись на Святую Землю. Похоронен на кладбище Александро-Невской Лавры в Петербурге [141 - См.: Никодим (Ротов), архим. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. МЕСТО ИЗД., ГОД, СТРАНИЦЫ.].
   Русским народом, собравшимся провожать о. Леонида, были монахини, работники русских учреждений, а также оставшиеся на Святой Земле паломники, в большинстве своем женщины, приехавшие летом 1914 г. и оставшиеся на Святой Земле навсегда. Эти несколько сот человек с нетерпением ожидали окончания войны. Однако Иерусалим был взят англичанами в декабре 1917 г., когда о возвращении в Россию речи уже не шло, в связи с революцией в России и начинавшейся анархией. Со временем кто-то из паломников уехал на Запад, но в основном эти люди жили при русских учреждениях до середины XX в., до своей смерти. Кто-то остался в монастырях. Многие вышли замуж или женились, в первую очередь на местных православных арабах. Так паломничество 1914 г. растянулось для его участников на десятилетия.
   В конце сентября 1915 г. елеонские монахини были полностью выселены из монастыря, так как турецкие власти решили устроить в монастыре военный санаторий. Сестры нашли приют в греческих монастырях (греки были в основном османскими подданными) и через неделю все же смогли вернуться в родную обитель. То, в каком виде они нашли свой монастырь, было неутешительным. «Что же представилось здесь на Елеоне нашим глазам? – пишет инокиня Вера (Беляева). – На воротах сшиблен был крест, вместо слов “Русская Духовная Миссия” было написано “Турецкая больница для выздоравливающих солдат”. Дальше видели: над цистернами сломаны кресты, площадь вся была уставлена мебелью, собранной из келий, а внизу была свалена поломанная мебель. Ящики с книгами и иконами были свалены в кучи, картины, посуда и все домашние принадлежности разбросаны, валяясь по всей обители… В трапезную церковь пришли и испугались: иконостас был убран и весь сломан и разбит, иконы все поломаны… С могилы настоятельницы, матушки Евпраксии, турки взяли крест, на котором было живоносное изображение Распятого Господа нашего, и отнесли в отхожее место… Одна из наших сестер, исполняющая должность звонаря, пошла на колокольню посмотреть за порядком, поднялась наверх и увидела к своему прискорбию: на полу лежало раскрытое Евангелие и на нем было сделано бессовестное надругательство: оно было осквернено человеческим извержением» [142 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 8. С. 10–13.].
   Примерно в том же виде находили и другие русские участки, занятые на время войны турками. Поскольку храмы остались без духовенства, то все они были опечатаны. В 1916 г. «в Русской Миссии в Иерусалиме турки распечатывали Троицкий собор и намерены были взять оттуда вещи под предлогом, что помещение церковное им нужно для мечети. Американский консул не дал храма и сказал: “лучше мне отсеките голову, а я храм русский вам не отдам”. Турки все в нем осмотрели и снова запечатали. Миссия же вся разграблена» [143 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 8. С. 18–19.].
   К 1917 г. военные действия между англичанами и турками в Египте стали приближаться к границам Палестины. Неудивительно, что в Русской Палестине прихода союзников-англичан ждали с радостью. «26 ноября [ст. ст.], – продолжает инокиня Вера, – Англия зашла в Иерусалим дивно и чудно, без битвы. 27-го рано утром пришли английские войска на Елеон. Радость наша не поддается никакому описанию. На рассвете, до восхода солнца, многие сестры вышли встречать дорогих гостей. Англичан приветствовали мы как могли. Они сказали нам, что 40 часов шли к Иерусалиму и ничего не кушали. Мы вынесли им свой последний хлеб. Они брали с благодарностью. Мы поставили самовары, кипятили в котлах кипяток для чая. Англичане, довольные, расположились по домашнему, заваривали чай, какао и супы… Мы увидели совершенное изгнание и полное падение Турции. Не верили от радости, что это правда» [144 - Вера (Беляева), инокиня. Воспоминания… // Православная жизнь. 2006. № 8. С. 23–24.].
   Постепенно англичане стали налаживать общественные работы, которые позволили и русским женщинам что-то зарабатывать. Нередко работа была совсем не женская: например, многие русские участвовали в строительстве дороги из Иерусалима в Иерихон. Но и это в послевоенной Палестине было удачей. Затем многие стали работать для британской армии или американского Красного Креста. Так постепенно налаживалось взаимодействие русской общины и новых властей.
   В течение 1918 г. вернулось из Александрии духовенство Русской Духовной Миссии и высланные в течение войны монахини. Храмы были отворены, и служба восстановлена. Поскольку начальник Миссии архим. Леонид (Сенцов) был в России, где он и умер в ноябре 1918 г., его обязанности исполнял старший член Миссии о. Мелетий [145 - Мелетий (1872–1952), архимандрит. Валаамский постриженник. Рукоположен будущим патриархом Алексием (Симанским). В РДМ с 1908 г. и до самой смерти. Несколько раз был исполняющим обязанности начальника Миссии. Похоронен на кладбище Горненского монастыря. О нем см.: Архимандрит Мелетий (Розов) // Святая Земля. Историко-культурный альманах. Иерусалим, 2012. С. 6–33.]. Мировая война закончилась, жизнь в Палестине налаживалась, но связей с Россией, охваченной Гражданской войной, становилось все меньше.

Кучук-Кайнарджийский мирный договор и паломничество русских иноков Игнатия и Мелетия в Иерусалим во второй половине XVIII в. Михаил М. Якушев

   С конца XVII – начала XVIII в. межгосударственные мирные договоры стали выступать гарантом прав русских паломников в Османской империи. Первым дипломатическим документом, по которому «русское духовенство и миряне получили право свободного и беспошлинного паломничества в Иерусалим и святые места» был Бахчисарайский (Крымский) трактат 1681 г.
   Правовые гарантии и статус российских богомольцев в Османском государстве оговаривались в отдельных статьях последующих мирных договоров: в 12 статье Константинопольского 1700 г. [146 - Константинопольский договор между Россией и Турцией. 3/14 июля 1700 г. (АВПРИ, ф. Трактаты, оп. 163/1, 1700 г., д. 136).], в 11 артикуле Константинопольского 1720 г. [147 - Константинопольский мирный договор. 5/16 ноября 1720 г. (АВПРИ, ф. Трактаты, оп. 163/2, оп. 2, 1720 г., д. 421).], в 11 статье Белградского 1739 г. [148 - Белградский мирный договор. 7/18 сентября 1739 г. (АВПРИ, ф. Трактаты, оп. 163/2, 1739 г., д. 427).].
   Победа русских войск над османской армией в войне 1768–1774 гг. изменила характер двусторонних отношений, в которых Россия стала выступать с позиции более мощной в военно-политическом отношении державы. Такой порядок вещей был письменно оформлен в Кучук-Кайнарджийском мирном договоре 1774 г., на десятилетия определившим эволюцию отношений между двумя империями и послужившим импульсом к развитию русского паломничества на Святую Землю.
   По этому трактату Россия получила ряд преимуществ, ранее дарованных Портой Франции и Великобритании в торговой и политической областях. С тех пор Петербург стал ревниво следить за тем, чтобы полученные им от Стамбула преференции не уступали привилегиям, имевшимся у западноевропейских дворов в Османской империи.
   При выработке статей данного документа российская сторона предложила внести в проект договора пункт о свободном и беспрепятственном посещении русскими паломниками святых мест, находящихся на территории Османской империи по примеру предыдущих российско-османских трактатов. Это положение было зафиксировано в 8-м артикуле Кучук-Кайнарджийского мирного договора [149 - Кучук-Кайнарджийский мирный договор. 10/21 июля 1774 г. (АВПРИ, ф. Трактаты, оп.163/2, 1774 г., д. 445).].

   Таблица 1 [150 - Юзефович Т. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. СПб., 1869; М., 2005. С. 50–51, 42–43, 33. переиздание? на что ссылка?]. Текст соответствующих статей о русских паломниках в российско-османских трактатах

   На первый взгляд может показаться, что в 8-й статье нет ничего из того, чего бы не было в предыдущих османо-российских договорах, Константинопольском 1700 г. и Белградском 1739 г. Если по смыслу все три приведенные в таблице статьи практически тождественны, то по значению 8-й артикул Кучук-Кайнарджийского договора повышал правовой статус и значимость российских подданных, совершавших паломничество или просто путешествующих по территории Османского государства, впервые потерпевшего сокрушительное поражение от Российской империи.
   Порта обязалась обеспечивать религиозные свободы русских подданных в пределах Османской империи, предоставив им льготы и преимущества, которыми уже пользовались другие европейские государства [151 - Юзефович Т. Договоры России с Востоком… С. 50–51.]. Османское правительство вновь подтвердило право русских паломников на свободное посещение святых мест без уплаты налогов и сборов, а также право на беспрепятственное паломничество к святым местам.
   Следует отметить, что в Белградском мирном договоре впервые встречается упоминание о необходимости выдачи османскими властями российским подданным «потребных паспортов», аналогичных тем, которыми Порта снабжала подданных других «дружественных ей» государств. Этим документом для османских и иностранных подданных являлась «подорожная», или внутренний паспорт, дававший право беспрепятственного передвижения по территории Османского государства [152 - Youn g G. Corps de Droit Ottoman. Oxford, 1905. Vol. 2. P. 262.].
   В Кучук-Кайнарджийском мирном договоре количество документов, которыми должны были снабжаться российские путешественники, увеличивается. В этом трактате говорится уже не только о необходимости выдачи османскими властями российским подданным «надлежащих паспортов», но и указов, которые Порта предоставляла подданным других «дружественных ей» государств со ссылкой на соответствующее положение Кучук-Кайнарджийского трактата, в котором закреплялось это право.
   Эти положения упомянутого трактата можно отнести к разряду капитуляций, которыми обладали подданные западных держав в Османской империи, поскольку указанный документ гарантировал их обладателям защиту по всей строгости османских законов.
   Рассмотренные в общих чертах важнейшие постановления Кучук-Кайнарджийского трактата государственные деятели того времени, историки и публицисты признавали «верхом русского дипломатического искусства и турецкой глупости» [153 - Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая Первого. Введение в историю внешних сношений России в эпоху Севастопольской войны. СПб., 1887. С. 467.], а по мнению других ученых, этот договор явился единственным и самым унизительным документом для османов [154 - Aksan V. War and Peace // The Cambridge History of Turkey. 2006. Vol. 3 (T e Later Ottoman Empire 1603–1839). P. 103.]. Примечательна оценка договора одним из тех, кто его подписывал – османского посла и нишанджи Ахмеда Ресмиэфенди, назвавшим его «беспримерным, редким миром, какому не было подобного от начала возникновения Высокой Державы» – до того отчаянным было положение османов в ту пору [155 - Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. Т. 2. М., 2005. C. 131.]. В 1906 г. русский дипломат А. А. Гирс писал: «Князь Репнин подписал с турецкими уполномоченными продиктованный им трактат, поднявший вскоре не малый переполох по всей Европе. Было из-за чего переполошиться: разгромленная Турция лежала у ног русской монархии» [156 - Гирс А. А. Россия и Ближний Восток. Материалы по истории наших сношений с Турцией. СПб., 1906. С. 1.].
   Такой «благополучный», по словам османского подписанта, выход Порты из тогдашнего критического положения как заключение мира Ахмед Ресми полушутя, полусерьезно приписывает тому, что «августейшее вступление на престол нового могущественного падишаха случилось в весеннее время и что, следовательно, его августейшее счастье было тогда в полной силе» [157 - Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. Т. 2. С.131–132.].
   По Кучук-Кайнарджийскому трактату Россия стала претендовать на право отстаивать интересы российских подданных, прибывающих в Османскую империю, и проживающих на ее территории православных христиан. По этому документу Порта дала обещание «твердо защищать христианский закон» (ст. 7), приняв на себя различные обязательства относительно улучшения положения христианского населения Молдавии, Валахии, Мингрелии, Грузии и островов Архипелага (ст. 16, 17 и 23).
   В соответствии с 11-й статьей Кючук-Кайнарджийского договора Россия получила право «иметь пребывание консулам и вице-консулам» в Османской империи, «во всех тех местах, где они признаны будут почитаемы и уважаемы в равенстве с прочими дружеских держав консулами» [158 - Юзефович Т. Договоры России с Востоком. С. 52.]. Это право было подтверждено 52-й статьей российско-османского торгового трактата 1783 г. Вскоре после этого по указу Екатерины II начала создаваться сеть российских консульских учреждений на территории Османской империи, одной из главных задач которых было оказание помощи и содействия российским подданным, посещавшим Святую Землю.
   Заключение Кучук-Кайнарджийского мирного договора ставило Россию в совершенно новое и даже исключительное положение относительно Порты, вследствие чего документ ознаменовал начало новой эпохи российско-османских отношений, когда Петербург стал выступать с позиции более сильного переговорщика. Европейские государства, всегда враждебно относившиеся к расширению прав России на Востоке, несмотря на тревогу, произведенную после подписания мирного договора, не рискнули заявить решительный протест. Более того, прямо или косвенно некоторые из них были заинтересованы в успехах России на Востоке; другие по различным обстоятельствам были лишены возможности оказать помощь османам в критическую для них минуту. Франция опасалась возникновения войны на своих собственных границах. Великобритания была отвлечена от русско-турецких дел волнениями в Американских колониях. Пруссия и Австрия, запугивая друг друга могуществом России, не имели единой позиции в Восточной политике, поскольку берлинский кабинет был всецело занят польским вопросом, а венский двор в одиночку не решался воевать из-за османов с русскими, опасаясь союза Петербурга с Берлином, которым Фридрих II постоянно запугивал Вену [159 - Жигарев С. Русская политика в Восточном вопросе (ее история в XVI–XIX веках, критическая оценка и будущие задачи). Историко-юридические очерки. Т. I. М., 1896. С. 202.].
   Подписание Кучук-Кайнарджийского договора нанесло серьезный удар по военно-политическому престижу Османской империи и повлекло за собой первую потерю ее территории с преимущественно мусульманским населением. Следует отметить, что 1774 год явился лишь первым раундом многочисленных российско-османских переговоров по формулированию договорных отношений.
   Кучук-Кайнарджийский мир заставил Западную Европу и османских подданных не только усомниться в способности османов сохранять свой военно-политический авторитет в Европе, но и по-новому взглянуть на Россию, весть о победе которой над Портой разнеслась по всем уголкам Османской империи. Это обстоятельство во многом определило изменение восприятия османскими властями и местным населением подданных Российской империи. История хождений пешеходца Василия Григоровича-Барского (Плаки Албова) [160 - [Григорович-Барский В.]. Пешеходца Василия Григоровича-Барскаго-Плаки-Албова, Уроженца Киевскаго, Монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723, и оконченное в 1747 году, им самим писанное. СПб., 1778; Странствования Василья Григоровича-Барскаго по Святым местам Востока с 1723 по 1747 г. // Православный Палестинский сборник Ч. 1–2. СПб., 1885–1886; Странствования по святым местам Востока Ч. 1: 1723–1727 гг. М., 2004. Далее Григорович-Барский.Григорович-Барский не успел сам отредактировать и издать книгу своих записок. Рукопись хранилась у его матери, которая позволяла делать с нее списки всем желающим. Книга вышла в свет лишь в 1778 г. благодаря усилиям В. Г. Рубана и князя Г. А. Потемкина, который «будучи исполнен благочестия и патриотической ревности, почел ее достойною напечатания… для пользы Общества». В течение 40 лет после первой публикации эта книга неоднократно переиздавалась: в 1785, 1788, 1793, 1800, 1819.] в первой половине XVIII в. показывает, что 12-я статья Константинопольского трактата 1700 г. только на бумаге гарантировала ему защиту. Доказательством тому могут служить описанные выдающимся русским пешеходцем Василием Григоровичем-Барским неоднократные случаи ограблений и нападений со стороны местных разбойников в ходе своего длительного путешествие.
   Григорович-Барский дважды побывал на Святой Земле и описал подробнейшим образом свое паломничество. Первое путешествие в Палестину Григорович-Барский совершил в 1726 г., второе – в 1728–1729 гг. Знакомство с его путевыми записками побуждало русских богомольцев совершить ду ховный подвиг – проделать долгий и трудный путь и поклониться святым местам.
   Вдохновленной рукописями Барского в 1763 г. на Святую Землю отправился еще один русский поклонник – архимандрит Леонтий [161 - [Леонтий, архим.]. История жизни младшего Григоровича (АВПРИ, ф. Библиотека Азиатского департамента, оп. 505, 1763, д. 4 (т. 1), 1765, д. 7 (т. 2), 1765, д. 8 (т. 3). Далее Леонтий. Первые девять томов рукописи (1–9) Истории жизни младшего Григоровича, приготовленные автором для издания, хранятся в АВПРИ. Следы последующих трех томов (10, 11, 12) затерялись. Неотредактированная авторская рукопись завершающего тринадцатого тома находится в РГАДА.] (Лука Степанович Зеленский), назвавший себя «младшим Григоровичем» и оставивший после себя, как и его знаменитый предшественник, подробнейшее описание Святой Земли.
   Следует заметить, что отправляясь на Святую Землю, паломники старались получить документы для безопасного и беспрепятственного путешествия по Османской империи. Церковное начальство благословляло богомольцев на паломничество к святым местам. Влиятельные лица, покровительствующие поклонникам, выдавали им рекомендательные письма. В исключительных случаях некоторым из них даровался высочайший документ – «царская грамота», или «государев лист».
   Прибыв в канцелярию российской миссии в Константинополе на основании указанных документов и ходатайства российского посланника паломники получали из его рук патент, или дорожную грамоту (тезкере), которую они именовали «проезжей грамотой», «путешественной бумагой», «проездным листом», «прохожим письмом» и султанскую грамоту (фирман), которую они называли «султанским указом», «именным указом», «нарочным указом». Фактически имевшиеся на руках русских богомольцев бумаги выполняли функцию «охранных грамот» (аманов) и обеспечивали свободный проезд по территории Османской империи, свободный доступ к особо почитаемым христианским святыням и освобождали поклонников от уплаты каффаров [162 - Каффар (араб.) – дифференцированный денежный сбор, взимавшийся местными властями с паломников за право прохождения по дорогам и посещение особо почитаемых святынь.], «гарача» [163 - Харадж (араб.) – «подушная подать», или «поголовщина», взимавшаяся местными властями с богомольцев за право поклонения святым местам.], «пискеша» [164 - Пешкеш (перс., тур.) – «подношение», «подарок», «подачка», «взятка».] и «бахчиша» [165 - Бакшиш (перс., араб.) – «приношение», «подарок», «гостинец», «магарыч».].
   Следует отметить, что упомянутые документы оформлялись османскими и российскими государственными учреждениями на основании дипломатических актов – двусторонних русско-османских соглашений, в которых содержались правовые гарантии паломничества на Святую Землю [166 - Кириллина С. А. Очарованные странники. Арабо-османский мир глазами российских паломников XVI–XVIII столетий. М., 2010. С. 59.].
   По образному выражению Василия Григоровича-Барского, для путешественника на чужбине патент служил «чрез все житие… его единим утешением», «а «пелгрим без патентов» был как «человек без рук, воин без оружия, птица без крил, древо без листвия» [167 - Григорович-Барский. С. 133.].
   Любопытно сравнить паломнические описание путешествий на Святую Землю монахов Саровской пустыни Игнатия [168 - [Игнатий]. Описание путешествия отца Игнатия в Царьград, Афонскую Гору, Святую Землю и Египет 1766–1776 гг. // Православный Палестинский сборник. Т. 12. Вып. 3. СПб., 1891. Далее Игнатий.] и Мелетия [169 - [Мелетий]. Путешествие во Иерусалим Саратовския Общежительныя Пустыни Иеромонаха Мелетия в 1793 и 1794 году. М., 1800. Далее Мелетий.]. Примечательно, что оба паломника-писателя связали свою жизнь с Саровской обителью, будучи выходцами из купеческих семей: Игнатий был «родом из курских купцов», а Мелетий «родом из астраханских купцов». В отличие от своих именитых предшественников Василия Григоровича-Барского (уроженец Киева) и архимандрита Леонтия (уроженец Полтавы), которые были малороссами, иеромонахи Игнатий (уроженец Курска) и Мелетий (уроженец Астрахани) были великороссами. Игнатий и Мелетий, равно как и Леонтий были паломниками-писателями екатерининской эпохи.
   Возможно, Игнатий, посетивший Палестину, по предположению В. Н. Хитрово, с 1770 по 1772 гг. в разгар войны 1768–1774 гг., до подписания Кучук-Кайнарджийского мирного договора и в 1776 г. ставший насельником Саровской обители, в своих рассказах о паломничестве на Святую Землю сумел увлечь другого саровского пустынника иеромонаха Мелетия. Вдохновленный паломническим подвигом Игнатия, Мелетий отправился в паломничество в Палестину с 1793 по 1794 гг. вскоре после окончания войны 1787–1792 гг. и подписания Ясского мирного договора [170 - Ясский мирный договор. 29 декабря 1791 г. / 9 января 1792 г. (АВПРИ, ф. Трактаты, оп. 163/2, 1791 г., д. 450).].
   Краткое сочинение монаха Игнатия свидетельствует не столько об опасностях, подстерегавших странника в паломничестве, сколько о кризисе центральной османской власти в провинциях Османской империи. Поэтому для российского правительства было так важно, чтобы после мира с Портой в 1774 г. русские богомольцы не испытывали более обид и притеснений. Тем более что на пути следования русских паломников из Яффы в Иерусалим там регулярно происходили междоусобные войны и бунты, подвергавшие их жизни опасности и затруднявшие своевременное прибытие к святым местам.
   По свидетельству российского посланника в Константинополе Стахиева (1776–1781 гг.), «повсюду в Азии, так и в Румелии появляются бунтовщики, которые между собой дерутся и причиняют всякий беспорядок в империи» [171 - Реляции российского посланника в Константинополе А. С. Стахиева императрице Екатерине II (АВПРИ, ф. Сношения России с Турцией, оп. 89/8, 1779, д. 536, л. 35–36).]. В частности, ссылаясь на письмо, полученное 5 мая 1776 г. из Кипра, он сообщил, что «бунтовщик Макравино не выпускает из Яфы никакого христианина, но предает их смерти, если не в состоянии от того деньгами выкупаться, что делает он под предлогом, что после его из Яфы выхода христиане хулили его, почему теперь не смеет никто в Иерусалим идти» [172 - Реляции российского посланника в Константинополе А. С. Стахиева императрице Екатерине II (АВПРИ, ф. Сношения России с Турцией, оп. 89/8, 1776, д. 473, л. 25 об.–26.]. Более того, ссылаясь на известие, полученное 7 октября 1777 г. из Дамаска, он поведал, что «следующие в Иерусалим богомолы принуждены были останавливаться в Яфе из-за продолжающихся в том краю от арапов набегами» [173 - Реляции российского посланника в Константинополе А. С. Стахиева императрице Екатерине II (АВПРИ, ф. Сношения России с Турцией, оп. 89/8, 1777, д. 499, л. 55.]. Данный документ российского посланника называет неизвестное доселе имя современника Аккского паши аль-Джаззара, наводившее в конце XVIII в. ужас на христиан Яффы и не упоминавшееся ни в одном их известных нам записок русских поклонников.
   Следует упомянуть о том, что на плечи русских богомольцев тяжелым бременем ложились значительные паломнические расходы. Весомую долю издержек составляли каффары, которые Мелетий назвал «путешественнической пошлиной с поклонников, в Иерусалим идущих» [174 - Мелетий. С. 45.].
   На паломническом маршруте богомольцы подвергались многочисленным поборам. Первый каффар, названный русскими паломниками «мздой за стражу», [175 - Григорович-Барский. С. 293.] «проводным» или «поголовщиной», уплачивался за сопровождение паломнического каравана из Яффы до Иерусалима. Он платился дважды: в начале пути (в Яффе) и в его середине (в Рамле) и составлял в среднем от 7 до 8 талеров, в Рамле от 2 до 3 талеров. В оплате существовала определенная градация. По некоторым сведениям, миряне платили в два с лишним раза больше, чем представители духовенства [176 - По сведениям Василия Григоровича-Барского со «страннопришельцев»-монахов брали меньше, чем с мирян: в Яффе 3,5 талера, в Рамле 1,5 талера (Григорович-Барский. С. 288, 289, 293).]. На обратном пути в Рамле и в Яффе разорительная процедура взимания сборов продолжалась. Мелетий отметил, что при выезде из Яффы в Иерусалим (в группе паломников из 70 человек) османы взимали каффар даже с обладавших фирманами россиян в размере двух левов (80 копеек) на откуп от «Арапов, жительствующих на пути», поскольку те не обращали внимания ни на фирманы, ни на османские власти [177 - Мелетий. С. 80.].
   Второй каффар взимался с богомольцев при въезде в Святой Град властями Иерусалимского округа, а в некоторых случаях представителями местной племенной знати.
   Третий каффар, названный русскими богомольцами «мздой за открытие врат» [178 - Григорович-Барский сообщил, что в 1726 г. за вход в Храм Гроба Господня паломники-миряне платили сбор («мзда за отверзение врат») в размере 7 талеров (Григорович-Барский. С. 313).], платился при входе в особо почитаемые святыни. Так, например, с русских православных паломников взимали плату за вход в Церковь Воскресения Господня, Церковь Рождества Христова и другие христианские святые места.
   Игнатий сообщил об уплате богомольцами каффаров за посещение святых мест, в том числе храма Гроба Господня: «бывает сбор с поклонников в казну Султанскую с каждого человека по два червонных [179 - Червонец – славянизированное наименование зарубежных золотых монет из высококачественного сплава, в основном голландских дукатов. Это слово происходит от цвета высокопробного золота, имеющего «червонный» (красный) оттенок.] и по единому человеку пущают в церковь до Гроба Господня и сей то у Султана состоит с поклонников великий сбор» [180 - Игнатий. С. 21.]. Напротив Мелетий, побывавший в Иерусалиме двадцать лет спустя, с гордостью заметил, что, в отличие от других христианских паломников, с которых османы взимают по 23 лева [181 - Лев, пиастр или талер – европеизированное название основной денежной единицы Османской империи, выполненной из серебра, называемый османскими подданными аслани куруш (осм. «львиный куруш»), или куруш асади (араб. синоним названия), чеканившейся с изображением льва по образцу немецких и голландских талеров. В описываемое Мелетием время куруш равнялся 40 копейкам. Турецкий талер (куруш, пиастр, лев) – серебряная монета, равная 40 пара́.], «Россияне, как Духовнаго, так и Светскаго звания, имея у себя Турецкие Ферманы, в силу осьмой статьи заключеннаго между Россиею и Портою при Кучук-Кайнарджи трактата, входят всегда не возбранно» [182 - Мелетий. С. 86.]. С этой привилегией Мелетий впервые столкнулся еще в Константинополе у церкви Живоносного источника. Собиравший у ее оградных врат «турчанин, как мытоимец» с каждого христианина каффар в размере одной пары [183 - Пара́ – мелкая серебряная монета имевшая обращение в Османской империи, составляющая, по свидетельству Мелетия, «три российские деньги».], при слове «россияне» убрал руку и, «не удерживая, пропустил в Церковь беспошлинно» группу русских богомольцев, в составе которой находился монах Мелетий [184 - Мелетий. С. 11.].
   Примечательно, что при определении ставок каффаров также учитывался этно-конфессиональный принцип. Более того, при начислении каффаров наряду с вероисповедной принадлежностью богомольцев принималось в расчет место их постоянного проживания [185 - Peri O. Christianity under Islam in Jerusalem. T e Question of the Holy Cities in Early Ottoman times. Leiden; Boston, ГОД???. P. 162–165.].
   Российский дипломат К. М. Базили подробнейшим образом описал каффары. По его словам, они представляли собой «пошлины с лиц и имуществ при переходе известных местностей, существовали первоначально в Турции под предлогом покровительства путешественников и купцов в опасных переходах. В виде каффара взымалась также с поклонников небольшая плата, по постановлению завоевателя Салахэд Дина, при входе их в храм Гроба Господня. С каждым годом каффары размножались; требовались положенные платы при высадки поклонников с коробля в Яффе, при переезде их чрез Рамлю, чрез ущелье Иудейских гор, каждый раз, когда они ходили молиться в храм, при отправлении в Иордан и пр.» [186 - Базили К. М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. М.; Иерусалим, 2007. С.???].
   Таким образом, статьи Кучук-Кайнарджийского мирного договора, как и соответствующие им артикулы последующих российско-османских трактатов, свидетельствовали об изменении характера двусторонних отношений, т. к. Россия стала выступать с позиции доминирующей в военно-политическом и дипломатическом плане державы.
   Предшествующие российско-османские мирные договоры легли в основу Кучук-Кайнарджийского трактата, который, в свою очередь, подтвердил, дополнил и развил их. Тем не менее, вплоть до середины 90-х годов XVIII столетия, как следует из записок русских поклонников, в частности иноков Игнатия и Мелетия, Кучук-Кайнарджийский мирный трактат и последующие договоры России с Портой не повлияли существенным образом на улучшение положения паломников и отношение к ним местных властей, прежде всего из-за отсутствия российских консульств на Ближнем Востоке. Эту задачу российское правительство начало постепенно решать лишь с конца XVIII в., назначая в важных пунктах следования богомольцев к святым местам консульских агентов и последующим учреждением российских консульств в этом регионе.

Политика Франции в Святой Земле в период правления Наполеона III (1848–1870) [187 - Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 12-61-01002 «Граф Н. П. Игнатьев и Православный Восток: документы, переписка, воспоминания».]. Олег Анисимов

   Современная российская историческая наука, наследуя традиции и достижения дореволюционного палестиноведения, признает важность спора о Святых местах Палестины для понимания причин Восточного кризиса начала 1850-х гг. и последовавшей за ним Крымской войны. В середине XIX в. проблема Святых мест лавинообразно превратилась в острый дипломатический конфликт: очередная склока монахов-францисканцев и греков за владение Святыми местами Палестины, которые нередко происходили в предшествующие столетия, на этот раз довела до точки кипения отношения России, Франции, Великобритании и Турции. В «докрымское» время Россия и Франция не испытывали взаимного желания уладить проблему путем двусторонних переговоров, они сознательно шли на конфликт, скорее всего, не подозревая, что спор о ключах перейдет в спор оружия. Послевоенный период франко-русских отношений резко контрастирует с прошлым: стремление держав к поддержанию межконфессионального мира было столь очевидно, что, несмотря на взаимные упреки, они все же пошли навстречу друг другу, и спор о Святых местах в основном можно было считать решенным.
   Святые места как дипломатическая проблема кануна Крымской войны уверенно возвращают свое положение в историографии, потерянное в советское время. [188 - См.: Носенко Т. В. Конфликт вокруг Святых мест в Иерусалиме и политика России (конец XVIII–XIX вв.) // Россия на Святой Земле: Документы и материалы. М., 2000. Т. 2. Приложение II. С. 613–625; Якушев М. И. Иерусалимский Патриархат и святыни Палестины в фокусе внешней политики России накануне Крымской войны // Православный Палестинский сборник. Вып. 100. М., 2003. С. 245–288; Фомин А. М. Европейские державы в борьбе за «Святую Землю»: религиозный аспект ближневосточной политики России и Франции от Крымской войны до начала XX века // Вестник МГУ. Сер. «История». 2006. № 3. С. 72–91; Мельникова Л. В. Святые места в центре Восточного вопроса: церковно-политический фактор как одна из причин Крымской войны // Вопросы истории. 2008. № 11. С. 61–75; Анисимов О. В. Проблема Святых мест Палестины во франко-русских отношениях 1848–1853 гг. Автореф. … канд. ист. наук. СПб, 2011.] В настоящей статье предпринята попытка показать действия французской дипломатии и ее протеже в Святой Земле в эпоху Второй Республики и Второй империи. Были привлечены, с одной стороны, неопубликованные и изданные документы официальной российской и французской дипломатии: переписка министров иностранных дел держав с послами в Константинополе, инструкции и циркуляры [189 - Popof A. La question des Lieux-Saints dans la corréspondance diplomatique russe du XIXème siècle. V.1–2. SPb., 1910–1911; Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane avec les puissances étrangères. 11 vol. Paris, 1864–1911.]; с другой – личная переписка российского посла в Турции Н. П. Игнатьева и начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина), хранящаяся в фондах ГАРФ и РГИА [190 - ГАРФ. Ф. 730 (Н. П. Игнатьев). Оп. 1. Д. 2294; РГИА. Ф. 1561 (Н. П. Игнатьев). Оп.1. Д. 16–17.], а также аналитическая записка графа Игнатьева об итогах его дипломатической деятельности, напечатанная в «Известиях Министерства иностранных дел» [191 - Записки графа Н. П. Игнатьева (1864–1874) // Известия Министерства иностранных дел. 1914. Кн.1–6. С.??? 1915. Кн. 1–4, 6. С.???]. Переписка отца Антонина и графа Игнатьева, продолжавшаяся свыше трех десятилетий, свидетельствующая о самых искренних чувствах, питаемых корреспондентами друг к другу, дает очень интересный материал для истории русско-французского взаимодействия в Святой Земле. Точные наблюдения и остроумные замечания Антонина и конфиденциальные сведения Игнатьева нередко касались действий французских дипломатических лиц, послов и консулов, и покровительствуемых ими персон, например, латинского патриарха Дж. Валерги.
   Французские специалисты констатируют, что во многих событиях французской и международной истории в период правления Наполеона III довольно трудно обнаружить настоящее участие и истинные намерения императора французов. «Спрашивать себя, что Наполеон III действительно и в высшей степени хотел, это все равно что расспрашивать предсказательницу, – говорится в «Истории французской дипломатии». – Современники, а также и историки, обильно снабженные свидетельствами, документами, архивами любого рода, французскими и иностранными, теряются в догадках» [192 - Histoire de la diplomatie française. Paris, 2005. P. 579.]. Этот феномен объясним основными чертами характера Луи-Наполеона Бонапарта: скрытность, молчаливость, нерешительность, подверженность стороннему влиянию. Какую роль сыграл император Наполеон III в споре о Святых местах – на этот вопрос в статье предлагается вариант ответа.
   Политические проблемы Святых мест, бывшие камнем преткновения между Францией и Россией, в «послекрымский» период приняли локальный характер. Поэтому в феврале 1865 г. архимандрит Антонин жаловался на скучное существование на месте своего служения: «Тут дела все самых скромных размеров. Малые визиты малых персонажей, мелкие распоряжения, мельчайшие донесения, ежедневная выдача милостыни, ежедневное хождение в церковь, неважные психологические, филологические и иных родов… логические наблюдения, ни к чему не ведущие соображения и пр. и пр.» [193 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 22 окт. 1865 // ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 28.].
   За двенадцать лет до этих строк отца Антонина спор о Святых местах был притчей во языцех европейской дипломатии. Напомним, что многовековой спор о распределении палестинских святынь между основными религиозными общинами Палестины: католической, греко-православной и армянской, состоял из отдельных локальных проблем. Среди них наиболее острыми являлись обладание ключами от Вифлеемского храма и храма Воскресения в Иерусалиме и ремонт ротонды над Святым Гробом. Основное противоречие спора о Святых местах заключалось в том, что статус-кво в распределении святынь между католиками, православными, армянами и коптами не существовало. Не было того исходного момента, к которому можно было бы вернуться противостоящим сторонам, – этот момент утонул в веках. С течением веков у Османской империи возникали все новые и новые формальные обязательства в виде капитуляций и двусторонних договоров с Францией и Россией, а также в виде фирманов, зачастую противоречивших друг другу, не отменявших прежние, которые раздавались в пользу то одной, то другой конфликтующей общины.
   Начиная с 1535 г. тема Святых мест прочно вошла в ткань франко-турецких отношений. «История святых мест стала историей нашей дипломатии в Константинополе», – писал французский ориенталист Ж. Пужула [194 - Poujoulat J. La France et la Russie à Constantinople. La question des Lieux Saints. Paris, 1853. P. 60.]. Королевская Франция выторговала себе право считаться покровителем Святых мест и христиан на Востоке, однако из-за внутриполитической нестабильности Турции эти права приходилось подтверждать в каждом последующем договоре. Таковы капитуляции 1604, 1673 и 1740 гг. Последний документ, самый знаменитый в истории спора о Святых местах, формально действовал еще 180 лет, вплоть до отмены режима капитуляций в 1923 г. Статья 33-я этой капитуляции гласила: «…Латинские монахи, проживающие в настоящее время, как во все времена, внутри и за пределами Иерусалима и в храме Святого Гроба, названном Камаме, сохраняют во владении места паломничества, которыми они обладали в прошлом» [195 - Полный текст капитуляции 1740 г. см: Gavillot J. C. Essai sur les droits des Europé ens en Turquie et en É gypte; les capitulations et la ré forme judiciaire. Paris, 1875. P. 33–98.].
   Периоды обострения межконфессиональной борьбы приводили к ревизии заключенных договоров, и ущемленной стороне, а таковой начиная с середины XVIII в. все больше себя чувствовала латинская община, оставалось либо жаловаться парижским покровителям, либо перекупить у турок фирман. Благодатной почвой для новых витков спора за святыни была повсеместная, разъедающая турецкое общество коррупция, анархия и серьезное ослабление центральной власти [196 - История Востока. Т. 3: Восток на рубеже Средневековья и Нового времени. XVI–XVIII вв. М., 2000. С. 89.].
   Особые интересы России в Святой Земле были признаны Османской империей почти на полтора столетия позже, чем Франции. В акте ратификации Бахчисарайского трактата 1681 г. турецкий султан обещал не препятствовать русским паломникам в посещении Святых мест [197 - Ямилинец Б. Ф. Россия и Палестина. Очерк политических и культурно-религиозных отношений (XIX – начало XX века). М., 2003. С. 51.]. Спустя менее столетия, по мирному договору, подписанному в Кучук-Кайнарджи в 1774 г., Россия получила зону особых интересов в Османской империи – Дунайские княжества, над которыми она установила в том числе и религиозный протекторат. Постепенно вмешиваясь в турецкую политику посредством заступничества за греческую и католическую церкви, Россия и Франция накапливали груз взаимных претензий.
   Православных на Святой Земле было значительно больше, чем католиков. По данным В. Н. Виноградова, поклониться святыням ежегодно прибывали до 12 тысяч православных паломников, из них 300–400 российских подданных; католических же пилигримов было около 100 человек в год. [198 - Виноградов В. Н. Великобритания и Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985. С. 232.] Различна была и юридическая природа покровительства Франции и России: в капитуляциях речь шла о католических монахах, которые в большинстве своем были иностранцами (испанцами, итальянцами, французами и т. д.), ибо собственно арабов-католиков было на тот момент совсем мало. Кучук-Кайнарджийский договор касался христиан – подданных султана. Это кардинальное различие отчасти объясняет, почему Порте было легче согласиться на уступки в пользу Франции, а значит, в пользу локально и организационно определенной Латинской церкви, чем уступать перед Россией, и значит, уступать перед 12-миллионной массой православного населения Османской империи.
   Русско-французские отношения сыграли важную роль в судьбе Ближнего Востока в первой половине XIX в. Россия и Турция оказались союзниками в войне против революционной Франции, войска которой храбро двигались по Палестине, но так и не заняли Иерусалим. Русско-турецкая война 1806–1812 гг. была одним из козырей в стратегическом расчете Наполеона Бонапарта. После создания Священного союза глобальные политические проблемы решались Россией и Францией уже в рамках «европейского концерта» великих держав. Благодаря этому сотрудничеству обрела независимость Греция. В результате кризиса отношений с Великобританией и Россией правительство Июльской монархии почти на два десятилетия (1830–1840-е гг.) было отстранено от принятия ключевых коллективных решений восточной политики. С момента подписания в 1833 г. Ункияр-Искелессийского договора инициативой поиска политического урегулирования на Востоке владела Россия. Неучастие Франции в подписании первой Лондонской конвенции 1840 г. о Босфоре и Дарданеллах было расценено как удар по национальной гордости. Годы затишья во внешней политике Франции, несмотря на начало колониального войны в Алжире, критиковались политическими противниками Июльской монархии.
   Правительство Луи-Филиппа Орлеанского, предшественника Наполеона III, отметилось, по крайней мере, тремя заметными демаршами в защиту католических интересов на Востоке. Во-первых, министр иностранных дел Ф. Гизо в 1840 г. предложил великим державам установить коллективную охрану Святых мест. Идея Гизо была развита в предложенном Пруссией в 1841 г. проекте об административном разделении греческой, латинской, армянской и сиро-коптской диаспор. [199 - Хитрово В. Н. Православие на Святой Земле // Православный Палестинский сборник. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1881. С. 11–12.] Проект одобрила Франция, а «европейский концерт ТАК?» его провалил. Во-вторых, протест Франции в 1841 г. на долгие годы задержал реализацию сумм, собранных греками на ремонт Храма Воскресения, поврежденного в 1834 г. землетрясением, и обрек эти деньги на существенную инфляцию. В безвыходном положении Иерусалимский патриарх Кирилл был готов согласиться на то, чтобы султан принял на себя починку купола. [200 - Titof à Nesselrode. 24 déc. 1849 (5 janv. 1850) // Popof A. La question des Lieux-Saints… Vol. 1. P. 331–332.] В-третьих, французская дипломатия упорно сопротивлялась попыткам Святого престола вести самостоятельную политику в Османской империи, как в вопросе выбора кандидатов на латинский Иерусалимский патриарший престол, так и в вопросе налаживания римско-турецких контактов. Между Парижем и Римом шли переговоры относительно кандидатов в латинские патриархи: Франция предлагала выдвинуть претендентов только из числа французских или римских священников, но папа Пий IX остановил свой выбор на сардинце Дж. Валерге, что, по донесениям российского представителя в Риме А. П. Бутенева, явно разочаровало французское посольство. [201 - Copie d’une dépêche de Bouténef. 29 nov. (11 déc.) 1847. АВПРИ. Ф. 161/3. Оп. 233. Д. 2. Л. 5.] Демонстрируя свою независимость от Франции, понтифик поручил кардиналу И. Феррьери совершить поездку в Турцию с задачей посетить все диоцезы, миссии и викариаты. Желание Святого престола освободить свою восточную политику от опеки французов было очевидным, но Франции оставалось лишь протестовать. Посол в Турции Ф. де Буркнэ заявил, что никогда французская корона не поступится частью своего протектората над католиками. [202 - Выписка из депеши Титова. 8/20 декабря 1847. Там же. Л. 9.]
   Таким образом, обращение Луи-Наполеона Бонапарта к вопросу о Святых местах Палестины не было случайным сиюминутным интересом. Дипломатические достижения Франции XVI–XVIII вв. были достойным наследием для бонапартистского режима. Забота о протекторате над единоверцами на Востоке была традиционным вопросом для французской политики, таковой она осталась и для Наполеона III. Католический элемент его политики был очень силен. Палестина была нужна не для выигрыша большого числа избирателей, и не в качестве благодарности церкви за поддержку. Через палестинские ворота Франция возвращалась в число великих держав. Так она стремилась возместить ущерб, нанесенный ее ближневосточным интересам в 1840 г.
   Активное вмешательство, совершенное Францией, в спор о Святых местах было подготовлено развитием общественной мысли страны в 1840-е гг. Видные деятели ультрамонтанства: проповедник Ж.-Б. Лякордер, политик Ш. де Монталамбер и историк А. П. Фаллу пропагандировали католические идеи и «напоминали соотечественникам, что Европа в средние века была цивилизована монахами и управляема римскими папами, чтобы возбудить их рвение» [203 - Bourgois E. Manuel historique de la politique étrangère. Paris, 1905. Vol. 3. P. 363.]. В экзальтации общественного мнения важную роль сыграло сочинение отца Э. Борэ «Вопрос о Святых местах», опубликованное в начале 1850 г. [204 - Boré E. Question des Lieux Saints. Paris, 1850.] Известный ученый-теолог, знаток армянского языка, преподаватель армянского в Коллеж де Франс, Борэ был направлен в Палестину для изучения скандальных событий 1847 г. – драки в Вифлеемском храме. Опубликованный им отчет произвел большое впечатление на официальные круги и общественность Франции. Борэ обвинил греков в узурпации законных прав латинян, а также в краже Вифлеемской Звезды. «В течение столетия Франция закрывала глаза на свои огромные интересы на Востоке. Сегодня она требует неоспоримого возмещения. Возобновляя политику Крестовых походов, правительство Республики послужило бы делу Церкви и увеличило бы наше преобладание в мире», – заявлял автор. [205 - Цит. по: Réponse à la brochure de M. Eugène Boré… АВПРИ. Ф. 161/3. Оп. 233. Д. 3. Л. 9 (с. 3).] Упоминавшийся выше Ж. Пужула в начале 1850-х гг. составил список потерь католической церкви в Святой Земле: он насчитал 53 «узурпированные греками» святыни, на которые католики либо утратили исключительные права, либо были полностью отстранены от них. [206 - Poujoulat J. La France et la Russie à Constantinople. P. 137–141.]
   В президентство Луи-Наполеона Бонапарта 28 мая 1850 г. «непрошенная протектриса Востока», по определению архимандрита Антонина (Капустина), [207 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 28 мая 1870. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 126 об.] французское правительство устами посла, генерала Опика, требовало от Османской империи вернуть латинянам «узурпированные» Святые места, в соответствии с гарантиями 1740 г. Турция, признавая юридическую силу капитуляции, предложила созвать специальную комиссию для изучения документов, подкрепляющих позицию Франции. Со своей стороны Россия, начиная с этого времени и до марта 1851 г., предпринимала попытки уладить догматическую проблему на локальном уровне, посредством демаршей своего посланника в Константинополе В. П. Титова, но из этих усилий ничего не вышло. Однако и Франции не удалось привлечь на свою сторону другие католические державы.
   Отдавая отчет в опасности французских претензий, российское правительство в течение марта – августа 1851 г. попыталось войти в двусторонние переговоры с Парижем. Ни президент Луи-Наполеон, ни его министры не пытались скрыть от посла Н. Д. Киселева, что претензии были предъявлены в угоду духовенству из трезвого политического расчета. Бонапарт и его министры иностранных дел, ссылаясь на плохое знание деталей дела, отмахивались от настойчивых предложений Киселева решить проблему Святых мест полюбовно. На самом деле французские власти тянули время, чтобы дать возможность послу Франции Ш. Лавалетту, преемника Опика, добиться от Порты наибольших уступок.
   Лавалетт широко пользовался предоставленной ему свободой. По личной инициативе он выдвинул идею равного доступа к святыням для всех общин Палестины, и по свидетельству британского посла Ч. Стратфорда, Лавалетт был готов распространить их на все спорные Святые места. [208 - Stratford to Palmerston. November 4, 1851 // Correspondence respecting the rights and privileges of the Latin and Greek churches in Turkey. London, 1854. P. 17–18.] Но предложения французского посла не были одобрены ни в Турции, ни в Петербурге, и исторический шанс установления межконфессионального мира был упущен.
   В августе 1851 г. начала работу специальная (смешанная) комиссия. В нее входили первый секретарь турецкого министерства иностранных дел Эмин-эфенди, хранитель печати и архивов Вселенского патриарха Н. Аристархи, французский консул в Иерусалиме П. Э. Ботта и второй драгоман французского посольства Ш. А. Шефер. Отсутствие представителей от других католических государств позволило Франции говорить и действовать де-юре от имени всех католиков Палестины, де-факто – от имени государств католической веры, согласно духу капитуляции столетней давности. Российский посланник Титов давил на Али-пашу, турецкого министра иностранных дел, выражая озабоченность по поводу работы комиссии. Межконфессиональный спор перешел на новую, дипломатическую, ступень развития: Россия и Франция начали сходиться в единоборстве, что впрочем не помешало Николаю I одобрить государственный переворот 2 декабря 1851 г. во Франции и установление бонапартистской диктатуры. Учитывая благорасположение царя к перевороту, Луи-Наполеон в конце 1851 г. попытался заключить с Россией сделку. Он предлагал ей не мешать торжеству бонапартизма во Франции и взамен обещал не обострять дело о Святых местах. Наполеон не давал конкретных обещаний начать прямые переговоры с российским кабинетом. Эта сделка не состоялась, ибо российский император не желал торговаться малозначащими палестинскими неурядицами ввиду перспективы восстановления династии Бонапартов, что его принципиально не устраивало.
   События в Константинополе в январе – феврале 1852 г., а именно двойная игра турецкого правительства и ее разоблачение весной того же года во французской и русской печати окончательно свели на нет робкие попытки сближения Франции и России. Турция, находившаяся между молотом и наковальней, надеялась удовлетворить обе стороны и поэтому представила В. П. Титову и Ш. Лавалетту фирманы, которые должны были оставаться тайной для соперников: один для Франции, в пользу католиков, второй для России, с провозглашением ничтожности французских претензий. [209 - Подробное сравнение фирманов см.: Якушев М. И. Иерусалимский Патриархат и святыни Палестины…]
   Турецкое правительство рассчитывало и дальше тянуть время, уповая на то, что спор о Святых местах будет урегулирован напрямую между Николаем I и Наполеоном. Но сближение было обречено на провал: Луи-Наполеон собирался стать Наполеоном III, российский царь и его австрийский и прусский союзники собирались ему этого не позволить или, по крайней мере, принять согласованные меры в случае подобного поворота событий. Уступать в Палестине Бонапарт не хотел по соображениям престижа, хотя он был готов отозвать Лавалетта, о чем в конце 1851 г. сообщил российскому послу в Великобритании Ф. И. Бруннову [210 - Brunnov à Nesselrode. 24 novembre / 6 décembre 1851 // Popof A. La question des Lieux-Saints… Vol. 2. P. 133–134.].
   Действительно, в марте 1852 г. Лавалетт покинул Стамбул; до него отбыл и Титов – по заведенной традиции в начале весны послы европейских стран уезжали в отпуска. Но если российский посланник так более и не вернулся на место службы, и, таким образом уровень русско-турецких отношений был понижен, то Лавалетт возвратился в августе 1852 г. К этому моменту Наполеон потерял надежду склонить Россию на свою сторону в вопросе установления империи. Российская дипломатия устами канцлера К. В. Нессельроде не только отказывала ему в праве быть продолжателем династии Бонапартов, но и резко возражала против возможного провозглашения титула «протектора Святых мест» [211 - Memorandum, приложенный к письму Нессельроде – Горчакову. 10/22 ноября 1852. ГАРФ. Ф. 828. Оп.1. Д. 601. Л. 29–36.]. Лавалетт был вновь направлен в Стамбул, чтобы поставить точку в споре о Святых местах.
   В течение августа – декабря 1852 г. стараниями Лавалетта Франция одержала победу в Иерусалиме: ввиду приближения французской эскадры к берегам Сирии Порта удовлетворила претензии католиков на обладание ключами к Вифлеемскому храму, наравне с православными и армянами. В начале октября 1852 г. в Иерусалим прибыл османский комиссар Афиф-бей, от которого греки ожидали провозглашения не только «греческого» фирмана, данного в феврале Титову, но и возобновления ремонта ротонды храма Святого Гроба под руководством патриарха Кирилла. Но Афиф-бей фирман не огласил, а заявил, что султан берет ремонт ротонды под свое покровительство. После настоятельных требований греческой общины и российского консульства «греческий» фирман в конце ноября был, хоть и с нарушением установленного порядка, все же прочитан. Российская миссия устранилась от Иерусалимских событий: поверенный в делах А. П. Озеров осознал бесперспективность своих протестов, демаршей и личных договоренностей с министрами. Негодовал и К. М. Базили, российский консул в Бейруте: «Дело дошло до того, что единственное средство осталось всю исписанную об этом поповском деле бумагу передать, при отношении, в наше Артиллерийское ведомство для заготовки патронов» [212 - Базили – Озерову. Б. д. АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 201. Л. 41.].
   Торжество латинства в Палестине побудило Константинопольского патриарха обратиться за помощью к Николаю I, который обдумывал, как навязать Турции свою волю силой. На этом же этапе франко-русские отношения были испорчены инцидентом с признанием Второй империи. Назвав Наполеона III «добрым другом», а не «дорогим братом моим» самодержец показал ему дистанцию, разделяющую их лично и их страны. Но Россия с ее принципами осталась одна, союзники ее не поддержали. Двойная дипломатическая неудача России в споре с Францией: в Палестине и Париже, дала повод перевести спор о Святых местах в новое качество. На исходе 1852 г. он приобрел ярко выраженный политико-идеологический характер, превратившись в борьбу за влияние на турецкую политику, и значит, ставки в ближневосточной политике резко возросли.
   Чрезвычайное посольство князя А. С. Меншикова в Стамбул в феврале – мае 1853 г. придало трехстороннему русско-франко-турецкому конфликту общеевропейский характер. Меншикову было поручено не только добиться восстановления попранных прав православных христиан, но и обязать Порту особым договором гарантировать сохранение статус-кво. Франция и Россия навязывали Турции разные статус-кво: для одной державы он означал 1740 г., для другой – 1850 г., и примирить их было невозможно.
   К началу миссии Меншикова Франция, удовлетворившись победой в Иерусалиме, занимала пассивную позицию. Экспрессивный Лавалетт был заменен умеренным Э. де Лакуром, а из французского МИД в Петербург стали приходить сигналы о намерении начать запоздалые прямые переговоры по поводу Святых мест. Но озвученные князем Меншиковым претензии напугали Великобританию, которая до 1853 г. безучастно взирала на русско-французские религиозные пересуды. Британский посол лорд Стрэтфорд-Каннинг придумал для Турции линию поведения в разговоре с Меншиковым: вопрос о Святых местах отделялся от вопроса формальных обязательств Турции перед Россией; соглашаясь на удовлетворение в первом пункте, Османская империя отказывала во втором.
   Спор о Святых местах был решен султанским правительством компромиссом от 4 мая (23 апреля) 1853 г. Ценою этого соглашения, оформленного в виде двух фирманов, стали уступки Лакура. Первым фирманом гарантировалось, что починка купола Храма Воскресения будет проведена под «правосудным покровительством» Абдул-Меджида; Иерусалимский патриарх Кирилл уполномочивался сообщать султану о любых попытках что-либо изменить в состоянии Храма. Во втором фирмане провозглашалось, что передача католикам ключа от главного входа в Вифлеемский храм не дает им права ни общего с греками владения, ни отправления службы внутри его, ни какого-либо изменения в его убранстве. Относительно Гробницы Богоматери документ устанавливал очередность службы в храме. В фирмане подчеркивалось, что все владения, находящиеся на данный момент в руках всех церквей, должны быть закреплены за ними навечно. [213 - Firmans… АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 201. Л. 16–19.]
   Однако Россия желала решения не религиозного, а политического конфликта, поэтому компромисс 4 мая никак не повлиял на ее позицию. Отказ Турции заключать формальное соглашение о соблюдении прав православных привел к разрыву русско-турецких отношений. Николая I не остановило и то, что франко-англо-турецкий альянс в Стамбуле был дополнен сближением позиций Парижа и Лондона, которые выразили готовность защищать Турцию от нападения извне.
   В июне – сентябре 1853 г. вопрос о Святых местах был окончательно подменен проблемами целостности Турции и суверенитета султана. Царь, раздраженный двуличностью Турции и провокационной политикой Франции и Англии, приказал оккупировать Дунайские княжества. В этот период военно-дипломатические маневры сопровождались борьбой в прессе и публицистике, которая в целом шла в пользу альянса Западной Европы с Турцией. Это был апогей Восточного кризиса, где спор о Святых местах перестал играть самостоятельную роль. В сентябре 1853 г. прозвучали первые залпы русско-турецкой войны, а в марте 1854 г. на стороне Османской империи в войну вступили Франция и Великобритания.
   После войны Франция и Россия смогли перейти к сотрудничеству. Наполеон III извлек свои дивиденды из роли покровителя католицизма и защитника великодержавных интересов Франции, Россия же лишилась исключительных прав на покровительство православным христианам в Турции. С новых позиций договариваться стало легче. Проводником сближения с императорской Францией стал министр иностранных дел А. М. Горчаков. На протяжении десяти лет его «французская ставка» была главным вектором российской внешней политики. После начала Польского восстания 1863 г. и разногласий по вопросу реформ в Турции в 1866 г. пути двух держав на мировой арене окончательно разошлись, а «французская ставка» так ничего России и не принесла.
   Политика франко-русского сближения была экстраполирована на пространство Османской империи и, конечно, на Палестину. В августе 1858 г. посол в Стамбуле А. П. Бутенев инструктировал первого назначенного в Иерусалим российского консула В. И. Доргобужинова: «С самого начала войти в дружественные и доверительные отношения с… Французским Агентом». «Агенты обеих держав на Востоке, – продолжал Бутенев, – имели в виду совершенное единство видов и действий того и другого Правительства по всем прочим политическим вопросам, не нарушая такого единства каким-либо враждебным между собою столкновением по вопросам религиозным». Посол формулировал задачу для консула так: не принося в жертву интересы и честь России, избегать «всякий повод к щекотливому спору о духовно-политическом влиянии и первенстве того или иного правительства на Востоке» [214 - Цит. по: Инструкция посланника в Константинополе А. П. Бутенева первому русскому консулу в Иерусалиме В. И. Доргобужинову (9 августа 1858) // Россия в Святой Земле… Т. 1. С. 59–60.]. Так сказались уроки едва закончившейся войны.
   Ярким примером франко-русского сотрудничества в Палестине стало дипломатическое решение вопроса о ремонте ротонды Храма Воскресения. В апреле 1862 г. французский и российский послы в Стамбуле выступили с идентичными нотами, в которых предлагали реставрировать купол за счет Франции и России. [215 - Moustier et Lobanof à la Sublime Porte. 7 avr. 1862 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 476.] Министр иностранных дел Порты Али-паша на личной встрече с Л. Мустье и князем А. Б. Лобановым-Ростовским выразил удовлетворение, что между западным и восточным христианством было достигнуто согласие. [216 - Moustier à T ouvenel. 9 avr. 1862 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 477.] Султан Абдул-Азиз пожелал выступить третьей стороной во франко-российском соглашении, на что державы дали безоговорочное согласие. [217 - Thouvenel à Moustier. 16 mai 1862 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 478.]
   Разногласия возникли насчет внутреннего интерьера купола. Турецкая сторона предлагала возобновить его убранство ab antiquo, ничего в нем не изменяя. Французская же сторона возражала. «Между Францией и Россией было решено, …что новый купол не получит никаких убранств или надписей, могущих вызвать конфликт между разными культами, – разъяснял министр иностранных дел Франции Э. Тувнель. – Согласие по этому вопросу куда более важно, чем купол». Министр Тувнель напоминал послу Мустье, что на куполе сохранились надписи на греческом языке времен греко-латинского противостояния, и что их возобновление неприемлемо. [218 - Thouvenel à Moustier. 23 mai 1862 // Ibid.] Порта в свою очередь отстаивала свое мнение ничего не менять в настоящем виде ротонды и предлагала уточнить детали ремонта в предварительном протоколе. [219 - Aali-pacha à Moustier et Lobanof. 22 août 1862 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 480.]
   В это же самое время Франции пришлось срочно гасить очередной порыв папского Рима освободиться от бонапартистской опеки. Рим готовил демарш, провозгласив перед Портой исключительное право католической церкви производить необходимые ремонтные работы в храме за счет католиков. Министр Тувнель должен был нейтрализовать этот демарш. Вмешательство Святого престола повредит давлению Франции и России на Турцию, и соглашение о куполе сорвется, – писал французский министр послу в Вене графу Граммону для сообщения министру иностранных дел Австрии графу И. фон Рехберг-унд-Ротенлёвену. [220 - Thouvenel à Grammont. 22 août 1862 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 481.] Благодаря французскому сопротивлению неожиданный римский демарш так и не был доведен до логического конца.
   Переговоры, которые велись посольствами Франции и России в Стамбуле, завершились подписанием 5 сентября 1862 г. трехстороннего протокола. Франция, Россия и Турция соглашались немедленно приступить к ремонту купола и поделить расходы поровну на французскую, российскую и турецкую части. Французская и русская стороны назначали двух архитекторов, которые обязаны были действовать во взаимодействии с послами Франции и России и в согласии с местными турецкими властями. Архитекторам предписывалось избегать в декорировании ротонды и ее купола символов какой-либо одной конфессии в ущерб другой. Турция обязывалась предоставить административную и материальную помощь в строительстве. [221 - Projet du Protocole. АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 188. Л. 24–25 об.] К протоколу был приложен параграф: «Решено, что настоящее соглашение не придает никакого нового права различным христианским общинам, ни одной из сторон, подписавших этот протокол, и не задевает никакое из ранее приобретенных ими прав» [222 - Paragraphe additionel au protocole relatif à la reconstruction de la coupole // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 475.]. Это соглашение близко по духу компромиссу 4 мая 1853 г.: равный доступ христиан всех конфессий к главным святыням христианства был дополнен коллективной заботой об их сохранении.
   Способ, которым был урегулирован тридцатилетний спор о принадлежности купола Храма Святого Гроба, получил в дипломатических кругах название «нейтрализации», по аналогии с нейтрализацией Черного моря, согласно статьям Парижского мирного договора 1856 г. [223 - «Черное море объявляется неутральным…» – ст. XI–XIV Парижского мирного договора 18(30) марта 1856 г. // Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. СПб., 1909. Том 15: Трактаты с Францией. С. 315–316.] Во время паломничества в Палестину в 1859 г. великий князь Константин Николаевич сделал такую запись в своем дневнике: «7 мая, разговор с французским консулом Баррером о нейтрализации Купола» [224 - «…Barrère de la neutralisation de la Coupole». Из дневника великого князя Константина Николаевича о пребывании в Святой Земле // Россия в Святой Земле: Документы и материалы. М., 2000. Т. 1. С. 134.]. Спустя несколько месяцев после подписания франко-русского протокола исполняющий обязанности посланника Е. П. Новиков, заменивший князя Лобанова-Ростовского, доносил в Петербург итоги переговоров: «Одним словом, купол будет нейтрализован» [225 - Copie d’une dépêche de Mr. Novikov. 17 (29) janv. 1863. АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 188. Л. 49.].
   Дипломатическое соглашение не привело к немедленному практическому воплощению его результатов. В ходе франко-русско-турецких переговоров 1862 г. так и не была урегулирована проблема внешнего вида купола. Исходя из идей нейтрализации, Франция настаивала на удалении с купола всех греческих надписей. Россия и Турция придерживались другой позиции, что купол будет восстановлен в первоначальном виде, то есть на момент начала реконструкции. Российский посол в Стамбуле граф Н. П. Игнатьев, назначенный на этот пост в 1864 г., возлагал всю вину за простой работ на французскую сторону: «Эта держава искала повод заставить признать свои захватнические намеки, нейтрализуя те части святого здания, которые принадлежат исключительно православным» [226 - Записки графа Н. П. Игнатьева, «Première période» // Известия Министерства иностранных дел. 1914. Кн. 1. С. 127.]. Сам протокол 1862 г. Игнатьев называл «западней, в которую вовлек нас Лобановский», имея в виду своего предшественника, князя Лобанова-Ростовского [227 - Игнатьев – Антонину (Капустину). 12/24 янв. 1866. РГИА. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 16. Л. 4 об.].
   В 1865 г. Франция в лице императрицы Евгении, супруги Наполеона III и главы католической партии в его окружении, выступила с сенсационными предложениями. Они были облечены в форму циркуляра, с которым императрица обратилась к королевам и принцессам Европы. Туманно объяснив неудачи реализации протокола 1862 г. «влиянием местной зависти», Евгения раскрыла свой план: «Следовало бы, заполучив на то согласие Порты, полностью возвести храм Святого Гроба по новому плану, в бо́льших пропорциях, чтобы в нем хватило места всем конфессиям». «Таким образом, нужно предусмотреть, – говорилось в циркуляре Евгении, – с одной стороны, одну капеллу и один неф для латинян, с другой – капеллу и неф для греков. Главный неф был бы тогда открыт для всех, и никакое препятствие не мешало бы допуску верующих к Святому Гробу…» [228 - Circulaire de l’impératrice Eugénie aux princesses souveraines d’Europe, 9 janv. 1865 // Testa I. Recueil des traités de la Porte Ottomane… Vol. 7. P. 482–483.] В российской миссии в Стамбуле этот документ сочли очередной «уловкой». [229 - Записки графа Н. П. Игнатьева, «Première période» // Известия Министерства иностранных дел. 1914. Кн. 1. С. 127.] Никакого серьезного эффекта демарш Евгении не возымел.
   Идеи Евгении были созвучны желаниям Латинского патриарха, о чем свидетельствует архимандрит Антонин: «Валерга в унынии от того, что не может помешать делу купола. Он все хотел разгородить площадь Ротонды на 4 части (греч[ескую], лат[инскую], арм[янскую] и сиро-коптскую), и чтобы на Св. Гробе никто не служил… Бедовый монсиньор!» [230 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 18 декабря 1865. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 34 об.].
   Следует отметить, что императрица Евгения имела склонность к внезапным и неординарным поступкам на дипломатическом поприще. За два года до выдвижения плана перестройки Храма Святого Гроба, в феврале 1863 г., в беседе с австрийским послом Р. Меттернихом «первая леди» Второй империи с энтузиазмом рассказывала послу о том, как по ее мнению нужно устроить Европу. Разговор, весьма несвоевременный, касался восстановления независимости Польши и расширения ее территории за счет Пруссии и Австрии [231 - Oncken H. Die Rheinpolitik Kaisers Napoleon III. von 1863 bis 1870 und der Urspung des Krieges von 1870–1871. Sttutgart, 1926. Bd. 1. S. 3 [127].].
   Архимандрит Антонин, свидетель воплощения в жизнь идей протокола 1862 г., сообщал Н. П. Игнатьеву интересные детали этого процесса. В январе 1866 г. Антонин писал послу: «…Дело о куполе, наконец, подходит к концу. Радости моей нет по поводу сего нет пределов. Наконец-то исчезнет великое безобразие – жилая комната между куполами Храма Воскресения. О, если бы и все остальные мазанки турецкие, пристроенные к Храму с северной стороны (над католиками) также исчезли! А кроме того, если бы устранено было непомерное посрамление святыни (сортиры), сносное для грязного Востока, но нестерпимое для всего остального христианского мира» [232 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 14 января 1866. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 41.]. В мае того же года Антонин снова обращал внимание посланника на Святогробское дело: «Французская сторона, вероятно, увлеклась этим по чувству народного тщеславия, наша – потому, чтобы здесь не сидеть даром и не дать возможности возникнуть каким-нибудь новым кляузам. Кажется, для нас самое выгодное дело в этом вопросе относиться чаще и как можно непосредственнее к самому Наполеону. Вашему превосходительству это вероятно также доставит удовольствие, ибо избавит Вас от сношений с мутной личностью г. Мутье (так в источнике). Бесспорно, что работы по куполу примут отсель французский характер, который фанфаронство постарается размазать на всевозможные краски, но Бог с ним! Лишь бы дело поскорее сделалось. Здесь, с кем ни заговоришь о перестройке купола, все только покачивают головою… Потеряли веру в возможность соглашения с “франками”. Пусть хоть этак уже уладится дело!» [233 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 21 мая 1866. Там же. Л. 44–44 об.].
   Граф Игнатьев разделял оптимизм своего корреспондента. Все его усилия были направлены на достижение согласия в святоместных мелочах, которые еще недавно могли привести к большой войне. «Дело купольное кажется, улаживается, – писал Игнатьев Антонину. – Мне кажется, что надо уговорить Патриарха [Кирилла] и ударить по рукам, чтобы не дать остынуть Имп. Наполеону и не способствовать появлению новых препятствий. Помогите А. Н. Карцеву [российский консул в Иерусалиме] словом и делом во святом предприятии» [234 - Игнатьев – Антонину (Капустину). 12/24 января 1866. РГИА. Ф. 1561. Оп.1. Д. 16. Л. 4 об.].
   Только к концу 1866 г. Н. П. Игнатьев добился желаемого соглашения с Францией и Портой. В этом деле А. А. Дмитриевский отдавал должное А. Н. Карцеву, который сумел «сгладить все шероховатости в этом щекотливом вопросе и привести к соглашению интересы различных вероисповеданий» [235 - Дмитриевский А. А. Граф Н. П. Игнатьев как церковно-политический деятель на православном Востоке: (По неизд. письмам его к начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. архимандриту Антонину Капустину) // Дмитриевский А. А. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме. М.; СПб., 2009. С. 470.]. Были назначены архитекторы: М. И. Эппингер от правительства России и К. Э. Мосс от Франции. Дело сдвинулось с мертвой точки: для паломников установили временную постройку для отправления богослужений, а старый купол был сломан. «Леса в храме ставят успешно, – писал Антонин в феврале 1867 г. – Де Баррер и Валерга скрещут зубами» [236 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 6 февраля 1867. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 70 об.], намекая на недовольство латинян, вызванное уступками Франции.
   В июне 1867 г. отец Антонин отмечал полное согласие между всеми сторонами, ведущими работы в храме: «Постройка купола идет отлично. К августу г. Эппингер надеется покончить всю каменную работу. Согласие по сим работам между архитекторами, консульствами и начальствами разных вероисповеданий пока примерное» [237 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 25 июня 1867. Там же. 75 об.]. Работы по постройке нового купола велись до 1869 г. Главный французский архитектор Мосс был удостоен звания кавалера ордена Почетного легиона.
   В мае 1865 г. произошел рецидив спора о Святых местах, когда францисканцы, так и не сумев договориться с другими общинами о пользовании Пещерой Богородицы в Вифлееме, захватили святыню, построили вокруг нее стену и навесили железную дверь. Н. П. Игнатьеву пришлось добиваться у Порты приказа сломать стену и открыть доступ к святому месту для православных. [238 - Хевролина В. М. Николай Павлович Игнатьев, российский дипломат. М., 2009. С. 215.]
   За десять месяцев до падения Второй империи императрица Евгения успела доставить беспокойство российскому посольству в Стамбуле и Русской Миссии в Иерусалиме. Осенью 1869 г. императрица отправилась в большое средиземноморское путешествие. В начале октября через Венецию и Афины она прибыла в Стамбул, где приняла делегацию католических орденов. [239 - Loliée F. La vie d’une impératrice, Eugénie de Montijo, d’après des memoires de cour inédits. Paris, 1907. P. 271–272.] В 20-х числах октября Евгения была в Египте. В середине ноября она приняла участие в инаугурации Суэцкого канала: 15 ноября, в «праздник императрицы», день святой Евгении, было проведено совместное христианское и мусульманское богослужение, с 17 по 20 ноября корабли во главе с императорской яхтой «L’Aigle» прошли по каналу. Но императрица Евгения прибыла на Восток не с пустыми руками. По сведениям Н. П. Игнатьева, она предварительно провела переговоры с папским нунцием в Париже и в результате получила список из 82 требований, которые предъявляли католики к Османской Порте. Это серьезно беспокоило российскую дипломатию. Вовремя получив информацию о намерениях Евгении, Игнатьев не допустил повторения ситуации 1850 г. Можно представить себе удивление французского посла Н. П. Буре, когда Игнатьев заявил ему, что «ломает себе голову для приискания 82-х новых требований в пользу Православной церкви пред Портою» [240 - Дмитриевский А. А. Граф Н. П. Игнатьев… С. 539–540.]. Демарш императрицы Евгении в пользу латинян не состоялся. «Да, слава Богу, – удовлетворенно писал архимандрит Антонин, – что Евгению пронесло мимо Иерусалима» [241 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 25 января 1870. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 121 об.].
   Еще одним аспектом франко-русских отношений в Палестине было соперничество католической и православной пропаганды, которым соответственно покровительствовали Франция и Россия. Благодаря выдающейся энергии патриарха Дж. Валерги католическая пропаганда в Святой земле добилась значительных успехов. Несмотря на то, что Валерга не был французской креатурой, он сумел стать верным союзником Парижа и проводником французского влияния.
   Валерга отлично знал Ближний Восток, он имел стратегию латинизации Палестины и возможности ее реализовать. Когда в августе 1847 г. он прибыл на место пастырского служения, то оказался практически бесприютным, «в гостях» у францисканской Кустодии Святой Земли, пользующейся поддержкой Испании. Независимая политика Валерги привела к столкновениям с францисканским орденом, чьи интересы, в частности, в вопросах распределения доходов общины, он серьезно потревожил. Францисканцы потребовали от папы Римского удалить из Иерусалима патриарха, консулов и прочих официальных лиц; отнять у Валерги все права и привилегии; передать им все латинские святыни и защитить от установления над ними протектората любой европейской державы. [242 - Мансуров Б. П. Православные паломники в Палестине. СПб., б. д. С. 65.] Валерга призвал на помощь французское влияние, что позволило, во-первых, решить исход борьбы в его пользу, а во-вторых, восстановить позиции Франции внутри францисканского сообщества. «Валерга, замечательный ученый и энергичный человек, – констатировал В. Н. Хитрово, – имел возможность побороть вековую апатию патеров della Terra Santa [Святой Земли] только благодаря поддержке Наполеона III» [243 - Хитрово В. Н. Неделя в Палестине, из путевых воспоминаний // Хитрово В. Н. Собрание сочинений и писем. М.; СПб., 2011. Т. 1. С. 108.]. Именно тогда в Совет ордена были введены французские представители, которые не заседали в нем с 1789 г., что обеспечило поддержку реформ латинского патриархата. [244 - Хитрово В. Н. Православие в Святой Земле. С. 32.] Кроме того, Валерга заручился безусловной поддержкой Пия IX. Итог его патриаршества был более чем удачен: Иерусалим был окружен латинскими общинами, численность паствы выросла почти в 6 раз (12 тысяч против 2 тысяч до приезда Валерги), а количество учреждений – почти в 15 раз (150 против 10). [245 - Хитрово В. Н. Православие в Святой Земле. С. 33, 39, 45.]
   Укреплению положения Франции в регионе способствовали и многочисленные научные экспедиции. «Широко задуманные, снабженные с избытком денежными средствами, со всевозможными рекламами, если они в ученом смысле далеко не всегда увенчивались желаемым успехом, то в политическом отношении они немало способствовали возбуждению обаяния католической Франции», – писал В. Н. Хитрово. [246 - Хитрово В. Н. Иерусалимский вопрос. Записка, поданная графу Е. В. Путятину 19 окт. 1879 г. // Хитрово В. Н. Собрание сочинений и писем. М.; СПб., 2011. Т. 2. С. 69.] Среди теологов, ученых, писателей, отправлявшихся в экспедиции на Святую землю, были Э. Ренан, граф М. де Вогюэ, аббат Ж. Мислен и другие знаменитые французы.
   Палестинский католицизм отдавал должное своему покровителю Наполеону III. Архимандрит Антонин саркатически описывал случай, увиденный им на католической Пасхе 1866 г.: «Слушал между прочим, как на Голгофе французский миссионер-проповедник болтал целые полчаса о себе и о Франции до того, что всякому не французу надоел до смерти, и как, увлекшись славою своего отечества, назвал Наполеона III “императором Иерусалима”, а св[ятого] отца, иже в Ватикане, chef du monde entier [главой всего мира]» [247 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 8 апреля 1866. ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 48.].
   В числе своих оппонентов архимандрит Антонин постоянно упоминал патриарха Валергу и французских консулов в Иерусалиме. Среди последних – Э. де Баррер (1819–1890), управляющий консульством в Иерусалиме в 1844–1845 гг. и консул в 1855–1868 гг. (официально до 1870 г.), и Ю. А. Сенкевич, управляющий консульством с октября 1868 по январь 1872 г. Патриарх Валерга, по определениям Антонина, «болтун, куртизан, смельчак, ловкий атлет, но не аскет» [248 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 14 января 1866. Там же. Л. 39 об.], «развратитель Востока» [249 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 2 мая 1868. Там же. Л. 85 об.], использовал все средства, чтобы ослабить положение России, в частности, во время ремонта купола. «Негодный человек этот… – писал начальник Русской Духовной Миссии, – сам же напечатал в немецком журнале…, что Россия прислала в Аскалон военный пароход с боевыми припасами, назначенными здесь для наших построек. Сам возбуждает фанатизм турков, и сам первый протестует против него. Отпетый человек! Давайте нам, сделайте великую милость, поболее денег, чтобы перекупить всех, совращенных им в папство. Это единственный способ обрезать ему крылья» [250 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 6 февраля 1867. Там же. Л. 70 об.].
   Архимандрит Антонин испытал давление французского консульства, когда занимался оформлением в собственность Мамврийского Дуба. «Бог унес отсюда самую важную противодействующую силу – франц[узского] консула де Барера». – удовлетворенно писал он Н. П. Игнатьеву [251 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 23 февраля 1869. Там же. Л. 110 об.]. Когда же усилия Баррера были продолжены Сенкевичем, Антонин писал: «Делу мамврийскому гораздо серьезнее угрожает француз, чем турок. Что бездельный Свенкевич [так в источнике] не спит и роется под Дуб наш, в этом нет никакого сомнения. Вчера он втихомолку ездил туда – зачем, он один ведает. …Смиренно молю Вас и все императорское посольство не тяготиться нашими палестинскими делами. Французские дипломаты ищут всякого нового случая придраться к Палестине, шумят и спорят без умолку, идут напролом – и выигрывают! А когда встретят неудачу, без малейшего смущения переносят ее, зная, что работают не для лица и не для дня, и что потеряв на грош тут, выгадают на рубль там. Одно только не достойно подражания в них, это их бесстыдство. …Дипломатов французских я разумею здешних маленьких снующих и шныряющих повсюду, на всякое время и на всякий час» [252 - Антонин (Капустин) – Игнатьеву. 5 октября 1869. Там же. Л. 119 об.].
   4 сентября 1870 г. Вторая империя пала – плененный пруссаками Наполеон III был свергнут с престола. Французская армия ушла из Рима, и папский престол был лишен светской власти. Эти события нанесли ощутимый, но не разрушительный удар по позициям католицизма в Палестине. К тому времени спор о Святых местах в основном потерял остроту, так как были налажены механизмы решения межконфессиональных недоразумений между консульствами и посольствами Франции и России. Опыт Крымской войны не прошел даром: за короткий период времени, с 1850-х по 1860-е гг. державы проделали путь, который не могли совершить в предыдущие столетия. Эпоха исключительных прав на покровительство Святым местам Палестины окончательно канула в прошлое: для Франции она закончилось еще в XVIII в., для России – в середине XIX в. Курс на коллективное участие «европейского концерта» в ближневосточных делах брал верх. Наполеон III открыл этот «ящик Пандоры» для решения большой внешнеполитической задачи – вернуть Франции престиж великой державы, способной охранять свои традиционные интересы. И у него получилось: он ограничился бы дипломатическими победами Ш. Лавалетта, если бы события весны 1853 г. не превратили проблему Святых мест в общеевропейский кризис. После Парижского конгресса, который принес честолюбивому императору славу дипломатического господина Европы, Палестина более не занимала его. Перед Наполеоном стояли серьезные проблемы европейского и мирового масштаба: Италия, Германия, Бельгия, Польша, Мексика… Если когда-то Палестина была нужна ему, то только в начале его политической карьеры, для привлечения симпатий духовенства и простого народа, для ловкого давления на Османскую империю во имя укрепления авторитета Франции на мировой арене. С ликвидацией рудимента «докрымского» периода спора о Святых местах, а именно с починкой купола храма Гроба, исчезла последняя большая проблема франко-русских отношений в Палестине. С тех пор палестинские политические и религиозные проблемы неизбежно обмельчали, – ко благу европейского мира.

Имя и Крест. Андрей Дьячков

Обратиться к этой интересной и малоизученной теме меня побудил акафист Честному и Животворящему Кресту Господню. Дело в том, что в нем есть одна особенность, а именно: воззвания, начинающиеся словом «радуйся», обращены к Кресту – предмету неодушевленному. Такое обращение привело к тому, что некоторые богословы (например, мусульманские) стали обвинять православных в идолопоклонстве. Да и среди самих православных есть люди, которых этот акафист смущает.
Какая же традиция лежит в основе такого отношения к Кресту? Когда и где она возникла? Поиск ответов на эти вопросы, к моему возраставшему удивлению, вел к самой ранней первохристианской традиции. Но начнем все по порядку…

Акафист как гомилетико-литургический жанр

   Акафистами называют торжественные славословия в честь Иисуса Христа, Божией Матери, ангелов и святых, во время которых христиане обыкновенно молятся стоя. Слово «акафист» греческого происхождения: «имнос акафистос» означает «пение неседальное».
   Акафисты появились в ранневизантийскую эпоху. Самым первым акафистом в его современном виде считается акафист Благовещению Божией Матери, составленный около 626 года по случаю чудесного спасения Константинополя от осадивших его аваров, славян и персов. Когда в дальнейшем восточные христиане стали создавать подражания этому гимну, слово «акафист» превратилось в обозначение жанра.
   Акафист Благовещению Божией Матери как прототип всех последующих акафистов определил не только их структуру, но и так называемые «хайретизмы», или обращения к воспеваемому предмету, начинающиеся со слова «хайре» – «радуйся», ибо именно так, следуя греческому тексту Евангелия от Луки, ангел обратился к Деве Марии. Традиционно акафист состоит из двенадцати длинных частей и одной короткой. Каждая длинная часть составлена из кондака и икоса. Икос заключает в себе более пространное развитие темы, содержащейся в кондаке, и заканчивается обращениями к Господу, Божией Матери, ангелам или святым. Число обращений всегда кратно шести (изначально шесть рифмованных пар или двенадцать «хайретизмов») плюс последнее непарное обращение, которое остается неизменным рефреном всего акафиста.
   Как литературная форма, акафисты возникли из так называемых «кондаков» [253 - Здесь имеется в виду кондак в первоначальном значении термина.] – жанра церковной поэмы, включавшей в себя кукулий [254 - Кукулий (капюшон) – зачин кондака.] и от 18 до 24 икосов, объединенных единообразной метрической структурой и рефреном. Первые буквы кукулия и всех икосов обычно составляли акростих. Прославленным мастером такой поэзии был св. Роман Сладкопевец (VI в.). К сожалению, в церковном обиходе не осталось написанных им поэм, сохранились лишь некоторые кондаки. Но как развитие этой литературной формы возникли «акафисты» и «каноны». [255 - Канон – жанровая форма гимнографии конца ранневизантийской эпохи (VIII в.). Канон состоит из девяти песен, из которых вторая опускается во всех канонах, кроме великопостных. Каждая песнь соотносится с определенным библейским событием и делится на ирмос (зачин) и несколько тропарей. См.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. С. 317–318.] Вполне вероятно, что и самый первый акафист Благовещению Божией Матери был составлен на основе уже существовавшего текста, принадлежавшего Роману Сладкопевцу.
   Сам Роман был выходцем из Сирии, то есть он был продолжателем древнесирийских гомилетико-литургических жанров. «Эти жанры широко использовались в творчестве преп. Ефрема Сирина и других сирийских церковных поэтов IV–V вв.». [256 - Аверинцев С. С. София – Логос: Словарь. Киев, 2001. С. 113.] Но и эта традиция родилась не на пустом месте: она была прямой наследницей устной арамейской традиции, лежащей в основе евангельских повествований. Таким образом, уже по своему жанру акафист восходит к временам первых христиан.
   Православное богослужение использует много акафистов. Но есть среди них один, который явно выделяется из общего ряда. Это акафист Честному и Животворящему Кресту Господню. И хотя по своему строению он ничем не отличается от остальных, в нем есть одна особенность, а именно: воззвания, начинающиеся словом «радуйся», обращены к Кресту – предмету, казалось бы, неодушевленному. Такое обращение, как мы уже отмечали, привело к некоторым искусительным ситуациям. С другой стороны, будучи церковным гимном, этот акафист должен иметь глубокое богословское содержание. Где же лежат истоки отраженного в акафисте богословия Креста и, в частности, обращения к Кресту, как к живому существу?

Крест как светоносное знамение Второго пришествия

   Для ответа на этот вопрос обратимся к одному таинственному месту Евангелия от Матфея:
   «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою…» (Мф. 24:29–30).
   В IV в. свт. Кирилл Иерусалимский так прокомментировал это место: «Но какой бы признак Его пришествия был такой, чтобы противная сила не дерзнула Ему уподобиться?…Истинное, собственное Христу, знамение, есть Крест. Световидное знамение Креста предшествует Царю… Знамение Креста – страх врагам Иисуса, а радость друзьям Его, верующим в Него» [257 - Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения. М., 1991. С. 238–239.].
   А теперь обратимся к акафисту Честному и Животворящему Кресту Господню:
   «Радуйся, Кресте, явлением своим на небеси предварити имый славное второе пришествие Христово: Радуйся, яко распеншии Христа и вси невернии узрят тя тогда и горце возрыдают, любящие же Господа, зряще тя, вельми возрадуются».
   «Радуйся, яко возсиявый на тебе, аки на свещнице, свет истинный вся концы земли светом боговедения озаряет.
   Светом благодати Божией, таинственне ти присущия просвети наша душевная чувствия, Кресте пресвятый».

   Как же возникла эта традиция, согласно которой Второе пришествие начнется с явления Креста из света, которому можно поклоняться и к которому можно обращаться, как к живому?
   Один из первых известных нам текстов, в котором Крест имеет такое вполне определенное значение, – это апокрифическое Евангелие от Петра. В нем сказано, что в момент воскресения воины «увидели выходящих из гробницы трех человек, двоих, поддерживающих одного, и Крест, следующий за ними… И они услышали голос с небес: “Возвестил ли Ты усопшим?”. И был ответ с Креста: “Да!”» (Пт. 10:39–42). [258 - Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 96.]
   Иными словами, перед нами разворачивается следующая картина: два ангела поддерживают Иисуса Христа, а с неба раздается голос Отца. Но интереснее всего то, что Крест ведет себя как живой: он движется и разговаривает с Богом-Отцом. [259 - См.: Danielou J. T eologie du judeo-christianisme. Paris, 1991. P. 328.] И это только один из примеров, подтверждающих, что уже в представлениях первохристиан Крест означал не столько орудие казни, сколько тайну Воскресения: вместе с прославлением Сына Человеческого был прославлен и Крест. Крест неразлучен с победой Христа над смертью. И Крест становится не только прославленным, не только животворящим, но и живым. Он следует за Иисусом во время Его сошествия во ад и становится там свидетелем Его проповеди.
   Точно так же как во время воскресения Крест сопровождает Иисуса Христа, так и во время Второго пришествия явление Креста должно предшествовать явлению Господа во славе. В «Апокалипсисе Петра» сказано:
   «Как молния, сияющая от востока до запада, так Я приду на облаке небесном с великим воинством во славе Моей. Крест Мой будет идти пред лицем Моим, и так приду Я во славе Моей» [260 - «Апокалипсис Петра» (эфиопская версия), 1, 5–6. См. «Книга апокрифов». СПб.: «Амфора», 2004.].
   Также и в «Послании Апостолов»:
   «Крылья облаков принесут Меня в сиянии, и знамение Креста будет идти предо Мною, и Я приду на землю судить живых и мертвых» [261 - «Послание двенадцати апостолов», 16. См. «Апокрифические сказания», СПб.: «Амфора», 2007.].
   И в шестой песне «Книги Сивилл»:
   «О блаженное древо, на коем Бога распяли!
   Не на земле пребывать тебе предстоит, а на небе…» [262 - Ветхозаветные апокрифы. М., 2001. С. 258.].

   Явление Креста на небе как знамение Второго пришествия отражено и в других раннехристианских источниках; оттуда оно попало и в святоотеческую литературу.
   С эсхатологическим ожиданием Второго пришествия и предшествующим ему явлением светоносного Креста на небе связана церковная традиция отмечать крестом восточную стену комнаты или здания, где молятся. Молиться же принято, обратившись на восток – в ожидании Второго пришествия. Ориентация крестов на храмах и самих храмов основана на той же традиции.

Крест как символ Божественной силы Христа

   Уже в первом кондаке акафиста сказано о «присущей Кресту силе Распятого Христа». Об этом можно неоднократно прочесть и далее, например:
   «Крест Твой, аще и древо есть видимо существом, но Божественное одеянно есть силою».
   «Проповедником силы и Божества Христова явися иногда животворящее древо крестное».

   Неразрывная связь Креста с силой и властью Самого Иисуса Христа, также восходит к первохристианам. Например, свт. Ириней Лионский комментирует знаменитую цитату из пророка Исайи: «Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его» (Ис. 9:6), – следующим образом: «Это образное выражение, которое обозначает Крест, к которому были пригвождены Его руки. Действительно, этот Крест есть знак Его силы и знак Его царской власти» [263 - Цит. по: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme, P. 334.].
   Св. Иустин Философ, греческий апологет II века, пишет: «Крест… есть величайший символ силы и власти Христовой… ибо рассмотрите все вещи в мире: устрояется лишь что без этой формы, и может ли быть без нее взаимная связь? По морю нельзя плавать, если на корабле не цел тот трофей, который называется парусом; земли нельзя орать без формы крестообразной; копающие землю, равно как и ремесленники, не иначе производят свою работу, как посредством орудий, имеющих эту форму. И наружный вид человека отличается от вида животных неразумных только тем, что он прям и имеет возможность протягивать свои руки, – и на своем лице имеет простирающийся ото лба так называемый нос… и который не другое что представляет, как фигуру Креста» [264 - Ранние отцы Церкви/ Брюссель, 1988. С. 326–327.]. Однако здесь мы скорее становимся свидетелями переноса первохристианской символики на греческую почву.
   Но в произведениях св. Иустина Философа можно найти большое количество и ветхозаветных символов: например, «рог» как символ силы и могущества. В частности, комментируя Второзаконие: «крепость его как первородного тельца, и роги его, как роги буйвола; ими избодет он народы все до пределов земли» (Втор. 33:17), – Иустин Философ считает, что здесь речь может идти только о Кресте как о символе несокрушимого могущества. [265 - Ранние отцы Церкви/ Брюссель, 1988. С. 334–335.]
   Вообще символика Креста у Иустина Философа необычайно богата. Здесь учтена не только форма креста, но и его материал – дерево. По этому параметру Крест Христов становится прообразом и древа Жизни в раю, и жезла Моисея, и прутьев с нарезкою, положенных Иаковом перед скотом в водопойных корытах (Быт. 30:38), и лестницы Иакова, и расцветшего жезла Ааронова, и корня Иессеева, и Мамврийского дуба, и семидесяти финиковых дерев, найденных у двенадцати источников (Числ. 33:9), и посоха, успокаивавшего Давида в долине смертной тени (Пс. 22:4), и куска дерева, брошенного Елисеем в воду, чтобы всплыл топор (4Цар. 6:6), и Ноева ковчега. Понятно, что такая богатая символика Креста не может быть изобретением одного Иустина Философа, но принадлежит питающей его церковной традиции. Следы этого можно найти и в так называемых «тестимониях», [266 - Сборники ветхозаветных пророчеств об Иисусе Христе.] и в «Книгах Сивилл». [267 - См.: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 339–340.] Например, в 8-й песне «Книги Сивилл» написано:

     С неба потоки огня и серы хлынут на землю.
     Будет для смертных тогда непреложным знаком, печатью,
     Древом для верных тот рог, о котором так долго мечтали,
     Камень соблазна для мира, но жизнь для мужей справедливых,
     Радость света для званных двенадцатью водами давший,
     Есть у него и жезл железный, чтоб смертными править.
     Сам Господь наш небесный записан тут акростихами —
     То Спаситель бессмертный и Царь, за нас пострадавший.
     Запечатлел же Его еще Моисей, распростерши
     Руки святые, когда победил Амалика он верой;
     Понял тогда народ, что избран Богом и славен
     Жезл Давида и Камень, что был заране предсказан:
     Тот, кто поверит в Него, сподобится жизни бессмертной

(8, 245–255). [268 - Ветхозаветные апокрифы. С. 271–272.]
   А теперь обратимся к акафисту:
   «Радуйся Кресте, якоже древо животное, еже есть посреде рая Божия, христианам вожделенный».
   «Якоже древо райское превелие, возвысися на Голгофе Честный Крест Христов, отонудуже во всю вселенную распростре мысленныя ветви благодати и сим распеншегося на нем: под его же сению обретают прохладу палимии зноем страстей, и хотящии благочестно жити о Христе Иисусе».
   «Радуйся, Кресте, яко разбойник благоразумный, Христу сраспявыйся, Того исповедавый, тобою аки лествицею на небеса взыде».
   «Сего ради Бог на землю сниде и на Крест взыде, да тем, аки лествицею, на небеса возведет вопиющим Ему: аллилуйя».
   «Честнаго Креста, Христе, действо прообразив Моисей, победи противного Амалика в пустыне Синайстей: егда бо простираше руце, Креста образ творя».
   «Радуйся, Кресте, жезле силы Христовы».
   «Поюще величие твое, всечестный Кресте, восхваляем тя вси, яко победоносный скипетр Царя Небесного».

   Среди всей этой сохранившейся ветхозаветной символики отчетливо проступает связь Креста с силой и властью Самого Иисуса Христа: Крест – он и «жезл силы Христовой» и «скипетр Царя Небесного». С другой стороны, древо Жизни и корень Иессеев традиционно символизируют Иисуса Христа, Ноев ковчег – Церковь (Тело Христово), а посох, успокаивавший Давида в долине смертной тени, – Святого Духа. Таким образом налицо перенесение символики Креста на Самого Бога. Как пишет Ж. Даниелу, очевидно, что здесь Крест являет собой знамение таинственной реальности: это «Сам Христос в Своей сокровенной природе» [269 - См. Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 329.].
   В контексте сказанного становится понятно обращение к Кресту, как к одушевленному предмету, ибо для первохристиан он был не просто символом силы и власти Христа, но в каком-то смысле – символом Божественного. Как будет показано далее, корни этой символики очень глубоки.

Вселенское значение Креста

   Итак, мы рассмотрели связь Креста с силой и властью Божества Иисуса. Мы показали, что эта символика восходит к первохристианским временам. К ним же восходит и вселенское значение Креста. Чтобы показать это, обратимся сначала к ап. Павлу:
   «Итак помните, что вы, некогда язычники по плоти… бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою. Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих [из язычников и не язычников] одно и разрушивший стоявшую посреди преграду [270 - «Разрушивший стоявшую посреди преграду» – в буквальном смысле означает стену, отделявшую в Иерусалимском храме двор иудеев от двора язычников.], упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Еф. 2:11–16).
   Далее в третьей главе он пишет:
   «…чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота…» (Еф. 3:18).
   Возможно, это связано с богословием ап. Иоанна: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32).
   В своем сочинении «Против ересей» свт. Ириней Лионский так развивает эту тему: «Это Слово, скрывшееся от нас, обнаружено, как я сказал, домостроительством дерева. Ибо, когда мы потеряли Его чрез дерево, то Оно сделалось опять явным для всех чрез древо, показывая в Себе высоту, длину, ширину и глубину, и как некто из предшественников (наших) сказал, чрез протяжение рук собирая два народа к Единому Богу. Две руки, потому что два народа рассеяны до пределов земли, а в средине одна голова, потому что Один Бог над всеми, и чрез всех во всех нас» [271 - Св. Ириней Лионский «Против ересей». 5:17:4. (Св. Ириней Лионский. Творения. М., 1996.)].
   То есть по мысли свт. Иринея именно Крест является символом разрушения двух преград: своей горизонтальной перекладиной он разрушает преграду между язычниками и не язычниками, а своей вертикальной перекладиной – преграду между человеком и Богом.
   Многие апокрифы донесли до нас ту промежуточную стадию размышлений о вселенском значении Креста, которая заключена между апостольскими временами и временем свт. Иринея Лионского. Например, в «Деяниях ап. Андрея» сказано: «О, Крест, мне ведома твоя тайна… Ты был воздвигнут в этом мире, чтобы утвердить нетвердое. Часть тебя возносится в небеса и обозначает Слово Всевышнего, другая часть распространяется вправо и влево, чтобы поразить грозное воинство сатаны и собрать все воедино, и еще одна часть тебя уходит в землю, чтобы ты соединил то, что на земле, и то, что под землей, с тем, что на небе» [272 - Цит. по: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 350.].
   В IV в. св. Кирилл Иерусалимский продолжает ту же тему:
   «Он простер на Кресте руки, дабы объять концы вселенной… Распростер человеческие руки Тот, Который духовными руками утвердил небо» [273 - Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения. С. 194.].
   В акафисте Честному и Животворящему Кресту Господню слышны отголоски этой символики:
   «Радуйся, Кресте, яко ныне восток и запад Пострадавшего на тебе прославляют».
   «Радуйся, яко Умерый на тебе яко человек, силою Божества Своего сокруши заклепы ада, и изведе оттуда души праведных».
   «Радуйся, Кресте, яко тобою кумирослужение и многобожие языческое упразднися».
   Итак, многообразие символики Креста в первые века христианства поражает. Недаром, еще свт. Григорий Нисский в IV веке писал: «невозможно изложить все значения, которые содержит Крест» [274 - Цит. по: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 352.].

Крест как символ

   По мнению многих ученых крест является одним из фундаментальных символов человечества. [275 - Dictionnaire des symboles. Paris, 1982. P. 318–326.] Наряду с такими символами как центр, круг и квадрат, крест известен с глубокой древности практически во всех цивилизациях. Более того, крест устанавливает связь между этими тремя символами и сам тесно связан с символикой числа «четыре»: четыре стороны света, четыре сезона года, четыре фазы луны, четыре реки в раю, четыре животных в видении Иезекииля, четыре Евангелиста, каждый со своим знаком, и т. д. Во многих культурах крест становится символом космического единства мира. В древнем Египте крест, являясь одним из атрибутов богов, был символом божественной жизни и вечности. [276 - Dictionnaire des symboles. P. 325.] Именно из Египта крест проникает в протосинайское письмо, а затем становится буквой «тав» древнесемитского алфавита. Оттуда, через финикийское, потом греческое и латинское письмо буква «т» проникает во многие алфавиты, включая, русский.
   Итак, символика креста чрезвычайно разнообразна. Но для нашего исследования основной интерес представляет традиция Палестины эпохи Второго Храма. Ибо особенности этой традиции существенно повлияли на традицию и, соответственно, символику первохристиан. Для этого нам потребуется краткий экскурс в историю.
   Начнем с трагического события непосредственно предшествовавшего эпохе Второго Храма: с Вавилонского пленения. Сначала была осада и сдача Иерусалима на милость победителю (Навуходоносору) в 597 г. до н. э. Тогда Иудейское царство еще было пощажено. Однако царь вместе со своей семьей, а также большая часть знати и богатых людей были насильственно переселены в Вавилонию (первая партия пленных). Затем, в 589 г. до н. э. в Иудее началось восстание. Летом 586 г. после длительной осады халдейское войско ворвалось в Иерусалим. Храм, построенный еще во времена царя Соломона, был полностью разрушен. В огне погибла и древняя святыня Израиля – Ковчег. По приказу царя Навуходоносора снова значительная часть иудеев была переселена из Палестины в Вавилонию (вторая партия пленных).
   Среди первой партии пленных был священник по имени Иезекииль. В 592 г., за пять лет, до гибели Иерусалима и Храма, ему было видение Меркавы – колесницы Бога Израилева и Его Славы, покидающей Иерусалимский Храм. Затем Иезекиилю было дано пророчество о гибели Иудеи и Иерусалима. Сам стиль и труднопонимаемый язык видений Иезекииля в дальнейшем лег в основу всех последующих апокалиптических произведений: и пророка Даниила и апостола Иоанна Богослова и апокрифических апокалипсисов. Это отдельная большая тема. Нас же сейчас интересует описание увиденной Иезекиилем картины истребления виновных в Иерусалиме:
   «И слава Бога Израилева сошла с Херувима, на котором была, к порогу дома. И призвал Он человека, одетого в льняную одежду, у которого при поясе прибор писца.
   И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак. А тем (карателям) сказал в слух мой: идите за ним по городу и поражайте;…но не троньте ни одного человека, на котором знак» (Иез. 9:3–6).
   Особого интереса здесь заслуживает тот факт, что слово, которое в русском и церковнославянском текстах, вслед за Септуагинтой, было переведено как «знак», в тексте на иврите означает: «знак в виде буквы тав» [277 - «Знак креста». См., например: La Bible de Jerusalem. Paris, 1981.]. «Тав» – это последняя буква еврейского алфавита, которая в эпоху Второго Храма обозначалась крестом.
   Иными словами, знаком избранников Божиих был крест, нарисованный у них на лбу. Этим знаком иудеи отмечали новопреставленных, а также священников, когда те входили в Храм. [278 - Perrier Р. «Mshamshana». (Место издания не указано), 1990. P. 28. Весьма примечательно, что крестом на лбу отмечали фараонов и посвященных в Древнем Египте. См.: Dictionnaire des symboles. P. 325.] Следы этой традиции хорошо сохранились в католической Церкви. [279 - При входе в католический храм всегда находится небольшой резервуар, наполненный водой. Верующие, входя в храм, опускают туда палец, а затем, рисуют у себя на лбу знак креста. Это восходит к иудейской традиции, связанной с Иерусалимским храмом. См.: Jousse М. «Le parlant, la parole et le souf e». (Место издания не указано), 1978, р. 48.]
   А теперь обратимся к Откровению Иоанна Богослова:
   «И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живаго. И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря: не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего. И я слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи изо всех колен сынов Израилевых» (Откр. 7:2–4) [280 - Речь идет о Дне гнева Агнца перед снятием седьмой печати.].
   Сходство этого отрывка с текстом пророка Иезекииля поражает: здесь описана одна и та же процедура «положения печати на челах» праведников, причем праведников из богоизбранного народа. [281 - Можно предположить, что ап. Иоанн продолжает описание видения Иезекииля о праведниках как о «людях скорбящих». Ведь относительно спасенных язычников далее в «Откровении» сказано: «Великое множество людей… из всех народов… стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах… Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца» (Откр. 7:9,14).] Но самое интересное можно найти чуть дальше, используя координирующее выражение «сто сорок четыре тысячи»: тот знак, который Иезекиилю открылся как крест, апостолу Иоанну открывается как имя Божие:
   «И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах» (Откр. 14:1).

Имя Божие

   Что же представляло собой в евангельские времена имя Божие?
   «В Ветхом завете встречается не менее ста наименований Бога, таких как Элохим (Боги), Адонай (Господь мой), Эль Шадай (Всевышний), Цеваот ([Господь] воинств) и т. д. Перечисленные имена следует отличать от имени יהןה (Йуд-heй-вав-hей) – того единственного имени, с которым Сам Бог открылся человечеству» [282 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. СПб., 2002. С. 24.]. Открытие этого имени Божия непосредственно связано с заключением Ветхого Завета. Тогда, во время призыва Моисея к служению, Господь Бог при неопалимой купине открыл ему Свое имя:
   «И сказал Моисей Богу: вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им?
   Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам» (Исх. 3:13–14).
   В тексте на иврите Бог говорит Моисею буквально: «אהיה אשך אהיה – эхйе ашер эхйе – Я буду Тот, Кто будет». И далее: «יהןה послал меня к вам». Именно эти четыре согласных יהןה и называются священным Тетраграмматоном, который является консонантной основой имени Божия. «Огласовка составляющих Тетраграмматон четырех согласных букв является гипотетической. Дело в том, что после Вавилонского плена евреи из благоговения перестали вообще произносить священное имя Йуд-hей-вав-hей, которое стало восприниматься как собственное имя Бога. Лишь однажды, в день очищения первосвященник входил в Святое святых, чтобы там произнести это священное имя. Во всех же прочих случаях его заменяли на Адонай [283 - Произнесение имени Божия как Иегова связано с переносом гласных букв слова «Адонай» (Господь, господин) на согласные Тетраграмматона с учетом изменения звука «а» в начале слова на «е»: Й-э-Х-о-В-а-Х (Иегова).] или другие имена, а на письме обозначали четырьмя согласными. Этимология самого священного имени представляет большие затруднения для переводчиков и толкователей». [284 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 19–27.] Но одна гипотеза представляется достаточно убедительной. Следуя ей, таинственное имя Божие представляет собой композицию на иврите трех форм глагола «быть, становится»:
   היה – Хайа [Он] был +
   הןה – Хове [Он] есть +
   יהיה – Йихйе [Он] будет
   –
   יהןה – Йахве «[Тот, Кто] был, есть и будет» [285 - См.: Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. М., 2000. Т. 2. С. 47.].
   Интересное подтверждение такому пониманию имени Божия можно найти в Откровении Иоанна Богослова:
   «Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет» (Откр. 1:4–5).
   «Я есмь Альфа и Омега, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1:8).
   «И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет.
   И когда животные воздают славу и честь и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков, тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков…» (Откр. 4:8–10).
   «…благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что ты приял силу Твою великую и воцарился» (Откр.11:17).

   Итак, в Палестине к началу нашей эры знак креста как символа избранничества соединяется со священным Тетраграмматоном. Теперь Крест – это не просто печать Бога Живаго, но и символ Его имени. Как показывают современные исследования, это совмещение в евангельские времена выглядело следующим образом [286 - Perrier Р. Mshamshana. P. 28–29.]:

Такое существенное переосмысление символики креста, представление о кресте как символе имени Божия, заставляет нас подробнее остановиться на теме, посвященной имени Бога.

Значение священного имени Божия в Ветхом Завете

   Чтобы лучше понять значение имени Божия в Ветхом Завете, разберем несколько цитат:
   «Вот, Я посылаю пред тобою Ангела [Моего] хранить тебя на пути…не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего, ибо имя Мое в Нем» (Исх. 23:20–21).
   «Но когда перейдете Иордан и поселитесь на земле, которую Господь, Бог ваш, дает вам в удел…тогда, какое место изберет Господь, Бог ваш, чтобы пребывать имени Его там, туда приносите все, что я заповедую вам [сегодня]: всесожжения ваши и жертвы ваши, десятины ваши и возношение рук ваших» (Втор. 12:10–11).
   «Когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень; и не могли священники стоять на служении, по причине облака, ибо слава Господня наполнила храм Господень» (3Цар. 8:10–11).
   «Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3Цар. 9:3).
   «Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое?» (Иер. 7:11).
   «Предали огню святилище Твое; совсем осквернили жилище имени Твоего;…Доколе, Боже, будет поносить враг? вечно ли будет хулить противник имя Твое?» (Пс. 73:7–10).
   «Помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего; избавь нас и прости нам грехи наши ради имени Твоего» (Пс. 78:9).
   «Солнце превратится во тьму и луна – в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный. И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоиль 2:31–32).
   «Да славят великое и страшное имя Твое: свято оно!» (Пс. 98:3).

   В Ветхом Завете имя Божие обозначает не столько Самого Бога, сколько явление, присутствие, действие Бога, то, чем Он являет Себя в этом мире (в каком-то смысле это аналог Божественной энергии свт. Григория Паламы). Святость и слава как атрибуты Бога принадлежат и имени Божию, причем слава или присутствие Божие становится почти синонимом имени: Иерусалимский храм – это дом, над которым наречено имя Божие и в котором пребывает имя Божие или слава Божия.
   Особенный интерес представляет отрывок из книги пророка Исайи, в котором имя Божие представлено как живое существо:
   «Вот, имя Господа (יהןה) идет издали, горит гнев Его, и пламя его сильно, уста Его исполнены негодования, и язык Его, как огонь поедающий, и дыхание Его, как разлившийся поток» (Ис. 30:27–28).

   В апокрифических произведениях позднего иудаизма (конца эпохи Второго Храма) эти тенденции продолжаются и развиваются. Например, в «I книге Еноха» и в «Книге Юбилеев» имя Божие означает силу, которой Бог творит мир. В этом смысле имя Божие становится неким аналогом логоса Филона. В еще более поздних произведениях, например, в «III книге Еноха» и в «Апокалипсисе Авраама», имя Божие становится практически отдельной ипостасью. [287 - См.: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 236.]

Учение первохристиан об имени Божием

   Какое же значение отведено имени Божию в Евангелиях? Известно, например, что каждое из Евангелий, так или иначе, заканчивается упоминанием имени. Однако какого имени: имени Божьего или имени Иисуса? И какая между ними разница?
   Евангелие от Матфея завершается словами, которые в дальнейшем превратились в крещальную формулу: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19).
   В Евангелии от Марка подчеркнута особая сила имени Иисуса Христа, благодаря которой уверовавшие в Него будут совершать чудеса: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов…» (Мк. 16:17).
   Евангелие от Луки говорит о покаянии и прощении грехов во имя Иисуса: «Так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима» (Лк. 24:47).
   И наконец, в Евангелии от Иоанна сказано о жизни во имя Иисуса: «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин. 20:31).

   Изучение этого вопроса начнем с синоптического корпуса, а затем рассмотрим Евангелие от Иоанна.
   В синоптических Евангелиях, во-первых, есть заимствования из Ветхого Завета, в которых упоминается «имя Его» или «имя Господне» – здесь речь идет, безусловно, о священном имени Йуд-hей-вав-hей:
   «…что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его» (Лк. 1:49).
   «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!» (Мф. 21:9; Мк. 11:9).
   «Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!» (Мф. 23:39; Лк. 13:35).
   «…благословен Царь, грядущий во имя Господне! Мир на небесах и слава в вышних!» (Лк. 19:38).
   Сюда же можно отнести «имя Твое» из молитвы «Отче наш», хотя нужно оговориться, что здесь возможны и другие толкования:
   «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое» (Мф. 6:9; Лк. 11:2).

   Во-вторых, причем гораздо чаще, в синоптических Евангелиях встречается «имя Мое», которое можно понять, как имя Иисуса Христа:
   «И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы» (Мк. 9:41).
   «И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10:22).
   «Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает» (Мф. 18:5).
   «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20).
   «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:29).
   «Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня» (Мк. 9:39).
   Итак, имя Иисуса Христа обладает чудотворной силой, за это имя можно стать «ненавидимым всеми», ради этого имени можно оставить самых близких, за это имя можно пострадать и т. д.

   И наконец, в-третьих, Евангелие от Матфея оканчивается таинственным именем Отца и Сына и Святаго Духа. Причем именно это имя, лишь один раз упоминаемое во всем Новом Завете, прочно войдет и в христианское богослужение и в христианские таинства. Его повторяют во время Божественной литургии:
   «Да и тии с нами славят пречестное и великолепое имя Твое Отца и Сына и Святаго Духа», «И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое Отца и Сына и Святаго Духа».
   К нему взывают во время всенощной (2-я светильничная молитва), а также во время ежедневных утренних молитв, во время чтения Псалтири при завершении кафизм и т. д. Более того, именно эта торжественная формула используется в таинстве Крещения.

   Итак, как это обычно бывает, синоптические Евангелия ставят вопрос, а ответ следует искать в Евангелии от Иоанна. Это Евангелие существенно раскрывает связь между Богом Отцом и Сыном и здесь появляется еще одно имя, вернее, уточнение – «имя Отца Моего»:
   «Я пришел во имя Отца Моего…» (Ин. 5:43).
   Однако Иисус Христос не только приходит во имя Своего Отца, Он являет имя Своего Отца. То, что в синодальном переводе звучит:
   «Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира…» (Ин. 17:6) – точнее перевести: «Я явил имя Твое человекам» [288 - «Я явил твое имя людям», – перевод еп. Кассиана. См. «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа», Российское Библейское общество, 2001.].
   И когда Отец прославляет Свое имя, то Он прославляет Сына:
   «…пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин. 12:23);
   «Отче! прославь имя Твое» (Ин. 12:28);
   А Сын, в Свою очередь, прославляет Отца:
   «После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную… Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира.
   Я открыл имя Твое человекам («Я явил имя Твое человекам» пер. еп. Кассиана), которых Ты дал Мне от мира…» (Ин. 17:1–6).
   Это явление имени, связанное с взаимным прославлением, отдаленно напоминает явление славы Божией в Иерусалимском храме, когда в него вселялось имя Божие.
   И еще одна интересная деталь: Отец посылает Духа Святого во имя Сына, а Сын посылает Духа Святого от Отца. Эти два действия представляются равнозначными:
   «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин.14:26).
   «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15:26).
   Особого внимания заслуживает обратимость имени, ибо здесь речь идет уже об имени Сына. Таким образом, имя становится таинственной связью между Отцом и Сыном. Получается, что имя в таком понимании означает уже нечто большее, чем Божественные энергии свт. Григория Паламы. В отличие от греческого богословия с его чеканными формулировками, иудео-христианское понятие имени весьма размыто. Эта неопределенность приводит к тому, что постепенно в область значений этого понятия включается и сама Личность, ипостась Иисуса Христа (совсем очевидно это становится в «Пастыре» Ерма [289 - В этом христианском произведении II века, например, сказано: «… имя Сына Божия велико и неизмеримо, и оно держит весь мир. Если все творение держится Сыном Божиим…» («Пастырь» Ерма, 9 подобие, 14. См. «Ранние отцы Церкви», Брюссель, «Жизнь с Богом», 1988). Получается, что имя Сына Божия и Сам Сын Божий – эквивалентны.]).
   Продолжим, однако, изучение Нового Завета. В известном отрывке из послания ап. Павла к Филиппийцам сказано:
   «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу («не удерживал ревниво положение, которое Его уравнивало с Богом» [290 - «Ne retint pas jalousement le rang qui l’égalait а Dieu» (La Bible de Jérusalem).]); но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам, и по виду став, как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.
   Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос («что Иисус Христос – Господь», – переводит еп. Кассиан) в славу Бога Отца» (Флп. 2:6–11).
   Для первохристиан только священное имя Йуд-hей-вав-hей могло быть «именем выше всякого имени». И митрополит Иларион (Алфеев) так комментирует этот отрывок: «Имя, которое Бог Отец даровал Сыну, как явствует из контекста, есть имя “Господь” (κύριος). Но греческое слово “κύριος” – не что иное, как один из переводов еврейского Йуд-hей-вав-hей» [291 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 51–52.].
   Таким образом, Иисус Христос здесь фактически отождествлен с Йуд-hей-вав-hей Ветхого Завета, и в христианской традиции это отождествление находит непосредственное отражение в иконографии: Иисус Христос изображается в нимбе с надписью «о ων». Эта надпись взята из Септуагинты и является переводом на греческий язык имени Божьего, открытого Моисею при купине, тем именем, которое в синодальном тексте звучит как «Сущий».
   Теперь обратим внимание на то, каким образом Иисус Христос обретает имя Йуд-hей-вав-hей. Из приведенного текста следует, что самоуничижение Иисуса Христа, принятие Им образа раба и крестной смерти приводит к тому, что Бог превозносит Его и дает Ему это имя. Или, иными словами, имя Йуд-hей-вав-hей проявляется в искупительном самоуничижении Сына Божия.

   Обратимся снова к Евангелию от Иоанна, в котором имя таинственно связывает Отца и Сына:
   «Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» (Ин. 17:11).
   Однако исправленный текст звучит так:
   «Отче Святый! соблюди их во имя Твое, которое Ты дал Мне, чтобы они были едино, как и Мы» [292 - Перевод еп. Кассиана.].
   Это можно перевести и так:
   «Отче Святый! соблюди их в имени Твоем, которое Ты дал Мне, чтобы они были едино, как и Мы.
   Когда Я был с ними, Я соблюдал их в имени Твоем, которое Ты дал Мне» (Ин. 17:11–12).
   Отсюда следует, что, во-первых, Отец дает Сыну Свое имя (о каком имени идет речь, мы уже знаем из послания к Филиппийцам).
   Во-вторых, что это имя – основа единства Отца и Сына.
   И в-третьих, что сохранение, сбережение ученика Иисуса «в этом имени» – означает его спасение. Нельзя быть спасенным вне этого имени – вот учение первохристиан об обожении.

   Теперь уточним некоторые детали. Мы уже отмечали, что Сын «являет» Имя Отца: «Я явил имя Твое человекам» (Ин. 17:6).
   Чуть дальше сказано: «И Я открыл им имя Твое и открою [293 - Букв. с греч.: «дал знать и буду давать знать».], да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17:26).
   А в прологе Евангелия говорится: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил [294 - Букв. с греч.: «показал», «явил», «раскрыл», «сообщил».]» (Ин. 1:18.).
   Следовательно, «являя имя Отца», Сын «дает знание об этом имени» и, таким образом, «показывает Бога Отца, Которого не видел никто никогда».

   Явление имени Отца связано со взаимным прославлением Отца и Сына: если Отец прославляет Свое имя, то Он прославляет Сына, а Сын, в Свою очередь, прославляет Отца. С чем же связано это прославление? Рассмотрим следующий евангельский текст:
   «Отче! прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю. Народ, стоявший и слышавший то, говорил: это гром; а другие говорили: Ангел говорил Ему. Иисус на это сказал: не для Меня был глас сей, но для народа. Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет» (Ин. 12:28–33).

   Итак, это взаимное прославление, связанное с «явлением имени» невозможно без крестной смерти Сына, которая становится спасительной для каждого верующего в это имя:
   «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную…Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия» (Ин. 3:14–18).

   Таким образом, перед нами раскрывается удивительное богословие первохристиан, в котором искупление падшего человечества связано с явлением священного имени, открытого Моисею при неопалимой купине. Думается, что теперь завеса таинственного имени Отца и Сына и Святаго Духа приоткрылась, и из всего сказанного понятно, о каком имени идет речь. И подтверждением этому может служить обязательное завершение этой формулы во всех православных богослужебных текстах:
   «Пречестное и великолепое имя Твое Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». Не напоминает ли оно этимологию имени Йуд-hей-вав-hей?
   Что же касается выражения «имя Мое», которое употребляет Иисус Христос, то его тоже вполне можно отнести к полученному Им имени Йуд-hей-вав-hей. Таким образом, во всех Евангелиях речь может идти об одном и том же имени.

   Но почему именно это имя обладает «искупительным свойством»?
   …Напомним, что, поясняя Свое имя, Бог говорит Моисею: «эхйе ашер эхйе – Я буду Тот, Кто будет»… (здесь употреблено первое лицо единственного числа будущего времени [295 - См. Бартелеми Д. «Бог и Его Образ», Милан, 1992, стр. 133.]). Бог не говорит: «Я есть Тот, Кто есть», – как это иногда переводят, потому что тогда это «можно воспринять как формулу, указывающую на нежелание говорящего ответить прямо на вопрос» [296 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви, С. 26.]. Бог определяет Себя как тайну, которой владеет Он Один, но «которую Он постепенно будет открывать Своему народу» [297 - Бартелеми Д. Бог и Его Образ. С. 133.], чтобы восстановить в падшем человечестве образ Божий. Пророки и тайновидцы Моисей, Исайя, Иезекииль, Даниил и апостол Иоанн в своих видениях опишут это Богочеловечество, возрождающееся в Сыне. И кульминацией этого возрождения станет смерть Сына Божия, Который, будучи «сиянием славы и образом ипостаси Бога» (Ев. 1:3), окончательно явил на Кресте имя Отца человекам.
   Имя Божие, открытое Моисею в самом начале домостроительства спасения, можно понимать как обетование данное творению в том, что Господь Бог «был, есть и будет» вместе со Своим творением, что Он не оставит его никогда.

   Учение первохристиан об имени Божием навсегда запечатлелось и в литургическом творчестве. Участвуя в Божественной литургии свт. Иоанна Златоуста или свт. Василия Великого, отдаем ли мы себе отчет в том, сколькими невидимыми нитями мы связаны с апостольскими временами и иудеохристианскими представлениями? И дело здесь не только в упоминании таинственного имени Отца и Сына и Святаго Духа.
   В 1875 г. в Константинополе в библиотеке подворья Иерусалимского монастыря Гроба Господня была обнаружена рукопись «Дидахе» или «Учение двенадцати апостолов». И хотя большинство современных исследователей относят рукопись к первой половине II в., ее иудеохристианское происхождение достаточно очевидно. [298 - См., например: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 60.] Для нашей темы важно, что Дидахе сохранило несколько евхаристических молитв, которые многие ученые относят к самой ранней иерусалимской пралитургии. В одной из этих молитв дважды встречается упоминание имени Божия:
   «Благодарим Тебя, Святый Отче, за святое имя Твое, которое Ты вселил в сердца наши… Ты, Владыко Вседержитель, создав все, имени Своего ради…» [299 - «Дидахе», гл. X.].
   Разбирая отрывки из Евангелия от Иоанна, посвященные имени Божию, мы отмечали, что учение первохристиан об обожении заключалось в пребывании учеников в том имени, которое явил Иисус, в том имени, которое является основой единства Отца и Сына.
   И если раньше, до искупительного подвига Сына это имя пребывало в Храме, то теперь, после того, как завеса разорвалась (см. Мф. 27:51; Мк. 15:38; Лк. 23:45), оно может вселяться в сердца людей. Именно о таком пребывании имени говорится в приведенной выше молитве:
   «Благодарим Тебя, Святый Отче, за святое имя Твое, которое Ты вселил в сердца наши».
   Но самое примечательное в этой молитве то, что, как следует из текста Дидахе, это благодарственная молитва, возносимая сразу после причащения! Отсюда можно сделать вывод о том, что вселение имени Божия в верующих связано с причастием. Как пишет Ж. Даниелу, «призыв к имени о Его вселении (в сердца верующих. – А. Д.) нельзя понять иначе, как если имя обозначает Самого Бога» [300 - Danielou J. T éologie du judéo-christianisme. P. 431.]. Многие ученые [301 - Например, W. O. E. Oesterley, G. Dix, E. Peterson и др. См.: Danielou J. T éologie du judéo-christianisme, P. 431.] считают, что отсюда берет свое начало евхаристический эпиклезис [302 - Эпиклезис – молитва о схождении Святого Духа. В литургии свт. Иоанна Златоуста эта молитва звучит так: «… и просим, и молим, и мили ся деем, ниспосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие Дары Сия». Напомним, что в первохристианские времена еще не существовало развитого тринитарного богословия, возникшего в эпоху Вселенских соборов, и схождение Святого Духа вполне могло быть представляемо, как «вселение имени Божия».].

   Первохристианское учение об имени Божием, вызывало многочисленные споры и запреты со стороны иудаизма. Об этом много сказано в «Деяниях Апостолов»:
   «…и Анна первосвященник, и Каиафа… и прочие из рода первосвященнического… спрашивали: какою силою или каким именем вы сделали это (исцелили хромого. – А. Д.)?
   Тогда Петр, исполнившись Духа Святаго, сказал им:…да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он перед вами здрав…Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:6–12).
   «И, призвав их, приказали им отнюдь не говорить и не учить о имени Иисуса» (Деян. 4:18).
   «Между тем, во время проконсульства Галлиона в Ахаии, напали Иудеи единодушно на Павла и привели его пред судилище, говоря, что он учит людей чтить Бога не по закону.
   Когда же Павел хотел открыть уста, Галлион сказал Иудеям: Иудеи! если бы какая-нибудь была обида или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас, но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьею в этом. И прогнал их от судилища» (Деян. 18:12–16).

   Учение об имени Божием переросло первохристианство, пустило прочные корни в восточном монашестве и через 19 веков отозвалось эхом имяславских споров. [303 - «Имяславскими» спорами называют споры о почитании имени Божия, которые разгорелись на Афоне в начале XX века и перекинулись в Россию. Подробнее об этом см., например, еп. Иларион (Алфеев) «Священная тайна Церкви». СПб., 2002.] Как пишет митрополит Иларион (Алфеев): «Пятым веком датируются документальные данные о распространении в среде восточно-христианского монашества Иисусовой молитвы, включающей в себя наиболее часто употребляемые имена Спасителя: Господь [304 - Как мы уже отмечали, греческое слово «κύριος» – не что иное, как один из переводов еврейского Йуд-hей-вав-hей.], Иисус и Христос (в более полной форме также имя Сын Божий)» [305 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 157.]. «Восточно-христианская практика непрестанного призывания имени Иисусова, безусловно, покоится на библейском почитании имени Божия» [306 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 183.].

Заключение

   А теперь давайте вернемся к теме креста и имени. Их неразрывная связь нашла отражение во всей христианской традиции.
   Св. Иустин Философ писал: «Когда народ воевал с Амаликом и сын Навина, называемый Иисусом, управлял сражением, то сам Моисей молился Богу, распростерши руки свои на обе стороны… Не потому народ одерживал победу, что Моисей так молился, но потому, что в то время как имя Иисуса было во главе битвы, сам Моисей делал знамение креста… Можно думать, что это сделано было обоими святыми мужами и пророками Божьими потому, что один из них не мог представить вместе два таинства, – я разумею образ креста и образ наименования; – ибо эта сила есть, была и будет свойственна тому Одному, Которого даже имени боится всякое начальство, чувствуя мучение, потому что будет разрушено Им» [307 - Иустин Философ. Диалог с Трифоном-иудеем (цит. по: Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 55–56).].
   Говоря о силе имени Христова, свт. Иоанн Златоуст приравнивает это имя по чудотворной силе к кресту: «Есть у нас духовные заклинания – имя Господа нашего Иисуса Христа и сила Креста. Если же многие, хотя и произнесли это заклинание, но не исцелились, то это произошло от маловерия их» [308 - Иоанн Златоуст. Беседы (цит. по: Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 106).].
   Преп. Исаак Сирин писал: «Но как божественная сила таинственно живет в кресте, – точно также, как Бог имеет обыкновение действовать…, показывая чудо силы Своей в том, что на материальных предметах во все времена помещает Он страшным образом Свое честное имя… Неограниченная сила Божия живет в кресте, также как она жила непостижимым образом в том ковчеге, которому народ покланялся с великим благоговением и страхом, – жила, совершая в нем чудеса и страшные знамения среди тех, кто не стыдился назвать его даже Богом, т. е. кто смотрел на него в страхе, как бы на самого Бога, ибо честь досточестного имени Божьего была на нем» [309 - Исаак Сирин. Беседы (цит. по: Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 115.)].
   По представлению преп. Исаака Сирина сила Божия присутствовала в неодушевленных предметах культа, потому что на них было написано имя Божие. Развивая эту тему, св. Иоанн Дамаскин выступил в защиту иконопочитания: «Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто на них изображается» [310 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 136.].
   В Акафисте Честному и Животворящему Кресту Господню говорится:
   «Радуйся, [Кресте] яко святии мученницы, знамением твоим ограждашеся, и имя Христово призваше, всякий вид мучений мужественно претерпеша: радуйся, яко преподобнии отцы помощию силы Божества, знамению твоему присущия, бесовская страхования и страстей возстания победиша».
   Эта связь имени и креста восходит к первохристианским временам и, на наш взгляд, покоится на двух основаниях:
   1. Знак креста был символом священного имени Йуд-hей-вав-hей.
   2. Явление этого имени Иисусом Христом и сохранение в нем всего обоженного человечества смогло произойти благодаря смерти Иисуса Христа на Кресте.
   В греко-римской среде представление о единстве Отца и Сына через священное имя Йуд-hей-вав-hей не прижилось, да и не могло прижиться. Зато началось отождествление имени Сущий с именем Иисуса Христа. Это «характерно для всей Восточно-христианской традиции. Не случайно ветхозаветные тексты, посвященные славе имени Божия, Златоуст относит, прежде всего, к имени Христа» [311 - Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви. С. 100–101.]. Но и в этом случае, традиция таинственным образом остается связанной с именем Йахве, ибо нареченное ангелом имя Иисус (Йешуа) является сокращенной формой имени Йехошуа, которое означает буквально: «Йахве спасает», раскрывая тем самым спасительное действие Того, Кто был, есть и будет.

Публикации

К истории одной записки о Святой Земле. Михаил И. Якушев

   В нынешнем, 2013-м, году мы отмечаем трагическую дату – 160-летие Крымской (Восточной) войны (1853–1856), а в следующем году грядет еще одна печальная годовщина – 100-летие Первой мировой войны. При внимательном рассмотрении этих двух событий можно заметить незримую связь между ними как во всеобщей, так и в нашей отечественной истории. Если поводом (casusbelli) к войне 1914 г. послужил роковой выстрел в Сараево, то к Восточной войне им стал пресловутый греко-латинский спор вокруг христианских святынь в Иерусалиме и Вифлееме. Вот почему на Арабском Востоке Крымская, или Восточная военная кампания была также известна как «Война за святые места Палестины». Некоторые современные ученые называют эту войну «протомировой», кто-то даже переводит ее casusbelli из категории повода в причину. Как бы там ни было, но совершенно очевидно, что Восточная война была нацелена, прежде всего, на подрыв влияния России на османское правительство (аль-Баб аль-Али, или Высокую Порту [312 - В европейских языках к Портеа чаще всего добавлялся употреблялась с эпитетом «Блистательная» (фр. La Sublime Porte).]), а также на православные народы Балкан, малоазиатских и арабских провинций Османской империи. Война носила ярко выраженный антироссийский агрессивно-захватнический характер. Порта с помощью западных союзников мечтала вернуть себе северное побережье Черного моря, Крым, Кубань, Закавказье. Британия направила свой военно-морской флот, чтобы попытаться установить свое господство в южных, западных, северных и восточных морях Российской империи. Лондон вынашивал планы по отторжению от нее Кавказа, Закавказья и даже расчленения России. Франция стремилась полностью вытеснить Россию с традиционных рынков Малой Азии, Балкан и Ближнего Востока. [313 - Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. М.: «Международные отношения», 1995. С. 708–709.] Россия, же вступившись ыступалаза сохранение за Иерусалимской православной церковью те правва, которые были закрепленызакрепленных за ней в фирмане султана Абдул Междида (января – февраля) 1852 г., пыталась укрепить свое влияние на православные народы Османской империи иподтвердить претензии на их покровительство.
   Инициатором Крымской войны, по безапелляционному утверждению советского академика Е. В. Тарле в хрестоматийном труде «Крымская война», выступила Российская империя. [314 - Тарле пишет: «В том, что Николай I был непосредственным инициатором дипломатических заявлений и действий, приведших к возникновению войны с Турцией, не может быть, конечно, сомнений. Царизм начал и он же проиграл эту войну… Однако война была агрессивной не только со стороны царской России. Турецкое правительство охотно пошло на развязывание войны, преследуя определенные агрессивные реваншистские цели…»; «… правительство Николая I и ввергло Россию в тяжкую и долгую войну» (Тарле Е. В. Крымская война. М., 2003. Т. 1. С. 5–6; 35).] Архивные же материалы свидетельствуют совершенно об обратном: первыми, кто официально объявлял России войну, были как раз Османская империя (4 [16] октября 1853 г.), [315 - Россия объявляет войну Порте 21 октября (2 ноября) 1853 г. (Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси. Указ. соч. С. 711).] Великобритания (15 [27]марта 1854 г.), Франция (16 [28] [316 - Здесь и далее в скобках приводятся даты по новому стилю.] марта 1854 г.) [317 - 11 (23) апреля 1854 г. обнародован манифест, подготовленный собственноручно императором Николем I с объявлением войны Великобритании и Франции (Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси… С. 712).] и примкнувшее к этому союзу «креста и полумесяца» Сардинское королевство (Пьемонт) (начало 1855 г.). [318 - 22 февраля (4 марта) 1855 г. (по другим источникам в январе 1855 г.) Сардинское королевство объявило войну Российской империи. Ноту Пьемонта с объявлением войны России Дворцовая площадь предпочла проигнорировать, не удосужив его даже формальным письменным ответом с ответным объявлением войны (Там же. С. 712).] Россия, в свою очередь, выступала в роли ответчика на поступавшие в ее адрес все новые грозные вызовы. После того, как «первородных грех» греко-латинского конфликта и инициативная роль в развязывании войны были переложены советской историографией с головы «больного человека» (как называл Османскую империю Николай I) на плечи России, зарубежной историографии ничего не оставалось делать, как перевести на западноевропейские и турецкий языки этот фундаментальный труд, в котором виновник войны был заклеймен уже на первой странице сочинения. В этих условиях действия западно-османской коалиции прочитывались уже не как наступательные, а как оборонительные, «направленные на защиту целостности Османской империи от посягательств коварного северного соседа».
   Несмотря на неудачный для России исход военной кампании, статус преимущественных прав Иерусалимской Православной Церкви на христианские святыни был не только сохранен, но и закреплен на Парижской мирной конференции 1856 г., а затем и подтвержден на Берлинском мирном конгрессе 1878 г. Сохраняет этот порядкопорядок вещей (statusquo или statuquo, статус-кво) свою актуальность и посей день.
   Полвека спустя, в начале XX столетия, бывшие союзники Порты по Крымской военной кампании – Франция и Великобритания – столкнулись «с новым и еще более опасным соперником в лице Германской империи, вступившей на путь колониальной политики и экономических завоеваний», создав в 1903 г. антигерманский военный блок – «Сердечное согласие» (Ententecordiale), [319 - Достижение между ними в 1904 г. «сердечного согласия» сопровождалось устранением ряда взаимных претензий, в том числе затрагивавших Восточный вопрос (Фомин А. М. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе за «Османское наследство». 1918–1923. М., 2010. С. 25).] или, сокращенно, Антанту. Вскоре в него была приглашена Российская империя. [320 - Сазонов С. Д. Воспоминания. Минск, 2002. С. 276.] Участие в новом военном альянсе стало возможным после устранения взаимных претензий по Восточному вопросу, являвшемуся долгие годы камнем преткновения в отношениях между тремя союзниками [321 - Фомин А. М. Война с продолжением. С. 25.].
   Нападение на Россию в 1914 г. так называемых «Центральных держав» в лице Германии и Австро-Венгрии, втянувших в свой военный союз Османскую империю, поставило Петроград перед необходимостью вернуться к решению вопроса о проливах, чтобы обезопасить черноморские рубежи Российской империи, что требовало от Дворцовой площади скорейшего практического разрешения. Обстрел российских городов германскими военными кораблями «Гебен» и «Беслау» под османскими стягами совместно с турецкой эскадрой показало России и союзникам по Антанте уязвимость ее южных границ перед военной угрозой «Центральных держав», создавших против Антанты свой «Тройственный союз». [322 - Мурхед А. Борьба за Дарданеллы. Решающее сражение между Турцией и Антантой. М., 2004. С. 29.] Предварительный зондаж российского министра иностранных дел Сазонова позиций своих коллег по «Сердечному согласию» привел его к умозаключению, что союзники могут пойти на уступки в этом вопросе. С Лондоном договориться оказалось проще, а вот с Парижем поначалу дело шло не так гладко. Если в области финансовых предприятий между Францией и Россией не возникало недоразумений, то в религиозных делах вопросы решались не столь благополучно. Франция как официальная покровительница католицизма в Османской империи в лице своего посольства в Константинополе ревностно оберегала интересы проживавших в ней латинян. Как пишет Сазонов, «между православными и римско-католическими учреждениями на Востоке и особенно в Палестине с давних пор существовало соперничество, приводившее иногда к открытым столкновениям, которые затем посольствам (в Константинополе. – М. Я.) приходилось улаживать совместными усилиями» [323 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 277–278.]. Локальные святоместные конфликты между католическими и православными монахами продолжались в османской Палестине и во второй половине XIX в., но дипломаты Франции и России к ним стали относиться более сдержанно и осмотрительно.
   В конце октября 1914 г., когда Сазонов полностью был уверен в том, что требование России о передаче под ее контроль проливов, не встретит принципиального возражения со стороны союзников, министр решился представить императору свой проект «установления русской власти над проливами и устройства Константинополя на международных началах» [324 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 282.], черновой вариант которого предполагал установление в Царьграде кондоминиума «при соблюдении самого справедливого разграничения сфер интересов и влияния каждой из оккупирующих сторон» [325 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 283.]. Как и ожидалось, российский император принял доклад «с чувством глубокого удовлетворения», которое вылилось в запомнившиеся Сазонову слова: «Я вам обязан самым радостным днем моей жизни» [326 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 282.]. Высочайшее благословение было получено, и вся зима 1914/15 гг. прошла в предварительных переговорах, на которых обсуждался план раздела азиатских провинций Османской империи.
   Начавшаяся весной 1915 г. британская военная операция в Дарданеллах возбудила беспокойство не только на Дворцовой площади. [327 - Фомин А. М. Война с продолжением. С. 44.] Сазонов пишет: «Государственная Дума и российская печать обнаруживали нетерпеливый интерес к вопросу, которому Россия придавала наибольшее значение. Этот интерес разделяли в не меньшей степени наши военные круги, помнившие горький опыт Крымской войны, а равно и появление британского флота под Галлиполи в то время, когда русская армия после поражения Турции должна была отказаться от заслуженной ею награды вступления в Константинополь, и находившиеся еще под свежим впечатление прорыва германских судов в Черное море и бомбардирования наших незащищенных портов в октябре 1914 г.» [328 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 282–283.]. Оказавшись под возрастающим давлением общественного мнения, Сазонов не смог скрыть от Думы факта ведения тайных переговоров с союзниками об уступке ими российской стороне проливов. Военное и морское ведомства были в курсе развития переговорного процесса. Вышеупомянутые государственные учреждения стали усиливать нажим на Министерство иностранных дел. В результате этого и само правительство было вынуждено постепенно менять позицию в отношении идеи кондоминиума, которая никого более не устраивала в российских официальных кругах. Общественное мнение, серьезно влиявшее на позицию Государственной Думы, а также военные круги усматривали в кондоминиуме «прямую опасность для осуществления русского владычества над проливами, необходимость которого никем не оспаривалась» [329 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 284.].
   Первым соглашением, достигнутым весной 1915 г. между Петроградом, Лондоном и Парижем в рамках осуществляемой тайной дипломатии союзников, стала секретная договоренность о передаче России европейского берега проливов по линии Энос – Мидия (соединяющей Эгейское море с Черным). И хотя в первоначальном варианте проекта Константинополь прямо не упоминался, российский кабинет министров начал серьезно задумываться над дальнейшей судьбой османской столицы после установления там русской власти.
   Результатом интенсивных переговоров 1915–1916 гг. о проливах и Константинополе, а также о судьбе Малой Азии, включая ее османско-арабские провинции, стало уточнение территориальных приобретений союзников «Сердечного согласия» за счет Османской империи. Этот переговорный марафон вели три уполномоченных министра иностранных дел: от Великобритании сэр Марк Сайкс, от Франции Жорж Пико, от России Сергей Сазонов. По его завершении были определены и зафиксированы пожелания каждого из членов Антанты, а также достигнуто секретное соглашение Сайкс-Пико-Сазонов. Правительство России заявило о согласии Петрограда на выдвинутые требования о присоединении Великобританией Месопотамии и Францией – Сирии и Киликии при условии приобретения Россией в Малой Азии Эрзерума, Трапезунда, Вана, Битлиса, которые также должны были отойти к России. Взамен этого Франция приобретала в Малой Азии значительную часть территории с городом Харпутом.
   Окончательный вариант соглашения Сайкса-Пико-Сазонова выглядел следующим образом: «Голубая зона» – прямой французский контроль – Киликия, Ливан, сирийское побережье и большая часть Галилеи, по линии к северу от Акко до Галилейского моря. К востоку от этой зоны, в Сирии, предполагалось создать марионеточное арабское государство – французский протекторат («Зона А»). «Красная зона» – прямой британский контроль – южная Месопотамия, Акко– Хайфа и право построить железную дорогу от этих портов до Багдада. Территория к востоку от реки Иордан, Негев, Газа и Синай должны были быть объединены в арабское государство («Зона В» – британский протекторат). Территории к югу от французской «голубой зоны» (Иерусалимский санджак [округ]) должны были быть отданы под контроль «международной администрации» («коричневая зона»). В коричневой зоне сходились интересы трех будущих держав-победителей в «Великой Войне» – Великобритании, России и Франции. [330 - См. карту.]
   Вот что писал об этой провинции «в коричневой зоне» в своих воспоминаниях С. Д. Сазонов: «Была еще другая турецкая область, имевшая в глазах русского народа чрезвычайно важное значение. Это Палестина, куда столетиями направлялась непрерывная струя русских паломников на поклонение святым местам. Эти паломничества, по численности своей превышавшие число паломников всех других христианских стран вместе взятых, и привели к возникновению Православного Палестинского Общества, [331 - Созданное в 1882 г. Православное Палестинское Общество в 1889 г. получило звание Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). Его председателем стал младший брат императора Александра III великий князь Сергей Александрович. После его гибели в 1905 г. вторым председателем ИППО стала его вдова, великая княгиня Елизавета Федоровна, родная сестра императрицы Александры Федоровны, супруги Николая II.] обладавшего большими материальными средствами и раскинувшего сеть своих духовных и учебных учреждений по всей Палестине и отчасти Сирии. Эти учреждения пользовались ввиду их национального значения особым покровительством нашего посольства в Константинополе и консульств на местах. В силу общего правила, что на Востоке все так или иначе связано с политикой, эти учреждения, по существу своему чуждые ей, не были лишены некоторого политического значения, являясь показателями русского влияния. При переговорах с союзниками относительно перемен, которым должно было подвергнуться политическое положение Турции по окончании войны, вопросу о Палестине было отведено свое место. Россия, не предъявляя для себя особых прав и преимуществ, потребовала лишь неприкосновенности того положения, которое ей удалось достигнуть в Палестине во времена турецкого владычества, и прежде всего – беспрепятственного допущения своих паломников к святым местам, независимо от того нового порядка, который должен был быть там установлен» [332 - Сазонов С. Д. Воспоминания. С. 290–291.].
   Петроградская договоренность о передаче России Константинополя была оформлена памятной запиской британского посла в Петрограде Бьюкенена (от 12 марта 1915 г.) и нотой французского правительства Соглашение о передаче России Константинополя (от 16 апреля 1915 г.). В этом соглашении Петроград обязался также учесть претензии Лондона и Парижа на азиатскую часть Турции. Достигнутая Эта договоренность открыла «ящик Пандоры». [333 - Фомин А. М. Война с продолжением. С. 45.] Теперь к разделу османского наследия «Сердечное согласие» могло приглашать и другие заинтересованные страны. 26 апреля 1915 г. Великобритания и Франция заключили с Италией в Лондоне договор, по которому итальянцы вступали в войну на стороне Антанты.
   Угроза германо-османского вторжения в Египет побудила Форин Оффис (МИД Великобритании. – М. Я.) создать в Каире оперативный мозговой центр («Арабское бюро») по выработке британской политики на Ближнем Востоке. Она осуществлялась через своего верховного комиссара в Египте Г. Мак-Магона. В 1915–1916 гг. он осуществлял секретные переговоры (в форме обмена письмами) с шарифом и эмиром Мекки Хусейном ибн Али аль-Хашими, претендовавшим на роль независимого правителя и даже халифа будущего «Арабского халифата» вместо османского султана. [334 - Фомин А. М. Война с продолжением. С. 45–46. См. также: Шевелев Д. Л. Переписка Мак-Магона – Хусейна 1915–1916 гг. и вопрос о Палестине: Документы и материалы. М., 2008. С. 93; Correspondence respecting events leading to the rapture of relations with Turkey. Despatch from His Majesty’s ambassador at Constantinople summarising events leading to rupture of relations with Turkey, and reply thereto: In continuation of «Miscellaneous, no. 13 (1914)». Great Britain. Foreign Of ce, Sir Louis du Pau Mallet. H. M. Stationery Of. London, 1914.] «Великое Арабское восстание» началось в июне 1916 г. и имело целью провозглашение независимого арабского государства. В его подготовке принимал самое активное участие сотрудник «Арабского бюро» в Каире, офицер британской армии Томас Эдвард Лоуренс («Лоуренс Аравийский»). Одновременно Лондон вел за спиной арабов в режиме строгой секретности переговоры с лидерами сионисткогосионистского движения о создании в Палестине так называемого «еврейского национального очага».
   Сложный внешнеполитический контекст, обремененный набиравшей обороты мировой войной, побудил министра Сазонова задуматься над тем, что может получить Россия в результате победы Тройственного согласия над Тройственным союзом. В марте 1915 г. он поручает подготовить записку, которая должна была послужить в качестве необходимой информационно-справочной базы при «определении будущего устройства Святой Земли» и статуса Святых мест Палестины при разделе победителями территориальных «трофеев».
   Составить подобный документ было поручено сотруднику Министерства иностранных дел Георгию Сергеевичу Фонвизину, что свидетельствовало о высоком авторитете и доверии к этому чиновнику, являвшемуся признанным экспертом в делах Османской империи, в особенности в церковных вопросах. Достаточно сказать, что практически на всех документах МИД после начала войны в 1914 г., касавшихся положения церковных дел в Османской империи, встречаются его фамилия или инициалы.
   Сведения о нем можно почерпнуть только в Архиве внешней политике Российской империи (АВПРИ) МИД России. В «Формулярном послужном списке о службе» Фонвизина сообщается, что сын надворного советника Георгий Сергеевич Фонвизин родился 31 января (12 февраля) 1883 г. [335 - АВПРИ. Ф. 159. ДЛС и ХД. Оп. 749. Д. 2. 1904 г. Л. 457об.] Он происходил из рода потомственных дворян Московской губернии. По окончании курса наук в Императорском училище правоведения (1896–1904) Георгий Фонвизин был утвержден в чине титулярного советника и зачислен на службу в Министерство юстиции Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 22 мая 1904 г. В том же году, 27 октября, Фонвизин встал на военный учет, получив «свидетельство о явке к исполнению воинской повинности при призыве 1904 г.», когда он был «зачислен в ратники ополчения второго разряда» [336 - Свидетельство о явке к исполнению воинской повинности. Выдано С.-Петербургским Городским Присутствием 27 октября 1904 г. за № 52 (АВП РИ. Ф. 159, ДЛС и ХД. Оп. 749. Д. 2. 1904 г. Л. 457).].
   24 мая 1907 г. Фонвизин был переведен на службу в Министерство иностранных дел. Его направили по линии Первого департамента МИД [337 - В 1897 г. Азиатский департамент был переименован в Первый департамент, что свидетельствовало о важности этого головного подразделения МИД, в кабинетах которого на Дворцовой площади решался Восточный вопрос – один из важнейших проблем внешней политики Российской империи.] в одну из провинций Османской империи. В АВПРИ МИД России можно встретить немало документов, составленных Фонвизиным-консулом.
   В 1908–1909 гг. он служил коллежским асессором в консульстве в Яффе, снабжая начальство информацией о положении дел в своем консульском округе в «турбулентный» период истории Османской империи младотурецкой революции 1908 г. и греко-арабского противостояния в Палестине 1908–1909 гг. В 1911 г. коллежский советник Фонвизин руководил работой вице-консульства в Варне, а в апреле 1912 г. был переведен на должность второго секретаря в российское посольство в Царьграде. Факт перевода Георгия Фонвизина из «перефирийной» вице-консульской точки в императорское посольство в османской столице, являвшееся по сути «мозговым центром» русской дипломатии в Османской империи в деле решения Восточного вопроса, свидетельствовал о том, что мидовское начальство Фонвизина заметило дипломатический талант и аналитические способности подававшего надежды юриста и консула.
   После обстрела 16 (29) октября 1914 г. флотилией Тройственного союза российских берегов 18 (31) октября 1914 года императорский посол Михаил Николаевич Гирс покинул Константинополь со всем персоналом посольства и консульства. [338 - Защиту интересов России в Османской империи приняло на себя посольство Италии. При нем временно был оставлен атташе русского посольства С. Б. Серафимов.] Днем ранее русский, британский и французский послы в Константинополе вручили османскому правительству 12-часовой ультиматум и, когда оный остался без ответа, потребовали свои паспорта. [339 - Мурхед А. Борьба за Дарданеллы. С. 30.] 20 октября (2 ноября) 1914 г. Россия объявила войну Османской империи.
   Вернувшийся в Петроград Георгий Фонвизин приступил к дипломатической службе у Певческого моста [340 - Так русские дипломаты образно определяли свое место службы во внешнеполитическом ведомстве, размещавшемся в здании Главного штаба и располагавшемся у Певческого моста через Мойку, который соединяет Дворцовую площадь с воротами Императорской певческой капеллы.] в качестве эксперта по Османской империи. В циркуляре по ведомству Министерства иностранных дел записано, что с 13 (26) ноября 1914 г. «второй секретарь Посольства в Константинополе, в звании камер-юнкера Высочайшего Двора, надворный советник Фонвизин» [341 - АВПРИ. Ф. 159, ДЛС и ХЗ. Циркуляры МИД. Оп. 25. 1914 г. Д. 65. Л. 87.] прикомандировывалсяко Второму Политическому отделу МИД. [342 - 24 июня (7 июля) император Николай II утвердил законопроект о новом «Учреждении МИД» и штате центральных установлений министерства. В структуре министерства были созданы новые подразделения: четыре Политических отдела (созданные на базе Первого департамента МИД), Отдел печати, Юрисконсультская часть.]
   18 марта 1915 г. Фонвизин завершает написание публикуемой в настоящем издании «Записки о Святой Земле». Затем он получает аналогичное поручение своего Высшего начальства составить информационно-аналитическую «Записку о Вселенской Патриархии», которую он закончил 6 (19) октября 1916 г. В ней также рассматриваются будущее устройство Вселенского (Константинопольского) Патриархата после «водворения русской власти в Константинополе». Эти записки, составленные в течение 1915–1916 гг., следует рассматривать как стратегический проект императорского правительства после победоносного для Антанты окончания войны.
   С падением монархии вся исполнительная власть перешла к Временному правительству. В его указе Правительствующему сенату от 19 июля 1917 г. говорится: «второй секретарь б[ывшего] посольства в Константинополе, коллежский советник Фонвизин назначен помощником комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем» [343 - АВПРИ. Ф. 159, ДЛС и ХЗ. Циркуляры МИД. Оп. 25. 1917 г. Д. 70. Л. 54 об.]. В послужном формуляре Фонвизина хранится еще один рукописный документ, в котором сообщается, что с того же дня, 19 июля 1917 г., «бывший помощник комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем» коллежский советник Фонвизин «причислен к Министерству (иностранных дел – М. Я.)» [344 - АВПРИ. Ф. ДЛС и ХД. Исполнит. отд., Оп. 749/4, Д. 429, Л. 2.].О дальнейшей судьбе Г. С. Фонвизина мы имеем весьма скупые сведения: после гражданской войны он покинул Россию; жил в эмиграции во Франции; скончался в 1975 г. [345 - Предварительный список российских дипломатов, оставшихся в эмиграции после октября 1917 г. www.bfrz.ru/data/rus_diplomatu/rus_diplomatu_spisok.pdf (доступ 14 января 2013 г.).]
   Публикуемый документ представляет собой квинтэссенцию русской восточной политики (с начала XVIII в. до 1915 г. включительно), в которой аккумулируются стремления и чаяния России в различные эпохи русско-османских и русско-западноевропейских отношений при решении проблем проливов и взаимоотношений с Иерусалимской Православной Церковью, ее греческими пастырями и арабской паствой.
   В своей записке Фонвизин предлагает ряд конкретных мер, направленных на умиротворение обстановки вокруг святых мест путем более четкого определения их правового статуса или statuquo (status quo), порядка богослужения с целью недопущения возможности возобновления конфликта, подобного тому, который вспыхнул в середине XIX в., спровоцировав сначала русско-османскую, а затем и Крымскую (Восточную) войну.
   Для этого предлагалось сохранить все имеющиеся права и привилегии сторон, причастных к statusquo. Поскольку само понятие «статус-кво» было недостаточно конкретизировано, Фонвизин предложил учредить специальную комиссию из числа его участников-делегатов от Святогробского монастыря, [346 - Еще одно неофициальное наименование Иерусалимской Православной Церкви, или «Матери всех Церквей».] Кустодии францисканцев, Армянского монастыря, Сиро-яковитской и Коптской епископий, а также Абиссинского монастыря.
   Это предполагалось осуществить между Россией, Великобританией и Францией с подключением иерархов местных христианских общин до или во время переговоров об определении «будущего государственного устройства Палестины» [347 - См. Записку Фонвизина.]. При этом детали статус-кво должны были фиксироваться письменно, а затем скрепляться подписями духовных глав вышеперечисленных исповеданий и поступать на санкцию трех держав. В случае возникновения неминуемых разногласий относительно того или иного положения статус-кво, оные должны были направляться на рассмотрение специально уполномоченных делегатов России, Великобритании и Франции (причем ими могли быть как светские, так и духовные лица). Затем письменное решение делегатов вновь должно было поступать на санкционирование трех держав.
   Предлагалось также сформировать специальную (adhoc) комиссию – институт постоянных уполномоченных России, Великобритании и Франции (из числа их консулов, комиссаров или делегатов) для рассмотрения нарушений статус-кво либо неправильных его толкований упомянутыми вероисповеданиями.
   Не осталось без внимания защита прав и привилегий Русской Духовной Миссии (РДМ) и Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) в сфере церковной, паломнической, благотворительной, имущественной и хозяйственной деятельности, в частности, в отношении освобождения от уплаты поземельных налогов, податей и таможенных пошлин. Предлагалось назначить во главе Духовной Миссии вместо архимандрита иерарха «не ниже епископского сана», чтобы восстановить статус-кво положения 1857–1863 гг., когда начальником Миссии в Иерусалиме служил архиерей в епископском сане.
   Еще до выработки указанного соглашения автор записки предложил определить внутренний распорядок деятельности РДМ (пересмотреть устаревшие уставы и инструкции) и ИППО (выработать программы действий в школьном деле и просветительской деятельности, а также ослабить ярко выраженное русское направление в школьном вопросе, которое являлось непрактичным применительно к местным условиям).
   Самой важной проблемой, подлежащей урегулированию при новом устройстве Палестины, являлось определение отношений России к «Матери всех Церквей» и к тамошнему православию. Если российской стороне приходилось мириться с неудовлетворительным положением дел в Иерусалимской Православной Церкви, в частности, в сфере расходов финансов, поступавших в патриаршую казну, главным образом, из России, а также удручающим положением православия в Палестине, то основной причиной этого была принадлежность провинции Османскому государству. При новом политико-государственном устройстве Палестины, когда (sic!) «последняя выходит из сферы политического нашего воздействия», главные задачи Петрограда в Святой Земле заключались в заботе о русских поклонниках и о местном православии. Успешное решение этих двух задач, по мнению Фонвизина, должно было стать венцом исторической роли России в Святой Земле.
   Сохранение существовавшего положения дел для местных православных, даже в условиях установления там нового правового порядка, утратит всякое значение, поскольку святогробцы-греки могли окончательно замкнуться в кругу своих узких меркантильных интересов, а православным арабам ничего не оставалось бы делать, как переходить в католичество или протестантство. Вот почему автор записки настаивал на «коренном изменении существующего положения» дел.
   Для этого Фонвизин выдвинул ряд конкретных и решительных мер:
   1) выработать новый статут Святогробского братства, куда могли бы допускаться не только греки, но и арабы;
   2) разработать устав Иерусалимской Церкви с четким определением прав Патриархата, состава синода и его прерогатив;
   3) создать особую финансовую комиссию (для определения бюджета Патриархата) и контролирующий ее орган;
   4) отменить практику сдачи святынь и другого церковного имущества на откуп.
   Предполагалось, что высказанные предложения будут выработаны при непосредственном участии российского представителя, а затем одобрены Россией.
   Для того, чтобы отвести подозрения святогробцев в том, что Греко-Российская Церковь [348 - Сокращенное наименование Православной Кафолической Восточной Греко-Российской Церкви до того, когда она была официально переименована на Поместном Соборе 1917–1918 гг. в Русскую Православную Церковь.] хочет отстранить их от святынь и самой занять первенствующее место (как о том постоянно твердили османские власти и западноевропейские консулы и дипломаты), Фонвизин, замечая, что «Палестина одинаково дорога не только России, но и всему православию», предложил учредить в Иерусалиме особую «делегацию» из представителей всех Православных Автономных Церквей. Этот орган должен был наблюдать за деятельностью патриархии по пунктам 3 и 4, при этом никоим образом, не допуская вмешательства во внутренние дела Сионской Церкви.
   Отвечая на вопрос, согласится ли Иерусалимский Патриархат с предложенными нововведениями, автор записки дает утвердительный ответ. Фонвизин полагал, что российское императорское правительство обладало решающим аргументом, которым оно могло воспользоваться в диалоге со святогробцами при определении нового устройства Палестины, чтобы поддержать права Иерусалимского Патриархата при окончательном определении статус-кво Святых мест Палестины и в других вопросах.
   Прежде чем перейти к анализу документа следует отметить, что он был завершен 18 (21) марта 1915 г. Обращает на себя внимание уверенность Георгия Фонвизина (а значит и Дворцовой площади) в конечной победе в этой войне и неизбежность решения поднятых в документе вопросов. Эта записка разительно отличается от других информационно-справочных материалов, хранящихся в фондах АВПРИ. Она представляет собой как бы квинтэссенцию политики русского правительства в вековом Восточном вопросе в тот момент, когда Петрограду вдруг показалось, что он в скором времени может быть разрешен в его пользу. Вопрос о проливах, будущем Константинополя и Афона, захваченного у Османов Грецией в ходе Балканской войны 1912 г., за которой стояла Великобритания, на давал покоя ни в Зимнем дворце, ни у Певческого моста.
   Интересы решения проблемы армянских вилайетов в пользу России при разделе Антантой азиатских частей Османской империи взяли верх над притязаниямиуправлять Палестиной. Россия как бы давала понять Великобритании и Франции, что на Святой Земле она добилась всего того, чего хотела со времен учреждения ею в 1702 г. в Царьграде постоянной дипломатической миссии.
   Обращает на себя внимание жесткость позиции Дворцовой площади в дальнейшем развитии отношений с Иерусалимской Церковью, которая с начала XX в. до 1917 г. существовала практически полностью за счет русских финансовых субсидий и денежных переводов из России.
   К сожалению, в рассматриваемом документе практически не содержится сведений о положении и деятельности османских властей в Палестине. Как видно из характера данной аналитической записки, эта тема не входила в круг вопросов и задач, поставленных автору записки его высшим начальством из-за утраты своей актуальности на тот момент, когда участь этой османской провинции была практически предрешена.
   Подготовленная им записка, впервые вводимая нами в научный оборот, имеет большое значение для понимания тогдашнего видения Дворцовой площади будущего устройства Палестины после раздела османского наследия, а также проекта решения проблемы статуса святых мест с учетом интересов всех вовлеченных в него сторон, прежде всего стран-членов Антанты. При этом русским дипломатом-ориенталистом предлагались конкретные меры для урегулирования этой проблемы, которую так и не смогли решить на последующей Парижской мирной конференции 1919–1920 годовг., в которой Россия официально не принимала участия.
   Более того, публикуемый нами документ, обладавший исключительно конфиденциальным характером, сегодня, почти век спустя после своего написания, заключает в себе важнейшее историческое доказательство отсутствия у России намерений заменить греческое духовенство «Матери всех Церквей» на русское или арабское. Таким образом, можно сделать однозначный вывод о том, что записка Фонвизина о Святой Земле документально развенчивает и опровергает вековые подозрения святогробцев-греков (неустанно разжигаемых западными миссионерами, дипломатами, консулами и османскими пашами) в «коварных» замыслах России покончить с засильем греков в Иерусалимском Православном Патриархате.
   – (1 млн. – М.Я.)

Г. С. Фонвизин. Записка о Святой Земле [349 - Публикуется по машинописной копии: Записка Г. С. Фонвизина о Святой Земле. АВПРИ. Политархив. Оп. 482. 1915–1916 гг. Д. 3620.]. Публикация и комментарий Михаила И. Якушева

   Оглавление

   I. Деятельность и значение вероисповеданий в Палестине
   1. Католики
   2. Протестанты
   3. Православные
   4. Прочие вероисповедания

   II. Деятельность и значение держав в Палестине
   1. Россия
   2. Германия
   3. Англия [350 - После объединения Королевства Англии (Англии) с Шотландией (1 мая 1707 г.) Королевство стало называться Великобританией.]
   4. Франция
   5. Италия
   6. Прочие государства
   Общий вывод

   III. «Statusquo» святынь, необходимость его урегулирования; проект соглашения о Statusquo.

   IV. Обеспечение интересов православия в Палестине; урегулирование внутренне-православного вопроса (проект соглашения с Патриархией)
   Для правильной постановки вопроса о будущем государственном устройстве Святой Земли необходимо предварительное рассмотрение взаимоотношений отдельных держав, народностей и вероисповеданий, преследовавших свои определенные цели в Палестине.
   Ни в одной области Турецкой империи [351 - «Турецкая империя» – распространенное неакадемическое наименование Османской империи. Предлагаем далее читать прилагательные «турецкий» как «османский».] не было столь яркого антагонизма (и одновременно – сплетения) самых противоположных интересов; нигде не замечалась такая упорная и глухая борьба между стремлениями отдельных государств. Не боясь преувеличения, можно сказать, что в Палестине политические группировки и союзы теряли практическое значение: Германия зачастую сводила на нет начинания католической Австрии, равным образом наиболее деятельным и постоянным противником России как защитницы православия являлась Франция.
   Указанное явление объясняется тем обстоятельством, что основой политического соревнования в крае являлось соревнование духовно-религиозное, всегда непримиримое. При этом противники были многочисленны: на первом месте стояли православные, католические и протестантские организации; к ним присоединялись еще армяне-грегорьянцы [352 - Так автор записки называет представителей Армянской Апостольской Церкви (Апостольской Церкви Армении), которую в Российской империи некорректно именовали «Армяно-Григорианской Церковью», а ее членов «армянами-григорианцами». Здесь и далее, по мере возможности, сохраняется орфография и пунктуация автора записки.], армяне-католики [353 - Выходцы из лона Армянской Апостольской Церкви, которые признали над собой примат папы, но сохранили армянский обряд в церковном богослужении. В 1830 г. община (таифа) армян-католиков получила от османских властей статус миллета («нации», или вероисповедания) во главе с архиепископом в Константинополе, став полностью независимой от армянского (апостольского) миллета (эрменимиллети).], греко-католики [354 - Выходцы из лона Антиохийской Православной Церкви сирийские арабы, которые в 1724 г. признали над собой примат папы и создали греко-католическую общину «мелькитов». В 1837 г. османское правительство официально признало это «отпадение» де-юре, включив эту униатскую общину в юрисдикцию армяно-католического миллета. В 1847 г. Порта согласилась на то, чтобы произвести главу греко-католической общины в патриарший сан, придав возглавляемой им общинестатус самостоятельногомиллета. В 1850 г. Стамбул под давлением Лондона признал армяно-протестантскую общину в качестве независимого миллета.], сирияки [355 - Сирияки (сириане. – М. Я.) – представители Сирийской Православной (Яковитской) Церкви, или Сирийского Православного Патриархата Антиохии и всего Востока. Последователи евтихианства. Под «сирияками» автор имеет в виду сиро-яковитов или сиро-православных христиан, относящиеся к монофизитской церкви, признающей лишь божественную сущность Христа и отрицающей его человеческую природу. Община была основана в VI в. епископом Эдесским Яковом Барадеусом (Барадеем). В османскую эпоху Яковитская Церковь возглавлял сирояковитский Патриарх с резиденцией в Кара-Амиде (Диарбекире). Яковитская община Иерусалима – малочисленна; возглавляется епископом.], копты [356 - Копты (от греч. коптос ‘египтянин’; араб. кубт, мн. ч. акбат) – египетские христиане, последователи евтихианства. Являются потомками жителей Древнего Египта, принадлежащие к Коптской Православной (нехалкидонской) Церкви. Своим первым Патриархом считают апостола и евангелиста Марка. Небольшую монашескую общину из полусотни монашествующих возглавляет коптский епископ. Кафедра коптского Патриарха (Папы), находится в Каире.], абиссинцы [357 - Абиссинцы (хабеши, или эфиопы, как они себя сами называют) – представители Эфиопской (Абиссинской) Церкви, одной из древневосточных (нехалкидонских) церквей. Являются последователями древнего евтихианства.] и друг.
   Положение осложнялось еще тем, что помимо общей борьбы религиозных групп между собою, – в пределах отдельных групп происходила борьба по национальностям, причем соответственные государства из политических соображений поддерживают своих подданных или protégés. Так Италия, в особенности с 1902 года, всячески старалась умалить значение Франции как официальной представительницы католицизма и много в этом успела. Не только Австрия, но и Испания боролись с той же Францией на почве религиозного покровительства. Наконец Россия, являясь официозной, если не официальной защитницей православия в Турции, нередко сталкивалась с откровенной враждебностью греческого Святогробского братства [358 - Братство Святого Гроба Господня (agiotafitikiadelfotis) – иноческая организация при Святом Гробе Господнем, управляющая делами Иерусалимской Церкви. Со второй половины XVI в. в эту организацию принимались только этнические греки.] и Патриархии [359 - Здесь под словом «Патриархия» и далее «Иерусалимская Патриархия» автор записки подразумевает управление делами и священный синод Иерусалимской Православной Церкви, которые состояли исключительно из эллинов.] и происками эллинского правительства [360 - Афинского кабинета министров Греческого королевства. В результате греческого восстания (революции) 1821 г. Греция вышла из состава Османской империи, обретя в 1830-х гг. де-юре независимость от Порты.] в лице его местных агентов – и оказывала защиту монахам-католикам, своим подданным.
   Из сказанного явствует, что церковно-политические взаимоотношения в Палестине настолько сложны, что точное и наглядное их изложение представляет несомненную трудность. Их необходимо, однако, принять в расчет при рассмотрении вопроса о будущем устройстве Святой Земли.

   I. В общем, наиболее важную роль играют следующие вероисповедания:
   1. Католики. Их учреждения и организации наиболее многочисленны и весьма благоустроены. Официальное представительство католицизма принадлежит ордену францисканцев, выделившему из своей среды «Кустодию», охраняющую католические святыни у гроба господня и во всей Палестине. Кустод [361 - «Страж Святой горы Сионской и Святого Гроба, блюститель Святой Земли», имеет право служить как епископ (inpontif calibus), титулуется «отцом реверендиссимусом».], итальянец, назначается непосредственно Римом, но в отношении остальной части администрации соблюдается принцип национальной пропорциональности: определенные должности всегда предоставляются французам, испанцам и друг[им]. Однако, громадное большинство монахов – итальянцы. Кустодия только терпит французское покровительство, является непосредственным проводником влияния Италии. Эта организация столь могущественна, что Ватикан предпочитает не вмешиваться в ее дела, и бывали случаи тайной борьбы между кустодами и Папами, конечно только по палестинским вопросам. С 1905–1906 годов фактическая защита Кустодии перешла в руки итальянского генерального консульства в Иерусалиме, хотя все внешние прерогативы и представительство остались за французским генеральным консульством.
   Из прочих орденов (ordres) выделяются два французских: ассомпсионисты [362 - Ассомпсионисты или ассумпционисты (от лат: sumptio или фр: l’Assomption ‘Успение’) – представители католических духовных конгрегаций в честь Успения Пресвятой Богородицы. Здесь мужской орден, основанный в 1845 г., следующий уставу блаженного Августина, в связи с чем его членов также называют августинцами-ассумпционистами.], весьма фанатичные, но особого влияния не имеющие, и доминиканцы. Последние, наоборот, отличаются духовным либерализмом, почему орден их и находится под подозрением у Ватикана. Доминиканцы занимаются, главным образом, научными исследованиями в Палестине. Культурное влияние их на население довольно большое.
   Католическая Патриархия [363 - Автор допускает неточность в официальном наименовании Иерусалимского Латинского Патриархата. В 1847 г. Папа Римский Пий IX (1846–1878) провозгласил восстановление в Иерусалиме Латинского Патриархата. В том же году он назначил с согласия Порты одного из своих епископов монсеньора Иосифа (Джузеппе) Валергу «Иерусалимским Латинским Патриархом» (1847–1882), который прибыл к месту своей новой службы в 1848 г. Далее предлагается понимать под словом «Патриархия» Патриархат.], вопреки утверждениям Юнга (Янга. – М.Я.), является учреждением церковного представительства и фактического значения не имеет [364 - Young G. Corps de droit Ottoman. Vol. 2. Oxford, 1905. P. 138.]. Патриарх бессилен предпринять что-либо без согласия кустода, хотя и имеет перед ним все внешние преимущества сана.
   Помимо перечисленных, существует целый ряд других католических организаций, более или менее влиятельных. Отличительная их черта – благоустройство, организованность и планомерность работы. Они покрыли край сетью благотворительных и просветительных учреждений. Их школы и больницы поставлены практично и образцово. И несмотря на то, что католиков в Палестине по крайней мере вдвое меньше, чем православных, культурное влияние католичества на все население громадно, в особенности в отношении мусульман: будущность ребенка, попавшего в католическую школу, обеспечена: он может пройти полный курс почти дарового образования до Иезуитского университета в Бейруте включительно, а затем воспитавшее его духовенство позаботится об его заработке и безбедном существовании.

   2. Протестанты.
   По национальностям они разделяются на немцев, англичан и американцев. Прав у Святынь они не имеют вовсе, даже церковное представительство у них на втором плане: только у англичан есть епископ (объединившаяся было в первой половине прошлого столетия деятельность Пруссии и Англии успеха не имела) [365 - В 1841 г. по инициативе короля Пруссии в Святой Земле был учрежден совместно с Великобританией протестантский «Епископат Церкви св. Иакова в Иерусалиме».]. Работа их миссионерско-просветительно-благотворительная. Но фактическое влияние, благодаря прекрасным больницам и школам, они имеют приблизительно такое же, как и католики. В Бейруте есть американский университет.

   3. Православных, к сожалению, приходится поставить на третье место (я не говорю о деятельности России: ее роли я буду иметь честь коснуться при рассмотрении положения отдельных держав в Палестине).
   Православная паства наиболее многочисленная – около 80 тысяч арабов. Святынь у православных не меньше, если не больше, чем у католиков. Приток материальных средств Греческой Патриархии и Святогробского братства (деньги исключительно русские) значительнее, нежели таковой католических организаций. И вместе с тем православные в крае почти никакого влияния не имеют. Благотворительных и просветительных учреждений нет, а если есть, то они вполне примитивны. Положение католика и протестанта привилегированное; положение православного одинаково, если не хуже, рядового мусульманина.
   Причина указанного печального явления кроется главным образом в культурном и моральном уровне духовной организации, охраняющей православие в Святой Земле.
   Как известно, заведование Святынями принадлежит Святогробскому братству; управительным и представительным органом Сионской Церкви [366 - Поэтическое наименование Иерусалимского Православного Патриархата, который назывался также Иерусалимской Церковью, Сионской Церковью и «Матерью всех Церквей».] является Патриарх с синодом, в состав которых входят исключительно святогробцы. Святогробское братство состоит из греков по происхождению, хотя и турецких подданных, в общем около двухсот человек. Они являются полными хозяевами в управлении церковью. Все духовные должности в их руках и арабов в свою среду они не допускают. Таким образом, между двумястами греками-святогробцами и восьмидесятитысячной арабской паствой не только не существует нравственной близости, но они являются элементами друг другу враждебными.
   Греческая Патриархия не принимает никаких мер для просвещения и поднятия уровня арабов из практических соображений, боясь, что просвещенное низшее (белое) духовенство пожелает принять участие в управлении Церковью. Не желает она также допустить арабов к деньгам, получаемым из России. Посему мира в Сионской Церкви никогда не было, в разные же периоды возникали острые столкновения между арабами и греками. Особенно сильные смуты произошли после объявления турецкой конституции, когда распря перешла в среду самого Святогробского братства, низложившего Патриарха Дамиана [367 - В конце 1908 г. патриарх Иерусалимский и всея Палестины Дамиан (1897–1931) был неканонично низложен с патриаршего престола в результате заговора святогробских монахов, которых поддерживали предстоятели Константинопольской и Александрийской церквей. В 1909 г. Дамиан был вновь возведен в патриарший сан, а зачинщики антипатриаршего мятежа были удалены за пределы Иерусалимского Патриархата.].
   Если указанные явления печально отражаются на общем положении православия в Святой Земле и служат на руку иноверным пропагандам, черпающим прозелитов главным образом среди бедных православных феллахов (араб. крестьян. – М. Я.), – то помимо греко-арабского вопроса для благополучного существования Сионской Церкви имеется не менее важное препятствие – это внутреннее ее неустройство.
   В ней все держится на обычае. Устава Святогробского братства нет вовсе, или он нам неизвестен. Функции синода не определены, не очерчены даже властью Патриарха [368 - Зато действовал устав Иерусалимского Православного Патриархата, который был утвержден в 1875 г. Портой, а впоследствии не раз подвергался различным попыткам святогробцев внести в него поправки и расширительно толковать его статьи таким образом, чтобы перераспределить властные полномочия своего Патриарха в пользу синода и Святогробского братства (АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3347. Л. 237–241об.).]. Таким образом, налицо обширное поле для всевозможных интриг, каковые из братства никогда не переводились.
   Совершенно особ[ую] картин[у] представляют из себя финансы Патриархии. Получая от нас громадные суммы, как с «преклоненных Св. Гробу бессарабских имений», так, в особенности, путем пожертвований, Патриархия очень мало расходует на благотворительность и просвещение; вместе с тем задолженность ее весьма значительна, тогда как отдельные члены Святогробского братства богаты. Причина тому система сдачи святынь на откуп: назначаемые Патриархом игумен, архимандрит или епископ обязаны ежегодно платить кассе Патриархии небольшую сумму, тогда как пожертвований от паломников из России по почте они получают иногда свыше 50 тысяч рублей за год. Это в свою очередь нехорошо отражается на нравственности духовенства, заботящегося о беспечной жизни и удовольствиях, зачастую находящихся в прямом противоречии с уставами монашеской жизни и служащих соблазном даже для мирян.
   При всем том, направление Святогробского братства эллинофильско-шовинистическое и, более или менее скрыто (а иногда и явно), русофобское.
   Указав на неудовлетворительное состояние Сионской Церкви и православия в Святой Земле, я счел долгом привести все факты вполне беспристрастно и объективно.
   4. Остальные вероисповедания – армяне-грегорьянцы, армяне-католики, греки-католики, копты, сириаки, абиссинцы, – одни имеют права у святынь (армяне-грегорьянцы, копты, сириаки и отчасти абиссинцы), другие нет. Первых придется принять во внимание при рассмотрении вопроса о «statusquo». Но ни политическим, ни культурным элементом они в Палестине не являются, и считаться с ними приходится лишь постольку, поскольку они принимали участие в борьбе интересов более сильных организаций, становясь на ту или другую сторону.

   II. Переходя к рассмотрению ПОЛОЖЕНИЯ ОТДЕЛЬНЫХ ДЕРЖАВ в Палестине, приходится установить, что первое место бесспорно принадлежит России.

   1. Русское влияние в крае складывалось из следующих элементов:
   A. Паломничества,
   Б. Деятельности Духовной Миссии и Императорского Православного Палестинского Общества,
   B. Роли России как покровительницы туземного православия (Святогробского братства и арабской паствы) и
   Г. Наличности многочисленных сионистских русско-еврейских колоний (о последних я только упоминаю, так как рассмотрение палестинско-еврейского вопроса не входит в состав предложенной мне задачи).

   А. О русском паломничестве имеются подробные данные в донесении императорского генерального консульства в Иерусалиме, и история его хорошо известна. Посему я позволю себе лишь вкратце указать на практическое влияние, которое наше паломничество имеет на местную жизнь.
   Влияние это главным образом – финансовое. В Палестину приезжает ежегодно около 10 тысяч русских (иногда больше). Каждый паломник в среднем оставляет не менее пятидесяти рублей (цифра эта скорее ниже действительности, так как паломники привозят и жертвуют не только личные средства, но некоторые являются как бы делегатами нескольких семей, и иногда и целой деревни).
   Мы получаем таким образом 500 тысяч рублей. Следует прибавить, по крайней мере, столько же, присылаемых из России по почте, опять-таки благодаря паломникам, являющимся живой связью между Россией и Палестиной.
   В итоге образуется 1 000 000 рублей в год. Сумма эта, принимая во внимание общий бюджет края, весьма значительна.
   Сколь важным элементом для экономической жизни Палестины является русское паломничество, можно заключить из того обстоятельства, что во всех мало-мальски значительных центрах население объясняется по-русски, и русские деньги курсируют наравне с турецкими. Сельское же арабское духовенство в местностях, посещаемых паломниками, существует почти исключительно на их пожертвования.
   Б. Основанная в конце первой половины прошлого столетия Русская Духовная Миссия в Иерусалиме, несмотря на значительные препятствия, чинимые ей как турками, так и Святогробским братством, достигла ныне высокой степени процветания, и деятельность ее весьма плодотворна. Нравственное руководительство паломниками, материальная забота о них во время посещения разных святых мест в Палестине и оберегание их от чересчур алчной эксплуатации греческого духовенства с одной стороны, и поддержание православных среди арабов с другой – таковы ее прямые задачи. В последнем отношении она, быть может, сделала больше, нежели в первом: влияние вероисповеданий в Палестине определяется степенью культурности их деятельности, и в этой области миссия трудилась не менее интенсивно, чем католические установления. Ее общины, церкви, памятники древности и сады очень многочисленны, весьма благоустроены и служат доказательством, что правильно руководимое православие обладает не меньшей духовной силой, нежели иноверческая пропаганда.
   Наконец, Миссия не раз оказывала существенные услуги Свято-гробскому братству, являясь посредницей и примирительницей (насколько возможно) между враждующими греками и арабской паствой. В особенности ценным оказалосьее содействие при улаживании смуты в 1909 году, когда благодаря такту и заботам начальника Миссии архимандрита Леонида [369 - Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Леонид (Сенцов) (1903–1918).] был восстановлен в своих правах низложенный Патриарх Дамиан (Патриарх находился без средств в плену в Патриархии и боялся быть отравленным; архимандрит Леонид в то время доставлял ему пищу чрез посредство игумена Елеонской горы о. Парфения, затем зверски зарезанного [370 - Священник Русской духовной миссии в Иерусалиме отец Парфений (Пармен Тимофеевич Нарциссов) (1831–1909) был первым игуменом Елеонской женской общины. Злодейски убит на горе Елеон в ночь на 15 (28) января 1909 г.]).
   Несмотря на указанные заслуги и важность деятельности Духовной Миссии, положение ее до последнего времени страдало некоторой неопределенностью, главным образом из-за неурегулированности отношений с Патриархией: Миссия работала в чужой епархии, Патриархия ее только терпела, ставя на пути всяческие препятствия как практического, так и нравственного свойства. Будучи в сане архимандрита, начальник миссии занимал всегда скромное место по отношению к святогробцам, и в особенности синоду. Вместе с тем начальник Миссии является представителем Российской Церкви, не имея однако нужного иерархического сана, чем греки и пользовались. Посему было бы крайне желательным возвращение к прежнему порядку, когда во главе Миссии находился епископ [371 - При возобновлении деятельности Русской Духовной Миссии в Иерусалиме после Крымской войны в 1857 г. по инициативе МИД статус начальника Миссии был повышен с иерейского сана (архимандрита) до архиерейского (епископа). В Иерусалим был направлен епископ Мелитопольский Кирилл (Наумов). Его деятельность в Святой Земле продолжалась с 1858 по 1863 г. Архиерейский статус начальника Миссии был одной из причин многочисленных конфликтов с российским консулом в Иерусалиме, Палестинской комиссией и Святогробским братством. В результате чего епископ Кирилл был отозван по распоряжению императора Александра II и переведен в Казань, где вскоре умер (1866).]. Этим был бы положен конец ряду недоразумений, и естественно разрешился бы вопрос о русском служении при святом Гробе Господнем.
   Деятельность Императорского Православного Палестинского Общества также весьма значительна и разнообразна, причем распространяется не только на Палестину, но и на Сирию. Владения общества весьма обширны и ценны: в Иерусалиме, например, имеется как бы особый русский городок. [372 - Речь идет о так называемых Русских постройках на бывшем «Площадном выступе» (араб. Ра’с аль-Майдан), где османские власти проводили смотры и военные парады. Оттуда иерусалимский гарнизон уходил на русско-османскую (Крымскую войну) в 1854 г. По окончании войны в 1856 г. султан Абдул Меджид выполнил свое довоенное обещание, подаривновому российскому императору Александру II земельный надел на «Площадном выступе», остальныеблизлежащие к Ра’с аль-Мейдану участки, выкупило российское правительство под Русские постройки. С тех пор арабы стали называть это место аль-Мускубиййа («Московией»), а иностранцы «Русским подворьем» («Russian Compound»).] Благодаря обществу пребывание в Иерусалиме паломников обставлено сравнительно прекрасно.
   Очень большое значение для местных православных жителей имеют школы Общества, ибо только они и дают им образование. Но, в отличие от иноверных учреждений, просветительное влияние общества ограничивается только кругом православных элементов и не затрагивает мусульман и евреев.
   Программа школ не составлена применительно к местным нуждам: прекрасно преподается русский язык, но французский – столь необходимый в Турции и вообще на Востоке – не проходится. Оставлены без внимания практические знания и ремесла. В результате дети, оканчивающие наши школы, становятся по духу русскими, но тем самым являются оторванными от местных условий жизни и принуждены затем – дабы обеспечить себе пропитание – поступать в высшие католические и протестантские заведения. Этим, разумеется, в сильной степени подрывается практическое значение просветительной деятельности Общества.
   В. Как и повсюду в пределах Турецкой империи, Россия выступала в Палестине в качестве покровительницы православия, притом весьма энергично и плодотворно – настолько, что сами турецкие власти как бы забывали, что официальных прав на то Россия не имеет.
   Постановления Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года, по существу неясные, были отменены Парижским трактатом (Ст. 9). [373 - Парижского мирного договора 1856 г.] Статья же 62-я Берлинского договора [374 - Берлинского мирного договора 1872 г.] предоставляет дипломатическим и консульским установлениям держав покровительствовать духовным лицам, паломникам и инокам, а также их учреждениям духовным, благотворительным и иным. Но это относится к лицам и учреждениям иностранным, а не турецко-христианским. Впрочем, та же статья обязывает Порту «соблюдать принцип религиозных свобод в самом широком смысле», и «договаривающиеся стороны принимают к сведению это добровольное заявление». Последнее обязательство касается уже христиан, турецких подданных, – и дает державам, подписавшим договор, основание наблюдать за тем, чтобы обязательство это исполнялось. Из изложенного можно вывести логическое заключение, что забота о православных турецких подданных выпадает на долю России как державы православной.
   Как бы то ни было, но логическое и нравственное право не является правом договорно-юридическим, посему деятельность России в области покровительства православия является только официозной.
   Однако никто означенной деятельности на практике не мешал. Только греческое Святогробское братство и Патриархия иногда оспаривали у нас право им покровительствовать, именно тогда, когда считали для себя более выгодным непосредственные сношения с турецкими властями и иноверными учреждениями. В других же случаях греки старались выдвинуть эллинское генеральное консульство в Иерусалиме в качестве покровителя, более близкого им по духу и национальности.
   Подводя итог разбору положения России в Палестине, можно с уверенностью сказать, что первое место в крае фактически принадлежит нам, как по количеству вливаемых в Святую Землю русских денег, так и в отношении имеющихся у Духовной Миссии и Палестинского Общества реальных интересов.
   Влияние России в Палестине было бы исчерпывающим при наличности следующих условий, которых, к сожалению, не было: 1. Полной определенности отношений с греческим Святогробским братством и Патриархиею, 2. практической постановки школьного дела Палестинским Обществом и – самое главное – 3. согласованности и планомерности работ русских учреждений.
   Общего плана, общего направления у императорского генерального консульства в Иерусалиме, Духовной Миссии и Палестинского Общества никогда не замечалось, и отношения между ними всегда были натянуты, а иногда и откровенно враждебны.
   2. Второе место в смысле политического и экономического влияния в Святой Земле принадлежало Германии.
   Прав у святынь она не имела, и деятельность ее являлась чисто национальной. Но благодаря прекрасно устроенным колониям и, в особенности, торговым учреждениям – она в палестинской жизни играла весьма видную роль. Просветительные и благотворительные ее установления, хотя и немногочисленные, поставлены были образцово; в школьном деле она преследовала чисто практические цели – дать населению, без различия вероисповедания, сведения, нужные по местным условиям, и особое влияние уделяла ремеслам.
   3. Англия также не имеет прав у святынь. Во главе миссионерского дела стоит епископ. Многочисленные благотворительные и просветительные учреждения работают великолепно, планомерно и внешне – малозаметно. Вообще роль Англии в Палестине на вид скромна, не бьет в глаза, но в действительности очень важна и серьезна. Выступления британского консульства по местным вопросам бывали редко, но зато всегда приводили к желаемому результату. Впервые Англия вмешалась в духовные дела во время греко-арабской распри в 1908–1909 годах, определенно став на сторону арабской паствы, и, несмотря на отсутствие прецедентов, турецкие власти не только не протестовали, но очень считались с мнением английского консула. [375 - В тот период должность британского консула в Иерусалиме исполнял Эдвард Чарльз Блех (1906–1909).] Особое внимание англичане обращали на пограничные с Египтом Газскую и Бир-Сабеа’скую (араб. Бир ас-Сабаа; ивр. Беэр-Шева. – М. Я.) казы. [376 - Эта административно-территориальная единица, возглавляемая каймакамом. Она входила в состав Иерусалимского самостоятельного расширенного санджака, или округа (южная часть Палестины), или мутесарифлыка (араб. мутасаррифиййи). Ее губернатор, мутасарриф Иерусалима, официально сносился с секретариатом султанского дворца (араб. мабейном), великим визирем (садразамом) и другими министрами Порты напрямую.]
   4. Напротив Франция, имея все внешние и официальные права и прерогативы в области покровительства могущественному в крае католицизму (постановление трактатов 1673 и 1740 годов, ограниченные Ст. 9 Парижского трактата, но снова закрепленные Ст. 62 Берлинского договора), за последние годы утратила почти всякое влияние. Французский генеральный консул представительствовал на церковных церемониях, встречал видных паломников, выступал защитником католичества тогда, когда к нему обращались за помощью. Но на деле обращались к нему очень редко и неохотно. Кустодия предпочитала заступничество, хотя и неофициальное, но более действительное, итальянского генерального консульства. Даже чисто французский орден – доминиканцы – в большинстве случаев обходился собственными средствами. Единственно, когда роль Франции являлась первенствующей – это в вопросах о «statusquo». Но и тут допускалось частное вмешательство других католических представителей, после того, как Италия (1902), а за ней Австро-Венгрия и даже Испания добились признания личной защиты своих подданных монахов католических конгрегаций.
   Но в тех случаях, когда приходилось бороться с православием, католическое духовенство всегда выставляло вперед именно французское генеральное консульство.
   Однако, как я уже упоминал, и католические учреждения, и турецкие власти всегда отдавали должную дань внешнему представительству Франции как официальной защитницы католицизма, обставляя это представительство известной пышностью, чем французское генеральное консульство в большинстве случаев удовлетворялось.
   Экономических и финансовых интересов Франция в крае не имела, кроме железной дороги Яффа – Иерусалим, и политическое влияние ее являлось ничтожным, сравнительно с таковым Англии.
   5) Ита лия только за последние годы приобрела выдающееся положение в Палестине, главным образом благодаря интенсивной, умелой и не лишенной характера интриг деятельности ее консульского представительства в Иерусалиме, направленного всецело к подрыву авторитета Франции. Фактическое покровительство Кустодии и итальянских орденов перешло к итальянскому консулу. Особых экономических интересов у Италии в крае не было.
   6) Австро-Венгрия и Испания равным образом старались подорвать престиж Франции, без особого, впрочем, успеха.
   Оценку взаимоотношений отдельных вероисповеданий и держав в Святой Земле можно резюмировать в следующем положении:
   ИЗ ВЕРОИСПОВЕДАНИЙ – ПЕРВОЕ МЕСТО ПРИНАДЛЕЖИТ КАТОЛИЦИЗМУ, НО ОФИЦИАЛЬНАЯ ЕГО ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА ФРАНЦИЯ УТРАТИЛА В КРАЕ ПОЧТИ ВСЯКОЕ ЗНАЧЕНИЕ; НАОБОРОТ, ИЗ ДЕРЖАВ НА ПЕРВОМ МЕСТЕ НАХОДИТСЯ РОССИЯ, КАК ПО РЕАЛЬНЫМ СВОИМ ИНТЕРЕСАМ, ТАК И ПО ФАКТИЧЕСКОМУ ВЛИЯНИЮ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ПОКРОВИТЕЛЬСТВУЕМОЕ ЕЮ ПРАВОСЛАВИЕ ИГРАЕТ В ПАЛЕСТИНЕ НЕЗНАЧИТЕЛЬНУЮ РОЛЬ.

   III
   Наиболее сложным вопросом при определении будущего государственного устройства Святой Земли является вопрос о так называемом «statusquo».
   Ст. 62 Берлинского договора предусматривает строгое его сохранение в святых местах. Однако, что такое «statusquo», установлено лишь в самых общих чертах, и принимающие участие в охране его стороны толкуют детали совершенно различно. Как императорскому министерству известно из консульских донесений, это приводило нередко к столкновениям, иногда кровавым, между католиками, греками и армянами.
   Сущность «statusquo» заключается в том, что отдельные вероисповедания имеют определенные права у Св. Гроба Господня и прочих святынь. Права эти опираются отчасти на турецкие фирманы, иногда противоречивые, но главным образом создались путем обычая, в свою очередь опиравшегося на праве захвата сильного. При этом единообразного толкования обычая никогда не было.
   «Statusquo» распространяется не только на права обладания и охраны святынь, но и на порядок служения, его очереди, метения отдельных плит, убранство образов и проч.
   Участниками в «statusquo» являются: 1. Православная Патриархия, 2. католическая кустодия, 3. Армянская Патриархия, 4. сириакская и 5. коптская епископия и, отчасти, 6. абиссинский монастырь.
   Установление точности «statusquo» и облечение его в письменную форму – существенно необходимо при всяком будущем государственном устройстве Палестины, дабы положить конец всегда возможным столкновениям. Посему представлялось бы желательным выработать следующее специальное соглашение между Россией, Англией и Францией до или во время переговоров об условиях общего мира.
   Ст. 1-я. Находившиеся в Палестине до войны вероисповедные и религиозные общины и учреждения сохраняют свои права и привилегии на основании существовавшего «statusquo». Ввиду неполной определенности «statusquo», как в отношении обладания святынями, так и некоторых церковных церемоний, обрядностей и обычаев, учреждается особая комиссия для точного его выяснения, состоящая из делегатов Православной Патриархии, католической кустодии, Армянской Патриархии, сириакской и коптской епископий и абиссинского монастыря.
   По выяснении необходимых подробностей, «statusquo» облекается в письменную форму, скрепленную подписями духовных глав приведенных вероисповедных установлений, и поступает на санкцию держав, имеющих определить устройство и управление Палестины.
   Если бы при рассмотрении «statusquo» возникли разногласия, не получившие разрешения в пределах комиссии, [377 - К сожалению, следует предвидеть, что подобные разногласия непременно возникнут (Прим. Г. С. Фонвизина).] – таковые передаются на окончательное рассмотрение специально на то уполномоченных делегатов России, Англии и Франции, причем делегатами могут быть как светские, так и духовные лица. Решение делегатов, по облечении его в письменную форму, поступает на санкцию трех держав.
   Ст. 2-я. В случае всегда возможного нарушения хотя бы и окончательно установленного «statusquo», а также неправильного его толкования в подробностях, помянутые в Ст. 1-й вероисповедные общины имеют учредить, каждый раз adhoc, комиссию из своих представителей. Если комиссия не придет к благоприятному разрешению спорного вопроса, таковой передается на окончательное рассмотрение постоянных уполномоченных России, Англии и Франции в лице их (консулов, комиссаров, делегатов).
   Равным образом в соглашении между тремя союзными державами должны быть обеспечены специально русские интересы в Святой Земле, могущие быть сведенными в следующий проект статьи, – 3-й в соглашении.
   Ст. 3-я. Подтверждаются все существовавшие в Палестине права и привилегии Русской Духовной Миссии и Императорского Православного Палестинского Общества в вопросах церковном, паломническом, имущественном, просветительном и благотворительном, в частности в отношении освобождения от уплаты поземельных налогов и податей и таможенных пошлин. Закрепляются за названными учреждениями фактически принадлежащие им земельные имущества, хотя бы и записанные на имя третьих лиц. Начальником Духовной Миссии имеет быть назначенным иерарх не ниже епископского сана.

   IV
   Но попутно с выработкой указанного соглашения (даже до него), было бы крайне желательно точно определить внутренний распорядок, – не касающийся других держав, – деятельности русских учреждений в Палестине. Поскольку это относится к Духовной миссии, следовало бы пересмотреть ее устарелые уставы и инструкции применительно к новому порядку вещей, который будет установлен в Палестине, и согласовать ее деятельность с таковой Палестинского Общества. Последнему, равным образом, надлежит выработать определенную программу действий, в особенности в школьном вопросе, ибо просветительная деятельность общества, приносившая известную пользу (в политическом отношении) во времена турецкого режима, потеряет всякое значение при правовом устройстве Святой Земли и даже, вероятно, явится фактически невозможной, если только Общество не изменит своего ярко-национального и притом непрактичного по местным условиям направления в школьном деле.
   Самым же важным вопросом, подлежащим урегулированию при новом устройстве Палестины, является вопрос об определении отношений России к Греческой Патриархии и православию в крае.
   Если до сих пор мы должны были мириться с неудовлетворительным состоянием существующей на русские средства Сионской Церкви и печальным положением православия, то лишь потому, что принадлежность Палестины Турции лишала нас возможности принять какие бы то ни было меры для улучшения положения. Кроме того, официозное покровительство православию давало России нужный point d’appui [378 - Точка опоры (фр.).] для распространения политического своего влияния, проводимого затем в жизнь чрез посредство русских учреждений в стране.
   Ныне обстоятельства изменяются: при новом устройстве Палестины последняя выходит из сферы политического нашего воздействия, остаются лишь заботы о паломничестве и общем состоянии православия, всегда дорогого русскому сердцу. Таким образом встает на очередь вопрос – что нужно сделать, дабы православие заняло в Святой Земле подобающее ему место, тем более, что – как я уже имел честь упоминать – все данные для его процветания имеются налицо. Вопрос этот несомненно трудный и сложный, но мне кажется, что при настойчивом, последовательном и одновременно осторожном образе действий его можно привести к благоприятному разрешению, после чего историческую роль России в Святой Земле можно будет считать законченной.
   Прежде всего приходится установить, что если все останется по-прежнему, православие при правовом строе в Палестине утратит всякое значение: святогробцы-греки окончательно замкнутся в кругу своих узких (денежных) интересов, арабская же паства, ища выхода из бедственного положения, перейдет в католичество или протестантство, в зависимости от того, каков будет новый режим, тем более, что утратит надежду на деятельную помощь России. Следовательно, паллиативы не приведут к желаемому результату, необходима коренная перемена существующего положения.
   Какие для этого потребуются мероприятия, можно заключить из мною уже доложенного:
   1. Выработка статута Святогробского братства, в состав коего допускаются как греки, так и арабы (таким образом разрешится греко-арабский вопрос).
   2. Выработка устава Патриархии, с точным обозначением прав Патриархата, состава функций и деятельности синода.
   3. Определение бюджета Патриархии. Ведание ее финансами поручается особой финансовой комиссии при Патриархии, имеющей выработать сметы по отделам: а) благотворительному, б) просветительному и в) больничному. За деятельностью финансовой комиссии наблюдает контрольная комиссия, коей представляются отчеты и проч.
   4. Святыни не сдаются более на откуп, и пожертвования, поступающие по почте, (личные пожертвования, к сожалению, придется оставить), хотя бы и на имя монахов, находящихся при святынях, – передаются в распоряжение финансовой комиссии, подобно всем прочим доходам Патриархии.
   (Я позволил себе привести лишь общую схему реформ, практически возникнут многие детали.)
   Разумеется, указанные мероприятия должны быть выработаны при участии представителя России, и затем нами одобрены. После проведения их в жизнь, мне кажется, правильность деятельности Сионской Церкви в принципе будет обеспечена.
   Но не подлежит сомнению, что Патриархия, согласившись на нововведения, пожелает затем практически свести их на нет, соблюдать их не будет и постепенно вернется к старому порядку. Тогда снова возникнут бесконечные недоразумения. Посему необходим постоянный высший контроль. Лучше всего, конечно, было бы в той или другой форме предоставить его России. Но Русская Православная Церковь (тем более светская власть) канонически не имеет права вмешиваться в дела другой автономной Церкви. Кроме того, греки увидели бы в подобном контроле желание России их отстранить и самой занять первенствующее положение у святынь. Посему остается лишь следующий выход: Палестина одинаково дорога не только России, но и всему православию; в Иерусалиме могла бы быть учреждена особая «делегация» из представителей всех православных автономных Церквей (в том числе и Болгарской, так как Иерусалимская Патриархия не признала болгарской схизмы [379 - Выход группы иерархов болгарского происхождения из состава Константинопольского Патриархата в результате обострения греко-болгарской распри (1860–1872 гг.). В 1870 г., когда конфликт достиг своего апогея, османский падишах признал за отпавшей от Константинопольского патриархата болгарской православной общиной статус экзархата. В ответ на это Вселенский патриарх созвал в 1872 г. Константинопольский собор с участием глав остальных Восточно-православных патриархатов и церквей Османской империи, на котором Болгарский экзархат был объявлен «схизматическим» («раскольническим»). Схизма с Болгарской православной церкви была снята Константинопольским Патриархатом лишь в 1945 г.]), имеющая наблюдение за деятельностью Патриархии по пункту 3-му и 4-му. Делегация совершенно не вмешивалась бы во внутреннее управление Сионской Церкви, а посему являлась бы канонически допустимой.
   Согласится ли Иерусалимская Патриархия на нововведения? Мне кажется, что у императорского правительства в данном случае имеется решающий аргумент – оно поддержит при определении нового устройства Палестины права Святогробского братства и Патриархии в вопросах о «statusquo» и иных лишь в том случае, если греки изъявят полное согласие на наши предложения, чуждые эгоистических целей.
   Петроград.
   18 марта 1915 года.

Переписка Н. П. Игнатьева с А. Н. Карцовым (по материалам издания «Русский архив»). Елена Букреева, Татьяна Петерс

«Я убежден, что вы увенчаете славным окончанием мудреного Купольского вопроса пребывание ваше в Иерусалиме»
Из письма Н. П. Игнатьева к А. Н. Карцову

Ровно сто лет назад в московском журнале «Русский архив» [380 - Русский архив. М., 1913. Кн.1. Вып. 4/5. С. 582–621; Там же. Вып. 6. С. 809–816.] была опубликована переписка дипломата Андрея Николаевича Карцова, [381 - Карцов Андрей Николаевич (03.07.1834, Гатишино Юхновского уезда Смоленской губернии – 24.09.1907, Париж), российский дипломат, консул в Иерусалиме (20.12.1862 – январь 1867). В официальных документах и предыдущих публикациях неверно указан год рождения (1835). Согласно метрическому свидетельству, найденному нами в РГИА, А. Н. Карцов родился 3 июля 1834 г.; 29 июня 1835 г. в семье Карцовых родился другой сын, Иоанн (РГИА. Ф.1 343. Оп. 23. Д. 1979. Л. 11, 12).] отразившая один из сложных периодов в истории Русской Духовной Миссии, а именно вопрос о реставрации Купола Гроба Господня в Святой Земле. [382 - Подробнее см.: Букреева Е. М. Карцовы на дипломатической службе. Материалы к биографии // Великий князь Константин Николаевич и Русский Иерусалим: к 150-летию основания. М., 2012. С.59–88.]

Николай Павлович Игнатьев. Ателье братьев Абдалла, Константинополь. ГИМ

Письма А. Н. Карцова, непосредственного участника иерусалимских событий середины 1860-х гг., были переданы в личное пользование племяннику дипломата, Юрию Сергеевичу Карцову. [383 - Карцов Юрий Сергеевич (11.11.1857, Гатишино Юхновского уезда Смоленской губернии – 07.08.1931, Ницца), воспитанник Императорского Александровского лицея, дипломат (на дипломатической службе с 1879 по 1894 гг.), публицист, мемуарист. В 1911–1914 гг. чиновник Особых поручений при Министре торговли и промышленности, в 1912–1914 гг. член монархической организации «Русский народный союз имени Михаила Архангела». С 1920 г. в эмиграции.] Вот как вспоминал об этом Ю. С. Карцов: «Дипломатическая карьера дяди заключала в себе знаменательные два момента: в Иерусалиме, где удалось ему завершить многотрудное и щекотливое дело – сооружение Купола над Святым Храмом Гроба Господня, и в Белграде, во время сербско-турецкой войны… Хранившийся у него личный архив соответственно делился на две части: бумаги иерусалимские – переписка его с директором Азиатского департамента П. Н. Стремоуховым, [384 - Стремоухов Петр Николаевич (1823–1885), действительный тайный советник, камергер. После окончания Императорского Александровского лицея (1842) поступил на службу в Азиатский департамент Министерства иностранных дел, с 1861 г. вице-директор департамента, директор (1864–1875).] Н. П. Игнатьевым, [385 - Игнатьев Николай Павлович (1832–1908), граф, дипломат, генерал от инфантерии, генерал-адъютант; директор Азиатского департамента министерства иностранных дел (1861–1864), чрезвычайный посланник и полномочный министр при Порте Оттоманской, посол в Турции (1867–1877).] тогда посланником в Константинополе и др., – и белградские – письма к нему Н. П. Игнатьева, Н. К. Гирса [386 - Гирс Николай Карлович (1820–1895), русский дипломат. С 1856 г. генеральный консул в Египте, с 1858 г. генеральный консул в Валахии и Молдавии. Занимал посты чрезвычайного посланника в Тегеране (с 1863), Берне (с 1867) и Стокгольме (с 1872). В 1875 г. был назначен управляющим Азиатским департаментом и товарищем министра иностранных дел, министр иностранных дел России (1882–1895).] и на отдельных листках собственноручные заметки [387 - Карцов А. Н. Автобиографическая заметка, найденная в посмертных бумагах // Карцов Ю. С. За кулисами дипломатии. СПб., 1908. С. I–IV.] – промемории князя Милана Сербского. Все эти документы доверил дядя мне, но под условием не оглашать их до его смерти. Распорядился я ими следующим способом: иерусалимские бумаги передал редактору “Русского архива” П. И. Бартеневу [388 - Бартенев Петр Иванович (1829–1912), русский историк, литературовед, издатель. Из потомственной дворянской семьи. Закончил с золотой медалью Рязанскую гимназию (1847), историко-филологический факультет Московского университета (1851). С 1859 по 1873 г. управлял Чертковской библиотекой в Москве. Сотрудничал в ряде журналов, опубликовал ряд статей, а затем и монографий, посвященных А. С. Пушкину. С 1863 г. издавал журнал «Русский архив», где публиковались исторические и литературно-биографические материалы.] и часть их уже появилась в печати. Что же касается сербских, на основании их приступил я к составлению монографии… Очерк этот, озаглавленный “За кулисами дипломатии” [389 - Карцов Ю. С. За кулисами дипломатии. СПб., 1908.] успел показать я дяде [390 - Очевидно, речь идет о событиях конца 1905 г., поездке Ю. С. Карцова в Париж. См.: Письмо А. Н. Карцова к Н. Н. Беклемишеву от 09.12.1905. РГА ВМФ. Ф. 29. Оп. 1. Д. 33. Л. 154.], а он со своей стороны успел сделать замечания и поправки. Главу, посвященную его памяти, написал я и добавил, когда его не было на свете» [391 - Карцов Ю. С. Хроника распада. Машинописная копия. Л. 160. Авторы сердечно благодарят Игоря Криштафовича и внучку Ю. С. Карцова Анну Карцову, проживающих в г. Сиэтле (США), за возможность исследовательской работы с личным архивом семьи Карцовых.].

Андрей Николаевич Карцов

   Иерусалим. Храм Гроба Господня. Почтовая открытка. ГИМ

   Итак, речь идет об иерусалимских бумагах, включавших переписку Карцова с Н. П. Игнатьевым, П. Н. Стремоуховым, А. С. Норовым и советником русского посольства в Париже В. Н. Чичериным. [392 - Чичерин Василий Николаевич (1829–1882), дипломат, советник русского посольства в Париже (1860-е гг.).] В документах отражены основные этапы международных переговоров по улаживанию так называемого «Купольского вопроса».
   Купол Храма Гроба Господня, уничтоженный пожаром в 1808 г. и заново восстановленный на средства Иерусалимской патриархии, к середине XIX в. вновь обветшал. Вопрос о новой реставрации купола долго не был решен из-за сложных политических и межконфессиальных отношений. [393 - АВПРИ. Ф.180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/2. Д. 3382а («A f aire de la Coupole»). Крайние даты 05.01.1861–1865 гг. 142 л.; Там же. Д. 3383 («Дело о куполе, завесе, ключах Храма Господня, о млечном гроте близ Вифлеема»). 1865–1869 гг. 180 л. Большая часть документов на франц. яз.] Из переписки А. Н. Карцова следовало, что главными виновниками, не дававшими реальный ход делу о восстановлении купола, были французское правительство и латинское духовенство. Согласно их проекту, старый купол должен был быть разрушен и заменен новым, что само по себе изменило бы status quo и нарушило законные права греческого духовенства. [394 - См. об этом письмо Н. П. Игнатьева к А. Н. Карцову от 13.04.1865 // Русский архив. М., 1913. Кн.1. Вып. 4/5. С. 582, 583.]
   Дело о реставрации Купола Гроба Господня, тянувшееся десятилетиями, было благополучно завершено в начале 1867 г., когда были окончательно подписаны все пункты международного соглашения и начаты реставрационные работы.
   Впервые предлагаемые к публикации в русском переводе три письма А. Н. Карцова к Н. П. Игнатьеву охватывают как раз последний период переговоров: с апреля 1866 г. по январь 1867 г.
   Перевод осуществлен Т. П. Петерс по изданию: Русский архив. М., 1913. Кн. 1. Вып. 4/5. С. 612–613, 617–621.

Письма А. Н. Карцова к Н. П. Игнатьеву: 1866–1867 гг.

1. Иерусалим, 8 /20 Апреля 1866.

   Господин посланник,
   Генеральный Консул Франции, который часто заходит ко мне, недавно выразил мне свое удивление по поводу того, что правительство России так затягивает с вызовом своего архитектора в Иерусалим. Г-н Маусс, [395 - Маусс (Mauss), французский архитектор, принимавший участие в реставрации Купола совместно с М. Эппингером.] французский инженер, ожидает своего коллегу с живейшим нетерпением, поскольку заботы о его расшатанном здоровье неукоснительно требуют, чтобы он как можно быстрее выехал в Париж для консультации с врачами. Как только он договорится с г-ном Эппингер [396 - Эппингер Мартын-Авраам Иванович (10/22.07. 1822–5/17.11.1872). Обучался в Академии Художеств с 1839 г. В 1842 г. удостоен второй серебряной медали, в 1842 – первой серебряной медали. Художник XIV класса (1842), академик (1852), почетный вольный общник АХ (с 1862). См. о нем: Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона. СПб., 1904. Т.80. С. 942; Кондаков С. Н. Список русских художников к юбилейному справочнику Императорской Академии Художеств. М., 2002. С.435. О командировании Эппингера в Иерусалим см.: АВПРИ. Ф. СПб. Главный архив. I-1. Оп. 781. Д. 42. 1866 г. Л. 5, 9.] о временном укрытии (куполе), то отправится во Францию, куда, как он надеется, последует и его коллега из России, чтобы общими усилиями контролировать покупку и подготовку леса, что нужно сделать в целях экономии средств, учитывая дороговизну рабочей силы в Иерусалиме и трудности с ее наймом, а затем переправку его в один из Южных портов и обработку.
   Я заметил г-ну Барреру, [397 - Баррер Пьер Эдмон, де (Barrère Pierre Edmond, de, 1819–1890), французский консул в Тифлисе, Иерусалиме (1844–1845, 1857–1870), Смирне.] что перед отъездом во Францию этим господам, возможно, следовало бы также заняться сметами и планами намеченных реставрационных работ. Он мне ответил, что на сегодняшний день сможет произвести только совсем поверхностное исследование, поскольку в первую очередь занят установкой временного укрытия купола, охваченный стремлением приступить со всей осторожностью к разбору руин старого Купола. «Хотя в переговорах достигнуто полное согласие в этом деле, поверьте мне, – сказал он, – что архитекторы столкнутся со многими трудностями, чтобы прийти к единому мнению по поводу мелочей: вмешается их творческое самолюбие, а мы консулы ничего не сможем поделать, так что им придется неоднократно прибегать к услугам более компетентных судей». Также, в интересах поспешности выполнения работ, г-н Баррер надеется, что план и сметы будут готовы в течение лета в Париже под присмотром г-на Дрена, Лизе, барона Будберга; [398 - Будберг Андрей Федорович (Андрей-Людвиг-Карл-Теодор), фон (1817–1881), русский дипломат, действительный тайный советник (с 1867), посол в Париже (ноябрь 1862 – апрель 1868).] за это время лес будет обработан, и архитекторы, перед тем как выехать из Франции, могли бы за один раз на литейном заводе Тулона или еще где-либо сделать необходимые заказы для нового Купола, который еще в 1863 г. предполагалось изготовить из металла.
   Считая долгом довести до вашего сведения подобные намерения моего французского коллеги, прошу вас, Господин посланник, принять уверения в моем глубоком почтении и искреннем уважении, с которыми имею честь быть Вашего Превосходитель ства… и т. д.
   (Подписано) А. Карцов.

2. Иерусалим, 11(23) Декабря 1866.

   Господин Посол,
   Спешу сообщить о своевременном получении депеш №№ 826, 827 с подробными и точными инструкциями по делу Купола Храма Гроба Господня и выразить вам также мою глубокую признательность за частное письмо от 24 ноября / 6 декабря, которым Ваше Превосходительство изволило почтить меня, и в котором я вижу еще одно ценное проявление Вашего милостивого благоволения ко мне.
   Эти инструкции в точности похожи на те, которые получил мой французский коллега из Константинополя восемь дней тому назад; для будущего успеха нашего дела, к счастью, они не оставляют возможности для какой-либо дискуссии по поводу места. Остается решить лишь один вопрос, который, на мой взгляд, не станет предметом серьезных споров: я имею в виду окончательное определение с латинскими праздниками, для которых следует зажечь лампы на верхней галерее. В этой связи инструкции требуют, чтобы оба Правительства сочли необходимым, что традиция освещать совместно, латинянами и греками, другие помещения здания, применялась также на галерее Купола. Г-н Баррер, полностью согласный со мной по всем пунктам и почти во всех деталях, тем не менее, воспользовался первой же возможностью, которая представилась в ходе одной из наших последних бесед, чтобы сообщить мне, что лично он никогда не возьмется получить согласие латинского духовенства на то, чтобы ответить грекам той же любезностью в дни праздников Восточной Церкви и зажечь лампы в их аркадах органной галереи: я ответил Генеральному Консулу Франции, что, поскольку нам еще не предписано обсуждать такой вопрос, было бы совершенно излишним им заниматься до срока, тем более что сам, как он повторял мне неоднократно, надеется вскоре получить новое назначение, а мое в Корфу уже получено. Из уважения к нашим преемникам, ответил я ему со смехом, мы должны позволить им уладить этот небольшой вопрос своими совместными усилиями – иначе, как им стать наилучшими друзьями. С другой стороны, реставрация продлится еще два года, так что будет достаточно времени, чтобы побороть не столь значительные группы лиц; со своей же стороны, я буду придерживаться мнения, что, если латинское духовенство не сойдет с пути несогласия и отсутствия любезности в отношении греческого духовенства, то предоставит христианскому сообществу обширное доказательство мелочности, совершенно недостойной высокого и благочестивого внимания двух Государей к общему делу.
   Полагаю, что мой преемник приложит все усилия, чтобы избежать любой дискуссии по этому вопросу до тех пор, пока реставрация не дойдет до своего завершения, потому что благоприятное его решение, на мой взгляд, облегчается безусловными гарантиями, полученными нами от Православного Патриарха Иерусалима. В своем предыдущем письме я уже имел возможность довести до сведения Вашего Превосходительства то впечатление, которое произвело на Его Святейшество сообщение обо всех последних мероприятиях по реставрационным работам. Что касается латинского Патриарха, который также нанес мне визит, то Монсеньор Валерга, [399 - Валерга Иосиф (1813–1872), латинский Иерусалимский Патриах (1847–1872).] обсуждая со мной это дело, говорил о нем, как о чем-то завершенном, к которому и возвращаться не следует.
   Те восемь плотников, которых дожидался г-н Эппингер, чтобы начать установку лесов внутри Ротонды, только что прибыли, и не далее как вчера мы должны были навестить Губернатора Палестины, чтобы уладить сообща все полицейские меры и другие тонкости, необходимые для четкого и непрерывного хода работ; но, к несчастью, Иззет-Паша, [400 - Иззет-паша (Izzet Pacha), турецкий губернатор Иерусалима (март 1864 – февраль 1867).] который заверил нас в своей благожелательности в связи с этим делом, должен был неожиданно выехать в Бейрут, чтобы оправдаться перед главным Губернатором Сирийского Вилайета за поистине ложные обвинения, последствия которых не смогут ему никоим образом навредить. Паша должен вернуться в Иерусалим через 4–5 дней; однако если он все-таки задержится, то подготовительные работы тем не менее начнутся 16/28 этого месяца, чтобы избежать новой задержки и не оставлять рабочих в бездействии. Г-н Баррер просит только, чтобы рабочий день не начинался ранее восьми часов утра из-за того, что латинское духовенство, которое, со своей стороны, перенесет на более раннее время обычное начало своих служб, могло бы провести мессы без помех; нет необходимости добавлять, что наш архитектор пообещал им придерживаться самым строгим образом такого вполне законного пожелания.
   Мне остается на сегодняшний день только обратить внимание Вашего Превосходительства на одно небольшое обстоятельство, которое, как я полагаю, по своей сути не явится отступлением от плана хода работ, подтвержденного окончательно в Париже обеими сторонами, и в котором отмечается следующее: пока г-н Эппингер и французский архитектор будут в Иерусалиме следить и за установкой лесов внутри Храма Гроба Господня, и за подготовкой на местах всех материалов, необходимых для воссоздания барабана, г-н Маусс и помощник русского архитектора будут руководить в Париже сборкой железного каркаса для Купола.
   Незадолго до отъезда г-на Эппингера, его французский коллега сообщил ему, что и он тоже вскоре поедет в Иерусалим. По этой причине он передаст временно свои обязанности в Париже своему бывшему профессору г-ну Констану де Фë, архитектору Сената. Г-н Эппингер заметил ему на это, что в таком случае ему следует вернуться в Париж к концу апреля, чтобы присутствовать при доставке заказа, выполненного фабрикой Дюрана. В то же время он посчитал своей обязанностью немедленно передать все это Советнику нашего Консульства в Париже, который доведет информацию до сведения Посла. Барон Будберг в своем ответе дал понять, что считает подобное обстоятельство недостойным внимания, чтобы делать из него предмет новых переговоров с Министром Иностранных дел французского Императора. Только последующие события могут доказать правоту г-на Будберга, который не придает никакого значения отмеченному; что до г-на Эппингера и меня, то мы единодушны с мнением Посла, и на днях Генеральный Консул Франции сказал мне, что получил от г-на Маусса письмо, в котором тот предупреждает его о своем приезде в Иерусалим на совсем короткое время, чтобы посмотреть, как идут реставрационные работы в церкви Святой Анны, собственности Франции, которыми он руководит вот уже четыре года.
   Относительно сведений об умышленном пожаре могу заверить Ваше Превосходительство, что г-н Эппингер не преминет принять самые энергичные меры против повторения подобного несчастья, а с первым пароходом ему доставят два насоса, которые из осторожности он велел доставить из Марселя.
   В ожидании иметь возможность сообщить Вам новые подробности о ходе дел, прошу вас, Господин Посол, принять уверения в моем глубочайшем уважении, с которым имею честь быть Вашего Превосходительства нижайший слуга (подписано) А. Карцов.

3. Иерусалим, 5/17 Января 1867.

   Господин Посол,
   Считаю своим долгом сообщить Вашему Превосходительству, что 1-го января нового стиля я прихватил жестокую горячку, которая три дня спустя превратилась в ветрянку.
   Благодаря прилежным стараниям врача русской больницы доктора Мазараки, [401 - Мазараки Харлампий Васильевич, грек православного вероисповедания, доктор Русского госпиталя в Иерусалиме.] я нахожусь сегодня вне опасности, и от той болезни осталось только резкое ухудшение зрения. В остальном я нахожусь в процессе выздоровления, который продлится еще 12–15 дней.
   Несмотря на большую слабость, я не хочу пропустить сегодняшнего курьера и не сообщить Вашему Превосходительству о некоторых подробностях, которые предшествовали началу работ внутри Храма Гроба Господня.
   После своего последнего письма, в котором я имел честь доложить Вашему Превосходительству о том, что вновь прибывшие из Франции рабочие были заняты разборкой бревен для временного купола, которые были уложены в ограде Русской Духовной Миссии, те же самые рабочие еще некоторое время продолжали начатое дело, но проливные дожди прервали все виды работ на восемь дней. Из-за этих же дождей отложили возвращение Иззет-Паши из Бейрута.
   С приездом Губернатора Палестины в Иерусалим, г-н Эппингер, который уже предварительно заготовил записку, копия которой приложена к сему, пригласил с моего согласия Генерального Консула Франции на беседу с Пашой с целью получить от него повеления, соответствующие положениям записки. Храня молчание из чувства деликатности в отношении меня, г-н Баррер, превозмогая себя, ожидал моего выздоровления, чтобы ходатайствовать по этому делу только с моего согласия. Я ему ответил, что, поскольку моя болезнь может продолжаться долго, я нахожу, тем не менее, невозможным вновь откладывать предварительные переговоры, без которых работы не могут начаться. Что более того, я его просил представить меня Паше, в этой связи.
   Г-н Баррер был крайне польщен подобным проявлением доверия с моей стороны, и во время беседы, состоявшейся у Губернатора Палестины 12 января в присутствии нашего архитектора, имевшей целью обсуждение этой записки, все ее положения были горячо поддержаны Генеральным Консулом Франции и одобрены Пашой.
   В соответствии с некоторыми условиями из этой записки, один экземпляр которой был в тот же день передан Иззет-Паше в сопровождении коллективной ноты за подписями г-на Баррера и моей, следовало тотчас приступить к тому, чтобы снять на время образа и лампы, висящие вдоль восемнадцати колонн ротонды, а также внутри Часовни Гроба Господня и большие канделябры, находящиеся по обеим сторонам у входа в эту Часовню.
   Было решено предварительно приступить к составлению инвентаря всех этих предметов; он был сделан 15 января в присутствии представителей духовенства греческого, латинского, армянского и коптского, а также Секретарей Консульств России и Франции, архитекторов и драгомана Паши. Инвентарь, составленный в трех экземплярах, подписали все присутствующие лица, и в настоящее время он передан в оба Консульства и Губернатору Палестины. Вечером того же дня все перечисленные предметы были убраны соответствующими владельцами.
   Вот уже несколько дней, как согласно распоряжению г-на Эппингера, производится перевозка бревен в центр город и их укладка на площади Церкви Гроба Господня, но начавшееся торжественное открытие работ внутри Церкви в присутствии Паши, Генерального Консула Франции и представителей различных церквей, заставило нашего архитектора велеть занести в ротонду верхние бревна с лесов, которые используют в качестве опор для временного купола.
   Все идет без затруднений и дает мне надежду, что работы будут продвигаться успешно.
   Примите… и т. д.
   (подписано) Карцов.

К истории знакомства архимандрита Антонина (Капустина) и Авраама Сергеевича Норова [402 - Исследование выполнено в рамках гранта РГНФ 11-61-00004.]. Кирилл Вах

   Письма архимандрита Антонина (Капустина) к Аврааму Сергеевичу Норову содержат небольшой по объему, но интересный материал, характеризующий деятельность и личность каждого из респондентов. Все они хранятся в личном фонде А. С. Норова в Санкт-Петербурге [403 - ОР РНБ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 229.] и обнимают период чуть более года: с ноября 1866 по декабрь 1867 г. Публикуются впервые.
   Настоятель российской посольской церкви в Константинополе архимандрит Антонин познакомился с Норовым в октябре 1861 г. во время последнего путешествия Авраама Сергеевича в Палестину. Несомненно Антонин знал сочинения Норова о Востоке до их первой встречи. Со своей стороны заочно об Антонине знал и Авраам Сергеевич. Его ре комендовал Норову новый начальник Азиатского Департамента МИД Н. П. Игнатьев, не задолго до этого так же побывавший с официальным визитом в Константинополе. [404 - «Достойный своего высокопревосходительного титла, А. С. Норов, тронувший меня глубоко своею высокою простотою и редкою приветливостию, передал мне Ваши лестные обо мне отзывы…» (Письмо Антонина (Капустина) Н. П. Игнатьеву от 13.11.1861 г. ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 9 об). Н. П. Игнатьев посетил Константинополь 14–22 июля 1861 г., куда он прибыл для официального поздравления султана Абдул-Азиза с восшествием на османский трон. Архимандрит Антонин служил настоятелем посольской церкви в 1860–1865 гг.] Поэтому Авраам Сергеевич «горел нетерпением» [405 - Антонин (Капустин), архим. Дневник за 1861 год. Библиотека ГМИР. Машинописная копия. Шифр библиотеки ИППО: Б. IV. 853/7. С. 87.] увидеть Антонина, заранее приготовив для него специальное поручение. [406 - Антонин (Капустин), архим. Дневник за 1861 год. С. 110. Запись от 21 декабря. Ответом вероятно было большое письма Антонина, написанное 9 января 1862 г. Там же. С. 118.] Немногословные записки о пребывании в Царьграде, оставленные самим путешественником, [407 - Норов А. С. Иерусалим и Синай. Записки второго путешествия на Восток А. С. Норова / Под ред. В. Н. Хитрово. СПб., 1878. С. 2–5.] не сохранили свидетельства об их знакомстве. Из повествования Норова, опубликованного после его кончины, можно заключить, что Авраам Сергеевич осматривал достопримечательности османской столицы в одиночестве, хотя на самом деле его сопровождал племянник Н. П. Поливанова с ним и еще несколько спутников. [408 - См: Дневник путешествия в Иерусалим Н. П. Поливанова в 1861 году // Румановская Е. Л. Два путешествия в Иерусалим в 1830–1831 и 1861 годах. М., 2006. С. 95–154.] Только обратившись к Дневнику архимандрита Антонина можно узнать о том, что провожатым Норова по Св. Софии и вообще по Царьграду был именно Антонин. [409 - Антонин (Капустин), архим. Дневник за 1861 год. С. 87–88.] Следует признать, что вопреки собственным словам, глаза Авраама Сергеевича открылись задолго до водворения его в Иерусалиме. [410 - «Преследуя одну цель я почти ничего не видел происходившего вокруг меня, на моем долгом пути до Иерусалима…» (Норов А. С. Иерусалим и Синай. С. XII).] По-прежнему он посещал и осматривал наиболее интересные на своем пути исторические памятники. Норова интересовало научное состояние исследований о Христианском Востоке. Но он чувствовал в себе потребность высказать свои собственные суждения не столько по церковно-дипломатическим вопросам, сколько по научным предметам, связанным с открытием и изучением библейских и восточно-христианских древностей. Естественным, и к тому же наиболее подготовленным, собеседником для Норова в Константинополе оказался именно Антонин, в Дневнике которого сохранились упоминания о нескольких таких встречах на квартире Норова в Константинополе. [411 - См: Антонин (Капустин), архим. Дневник за 18671 год. Записи 20, 22, 24 и 25 октября 1861 г.]
   Когда весной 1863 г. о. Антонин посетил Петербург, он вновь (причем совершенно неожиданно для себя [412 - Приехав в столицу, Антонин на следующий день специально разыскал в лавре архимандрита Порфирия (Успенского), в то время как с Норовым они случаянно столкнулись в Публичной библиотеке. См: Антонин (Капустин), архим. Дневник за 1863 год. С. 267. Запись от 30 апреля.]) встретил Авраама Сергеевича. Их знакомство возобновилось и Антонин получил возможность работать в знаменитой норовской библиотеке. В доме Норова Антонин познакомился с А. Н. Муравьевым. [413 - См: Антонин (Капустин), архим. Дневник за 1863 год. С. 267. Запись от 8 мая.] Не исключено, что это знакомство было устроено по просьбе последнего. Появление о. Антонина в Петербурге произвело впечатление в узком кругу столичных востоколюбцев. Его охотно принимали и в МИД, и в Синоде. Тоже продолжилось затем в Москве. И везде Антонин знакомился, встречался, беседовал с наиболее крупными исследователями восточнохристианских древностей.
   Возвращаясь к Аврааму Сергеевичу Норову можно сказать, что Антонин был для него в первую очередь интересным собеседником, которого он радушно принимал в своем доме. Дружбы между ними при этом не возникло. Они были достаточно разными: дипломат по своей природе, обладавший критическим умом Антонин не был романтиком, а именно эта черта слыла одной из существеннейших в характере Норова. Авраам Сергеевич принадлежал к высшему петербургскому свету, входил в бюрократическую элиту страны, еще в начале 1860-х гг. он особенно тесно сошелся с великим князем Константином Николаевичем – создателем Палестинского комитета, в деятельности которого Норов принимал участие. Среди бюрократии Норов слыл благодушным мечтателем и, оставаясь таковым, он благодушно снисходил до товарищеского общения с Антонином. Это снисхождение, конечно, не могло остаться незамеченным последним. Архимандрит Антонин воспринимал Авраама Сергеевича скорее как великосветского чудака, отдавая должное его заслугам в области изучения Христианского Востока. Мнения Норова по вопросам современной церковной политики не могли быть определяющими для Антонина. [414 - Примером может служить реакция Антонина на позицию, которую занял Норов в деле низложения архиепископа Синайского Кирилла: «Господин Норов находит, что Преосвященный Кирилл есть человек образованный… О, государственный муж!.. Но я памятую старое выражение: ne sutor, ultra crepidam (не суди о том, чего не знаешь. – лат.), и заключаю свое слово глубоким молчанием». ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 91.]
   Их переписка и их отношения, начавшиеся в 1861 и продолженные в 1863 г., возобновились лишь после водворения архимандрита Антонина в Иерусалиме. [415 - Обстоятельства его перевода в Святой Град см: Вах К. А. К истории назначения архимандрита Антонина (Капустина) начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме // Вестник архивиста. 2011. Вып. 4. С. 138–153.] Насколько можно судить по ответам, письма Норова предназначались собственно начальнику Русской Духовной Миссии: архимандрит Антонин являлся корреспондентом больше по должности и по месту. Таким же корреспондентом для Норова был ранее и епископ Кирилл (Наумов), [416 - ОР РНБ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 387. (Три письма Кирилла, епископа Мелитопольского Аврааму Сергеевичу Норову. Иерусалим. 1862–1863 гг.)] а вот переписка с другим начальником Миссии архимандритом Леонидом (Кавелиным) как раз была и дружеской, и предметной и не связывалась исключительно с обстоятельством пребывания о. Леонида в Святом Граде. [417 - ОР РНБ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 427. (Письма архимандрита Леонида (Кавелина) Аврааму Сергеевичу Норову. 1860–1869 гг.)] В Иерусалиме Антонину было поручено способствовать разрешению конфликта, вспыхнувшего между Российским Синодом и Иерусалимским Патриархом по делу начальника Русской Духовной Миссии архимандрита Леонида. К этому же процессу в столице был подключен и Норов, [418 - Буров А. А. А. С. Норов и урегулирование конфликта с Иерусалимским Патриархатом (1865–1868) // Великий князь Константин Николаевич и Русский Иерусалим: к 150-летию основания. М., 2012. С. 89–102.] а все церковно-дипломатические контакты с Патриархом Кириллом в Иерусалиме осуществлял Антонин. Поэтому Авраам Сергеевич адресовал на Антонина свои послания к Патриарху и от него же получал известия о том, как именно воспринимает Блаженнейший Кирилл его дипломатическое посредничество. В свою очередь и архимандрит Антонин по обыкновению старался не упускать возможность использовать все средства для продвижения своих собственных проектов и предположений по обустройству русского дела в Иерусалиме. В первую очередь это относится к его участию в судьбе Иерусалимской Церкви времен Патриаршества Кирилла II, когда Антонин уклонившись от предписаний, данных ему Синодом, принялся горячо доказывать необходимость дальнейшей поддержки Российским правительством Блаженнейшего Кирилла. Это проявилось и в деле восстановления отношений между Синодом и Патриархом, и в деле низложения архиепископа Синайского, и в вопросе о монастырской собственности. И тут Норов оказывался для Антонина весьма важной фигурой. Через него Антонин пытался донести до столичного начальства истинное положение дела с русским паломничеством в Святой Земле, заявляя о необходимости принятия мер к его упорядочиванию и ограничению. Норов становится одним из каналов связи Антонина с правительственной сферой Петербурга. [419 - См: письмо Антонина к Норову от 27 декабря 1867 г.] Вместе с тем, Антонин с удовольствием сообщает Норову информацию, которая могла быть ему интересна: рассказывает о знакомых ему людях, о вышедших книгах, посылает ему оттиски собственных статей.
   Письма Антонина позволяют установить несколько любопытных деталей, связанных с благодеяниями Авраама Сергеевича Иерусалимской Патриархие. Так мы узнаем что в память почившей супруги к церкви в Никольском монастыре был пристроен на средства Авраама Сергеевича особый придел в честь великомученицы Варвары. Им же присланы в дар храму Воскресения две большие иконы на холстах: Рождество Иисуса Христа и Снятие с Креста Спасителя. Последняя икона предназначалась для Св. Голгофы. При их изготовлении за образец были выбраны две западноевропейские гравюры, возможно, как-то связанные с покойной супругой Норова Варварой Егоровной. Стиль изображений был чужд греческой иконописной традиции, но самое странное заключалось в том, как художник изобразил тело Спасителя на плащанице. Мы не имеем точного указания, когда и как эти картины-иконы были доставлены в Святой Град. Подарок оказался настолько нехарактерным, что Патриарх не решился принять его. Иконы поместили на хранение в Русской Духовной Миссии, где уже Антонин распорядился повесить их в помещении домовой церкви Анастасии мученицы. Тем не менее Авраам Сергеевич потребовал вернуть ему иконы. Тут-то и проявился характер Антонина: необычные, большие вещи, написанные в академическом стиле если и не подходили для интерьеров святых мест, вполне могли бы сгодиться для здания Миссии. Он приложил много усилий, чтобы убедить Авраама Сергеевича оставить холсты на Святой Земле. Судьба их в настоящее время неизвестна. Сохранилось упоминание о бракованных иконах, которые приблизительно в это же время были затребованы из Иерусалима Игнатьевым [420 - ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 58об.]. Возможно речь шла именно о них.
   Вместе с тем, отношения Авраама Сергеевича и о. Антонина нельзя назвать и строго официальными. Оба принадлежали к ученой среде; научным, а точнее сердечным интересом каждого был Православный Восток. Любовь к нему они пронесли через всю жизнь. Наглядной скрепой для двух этих фигур послужила история с приобретением архимандритом Антонином Мамврийского Дуба в 1868 г. Авраам Сергеевич по-своему откликнулся на это событие. Продолжая до самой смерти работать над описанием своего второго посещения Палестины, он прибавил к ранее написанному тексту о Хевроне большую заметку, в которой проанализировал сведения источников, западных путешественников и ученых о дубраве Мамре. Вставка могла быть написана не ранее 1868 г. Издатель этого сочинения В. Н. Хитрово по ошибке поместил добавленный Норовым текст в примечания, сопроводив его своим собственным анализом и оценкой. [421 - Норов А. С. Иерусалим и Синай. С. 142–148. Прим. 188.] Получилось огромное примечание к небольшому тексту, исказившее первоначальный смысл сделанного прибавления. Но если отделить позднейший текст самого В. Н. Хитрово и добавить фрагмент вставки Норова к основному повествованию, получится совершенно логичное продолжение хевронского сюжета, примечательное по своему значению для биографии ученого. Авраам Сергеевич Норов, который принадлежал кругу исследователей Палестины, создававших в 1830-х – 1850-х гг. науку – библейскую археологию, который в России может быть признан основателем этой науки, который всегда и везде исследует библейскую топографию или древние памятники с помощью методов филологического анализа и исторической критики источников, опираясь на данные археологических открытий, который часто идет в своих выводах против устоявшихся мнений – в конце жизни в вопросе о подлинности Мамврийского Дуба вдруг отступает от своего принципа. Авраам Сергеевич не сомневается, что как само библейское древо, так и место, где оно росло, не имеют ничего общего с дубом Антонина. Но вместо опровержения, в своем археологическом добавлении Норов показывает несомненную древность существовавшей христианской традиции почитания древа, приобретенного начальником Русской Духовной Миссии, зафиксированную русским паломником Даниилом еще в XII в. Это обстоятельство имело в глазах Норова свою ценность: древо Антонина было освящено вековой молитвою к Пресвятой Троице и подвигом многих поколений паломников и в этом качестве имело право именоваться подлинным Дубом Авраама. [422 - В. Н. Хитрово не увидел этой связи и, опираясь на выводы позднейших исследователей, дополнил текст заметки Норова материалом, доказывавшим, по мнению редактора, что приобретенный архимандритом Антонином участок находится на месте библейской дубравы Мамвре. «Поэтому можно с довольно большою точностью определять место дубравы Мамвре именно на тех возвышенностях, на которых стоит ныне дуб среди русского владения» (Иерусалим и Синай. С. 147–148). Характерно что сам Антонин никогда не сомневался в апокрифичности предания о Дубе на его участке, но верил, что его древо растет на месте священной дубравы Авраама. «Я первый не думаю, чтобы он был тот самый Дуб, под которым Авраам принял и угостил Св. Троицу, но верю несомненно, что он есть последний остаток той дубравы, к которой принадлежал подлинный Дуб, и значит все-таки есть Дуб Мамврийский». (Письмо архимандрита Антонина к Н. П. Игнатьеву от 05.10.1869. ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 116). Вполне вероятно, что в своих примечаниях В. Н. Хитрово как-то отразил убеждение архимандрита Антонина.]

Письма архимандрита Антонина (Капустина) к Аврааму Сергеевичу Норову 1866–1867

   Ф. 531 (Норов А. С.), ед. хр. 229. Антонин, архимандрит Иерусалимский.
   Письма (7) Аврааму Сергеевичу Норову. 1866–1867 гг. Иерусалим. 14 лл.

   Иерусалим. 3 ноября 1866.

   Ваше Высокопревосходительство, милостивый государь Авраам Сергиевич!

   В ответ на Ваше почтенное и любезное последнее письмо от 21 сентября текущего года, честь имею уведомить Вас, что в августе месяце действительно мною было послано к Вам ответное письмо мое, и при нем препровождался пакет, переданный мне о. архимандритом Гавриилом, настоятелем монастыря Св. Георгия, что́ близ Бет-Жала. [423 - Архимандрит Гавриил, араб, настоятель монастыря св. Георгия Бетджальского, познакомился с А. С. Норовым в 1861 г. Монастырь св. Георгия «что на прудах Соломоновых», называемый также «Копье св. Георгия», – древняя обитель, в начале XIX в. находившаяся в запустении. В 1830-х гг. там поселились четыре русских монаха-паломника, установившие своеобразную чреду странничества. Пока один из них посещал святые места, трое других несли послушание в монастыре; когда первый возвращался, в путь отправлялся следующий и т. д. От них в обители остались славянские книги. Монастырь был знаменит среди арабов способностью исцелять бесноватых и буйнопомешанных, которых для этого приковывали к цепям, вмонтированным в монастырскую стену. Легенду о возникновении обители и ее описание см: Леонид (Кавелин), архим. Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника. М., 2008. С. 288–290.] Пакет этот был надписан, сколько мне помнится. по-арабски и по-французски. Что́ он заключал в себе, мне остается неизвестным. Спросить же о том не́кого. Ибо о. Гавриил уже более двух месяцев живет за Иорданом в г. Салте (Рамофе Галаадском), кафедре Филадельфийской епархии, куда он послан Патриархом для временного управления Заиорданьем, по смерти бывшего Епископа Филадельфийского (Нафанаила). Вероятно, он писал Вам о получении посланных Вами 225 р. и может быть просил о более значительном пособии монастырю его со стороны русских. Помню, как он говорил, что для надлежащей поправки монастыря его требуется не менее 200 000 пиастров. Отправляясь в Салт, [424 - Салт – древний город на территории современной Иордании. После создания государства Трансиордания недолгое время был его столицей. В османскую эпоху Салт был крупным административным, ремесленным и торговым центром. Тут находится гробница праведного Иова. Со второй половины XIX в. в городе активно действуют католические и протестантские миссионеры.] он просил меня известить Ваше Высокопревосходительство о перемене судьбы его. Хотя назначение его туда временное, но можно думать, что он останется там навсегда. Патриарх имеет намерение поставить его в архиерея Филадельфийского. Более пригодного архиерействовать между бедуинами лица едва ли можно отыскать в Иерусалимском Патриархате. Покойный филадельфийский архиерей жил постоянно в Иерусалиме, и по-арабски не знал ни слова. Нельзя не порадоваться благому решению Блаженнейшего послать за Иордан архиерея-араба. Жатва там поистине многа, а жателя ни одного. Преосвященный Петрский, [425 - Епископская кафедра Иерусалимского Патриархата Петры Аравийской, также находится на территории современной Иордании. Антонин имеет ввиду митрополита Петры Аравийской Мелетия, наместника Иерусалимского Патриарха.] живя постоянно в Иерусалиме, не помышляет нимало о привлечении кочующих дикарей в христианство. Может быть, с Божией помощию начнет этот апостольский подвиг о. Гавриил. Надобно всячески поддержать его. Патриарх говорит, что для одного водворения нового архиерея в Салте потребуется на крайность 40 000 пиастров, а затем ежегодное содержание его будет стоить Патриархии не менее 15 000 п[иастров] в месяц. (Все без исключения архиереи, священники, пономари и учители школ Патриархата получают содержание от Патриархии.) В настоящем же положении дел, у Патриархии нет на это средств. Уже начинают продавать столовое серебро, чтобы удовлетворить вопиющим потребностям стольких, служащих Св. Гробу, людей. Убогий народ сельский со всех сторон осаждает Патриархию, прося помощи, и угрожая перейти к франкам и протестантам, которые (особенно последние) к сожалению пользуются случаем покупать нетвердые совести (вернее: желудки). Саранча истребила на горах масличный и виноградный плод совершенно, а между тем бесчеловечное правительство потребовало полный налог с жителей, по оценке доходов урожайных лет. Мало того: теперь выдуман новый налог под названием: «помощь султану». Все бедняки, по привычке, адресуются в Патриархию, а последняя не знает, что́ делать. Положение вещей весьма неприятное.
   В прежнем письме моем, я писал Вашему Высокопревосходительству о том, что передал Его Блаженству всю сущность прежнего письма Вашего (от 11 июня) ко мне, что Патриарх благодарил Вас за Ваши добрые чувства к нему, отечески благословлял Вас, и говорил, что с любовию примет Вас, если Вы еще раз вздумаете посетить св[ятые] места. При всем том, я мог заметить, что прежнее неприятное впечатление, причиненное ему Вашим к нему письмом (прошлою зимою), еще остается в нем, вместе с недоверием к теперешним словам Вашим. [426 - ОР РНБ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 179. Л. 5–6. (Письмо А. С. Норова к Патриарху Иерусалимскому Кириллу. С.-Петербург. Черновик. Без даты). Опубликовано: Буров А. А. А. С. Норов и урегулирование конфликта с Иерусалимским Патриархатом в 1865–1868 гг. // Великий князь Константин Николаевич и Русский Иерусалим: к 150-летию основания. М., 2012. С. 98–99. На основании письма Антонина можно датировать послание А. С. Норова Патриарху Кирилл 24.01.1867 г.] Так, слушая (в последнем письме Вашем) уверение Ваше, что Вы «стояли за достоинство начальника здешней Миссии, а не за личность о. арх[имандрита] Леонида», Его Блаженство заметил, что Вам именно дорого было лице о. архимандрита, пленившего Вас будто бы обещаниями присно молиться о блаженной памяти супруге Вашей.
   Находимся все здесь в ожидании решения Святейшего Синода относительно вакантствующего места начальника Миссии. Думая пробыть здесь не далее 1865 г., я невольно загостился в Св. Граде, и чуть ли не встречу в нем и 1867 год. Между тем св[ятое] место, видимо, меня не приемлет за множество грехов моих. Всю прошлую зиму я страдал одною, весьма печальною болезнию (λίθος). [427 - Антонин в Иерусалиме стал страдать от каменной болезни почек.] Освободившись от нее к февралю, впал немедленно в невралгию, от которой страдаю до сей самой минуты, и от которой, говорят, не освобожусь, если не выеду из Палестины. Выехать я всегда готов, но не имею на то позволения. Да и выехав, уже не надеюсь восстановить своего здоровья. Прохожу 50-й год жизни. Какого улучшения ждать впереди?
   В августе здесь был Ваш знакомец Георгий Уильямс. [428 - Вильямс.] Обещался скоро возвратиться сюда «вместе с Вами».
   Бог мира и всякия утехи да пребудет присно с Вами.
   Вашего Высокопревосходительства преданнейший слуга и недостойный богомолец а[рхимандрит] Антонин Иерусалим. 9 марта 1867.

   Ваше Высокопревосходительство милостивый государь Авраам Сергеевич!

   Почтеннейшее письмо Вашего Высокопревосходительства от 24 числа января текущего года получено мною только третьего дня, т. е. 7 марта. Таковая запоздалость есть обычное дело на русской почте. Я, когда желаю ускорить свою корреспонденцию, то посылаю обыкновенно по австрийской (ллойдовой) почте, как намерен поступить и с настоящим письмом.
   Прискорбно мне, что письмом своим я поставлен был в неприятную необходимость доставить Вам минуту горечи. Но спешу успокоить Вас. Блаженнейший Патриарх наилучшим образом расположен к Вашему Высокопревосходительству. Получивши письмо Ваше, я не замедлил отправиться к Его Блаженству с лестным для меня поручением Вашим засвидетельствовать ему Ваше нежное и глубочайшее почтение и испросить для Вас его святого благословения. Как и всегда, он принял меня, по его собственному выражению, как брата и беседовал со мною во всей простоте своего, известного Вам, характера. Я передал ему почти слово в слово, сделанное Вами на прежнее письмо Ваше к нему, объяснение. Он выслушивал благостно и с любопытством, но на выражении Вашем: «зная, как серьезно оскорблен наш Св. Синод», и т. п., Патриарх остановил меня. «Вот это-то и есть, – сказал он, – что́ мне приписывают напрасно, и в чем я решительно не признаю себя виновным. Никакого отношения к Св. Синоду не имело мое нежелание служить с г. Леонидом. Больше же сего я ничего и не делал. Мои отзывы о нем были так умеренны, что в сравнении с поданными на него его собственным клиром жалобами были ничто…» С меньшим спокойствием духа слушал уже он продолжение письма Вашего, но в том месте, где Вы пишете, что, если б были уверены, что Патриарх искренно желает видеть Вас еще раз в Иерусалиме, то едва ли бы не решились на это, Его Блаженство одушевился, и сказал: «Да будет благословенно намерение его! Пусть приезжает! Что касается до меня, то не только приму его по-прежнему, но, если можно, еще и лучше, чем прежде, сам поеду ему навстречу в Яфу». Из этого усмотреть изволите, Ваше Высокопревосходительство, что благорасположенность к Вам Его Блаженства не уменьшилась вследствие письма Вашего к нему. «А письмо-то, – прибавил он шутя, – тогда вместе и прочитаем…»
   Затем я, согласно с духом письма Вашего, начал развивать перед Его Блаженством мысль, что между ним и Св. Синодом все могло бы быть улажено по прежнему, если бы он, не поминая старого, написал что-нибудь приятное Св. Синоду. Здесь Его Блаженство снова показал огорченный вид, и сказал, как бы спрашивая у меня: Да чего же хотят от меня, скажите? И что я должен сделать еще? Хотят, чтобы я попросил прощенья, но в чем? Чту и уважаю святейший Синод. Но ужели бедный предстоятель Матери Церквей не заслуживает также в свою очередь почтения? Мне едва ответили на мое письмо в Св. Синод о г. Леониде. Хорошо, быть так! Но у меня на ответ потребовали еще ответа. Я уступил, и сделал это. Что же? Еще раз отвечать? Что́ и на что́? Посудите сами: что́ я буду писать, в каком смысле, и по какому поводу? Я еще недавно писал г. Игнатьеву, отвечая на его приветствие мне с Новым Годом, что пусть пришлют сюда человека по месту, и все пойдет, как нельзя лучше».
   Такова была моя беседа с Патриархом, Высокопревосходительнейший Авраам Сергеевич! Знаю, что Вы принимаете нелестное, истинно-христианское, участие в деле церковного общения Православного мира, и потому прошу Вас покорнейше передать вышеписанное Высокопреосвященнейшему Митрополиту Исидору. [429 - Исидор (в миру Иаков Сергеевич Никольский; 1799–1892) – Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский, первенствующий член Святейшего Синода. Уроженец Тульской губернии, воспитанник и затем бакалавр Санкт-Петербургской духовной академии, позже ректор Орловской семинарии, с 1834 г. епископ Дмитровский, викарий московской епархии, с 1837 г. епископ Полоцкий и Виленский, с 1840 г. Могилевский, с 1844 г. экзарх Грузии. Высочайшим рескриптом от 26 августа 1856 г. (день коронации императора Александра II) был возведен в сан митрополита. С 1 марта 1858 г. митрополит Киевский, с 1860 г. митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский.]
   Душевно благодарю Ваше Высокопревосходительство за лестное участие ваше в моем нездоровьи. Я нахожусь, по пословице, между наковальнею и молотом. Тот недуг, о котором я писал Вам, требует употребления разъедающих веществ. А вещества эти раздражают нервы до того, что я теряю возможность спать. В ушах и без того шум беспрестанный, продолжающийся уже много лет. Вдобавок, редко оставляет меня в покое летучий ревматизм. Προωρως εφθάρη η ζωτικη μηχανή. [430 - Преждевременно износился механизм жизни (греч.)]
   К великому жалению моему, не состоялось назначение о. арх[имандрита] Гавриила на Филадельфийскую кафедру. Непременным услови ем своего водворения за Иорданом он поставил построение в Салте митрополии и определенное содержание себе, весьма значительное для Патриархии в теперешних стеснительных обстоятельствах. В Неделю Православия рукоположен другой некто на Филадельфийскую кафедру из греков, который, подобно предместнику своему, будет только номинальным Пастырем своей паствы [431 - Архиепископом Филадельфийским стал Иоасаф (см. Письмо архимандрита Антонина (Капустина) к А. С. Норову от 25 мая 1867 г.), «синаит по месту пострига, человек весьма хороший» (Письмо архимандрита Антонина (Капустина) к Н. П. Игнатьеву от 6.07.1868. ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 86).].
   Работы по перестройке купола начнутся, как полагают, еще до Пасхи. Внутренние леса возведены уже до самого верха. Все идет весьма успешно. Случай Вам побывать еще раз в Иерусалиме. Не любопытно ли будет взглянуть на новый купол? [432 - Купол ротонды храма Гроба Господня сгорел в пожаре 1808 г. и был заново возведен греками в 1811 г. К середине XIX в. он обветшал. Таким застал его А. С. Норов в 1861 г. Сложившиеся после Крымской войны в непродолжительный период особые отношения между Россией и Францией позволили на дипломатическом уровне решить вопрос о ремонте купола силами трех держав: России, Франции и Турции. При этом гарантировалось сохранение status quo всех конфессий, владевших сообща Храмом Воскресения. Вопросом о реконструкции купола занимался начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме епископ Кирилл (Наумов) (1857–1863), но основная заслуга в положительном завершении всего дела принадлежит иерусалимскому консулу А. Н. Карцову (1863–1866). См: АВПРИ. Ф.180. Оп. 517/2. Д. 3382а («Af aire de la Coupole»); Д. 3383 («Дело о куполе, завесе, ключах Храма Господня, о млечном гроте близ Вифлеема»).]
   Преосв[ященный] Мелетий [433 - Высокопреосвященный Мелетий, митрополит Петры Аравийской, наместник Патриарха Иерусалимского, до начала 1860-х гг. фактически был одним из руководителей Синода Иерусалимской Церкви, один из самых любимых русскими паломниками греческих архиереев, называвших его «Святой Петр» и «Архиерей Света», поскольку именно он в течение почти полувека совершал обряд получения Святого Огна в храме Воскресения в Великую Субботу. Имя его было хорошо известно в России как среди простого народа, так и среди высшей столичной аристократии, с которыми он состоял в переписке и в духовном общении. Скончался 26.12.1867 г. (ст. ст.) на 83-м году жизни и похоронен на православном Сионском кладбище в Иерусалиме.] старчески здравствует, неутомимо исповедует наших поклонников и поклонниц, и пастырски стрижет свое неумаляющееся стадо, охотно принимая и πολια, и ρουβλια и даже καπίκια [434 - То есть все подряд, и рубли, и даже копейки (греч.).]. Несчетные племянники его также не оставляют мертвым капиталом свое, многое или малое, разумение по-русски. И Ваш Ματθαίος [435 - Матфей. Очевидно Антонин имеет ввиду одного из племянников митрополита Мелетия, отправленного в Россию и каким-то образом имевшего отношение к Норову.] также в свою очередь, конечно, извлечет пользу из своего пребывания в России.
   С удовольствием вижу кругом себя водворившийся мир, и, по возвращении восвояси, буду ублажать себя мыслию, что не способствовал к расстройству его.
   Моля Господа Бога о драгоценном здравии и присном благопоспешестве дел Ваших, с глубочайшим уважением и живейшею преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою архимандрит Антонин
   [PS] [436 - Данный текст написан на чистом поле с левой стороны трех последних страниц письма.]
   Сам г. Williams, кажется, не был в Хевронском святилище, а маркиз де Витте, его спутник и диакон, действительно входил внутрь храма. Но был ли в самой пещере, не знаю. Предвидится, что лет через 5 и туда вход будет также доступен всем, как теперь в здешнюю Эль-Сакр.
   Раз были здесь американские поклонники-туристы. Рассматривая все у нас в подробности, они не без удивления остановились взором на Вашей картине-иконе Снятие со Креста, и спрашивали: каким образом умерший Спаситель мог схватить своею левою рукою плащаницу, на которую было положено Его бездыханное тело?.. Что прикажете отвечать, если вопрос этот еще кем-нибудь предложен будет?.. (3Цар. 18:21).
   В библиотеке здешней Миссии нет Вашего издания Даниила паломника. [437 - Путешествие игумена Даниила по Святой Земле в начале XII в. (1113–1115) / Под ред. и с комм. А. С. Норова. СПб., 1864.] На днях отпечатана здесь Профессором Крестной школы иер[омонахом] Вениамином брошурка: ΘΑΒΩΡ, компилированная из многого множества сочинений. Не думаю, чтобы она могла особенно интересовать Вас. А если пожелаете иметь ее, то я не премину выслать.

   Иерусалим. 25 мая 1867

   Ваше Высокопревосходительство досточтимейший Авраам Сергеевич!

   Спешу ответить на почтеннейшее письмо Ваше от 28 числа минувшего апреля месяца. Виноват премного перед Вами, что причинил Вам беспокойство своею неуместною заметкою о Вашей иконе Снятия со Креста Господа нашего Иисуса Христа. И не только в этом одном виноват, но еще и в том, что указанное американцами обстоятельство принял за действительность, за факт. Меня не было при том, когда они произносили свое суждение о изображении снятого со Креста Господа. Пожалуй, и кстати вышло, что я тут не случился, иначе своим молчанием подал бы им повод к торжеству над собою и над критикуемым ими православием. Осведомившись о сделанном ими замечании, я и сам, всмотревшись в изображение, подивился тому, как это в самом деле могло придти на мысль иконописцу вложить в шуйцу Господа плащаницу. Я это объяснял известными всему свету, широкими размахами (размазами – тоже) русской академической кисти. [438 - Сличи: Христианское чтение. 1863. Октябрь. С. 273. Прим. 2. (Прим. арх. Антонина)] Под такими впечатлениями и при таких соображениях я и писал свое прошлое письмо к Вам. Не мало удивился я потом Вашему крепкому заверению, что изображение сделано правильно, и что рука Спасителя лежит на плащанице. Я пригласил всех, кто был со мною, посмотреть на икону, и дать свое мнение. Все единогласно заявили, что игривая фантазия живописца втиснула Почившему в руку между большим и безымянным пальцем плащаницу. Наконец не веря ни себе ни другим, я взял увеличительное стекло и взобрался к самой иконе. Тогда только я убедился, что в Вашем письме сущая правда, и что пальцы руки Господней лежат частию на краю плащаницы, частию – за нею на земле. Главным образом содействует тут обману то, относимое мною к неискусству которого-нибудь из трех мастеров, обстоятельство, что как раз от точки кажущегося соединения двух перстов расходятся по разным направлениям складки плащаницы, чего ничем другим объяснить, кажется, невозможно. По крайней мере, если бы плащаница не оканчивалась вместе с рукою, а выходила из-под нее хотя на несколько линий, обмануться было бы нельзя. – Что же касается цитаты из Книги Царств, то основанием ее и поводом к ней было, прожужжавшее мне уши, греческое мнение о нас (русских), что мы обыкновенно кланяемся немножко Иегове и немножко Ваалу, – мнение, основанное главным образом на стиле и характере (бесхарактерности?) нашего иконописания. Вашему Высокопревосходительству конечно известно, что обе, присланные Вами, иконы (Рождества Христова и Снятия со Креста) для св[ятых] мест оказались непригодными ради их нецерковного стиля. А ведь Вы один из весьма немногих русских, ведающих Православный Восток и освоившихся с его понятиями о надлежащем характере церковной иконописи! Сколько же у нас есть таких добрых православных христолюбцев, которые удовольствуются всякою изящною картинкою священного содержания, с непозволительною снисходительностию принимая ее за икону! Вот сии-то простецы или индифферентисты о Господе и подали повод единоверцам нашим думать о нас, что мы не прочь поклониться иногда и Ваалу.
   Третьего дня я с письмом Вашим ходил к Блаженнейшему Патриарху Кириллу и передал ему все, что Ваше Высокопревосходительство писали о нем. Он вторично благословляет и Вас и Ваше намерение еще раз побывать в Палестине. Надеется, что при этом «докажет Вам неоспоримо, что он вовсе не враг русских, как о нем Бог знает с чего стали думать в России в последнее время». Тогда же я заходил с поклоном от Вас и к Преосв[ященному] Мелетию, но не мог видеть его. Он лежит на одре болезни, и доктор говорит, что уже не встанет с него более. Говорили даже, что не надеялись, чтобы болящий пережил вчерашний день, но он жив еще и сегодня. Вчера было ему даже несколько лучше. Простудился где-то с месяц назад тому. Было совсем поправился, но потом опять слег. Ему 83 года от рождения. В таком возрасте всякая болезнь может почитаться опасною. Много перемен в жизни Патриархии должно последовать с его кончиною. Для русского простонародья не станет величайшего на земле авторитета – Святого Петра. Для желающих нового и лучшего порядка в Патриархии одним препятствием также будет менее. С о. Иоасафом [439 - Игумен Иоасаф († 1874) – настоятель лавры Св. Саввы Освященного в Иудейской пустыне.] думаю вскорости увидеться в его Лавре. Намереваюсь недели две порыться теперь на досуге в лаврской библиотеке рукописей. Тогда передам ему и поклон Ваш. 9-го числа т[екущего] месяца мы всей Миссией ездили служить в указанной о. арх[имандритом] Леонидом первобытной Лавре Палестины, основанной пр. Харитоном, в 3-х часах от Иерусалима в юдоли Фа́ра [440 - Описание Фаранской лавры о. Леонида см: Леонид (Кавелин), архим. Старый Иерусалим и его окрестности. С. 307–315.]. Посылаю при сем стереоскопический вид этой грозной, но прекрасной пустыни, снятый с трех точек наблюдения. (Присовокупляю к нему и несколько других видов собственной работы). Был я однажды и в Лавре Хозева́, привлеченный туда слухом о множестве существующих там древних греческих надписей. Надписей действительно множество вроде следующей: εκοιμηθη ο μακαριος πατηρ ημων Ιωάννης ο πρεσβύτερος. εν μν (μ[η]ν[ι]) απριλίω κθ’ (29) [441 - Упокоился отец наш Иоанн пресвитер месяца апреля 29 (дня) (греч.).] и т. д. Или: Διάκον Πάυλος τήκτων [442 - Диакон Павел строитель (греч.).]. Или: Λεοντιος διάκονος μν (μ[η]ν[ι]) μαρτίω ινδ. ε’ (5). [443 - Леонтий диакон месяца марта индикта 5 (греч.).] Ни при одной надписи не означено года. А с одним индиктионом не придешь ни к какому важному заключению.
   Мне говорили, что Biblia Polyglotta, бывшая на руках г. Левисона, [444 - Левисон Василий Андреевич (1807–1869) – гебраист, переводчик Библии, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии и Католической академии в Санкт-Петербурге, член Русской Духовной Миссии в Иерусалиме сверх штата (1857–1864). Происходил из немецких евреев. Крестился и переехал в Россию в 1839 г. В его судьбе приняли участие А. Н. Муравьев и митрополит Московский Филарет. После возвращения из Иерусалима был причислен к Министерству народного просвещения, участвовал в синодальном переводе Библии (книг Пророков) на русский язык вместе с П. И. Савваитовым. Занимался миссионерской деятельностью среди евреев. Перевел на иврит Литургию св. Иоанна Златоуста. Автобиографические данные и описание его деятельности в Палестине см: Левисон В. А. Иерусалимские письма, писанные в 1858 г. // Духовная беседа. 1866. Т. 2. № 1–6.] принадлежит Вам, и что Вы сокрушаетесь по ней. Она заложена на срок (уже окончившийся) бывшим (уже покойным) истцом долга на г. Левисоне, г. Дукатом в Греч[ескую] Патриархию за 30 английских лир. Г. Левисон по-видимому не думает выкупать ее. Если книга Вам дорога, то Вы можете предъявить Азиат[скому] департаменту иск на г. Левисона, у которого в консульстве здешнем есть депозит в 73 австрийских червонца. На сумму эту можно бы выкупить заложенные книги (истекший срок не непреодолимое препятствие).
   Работы по перестройке купола [и]дут превосходно. Сегодня Миссия наша служила (сов[м]естно с Архиепископом Филадельфийским Иоасафом) Бож[ественную] Литургию на горе Элеонской.
   Обещается хороший урожай хлеба в Палестине и порядочный – елея. Саранча на этот год не показывалась на горах. Но на полях Газы она была.
   О. арх[имандрита] Гавриила мне еще не удалось видеть. Говорит, что в письме к Вам (не дошедшем до Вас) [445 - В оригинале подчеркнуто красным карандашом.] он вложил другое на Августейшее имя ГОСУДАРЯ.
   Моля Господа о Вашем здравии и неизменном благоденствии, с глубочайшим почтением и сердечною преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою
   Архимандрит Антонин
   [PS] [446 - Текст размещен на левом поле последней страницы письма.] Мера иконы Снятия со Креста по очерку рамы в ширину имеет 17 вершков с ¼, а в вышину посредине 12 вершков с ½. Рама имеет такую фигуру: [РИСУНОК]. Весь параллелограмм иконы имеет ширины 19 вершков и ½, а вышины 15 вершков. Пересылка иконы затруднительна.

   Ваше Высокопревосходительство
   Милостивый Государь,
   Досточтимейший Авраам Сергеевич!
   По желанию Вашего Высокопревосходительства честь имею препроводить при сем к Вам книжку: το Θαβωρ [447 - «Фавор» (греч.)], жертвуемую Вам сочинителем ее иеродиаконом Вениамином [448 - Вениамин, иеродиакон, позднее иеромонах и архимандрит, профессор Богословского училища при Крестном монастыре; в 1870 г. Иерусалимский Патриарх Кирилл II сделал его секретарем Патриархии и эпитропом Св. Гроба. В 1872 г. вместе с Патриархом ездил в Константинополь на Собор, созванный для осуждения болгар; на Соборе сначала выступал на стороне Патриарха, но затем примкнул к крайней греческой партии, требовавшей объявления болгар раскольниками. Вернувшись с Патриархом в Иерусалим стал активным участником интриги патриаршего Синода, приведшей к низложению Патриарха Иерусалимского и его церковному осуждению.], профессором в Богословской школе Крестного монастыря, в двух экземплярах. По милости Божией, все во Св. Граде обстоит благополучно. Патриарх здравствует и частенько служит. В напутие бывшему консулу г. Карцову [449 - Карцов Андрей Николаевич (1835–1907) – выпускник Императорского Александровского лицея (1856), дипломат. Первоначально зачислен на службу по МВД (04.06.1856), но позднее был переведен в Азиатский департамент МИД (28.10.1856). Назначен консулом в Иерусалим (29.12.1862) и оставался на этой должности до 23.06.1867, несмотря на то, что приказ о его назначении генеральным консулом на Корфу был подписан еще 31.10.1866. Генеральный консул на Корфу (1867–1875), дипломатический агент и генеральный консул в Белграде (1875–1877), генеральный консул в Неаполе (1879–1880), генеральный консул в Париже (1880–1906). Дипломатические способности А. Н. Карцова высоко ценил Н. П. Игнатьев. С именем Карцова связано решение одной из сложнейших церковно-дипломатических задач тех лет: реконструкция прогнившего купола ротонды храма Гроба Господня. Карцову удалось решить эту проблему преимущественно благодаря своему личному влиянию и дружбе с Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Кириллом, а также при помощи прекрасно выстроенной системы взаимоотношений с дипломатическими представителями европейских держав в Святой Земле. Карцов способствовал удалению из Иерусалима двух начальников Русской Духовной Миссии: епископа Кирилла (Наумова) и архимандрита Леонида (Кавелина). При этом он не раз официально просил перевести его из Иерусалима, но вынужден был оставться на этой должности до полного урегулирования всех деталей, связанных с реконструкцией купола. С архимандритом Антонином (Капустиным) у Карцова сложились прекрасные деловые отношения, что видно из писем и дневников Антонина. См: Букреева Е. М. Карцовы на дипломатической службе. Материалы к биографии // Великий князь Константин Николаевич и русский Иерусалим: к 150-летию основания. М., 2012. С. 59–87.], он также служил на Св. Голгофе, коленопреклоненно молился о нем, и торжественно возложил на него крест с частицей Животворящего Древа. Старец неоднократно плакал, провожая своего «друга и сына». Всем, окружающим его, было на диво такое сочувствие его с отъезжающим, небывалое в Патриархе.
   Преосвященнейший Мелетий еще жив. Даже в состоянии был переехать на лето на одну дачу поблизости Св. Града. Но выздоровление все-таки ему не обещается. Простуда его перешла в чахотку. Племянник его Митрофан, по усильному настоянию дяди, сделан игуменом Гефсиманским.
   О. арх[имандрит] Гавриил на высланные Вами деньги выстроил в своем монастыре одну гостиную комнату, которую и назвал Вашим именем. Недавно встретился я с ним на дороге около Бет-Жалы. Просил меня написать Вам, что он присно носит дорогой образ Ваш в сердце своем. Заиорданские бедуины зовут его к себе игуменствовать, но он отрицается такой чести, памятуя, что мог быть у них не игуменом, а архиереем.
   Не знаю, имеете ли в библиотеке своей книгу: Іεροσολυμιας (8º. 1862 г. Иерусалим. 680 стр.), составленную ученым здешним иеродиаконом Григорием Паламо́ю? [450 - Григорий Палама – иеродиакон Святогробского братства, впоследствии иеромонах и архимандрит, настоятель Иерусалимского подворья в Москве. См: Письма архимандрита Григория Паламы А. С. Норову. ОР РНБ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 513.] Если собираете для библиотеки Вашей все, что печатано о Иерусалиме, то кстати бы иметь и ее.
   Затруднительным представляется возвращение к Вам иконы Снятия со Креста. Не соблаговолите ли пожертвовать ее в церковь Миссии нашей? Оклад ее можно снять и наложить на ту, которую Вы намерены прислать вновь для Св. Голгофы.
   Когда-то окончится дело здешней Миссии? Мне уже крепко желается узреть паки свой любезный Царьград.
   С глубочайшим уважением и сердечною преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою и недостойным богомольцем а[рхимандрит] Антонин
   Иерусалим
   12 июля 1867.

   [PS] [451 - Текст размещен на левом поле последней страницы письма.] В юбилейный день Московского Святителя [452 - То есть митрополита Московского Филарета.] Его Блаженство намерен вместе с Миссиею служить на Св. Голгофе Бож[ественную] Литургию с молебном.

   Ваше Высокопревосходительство Милостивый Государь!
   Честь имею принесть Вам живейшую благодарность за Вашу добрую, и столько лестную, память обо мне, коей свидетельством послужило мне снова Ваше почтеннейшее письмо ко мне, переданное мне преподобнейшим о. Епифанием 19-го числа истекшего месяца. Вручитель письма Вашего, вопреки предположению Вашему, не изволил зажиться здесь, и спешно возвращается под гостеприимный кров Ваш.
   С Его Преподобием я совсем было решился уже отправить к Вашему Высокопревосходительству, по желанию Вашему, Вашу икону Снятия с Креста Иисуса Христа, да жаль весьма стало отдавать ее. Мы уже привыкли к ней здесь, и другой такой конечно не достанем себе, а Вашему Высокопревосходительству так легко заказать сделать с имеющейся у Вас гравюры другую такую же! У нас здесь тоже есть своя Церковь, да еще и не одна. Не пригодившееся для Св. Голгофы пригодилось бы для нашего храма, который пока еще не богат искусными произведениями иконописи. Впрочем, если Ваше Высокопревосходительство непременно пожелаете иметь означенную икону при себе, я приложу всякое старание выслать ее Вам.
   О Полиглотте Библии я писал к Вам на основании слухов здешних, выдававших ее за Вашу собственность. Относительно же (Буксторфова издания) Библии Еврейской я к сожалению не могу доставить Вам никаких сведений. Дело г. Левиссона с покойным Дукатом (на руках которого предположительно остались все книги первого) представляется весьма запутанным. Смерть истца окончательно ставит в тупик того, кто пожелал бы что-нибудь уведать или отыскать. Жена покойного переехала на жительство в Египет, и теперь не у кого даже спросить о чем-нибудь, относящемся к имуществу г. Левисона.
   В досужное время я делаю туда-сюда экскурсии с фотографической машиной, и успел уже снять несколько развалин древних монастырей Палестины, как-то: Харитоновой 1-й и 2-й Лавры, Хозевской Лавры, Лавры Св. Евфимия (Неби-Муса), Св. Предтечи (на Иордане), Каламонской (Св. Герасима), Мартириева монастыря, Св. Саввы и пр. Если соблагоизволите, я с удовольствием пришлю Вам снятые мною (не все – удачно) виды.
   Его Блаженство с великою радостию принял от меня присланные ему из Св. Синода деньги. Давно уже я не видал его таким веселым, каков он был в счастливый день начинающегося восстановления добрых сношений между ним и Св. Синодом. В субботу он изъявил желание служить вместе с Миссиею на Голгофе по случаю святительского юбилея Московского Владыки.
   Каменная постройка нового купола над Гробом Господним совсем уже кончена. Ждут вскорости доставки из Парижа железного остова свода.
   С глубочайшим почтением и живейшею преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою а[рхимандрит] Антонин
   Иерусалим
   2 авг[уста] 1867 г.

   Иерусалим. 27 декабря 1867 года.

   Ваше Высокопревосходительство, глубокочтимейший Авраам Сергеевич!

   Приношу Вам вседушевную благодарность за Вашу дорогую и лестную память обо мне, свидетельствуемую Вашим нередким писанием ко мне. Я вижу в этом отрадный залог того, что хотя кто-нибудь в Петербурге припоминает о продолжающемся невольном пребывании моем в Иерусалиме. Лично для меня, подобное невнимание столицы к делам здешним не составляет еще горя невыносимого. Где ни жить, – жить, пока живется. Но для пользы места хорошо, если бы нас не забывали те, на кого очи наши уповают…
   Его Блаженство Патриарх благословляет Ваше Высокопревосходительство отечески и дружески. После того, как ему по-прежнему начали присылать из России боголюбивые пожертвования на Гроб Господень, он заметно повеселел и успокоился. Дружественное ответное письмо блаженной памяти митрополита Московского также принесло свою, и немаловажную, долю утешения досточтимому старцу. Одно теперь его смущает: заметное покровительство со стороны правительства нашего низложенному Его Блаженством соборно, бывшему архиепископу Синайскому Кириллу [453 - Кирилл II Византийский, архиепископ Синайский, Фаранский и Раифский. 7 декабря 1859 г. хиротонисан в сан епископа Константинопольским Патриархом Кириллом VII, что спровоцировало конфликт с Иерусалимским Патриархом Кириллом II, претендовавшим на первенство в поставлении главы Синайской архиепископии, канонически зависимой от Иерусалимского Патриархата. Оказавшись во главе Синайского монастыря проявил себя как деспотичный правитель, безконтрольно расходовавший средства монастыря на личные нужды. Это спровоцировало острый конфликт архиепископа со всей братией монастыря, которая обратилась к суду Иерусалимского Патриарха. 5 сентября 1867 г. был низложен со своего поста собором Иерусалимской Церкви. В работе собора, низложившего архиепископа Кирилла, принимал участие и Антонин (Капустин), впоследствии горячо отстаивавший перед российским посланником в Константинополе графом Н. П. Игнатьевым правомочность и справедливость его низложения. (ГА РФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 2294. Л. 90–96об; 128–131об). Российский Синод обратился за разъяснением по канонической стороне вопроса к А. С. Норову, который встал на сторону архиепископа Кирилла и Константинопольского Патриарха, претендовавшего на право своего престола вершить суд над главой титулярной архиепископии Синая. См: АВП РИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 433. Л. 12–13.], доведшему своим своекорыстием и сатрапством знаменитую обитель до последней степени расстройства. Его Блаженство подробно писал о сем деле и в наше посольство в Константинополе и в Св. Синод, но сочувственного отзыва себе ниоткуда не получил. Между тем низложенный, с помощью заграбленных монастырских денег, старается в Цареграде уничтожить все деяния здешнего Синода, относительно его бывшие. Сам Вселенский Патриарх, по-видимому, поддерживает его вместе с турками и… нами.
   Высокопреосвященнейший Мелетий, Ваш старый знакомый и друг, также, конечно, благословляет Ваше Высокопревосходительство, но уже одним только блаженным духом своим. Вчера мы проводили его на Сион среди горького плача множества чтивших и любивших его лиц. В прилагаемом при сем скороспешном некрологе и таком же надгробном Слове Вы прочтете некоторые подробности о его блаженной кончине и его торжественном погребении [454 - См: Антонин (Капустин), архим. Преосвященный Мелетий, наместник Иерусалимскго Патриарха, митрополит Петры Аравийской // Антонин (Капустин), архим. Из Иерусалима. Статьи. Очерки. Корреспонденции. 1866–1891. М., 2010. С. 371–373.]. За день до кончины, по уверению доктора, на вопрос последнего о том, что́ чувствует умирающий, кружение или боль, тот едва внятным голосом отвечал: кружение (ζάλην). Из этого можно заключить, что благостный святитель не страдал перед смертию. Пусть и это послужит утешением любившим его!
   В октябре и ноябре я сделал небольшую потешную поездку по земле Филистимской от Газы до Кесарии, и кое-что снял фотографически. Находок археологических, почему-нибудь важных и любопытных, при этом однако ж не было. Списал впрочем 5 надгробий христианских с мраморных плит, найденных в Магома́ Газском [455 - Город Майюм – морской порт Газы, был административным центром. Жители Майюма приняли крещение раньше Газы. Во времена Юлиана Отступника язычники Газы захватили Майюм и истребили в нем христиан. Постепенно город утратил свое первенствующее значение.], относящихся, по-видимому, к VI веку с особенным летосчислением. В Элевферополе видел развалины очень древней Церкви, и пречудные подземелья, чуть ли еще не Ханаанской эпохи. [456 - Антонин видел развалины крестоносской церкви св. Анны, на холме рядом с городом Элевтерополем. Причудливые подземелья, о которых он упоминает, – это вырубленные в мягкой местной породе подземные сооружения города: складские помещения, водные цистерны, колумбарии, маслодавильни. Датируются II–I вв. до н. э. – I в. н. э. Сегодня – национальный парк Бейт-Гуврин. Вас наверняка туда возили.???] Постараюсь дать отчет о сей поездке в каком-нибудь из духовных журналов наших. [457 - См: [О поездке в землю Филистимлянскую. Отрывок из письма о. архимандрита Антонина М. П. Погодину из Иерусалима от 11 января] // Русский. СПб., 1868. 2 мая. Л. 11. С. 169.]
   4-го Декабря мы молились со всеми русскими в пристроенном Вами приделе св. Великомученицы, что в Никольском монастыре, и поминали имена ктиторские. Господь да внимет недостойной молитве нашей, и да продлит жизнь Вашу на многие и многие лета, а блаженный дух рабы Божией Варвары да упокоит в обителях дому Отца Своего!
   Приношу поздравление с Новым Годом, в который препровождая Вас всеми благожеланиями сердца, с глубочайшим почтением и нелестною преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга и недостойный богомолец а[рхимандрит] Антонин
   [PS] [458 - Текст размещен на левом поле последней страницы письма.] И Некролог и Слово покорнейше прошу, не замедляя, препроводить в Редакцию «Духовной Беседы» для напечатания.

   Посылая при сем к Вашему Высокопревосходительству два оттиска статьи: Пасха в Иерусалиме 1867 г. [459 - [Антонин (Капустин), архим.] Пасха в Иерусалиме 1867 г. // Херсонские епархиальные ведомости. Одесса, 1867. № 12. С. 140–162.], я покорнейше прошу Вас принять с благосклонностию один из них для палестинского отдела библиотеки Вашей. Другой же оттиск (вместе с подобною же статьею: 6-е января на Иорда не [460 - [Антонин (Капустин), архим.] 6-е января на Иордане // Херсонские епархиальные ведомости. Одесса, 1867. № 5. С. 205–235.]) не найдете ли возможным доставить каким-нибудь путем Его Сиятельству г. об[ер-]прокурору Святейшего Синода? Причиною, побуждающею меня обратиться к Вам о сем с покорнейшею просьбою, – если и не совсем достаточною, то по крайней мере благовидною, я мог бы счесть окончательные строки сказанной статьи, заключающие в себе 6 пунктов, из коих каждый стоит внимания людей, имеющих право, власть и силу вызывать те или другие правительственные распоряжения на общую пользу Отечества. К ним (пунктам) можно бы присоединить еще один, именно – тот, чтобы поклонникам св[ятых] мест выдавались паспорты заграничные на срок, не превышающий 8 месяцев (от сентября по апрель месяц…). Весьма [461 - Дальнейший текст на полях отчеркнут красным карандашом.] полезною мерою могло бы служить требование для всякого поклонника (из простонародья), ручательство за него того общества, к которому он принадлежит, – прописываемое на самом увольнительном свидетельстве его, на основании которого выдается в пограничных городах наших предъявителю его заграничный паспорт. С проведением железных дорог к Черному морю предвидится такой наплыв сюда людей, непригодных к заграничному странствованию, что невольно начинаешь бояться за будущее.
   От бедняков здесь, можно сказать, проходу нет. Ни выехать домой человеку не на что, ни здесь проживать нечем. В Иерусалиме и в Яфе [462 - Так в тексте.] не редкость уже теперь увидеть ходящих по дворам за милостыней соотечественников наших, к стыду русского имени. В 1863 г. я сам плыл от Таганрога до Константинополя на пароходе с одним записным нищим, не стыдившимся ходить с кошелем. Ка́к его выпустили за границу, понять не можно.
   Относительно пьянства распространяться нет нужды. Достаточно прочитать одно: «6-е января на Иордане», чтобы пожелать принять против него меры. И в настоящее время живет в Иерусалиме одна (еще из благородных!) поклонница, преданная нестерпимому пьянству, и пришедшая в последнюю нищету. Как освободиться от такой личности, совершенно не придумаем.
   Уже при мне с молодыми поклонницами нашими было столько неблаговидных историй здесь, что не желать видеть их более на св[ятых] местах кажется делом самым законным… То, чем заключился день 6-го января, так печально, что и рассказать нельзя. А были случаи и еще скандальнее…
   Одним словом: неизбежны разного рода и вида мероприятия со стороны правительства для ограничения вольных и невольных злоупотреблений нашего поклонничества. Его Сиятельство может быть обратит содержание обеих статей в повод к тому, чтобы сделать что-нибудь в предотвращение зла.

Библиография

Проект издания Дневника архимандрита Антонина: 1817–1894 гг [463 - Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ № 11-61-00004.]. Кирилл Вах

   Архимандрит Антонин (Капустин).
   Дневник. Год 1881.
   М.: «Индрик», 2010. 384 с.

   В конце 2011 г. вышел в свет первый том важнейшего источника по истории русского присутствия в Святой Земле – Дневник начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина) за 1881 год. Издание подготовили Н. Н. Лисовой и Р. Б. Бутова, ответственный редактор член-корреспондент РАН Я. Н. Щапов (1928–2011). Событие долгожданное и неординарное. Среди всего, чем за последние два десятилетия обогатилась наша научная литература в области изучения Русской Палестины, «этот уникальный по многогранности и информативности» [464 - Антонин (Капустин), архим. Дневник. Год 1881. М., 2010. С. 12.] документ по праву занимает первое место.
   Необходимость издания Дневника ощущалась давно, [465 - Первые публикации фрагментов Дневника архимандрита Антонина относятся к началу XX в. См: Из автобиографических записок бывшего начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме о. архимандрита Антонина // Сообщения ИППО. СПб., 1899. Т. 10, янв. – февр. С. 9–29; Несколько летописных данных из первых дней существования Русский подворий в Иерусалиме (Описание освящения Троицкого собора в Иерусалиме 28 октября 1872 г.) // Сообщения ИППО. СПб., 1901. Т. 12. № 1. С. 73–75; Низложение Иерусалимского Патриарха Кирилла (дневник покойного начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме о. архимандрита Антонина) // Сообщения ИППО. СПб., 1901. Т. 12. № 1. С.75–84; Несколько летописных данных из первых дней существования Русских подворий в Иерусалиме (Описание освящения Троицкого собора в Иерусалиме 28 октября 1872 г.) // Сообщения ИППО. СПб., 1901. Т. 12. № 1. С. 73–75.] но вот подступиться к этому обширному рукописному памятнику долго не представлялось возможным. Оригинал его, написанный мелким бисерным почерком, хранится в РГИА (Собрание Св. Синода. Ф. 834. Оп. 4. Д. 1118–1132). [466 - Полное описание всех томов Дневника впервые выполнила М. А. Салмина, которая в буквальном смысле вытащила из небытия как сам источник, так и фигуру архимандрита Антонина, документально представив масштаб его деятельности и его личности. Марина Алексеевна и в настоящий момент остается единственным ученым, прочитавшим оригинальную рукопись РГИА от начала до конца, а сделанное ее описание – единственное полное описание всего комплекса Дневника архимандрита Антонина. См: Салмина М. А. Дневник архимандрита Антонина (Капустина) // ТОДРЛ. Т. 27. Л., 1972. С. 420–430.] Несмотря на то, что с течением времени он все чаще попадал в поле зрения ученых, [467 - Обзор основной научной литературы, вязанной с изучением материалов Дневника дан в статье Л. А. Герд (Герд Л. А. Архимандрит Антонин Капустин и его научная деятельность (по материалам петербургских архивов // Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. СПб., 1999. С. 8–35.] его огромный объем оставался главным препятствием для полноценной работы с этим источником. Причиной этому был с одной стороны сложный для чтения почерк Антонина, с другой – слабая степень изученности темы русского присутствия в Палестине в целом. Ситуация стала меняться после появления двухтомника документов «Россия в Святой Земле», подготовленного Н. Н. Лисовым. Этот труд по сути положил начало самостоятельному историческому направлению: изучению русского духовного и политического присутствия в Палестине, и обозначил основные направления этой работы. В этом издании были опубликованы фрагменты дневников Антонина, относящиеся к 1866, 1868, 1870 и 1881 годам его жизни. [468 - Россия в Святой Земле. Документы и материалы: в 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 147–160; Т. 2. М. 2000. С. 544–588.] Находящиеся и сегодня в библиотеке ИППО в Москве четыре тома Дневника за указанные годы представляют собой рукописные и одну машинописную копии с оригинальной рукописи. [469 - Описания этих томов см: Россия в Святой Земле. Документы и материалы: В 2 т. / Предисл. П. В. Стегния. Сост., подгот. текста, вступ. статья, комментарии и общая редакция Н. Н. Лисового. Т. 2. М. 2000. С. 547.]
   Скажем более подробно об упомянутой копии Дневника. В течение нескольких лет [470 - Антонин (Капустин), архим. Дневник. Год 1881. С. 319.] после кончины архимандрита Антонина в Иерусалиме для В. Н. Хитрово была сделана полная машинописная (частично оставшаяся в рукописной форме) копия всего массива Дневника, которая находилась в библиотеке Императорского Православного Палестинского Общества. Работы по копированию Дневника предполагали следующую последовательность: расшифровку рукописи переписчиками, которые часто не знали греческого языка и потому просто оставляли пробел на том месте где должна была находится греческая фраза с пометкой о ней на полях, затем машинописный набор и редактуру, при которой в текст вносились и греческие слова, а также изредка делались некоторые редакторские примечания, и наконец составлялись указатели. По неизвестным причинам последовательно провести всю работу не получилось. Можно предположить, что на каком-то этапе было принято решение поставить точку в процессе копирования. Часть Дневника при этом осталась в писарской копии. Затем весь массив скопированного текста был разделен на тома. Принцип деления не ясен. К каждому такому тому были составлены указатели: именной, географический и предметный. Последние два присутствовали не во всех томах. Иногда все три указателя объединялись в один. Указатели были частично проаннотированы. Их составлением занимались одновременно несколько человек. Нет сомнения, что данную работу могли делать только люди, непосредственно знакомые с соответствующими реалиями Святой Земли. Очевидно, что одним из таковых был сам В. Н. Хитрово. В настоящий момент эти аннотации часто служат единственным надежным ориентиром для понимания реалий Дневника. Большая часть личной библиотеки основателя Палестинского Общества, в том числе и копии Дневника архимандрита Антонина, еще при жизни В. Н. Хитрово вошла в состав роскошной научной библиотеки ИППО. Копирование Дневника, предпринятое В. Н. Хитрово, было по сути подготовкой к его изданию, осуществить которое по ряду причин не удавалось вплоть до памятного 1917 года.
   После революции в России судьба библиотеки ИППО, как и Общества в целом, сложилась печально. [471 - См: Лисовой Н. Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX – начале XX в. М., 2006. С. 428–434. О библиотеке ИППО: Там же. С. 433–434.] Сначала библиотека оказалась в ведении ГАИМК (1923), затем была передана без инвентарной описи в тюках и связках в БАН, но фактически книги складировали в помещениях, занимаемых Ленинградским отделением Института востоковедения АН СССР. [472 - Клещук С. Е. Как разоряли библиотеку: из истории современности // Научные и технические библиотеки. 1992. № 8. С. 64–65.] Оттуда значительная часть библиотеки и вся Палестинская коллекция фотографий ИППО поступили в Музей истории религии и атеизма АН СССР (1939). [473 - Клещук С. Е. Как разоряли библиотеку: из истории современности // Научные и технические библиотеки. 1992. № 8. С. 65.] После сосредоточения основной административной деятельности Палестинского Общества в Москве, в его распоряжение из остававшейся на балансе БАН части библиотеки ИППО передали небольшое количество книг, среди которых находились и неопубликованные рукописные материалы (1952). Финальным актом в этом разрушительном процессе стала передача остатков библиотеки ИППО из БАН в Московскую Патриархию (1982). [474 - «В 1982 г., к столетию Российского Палестинского Общества (того, которое при Академии наук), Библиотека Академии наук СССР получила указание сверху передать Московской Патриархии все, что она имеет из имущества РПО. Вот БАН и передала 8626 книг со штампом ИППО, каталоги и инвентарные книги. Для Бан эта история кончилась, но где остальное?» (Там же. С. 67).] Об этом событии нужно сказать подробнее, поскольку до настоящего времени никакой информации о дальнейшей судьбе этих книг, насколько нам известно, не публиковалось. По словам члена-корреспондента РАН Г. И. Вздорнова, человеком, который договорился о передаче Церкви хранившейся в БАН библиотеки ИППО был архимандрит Иннокентий (Просвирнин), один из самых выдающихся представителей русского ученого монашества Новейшего времени. Об этом Герольд Иванович узнал со слов самого отца Иннокентия.
   С именем архимандрита Иннокентия связано множество фундаментальных проектов, имевших ключевое значение для российской культуры в самом широком смысле этого слова. Одной из его инициатив стало создание государственного библиотечного охранного фонда на фотопленках. Но по иронии судьбы оказавшаяся в его распоряжении библиотека ИППО погибла. Произошло это после того, как церковное начальство лишило архимандрита Иннокентия занимаемого им помещения в Водовозной башне Троице-Сергиевой лавры, где он создал фундаментальный церковно-научный и издательский центр и куда перевез из Ленинграда библиотеку ИППО. [475 - Архимандрит Иннокентий (Просвирнин) (1940–1994), выдающийся церковный ученый, за относительно короткий период времени был отстранен от преподавания в духовных школах МДА, исключен из братии лавры и изгнан с ее территории, лишен собранных им архивов и библиотеки, поскольку формально все это принадлежало Церкви, уволен с работы в Издательском отделе Московской Патриархии и переведен в Иосифо-Волоцкий монастырь. Там при странных обстоятельствах в апреле 1993 г. он подвергся жесточайшему избиению двумя рабочими (что послужило главной причиной его безвременной кончины), затем, умирающий, был отчислен из братии и этого монастыря. Архимандрит Иннокентий нашел последнее пристанище в Новоспасском монастыре, где скончался 12 июля 1994 г. в келье епископа Порфирия (Успенского), которого он всю жизнь почитал.] Помещения башни сразу после изгнания о. Иннокентия были очищены и от собранных там вещей, дальнейшая судьба которых остается нам совершенно неясной. Так завершил свое существование научно-издательский центр архимандрита Иннокентия в Троице-Сергиевой лавре, а вместе с ним канула в небытие примерно третья часть библиотеки ИППО.
   Каким-то чудом в башню отца Иннокентия не попали два тома Дневников архимандрита Антонина за 1873 и 1879 годы, которые в настоящее время хранятся в отделе рукописей БАН. [476 - ОРРК БАН. Текущие поступления. 1382, 1383.] Еще раньше четыре отдельных тома Дневника за 1866, 1868, 1870 и 1881 годы, были переданы в библиотеку ИППО в Москве. По-видимому, копии Дневника в то время никем не воспринимались как единое целое. Большая же его часть, как уже было сказано, еще до войны оказалась в распоряжении Музея истории и атеизма, располагавшегося первоначально в помещении Казанского собора на Невском проспекте Санкт-Петербурга. Подсобных помещений в неприспособленном под музей здании катастрофически не хватало, и некоторые фонды, в том числе и основная часть библиотеки ИППО, хранились в ящиках и штабелях и почти никогда не использовались. О существовании этой «музейной» части копий дневников архимандрита Антонина полностью забыли. [477 - Так, дневники из библиотеки ИППО в Москве за 1866, 1868, 1870 и 1881 гг. рассматривались публикаторами как «сохранившаяся часть» того, что было когда-то скопировано для ИППО. См: Россия в Святой Земле. Т. 2. М. 2000. С. 546. Когда идея издания всего Дневника архимандрита Антонина (Капустина) только обсуждалась в начале 2000-х гг., нам доводилось слышать от Н. Н. Лисового предположение о том, что пропавшие копии могут находится в БАН или в Музее истории религии и атеизма в Санкт-Петербурге. Позднее это предположение полностью подтвердилось.] До тех пор, пока Музей находился в помещении собора, обнаружить их когда-либо вообще не представлялось возможным. Ситуация поменялась после переезда музея в новое здание на Почтамтской (д. 14/5), где для библиотеки было выделено отдельное помещение.
   Тут пишущий эти строки вынужден обратиться к собственным воспоминаниям и с благодарностью назвать имя бывшей заведующей библиотекой Музея истории религии в Санкт-Петербурге Галины Дмитриевны Калиничевой. В ноябре 2005 г. мне довелось работать в библиотеке Музея. Разговорившись с Галиной Дмитриевной, которая хорошо знала, чем занимается издательство «Индрик», и систематически покупала наши книги для библиотеки Музея, мне совершенно неожиданно было предложено посмотреть библиотеку Императорского Православного Палестинского Общества, которая хранилась отдельно от остального фонда. Трудно передать изумление, смешанное с восторгом, когда моему взору открылись стоящие в ряд знакомые по Москве корешки с золотой надписью: «Дневник архимандрита Антонина» и указание годов. Среди них точно не хватало московских томов и еще двух за 1873 и 1879 годы, которые уже были обнаружены в БАН. [478 - Герд Л. А. Архимандрит Антонин Капустин и его научная деятельность. С. 10. Сноска 9.] Сомнений быть не могло: перед нами стоял «забытый» комплект Дневника – копия, выполненная для В. Н. Хитрово. Но на этом открытия не закончились. В составе прочих находились и копии дневников за 1883–1886 годы, утраченные в комплекте РГИА. [479 - «Под номером XIII в Архиве числится тот том, который у Антонина (см. надпись синим карандашом на первом чистом листе после переплета) обозначен XIV. Местонахождение тома XIII (по счету Антонина) Дневника, охватывающего события 1883–1886 гг., нам пока не известно» (Салмина М. А. Дневник архимандрита Антонина (Капустина). С. 421).] Таким образом, обнаруженные нами копии позволяли заполнить лакуну, существовавшую в оригинале. Поведав о находке Н. Н. Лисовому, я вскоре вернулся в Петербург, и в январе 2006 г. с разрешения руководства Музея сфотографировал некоторые дневники, в первую очередь за 1883–1886 годы. Теперь можно было всерьез говорить о возможности издания всего Дневника архимандрита Антонина.
   Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в ответ на письмо Председателя ИППО Я. Н. Щапова благословил начинание и согласился стать почетным председателем коллектива ученых, занятых подготовкой Дневника к изданию. [480 - Резолюция Святейшего Патриарха Алексия II от 25 января 2006 г. воспроизведена в книге: Антонин (Капустин), архим. Дневник. Год 1881. С. 4.] К сожалению, Патриарху Алексию не довелось дожить до выхода в свет первого тома этого издания, а вскоре после его выхода в свет ушел из жизни и Ярослав Николаевич Щапов. Вечная память почившим покровителям этого издания.
   Необходимо упомянуть и еще одного участника проекта – С. Ю. Житенева, профинансировавшего из собственных средств фотосъемку палестинских дневников с подлинной рукописи архимандрита Антонина в РГИА и осуществлявшего организационную и административную поддержку проекта. [481 - В 2006–2007 гг. С. Ю. Житенев являлся ученым секретарем ИППО.] Окончание работы по изданию Дневника запланировано на 2017 год – к 200-летию со дня рождения архимандрита Антонина. [482 - Антонин (Капустин), архим. Дневник. Год 1881. С. 12.] Для реализации этого амбициозного плана организаторам предстоит создать редколлегию и распределить работы по различным тематическим направлениям: палестинский период, афинский и константинопольский периоды, киевский период, детство и обучение в духовных школах.
   Издание Дневника за 1881 год стало возможным благодаря поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). [483 - Подготовка его длилась более десяти лет. См: Там же. С. 12.] Он должен стать своего рода эталоном для последующих выпусков. В настоящее время подготовлен к печати следующий том Дневника за 1880 год. В рамках совместного конкурса «РГНФ – ИППО» реализуется исследовательский проект по подготовке к изданию дневников за 1850–1865 годы (афинский и константинопольский периоды). Как отмечено в предисловии к Дневнику за 1881 год, [484 - Подготовка его длилась более десяти лет. См: Там же. С. 12.] публикация отдельных томов дневника будет осуществляться не в хронологическом порядке, а по мере готовности томов. Искренне надеемся, что колоссальный научный проект по изданию полного Дневника архимандрита Антонина увидит свет в юбилейном 2017 году.