Александр Епихин
Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве

Уважаемый читатель!

   Вы открыли книгу, входящую в серию работ, объединенных общим названием «Теория и практика уголовного права и уголовного процесса».
   Современный этап развития уголовного и уголовно-процессуального законодательства напрямую связан с происходящими в России экономическими и политическими преобразованиями, которые определили необходимость коренного реформирования правовой системы. Действуют новые Уголовный и Уголовно-исполнительный кодексы, с 1 июля 2002 г. вступил в силу Уголовно-процессуальный кодекс РФ.
   В этих законах отражена новая система приоритетов, ценностей и понятий, нуждающихся в осмыслении. Появившиеся в последнее время комментарии и учебники по данной тематике при всей их важности для учебного процесса достаточно поверхностны. Стремление познакомить читателя с более широким спектром проблем, с которыми сталкиваются как теоретики, так и практики, и породило замысел на более глубоком уровне осветить современное состояние отраслей криминального цикла. Этой цели и служит предлагаемая серия работ, посвященных актуальным проблемам уголовного права, уголовно-исполнительного права, криминологии, уголовного процесса и криминалистики.
   У истоков создания настоящей серии книг стояли преподаватели юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Впоследствии к ним присоединились ученые Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Санкт-Петербургского университета МВД и других вузов России, а также ряд известных криминалистов, обладающих большим опытом научных исследований в области уголовного права, уголовно-исполнительного права, криминологии, уголовного процесса и криминалистики.
   В создании серии принимают участие и юристы, сочетающие работу в правоохранительных органах, других сферах юридической практики с научной деятельностью и обладающие не только богатым опытом применения законодательства, но и способностями к научной интерпретации результатов практической деятельности.
   С учетом указанных требований формировалась и редакционная коллегия, которая принимает решение о публикации.
   Предлагаемая серия основывается на действующем российском законодательстве о противодействии преступности и практике его применения с учетом текущих изменений и перспектив развития. В необходимых случаях авторы обращаются к опыту зарубежного законотворчества и практике борьбы с преступностью, с тем, чтобы представить отечественную систему в соотношении с иными правовыми системами и международным правом.
   Подтверждением тому служат вышедшие из печати работы Б. В. Волженкина, А. И. Бойцова, В. И. Михайлова, А. В. Федорова, Е. В. Топильской, М. Н. Становского, В. Б. Малинина, Д. В. Ривмана, В. С. Устинова, В. М. Волженкиной, Р. Д. Шарапова, М. Г. Миненка, С. Д. Шестаковой, И. Ю. Михалева, Г. В. Овчинниковой, О. Н. Коршуновой, С. Ф. Милюкова, А. Л. Протопопова, В. Г. Павлова, В. П. Емельянова, В. П. Коняхина, Г. В. Назаренко, И. М. Тяжковой, А. А. Струковой, С. С. Тихоновой, А. В. Мадьяровой, М. Л. Прохоровой, Л. А. Андреевой, И. В. Александрова, Л. С. Аистовой, А. И. Бойко, Т. Б. Дмитриевой, Б. В Шостаковича, А. И. Рарога, А. А. Сапожкова, Д. А. Корецкого, Л. М. Землянухина, Л. В. Головко, Л. Л. Кругликова, А. Д. Назарова, А. Е. Якубова, А. Н. Попова, С. В. Бородина, A. Г. Кибальника, Л. И. Романовой, А. И. Коробеева, Д. А. Шестакова, B. Д. Филимонова, И. А. Возгрина, А. А. Эксархопуло, В. В. Орехова и др., в которых анализируются современные проблемы борьбы с преступностью.
   Надеемся, что найдем в Вас взыскательного читателя, если Ваша принадлежность к юридико-образовательной или правоприменительной деятельности вызовет интерес к этой серии книг.

   Редакционная коллегия
   Май 2004 г.

   Посвящается моим родителям – Юрию Семеновичу и Татьяне Ивановне

Введение

   Судебная реформа 1991 года устанавливает в качестве одного из важнейших положений обеспечение прав и законных интересов личности, вовлеченной в сферу действия уголовно-процессуальных отношений. Это положение закреплено и в Конституции Российской Федерации 1993 года. Проблема обеспечения надлежащих условий участия граждан в уголовном судопроизводстве связана с возможностью устранения многих препятствий, стоящих на пути борьбы с преступностью, обеспечения прав и законных интересов личности, интересов общества и государства.
   Последнее десятилетие XX и начало XXI вв. характеризуются увеличением количества тяжких и особо тяжких преступлений. Рост преступности, в том числе ее организованных форм, предполагает создание соответствующих средств реагирования со стороны государства и общества. Борьба с преступностью традиционными средствами и методами стала неэффективной, не приносящей ожидаемых результатов, снижения роста преступности. На протяжении 90-х гг. стабильным оставался показатель числа зарегистрированных преступлений – более 3,5 млн; количество выявленных лиц, совершивших преступление, составляет в среднем ежегодно более 1,2 млн человек, количество погибших от преступлений – 60–70 тыс. человек. [1 - Долгова А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003. С. 36.] По данным ВНИИ МВД РФ 60 % граждан, ставших жертвами преступлений, не обращаются в правоохранительные органы. Следственная и оперативная практика свидетельствует о том, что примерно в 10–20 % случаев расследования и рассмотрения уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях на потерпевших и других участников процесса оказывается открытое либо скрытое противоправное воздействие.
   Международное законодательство имеет достаточное количество правовых средств, устанавливающих гарантии безопасного участия в производстве по уголовному делу. Такие нормы содержатся, например, в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, принятого резолюцией 220 А (XXI) Генеральной ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г.; в ст. 13 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой резолюцией 39/46 Генеральной ассамблеи ООН от 10 декабря 1984 г.; в ст. 2, 11 Основных принципов, касающихся независимости судебных органов, одобренных резолюциями Генеральной ассамблеи ООН 40/32 от 29 ноября 1985 г. и 40/146 от 13 декабря 1985 г.; в ст. 54, 57, 64, 68, 93 Римского статута международного уголовного суда, принятого Дипломатической конференцией полномочных представителей под эгидой ООН в Риме 17 июля 1998 г. и др.
   В национальных законодательствах многих государств как дальнего (США, Франция, Германия, Италия, Канада, Польша), так и ближнего (Латвия, Молдова, Беларусь, Украина, Казахстан) зарубежья приняты соответствующие нормативные акты. Российская Федерация до настоящего времени не приняла достаточных мер по обеспечению безопасности личности в сфере уголовного судопроизводства. Справедливости ради заметим, что 20 апреля 1995 г. принят Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» [2 - Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» от 20 апреля 1995 г. № 45-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 17. Ст. 1455.], который частично мог бы решить проблему, однако он по различным причинам в полной мере реально не действует. Проект Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других участников уголовного судопроизводства» находится в стадии обсуждения более 10 лет. Однако со стороны преступных группировок противоправное воздействие на участников процесса (судей, прокуроров, следователей, дознавателей, свидетелей, потерпевших, понятых, секретарей судебного заседания, переводчиков, защитников и т. д.) и их близких оказывается с каждым днем все интенсивнее и изощреннее, вплоть до физического устранения с привлечением наемных убийц. О данных фактах свидетельствуют многочисленные публикации в средствах массовой информации [3 - См., например: Кравчук И. С гранатами на судей // Комсомольская правда. 1999. № 204); Охота на судей продолжается // Известия. 1994. 25 янв.; Нащекин Е. О бедном следователе замолвите слово // Законность. 1997. № 3. С. 47–49; Волошин И. Н. И следователь нуждается в защите // Народный депутат. 1991. № 2. С. 15; Филиппова Н., Оливери Б. Законопослушных свидетелей пристреливают, неправда ли? // Деньги. 1996. № 33. С. 39; Свидетели меняют показания // Известия. 1994. 1 нояб.; Кревельская Н. В. Свидетелю пора отстреливаться // Российская газета. 1994. 30 нояб.; и др.].
   В России свидетелями преступлений ежегодно являются около 10 млн человек. Примерно 25 % из них (около 2,5 млн) в ходе процесса меняют свои показания [4 - См. Пояснительную записку к проекту Федерального закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», внесенного группой депутатов.]. Как показывают результаты проведенных нами опросов практических работников следственных подразделений и судов, часто изменение процессуальных решений, показаний по уголовному делу прямо связано с оказанием противоправного посягательства на свидетелей и потерпевших, следователей, прокуроров и судей, с отсутствием надлежащих гарантий их безопасности в связи с производством по уголовному делу.
   Установление обстоятельств совершения преступления и его раскрытие прямо связано с необходимостью собирания, проверки и оценки фактических данных (сведений), на основе которых принимается процессуальное решение, а судом решается вопрос о виновности (невиновности) и назначении наказания (освобождении от него).
   Процессуальная деятельность, связанная с производством по уголовному делу, a priori предполагает нормальную, то есть урегулированную законом, работу государственных служащих (должностных лиц, ведущих производство по делу, иных участников уголовного судопроизводства) правоохранительных органов. Среда функционирования правоохранительных и судебных органов Российской Федерации должна включать безопасные условия такой деятельности. Это условие необходимо для надлежащего достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства, прежде всего – обеспечения интересов личности, общества и государства.
   Противоправное давление на участников процесса прямо не только посягает на интересы правосудия по уголовным делам, но и причиняет существенный вред правам и законным интересам отдельных граждан. Как правило, результатом такого противодействия уголовному судопроизводству становится освобождение от уголовной ответственности и наказания виновного лица (лиц), гибель свидетелей, очевидцев совершенного преступления, причинение ущерба жизни, здоровью, имущественного вреда дознавателям, следователям, прокурорам и судьям.
   В целях установления дополнительных гарантий достижения целей уголовного судопроизводства необходимо обеспечить безопасность любого лица, вовлеченного в производство по уголовному делу. Только при наличии таких условий есть реальная возможность противостоять и противодействовать преступности.
   Проблему безопасности и государственной защиты субъектов безопасности и участников уголовного судопроизводства (а также их близких) изучали отечественные ученые, исследовавшие в 90-х гг. процессуальное положение свидетелей (О. А. Зайцев), потерпевших (А. В. Абабков, Б. Т. Акрамходжаев, Л. В. Вавилова), обеспечение безопасности участников процесса (С. Л. Марченко). В работах А. К. Тихонова, посвященных изучению защиты чести и достоинства, личной безопасности свидетеля и потерпевшего, специально рассматриваются вопросы защиты от посткриминального воздействия, но лишь отдельных участников уголовного судопроизводства и только в его пределах.
   На проблемы обеспечения прав и законных интересов личности и ее безопасности, защиты в уголовном судопроизводстве обращали внимание такие ученые, как А. Абабков, А. В. Агутин, В. А. Азаров, Х. Д. Аликперов, С. А. Альперт, Б. Т. Акрамходжаев, А. Н. Ахпанов, М. Т. Аширбекова, Э. У. Бабаева, В. М. Баранов, В. И. Бадашханов, Ф. Багаутдинов, А. Безнасюк, В. П. Божьев, Л. В. Брусницын, В. В. Вандышев, Л. Виницкий, Н. В. Витрук, Л. М. Володина, И. А. Воробьев, С. Ворожцов, Л. Д. Воеводин, М. М. Выдря, Л. В. Головко, В. Б. Гончаров, В. Горелик, Г. Н. Горшенков, Е. Г. Григорьева, И. Ф. Демидов, А. А. Закатов, О. А. Зайцев, В. Н. Зайковский, З. З. Зинатуллин, В. А. Казаков, А. А. Карцев, В. Е. Квашис, В. В. Кожевников, В. Ковалев, М. А. Ковалев, Л. Д. Кокорев, П. А. Колмаков, В. Комиссаров, Н. Косякова, Э. Ф. Куцова, В. З. Лукашевич, П. А. Лупинская, Е. Г. Мартынчик, Р. И. Михеев, Т. Н. Москалькова; В. И. Никандров, В. Осипкин, Н. Е. Павлов, П. Н. Панченко, И. Л. Петрухин, А. Петуховский, Е. Н. Поздняков; М. П. Поляков, В. Я. Понарин, Г. Пономарев, А. В. Парий, Р. Д. Рахунов, Д. В. Ривман, В. П. Сальников, Ю. В. Самович, В. В. Середа, И. В. Смолькова, A. Ф. Субаев, А. К. Тихонов, В. Т. Томин, В. В. Трухачев, В. Ульянов, B. С. Устинов, Л. В. Франк, М. Х. Хабибуллин, Т. М. Чапурко, Г. Г. Чачина, В. С. Шадрин, М. П. Шешуков, С. Ширинский, В. Н. Шпилев, И. Ч. Шушкевич, Н. В. Щедрин, С. П. Щерба, А. А. Юнусов и др.
   Существенное внимание защите участников уголовного процесса (должностных и некоторых других лиц) от посткриминального воздействия уделено в диссертации О. А. Зайцева «Теоретические и правовые основы государственной защиты участников уголовного судопроизводства в Российской Федерации».
   В свете анализируемой проблематики особо необходимо отметить работы Л. В. Брусницына, посвященные исследованию комплекса проблем обеспечения безопасности граждан, содействующих правосудию (при осуществлении оперативно-розыскной деятельности, в постпенитенциарный период, при нахождении лиц, сотрудничавших с правоохранительными и судебными органами, в пенитенциарных учреждениях). Этот автор подробно рассматривает законодательства ряда государств, принявших меры по защите участников уголовного процесса в 90-х гг. ХХ в., а также решения Европейского Суда по правам человека в Страсбурге, имеющие непосредственное значение для определения допустимости мер безопасности в национальном уголовном судопроизводстве, для формирования внутригосударственного уголовно-процессуального законодательства.
   Вышеперечисленные работы, как правило, посвящены обеспечению безопасности отдельных категорий участников уголовного судопроизводства. Кроме того, многие из перечисленных работ были направлены на исследование прежнего Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, действовавшего до 1 июля 2002 г. Деятельность правоохранительных и судебных органов, связанная с реализацией процессуальных мер безопасности, введенных ч. 3 ст. 11 нового УПК РФ, изучена явно недостаточно.
   Автор настоящей книги ставит цель определить общие условия эффективности функционирования института безопасности личности в уголовном процессе. Исследуя ее основания и критерии, устанавливая системообразующие элементы, он обосновывает необходимость обеспечения безопасности любого участника уголовного судопроизводства, любой личности, вовлекаемой в процессуальную сферу. В книге комплексно проанализированы нормативно-правовые акты, действие которых может быть направлено на обеспечение безопасности защищаемых лиц, предложены пути совершенствования внесенного Президентом Российской Федерации проекта Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства».

Раздел I. Концепция безопасности личности в уголовном судопроизводстве

Глава 1. Обоснование концепции безопасности личности в уголовном судопроизводстве

§ 1. Общее и уголовно-процессуальное понятие концепции безопасности личности

   Исследование проблем обеспечения безопасности личности (судебной и физической защиты, обороны, охраны, обережения [5 - Термин обережение введен в научный оборот и используется представителями нижегородской школы процессуалистов.] и т. п.) [6 - Более подробно перечисленные термины будут исследованы в § 2 главы 1.] как в отечественной, так и в зарубежной юридической литературе вообще, в уголовном судопроизводстве в частности, сегодня весьма популярно. Способами обеспечения безопасности личности являются различные разноотраслевые средства защиты интересов личности, в том числе и меры процессуального принуждения. Ученые используют различные термины и понятия как инструментарий для исследований научной проблемы и достижения конкретного результата. Это обстоятельство побуждает нас сразу же договориться об объектах, субъектах, средствах и методах безопасности. Обеспечение безопасности личности, являющееся составной частью понятия «обеспечение законных интересов личности», рассматривается нами как необходимая функция каждого государства независимо от специфических форм организации этого обеспечения. Правовое государство, характерное в основном для стран Западной Европы, так же как тягловое государство (по Н. Н. Алексееву) [7 - Подборнее см.: Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998.; Он же. Основы филисофского права. СПб., 1998 и др.] или государство обязанностей, государство Правды (по И. А. Пересветову) [8 - См.: Пересветов И. А. Челобитные // Чтения Имп. общ. истории. СПб., 1908. С. 66 и др.], свойственное евразийским государствам и особенно Руси, как и любая юридическая конструкция есть средство защиты интересов граждан, подданных этого государства от противоправных посягательств на них, средство примирения (согласования) противоречивых интересов.
   Обеспечение законных интересов личности является важной функцией любого государства, независимо от специфических форм организации этого обеспечения [9 - Если понимать обеспечение законных интересов личности в широком смысле, то нужно сказать, что эта функция государства является не просто важной, а основной.]. Государство, как и любая юридическая конструкция, есть средство примирения (согласования) противоречивых интересов 1) личности, 2) личности и общества, 3) общества и государства. Т. Гоббс вообще видел в государстве средство реализации функции (инстинкта) самосохранения, оно – единственный инструмент, который может сохранить народ от «войны всех против всех», от самоуничтожения. Мир, – писал он, – возможен лишь при условии самообуздания и ограничения естественного права индивида на все [10 - Цит. по: Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. В 12 т. М., 1993. Т. 4. С. 59.].
   В связи со сказанным, как нам кажется, может быть верно понято действительное место прав, в том числе и получивших титул естественных (неотъемлемых и т. д.), и свобод человека и гражданина в регламентации уголовного судопроизводства. Государство, с одной стороны, а его граждане, с другой, принимают на себя определенные обязательства, коим, естественно корреспондируют обязанности другой стороны. Приверженцы теории общественного договора прямо формулировали: граждане отказываются от части своих естественных прав в пользу государственной власти, призванной охранять собственность и безопасность граждан.
   Подчеркнем два момента. Во-первых, по совершенно справедливой мысли авторов этой теории, чтобы иметь возможность защитить права и свободы своих законопослушных граждан, государство должно иметь возможность целесообразно ущемлять часть этих прав. Добавим: каких именно прав и до какой степени возможно ущемление – это проблема ситуационная. Во-вторых, ради получения тех благ, которые создает существование в государстве, сами граждане поступаются частью своих так называемых естественных прав [11 - Подробнее см.: Томин В. Т. Обязанности государства перед законопослушным гражданином: сфера уголовного процесса (Спасение утопающих – дело рук самих утопающих) // Вестник ННГУ им. Н. И. Лобачевского. Правовые средства и методы защиты законопослушного гражданина / Под ред. В. Т. Томина и И. А. Склярова. Н. Новгород, 1996. С. 93–103.].
   Современная российская власть плохо выполняет свою обязанность защищать безопасность и собственность своих граждан. Это относится как к предшествующей посягательству деятельности, так и к практике восстановления нарушенного преступлением права посредством привлечения виновного к уголовной ответственности, защите законных интересов личности средствами уголовного судопроизводства. Закрепление в основополагающем законе Российской Федерации – Конституции – прав и законных интересов граждан перед общественными и государственными интересами предполагает установление механизма его реализации в отраслевых законах и подзаконных актах. Вместе с этим, как нам представляется, в правовых отношениях примата интересов одного из субъектов быть не должно. Имевшее место в истории провозглашение приоритета общественных и государственных интересов ущемляло, порой существенно, интересы отдельной личности. Подобное положение нужно исправлять, но не путем перегибов в другую сторону, а путем установления компромиссов. Если интересы отдельного гражданина противоречат общественным – это перегибы, поскольку общество есть совокупность индивидов, других личностей. Поэтому речь может идти только о законных интересах, когда компромисс различных интересов достигается путем принятия закона (правовой нормы).
   Конституция Российской Федерации, принятая 12 декабря 1993 г., устанавливает обеспечение законных интересов личности в качестве одного из важных положений. Концепция судебной реформы 1991 г., несмотря на противоречивость отдельных ее положений, определяет на ближайшее время основные пути развития отечественного законодательства в направлении усиления гарантий обеспечения прав и законных интересов личности в уголовном процессе. Повышение роли и престижа судебной власти непосредственно связано с защищенностью лица, вовлекаемого в сферу действия уголовно-процессуальных правоотношений. Все это подтверждает необходимость расширения судебного контроля в досудебных стадиях производства по уголовному делу и усилению внимания законодателя к обеспечению процессуальных прав потерпевшего [12 - Имеется в виду право потерпевшего обжаловать в суд неправомерный отказ в возбуждении уголовного дела, его участия в прениях и т. д.].
   Конституция Российской Федерации в гл. 7 закрепляет роль, место, принципы и деятельность правосудия [13 - Конституция Российской Федерации. М., 1994 (далее сокращенно – Конституция РФ).]. Судебная власть как один из видов правоприменительной деятельности государства осуществляется путем конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.
   В конце XX – начале XXI вв. наблюдается тенденция ослабления охранительной функции государства в лице его правоохранительных и судебных органов. Это подтверждается, прежде всего, высоким уровнем преступности и ростом наиболее опасных ее разновидностей, а также низким уровнем информированности правоохранительных органов о совершенных или готовящихся преступлениях, малой степенью эффективности по расследованию и судебному рассмотрению тех немногих преступлений, о которых им стало известно.
   Функция суда должна выражаться только в разрешении основного вопроса уголовного судопроизводства – установлении виновности (невиновности) и назначении (освобождении от) уголовного наказания. В последнее время внимание ученых неоднократно обращалось на установление реальных гарантий беспристрастности и независимости суда, освобождение его от функций обвинения и защиты [14 - См., например: Ковтун Н. Н. О роли суда в доказывании по уголовным делам в свете конституционного принципа состязательности процесса // Государство и право. 1998. № 6. С. 59–63; Хаманева Н. Ю. Конституционное право граждан на подачу обращений // Государство и право. 1996. № 11. С. 10–18 и др.].
   Новый уголовно-процессуальный закон установил некоторые формы состязательности в судебном заседании, относящиеся к обязанности государственного обвинителя доказывать и представлять сведения о виновности подсудимого. По нашему мнению, на момент введения УПК РФ в действие прокуратура не была готова к новым условиям участия в процессе, так же, как и органы предварительного расследования – к качеству производства по делу.
   По результатам интервьюирования практикующих следователей и прокуроров Республики Коми, более чем в 60 % случаев выявлена их неподготовленность к новому процессуальному порядку. В частности и прокуроры должны обладать достаточными навыками ораторского искусства для того, что бы убедить присяжных в истинности и доказанности обвинения. Следователи должны собрать неопровержимые (в судебном заседании) доказательства правильности установленной ими квалификации, учитывая и отчетливо осознавая невозможность направления дела судом на дополнительное расследование. К сожалению, ни прокуроры, ни следователи не могут мгновенно перестроить порядок работы, резко изменить сложившийся годами уголовно-процессуальный менталитет. Результатом такой ситуации порой может стать прекращение дознавателем или следователем уголовного дела ввиду непризнания обвиняемым вины или настойчивости защитника.
   В ряде публикаций отмечается обеспокоенность по поводу реформирования судебной системы в обстановке роста преступности и судимостей.
   Суды ежегодно рассматривают значительное количество уголовных дел с вынесением приговоров к лишению свободы.
   Так, в 1999 г. суды Российской Федерации рассмотрели свыше 1276 тыс. уголовных дел, что на 12,3 % больше, чем в предшествующем году. Осуждено 1281 тыс. лиц (+13,1 %), в том числе к лишению свободы – 419 544 человек, что составляет 32,7 % от общего числа осужденных (в 1998 г. соответственно 372 461 и 32,9 %) [15 - Лебедев В. От концепции судебной реформы к новым идеям развития судебной системы // Российская юстиция. 2000. № 3.]. Кроме того, суды Российской Федерации рассмотрели около 85 тыс. жалоб на заключение под стражу в качестве меры пресечения и на продление срока ареста, что на 14 % больше, чем в 1998 г., при этом 40 % обвиняемых освобождены судами из-под стражи (в 1998 г. – 16,3 %) [16 - Лебедев В. От концепции судебной реформы к новым идеям развития судебной системы // Российская юстиция. 2000. № 3.].
   В 1998 г. суды рассмотрели свыше 1137 тыс. уголовных дел, что почти вдвое больше, чем в 1991 г. Осуждено 1135 тыс. человек (в 1991 г. – 593,8 тыс. человек), из них 32,2 % – к лишению свободы (в 1991 г. – 35 %) [17 - Лебедев В. Расширение доступа к правосудию – одна из целей судебной реформы // Российская юстиция. 1999. № 9.].
   Очередным шагом приближения к международным стандартам, расширяющим доступ к правосудию, стало предоставление осужденным права лично присутствовать при пересмотре в отношении них обвинительных приговоров в вышестоящих судебных инстанциях [18 - Постановление Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 2–П «По делу о проверке конституционности положений части четвертой и пятой статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами А. Б. Аулова, А. Б. Дубровинской, А. Я. Карпинченко, А. И. Меркулова, Р. Р. Мустафина и А. А. Стубайло» // СЗ РФ. 2000. № 8. Ст. 991; ВКС РФ. 2000. № 3.].
   В настоящее время среднемесячная нагрузка на районного судью составляет 8,3 уголовных, 35,8 гражданских и 17,4 дел об административных правонарушениях, или 61,5 дел. Это без учета почти 75 тыс. проведенных судами в 1998 г. проверок содержания под стражей. В России один судья приходится на 9,5 тыс. человек, тогда как во Франции – на 6 тыс., ФРГ – на 4 тыс., в Англии – на 3 тыс. человек.
   Чрезмерная нагрузка не лучшим образом отражается на сроках рассмотрения дел, качестве судопроизводства. Отсюда упрощенчество при осуществлении правосудия, необоснованные отказы гражданам в приеме заявлений и т. д. По мнению руководителя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева, для нормализации положения требуется увеличить штатную численность судей с 15,6 тыс. до 35,7 тыс., т. е. в 2,4 раза. На это, как и на создание в субъектах Российской Федерации мировых судов, необходимы дополнительные средства [19 - Лебедев В. Расширение доступа к правосудию – одна из целей судебной реформы // Российская юстиция. 1999. № 9.].
   Вместе с тем следует заметить, что само по себе увеличение числа судей не может привести к позитивным изменениям, так как необходимо изменение процедуры производства по уголовному делу.
   Проблема оптимизации функционирования среды государственных органов, в частности судебных, может быть решена не позитивным, а естественным путем. Учеными-процессуалистами выделяется три фактора, которые при этом необходимо учитывать [20 - Томин В. Т. Проблемы оптимизации среды функционирования органов внутренних дел. Горький, 1980.]:
   1) потребность самой судебной системы в кадровом обеспечении; она может быть искусственно завышенной или оптимальной;
   2) возможность выделения людских ресурсов, соответствующих предъявляемым к кандидатам на должность судьи требованиям;
   3) возможность судебной системы закрепить имеющиеся кадры (прекратить их отток в другие структуры). В настоящее время есть достаточные условия укрепления кадрового потенциала судейского корпуса.
   Проблемой оптимизации общественной деятельности занимались многие, в том числе и зарубежные, ученые. В частности, автор многих парадоксов С. Н. Паркинсон в свое время афористично утверждал, что «количество служащих и объем работы совершенно не связаны между собой» [21 - Паркинсон С. Н. Законы Паркинсона: Сборник: Пер. с англ. / Сост. и авт. предисл. В. С. Муравьев. М., 1989. С. 12.]. Следовательно, увеличение количественного (кадрового) показателя для решения той или иной проблемы не является панацеей.
   Статус судьи, впрочем, как и следователя, прокурора, другого лица, в чьем производстве находится уголовное дело, содержит перечень обязанностей нравственного, морального характера, направленный на запрет всего, что может умалить его авторитет и положение. С этой позиции, ниже мы приведем сравнительный анализ кандидатов в судьи, т. е. лиц, претендующих на должность судьи, их профессиональный, практический уровень, потенциальную возможность (готовность) к процессу осуществления правосудия.
   Судья при исполнении своих полномочий, а также вне службы должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности. Судье запрещается быть депутатом, принадлежать к каким-либо политическим партиям и движениям, осуществлять предпринимательскую деятельность, а также совмещать работу в должности судьи с другой оплачиваемой работой, кроме научной, преподавательской, литературной и иной творческой деятельности [22 - Алешина И. Кандидат на должность судьи // Законность. 2001. № 12. С. 28.].
   В настоящее время действуют 174 квалификационные коллегии судей в субъектах Российской Федерации. Их первоочередной задачей была работа по отбору кандидатов в судьи. Квалификационными коллегиями судей судов общей юрисдикции, арбитражных и военных судов за 3 года 9 месяцев рассмотрено 11 272 материала по заявлениям кандидатов, претендовавших на соответствующие должности судей, а за 9 месяцев 2000 г. – 5590; из них 41,8 % – 2218 материалов – по заявлениям судей о назначении их без ограничения срока полномочий.
   За 9 месяцев 2000 г. в отношении 5106 претендентов на судейские должности (в том числе 1700 судей) коллегиями были даны положительные заключения, а в отношении 484 – отрицательные, в том числе в отношении 70 действующих судей. Основными причинами отказа кандидатам на должности были следующие обстоятельства: отсутствие необходимого стажа работы по юридической профессии, недостаточные знания законодательства, совершение в прошлом порочащего поступка, отрицательно характеризующие данные по прежним местам работы, в быту, состояние здоровья [23 - Жеребцов А. С нарушениями судейской этики мириться не будем: Изложение доклада Председателя Высшей квалификационной коллегии судей РФ А. Жеребцова на V Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2001. № 1.].
   На заседании Президиума Совета судей РФ в июле 2002 года был рассмотрен, в числе других, вопрос о результатах эксперимента по психодиагностическому обследованию кандидатов на должность судьи и перспективах использования методов психодиагностики в кадровой работе [24 - Постановление Президиума Совета судей РФ от 26 июля 2002 г. «О результатах эксперимента по психодиагностическому обследованию кандидатов на должность судьи и перспективах использования методов психодиагностики в кадровой работе» // Российская юстиция. 2002. № 10.]. Психодиагностика в течение многих лет широко используется в других ведомствах, и накопленный ими опыт показывает, что этот метод изучения личности оправдывает себя. В судебной системе при работе с кадрами психодиагностика не применяется, хотя необходимость в этом назрела.
   Проведению эксперимента предшествовало изучение Управлением государственной службы и кадрового обеспечения возможности осуществления психодиагностического обследования кандидатов на должность судьи федеральных судов общей юрисдикции и мирового судьи в 87 субъектах Российской Федерации (за исключением Чеченской Республики и Ненецкого автономного округа). Из полученной информации следует, что учреждения, способные организовать проведение психодиагностического обследования, имеются в 84 субъектах Российской Федерации. Как правило, это центры психологической диагностики Министерства внутренних дел Российской Федерации, медицинские, научные и образовательные учреждения.
   В ходе проведения эксперимента кандидатам на должность судьи выдано 337 направлений. Фактически прошли обследование 334 человека. Два кандидата в Республике Адыгея, сначала согласившись на обследование, отказались затем от него без объяснения причин. В Еврейской автономной области один кандидат из каждых пяти, направленных на обследование, не явился.
   Конфликтных ситуаций не возникало, однако необходимо отметить, что в Чувашской Республике и Нижегородской области со стороны отдельных кандидатов было проявлено недовольство. Высказывалось мнение, что в психодиагностическом обследовании нет необходимости, что процедура не вполне обоснованна и унижает их личное достоинство. Любопытно, что в последующем психодиагностическое обследование показало, что у этих лиц заниженный интеллект, социальная незрелость, недостаточный самоконтроль, отсутствие аналитических способностей, эмоциональная неустойчивость, узкий кругозор, низкий уровень культурного развития.
   Некоторые кандидаты были обеспокоены новшеством процедуры, несмотря на то, что понимали необходимость ее прохождения. У части кандидатов наблюдалось установочное отношение, так как каждому из них хотелось представить себя с наиболее «правильной» стороны. В Саратовской области два кандидата (женщины) панически отнеслись к процедуре психодиагностического обследования. Оказалось, что это связано с высоким уровнем тревожности, неуверенности в своих знаниях и действиях, эмоциональной неустойчивостью, отсутствием твердой жизненной позиции.
   Результаты обследования обозначались следующими формулировками: «соответствует», «соответствует в основном», «соответствует частично», «не соответствует», «рекомендован», «условно рекомендован», «не рекомендован» или «рекомендован в первую очередь», «рекомендован в основном», «рекомендован условно», «не рекомендован», а также «противопоказаний к зачислению на должность нет», «при зачислении на должность судьи учитывать личные особенности». Нужно отметить, что судьи виктимны по должности. Положение усугубляется, когда в силу личностных качеств кандидата на должность судьи, возникают проблемы. Поэтому перечень вопросов должен быть расширен в части прогнозирования личностной виктимности кандидата.
   Полная информация о результатах обследования получена только в отношении 223 кандидатов. Из этого числа по первой шкале оценки личностей кандидатов: соответствует требованиям профессии 41 кандидат (18 %), соответствуют в основном 89 (39,9 %), соответствуют частично (группа риска) 69 (30,9 %), не соответствуют 24 (10,8 %) [25 - Психодиагностическое обследование кандидатов на должность судьи // Российская юстиция. 2002. № 10.].
   Проведенный эксперимент подтвердил целесообразность использования психодиагностики при отборе кандидатов на должность судьи, что подтверждается мнением не только соответствующих судов, органов Судебного департамента и судейского сообщества, но и позицией самих претендентов на должность судьи, которые в целом позитивно отнеслись к этому методу исследования личности.
   В специальной литературе высказывается мнение о том, что усиление гарантий социального и правового контроля над формированием судейского корпуса и деятельностью судей по отправлению правосудия возможно при повышении требований, предъявляемых к кандидатам на должность судьи, которые должны быть изменены путем введения обязательного комплексного медицинского (психофизиологического) обследования кандидатов на должность судей [26 - Паршина О. А. Суд как орган судебной власти: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2001. С. 11.].
   Одним из направлений реализации судебной власти является охрана прав и законных интересов человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя, мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений. Основные направления и задачи судебной власти закрепляются в различных федеральных законах, регулирующих общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступления или наличием об этом свидетельствующих сведений. Значимость задач, стоящих перед судебной властью, определяет и важность обеспечения нормальной деятельности государственных органов и лиц, осуществляющих правосудие, недопустимость противоправного вмешательства в какой бы то ни было форме в эту деятельность.
   Безопасные условия работы являются необходимым условием деятельности не только органов правосудия, но и всей системы правоохранительных органов Российской Федерации. В определенной степени их обеспечение регулируется основными нормативными актами [27 - См., например, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 30 декабря 1999 г.). Принят ГД ФС РФ 5 июля 1995 г. с изм. и доп. от 30 декабря 1999 г. № 225-ФЗ; от 5 января 1999 г. № 6 – ФЗ; от 21 июля 1998 г. № 117-ФЗ (ред. 30 марта 1999 г.); от 18 июля 1997 г. № 101-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349; Российская газета. 1995. 18 авг. Закон РФ «О милиции» от 18 апреля 1991 г. № 1026–1 (ред. от 6 декабря 1999 г. № 209-ФЗ; от 31 марта 1999 № 68-ФЗ; от 15 июня 1996 г. № 73-ФЗ; от 25 июля 2000 г. № 105-ФЗ // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503. Закон РФ «О федеральных органах налоговой полиции» от 24 июня 1993 г. № 5238–1, с изм. и доп. от 17 декабря 1995 г. № 200-ФЗ; от 24 декабря 1993 № 2288 // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 29. Ст. 1114; Российская газета. 1993. 15 июля и некоторые другие.].
   Между тем, по результатам проведенного нами анкетирования 62 % судей Республики Коми считают, что Закон «О государственной защите судей…» не действует, а 44 % оценили свою судейскую безопасность как недостаточную [28 - Здесь и далее использованы результаты проведенного автором анкетирования судей Республики Коми в период 2000–2003 гг. В опросе участвовали 76 судей (из 120). Всего было опрошено более 1500 человек (судей, следователей прокуратуры, работников МВД, ФСБ, оперативных работников, адвокатов, граждан, осужденных, несовершеннолетних).]. Судьи подтвердили наличие в судебных стадиях фактов противоправного воздействия на потерпевших (35 %), а также свидетелей (40 %). Несмотря на то, что 48 % судей отрицают факты противоправного воздействия на них, 16 % все же подтвердили наличие таких фактов в отношении себя либо других судей, и только 9 % отметили их как единичные.
   В настоящее время все острее назревает потребность в законах о Верховном Суде РФ, о судах общей юрисдикции, о государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих судопроизводству. Необходимость ускорить формирование законодательной базы диктуется членством России в Совете Европы и признанием нашей страной обязательной юрисдикции Европейского суда по правам человека. За последние годы состав судейского корпуса обновился почти наполовину. На смену судьям со стажем и опытом пришли молодые, не имеющие необходимой практики, чем обусловлено немалое количество судебных ошибок, поэтому работа с кадрами должна стать приоритетной. Надежды на укрепление судейского корпуса связываются с совершенствованием отбора кандидатов на судейские должности [29 - Лебедев В. Расширение доступа к правосудию – одна из целей судебной реформы // Российская юстиция. 1999. № 9.].
   Преступные посягательства на независимость и неприкосновенность судей, работу органов государства и лиц, непосредственно содействующих суду в выполнении его основных функций, препятствуют расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных и гражданских дел, дел об административных правонарушениях, исполнению судебных решений. Количество противоправных посягательств в отношении должностных лиц, ведущих производство по уголовным делам, увеличивается с каждым годом. Особенно остро эта проблема проявляется в уголовном судопроизводстве, когда противоправному воздействию подвергаются как должностные лица, осуществляющие правосудие (судьи, прокуроры, следователи и др.), так и лица, содействующие им в установлении истины (потерпевшие, свидетели и пр.).
   Законодатель, в частности союзный, ранее на рассматриваемую проблему обращал недостаточное внимание. Отечественные ученые-процессуалисты указывают на отсутствие до 90-х гг. каких-либо нормативных актов и специальных, узко направленных исследований, посвященных защите и безопасности участников уголовного процесса [30 - Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001. С. 72–73.]. 12 июня 1990 г. был принят Закон СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» [31 - Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 26. Ст. 495.]. Он внес в ст. 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

принципиально важное положение об обязанности должностных лиц процесса принимать меры к охране жизни, здоровья, чести, достоинства и имущества защищаемых лиц при наличии достаточных данных об имеющейся угрозе.
   Проблематичность реализации этой позитивной правовой нормы состоит в том, что характер угрозы ограничивается строго определенными рамками (убийство, применение насилия, уничтожение или повреждение имущества). Между тем чаще всего характер противоправного воздействия в отношении субъектов процесса заключается в неопределенности самой угрозы (например, «подумай о своих детях, о своем здоровье» и т. п.). Воздействие часто носит завуалированный характер. Кроме того, способы и методы воздействия на субъектов уголовного процесса могут вообще не подпадать под действие уголовно-наказуемого деяния (например, за свидетелем, идущим по улице домой, постоянно следует на малой скорости автомашина с затемненными окнами).
   В начале 90-х гг. основные проблемы обеспечения безопасности в уголовном процессе отражались в периодической печати. Позже в подкомитете по судебной реформе и комитете по безопасности Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации разрабатывался законопроект по мерам обеспечения безопасности и защиты свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих правосудию [32 - Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 14 мая 1997 г. «О Федеральном законе «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» // СЗ РФ. 1997. № 21. Ст. 2433; ВФС РФ. 1997. № 16. Ст. 732.]. Проект содержал перечень субъектов и объектов защиты, основные меры по ее обеспечению, однако он не принят до сих пор [33 - 22 марта 1995 г. основные положения проекта Закона РФ «О государственной защите свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих правосудию» были включены в федеральное законодательство, регулирующее государственную защиту судей, должностных лиц, контролирующих и правоохранительных органов.].
   Во второй половине 90-х гг. в области обеспечения безопасности и защиты различных субъектов уголовного производства появились новые научные исследования [34 - См. например: Акрамходжаев Б. Т. Обеспечение прав и законных интересов потерпевшего на предварительном следствии: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1992; Зайцев О. А. Теория и практика участия свидетеля в уголовном процессе: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1993; Минеева Г. П. Уголовно-правовая охрана свидетеля и потерпевшего: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1993; Вавилова Л. В. Организационно-правовые проблемы защиты жертв преступлений (по материалам зарубежной практики): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1995; Тихонов А. К. Уголовно-процессуальные меры обеспечения чести, достоинства и личной безопасности потерпевшего и свидетеля: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1995; Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию, в условиях Вооруженных Сил Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1997; Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998; Зайцев О. А. Обеспечение безопасности участников уголовного процесса по делам организованной преступности. М., 1994; Щерба С. П., Зайцев О. А. Обеспечение личных, имущественных и иных прав потерпевших и свидетелей на предварительном следствии. М., 1994; Демидов И. Ф. Проблема прав человека в российском уголовном процессе. М., 1995; Зайцев О. А. Правовые основы и практика обеспечения безопасности участия свидетеля на предварительном следствии. М., 1995; Зайцев О. А. Теоретические и правовые основы государственной защиты участников уголовного процесса. М., 1997; Карцев А. А. Обеспечение безопасности от угроз со стороны преступности. М., 1997; Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М., 1999 и др.]. Ученые предлагали различные пути реализации норм по обеспечению безопасности и защите личности в уголовном судопроизводстве [35 - См., например: Кашепов В. П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации // Государство и право. 1998. № 2; Мартынчик Е. Г., Радьков Е. П., Юрченко В. Е. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Кишинев, 1982; Володина Л. М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень, 1999 и др.].
   Одно из несовершенств законодательной техники состоит в ограничении круга защищаемых лиц только потерпевшим, свидетелем или другими участвующими в деле лицами, а также их семьями или близкими родственниками. Согласно этому перечню, под действие мер безопасности не подпадают близкие лица, которые не находятся в родственной связи с субъектом процесса, однако дороги ему в силу моральных, нравственных, духовных начал человеческой природы. Кроме того, у государственных органов нет оснований для применения мер безопасности при оказании противоправного воздействия на лицо, заявляющее о преступлении, а также на подозреваемого, обвиняемого, эксперта, понятого, специалиста и др. Между тем случаи оказания противоправного воздействия на этих лиц отнюдь не редки. И хотя в ст. 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

устанавливалось применение предусмотренных законодательством Союза ССР и союзных республик мер защиты, весь комплекс соответствующих нормативных актов, направленных на реализацию этого принципиального положения, принят не был.
   Как отмечает Л. В. Брусницын, отсылка к действующему законодательству сводилась к указанию на известные меры материального права, а также на явно недостаточные меры безопасности процессуального характера, установленные указанным Законом:
   1) закрытое судебное разбирательство в случаях, «когда того требуют интересы обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля или других участвующих в деле лиц, а также членов их семей или близких родственников» (ст. 12 Основ);
   2) прослушивание переговоров, ведущихся с телефонов или других переговорных устройств потерпевшего или свидетеля, «при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства или других противоправных действий в отношении потерпевшего или свидетеля по заявлению этих лиц либо с их согласия с санкции прокурора или по определению суда» (ч. 2 ст. 35 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Основ) [36 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М., 1999. С. 12.].
   Внесение вышеперечисленных изменений в Основы уголовного судопроизводства носило скорее декларативный характер [37 - За исключением рассмотрения дела в закрытом судебном заседании.], по-скольку не нашло своего отражения в УПК РСФСР и не имело достаточно разработанного механизма применения этих в целом позитивных норм. На наш взгляд, в первую очередь целесообразно установить судебный контроль или прокурорский надзор за применением мер безопасности, поскольку, как показывает практика, именно расширение контрольных функций суда в досудебных стадиях способствует обеспечению прав и законных интересов подозреваемых, обвиняемых и потерпевших [38 - Институт судебного контроля в стадии предварительного расследования некоторые авторы подвергают не совсем обоснованному сомнению (см., например: Колоколов Н. А. Судебный контроль в стадии предварительного расследования: реальность и перспективы // Государство и право. 1998. № 11. С. 31–39.]. Следует учитывать, что «судебный контроль в силу присущих ему правовых свойств (признаков) является самостоятельной формой осуществления правосудия в сфере уголовного судопроизводства» [39 - Ковтун Н. Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. Н. Новгород, 2002. С. 27.]. Вместе с тем, необходимо отметить, что параллельное действие прокурорского надзора, судебного и ведомственного контроля чревато снижением качества обеспечения безопасности по причине расширения круга лиц, получающих доступ к конфиденциальной информации, последующего возможного распространения и передачи ее лицам, имеющим намерение оказать противоправное воздействие на защищаемое лицо. Следовательно, необходимо в законодательном порядке ограничить круг лиц и органов, имеющих право на доступ к конфиденциальной информации, связанной с обеспечением безопасности защищаемых лиц в уголовном судопроизводстве. Предпочтительным является установление только прокурорского надзора, так как обеспечение безопасности защищаемых лиц, как обычно принято считать, – прерогатива государственных органов борьбы с преступностью, к которым, в частности, относятся органы прокуратуры. На суд не возлагается осуществление подобной обязанности, ему не свойственно выполнять действия, прямо не связанные с функцией разрешения уголовного дела.
   После внесения изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства обязанность принятия мер по обеспечению безопасности некоторых субъектов уголовно-процессуальной деятельности была возложена на правоохранительные органы.
   Так, в п. 24 ст. 10 Закона РСФСР от 18 апреля 1991 г. «О милиции» [40 - Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 66. Ст. 503.] была установлена ее обязанность «принимать предусмотренные законом меры по охране потерпевших, свидетелей и других участников уголовного процесса, а также членов их семей и близких, если здоровье, жизнь или имущество данных лиц находятся в опасности». Закон РСФСР от 13 марта 1992 г. «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» [41 - Федеральный закон от 13 марта 1992 г. № 2506–1 «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 17. Ст. 892; Российская газета. 1992. 29 апр. Впоследствии был принят новый Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 30 декабря 1999 г.) «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации». Принят ГД ФС Российской Федерации 5 июля 1995 г. (в ред. от 30 декабря 1999 г. № 225-ФЗ; от 5 января 1999 г. № 6-ФЗ; от 21 июля 1998 г. № 117-ФЗ (ред. 5 августа 2000 г.); от 18 июля 1997 № 101-ФЗ // СЗ РФ. 1995 г. № 33. Ст. 3349; Российская газета. 1995. 18 авг.] (п. 6 ст. 12) обязывает органы, осуществляющие эту деятельность, содействовать обеспечению личной безопасности, сохранности имущества участников уголовного судопроизводства, членов их семей, близких от преступных и иных противоправных посягательств. 20 апреля 1995 г. был принят Закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», который также последовательно обязывал государственные органы и должностных лиц принимать меры к обеспечению безопасности личности, вовлекаемой в сферу производства по уголовному делу или в связи с совершением преступления [42 - «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» // СЗ РФ. 1995. № 17. Ст. 1455; Российская газета. 1995. 26 апр. (в ред. от 29 февраля 2000 г. № 42-ФЗ) – далее сокращенно Закон «О государственной защите судей…»]. В этом же направлении был разработан проект закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» [43 - О расширении процессуальных прав потерпевшего, оказании помощи см.: Парий А. В., Шадрин В. С. Обеспечение прав потерпевшего: возможность совершенствования на основе зарубежного опыта // Правоведение. 1995. № 44. С. 55–56.]. В Законе РФ от 21 июля 1997 г. «О судебных приставах» [44 - СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3590.] предусмотрена (ст. 11) обязанность последних обеспечивать в судах безопасность участников судебного процесса и свидетелей.
   Между тем борьбу с преступностью с каждым днем значительно ослабляет отсутствие единого нормативного акта, направленного на обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве. Эта проблема может быть решена уже в настоящее время либо на законодательном уровне, либо на уровне деятельности следственных и судебных органов путем применения норм международного права и документов, ратифицированных Россией.
   На законодательном уровне проблема защиты и установления правового регулирования безопасности должностных лиц впервые была поставлена в 1995 г., когда был принят Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» [45 - Закон «О государственной защите судей…».]. Впоследствии содержавшийся в данном нормативном акте перечень лиц, подлежащих охране, был дополнен. Вначале защитой стали обеспечиваться «сотрудники учреждений и органов уголовно-исполнительной системы» [46 - Федеральный закон от 21 июля 1998 г. № 117-ФЗ.], позднее – «военнослужащие внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации, принимавшие непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп» [47 - Федеральный закон от 6 января 1999 г. № 11-ФЗ.]. Последние изменения в указанном законе пополнили перечень защищаемых лиц «работниками таможенных органов, органов государственной налоговой службы, органов надзора за соблюдением правил охоты на территории государственного охотничьего фонда, органов рыбоохраны, органов государственной лесной охраны, органов санитарно-эпидемиологического надзора, контрольно-ревизионных подразделений Министерства финансов Российской Федерации и финансовых органов субъектов Российской Федерации, органов государственного контроля в сфере торговли, качества товаров (услуг) и защиты прав потребителей, осуществляющих контроль за исполнением соответствующих законов и иных нормативных правовых актов, выявление и пресечение правонарушений» [48 - Федеральный закон от 29 февраля 2000 г. № 42-ФЗ.].
   Рассматриваемый закон предусматривает действенные меры защиты, на реализацию его основных положений было направлено принятое Правительством РФ соответствующее постановление [49 - Во исполнение этого нормативного акта было принято постановление Правительства РФ от 17 июля 1996 г. № 831 «О порядке выдачи оружия лицам, подлежащим государственной защите» // СЗ РФ. 1996. № 31. Ст. 3723; Российская газета. 1996. 6 авг.]. По существу оно ничего не изменило: законодатель ограничился внесением изменений в Закон «Об оружии», обязывающих органы внутренних дел обеспечивать выдачу служебного оружия защищаемым лицам, однако до сих пор процедура выдачи служебного оружия судьям не урегулирована, что влечет отсутствие надлежащих гарантий их безопасности в процессе рассмотрения уголовных дел. Не решает проблему и принятый МВД РФ приказ № 483 от 20 декабря 1995 г. «О мерах по реализации Федерального закона “О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов”» [50 - Приказ МВД РФ № 483 от 20 декабря 1995 г. «О мерах по реализации Федерального закона “О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов”» // Российские вести. 1996. 14 марта.], так как он содержит рекомендации общего характера:
   – обратиться с предложениями в органы государственной власти субъектов РФ о выделении материально-технических средств для эффективного обеспечения мер безопасности в отношении защищаемых лиц (п. 2.3.);
   – изучить опыт государственной защиты судей и должностных лиц в зарубежных странах и подготовить предложения для его использования в деятельности органов внутренних дел России (п. 5).
   Подробно эти документы мы рассмотрим ниже.
   Обеспокоенность действующих судей может быть вызвана осложнением оперативной обстановки, близостью вооруженных военных конфликтов. Например, в непосредственной близости от военного конфликта, особенно во второй чеченской кампании, оказались арбитражные суды республик Дагестан, Ингушетия и Северная Осетия – Алания. Обострение социально-политической и экономической обстановки затронуло и другие арбитражные суды округа. Сложившаяся ситуация, безусловно, существенно осложнила их деятельность, вызвала значительное напряжение материальных и духовных сил. Необходимо было обеспечить безопасность судей, работников аппаратов судов и участников процесса, сохранность имущества и материалов судебных дел, а главное – бесперебойное функционирование судов и выполнение стоящих перед ними задач.
   Руководители арбитражных судов в этой обстановке приняли комплекс мер организационного характера. В частности, была усилена охрана (как внутри помещений, так и по внешнему периметру зданий арбитражных судов) работниками милиции, вооруженными автоматическим оружием. Ужесточен пропускной режим. Введено дежурство руководителей судов и судей в нерабочее время. В некоторых арбитражных судах отдельным судьям органы внутренних дел выдали боевое оружие. Организована доставка судей и работников аппарата к месту жительства служебным автотранспортом. Установлена устойчивая оперативная связь арбитражных судов с дежурными частями местных органов внутренних дел. И это далеко не полный перечень. Все проводимые мероприятия согласовывались с органами государственной власти республик и правоохранительными органами [51 - Шпенев А., Савченко О. Некоторые вопросы организации и итоги работы арбитражных судов Северо-Кавказского округа // ВВАС РФ. 2000. № 8.]. При осложнении оперативной обстановки в том или ином регионе (области, районе или городе) целесообразно распространить такие меры и на суды общей юрисдикции.
   Не исключено, что охрана судебных помещений может стать препятствием для доступа граждан к правосудию (общения с судьями, подачи заявлений и т. п.). Поэтому любая мера, устанавливаемая государством, не должна нарушать баланс интересов государства, общества и гражданина.
   Глава 31 «Преступления против правосудия» Уголовного кодекса РФ для обеспечения законного осуществления правосудия по уголовным и гражданским делам и охраны от противоправных посягательств выделяет 23 состава преступлений. Однако в следственной и судебной практике уголовные дела данной категории по существу отсутствуют. Причины этого, по нашему мнению, кроются в несовершенной законодательной технике описания и формулирования в материальном уголовном праве объективных, субъективных признаков состава преступления и халатном отношении лиц, обязанных решать вопрос о возбуждении производства по уголовному делу. В любом случае, отсутствие достаточной правоприменительной практики использования указанных статей гл. 31 УК РФ должно насторожить как законодателя, так и правоприменителя (должностных лиц уголовной юстиции и полиции). Эта проблема требует отдельного исследования.
   Те участники уголовного процесса, в чьем производстве находится дело, по роду службы выполняют процессуальные обязанности и имеют установленные законом гарантии защиты. Другая категория участников (иные субъекты уголовно-процессуальных правоотношений) в настоящее время перед противоправными посягательствами остается практически беззащитной.
   Наиболее глубокие исследования анализируемой проблемы провели в последнее время Л. В. Брусницын [52 - Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: российский, зарубежный и международный опыт XX века (процессуальное исследование). М., 2001.] и О. А. Зайцев [53 - Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001.]. Однако само понятие концепция безопасности они подробно не исследовали. Вместе с тем в юридической печати встречаются другие публикации, касающиеся концептуальных вопросов уголовного и уголовно-процессуального права [54 - См. например: Понятовская Т. Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность. Ижевск, 1994; Она же. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. Ижевск, 1996; Зинатуллин З. З., Егорова Т. З., Зинатуллин Т. З. Уголовнопроцессуальное доказывание: Концептуальные основы. Ижевск, 2002 и др.].
   Остановимся на значении самого понятия концепция. В Толковом словаре русского языка оно определяется как «система взглядов на что-нибудь, основная мысль» [55 - Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 293.]. В Словаре иностранных слов и выражений указано, что «концепция – от лат. conception – понимание, система – 1) определенный способ понимания, трактовки каких-либо явлений; 2) основная точка зрения, руководящая идея, ведущий замысел, конструктивный принцип различных видов деятельности» [56 - Словарь иностранных слов и выражений / Авт. – сост. Е. С. Зенович. М., 2002. С.312.].
   В правовом поле термин концепция употребляется в разных значениях [57 - См.: Злобин Г. А. О необходимости концептуального подхода к совершенствованию уголовного законодательства // Конституция СССР и дальнейшее укрепление законности и правопорядка. М., 1979; Стецовский Ю. И. Концепция судебной реформы и проблемы конституционной законности в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 1993. № 9; Бельский К. С. О концепции реформы государственной службы в России // Государство и право. 1994. № 4; Грязнов А. В. Концепция и конституционные основы института чрезвычайного положения // Государство и право. 1994. № 6; Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2001 года: концептуальные положения // Вестник Удмуртского университета. 2002. № 2. Правоведение – I. С. 3– 10 и др.]. Сопоставление подходов к его определению позволяет выделить четыре основных позиции. Некоторые ученые определяют концепцию как совокупность общих вопросов правовой теории, принципов права [58 - Бельский К. С. О концепции реформы государственной службы в России // Государство и право. 1994. № 4.]. Другие – как надлежащим образом организованный научный материал, имеющий плодотворную ориентацию и перспективу, юридический анализ, обладающий конструктивными качествами [59 - Алексеев С. С. Теория права. М., 1994. С. 2–28.]. Третьи – как самостоятельное политико-правовое понятие в контексте учения о государстве и праве [60 - Понятовская Т. Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. Ижевск, 1996. С. 5.]. Четвертые справедливо, на наш взгляд, утверждают, что концепция есть не что иное, как «объединенные одним объектом идеи и теоретические положения о принципах и стандартах… которые образуют в совокупности целостную теоретическую систему» [61 - Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001. С. 90.].
   О. А. Зайцев выделяет следующие компоненты концепции (применительно к государственной защите участников уголовного процесса):
   1) комплексность;
   2) междисциплинарный характер;
   3) связь с различными отраслями научного знания;
   4) наличие теоретического и практического значения [62 - Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001. С. 90–92.].
   По нашему мнению, термин концепция можно определить как доктринальную систему взглядов, определяющих цель, средства ее достижения, основной инструментарий (понятие, методы научного познания, интерпретация полученных знаний), выдвигаемую для разрешения проблемы или описания (истолкования) имеющихся теоретических или эмпирических познаний.
   Таким образом, безопасность личности средствами и в сфере уголовного судопроизводства включает в себя не только защиту обвиняемого, свидетеля или потерпевшего [63 - Правовой статус потерпевшего также нуждается в расширении прав, в том числе и права на безопасность. См., например: Брусницын Л. В. Потерпевший: уголовно-процессуальные аспекты // Государство и право. 1995. № 9. С. 67.]. В защите нуждаются и должностные лица, ведущие производство по уголовному делу. Поэтому необходимо исследовать актуальные вопросы проблемы безопасности и защиты должностных лиц уголовно-процессуальной деятельности, а также иных участников процесса и лиц, содействующих уголовному судопроизводству. Жизнь подтверждает, что потерпевшие и свидетели как до возбуждения производства по уголовному делу, так и после его возбуждения зачастую остаются практически беззащитными. В процессе ознакомления подозреваемого или обвиняемого с материалами, предоставляемыми в суд в подтверждение законности и обоснованности ареста или продления сроков содержания под стражей, а также при ознакомлении с материалами всего дела, получив информацию о существе показаний конкретных свидетелей и потерпевших, их адреса и места работы, обвиняемый и (или) его родственники, соучастники, члены преступной группы имеют возможность организовать воздействие на лиц, содействующих уголовному судопроизводству, понудить изменить показания или вообще не явиться в суд. Вместе с рядом других исследователей мы полагаем, что в современной России отсутствует отлаженный механизм защиты свидетелей. Весьма решительно в этой связи пишет Л. В. Винницкий: у нас закон приспособлен для защиты беззакония [64 - Виницкий Л. Уравнять права сторон в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. № 6.].

§ 2. Понятие «безопасность личности» и его специфика в уголовном судопроизводстве

   Термин «безопасность» достаточно многозначен. Слово безопасность в русском языке означает защищенность, отсутствие угрозы извне [65 - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990.]. В юриспруденции безопасность понимается как состояние «физической и психологической защищенности индивида» [66 - Такое определение дает Л. В. Брусницын (Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию… С. 3.], «защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз политического, экономического, социального, военного, техногенного, экологического, информационного и иного характера, предполагающее установление политической, экономической и социальной стабильности в государстве, безусловное исполнение законов и поддержание правопорядка, развитие международного сотрудничества на основе партнерства» [67 - Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия. 5-е изд. доп. и перераб. / Под ред. М. Ю. Тихомирова. М., 2001. С. 82.], что вполне соответствует определению безопасности личности, содержащемуся в ст. 1 Закона РФ от 5 марта 1992 г. «О безопасности» [68 - Закон РФ «О безопасности» от 5 марта 1992 г. № 2446-1 // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 15. Ст. 769; 1993. № 2. Ст. 77.]. Безопасность определяется с различных сторон: материальная, психологическая, личная (физическая), гражданская (политическая), экономическая, предпринимательская, потребительская [69 - Безопасность человека и преступность: Материалы международной научно-практической конференции // Государство и право. 1995. № 12. С. 110–112.].
   При производстве по уголовному делу этот термин граничит с понятием защита. Уместно разграничить эти понятия. В отечественном уголовном процессе защита традиционно связывается с обеспечением права на защиту подозреваемого, обвиняемого [70 - См., например: Поляков М. П. О защите обвиняемого и защите от обвиняемого // Государство и право. 1998. № 4. С. 94–98; Сорокина Ю. Защита на предварительном следствии // Законность. 1992. № 3. С. 60–61 и др.]. Подобное понимание определено установлением и научным обоснованием трех основных уголовно-процессуальных функций: обвинения, защиты и разрешения дела по существу.
   О безопасности прочих субъектов процесса стали говорить только в последние годы. Между тем обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному судопроизводству, должно стать государственной задачей [71 - На данное обстоятельство уже обращали внимание ученые. См., например: Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих правосудию: временной и субъективный аспекты // Государство и право. 1996. № 9. С. 76–83.]. Эта проблема является предметом обсуждения многих научных конференций [72 - См.: Правовое обеспечение безопасности человека: Материалы научной конференции // Государство и право. 1999. № 7. С. 107.].

   В настоящей работе безопасность рассматривается с позиций защищенности личности от противоправного посягательства, а не от обвинения в совершении общественно-опасного посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения.

   Обеспечение мер защиты в уголовном процессе непосредственно связано с нормальной деятельностью правоохранительных и судебных органов, всей системы правосудия Российской Федерации. Под правосудием в настоящей работе, наряду с деятельностью суда, понимается производство в досудебных стадиях. Перечень преступлений против правосудия в уголовно-правовом понятии содержится в гл. 31 УК РФ и насчитывает 23 состава преступления (ст. 294–316).
   Правосудие можно понимать в узком и широком смысле. В первом случае под ним понимается деятельность государственных органов – судов, осуществляемая путем рассмотрения и разрешения гражданских и уголовных дел в судебных заседаниях в установленном законом порядке [73 - Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 280.]. Расширительно правосудие трактуется как форма государственной деятельности, которая заключается в рассмотрении и разрешении судом отнесенных к его компетенции дел об уголовных преступлениях, гражданских спорах и др. [74 - Энциклопедический юридический словарь. М., 1996. С. 241.]
   На основании конституционных норм (ст. 118–123 Конституции РФ) правосудие осуществляется в соответствии со следующими принципами:
   1) осуществление правосудия только судом;
   2) открытое судебное разбирательство;
   3) исключение заочного разбирательства уголовных дел;
   4) осуществление правосудия на началах состязательности и равенства сторон.
   Анализ составов преступления, помещенных в гл. 31 УК РФ, позволяет сделать вывод о включении в понятие правосудие деятельности не только суда, но и органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры. Эта деятельность многогранна, однако в уголовно-правовом смысле установлен запрет на противоправное вмешательство пока только в сферу деятельности, непосредственно связанную с рассмотрением и разрешением дел судом.
   В таком широком значении термин правосудие использован в Уголовном кодексе РФ. В главе «Преступления против правосудия» упомянуты деяния в отношении не только судей, присяжных заседателей, но и следователей и других субъектов в связи с их деятельностью в досудебных стадиях [75 - См., например: Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. М., 1996. С. 374–375 и др.].
   В настоящей работе под осуществлением уголовного правосудия понимается уголовное судопроизводство, оперативно-розыскная деятельность, исполнение уголовных наказаний, постпенитенциарное воздействие.
   В последнее время отечественные ученые уделяют много внимания понятию безопасность и проблемам ее обеспечения [76 - См. например: Щедрин Н. В. Введение в правовую теорию мер безопасности. Красноярск, 1999; Барабанов А. Б. Проблемы безопасности в России // Экономика и жизнь. 1995. № 5. С. 12–14; Бэскинд А. Энциклопедия личной безопасности. М., 1994; Костин Ю. Безопасность личности. М., 1997; Петренко А. Безопасность в коммуникации делового человека. М., 1994; Потрубач Н., Фаузер В., Максутов Р. Безопасность человеческой общности. Словарь-справочник / Отв. ред. Н. Я. Елькина. Сыктывкар, 2001; Шаваев А. Г. Криминологическая безопасность негосударственных объектов экономики. М., 1995; Экономическая безопасность / Под ред. В. К. Сенчагова, М., 1998; Шихвердиев А. П. Роль государственного регулирования рынка ценных бумаг в обеспечении экономической безопасности его субъектов. М., 1999 и др.]. Безопасность как комплексное понятие, включающее в себя разнообразные элементы сложной структуры, рассматривается с различных сторон [77 - См. например: Батурин Ю. М., Жодзинский А. М. Компьютерная преступность и компьютерная безопасность. М., 1991; Брусницын Л. Обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей // Законность. 1997. № 1. С. 36–39; Гайкова В., Першин А. Безопасность электронных банковских систем. М., 1994; Гущин С. В. Сущность и функции системы внутренней безопасности. М., 1996; Зацепин М. Н. Безопасность предпринимательства (криминологические и уголовно-правовые проблемы). Екатеринбург, 1995; Кондрашев Б. П. Общественная безопасность и административно-правовые средства ее обеспечения: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 1998 и др.]. Она определяется применительно к тем или иным отраслевым наукам (безопасность экономическая, экологическая, уголовно-процессуальная и т. п.).
   На первый взгляд, понятия безопасность, защита, оборона почти тождественны, поскольку направлены на нормальное функционирование системы, создание условий, в которых невозможно нападение. Вместе с тем, по нашему мнению, знак равенства между ними ставить было бы не совсем верно.
   В уголовном судопроизводстве сопутствующие ведению дела условия неодинаково влияют на деятельность различных участников уголовно-процессуальных правоотношений. Это обусловлено, прежде всего, различием выполняемых ими процессуальных функций. Очевидно, что для дознавателя, следователя, прокурора или судьи сам факт наделения их властными процессуальными полномочиями предполагает вероятность преступного посягательства на них в связи с производством по делу. Эта категория участников процесса a priori подвержена профессиональному риску, входящему в их правовой статус. Поэтому они не только защищаемы, но и сами могут защищаться, что предполагает выделение им служебного оружия, бронежилета, а также оборудование среды их функционирования средствами безопасности (установка в квартире и по месту работы пожарной сигнализации, тревожной кнопки и т. п.). Закон «О государственной защите судей…» предусматривает меры защиты, но не безопасности. Законодатель, таким образом, формально подтверждает различие терминов защита и безопасность.
   Совершенно иная ситуация складывается в отношении других категорий участников процесса и защищаемых лиц. Они, в отличие от должностных лиц уголовного судопроизводства, не обязаны устанавливать истину по делу, отыскивать лицо, совершившее преступление, принимать меры к сбору доказательств и пр., то есть их статус не предполагает обязанности подвергаться риску. Между тем, попадая в сферу уголовно-процессуальных отношений, они наделяются определенными правами и обязанностями. В связи с участием в деле они подвергаются или могут быть подвергнутыми психическому или физическому насилию.
   Можно утверждать, что защита является лишь одним из способов обеспечения безопасности защищаемых лиц в уголовном процессе.
   В различных отечественных справочных изданиях и словарях понятия безопасность и защита определяются неодинаково. Словарь русского языка С. И. Ожегова дает следующие определения: «Безопасность – положение, при котором не угрожает опасность кому-, чему-нибудь» [78 - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 37.]. «Защита – 1. Охрана, ограждение от посягательств, от враждебных действий, от опасности. 2. То, что защищает, служит обороной» [79 - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 185.]. То есть безопасность – это положение, состояние, иногда ощущение. А защита – процесс, в первом значении, и предмет, вещь – во втором. Общим элементом в обоих определениях является слово опасность, поэтому следует определить и это понятие.
   Итак, опасность – 1. Способность вызвать, причинить какой-нибудь вред, несчастье. 2. Возможность, угроза чего-нибудь опасного [80 - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 364.]. Как видно из определения, это слово может иметь два значения, хоть и близкие, но все-таки разнящиеся относительно субъективности и объективности наступления вреда.
   Таким образом, понятия безопасность и защита описывают оборону, закрытость от опасности, а в конечном счете – от вреда, так как опасность сама по себе потенциальный вред.
   Рассмотрим каждое понятие подробней. Безопасность как положение, состояние – это нахождение в неопасном месте, иногда – под защитой. Безопасность как ощущение – это субъективное отношение к месту, времени, обществу, в котором находится личность, это чувство нахождения вне опасности – под защитой.
   Защита как процесс – это совокупность действий, мероприятий, приемов, направленных на предотвращение или снижение опасности наступления вреда, достижение безопасности. Защита как предмет – это вещь, объект материального мира, призванный обезопасить владельца от наступления вреда, обеспечить его безопасность.
   Так, например, щитки хоккейного вратаря, защита картера двигателя автомобиля и пр. – это предметы обыденной реальности, и они с трудом могут быть использованы при защите личности в уголовном судопроизводстве. Но существуют предметы такого характера, без которых невозможно было бы осуществить защиту личности от посягательств и их угрозы: оружие, бронежилет, новые документы и пр.
   Таким образом, не следует разделять понятие защита на два значения, ибо достижение цели защиты – безопасности – возможно только при комплексном применении как действий, мероприятий и приемов защиты, так и предметов защиты.
   Из вышесказанного логично вытекает вопрос о соотношении понятий безопасность и защита. Основываясь на предыдущих рассуждениях, можно предположить, что безопасность как конечное состояние является целью и должно быть результатом защиты, а защита в свою очередь служит средством достижения и обеспечения безопасности.
   Безусловно, защита не единственный, а один из нескольких путей (средств) достижения безопасности, поэтому защита является более узким термином, чем безопасность. А безопасность включает в себя защиту как одну из своих составляющих.
   Не менее важно рассмотреть, как эти понятия используются в языке: в каких ситуациях, с какими понятиями и т. д. Как ни парадоксально, ни один из рассмотренных словарей не предлагает определения понятия защита личности.
   Близок к термину защита психологический термин вытеснение – основной механизм психологической защиты, по существу все ее другие формы – средство реализации вытеснения. К ним относятся: отрицание, проекция – приписывание другим людям собственных мотивов, чувств и черт, отрицаемых у себя; идентификация – присвоение психологических свойств (установок, чувств, форм поведения) другого человека, позволяющее преодолеть связанные с ним чувство страха, неполноценности, горя и т. д.; регрессия – возвращение на более ранние стадии психологического развития или к инфантильным формам поведения в ситуациях фрустрации или конфликта; рационализация – приписывание благовидных оснований поведению, мотивы которого неприемлемы или неизвестны; изоляция – лишение определенных психических содержаний их эмоциональной значимости; смещение – перенесение чувств на другой (замещающий) объект; реактивное образование – замена отвергаемых психических содержаний их противоположностью [81 - Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М., 1989. С. 196.].
   Термин вытеснение ввел в науку З. Фрейд, который рассматривал его как универсальное средство психологической адаптации. На первый взгляд, понятие психологической защиты, затрагивая лишь внутриличностный механизм противостояния опасности, имеет мало общего с предметом нашей работы. Тем не менее психологическая защита становится важным элементом защиты личности от посягательств. Так, человек, который не боится реальной опасности посягательств, более удобен и приемлем для достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства, нежели человек, опасающийся даже потенциальной, возможной, иногда воображаемой угрозы давления. В такой ситуации помощь психологической науки становится в уголовном судопроизводстве просто необходимой. Привлечение специалиста-психолога при применении мер защиты личности как от посягательств, так и для устранения их последствий – весьма действенный инструмент для достижения безопасности личности в уголовном судопроизводстве.
   В то же время психологическая безопасность как психическое состояние личности не дает реальной защиты от противоправных посягательств и должна быть подкреплена материально. К сожалению, такого толкования нет ни в одном из рассмотренных справочных изданий.
   В 30-томной Большой советской энциклопедии в 70-х гг. давалось только определение понятия судебная защита (совокупность процессуальных действий, направленных на опровержение обвинения или смягчение ответственности обвиняемого (подсудимого). Судебная защита включает действия обвиняемого, его защитника, лиц, производящих дознание, следователя, прокурора и суда по полной, всесторонней проверке версий о невиновности обвиняемого или о наличии обстоятельств, смягчающих его ответственность, а также разъяснение обвиняемому его прав [82 - Большая советская энциклопедия. В 30 т. 3-е изд. М., Советская энциклопедия, 1970. Т 9. С. 394.]. Согласно такому определению, судебная защита – это важнейший из способов обеспечения безопасности только личности обвиняемого. Безусловно, положение обвиняемого всегда является наименее предпочтительным и удобным, эта позиция требует защиты в первую очередь (исходя из принципов уголовного права и судопроизводства). Таким образом, защита обвиняемого также может быть признана элементом защиты личности в уголовном судопроизводстве.
   Между тем с изменением социальной, культурной, экономической, правовой среды в уголовном процессе некоторые ранее наименее опасные и подверженные какому-либо давлению роли стали наиболее рисковыми для людей, которые их исполняют. Например, самый важный источник доказательственной информации – показания свидетелей и потерпевших, полностью зависящие от человеческого фактора (ощущений, чувств, памяти, настроения и т. д.) – может быть исключен из участия в уголовном процессе посредством противоправного воздействия на свидетеля, что делает необходимым формирование института его безопасности. Противоправному давлению могут подвергаться эксперты, специалисты, понятые и другие участники процесса, что позволяет сделать вывод о необходимости обеспечения их безопасности. Даже объективно самая защищенная государством группа участников процесса – государственные органы и должностные лица – могут подвергаться противоправному воздействию в целях изменения хода уголовного судопроизводства.
   Защита чести, достоинства и деловой репутации рассматривается как один из способов обеспечения нематериальных благ [83 - Большая советская энциклопедия. В 30 т. 3-е изд. М., Советская энциклопедия, 1970. Т 9. С. 394.]. Данное понятие, как и предыдущее, может быть использовано при защите от противоправного воздействия на участников процесса, совершенного в целях дискредитации личности, ее возможных суждений и решений, но в целом понятие относится к гражданскому праву и не может быть широко использовано в уголовном процессе.
   Весьма интересна трактовка термина физическая защита [84 - Большой юридический словарь / Под ред. А. Я. Сухарева, В. Д. Зорькина, В. Е. Крутских. М., 1998. С. 222.], введенного в употребление вышеназванным Законом: он близок к защите биологической и не представляет интереса для нашей работы, однако подобный термин очень удобен для описания процедуры непосредственной охраны личности при возможном физическом воздействии на человека или его близких и родственников. Но для правомерного использования этого термина в указанном смысле необходима соответствующая законодательная база.
   Наиболее удачным, по нашему мнению, может считаться еще одно значение термина защита судебная – право граждан, а также совокупность процессуальных действий, направленных на защиту чести и достоинства, жизни и здоровья, личной свободы и имущества от преступных посягательств, на опровержение обвинения или смягчение ответственности обвиняемого [85 - Большой юридический словарь / Под ред. А. Я. Сухарева, В. Д. Зорькина, В. Е. Крутских. М., 1998. С. 222.].
   Этот термин во многом повторяет вышеприведенное значение, но в силу простоты и краткости своей формулировки может быть взят за основу защиты личности в уголовном судопроизводстве. Однако в силу своей краткости он дает лишь общее представление, что обусловливает необходимость конкретизации его другими понятиями и созданием законодательной базы. Кроме того, слово судебная позволяет предположить, что защита осуществляется только на судебной стадии процесса и только по средствам судебных мер защиты, что сужает круг мероприятий защиты и перечень субъектов защиты.
   Таким образом, как это следует из рассуждений о понятии безопасность и множестве терминов с ней связанных, можно сделать несколько выводов:
   – защита является одним из путей достижения безопасности;
   – в словарях, посвященных междисциплинарным отраслям, исследуемым понятиям уделено недостаточное внимание, что подтверждается малым числом научных терминов, содержащих понятия безопасность и защита;
   – в юридических словарях нет термина, в полной мере описывающего защиту и безопасность личности в уголовном судопроизводстве;
   – наличие в юридических словарях определений и понятий, затрагивающих с той или иной стороны предмет нашего исследования, позволяет очертить лишь весьма узкий круг субъектов защиты и безопасности, а также небольшое количество действий, применяемых для их достижения;
   – важным и необходимым моментом развития и реализации института безопасности личности в уголовном судопроизводстве становится разработка и принятие определенного круга законодательных актов и формирование организационно-правовой структуры, а также инфраструктуры данного института, содержащей четко определенный терминологический инструментарий.
   Понятие безопасность можно рассматривать в семантическом, легальном, доктринальном и сравнительном толковании [86 - Такой подход обосновывает Н. В. Щедрин. См. Щедрин Н. В. Введение в правовую теорию мер безопасности. Красноярск, 1999. С. 46–67.]. Понятие мер безопасности в семантическом толковании, на наш взгляд, удачно сформулировано Н. В. Щедриным как «мероприятие или средство защиты, охраны, ограждения, предохранение от посягательства, враждебных действий опасности, чего-нибудь плохого, какого-нибудь несчастья» [87 - Такой подход обосновывает Н. В. Щедрин. См. Щедрин Н. В. Введение в правовую теорию мер безопасности. Красноярск, 1999. С. 46–47.].
   Легальное толкование безопасности, по существу, не имеет единообразного подхода в определении. В Законе РФ «О безопасности» (ст. 1) она определена как состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз [88 - Закон РФ «О безопасности».]. В иных нормативных актах термин безопасность рассматривается в более узком смысле применительно к его отраслевой направленности. Так, в ст. Закона РФ «О радиационной безопасности» установлено, что она представляет собой «состояние защищенности настоящего и будущего поколений людей от вредного для их здоровья воздействия ионизирующего излучения» [89 - Федеральный закон от 9 января 1996 г. № 3-ФЗ «О радиационной безопасности населения». Принят ГД ФС РФ 5 декабря 1995 г. // СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 141; Российская газета. 1996. 17 янв.]. В ст. 1 другого Федерального закона указывается, что «промышленная безопасность опасных производственных объектов – состояние защищенности жизненно важных интересов личности и общества от аварий на опасных производственных объектах и последствий указанных аварий» [90 - СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3588; Российская газета. 1997. 30 июля.].
   Всего в настоящее время действует более 25 правовых актов, регулирующих различные сферы безопасности жизнедеятельности государства. Вместе с тем необходимо отметить, что, к сожалению, некоторые важные правовые документы не содержат определения этого понятия. Например, Федеральный закон от 20 апреля 1995 г. № 45-ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» не дает понятия безопасности или защиты применительно к его основным положениям [91 - СЗ РФ. 1995. № 17. Ст. 1455; Российская газета. 1995. 26 апр.].
   Очевидно, что, исходя из общих положений легального толкования, можно сделать вывод о непротиворечивости легального и семантического толкований общего понимания безопасности как состоянию, при котором отсутствует опасность.
   Сравнительное толкование предполагает определение сходства или различия между какими-либо внешне похожими элементами. С анализируемым понятием можно сопоставить такие термины, как наказание, охрана и защита. Сопоставление безопасности как вида социальной защиты с термином наказание активно проводилось в начале XX в.
   Так, А. А. Жижиленко отмечал, что основанием применения мер безопасности является опасность деятеля, а основанием для применения наказания – преступность деяния. Деяние рассматривается как симптом опасности и как повод для принятия мер защиты [92 - Жижиленко А. А. Наказание. Его понятие и отличие от других правоохранительных средств. Пг., 1914. С. 276–277.].
   Терминологическое соотношение безопасности и охраны, а также защиты состоит в определении, прежде всего, их общей направленности на обеспечение своевременного и адекватного отражения угрозы или устранения опасности извне. По существу эти термины, по нашему мнению, могут быть рассмотрены и использованы не столько как синонимы, а как средства обеспечения безопасности законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.
   Доктринальное толкование безопасности в научной литературе практически не разработано. Авторы многих работ уходят от уяснения смысла и содержания самого понятия безопасность [93 - См. например: Крысин А. В. Безопасность предпринимательской деятельности. М., 1996.]. Н. В. Щедрин рассуждает больше о понятии меры безопасности [94 - Щедрин Н. В. Указ. соч. С. 50–58.]. Такая позиция вполне объяснима, поскольку предметом его монографического исследования является не безопасность в собственном смысле этого слова, а правовые аспекты мер безопасности [95 - Щедрин Н. В. Указ. соч. С. 7.]. Л. В. Брусницын определяет меры безопасности лиц, осуществляющих уголовное правосудие и содействующих (содействовавших) ему, как превентивные разноотраслевые правовые средства, обеспечивающие в ходе уголовного судопроизводства и вне его защиту указанных лиц и их близких от запрещенных уголовным законом и иных форм посткриминального воздействия и различающиеся по своему содержанию (способу обеспечения безопасности), по кругу лиц, к которым они могут применяться, и иным критериям [96 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М., 1999. С. 79, 104.]. Это определение предусматривает предупреждающий характер воздействия законными средствами и способами с целью обеспечить установление истины по уголовному делу. Автор показывает необходимость обеспечения безопасности не только средствами уголовного судопроизводства, но и иными правовыми способами, не только в ходе производства по делу, но и вне рамок действия уголовно-процессуальных отношений.
   Вместе с тем в этом определении подчеркивается только правовой характер мер безопасности, закрепленных в нормативном акте. Однако имеются меры не только правового, но и неправового (организационного, социального) характера, которые также относятся к защитным мерам.
   На наш взгляд, в доктринальном смысле безопасность – комплекс условий, обеспечивающих состояние защищенности объекта охраны (защищаемого лица) от угрозы нападения либо фактического противоправного воздействия на него со стороны кого бы то ни было, направленных на оборону от имеющейся опасности или угрозы ее появления.
   Обеспечение национальной безопасности напрямую зависит от успеха государственной политики в сфере борьбы с преступностью, что, в свою очередь, связано с реализацией мер обережения и безопасности, принимаемых к субъектам в процессе расследования и судебного рассмотрения уголовных дел. В уголовно-процессуальном праве термин защита традиционно связывается с обеспечением прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или осужденного. Термин охрана практически не используется, в понятие безопасность включают защищенность и состояние, при котором отсутствует нападение. Самого преступления может и не быть, сведения о нем могут при их проверке оперативным или следственным путем не подтвердиться, но производство начинается с момента получения соответствующей информации.
   Безопасность в уголовном процессе следует непосредственно связывать с личностью, ее правами и законными интересами, которые соприкасаются, а порой находятся в противоречии с интересами других граждан, общества и государства в лице органов, уполномоченных на производство по уголовному делу.
   Обеспечить безопасность личности в уголовном процессе – значит установить важные гарантии достижения цели уголовного процесса – установления виновного в совершении преступления и применения к нему справедливого наказания. Только установив гарантии безопасности нуждающегося в ней лица, следует получить сведения о происшедшем, на основе которых сделать соответствующие выводы и принять правильное процессуальное решение по делу.
   В уголовно-процессуальном смысле понятие безопасность, на наш взгляд, следует рассматривать с позиций обережения [97 - Термин обережение используется преимущественно представителями нижегородской школы процессуалистов в последнее время применительно к участникам уголовного процесса, так как охватывает регламентированную законом деятельность государственных органов, должностных лиц, общественных организаций, направленную на предупреждение противоправных воздействий на участников уголовного процесса и иных лиц; обеспечение их личной безопасности; защиту их имущества, прав и интересов; социально-психологическую реабилитацию; проявление заботы и создание комфортных условий лицам, вовлеченным в уголовное судопроизводство или содействующих ему. См. Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних. Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998. С. 18–19.] участников (субъектов) процесса в целях отражения противоправного воздействия на них в связи с совершением преступления или подготовительной к нему деятельностью. В данном определении в качестве основания для применения мер безопасности выделяется совершение преступления (покушение на совершение преступления) или его приготовление. Если же основанием считать не само преступление, а производство по уголовному делу по поводу данного преступления, тогда за пределами границ действия мер безопасности остаются лица, не являющиеся субъектами процесса, не вовлеченные в сферу действия уголовно-процессуальных правоотношений, но владеющие ценной информацией о преступлении (например, очевидец преступления, не допрошенный как свидетель).
   Конституция РФ определила личность как один из главных объектов конституционной защиты. Важные положения основного закона государства, касающиеся государственной защиты прав и законных интересов личности, основаны на международных стандартах, включающих нормы международного права, на документах, ратифицированных Российской Федерацией.
   Примат интересов личности перед общественными и государственными интересами требует расширения и реализации в национальном законодательстве этих важных конституционных положений. Уголовно-процессуальное право является средством реализации уголовного наказания, одного из наиболее строгих средств воздействия на личность путем применения государственных мер по ограничению прав и свобод человека и гражданина. Поэтому только закрепление в уголовном судопроизводстве реальных мер обеспечения прав и законных интересов личности делает их применение возможным.
   При расследовании конкретного уголовного дела государственные и личные интересы часто не совпадают. Обязанность государства заключается в принятии установленных и регламентированных законом мер по установлению виновного в совершении преступления и привлечению его к ответственности. Обязанность гражданина состоит в выполнении общественного долга по оказанию помощи государственным органам в исполнении возложенной на них обязанности. Вместе с тем личные интересы состоят, прежде всего, в сохранении имеющихся у гражданина благ, их нерушимости и незыблемости. Индивид может и должен быть заинтересован в оказании помощи компетентным органам в выполнении их государственных обязанностей, но нельзя эту личную заинтересованность рассматривать как обязанность.
   Воплощение идеи правового государства предполагает создание надлежащих гарантий защиты личности и ее безопасности в сфере борьбы с преступностью. Уголовно-процессуальное законодательство направлено на защиту личности, общества и государства от преступных посягательств. Для надлежащего функционирования и реализации задач (назначения) уголовного судопроизводства следует установить реальные гарантии обеспечения безопасности его участников.
   Защита участвующих в уголовном процессе лиц, а также иных лиц, связанных с этой деятельностью, является эффективным средством противодействия преступности, наиболее опасным ее проявлениям, способом достижения основной цели судопроизводства. Обеспечение безопасности должно распространяться на любое лицо, вовлеченное в сферу действия уголовно-процессуальных правоотношений. При обеспечении безопасности только части субъектов этой деятельности (например, должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу) всегда остается вероятность противоправного воздействия на них со стороны преступных элементов, в результате чего причиняется ущерб интересам правосудия, личности, общества и государства.
   Вопросы безопасности личности тесно связаны с проблемой виктимологического характера, поскольку личность может рассматриваться и как субъект уголовно-процессуальных правоотношений, и как жертва преступления (противоправного посягательства, связанного с уголовным делом). Проблемы виктимологии достаточно серьезно исследовали такие видные ученые-криминологи, как Л. В. Франк, В. И. Полубинский, Д. В. Ривман, В. С. Устинов, В. Е. Квашис, Д. А. Шестаков, Г. Н. Горшенков и др. [98 - См. например: Франк Л. В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимологии. Душанбе, 1977; Полубинский В. И. Правовые основы учения о жертве преступления. Горький, 1979; Ривман Д. В., Устинов В. С. Виктимология. Н. Новгород: Нижегородский юридический институт МВД РФ, 1998; Квашис В. Е. Основы виктимологии. Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений. М., 1999; Криминология: Курс лекций. СПб., 1995. С. 13; Горшенков Г. Н. Криминология: Введение в учебный курс. Сыктывкар, 1995. С. 128–149 и др.]
   Виктимология помогает найти ответы на следующие вопросы: предпринимает ли жертва шаги для восстановления своего нарушенного права, прибегает ли она к помощи правоохранительных органов, суда, препятствует или способствует им в установлении истины [99 - Ривман Д. В., Устинов В. С. Указ. соч. С. 9.]. Лицо оказывается связанным с преступлением, вовлеченным в уголовное судопроизводство, в силу различных факторов как объективного, так и субъективного характера.
   Специфика виктимности личности в уголовном деле в процессе обеспечения ее безопасности выражается в том, что преступление совершается не в отношении защищаемого лица, а в отношении потерпевшего (основного потерпевшего от преступления). Защищаемое лицо становится как бы «вторичным» потерпевшим по отношению к основному преступлению в отношении другого лица.
   Индивид становится, например, свидетелем преступления в силу определенных обстоятельств (родственных, служебных, бытовых). Некоторые субъекты уголовно-процессуальной деятельности становятся объектами противоправного посягательства в связи с законным выполнением своих служебных обязанностей (следователи, прокуроры, судьи, специалисты, эксперты, секретари судебных заседаний и т. п.). Не исключается возможность противоправного воздействия на лицо, которое оказалось связанным с уголовным делом в силу случайного стечения обстоятельств (например, прохожий, ставший очевидцем убийства постороннего для него человека на улице).
   С точки зрения криминолога Л. В. Франка, «индивидуальная виктимность – это потенциальная, а равно реализованная повышенная способность стать жертвой преступного посягательства при условии, что объективно этого можно было бы избежать» [100 - Франк Л. В. Указ. соч. С. 8, 108; Остроумов С. С., Франк Л. В. О виктимологии и виктимности // Советское государство и право. 1976. № 4. С. 75.]. На наш взгляд, субъективной «предрасположенностью» личности к тому, чтобы стать жертвой, ограничиваться не стоит. Вполне возможно объективное стечение обстоятельств. Так, лицо может нуждаться в защите в связи с имеющейся у него важной информацией или необходимостью принятия процессуального решения по уголовному делу.

§ 3. Обеспечение безопасности личности как гарантия достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства

   Гарантии законных интересов личности гармонически входят в структуру правового положения субъектов уголовного процесса. В российской уголовно-процессуальной науке общепризнанным является мнение о том, что какое бы правовое положение в конкретном уголовном деле ни занимала личность, ее права и законные интересы должны неукоснительно соблюдаться и охраняться. Это положение обеспечивается различными гарантиями: экономическими, политическими и юридическими. Только в своей совокупности они могут создавать необходимые условия для полной реализации субъективных прав граждан в уголовном судопроизводстве. Среди этих важных гарантий особое место принадлежит юридическим, в частности процессуальным гарантиям.
   В юридической литературе справедливо принято определять процессуальные гарантии как установленные законом средства и способы, содействующие успешному осуществлению правосудия, защите законных интересов личности. Однако о том, в чем заключаются эти средства и какова их сущность, высказываются различные суждения [101 - Подробнее см.: Громов Н. А. Уголовный процесс России: Учеб. пособие. М., 1998. С. 21–25.]. Критический анализ существующих по данному вопросу точек зрения выходит за рамки настоящего исследования. Необходимо заметить, что совершенствование процессуальных гарантий личности способствовало повышению эффективности судопроизводства и охране интересов граждан в российском уголовном процессе. Но средства и способы, направленные на реальное обеспечение прав и законных интересов личности, многогранны, поэтому сложно дать им однозначное определение или привести исчерпывающий перечень. Если суммировать различные суждения о процессуальных средствах, которые рассматриваются в качестве гарантий, то к последним можно отнести процессуальные нормы; закрепленные в них права и обязанности участников процесса; различные процессуальные институты; уголовно-процессуальную форму; деятельность участников судопроизводства; процессуальное принуждение и процессуальные санкции [102 - См.: Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980. С. 60; Громов Н. А. Указ. соч. С. 21–22.].
   Правовой статус личности в уголовном процессе всегда рассматривался в уголовно-процессуальной теории и практике как важнейший. Правда, исследование вопроса о правах личности и их гарантиях чаще всего ограничивалось интересами обвиняемого (подсудимого), тогда как эта проблема, по справедливому утверждению некоторых ученых, касается всех участников процесса, лично заинтересованных в исходе дела, защищающих в уголовном судопроизводстве свои права и интересы [103 - См.: Кокорев Л. Д., Лукашевич В. З. Процессуальные гарантии прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве // Вестник ЛГУ. 1977. № 1. С. 100. Предметно этого вопроса касались: Алексеев В., Шишкин Б. Соблюдать процессуальные гарантии применения принудительных мер медицинского характера. С. 17–19; Захожий Л., Чучаев А. Гарантии прав невменяемых в судебном разбирательстве. С. 23–24; Михеев Р. И. Гарантии прав невменяемого в советском уголовном праве и процессе в свете новой Конституции СССР. С. 46–57; Колмаков П. А. Гарантии прав и законных интересов лица, нуждающегося в применении принудительных мер медицинского характера // Социальная справедливость охраны прав обвиняемого. Кемерово, 1989. С. 120–127.].
   Действие большинства гарантий, содействующих успешному осуществлению правосудия по тяжким и особо тяжким преступлениям, как правило, ничем или почти ничем не отличается при разбирательстве по другим делам. Однако необходимо заметить, что в подобных делах с учетом особенностей подсудимых средства и способы, служащие обеспечению реализации их прав и законных интересов, имеют некоторое своеобразие. Этот вопрос и хотелось бы осветить при исследовании гарантий прав и законных интересов защищаемого лица как участника уголовного процесса.
   Одним из средств, служащих обеспечению реализации прав и законных интересов этого лица, являются уголовно-процессуальные нормы, закрепленные в них права и обязанности участника процесса. С помощью этих норм и обеспечения надлежащей организации их применения и исполнения государство регулирует поведение людей, участвующих в возбуждении, расследовании и судебном рассмотрении дел, направляя его в сторону, соответствующую задачам уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК).
   Следует согласиться с мнением ученых, считающих «неплодотворным спор по вопросу, что является гарантией: права и обязанности, закрепленные в нормах, или нормы, закрепляющие права и обязанности» [104 - Кокорев Л. Д., Лукашевич В. З. Указ. соч. С. 112.]. Представляется, что только в единстве указанные категории можно рассматривать в качестве процессуальных гарантий любого участника уголовного процесса. Однако ряд исследователей оспаривает отнесение к процессуальным гарантиям самих прав участников процесса, поскольку, по их мнению, права являются объектом самих гарантий [105 - См.: Мартынчик Е. Г. Субъективные права обвиняемого и их процессуальные гарантии // Советское государство и право. 1976. № 7. С. 92; Юрченко В. Е. Гарантии прав потерпевшего в судебном разбирательстве. С. 55.]. При этом не учитывается, что в общей системе одни процессуальные гарантии служат гарантиями других [106 - См.: Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе… С. 129; Зусь Л. Б. Проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства. Владивосток, 1978. С. 65.].
   Новое уголовно-процессуальное законодательство в ст. 11 УПК РФ впервые закрепило на национальном уровне обеспечение безопасности участников процесса и их близких в связи с производством по уголовному делу как одно из важных средств достижения цели и задач (назначения) процессуальной деятельности по уголовным делам, как наиболее эффективное средство противодействия преступности и получения доказательственной информации о событии преступления. Безопасность участников уголовного процесса расценивается законодателем как одна из составляющих принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.
   Закрепление в процессуальном законе мер безопасности личности, по нашему мнению, следует рассматривать как
   1) гарантию обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве;
   2) средство достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства;
   3) новую эффективную форму противодействия наиболее опасным видам преступности (организованной, профессиональной);
   4) позитивное стремление государства привести национальное законодательство в соответствие с рядом международных документов.
   Диспозиция ч. 3 ст. 11 УПК представляется более гарантированной в сравнении с текстом ст. 309 УК РФ, где указан строго ограниченный перечень видов посягательства на участников процесса. В ст. 309 УК установлена ответственность за посягательства в форме подкупа (ч. 1) и понуждения, принуждения, соединенных с шантажом, угрозой убийства, причинения вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества (ч. 2). В ч. 3 ст. 11 формулировка «угроза убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением имущества или иными опасными противоправными деяниями», содержащая открытый перечень «иные… деяния», позволяет применять меры безопасности и в тех случаях, когда состав преступления, предусмотренный ст. 309 УК, отсутствует.
   Кроме того, уголовное законодательство, содержащее специальные меры охраны, предусматривает уголовно-правовую защиту не всех участников процесса, а только перечисленных в ст. 295, 296, 302, 309 УК РФ: судьей, присяжных заседателей, иных лиц, участвующих в отправлении правосудия (их близких), прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, защитника, эксперта, судебного пристава, судебного исполнителя (их близких), подозреваемых, обвиняемых, свидетелей, потерпевших, экспертов, переводчиков.
   Отсутствуют достаточные уголовно-правовые гарантии обеспечения безопасности понятого, специалиста, секретаря судебного заседания, представителя потерпевшего, адвоката свидетеля, гражданского истца и ответчика, их представителей и пр. Часть 3 ст. 11 УПК позволяет обезопасить не только участников процесса, имеющих свой или представляемый в деле интерес, но и иных (любых) участников процесса.
   Между тем формулировка диспозиции ч. 3 ст. 11 УПК РФ, устанавливающей основания для применения пяти уголовно-процессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства, по нашему мнению, не совсем совершенна и нуждается в изменении по следующим основаниям.
   Использование в тексте статьи формулировки иные опасные противоправные посягательства следует рассматривать как неопределенный перечень видов посягательства, так как не совсем четко установлено, что именно понимается под термином опасные. Быть может, это посягательства, опасные для жизни или здоровья, либо вообще опасные с точки зрения обязательного признака преступления общественная опасность. Неясно, как следует рассматривать подкуп свидетеля или потерпевшего в связи с изменением им показаний по уголовному делу. Не совсем понятно, каким образом эти виды посягательства соотносятся с УК РФ, где более узок перечень оснований для привлечения виновного к уголовной ответственности за оказание воздействия на участника процесса в связи с производством по делу. По всей видимости, такую трактовку следует рассматривать как оценочную формулировку, используемую в тексте УК во многих статьях, то есть иные означает аналогичные перечисленным ранее: угрозе убийством, применением насилия и т. п.
   Вероятно, следует установить более определенные границы опасности посягательства, например, опасные для жизни или здоровья.
   В рассматриваемой статье, к сожалению, не прослеживается причинная связь между самим посягательством на участника процесса и фактом оказанного им ранее или уже оказывающегося содействия уголовному судопроизводству. Очевидно, что такая связь должна быть, поскольку угроза (посягательство) в отношении участника процесса (его близкого) может быть и не связана с участием (содействием) в уголовном процессе, то есть воздействие может быть оказано не как на участника процесса, содействующего уголовному судопроизводству, а как на обычного гражданина, например на почве личных неприязненных отношений. В противном случае не исключается возможность расширительного применения мер безопасности в случаях, прямо не подпадающих под их действие.
   Следует подчеркнуть связь посягательства с содействием уголовному судопроизводству фразой «в связи с содействием уголовному судопроизводству».
   Не совсем понятна позиция законодателя в решении вопроса о правомочии или обязанности суда, прокурора, следователя, органа дознания или дознавателя на применение мер безопасности. В ч. 3 ст. 11 УПК используется термин принимает, что приводит к двоякому его восприятию. По нашему мнению, принятие мер безопасности при наличии к тому поводов и основания должно рассматриваться как обязанность компетентного лица, невыполнение которой должно повлечь наложение процессуальной или иной ответственности.
   Соответственно, необходимо использовать термин обязаны как это сделано, например, в ч. 1 ст. 11 применительно к установлению обязанности должностных лиц процесса по разъяснению прав, обязанностей и ответственности участникам процесса. Кроме этого, обязанность применения мер безопасности должна включать такой элемент, как согласие защищаемого лица на сотрудничество с уголовным правосудием. При отсутствии такого согласия обеспечить безопасность лица будет явно затруднительно. Видимо, следует указать на необходимость согласия участника процесса на применение в отношении него мер безопасности, регламентированных уголовно-процессуальным законодательством.
   Диспозиция статьи не содержит указания на реальность противоправного воздействия.
   Такое противоправное посягательство должно отвечать некоторым требованиям: объективность (выражено от конкретного источника опасности), а не мнимость (существование только в сознании защищаемого лица); воздействие или угроза применения такого реального воздействия в ближайшем будущем; способность источника опасности (психическая, физическая, техническая и иная) реализовать преступный умысел.
   В ч. 3 ст. 11 УПК имеется указание на применение только пяти мер процессуальной безопасности участников процесса. Между тем очевидно, что могут применяться и другие меры, не включенные в этот перечень.
   Например, избрание ареста как меры пресечения только по причине возможности оказания противодействия в отношении свидетелей и потерпевших со стороны обвиняемого (п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ: «при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый может угрожать свидетелю и иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу»).
   Указание только пяти мер безопасности может ограничить полномочия должностного лица, в чьем производстве находится дело, и не позволить фактически применить другие. Таким образом, действующая диспозиция ч. 3 ст. 11 УПК находится в противоречии с другими уголовно-процессуальными нормами.
   Целесообразно дополнить формулировку ч. 3 ст. 11, например, такой фразой «и иными нормами настоящего Кодекса…», что позволит применять меры безопасности, не только названные в ч. 3 ст. 11 УПК.
   С предложенными дополнениями и изменениями формулировка ч. 3 ст. 11 УПК может быть следующего содержания:
   «При наличии достаточных данных о том, что на кого-либо из лиц, сотрудничающих (намеренных сотрудничать или сотрудничавших ранее) с правоохранительными органами или судом, оказывается реальное воздействие (угроза его применения) в какой бы то ни было форме, способное побудить это лицо прекратить свое содействие уголовному судопроизводству и (или) начать препятствовать ему, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель обязаны принять в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц и с их согласия меры безопасности, предусмотренные настоящим Кодексом, в том числе… (далее по тексту).
   Такая же формулировка, на наш взгляд, может быть использована и в ч. 3 ст. 18 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» для обеспечения безопасности лиц, сотрудничающих на конфиденциальной основе [107 - Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349; 1997. № 29. Ст. 3502; 1998. № 30. Ст. 3613; 1999. № 2. Ст. 233; 2000. № 1. Ст. 8; 2001. № 13. Ст. 1140.].

§ 4. Институт обеспечения безопасности личности в уголовном судопроизводстве

   Наши рассуждения о проблеме обеспечения безопасности личности в уголовном судопроизводстве ранее были направлены на необходимость разработки соответствующего самостоятельного принципа уголовного судопроизводства [108 - Епихин А. Ю. Безопасность личности как принцип уголовного процесса // Российский следователь. 2002. С. 12–15.]. Однако, мы изменили свою позицию по следующим причинам. Обеспечение безопасности личности является одним из средств реализации прав и защиты законных интересов личности, вовлекаемой в сферу уголовного судопроизводства. В теории уголовного процесса вопрос о принципах исследован достаточно подробно. Принцип обеспечения законных интересов личности в уголовном процессе включает в себя и необходимость обеспечения безопасности личности, тем самым он как бы поглощает процесс безопасности, рассматривая ее как средство достижения основной цели.
   Новый УПК закрепляет этот принцип, формулируя его как «охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве» (ст. 11). При этом, в ч. 3 ст. 11 установлена обязанность суда, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя принимать предусмотренные меры безопасности при наличии к тому поводов и оснований. Следовательно, обеспечение безопасности является составной, важной частью (средством) принципа обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.
   Для интересов нашего исследования более предпочтительным является понятие «институт обеспечения безопасности личности».
   Для реализации концепции безопасности личности необходимо обосновать некоторые принципиальные положений.
   К гарантиям реализации прав и обеспечения законных интересов защищаемых лиц необходимо отнести, в том числе, и принципы уголовного процесса. Они закрепляются в правовых нормах, однако это не лишает их самостоятельного значения как процессуальных гарантий наряду с процессуальными нормами [109 - Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С. 203.]. Некоторые принципы как правовые идеи иногда не только закрепляются в конкретной норме, но и вытекают из всей системы процессуальных норм. Они отражают наиболее существенные стороны уголовного судопроизводства, его задачи, характер и систему процессуальных форм, стадий и институтов, обеспечивающих справедливое отправление правосудия по уголовным делам [110 - Подробнее см.: Зажицкий В. И. Правовые принципы в законодательстве Российской Федерации // Государство и право. 1996. С. 93–94.].
   Проблема принципов уголовного судопроизводства, несмотря на достаточную ее разработанность, продолжает оставаться одной из центральных [111 - Подробнее см.: Громов Н. А. Указ. соч. С. 52–55.]. Некоторые ученые-процессуалисты подчеркивали неравнозначность принципов по силе их воздействия [112 - См., например; Пашкевич П. Ф. Процессуальный закон и эффективность уголовного судопроизводства. М., 1984. С. 80; Нажимов В. П. Дискуссионные вопросы учения о принципах советского уголовного процесса // Вопросы организации суда и осуществления правосудия в СССР. Калининград, 1977. С. 27; Кобликов А. С. Законность – конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. М., 1979. С. 18; Савицкий В. М. Право на защиту и нормативное выражение презумпции невиновности // Адвокатура и современность. М., 1987. С. 25; Чельцов М. А. Система основных принципов советского уголовного процесса // Уч. записки ВИЮН. М., 1947. С.121–122 и др.]. Другие полагали, что процессуальные принципы представляют собой элементы, равным образом действующие в пределах общей для них системы [113 - См.: Элькинд П. С. Основные начала (принципы) советского уголовного процесса // Уголовный процесс / Под ред. Н. С. Алексеева, В. З. Лукашевича, П. С. Элькинд. М., 1972. С. 67; Бибило В. Н. Конституционные принципы правосудия и их реализация в стадии исполнения приговора. Минск, 1986. С. 42.]. С этой позицией согласен и В. Т. Томин, который также указывал на то, что принципы по своей природе достаточно «агрессивны» и, если отдать одному из них предпочтение, он неизбежно подчинит себе все остальные элементы системы, чего допустить нельзя [114 - Томин В. Т. О понятии принципов советского уголовного процесса // Тр. Высшей школы МООП РСФСР. М., 1965. С. 193–198.].
   Большое значение для дальнейшей разработки указанной проблемы имеют положения Конституции РФ, которая глубже, содержательней и конкретней определила сущность некоторых принципов и в ряде случаев внесла новое в их характеристику (ст. 22, 25, 48, 49) [115 - См.: Соколов А., Москалев И. Конституция России и проблемы судопроизводства в уголовном процессе // Российская юстиция. 1996. № 2. С. 22–24.]. Конституционные принципы стали нормами прямого и непосредственного действия. Конституция РФ и внесенные за последние годы в уголовно-процессуальное законодательство изменения и дополнения значительно углубили и обогатили демократическое содержание принципов, расширили диапазон их применения и усовершенствовали формулировку отдельных начал. В ходе судебной реформы происходит дальнейшее совершенствование механизма их действия (установление примата личности, вовлекаемой в орбиту действия уголовного судопроизводства, обеспечение права потерпевшего на судебную защиту, принципа состязательности, гарантий независимости судей и др.) [116 - Подробнее см.: Ларин А. М. Конституция и уголовно-процессуальный кодекс. С. 35–42.].
   Производство по делу основано на строжайшем соблюдении принципов уголовного процесса (законности, публичности, равенства прав человека и гражданина перед законом и судом, охраны чести, достоинства и неприкосновенности личности, независимости судей и подчинение их только закону, права на судебную защиту, презумпции невиновности, состязательности и равенства сторон и т. д.). Гарантией законных интересов защищаемых лиц, несомненно, является и уголовно-процессуальная форма [117 - См.: Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. С. 3.], которая воплощает многолетний опыт борьбы с преступными посягательствами и строится прежде всего с учетом общих методологических закономерностей познавательной деятельности. Заметим, что сущность процессуальной формы противоречива. Чрезмерное увлечение процессуальной формой в новом УПК приводит к фактическим рецидивам, о чем свидетельствуют многочисленные изменения и дополнения его текста в последние годы. По этому поводу справедливы слова И. Я. Фойницкого: «Особые правовые пути отыскания истины уместны и необходимы лишь настолько, насколько они вытекают из особенностей процессуальных отношений; они призваны не заменять, а лишь дополнять. Между тем, влияние исторических наслоений, сумма условных правил и обрядов, существующих в процессе, иногда превышает действительную необходимость» [118 - Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1911. С. 362.].
   Отсюда вытекает то огромное значение, которое придавалось и придается процессуальной форме в российском уголовном судопроизводстве, ибо она создает наилучшие условия для достижения истины по делу, наиболее полного осуществления прав и законных интересов личности. Процессуальная форма представляет собой большую социальную ценность, образует важнейшую гарантию справедливого правосудия.
   Вместе с тем она имеет еще одну, не менее важную сторону, которая в последнее время привлекает все большее внимание отечественных ученых-процессуалистов, – обеспечение оптимальных путей достижения задач уголовного судопроизводства. Свидетельством этого стала дискуссия о проблеме дифференциации его форм [119 - Подробнее см.: Строгович М. С. О единой форме уголовного судопроизводства и пределах ее дифференциации // Социалистическая законность. 1974. № 9. С. 50–53; Кобликов А. Задачи уголовного судопроизводства и проблемы дифференциации // Социалистическая законность. 1975. № 4. С. 68–70; Якуб М. Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 71–74.]. Для отечественного уголовного судопроизводства в основном характерно единство уголовно-процессуальной формы. Это единство сочетается с дифференциацией судопроизводства, при котором наблюдается: 1) некоторое усложнение процессуальной формы в виде создания в ряде случаев дополнительных процессуальных гарантий; 2) упрощение процессуальной формы, не умаляющее основных процессуальных гарантий. Особенности первой группы, выражающиеся в предоставлении некоторых дополнительных процессуальных гарантий, по своему содержанию отнюдь не означают отказ от общего порядка расследования и судебного разбирательства уголовных дел. Особенность второй группы выражена в сокращении судебной процедуры в целях своевременного привлечения виновного к ответственности и возмещении причиненного преступлением вреда потерпевшему.
   В законопроекте «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» в ст. 4 перечислены следующие принципы:
   1) законность осуществления мер безопасности;
   2) уважение прав и свобод человека и гражданина;
   3) взаимная ответственность органов, осуществляющих меры безопасности и защищаемых лиц;
   4) прокурорский надзор и судебный контроль;
   5) гласность и конфиденциальность организации и реализации мер безопасности [120 - Постановление Государственной Думы от 14 мая 1997 г. № 1391–II ГД.].
   К сожалению, в проекте не раскрывается сущность каждого из этих основополагающих принципов. Мы предлагаем следующее толкование этих и других принципов [121 - Епихин А. Ю. Некоторые вопросы защиты пострадавшего в уголовном процессе // Криминальная ситуация на рубеже веков в России / Под ред. А. И. Долговой. М., 1999. С. 207–209.].
   1. Законность осуществления мер безопасности. Понятие законность традиционно рассматривается в двух направлениях: во-первых, это законодательное закрепление основных положений чего-либо, т. е. указание в законе; во-вторых, законность действий всех по отношению к чему-либо, то есть соответствие закону действий и принимаемых решений. Следовательно, государственная программа по обеспечению безопасности лиц в уголовном процессе должна иметь единую законодательную базу. Эта государственная деятельность должна осуществляться только на основании нормативно-правового акта, обладающего высшей юридической силой (закона).
   В Федеральном законе, который можно было бы озаглавить «Об обеспечении безопасности лиц по уголовным делам», необходимо закрепить основные положения, касающиеся обеспечения безопасности по уголовному делу:
   – цель и задачи;
   – основные принципы обеспечения безопасности;
   – основания применения мер безопасности;
   – понятие и виды мер безопасности;
   – перечень защищаемых лиц;
   – субъекты (органы), осуществляющие меры безопасности;
   – взаимные права и обязанности защищаемых лиц и органов, обеспечивающих безопасность (реализующих меры безопасности);
   – прокурорский надзор и судебный контроль за принятием решения, обеспечением и реализацией мер безопасности.

   Цель может быть определена как обеспечение безопасности в связи с производством по уголовному делу любой нуждающейся в этом личности и установление гарантий для получения достоверной информации по уголовному делу для принятия правильного процессуального решения.
   Основными задачами этой деятельности мы считаем:
   1) охрану защищаемых лиц;
   2) обеспечение безопасности не только субъектов уголовного процесса, но и их близких;
   3) стимулирование граждан к содействию государственным органам в борьбе с преступностью;
   4) гарантии привлечения виновного к различным видам ответственности за посягательство в отношении защищаемого лица в связи с производством по уголовному делу.
   В Законе должна быть определена система видов и мер безопасности, которые будут применяться при наличии оснований. В последующих подзаконных нормативных актах их реализация будет детально регламентирована.
   Отдельной статьей необходимо дать перечень защищаемых лиц, который не должен ограничиваться только свидетелями и потерпевшими, либо должностными лицами, ведущими производство по уголовному делу. В отдельной главе предполагаемого Закона следует перечислить субъектов, осуществляющих меры безопасности по уголовному делу. Выполнение защитной функции должно быть связано с одним государственным органом или специальной службой, которая координирует деятельность других правоохранительных и иных органов, контактирует с ними в части обеспечения безопасности защищаемого лица. В целях реализации возложенных на этот орган задач следует установить ответственность других государственных органов и должностных лиц за неисполнение (ненадлежащее исполнение) указаний специальной службы по реализации мер безопасности.
   Гарантией обеспечения надлежащего исполнения мер безопасности будет правовое регулирование – установление взаимных прав и обязанностей между обозначенной специальной службой и самим защищаемым лицом. Необходимо предусмотреть ответственность за невыполнение обязанностей в отношении обоих субъектов правоотношения (органа, осуществляющего реализацию мер безопасности, и защищаемого лица).
   Ответственность лиц специальной службы может выражаться в наложении на них соответствующего вида наказания (дисциплинарного, административного либо более строгого).
   За неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей, связанных с реализацией и условиями мер безопасности, защищаемое лицо также может быть подвергнуто любому виду ответственности, вплоть до отказа в дальнейшем обеспечении его безопасности, в зависимости от тяжести и общественной опасности наступивших последствий.
   Закон должен регулировать осуществление прокурорского надзора и судебного контроля за принятием, реализацией обеспечения мер защиты, их прекращением и другими подобными вопросами.
   В отдельных подзаконных нормативных актах (положениях, инструкциях, постановлениях и пр.), которые могут носить и секретный характер, можно более детально регламентировать проведение мероприятий по защите пострадавших.
   2. Гласность и конфиденциальность организации и реализации мер безопасности. Гласные методы осуществления мер безопасности направлены на профилактику возможного воздействия на защищаемое лицо. Они могут способствовать недопущению возможного вреда со стороны лиц, намеренных воздействовать на субъект защиты. Режим секретности вполне объясним: правовое регулирование некоторых мероприятий конфиденциального характера не может быть общедоступным. В законе важно определить основные, наиболее существенные сферы этой деятельности. Аналогичный законодательный пример достижения компромисса между публичностью и конфиденциальностью определен, например, в Федеральном законе РФ «Об оперативно-розыскной деятельности». Конечным результатом защиты является обеспечение безопасности защищаемого лица. Конфиденциальность должна распространяться не только на организацию мер безопасности, но и на сведения и лица, которые защищают пострадавшего.
   Регулирование мер безопасности в уголовном процессе непосредственно связано с конфиденциальностью принятия решений и реализации самих мер. Институт правового обеспечения тайны в процессе производства по уголовному делу нуждается в совершенствовании. В научной литературе рассматриваются различные виды тайн, президентско-правительственный блок нормативной регламентации института тайны, ее философские и этические аспекты. Особого внимания заслуживают такие виды, как личная, адвокатская, коммерческая, банковская тайна и тайна исповеди [122 - См., например: Смолькова И. В. Тайна и уголовно-процессуальный закон. М., 1997; Она же. Частная жизнь граждан: основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства. М., 1997; Панченко П. Н. Институт тайны: правоохранительные аспекты // Государство и право. 1998. № 8. С. 124–125.]. Вопрос о классификации и сущности видов тайн прямо не относится к теме настоящего исследования и поэтому не рассматривается нами более подробно.
   3. Прокурорский надзор и судебный контроль. Распространение судебного контроля на процесс избрания, применения, реализации мер защиты и их окончания, на наш взгляд, будет способствовать обеспечению законности работы правоохранительных органов в данной сфере. Прокурорский надзор может быть связан с санкционированием применения мер безопасности и их отменой, продлением сроков защиты и т. п. Судебная деятельность связывается с возможностью обжалования незаконно или необоснованно принятых прокурором решений в процессе защиты личности. Проверка правильности применения и реализации мер безопасности со стороны прокуратуры и суда означает расширение круга лиц, имеющих доступ к строго конфиденциальной информации о защищаемом лице. Сужение количества лиц и органов, полномочных проверять законность и обоснованность применения и реализации мер безопасности, несомненно, будет способствовать обеспечению безопасности защищаемых лиц.
   4. Централизация руководства осуществлением и применением мер безопасности единым государственным органом предполагает объединение всех действий и подчинение нижестоящих структур вышестоящим. Отсутствие оказания воздействия на тех, кто осуществляет меры безопасности, со стороны местных органов будет способствовать большей защищенности как этих работников, так и защищаемых лиц.
   5. Уважение законных интересов личности перед государственными интересами (уважение прав и свобод человека и гражданина). Достижение задач уголовного судопроизводства во многом зависит от успешного выполнения условий защиты интересов личности, вовлекаемой в сферу действия уголовно-процессуальных отношений. Использование рычагов процессуального или административного воздействия на личность в целях содействия производству по уголовному делу не всегда дает позитивные результаты. Разговоры об общественном долге часто также ни к чему не приводят. Только при условии гарантированного обеспечения интересов личности можно предполагать положительную реакцию. Применение мер защиты должно прямо связываться с волеизъявлением человека. Решение об окончании их применения должно приниматься самим защищаемым лицом.
   6. Создание единого государственного органа, единственной задачей которого было бы обеспечение безопасности защищаемых лиц. В Российской Федерации действует система правоохранительных органов, каждый из которых может осуществлять защиту пострадавших по уголовным делам, отнесенным уголовно-процессуальным законодательством к их компетенции. Однако государственное финансирование силовых министерств неодинаково, уровень профессионализма также различен, поэтому надежнее защита обеспечивается тем органом, который в финансовом, кадровом, организационном отношениях наиболее благополучен. С нашей точки зрения, целесообразно создать единый федеральный орган, непосредственной и единственной задачей которого стало бы обеспечение защиты пострадавших в уголовном судопроизводстве. Наличие единой службы позволит уменьшить до минимума рассекречивание конфиденциальной информации, чему будет способствовать и небольшой штат.
   7. Финансирование мер защиты из средств федерального бюджета. Как любой нормативно-правовой акт, рассматриваемый Закон должен иметь надлежащее финансирование. Только тогда комплекс мер по обеспечению защиты личности, пострадавшей от противоправного воздействия в связи с уголовным делом, станет действенным средством борьбы с любыми, в том числе наиболее опасными проявлениями преступности, а именно коррупцией и организованной преступностью.
   8. Взаимная ответственность государственных органов и защищаемого лица. В проекте Закона устанавливается взаимная ответственность только между защищаемым лицом и органом, осуществляющим меры безопасности. Совершенно очевидно, что к государственным органам, связанным тем или иным образом с обеспечением безопасности личности, относятся и органы, принимающие решение о защите (ч. 1 ст. 3), и иные государственные органы, на которые может быть возложено осуществление отдельных мер безопасности (ч. 2 ст. 3). Следует определить взаимную ответственность между защищаемым лицом и всеми государственными органами, обеспечивающими его безопасность. Конечно же, справедливо установление в законе ответственности и самого защищаемого лица ввиду возможного злоупотребления предоставленными правами.
   Исследование общих оснований и закономерностей применения мер безопасности, их принципов в целом направлено на исследование их взаимозависимости. Некоторые авторы рассматривают принципы мер безопасности применительно к вопросу об их ограничении. В частности, Н. В. Щедрин к принципам ограничения мер безопасности относит личностный, территориальный и временной [123 - Щедрин Н. В. Введение в правовую теорию мер безопасности / Красноярск, 1999. С. 112–119.]. Подчеркивая взаимосвязь и взаимозависимость перечисленных принципов мер безопасности, автор справедливо отмечает, что временной принцип действия мер безопасности в теории мало разработан [124 - Щедрин Н. В. Введение в правовую теорию мер безопасности / Красноярск, 1999. С. 115.].
   Дальнейшее развитие указанных положений обусловлено, прежде всего, необходимостью разрешить основные вопросы по установлению гарантий обеспечения безопасности личности. На основе принципов следует решать более конкретные проблемы уголовно-процессуального и иного характера, связанные с обережением защищаемых лиц.
   В уголовном процессе личность, нуждающаяся в безопасности, – это понятие, связанное не только с такими субъектами процесса, как обвиняемый, потерпевший, гражданский истец и ответчик. К этому понятию, на наш взгляд, следует относить любого субъекта процесса, которому грозит наступление неблагоприятных последствий в связи с производством по уголовному делу, в том числе следователя, судью, эксперта, понятого, секретаря судебного заседания и т. д. В Законе «О государственной защите судей…» к числу защищаемых лиц отнесены не только субъекты уголовного процесса, но и близкие защищаемых лиц. Противоправное воздействие может быть оказано на любое лицо, имеющее отношение к уголовному делу [125 - Епихин А. Ю., Кривой В. Д. Проблемы защищенности личности в уголовном судопроизводстве // Февральские чтения: Седьмая годичная сессия ученого совета юридического факультета: Сб. тезисов. Сыктывкар, 2000. С. 13–15.]. В практике следственных и судебных органов имеются факты оказания давления на должностных лиц.
   По существу, не составляет большого труда создать условия, при которых дело передается от одного следователя другому, взорвать гранату в зале судебного заседания, поджечь управление внутренних дел и пр. Часто противоправное воздействие оказывается в завуалированной форме. Например, судья, которому могут быть продлены полномочия пожизненно, не может преодолеть факт отказа в подписании Президентом Российской Федерации этого решения. Отказ Государственного правового управления Президента на продление судейских полномочий, перевод на должность, в другой суд и т. д. не может быть обжалован в какой-либо орган, в том числе и судебный, так как действующее законодательство не предусматривает подобной процедуры. В результате неугодный судья лишается полномочий.
   Рассуждая о правовой защищенности личности в уголовном процессе, нельзя не упомянуть проблему полномочий защитника. В процессуальном отношении защитник и прокурор – представитель обвинения – равноправны. Реальное состояние дел указывает на обратное. Защитник как представитель функции защиты несопоставим с прокурором (следователем, лицом, осуществляющим дознание), которые имеют в своем распоряжении материальные, технические средства, органы, расположенные по всей стране, и организованные на принципах централизации, единоначалия и подчиненности.
   На практике имеют место факты допроса и проведения следственных действий как со свидетелем в отношении лица, которое подозревается или обвиняется в совершение конкретного преступления. Автор надеется на изменение следственной практики в связи с опубликованием постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова». В подобных случаях установлена возможность предоставления свидетелю права его допроса или проведения процессуальных действий в присутствии его адвоката [126 - Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11–П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова» // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст. 2882; Российская газета. 2000. 4 июля; ВКС РФ. 2000. № 5.].
   Гарантией обеспечения реальной защиты в таких ситуациях должно стать право беседы или свидания с адвокатом до начала первого допроса или следственного действия. Возможно введение запрета на отказ следователя или судьи в проведении того или иного следственного действия по ходатайству обвиняемого или его защитника, если судебные издержки они возлагают на себя (например обеспечение расходов, связанных с проведением независимой экспертизы, вызовом и явкой свидетеля из другого города и т. п.). При решении данного вопроса важное значение имеет существенность такого ходатайства. Удовлетворение заявленных по делу ходатайств со стороны обвиняемого или его защитника в некоторых случаях становится проблематичным в связи с тем, что в нем усматривается средство затягивания сроков следствия. Необходимо установить гарантии заявления только ходатайств, имеющих значения для расследуемого или рассматриваемого дела, путем ответственности адвоката перед адвокатским сообществом.

§ 5. Безопасность личности как объект уголовно-процессуальных правоотношений

   Для более полного познания понятия безопасность личности в уголовном процессе целесообразно установить состав, специфику и содержание таких неотъемлемых элементов: это объект, цель, время возникновения и окончания общественных отношений, связанных с обеспечением безопасности защищаемых лиц.
   Понятие и основные признаки правоотношений. Правовое отношение – это урегулированное правом общественное отношение, участники которого имеют охраняемые государством субъективные права и юридические обязанности.
   В отечественной теории права выделяются следующие признаки правоотношений.
   1. Правоотношения являются разновидностью общественных отношений, так как не все отношения между людьми, обществом и государством регулируются только нормами права. Последние предстают в качестве социальных связей между личностью и государством, которые упорядочены экономическими, политическими, нравственными, правовыми и иными социальными нормами. В рамках общественных отношений осуществляется деятельность различных субъектов во всех сферах общественной жизни. В то же время право может регулировать только общественные отношения по поводу возможного или должного поведения субъектов.
   2. Правоотношения урегулированы нормами права. В качестве примера можно привести отношения применения мер безопасности в уголовном судопроизводстве (ч. 3 ст. 11 УПК).
   3. Они представляют собой конкретную юридическую связь между индивидуально-определенными субъектами. Эта связь выражается в наличии у субъектов корреспондирующих друг другу субъективных (индивидуальных) прав и субъективных (индивидуальных) юридических обязанностей. Так, в правоотношении обеспечения мер безопасности установлено право защищаемого лица на создание ему безопасных условий участия в производстве по делу и соответствующая обязанность должностного лица по реализации таких мер.
   4. Субъективные права и юридические обязанности участников правоотношений обеспечиваются мерами государственного и иного воздействия, охраняются государством. Так, в случае нарушения тайны предварительного следствия или разглашения сведений о мерах безопасности в отношении участников процесса лицо может быть повергнуто уголовному наказанию (ст. 309, 311 УК РФ).
   5. Процесс реализации субъективных прав и юридических обязанностей происходит с помощью разнообразных видов юридической деятельности, т. е. конкретных юридических действий (операций), способов и средств, которые ведут к определенным юридическим последствиям и результатам. Так, применение мер безопасности в отношении участника процесса осуществляется в связи с фактом вовлечения человека в сферу действия уголовно-процессуальных отношений, возникающих с получением лицами, полномочными возбуждать производство по уголовному делу, сведений о совершении преступления.
   6. Правоотношения – волевые общественные отношения. Особенность их волевой природы заключена в том, что, во-первых, через соответствующие нормы права в них выражена воля субъектов правотворчества; во-вторых, право регулирует общественные отношения путем воздействия на сознание людей, которые должны обладать определенной свободой воли; в-третьих, в большинстве случаев возникновение, изменение и прекращение правоотношений связаны с волей их участников; в-четвертых, обеспечение защиты субъективных прав и юридических обязанностей осуществляется при помощи волевых актов (решений) компетентных органов (должностных лиц уголовного процесса).
   7. Правоотношения обусловлены не только правом, но и экономическими, политическими, национальными, нравственными и иными обстоятельствами общественной жизни. Вместе с тем сами правоотношения активно воздействуют на все сферы жизни общества. Это воздействие может быть позитивным, когда возникновение и осуществление субъективных прав и юридических обязанностей отвечает назревшим потребностям, либо негативным (например, при преступлениях и иных правонарушениях).
   Указанные признаки правоотношений позволяют отграничить их от иных общественных отношений и четко определить их место в правовой системе общества.
   Уголовно-процессуальные правоотношения имеют специфику, которая состоит в том, что они «в совокупности составляют сущность уголовного процесса; связаны с уголовно-правовыми отношениями, играющими роль детерминанта уголовно-процессуальных отношений; выполняют служебную роль по установлению уголовно-правовых отношений и применению уголовной ответственности; реализуют вторую (субсидиарную) задачу по установлению гражданско-правовых отношений в связи с предъявлением гражданского иска в уголовном процессе; носят субъективный характер по отношению к уголовно-правовым отношениям; осуществляют не только регулятивную, но и охранительную функцию» [127 - Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 1994. С. 8.].
   Право может регулировать только общественные отношения, возникающие между субъектами. Следовательно, объектом любого общественного отношения могут быть только отношения между субъектами по поводу того или иного блага, интереса, формы поведения.
   Нужно различать понятия объект права и объект правоотношения. Объектом права являются те общественные отношения (имущественные, трудовые и т. п.), на которые воздействует право, которые подлежат правовому регулированию. Объекты правоотношений — это то, по поводу чего субъекты вступают в правоотношения, на что направлены их индивидуально-определенные права и юридические обязанности. К ним относятся предметы и явления реальной действительности, служащие удовлетворению потребностей и интересов людей, их коллективов и организаций. Круг объектов определяется конкретным типом права.
   Выделяются следующие объекты правоотношений:
   1) материальные блага (вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество защищаемого лица);
   2) работы и услуги (осуществление мер безопасности и мероприятий с этим связанных);
   3) информация (конфиденциальные сведения о защищаемом лице, применении мер безопасности, о субъектах осуществления мер безопасности);
   4) права участников правоотношений (субъектов, принимающих решение о мерах безопасности; субъектов, осуществляющих меры безопасности; субъектах, надзирающих или контролирующих процесс обеспечения безопасности в уголовном процессе; защищаемые лица);
   5) поведение (деятельность) участников правоотношений (например, поведение защищаемого лица, иных субъектов безопасности, а также лиц, оказывающих противоправное посягательство на защищаемое лицо);
   6) нематериальные блага (жизнь, здоровье, имя и т. п. защищаемого лица).
   Объекты выступают интегрирующим элементом правоотношения, связывая интересы участников, их субъективные права и юридические обязанности с конкретными материальными и нематериальными благами, продуктами духовного творчества и т. п.
   По нашему мнению, объект обеспечения безопасности личности в сфере уголовного судопроизводства — это урегулированные уголовно-процессуальным и иным федеральным законодательством общественные отношения, обеспечивающие безопасные условия для любого участника уголовного процесса, его родственников, близких родственников или близких лиц, исключающие противоправное воздействие на них в связи с содействием уголовному судопроизводству по факту совершенного или готовящегося преступления.
   Цель как конечный результат, как направленность любой деятельности должна включать наиболее важные элементы. Целью обеспечения безопасности должно являться обережение защищаемого лица для склонения его к сотрудничеству с уголовной юстицией и получения от него истинной и полной информации по делу, а так же сохранения желания сотрудничать, поддержание имеющегося содействия уголовному правосудию. В случае определения другой цели, например получения показаний от защищаемого лица, акцент обеспечения безопасности несколько смещается и понимается как второстепенный атрибут получения показаний.
   Уголовно-процессуальная безопасность должна включать в себя защиту не только участников уголовного процесса, то есть лиц, в отношении которых Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает определенные процессуальные права и обязанности, которые в силу определенных жизненных обстоятельств, иногда случайных, становятся обладателями этих прав и несут установленные законом процессуальные обязанности. В безопасности нуждается любое лицо, в отношение которого имеется противоправное воздействие в связи с преступлением. На основании Федерального закона РФ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» к защищаемым лицам относятся не только сами должностные лица уголовного процесса, но и их близкие, то есть лица, не являющиеся субъектами уголовного процесса [128 - См. также, § 1 гл. 3 настоящей работы.]. Расследование преступлений, связанных с коррупцией и организованной преступностью, вызывает обеспокоенность в части обеспечения безопасных условий участия в деле лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Противоправному воздействию подвергаются следователи, прокуроры, судьи. Комплекс защитных мер должен распространяться и на них.
   Кроме этого, в защите нуждаются лица, преступившие закон, но сотрудничающие с правоохранительными органами: подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный, а также лицо, в отношении которого судимость погашена или снята в установленном законом порядке. Борьба с коррупцией требует нетрадиционных мер как процессуального, так и иного характера.
   Совершение тяжких и особо тяжких преступлений, как правило, связано со сложным процессом собирания доказательств, установления обстоятельств совершения преступления или его уголовно-наказуемой подготовки. В этой связи особо важным становится обеспечение безопасности свидетелей и потерпевших, поскольку именно их показания позволяют уличить лицо в преступлении [129 - По различных данным от 80 до 90 % всей доказательственной базы относят к показаниям свидетелей и потерпевших.]. Только при условии обеспечения эффективной защиты личности возможны получение, проверка и оценка доказательств по уголовному делу.
   В законодательстве, регулирующем защиту личности, не должен быть строго ограничен во времени период ее осуществления, вместе с тем какие-то границы применения мер безопасности все же должны быть установлены. Лицо может нуждаться в защите и после провозглашения обвинительного (оправдательного) приговора, а также во время отбывания наказания виновным и после истечения сроков погашения судимости.
   Для более глубокого уяснения специфики реализации мер безопасности в уголовном процессе важно определить начальный временной момент, с которого личность необходимо защищать от противоправного в отношении нее посягательства в связи с уголовным делом. Как известно, уголовно-процессуальные правоотношения возникают не с момента совершения преступления [130 - С этого момента возникают уголовно-правовые отношения.], а с момента получения государственными компетентными органами и должностными лицами сведений о совершенном или готовящемся преступлении. С этим согласны не все ученые. Например, В. Г. Смирнов утверждает, что возникновение уголовно-правовых отношений следует связывать с моментом вступления приговора в законную силу [131 - См.: Смирнов В. Г. Функции уголовного права. Л., 1964.].
   Предполагается, что уголовно-процессуальная безопасность лица, в ней нуждающегося, возможна с момента получении таких сведений указанными органами или должностными лицами. Необходимо разделить такие сведения, по крайней мере, на две группы:
   1) сведения, касающиеся совершенного или готовящегося преступления, о котором у защищаемого лица имеется информация;
   2) сведения об угрозе или факте совершенного противоправного воздействия на защищаемое лицо в связи с наличием у него информации о совершенном или готовящемся преступлением.
   Очевидно, что вторая группа сведений не всегда может быть поводом к возбуждению уголовного дела и принятию к виновному в противоправном воздействии лицу процессуальных мер принуждения. Это возможно только в случае, если воздействие подпадает под признаки какого-либо состава преступления, предусмотренного одной из статей Особенной части УК РФ. Оно также может рассматриваться как состав административного правонарушения для привлечения лица к мерам административного принуждения. Если противоправное воздействие выражается в завуалированной форме (что чаще всего и случается), правоохранительный орган, обязанный рассматривать вопрос о возбуждении уголовного дела, будет бессилен принять действенные превентивные меры. Решением проблемы может стать возложение на должностных лиц указанных органов обязанности незамедлительно принимать меры по обеспечению защиты лица, в ней нуждающегося, с момента получения сведений об угрозе или факте противоправного воздействия в связи с совершением преступления или его подготовкой. Как справедливо утверждал В. П. Божьев, «способами реализации правовых норм являются применение, использование, исполнение и соблюдение правовых норм. Метод регулирования – … правовой, в соответствии с ним в норме права формулируются права и обязанности субъектов» [132 - Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С. 87.].
   Бесспорно, необходимо устанавливать реальные гарантии защиты на как можно более раннем этапе – с момента реального возникновения опасности. Следовательно, момент начала правоотношений, направленных на защиту, должен быть связан с двумя основаниями:
   1) получение государственными органами или должностными лицами уголовного процесса сведений об угрозе лицу (лицам), которое имеет информацию о совершенном или готовящемся преступлении;
   2) установление таких сведений самими указанными органами и лицами.
   В сведения о факте угрозы или имевшемся противоправном воздействии может и должна включаться не только информация о совершенном или готовящемся преступлении. Воздействие, как правило, оказывается именно в связи с наличием у лица, на которое осуществляется воздействие, важной для следствия и суда информации относительно преступления. В то же время воздействие может иметь место и в отношении лица, ведущего производство по уголовному делу. Следовательно, информация, передаваемая лицом, нуждающимся в защите, должна содержать и сведения о воздействии на него в связи с производством по уголовному делу.

   Сказанное позволяет сделать несколько выводов:
   1. Специфика отношений по обеспечению безопасности состоит в том, что они не касаются прямо производства по делу в связи с преступлением и его расследованием. Они являются вторичными по отношению к процессу расследования дела, помогая достичь его окончания, установить истину. Однако вторичность не означает второстепенность, так как если этим правоотношениям не придавать должного значения, это в конечном счете осложнит проблему достижения цели (назначения) уголовного судопроизводства.
   2. Эти отношения возникают в связи с обеспечением безопасности защищаемых лиц и не начинаются одновременно с возникновением уголовно-процессуальных отношений. Они могут возникнуть ранее, еще до начала самого процесса, производства по уголовному делу. Они могут возникнуть и в процессе расследования или судебного рассмотрения дела, а также после провозглашения приговора и вступления его в законную силу. При этом следует разрешить следующие вопросы: кому должна принадлежать инициатива принятия мер безопасности; кто собирает и проверяет относящуюся к противоправному воздействию информацию; какой территориальный орган обеспечивает безопасность.
   3. Отношения, регулирующие безопасность защищаемых лиц, возникают в связи с фактом противоправного на них воздействия или с угрозой такого воздействия и заканчиваются после устранения такой угрозы. Следовательно, их особенность состоит в том, что уголовно-процессуальная деятельность является временным периодом, в котором могут существовать отношения по безопасности защищаемых лиц: они могут быть содержанием такой деятельности как в начале, так и в период производства по делу и после его окончания.
   4. Отношения по безопасности защищаемых лиц могут регулироваться УПК РФ, так как в ст. 11 УПК РФ закреплены уголовно-процессуальные меры безопасности. Однако они явно недостаточны.

Глава 2. Международное и зарубежное национальное законодательство о безопасности личности в уголовном судопроизводстве

§ 1. Международное законодательство о безопасности личности в уголовном судопроизводстве

   Последние два десятилетия XX в. характеризуются ростом международной и транснациональной преступной активности, увеличением количества уголовных дел, распространяющихся на территории различных государств. Экономическая интеграция государств, необходимость совместных усилий по защите окружающей среды, увеличивающаяся потребность противодействовать преступности на международном уровне создали предпосылки для совместной координационной работы по выработке единых стандартов и правил противодействия преступности. Всемирная конференция министров по организованной транснациональной преступности (Неаполь, 21–23 ноября 1994 г.), констатировала, что уровень международного сотрудничества в борьбе с преступностью за последние 20 лет значительно вырос, однако в механизмах сотрудничества все еще имеется множество пробелов, которые преступники могут использовать в корыстных целях, особенно те, кто принадлежит к наиболее влиятельным и хорошо приспосабливающимся к новым условиям транснациональным преступным организациям. Эти организации представляют собой серьезную угрозу для государств, противостоять которой можно лишь в том случае, если последние сумеют наладить еще более тесное сотрудничество [133 - Справочный документ Экономического и Социального Совета ООН E/CONF. 88/4 1 September 1994. P. 3.].
   В настоящее время международное сотрудничество в области уголовного правосудия осуществляется на нескольких уровнях. Оно может быть неформальным и формальным по своему характеру, а также двусторонним и многосторонним по своим масштабам. Высказывается мнение о необходимости распространения и приоритетности конвенциального подхода к вопросам правового сотрудничества и нецелесообразности развития двусторонних правовых инструментов по причине значительной затратности переговорного процесса [134 - Красюков В. Г. Криминальный интернационализм и как с ним бороться // Российская газета. 2000. 9 июня.].
   СССР и Российская Федерация ратифицировали многие нормативные акты международного характера, закрепляющие основные положения о безопасности субъектов уголовного процесса. Наиболее часто в них регламентируется обязанность принимать меры по обеспечению безопасности свидетелей или потерпевших (жертв преступлений).
   Так, в ст. 13 Конвенции «Против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» [135 - Принята Генеральной ассамблеей ООН в 1984 г., ратифицирована СССР в 1987 г. // Российская юстиция. 1995. № 4.], принятой ООН в 1984 г., устанавливается обязанность принимать меры «для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями…». Аналогичные положения содержатся в Уставе Международного военного трибунала в Гааге, принятом ООН 25 мая 1993 г. [136 - Совет Безопасности. Официальные отчеты. Сорок восьмой год. Дополнение за апрель, май и июнь 1993 г. Нью-Йорк: ООН, 1996. С. 148–151.]; в Уставе Международного трибунала по Руанде, принятом 8 ноября 1994 г. [137 - Резолюции и решения Совета Безопасности за 1994 год. Совет Безопасности. Официальные отчеты: Сорок девятый год. Нью-Йорк: ООН, 1996. С. 20–24.]
   В ст. 6 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, принятой 29 ноября 1985 г., [138 - Резолюция 40/34 Генеральной ассамблеи ООН.] оговаривается обязанность государства обеспечить жертвам преступления благоприятные условия для их безопасности, а также защиты свидетелей при наличии угрозы или мести.
   В принятых 12 декабря 1990 г. «Рекомендациях относительно Международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития» [139 - Приняты 14 декабря 1990 г. резолюцией 45/107 на 68-м пленарном заседании Генеральной ассамблеи ООН.] устанавливается государственная обязанность разработки общих принципов защиты свидетелей и потерпевших. В Рекомендациях группы старших экспертов также рассматриваются вопросы обеспечения безопасности не только потерпевших, свидетелей и других лиц (к которым, по нашему мнению, можно отнести и должностных лиц процесса), но и лиц, намеренных дать показания по уголовному делу. Предусматривается защита как самих субъектов процесса, так и их семей (ст. 13–15) [140 - Приняты в Париже 12 апреля 1996 г.].
   Международным сообществом разработаны документы, охватывающие ключевые вопросы уголовного правосудия и составившие свод его международных стандартов. В русле общего процесса правовой интеграции, участником которого является и Россия, сближение российского законодательства с этими стандартами является естественным и необходимым.
   Проблемам уголовного правосудия (обеспечению прав человека в сфере правосудия, организации деятельности органов уголовной юстиции) мировое сообщество уделяет особое внимание с начала 50-х гг. XX в. Эта деятельность активизировалась в 1980-х гг. и в настоящее время осуществляется Комиссией по предупреждению преступности и уголовному правосудию Экономического и Социального Совета ООН (до 1992 г. – Комитет по предупреждению преступности и борьбе с ней [141 - Этот Комитет разработал план, одобренный Генеральной ассамблеей ООН (в резолюции 32/58 от 8 декабря 1977 г.) в качестве руководства деятельности ООН, направленной на борьбу с преступностью. План включает главу «Руководящие принципы и нормы отправления уголовного правосудия», где, в частности, установлено, что одной из главных задач ООН должна стать разработка «руководящих принципов для широкого включения… в национальные законодательства» (цит. по: Бородин С. В., Ляхов Е. Г. Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М., 1983. С. 169).]; до 1971 г. – Комитет экспертов по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями), Конгрессами ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями [142 - Проводятся раз в пять лет. Первый конгресс состоялся в 1955 г. в Женеве; тогда в его работе участвовали представители 61 страны и территории; с тех пор количество участников постоянно растет. СССР принимал участие в этих форумах начиная со Второго Конгресса (Лондон, 1960). Конгрессы играют существенную роль в обмене опытом борьбы с преступностью, выявлении новых тенденций и проблем в данной сфере и в целом в разработке и реализации «стратегического плана ООН» противостояния преступности.]. Значительное внимание проблемам правосудия уделяется на сессиях Экономического и Социального Совета ООН и Генеральных ассамблеях ООН, в деятельности региональных международных организаций, в том числе – Совета Европы, участником которого в преддверии XXI в. стала и Россия [143 - 23 февраля 1996 г. принят Федеральный закон «О присоединении Российской Федерации к Уставу Совета Европы» // СЗ РФ. 1996. № 9. Ст. 774.].
   Значение деятельности указанных органов в том, что они отслеживают глобальные тенденции преступности, обобщают мировой опыт борьбы с ней, исследуют эффективность конкретных средств борьбы и рекомендуют их для применения на национальном уровне. Благодаря этому государства получают весьма ценную информацию, в том числе для использования в законодательной деятельности, и это в полной мере относится к проблеме, которой посвящена настоящая книга. Помимо рекомендаций, международное сообщество в лице ООН и Совета Европы приняло ряд актов, имеющих обязательную юридическую силу для ратифицировавших их государств. Анализ этих актов и основанных на них прецедентов международных судебных органов позволяет определить меры безопасности, которые международное сообщество оценило как допустимые в национальном судопроизводстве для защиты содействующих правосудию, в том числе меры, сопряженные с ограничением общих условий судебного разбирательства.
   Приступая к анализу международно-правовых актов, отметим, что они образуют систему документов как универсального, так и регионального характера. Один из универсальных документов – принятая 29 ноября 1985 г. резолюцией 40/34 Генеральной ассамблеи ООН Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью (далее – Декларация) [144 - Советская юстиция. 1992. № 9–10.].
   Наряду с традиционными проблемами (возмещение причиненного преступлением ущерба и др.) причиной ее принятия послужила обостряющаяся проблема безопасности потерпевших, свидетелей, иных лиц, содействующих правосудию, и их близких. В преамбуле резолюции о причинах, побудивших принять Декларацию, сказано, что «жертвам преступлений, а также зачастую их семьям, свидетелям и другим лицам, оказывающим им помощь, несправедливо наносится ущерб, телесные повреждения или ущерб их собственности и что, помимо этого, они могут подвергаться лишениям при оказании содействия судебному преследованию правонарушителей» [145 - Док. А/CONF.144/INF. 2. 1990. 11 May.].
   В подпункте «d» п. 6 Декларации рекомендуется принять меры «для сведения к минимуму неудобств для жертв, охраны их личной жизни в тех случаях, когда это необходимо, и обеспечения их безопасности, а также безопасности их семей и свидетелей с их стороны и их защиты от запугивания и мести». Краткость приведенной нормы, общий характер содержащейся в ней рекомендации и отсутствие механизма ее реализации не свидетельствуют о малозначительности рассматриваемой проблемы. В международном праве существует правило, согласно которому выбор способов осуществления его норм оставляется на усмотрение государства. По выражению С. С. Алексеева, нормы международного права в области прав человека обнаруживают свойства норм-принципов, правовые принципы «направляют функционирование права, помогают установить пробелы в праве, необходимость отмены устаревших и принятия новых юридических норм» [146 - Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 88.]. Именно в этом и заключается значение приведенной нормы Декларации.
   Следует подчеркнуть, что этот документ, как и иные декларации и резолюции, относится к группе международных документов рекомендательного характера и не подлежит подписанию и ратификации или иным процедурам, влекущим его превращение в акт обязательной юридической силы. Назначение таких документов в ином – в создании международно-правового контекста, который позволяет совершенствовать и применять национальное право с точным пониманием того, что соответствует международным стандартам.
   Между тем специалисты в сфере международного права обращают внимание на то, что отсутствие у резолюций юридически обязательной силы не означает, что они являются рекомендациями в полном смысле этого слова: «Уставы организаций исходят из того, что каждый член будет добросовестно относиться к выполнению своих обязательств, добиваться осуществления целей и принципов устава. А это попросту невозможно, если государства-члены не будут считаться с принятыми резолюциями. Поэтому, не обладая юридической силой, резолюции, тем не менее, обязывают членов морально-политически. Более того, выполнение резолюций рассматривается как выполнение обязательств по Уставу» [147 - Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 170.].
   В качестве общего вывода о значении вышеуказанной Декларации для создания на внутригосударственном уровне правовых средств защиты от посткриминального воздействия можно привести слова И. И. Лукашука: «Резолюции Генеральной ассамблеи ООН оказывают ощутимое влияние на национальные правовые системы. В общем государства стараются, чтобы содержание издаваемых ими правовых норм, а также практика их применения соответствовали этим резолюциям» [148 - Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 194.].
   Значимость Декларации подтверждается оценками, данными ей в различных странах. По заявлению Генерального прокурора штата Южная Австралия, принятие Декларации подтвердило «огромное значение роли и статуса жертв для политики в области уголовного права и отправления правосудия… больше нет необходимости спорить о более широком признании прав жертв; проблема сегодня состоит в том, чтобы это признание получило свое материальное выражение в принятии эффективных программ и законодательства» [149 - Комитет по предупреждению преступности и борьбе с ней. 11 сессия. Вена. 5–16 февраля 1990 г. // Док. E/AC.57/1990/3. 1990. 15 December.].
   И этот процесс активно происходит. В докладе Генерального секретаря ООН «Меры по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» констатируется, что Декларация получила широкое признание, «выразившееся если не в виде точных формулировок ее положений, то в соблюдении ее духа и содержания» [150 - Доклад Генерального секретаря ООН «Меры по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» // Док. E/AC.57/l988/3. 1988. 8 July. P. 5.]. Правительства Аргентины, Беларуси, Венгрии, Канады, Нидерландов, Франции, Чехии и других стран текст Декларации передали в суды, прокуратуру и другие государственные учреждения, ее положения стали изучаться в юридических образовательных учреждениях [151 - Доклад Генерального секретаря ООН «Меры по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» // Док. E/AC.57/1988/3. 1988. 8 July. P. 7.]. В провинции Манитоба (Канада) в 1986 г. принят закон, включивший большинство положений Декларации. Закон о жертвах правонарушений принят в 1987 г. в Новой Зеландии [152 - Доклад Генерального секретаря ООН «Меры по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» // Док. E/AC.57/1988/3. 1988. 8 July. P. 6–7.]. В Австралии принято административное положение, регулирующее выполнение рекомендаций Декларации, на ее основе в Великобритании в 1990 г. принята Хартия жертв преступлений.
   Декларация привлекла внимание к проблемам потерпевших в Австрии, Польше, Нидерландах, Франции, Италии, ряде других стран, придала новый импульс обеспечению прав потерпевших и свидетелей в государствах, где эта работа велась и ранее, например в США.
   Мировое сообщество уделяло внимание проблемам жертв преступлений и иных лиц, содействующих правосудию, и до принятия Декларации. Важная роль в этом принадлежит Конгрессам ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. В работе этих международных форумов, призванных анализировать актуальные проблемы правосудия, указанные проблемы находят постоянное отражение. Исследование проблем жертв преступлений стало одним из основных направлений деятельности VII Конгресса (Милан, 1985). В принятом Конгрессом итоговом документе – Миланском плане действий – рекомендовано уделять неослабное внимание совершенствованию систем уголовного правосудия в целях укрепления их способности реагировать на изменения общественных условий и потребностей (п. 5h); государствам-членам – активизировать усилия по обеспечению как можно более широкого участия общественности в предупреждении преступности и борьбе с ней (п. 5 т) [153 - Док. A/CONF. 144/INF. 2. 1990. 11 May. P. 51–52.].
   На необходимость принятия мер, поощряющих участие общественности в борьбе с преступностью, неоднократно обращалось внимание и позже – в п. 11 Рекомендаций № R (96) 8 по политике борьбы с преступностью в изменяющейся Европе, принятых Комитетом министров стран – участниц Совета Европы 5 сентября 1996 г. [154 - Рекомендации № R (96) 8 по политике борьбы с преступностью в изменяющейся Европе. Приняты Комитетом министров стран – участниц Совета Европы 5 сентября 1996 г. // Борьба с преступностью за рубежом. 1999. № 10. С. 23–27.], в рамках совещания экспертов международного сообщества, проходившего в 1997 г. в Буэнос-Айресе [155 - Укрепление законности и упрочение системы уголовного правосудия: Рабочий документ, подготовленный Секретариатом // Док. A/CONF. 187/3. 1999. 14 December. P. 12–13.]. Еще ранее, в 1993 г., в п. 35 Рекомендаций международного семинара «Латентная преступность: познание, политика, стратегия» было включено положение о необходимости стимулирования помощи жертвам преступлений со стороны очевидцев, а также сообщений последних о преступлениях в правоохранительные органы [156 - Латентная преступность: познание, политика, стратегия: Сб. матер, межд. семинара. М., 1993. С. 333.].
   Примером для России могут служить страны Европы, США, Канада, Япония, где реализация указанных Рекомендаций принесла ощутимые результаты. Отечественные ученые обращают внимание на то, что в зарубежных странах положительные изменения в состоянии преступности явились следствием политики, одной из основ которой стало тесное партнерство правоохранительных органов и населения [157 - См.: Дашков Г. В. Возможности использования зарубежного опыта в разработке и реализации национальных программ борьбы с преступностью в странах СНГ // Прокурорская и следственная практика. 1997. № 3. С. 174–184; Смирнов М. П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М., 2001. С. 86, 90–91.].
   Важность реализации названных Рекомендаций разделяют российские юристы, признающие, что без помощи населения успех в борьбе со многими видами преступлений невозможен [158 - См.: Милушкин С. Е., Сервецкий И. В. Доверительные отношения как основа получения оперативной информации милицией общественной безопасности // Участковый инспектор милиции: Сб. научн. тр. М., 1993. Вып. 6. С. 20–21; Колесников В. И. Преступность в России и стратегия борьбы с ней // Преступность: стратегия борьбы. М., 1997. С. 21; Координация действий в борьбе с преступностью // Российская юстиция. 1999. № 5. С. 36; Миронов Ю. И. Системный подход в организации раскрытия преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 1996. С. 84; Криминальная ситуация в России и ее изменения. М., 1996. С. 55; Воронцов А. В. Совершенствование взаимоотношений милиции и населения: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1997. С. 99; Авдеев Ю. И., Ерошин В. П. Борьба с терроризмом: концептуальные основы и реальные пути в условиях политического противоборства // Научные проблемы национальной безопасности Российской Федерации. М., 1998. Вып. 2. С. 27; Лунеев В. В. Коррупция: политические, экономические, организационные и правовые проблемы // Государство и право. 2000. № 4. С. 110; Шушкевич И. Ч. Взаимодействие с населением – важнейшая задача милиции/полиции // Закон и право. 2001. № 7. С. 42–44.]. Понимание проблемы было продемонстрировано при планировании законотворческой деятельности: в соответствии с п. 2.1.8. Федеральной целевой программы по усилению борьбы с преступностью на 1996–1997 годы в России еще в 1996 г. должен был быть подготовлен законопроект, предусматривающий «систему поощрения граждан, способствовавших предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, розыску преступников и похищенных ценностей». Однако, как и другие важные (в контексте рассматриваемой проблемы) задачи, эта целевая программа не выполнена до настоящего времени. Предпринимаются лишь отдельные шаги. Например, в п. 20 ст. 11 Федерального закона РФ от 24 июня 1993 г. «О федеральных органах налоговой полиции» предусмотрено вознаграждение лицам, представившим информацию о налоговом преступлении или нарушении, в размере до 10 % от сокрытых сумм налогов, сборов и других законодательных платежей, поступивших в соответствующий бюджет [159 - Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. № 29. Ст. 1114; САПП РФ. 1993. № 52. Ст. 5086; СЗ РФ. 1995. № 51. Ст. 4973; 2000. № 46. Ст. 4537.].
   Механизм реализации норм международного права в отечественном (национальном) законодательстве вызывает определенную сложность, проблема состоит в несовершенстве регулирования процесса действия норм международного права внутри отдельного государства, на что обращают внимание отечественные исследователи [160 - См., например: Самович Ю. В. Международный механизм защиты прав и свобод человека: универсальный и европейский аспекты: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Казань. 1999.]. Некоторые страны именуют международные договоры (нормы) конституции в качестве составной части права (ФРГ, Греция, Болгария, Румыния, Македония), другие считают их частью национального законодательства (конституции Испании, Кыргызстана, Украины). Российская формула представляется «юридически обоснованной и предопределяющей последующие предписания законов относительно непосредственного действия норм международного права во внутригосударственной сфере» [161 - Терешкова В. В. Применение норм международного права в судебной системе Российской Федерации: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Казань. 1998. С. 13.].
   Опыт зарубежных государств показывает, что население готово оказывать помощь государству в борьбе с преступностью при условии защиты от посткриминального воздействия. Отечественные СМИ неоднократно констатировали, что население сопредельных с Чечней территорий боится сообщать правоохранительным органам информацию, которая могла бы помочь в расследовании и пресечении террористических актов, совершаемых чеченскими боевиками.
   Что же предпринимают для активизации помощи населения зарубежные страны? В США, например, насчитывается около 600 различных программ взаимодействия правоохранительных органов с населением, в том числе в целях раскрытия преступлений. Лица, обладающие сведениями о преступлении, могут сообщить их в полицию анонимно по телефону. По присвоенному для обеспечения безопасности номеру выплачивается денежное вознаграждение, если сведения оказались полезными для расследования преступления. Такая форма взаимодействия помогает раскрывать преступления, которые не поддаются расследованию обычными способами.
   Впервые описанный механизм содействия граждан борьбе с преступностью был применен еще в 1976 г. в г. Альбукерке (штат Нью-Мексико) [162 - См.: Полиция и борьба с преступностью за рубежом. М., 1991. С. 125–126; Козловский А. Б. Участие общественности в борьбе с правонарушениями. Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 89–90.]. В Вашингтоне благодаря такому сотрудничеству за достаточно короткий срок было раскрыто 537 преступлений, возвращено похищенного на сумму 2,8 млн долл., конфисковано наркотиков на 8,7 млн долл. [163 - Стефанович С. С., Смирнов В. А. Состояние и меры противодействия преступности в крупных городах зарубежных государств // Криминологические проблемы борьбы с преступностью в сверхкрупном городе. М., 1994. С. 101.] Аналогичные меры применяются в Канаде. В 1989 г. благодаря им предъявлено 1402 обвинения, возвращено похищенного на сумму более 1 млн долл. [164 - Филиппов А. Г. Использование помощи общественности и граждан в борьбе с организованной преступностью // Вопросы организованной преступности и борьбы с ней. М., 1993. С. 56.]
   В процессе реализации таких программ сотрудничества было установлено, что значительная часть заявителей сообщает о преступлении не в целях получение вознаграждения, а для «очищения города от преступных элементов»; мнение о выплате вознаграждения как единственной причине, побуждающей граждан оказывать помощь полиции, оказалось неверным [165 - Козловский А. Б. Указ. соч. С. 90; Стефанович С. С., Смирнов В. А. Указ. соч. С. 101. Подробнее о формах сотрудничества населения с правоохранительными органами в США, Канаде, Великобритании, ФРГ, Японии см.: Смирнов М. П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М., 2001. С. 88, 93–96.]. Результаты того, что граждане могут анонимно сообщить по специальному телефону об известных им преступных либо подозрительных действиях, появляются и в России.
   С начала соответствующего эксперимента (2001 г.) в Рязани за 4 месяца по такому телефону поступило 247 сообщений, из которых подтвердились 30; в рамках только одного из возбужденных дел к уголовной ответственности были привлечены более 10 наркоторговцев [166 - Рыжков Ю. М. Проблемы предупреждения организованной преступности и наркомании // Проблемы социальной и криминологической профилактики преступлений в современной России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (18–20 апреля 2002 г.). М., 2002. Вып. 1. С. 142–143.].
   Возвращаясь к VII Конгрессу ООН, отметим, что п. 2 принятых Руководящих принципов в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития нового международного экономического порядка рекомендует принять необходимые законодательные и другие меры в целях обеспечения жертв преступлений эффективными средствами правовой защиты [167 - См.: Док. А/CONF. 144/INF.2. 1990. 11 May. P. 55.]. Эти принципы утверждены резолюцией 40/32 Генеральной ассамблеи ООН, которая в свою очередь рекомендовала (в преамбуле) государствам-участникам уделять должное внимание «судьбе жертв преступлений» и предложила (п. 4 и 6) положения Руководящих принципов и Миланского плана действий реализовать в национальных законодательствах [168 - См.: Док. А/CONF. 144/INF.2. 1990. 11 May. P. 45–46.].
   В августе – сентябре 1990 г. в Гаване состоялся VIII Конгресс ООН, темой которого было «Международное сотрудничество в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в XXI в.». На этом форуме вопросы обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей также заняли заметное место. В разработанных Конгрессом Рекомендациях относительно международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития в п. 18 «с» к проблемам, вызывающим общий интерес и подлежащим дальнейшей разработке, отнесено обеспечение надлежащей защиты потерпевших и свидетелей.
   Специально обращено внимание на необходимость обеспечения безопасности этих субъектов по отдельным категориям преступлений. В резолюции «Меры по борьбе с международным терроризмом» в п. 23 раздела L «Защита жертв» установлено: «Государствам следует создавать надлежащие механизмы защиты и принимать соответствующее законодательство, а также выделять достаточные ресурсы для оказания помощи жертвам терроризма». Пункт 25 раздела М «Защита свидетелей» гласит: «Государствам следует применять меры и политику, направленные на эффективную защиту свидетелей террористических актов» [169 - Восьмой Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Нью-Йорк, 1993. С. 18.].
   Наиболее важным международным документом, детально регламентирующим безопасность лиц при рассмотрении уголовных дел, является Римский статут Международного уголовного суда, принятый в Риме 17 июля 1998 г. [170 - Принят в Риме 17 июля 1998 г. Дипломатической конференцией полномочных представителей под эгидой ООН по учреждению Международного уголовного суда.] В этом документе содержатся важные положения о полномочиях прокурора по принятию необходимых мер или прошению о принятии необходимых мер для обеспечения конфиденциальности информации, защиты любого лица или сохранности доказательств (ст. 54). В функции и полномочия Палаты предварительного производства входит обеспечение защиты и неприкосновенности частной жизни потерпевших и свидетелей, сохранности доказательств, защита лиц, которые были арестованы или явились по приказу, и защита информации, касающейся национальной безопасности (ст. 57). Судебная палата ответственна за то, чтобы разбирательство было справедливым и быстрым и проводилось при полном соблюдении прав обвиняемого и с должным учетом необходимости защиты потерпевших и свидетелей. Она должна обеспечить защиту обвиняемого, свидетелей и потерпевших, может определить, при наличии угрозы свидетелям или потерпевшим, рассмотрение судебного заседания при закрытых дверях (ст. 64).
   В ст. 68 Статута регулируется защита свидетелей и потерпевших, их участие в судебном заседании. Так, в п. 1 ст. 68 устанавливается обязанность обеспечения мер безопасности свидетелей и потерпевших с учетом возраста и других особенностей. На прокурора возлагается обязанность защиты и принятия мер безопасности при проведении расследования и поддержании обвинения (уголовного преследования) с тем, чтобы они не привели к ущемлению прав обвиняемого. Предусмотрена возможность исключения из общего принципа открытого рассмотрения дела. Для обеспечения безопасности любая часть процесса по уголовному делу может быть рассмотрена судом при закрытых дверях, а также могут быть исследованы доказательства, «полученные с помощью электронных и иных специальных средств» (п. 2). Опасения потерпевших по поводу угрозы причинения вреда их личным интересам могут быть рассмотрены судом, такие ходатайства могут подаваться как самим потерпевшим, так и его законным представителем (п. 3) или государством, гражданином которого является защищаемое лицо (п. 6). Пунктом 4 предусматривается компетенция группы по оказанию помощи потерпевшим и свидетелям, которая может рекомендовать прокурору и суду соответствующие меры защиты, процедуры обеспечения безопасности, предоставления консультационной и иной помощи. В целях защиты потерпевших и свидетелей суд вправе не разглашать конфиденциальные сведения и доказательства, а сообщать лишь резюме о них, но так, чтобы это не наносило ущерба правам обвиняемого, не повлияло на справедливость и беспристрастность судебного разбирательства (п. 5).
   В ст. 70 устанавливается подсудность суда в отношении преступлений против правосудия. Как преступления такой направленности определены следующие виды посягательств:
   1) дача ложных показаний после принятия обязательства;
   2) представление заведомо ложных или сфальсифицированных доказательств;
   3) противоправное оказание воздействия на свидетеля, создание помех или препятствий присутствию свидетеля или даче им показаний, воздействие на свидетеля в качестве возмездия за дачу им показаний или уничтожение доказательств, их фальсификация или препятствие их сбору;
   4) создание препятствий, запугивание или противоправное воздействие на должностное лицо суда с целью принудить или убедить должностное лицо не выполнять или выполнять ненадлежащим образом его обязанности;
   5) оказание воздействия на должностное лицо суда в качестве возмездия за то, что это или иное должностное лицо выполняло свои обязанности;
   6) вымогательство или получение взятки должностного лица суда в связи со своими официальными обязанностями.
   В ст. 87 устанавливается сотрудничество между государствами и судом в обеспечении безопасности потерпевших и свидетелей. В частности, суд может обратиться к государству (п. 4) с просьбой об использования информации так, чтобы при этом обеспечивались безопасность и физическое или психическое благополучие любых потерпевших, потенциальных свидетелей и их семей. Суд уполномочен предоставить защищаемому лицу гарантию его безопасности (ст. 93).
   Защита судей и должностных лиц уголовного процесса регулируется ст. 22 Декларации Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, принятой в Гаване 7 сентября 1990 г. [171 - Доклад Восьмого Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Гавана, Куба, 27 августа – 7 сентября 1990 г. С. 198–205.] Обеспокоенность международного сообщества защитой должностных лиц процесса вызвана усилением террористической деятельности как межнационального явления. В ст. 25, 26 подчеркивается необходимость обеспечения защиты свидетелей террористических актов, а также оказания помощи в реализации принятия программ и нормативных актов по защите лиц в уголовном процессе, содействия государств, где такие программы уже реализованы.
   25 апреля 1990 г. в Никосии (Кипр) было принято Международное соглашение о сотрудничестве между МВД СССР и МВД Республики Кипр в борьбе с преступностью [172 - Сборник международных соглашений МВД России. М., 1996. С. 245–247.]. В этом документе устанавливалось одно из важных направлений сотрудничества по борьбе с организованной преступностью и терроризмом – обеспечение социальной и правовой защиты сотрудников правоохранительных органов, свидетелей и жертв организованной преступности и терроризма (п. «б»).
   Международное сообщество и в дальнейшем не намерено оставаться в стороне от решения указанных проблем. Резолюцией ГА ООН 46/152 от 18 декабря 1991 г. учреждена Программа ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия, объединяющая деятельность Комиссии по предупреждению преступности и уголовному правосудию [173 - Комиссия по предупреждению преступности и уголовному правосудию создана в 1992 г. (вместо Комитета по предупреждению преступности и борьбе с ней) в качестве «функциональной» комиссии ЭКОСОС; состоит из 40 государств-членов, избираемых ЭКОСОС на 3 года. В ее компетенцию входят разработка руководящих принципов для ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия, содействие и помощь в координации деятельности институтов ООН по предупреждению преступности, а также ряд других направлений деятельности (подробнее об этом см.: Альхименко В. В., Жданов Ю. Н. Организационно-правовые основы международного сотрудничества в борьбе с преступностью. М., 1998. С. 22–23).], Конгрессов ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями и других институтов ООН. В этой Программе подчеркнута необходимость «охраны прав жертв преступности» [174 - Док. А/RES/46/152. 1992. 7 April. P. 6.].
   В п. 86 Предварительной повестки IX Конгресса (Каир, апрель-май 1995 г.) в качестве положительного фактора отмечено, что «в целях сведения к минимуму возможности вторичной виктимизации… создаются специальные условия (отдельные комнаты ожидания, представление свидетельских показаний в записи на видеопленку)» [175 - Док. А/CONF.169/РМ. 1. 1993. 27 July.]. В ходе Конгресса обращено внимание на эффективность записанных на видеопленку свидетельских показаний по делам о преступлениях в отношении детей [176 - Док. А/CONF.169/7. 1995. 24 January. P. 35.], подчеркнута необходимость разработки мер, обеспечивающих безопасность потерпевших-женщин [177 - Док. А/CONF.169/16. 1995. 12 May. P. 34.], сделан вывод о том, что в решении проблем уголовного правосудия настало время перейти от деклараций к конкретным действиям [178 - Док. А/CONF.169/16. 1995. 12 May. P. 44.].
   Подтверждается сделанный Л. В. Брусницыным в середине 90-х гг. прогноз о том, что в последующей деятельности ООН и действующих под ее эгидой организаций будет сделан акцент на рекомендации по конкретным мерам безопасности [179 - См.: Брусницын Л. В. Международно-правовые и конституционные основы обеспечения безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию // Государство и право. 1996. № 3. С. 104.]. Данный прогноз был основан на том, что международное сообщество уже приняло достаточно норм принципиального, общего характера, и в документах конца 80-х – начала 90-х гг. отмечалась тенденция наполнения норм конкретным содержанием.
   Таковы Рекомендации по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью, принятые резолюцией 1989/57 от 24 мая 1989 г. Экономического и Социального Совета ООН [180 - Док. А/CONF.144/INF. 2. 1990. 11 May. P. 75.]. Пункт 2 этого документа, обращенного к членам ООН, рекомендует реализовать положения, содержащиеся в Декларации, посредством: «а) принятия и осуществления положений, содержащихся в Декларации, в их национальных системах правосудия в соответствии с их конституционным процессом и внутренней практикой;… d) разработки мер защиты жертв от злоупотреблений, клеветнических обвинений или запугивания в ходе или в результате любого уголовного или иного разбирательства, связанного с преступлением». В приведенной норме уже дифференцированы основания применения мер безопасности: клеветнические обвинения и иные формы воздействия, указана необходимость применения мер защиты и после окончания судопроизводства.
   Генеральная ассамблея ООН резолюцией 44/162 от 15 декабря 1989 г. одобрила указанные Рекомендации и предложила (п. 5) государствам-членам учесть их при разработке «стратегии для практического применения норм и стандартов ООН в области прав человека при отправлении правосудия» [181 - Док. А/CONF.144/INF. 2. 1990. 11 May. P. 115.].
   Следующим шагом стало принятие в 1990 г. Руководства для сотрудников системы уголовного правосудия в отношении осуществления Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью [182 - Принято резолюцией ЭКОСОС 1990/22 24 мая 1990 г. (Док. А/CONF.144/20. 1990. 7 June).]. В разделе В «Жертва и система уголовного правосудия» п. 35 гласит: «Когда жертва испытывает чувство страха в результате угроз со стороны преступника, полицией и другими учреждениями должны быть приняты надлежащие меры по защите и поддержке (например, полицейская охрана, изменение места жительства)… Важно, чтобы в случае угроз принимались эффективные меры и чтобы о принятых мерах сообщалось жертве». В п. 55 раздела Е «Обвинители, суды и слушания» находим: «Когда жертвы боятся давать свидетельские показания <…> некоторые законодательства допускают использование записанных на видеопленку свидетельских показаний или прямую видеозапись». Таким образом, в этом документе предлагается уже целая группа мер безопасности. При этом в п. 114 Руководства указано, что оно представляет собой лишь краткое изложение опыта различных стран, исходный пункт для дальнейшего развития этого опыта.
   В рамках проходивших под эгидой ООН Международного семинара по борьбе с организованной преступностью [183 - Док. E/1992/92 (Suppl.1).] (Суздаль, октябрь 1991 г.) и Совещания Специальной группы экспертов по уменьшению риска насилия в системе уголовного правосудия [184 - Док. E/CN.15/1994/4/Add.3. 1994. 25 February.] (Чикаго, август 1993 г.) исследовалось значение и содержание такой меры безопасности, как изменение места жительства свидетелей. Подчеркнута необходимость превентивного и комплексного применения защитных мер [185 - Док. E/CN.15/1994/4/Add.3. 1994. 25 February. P. 15, 18.].
   При подготовке к Всемирной конференции по организованной транснациональной преступности (Неаполь, 21–23 ноября 1994 г.) признана необходимость принятия «стратегических» мер для защиты сотрудничающих с правосудием свидетелей и потерпевших [186 - Док. E/CONF.88/3. 1994. 25 August. P. 31.]. При этом указывалось, что меры по защите свидетелей играют «ключевую» роль в борьбе с преступлениями [187 - Док. E/CONF.88/3. 1994. 25 August. P. 21.] и должны стать «неотъемлемой составной частью» политики государств в этой сфере [188 - Док. E/CONF.88/5. 1994. 19 September. P. 26.].
   Итогом конференции стало принятие Неапольской политической декларации и Глобального плана действий против организованной транснациональной преступности. В п. 17 и 42 этого документа содержатся рекомендации по принятию в «максимально широких масштабах» мер, «поощряющих членов преступных организаций к сотрудничеству и даче свидетельских показаний, включая адекватные программы защиты свидетелей и членов их семей» [189 - Док. А/49/748. 1994. 2 December. P. 12, 16.]. Документ одобрен Генеральной ассамблеей ООН в резолюции 49/159, призвавшей государства в безотлагательном порядке претворять его рекомендации в жизнь.
   С учетом документов, принятых Неапольской конференцией, в 1995 г. эксперты по транснациональной организованной преступности стран «Большой восьмерки» (с участием России) разработали рекомендации для рассмотрения на ежегодных встречах глав этих стран. В рекомендациях подчеркнута важность защиты свидетелей [190 - Усиление международного сотрудничества в борьбе с транснациональной организованной преступность // Борьба с преступностью за рубежом. 1999. № 11. С. 22.]. В документах встречи глав указанных государств, посвященной вопросам борьбы с транснациональной организованной преступностью (июнь 1996 г., Лион), обращено внимание на то, что для защиты свидетелей «могут использоваться такие методы, как дача показаний с помощью телекоммуникаций или ограничение доступа к адресу и личным данным свидетелей».
   В 1997 г. Комиссия по предупреждению преступности и уголовному правосудию подготовила проект Руководства по применению Декларации ООН по основным принципам правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью.
   В частности, относительно реализации подпункта «b» п. 6 Декларации («обеспечение возможности изложения и рассмотрения мнений и пожеланий жертв на соответствующих этапах судебного разбирательства в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, без ущерба для обвиняемых и согласно национальной системе уголовного правосудия») приводится информация об учете мнения жертв при условно-досрочном освобождении осужденного [191 - Док. E/CN. 15/1997/CRP.9. 1997. 25 April. P. 19.].
   В качестве примера реализации в национальном законодательстве подпункта «d» п. 6 Декларации (его содержание приведено в начале параграфа) указывается на использование в судах «видеозаписи либо зеркальных экранов при даче свидетельских показаний там, где это могло бы обеспечить для жертвы возможность говорить более свободно, как, например, в делах об изнасилованиях и в делах, где жертвами преступления стали дети». Рекомендуется также «выслушивание детей специалистом-исследователем, который затем передаст их показания суду», неоглашение в суде адресов жертв преступлений [192 - Док. E/CN. 15/1997/CRP.9. 1997. 25 April. P. 20–21.]. Для представления в суд показаний потерпевших рекомендуется применять и кабельное телевидение [193 - Док. E/CN. 15/1997/CRP.9. 1997. 25 April. P. 29.].
   В решении о Концепции взаимодействия государств – участников СНГ в борьбе с преступностью (2 апреля 1999 г., Москва) [194 - Содружество: Информационный вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ. № 1 (31). С. 84–93.], также зафиксирована готовность государств развивать сотрудничество в области защиты прав потерпевших, свидетелей и других участников уголовного процесса (ст. 4).
   Международное сообщество признает, что одно из важных направлений борьбы с современной преступностью – сотрудничество государств в защите содействующих правосудию. На это обращено внимание в Пояснительном меморандуме (выполняет роль комментария) к уже упоминавшейся Рекомендации № R(97) 13 «По вопросу запугивания свидетелей и обеспечения прав защиты» Совета Европы. Указывается, в частности, на возможность использования видеотехнологий для организации дачи показаний свидетелем, находящимся за рубежом, на необходимость помощи иностранных государств в сокрытии защищаемого лица (выезд за пределы страны, где существует угроза его безопасности) [195 - См.: Рекомендация № R (97) 13 «По вопросу запугивания свидетелей и обеспечения прав защиты» Комитета министров государств – членов Совета Европы // Зарубежный опыт правового регулирования и практика его применения по вопросам защиты участников уголовного судопроизводства. М., 2002. С. 42, 71–72.]. В заключительном докладе Европейского семинара, посвященного проблеме лиц, сотрудничающих с правосудием (Рим, 21–23 сен тября 1999 г.) [196 - В семинаре участвовали Италия, Германия, Франция и Испания в рамках программы FALCONE по обмену, обучению и сотрудничеству организаций, борющихся с организованной преступностью.], говорится, что сотрудничество в данной сфере может развиваться за счет заключения двух– и многосторонних межгосударственных соглашений; отмечается, что позитивную роль в развитии сотрудничества может сыграть Европол. В докладе обращается внимание и на конкретные формы сотрудничества, в частности на возможность выдачи одной страной по запросу другой новых документов (удостоверения личности и пр.) защищаемому лицу, на возможность переселения защищаемых в другую страну; предлагается разрабатывать «совместные программы защиты лиц, сотрудничающих с правосудием» [197 - См.: Заключительный доклад на европейском семинаре, посвященном проблеме лиц, сотрудничающих с правосудием // Зарубежный опыт правового регулирования и практика его применения по вопросам защиты участников уголовного судопроизводства. М., 2002. С. 185–190.].
   В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности п. 3 ст. 24 гласит: «Государства-участники рассматривают вопрос о заключении с другими государствами соглашений или договоренностей относительно переселения» свидетелей и их близких; это же предусматривается для защиты потерпевших (п. 4 ст. 24 Конвенции) и членов организованных преступных группировок, сотрудничающих с правоохранительными и судебными органами (п. 4 ст. 26).
   Факты международного сотрудничества в защите содействующих правосудию, призыв ООН к развитию такого сотрудничества – ответ на глобализацию преступности, прежде всего ее организованной составляющей, на формирование криминального мирового сообщества [198 - Подробнее о глобализации преступности см.: Тогонидзе Н. В. Глобализация общей, организованной и коррупционной преступности (Материалы «круглого стола») // Государство и право. 2001. № 12. С. 89–107. В этом процессе участвуют и российские криминальные сообщества; они действуют уже более чем в 40 зарубежных странах (см.: Ванюшкин С. В., Даниленко Н. Н., Юцкова Е. М. Указ. соч. С. 47).]. Иностранцы, предоставляющие информацию о террористических организациях правоохранительным органам США, в некоторых случаях переселяются в США и в другие страны [199 - См.: Дольник А. Американский кошмар, или Усама бен Ладен и оружие массового уничтожения // Независимая газета. 2001. 18 сент.] (для трудоустройства этих лиц обеспечивающие их защиту службы поддерживают связи с более чем 300 компаниями и корпорациями в США и других странах).
   В России существует осложняющий защиту фактор – низкий уровень экономических, культурных и других условий жизни во многих регионах страны, что затруднит или сделает невозможным изменение места жительства для защищаемых, проживающих в сравнительно благополучных регионах (ведь одним из условий применения данной меры безопасности является сохранение для защищаемого определенного уровня жизни).
   Необходимость объединения усилий в борьбе с растущей преступностью на постсоветском пространстве обусловила то, что в середине 90-х гг. проблема защиты содействующих правосудию была отнесена к вопросам, требующим решения на уровне СНГ. В рамках утвержденной Советом глав государств СНГ 17 мая 1996 г. Межгосударственной программы совместных мер борьбы с организованной преступностью и иными видами опасных преступлений на территории государств – участников Содружества Независимых Государств на период до 2000 г. [200 - Российская газета. 1996. 22 июня.] Прокуратура Грузии подготовила проект межгосударственного соглашения «О защите участников уголовного процесса, свидетелей и других участвующих в деле лиц». Применение предусмотренных в нем мер (временное помещение защищаемого в безопасное место на территории другого государства, переселение в другое государство, замена документов, изменение гражданства и др.) предусматривается, если осуществление аналогичных мер на внутригосударственном уровне не обеспечивает безопасность защищаемых и имеется соответствующее согласие другого государства, на территории которого эти меры планируется осуществлять. Расходы, связанные с реализацией мер безопасности, несет государство, по ходатайству которого эти меры применяются.
   В качестве недостатков проекта можно отметить, что возможность применения мер безопасности он предусматривает лишь после возбуждения уголовного дела (то есть исключается их использование в ходе оперативно-розыскной деятельности, предваряющей уголовное судопроизводство) и только к участникам уголовного процесса и их близким родственникам. В то же время среди оснований применения защитных мер обоснованно указана (ст. 17) не только угроза этим лицам, но сама возможность такой угрозы.
   В июне 2000 г. данный проект был обсужден и одобрен на заседании Координационного совета Генеральных прокуроров государств – участников СНГ [201 - Координационный совет Генеральных прокуроров государств – участников СНГ создан 7 декабря 1995 г. и имеет статус межгосударственного органа СНГ. В его компетенцию входит организация взаимодействия и сотрудничества прокуратур стран – участников СНГ, координация деятельности межгосударственных органов в сфере борьбы с преступностью, участие в развитии договорно-правовой базы СНГ.], в работе которого приняли участие председатели Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного Судов России. Координационный совет принял решение о необходимости внесения проекта этого соглашения на рассмотрение Исполнительного комитета и других компетентных органов СНГ.
   Введение в действие соглашения, безусловно, необходимо. Между тем среди условий применения мер безопасности оно предусматривает, во-первых, соответствие защитных мер законодательству «запрашиваемой стороны» – государства, на территории которого данные меры предполагается осуществить (ст. 15, 16), и, во-вторых, финансирование осуществляемых мер «запрашивающей стороной», то есть государством, по запросу которого они (меры) осуществляются, и в соответствии с законодательством «запрашивающей стороны» (ст. 29). Но в России нет федерального законодательства, регламентирующего применение мер, безопасности, предусмотренных соглашением; естественно, не предусмотрен и порядок их финансирования. Первое обстоятельство исключает участие России в защите от посткриминального воздействия граждан других стран-участников СНГ, а второе делает невозможным обращение к этим странам за помощью для обеспечения безопасности российских граждан.
   Итак, проанализированные международные документы свидетельствуют об озабоченности мирового сообщества проблемой борьбы с преступностью. Важной гарантией успешного решения этой проблемы является установление надлежащих условий для обеспечения безопасности личности в уголовном процессе.
   Провозглашенный Конституцией РФ принцип приоритета норм международного права перед национальным законодательством по существу предоставляет возможность российским следственным и судебным органам применять нормы международного права по обеспечению безопасности субъектов уголовного процесса [202 - Некоторые авторы указывают на такую возможность. См., например; Маевский В. Допустимость доказательств, полученных органами дознания до возбуждения дела // Российская юстиция. 2000. № 6. С. 23.]. Отсутствие же таких мер в Российской Федерации приводит к тому, что противоправное воздействие в различных его формах по отношению к свидетелям и потерпевшим, вплоть до физического устранения, получило широкое распространение, что обоснованно побуждает лиц, обязанных в силу гражданского долга содействовать правосудию, уклоняться от выполнения своих процессуальных обязанностей [203 - На несовершенство отечественного законодательства по обеспечению безопасности справедливо указывали В. Б. Гончаров, В. В. Кожевников (см. Гончаров В. Б., Кожевников В. В. Проблемы безопасности участников уголовного процесса // Государство и право. 2000. № 2. С. 49).]. Опасения мести со стороны преступников имеют реальную основу.
   В отечественной судебной практике имели место факты противоречивых процессуальных решений по поводу реализации мер защиты, не установленных нормативными правовыми актами на период их применения. Так, был отменен приговор Кировского областного суда, по которому Храмцов, Комаров, Кощеев и Недбаевский осуждены по ст. 77, ч. 3 ст. 148 и ч. 2 и 3 ст. 145 УК РСФСР. По мнению кассационной коллегии, суд первой инстанции допустил некоторые нарушения уголовно-процессуального закона, в частности: копии обвинительного заключения вручались подсудимым без приложения списка лиц, подлежащих вызову в суд; дело было рассмотрено в закрытом судебном заседании; при допросе потерпевших и свидетелей подсудимые удалялись из зала заседания. Однако Президиум Верховного Суда РФ установил, что в ходе предварительного следствия обвиняемые угрожали потерпевшим и свидетелям. Поэтому суд принял меры безопасности, направленные на защиту последних. Действительно, допрос потерпевших и свидетелей проходил в отсутствие в зале подсудимых, но при их адвокатах, а затем показания допрошенных лиц были оглашены подсудимым. При новом кассационном рассмотрении приговор был оставлен без изменения [204 - Меркушов А. Некоторые вопросы кассационной практики по уголовным делам Верховного Суда РФ // БВС РФ. 1997. № 9.].
   Такая практика, к сожалению, не имеет единообразного применения в различных регионах Российской Федерации.
   Решением этой проблемы могло бы стать принятие Пленумом Верховного Суда РФ постановления «О судебной практике по обеспечению судами мер безопасности свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих правосудию при рассмотрении уголовных дел».
   Принятию данного постановления должно предшествовать обобщение положительных примеров следственной и судебной практики, обеспечивающих безопасность субъектов уголовного процесса. Вполне очевидно, что рекомендации высшего судебного органа Российской Федерации будут способствовать установлению истины по делу.
   В 1990 г. Верховным Судом и МВД Республики Татарстан были разосланы письма с рекомендациями следователям и судьям вручать обвинительные заключения без приложений, содержащих список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, с указанием адресов места жительства [205 - Блинников В. А. Уголовно-правовые и криминалистические аспекты лжесвидетельства: Дис. …канд. юрид. наук. Ставрополь, 1998. С. 127.]. Такая практика имела место на вполне законных основаниях, так как действовавшее в то время уголовно-процессуальное законодательство обязывало вручать обвинительное заключение, но не документы (справку и список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание), которые к нему прилагались.
   Справедливости ради отметим, что законодатель ранее все же обращал внимание на рассматриваемую проблему. По сути позитивное решение обеспечения безопасности участвующих в деле лиц содержалось в некоторых нормативных актах 90-х гг. Одним из первых был принят Закон СССР от 12 июня 1990 г. «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» [206 - Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 1990. № 26. Ст. 495.]. Статья 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

этого Закона содержит принципиально важное положение об обязанности должностных лиц процесса применять меры к охране жизни, здоровья, чести, достоинства и имущества защищаемых лиц при наличии достаточных данных об имеющейся угрозе.
   Проблематичность реализации этой в целом позитивной правовой нормы состояла в том, что характер угрозы ограничивался строго определенными рамками – угрозой убийства, применения насилия, уничтожением или повреждением имущества либо иными противоправными действиями. В некоторых случаях ученые отмечали эти недостатки и предлагали различные пути реализации этой и других норм по обеспечению безопасности и защиты личности в уголовном судопроизводстве [207 - См., например, Кашепов В. П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации // Государство и право. 1998. № 2; Мартынчик Е. Г., Радьков Е. П., Юрченко В. Е. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Кишинев, 1982; Володина Л. М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень, 1999 и др.].
   Еще одно несовершенство законодательной техники ст. 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Основ состоит в ограничении круга защищаемых лиц только потерпевшим, свидетелем или другими участвующими в деле лицами, а также их семьями или близкими родственниками. На самом деле противоправное воздействие оказывается и на других субъектов процесса, а также на близких этих лиц. Статья 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

устанавливала применение предусмотренных законодательством СССР и союзных республик мер защиты. Однако в дальнейшем не были приняты соответствующие нормативные акты, направленные на реализацию этого принципиального положения.
   Л. В. Брусницын отмечает, что «отсылка к действующему законодательству сводилась к указанию на известные меры материального права, а также на явно недостаточные меры безопасности процессуального характера, установленные указанным Законом: закрытое судебное разбирательство в случаях, “когда того требуют интересы обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля или других участвующих в деле лиц, а также членов их семей или близких родственников” (ст. 12 Основ); прослушивание переговоров, ведущихся с телефонов или других переговорных устройств потерпевшего или свидетеля “при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства или других противоправных действий в отношении потерпевшего или свидетеля по заявлению этих лиц либо с их согласия с санкции прокурора или по определению суда” (ч. 2 ст. 35 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Основ)» [208 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М., 1999. С. 12.]. Установление судебного контроля или прокурорского надзора за применением мер безопасности, на наш взгляд, является целесообразным, так как «расширение контрольных функций суда в досудебных стадиях, как показывает практика, способствует обеспечению прав и законных интересов как подозреваемых, обвиняемых, так и потерпевших [209 - Необходимость судебного контроля в стадии предварительного расследования некоторыми авторами подвергается сомнению (см., например: Колоколов Н. А. Судебный контроль в стадии предварительного расследования: реальность и перспективы // Государство и право. 1998. № 11. С. 31–39).]».

§ 2. Национальное законодательство зарубежных стран, регулирующее безопасность личности в уголовном судопроизводстве

   Национальное законодательство зарубежных стран в последние три десятилетия характеризуется изменениями материального и процессуального права, направленными на обеспечение реальных гарантий по реализации мер безопасности участников процесса в борьбе с преступностью.
   Исследователи особо отмечают законодательное движение по обеспечению прав потерпевших (жертв преступлений) в США [210 - См., например; Парий А. В. Потерпевший от преступления на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в США (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград. 1997. С. 4 и др.], начало которого было закреплено в 1968 г. принятием Комплексного закона о борьбе с преступностью. Этот документ впервые предусматривал возможность предоставления судом свидетелю иммунитета в случаях, когда того требовали обстоятельства рассмотрения дела [211 - Аширбекова М. Т. Защита интересов свидетеля // Участники предварительного расследования и обеспечение их прав и законных интересов: Сб. науч. тр. Волгоград. 1993. С. 87.]. Свидетельский иммунитет предполагал невозможность использования правоохранительными органами показаний свидетеля против него самого и гарантировал освобождение от уголовного преследования. Позднее, в 1970 г., этот принцип нашел отражение в другом законе США – о борьбе с организованной преступностью, который вводил в действие специальную Программу по обеспечению безопасности свидетелей от противоправных посягательств в связи с их участием в уголовном процессе по тяжким преступлениям.
   Законодательство США уже в 60-х гг. предусматривало усиление уголовной ответственности за совершение посягательства в отношении лиц, содействующих уголовному правосудию. В соответствии с Законом о защите жертв и свидетелей преступлений, принятым 12 октября 1982 г. (Victim and Witness Protection Act of 1982), санкции за указанные факты достигали до 250 тыс. долл. с лишением свободы на срок до 10 лет [212 - Witness intimidation: Showdown in the stress – breakdown in the courts: Hearing before the Subcommittee on crime and criminal justice of the Committee on the judiciary, House of representatives one hundred third congress second session. August 4. 1994. Serial № 81. Washington, 1994. P. 78.].
   Американское законодательство имеет четкую направленность на обеспечение тщательно урегулированной процессуальной формы, нарушение которой влечет процессуальные санкции. Особое отношение – к получению доказательственной информации. Применение этого правила породило доктрину «плоды отравленного дерева» [213 - Машленко И. Ф. Проблема допустимости доказательств в уголовном процессе США: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1988. С. 10.], которая обязывала суд признавать недопустимыми доказательства, полученные из незаконно обнаруженного источника (например, свидетель установлен в результате нарушения определенной законом процедуры, и все сообщенное им должно быть признано юридически незначимым).
   В целях определения гарантий получения достаточных, полных и истинных сведений о преступлении в 1984 г. в США принимается специальный документ – Акт об усилении безопасности свидетеля, предоставивший Генерал-атторнею США весьма широкие права по защите свидетелей, в том числе и членов преступных группировок [214 - Witness Security Reform Act of 1984 // Public Law 98. 473. Oct. 12. 1984. «Chapter – 224 – protection of Witnesses», 3521.]. В документе министр юстиции наделялся полномочиями по предоставлению защищаемому лицу таких мер безопасности, как смена места жительства (переселение) и защита свидетеля или потенциального свидетеля. Предусматривалась возможность применения мер безопасности во время официальных процессов, касающихся организованной преступности, если допускалась возможность (вероятность) совершения насильственного преступления против свидетеля, участвующего в данном процессе. Кроме этого, министр юстиции мог предусматривать смену места жительства, а также принимать другие меры по защите непосредственно семьи или лица, которое каким-либо образом тесно связано со свидетелем или потенциальным свидетелем, если его семья или данное лицо подвергаются опасности из-за участия свидетеля в судебном заседании. Эти меры должны были обеспечивать «психологическую комфортность», «социальную адаптацию данного человека в среде» до тех пор, пока ему не будет грозить опасность.
   В настоящее время текст Закона от 12 октября 1984 года почти полностью включен в Свод законов США в качестве § 5321 его раздела 18 [215 - См. Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. Изд. 2-е, доп. и испр. М., 2002. С. 238.].
   В ФРГ в соответствии с § 54 УПК официальные сотрудники Ведомства по охране Конституции или полиции, являясь государственными служащими специальных служб, могут давать свидетельские показания об обстоятельствах, сведения о которых составляют служебную тайну, только по специальному разрешению вышестоящего органа (за исключением сведений об агентурной работе). Такое разрешение предоставляет сотруднику право давать показания от своего имени на основании показаний, полученных от агентурного источника, без разглашения сведений о нем.
   Так, например, решением Федерального конституционного суда ФРГ от 1982 г. была подтверждена правомерность допроса в судебном заседании оперативного работника, получившего от своего осведомителя информацию по делу [216 - Ковалев В. Анонимные свидетели в буржуазном уголовном процессе // Социалистическая законность. 1983. № 4. С. 70.]. Еще 1 августа 1962 г. Верховный Суд ФРГ разъяснил, что в данной ситуации «сотрудники Ведомства по охране Конституции выступают в качестве так называемых свидетелей “по слуху”» [217 - Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Указ. соч. С. 458–459.]. Правомерность такой практики была подтверждена 26 мая 1982 г. Федеральным конституционным судом. Кроме возможности допроса оперативных работников, в ФРГ практикуется также допрос самих секретных агентов (осведомителей). При этом они, выступая в судебном заседании под псевдонимом, сохраняют свою анонимность.
   18 декабря 1986 г. в ФРГ был принят Закон о защите потерпевших, который включил в уголовное законодательство понятия возмещение ущерба и примирение с потерпевшим в перечень обстоятельств, смягчающих уголовную ответственность. Законом ФРГ от 9 июня 1989 г. в связи с введением института главного свидетеля при террористических актах была усилена ответственность за похищение человека с целью вымогательства (§ 239 а) и захват заложников (§ 239 в) [218 - Уголовный кодекс ФРГ / Пер. с нем. М., 2000. С. 3.]. Оба состава могут быть рассмотрены как уголовно-правовые меры системы безопасности участников процесса.
   Итальянское законодательство предусматривает специальные гарантии безопасности и материального благополучия раскаявшимся членам мафиозных структур, выступившим на судебных процессах в качестве свидетелей обвинения главарей и членов преступных кланов. К числу таких гарантий относится право раскаявшихся преступников и членов их семей на пластическую операцию, эмиграцию, материальное обеспечение в период эмиграции.
   Некоторые члены мафии получили от государства больше привилегий и материальных благ, чем от результатов преступной деятельности [219 - Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М., 1997. С. 319–320.].
   Так, на процессе против мафии (Палермо, 1986–1987 гг.) на основании показаний Т. Бушетта было осуждено 334 члена преступных сообществ, в общей сложности получивших 2665 лет тюрьмы. При этом сам Т. Бушетта на основании приговора суда был признан виновным, ему было назначено наказание 4 года. После освобождения он проживает в США под другим именем и под постоянной охраной полиции. Однако история знает и другие примеры отношения к содействующим уголовному правосудию преступникам. За 11 лет до этого показания против мафии давал крупный мафиози В. Монардо, однако его показания не были признаны судом правдивыми, он признан сумасшедшим и посажен в тюрьму. После освобождения 2 декабря 1984 г. его застрелили при выходе из церкви, где он только что отстоял мессу.
   Применение со стороны итальянских властей стимулирующих позитивное поведение преступников мер позволило склонить 1200 членов преступных сообществ к содействию правосудию. В результате многолетнего процесса против итальянской мафии в тюрьмах оказалось 20 тыс. дельцов преступного мира и коррумпированных чиновников [220 - См. Иншаков С. М. Указ. соч. С. 319.].

   Уголовным кодексом Франции (ст. 105, 107, 286) предусмотрена возможность освобождения от уголовной ответственности «участника преступного сообщества, заявившего о его существовании до возбуждения всякого уголовного преследования и содействовавшего аресту сообщников Гранат Н. Л. Компромисс в системе правоприменительной деятельности правоохранительных органов // Тр. Академии МВД РФ. М., 1994. С. 34.» [221 - ]. Статья 62–1 французского УПК, введенная в действие Законом от 21 января 1995 г., допускается возможность анонимных показаний (без указания сведений о месте жительства свидетеля, если он об этом ходатайствует). При допросе в полиции, естественно, данные о личности свидетеля устанавливаются и проверяются, однако в протоколе указывается только адрес комиссариата, где производится допрос. Такой «квазиадрес» сохраняет силу и в последующих стадиях процесса, когда следственный судья или судья обязаны выяснить в начале допроса у свидетеля его место жительства. В каждом полицейском участке ведется специальный банк данных, куда заносятся данные о реальном месте жительства свидетелей, пожелавших сохранить его в тайне [222 - Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Указ. соч. С. 320–321.]. Такая форма письменной фиксации ценной доказательственной информации, несомненно, расценивается как один из важных способов обеспечения безопасности свидетелей.
   Обеспечивая анонимность свидетельствования, французское законодательство вместе с тем учитывает и возможность дачи ложных показаний свидетелей по уголовным делам. Так, УПК Франции среди поводов (оснований) для возбуждения ревизионного производства предусматривает факт осуждения одного из свидетелей за лжесвидетельские показания, если они оказали влияние на ход судебного заседания и вынесение неправосудного приговора. При этом приговор, вынесенный против лжесвидетеля, должен вступить в законную силу после вынесения решения по делу, по которому свидетель выступал с ложными показаниями [223 - Боботов С. В. Буржуазная юстиция. Состояние и перспективы развития. М., 1989. С. 62.].
   В 60-х гг. УК Эстонии в ст. 172 предусматривал уголовную ответственность за посягательства в отношении некоторых участников уголовного судопроизводства. Устанавливалась уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до трех лет или исправительных работ на срок до одного года за насилие или угрозу насилия в отношении свидетеля, потерпевшего, эксперта, специалиста, переводчика, понятого при условии, что насилие применялось, чтобы воспрепятствовать осуществлению правосудия, или из мести этим лицам за выполнение ими своих обязанностей, или в отношении лица, совершившего преступление, а также в целях сокрытия других соучастников преступления или из мести за их разоблачение [224 - Томин В. Т. Уголовное судопроизводство: революция продолжается. Горький, 1989. С. 96.].

   Аналогичные нормы содержались и в УК Киргизии, который в сравнении с УК Эстонии ограничивал перечень участников процесса, которым обеспечивались меры уголовно-правовой защиты. Здесь несколько смягчались санкции за противоправное посягательство в отношении указанных лиц. Статья 194 устанавливала ответственность за угрозу убийством, истреблением имущества или насилием в целях воспрепятствования осуществлению правосудия или из мести за данные показания по уголовному делу только в отношении свидетелей. Наказание могло быть назначено в виде лишения свободы на срок до одного года или исправительных работ на тот же срок. Обеспечение защиты только свидетелей по уголовному делу можно объяснить стремлением киргизского законодателя обеспечить безопасность наиболее распространенному источнику доказательственной информации. Однако очевидно, что отсутствие обеспечения надлежащей безопасности других участников процесса не могло не сказаться на уровне раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений, росте преступности.

   В УПК Республики Казахстан 16 февраля 1991 г. были внесены изменения и дополнения, регламентирующие принятие мер безопасности в отношении таких участников процесса, как потерпевший, свидетель, понятой, эксперт, специалист. Изменения предполагали возможность ущемления прав и интересов подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и других лиц, осуществляющих противоправное воздействие на указанных участников процесса. Эти изменения были вызваны «существовавшей и усиливающейся угрозой жизни, здоровью, чести, достоинству и имуществу участников процесса… чья активная помощь способствовала раскрытию преступлений и изобличению виновных» [225 - Ахпанов А. Н. Пределы правоограничений личности в уголовном судопроизводстве: Учеб. пос. Караганда. 1995. С. 16.]. Впоследствии на основании постановления «О государственной программе правовой реформы Республики Казахстан» была разработана концепция проекта Уголовно-процессуального кодекса, направленная на реформирование судебно-следственной системы. В ней предписывалась разработка механизма реального обеспечения безопасности, правовой, социальной защиты потерпевших, свидетелей, экспертов и иных участников процесса, устанавливалась обязанность выделения в бюджете специальной статьи расходов [226 - Караганда. 1994. 29 марта.]. Статья 6 концепции предусматривала:
   1. Представление лицам, заявляющим о том, что они стали жертвами преступления, права требовать возбуждения уголовного дела по данному факту в 24-часовой срок с момента подачи заявления и возможности обжаловать в суд отказ в возбуждении производства по делу.
   2. Разъяснение потерпевшему прав и обязанностей с вручением ему памятки, содержащей перечень этих прав и обязанностей.
   3. Установление свидетельских иммунитетов.
   4. Обязательность применения мер защиты в отношении лиц, которым угрожают расправой в связи с их участием в уголовном судопроизводстве; при этом не должны применяться меры, ограничивающие права сторон, в особенности право стороны защиты допрашивать свидетелей обвинения и исследовать в судебном разбирательстве доказательства, имеющиеся против подсудимого, на тех же основаниях, что и противная сторона» [227 - Юридическая газета. Республика Казахстан. № 15 (67).].
   Глава 12 «Обеспечение безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе», содержит перечень защищаемых лиц, не являющийся исчерпывающим, так как он не учитывает переводчика, близких лиц участников процесса (ст. 98, 99 УПК Казахстана). Меры безопасности, закрепленные в ст. 100, включают:
   – вынесение органом, ведущим уголовный процесс, официального предостережения лицу, от которого исходит угроза насилия или других запрещенных уголовным законом деяний, о возможности привлечения его к уголовной ответственности;
   – ограничение доступа к сведениям о защищаемом лице;
   – обеспечение его личной безопасности;
   – избрание в отношении обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения, исключающей возможность применения (организации применения) в отношении участников уголовного процесса насилия или совершения (организации совершения) иных преступных деяний.
   Статья 101 устанавливает возможность проведения закрытого судебного заседания для обеспечения безопасности участников процесса.
   Из ч. 2 ст. 101 УПК Казахстана следует, что ходатайство о применении мер безопасности может заявить только свидетель, сторона обвинения и суд (по собственной инициативе). Однако, каким образом может заявить ходатайство подсудимый, не совсем понятно. Очевидно, что баланс интересов потерпевшего (свидетеля) и обвиняемого казахским законодателем решен не в пользу защиты. Вероятно, следует изменить формулировку ч. 2 ст. 101 УПК Казахстана в части, исключающей возможность заявления ходатайств о применении мер безопасности подсудимым, его защитником.
   Ограничение доступа широкого круга лиц к сведениям о личности защищаемого лица является одним из способов его безопасности. Совершенно очевидно, что при установлении реальных гарантий безопасности следует установить наименьшее возможное (необходимое) количество участников процесса, имеющих доступ к конфиденциальным сведениям. По нашему мнению, это должны быть лица, надзирающие за проведением предварительного расследования (и осуществляющие его), а также судья, председательствующий в судебном разбирательстве.
   В подобной ситуации возникает вопрос: будет ли являться ограничением прав и интересов участников защиты отказ в предоставлении информации о защищаемом лице? Справедливо по данному поводу высказывался А. Тихонов, утверждавший, что «подзащитного в первую очередь должно интересовать то, что его изобличает, что показывает против него, а уж затем – кто дает показания, из какого источника они получены» [228 - Тихонов А. О. процессуальной безопасности свидетеля и потерпевшего // Советская юстиция. 1993. № 20. С. 27.].

   В УПК Республики Беларусь институту безопасности участников процесса отведена гл. 8 (ст. 65–75) [229 - Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001. С. 174–182.]. В ней сформулированы обязанности органа, ведущего уголовный процесс, по принятию мер по обеспечению безопасности (ст. 65); в ст. 66 перечислены меры безопасности, которые классифицированы на процессуальные (неразглашение сведений о личности, освобождение от явки в судебное заседание, закрытое судебное заседание) и иные меры (использование технических средств контроля, прослушивание переговоров, ведущихся с использованием технических средств связи и иных переговоров, личная охрана, охрана жилища и имущества, изменение паспортных данных и замена документов, запрет на выдачу сведений); регламентирован порядок применения мер безопасности, устанавливающий суточный срок принятия решения о применении мер безопасности или отказе в их применении (ст. 73); указаны основания для отмены мер безопасности (ст. 74) и ответственность за невыполнение обязанностей по их применению (ст. 75).
   Учитывая позитивность наличия правовых норм, обеспечивающих безопасность защищаемых лиц, в УПК Республики Беларусь, следует отметить нецелесообразность закрепления в процессуальном законе правовых норм, прямо с ним не связанных. Данное противоречие содержится в формулировке ст. 66: внепроцессуальные меры безопасности указаны в процессуальном законе. Справедливо было бы поместить их в специальном законе, устанавливающем общие начала и специфику избрания, применения, изменения и прекращения мер безопасности в отношении участников процесса и их близких. В УПК же целесообразно указать на основания применения, изменения или отмены этих мер безопасности, права и обязанности сторон и т. п., не раскрывая особенность и специфику самих мер безопасности.

   Украина в 1994 г. также приняла Закон «Об обеспечении безопасности лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве» [230 - Закон Украины «Об обеспечении безопасности лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве» // ВВС Украины. 1994. № 11. Ст. 51.], устанавливающий меры безопасности в отношении следующих участников процесса:
   – лица, заявившего в правоохранительный орган о преступлении или в иной форме участвовавшего в обнаружении, предупреждении, пресечении и раскрытии преступления или способствовавшего этому;
   – потерпевшего и его представителя по уголовному делу;
   – подозреваемого, обвиняемого, защитников и законных представителей;
   – гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей по делу о возмещении ущерба, причиненного преступлением;
   – свидетеля;
   – эксперта, специалиста, переводчика и понятого;
   – членов семей и близких родственников перечисленных лиц (ст. 2).
   Как видно, лица, ведущие производство по уголовному делу, в данный перечень не внесены. В законе отсутствуют правовые гарантии безопасности лиц, не являющихся членами семьи или близкими родственниками, но в силу иных личных, духовных, моральных, нравственных связей являющихся близкими защищаемому участнику процесса.
   К традиционным мерам безопасности, перечисленным в ст. 7 Закона, отнесены: личная охрана, охрана жилища и имущества; выдача специальных средств индивидуальной защиты или сообщения об опасности; использование технических средств контроля и прослушивания телефонных и иных переговоров, визуальное наблюдение; замена документов и изменение внешности; перемена места работы или учебы; переселение в другое место жительства; помещение в дошкольное воспитательное учреждение или учреждение органов социальной защиты населения; обеспечение конфиденциальности сведений о лице; закрытое судебное разбирательство.
   Таким образом, закон включает как процессуальные, так и внепроцессуальные меры безопасности, при этом в него помещены не все процессуальные меры. Например, реализация обеспечения конфиденциальности сведений, использование технических средств контроля переговоров и некоторые другие меры могут быть исполнены путем установления процессуальной процедуры. По нашему мнению, в законе следовало бы выделить внепроцессуальные меры безопасности, с указанием на возможность использования «иных, предусмотренных законами Украины мер безопасности».
   На наш взгляд, в анализируемом законе имеются и другие недоработки, которые присущи и законопроекту РФ «О государственной защите свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» [231 - Например, создание не единой, федеральной службы, а нескольких специальных служб по охране участников процесса и др.].
   Важным и своевременным было принятие Верховным Советом Республики Башкортостан 14 октября 1994 г. Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» [232 - Закон Республики Башкортостан от 14 октября 1994 г. № ВС–25/50 «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» // Энциклопедия российского права. Справочно-поисковая система. М., 1997. Документ № 32971.], который предусматривает применение специально предусмотренных мер и средств защиты к лицам, заявившим в правоохранительный орган о преступлении либо иным образом участвовавшим в обнаружении, предупреждении, пресечении или раскрытии преступления, а также к иным участникам процесса. Меры безопасности могут применяться также в отношении близких родственников защищаемых.
   К мерам обеспечения безопасности свидетелей (ст. 5) Закон относит: неразглашение органами предварительного расследования сведений о личности защищаемого лица; организацию закрытого судебного разбирательства; обеспечение личной охраны, охрану жилища и имущества; контроль телефонных переговоров охраняемого лица; выдачу данной категории граждан средств связи, специальных средств индивидуальной защиты и оповещения об опасности, а в отдельных случаях и оружия; замену документов на новое имя и изменение внешности; переселение на другое место жительства; изменение места работы или учебы; временное помещение в место, обеспечивающее безопасность.
   К должностным лицам и органам, полномочным принимать решение о применении мер безопасности, Закон относит: суд или судью, прокурора, а также следователя, орган дознания с согласия прокурора по находящимся у них в делопроизводстве заявлениям или сообщениям о преступлении либо уголовным делам, а после вступления приговора в законную силу также орган внутренних дел по месту нахождения защищаемого лица.

   Верховный Совет Латвийской Республики 13 августа 1991 г. принял Закон о внесении изменений и дополнений в УПК, на основании чего были включены следующие меры процессуальной безопасности участников процесса: представление свидетелю, потерпевшему и другим участвующим в деле лицам, а также членам их семей и другим близким им лицам, которым угрожают убийством и иными противоправными действиями, права ходатайствовать о защите их личности; сокрытие подлинных данных о свидетеле или потерпевшем и применение к нему псевдонима в ходе всего производства по делу, в том числе и на стадии судебного разбирательства; возможность предъявления для опознания вне визуального контакта опознаваемого с опознающим; возможность прослушивания телефонных переговоров свидетеля, потерпевшего и других лиц по их просьбе без решения на то суда или судьи; проведение по мотивированному определению суда закрытого судебного разбирательства [233 - Ведомости Верховного Совета и Правительства Латвийской Республики. 1991. № 35/36. 1991. 12 сент.].
   Закон устанавливал возможность применения иных мер безопасности, которые не были указаны. Однако в практике эти меры не применялись ввиду отсутствия механизма их реализации. Как справедливо указывал М. П. Шешуков, «ни перечня этих мер, ни механизма их реализации в Законе не содержалось, т. е. последнее предписание носило декларативный характер. Каких-либо иных нормативных актов, направленных на обеспечение безопасности лиц, содействующих раскрытию преступления и осуществлению правосудия, в последующие шесть лет принято не было. Сами же по себе меры защиты, содержавшиеся в Законе от 13 августа 1991 г., в целом проблему не решали, да и не могли решить, поскольку являлись мерами только процессуального характера» [234 - Шешуков М. П. Латвийское законодательство о защите лиц, содействующих правосудию по уголовным делам // Государство и право. 1999. № 2. С. 84–88.].
   Через шесть лет, 12 июня 1997 г. в Латвии принимается комплекс мер, направленных на обеспечение безопасности источников доказательственной информации по уголовному делу. Приняты три закона, внесшие изменения в УПК, УК Латвии и Закон об оперативной деятельности [235 - См.: Latvijas Veesnesis. № 167/168. 1997. 1 июля.]. Установлен комплекс мер, направленных на более эффективное обеспечение безопасности лиц, свидетельствующих по уголовным делам о тяжких преступлениях, и их законных представителей, угроза которым может повлиять на лицо, свидетельствующее по уголовному делу.
   Так, ст. 305 УК Латвийской Республики устанавливает ответственность за «несоблюдение установленного законом порядка специальной защиты лица, а также разглашение идентификационных данных или местонахождения лица, находящегося под такой защитой» [236 - Уголовный кодекс Латвийской Республики. СПб., 2001. С. 277–278.]. Квалифицированный состав, предусматривающий наступление особо тяжких последствий в виде смерти человека или других тяжких последствий, влечет наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет.
   При исследовании проблем правового регулирования посягательств на интересы правосудия были проанализированы уголовные законы Голландии [237 - Уголовный кодекс Голландии / Науч. ред. Б. В. Волженкин; пер. с англ. И. В. Мироновой. 2-е изд. СПб., 2001.], Дании [238 - Уголовный кодекс Дании / Науч. ред. и предисловие С. С. Беляева; пер. с дат. и англ. С. С. Беляева, А. Н. Рычевой. СПб., 2001.], Франции [239 - Уголовный кодекс Франции / Науч. ред. Л. В. Головко, Н. Е. Крылова; пер. с фр. и пред. Н. Е. Крыловой. СПб., 2002.], Эстонской Республики [240 - Уголовный кодекс Эстонской Республики / Науч. ред. и пер. с эстон. В. В. Запевалова; вступ. статья Н. И. Мацнева. СПб., 2001.], Польши [241 - Уголовный кодекс Республики Польша / Науч. ред. А. И. Лукашов, Н. Ф. Кузнецова; вступ. статья А. И. Лукашова, Э. А. Саркисовой; пер. с польск. Д. А. Барилович. СПб., 2001.] и Китайской Народной Республики [242 - Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред. А. И. Коробеева; пер. с кит. Д. В. Вичикова. СПб., 2001.]. Для более удобного рассмотрения признаков состава преступления использовалась традиционная для отечественного уголовного права четырехэлементная система объективных и субъективных признаков составов преступления: объект, объективная сторона, субъективная сторона и субъект.
   В некоторых случаях, при необходимости, используются нормы Общей части уголовных кодексов. Для упрощения восприятия содержания некоторых составов преступлений автор использовал терминологию российского уголовного права, что не всегда способствовало детальному уяснению некоторых специфических моментов конструкции польского уголовного закона. Однако упрощение, выразившееся в проведении аналогии между российским и зарубежным уголовным правом, позволило автору приблизить читателя к пониманию сущности уголовно-правовых норм иностранных государств.
   Преступления, посягающие на интересы правосудия, содержатся в главе XXX «Преступления против правосудия» УК Польши [243 - Ст. 232–247 УК Польши.]. Глава содержит 16 составов преступлений [244 - На основании § 1, 3 ст. 1 УК Польши понятие «преступление» закон вносит формальное определение «запрещенное законом», с указанием на такой его обязательный признак, как виновность.]. Предшествует указанной главе глава о «Преступления против деятельности государственных учреждений, а также органов территориального самоуправления», следует за ней глава XXXI «Преступления против выборов и референдума». Специфическим представляется отсутствие названий статей. Их названия можно определить после детального анализа смысла и содержания диспозиции статьи.
   Польское уголовное законодательство, в отличие от российского, рассматривает правосудие в узком смысле, подразумевая под ним только деятельность судебных органов. Единственное исключение, на наш взгляд, можно сделать на основании ст. 239 УК, которая устанавливает санкцию за умышленные действия, направленные на воспрепятствование или срыв уголовного преследования виновного лица. Поскольку уголовное преследование осуществляется в досудебных стадиях, предусматривается возможность действия этой правовой нормы не только в судебном, но и в досудебном производстве.
   Все составы преступлений по конструкции формальные, и закон не связывает момент окончания преступления с наступлением каких-либо определенных общественно-опасных последствий. В качестве непосредственного объекта преступления содержат ту или иную сферу правосудия. В некоторых составах предусмотрен дополнительный объект. Как правило, это интересы потерпевшего (его физическая или психическая неприкосновенность), например в ст. 245 УК – применение насилия в некоторым участникам процесса.
   Специальные признаки потерпевшего установлены в статьях, содержащих дополнительный непосредственный объект (например, честь и достоинство гражданина при его ложном обвинении – ст. 234 УК).
   В некоторых составах преступлений указываются специальные признаки предмета преступления (доказательства невиновности – ст. 236).
   Как правило, санкции статей главы XXX устанавливают уголовную ответственность более трех лет лишения свободы, что соответствует умышленной форме вины, так как это преступления, относящиеся к категории тяжких. В некоторых составах цель является обязательным признаком субъективной стороны преступления (например, цель – затруднение или срыв уголовного преследования – ст. 239 УК).
   Субъект в подавляющем большинстве статей общий – вменяемое лицо, достигшее возраста 17 лет. Однако в некоторых составах преступлений закон устанавливает специальные признаки субъекта преступления, например, лицо, обязанное давать правдивые показания (ст. 233), лицо, отбывающее наказание в виде лишения свободы (ст. 242), должностное лицо (ст. 247 УК).
   К сожалению, отсутствуют уголовно-правовые нормы, обеспечивающих безопасность лиц, ведущих производство по делу, а также иных лиц, участвующих в осуществлении правосудия. Польским законодательством не установлена уголовная ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности в отношении защищаемых лиц.
   В УК помещены составы преступлений, устанавливающие уголовную ответственность за посягательства, которые можно классифицировать в зависимости от непосредственно объекта на 5 групп в зависимости от вида противозаконного воздействия:
   1) на суд или участников процесса (ст. 232, 245 УК);
   2) на порядок (процедуру) получения достоверных доказательств (ст. 233, 235, 237, 246 УК);
   3) процедуру производства по делу (ст. 241 УК);
   4) своевременность реагирования государственных компетентных органов на преступление (ст. 239, 240 УК);
   5) порядок отбывания наказания в виде лишения свободы (ст. 242, 243, 244, 247 УК).
   В Уголовном кодексе Эстонской Республики гл. 9 «О преступлениях против правосудия» помещена в середину Особенной части [245 - Структура УК Эстонской Республики аналогична УК РФ, имеет Общую и Особенную части.], располагаясь между главой «О должностных преступлениях» (гл. 8) и главой «О преступлениях против порядка управления» (гл. 10). В гл. 9 включены ст. 168–181, однако действует всего 19 составов преступлений, так как некоторые статьи исключены из текста закона (ст. 176 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 177, 177 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 178), введены новые (ст. 172 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 176 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 176 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 176 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 176 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 177 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 177 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

).
   Особенностью УК Эстонской Республики является предусмотрение административной и дисциплинарной преюдикции на основании ч. 2 ст. 7. В уголовном законе все преступления подразделяются на три категории (ст. 7 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

):
   1-й степени – умышленные или неосторожные преступления, за которые может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок более 8 лет или пожизненное лишение свободы;
   2-й степени – умышленные или неосторожные преступления, за совершение которых может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок до 8 лет;
   3-й степени – умышленные или неосторожные преступления, санкция которых предусматривает наказание, не связанное с лишением свободы.
   В Общей части дано понятие вины и ее форм (ст. 8–9). На наш взгляд, эстонский законодатель понятие умышленной формы вины сформулировал более верно с точки зрения юридической техники, поскольку позволяет применить его не только к материальным, но и формальным составам преступлений. К сожалению, определение умысла, закрепленное ст. 25 УК РФ, сводится только к материальным составам преступлений, так как дается применительно к последствиям, которые могут наступить. По отношению к последствиям и различается прямой либо косвенный умысел. Процитируем ч. 2 ст. 8, где дано определение умысла: «Умысел является прямым, если лицо сознает характер и значение своего действия или бездействия, и в случае, если деяние по настоящему Кодексу признается доведенным до конца с наступлением определенных последствий (выделено нами. – А. Е.), – предвидит эти последствия и желает их». В выделенной фразе указывается возможность наступления последствий в составах преступлениях с материальной конструкцией. Подобная формулировка умышленной формы вины применима как для материальных, так и для формальных составов преступлений, так как отношение к последствиям определено только в случаях, когда они предусмотрены в качестве обязательного признака состава преступления в тексте УК Эстонской Республики.
   Возрастные признаки субъекта преступления установлены в ч. 1 ст. 10, где указан общий возраст привлечения к уголовной ответственности – с 15 лет. В части 2 ст. 10 приведен исчерпывающий перечень составов преступлений, за совершение которых возраст субъекта преступления снижен до 13 лет (всего 15 статей) [246 - Умышленное убийство (ст. 100), умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 101), умышленное причинение особо тяжкого телесного повреждения (ст. 107), умышленное причинение тяжкого телесного повреждения (ст. 108), насильственные действия над личностью (ст. 113), истязание (ст.114), изнасилование (ст. 115), кража (ст. 139), грабеж (ст. 140), разбой (ст. 141), хищение путем присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением (ст. 1411), вымогательство (ст. 142), причинение тяжкого или особо тяжкого телесного повреждения в отношении сотрудника полиции или приравненного к нему лица насилие в отношении лица, выполняющего общественный долг (ч. 2 ст. 1842), хулиганство (ст. 185) и угон механического транспортного средства (ст. 197).].
   Эстонский УК в ст. 21 предусматривает 4 вида уголовного наказания:
   – штраф как вид наказания назначается в пределах до 4000 дневных ставок. При этом дневная ставка исчисляется на основании среднего дохода осужденного после вычета налогов, с учетом его семейного и имущественного положения. В отношении несовершеннолетних, не имеющих своего самостоятельного источника дохода штраф не назначается (ст. 28) [247 - Штраф и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью могут быть назначены судом как дополнительные виды наказания.];
   – лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может быть назначено на срок от 1 года до 5 лет в качестве основного или дополнительного вида наказания (ст. 27);
   – арест назначается на срок до 3 месяцев, в отношении несовершеннолетних до 1 месяца (ст. 23 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

);
   – лишение свободы на срок от 3 месяцев до 15 лет или пожизненно, несовершеннолетним лицам – до 8 лет (ст. 23). При полном или частичном сложении наказаний в виде лишения свободы за преступления, одно из которых относится к 1-й степени, наказание может быть назначено по совокупности до 30 лет (ч. 3 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ст. 43).
   В качестве дополнительного вида наказания суд вправе применить наказание в виде лишения права носить государственные знаки отличия (ч. 1 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ст. 21).
   Конфискация не рассматривается УК Эстонской Республики как вид наказания – такой вывод следует из содержания текста ст. 21 «Виды наказания», в котором конфискация отсутствует. Однако, в ст. 33 регламентируется применение так называемой «специальной конфискации», которая применяется к изъятию средств и орудий совершения преступления, а также к имуществу, добытому преступным путем.
   В гл. 9 только два состава отнесены к категории преступлений 3-й степени (ст. 173 и ч. 1 ст. 174), остальные статьи предусматривают лишение свободы как основной или альтернативный вид наказания, что подчеркивает внимание законодателя к важности охраны общественных отношений в сфере нормального, законного отправления правосудия. Эстонский УК имеет некоторое сходство с российским уголовным законодательством.
   В УК Дании рассматривается лишь часть преступлений, посягающих на интересы правосудия, а именно преступления против получения достоверных доказательств и выдвижения достоверного обвинения. Данное преступление содержится в гл. 17 «Ложное доказательство и ложное обвинение». В эту главу помещены 8 составов преступлений. Предшествует указанной главе гл. 16 «Преступления, совершенные при осуществлении государственной функции», следует за ней гл. 18 «Преступления в отношении денег».
   Уголовное законодательство Дании включает в понятие правосудия деятельность не только судебных, но и других государственных органов. Причем рассматривается не вся деятельность этих органов, а лишь касающаяся получения ими достоверных доказательств. Все составы преступлений по конструкции формальные.
   В данной группе преступлений объектом посягательства выступает деятельность судебных или государственных органов, связанная с получением достоверных доказательств. В некоторых составах преступлений указываются специальные признаки потерпевшего (например, честь, достоинство и репутация гражданина при его ложном обвинении – § 164).
   Во всех статьях субъективная сторона преступления выражена умышленной формой вины. Исключением является ст. 160, в которой говорится о даче неправильных показаний вследствие грубой небрежности. В некоторых составах целью является обязательный признак субъективной стороны преступления (например, цель – предъявление обвинения или осуждение невиновного лица в § 164).
   В большинстве статей субъект общий – вменяемое лицо, достигшее возраста 15 лет.

   В ряде статей субъект обладает специальными признаками, например лицо, обязанное применять карательную власть государства (§ 147); лицо, наделенное юрисдикцией или иной государственной властью по решению правовых вопросов (§ 148); лицо, ответственное за содержание заключенного под стражей (§ 149).
   Санкции за совершение преступлений против правосудия по УК Дании – небольшие, в среднем около 2 лет.
   Необходимо отметить, что в УК Дании нет уголовно-правовых норм, обеспечивающих безопасность лиц, ведущих производство по делу, а также иных лиц, участвующих в осуществлении правосудия.
   Преступление против правосудия в соответствии с УК Дании можно условно подразделить на 2 группы:
   1) преступления против получения достоверных доказательств по делу (§ 158–165, 147);
   2) преступления против процедуры рассмотрения дела и исполнения наказания по вступившему в законную силу приговору (§ 148, 149).
   Преступления, посягающие на интересы правосудия в УК Китая, содержатся в § 2 «Преступления против судебного порядка». В этот параграф помещены 13 составов преступлений. Предшествует указанному параграфу § 1 «Преступлениях против общественного порядка», следует за ним § 3 «Преступления против управления государственной границей (границей приграничного района)».
   Китайское уголовное законодательство, как и российское, рассматривает правосудие в широком смысле, подразумевая под ним не только деятельность судебных органов, но и иных лиц, участвующих в правосудии. По инструкции все составы преступлений против судебного порядка формальные.
   Непосредственным объектом данной группы преступлений является судебный порядок.
   Субъектом преступлений против правосудия может быть вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет. В некоторых составах предусматривается наличие специального субъекта (например, секретари, свидетели, эксперты – в ст. 305, адвокаты, представители истца – в ст. 306).
   Согласно УК Китая, данные преступления могут быть совершены только умышлено. Необходимо отметить, что в уголовном законе был широко разработан институт уголовной ответственности за соучастие. Причем дифференциация наказания происходит в зависимости от той роли, которую осуществлял преступник при совершении противоправного деяния, посягающего на интересы правосудия (например, в ст. 317 организаторы, зачинщики и активные участники побега из тюрьмы наказываются лишением свободы на срок свыше 5 лет; то же деяние, совершенное прочими участниками, наказывается лишением свободы на срок до 5 лет или краткосрочным арестом).
   В УК Китая содержится уголовно-правовые нормы, которые создают базовый механизм правовой защиты лиц, ведущих производство по делу, а также иных лиц, участвующих в осуществлении правосудия. Например, ст. 309 предусматривает уголовную ответственность за нападения на суд, избиение органов сотрудников органов юстиции, серьезно нарушающие судебный порядок.
   Если говорить о санкциях, то они по данным преступлениям колеблются от 3 до 10 лет лишения свободы. Почти все санкции носят альтернативный характер и позволяют суду выбрать наиболее подходящих вид наказания.
   Посягательства, за которые устанавливается уголовная ответственность и которые предусмотрены составами преступлений против правосудия, можно классифицировать на следующие группы:
   1) на суд или участник процесса (ст. 308, 309);
   2) на порядок получения достоверных доказательств (ст. 305, 306, 307, 311);
   3) на уголовное преследование лиц, совершивших преступление (ст. 310, 312, 314);
   4) на процедуру производства по делу (ст. 313);
   5) на порядок отбывания наказания (ст. 315, 316, 317).
   Одной из важнейших особенностей УК Голландии является то, что в нем не выделяются по родовому признаку объекты преступления, интересы правосудия. Наибольшее же количество данных составов преступлений содержится в разделе VIII, который называется «Преступления против государственной власти». Предшествует указанному разделу раздел VII «Преступления, ставящие под угрозу общую безопасность людей или собственность», следует за ним раздел IX «Лжесвидетельство», который также необходимо отнести к преступлениям против правосудия.
   Специфическим представляется деление наказуемых деяний на преступления и проступки. Преступлениями являются такими деяниями, которые заключают в себе противоправный акт уже до того, как законодательный орган принял соответствующее решение, и в которых каждый усматривает противоправную природу. Проступки же признаются недопустимыми деяниями лишь при вмешательстве законодательного органа. В связи с этим следует различать преступления против правосудия и проступки, посягающие на интересы правосудия.
   Уголовное законодательство Голландии включает в органы правосудия не только судебные органы, но и публичных служащих, которым поручено раскрытие или расследование уголовных преступлений. Исключениями являются ст. 207а, 444, 445 УК, где объектом посягательства выступает только суд, либо деятельность, связанная с осуществлением возложенных на него функций.
   По конструкции все составы преступлений и проступков формальные, не требующие наступления общественно-опасных последствий.
   Непосредственным объектом в данной группе преступлений является деятельность судебных органов и должностных лиц, способствующих правосудию.
   В соответствии с УК Голландии, все преступления и проступки против правосудия могут быть совершены только умышленно.
   Субъектом в данной категории преступлений выступает вменяемое лицо, достигшее возраста 18 лет. В некоторых составах преступлений уголовным законом предусматриваются специальные признаки для субъекта преступления, например: лицо, обязанное давать присягу (ст. 207), лицо, выдвигающее обвинение или подающее жалобу (ст. 188), судья (ст. 364).
   В некоторых составах обязательным признаком субъективной стороны преступления является цель (например, цель – затруднение передачи информации – в ст. 187 УК).
   Особенностью санкций УК Голландии, в том числе и за преступления против правосудия, является то, что в нем устанавливается лишь верхний предел наказания. По данным категории преступлений наказание не может быть выше 12 лет тюремного заключения или штрафа 5-й категории. Следует отметить, что в уголовном праве Голландии институт защиты суда и участников процесса не разработан. Преступления против правосудия можно подразделить как де-юре и де-факто в зависимости от объекта посягательства и вида противозаконного воздействия на 4 группы:
   1) преступления против суда или публичных служащих, которым поручено расследование уголовных преступлений (ст. 184, 190, 364 УК);
   2) преступления против порядка уголовного судопроизводства по делу (ст. 185 УК);
   3) Преступления против процедур получения достоверных доказательств (ст. 188, 189, 192, 207, 207а, 444, 445 УК);
   4) Преступления против порядка отбывания наказания в виде тюремного заключения (ст. 191 УК);
   УК Франции содержит главу IV «О посягательствах на отправление правосудия», которая включает четыре отдела, три из которых непосредственно относятся к предмету нашего исследования (ст. 434-1–434-47) [248 - Отдел 1 «О воспрепятствовании судебному преследованию», отдел 2 «О воспрепятствовании отправлению правосудия», отдел 3 «О посягательствах на судебную власть».].
   Наибольший интерес вызывают несколько статей. Так, например, ст. 343-5 [249 - Статьи УК Франции не имеют названий или заголовков.] устанавливает уголовную ответственность за любую угрозу или любой акт устрашения «в отношении кого бы то ни было, совершенные с целью заставить потерпевшего от какого-либо преступления или проступка не подавать жалобу или отозвать ее». За подобные деяния предусмотрена ответственность в виде трех лет тюремного заключения и штрафа в размере 300 тыс. франков. Диспозиция данной статьи устанавливает широкие пределы действия уголовно-правовой нормы, так как включает в способ совершения данного преступления фактически любые действия. Для вменения важно установить цель – противоправное воздействие на поведение потерпевшего. Следует отметить направленность противоправного воздействия не только на самого потерпевшего, но и на иное, любое лицо («в отношении кого бы то ни было…»).
   В ст. 434-8 УК Франции (отдел 2) используется такая же формулировка способа совершения преступления («любая угроза или любой другой акт устрашения…») против лиц, отправляющих правосудие (магистрата, присяжного заседателя, любого другого лица, заседающего в каком-либо судебном органе, арбитра, переводчика, эксперта, адвоката какой-либо стороны). При этом санкция за посягательство на поведение должностных лиц процесса адекватна санкции статьи, устанавливающей уголовную ответственность за посягательство на поведение потерпевшего (обычного гражданина, не наделенного властными полномочиями по рассмотрению и разрешению дел), то есть три года тюремного заключения и штраф в размере 300 тыс. франков.
   Ответственность за посягательство в отношении заявителей или свидетелей в целях «склонения их либо к принесению или к даче ложных показаний, ложного заявления или ложного свидетельства, либо к воздержанию от принесения или дачи показаний, заявлений или свидетельства» содержится в ст. 434-15 УК Франции. В диспозиции перечислены способы совершения данного преступления, которые содержат как ненасильственные формы (обещания, подношения, подарки), так и насильственные (давление, угрозы, побои, уловки или обман). Интересным представляется установление времени совершения данного противоправного воздействия – в ходе судебного процесса или при принесении ходатайства или защите в суде. Наказание – три года тюремного заключения и штраф в размере 300 тыс. франков.
   Противоправное воздействие на эксперта как участника судебного разбирательства запрещено ст. 434-21 УК Франции, диспозиция которой является отсылочной к ст. 434-15.
   В правовых системах западных стран можно выделить правоограничения, направленные на законопослушное поведение осужденного, которые можно, на наш взгляд, расценивать как определенные меры безопасности. В некоторых развитых западных странах действует система мер предупредительного воздействия с применением норм уголовного права. Так, в Великобритании в соответствии с Законом о полномочиях уголовных судов 1973 г. (Powers of Criminal Courts Act 1973), в рамках пробации [250 - В переводе с лат. probation (испытание) – условное осуждение. См.: Словарь иностранных слов и выражений / Авт. – сост. Е. С. Зенович. М., 2002. С. 497.] осужденному в приказе о пробации может быть указан район, в котором он должен проживать [251 - Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии). М., 1998. С. 21.]. В США при применении пробации суд может установить условие проживания подсудимого в указанном месте или районе либо воздержание от проживания в указанном месте или районе [252 - Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии). М., 1998. С. 81–82.]. При этом осуществляется весьма жесткий контроль за осужденным: 20–30 контактов с ним сотрудников специальной службы в течение месяца [253 - Смирнов М. П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М., 2001. С. 156.].
   В Швейцарии в рамках «охранительного надзора», устанавливаемого на срок от года до пяти лет при условном освобождении осужденного (ст. 28 УК) и на срок от двух до пяти лет при условном осуждении (ст. 41 УК) судья может указать соответствующему лицу «место пребывания» в течение указанных сроков [254 - Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000.].
   Во Франции в соответствии с УК 1992 г. при применении отсрочки исполнения наказания судья, постановивший приговор, или судья по исполнению наказаний могут возложить на осужденного обязанности: «поселиться в определенном месте» (п. 2 ст. 132-45 УК); «воздерживаться от появления во всех специально указанных местах» (п. 9 ст. 132-45); «воздерживаться от установления отношений с некоторыми лицами, в частности с потерпевшим от данного деяния» (п. 13 ст. 132-45) [255 - Уголовный кодекс Франции. М., 1993.]. Данные правоограничения применяются в том числе для защиты потерпевших и свидетелей от посткриминального воздействия. Согласно ст. 434-38 УК появление осужденного в запрещенном месте наказывается двумя годами тюремного заключения или штрафом 200 тыс. франков. При осуждении за совершение «террористических преступлений» срок дополнительного наказания в виде запрета проживать и появляться в местах, определенных судом, может достигать 15 лет [256 - Меньших А. А. Законодательство о борьбе с терроризмом во Франции – гарантия государственной защиты прав личности: Дис… канд. юрид. наук. М., 2000. С. 116.].
   Статья 48 Уголовного кодекса Испании предусматривает, что наказание в виде «лишения права находиться или посещать определенные местности запрещает осужденному возвращаться в местность, где он совершил преступление или где проживает потерпевший либо его семья». Статья 57 испанского УК гласит, что при совершении насильственных и имущественных преступлений, а также преступлений против общественного порядка суд в качестве дополнительного наказания «может запретить виновному находиться или посещать местность, где он совершил преступление или где проживает потерпевший или его семья» на срок до 5 лет. В Испании запрет на нахождение в определенных местностях может быть применен при отсрочке исполнения наказания в виде лишения свободы (ст. 83 УК); при условно-досрочном освобождении (ст. 90, 105 УК); при применении к лицу уголовного наказания, не связанного с лишением свободы (ч. 3 ст. 95, ст. 105 УК) [257 - Уголовный кодекс Испании. М., 1998.].
   В Германии в соответствии с § 68, 68(b), 68(c) УК к лицу, осужденному на срок не менее шести месяцев за преступление, совершение которого влечет установление надзора, такой надзор может быть применен судом на срок от двух до пяти лет и включает запрет «пребывать в определенных местностях, где ему мог бы предоставиться повод или стимул к совершению новых преступных деяний» [258 - Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996.].
   В Дании § 39 и 57 УК предусматривают установление судом при условно-досрочном освобождении осужденного из тюремного заключения и при отсрочке исполнения приговора «особых условий, касающихся его места жительства» и «общения с определенными лицами» [259 - Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001.]. На территории датской автономии – Гренландии действует свой уголовный закон (Датский Уголовный кодекс для Гренландии), предусматривающий среди основных наказаний «запрет проживания на определенной территории» [260 - Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001. С. 11–12.].
   В Польше суд при отсрочке исполнения приговора в соответствии с п. 7 § 1 ст. 72 УК может обязать осужденного воздерживаться от пребывания в «определенных» местах [261 - Уголовный кодекс Польши. СПб., 2001.].
   Уместно упомянуть и применение в Италии (по решению суда) в отношении «подозреваемых в принадлежности к организованной преступности» так называемых «мер предупреждения», включающих «ограничения на места жительства» [262 - Кудрявцев В. Н., Лунеев В. В., Наумов А. В. Организованная преступность и коррупция в России (1997–1999). М., 2000. С. 170–171.]. В перечисленных странах (за исключением Италии) эти ограничения являются элементами уголовно-правовых санкций.
   Обеспечение безопасности защищаемых лиц непосредственно связано с установлением надежной гарантии неразглашения сведений о них. Уголовное законодательство некоторых зарубежных стран особое внимание уделяет уголовно-правовой охране различного рода тайн (профессиональной, служебной и пр.), устанавливая за посягательства против сохранения тайны уголовную ответственность. Так, например, в главе УК Италии о преступлениях против сохранения тайн, предусмотрена ответственность работников почты, телеграфа и телефонных станций за нарушение и разглашение тайны сообщений частных лиц – на срок от 6 месяцев до 3 лет лишения свободы. В отношении должностных лиц ответственность повышена).
   В УК Франции 1992 г. вопросам разглашения профессиональной тайны отведены 2 статьи (221-13, 226-14), которые не включены в раздел о должностных преступлениях. Так, например, ст. 226-13 устанавливает уголовную ответственность за разглашение секретной информации в виде заключения на срок до 1 года или денежный штраф от 100 тысяч франков. В ч. 1 § 353 установлена ответственность до 5 лет лишения свободы за разглашение доверенной как должностному лицу тайны.
   В Англии разглашение тайны наказуемо лишением свободы до 2 лет на основе Закона о государственной тайне 1989 г. К категории должностных преступлений английская доктрина относит и абструкцию по отношению к должностным лицам, то есть создание условий, препятствующих последним исполнять свои служебные обязанности. К группе должностных преступлений, совершаемых государственными служащими Федеральное законодательство (гл. 11) относит занятия, не совместимые с основными должностными обязанностями.
   Так, гл. 93 (§ 1905) Свода законов США содержит норму об ответственности за разглашение секретных сведений общего характера (наказание до 1000 долл. и (или) лишение свободы до одного года. Кроме того, должностное лицо должно быть уволено с работы или с должности [263 - Более подробно см.: Ответственность за должностные преступления в зарубежных странах. М., 1994. С. 18–67.].
   Уголовное законодательство Испании устанавливает ответственность за противоправное посягательство в отношении кого-либо из участников процесса. Так, в ч. 1 ст. 464 указано: «Тот, кто насилием или запугиванием попытается прямо или косвенно повлиять на заявителя, сторону или обвиняемого, адвоката, прокурора, эксперта, переводчика или свидетеля в процессе для того, чтобы тот изменил свою процессуальную позицию, – наказывается тюремным заключением на срок от 6 до 24 месяцев. Если виновный достиг своей цели, наказание назначается ближе к верхнему пределу санкции. 2) То же наказание назначается тому, кто совершит какое-либо действие, посягающее на жизнь, неприкосновенность, свободу, сексуальную свободу или имущество в качестве мести лицам, перечисленным в предыдущем пункте, за их деятельность в судебном процессе, независимо от наказания за соответствующее совершенное уголовное нарушение». Статья 466 УК Испании устанавливает уголовную ответственность за выдачу тайны процессуальных действий адвокатом, прокурором, за что предусмотрено наказание в виде штрафа от 12 до 24 месячных заработных плат и лишение права занимать соответствующие должности от 1 года до 4 лет) [264 - Уголовный кодекс Испании / Под ред. и с пред. Н. Ф. Кузнецовой и С. В. Решетникова. М., 1998. С. 145.].
   Анализ показывает, что некоторые зарубежные страны значительно опередили Российскую Федерацию в законодательной деятельности по обеспечению безопасности участников процесса. В ряде стран приняты специальные законы, устанавливающие основные положения, виды мер безопасности, права и обязанности сторон (защищаемых лиц и органов, принимающих решение и обеспечивающих их реализацию). В законодательстве других стран отдельные законы не принимались, однако внесены соответствующие изменения и дополнения в УК и УПК.
   В России действует Закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», устанавливающий меры безопасности в отношении участников процесса, ведущих производство по делу. В законодательный орган было внесено два альтернативных проекта этого Закона: «О государственной защите свидетелей, потерпевших и других участников уголовного судопроизводства», внесенный Президентом РФ и «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», внесенный группой депутатов [265 - Более подробно анализ основных положений указанных проектов будет проведен в § 5 гл. 5 разд. II.]. Отметим, что 6 июня 2003 г. на обсуждении вечернего пленарного заседания депутатов Государственной думы был принят в первом чтении проект закона, внесенный Президентом России. Этот проект, включает практически те же меры безопасности, но в отношении иной группы участников процесса, т. е. этот закон по существу будет дублировать положения первого. В УПК РФ внесены новеллы о процессуальных мерах безопасности участников процесса и их близких, далеко не все меры закреплены, формулировка не всегда удачна.
   По нашему мнению, целесообразно принять единый нормативный документ, содержащий основные положения о системе безопасности в отношении всех (любых) участников уголовного процесса, как должностных лиц, ведущих производство по делу, так и иных; установить общие меры безопасности (организационные, социальные, экономические и иные); предусмотреть иные концептуальные положения. В УК, УПК и другие законы следует поместить специфические меры безопасности (в УПК – процессуальные, в УК – уголовно-правовые, и т. п.).

Глава 3. Субъекты уголовно-процессуальной безопасности личности (защищаемые лица)

§ 1. Понятие субъектов безопасности и их классификация

   Совершенствование системы мер безопасности, средств охраны и обеспечения прав участников уголовного судопроизводства неразрывно связано с решением задач и достижением целей правосудия. От степени обеспечения и охраны прав и законных интересов личности зависит эффективность деятельности правоприменительных органов, предупредительно-воспитательное значение российского уголовного процесса.
   Проблема классификации субъектов безопасности в уголовном судопроизводстве заключается в установлении перечня лиц, на которых распространяются правоотношения, связанные с обеспечением безопасных условий участия в производстве по делу; определении их правового статуса; необходимости урегулирования процедурных и иных правоотношений, с этим связанных. По нашему мнению, все субъекты безопасности можно разделить на три группы:
   1) субъекты, принимающие решение о применении мер безопасности;
   2) субъекты (органы), реализующие (применяющие, осуществляющие) меры безопасности;
   3) субъекты, подлежащие защите (защищаемые лица).
   В первую группу следует включить должностных лиц, наделенных правом принятия процессуальных решений по уголовному делу (дознавателя, орган дознания, следователя, начальника следственного отдела, прокурора, судью и суд). При необходимости решения вопроса о применении (изменении или отмене) мер безопасности в отношении лица после окончания уголовно-процессуальных правоотношений перечень субъектов рассматриваемой группы может быть пополнен иными должностными лицами, не компетентными вести производство по данному, конкретному делу, однако обладающими полномочиями по принятию решения о применении внепроцессуальных мер безопасности (начальник ГОРОВД, старший судебный пристав, начальник изолятора временного содержания, следственного изолятора, исправительно-трудовой колонии и т. п.). Особенность этой группы состоит в том, что на указанных лиц прежде всего распространяется Федеральный закон «О государственной защите судей…», предусматривающий достаточные гарантии содействия уголовному судопроизводству. Тем самым они имеют потенциальную возможность быть защищенными государством как в правовом, так и в социальном отношении. В. Т. Томин отмечал необходимость разработки «системы социальных экономических и правовых (не только процессуальных) гарантий независимости следователя, прокурора, а также судьи, не ограничиваясь текстом нормативных актов и логическими умозаключениями» [266 - Томин В. Т. Уголовное судопроизводство: революция продолжается. Горький, 1989. С. 105.].
   Лица, ведущие производство по уголовному делу, в силу особенности их служебного статуса должны быть готовы подвергнуться возможному противоправному воздействию, что следует рассматривать как специфику их государственной деятельности. Кроме того, они имеют право на ношение огнестрельного оружия, должны обладать навыками обороны от физического воздействия.
   Во вторую группу, по нашему мнению, можно поместить органы, в которых, согласно Закону «О государственной защите судей…», должны быть созданы специальные службы по реализации мер безопасности участников процесса (ОВД, ФСБ, Налоговая полиция [267 - В настоящее время упразднена, однако в Законе «О государственной защите судей…» она содержится.]).
   На наш взгляд, необходимо создать единую федеральную специальную службу, главой задачей которой являлось бы обеспечение необходимых мер безопасности лиц, в том нуждающихся. Вместе с тем, это не означает невозможность привлечения местных правоохранительных органов.
   В этом предложении можно обнаружить позитивные и негативные стороны. Создание еще одного министерства или ведомства, несомненно, повлечет дополнительные расходы федерального бюджета. Однако, осуществление некоторых, несложных по организации, мер безопасности (например, охрана защищаемого лица в течение суток; препровождение его из дома к следователю или в суд, изъятие из справочных информационных служб сведений о защищаемом лице и т. п.) может быть реализовано правоохранительными органами субъектов РФ, муниципальных органов. Срочность и своевременность принятия мер путем привлечения сил и средств местных правоохранительных органов, в некоторых случаях предпочтительна.
   Вместе с тем единая служба федерального уровня имеет свои имущества. Прежде всего скажем о единственной задаче, для реализации которой она создается – это осуществление мер безопасности защищаемых лиц в уголовном судопроизводстве. Деятельность МВД, ФСБ направлена на выполнение других задач, следовательно, обеспечение безопасности будет являться второстепенной стороной этой деятельности. Различны и условия деятельности правоохранительных органов (финансирование, кадровое обеспечение, профессиональная подготовка и т. п.), а это может повлечь неодинаковые условия и гарантии обеспечения безопасности защищаемых лиц. Использование сил и средств местных правоохранительных органов ограничено территорией их юрисдикции, что устраняется при создании федеральной структуры. Концентрация расходов в одной службе позволит экономно обеспечить осуществление некоторых дорогостоящих мер безопасности (предоставление жилья, пластическая операция и т. п.).
   Третья группа субъектов безопасности состоит из лиц, в отношении которых имеется или может быть оказано противоправное воздействие в связи с производством по уголовному делу. Поскольку воздействие оказывается в том числе и на родственников и близких, несправедливо было бы подразумевать под защищаемыми лицами только участников уголовного судопроизводства.
   Мы считаем, что в понятие «защищаемые лица» следует включить не только всех участников уголовного судопроизводства, но и их близких (родственников и близких родственников).
   Как показывает практика, преступное воздействие может быть оказано на любое лицо, имеющее прямое или косвенное отношение к уголовному делу. Обеспечение безопасности какой-либо отдельной категории участников процесса позволит решить проблему безопасности личности только частично. В подобной ситуации всегда остается вероятность противоправного воздействия на лиц, не подпадающих под защиту как по Закону «О государственной защите судей…», так и по проекту Закона «О государственной защите свидетелей, потерпевших…». Следовательно, достаточные гарантии установления истины по делу и вынесения правосудного решения обеспечены не будут. М. С. Строгович рассматривал гарантии как «систему таких установленных процессуальных законами средств и свобод, которые обеспечивают правильность расследования и разрешения уголовных дел» [268 - Строгович М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. С. 159–182.].
   В юридической литературе и ранее предпринимались попытки исследовать правовой статус подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего и их процессуальное положение на отдельных стадиях уголовного процесса [269 - См.: Лукашевич В. З. Гарантии прав обвиняемого в советском уголовном процессе. Л., 1959; Бекешко С. П., Матвиенко Е. А. Подозреваемый в советском уголовном процессе. Минск, 1969; Стремовский В. А. Участники предварительного следствия в советском уголовном процессе. Ростов-на-Дону, 1966; Данилюк А. И. К вопросу о гарантиях всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела при производстве предварительного расследования // Сб. работ Барнаульского юридического факультета. Томск, 1971. С. 138–145; Куцова Э. О. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. М., 1973; Кокорев Л. Д. Подсудимый в советском уголовном процессе. Воронеж, 1973; Мартынчик Б. Г. Гарантии прав обвиняемого в суде первой инстанции. Кишинев, 1975; Мартынчик Б. Г., Радьков В. П., Юрченко В. Е. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Кишинев, 1982; Крылов И. Ф., Бастрыкин А. И. Розыск, дознание, следствие. Л., 1984; Стецовский Ю. И., Ларин А. М. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту / Отв. ред. В. П. Кашепов. М., 1988; Понарин В. Я. Защита имущественных прав личности в уголовном процессе России. Воронеж, 1994; Павлов Н. Е. Субъекты уголовного процесса: Учеб. пос. для юрид. вузов. М., 1997. С. 65–74, 128–134; Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов потерпевшего и обвиняемого при досудебном производстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003 и др.]. Однако законодательно права участников процесса на безопасные условия реализации ими своих функций в уголовном судопроизводстве были закреплены только в последние годы. В новом УПК РФ в ч. 3 ст. 11 установлена обязанность должностных лиц, ведущих производство по делу, принимать меры безопасности, установленные законом. Данное обстоятельство неразрывно связано с успешным решением общих задач уголовного судопроизводства.
   Проблемы правового статуса участников процесса имеют особое значение при решении вопроса о правовом положении личности в уголовном судопроизводстве. Все социально-политические, материальные и духовные ценности людей находят отражение в законодательстве, определяющем правовой статус личности в различных сферах государственной и общественной деятельности. В Конституции РФ, например, закреплено, что положения гл. 2 «Права и свободы человека и гражданина» составляют основы правового статуса личности в Российской Федерации (ст. 64) [270 - Конституция Российской Федерации. М., 1996. С. 24.].
   Правовой статус защищаемых лиц включает: права, свободы, гарантии прав и свобод, обязанности, ответственность защищаемых лиц как участников процесса.
   Этот статус составляет основу правового положения граждан в различных отраслях права, в том числе в уголовно-процессуальном. В правовом статусе участников уголовного судопроизводства преломляются разнообразные интересы личности, общества и государства, находят выражение и закрепление права и свободы субъектов процесса, их положение в системе уголовно-процессуальных отношений. В российском уголовном процессе он прежде всего характеризуется тем, что каждый участник процесса признается субъектом уголовно-процессуального права и всех возникающих на основе норм этого права процессуальных отношений. Это предполагает наделение лица таким свойством, как уголовно-процессуальная правосубъектность, что означает способность обладать и лично реализовывать соответствующие субъективные права и нести обязанности при наличии определенных, установленных уголовно-процессуальным законом условий.
   Уголовно-процессуальная правосубъектность наступает, как известно, с того момента, когда в установленном законом порядке и уполномоченным на то органом лицо признано, допущено или привлечено в качестве участника уголовного процесса. Именно с этого момента участник уголовного судопроизводства наделяется соответствующими правами для защиты личных интересов и на него возлагаются предусмотренные законом обязанности [271 - Уголовный процесс: Учебник / Под общ. ред. П. А. Лупинской. М., 1995. С. 63.]. Закрепленные в законе и предоставленные участникам процесса субъективные права и возложенные на них обязанности составляют важнейшие элементы правового статуса личности в отечественном уголовном праве. В юридической литературе справедливо подчеркивается, что права и обязанности «образуют ядро правового статуса личности» [272 - Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия. Саратов, 1972. С. 191.]. «Человек, не знающий своих обязанностей и их пределов, не в состоянии их соблюдать и бессилен перед произволом власти, он уступает ей, проявляя покорность» [273 - Чачина Г. Г. Нравственные и правовые основы свидетельского иммунитета в уголовном процессе: Дис. … канд. юрид. наук. Ижевск, 1999. С. 138.].
   Охрана чести и достоинства личности средствами уголовного процесса может быть осуществлена «двумя путями:
   1) рост гарантий прав и законных интересов личности в уголовном процессе;
   2) акцентирование социально-нравственного характера охраны чести и достоинства личности, престиж права, усиление его воспитательного воздействия, укрепление веры в закон, повышение авторитета следственно-судебных органов и культуры уголовного судопроизводства» [274 - Гришин С. П. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовно-процессуальном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1993. С. 5.].
   Гарантии реализуются благодаря тому, что участники уголовного процесса пользуются своими правами и выполняют обязанности [275 - Абдумаджидов Г. Г. Усиление гарантий прав и законных интересов граждан при производстве следственных действий // Актуальные проблемы совершенствования производства следственных действий. Ташкент, 1982. С. 38.]. А. С. Александров справедливо утверждал, что «практическая направленность диспозитивного анализа уголовно-процессуального материала заключается в том, что он позволяет по-новому решить старый для науки уголовного процесса вопрос о соблюдении гарантий прав личности в процессе при наличии свободы усмотрения у стороны обвинения» [276 - Александров А. С. Диспозитивность в угловом процессе: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1995. С. 5.]. Важность гарантирования прав потерпевших и свидетелей неоднократно отмечалось в юридической литературе [277 - См., например, Зырянов В. Н. Попустительство по службе, совершаемое в правоохранительной сфере: Дис. … док. юрид. наук. Ставрополь, 1999. С. 583–584 и др.].
   В новом УПК РФ термин гарантии (гарантировать и т. п.) имеется в ст. 381, п. 3 ч. 3, ст. 462, п. 3, ст. 471, однако прямо закон не указывает на обязанность обеспечения, реализации прав и свобод участников процесса, то есть гарантированного исполнения обязанности государственных органов, указанной в ст. 11 УПК. Вместе с тем косвенно обязанность реализации правового статуса участников процесса закреплена в ч. 1, 2 ст. 11 УПК, обязывающей суд, прокурора, следователя и дознавателя разъяснять участникам процесса их права, обязанности и ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав. Гарантии рассматриваются и как средство достижения истины [278 - Петрова О. В. Объективная истина и гарантии ее установления в уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Воронеж, 2000.].
   Для защиты своих законных интересов защищаемое лицо как полноправный участник уголовного процесса должно, естественно, пользоваться и соответствующими правами.
   Субъекты правоотношений – это индивиды, общество и государство, которые в соответствии с правовыми предписаниями являются носителями субъективных (индивидуальных) прав и субъективных (индивидуальных) юридических обязанностей (В. Н. Карташов).
   Субъектов правоотношения по обеспечению безопасности защищаемых лиц отличают следующие признаки:
   1. Это люди, наделенные сознанием и волей (свидетели, потерпевшие, эксперты, специалисты, понятые и т. п. как участники процесса, а также родственники этих лиц, близкие родственники и их близкие). От имени государства, государственных и иных организаций в этих правоотношениях выступают конкретные должностные лица, в чьем производстве находится уголовное дело и принимающие решение о мерах безопасности (суд, следователь, прокурор, дознаватель и т. п.) или их представители (юридические консультанты и т. п.).
   2. В науке принято различать понятия субъект права и субъект правоотношения. Субъекты права – это такие индивиды (организации), которые могут быть участниками правоотношения (например, каждый гражданин, достигший 35 лет, может быть Президентом РФ и нести соответствующие субъективные права и юридические обязанности). Субъекты правоотношения уже имеют конкретные субъективные права и обязанности (например, свидетель Иванов или потерпевший Петров имеют право на безопасные условия участия в производстве по уголовному делу).
   3. Каждый субъект правоотношения обладает определенным юридическим свойством – правосубъектностью. Это предусмотренная правом возможность, способность быть субъектом (участником) правоотношений. Правосубъектность состоит из правоспособности, дееспособности и деликтоспособности.
   Правоспособность – это предусмотренная правом способность субъекта иметь субъективные права и нести юридические обязанности. У индивидов она возникает во многих правоотношениях с момента рождения и прекращается со смертью (защищаемым лицом может быть и малолетний ребенок, способный опознать преступника).
   Дееспособность – это предусмотренная правом способность субъекта лично своими действиями осуществлять субъективные права и юридические обязанности в правоотношениях. Дееспособность лица связана с определенным возрастом, физическим и психическим состоянием. Так, например, защищаемое лицо имеет определенные права, связанные с обеспечением безопасности (обжаловать действия и решения лица, в чьем производстве находится дело; знать о применении (изменении или отмене) в отношении него мер безопасности, ходатайствовать об их дополнении и т. п.).
   Деликтоспособность – это предусмотренная правом способность субъекта лично нести юридическую ответственность за совершенные правонарушения (деликты), например, в случае порчи имущества, переданного при осуществлении мер безопасности. Так, уголовная ответственность по российскому законодательству наступает, как правило, с 16 лет, а за некоторые преступления (убийства, кражи, разбои и т. п. – ст. 20 УК РФ) – с 14 лет.
   Различают общую, отраслевую и специальную правосубъектность. Общая правосубъектность одинакова для всех, представляет собой равные условия для всех граждан вступать в любые правоотношения. Она характерна для лиц, достигших 18-летнего возраста и не признанных судом недееспособными или невменяемыми. Отраслевой правосубъектностью обладают лица, участвующие в отраслевых (конституционных, семейных, финансовых и т. п.) правовых отношениях. Специальная правосубъектность требует наличия специальных знаний, навыков, достижения определенного возраста и т. п. Судьей, например, может стать лицо, достигшее 25 лет, имеющее высшее юридическое образование, стаж работы по юридической специальности не менее 5 лет, не совершившее порочащих его поступков, сдавшее квалификационный экзамен и получившее рекомендацию квалификационной коллегии судей [279 - Статья 4 Федерального закона «О статусе судей в Российской Федерации» от 26 июня 1992 г. // Российская газета. 1992. 29 июля.].
   Субъективное право — это обеспеченная государством мера и вид возможного, дозволенного поведения участника правоотношения. Структура субъективного уголовно-процессуального права включает четыре элемента (правомочия, возможности):
   1) правомочия на собственные действия, т. е. возможность активного позитивного поведения субъекта (например, следователь самостоятельно решает, какое именно процессуальное действие, связанное с обеспечением безопасности защищаемого лица, ему провести (п. 3 ч. 1 ст. 38 УПК);
   2) возможность требовать соответствующего поведения от обязанного лица (прокурор вправе поручать органу дознания производство следственных действий, а также давать ему указания о проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на превенцию противоправного воздействия на защищаемое лицо (п. 11 ч. 2 ст. 37 УПК);
   3) возможность прибегнуть к мерам государственного и иного воздействия в случае неисполнения другой стороной своей обязанности (если обвиняемый угрожает свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства уничтожить доказательства либо иным путем препятствовать производству по уголовному делу, к нему может быть применена мера пресечения (ст. 97 УПК));
   4) возможность пользоваться предоставленным ему правом, исходящим из реализации правомочий (эксперт при проведении судебной экспертизы вправе ходатайствовать о предоставлении ему дополнительных материалов, необходимых для дачи заключения, либо привлечении к производству судебной экспертизы других экспертов (п. 2 ч. 3 ст. 57 УПК).
   Субъективная юридическая обязанность — это обеспеченная государством мера необходимого, должного или требуемого поведения. Структура субъективной уголовно-процессуальной обязанности также включает в себя четыре основных элемента, которые корреспондируют (соответствуют) четырем компонентам субъективного права:
   1) необходимость совершить определенные действия либо воздержаться от них (например, свидетель обязан явиться по повестке к следователю или в суд (п. 1 ч. 6 ст. 56 УПК));
   2) необходимость обязанного субъекта отреагировать на обращенное к нему законное требование управомоченного субъекта (если при избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении обвиняемый не может самовольно покинуть место жительства (ст. 102 УПК));
   3) необходимость нести юридическую ответственность за неправомерные действия и неисполнение обращенных к нему требований, претерпевать неблагоприятные юридические и иные последствия (в случае неисполнения обвиняемым условий избранной меры пресечения ему может быть избрана другая, более строгая мера пресечения (ст. 110 УПК));
   4) необходимость не препятствовать управомоченному субъекту пользоваться конкретным правом (потерпевший не вправе уклоняться от вызова к следователю или в суд (п. 1 ч. 5 ст. 42 УПК)).
   Нормальное функционирование правоотношений, в том числе и уголовно-процессуальных, удовлетворение интересов управомоченных субъектов возможно лишь в случае, если субъективные права обеспечиваются выполнением соответствующих юридических обязанностей и гарантируются средствами и методами государственного и иного воздействия.
   Законодатель не только предоставляет любому участнику уголовного процесса соответствующие права, но и возлагает на суд, прокурора, следователя и орган дознания обязанность разъяснять этим лицам их права и обеспечивать возможность их осуществления (ч. 1 ст. 11 УПК). Законодатель справедливо устанавливает неразрывную связь между правами личности, составляющими один из элементов его правового статуса, и процессуальными гарантиями прав как одного из важнейших элементов данного статуса. Представляется, что гарантии прав и законных интересов также должны органически входить в структуру правового положения субъектов уголовного процесса, поскольку они определяют их реальность.
   Это положение получило достаточно давно свое развитие и в российской науке. Например, Э. Ф. Куцова по этому поводу отмечает, что существенным для правового положения участника уголовного процесса (и иных участвующих в деле лиц) является последовательное обеспечение их прав и законных интересов [280 - Советский уголовный процесс: Учебник / Отв. ред. Д. С. Карев. М., 1968. С. 80.]. Эта позиция представляется правильной и обоснованной, поскольку для любого участника уголовного процесса важно как наличие у него субъективных прав, так и обеспеченность их соответствующими процессуальными гарантиями. «Объективный характер интересов и необходимости их осознания должен учитываться как в правотворческой деятельности, так и в области реализации прав при решении проблем взаимоотношений общественных и личных интересов, в том числе и в уголовном судопроизводстве» [281 - Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве / Под ред. Л. Д. Кокорева. Воронеж, 1984. С. 7.].
   Соответственно каждому праву участника процесса должна корреспондировать определенная обязанность другого участника процесса. Не может быть одновременно правом и обязанностью то или иное положение процедуры производства по уголовному делу. Это положение следует уточнить, так как оно верно для одного правоотношения. Однако, то, что в одном правоотношении является правом, в другом – может быть обязанностью.
   В отечественной юридической науке в качестве элементов уголовно-процессуального статуса личности справедливо принято рассматривать процессуальные права и обязанности, право– и дееспособность, законные интересы личности и гарантии прав и законных интересов [282 - Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. С. 108.].
   Заметим, что наряду с общим положением участников уголовно-процессуальной деятельности существует и индивидуальный статус подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, защитника и других участников процесса (разд. 1 гл. 3 УПК «Участники процесса, их права и обязанности»). Каждый их них появляется лишь при наличии определенных юридических оснований и осуществляет различные функции, вследствие чего эти участники выступают в различных процессуальных качествах.
   Так, ст. 56 УПК РФ закрепляет два основания признания лица в качестве свидетеля: первое (фактическое) – наличие информации, имеющей значение для расследования и разрешения уголовного дела, второе (процессуальное) – вызов должностным лицом, в чьем производстве находится уголовное дело (дознавателем, следователем, прокурором или судом, судьей), для производства процессуальных действий. Закон не устанавливает каких-либо ограничений возраста свидетеля, следовательно, лицо становится свидетелем только при обязательном наличии двух указанных условий.
   Прежнее советское и ныне действующее российское законодательство, в том числе и уголовно-процессуальные кодексы, установили большое количество участников уголовного процесса. Их перечень, а также их права, обязанности и ответственность дают основания охарактеризовать нынешний уголовный процесс как процесс нового типа, обеспечивающий достижение задач российского правосудия по уголовным делам. Исследование в теории уголовно-процессуального права сущности уголовно-процессуальной деятельности, роли участников уголовного судопроизводства, каждый из которых занимает в нем особое положение, их процессуальных взаимоотношений (правоотношений) имеет первостепенное значение для судебно-следственной практики. При этом существенна классификация участников процесса, потому что функция каждого участника специфична.
   Участники уголовного судопроизводства – государственные органы, представители общественных организаций, должностные лица и граждане, которые наделены законом процессуальными правами и обязанностями, в связи с чем могут вступать в определенные уголовно-процессуальные отношения и осуществлять уголовно-процессуальную деятельность. Авторы исследований, как правило, предлагают различные классификации, которые, по их мнению, в большей степени способствуют изучению процессуальной деятельности участников уголовного судопроизводства.
   Нам представляется более совершенной классификация П. А. Лупинской, которая выделяет три группы участников уголовного процесса:
   1. Органы государства и должностные лица – суд (судья), прокурор, следователь, начальник следственного отдела, орган дознания и лицо, производящее дознание (дознаватель), которые осуществляют производство по делу, занимают в нем ведущее положение и отвечают за его правильный исход.
   2. Участники уголовного процесса – подозреваемый, обвиняемый, их защитники, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители, которые отстаивают в деле охраняемый законом личный, защищаемый или представляемый интерес, наделены широкими процессуальными правами, допускаются или привлекаются к участию в деле особым актом государственного органа (должностного лица).
   3. Лица, которые вовлекаются в процесс для содействия органам государства (должностным лицам) в выполнении задач судопроизводства и гражданам в защите их прав: свидетель, эксперт, специалист, переводчик, понятые, секретарь судебного заседания [283 - Уголовно-процессуальное право РФ: Учебник / Отв. ред. П. А. Лупинская. М., 1998. С. 72–73.].
   Внутри группы каждый участник процесса характеризуется особенностями своей деятельности. Так, правосудие по уголовным делам осуществляет только суд. Никакой другой государственный орган не вправе выполнять функцию правосудия. Различно процессуальное положение обвиняемого и потерпевшего и т. д.
   Участники процесса, отнесенные к первой группе, отличаются тем, что все они являются работниками государственных органов: милиции, органов федеральной безопасности, прокуратуры, суда. Следователь, лицо, производящее дознание, прокурор, судья – это лица, занимающие должностное положение в государственном аппарате и выполняющие определенные государственные функции. Их деятельность носит властный характер. Возбудить уголовное дело, избрать обвиняемому меру пресечения, отстранить его от должности, прекратить дело, постановить приговор – все эти решения могут приниматься только определенными лицами, уполномоченными на это законом и только при наличии к тому достаточных оснований.
   Говоря о первой группе субъектов уголовно-процессуальной деятельности, необходимо указать на их компетенцию, которая, несмотря на то, что различна для прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судьи, характеризует их как должностных лиц. Круг вопросов, которые они призваны решать, составляет их компетенцию. Они разрешаются в порядке и пределах, установленных законом. Право на арест, например, возникает при определенных условиях, указанных в УПК РФ (ст. 97, 108, 109).
   Именно государственный характер деятельности указанных участников уголовного судопроизводства характеризует их как органы, которые призваны осуществлять борьбу с преступностью, ибо без применения властных государственных мер она вообще немыслима, хотя и не сводится только к их применению. Особенность этой группы участников состоит в том, что, выступая в качестве представителей определенного органа государственной власти, следователь, прокурор, судья действуют как физические лица. Только суд выступает как коллегиальный орган, что не исключает личной ответственности каждого судьи.
   Необходимо заметить, что уголовно-процессуальное законодательство не определяет четко и само понятие участник уголовного процесса, субъект процессуальной деятельности. В новом УПК РФ (п. 58 ст. 5) дается лишь краткое определение участников уголовного судопроизводства как лиц, принимающих участие в уголовном процессе (недостаточность информационной базы в термине принимающие участие очевидна).
   Российскому уголовному процессу известно большое число участников, порой существенно отличающихся по положению и роли в уголовном судопроизводстве. Между тем изучение именно общих черт участников процесса содействует познанию особенностей каждого участника, его роли и назначению в уголовном судопроизводстве. Несомненно, общим является то, что «все они обладают процессуальными правами, несут определенные обязанности, могут вступать в процессуальные отношения и осуществлять процессуальную деятельность» [284 - Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Указ. соч. С. 106–107.]. Этот общий признак позволяет объединить всех лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, общим понятием участник процесса [285 - См.: Шпилев В. Н. Участники уголовного процесса. Минск, 1970. С. 11–14; Кокорев Л. Д. Указ. соч. С. 6–7.].
   Широкое толкование понятия участник уголовного процесса позволяет отнести к их числу и защищаемых. Поскольку в защите часто нуждаются не только участники процесса, а также их близкие лица и родственники, понятие защищаемые лица должно включать и их, если на них оказывается воздействие в связи с уголовным делом.
   В УПК РФ предусмотрены меры безопасности, принимаемые судом, прокурором, следователем, органом дознания, дознавателем в пределах их компетенции при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями (ч. 3 ст. 11).
   Следует согласиться с авторами, которые считают, что понятия лицо, участвующее в деле, лицо, о котором рассматривается дело, и участники уголовного процесса приобретают одинаковое значение [286 - Подробнее см.: Уголовный процесс: Учебник / Под ред. Н. С. Алексеева, В. З. Лукашевича, П. С. Элькинд. М., 1972. С. 96–100; Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С. 171; Громов Н. А. Уголовный процесс России: Учеб. пос. М., 1998. С. 90–91 и др.]. Заметим, что участниками уголовно-процессуальных правоотношений должны признаваться все защищаемые лица, поскольку «нельзя быть участником процесса и не быть лицом, участвующим в деле, и, наоборот, быть лицом, участвующим в деле, и не быть участником процесса» [287 - Шпилев В. Н. Указ. соч. С. 11.]. Поскольку, нормы УПК РФ регламентируют применение мер уголовно-процессуальной безопасности в отношении участников, следовательно, они распространяют свое действия на участников процесса. Иначе дело обстоит с такой категорией, как «близкие родственники, родственники и близкие участников процесса», которые, являясь защищаемыми лицами, не являются участниками уголовно-процессуальных отношений, однако они являются участниками правоотношений, возникающих при обеспечении их безопасности.
   Необходимо исследовать и разграничить понятия субъекты безопасности и защищаемые лица.
   Термин субъекты безопасности шире, так как включает защищаемых лиц, относящихся только к одной из трех категорий субъектов безопасности. Такой вывод следует из тезиса следующего содержания: правоотношения по безопасности личности частично совпадают с отношениям уголовно-процессуальными, так как возникают и могут прекратиться как до, так в уголовном процессе и после его окончания. Кроме того, отношения безопасности защищаемых лиц могут распространяться не только на участников уголовного процесса, но и на других лиц, не являющихся субъектами процесса (заявителя – пострадавшего или очевидца совершенного преступления, близких лиц участников процесса).
   Под субъектами безопасности, на наш взгляд, следует понимать три категории лиц:
   1) лица (органы), принимающие решение о применении мер безопасности;
   2) лица (органы), реализующие эти меры безопасности;
   3) защищаемые лица.
   В подобной ситуации могут возникать различные правоотношения, в частности:
   – между органом, принимающим решение о применении мер безопасности, и защищаемым лицом;
   – между органом, реализующим меры безопасности, и защищаемым лицом;
   – между органом, принимающим решение о мерах безопасности, и органом, реализующим их.
   Безопасность, по нашему мнению, следует обеспечивать каждому, кто реально подвергается противоправному воздействию в связи с производством по уголовному делу. Вопрос о применении мер безопасности может решаться в зависимости от конкретных обстоятельств расследования или судебного рассмотрения уголовного дела. Законодательное формулирование статьи проекта закона должно содержать возможность применения мер безопасности к различным участникам уголовно-процессуальной деятельности и на различных этапах движения дела.
   В научной литературе вопрос о перечне защищаемых лиц в настоящее время окончательно не решен. Так, например, О. А. Зайцев [288 - См.: Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001. С. 44–68.] выделяет следующие три группы:
   1) лица, оказывающие содействие уголовному судопроизводству (потерпевшие; свидетели; обвиняемые; гражданские истцы; гражданские ответчики; защитники; представители потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика; переводчики; специалисты; эксперты; понятые; секретари судебного заседания; судебные исполнители; лица, обладающие информацией доказательственного характера, но не наделенные соответствующим уголовно-процессуальным статусом);
   2) должностные лица, осуществляющие уголовный процесс (следователи; лица, производящие дознание; лица, осуществляющие прокурорский надзор за законностью в сфере уголовного судопроизводства; судьи; народные и присяжные заседатели; мировые судьи; судебные приставы);
   3) родственники и иные близкие участников уголовного процесса (родители; дети; усыновители; родные братья и сестры; дед; бабка; внуки; супруги; иные лица, состоящие в родстве с участниками процесса, но не отнесенные действующим законодательством к числу близких родственников; друзья; обрученные; помолвленные, а также лица, находящиеся в незарегистрированных брачных отношениях с участниками процесса).
   О. А. Зайцев не исследует подробно необходимость обеспечения безопасности лиц, не относящихся к участникам процесса, ведущим дело или заинтересованным в его исходе, акцентируя внимание только на включении их в перечень защищаемых лиц. Его классификация ограничивается совокупностью участников уголовного судопроизводства и не включает, например, должностных лиц, выполняющих оперативно-розыскные мероприятия. Кроме этого, в ней нет таких участников процесса, как подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный, их законные представители. Между тем нельзя исключить возможность оказания противоправного воздействия на обвиняемого, оказывающего содействие уголовному судопроизводству.
   Применительно к лицам, оказывающим содействие уголовному правосудию, Л. В. Брусницын [289 - Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: российский, зарубежный и международный опыт XX века (процессуальное исследование). М., 2001. С. 28–39.] включает в круг защищаемых:
   1) лиц, которым преступным деянием причинен вред;
   2) очевидцев этих деяний и иных лиц, обладающих информацией, входящей в предмет доказывания по уголовным делам;
   3) добровольно участвующих в оперативно-розыскных мероприятиях (ОРМ) в соответствии с ч. 1 ст. 17 Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности»;
   4) совершивших запрещенные уголовным законом деяния.
   Обобщая, Л. В. Брусницын выделяет две группы защищаемых лиц:
   1) лица, способные оказать содействие правосудию, осуществляющие или осуществлявшие такое содействие;
   2) родственники этих лиц и иные лица, которые могут подвергаться посткриминальному воздействию с целями: заставить субъектов, указанных в п. 1, отказаться от намерения содействовать правосудию, прекратить это содействие, а равно из мести за оказанное содействие.
   Вместе с тем при исследовании круга лиц, подлежащих защите, Л. В. Брусницын не учитывает:
   1) субъектов, безопасность которых обеспечивается в соответствии с Федеральным законом от 20 апреля 1995 г. «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» [290 - СЗ РФ. 1995. № 17. Ст. 1455; 1998. № 30. Ст. 3613; 1999; № 2. Ст. 238; 2000; № 10. Ст. 1067.], что объясняется пределами избранного им объекта исследования;
   2) граждан, исполняющих обязанности судей на непрофессиональной основе, т. е. жюри присяжных заседателей.
   По нашему мнению, перечень защищаемых лиц должен быть дополнен перечисленными категориями участников уголовного судопроизводства.

   В законодательстве зарубежных стран вопрос о совокупности лиц, подпадающих под понятие «защищаемые лица», решается неоднозначно. Так, действующее уголовно-процессуальное законодательство Республики Беларусь в ст. 65 применительно к уголовно-процессуальным мерам безопасности включает в перечень защищаемых лиц:
   1) участника уголовного процесса, защищающего свои или представляемые права и интересы;
   2) иного участника уголовного процесса,
   3) членов его семьи и близких в связи с участием в уголовном процессе [291 - Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001. С. 174–175.].
   В этом перечне отсутствуют лица, не являющиеся участниками процесса из-за отсутствия начального этапа возникновения уголовно-процессуальных отношений (заявители и лица, пострадавшие от общественно-опасного посягательства, очевидцы преступления). Кроме того, не обеспечивается защита должностных лиц уголовного процесса, ведущих производство по делу. В силу распространения ст. 65 УПК Республики Беларусь только на период производства по уголовному делу не установлена возможность применения мер безопасности защищаемых лиц в период исполнения приговора и отбытия наказания.

   Противоправное воздействие оказывается чаще всего в отношении субъектов уголовного процесса (потерпевших, свидетелей и пр.), однако лица, не являющиеся субъектами такой деятельности, также подвергаются воздействию. Согласно нашему исследованию, примерно 40 % практикующих судей считают необходимым понимать под близкими лицами всех тех, в чьей судьбе заинтересовано защищаемое лицо, и только 38 % признают ими только близких родственников [292 - Статистические данные приводятся по результатам авторского анкетирования судей в Республике Коми.].
   Лицо, вовлекаемое в уголовное судопроизводство в силу различных обстоятельств (личных, родственных, бытовых, служебных и т. п.), связанных с необходимостью производства процессуальных действий, получением сведений о совершенном или подготавливаемом преступлении, принято называть субъектом этого вида правоприменительной деятельности государства. «Наиболее часто подвергаются воздействию потерпевшие, свидетели, раскаявшиеся обвиняемые и их близкие, так как это основные источники доказательственной информации» [293 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998. С. 39.].
   В связи с этим становится очевидной проблема определения защищаемых лиц.
   Подмена термина защищаемые лица понятием субъекты процесса или участники процесса означает распространение мер безопасности только на субъектов или участников. Между тем противоправное воздействие может осуществляться до начала возникновения уголовно-процессуальных отношений и после их окончания. Понятие защищаемые лица, по нашему мнению, должно включать как всех участников уголовного процесса, так и их близких, то есть любое лицо, на которое оказывается противоправное воздействие в связи с уголовным делом.
   Вопрос о классификации субъектов (участников) уголовного процесса исследован учеными-процессуалистами достаточно подробно. На наш взгляд, наиболее удобной для сопоставления является трехзвенная классификация. Прежнее уголовно-процессуальное законодательство РСФСР выделяло три группы субъектов уголовного процесса:
   1) государственные органы и должностные лица, осуществляющие уголовное судопроизводство;
   2) лица, интересы которых затрагиваются в уголовном процессе, их защитники и представители;
   3) иные участники процесса.
   В действующем Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации выделены следующие участники уголовного процесса:
   – суд в лице судей (мировых судей), присяжных или народных заседателей (ст. 29–36 УПК РФ);
   – участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения — прокурор (ст. 37), следователь (ст. 38), начальник следственного отдела (ст. 39), органы дознания (ст. 40), дознаватель (ст. 41); потерпевший (ст. 42), частный обвинитель (ст. 43), гражданский истец (ст. 44), представитель потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя (ст. 45);
   – участники уголовного судопроизводства со стороны защиты — подозреваемый (ст. 46), обвиняемый (ст. 47), законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого (ст. 48), защитник (ст. 49–53), гражданский ответчик (ст. 54), представитель гражданского ответчика (ст. 55);
   – иные участники уголовного судопроизводства — свидетель (ст. 56), эксперт (ст. 57), специалист (ст. 58), переводчик (ст. 59), понятой (ст. 60).
   Классифицировать защищаемых лиц можно по различным основаниям. В качестве критериев разграничения можно избрать стадии процесса, временной фактор [294 - См., например: Селезнев А. З. Фактор времени в стратегии ускорения. М., 1989.] и т. п. До возбуждения производства по уголовному делу это может быть очевидец совершения преступления (его приготовления), заявитель или лицо, протерпевшее вред от преступления), в процессе возбуждения уголовного дела – участники процесса, после окончания действия уголовно-процессуальных отношений (отбытия наказания осужденным) – защищаемое лицо.
   В литературе некоторые авторы используют другие термины. Так, А. А. Юнусов считает, что оберегаемое лицо – это «лицо, в отношении которого принято решение по применению либо применяются меры безопасности по обеспечению личной безопасности, защите имущества, прав и интересов, меры, направленные на создание комфортных условий для участников уголовного процесса, социально-психологической реабилитации» [295 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних. С. 41.].
   Итак, понятие защищаемое лицо может быть определено как любое согласное на сотрудничество физическое лицо, имеющее важную информацию о совершении (приготовлении, покушении) тяжкого или особо тяжкого преступления, нуждающееся в применении мер безопасности со стороны государственных органов в связи с наличием реальной угрозы противоправного воздействия в отношении него, его близких или иных лиц, путем воздействия на которых оказывается влияние на защищаемое лицо.

   Одним из средств, служащих реализации прав и обеспечению законных интересов защищаемого лица, являются уголовно-процессуальные нормы, закрепленные в них права, обязанности и ответственность участника процесса. С помощью этих норм и обеспечения надлежащей организации их применения и исполнения государство регулирует поведение людей, участвующих в возбуждении, расследовании и судебном рассмотрении дел, направляя его в сторону, соответствующую задачам уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК).
   Предоставление некоторых дополнительных процессуальных гарантий отнюдь не означает отказ от общего порядка расследования и судебного разбирательства уголовных дел [296 - См.: Колмаков П. А. Проблемы правового регулирования принудительных мер медицинского характера. Сыктывкар, 2001. С. 121–124.]. Их введение продиктовано, главным образом, необходимостью учитывать специфику положения защищаемого лица и происходит в рамках единого порядка российского уголовного процесса.
   Следует установить такую процедуру, которая бы соответствовала закрепленному Конституцией РФ новому типу государства и новому характеру его взаимоотношений с личностью. Это означает, что необходимо:
   – создать процедуру по существу нового типа уголовного процесса, построенного на началах состязательности, незыблемости конституционных прав и свобод граждан, уважения чести и достоинства личности и особой роли суда в защите таких прав и свобод;
   – расширить возможности доступа к правосудию как лицу, потерпевшему от общественно опасного деяния, так и лицу, обвиняемому в его совершении, ослабить принцип публичности и усилить действие принципа диспозитивности [297 - Имеется в виду установление баланса интересов потерпевшего и обвиняемого, защиты и обвинения, личности и государства.];
   – создать новые уголовно-процессуальные нормы, в которых было бы учтено все ценное из правотворческого и правоприменительного опыта России и стран СНГ, использованы достижения смежных отраслей законодательства, осмыслены и реализованы с учетом нашей действительности процессуальные институты зарубежных государств.
   Несомненно, что одно лишь существование правовых норм, регламентирующих порядок предварительного следствия и судебного разбирательства, не в состоянии обеспечить реальное осуществление прав и законных интересов защищаемых лиц как участников уголовного процесса. Этому служит процессуальная деятельность, от которой во многом зависит реальное осуществление субъективных прав лица и охрана его интересов. Поэтому мы разделяем точку зрения тех исследователей, которые процессуальную деятельность участников уголовного судопроизводства рассматривают как одну из процессуальных гарантий в системе прав и законных интересов личности [298 - См.: Лукашевич В. З. Гарантии прав обвиняемого в стадии предварительного расследования и предания суду: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Л., 1967. С. 3; Мартынчик Е. Г. Гарантии прав обвиняемого в советском уголовном процессе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1968. С. 16; Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Указ. соч. С. 61 и др.].
   При осуществлении правосудия обеспечение прав и законных интересов личности во многом зависит от процессуальной деятельности дознавателя, следователя, прокурора и суда (судьи). Однако эта деятельность складывается под влиянием не только уголовно-процессуальных средств, но и других воздействий (например, идеологических, организационных, слабого знания специфики производства по делам определенной категории, профессионализма, опыта и т. п.), что не лишает ее характера процессуальной гарантии.
   Особая роль правоохранительных органов и суда в обеспечении процессуальных гарантий защищаемых лиц состоит в том, что они несут непосредственную ответственность за судьбу дела. В силу своего правового положения они постоянно входят в «соприкосновение» со всеми участниками уголовного процесса, в связи с чем имеют возможность обеспечить весь комплекс процессуальных гарантий. Так, например, в ст. 11 УПК РФ прямо отражено, что суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны обеспечить участвующим в деле лицам возможность осуществления их прав.
   В юридической литературе неоднократно обращалось внимание на упрощение судопроизводства и другие существенные нарушения уголовно-процессуального закона по различным категориям дел со стороны следователей и судей [299 - Подробнее см.: Колмаков П. А. Указ. соч. С. 129–131.]. Поэтому в деятельности правоприменительных органов особое место, на наш взгляд, должно отводиться прокурорскому надзору или судебному контролю в части обязанности принятия всех предусмотренных законом мер по недопущению, выявлению и устранению имеющихся по настоящее время грубых нарушений прав и свобод участников уголовного процесса (защищаемых лиц) [300 - Справедливости ради, заметим, что помимо прокурорского надзора и судебного контроля, возможен и ведомственный (внутриведомственный) контроль. Однако, если говорить о системе мер безопасности защищаемых лиц, увеличение количества надзирающих, проверяющих органов и служб способствует снижению гарантий, так как вероятность «утечки» конфиденциальной информации о защищаемых лицах увеличивается прямо пропорционально повышению количества проверяющих и контролирующих лиц (органов).].
   Одной из важнейших гарантий, несомненно, является объективное применение системы уголовно-процессуального принуждения, процессуальных санкций. Эти меры устанавливаются государством, а их применение – соответствующими органами и должностными лицами и являются результатом осуществления последними государственно-властных полномочий. Уголовно-процессуальное принуждение представляет собой специальную форму юридического воздействия на поведение участников общественных отношений, которые возникают, развиваются и прекращаются в сфере уголовного судопроизводства. Меры процессуального принуждения используются лишь в силу необходимости, в строго определенных целях и в полном соответствии с действующим законом. Они применяются только для устранения препятствий, возникающих на пути осуществления правосудия в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела, обеспечения надлежащего выполнения задач уголовного судопроизводства. В Конституции РФ говорится, что каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (ч. 1 ст. 22). В Декларации прав и свобод человека и гражданина отмечается, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, законных прав и интересов других людей в демократическом правовом государстве [301 - Советское государство и право. 1992. № 4. С. 4.].
   Заслуживает поддержки позиция Г. Н. Ветровой, которая определяет процессуальное принуждение как «совершающееся в сфере уголовно-процессуальных отношений воздействие со стороны государственных органов или должностных лиц на поведение субъектов уголовно-процессуальной деятельности, направленное на обеспечение выполнения процессуальных обязанностей, если они не выполняются добровольно, или на пресечение и предотвращение нежелательных с точки зрения права действий в целях обеспечения нормального хода уголовного судопроизводства» [302 - Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответственность / Отв. ред. А. М. Ларин. М., 1987. С. 27.].
   Анализ квалификации мер уголовно-процессуального принуждения [303 - Анализ существующих классификаций мер уголовно-процессуального принуждения проводится в следующих работах: Коврига Э. Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975. С. 28–30; Зусь Л. Б. Проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства. С. 68–71; Корнуков В. М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. С. 23–24; Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. Казань, 1981. С. 12–13; Ветрова Г. Н. Указ. соч. С. 28–31 и др.] доказывает убедительность позиции тех авторов, которые эти меры в зависимости от их целей подразделяют на две основные группы:
   1) меры, обеспечивающие участие и надлежащее поведение лиц в уголовном процессе;
   2) меры, обеспечивающие обнаружение, изъятие и исследование доказательств, гражданский иск или возможную конфискацию имущества [304 - См.: Корнуков В. М. Указ. соч. С. 25; Зинатуллин З. З. Указ. соч. С. 12.].
   К первой группе они относят меры пресечения – обязательство о явке, привод, задержание, отстранение от должности. Ко второй группе – меры, обеспечивающие обнаружение, изъятие и исследование доказательств (обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования, помещение в медицинское учреждение) и меры, обеспечивающие гражданский иск и возможную конфискацию имущества.
   В соответствии с требованиями действующего законодательства меры пресечения, перечисленные в этой норме (ст. 97 УПК), могут избираться, в том числе, и на основании возможности угрозы свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства. Однако заметим, что в ч. 3 ст. 11 УПК такая возможность превентивного характера, рассматриваемая нами в том числе и как гарантия безопасности защищаемого лица, к нашему сожалению не упоминается.
   Поскольку Конституция РФ имеет высшую юридическую силу и прямое действие, Пленум Верховного Суда РФ рекомендовал судам принимать к своему рассмотрению материалы, подтверждающие необходимость ограничения прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также материалы, подтверждающие необходимость проникновения в жилище, если таковые представляются в суд. По результатам рассмотрения материалов судом выносится мотивированное постановление о разрешении провести оперативно-розыскные или следственные действия, связанные с ограничением прав на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений или проникновение в жилище либо об отказе в этом. Если судья не дал разрешение, то соответствующие должностные лица могут обратиться по тому же вопросу в вышестоящий суд [305 - Подробнее см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. «По делу о проверке конституционности статьей 220-1 и 220-2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна» // СЗ РФ. 1995. № 19. Ст. 1764.].
   В ст. 25 Конституции РФ имеется логическое противоречие: законное проникновение в жилище допускается «в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения», из чего вытекает, что выдача судебного решения должна производиться в случаях, не установленных законом. На самом деле смысл данной нормы заключается в том, что закон должен предусматривать все случаи правомерного проникновения в жилище, но в некоторых из них требуется еще и судебное решение. Однако в каких именно случаях это необходимо, Конституция РФ не установила. Поэтому в законодательном порядке важно установить все основания и процедуры проникновения в жилище, выделив в законе случаи, когда для этого требуется судебное решение.
   Наиболее существенной новеллой, направленной на обеспечение прав и свобод человека и гражданина, является введение судебного контроля за законностью и обоснованностью ограничения при проведении оперативно-розыскных мероприятий конституционных прав граждан на неприкосновенность жилища, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи (ч. 2 ст. 8 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» [306 - Об оперативно-розыскной деятельности // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349; в ред. от 18.07.1997 г. № 101-ФЗ; от 21.07.1998 г. № 117-ФЗ.]).
   Защищаемые лица в уголовном судопроизводстве имеют свои интересы, которые отличны от интересов общественных и государственных, а порой, находятся в прямом противоречии с ними. При этом необходимо заметить, что о сущности самой категории интерес в отечественной философской и юридической литературе были высказаны различные суждения и до настоящего времени единства в понимании этой категории нет.
   Так, одни исследователи полагают, что интерес представляет собой единство объективного и субъективного и имеет две стороны: независимое от человека содержание (источник) и зависимую от его сознания форму проявления [307 - Подробнее см.: Здравомыслов А. Г. Проблема интереса в современной социологической теории. Л., 1964. С. 28–29; Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 116–134; Патюлин В. А. Интересы государства и граждан при социализме // Советское государство и право. 1972. № 5. С. 20–22; Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 170–186; Кокорев Л. Д. Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1977. № 4. С. 76–78; Зусь Л. В. Механизм уголовно-правового регулирования. Владивосток, 1976. С. 47; Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия (Теоретические проблемы субъективного права). Саратов, 1972. С. 208–217; Экимов А. И. Проблема интереса в социалистическом праве: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Л., 1985. С. 10 и др.].
   Другие авторы трактуют интерес только как явление общественного бытия субъекта [308 - Подробнее см.: Гак Г. М. Учение об общественном сознании в свете бытия субъекта. 1960. С. 63–64; Глезерман Г. Е. Интерес как социологическая категория // Вопросы философии. М., 1966. № 10. С. 19; Никифоров Ю. П. Природа и социальная сущность интереса: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Горький, 1972. С. 12–14 и др.].
   Не вдаваясь в подробное обсуждение этих позиций, отметим, что мы согласны с теми авторами, которые исходят из признания объективной обусловленности интересов, практическая реализация которых возможна только в ходе их субъективного осознания и деятельности. Объективный характер интересов и необходимость их осознания должны учитываться в уголовном судопроизводстве, поскольку право является своеобразным центром, фокусом различных интересов государства, общества и личности. В нем интересы и воля любого участника уголовного процесса как защищаемого лица находят разнообразное преломление и выражение.

   В последние годы в юридической литературе повышенное внимание стало уделяться проблеме процессуального интереса, сущности законных интересов личности, их соотношения с общественными интересами в уголовном судопроизводстве [309 - Подробнее см.: Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. С. 108–109; Колмаков П. А. Понятие и сущность законных интересов лица, нуждающегося в применении принудительных мер медицинского характера // Механизм реализации норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: проблемы и пути их решения. Ижевск, 2003. С. 22–26 и др.]. Необходимо констатировать, что в теории права проблемы законного интереса исследовались в основном применительно к процессуальной фигуре обвиняемого (подозреваемого). Об интересах защищаемых лиц научные исследования практически отсутствуют.
   На наш взгляд, защищаемое лицо имеет свои специфические, обусловленные процессуальным статусом, интересы, в частности:
   – своевременно оказаться под государственной защитой в связи с содействием по уголовному делу;
   – не быть повергнутым противоправному воздействию в связи с содействием защищаемого лица уголовному судопроизводству;
   – не претерпеть имущественный или иной вред в связи с содействием уголовному судопроизводству;
   – не оказаться в худшем, чем до изменения его правового статуса как защищаемого лица, положении после раскрытия, расследования и судебного рассмотрения уголовного дела [310 - Имеется в виду социальный, семейный, имущественный и иной статус гражданина до его вовлечения в сферу уголовно-процессуальных отношений.];
   – исполнить свои процессуальные обязанности как участника уголовного процесса;
   – иметь реальную возможность использовать свои процессуальные права;
   – не быть повергнутым юридической ответственности (уголовно-процессуальной, уголовно-правовой, административной, гражданской, дисциплинарной);
   – выполнить свой общественный долг по оказанию содействия уголовному судопроизводству.
   Перечисленные интересы должны иметь не только сами участники процесса как защищаемые лица, но и лица, чья судьба им небезразлична (родственники, близкие родственники и близкие лица), так как интересы могут проявляться в силу объективных, существующих помимо сознания причин. Однако некоторые исследователи полагают, что «если исходить из того, что вне сознания интересы не существуют, то придется признать, что малолетние, а также лица с нарушенной психикой интересов не имеют» [311 - Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 12.]. Этот вывод представляется неубедительным. Перечисленные субъекты также могут быть защищаемыми лицами и, несомненно, имеют свои интересы, поскольку интерес по своей природе объективен. Однако объективность интереса заключается не в том, что он осознается или не осознается лицом, а в том, что, будучи проявлением объективных общественных отношений, он возникает вне и независимо от нашего сознания. Поэтому неосознание лицом своих интересов не отменяет их объективности даже в той ситуации, когда они не осознаются вовсе, как это имеет место в рассматриваемом случае. Однако никакой интерес не существует вне субъекта, т. е. конкретного человека, поскольку вне человеческого общества никаких интересов не существовало и существовать не может.
   С позиции философского восприятия объективное проявляется по отношению к сознанию субъекта. Сам же субъект заключает в себе объективные и субъективные стороны, являясь носителем сознания и в то же время таких природных и социальных качеств и свойств, которые существуют вне и независимо от его сознания. Поэтому следует согласиться с мнением профессора В. Н. Лавриненко, считающего, что «объективность интереса означает, что он существует вне сознания субъекта как проявление его объективных отношений к внешнему миру, следовательно, как момент его общественного бытия» [312 - Лавриненко В. Н. Проблема социальных интересов в ленинизме. М., 1978. С. 14–15.].
   Необходимо заметить, что в праве интерес отражается не только как объективное явление, но и как явление осознанное, субъективное. Право преобразует объективность интереса в его субъективную направленность, предусматривает строго определенные действия людей [313 - Подробнее см.: Керимов Д. А. Философские проблемы права. С. 131–132.]. В этом смысле интерес может не осознаваться самим лицом, но его способны осознавать другие, например законные представители, адвокат свидетеля или защитники, которые и являются официальными носителями и хранителями интересов участников уголовного процесса. Поэтому и в этом случае интересы не находятся вне человеческого сознания. Следует согласиться с мнением тех авторов, которые считают, что именно потому, что интересы осознанны людьми, они и охраняются законом [314 - См.: Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия. С. 211.]. Рассмотренные положения в полной мере могут быть распространены и на отношения защищаемых лиц с должностными лицами уголовного процесса.
   Постараемся определить, в чем конкретно состоит законный интерес, т. е. интерес защищаемого лица, не противоречащий действующему закону. На наш взгляд, такой интерес прежде всего определяется спецификой правового положения защищаемого лица, его процессуального статуса, выполняемых им функций и возложенной на него процессуальной обязанности. Традиционно считается, что именно с момента признания лица как защищаемого он может иметь свои интересы. Вместе с тем, часто у защищаемого лица, еще не вовлеченного в сферу уголовно-процессуальных отношений, интерес, например, не быть убитым как очевидцу совершения тяжкого преступления, уже имеется, однако правоохранительные органы о нем пока не знают. В целях установления гарантий обеспечения интересов защищаемого лица, целесообразно установить как можно более ранние этапы обеспечения их защиты, в исключительных случаях и до возбуждения производства по уголовному делу.
   Законными интересами в юридической литературе признаются прежде всего интересы, соответствующие субъективным правам личности, поскольку в процессуальных правах находят отражение интересы гражданина, которые законодатель признает социально полезными, необходимыми, общественно значимыми. Поэтому важным представляется четкое закрепление в законе таких прав защищаемого лица, как
   – знать свои права, обязанности и ответственность как защищаемого лица;
   – знать о применении к нему (его близким) мер безопасности;
   – знать о применении (изменении или отмене) меры пресечения к подозреваемому, обвиняемому или другим обвиняемым, при обеспечении возможности высказывания своего мнения по поводу судебного решения;
   – ходатайствовать о применении, изменении, отмене конкретной меры или в целом мер безопасности;
   – обжаловать принимаемые решения, касающиеся мер безопасности;
   – представлять доказательства об имеющемся или возможном противоправном воздействии на него в связи с содействием производству по уголовному делу и давать показания и объяснения по этим фактам;
   – заявлять ходатайства и отводы лицам, ведущим производство по делу и принимающим процессуальные решения, в том числе о применении, изменении, дополнении или отмене мер безопасности, а также лицам, осуществляющим меры безопасности;
   – приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда;
   – принимать участие в производстве по делу только при гарантированном обеспечении его безопасности;
   – участвовать в судебном рассмотрении заявленных жалоб и протестов.
   Законные интересы любого участника уголовного судопроизводства, в том числе и защищаемого лица, нельзя сводить только к правам, предусмотренным в процессуальном законодательстве, и реальной возможности пользоваться предоставленными правами, как это полагают некоторые авторы [315 - Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. С. 56.]. Защищаемый законом интерес не всегда выступает в качестве субъективного права.
   Интерес и субъективное право тесно взаимодействуют между собой, однако не всегда совпадают. Интерес, на наш взгляд, – это более широкое понятие, поскольку нет такого субъективного права, которое не преследовало бы какого-либо интереса, но не всякий интерес опосредован правом и охраняется законом. Поэтому мы разделяем мнение профессора Д. М. Чечота о том, что субъективное право является главным, но не единственным правовым средством удовлетворения социальных интересов [316 - Чечот Д. М. Субъективное право и формы его защиты. Л., 1968. С. 33.]. Одновременно нельзя не заметить, что правовой защиты требуют и некоторые интересы личности, которые не получили прямого закрепления в конкретном правовом акте [317 - Подробнее см.: Кокорев Л. Д. Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1977. № 4. С. 78–79.].
   Изложенное позволяет прийти к выводу о том, что сущность и природа законных интересов защищаемого лица, заключаются в том, чтобы оно не было подвергнуто противоправному воздействию в связи с содействием уголовному судопроизводству, выполнением общественного долга по оказанию такого содействия.

§ 2. Безопасность должностных лиц как участников процесса, ведущих производство по уголовному делу

   Особенность исследуемой группы заключается в их правовой обязанности при производстве по уголовному делу принимать обоснованные, законные и мотивированные процессуальные решения [318 - См. Лупинская П. А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. М., 1976; Она же. Законность и обоснованность решений в уголовном судопроизводстве. М., 1972 и др.]. От правосудности принимаемого ими решения зависит судьба уголовного дела, удовлетворение интересов той или иной стороны, в том числе и государственных интересов. В отношении этих лиц часто оказывается противоправное воздействие, целью которого является принятие или изменение ими процессуального решения, устраивающего воздействующую сторону.
   Специфика нового УПК РФ заключается в том, что он подразделяет участвующих в уголовном процессе на суд, участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, участников со стороны защиты и иных участников. К лицам, ведущим производство по уголовному делу, действующее уголовно-процессуальное законодательство относит следующих участников:
   – суд в лице судей (мировых судей), присяжных или народных заседателей (ст. 29–36 УПК РФ);
   – участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения: прокурора (ст. 37); следователя (ст. 38); начальника следственного отдела (ст. 39); органы дознания (ст. 40); дознавателя (ст. 41).
   Судьи, прокуроры, следователи и другие должностные лица подпадают под действие Закона «О государственной защите судей…» и имеют право на принятие соответствующих мер безопасности. Опираясь на результаты проведенного интервьюирования и анкетирования судей и других практических работников правоохранительных органов, мы делаем вывод о том, что основные положения данного Закона не действуют по различным основаниям. В частности, большинство опрошенных считают названный Закон необходимым. Однако 82,5 % судей, 52 % следователей прокуратуры и 49,5 % следователей МВД указывают, что данный Закон не действует реально.
   Во многом указанный Закон остается скорее декларативным, нежели реально направленным на решение проблемы установления действенных мер по обеспечению безопасности судей, должностных лиц, контролирующих и правоохранительных органов. Ряд обозначенных в нем мер защиты малоприменим на практике.
   Например, предполагается, что перевод защищаемых лиц на другую работу (службу), изменение места работы (службы) или учебы осуществляется независимо от согласия непосредственного начальника защищаемого лица приказом вышестоящего руководителя. И если для лиц, работающих в централизованных органах государственной власти (т. е. самих судей), такой порядок перевода в принципе осуществим, то для других социальных групп, в том числе родных и близких судей, применение подобной меры представляется трудноосуществимым, особенно с учетом общероссийских экономических проблем и незанятости населения.
   Другой немаловажный фактор заключается в отсутствии достаточных средств для финансирования некоторых дорогостоящих мер безопасности. Согласно ст. 21, финансирование и материально-техническое обеспечение мер государственной защиты осуществляется за счет средств федерального и других соответствующих бюджетов в порядке, установленном Правительством РФ, а также за счет средств внебюджетных целевых фондов в соответствии с положениями об этих фондах. Однако до сего времени не было принято ни одного положения о подобных целевых фондах, порядок финансирования мер также не определен. Как показывает правоприменительная практика, закон, не подкрепленный другими нормативными актами, принятыми «во исполнение», остается практически недействующим.
   Принятие подзаконных актов также не гарантирует четкого исполнения законов. Например, согласно Временной инструкции о порядке обеспечения государственной защиты судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, утвержденной Приказом МВД РФ от 20 декабря 1995 г. № 483 [319 - Приказ МВД РФ от 20 декабря 1995 г. № 483 // Российские вести. 1996. 14 марта.], «боевое оружие может быть выдано лишь в исключительных случаях», сама же процедура выдачи оружия длительна и сложна. Порядок применения такой меры, как «изменение внешности защищаемого лица», в вышеназванной Инструкции не определен вовсе.
   Считая обозначенный закон в целом необходимым, более половины опрошенных (57,4 % судей и 60 % следователей прокуратуры и 58,2 % следователей МВД) считают меры безопасности, закрепленные данным законом, недостаточными. Как ни странно, 14,8 % судей, 16 % следователей прокуратуры и 18,4 % следователей МВД не знают основных положений Закона «О государственной защите судей…» и, следовательно, мер безопасности, в нем предусмотренных. При этом большая часть судей (64,2 %), следователей прокуратуры (64 %) и следователей МВД (62,1 %) опасаются за свою личную безопасность.
   Следует отметить увеличение количества фактов противоправного посягательства на должностных лиц, ведущих уголовное дело. По данным Управления Судебного департамента, в Республике Коми только за последние годы было совершено несколько противоправных воздействий на судей. По факту публичного оскорбления председателя Княжпогостского суда, имевшего место 31 августа 2000 г., было возбуждено уголовное дело, рассмотренное судом с вынесением обвинительного приговора по ст. 219 УК РФ. Гражданка Погребняк осуждена к 10 месяцам исправительных работ с удержанием 15 % заработной платы в доход государства [320 - Информационное письмо Управления Судебного департамента по Республике Коми № 04–10/07 от 22 августа 2001 г.]. Судья Эжвинского федерального районного суда в вечернее время 25 декабря 2000 г. подверглась нападению с целью ограбления в центре Сыктывкара. По факту нападения было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, так как связи нападения со служебной деятельностью в процессе проверки установлено не было. Впоследствии дело было приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого [321 - Информационное письмо Управления Судебного департамента по Республике Коми № 04–10/07 от 22 августа 2001 г.]. 30 мая 2001 г. в результате пожара был уничтожен дачный домик судьи Усинского федерального районного суда, однако уничтожение имущества судьи не признано ОАО «Росно» как страховой случай, в результате никакой компенсации не выплачено [322 - Информационное письмо Управления Судебного департамента по Республике Коми № 02–12/2706 от 9 октября 2001 г.].
   Изложенное свидетельствует об отсутствии достаточных средств и возможностей государственных органов для установления реальных гарантий безопасности судей и следователей, у практических работников есть все основания для беспокойства о своей личной безопасности. В процессе производства и рассмотрения уголовных дел каждый третий судья (33,9 %), каждый пятый следователь прокуратуры (20 %) и каждый третий следователь МВД (30 %) подвергался противоправному воздействию в связи со своей профессиональной деятельностью. Еще 4,2 % опрошенных судей, 8 % следователей прокуратуры, а также 11,6 % следователей МВД отметили, что такому воздействию подвергались их близкие.
   Ранее отношение к правоохранительным органам было в целом положительным, граждане на основании существовавшей в то время нормативной базы привлекались к участию в охране общественного порядка, в средствах массовой информации широко освещалась деятельность работников правоохранительных органов. По результатам проводившегося в 70-е гг. анкетирования, из 2077 человек, назвавших при положительной оценке милиции в целом отдельные недостатки ее работы, 336 (16,2 %) отметили «грубость, волокиту, равнодушие и нетактичное отношение к гражданам», 166 (8,9 %) – «слабую борьбу с пьянством и азартными играми», 152 (7,3 %) – «непринятие сотрудниками милиции мер к правонарушителям, в результате чего они остаются безнаказанными», 183 (8,8 %) – «недостаточную оперативность и четкость в работе», 110 (5,3 %) – «низкий общеобразовательный и культурный уровень» [323 - Томин В. Т. Привлечение трудящихся к расследованию преступлений. Омск, 1972. С. 48.]. Таким образом, подавляющее большинство опрошенных граждан в целом положительно оценивая работу милиции, отметили недостатки в ее работе.
   В настоящее время отношение законопослушных граждан и преступников к стабильности правоохранительной системы изменилось. Чтобы понять, как преступники относятся к обеспечению безопасности должностных лиц уголовного процесса, мы разработали социологический инструментарий и провели анкетирование лиц, находящихся в местах лишения свободы (54 человека).
   Среди опрошенных 35,2 % – лица более 40 лет, 27,8 % – от 30 до 40 лет, 25,9 % – от 25 до 30 лет и 11,1 % – от 18 до 25 лет. Из них ранее были судимы или привлекались к уголовной ответственности 60,7 %. На вопрос о наличии возможности и готовности респондентов к оказанию противоправного воздействия на следователя практически каждый третий (30,4 %) ответил, что такое воздействие возможно. При этом среди способов воздействия наиболее распространенным оказалась угроза уничтожения ценного имущества (16,7 %). Выбор такого способа воздействия, как избиение, ставится в зависимость от личных качеств следователя в 15,2 % случаях. На подтверждение угрозы конкретными действиями указало 10,8 % опрошенных. Угроза избиения или убийства следователя находятся на предпоследнем месте (8,7 %), на последнем месте – реальное убийство следователя, угроза по телефону и выбор способа воздействия в зависимости от тяжести предъявленного обвинения (6,5 %).
   Воздействие на судью, вероятно, оказать сложнее. Только 23,4 % респондентов указали на возможность такого давления. Наиболее распространенный способ воздействия – угроза уничтожения ценного имущества (21,8 %). Между тем 18,7 % осужденных считают возможным избиение или убийство судьи. Угрозу убийством отметили 15,6 % опрошенных. Такие факторы и способы воздействия, как угроза по телефону, подтверждение угрозы конкретными действиями, учет субъективных качеств судьи и тяжесть предъявленного обвинения, упомянули 9,3 % респондентов.
   Воздействие на прокурора возможно в 28 % ответов. Самым распространенным способом здесь также является угроза уничтожения ценного имущества (20 %). Выбор способа воздействия ставится в зависимость от личных качеств прокурора в 16 % случаях. На угрозу убийством и зависимость способа воздействия от тяжести обвинения указали 14 %. Подтверждение угрозы прокурору конкретными фактами отметили 10 %, угрозу избиением прокурора – 8 %, а реальное избиение или убийство прокурора, а также угрозу по телефону выбрали 6 % опрошенных осужденных.
   Таким образом, данные, полученные в ходе анкетирования осужденных, свидетельствуют об их потенциальной возможности (готовности) к оказанию воздействия на следователя, прокурора или судью в связи с производством по уголовному делу.
   Защита судей и следователей прямо связана с обеспечением их безопасности в помещениях судов и в прокуратуре. Факты незаконного проникновения в эти помещения имеют место. Так, около 23 часов в ночь на 28 июля 2001 г. неустановленными лицами была предпринята попытка взлома двери монтировкой или гвоздодером для проникновения в здание Сосногорского федерального районного суда. Уголовное дело, которое было возбуждено, не принесло результатов, виновные лица по настоящее время не установлены [324 - Информационное письмо Управления Судебного департамента в Республике Коми № 1/2114 от 30 июля 2001 г.].
   Сравнивая наши данные с общероссийскими, можно сделать вывод, что Республика Коми находится в относительно благополучном положении. В докладе Генерального директора Судебного департамента при Верховном Суде РФ В. Чернявского на заседании Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия были представлены следующие цифры: в течение 1999 г. в судах произошло 26 чрезвычайных происшествий, в результате чего утрачено 453 уголовных дела; количество телесных повреждений, причиненных судьям, возросло в 22 раза, случаев причинения им материального ущерба – в 9 раз, угроз террористических актов – в 18 раз, хищений из зданий судов материальных ценностей и уголовных дел – в 22 раза [325 - Российская юстиция. 2000. № 9.].
   Неповоротливость государственной правоохранительной системы вынуждает должностных лиц в случаях воздействия на них в связи с производством по уголовному делу не обращаться за помощью к государству. Похоже, что, считая неэффективным сам Закон от 20 апреля 1995 г., значительное число судей не доверяют и правоохранительным органам. Вероятно, именно по этой причине в нашей выборке 47,6 % судей, 40 % следователей прокуратуры и 25,2 % следователей МВД, подвергшихся противоправному воздействию, никуда не обратились. Письменно в правоохранительные органы обратилась за защитой одна треть опрошенных судей и примерно около 7 % следователей, еще 4,8 % судей и около 10 % следователей обратились устно. Около 14 % судей, 8 % следователей прокуратуры и 15,5 % следователей МВД попытались оказать противодействие давлению самостоятельно. Около трети судей и четверти следователей не обращали никакого внимания на такое давление.
   Мы считаем, что государственные органы и должностные лица, ведущие процесс, среди других обязанностей, которые на них возлагаются, имеют и обязанность подвергаться профессиональному риску. Поэтому для этой категории лиц необходимо не только обеспечение безопасности другими государственными органами, но и создание условий для самозащиты. Впрочем, на наш взгляд, в обеспечении таких условий со стороны государства нуждаются и иные участники процесса, не являющиеся должностными лицами.
   Результаты анкетирования свидетельствуют, что эффективность противоправного воздействия на судей (их близких) является относительно низкой. Так, судя по ответам, ни один судья из повергавшихся давлению ни разу не вынес неправомерного решения или, по крайней мере, не признался в этом, в то время как 4 % следователей прокуратуры и 3,6 % следователей МВД были вынуждены вынести другое процессуальное решение по делу. В 82 % случаев противоправное давление на судей никак не отразилось на судьбе уголовного дела; и только в двух случаях пришлось передавать дело другому судье и в одном случае – другому следователю.
   Воздействие на потерпевших, свидетелей и иных лиц также, по мнению опрошенных, не имеет особой эффективности. Всего лишь 6,7 % судей и 12 % следователей прокуратуры, 10,6 % следователей МВД были вынуждены «вынести другое решение по делу», а 3 % судей, 8 % следователей прокуратуры и 1,8 % следователей МВД указали на передачу уголовного дела другому судье (следователю).
   Низкий процент «положительного» результата противоправного воздействия, то есть ситуация, при которой посягающий на должностных лиц уголовного процесса достиг своей цели, не должен успокаивать. С ростом криминализации нашего общества, ростом преступности противоправное воздействие будет возрастать как в количественных, так и в качественных показателях. Необходимо скорее принять профилактические меры по законному (не противоречащему закону) противодействию преступным посягательствам против интересов правосудия, законодательному урегулированию вопросов обеспечения безопасности лиц в уголовном процессе.

§ 3. Безопасность иных участников уголовного судопроизводства

   Особенность данной группы заключается в отсутствии процессуальных полномочий по принятию решений при производстве по уголовному делу. Вместе с тем отсутствие таких возможностей вовсе не означает, что в отношении иных участников уголовного судопроизводства не может быть совершено противоправное посягательство и их безопасности ничего не угрожает.
   К лицам, интересы которых затрагиваются в уголовном процессе, их защитникам и представителям прежний УПК РСФСР относил: обвиняемого (ст. 46); подозреваемого (ст. 52); защитника (ст. 47); потерпевшего (ст. 53); частного обвинителя (п. 6 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ст. 34) [326 - Частный обвинитель — лицо, подавшее жалобу в суд в порядке, предусмотренном ст. 468 УПК РСФСР, и поддерживающее обвинение в суде. См.: Федеральный закон от 7 августа 2000 г. № 119-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» (принят ГД ФС РФ 7 июля 2000 г.) // СЗ РФ. 2000 г. № 33. Ст. 3345; Российская газета. 2000. 10 авг.]; гражданского истца (ст. 54); гражданского ответчика (ст. 55); представителей (законных представителей) обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика (п. 8 ст. 34, ст. 56); общественного обвинителя (ст. 250); общественного защитника (ст. 250).
   Действующий УПК РФ включает в эту категорию следующих участников процесса: потерпевшего (ст. 42); частного обвинителя (ст. 43); гражданского истца (ст. 44); представителя потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя (ст. 45).
   Участники уголовного судопроизводства со стороны защиты: подозреваемый (ст. 46); обвиняемый (ст. 47); законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого (ст. 48);
   защитник (ст. 49–53); гражданский ответчик (ст. 54); представитель гражданского ответчика (ст. 55).
   Эти участники характеризуются имеющимся личным или представляемым интересом в исходе уголовного дела. Они не обязаны подвергаться риску противоправного воздействия. Оказание содействия уголовному судопроизводству может рассматриваться как выполнение этими лицами гражданского долга.
   Результаты проведенному анкетирования свидетельствуют о том, что в этой группе чаще всего противоправное давление испытывают на себе свидетели и потерпевшие по уголовным делам. И это не случайно, так как зачастую именно на их показаниях основывается обвинение. Понуждение свидетелей и потерпевших к отказу от дачи показаний (либо даче заведомо ложных показаний) является одним из наиболее «эффективных и распространенных способов сокрытия преступной деятельности, прежде всего организованной» [327 - Трухачев В. В. Преступное воздействие на доказательственную информацию: правовые и криминалистические средства предупреждения, выявления и нейтрализации. Воронеж, 2000. С. 20.]. Неоднократно с воздействием на потерпевших сталкивалось 50,9 % судей, 80 % следователей прокуратуры и 50,5 % следователей МВД. О давлении на свидетелей в ходе уголовного судопроизводства знают почти 55 % судей, 84 % следователей прокуратуры и 52,4 % следователей МВД.
   Полученные данные согласуются с результатами других исследований, проведенных в различных субъектах РФ. Так, по данным В. В. Вандышева, изучившего более тысячи уголовных дел, посткриминальное воздействие осуществлялось в отношении 30 % жертв преступлений, и большинство из них (65,4 %) вследствие этого вынужденно противодействовали расследованию [328 - Вандышев В. В. Воздействие на жертву преступления как средство побуждения ее к участию в противодействии расследованию // Человек против человека. СПб., 1994. С. 156–157.]. По оценкам 355 респондентов – сотрудников правоохранительных органов, жертвы не сообщают о 12 % умышленных тяжких телесных повреждений, 5–6 % грабежей и разбоев [329 - Горяинов К. К. Жертвы насилия и их защита // Человек против человека. СПб., 1994. С. 54.].
   Воздействие на потерпевших и свидетелей обосновано побуждает их уклоняться от выполнения гражданского долга: 34,8 % из 40 тыс. человек на вопрос о предполагаемых действиях в случае, если они станут очевидцами преступления, ответили, что в правоохранительные органы о случившемся не сообщат [330 - См.: Мнение населения о правовой защищенности и деятельности правоохранительных органов в Российской Федерации / Государственный комитет РФ по статистике. Бюро социологических исследований. М., 1992. С. 103.].
   По нашим данным, большинство граждан считают важным и необходимым обеспечить надлежащую защиту потерпевших от преступлений. 86 % опрошенных выражают обеспокоенность по поводу безопасности и защиты свидетелей преступления. Эта обеспокоенность основана на том, что 17,6 % граждан подтвердили факты угроз в отношении себя в связи с расследованием уголовного дела или рассмотрением его судом. Угрозу как потерпевшему подтвердили 11 % респондентов, как свидетелю – 13,9 %. Характер таких угроз по качественной характеристике изменчив: 42,8 % – угроза избиения, 38 % – угроза носила неопределенный характер. Имели место и единичные случаи угрозы убийством либо самому респонденту (4,7 %), либо его близким (4,7 %). Никто из опрошенных граждан не отметил угрозу уничтожения имущества.
   Потерпевший, пожалуй, чаще всего подвержен противоправному воздействию как активный участник уголовного судопроизводства, имеющий достаточные процессуальные права, направленные на движение уголовного дела. При сопоставлении приведенных и указанных ниже данных опросов граждан возникают парадоксы и несовпадения, в частности относительно низок процент положительных ответов на вопрос о высказывании угрозы (психическое воздействие), однако повышается процент положительных ответов на вопрос об оказании реального противоправного воздействия. Такие расхождения можно объяснить имманентно присущим недостатком так называемого «полевого исследования», для которого характерны неискренность анкетируемых или неточные ответы.
   Кроме психического воздействия на потерпевших и свидетелей, в результате анкетирования установлены факты реального воздействия. Так, 45,4 % потерпевших указали на воздействие на них в форме избиения и 54,6 % – на угон автомашины и ее уничтожение. Воздействие на свидетелей в форме избиения оказывалось в 30,1 % случаев, в 60 % у них угоняли и уничтожали автомашины. В 9,9 % случаях свидетели подтвердили избиение своих родственников. К сожалению, следует констатировать, что только 54 % потерпевших и свидетелей обратились в милицию по фактам оказания на них физического или психического воздействия. Прочие 46 %, не веря в действенность мер безопасности, отказались от обращения в государственные правоохранительные органы.
   Само по себе обращение в органы государства, как показывают результаты анкетирования, не означает принятия реальных мер защиты, установления достаточных гарантий безопасности личности. В 75 % случаев принятие мер защиты не гарантировало безопасность, и противоправное воздействие было все же оказано. Фактически только каждому третьему из обратившихся за помощью потерпевших и свидетелей следователь обеспечил реальную защиту.
   31,7 % опрошенных за последний год подвергались каким-либо преступным посягательствам, из них 34,4 % получили телесные повреждения различной тяжести; 25,8 % – подверглись кражам; 14,1 % – изнасилованиям; 9,2 % – хулиганским действиям, в остальных случаях имели место мошенничество, грабеж, вымогательство. Не обращались по данному поводу в милицию 42,8 % потенциальных потерпевших. Только 35,4 % опрошенных утверждают, что их заявления (сообщения) о преступлении в органах внутренних дел были официально приняты и зарегистрированы. 62 % заявлений и сообщений о преступлениях не были официально зарегистрированы или не принимались вовсе. Деятельность органов внутренних дел по принятым заявлениям и сообщениям о преступлениях рассматривается гражданами как удовлетворительная только в 30,4 % случаях, частичное удовлетворение от деятельности ОВД отметили 43,5 % граждан и 26 % не были удовлетворены такой работой по их заявлениям и сообщениям о преступлениях.
   На наш взгляд, само обращение гражданина (участника уголовного судопроизводства) в правоохранительные органы за помощью может иметь превентивное значение для лиц, пытающихся оказать противоправное посягательство. Профессионализм и авторитет конкретных работников милиции, ФСБ и других органов могут иметь решающее значение в части реальности применения мер безопасности и их надлежащего исполнения.
   Среди причин, по которым граждане не обращаются за помощью в милицию, отмечаются следующие: неверие в действенность такой помощи – 46,8 %; незначительность причиненного ущерба с точки зрения потерпевшего – 41,4 %; опасение потерять время на ненужные официальные вызовы и боязнь огласки обращения в милицию – 10,8 %; боязнь мести со стороны преступника – 8,1 %.
   Альтернативой обращения за помощью к государственным структурам, по нашему мнению, является возможность обращения к частным детективным и охранным структурам. Между тем возмездная (платная) основа их деятельности сама по себе может быть препятствием для содействия многим малообеспеченным гражданам.
   Только 51,8 % опрошенных оценивают работу органов внутренних дел как удовлетворительную. Такая оценка работы правоохранительных органов республики складывается в большинстве случаев на основе личного опыта, когда лицо в силу сложившихся обстоятельств становится участником уголовного судопроизводства в качестве потерпевшего, свидетеля (42,6 %), на основе сведений, полученных из бесед с друзьями, знакомыми, в кругу семьи (28,6 %), из средств массовой информации (28,8 %).
   По ответам на вопрос о том, какие меры примет лицо, если его жизни, здоровью и благополучию будет угрожать опасность, были получены следующие результаты. За помощью в милицию обратится всего лишь 42,5 % (231 человек из 543), попробуют самостоятельно обеспечить свою безопасность 15,1 %, обратятся в частные охранные предприятия 7,4 %, в другие государственные органы (кроме милиции) – 6 %, постараются поменять место жительства – 2,2 %.
   Лицо, оказывающее противоправное воздействие в отношении участников уголовного процесса, может иметь различные цели (освобождение виновного от уголовной ответственности либо смягчение уголовного наказания в отношении виновного, освобождение от обязанности возмещения причиненного преступлением имущественного ущерба или его уменьшение и т. п.).
   Противоправное давление может быть оказано на любого участника уголовно-процессуальных правоотношений, в том числе на подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного. Преступление может быть совершено, например, группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, преступным сообществом (преступной организацией) (ст. 35 УК РФ). В подобной ситуации соучастники, не привлеченные к ответственности, могут противодействовать реализации вынесения правосудного приговора средствами, направленными в том числе и на соучастника, привлеченного к ответственности и содействующего правосудию. Противоправный результат, как правило, состоит в освобождении от уголовной ответственности либо непривлечении других соучастников, соисполнителей, пособников, подстрекателей или организатора преступления (ст. 33, 34 УК РФ). В отношении подозреваемого и обвиняемого воздействие может иметь место и со стороны потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, так как эти лица могут быть заинтересованы в мести за совершенное преступление или причиненный имущественный ущерб, в стремлении осуществить самосуд. В данной ситуации необходимо принять меры защиты и безопасности.
   Актуальна и проблема обеспечения безопасности защитника как представителя интересов обвиняемого. Защитник как процессуальный участник уголовного судопроизводства имеет личные и представительские интересы. В круг его личных интересов, как нам представляется, следует включить и безопасное участие в производстве по делу. По нашим данным, подавляюще большинство защитников 61,1 % положительно относятся к принятым в новом УПК РФ мерам безопасности участников процесса. Однако 51,6 % опрошенных адвокатов считают себя незащищенными, и только 9,3 % уверены в личной защите.
   Позиция адвоката весьма специфична. Во-первых, защитник обвиняемого, признающего свою вину, входит в противоречие с интересами других соучастников, не признающих вины, с интересами их близких, других членов преступной группировки. Во-вторых, защитник обвиняемого – процессуальное лицо, противодействующее в рамках закона деятельности правоохранительных государственных органов и входящее в противоречие с их интересами.
   Сами защитники могут быть подвержены воздействию в связи с их участием в уголовном процессе. К примеру, в Республике Коми дважды в течение последних лет оказывалось воздействие на адвоката В. В. Дударя. Так, весной 2000 г. около его автомашины было поставлено взрывное устройство – растяжка боевой гранаты. Адвокат случайно обнаружил проволоку, идущую от гранаты к автомашине. По данному факту было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 213 УК РФ («Хулиганство»). После первого неудавшегося покушения адвокат обратился за защитой в правоохранительные органы, просил выдать ему служебное оружие, однако защита так и не была предоставлена. Повторное покушение на жизнь адвоката В. В. Дударя произошло в апреле 2003 г., когда его автомашина вновь была заминирована. Было заведено уголовное дело по покушению на убийство, которое до сих пор не раскрыто. Адвокату вновь было отказано в обеспечении защитой его, близких и имущества. Между тем В. В. Дударь представлял по нескольким уголовным делам процессуальные интересы потерпевших от противозаконных действий работников милиции [331 - Впоследствии они были признаны на основании обвинительного приговора суда виновными и осуждены.]. В правоохранительных органах ему ответили отказом на защиту, так как он защищает интересы преступников, «пусть сам с ними и разбирается».
   К сожалению, в следственной и судебной деятельности встречается практика использования адвокатами не совсем законных методов осуществления защиты. Так, по данным А. С. Александрова, в целях защиты своего подзащитного считают допустимым использовать заведомо ложную информацию 12,2 % адвокатов, информацию, в достоверности которой есть разумные сомнения, – 78,8 %; скрывать обвинительные доказательства – 45,8 %, дискредитировать органы следствия – 36,3 %, использовать институт возвращения дел на доследование – 54,4 % [332 - Александров А. С. Диспозитивность в угловом процессе: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1995. С. 18.].
   Конечно же, подобные действия несовместимы с адвокатской этикой и нормами уголовного судопроизводства, и их необходимо отграничивать от законного участия защитника в уголовном процессе и обеспечивать при необходимости безопасные условия такого участия. Проблемы адвокатской этики находили отражение в исследованиях отечественных ученых-процессуалистов [333 - См., например, Зинатуллин Т. З. Этические основы уголовно-процессуальной деятельности адвоката защитника: Дис. … канд. юрид. наук. Ижевск, 1998 и др.].
   Следующая категория лиц – представитель потерпевшего (гражданского истца и частного обвинителя), а также гражданский истец, гражданский ответчик и их представитель. Особенность их процессуального статуса в исследуемой нами проблеме состоит в том, что они (или представляемые ими лица) имеют имущественные интересы, которые выражаются в крупных денежных средствах, затрагивающих финансовые вопросы деятельности преступных группировок. Следовательно, по уголовным делам о крупных финансовых преступлениях вероятность угрозы оказания противоправного воздействия на исследуемую группу участников уголовного процесса существенно возрастает. Обеспечение безопасности участия в деле этих лиц также необходимо, так как их роль и степень воздействия на правосудность приговора весьма велика.

§ 4. Безопасность прочих защищаемых лиц и субъектов безопасности

   Перечисленные субъекты уголовного процесса объединяются единым признаком – оказание содействия осуществлению правосудия. В некоторых случаях без помощи этой группы лиц затруднительно, а порой и невозможно установить обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовному делу.
   Противоправное воздействие оказывается на эту категорию субъектов в целях устранения доказательств обвинения, отягчающих наказание лица, совершившего преступление.
   К прочим защищаемым лицам мы считаем необходимым отнести граждан, участвующих в производстве по уголовному делу, а также их близких.
   Ранее действовавший УПК РСФСР устанавливал правовой статус следующих субъектов уголовно-процессуальной деятельности: представителей общественных организаций и трудовых коллективов предприятий, учреждений (ч. 5 ст. 250); секретаря судебного заседания (ст. 244, 264, 268, 272, 440, 443, 456, 502); свидетеля (ст. 74, 105, 106, 155, 156); эксперта (ст. 67); специалиста (ст. 66 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

); переводчика (ст. 57); поручителя и залогодателя; понятых (ст. 135); педагога (ст. 397, 159, 285); врача (п. 3 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

ст. 67, ст. 182; лицо, на которое подана жалоба частного обвинения (ч. 5 ст. 109).
   Новый УПК РФ относит к иным участникам уголовного судопроизводства следующих лиц: свидетеля (ст. 56); адвоката свидетеля (п. 6 ч. 5 ст. 56, ч. 5 ст. 189); эксперта (ст. 57); специалиста (ст. 58); переводчика (ст. 59); понятого (ст. 60); секретаря судебного заседания (ст. 245). По нашим данным, 75,7 % граждан считают важным и необходимым обеспечить надлежащую защиту потерпевших от преступлений. О безопасности свидетелей преступления выражают обеспокоенность 86 % нами опрошенных респондентов.
   Воздействие осуществляется чаще на свидетелей и потерпевших. Вместе с тем «круг участников процесса, на которых оказывается такое воздействие, значительно шире, проблема безопасности может быть решена только на основе комплексного подхода» [334 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних. С. 38.].
   В результате исследований И. А. Бобраков пришел к выводу, что почти каждый второй акт воздействия преступников на свидетелей и потерпевших достиг результата полностью или частично. Почти в каждом пятом случае существенно повысилась трудоемкость расследования (19 %); в 14,7 % случаев воздействие привело к прекращению или приостановлению уголовных дел; в 14,7 % следователи были вынуждены продлевать сроки расследования; в 14,7 % воздействие привело к смягчению квалификации действий виновных; в 8,7 % было прекращено уголовное преследование как минимум по одному из эпизодов преступной деятельности. И. А. Бобраков отмечает тенденцию к увеличению количества приемов воздействия, в основе которых лежит воздействие физическое, а также подкуп свидетелей и потерпевших. Особенно это характерно по делам о проявлениях организованной преступности [335 - Косякова Н. С. Лжесвидетельство // Государство и право. 2001. № 4. С. 73.].
   Противоправное воздействие в отношении лиц, осуществляющих вспомогательные процессуальные функции, продолжается и, более того, усиливается с началом уголовного судопроизводства, распространяясь не только на жертвы и очевидцев преступлений, но и на иных лиц, действия которых являются неотъемлемым элементом уголовного судопроизводства. Отмечается учащение не только лжесвидетельств, но и уклонений понятых от проведения следственных действий, переводчиков – от явки в следственные и судебные органы [336 - Пономарев Г., Никандров В. Лжесвидетельство – угроза правосудию // Советская юстиция. 1991. № 18. С. 8–9.].
   В Республике Коми и других регионах Российской Федерации имеется немало фактов противоправного воздействия на лиц, содействующих производству по уголовному делу. Так, осенью 2000 г. в поселке Микунь защитник обвиняемого оказал психическое воздействие в форме угрозы убийством на понятого с целью опровержения результатов выемки следователем топора – орудия совершения особо тяжкого преступления (убийства). Понятой, опасаясь расправы, отказался подтвердить в судебном заседании правильность проведения выемки топора. У суда, рассматривавшего делу по существу, возникли вполне обоснованные сомнения в признании допустимости протокола выемки топора как вещественного доказательства и других процессуальных документов, с ним связанных. При направлении дела на дополнительное расследование и проведении оперативно-розыскных мероприятий была установлена вина защитника, однако к ответственности он привлечен не был, хотя дело при новом судебном заседании было рассмотрено с вынесением обвинительного приговора.
   Нередко в условиях жесткого давления осуществляют свою деятельность эксперты и специалисты. Использование для разоблачения преступной деятельности специальных познаний в области науки, техники, ремесла и искусства с каждым днем возрастает. Проводятся специальные исследования по установлению критериев допустимости использования научно-технических средств [337 - Романов В. И. Процессуальные тактические и этические вопросы применения научно-технических средств при расследовании преступлений. Казань, 1991. С. 7.]. Причем, как отмечает В. Трухачев, «в последнее время негативное давление на экспертов и специалистов со стороны преступников и их окружения, особенно по делам о преступлениях, связанных с организованной преступностью, усиливается» [338 - Трухачев В. Указ. соч. С. 9.]. Возможные последствия такого давления – отказ от производства экспертизы, дача заведомо ложного заключения, уничтожение вещественных доказательств, представленных для экспертного исследования (т. е. невосполнимая утрата доказательств).
   Факты воздействия на экспертов отмечают около 10 % судей и 12 % следователей прокуратуры. Давление на экспертов (а также на специалистов) оказывается вследствие того, что их деятельность приводит к получению новых доказательств, нередко играющих ключевую роль в доказывании по значительному количеству уголовных дел.
   Следующий пример получен в результате интервьюирования следственных работников УВД Сыктывкара. Расследовалось уголовное дело в отношении одного из преступных авторитетов. Для установления его психической вменяемости была назначена судебно-психиатрическая экспертиза, производство которой было поручено специалистам республиканской психиатрической больницы. Члены преступной группировки оказали противоправное воздействие на врача-специалиста, проводившего указанную экспертизу. Эксперт дал заключение о невменяемости обвиняемого. По оперативной информации было установлено незаконное воздействие на эксперта. Следователь назначил повторную экспертизу, производство которой проводилось в Судебно-психиатрическом институте им. Сербского (в Москве). Повторная экспертиза признала обвиняемого психически полноценным человеком. Однако по факту воздействия на эксперта никакого процессуального решения о привлечении виновных к уголовной ответственности по ст. 309 УК РФ или по ст. 307 УК РФ не принималось.
   Криминальному воздействию подвергаются и другие субъекты процесса, принимающие участие в ходе расследования и судебного разбирательства по уголовному делу. Факты воздействия на иных участников уголовного процесса (понятых, специалиста, эксперта, переводчика, защитника, представителя, гражданского истца, гражданского ответчика, секретаря судебного заседания и т. д.) отмечают более 30 % опрошенных судей, 28 % следователей прокуратуры и 25,2 % следователей МВД.
   Гражданские истцы, гражданские ответчики, представители и защитники попадают под противоправное давление, так как часто они сами являются носителями доказательственной информации либо тесно связаны с лицами, обладающими такой информацией. В ходе уголовного судопроизводства противоправные действия могут совершаться также в отношении переводчиков и понятых. Участвуя в обеспечении допустимости доказательств, переводчики и понятые играют важную роль в процессе доказывания, чем обусловливается воздействие на них, хоть и в значительно меньшей степени, по сравнению с потерпевшими и свидетелями.
   Преступники используют любые средства, способы и методы для достижения своих противоправных целей. Зачастую это им удается. Следовательно, необходимо принять адекватные меры, направленные на усиление правовой и социальной защищенности личности в уголовном судопроизводстве, а также деятельности, с ним непосредственно связанной.
   Представляется интересным реакция судей и следователей на обнаруженное ими противоправное воздействие в отношении иных субъектов процесса. Согласно данным нашего исследования, около 30 % судей, 13 % следователей прокуратуры и 12,6 % следователей МВД оставляли факты подобного давления без внимания, так как, по их мнению, на ход дела «это не повлияло» и «сообщать в милицию – дело потерпевших». Для привлечения виновных лиц к ответственности в милицию и прокуратуру обратились только 18,4 % судей и 4 % следователей. Прочие – 52,6 % опрошенных судей, 80 % следователей прокуратуры и 38,8 % следователей МВД – «приняли во внимание» факт противоправного воздействия на вышеуказанных лиц и учли его при рассмотрении дела и вынесении решения.
   Ситуация, когда следствие и суд знают о противоправном давлении на лиц, участвующих в судопроизводстве, и ничего не предпринимают для их защиты, вряд ли способствует укреплению правосознания и доверия населения к судебным и правоохранительным органам.
   Нельзя забывать и о такой категории, как родственники и близкие. По всей видимости, следует согласиться с теми, кто считает необходимым обеспечивать безопасность родственников и иных лиц, ведь на поведение людей влияют не только родственные, но и другие отношения, основанные на чувствах любви, дружбы, морали, ответственности. Большинство опрошенных судей (48,2 %) и следователей (48,5 %) считают необходимым распространить на близких им лиц меры безопасности, предусмотренные Законом «О государственной защите судей…». Такие меры безопасности, как выдача оружия, средств оповещения, оборудование помещений пожарной и охранной сигнализацией, указали 32,1 % судей и 33 % следователей. При ответе на вопрос о том, кого следует относить к «близким лицам», 48,3 % судей и 58,2 % следователей включили в это понятие любых лиц, в чьей судьбе они заинтересованы.
   Зарубежное законодательство предполагает защиту иных лиц. Например, в США в соответствии с Законом от 12 октября 1984 г. должны защищаться не только родственники свидетеля, но и лица, которые с ним «тесно связаны», если они подвергаются опасности из-за его участия в судопроизводстве [339 - Брусницын Л. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: временной и субъектный аспекты // Государство и право. 1996. № 9. С. 83.]. В первую очередь выявляются близкие лица главного защищаемого и принимаются меры по обеспечению их безопасности.
   По этому же пути пошел и российский законодатель. Так, в Законе «О государственной защите судей…» в круг защищаемых лиц (ст. 1), наряду с должностными лицами и близкими родственниками последних, также включены и иные лица, «на жизнь, здоровье и имущество которых совершается посягательство с целью воспрепятствовать законной деятельности судей… либо принудить их к изменению ее характера, либо из мести за указанную деятельность».
   Данная проблема имеет не только моральный и этический аспект. Вопрос о том, как судья должен реагировать на установленные факты противоправного воздействия на участников процесса (противодействия правосудию), неоднократно поднимался учеными и практиками.
   В частности, О. Я. Баев и М. О. Баев отмечают: «Должен ли суд – единственный орган правосудия по уголовным делам – преодолевать противодействие заинтересованных в определенном исходе дела частных лиц (подсудимого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, их представителей, иногда свидетелей), а может быть, и носителей определенных процессуальных функций (обвинения и защиты?)… Убеждены: нет. Суд должен слушать, исследовать и принимать законное и обоснованное решение. Именно в том, что суды (судьи) а priori… считают себя субъектами криминалистической тактики, органами и лицами “осуществления борьбы с преступностью», на наш взгляд, и таится основная причина… судебных ошибок” [340 - Баев О. Я., Баев М. О. Защита от обвинения в уголовном процессе. Воронеж, 1995. С. 7.]. Вполне согласуется с приведенной позицией вывод о том, что только суд, освобожденный от ответственности за сбор и качество доказательств, способен стать судом независимым.
   Прямо противоположное мнение высказывает X. Д. Аликперов: «Суды в последние годы практически самоустранились от ответственности за состояние преступности в стране, часто не соотносят свои решения по конкретным уголовным делам с реалиями криминальной ситуации. Неоправданная же гуманность судов, проявляемая ими в последние годы к виновным, часто оборачивается жестокостью по отношению к их жертвам» [341 - Аликперов Х. Д. Криминалитет наступает, а генералитет… отступает (Послесловие). Цит. по: Костоев И. С., Викторов В. Е. Россия. Преступный мир. М., 1998. С. 517.]
   Видимо истина находится где-то посередине. С одной стороны, суд не является органом, призванным бороться с преступностью, в том смысле, что он не должен отвечать за количественные и качественные показатели, характеризующие состояние преступности и уровень раскрываемости отдельных видов преступлений в том или ином регионе.
   С другой стороны, основной задачей суда является установление истины по делу. Решение данной задачи невозможно без полного, всестороннего и объективного исследования доказательств, подтверждающих либо опровергающих обвинение. В свою очередь, данное исследование в подавляющем большинстве случаев невозможно без преодоления сокрытия преступной деятельности в форме противодействия суду. В данном случае противодействие оказывается не обвинению или защите как сторонам, а суду, рассматривающему дело по существу. Подсудимые и свидетели дают ложные показания не обвинителю и защите, а суду. Поэтому его роль в нейтрализации оказываемого ему противодействия не может быть сведена на нет.
   Суд (судья), преодолевающий такое противодействие, не выступает в качестве «борца с преступностью», видящего в подсудимом преступника, уклоняющегося от ответственности. Лишение судьи права осуществлять активную проверку доказательств, сформированных предварительным следствием, в том числе путем выявления ложности показаний в ходе судебного разбирательства, не дает ему возможности сформировать убеждение, на основе которого он будет принимать решение по делу. В таком случае из центральной фигуры судебного разбирательства, устанавливающего истину путем проверки доказательств, сформированных следствием, судья превращается в «оценщика» убедительности точки зрения обвинения либо защиты. Как верно отмечает Л. Д. Кокорев, “если закон будет ориентировать судей на пассивность в исследовании доказательств, то судейская справедливость существенно пострадает”» [342 - Кокорев Л. Д. Проблемы защиты общества от преступлений и развития гарантий справедливости правосудия. Воронеж, 1998. С. 324.]
   Как отмечает Л. В. Брусницын, противоправное воздействие может быть оказано в отношении любого субъекта [343 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих правосудию. М., 1999. С. 28–30.]. Вместе с тем перечень лиц, подлежащих защите в связи с осуществлением правосудия, или лиц, содействующих ему, не может быть сведен только лишь к перечню участников (субъектов) уголовного процесса по следующим причинам.
   1. На государственные (правоохранительные) органы возлагается обязанность защиты и обеспечения безопасности гражданина, действующего (действовавшего) в интересах уголовного судопроизводства. Она не может быть ограничена пределами того или иного вида государственной правоприменительной деятельности, в частности эта обязанность возникает не с началом уголовно-процессуальной деятельности и не прекращается с ее окончанием.
   2. Как оперативно-розыскная, так и уголовно-процессуальная деятельность государственных органов обусловлены общей необходимостью борьбы с преступностью. У них общая задача – раскрытие преступлений, привлечение к уголовной ответственности виновных лиц, потому они представляют собой последовательно (в случае, предусмотренном в п. 2 (1) ч. 1 ст. 7 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» 1995 г.) [344 - Федеральный закон от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.] осуществляемые этапы деятельности, направленной на достижение одной конечной цели – осуществления правосудия.
   3. Выполнение лицом гражданского долга (сообщение в правоохранительные органы о совершенном или готовящемся преступлении) возможно в процессе оперативно-розыскной деятельности [345 - Далее сокращенно – ОРД.], которая часто предшествует уголовно-процессуальной. Выполнение общественного долга может выражаться также в добровольном, в том числе конфиденциальном, участии граждан, не обладающих информацией о преступлении, в подготовке и проведении оперативно-розыскных мероприятий в соответствии с ч. 1 ст. 17 Закона об ОРД. В ряде случаев именно выполнение лицом гражданского долга делает возможным как начало уголовного судопроизводства, так и реализацию правосудия.
   4. Все эти обстоятельства определяют деятельность лиц, указанных в п. 1–3, как первоначальный этап содействия правосудию.
   Необходимость применения мер безопасности может возникнуть и до начала уголовного судопроизводства, ведь одной из основных причин сокрытия жертвами совершенных в отношении них посягательств является убеждение в неспособности государства защитить их от мести преступников [346 - См.: Кревельская Н. В., Алексеева М. А. Почему потерпевший избегает милиции? // Щит и меч. 1991. 11 апр. См. также: Осипкин В. В защиту права потерпевшего // Законность. 2000. № 2. С. 34–35.].
   По данным А. А. Юнусова, 90 % из опрошенных граждан Башкортостана и Татарстана подтвердили, что если на них будет оказано воздействие (угроза жизни, здоровью, имуществу), они откажутся от показаний или дадут ложные показания, несмотря на вероятность привлечения к уголовной ответственности [347 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних… С. 5.].
   По нашим данным, лишь 76,9 % опрошенных знают об обязанности милиции обеспечить защиту потерпевших и свидетелей, остальные не знают об этом. 15,8 % респондентов отметили, что они тем или иным образом пострадали как свидетели по уголовному делу. Готовы как потерпевшие к будущему сотрудничеству с правоохранительными органами 41,5 % опрошенных, однако оставшиеся 58,5 % от такого сотрудничества отказались.
   Готовность к сотрудничеству с органами внутренних дел как свидетели проявили только 48 % граждан. Содействие граждан как очевидцев или свидетелей совершения преступления находит свое выражение в следующих формах: 43,2 % готовы сообщить сведения о преступлении первому попавшемуся на улице милиционеру; 29,8 % – по анонимному телефону; 18,3 % – своему участковому без официального оформления такого сообщения.
   Интересна статистика ответов на вопрос о намерении граждан сотрудничать с правоохранительными органами на конфиденциальной основе. Только 40,3 % граждан готовы к такому сотрудничеству, а 37 % выразили готовность сотрудничать на официальной основе. Намерены в будущем сообщать в милицию о совершенном или готовящемся преступлении 56,8 % граждан. Готовы участвовать в охране общественного порядка только 42,5 % граждан, из них 61,5 % – на возмездной основе, с выплатой денежного содержания, 25 % – на безвозмездной основе, а 13,5 % – при установлении каких-либо льгот (бесплатного проезда на общественном транспорте, дополнительного отпуска и т. п.). Из числа лиц, не выразивших желание сотрудничать с милицией, подавляющее большинство (70,5 %) указали на отсутствие материальных или моральных стимулов такого участия, 25,5 % отметили, что охраной общественного порядка должна заниматься только милиция, а 3,9 % считают охрану правопорядка не их делом.
   Судьи и следователи испытывают беспокойство за свою личную безопасность и безопасность своих близких, несмотря на принятие Закона «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов». Такие опасения реальны, поскольку около 40 % опрошенных ранее уже сталкивались с противоправным воздействием в связи с рассмотрением конкретных уголовных дел. К сожалению, далеко не всегда они заявляли о фактах оказания на них такого воздействия в правоохранительные органы. Можно предположить, что причинами подобного поведения, являются незнание мер безопасности, закрепленных в Законе «О государственной защите судей…», недоверие к системе правоохранительных органов и сомнение в их способности обеспечить реальной защитой судей, следователей и их близких. Фактическое и процессуальное положение потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного процесса гораздо сложнее. Результаты опроса показывают, что противоправное давление на них оказывается более интенсивно. В то же время указанные лица практически не защищены законом и фактически находятся один на один с преступниками.
   Подводя итоги, можно сделать некоторые выводы. Проблема обеспечения безопасности лиц, осуществляющих уголовное правосудие и содействующих ему, существуют и в Республике Коми, хотя, может быть, не в такой острой форме, как в целом по Российской Федерации. По нашему мнению, необходимо учитывать, что:
   – преступления против правосудия имеют высокую латентность;
   – далеко не все формы воздействия на судей (свидетелей, потерпевших и др.) могут быть отнесены к разряду преступных;
   – не каждый судья или следователь признается (пусть даже анонимно) в том, что из-за оказанного давления ему пришлось вынести неправомерное процессуальное решение по делу;
   – судья или следователь могут не знать обо всех фактах воздействия на потерпевших (свидетелей, экспертов и иных субъектов).
   С учетом сказанного логично предположить, что реальная ситуация значительно сложнее и опаснее.
   Вместе с тем проведенный опрос показал, что судьи и следователи прокуратуры и МВД понимают всю остроту сложившейся ситуации по обеспечению безопасности личности в уголовном процессе. Они потенциально готовы к применению таких мер безопасности, как оглашение показаний лиц без вызова их в суд, изъятие из обвинительного заключения и приложений к нему сведений о защищаемых лицах, более широкому применению закрытых судебных заседаний, опознании подозреваемого или обвиняемого по фотографии, в необходимых случаях – к отказу от проведения очной ставки и др. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что не все перечисленные меры безопасности нашли свое отражение в новом УПК РФ.
   В заключение необходимо отметить важность обеспечения безопасности любой личности, вовлеченной в сферу уголовного судопроизводства в связи с расследованием или судебным рассмотрением уголовного дела, т. е. не только участников процесса, но и прочих, связанных с производством по делу лиц.

Глава 4. Профилактика противоправного воздействия на защищаемых лиц

Современные криминологи традиционно рассматривают свою науку как примыкающую к уголовному праву. В большинстве юридических вузов преподавание криминологии осуществляется на кафедрах уголовного права (уголовного права и криминологии). Прежде всего здесь сказывается генезис криминологии. В большинстве случаев криминология начиналась с изучения личности осужденных, а это проще всего было сделать, опрашивая заключенных в местах лишения свободы. Между тем, мы назвали главу «Профилактика противоправного воздействия на защищаемых лиц», а это значит, что нас больше интересует не столько личность, сколько проблемы деятельности по предотвращению и пресечению противоправного воздействия на защищаемых лиц.

§ 1. Обстоятельства противоправного воздействия на защищаемых лиц

   Последнее десятилетие прошлого века характеризовалось беспрецедентным ростом преступности и особенно наиболее опасных ее проявлений – профессиональной и организованной преступности. Обострение криминогенной ситуации происходило в условиях смены общественно-политического строя, ускоренного расслоения общества. Аналогичные процессы на фоне коренной ломки социально-экономических отношений, кардинальных изменений в общественной жизни наблюдались в нашей стране и ранее (после Октябрьской революции 1917 г., Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.). «Коррупция всегда увеличивается, когда страна находится в стадии модернизации. Сложность борьбы с коррупцией состоит в том, что она имеет не только скрытный, но и согласительный характер совершения» [348 - Мизерий А. И. Уголовно-правовые и криминалистические аспекты борьбы с коррупцией в органах власти: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород. 2000. С. 3.]. Вместе с тем «цель правовой системы… и уголовного судопроизводства состоит, прежде всего, в защите личности, ее интересов, прав и свобод, защите интересов государства и общества» [349 - Попов В. Ф. Судебное следствие: проблемы оптимизации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород. 1998. С. 17.]. Если государство не способно обеспечить защиту прав и законных интересов личности, общественных либо собственных интересов, можно говорить об отсутствии надлежащих гарантий реализации конституционных норм.
   Масштабы преступности и тенденции ее роста опасно деформируют ход реформ, угрожают основным устоям российской государственности, конституционной законности и безопасности граждан [350 - Борьба с преступностью и укрепление правопорядка в РФ. Заключение по парламентским слушаниям // Российская газета. 1994. 19 апр.]. За последнее десятилетие прошлого века абсолютный прирост числа зарегистрированных преступлений увеличился более чем в 1,5 раза, составив в 1990 г. 1839,5 тыс., в 1991 г. – 2160,8 тыс., в 1992 г. – 2760,7 тыс., в 1993 г. – 2799,6 тыс., в 1994 г. – 2632,7 тыс., в 1995 г. – 2755,7 тыс., в 1996 г. – 2625 тыс., в 1997 г. – 2397,3 тыс., в 1998 г. – 2581,9 тыс., в 1999 г. – 3001,7 тыс. преступлений [351 - Горшенков Г. Н., Костыря Е. А., Лукичев О. В. и др. Криминология и профилактика преступлений: Учеб. пос. / Под общ. ред. В. П. Сальникова. СПб., 2001. С. 44–45.]. Фактически уровень преступности с начала 90-х гг. вырос по отдельным видам преступлений более чем в десятки раз.
   Продолжается концентрация преступности в городах и поселках городского типа. В республиканских, краевых и областных центрах совершается около 40 % от общего числа преступлений [352 - Горшенков Г. Н., Костыря Е. А., Лукичев О. В. и др. Криминология и профилактика преступлений: Учеб. пос. / Под общ. ред. В. П. Сальникова. СПб., 2001. С. 46.]. Преступность растет не только количественно, но и развивается качественно. Обострение проблемы безопасности участников уголовного процесса в настоящее время совершенно очевидно.
   Так, по данным А. И. Долговой, в начале 90-х гг. за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования было возбуждено 5 дел, а в конце 90-х гг. – уже 189 дел; за подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу соответственно 576 и 1786 уголовных дел [353 - Долгова А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003. С. 264.].
   Наметившаяся в уголовном судопроизводстве тенденция обеспечения прав и законных интересов обвиняемого значительно снижает степень защиты прав и законных интересов других участников процесса, в частности потерпевшего, свидетеля и др. «Незащищенность лиц, способных содействовать, от противоправного воздействия (подкуп, уговоры, временная изоляция, шантаж, физическое устранение) побуждает к уклонению от содействия» [354 - Акутаев Р. М. Криминология и латентная преступность. СПб., 1998. С. 141.]. «В России работники милиции погибают в 3 раза чаще, чем полицейские в США» [355 - Глухова А. А. Виктимологические факторы преступности: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 159–160.].
   В. Н. Зырянов высказывает обеспокоенность размахом попустительства и коррупции в правоохранительной сфере. Особую опасность, по его мнению, «приобретает коррупция в системе правоохранительной деятельности, когда за взятки прекращаются дела или осуществляется переквалификация содеянного на более «мягкую» статью или часть уголовного кодекса. Пагубно отражается на состоянии правосудия и давление отдельных должностных лиц центральных органов управления, руководителей администраций, стремящихся превратить судей в «карманных» [356 - Зырянов В. Н. Попустительство по службе, совершаемое в правоохранительной сфере: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 54. О преступлениях в сфере государственной службы см. также: Кабанов П. А. Борьба со взяточничеством и иными формами коррупции в условиях реформирования государственного аппарата и перехода к рынку: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1994.]. «В процессе реального противодействия (борьбы) возникает частичная (порой довольно сильная) криминализация правоохранительных органов государства. Крайняя степень криминализации – сращивание работников органов внутренних дел, в том числе руководящих, с уголовно-преступным элементом из числа организованных групп) [357 - Осипов С. В. Органы внутренних дел и население в профилактике преступности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 4–5.]. Эти и другие аналогичные обстоятельства непосредственно влияют на степень доверия рядовых граждан к деятельности правоохранительной системы, их готовность к содействию уголовному судопроизводству.
   Обозначенные проблемы могут быть решены только при кардинальном изменении существенных свойств правоохранительной системы. Профессор В. Т. Томин отмечает необходимость общего «переосмысления, перевоспитания “правоведов”» [358 - Томин В. Т. Острые углы доктринального обеспечения радикальной реформы уголовного судопроизводства // Цель и средства в уголовном судопроизводстве: Сб. науч. тр. Н. Новгород, 1991. С. 4–5.] (и теоретиков и практиков). Некоторые авторы рассматривают «оптимизацию уголовно-процессуальной формы как одну из важнейших проблем уголовного процесса» [359 - См., например: Ленский А. В. Досудебное (предварительное) производство в советском уголовном процессе России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998. С. 3 и др.].
   Борьба с преступностью реализуется решением такой задачи уголовного процесса, как обеспечение охраны прав личности, общества и государства от преступных посягательств путем быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных и привлечения их к уголовной ответственности [360 - Александров А. И. Уголовно-процессуальная политика в России в условиях реформирования государства: история и современность. СПб., 1998. С. 278.]. В то же время совершенствование процессуальной формы не должно ограничиваться установлением гарантий обеспечения прав и законных интересов только отдельных участников процесса. Изменение законодательства «не должно осуществляться за счет законных интересов потерпевшего от преступления, доминировать над интересами правосудия, как и меры, направленные на защиту, реализацию мер безопасности потерпевшего, не должны ущемлять законных интересов обвиняемого» [361 - Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов потерпевшего и обвиняемого при досудебном производстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. С. 10.]. Необходимо обеспечить в законодательном порядке баланс процессуальных прав и обязанностей сторон. Равенство сторон должно распространяться на все судопроизводство, в том числе и на исследование доказательств. Меры профилактического характера, направленные на недопущение противоправного воздействия на защищаемых лиц, не должны также умалять чести и достоинства обвиняемого.
   В 90-х гг. в России зафиксированы многочисленные случаи коррумпированных связей сотрудников правоохранительных органов с преступными группами: в 1993 г. – 548 случаев, в 1994 г. – 509 [362 - Состояние законности в Российской Федерации (1993–1995 годы). Аналитический доклад. М., 1995. С. 88.], в 1995 г. – свыше 1000 [363 - Топильская Е. В. Организованная преступность. СПб., 1999. С. 77.]. Из более 2000 опрошенных сотрудников правоохранительных органов 55 % указали на рост преступности в этих органах и только 27 % респондентов отметили, что уровень преступности остается стабильным [364 - Состояние законности в Российской Федерации (1998–1999 годы). Аналитический доклад. М., 2000. С. 72.].
   По прогностическим оценкам, к 2005 г. доля российских организованных преступных групп, располагающих коррумпированными связями, возрастет до 30 % от их общего количества [365 - Эминов В. Е., Максимов С. В. Прогноз развития организованной преступности в России на период до 2000 г.: общие оценки // Тр. Моск. гос. юрид. акад. М., 1997. № 2. С. 124.]; прогнозируется рост и прямого проникновения в правоохранительные органы ставленников организованной преступности [366 - Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1999. С. 469.].
   Условия, способствующие совершению преступлений, рассматриваются учеными-криминологами как «факты реальной действительности, которые прямо преступлений не вызывают, но их наличие может способствовать возникновению у человека намерения совершить преступление» [367 - Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 195.]. В криминологической науке с учетом общих философских постулатов условия преступности принято называть факторами, от наличия которых зависит возникновение, существование и исчезновение вещей, но которых они сами по себе не проецируют [368 - См., например: Парнюк М. А. Концепция детерминизма в диалектическом материализме // Современный детерминизм и наука. Новосибирск, 1975 Т. 1. С. 13.]. Безопасность участников уголовного судопроизводства непосредственно связана с такими условиями противоправного воздействия на них, как процесс установления виновных (процессуальный, оперативно-розыскной) в совершении конкретного преступления; возможность привлечения их к уголовной ответственности: применение процессуальных мер принуждения (мер пресечения, принудительных мер медицинского характера и т. п.). В юридической литературе справедливо отмечалось, что «эффективность органов предварительного расследования практически всегда зависит от того, насколько правильно и своевременно удается им проанализировать, оценить и использовать поступающую информацию, а также добиться полных и правдивых сведений о всех структурных элементах предмета доказывания» [369 - Лифанова М. В. Выявление и разоблачение ложных показаний на предварительном следствии: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Уфа, 1997. С. 4.].
   Безопасность личности в уголовном судопроизводстве непосредственно связана с условиями виктимологического характера. Это прямо и непосредственно касается должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу. Специфика такой деятельности предполагает возможность оказания незаконного психического или физического воздействия в связи с расследованием или рассмотрением конкретного уголовного дела. «Виктимологические факторы преступности рассматриваются как наиболее общие существенные причины… преступности. Они включают в себя социальную и социально-психологическую неоднородность людей, ведущую к противоречиям в их интересах» [370 - Глухова А. А. Виктимологические факторы преступности: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 87.].
   Исследование проблем противодействия противоправному посягательству на защищаемых лиц непосредственно связано с установлением причин и условий, способствующих такому поведению. Р. М. Акутаев видит причины латентности преступлений, связанных с поведением свидетелей и причастных к преступлению лиц, не только в несовершенстве законодательства и слабом взаимодействии с правоохранительными органами. «Первопричина их кроется в… экономических, социальных, духовных и иных особенностях переживаемого времени: безработица, отсутствие заработной платы, межэтнические конфликты, увеличение миграции, влияние самой преступности на все сферы общественной жизни» [371 - Акутаев Р. М. Криминология и латентная преступность. СПб., 1998. С. 143–144.]. А. А. Юнусов отмечает следующие причины снижения активности содействия правосудию:
   – падение социальной престижности свидетельствования;
   – отсутствие заботы государства о тех, кто вовлекается в уголовный процесс;
   – рост преступности и посягательств на свидетелей, потерпевших и других лиц [372 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998. С. 22–26.].
   Под объектом профилактики в научной литературе принято понимать «сложную систему обладающих той или иной степенью криминогенности физических и юридических лиц, материальных объектов, на которых направлено непосредственное или опосредованное профилактическое (предупредительное) воздействие» [373 - Криминология: Словарь / Под общей ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. С. 94.].
   Установление гарантий безопасности личности в уголовном судопроизводстве непосредственно связано с исследованием борьбы с фактами противоправного поведения тех, кто оказывает воздействие на защищаемых лиц. В юридической литературе утверждалось, что гарантии как средство достижения истины, прав и законных интересов граждан осуществляются через участников уголовного судопроизводства посредством пользования правами и выполнения обязанностей [374 - Абдумаджидов Г. Г. Усиление гарантий прав и законных интересов граждан при производстве следственных действий // Актуальные проблемы совершенствования производства следственных действий. Ташкент, 1982. С. 38.]. Таким образом, сами гарантии не являются значимыми в отрыве от носителей прав, обязанностей и ответственности, то есть субъектов правоотношений или участников уголовного судопроизводства.
   Необходимо рассмотреть следующий комплекс проблем:
   1) обстоятельства, при которых осуществляется воздействие в отношении защищаемых лиц;
   2) причины противоправного посягательства;
   3) цели воздействия;
   4) способы и методы воздействия;
   5) меры профилактики противоправного поведения.
   Каждое их перечисленных оснований может быть исследовано с различных сторон. В данной работе проблема определения факторов, влияющих на противозаконное поведение в отношении защищаемых лиц, нами только обозначена.
   Среди условий противоправного воздействия на защищаемых лиц нужно особо выделить факторы, обусловливающие снижение активности правоохранительных органов в борьбе с преступностью как социальным явлением. Незначительная раскрываемость тяжких и особо тяжких преступлений, коррупция в правоохранительных органах, непрофессионализм, низкий уровень социальной защищенности работников МВД, прокуратуры, суда, экономические, политические и кадровые перемены – все это в совокупности порождает условия для оказания противоправного воздействия не только на обычных граждан, но и на следователей, прокуроров, судей. Самостоятельным фактором является отсутствие достаточного порядка и служебной дисциплины при фиксировании обращений и заявлений граждан, организаций или должностных лиц в правоохранительные органы о совершенном или подготавливаемом преступлении. П. Н. Панченко рассматривает проблему попустительства со стороны должностных лиц как фактор, дестабилизирующий государственный аппарат [375 - Панченко П. Н. Борьба с попустительством по советскому уголовному праву: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Иркутск. 1973. С. 13–14.].
   Причины поведения, связанного с противоправным воздействием на участников уголовного судопроизводства, по нашему мнению, состоят в незаконном желании побудить защищаемое лицо действовать или бездействовать в противоправных интересах лица, оказывающего воздействие. Причины могут быть как субъективного, так и объективного характера.
   Субъективные причины посягательства на защищаемое лицо могут заключаться в необходимости или желании продолжения преступной деятельности как самим посягающим, так и другими лицами [376 - К ним относятся такие лица, как: соучастники преступления; члены преступной группы, сообщества; их родственники; близкие лица и т. п.]. Это качественная характеристика облика субъекта преступления (противоправного посягательства на защищаемое лицо). Ее содержанием является совокупность личностных социально-психологических качеств лица, оказывающего противоправное посягательство. Конечно же, не каждый человек, совершивший преступление, способен по личным моральным, нравственным, физическим, материальным и иным обстоятельствам оказать противоправное воздействие в той или иной форме в отношении дознавателя, следователя, прокурора или судьи, других участников процесса.
   К объективным причинам, по нашему мнению, следует отнести снижение эффективности борьбы правоохранительных органов с преступностью, низкую раскрываемость преступлений, личностные качества работников правоохранительных органов, общественное мнение населения о работе правоохранительных органов по борьбе с преступностью на местном, региональном и федеральном уровнях и т. п.
   Соответственно причинами противоправного посягательства являются:
   1) служебная деятельность должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу, или других должностных лиц, содействующих принятию процессуальных решений (например, экспертов);
   2) оказанное содействие;
   3) осуществляемое содействие;
   4) намерение или даже потенциальная способность содействовать правосудию – в отношении иных лиц.
   Не следует рассматривать как причину такие обстоятельства, как опасение привлечения к уголовной ответственности другого лица (сообщника, члена организованной преступной группы), нежелание самому быть привлеченным к уголовной ответственности, освобождение от уголовной ответственности лица, уже привлеченного в качестве обвиняемого и т. п. Эти факторы скорее относятся к целям воздействия.
   Таким образом, причинами противоправного воздействия являются побудительные обстоятельства, способствующие преступному поведению воздействующего субъекта в связи с производством по уголовному делу.
   Отношение причины и следствия – «важный тип отношений, включаемый в качестве подструктуры в структуру “длинных” последовательных актов предшествования – имеет формулу: “А” есть причина “В” при условии в ситуации “С”. Поскольку отношение причины и следствия по самой своей природе предполагает предшествование первой второму, включение охваченных этим событий во временную последовательность происходит вполне естественно» [377 - Ракитов А. И. Историческое познание. Системно-гносеологический подход. М., 1982. С. 20.]. Следовательно, противоправное посягательство есть не что иное, как следствие содействия уголовному судопроизводству со стороны защищаемых лиц.
   В научной литературе отмечается, что среди мотивов заказных убийств выделяется такая цель, как воспрепятствование служебной деятельности потерпевшего. Например, «в Жамбинской области была раскрыта деятельность организованной преступной группы, которая на протяжении ряда лет занималась вымогательством, разбоями, убийствами и другими корыстно-насильственными преступлениями. Начальник таможенного поста “Кордой” Шинтасов, пытавшийся воспрепятствовать контрабанде различных грузов, совершаемой членами преступного формирования, был убит в 1997 г. специально нанятыми киллерами из Алма-Аты» [378 - Бахин В., Байжасаров Б., Когамов М. Методика расследования заказных убийств: Учеб. пос. Алматы, 2000. С. 29.].
   Воздействие на участников уголовного судопроизводства оказывается все чаще на фоне снижения активности работы правоохранительных органов, низкой раскрываемости преступлений. Все это отражается на гражданской позиции рядового обывателя, который в условиях криминального беспредела еще острее чувствует свою беззащитность и вынужден избегать гражданской активности. «Причина не содействовать уголовному судопроизводству связана с социально-психологическими особенностями отдельных социальных групп (чувство родства, куначество, местные обычаи – особенно широко распространены среди сельских районов)» [379 - Акутаев Р. М. Указ. соч. С. 145.].
   В Законе «О государственной защите судей…» (ст. 1) выделены следующие цели противоправного воздействия на должностных лиц:
   – воспрепятствование их законной деятельности;
   – принуждение их к изменению ее характера;
   – месть за указанную деятельность.
   На наш взгляд, следует уточнить приведенную в этом Законе терминологию. Преступная цель есть не что иное, как конечный результат, к которому стремится лицо, осуществляющее противоправное воздействие. Цель как элемент субъективной стороны преступления достаточно подробно исследована в отечественной литературе [380 - См., например: Волков С. Б. Проблемы воли и уголовная ответственность. Казань, 1965; Зелинский А. Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986; Назаренко Г. В. Вина в уголовном праве. Орел, 1996; Иванов Н. Г. Мотив преступного деяния: Учеб. пос. М., МЦ при ГУК МВД России, 1997; Язовских Ю. А. Проблемы вменения в российском уголовном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург. 1998 и др.].
   По нашему мнению, цель воздействия – стремление лица уклониться от привлечения к уголовной ответственности, либо смягчить возможное назначение уголовного наказания, либо освободить обвиняемого от уголовной ответственности или наказания.
   Воспрепятствование деятельности, принуждение к ее изменению и (или) месть следует рассматривать в двух аспектах:
   1) как средство для достижения общей цели – уклонения от уголовной ответственности;
   2) как виды промежуточных целей по отношению к общей цели.
   Постановка преступной цели, выбор путей ее достижения, создание плана не всегда совершаются мгновенно. Нередко они требуют более или менее продолжительного обдумывания, определения средств и методов воздействия, иногда предполагают психическую работу, которая часто изменяет направленность преступной воли, степень ее опасности, а также влияет на наказуемость. «Отличительная черта человеческой деятельности заключается в том, что, порождаясь потребностью как источником активности, она управляется сознаваемой целью как регулятором активности. Цель – это то, чего хочет добиться, получить, создать, достичь человек. Результатом, то есть целью, может быть и изменение социальной среды – поведения людей, их личностных качеств, их воспитание и перевоспитание» [381 - Аврах Я. С. Психологические проблемы защиты по уголовным делам. Казань, 1972. С. 6–7.].
   В теории отечественного уголовного права по поводу места мотива, цели и эмоций в субъективной стороне преступления нет единого мнения. В большинстве случаев эти компоненты психической деятельности не включаются в содержание вины, а рассматриваются как самостоятельные элементы субъективной стороны преступления.
   Защитники этой позиции утверждают, что отнесение мотива, цели и эмоций к содержанию вины без достаточных оснований расширяет рамки законодательного определения вины [382 - Здравомыслов Б. В., Гельфер М. А. Формы вины и их реализация в уголовном законодательстве // Советская юстиция. 1981. № 5. С. 35.]. Содержание умысла определяется совокупностью фактических обстоятельств, объективных признаков преступления, имеющих значение для квалификации преступления и индивидуализации ответственности преступника, которые отражаются сознанием виновного, охватываются его умыслом. Направленность умысла определяется целью, которой руководствуется субъект, последствиями, которые представлялись виновному желанными или допустимыми в связи с достижением им желаемых последствий. В формальном составе результат, на который направлен умысел, лежит за его рамками.
   Сознание общественной опасности совершаемого деяния является существенным признаком умысла, отличающим его от неосторожности. Оно предполагает:
   а) сознание фактического характера совершаемого деяния;
   б) сознание его социального значения, то есть его опасности для интересов общества, поставленных под охрану уголовного закона.
   Психологи определяют сознание через термин осознание: «Сознание предполагает обусловленное его социальной природой осознание отражаемых человеческим мозгом процессов действительности. Однако не только отражение реалий внешнего мира составляет содержание сознания, но и осознание собственных субъективных возможностей, то есть самосознание» [383 - Манашвили В. Г. Волевой и интеллектуальный момент умысла // Советское государство и право. 1976. № 6. С. 107.]. Сознание, таким образом, представляет собой знание внешних и внутренних объектов, детерминирующих поведенческие реакции, превращаясь в мотив. Как правило, большинство преступных посягательств в отношении субъектов уголовного процесса имеют по конструкции формальный состав (например, ст. 294, 296, 297 и др. УК РФ). «Личность – это социальная сущность человека, выражающаяся в относительно устойчивой системе социально значимых черт, определяемых совокупностью всех общественных отношений (прежде всего правосознанием)» [384 - Милюков С. Ф. Уголовно-правовое значение криминологической характеристики преступника: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1980. С. 11.].
   Субъективная сторона преступления с формальным составом выражается только в прямом умысле. Для него характерно, что желательное общественно опасное последствие, являющееся элементом состава преступления, совпадает с конечной целью деяния или промежуточной целью, выступающей в качестве необходимого средства достижения конечной цели, самой по себе преступной или непреступной. Например, убийство с целью скрытия или облегчения совершения другого преступления, или когда конечная цель достигается поэтапно. Хищение небольшой суммы может быть лишь этапом при реализации умысла на хищение в крупных размерах.
   Во всех этих случаях виновный относится к результату как к необходимому ему, нужному событию. При наличии хотя бы одного из указанных вариантов последствие причинено с прямым умыслом. Желание в психологической науке определяется как целенаправленное стремление. В интересующем нас контексте его можно охарактеризовать как мотивированное, целенаправленное и эмоционально окрашенное стремление субъекта к достижению конкретных общественно опасных последствий [385 - Рарог А. И. Проблемы субъективной стороны преступления. М., 1991. С. 52.]. Поэтому желание при прямом умысле характеризует стремление субъекта к достижению общественно опасных последствий, являющихся элементом состава преступления, которые могут быть конечной или промежуточной целью деяния.
   Л. В. Брусницын выделяет следующие цели противоправного воздействия на потерпевших:
   – воспрепятствование началу содействия защищаемых лиц правосудию;
   – принуждение к прекращению оказания содействия правосудию;
   – месть за оказанное (оконченное) содействие [386 - Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: российский, зарубежный и международный опыт XX века (процессуальное исследование). М., 2001. С. 27.].
   Другие исследователи определяют такие цели воздействия, как «изменение или дача заведомо ложных показаний; отказ или уклонение от дачи показаний; изменение, утаивание, уничтожение предметов, которые могли бы служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств, выявлению виновных; месть за участие в уголовном судопроизводстве» [387 - Щерба С. П., Зайцев О. А., Сарсенбаев Т. Е. Охрана прав беспомощных потерпевших по уголовным делам / Под ред. С. П. Щербы. М., 2001. С. 137.]. Г. П. Минеева определяет цель давления на свидетеля и потерпевшего как избежание уголовной ответственности или смягчение наказания [388 - Минеева Г. П. Уголовно-правовая охрана свидетеля и потерпевшего: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1993. С. 26.].
   По всей видимости, месть за участие в производстве по делу не следует рассматривать как цель, так как само участие в производстве по делу не «устраивает» преступника не в связи с фактом участия, а прежде всего в связи с качеством такого участия защищаемого лица, которое становится объектом противоправного воздействия, поскольку оказывает содействие уголовному судопроизводству. Результатом такого содействия является возможность наступления негативных последствий для лица, совершившего преступление или посягающего на защищаемое лицо. Именно наступление таких последствий в процессе участия лица в уголовном процессе и является причиной мести. На наш взгляд, следует связывать месть не столько с участием лица в производстве по уголовному делу, сколько с его содействием государственным органам в достижении целей и задач уголовного процесса.
   В литературе отмечается проблема изменения показаний, в особенности по делам о преступлениях, совершенных организованными группами.
   Так, по данным Э. Бабаевой и Е. Ефимова, изменение показаний, как правило, имеет место на заключительном этапе предварительного следствия и в судебном заседании. Среди причин изменения показаний обвиняемыми указываются подкуп либо запугивание. В отношении потерпевших изменение показаний вызвано фактами угрозы расправой с ними либо с родственниками, знакомыми, а также подкуп. Свидетели и потерпевшие часто указывают в качестве причины изменения своих показаний применение психического или физического воздействия на них на предварительном следствии [389 - Бабаева Э., Ефимов Е. Противодействие изменению показаний обвиняемыми и свидетелями // Законность. 1995. № 9. С. 5–8.].
   А. А. Юнусов выделяет следующие цели противоправного воздействия на защищаемых лиц: «избежание уголовной ответственности, смягчение наказания, месть за ранее данные обвинительные показания. Эти цели достигаются путем отказа от дачи показаний, дачи заведомо ложных показаний и показаний в пользу обвиняемого, уклонение от показаний, заведомо ложное заключение, заведомо неправильный перевод и т. п.» [390 - Юнусов А. А. Указ. соч. С. 31.].
   При достижении противоправной цели посягающий сам опасается быть подвергнутым привлечению к уголовной ответственности, что следует рассматривать как мотивацию его противоправного поведения в отношении защищаемых лиц.
   Оказывая противоправное воздействие, обвиняемые и другие заинтересованные лица ожидают наступления следующих возможных или желаемых для них результатов в процессе производства по уголовному делу:
   – недоведение до правоохранительных органов, полномочных возбудить производство по уголовному делу, сведений о совершенном или готовящемся преступлении;
   – принятие благоприятного (для посягающего лица) процессуального решения, в частности в виде отказа в возбуждении уголовного дела;
   – установление отсутствия оснований для задержания лица по подозрению в совершении преступления;
   – освобождение задержанного или арестованного из-под стражи;
   – изменение меры пресечения на меру, не связанную с лишением свободы;
   – отказ от принятия промежуточного по делу законного процессуального решения (наложение ареста на имущество, избрание меры пресечения, проведение обыска, выемки и пр.);
   – отказ от проведения конкретного следственного действия лицом, ведущим производство по делу;
   – изменение квалификации совершенного общественно-опасного деяния в сторону смягчения положения виновного;
   – привлечение к уголовной ответственности невиновного (другого лица);
   – освобождение от уголовной ответственности виновного лица;
   – уничтожение, изменение, утаивание предметов и документов, которые могли бы служить средствами обнаружения преступления, установления фактических обстоятельств дела, выявления виновных;
   – внесение в официальные документы уголовного судопроизводства ложных сведений и выводов, смягчающих положение виновного лица;
   – незаконное приостановление или прекращение производства по уголовному делу, выгодное для посягающего лица;
   – оправдание или смягчение наказания;
   – освобождение от отбывания [391 - Например, условно-досрочное освобождение от отбывания наказания и другие виды освобождения.] наказания при отсутствии законных оснований и др.
   Под причинным комплексом понимается совокупность причин, условий и иных детерминант преступности [392 - Алексеев А. И. Криминология: Курс лекций. 2-е изд., испр. и доп. М., 2000. С. 60.]. Одни авторы различают непосредственные причины и причины опосредованные, которые называют условиями. Другие выделяют детерминацию событий условиями в самостоятельный, существующий наряду с причинностью вид детерминации и указывают на связь причинной детерминации каждого события с его условной детерминацией. Однако, по мнению большинства ученых, по существу принципиальной разницы между ними нет [393 - Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1999. С. 417.].
   Итак, изучение обстоятельств оказания противоправного воздействия на защищаемых лиц в связи с производством по уголовному делу (их содействием) должно стать предметом научного анализа как процессуалистов, так и криминологов, специалистов других областей научного знания. Механизм совершения любого преступления включает элементы, изучаемые различными отраслями юриспруденции и других наук. Комплексное исследование феномена противоправного воздействия на защищаемых лиц будет способствовать выработке предложений, направленных на установление препятствий для его реализации, защиту интересов личности, общества и государства.

§ 2. Виды (способы) противоправного воздействия на защищаемых лиц

   Изучение практики следственных и судебных органов приводит к выводу о том, что способы противоправного воздействия на участников процесса могут быть самыми разнообразными и зависеть от таких факторов, как тяжесть предъявленного подозреваемому, обвиняемому или подсудимому обвинения; социальный статус лица, совершившего преступление; его принадлежность к преступному формированию; степень сплоченности организованной преступной группы; психологические качества защищаемого лица; волевые, моральные, физические, материальные и иные возможности преступника и т. п. Классифицировать противоправные способы воздействия можно, например, в зависимости от лица, в отношении которого имеется или может иметь место такое воздействие.
   По данным А. А. Глуховой, в Нижегородской области 79,8 % опрошенных сотрудников ОВД считают свою профессию опасной, «передаваемую» виктимность (то есть виктимность близких сотрудников милиции в связи с деятельностью последней) признают 74,3 %. Из них почти каждый второй за последние 5 лет подвергался преступным посягательствам в связи с осуществляемой служебной деятельностью. Виктимность работников уголовного розыска – 9,6 %, следователей – 7,7 %, начальствующего состава – 9,6 %. Автор выделяет такие способы воздействия на должностных лиц процесса, как угрозы, клевета, причинение вреда здоровью) [394 - Глухова А. А. Виктимологические факторы преступности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 23.].
   В одной из публикаций приводился факт заказного убийства следователя, который вел производство по уголовному делу об уклонении от налогов в особо крупном размере с переводом крупных сумм в иностранный банк руководителями одного из российских банков [395 - Индейкин А. Деньги преступные. Отмываются легально. Пока… // Налоговая полиция. 1997. № 6.].
   Определенную сложность вызывает процесс установления фактов противоправного воздействия на участников процесса, о чем свидетельствует незначительное количество рассмотренных судами уголовных дел о преступлениях, связанных с противоправным посягательством в отношении участников уголовного судопроизводства. Между тем количество подобных преступлений из года в год неизменно возрастает. Так, по нашим данным, только 7 судей и 10 следователей вели производство по таким делам неоднократно, еще 3 судьи и 3 следователя имели в производстве по одному такому делу. Подавляющее большинство опрошенных ни разу не сталкивались с указанной статьей.
   Криминальное давление на участников уголовного процесса оказывается в значительных масштабах, оставаясь при этом практически ненаказуемым. Латентность преступлений данного рода остается довольно высокой. Объяснить это явление можно как нежеланием обращаться в правоохранительные органы по поводу оказываемого давления в связи с производством по делу, так и несовершенством самого уголовного закона.
   Во-первых, далеко не все виды угроз, способных заставить человека дать ложные показания, предусмотрены в ч. 2 ст. 309 УК РФ – в статье не содержится угрозы, например, похищения ребенка, изнасилования, насильственных действий сексуального характера и др.
   Во-вторых, в целом способы принуждения к лжесвидетельству многообразны. Оно может иметь место и при этом быть неохваченным статьей 309 УК РФ, так как подстрекатели широко используют различного рода завуалированные угрозы, просьбы, уговоры, воздействия через руководство по месту работы свидетеля (потерпевшего) и т. д. Если же рассуждать о ст. 308 УК («Отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний»), то мотивы такого отказа вообще не имеют значения. По одному такому делу вели производство 10,9 % судей и 4,8 % следователей. Рассматривали дела по статье 308 УК неоднократно 20 % судей и 9,7 % следователей. Как и в предыдущем случае, у значительной части опрашиваемых подобных дел в производстве не было.
   Большинство опрошенных судей и следователей никогда в своей практике не сталкивались с делами о преступлениях, предусмотренных ст. 308 и 309 Уголовного кодекса. Обобщение судебной практики в целом по Российской Федерации показывает, что деяния, предусмотренные главой 32 УК, составляют одну из самых малочисленных групп преступлений.
   Так, количество лиц, осужденных в стране за все преступления против правосудия (от общего числа осужденных) в 1993 г. составляло 1,17 %, в 1994 г. – 0,93 %, в 1995 г. – 0,83 %, в 1996 г. – 0,8 % [396 - См.: Кулешов Ю. И. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны: история и современность // Известия вузов. Правоведение. 1999. № 4. С. 83. (Мы указали статистику на начало 90-х гг. в связи с тем, что в этот период имелась тенденция стремительного роста преступности.)]. Более 20 % судей не выясняли мотивы отказа свидетелей и потерпевших от своих показаний, при этом 14,3 % посчитали такой отказ или изменение показаний несущественным для дела, а для 5,7 % более важным оказалось чистосердечное признание обвиняемым своей вины в содеянном.
   Следует отметить тот факт, что почти 80 % судей и 30,1 % следователей, имевших в производстве дела по ст. 308, 309 УК, пытались выяснить причины отказа от дачи показаний и установить виновных в давлении на свидетелей и потерпевших. Установить виновных лиц удалось почти в 23 % случаев; 57,1 % судей выясняли причины отказа, однако виновных в оказании давления на свидетелей (потерпевших) установить не удалось.
   Анализ результатов анкетирования убеждает в незащищенности участников процесса от противоправного воздействия, с одной стороны, и принуждении их со стороны государства к даче показаний под угрозой привлечения к уголовной ответственности, с другой.
   Наука уголовного судопроизводства исходит из положения о незаменимости свидетеля, что подразумевает и незаменимость для процесса такого ценного источника доказательств, как показания свидетеля (потерпевшего). Они по-прежнему лидируют в числе прочих источников информации, и потому государство должно стремиться всеми силами обеспечить выявление свидетелей и дачу ими правдивых и полных показаний, для чего используются как административные, так и уголовно-правовые средства (ст. 307, 308 УК РФ).
   В то же время процесс свидетельствования по некоторым категориям дел предполагает возможность преступного воздействия на личность свидетеля (потерпевшего). При этом сами судьи признают, что такое воздействие в будущем будет только возрастать.
   К выводу о необходимости и возможности принятия решения о применении мер безопасности должностное лицо, ведущее производство по уголовному делу, может прийти не только в результате уголовно-процессуального доказывания, но и посредством других способов (из оперативных источников, через непосредственное восприятие такого воздействия при производстве некоторых следственных действий, например очной ставки или в беседах с субъектами, участвующими в судопроизводстве).
   По данным И. А. Бобракова, опросившего 255 следователей, первые признаки посткриминального воздействия на потерпевших и свидетелей в 76,2 % случаев были обнаружены при наблюдении за их поведением, в 11,1 % – при наблюдении за поведением преступников, в 5 % – благодаря оперативной информации, сообщениям третьих лиц, при обнаружении материальных следов посткриминального воздействия и др. [397 - Бобраков И. А. Воздействие преступника на свидетелей и потерпевших и криминалистические методы его преодоления: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1997. С. 207–208.]
   Существует множество способов, при помощи которых может оказываться противоправное воздействие. Так, К. К. Горяинов выделяет угрозы, реальное физическое и психическое воздействие, конкретные действия (уничтожение имущества, шантаж, похищение детей, ущемление прав и интересов, наемные убийства) [398 - Горяинов К. К. Насилие в России и защиты жертв // Материалы Международной научно-практической конференции. Иркутск, 1995. С. 79.].
   В ходе проведенного анкетирования лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, целью которого было выяснение мнения осужденных по вопросам обеспечения безопасности субъектов уголовного процесса, получены следующие данные.
   Наиболее распространенным способом противоправного воздействия на потерпевших является угроза уничтожения ценного имущества (17,4 %). Затем следует необходимость подтверждения факта угрозы какими-либо конкретными действиями (13,9 %), угроза убить или избить потерпевшего (12,8 %). Намерение лица осуществить не угрозу, а реальное убийство или избиение потерпевшего отметили соответственно 10,5 % и 9,3 % респондентов. Выбор того или иного способа воздействия на потерпевшего зависит от таких факторов, как человеческие качества и свойства самого потерпевшего и лица, воздействующего на него (6,9 %), а также тяжесть предъявленного (или возможного) обвинения (5,8 %). Вместе с тем некоторые осужденные считают достаточным для оказания воздействия на свидетеля просто позвонить ему по телефону и высказать угрозу (10,5 %).
   Практика рассмотрения уголовных дел военными судами МВО показывает, что в 1995 г. 486 потерпевших (примерно 45 % дел, по которым граждане признавались потерпевшими от преступных посягательств) по различным причинам не принимали участия в судебном заседании, а в 87 случаях рассмотрение уголовных дел откладывалось из-за неявки потерпевших. При выяснении причин отсутствия потерпевших каждый третий заявил, что опасался прибыть в суд из-за высказанных в его адрес угроз на предварительном следствии со стороны обвиняемых или их родственников и знакомых.
   Анализ уголовных дел, рассмотренных в 1996 г., показал, что 570 потерпевших (около 60 %) по различным причинам не принимали участия в судебном заседании, а из 131 дела, которые откладывались в связи с неявкой потерпевших, в 53 случаях имели место угрозы и даже реально примененное насилие в отношении потерпевших [399 - Безнасюк А., Абабков А. Государственная защита лиц, содействующих уголовному судопроизводству (Зарубежный опыт, отечественные проблемы) // Российская юстиция. 1997. № 8. С. 38–40.].
   В отношение способов воздействия на свидетелей ситуация несколько иная. Это непосредственно связано с тем, что опрошенные считают наиболее распространенным способом не угрозу, а реальное избиение свидетеля (13,6 %). Далее следует угроза избиения свидетеля, уничтожения его ценного имущества и субъективные особенности свидетеля (по 12,5 %). 11,4 % опрошенных отметили как наиболее приемлемый способ воздействия на свидетелей реальное убийство. Угрозу убить свидетеля выделили 10,2 % опрошенных. На последнем месте находятся три способа и причины воздействия: достаточно позвонить по телефону свидетелю и угрожать ему; выбор способа зависит от того, какой сам по себе свидетель как человек; способ зависит от тяжести предъявленного обвинения (по 9 %).
   Совершенно очевидно, что воздействие на следователя или прокурора, имеющих самое прямое отношение к производству по делу и выносящих процессуальные решения, отличается от воздействия на свидетеля и потерпевшего. Классификация способов воздействия на защищаемых лиц, как нам представляется, может выглядеть следующим образом:
   1) воздействие на имущество, честь, достоинство, здоровье или жизнь должностных лиц процесса, ведущих уголовное дело;
   2) воздействие на иных участников процесса;
   3) воздействие на близких лиц, перечисленных в п. 1, 2.
   Охрана имущественных интересов личности в уголовном процессе – явление многоаспектное. «Еще один важный аспект – обеспечение неприкосновенности имущественных интересов и их защиты в случае нарушения при вовлечении граждан в судопроизводство для выполнения ими вспомогательных функций). Отмечается как одна из причин пассивности свидетелей и других лиц при производстве по делу – случаи неэтичного к ним отношения со стороны обвиняемого, подозреваемого и других участников процесса» [400 - Азаров В. А. Проблемы теории и практики охраны имущественных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Омск, 1995. С. 137.].
   По материалам А. А. Закатова, воздействие заинтересованных в исходе дела лиц как криминогенный фактор составляет 46,1 % в отношении лиц, дающих показания [401 - Закатов А. А. Ложь и борьба с нею. Волгоград, 1984. С. 53–55.]. С изменением характера преступности, появлением организованных ее форм увеличилось и количество случаев воздействия на свидетелей и потерпевших. Криминологические исследования показывают, что наиболее распространенными причинами изменения свидетелями своих показаний являются желание оправдания обвиняемого или смягчение его вины (соответственно 36,6 % и 53,4 %) [402 - Хабибуллин М. Х. Ответственность за заведомо ложный донос и заведомо ложное показание. Казань, 1975. С. 72.].
   Для достижения указанных целей могут применяться самые разнообразные способы и методы криминального воздействия. Для преступления, совершенного принуждаемым лицом, как и для любого сложного волевого акта, характерны четыре этапа:
   1) возникновение потребности и предварительная постановка цели;
   2) решение действовать;
   3) сознание способа достижения цели;
   4) исполнение решения [403 - Левертова Р. А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному праву: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1972. С. 6.].
   В связи с осложнением криминогенной обстановки в России [404 - См.: Быков В. М. Процессуальные проблемы расследования групповых преступлений // Актуальные проблемы теории и практики борьбы с организованной преступностью в России. М., 1994. Вып. 1. С. 117–118; Климов И. А., Синилов Г. К. Противодействие криминальной среды как объект и предмет исследования теории ОРД // Организационное противодействие раскрытию и расследованию преступлений и меры по его нейтрализации. М., 1997. С. 20–26; Зайцев О. А. Обеспечение безопасности участников уголовного процесса по делам организованной преступности. М., 1994. С. 6 и др.] отмечаются многообразные способы противоправного воздействия на участников процесса, в частности:
   – преследование для оказания психического воздействия, выражающегося в угрозах убийства, расправы, уничтожения личного имущества, похищения детей и близких, надругательства над престарелыми и малолетними и т. п.;
   – подкуп в любом виде и форме;
   – шантаж;
   – применение физического насилия;
   – оскорбление или клевета;
   – умышленное уничтожение или повреждение имущества;
   – похищение родственников и иных близких людей [405 - Щерба С. П., Зайцев О. А., Сарсенбаев Т. Е. Охрана прав беспомощных потерпевших по уголовным делам. С. 138–139.];
   – совершение террористических актов [406 - Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М., 2001. С. 22.].
   Перечисленные способы воздействия можно дополнить следующими:
   – воздействие в завуалированной форме («дружеский» совет, молчаливые угрозы, подкрепляемые обстановкой, жестами, отдельными фразами и пр.);
   – психическое воздействие в форме неопределенных угроз (например, «будет хуже», «подумай о детях», «побереги свое здоровье» и т. п.).
   Многообразие форм противоправного воздействия подтверждается и нашими данными. При анкетировании судебных приставовисполнителей Воркуты 14 человек указали следующие угрозы в их адрес в процессе исполнения ими судебных приговоров: «наслать порчу», «встретиться где-нибудь и поговорить», «расправиться на улице», «физически уничтожить», «убить» (в том числе «расстрелять из автомата»). Имели место случаи выталкивания из квартиры и неопределенные, носящиеся замаскированный, скрытный характер словесные угрозы.
   В ходе анкетирования судей, следователей прокуратуры и МВД Республике Коми были выявлены следующие способы: «доброжелательные советы» принять «правильное» решение или давление в завуалированной форме (63,2 % судей, 40 % следователей прокуратуры и 32 % следователей МВД), прямые угрозы (26,3 % судей, 12 % следователей прокуратуры и 1,8 % следователей МВД), физическое воздействие (10,5 % судей, 8 % следователей прокуратуры и 2,9 % следователей МВД).
   Как видим, на судей противоправное воздействие оказывается чаще. Однако оно не носит насильственного характера. Это непосредственно связано с тем, что именно в судебном заседании решается основной вопрос уголовного судопроизводства – вопрос о виновности (невиновности) и назначении уголовного наказания (освобождении от него). Следует отметить снижение количества противоправных воздействий на следователей МВД. Объясняется это, по нашему мнению, ношением ими табельного служебного оружия и личной физической подготовкой.
   Учитывая вышесказанное и недостаточное знание следователями и судьями основных положений Закона «О государственной защите судей…», можно заключить, что значительная часть респондентов пока слабо ориентируется в вопросе обеспечения безопасности личности в уголовном судопроизводстве. Об этом же косвенно свидетельствуют и ответы на вопрос о мерах безопасности, достаточных для обеспечения нормальных условий работы (производства по уголовному делу).
   Респонденты отдавали предпочтение таким мерам, как выдача оружия, средств оповещения, оборудование помещений пожарной и охранной сигнализацией (49,2 % судей и около 50 % следователей). Один судья посчитал, что для обеспечения собственной безопасности ему достаточно служебного оружия. Однако практика, как мировая, так и отечественная, убедительно показывает, что одним пистолетом проблему обеспечения безопасности защищаемых лиц не решить.
   Воздействие может быть оказано на подозреваемого и обвиняемого лицом, в производстве которого находится уголовное дело. Причинами такого воздействия являются: ложно понятые интересы службы, корыстные или иные низменные побуждения и т. п. Следует еще раз подчеркнуть, что воздействие в отношении указанной категории субъектов должно быть только законным [407 - См., например: Еникеев З. Д. Актуальные вопросы уголовного преследования в свете судебно-правовой реформы // Правоведение. 1995. № 4–5. С. 86–87 и др.].
   На восприятие угрозы, по мнению А. А. Юнусова, влияют следующие факторы:
   – время действия;
   – статус лица, оказывающего воздействие (судимый, авторитет и т. п.);
   – повторение угрозы (усиление, травмы психики);
   – внешнее проявление угрозы (жесты, интонация, демонстрация оружия, физической силы, обстановка, внешность воздействующего субъекта);
   – сама личность (характер, психика, темперамент) [408 - Юнусов А. А. Указ. соч. С. 34–35.].
   Преступники зачастую не ограничиваются одной формой воздействия и, если она не дала ожидаемого результата, прибегают к другой, с их точки зрения более эффективной. Они могут действовать через посредников либо специально нанятых людей, прямой или анонимной форме, деморализуя субъектов процесса, боящихся расправы и не верящих в защиту правоохранительных органов. Преступники нередко прибегают к комбинированным способам, включающим как психическое воздействие на защищаемое лицо, так и склонение его к отказу от сотрудничества с правоохранительными органами. При этом подкуп сочетается с угрозой применения насилия в случае отказа.
   Эффективность борьбы с преступностью, ее решительность и наступательность во многом определяется активностью населения, его нетерпимостью к лицам, нарушающим закон. В литературе отмечаются многочисленные факты инертности, благодушия и преступного попустительства со стороны свидетелей и имеющих отношение к преступлениям лиц [409 - Акутаев Р. М. Криминология и латентная преступность. С. 139.].
   Результаты исследований Э. У. Бабаевой указывают на то, что причинами дачи первичных ложных, частично ложных или частично правдивых показаний является психическое или физическое воздействие в форме угрозы со стороны подозреваемого, его родственников, близких. Причина изменения показаний подследственных может быть в склонении их недобросовестным защитником (об этом заявляют 90,5 % следователей), а также в изменении правдивых показаний на ложные в отношении соучастников (74,3 %) [410 - Бабаева Э. У. Предупреждение изменения показаний подследственным и свидетелем на предварительном расследовании. М., 2001. С. 5.]. Исследователь называет наиболее распространенную причину изменения первоначальных и дачи ложных, частично ложных показаний свидетелями – оказание психического и иного воздействия со стороны подследственного с целью склонения к даче показаний, необходимых для смягчения обвинения или снятия такового (о чем сообщили 70,5 % следователей), его знакомыми и близкими (32,4 %), а также подкуп потерпевшего и свидетеля этими лицами (35,2 %) [411 - Бабаева Э. У. Предупреждение изменения показаний подследственным и свидетелем на предварительном расследовании. М., 2001. С. 8.].

§ 3. Профилактические меры противоправного воздействия на защищаемых лиц

   Бесспорно, что преступление легче не допустить, предотвратить, чем позднее его раскрывать, затрачивая большие средства и силы для установления преступника, возмещения расходов и т. д. Организационные мероприятия, направленные на профилактику противоправного поведения (воздействия в отношении защищаемых лиц), непосредственно связаны с исследованием проблем роста количественной и качественной характеристик преступности. «Общее предупреждение преступлений – это определение комплекса мероприятий, направленных на удержание граждан от совершения преступлений» [412 - Марцев А. И. Теоретические вопросы общего и специального предупреждения преступлений: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Свердловск. 1975. С. 12. Об обеспечении прав личности в профилактике преступлений более подробно см.: Стукалова Т. В. Обеспечение прав человека в деятельности органов внутренних дел по профилактике преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород: Нижегородский юридический институт МВД РФ, 1998.]. Кроме этого, позитивным направлением профилактики является ее направленность на предотвращение причинения вреда охраняемым законом общественным отношениям, интересам личности, общества и государства.
   Предупреждение преступности – явление многоаспектное. Оно включает в себя систему, состоящую из следующих элементов:
   – объекты профилактики (социальные, экономические и др. факторы);
   – основные уровни и формы профилактики (общесоциальные, специально-криминологические и индивидуальные);
   – меры предупредительного воздействия (правовые, идеологические, социальные, экономические, технические и организационные);
   – субъекты, осуществляющие профилактическую работу (государственные, государственно-общественные органы и общественные организации; правоохранительные органы, специализированные организации, государственно-общественные правоохранительные органы; сотрудники правоохранительных органов, сотрудники иных государственных учреждений и граждане) [413 - Горшенков Г. Н., Костыря Е. А., Лукичев О. В. и др. Криминология и профилактика преступлений. С. 97–101.].
   В криминологии предупреждению преступности уделяется большое внимание. Ученые разрабатывают различные концепции предупреждения, предотвращения и профилактики преступлений. Теория предупреждения преступлений рассматривается как интегративная концепция. В структуру этой теории включаются концептуальная характеристика целостного процесса предупреждения преступлений, анализ общесоциального и специально-криминологического предупреждения, взаимодействия криминологической и иных подсистем специального предупреждения [414 - Криминология / Под ред. А. И. Долговой. М., 1997. С. 339–343; Теоретические основы предупреждения преступности / Под ред. В. К. Звирбуля, В. В. Клочкова, Г. М. Миньковского. М., 1977. С. 60–67; Аванесов Г. А. Криминология и социальная профилактика. М., 1980. С. 398; Жалинский А. Э. Специальное предупреждение в СССР (вопросы теории). Львов. 1976. С. 19–29; Игошев К. Е., Устинов В. С. Введение в курс профилактики правонарушений. Горький. 1977. С. 11; Коновалов В. П. Изучение потерпевших с целью совершенствования профилактики правонарушений. М., 1982.; Устинов В. С. Методы предупредительного воздействия на преступность. Горький, 1989. С. 3–11 и др.].
   Концепция предотвращения А. Г. Лекаря включает:
   1) профилактику (то есть деятельность по выявлению и устранению причин и условий, способствующих преступлению);
   2) предупреждение (установление лиц, намеревающихся совершить преступление, и принятие к ним мер);
   3) пресечение (выявление лиц, подготавливающих совершение преступления, и принятие к ним мер) [415 - Лекарь А. Г. Профилактика преступлений. М., 1972. С. 3.].
   П. П. Осипов рассматривает деятельность по предупреждению преступлений как систему воздействия на преступность и предлагает включать в нее совокупность социальных институтов, основным назначением которых является внесение положительных изменений в состояние преступности. Ее основополагающими элементами он считает криминологическое предупреждение, уголовно-судебную борьбу и исправительно-трудовое воздействие [416 - В кн.: Комплексное изучение системы воздействия на преступность (методологические и теоретические основы). М., 1978. С. 15.].
   Действительно, невозможно осуществлять профилактику преступлений лишь какими-то одними мерами (криминологическими). Нецелесообразно именовать систему предупредительного воздействия на преступность только лишь криминологической, так как она включает в себя, кроме элементов профилактики преступности, и все виды социальной деятельности, все позитивные факторы, а также сферу уголовно-правового воздействия [417 - Этой же точке зрения придерживался и В. С. Устинов. См.: Устинов В. С. Система предупредительного воздействия на преступность и уголовно-правовая профилактика. М., 1985. С. 3–4.].
   В интересующем нас аспекте некоторые авторы рассматривают проблему мер профилактики противоправного воздействия через призму связей между участниками процесса и субъектами расследования (своевременное обнаружение воздействий на свидетеля) [418 - Юнусов А. А. Обережение участников уголовного процесса и их ближних. С. 36.].
   Меры профилактического характера непосредственно связаны с качественными характеристиками системы правоохранительных органов. Низкому качеству профилактики часто способствует недостаточно высокий профессиональный, а порой и культурный уровень значительной части работников органов дознания и предварительного следствия, некоторых прокуроров и судей. Текучесть кадров вследствие недостаточного социального и материального обеспечения, сокращение программ курсов подготовки и переподготовки следователей и иных работников существенно влияют на профессиональный уровень правоохранительных органов. Многие должностные лица уголовного судопроизводства не в полной мере владеют тактикой и методикой проведения процессуальных и внепроцесуальных действий, связанных с выявлением и предупреждением преступных посягательств.
   Недостатки профилактической функции органов борьбы с преступностью скрыты в формальном реагировании на сведения о совершенном или готовящемся преступлении. В некоторых случаях регистрация заявлений и сообщений о тяжких и особо тяжких преступлениях отсутствует вовсе. Так, по мнению Ю. М. Антоняна «немалая доля убийств намеренно утаивается, а также по другим причинам никак не регистрируется в качестве преступлений. Об этом свидетельствует постоянное увеличение числа пропавших без вести и несчастных случаев со смертельным исходом. Вполне можно предположить, что некоторая часть из пострадавших рассталась с жизнью от рук убийц» [419 - Антонян Ю. М. Психология убийства. М., 1997. С. 53–57.].
   47 % опрошенных жителей Республики Коми отмечали отсутствие официальной регистрации их заявлений о совершенном или готовящемся преступлении в органах внутренних дел. Работники дежурных частей не зарегистрировали такие заявления в 41 % случаев, 8 % опрошенных отметили ограничение такого фиксирования устной беседой с сотрудником дежурной части, оперативным сотрудником криминальной милиции и т. п., и в 2 % случаев сведения, сообщенные гражданами, компетентные лица заносили в отдельную тетрадь (журнал) без официальной регистрации. Эти данные незначительно отличаются от общероссийских.
   По данным Р. М. Акутаева, в 46 % случаев опрошенные жертвы преступлений предпочли не обращаться в милицию, причем 38 % из них – по причине возможного наступления еще больших неприятностей. 43 % населения при контакте с милицией испытывают негативные эмоции, причем 27 % опрошенных ответили, что после общения с работниками правоохранительных органов их представление о них изменилось, у 81 % – в худшую сторону [420 - Акутаев Р. М. Латентная преступность: современное понимание / Библиогр. О. В. Лукичева, К. Т. Ростова. СПб., 1998. С. 8.].
   Одним из важных условий принятия превентивных мер для предотвращения противоправного воздействия на защищаемых лиц является своевременность. Время как «фактор в расследовании – универсальное условие, постоянно воздействующее на все предметы, процессы, явления материального мира, поскольку все сущее мыслимо лишь в определенном пространстве и времени; на процесс расследования по любому делу оказывает большое и многообразное влияние (в уголовно-правовом, процессуальном и тактико-криминалистическом аспектах), нередко определяет не только тактику, но и стратегию уголовно-процессуального расследования; не может не учитываться при обнаружении, фиксации, исследовании, оценке и использовании доказательственной информации: возникнув при определенных условиях и в определенный момент (период) времени, она проявляет тенденцию не только к изменению, но и полному исчезновению со скоростью, которая по отношению ко времени, прошедшему с момента возникновения этой информации, возрастает в математической прогрессии» [421 - Аббасова И. С. Кругликов И. В., Шиканов В. И. Время как базисный элемент криминалистически значимой информации о событии преступления. Тактико-криминалистические и процессуальные аспекты. Иркутск, 1994. С. 16. См. также: Мешков В. М. Установление фактора времени при расследовании преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. Киев, 1990 и др.].
   Меры профилактики противоправного воздействия включают комплекс мероприятий как правового, так и неправового характера. Меры правового характера должны быть направлены на детальное регулирование безопасности личности в уголовном судопроизводстве, устанавливать гарантии защиты прав и законных интересов граждан. В новом Законе «О государственной защите…» следует определить концептуальные основы защиты личности и другие важные положения. В иных нормативных актах необходимо более подробно урегулировать общественные отношения, возникающие в связи с защитой личности. Усиление уголовной и иной ответственности за посягательство на лиц, содействующих (содействовавших) уголовному судопроизводству или его осуществляющих, может стать превентивной мерой сокращения количества фактов воздействия. Кроме того, не стоит забывать и о возможностях средств массовой информации в обеспечении прав и законных интересов защищаемых лиц. В специальной литературе убедительно обосновывается роль СМИ как условие эффективности такого взаимодействия [422 - Томин В. Т. Взаимодействие органов внутренних дел с населением в борьбе с преступностью. Омск, 1975. С. 129–152.].
   По данным А. Г. Горшенкова, «большинство опрошенных работников правоохранительных органов города Печоры (Республика Коми), считают, что СМИ способствуют виктимности граждан, обращая их таким образом в жертву преступления. При этом 43 % из них указали на более чем значимую степень такого воздействия» [423 - Горшенков А. Г. Виктимологический аспект предупредительного воздействия на преступность в сфере массовой информации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. С. 14.].
   А. А. Тимко, исследовавший влияние средств массовой информации на мнение населения Омской области о состоянии борьбы с преступностью, указывает, что «вполне очевидными и реальными целями публикаций представляются следующие: информирование населения о деятельности правоохранительных органов (43 %); привлечение внимания к определенной проблеме (26 %); формирование мнения о правоохранительных органах (25 %); формирование мнения о защищенности законных интересов (12 %); призыв содействовать сотрудникам органов внутренних дел (6 %); помощь гражданам уберечься от противоправного деяния (6 %); оказание целенаправленного воздействия на судьбу конкретного человека (5 %); оказание целенаправленного воздействия на правоохранительные органы (3 %) [424 - Тимко С. А. Освещение средствами массовой информации деятельности органов внутренних дел (на примере Омского региона) // Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М., 2003. С. 164.].
   Влияние средств массовой информации на состояние преступности не является предметом нашего исследования, однако оно является одним из важных направлений криминологии [425 - См, например: Горшенков Г. Н. Массово-коммуникативное воздействие на криминологическую ситуацию (региональный аспект): Дис. … докт. юрид. наук. Н. Новгород, 1997; Он же. Виктимологический аспект предупредительного воздействия на преступность в сфере массовой информации. С. 14.].
   По данным наших исследований, отношение граждан Республики Коми к деятельности правоохранительных органов имеет свою специфику. Исследование общественного мнения состояло в анализе отношения жителей республики к состоянию борьбы с преступностью на современном этапе, эффективности работы различных служб и подразделений органов внутренних дел по соблюдению интересов и законных прав граждан, в том числе находящихся в местах лишения свободы. Анкетирование проводилось в Сыктывкаре (516 человек), поселках Эжва (183 человека), Выльгорт (108 человек), Объячево (51 человек), в колонии-поселении (54 человека).
   В подавляющем большинстве респонденты – это лица, ранее не судимые и не привлекавшиеся к уголовной ответственности (96,45 %), не считая лиц, содержащихся в колонии-поселении. Ранее не обращались в милицию по поводу совершенного (либо готовящегося) в отношении них преступления или по каким-либо иным поводам 61,6 % опрошенных [426 - Кроме таких поводов обращения, как потеря паспорта, угон автомашины, то есть по фактам жизненно важным.]. Обращались в милицию 32,4 % опрошенных. Однако 6 % жителей не считают нужным обращаться в милицию, так как не верят в возможность решить их проблемы законным путем. Среди опрошенных незначительно превалировали женщины (52,1 %). Возраст респондентов: от 18 до 24 лет – 44,6 %, от 40 до 49 лет – 13,8 %, от 25 до 29 лет – 12,5 %, столько же в возрасте более 50 лет (12,5 %), несовершеннолетние в возрасте до 18 лет – 9,3 % и в возрасте от 30 до 39 лет – 7,3 %. По роду занятий опрошенные распределились следующим образом: пенсионеры (42,3 %), работники непроизводственной сферы (13 %), работники производственной сферы (11,7 %), рабочие (10 %), работники аппарата управления (7,7 %), сотрудники правоохранительных органов (6 %), крестьяне (5,5 %) и прочие (3,8 %). Лица, имеющие среднее общее образование, составили 34 %, высшее профессиональное образование – 30,7 %, среднее профессиональное образование – 28,8 %, начальное среднее или основное общее образование – 6,5 %. 47,5 % респондентов проживает в республиканском центре, 31,3 % – в иных городах Республики Коми и 21,2 % в сельской местности.
   Работа милиции по раскрываемости преступлений оценивается гражданами следующим образом. Неплохую раскрываемость корыстных преступлений против собственности отметили только 73,1 % респондентов, из них 33 % удовлетворительно оценили работу по розыску угнанного автомототранспорта, а 29,1 % оценили эту работу плохо. 52,6 % граждан отметили как слабую работу сотрудников ОВД по установлению убийц, насильников и хулиганов.
   Деятельность следственных подразделений ОВД в Республике Коми оценивают как неудовлетворительную 60,2 % опрошенных. К сожалению, только 1,4 % граждан положительно отозвались о деятельности следователей ОВД. При анкетировании отдельно был поставлен вопрос о профессиональной грамотности сотрудников следственных подразделений. Профессиональный уровень следователей ОВД Республики Коми 52,6 % граждан оценивают неудовлетворительно, 16,9 % – удовлетворительно, и только 2,2 % оценивают его на «отлично».
   Работа сотрудников оперативных подразделений оценивается в целом несколько выше работы следователей. Так, 64,4 % респондентов отметили удовлетворительную работу оперативных сотрудников ОВД, в 17,3 % случаях такая работа оценивается низко, и только 8,6 % граждан оценили работу уголовного розыска на «отлично».
   Профессиональный уровень участковых инспекторов милиции оценивается удовлетворительно в 39,7 %, неудовлетворительно – в 25 % случаев, и только 9,65 % респондентов отметили отличную работу участковых. Озабоченность жителей вызывает отсутствие надлежащей информации о месте нахождения опорного пункта правопорядка по месту их жительства, это отмечают 36 % граждан. В 12,5 % случаев опрошенные не знают места нахождения опорного пункта милиции, однако хотели бы об этом знать. Такая информация есть только у 25 % опрошенных граждан. Знают «своего» участкового (его фамилию, имя, отчество и номер телефона) только 27,7 %, 27 % не имеют такой информации, а 40,1 % хотели бы получить информацию об участковом. Только 43 % респондентов удовлетворительно оценивают человеческие качества работников милиции по отношению к гражданам и 12,5 % – хорошо. Однако 27,2 % считают отношение милиции к гражданам неудовлетворительным. А ведь одна из причин пассивности свидетелей и других лиц при производстве по делу заключается в неэтичном к ним отношении следователя, обвиняемого, подозреваемого и других участников процесса [427 - Азаров В. А. Проблемы теории и практики охраны имущественных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Омск, 1995. С. 137–138.].
   В процессе анкетирования ставился вопрос об оценке работы дежурных частей ОВД. Хорошо и удовлетворительно деятельность работников дежурных частей оценили 50,7 % граждан, неудовлетворительно – 22 %.
   Изучалось также отношение общественности к различным службам органов внутренних дел, в частности к службе участковых инспекторов, инспекции по делам несовершеннолетних, патрульно-постовой службе, уголовному розыску, следствию, дежурным частям ГОРОВД, паспортно-визовой службе, ГИБДД и пожарной охране. Каждая из перечисленных служб оценивалась отдельно.
   Наибольшее удовлетворение граждане получили от работы пожарных частей – 62,2 %, патрульно-постовой службы – 50,8 %, дежурных частей – 49 %, службы участковых инспекторов милиции – 46,7 %, службы по делам несовершеннолетних – 45,7 %. 45,3 % респондентов отметили удовлетворительную работу ГИБДД, 44,2 % – паспортно-визовой службы, 42,5 % – предварительного следствия, 39,4 % – уголовного розыска.
   Основными недостатками в деятельности милиции и их причинами граждане считают непрофессионализм работников органов внутренних дел (44,2 %), низкая заработная плата (33,3 %), отсутствие достаточной законодательной базы для борьбы с преступностью (16,7 %).
   Деятельность органов внутренних дел заключается в установлении преступлений и других правонарушений; выявлении лиц, их совершивших; сборе доказательств и иными ответственными направлениями. На необходимость более тесного взаимодействия различных подразделений правоохранительных органов неоднократно указывалось в отечественной литературе [428 - См., например: Аврутин Ю. Е. Эффективность деятельности органов внутренних дел (государственно-правовые, социальные и организационные аспекты изучения, оценки проектирования): Дис. … докт. юрид. наук. СПб., 1998; Балашов А. А. Взаимодействие следователей и органов дознания при расследовании преступлений. М., 1979; Быков В. М. Психологические аспекты взаимодействия следователей и органа дознания. Омск, 1976; Воробьев И. Б. Взаимодействие следователя с контролирующими органами в борьбе с преступностью. Саратов, 1988; Галанович Н. Н., Мартинович И. И. Основы взаимодействия следователя и органа дознания при расследовании преступлений. Минск, 1983; Каплан Л. С. Взаимодействие следователя с органом дознания: Дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2000; Опипов С. В. Органы внутренних дел и население в профилактике преступности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1999; Панченко П. Н. Взаимодействие аппаратов уголовного розыска, иных правоохранительных органов и общественности в борьбе с преступностью. Омск, 1983; Томин В. Т. Взаимодействие органов внутренних дел с населением в борьбе с преступностью. Омск, 1975; Томин В. Т. Проблемы оптимизации сферы функционирования органов внутренних дел. Горький, 1978; Ленский А. В. Досудебное (предварительное) производство в советском уголовном процессе России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1998; Петухов В. Г. Организация взаимодействия правоохранительных органов и судебно-медицинской службы при расследовании убийств: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1998 и др.]. Под термином «взаимодействие» принято понимать взаимную связь явлений, взаимную поддержку [429 - Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Ю. Н. Шведковой. М., 1987. С. 68.]. Некоторые авторы связывают низкую раскрываемость тяжких и особо тяжких преступлений с отсутствием надлежащих методик выявления и расследования отдельных категорий уголовных дел [430 - Наймушин В. Г. Криминалистическая модель преступной деятельности в сфере наркобизнеса и ее использование в деятельности по выявлению и раскрытию преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. Ижевск, 1998. С. 4.].
   Важно отметить необходимость усиления взаимодействия со службой участковых инспекторов других подразделений органов внутренних дел, ФСБ и налоговой инспекции. Взаимодействие с населением нужно строить с учетом интересов последнего, полагая, что интересы личности, семьи, малых и больших социальных групп, организаций, субъектов экономической деятельности во многом совпадают с интересами органов внутренних дел [431 - Осипов С. В. Органы внутренних дел и население в профилактике преступности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 7.].
   Исследуя проблемы профилактики противоправного воздействия на участников процесса и их близких, С. Ю. Журавлев приводит три уровня связей участников процесса:
   1) предупреждение свидетеля и потерпевшего о возможности воздействия со стороны преступника;
   2) установление доверительных отношений со свидетелей и достижение договоренности об обмене информацией по поводу воздействия;
   3) человеческая заинтересованность и демонстрация возможности субъекта расследования защитить свидетеля от возможного воздействия [432 - Журавлев С. Ю. Противодействие деятельности по раскрытию преступлений и тактика ее преодоления: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1993. С. 94; Журавлев С. Ю. Противодействие деятельности по раскрытию преступлений и тактика ее преодоления: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1992.].
   Одним из направлений профилактики противоправного посягательства на защищаемых лиц является привлечение общественности. Некоторые авторы видят важное направление профилактики противоправных деяний в человеческих отношениях, межличностных связях [433 - Томин В. Т. Рядом с тобой. Горький, 1983. С. 108.]. Н. Е. Павлов также подчеркивал важность привлечения общественности к раскрытию преступлений как фактор и средство вовлечения масс в управление государством [434 - Павлов Н. Е. Вопросы теории и практики участия общественности в расследовании преступлений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1965. С. 3–5.].
   Деятельность по привлечению населения, как отмечает B. Т. Томин, осуществляется в нескольких формах:
   1) привлечение к систематическому участию определенных конкретных лиц;
   2) привлечение к эпизодическому участию определенного круга лиц или определенного лица;
   3) привлечение к эпизодическому участию неопределенного круга лиц [435 - Томин В. Т. Привлечение трудящихся к расследованию преступлений. Омск, 1972.].
   Следует более эффективно работать с потерпевшими как с пособниками обвиняемых и помощниками правоохранительных органов [436 - Томин В. Т. Быть гражданином. Горький, 1989. С. 23–52.]. При этом необходимо учитывать различные факторы, влияющие на плодотворность такого взаимодействия правоохранительных органов и населения. В. Т. Томин выделяет следующие факторы активности:
   1) отношение к преступности вообще, конкретному преступлению, преступнику, потерпевшему;
   2) отношение населения и органов расследования (авторитет ОВД);
   3) фактор, связанный с личностью привлекаемых к расследованию и оценкой ими своего участия в процессе [437 - Томин В. Т. Привлечение трудящихся к расследованию преступлений.C. 21–68.].
   Д. В. Ривман отмечает как положительный факт «использования в новом Законе “Об ОРД” конфиденциального содействия граждан оперативным подразделениям на контактной и бесконтактной основе» [438 - Ривман Д. В. К вопросу о гарантиях соблюдения прав человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий органами внутренних дел // Законность, оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс: Материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург.9–10 апреля 1998 года / Под ред. О. М. Латышева, В. П. Сальникова. СПб., 1998. Ч. 1 С. 245.]. А. Ф. Субаев выделяет следующие мотивы сотрудничества граждан с правоохранительными органами:
   1) добровольность оказания помощи – этот мотив будет действенным в случае принятия соответствующего Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству»;
   2) страх перед законом, уголовным наказанием или сообщниками;
   3) корыстный мотив – наиболее часто встречающийся (информаторы);
   4) ревность, месть, зависть, тяга к риску, романтизм, личные симпатии, чувство благодарности к конкретным сотрудникам;
   5) в местах лишения свободы – получение поблажек со стороны администрации [439 - Субаев А. Ф. Мотивы сотрудничества граждан с правоохранительными органами // Законность, оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс. Материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург.9–10 апреля 1998 года / Под ред. О. М. Латышева, В. П. Сальникова. СПб., 1998. Ч. 1 С. 294–298.].
   Профилактическая деятельность по предупреждению противоправных посягательств на защищаемых лиц носит комплексный характер. Процесс применения мер безопасности предполагает возможность проведения различных мероприятий, направленных на достижение конечной цели – обезопасить защищаемое лицо. При этом важно учитывать специфику противоправного воздействия на участников процесса или их близких, сложность производства по делу, опасность проведения некоторых процессуальных действий и т. п.
   Как одно из средств профилактического воздействия на противоправные посягательства в отношении защищаемых лиц можно использовать так называемый фактор внезапности превентивного воздействия на объект угрозы. В литературе выделяются основные приемы реализации внезапности:
   1) упреждающий характер этих мер;
   2) отсрочка проведения необходимых действий;
   3) повторное проведение следственных действий [440 - См., например: Бахин В. П., Кузмичев В. С., Лукьянченко Е. Д. Тактика использования внезапности в раскрытии преступлений органами внутренних дел: Учеб. пос. Киев, 1990. С. 22.].
   Несомненно, что перечень приведенных приемов, средств позволит снизить активность посягательства на защищаемое лицо, создать определенные помехи такой угрозе.
   Как профилактические средства воздействия на противоправное посягательство, Э. Бабаева и Е. Ефимов предлагают пути и методы, с помощью которых можно предупредить изменение показаний свидетелей и потерпевших:
   – фиксирование всего хода следственного действия;
   – применение уточняющих вопросов;
   – обращение к комплексной медико-криминалистической экспертизе;
   – использование звуко– и видеозаписи;
   – защита потерпевших, свидетелей, членов преступных групп, содействующих расследованию, от угроз родственников и знакомых обвиняемых или членов преступных групп, оставшихся на свободе;
   – возможность изменения фамилии, места жительства [441 - Бабаева Э., Ефимов Е. Противодействие изменению показаний обвиняемыми и свидетелями // Законность. 1995. № 9. С. 5–8.].
   В научной литературе предлагаются различные пути совершенствования отечественного законодательства, направленного на обеспечение безопасности участников процесса, на основе международного законодательства и национального законодательства зарубежных стран. Большое значение имеет международный опыт оказания потерпевшим помощи специально созданными общественными организациями. Формы такой помощи могут быть различными, в частности: улучшение информированности потерпевших о своих правах, ужесточение контроля над деятельностью сотрудников правоохранительных органов, расширение возможности потерпевших получать от государства компенсацию, обеспечение безопасности и конфиденциальности потерпевших, создание специальных неправительственных организаций по защите потерпевших и оказанию им различной помощи, создание общественного климата, способствующего осознанию населением нужд потерпевших и необходимости помощи им. Некоторые ученые предлагают расширить права регионов и органов местного самоуправления по разработке локальных нормативных актов, направленных на обеспечение прав потерпевших [442 - Парий А. В., Шадрин В. С. Обеспечение прав потерпевшего: возможность совершенствования на основе зарубежного опыта // Правоведение. 1995. № 44–45. С. 55–56.]. На наш взгляд, предлагаемые меры можно использовать для профилактики противоправных посягательств в связи с производством по уголовному делу.

Раздел II. Общая характеристика мер безопасности участников уголовного процесса и иных защищаемых лиц

Глава 5. Общие условия эффективности функционирования мер безопасности личности в уголовном судопроизводстве

§ 1. Требования, предъявляемые к применению мер безопасности в уголовном судопроизводстве

   Как уже отмечалось, институт безопасности личности в уголовном судопроизводстве для отечественного законодательства достаточно нов. Между тем необходимость его развития в настоящее время совершенно очевидна. Установление мер безопасности в новом УПК следует рассматривать как отражение позитивного стремления законодателя к рассмотрению средств воздействия на преступность. Как все новое, этот институт сталкивается с вполне очевидными проблемами практической реализации и правового регулирования. Формулировка диспозиции ч. 3 ст. 11 УПК РФ, устанавливающей основания для применения пяти уголовно-процессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства [443 - К мерам безопасности УПК РФ относит возможность (необходимость) не приводить данные о личности защищаемого лица (потерпевшего, его представителя, свидетеля, их родственников, близких родственников или близких лиц) в протоколе следственного действия (ч. 9 ст. 166 УПК); осуществлять контроль и запись телефонных и иных переговоров (ч. 2 ст. 186 УПК); проводить опознание в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего и опознаваемого (ч. 8 ст. 193 УПК); рассматривать уголовное дело в закрытом судебном заседании (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК); допрашивать в суде свидетеля (потерпевшего) без оглашения подлинных данных о нем, в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства (ч. 5 ст. 278, 277 УПК).], впрочем, как и нормы, регулирующие применение самих мер безопасности, по нашему мнению, не совсем совершенна.
   Безопасность участников уголовного процесса расценивается законодателем как одна из составляющих принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК). Факт закрепления в процессуальном законе мер безопасности личности, по нашему мнению, следует рассматривать как:
   1) гарантию обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве;
   2) средство достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства;
   3) новую эффективную форму противодействия наиболее опасным видам преступности (организованной, профессиональной);
   4) позитивное стремление государства привести национальное законодательство в соответствие с рядом международных документов.
   Изучение института безопасности личности в уголовном судопроизводстве предполагает выявление некоторых общих начал (оснований и различных условий его применения, развития, становления и совершенствования), а также критериев применения соответствующих мер. Уместно напомнить, что применение мер безопасности возможно при наличии соответствующих поводов и оснований. Поводами являются любые сведения о посягательстве на лицо в связи с его содействием или намерением содействовать уголовному судопроизводству (заявление самого лица, установление факта посягательства правоохранительным органом, сообщение, полученное из иных источников).
   Основания могут быть фактическими и процессуальными. Под фактическим основанием применения мер безопасности мы понимаем наличие угрозы (ее реальной возможности в будущем) оказания противоправного воздействия на защищаемое лицо. Процессуальное основание выражается в принятии соответствующего процессуального решения полномочным лицом.
   Предметом нашего исследования являются условия эффективного функционирования института безопасности личности в уголовном судопроизводстве, которые можно подразделить на 2 группы:
   – условия, относящиеся к законодательству (т. е. к правовой базе обеспечения безопасности личности),
   – условия, относящиеся к функционированию (практике применения) правовых норм этого института.
   К первой группе относятся следующие общие требования, направленные на создание правовой базы по обеспечению безопасности личности в уголовном судопроизводстве:
   – совершенствование действующего законодательства;
   – принятие нового законодательства.
   Ко второй группе относятся следующие требования:
   – комплексность применения мер безопасности;
   – совершенствование действующего законодательства и принятие нового;
   – законность проведения действий, связанных с обеспечением безопасности личности в уголовном судопроизводстве;
   – соблюдение прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого и установление баланса между сторонами обвинения и защиты;
   – адекватность мер безопасности угрозе противоправного воздействия на защищаемых лиц;
   – разрешение компромиссов между уголовно-процессуальными и иными противоречиями.
   Л. В. Брусницын [444 - Брусницын Л. В. О порядке применения мер безопасности к лицам, содействующим уголовному правосудию // Государство и право. 1997. № 2. С. 92.], рассматривая проблему реализации мер безопасности, предлагает следующие общие рекомендации их применения:
   1) применение мер безопасности должно обеспечивать предупреждение или пресечение противоправного воздействия на лиц, содействующих правосудию;
   2) основанием для применения мер безопасности могут быть как истинные, так и предполагаемые сведения об угрозе безопасности;
   3) принятие решения о применении мер безопасности не должно связываться с наличием или отсутствием ходатайства от защищаемого лица [445 - Однако обязательно необходимо выяснить позицию лица, нуждающегося в обеспечении своей безопасности, о необходимости помощи со стороны государственных структур. Волеизъявление гражданина, вовлекаемого в сферу действия уголовно-процессуальных отношений, представляется важным. Здесь можно говорить о соотношении частного и публичного в уголовном судопроизводстве. При отсутствии желания содействовать, возможно обеспечение безопасности лица путем применения негласных, оперативно-розыскных методов.];
   4) само решение должно оформляться мотивированным постановлением;
   5) основаниями для отмены мер безопасности должны являться устранение угрозы безопасности или невыполнение защищаемым лицом возложенных на него в связи с этим обязанностей.
   Прежде чем перейти к характеристике отдельных условий, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что в них, как и в любой ситуации, требующей правового регулирования, сталкиваются личные интересы:
   – различных участников уголовного процесса и их близких;
   – защищаемых лиц;
   – лиц, которые хотели бы преодолеть защиту и процесс содействия правосудию со стороны защищаемых лиц.
   Требования первой группы.
   Совершенствование действующего законодательства.
   Не следует забывать о том, что в настоящее время действует Закон «О государственной защите судей…», а так же подзаконные нормативные акты, подробно разъясняющие его отдельные положения. Вместе с тем, нормы организационного характера, регулирующие применение мер безопасности в отношении судей, должностных лиц контролирующих и правоохранительных органов и установленные в подзаконных актах, нуждаются в совершенствовании, так как в них не разработан механизм реализации положений указанного Закона.
   Национальное законодательство (Законы «О милиции» и «Об ОРД», УК, УПК, КоАП и др.) устанавливает определенные меры правого регулирования, которые могут быть использованы для обеспечения безопасности как превентивные, принудительные меры. Кроме того, что эти меры являются разноотраслевыми и не согласуются между собой, они зачастую противоречат друг другу.
   Новый Уголовно-процессуальный кодекс положил начало развитию института безопасности личности при производстве по уголовному делу. Однако, на наш взгляд, это лишь первый шаг обеспечения реальных гарантий безопасного участия граждан в уголовном процессе. Как показывает практика применения нового законодательства, в принятый закон вносятся изменения, апробированные на практике. Не случайно наряду с проектом Закона «О государственной защите свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», предполагающего систему мер безопасности, в том числе и внепроцессуальных, в УПК РФ 2001 г. установлены некоторые меры процессуального характера. Изучение того, как изменяется действующее законодательство и принимается новое, позволит установить определенные направления движения в части развития института безопасности личности в уголовном судопроизводстве.
   Кроме того, действующие международные договоры, ратифицированные Российской Федерацией, также содержат определенные меры безопасности личности в уголовном правосудии.
   Таким образом, совершенствование действующего законодательства мы рассматриваем как первый этап создания правовой базы по обеспечению безопасности личности в уголовном судопроизводстве.
   Принятие нового законодательства, направленного на обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве.
   Мы уже не раз отмечали идею создания комплексного федерального закона, который бы предусматривал обеспечение безопасности любой личности, вовлекаемой в уголовное судопроизводство. Проект, принятый Государственной Думой ФС РФ в первом чтении 6 июня 2003 г., предусматривает обеспечение безопасности только одной группы участников процесса – лиц, содействующих правосудию по уголовным делам. Кроме того, следует принять государственную программу, направленную на комплексное решение указанной проблемы.
   Необходимо разработать единый федеральный закон, обеспечивающий безопасность любого лица в связи с производством по уголовному делу [446 - Принятие такого закона позволит объединить все меры безопасности в отношении различных участников процесса, признать недействующим федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц контролирующих и правоохранительных органов». Исчезнет необходимость принятия другого законопроекта – «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству».]. Это предложение не противоречит требованиям ст. 1 УПК РФ о едином порядке судопроизводства по уголовным делам, основанном только на УПК, так как меры безопасности, установленные ст. 11 УПК РФ, могут быть включены в предполагаемый закон как составная часть системы, в частности уголовно-процессуальных мер.
   Требование законности предполагает, что нормативный акт должен обладать высшей юридической силой и законодатель обязан установить, что другие подзаконные правовые акты дополняющие его основные положения, должны ему соответствовать. В случае несоответствия закону подзаконного акта его положения не могут применяться в деятельности правоохранительных и иных государственных органов.
   Требования второй группы.
   Комплексность.
   При применении обозначенных мер в уголовном судопроизводстве необходимо стремиться к их комплексному использованию, так как обеспечить реальную безопасность путем применением только одной меры, относящейся, например, к числу правовых, поскольку само преступное воздействие на защищаемых лиц осуществляется различными способами и средствами.
   Комплексность рассматривается нами как совокупность правовых, организационных, социальных и иных гарантий реализации прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Принятие нормативно-правового акта, закрепляющего и регламентирующего процедуру применения мер безопасности, не означает решения самой проблемы. Закон, обеспечивающий государственную защиту лиц в связи с их участием в уголовном деле, как правило, не содержит подробных инструкций по реализации основных его положений. Для этого необходим ряд подзаконных актов, в которых эта процедура регулируется более подробно. Но и этого явно недостаточно для установления механизма реализации мер безопасности. Очевидно, что должно быть обеспечено полное финансирование всех мер безопасности, в частности изменения внешности, переселения в другую местность, решения жилищных проблем, восстановления имущественных претензий и т. п. Кроме этого, требуется проведение различных организационных мероприятий, создание психологических служб, подбор и обучение персонала и т. п. Эти вопросы должны решаться системно. «Органы, принимающие закон, находятся в эпицентре… важной работы. И здесь должна быть выражена своя стратегия, тактика, эффективная государственная политика противодействия преступлениям, охватывающая весь комплекс мер» [447 - Кузнецов А. П. Государственная политика противодействия налоговым преступлениям в Российской Федерации (проблемы формирования, законодательной регламентации и практического осуществления). Дис. … докт. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. С. 5–6.].
   Законность проведения действий, связанных с обеспечением безопасности личности в уголовном судопроизводстве
   Требование законности традиционно рассматривается в двух аспектах.
   Во-первых, все действия всех участников уголовного судопроизводства должны соответствовать закону (т. е. на любой стадии обеспечения безопасности: в момент принятия решения о применении мер; в процессе реализации защитных мер; при обеспечении прав и законных интересов как защищаемых лиц, так и интересов общества, государства; при обжаловании незаконных действий (бездействия) должностных лиц и государственных органов, обязанных принимать решение о применении мер безопасности либо реализующих их; при отмене мер безопасности).
   Во-вторых, все процедуры должны быть закреплены в соответствующем законе: УПК РФ (кроме ст. 11), Законе «Об оперативно-розыскной деятельности» и некоторых других нормативных актах. Желательно установить специальный закон, посвященный безопасности личности в уголовном судопроизводстве.

   Соблюдение прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого и установление баланса между сторонами обвинения и защиты.
   Обеспечение безопасности направлено, прежде всего, на установление полных и истинных сведений о происшедшем общественно-опасном деянии в целях установления виновности и назначения наказания. Применение защитных мер не должно нарушать принципиальных положений уголовно-процессуального законодательства, в частности ограничивать возможность подозреваемого, обвиняемого на исследование доказательств по уголовному делу. Принцип обеспечения обвиняемому права на защиту предполагает обязанность должностных лиц предоставить ему возможность защищаться всеми доступными (законными) средствами и методами. Сведения о защищаемом лице не могут относиться к обстоятельствам, о которых должен знать обвиняемый или другие лица (его близкие, члены преступной группировки, соучастники, не привлеченные в качестве обвиняемых по делу и т. п.), заинтересованные в желательном для преступника исходе дела. Вместе с тем у представителей защиты должна быть возможность подвергнуть справедливому сомнению надежность источника информации (защищаемого лица).
   В такой ситуации возникает проблема: как стороне защиты подтвердить перед судом истинность сведений, сообщенных защищаемым лицом, и не раскрыть его личность? УПК в ч. 6 ст. 278 устанавливает право (но не обязанность) суда предоставить сторонам возможность ознакомиться с подлинными сведениями о защищаемом лице при наличии обоснованного ходатайства. На первый взгляд, эта норма перечеркивает все усилия правоохранительных органов по обеспечению безопасности защищаемого лица. Но, во-первых, в этой норме буквально говорится «о лице, дающем показания», следовательно, если защищаемое лицо уже дало показания в суде и ходатайство сторонами не было заявлено, то применение ч. 6 ст. 278 УПК невозможно. Кроме того, если защищаемое лицо не присутствовало в судебном заседании, например из-за невозможности обеспечить его безопасность, и в качестве доказательства демонстрируется видеозапись его показаний, также невозможно раскрыть его подлинные данные. Во-вторых, при сопоставлении ч. 6 и ч. 5 ст. 278 УПК следует, что ч. 6 относится только к ч. 5, то есть лишь к одной из пяти предусмотренных УПК мер безопасности, и предоставление подлинных данных сторонам о защищаемом лице также невозможно.
   Паритет полномочий стороны обвинения и стороны защиты, закрепленный в УПК РФ, должен распространяться на все судопроизводство, в том числе и институт безопасности личности. На необходимость обеспечения баланса интересов в процессе производства по уголовному делу неоднократно указывалось в международных документах.

   Адекватность мер безопасности угрозе противоправного воздействия на защищаемых лиц.
   Применение мер безопасности должно основываться на соразмерности оборонительных мер нападению. Совершенно очевидно, что когда нет необходимости проведения пластической операции, а достаточно замены документов, лицо, принимающее решение о реализации мер безопасности, должно руководствоваться требованием адекватности этих мер той угрозе, которая имеется либо может возникнуть. В то же время применение неадекватной меры безопасности (то есть несоответствующей опасности противоправного посягательства) может повлечь тяжкие последствия в виде причинения вреда личности и (или) интересам правосудия.

   Разрешение компромиссов между уголовно-процессуальными и иными противоречиями.
   Необходимость правового регулирования возникает постольку, поскольку имеется противоречие между интересами субъектов какой-либо деятельности. Уголовному судопроизводству свойственно наличие противоречий между интересами различных участников, функций, принципов и т. д. Реализация института безопасности связана с разрешением многих противоречивых ситуаций. Далее приводится классификация таких противоречий:
   1) интересы различных участников уголовного процесса (их близких) и государственные интересы;
   2) интересы защищаемых лиц и интересы государственных органов и должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу;
   3) интересы защищаемых лиц и интересы органов, осуществляющих меры безопасности;
   4) интересы органов, принимающих решение о реализации мер безопасности, и интересы органов, реализующих меры безопасности;
   5) интересы лиц, которые хотели бы преодолеть защиту и безопасность защищаемых лиц (их содействие правосудию), и интересы самих защищаемых лиц;
   6) интересы лиц, оказывающих противоправное воздействие, и интересы государственных органов и должностных лиц уголовного судопроизводства.
   Особо отметим, что интересы государственных органов и должностных лиц, осуществляющих меры безопасности, не всегда полностью совпадают с интересами защищаемых лиц. Отсюда можно сделать вывод, что столкновения противоречивых интересов должны разрешаться посредством нахождения оптимального, служащего назначению уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ) компромисса между ними.

§ 2. Критерии применения мер безопасности

   Для того чтобы установить основания для принятия решения о применении мер безопасности, по нашему мнению, следует определить некоторые дополнительные критерии наличия или отсутствия условий для применения мер безопасности, которыми должны руководствоваться должностные лица и органы.
   Под термином «критерий» мы понимаем общие условия, предназначение которых состоит в определении наличия или отсутствия оснований для применения мер безопасности.
   Применение мер безопасности должно связываться с такими факторами, как
   1) согласие сотрудничать с правоохранительными органами;
   2) наличие угрозы безопасности и реальность этой угрозы;
   3) важность информации, которой располагает защищаемое лицо;
   4) общественная опасность совершенного или подготавливаемого преступления;
   5) нравственность применения мер безопасности.
   Рассмотрим каждый из названных факторов подробнее.

   Согласие сотрудничать с правоохранительными органами.
   Для применения и организации мер безопасности необходимым условием является согласие защищаемого лица на сотрудничество с правоохранительными органами. Принудительное применение мер безопасности не приведет к положительным результатам. Только при наличии добровольного согласия на сотрудничество и применении в отношении защищаемого лица достаточных мер безопасности возможна их полная и всесторонняя реализация.

   Наличие угрозы безопасности и реальность этой угрозы.
   Безопасность непосредственно и прямо связана с наличием реальной угрозы или возможностью ее наступления в ближайшем будущем в отношении лица, нуждающегося в защите. Угроза применения противоправного воздействия в отношении конкретного лица, в котором заинтересованы следственные и судебные органы, может и должна выражаться определенными объективными качествами. Законом определяется или может быть определен лишь факт противоправного воздействия. Само же воздействие может выражаться в форме неопределенной угрозы. При законодательном конструировании уголовной ответственности за противоправное воздействие на защищаемое лицо не следует сужать рамки направленности правовой нормы конкретными фразами (например, угроза убийством, причинением тяжкого вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества). Целесообразно определить такую, например, формулировку, как «воздействие в какой бы то ни было форме». Разумеется, угроза должна носить объективный характер и реально восприниматься защищаемым лицом.
   Особо следует отметить не только реальность исполнения уже выраженной или предполагаемой угрозы, но и объективную возможность ее реализации со стороны посягающего лица.
   Кроме этого, не всегда обязательно обеспечивать защиту лиц посредством мер безопасности. Существуют обязанности правоохранительных органов, установленные в ведомственных нормативных актах, по обеспечению общественного порядка, защите граждан и их имущества. Снижению уровня преступности способствуют общие меры профилактического воздействия.

   Важность информации, которой располагает защищаемое лицо.
   Защищаемое лицо должно иметь важную и необходимую для следствия и суда доказательственную информацию, сведения, касающиеся обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Передача второстепенной информации должна быть препятствием для применения мер безопасности. Определение важности сведений о преступлении необходимо для ограничения фактов необоснованного применения мер безопасности при отсутствии к тому достаточных оснований. В качестве важной информации следует рассматривать, например, сведения, касающиеся личности опасного преступника и его местонахождении, сведения о событии преступления, о доказательствах виновности преступника либо его организатора, а также других аналогичных доказательственных фактах по уголовному делу.

   Общественная опасность совершенного деяния.
   Применение мер безопасности может быть связано только с совершением преступления, то есть деяния, имеющего все признаки преступления (общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость). Наличие у гражданина сведений о совершении административно наказуемого проступка, гражданско-правового деликта или дисциплинарного проступка не должно являться основанием для его защиты. Механизм применения мер безопасности по фактам, не связанным с уголовным делом, не входит в предмет нашего исследования и поэтому подробно не рассматривается.
   Общественная опасность как критерий применения мер безопасности может обосновываться совершением тяжкого или особо тяжкого преступления, так как организованная преступность, как правило, характеризуется совершением именно этих категорий преступлений (ч. 4, 5 ст. 15 УК РФ). Программа защиты и осуществления мер безопасности должна быть направлена на борьбу прежде всего с организованными формами преступности.
   Не исключено, что в качестве критерия общественной опасности можно рассматривать не категории преступлений, а их родовую принадлежность, т. е. некоторые преступления против жизни и здоровья, свободы, половой свободы и половой неприкосновенности и т. п. (ст. 105 «Убийство», ст. 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», ст. 120 «Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации», ст. 126 «Похищение человека», ст. 131 «Изнасилование», ст. 132 «Насильственные действия сексуального характера», а также ст. 158 «Кража», ст. 161 «Грабеж», ст. 162 «Разбой», ст. 163 «Вымогательство» и т. п.). В подобной ситуации не все категории будут относиться к тяжким или особо тяжким преступлениям, вместе с этим они могут являться основанием для применения мер безопасности, так как относятся к группе преступлений, характеризующих организованную преступность.
   В США институт безопасности защищаемых лиц вводился поэтапно. Так, если в соответствии с Законом о борьбе с организованной преступностью (1982) они могли применяться при расследовании и разрешении дел по указанной в названии закона категории преступлений, то в настоящее время они эффективно применяются по всем так называемым «серьезным федеральным преступлениям» [448 - См.: Oversight of the Department of justice witness security program: Hearing before the Committee on the judiciary US Senate, 104-th Congr., 2-nd session on The effectiveness of the Department of justice witness security program created under the organized crime act of 1970 to protect witnesses who testify against traditional organized crime figures, June 18, 1996, Serial № J.-104-87. Washington, 1997. P. 44.], а в некоторых графствах, например в Онондага (штат Нью-Йорк), часто используются в делах, не связанных с организованной преступностью [449 - См.: Witness intimidation: Showdown in the streets – breakdown in the courts… P. 88–89.].
   По нашему мнению, ценность информации, имеющейся у защищаемого лица, должна влиять на выбор той или иной меры безопасности, определение достаточности одной конкретной меры или их совокупности. Качество сведений, сообщенных защищаемым лицом, должно определять способы обеспечения защиты. Кроме этого, комплекс мероприятий, связанных с безопасностью, должен быть прямо связан с содержательностью сведений и их полезностью для расследования уголовного дела, вынесения правосудного приговора.
   Если лицо уже сообщило информацию и она признана судом маловажной, по нашему мнению, не следует применять к защищаемому лицу такие меры безопасности, как изменение внешности и другие дорогостоящие способы защиты. Время применения мер безопасности является особо значимым в тех случаях, когда лицо уже дало показания и только после этого возникает необходимость его обезопасить.
   В реальности может возникнуть ситуация, при которой в период проведения предварительного расследования лицо не сообщило важной информации либо такая информация была признана следователем неважной (маловажной), однако в период судебного разбирательства в силу различных причин лицо сообщило сведения, расцениваемые судом как важные и относящиеся к рассматриваемому им уголовному делу.
   Можно проследить прямую связь между важностью информации, нежелательной для посягающего, и опасностью противоправного воздействия. Последнее, как правило, тем сильнее, чем опаснее для посягающего имеющаяся у защищаемого лица информация о преступлении. В подобной ситуации следует оценивать как объективные обстоятельства, при которых выражается угроза или посягательство, так и субъективные качества посягающего. Надлежит более тщательно охранять то лицо, которое поможет доказать вину, например организатора или руководителя преступного сообщества, нежели лицо, содействующее раскрытию какого-либо иного преступления (например в отношении члена организованной преступной группы либо лица, совершившего единичное тяжкое или особо тяжкое преступление).
   На наш взгляд, целесообразно выделить категории защищаемых лиц, в зависимости от важности (ценности, полезности) имеющейся у них информации:
   1) защищаемое лицо (например, свидетель, уличающий своими показаниями убийцу или насильника, не имеющего криминальных связей в преступном мире, совершившего единолично одно преступление);
   2) важное защищаемое лицо (например, свидетель, имеющий сведения о преступной деятельности одного из членов преступной группировки, систематически занимающейся преступной деятельностью);
   3) особо важное защищаемое лицо (лицо, имеющее информацию об общественно-опасной деятельности преступного сообщества).

   Нравственность применения мер безопасности.
   Внедрение нравственных, моральных начал в уголовное судопроизводство связано с суровостью применения мер процессуального принуждения, а также последующего уголовного наказания, одного из наиболее тяжких видов юридической ответственности. Этические начала совершения различных процессуальных действий определяются непосредственно личностными качествами государственных служащих, компетентных вести производство по делу.
   Этике [450 - Этика (греч. – обычай) – философская наука, объектом изучения которой является мораль. Для обозначения учения о нравственности термин этика был введен Аристотелем (Словарь по этике / Под ред. И. С. Кона. М., 1981. С. 408).] уголовного судопроизводства в последнее время уделяется достаточное внимание. В некоторых юридических вузах введена специальная учебная дисциплина [451 - Кобликов А. С. Профессиональная этика военного юриста: Учебник. М., 1995.]. Значение судебной этики диктуется прежде всего необходимостью обеспечения законных прав и интересов личности, вовлекаемой в сферу действия уголовного судопроизводства. Роль нравственных начал в уголовном судопроизводстве определяется существенностью ограничения прав и законных интересов личности (применением мер процессуального принуждения вплоть до ареста, а также назначения уголовного наказания).
   Еще А. Ф. Кони отмечал, что судебная этика есть приложение общих понятий о нравственности к судебной деятельности [452 - Кони А. Ф. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 59.]. Вслед за ним советские ученые определяли судебную этику как разновидность профессиональной этики, предмет которой составляет нравственное содержание существующих правовых (прежде всего процессуальных) норм, а также специфическое действие общеэтических норм в сфере правосудия [453 - См., например: Советская юстиция. 1970. № 1. С. 7.].
   К определению, сущности и содержанию термина судебная этика в настоящее время нет единого подхода. Основные различия касаются сфер распространения судебной этики по времени и по субъектам, на деятельность которых она должна распространяться.
   Л. Е. Ароцкер утверждал, что судебная этика определяет нормы поведения и морали участвующих в судопроизводстве лиц, которые должны выполнять профессиональные функции в строгом соответствии с законом и с требованиями коммунистической морали [454 - Социалистическая законность. 1968. № 9. С. 32.]. Как верно указывает М. С. Строгович, автор распространяет этот термин только на должностных лиц уголовного процесса, оставляя за барьером других субъектов и участников уголовного судопроизводства [455 - Проблемы судебной этики. М., 1974. С. 14–15.].
   Определяя содержание понятия судебная этика, некоторые авторы указывали, что оно включает в себя нравственные основы деятельности как судебных, так и следственных работников, а также защитников, экспертов, то есть всех, кто принимает участие в подготовке и проведении судебного разбирательства. Другие авторы ограничивали круг субъектов, на которых, по их мнению, должны распространяться нормы судебной этики, и определяли данное понятие как «совокупность моральных требований, которым должен отвечать советский судья» [456 - См. обзор этих точек зрения: Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. Киев, 1981. С. 30.]. И. Д. Перлов считал, что термин «судебная этика» должен трактоваться в широком смысле этого слова и распространяться не только на судей, но и на прокуроров, следователей и адвокатов [457 - Советское государство и право. 1970. № 1. С. 41.].
   Непосредственная связь судебной этики только с судебной деятельностью не позволяет распространить действие этических норм на досудебные стадии уголовно-процессуальной деятельности. В. В. Леоненко, понимая под судебной этикой более широкую сферу воздействия, указывает, что она может быть определена как «учение о нравственных нормах служебной деятельности и внеслужебного поведения профессиональных участников судопроизводства: следователей, прокуроров, судей, адвокатов [458 - Леоненко В. В. Указ. соч. С. 33.].
   По нашему мнению, наиболее полное определение судебной этики дает А. С. Кобликов. В частности он утверждает, что «судебная этика – совокупность правил поведения судей и других профессиональных участников уголовного и гражданского судопроизводства, обеспечивающих нравственный характер их профессиональной деятельности и внеслужебного поведения, а также научная дисциплина, изучающая специфику проявления требований морали в этой области» [459 - Кобликов А. С. Законность – конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. С. 38.]. Это определение содержит указание не только на профессиональные отношения участников уголовного судопроизводства, но и на отношения, складывающиеся во внеслужебное время.
   Все изложенное позволяет сделать следующие теоретические выводы:
   1. Временные границы применения мер безопасности к лицам, содействующим (содействовавшим) правосудию, шире границ уголовного судопроизводства (по нашему мнению, уголовный процесс в широком смысле включает в себя и ту часть оперативно-розыскной деятельности, которая направлена на раскрытие преступления и обеспечение (сопровождение) предварительного расследования и судебного разбирательства).
   2. Меры безопасности, применяемые вне границ судопроизводства, не являются уголовно-процессуальными, принадлежат к иным отраслям права.
   3. Круг субъектов, которых следует наделить полномочиями по применению (изменению, отмене) мер безопасности, может быть шире круга субъектов, осуществляющих властную уголовно-процессуальную деятельность.
   4. В качестве оснований для применения мер безопасности следует установить совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, важность для следственных и судебных органов информации, которой владеет защищаемое лицо, наличие реальной угрозы его правам и законным интересам, согласие защищаемого лица на сотрудничество с правоохранительными органами.
   5. Защищаемые лица, в зависимости от ценности доказательственной информации, могут подразделяться на следующие категории: защищаемое лицо, важное защищаемое лицо и особо важное защищаемое лицо.
   6. В перечень защищаемых лиц необходимо включить «должностные лица, ведущие производство по уголовному делу: суд (судья), прокурор, орган дознания, лицо, производящее дознание, начальник следственного отдела». От деятельности этих лиц зависит конечный результат производства по уголовному делу, а в конечном счете – достижение цели (назначения) уголовного судопроизводства. Несмотря на то, что в отношении этой группы субъектов процесса действует самостоятельный правовой документ (Закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»), применение мер безопасности должно регулироваться одним законом, обеспечивающим безопасность любой личности, нуждающейся в защите в связи с производством по уголовному делу.

Глава 6. Меры безопасности в уголовном судопроизводстве

§ 1. Классификация мер безопасности

   Совершенствование действующего и принятие нового законодательства приведет к позитивным изменениям только при системности правового регулирования. Принятие одного закона не изменит коренным образом сложившейся ситуации. Примером тому может служить Закон «О государственной защите судей…».
   Система мер безопасности в уголовном процессе исследовалась в работах А. В. Абабкова, Б. Т. Акрамходжаева, Л. В. Брусницына, Л. В. Вавилова, О. А. Зайцева, С. Л. Марченко, А. К. Тихонова и др. Между тем некоторые наиболее эффективные меры безопасности нуждаются, на наш взгляд, в более глубоком исследовании.
   Прежде всего рассмотрим общую характеристику и классификации существующих и необходимых мер безопасности.
   Меры безопасности можно подразделить на: правовые, социальные, экономические, организационные, физические, информационные и пр.
   Правовые, в свою очередь, подразделяют на: уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, уголовно-исполнительные, оперативно-розыскные, административные, дисциплинарные.
   В ст. 3 Закона «О государственной защите судей…» установлены три вида мер государственной защиты: меры безопасности, меры правовой защиты, в том числе повышенной уголовной ответственности, меры социальной защиты в случае причинения вреда защищаемому лицу.
   Мы предлагаем следующую классификацию: организационные (универсальные) меры безопасности [460 - Термин универсальные использует Л. В. Брусницын. На наш взгляд, эти меры носят организационный характер, так как больше связаны именно с организацией обеспечения, исполнения и реализации.], применяемые независимо от стадии процесса; процессуальные (досудебные, судебные, постсудебные меры безопасности) и внепроцессуальные.

§ 2. Организационные (универсальные) меры безопасности

   Универсальность этой группы заключается в возможности их использования как в любой стадии уголовно-процессуальной деятельности, в любой момент производства по тому или иному уголовному делу, так и до начала возникновения уголовно-процессуальных правоотношений, а также после их окончания. Для исследования этой группы мер безопасности можно использовать самые разнообразные способы классификации. На наш взгляд, наиболее общим критерием является направленность защитных действий. Меры безопасности как действия и их последствия (состояние) могут быть направлены на:
   1) защищаемых лиц (защита);
   2) субъектов, от которых исходит противоправное воздействие или угроза его применения в отношении защищаемых лиц (оборона).
   Внутри каждой группы можно выделить подгруппы. Применительно к первой группе указанные меры применяются как в ходе уголовного судопроизводства, так и параллельно с ним. Под последним мы понимает реализацию мер защиты, установленных в Законе «Об оперативно-розыскной деятельности», то есть внепроцессуальных. В практике работы следственных и оперативно-розыскных подразделений органов внутренних дел имеются прецеденты так называемого «оперативного сопровождения» производства по делу до вынесения судом итогового процессуального решения. Необходимость обезопасить защищаемое лицо может появиться до возникновения уголовно-процессуальных правоотношений (допроцессуальные меры безопасности) и за его пределами (постпроцессуальные меры безопасности).
   Вторая группа включает меры безопасности как адекватные средства защиты от противоправного посягательства. Исходя из общего деления видов правонарушений на четыре группы [461 - Имеется в виду выделение четырех групп правонарушений: дисциплинарный проступок, административное правонарушение, гражданско-правовой деликт и преступление.], мы считаем возможным выделить и соответствующие меры дисциплинарного, административного, гражданского и уголовного (уголовно-правового, уголовно-процессуального и оперативно-розыскного) характера, осуществляемые не только в пределах уголовного процесса, но и до его начала, а также после его окончания. Необходимо отметить, что реализация гарантий обеспечения защиты лица от противоправного воздействия будет способствовать содействию потенциальных свидетелей или очевидцев в борьбе с преступностью [462 - Козусев А. Бандитизм: проблемы доказывания // Российская юстиция. 1998. № 6. С. 14.]. В сложившейся ситуации требуется незамедлительно законодательно регламентировать на уровне федерального закона меры защиты потерпевших и свидетелей, а также обеспечить соответствующее госбюджетное финансирование и материальное обеспечение этой деятельности.
   К мерам безопасности, направленным на охрану защищаемых лиц, относятся:
   1) личная охрана, охрана жилища и имущества защищаемого лица;
   2) выдача оружия или специальных средств индивидуальной защиты и оповещения об опасности;
   3) временное помещение в безопасное место;
   4) изменение (временное или постоянное) места работы (учебы) и (или) жительства;
   5) замена документов защищаемого лица;
   6) изменение внешности;
   7) прослушивание телефонных переговоров и использование документов, «зашифровывающих» граждан, которые на конфиденциальной основе оказывают содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность;
   8) обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице;
   9) законодательное урегулирование и обеспечение конфиденциальности сведений о лицах, реализующих меры защиты.
   Рассмотрим более подробно каждую меру безопасности предлагаемой группы.

   Личная охрана, охрана жилища и имущества. Эта мера закреплена в Законе РФ «О государственной защите судей…». Согласно п. 1 ст. 5 и ст. 6 Закона защищаемому лицу может быть предоставлена личная охрана, однако сущность ее в Законе не раскрывается. Предполагается, что она может выражаться в предоставлении охранников, которые не обязательно должны быть аттестованными сотрудниками правоохранительных органов. Наличие достаточного количества частных охранных и детективных служб может стать основой для реализации этой меры безопасности. На основании ст. 3 Закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» предусмотрена возможность охраны ими жизни, здоровья и имущества граждан [463 - Закон РФ от 11 марта 1992 г. «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 17. Ст. 888; Российская газета. 1992. 30 апр.]. За рубежом деятельность частных охранных и детективных служб используется более продуктивно, чем в современной России. В США, например, насчитывается более 1 млн частных охранников и детективов, что вдвое превосходит численность полиции. Содержание частных детективов и охранников обходится американцам в сумму, превышающую 10 млрд долл. (ежегодный бюджет министерства юстиции составляет немногим более 1 млрд долл.) [464 - Гасанов Р. М. Шпионаж особого рода. М., 1989. С. 10–13.]. Развита сеть частных детективных служб в Англии и Франции. Пользуются услугами частных детективов, взаимодействуя с ними, и государственные органы. Так, атомные электростанции в США охраняются частной фирмой «Вокенхат корпорейшн», которую основал в 1950-х гг. бывший специальный агент ФБР Дж. Вокенхатом. Фирма специализируется на охране сверхсекретных объектов, принадлежащих как государству, так и крупнейшим корпорациям. «Вокенхат» поддерживает тесные связи с ФБР и органами военной разведки, имеет широко разветвленную агентурную сеть во многих странах и даже издает свой журнал [465 - Гасанов Р. М. Шпионаж особого рода. М., 1989. С. 186.].
   Привлечение «частного начала» для обеспечения безопасности личности будет способствовать решению этой важной проблемы.
   Закон предусматривает обязанность службы судебных приставов обеспечивать безопасность участников процесса и свидетелей во время судебного разбирательства [466 - Статья 11 Закона РФ от 21 июня 1997 г. «О судебных приставах» // СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3590; Российская газета. 1997. 5 авг.]. Понятно, что судебные приставы могут реально обеспечивать безопасность любого лица только в зале судебного заседания либо в помещении суда. За его пределами реализовать меры безопасности им довольно трудно. Охрана свидетелей, потерпевших и других участников уголовно-процессуальной деятельности является только одной из функций судебных приставов, причем не самой главной. В частности, в обязанность старшего судебного пристава вменяется на основании ст. 10 Закона «О судебных приставах» координация действий «судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов и специализированных подразделений органов внутренних дел по обеспечению безопасности судей, заседателей, участников судебного процесса, свидетелей, судебных приставов-исполнителей». Охрана судебных приставов-охранников распространяется только на служебную деятельность судей и на время исполнения участниками процесса процессуальных функций. Закон, к сожалению, не обязывает охранять участников процесса вне этой деятельности, что существенно снижает безопасность защищаемых лиц за стенами суда.
   Необходимо расширить полномочия судебного пристава по обеспечению безопасности защищаемых лиц не только в судебном заседании, но и до его начала, а также после его окончания.

   Выдача оружия, специальных средств индивидуальной защиты и оповещения об опасности. Оружие является важным фактором при обороне лица от любого нападения. Однако до сих пор в отношении защищаемого лица не установлено действенных гарантий обеспечения этой меры безопасности. Как свидетельствует практика, надлежащим образом служебным оружием не обеспечены даже действующие судьи, хотя во исполнение Закона «О государственной защите судей…» принято соответствующее постановление Правительства РФ «О порядке выдачи оружия лицам, подлежащим государственной защите» [467 - Постановление Правительства РФ от 17 июля 1996 г. «О порядке выдачи оружия лицам, подлежащим государственной защите» // СЗ РФ. 1996. № 31. Ст. 3723; Российская газета. 1996. 6 авг.]. В соответствии с ним оружие может выдаваться только при наличии реальной угрозы жизни и здоровью, когда другими мерами безопасности ее не удалось устранить (ст. 4).
   Решение вопроса заключается в надлежащем финансировании приобретения табельного оружия, которое можно выдавать территориальными отделами внутренних дел, органами федеральной службы безопасности, налоговой полиции и таможенных органами, а также командованием соответствующих военных учреждений. Обеспечение защищаемого лица специальными средствами индивидуальной защиты и оповещения об опасности, указанными в ст. 4, не решает проблему в полной мере, так как безопасность в такой ситуации не реализуется полностью.
   Процедура выдачи служебного орудия судьям, должностным лицам контролирующих и правоохранительных органов достаточно подробно урегулирована специальным приказом МВД -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, в п. 4.2.1 которого имеется ссылка на вышеупомянутое постановление Правительства РФ, а также дополнение к нему о том, что «боевое оружие может быть выдано лишь в исключительных случаях, когда будет признано, что выдача такого оружия крайне необходима для обеспечения защиты жизни и здоровья лиц, подлежащих защите». К формулировке «защита жизни и здоровья», по нашему мнению, следует отнестись критически. Прежде всего, соединительный союз «и» обязывает правоприменителя выдать оружие только при наличии угрозы как жизни, так и здоровью, это следует из толкования указанного пункта. Если же имеется угроза только здоровью, выдать оружие нельзя. Более правильным, по нашему убеждению, будет формулировка, используемая в практике уголовного законодательства применительно к примечанию ст. 158 УК РФ [468 - В примечании к ст. 158 УК РФ даются понятие и признаки хищения, для описания признаков хищения используется формула «и (или)».]. В п. 4.2.1 указанной инструкции можно внести следующее изменение: «при наличии угрозы его жизни и (или) здоровью».
   Для получения оружия как средства защиты сотруднику, ответственному за обеспечение мер безопасности в отношении судьи или другого защищаемого лица, инструкция предписывает обязательно предоставить в подразделение лицензионно-разрешительной работы органа, обеспечивающего безопасность, следующие документы:
   – медицинскую справку о состоянии здоровья (форма 086У);
   – документ, подтверждающий гражданство Российской Федерации;
   – справку о проверке по оперативно-справочной картотеке информационных центров органов внутренних дел о наличии судимости;
   – фотокарточку размером 34 см;
   – справку, подтверждающую знание устройства оружия, проведение инструктажа о правилах хранения, ношения и применения, предупреждении защищаемого лица об ответственности за нарушение указанных правил (п. 4.2.4).
   Как видим, предполагается, что прежде чем получить оружие, судья должен пройти медкомиссию, инструктаж по технике обращения с оружием, сфотографироваться, что в целом существенно препятствует оперативной реализации этой меры. На наш взгляд, процедуру выдачи оружия работникам правоохранительных органов и их близким следует максимально упростить. В отношении должностных лиц правоохранительных органов и судов совершенно необязательно собирать сведения о судимости, состоянии здоровья, поскольку такая проверка обязательна при назначении их на должность. Специальный инструктаж (учебу) по применению оружия следует проводить заблаговременно, введя такую процедуру как обязательное периодически повторяющееся условие профессиональной пригодности.
   В докладе на региональной научно-практической конференции, посвященной применению нового уголовно-процессуального законодательства (Сыктывкар, 28 мая 2002 г.), нами подверглась критике практика невыдачи оружия судьям, на что со стороны начальствующего состава МВД Республики Коми было высказано возражение. Однако находившиеся в зале руководители Верховного Суда Республики Коми подтвердили правильность нашей критики и указали, что действительно не могли получить служебное оружие в МВД РК, когда была необходимость в связи с рассмотрением в Верховном Суде Республики Коми уголовного дела, связанного с организованной преступностью.

   Временное помещение в безопасное место. В отличие от предыдущей меры безопасности такая форма защиты не урегулирована конкретным нормативным актом, как и последующие меры. Причиной такого невнимания законодателя, по всей видимости, может быть необходимость масштабного ее финансирования, связанного с выделением специального жилищного фонда или его строительством, выделением денежных средств, направленных на аренду жилых помещений, их приспособление и т. п. Кроме того, помещение должно быть благоустроенным, снабженным замаскированными средствами охраны, пожарной сигнализации и связи (для противодействия помехам связи со стороны посягающего на защищаемое лицо).
   На наш взгляд, под безопасным местом можно понимать благоустроенное помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания, обеспеченное необходимыми условиями и защитой от противоправного посягательства со стороны кого бы то ни было.
   На первоначальном этапе реализации этой меры безопасности можно использовать гостиницы, специально приспособленные комнаты в изоляторах временного содержания, следственных изоляторах, подразделениях воинских частей, других военизированных подразделениях на территории города, района, области, республики (субъекта федерации). В США такая мера безопасности в отношении защищаемых субъектов используется весьма эффективно [469 - Более подробно см. например: Николайчик В. М. Уголовный процесс США. М., 1981.].

   Изменение (временное или постоянное) места работы (учебы) и (или) жительства. Предоставление защищаемому лицу новой работы зачастую связано с переменой места жительства, то есть с необходимостью предоставления кроме работы соответствующих жилищных условий. Переезд защищаемого лица на новое место жительства может быть связан с необходимостью переезда и всей его семьи, устройством ее членов на работу и учебу. В российской юридической литературе о необходимости применения данной меры говорилось неоднократно [470 - См. например: Бабаева Э., Ефимов И. Противодействие изменению показаний обвиняемыми и свидетелями // Законность. 1995. № 9. С. 8.]. Для этого в соответствии с п. 9 Указа Президента РФ «О неотложных мерах по укреплению правопорядка и усилению борьбы с преступностью в Москве и Московской области» [471 - Указ Президента РФ от 10 июля 1996 г. № 1025 «О неотложных мерах по укреплению правопорядка и усилению борьбы с преступностью в г. Москве и Московской области // СЗ РФ. 1996. № 29. Ст. 3480.] предусмотрено создание «специальных обменных жилищных фондов».
   Данная мера связана с необходимостью значительных финансовых вложений. В последнее время чаще всего принимаются законы, не требующие какого-либо финансирования, предполагающие изменения и дополнения в уже существующие нормативные акты. Такая тенденция вполне объяснима: проще всего принять закон и не изыскивать средств на его реализацию. Однако проблема надлежащего финансирования борьбы с преступностью затрагивает два важных момента. Во-первых, бюджетные средства могут быть затрачены на второстепенные нужды, во-вторых, принятое уголовно-процессуальное законодательство не всегда предоставляет возможность для минимизации уголовно-процессуальной деятельности.
   Упрощение уголовной процедуры крайне необходимо. Возможно, это будет сделано в общефедеральном законе [472 - Брусницын Л. В. Указ. соч. С. 43.]. Необходимо провести финансирование отдельной строкой и обеспечить использование средств только по целевому назначению.

   Замена документов защищаемого лица. Замена документов не требует дополнительного финансирования, учитывая адресность и индивидуальность применения мер безопасности. Вместе с тем важно, чтобы как в процессе применения этой меры, так и в последующий период были проведены мероприятия, направленные на обеспечение конфиденциальности и сохранности сведений прежних и новых документов. При этом особое значение имеет ограничение круга лиц, имеющих отношение к процедуре замены документов. Особая Временная инструкция [473 - Временная инструкция о порядке обеспечения государственной защиты судей, должностных лиц контролирующих и правоохранительных органов. Утверждена приказом МВД России № 483 от 20 декабря 1995 г., с изменениями и дополнениями от 6 декабря 1996 г. // Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств РФ. 1996. № 5; 1997. № 2.] регулирует порядок замены документов как одну из мер безопасности. При этом сотрудник паспортно-визовой службы по указанию своего начальника изымает адресные листки прибытия для последующего хранения у начальника адресного бюро. В общей картотеке выставляется лист-заместитель, в котором указывается фамилия, имя, отчество, год рождения, а также то, что лист прибытия хранится у начальника службы (п. 4.4.2). По указанию начальника горрайоргана начальник паспортно-визовой службы выдает новый паспорт, а паспорт со старыми анкетными данными оставляет у себя на хранение (п. 4.5.3–4.5.5).
   Паспорт является основным, но не единственным документом, в изменении которого может возникнуть необходимость. Важную роль в жизни любого человека играют такие документы, как аттестат о среднем или диплом о высшем образовании, свидетельство о браке, именные ценные бумаги, свидетельство о праве собственности и пр. Вышеупомянутая Временная инструкция в п. 4.5.11 устанавливает возможность замены «иных документов… оперативно-техническими подразделениями органов внутренних дел в соответствии с нормативными актами МВД России, регламентирующими порядок проведения конкретных оперативно-технических мероприятий, а также порядок изготовления документов, зашифровывающих личность граждан».

   Изменение внешности. Изменение внешности (пластическая операция) как мера безопасности требует значительных финансовых затрат, кроме того, вызывает проблемы нравственного, психологического и этического характера. Применять ее целесообразно в ограниченных случаях, например по делам об организованной преступности, в отношении лица, дающего важные обличительные показания, а также когда иными мерами невозможно обеспечить безопасность личности.

   Прослушивание телефонных переговоров [474 - В ст. 186 УПК РФ используется иной, не совсем отражающий сущность, термин – «контроль переговоров».]и использование документов, «зашифровывающих» граждан, на конфиденциальной основе оказывающих содействие органам, которые осуществляют оперативно-розыскную деятельность. Использование этих мер регулируется Законом «Об оперативно-розыскной деятельности…». Вместе с тем ограничение сведений о защищаемом лице возможно и в иной сфере применения уголовно-процессуальных средств, например при составлении и оформлении материалов уголовного дела. Прослушивание возможно как следственное действие для применения мер безопасности. Изменения, внесенные в ранее действовавший УПК РСФСР дополнили его новой ст. 174.1 «Контроль и запись переговоров», регулирующей осуществление контроля и записи телефонных и иных переговоров указанных лиц «в случае, если существует реальная угроза применения в отношении потерпевшего, свидетеля, гражданского истца или в отношении их близких родственников, а в исключительных случаях иных лиц насилия, опасного для жизни и здоровья, а также совершения иных преступных действий в целях изменения указанными лицами своих показаний, по письменным заявлениям указанных лиц либо при отсутствии таких заявлений в соответствии с ходатайством следователя и по судебному решению» [475 - Постановление Государственной Думы от 21 февраля 2001 г. № 1168–III ГД «О Федеральном законе “О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод”» // СЗ РФ. 2001. № 10. Ст. 923.]. Такая же мера безопасности установлена в ч. 3 ст. 11 и ст. 186 УПК РФ. Особое внимание следует уделять защищенности информации о применяемых мерах безопасности, устанавливая тот или иной вид ответственности в отношении должностных лиц, разгласивших такие важные сведения [476 - Мепаришвили Г. Д. О неприкосновенности личной документации граждан в уголовном процессе // Государство и право. 1996. № 1. С. 73–79.].

   Обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице предполагает изъятие сведений о нем (временное или постоянное) из всех поисково-справочных систем. Сущность этой меры безопасности установлена ст. 9 Закона «О государственной защите судей…». Ограничение круга сведений о свидетеле и потерпевшем со стороны обвиняемого предлагалось в научной литературе и ранее [477 - См. например: Томин В. Т. Вниманию следователей и… свидетелей, а также судей и прокуроров // События и факты. 1991. № 2. С. 19 и др.]. Предлагается также ряд специфических мер для обеспечения безопасности военнослужащих [478 - См.: Горелик В. Обеспечение безопасности военнослужащих – жертв преступлений, свидетелей и других лиц // Законность. 1999. № 10. С. 27–28; Брусницын Л. В. Указ. соч. С. 45–47.], однако в связи с особенностями организации воинской службы в настоящей работе данные меры не рассматриваются.
   Законодательное урегулирование и обеспечение конфиденциальности сведений о лицах, реализующих меры защиты. Реализация этого пункта позволит установить важную гарантию мер безопасности. Опасность получения сведений о лицах, осуществляющих меры защиты, связана с тем, что это позволит путем оказания на них давления получить необходимую информацию о полном перечне мер защиты. Ни в одном документе, принятом до настоящего времени, не упоминается о необходимости информационной защиты лиц, которые защищают субъектов уголовного процесса. Конфиденциальность сведений об этих лицах позволит установить гарантии обеспечения безопасности этой категории и в целом института защиты.

   К уголовно-процессуальным мерам защиты можно отнести следующие:
   1. Уголовно-процессуальные меры пресечения. В научной литературе мера процессуального принуждения определяется как «метод уголовно-процессуального регулирования, выражающийся в закрепленных нормами закона специальных способах воздействия на участников процесса, направленный на беспрепятственное достижение целей и задач уголовного судопроизводства» [479 - Ахпанов А. Н. Меры процессуального принуждения: социальная ценность, теория и практика применения: Учеб. пос. Караганда, 1989. С. 8.]. Следует применять их или изменять в сторону ухудшения положения обвиняемого, когда основанием для применения мер пресечения является осуществляемое или возможное воспрепятствование обвиняемым (подозреваемым) установлению истины по делу. Воспрепятствование может выражаться в различных формах воздействия на защищаемых лиц.
   2. Предостережение лица от совершения противоправных действий в отношении защищаемых лиц, а также вынесение в отношении субъектов, оказывающих не уголовно наказуемое воздействие, так называемого «ограничительного приказа» – меры, применяемой в США на основании Закона о защите потерпевших и свидетелей (1982). Суд, установив, что какое-либо лицо причиняет «беспокойство» потерпевшему, издает в отношении такого лица ограничительный приказ. В нем указываются запрещаемые действия и его продолжительность (до трех лет). Под «беспокойством» понимается «серия актов в течение определенного, довольно короткого периода, причиняющих существенный эмоциональный стресс и преследующих незаконную цель» [480 - Меры 2–6 приведены по: Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей // Законность. 1997. № 1. С. 38–39.].
   3. Задержание субъектов, осуществляющих противоправное воздействие (выкриками, угрозами в адрес участников следственного действия) непосредственно при производстве следственного действия до его окончания, или удаление их с места производства следственного действия. В некоторых ситуациях реализация подобной меры безопасности может вызвать затруднение. Это, прежде всего, связано с отсутствием противоправности посягательства. Например, автомашина, в которой находятся члены преступной группировки, не нарушая правил дорожного движения и общественного порядка, «сопровождает» защищаемое лицо до дома, оказывая тем самым психическое воздействие. В данном случае, на наш взгляд, возможно установление личности водителя и осмотр автомашины (салона, багажника) с привлечением сотрудников ГИБДД, оперативного наряда для установления данных владельца автомашины. Полученные данные фиксируются на уровне оперативной информации, которая может быть впоследствии реализована при осуществлении мер безопасности.
   4. Установление ограничений на места работы, проживания и передвижения, встречи с определенными субъектами с целью исключить их возможную месть лицам, сотрудничавшим с правоохранительными и судебными органами, для условно-досрочно освобождаемых от наказания и для субъектов, которым наказание заменяется на более мягкое. По нашему мнению, такого рода ограничения могут быть наложены на конкретное лицо путем вынесения судебного решения с изложением причины ограничения (необходимость обеспечения безопасности участника процесса по уголовному делу или его близких). Нормативной базой может служить действующий Кодекс РФ об административных правонарушениях, в который следует внести соответствующие изменения, так как в нем отсутствуют реальные административные меры воздействия на лиц, посягающих на участников процесса (их близких) в связи с производством по уголовному делу. Более конкретно административные меры безопасности будут рассмотрены ниже.
   Способы воздействия на субъектов, оказывающих противоправное воздействие, могут быть различными. По содержанию предлагаемые ограничения могут быть близкими к применяемым в настоящее время в соответствии с Положением об административном надзоре органов внутренних дел за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, запретам уходить из дома (квартиры) в определенное время, находиться в определенных местах и др. Статья 15.7 приказа МВД РФ № 490 от 11 августа 1998 г. обязывает органы внутренних дел обеспечивать «проведение оперативно-розыскных мероприятий по контролю за лицами, состоящими под административным надзором милиции, а также осужденными к наказаниям, не связанным с лишением свободы, с целью предупреждения с их стороны повторных преступлений» [481 - См. приказ МВД РФ от 11 августа 1998 г. № 490 «Об утверждении нормативных актов о деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений» (вместе с Наставлением о деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений, Положением о координационно-методическом совете Министерства внутренних дел Российской Федерации по предупреждению преступлений).].
   5. Временное отстранение обвиняемого от должности, направленное (ст. 114 УПК РФ) [482 - Отстранение обвиняемого от должности как мера процессуального принуждения была предусмотрена и в ст. 153 ранее действовавшего УПК РСФСР.] в том числе и для предотвращения воздействия на потерпевших, свидетелей и иных участников процесса, находящихся от него в служебной зависимости, может стать действенной мерой безопасности, при использовании наряду с другими мерами. Действующая редакция п. 3 ч. 1 ст. 111 УПК РФ предоставляет возможность использовать эту меру в целях «обеспечения установленного… порядка уголовного судопроизводства», т. е. и в целях обеспечения безопасности любого участника процесса.
   По нашему мнению, целесообразно в законодательном порядке предусмотреть отстранение от должности не только обвиняемого, но и подозреваемого, для чего внести изменения в ст. 114 УПК следующего содержания:
   «В отношении подозреваемого или обвиняемого при необходимости его временного отстранения от должности дознаватель, следователь с согласия прокурора возбуждает перед судом по месту проведения предварительного расследования соответствующее ходатайство…» (далее по тексту).
   Указанные в п. 2–3 меры безопасности при наличии соответствующих оснований могут применяться к любому субъекту, оказывающему противоправное воздействие, как в ходе уголовного судопроизводства, так и за его пределами.
   Проблема обеспечения безопасности субъектов уголовного процесса обострилась в России в начале 1990-х гг., тогда же появились научные исследования и проекты законов, включающие различные варианты ее решения. Необходимость обеспечивать безопасность личности при производстве по уголовному делу в настоящее время не вызывает сомнений. Однако на законодательном уровне эта проблема окончательно не решена до сих пор.
   Опасения за собственную безопасность высказывают не только свидетели, потерпевшие, судьи и следователи.
   Так, в исправительных учреждениях 75,1 % осужденных испытывают постоянную тревогу за личную безопасность; 24,9 % были объектами физической расправы или психического насилия со стороны других осужденных; и только 25,2 % изъявили желание обратиться за обеспечением их личной безопасности [483 - Чорный В. Н. Безопасность осужденных в условиях лишения свободы: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 1996. С. 126.].
   По нашему мнению, обеспечение как процессуальных, так и внепроцессуальных мер безопасности должно распространяться на любое лицо (всех участников), вовлекаемое в сферу уголовного процесса, поскольку при защите той или иной группы субъектов такой деятельности можно только частично решить проблему защиты интересов правосудия, а также прав и законных интересов личности.
   По нашим данным, абсолютно спокойны за свою личную безопасность и не подвергались давлению только четверть опрошенных судей и 36 % следователей прокуратуры. Большая часть судейского корпуса (64,2 %) и следователей прокуратуры (64 %) имеют серьезные основания опасаться за свою личную безопасность. Неоднократно сталкивались с воздействием на потерпевших и свидетелей по уголовным делам 50,9 % судей и 80 % следователей прокуратуры. Факты воздействия на экспертов, включая единичные случаи, отмечают около 10 % судей и 12 % следователей прокуратуры, в отношении иных участников процесса соответственно 30 % и 28 % [484 - Результаты получены нами при анкетировании судей и следователей прокуратуры Республики Коми в 2001–2002 гг.].
   Некоторое расхождение статистических показателей фактов давления на свидетелей и потерпевших можно объяснить следующим:
   – противоправное посягательство оказывается более интенсивно на досудебных стадиях производства по делу;
   – посягательство в суде оказывается в более завуалированной форме, чем на стадии предварительного расследования, т. е. судьи не всегда знают о таком давлении.
   Между актом противоправного воздействия на участника процесса (в том числе и должностного лица, ведущего производства по делу), и актом принятия решения по делу существует цепь взаимосвязанных событий. Например, посягательство оказывается на определенного следователя. Если последний поддается такому давлению, он принимает не только решение, которое нужно посягающему, но и другие меры, «подтверждающие» его незаконное решение по делу. Он будет вести производство по делу, осуществлять следственные действия, принимать другие процессуальные решения в этом выбранном им в результате противозаконного давления направлении. Аналогично давление на свидетелей и потерпевших будет передаваться следователю (дознавателю) путем введения его в заблуждение либо посредством высказывания своей позиции потерпевшим, экспертом и т. д. Воздействие может быть выражено в уничтожении по сговору документов, имеющих значение для дела, материалов уголовного дела. На относительную распространенность утраты уголовных дел по различным основаниям неоднократно указывалось в научной литературе [485 - См. например: Ефремова Н. П. Восстановление утраченных уголовных дел: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2001. С. 8–9.].
   Новое уголовно-процессуальное законодательство впервые устанавливает некоторые процессуальные меры безопасности участников процесса. В ст. 11 УПК РФ закреплен общегражданский принцип, устанавливающий общеполитический статус гражданина. Таким образом, в нем есть принцип обеспечения законных интересов личности, однако нет и не может быть защиты незаконных интересов.
   Между тем одним из важнейших средств уголовного судопроизводства является применение принуждения.
   В ст. 11 УПК РФ безопасность личности рассматривается как одна из важных составляющих принципа охраны прав и свобод человека и гражданина. В ч. 3 ст. 11 УПК содержится пять уголовно-процессуальных мер безопасности, которые могут и при необходимости должны применяться лицами, ведущими производство по уголовному делу. К мерам безопасности закон относит возможность (необходимость) не приводить данные о личности защищаемого лица (потерпевшего, его представителя, свидетеля, их родственников, близких родственников или близких лиц) в протоколе следственного действия (ч. 9 ст. 166); осуществлять контроль и запись телефонных и иных переговоров (ч. 2 ст. 186); проводить опознание в условиях, исключающих визуальное наблюдение [486 - Нам представляется, что более точным будет термин восприятие.] опознающего опознаваемым (ч. 8 ст. 193); рассматривать уголовное дело в закрытом судебном заседании (п. 4 ч. 2 ст. 241); допрашивать в суде свидетеля (потерпевшего) без оглашения подлинных данных о нем в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства (ч. 5 ст. 278, 277).
   Применение мер безопасности имеет свои особенности. Например, только в досудебных стадиях могут осуществляться такие меры, как изъятие из материалов дела сведений о защищаемом лице; проведение контроля и записи переговоров (буквальное толкование как следственного, а не судебного действия), а также опознание вне визуального наблюдения. В судебных стадиях возможно проведение закрытого судебного заседания и допрос свидетеля вне визуального наблюдения и без оглашения подлинных сведений о нем. Некоторые меры безопасности имелись и в ранее действовавшем УПК РСФСР, например, рассмотрение дела в закрытом судебном заседании (ч. 2 ст. 18). В 2001 г. появилась другая мера безопасности – контроль и запись переговоров (ст. 174-1) [487 - Статья 174-1 УПК РСФСР введена в действие на основании Федерального закона от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 13. Ст. 140.].
   Необходимость принятия мер безопасности следователями и судьями не должна вызывать серьезных споров. Однако процедура реализации новых мер безопасности в новом уголовно-процессуальном законе регламентирована, на наш взгляд, недостаточно четко. Следователи и судьи неоднозначно относятся к мерам безопасности, в частности к процедуре их реализации и применения по конкретным уголовным делам.
   Возможность не приводить в протоколе следственного действия сведения о защищаемых лицах с указанием псевдонима, установленная ч. 9 ст. 166 УПК РФ, достаточно четко регламентирует процедуру ее проведения. Она, согласно нашим данным, привлекает наибольшее внимание судей (36,1 %) и следователей прокуратуры (80 %). Эта правовая норма требует помещения подлинных сведений о защищаемом лице в отдельный конверт, который опечатывается и приобщается к уголовному делу.
   По нашему мнению, в целях установления подлинных гарантий прав и законных интересов защищаемых лиц необходимо установить в этой статье запрет доступа к конверту с подлинными сведениями иных лиц, кроме надзирающего прокурора и должностного лица, в чьем производстве находится дело (дознавателя, следователя и суда – единоличного или коллегиального).
   Нужно ли предоставлять информацию, опечатанную в отдельном конверте, присяжным? На наш взгляд, доступ этих лиц должен быть ограничен, так как присяжные по своему правовому статусу мало контролируемы. Надо иметь в виду, что реакция присяжных не всегда прогнозируема. Они, приняв близко к сердцу факт отсутствия данных о защищаемом лице, могут отреагировать на это обстоятельство иначе, чем при наличии у них такой информации. Отсутствие информации о защищаемом лице может создать у них предубеждение, что может повлиять на вынесение вердикта.
   Такая мера, как предъявление лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым (ч. 8 ст. 193), также урегулирована не совсем четко, поскольку содержит только общую формулировку «условия, исключающие визуальное наблюдение». Идеальным для такой процедуры опознания является отдельная комната, имеющая стекло с односторонней прозрачностью, как в правоохранительных органах зарубежных стран.
   В России такие условия, очевидно, имеются далеко не во всех оперативно-следственных подразделениях, что объясняется скудостью средств, выделяемых государством на борьбу с преступностью. Есть, правда, опыт проведения опознания с использованием камеры изолятора временного содержания или следственного изолятора. При этом внутри помещения камеры находятся статисты и опознаваемый, а в коридоре за дверью камеры – опознающий, следователь и понятые. Само опознание происходит через глазок двери камеры. Сложнее обстоит дело с обеспечением мер безопасности в случае присутствия защитника подозреваемого или обвиняемого. Он должен находиться там же, где находится опознающий и понятые. В этой ситуации, на наш взгляд, защищаемое лицо (опознающий) для неразглашения сведений о нем защитнику может быть в специальной маске. При отсутствии условий, исключающих визуальное наблюдение, целесообразно отказаться от опознания личности и проводить опознание по фотографии.
   В судебном процессе безопасность защищаемых лиц обеспечивается их допросом без оглашения подлинных данных о них и в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля (потерпевшего) другими участниками процесса. На основании ст. 277 УПК РФ процедура допроса потерпевшего в судебном заседании проводится по правилам, установленным для свидетеля в ст. 278 УПК РФ. В уголовно-процессуальном законодательстве, к сожалению, не говорится, какие именно в этой ситуации сведения о защищаемом свидетеле (потерпевшем) оглашает суд и как суд представляет этого свидетеля (потерпевшего) участникам процесса. Видимо, необходимо оглашать псевдоним при условии, что он был установлен в стадии предварительного расследования. Если же противоправное воздействие начало оказываться уже в судебной стадии, то необходимо использовать требования, установленные в ч. 9 ст. 166 УПК РФ. Суд (судья) должен исключить из материалов дела подлинные данные о свидетеле (потерпевшем), присвоить ему псевдоним, получить образец его подписи и допрашивать в зале судебного заседания с учетом требований, указанных в ч. 5 ст. 278 УПК РФ. Каким образом обеспечить условия, исключающие визуальное наблюдение, закон и иные нормативные документы, пока не оговаривают.
   В судебной практике Воркуты эта мера безопасности применялась при рассмотрении осенью 2002 г. уголовного дела о тяжком преступлении. Судья допрашивала свидетеля, находившегося (укрывшегося) в зале судебного заседания за специальной шторой (ширмой). При этом свидетель для искажения голоса говорил в металлическую кружку, в результате чего голос действительно изменился.
   Для экономии средств возможно совмещение мер безопасности, например в случаях, когда в судебных стадиях воздействие оказывается на свидетеля (потерпевшего) и его близких лиц (п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278). Дело можно рассмотреть в закрытом судебном заседании в условиях, исключающих визуальное наблюдение, и без оглашения подлинных данных защищаемых лиц.
   К сожалению, аналогичные примеры единичны. Крайне необходимо срочно обеспечить финансирование оперативно-следственных подразделений и судов в целях обеспечения реализации имеющихся в УПК мер безопасности.
   Позитивные в целом положения ст. 11 УПК РФ находятся в некотором противоречии с другими нормами УПК, регламентирующими применение защитных мер. Законодатель непоследователен в регламентации обеспечения безопасности различных участников процесса.
   Так, в ст. 11 УПК РФ установлена возможность применения мер безопасности в отношении потерпевшего, свидетеля или иных участников уголовного судопроизводства. Однако в ч. 9 ст. 166 УПК РФ изъятие сведений из протокола следственного действия установлено только для потерпевшего, его представителя, свидетеля, а также их родственников, близких родственников и близких лиц. Не совсем понятно, каким образом можно при необходимости обеспечить конфиденциальность сведений в протоколе следственного действия в отношении таких участников процесса, как гражданский истец, ответчик, их представители, эксперт, специалист, адвокат свидетеля [488 - В новом УПК РФ предусмотрена возможность явки свидетеля на допрос с адвокатом на основании п. 6 ч. 5 ст. 56, ч. 5 ст. 189 УПК. Мы, конечно, понимаем, что термин адвокат не судопроизводственный, а судоустройственный, однако такую формулировку дает УПК (ст. 56, 189). Члены рабочей группы по разработке проекта УПК РФ затруднились, видимо, определить его правовую ипостась.]. В соответствии с ч. 2 ст. 186 УПК РФ при осуществлении контроля записи телефонных и иных переговоров безопасность обеспечивается в отношении потерпевшего, свидетеля, а также их родственников, близких родственников и близких лиц. Нет в этом перечне представителя потерпевшего и других лиц. В п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ основанием для рассмотрения дела в закрытом судебном заседании является обеспечение безопасности любого участника судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких. В ст. 278, 277 УПК РФ при угрозе безопасности свидетеля, потерпевшего, а также их близких родственников, родственников или близких в качестве меры безопасности предусмотрен только допрос без оглашения подлинных сведений свидетеля и потерпевшего, который проводится вне визуального контроля со стороны других участников процесса.
   Как видим, только ст. 11 как норма-принцип общего характера и п. 4 ч. 2 ст. 241 предоставляют должностным лицам уголовного процесса возможность применять меры безопасности в отношении любого участника судопроизводства. На наш взгляд, возможно применение всех установленных УПК процессуальных мер защиты в отношении любого участника со ссылкой на ст. 11 УПК, без перечисления их в прочих статьях УПК.
   Насилие или угроза его применения в отношении защищаемого лица могут иметь только противоправный характер. Такое воздействие не обязательно должно всегда быть уголовно-наказуемым, оно может рассматриваться, например, как административный проступок [489 - На основании ст. 2.1 Кодекса РФ об административных правонарушениях административное правонарушение рассматривается как виновное, противоправное действие (бездействие) // Российская газета. 2001. 31 дек.]. Между тем термин иное опасное противоправное деяние, содержащийся в ч. 3 ст. 11 УПК РФ, носит оценочный характер, факт такого деяния должен определяться следователем, прокурором и иным лицом, полномочным решать вопрос о применении мер безопасности.
   Основанием применения мер безопасности является наличие реальной угрозы или факт применения реального противоправного воздействия в связи с осуществлением уголовного судопроизводства или содействием ему. УПК РФ устанавливает характер угрозы более гарантирован, чем действующий уголовный закон. Так, состав преступления ст. 309 УК РФ связывается с перечисленными в диспозиции статьи видами посягательства (угрозой в виде шантажа, убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества свидетеля, потерпевшего, эксперта или их близких). Из этого следует, что иной способ воздействия, не подпадающий под перечень видов угроз, перечисленных в диспозиции ч. 1 ст. 309 УК РФ, не влечет уголовной ответственности, так как не образует состава преступления. Однако при оказании такого вида воздействия результат очевиден: лицо (участник процесса) будет запугано, а следовательно, интересам уголовного правосудия может быть причинен существенный вред.
   По нашим данным, 38 % из числа опрошенных потерпевших подтвердили неопределенность характера угрозы в их адрес со стороны заинтересованных в исходе дела лиц. Кроме этого, 75,7 % опрошенных граждан считают важным и необходимым обеспечить надлежащую защиту потерпевших от преступлений. О безопасности и защите свидетелей преступления выражают обеспокоенность 86 % опрошенных.
   Следует учитывать большую латентность преступлений данного рода. По утверждению американского исследователя Р. Кларка, значительное количество неучтенной (латентной) преступности относится к менее опасным преступлениям. Латентность опасных преступлений уменьшается [490 - Кларк Р. Преступность в США. М., 1975. С. 59–60.]. Совершенно очевидно, что скрыть каким-либо образом убийство или террористический акт значительно сложнее, чем причинение легкого вреда здоровью, а иногда просто невозможно. Некоторые преступления против правосудия, которые можно отнести к противоправному воздействию на защищаемых лиц, имеют именно такую характеристику (угроза свидетелю, повреждение автомашины, иного ценного имущества потерпевшего и т. п.).
   Так, в Республике Коми только немногим более половины (54 %) опрошенных потерпевших и свидетелей обращались в милицию по фактам оказания на них противоправного физического или психического воздействия в связи с производством по делу; 46 % опрошенных, не веря в действенность мер безопасности и систему правоохранительных органов, отказались от обращения. Фактически только каждому третьему из обратившихся за помощью (30,4 %) потерпевших и свидетелей следователь обеспечил защиту.
   Само по себе обращение к правоохранительным органам государства, как показывает практика, не означает принятие реальных мер защиты, установление достаточных гарантий безопасности личности.
   По данным нашего исследования, в 75 % случаев факт принятия возможных мер защиты не гарантировал обеспечение безопасности, и противоправное воздействие было все же оказано.
   Одно из решений обозначенной проблемы может заключаться в изменении формулировки диспозиции ч. 1 ст. 309 УК и исключение ограничительного характера угрозы воздействия на защищаемых лиц (например, «воздействие в какой бы то ни было форме…»).
   В ч. 3 ст. 11 УПК РФ устанавливаются, кроме перечисленных и совпадающих с УК РФ оснований (угроза убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением имущества), «иные опасные противоправные деяния». В подобных случаях мы не может квалифицировать действия виновного по ст. 309 УК РФ (в действующей ее редакции), однако это позволяет применять уголовно-процессуальные и иные меры безопасности в отношении защищаемых лиц.
   Совершенствование системы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства связано с решением следующих вопросов:
   – по каким конкретным категориям преступлений возможно применение мер безопасности (ст. 15 УК РФ содержит четыре категории преступлений);
   – будет ли являться критерием применения такой фактор, как общественная значимость преступления;
   – каких конкретно субъектов защиты по делу необходимо обезопасить и пр.
   На наш взгляд, применение мер безопасности в первую очередь должно быть реализовано в отношении лиц, имеющих важные доказательственные сведения, уличающие обвиняемого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 4, 5 ст. 15 УК РФ), особенно в процессе расследования дел об организованной преступности. Такое лицо может именоваться главным свидетелем обвинения. В УПК РФ должен быть урегулирован его правовой статус, включающий процессуальные права, обязанность и ответственность, включая возможность его временного задержания [491 - В США предусмотрена возможность временного задержания главного свидетеля обвинения для обеспечения его надлежащего участия в судебном разбирательстве.].
   Система мер безопасности не ограничивается только уголовно-процессуальными видами. У практических работников имеется возможность применения внепроцессуальных мер безопасности в отношении должностных лиц уголовного процесса (дознавателя, следователя, прокурора, судьи) на основании Закона «О государственной защите судей, должностных лиц контролирующих и правоохранительных органов», а также обеспечения безопасности иных лиц – на основании Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности».

§ 3. Меры безопасности, осуществляемые в досудебных стадиях

   Комплекс мероприятий этой группы (подсистемы) защитных мер образуют меры безопасности, применение которых возможно лишь субъектами, осуществляющими властную уголовно-процессуальную деятельность, и только в пределах уголовного судопроизводства, т. е. меры, не обладающие свойством универсальности. При исследовании этой группы необходимо исходить из деления уголовного судопроизводства на стадии в соответствии со специальными условиями производства – процессуальной формой (специфическими принципами, образующими в совокупности систему общепроцессуальных принципов). Важнейшие из них в контексте данного исследования – недопустимость разглашения данных предварительного расследования, нашедшая выражение в ст. 161 УПК РФ и ст. 310 УК РФ), непосредственность исследования доказательств (ст. 240 УПК РФ) и гласность судебного разбирательства (ст. 241 УПК РФ). В зависимости от соответствия содержания той или иной меры безопасности общим условиям конкретной стадии и должен решаться вопрос о возможности (допустимости) применения мер защиты.
   В досудебных стадиях мерами безопасности являются, в частности:
   1) неуказание в заявлениях о преступлении, объяснениях в стадии возбуждения уголовного дела, в протоколах следственных действий личных данных защищаемых лиц;
   2) предупреждение участников следственных действий и лиц, присутствующих при их производстве, о недопустимости разглашения без разрешения следователя данных предварительного следствия, в том числе и сведений о личности защищаемых субъектов (ст. 161 УПК РФ, ст. 310 УК РФ);
   3) предъявление для опознания не самого обвиняемого, а его фотографии или видеоизображения;
   4) предъявление для опознания в условиях, когда опознаваемый как участник следственного действии не видит опознающего;
   5) проведение следственных действий с аудио– и видеопомехами;
   6) использование в процессе производства по уголовному делу аудио– и видеозаписей показаний защищаемых лиц;
   7) прослушивание телефонных и иных переговоров как защищаемых лиц, так и лиц, оказывающих противоправное воздействие;
   8) исключение из материалов дела перед ознакомлением с ним обвиняемого, защитника и из обвинительного заключения и его приложений сведений о защищаемых лицах;
   9) уведомление защищаемых субъектов о принятии уголовно-процессуальных решений;
   10) учет мнения защищаемых лиц при принятии ряда уголовно-процессуальных решений.
   Рассмотрим подробнее перечисленный комплекс мер защиты в досудебных стадиях.

   Неуказание в заявлениях о преступлении, объяснениях в стадии возбуждения уголовного дела, в протоколах следственных действий личных (биографических) сведений защищаемых лиц [492 - См.: Тихонов А. О процессуальной безопасности свидетеля и потерпевшего // Советская юстиция. 1993. № 20. С. 26–28.]. Л. В. Брусницын использует термин «демографические» сведения [493 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М., 1999. С. 47.]. Демография есть «наука о составе населения и его изменениях, показатели численности, состава, размещения и изменения населения» [494 - Толковый словарь русского языка. 1999. С. 159.]. Это понятие относится не столько к личностным данным, сколько к неопределенному количеству людей – населению, и не совсем верно использовать его при определении индивидуальных признаков. Термин биография понимается как «описание чьей-нибудь жизни, чья-нибудь жизнь» [495 - Толковый словарь русского языка. 1999. С. 48.], то есть более близок к понятию личность и точно определяет сведения о защищаемом лице. По этим основаниям мы и используем данный термин.
   Отсутствие в процессуальных документах истинных, полных и точных сведений, доступ к которым имеют многие участники процесса, значительно осложнит реализацию противоправного воздействия. Для установления принадлежности показаний защищаемому лицу ему можно присвоить псевдоним или изменить его фамилию, имя и отчество, подпись. Истинная информация может храниться в отдельном пакете, который передается вместе с уголовным делом прокурору и в суд. Доступ к таким сведениям должен быть строго ограничен надзирающим за дознанием и следствием прокурором и рассматривающим по существу уголовное дело судом. Неуказание биографических данных ранее было предусмотрено п. 8 ст. 171 проекта УПК РФ, однако лишь в стадии предварительного расследования. В новом УПК РФ это предусмотрено ч. 9 ст. 166 в процессе всего производства по уголовному делу, т. е. во всех стадия уголовного процесса, что обеспечивает гарантии безопасности защищаемым лицам. В п. 1 ст. 43 проекта Закона «О борьбе с организованной преступностью» устанавливается возможность составления специальных протоколов, доступ к которым строго ограничен [496 - Постановление от 22 февраля 1995 г. № 545-1 ГД «О проекте Федерального закона “О борьбе с организованной преступностью”» // СЗ РФ. 1995. № 10. Ст. 834; Государственная Дума. Постановления и другие документы. 1995. № 4.].
   А. Н. Ахпанов считает возможным ограничивать обвиняемого и его защитника в информации о данных местожительства свидетелей и потерпевших; не прилагать к обвинительному заключению эти сведения; ограничивать право обвиняемого на очную ставку и предъявление личности для опознания (осуществлять очную ставку без предъявления обвиняемого свидетелю или потерпевшему, а опознание – в условиях, исключающих визуальный контроль опознаваемым опознающего) [497 - Ахпанов А. Н. Пределы правоограничений личности в уголовном судопроизводстве: Учеб. пос. Караганда, 1995. С. 16–17.].
   Следует отметить, что ранее действовавший уголовно-процессуальный закон (ст. 141, 160, 161 УПК РСФСР) позволял ограничиться указанием в протоколе следственного действия фамилии, имени и отчества его участника, а адрес указывать лишь в необходимых случаях. В действующем УПК РФ возможность неприведения данных защищаемого лица в протоколах следственных действий предусмотрена ч. 9 ст. 166, где установлен порядок присвоения защищаемому лицу псевдонима. Однако в УПК не указаны особенности присвоения псевдонима. «В Болгарии, например, в таком качестве используются идентификационные номера, в Эстонии – условные имена, в Нидерландах – буквы алфавита. В отечественных словарях псевдоним поясняется как вымышленное имя. Однако использование вымышленного имени опасно повторением настоящих персоналий другого гражданина, пусть маловероятным. Употребление же идентификационных номеров может вызвать затруднение в их запоминании участниками судебного разбирательства. Поэтому, думается, в качестве псевдонимов в российском уголовном судопроизводстве предпочтительны буквы алфавита (например, “свидетель А”)» [498 - Брусницын Л. Допрос под псевдонимом // Законность. 2003. № 1.]. По такому пути идет в настоящее время правоприменительная практика. Однако необходимо, чтобы псевдоним в виде буквы не совпадал с начальной буквой фамилии защищаемого лица.
   В начальной стадии процесса – при решении вопроса о возбуждении производства по уголовному делу – необходимо максимально обезопасить лицо, сообщающее важные сведения о преступлении. В научной литературе отмечалось, что необходимо определить правовой статус заявителя как участника уголовно-процессуальных правоотношений. Отдельные положения о правах и обязанностях заявителя содержатся в ст. 141 УПК РФ, в частности:
   – письменное заявление о преступлении должно быть подписано заявителем;
   – устное заявление о преступлении заносится в протокол, который подписывается заявителем и лицом, принявшим заявление;
   протокол должен содержать данные о заявителе, а также о документах, удостоверяющих личность заявителя;
   – в случае, когда заявитель не может лично присутствовать при составлении протокола, его заявление оформляется в виде рапорта (сообщения) об обнаружении признаков преступления;
   – заявитель предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос в соответствии со ст. 306 УК РФ [499 - Багаутдинов Ф. Процессуальное положение заявителя // Законность. 2003. № 1. С. 17.].
   Заявитель по своей сути уже является субъектом уголовно-процессуальных правоотношений и потому вправе рассчитывать на личную безопасность, как и любое лицо, вовлеченное в сферу уголовного процесса. Следовательно, при определении правового статуса заявителя как участника (иного участника) уголовного судопроизводства необходимо предусмотреть его право на обеспечение безопасности ему самому и его близким.

   Предупреждение участников следственных действий и лиц, присутствующих при их производстве, о недопустимости разглашения без разрешения следователя данных предварительного следствия, в том числе и сведений о личности защищаемых субъектов. Данная мера безопасности была предусмотрена ранее действовавшим законодательством (ст. 139 УПК РСФСР), содержится она и в новых Уголовно-процессуальном (ст. 161) и Уголовном (ст. 310) кодексах РФ. Между тем правовое регулирование этой меры безопасности необходимо дополнить рядом положений.
   Во-первых, следует предусмотреть предупреждение о недопустимости разглашения не только «данных следствия», но и самого производства следственного действия, равно как и участия лиц в его производстве. Во-вторых, надо расширить круг лиц, которым может быть сделано предупреждение о неразглашении. Надлежит также предусмотреть применение положений ст. 161 УПК РФ не только в ходе предварительного следствия, но и в стадии возбуждения уголовного дела, когда правовой статус заявителя и других лиц еще не определен в связи с отсутствием постановления о возбуждении уголовного дела. Применение подписки о неразглашении данных предварительного следствия возможно в случае, если материалы направляются в суд при обжаловании ареста или продления срока содержания под стражей в порядке, установленном ст. 125, 126 УПК РФ.

   Предъявление для опознания не самого обвиняемого, а его фотографии или видеоизображения. Данная мера безопасности является одним из процессуальных действий, которые регулируются уголовно-процессуальным законодательством достаточно подробно. В частности, ст. 165 УПК РСФСР предусматривала возможность опознания личности; ч. 3 ст. 165 УПК РСФСР устанавливала возможность опознания лица по фотографии в случаях, когда его предъявить невозможно. Следственная и судебная практика связывала невозможность предъявления с таким обстоятельством, как отсутствие лица ввиду его розыска и неизвестности местонахождения. В тех случаях, когда у следственных органов все же была возможность предъявить для опознания не фотографию, а самого гражданина, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, а фактически была предъявлена для опознания фотография, суды признавали протокол опознания недопустимым доказательством.
   Подобная норма существует и в новом УПК: в ч. 5 ст. 193 указано, что опознание может быть проведено по фотографии, если предъявление лица невозможно. По нашему мнению, это можно рассматривать как меру безопасности по следующим основаниям. В процессе проведения процедуры опознающий рискует быть узнанным опознаваемым. Для объективного проведения опознания необходимо обеспечить безопасные условия как во время процедуры, так и после нее. В противном случае опознающий может солгать, несмотря на любые предупреждения об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, так как интересы его личной (а также близких) безопасности «перевешивают чашу весов» не в пользу интересов правосудия. Не всегда и не везде имеются условия для проведения опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего, следовательно, нужно расценивать отсутствие таких условий, как «невозможность предъявить лицо на опознание» (ч. 5 ст. 193 УПК РФ). Однако опознание по фотографии, то есть замену одного следственного действия «опознания лица» (ч. 4 ст. 193) другим действием «опознанием по фотографии» (ч. 5 ст. 193), по нашему мнению, можно осуществлять только если:
   – предъявление лица возможно, однако безопасность защищаемого лица не может быть обеспечена;
   – отсутствуют условия для создания ситуации, исключающей визуальное наблюдение опознаваемым опознающего.

   Предъявление для опознания в условиях, когда опознаваемый, участвуя в данном следственном действии, не видит опознающего. Проведение опознания в условиях, когда опознающий находится вне визуального контакта с опознаваемым, является гарантией его безопасности. Оно способствует более свободному волеизъявлению опознающего и полноте информации, передаваемой им. Безопасные для опознания условия могут быть созданы путем оборудования специальных комнат с зеркальным стеклом, через которое и происходит опознание. Эта практика эффективно применяется за рубежом [500 - Квашис В., Вавилова Л. Поможем жертвам преступлений // Российская юстиция. 1994. № 4. С. 48.].
   Новый УПК в ч. 8 ст. 193 устанавливает процедуру предъявления лица для опознания, в том числе в целях обеспечения безопасности опознающего, в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего. На возможность применения этой меры следует обратить особое внимание, обосновав ее применение необходимостью обеспечения безопасности в отношении защищаемого лица. Это, на наш взгляд, не потребует особых финансовых или организационных затрат. Естественно, для изготовления зеркал односторонней прозрачности и оборудования ими соответствующих комнат нужны средства. Однако в настоящее время, как мы уже отмечали, складывается практика проведения опознания в камерах изолятора временного содержания (следственного изолятора), когда опознаваемый со статистами находятся внутри камеры, а опознающий, понятые и следователь – снаружи. Опознание производится через «глазок» двери камеры. Подобный порядок не требует никаких дополнительных средств.

   Проведение очной ставки с аудио– и видеопомехами. Такая мера безопасности может и должна применяться в случаях, когда защищаемое лицо опасается визуального контроля со стороны кого-либо из субъектов процесса либо их близких, от которых может исходить угроза насилия. Применение аудио– и видеозаписи защищаемого лица, изменение его голоса предусмотрены в ч. 1 ст. 45 законопроекта «О борьбе с организованной преступностью». Конечно, использование аудио– или видеопомех предполагает оснащение правоохранительных органов соответствующими специализированными приборами и оборудованием, что повлечет значительные материальные затраты.
   Аудио– и видеозапись показаний защищаемых лиц. Применение аудио– и видеотехнических средств для фиксирования показаний защищаемого лица может применяться для обеспечения безопасности как в стадии предварительного расследования, так и в судебном заседании. Ранее действовавшее уголовно-процессуальное законодательство предусматривало возможность оглашения (воспроизведения аудио– или видеопленки) показаний подсудимого (п. 3 ч. 1 ст. 281 УПК РСФСР), когда дело рассматривалось в его отсутствие, и свидетеля (п. 2 ч. 1 ст. 286 УПК РСФСР), когда он отсутствовал в судебном заседании по причинам, исключавшим возможность его явки в суд. Рассмотрение дела в отсутствие подсудимого было возможно только в строго ограниченных случаях, установленных в ст. 246 УПК РСФСР, т. е. «когда подсудимый находится вне пределов Российской Федерации и уклоняется от явки в суд; … по делу о преступлении, за которое не может быть назначено наказание в виде лишения свободы, когда подсудимый ходатайствует о разбирательстве дела в его отсутствие. Суд, однако, вправе признать явку подсудимого обязательной».
   В УПК РФ также предусмотрено оглашение показаний, воспроизведение приложенных к протоколу допроса материалов фотографирования, аудио– и (или) видеозаписи, киносъемки подсудимого (ст. 276), потерпевшего и свидетеля (ст. 281). Вместе с тем из смысла этих правовых норм следует обязательность допроса подсудимого, потерпевшего и свидетеля в судебном заседании, так как суд должен установить существенные противоречия между показаниями, данными на предварительном следствии, и показаниями, данными в ходе судебного заседания. Исключение из этого правила может быть только в случае невозможности обеспечения явки потерпевшего и свидетеля (п. 2 ч. 1 ст. 281 УПК) и рассмотрения дела в отсутствие подсудимого (п. 2 ч. 1 ст. 276 УПК). На основании ч. 4 ст. 247 УПК РФ рассмотрение уголовного дела в отсутствие подсудимого возможно только по делам небольшой или средней тяжести при наличии ходатайства об этом самого подсудимого. Оказание противоправного воздействия на защищаемых лиц, как правило, имеет место в процессе производства по уголовному делу о совершении тяжких и особо тяжких преступлений. Следовательно, по этим категориям уголовных дел явка подсудимого (как защищаемого лица) в судебное заседание обязательна и оглашение показаний без него невозможно, даже если в них нет противоречий.
   Целесообразно в ст. 247 УПК РФ внести положения, предусматривающие возможность рассмотрения дела в отсутствие подсудимого, если он (его жизнь, здоровье, имущество) подвергается или может быть подвергнут реальной опасности, либо дополнить ст. 276 УПК РФ новым п. 3 в ч. 1, устанавливающим возможность оглашения показаний подсудимого в его отсутствие для обеспечения его (близких ему лиц) безопасности. Целесообразно также практиковать оглашение (воспроизведение) показаний свидетеля или потерпевшего в случае необходимости обеспечения его (его близких) безопасности и расценивать это обстоятельство как причину, исключающую его явку в судебное заседание.

   Контроль и запись телефонных и иных переговоров как следственное действие, а также прослушивание телефонных и иных переговоров как оперативно-розыскное мероприятие. Для обеспечения безопасности защищаемого лица, а также для фиксирования угроз в его адрес прослушивание (аудиозапись всех переговоров) – достаточная мера безопасности. Анализ полученных правоохранительными органами сведений позволяет своевременно установить адекватные меры защиты. Применение и реализация этой меры безопасности является дорогостоящим мероприятием. Например, в США, где такая мера применяется с 1968 г. на основании Акта о борьбе с преступностью в автобусах и безопасности на улицах, стоимость затрат на одно подслушивающее устройство составляет «в среднем 42 492 долл. с учетом интенсивности привлечения обслуживающего персонала для прослеживания разговоров и их анализа» [501 - Криминология / Под ред. Джозефа Ф. Шели. СПб., 2003. С. 332.]. Американские криминологи высказывают сомнения в результативности подслушивания телефонных и иных переговоров. Эта практика запрещена в 21 штате США, хотя с 1970 по 1992 г. число обвинений, основанных на результатах применения средств электронного наблюдения, возросло на 44 %, достигнув 2685 случаев [502 - Криминология / Под ред. Джозефа Ф. Шели. СПб., 2003. С. 332.].

   Исключение сведений о защищаемых лицах из материалов уголовного дела, а также из обвинительного заключения и его приложений перед ознакомлением с ним обвиняемого, защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей. Ранее мы предлагали как меру безопасности невручение обвиняемому и иным лицам приложений к обвинительному заключению, в которых указывались сведения о защищаемых лицах. По мнению Л. В. Брусницына, исключение доступа к сведениям о защищаемом лице должно иметь место только в отношении обвиняемого и его защитника [503 - Брусницын Л. В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. С. 53.]. Однако не исключено, что противоправное воздействие может быть оказано не только этими лицами, а также со стороны потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика, их представителей. Кроме того, эти лица могут быть информаторами организованных преступных сообществ.
   А. Н. Ахпанов считает обоснованным ограничивать обвиняемого и его защитника в информации о данных местожительства свидетелей и потерпевших, не прилагать к обвинительному заключению эти сведения. Он предлагает также ограничить права обвиняемого на очную ставку и предъявление личности для опознания. Проведение очной ставки возможно без предъявления обвиняемого свидетелю или потерпевшему, а опознание – без визуального контроля опознаваемым опознающего [504 - Ахпанов А. Н. Пределы правоограничений личности в уголовном судопроизводстве: Учеб. пос. Караганда, 1995. С. 16–17.]. Вместе с тем, заметим, что А. Н. Ахпанов делает свои выводы во многом на основе казахского законодательства.
   В ст. 215 УПК РФ установлена обязанность следователя предъявить для ознакомления все материалы уголовного дела, что, по нашему мнению, входит в противоречие с ч. 1 ст. 217 УПК, в которой указывается невозможность предъявления материалов со сведениями о защищаемом лице, которые на основании ч. 9 ст. 166 УПК РФ хранятся в отдельном конверте при деле. Ознакомление потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей с материалами дела производится на основании ст. 216 УПК в порядке, установленном ст. 217 УПК РФ.
   На наш взгляд, необходимо изменить редакцию ч. 1 ст. 215 УПК РФ, дополнив формулировкой, указанной в ч. 1 ст. 217 УПК РФ, – «за исключением случаев, предусмотренных ч. 9 ст. 166 настоящего Кодекса».
   Изъятие указанных сведений из материалов уголовного дела не будет существенно нарушать процессуальные права обвиняемого и других участников процесса, так как у них имеется возможность ознакомиться с показаниями защищаемых лиц, а в судебном заседании им будет предоставлена возможность исследовать имеющиеся в деле и полученные в судебном заседании доказательства. В ранее действовавшем УПК РСФСР в ч. 2 ст. 237 была предусмотрена обязанность вручения подсудимому наряду с копией обвинительного заключения и копии постановления судьи, если последним изменен список лиц, подлежащих вызову в суд. Это правило не опровергает возможность исключения в этом процессуальном документе сведений о защищаемом лице по следующим основаниям.
   Во-первых, список лиц, подлежащих вызову, судья не изменяет, его может изменить следователь при составлении обвинительного заключения.
   Во-вторых, на основании ст. 206 УПК РСФСР не устанавливалась обязанность следователя указывать в списке лиц, подлежащих вызову, точный адрес или место работы. Формулировка «местожительство или местонахождение» позволяет указывать, например, наименование города или района без указания улицы, номера дома и квартиры. Требования, которые были ранее установлены ст. 46 и 51 УПК РСФСР, о праве указанных субъектов знакомиться со всеми материалами дела также, по нашему мнению, не нарушаются, так как личные сведения о защищаемых лицах, их месте жительства, работы или учебы нельзя напрямую считать материалами уголовного дела.
   Исследование правовых норм нового УПК РФ (ст. 220 и 222) позволяет говорить о неудачности формулировки ч. 2 ст. 222, так как в ней прямо указано на обязанность вручения обвиняемому не только обвинительного заключения, но и приложений к нему, что не было так категорично установлено в прежнем уголовно-процессуальном законодательстве. Так, ст. 237 УПК РСФСР устанавливала обязанность вручения подсудимому только обвинительного заключения. Сопоставление ст. 205 и ст. 206 УПК РСФСР показывает возможность разграничения обвинительного заключения и его приложений. Таким образом, в целях безопасности лиц закон прямо не запрещал вручать обвинительное заключение без списка лиц, подлежащих вызову в суд. На данное обстоятельство справедливо указывалось в специальной литературе [505 - См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Отв. ред. В. И. Радченко; под ред. В. Т. Томина. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2001. С. 420.].
   По нашему мнению, необходимо изменить формулировку ч. 2 ст. 222 УПК РФ, исключив фразу «с приложениями», либо дополнить ее следующим содержанием: «Список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, в целях обеспечения безопасности защищаемых лиц не вручается и хранится в единственном экземпляре в материалах уголовного дела».
   На основании ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». По этим основаниям возможно ограничение прав указанных лиц на получение сведений о защищаемых.

   Уведомление защищаемых лиц о принятии уголовно-процессуальных решений. Производство по уголовному делу непосредственно связано с принятием следователем или судом процессуальных решений, которые могут относиться к жизненно важным для защищаемого лица вопросам. К таким решениям можно отнести следующие:
   1) освобождение подозреваемого, обвиняемого из-под стражи или изменение ему меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей;
   2) вынесение полномочным лицом, ведущим производство по делу, постановления о прекращении уголовного преследования;
   3) вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела;
   4) вынесение обвинительного приговора;
   5) окончание срока отбывания наказания.
   В литературе высказывается предложение о необходимости уведомления потерпевшего об избрании меры пресечения обвиняемому, а также наделения потерпевшего правом обжалования меры пресечения обвиняемому в суд [506 - Казаков В. А. Обеспечение прав и законных интересов потерпевших от преступлений // Законность, оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс: Материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург. 9–10 апреля 1998 г. / Под ред. О. М. Латышева, В. П. Сальникова. СПб.,1998. Ч. 1. С. 152–155.]. Конечно, следователь или суд обязаны доводить до сведения защищаемого лица не каждое решение, а только те, которые касаются его безопасности. До начала производства по делу, в любой стадии уголовного процесса и после его окончания могут возникнуть обстоятельства, при которых изменяется ситуация, а также возникает необходимость принятия решения, от которого может наступить вред защищаемому лицу.
   Учет мнения защищаемых лиц при принятии уголовно-процессуальных решений. Сотрудничество защищаемого лица с правоохранительными органами и его содействие правосудию предполагает учет его мнения, реализацию его прав и законных интересов как в процессе производства по уголовному делу, так и после его окончания. Для этого целесообразно учитывать следующие факторы:
   1. Немаловажным является учет мнения защищаемого лица в случае принятия в отношении него мер безопасности либо их отмены. Такое правило, по нашему мнению, будет способствовать принятию следователем и судом обоснованных решений по делу.
   2. Безусловно, что не каждое решение может быть принято с учетом мнения лица, подлежащего защите. Оно должно учитываться, когда принимается решение, связанное с интересами защищаемого лица, например заключение под стражу или задержание по подозрению в совершении преступления, изменение меры пресечения обвиняемому, продление сроков следствия и содержания под стражей, условно-досрочное освобождения от отбывания наказания и т. п. При освобождении обвиняемых из-под стражи в период проведения предварительного следствия потерпевшие и свидетели часто изменяют показания, их неявка на следственные действия препятствует расследованию в установленные сроки [507 - Безнасюк А., Абабков А. Государственная защита лиц, содействующих уголовному судопроизводству // Российская юстиция. 1997. № 8. С. 39.]. Суды обычно выясняют мнение потерпевшего о наказании. Оно не является обязательным для суда при вынесении приговора, однако может учитываться. Целесообразно распространить такую практику и на защищаемых лиц.
   Перечисленные меры безопасности могут способствовать решению многих принципиальных вопросов, возникающих на досудебных стадиях. Применение некоторых из них возможно на основании действующего уголовно-процессуального законодательства. Для внедрения в следственную практику других мер необходимо совершенствовать существующее законодательство, применять нормы международного права.

§ 4. Меры безопасности, осуществляемые в судебных стадиях

   Судебные стадии включают досудебную подготовку судьей материалов уголовного дела к рассмотрению в судебном разбирательстве, собственно судебное заседание, а также кассационное, апелляционное и надзорное производство. Специфика разработки мер безопасности в судебных стадиях состоит в осуществлении мер защиты с учетом принципов гласности, устности и непосредственности исследования доказательств, характеризующих данную стадию.
   В стадии назначения дела к слушанию судьей должны быть исследованы меры защиты, применяемые в стадии предварительного расследования, эффективность и своевременность их принятия, результаты (как положительные, так и отрицательные). При изучении материалов уголовного дела судья должен обратить внимание на возможность противоправного воздействия в отношении защищаемых лиц в стадии судебного разбирательства. Одним из вопросов, решаемых судьей при подготовке дела к слушанию, должна быть безопасность субъектов судебного разбирательства.
   Следовательно, в ст. 228 УПК РФ следует ввести новый п. 7 об основаниях применения мер безопасности участников уголовного процесса. Действующая редакция ст. 228 УПК РФ, по существу, позволяет судье рассматривать вопрос о применении мер безопасности в стадии назначения дела на основании п. 4, однако только в случае, если будет заявлено ходатайство или сделано заявление участника процесса, чья безопасность находится под угрозой. Судья вправе применить одну из мер процессуального принуждения – меру пресечения в виде заключения под стражу – на том основании, что подсудимый мешает установлению истины по делу и оказывает воздействие на защищаемое лицо, так как п. 3 ст. 228 УПК РФ предусматривает разрешение ходатайств, в том числе и об изменении меры пресечения. Стадия назначения уголовного дела к слушанию является подготовительной, следовательно, необходимо сформировать перечень мероприятий по защите субъектов процесса при судебном исследовании материалов уголовного дела.
   В случае принятия решения о применении мер безопасности в стадии назначения дела судья на основании ст. 231 УПК РФ должен вынести отдельное постановление.
   Следовательно, ст. 231 УПК РФ необходимо дополненить новым п. 7 следующего содержания: «о применении мер безопасности защищаемых лиц при наличии к тому необходимости».
   В судебном заседании суд может принять меры безопасности для защиты участников процесса силами либо правоохранительных органов, либо судебных приставов, в обязанность которых входят функции защиты. Меры защиты должны быть приняты еще до открытия судебного заседания, поскольку участники процесса и иные лица находятся в одном помещении, что приводит к конфликтам между родственниками, друзьями подсудимого и лицами, изобличающими его в преступлении [508 - Брусницын Л. В. Указ. соч. С. 58.].
   К мерам безопасности в судебных стадиях относятся:
   1) организация «безопасных комнат ожидания» для жертв и свидетелей преступлений;
   2) оборудование зала судебного заседания так, чтобы потерпевшие и свидетели были «отгорожены» от подсудимого и присутствующих в зале граждан;
   3) рассмотрение уголовного дела в закрытом судебном заседании;
   4) проверка у всех лиц перед входом в помещение суда или в зал судебного заседания документов и (или) личный досмотр, в том числе и с применением технических средств (металлоискателей), досмотр вещей в целях обнаружения оружия или других общеопасных предметов, изъятых из гражданского оборота;
   5) запрет доступа в помещение суда или зал судебного заседания отдельному лицу или лицам по мотивам защиты субъектов уголовного процесса;
   6) допрос отдельных свидетелей, потерпевших и иных лиц в отсутствие публики при открытом (в целом) судебном разбирательстве;
   7) взятие у участников судебного процесса и иных присутствующих в зале судебного разбирательства подписки о неразглашении данных, ставших им известными в ходе уголовного судопроизводства, и об их участии в судебном разбирательстве;
   8) удаление из зала закрытого судебного разбирательства свидетелей непосредственно после их допросов, если в их дальнейшем присутствии нет необходимости;
   9) публичное оглашение лишь резолютивной части приговора;
   10) допрос защищаемого лица при нахождении его вне зала судебного заседания с использованием видеотехнических средств;
   11) допрос защищаемых лиц в отсутствие подсудимого;
   12) ограничение доступности сведений о защищаемом лице;
   13) демонстрация в зале суда видеозаписи (оглашение) показаний, данных защищаемыми лицами в стадии предварительного расследования без их вызова в судебное заседание;
   14) допрос судьями защищаемого лица в отсутствие не только подсудимого, но и остальных участников судебного разбирательства;
   15) участие в судебном разбирательстве защищаемых лиц под псевдонимом (под измененными биографическими данными), в том числе с использованием псевдонима в приговоре.
   Рассмотрим более подробно каждую меру защиты в судебных стадиях.

   Организация «безопасных комнат ожидания» для жертв и свидетелей преступлений [509 - См.: Никандров В. И. Заинтересованные лица в уголовном процессе // Советская юстиция. 1987. № 13. С. 21; Комиссаров В. Свидетель и потерпевший в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 1994. № 8. С. 51.]. Такую меру безопасности предлагал в 1970-е гг. профессор В. Т. Томин. Однако, поскольку в то время проблемы безопасности участников уголовного судопроизводства не были столь актуальны как в настоящее время, она рассматривалась им как условие для повышения активности участия населения в борьбе с преступностью.
   Процедура рассмотрения уголовного дела в суде не предусматривает наличия в обязательном порядке отдельной комнаты для потерпевших и свидетелей. На основании ст. 262 УПК РФ суд в подготовительной части судебного заседания проверяет явку вызванных лиц. Как правило, это выражается в форме доклада секретаря судебного заседания, который информирует участвующих в деле лиц о том, кто именно явился, или излагает причины неявки отсутствующих. Формулировка ст. 264 УПК РФ об удалении явившихся свидетелей из зала судебного заседания предполагает их обязательное присутствие в подготовительной части.
   В целях обеспечения безопасности защищаемых лиц важно, чтобы они находились не в зале судебного заседания (после удаления – в коридоре суда), а в специально оборудованной комнате, где можно обеспечить их безопасность силами судебных приставов-охранников. Проверка судом явки лиц (свидетелей) может быть осуществлена без обязательного их присутствия в подготовительной части. Вызов в судебное заседание может быть произведен прямо из комнаты ожидания для свидетелей и потерпевших.

   Оборудование зала судебного заседания так, чтобы потерпевшие и свидетели были «отгорожены» от подсудимого и присутствующих в зале граждан. Любая реконструкция зала судебного заседания повлечет определенные материальные затраты. Однако они не будут существенными для государства, если учесть прошлый опыт обеспечения залов судебных заседаний решетками на скамьях подсудимых.

   Рассмотрение уголовного дела в закрытом судебном заседании. Принцип гласности судебного разбирательства, установленный в ст. 241 УПК РФ, предусматривает только несколько случаев, при которых может быть ограничено присутствие посторонних лиц. Установлена возможность рассмотрения дела в закрытом судебном заседании, если «этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц» (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ).
   Практика закрытых судебных заседаний для обеспечения безопасности участников процесса, включая состав суда, исследовалась в научной литературе и ранее [510 - См., например: Маевский В. Допустимость доказательств, полученных органами дознания до возбуждения дела // Российская юстиция. 2000. № 6 и др.]. Проведенное нами анкетирование судей выявило, что только 23 % из числа опрошенных применяли эту меру безопасности и рассматривали уголовное дело в закрытом судебном заседании, 36 % такой возможностью не пользовались, поскольку она прямо не предусмотрена действующим законодательством [511 - Данные приводятся по результатам анкетирования судей в Республике Коми.].
   Принцип гласности уголовного судопроизводства используется преступным миром в противоправных целях, в том числе и для оказания воздействия на защищаемых лиц [512 - См.: Подольная М. Доказывание по делам о преступлениях организованной группы // Советская юстиция. 1990. № 2. С. 23–24; Ворожцов С. Обеспечение процессуальной безопасности потерпевшего и свидетеля // Российская юстиция. 1996. № 11. С. 25 и др.]. По нашему мнению, следует рассматривать сведения о безопасности лица как составляющие государственную тайну (служебную тайну, тайну предварительного следствия) и на этом основании рассматривать дело в закрытом судебном заседании. При совершенствовании законодательства, по нашему мнению, возможно внесение в Закон РФ «О государственной тайне» [513 - Закон РФ от 21 июля 1993 г. № 5485–1 (ред. от 6 октября 1997 г.) «О государственной тайне» // Российская газета. 1993. 21 сент. № 182.] соответствующих изменений, касающихся отнесения сведений о мерах безопасности в отношении защищаемых лиц к категории сведений, составляющих служебную тайну. В ст. 27 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

, 35 Основ уголовного судопроизводства прежде предусматривалось закрытое судебное разбирательство, если имелись достаточные основания опасаться за жизнь и здоровье участников процесса. Союзный законодатель своевременно внес соответствующие изменения о мерах безопасности в свой нормативный акт союзного значения, однако российский законодатель так и не изменил действовавший до 1 июля 2002 г. УПК РСФСР в направлении урегулирования мер безопасности участников процесса.
   Проверка документов для установления личности и личный досмотр для обнаружения оружия. Установление личности входящего в зал судебного заседание – мера, направленная на обеспечение безопасности как защищаемых лиц, так и всех присутствующих в зале. Не умаляя принципа гласности уголовного судопроизводства и его открытости для граждан, все же нельзя забывать о фактах убийств и взрывов в помещениях судов. Проверка документов и досмотр могут проводиться судебными приставами-охранниками. Возможно применение этих мер с согласия входящего в судебный зал, при этом отказ предъявить личные документы или пройти процедуру досмотра должен быть основанием для запрета входа в судебное помещение.
   Присутствие на некоторых судебных процессах представителей средств массовой информации (СМИ) может повлечь необходимость их досмотра на основании обеспечения мер безопасности, так как в аппаратуре журналистов, работников телерадиовещания может быть спрятано оружие. По этим причинам в США в зале судебного заседания не допускается присутствие работников СМИ и использование фото-, видео– или киносъемочной аппаратуры.
   Присутствие журналистов в судебном разбирательстве может повредить объективности рассмотрения дела по существу, а также применению мер безопасности в отношении защищаемых лиц. Нельзя исключить возможность того, что некоторые журналисты, ищущие сенсации, с легкостью могут перешагнуть нравственный или моральный порог и привести в публикациях, репортажах сведения о защищаемых лицах.

   Запрет доступа в помещение суда или зал судебного заседания отдельным лицам по мотивам защиты субъектов уголовного процесса. В процессе расследования уголовного дела у следствия может появиться информация об угрозе защищаемому лицу со стороны членов организованной преступной группы, оставшихся на свободе и не привлеченных к уголовной ответственности. Естественно, становится нежелательным из соображений безопасности их нахождение в зале судебного заседания. Поэтому на основании решения суда (судьи) указанные лица могут быть не допущены в судебное заседание. Применение такой меры безопасности возможно только при наличии достаточной информации о личности, оказывающей или готовой оказать противоправное воздействие на защищаемое лицо. Для большей безопасности следует установить контроль за входом как в само помещение суда, так и в зал судебного разбирательства.

   Допрос отдельных свидетелей, потерпевших и иных лиц в отсутствие публики при открытом в целом судебном разбирательстве [514 - Во Франции при указанных обстоятельствах допускается допрос только свидетелей (см.: Брусницын Л. В. Меры безопасности для содействующих уголовному правосудию: отечественный, зарубежный и международный опыт // Государство и право. 1998. № 9. С. 47–49).]. Судебная практика знает немало случаев, когда в целом открытое судебное заседание проводится при закрытых дверях в процессе исследования некоторых обстоятельств (части) уголовного дела, касающихся интимных сторон или иных обстоятельств, перечисленных в ст. 241 УПК РФ. Например, многоэпизодное уголовное дело содержит наряду с обвинением в совершении краж обвинение в изнасиловании. Целесообразно рассмотреть при закрытых дверях только эпизод, касающийся изнасилования. Аналогичным образом следует поступать, допрашивая защищаемых лиц. При этом все участники процесса не лишаются права на исследование доказательств в суде. Президиум Верховного Суда РФ со ссылкой на ст. 14 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Международного пакта [515 - Международный пакт от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» // БВС РФ. 1994. № 12.] подтвердил правомерность закрытого судебного заседания для защиты его участников от противоправного воздействия [516 - См.: БВС РФ. 1997. № 2. С. 10.].

   Взятие у участников судебного разбирательства и иных присутствующих подписки о неразглашении данных, ставших им известными в ходе уголовного судопроизводства, и об их участии (присутствии) в судебном разбирательстве. Эта мера безопасности может иметь действенное значение в связи с установлением уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ за разглашение аналогичных сведений в стадии предварительного следствия. На первый взгляд кажется, что данная уголовно-правовая норма действует только в пределах предварительного расследования. Однако, по нашему мнению, ее можно использовать и в судебном заседании. Сведения о защищаемых лицах могут иметься уже в стадии предварительного расследования, поэтому очевидно, что именно эти сведения лицо обязуется не разглашать, давая соответствующую подписку.
   Следует внести изменения в ст. 310 УК РФ в части дополнения «сведений, полученных в ходе судебного разбирательства». Целесообразно при входе в зал судебного разбирательства предупреждать граждан о неразглашении сведений о процессе по уголовному делу. В случае согласия лица дать подписку о неразглашении и письменно подтвердить такую обязанность его присутствие может быть обеспечено приставом-охранником.
   Для обеспечения равенства прав участников процесса, по нашему мнению, следует обязать судью (председательствующего) обсудить вопрос о применении меры безопасности (закрытого судебного заседания) в подготовительной стадии, выяснив мнение участников процесса. Соответственно, после принятия судом решения о рассмотрении дела в закрытом судебном заседании следует предупредить присутствующих в зале участников процесса и иных лиц об ответственности за разглашение сведений, полученных в ходе судебного разбирательства.
   Удаление из зала закрытого судебного разбирательства свидетелей непосредственно после их допросов, если в их дальнейшем присутствии нет необходимости. Возможность удаления из зала судебного заседания допрошенных свидетелей следует сопоставить с обязанностью председательствующего выяснить мнение участников процесса по этому поводу (ч. 4 ст. 278 УПК РФ). Удаление свидетеля возможно тогда, когда оно не будет ущемлять права и интересы защиты или обвинения на исследование доказательств (возможность повторно допросить свидетеля или задать ему новые, уточняющие вопросы по вновь возникшим обстоятельствам).
   Публичное оглашение только вводной и резолютивной части приговора. Данная мера была ранее предусмотрена в п. 7 ст. 276 проекта УПК РФ [517 - В проекте предусматривалась возможность оглашения только резолютивной части приговора. В УПК РФ – не только резолютивной, но и вводной части приговора.]. В ч. 7 ст. 241 действующего УПК РФ установлена возможность публичного оглашения вводной и резолютивной части приговора на основании определения или постановления суда. Поскольку п. 4 ч. 1 ст. 241 УПК РФ предусматривает как одно из условий проведения закрытого судебного заседания обеспечение интересов безопасности участников процесса, уголовно-процессуальный закон не запрещает использование этой меры безопасности уже в настоящее время.
   Установление правила оглашения резолютивной части приговора вызвано необходимостью сохранения сведений, составляющих государственную тайну, затрагивающих интимные стороны жизни участников процесса и т. п. Кроме того, такой порядок существенно сокращает процедуру судопроизводства. В необходимых случаях участники процесса, имеющие право на кассационное, апелляционное обжалование или опротестование приговора, могут ознакомиться с полным текстом приговора в целях его обжалования или опротестования в вышестоящий суд.

   Допрос защищаемого лица при нахождении его вне зала судебного заседания с использованием видеотехнических средств. Это средство защиты создает серьезные препятствия к установлению местонахождения защищаемого лица, одновременно оно предоставляет возможность участникам процесса задавать ему необходимые вопросы и получать ответы. При этом только строго ограниченный круг лиц, осуществляющих защиту, осведомлен о том, где находится допрашиваемый: в соседней комнате или другом городе, республике или вовсе за пределами Российской Федерации.

   Допрос защищаемых лиц в отсутствие подсудимого. Ранее действовавшее уголовно-процессуальное законодательство предусматривало в ст. 280, 401 УПК РСФСР возможность допроса одного подсудимого в отсутствие другого подсудимого по определению суда и, в исключительных случаях, когда того требуют интересы установления истины. В действующем УПК РФ это правило содержится в ч. 4 ст. 275, где сказано о возможности допроса одного подсудимого в отсутствие другого только по ходатайству сторон или по инициативе суда, «о чем выносится отдельное постановление или определение суда». В ч. 6 ст. 280 УПК РФ установлена возможность допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля в отсутствие подсудимого. Удаление несовершеннолетнего подсудимого из зала судебного заседания предусматривается и в ч. 1 ст. 429 УПК РФ при условии, что обстоятельства, которые будут исследованы судом, «могут оказать на него отрицательное воздействие».
   Важное положение, относящееся к подсудимому, к сожалению, не распространяется на других участников процесса. При этом удаленный подсудимый при возвращении в зал судебного заседания получает сведения по существу показаний, данных в его отсутствие, и вправе задавать вопросы допрошенному.
   Предусмотренной в ранее действовавшем УПК РСФСР (ч. 2 ст. 285 и ч. 1 ст. 287) возможности допроса свидетеля и потерпевшего (так как потерпевший допрашивается по правилам, регулирующим допрос свидетеля) в отсутствие подсудимого нет в новом УПК РФ. Вероятно, это вызвано введением в ст. 278 УПК РФ новой процедуры допроса судом свидетеля, в отношении которого обеспечиваются меры безопасности (допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства), о чем суд выносит отдельное определение или постановление [518 - Допрос потерпевшего в судебном заседании на основании ст. 277 УПК РФ производится по той же процедуре, что и допрос свидетеля.].
   На наш взгляд, целесообразно предусмотреть возможность допроса любого защищаемого лица в отсутствие подсудимого в зале судебного заседания.

   Ограничение доступности сведений о защищаемом лице. Эта мера может иметь место в любой стадии процесса, в том числе и в судебном заседании. Она регулируется ч. 9 ст. 166 УПК РФ и применяется в практике следственных подразделений, специализирующихся по расследованию уголовных дел, связанных с организованной преступностью (например, в Воркуте). По некоторым уголовным делам о преступлениях, совершенных организованной преступной группой, сведения о защищаемом лице изымаются из всех протоколов и постановлений и помещаются в отдельный конверт, хранящийся с уголовным делом. Доступ к этим сведениям имеет прокурор, надзирающий за расследованием уголовного дела, и суд, рассматривающий дело по существу.

   Демонстрация в зале суда видеозаписи (оглашение) показаний, данных защищаемыми лицами в стадии предварительного расследования, без их вызова в судебное заседание [519 - Епихин А. Ю. Защита законных прав и интересов свидетеля в уголовном процессе: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1995. С. 66–67 и др.]. Применение этой меры возможно уже в настоящее время. Как показывает практика работы некоторых следственных подразделений [520 - Например, следственные подразделения Воркуты в Республике Коми.], применение аудио– и видеозаписи возможно с использованием специальной техники, предоставляемой криминалистическими службами УВД. Воспроизведение видеозаписи в судебном заседании необходимо осуществлять в присутствии специалиста (представителя криминалистического отдела УВД). Проблема применения этой меры защиты состоит в нарушении такого принципиального положения, как принцип непосредственности и устности судебного разбирательства. В подобной ситуации участники процесса лишены возможности задавать защищаемому лицу вопросы или уточнять его показания, записанные на видеопленку. На наш взгляд, существенного отступления от указанного принципа, так как исключение уже действует на основании ст. 281 УПК РФ, предоставляющей возможность оглашать показания свидетеля при невозможности обеспечить его явку в судебное заседание. Суду остается только признать явку защищаемого лица невозможной ввиду реальной угрозы его безопасности и невозможности ее обеспечения в судебном заседании или после его проведения.
   Допрос защищаемого лица судьями в отсутствие не только подсудимого, но и остальных участников судебного разбирательства. Применение этой меры безопасности направлено на получение необходимой доказательственной информации прежде всего судом – единственным из субъектов уголовного процесса, полномочным решать вопрос о признании лица виновным и назначении наказания. В том случае, когда присутствие участников процесса может отрицательно повлиять на защищаемое лицо, по нашему мнению, возможно применение этой меры в судебном заседании. При этом следует обеспечить права и интересы сторон в исследовании доказательств.
   А. Н. Ахпанов соглашается с необходимостью проведения дела в закрытом судебном заседании, если необходимо обеспечить безопасность лица (потерпевшего, свидетеля, других лиц, участвующих в деле, а также членов их семей или близких родственников), считая возможным сужение пределов гласности для соблюдения конфиденциальности при условии личного допроса судьей защищаемого лица, показания которого впоследствии оглашаются и приобщаются к протоколу судебного заседания [521 - Ахпанов А. Н. Пределы правоограничений личности в уголовном судопроизводстве: Учеб. пос. Караганда, 1995. С. 16–17.].
   Возможно оглашение протокола судебного заседания в той части, которая касается показаний защищаемого лица, допрошенного судом в отсутствие других участников процесса. Однако в таком случае стороны будут лишены права задавать вопросы для уточнения или опровержения существа показаний защищаемого лица. Рассмотренные Л. В. Брусницыным [522 - См.: Брусницын Л. В. Указ. соч. С. 66.] такие меры безопасности, как допрос защищаемого лица одним из судей в отсутствие других судей и участников процесса, а также допрос защищаемого лица на основании судебного поручения другим судом по месту его нахождения, по нашему мнению, являются ограничением права сторон на исследования доказательства как обвинения, так и защиты.
   Участие защищаемых лиц в судебном разбирательстве под псевдонимом (с измененными биографическими данными), в том числе использование псевдонима в приговоре. В подготовительной части судебного заседания суд должен удостовериться в явке вызванных лиц (ст. 262 УПК РФ). На основании требований, установленных в ч. 1 ст. 265 УПК РФ, председательствующий обязан установить личность подсудимого с выяснением его фамилии, имени, отчества, года, месяца и дня его рождения, а также иных биографических данных. Однако в этой статье нет оговорки, которая бы предусматривала возможность установления судом (судьей или председательствующим лично) личности подсудимого без оглашения публично его личных сведений в целях обеспечения его безопасности.
   Целесообразно внести дополнение в ч. 1 ст. 265 УПК РФ следующего содержания: «В целях обеспечения безопасности подсудимого его личные данные председательствующим публично не оглашаются». По аналогии следует внести такие же изменения в ч. 2 ст. 278 УПК РФ, обязывающую председательствующего установить личность свидетеля (потерпевшего).
   На основании ч. 2 ст. 278 УПК суд перед допросом потерпевшего, свидетеля устанавливает их личность, обычно путем постановки председательствующим соответствующих вопросов о биографических данных этих лиц.
   В целях обеспечения безопасности этих участников целесообразно устанавливать личность защищаемого лица по предоставляемым им документам.

   В научной литературе в целях предупреждения воздействия на судей во время судебного разбирательства дела предлагалось «ограничить их общение с другими лицами, обязать находиться в отдельной комнате, куда доступ иных лиц воспретить» [523 - См., например: Максимов Н. Р. Сущность и обеспечение независимости судей и подчинение их только закону в советском уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1971. С. 19.].
   Процесс осуществления в судебных стадиях мер безопасности в отношении защищаемых лиц осложняется ввиду нарушения, иногда существенного, общих начал и принципов судебного разбирательства. Открытость, гласность [524 - Гласность уголовного судопроизводства является одной из проблем уголовного судопроизводства, исследуемых в научной литературе (см. например: Макарова З. В. Гласность в уголовном процессе концепция и проблемы развития: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1996 и др.] и устность судебного заседания – исходные начала судебной деятельности, предоставляющие равные права и свободы как потерпевшему, так и подсудимому. Доступ граждан к осуществлению и реализации правосудия является важной гарантией вынесения обоснованного и законного решения по делу, однако мы должны быть готовы к ограничениям, связанным с обеспечением безопасности защищаемых лиц, поскольку они направлены на борьбу с наиболее опасными проявлениями преступности.
   Исполнение приговора как стадия уголовного судопроизводства характеризуется применением норм уголовно-процессуального законодательства РФ для решения вопросов, обозначенных в гл. 47 УПК (ст. 396–401). Эта группа мер безопасности не обязательно должна включать только процессуальные средства воздействия на лиц, оказывающих противоправное воздействие на защищаемых лиц. Это могут быть меры уголовно-правового, административного и иного воздействия.
   Подводя итог рассмотрения мер безопасности, применение которых возможно в судебных стадиях уголовного судопроизводства, подчеркнем, что, по нашему мнению, следует проводить целенаправленную работу по их внедрению в процесс рассмотрения конкретных уголовных дел, используя уже имеющиеся средства обеспечения безопасности участников процесса и их близких.

Заключение

   Результаты, полученные нами при проведении социологических исследований, изучении статистических данных, сопоставлении различных правовых норм, институтов, отраслей юриспруденции, так или иначе связанных с проблемой обеспечения безопасности личности в сфере и средствами уголовного судопроизводства, дают возможность сделать следующие выводы.

   1. Необходимо принять постановление Пленума Верховного Суда РФ, например со следующим названием – «О судебной практике по обеспечению судами мер безопасности свидетелей, потерпевших и других лиц, содействующих правосудию при рассмотрении уголовных дел». Принятию данного постановления должно предшествовать обобщение положительного опыта следственной и судебной практики по обеспечению безопасности субъектов уголовного процесса. Рекомендации высшего судебного органа Российской Федерации будут способствовать установлению истины по делу.
   2. Ограничение доступа широкого круга лиц к сведениям о личности защищаемого лица является одним из способов обеспечения его безопасности. Совершенно очевидно, что для реальных гарантий безопасности следует установить наименьшее (необходимое) количество участников процесса, имеющих доступ к конфиденциальным сведениям. По нашему мнению, это должны быть лица, надзирающие за проведением предварительного расследования (и осуществляющие его), а также судья, председательствующий в судебном разбирательстве.
   3. Целесообразно принять единый нормативный документ, содержащий основные положения о системе безопасности в отношении всех (любых) участников уголовного процесса, как должностных лиц, ведущих производство по делу, так и иных; установить общие меры безопасности (организационные, социальные, экономические и иные); предусмотреть иные концептуальные положения. В УК, УПК и другие законы следовало бы включить специфические меры безопасности (например, в УПК – процессуальные, в УК – уголовно-правовые и т. п.).
   4. На наш взгляд, необходимо создать единую федеральную специальную службу, главной задачей которой стало бы обеспечение и реализация необходимых мер безопасности защищаемых лиц.
   5. Подмена термина защищаемые лица понятием субъекты процесса или участники процесса означает возможность распространения мер безопасности только на субъектов или участников. Понятие защищаемые лица, по нашему мнению, должно включать как всех участников уголовного процесса, так и их близких, то есть любое лицо, на которое оказывается противоправное воздействие в связи с уголовным делом. Итак, защищаемое лицо может быть определено как любое согласное на сотрудничество физическое лицо, имеющее важную информацию о совершении (приготовлении, покушении) тяжкого или особо тяжкого преступления, нуждающееся в применении мер безопасности со стороны государственных органов в связи с наличием реальной угрозы противоправного воздействия в отношении него, его близких или иных лиц, путем воздействия на которых оказывается влияние на защищаемое лицо.
   6. Причинами противоправного воздействия является комплекс побудительных обстоятельств, способствующих преступному поведению воздействующего субъекта на защищаемое лицо (лицо, имеющее потенциальную возможность в будущем содействовать уголовному судопроизводству) в связи с производством по уголовному делу.
   7. Цель противоправного воздействия на защищаемое лицо заключается в стремлении лица уклониться от привлечения к уголовной ответственности, либо смягчить возможное назначение уголовного наказания, либо достигнуть освобождения подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или осужденного от уголовной ответственности или наказания, а также смягчение назначаемого (назначенного) наказания.
   8. Изучение института безопасности личности в уголовном судопроизводстве предполагает выявление некоторых общих начал (оснований и различных условий его применения, развития, становления и совершенствования), а также некоторых критериев применения мер безопасности. Условия эффективного функционирования этого института могут быть подразделены на две группы: условия, относящиеся к законодательству, то есть к правовой базе обеспечения безопасности личности, и условия, относящиеся к функционированию правовых норм этого института. К первой группе относятся такие общие требования, как создание правовой базы по обеспечению безопасности личности в уголовном судопроизводстве, совершенствование законодательства по безопасности личности (совершенствование действующего и принятие нового законодательства). Ко второй группе следует отнести следующие условия: 1) комплексность применения мер безопасности; 2) совершенствование действующего законодательства и принятие нового; 3) законность проведения действий, связанных с обеспечением безопасности личности в уголовном судопроизводстве; 4) соблюдение прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого и установление баланса между сторонами обвинения и защиты; 5) адекватность мер безопасности угрозе противоправного воздействия на защищаемых лиц; 6) разрешение компромиссов между имеющимися уголовно-процессуальными и иными противоречиями. Для установления оснований принятия решения о применении мер безопасности, по нашему мнению, следует определить некоторые дополнительные критерии наличия или отсутствия условий для применения мер безопасности, которыми должны руководствоваться должностные лица и органы. Применение мер безопасности должно связываться с такими факторами, как: 1) согласие сотрудничать с правоохранительными органами; 2) наличие угрозы безопасности и реальность этой угрозы; 3) важность информации, которой располагает защищаемое лицо; 4) общественная опасность совершенного или подготавливаемого преступления; 5) нравственность применения мер безопасности.
   9. Целесообразно в законодательном порядке предусмотреть отстранение от должности не только обвиняемого, но и подозреваемого, для чего внести в ст. 114 УПК следующее изменение: «В отношении подозреваемого или обвиняемого при необходимости его временного отстранения от должности дознаватель, следователь с согласия прокурора возбуждает перед судом по месту проведения предварительного расследования соответствующее ходатайство…» (далее по тексту).
   10. Обеспечение как процессуальных, так и внепроцессуальных мер безопасности должно распространяться на любое лицо (всех участников), вовлекаемое в сферу уголовного процесса, поскольку при защите той или иной группы субъектов такой деятельности можно только частично решить проблему защиты интересов правосудия, а также прав и законных интересов личности.
   11. В целях установления подлинных гарантий прав и законных интересов защищаемых лиц необходимо установить в ч. 9 ст. 166 УПК РФ запрет доступа иных лиц к подлинным сведениям, кроме надзирающего прокурора и должностного лица, в чьем производстве дело находится (дознавателя, следователя и суда – единоличного или коллегиального).
   12. Применение мер безопасности на первоначальном этапе может быть реализовано, например, в отношении лица, имеющего важные доказательственные сведения для расследования уголовного дела и его рассмотрения в судебном заседании. Это лицо может именоваться как главный свидетель обвинения. Например, обеспечение безопасности свидетеля (потерпевшего), уличающего обвиняемого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 4, 5 ст. 15 УК РФ), либо обеспечение безопасности в процессе расследования дел об организованной преступности. В УПК РФ должен быть урегулирован правовой статус такого свидетеля, включающий процессуальные права, обязанности, ответственность, возможность временного задержания такого лица.
   13. Заявитель, по своей сути, уже является субъектом уголовно-процессуальных правоотношений, а следовательно, вправе рассчитывать на личную безопасность, как и любое лицо, вовлекаемое в сферу уголовного процесса. Следовательно, при определении правового статуса заявителя как участника (иного участника) уголовного судопроизводства необходимо предусмотреть его право на обеспечение ему (его близким) безопасности в связи с его вовлечением в уголовный процесс.
   14. Опознание по фотографии, то есть замена одного следственного действия «опознания лица» (ч. 4 ст. 193) другим действием «опознанием по фотографии» (ч. 5 ст. 193), по нашему мнению, можно проводить только при наличии следующих условий: предъявление лица возможно, однако безопасность защищаемого лица не может быть обеспечена; невозможно создать условия, исключающие визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.
   15. Целесообразно внести соответствующие изменения в ст. 247 УПК РФ, предусматривающие возможность рассмотрения дела в отсутствие подсудимого, если он, его жизнь, здоровье, имущество подвергается или может быть подвергнут реальной опасности. Как альтернатива, по нашему мнению, можно дополнить ст. 276 УПК РФ новым п. 3 в ч. 1, устанавливающим возможность оглашения показаний подсудимого в его отсутствие для обеспечения безопасности его и близких ему лиц. Аналогично можно использовать оглашение (воспроизведение) показаний свидетеля или потерпевшего при необходимости обеспечить безопасность его и его близких и расценивать это обстоятельство как причину, исключающую его явку в судебное заседание. В связи с этим УПК РФ дополнить новым п. 3 ч. 1 ст. 281 следующего содержания: «3. В целях обеспечения безопасности потерпевшего и свидетеля…».
   16. В ст. 215 УПК РФ установлена обязанность следователя предъявить для ознакомления все материалы уголовного дела, что, по нашему мнению, противоречит ч. 1 ст. 217 УПК, в которой указывается невозможность предъявления материалов со сведениями о защищаемом лице, которые на основании ч. 9 ст. 166 УПК РФ хранятся при деле в отдельном конверте. Ознакомление с материалами дела потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей производится на основании ст. 216 УПК в порядке, установленном ст. 217 УПК РФ. Следовательно, необходимо изменить редакцию ч. 1 ст. 215 УПК РФ, дополнив формулировкой, указанной в ч. 1 ст. 217 УПК РФ: «…за исключением случаев, предусмотренных ч. 9 ст. 166 настоящего Кодекса».
   17. Необходимо изменить формулировку ч. 2 ст. 222 УПК РФ, исключив фразу «с приложениями», либо дополнить следующим предложением: «Список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, в целях обеспечения безопасности защищаемых лиц не вручается и хранится в единственном экземпляре в материалах уголовного дела».
   18. При изучении материалов уголовного дела судья должен обратить внимание на возможность противоправного воздействия в отношении защищаемых лиц в стадии судебного разбирательства. Одним из вопросов, решаемых судьей при подготовке дела к слушанию, должна быть безопасность субъектов судебного разбирательства. Следовательно, в ст. 228 УПК РФ следует внести новый п. 7 «имеются ли основания к применению мер безопасности участников уголовного процесса». Действующая редакция ст. 228 УПК РФ по существу позволяет судье рассматривать вопрос о применении мер безопасности в стадии назначения дела на основании п. 4, но только если будет заявлено ходатайство или сделано заявление участника процесса, чья безопасность находится под угрозой.
   19. В случае принятия решения о применении мер безопасности в стадии назначения дела судья на основании ст. 231 УПК РФ должен вынести отдельное постановление, следовательно, ст. 231 УПК РФ нуждается в дополнении новым п. 7 следующего содержания: «…о применении мер безопасности защищаемых лиц, при наличии к тому необходимости».
   20. Целесообразно внести дополнения в ч. 1 ст. 265 УПК РФ следующего содержания: «В целях обеспечения безопасности подсудимого его личные данные председательствующим публично не оглашаются». По аналогии следует внести такие же изменения в ч. 2 ст. 278 УПК РФ, обязывающую председательствующего установить личность свидетеля (потерпевшего). Кроме этого необходимо предусмотреть возможность устанавливать личность защищаемого лица по предоставляемым им личным документам.
   21. Для гарантированного обеспечения безопасности защищаемых лиц средствами уголовного права, на наш взгляд, следует внести соответствующие изменения в диспозицию ст. 309 УК РФ: «…посягательство в какой бы то ни было форме, с целью изменить поведение…».
   22. В целях установления дополнительных гарантий обеспечения безопасности защищаемых лиц в текст Уголовного кодекса, целесообразно включить специальную статью (например, 311 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

), вводящую уголовную ответственность за разглашение сведений о лицах, осуществляющих меры безопасности участников процесса.
   23. Поскольку в ст. 86 УИК РФ не установлен порядок и основания применения конкретных мер безопасности защищаемых лиц, было бы целесообразно дополнить ст. 86 УИК РФ фабулой, относящейся к обеспечению безопасности и защищаемых лиц. Такое изменение содержания ст. 86 УИК РФ возможно путем дополнения текста ч. 1, либо введения новой ч. 3.
//-- Александр Юрьевич Епихин --//
//-- Кандидат юридических наук, доцент --//
   В 1991 г. окончил Московский юридический институт, в 1995 г. – аспирантуру Московской государственной юридической академии, успешно защитив диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Защита законных прав и интересов свидетеля в уголовном процессе» под научным руководством заслуженного деятеля науки РФ, доктора юридических наук, профессора П. А. Лупинской.
   С 1997 г. по настоящее время преподает учебные дисциплины и спецкурсы уголовно-правовой и уголовно-процессуальной специализации. Доцент кафедры уголовного права и процесса, декан юридического факультета Сыктывкарского государственного университета, член Российской криминологической ассоциации, автор более 100 научных и методических работ, в том числе двух монографий и трех учебных пособий. В прошлом – старший следователь отдела расследования организованных преступлений, федеральный судья, в настоящее время – судья в отставке.
   Область научных интересов – теория и практика обеспечения безопасности личности в сфере и средствами уголовного судопроизводства.

Александр Епихин Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве