-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Григорий Андреевич Неделько
|
| Радио «Имагинация»
-------
Григорий Неделько
Радио «Имагинация»
Как всегда в будний день, я ехал на «ленд крузере» на работу – тогда-то и стало происходить нечто странное. Вначале, конечно, я не понял, что творятся необычные события; более того, я вообще не догадался, что в моей размеренной, даже скучной жизни офисного служащего что-то изменилось. А потом обратил внимание на радио.
Моим любимым радио, что я заводил изо дня в день по дороге на работу и с неё, был «Heojazz» на 97.8 FM. И если бы не пробка прямо перед небоскрёбом, где я работаю, пробка, которая случалась от силы раза три-четыре в год, может быть, дальнейшие события прошли бы мимо меня. Однако всё сложилось так, как сложилось. Я встал в пробку и потянулся к регулятору «Volume» на магнитоле «Kenwood» новейшей модели, чтобы сделать музыку погромче. Провернуть колесико не успел – мысль о некой неправильности, чуждости окружающего мира вторглась в сознание, а вместе с ней пришло убеждение: таинственные события развиваются уже достаточно давно. «Давно» – понятие абстрактное и условное, но, стоило подобной идее зародиться в мозгу, я немедля, абсолютно чётко и зримо, осознал: дело в радио.
Что же с ним может быть не так? Что изменилось в волне 97.8 или в вещающей на ней отличной и впечатляюще масштабной подборке современного джаза и оджазованной музыки? Да притом речь о жалких нескольких часах, что я провёл вечером дома, проспал ночью и потратил с утра на сборы.
Понадобилось около минуты и двух-трёх автомобильных гудков, сигнализировавших мне, что авто-очередь немного сдвинулась, гудков, будто бы пробудивших заснувшую истину в моём разуме, – так вот, именно поэтому я с величайшим удивлением понял: радио не то! Безусловно, сперва я искал другие, более приземлённые причины: волна сбилась, на радиостанции технические работы, «Heojazz» поменял частоту или вовсе прекратил вещание из-за недостатка финансирования либо по иным веским причинам. Ближе всего оказался последний вариант, только и он полно и внятно ситуации не описывал.
Дело в том, что вместо привычного уху ново-джазового репертуара из «Kenwood» а доносились поражающие воображение звуки. Будто бы кто-то стучал молотком по листу железа, используя при этом за раз эффекты фленжера, хоруса и эхо, и одновременно пел то ультразвуковым высоким, то инфразвуковым низким голосом бесполого, но явно не человекообразного существа. «Песня» дополнялась хаотичным с виду – и систематически сложным, если прислушаться, набором слайдов и хаммеров, а также совершенно не характерных для джаза перешёптываний и вскриков, порывистых движений ветра и шума густо текущей воды, чьего-то хриплого голоса, говорящего на неизвестном, похожем на абракадабру языке, и отголосков исправно функционирующих механизмов, правда, изготовленных отнюдь не из металла, о чём категорически утверждало их звучание.
Я не успел записать музыку, не додумался и запомнить её детальнее: секунда, и потусторонняя симфония исчезла. Вместо неё приятный женский голос (женский, тут я был убеждён абсолютно) объявил: «Вы слушаете радио «Имагинация»». И всё: ни перебивки, ни заставки, ни следующего трека – радио просто отключилось.
Хотел было постучать по магнитоле, как водится в таких случаях. Впрочем, ой ли? Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь вместо обычной радиопередачи слушал псевдохаотический набор звуков и голосов, а потому сомнительно, чтобы стандартные «методы лечения» тут помогли. Искать потерянную волну мне не дал всё тот же беспокойный водитель позади: опять сигналил. Что ж, я оставил покуда неразрешённые загадки на потом и, выезжая наконец из пробки, двинулся в сторону второстепенной дороги. На работу следовало явиться не позже, чем через полчаса.
Скажу сразу: явился я в срок и оттарабанил этот день как ни в чём не бывало; крайне мало вещей действительно способно повлиять на опытного и в целом смирившегося с жизнью клерка. Возможно, кто-то из сослуживцев и заметил, что порой на меня налетала кратковременная задумчивость, но виду, тем не менее, не подавал.
Как выяснилось, всё самое интересное программист излагаемой истории сохранил на потом.
Домой я доехал без приключений. По дороге, естественно, пытался вновь найти странную радиостанцию, но сигнал пропал с частоты «Heojazz» a. Не отыскивался он и на других FM-частотах. Я также прошарил УКВ – с прежним, нулевым, результатом.
Дома, поцеловав жену и детишек (у меня двое: девочка и мальчик), я быстро поужинал пастой из морепродуктов, что сварганила моя вечно экспериментирующая драгоценная, после чего «отпросился» к Лёшке. Драгоценная не возражала, хотя и удивилась тому, что я спешу.
– Да просто договаривались попить пивка и посмотреть Россия – Албания по Второму, – вывернулся я, из чувства самосохранения не став упоминать о сверхъестественных радиопередачах.
Лёшка не смог скрыть следа неожиданности на лице, когда, чуть только открылась дверь, я зарулил в коридор.
– Привет, – сказал он вроде бы дежурно, тем временем бросая на меня быстрый изучающий взгляд.
– Нет-нет, всё нормально, – поспешил успокоить я. – Никаких проблем с Юлей.
– Что же тогда?
– Надо поговорить.
Лёшка не сдержался – поднял и опустил брови.
– Ну давай поговорим, – ответил со смешанной эмоцией в голосе.
– Одно условие, – предупредил я, – не смеяться и не называть меня психом.
– А смысл? Я и без того знаю, что ты псих.
Мы чутка погоготали. Затем прошли на кухню, где Лёшка выключил заунывно бормотавшее радио и достал из холодильника два холодных «Лёвенбрау» в банках. Поделился со мной голубой, покрытой инеем ёмкостью, завалился на стул, вытянул ноги и скинул домашние тапочки.
– Ну, рассказывай, – изрёк хозяин двухкомнатной, попивая пивко.
– Зря ты радио выключил, – казалось бы, невпопад откликнулся я.
– А что?
– Да как объяснить… В нём-то всё и дело.
Лёшка пожал плечами – дескать, чего с больных возьмёшь – и переключил маленький пластмассовый радиоприёмник с выдвижной антенной в режим «Вкл.». Посыпалась попсовая музыка.
– Разреши. – Я поставил на стол полупустую банку и потянулся к приёмнику.
– Да хватит скрытничать – в чём дело уже, выкладывай.
Я крутил ручку настройки, отыскивая волну с «Имагинацией». Услышав слова Лёшки, быстро покивал и принялся пересказывать сегодняшние события.
Нужная станция – что не явилось для меня сюрпризом – похоже, пропала окончательно. Я убедился в этом, когда рассказ мой подошёл к финалу. Пока Лёшка осмысливал услышанное, я прошерстил все волны.
– То есть, – наконец заговорил Лёшка, – ты будто бы поймал несуществующую радиопрограмму. А программа та словно бы была какая-то… чудная.
– Не то слово! – живо согласился я. – Главное, непонятно, кому и на кой чёрт понадобилась столь мудрёная и маловразумительная запись.
– Хм-м. – Лёшка потёр небритый подбородок. – А что если ты угодил на секретный канал?
– Я? Каким образом? С помощью обычной магнитолы, хоть и очень высокого качества?
– Ну да.
– Но я же настроек не менял! Да и одному мне, что ли, должно было так повезти?
– А ты уверен, что больше никому не повезло?
Я задумался на некоторое время. В конце концов, покачал головой.
– Уверенности у меня быть не может. Однако, согласись, для секретных служб сродни самоубийству пользоваться волнами, которые легко отыскиваются современными устройствами, создаваемыми для миллиардов простых жителей.
– Соглашусь. Эти «передачи для своих» ловятся при помощи радиоагрегатов помощнее и помудрёнее.
– Вот.
– Тогда – ошибка.
– Что ошибка? Чья?
– Ди-джея. Или работников радиостанции, ответственных за передачу сигнала. Или поломка, сбой на ретрансляторе.
– Более вероятно. Но у меня вопрос: чей сумасшедший ди-джейский разум придумал ту кажущуюся мешанину из звуков? И для чего? Как заставку?
– Вполне.
– Или для себя? Искусство ради искусства.
– Тоже не исключено.
– Да бред! – Я всплеснул руками. Потом, чтобы успокоиться, глотнул пивка. – Бред, – продолжил я тоном поспокойнее, – потому что никому творчество вроде этого по душе не придётся.
– Мало ли на свете извращенцев, – выдал Лёшка и захохотал.
Хоть я и улыбнулся, оценив шутку, вынужден был опровергнуть теорию:
– Вместе с музыкой я слышал и позывные – довольно обычные, а по сравнению с игравшим до того треком так и вообще ничем не примечательные.
– Читала женщина?
– Женщина.
– Хм-м, – снова задумался Лёшка. – Совсем типово.
– Увы.
Не переставая потирать подбородок, Лёшка выдал следующее:
– Есть у меня одно предположение. Абсурдное, разумеется.
– Давай.
– Короче: музыка, что ты слышал, предназначалась для чьих-то других, особенных ушей. – Он выделил слово «особенных» наигранно жутковатым голосом, каким пугают детей, живописуя про тарабашку.
Лёшка замолк и выжидающе глянул на меня. Я покатал версию туда-сюда.
– Есть вероятность, – осторожно произнёс я. – Только чьи же это уши? Лёшка аж фыркнул.
– Мало ли спецслужб ходит вокруг и облизывается, ждёт, как бы слопать кого-нибудь. Может, американцы передавали зашифрованный сигнал Сноудену. Может, наши двойные агенты связывались со штаб-квартирой. Может, сирийцы или англичане…
– Погоди-погоди. Я понял. Выходит, сигнал был разовый, поскольку мы его больше не слышим.
– Выходит так. Или нужно сменить передатчик.
– На помощнее и помудрёнее? – молниеносно догадался я.
– Вот именно.
Лёшка, разумеется, знал, какая идея пришла мне в голову, потому что ровно такая же мысль посетила его. Мы быстро оделись и, сорвавшись с места, отправились к Кольке Тихому, моему одногруппнику по МГУ. По дороге я набрал ему и вкратце обрисовал суть просьбы.
– Хорошо, приходите, – последовал ответ.
Лёшка жил недалеко от меня, поэтому я был не на машине. Нестрашно: до Тихого ходил автобус, что останавливался в паре сотен метров от Лёшкиного дома. Итак, четыре недлинные остановки, и вот мы спортивной ходьбой направлялись к дому Тихого, а вот – уже стояли у его двери и я жал на кнопку звонка.
Дверь чуть приоткрылась, выглянула кудрявая голова с умным лицом в круглых очках.
– Заходите.
Мы зашли, и, не успели раздеться, Тихий позвал нас в комнату.
Тихий – это и фамилия, и прозвище, и образ жизни. Всё время погружённый в себя, он вечно что-то придумывал, изучал, мастерил. К двадцати годам умудрился получить порядка пятнадцати патентов на изобретения; к двадцати пяти сделал несколько открытий в физике и химии. И откуда он только взялся на моём экономическом?
– Рад видеть, – по обыкновению предельно коротко и отчасти механически бросил Тихий. – Суть визита?
Я описал насколько мог достоверно, но без лишних подробностей: Тихий любил точность, поскольку с чётко выверенной информацией ему заметно легче работалось. Что тут скажешь? Учёный от Бога!
По окончании моей невероятной истории лицо Тихого превратилось вроде бы в маску бесстрастия и безразличия – на самом же деле, таким он выглядел, когда всерьёз обдумывал новые сведения. Преподаватели все как один смущались на экзаменах при виде неподвижных, неморгающих глаз; кое-кто интересовался, не плохо ли Кольке, а чересчур чувствительный препод по истории экономики даже «скорую» порывался вызвать. Смысл же заключался в том, что бесстрастие – лучший инструмент любого исследователя. Тихий соглашался с постулатом, и время показывало, что учёный муж прав.
Ни слова не говоря, Тихий подошёл к громадной машине с кнопками, динамиками и антеннами и нажал на ней кнопку, взглядом среди прочих неуловимую. Мы с Лёшкой присели на пол. Тихий продолжал нажимать кнопки, а к тому же крутить реле и задействовать иные регуляторы. Через полминуты он объявил:
– Попробуем найти вашу «Имагинацию». Но если не получится, оставьте затею: круче моего радиомонстра вы не найдёте ни единой машины в пределах РФ.
При взгляде на очередное изобретение Тихого с языка рвалось: «И в пределах остального мира тоже».
Дальнейшие три часа были наполнены, главным образом, неподвижностью и тишиной – с нашей стороны, и повторяющимися движениями рук со стороны Тихого. Время от времени (нечасто), поймав станцию, он обращался к нам с вопросом: «Та?» Мы слаженно отвечали: «Не та!» И поиски возобновлялись.
За эти три часа Тихий поймал не только «Голос Америки», а кроме того, крупнейшие и мельчайшие станции Великобритании, Норвегии, Франции и Канады, и он не только принял сигналы из Нигерии, Зимбабве и даже с Антарктиды и Северного полюса, но и засёк шифры, идущие с российских и американских космических спутников. Впрочем, всё это было не то.
Раздался телефонный звонок.
– Подойду, – кинул Тихий (точно бы вымотался до предела и говорить стало невмоготу) и отошёл в коридор. Мы услышали, как он берёт трубку старенького радиотелефона и бурчит в неё устало-ипохондрическое «Алло».
Усидеть на месте, когда разгадка, возможно, предельно близка, для нас с Лёшкой представилось невыполнимой задачей. Лёшка резко встал и принялся ходить по комнате из угла в угол, из стороны в сторону и нарезать круги. Я же не вытерпел настолько, что покусился на святое – радиоаппарат Тихого!
Краем уха я слышал, как разговаривал Тихий, и делал он это не в привычной манере, должен заметить. Мало того, что громко, так ещё и бубнил в трубку довольно долго и, судя по всему, взволнованно. Поразительный факт! Но я весь погрузился в изучение супер-радио, и определённо достойная внимания информация, попав в уши, просочилась мимо мозга.
Когда Тихий повесил трубку и вернулся в комнату, его лицо излучало… обеспокоенность! Обеспокоенность, изумление – и некое неотгадываемое чувство, однако же (здесь не возникало сомнений!) абсолютно не свойственное тому Тихому, которого мы с Лёшкой знали.
– Не трогай – сломаешь, – слегка нервно предупредил меня Тихий. Я тотчас убрал руки от кнопок и рычажков на радио.
И внезапно до меня дошло, что за неназванная эмоция пряталась на обыкновенно невозмутимом лице старого друга: страх!
Страх? Чего же он боялся? Какие сказанные по телефону слова вызвали столь разительную, практически невозможную перемену?! Или причина…
Недовольный голос Тихого перебил размышления.
– Твою же мать.
Он ещё и ругался!
Лёшка вмиг прекратил мерить пол шагами, повернул голову, уставился, поражённый, на вечно холодного научного гения. Я ответил тем же.
А гений, то бишь Тихий, потянулся к настройкам мутанта-радиолы – и замер на месте.
Лёшка сделал шаг к нам. Я позвал Тихого. Тот не откликнулся, а просто смотрел – смотрел, не отрываясь, на радио. Взял наушники, что лежали на аппарате сверху, и нацепил. Около минуты прошло в тягостном, напряжённом, разросшемся до размеров бесконечности молчании.
По окончании его Тихий медленно снял наушники и протянул мне. Не успел я надеть их, как услышал знакомые звуки.
– Оно? – отстранённо поинтересовался Тихий.
– Оно! – не выдержав, вскрикнул я.
Прижимая один из наушников к уху, я слушал страшные и притягательные завывания, не мужской и не женский голос, удары, шёпот и движения – всё то запредельно необъяснимое, что случайно ворвалось в мою машину сегодняшним утром. Случайно ли?
Обдумывая эту вновь образовавшуюся мысль, я протянул наушники Лёшке, чтобы он в полной мере насладился репертуаром радио «Имагинация». И, если судить по вытянувшемуся лицу, округлившимся глазам и вставшим дыбом волосам, Лёшка им насладился-таки.
Я открыл рот, чтобы обратиться к Тихому и выразить свои восхищение и благодарность, но он предупредил это, уронив безжизненным голосом:
– Только что звонил мой знакомый, писатель.
Я постарался осознать сказанное. Не удавалось. Тогда я помотал головой и задал вполне закономерный вопрос:
– Кто звонил?
– Знакомый, писатель-фантаст. У него родилась идея, и он хотел уточнить, насколько она правдоподобна. Я ему иногда помогаю по научной части.
Будто уйдя в катарсис, Лёшка молча и с закрытыми глазами слушал пойманное Тихим уникальное радио. Я, также молча, с нетерпением ждал, что бывший одногруппник скажет дальше. Хотя… хотя догадка и без того стучалась в двери разума…
– Сегодня ближе к утру, – произносил Тихий наигранно спокойно, – знакомому приснилось кое-что, и он решил положить это в основу крупного произведения. Он услыхал радиопередачу – но такую, которой никто и никогда раньше не слышал.
Я сглотнул.
– Кроме нас? – спросил севшим голосом.
Тихий чуть нагнул голову, изображая кивок.
– Кроме нас и других счастливцев, – дополнил он.
Я понял, что это означает конец прежних жизни и мира.
Но нет, я ошибался, – меня ждало ещё кое-что, чтобы заявить о своей несомненной победе.
– Когда игрался с радио, – сказал Тихий, – ты ненароком поймал сигнал. Смотри: теперь он гораздо сильнее, чем был утром: не теряется и находится легко. Причём обнаруживается сигнал не только здесь, но и, как мы теперь понимаем, на обычной FM-волне и в качестве подсознательного образа в сновидении. Ну да я не удивлён…
Я не мог заявить того же о себе и попросил пояснений.
– А что тут пояснять? – раздражённо отозвался Тихий. – Мой радиоаппарат поймал сигнал из космоса! Но если я покручу настройки… вот, слушай. Вот твоя «Имагинация»!
Лёшка, недовольный тем, что ему мешают наслаждаться музыкой тайного смысла, снял наушники и осведомился, в чём дело.
Тихий щёлкнул переключателями, убирая звук из наушников и переводя на динамики. Теперь мы трое слышали фантастические и магические мотивы радиостанции, появившейся, кажется, лишь в сегодняшний день, каких-нибудь несколько часов назад.
– И вот она же! – Эмоции разгорались во взволнованных словах Тихого, когда он оперировал поиском. – И вот!.. И если мы подождём чуть-чуть, а после порыщем, то, ничуть не сомневаюсь, найдём ещё. А потом ещё, ещё и ещё!..
– Погоди-погоди. – Я простёр вперёд руку с раскрытой вертикально ладонью. – Что значит…
Тихий нервно всхохотнул.
– А ты до сих пор не понял?! Весь день жители Земли принимают радиосигнал, источник которого располагается на немалом отдалении от планеты. Точно сказать не берусь, но он где-то вот в этой части Млечного Пути. – Тихий приблизился к висевшей слева на стене собственной, авторской карте Галактики и задействовал её. – Данные сигнала, отображаемые моим радио – видите, они указаны тут и тут, – отрицают прочие варианты со стопроцентной вероятностью. Поздравляю, друзья! Мы наконец-то дождались гласа братьев по разуму, и скорее всего, он исходит из созвездия Орла. Возможно, с Альтаира – во всяком случае, меня бы сей «адрес» нисколько не удивил. – Короткий мрачновато-саркастический смешок.
Мы с Лёшкой переглянулись, уж и не зная, как реагировать.
– Очень интересно, – взял на себя смелость проронить Лёшка.
Тихий вновь усмехнулся и машинально поправил очки.
– Намного интереснее другое: зачем столь странным созданиям, для кого мы не больше, чем простые радиоприёмники, понадобилось заполонять Землю не опознаваемым нами и страннейшим, с нашей точки зрения, сигналом.
– И только ли Землю? – Мой вопрос прозвучал будто сам собой.
Лёшка пожевал губы.
– Что я вам хочу сказать. – Он улыбнулся, демонстрируя полнейшую капитуляцию перед происходящим. – Боюсь, всё это мы очень скоро выясним…
(Октябрь 2015 года)