-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Вячеслав Корнич
|
| Вячеслав Валерьевич Коренёв
|
| Сборник стихов «Линия жизни»
-------
Линия жизни
Линия жизни текла по ладони,
Гнулась безудержной ниточкой вниз,
Мимо холмов по долине ироний,
Будто река разделившая мыс.
В бурном верховье оставлены годы,
Страсти порогов, наивные дни…
Что же с собой унесли эти воды,
В чём же себя упрекали они?
Берег пустынный, одни лишь пещеры –
Тих и задумчив их пристальный взгляд,
Ставший усмешкой прекрасной Венеры,
Некогда ранившей чувства до «пят».
Сильный рукав уводил вправо реку –
Лунной дорожкой к другим берегам…
Точно приметив последнюю веху –
Там, где судьба не подвластна рукам.
Я не знаю себя
Я устал забывать, кем я был и кем не был,
Как перечил любви и страдал от тоски…
Неужели судьба просто пёстрая небыль
И другому – не мне эти муки близки?
Я не знаю почти, чем живу, что теряю,
Что ищу по ночам в этих призрачных снах…
Может, искру тепла, может, тропочку к раю,
Или то, что не смог удержать на весах?..
На незримых весах своих тайных желаний,
Для которых всегда не хватало мне сил –
Оттого, что садился не в нужные «сани»,
Уносясь в никуда… А казалось, что жил.
Как же вместе собрать те потери в конверте
Да отправить письмом прямо в адрес души? –
Чтоб его не украли голодные черти,
И оно б не пропало в безвестной глуши.
Я не знаю себя… Видит Бог – я не знаю!..
Вроде вот он ответ, сделай шаг и очнись…
И вернётся душа в белоснежную стаю,
Разрезая крылом поднебесную высь.
Как суждено цветку души цвести
Вначале жизнь, как девственный росток…
Омой его любовью, приласкай губами –
И вот уже вобрал в себя цветок
Восторг души, воспетый небесами.
Но дай ему свободы, дай лишь срок.
Всё выше к солнцу, кто растёт, тот свят!
Узнай, где свет любви берёт начало –
У сонмов звёзд, что с Богом говорят,
Чтоб больше чистых душ на душу стало.
Лишь только не гляди в пути назад.
Для дивных звёзд пути обратно нет,
В них даже время шепчет вслух несмело,
Смирившись с тем, что бег сочтённых лет
Оплачен бесконечной жизнью в целом.
У вечных звёзд в один конец билет.
Из века в век по шагу жизнь в пути,
Но если шаг стал ритмом тех столетий,
В которых путник вечность смог спасти,
То видит Бог, та жизнь проснулась в свете,
Где вновь дано цветку души цвести…
Не суди меня память…
Не суди меня память жестоко –
В липких мыслях и так, невзначай
За ошибки и годы без Бога,
За взращённую в сердце печаль.
В ней так много мольбы без ответа
С горьким вкусом дичка – миндаля,
В ней так мало полночного света,
Больше стонущих вьюг февраля.
Не гляди моя совесть так строго
Из приюта бессонных ночей,
Лучше дай тишины мне без срока,
Без войны и без лживых речей.
Чтобы не было больше скитаний,
А открылся безоблачный путь –
В глубине между строчек писаний…
Дай мне веру, чтоб явь не спугнуть!
Мне не нужно для жизни так много –
Нужно всё, чтобы слышать рассвет
В каждой букве безмолвного слога,
В каждом вздохе оставшихся лет.
Капли плачут на окне
Капли плачут на окне –
Молча грусть свою вещая…
Но зачем их слёзы мне?
С ними осень провожая –
Вытру мысленно стекло
Да снежинки нарисую…
Первый снег и так бело…
Где бы кисть найти такую,
Чтоб коснувшись полотна
Помогла от дум избавить?
Как же смешаны тона…
Или острой бритвой править –
То, что на сердце легло?
Ведь от боли хоть не душно,
А в слезах отнюдь не зло –
Соль к теплу неравнодушна…
Ну а если жизнь скучна,
Ей обычных трёпок мало?..
Выпью скорби – допьяна,
Чтобы радость ближе стала!
Услужливая бездна
Он увидел следы, что вели на восток,
Рассмотрел их в сиянии света,
Но за ними пойти почему-то не смог,
Не решился, пугаясь ответа.
Те следы ускользали по горной тропе
Через гряды крутых перевалов…
Там белели вершины, стремясь к синеве
В предвкушении звёздных причалов.
Обернувшись назад, он увидел её –
Черноокую властную леди…
А за станом холодным вилось вороньё,
Возлюбившее вкус падшей снеди.
Пробирающий взгляд… он коснулся души,
Усыпляя знакомым забвеньем:
– Далеко ли собрался, мой друг? Не спеши…
Разве можно прозреть искупленьем?
Здесь у нас хорошо, много дев и вина,
Столь приятного ветреной страсти,
Без тебя не вернусь, я пока что нужна,
Мы вдвоём будем пить твоё счастье.
Он стоял на тропе между явью и сном,
В топких чарах услужливой Бездны…
Только сердце твердило сейчас об одном,
Что обратно идти бесполезно.
«Ну а там вдалеке – ведь не празднество
ждёт, высота не прощает падений…» –
Он вздохнул, поглядел на суму и вперёд
Устремился скорей от сомнений.
Взирают с неба звёздочки
Взирают с неба звёздочки,
Как судии присяжные,
И провожают лодочки
Ночами не сермяжными*.
Мигают с неба дивного
И шепчут вниз: «До скорого…»
Наверно, лучше видно им
Из терема просторного.
Смеётся время бренное
Глазищами всеядными,
Бросая жизнь разменную –
Из полымя в приглядную…
Торопят дни, но смолоду
Не студит одиночество
И не клянёт по поводу
Родных имён и отчества.
Взирают с неба звёздочки –
Далёкие, туманные…
И уплывают лодочки –
Судьбинки наши странные.
*Сермяжный – простой.
Надежда хрупкого стекла
Прозрачно девственный хрусталь,
Созвучный вздоху поднебесья –
Ласкает невесомой песней
Седую утреннюю даль!..
А может застонать от зла,
От равнодушия и боли,
Когда усмешка чьей-то воли
На сердце трещиной легла.
Хрусталь уже не монолит,
Он как встревоженная рана –
Дрожит от всякого обмана,
Не понимая, что болит…
Так лучше вниз, чем пустоту
Внимать уныло с пыльной полки,
Уж лучше пусть летят осколки
И бьются оземь – на беду!..
Прощальный крик, в душе темно,
И не звучит на ноту – «ля»
Волшебный голос хрусталя,
Лишь с полки капает вино…
По капле складывая дни
В невыносимо алый цвет…
А позже тёмно-бурый след
Навек затушит все огни…
Нет, всё не так – ты солгала,
Тоска, владевшая словами!
Пускай пылает между нами –
Надежда «хрупкого стекла»!
Как же быстро сгорают рассветы…
Постаревший смычок музыканта
Неожиданно дрогнул в руке…
На осколках былого таланта
Он заплакал от всех вдалеке.
Но не верит промозглая вьюга
Его чистым горячим слезам…
То ли смерть это, то ли разлука –
Не понять по холодным глазам.
Очень часто чужие советы
Не спасают от сумрачных зим,
Мы тоскуем и ищем ответы…
И бывает, от боли кричим!
Но зачем испытаний так много?
Отчего так волнует молва? –
Превращая судьбу в недотрогу,
Заставляя фальшивить слова.
Как же быстро сгорают рассветы
И вернуть их обратно нельзя…
Даже впору остывшее лето –
Всё твердит, что уходят друзья.
Безрассудная молодость – где ты,
Где тот мир, что светил нам тогда?!..
Жаль, что в жизни не все мы поэты,
Ведь над ними не властны года…
Ведь путь домой тернист и долог
Глотая с грустью пыль обочин –
Он вслед глядел бегущим в спешке
Куда-то по большой дороге…
Но не сказать, чтоб так уж очень
Его терзали их усмешки,
Он знал, как в кровь стирают ноги.
В постыдной зависти нет смысла,
Торопит жизнь – то вниз, то в гору,
И нет гарантий, кто здесь выше
Пока над миром мгла нависла…
Ответы ждут с прозреньем впору,
Где голос тайн без слуха слышен.
Набравшись смелости, прохожий
Сказал кому-то вдруг: «Ты ближе…»
И вместе с откликом безмолвным
Под веки спрятал день погожий
Свои глаза… склоняясь ниже
Таким же странником бездомным.
Обнявшись с полуночной тенью,
Бессмертный дух в лохмотьях смерти –
Уплыл сквозь тьму на лучик Ока.
Куда? Зачем?.. Опять к рожденью
В бессменных ритмах круговерти,
Чтоб точно знать, где одиноко …
Извечность ткёт из судеб пряжу,
Связав в одном рассвет с туманом,
Чтоб реку жизни скрыл тот полог
И грусть вдохнул на Землю нашу –
В мечтах, осмеянных обманом…
Ведь путь домой тернист и долог…
Чаши весов
Как же медленно движутся чаши весов
Несмотря на бегущие стрелки часов…
И вздыхая, увидел последний свой миг –
Заплутавший во времени мудрый старик.
Он откинул со лба белоснежную прядь
И прожить свою жизнь попытался опять.
А вокруг всё неслось – суету торопя!..
Здесь так много всего, но так мало себя.
Он пытался постигнуть судьбу, как урок,
Чтобы тем оправдать её странный итог,
Но услышал, как льётся на берег прибой,
Размывая следы… все, что были судьбой.
Нет, уже не желал он ни слёз, ни наград,
Лишь увидеть хотел тот единственный взгляд,
Взгляд, прощавший от пыток его самого,
И умевший достать, что лежит глубоко.
Старец молча глядел на извечную гладь
И в её отраженье вдруг стал вспоминать –
Бесконечное множество стёртых страниц
И себя, расплескавшемся в тысячах лиц…
Но сорвав в тишине с тех покровов печать,
Путник больше не знал, как себя величать:
То ли искрой небес или божьим цветком?
Только знал, что обрёл свой единственный дом.
Получив от души всё, о чём так желал,
Он с улыбкой взглянул на шумящий «вокзал»…
Перед тем как пуститься в загадочный путь –
Не мешает теперь на мгновенье заснуть…
В Сердце – Храм
В свечах горит Соборный храм,
Взывая люд поближе к Богу.
А те вверяют горечь драм –
Безмолвным стенам и к порогу
Уходят с чувствами в сердцах
С одной надеждою на чудо,
Но забывая, что есть – прах,
И в чём таит свой лик Иуда…
Священен крест, блеск алтаря…
Но мудр тот, кто вдруг заметил,
Что луч звезды, себя даря –
Всё тот же Бог и так же светел.
И близок, как цветущий сад,
Спасавший душу в те мгновенья,
Когда судьба, потупив взгляд –
Пытала горечью сомненья.
Обретший мир – зажжёт огни,
Что сердце пламенем согреют,
Ведь от Всевышнего они
И не подвластны Архиерею…
Лишь потому, что в Сердце Храм –
В живом, большом и незабвенном,
Где хватит места всем дарам
И где сама Любовь – бесценна!
По некогда оставленным следам…
Мне снился город, ставший чьей-то тенью,
Где я бродил по улицам пустым –
Меж тёмных окон, под унылой сенью,
И взглядом неприветливым чужим.
Здесь ум не понимал, во что он верил,
Кляня себя в навязчивом бреду;
Пытался достучаться криком в двери,
Но всё равно, что гладил пустоту…
В нём жизнь уснула без цветов и света,
Что даже голос эху был не мил…
Я холодел в предчувствие ответа
И чью-то боль повсюду находил.
Знакомый сон похожий на знаменье –
Куда-то вёл сквозь длинный лабиринт,
А каждый шаг, застывший на мгновенье,
Лишь сердце рвал, как воду острый винт.
Глотая боль, я снова брёл по кругу,
По некогда оставленным следам
Своей души…
У ветхих ворот…
У ветхих ворот
Уже больше нет
Ни слуг, ни двора,
Лишь ветер поёт
Унылый куплет
И шепчет: «Пора».
Взывает простить
Шальные мечты,
Земные дела…
Себя отпустить
Способен лишь ты,
Без боли и зла.
Незримый полёт
Под трубную медь –
Подводит черта,
За нею исход,
Где новая твердь
Укажет врата…
У ветхих ворот
Тебя больше нет,
Увы – навсегда…
Но кто-то найдёт
Оставленный след
И скажет: «Пора!»
Ускользает жизнь чужая
Взгляд задумчивый в изгнании томится,
Вспоминая про украденные зори,
А по небу пролетают чьи-то лица
Вместе с судьбами былых своих историй.
Вихрем вальса увлекает полночь пары,
Превращая в трепет светские манеры,
И вздыхают перебором струн – гитары,
Словно души перед боем ¬¬– офицеров.
Вязнут в слякоти колёса… Скрип повозки:
Разрывает грудь, вытягивая нервы!..
И этап, как слёзы льётся, вьётся скользкий,
Для того, кто стал отступником не первым.
По всему тот арестант – чудак столичный,
Без погон, но стать присуща офицеру;
Дай то Бог ему в пути… ну, как обычно,
Да и дождь пускай послужит – вдруг на веру.
Ускользает жизнь чужая вдаль тумана,
Оставляя след размытый, но глубокий…
Видно, к счастью обернулся дождь так рано –
Верным взглядом у обочины дороги…
В кораблике бумажном
Толпились в мыслях блудные года,
Ругая должника на кровном вече,
А тот кивал: «Ну да, хвалиться нечем…»
И предавался грусти, как всегда.
«Начать бы всё с нуля и долг верну.
Ну точно буду жить в числе везучих,
Уж лучше землю рыть и рвать струну,
Чем подыхать никем в навозной куче!»
Мечта порой, как море глубока…
Но прежде чем в кораблике бумажном
Презреть волну без круга и отважно,
Не грех подумать: «Та ли здесь река?»
Не худо б смысл понять на берегу
И рассмотреть себя в потоке судеб,
Чтоб предрешить: «Смогу иль не смогу…»
Ну, а иначе боль сама потом рассудит.
Но выдаст рок лишь сущий приговор,
А что стоит за бурей не укажет,
Ведь каждый сам творец узоров пряжи,*
Где только он – судья и режиссёр.
Пряжа* – жизнь, судьба.
И миг с бессмертьем спорит
То мимолётное, что всуе забываем
Блуждает где-то в памяти слепой,
И не довлеет, как процентный заем
С кривой ухмылкой за твоей спиной.
Попробуй разбери, что станет важным
Когда-нибудь для мыслей – мотыльков,
А что ненужным и до слёз бумажным
Под слоем пыли тёмных чердаков.
Таков уж мир на краешке Вселенной:
Наивно – юный и чуть-чуть седой,
Как после шторма утром берег пенный,
Обласканный изменчивой судьбой.
Ведь в судьбах, как и в прозе много точек
И многоточий, ждущих чьих-то встреч…
Но иногда надёжней длинный прочерк,
Чтоб откровеньем ранним не обжечь.
Бывает, даже миг с бессмертьем спорит,
Способный перевесить чашу лет…
В анналах жизни всё чего-то стоит,
Но «суть вещей» ценней – удач и бед.
Ведь причин для любви нет в природе
Чьи-то мысли от спячки проснулись,
Сбросив рубища плотских желаний,
И кружили над клетками улиц,
Сжатых чинностью выцветших зданий.
Но с трудом здесь себя узнавали,
Словно их не оставила дрёма…
Между сном и бескрайностью дали –
Всё так странно… совсем невесомо.
Там внизу – те же душные клети…
Может, к небу подняться повыше? –
Мысли вслух, как наивные дети
Размечтались о доме без крыши.
И летели, летели, летели –
Без оглядки на скопища зданий!
Не к какой-то надуманной цели,
Просто так, ради вечных скитаний.
А в просторах созвездий далёких –
Их пленила в объятьях истома…
За пределами трафиков строгих –
Им казалось, что всё здесь знакомо.
В сердце таинства всё так невинно –
Под покровами звёздных рапсодий,
Там и радость любви – беспричинна,
Ведь причин для любви нет в природе…
Лишь крупицы песчинок…
Пропуская мгновенья сквозь себя в пустоту
Я почувствовал горечь от заката в пруду…
Но сравнив эту жизнь с быстротечной рекой,
Выпил зелье до дна и простился с тоской.
Правда, мало покоилась прихоть минут…
Только в этих минутах нашли свой приют –
Мои мысли… вернее, не только мои,
А ещё и того, кто мне был – визави.
«Тень моя… Или мой собеседник – я сам?» –
Как же часто не верил я этим глазам
В отражениях трижды правдивых зеркал!
И к стыду своему то родство не признал.
Или знать не хотел, хоть и был одинок,
И не слышал, как искренне шепчет пророк,
Знавший тайны души и значение снов…
Жаль, что годы становятся крепостью льдов.
Но гораздо страшней не узнать никогда,
Как без боязни дышит подруга – мечта
В чудном саде по праву взращённом тобой,
Где язык ароматов рифмует покой.
Вздох души зачерпнул из «реки» всё, что смог…
И ожил на ладонях прохладный песок,
Он струился сквозь пальцы куда-то с водой,
Лишь крупицы песчинок оставив со мной…
Тает миг…
Так смиренен взор на ложе
На пороге в мир иной…
У черты стоит прохожий,
Чтоб уйти своей тропой.
Он старался быть собою,
Не тая под сердцем зло
И желал душе – изгою
Встать однажды на крыло.
Да и жил без всяких правил,
Не считая жизнь – игрой,
Потому свободу славил –
Ей служа, лишь ей одной…
Шаг последний очень важен
Для того, кто верить смел,
Что ему сам чёрт не страшен,
Ведь и страхам есть предел.
Так священен взор на ложе –
В нём застыл покой небес…
Тает миг земной, но всё же,
Где-то там другой воскрес…
Отчего твой взгляд бежит?
Отчего твой взгляд бежит
Снова в облака,
И печаль в глазах лежит,
Либо же тоска?
Ты не бойся, расскажи,
Не таись в нужде:
В чём же боль твоей души?
Мне б помочь тебе.
Может, совесть жжёт тебя
Рядом у креста? –
Так она же ведь любя,
Учит неспроста.
Или что-то потерял,
Кланяясь судьбе? –
Но из всех твоих начал
Ближе ты к себе!
Ты с ответом не спеши,
Глубже погляди,
Угли бед не вороши,
Через них иди…
Вздох разлился в тишину,
Смолкли голоса…
Он вздохнул в ответ Ему,
Глядя в небеса…
В сутанах змиеловцев
В минорных голосах хорала
Проснулся дух средневековья…
С мольбою ветхий зазывала –
Кружил, как бред у изголовья,
Пытаясь растревожить сердце
Забытым тоном тех столетий…
И вдруг почуял, что за дверцей –
Вина томится в «ржавой клети».
Мелькали судьбы, дни и годы,
Огнем встревожив эту рану,
Взывая призраков свободы,
Отдавших честь святому Храму.
Пылали свечи, верой взгляды –
Внимая тайну посвященья,
А сталь меча, свершив обряды –
Снимала с душ все прегрешенья.
Их ждали пыльные походы
В боях с врагами тронной веры,
Затем бесславные исходы –
Под вой затравленной химеры.
Людская кровь текла на Камень
И чащу полнила Грааля,*
Вбивая гвозди словом – «амен»
В Господний гроб, грех умаляя!
Я узнавал себя в тех лицах,
В суровых ликах крестоносцев;
Из них не многим возвратиться
В сутанах ярых змиеловцев.**
*Камень (небесный), Чаша Грааля – источники жизни.
**Змий – в данном случае не мудрость, а инакомыслие.
Вот только лучик бы зари…
Всё чаще кажется – вот-вот
Ослабнет хватка чьей-то силы
И яркий солнечный восход
Вольёт огонь в пустые жилы…
Но брошен челн в поток реки
И бьётся, чтоб не пасть ко дну,
Законам смерти вопреки –
Он ищет вновь свою волну.
Для смелых выбор – не диван,
Их ждут стремнины и пороги,
Кто устоял, тот, значит – «пан»,
Познать себя дано не многим.
Жизнь справедлива, дань полна,
И коль уж суждено – бери…
Хотя опасна в шторм волна,
Но так прекрасна в час зари!
Свобода, вверив дух ветрам –
Меняет ритм и правит сроки,
Вернув всё сторицей годам,
Заполнит сужденные строки
На чистых клеточках листа…
Вот так же в море корабли,
Поверив в малый шанс из ста –
Ржаветь не станут на мели.
Ответы в сердце, мудрый прав,
Он чует верный курс без слов,
А не твердит мирской устав,
Вобравший пыль с руин основ…
Что не смогли – найдём в себе,
Вот только лучик бы зари
Поймать в бескрайней синеве,
И осветить свой храм внутри.
Увядшая роза
Увядшая роза в изгнанье
Уже не украсит букет,
Вздыхая в прозрачном стакане –
Снимает свой пурпурный цвет.
А слёзы уносят мгновенья
Не долгой былой красоты…
Зачем ей теперь сожаленья
И трепет полночной мечты?
Гитара
Смиренно в глубине
Табачного угара –
Тоскует на стене
Забытая гитара.
Когда-то и её
Не мучил образ скуки,
Когда-то и её
Ласкали нежно руки.
Потёртые лады,
Ослабленные струны,
В предчувствии беды –
Вдыхают боль фортуны.
Тоскует в тишине
Реликвия без пары…
Хозяин на войне…
Но ждёт его гитара!
В сером…
Память сгорбленная в «сером»,
Как положено истцу
Вновь водила белым мелом
В полнолунье по лицу.
У полночного предела
Средь не прошеных гостей –
Всё глядела и глядела
Память попранных страстей.
Ты терзала душу смело,
Словно пламенем в аду
И, наверное, хотела
Утопить его в бреду…
Ты душой его владела,
Забавляя лунный свет,
А измученное тело
Расправляло свиток лет…
Память сгорбленная в «сером»
Утомилась поутру,
И скрываясь в свете белом –
Уносила наготу…
Жизнь зовёт – пора!
Ветер бросил в спину: «Друг, постой!» –
Потревожив сон притихших сосен…
И склонившись с жёлтою травой,
Прошептал, что значит слово «осень»:
«В эту пору, разомкнётся круг,
Пробуждая память от забвений,
Обнажая боль былых разлук
И печаль непонятых мгновений.
Пронесутся зимы, летний зной,
Белоснежный взгляд хмельного сада,
Что врывался трепетной весной –
В суету, как хрупкая награда…
Хлёсткость бед в отверженные дни
Оглушила жизнь твою намедни,
Но попробуй всё же сохрани
Нежный свет любви своей последней.
Знает время – ты уже другой,
Дело не в висках, что поседели…
Просто годы серой пеленой
Застелить глаза твои сумели.
Но послушай – жизнь зовёт, пора!
В ней не грусть, а мудрость урожая,
Что посеял в облачном вчера,
И сейчас… сомненья провожая…»
Дорога
О, дорога, дорога, дорога –
Бесконечные вёрсты без сна…
В них надежда, слепая тревога,
Радость встреч и былая вина.
Вновь заботы, земные уроки –
Жизнь взывает, меняясь с лица;
Дни бывают порой слишком строги,
Что не видно обидам конца.
Заручусь я ответом у Бога:
«Для чего эта жизнь – суета?»
Но в ответ лишь: «Дорога, дорога…
Не поверишь, так будет всегда…»
«Цель пути в необычном билете,
И конечная правда проста:
Пассажиры вы все на планете,
Где судьбой выдаются места…»
Приговор Фемиды
На роковых весах Божественной Фемиды
Сознание веков – меча, рождая глас,
Сложило все права с великой Атлантиды,
Отметив в небесах её последний час.
И даже на краю растраченного мира
Рассудок не спешил урок судьбы принять;
Им кто-то говорил: «Не сотвори кумира…»
Но мёртвые сердца губили жизнь опять.
А небу не понять бушующей обиды –
Закон карает плоть лишь за её дела;
Стихает в тайне вод крик падшей Атлантиды,
С собою унеся обломки эры зла.
Не стоит в облаках искать тому причину,
Щемящие ветра шепнут Земле о том;
Разверзнет бездна вновь кипящую пучину
И воды отдадут для жизни новый дом.
Вдаль…
Земные сбросив покрова,
Куда уходим без ответа:
В туман тревог, в обитель света,
Утратив прошлого права?
Оставив грёзы и печаль,
Во тьме уснувшие рассветы,
И все забытые советы
Мы не захватим в эту даль.
Судьба попросит небеса
Оставить душу на мгновенье,
Чтобы исполнилось знаменье,
Открыв для истины глаза…
Огни пространства оживут,
Сиянье звёздное закружат…
И если души Богу служат –
Им струны вечности споют!
Мы – демоны
В нас скрыта ложь, пороки всех распятых,
Не на кресте, а в буднях топких дней –
Мы демоны потушенных закатов,
И стражи всех остуженных огней!
Мы души раним острыми когтями,
И лжепророчим в каждый скорбный миг,
Но только жертвы обручатся с нами –
Они взирают в зеркалах наш лик.
А вырваться из цепких уз объятий
Немногим смельчакам уже дано…
Нас не смущает жалкий вопль проклятий,
Мы пьём свободу смертных как вино!
Не чужды нам и светлые одежды,
Чтоб лицемерие лукавых слов прикрыть;
Пускай гордятся глупостью невежды,
В сердца вдевая гниленькую нить!
Мы шептуны и змеи всех наветов –
У мглы в запасе множество идей…
Но в хмари туч видней полоски света:
А кроме нас – кто вылечит людей?
Мы слуги тьмы, надсмотрщики чертога,
Через который слабым не пройти.
И в тоже время мы – десница Бога,
Как пробный камень на людском пути.
Как неистово хочется знать…
Как торопятся годы беспечно,
Ускользая… но всё-таки жаль…
Ведь по ниточке той быстротечно
Пронеслось уже прошлое вдаль.
Растревожит сомнение спавших,
Навевая сей горький глоток
Вместе с тщетою помыслов ставших –
Рябью снов, как банальных итог.
Сколько мыслей витало в надежде,
Утомляясь похожестью лет,
Приземлённых привычками прежде,
Чем вскрывался непознанный след.
Но возносится миг ожиданьем
Даже если застыли века,
Не желая утешить признаньем
Ущемлённых забвеньем пока.
Поделись своей памятью – Вечность,
Чтобы знаки молчанья понять,
У таинственных врат в Бесконечность,
Где неистово хочется знать…
Друг
Взгляд такой же смелый –
Излучает свет,
Но виски, как белый
Первый зимний след…
Столько лет разлуки –
Эта встреча вдруг…
Протяни мне руки,
Долгожданный друг!
Счастье не для прозы
(Как тебе я рад!)…
То мужские слёзы –
Не стесняйся, брат.
Так нальём за встречу,
Смочим дань годам,
А потом отвечу,
Что случилось там…
Раны жгло от зноя,
Смерти сжался круг,
Ты меня из боя
Всё же вынес, друг.
Память болью стынет,
Оживляя взгляд…
Этот бой в пустыне,
Стал последним, брат.
И в былой разлуке,
Не моя вина,
Дружбу нашу в муке
Перешла война…
Буду ждать как раньше,
В сердце тихий стук;
Приходи почаще –
Мой погибший друг.
Он врагов хвалил
Никогда послать не поздно
Для судьбы прощальный знак…
Оттого с душой бесхозной
Пил он водку натощак.
Пил за ветер, гнавший волны
В безрассудный час весны,
За сожженные колонны
В жутких снах былой войны.
Пил за мир чужой и грешный,
Что возводит зло на трон,
И так часто в миг поспешный
Ставит жизнь людей на кон.
Но потом смахнув с иконы
Пыльный слой ушедших лет –
Попросил, чтоб гвоздь мамоны*
Не оставил в сердце след.
Со слезой простив невзгоды,
Сжав до хруста в пальцах дрожь,
Он врагов хвалил… и годы –
Те, что больше не вернёшь.
Мамона* – блага земные (корысть, ненасытность).
Баллада о мудром камне
Застыло время в изваянии камня,
Сокрыв молчаньем изначальный след,
И только пульс извечного дыханья –
Тревожил в сердце дух ушедших лет.
Что же хранит «седое» безмятежье:
Улыбку тайны либо скорбный тлен,
А может, возмущённое безбрежье,
Когда Земля желала перемен?
Взметнулись искры, спавшие с ветрами
В глазах давно остуженных веков,
И возгорев безумными кострами –
Вернули память из земных оков.
Раскрылся миг безмолвного рожденья,
Когда «Ребёнка» принимала «Мать»,
Чтоб пронести сквозь боли и сомненья
И часть души ему своей отдать.
«Ребёнок» рос и привыкал к «одежде»,
Беря от «Матери» всё то, что мог принять,
Живя в блаженной неге, как и прежде,
Пока не начал что-то понимать…
Но спала пелена, явив стремленья,
А вместе с ними знанья и вражду,
Ввергая плоть в угоду нетерпенья,
Чтобы гореть ещё в земном аду.
Шли ураганом вихри испытаний –
Стирая память, совесть, города,
А тот укор Божественных страданий
Лишь осмеяла дикая орда…
Под стон Планеты (раненной Весталки),
Садился в стремена мирских утех –
Заблудший «Сын», невежественно жалкий,
С клеймом на челе – «первородный грех».
Так в чём же смысл чудесного создания,
Зажжённого от искры Бытия?
И отчего загадка Мирозданья
Явилась миру как пародия?
Каким «Богам» земные догмы служат? –
Ведь даже камень о себе не лжёт!..
Но если чувства «ветхий дом» разрушат,
То Вечность нас, наверное, поймёт…
Не играй больше в прятки о, Господи…
Не играй больше в прятки о, Господи,
Всё равно я тебя отыщу –
В многолюдье на праздничной площади
Вновь узнаю тебя по плащу.
Я услышу как ливнями летними
Застучишься по окнам в мой дом,
И стеная с дубами столетними
Улыбнёшься лукавым листом.
В белоснежной зиме запорошенной
Одинокой сварливой пургой –
Обернёшься ты далью нехоженой,
Претворяясь самой красотой.
Оживляя простор бесконечности –
Око вечное вспыхнет в звезде,
Разливаясь по сотканной млечности
На немыслимо дивном холсте.
Приоткрыв свои губы в знамении,
Ты воскреснешь в рассветном луче –
Прославляя разлуку в терпении
И покой в устремлённой свече…
Не понять эту муку без Бога…
Где-то там за лесами дорога –
Вьётся в поле не видно конца…
Убегает туда «недотрога»,
Где закаты тревожат сердца.
Не суди себя путник сурово,
Что не видишь её иногда,
Для того чтоб изведать иного
Ускользает тот след как вода.
Почему так идти одиноко
И знаменье не тронет слеза?
У немого отжившего срока
Закрываются тихо глаза.
Но пускай всё проходит и снова
Позовёт изумленье тебя,
Отрывая от дома родного,
Призывая в чужие края.
Проходящие мимо дороги –
Не минуют судьбу никогда,
Их влекут лишь земные тревоги
И баюкают пылью года…
Не понять эту муку без Бога,
Без него эта жизнь – суета;
Пусть у каждого будет дорога,
Чтоб найти неземные врата!
Горизонт оживает в рассвете,
Зазывает надеждой маня…
Мы за эти мгновенья в ответе,
Как за мысли минувшего дня.
Пусть у самых чертогов Востока
«Заболят» молодые сердца,
Обретая себя у Истока,
Где не видно стремленью конца!
Истина в вине?
Голос заметил: «А жизнь непроста!» –
Выпив за свой День рожденья.
– Что же мешает понять нам Христа,
В чём же игра света с тенью?
– Не философствуй! – ответил другой, –
Ей болтовнёй не поможешь.
Истина там… Будешь спорить со мной?
Так наливай, сколько сможешь.
– Нет, погоди… ты, наверно, не прав…
Водка, согласен – святое!
Но у неё несговорчивый нрав,
Так что тут дело пустое.
– Ты наливай, до утра далеко,
Вон, на часах воскресенье…
А на сухую и сбрендить легко,
Надо поднять настроенье!
Снова налили и дружно до дна
«Горькой» разбавили души…
– Знаешь, в чём истина здесь не права?
Что по утрам сильно сушит!..
Истина вздрогнула вдруг на столе,
Храпом взывая забвенье,
И поселилась в бутылке, на дне –
В памятный миг Дня рожденья.
Как же хрупок престол красоты
Мне уже доводилось плутать в этом сне,
Где о жизни молил не тайком…
Там леса отступали, сгорая в огне,
А земля становилась – песком.
Даже ветер казался свирепым, цепным,
Как подолгу некормленый пёс,
Он срывался и рыскал по далям земным,
И проклятье пустынь с собой нёс!
Я бежал со всех ног от безмерной тоски,
От удушливых мыслей без слов!..
А за мной расползались огня языки,
Предвкушая свой близкий улов.
Вся земля клокотала, и что-то в груди –
Хрипотой отзывалось на звук,
В тот момент за спиной и уже впереди
Смерть смыкала разорванный круг.
От испуга я вздрогнул, в холодном поту
Пробуждаясь от адского сна,
И в попытках своих оживить пустоту –
Выпивал сон по капле до дна.
Отпустило (не в руку) – весна за окном,
Запах яблонек в цвете фаты…
Я ступил на балкон и подумал о том:
«Как же хрупок престол красоты…»
Ваши души по небу кружат
Мысли вечные где-то кружат,
Тайны прошлого сны берегут…
Расскажи нам погибший солдат –
Где нашёл ты последний приют?
Сколько лет пролетело с тех пор
Без удушливых стонов беды,
Но срывается с неба укор,
Пробирая до слёз наготы.
Эти мысли – как птицы летят
Над полями, где травы поют…
Вы же помните выжженный ад?
Ваши чувства по-прежнему тут.
Снова будет у мира весна
И луга захмелеют в цвету,
Но смердит ещё где-то война –
Ей по силам сгубить красоту.
Ваши души по небу кружат,
Но не знают как люди живут…
Возвращайтесь скорее назад,
Возвращайтесь – ведь вас уже ждут!
С чистого листа
Сияние веснушек милых –
Улыбкой одарит весна,
Разбудит радостью унылых
От зимнего седого сна.
Опять отступят сожаленья –
Им тоже свой отмерен век;
Душа отметит вновь рожденье –
Ведь им живёт лишь человек!
Всё так не ново год от года,
Но возвращенье неспроста…
Чему-то учит нас природа,
Начав всё с чистого листа.
***