Таисия Паниотова
Культурная история Запада в контексте модернизации (XIX начало XXI в.)

Раздел I. Теоретико-методологическое введение

1.1. К определению основных понятий: модерн, модернизация, культура, культурная история

   Поскольку в данной книге мы будем часто пользоваться такими понятиями, как «модерн», «модернизация», «модернизм», «мо– дернити», «современный», «культура» и др., имеет смысл, приступая к изложению, определиться с теми значениями, которые им приписывает автор.
   В научной литературе слово «модернизация» употребляется чрезвычайно широко и в различных контекстах. На первый взгляд, «модерн», «модернити», «модернизм», «модернизация», а также близкие по смыслу, но отличающиеся по звучанию слова «современный», «современность» образуют семейство концептов с признаками родства. Но по сути они далеко не идентичны.
   Слово «modern» появилось в европейских языках уже в конце V в. и служило для разграничения христианского настоящего и римского языческого прошлого. В последующие эпохи содержание этого понятия менялось, но только Просвещение и романтизм наполнили его значением, близким к тому, которое мы используем и поныне. В современном русском языке термин «модерн» используется в двух смыслах. Во-первых, для названия большого художественного стиля конца XIX – начала XX в., известного как ар-нуво во Франции и Бельгии, сецессион – в Австрии и Чехии, югендштиль, в Германии, модерн, в России. Во-вторых, под Модерном – или Большим Модерном – понимается определенная историческая эпоха, а точнее – Новое время. В таком понимании Модерн и Новое время становятся тождественными. Что же касается понятия «модернизм», зачастую отождествляемого с авангардизмом, то оно служит для обозначения совокупности кризисных направлений в художественной культуре XX столетия, которые начали внедрять принцип самореализации субъективного «Я» в искусство и литературу.
   Итак, понятие «модерн» относят к определенной исторической эпохе, за которой в русском языке закрепилось название «Новое время». Новое время, с точки зрения историков, имеет четкие хронологические рамки, однако в вопросе о том, каковы они, единодушия среди ученых нет. Одни считают, что его нижняя граница – это Ренессанс и Реформация, другие привязывают к конкретной дате – 1492 г. (открытие Колумбом Америки); третьи датируют начало Нового времени событиями Английской буржуазной революции или даже серединой XVII в. Расходятся ученые и в мнениях об окончании эпохи Нового времени. Для одних это – завершение Франко-прусской войны и образование Германской империи (1870-1871). Другие – в основном это представители марксистской историографии – полагают, что эпоха Нового времени завершилась Октябрьской революцией в России. Третьи связывают конец Новой и начало Новейшей истории с завершением Первой мировой войны (1918). Существуют также точки зрения, согласно которым Мо– дерн/Новое время продолжается до начала научно-технической революции в середине XX в., до утверждения постмодерна в последней трети XX в., либо вообще является «незавершенным проектом».
   С точки зрения культурологии, Новое время может быть не связано столь жестко с теми или иными историческими событиями, хронологическими рамками. Главное культурологи видят в том, что в духовной жизни Западной Европы произошел такой глубокий переворот, которого еще не знала мировая история. Новый образ жизни и мышления сформировал новые ценности, обусловил новое видение действительности, повлиял на творческую деятельность. Все это нашло воплощение в культуре модернити [1 - О ней пойдет речь в п. 1.3 данного раздела.]. Однако культурологи не могут быть безразличны к тому, закончился ли Модерн, или он до сих пор остается «незавершенным проектом». Мы готовы солидаризироваться с позицией Э. Гидденса [2 - Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004.] и Ю. Хабермаса [3 - Хабермас Ю. Модерн – незавершенный проект / пер. с нем. А. Б. Григорьева // Вопросы философии, 1992. № 4. С. 40-52.], которые считают, что проект модерна сохраняет свою актуальность и творческий потенциал – по крайней мере для стран второго и третьего «эшелонов модернизации».
   Не меньше расхождений среди ученых и по вопросу, что собой представляет модернизация. П. Штомпка обобщил различные точки зрения и выделил три основных значения данного понятия. В первом, предельно общем смысле модернизация – это синоним всех прогрессивных социальных изменений, способствующих продвижению общества вперед. При таком понимании модернизацией будет и выход из пещер, и строительство первых укрытий, и приход автомобилей на смену лошадиным повозкам или компьютеров – на смену пишущим машинкам. Но собственно к теории модернизации ближе две другие трактовки:
   1) Модернизация как комплекс социальных, политических, экономических, культурных и интеллектуальных трансформаций, происходивших на Западе с XVI в. и достигших своего апогея в XIX-XX в. Сюда включаются процессы индустриализации, урбанизации, рационализации, бюрократизации, демократизации, утверждения влияния капитализма, распространения индивидуализма и мотивации успеха, утверждения разума и науки и т. д. Модернизация в этом смысле означает «процесс превращения традиционного, или дотехнологического общества, по мере его трансформации, в общество, для которого характерны машинная технология, рациональные и секулярные отношения, а также высоко дифференцированные социальные структуры» [4 - O’Connelee J. 1976. The Concept of Modernization / / Comparative Modernization: A Reader / ed. by C. E. Black. New York? London, P. 13-24 – Цит. по П. Штомпка Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996.].
   2) Во втором значении термин «модернизация» относится преимущественно к отсталым или слаборазвитым обществам и описывает их стремление догнать ведущие, наиболее развитые страны, сосуществующие с ними в одном историческом времени, в рамках единого глобального пространства. Другими словами, в таком случае понятие «модернизация» описывает движение от периферии к центру современного общества и трактуется как общественно– исторический процесс, в ходе которого традиционные общества становятся прогрессивными, индустриально развитыми.
   Понятие «модернизация» используется в научных исследованиях в основном для обозначения процессов социально– экономического, политического и научно-технического роста и изменений, обозначающих переход от традиционного общества к современному, которое, по мнению В. Федотовой, предполагает: ориентацию на инновации, преобладание инноваций над традицией, светский характер социальной жизни, поступательное (нециклическое) развитие, выделенную персональность, преимущественную ориентацию на инструментальные ценности, индустриальный характер, массовое образование, активный деятельностный психологический склад и т.д. [5 - Федотова В. Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии, 2000. № 4. С. 10] Согласно мнению Ш. Н. Эйзен– штадта, высказанному им в одной из работ 1960-х гг., модернизация представляет собой «процесс изменения в направлении тех типов социальных, экономических и политических систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX в. и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX веках – на Южно-Американский, Азиатский и Африканский континенты» [6 - Eisenstadt S. N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1966. P. 1.]. Понятно, что в такой трактовке модернизация фактически совпадает с вестернизацией.
   В более узком, специальном значении этого слова концепт модернизации образует ядро социологических теорий XX в. от Ф. Тённиса до Т. Парсонса, марксистских теорий империализма. Среди наиболее значимых достижений неевропейской мысли следует указать на теории десарольизма и работы Дж. Джермани о традиционных и современных массовых обществах.
   Некоторые авторы, видят в культуре модернити основу западного модернизационного проекта, но не признают его универсальности, говорят о возможности осуществления в ряде стран «модернизации в обход модернити», т. е. о модернизации, не совпадающей с вестернизацией, о модернизации с опорой на национальные традиции. Это касается прежде всего стран второго и третьего «эшелонов модернизации».
   Концепция «эшелонированности» капиталистического развития (И. К. Пантин) предполагает, что те или иные страны включаются в процесс модернизации в разных формах и заметно отличаются друг от друга темпами своего развития. В контексте этой концепции можно выделить три «эшелона модернизации». Первый «эшелон» образуют такие «классические» страны, как Великобритания, Франция, Голландия, Германия и др. Позже к ним присоединились Соединенные Штаты Америки и Канада. Здесь модернизация была органичной, вытекающей из самой жизни общества.
   Второй «эшелон» образован странами Восточной и Юго– Восточной Европы, Японией, Турцией и Россией. Им было присуще более быстрое прохождение того пути социально-экономического и технического развития, который страны первого «эшелона» преодолевали в течение довольно долгого времени. Предпосылкой и необходимым условием ускоренного развития было использование апробированного чужого опыта, различных форм производства и социальной организации.
   Модернизация стран третьего «эшелона» стала возможной благодаря Великим географическим открытиям. Страны Азии, Африки и Латинской Америки были колонизированы и втянуты в систему мирового хозяйства в качестве источников сырья и рынков сбыта. Главным результатом модернизации стран третьего «эшелона» стала их зависимость от Запада. Особенность стран второго и третьего «эшелонов модернизации» заключается в том, что проводимые преобразования никогда не охватывали всех сторон общественной жизни.
   Также в науке широко используются понятия «современный», «модерность». Итальянский философ Витторио Страда, заметил, что в русском языке есть слова «модернизация», «модерн», но отсутствует базовый термин «модерность», который заменен понятием «современность». В этой связи С. Гавров замечает [7 - Гавров С. Н. Модернизация во имя империи. Социокультурные аспекты мо– дернизационных процессов в России. М.: Эдиториал УРСС, 2004. С. 11.], что категория «модерность» представляет собой более емкое понятие, чем «современность». Так, можно говорить об актуальном периоде модерности, акцентируя его «сегодняшний», наблюдаемый нами период. Что касается прилагательного «современный», то оно скорее содержит оценку изменения и выражает стремление к новому, желание постоянного обновления, и, как следствие предполагает нестабильность существования. Сенегальский философ С. Амин, соглашающийся с тем, что «современность незавершаема по своей сути» [8 - Цит. по: Там же.], обозначает ее не словом «модерность», а словом «модернити». Таким образом, у данного автора синонимами оказываются «модернити» и «современность».
   Не менее многозначным является и понятие «культура». В контексте настоящего исследования мы будем понимать под культурой способ бытия человека в мире, образ его жизни и деятельности. Современная культура для нас – это не только культура наших дней, с которой мы реально связаны и в которой мы фактически живем, но – культура, взятая со всеми ее предпосылками, длительностью формирования, т. е. со всей ее «культурной историей». «Культурная история» в таком контексте звучит почти как «история болезни», и медицинская терминология здесь отчасти уместна. Ведь только погрузившись в «историю болезни», изучив и проанализировав ее, можно попытаться понять и саму «болезнь» – то состояние перманентного кризиса, в котором пребывает культура XX-XXI вв.
   В данной книге делается попытка, соблюдая определенный баланс, проследить соотношение: а) истории как совокупности фактов и процессов, б) культурной истории и в) истории идей, теоретической рефлексии. Фактическая история – это мир, «среда обитания», позитивно или негативно влияющая на культуру. Культурная история – развернутое во времени бытие человека в мире в многообразии форм его проявления; а история идей, теоретическая рефлексия, – это концептуальные представления, способ видения культурной истории. Культурная история – это процесс изменения способов бытия человека в мире, разворачивающийся в пространстве реальной истории, но не тождественный ей. Иначе говоря, культурная история занимает промежуточное положение между фактической историей и историей идей, теоретической рефлексией.
   Еще одно понятие, которое необходимо ввести, – это «современная культура». Что следует понимать под «современным»? Во временнум плане – то, что присутствует в настоящий, момент которому мы сопричастны, в момент, когда мы живем? Или в ценностном плане – то, что «хорошо», «модно», «актуально»? Ответ на эти вопросы содержится в словах Й. Хейзинги: «Не будем терять время на решение вопроса, что должно пониматься под “современным”… Исторически ориентированный индивидуум, как правило, охватывает больший кусок прошлого в своем представлении о современном, чем тот, кто живет близоруко, настоящим моментом. Поэтому термин '“современная культура” будет здесь употребляться в широком диапазоне, заходящем далеко в XIX век» [9 - Хейзинга Й. Homo ludens // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. С. 220.]. Аналогичным образом понимается современная культура в данном исследовании.

1.2. Парадигмы модернизации

   Первые модернизационные парадигмы были сформированы в середине XX в. в условиях распада европейских колониальных империй и появления большого количества «молодых наций» в Азии, Африке и Латинской Америке. Во многом эти теории модернизации были созданы как альтернатива коммунистической ориентации (С. Хантингтон, Д. Эптер, и др.).
   Как отмечает С. А. Ермаханова в своей работе «Теория модернизации: история и современность» [10 - Ермаханова С. А. Теория модернизации: история и современность // Актуальные проблемы социально-экономического развития: взгляд молодых ученых. Новосибирск: ИЭОПП СО РАН, 2005. Разд. 2. С. 233-247.], возникновению теорий модернизации способствовали четыре фактора:
   1) теоретический, который состоял в том, чтобы выработать для западной общественной науки оптимистическую парадигму исторического развития, отличную от той, что была популярна между двумя мировыми войнами, – от концепции кризиса и «заката» западного мира; 2) информационно-политический, включающий в себя не только сбор информации о странах третьего мира, но и выработку практических рекомендаций для соответствующих ведомств США и их союзников.
   3) социополитический, связанный с необходимостью изучения третьего мира, 4) идеологический, т.е. создание теории модернизации в качестве альтернативы социализму.
   Необходимо начать с установления отличий между классическими теориями модернизации и современными.
   В рамках классических теорий модернизация рассматривалась как итог длительных социальных изменений, протекающих в историческом времени. Этот процесс описывался в терминах перехода от простого к сложному, от обычая – к закону, от традиционного общества – к современному (Ф. Тённис), от мифа – к науке и знанию (О. Конт), от солидарности по подобию – к солидарности по взаимозависимости (Э. Дюркгейм), от традиционного общества– к обществу рациональной бюрократии (М. Вебер), от докапиталистического уклада – к капиталистическому (К. Маркс). В любом случае речь шла о многоплановом переходе от состояния, определяемого в целом как «традиционное», к состоянию, именуемому «современным» или «индустриальным», о переходе, неизменно направляемом идеей прогресса как ценностной аксиомой.
   Концепция модернизации, сложившаяся в первый послевоенный период середины XX в. в своеобразном социокультурном и дисциплинарном контексте, фактически не имела прямого отношения к тем проблемам, которые ставились в классических теориях. Она имела непосредственное и преимущественное отношение к экономическому развитию обществ, именовавшихся тогда слаборазвитыми или отсталыми.
   Основные положения концепции сводились к следующему: модернизация возможна лишь в форме вестернизации; она представляет собой прогрессивный гомогенизирующий процесс, приводящий к конвергенции различных обществ; модернизация неизбежна и все страны, имеющие контакты с Западом, рано или поздно будут в нее втянуты; модернизация – длительный процесс, характеризующийся эволюционными изменениями, а не революционными скачками. Наконец, модернизирующиеся общества в сравнении с системами традиционными имеют больше возможностей решать проблемы национальной идентичности, легитимности, участия, справедливого распределения и т. д. [11 - Reyes G. E. Principales teoraas sobre desarrollo есопушюо y social / / Monografias.com. URL: http:/ /www.monografias.com/trabajos10/prin/prin. shtml (дата обращения: 31.07.2012).]
   К концу 1950-х гг. парадигма модернизации обретает автономию от экономической теории и постепенно начинает сближаться с классической традицией. Заслуга разработки новой парадигмы принадлежит школе структурно-функционального анализа, и в первую очередь, Т. Парсонсу. Модернизация начинает рассматриваться как процесс, имманентный социальной системе. Согласно Т. Парсонсу, социальная система переходит от «традиционной фазы», характеризуемой партикуляризмом, зависимым типом развития и т. д. – к «современной фазе», характеризуемой универсалистскими ценностями, стремлением к пользе и успеху, функциональной специализацией. Этот процесс социолог рассматривал как «необходимое созревание», через которое рано или поздно должны пройти все общества, как того требует императив выживания. Главным двигателем процесса выступает структурная дифференциация, которая расширяет автономию индивида и ускоряет созревание общества, понимаемое как рост способности максимизировать социальный контроль над природой.
   Из социологии Т. Парсонса вытекали следующие положения: модернизация – это системный процесс; свойство современности – формирование прочной целостности, связанной с появлением групп, которые первоначально могут показаться изолированными; модернизация – это процесс трансформации, и традиционные ценности должны смениться ценностями современными; в силу системного характера модернизация неизбежно производит изменения внутри социальной системы в целом [12 - Reyes Giovanni E. Principales teoraas sobre desarrollo есопушюо y social // Monografias.com. URL: http://www.monografias.com/trabajos10/prin/prin. shtml (дата обращения: 31.07.2012).].
   По мнению Дж. Александера, эта модель модернизации отвечала относительно стабильной и оптимистичной ситуации второго послевоенного десятилетия, когда США выделялись среди других стран как наиболее демократичное и стабильное общество в мире.
   Парадигма модернизации Т. Парсонса имела множество вариантов. Среди них – концепции Ш. Н. Эйзенштадта и Н. Дж. Смелсне– ра. Первый пытался придать модели Парсонса более четкие очертания за счет ее наполнения историко-эмпирическим содержанием. Он включил в эту модель идею институционализации обмена и дополнил политическим измерением (теория модернизирующихся элит). Добавление Н. Дж. Смелснера состояло в установлении связи между дифференциацией и социальными конфликтами. Не без влияния К. Маркса он утверждал, что, когда благодаря экономическому развитию (рост научных технологий + коммерциализация сельского хозяйства + рост машинного производства + урбанизация) происходит изменение внешних условий, общество адаптируется к новой ситуации посредством дифференциации своих институциональных структур. Но между моментом возникновения первоначального внешнего стимула и появлением абсолютно адекватного ответа возникает промежуточный интервал, который характеризуется турбулентностью и продуктивностью в одно и то же время. Этот интервал и является «модернизацией».
   Таким образом, и Ш. Н. Эйзенштадт, и Н. Дж. Смелснер в конечном счете ограничились корректировкой модели Т. Парсонса, не сумев преодолеть границ неоэволюционизма и структурного функционализма.
   С середины 1960-х г. идет процесс деконструкции функционалистской парадигмы модернизации. В числе работ, значимых для этого периода, необходимо назвать исследования К. Гирца, М. Зингера, М. Леви, Д. Эптера и др. Критике подвергаются следующие идеи:
   • Неоэволюционистский постулат слаборазвитости.
   • Этноцентризм (американизация, вестернизация).
   • Дихотомизация традиции и современности.
   • Неисторичность (рассмотрение модернизации как абсолютной ценности вне учета географических и исторических условий).
   • Наконец, идея «конца идеологий», включенная в данную модель по остаточному принципу.
   Главной мишенью этой критики стала неспособность объяснить разнообразие переходных обществ, присущей им внутренней динамики экономических комплексов. Критика была направлена и против дихотомии «традиция – современность». Особое внимание привлек к себе вопрос о путях модернизации Японии, где модернизация была осуществлена в рамках национальной традиции. Стало очевидным, что традиция под напором сил современности не сдавала своих позиций, а напротив, обнаруживала значительные адаптивные способности, порождая специфически национальные формы модернизации. Кроме того, модернизация способна усиливать традицию (С. Хантингтон, З. Бауман). Традиционные символы и формы лидерства могут оказаться жизненно важной частью ценностной системы, на которой основывается модернизация (Дж. Гасфилд).
   Во второй половине 1980-х гг. окончательно складывается концепция «модернизации в обход модернити» – модернизации при сохранении национальной культуры без жесткого навязывания обществу западных ценностей (А. Абдель-Малек, А. Турен, Ш. Н. Эй– зенштадт). Как отмечал А. Турен, реальный ход модернизации в последнее время опроверг либерально-рационалистический универсализм, в рамках которого полагалось, что модернизация продвигается самим Разумом, наукой, технологией, путем развития системы образования. Но на смену приходит не «вера в особый путь» для каждой страны, а синтез универсализма и партикуляризма.
   В наши дни деконструкцию функционалистской модели модернизации завершает критика, которая может быть названа постмодерной или постмарксистской. Р. Инглхарт считает, что в последние десятилетия зрелые индустриальные общества вышли в своем развитии на поворотную точку и стали двигаться в новом направлении, которое можно назвать постмодернизацией. Согласно его мнению, постмодернизация меняет характер базовых норм политической, трудовой, религиозной, семейной, половой жизни. Как отмечает В. Г. Федотова, постмодернизационный сдвиг характеризуется движением «от авторитета государства к авторитету традиции, от нехватки ценностей к постсовременной поддержке ценностей», а также для него характерны «уменьшение эффективности и приемлемости бюрократических структур, отрицание Запада как модели и коллапс социальной альтернативы, уменьшение престижа науки, технологии и рациональности» [13 - Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы. М.: ИФ РАН, 1997. С. 59.].
   Таким образом, парадигма постмодернизации нацелена на изъятие из данной модели утопической составляющей, а именно идеологии прогресса с ее телеологией, т. е. ориентацией на непрерывное восходящее движение по ступеням благосостояния и процветания. Эта деутопизация основной идеи Модерна осуществлялась под девизом «постматериалистических ценностей», которые ставились выше экономических интересов, связанных с ценностями обмена. Речь стала идти о ценностях качества жизни и охраны окружающей среды. Но не только.
   Среди альтернативных парадигм исследования, претендующих на преодоление неоэволюционизма и функционализма, следует выделить концепции Э. Д. Смита и Э. Гидденса. Эти авторы пытаются «вписать» теорию модернизации в мировой контекст, связать ее с глобализацией и выходом современных обществ за пределы государств-наций.
   После резкой критики эндогенной парадигмы модернизации Э. Д. Смит в качестве альтернативы предложил экзогенную парадигму, которая описывает процесс модернизации в терминах социально-исторической теории и объясняет его серией экзогенных причин, которые были объединены под рубрикой «расширенный диффузионизм». Среди главных причин модернизации назывались: всеобщий взаимный обмен, общая диффузия, захват, слияние обществ, дезинтеграция или трансформация, вызываемая реформистскими и революционными движениями и т. д.
   Э. Гидденс, в свою очередь, предложил «непрерывную» интерпретацию современного социального развития в понятиях институционального анализа. Современное общество характеризуется уникальными институтами, качественно отличными от тех, которые придают облик традиционному обществу. Основные институциональные измерения современности суть следующие: индустриализм (преобразование природы посредством различных технологий, развитие искусственной среды обитания); капитализм (накопление капитала в процессе рыночной конкуренции); создание институтов контроля и надзора (контроль за информацией и социальный контроль); военная власть (контроль средств насилия в контексте индустриализации военного дела).
   Модернизация неизбежно экспансивна, стремится к глобализации и, согласно Э. Гидденсу, представляет собой не что иное, как распространение и универсализацию институтов модернизации. В самом общем виде под глобализацией понимают процесс, который приводит к всеобъемлющему, всемирному связыванию структур, институтов и культур [14 - Archer M. S. Sociology for One World: Unity and Diversity // International Sociology. 1991. V. 6. P. 133.].
   Однако Э. Гидденс добавляет: «Было бы ошибкой думать о глобализации только как о процессе роста мирового единства. Глобализацию социальных связей прежде всего следует понимать как преобразование пространства и времени современного существования. Другими словами, наша жизнь все в большей степени испытывает на себе влияние действий и событий, происходящих достаточно далеко от той социальной реальности, в которой протекает наша повседневная деятельность» [15 - Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 483.].
   Наиболее важными теориями последних лет считаются теория позднего модерна Э. Гидденса и теории рефлексивной модернизации и общества риска У. Бека. В их работах экологический фактор показан как играющий в настоящее время определяющую роль в общественном развитии. Оба автора настаивают на том, что природа перестает быть естественной рамкой для социальных систем, не может рассматриваться как «окружающая среда», а превращается в «сотворенную среду» обитания и жизнедеятельности человека.
   В контексте настоящего исследования также представляет интерес научная позиция Рейнхарда Бендикса, который понимал под модернизацией «тип социальных перемен, имеющий корни в английской индустриальной и политической во Франции. Он заключается в экономическом и политическом прогрессе отдельных обществ-первопроходцев и последующих переменах у отстающих» [16 - Цит. по: Цапф В. Теория модернизации и различие путей общественного развития // Социологические исследования. 1998. № 8. С. 15.]. Р. Бендикс тесно увязывал процессы модернизации и индустриализации. При этом под индустриализацией он понимал экономические сдвиги, вызванные новыми технологиями, основанными на использовании неодушевленных источников энергии, и непрерывным усовершенствованием прикладных научных исследований. Что же касается модернизации, то она охватывает широкий спектр социальных и политических изменений, сопровождавших индустриализацию в большинстве стран западной цивилизации.

1.3. Модернизация и культура

   Культура – один из важных моментов в изучении процессов модернизации. Она пронизывает любой аспект общественной жизни. Весьма важной составляющей процесса модернизации является замена устарелых культурных привычек и обычаев новыми и продуктивными системами культурных ценностей. Отечественный автор А. П. Манченко предлагает понятие «культурошок», суть которого определяет как стремительный и глубокий процесс изменений экономических, социальных, политических и мировоззренческих структур и отношений, в ходе которого большинство утвердившихся ранее ценностей, концепций, норм поведения и направлений мысли неожиданно становятся устаревшими и ненужными [17 - Манченко А. П. Социальная модернизация в современной России: Духовный и аксиологический аспект: дис. … д-ра социол. наук. М., 2000.]. Проблема конфликта ценностей является одной из широко исследуемых проблем модернизации.
   Модернизация представляет собой многоэтапный процесс. Некоторые авторы говорят о четырех фазах модернизации: мануфактурной, индустриальной, позднеиндустриальной и постиндустриальной. Каждой фазе модернизации предшествовал свой духовный переворот, определенные изменения в сфере культуры. Иначе говоря, модернизация начиналась с перемен в общественном сознании. Разрушение старой, средневековой, и формирование новой системы ценностей в XV-XVI в. было связано с такими крупными историческими явлениями, как Великие географические открытия, Возрождение, Реформация.
   Самая первая – раннекапиталистическая модернизация – продолжалась с XVI до середины XVIII в. Ее называют мануфактурной, т. к. основным ее результатом было утверждение мануфактуры в качестве господствующей формы производства. Начало второй, индустриальной модернизации положил промышленный переворот конца XVIII в., в результате которого были созданы основы индустриального общества. Ее завершение в большинстве европейских стран и США приходится на вторую половину XIX в. Третья, позднеиндустриальная модернизация охватила всю первую половину XX в. Ее результатом было вступление стран Запада в «эру высокого массового потребления». Последняя фаза модернизации приходится на период после Второй мировой войны и продолжается по настоящее время. Необходимо подчеркнуть, что модернизация не сводима к преобразованиям в сфере экономики и не всегда ими определяется.
   Так называемая «мануфактурная», или «доиндустриальная модернизация» стала возможна вследствие Возрождения, Реформации и научной революции XVII столетия. Чтобы раскрыть ее мировоззренческие предпосылки, нужно вспомнить о ренессансной вере в могущество человека-творца, вере, которая основывалась на реальных изменениях, происходивших в обществе. Р. Тарнас пишет о «стихийном и неудержимом перевороте сознания», коснувшемся практически всех сторон западной культуры, в результате чего и «появился на свет новый человек Возрождения, окутанный облаком славы. И «если сравнивать человека Возрождения с его средневековым предшественником, то представляется, будто он внезапно, словно перепрыгнув через несколько ступенек, поднялся практически до статуса сверхчеловека. Человек отныне стал смело проникать в тайны природы, как с помощью науки, так и своим искусством, делая это с непревзойденным математическим изяществом, эмпирической точностью и поистине божественной силой эстетического воздействия» [18 - Тарнас Р. История западного мышления. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. С. 187.].
   Вторым явлением, сыгравшим решающую роль в становлении нового общества, стала Реформация, которая привела к возникновению новой христианской конфессии – протестантизма. В соответствии с учением одного из идеологов протестантизма Ж. Кальвина, судьба каждого человека заранее предопределена и изменить ее невозможно. Показателем богоизбранности является успех или неуспех в делах. Однако неудача сама по себе не свидетельствует о греховности человека и его обреченности на вечные муки, возможно, это просто знак, что человек занимается не своим делом и ему следует продолжить поиски своего истинного призвания. Точно так же и разовый успех в делах не гарантирует спасения: свою богоизбранность надо постоянно подтверждать упорным трудом «во славу Божью». А получаемая в результате мирской деятельности прибыль должна использоваться на Божье дело, а не лежать мертвым грузом, потому что она есть достояние Бога. Ж. Кальвин, таким образом, помог христианину осознать, что его каждодневный труд есть главный религиозный долг, потому что он приближает Царство Божие на земле. Трудолюбие в сочетании с бережливостью и ориентацией на успех способствовало росту предпринимательской активности. Проанализировав это явление, М. Вебер сделал обоснованный вывод, что протестантская этика легитимизировала предпринимательскую деятельность и тем самым способствовала становлению капитализма [19 - Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990 – С. 44 – 271.].
   Модернизация экономики порождала острую потребность в прикладных науках. Великие географические открытия XV-XVI вв. способствовали развитию науки, формированию представлений о целостном мире, а начавшаяся в XVII в. научная революция обусловила принципиально новую оценку возможностей человеческого разума и источников познания. Ф. Бэкон провозгласил, что знание является силой, его источником служит опыт, а мерилом ценности – приносимая практическая польза. Р. Декарт объявил разум главным орудием познания мира. Успехи в области механики, физики, математики стали наглядным подтверждением этого философского вывода.
   В XVII – XVIII вв. культурный переворот, названный Просвещением, подготавливал не только буржуазную революцию во Франции, но и промышленную революцию, родиной которого стала Англия. Идеи Просвещения распространились в Англии (Дж. Локк) во второй половине XVII – XVIII в., а в других западноевропейских странах – в XVIII в. (Франция – Д. Дидро, Ж. – Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Вольтер; Германия – И. Г. Гердер и др.). Цели Просвещения отвечали интересам буржуазного класса, который провозгласил через своих идеологов культ Разума и Природы. Идеологи Просвещения выступали против феодального строя с его системой сословных привилегий, утверждали, что все люди созданы равными и наделены неотъемлемыми естественными правами, ставили вопрос об устройстве будущего общества с точки зрения рационализма и «здравого смысла».
   Идеи просветителей послужили основой для оформления доктрины либерализма и начала претворения в жизнь ее идей уже в конце XVIII в. В XIX в. значимые для модернизации перемены в общественном сознании связаны с идеями А. Сен-Симона, О. Конта, Г. Спенсера, И. Бентама, Ч.Дарвина, с появлением материалистического понимания истории К. Маркса – Ф. Энгельса, наконец, с революцией в естествознании конца XIX – начала XX в. Идея естественных прав человека постепенно вытесняется идеей социальных прав, социального равенства, социальной справедливости, что находит наиболее полное воплощение в трудах социалистов– утопистов. Все это – своего рода «духовные предпосылки» новой фазы модернизации. Все перечисленные идеи получили в научной литературе наименование культуры модернити, которая привела к формированию экономоцентричной цивилизации.
   Суммируя, можно определить модернити как приверженность рационализму, индивидуализму, стремлению к росту материального богатства, идее социального равенства и личной свободы. Это также признание научно-технического прогресса высшей ценностью, отношение к природе как к объекту приложения сил и знаний, готовность к постоянным переменам в производстве, образе жизни, потреблении, в правовых нормах и моральных ценностях, и, главное, это – желание и способность самого человека быть инициатором таких перемен. Утверждение культуры модернити неразрывно связано с появлением социального субъекта модернизации – личности, которая разделяет модернизаторские идеи и претворяет их в жизнь. В научной литературе такой тип личности получил название «homo economicus». «Экономический человек» – это индивидуалист, способный ставить цели и достигать, стремящийся к комфорту, материальному успеху, приумножению богатства.
   Как же соотносятся модернизация и модернити? С одной стороны, культура модернити – это детище модернизации. Благодаря Ренессансу и последовавшим за ним модернизационным процессам в Европе сформировались основы культуры модер– нити – материально-прагматической культуры современности. С другой стороны, на Западе каждому этапу модернизации предшествовал очередной шаг в развитии модернити. В некоторых странах модернити могла совподать по времени с модернизацией либо следовать за ней. Но при этом ход модернизации всегда зависел от того, насколько общество усвоило культуру модернити.
   Если исходить из того, что культура – это не просто совокупность материальных и духовных достижений, а способ бытия человека в мире, связанный с его самореализацией в самых различных сферах, то следует рассмотреть, как под влиянием модернизации изменяются все стороны жизни человека: экономическая, социальная, политическая и духовная.
   В сфере экономической модернизация связана с применением новых технологий, основанных на научном знании; развитием рынка услуг, товаров и труда; появлением стимулов для создания и внедрения новшеств. Важной чертой экономической модернизации считается тенденция к выравниванию доходов между секторами экономики, регионами и социально-профессиональными группами.
   В сфере социальной модернизация предполагает специализацию людей, общественных и государственных институтов по видам деятельности, которая все меньше зависит от пола, возраста, социального происхождения и все больше – от личных качеств человека, его квалификации, образования.
   В сфере политической модернизация связана с образованием национальных или федеративных государств; разделением властей, способностью государства к структурным изменениям в экономике, политике и социальной сфере при сохранении стабильности общества; установлением политической демократии.
   В области духовной культуры модернизация немыслима без распространения грамотности, секуляризации образования, признания многообразия школ и течений в философии и науке, конфессионального плюрализма, приобщения крупных групп населения к достижениям культуры, рационализации сознания, распространения ценностей индивидуализма. Модернизированному обществу присуща культура, подчеркивающая ценности науки, знания и достижения – считают Рой Макридис и Бернард Браун. «Модернизация, – пишет Люциан Пай, – влечет за собой диффузию того, что один эксперт определил как «мировая культура» – основанная на передовой технологии и духе научности, на рациональном взгляде на жизнь, светском подходе к социальным отношениям, чувстве справедливости в общественных делах и, кроме всего прочего, признании в качестве главной единицы в политической реальности национального государства» [20 - Цит. по: Побережников И. В. Модернизация: определение понятия, параметры и критерии / Мультимедиа журнал Проект Ахей / Теория истории. URL: http://mmj.ru/index.php?id=36&article= 112&type=98 (дата обращения: 31.07.2012).].
   Таким образом, культура модернити – это не только детище модернизации, но и во многом ее двигатель: без нее невозможно представить себе производство, ориентированное на эффективность и инновации, или социально мобильное общество, ориентированное на ценности индивидуализма и рациональности. В нашем понимании культура модернити в XIX – первой половине XX столетия на Западе достигает своих зрелых форм, а затем переходит в новое качественное состояние. В конечном счете, о завершении эпохи культуры модернити мы сможем говорить лишь тогда, когда представления о прогрессе человечества как наиболее существенной характеристике человеческой истории и, конечной цели, ценности индивидуализма, рационализма и т. п. в полном объеме воплотятся в жизнь либо изживут себя, как утратившие смысл, и их сменят другие. А поскольку этого не произошло, говорить о «конце» культуры модернити было бы преждевременно.

Раздел II. Европейская цивилизация в XIX в.: предистория современной культуры

Глава 1. XIX СТОЛЕТИЕ – КУЛЬМИНАЦИЯ КУЛЬТУРЫ НОВОГО ВРЕМЕНИ

1.1. Исторические и логические границы XIX столетия

   X. Ортега-и-Гассет в своей работе «Восстание масс» писал, что «есть эпохи, которые чувствуют себя вознесенными на абсолютную и предельную высоту, времена, которые представляются исходом, исполнением надежд и свершением вековых устремлений. Это – «совершенное время», окончательная зрелость исторического бытия» [21 - Ортега-и-Гассет X. Восстановление масс // Ортега-и-Гассет X. Восстановление масс: сб. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 32-33.]. К таким эпохам принадлежит XIX в. В это время буржуазная цивилизация достигает зрелости, а затем вступает в стадию кризиса, что сопровождается соответствующими изменениями в духовной жизни общества, в художественной культуре.
   В своей основе культура XIX в. базируется на тех же мировоззренческих посылках, что и вся культура модернити. Это рационализм, антропоцентризм, сциентизм, европоцентризм и др. Она стремится удержаться в рамках нововременной культурной парадигмы в ответе на фундаментальные вопросы:
   Как существует мир, в котором мы живем? Каково место человека в этом мире?
   • Как велики сила и бессилие человека?
   • В чем ценность науки?
   • Возможен ли прогресс? (Ю. Бохеньский).
   Но к XIX столетию мир стал качественно иным, и культура избирает путь переоценки ценностей. Происходит величайший культурный поворот, сопоставимый по значимости и масштабности с переходом человечества от древности – к Средневековью и от последнего к Новому времени. Видный философ и культуролог XX в. Хосе Ортега-и-Гассет в этой связи писал: «Никогда за всю историю человек не знал условий, даже отдаленно похожих на современные. Речь действительно идет о чем-то абсолютно новом, что внес в человеческую судьбу XIX в. <…> Три начала сделали возможным этот новый мир: либеральная демократия, экспериментальная наука и промышленность. Два последних фактора можно объединить под в одно понятие – техника. В этой триаде ничто не рождено XIX веком, но унаследовано от двух предыдущих столетий. Девятнадцатый век не изобрел, а внедрил, и в том его заслуга» [22 - Ортега-и-Гассет X. Восстановление масс // Ортега-и-Гассет X. Восстановление масс: сб. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 55.].
   Обозначенная ситуация – следствие трех эпохальных событий, значение которых для судеб европейской культуры трудно переоценить. Речь идет о промышленном перевороте в Англии, Войне за независимость колоний в Северной Америке и Великой французской буржуазной революции. Именно эти события, во многом обусловившие основные социокультурные процессы XIX столетия, образуют его нижнюю границу, смещенную, таким образом, в XVIII в. Не совпадает с хронологическими рамками и верхняя граница. Ею стало начало Первой мировой войны. Именно тогда миллионы людей испытали чувство внезапного перелома. Как писал К. Ясперс, «в 1914 году историческая почва заколебалась. Все, что в течение долгого времени казалось нам устойчивым, было поставлено под удар» [23 - Соловьев Э. Экзистенциализм (историко-критический) // Э. Ю. Соловьев Прошлое толкует нас. Очерки по истории философии и культуры. М., 1991. С. 293.]. 1 августа 1914 года стало конечным пунктом прибытия культуры Просвещения, с ее рационализмом и оптимизмом, верой в безграничный прогресс и добрую природу человека.
   Почему мы называем эпохальными три вышеназванных события? Обоснуем нашу позицию.
   Промышленным переворотом принято называть переход от мануфактуры – к крупному машинному производству. Как уже говорилось, в конце XVIII в. совершился переход от мануфактуры к фабрике, а в более широком плане – от доиндустриального общества к обществу индустриальному. При жизни нескольких поколений был пройден путь от каравеллы до парохода, от проселка – до железной дороги, от конки – до автомобиля и электрического трамвая. Человечество освоило новые источники энергии – энергию пара и электричества; изобрело двигатель внутреннего сгорания, приступило к производству машин с помощью самих машин. На трон взошла ее величество Машина, по образу и подобию которой моделируется теперь вся общественная жизнь. Не случайно певец индустриализма Анри де Сен-Симон мечтает об обществе, организованном как огромная фабрика, во главе которой стоят промышленники и ученые.
   Индустриализация совершила глубокий переворот в истории человечества, сопоставимый по значимости с появлением земледелия в эпоху неолита. Переход от мануфактуры к фабрике означал полный технический переворот, замену ручной техники и ручного искусства мастера системой машин. Машинная цивилизация требовала непрерывного технического обновления, без постоянного изобретения и совершенствования машин существование такой цивилизации уже становится невозможным. Технический прогресс стал важнейшим фактором европейской цивилизации, предопределившим все ее последующее развитие.
   Превращение технического прогресса в определяющую цивилизационную черту неминуемо вело к противопоставлению «передовой» западной цивилизации «отсталым» цивилизациям других стран. В пересмотре этой точки зрения трудно переоценить роль Войны за независимость в Северной Америке 1775-1783 гг. Принятая 4 июля 1776 г. Декларация независимости США, проект которой был подготовлен видным американским просветителем Т. Джефферсоном, опережала европейские буржуазные законодательства в воплощении принципов либерализма. Именно она послужила образцом для французской Декларации прав человека и гражданина, а вместе – ней – для конституций практически всех европейских государств.
   Война закончилась поражением первой промышленной державы Европы и отпадением важнейшего звена от могущественной британской колониальной империи, что способствовало развитию национального самосознания других народов. Так, войны за независимость (1810-1826), прокатившиеся под влиянием Великой французской и Американской революций по всей Латинской Америке, разрушили одну из старейших колониальных империй. И хотя на протяжении всего XIX в. шел раздел мира, складывались новые колониальные империи (к 1900 г. площадь колониальных владений составляла 54,9 % всех территорий, там проживало 35 % населения Земли) и итоги национально-освободительной борьбы были зачастую неутешительны, судьба колониализма была предрешена. США продемонстрировали всему миру возможность ускоренного развития по пути капитализма при условии отсутствия пережитков феодализма и крепостничества, и это было крайне важно. Наконец, с момента образования США и других независимых государств на Американском континенте процесс формирования мировой системы капиталистического хозяйства, мирового рынка охватил оба полушария. Мировое хозяйство из однополярного и европоцентрического превратилось в биполярное и двуцентричное (Европа и США).
   Если Англия стала родиной классического промышленного переворота, то Франция дала миру опыт классического буржуазного политического переворота. Великая Французская буржуазная революция 1789-1793 гг., воплотив в жизнь чаяния просветителей, обнаружила, что культура Просвещения не всегда способна обеспечивать адаптацию человеческой деятельности к новым формам реальности. Как замечает М. С. Каган, «в истории европейской культуры XIX век открывается Великой французской революцией, открывается не формально-хронологически, а культурно-содержательно, и в двух отношениях: во-первых, революция, сокрушив феодализм как социальный строй и фундамент последнего типа традиционной культуры, расчистила путь для свободного развития материальных и духовных сил нового общественного строя, с новым типом культуры – ориентированным научно-технически, позитивистски-реалистически и материалистически-прозаически; во-вторых, революция породила одновременно и оппозиционный данному типу культуры потенциал – романтический, и оба эти пути ее движения продолжили и углубили, доведя до острой конфронтации, то противостояние духовных позиций, которое… уже сложилось в XVII – XVIII веках» [24 - Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. СПб.: Петрополис, 2003. Кн. 2. С. 173.].
   Принятая 26 августа 1789 г. Декларация прав человека и гражданина провозглашала, что люди «рождаются и остаются свободными и равными в правах», среди которых в качестве важнейших и неотъемлемых фигурируют «свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению» [25 - Декларация прав человека и гражданина 1789 года // Французская Республика: Конституция и законодательные акты. М.: Прогресс, 1989. С. 26.]. Однако обещанное просветителями «царство Разума» вскоре обернулось торжеством буржуазного рассудка, равенство свелось к формальному равенству перед законом, безопасность личности была растоптана якобинской диктатурой, свобода вылилась в разгул самой беспощадной капиталистической эксплуатации; революционное братство третьего сословия распалось, и враждующие классы разошлись по разные стороны баррикад.
   Франция превратилась в своеобразный политический полигон Европы, на котором за короткий исторический период были испытаны самые разнообразные формы политического устройств – от классической буржуазной республики до революционно-демократической диктатуры мелкой буржуазии и империи. Особо важную роль Великая французская революция сыграла в формировании политического климата и духовной атмосферы в Европе. Начатый ею цикл буржуазных революций завершился лишь в 70-х гг. XIX столетия. Все политические партии и движения, независимо от ориентации, испытали на себе влияние революционных идей. К. Ясперс писал: «Французская революция была событием, примера которому история не знала. Рассматриваемая как начало того времени, когда человек, руководствуясь принципами разума, сам будет определять свою судьбу, французская революция пробудила в сознании самых выдающихся людей Европы восторженное воодушевление» [26 - Ясперс К. Духовная ситуация времени // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. С. 293.]. Без преувеличения можно сказать, что она всколыхнула мир и нашла отклик в патриотических и революционных кругах многих стран.
   Следует обратить внимание и на качественную трансформацию общественного сознания. Ход революционных событий, казалось, опровергал рационалистический взгляд на мир. Ведь, если миром правят законы разума, как возможно столь разительное несоответствие результатов – целям? Отныне проблема соотношения идеала и действительности волновала общественное сознание не меньше, чем поиск исторической необходимости в происходящем. В логическом аспекте именно противоречие между идеалом и действительностью стало своеобразным двигателем социокультурного развития в XIX в.

1.2. Штрихи к портрету XIX столетия

   Каким он был, прогресс, столь высоко ценимый западным обществом, что собой представляла Европа в XIX столетии, справедливо названном исследователями «долгим»? Перечислить все события и факты, способные послужить штрихами к ее историческому портрету, – задача непосильная для одного исследователя. Поэтому попытаемся выделить некоторые наиболее значимые события и процессы, способные послужить основой для дальнейших культурологических обобщений.
   Политическая жизнь Европы в XIX столетии. Рубеж XVIII– XIX вв. ознаменован «двойной революцией» – политической революцией во Франции и промышленной революцией в Англии. Центром политических событий становится революционная Франция. По конституции 1800 г. Бонапарт становится первым консулом сроком на 10 лет, с 1802 г. он уже пожизненный консул, а в декабре 1804 г. он коронуется как император Наполеон I. Так называемые революционные войны, которые вела Франция с 1792 года, превратились в «наполеоновские», которые завершились лишь к 1815 г. Они были ознаменованы как блестящими победами (1805 г. – Аустерлиц, 1806 г. – Йена, 1809 г. – Ваграм), так и сокрушительными поражениями (1808 г. – Испания, 1812 г. – Россия, 1813 г. – Германия, наконец, 1815 г. – Ватерлоо). К 1815 – Франция окончательно повержена, и на Венском конгрессе решаются судьбы Европы. Была создана Венская система, с изменениями просуществовавшая до 1 мировой войны, и «Священный союз монархов и народов», призванный стоять на страже Венской системы и «поддерживать порядок» в Европе.
   В результате произошла «рефеодализация» Европы, выразившаяся в восстановлении феодальных порядков и ряда династий в европейских странах, удовлетворении территориальных претензий стран-победительниц, и т. д. Однако политическая раздробленность Германии и Италии не была преодолена; Англия приобрела огромную колониальную империю, а «Священный союз» – право вмешиваться во внутренние дела государств, подавлять революционные и национально-освободительные движения.
   Тем не менее период 1815-1849 гг. может быть с полным на то основанием назван эпохой революций. В это время произошли несколько революций в Италии – в Неаполе (1820-1821), в Пьемонте (1821), в Центральной Италии (1831). Пять испанских революций, Война за независимость против Испании в Латинской Америке (1810-1826), война за независимость против турок в Греции (1821-1830), буржуазные революции во Франции и Бельгии (1830), буржуазные революции, охватившие ряд европейских стран (1848-1850) – далеко не полный перечень. Охвачена волнениями и островная Англия (ирландский вопрос, чартистское движение).
   Каковы были итоги этих буржуазных и национально– освободительных революций? Разумеется, они были неоднозначны в различных странах. В большинстве случае политические цели буржуазии не были достигнуты, но она почувствовала угрозу, исходящую от низов. Раздробленность Германии и Италии сохранилась, но объединение стало «темой дня». Имели место определенные социальные сдвиги в плане достижения правового равноправия крестьянства. Во многих странах появились буржуазные конституции. Греция освободилась от многовекового турецкого ига, а Латинская Америка – от колониального господства Испании. Рухнули две «классические» колониальные империи – испанская и португальская.
   Следующий период – 1849-1871 гг. – может быть назван эпохой торжествующей буржуазии и имперского принципа. В 1852 г. во Франции восстановлена империя (Луи Наполеон Бонапарт провозглашен императором Наполеоном III), конституция закрепляла его диктатуру с правом законодательной власти. Свобода печати была ликвидирована, роль католического духовенства возросла. Социальную базу бонапартизма составили крупные промышленники, банковская буржуазия, зажиточное крестьянство.
   17 марта 1861 г. общеитальянский парламент в Турине объявил о создании Итальянского королевства. В 1862 г. О. Фон Бисмарк начинает процесс объединения Германии. Важным шагом на этом пути стало образование Северогерманского союза (1866). 17 февраля 1867 г. в результате преобразования Австрийской империи была создана Австро-Венгерская империя. Утверждена Конституция, приняты буржуазные свободы. Наконец, в 1871 г. было создано милитаристское, буржуазно-юнкерское государство в Германии, а прусский король Вильгельм I провозглашен императором. Возвышением Пруссии был взят курс на гегемонию Германии в Европе.
   Таким образом, в результате различных политических преобразований в Европе Франция теряет лидирующее положение, появляется мощная военная сила – Германская империя. Противоречия между Францией и Германией усиливаются, что приводит к Франко-прусской войне (1870-1871). В ходе войны возникает Парижская коммуна – детище восставшего французского пролетариата, впервые в истории взявшего власть в свои руки.
   В то же время в Западном полушарии происходят Гражданская война (1861-1865) и Реконструкция Юга в США (1865-1877). По сути это была буржуазная революция с антирабовладельческой направленностью. Она привела к закреплению политической власти в руках буржуазии, созданию единого всеамериканского рынка, победе фермерского пути капиталистического развития в сельском хозяйстве, отмене рабства.
   В 1871-1918 гг. начинается новый период, который условно может быть назван эпохой империализма. Это было время относительно мирного политического развития. Казалось, Европа исчерпала запас войн, революций и социальных потрясений. Исключение составили две русско-турецкие войны, в которых преследовали свои интересы многие европейские государства. После второй русско-турецкой войны Османская империя была вынуждена признать независимость Болгарии, Румынии, Сербии и Черногории, а позже и Албании.
   В 70-90-х гг. XIX в. усиливается колониальная экспансия стран Запада. Среди причин колониальной экспансии необходимо отметить следующие: экономические (поиски рынков сбыта и источников сырья), политические (внешнеполитический престиж), социальные (попытка снять за счет колоний остроту внутренних противоречий) и др.
   Молодые капиталистические страны – Германия, Италия, Япония, США – активно включились в борьбу за колонии. Начинается глобальная колонизация Африки, в которой участвует большинство европейских государств. В Азии Англия захватывает Индию и Афганистан, Франция – Индокитай. Тайланд, Китай разделены на сферы влияния. В Западном полушарии США фактически перешли от политики «Америка для американцев» к политике «Америка для США», и страны Латинской Америки превратились в полуколонии. В целом к исходу XIX в. площадь колоний выросла с 42,5 млн км2 примерно до 73 млн. км2. Мировая колониальная система занимала 54,9 % территории земли и охватывала 35 % ее населения. Однако колониальные владения были распределены неравномерно. Англия, например, владела 45 %, а Германия только 3 % всех колоний. Не случайно поэтому, что уже в конце XIX в. прогремели первые войны за передел уже разделенного мира: две англо-бурских войны в Южной Африке (1880-1881 г. – первая англо-бурская война, 1899-1902 гг. – вторая англо-бурская война); испано-кубиноамериканская война (1895-1898). Эти войны стали предвестниками Первой мировой войны.
   Экономическое развитие Европы в XIX в. Как говорил Ж. Бланки, «XIX в. – век настоящей промышленной революции, которая была нужна всем». Для осуществления промышленной революции был необходим ряд условий – сырье, свободные рабочие руки и капитал. Все эти условия имелись в достаточном количестве в одной из наиболее развитых европейских стран – Англии, которой и суждено было стать родиной индустриальной революции, начавшейся еще в 60-х г. XVIII в. с механической прялки «Дженни» и паровой машины Уатта. На первое место в экономике страны вышла промышленность. Началось производство машин с помощью самих машин. Англия превратилась в «мастерскую мира» и самую богатую страну мира.
   В первой половине XIX в. Великобритания переживала период мощного экономического подъема. Началом промышленной революции, как упомянуто выше, можно считать изобретением английским ткачом Джеймсом Харгивсом механической прялки, названной по имени дочери – «Дженни» (1764-1765). Вскоре после этого Ричард Аркрайт запатентовал прядильную машину непрерывного действия, расчитанную на водяной привод, а в 1779 г. Са– муэль Кромптон сконструировал более совершенную прядильную мюль-машину, производившую высококачественную ткань. Таким образом, благодаря изобретениям Р. Аркрайта, С. Кромптона, Дж. Харгривса, промышленность оснастилась прядильными машинами. К 1850 г. британские паровые машины производили более половины европейской энергии. Британские заводы переплавляли в 10 раз больше железной руды, чем заводы Германии того времени. Треть мирового промышленного производства и половина мирового рынка промышленных изделий приходились на экономику этой страну. В Англии к 1851 г. находилась половина железных дорог мира (8000 км), и ей же принадлежала половина судов дальнего плавания. Одной из особенностей индустриального развития XIX в. была передача новых технологий, коммерческого и торгового опыта от Великобритании другим европейским и американским странам.
   К концу XIX в. доля занятых в сельском хозяйстве Англии составила 9 %, в сфере услуг – 40 %, а в промышленности – 50 %. Создана гигантская колониальная империя. Но Англия теряет свое промышленное преобладание в Европе: если в начале XIX в. на страну приходилась '/3 мирового производства, то в конце века – только '/7 часть.
   Начавшись в Англии, промышленный переворот постепенно охватил и другие страны Запада. Первой страной на Европейском континенте, куда пришла промышленная революция, была занимавшая благоприятное географическое положение Бельгия. Здесь имелись природные запасы угля, железной руды, развивались добывающая, сталелитейная, химическая промышленность. После завоевания независимости, способствовавшей экономическому росту, к 1850 г. количество используемых в промышленности паровых машин увеличилось с 354 до 2 300.
   Во Франции машины появились в конце XVIII в. Революция 1789 г. способствовала промышленному перевороту, но он шел гораздо медленнее, чем в Англии. Технологические новшества применялись прежде всего на угольных шахтах и в текстильной промышленности и коснулись в первую очередь таких больших городов, как Париж и Лион. Развивалось производство льняных и шелковых тканей. Так, производство шелка в первой половине XIX в. увеличилось в четыре раза.
   Ускорился промышленный переворот только в 1840-1850-х гг. XIX в., чему способствовало железнодорожное строительство, а завершился к 1860-м гг. XIX в. К середине века Франция насчитывала 3200 км железных дорог, а за последующие 20 лет длина железнодорожных путей увеличилась втрое. С 1850 по 1870 г. в 400 раз увеличился объем импорта и экспорта, втрое – добыча угля и производство стали, в пять раз – производство электроэнергии. Особенностью финансово-экономического развития Франции был бурный рост банковского капитала. Три четверти всех финансов держали в своих руках несколько банков Франции.
   К концу столетия в стране замедляются темпы экономического роста, наблюдается отставание от других европейских стран. Причин было несколько: это и преобладание мелкокрестьянского хозяйства в аграрной сфере, и дефицит полезных ископаемых, и контрибуция, которую Франция выплачивала Пруссии, и многое другое.
   В Италии начало промышленного переворота пришлось на 1840-е гг., а завершение – на конец столетия, причем индустриализация коснулась лишь северных регионов страны, где имелись полезные ископаемые и плодородные почвы. Испания и Португалия оставались сельскохозяйственными странами, хотя испанское государство осуществляло финансирование железнодорожного строительства. Потребности металлургической промышленности потребовали разработки угольных месторождений (Астурия). На севере Европы металлургическую промышленность развивала Швеция, а текстильную – Норвегия.
   В Германии развитию процессов индустриализации долгое время препятствовала политическая раздробленность страны. Начало промышленного переворота приходится на 10-е гг. XIX в., чему способствовало образование Германского таможенного союза и железнодорожное строительство. Завершается переворот в 1870-1880-х гг.
   Промышленный подъем наблюдался в ряде городов и регионов еще до объединения Германии. Один из первых промышленных центров, прославившихся производством тканей, добычей угля и железной руды, возник в бассейне реки Вуппер. Рурский район получил известность, благодаря месторождениям угля высокого качества, и именно здесь обосновалась компания Круппа (1810). В Силезии появились небольшие хлопчатобумажные фабрики, а Гамбург и Бремен превратились в крупные порты. Развитая железнодорожная сеть, вдвое превысившая длину железнодорожных путей Франции, способствовала объединению Германской империи и образованию государства-нации.
   Германия, в отличие от США, не имела обширного внутреннего рынка, а в отличие от Англии – преимуществ в колониях. Вместе с тем, благодаря быстрому и успешному использованию научных открытий и технических достижений других стран, она смогла наладить экспорт промышленной продукции, причем на самом сложном рынке – в Европе. Особенно показателен в этом отношении принявший угрожающие размеры наплыв немецких товаров в Великобританию. В конечном счете к 1900 г. Германия заняла первое место в Европе в области электротехники и химической промышленности.
   США, активно использующие новейшие технологии, становятся серьезным конкурентом европейским странам. Здесь начало промышленного переворота, охватившего, прежде всего хлопчатобумажную промышленность, приходится на 1820-е гг. Его быстрому завершению (1860-е гг.) способствовали следующие факторы, наличие свободных земель, приток квалифицированной рабочей силы из-за рубежа, быстрый рост населения, большая емкость внутреннего рынка, развитая система акционирования, иностранные займы и др. США демонстрировали миру успешность массового производства товаров широкого потребления. Общий объем промышленного производства, США к 1913 г. превзошел объем производства Франции, Германии и Британии, вместе взятых.
   Таким образом, характеризуя общие последствия промышленного переворота, нужно отметить качественные изменения экономической структуры и экономического роста, выразившиеся в изменении соотношения между секторами (промышленность обгоняет сельское хозяйство, добывающая промышленность – текстильную и т. д.), а также широкое проникновение капиталистических отношений в различные сферы экономики. Пароход и паровоз, говоря словами Г. Гейне, «убили пространство», ускорили и удешевили перевозки, привели к усилению специализации экономических районов, миграции населения, способствовали развитию мировой торговли. В середине 1820-х г. Европа пережила первый мировой экономический кризис (1825), а затем эти кризисы стали регулярными и системными.
   К концу XIX столетия равновесие между промышленными державами нарушилось. Время британского экономического превосходства подошло к концу. Если в 1860 г. Великобритания занимала первое место, а за ней следовали Франция, США и Германия, то в 1880 г. она уступила пальму первенства США, Германия переместилась на 3-ю, а Франция – на 4-ю позицию. Наконец, к 1900 г. благодаря экономическим и политическим преобразованиям вперед вырвались Германия и США и закрепилась следующая расстановка сил: Соединенные Штаты, Германия, Великобритания, Франция.
   От общества свободной конкуренции Европа эволюционировала к «организованному капитализму» трестов и монополий. Термин «империализм», первоначально использовавшийся для характеристики колониальной политики, в конце XIX в. стали применять для обозначения нового этапа в развитии капитализма – монополистического.
   Итак, обрисовав в самых общих чертах социокультурное развитие западной цивилизации в XIX в., попытаемся в следующих параграфах реконструировать ее культурную историю.

1.3. Модернизация и формирование индустриального общества

   Начавшийся в последней трети XVIII столетия в Англии промышленный переворот обусловил основные тенденции экономического развития западных стран в XIX в. Результатом промышленной революции было образование индустриального общества, где труд и производство «становятся идеалом, а затем и идолом», а образование, демократия и наука превращаются в доминанты культурного процесса (Й. Хейзинга).
   В существующих источниках индустриальное общество называется по-разному: «буржуазное», «капиталистическое», «технически развитое», «техногенное», «современное» и т. д. Поскольку реально функционирующее индустриальное общество включало различные начала и уклады, постольку сам термин «индустриальный» стал использоваться для обозначения основополагающей характеристики современного общества, существующего в многообразных социально-экономических и политических вариантах.
   Индустриальная цивилизация отличалась от прежних этапов буржуазного развития следующими чертами:
   • Фабрика сменила мануфактуру, приведя к невиданному прежде росту производительности общественного труда. Производство теперь основано на преобладании накопленного труда (капитала) над живым трудом. Накопленный труд принимает форму средств производства – технологий, орудий труда, ресурсов и т. п., которые закрепляются в виде собственности любого типа. Развитое производство означает высокую степень разделения труда, в связи с чем растет потребность в квалифицированном и специализированном труде. Ускоренное внедрение в производство технических и технологических новшеств сопровождается переходом к выпуску массовой стандартизированной продукции.
   • Развитие производства привело к урбанизации, росту городов промышленных и культурных центров. В 1800 г. лишь 3 % населения мира жило в городах. Спустя 100 лет в городах жило уже 13,6 % населения планеты. Стремительный рост городского населения наблюдался в Европе. В 1700 г. в городах Европы жило 100 млн чел., в 1800 г. уже 144 млн, а в 1900 г. – 290 млн. В Англии к начале XX в. городское население доходило уже до 50 %. Ускорился рост больших городов. Появились первые города-миллионеры (Лондон, Париж и др.). К 1900 г. таких городов в мире насчитывается уже 13. При этом в связи с падением ремесленного производства, появлением новых центров деловой активности и новых транспортных артерий происходит упадок небольших городов. Внедрение новой техники в сельскохозяйственное производство приводит к появлению избыточного населения в деревне. Растет число безработных и неимущих, которые переселяются в города в поисках лучшей жизни.
   • Внедрение производство машин и механизмов приводит к сокращению рабочих мест. С другой стороны, развитие промышленности, успехи науки, медицины и фармакологии привели к увеличению населения Европы. В сочетании с демографическим взрывом и изменением транспортной инфраструктуры это приводит к росту мобильности населения. Растет миграционная активность. Население сел и маленьких городов мигрирует в промышленные центры в поисках работы. Представители национальных и религиозных меньшинств бегут от преследований. Резко растет эмиграция из Европы в Северную Америку. Только в США из Европы эмигрировали 51,7 млн чел. (с 1896 по 1905 – 5,400 млн чел., из Европы – 5,130 млн). И если в 30-х гг. XIX в. с насиженных мест ежегодно снимаются 10 тыс. европейцев, то к концу века эта цифра возрастет до 1,5 млн чел.
   • Происходят изменения в социальной структуре индустриального общества. Если в доиндустриальную эпоху в большинстве европейских стран существовало три сословия – духовенство, дворянство и простонародье, или третье сословие, – то после буржуазных революций и промышленного переворота появились и укрепились буржуазия, крупнопромышленный пролетариат и так называемое новое дворянство. Также формируется средний класс (служащие государственных учреждений и частных кампаний, лица свободных профессий, мелкая буржуазия) по признаку устойчивого материального положения, хотя и различного у отдельных слоев. Именно средний класс в конечном счете придает устойчивость обществу, которое постепенно становится массовым. В большинстве стран Западной Европы завершилось формирование наций – больших социальных групп людей, связанных общностью территории и хозяйственной жизни, литературного языка и самосознания, черт характера и культуры. Утверждение национального единства означало сглаживание внутренних различий, барьеров, границ.
   • Важнейшим нациообразующим и хозяйственным фактором выступает государство. Политическая власть, завоеванная буржуазией, потребовала соответствующего государственного оформления. В индустриальную эпоху государство-нация выступает в различных формах правления и государственного устройства, но преобладают республиканская форма правления и унитарное устройство. Ярким примером федеративного устройства являются США. В то же время начинают формироваться элементы правового государства (разделение властей, всеобщее избирательное право, отделение государства от гражданского общества). Принципы демократии осуществляются прежде всего в политической системе, но распространяются и на другие сферы общества.
   • В сфере межгосударственных отношений постепенно снижается уровень централизации, политической и духовной монополии, что в итоге и способствует усилению плюрализма. Взаимодействие различных центров влияния создает такую плюралистическую систему, в которой регуляция отношений вырабатывается на основе соотношения взаимных прав и обязанностей. Такая система способствует уничтожению анархии, авторитаризма и формированию механизма правовой регуляции международных отношений.
   • Индустриальное общество для своего нормального функционирования и поддержания потребовало не только соответствующей социальной структуры и политической организации, но и адекватной системы ценностных ориентаций. В духовной сфере складывается новая система ценностей. Главной ценностью индустриальной цивилизации стал технический прогресс, который вместе с наукой смог обеспечить человечеству то, что называется благосостоянием. Частная собственность, индивидуализм, польза, достаток, комфорт и потребительство, деловая активность и труд – эти ориентиры «чувственной» культуры доминируют в общественном сознании, которое начинает неправомерно отождествлять прогресс культуры с экономическим прогрессом.
   На протяжении XIX в. происходило внедрение в сознание европейцев высокого престижа предпринимательства. Утверждался имидж преуспевающего человека, воплощающего дух предприимчивости, решимости, стремления к риску, соединенного с точным расчетом. В свою очередь, соединение духа предпринимательства с национальным духом превратилось в важное средство сплочения общества.

1.4. Новый буржуазный облик Европы

   Бурный научно-технический прогресс привел к радикальному изменению образа жизни человека XIX столетия. Как пишет X. Ортега-и-Гассет, «этой сверхъестественной западной технике обязана и сверхъестественная плодовитость европейцев» [27 - Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Востание масс: сб. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 102.]. Если с V по XIX в. европейское население выросло до 185 млн чел., то за период с 1800 по 1914 г. оно достигло 460 млн.
   Какой же представлялась жизнь этой огромной человеческой массе, достигшей жизненного уровня, «подобного тому, который прежде казался предназначенным лишь для немногих»? [28 - Там же. С. 25.] X. Ортега– и-Гассет констатирует: «Никогда еще рядовой человек не утолял с таким размахом свои житейские запросы. По мере того как таяли крупные состояния и ужесточалась жизнь рабочих, экономические перспективы среднего слоя становились день ото дня все шире. Каждый день вносил лепту в его жизненный standard. …Этой материальной доступности и обеспеченности сопутствует житейская – confort и общественный порядок» [29 - Там же. С. 53-54.].
   Разумеется, сказанное философом относится прежде всего к городским жителям преимущественно второй половины столетия. Именно тогда многие города превратились в огромные мегаполисы, что потребовало строительства нового жилья, общественных учреждений, а также организации досуга населения, что предполагает наличие мест культуры и отдыха. Открываются первые общественные музеи и выставки. В 1793 г. был открыт музей в Лувре, а в 1897-1904 гг. – Музей кайзера Фридриха в Берлине. В 1851 г. в Лондоне состоялась первая Всемирная выставка, для которой специально был построен знаменитый Хрустальный дворец. К традиционным театральным спектаклям (оперным и драматическим) добавляются другие виды развлечений. Успехом стали пользоваться уличные кафе, парки, где на лоне природы можно было посмотреть выступления танцевальных коллективов, акробатов и жонглеров. Получают распространение ботанические и зоологические сады.
   В целом уровень благосостояния и качества жизни существенно вырос. В быт людей входили телефон и телеграф, фотография и кинематограф. Новые транспортные средства – паровоз, пароход, автомобиль, электрический трамвай, метро – позволили быстрее преодолевать расстояния. В городских домах появились паровое и водяное отопление, центральное водоснабжение и канализация. Появились радиоприемники А. С. Попова (1895) и Г. Маркони (1896), кинематограф братьев О. и Л. Люмьер (1895). Важным новшеством стало газовое, а затем и электрическое освещение городов. В 1863 г. заработала первая подземная железная дорога Метрополитен, а к концу века метро функционировало уже в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Будапеште, Париже и др. городах.
   В городском жилищном фонде появляются доходные дома, для которых типична тщательная отделка фасада, удобства. XIX в. проходит под знаком эклектики, когда разбогатевшие буржуа («нувориши» – фр. «nouveau riche» – новый богач) – подменяют требования художественного вкуса требованием комфорта и внешней «красивости». Эта ориентация наглядно проступает как в стиле би– дермейер – последнем крупном стиле европейского быта, так и в сменившей его эклектике, господствовавшей вплоть до эпохи модерна конца XIX – начала XX в. Мир вещей, окружающих человека, – мебель, кареты, книги, безделушки – все пропитано духом эклектики. Во внешнем облике многих новых вещей нашло применение техническое открытие, сделанное около 1830 г. австрийским промышленником Михелем Тонетом. Он научился гнуть на пару клееную дубовую фанеру и трубчатые деревянные детали. Это позволило изготовлять легкую и изящную мебель (например, венские стулья), которая вытеснила строгость и величественность ампира естественностью изогнутых форм, говорящих об интимности, комфорте и практичности.
   Специалисты городских служб стали бороться за благоприятные санитарные условия жизни. Строятся системы очистки, водостоки, системы подачи и слива воды. В 1860-х гг. барон Осман осуществил в Париже смелый проект, целью которого было создание канализационной сети. Были снесены целые кварталы города, и Париж преобразился. В городах Германии также проводились работы по благоустройству грязных кварталов. В Великобритании промышленники-филантропы строили для своих рабочих образцовые города. Пожалуй, самый яркий пример – это социальный эксперимент Р. Оуэна на текстильной фабрике в поселке Нью-Ленарк. Своим экспериментом Р. Оуэн хотел получить ответ на вопрос: можно ли путем замены плохих условий хорошими превратить человека в рациональное, интеллигентное и доброе существо? Население Нью-Ленарка первоначально состояло преимущественно из бродяг, нищих, преступников, пьяниц. Р. Оуэн изменил условия труда и быта: до 10,5 ч был сокращен рабочий день, построены уютные дешевые квартиры для рабочих, детские сады и школы – для их детей. В результате не только выросла прибыль – поселок стал неузнаваем, он был прозван «счастливой долиной»; туда началось настоящее паломничество. В Р. Оуэне видели «укротителя зверей, смирителя анархистских порывов». Будущий русский царь Николай I, посетивший Нью-Ленарк, даже предложил Р. Оуэну переселиться в Россию для организации подобных промышленных поселков. Все это способствовало улучшению условий жизни европейцев. X. Ортега-и-Гассет, указывая на массовый рост комфортности городской жизни, замечает, в частности, что если в конце XVIII в. на весь Париж насчитывалось восемнадцать ванн индивидуального пользования, то к началу XX в. ванна становится стандартным элементом городской квартиры.
   Происходят изменения и в сфере образования. Во-первых, образование превращается в «вещь», которую приобретают, которой владеют, в которую рядятся. Во-вторых, образование осознается как вещь полезная, способная служить инструментом деятельности и средством наживы. Благодаря социальному статусу образование превращается в специальность. Своя квартира, своя ванна и свое «образование», которое можно «получить», «достать», «прикупить», – это своего рода «джентльменский набор» капиталистического горожанина. Не имеющий специальности (образования) не будет иметь и всего комплекса комфорта.
   Образование как часть комфорта дает право высказывать свое частное мнение по всем вопросам. К концу XIX в. поверхностно образованные люди обрели право не только «иметь мнение», но и навязывать его обществу, в том числе властям, художникам, ученым, священнослужителям. Ортега-и-Гассет объясняет происходящее тем, что расширился доступ к образованию. Школы, которыми так гордился прошлый век, внедрили в массу современные технические навыки, но не сумели воспитать ее. <…> не смогли наделить ни историческим чутьем, чувством исторической ответственности. В массу вдохнули силу и спесь современного прогресса, но забыли о духе» [30 - Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / / Ортега-и-Гассет X. Восстание масс.: сб. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 50-51.].
   Не случайно именно в XIX в. возник новый взгляд на процесс образования. Выдающиеся педагоги И. Г. Песталоцци и А. Дистер– вег выдвинули идеи развивающего обучения и общечеловеческого воспитания. Такой вид обучения был призван побуждать детей к самостоятельному развитию и способствовать тесной связи умственного образования с нравственным воспитанием, с производственным трудом. Постепенно сложилась система дидактических правил и закрепилась основа дидактики развивающего обучения. Призывая педагогов развивать в человеке творческую активность, направленную на служение красоте, добру, истине, А. Дистервег говорил о том, что для успеха воспитательной деятельности необходимости действовать в союзе с природой, учитывать условия, место, время рождения и жизни человека.
   Под влиянием реформ В. фон Гумбольдта в Пруссии сложилась классическая модель университета, которая на годы вперед определила развитие высшего университетского образования. В. фон Гумбольдт рассматривал университет как элитарное высшее учебное заведение, осуществляющее синтез образования и науки на основе университетской автономии и полной академической свободы. Новый университет стал выполнять три важнейшие функции – профессиональной подготовки, культурного развития и исследовательской деятельности. Вместе с тем классическая модель предполагала зависимость университета от общества и культуры, которые определяли форму, задачи, функции заведения, предъявляли к нему определенные требования. Государство обязывало университеты поддерживать национальную культуру, помогать в формировании национальных символов, способствовать развитию личности.
   В XIX в. – констатирует X. Ортега-и-Гассет, человек «очутился среди сказочных машин, чудодейственных лекарств, услужливых правительств, уютных гражданских прав» [31 - Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / / Ортега-и-Гассет X. Восстание масс.: сб. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 95.]. Цивилизация создала для него избыточный мир, воспринятый как изобилие благ и порождающий дальнейший и ничем не ограниченный рост жизненных запросов.
   Массовое производство дополнилось массовым потреблением, а появившиеся в XIX в. универмаги превратили потребление в индустрию. Впервые такой магазин появился в Париже, когда семейство Бусико (Boucicauts) в 1869-1872 гг. перестроило торговую галерею Bon March. Вальтер Беньямин, чья работа «Проект аркад» прослеживает «развитие универмагов из торговых аркад» отмечает специфические черты универмагов, которые способствовали формированию психологии массового потребления: «…потребители ощущают себя массой; перед их глазами разворачивается широкий ассортимент товаров; они могут одним взглядом окинуть все этажи; они платят фиксированные цены; они могут обменять товар» [32 - Цит. по: Бъюмонт М. Мир как универсальный магазин: утопия и политика потребления в конце XIX века // Новое литературное обозрение. 2004. № 70. С. 142.]. В. Беньямин отмечает, что если в Европе универмаги возводились в столицах, то в США они стали чертой, отличающей город от сельской глубинки. Универмаги подминали под себя или делали ненужными оптовых торговцев, галантерейные фирмы и продавцов, занятых распространением товаров в регионах. Таким образом, повсеместное появление универмагов в эпоху fin de siecle возвестило, во-первых, о наступлении эры массового потребления, а во-вторых, о триумфальном шествии монополистического капитализма.
   Индустриализация способствовала развитию медицины. Создание вакцин против оспы (Э. Дженнер) и против бешенства (Л. Пастер), внедрение в медицину антисептики (Дж. Листер), обезболивания (Дж.Симпсон), химиотерапии (П. Эрлих), открытие возбудителей туберкулеза (Г. Кох) и рентгеновских лучей обеспечили значительные успехи в диагностике и хирургии и в конечном счете привели к значительному снижению смертности.
   С другой стороны, благодаря росту урожайности сельскохозяйственных культур и развитию транспорта, население Европы забыло о голодной смерти; оно стало лучше питаться, и нехватка продовольствия ощущалась все реже.
   Проведение правительствами европейских стран ряда социальных реформ привело к смягчению негативных последствий индустриализации. Принимались законы, регулирующие продолжительность рабочего дня, условий труда, в том числе – труда детей и женщин. Государство начинает вести борьбу с бедностью. В Германии после 1880 г. были приняты законы об обязательном страховании по старости и по болезни, была установлена пенсия по старости.
   В XIX в. изменилось положение женщины. Возросли возможности получения женщинами образования и необходимой для работы квалификации. В 1847 г. в Цюрихский университет поступили первые девушки. В 1881 г. открываются первые женские лицеи во Франции. С 1894 г. девушкам был открыт доступ в государственные учреждения Германии. Такие профессии, как секретарь, телефонистка, продавщица – открывали новые возможности для трудоустройства.
   Изменился внешний облик человека. В прежние эпохи он определялся социальным статусом и господствовавшими художественными направлениями, стилями. Великая французская революция принесла с собой уравнительные, демократические тенденции. «С внешней демонстрацией показной высокородности теперь покончено», – замечает Й. Хейзинга. В мужском костюме наблюдается последовательное «убывание фантазии», что отразило «всю перестройку духа и общества со времени Французской революции». «Знатный господин прошлых дней, который своим великолепным нарядом выставлял напоказ сановность и достоинство, стал теперь серьезным человеком. В своем платье уже он больше не играет героя. Цилиндр сидит на его голове как символ и венец серьезного отношения к жизни» [33 - Хейзинга Й. Homo ludens // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. С. 217-218.]. До середины века черный цвет в одежде не приветствуется. Считается, что это – знак бедности, неуспешности, печали и т. д. Но Шарль Бодлер сделал черный цвет модным, и во второй половине века он стал доминировать в мужской одежде.
   Что касается женской одежды, то она отличается разнообразием и изменчивостью. Платья a la antique эпохи империи сменяются пышными кринолинами (около 1860) и турнюрами (1880). В эпоху романтизма в моду входят распущенные волосы и до плеч обнажаются руки. Только на рубеже XIX-XX вв. происходит демократизация женской моды. Одежда и обувь «номерного размера» становятся предметом массового фабричного производства, хотя в массе доминирует домашний пошив одежды. В стремлении одеться прилично – т. е. на манер буржуазии, преуспевают и рабочие; да и на селе народный костюм постепенно уступает место городскому, буржуазному.
   Бурное развитие модной индустрии в XIX в. привело к появлению высокой моды («от кутюр» , от фр «haute couture» – высокое шитье). Эта идея пришла в голову создателю высокой моды Ч. – Ф. Борту на фоне впечатляющих успехов массового производства.
   С улучшением условий жизни, в первую очередь среднего класса, большое значение стало придаваться организованному отдыху. Он становится объектом коммерции. Строительство железных дорог облегчало доступ на курорты, способствовало развитию туризма. Появилась привычка отдыхать на водах, играть в казино (в 1878-1879 гг. построено знаменитое до сих пор казино в Монако). Томас Кук в 1863 г. организовал первое путешествие по Швейцарии, а для удобства хранения в дороге денежных средств он придумал Дорожный чек traveller’s cheques. Вскоре путешествия по Европе стали модой.
   Развивается спорт. В моду вошли спортивные состязания, в первую очередь конные бега на ипподромах, теннисные турниры, игра в крокет. Альпинистам покоряются горные вершины (Вет– терхорн – 1854 г.; Маттерхорн, 1865 г.). Лыжи, изобретенные в Швеции пять тысяч лет тому назад, превратились в вид спорта (1890). Развивалось плавание: в 1875 г. М. Вебб переплыл Ла– Манш. Массовое производство сделало общедоступным велосипед. В 1894 г. были проведены первые автогонки по маршруту Па– риж-Руан. С 1877 г. Всеанглийский клуб лаун-тениса и крокета в Уимблдоне становится центром международных теннисных турниров. В 1896 г. в Лондоне прошел первый чемпионат по фигурному катанию. Наконец, в том же 1896 г. барон Пьер де Кубертен возродил в Афинах Олимпийские игры.
   Самые выдающиеся достижения буржуазной эпохи были представлены на Всемирных выставках. В Лондоне состоялась первая «Великая выставка изделий промышленности всех наций 1851 года». 1 мая 1851 года королева Виктория торжественно открыла в Гайд-парке павильоны «новых технологий и новых отраслей промышленности». Специально построенный для выставки из стекла и металла Хрустальный дворец (архитектор Дж. Пакстон) современники считали чудом архитектурного искусства того времени. Не случайно он стал прообразом того прекрасного здания, в котором живет коммуна будущего в четвертом сне Веры Павловны в романе Н. Г. Чернышевского «Что делать». Даже великий Ле Корбюзье считал его воплощением «торжествующей гармонии».
   Вскоре «выставочная лихорадка» охватила все континенты. С интервалами от одного года до семи лет выставки проводятся в Нью-Йорке (1853), Лондоне (1862, 1886), Вене (1873), Филадельфии (1876), Сиднее и Мельбурне (1879 и 1880) и других городах мира, а в 1889 году Париж отметил столетие Великой французской революции третьей Всемирной выставкой, символом которой стала Эйфелева башня.

1.5. Обратная сторона прогресса

   Промышленный прогресс выявил серьезные социальные проблемы и обострил социокультурные противоречия.
   Противоречия – источник революций. XIX в. с полным на то основанием может быть назван революционным веком. Внедрение машин и сокращение рабочих мест, рост промышленной резервной армии труда на фоне демографического роста, незавершенность цикла буржуазных революций, пробуждение национального самосознания, наполеоновские войны, нарастающая урбанизация, сопровождающаяся концентрацией на крупных предприятиях больших масс рабочих, и т. п. вызвали подъем массовых движений различного толка. Среди них: луддитское движение (разрушителей машин) в Англии, достигшее особого размаха в 1811-1812 гг., восстания лионских рабочих во Франции (1831, 1834), восстание силезских ткачей в Германии (1844), под впечатлением которого возникло знаменитое стихотворение Г. Гейне «Силезские ткачи». Большое значение имело чартистское движение в Англии (1830-1850-е гг.). В опубликованной в 1838 г. в виде законопроекта «Народной хартии» (People’s Charter) чартистами выдвигались требования всеобщего избирательного права для мужчин, достигших 21 года, тайного голосования, отмены имущественного ценза для кандидатов в парламент и др.
   Буржуазные революции 1830, 1848-1850 гг. всколыхнули Европу. Революционная ситуация сложилась в Испании. Однако следовавшие одно за другим восстания, государственные и военные перевороты, получившие научной литературе название «пяти испанских революций» (1808-1814, 1820-1823, 1834-1843, 18541856, 1868-1874), не привели в конечном счете к каким-либо серьезным государственным и общественным преобразованиям. В Италии общество карбонариев боролось за национальное единство, ирландцы протестовали против подчинения Великобритании, а греки восстали против турецкого владычества.
   Преодоление остроты соперничества между ведущими державами и установление равновесия в Европе было сложным и длительным процессом. Но уже в последние десятилетия XIX в. началась борьба за сферы влияния, за передел мира. Колониальная экспансия привела к образованию гигантских колониальных империй. Подчинение более отсталых стран с целью эксплуатации их ресурсов не ограничивалось установлением политического и экономического господства, а сопровождалось подавлением локальных культур во имя универсализма западной индустриальной цивилизации. Это вызвало движение за национальное освобождение, которое обрело крупномасштабный характер.
   Не менее остро стоял и социальный вопрос. Условия труда и быта промышленного пролетариата были крайне тяжелыми. Их скрупулезному анализу посвятил свою работу «Положение рабочего класса в Англии» (1845) Ф. Энгельс. Его описания лондонских трущоб полны драматизма и глубокого сочувствия к обездоленным: «Дома, от подвала до самой крыши битком набитые жильцами, настолько грязны снаружи и внутри, что ни один человек, казалось бы, не согласится в них жить. Но всё это ничто в сравнении с жилищами, расположенными в тесных дворах и переулках между улицами, куда можно попасть через крытые проходы между домами и где грязь и ветхость не поддаются описанию; здесь почти не увидишь окна с целыми стеклами, стены обваливаются, дверные косяки и оконные рамы сломаны и еле держатся, двери сколочены из старых досок или совершенно отсутствуют, ибо в этом воровском квартале они собственно не нужны, так как нечего красть. Повсюду кучи мусора и золы, а выливаемые у дверей помои застаиваются в зловонных лужах. Здесь живут беднейшие из бедных, наиболее низко оплачиваемые рабочие, вперемешку с ворами, мошенниками и жертвами проституции» [34 - Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. С. 267.].
   В качестве примера Энгельс приводит почерпнутое из газет описание жилища умершей 45-летней Анны Голуэй: «Она занимала вместе со своим мужем и 19-летним сыном маленькую комнату в № 3 по Уайт-Лайон-корт, Бермондси-стрит, в Лондоне; там не было ни кровати, ни постельных принадлежностей, ни какой-либо мебели. Мертвая лежала рядом со своим сыном на куче перьев, которые пристали к ее почти голому телу, ибо не было ни одеяла, ни простыни. Перья так крепко облепили весь труп, что его нельзя было исследовать, пока его не очистили, и тогда врач нашел его крайне истощенным и сплошь искусанным насекомыми. Часть пола в комнате была сорвана, и вся семья пользовалась этим отверстием в качестве отхожего места» [35 - Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. С. 269.].
   Ф. Энгельс подчеркивает, что «Всё, что можно сказать о Лондоне, применимо также к Манчестеру, Бирмингему и Лидсу, ко всем большим городам. Везде варварское равнодушие, беспощадный эгоизм, с одной стороны, и неописуемая нищета – с другой, везде социальная война, дом каждого в осадном положении, везде взаимный грабеж под охраной закона, и всё это делается с такой бесстыдной откровенностью, что приходишь в ужас от последствий нашего общественного строя…» [36 - Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. С. 264.].
   Внедрение машин, выбросившее на улицу тысячи мужчин– рабочих, не привело к заметному сокращению низкооплачиваемого детского и женского труда. Детский труд широко использовался в различных отраслях промышленности. В угольных шахтах детей посылали в самые тесные забои, где не мог работать взрослый. Аналогичным образом их труд использовался на ткацких фабриках – дети могли пролезть и почистить ткацкий станок в местах, недоступных взрослым. Дети занимались чисткой узких печных труб, водостоков. Этот труд был сопряжен с опасностью, и нередки были несчастные случаи.
   Сохранились записи Ч. Бернса, родившегося примерно в 1818 г., о его работе на фабрике: «Я начал работать на льняной фабрике, когда мне было 8 лет. Я должен был снимать катушки с намотанными нитями с прядильной машины. Рабочий день длился с шести часов утра до семи вечера с сорокаминутным перерывом на обед. У меня не было времени, чтобы позавтракать или утолить жажду после обеда. Если мы во время работы хоть на секунду останавливались, садились или разговаривали друг с другом, нас жестоко били».
   Но даже во второй половине XIX в. сохранялось широкое применение детского труда, превратившееся на деле в систематическое убийство детей. В докладе образованной в 1864 г. в Англии парламентской комиссии, следившей за детским трудом, говорилось: «В Ноттингеме часто от 14 до 20 детей втиснуто в маленькую комнату не более 20 кв. футов, причем из 24 часов 15 уходили на работу, изнурительную вследствие однообразия и отвращения к ней, на работу, протекавшую среди самых антигигиенических условий. Даже самые маленькие дети работают с напряженным вниманием и с удивительной быстротой и почти никогда не замедляют движений своих пальцев, почти никогда не дают им отдыха. Когда к ним обращаются с вопросом, они не отрывают глаз от работы из боязни потерять хоть одну минуту. Чем более удлиняется рабочее время, тем чаще пускают надсмотрщицы… в дело “длинную трость” в качестве возбуждающего средства» [37 - Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. М.: Республика, 1994. С. 46.].
   Наряду с детской рабочей силой, большим спросом пользовалась рабочая сила женщин. В модных мастерских рабочий день во время фешенебельных сезонов доходил до 15-18 ч, а в большинстве магазинов вообще не существовало фиксированного рабочего дня. Работницы-швеи трудились с 5 утра до полуночи, жили в крошечных мансардах в страшной нищете и тесноте. Рядом с рабочими местами нередко стояли колыбели маленьких детей. Миллионы женщин убивала чахотка, тиф, женские болезни.
   Совместная работа мужчин и женщин на фабриках, проживание в бараках и рабочих коттеджах создавали благоприятную почву для деморализации общества. С введением ночной работы возросло число судебных преследований за преступления против нравственности. В Лондоне за один 1850 г. было возбуждено 2 тыс. таких преследований.
   Одной из важнейших характеристик индустриального общества стало отчуждение. Из сферы производственных отношений оно распространилось на социальные нормы. В век господства буржуазии брак из союза любящих сердец окончательно превратился в брак по расчету. Как писал Т. Карлейль, в 99 случаях из 100, единственная связь между супругами это деньги. Все чувства обрели денежную стоимость. Действовал принцип «Woman is money» («Женщина – деньги»). Благодаря выгодной женитьбе было легко обрести капитал для расширения дела. С другой стороны, и женщина совершала сделку: свои деньги, молодость, красоту она обменивала на имя, положение в обществе и т. д. Не случайно «дополнением» такого брака выступают адюльтер и проституция (Ф. Энгельс). В европейских городах, пишет Э. Фукс в «Истории нравов», существовали сотни домов терпимости: в Мадриде в 1895 г. насчитывалось 300 таких домов, в Германии, особенно во Франкфурте, Гамбурге, Бремене, существовали целые улицы, занятые подобными притонами [38 - Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. М.: Республика, 1994. С. 340.].
   Противоречия культуры буржуазного индустриального общества нашли свое продолжение и в современном постиндустриальном обществе.

Глава 2. ИЗМЕНЕНИЯ В ОСНОВНЫХ СФЕРАХ КУЛЬТУРЫ

2.1. Научно-техническая культура

   В индустриальной цивилизации, утвердившейся в Европе в XIX столетии, главной ценностью стал научно-технический прогресс. И для этого были все основания. Как показали подсчеты П. Сорокина, «лишь только один XIX век принес открытий и изобретений больше, чем все предшествующие столетия, вместе взятые», а именно – 8527 [39 - Сорокин. П. А. Кризис нашего времени // Сорокин. П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С 467.]. В XIX столетии наука вступила в свой золотой век. Кульминационный взлет естественных наук, начавшийся в XVIII в., в конце XIX столетия завершился революцией в естествознании. Под натиском ошеломляющих физических открытий зашаталась и рухнула вся ньютоновская космогония с ее твердыми атомами – кирпичиками материи, независимыми атрибутами временем и пространством, механической причинностью.
   Бурный научный и технический прогресс XIX столетия был обусловлен двумя духовными основами западноевропейской культурой верой в человека-преобразователя (Возрождение) и верой в активную роль его разума (Просвещение).
   Как только ни называли современники XIX столетие! Машинный век, и это совершенно правильно, ведь именно тогда удалось наладить производство машин с помощью самих машин. От механической прялки «Дженни» (1765) человечество шагнуло к первому современному станку из металла, созданному английским механиком Г. Модсли, а от него – к автоматическому ткацкому станку Жаккара (1804).
   XIX в. называют эпохой стали: именно тогда уровень производства стали становится показателем экономической мощи страны. Железо и сталь вытеснили дерево. Если XIII – XVIII вв. были эпохой ветряных мельниц, то с конца XVIII в. уже начинается эпоха пара. В 1776 г. появилась паровая машина Дж. Уатта. А в 1803 г. уже появились первые автомобили с паровым двигателем (О. Эванс, США, Р. Тревитик, Англия). 17 августа 1807 г. совершилась пробное плавание парохода Р. Фултона «Клермонт», а в 1814 г. появился на свет паровоз Дж. Стефенсона. Паровой двигатель нашел применение в сельскохозяйственной технике (паровой плуг, локомобили), строительстве.
   XIX в. называют также веком железных дорог. В 1830 г., между Манчестером и Ливерпулем был проложен железнодорожный путь, длиной 50 км., а в 1912 г. стальные рельсы на земном шаре протянулись уже на 1 080 000 км. Революцию в средствах транспорта дополнило развитие морских сообщений. Благодаря пару плавание перестало зависеть от силы ветра, и преодоление океанского пространства совершалось во все более и более короткие сроки. В 1886 г. появляется автомобиль Г. Даймлера и К. Бенца (Германия) с высокоэкономичным двигателем, работающим на жидком топливе (Н. Отто, Р. Дизель), а в 1903 г. – первый самолет братьев У. и О. Райт (США). Параллельно шло строительство и совершенствование дорог, мостов, тоннелей, каналов (Суэцкий канал, 1859-1869).
   XIX в. – это век электричества. Научными исследованиями в этой области занимались А, Вольта, А. М. Ампер, X. Дэви, М. Фарадей. В 1867 г. Э. Сименс создал электромашинный генератор. Поеле открытия В. В. Петровым явления электрической дуги С. Морзе изобрел электрический телеграф (1832), А. Бэлл – телефон (1876), а Т. Эдисон – фонограф (1877). Последний получил в США патента на изобретения изобретений и был назван королем электричества.
   Научные открытия в области физики, химии, биологии, астрономии, геологии, медицины следовали одно за другим. Вслед за открытием М. Фарадеем (1791-1868) явлений электромагнитной дуги Дж. Максвелл (1831-1879) предпринимает исследование электромагнитных полей, разрабатывает электромагнитную теорию света. А. Беккерель, П. Кюри и М. Склодовская-Кюри, изучая явление радиоактивности, поставили под вопрос прежнее понимание закона сохранения энергии.
   Физическая наука проделала путь от атомной теории материи Дж. Дальтона к раскрытию сложной структуры атома. После обнаружения Дж. Томсоном в 1897 г. первой элементарной частицы электрона – последовали планетарные теории строения атома Э. Резерфорда и Н. Бора. Если сформулированный в 1869 г. Д. И. Менделеевым периодический закон установил зависимость между свойствами химических элементов и их атомными весами, то открытие внутреннего строения атома выявило связь между порядковым номером элемента в периодической системе и числом электронов в слоях оболочки атома.
   В биологии появляются теории клеточного строения организмов Т. Швана, генетической наследственности Г. Менделя, опираясь на которые А. Вейсман и Т. Морган создали основы генетики. Подлинную революцию в науке произвели книги великого ученого-натуралиста Ч. Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь» (1859) и «Происхождение человека и половой отбор» (1871), которые предлагали альтернативные христианскому вероучению идеи о возникновении мира и человека. Основываясь на исследованиях в области физиологии высшей нервной деятельности, И. П. Павлов разработал теорию условных рефлексов. Развиваются междисциплинарные исследования: физическая химия, биохимия, химическая фармакология.
   Достижения в области биологии и химии дали мощный толчок развитию медицины. Французский бактериолог Л. Пастер разработал метод предохранительных прививок против бешенства и других заразных болезней, механизм стерилизации и пастеризации различных продуктов, заложил основы учения об иммунитете. Немецкий микробиолог Р. Кох и его ученики открыли возбудителей туберкулеза, брюшного тифа, дифтерита и других болезней, создали против них лекарства. В арсенале врачей появились новые лекарственные препараты и инструменты. Врачи стали применять аспирин и пирамидон, был изобретен стетоскоп, открыты рентгеновские лучи.
   Естественно-научный прогресс повлиял и на гуманитарные науки, многие из которых перещли на позиции биологического редукционизма. Это коснулось отдельных направлений этнологии, психологии и в особенности – социологии. В философской полемике сталкивались различные школы, течения и теории – неокантианство, прагматизм, философия жизни, позитивизм, интуитивизм.
   Отмечая в целом небывалый количественный рост научных открытий как одну из определяющих характеристик XIX столетия, нельзя не указать и на происходящие в науке качественные изменения. Прежде всего, речь должна идти об изменении в соотношении функций науки – воспитательной, познавательной и прикладной. Если раньше роль первой функции была весьма значительна, то в XIX в. соотношение меняется в сторону двух последних. Объем знаний и сфера их технического применения бесконечно расширяются, а воспитательная ценность науки падает. Принцип пользы трансформирует понятие истины: «Истина есть то, что удобно и полезно». Девизом становится формула «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать». Связь научного и технического прогресса отныне полагается нераздельной.
   Вследствие сделанных открытий и изобретений техническое господство человека над пространством, временем и материей возросло неограниченно. Начался небывалый пространственно– временной рост цивилизации; в духовный мир человека входили новые территории и новые пласты прошлого. Познание раздвинуло свои границы вглубь и вширь. Одновременно возникли и новые способы преодоления времени и пространства: новая техника с ее скоростями, средствами связи способствовала тому, что человек смог вместить в меньший отрезок астрономического времени больший отрезок времени социального, житейского, событийного, космического. Он смог приблизить к себе любую точку планеты, любую историческую эпоху. Вселенная как бы одновременно сузилась и расширилась, все пришли в соприкосновение со всеми. Мир качественно преобразился.

2.2. Политическая культура

   Со времен Войны за независимость США и Великой французской революции защита естественных и неотъемлемых прав личности считалась важнейшей задачей демократических государств. Доктрина народного суверенитета, в соответствии с которой верховная власть принадлежит народу, осуществляющему ее через своих представителей, образовала остов модели политической системы, утвердившейся в большей части развитых стран Европы и Америки.
   В Декларации независимости США (1776) говорилось: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются действия правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-нибудь форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье» [40 - Декларация независимости // Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательство. М.: Прогресс, Универс, 1993. С. 25.].
   Как бы по совету О. Мирабо «Учитесь у американцев свободе», в 1789 г. примеру американцев последовали французы. Принятая 26 августа Декларация прав человека и гражданина провозглашала: «Статья 1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут основываться лишь на общей пользе.
   Статья 2. Цель всякого политического союза – обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковые – свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению.
   Статья 3. Источником суверенной власти является нация. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от нации.
   Статья 4. Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом.
   Статья 5. Закон имеет право запрещать лишь действия, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом» [41 - Декларация прав человека и гражданина 1789 года // Французская Республика: Конституция и законодательные акты. М.: Прогресс, 1989. С. 26-27.].
   В новой редакции Декларации, вошедшей в текст Конституции 1793 г., некоторые статьи дополняются новыми положениями и толкованиями. Так, первая статья провозглашает, что «целью общества является всеобщее счастье», а шестая содержит развернутую трактовку свободы: «Свобода есть присущая человеку возможность делать все, что не причиняет ущерба правам другого; ее основу составляет природа, а ее правило – справедливость; обеспечение свободы есть закон. Нравственную границу свободы составляет следующее правило: “Не причиняй другому того, что нежелательно тебе самому от других”» [42 - Конституция Франции // Документы истории Великой французской революции. М.: Издательство Московского университета, 1990. Т. 1. С. 216.]. Эти принципы в том или ином виде вошли в конституции буржуазных государств.
   Высшим представительным учреждением, выражающим интересы народа и осуществляющим его волю, стали избираемые населением парламенты (конгресс в США, рейхстаг в Германии, парламент в Англии, дума в России и т. д.), которые чаще всего состояли из двух палат. Парламентский режим действовал в различных политических системах – как в республиках (Франция и др.), так и в конституционных монархиях (Англия и др.). Парламентам принадлежала законодательная власть, а исполнительную осуществляли правительства, возглавляемые президентом, премьер– министром, канцлером и т. д. Кроме того, действовала независимая судебная власть.
   Важной составляющей политической жизни Европы стали политические движения «liberalis» либерализм, консерватизм, социализм и политические партии. Либерализм (от лат. – свободный) – ведущее политическое течение XIX в., осуществлял новую политическую программу и идейно-психологическую ориентацию, в которой делался акцент на автономию и свободу индивида, его инициативу, самореализацию. Он развивал принципы либеральной доктрины, сформулированные еще Дж. Локком и развитые французскими просветителями. В экономике это – защита частной собственности, свободного предпринимательства, рынка в сочетании с проведением идеи невмешательства государства в экономику. В социальной сфере – принцип равенства возможностей, отказ от грубо уравнительной трактовки равенства, отстаивание самоценности индивида и его личной ответственности за принятие решений. В политике – принцип разделения властей, признание равенства в правах и свободах, свободных выборов всех институтов власти, В духовной сфере – свобода слова, совести, право на борьбу идей, свободный обмен мнениями, идейный плюрализм. Наиболее крупными сторонниками либерализма этого периода были Бен– жамен Констан, Алексис Токвиль во Франции, Иеремия Бентам, Джон Стюарт Милль в Англии, Томас Джефферсон в США и др.
   Консерватизм (от лат. «conservo» – сохраняю). Консерваторы стремились к сохранению старых, добуржуазных порядков и учреждений, укреплению устоев семьи, закреплению социальной иерархии, сохранению монархического устройства. Либеральной идее «Все люди рождаются свободными и равными в правах» они противопоставили другой принцип «Все люди имеют равные права, но не одни и те же блага» (Ж. де Местр). Основные представители – Жозеф де Местр, Луи де Бональд, Людвиг фон Галлер, Адам Мюллер, Клеманс фон Меттерних, Бенджамин Дизраэли.
   Представители социалистического направления (от лат. «so– cialis» – общественный), стремились заменить буржуазное общество строем, основанным на общественной собственности и справедливом распределении. Спектр социалистического движения был необычайно широк, он простирался от различных вариантов утопического социализма и анархизма до марксизма (Шарль Фурье, Роберт Оуэн, Анри Сен-Симон, Пьер-Жозеф Прудон, Михаил Бакунин, Этьен Кабэ, Вильгельм Вейтлинг, Карл Маркс, Фридрих Энгельс и др.). Идея революции, отброшенная либералами, была подхвачена социалистами и трансформирована радикальным образом в контексте социалистических доктрин. Марксизм, в частности, видел всемирно-историческую миссию пролетариата в насильственном революционном низвержении буржуазного строя и построении бесклассового коммунистического общества во всемирном масштабе. Другие, более мирные течения социализма придерживались эволюционного пути развития посредством осуществления различных реформ.
   Каждое из этих течений было организационно оформлено в политические партии. В Великобритании соперничают консерваторы и либералы, во Франции – монархисты и республиканцы, в Германии – консервативная, национально-либеральная и католическая партии, в США – республиканская и демократическая партии. Повсеместно возникают социал-демократические, коммунистические и рабочие партии, профсоюзы. В Германии в 1875 г. появляется Социал-демократическая партия. В 1890-х гг. социал– демократические партии возникают в Австрии, Венгрии, Польше, Голландии, России. В Великобритании в 1893 г. создается Независимая рабочая партия. Под руководством К. Маркса и Ф. Энгельса было создано Международное товарищество рабочих (I Интернационал, 1864-1972). Анархисты занимали руководящие позиции во многих профсоюзах. В большинстве европейских стран рабочие партии и профсоюзы имели политическое влияние и заставляли правительства считаться с ними и идти на реформы.
   В результате соперничества партий, парламентской и внепарламентской борьбы шло совершенствование социального законодательства и парламентской системы, были проведены реформы избирательной системы, признана законной деятельность профсоюзов, отменены ограничения на проведение стачек, приняты законы об ограничении рабочего дня и охране детского труда и т. п.
   Таким образом, политическая культура в XIX в. достигает своих зрелых форм. В целом был накоплен богатый опыт политической борьбы, сформулированы и апробированы важнейшие нормы и принципы правового государства, главный из которых – идея народного суверенитета. Ведущие позиции сохраняла за собой либеральная доктрина.

2.3. Моральная культура

   Происходящие в моральной сфере изменения явились следствием развития техники и дальнейшего упрочения в западном мышлении принципов утилитаризма.
   Г. Спенсер (1820-1903) в своей книге «Основания этики» доказывал, что мораль изначально основана на принципе пользы и, будучи переваренной клетками мозга, переданной по наследству, превращается в механизм, обслуживающий сложноорганизованное общество. При этом утилитаризм не считает обязательными требования гуманизма и потому зачастую прогресс общества осуществляется ценою свободы и счастья отдельных людей. По сути, те же принципы нашли свое отражение и в марксизме, в рамках которого вера в прогресс уже совершенно освободилась от этических норм и стала механической. Место нравственности было определено в надстройке, всегда зависимой от социально– экономических изменений и классовых интересов.
   Величайшим моральным авторитетом начала XIX в. был Иеремия Бентам (1748-1832). Его имя постепенно стало своеобразным символом эпохи. К его мнению прислушивались даже коронованные особы. Так, русский император Александр I предписывал созданной им комиссии по законодательству во всех спорных случаях советоваться со знаменитым англичанином. А. В. Дайси назвал период 1825-1870 гг. в Англии временем бентамизма, а мадам де Сталь была просто уверена в том, что время, в которое ей довелось жить, потомки назовут не веком Бонапарта, а веком Бентама.
   И. Бентам был основателем теории утилитаризма, впитавшей в себя социально-философские идеи Т. Гоббса, Дж. Локка, Д. Юма, К. Гельвеция, П. Гольбаха. Его называли Ньютоном законодательства, законодателем мира, с одной стороны, и гением буржуазной тупости – с другой.
   В основе теории И. Бентама лежали четыре положения: 1) смыслом человеческой деятельности является получение удовольствия и исключение страдания; 2) главным критерием оценки всех явлений выступает их полезность; 3) нравственность существует для обеспечения «наибольшего счастья для наивозможно большего числа членов общества» [43 - Бентам И. Принципы законодательства // Антология мировой политической мысли в 5 т. Т. 1 Зарубежная политическая мысль: истоки и эволюция. М.: Мысль, 1997. С. 14.]; 4) целью развития человечества является максимизация всеобщей пользы путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов.
   Таким образом, И. Бентам считал, что все должно быть подчинено «принципу полезности», и выше всего он ставил интересы «разумного человека». Сам человек должен определять, в чем заключается его интерес, в чем состоит его польза. Он должен заботиться о себе, о своем благополучии, не полагаясь на чью-либо внешнюю помощь. Не притесняйте индивидов, советовал И. Бентам, «не позволяйте другим притеснять их, и вы достаточно сделаете для общества» [44 - Цит. по: История политических и правовых учений. М.: НОРМА, 2000. С. 272.].
   Эти постулаты учения И. Бентама как нельзя лучше выражали дух Нового времени, противопоставившего средневековой христианской морали и рыцарской этике идеал человека, который всем обязан самому себе и своим личным заслугам; человека, который стремится к земному благополучию, а не к райским кущам, который, наконец, измеряет добродетель не самоотречением, а пользой.
   Каждый может стать счастливым в этом мире, если будет добродетельным, а добродетель связана с богатством, так как последнее дает независимость. Эта идея составляет квинтэссенцию принципов буржуазной морали, которую можно проиллюстрировать следующими высказываниями американского просветителя Б. Франклина (1706-1790): «Пустому мешку нелегко стоять прямо», «Бережливость и труд к богатству ведут», «Ключ в ходу блестит, как новенький», «Тот, кто точно [вовремя] отдает долги, является хозяином чужих кошельков», «Время – деньги» [45 - Цит. по: Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исслед. по истории морали. М.: Прогресс, 1987. С 241-243, 246.] и т. д., и т. п. Мораль в трактовке Франклина становится все более утилитарной: долг заключается в обогащении, приумножении капитала; порядочность – в кредитоспособности; добродетель – в бережливости, граничащей с аскетизмом; смысл жизни – в неустанном упорном труде.
   На протяжении XIX в. данные ценности сохраняют свою привлекательность в буржуазной среде. Но буржуазная активность теперь обретает новые формы, появляется и новый буржуа. В отличие от старого, бережливого, ограничивавшего свои потребности, не благоволившего к техническим новшествам, заботившегося о качестве товара, осуждавшего заманивание клиента рекламой и более низкими ценами, – новый буржуа маниакально поглощен предприятием и приносимыми им прибылями, мало озабочен качеством производимого товара. Перестают цениться бережливость и умеренность, чаще всего буржуа предпочитает ни в чем себе не отказывать и жить в роскоши. В жестокой конкурентной борьбе для него все средства хороши – от рекламы до прямого подлога. Наконец, если в предшествующие исторические эпохи буржуа гордился своей принадлежностью к трудовому третьему сословию, то теперь он не только не брезгует различными титулами, но и стремится обрести (лордом становится Б. Дизраэли, бароном Э. Сименс и т. д.).
   Означает ли это, что традиционные буржуазные добродетели исчезают? Нет, но они как бы объективируются и с отдельного человека переносятся на предприятие. Теперь фирма должна быть их воплощением, т. е. быть солидной, кредитоспособной и т. д.
   В течение века происходят существенные изменения в этикете, который становится не только более демократичным, но и более утилитарным. Еще якобинцы пытались пересмотреть этикетные нормы. Так, они предпочитали обращение на «ты» обращению на «вы», предписывали снимать головной убор лишь при публичных выступлениях и т. д. и т. п. От этих этикетных норм класса, идущего к власти, отличается этикет победившей буржуазии. В основе изменения этикета – формы регуляции дистанции между партнерами купли-продажи. Тот факт, что продажа – товара полностью зависит от покупателя («Покупатель – король рынка»), находит отражение в необходимости однонаправленного соблюдения этикетных норм: продавец должен быть вежливым, обходительным и т. д., но это совершенно не требуется покупателю. Коммерческая установка пронизывает и отношения равноправных партнеров, когда внимание оказывается лишь тем, кто полезен. «Цена» человека, его достоинство определяются рыночным весом. Даже непроизводственная сфера пронизана этими установками. М. Оссовская отметила, что приглашения на званые вечера с указанием часа прибытия и времени отъезда гостей напоминают торговые контракты [46 - Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исслед. по истории морали. М.: Прогресс, 1987. С 453.]. Налицо, таким образом, инструментальное, утилитарное использование человека через мораль и этикет.
   В своеобразную торговую сделку превращается и буржуазный брак. Но важность института брака для государства делает его единственно законной и нравственной формой половых отношений. По существу брак стал всеобщей обязанностью по производству детей. Поэтому прелюбодеяние или «продажная любовь» стали приравниваться к государственному преступлению. Брак – это своего рода почетное нравственное звание, ставящее женатых и замужних высоко над холостыми.
   X. Ортега-и-Гассет утверждает, что именно техника (и демократия), диктуя определенный способ бытия человеку, формирует особые этические нормы как культурные ценности. Не случайно формирование и господство джентльменства в Англии он соотносит с бурным развитием ее технического и экономического могущества, а упадок джентльменства – со снижением уровня техники. «Идеал джентльменства, – пишет он, – породил колоссальное богатство и в то же время сам основывался на нем. Все достоинства джентльмена развиваются и процветают исключительно в рамках мощной экономики» [47 - Ортега-и-Гассет X. Размышления о технике // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М.: Весь мир, 2000. С. 205.].

2.4. Религиозная культура

   Всеобщее притупление нравственного чувства и падение нравственных ценностей были связаны не только с распространением философского и социологического аморализма, влияющего на достаточно ограниченный круг людей, но в гораздо большей степени – с изменением места и роли христианской религии и церкви в европейском обществе. Процесс «расколдовывания мира», неуклонно идущий в культуре начиная с эпохи Возрождения, приходит в XIX в. к своему логическому завершению.
   В начале XIX в., т. е. во время наполеоновских войн, бедствия народов Европы, достигшие крайней степени остроты, заставили людей искать утешения в Боге. В едином порыве к Богу были временно забыты конфессиональные различия, и христиане всех направлений почувствовали себя единым целым.
   Чисто внешне мало что изменилось с тех пор: люди ходили в церковь, молились, соблюдали посты и обряды, праздновали Рождество и другие христианские праздники, в религиозном духе воспитывали своих детей. Церковь увеличивала число прихожан, богословы истолковывали Священное Писание применительно к изменившимся реалиям современного мира. Однако постепенно из общественного сознания уходит то, что составляет суть любой религии, – вера в сверхъестественное. Научная революция заставила усомниться в христианской версии происхождения мира, в том что он является воплощением божественного промысла, в чудесах непорочного зачатия, физического воскресения из мертвых и т. д. и т. п. Христианская вера в Бога, проявляющего свою волю через откровение и благодать, оказалась совершенно несовместимой с картиной мира, создаваемой наукой. После знаменитого оксфордского диспута, состоявшегося в 1860 г. между епископом Уилберфорсом и Т. Г. Гексли, ставшего знаковой победой дарвинизма, наука добилась полной независимости от религии. Эволюционная теория Ч. Дарвина доказала возможность более правдоподобного объяснения мироустройства принципами естественного отбора, наследственности и изменчивости, нежели рассуждениями ньютоновской науки о Верховном Зодчем и Правителе. Она дискредитировала библейские представления о сотворении мира и человека, показав, что последний не только не сотворен по образу и подобию Бога, но и является биологическим потомком человекообразных приматов. 3. Фрейд пошел еще дальше, доказав, что сам Бог (идея Бога) – плод страха, слабости человека, объективация бессознательных человеческих мечтаний о могуществе, власти, стремления к защите и покровительству. К. Маркс, назвав религию вздохом угнетенной твари, связал ее с интересами классовой борьбы.
   Внесла свою лепту в расшатывание христианского мировоззрения и историческая наука. Критическое изучение библейских текстов привело к переоценке их богоданности и исторической подлинности. Затем появились критические исследования самой истории христианской церкви, в результате которых была доказана ее далеко не всегда прогрессивная и гуманная роль. Монолитное здание христианской церкви, давшее трещину в годы Реформации, пошатнувшееся во время антиклерикальной «бури и натиска» эпохи Просвещения, было подвергнуто новым испытаниям. В ряде стран (Франция, Бельгия, Германия) после 1830 г. возникли движения за «национальную католическую церковь», что грозило новой Реформацией. Протестантизм, отказавшись от монолитных форм католичества, распался на множество сект, что не способствовало усилению его позиций. К тому же долгая борьба за свободу совести и религиозный плюрализм приводила к тому, что религиозная терпимость постепенно перерождалась в религиозное безразличие. Религия зачастую сводилась к соблюдению обрядов, в чем видится некий символ цивилизованности общества.
   Необходимо добавить, что полная поглощенность материальным прогрессом и получением максимальной прибыли оставляла весьма мало места для духовных ценностей. Ярче всего эти черты обнаружились у английской буржуазии. Как писал Т. Карлейль, «у нас нет больше Бога. Божьими законами является только один принцип – принцип наивозможно большего счастья…
   Так как место старой религии надо было, однако, чем-нибудь заполнить, то нам дали новое Евангелие, вполне соответствующее пустоте и бессодержательности века, – евангелие мамоны. От христианского неба отказались, как от сомнительного, от ада – как от нелепости, и вот мы получили новый ад; адом является для современного англичанина сознание, что он «не пробьется», что он «не заработает денег» [48 - Цит. по: Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. М.: Республика,1994. С.37.].
   Введение обязательного светского образования детей, запрет на деятельность ордена иезуитов, лишение духовенства права надзора за начальными школами, права преподавания, политической агитации, введение гражданской регистрации брака, рождения и смерти и т. д. – все это существенно ослабляло позиции церкви и приводило к падению ее роли в общественной жизни.
   В такой ситуации церковь предпринимает отчаянные попытки восстановить утраченные позиции. После изгнания Наполеона и возвращения папы в Рим был восстановлен орден иезуитов. Были введены в действие папские буллы и в некоторых случаях даже инквизиция, восстановлен индекс запрещенных книг и строжайшая папская цензура. Возникавшие в то время всюду библейские общества осуждались папой, как «чума времени». Папа Григорий XVI, занимавший престол с 1831 по 1846 г., был ярым противником всякого культурного прогресса.
   Вместе с тем, и католическая церковь стремилась стать лицом к жизни. Папская энциклика 1881 г., выдвинув на первый план проблемы веротерпимости и «классового мира», потребовала от духовенства, чтобы оно «шло в народ». Ответом стало возникновение католических профсоюзов, которые должны были способствовать созданию более благоприятных условий труда для рабочих-католиков.
   Еще большую активность развивает протестантизм. Чтобы сделать Библию достоянием всех и каждого, ее начали переводить на многие языки мира и печатать в небывалых тиражах. Для этой цели основывались многочисленные библейские общества, из которых самыми большими надо считать Британское и Иностранное библейское общество в Лондоне и Американское библейское общество в Филадельфии. И если в предшествующих столетиях основное внимание уделялось проповеди Евангелия среди язычников, то в XIX в. основной задачей стала проповедь Евангелия среди собственного народа для оказания ему помощи в духовно– нравственном развитии.
   Именно в XIX в. родились многие международные и интерконфессиональные организации: Армия спасения, Евангелический союз, Христианское студенческое движение, Христианская ассоциация молодых людей, Христианская ассоциация молодых женщин, Союз решительного христианства, Международный союз библейского чтения, Всемирная конвенция воскресных школ, Всемирный союз реформатских церквей, Общество адвентистов седьмого дня и др.
   Таким образом, в XIX в. кризис христианской космологии, организации перерастает в кризис всего христианского мировоззрения, морали. Общественное сознание неуклонно движется от лапласовского «я не нуждаюсь в этой гипотезе» (гипотезе Бога) к ницшеанскому «Бог умер, это мы его умертвили!». Для Ф. Ницше смерть Бога означала не просто признание религии обманом, но и отрицание всех ценностей христианской культуры, исключающих жизнь человека как природного существа.

2.5. Художественная культура

2.5.1. Общая характеристика искусства XIX в

   Научно-технический прогресс и товарно-денежные отношения приводят к «обмирщению» искусства, в котором нагляднее всего проступает столь характерное для Нового времени «расколдовывание мира». Прежде всего, происходит неуклонное снижение доли религиозного и увеличение доли светского искусства. П. Сорокин в своей работе «Кризис нашего времени» приводит следующие цифры, характеризующие изменение соотношения количества религиозных и светских произведений изобразительных искусств: XVII в. – 50,2 и 49,2 %; XVIII в. – 24,1 и 75,9 %; XIX в. – 10,0 и 90,0 % соответственно [49 - Сорокин П. А. Кризис нашего времени // Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С 444.]. Светское искусство утверждало ведущую роль человека, демонстрировало интерес к окружающему миру во всех проявлениях – от бытовых до героических. В живописи развиваются портрет, пейзаж, бытовой и исторический жанры, причем с XVII по XIX в. доля пейзажа возросла с 2,9 до 15,4 %; портрета с 17,8 до 18,9 %: жанра с 14,9 до 35,9 %.
   Характерной чертой искусства XIX в. было отсутствие единой эстетической доминанты – родовой, видовой, жанровой. Складывается, а в XX в. уже становится определяющим децентрализованный тип художественной культуры: отныне развитие искусства характеризуется асинхронностью и многостильем, борьбой противоположных направлений. Последние попытки преодолеть разорванность искусства предпринимают в начале века романтизм (динамический синтез искусств), а в конце – неоромантизм или модерн.
   Происходит своеобразная «передислокация» видовых и жанровых форм художественного освоения действительности. Одни уходят на задний план (архитектура), другие выдвигаются на авансцену: в романтизме – музыка и поэзия, в реализме – социальный роман и т. д. Это касается и принципиально новых способов художественного творчества, порожденных развитием техники (фотография, кино, реклама и др.), более склонных к коммерциализации искусства и соответствующих принципу пользы.
   В XIX в. складывается классическая модель институтов художественной культуры. В мир искусства, наряду с профессиональным творчеством, входит фольклор, который, начиная с романтизма функционирует по правилам высокой культуры, прикладное искусство и художественная промышленность. Союз художественной культуры и фабричного производства приводтит к стандартизации предметного мира человека, снижению эстетической ценности бытовой вещи, а массовое тиражирование предметов искусства ставит его на поток, лишает тайны. Не случайно именно в XIX в. зарождаются индустрия словесности, индустрия зрелищ и т. д. – составляющие массовой культуры.
   В таких условиях все более значимой становится роль высокого искусства, и оно настойчиво претендует на занятие ключевых позиций в духовной культуре. В обстановке постоянных революционных потрясений первой половины века, в бесконечном историческом хаосе важнейшей задачей выступает не столько освоение действительности, сколько выражение отношения к ней человека. И здесь роль искусства трудно переоценить. К тому же зачастую оно одно и могло быть рупором передовых общественных идей. Вот почему искусство превращается в своеобразный язык философии, которая постепенно отходит от универсальных рационалистических построений и погружается в сферы субъективного опыта. Искусство становится главным способом выражения нравственных идеалов. Соответственно вырастает самооценка искусства как креативной силы культуры. Оно берет на себя роль судьи над обществом, впервые себя ему противопоставляет и в конце века решительно утверждает свою самоценность (теории «искусства для искусства», эстетизм).
   В развитии искусства XIX в. можно выделить два больших этапа: эпоху романтизма (первая половина XIX в.) и эпоху декаданса (с конца 1850-х гг. до Первой мировой войны). Если в годы Великой французской революции распространился классицизм (В. Гро, Н. К. Леду), получивший эпитет «революционный» (Ж. – Л. Давид и др.), то во времена наполеоновской империи утверждается и становится господствующим величественный, тяжеловесный, богатый стиль ампир (П. Виньон, Ф. Шальгрен, Ш. Персье). Этот стиль был строго выдержан в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве. Цельность и основательность придавали ему своеобразное обаяние.

2.5.2. Искусство рубежа XVIII – XIX вв

   В конце XVIII – начале XIX в. во Франции и Англии были популярны стили классицизм и сентиментализм.
   В годы Великой французской революции общественное сознание стало особенно чутким к идеалам справедливости, равенства, счастья. Окрашенное в героические и патриотические тона, проникнутое чувством долга, оно обратилось к гражданским идеалам античности, видя в них образцы, достойные восхищения и подражания. «В классически строгих традициях Римской республики гладиаторы буржуазного общества нашли идеалы и художественные формы, иллюзии, необходимые им для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии» [50 - Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957. Т. 8. С. 120.], – писал К. Маркс. Интерес к античности подкреплялся потрясшими общество результатами археологических раскопок Помпеи и выходом в свет «Истории искусств древности» И. Винкельмана. Как отмечал Й. Хейзинга, «Помпея воскресла как раз вовремя, чтобы обогатить и оплодотворить мотивами милой древности эпоху, склонявшуюся к гладкой, холодной грации» [51 - Хейзинга И. Homo ludens // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. C. 213-214.].
   Классицизм стал в тех условиях наиболее адекватной формой выражения революционного порыва к изменению общества. Такие черты, как максимальная простота и лаконичность, героическая суровость и ясность образов, реалистичность, делали произведения этого стиля понятными и доступными широкому зрителю.
   В теоретическом плане классицизм родился из рационалистической философии XVIII в., которая величайшей мире силой считала Разум. Просветители полагали, что распространение просвещения может стереть с лица земли неравенство, фанатизм и нетерпимость, что под влиянием Разума может переродиться и каждый отдельный человек, и общество в целом, что Разум может привести искусство к небывалым высотам. Основоположник революционного классицизма, центральная фигура западноевропейского искусства конца XVIII – начала XIX в. Жак-Луи Давид (1748-1825) неколебимо верил, что «лишь светоч разума может указать путь гению».
   Новую фазу в развитии классицизма представляет собой французская архитектура того времени. В эпоху Наполеона воцаряется ампир – имперский стиль. Стиль ампир – торжественный, даже помпезный, но цельный и завершенный. Основы нового – класси– цистского направления ярко выразил в своем творчестве Клод Никола Леду (1736-1806). Суровая простота геометрических объемов, подчеркнутых мощной каменной кладкой, характерна для его проектов. Воспитательная направленность архитектуры хорошо представлена в его проекте промышленного города Шо, выполненном еще при Людовике XVI. В городской ансамбль входили Дом дружбы, Дом братства, Дом воспитания.
   Одной из ведущих тенденций в архитектуре периода Империи стало придание зданиям античных архитектурных форм – колонны, прямолинейные очертания и т. д. Так, Пьер Виньон, обратившись к постройке парижской церкви Мадлен, придал ей форму периптера. Франсуа Шальгрен возвел как памятник военной славы императора величественную Триумфальную арку на площади Звезды со знаменитым горельефом «Марсельеза» скульптора Франсуа Рюда, а Жак Гондуэн и Жан Батист Лепер – Вандом– скую колонну – подражание колонне Траяна в Риме. Й. Хейзинга обращает внимание на классицизм английской архитектуры и декоративность интерьера Адамсов, Веджвуда и Флаксмена [52 - Хейзинга Й. Homo ludens // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. С. 214.].
   В конце XVIII в. в Англии, а также в других странах получил распространение стиль сентиментализм. В это время, писал Й. Хейзинга, «вся верхушка общества приноравливается к искусственным и взвинченным идеалам любви и жизни. <…> Все эмоциональное содержание личной жизни, от колыбели до могилы, переливается в формы искусства. Все вращается вокруг любви и брака, но сюда же сами собой втягиваются другие жизненные состояния и отношения: воспитание, отношение родителей к детям, переживание болезни и выздоровления, смерть и траур по умершему. Сентиментальность прививается в литературе, однако реальная жизнь адаптируется до известного уровня к требованиям нового жизненного стиля. <…> читатели “Юлии” и “Вертера” определенно стремились жить по законам чувства и выражения своих идеалов» [53 - Там же. С. 215.]. Произведениями Ж. Б. Греза восторгался Д. Дидро, а Наполеон восхищался поэзией Оссиана. Й. Хейзинга подчеркивает, что сентиментализм, в отличие от подражаний античности, классицизма, не был просто игрой, подражанием – он глубоко проник во все поры личной и общественной жизни. Представители сентиментализма – Оссиан, Л. Стерн в литературе и близкий к последнему по восприятию мира художник Т. Гейнсборо (Англия), живописец-жанрист Ж. Б. Грез (Франция) и многие другие.

2.5.3. Романтизм

   Как реакция на Великую французскую революцию и идеалы просветителей с их культом разума возникает романтизм. Постоянные революционные брожения в Европе, связанные с незавершенностью цикла буржуазных революций, развитием национально-освободительных движений, вряд ли могли породить более адекватную форму выражения в искусстве, чем романтическое бунтарство.
   Термин «романтизм» первоначально применялся к литературе, главным образом романо-германских народов, а позже охватил музыку и изобразительное искусство. Это позволило трактовать романтизм как преимущественно художественное направление. Однако уже в XIX в. начинают говорить о «романтических тенденциях» в философии, «экономическом романтизме», «романтических иллюзиях» в социализме, т. е. трактовать его как широкое общекультурное движение, а не только направление или стиль, подобно классицизму, барокко и т. д.
   Романтизм возник в 1790-х гг., сначала в Германии, а затем распространился по всему западноевропейскому культурному ареалу. Идейную и социальную почву романтизма образовали кризис рационализма Просвещения, художественные поиски предромантических течений, Великая французская революция, немецкая классическая философия.
   Основная черта романтизма как движения состояла в стремлении противопоставить бюргерскому, «филистерскому» миру рассудка, закона, утилитаризма, атомизации общества, безграничной вере в линейный прогресс – культ творчества, примат воображения над рассудком, критику логических, эстетических и моральных абстракций, призыв к раскрепощению творческих сил человека, возврат к природе, стремление к синтезу искусств.
   Романтизм имел предшественников в лице философа Ж. – Ж. Руссо, который в век Разума заговорил о примате чувства, о своеобразии и неповторимости каждого человека, о единстве с природой; поэта А. М. Шенье, поэта и художника У. Блейка; его питали идеи литературно-общественного движения «Бури и натиска», творчество раннего И. В. Гёте и Ф. Шиллера (вертеровская тема и тема героя-разбойника). В качестве важнейших источников следует указать также философию И. Г. Фихте с ее абсолютизацией творческой свободы и А. Шопенгауэра с идеей слепой, неразумной воли, творящей мир по своему произволу. Эти идеи были интересны и близки романтикам, так же как искания широкого круга музыкантов, живописцев, в творчестве которых пробивались ростки нового, отличного от классицистического видения мира и задач искусства (А. Л. Жироде, А. Ж. Гро, Л. ван Бетховен).
   Специфической для романтического искусства является проблема двоемирия. Двоемирие – это сопоставление и противопоставление реального и воображаемого миров. Причем реальная действительность, «проза жизни» с ее утилитаризмом и бездуховностью расценивается как недостойная человека пустая «кажимость», противостоящая подлинному ценностному миру. Утверждение и развертывание прекрасного идеала как реальности, осуществляемой хотя бы в мечтах, – сущностная сторона романтизма. Отвергая современную ему действительность как вместилище всех пороков, романтизм бежит от нее, совершая путешествия во времени и пространстве. Бегство за пространственные пределы буржуазного общества выступало в трех основных формах:
   • Первое направление – уход в природу, которая была либо камертоном бурных душевных переживаний, либо инобытием идеала свободы и чистоты (отсюда интерес к деревне, критика города, интерес к духовности народа, выраженной в фольклоре). Романтизм «заглядывает» в иные регионы, экзотические страны, не испорченные буржуазной цивилизацией (восточная тема в творчестве Дж. Г. Байрона, полотнах Э. Делакруа). В случае отсутствия реального территориального адреса он выдумывается, конструируется в воображении (фантастические миры Э. Т. А. Гофмана, Р. Вагнера).
   • Второе направление бегства – уход от действительности в иное время. Не находя опоры в настоящем, романтизм разрывает естественную связь времен, идеализирует прошлое, реже античное, почти всегда средневековое, его нравы, патриархальный образ жизни (С. Кольридж, Ж. Санд), ремесленный уклад (Новалис, Э. Т. А. Гофман), рыцарский кодекс чести (В. Скотт) и т. д.
   • Третье направление бегства романтика – уход в собственный внутренний мир, в сокровенные уголки своего «Я». В «жизни сердца» видят романтики противоположность бессердечности внешнего мира (сказки Э. Т. А. Гофмана, В. Гауфа). Присущее культуре Нового времени признание высокого ранга личности выливается в романтизме в идею человеческой уникальности и неповторимости. Тем самым романтизм может рассматриваться как продолжение нововременной традиции в переносе принципов свободной конкуренции, личной свободы и инициативы в область морали, искусства, духовной жизни в целом.
   Особенно высоко ценится, наряду с великими, незаурядными личностями, личность художника. Не случайно в романтизме происходит эстетизация всего мировоззрения, его преимущественно художественное воплощение, контрастирующее с морализаторским духом культуры Просвещения. С эмоционально-личностной интонацией связана и другая черта романтизма – чрезвычайное многообразие несхожих между собой форм и вариаций. Эта черта подпитывалась историческим реализмом романтиков, живо интересовавшихся национальными истоками искаженного социумом природного бытия.
   Национальные формы романтизма, при наличии общих черт, присущих этому культурно-историческому типу, весьма самобытны. Так, немецкий романтизм, серьезный и мистический, систематически разрабатывал теорию, эстетику романтизма (Новалис, Ф. Шле– гель, Л. Тик), одновременно рождая шедевры в музыке, литературе. В первой половине XIX в. творил Генрих Гейне (1797-1856) – великий поэт Германии, сочетающий в своем творчестве романтику и иронию. Знаменитыми представителями романтизма были всемирно известные сказочники Вильгельм Гауф, братья Якоб и Вильгельм Гримм, Эрнст Теодор Амадей Гофман которые обратились к народному творчеству: языку, образам, морали, в иносказательной форме разоблачали и высмеивали алчность, стяжательство богачей, прославляли храбрость, ум, человеческое достоинство простых людей. Героям Э. Т. А. Гофмана присущи тонкая философская ирония и причудливая фантазия, доходящая до мистического гротеска (роман «Эликсиры дьявола») в сочетании с критическим восприятием реальности (повесть «Золотой горшок», сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер», «Повелитель блох») и сатирой на немецкое мещанство и феодальный абсолютизм (роман «Житейские воззрения кота Мурра»).
   Французский романтизм, порывистый и свободолюбивый, проявился прежде всего в жанровой живописи – исторической и бытовой, в жанре портрета, а также в романистике, Утверждение принципов романтизма во Франции связано с именами Франсуа Шатобриана (1768-1848), Жермены де Сталь (1766-1817), Альфреда де Виньи (1797-1863), Альфреда де Мюссе (1810-1857), Виктора Гюго (1802-1885) и Жорж Санд (1804-1876), Применительно к живописи термин «романтизм» впервые был использован в некрологе, написанном на смерть французского художника Теодора Жерико, Манифестом же нового искусства было его семиметровое полотно «Плот «Медузы»» (1819) – трагический репортаж о кораблекрушении в 1816 г, фрегата «Медуза», о гибели почти всего экипажа, «Опасным бунтарем» называла автора проправительственная пресса, «Это сама Франция, это наше общество погружено на плот «Медузы»», – писал историк Ж, Мишле.
   Другой крупной фигурой в изобразительном искусстве Франции XIX в, был романтик Эжен Делакруа, Начав с темы Данте («Ладья Данте»), Э, Делакруа обращается к У, Шекспиру, И, В, Гёте, В, Скотту, Дж, Г, Байрону, В дни скорби по Дж, Г, Байрону в апреле 1824 г, Э, Делакруа выставил в парижском Салоне холст «Резня на Хиосе», обрушив на зрителей правду об ужасах войны, «Свобода на баррикадах» («28 июля 1830 года») – небывалый в истории искусства грандиозный репортаж о свершившейся революции, ее подлинный апофеоз.
   Свои особенности были и в английском романтизме, Становление английского романтизма во многом связано с именем поэта, пэра, члена палаты лордов и в то же время бунтаря-революционера Дж, Г, Байрона (1788-1824), В поэме «Паломничество Чайльд– Гарольда» (1812) он вывел образ свободной личности, одиночки– бунтаря, носителя общественных умонастроений начала XIX в, В «восточных поэмах» «Гяур», «Корсар», «Лара» Байрон открыто призывает угнетенные народы бороться против угнетателей, Перу Дж. Г. Байрона принадлежат философские поэмы-драмы «Манфред» и «Каин» и одно из лучших произведений мировой классики – «Дон Жуан». Активный гуманизм и пророческие предвидения сделали Дж. Г. Байрона властителем дум тогдашней Европы. Известными романтиками были Дж. Китс и Перси Биши Шелли.
   Сентиментальный и чувственный, английский романтизм часто видел возвышенное в простых, обыденных вещах. Различные романтические движения в Англии сближало стремление к натурализму, что придавало весьма своеобразный характер романтическому индивидуализму, развитие которого не приводило к обособлению «Я» художника от реальной жизни. Не случаен поэтому интерес английских романтиков к политике (П. Б. Шелли – автор политических памфлетов, У. Вордсворт и С. Кольридж после либеральных увлечений юности стали консерваторами и т. д.). В английском романтизме широко использовалось фантастически– утопическое, аллегорическое и символическое отображение жизни, ирония и гротеск как сочетание смешного и страшного, что Дж. Рёскин считал национальной чертой англичан. Эмоциональное начало, фантазия сочетаются в английском романтизме с традицией сенсуалистического эмпиризма.
   Таким образом, внутреннее единство романтизма реализовывалось с учетом национальной специфики необычайно многообразно.
   Далеко не случайно именно в романтизме появляется идея синтеза искусств. С одной стороны, так решалась конкретная задача обеспечения максимальной живости и естественности художественного впечатления, полноты отображения жизни. С другой стороны, она служила глобальной цели: ранее искусство развивалось как совокупность различных видов, жанров, школ, подобно тому как общество казалось совокупностью изолированных индивидов. Синтез искусств в романтизме – это прообраз преодоления разорванности человеческого «Я», атомизации человеческого общества.

2.5.4. Реализм

   Реализм в качестве самостоятельного течения утверждается в европейской культуре в 40-х гг. XIX в., выливаясь в форму критического (социально-исторического) реализма. Реализм как тип культуры представляет собой продукт Нового времени, и, так же как XIX в., представляет собой кульминацию культуры Нового времени, критический реализм – высшая точка реализма. Развитие реализма сопровождает развитие капиталистического способа производства, которое связано с нарастанием социальных противоречий, пронизывающим влиянием чистогана на общественную жизнь, нравы, духовное развитие человека.
   Реализм объединило с романтизмом разочарование в итогах революции, отрицательное отношение к утвердившейся буржуазной действительности. Среди общих черт этих двух направлений должно быть названо не только отрицание бесчеловечных буржуазных порядков, но и обращенность к духовному миру человека, борьба за самоутверждение личности. Реализму близка открытая романтиками тема народности; стремление к охвату мировой истории, романтический историзм, историческое чувство также были небезразличны писателям и художникам реалистам. Однако, в отличие от романтизма, бегущего от действительности, реализм более глубоко вникает в общественную жизнь, стремится раскрыть суть социальных катаклизмов, вследствие чего становится более основательным его историзм.
   Далее, если романтиков занимали чрезвычайные ситуации, необыкновенные личности, мировые катаклизмы, героические времена, то реализм занят решением других проблем. Его интересует не исключительный индивид в чрезвычайных обстоятельствах и бурная, полная страстей жизнь его сердца, а «история сердца, души и разума в их нормальном состоянии» [54 - Мопассан Ги де. Пьер и Жан // Мопассан Ги де. Полное собрание сочинений: В 12 т. М.: Правда, 1958. Т. 8. С. 9.] и точное изображение «типичных характеров в типичных обстоятельствах» [55 - Энгельс Ф. Письмо Маргарет Гаркнесс в Лондоне // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1965. Т. 37. С. 35.].
   Основные принципы реализма:
   1. Объективное отображение существенных сторон жизни в сочетании с высотой и истинностью авторского идеала (О. Бальзак писал: «Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, но чтобы ее выражать») [56 - Бальзак О. Неведомый шедевр // Бальзак О. Собрание сочинений: В 24 т. Т. 19. Человеческая комедия. Философские этюды. М.: Правда, 1960. С. 80.].
   2. Воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах при полноте их индивидуализации (по О. Бальзаку, художник не простой летописец своей эпохи, а исследователь ее нравов, ученый-аналитик, политик и поэт).
   3. Жизненная достоверность изображения («в формах самой жизни»).
   4. Преобладающий интерес к проблеме «личность и общество» (в их связанности и противостоянии).
   5. Критика материального, бездуховного прогресса и буржуазной цивилизации.
   Критический реализм наследует лучшие черты романистики предшествующих эпох. Социальный роман становится основным жанром. Он представлен такими всемирно известными именами, как О. Бальзак, Ги де Мопассан, Г. Флобер, Э. Золя и др. – во Франции; Ч. Диккенс, Стендаль, У. Теккерей, Дж. Голсуорси, Т. Гарди – в Англии, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой – в России, и многими писателями реалистического направления в других европейских странах. Их произведения обнажали «скрытый смысл огромного скопища типов, страстей и событий» [57 - Бальзак О. Предисловие к «Человеческой комедии» // Бальзак О. Собрание сочинений: В 24 т. Т. 1. Человеческая комедия. Этюды о нравах. М.: Правда, 1960. С. 27.].
   Блестящие образцы реализма дало и изобразительное искусство. Ранее всего реализм утвердился в изобразительном искусстве Англии, что было прямо связано с промышленным переворотом, сопровождающей его урбанизацией, расцветом естественных наук. В силу консервативности английской буржуазии реалистическая тенденция проявилась здесь не в историческом и бытовом жанрах, а в пейзаже (Дж. Констебль и др.). Причиной тому может служить рано совершившийся разрыв между городом и деревней и тоска по сельскому образу жизни. В отображение этих процессов, а также быта и нравов викторианской эпохи внес существенный вклад английский социальный роман.
   Изобразительное искусство Франции богато именами художников – реалистов. Здесь и пейзажи Т. Руссо, и полная сарказма графика О. Домье, и «крестьянская» живопись Ж. – Ф. Милле, и необычайно талантливое, многожанровое творчество Г. Курбе. В Германии реалистическое направление сложилось позже – в последней трети XIX в. Тому причиной запоздалое буржуазное развитие страны, отягощенное феодальной раздробленностью, а также определенные черты национального характера, прочность романтической традиции и др.
   Европейский реализм выводит на арену искусства людей дела, мир предпринимательства, нового героя-буржуа. Но его интересуют и судьбы простого человека, счастье и несчастья массы людей, и поэтому вместо изображения героев он переходит к изображению толпы, жизни людей, составляющих массу. Производственная тема проникает в живопись (А. Менцель), искусство своими средствами пытается решать «рабочий вопрос».
   В реализме преломляется специфическая черта капитализма – личная независимость, основанная на вещной зависимости. Реализм стремится показать систему вещной зависимости через социальное олицетворение и социальную типичность вещей. Так, сюжет реалистического романа отражает господство над судьбой отдельного человека законов буржуазного общества, действующих как неодолимая стихия. В этом его сходство с античной трагедией и с романтизмом, где идея рока, судьбы, фатума подспудно присутствует в каждом произведении. Реализм показал растлевающее влияние материального достатка на нравы, превращение брака в торговую сделку между партнерами, разрушение естественных связей между людьми. Но критика для реализма – не самоцель, а средство выражения положительных гуманистических идеалов, чего был совершенно лишен натурализм (одно из направлений декаданса).

2.5.5. Искусство декаданса

   С конца 50-х гг. XIX в. искусство Западной Европы вступает в эпоху декаданса. Декаданс (от фр. «decadence» – упадок) в своем генезисе явление сложное и противоречивое, связанное с различными направлениями в художественной культуре. Этот термин употребляется для обозначения кризисных явлений в духовной культуре конца XIX – начала XX в., отмеченных настроениями безнадежности, пессимизма, упадничества. Впервые эти черты проявились во французском символизме. Подобные настроения имели место и у различных представителей реализма, а также в эстетизме, и позже в модернизме. Резонно поставить вопрос: почему же в условиях восходящего капиталистического развития, в наиболее мирный и стабильный его период, на фоне блистательных успехов науки и техники в искусстве наступает эпоха декаданса? И вправе ли мы говорить в целом о кризисе культуры рубежа XIX– XX вв.? Какие перемены происходят в общественном сознании?
   Господствующим тоном эпохи становится пафос познания. На смену концептуальным картинам мира приходит поклонение эмпирической реальности, данной в ощущениях. Происходит качественная перестройка общественного сознания в духе позитивизма. Позитивистское направление в гуманитарном познании было связано в первую очередь с основателем позитивизма, французским мыслителем Огюстом Контом и английским социологом Гербертом Спенсером. Позитивизм был направлен на освобождение научного знания от влияния философской метафизики и теологии, он отстаивал приоритет эмпирического знания, ориентировался на повсеместное использование естественно-научных методов наблюдения и эксперимента, описания реальных явлений и процессов.
   Не вызывает сомнений связь натурализма и импрессионизма, возникших в недрах реалистического искусства, с позитивизмом. Небывалый прогресс естествознания приводил к идее о возможности применения в гуманитарной области принципов «позитивного детерминизма».
   В отличие от реализма, который, несмотря на свой критический пафос, был пропитан «тоской по идеалу», натурализм был абсолютно лишен идеальной поэзии человеческих ценностей. Предметом изучения в натурализме объявляется «весь человек» в отличие от «метафизического человека» Просвещения и романтизма. Соответственно, и методы изучения человека те же, что у естественных наук. Теоретические основы натурализма заложили И. Тэн – «эстетической ботаникой» и Ш. Летурно – «эстетической палеонтологией». Задачу художника-натуралиста они видели в достоверном воспроизведении среды и внутренних органических процессов, в собирании и систематизации эмпирических фактов, в сведении сложных психических процессов к сумме простых причин. Главными в человеке объявлялись не социальные характеристики, а врожденные физиологические свойства, наследственность, среда обитания. «Порок и добродетель, – учил И. Тэн, – суть такие же продукты, как купорос или сахар…» [58 - Тэн И. История английской литературы. Введение // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. унив., 1987. С. 78.].
   Из принципов позитивистской эстетики исходили французы братья-писатели Э. и Ж. Гонкур, Э. Золя, немцы А. Хольц, Г. Гауптман, бельгиец К. Лемонье. Творчество представителей натурализма утверждало необоримость грубой реальности, подавленность человека будничным, иссушающим душу потоком жизни, преувеличивало роль подсознательного в человеке. Все это приводило к фатализму и пессимизму, а у натуралистов, близких к декадентскому миросозерцанию, принцип «беспристрастности» становился оправданием социальной апатии.
   История импрессионизма (от фр. «impression» – впечатление) сравнительно коротка, она охватывает всего 12 лет. Направление получило имя от названия картины К. Моне «Впечатление. Восход солнца». Импрессионизм в лице своих наиболее ярких представителей (К. Моне, Э. Мане, Э. Дега, О. Ренуар, К. Писарро, А. Сислей и др.) ставил перед собой задачу непосредственного наблюдения и изучения окружающей действительности в ее разнообразных индивидуальных проявлениях и перенесения в искусство результатов своих наблюдений. Эстетические принципы данного направления определялись желанием соединить познавательные задачи с поиском новых форм выражения неповторимого внутреннего мира художника.
   Импрессионисты стремились выразить не только то, что видят, но и то, как видят, а новое вйдение обращалось непосредственно к «зрительной сущности» вещей. Отсюда характерное для импрессионизма внимание к передаче света, дающего вещам зримость, раскрывающего их цветовое богатство, а также к движению воздушных масс, меняющих формы предметов, передающих динамику окружающего мира.
   Метод импрессионистов таил опасность скольжения по поверхности явлений вместо постижения сути процесса. Предельная индивидуализация ситуаций, также характерная для импрессионизма, отнюдь не способствовала социальным обобщениям. Импрессионизм вообще был социально апатичен, и даже введение в искусство патологических типов (проституток, сутенеров, пьяниц и бродяг) не имело никакой социальной подоплеки, будучи просто зарисовыванием картинок с натуры. Поэтому применительно к импрессионизму можно смело говорить, как и в случае с натурализмом, о кризисных явлениях в реалистическом искусстве.
   Влияние импрессионизма прослеживается в творчестве многих художников, писателей, композиторов – Р. М. Рильке, М. Равеля, К. Дебюсси, а также Ги де Мопассана, Э. Золя и др.
   Наиболее ярко кризис реалистической традиции проявился в постимпрессионизме (П. Сезанн, В. Ван Гог, П. Гоген и др.). Для него характерен поиск новых форм, способных отразить дегуманизацию условий жизни человека, диссонансы большого города, а также новых приемов, способных помочь решению этой задачи. Формальные искания пост импрессионистов приводили к тому, что искусство становилось все более рассудочным, регламентированным. Так, П. Сезанн был занят поиском устойчивых структурных закономерностей. Неспособность понять и преодолеть средствами живописи социальные конфликты толкала многих художников на путь бегства от действительности в экзотические страны. Основной темой картин П. Гогена, например, был поэтический мир народов Таити. Волновал постимпрессионистов и собственный внутренний мир. Показательно в этом плане болезненно-тревожное творчество В. Ван Гога.
   Творчество постимпрессионистов выразило доминирующие настроения своего времени и оказало большое влияние на развитие художественной культуры рубежа XIX-XX в. Общими для них являются черты субъективизма, мистицизма, символизм в отображении действительности.
   У истоков направления символизма стоит Ш. Бодлер с его книгой «Цветы зла» (1857). Мастерская передача настроений усталой подавленности и душевной распутицы, цепенящего страха, вызванного мятежным богоотступничеством, выносящим приговор всему земному творению, способствовали распространению славы Ш. Бодлера к концу XIX столетия, когда эти настроения станут господствующими в атмосфере эпохи и символизм превратится в европейское обще культурное движение, охватывающее театр (М. Метерлинк), музыку (А. Н. Скрябин), живопись (М. Врубель) и др.
   Ш. Бодлер одним из первых замахнулся на две важнейшие опоры рационализма – веру в изначальную доброту человека и убежденность в разумной целесообразности поступательного хода вещей. «Сверхприродная эстетика» Ш. Бодлера имеет в основании иные краеугольные камни:
   • Предзакатный характер стареющей буржуазной цивилизации внушает чуткость к красоте увядания, поэзии печали. Впитавшее испарения эпохи бытие ущербно. Преодоление этой ущербности – героизм времен упадка, и эту миссию выполняет искусство.
   • Искусство преодолевает эпоху при помощи воображения, а не подражания природе. Воображение – это повторение акта божественного творения мира из хаоса. Оно предполагает «магическое колдование» миром, и поэтому необходимейшей частью искусства становится странное, мистическое и даже безобразное.
   Наиболее крупными представителями французского символизма были поэты П. Верлен, С. Малларме, А. Рембо. П. Верлен, выражая сложный мир чувств и переживаний, придал стиху тонкую музыкальность (сборники стихов «Романсы без слов», «Галантные празднества»). С. Малларме, для творчества которого характерен сложный синтаксис, стремился к передаче «сверхчувственного» («Иро– диада»). Пророческим пафосом проникнуты произведения А. Рембо («Сквозь ад», «Озарения»). В Германии символизм представляли С. Георге, в Австрии – Г. Гофмансталь и Р. М. Рильке, В Бельгии – М. Метерлинк, Ж. Роденбах.
   Сходные с символизмом идеи развивали представители английского эстетизма и близких к нему течений. Как писал А. Белый, эстетизм как созерцание, как форма освобождения от художественной воли был следствием философии умирающего столетия [59 - Белый А. Воспоминания об Александре Александровиче Блоке // Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1980. Т. 1. С. 206.]. На эстетизм оказали влияние философские системы Ф. Ницше и С. Кьеркегора, эстетика прерафаэлитов, которые главной ценностью провозгласили «эстетического человека», не признающего никакого «долга» или «интереса».
   Принципы эстетизма следующим образом сформулировал О. Уайльд: «Эстетика выше этики. Она относится к более духовной сфере. В условиях истинной культуры мы достигаем того совершенства… при котором грех невозможен, и не благодаря аскетической практике самоотречения, а потому, что здесь мы можем делать все, что захотим…»; «Область искусства и область этики абсолютно отличны» [60 - Цит. по: Шестаков В. П. Эсхатология и утопия: Очерки истории русской философии и культуры. М.: ВЛАДОС, 1995. С. 159-160.].
   Другой представитель эстетизма – Дж. Рёскин – считал искусство воспроизведением фактов, преобразованных воображением, и потому не только отображением реальности, но и выражением личности художника. Под природой он понимал живое творческое начало и верность природе считал высшей целью искусства. Но если Дж. Рёскин верил в возможность изменения реальности средствами искусства, то У. Рейтер и О. Уайльд утверждали самоценность искусства. Квинтэссенция эстетизма – переживание прекрасного ради самого прекрасного. О. Уайльд считал, что искусство ничего не выражает, кроме самого себя, и наиболее полно этому идеалу «чистого искусства» соответствовали музыка и орнамент. Единственный источник развития искусства – заимствование сюжетов одним видом искусства из другого, а не из реального мира. Поскольку, по мнению О. Уайльда, жизнь может почерпнуть красоту только из стоящего над ней искусства, постольку она более подражает искусству, чем последнее – жизни.
   Итак, что же происходит в искусстве к концу XIX в.? Впитавшие дух эпохи натурализм и импрессионизм, стремясь быть как можно ближе к натуре, быть более реалистичными, чем сам реализм, приводят данное направление к кризису. Символизму буржуазный прогресс кажется скучным, в буржуазной практичности и расчетливости он улавливает дух тления. Он пассивно протестует против отношений купли-продажи, противопоставляя технократическому оптимизму и утилитаризму настроения тоски. По сути, символисты явились предвозвестниками кризиса технократической цивилизации.
   В более широком, философском контексте проблему «переоценки ценностей» ставит Ф. Ницше. Рухнула вера в категории разума, оказавшиеся принадлежностью «чисто вымышленного мира», рухнула вера в человека, ставшего «главным промахом Бога», обрушилась вся система традиционных ценностей, выявив свою «ни– гилистичность», т. е. безжизненность, ушла вера в прогресс как в автоматическую устремленность мира вперед, к всеобщему счастью или к «ничто», «и вот наступает сознание, что становлением ничего не достигается, ничего не обретается» [61 - Ницше Ф. В. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей // Великие Люди. URL: http://nicshe.velchel.ru/index.php?cnt=25&sub=3. (дата обращения: 31.07.2012).]; разрушена вера в Бога, как «не заслуживающая доверия» («Бог умер! И это мы его умертвили!»). И что же в результате? «Мы распались на мелкие куски» [62 - Ницше Ф. Несвоевременные размышления / / Великие Люди. URL: http://nicshe.velchel.ru/index.php?cnt= 10&sub=0&part=9&page=2 (дата обращения: 31.07.2012).], близится «конечная катастрофа», потеряны все жизненные основания, утрачены все смыслы.
   Как преодолеть подобную ситуацию? По Ф. Ницше, «героизм времен упадка» заключается в том, чтобы, заняв позицию «по ту сторону добра и зла», противостоять действительности, толпе, усталому декадентству. Переживаемый культурный упадок Ф. Ницше связывал с господством христианской религии и основанной на ней морали. Тем самым он фактически выбрасывал на свалку истории те ценности, которые только и могли спасти от катастрофы технократический мир.

Вместо выводов: КРИЗИС НОВОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЫ

   Для того чтобы понять суть кризиса нововременной культурной парадигмы, которым отмечено XIX столетие, нужно вернуться на несколько столетий назад, к истокам ее формирования.
   XVII в. – начальная эпоха в становлении буржуазного общества, период усиленной выработки нового буржуазного мировоззрения, в качестве фундамента которого утвердилась ньютоновскокартезианская космология. Земля перестала быть центром Вселенной и превратилась в одну из планет, движущихся вокруг Солнца, которое, в свою очередь, превратилось лишь в одну из великого множества звезд. Вселенная обрела вид сложной системы, состоящей из материальных частиц и подчиненной механическим законам. Неотъемлемой составной частью этой системы стала и общественная жизнь, распространение на которую ньютоновскокартезианских выводов породило естественно-правовые теории Нового времени. Роль Бога в этом мировоззрении все еще оставалась существенной: раз мир подобен гигантскому часовому механизму, он должен иметь своего Мастера. Создатель, сотворивший мир и затем устранившийся из него, предстал в образах Божественного Архитектора, Математика и Часовщика.
   Человек – не Бог, и создать, подобно ему, в шесть дней мир он не в состоянии. Могущество человека заключается в ином: силой своего Разума он может проникнуть в сердце вселенского порядка и затем обратить полученные знания к своей пользе. Реализуя себя в качестве познающего субъекта и творца культуры, человек осваивает роль повелителя мира.
   Лозунгом нового буржуазного мира стал Разум, точно так же, как лозунгом старого мира был Бог. Рационализм превратился в доминанту культуры; наука – главное орудие Разума – обрела мировоззренческий статус, познание – социальную направленность. Значение этих перемен трудно было переоценить: ведь прежде, чем победить старый феодальный мир реально, его нужно было победить идейно.
   Культура XVIII в. унаследовала основные черты культуры предшествующего столетия, такие как антропоцентризм, рационализм, сциентизм, и др. Вместе с тем она привносит ряд новых моментов, иначе расставляет акценты в решении основных мировоззренческих проблем.
   Природа по-прежнему рассматривается как совокупность вещей, энергий, сущностей и закономерностей, существующих до вмешательства человека. Но в культуре Просвещения над декартовским миром количеств и протяженности берут верх качественные характеристики. Понимание природы первопричины и первотворца все чаще наделяется высшим ценностным смыслом. «Естественный человек», «естественный разум», «естественное состояние», «естественные законы», «естественное право» выступают как синонимы истинного, добродетельного и прекрасного. Одновременно «естественное» становится святым и благочестивым; Природа-мать воздвигнута на пьедестал, на котором вполне могло бы быть начертано: «Свята и непорочна». От лица Природы осуществляется критика изживших себя общественных отношений и нравов; природа выступает оружием борьбы за торжество истины, за переход к естественному порядку.
   В целом можно говорить об изменении образа мира: в общественном сознании образ мира-механизма вытесняется образом мира-организма.
   Признание природы первичной реальностью повлекло за собой вывод об отсутствии каких бы то ни было оснований для сословных привилегий, социального неравенства: ведь все люди скроены из одного природного материала. Человек, объявленный частью природы, «продуктом природы, подобно прочим существам» [63 - Гольбах П. Система природы, или О законах мира физического и мира духовного / / Библиотека учебной и научной литературы. URL: http://sbiblio. com/biblio/archive/golb_sist/00.aspx. (дата обращения: 31.07.2012).], все более погружаясь в материальный мир, освобождался от души, привязывающей его к Богу, а тем самым – от старых идеологических пут. Человек осознает себя господином своей судьбы, присваивает себе функции творца, убеждается в ненужности «гипотезы Бога» (П-С. Лаплас).
   Важнейшим результатом собственно человеческого творчества выступает мир культуры. В нем значимое место принадлежит государству и системам законов, морали и системам воспитания, промышленности, науке, искусству. И хотя порой плоды человеческого творчества оцениваются негативно (Ж. – Ж. Руссо), в целом в культуре XVIII столетия доминирует нравственно-оптимистический настрой, убеждение, что появление общества и культуры – благоприятный фактор для человечества. Но моментом, объединяющим представителей различных направлений и настроений, была апелляция к Разуму и Природе. Эти идеалы получили практическую проверку в последующих буржуазных революциях.
   Какую же трансформацию претерпевают основные нововременные мировоззренческие установки к концу XIX – началу XX в.?
   Прежде всего, характерное для предшествующего столетия понимание природы-матери, природы-первотворца уступает место чисто утилитарному ее пониманию как универсальной кладовой, неисчерпаемого источника материалов и энергий, всеобщей мастерской. «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник» [64 - Тургенев И. С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. М.: Наука, 1981. Т. 7. С. 43.]. Эта базаровская формула как нельзя лучше передает дух деловитого и работящего, прагматичного XIX в. Но, перестав быть домом, храмом, природа превратилась в нечто чуждое, безличное, допускающее лишь деловой, технический подход. Все глубже и глубже проникая в тайны природы, человек не становится к ней ближе, напротив, он ощутил свое беспредельное одиночество в мире.
   К столь же противоречивым результатам привело стремление человека постичь тайны собственной природы. Развитие науки окончательно лишает человека статуса «венца мироздания», «меры всех вещей», образа и подобия Бога. Все чаще человек предстает как «электронно-протонный агрегат», «комбинация физико-химических элементов», носитель подсознательного либидо, разновидность отношений по типу «стимул – реакция», «животное, находящееся в близком родстве с обезьяной», наконец, homo faber, производящий различные орудия и инструменты.
   Между природой и человеком Новое время поставило мир культуры, противопоставив его божественному творению. Вначале человек уравнял себя с Богом в роли творца; теперь, став звеном органической эволюции, он лишил Бога последнего пристанища в собственной душе. Сотворенный мир культуры, общество подобны гигантской фабрике, универсальной машине, которая нуждается не в саморазвивающихся личностях, а в деталях, винтиках и приводных ремнях. И вот уже сам человек – творец культуры – измерен средней производительностью труда. Вот целесообразность, схематизм, стандарт, так необходимые для функционирования машины, уже пронизывают все стороны жизни – выравнивают, усредняют, нивелируют: выравниваются доходы, уравниваются в правах классы, демографические слои, стандартизируется этос общения, вкусы, мода… Наступает эпоха массовой культуры, культуры без индивидуальности, культуры без души. «Неестественный человек», «неестественная природа», «нехристианская культура» – так определил Р. Гвардини суть изменений, произошедших в культуре к началу XX в.
   Но можно ли в таком случае говорить о прогрессе культуры? XIX в. так же твердо, как и предшествующие эпохи, верит в прогресс, связывая с чисто геометрическим вектором «вперед» уверенность в «больше» и «лучше» [65 - Хейзинга Й. В тени завтрашнего дня // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. С. 266.]. Однако в XIX в. научно-технический прогресс, ориентированный на пользу, начинает неправомерно отождествляться с прогрессом культуры в целом, что приводит к переоценке его роли в общественном сознании. Главный принцип ново– временной культуры – «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать» – сталкивается с другой тенденцией: от темпов технического освоения мира значительно отстают темпы гуманистического осознания последствий принимаемых решений. Еще Р. У. Эмерсон предупреждал, что технические достижения не всегда приносят пользу человеку: «Вещи оседлали человечество и гонят его вперед» [66 - Цит. по: Тарнас Р. История западного мышления. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. С. 307.]. Прогресс, угрожающий культуре, техника, зловеще переворачивающая мир человеческих ценностей, – эта проблема со всей остротой была поставлена XIX в. И что такая постановка вопроса не была преждевременной, подтвердило ближайшее будущее: август 1914 г. дал рождение новой эпохе «переоценки ценностей».

Раздел III. Европейская цивилизация в XX в.: история современной культуры

Глава 3. ЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX В

3.1. Социокультурный портрет XX столетия: общая характеристика

   Провести культурологический анализ XX в. достаточно трудно. Его характеризует множество сложных и весьма противоречивых процессов. XX в. стал эпохой гигантского прогресса науки, открытий и изобретений, раскрытия творческих способностей личности. Он пережил массу социальных потрясений, ввергнувших человечество в отчаяние и страх перед грядущей неизвестностью. Своеобразным знаковым событием, тревожным символом столетия, подобным тому, каким в древности была Вавилонская башня, стала гибель «Титаника», затонувшего в ночь с 14 на 15 апреля 1912 г. Но то, что только символизировал «Титаник», со всей очевидностью продемонстрировала Первая мировая война: не ограниченный гуманитарными рамками технический прогресс угрожает мировой цивилизации гибелью.
   Бурное развитие производства, во многом обусловленное научно-техническим прогрессом конца XIX – начала XX в., усилило его концентрацию и образование монополистических объединений. Сращивание промышленного и банковского капитала привело к образованию крупнейших финансовых групп, которые занимали ключевые позиции в основных отраслях хозяйственной жизни. Всемогущие корпорации вмешивались во внешнюю и внутреннюю политику своих государств, поставив ее под свой контроль, вели борьбу за рынки сбыта и источники сырья, за передел уже поделенного мира. В конечном счете это привело к Первой мировой войне (1914-1918).
   Хронологически XX в. определен датами 1900-2000 гг. Однако с точки зрения логики процесса новое столетие началось не 1 января 1901 г., а 1 августа 1914 г., когда миллионы людей испытали ощущение внезапного перелома, сравнимого с глобальными геологическими катастрофами. В осмыслении причин этого явления, других проблем, вставших перед мировым сообществом на данном этапе развития индустриальной цивилизации, правомерно использовать в качестве ключевого понятие «кризис». Кризис – характерная черта европейской цивилизации XX века. Кризисной в изначальном, словарном значении этого слова является и духовная культура столетия.
   Кризисное развитие индустриальной цивилизации конца XIX – начала XX в. привело к первой в истории человечества мировой войне, которая стала отражением кризиса традиционного буржуазного общества. В войне участвовало 38 государств (из 55) с населением в 1,5 млрд чел., или 87 % населения мира. По числу людских потерь (10 млн убитых и 20 млн раненых и контуженных) Первая мировая война не имела себе равных в предшествующей мировой истории.
   Следствием Первой мировой войны стало изменение политической картины мира и осуществление ряда революций. Одной из наиболее значимых была революция в России, которая положила начало формированию мировой системы социализма. В результате мир практически на протяжении всего столетия был расколот на две системы – капиталистическую и социалистическую. Утвердившийся в ряде стран социализм породил собственные принципы духовной ориентации и морального регулирования, с которыми вынужден был считаться Запад.
   Эпохальным событием стала Вторая мировая война (19391945), в которой приняли участие 72 государства, свыше 80 % населения Земли, военные действия охватили территорию 40 государств. Она принесла огромные людские (свыше 60 млн чел.) и материальные потери, оставила глубокий след в общественном сознании, продемонстрировала приоритет общечеловеческих ценностей и привела к осознанию того, что любая попытка принести их в жертву своекорыстным интересам экономических и социальных групп, государств или коалиций чревата глобальными катастрофами. Война закончилась сокрушительным поражением фашистских государств и опрокинула намерения агрессоров уничтожить и поработить целые народы.
   На завершающем этапе войны Соединенными Штатами впервые в истории была испытана атомная бомба. Изобретение ядерного оружия, способного уничтожить любого вероятного противника, и средств его доставки сделало бессмысленными любые силовые попытки установить мировое господство. С созданием ядерного оружия возникла угроза гибели человеческой цивилизации. На протяжении XX столетия человечество неоднократно стояло на пороге ядерной войны (Карибский кризис и др.).
   Борьба за мировое господство не прекратилась, а обрела новые формы (война в Корее, во Вьетнаме, Ираке и др.). Падение Берлинской стены (1989), крушение мировой системы социализма, распад СССР (26 декабря 1991 г.) привели к завершению холодной войны и исчезновению биполярного мира. США, имеющие мощный экономический и военный потенциал (военные расходы США превышают совокупные расходы Западной Европы, Китая и России), превратились сейчас в единоличного мирового лидера, диктующего свои условия в мировой политике.
   Сложившаяся после Второй мировой войны новая международная ситуация способствовала осознанию руководством крупнейших европейских стран необходимости экономического и политического объединения. Этапами этого процесса можно считать создание Европейского объединения угля и стали (1951), образование ЕЭС (1957); создание Европейского союза (1992); введение с 1999 г. единой общеевропейской валюты – евро. Интеграционные процессы идут также в странах Азии, Африки и Латинской Америки.
   Развитие национального самосознания, подъем национально– освободительных движений привели в XX в. к краху колониальной системы империализма. На обломках колониальных империй возникли многочисленные суверенные государства. В 1940-х – начале 1950-х гг. получили независимость многие страны Южной и Юго-Восточной Азии – Индонезия (1945), Вьетнам (1945), Филиппины (1946), Индия (1947), – а также ряд стран Ближнего Востока – Сирия (1943), Иордания (1946), Ливан (1946). 1960 г. был объявлен Годом Африки, поскольку тогда получили независимость 17 африканских государств. Но прямое колониальное насилие в XX в. сменилось методами экономического закабаления. Вместе с тем XX в. стал временем сложения единой общечеловеческой культуры, развивающейся через взаимообогащение и взаимопроникновение ее национальных форм.
   XX в. необычайно богат на достижения научной и технической мысли. Как писал К. Ясперс, «это – век техники со всеми ее последствиями, которые, по-видимому, не оставят ничего из всего того, что на протяжении тысячелетий человек обрел в области труда, жизни, мышления, в области символики. <…> Техника радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде, насильственно переместила трудовой процесс и общество в иную сферу, в сферу массового производства, превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету – в единую фабрику» [67 - Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. С. 113, 115.].
   В 1903 г. американцы братья У. и О. Райт подняли в воздух первый самолет, а в конце 1960-х – начале 1970-х гг. в воздух поднялись сверхзвуковые пассажирские лайнеры Ту-144 (СССР) и «Конкорд» (Англия – Франция). Бурными темпами шло освоение космического пространства. В 1957 г. русское слово «спутник» вошло в лексикон всех народов. В 1961 г. в космос полетел первый человек – Юрий Гагарин, в 1965 г. Алексей Леонов совершил выход в открытый космос, а в 1969 г. американский астронавт Нейл Армстронг сделал первые шаги по Луне.
   После Второй мировой войны научно-техническая революция охватила весь мир. Уголь как основной источник энергии вытеснили нефть и нефтепродукты, а со второй половины XX в. в возрастающих масштабах стала использоваться энергия атома. В 1953 г. была открыта структура ДНК, появление новых фармакологических препаратов сделало возможным излечение многих заболеваний, а затем реальностью стали операции по пересадке органов, клонирование животных и растений; обсуждается возможность клонирования человека. Следствием развития химии стала глубокая переработка природного сырья, а также создание искусственных материалов с заранее заданными свойствами.
   В 1958-1959 гг. была изобретена микросхема, которая произвела революцию в сфере обработки информации. Созданные на ее основе компьютеры в 1970-х гг. прочно вошли в практику производства и управления. Последние десятилетия XX столетия ознаменованы компьютерной революцией, вступлением человечества в информационную эпоху, которая продолжается и по сей день.
   При этом научно-технический прогресс далеко не всегда имел положительные последствия для человечества. Появилось оружие массового поражения. Высокие темпы научно-технического прогресса привели к появлению и других глобальных проблем – загрязнению окружающей среды, истощению природных ресурсов и др. НТР усиливает неравномерность развития различных государств, итогом чего стали глубокие контрасты в уровне жизни людей разных стран. Всего 20 % населения Земли делят между собой 80 % мировых богатств. Миллионы людей третьего мира страдают от голода и болезней. Глобальное социальное неравенство не может не сказываться на внутренней социально-политической устойчивости не только стран третьего мира, но и тех, что составляют так называемый «золотой миллиард». Нынешняя волна терроризма по всей планете в значительной мере связана с этим обстоятельством.
   Подводя итог, можно выделить основные периоды XX столетия, сопровождавшиеся соответствующими социокультурными изменениями:
   1. Переходный период: конец XIX – начало XX в.
   2. Этап между Первой и Второй мировыми войнами.
   3. Этап от конца Второй мировой войны до конца 1970-х гг.
   4. С конца 1970-х гг. по настоящее время.
   При наличии общих черт (динамизм, революционность, кризисный характер, технократизм и др.), каждый этап в развитии европейской культуры отличался своеобразными чертами, которые будут рассмотрены в этой и следующих главах книги.

3.2. Европа в начале XX в

3.2.1. Рубеж веков как прелюдия XX столетия

   Как уже говорилось, «настоящий двадцатый век» [68 - Разницу между хронологией и логикой прекрасно понимали представители мира искусства. Так, А. Ахматова в «Поэме без героя» (Ахматова А. Поэма без героя // Ахматова А. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Стихотворения и поэмы. М.: Художественная литература, 1990. С. 295) пишет:Словно в зеркале страшной ночи,И беснуется и не хочетУзнавать себя человек, —А по набережной легендарнойПриближался не календарный —Настоящий Двадцатый Век.] начался с Первой мировой войны и социальных революций 1917 г. Но этой вехе предшествовал рубеж веков – сложнейший, поворотный период, не только во многом предопределивший последующую историю, но и сам явившийся итогом и разрешением многих противоречий, назревавших в европейском обществе.
   К концу XIX в. в жизни европейцев происходят серьезные изменения. Модернизация вступает в новую фазу. Возникают новые технологии, связанные с использованием электричества, химии, двигателей внутреннего сгорания и т. д. Это приводит к серьезным переменам во всех сторонах жизни общества. Для конца XIX – начала XX в. главным событием стало овладение электричеством и его промышленное использование, что позволяет говорить о настоящей «электрической революции». Появились электрический трамвай, автомобиль с двигателем внутреннего сгорания, телеграф, радио, «синематограф». Не менее важно и то, что с учеными и инженерами стали сотрудничать предприниматели: с появлением мартена радикально изменилась металлургия, появились новые отрасли промышленности – автомобилестроительная, химическая и др. Происходит модернизация военной промышленности. Она приступила к внедрению таких новейших изобретений, как радиосвязь, динамит, пулемет, сверхдальнобойное орудие, самолет, ядовитые газы.
   Однако в XX в. мир вступил в условиях мощного промышленного кризиса 1900-1901 гг. Начавшись практически одновременно в США и России, кризис вскоре охватил Англию, Францию, Германию, Италию, Австрию, Бельгию и другие страны, став всеобщим. Кризис поразил металлургическую промышленность, распространился на химическую, электротехническую и строительную отрасли. Он привел к разорению массы предприятий, вызвав стремительный рост безработицы. Другим серьезным испытанием для многих стран, едва справившихся с последствиями кризиса рубежа веков, стал кризис 1907 г.
   В начале XX в. радикальным образом изменяется система экономической жизни. Использование новых технологий позволило производить более дешевую, а порой – и более качественную продукцию, сделав ее более конкурентоспособной. Однако внедрение этих технологий требовало огромных средств, что могли себе позволить только крупные предприятия, которые, в свою очередь, нуждались в банковских кредитах, в результате возрастала зависимость производства от банковского капитала. В конечном счете произошло слияние банковского капитала с промышленным, возникли монополистические предприятия, которые стали диктовать свои правила игры. Теперь все зависело от произвола монополистов, что делало целые отрасли, а порой и всю экономику страны подконтрольной небольшому количеству предпринимателей и банкиров («200 семейств» во Франции, фирмы Морганов, Рокфеллеров, Круппов, Тиссенов, Ротшильдов и т. д.). С появлением монополизма рынок пришел в расстройство, поскольку конкуренция была тем механизмом, который устанавливал цены на продукцию, сырье и рабочую силу.
   Производство во многом оказалось направленным на совершенно новую цель – получение массовой стандартизированной продукции. Так, в 1908 г. появился первый автомобиль «Форд» модели «Т», собранный на конвейере, созданном по принципу конвейера по обработке туш на бойнях. Модель «Т» в целях экономии выпускалась только черного цвета. К 1924 г. половина всех автомобилей в мире была марки «Форд-Т».
   Огромное количество людей, выполняя набор стандартных функций, принимало участие в едином взаимосвязанном процессе производства. Стандартизированным становилось и потребление – одежда, отдых, продукты питания и лекарства, общественный транспорт… Все это порождало у людей чувство одинаковости.
   Очень важной чертой жизни в это время стала качественно более высокая интегрированность общества, чему немало способствовали новые средства связи: телефон, телеграф, почтовые сообщения. Все это позволяло быстро обмениваться информацией, преодолевая большие расстояния. Развитие транспорта позволило связать воедино в военном, экономическом, политическом и даже культурном отношении большие территории. Развитие системы всеобщего стандартизированного образования, средств массовой информации, охват этой стандартизированной информацией практически всего населения – приводили к усилению взаимосвязи в масштабах всей страны.
   Интегрированность и информированность общества привели к тому, что население стало активнее интересоваться политикой. Система либеральной демократии продолжала развиваться, в политическую жизнь настойчиво входило всеобщее избирательное право. Однако обывателя раздражала старая система представительной демократии, он жаждал прямых политических действий. Это не могло не порождать опасности революционных потрясений.
   Изменяется структура международных отношений, которые к 10-м г. XX в. окончательно переходят на позиции откровенного национального эгоизма, не сдерживаемого ни традиционно– легитимными, ни религиозными, ни моральными нормами. Неписаным законом в отношениях между государствами становится фраза немецкого военного теоретика К. Клаузевица «Война – есть продолжение политики другими средствами». Создаются военные блоки – Тройственный союз (1882) и Тройственное согласие (1907), обсуждаются правила «наиболее гуманного» ведения войны (Гаага, 1907). Такое положение не могло не вести к большой войне.

3.2.2. Революция в естествознании

   Конец XIX – начало XX в. ознаменованы двумя революциями, имевшими судьбоносное значение для культуры. Речь идет о революции в естествознании, начало которой было положено революцией в физике, и революции в искусстве, связанной с рождением «нового», «современного» искусства – авангардизма и модернизма. Как заметил М. С. Каган, любопытно сравнить эти явления: «…в науке речь идет о не-классическом, а не анти-классическом мышлении, в философии – о нео-классических формах рефлексии… и только в искусстве классике четко и решительно противопоставляется модернизм – новый по сути своей тип творчества.
   Так искусство вновь демонстрировало свою способность раньше других форм деятельности и глубже, полнее и цельнее, чем они, исполнять роль самосознания культуры» [69 - Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. СПб.: Петрополис, 2003. Кн. 2. С. 225.].
   Произошедший на рубеже веков переворот в научном мышлении Дж. Бернал назвал научной революцией: открытия, сделанные в физике, привели к признанию несостоятельности ньютоновских представлений о вещественной природе материи, об абсолютности пространства и времени, о прочности материальных форм бытия и соответствии им наших научных представлений, понятий, знаний.
   Эта стадия в развитии науки, охватившая период с 1895 по 1916 г. не случайно была названа «героической»: в течение чрезвычайно короткого времени последовал каскад научных открытий, изменивших не только физические воззрения, но и картину мира в целом. Приведем некоторые из них.
   В 1896 г. французский физик Антуан Анри Беккерель (18521908, Нобелевская премия 1903 г.), открыл явление самопроизвольного излучения урановой соли, а в 1898 г. супругами Пьером Кюри (1859-190б) и Марией Склодовской-Кюри (1867-1934) были открыты новые элементы, также обладающие этим свойством, названным учеными радиоактивностью (Нобелевская премия 1903 г.).
   В 1897 году английский физик Джозеф Джон Томсон (1856 – 1940, Нобелевская премия 1906 г.) открыл первую элементарную частицу – электрон. Установив, что электроны входят в состав атомов всех веществ, ученый в 1903 г. разработал первую (электромагнитную) модель атома. Но данная модель просуществовала недолго.
   В 1900 г. М. Планк (1858-1947, Нобелевская премия 1918 г.) изложил свое представление о квантах. Опираясь на них, Альберт Эйнштейн (1879-1955, Нобелевская премия 1921 г.) в 1905 г. создал квантовую теорию фотоэффекта. В том же году им была создана так называемая специальная теория относительности, которая, в отличие от механики И. Ньютона, обосновывала, что пространство и время не абсолютны. Они органически связаны с материей и между собой. А к 1915 г. А. Эйнштейн создает общую теорию относительности.
   В 1911 г. знаменитый английский физик Эрнест Резерфорд (1871-1937, Нобелевская премия 1908 г.) предложил свою модель атома, которая получила название планетарной. По его мнению, атом подобен Солнечной системе: он состоит из ядра и электронов, которые обращаются вокруг него. Нильс Бор (1885-1962, Нобелевская премия 1922 г.), зная о модели Э. Резерфорда и приняв ее за основу, разработал в 1913 г. квантовую теорию строения атома. Предложенная Н. Бором модель атома, состоящая из ядра и электронов, летающих по определенным орбитам, возникла в результате развития исследований радиоактивного излучения и квантовой теории и фактически была дополненным и исправленным вариантом планетарной модели Э. Резерфорда. Поэтому в истории атомной физики говорят о квантовой модели атома Резерфорда – Бора.
   Таким образом, в результате научной революции в физике пространство и время навсегда перестали быть тем, чем были прежде (специальная теория относительности), квант и атом обрели реальность (фотоэффект и броуновское движение), масса стала одной из форм энергии. Известный историк науки Б. Г. Кузнецов отмечает, что открытия теории относительности и квантовой механики, казалось бы, «не должны были произвести сильного впечатления на широкие круги. Между тем, впечатление было колоссальным»; открытия эти «вызвали не только широкий интерес, но и серьезное изменение стиля мышления о природе. Вероятно, несколько сходный переворот в умах был следствием исчезновения абсолютного «верха» и «низа», когда утвердилось представление о шарообразной форме Земли. Подобное же смятение в умах произвела астрономия XVI-XVII вв., покончившая с абсолютно неподвижным центром Вселенной» [70 - Кузнецов Б. Г. Наука в 2000 году. М.: Наука, 1969. С. 6.].
   Следует при этом иметь в виду, что круг людей, знакомых с открытиями физики, был в XX в. неизмеримо более широким, чем за пять веков до того, и потому общекультурный резонанс был несоизмерим: «Человечество интуитивно почувствовало, что оно вступает в эпоху более высокого динамизма, что наука несет с собой не только неясные еще, но несомненно глубокие изменения в жизни людей, но что сама эта жизнь станет непрерывным изменением…» [71 - Там же. С. 7.].
   Австрийский врач Зигмунд Фрейд изобрел психоанализ. В 1900 г. вышла его книга «Толкование сновидений», которая поначалу не нашла широкого отклика ни у специалистов, ни у широкой общественности. Однако вскоре отношение к психоанализу изменилось.
   З. Фрейд продолжил традицию развенчивания человека, укрепленную Ч. Дарвином и К. Марксом. В результате его исследований выяснилось, что человек – не просто живое существо, находящееся в близком родстве с обезьяной. В его психике основную часть занимает бессознательное «Оно». З. Фрейд утверждал, что люди с самого раннего возраста сексуальны и подавляют свою сексуальность под давлением социальных табу, сублимируя либидо, – чаще всего в творчестве. Таким образом оказалось, что искусство – это не божественный дар и не средство привнести утонченность в жизнь человека, а всего лишь результат вытеснения и замещения самых низменных, стыдных желаний и страстей; религиозное чувство – это защита от разрушающих человека сексуальных страстей; занятия наукой – тоже сублимация. Это был третий сокрушительный удар по культурному менталитету XIX столетия [72 - Суродина Н. Р. Культурная интроспекция XX столетия и современности // Библиотека учебной и научной литературы. URL: http://sbiblio.com/ biblio/archive/sheglov_kult (дата обращения: 20.05.2012).].
   Все реальное начинало казаться иллюзорным, а фантастическое – реальным, все стало относительным и неустойчивым, добрые и возвышенные порывы вдруг обернулись низменным сексуальным влечением.
   Как оценивать результаты этой революции? Существуют две точки зрения. По мнению М. С. Кагана, в первые десятилетия XX в. с историко-культурологической точки зрения это была революция в истории науки, но еще не в истории культуры: «…такое ее значение в эволюции культуры XX века можно будет признать гораздо позже, когда технический прогресс извлечет все следствия из этих великих открытий и введет их в повседневную жизнь общества, разольет их во всем теле культуры» [73 - Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. СПб.: Петрополис, 2003. Кн. 2. С. 226.]. Согласно другой точке зрения, революция в естествознании имела самые прямые последствия для культуры. «Если время остановимо и обратимо, – пишет Н. Р. Суродина, – то отменяется грех, отменяется единственность и абсолютная вечность истины, отменяются непроницаемые границы между культурно-историческими эпохами. Почва под ногами человечества закачалась. Релятивизация мышления затронула многие сферы деятельности человека XX столетия: исчезли разделения на жанры и стили в искусстве, добродетели превратились в результат договора, в научный дискурс внедрилась магия, в религии самыми актуальными стали экуменические идеи» [74 - Суродина Н. Р. Культурная интроспекция XX столетия и современности // Библиотека учебной и научной литературы. URL: http://sbiblio.com/ biblio/archive/sheglov_kult (дата обращения: 20.05.2012).]. К рассмотрению изменений в искусстве мы сейчас и переходим.

3.2.3. Революция в искусстве

   Говоря о революции в искусстве, следует иметь ввиду два момента. Во-первых, это возникновение новых видов искусства, прежде всего кинематографа. Во-вторых, это трансформации, которые претерпело классическое искусство – живопись, литература и т. п.
   В 1895 г. братья О. и Л. Люмьер изобрели кинематограф, который стал вскоре уникальным искусством XX в. – искусством, не просто специфическим для XX в., но в определенном смысле создававшим сам образ XX в. Специфику кино В. Руднев усматривает в том, что оно «умело показывает иллюзию как самую настоящую реальность: достаточно вспомнить знаменитый поезд, несущийся с экрана на зрителей; поэтому в самом начале своего существования кино было одновременно и новым развлечением, и настоящим культурным шоком» [75 - Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 2003. С. 178.]. Киноискусство за очень короткое время разрушило стереотипные образы пространства и времени, складывавшиеся в культуре тысячелетиями.
   28 декабря 1895 г. в Париже в «Большом кафе» на бульваре Капуцинок Братья Луи и Огюст Люмьер продемонстрировали несколько маленьких фильмов: «Прибытие поезда», «Политый поливальщик», «Выход рабочих с фабрики Люмьера», «Завтрак ребенка», – которые произвели огромное впечатление на публику. Кинематограф оказывал огромное эмоциональное воздействие на зрителя путем создания иллюзорного мира, или, как тогда выражались «киновселенной». Конструируя виртуальную реальность, кинематографисты тех лет вряд ли предполагали, какие формы она может принять и как отразится на развитии искусства и культуры в XX-XXI вв. И мало кто думал, что движущая фотография станет искусством, способном покорить умы и сердца человечества.
   Если Люмьеры чаще всего снимали мир таким, как есть, ничего не меняя, т. е. были своего рода основоположниками «документального кино», то Ж. Мельес, снявший за 18 лет около 500 фильмов, стал основоположником кино игрового. Широко известна его первая комедия «Путешествие на Луну» – первый в истории кино научно-фантастический фильм.
   Что касается США, то здесь интерес к кино развивался параллельно заселению страны. Именно эмигранты стали основателями крупнейших киностудий страны: Адольф Цукор (Венгрия) основал Paramount Pictures; Карл Лемль (Германия) – Universal, братья Уорнер (Польша) – Warner Bros., а Луис Б. Майер (Россия, Минск) основал Metro-Goldwyn-Mayer. В Соединенных Штатах кинематограф развивался стремительно. Американские режиссеры использовали все возможности, которые открыла перед ними особая природная зона, где была построена фабрика грез – Голливуд (1913). В течение всего 15 лет скромная деревушка превратилась в столицу киноиндустрии Америки, так как в ней сосредоточилось около 90 % американских киностудий. А первым фильмом, с которого началась история Голливуда, был вестерн Сесила Б. де Милля «Муж индианки».
   Фильмы начала XX в. были немыми и черно-белыми. Характерно, что именно отсутствие звука позволяло первым кинематографистам концентрироваться на главном, уходить от излишней, подчас ненужной декоративности. Популярность немого кино нарастала, и, как пишет, Е. А. Чичина, «своей невероятно разросшейся популярностью оно, казалось, отчасти пыталось умалить любовь к традиционным видам творчества, исчислявшим свой возраст веками и тысячелетиями, с юношеским максимализмом настаивая на исключительной собственной одаренности… Но, к счастью, новые виды искусства никогда не отвергают значимости уже существующих. Каждое новое искусство (а оно рождается не так часто) обогащает образное видение человеком мира, система выразительности «старых» искусств претерпевает некоторые изменения, поскольку существует конгломерат искусств – единая живая система, в которой все элементы находятся во взаимодействии» [76 - История искусств. М.: КНОРУС, 2012 С. 602.].
   Глубокое влияние на культуру оказало не только возникновение кино, но и радикальные преобразования в классическом искусстве. Они были связаны с изменением понимания самого смысла и назначения художественной деятельности. Видный историк и теоретик искусства Г. Зедльмайр говорит о «революции в современном искусстве» в начале XX в. Эту революцию совершил модернизм. Исходным и определяющим для понимания модернизма стал зафиксированный в самом названии принцип новизны в качестве главной цели творчества и главного критерия ценности его результатов.
   Не следует путать два явления, существование которых приходится примерно на одно и то же время: модерн и модернизм. Стиль модерн представлен такими всемирно известными именами, как X. Ван де Вельде в Бельгии, Й. Ольбрих в Австрии, А. Гауди в Испании, Ч. Макинтош в Шотландии, Ф. Шехтель в России и многие другие. В разных странах он назывался по-своему: ар-нуво – во Франции, югендштиль – в Германии, сецессион – в Австрии, либерти – в Италии. Общей для всех стран тенденцией было стремление к воссозданию целостности художественного стиля, к преодолению разрыва искусств.
   Модерн проявился прежде всего в области архитектуры и декоративно-прикладного искусства. Для построек модерна начала XX в. характерно использование достижений научно-технического прогресса – железобетонных конструкций, чугунного литья. Типичны были криволинейные очертания, использование растительных мотивов. Особенно широкое распространение модерн получил в декоративно-прикладном искусстве. Развитие последнего было связано с попыткой возрождения художественных ремесел, изделия которого должны были конкурировать с безликой серийной промышленной продукцией.
   Модернизм представляет собой совокупность кризисных течений в искусстве XX в., осуществлявших разрыв с идеалами классического искусства, выразивших отход от культурных ценностей XVIII-XIX вв. и провозгласивших новые подходы и ценности. По своей сути эти течения могут быть определены как экспериментальное искусство. Фовизм, кубизм, футуризм, абстракционизм, экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм – это далеко не полный перечень направлений художественного поиска в начале XX в.
   При всем многообразии направлений и школ, можно вычленить ряд общих черт, свойственных всем направлениям модернизма и позволяющих объединить их. К таковым следует отнести: кризисный характер, революционный характер, связь с наукой своего времени, теоретичность, субъективность, эпатажность и др.
   Кризисный характер искусства модернизма, с одной стороны, является отражением кризисных тенденций в развитии европейского общества, предчувствием надвигающихся катаклизмов. С другой стороны, кризисный характер модернизма – дальнейшее развитие тенденций, характерных для искусства декаданса, а именно: пересмотра идеалов и принципов творчества, свойственных европейской художественной традиции.
   Революционный характер модернизма выражается в разрыве с идеалами классического искусства, отказе от принципов мимесиса, образности, идеалов красоты. Кроме того, революционность модернизма выражалась в сознательном стремлении преобразовать мир средствами искусства и вере в возможность такого преобразования.
   Модернизм экспериментален. Впервые в истории он сделал новизну самоцелью и призвал оценивать ее по мере оригинальности, невиданности созидаемого. Модернизм – это стремление к созданию новых стилей, к формотворчеству, к использованию новых технических возможностей, что в конечном счете способствовало дегуманизации искусства.
   Модернизм был органично связан с научными открытиями своего времени. Найденный наукой выход из кризиса служил для представителей модернизма примером и призывом совершить нечто подобное. Наука замкнулась в лабораториях, и модернисты замыкались в собственных творческих лабораториях. С другой стороны, немаловажное значение для искусства имел и сделанный некоторыми физиками на основе открытия сложного строения материи вывод об ее исчезновении. Не здесь ли истоки беспредметного искусства и воспевания «абсолютного Ничто»? В целом поиски авангардистов могут быть поняты как рецепция открытой наукой новой структуры реальности, в которой «одновременно сосуществуют хаотическое смешение всего и вся и строгая геометрия, банальность и элитарность, грубый материализм и экзальтированный спиритуализм» [77 - Бобринская Е. А. Русский авангард как историко-культурный феномен // Авангард в культуре XX века (1900-1930 гг.): Теория. История. Поэтика: в 2 кн. М.: ИМЛИ РАН, 2010. Кн. 2. С. 29.].
   Модернизм был теоретичен. Он опирался не только на достижения естественных наук, но и на положения современной ему философии, психологии и теории искусства. Каждое из направлений модернизма так или иначе было связано с определенными философскими школами: экспрессионизм – с интуитивизмом, сюрреализм – с фрейдизмом и т. д. Каждое направление имело собственную эстетическую программу, закрепляемую программными документами, манифестами, эстетическими разработками.
   Отказ модернистов от образности сопровождался поворотом к выражению внутренних субъективных переживаний, идей художников. Смысл радикального поворота, определившего судьбы искусства XX в., X. Ортега-и-Гассет определил следующим образом: «От изображения предметов перешли к изображению идей: художник ослеп для внешнего мира и повернул свой зрачок вовнутрь, в сторону субъективного ландшафта» [78 - Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века. М.: Политиздат, 1991. С. 252.]. Вследствие такого изменения угла зрения произведения модернистов обрели ярко выраженный авторский характер.
   Эпатажность – еще одна черта, общая для различных направлений модернизма, состоящая в стремлении всеми силами привлечь к себе внимание, «нанести пощечину» общественному вкусу, произвести фурор, с одной стороны, и обида на непонимание со стороны публики, на ее нежелание постичь «глубинные смыслы» современного искусства – с другой.
   Вспомним, кто и как эпатировал публику в начале XX в., и, что не менее важно, какой след оставили модернисты в его культурной истории.
   Место фовизма в истории живописи определяется искусствоведами по-разному. Одни считают его первым модернистским направлением, другие – только предтечей модернизма. Известный исследователь современного искусства В. С. Турчин замечает, что, «как многие названия в истории авангарда, слово «фовисты», что значит «дикие», возникло случайно. В газете «Жиль блаз» от 17 октября 1905 г. Луи Воксель поместил свои впечатления об одном из залов Гран Пале. Среди картин Анри Матисса, Андре Дерена, Мориса де Вламинка, Отона Фриеза, Анри Мангена, Жана Пюи и Луи Вольта был помещен торс работы скульптора-неоклассициста Аль– бера Марке. По этому поводу Воксель сказал, что это «Донателло среди диких зверей», противопоставив стилизацию под манеру итальянского мастера Возрождения новой, яркой по цвету живописи. <…> Матисс вслед за Вокселем назвал этот зал Салона “залом диких » [79 - Турчин В. С. По лабиринтам авангарда. М.: Изд-во МГУ, 1993. С. 44-45.].
   Свои чувства и настроения фовисты передавали чрезвычайно насыщенными красками, диссонирующими цветами и искажением реальной цветовой гаммы (деревья – красные, вода – желтая и т. д.). И хотя фовисты отвергли живописные приемы реализма XIX столетия, они полностью еще не порывали с действительностью, уделяя основное внимание экспериментам с чистым цветом.
   Кубизм условно можно считать первым направлением модернизма, появившимся в 1907-1908 гг. Его основоположники – П. Пикассо («Авиньонские девицы», 1907) и Ж. Брак («Обнаженная», 1908). Само слово «кубизм» появилось около 1908 г., когда французский художник Анри Матисс сказал, что картина Ж. Брака «Дома в Эстаке» (1908) напоминает ему кубики. Эстетическая мысль на Западе рассматривает кубизм как великую духовную революцию, связанную с переменами в мировоззрении и общем стиле жизни людей XX в. Кубизм, по словам французского поэта Андре Сальмона, – это «совершенно новое» искусство, призванное спасти мир. Между тем кубизм был чисто пластическим экспериментом, в котором не следует искать философского подтекста. Но он связан с наукой своего времени. В кубизме предметы и явления действительности изображались в виде комбинаций правильных геометрических объемов (куба, шара, цилиндра, конуса). Деформируя реальный мир путем разложения его предметов на простейшие геометрические тела, кубисты пытались таким образом создать на плоскости объемные формы. Кубисты (Ж. Брак) первыми стали использовать коллаж.
   Главную идею кубизма – художник не должен следовать видимой реальности, он должен сам творить новую реальность по законам искусства – можно проследить и в других модернистских течениях, например в футуризме. Родиной футуризма стала Италия. 20 февраля 1909 г. парижская газета «Фигаро» вышла со статьей на первой странице «обоснование и манифест футуризма», подписанной Филиппо Томмазо Маринетти. Художники– футуристы: У. Боччони, Дж. Северини, К. Карра и др.
   Итальянские футуристы первыми стали осваивать основную проблематику новой эпохи, связанную с кризисной ситуацией смены веков и культурных традиций. Футуризм заявил об исчерпанности всей европейской культуры и стал глашатаем новой системы жизненных ценностей и тотальной свободы личностного самовыражения. Футуризм воспевает цивилизацию урбанизированного, вооруженного современной техникой мира: «Гоночный автомобиль с кузовом, опутанным толстыми трубами, будто огнедышащими змеями… ревущий автомобиль, который мчится словно навстречу пулемету, прекраснее Ники Самофракийской». Они заявляли: «Мы желаем прославить войну – эту единственную гигиену мира…»; «Мы желаем разрушить музеи, библиотеки, академии всякого рода, сокрушить морализацию, феминизацию и любую приспособленческую и утилитарную подлость» [80 - Цит. по: Сапрыкина Е. Ю. Футуризм и авангардная культура Италии // Авангард в культуре ХХ века (1900-1930 гг.). Теория. История. Поэтика: в 2 кн. М.: ИМЛИ РАН, 2010. Кн. 2. С. 363.]. Отсюда становится понятна последующая смычка итальянского футуризма с фашистским режимом Б. Муссолини.
   На основе кубизма и футуризма сложился абстракционизм (1910). В нем наблюдается наиболее полный разрыв искусства с реальной действительностью. Это апогей в отходе от предметности. Для абстрактной живописи нет ничего реально существующего – людей, предметов, явлений природы, событий общественной жизни. Достойны воспроизведения только самопроизвольные авторские фантазии. Основоположником абстракционизма считают В. Кандинского.
   Абстракционизм включает в себя три основных течения:
   1) лирическую абстракцию. Художники, работающие в этом направлении, предпочитали свободно текущую форму, наполненную мерцающими, пульсирующими цветами. Самое главное здесь – выражение чувств при полном безразличии к тому, как эти чувства будут запечатлены. Сюда можно отнести многочисленные акварели самого Кандинского; 2) геометрическую абстракцию, для которой характерны правильные, четко очерченные конфигурации. В этом направлении работали голландец Пит Мондриан, француз Робер Делоне; 3) супрематизм, который представлен русским художником Казимиром Малевичем. Супрематизм делает акцент на использовании геометрических фигур, создании за счет этого оптических иллюзий.
   Экспрессионизм – художественное направление в европейском искусстве, отразившее настроения смятения, распада, ката– строфизма – возник в начале ХХ в. в Германии. Предшественником экспрессионизма считают Э. Мунка («Крик», 1893). Сам термин впервые появился в 1911 г. в журнале «Штурм», когда немецкий философ В. Воррингер назвал французских художников П. Сезанна, В. Ван Гога и А. Матисса синтетистами и экспрессионистами. В дальнейшем понятие «экспрессионизм» стало применяться к творчеству других художников и к гораздо более широкому кругу явлений искусства. Экспрессионизм впитал в себя результаты всей западной культуры и, трансформируя традиции, никогда не отрицал полностью ценности культурного прошлого, лишь по-новому использовал и интерпретировал их.
   Центрами экспрессионизма стали Мюнхен и Дрезден. В 1905 г. в Мюнхене сложилась группа «Мост», куда вошли художники Э. Кирхнер, К. Ротлуф, О. Мюллер, М. Пехштейн и др. Они выступали против импрессионизма, с одной стороны, и против официального искусства Германии – с другой. Члены «Синего всадника» (Ф. Марк, В. Кандинский, П. Клее, А. Макке) – группы, возникшей в 1911 г. в Мюнхене, – разрабатывали проблемы живописно-декоративной и чисто колористической выразительности, тяготели к абстрактным композициям. Обе группы просуществовали до Первой мировой войны. После войны экспрессионисты уже не объединялись в группы. Наиболее яркие представители этого периода – О. Дикс и Г. Гросс, выразившие в своих произведениях ужас и трагедию войны. Одни только названия работ, написанных экспрессионистами, способны навести ужас: «Крик», «Христос в газовой маске», «Морг».
   Модернизм также нашел отражение в литературе, музыке, скульптуре. В литературе модернизм зарождается накануне Первой мировой войны и достигает расцвета в двадцатые годы во многих странах Западной Европы и Америки. Экспрессионизм ярко проявился и в музыке. В основе его произведений положена атональная система, основанная на диссонансе как наилучшем способе выражения духовной дисгармонии, столь характерной для XX в. Произведения композиторов австро-немецкой школы – Г. Малера, Р. Штрауса, А. Шёнберга выражают «истерию и эротику, фантасмагорический бред и неврастеническую обостренность чувств, демонический гротеск и всепоглощающий страх» [81 - Конен В. Этюд о музыкальном экспрессионизме // Экспрессионизм. М.: Наука, 1966. С. 122.]. Шёнбергу впервые удалось показать внутренний мир человека через образы бреда, безумия, слепых инстинктов (монодрама «Ожидание»).
   Наряду с модернистскими устремлениями, в культуре XX в. сохраняется следование исторической традиции. В литературе наиболее ясным и глубоким по содержанию оставалось творчество, сохранявшее верность реализму. Именно здесь появились наиболее значительные литературные произведения, глубоко и верно отразившие сложную историю XX в. На начало века пришлось яркое, неповторимое творчество Джека Лондона (имя, данное при рождении, – Джон Гриффит Чейни), получившее признание самых широких читательских масс. Одно из лучших и наиболее глубоких произведений Дж. Лондона – роман «Мартин Иден» (1909). Выдающиеся произведения в стиле реализма создавали в это время Томас Манн, Бернард Шоу, Джон Голсуорси, Теодор Драйзер, Ромен Роллан и другие писатели, многие из которых продолжили свое творчество и в период между двумя мировыми войнами.

3.3. Европейская цивилизация между двумя мировыми войнами

   Первая мировая война – это не просто начало очередного этапа в развитии европейской культуры. Как уже говорилось, это рождение нового столетия. Общество пришло в состояние распада: все социальные связи разорваны, социальные институты разрушены. Люди, считавшие, что общество имеет абсолютные гарантии стабильности, веровавшие в идеалы прогресса, человеческий разум и его творения – науку и технику, в высшие христианские ценности и моральные принципы, утратили смысл происходящего. Действительно, культура Просвещения основывалась на вере в прогресс; в Разум, в гуманизм, в государство, созданное в результате общественного договора для прекращения «войны всех против всех»; в добрую природу человека. Война показала, что гуманитарно немаркированный прогресс грозит человечеству глобальной катастрофой; что военные поражения и победы одинаково иррациональны, потому что связаны с гигантскими жертвами; что гуманистический запрет на физическое и духовное насилие сменился практикой массовых расстрелов и концлагерей; что государство само заинтересовано в войнах и является их источником; что «добрый по природе» человек способен стать массовым убийцей; что христианское всепрощение – не более чем миф, потому что в душах людей «Бог умер».
   Все это означало, что культура перестала выполнять свою адаптирующую функцию, что действия, соответствующие культурным стереотипам, перестали приносить желаемые результаты, что старые ценности уже не вырабатывали защитных механизмов, а новые еще не появились. Человек остался наедине с миром.
   Период, в начале и конце которого разыгрались грандиозные трагедии XX в., имел неповторимый облик и специфику. В этом сравнительно небольшом периоде (25-30 лет) можно выделить три вехи: недолгая относительная стабилизация капитализма 1920-х гг.; опустошительный мировой экономический кризис 1929-1933 гг.; приход к власти тоталитарных режимов в ряде стран Западной Европы.
   18 января 1919 г. в галерее Версальского дворца при участии 27 стран-победительниц открылась мирная конференция. Предложенные для обсуждения «Четырнадцать пунктов» американского президента Томаса Вудро Вильсона включали в себя разоружение, изменение границ Европы на основе права народов на самоопределение и, главное, создание Лиги Наций, которая должна была решать международные конфликты путем переговоров. Лига Наций стала первой организацией, призванной создать систему коллективной безопасности.
   В 1919-1920 гг. была подписана серия мирных договоров, главным из которых был Версальский договор с Германией, предусматривавший отторжение у последней всех колоний, а также '/7 территории с V населения, репарации, создание демилитаризованной зоны и другие меры.
   Были созданы новые государства: возрождена Польша, созданы Югославия и Чехословакия, получила самостоятельность Финляндия и т. д. Однако далеко не все этнические проблемы были решены, что служило постоянным источником напряженности.
   После войны экономика стала переходить на мирные рельсы. Новые границы раздробили прежнее экономическое пространство. Побежденные державы уплачивают державам-победительницам огромные репарации. С середины 1920-х гг. политическая разрядка начинает сопровождаться экономическим оживлением. Удается остановить рост инфляции и безработицы. В США появляется конвейерное производство. Впервые оно было применено в автомобильной промышленности, в результате чего время, затрачиваемое на производство автомобиля, было сокращено с 12 ч 30 мин до 1 ч 30 мин. Конвейер позволяет наладить производство товаров по низким ценам и одновременно – увеличить рабочим заработную плату. Наблюдается бурный рост промышленности, индустриализация, урбанизация, развиваются социальное и культурное экспериментаторство.
   Улучшение экономического положения также приводит к постепенному сокращению рабочего дня до 8 ч, увеличению выплат по социальному страхованию. Для рабочих строится жилье. Автомобиль становится все более доступным для значительной части населения. Радио, патефон, холодильник, пылесос, электрический утюг, паровое отопление входят в быт зажиточных семей.
   Пережив лишения войны, народы Европы стремятся к развлечениям и организованному отдыху. В больших городах для посетителей круглосуточно открыты кабаре, дансинги, выставки. Прилавки магазинов наполняются ранее невиданными товарами. Огромные массы народа желают присутствовать на различных спортивных соревнованиях – футбольных матчах, выступлениях боксеров, велогонках. Новый мир Запада получил название «общество проспирити».
   В 1920-е г. европейцы впервые знакомятся с американским образом жизни. В это время США достигли кульминации в развитии «классического» капитализма. В стране росли объемы производства, прибыли компаний и уровень жизни, причем у всех слоев населения. Каждый год приносил новые чудеса инженерии; строились невиданные небоскребы и мосты; автомобиль, символ преуспеяния, стал в Америке предметом массового потребления (в 1929 г. было произведено свыше 1 млн «фордов»). Экспорт превышал импорт, США играли все большую роль в мировой экономике. Американцы всерьез уверовали, что их страна нашла формулу безграничного процветания. Поэтому не случайно, что все приходящее из Америки встречается в Европе с восторгом.
   Второй вехой явился опустошительный мировой кризис 1929 – 1933 гг., 29 октября 1929 г. в США рухнул фондовый рынок. Биржевой крах оказался только стартовым сигналом к невиданно глубокому кризису, поразившему всю экономику США, а затем и Европы на долгие годы.
   Следует отметить, что после Первой мировой войны изменился сам характер мировых кризисов. Усилился процесс складывания государственно-монополистического капитализма, который приобрел особый размах в период мировых войн. Рынок утратил былую способность к саморегуляции. В первой половине XX в. кризисы становятся более частыми, а периоды оживления и роста – менее продолжительными. Кризис 1929-1933 гг. стал самым затяжным, глубоким и всеохватывающим. Он охватил все страны мира, однако в наибольшей степени от него пострадали США и Германия. Промышленное производство в США сократилось на 46,2 %, в Германии – на 40,2 %. Невиданного размера достигла безработица. Число безработных в 32 странах мира за три года кризиса увеличилось с 5,9 до 26,4 млн чел.
   Монополии в погоне за прибылью создавали диспропорции в рамках национальных хозяйств отдельных стран и усиливали международные экономические противоречия. Таким образом, экономические кризисы в большей степени были связаны не со сбоями в сфере товарного, денежного обращения, а с политикой монополий. Именно это и определило особенности протекания кризисов, их цикличность, глубину, протяженность и последствия.
   В этот период определились три основных пути выхода из кризиса: либерально-реформистский, социал-реформистский и тоталитарный. Первый наиболее ярко воплотился в политике «Нового курса» президента США Ф. Д. Рузвельта. Второй, социал– реформистский, был характерен для Скандинавских стран и Франции. Тоталитарный вариант государственного регулирования наиболее полно и последовательно был проведен в Германии.
   Кризис 1929-1933 гг. стал для Америки историческим рубежом и получил название «Великая депрессия». С 1929 по 1933 г. ВВП страны сократился почти вдвое, разорилось более 100 тыс. предприятий, безработица выросла до 25 %. Произошло резкое снижение уровня жизни и социального статуса многих американцев: сбережения всей жизни улетучивались в один день, владельцы новых домов были не в силах расплатиться по ссуде; люди, имевшие «свое дело», оказались на бирже труда; рабочие высокой квалификации хватались за любую работу. В таких условиях Франклин Делано Рузвельт, который принес присягу президента 4 марта 1933 г., провозгласил «Новый курс». Наступило время смелого исторического творчества, какого США не знали ни до, ни после этого.
   Экономические меры Ф. Д. Рузвельта противоречили традиции невмешательства государства в экономику. Были приняты законы, регулирующие рынок капиталов, а также законы о труде, за которые прежде безуспешно боролись профсоюзы: установлена минимальная почасовая оплата труда и максимальная продолжительность рабочей недели, закреплено право рабочих на коллективные договоры с хозяевами, запрещен детский труд. Фермерам выплачивались дотации при условии ограничения ими посевных площадей и специальные надбавки для покрытия несоответствия сельскохозяйственных и промышленных цен. Домовладельцы получали помощь в погашении ссуд, а их кредиторам запрещалось отбирать дома за долги. В 1935 г. был принят закон о социальном обеспечении, заложивший основы общенационального обязательного пенсионного страхования. Значительно выросли размеры пособий по безработице и выплат другим категориям малоимущих граждан.
   Также была создана Администрация общественных работ, развернувшая строительство дамб и дорог, посадку лесов, электрификацию сельской местности. Это были работы, не требовавшие высокой квалификации, с оплатой, достаточной для пропитания работника и его семьи. Численность занятых на них достигала 4 млн чел. Эти и другие меры способствовали смягчению последствий кризиса в стране.
   Второй, социал-реформистский путь выбрали страны, где буржуазия не располагала широкими возможностями социально– экономического маневрирования и где были сильны левые партии. Он предполагал сочетание регулирующей роли государства с социализацией экономики. Под контроль государства ставилась внешняя торговля, вывоз капитала, капитальное строительство, сельское хозяйство. Государство улучшало пенсионное обеспечение, совершенствовало охрану материнства и детства, финансировало жилищное строительство.
   Третий путь был характерен для Италии, Испании, Японии и Германии 1930-х гг. Он основывался на сверхцентрализации и максимальном устранении рыночных отношений. При этом сверхзадача передела мира определяла пути и методы выхода из кризиса. Основными чертами антикризисной политики стали тотальная милитаризация народного хозяйства, увеличение государственного сектора в экономике, огосударствление сырьевых отраслей, топливно-энергетической базы, транспорта, увеличение доли государственного заказа и т. д.
   Подобный путь выхода из кризиса давал скорый положительный результат. Так, в Германии уже через год исчезла безработица. Однако после кризиса 1929-1933 гг. большинство стран, за исключением Германии и Японии, продолжали пребывать в состоянии депрессии.

3.4. Художественная культура в демократических обществах

   Несмотря на глубокий мировоззренческий и экономический кризис в европейском обществе, разрыва духовной традиции, к счастью, не произошло. На катастрофу Первой мировой войны первыми откликнулись писатели-реалисты. Наиболее глубокие и значительные произведения были созданы непосредственными участниками военных действий.
   Осмысление итогов войны и осознание бессмысленности жертв характерны для представителей «потерянного поколения» «тихих окопных героев». Уже в годы войны французский писатель А. Барбюс опубликовал роман «Огонь» (1916), в котором с беспощадной правдивостью изобразил трагедию простых людей, вовлеченных в войну. В 1919 г., А. Барбюс организовал литературную группу «Кларте» («Свет») и одноименную газету, – позже журнал, где объединил антимилитаристски мыслящих писателей различных политических направлений.
   Участником Первой мировой войны был и Эрнест Хемингуэй, один из наиболее выдающихся писателей США. В своих произведениях – романе «Прощай, оружие!» (1929), сборнике новелл «Смерть после полудня» (1932) и др. – Э. Хемингуэй показывает судьбы «потерянного поколения» – молодых людей, морально и физически изуродованных войной. «Потерянными» их сделала неспособность смириться с оптимистическими иллюзиями 1920-х гг. «общества проспирити». Источник легковерного оптимизма Э. Хемингуэй видит в том, что массе людей не было знакомо глубокое переживание кризиса и поражения, которое на войне испытали простые солдаты.
   В 1920-1923 гг. вышел в свет роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны», в которой в сатирической форме Я. Гашек отразил состояние и психологию общества во время войны, участником которой ему также довелось быть. Через забавные приключения «маленького человека» Йозефа Швейка, мобилизованного в австрийскую армию, Я. Гашек показал несправедливость и пошлость современного ему общества.
   Перед войной зародился, а в 1920-е г. достиг расцвета литературный модернизм в большинстве стран Западной Европы и Америки. Поколение первых модернистов полагало исчерпанными формы реалистического повествования. Само понятие «реализм» означало для них механистичность творчества, отсутствие стремления к самостоятельному постижению мира, поверхностность и скуку. Французские поэты Поль Элюар (1895-1952) и Луи Арагон (1897-1982) были ведущими фигурами сюрреализма. Модернистская проза: романы «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста (1871-1922), «Улисс» Джеймса Джойса (1882-1943), «Замок» Франца Кафки (1883-1924) – также была ответом на события Первой мировой войны. Каждый из этих писателей с полным на то основанием может считаться великим основоположником модернизма. Общим для них является использование открытого французским философом, представителем интуитивизма и философии жизни Анри Бергсоном (1859-1941) метода анализа потока сознания, заключающегося в описании непрерывного течения мыслей, впечатлений и чувств человека.
   Продолжается линия развития модернизма в изобразительном искусстве. В 1916 г. возникает дадаизм (от «dada» – «конек», «деревянная лошадка»; детский лепет), направление, просуществовавшее до 1922 г. Основателем дадаизма был румын Тристан Тцара, а его родиной стала Швейцария, хотя на деле его представляли деятели литературы и искусства различных стран: А. Бретон, Т. Тцара, Р. Гюльзенбек, М. Янко, М. Дюшан, Ф. Пикабия, М. Эрнст, Ж. Арп. Несмотря на то что дадаизм позиционировал себя как антивоенное, антинационалистическое, антиконформистское течение, он запомнился прежде всего скандальными выходками и эпатажными выступлениями. Примером может служить творчество М. Дюшана, практиковавшего шокирующий публику метод «готовых вещей». В качестве объектов искусства у него могли выступать пародируемые произведения старых мастеров, например «Джоконда» Леонардо да Винчи («L.H.O.O.Q.», 1919), велосипедное колесо в одноименной инсталляции (1913), писсуар, названный «Источником» (1917), и т. д. В Кельне другой дадаист, Макс Эрнст организовал выставку, попасть на которую можно было, лишь пройдя через общественный туалет (1920).
   Дадаисты упражнялись в заборных каракулях, псевдочертежах, комбинациях случайных предметов, стремясь продемонстрировать таким образом абсурдность мироустройства и всего в нем происходящего, в том числе – бессмысленность войны. В 1920-е гг. дадаизм во Франции слился с сюрреализмом, в Германии – с экспрессионизмом.
   Временем рождения сюрреализма (от фр. «surrealisme», буквально – «сверхреализм») считается 1924 г., когда А. Бретон (1896-1966) выпустил первый «Манифест сюрреализма», где утверждал, что личность обретает свободу лишь в интуитивных психических актах, подавляемых обществом. Сюрреализм изначально базировался на художественных принципах дадаизма и психоанализе 3. Фрейда. Идеологи нового течения провозгласили источником искусства сферу подсознания (инстинкты, сновидения, галлюцинации), а методом – свободные ассоциации. Девизом сюрреалистов стали слова графа Лотреамона о том, что «красота – это случайная встреча швейной машинки и зонтика на анатомическом столе».
   Одним из самых ярких представителей сюрреализма был испанский живописец Сальвадор Дали (1904-1989), создавший в конце 1920-х годов свой «параноидально-критический метод», описанный им в статье «Дохлый осел» (1930). Картины С. Дали «Постоянство памяти» (1931), «Пылающий жираф» (1935), «Мягкая композиция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны» (1936), «Осенний каннибализм» (1936) и др. характеризуются безудержной фантазией и виртуозной техникой исполнения.
   Оригинальность другого сюрреалиста – бельгийского художника Рене Магритта (1898-1967) – проявляется в смеси черного юмора и традиционного видения предметов («Затерянный жокей», 1926, «Влюбленные», 1928, «Фальшивое зеркало», 1935, и др.). Еще один художник-сюрреалист – испанский живописец, скульптор, график Хуан Миро (1893-1983) – с особым изяществом имитировал наивность детского рисунка, обращаясь к алогичным ситуациям и формам («Бутылка вина», 1924, «Созвездия», 1940, и др.).
   В рассматриваемый исторический период модернистские тенденции проявились также в монументальной живописи и архитектуре. Крупнейшим явлением мирового искусства ХХ в. стала монументальная мексиканская живопись, основоположниками которой были Д. Ривера (1886-1957), Х. К. Ороско (1883-1949), Д. А. Сикейрос (1896-1974). «Великая тройка» и их сподвижники назвали свое движение мурализмом (от исп. «muro» – «стена»). Гигантские росписи стен общественных и государственных зданий, церквей, площадей воплощали темы прогресса, революции, свободного труда и др., изобличали военщину и фашизм в условиях их наступления на прогрессивные завоевания. Перед зрителями предстают могучие, будто вышедшие из мифа, герои, властвующие в мире исторических катаклизмов. Несомненна не только художественная, но и пропагандистско-идеологическая значимость этих росписей, модернистская претензия переделать мир средствами искусства. Характеризуя период 1920-1930 гг. в развитии европейской культуры, нельзя не сказать о том, что именно в те годы, по мнению многих ученых, родился дизайн – прикладное искусство проектирования предметов и сред. И «крестным отцом» его стал Баухаус (от нем. «Bauhaus» – «дом строительства»), Высшая школа строительства и художественного конструирования (1919-1933), давшая искусству XX в. немало замечательных идей и выдающихся деятелей. Баухаус был основан в 1919 г. Вальтером Гропиусом, немецким архитектором и основоположником функционализма. Девиз Баухау– са «Новое единство искусства и технологии» предполагал, что машины – это не неизбежное зло, а позитивная сила и наиболее совершенный из инструментов мастера.
   Эстетическое кредо новой архитектуры – естественность, практичность, простота – наглядно отражало само здание Бауха– уса, построенное в 1925-1926 гг. по проекту В. Гропиуса в Дессау. Оно представляло собой комплекс из нескольких корпусов разной высоты, объединенных крытыми галереями и наземными переходами.
   Сформулированные В. Гропиусом принципы архитектуры оказали огромное влияние на весь ход ее развития в XX в., воплотившись в творчестве архитекторов различных стран. Одним из них был личный друг В. Гропиуса французский архитектор Ле Корбюзье (Шарль-Эдуар Жаннере, 1887-1965), ставший самым ярким представителем урбанистических идей 1920-1930-х гг. Вдохновленный идеей наступления новой, «машинной» эры, Ле Корбюзье провозгласил геометрический порядок основой будущей архитектуры: «Мы утверждаем, что человеку свойственно стремление к порядку, что все его действия и мысли направляются прямой линией и прямым углом…» [82 - Ле Корбюзье. Архитектура XX века. М.: Прогресс, 1970. С. 31.].
   Он выдвинул идею застройки города небоскребами, включая новую транспортную систему и рациональное зонирование. Утопический проект идеального города современности был изложен им в книге «Урбанизм» (1925) и представлен в виде проекта «Лучезарного города» (1930). Наиболее известные постройки Ле Корбюзье – это общежитие швейцарских студентов в Париже (19301932), вилла Савой в Пуасси (1931), здание Министерства легкой промышленности в Москве (1935).
   Идею многоэтажных небоскребов продолжали разрабатывать архитекторы чикагской школы, возникшей еще в XIX в. В Нью-Йорке в начале 30-х гг. было построено конторское здание Эмпайр-стейт билдинг в 102 этажа и высотой 407 м (1929-1931) и 72-этажный Рокфеллер-центр высотой в 384 м (1931-1947). На этот же период приходится расцвет творчества Ф. Л. Райта (1869-1959) («Дом над водопадом», 1936-1939).
   Период между двумя мировыми войнами – время перехода от немого кино – к звуковому и от черно-белого – к цветному. В США к 1920 г., благодаря быстрому росту крупных студий и возникновению системы кинозвезд, ежегодно снималось около 800 фильмов, а само слово «Голливуд» стало символом роскоши, сладкой жизни и иллюзорной магии кино. Здесь фильмами «Огни большого города» (1931), «Новые времена» (1936) ярко заявил о себе Чарли Чаплин. В то же время английское кино прославили ленты А. Корды («Частная жизнь Генриха VIII», 1933, «Рембрандт», 1936, и др.), А. Хичкока («Шантаж», 1929, «Убийство!», 1930 и др.); французское кино – фильмы Р. Клера («Париж уснул», 1923, «Призрак Мулен-Руж», 1925, «Соломенная шляпка», 1927), К. Т. Дрейера («Страсти Жанны Д’Арк», 1928), Ж. Ренуара («Мадам Бовари», 1933, «Человек-зверь», 1938).
   Особо следует сказать о кино Германии. Здесь в 1920-е гг. ярко заявил о себе экспрессионизм («Кабинет доктора Каллигари» Р. Вине). Однако с приходом к власти нацистского режима кинематограф здесь превращается в часть идеологического оружия («Юный гитлеровец Квекс» Г. Штейнхофа и др.). Существовал запрет на показ многих фильмов, как «оскорбляющих достоинство немецкого народа». Идеологии и пропаганде были подчинены все сферы духовной культуры. Более детальному рассмотрению места и роли культуры в тоталитарном обществе и будет посвящен следующий параграф.

3.5. Культура в тоталитарных обществах

   Кризис 1929-1933 гг. породил психологическую настроенность на господство «сильной руки». В ряде стран это выродилось в зарождение и приход к власти фашизма. В 1925 г. в Италии сформировалось фашистское правительство под руководством Б. Муссолини. В 1931 г. была создана «Железная гвардия» в Румынии, где в 1934-1937 гг. во время правления правой группировки национал-либеральной партии имела место фашизация страны, а в декабре 1937 – феврале 1938 г. у власти находилась профашистская Национал-христианская партия. В 1933 г. фашистская диктатура устанавливается в Германии. В Испании в результате гражданской войны (1936-1939) к власти приходит генерал Ф. Франко. Социалистическим вариантом тоталитаризма был режим сталинской диктатуры.
   В Италии действовала фашистская организация, называемая Итальянский союз борьбы (ит. Fasci italiani di combattimento), впоследствии преобразованная в Национальную фашистскую партию (ит. Partito Nazionale Fascista). Приверженцев этого движения стали называть фашистами. В Б. Муссолини его сторонники видели харизматическую личность. Вокруг него складывался ореол выходца из народа, участника войны, хранимого провидением, «сверхчеловека». Б. Муссолини придавал своему имиджу большое значение и усердно его формировал. Важную роль Б. Муссолини уделял созданию мифа, который мог бы объединить нацию. «Наш миф – это нация, наш миф – это величие нации» [83 - Садыкова Б. Мустафа Чокай // Континент. URL: http://www.continent. kz/library/mustafa_chokay/05.html (дата обращения: 31.07.2012).], – говорил он.
   К середине 1920-х гг. Б. Муссолини сосредоточил в своих руках огромную власть. Он был вождем фашистской партии (дуче), главой правительства и главой Большого фашистского совета. Дуче не нес ответственности перед парламентом, он соединял в своих руках законодательную и исполнительную власть. В стране насаждался культ дуче.
   В 1929-1939 гг. ускоренными темпами идет процесс фашизации масс, возрастает роль фашистской партии в государстве и обществе. Итальянский фашизм объявил себя мировой идеологией и «новой цивилизацией», к которой должно прийти все человечество.
   Характерной чертой фашистского режима являлось стремление включать граждан в обязательные массовые объединения, всецело находящиеся под контролем фашистской партии и государства. Было обязательным членство в фашистских синдикатах (профсоюзах), без чего было невозможно получить работу. Существовали обязательные фашистские организации для детей, например «Дети волчицы». Все лица, записанные в эти структуры, должны были носить униформу, посещать парады, разнообразные мероприятия.
   В Италии государственно-партийное руководство сферой культуры, торжественно провозглашавшее помпезные принципы, на практике отставало в их реализации. Б. Муссолини заявлял, что фашизм – не только законодатель и создатель учреждений, но также воспитатель и двигатель духовной жизни – он стремится переделать не форму человеческой жизни, а ее содержание, самого человека, характер, веру. С этой целью был образован Национальный синдикат фашистского изобразительного искусства. Синдикат устраивал выставки работ своих членов, способствовал тому, чтобы именно они получали госзаказы. От вступающих в организацию требовали принесения клятвы на верность режиму, но о строгом следовании каким-либо эстетическим принципам речь не шла. В ближайшее окружение Б. Муссолини даже входил футурист Ф. Т. Маринетти.
   Фашистский режим в Италии так и не провел ни полной национализации музеев и галерей, ни перевода всей системы художественного образования на государственные рельсы. Не существовало жестких запретов на творчество для тех, кто не входил в Национальный синдикат фашистского изобразительного искусства. По отношению к искусству государство в Италии применяло политику не столько «кнута», сколько «пряника», поощряя официоз государственными заказами, премиями, почетными званиями для художников – пропагандистов фашистского режима. Открытый террор в отношении деятелей искусства не практиковался, однако и подлинной творческой свободы не было. Искусство утрачивало возможность автономного развития и превращалось в инструмент тоталитарной власти.
   Б. Муссолини утверждал, что фашистская Италия в XX в. представляет собой единственную нацию, способную сказать свое слово и дать доктрину всем народам Земли. Однако вскоре претензии на мировое лидерство Б. Муссолини пришлось умерить: установление нацистского режима в Германии заставило уступить место более сильному партнеру.
   Наиболее ярко особенности тоталитарной культуры проявились в Германии, поэтому на их рассмотрении следует остановиться более подробно. Версальский договор явился страшным ударом для немцев, которые считали его условия слишком тяжелыми и позорными. Умами немцев владели идеи Ф. Ницше и А. Шопенгауэра о воле к власти, о том, что «человек человеку – дьявол». Последствия мирового кризиса конца 1920-х – начала 1930-х гг. для германской экономики, как уже отмечалось, были катастрофичны. Веймарская республика переживала паралич власти. Настроения в пользу «сильной руки» были господствующими. В таких условиях возник немецкий фашизм.
   Нацизм открыто объявил себя врагом интеллекта, разума. Нацисты жгли книги, придавая этому неслыханному в Европе насилию над мыслью характер мрачного, давящего воображение церемониала. Крупнейшие ученые были зачислены в ряды «еврейско-либеральных врагов». В начале 1930-х гг. в Германии проживало нобелевских лауреатов больше, чем в любой другой стране мира. С 1933 по 1940 г. прошла массовая эмиграция немецких ученых. Страну покинули физики А. Эйнштейн, Г. Бете, М. Борн, Л. Мейтнер, О. Штерн, Э. Теллер, математик Р. Курант, химики Ф. Габер, О. Мейергоф, Р. Вильштеттер, психолог Э. Фромм, психиатр 3. Фрейд и др., при этом 29 ученых либо были лауреатами Нобелевской премии на момент эмиграции, либо получили ее позднее [84 - См.: Левин В. И. Наука в Германии при нацистах // Вестник ТГТУ. 2010. Т. 16. № 1. С. 199-200.]. В результате произошло разрушение всемирно известных немецких научных школ. Также эмигрировали почти все писатели, среди которых наиболее яркой фигурой был Томас Манн, а те немногие, кто остался, были вынуждены молчать. Среди почти 250 эмигрантов такие всемирно известные имена, как Г. Манн, Э. – М. Ремарк, Л. Фейхтвангер, Б. Брехт, и др. После победы фашизма прекратил свое существование Баухаус, а многие художники-авангардисты эмигрировали.
   Начало новой, нацистской эры немецкой культуры ознаменовалось учреждением Имперской палаты культуры Рейха во главе с Й. Геббельсом. Ее задачи состояли в следующем: «С целью осуществления немецкой культурной политики необходимо собрать творческих работников во всех сферах в единую организацию под руководством рейха. Рейх должен не только определить направление интеллектуального и духовного прогресса, но и организовать деятельность работников различных сфер культуры и руководить ею» [85 - Цит. по: Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. М.: Воениздат, 1991. С. 200.]. Имперская палата культуры включала семь специализированных палат: прессы, радио, кино, литературы, театра, музыки и изобразительного искусства. Президентом Имперской палаты изобразительных искусств был назначен профессор мюнхенской Академии художеств А. Циглер, работы которого представляли смесь неоклассицизма, натурализма и салонного искусства. Также было учреждено Имперское министерство народного просвещения и пропаганды. Оно должно было управлять всеми учреждениями, способными к «духовному воздействию на нацию путем пропаганды в пользу государства» [86 - Цит. по: Голомшток И. Н. Тоталитарное искусство. М.: Галарт, 1994. С. 93.]. Свобода прессы признавалась вредной и была ликвидирована.
   Согласно данным Имперской палаты изобразительных искусств, в 1936 г. ее членами состояли: 15 000 архитекторов. 14 300 живописцев, 2 900 скульпторов, 4 200 графиков-прикладников, 2 300 художников-ремесленников, 1 200 модельеров-проектировщиков, 730 художников по интерьеру, 500 садовых художников, 2 600 издателей литературы по искусству и продавцов художественных магазинов [87 - См.: Маркин Ю. Искусство Третьего рейха // Декоративное искусство СССР. 1983. № 3. С. 31.]. Сказанное означает, что более 30 тыс. «солдат фронта народного искусства» было одето, обуто и обеспечено работой по специальности во имя блага империи.
   Идеологической базой национал-социализма стала расовая теория, положения о физической и психической неравноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру общества. К тому же расистские теории тесно переплелись с социал-дарвинизмом, в рамках которого жизнь понимается как активная агрессия. Своей важнейшей задачей фашистские идеологи объявили «генетическое улучшение германской расы и ее защиту от расового смешения» [88 - Цит. по: Райх В. Психология масс и фашизм. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 94.], которое приводит к упадку «высшей расы».
   По мнению идеолога фашизма А. Гитлера, человечество делится на три расы: расу основателей культуры, расу носителей культуры и расу разрушителей культуры. К разрушителям культуры были отнесены евреи. Создателем культуры считалась высшая, арийская раса, ибо она заложила основание и возвела стены храма человеческих творений» [89 - Цит. по: Там же. С. 95.].
   Нацистами была создана собственная мифология. В основе этой мифологии лежали средневековые эддические мифы, главными героями которых были кровожадные боги. Тоталитарная мифология рождала гибридные архаико-технологические мифологемы на всех уровнях – и на уровне идеологии, и на ментально-бессознательном уровне. Тоталитарные мифологемы рождались на почве бессознательно-ментального залегания, где их носителями были «люди массы», затем они теоретически обрабатывались многочисленными идеологами и деятелями искусства, в результате чего происходила кристаллизация образов в стереотипах формул и символов. Затем развитый миф-идеология возвращался в массовое сознание. Тоталитарная мифология в извращенной форме удовлетворяла тягу человека к целостности, уравновешенности и гармонии.
   Беспощадно пресекая любые попытки политической оппозиции в любой сфере культуры, тоталитарная власть в несравненно больших масштабах, чем государства либерально-демократического типа, включала искусство в систему целенаправленной пропаганды. Искусству придавалось очень большое значение, так как оно было призвано служить инструментом фашистской идеологии, средством репрезентации режима и воспитания многомиллионных масс в тоталитарном духе. Фашизм широко проявился в искусстве и получил с его стороны большую поддержку.
   Ни до, ни после Третьего рейха мы не встречаемся с таким огромным вниманием к художественному оформлению политики. Политические технологии Адольфа Гитлера имели существенный эстетический компонент, обусловленный не в последнюю очередь его прежними попытками работы в области живописи и увлечением архитектурой.
   Политизированная эстетика нацизма всеми возможными средствами внедрялась в массовое сознание. Эстетический аспект немецкого национал-социалистического движения многообразен и значителен. В Третьем рейхе нацизм нашел яркое отражение в многочисленных произведениях живописи, скульптуры, фотографии и т. п. До широких масс он интенсивно доводился через плакаты, открытки, почтовые марки и пр. Для этого использовалась не только оперировавшая броскими лозунгами агитация, но и объединяющие все группы общества ритуалы, массовые действа, вездесущая символика. Вместе с тем юридически запрещалась профессиональная деятельность для определенных категорий художников, прежде всего евреев и модернистов, объявленных «вырожденцами».
   Одной из первых мер после прихода А. Гитлера к власти стало «очищение» Германии от декадентского искусства и попытка заменить его новым искусством. Из немецких музеев были изъяты около 6 500 полотен таких знаменитых художников, как О. Кокошка и Г. Гросс, П. Сезанн и В. Ван Гог, П. Гоген и А. Матисс, П. Пикассо и др. В речи, произнесенной 18 июля 1937 г. на Большой немецкой художественной выставке при открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене, А. Гитлер так изложил нацистскую линию в отношении немецкого искусства: «Произведения искусства, которые невозможно понять и которые требуют целого ряда пояснений, чтобы доказать свое право на существование и найти свой путь к неврастеникам, воспринимающим такую глупую и наглую чушь, отныне не будут находиться в открытом доступе. И пусть ни у кого не остается иллюзий на этот счет! Национал-социализм преисполнен решимости очистить германский рейх и наш народ от всех этих влияний, угрожающих его существованию и духу… С открытием этой выставки безумию в искусстве положен конец, а вместе с ним и развращению таким искусством нашего народа…» [90 - Цит. по: Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. М.: Воениздат, 1991. С. 156.]. В то же время на другом конце города была открыта выставка «Вырожденческое искусство», на которой, наряду с полотнами выдающихся художников – О. Кокошки, М. Шагала и др., – были представлены рисунки сумасшедших, сопровождавшиеся издевательскими подписями. Целью этой выставки было показать, от чего нацизм спасает искусство.
   Официальным стилем фашизма в Германии стали неоклассика и национальный романтизм. Монументальная живопись занимала в искусстве фашизма более скромное место, чем скульптура, музыка, кино, световое оформление, транспаранты, получившие распространение в оформлении митингов и нацистских сборищ в Берлине, Мюнхене и Нюрнберге. Писались в основном парадные изображения А. Гитлера в рост для имперских канцелярий и групповые портреты, например штаба Г. Геринга на полотне размером в 48 м2. Художественное качество живописи фашизма определялось отказом от поисков авангардизма, тщательной манерой письма, натурализмом образного мышления.
   Ведущими видами искусства были архитектура и монументальная скульптура, поскольку А. Гитлеру, как и И. В. Сталину, была присуща мания грандиозности, которая должна была навеки запечатлеть величие рейха и господство «сверхчеловека». Скульптура в условиях Третьего рейха развивалась вместе с архитектурой, неся дополнительную аллегорическую и символическую нагрузку. Таково предназначение множества работ А. Брекера: десятков статуй атлетов и коноводов в комплексе Олимпийского стадиона в Берлине (1936), шестиметровых бронзовых гигантов перед входом в выставочный павильон Германии в Париже в 1937 г. и трехметровых статуй «Партия» и «Вермахт» во внутреннем дворе новой Рейхсканцелярии в Берлине (1939).
   А. Брекер был любимым скульптором А. Гитлера. Основным мотивом его «творчества» стал образ «сверхчеловека», символизировавший человека с арийскими признаками. Основой заданного образа служили идеальные пропорции и нагота, гипертрофированная мощь мускулов. «Сверхчеловечности» соответствовал и сам размер статуй – от двух до шести метров. Другой любимый образ – обнаженная женщина «при формах» («Эос», 1939) как символ плодородного начала.
   Музыка, как наименее политическое из искусств, при гитлеровской диктатуре оказалась неким обособленным культурным пространством. Благодаря тому, что многие музыканты не эмигрировали, а также благодаря огромному классическому наследию в годы Третьего рейха можно было наслаждаться превосходным исполнением оперной и симфонической музыки, в особенности произведений любимого А. Гитлером Р. Вагнера. При этом запрещалось исполнение произведений композиторов еврейской национальности. Например, произведения Дж. Мейербера и Ф. Мендельсона были запрещены ввиду еврейского происхождения этих композиторов.
   Таким образом, приход к власти тоталитарных режимов, прежде всего в Германии, в целом обернулся стагнацией духовной культуры. Массовая эмиграция деятелей науки и искусства, преследования деятелей культуры в самой стране, идеологизация духовного климата и т. п. привели к значительному ослаблению национального культурного потенциала и утрате Германией передовых позиций в мире.

3.6. Осмысление итогов социокультурного развития в работах европейских культурологов первой половины XX века

   Ситуация, сложившаяся в европейской культуре после Первой мировой войны, усугубленная приходом к власти тоталитарных режимов, была осмыслена культурологами как кризис культуры.
   Слово «кризис» в переводе с греческого означает «поворотный пункт», «исход», «решение», «суд». Этим термином обозначается тяжелое переходное состояние, качественный перелом в развитии.
   Кризис культуры представляет собой сложный социально-исторический феномен, породивший множество философско-социологических интерпретаций как в русле теорий социокультурного прогресса, так и в лоне специальных дисциплин.
   В энциклопедии «Культурология. XX век» под социокультурным кризисом понимается «нарушение баланса структурной упорядоченности локальной социокультурной системы, согласованности и взаимодополнительности в функционировании ее различных подсистем, эффективности взаимосвязей между ее компонентами, что в конечном счете ведет к понижению уровня социокультурной интегрированности и консолидированности сообщества, деградации нормативно-регулятивных функций культуры, разрушению ее соответствующих механизмов» [91 - Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб.: Университетская книга; ООО «Алетейя», 1998. Т. 1. С. 330.].
   Первая треть прошлого столетия отмечена появлением целого ряда культурологических концепций, с одной стороны отразивших ситуацию кризиса, неопределенности и неуверенности в будущем, а с другой – надолго определивших направление и характер интеллектуальных и художественных поисков. Под кризисом культуры понимались кардинальные изменения в духовной ситуации эпохи, состоящие в разрыве с основными воззрениями прошлого, переоценке традиционной системы ценностей (Ф. Ницше и др.); переход культуры в стадию цивилизации, сопровождающийся одряхлением, окостенением и в конечном счете – смертью культуры (О. Шпенглер); «омассовление», упрощение культуры, утрата ею метафизической ориентированности (X. Ортега-и-Гассет, К. Ясперс). Й. Хейзинга и X. Ортега-и-Гассет характеризовали кризисные эпохи в развитии культуры как эпохи одновременно «зрелые и надламывающиеся».
   Кризис ценностных оснований культуры модерна, сопровождавшийся трагическими историческими событиями, в первой трети века воспринимается как культурная катастрофа (О. Шпенглер, Н. Бердяев, П. Сорокин). Мотивы упадка, настроения пессимизма, страх перед будущим как нельзя лучше были выражены в книге «Закат Европы» немецкого философа О. Шпенглера, увидевшей свет в 1918 г. и обобщившей опыт «ужасных и несчастных» десятилетий конца XIX – начала XX в. Уподобив развитие культуры биологическому циклу живого организма, последовательно проходящего стадии рождения, развития, зрелости и смерти, О. Шпенглер отождествил цивилизацию со стадией старости культуры, наступающей вслед за реализацией ею всего богатства ее творческих возможностей. Кризис культуры, по О. Шпенглеру, и есть ее переход в стадию цивилизации, сопровождающийся свертыванием всех «жизненных соков», «окостенением» всего живого, надломом жизненных сил и в конечном счете – умиранием культуры. Симптомы кризиса О. Шпенглер увидел в прогрессе науки и техники, борьбе материализма и идеализма, социальных революциях, распространении атеизма. Он утверждал, что надежды на социальный прогресс необоснованны, крах общества и культуры неминуем.
   Эти идеи получили развитие в работах культурологов 19201930-х гг. в связи с обобщением опыта мировой войны, социальных революций, негативных последствий научно-технического прогресса, распространением массовой культуры.
   С диагнозом О. Шпенглера не был согласен П. Сорокин, который отмечал, что, хотя переживаемый европейской культурой кризис носит экстраординарный характер, охватывает все западное общество и культуру, все главные институты, социальные организации, образ мысли и поведения, тем не менее нельзя говорить о смерти западной культуры. Современный социокультурный кризис – это не смерть западной культуры вообще, а кризис чувственной культуры как фундаментальной суперсистемы.
   Й. Хейзинга также уделял большое внимание проблеме кризиса культуры. В работе «В тени завтрашнего дня», вышедшей в 1935 г., он писал: «Мы живем в мире одержимости. <…> Повсюду царит сомнение в прочности общественного устройства, внутри которого мы живем, неясный страх перед будущим, ощущение упадка культуры и грозящей человечеству гибели. <…> В настоящее время сознание того, что мы переживаем острый, гибельный кризис культуры, проникло в самые широкие слои общества» [92 - Хейзинга Й. В тени завтрашнего дня // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. С. 245, 247.].
   Западные мыслители были озабочены и решением проблемы выхода из глобального социокультурного кризиса. Так, немецкий философ Э. Гуссерль писал: «Кризис европейского бытия может закончиться только либо закатом Европы, если она отвернется от присущего ей рационального осмысления жизни и впадет в варварскую ненависть к духу, либо возрождением Европы благодаря духу философии, благодаря героизму разума, окончательно преодолевающего натурализм» [93 - Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология. XX век: антология. М.: Юрист, 1995. С. 327.].
   Кульминацией цепи кризисов первой половины XX в. стала Вторая мировая война (1939-1945). Ее можно охарактеризовать как крупнейший цивилизационный кризис глобального масштаба. Военные действия велись на всех океанах, в Евразии, Африке и Океании. В армии воюющих сторон было призвано 110 млн чел. Общее число погибших было настолько значительным, что его можно определить лишь приблизительно в 65-67 млн чел., и около половины из них – мирное население. В ходе войны были уничтожены колоссальные материальные ценности, разрушены многие памятники культуры. Негативные последствия Второй мировой войны в ряде сфер, в частности в сфере демографии, проявляются до сих пор. На завершающем этапе войны впервые в истории была создана и испытана ядерная бомба – оружие, способное уничтожить всю земную цивилизацию. Значение применения атомного оружия для истории объясняется тем, что вторжение человека в недра природы оказалось чреватым неведомой до того человечеству опасностью его самоуничтожения. К. Ясперс писал в специально посвященной этой проблеме книге «Атомная бомба и будущее человечества»: «Атомная бомба создала совершенно новую ситуацию в мире. Или все человечество будет физически уничтожено, или изменится его нравственно-политическое состояние. Эту вдвойне ирреальную непривлекательную альтернативу и должна разъяснить данная книга». Выход из создавшегося положения выдающийся немецкий мыслитель видел в том, чтобы преодолеть разрыв между философом и политиком, ибо первый все понимает, но практически не действует, а мышление второго узко, ибо ограничено выполнением первоочередных дел; следовательно, «философ и политик должны встретиться» [94 - Цит. по: Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. СПб.: Петрополис, 2003. Кн. 2. С. 265.] и совместными усилиями решить эту задачу.

Глава 4. ЕВРОПЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО И КУЛЬТУРА ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

4.1. «Тридцать славных лет»: начало «эры высокого массового потребления»

   После войны наблюдался быстрый рост народонаселения. В 1945 г. население планеты Земля составляло 2,51 млрд чел., а к 2010 г. оно достигло 6,82 млрд, иначе говоря, увеличилось на 4,31 млрд чел., т. е. более чем в 2,7 раза. Опасность такого демографического взрыва обусловлена тем, что 80 % прироста населения приходится на слаборазвитые страны.
   Вторая опасность была связана с использованием энергии атома. В конце 1940-х гг., осмысляя последствия применения атомной энергии в военных целях, Л. Уайт писал: «Вновь мы оказались на пороге технологической революции. Последствия этого нового технологического прорыва могут принципиальным образом отличаться от последствий аграрной и топливной революций. В прошлом появление новых технологий упраздняло старые социальные системы, но при этом заменяло их на новые системы. Ядерная же технология грозит разрушить саму цивилизацию или изуродовать ее настолько, что потребуется сто, тысяча, а может быть, десять тысяч лет, чтобы вновь достичь уровня развития сегодняшнего дня. <…> Надежда на будущее и на спасение человечества и цивилизации в случае развязывания новой войны связана с победителем, – а не просто с выжившим, – с таким победителем, который обладает достаточными силами и ресурсами, чтобы объединить весь человеческий род на нашей планете в единую социальную систему» [95 - Уайт Л. А. Энергия и эволюция культуры / / Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 463.].
   Продолжался процесс стремительного роста трансконтинентальных монополий и корпораций. В результате роста механизации, автоматизации и концентрации производства происходило распространение машин, связанных в одну технологическую цепочку. Торжество машинного производства означало конец эпохи гуманизма. Человек – демиург машинного мира – становится его рабом, превращается в винтик индустриальной машины, сросшейся с бюрократией и подчиненной монополиям.
   В сфере политической культуры происходит утверждение многопартийных политических систем; на основе формирования массовых политических партий происходит унификация политических взглядов. В мировом масштабе сложилась новая социально– политическая ситуация. Вместо трех центров политической жизни, характерных для предыдущего этапа (фашизм, социализм, западная демократия), после 1947 г. утверждаются два центра – капиталистическая система во главе с США и социалистическая система во главе с СССР. Складываются военно-политические блоки: НАТО (1949) и Организация Варшавского договора (1955). Возведение в 1961 г. Берлинской стены стало своеобразным символом раскола Европы надвое.
   Развивается экономическая и политическая интеграция СССР и стран народной демократии Восточной Европы, с одной стороны, и западных капиталистических стран – с другой. В 1949 г. создается Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), целью которого является развитие экономического сотрудничества между странами социалистического лагеря. Годом раньше, в 1948 г., в контексте проводимого в жизнь плана Маршалла была создана Организация европейского экономического сотрудничества, а в 1949 г. – Совет Европы, предназначенный стать межправительственной организацией, обеспечивающей укрепление политического и социально– культурного сотрудничества. В 1957 г. было создано Европейское экономическое сообщество. С 1 января 1958 г. вступает в силу Римский договор (соглашение об общем рынке), предполагавший вначале ликвидацию между странами – членами ЕЭС таможенных барьеров в торговых отношениях, а затем и открытие границ для свободного внутреннего передвижения лиц и капиталов.
   1955 г. – поворотный в мировой истории: участники Бандунгской конференции единодушно осудили колониализм. Всеобщая деколонизация охватила период с 1945 по 1962 г. На первом этапе от колониальной зависимости освободились страны Ближнего и Среднего Востока и Юго-Восточной Азии; на втором этапе происходит освобождение стран Африки. Одним из главных последствий деколонизации было то, что теперь не Европа правит миром, а напротив, неевропейский мир начинает оказывать растущее влияние на судьбу Европы.
   Период «тридцати славных лет» (1945-1973), как их назвал французский социолог Ж. Фурастье, в Западной Европе – это период экономического чуда, сложения «общества массового потребления», государства-покровителя, играющего решающую роль в регулировании экономического роста. Никогда прежде Европа не знала такого подъема – был превзойден даже уровень лучших лет XIX в. Увеличение средней продолжительности и качества жизни стали отражением этого роста. Но проблема сближения уровня жизни в различных регионах Земли индустриальной цивилизацией так и не была решена.
   Выросли доходы населения, уровень потребления в семьях. Происходит рост уровня и качества жизни большинства семей, дома оснащаются бытовой техникой, увеличивается число владельцев автомобилей. Главным становится приобретение промышленных товаров, предметов длительного пользования. В широкий обиход большинства семей входят современные вещи: автомобиль, электробытовые приборы, телевизор, телефон, проигрывающая и записывающая аппаратура. Приобретение товаров в собственность упрощается благодаря широкому распространению системы кредитов и росту жилищного строительства. Разрастается сфера обслуживания, организация досуга и отпусков. Расширяется сфера занятости, что приводит к увеличению доли среднего класса, состоящего в основном из служащих и лиц наемного труда. Средний класс выступает основой стабильности общества. Вместе с тем образ жизни рабочих («синих воротничков») все больше приближается к образу жизни среднего класса.
   Экономические успехи во многом были связаны с активным вмешательством государства в экономику. В результате проведенной в ряде стран политики национализации государство обеспечило себя необходимыми средствами для проведения экономической политики. Осуществляя контроль над энергетикой, транспортом, финансовой деятельностью банков, государство становится дирижером экономики европейских стран. По всей Европе распространяется система социального страхования, охватывающая всевозможные риски. Государство играет ведущую роль в сфере занятости.
   Однако общество потребления, возникшее в результате процветания, имело обратную сторону: расцвет индивидуализма в противовес традиционной солидарности. Не случайно конец 1960-х гг. был ознаменован массовыми студенческими волнениями, движениями протеста против «отехнизировавшегося» и потребительского массового общества.
   Это были свидетельства назревающего глобального кризиса индустриальной цивилизации. Одними из первых о нем заговорили экологи. В докладах Римскому клубу привлекалось внимание к проблемам урбанизации, загрязнения окружающей среды, истощения природных ресурсов, демографического роста в слаборазвитых странах. В 1974 г. начался кризис, наглядно показавший, что назрели предпосылки для перехода на качественно новую стадию развития.
   Таким образом, на протяжении 1946-1975 гг. происходило постепенное развертывание и углубление кризиса индустриальной цивилизации, связанное с ее вступлением в завершающую стадию, противоборством двух мировых систем, появлением военных блоков, крахом колониальной системы империализма, холодной войной, гонкой вооружений и постоянной опасностью ядерной катастрофы. Завершение этого этапа приходится на середину 1970-х гг., когда положение начинает качественно меняться.

4.2. Влияние НТР на культуру

   Одним из важнейших факторов, предопределивших развитие индустриальной цивилизации и культуры во второй половине XX столетия, стала научно-техническая революция. Под научно– технической революцией понимается качественный переворот в производительных силах общества. Ее влияние наблюдается во всех сферах материальной и духовной жизни. По широте и силе воздействия на общество, на производство культурных ценностей, на человека НТР, превзошла все промышленные революции прошлого. Она превратила науку в непосредственную производительную силу общества.
   Для XX в. характерно тесное переплетение двух главных движущих сил обновления материально-технической базы общества – науки и техники. Прогресс техники стал невозможен без новых научных идей, а проработка научных идей – нереальна без новейших приборов. Научно-техническая революция XX в. потому и является революцией, что она базируется на новых фундаментальных законах науки (теория относительности, квантовая механика, атомная и ядерная физика) и их применении в технике (автоматизация, электрификация, химизация и т. д.). Такое применение дает не только экономический, но и социальный эффект.
   НТР воздействует в первую очередь на материальную культуру, и в особенности на культуру производственно-техническую. Можно говорить о двух этапах НТР. На первом этапе научно– техническая революция развивалась по трем основным направлениям, таким как: 1) освоение энергии атома; 2) развитие квантовой электроники, создание лазерной техники, электронных преобразователей энергии; 3) развитие кибернетики и вычислительной техники, создание нескольких поколений ЭВМ.
   В рамках этих основных направлений осуществлялось создание станков с числовым программным управлением, происходила автоматизация производства, создавались автоматические системы управления. Развивалось производство синтетических материалов – пластмасс, химических волокон. Осуществлялся синтез материалов с заданными свойствами – гербицидов, пестицидов и т. д. Освоение реактивных двигателей привело к перевороту в авиации. Результатом синтеза ряда научно-технических направлений – математики, приборостроения, ракетной и оптической техники, теории управления, космонавтики – стало освоение космического пространства. Переворотом в медицине стало создание первых поколений антибиотиков, витаминов и микроэлементов. Одновременно шло создание ядерного, химического, бактериологического оружия, все более совершенной военной техники, что приводило к гонке вооружений. В результате в 1970-х гг. разразился всеохватывающий кризис – технологический, экономический, энергетический, социальный и в итоге – экологический.
   Для второго этапа НТР, приходящегося на последнюю четверть XX – начала XXI вв. характерен синтез трех базовых направлений: микроэлектроники, биотехнологии и информатики. Все они отражают синтез достижений квантовой физики, молекулярной биологии, кибернетики и теории информации.
   Создание больших и сверхбольших интегральных схем проложило путь к микропроцессорной технике, ее дальнейшей миниатюризации. Развивается генная инженерия, благодаря чему обнаруживаются новые способы воздействия на наследственность. Выводятся бактерии с полезными свойствами, что способствует развитию медицины. Развиваются новые информационные технологии, совершенствуются средства сбора, использования и передачи информации. Идет неустанный поиск и освоение нетрадиционных неисчерпаемых источников энергии (энергии солнца, силы ветров, приливов). Развиваются новые технологии. Так, при добыче сырья используются геобиотехнологии, при его переработке – технологии малоотходного и безотходного производства. Наблюдаются коренные изменения в технике связи и на транспорте: внедряются волоконно-оптические линии связи, космическая, сотовая связь. На транспорте находят применение электромобили, суда на воздушной подушке, железнодорожный транспорт на магнитной подвеске.
   Для второго этапа НТР характерно преимущественно не военное, а промышленное освоение космоса и замена промышленных гигантов малыми и средними предприятиями; автоматизация управленческого труда; компьютеризация и информатизация всех сфер народного хозяйства и общественной жизни в целом. Если для первого этапа НТР были характерны ускоренные темпы развития производства и внедрения инноваций, то на втором этапе доминирует ресурсосберегающий подход и снижение темпов внедрения инноваций.
   Развитие электроники и информатики, космического производства, биотехнологии, производства услуг и индустрии культуры приводит к качественному изменению совокупной системы производства. Они более приспособлены к требованиям экологической безопасности и способны сформировать новое отношение общества к природе. Они дают возможность уменьшить роль тяжелой промышленности за счет ее разукрупнения и диверсификации, перемещения в менее развитые страны. Новые виды электронного и информационного производства ориентируются на мелкие серии, требуют квалифицированного труда и высоких затрат на оборудование и исследования.
   Изменяются и ритмы человеческой жизнедеятельности, которые раньше были жестко подчинены «фабричному» принципу: человек может выполнять работу на дому в соответствии со своими биоритмами. Все большее количество предприятий работает по скользящему графику, что способствует повышению производительности труда и приданию производственному процессу «человеческого измерения». Следовательно, расширяются возможности для профессионального роста, повышения квалификации. Растет частичная занятость, что дает возможность совмещения различных занятий и профессий, способствует трудоустройству женщин и молодежи. Значительно расширяется сфера услуг, что приводит к изменению образа жизни: супермаркеты открыты всю ночь, меняется график семейной жизни, распорядок дня и приема пищи и т. д.
   Таким образом, подводя итог, можно сказать, что результатом влияния НТР на материальную культуру стала интеграция двух важнейших элементов прогресса – научного и технического – в единый научно-технический прогресс; расширение сферы эффективного применения крупных нововведений (охвачены и производственная, и непроизводственная сферы). НТР стала основой длительных и высоких темпов экономического роста.
   Общепризнано, что главным результатом НТР в социокультурном плане стало появление массового общества, массовой культуры. Это связано с изменением места человека как в системе производства, так и во всех других сферах жизнедеятельности. В результате автоматизации и компьютеризации НТР лишила человека чувства сопричастности трудовому коллективу, хотя, с другой стороны, максимально интеллектуализировала и «эстетизировала» трудовой процесс.
   Новые коммуникации, средства связи способствовали интенсификации процессов общения, преодолению политических и культурных барьеров, сближению периферии и центра. Невозможно представить себе жизнь современного человека без таких плодов научно-технического прогресса, как радио, телевидение, телефон, компьютер, сотовая связь.
   Распространение техники в растущих масштабах приводит к изменениям человеческого мышления. Новые принципы социально– технологической организации охватили не только материальную, но и духовную сферы жизни, способствуя превращению культуры в индустрию.
   Массовая культура, неразрывно связанная с развитием научно– технического прогресса, рассчитанная на массового, среднего потребителя, приводит к утрате духовности. Массовое искусство, романтизирующее технику, пропагандирующее насилие, утверждающее «единую систему идей, образов и развлечений, предоставляемых вниманию народной аудитории» [96 - Цит. по: Кукаркин А. В. По ту сторону расцвета. Буржуазное общество: культура и идеология. М.: Политиздат, 1981. С. 239.] (Д. Белл), трансформирует сознание широких масс. Усугубляемое НТР противоречие между творческим началом в человеке и универсальной технической заданностью приводит к кризису культуры, всегда ориентировавшей человека на индивидуальное выполнение своей социальной роли, к утрате ценности личности, смысла существования.
   Оценки влияния НТР и, шире, техники на культуру противоречивы. Можно выделить концепции технологического оптимизма и технологического пессимизма. Представители первого направления рассматривают НТР как единственно возможный путь выхода из кризиса культуры, способ решения экологических проблем, полагают, что именно она создает наилучшие условия для самореализации человеческой личности, единения общества. Пессимистически настроенные авторы видят в НТР главную виновницу кризисного состояния культуры, силу, угрожающую творческому развитию личности и несущую угрозу самому существованию человеческой цивилизации.
   Вопрос о технике стал в наши дни вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. Но поднят он был значительно раньше. Ф. Ницше и О. Шпенглер рассматривали технику как своего рода сублимацию воли к господству. О. Шпенглер подметил, что если XIX в. сформулировал проблему взаимоотношения техники и культуры, то скепсис и отчаяние XX в. развернули ее в плоскость самой возможности мировой истории, поскольку прогресс техногенной цивилизации привел к кризису исторических культур.
   М. Шелер полагал, что техника – это проекция вовне извечной тяги человека к власти и что отношения господства распространяются, благодаря технике, на природный и социальный мир в равной степени. Стереотипы технико-рационального отношения к миру ведут к отчуждению людей, и тем самым культура их взаимосвязей оказывается под угрозой.
   Для К. Ясперса «техника – это совокупность действий знающего человека, направленных на господство над природой. <…> Вместе с необычайно усилившимся господством человека над природой возникает угроза того, что природа, в свою очередь, в неведомой ранее степени подчинит себе человека. <…> человек задохнется в той своей второй природе, которую он технически создает… Техника, – замечает философ, – радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде, насильственно переместила трудовой процесс… в сферу массового производства, превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету – в единую фабрику. Тем самым произошел – и происходит по сей день – полный отрыв человека от его почвы» [97 - Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. С. 115.]. К. Ясперс говорит, что в результате воздействия техники, человек утрачивает саму способность верить, поскольку техника требующая эксперимента, измерения и проверки, не оставляет вере места. Между тем все измеримое в человеке – замечает К. Ясперс – отрицает его «самость», человек всегда будет сопротивляться диктату измерений.
   По выражению Н. А. Бердяева, техника – это «последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета своей любви». Н. А. Бердяев рассматривает характерный парадокс: культура без техники невозможна, однако окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. Господство техники и машины, по Н. А. Бердяеву, есть «переход от органической жизни к организованной». Однако «прометеевский дух человека не в силах овладеть созданной им техникой, справиться с раскованными, небывалыми энергиями» [98 - Бердяев Н. Человек и машина // Путь. 1933. № 38. С. 3, 10, 11.].
   Из современных мыслителей следует упомянуть Г. Маркузе, который обратил внимание на парадоксальную корреляцию высокого уровня экономического, научного, технического развития индустриальной цивилизации и крайне поверхностной культуры. В свою очередь, Л. Мэмфорд подверг обстоятельной критике индустриальную цивилизацию вместе с ее материальным и духовным продуктом – массовой культурой.

4.3. Массовая культура в «эру высокого массового потребления»

   В результате процессов социокультурной модернизации, ускорившихся во второй половине XX в., достижения индустриальным обществом высокой стадии зрелости и начавшегося перехода от него к обществу постиндустриальному массовая культура в жизни современного общества заняла особое место. Масштабы ее таковы, что некоторые авторы либо причисляют к ней всю современную культуру, либо считают ее неотъемлемой принадлежностью информационного общества (М. Маклюэн). Поэтому прежде чем перейти к описанию различных феноменов массовой культуры зрелого индустриального общества, необходимо уточнить, что мы будем понимать под массовой культурой.
   В научной литературе существуют различные точки зрения относительно сущности массовой культуры, времени ее возникновения и роли в обществе. Э. Фулькиньони систематизировал существующие трактовки массовой культуры, выделив следующие:
   • массовая культура – совокупность идей, взглядов, ценностей общества, т. е. культура в антропологическом смысле слова;
   • массовая культура – популяризация настоящего искусства, а также способ мышления и построения интеллектуальных систем;
   • массовая культура – совокупность остатков старой элитарной культуры, приспособленных к более низкому интеллектуальному уровню и слабо дифференцированным эмоциональным потребностям населения;
   • массовая культура – популярное искусство буржуазии или мелкой буржуазии, которая создает и потребляет продукцию средств массовой информации;
   • массовая культура – содержание и ценности, присущие СМИ и несомые ими;
   • массовая культура – знания и ценности, производимые средствами массовой информации и действующие на все общество в целом;
   • массовая культура – как особого рода товар, произведенный для получения прибыли и представляющий собой низший слой культуротворчества, который можно обозначить понятием «культурная индустрия» [99 - См.: Пронькина А. В. Национальные модели массовой культуры США и России: культурологический анализ. Рязань, 2009. С. 18.].
   При всем различии значений, вкладываемых в термин «массовая культура», в этих определениях просматриваются некоторые инвариантные признаки: масштаб распространения массовой культуры, достигаемый взаимодействием со СМИ, и рыночный характер.
   Как показал в своем исследовании В. П. Шестаков, представления о массовой культуре исторически развивались, а оценки зачастую кардинально менялись. В 1950-х гг. в США обсуждение проблем массовой культуры приобрело характер острой дискуссии. К тому времени был накоплен большой материал по изучению общественного сознания, разработана теория массовых коммуникаций, появилась теория стереотипов У. Липпмана и связанная с ней теория имиджей.
   Какие проблемы подлежали обсуждению? Прежде всего, коммерциализация массовой культуры, связанная с деятельностью СМИ. Многие участники дискуссии утверждали, что «средства массовой информации представляют собой большую угрозу для независимого человека», потому что они трансформируют культурные ценности «в самый ходовой товар» [100 - См.: Шестаков В.П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 24.].
   Чтобы ценности стали «ходовым товаром», продвигаемым на рынок СМИ, они должны быть понятны широкому потребителю, а потому – максимально упрощены. Так, тенденция массового искусства «заключается в том, чтобы достичь нижнего порога в шкале ценностей. В результате популярное искусство не только дает плоскую и ограниченную картину жизни, но поощряет людей к сужению эмоций и интересов. С помощью массового искусства мы приспосабливаемся к нормам жизни несовершеннолетних» [101 - Цит. по: Там же. С. 26.].
   Особое внимание обращалось на связь научно-технического прогресса и массовой культуры: «Современная технология – необходимое и достаточное условие массовой культуры. Ни национальный характер, ни экономическое устройство, ни политическая система не имеют решающего значения в данном вопросе. Только недавняя индустриальная революция сыграла здесь реальную роль» [102 - Цит. по: Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 24.]. Опасность массовой культуры усматривали в стандартизации духовной деятельности человека, которая коррелирует со стандартизацией труда и связанной с этим стандартизацией потребления, характерными для современного общественного производства. Производство стандартных вещей неизбежно требует производства стандартизированных индивидов.
   Ученые отмечали, что опасность массовой культуры состоит не только в навязывании стереотипов и упрощении высоких ценностей, но и в ее прямом воздействии на элитарную культуру: «Человеческая масса испытывает и всегда испытывала отвращение к образованию и к искусству. Она хочет, чтобы ее отвлекали от жизни, а не раскрывали ее смысл… Новым здесь является не только то, что ложные эмоции заранее фабрикуются, но и то, что элита не защищена больше от требований массового потребителя» [103 - Цит. по: Там же. С. 26.].
   В книге Д. Макдональда «Теория массовой культуры» (1953) было убедительно показано, что массовая культура оказывает огромное влияние на всю культуру прежде всего тем, что ей присуща тенденция к гомогенизации, т. е. стремление придавать всем элементам культурной системы определенность, однородность, абсолютную схожесть.
   С 1960-х гг. критическое отношение к массовой культуре начинает ослабевать. Известный французский социолог Э. Морен в своей книге «Дух времени» (1962) выдвинул идею, что массовая культура отражает общие, глобальные тенденции развития социума и именно в этом направлении пойдет развитие «во всех потребительских обществах, каковой бы ни была их официальная идеология» [104 - Цит. по: Там же. С. 29.].
   Э. Морен анализирует характерные для массовой культуры явления: систему звезд, рекламу, эротику, насилие, хеппи-энд и т. д. – и показывает, что массовая культура в целом характеризуется неустойчивостью границ между воображаемым и реальным. Так, мечта воплощается в образе той или иной звезды, реклама указывает конкретный путь к реализации грез о счастливой жизни. В итоге Э. Морен приходит к выводу, что массовая культура эксплуатирует гедонистические и индивидуалистические идеалы успеха, личного счастья, вечной юности и именно в этом истоки ее популярности. Массовая культура в ее американизированном варианте не только не пагубна, но способна выступать революционизирующей силой, так как ее гедонистические идеалы способствуют формированию протеста против старых анонимных систем [105 - См.: Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 29.].
   В 1970-х гг. апологетическое отношение к массовой культуре становится господствующим. В этот период большинство западных исследователей культуры приходят к выводу, что массовая культура не только не противоречит высокой культуре, но в какой-то мере ее обогащает и оплодотворяет. Противопоставление высокой и массовой культуры сменяется идеей их конвергенции или даже взаимопревращения.
   Автор концепции постиндустриального общества Д. Белл в своей статье «Массовая культура и современное общество» высоко оценивал роль массовой культуры как фактора интеграции общества: «С появлением кино, радио и телевидения, с одновременным печатанием еженедельных изданий в различных городах, позволяющим распространять эти издания по всей стране в один и тот же день, впервые в американской истории появилась единая система идей, образов и развлечений… Именно благодаря массовым средствам связи и происходит объединение американского общества в единое целое» [106 - Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999. С. 24.]. Более того, в массовой культуре, Д. Белл видит целительное средство, спасающее традиционные ценности американской культуры, обеспечивающее подъем культурного уровня широких масс, расширяющее возможности их приобщения к мировым шедеврам и осознания связи со всем человечеством и его проблемами.
   С развитием современных средств массовой информации появляются определения массовой культуры как продукта нарождающегося информационного общества. М. Маклюэн отмечает, что массовая форма культуры – это особая стадия развития человеческой цивилизации, отходящая от принципов «галактики Гуттенберга» в сторону возрождения естественного аудиовизуального многомерного восприятия мира и коллективности, но на новой, электронно-индустриальной основе с помощью замещения книжно– печатных знаков общения радиотелевизионными средствами массовых коммуникаций. Она приобщает к духовным ценностям массы, в прошлом отчужденные от господствующей культуры, создает относительно высокий стандарт формы культурной продукции [107 - См.: Маклюэн М. Галактика Гуттенберга: Становление человека печатающего. М.: Академический проект: Фонд «Мир», 2005. С. 123.].
   В отечественной культурологии термин «массовая культура» используется в различных контекстах, но чаще всего – для обозначения специфической разновидности духовного производства, ориентированного на «среднего» потребителя и предполагающего возможность широкого тиражирования оригинального продукта.
   Следующий вопрос, который частично уже затрагивался, – это вопрос о времени возникновения массовой культуры. Одни авторы полагают, что массовая культура возникла в глубокой древности, и к первым ее элементам относят, например, бои римских гладиаторов, собиравшие гигантскую аудиторию (Д. Уайт). Другие считают массовую культуру продуктом Нового времени (Т. Адорно) и в качестве примеров приводят романы Д. Дефо, С. Ричардсона, предназначавшиеся для рынка и имевшие явную коммерческую направленность. Большинство исследователей полагают, что отправной точкой в появлении и развитии массовой культуры следует считать конец XIX – начало XX в., когда в результате процессов индустриализации и урбанизации возникает массовое общество. Некоторые считают поворотным моментом в становлении массовой культуры принятый в 1870 г. в Англии закон о всеобщей грамотности. Однако появление феномена массовой культуры – подмечает Н. И. Воронина – связано не только и, возможно, не столько с образованием, сколько с развитием средств массовой информации, занявших к концу XIX столетия прочное место в мировой социокультурной системе [108 - См.: Воронина Н. И. Теоретическая культурология: в 2-х ч. Саранск, 2006. Ч. I. С. 88.].
   В трудах известного испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета разработана одна из наиболее интересных концепций массового общества. По определению философа, общество – это динамическое объединение меньшинства и масс. Если меньшинство состоит из лиц, обладающих определенными признаками, то масса – это набор индивидов, не отличающихся ничем особенным. Масса – это средние люди. Быстрый рост населения в городах и узкая профессиональная специализация, которая сформировала «массового человека», ослабили культурный потенциал и духовно подорвали современную цивилизацию. Массовая культура при этом рассматривается как особый тип культуры, заменившей собой традиционные формы народной культуры, как предельное выражение духовной несвободы, социальный механизм отчуждения и угнетения личности человека. Это, по мнению Х. Ортега-и-Гассета, ведет к неустойчивости и краху культуры в целом. Зарождение массовой культуры философ относит ко второй половине XIX столетия.
   Имеют место и другие точки зрения. Трудно, к примеру, не согласиться с В. П. Шестаковым, который замечает, что «гораздо больше оснований имеют попытки связать возникновение «массовой культуры» с научно-технической революцией, породившей новые способы производства, распространения и потребления культуры» [109 - Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 19.]. В таком понимании массовая культура возникает и становится доминирующей только после Второй мировой войны (1950-е гг.), когда и происходит НТР. Получается, что в наибольшей степени массовая культура отвечает запросам зрелого индустриального и постиндустриального общества. На это есть ряд причин: во-первых, происходит резкое повышение уровня жизни основной массы населения, во-вторых, наблюдается расширение сферы досуга, в-третьих, развивается сфера услуг, в-четвертых, и это главное, происходит бурное развитие средств массовой коммуникации – газет, массовых журналов, популярных романов, радио, грамзаписи, кинематографа, а позднее – телевидения, магнитофонной видеомагнитофонной записи, цифровой и мобильной связи, Интернета.
   Массовая культура – явление достаточно объемное. С опорой на классификацию сфер культуры, предложенную в энциклопедии «Культурология. XX век», можно выделить:
   • индустрию «субкультуры детства»;
   • массовую общеобразовательную школу;
   • систему национальной (государственной) идеологии;
   • массовые политические движения;
   • массовую социальную мифологию, упрощающую сложную систему ценностных ориентацией человека и многообразие оттенков миропонимания до элементарных дуалистичных оппозиций;
   • индустрию развлечений и досуга, которая включает в себя массовую художественную культуру (кроме архитектуры), массовые постановочно-зрелищные представления, профессиональный спорт, структуры, занимающиеся проведением организованного развлекательного досуга, различные шоу;
   • индустрию оздоровительного досуга;
   • систему организации и стимулирования потребительским спросом на вещи, услуги, идеи как индивидуального, так и коллективного пользования и управления таким спросом (реклама, имиджмейкерство, политтехнология);
   • разного рода игровые комплексы – от механических игр, электронных приставок, компьютерных игр и т. д. до систем виртуальной реальности [110 - См.: Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998. Т. 2. С. 21-22.].
   Наряду с такой широкой трактовкой массовой культуры, существует и другая, ограничивающая ее сферой развлечений и досуга. Но и в этом аспекте массовая культура – явление далеко не однородное. Оно имеет структуру и уровни.
   Часто выделяются три уровня массовой культуры:
   • китч-культура (т. е. низкопробная, даже вульгарная культура);
   • мид-культура (так сказать, культура «средней руки»);
   • арт-культура (масс-культура, не лишенная определенного, иногда даже высокого, художественного содержания и эстетического выражения).
   К основным характеристикам китч-культуры можно отнести:
   • упрощенную подачу проблематики;
   • опору на стереотипные образы, идеи, сюжеты;
   • ориентированность на обывателя, чья жизнь протекает скучно и однообразно.
   Китч-культура получила особое распространение в формировании жанра «бульварной прессы», кино– и видеопродукции; в различных формах стандартизированного бытового украшения. Как элемент массовой культуры китч является точкой максимального отхода от элементарных ценностей и одновременно – одним из наиболее агрессивных проявлений тенденций примитивизации в искусстве. В настоящее время в индустриально развитых странах наблюдается преобладание именно китч-культуры.
   Определяя китч как особый вид «эстетического» отношения к действительности, как отношение человека к вещам, А.Моль считает универсальный магазин высшим проявлением искусства китча, ибо там потребитель может удовлетворять те свои потребности, которые умело формирует цивилизация изобилия и досуга. К. Келлер усматривает в китче «общепринятое выражение стандартизированного искусства… элемент, цементирующий чувство утратившей цельность жизни».
   Мид-культура имеет двойственный характер. Она обладает некоторыми чертами традиционной культуры, но в то же время включает в себя черты массовой культуры. По отношению к китч– культуре эта форма массовой культуры оказывается более высокой. Можно сказать, что мид-культура как бы задает тон, на ее стандарты ориентируется массовая культура в целом.
   Наиболее высокий уровень массовой культуры – арт– культура, которая рассчитана на самую образованную часть публики. Главной задачей арт-культуры является максимальное приближение массовой культуры к нормам и стандартам традиционной культуры.
   В 1950-х гг. английский писатель Ч. – П. Сноу высказал концепцию о существовании двух культур. Он утверждал, что в современном обществе существуют две противоположные культуры: «научная» и «гуманистическая», иными словами, культура ученых– естественников и культура художественной интеллигенции. Эти две культуры противостоят друг другу и в условиях НТР, по мнению Ч. – П. Сноу, приходят к полному разобщению.
   Ф. Слейтер тоже говорил о двух культурах, однако он подразумевал культуру традиционную и противостоящую ей контркультуру. «Когда я говорю о существовании двух раздельных культур в Америке, – писал Ф. Слейтер, – я имею в виду не культуру богатых и бедных, черных и белых, научную и гуманистическую культуру, но, скорее всего, противоположность между нашей старой, скудно ориентированной технологической культурой, которая все еще доминирует, и аморфной контркультурой, которая бурно развивается и бросает вызов старой» [111 - Цит. по: Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 18.].
   Наконец, еще одно противопоставление, оформившееся в начале XX в., и сохраняющее свое значение в настоящее время, – это деление на культуру массовую и элитарную Массовая культура противопоставляется элитарной по определенным этическим и эстетическим критериям как низкое – высокому , несовершенное – совершенному, плохое – хорошему. Массовая культура выступает как вульгаризация и тривиализация ценностей элитарной культуры.
   Где зародилась массовая культура? Известный американский социолог 3. Бжезинский дал прямой ответ на этот вопрос: «Если Рим дал миру право, Англия – парламентскую деятельность, а Франция – культуру и республиканский национализм, то современные Соединенные Штаты Америки дали миру научно– технический прогресс и массовую культуру» [112 - Цит. по: Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 21.].
   Развитие массовой культуры на Европейском и Американском континентах шло неодинаково. На это обратил внимание американский историк Д. Бурстин. Он отмечал, что, в то время как в Западной Европе «университеты и церкви стремились тесно сотрудничать с государством», «существовал централизованный контроль над печатными изданиями, которые использовались в университетах и в практике литургии», а государство «стремилось держать в своих руках высокую культуру» [113 - Цит. по: Там же. С. 22.], в США, напротив, высокая культура всегда была децентрализована, тогда как массовая культура с самого своего возникновения подвергалась строгому контролю. Поэтому если в Европе массовая культура противостояла официальной, контролируемой государством и церковью культуре, то в США она изначально выражала идеи и стереотипы официальной государственной политики.
   США является родиной массовой культуры, и, кроме того, многие ее сферы, жанры, институты представлены здесь в наиболее зрелой форме. Массовая культура становится в буквальном смысле доминирующей формой культуротворчества, вбирающей все новые отрасли фундаментальной культуры и обращающей их к широкой аудитории. Поэтому мы рассмотрим массовую культуру 1950-1970-х гг. на примере США.
   Важнейшими предпосылками развития массовой культуры здесь стали информационные технологии и система демократии. В процессе информатизации общественных и культурных структур центральное место стало занимать телевидение. Что же касается приоритетов американской аудитории, то в их трансформации, на наш взгляд, огромную роль сыграли два фактора: радикальная демократизация системы образования и коммерциализация всего социокультурного пространства.
   Доминирующей формой и одновременно показателем уровня культуротворчества выступает массовое популярное искусство, в котором возможно не только проследить те или иные жанровые предпочтения определенной цивилизации, но и выделить уникальные черты и содержательные стороны.
   Практически все разновидности массовой беллетристики возникли или получили развитие в Соединенных Штатах Америки: бестселлер (наиболее продаваемая книга), дайджест (краткое изложение произведений), комикс (повествование в виде серии картинок с краткими текстами), покетбук (карманное издание), различные жанровые модификации литературы с четкой иерархией адресованности (женский роман, мужской журнал, криминальный детектив и др.). Наиболее популярными жанрами массовой литературы здесь являются детективные романы, триллеры и фантастика. В эти годы классический детектив эволюционирует в сторону «жесткого» детектива. Из тридцати американских бестселлеров семь принадлежат М. Спиллейну, писавшему в жанре криминального детектива. В романах М. Спиллейна присутствует весь спектр привлекающих внимание читателя атрибутов – убийство, насилие, порнография, жесткий секс.
   В процессе эволюции из детективного жанра выделились криминальный, шпионский и полицейский романы. В криминальном романе акцент смещается с разгадки на психологию преступления. В полицейском героем становится рядовой служитель закона, который борется либо с мафией, либо с гангстерами. В шпионском кардинально меняются взаимоотношения между полицией и частным детективом, герой романа теряет интеллектуальную свободу, но становится государственным агентом. Значительное место в современной массовой беллетристике США занимает триллер – сенсационный захватывающий боевик с напряженным сюжетом и стремительным развитием действия.
   Наряду с традиционными жанрами поп-культуры – детективами, историческими эпопеями, сентиментальными мелодрамами, – американский поп-роман породил еще один национальный жанр: вестерн – роман о героях Дикого Запада – ковбоях, лесорубах, золотоискателях и путешественниках. Классиком этого жанра, написавшим более 80 романов, является Л. Ламур.
   Другой разновидностью массового искусства, не менее популярной в США, является кинематограф, который, зародившись во Франции, довольно быстро стал едва ли не национальным достоянием Америки. А. В. Кукаркин отмечает, что с появлением американского кинематографа феномен киноэкрана так плотно входит в жизнь человека, что сама жизнь видится ему сквозь призму экрана как некий индивидуализированный киноэпизод [114 - См.: Кукаркин А. В. Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образцы. Техника. Бизнес. М.: Политиздат, 1985. С. 330-340.]. В том же ключе рассуждает Ж. Бодрийяр, утверждая: «Особое очарование Америки состоит в том, что за пределами кинозалов кинематографична вся страна» [115 - Бодрийяр Ж. Америка. СПб.: Владимир Даль, 2000. С. 127.]; «В Америке кино – настоящее, поскольку все пространство, весь образ жизни – все кинематографично» [116 - Там же. С. 178.]. Кинематограф – это довольно крупный бизнес, а соответственно, основная часть американской кинопромышленности – это коммерческое кино. Значительная часть кинопромышленности сосредоточена в “золотой кузнице” Америки – Голливуде, основатели которого впервые в истории систематизировали экономические и организационные методы конвейерного способа производства кинокартин.
   Наиболее популярными жанрами американского кинематографа являются детективы, вестерны, фильмы ужасов, триллеры, комедии и сериалы. Еще в 1940-х гг. были экранизированы романы Д. Хэммета «Мальтийский сокол», Р. Чэндлера «Долгое прощание», которые и до сих пор являются классикой детективного кинематографа. Также экранную культуру США во многом формируют различного рода триллеры и фильмы ужасов. Особо популярны фильмы, посвященные Франкенштейну и графу Дракуле, среди которых «Франкенштейн», «Невеста Франкенштейна», «Дракула», «Любовь с первого укуса» и др.
   Настоящий бум популярности данного жанра кино относится к 60-70-м гг. XX в., когда он получает новое звучание. Именно тогда появляются знаменитые «Челюсти» и «Кинг-Конг». Социальные конфликты послевоенного времени, проникновение мистических и оккультных тенденций в молодежное движение, апокалипсические видения, связанные с угрозой атомной войны, создают спрос на фильмы ужасов. Таким образом, массовая культура, всегда улавливающая изменения в социальной психологии и массовых настроениях, ориентирует свою индустрию на картины катастроф.
   Другими наиболее интересными видами массового искусства, развивающимся в Соединенных Штатах, являются музыка и театр, а также их синтез – мюзикл. Возникновение мюзикла как самостоятельного жанра относится к 40-м гг. XX в., когда и появился данный термин [117 - См.: Шестаков В. П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М.: Искусство, 1988. С. 136.]. В американской поп-культуре можно выделить три типа мюзиклов:
   1) социальные мюзиклы, предметом которых являются актуальные политические и социальные проблемы современности («Вестсайдская история», «Кабаре», «Чикаго»);
   2) мюзиклы, основанные на идее народного праздника, карнавала («Оклахома!», «Оливер!»);
   3) музыкальные мелодрамы («Скрипач на крыше», «Моя прекрасная леди», «Мэри Поппинс» и др.).
   Американская массовая культура преуспела в создании культа звезд – крупнейшего мифа нашего времени. Ж, Бодрийяр полагает, что «культ звезд – не побочный эффект кино, а его знаменитая форма, его мифологическое преображение, последний великий миф нашего времени. Это действительно так, поскольку идол – чистый, заражающий собой образ, насильственно реализованный идеал. <…> Идолы экрана имманентны развертыванию жизни в образах. Они – система великолепного заводского производства, восхитительный синтез стереотипов любви и жизни. <…> Они не погружают в мечты, они – сама мечта, все свойства которой им присущи» [118 - Бодрийяр Ж. Америка. СПб.: Владимир Даль, 2000. С. 127.].
   В рамках американской массовой музыкальной культуры возникли такие направления, как рок-н-ролл, хип-хоп, ритм-энд-блюз. Считается, что термин «рок-н-ролл» ввел в обиход Алан Фрид. Рок-н-ролл стал первым стилем в современной популярной музыке, который развивали как белые, так и негритянские исполнители, что способствовало снижению расовой напряженности тех лет. Помимо песен, изначально написанных в новом стиле, ранние исполнители рок-н-ролла часто исполняли старые блюзы, кантри, джазовые номера, народные песни, придавая им рок-н-ролльную стилистику. Классическое звучание рок-н-ролла было сформировано в середине 1950-х гг., когда Билл Хейли, Элвис Пресли, Чак Берри, Литл Ричард и Фэтс Домино записали песни, заложившие основы рок-н-ролла.
   В 1964 г. в поп-культуру США было совершено «британское вторжение» знаменитой «ливерпульской четверки». Участники британской рок-группы «Битлз», в основе сложившейся к 1960 г., первоначально занималась подражанием американскому рок-н– роллу 1950-х гг. Однако вскоре музыканты пришли к собственному стилю и звучанию. 13 октября 1963 г. «Битлз» в составе Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра выступала в лондонском зале «Палладиум», откуда их концерт транслировался на всю страну, собрав аудиторию в 15 млн телезрителей, а уже в феврале битломания шагнула за океан. К началу апреля в пятерке лучших национального хит-парада США фигурировали только песни «Битлз», а вообще в хит-параде их насчитывалось четырнадцать. Лето 1965 г. стало переломным в истории рок-музыки. Из танцевальной, развлекательной она постепенно стала превращаться в серьезное искусство.
   В конце 1960-х гг. начинается история хип-хопа. Его основоположниками стали break boys – «парни, пляшущие в брейках (инструментальных перерывах между куплетами)», к которым относились в основном негритянские и пуэрто-риканские подростки. К 1972 г. поклонники хип-хоп-движения начали оформляться в единую субкультуру, с присущими только ей атрибутами.
   Ритм-энд-блюз (R&B) – самое широкое обозначение всей музыки, исполняемой чернокожими музыкантами и не вписывающейся в определения джаза. Термин, введенный в оборот в 1949 г., призван был заменить прежде распространенное название «расовая музыка» (race music). С ослаблением расовой сегрегации в США термин «ритм-энд-блюз» эволюционировал в сторону обозначения широкого спектра музыки, исполняемой музыкантами всех рас и национальностей. Сегодня ритм-энд-блюз стал массовой коммерческой музыкой, ориентированной на широкий рынок сбыта.
   Подводя итог анализу массовой культуры как особого социокультурного явления, перечислим, вслед за Л. Рязанцевой [119 - Рязанцева Л. В. Культура XX века: от модерна к постмодерну. Xарьков: Гос. аэрокосмический ун-т, Харьк. авиац. инст-т, 1999. С. 21-24.], ее основные характеристики:
   • Тиражируемость. Практика технического воспроизводства стирает грань между копией и оригиналом, нивелируя его художественную ценность. Например, китч (дешевка, безвкусица, массовая продукция, рассчитанная на внешний эффект), ставший символом массовой культуры, возник на рубеже XIX-XX вв. как промышленная имитация уникальных художественных изделий. Упадок культуры связан не только с развитием новых технологий, но и со стремлением сделать культуру более доступной для масс, приобщить их к культурным ценностям. Культура превращается в вид индустриального производства, развивающегося в условиях и по законам рыночных отношений. Это накладывает отпечаток как на характер создаваемых культурных ценностей, так и на взаимоотношения человека и культуры.
   • Создание сложного и тонкого механизма манипулирования потребностями. Человек представлен в этом типе культуры прежде всего как потребитель. Потребление становится ключевой формой деятельности, завершенной системой ценностей, важнейшим средством социального контроля. Безусловно, это характерно для стран с высокоэффективной экономикой, в которых колоссально возрастает объем товаров и услуг, а высокий уровень дохода обеспечивает их доступность. Социальная система индустриального общества все больше нуждается в людях как в потребителях, поэтому не только удовлетворяет нормальные человеческие потребности, но и создает искусственные, поддерживая иллюзию свободного выбора.
   • Медиативность (от medium – «средство сообщения» во многих европейских языках). Перестав быть просто передаточным механизмом, средства информации и коммуникации (радио, кино, телевидение, гигантские тиражи газет и иллюстрированных журналов) стали основным средством производства культуры, индустриально-коммерческого типа производства и распределения стандартизированных духовных благ, относительной демократизации культуры, повышения уровня образованности масс при парадоксальном снижении духовных запросов. Безусловный лидер в этом – телевидение. Как пишет уже в наши дни В. Пелевин в своем нашумевшем романе – памфлете на информационное общество «Generation “П”»: «Телевизор превращается в пульт дистанционного управления телезрителем… Положение современного человека не просто плачевно – оно, можно сказать, отсутствует… это просто остаточное свечение люминофора уснувшей души…» [120 - Пелевин В. Generation П // «Виктор Пелевин» – творчество В. Пелевина. URL: http://pelevin. nov.ru/romans/pe-gep/7.html (дата обращения: 31.07.2012).]. Homo sapiens превратился в Homo Zapiens – человека переключаемого (от англ. «zapping» – переключение телевизора с одной программы на другую). Массмедиа через создаваемый ими набор образов определяют наше восприятие реальности – от идеологических и политических пристрастий до форм и ритуалов интимных отношений, от стиля жизни, одежды и жилья до выбора увлечений. Благодаря современным средствам коммуникации мир превратился в некую «глобальную деревню» (М. Маклюэн), где все обо всех всё знают и стремятся жить по неким единым стандартам.
   • Акцент на всех проявлениях телесности, даже самых интимных. Вспомним хотя бы современную рекламу гигиенических средств. Идеология массовой культуры формирует отношение к собственному телу как к эстетическому объекту – самоценной красивой вещи. Отсюда повышенное внимание к спорту вообще, и в особенности к тем его видам, которые позволяют моделировать, «ваять» собственное тело. Наиболее эффективная форма самоэволюции тела – культуризм, который точнее описывает американский термин «bodybuilding». Тема тела пронизывает массовое искусство, проявляясь в подчеркнутом натурализме его сюжетов, форм и изобразительных средств, ориентированных по преимуществу на подсознание. Сексуальность, насилие, отклоняющиеся формы психики – самые популярные сюжетные темы. Примером может служить фильм «Основной инстинкт».
   • Интеграция в повседневную жизнь, стремление «давать людям то, что они хотят». Массовая культура использует естественное стремление человека компенсировать эмоциональную монотонность будней. Она работает с вечными темами (желание любви, страх перед неведомым, жажда успеха, тяга к экзотике и чуду), создавая на их основе продукцию, рассчитанную на немедленную эмоциональную реакцию – как в сериале или детективе. Для массовой культуры характерен точный выбор адресатов-потребителей (возраст, пол, социальный статус, национальность и т. д.) и адекватных предполагаемой аудитории художественных и технических приемов. Индустрия культуры и повседневность имеют многочисленные точки соприкосновения, такие как архитектура, реклама, мода, кино, политические технологии. Популизм и коммерческий характер массовой культуры обнаруживается в стремлении к занимательности, развлекательности, забавности, сентиментальности, необременительности. Наиболее типичные ее жанры – комикс, «черный» криминальный роман, семейные сериалы.
   • Создание новых условий для самовыражения и самореализации человека. Безграничные технические возможности, способность репродуцировать и популяризировать искусство, создавать на стыке традиционных, классических творческих методов и форм образной системы массового искусства талантливые произведения, по-новому насыщать культурой среду обитания (дизайн, сложная бытовая техника, пропаганда различных техник и средств «окультуривания» тела) позволяют объединить «преисподнюю быта» с целостностью культуры. Обратной стороной этого процесса является неизбежная адаптация, усреднение, профанация содержания высокой культуры, игра с культурными традициями. В частности, в искусстве возникает жанр интеллектуального китча.
   Таким образом, массовая культура, превращая общезначимые ценности и маргинальные художественные эксперименты в часть массового наивного сознания, способствует его обогащению и развитию. В то же время, фиксируя иллюзии, надежды и настроения, массовая культура оказывает обратное влияние на элитарное культуротворчество и в значительной степени задает ракурс современного прочтения культурной традиции. Признание за массовой культурой роли посредника стало сигналом начала нового этапа культурного развития, который был назван постмодерном (постсовременностью).

4.4. Контркультура 1950 – 1970-х гг

   Понятие «контркультура» было выдвинуто американским социологом Т. Роззаком для обозначения новой молодежной субкультуры, которая сформировалась на волне массовых молодежных и студенческих движений, развернувшихся в США и ведущих странах Западной Европы в 50-х гг. XX в. Контркультура была порождением социокультурного развития зрелого индустриального общества Запада, выражала поиск новых ценностных приоритетов, адекватных модернизации и НТР.
   Украинский исследователь И. Г. Сухина называет несколько причин возникновения и массового развертывания молодежной контркультуры [121 - Сухина И. Г. Контркультура как феномен и категория: основы культурфило– софского анализа // Национальная библиотека Украины. URL: http://www.nbuv. gov.ua/portal/soc_gum/Niz/2008_9/Suhina.htm – (дата обращения: 30.04.2012).]. Во-первых, это осуществленный в результате модернизации западного общества на основе НТР переход от «экономики скудости» к «экономике изобилия» (Ф. Слейтер). По мнению американского ученого Ф. Слейтера, после Второй мировой войны высокий уровень жизни ведущих стран Запада, на основе наукоемкой «экономики изобилия», вызвал в них ценностно-мировоззренческий конфликт поколений «отцов и детей». Обозначилось противостояние ценностных ориентиров довоенного поколения «отцов», исходившего из «экономики скудости», и послевоенного поколения «детей», выросшего в условиях «экономики изобилия, избытка» [122 - Левикова С. И. Молодежные движения США / / Вестник Московского университета. Серия 7. Философия., 1991. № 1. С.14.].
   Производственно-технологические сдвиги на Западе позволили «удалить значительную часть молодежи за пределы рынка труда, из поля действия трудовой этики и создали сектор «верхнесреднего класса» с «вторичной» (альтернативной) системой ценностей». К тому же изобилие подорвало мотивацию к продвижению по социальной лестнице, в результате возникла новая субкультура молодежи – «гуманистическая молодежь». С одной стороны, гуманистический скептицизм (свобода от ограничений), привитый молодым людям в семье, с другой – обесценивание внешних наград в «обществе изобилия» ослабили импульсы к вертикальному продвижению [123 - Давыдов Ю. Н., Роднянская И. Б. Социология контркультуры. Критический анализ. М.: Наука, 1980. С. 93, 94.].
   Второй причиной возникновения движения контркультуры стало широкое распространение системы высшего образования. В эпоху модернизации важнейшую роль в развитии «высшей» культуры в США и Европы и во всей социальной жизни стали играть университеты как источники знаний и научно-технических инноваций. Поэтому бытующие внутри них тенденции становятся тенденциями всей интеллектуальной жизни». «Распространение высшего образования и привело к возникновению социальной прослойки, стремящейся прививать своим сыновьям и дочерям ценности и черты характера, расходящиеся с требованиями доминирующей культуры» [124 - Давыдов Ю. Н, Роднянская И. Б. Социология контркультуры. Критический анализ. М.: Наука, 1980. С. 104.].
   Третьей причиной возникновения контркультуры является бурное развитие технических средств массовой коммуникации, или массмедиа, которое привело к возрастанию динамики социокультурной жизни на Западе, в результате чего молодежь оказалось втянутой в ее орбиту. Рост социокультурной динамики общественной жизни под влиянием массмедиа происходил во временных рамках одного поколения (50-60-е гг. XX в.). Новые информационные технологии как средства массовой коммуникации стали (впервые в истории) оказывать определяющее влияние на социализацию молодого поколения. Это особенно касалось телевидения, с широким распространением которого, по мнению канадского философа М. Маклюэна, чьи основные работы появились в 1960-х гг., человечество вступает в новую – «электронную эру» многомерного восприятия мира.
   Так возникло классическое молодежное движение индустриально развитых стран Запада, провозгласившее демократические лозунги антиавторитаризма, равенства, социальных преобразований и морального превосходства молодежи. Контркультуру можно представить в качестве закономерного социокультурного феномена, в котором реализовалось стремление современной молодежи социализироваться, занять место старшего поколения, приняв на себя его социальные функции и наполнив их новым содержанием и смыслом.
   Вместе с тем, считает И. Г. Сухина, в содержательном плане контркультура является своеобразной реакцией на глобальные проблемы культурно-цивилизационного развития человечества, четко обозначившиеся на современном этапе модернизации.
   Исследователь считает, что вызвавший широкий общественный резонанс комплекс экологических, экономических, социально– демографических и политических противоречий современной цивилизации не мог оставить в стороне молодежь и послужил главной причиной развертывания движения контркультуры, поскольку психика юношеского возраста, отличающаяся большой широтой, остротой и оптимизмом мировосприятия, оказалась особенно восприимчивой к этим проблемам. Глобальные проблемы, пусть и негативным образом, указали на планетарное единство человечества, обозначив рубеж мировой истории, за которым последует либо качественно новый этап культурно-цивилизационного развития, либо необратимая деградация естественных и социокультурных оснований человеческого бытия в мире. В качестве ценностной доминанты экологоцентризма контркультура пропагандировала экологический императив, имеющий следующее выражение: «поступайте так, чтобы всякое живое существо рассматривалось вами как цель и никогда только как средство» [125 - Сухина И. Г. Контркультура как феномен и категория: основы культур– философского анализа / / Национальная библиотека Украины. URL: http:// www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Niz/2008_9/Suhina.htm (дата обращения: 30.04.2012).].
   Направления контркультуры. И. Г. Сухина выделяет в развитии классического молодежного движения Запада три этапа: «битники («разбитое поколение»; конец 40-х – 50-е гг.), хиппи («независимое поколение»; 60-е – первая половина 70-х гг.) и «новые левые» («радикальное поколение»; конец 60-х – 70-е гг.). В 70-х гг. XX в. молодежное движение во всем многообразии субкультурных форм и проявлений приобрело интернациональный характер и стало важнейшим фактором современной социокультурной жизни» [126 - Сухина И. Г. Экологический императив в контексте проблемы отношения человека к природе: монография. Донецк: МЧП «ВИК», 2006. С. 98.]. Взращенная этими молодежными субкультурами и воплотившая их ценностные ориентиры контркультура стала базой современного молодежно-студенческого движения, отразив многие противоречия культурно-цивилизационного развития в эпоху модернизации.
   В 1950-х – начале 1960-х гг. США были охвачены молодежным движением, которое стало известно во всем мире под названием «битники», или «beat generation», что в дословном переводе на русский язык обозначает «разбитое поколение». Согласно самой распространенной версии о происхождении термина, он был введен Джеком Керуаком в 1948 г. для описания собственного социального круга. Другие авторы утверждают, что первоначально слово «beat» было введено Гербертом Ханке и означало «пресыщенный», «истощенный», «разоренный», «беспомощный», а Дж. Керуак лишь внес свой, скрытый смысл в данное слово, употребив его в значении «оптимистичный», «блаженный», «превосходящий». Согласно мнению Херба Кайена, к битникам следовало отнести все нетрадиционные и прокоммунистические элементы общества. Многие исследователи считают, что движение битников зародилось как агрессивно настроенная идеологическая группировка, отличавшаяся симпатиями к фрейдизму, марксизму и русскому анархизму.
   Родиной «разбитого поколения» стала Калифорния. С 1953 г. начинает издаваться журнал Лоуренса Ферлингетти под названием «City Lights». А через два года на центральной улице Сан– Франциско открывается одноименный книжный магазин, где впервые стали продаваться книги битников, самые известные из которых – роман Джека Керуака «На дороге», поэма Аллена Гинзберга «Вопль» и «Голый завтрак» Уильяма Берроуза.
   Причинами появления битничества, которое изначально представляло собой литературное движение, стали конформизм послевоенной Америки, «ветхость» традиционных ценностей, стремление к возрождению новой «американской мечты» через отрицание бездуховности буржуазной культуры. Оформились четкие принципы битников, которые сводились к провозглашению бродяжничества идеалом существования, отрешенности от социальных проблем, борьбе с традиционными ценностями, воспеванию гедонизма, дзэн-буддизма, сексуальной свободы. Битники выступали против общепринятой морали и пропагандировали нетрадиционную сексуальную ориентацию, употребление наркотиков.
   Следующий этап в развитии контркультуры связан с движением хиппи. Хиппи (англ. hippie) – это группы молодежи в западных странах, отвергавшие многие ценности и нормы буржуазного общества в духе контркультуры. Десятки тысяч молодых людей в Европе и Америке демонстративно порвали с укладом жизни своих родителей, стремясь вырваться из оков повседневного, монотонного бытия с его мещанскими добродетелями и такими ценностями, как деньги, благосостояние, консерватизм, карьера. Молодежь хотела иных, не основанных на расчете взаимоотношений между людьми, мечтала о таком мире, где человека любили бы только за то, что он есть. Низвержение сложившейся системы ценностей проходило одновременно с возвещением новой эры – Эры Любви. Песни «Битлз» были их гимном, Дж. Керуак – философией, а битловское же «All you need is love» – девизом.
   Представляют несомненный интерес воспоминания очевидца – писателя Василия Аксенова – о том времени. В сборнике очерков «Круглые сутки нон-стоп» он писал: «Осенью 1967 года… в Лондоне я впервые увидел хиппи. Тогда они только начинались как наиболее эксцентрическое выражение новой молодежной культуры. Культура возникала спонтанно, никто, конечно, ее не насаждал, она рождалась в пабах Ливерпуля, где впервые ударили по струнам Джон Леннон, Джордж Гаррисон, Ринго Старр и Пол Маккартни, в маленьких лавчонках Мэри Квант вдоль знаменитой Кингз-роуд в Челси. <…> Мэри Квант взмахом ножниц открыла девочкам ноги. Парни-портные с Карнеби-стрит, что в двух шагах от лондонского Сити, заполненного черными сюртуками, котелками и брюками в мелкую полоску, шили немыслимо яркие рубашки и галстуки, невероятной ширины джинсы… Все танцевали и пели новую поп-рок-музыку.
   Из Калифорнии приплыли первые хиппи, нечесаные, лохматые, в бубенчиках, бусах, браслетах. Тогда о них говорили на всех углах и во всех домах. В Лондоне той осенью был особый, какой-то предреволюционный аромат. <…> Стройный смышленый паренек с огромными, в мелкие косички завитыми волосами (прическа afro-hairdo), так и быть, согласился потолковать с русским прозаиком. <…>
   – Мы уходим из общества не для того, чтобы в стороне презирать его, а для того, чтобы его улучшить! Мы хотим изменить общество еще при жизни нашего поколения! Как изменить? Ну хотя бы сделать его более терпимым к незнакомым лицам, предметам, явлениям. Мы хотим сказать обществу – вы не свиньи, но цветы. Flower power! Ксенофобия – вот извечный бич человечества. Нетерпимость к чужакам, к непринятому сочетанию цветов, к непринятым словам, манерам, идеям. “Дети цветов”, появляясь на улицах ваших городов, уже одним своим видом будут говорить: будьте терпимы к нам, как и мы терпимы к вам. Не чурайтесь чужого цвета кожи или рубахи, чужого пения, чужих “из– мов”. Слушайте то, что вам говорят, говорите сами – вас выслушают. Make Love not War! Любовь – это свобода! Все люди – цветы! Ветвь апельсина смотрит в небо без грусти, горечи и гнева. Учитесь мужеству и любви у апельсиновой ветви. Опыляйте друг друга! Летайте!
   <…>
   Между тем во всех странах Запада оформилось, развилось, разрослось явление, которое теперь называется Ыррюэ style – «стиль хиппи». Массовая культура, развлекательная и потребительская индустрия, перемалывает этот стиль на своих жерновах. Майки с надписями и рисунками – гигантский бизнес. Джинсы заполонили весь мир. Куртки, сумки, прически, пояса, пряжки, музыка, даже автомобили – в стиле одинокого мореплавателя-хиппи, плывущего свободно и отчужденно через море страстей; в стиле одинокого монаха, бредущего по свету под дырявым зонтиком. Монах– расстрига, беглец из Тибета, Ринго Старр, ах, обалдеть – that's a рюЫге! «Движение» превратилось в «стиль».
   <…>
   Хиппи не создали своей литературы в отличие от своих предшественников – beat generation… но они оставили себе Джека Керуака, Алана Гинсберга, Лоуренса Фирлингетти и Грегори Корсо с их протестом и с их лирикой, что расшатывало стены каст еще в пятидесятые годы.
   Хиппи создали свою музыку, свой ритм, мир своих движений и раскачали этим ритмом всю буржуазную квартиру» [127 - Аксенов В. Круглые сутки нон-стоп // LoveRead.ec – Бесплатная Онлайн Библиотека. URL: httr: //www.loveгead.ec/гead_book.php?id=332&p= 15 (дата обращения: 30.04.2012).].
   Битники и хиппи стали родоначальниками коммунитарно– экологических движений контркультуры, «очагами» которых выступили молодежные общины (коммуны), создаваемые на лоне природы. Они провозглашали «культ естественности» как альтернативу урбанистической цивилизации, отрывающей человека от природы. Наибольшего размаха это движение контркультуры достигло в США, где коммунитарный образ жизни имел свои давние традиции: «В 1967-1969 гг. (в кульминационные для движения контркультуры годы) общины коммунаров битников и хиппи, ставившие своей целью борьбу за сохранение окружающей среды и гармонизацию отношений человека с природой, насчитывали в США сотни тысяч протагонистов экологических ценностей» [128 - Сухина И. Г. Экологический императив в контексте проблемы отношения человека к природе: монография. Донецк: МЧП «ВИК», 2006. С. 121.]. В это время такие известные общины-коммуны, как Хейт-Эшбери в Сан-Франциско, Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке, Сансет-Стрип в Лос-Анджелесе, Пичтри-Стрит в Атланте и др., ежегодно собирали до 500 тыс. молодых последователей контркультуры (в возрасте до 30 лет), т. е. население целого штата. Эти экологические коммуны создавались в самых живописных местах Америки: в Скалистых горах (штат Колорадо), в Каскадных горах (Орегон), в горах Санта-Крус (Калифорния), на севере штата Нью-Мексико и в других районах [129 - Давыдов Ю. Н., Роднянская И. Б. Социология контркультуры. Критический анализ. М.: Наука, 1980. С. 93, 94].
   Следующим движением стали «новые левые». Словосочетание «новые левые» вошло в широкий обиход после «Письма к новым левым» Ч. Р. Миллса. «Новые левые» – совокупность идейно-политических течений 1960 – начала 1970-х гг. в капиталистических странах, представители которых выступали с критикой теории и практики «старых левых» – коммунистических и рабочих партий, обвинявшихся в устаревших представлениях о движущих силах современного революционного движения.
   Причины появления и распространения контркультурного движения могут быть следующие:
   1) рост политической активности молодежи, сопровождавшийся появлением студенческих организаций левоанархистского и троцкистского толка; 2) подъем национально-освободительного движения в странах Африки и Латинской Америки; 3) социально-психологический климат 1960-х гг. в странах Запада, определявшийся войной во Вьетнаме, борьбой негров за гражданские права в США, широким развитием национально– освободительного движения, широко развернувшимся молодежным и женским движением.
   «Новые левые» выдвигали на передний план насильственные политические методы борьбы, вооруженное насилие. Для них была характерна тенденциозная интерпретация китайского опыта, практики кубинской революции 1959 г. Получили популярность идеи создания «партизанского очага» как базы революции и «великого похода» как способа ее распространения по всей стране. В качестве главной движущей силы революции называлось крестьянство, «революционные интеллектуалы» и студенты.
   В Западной Европе этот комплекс идей воплотился, с одной стороны, в движении внепарламентской, в основном студенческой оппозиции (Р. Дучке, Д. Кон-Бендит, У. Бергман и др.), а с другой – в «прямых действиях» левоэкстремистских групп («Красные бригады» в Италии, «Фракция Красной Армии» в ФРГ и пр.). Во Франции студенты с лозунгом «Запрещается запрещать!» жгли и переворачивали машины, протестуя против политики Шарля де Голля, вынужденного в итоге покинуть свой президентский пост. В ФРГ на похоронах студента, убитого полицейским, одна из будущих основательниц и лидеров «Фракции Красной Армии» Г. Энслин произнесла знаменитые слова: «Они убьют всех нас. Это поколение Освенцима. Вы не можете спорить с людьми, которые построили Освенцим. Мы должны вооружаться!» [130 - Цит. по: Трофименков М. Когда нас в бой пошлет товарищ Гегель // Коммерсантъ. 2005. 9 февраля. URL: http://kommersant.ru/doc/545834 (дата обращения: 31.07.2012).] В США набирало силу мощное антивоенное движение и молодые люди протестовали против присутствия американских войск во Вьетнаме, а ветераны бросали свои боевые награды на ступени Капитолия.
   На волне мощных студенческих выступлений конца 1960-х гг. Герберт Маркузе провозглашает «тотальную революцию» как переход от настоящего к будущему, как полный отказ от всего существующего, или «Великий Отказ». В его книге «Одномерный человек» говорилось о том, что технический прогресс создает такие формы жизни, которые примиряют оппозиционные силы. Наибольшим достижением индустриального общества стало установление партнерских отношений между трудом и бизнесом. И буржуазия, и пролетариат движутся в одном направлении, преследуют общие цели и разделяют одни и те же политические идеалы. Что же касается «новых левых», которым был близок дух «революционного мессианства» 1920-х гг., то они исходили из возможности насильственного переформирования социальной материи.
   Протест «новых левых», выраженный в духовно-психологической и культурно-эстетической сфере, был связан с надеждами на новое сознание, на возникновение новой культуры, создание «контркультуры». «“Новое сознание” пренебрегает материальными благами, не доверяет существующим институтам и учреждениям. Забюрократизированное, тоталитарное по своей сути общество породило определенный тип сознания, которому нужно противопоставить иное сознание, обществу – контробщество, культуре – контркультуру, конформизму – нонконформизм. Надо положить конец практике управления, манипуляции массовым сознанием» [131 - Хевеши М. А. Антикапиталистический бунт «новых левых» // От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии). М.: ИФ РАН, 1994. С. 200-201.]. Но сразу же после пика революционных выступлений, наступившего в конце 1960-х гг., движение «новых левых» резко пошло на спад.
   В годы своего расцвета (1967-1970) движение контркультуры превратилось в мощный катализатор процессов демократизации общественно-политической жизни. Стремившиеся придать контркультуре политические контуры активисты «нового левого» движения создали «такие массовые и влиятельные общественно– политические организации, как: Студенческий координационный комитет ненасильственных действий и Студенты за демократическое общество – в США, Движение молодежи за ядерное разоружение – в Англии, Национальный союз студентов Франции, Социалистический немецкий союз студентов – в Западной Германии и др. Они сыграли свою роль в политической социализации молодежи, и с этого времени она становится активным участником современной международной общественно-политической жизни» [132 - Сухина И. Г. Экологический императив в контексте проблемы отношения человека к природе: монография. Донецк: МЧП «ВИК», 2006. С. 124.].
   Среди инициатив «новых левых» следует отметить проект экологического социализма, на основе которого в 80-х гг. XX в. сформировалось левое крыло движения «зеленых». Смысл экосоциализма состоял в таком реформировании мирового сообщества, при котором все вопросы о власти и собственности будут поставлены в зависимость от устранения антагонизма между обществом и природой. Учитывая экологоцентристские интенции молодежной контркультуры и массовый интернациональный масштаб этого движения, можно считать, что оно послужило и служит важнейшей идейно-практической составляющей развертывания современного международного экологического движения. При этом идеи и ценности контркультуры имели широкое распространение, поскольку молодежь в США и некоторых других западных странах в 60-х гг. XX в. составляла почти 40 % населения» [133 - См.: Кукаркин А. В. Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образы. М.: Политиздат, 1985. С. 108.]. В силу массового размаха молодежного движения черты контркультуры стали приобретать не только отдельные феномены социокультурной жизни, но и совокупность субкультур (богемных, маргинальных, этнических и др.), а также массовая культура, затронутая популярностью контркультурных идей среди самых различных социальных слоев западного общества.
   Анализируя влияние контркультуры на современную социокультурную жизнь, «профессор Калифорнийского университета Беннет Бергер делает вывод, что в 60-х гг. XX в. на Западе возникла новая – пост-материальная культура. Вобрав в себя азиатскую пантеистическую культуру, другие субкультурные традиции – мистические культы, романтическое мироощущение богемы, пасторализм, языческую мудрость американских индейцев и т. п., она сумела полностью раскрыть в себе потенциал альтернативной культуры» [134 - Сухина И. Г. Экологический императив в контексте проблемы отношения человека к природе: монография. Донецк: МЧП «ВИК», 2006. С. 141.]. Беннет Бергер отмечает, что контркультура, воплотив собой совокупный эффект активного духовно-практического поиска нового ориентира развития цивилизации, породила настоящую «ценностную революцию».
   Эта мировоззренческая программа прокламировалась контркультурой в целях духовного оздоровления современного человечества и цивилизации. Распространялось убеждение, что за техногенной модернизацией общества должна последовать экологическая, предполагающая комплекс соответствующих этому человеческих качеств.
   Таким образом, философско-культурологический анализ интенций молодежного движения контркультуры показывает, что сопровождающие техногенную модернизацию общества глобальные проблемы вынуждают современное человечество выйти за узкие рамки локальных ценностей и обратиться к поиску и акцентуации общечеловеческого ценностного начала в форме глобального мировоззрения. Смысл феномена молодежной контркультуры в том и состоит, что она выразила необходимость смены культурной парадигмы техногенно-индустриальной цивилизации, предложив ценностно-мировоззренческие контуры экологоцентристской парадигмы исторического процесса.
   Контркультура оказала огромное влияние на духовный мир Запада. Благодаря влиянию контркультуры широкое распространение получили ориентированные на эстетизацию естественной среды виды японского искусства: лаконичная пейзажная живопись (ваби), аранжировка цветов (икебана), медитативная поэзия (хайку), театральное искусство ногаку (но), чайная церемония (тяною), а также военно-спортивные искусства Японии (дзюдо, карате-до, айкидо и др). В рамках движения за религиозное возрождение современного общества контркультура занималась популяризацией пантеистических религиозно-философских учений Востока (индуизма, даосизма, дзэн-буддизма, синтоизма) и медитативной психотехники (дзадзэн).
   Можно предположить, что во многих отношениях большое количество общественных инициатив XX в. – экологическое движение в защиту природной среды, пацифистское движение за запрещение войн, движения за ограничение гонки вооружений и за запрещение испытаний ядерного оружия, движения за демократизацию общественно-политической жизни, за религиозное обновление и нравственное возрождение человечества, а также новейшие художественно-эстетические течения, рожденные из смелых творческих экспериментов, – были результатом стремления молодежи к усовершенствованию природной и социокультурной сфер человеческой жизнедеятельности.
   Идеи и ценности контркультуры оказали большое влияние на западную художественную культуру второй половины XX в. Они воплотились в романах Дж. Сэлинджера, Дж. Керуака, У. Берроуза, Н. Мейлера, К. Кизи, в поэмах А. Гинзберга, Г. Снайдера, в английской драматургии «рассерженных молодых людей» – пьесах Дж. Озборна, Дж. Ардена, Р. Болта, П. Шеффера, в кинематографе (фильмы М. Формана, О. Стоуна, Д. Кроненберга, Й. Ме– каса, Л. Кларка, М. Антониони, А. Паркера, Ж. – Л. Годара), музыке (экспериментальная музыка Э. Вареза, Д. Кейджа, Ф. Гласса, К. Штокхаузена) и живописи (современное сюрреалистическое направление). Присущая контркультуре интенция активной социальной пропаганды своих ценностей способствовала возникновению многих видов искусства (рок-музыка, песня протеста и бардовская песня, хеппенинг, граффити, перформанс и др.).
   В целом можно утверждать, что контркультура представляет собой мощный катализатор культурно-исторического творчества, знаменующий собой процесс выработки новой культурной парадигмы, адекватной перспективам развития цивилизации. Это значит, что контркультура постоянно проявляет себя в истории цивилизации в качестве диалектического механизма ценностно-мировоззренческих новаций.

Глава 5. ЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВВ

5. 1. Начало перехода от индустриального общества к постиндустриальному

   Само понятие постиндустриального общества появилось в США в конце 1950-х гг., когда стало ясно, что капитализм середины XX столетия заметно отличается от классической индустриальной стадии. Первоначально постиндустриальное общество рассматривалось в русле индустриальной парадигмы, т. е. как закономерный, более высокий этап в развитии индустриального общества на пути линейного прогресса, связанного с развития техники и непрерывным экономическим ростом. Однако уже в 1960-1970-х гг. в трудах ряда видных социологов было обосновано качественно новое содержание понятия постиндустриального общества.
   Результаты развития индустриальной стадии были проанализированы в рамках теории индустриализма, сформулированной Р. Ароном в его лекциях в Сорбонне (1956-1959) и У. Ростоу в книге «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест». В докладах А. Печчеи Римскому клубу «Пределы роста», «Человеческие качества» говорилось о появлении в индустриальном обществе глобальных проблем, связанных с неконтролируемым ростом народонаселения, промышленного производства, истощением природных ресурсов, загрязнением окружающей среды, и о необходимости их неотложного решения. Также в трудах Д. Белла, 3. Бжезинского, Г. Маркузе, Д. Рисмена, Э. Тоффлера и др. были сделаны выводы, что западное общество вступает в новую стадию своего развития, на которой должно быть дано качественно новое решение возникших проблем.
   В книге «Футурошок» (1970) американский ученый Э. Тоф– флер писал, что человечество, по сути, переживает новую технологическую революцию, ведущую к созданию сверхиндустриальной цивилизации. Для эпохи супериндустриализма будут характерны такие высокие технологии, что они изменят не только лицо планеты, но и сущность самого человека как социального существа. Будет устранен любой дефицит материальных благ. Общество столкнется с невиданным ранее выбором материальных и духовных благ, с высочайшими темпами социально-экономических, политических и культурных изменений, грозящими сломать саму способность индивида адаптироваться к ним.
   В начале 1970-х годов концепция Э. Тоффлера казалась своего рода технократической утопией, равно как и «предсказание» Д. Белла, сделанное им в работе «Приход постиндустриального общества. Авантюра в социальном предсказании» (1973). Сам термин «постиндустриальное общество», писал автор, скорее «является идеальным типом, построением, составленным социальным аналитиком на основе различных изменений в обществе, которые, сведенные воедино, становятся более или менее связанными между собой и могут быть противопоставлены другим концепциям» [135 - Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. С. 661.]. Вместе с тем Д. Белл считает, что термин «постиндустриальное общество» более точно, чем термины «общество знания», «информационное общество», «общество профессионалов», отражает ту «быструю эрозию», которой подверглись «старые общественные отношения (основанные на собственности), властные структуры (сконцентрированные на узких элитах) и буржуазная культура (базирующаяся на принципах экономии и отложенного удовлетворения)» [136 - Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. С. LXXXVI-CXLIV.].
   Предпринимая затем анализ происходящих изменений, Д. Белл выделяет следующие: рост тяги к знаниям и их получению с помощью различных форм систематического образования; смещение приоритетов в экономике с производства в сферу услуг; рост значения класса специалистов, «представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов» [137 - Там же.], т. е. являются ведущей социальной прослойкой, значительно потеснившей прежний класс собственников; повышение доли обслуживающего класса, сервисных работников, связанных с системой здравоохранения, образования, управления; повышение роли знаний во всех сферах деятельности общества. Таким образом, Д. Белл основными признаками нового общества считает перенесение центра тяжести на сервисную экономику и сферу услуг; превращение теоретических знаний в источник инноваций и определяющий фактор политики.
   Аналогичным образом Э. Тоффлер в своей книге «Третья волна» утверждал, что с конца XX в. человечество вступило в эпоху, когда в основу прогресса положен принцип ограниченного роста и сбалансированного развития. Своеобразие этого общества Э. Тоффлер видел в гуманизации всех сфер жизни общества на основе повсеместного внедрения новейшей компьютерной техники. В постиндустриальном обществе ведущую роль приобретает сфера услуг, наука и образование, возрастает роль университетов и ученых, культура превращается в наиболее динамичный фактор развития цивилизации.
   Э. Тоффлер берется сформулировать основные принципы «кода» новой цивилизации («Третьей волны»). К ним он относит дестандартизацию, деспециализацию, десинхронизацию, деконцентрацию, демаксимизацию, децентрализацию и противопоставляет их принципам индустриальной цивилизации («Второй волны»). Э. Тоффлер утверждает, что возникающая цивилизация кардинально отличается от классической индустриальной цивилизации, поскольку она в одно и то же время и высокотехнична, и антииндустриальна. В ней появятся новые институты, ценности, сложится новый образ жизни, который будет основан на разнообразных возобновляемых источниках энергии, на методах производства, отрицающих конвейерный принцип, на новых «не-нуклеарных семьях», на структурах типа «электронного коттеджа», на качественно иных школах и объединениях будущего. Изменится характер труда и профессиональные качества индивида, прошедшего многоуровневое обучение, владеющего не только мастерством, но и информацией, развитого не только физически, но и духовно.
   После выхода в свет книги Э. Тоффлера термин «информационное общество» стал очень популярным. Однако пальма первенства в этом вопросе принадлежит японскому ученому Е. Масуде и канадскому ученому М. Маклюэну. Е. Масуда еще в 1948 г. предложил термин «информационное общество», а М. Маклюэн в своих книгах «Галактика Гуттенберга» (1962), «Понимание средств связи» (1964), «Культура – наше дело» (1970) обосновал, что смена культурных эпох в истории человечества определяется господствующими средствами коммуникации – языком, печатью, компьютером, телевидением.
   В отличие от индустриального общества, в новом, постиндустриальном мире исчезают суперпроекты, «титанические» начинания, им просто не придается значения. На смену «принципу производительности» должен прийти «принцип удовольствия», – считает Г. Маркузе [138 - Маркузе Г. Эрос и цивилизация // Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 116.]. Человеку необходимо вырваться из пределов материального производства – царства отчужденного труда – и погрузиться в мир игры и фантазии. Эти идеи как нельзя более созвучны культуре постмодерна.
   Теория информационного общества также получила разработку в трудах Дж. Несбитта, Дж. Бенингера, Т. Стоуньера, М. Кастель– са, составляющих существенную часть постиндустриальной теории. Более того, американский исследователь Дж. Несбитт пришел к выводу о том, что постиндустриальное общество – это и есть информационное общество, поскольку основная тенденция современности – это создание, хранение и распространение информации.

5.2. Информационная культура

   Итак, постиндустриальное общество и его достижения породили информационную культуру. В мир входят новые информационные технологии, сменяющие традиционные средства связи – письмо и телеграф. Информация превратилась в самостоятельную сущность, наряду с веществом и энергией. Иногда ее соотносят с материей или прямо ставят на место последней. В виртуально-компьютерном мире она действительно «материя» [139 - Кутырев В. А. Постмодернизм как перерождение культуры в технологию // Культура и технология: борьба миров. М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 39-70.]. Информация превратилась в главный стратегический ресурс.
   Под информационной культурой понимаются способы деятельности общества, в которых информационные технологии приобретают доминирующее значение, оказывают влияние на все стороны социальной жизни, в результате чего существенным образом изменяется и специфика индивидуальной жизнедеятельности. Ключевую роль в появлении информационной культуры сыграло массовое распространение интеллектуального труда, значительно выросший объем научного знания и информации и изменение их роли в обществе; развитие СМИ и превращение их из посредника в производителя оценочных суждений и культурных ценностей. Информационная культура позволяет человеку овладевать всем объемом необходимой ему информации, мгновенно устанавливать необходимые контакты, использовать мировой опыт.
   Своеобразными символами информационной культуры являются персональный компьютер и Интернет, обеспечивающий всем желающим возможность получить доступ к практически неограниченному объему информации, не выходя из собственного дома.
   Компьютер превращается в универсальный инструмент для неограниченного числа операций как на рабочем месте, так и в быту: покупки в интернет-магазине, приобретение и регистрация авиабилетов, общение с родственниками, просмотр любимого фильма при помощи компьютера и т. д. и т. п. прочно вошли в жизнь современного человека. Информатизация и компьютеризация, таким образом, определяют новый цивилизационный поворот.
   Особенностью современной информации является ее цифровая форма. Электронную информацию можно без особых затрат хранить столько, сколько нужно, в компьютерных базах данных. Газеты и журналы сегодня готовятся в электронном виде, а печатаются на бумаге только для распространения. Структурированность и электронная форма этой информации дают возможность удобно ориентироваться в ней, экономя время и повышая результативность ее обработки. Современные средства навигации позволяют подобрать нужную информацию и провести ее анализ, а программные фильтры дают возможность отсортировать ее.
   Бурно развивающийся Интернет стал эффективным средством реализации индивидуального творческого потенциала. Электронный формат изначально предполагает проявление творческой активности. Виртуальное искусство, сетевая литература, практика общения в сети и т. д. представляют собой специфические формы креативной активности и формирования личности нового типа – информационно-адаптированной, основными характеристиками которой могут быть названы естественное включение в информационные процессы, способность к адекватному восприятию полученной информации и настроенность на эффективное ее использование в своей деятельности [140 - См.: Костина А. В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе // Труды МГУУ правительства Москвы. М., 2005. Вып. 5. С. 133-157.].
   Вместе с тем рост значимости творческого начала во всех видах деятельности и соответствующее ему разделение людей на тех, кто занимается творческим трудом (творческих профессионалов), и тех, кто работает по заданным алгоритмам, является реальностью сегодняшнего дня. Потребность в соответствующих специалистах, обеспечивающих техническую базу для производства, обработки, хранения информации, в связи с широкой компьютеризацией, будет нарастать, а разрыв между специалистами и непрофессионалами – увеличиваться.
   Компьютеризация открывает простор и для продуктивного коллективного сотрудничества. Интернет позволяет осуществлять обмен ценностями, преодолевать замкнутость культур и осуществлять их диалог. Наиболее показательным явлением компьютеризации являются блоги и социальные сети, ставшие особенно популярными в первое десятилетие XXI в. Интернет-технологии позволяют общаться с неограниченным кругом лиц, подбирать людей для общения по интересам, просто рассказывать о себе всему миру. Любой желающий имеет возможность в любой форме комментировать любое событие, общаться с главами правительств и просто заниматься творчеством под прицелом миллионов глаз. Благодаря доступности коммуникации и свободе доступа к информации развиваются локальные и интернациональные сообщества, повышая динамизм культуры и общественных связей [141 - Шлыкова О. В. Технологии эпохи электронной культуры: контуры будущего // Человек, культура и общество в контексте глобализации современного мира. Вып. 3. Электронная культура и новые технологии XXI века. М.: Независимый институт гражданского общества, 2004. С. 236-239.].
   Информационные процессы, затрагивая все стороны современного общества, формируют принципиально новую систему его жизнедеятельности. В новом обществе, отмечал Э. Тоффлер, культура «приспосабливается» к возрастанию жизненного уровня и «совершенствованию технологий»: «Поскольку удовлетворяется все больше и больше основных нужд покупателей, можно твердо предсказать, что экономика будет еще энергичней идти навстречу тонким, разнообразным и глубоко персональным потребностям покупателя, потребностям в красивых, престижных, индивидуализированных и чувственно приятных для него продуктах» [142 - Тоффлер Э. Шок будущего. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 248.].
   Иным становится и уровень потребляемой культуры: массовая культура продолжает существовать как универсальный компенсаторный и рекреативный механизм, однако ее монополии на массовое сознание приходит конец. Что же касается элитарной культуры, то она, наоборот, возвращается к функции выработки культурных образцов. Этот феномен Э. Тоффлер обозначает как индивидуализацию личности и демассификацию культуры: определенный образ жизни, права, нормы и ценности, стремления, привилегии, культура – все то, что когда-то составляло исключительное достояние высших классов, – распространяется теперь на всех.
   Однако становится очевидным, что многие характеристики постиндустриального общества, которые выделял Э. Тоффлер наряду с другими теоретиками постиндустриализма, на сегодняшний день скорее проявляют себя не как закономерности, а только как тенденции. Так, вопреки ожиданиям, не происходит демассификации общества и формирования персонифицированной культуры. Напротив, массовая культура сохраняет и укрепляет свои позиции, что проявляется не только в широкомасштабной массификации общества и культуры, но и в ее прямом воздействии на элитарную культуру.
   М. Кастельс обращает внимание на то обстоятельство, что в новой информационной культуре точно так же, как и в любом социальном организме, в том числе и в том, где была рождена массовая культура, выделяются собственные страты, становящиеся потенциальными производителями и потребителями либо массовой, либо элитарной продукции, равно представленной в цифровом формате. А в виртуальных сообществах намечается формирование двух очень разных популяций: «малого меньшинства жителей электронной деревни», «первопоселенцев электронного пограничья», и «бродячей толпы», для которой случайные вылазки в различные сети равносильны исследованию «нескольких, хотя и эфемерных, существований» [143 - Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000. С. 343.].
   В современном обществе основная цель массовой культуры состоит в формировании потребительского сознания у населения, создании и реализации соответствующих потребительских запросов, что предполагает превращение культуры в производство, выпускающее востребованную обществом продукцию. Свобода, о которой Э. Тоффлер пишет как об одной из постматериалистических ценностей, реализуется по большей части как свобода индивидуального выбора неперсонифицированным субъектом желаемого объекта потребления. Но само превращение объекта потребления в предмет желания навязывается рекламой, модой, СМИ.
   В итоге формируется «общество спектакля» (Ги Дебор), или «гиперреальность симулякров» (Ж. Бодрийяр), в которой все стороны жизни, начиная от политики и заканчивая культурой, лишаются глубины внутреннего содержания, подлинности, превращаются в шоу, в котором масса низводится к роли зрителя, всецело зависимого от того, что в этот раз будет показано ему режиссерами глобального спектакля.
   Массовая культура создает не «метакультурную индивидуальность» Э. Тоффлера, а скорее тип «нового племенного человека» М. Маклюэна, отличающегося примитивным и некритическим восприятием действительности, невосприимчивостью к печатному слову, поскольку электронные средства информации сегодня практически полностью вытеснили из поля зрения массового потребителя печатную литературу. Если в ходе развития печатной культуры появилась публика, то средства электронной информации породили «массу» – превосходный объект для всевозможных манипуляций.
   Основная цель массовой культуры постиндустриального общества – не создание культурного продукта, будь то литературное или музыкальное произведение, скульптура, картина или фильм, а получение максимальной прибыли, ради которой культурный продукт и создается. При этом процесс производства культурной продукции в современном обществе осуществляется в соответствии со всеми правилами экономической науки, т. е. разрабатывается маркетинговая стратегия, анализируются запросы потенциальных потребителей, организуется соответствующее рекламное обеспечение.
   К этому следует добавить, что, несмотря на весьма широкие возможности сетевых коммуникаций, используются они достаточно ограниченно, в отличие от сфер электронных развлечений, продолжающих выступать в качестве одной из наиболее прибыльных отраслей экономики. К тому же новая культура характеризуется фрагментарными, временными образами, клипами, блицами: «По сути дела, мы живем в “клип-культуре”» [144 - Тоффлер Э. Третья волна. М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. С. 90.].
   Но, как бы то ни было, новые средства информации ускоряют процесс движения общества к разнообразию. По мере демассификации и дестандартизации цивилизации, в ходе развивающейся компьютеризации люди, по крайней мере – определенная их часть, становятся все более индивидуализированными. Признание установки на унификацию и стандартизацию устаревшей и утверждение права на отличие проявляется в изменении образа жизни, в бытовой сфере, в многообразии подходов в искусстве и науке, освободившихся от ссылок на авторитеты и реальность. Информационная культура стала важным фактором становления постмодерна, обусловив переход от производства вещей (модерн) – к производству информации, знаков, символов.

5.3. Культура постмодерна: от ценности всеобщего – к ценности различий

   Постмодернизм стал идеологическим выражением вступления западной цивилизации в технико-информационную фазу. Особенности информационной культуры характеризуют ее и как культуру постмодерна. В постмодернизме радикальные изменения западного общества, которые стали очевидными к 60-м гг. прошлого столетия, получили оценку не в экономическом аспекте, как в постиндустриальных и информационных теориях, а в аспекте социокультурном [145 - См.: Костина А. В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе. Труды МГУУ правительства Москвы. М., 2005. Вып. 5. С. 133-157.].
   Современная культурология не знает понятия более модного, но и более спорного, чем «постмодернизм». Одни полагают, что возник он в послевоенной Европе, затем перекинулся в США, а в итоге обрел популярность на родине. Другие уверены, что феномен этот чисто американский. Существуют также различные трактовки самого явления и времени его возникновения.
   Термин «постмодерн» (постмодернизм) впервые употребил Р. Паннвиц в работе «Кризис европейской культуры» (1917), а Ф. де Онис в своей книге «Антология испанской и латиноамериканской поэзии» (1934) использовал его для обозначения промежуточной фазы в развитии литературы между модернизмом и так называемым «ультрамодернизмом». В 1946 г. английский историк А. Тойнби назвал «постмодерном» четвертую историческую эпоху, начало которой он датировал 1875 г. Философским понятием постмодернизм стал после выхода в свет и широкого обсуждения книги французского философа Жана-Франсуа Лиотара «Постмодернистский удел», в которой он критиковал понятие метарассказа, или метаистории, т. е. власти единой повествовательной стратегии, научной, философской или художественной парадигмы. Термином «постмодерн» мы будем обозначать культурную ситуацию конца XX в., а термином «постмодернизм» – изменения, происходящие в искусстве и теоретическом самосознании культуры.
   Слово «постмодернизм» может быть истолковано как «то, что появляется после модерна». В научной литературе встречается употребление понятия «постмодерн» (постмодернизм), как минимум в трех смыслах:
   1) расширительная трактовка, относящая постмодерн к самым различным историческим эпохам и состояниям культуры;
   2) трактовка, связывающая возникновение постмодерна с ситуацией конца XIX – начала XX в. (Ш. Бодлер, Ф. Ницше);
   3) подход, относящий постмодерн сугубо к XX в., однако с существенными расхождениями: это либо 20-30 гг. XX в., либо его последняя треть.
   Американский культуролог Ф. Джеймисон, отметив отсутствие ясности при определении хронологических рамок, подчеркнул, что «представляется важным понять постмодернизм не как стилевое направление, а как доминанту культуры» [146 - Цит. по: Затонский Д. Постмодернизм в историческом интерьере // Вопросы литературы. 1996. № 3. С. 190.], причем культуры кризисной, поверженной, представители которой, по словам другого американского культуролога И. Xассана, «превращают… природу в культуру, а культуру – в имманентную семиотическую систему» [147 - Цит. по: Там же.]. Итальянский писатель и критик Умберто Эко отмечал, что «постмодернизм не фиксированное хронологически явление, а некое духовное состояние» [148 - Эко У. Имя розы // Иностранная литература. 1988. № 10. С. 101.].
   Существует также мнение, что постмодернизм появился практически одновременно с модернизмом, даже раньше, и с самого начала стал подтачивать его корни. Если следовать этой точке зрения, то первыми произведениями постмодернизма были труды С. Кьеркегора и Ф. Ницше. С другой стороны, среди литературоведов распространена точка зрения, что постмодернизм возник как кризисная реакция на классический модернизм в конце 1930-х гг., и что первыми произведениями постмодернизма были «Улисс» Дж. Джойса, в котором характерные для культуры постмодерна ирония, пародии и цитаты представлены достаточно широко, и его же экспериментальный роман «Поминки по Финнегану».
   Мы будем говорить о постмодернизме в узком смысле этого слова, относя его к последней трети XX в., полагая, что именно постмодернизм соответствует реалиям нового постиндустриального общества, сменяющего на Западе классическое индустриальное общество. Как уже говорилось, в этом новом обществе самым ценным товаром становится информация, а прежние экономические и политические ценности – власть, деньги, обмен, производство – подвергаются деконструкции. В социокультурном плане постмодерн – это «культурная логика позднего капитализма» (Ф. Джеймисон), «эра усиливающегося беспорядка, имеющая глобальную природу» (Дж. Фридман).
   Теоретические основы постмодернизма составили принцип деконструкции (Ж. Деррида), язык бессознательного (Ж. Лакан), шизоанализ (Ж. Делёз), а также концепция «открытого» текста (семиотика У. Эко). Постмодернизм утверждает экуменически– безличное понимание культуры как единого бесконечного текста, созданного совокупным творцом. Саму же идею, что мир – это текст, выдвинули постструктуралисты.
   Постструктурализм – в основном французское направление мысли: его главные представители – Ролан Барт, Мишель Фуко, Жак Деррида, Жан Бодрийяр, Юлия Кристева. При всей близости постструктурализма и постмодернизма, между ними существуют различия. Главное отличие состоит в том, что если пост– структурализм в своих исходных формах ограничивался сферой философско-литературоведческих интересов, то постмодернизм уже в 1980-х гг. стал претендовать на выражение общей теоретической надстройки современного искусства, философии, науки, политики, экономики, моды.
   Одну из самых полных характеристик постмодернизма дал известный американский критик Ихаб Хассан. Он выделил ряд признаков:
   4) неопределенность, культ неясностей, ошибок, пропусков;
   5) фрагментарность и принцип монтажа;
   6) «деканонизацию», борьбу с традиционными ценностными центрами;
   7) поверхностность, отсутствие психологических и символических глубин;
   8) «мы остаемся с игрой языка, без Эго»: молчание, отказ от мимесиса (подражания) и изобразительного начала;
   9) положительную иронию, утверждающую плюралистическую вселенную;
   10) смешение жанров, высокого и низкого, стилевой синкретизм;
   11) театральность современной культуры, работу на публику, обязательный учет аудитории;
   12) срастание сознания со средствами коммуникации, способность приспосабливаться к их обновлению и рефлектировать над ними.
   Если в культуре модерна основными ценностями были ценности свободы, равенства и братства, проекты «совершенного общества» и «совершенного человека», вера в торжество Разума и общественный прогресс, то в постмодернизме таковыми стали разнообразие, толерантность, многомерность. Основными категориями, описывающими реальность постмодерна, являются: плюрализм, децентрализация, неопределенность, фрагментарность, изменчивость, контекстуальность.
   Известный исследователь постмодернизма В. Дианова полагает, что наиболее удачной и емкой моделью постмодернистской многомерности является предложенная Ж. Делёзом и Ф. Гватта– ри в книге «Ризома» («Корневище») модель современной культуры. Авторы, в частности, различают два типа сосуществующих современных культур: «древесную» культуру и «культуру корневища» (ризомы). Первый тип культуры тяготеет к классическим образцам, вдохновляется теорией мимесиса. Искусство здесь подражает природе, отражает мир, является его графической записью, калькой, фотографией. Символом этого искусства может служить дерево, являющее собой образ мира. Воплощением «древесного» художественного мира служит книга. Но этот тип культуры изживает себя, так как современная культура – это культура «корневища». Книга-«корневище» будет не отражением, а картой мира, в ней исчезнет смысловой центр. Грядет рождение нового типа творчества и, соответственно, чтения. Для наглядности Ж. Делёз и Ф. Гваттари вводят понятие «шведский стол», когда каждый берет с книги-тарелки все, что хочет. Такое корневище можно представить себе как «тысячу тарелок», и именно так называют авторы свою очередную книгу [149 - Дианова В. М. Постмодернизм как феномен культуры // Введение в культурологию: курс лекций / под ред. Ю. Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб.: СПбГУ, 2003. С.127.].
   У. Эко, в свою очередь, сравнивал книгу с энциклопедией, в которой отсутствует линеарность повествования и которую читатель читает с любого необходимого ему места. Именно так создаются гипертексты в компьютерных сетях, когда каждый из пользователей создает свою версию текста и отсылает ее для дальнейшего наращивания другим пользователям.
   Главный объект постмодернизма – текст. В постмодернизме место классического модернистского интертекста занял гипертекст [150 - Карымова М. Г. Гипертекст в философии постмодернизма / / Вестник ТюмГу. 2002. № 1. С. 64-69.]. В словарном смысле гипертекст – это представление информации как связанной сети гнезд, в которой читатели свободны прокладывать путь нелинейным образом. Постмодернистский электронный гипертекст по своей сути противоположен модернистскому печатному тексту, но это не просто «компьютерная игрушка», а неотъемлемая и закономерная часть переживаемой нами эпохи.
   Важнейшей характеристикой гипертекста является интертекстуальность. Интертекстуальность, понимаемая в широком смысле, означает размывание границ текста, в результате которого он лишается законченности и закрытости, становится внутренне неоднородным и множественным. Неотъемлемыми характеристиками гипертекста являются также цитатность, децентрированность, безграничность, размывание функций автора и читателя, допущение возможности множественности авторов и множественности путей чтения.
   Постмодернизм был первым направлением в культуре XX в., которое призналось в том, что текст не отображает реальность, а творит новую реальность, точнее, много независимых друг от друга реальностей. Недаром постмодернизм расцвел в эпоху персональных компьютеров, массового видео, Интернета, с помощью которого ныне не только переписываются и проводят научные конференции, но даже занимаются виртуальной любовью. В этой связи Ж. Бодрийяр говорит об «исчезновении реальности», замене ее системой симулякров. Под симулякром он понимает знак, который не имеет аналога в реальности. В наши дни виртуальное решительно берет вверх над актуальным; наш удел – довольствоваться такой предельной виртуальностью. Система симулякров, или виртуальный мир, возникает на основе финансовой неоэкономики и современных информационных технологий. Так, Ж, Бодрийяр считал, что войны в Персидском заливе зимой 1991 г. между Ираком и США в обычном «реальном» смысле не было. Это была гипертекстовая война на дисплеях компьютеров и экранах телевизоров [151 - См.: Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 2003. С. 98.]. Реальность и вымысел меняются местами, диффундируют друг в друга.
   Среди ориентаций внутри постмодернизма, помимо акцента на текстовую реальность, важен также и акцент на политическую реальность. В целом, как пишет немецкий философ Вольфганг Вельш, «постмодернизм – это та историческая фаза, в которой радикальный плюрализм становится реальным и общепризнанным свойством социальной жизни… Толковать этот плюрализм в качестве чистого процесса снятия было бы абсолютно неверным. Он глубоко позитивен. Он неотделим от истинной демократии» [152 - Цит. по: Затонский Д. Постмодернизм в историческом интерьере // Вопросы литературы. 1996. № 3. С. 187.]. Культура постмодерна – это культура демократии и политкорректности. Но с идеями политической корректности возможны неожиданно оригинальные эксперименты, как например проект Партии животных Олега Кулика, предполагающий борьбу за политические и экономические права животных. Известный анекдот «Следующим президентом США будет одноногая ВИЧ-инфицированная темнокожая лесбиянка» хорошо иллюстрирует эту ситуацию.
   В области духовной культуры и искусства постмодернизм представляет собой «синкретическую неразбериху всех стилей и возможностей» (А. Гелен). Культура постмодерна – это мир коллажа: фрагментарность и неопределенность, отрывки песен, фраз, короткие заголовки статей, реклама – смена цветовых пятен в калейдоскопе, обмен знаками. Некоторые авторы считают, что именно эта тенденция открывает большие возможности для развития индивидуальности, демассификации личности и культуры.
   Другой фундаментальный принцип постмодернизма – отказ от истины. Разные философские направления по-разному понимали истину, но постмодернизм вообще отказывается признавать и решать эту проблему. Он провозглашает множественность истины, истина содержит возможность не-истины, представленной в симулякрах. Постмодернистская мысль пришла к заключению, что все принимаемое за действительность на самом деле не что иное, как представление о ней, зависящее от точки зрения наблюдателя. Таким образом, восприятие человека объявляется обреченным на «мультиперспективизм»: на постоянно калейдоскопически меняющийся ряд ракурсов действительности, в своем мелькании не дающих возможность познать ее сущность.
   Наука, которая всегда претендовала на познание истины, рассматривается теперь лишь как одна из многих равноценных познавательных практик. Причем предполагается, что она должна отказаться от своих традиционных методов. «В нашем обществе с его широким спектром «познавательных технологий» науке отводится особое место. Наука – это поэтическое вопрошание природы…», – писал И. Пригожин [153 - Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. С. 373.].
   Важным отличием постмодернизма от предшествующих течений стало всеобщее смешение и плюрализм. В области философии постмодернизм готов сотрудничать и с аналитической философией, и с феноменологией, и даже с прагматизмом. В культуре постмодернизм выступает против любых монополизирующих тенденций, являясь залогом недопущения тоталитаризма любого вида. Отсюда равнозначность всех видов знания, всех религий, партий и движений, стилей и направлений, и в целом преобладание горизонтали над вертикалью.
   Постмодернизм меняет взгляд на историю человечества, лишая ее линейности (линейной последовательности прошлого, настоящего и будущего, упрощенных представлений о прогрессе и светлом будущем), жесткого детерминизма, предзаданности, закрытости, завершенности и в конечном счете – тотальности, противопоставляя всему перечисленному принцип нелинейности, многовариантности, открытости. История для современной философии – это открытое пространство бесконечных трансформаций, интерпретаций.
   Важнейшей характеристикой культуры постмодерна выступает ее игровая природа. Субъекты постмодернистской игры обнаруживают удивительную способность к метаморфозам. С самого раннего детства у ребенка в руках несколько раз в году умирает тама– гочи, и смерть становится для него не более чем надписью «Game Over» на дисплее; роботы-трансформеры превращающиеся в танки, ракеты и самолеты и т. д.
   Игровая природа постмодернистской культуры проявляется в феномене культов, объединяющих несколько произведений разных искусств под одним названием с одними героями: фильм и продолжения, книгу и продолжения, индустрию одноименных сувениров, игрушек, футболок и сладостей, поддержку в виде компьютерных игр, позволяющих самому становиться субъектом мифа, и т. д. и т. п. Яркие примеры культов последних лет: «Звездные войны», «Титаник». С другой стороны, это насквозь игровые, карнавальные идеологии.
   Постмодернизм, так же как и его предшественник – постструктурализм, особо чувствителен к проблеме языка. В научной обиход вводятся слова и понятия, существовавшие до этого лишь в обыденной речи, но при этом им придается новый смысл, дополняющий и одновременно ограничивающий прежний. Все основные представители постмодернизма активно используют художественную литературу, которая стала испытательным полигоном для различных философских, культурологических, социологических и даже естественно-научных концепций. Не случайно одной из главных задач постмодернизма становится критика западноевропейской метафизики с ее логоцентризмом, обнаружение за всеми культурными продуктами и мыслительными схемами языка власти и власти языка.
   Постмодернизм – состояние стабилизированного хаоса. Постмодерн – культура протеистичная. Постмодерн – культура потребителя. Средний человек эпохи постмодернизма – инструмент по производству и удовлетворению желаний. Сейчас формируется образ человека, обладающего специфической «постмодернистской чувственностью» – особым, плюралистским отношением к миру, избегающим диктата тоталитаризирующих истин. Мировоззрение этого человека и призвана описать постмодернистская философия и культура.

5.4. Модернизация и глобализация

   К числу тенденций, особенно характерных для современной эпохи, наряду с информатизацией, относится также тенденция к глобализации. В процессе глобализации общества становятся взаимозависимыми во всех аспектах – политическом, экономическом, культурном – и масштаб этих взаимозависимостей становится действительно глобальным. Однако Э. Гидденс отмечает: «Было бы ошибкой думать о глобализации только как о процессе роста мирового единства. Глобализацию социальных связей прежде всего следует понимать как преобразование пространства и времени современного существования. Другими словами, наша жизнь все в большей степени испытывает на себе влияние действий и событий, происходящих достаточно далеко от той социальной реальности, в которой протекает наша повседневная деятельность» [154 - Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 483.].
   Концептуальное осмысление глобализации предполагает определение начала этого процесса и установление его взаимосвязи с модернизацией. В каком отношении друг к другу находятся модернизация и глобализация? Если модернизация в классическом понимании – это переход от традиционного общества к индустриальному, то под глобализацией понимают процесс, который приводит к всеобъемлющему, всемирному связыванию структур, институтов и культур [155 - Archer M. S. Sociology for One World: Unity and Diversity // International Sociology. 1991. V. 6. Р. 133.]. Э. Гидденс полагает, что модернизация неизбежно экспансивна и имеет тенденцию к глобализации. Последняя, таким образом, есть не что иное, как распространение и универсализация институтов модернизации.
   С другой стороны, авторы книги «Глобализация и мульти– культурализм» видят существенные отличия глобализации от модернизации. В развитых странах, утверждают они, модернизация «релевантна и органична индустриальной эпохе, индустриальному этапу в развитии общества. Она сменяется глобализацией, которую справедливо квалифицировать как постмодернизацию (постиндустриализацию)» [156 - Глобализация и мультикультурализм. М.: Изд-во РУДН, 2005. С. 19.]. Глобализация, хотя и вырастает из модернизации, обнаруживает принципиально новые тенденции: «Холизм модернизации, когда часть так или иначе подтягивалась к целому (олицетворявшемуся, заметим, метрополией) и могла рассчитывать на какую-то помощь с его стороны, безвозвратно уходит в прошлое. Ему на смену уверенно идет фрагментация, плюрализация, автономизация… Глобализация – это эксплуатация гетерогенности, различий, а не гомогенности, унификации. Потенциал последнего до конца вычерпывается еще на стадии модернизации» [157 - Глобализация и мультикультурализм. М.: Изд-во РУДН, 2005. С. 20.]. С последним утверждением, однако, вряд ли можно безоговорочно согласиться: тенденция к унификации, стандартизации культур остается одной из ведущих.
   На вопрос о начале глобализации мы не найдем однозначного ответа в научной литературе. Как отмечает профессор Техасского университета А. Хопкинс в своей книге «Глобализация в мировой истории», в историческом бытии глобализации можно выделить три ступени: 1) архаическую, 2) протомодерную и 3) постколониальную [158 - См.: Globalization in World History / Ed. by A. G. Hopkins. L.: Pimlico, 2002. P. 5.].
   Архаическая глобализация охватывает доиндустриальную эпоху. Для нее характерно создание глобализационных сетей королями и воинами, ищущими славу в чужих землях, а также религиозными странниками и пилигримами, торговцами и искателями приключений.
   Протомодерная глобализация приходится на конец XV-XVIII в. Она охватывает Европу, Азию, Африку и Америку. Эта глобализация отмечена распадом старых и созданием новых государственных систем, дальнейшим ростом производства, финансов и услуг, связана с возникновением суверенных национальных государств, нередко разраставшихся до империй (Испания), индустриализацией и усиленной колонизацией.
   Наконец, постколониальная глобализация, ведущая начало со второй половины XX столетия, включает в себя появление над– территориальных организаций, новых форм региональной кооперации и транснациональной интеграции. Получается, что история земного шара всегда стремилась к глобальности, однако исторические эпохи различались своими возможностями в реализации этой тенденции.
   Таким образом, согласно А. Хопкинсу, глобализация последних десятилетий – это лишь завершающая стадия процесса постепенного становления целостного и взаимосвязанного современного мира.
   Противоположная точка зрения представлена Э. Гидденсом. Он считает, что экономические и технические изменения, начавшиеся пять столетий тому назад, для своего превращения в поистине глобальные нуждались в установлении мировых коммуникационных и финансовых рынков, а это произошло только в середине XX в. Поэтому первым поколением, вступившим в глобальную эру, является ныне живущее поколение.
   Позицию Э. Гидденса разделяет и по-своему интерпретирует мексиканский исследователь Нестор Гарсиа Канклини. Наряду с понятием «глобализация», он использует понятия «интернационализация» и «транснационализация» и трактует их следующим образом.
   Интернационализация означает выход активной экономической деятельности за национальные границы, что непосредственно связано с эпохой Великих географических открытий и последующими плаваниями европейцев в Америку, Азию и Африку. При этом процессы экономического взаимодействия дополнялись религиозной экспансией, распространением европейских языков, ценностей и культурных достижений. Завоевание независимости колониальными странами привело к снижению уровня внешней зависимости. Развитие экономики и культуры подпало под контроль национальных государств, которые вводили ограничения на импорт экономической и культурной продукции с целью поддержки собственного производителя. Это осуществлялось посредством специальных налогов на импортируемую продукцию, выделения квот на трансляцию национальных телепередач, фильмов и т. д.
   В первой половине XX в. происходит переход от интернационализации к транснационализации, когда значительная часть национальных экономик стала зависеть от мультинациональных предприятий, которые разворачивали производственную деятельность и торговлю в различных странах. Масштабы экономической власти и широта сферы влияния этих предприятий позволили им развиваться относительно независимо от национальных законов.
   Глобализацию можно рассматривать как завершение и кульминацию двух предыдущих процессов. Вместе с тем она обнаруживает и некоторые новые черты. К ним относятся следующие:
   • Технико-технологическое развитие (особенно в области освоения космоса и информатики) способствовало созданию в последние десятилетия мирового экономического и финансового рынка, связанного с детерриторизацией производства [159 - Так, например, автомобильные марки «Пежо», «Ниссан», «Форд» производятся в различных странах, в результате чего их связь с «родиной» – Францией, Японией или США – заметно ослабевает; то же самое можно сказать о многих марках одежды (Benetton, Christian Dior и др.), системе питания фаст фуд и т. д. и т. п.].
   • В результате этих экономико-культурных процессов происходит «интенсификация взаимозависимостей» (У. Бек), начало которым было положено интернационализацией и транснационализацией.
   • Интеграция производителей и потребителей в мировом масштабе приводит к отмене многих таможенных ограничений и протекционистских по отношению к национальной экономике и культуре законов; усиливается соперничество между государствами, которые вынуждены снижать расходы, чтобы стать конкурентоспособными участниками мирового рынка.
   • Безработица в одних странах и регионах и появление новых дополнительных возможностей в других, соединенные с массовыми миграционными потоками, способствуют развитию взаимозависимости в мировом масштабе.
   В качестве обобщающего понятия для интернационализации, трансационализации и глобализации выступает мондиализация – процесс складывания единой социально-экономической и политической общности людей планеты Земля. Таким образом, на основании вышеизложенного можно сделать следующий вывод: глобализация, будучи закономерным этапом мондиализации экономики, имеет качественные отличия от двух предшествующих этапов – интернационализации и транснационализации. При этом изменения в производстве и обмене сопровождаются формированием «международно-народной культуры» (Р. Ортис), которая объединяет потребителей практически всех стран в одно символическое пространство, конструируемое звездами Голливуда, поп– музыки, героями спорта и дизайнерами одежды.
   В прошлом общество представляло собой чрезвычайно пеструю, разнородную мозаику, составленную из изолированных социальных единиц, начиная от орд, племен, царств, империй и кончая еще относительно недавно наиболее широко распространенной формой – национальным государством. Современное общество являет собой совершенно иную картину, если сравнивать его с другими эпохами, когда каждое из государств имело независимую, самоподдерживающуюся и самодостаточную экономику, собственную культуру, сохранявшую свою уникальную идентичность.
   Глобализация приводит к всеобъемлющему, всемирному связыванию структур, институтов и культур, отмечает П. Штомпка. В политической сфере возникают наднациональные образования: политические и военные блоки (НАТО), имперские сферы влияния (например, бывшего социалистического лагеря), коалиции правящих групп («Большая семерка»), континентальные или региональные объединения (Европейское сообщество), всемирные международные организации (ООН и ее специализированные учреждения). Прослеживаются контуры всемирного правительства, когда ряд важных функций выполняется наднациональными учреждениями (например, Европейский парламент, международные трибуналы или Интерпол), и признаки растущей политической однородности.
   В экономической сфере усиливается значение наднациональной координации и интеграции, региональных и мировых экономических соглашений. Наблюдается глобальное разделение труда, увеличивается роль многонациональных и транснациональных корпораций. Штаб-квартиры ряда подобных корпораций находятся в конкретных странах (например, «Тойота» – в Японии), другие утратили национальные корни и действуют по всему миру (например, «Пепсико», «Макдональдс»). Это новые могущественные силы в мировой экономике. Наконец, в культуре также доминирует тенденция к единообразию. Средства массовой информации, в частности телевидение, превращают нашу планету в «большую деревню». Миллионы людей становятся свидетелями событий, произошедших в разных местах, приобщаются к одному и тому же культурному опыту (Олимпиады, рок-концерты), что способствует унификации их вкусов, восприятий, предпочтений.
   Одни и те же потребительские товары распространяются повсюду (феномен «кока-колизации»). Миграции, временная работа за границей, туризм обеспечивают непосредственное знакомство с образом жизни, обычаями, нормами поведения в других странах. Складывается общий язык, английский язык берет на себя роль средства профессионального общения в науке, технике, бизнесе, в области компьютерной техники, транспорта, а также роль средства межличностного общения в путешествиях или туризме. Компьютерные технологии также способствуют развитию, углублению другого направления унификации: одни и те же программы, используемые во всем мире, становятся единым образцом организации и обработки данных и информации. Местные культурные традиции размываются, и массовая потребительская культура западного типа становится «универсальной», распространяясь по всем странам и континентам.
   Подводя итог рассмотрению изменений, происходящих в современной культуре в конце XX в., можно выделить ряд ее наиболее значимых характеристик. К ним относятся следующие:
   • Делокализация, т. е. отсутствие закрепленности за любым конкретным пространством. Эта культура рождается, живет, функционирует повсеместно и распространяется в различных направлениях. Растущая аморфность социальных связей, мобильность, глобализация провоцируют дальнейшее развитие данной черты.
   • Преимущественно индивидуалистическая, а не коммуни– тарная ориентация современной культуры. Современность демонстрирует триумф индивидуализма, который утверждает примат индивида и его опыта над конформизмом и институционально регулируемыми нормами; отстаивает суверенные права личности на субъектность и самореализацию. Всеобщий индивидуализм приводит, согласно А. Гелену, к всеохватывающей «деинституционализации» частной сферы. Немецкий антрополог утверждает, что пространство частной жизни – образование детей, любовные отношения, сватовство, секс, религиозные верования и ритуалы, хобби и свободное время и т. д. – все более и более уходит из институционализированной и рутинной культурной зоны в зону дезинтеграции и свободы. Иначе говоря, нормы и правила, которые прежде регулировали поведение человека в частной сфере, утрачивают свою легитимность. Поведение человека все более зависит от его индивидуального выбора.
   • Фрагментарность и плюрализм. В этом отношении процесс структурной дифференциации, присущий современному обществу, с неизбежностью вызывает «символическую дифференциацию» и «плюрализацию образов жизни». Здесь имеет значение не столько множественность символических референтов, сколько отсутствие двусторонней интеграции, что приводит к сложению фрагментарной и децентрализованной культурной панорамы, резко контрастирующей с единым символическим универсумом традиционного общества.
   • Светский и секуляризированный характер (данная характеристика встречается уже в трудах М. Вебера и Э. Дюркгейма). Современная культура лишается магического содержания, становится культурой, которую, по причине наступления научной и технологической рациональности, покидает Бог. Как пишет Э. Гидденс, в современном глобализирующемся обществе вера в «космический религиозный порядок» вытесняется верой в «опытную систему» абстрактной природы.
   • Европа теряет лидирующее положение как фактор воздействия на неевропейский мир, взаимодействие культур приобретает универсальный характер.

5.5. Культурная глобализация и мультикультурализм

   Под культурной глобализацией мы будем понимать формирование единого ценностно-символического пространства, охватывающего мораль, искусство, общение, образ жизни, стереотипы поведения, организацию предметной среды. Для нее характерно действие трех ведущих тенденций: унификации, диверсификации и гибридизации культур.
   В своей статье «Is there a global culture?» Э. Д. Смит дает короткое и достаточно четкое определение глобальной культуры: «глобальная культура, – во-первых, универсальна… речь идет о культуре, не знающей своих истоков и не имеющей никаких границ» [160 - Smith A. D. Is there a global culture? // Intermedia. 1992. V. 20. № 4-5. P. 11.]. Глобализация ведет к универсализации ценностных ориентиров, делая их все более гомогенными, т. е. однородными. При помощи массовых информационных технологий (в первую очередь телевидения и Интернета) она наглядно демонстрирует преимущества западной модели развития и присущих ей ценностей индивидуальной свободы, прав человека, демократии, рыночной экономики, правового государства и гражданского общества. Другой стороной процесса является постепенное вытеснение высокой культуры культурой массовой, унификация и стандартизация культурных ценностей, приводящие к размыванию культурного многообразия. А поскольку коммерциализированная массовая культура является главным образом американской, культурная глобализация обретает форму американизации. Многие исследователи отмечают, что Голливуд и Интернет празднуют сегодня победу на всей планете.
   В свою очередь, бразильский автор Ренато Ортис, размышляя о феномене культурной глобализации, наибольшее внимание уделяет модальностям смысловых конструкций повседневности. Культурная мондиализация, осуществляемая через продукты питания, одежду, фильмы, различные товары, продаваемые в супермаркетах, через обмен всеми этими товарами и услугами, изменяет наше понимание, наши вкусы и даже наши ценностные ориентации – замечает исследователь. Оказывая подобное влияние на все стороны человеческой жизни, культурная глобализация может привести к изменению понимания самого ее смысла [161 - См.: Ortiz R. Mundalizasao e cultura. Sao Paul: Brasiliense, 1994.].
   Оборотной стороной унификационных процессов в глобальной культуре является «партикуляристский бунт», наблюдаемый в различных странах и городах, где результаты глобализации переживаются особенно остро. Возможно, с этими обстоятельствами связана та «эксплуатация гетерогенности», о которой шла речь выше. Отток сельского населения в города, иммиграция из развивающихся стран в бывшие метрополии приводит к умножению диаспорических культур и своеобразному сочетанию культурных потоков. Наблюдается невиданная прежде пролиферация «эмоциональных сообществ», или «избранных братств», которые выступают своеобразной формой компенсации дефицита общения единомышленников в безликом универсуме гигантских сложноорганизованных социальных сообществ: «…в условиях глобализации возросло значение примордиальных солидарностей, включающих в себя солидарность на основе локальной культуры, а также на основе религии (например, в исламе), – пишет Н. Н. Федотова. – Подобные солидарности – источник не только индивидуальной самотождественности, но и идентификации с окружающим миром, сообществом» [162 - Федотова Н. Н. Кризис идентичности в условиях глобализации // Человек. 2003. № 6. С. 56.].
   Возникают дробные формы проявления самобытности, расцветает мультикультурализм, в котором культурное разнообразие признается определяющим фактором. Если рассматривать мультикультурализм как теорию, практику и политику неконфликтного сосуществования в одном социальном пространстве многочисленных разнородных культурных сообществ и согласиться с тем, что народы и культуры продолжают оставаться культурно и социально «суверенными» в этот век роста взаимозависимости [163 - Астафьева О. Н. Глобализация как социокультурный процесс // Глобализация: синергетический подход. М.: Изд-во РАГС, 2002. Ч. 2. С. 400.], то мы неизбежно придем к выводу о преждевременности тезиса о глобальной унификации или гомогенизации культур.
   Наконец, третья и, на наш взгляд, доминирующая тенденция может быть обозначена как интеркультурация («гибридизация»), или смешение культур. Процесс смешения культур, включающий множество разнохарактерных взаимодействий и приводящий к различным результатам – от многочисленных гетерогенных образований до взаимообогащения культур и возникновения новых культурных традиций, на современном этапе набирает ускорение.
   Несомненно, межкультурные взаимодействия существовали всегда, а следовательно, помыслить абсолютно чистые гомогенные культуры можно разве что в виде неких «идеальных типов». Однако в эпоху глобализации межкультурные коммуникации заметно интенсифицировались. Возникающее в результате смешение культур охватывает самые различные сферы – от языка до религии. Так, сегодня в Западном полушарии активно дебатируется вопрос: может ли изучаться и преподаваться университетскими языковыми кафедрами так называемый «spanglish» язык, рожденный в латинских общинах США, получивший широкое распространение во всем мире через Интернет и уже преподаваемый в Амхерстском колледже Массачусетса? Этот язык представляет собой смешение слов, слогов, значений из английского и испанского языков.
   К классическим модальностям «гибридизации», обусловленным миграциями и путешествиями, политикой в сфере образования национальных государств, добавляются смешения, порождаемые культуриндустрией. Можно привести многочисленные примеры из различных областей культуры и искусства: джазовая интерпретация В. А. Моцарта, осуществленная афрокубинской группой Irakere; переработка индийских мелодий в творчестве группы «Битлз»; индейские лица и фигуры католических святых в скульптурах латиноамериканских церквей; использование передовых информационных технологий, телевидения и радио представителями диаспорических меньшинств для отстаивания своей самобытности. Эти и многие другие факты ждут своего осмысления и вдумчивого анализа.
   Таким образом, в сфере культурной глобализации можно выделить следующие тенденции:
   – Во-первых, продолжается начавшийся под влиянием модернизации и направляемый и контролируемый транснациональными корпорациями процесс гомогенизации, унификации культуры («макдональдизация», вестернизация, американизация, европеизация и т. д.).
   – Во-вторых, получает широкое распространение идеология, политика и практика мультикультурализма, воплощающая тенденцию фрагментации и автономизации культуры.
   – В-третьих, интенсифицируется процесс смешения культур («гибридизация», «креолизация», «метисация», синкретизм, транскультурация и т. д.).
   Хотя процессы смешения культур носят глобальный характер, многие термины, используемые для их описания, – «метисация», «креолизация» и др. – имеют явно выраженные латинские корни. Это объясняется, во-первых, тем обстоятельством, что именно Латинская Америка на заре Нового времени дала первый опыт глобального межкультурного контакта и породила разнообразные симбиозные культурные формы; во-вторых, тем, что интерес латиноамериканских ученых к проблеме интеркультурности, в силу пограничного статуса континентальной культуры, является давним и устойчивым. Многие латиноамериканские авторы пишут о «креолизации», «метисации», «гибридизации» и т. д. Эти термины, отражающие различные стороны межкультурных обменов, образуют опорные точки сложившейся исследовательской традиции.
   Первый вопрос, который задают себе многие латиноамериканские авторы, касается правомочности использования для описания социальных явлений терминов, напоминающих скорее метафоры, чем научные понятия, и заимствованных к тому же из негуманитарных наук. На этот вопрос даются два прямо противоположных ответа. В рамках первого ответа использование такой терминологии считается некорректным. Другая группа авторов допускает правомочность подобного словоупотребления. В частности, Н. Гарсиа Канклини аргументирует свою позицию следующим образом [164 - N. Garcia Canclini La globalizacion: ïProductora de Culturas Hibridas? // sociologia. URL: http://giulianoce.wordpress.com/2008/05/04/laglobalizationïproductora-de-culturas-hibridas (дата обращения: 31.07.2012).]. Издавна в социальных науках прменялись многие понятия и термины, заимствованные, в частности, из естествознания. Так, биологический термин «воспроизводство» употреблялся К. Марксом в экономическом, социальном и культурном смыслах: «воспроизводство рабочей силы», «воспроизводство культуры» и т. д. В наши дни П. Бурдье использует экономические термины для характеристики символических процессов («культурный капитал»). От такого рода заимствований не пострадала ни та наука, которая дала им рождение, ни та, которая их позаимствовала и перекодировала.
   С другой стороны – задает вопрос Н. Гарсиа Канклини – стоит ли наделять негативными смыслами термины «метисация» или «гибридазация» и отказываться от их употребления только потому, что некогда слова «метис» или «гибрид» имели негативную коннотацию? Позиция автора совершенно ясна: все эти концепты– метафоры имеют право на существование и могут использоваться в научных целях.
   В отличие от сравнительно «новых» понятий-метафор «креоли– зация» и «гибридизация» – два других – «метисация» и «синкретизм» – можно считать едва ли не классикой. Когда говорят о метисации, имеют в виду прежде всего этнодемографические процессы. В основе метисации лежат смешанные браки колонизаторов – сначала испанцев и португальцев, а затем также французов и англичан – с местным индейским населением. К этому процессу в дальнейшем добавился африканский компонент в лице привезенных из Африки рабов. В результате длительного совместного проживания представителей различных наций и рас в Центральной и Южной Америке метисация превратилась здесь в основной этнический процесс. Достаточно сказать, что в настоящее время чистокровные индейцы составляют менее 10 % жителей Латинской Америки, а в США их число неуклонно стремится к нулю. В процентном отношении больше всего «чистых» индейцев проживает в Боливии, Перу, Эквадоре, Гватемале, Колумбии и Мексике. Основная же часть населения Латинской Америки в демографическом смысле попадает в категорию метисного населения. Понятно, что долговременное совместное существование представителей разных рас и этносов не могло не привести к культурному смешению.
   Если же трактовать метисацию более широко, т. е. в социокультурном плане, то она представляет собой смешение обычаев, верований, форм мышления европейских и коренных американских народов. Как пишет X. Мартин-Барберо, «метисация – это не только факт расового смешения, из которого все мы вышли, но и сюжет нашей современности, с ее культурными разрывами, социальными формами и структурами чувств, памяти и воображения, перемешивающих автохтонное с сельским, сельское с городским, фольклор с народным и народное с массовым» [165 - См.: J. Martin-Barbero. De los medios a las mediaciones: comunicacion, cultura y hegemonia. Mexico: Gustavo Gili, 1987. P. 76.]. Согласно Р. Ортису, «метисация» сегодня имеет положительное значение. Модернизация дает толчок новым миграциям и порождает новые формы сотрудничества, поэтому «метисация» может служить отправной точкой для межкультурных обменов, осуществляемых на картах мировой истории, и верифицировать наличие или отсутствие глобальной культуры.
   Другое понятие – «синкретизм» имеет отношение в первую очередь к религиозным практикам. Синкретизм обусловлен интенсивной миграцией населения и распространением трансконтинентальных верований. В результате возникло множество гибридных форм, и отношение населения к ним становилось все более толерантным. Так, в Бразилии, на Кубе и Гаити зачастую можно наблюдать двойную или тройную религиозную самоидентификацию. Можно быть католиком, одновременно участвуя в афроамериканских культах или церемониях New Age. Если же расширить понимание синкретизма и добавить к религиозным верованиям различные виды одновременно применяемых медицинских или художественных практик, то картина усложнится еще больше.
   Для обозначения процесса культурных смешений и его результатов используется также понятие «креолизации» культуры. Термин «креолизация» в исходном лингвистическом смысле обозначает смешение колониального языка и языка аборигенов Карибского бассейна. Культурологическое понимание «креолизации» включает несколько различных трактовок. В манифесте «Похвала креольскости» («Eloge de la creolite»), опубликованном в 1989 г. Ж. Бернабе, П. Шамуазо и Р. Конфиа «креолизация» трактовалась как «совокупность взаимодействий и взаимосвязей карибских, европейских, африканских, азиатских и ближневосточных элементов культуры, объединенных историей в единое целое», для которой характерно проявляющееся из мира колониального доминирования «нетоталитарное осознание сохраненного многообразия» [166 - Bernabe J, Chamoisean P., Confiant R. Eloge de la creotive / In praise of Creoleness: Bilingualedition. Paris: Gallimard, 1193. P. 75, 89.]. Другая точка зрения связывает с «креолизацией» новое культурное разнообразие, базирующееся в большей степени на взаимосвязях, чем на автономии отдельных культур, и далеко не всегда соотносимое с базовыми историческими образцами (У. Ханнерц). Наконец, понятия «гибридизации» и «креоли– зации» использовались также для описания глобального процесса движения от «центра» к «периферии», приводящего к так называемому сплаву культур.
   Разобраться в сути явления зачастую помогает обращение к его истокам, в нашем случае – к колониальной эпохе, когда возникли креольские общества и когда Латинская Америка дала первый в мировой истории Нового времени пример «гибридизации» культуры, возникшей на основе взаимодействия качественно различных в пространственном и социально-временном отношении цивилизационных пластов.
   Слово «креол» возникло в португальском языке для обозначения американского негра Бразилии, в отличие от негра африканского. В XVII в. «креол» стало понятием, объемлющим широкую расово-этническую и этнокультурную гамму нового латиноамериканского населения. В XVIII в. оно превратилось в самоназвание белых латиноамериканцев, выражающее их отличие от жителей метрополии, хотя уже к началу XIX в., как заметил Н. Гумбольдт, креолы предпочитали, чтобы их называли американцами [167 - См.: Миронов В. Народы и личности в истории. Очерки по истории русской и мировой культуры: В трех томах. М.: Звонница-МГ, 2001. Т. 3. С. 141.].
   «Креолизованная» культура Латинской Америки возникала в результате контакта испано-португальского, индейского и позднее – африканского и азиатского начал. При этом обнаружили себя такие типы взаимодействий, как:
   1) противостояние, основанное на полном отторжении инородной реальности;
   2) ассимиляция, связанная с насильственным подчинением культуре завоевателей;
   3) «смешение культур», когда локальные культуры вступали между собой в необычные комбинации и порождали синкретичные продукты;
   4) синтез, понимаемый как процесс порождения нового качества.
   Результатом «креолизации» культуры стало создание нового культурного пространства, наполненного новыми идеями, ценностями, знаниями и идентичностями. При формировании глобальной культуры «креолизация» превращается в одну из ведущих модальностей современной жизни, формирующую способы существования, отличающиеся образностью и символикой, материальной культурой и языком.
   Указанные понятия – «метисация», «креолизация», «синкретизм» – продолжают свою жизнь в антропологии, этноистории, религиоведении и использоваться для спецификации традиционных форм гетерогенных культур. Но, наряду с ними, появилось еще одно – более объемное и «модное» понятие – «гибридизация».
   Под «гибридизацией» понимают социокультурные процессы, в которых дискретные структуры или практики, существующие сами по себе, независимо друг от друга, начинают вступать во взаимодействие, комбинироваться и производить на свет новые структуры, объекты или практики [168 - См.: Garcia Canclini N. Culturas hibridas: estrategias para entrar y salir de la modernidad. Mexico: Grijalbo, 1989. Р. 58.]. При этом речь идет о комбинировании не только этнических или религиозных смешений, но также продуктов передовых технологий, современных и постсовременных социальных процессов в условиях глобализации.
   В качестве примера активно идущей «гибридизации» можно привести так называемую «латинизацию» культуры («lo latino»), которая проявляется, с одной стороны, в своеобразной «неоиспанизации» Латинской Америки, а с другой – в усилении внутри – и межамериканского смешения, приводящего к межамериканскому слиянию. Под латинизацией мы имеем в виду принадлежность испанским компаниям изданий, воздушных линий, банков и телекоммуникаций в ряде латиноамериканских государств – Аргентине, Бразилии, Мексике, Чили, Перу и Венесуэле. В Аргентине испанские компании уже вытеснили с первого места США. В Бразилии испанские компании по инвестициям в экономику заняли второе место после США. Факты, говорящие сами за себя.
   Под межамериканским слиянием подразумевается североамериканизация стран Латинской Америки и латинизация США. Первая тенденция проявляется в пока еще практически подавляющем влиянии северного соседа на культуру и образ жизни народов Латинской Америки. В качестве примеров обратного – «латинского» – влияния достаточно привести следующие: подлинной столицей латиноамериканской культуры является Майами; испанский язык – второй по распространенности язык в ряде штатов.
   «Гибридизация» имеет немало противников, прежде всего среди участников движения за сохранение культурной идентичности, а также среди теоретиков, привыкших мыслить бинарными оппозициями и пророчествующими о грядущем столкновении цивилизаций. Однако концепт «гибридизация» отражает реальные процессы, протекающие в современном обществе, процессы, с которыми нельзя не считаться и которые необходимо продолжать изучать. В мире нарастают тенденции «гибридизации» культур, и последние должны быть осмыслены не как дискретные гомогенные общности, качественно отличные друг от друга, но, напротив, как гетерогенные образования, имеющие множество различных источников, а потому – открытые к взаимодействию друг с другом.

5.6. Искусство второй половины XX – начала XXI в. как зеркало культурного кризиса

   Искусство XX в. – искусство переломное, кризисное. В его развитии проявляются закономерности и умирания старого, и появления нового. Переломный характер искусства XX столетия обнаруживается и в острой постановке вопросов о том, что такое искусство, для чего оно существует и чего может достичь, а также в необычности предлагаемых вариантов ответов – от представлений об искусстве как силе, которая может принципиально изменить жизнь, до мифологизации и самоотрицания художественного творчества.
   Не существует единого стиля мирового искусства, характерного для XX столетия, а потому невозможно расположить в едином ряду эволюции последовательно сменяющие друг друга художественные движения. Только в своей совокупности и во взаимодействии все направления искусства XX в. образуют его историю.
   Как пишет Л. Рязанцева, «первый вопрос, который возникает, когда мы стараемся осознать специфику нынешнего этапа развития искусства, – это соотношение модернизма и постмодернизма.
   Существующие точки зрения на этот вопрос можно обобщить следующим образом: концепции постмодернизма как взлета или падения модернизма и представления о нем как об эстетике переходного периода, подготавливающей замену устаревших художественных форм на новые…» [169 - Рязанцева Л. В. Культура XX века: от модерна к постмодерну. Харьков: Гос. аэрокосмический ун-т, Xарьк. авиац. инст-т, 1999. С. 52.]. Одни авторы утверждают, что постмодернистский этап начался после Второй мировой войны, другие связывают его начало с концом 1950-х гг., третьи относят рождение постмодернистского искусства к последней трети XX столетия.
   Точно так же нет единого мнения в вопросе о принадлежности тех или иных авторов, направлений, видов и жанров творчества к неомодернизму или постмодернизму. Одни и те же имена у разных искусствоведов фигурируют то в категории модернистов, то постмодернистов. Поэтому мы не будем акцентировать внимание на ярлыках и деталях: предоставим специалистам-искусствоведам решить эту задачу. Мы же постараемся описать и проанализировать основные тенденции развития современного искусства во второй половине XX – начале XXI в. в контексте переживаемого этапа модернизации и социокультурного кризиса.
   Элитарная культура 50-70-х гг. XX в. Для европейской художественной литературы послевоенных лет характерно преобладание экзистенциалистских тонов. В произведениях выдающихся французских писателей-экзистенциалистов, лауреатов Нобелевской премии Альбера Камю (1913-1960) и Жана-Поля Сартра (1905-1980) ставились проблемы человеческого существования – жизни и смерти, грусти, печали, тоски и т. д. А. Камю доказывал, что высшее мужество человека проявляется в борьбе с бессмысленностью бытия. Большое влияние на мировую культуру XX столетия оказал один из основоположников немецкого экзистенциализма выдающийся немецкий философ Мартин Xайдеггер (1889-1976). Он развил учение о бытии, в основе которого лежит противопоставление подлинного существования (экзистенции) миру повседневности.
   Послевоенный период отмечен значительными успехами в архитектуре. Наиболее яркими событиями было воплощение в жизнь двух архитектурных утопий – строительство городов Чандигарх (Индия) и Бразилиа (Бразилия). Автором проекта Чандигарха, построенного в 1951-1956 гг., был прославленный мастер архитектуры Ле Корбюзье. Автором проекта города Бразилиа, построенного также в 1950-х гг. – последователь Ле Корбюзье, бразильский архитектор Л. Коста (1902-1998). Осуществлял застройку будущей новой столицы О. Нимейер (р. 1907). Выразительность застройки была достигнута оригинальным планом (форма самолета), контрастом необычных по формам сооружений правительственного центра и подчеркнуто строгих геометрических форм жилых комплексов.
   Как известно, Вторая мировая война 1939-1945 гг. вынудила многих художников-модернистов эмигрировать в США. Поэтому именно там в конце 1940-х гг. продолжали развиваться такие направления классического модернизма, как сюрреализм, абстракционизм, а также появились новые интерпретации модернистского искусства, названные неомодернизмом.
   Возрождение интереса к абстракционизму было обусловлено тем, что он получил признание на американском рынке произведений искусства. Появились новые варианты абстракционизма, которые сделали предметом самостоятельных экспериментов сам процесс работы художника («живопись действия», или абстрактный экспрессионизм). Видным представителем «живописи действия» был американский художник Дж. Поллок, который отказался от мольберта и творил в оригинальной манере: заливал, забрызгивал, забрасывал холст краской, в результате чего возникали самые неожиданные конфигурации. Все представители абстрактного экспрессионизма были солидарны в том, что художник должен работать в быстром темпе, подчиняясь спонтанным ритмам. Обоснованием импульсивности творчества служил дзэн-буддизм, в те годы вошедший в моду. Своеобразным аналогом «живописи действия» стала литература «потока сознания» (школа «нового романа», сложившаяся во Франции в конце 1950-х гг., – Н. Саррот, А. Роб-Грийе, М. Бю).
   В конце 1950-х гг. в художественной культуре нарождается неоавангардистское направление поп-арт. В переводе с английского «pop art» (сокращение от «popular art») означает «популярное, общедоступное искусство»; второе значение слова связано со звукоподражательным английским словом «pop», означающим отрывистый удар, хлопок, шлепок, т. е. нечто производящее шокирующий эффект. Поп-арт возник в США (Р. Раушенберг, Дж. Джонс, Э. Уорхол), а затем получил распространение в Европе. Считают, что термин «поп-арт» был придуман американским критиком Лоуренсом Элоуэем в 1956 г. А первой работой, получившей статус иконы поп-арта, был коллаж Ричарда Гамильтона «Не это ли делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными?» (1956).
   Причины зарождения искусства поп-арта разнообразны. В социальном плане он был следствием «экономики изобилия», «эры высокого массового потребления». С точки зрения внутренней логики развития искусства он возник как реакция на доминирование абстракционизма, абстрактного экспрессионизма с его отрывом от действительности. В эстетическом плане поп-арт базируется на положениях философии прагматизма, теоретически обосновывающей деинтеллектуализацию художественного творчества.
   Представители поп-арта провозгласили своей целью преодоление элитарности искусства и «возвращение к реальности», но не объективной реальности как таковой, а реальности, опосредованной массмедиа – глянцевыми журналами, рекламой, упаковкой, телевидением, фотографией. Поп-арт вернул в искусство предмет, произведенный современной индустриальной культурой и современными формами информации (печать, телевидение, кинематограф), не опоэтизированный художественным вйдением. Отсюда следует, что все может стать искусством, любой объект. Очевидно, что для поп-арта характерно использование приемов, изобретенных дадаизмом и сюрреализмом.
   Модернизм был искусством элитарным, искусством для посвященных. Искусство поп-арта рассчитано на массовую аудиторию. По выражению одного из представителей поп-арта, «поп-арт – это искусство, которое не знает, что оно искусство». Поп-арт попытался стереть границы между жизнью и искусством. Искусство поп-арта утверждало, что человек современности живет в мире рекламы, телевидения, глянцевых журналов, супермаркетов, а не в мифах, мечтаниях, музейных шедеврах и для него имеют эстетическую ценность в первую очередь образцы массовой продукции.
   Одним из известных представителей поп-арта был Энди Уорхол. Э. Уорхол не был живописцем в привычном смысле этого слова. По профессии он был дизайнером, занимался рекламой и модой. И предметом его вдохновения стали товары массового спроса: бутылки кока-колы, долларовые банкноты, фотографии культовых личностей, которые он при помощи технических приемов воспроизводил много раз на холсте. Энди Уорхол создает портрет Мэрилин Монро в технике шелкографии, Рой Лихтенштейн – комиксы в технике масляной живописи, Клас Олденбург творит огромные виниловые гамбургеры и рожки мороженого. Появились работы в стиле поп-арт Питера Блейка, Джо Тилсона и Ричарда Смита.
   Поп-арт широко пользуется приемами коллажа и фотомонтажа, применяет новейшие искусственные материалы и сложные технические приспособления. Официальное признание поп-арт получил на Венецианской биеннале 1964 г. Здесь экспонировались смятые части разноцветных легковых машин; обрывки газет и афиш, наклеенные на ящики; рваный ботинок, выкрашенный белой масляной краской; ведро и лопата, подвешенные на цепочке. Такой подбор экспонатов заставляет говорить об общности поп-арта и дадаизма не только в использовании формальных приемов (коллаж, фотомонтаж), но и в стремлении удивить, поразить и шокировать зрителя. Поп-арт вошел в кино, в рекламу, в моду, в поведенческий стереотип.
   Изначально поп-арт был ориентирован на коммерческий успех и штампы массовой культуры – на эстетизацию банальности. И в то же время в его экстравагантности можно заметить некоторую долю иронии по отношению к публике и культуре массового потребления. Поэтому нельзя категорично утверждать, что это направление ориентировано исключительно на массовую нетворческую личность, заимствующую свои мысли из рекламы и средств массовой коммуникации, личность, манипулируемую телевидением и другими СМИ и запрограммированную исключительно на исполнение роли потребителя.
   По сути, «поп-артисты» первыми диагностировали наступление мира потребления. Как пишет Г. А. Коробова, «поп-арт понял, что дистанция между человеком и потребляемым продуктом сокращена до минимума. Между этими двумя объектами не остается пространства, которое обозначалось ранее духовной субстанцией. Вещественность заполняет собой культурное пространство, и поп-артисты первыми увидели наступление угрожающего мира потребления» [170 - Коробова Г. А. Глава 11. Основные направления модернизма // История искусств: учебное пособие. М.: КноРус, 2012. С. 189.].
   Со временем поп-арт дополняется «оп-артом» (оптическим искусством достижения разнообразных светоцветовых эффектов с помощью сложных технических устройств), кинетическим искусством (самодвижущимися и саморазрушающимися механическими устройствами), эл-артом (электронным искусством) и т. д. Э. Тоффлер в книге «Футурошок» писал, что если в прошлом стиль школы держался, как правило, на протяжении целого поколения, то сегодня зритель едва успевает «увидеть» развитие какой-либо школы, изучить ее язык, как она исчезает. Наиболее постоянная школа XX в. – абстрактный экспрессионизм – сохраняла свое влияние более 20 лет, а затем ее сменил бурный «поп», продолжавшийся, быть может, лет пять; «оп-арт» сумел завладеть вниманием публики на два или три года, затем неожиданно возник «кинетик-арт», основной принцип которого есть быстротечность [171 - См.: Тоффлер Э. Шок будущего. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С. 197. 3 Турчин В. С. По лабиринтам авангарда. М.: Изд-во МГУ, 1993. С. 218.]. В пространстве поп-арта родилось движение флюксус – показ свободной игры форм, создание парадоксальной ситуации, не мотивированной логикой обыденного сознания.
   Из поп-арта вырос хеппенинг (театрализованное действо, от англ. «to happen» – случаться, происходить). По определению В. С. Турчина, хеппенинг – это «определенная форма действий, акций, поступков, когда художники стремятся завлечь зрителей в хитроумную игру, контуры сценария которой намечены приблизительно»3. Термин был предложен Аланом Капроу, который поставил представление, названное «Восемнадцать хеппенингов в шести частях». Это был своеобразный спектакль с вовлечением зрителей в импровизационное действие. Иначе говоря, результат хеппенигов – в самом процессе творчества. Для всех участников хеппенинга это выход энергии, пробуждение неожиданных эмоций, художники устраивали своеобразный спектакль с бунтом инстинктов, используя театральные площадки. Задача хеппенинга – в отрицании границы между зрителем и автором-исполнителем, в провокации публики, попытке вовлечь всех в абсурдное действие.
   Вначале хеппенинг появился в США, а затем стал популярен в Европе. Американский художник Клас Олденбург показал хеппенинг «Универсальный магазин» со всеми товарами, выполненными из папье-маше и раскрашенными акриловыми красками. В магазин входили и выходили покупатели, рассуждали о дороговизне, что-то покупали. Там же был выставлен знаменитый трехметровый сэндвич. Свое произведение художник комментировал следующим образом: «Я хочу уйти от знания, как делать произведения, потому что это находится вне жизненного опыта… Искусство – это то, что локализовано в музеях, драгоценно, изысканно, аристократично, избрано и отобрано… Я настаиваю на редифиниции искусства» [172 - Цит. по: Там же. С. 220.].
   В дальнейшем хеппенинг эволюционировал к перформансу (от англ. «performance» – представление), предполагающему вместо зрительского участия идею «солирования» художника. Впервые слово «перформанс» применил к своему произведению-действию композитор Дж. Кейдж в 1952 году, исполнивший на сцене «4' 33''» (4 мин 33 сек тишины). В 1960-х гг. перфоманс сложился в направление искусства в творчестве таких художников, как Ив Клейн, Вито Аккончи, Герман Нитч, Йоко Оно, Йозеф Бойс и др. Пример перформанса: обнаженный человек стоит под лучами солнца, его тело постепенно начинает обгорать, покрываться красными пятнами. Тело здесь используется как концепт. В 1997 г. Марина Абрамович получила престижную премию «Золотой лев» на Венецианской биеннале за работу «Балканское барокко»: художница перемывала гору окровавленных костей в память о жертвах войны в Югославии. Таким образом, перформанс – это живой показ определенной информации. По выражению В. Турчина, это «оконцептуализированный хеппенинг» [173 - Турчин В. С. По лабиринтам авангарда. М.: Изд-во МГУ, 1993. С. 230.].
   Еще одна форма современного искусства – это инсталляция (от англ. «installation» – установка, размещение, монтаж). Инсталляция в искусстве представляет собой пространственную композицию, создаваемую художником из бытовых предметов, промышленных изделий и природных объектов, фрагментов текстовой или визуальной информации и представляющую собой единое целое. Считается, что, становясь элементом художественного замысла, вещь освобождается от своей утилитарной функции и приобретает символическую функцию. Инсталляция – своего рода символическая декорация. Отличие в том, что зритель не созерцает ее со стороны, а оказывается внутри нее.
   Конец 1960-х гг. был отмечен всплеском леворадикальных идей, студенческих бунтов, контркультурных настроений. В искусстве эти тенденции проявили себя в виде неоавангардистских течений – минимальное искусство, «искусство первичных структур», «бедное», «невозможное», концептуальное искусство, которые были склонны трактовать себя как антиискусство или контрискусство. Художники поставили перед собой задачу приблизить искусство к реальности настолько, чтобы окончательно стереть разделяющую их грань. Лючио Фонтана, Ив Клейн, Жан Тенгли, Пьеро Мандзони, Джеф Верхейен устраивали выставки, акции в самых различных городах. Они вошли в историю искусства своими станковыми произведениями и акциями.
   Лючио Фонтана (1899-1968) создает серии картин «Пространственные представления». Картины представляют собой чистый холст с нанесенной на него краской с ровными разрезами. Ив Клейн пишет монохромные картины, где зритель оказывается перед лишенной каких-либо изображений чистой синей поверхностью холста. Синие картины Ива Клейна направлены на то, чтобы подготовить для зрителя путь, идя по которому он смог бы приблизиться к восприятию цельности. Джеф Верхейен, работая в традициях фламандской пейзажной живописи, воспроизводит световые и цветовые тона картин, типичные для Яна Вермера или Якоба ван Рейсдала (XVII в.) Эти художники выводят живопись за пределы какой бы то ни было предметности.
   После триумфа поп-арта, «новых реалистов», шумных и скандальных хеппенингов наступили 1970-е гг. В искусстве утвердилось новое направление – гиперреализм. Гиперреализм стремится восстановить утраченную модернизмом предметную конкретность художественного языка за счет имитации фотографии. Гиперреализм – это искусство, которое фиксирует объекты и мотивы с долей отстраненности. Художник-гиперреалист отчужденно смотрит на мир без чувств и настроения и вместо живого восприятия создает призраки городов и людей. После поп-арта – искусства успеха – гиперреализм – искусство холодных, серых будней. Из творческого процесса как бы устраняется дух человеческого присутствия, следы личного почерка художника. В 1970-х гг. гиперреализм стал ведущей манерой постмодернистской живописи.
   Еще одно направление современного искусства – концептуализм – изначально выступает «как антипод поп-арта с его навязчивой предметностью и искусства соцреализма с его банальной сюжетностью» [174 - Коробова Г. А. Глава 11. Основные направления модернизма // История искусств: учебное пособие. М.: КноРус, 2012. С. 193.]. Концептуалисты переводят привычные объекты, тексты в гипертекст. Искусство рассматривается как сообщение. Главное для художников – привлечь зрителя к размышлению. Концептуализм, по сути, искусство интеллектуальной игры, которая включает интерпретацию объектов, будь то любой, самый обычный текст или объект. Поэтому концептуализм – это направление, которое объединяет процесс творчества и процесс его исследования.
   Первая выставка концептуалистов состоялась в 1969 г. в Нью– Йорке, в ней приняли участие Джозеф Кошут, Дуглас Хьюблер, Роберт Барри, Лауренс Вейнер, трактовавшие искусство как идею, концепт. Эта выставка продемонстрировала отход от «материальности» искусства. Концептуалисты рассматривали искусство как сообщение. С их точки зрения принадлежность предмета к произведениям искусства определяется не присутствием в нем особых художественных свойств, а его способностью выразить исходные идеи (концепты) художника. Французский критик М. Рагон поясняет суть концептуализма следующим образом: если бы Леонардо да Винчи написал на листке бумаги слова «Изобразить на холсте женщину с загадочной улыбкой и назвать ее Джокондой» и если бы он прикрепил этот листок на стене одного из залов палаццо Медичи, но никогда не написал бы «Джоконды» – он был бы концептуальным художником. Произведения концептуального искусства – графики, диаграммы, формулы, схемы, бессознательно скопированные страницы текста, словари… Концептуализм стал фундаментом такого течения, как постмодернизм.
   Искусство конца XX – начала XXI вв. Концептуальная новизна постмодернизма состояла в неприятии устоявшегося к тому времени деления искусства на элитарное и массовое и выдвижении идеи их взаимопроникновения. Выразителями постмодернистских тенденций в искусстве стали такие теоретики, как М. Ма– клюэн, С. Зонтаг, Л. Фидлер, И. Хассан, французские постструктуралисты, а также художники (Э. Уорхол, Р. Раушенберг), архитекторы (Л. Кролл), писатели (Дж. Сэлинджер, Дж. Керуак, Г. Миллер), композиторы (Д. Кейдж). Эстетическое обоснование новой чувственности (С. Зонтаг), «поп-литературы» (Л. Фидлер), «литературы молчания» (И. Хассан) сопровождалось дистанцированием от модернизма как течения, ставшего академическим, музейным. Модернизму противопоставлялось освобождение инстинктов, новый культ телесности, бурное сближение с жизнью.
   В начале 1970-х гг., после угасания молодежного бунта в Европе, когда леворадикальные настроения уступают место «новому консерватизму», возрождается интерес к прошлому. Идеи новизны, питавшие ранее искусство и политику, считаются исчерпавшими себя. Вместо желания немедленного рая наступает «эра эксгумации», т. е. поиска культурных корней и возрождения традиций в стиле ретро. Растет популярность исторических романов, биографической и мемуарной литературы, классической литературы и классической оперы.
   Но ранее всего данные тенденции проявились в архитектуре. Формирование новой художественной традиции шло под девизом «Все современно, исторично и относительно». Обращение к архитектурным стилям прошлого, многообразие и эклектическое сочетание материалов, активное использование цвета значительно обогатили язык архитектуры, превратив ее в яркое, забавное, понятное публичное искусство. Примерами могут служить творчество представителей «ренессансного течения» в современной архитектуре (К. Мур, А. Гринберг и др.); комплекс административных зданий жилого центра Хиллингдон в городе Аксбридж близ Лондона (1977), построенный с оглядкой на архитектуру «старой доброй Англии» (архитектор Э. Дербишир и др.); проект курортного поселка на берегу Средиземного моря – Порт Гримо, созданный Франсуа Сперри по образцу средневекового города, и др.
   Ключевое понятие архитектурной теории постмодернизма – «сложный порядок». Оно обозначает свободу и гибкость позиции, которая противопоставляется жесткой и «скованной догмами» позиции модернистов. Совмещая крайности, сталкивая противоположности, архитектор-постмодернист, как правило, не ретуширует «стыки» и «швы»; напротив, они придают архитектурному образу игровые оттенки почти сценической травестийности.
   В это же время постмодернистская живопись возвращается к таким традиционным жанрам, как историческая картина, натюрморт, пейзаж. Как звенья реалистической традиции, и прежде всего для интерпретации прошлого, переосмысливаются и используются приемы нео-, фото– и гиперреализма. Таким образом, отличительными особенностями постмодернистского искусства стали плюрализм и эклектизм.
   В качестве ключевой фигуры теоретического осмысления постмодернизма выдвинулся У. Эко с его концепцией иронического прочтения прошлого, метаязыка искусства и постфрейдистской психологии творчества. Г. Гарсиа Маркес, Х. Кортасар, Х. Борхес, К. Воннегут в литературе, С. Беккет, А. Арто в театре, Р.В. Фассбиндер в кино, К. Мур, Ч. Дженкс в архитектуре, Р. Китаж в живописи создают произведения «другого искусства». Футурологические триллеры С. Спилберга, шоковые приемы Р. Полански, маньеризм и живописное барокко Ф. Феллини, Л. Висконти, позднего П. Пазолини, мифологизированный историзм В. Фассбиндера, агрессивный эротизм С. Кубрика объединили яркая зрелищность, ироничность, двойной интерпретационный код. Именно этот код позволяет создать особый эмоциональный контекст нетрадиционного приобщения к миру традиционных художественных ценностей.
   Постмодернистское мышление по-новому стало оценивать и историю искусств. Неклассическая трактовка классических традиций далекого и близкого прошлого осуществлялась посредством их свободного комбинирования с ультрасовременной художественной техникой. Появляется особый тип мышления, который называется «бриколаж» (брикольер – человек, пытающийся смастерить что-то новое из старых вещей). В основе бриколажа и коллажа лежит ирония. Коллаж – это специфическая техника, она использует вещи, но одновременно подрывает доверие к ним. Художники-постмодернисты, иронизируя и пародируя, успешно составляют свои объекты из фрагментов различных произведений, стилей. Неклассическая интерпретация классического проявляется как пастиш (от ит. «pasticcio» – стилизованная опера-попурри), предполагающий их абсолютно свободное соединение и цитирование, что ведет к возникновению новых смыслов. Это дополняется иронически-пародийным переосмыслением традиций, идеей «присутствия отсутствия», ностальгией по утраченному центру, культурной целостности. Символом этих настроений могло бы служить полотно М. Костаниса «Стоящая фигура» – греческая туника, окутывающая пустоту. Приписывание нового значения старому тексту, специфическое взаимодействие фрагментов называется палимпсестом. Бриколаж, ирония, пастиш, палимпсест – все это составные части большой Игры. Игра – основа основ постмодер– нистического мира искусства [175 - Коробова Г. А. Глава 11. Основные направления модернизма // История искусств: учебное пособие. М.: КноРус, 2012. С. 195-196.].
   Новизна художественной традиции постмодернизма проявилась и в ином по сравнению с модернизмом отношении к массовой культуре и массовому искусству. Для постмодернизма характерна двойственная позиция по отношению к массовой культуре: с одной стороны, ироничное отношение к ней как к культуре китчевой, тривиальной, ненормативной, невыразительной, некрасивой, плоской и т. д.; с другой – эстетизация именно этих качеств как альтернативных, «других» по отношению к классической культуре. Так обесценивание традиционных ценностей компенсируется эстетизацией «мусора культуры».
   Стремление стереть границы между высоким и массовым искусством в художественной практике проявляется в использовании принципа «двойного кодирования» (Ч. Дженкс), позволяющего свободно манипулировать изобразительными средствами в диапазоне от классики до китча. Примером могут служить постмодернистские интерпретации классических опер. Их действие нередко переносится в современный контекст, провоцирующий столкновение элитарного искусства с массовой культурой.
   Наблюдается поворот в сторону маргинальных культур – феминистской, экологической, ар-брюту (искусству душевнобольных), искусству аутсайдеров (людей, творящих для себя или своего ближайшего окружения и, как правило, не осознающих себя художниками), наивному искусству.
   Определились главные особенности эстетической системы постмодернизма, в рамках которой осуществляется его художественная практика. В отличие от модернизма, постмодернизм стремится работать на минимуме художественно-выразительных средств, преследуя цель максимально сократить дистанцию между искусством и реальностью.
   Художественное произведение, являвшееся в модернизме самоцелью, теперь выступает в роли коммуникативного посредника между творцом и аудиторией. Акцент делается не столько на результате, сколько на самом творческом процессе. В 1976 г. американский писатель Реймон Федерман опубликовал роман, который можно читать с любого места по усмотрению читателя (он так и называется – «На ваше усмотрение»), тасуя непронумерованные и несброшюрованные страницы. Эта литература вскоре стала компьютерной, ее можно читать только на дисплее: нажмешь кнопку – и переносишься в предысторию героя, нажмешь другую – поменяешь плохой конец на хороший или наоборот.
   Подводя итоги, можно вслед за Л. Рязанцевой [176 - Рязанцева Л. В. Культура XX века: от модерна к постмодерну. Харьков: Гос. аэрокосмический ун-т, Харьк. авиац. инст-т, 1999. С. 69.] выделить характерные черты постмодернистского искусства, такие как:
   • кризис принципа репрезентативности (искусство не воспроизводит, а «разыгрывает» реальность, художественный образ превращается в симулякр);
   • стилевой синкретизм, проявляющийся в имитации контрастных художественных стилей, среди которых ведущее место занимает гиперреализм;
   • языковая игра, цитатность, неопределенность, фрагментарность и принцип монтажа как методы художественного творчества;
   • ирония, пародийность, деканонизация традиционных эстетических ценностей, ценностный плюрализм;
   • постклассическое прочтение принципа гуманизма;
   • культ телесности;
   • акцентирование гедонистической функции искусства (искусство как воплощенное наслаждение);
   • эстетизация безобразного, «мусора культуры»;
   • смешение жанров, высокого и низкого, элитарной и массовой культуры;
   • неопределенность статуса субъекта художественного творчества;
   • переориентация искусства: с произведения – на процесс, с автора – на публику, с вечного – на настоящее, с шедевра – на среду.
   Дальнейшие перспективы постмодернизма пока неясны. Несмотря на то что искусство постмодерна всесторонне и тщательно, с использованием междисциплинарного подхода, изучается искусствоведами, философами, культурологами, оно так и не стало искусством для всех. Искусство XX в. как бы закодировано для обыденного сознания. Оно постигается через рефлексию, умение мыслить, через знание «картины мира».

Вместо выводов: ОСМЫСЛЕНИЕ ИТОГОВ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX В., ПЕРСПЕКТИВЫ КУЛЬТУРНОЙ ЭВОЛЮЦИИ И ПОИСКИ НОВОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЫ

   Развивающаяся в конце XX – начале XXI вв. компьютеризация и «ситуация эпохи постмодерна» позволяют определять современное общество как информационное, постмодерное и глобализирующееся. Стоящая за этими понятиями реальность представляет собой качественно новую ступень в развитии человечества. Какое будущее ожидает человечество? Каковы перспективы его духовной эволюции? На этот счет существуют различные мнения, укладывающиеся в рамки определенных исследовательских стратегий.
   Еще в 1960 г. немецкий ученый Ф. Бааде в подзаголовке к своей книге «Соревнование к 2000 году» сформулировал историческую альтернативу: «Наше будущее: рай на земле или самоуничтожение человечества». Ученый рисовал заманчивую картину процветания человечества к концу тысячелетия: «Мир 2000 года может стать воистину прекрасным, чудесным миром. Голод может быть побежден… Можно победить и нищету. Каждый трудоспособный человек сможет. работать в полную силу… Каждая семья получит достойное для человека жилище. Высокая выработка позволит резко сократить рабочее время. Возможности для использования отпуска будут воистину фантастическими. Воздушные путешествия станут к тому времени настолько доступными, что рабочие всех стран смогут выбирать для отдыха любое место. Ни на одну из этих поездок не потребуется виз, а может быть, даже и паспортов. государства добровольно пойдут на ограничение своего национального суверенитета. Но еще большим чудом, чем избавление от голода и нищеты, будет чудо свободного бытия – безопасность. Полное разоружение, а следовательно, и ликвидация войн обеспечит людям безопасность, к которой ныне стремятся все народы…» [177 - Бааде Ф. Соревнование к 2000 году. Наше будущее: рай на земле или самоуничтожение человечества. М.: Иностранная литература, 1962. С. 237-238.].
   Вслед за этим оптимистическим сценарием был предложен и противоположный, пессимистический: «На наших глазах вершится наиболее драматичное во всей истории единоборство разума и безумия. И существуют три фактора, которые таят в себе серьезную угрозу победы безумия над разумом.
   Первым из этих факторов является ужасающая эффективность оружия, которым располагают ныне «атомные» нации.
   Второй фактор – это чудовищное нагромождение духовных и моральных отбросов, которые скопились в умах и душах людей…
   Наконец, третий фактор, это. неспособность ответственных политиков найти разумное решение простейших задач, стоящих перед нами.». Вывод автора состоял в том, что «человечество вступило в новый этап своей истории, этап решающий для его дальнейшего существования» [178 - Бааде Ф. Соревнование к 2000 году. Наше будущее: рай на земле или самоуничтожение человечества. М.: Иностранная литература, 1962. С. 239, 244-248.].
   Осознание новизны переживаемого этапа было присуще и другим теоретикам. Ранее мы уже рассматривали оптимистические проекты вхождения человечества в постиндустриальную эру Д. Белла и Э. Тоффлера. Представление о том, что ведущей тенденцией развития современного общества является интеграция новейших массовых информационных и коммуникационных технологий и существующей социальной системы, лежит в основе и других концепций, разработанных Е. Масудой, Дж. Несбиттом, Дж. Бенингером, Т. Стоуньером, М. Маклюэном, М. Кастельсом. Критерием прогресса в таком обществе является возрастание скорости внедрения инноваций, увеличение объема и скорости коммуникации, рост объема полезной информации и ускорение ее обработки за единицу времени в контурах управления за счет автоматизации этой сферы. В новом обществе изменяются типы организационных стилей, характер восприятия реальности, семейные ценности [179 - См.: Костина А.В. О тенденциях развития культуры // Знание. Понимание. Умение. URL: http://www.zpu-journal.ru/articles/detail.php?ID-22.].
   Не меньше оптимизма высказывают и отечественные авторы, такие уважаемые научные авторитеты, как например Б. С. Ерасов, Ю. Я. Яковец и др. Так, Ю. Яковец пишет о вступлении человечества в переходный период. О сдвигах в направлении к новому обществу свидетельствуют главные параметры исторической динамики: скорость перемен (все, что казалось незыблемым, меняется в кратчайшие сроки), их глубина (сдвиги наблюдаются во всех пластах общественной жизни) и географические масштабы (все страны мира вовлечены в единый процесс).
   Далее исследователь выделяет преобладающие тенденции становящейся постиндустриальной цивилизации. К ним относится прежде всего возрождение гуманизма на новой основе в соответствии с изменившимися условиями жизни и развития общества. Изменения заключаются:
   а) в становлении ноосферы (минимизация вреда, наносимого природе за счет внедрения новых технологий – микроэлектроники, биотехнологии, информатики;
   б) в получении ключевого значения наукой, ее обновлении, повышении наукоемкости производства;
   в) в обретении культурой приоритетной роли (возрождение массового интереса к высокой культуре, которая становится все более общедоступной);
   г) в изменении содержания, методов и форм образования, нацеленного на всестороннее развитие самобытных индивидуальностей;
   д) в формировании элементов новой этики, правил межличностных отношений;
   е) в устранении подавляющего господства идеологии правящей элиты.
   Вследствие этих изменений содержанием и высшей целью новой модели общества постепенно становится свободный творческий человек, яркая индивидуальность, раскрывающаяся в разнообразных видах деятельности и общении.
   Иным станет технологический способ производства, мир техники, создаваемой и используемой человеком в производстве и в быту. Распространение автоматизированных производств, миниатюаризация техники и компьютеризация освободят человека от физического труда и высвободят время для творческого процесса.
   Произойдут коренные изменения в экономической культуре общества. Наряду с нарастанием интернациональной собственности на базе глобальных систем, будет возрождаться мелкое и среднее предпринимательство. В социальных и национальных отношениях углубится социальная дифференциация, уйдут в прошлое классовая борьба, противостояние наций. В политической сфере сохранится сильное государство, вырастет число партий и общественно-политических движений; в международных отношениях возобладают новые интегративные тенденции на основе добровольных союзов равноправных государств [180 - См.: Яковец Ю. В. У истоков новой цивилизации. М.: Дело, 1993.].
   Но так ли уж позитивны происходящие в обществе и культуре изменения? Наряду с оптимистическими сценариями прогресса цивилизации и аналогичным видением перспектив культурного развития, существуют и сценарии другого типа.
   Один из сценариев касается перспектив взаимодействия культур и цивилизаций. Как писал еще в середине прошлого века А. Тойнби, «сегодняшнее западное господство… не продержится долго. <…> Западная составляющая со временем займет то скромное место, на которое она и может рассчитывать в соответствии с ее истинной ценностью в сравнении с. другими культурами» [181 - Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: Айрис-Пресс, 2003. С. 365-366.]. После завершения холодной войны в связи с распадом СССР С. Хантингтон выпустил книгу «Столкновение цивилизаций». Основная идея этого труда заключалась в том, что в современном мире культура и различные виды культурной идентификации определяют модели межцивилизационного взаимодействия. Были проанализированы основные тенденции социокультурного развития, и показано, что в настоящее время впервые в истории модернизация отделяется от «вестернизации» (распространения западных идеалов и норм), поскольку «не приводит ни к возникновению всеобщей цивилизации, ни к вестернизации не-западных обществ». Более того: «Баланс влияния между цивилизациями смещается: относительное влияние Запада снижается; растет экономическая, военная и политическая мощь азиатских цивилизаций; демографический взрыв ислама имеет дестабилизирующие последствия для мусульманских стран и их соседей; не-западные цивилизации вновь подтверждают ценность своих культур.
   <…> Возникает мировой порядок, основанный на цивилизациях: общества, имеющие культурные сходства, сотрудничают друг с другом; попытки переноса обществ из одной цивилизации в другую оказываются бесплодными; страны группируются вокруг ведущих или стержневых стран своих цивилизаций.
   <…> Универсалистские претензии Запада все чаще приводят к конфликтам с другими цивилизациями, наиболее серьезным – с исламом и Китаем; на локальном уровне войны на линиях разлома, большей частью – между мусульманами и не-мусульманами, вызывают “сплочение родственных стран”… Выживание Запада зависит от того, подтвердят ли вновь американцы свою западную идентификацию и примут ли жители Запада свою цивилизацию как уникальную, а не универсальную… Избежать глобальной войны цивилизаций можно лишь тогда, когда мировые лидеры примут полицивилизационный характер глобальной политики и станут сотрудничать для его поддержания» [182 - Ханттингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 15-16.].
   Не меньше опасностей таит в себе и вступление человечества в новую стадию НТР. В результате компьютерного синтеза возможностей информатики с достижениями наук о микромире возникла так называемая виртуальная реальность, в результате чего у людей появилась возможность чувствовать, мыслить, действовать и «жить» в полностью искусственной среде, поддерживаемой имитационно-симуляционными технологиями: не выходя из квартиры, человек путешествует по миру, болеет на спортивных матчах, посещает музеи, делает покупки, получает образование, оплачивает счета и т. д. и т. п. В виртуальной реальности человек присутствует только идеально, проигрывая все действия фактически без участия своего тела. Как отмечает известный отечественный исследователь В. А. Кутырев, «к началу XXI века сфера деятельности людей превысила сферу их жизни, раздвинула ее границы и стала определяться достигнутой мощью разума.
   В условиях новейшего этапа технологического прогресса (информационного) деятельность человека выходит за пределы не только его чувств, но за пределы его мышления и воображения» [183 - Кутырев В. А. Философский образ нашего времени (безжизненные миры постчеловечества). Смоленск, 2006. С. 17.]. Еще в начале XX в. люди жили в мире, соразмерном их чувственно– телесному бытию, равному их биологической нише, а теперь их мир резко изменился: возникли новые среды – микро– и мегамиры, виртуальные реальности, которые подменяют реальный мир, но воспринимаются как подлинные реальности. Человек зачастую знает только тот мир, который приходит к нему с экранов телевизора и компьютера.
   Изменился и сам человек, и его идентичность. Генная инженерия создает возможность безграничного клонирования, современная медицина – трансплантации органов, вживления чипов. Происходит «демонтаж традиционной вещно-телесной реальности и деантропологизация человека» [184 - Там же. С. 10.]. Как считает В. А. Кутырев, информационная эпоха формирует человека без души, без самости, функционера, марионетку, зомби, робота. Многочисленные факты, как то: песни «под фанеру», речь с чужого текста, порнография вместо секса, ложь как норма поведения и т. д. – подтверждение действия тенденции к потере идентичности человека, подлинности его бытия. Но самым показательным примером является Сеть, где интенсивно культивируется «человек без свойств». Когда мы общаемся по Интернету, не зная ни возраста, ни национальности, ни пола собеседника, то мы выступаем как люди без свойств. Работающий или развлекающийся в Интернете индивид преодолевает государственные и иные социальные границы, общаясь без материальных препятствий. Беспочвенность, неукорененность, а значит, и неподлинность, «несобственность» и неорганичность бытия подкрепляется образом жизни не только на экране или в космосе, но и в предметном глобальном мире.
   В свою очередь, и «культура эволюционирует от парадигмы «отражения реальности» до маскировки ее отсутствия, достигая состояния, когда семиотическая среда выступает как самодостаточная, и субъект… больше не соотносится с какой бы то ни было фактичностью» [185 - Там же. С. 35.]. Наука и техника как составные части культуры совершенно освобождаются от «гуманитарных оков» и превращаются в самодостаточную силу.
   Из подобных рассуждений вытекает довольно пессимистичный вывод: если XIX столетие расценивалось как «полнота времен», то конец XX столетия многими понимается как время, когда «сломалась ось времен» и «кончилась история» – история как предметно-культурная, субъектная деятельность людей. «Конец истории и последний человек» – так назвал свою книгу Ф. Фукуяма. Таковы самые общие подходы к определению контуров будущей цивилизации, которая вызревает в недрах современного общества.
   Мы искренне надеемся, что, несмотря на переживаемые социокультурные и мировоззренческие кризисы, человечество в итоге окажется мудрее, сможет их преодолеть и найти решение стоящих перед ним сложнейших задач.

Таисия Паниотова Культурная история Запада в контексте модернизации (XIX начало XXI в.)