Оксана Гаспарянц
Калевала-2010

Часть первая
Виртуальная реальность

   …Хотя, кто Вы – мне не известно, Ваш образ мне определён.
   Душа проявит неизбежно, чем Ваш характер наделён.
   Что в глубине души таится? – И я скажу Вам наперёд:
   Душа, как раненая птица, в противоречии живёт.
   Вы многолики. Многогранны. И Ваших черт не перечесть…
   Тверды, насмешливы, упрямы, – и в этом тоже прелесть есть.
   И доброта, и снисхожденье присущи Вам. И не отнять
   У Вас прекрасное уменье всё видеть, чувством понимать.
   Всё сложно в Вас и всё опасно, всё разнолико и прекрасно…
Автор

   Чёрная Королева покачала головой:
   «Вы, конечно, можете называть это чушью,
   но я-то встречала чушь такую, что в сравнении с ней
   эта кажется толковым словарём».
Л. Кэрролл «Алиса в Зазеркалье»

Глава 1
Откровения двуликого Януса

   Не желай дома ближнего твоего;
   не желай жены ближнего твоего…
   ничего, что у ближнего твоего.
Библия, книга Исход, 20, 1-17

   28 мая, пятница
   Владимир 28 мая 2010 в 8:21
   Красивые фото.
   Елена 28 мая 2010 в 8:22
   Спасибо, я старалась.
   Владимир 28 мая 2010 в 8:38
   У Вас получилось.
   Елена 28 мая 2010 в 8:46
   Вы знаете, что такое внутреннее чутьё? Обладаете им?
   Владимир 28 мая 2010 в 8:47
   Внутреннее чутьё, или интуиция, иногда подводят даже самого чувствительного в этом плане человека. Я не исключение… Что-то внутри мне подсказывает, что нужно сделать именно так, но иногда моя доверчивость уводит меня совсем в другую сторону. А у Вас как с этим обстоит?
   Елена 28 мая 2010 в 8:52
   Моё внутреннее чутьё меня обманывает редко. Скорее всего, у Вас доверчивость сочетается с желаниями, которые «уводят в другую сторону». А чутьё и желания прямо противоположные вещи.
   Владимир 28 мая 2010 в 8:57
   Вы не только двигаете «мышкой», великий Янус, но ещё и опытный психолог?
   Елена 28 мая 2010 в 8:57
   Жаль, что психологии нельзя научиться в университете. Можно только у великого учителя по имени Жизнь.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:00
   Жизнь настолько разнообразна, что учиться можно до самой смерти.
   Елена 28 мая 2010 в 9:07
   Что так мрачно? В жизни есть не только тусклые моменты, но и очень красивые… Вы философ?
   Владимир 28 мая 2010 в 9:09
   И не мрачно, и не философ…
   Я – романтик…
   Елена 28 мая 2010 в 9:12
   Это такая редкость в наше время – мужчина-романтик!
   Владимир 28 мая 2010 в 9:13
   Значит, я редкий.
   Елена 28 мая 2010 в 9:13
   А кроме романтизма у Вас есть ещё какие-нибудь редкостные черты?
   Владимир 28 мая 2010 в 9:14
   Наверное, каждый человек по-своему индивидуален. А подробнее обо мне в моём «Автопортрете».
   Елена 28 мая 2010 в 9:15
   А я вот как двуликий Янус: во мне всё поровну.
   Наполовину – романтик, наполовину – реалист.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:15
   Всего в жизни должно быть в меру. Даже у двуликого Януса.
   Елена 28 мая 2010 в 9:18
   У Вас всё в меру? По анкете я этого не сказала бы.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:19
   А что Вы сказали бы по анкете?
   Елена 28 мая 2010 в 9:22
   Что Вы очень грустный человек. Даже печальный.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:25
   Вот это откровение! Можно узнать почему?
   Елена 28 мая 2010 в 9:27
   В анкете некоторые фразы были очень сильные, можно сказать, литературные. А, как Вы знаете, русская литература носит печально-трагический характер.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:27
   Ну, хорошо… Пусть так, пусть я трагически печален, а что о себе скажете? Вы веселушка?
   Елена 28 мая 2010 в 9:28
   А что, похоже?
   Владимир 28 мая 2010 в 9:29
   Мне видится, что да! Глазки озорные!
   Елена 28 мая 2010 в 9:30
   Если видится, так оно и есть.
   Владимир 28 мая 2010 в 9:31
   «Прикольный» диалог у нас получается, ну да ладно…
   Елена 28 мая 2010 в 9:38
   Почему «прикольный»? Что, такие разговоры для Вас редкость? Я могу на любую тему разговаривать. Я же психолог.
   Владимир 28 мая 2010 в 10:01
   Вот как? Ну, тогда что ещё Вы расскажете обо мне как о своём партнёре по переписке? Или маловато информации?
   Елена 28 мая 2010 в 10:05
   Можно сказать, Вы тоже двуликий Янус. Или пытаетесь таким казаться.
   Владимир 28 мая 2010 в 10:07
   Беру с Вас пример, что ещё?
   Елена 28 мая 2010 в 10:10
   Ваша анкета полярна сама по себе.
   Владимир 28 мая 2010 в 10:14
   Вы всегда так странно общаетесь? Ваши реплики односложны, без комментариев и пояснений.
   Владимир 28 мая 2010 в 11:14
   А чем был всё-таки вызван первый вопрос: «Вы знаете, что такое внутреннее чутьё? Обладаете им?»
   Елена 28 мая 2010 в 11:35
   Сами как думаете? Почему именно Вас я об этом спросила?
   Владимир 28 мая 2010 в 11:38
   Думаю, что-то Вас во мне заинтересовало. Я, правда, не настолько логичен, как Вы.
   Елена 28 мая 2010 в 12:03
   К тому же Вы – самоуверенный человек. Всё гораздо проще: моя интуиция подсказала задать этот вопрос именно Вам.
   Владимир 28 мая 2010 в 12:07
   Не думаю, что самоуверенность – плохое качество. Всё как-то размыто: «подсказала задать этот вопрос именно Вам».
   Это игра?
   Елена 28 мая 2010 в 12:10
   А что, похоже? Нет. Я почувствовала, что нужно задать этот вопрос. Во время разговора я всегда чувствую, что можно сказать, а что – нет.
   Владимир 28 мая 2010 в 12:14
   Ну, вот… С Вами нужно быть постоянно начеку, никакой расслабухи. Каждое сказанное слово подвергается тщательному анализу. Для пары Вам необходим такой же психолог. Может, даже более сильный.
//-- * * * --//
   Утро было солнечное и свежее. Весна выдалась на редкость тёплой. В мае стояла тридцатиградусная температура, что для северного края было аномальным. Близость к морю обычно обеспечивала неустойчивую погоду, частые туманы и пасмурные дни. Нынешний май был жарким и тяжёлым, хотя грозы обходили город стороной. Старожилы не могли припомнить такого лета, газеты пугали концом света, метеорологи – глобальным потеплением.
   В воскресную ночь разразилась гроза.
   Окно было приоткрыто, и свежий, по-утреннему прохладный ветерок гулял в комнате. Елена проснулась от ощущения чьего-то присутствия в своей спальне. Раздалось негромкое сопение.
   Она чуть приоткрыла глаза и сквозь ресницы увидела склонившиеся над ней две кудрявые головки. Это были её сыновья-погодки: Коля и Дима, два совершенно одинаковых, словно близнецы, кудрявых «электроника».
   Мальчики любили будить маму, но всякий раз делали это по-разному: иногда они терпеливо ждали пробуждения, иногда устраивали перепалку на кровати.
   Едва слышно прозвучала трель звонка, и мальчики соскочили с постели. Раздался лёгкий топот детских ног. Её слух уловил неясный шум, приветственные возгласы. Так радоваться дети могли только одному человеку – мужу сестры.
   Мягко закрылась дверь, и в комнате наступила тишина.
   Лена сообразила, что сейчас, наверняка, часов десять. Олег приезжает именно в это время.
   Она открыла глаза и несколько минут лежала, глядя в потолок.
   Солнце проникало сквозь закрытые жалюзи, освещая небольшую уютную комнату стройными полосками света. Такие же полоски дрожали на потолке.
   На полу лежал паркет, стены были окрашены в золотистый цвет, в центре стоял круглый деревянный стол. Большое количество дерева в спальне было прихотью Лены. Даже в пасмурную погоду её комната была радостной и приветливой.
   В летнюю жару дерево создавало дополнительное тепло. И у нашей героини всегда был повод сбежать в прохладную квартиру на Знаменской от духоты родительского дома на Ново-Слободской.
   Ночью было душно. При закрытом окне уснуть было невозможно, при открытом – мешал гром. Половину ночи молодая женщина промаялась бессонницей и только к утру, когда затих шум дождя и исчез блеск молний, забылась беспокойным сном.
   Приснился ей странный сон, будто она шла по извилистой степной дороге. Навстречу ей медленно двигались незнакомые люди. Молодая женщина останавливалась и спрашивала их о том, как пройти в незнакомый город. Ей очень хотелось попасть туда, куда не знала сама. Как в любом сне: желания и поступки были непонятны.
   Вдруг среди незнакомцев Елена увидела недавно скончавшуюся подругу. Покойная приблизила к ней неестественно бледное лицо и шёпотом пообещала проводить в незнакомый город. Длинные белые волосы шевелились, хотя она понимала, что во сне царило полное безветрие. Голубые глаза подруги теперь почему-то были чёрные.
   На этом неприятный и странный сон обрывался. Сегодняшнее утро наша героиня встретила в усталом и не совсем здоровом состоянии.
   Мгновенно ей вспомнились события минувшего года.
   Покойная – Яна Золотарёва – была клиенткой Лены. Она скончалась в конце марта, а с мая снилась нашей героине едва ли не каждую ночь. На сердце легло тревожное и смутное предчувствие.
   Своей интуиции молодая женщина привыкла доверять больше, чем разуму. Она была лучшим барометром судьбы. Тревога всегда предвещала беду. И неважно, было ли это настоящее несчастье или небольшая размолвка с близкими людьми. После неприятностей беспокойство проходило, и в душе опять наступала тишина.
   С мая ощущение беды не покидало её.
   Лена поднялась, подошла к раскрытому окну. Утро вступило в свои права после неспокойной ночи. Солнце стояло высоко, но было ещё прохладно. Во дворе гуляли собачники со своими питомцами. Было свежо и чисто после вчерашней грозы. Утро звало на улицу, пройтись по лужам, посидеть в сквере, покормить гурчащих голубей.
   В комнату заглянула мама:
   – Проснулась? Доброе утро… Выходи… Дети ждут… Олег приехал…
   – С Полиной?
   – Она ещё не вернулась, – послышался ускользающий ответ. – Ты же знаешь…
   Софья Сергеевна всегда была сердита на младшую дочь.
   Потирая плечи руками, Елена вышла из комнаты.
   Домашние радостно встречали Олега в холле. Вокруг него суетились дети. Владимир Анатольевич что-то говорил ему, Софья Сергеевна была тут же.
   В семье все любили мужа младшей дочери, относились к нему с трепетным вниманием, он был самый желанный гость в их доме.
   Всегда и во всём Корсунов был «свой человек», с каждым в семье он находил общий язык. Елена от ребят только и слышала: «Крёстный сказал то, крёстный сказал сё». Отец всегда ждал его, чтобы обсудить последние новости, рыбалку. Мама готовила к его приходу необычные блюда и подолгу беседовала с ним на кулинарные темы.
   «Жена ведь не накормит», – ворчала Софья Сергеевна на Полину.
   Будь мамина воля, она поселила бы Олега в их квартире.
   Он вышел из круга родственников и шагнул к Лене:
   – Ну и соня ты! Хочу сегодня взять мальчишек на аттракционы, а ты всё спишь, – сказал он весело, обнимая её за плечи.
   – Приветствую тебя. Почему бы и нет?
   – Ну что? Возьмём маму с собой? – спросил Олег у босоногих пацанов, скакавших вокруг него.
   Они радостно заголосили, выражая своё одобрение.
   Такого оборота Лена не ожидала, ей совсем не хотелось сопровождать Олега и детей.
   Скорее, в сопроводители куда больше годился её отец.
   Она была не скандальной, иногда даже во вред себе. Только бы не было уговоров, разногласий и нареканий. Вот и сейчас с тоской подумала, что придётся ехать на машине Олега. А оттуда – своим ходом.
   – Все за стол, Олежек, милый, садись, да… сюда… Вот так… Вкусно пахнет? Конечно, вкусно пахнет! – суетилась Софья Сергеевна.
   «Мама, как всегда, в своём репертуаре», – подумала Лена.
   – Семеро одного не ждут. Пойди хотя бы умойся, – мать повернулась к ней. – Не заставляй тебя ждать…
   – Я готова сесть, куда скажешь.
   Семья расположилась в столовой. Сегодня обсуждение было внеплановое: у матери Олега намечалась операция на тазобедренном суставе. Софья Сергеевна вызвалась поехать помочь сватьям. Эта идея пришлась всем по сердцу, в том числе и сватье. Владимир Анатольевич с внуками взялся её сопровождать, потому что «на дочерей надежды не было».
   Начало разговора было обычным для Софьи Сергеевны:
   – Олежек, Полина не звонила? Нам вот тоже не звонит. Мы волнуемся, а ей хоть бы что… Я вообще не знаю, в кого она у нас уродилась. Вроде все в семье умные, рассудительные… Особенно Леночка: и спокойная, и добрая. А вот, поди ж ты, не повезло с мужем! Полинке бы Кирилла в мужья, вот два сапога пара была бы! Они бы научили друг друга жизни!
   Кирилл – экс-супруг Лены. Разговоры о замужестве ей порядком надоели, а тема о бывшем муже вообще была под запретом. Боль от расставания давно улеглась, но любое напоминание вызывало у неё неприятный осадок. Софья Сергеевна часто заговаривала об этом с Олегом, а в последнее время совершенно откровенно осуждала Полину.
   – Мама, – предостерегающе произнесла Лена.
   – А что? Не так? Скажешь, не подходит Полинке твой Кирилл?
   – Мама! – с ударением произнесла молодая женщина. – Здесь сидит муж твоей младшей дочери!
   – Мать, ты бы на самом деле оставила эту тему, – выразительно произнёс отец.
   – А что не так? Я уже давно говорю: не пара Полина и Олег, – гнула своё Софья Сергеевна.
   Лене стало неприятно. Не потому, что мама совершила бестактность, и Олег спокойно это перенёс. А потому, что, возможно, родители догадывались об истинном положении дел.
   Корсунов молчал, не сводя с неё глаз. Лене сделалось неуютно под этим пристальным взглядом.
   – Завтракайте без меня, – и она поспешила убраться из столовой.
   Сегодня Софья Сергеевна была заведена с утра.
   Лена понимала, что мама беспокоилась за Полину, поэтому раздражалась из-за каждого пустяка.
   Дерзкая, сестра делала что хотела, не считаясь с мнением окружающих. Она неделями не звонила родителям, мужу, вызывая у всех пустое беспокойство. Олег давно привык к выходкам Полины. Поначалу Софья Сергеевна переживала за сохранность их брака, потом махнула рукой на младшую дочь и повела иную линию поведения.
   Лена одевалась нарочито медленно. Когда она появилась перед родными, семья уже заканчивала трапезу совершенно спокойно.
   – Поешь хотя бы, – проворчала мать на старшую дочь.
   Теперь она была за что-то сердита и на неё.
   – Не хочется…
   Молодая женщина присела за стол рядом с отцом. Напротив оказались сыновья. Она старалась не смотреть на Олега и мать.
   Родные обсуждали поездку в Анапу. Было решено остаться на юге до середины сентября.
   Лена молчала всё время, пока длились обсуждения.
   – К сватьям, – пояснила мать для дочери.
   Кроме Корсуновых-старших никаких сватий Софья Сергеевна не признавала.
   Её чрезвычайно раздражало спокойствие дочери в отношении сыновей, её мнимая покорность воле родных. Ей казалось, что дочь переложила воспитание детей на них, родителей.
   «Что за дети у меня? – раздражённо думала она. – Воспитала эгоистов! Никому ничего не нужно: ни семьи, ни детей! Хотят жить только для себя».
   – На месяц точно, – опять пояснила мать, не глядя на дочь.
   Она ждала комментариев, но Лена молчала.
   Софья Сергеевна обвиняла её в равнодушии к собственным детям. В том, что она не занимается мальчиками, мало уделяет им времени. Глава семьи мечтала, чтобы дочь выбросила из головы все свои психологические тренинги и сидела дома. На этом же настаивал и Олег.
   «Верно, их замечания справедливы», – соглашалась наша героиня, но не желала изменять своего поведения.
   Вскоре утренняя трапеза была завершена. Потом ещё полчаса мальчишки выбирали одежду, и, наконец, (Лена вздохнула с облегчением) сборы завершились.
   Они вышли из подъезда вчетвером: кто не знает, сказал бы – семейная пара. Уже через полчаса в парке Олег и Лена наблюдали, как детишки прыгали на батуте. Избегая солнечных лучей, оба спрятались в тень громадного каштана.
   Молодая женщина провела рукой по коре.
   Удивительно: всю ночь лил дождь, а кора осталась сухой. Густая крона спасла его от влаги.
   Сколько лет этому дереву? Душа её на мгновение замерла, а потом встрепенулась, словно птица. Не меньше пятисот…
   Лена огляделась, и на секунду картина перед её взором изменилась: вместо аттракционов она увидела зимний лес и мужчин в старых фуфайках и валенках, валивших старые вековые деревья.
   Она не верила в то, что дерево бесчувственно, потому что то, что сейчас увидела, говорило о другом. Ровно шестьдесят три года назад здесь возводили новый район города Эмска, расчищали площадь от леса под постройку. И этот старый каштан чувствовал опасность совсем как человек.
   Лена прижалась спиной к тёплому шершавому стволу, ощущая течение его соков сквозь ткань и плоть струями зелёной энергии.
   – Здесь харчевня недалеко. Заедем, позавтракаешь? – предложил Олег.
   – Последнее время все хотят меня накормить, – ответила она своеобразным отказом.
   – Кто это «все»? – недовольно спросил Олег.
   Лена не ответила, а сорванцы весело кричали:
   – Дядялег, Дядялег! Смотри!
   Он помахал им рукой.
   – Тебе Полина не звонила? – спросил он.
   – Звонила, – машинально ответила она.
   Семейный союз Корсуновых дал трещину два года назад. Отношения между супругами были натянутыми. Полина была недовольна мужем, вела себя вызывающе. Олег терпеливо (быть может – равнодушно) сносил её капризы.
   – Когда она приедет? – его вопрос её не удивил.
   – Сегодня вечером обещала приехать ко мне в «офис».
   – Уезжаешь на работу? Во сколько? – спросил он. – Вечером дома будешь?
   – Буду в шесть вечера. Надеюсь, с Полиной.
   – Я полагал, что ты проведёшь день с нами, – в его голосе явственно чувствовалось разочарование.
   Олег был удивлён не очередной выходкой жены, а поведением свояченицы.
   – К сожалению, у меня важная встреча.
   – Каждую неделю у тебя «важные встречи», – иронично произнёс он.
   – Что-то не так? – спросила она, не глядя на него.
   – Последний год ты сама не своя! Родители правильно тебе говорят: ты отдалилась от семьи!
   – Им просто непривычно, что я работаю в полную силу.
   – Вместо того чтобы провести день с детьми, ты идёшь на какие-то встречи! – раздражённо говорил он. – Никакая работа не может заменить детей! И что у тебя за работа? До добра не доведёт такая работа! Я понимаю, если бы ты занималась чем-нибудь серьёзным. Ты знаешь – я всегда готов тебе помочь.
   – На нужные мне встречи, – Лена не хотела продолжать разговор.
   – Теперь с Полиной? – он усмехнулся.
   Она поняла намёк Олега.
   – И с Полиной тоже.
   – Хорошо, – произнёс он после минутного молчания. – Езжай куда хочешь, пропадай, как обычно, на сутки-двое!
   – Олег, ты же знаешь, я работаю!
   – Что за работа такая?! – возмущённо повторил он, но тут же взял себя в руки. – А, впрочем, как знаешь…
   – Послезавтра, будь добра, явиться вовремя, – уже спокойно произнёс Корсунов. – И без опозданий, пожалуйста.
   – Олег, не сердись. И про опоздания ты зря сказал, – Лена была сама женственность. – Однажды перепутала дни недели, что ж поделать… Такое с каждым может случиться.
   – Хорошо-хорошо. Я сегодня заберу мальчишек в деревню? Вечером к семи часам мы вернёмся, – Олег решил заключить мировую.
   – Они тебя сегодня заиграют, – благодарно улыбнулась она.
   – Ну что ты… Мне они радость доставляют, – он посмотрел в их сторону и повторил. – Ты даже не можешь представить себе, какую радость… Побудешь с нами? Хотя бы час-полтора? Потом я отвезу тебя.
   – Ну что ты! Это же другой конец города! – Лене хотелось быстрее добраться до своей машины.
   – Никаких вопросов! Слышать ничего не хочу! – он не смотрел на неё.
   Она вздохнула. Придётся согласиться на его помощь в ущерб себе. А то, чего доброго, опять начнутся упрёки.
   Молодая женщина была чуть выше него. Высокая, худощавая, тонкие запястья и щиколотки; густые, пепельного цвета кудри увивали миловидное лицо, – волнистые у корней, на спину спускались каскадом мелких тугих колечек.
   Олег – крепкий, коренастый мужчина, смуглый, нос с горбинкой, серые глаза. Не красавец, но что-то было в его внешности притягательное.
   Полине нравились красивые богатыри. Олег со своей необыкновенной внешностью был не в её вкусе. Однако лёгкость обеспеченной жизни сманили сестру.
   «Надо же, четыре года прожили вместе», – думала Лена.
   Русоволосый, с проседью на висках, Олег казался ей даже красивым. Он знал, что свояченица разглядывает его, поэтому произнёс, не поворачивая головы:
   – Постричься пора? К приезду Полины?
   – Ты выглядишь безупречно, – был ответ.
   Она протянула руку и смахнула какую-то мошку с его руки.
   – Тебе нравится? – он повернулся, и его взгляд скользнул вниз на губы молодой женщины.
   – Ты мне любой по душе…
   – Замуж бы за меня пошла?
   – Я «замужем» за сестрой! – улыбнулась Лена.
   Он отвернулся и махнул рукой мальчикам:
   – Ну-ка! Живей слезай! Брату помоги! Быстро обуваться!
   …Сбежав от Олега, наша героиня прибыла в свой «офис» на улице Знаменской.
   «Офисом» была трёхкомнатная квартира на третьем этаже новой «восьмиэтажки», в тихом и зелёном районе города. В отличие от отчего дома, в окна которого коптило солнце, в окна квартиры на Знаменской стучались ветви старого дуба.
   Это был подарок Олега, но знай он, к чему приведёт его доброта, не стал бы проявлять её столь откровенно.
   На окнах стояли решётки. Их поставили после того, как одна из подопечных бросилась с балкона. В гостиной стояли деревянные стеллажи, заставленные картонными папками. Их было уже далеко за сотню. Там хранилась странная информация о клиентах: в подшивках были скреплены рисунки, сделанные углём или карандашом.
   У Лены была удивительная особенность: она мыслила образами, которые наносила на бумагу. Спустя несколько лет молодая женщина, глядя на рисунок, могла рассказать всё до мельчайших подробностей о той или иной ситуации с клиентом.
   В этой же комнате стоял компьютер, на котором она работала.
   Приёмный кабинет представлял собой небольшую комнату, выполненную в зелёных тонах. Из мебели было только самое необходимое: журнальный столик, два кресла, небольшой низкий диванчик. На стенах гостиной и рабочего кабинета располагались картины хозяйки «офиса».
   Третья комната была жилой. Долгое время Лена не пользовалась ею.
   Убедив себя в том, что дети не нуждаются в её заботе, и постоянно жить на Ново-Слободской не имеет смысла, – приспособила эту комнату под спальню. В «офисе» можно было прожить не месяц и не два.
   …Воскресенье был выходной неприёмный день, но наш психолог запланировала несколько дел.
   Во-первых, по просьбе Светланы Богдановой была назначена консультация её дочери.
   Во-вторых, сегодня она встречала Полину, которая должна была прибыть в четыре часа пополудни.
   В-третьих, ей хотелось навести порядок на рабочем месте.
   В «офисе» давно не проводилась уборка: стёкла были мутные, в воздухе парили пылинки, ковёр был запачкан раскрошившимся углём. Последнее стало настоящей неприятностью для хозяйки квартиры. Мало того что уголь трудно удаляется с коврового покрытия, так ещё одна из клиенток разнесла его по полу. Вот, совершенно отчётливый след от мужского ботинка…
   Лена перестала исследовать полы в квартире и выпрямилась.
   «Кто из клиенток мог ходить в мужской обуви, да ещё по коврам? Да… Кажется это была Нина, спортсменка-баскетболистка. Только она может носить кроссовки сорок третьего размера. Хотя Нина была месяц назад… Боже мой, какой свинарник! Надо же было так запустить квартиру! – подумала она. – Хотя бы не нужно перебирать и перекладывать бумаги… Достаточно вымыть окна и вычистить ковры».
   В отношении документов наш психолог соблюдала строжайший порядок, всё было разложено по папкам и полкам.
   Убираясь в комнатах, она тщетно искала записную книжку, где были записаны телефоны и адреса клиентов. Книжке было несколько лет, это, пожалуй, был самый ценный её документ. Мысленно Лена ругала себя за то, что не перенесла клиентскую базу в компьютер.
   Молодая женщина совершенно отчётливо помнила, что ещё в четверг положила блокнот в сумку и не выкладывала его оттуда до субботы. В сердце закралось смутное подозрение, что книжку просто-напросто осторожно изъяли из её вещей.
   Лена стояла в комнате несколько секунд, раздумывая над этим фактом, затем вышла в коридор и открыла входную дверь. Закрыла, опять открыла, повторила вновь.
   Ещё три недели назад петли громко скрипели, а сейчас дверь открывалась плавно и бесшумно.
//-- * * * --//
   Богданова – особа тридцати трёх лет. Худощавая, рыжеволосая, большие голубые глаза: очень светлые, почти прозрачные; прямой нос, тонкие губы. Светлана была бы очень привлекательной, если бы общее впечатление не портили нервозность, несдержанность и торопливость. Она была многословна: на каждый вопрос у неё был ответ, на каждый ответ – несколько указаний.
   Разница в возрасте между ней и дочерью была восемнадцать лет.
   Светлана рано вышла замуж, бросив учёбу в самом престижном вузе города. Шестнадцать лет не работала, всё свободное время проводила вне дома.
   Богданова привозила ровно в 14:00 свою дочь Татьяну. Первое время она срывала сеансы, доводя дочь до слёз. На третьем занятии Елена с трудом выпроводила её из «офиса».
   Светлана забила тревогу из-за изменившегося поведения дочери. Будучи спокойной и сдержанной, девушка неожиданно повела себя грубо и вызывающе. «Прямо со злобой на меня кидалась», – шёпотом пояснила Светлана при первой встрече.
   Таня стала сильно заикаться, хотя никогда не страдала этим изъяном. Будучи в прошлые годы отличницей, закончила девятый класс троечницей по литературе, истории, иностранному языку. Таня стеснялась отвечать у доски, заикалась, а то и вовсе теряла дар речи.
   На первом занятии Лена предложила заняться тренингами самой Светлане, но та наотрез отказалась. Дети являются зеркальным отражением родителей, проблемы родителей – это проблемы детей. В семье Богдановых царил полный хаос, поэтому было необходимо работать с родителями, а не с ребёнком. Лебедева пыталась объяснить это Богдановой-старшей, но та лишь вспылила.
   Таня Богданова, пятнадцати лет, была уже не угловатым подростком, а рослой и вполне оформившейся девушкой. Она была выше матери на голову. Ей можно было дать на первый взгляд лет восемнадцать-двадцать. Если бы не совершенно детское некрасивое личико. Длинные рыжие волосы, заплетённые в косу. Курносый нос в веснушках, небольшие серые глаза. Грустные глаза.
   – Я тоже носила в юности косы, – сказала ей Лена на первом занятии. – Однажды мне один старый дед сказал, что дурно воспитанные девочки не носят кос.
   – Почему сейчас не носите?
   – Мама разрешила отрезать, – улыбнулась она.
   – Мне мама тоже не разрешает стричься.
   – А тебе хочется?
   – Да. Мне хочется быть другой. Я в «инете» делала тест, какая причёска мне подойдёт…
   – И какая же?
   – А такая! Как у Вас.
   Таня в гости не ходила, с ребятами не гуляла. Гостей к ней не пускали, оттого мало кто хотел дружить с девушкой. Она никогда не выезжала к дедушкам и бабушкам без присмотра родителей. Родители Светланы жили своей жизнью, им было не до внучки. Бабушка и дедушка со стороны отца боялись приглашать Таню в гости из-за дурного нрава снохи.
   Плохих привычек у подростка не было, и в этом была заслуга родителей. Слишком большая заслуга. Чтобы оградить дочь от дурного влияния улицы, родители полностью ограничили её свободу действий. В школу отвозил на машине отец. Забирала оттуда мама и отвозила в музыкальную школу. Подруг у неё не было, за исключением соседки по парте в классе и в музыкальной школе.
   У Тани совершенно не было движения. Только часы постоянного сидения за партой, фортепиано и за компьютером.
   Они беседовали на разные темы. Лена быстро нашла с ней общий язык, верно нащупывая дорогу к её переживаниям.
   Поначалу девушка говорила немного заикаясь. Спустя некоторое время, освоившись, заговорила вполне свободно и внятно. В жизни Богдановой-младшей было мало событий, поэтому рассказывать той было почти нечего. Она не ходила к друзьям и подругам, никогда и никто не приходил в гости к ней. Это была домашняя девочка.
   Домашняя игрушка.
   Единственным увлечением было онлайн-общение. Пожалуй, это был самый занимательный эпизод в её жизни.
   В это воскресенье было седьмое и последнее занятие с Богдановой-младшей.
   Таня сидела с отсутствующим видом, глядя в окно. За окном старый дуб шевелил листьями под лёгким дуновением ветерка. На полу играли солнечные зайчики. Как только стихал ветерок, зайчики становились неподвижными.
   – Тебе нравится сидеть в Интернете? – спросила Лена.
   – Нравится. Я почти не выхожу на улицу. А когда включаешь «комп», будто весь мир перед тобой, – Таня оторвалась от окна и повернулась всем корпусом к собеседнице.
   – Захочу попасть в Америку – и попаду. У меня даже там есть друзья, – с гордостью добавила она. – Я всегда общаюсь через ICQ.
   – У тебя много виртуальных друзей?
   – Много виртуальных приятелей, а друг один, – поправила Тан я.
   – Что именно нравится тебе в Интернете?
   – Я постоянно сижу на форуме «Верные братья». Там очень интересно, много тем для разговоров. И все будто свои, – немного оживилась девушка.
   – А твоего друга как зовут?
   – Андрей, – Таня опустила взгляд на дрожащих солнечных зайчиков.
   – Давно ты с ним дружишь?
   – Год. Я очень привязана к нему, очень люблю. Если бы не он, даже не знаю, как я вообще жила бы.
   – А в чём выражается твоя привязанность? Ты часто с ним видишься?
   – Нет, – Таня смутилась. – Он живёт в Питере. Честно говоря, я его в глаза ни разу не видела. Видела только его фотографию. Но он самый лучший человек на свете! Самый добрый, самый умный, самый хороший! Мой друг! Он приезжал в прошлом месяце ко мне, в Эмск. Но мы так и не увиделись. Из-за моих родителей.
   На её лицо набежала тень.
   – Это твой парень? – спросила Лена.
   На секунду Таня запнулась.
   – Да. Он мой парень. А я его девушка.
   – Удивительно… Тебе здорово повезло, что ты нашла дружбу, да ещё такую долгую и крепкую!
   Таня помедлила, внимательно глядя на Лену. Было видно, что девушка не совсем поверила в искренность психолога. Но, видя прямой взгляд молодой женщины, успокоилась.
   – Ты подолгу находишься онлайн? – несколько секунд спустя спросила Лебедева.
   – Часа четыре-пять перед сном. Мать думает, что я делаю уроки.
   – А ты уроки совсем не делаешь?
   – Нет, делаю, только очень быстро. Ненавижу уроки! Ещё и музыкальная школа! – я её терпеть не могу. Она отнимает у меня много времени… Как только наступает шесть вечера, я сразу сажусь за «комп»! У нас договорённость: мы все выходим в «инет» в шесть!
   – А виртуальные приятели из Эмска у тебя есть?
   – Да полно!
   – И все сидят на «Братьях»?
   – Все. Я на другие форумы не хожу.
   – Сколько лет твоим друзьям?
   – Я же сказала: приятелям, – поправила Таня. – По-разно му… Есть совсем старый – ему шестьдесят лет. Много моих ровесников.
   – А уроки когда успеваешь делать?
   – Уроки? В промежутках между письмами, – улыбнулась Таня совсем как взрослая женщина. – Школа мне не нужна. Ненавижу школу… Когда мне исполнится восемнадцать, я уеду в Питер к Андрею.
   – А сколько лет Андрею?
   – Восемнадцать.
   – А что за человек этот парень Андрей?
   – Он спортсмен. И много путешествует! Он музыкант, но никогда не учился в музыкальной школе, – с гордостью ответила девушка.
   – А какой же он музыкант без музыкальной грамоты? – удивилась Лена.
   – А вот так! Самоучка! Он присылал мне музыкальные файлы, и я сама слышала, как он умеет играть.
   – Почему же ты не хочешь учиться в музыкальной школе? У вас столько общего!
   – Потому! Ему нравится рок, а я должна учить какую-то классику!
   – А почему именно в восемнадцать?
   – Я буду совершеннолетняя! Никто не посмеет меня оставить взаперти! Мне мать всё время говорит: вот будет тебе восемнадцать – делай, что хочешь!
   – А почему она так говорит?
   – Потому что я не хочу учиться! А она говорит, что хочешь не хочешь, а закончить надо. А я ненавижу музыкальную школу!
   – Родители знают о твоём увлечении?
   – Догадываются. Но я «асю» закрываю на пароль.
   – Ни дня не могу без его писем, – продолжала Таня. – Я всё время думаю только о нём. Напишу ему обо всём, что случилось за день, посоветуюсь, так намного легче становится. Я очень хотела с ним увидеться в апреле!
   – Ты никогда не советуешься с мамой?
   – Нет. Никогда. У неё свои проблемы, – глаза Тани потемнели.
   – От чего тебе легче становится?
   – Андрей ни разу не обманул меня. Он любит меня. От этого и легче. Он даже приехал сюда из-за меня!
   – А отчего тебе трудно?
   – Не знаю, – резко ответила Таня.
   Было видно, что ей хочется поговорить о далёком друге и его приезде.
   – Он приезжал в Эмск по твоему приглашению? – уступила Лена.
   – Нет. Он сам захотел приехать. Просто приехал и всё. Но позвонить он мне не мог, мать забрала телефон. У нас был жуткий скандал, меня даже в школу не пускали, а папе пришлось взять отпуск на неделю. Мать психанула и уехала в Запорожье.
   – Родители ругали тебя?
   – Нет. Они ругались между собой. У них постоянно какие-то «тёрки». Ненавижу их «тёрки»!
   – Кто кого из них упрекает?
   – Мать всегда упрекает отца…
   – В чём?
   – В изменах.
   Несколько секунд молчания.
   – Почему тебя не пустили в школу? – спросила Лена.
   – Мать думает, что я больная, испорченная, меня лучше никуда не выпускать, чтобы я не испортилась ещё больше. А я свободы хочу! Я ненавижу их дом. В следующий раз, когда приедет Андрей, я убегу! – с вызовом сказала девушка.
   Таня отвернулась к окну и долго молчала. Лебедева не смотрела на подопечную, но чувствовала, что та беззвучно плачет.
   Часы на журнальном столике медленно отсчитывали секунды. Тоненькая стрелка восемь раз сделала полные обороты прежде, чем Лена спросила:
   – Таня, а кто такие «Верные братья»?
   – «Верные братья»? Это организация такая… У них есть свой форум, – помедлив, Таня обернулась к Лене. Глаза её были сухими, только покрасневшая кожа говорила о пролитых слезах.
   – Почему именно «Верные»?
   – У «Верных» есть ответы на все мои вопросы…
   – А что именно тебе необходимо знать?
   – Они обсуждают семейные проблемы, проблемы между парнем и девушкой, проблемы воспитания и образования… Много чего обсуждают… А зачем это Вам?
   Глядя в грустные глаза Тани, молодая женщина почувствовала тревогу:
   – Я слышала, в Эмске тоже есть такая организация.
   О «Верных» наш психолог впервые услышала от Татьяны. По привычке спекулировать на мелких оговорках в разговоре с собеседником, Лебедева сделала вывод о том, что Андрей приезжал в Эмск не только из-за виртуальной подруги.
   И не ошиблась.
   – Да. У нас тоже есть «Верные братья». Просто о них не принято говорить. К ним здесь относятся несправедливо. Словно они преступники какие-то…
   Лебедева насторожилась: «Кажется, здесь не только в маме проблема».
   – А почему преступники? По-моему, вполне свободолюбивая молодёжь, – опять чистой воды предположения. – Витрины не бьют, в политике не участвуют, наркотиками не торгуют. Мирные, очень похожие на хиппи. Те тоже витрины не били.
   – Нет. Они занимаются умственным трудом, против наркоты и насилия. А кто такие хиппи? – спросила Таня.
   – Ты не знаешь, кто такие хиппи? – удивилась Лена.
   – Знаю! Я же в «инете» постоянно сижу и всё знаю! – ответила девушка. – Просто Вас хотела проверить.
   – Тебе нравятся хиппи?
   – Да… Ничего… Только мир не особо хотели изменить.
   – Почему «не хотели»? Они пытались изменить мир ненасильственно.
   – Наш мир невозможно изменить ненасильственно.
   Лебедевой не понравилась последняя фраза подопечной. «Надо бы проверить, кто такие эти «Верные братья».
   Во время бесед с психологом Таня почти не заикалась, хотя Лена знала, что это ненадолго. Пока девушка не выйдет за пределы её кабинета.
   – Почему ты так часто говоришь слово «ненавижу»?
   Лицо у Тани потемнело. Она опять отвернулась к окну.
   – Я ненавижу всё! Уроки в школе, учителей, учебники, родителей!
   – Почему?
   – Потому! Я задыхаюсь с ними! Я даже ночью просыпаюсь, потому что задыхаюсь! Никто никогда не спрашивает меня о том, что я чувствую! Как прошёл мой день! Какие у меня проблемы! Они только занимаются разборками друг с другом! Они запрещают мне всё!
   Лена молчала несколько секунд, прежде чем задать следующий вопрос:
   – Тебе родители запрещают работать за компьютером?
   – Иногда мать ворует провода, чтобы я не сидела за «компом», – без промедлений ответила девушка.
   – Почему «ворует»? – психолог поднялась со своего места и медленно подошла к подопечной.
   – Потому что! Сначала она просто выдёргивала, когда я «сидела» в «инете». Но сейчас не дёргает. Боится.
   – Это называется воровством? – психолог протянула девушке руки, и та доверчиво вложила свои ладошки в её ладони.
   – Я же сказала: сейчас она не дёргает. Просто прячет, пока я в школе. А я, как ищейка, потом мечусь по всей квартире.
   – А почему она так делает?
   – Она меня ненавидит, потому!
   Руки у Тани были влажные и холодные.
   – У тебя ладошки часто мёрзнут? – спросила Лена.
   Таня опешила от неожиданного поворота в разговоре.
   – Постоянно. А что?
   Последние два года в практике Лены часто встречались подобные случаи.
   Ребёнок родителям не нужен.
   Они пытаются решить собственные проблемы, манипулируя ребёнком.
   Мстят ребёнку за неизжитые комплексы.
   Заняты своими проблемами, и времени на собственное чадо не остаётся. Последнее случается уже как правило.
   Увлечение Тани «Верными братьями» было следствием её психологических проблем. Одинокая в своих страхах и беспокойстве, загружаемая несоразмерными требованиями родителей, девушка искала выход своим эмоциям. И она нашла их на сайте «Верных».
   Богдановы не обращали внимания на дочь, и Таня в повседневной суете была предоставлена себе. Девушка обратилась к Интернету, который содержал далеко не безобидную информацию. Заикание Тани было следствием тяжёлых отношений в семье, агрессивное поведение – следствием увлечения «Верными». Это было предположение Лены Лебедевой, но «Верные» были уже не её сферой деятельности, а решить проблемные отношения в семье – могли и были обязаны только родители самой Тани. Их решение Светлана пыталась переложить на другого человека.
   Богданова-старшая явилась, как обычно, в 16:00. Она была явно не в настроении, потому что сразу вступила в сражение с нашим психологом. Она обвиняла её в недобросовестности: что занятия прошли впустую, что деньги выброшены на ветер, что Лебедева никудышный специалист и прочее в подобном духе. Терпеливо дождавшись окончания монолога, Лена предложила ей прийти вместе с супругом. Услышав это, Светлана закричала.
   Пытаясь «достучаться» до Богдановой сквозь истеричные вопли, молодая женщина говорила, что работать в этом случае необходимо не с ребёнком, а с обоими родителями.
   – Вы погубите собственного ребёнка, у неё не останется сил терпеть, – говорила она. – Девочка может выкинуть такое, от чего Вы сами придёте в ужас!
   Светлана ничего не хотела слышать, но, как оказалось впоследствии, она прекрасно усвоила все предположения.
   Ругаясь, вытолкала дочь из «офиса», и вышла сама, громко хлопнув дверью.
   Лена перевела дух.
   Подобная клиентура была редкостью.
   Но в бочке мёда иногда встречается ложка дёгтя.
   Она сложила рисунки и записи в отдельную папку. Молодая женщина колебалась, куда её спрятать? В дальний шкаф или под журнальный столик, чтобы в случае повторного прихода она всегда была под рукой? Лебедева знала, что Татьяна Богданова больше никогда не войдёт в этот кабинет, но всё же не стала прятать папку далеко в шкаф.
//-- * * * --//
   Полина собственной персоной появилась на пороге её «офиса». Таксист, видя перед собой двух совершенно одинаковых барышень, опешил. Полине нравилось удивление незнакомых людей, видевших их вместе.
   – Заносите сюда, – попросила она его.
   Лена решила, что сестра может быть «душкой», когда пожелает.
   Полина суетилась в холле, незнакомец двигал сумки, переставлял коробки с подарками.
   – Спасибо, спасибо, – Корсунова лучезарно улыбалась.
   Вскоре вещи были разобраны, и гостья обернулась к Лене, раскрывая свои объятия. Пахнуло пряным ароматом.
   Удивительно похожие, они смотрели друг на друга, каждая – словно отражение в зеркале.
   – Когда ты поменяешь этот дикий малиновый цвет? – войдя в комнату со стеллажами, произнесла Полина, – это же страшно: принимать клиентов в такой дыре. Они же, в конце концов, начнут здесь реветь, как быки…
   Ей не нравился «офис» психолога. Возможно потому, что это был подарок её мужа.
   – Это не малиновый, а бордовый… Я принимаю посетителей в зелёной комнате, – оправдываясь, сказала Лена.
   – Интересно… как бы ты объяснила пристрастие к цветам? – Полина не собиралась уступать, – я бы сказала, что ты тихоня «понарошку». Или другое объяснение: бордовый нравился твоей распрекрасной Яне! А ты копируешь её привычки и пристрастия!
   Лену покоробили её слова, произносимые в сотый раз:
   – Может быть это и взаимосвязано, но ты не должна отзываться о ней в подобном тоне!
   – Моё право. Она едва не увела моего мужа, – однажды Полина узнала, что Яна познакомилась с Олегом и пригласила его на выставку заезжего известного художника. Это была давняя история, некрасивая и скандальная, о которой Корсунова не уставала напоминать.
   «Как будто у вас было что разбивать», – предательски возникла мысль.
   Но вслух Лена поторопилась сказать:
   – Полинка! Не успела приехать… Почти месяц не виделись! А ты уже нахамила мне. Разве так встречаются родные люди после разлуки?
   – Ещё не «нахамила», дорогая, – Корсунова была несносна, как обычно. – Вот тогда твоей Яне нахамила… ну, ладно. Не встречаются с перебранкой любящие сердца после разлуки. Давай-ка распаковывать подарки.
   Полине нравилось грубить сестре. Она делала это при каждом удобном случае. Если бы ей сказали, что это проявление враждебности, молодая женщина только равнодушно пожала бы плечами, не понимая, какая враждебность может быть между сёстрами.
   После обеда она была в хорошем расположении духа. Удобно расположившись на диване, попросила:
   – Включи вытяжку, я хочу закурить.
   – Вытяжка в другой комнате, – напомнила Лена. – Перейдём туда?
   – Не хочу выглядеть твоим клиентом, – усмехнулась Полина, – открой дверь и включи.
   Лебедева молча исполнила просьбу сестры.
   – Как Олег? – лениво спросила та.
   «Наконец-то вспомнила», – подумала Лена, а вслух произнесла:
   – Странно, что ты не знаешь – «как Олег». Неужели ты ни разу за месяц ему не позвонила?
   – Мне достаточно того, что ты знаешь… Так как же Олег?
   – Как всегда. Выходные провёл с нами, – ответила Лена.
   – Лицемер, – равнодушно произнесла сестра.
   – Ты его не любишь, Полина… А ведь он не заслуживает такого расчётливого отношения.
   Корсунова подалась вперёд, пытливо глядя в глаза сестре.
   – Помилуй меня! Это ты говоришь о моём расчёте? А как быть с твоим?
   – Я не притворяюсь, и тем более ни на что не намекаю. Мне тема замужества даже в голову не приходит…
   – Когда-нибудь придёт. Не хотелось бы в отношении меня… Хотя, быть может, я и ошибаюсь? Нет… ты великая притворщица…
   – Полина, я говорю о тебе, – краска залила лицо Лены, – о твоём несправедливом отношении к мужу.
   – А что ты его выгораживаешь-то? Кровного родственника так не выгораживают… Обычно помалкиваешь, а сегодня тебя как прорвало?!
   – Я говорю о привязанности.
   – Мне это с детских лет твердили! Поэтому я не способна ни на любовь, ни на привязанность, – отрезала Полина.
   – Ты потеряешь мужа…
   – Ты прекрасно знаешь, по чьей вине я могу потерять мужа, – молодая женщина откинулась на спинку дивана.
   – Ты потеряешь его только по своей вине, – Лена сказала твёрдо, смущение исчезло. – Он не тот человек, который будет терпеть твои выходки!
   Твёрдость сказанных слов переменили желание Полины поссориться.
   – О! Ещё как будет! Мужчины ненавидят слово «развод». Для них слова «развод» и «казнь» одинаковы по смыслу, – уже спокойнее ответила она.
   – Если бы у вас были дети, возможно, всё сложилось бы по-другому?
   – Проблема не во мне…
   – Когда женщина любит мужа, она хочет иметь от него детей. Я вижу, как Олег относится к детям…
   – Олег так относится к твоим детям, – ответила Полина. – Но ты права… Я не хочу иметь детей.
   – Он любит тебя, сестрёна. Не нужно отбрасывать человека.
   – Ты действительно не лицемеришь? – Полина внимательно посмотрела на сестру. – Любить можно только родителей, ребёнка, свою родную кровь. Всё остальное – придуманная самим человеком мишура. А что Олег? Олег просто лицемер, я уже тебе об этом сказала.
   – А привязанность возникает в любом случае и потом превращается в своеобразное чувство. Почти любовь, – не унималась Лена. – И будь ты ласковее с ним, его отношение к тебе переменилось бы.
   – Ну что ж… Чему быть, того не миновать… Если суждено расстаться – расстанемся. Как родня мы всё же сохраним отношения. Он приходится крёстным отцом твоим детям, и вряд ли оставит вас, – Корсунова откинулась на спинку дивана.
   Лебедева хотела возразить, что все семейные конфликты содержали долю расчёта самой Полины.
   – Зачем обсуждать мою жизнь? – перебила её мысли сестра. – У тебя есть широкий фронт клиентов, с которыми ты можешь обсудить любую проблему? Вот и обсуждай! А я в твоих рекомендациях не нуждаюсь. Забудь об этой теме.
   – Да… Кстати… Ты позволишь мне сегодня ночевать здесь? – добавила она.
   – Оставайся, – Лена неопределённо пожала плечами. Ей совсем не улыбалась эта идея.
   – А ты мне ключики не оставишь? Я, наверняка, не один раз воспользуюсь твоей добротой, – Полина «кусала не по локоть», а «по плечо».
   – Сколько раз ты будешь ночевать?
   – Тебе что? Небось, жалко для сестры ночлег предоставить? – та сразу пошла в атаку. – Какую-то мошенницу Золотарёву оставляла, а родному человеку отказываешь?!
   – Не отказываю я тебе, оставайся, пожалуйста, – раздражённо ответила Лена. – Я оставлю тебе ключи, а запасные возьму у родителей! Пользуйся на здоровье…
   – Как родные? – Полина сразу успокоилась. Этот вопрос был высшей степенью благодарности за разрешение пользоваться «офисом».
   – Ты должна была в первую очередь спросить меня об этом, – укоризненно сказала Лена.
   – А что говорить? Если бы что-то дурное случилось, так ты в первую минуту всё мне выложила!
   – Полина, ты, как всегда, несносна!
   – Зато ты, «как всегда», святоша! Родители, небось, опять тебя поучали? – Корсунова зевнула.
   – Опять.
   – А ты, конечно же, молчала?
   – Берегла твои силы, – натянуто улыбнулась Лена.
   – Я приехала – кидаюсь грудью на амбразуру. Хотя, конечно, желалось бы другую амбразуру, – пробормотала молодая женщина.
//-- * * * --//
   Чтобы продолжить правдивый и ничем не приукрашенный роман, уважаемый читатель, нам придётся точнее определиться с характерами непридуманных персонажей.
   Елена Лебедева и Полина Корсунова приходились друг другу родными сёстрами. Они были не просто сёстры, они были близнецы, как две капли воды похожие друг на друга.
   Лебева была натурой весьма противоречивой, считала, что достигла в жизни того, к чему стремилась, кроме одного: крепкой семьи. В двадцать лет она вышла замуж за человека недостойного и несерьёзного. Пробыла замужем три года, успела произвести на свет двоих детей, разойтись. После развода с супругом она замкнулась в себе, долго избегала знакомств с мужчинами. Дети тяготили её, хотя смысл жизни она видела в них. Лена приступила к трудовой деятельности, когда Диме – младшему сыну – было всего полгода. Подсознательно она желала создать полную семью, но человек, с которым ей хотелось бы жить, ей не принадлежал.
   Большое влияние на неё оказала Яна Золотарёва, с которой она общалась последнее время вплоть до смерти той в 2010 году. Яна была человек лёгкий, деятельный, в противоположность флегматичной Елене. Молодые женщины иногда бывали на различных мероприятиях, иногда, по мнению родных, весьма сомнительного толка. Лена, и раньше мало уделявшая внимания семье, в последний год вовсе забыла свои прямые обязанности.
   Лебедева очень любила детей, но полагалась в их воспитании на родителей. Она привыкла к тому, что о мальчиках заботятся, и в её опеке дети не нуждаются. Всё же ей удавалось совмещать семейные дела и рабочие, притом уделять время досугу. Последние три года она больше времени посвящала работе, нежели семье. Елена была типичным образом российской женщины XXI века.
   Психологические тренинги и многочисленные клиенты были для неё ценнее семьи. Она вела частную практику: в общении с людьми чувствовала себя как «рыба в воде». Лена начала консультировать ещё студенткой, семь лет назад в одном из центров социальной работы. Её первыми посетителями были подростки 13–16 лет и их родители. Несмотря на молодость и неопытность, люди шли к ней охотно. Благодаря редкой интуиции она быстро находила пути решения проблем. Её собственный метод сформировался благодаря природным способностям, а не постоянной практике или научному методу. Ирония судьбы состояла в том, что она работала над чужими проблемами и комплексами, не в силах освободиться от своих собственных.
   В двадцать четыре года она уже имела собственный психологический «кабинет». Круг клиентов расширился, и практика начала приносить стабильный доход. Но в плане личностного роста она осталась на прежнем уровне.
   За небольшим исключением, сегодняшними её клиентами были барышни среднего возраста. Это были друзья клиентов, клиенты клиентов, соседи клиентов, – в общем, одни и те же лица. Всё зачастую сводилось к тому, чтобы просто выслушать, посочувствовать, подсказать решение проблемы. За последние три года не возникало сколько-нибудь интересных ситуаций, требовавших выхода энергии, работы ума, движения сердца.
   Её сила была в том, что она хорошо чувствовала людей и напрямую использовала эту способность. Слабость её состояла в том, что она была слишком эмоциональна и впечатлительна. Эту слабость Лена старательно прятала. Так старательно, что со стороны она казалась особой осторожной и холодной.
   У неё был странный вкус: одевалась она скромно, носила вещи удобные, но не модные, косметикой не пользовалась, украшений не носила, не развлекалась и не путешествовала. «Синий чулок» и «тихий омут», – называла Елену её родная сестра. Эти термины противоречат друг другу, но их можно назвать верными в отношении нашей героини. «Тихим омутом» был её характер, «синим чулком» – внешность.
   Взгляд её был задумчивый, словно она находилась вне данного времени и места. Собеседник, видя этот взгляд, прерывал беседу. Казалось, молодая женщина забылась и думает о чём-то своём. Однако это было обманчивое впечатление. Лена относилась очень внимательно к словам и поступкам людей.
   Ей было всего лишь двадцать семь, но она давно сосчитала и набавила себе лишних три десятка годков.
   …Полина была младшей сестрой Елены.
   – Почему «младшая»? – всегда удивлялась она. – Ну, если только на пять минут…
   Эта молодая особа была полной противоположностью своей сестре. В детстве родители пытались поддержать в детях здоровый дух соперничества. Он сослужил недобрую службу, влияние которой ощущалось впоследствии на жизненном пути дочерей. На первый взгляд их характеры были полностью противоположные. Но внимательный наблюдатель сразу находил в их поступках и действиях одинаковую линию поведения.
   Стремление быть непохожими друг на друга проявлялось с детства. Со школьных времён сёстры демонстрировали противоположность целей и действий. Лена была «отличница», Полина «двоечница». Лена – тихая и послушная дочь, Полина – трудный подросток.
   Корсунова – высокая, стройная, осанистая молодая женщина: серые глаза, миловидное лицо, пышные кудри. Взгляд Полины был гордым, держалась она вызывающе, с чувством превосходства по отношению к окружающим. Это отношение к миру сложилось ещё в подростковом возрасте, но тогда было защитной реакцией против взрослого окружения. Со временем «ершистость» переросла в «стервозность».
   У неё было кредо: ничего не отдавай без борьбы! Тот, кто хотел попросить её об услуге, должен был быть готов к тому, что результат этой просьбы окажется золотой.
   Настроение у Полины часто менялось, как небо в ветреный облачный день. То она радовалась и смеялась шуткам, то становилась мрачна, как грозовая туча. Но это была только видимость. Более стабильного характера, чем у Полины Корсуновой, не было ни у кого в семье Глуховых.
   Полина отличалась совершенной непредсказуемостью, её поступки нельзя было предугадать. В её спокойствии мог таиться вулкан эмоций. Если Лена старательно прятала в себе чувства, то Полина смело обнажала их.
   Корсунова не знала трудностей и тягот, шагнув из тёплого и заботливого родного гнезда в другое теплое гнёздышко. Незнание жизненных трудностей укрепило в ней большое самомнение. Полина почувствовала вкус обеспеченной и лёгкой жизни, выйдя замуж за Олега.
   Окружающим казалось, что молодая женщина проводит время праздно и без пользы. Она не пыталась открыть для себя новые занятия или привить нужные умения и навыки. Единственное качество отличало её – настырность, которую окружающие принимали за волю.
   Полина очень любила путешествия, но в поездки всегда отправлялась одна. В какие приключения попадала молодая женщина – оставалось только догадываться; она всегда возвращалась свежая, отдохнувшая, умиротворённая.
   Дух противоположностей оживлял эти милые лица по-разному, и внешность обеих женщин неуловимо определялась отличием. Меланхолия Елены наложила отпечаток тихой грусти на её лицо. Страстность темперамента Полины светилась внутренним огнём, отражавшимся кошачьим блеском глаз.
   Сёстры тянулись друг к другу, каждая втайне восхищалась другой. Полине нравилась мягкость, уступчивость, женственность сестры. Хотя от жизненных трудностей характер Елены закалился, всё же ей было далеко до жёсткого нрава Полины.
   Лебедева завидовала умению Корсуновой правильно использовать любую ситуацию в свою пользу. Молодая женщина не умела рассчитать свои поступки, скорее, она определяла их интуитивно.
   Полина логически выстраивала последовательность действий на «десять шагов вперёд». В каждом «шаге» она находила своё преимущество. Корсунова была реалистка, «твёрдо стояла на земле», больше доверяла своему разуму, чем интуиции.
   Очень артистичная, она умела предугадать мотивы поведения людей, но не события. Лена, напротив, обладала редким даром интуитивно опережать события или видеть дела давно минувших дней. Она, как губка, впитывала информацию от другого человека: начинала жить его жизнью, думать его мыслями, при этом оставаясь спокойной и верной самой себе. Это было настоящим ясновидением в самом редком его проявлении.
   Полина умела «держать язык за зубами», никогда не делилась своими секретами, никогда не сообщала о своих возможностях, поэтому её поступки часто были непонятны для окружающих. Она в точности копировала жестикуляцию, интонацию собеседника в разговоре, улавливала смысл в самых мелких телодвижениях, выражении глаз.
   «Ниро Вульф с радостью обменял бы личного агента Арчи Гудвина, знай он Полину в своё время», – думала Лена.
   «В тебе живёт великая актриса», – говорила Софья Сергеевна младшей дочери.
   «Искренняя лгунья», – комментировал поступки своей супруги Олег Корсунов.
   Несмотря на стремление быть разными, сёстры ощущали себя единым целым. Это единение, созданное самой природой, проявлялось постоянно: они дополняли друг друга в характере, одновременно чувствовали радость и грусть.
   При различии характеров окружающие часто путали их из-за артистичного характера Полины. Корсунова любила пошутить и часто представлялась сестрой; шутила она довольно убедительно, однако только чуткое и любящее сердце могло распознать эти недобрые шутки…
   Эта шутка четыре года назад обернулась в весьма интересную историю. Лебедева как новый работник устроилась в фирму Олега Сергеевича. Корсунову очень понравилась молодая женщина, он пытался ухаживать, но это были бесполезно потраченные усилия и время: на тот момент Лена была замужняя женщина.
   Совершенно случайно Олег встретил Полину, и она, быстро смекнув, выдала себя за сестру. Разумеется, кроме Полины никто не знал тайны, и для Лены явилось полной неожиданностью отношение к ней генерального директора ООО «Клеймо мастера».
   Холодность Елены днём и Полинкина страстность вечером сыграли для Корсунова роковую роль. Для Лебедевой эта история едва не окончилась увольнением. И так бы всё и произошло, если бы в офис при всём параде не явилась младшая сестра.
   Это было похоже на появление Клеопатры перед Цезарем. Олег Сергеевич был сражён наповал. Две совершенно одинаковые молодые женщины предстали перед взорами окружающих. Всё окончилось благополучно для обеих. Впоследствии Полина и Олег решили объединиться в семейный союз, а Елена получила возможность работать в фирме Олега и заниматься психологическими консультациями.
   Схожесть молодых женщин вскоре перестала быть для Олега удивительной, и со временем он убедился в их огромном различии. Душа его тянулась к Лене, он видел в ней идеал женщины. Её мягкость обезоруживала его. Олег даже немного боялся её и очень сильно боялся за неё.
   Полина была часть жизни, привычка; как печень – она есть, без неё невозможно жить, она иногда болит после праздников, но без неё никуда. Полина была дорога для Олега в прямом смысле этого слова. Корсунов так много вложил в жену денежных средств, душевных сил, головной боли и переживаний, что расстаться с ней было, что лишиться «Клейма мастера». Между Олегом и Полиной существовало много недомолвок и обид. Семейные проблемы тщательно прятались перед семьёй: Олег страшился потерять Лебедевых, Полина боялась огласки своих непорядочных действий.
   Сначала они ждали детей, возможно, это смягчило бы сложные характеры супругов. Но детей не было, потом в семье начался разлад, и вскоре Олег забыл о желании изменить отношения с женой. Он был влюблён в свояченицу и его устраивали её дети, к которым он относился словно к своим кровным.
   Корсунов был состоятельным и состоявшимся человеком. Придя к сорокалетнему рубежу, он мог с уверенностью сказать, что стал «хозяином жизни». Занимался Корсунов сдачей недвижимости в аренду и подрядными работами, торговлей строительными материалами. Был талантлив, умён, образован. Бухгалтерия, юриспруденция, строительство, – во многих сферах деятельности он разбирался с точностью опытного специалиста. У него были качества, присущие благородному и благодарному жизни человеку, исключающие мелочность в отношениях.
   Олег был из рабочей семьи, начал свою карьеру с нуля и достиг престижного положения своим трудолюбием и упорством, «знал цену копейке», поэтому в поведении с окружающими его людьми был прост. Надменность и высокомерие были чужды его нраву. Но отчего-то данные качества характера, столь редкие в наше смутное время, были предметом раздражительного отношения к нему его супруги.
   Лена была привязана к Олегу и чувствовала огромную благодарность за всё. Она понимала, что многим в жизни обязана этому человеку.
   Её часто занимали размышления о семейной жизни Корсуновых. Отчасти оттого, что родители делали непонятные намёки, а иногда даже супруги Корсуновы вели себя двусмысленно.
   Иной раз Лене казалось, что Полина не любит мужа. Иногда – что Олегу не нужна Полина. Часто эти мысли она гнала прочь, стыдилась их, оправдывала себя и сестру, в результате всегда приходя к единственному выводу: будущего у Полины и Олега не будет.
   Вспоминая перипетии своей жизни, она размышляла о том, что не могла в тот момент быть с Олегом. И тут же противоречила сама себе: «Не будь она такой «правдолюбкой», возможно, не Полина была бы Корсуновой».
   Лебедева гнала эти мысли, не желая признаваться, что ей приятны внимание и привязанность к ней Олега.
   В треугольнике непростых семейных отношений двух сестёр в самом удобном положении был Олег Сергеевич. Корсунова устраивало быть мужем Полины и крёстным отцом детей Елены.

Глава 2
Не ходите, девки, на сайт «Знакомства-story»

   Heт ничего тайного, что не сделалось бы явным;
   и ничего не бывает потаённого,
   что не вышло бы наружу…
   Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам…
От Марка, 4, 22–24

   Владимир 10 июня 2010 в 10:17
   Получается, Вы здесь тестированием занимаетесь? Все мы тут типа подопытные кролики? Для Ваших психоанализов…
   Елена 10 июня 2010 в 10:18
   Нет. Это природное.
   Всё зависит от внутреннего возраста. Например, мой внутренний возраст – 55–60 лет, а Ваш?
   Владимир 10 июня 2010 в 10:25
   Какие-то странности Вы тут говорите. Что значит внутренний возраст? И откуда Вам может быть известно, как ощущает себя человек в 55–60 лет?!? Я в душе чувствую себя молодым… прошу не путать с инфантильным.
   Елена 10 июня 2010 в 10:28
   Это чисто интуитивное ощущение. Мои жизненные ощущения и рассуждения совпадают именно с этим возрастом. Когда Вы общаетесь с женщинами, то невольно чувствуете – нравитесь ей или нет. Я говорю, что могу понравиться, на основании определённого опыта.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:31
   Хорошо, сдаюсь, спорить с Вами бесполезно, поскольку у Вас всё разложено по полочкам. Вы рассудительны, оперируете всяческими так называемыми доводами, все пазлы у Вас складываются в картинку, опыт и интуиция позволяют судить и обосновывать. И, похоже, Вы считаете себя всегда и во всём правой.
   Что ж, Ваше право… Почему бы нет? Вы красивы, талантливы и обладаете даром убеждать.
   Снимаю шляпу! Когда я общаюсь с женщинами, я действительно чувствую, есть ли симпатия по отношению ко мне у собесед ницы.
   Елена 10 июня 2010 в 10:36
   Вы мне льстите.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:42
   Вам не нравится лесть и похвала? Странная Вы…
   Владимир 10 июня 2010 в 10:47
   Кто у Вас? Имеется в виду, ребёнок… Сколько годков? Как зовут? Чем занимается?
   Елена 10 июня 2010 в 10:47
   Два мальчика, погодки… 5,5 года и 4,5, сидят дома, готовятся пойти в детский сад осенью.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:48
   Вы не в детсаде работаете?
   Елена 10 июня 2010 в 10:49
   Нет. Не в детсаде.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:49
   Детей балуете?
   Елена 10 июня 2010 в 10:49
   К детям у меня своеобразное отношение. Своих детей я воспринимаю как отдельную личность, а не свою собственность. Скорее, я их не люблю, а по-своему уважаю.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:52
   Да уж… издержки образования и воспитания… Ребёнка надо любить, а не воспринимать.
   Елена 10 июня 2010 в 10:53
   Любовь – дело очень серьёзное. Когда это чувство в избытке – оно перерождается в ненависть. Знаете ли, чрезмерная опека и прочее.
   Я их воспринимаю, а некоторые своих детей не могут воспринять. Особенно такими, какие они есть.
   Владимир 10 июня 2010 в 10:56
   Ну, Вы и «загнули»! Это до чего надо себя довести, что б собственного ребенка ненавидеть?! И что значит «а некоторые своих детей не могут воспринять? Особенно такими, какие они есть»?
   Елена 10 июня 2010 в 10:59
   Я три года работала психологом. Люди бывают разные. А дети – их отражение.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:00
   Каждый человек неповторим сам по себе, а психология – наука очень приблизительная… А чем Вы занимаетесь в настоящее время?
//-- * * * --//
   Интернет – это кладезь информации, и здесь любой может найти интересующую для себя тему. Интернет весьма полезная вещь, если распоряжаться его информацией в познавательных целях. Однако большинство людей используют Интернет далеко не для этого. Развлечения – вот основная цель этого большинства. Это любители общения, которые способны часами сидеть и трепаться ни о чём. У любителей подобного онлайн-общения может выработаться стойкая виртуальная зависимость. Особенно, если человек в реальной жизни лишён таких возможностей общения в силу характера или обстановки.
   В «вирте» сидят искатели приключений, которые желают создать любовные романы без последствий. В виртуальном пространстве легче обмануть, ведь собеседник не может догадаться о скрытом умысле.
   Тесное знакомство нашей героини с Интернетом началось самым заурядным образом. Почти так же, как у многих других: масса свободного времени либо желание уйти от рутинной работы.
   Во второй половине дня она занималась своим непосредственным занятием – психологической практикой. В это время ей было не до «вирта», потому что вступала в свои права реальная жизнь. В первой половине дня Лена была занята в конторе Олега и выполняла работу, значение которой мало понимала. Это и было временем неограниченного онлайн-общения.
   Ей хотелось как-то развлечься. Ею двигало желание убить время. Ей хотелось любви, какую нашла Яна.
   А вдруг?
   Вдруг она познакомится в Интернете с принцем на белом мерседесе, который возьмёт её замуж с двумя детьми и будет любить до конца жизни неземной любовью?
   И молодой психолог решила создать анкету на сайте «Знакомства-story».
   Что сказать? – Лена была не Полина.
   Её путь в сети был многолик в прямом смысле слова.
   Первая созданная ею анкета – Олеси двадцати трёх лет. В качестве Олесиной фотографии молодая женщина без зазрения совести поставила свою фотографию семилетней давности. В самом невыгодном положении оказалась именно Олеся, которую она сделала бедной студенткой, проживающей с родителями. Ей поступали самые непристойные предложения от молодых людей разного возраста. Лена сделала вывод, что молодым девушкам с серьёзными намерениями в знакомствах не стоит прибегать к помощи Интернета.
   Вторая и третья анкеты – Ольги тридцати лет и Вики – тридцати девяти. Обе женщины якобы были руководителями крупных фирм. Ольга и Вика являлись счастливыми обладательницами домов и иномарок, желающие познакомиться с молодыми людьми для общения и проведения совместного отдыха. Молодые мужчины искали спонсоров, поэтому Ольгу и Вику забросали пристойными и непристойными предложениями. Молодые мужчины стремились найти богатую спутницу жизни. Все как один интересовались положением в обществе и руководящей должностью женщин. Любопытных Лена пыталась образумить резкостью. Но, как оказалось, виртуальная грубость только подстёгивает мужчин. Придуманные виртуальные деньги способны пустить «пыль в глаза» и творить чудеса.
   Мужчины позволяют женщине со статусом обижать себя.
   Женщине со статусом нужно отвечать грамотно, ей нужно писать, даже если она не отвечает.
   Ей сразу нужно предлагать встречу, а не тратить её драгоценное время на виртуальное общение. Чем быстрее созвонишься и встретишься, тем быстрее поедешь за её счёт отдыхать. Чем быстрее очаруешь, тем быстрее начнёшь получать подарки и пользоваться благами цивилизации. Так действуют молодые мужчины по отношению к обеспеченным барышням. Виртуальный мир оказался полон альфонсов.
   В адрес Ольги и Вики направлялись лестные отзывы о красоте и уме, таким вниманием были обделены Лена и Олеся.
   Лена вообще оказалась в самом невыгодном положении. Сначала она выступила в своей собственной роли. Анкета её была скромная, ничем не прельщающая искателей богатых спутниц.
   Отчего-то даже в виртуальном пространстве она оказалась сексуально непривлекательна. Ей писали только молодые люди из той категории, что желали обычного виртуального общения. Поначалу шла непродолжительная переписка, потом молодые люди созванивались, встречались, затем опять садились за компьютер и начинали онлайн-общение. Лене было непонятно, почему собеседники не желали перевести виртуальные отношения в реальные. Она спрашивала о необходимости встречи.
   – Ну, как зачем встречаться? – удивлялся молодой человек. – Чтобы знать, с кем по «асе» общаешься.
   Наша героиня сетовала на то, что даже виртуальную влюблённость ей испытать не удаётся.
   «Хотя бы виртуальную, – думалось ей. – Куда уж мне до реальной».
   О виртуальной привязанности наш психолог узнала от юных клиенток. Механизм её возникновения был для молодой женщины ясен.
   Интернет-зависимые люди сами создают себе кумира, влюбляются в него, испытывают реальные чувства. Особенно если человек в настоящей жизни лишён этой любви.
   Итак, анкета Елены, 27 лет, висела на сайте, никем не замеченная, ничем не привлекательная. В один прекрасный момент ей написал мужчина среднего возраста. Он обладал неким литературным талантом, это было несомненным. Обладание литературным талантом – самое главное в «вирте», пятьдесят процентов успеха. Человека подсознательно привлекают грамотность, правильная пунктуация, красивые обороты.
   Она общалась с невидимым собеседником ежедневно. Она представляла себе его голос, внешность, наделила виртуального знакомого представляемыми чертами, не заметив, что создала себе кумира. Этот факт был исключительным для онлайн-общения, потому что вторые пятьдесят процентов успеха в «вирте» составляет правильно подобранная и красивая фотография.
   Лена была натура впечатлительная, и онлайн-общение вскоре заинтересовало её по-настоящему. Она сама не заметила, как кибермир затянул её.
   В её жизни появился герой (пусть виртуальный), с идеальными чертами характера (по её мнению), который уделял ей своё время. Он был интересным собеседником, и Лене нравилось общаться с ним. Она отвлеклась от обыденной жизни, от грустных мыслей об одиночестве и невозможности изменить ситуацию, в которой пребывала. Собеседника устраивала её меланхолия, и он не торопился уходить. Этот факт придавал ей силы и уверенность, он вдруг зажёг в молодой женщине искорку.
   Искорка проявилась в том, что в один прекрасный момент её вдруг заинтересовало, какую причёску она носит, во что она одета, какое впечатление производит на окружающих. Спустя три недели общения с неведомым собеседником молодая женщина сделала себе стрижку в точности такую же, как у сестры – модную и красивую. Оттого её лицо приобрело настолько поразительное сходство с лицом Полины, что даже сам Корсунов был поражён. Она стала немного подкрашивать ресницы и губы, отчего Олег, который всегда внимательно следил за поведением свояченицы, почувствовал в душе лёгкое беспокойство.
   Ей захотелось надеть браслеты, бусы, серьги, – украшения, которые предпочитала Полина. Лена покупала глянцевые журналы и невольно сравнивала себя с тамошними модницами. К приезду сестры она преобразилась. В этом смысле виртуальное знакомство оказало на неё положительное влияние, изменив её внешность и отношение к себе буквально за две недели.
   Удивительное общение с Владимиром создавало у неё ощущение повторяющейся истории. Каждую ночь ей снилась Яна и, доверяя себе, Лена объясняла сновидения схожестью своей ситуации с love-story этой девушки. Волей-неволей она сравнивала свои виртуальные ощущения с чувствами, описанными покойной.
   Каждый день молодая женщина предвкушала встречу с Владимиром в бескрайних просторах виртуального мира. Они общались постоянно изо дня в день, и вскоре Лена ощутила странную привязанность к нему; казалось, она сроднилась с этим человеком. Ей даже в голову не приходило назвать это общение онлайн-зависимостью. Она беседовала с Владимиром как с реальным человеком. Этот вид общения, вне остальных видов восприятия, как зрительное или слуховое, всё же является типом взаимодействия, и, возможно, даже более сильным, потому что здесь включаются внутренние силы души, ума, чувства. Человек сам рисует своего персонажа, иногда наделяя его несуществующими качествами характера. Как оказалось впоследствии, онлайн-общение имеет одну замечательную особенность: после долгого виртуального общения в реальности она смогла общаться с ним, как со старым другом. Эта особенность проявляется лишь в том случае, если впоследствии придуманный образ виртуального героя совпадает с настоящим характером реального человека.
   В силу своей чувствительности наша героиня попала в капкан виртуальных отношений. Ей хотелось попасть, она готова была увлечься придуманным персонажем. Она была готова к этому, потому что реальный мужчина, к которому она испытывала настоящие чувства, был недоступен для неё.
   Клин клином вышибают.
   Виртуальное увлечение Владимиром ослабило силу влечения к Олегу.
//-- * * * --//
   День был безнадёжно испорчен. С утра во вторник Олег Сергеевич был в плохом настроении, и это всегда выводило Лену из состояния равновесия. Она знала, что вчерашний вечер не прошёл для Полины и Олега без выяснения отношений. Скандалы между супругами происходили всё чаще. Завершение семейных отношений Корсуновых было лишь вопросом времени. Последние несколько месяцев они избегали друг друга.
   Елена искренне любила Олега за его порядочность, за доброту и ум, за силу характера и такт. Восхищалась им и идеализировала его, но раз и навсегда заперла в своём сердце иные проявления этой любви, которые выражались в тяге далеко не платонического характера. В силу своего нравственного восприятия не позволяла даже мимолётного намёка на проявление других чувств, кроме родственных. Ей оставалось только с благодарностью принимать его помощь.
   Сознательно Лена была закрыта для любовного отношения к ней Олега. Но подсознательно своим поведением пыталась вызвать в нём чувство ревности. Молодая женщина стремилась к социальной жизни, удаляясь от семьи. Это удаление было воспринято Корсуновым, получившим строгое традиционное воспитание, более чем ревностно.
   Самым сильным аргументом для Елены держаться на приличном расстоянии от Олега была Полина. Лебедева постоянно ощущала вину перед сестрой за собственные сложные чувства. Она очень любила её. Между ними всегда царило взаимопонимание, но с приходом в семью Олега согласие исчезло. Отношения между женщинами с каждым месяцем становились всё напряжённее.
   Лена стремилась угодить Полине, даже не смотря её грубое поведение. Изредка она позволяла себе откровенные высказывания по поводу семейных отношений Корсуновых; в эти моменты ею двигало не чувство привязанности к сестре, а любовь к Олегу.
   Полина намекала Лене, что знает истину. Показывала она свою осведомлённость только ей, так как знала, что в силу своего характера та скроет и замнёт любую ссору. Вызывая чувство вины у сестры, Полина сохраняла собственные шаткие семейные отношения. Она знала наверняка: чем глубже будет перед ней вина Лены, тем дольше Олег останется с ней.
   Перед мужем Полина никогда не обнажала своих настоящих чувств, потому что тот был ей ещё нужен. Молодая женщина знала: озвучь она сейчас факт сложных тройственных отношений, и им наступит конец. Эти отношения ложились тяжёлым грузом на душу Елены. Она не могла жить без Олега Корсунова, но не могла быть с ним; в то же время не могла быть вне жизни Полины.
   Наша героиня терпеливо ждала. Всему свой черёд, – она знала это наверняка.
   Каждый день Лена с тягостным чувством ожидала ссоры с Полиной. Но сестра не звонила с понедельника. Тогда она сообщила, что закрыла квартиру и спросила, чей «ноутбук хранится у неё на антресоли»?
   – Не знаю, о чём ты ведёшь речь? На антресоли хранится всякий хлам, – в недоумении ответила Лена.
   – Фисташкового цвета, небольшой, вроде книжечки, с расписной крышкой, – объяснила Полина.
   – Это не мой ноутбук, – она подумала, что сестра шутит. – Если в вещах такой хранится, он мне не нужен…
   – Он тебе не нужен? Значит, – можно взять?
   – Бери всё что хочешь, – обрадовалась Лена, поняв, что буря пройдёт мимо.
   Видимо, Корсуновой пришёлся по нраву широкий жест сестры.
   …Во вторник с утра последовал ряд звонков от навязчивой барышни. Неизвестная хотела срочно встретиться, звонила два дня подряд, и её не интересовало, что у психолога был свой распорядок. Явно она была из тех женщин, которые полагают, что планета вращается ради них.
   – Я не принимаю, – повторяла Лена уже третий раз настойчивой барышне. – Нет, моё время расписано, и новых клиентов в ближайшие две недели я не набираю.
   Голос незнакомки был приятный, низкий, с хрипотцой. Наверное, такими голосами обладают роковые женщины, зеленоглазые брюнетки с белоснежными руками и длинными накрашенными ногтями. Она звонила несколько раз в понедельник, и её настойчивость раздражала.
   – Елена Владимировна, я уверена, Вы примете меня, если узнаете о моей проблеме.
   – Кто дал Вам мой телефон?
   – Разрешите, я промолчу, – собеседница явно жеманничала.
   – Видимо, мне следовало ещё вчера задать этот вопрос, – молодая женщина уже не воспринимала её всерьёз.
   – Я просила Олега Сергеевича.
   Лена растерялась, ответ незнакомки явился полной неожиданностью. Она замолчала, и вихрь мыслей завертелся в голове. Молодая женщина подумала, что собеседница может обманывать её.
   Корсунову не нравились психологические опыты свояченицы, и в «офисе» клиенты от него никогда не появлялись. Кроме того, он несколько скептически относился к психологии, не признавая как науку. Депрессию и дамские слёзы считал обычной дребеденью, а её клиентуру несерьёзной и бездеятельной.
   Олег много значил для Лены, поэтому она отбросила все сомнения и произнесла уже не так уверенно:
   – Возможно, Вам нужен другой специалист…
   – Я могу оплатить любого специалиста, – произнесла женщина, чувствуя колебание собеседницы.
   С таким же успехом она могла сказать: «Я могу купить любого человека».
   – Дело не в этом… Вам, возможно, нужен частный детектив, психиатр, священник, врач, – произнесла Лена уже более спокойно. – Выбор может быть широк. Обрисуйте суть проблемы. Что у Вас? Проблемы с детьми? С мужем? Со здоровьем? С обществом, в конце концов?
   – Это не телефонный разговор, – твёрдо сказала дама. Она поняла, что собеседница сдалась. – Назначайте время. Я приеду.
   – Хорошо, – в этот момент Лена опять подумала об Олеге. – Я записываю Вас на пятницу, в тринадцать-тридцать. Первое занятие будет длиться не менее двух часов. Рассчитайте, пожалуйста, своё время.
   – Великолепно! – произнесли на другом конце телефона. – Я приеду в точно назначенный час.
   Ровно через два дня наша героиня увидела обладательницу прекрасного голоса. На первом свидании она моментально определяла для себя тип человека. Первое впечатление никогда не обманывало, поэтому первому впечатлению молодая женщина доверяла больше всего.
   «Такие женщины оставляют след в истории», – сказал бы о ней политик.
   «Такие люди оставляют след в судьбе», – сказал бы философ.
   «Харизматичная личность», – сказал бы о незнакомке психолог.
   Харизма – это свойство сильной личности, своеобразное влияние и власть над людьми, неуловимое, как запах. Необъяснимо, но окружающие люди точно ощущают эти удивительные, почти мистические, свойства личности.
   Незнакомка была явно непроста, хотя и пыталась представить из себя обратное. Будучи впервые в гостях, не осматривала придирчиво стены и обивку, как делали многие другие клиенты. Она даже не пыталась рассмотреть свою собеседницу, что Лене очень понравилось. Сюда часто наведывались барышни, для которых был важен внешний вид обстановки и собеседника. И молодому специалисту приходилось тратить уйму времени, выслушивая их рассуждения об этом.
   – Присаживайтесь, пожалуйста, давайте познакомимся, – предложила молодая женщина собеседнице.
   В своё время она была почитательницей Ниро Вульфа и сочла однажды, что расположение в «офисе» нескольких кресел для клиентов очень уместно. Первое было большое из чёрной кожи, второе – небольшое, плетёное; и скромный диванчик. Одно стояло в середине комнаты, плетёное и диванчик – чуть поодаль. Психолог прекрасно видела собеседника, какое бы место тот не занял. Не все клиенты предпочитали садиться в большое удобное кресло.
   Дама расположилась в кожаном кресле, закинув ногу на ногу: прямая осанка, руки на подлокотниках, – ни дать ни взять, – королева.
   Невысокого роста, далеко не красавица, она производила сильное впечатление благодаря энергии, которая исходила от всей её хрупкой фигурки. Шатенка, гладкие блестящие волосы, умные серые глаза, тонкие изящные руки в браслетах.
   «Я могла с таким же успехом прийти на приём к этой даме, как она пришла ко мне. Хладнокровна, умна, проницательна, плюс – богата и образована», – подумала Лена.
   Она была не похожа на женщин, приходящих сюда. В них чувствовалось скрытое раздражение, тревожность. Странная гостья была спокойна. Это спокойствие усмирило раздражение в Лене.
   – Моё имя – Володарова Вероника Константиновна, – произнесла она. – Можно просто Вера.
   «Даже имя у Вас необычное», – подумала Лена.
   Обычно клиенты сразу переходили к проблеме, слезам, и в целом сценарий поведения был одинаков, но здесь было другое. Вера не торопилась начинать разговор.
   – Можно закурить? – она ждала ответа и не спешила вынимать из сумочки портсигар.
   Лебедева опять подметила различие между привычными клиентами и незнакомкой. «Привычные» сначала закуривали, потом спрашивали разрешения.
   – Курите, пожалуйста.
   Вера достала из золотого портсигара тонкую сигарету и аккуратно вставила в деревянный с золотой оправой мундштук. Лена внимательно следила за столь долгими манипуляциями.
   – Вы давно практикуете? – Вера курила через мундштук, держа руку на подлокотнике. Это было необычно и даже красиво. Маленькие круглые ногти и впрямь оказались ярко-красного цвета.
   «Вы же, наверняка, наводили обо мне справки», – подумала Елена.
   – Ради бога, не обижайтесь, – Вера смотрела прямо в глаза собеседнице. – Я просто не знаю, как начать разговор. Я знаю, что Вы практикуете более трёх лет. О Вас хорошие отзывы. Говорят, что Вы очень человечны, всё воспринимаете и пропускаете через себя…
   Лене хотелось возразить, насколько чревато пропускать всё через себя, но вслух ответила:
   – Спасибо за хорошее мнение. Что ж, давайте познакомимся ближе, если у Вас есть подобное желание. Чем Вы заняты в настоящее время?
   – У меня свой бизнес. Я владелица антикварных магазинов.
   – Вы любите своё дело, конечно?
   – Обожаю, жить без него не могу. В этом мире я люблю только две ценности: супруга и дело, – улыбнулась Вера.
   «Муж отпадает», – подумала Лена и произнесла вслух:
   – Вы красивая женщина лет?..
   – Лет двадцати, – ответила та, смеясь.
   – Вы прекрасно выглядите, – не без восхищения сказала молодая женщина. – Я бы поверила, но Вас выдают глаза!
   – Жизнь заставляет. Чтобы нравиться такому мужчине, как мой благоверный, необходимо трудиться! Да и статус требует. Антиквариат предполагает торговлю и обмен не только старинных вещей, но и продажу ювелирных изделий. Я являюсь «лицом» собственной марки.
   Лена едва удержалась, чтобы не спросить какой. Помедлив, молодая женщина произнесла:
   – У Вас удивительное увлечение…
   – Антиквариат – увлечение, продажа золота – бизнес. Муж занимается продажей автомобилей.
   – У Вас цветущий вид, – сказала Лена. – Выглядите просто бесподобно!
   – Вижу Вашу искренность.
   – Занимаетесь спортом?
   – Конечно. Бег, фитнес, сауна и прочее, – она говорила с едва заметной улыбкой.
   На эту улыбку наша героиня обратила внимание с самого начала. Смеющийся взгляд собеседницы смущал её.
   «Проблем со здоровьем нет», – опять подумала Лебедева. – К нашему брату ходят пожаловаться. А тут ровным счётом наоборот. Впору самой жаловаться».
   Ситуация становилась для неё непонятной. У женщины все прекрасно: она богата, здорова и счастлива. Зачем же она пришла сюда?
   – Дети? – спросила она.
   – Да. У нас есть дочь. В настоящий момент она живёт за границей.
   У Лены возникло ощущение, что с ней играют в непонятную игру.
   – Расскажите о своей дочери, пожалуйста…
   – Катя очень добрая и способная девочка. Окончила МГИМО, сейчас живет в Лондоне.
   «Дети не доставляют проблем, – подумала она. – Ладно, всё узнаем со временем. Если она появилась здесь, значит, есть что-то за душой».
   Вера словно угадала, о чём подумала молодая женщина.
   – Вы удивлены, отчего я здесь? – произнесла собеседница серьёзно.
   – Признаться, да. У Вас прекрасные возможности, любимое дело, Вы прекрасны, самостоятельны, любимы, уверены в себе. В Вас море безграничного обаяния…
   – Расскажите о себе, – прервала её Вера.
   Молодая женщина опешила от нового поворота в разговоре: «Да… Она действительно не похожа на других».
   – Я имела в виду… Вы единственный ребёнок в семье? – исправилась Вера, видя удивление собеседницы.
   – Нет. У меня есть сестра.
   – Родная сестра?
   – Да, родная.
   – Не подумайте ничего дурного… Вы интересны мне… Поэтому я и спросила… Не подумайте ничего дурного, – повторила она торопиво. – Что касается меня, то, поверьте, у меня есть проблема. То, что Вы видите – ширма. Я не могу говорить об этом сразу напрямик. Пожалуйста, будьте со мной терпеливы.
   Она была очаровательна. Пьянящий запах духов, уверенность и простота, вкус и изящество, – всё это было составляющей её обаяния, которое окутывало и завлекало в плен.
   – Нет-нет, что Вы, – обеспокоенно сказала Лебедева. – Не подумайте, что я хочу от Вас отделаться. Ни в коем случае!
   – Тогда разрешите пригласить Вас завтра на обед. Или на ужин. На Ваше усмотрение.
   Никогда не ездить по приглашению клиентуры – было законом для нашей героини.
   – Я не хожу по приглашениям клиентов, – молодая женщина покачала головой.
   – Тогда включите моё время обеда в Ваше время занятий со мной, – Вера не отступала. – Я оплачу.
   – Тем более не соглашусь.
   – Я хочу показать Вам один из своих «музеев»! Соглашайтесь! Вы не пожалеете!
   – Хорошо, – сдалась Лена. – Любопытство пересилило. «Музеем» Вы меня точно соблазнили…
   – Когда и во сколько заехать за Вами?
   – В воскресенье, в одиннадцать часов.
   В назначенное воскресное утро, 6 июня, будильник трезвонил добрых десять минут. Молодая женщина едва открыла глаза, поначалу даже не осознавая того, что заночевала в «офисе». После шестидневной рабочей недели хотелось поваляться в постели, тем более что дремать по воскресеньям нашей героине почти не удавалось. Воскресные дни проводились в кругу семьи за домашними делами и заботами. Сегодня Лена проигнорировала свои семейные обязанности.
   Включила сотовый и увидела пять «неотвеченных» вызовов от Олега и один от мамы. Она предположила, что мама после вчерашней «телефонной» ссоры, позвонила Олегу и просила, чтобы тот попытался воздействовать на свояченицу.
   От Полины звонков не было, как обычно.
   «Господи, зачем я согласилась? Вот каторга! – подумала она. – Что за напасть заставляет работать по выходным?»
   Утешая себя тем, что летом в её работе наступает «мёртвый сезон» и вскоре заняться будет нечем, она заставила себя подняться с постели.
   Очарование от первой встречи с Вероникой прошло. Желания куда-либо ехать не было никакого. У неё даже возникла недостойная мысль обмануть клиента, но совесть не позволила совершить столь бесчестный поступок. И, к счастью, всё оказалось гораздо лучше, чем то, на что она рассчитывала.
   Вера была точна, как часы.
   Женщины сразу поехали смотреть антикварный магазин.
   «Вещица» располагалась в двухэтажном здании дореволюционной постройки в старом городе на Пушном Ряду.
   Фасад здания был облицован шунгитом. На небольших окнах сверкали витые решётки, в которые были спрятаны контейнеры с цветущими геранями.
   «Вещица» была весьма необычным магазином. Он представлял собой хранилище антикварных мелочей и вещей под старину уже более позднего времени, скорее всего, последнего столетия. Это была коллекция именных вещей. По словам Веры, здесь можно было купить вещи, принадлежащие таким политикам, как Дизраэли и Теодор Рузвельт, Отто фон Бисмарк и Александр III.
   Вера поднялась по каменным круглым ступеням, потянула тяжёлую деревянную дверь; едва слышно прозвенел колокольчик. Холл был отделан деревом, окна прикрывали тяжёлые синие портьеры. Вокруг празднично сверкали люстры и витрины. Лебедева была ослеплена этим блеском.
   Сотрудники магазина повернулись как один человек, завидев появление хозяйки. Володарова, благожелательно улыбаясь, закивала присутствующим.
   – Нет-нет, – прошептала Вера, заметив неуверенность молодой женщины. – Мы здесь не задержимся… Нам на второй…
   Вход на второй этаж был закрыт железной дверью. Хозяйка «музея» позвонила по телефону, и дверь открыл высокий богатырь с мрачным лицом.
   Они вошли и очутились в длинном зале с длинными рядами шкафов; в них были встроены ячейки, обозначенные пластмассовыми номерками.
   Зал делился на две части длинным стеклянным стеллажом с книгами и журналами.
   – На первом этаже представлены вещи, в ценности которых эксперты уверены. Но их можно купить почти везде, изготовлены они были в своё время в большом количестве. На втором этаже хранятся вещи, стоимость которых очень высока. Они были изготовлены в своё время в единичном количестве.
   Видя недоуменный взгляд молодой женщины, Вера пояснила более подробно:
   – Вы слышали историю, например, о константиновском рубле? Сеня, голубчик, вынь из сто двадцать девятой ячейки… Я покажу девочке…
   Сеня – невысокий человек с тройным подбородком, совершенно лысый, в очках с толстыми стёклами. Он стоял неподалёку от собеседниц с отсутствующим видом. Словно у фокусника в его руках возникла связка ключей буквально из воздуха. Лена подумала, что, пожалуй, с такими талантами Сеня мог бы быть хорошим вором.
   Он отомкнул одну из ячеек, извлёк из её темноты небольшую, покрытую бархатом подставку с серебряной монетой, и едва ли не с поклоном подал Вере.
   – Это небольшая серебряная монета, – Вера аккуратно взяла её с подставки и вложила в руку молодой женщине, – отчеканена была в Петербурге в 1825 году. На ней видима надпись: «Божьей милостью Константин I, Император и Самодержец Всероссийский», посмотрите внимательно, видите? Вы знаете такого императора в истории России? Нет? И правильно! Императора Константина I русская история не знает. Однако этот рубль – не фальшивка. Он отчеканен на государственном Монетном дворе, его вес и проба выдержаны во всех нормах девятнадцатого столетия.
   – А что это была за легенда? – с любопытством спросила Лена. – Я, честно говоря, в истории не сильна, а про императоров и вовсе смутно помню.
   – Сама история появления константиновского рубля выглядела следующим образом, – с готовностью продолжила Вера. – Когда в ноябре 1825 года умер бездетный император Александр I, наследовать престол должен был его брат, Константин Павлович. Только царица мать, Александр Павлович и несколько самых близких царской семье лиц знали, что в 1819 году Константин отрёкся от своих прав на престол, потому что уже давно жил в Варшаве и был женат на польской княжне. Поэтому, не зная об отречении, Константину присягнул Николай и гвардия. Почти две недели в России длилось междуцарствие, так как повсеместная присяга Константину формально делала его правителем страны. Пока на Монетном дворе резчики торопились приготовить штемпели и приступить к чеканке образцовых монет, междуцарствие подошло к завершению. Вечером тринадцатого декабря Николай объявил Государственному совету манифест о своем воцарении. Работы немедленно прекратились, а проектные рисунки, штемпели, оловянные слепки и готовые монеты переправились с Монетного двора в Министерство финансов, где были надёжно спрятаны в секретном архиве.
   – Удивительно, – прошептала Лена, разглядывая небольшую монетку.
   – Этот рубль – свидетель тайн русской истории девятнадцатого века. Он был отчеканен во время восстания декабристов. Вы знаете, что восстание декабристов – это не просто первые революционные веяния? Это – последняя попытка дворцового переворота! Ценность, таким образом, составляет не масса серебра, а исторический смысл, вложенный в эту небольшую монетку.
   – Вы могли бы стать хорошим преподавателем, – тихо рассмеялась Лена. – Вы почти заворожили меня своим рассказом.
   – Нумизматика – увлечение моего мужа. Он любит мелочи, – она подчеркнула слово «мелочи».
   – Любовь Вашего супруга к мелочам отражает его характер, – проговорила Лена, возвращая серебряный рубль на бархатную подставку.
   Молодая женщина так увлеклась разглядыванием серебра, что не сразу обратила внимание на запоздалый ответ спутницы.
   – Возможно, – с неприязнью ответила Вера, не отрывая взгляда от монеты, – напоминает что-то женственное…
   Володарова показывала различные монеты, медальоны, броши, рассказывая их историю. Возле окна стоял стеллаж с альбомами. Заметив интерес Лены к книгам, она с гордостью пояснила:
   – Некоторые вещи, указанные в альбомах, принадлежат нам.
   Вскоре эстетический вкус был удовлетворён, и Вера предложила также полно удовлетворить запросы аппетита. Она повезла свою гостью в некий закрытый клуб. Располагался он так же в Старом городе, на крутом холмистом берегу по ту сторону реки. Всего двадцать минут со всеми дорожными пробками, и женщины проехали мост.
   – Мало кто имеет представление о его существовании, – комментировала Вера, подъезжая к высоким воротам. – Хозяин выкупил землю у города для строительства мегацентра, но решил вложить свои денежки в хобби. Это – «Клуб друзей» в прямом смысле слова. Здесь собираются только его личные знакомые и хорошие знакомые его знакомых. Если Вы хотите найти нужного человека для бизнеса – лучшего места встречи не придумаешь!
   Клуб представлял собой особняк, располагающийся на самом краю высокой горы. Подретушировать – и вот вам, пожалуйста, «Ласточкино гнездо».
   Они въехали на площадку перед чугунными воротами.
   На площадке находился мужчина, которому Вера привычно отдала ключи. Она потянула свою гостью внутрь дворика, вымощенного терракотовой плиткой с какими-то мелкими узорами.
   – Я предложу Вам прогулку на свежем воздухе, – произнесла Вера. – Сейчас не время сидеть в помещении. Хотя, поверьте, тамошний интерьер спорит с природными украшениями.
   Они прошли в одну из закрытых беседок, которая располагалась почти на краю отвесного склона горы. Стенки беседки были сделаны из чугунного литья, решётки и узоры которого проглядывали через буйно увивший их хмель. Из беседки открывался чудесный вид на реку. Прежде чем подойти к беседке, они подошли к выложенному из гранитных камней балкончику.
   – Господи! Какая красота!
   – Какая высота! – смеясь, поправила собеседницу Вера. – Здесь действует оптический обман. Отсюда кажется, что река находится очень близко. На самом деле мы достаточно высоко над её уровнем. Пройдемте в беседку… Хозяин этого клуба – настоящий гурман. Сегодня Вы отобедаете блюдами, вкус которых наполнит Вас настоящей энергией. Разрешите, я сделаю выбор за Вас? Вы какую кухню предпочитаете?
   Лене было неловко признаться в том, что она вообще не имеет представления о каких-либо «кухнях».
   – Русскую, – неуверенно произнесла она.
   – Отлично! Разрешите выбрать блюда на свой вкус? Милейший, – обратилась Вера к официанту. – Будьте любезны, принесите нам заказ… То, что я просила час назад: солянку рыбную, говядину припускную, котлеты бешамель, салат с оливковым маслом, грузди… пока всё… Сладкое любите? – обратилась Вера к Лене, – вижу, что любите. Патти приготовьте, пожалуйста, через часик.
   Когда все распоряжения по поводу кушаний были отданы и официант удалился, Вера обернулась к спутнице:
   – Вас забавляет человеческая страсть к богатству?
   – Вы – тонкий знаток человеческих душ, – ответила Лена. – Не забавляет… Скорее, удивляет.
   – Без денег в наше время невозможно прожить. Иногда я слышу фразы вроде того, что деньги – зло. Но в течение своей жизни я поняла одно: деньги являются тем, чем в своих руках их представляет человек. И чем, в свою очередь, является человек…
   – Как это?
   – Если человек скряга или злодей, то деньги соберут его ауру и не принесут пользы. Та же аксиома относится к хорошим людям. Я знаю много людей, которые используют деньги на благотворительные цели, которые не привязаны к деньгам и не воспринимают их как конечную цель своего существования. Деньги выявляют натуру человека. Если человек великодушен, поверьте, такого человека деньги не испортят. Это своеобразный лакмус человеческих отношений и характеров.
   – И притом, деньги охотнее идут к тому человеку, который не зациклен на них как на конечной цели своего существования, – подытожила она.
   – Лакмусом отношений? – Лена осмысливала сказанное.
   – Существуют люди, которые удавиться способны ради денег, готовы продать себя по любой цене, – продолжала Вера. – Для таких людей деньги явно являются злом.
   – Согласна… смотря как воспринимать богатство. Вы воспринимаете его либо как цель своего существования, либо как средство, чтобы прожить свою жизнь.
   – Возможно Вы правы, но иногда приходится видеть в этом цель существования. Когда Вы «делаете» деньги, Вас захватывает сам процесс «делания» денег. Получается, процесс становится целью.
   – Но в этом процессе, наверно, основным остаётся не потерять человеческое достоинство, не ходить по головам?
   – Верно Вы ещё девочка, – Вера усмехнулась. – Поверьте, не только страсть к деньгам может заставить человека ходить по головам, любая страсть может толкнуть на этот поступок.
   – На какой поступок?
   – Хождения по головам, – она испытующе глядела на Лену. – Разрешите оставить подобную философию для молодых студенток. Мне гораздо интереснее Вы… Расскажите о себе, о своей семье…
   У Лены не было никого желания посвящать Веру в перипетии своей личной жизни. Молодая женщина полагала, что рассказать Вере о себе, значило унизить себя, показать с негативной стороны. Кто интересуется чужими неудачами и сочувствует им? Разве может сытый понять голодного, имущий – нищего?
   Человек богатый теряет качество, ценное для человеческой личности, – простое сочувствие. Даже у большинства обывателей, далёких от богатства, есть общее для многих качество: чем несчастнее судьба человека, тем сильнее возникает необходимость усложнить её. Другими словами, если кошка облезлая и мокнет под проливным дождём у дороги, надо пнуть её посильнее, мол, нечего общий фон портить своим видом. Как правило, неудачников не любят.
   Поэтому наша героиня решила особенно не вдаваться в подробности своей личной несложившейся жизни:
   – У меня всё замечательно. Двое сыновей, младшая сестра, родители.
   – Ваша сестра живет здесь? В Эмске?
   – Да.
   – Ради семьи Вы пошли бы по головам? – вопрос Веры прозвучал неожиданно.
   – Думаю, нет, – Лена ответила не сразу.
   – А если бы процесс хождения по головам спас Вашу семью от неминуемой гибели?
   – Не знаю. Я – фаталист и верю в то, что всё предопределено. Я верю в то, что у каждого человека существует где-то уже написанная судьба, и люди встречаются в жизни по её велению… В награду за правду или в наказание за грехи… Для того чтобы обменяться информацией и получить направление течения своей судьбы в иное русло…
   – Вы верите в фатум? Самое наивное, что может быть в этой жизни – верить в то, что кто-то сделает всё за тебя!
   – Но фатум заставляет верить себе и не менять свои взгляды и принципы, – возразила Лена.
   – Отнюдь! Человек – существо изменчивое, будь он трижды фаталистом. У него есть способность изменять взгляды в своей жизни в зависимости от обстоятельств. Никогда нельзя утверждать что-то заранее. Только дурак никогда в жизни не меняет убеждений. Уверяю Вас, на многие вещи Ваш взгляд может поменяться кардинально, – она резко сменила тему. – Какой вуз Вы заканчивали? Медицинский?
   – Нет… Я заканчивала госуниверситет.
   – То есть Вы не имеете медицинского образования?
   – Нет…
   – Почему Вы занялись психологией?
   – Это потребность. Без своей работы я не могу жить. Такая родилась.
   – Как связаны между собой «родилась» и «работа»? – Вера не отступала.
   Лебедева уже пожалела, что произнесла последнюю фразу столь неосмотрительно. Ей не хотелось распространяться о своей странной особенности.
   – Вы человек опытный, видели жизнь, разбираетесь в людях, – Лена помолчала. – Это результат Вашего приобретённого жизненного опыта.
   – Из этого следует?..
   – Из этого всего лишь следует то, что я приобретаю этот опыт в общении со своими клиентами.
   – Разве можно приобрести опыт других? – Вероника удивилась.
   – Наверно, можно. У меня же получается как-то…
   – Не поверю ни за что. Хотя… бывают в жизни исключения. Но это уже талант, дарованный свыше. Есть у меня один знакомый, обладающий подобным даром.
   Набежавший ветерок махнул волосы на её лицо. Подошли официанты, принесли горячую солянку, говядину и салат с грибами. Лена обратила внимание, что всё то время, что они ставили тарелки с подносов на стол, Володарова сидела неподвижно, не пытаясь убрать с лица трепещущие пряди.
   Официанты удалились.
   – Этот человек настоящий гений, – она отбросила волосы с лица. – Он обладает гипнотическими способностями: не просто чувствует человека, а «видит насквозь». Я Вас обязательно познакомлю. Хотя он очень редко бывает в Эмске, всё чаще за границей.
   – Я знакома с неким врачом, который может определить заболевание без УЗИ и анализов. Всё же полагаю, что это – обычная интуиция.
   – Вам стоит работать детективом, – Вера насмешливо улыбнулась.
   – Я Вас забавляю? – спросила Лена.
   – Ну что Вы… Даже не думала об этом, – Володарова разговаривала с ней сочувственно, как с ребёнком.
   – Работать детективом – значит искать человеческие пороки, работать психологом – помогать проявляться добродетели.
   – Это звучит высокопарно.
   «Она смеётся надо мной», – подумала молодая женщина.
   – Вы любите благотворительность? – спросила Лена.
   – Я не понимаю Вас. Уточните, будьте любезны…
   – Вы занимаетесь со мной благотворительностью… Зачем я Вам?
   – Терпение, моя дорогая. Некоторые проблемы нельзя решать сходу. Прежде всего, я хочу с Вами ближе познакомиться. Я же должна знать, кому доверяю свои тайны. Вы мне нравитесь, и я хотела бы стать Вашей приятельницей. Наверняка Вы позволяете себе приятельские отношения со своими клиентами?
   – Иногда.
   – Как «иногда»? У Вас были случаи дружбы с клиентами? Наверняка Вы пользуетесь их услугами. В этом мире царит великий обмен.
   – Вы правы отчасти. После недавнего случая я стараюсь не дружить с клиентами.
   От молодой женщина не укрылся огонь, которым внезапно сверкну ли глаза Вероники.
   Какая-то непонятная тоска вдруг охватила молодую женщину. Лебедева отчётливо поняла только одно: Вероника никогда не была знакома с Олегом. Она не могла логически объяснить этот вывод, но сердце подсказывало именно это. А сердце для Лены было всем.
//-- * * * --//
   Наша героиня даже подумывала: не отказаться ли от работы у Корсунова, если будут такие клиенты, как Вера. В профессиональной деятельности Елены Лебедевой всегда существовало правило: заказчик ловится на заказчика. Сначала придёт такой человек, как Вера, затем знакомые Веры, затем знакомые знакомых Веры. Работы всегда было достаточно, кроме июня-августа, когда вся клиентура разъезжалась на отдых. В летние месяцы в работе психолога наступало затишье, и тогда ей не приходилось выбирать клиентов.
   Клиенты были весьма разнообразные.
   Два года назад были сплошь плаксивые барышни. В прошлом году Лена сидела над семейными драмами между отцами и детьми. В этом году всё чаще стали наведываться бывшие сектанты.
   У неё уже был опыт работы с подобного рода подопечными. Она не любила заниматься с ними, было тяжело наблюдать их мучительные попытки выхода из депрессивного состояния. В восьми случаях из десяти, она как психолог уже не могла оказать помощь. Почти всех их затем приходилось отправлять к психиатру, с которым Лена сотрудничала несколько лет. Жертвы секты, как правило, уже не могли вернуться к нормальной жизни без длительного и серьёзного лечения. Два случая из десяти – это были бывшие сектанты, которым удалось пробыть в секте не более трёх-шести месяцев. Восемь безнадёжных случаев были теми случаями, когда человек находился в секте несколько лет.
   Сегодня у неё был именно такой случай. Этот клиент находился в секте пятнадцать лет. Было удивительно, что он решился уйти оттуда.
   Евгений сидел на тахте. Сжавшись, согнув длинные ноги, как-то скособочившись. Худой, что говорится, кожа и кости, совершенно лысый, морщинистый, хотя был старше Лены всего на семь лет.
   Молодая женщина держала в руках бумагу и карандаш. На столе лежала раскрытая папка, в которой было три рисунка. Хотя надобности в рисунках уже не было, случай и так был понятен.
   – Я только недавно узнал, что родители скончались. То, что умер отец, мне не было известно. Мама умерла в прошлом году, но об этом я узнал только что…
   У него дрожали руки, голос. Но не от волнения. В нём постоянно ощущалась какая-то дрожь. Было похоже на то, что Евгений принимал наркотики. На самом деле это был вид обычного сектанта, который живёт от голодания к медитации.
   – Знаете, мне сейчас очень плохо. На улицу я не могу выйти. За мной шпионят. Живу на тётушкиной квартире. И меня достают, и её. Откуда-то узнали её телефон и непрерывно звонят с угрозами.
   – Принуждают вернуться?
   – Я не вернусь, – Евгений мотнул головой, словно отгонял назойливую муху. Лена заметила, что он очень часто делает подобное движение. Когда он говорил, не мог сфокусировать взгляд.
   – Они, конечно, и адом грозят, и проклятиями. Но я не вернусь. Я не хочу кончить как некоторые. Мне грозили смертью жены, если я уйду от них. Я не уходил, а её всё равно не стало. Грозили, если я уйду из «Реформации», умрут мои родители. Теперь мне говорят: ты допустил мысль об уходе, вот они и умерли. Так что сам виноват.
   – Это – «обратная» фобия. Секта манипулирует Вами.
   Лена намеренно употребляла слово «секта». Евгений иногда отождествлял себя с «Реформацией», говоря «у нас», «мы».
   – Я знаю, – согласился Евгений. – У нас есть такие, кто отдали деньги и квартиры «Реформации». Мне хотя бы есть куда вернуться. А что у других? Профессии не получил, работа потеряна, друзей нет, жилья нет, семья в «Реформации» – некуда возвращаться.
   – Чем больше отдано секте, тем больше это держит в ней человека. Всегда труднее расстаться с тем, чему ты отдал свою энергию и деньги.
   – Мне до сих пор очень плохо. Хотя прошёл месяц, как я ушёл из «Реформации».
   Лебедева внимательно смотрела на собеседника.
   – Я к ним привык. Они – весь мир для меня. Я даже не знаю, как жить по другим законам? Там жена у меня была…
   – Вы очень сильный человек, если приняли такое решение…
   Евгений надолго замолчал.
   – Как Вы попали в «Реформацию»? – спросила Лена.
   – Я приехал в Эмск учиться. Родился и вырос в пригороде, – переборов дрожь, начал Евгений свой рассказ. – Здесь живёт моя родная тётка по матери. В школе учился хорошо, занимался спортом, поступил на спортфак пединститута. В юности никогда не страдал депрессией или неуверенностью в себе. Мальчишкой я всегда был компанейским. Приехал в незнакомый город и сразу сдружился со многими ребятами. У нас была тесная компанейка в общежитии. Я хорошо помню это. Это было на первое мая…
   – Знаете, – перебил он сам себя. – Вот некоторые вещи забываю постоянно: что говорил вчера, что было позавчера, даже имена некоторых родственников забыл, дни путаю! А вот это хорошо помню! – глаза его забегали.
   – «Это было на первое мая», – напомнила Лена.
   – Да, на первое мая… Вместо того чтобы поехать в деревню помочь родителям по хозяйству, я остался праздновать первомай. Затесался в нашу группку один парень. Его Алексей звали, – Евгений потер лоб узкой худой рукой. – Его Алексей Рудевич звали… Он учился на физмате, жил на одном этаже с нашими ребятами. Мы были первокурсники, а он учился на третьем курсе. Он вызвал уважение не только поэтому. Всегда аккуратный, сам занимался спортом, не курил, пивом брезговал… Он был не похож на других. У него взгляд такой был, знаете… словно стальной. Его даже задевать не хотелось. Он вот так посмотрит на тебя таким взглядом – и всякая охота пропадала с ним связываться. Можно закурить? Я, вот, курить выучился…
   Он не дождался ответа, зажёг сигарету трясущимися руками.
   – Он рассказал, что уже два года состоял в группе «Реформация». Молодёжная организация якобы занималась реальной помощью людям. «Мало ли, – говорил он, попадёт кто-то из вас в беду, эта группа придёт на помощь, даже, мол, из лап преступников вытянет». Мы мальчишки были. Конечно, у нас психология была своя. Что мать так не поможет, как друг. В общем, попались мы на это вместе с двумя товарищами…
   Он затянулся сигаретой и ненадолго замолчал.
   – А где сейчас они? – спросила Лена.
   – Один ушёл из «Реформации» сразу… Второй повесился, когда ещё в секте был… Его обличали за что-то несколько дней, я уже не помню… Всей толпой накинулись, вот он и не выдержал.
   – И как к этому отнеслись остальные?
   – Никак. Раз повесился, значит, так надо было. Когда умираешь – меняешь одно тело на другое. Как контейнер для души. Он решил поменять контейнер, это его дело, – Евгений объяснил смерть товарища сектантским языком.
   Лебедева внутренне сжалась от такого циничного объяснения. Как психолог она понимала, что его нельзя обвинять в равнодушии. Секта кардинально меняет мышление человека. Это достаточно длительный процесс. Но если это произошло – изменённое мышление остаётся на всю жизнь.
   Смена мышления – это смена языка. Смена языка – это формирование другого типа человека. В истории масса примеров, когда, меняя язык, общество формировало новую личность с иным типом мышления. Коммунисты в 30-х годах XX века целенаправленно формировали личность нового поколения, взращивая пионерию и комсомол с совершенно новым языком. По тому же принципу действует секта: чтобы сменить мышление, секта сначала меняет язык новичка. Пусть это русский язык, но в словах происходит тонкая подмена понятий, они приобретают другое значение. При выкнув к иному смыслу слов, сектант часто не может осознать обычную родную речь. Жертва секты невольно начинает мыслить категориями секты.
   Чаще всего бывший сектант не может осознать то, что ему говорит психолог. Человек не в состоянии понять собеседника, он реагирует лишь на отдельные слова, которые ещё оставили для него прежнее значение. Многое проходит мимо сознания сектанта, хотя психолог говорит с ним по-русски.
   Зачастую сектант противопоставляет себя обществу, менталитет которого не совпадает с мировоззрением секты. Поэтому он не может находиться нигде, кроме секты.
   После ухода из «Реформации» Евгений успел немного отъесться и отоспаться. И по рабочему опыту Лена знала, что это способствует восстановлению нормального течения мыслей и адекватному отношению к окружающим. Было видно, что он пытается вникнуть в категории настоящей жизни и отойти от прошлого, но из-за долгого нахождения в секте это было почти невозможно сделать.
   – Я сам не понял, почему остался в группе. Наверное, из-за Рудевича. Если бы я знал, что такое «Реформация», бежал бы без оглядки… Тогда из-за них мы институт с Саней бросили. К образованным у них отношение очень настороженное, поэтому не стоит учиться ничему, кроме библейских заповедей…
   – Когда Вы поняли, что попали в секту?
   – Я не хотел знать, что это секта… Ведь они говорили, что не имеют отношения к религии.
   – Секта не обязательно должна иметь отношение к религии. Она просто использует религиозные тезисы.
   – В общем, они сразу сказали, мол, никакая мы не религия, у нас научно доказанный метод. Учись методу, и от этого улучшится здоровье, повысятся умственные способности, придет успех в учёбе. Они много говорили слов, очень много слов! Самое главное, говорили нам, не надо держаться за старое. Что только в «Реформации» есть новый метод, который поможет освоиться в этой жизни! Всё остальное – старое! Старое – это затхлое и протухшее! Старое – это коммунизм и талоны! Идите к новому! И к новому вас поведёт Мо Чжан! – Евгений почти выкрикивал последние слова, дрожа всем телом.
   Он замолчал и не сразу успокоился.
   – Мо Чжан известен по всему миру как основатель не только Реформированной Церкви, – осторожно произнесла Лена спустя несколько секунд.
   – Да… Вы правы. Тот товарищ, который сразу ушёл из «Реформации», слышал кто такой Мо Чжан, – уже спокойнее сказал Евгений.
   – Почему Вы остались?
   – Я же сказал, из-за Рудевича. Другие долго про Чжана ничего не говорили. Только когда я уже привык, узнал, что Чжан – проповедник, христианин, который обращается ко всем и желает помочь. Вроде и «Реформация» называется так, потому что он реформатор и хочет изменить мир, реформировать некоторые устаревшие вещи в христианстве. Тогда тот товарищ спросил вечером у Рудевича, почему он скрыл, что повёл нас к чжановцам? А Рудевич сказал: «Но это для твоей же пользы. У тебя мозги забиты всяким «мусором», новости слушаешь, всякой дури веришь. Власть, мол, намеренно от нас правду скрывает».
   – Цель оправдывает средства, – пробормотала Лена.
   – Потом мы ездили на спортивные занятия за город, в Вороньи горы. Знаете, семьдесят километров на север от города. Там была одна молодёжь: девчонки, парни. Жили в палатках, жгли костры, готовили пищу на огне, играли на гитаре, пели красивые песни. И постоянно говорили, говорили, говорили. О Чжане говорили… Что преподобный Чжан – последний пророк. Он родился на Востоке, об этом было предсказано в Писании.
   Всё было так искренне, так дружески. Вокруг новые товарищи, они восхищаются тобой, хвалят тебя. Это родители тебя постоянно воспитывают, а в «Реформации» относятся к тебе так, словно ты уже зрелый и опыт у тебя большой, и ты сам можешь быть примером для подражания. Знаете, это подкупает! Но это только поначалу… Ты начинаешь чувствовать себя в своей родной семье. И уже моя собственная семья тогда перестала казаться для меня близкой. Когда я однажды собрался ехать домой помочь родителям с хозяйством, мне на это ответили: какие свиньи? Родители для кого растят этих свиней? Деньги для себя копят! Тебе что ближе? Жадность родительская или самосовершенствование и бог? Там всё делают для того чтобы ты думал, что твоя родная семья – это чужие люди, а они, чужие тебе люди – это и есть твоя семья. Знаете, мне про свиней первый раз через две недели сказали. Я к ним тогда уже привык. Там все как один похожи на Рудевича: вроде интересные, умные и сильные. На первый взгляд…
   – Я уже стал в них серьёзно нуждаться. Мне казалось, что без них будет трудно. Мне были необходимы такие товарищи, – продолжал он. – И вдруг через несколько дней, когда я хотел навестить родителей, мне ответили: выбирай – либо ты стремишься к новому и светлому и остаёшься на очередной семинар, либо едешь и занимаешься батрачеством непонятно на кого… Я даже физически почувствовал, как в моей душе что-то раскололось. Я тогда не поехал домой, и ещё не поехал на неделю. А спустя месяц приехали родители и поругали меня! Сейчас-то я понимаю, что если бы тогда не было между нами ссоры, я, может быть, и не ушёл насовсем в «Реформацию»! – Евгений с отчаянием выкрикивал последние фразы.
   Он опять надолго замолчал.
   Эти рассказы Лена слышала не раз. В отношении адепта секта всегда действовала по одному сценарию: от человека требовали отказаться от всего близкого, от своего прошлого. Человек может быть без будущего, но без прошлого – это уже не личность.
   Секта требовала от новичка признать сплошной ошибкой всё, что было до того, как он попал в новую среду. Ему внушалось, что всё, что он считал хорошим, на самом деле плохое. Его близкие на самом деле есть первые враги, потому что они уводят сектанта с пути спасения. Все, кто не согласен, или не хочет входить в секту – злейшие люди, не достойные снисхождения. Секта требует от адепта полного отречения от прошлого, от его круга близких, родных и друзей. Особенно секты наживаются на проблемах отцов и детей, постепенно внушая, что секта – это семья, а настоящая семья – это враги.
   Евгений до сих пор молчал.
   Лена подумала о том, что работать с ним не имеет смысла, и его путь лежит через психиатрическую больницу.
   Она закрыла папку и убрала её на нижнюю полку журнального столика.

Глава 3
Первое впечатление обманывает только дураков

   Люди, не способные владеть своим сердцем,
   ещё менее способны владеть языком.
   Люди, не умеющие хранить мир в своём сердце,
   не сумеют сохранить его в государстве.
   Люди, не видящие мир в себе,
   не увидят своё место в мире.
   Люди, не способные к соучастию в чужом горе,
   ещё менее способны к соучастию в чужой радости.
Святитель Николай Сербский

   Владимир 10 июня 2010 в 11:25
   Вас предавали?
   Елена 10 июня 2010 в 11:26
   Да. Но я к этому отношусь спокойно. Предательство – понятие растяжимое. Я четыре года прожила с человеком, который бросил меня, когда я родила ему детей. Очень изощрённое предательство.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:26
   Вы его любили?
   Елена 10 июня 2010 в 11:27
   Что есть любовь? С моей стороны были верность и привязанность. С его – неверность и чувство собственности. Это тоже можно назвать любовью. У нас были своеобразные отношения. Но они прекратились три года назад, когда человек сделал сознательный выбор.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:27
   Выбор?
   Елена 10 июня 2010 в 11:29
   Он уехал в другую страну с женщиной, которая может предоставить ему возможность заработать деньги.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:35
   Он Вам помогает?
   Елена 10 июня 2010 в 11:37
   Нет.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:38
   Вы одна содержите детей?
   Елена 10 июня 2010 в 11:38
   Родители помогают, сестра.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:39
   Его не просите о помощи?
   Елена 10 июня 2010 в 11:45
   Даже в голову не приходило. Если умирать буду – не попрошу.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:46
   А я вот помогаю бывшей супруге. Хотя мы давно разошлись, и она в помощи не нуждается. Но Вы, видимо, слишком гордая.
   Елена 10 июня 2010 в 11:47
   А как же! Я гордая, умная, прекрасная Елена.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:47
   Не люблю хвастунишек.
   Елена 10 июня 2010 в 11:50
   Мне простительно. Я – женщина. А Вам по статусу не положено хвалиться.
   Владимир 10 июня 2010 в 11:50
   Женщинам многое простительно… почти всё…
   Елена 10 июня 2010 в 11:53
   А почти всё – это что? Неверность?
   Владимир 10 июня 2010 в 11:53
   Есть такие мужчины, кто прощает и неверность.
   Елена 10 июня 2010 в 11:54
   А что ещё входит в понятие «почти всё»?
   Владимир 10 июня 2010 в 11:55
   Женские капризы.
   Елена 10 июня 2010 в 11:56
   Вы не прощаете женские капризы? По-моему, это самое безобидное.
   Владимир 10 июня 2010 в 12:00
   Странно Вы ставите вопрос. Я Вам перечислил то, что прощается женщинам.
   Елена 10 июня 2010 в 12:02
   Наверно я не поняла. А что не прощается тогда?
   Владимир 10 июня 2010 в 12:10
   Подлость, неверность…
   Елена 10 июня 2010 в 12:22
   Это и мужчинам не прощается. Вдвойне.
   Владимир 10 июня 2010 в 12:22
   Вы спросили, – я ответил.
   Елена 10 июня 2010 в 12:23
   Вы жёсткий человек?
   Владимир 10 июня 2010 в 12:37
   Нет.
   Елена 10 июня 2010 в 12:37
   Мягкий?
   Владимир 10 июня 2010 в 12:39
   Скорее всего, да, чем нет.
   Елена 10 июня 2010 в 12:39
   В общении или по характеру?
   Владимир 10 июня 2010 в 12:40
   И так, и так… А Вы? Целеустремлённая?
   Елена 10 июня 2010 в 12:45
   Сама от этого страдаю!
   Владимир 10 июня 2010 в 12:47
   Почему?
   Елена 10 июня 2010 в 12:49
   Иногда хочется бросить всё на полпути, но что-то не даёт. И я, как бурлаки на Волге, вынуждена тащить дело до конца.
   Владимир 10 июня 2010 в 12:53
   Сила воли!
   Елена 10 июня 2010 в 12:53
   Так и хочется сказать: воля силы. Сила судьбы!
   Владимир 10 июня 2010 в 12:54
   Это звучит высокопарно!
   Елена 10 июня 2010 в 12:55
   Зато скромно…
   Владимир 10 июня 2010 в 12:55
   Лопну от смеха.
   Елена 10 июня 2010 в 12:56
   Что смешного?
   Владимир 10 июня 2010 в 12:56
   Ничего… простите… Скромность украшает женщину.
   Елена 10 июня 2010 в 12:57
   Смотря какая скромность…
   Владимир 10 июня 2010 в 12:57
   А что, бывает какая-то иная?
   Елена 10 июня 2010 в 12:58
   Вообще-то, да. Любая скромность украшает женщину.
   Владимир 10 июня 2010 в 12:59
   А мужчину?
   Елена 10 июня 2010 в 13:00
   А мужчину украшает ум!
   Владимир 10 июня 2010 в 13:01
   То есть, не сила?
   Елена 10 июня 2010 в 13:01
   Ум и сила – родные сёстры, что идут рука об руку. Я имею в виду силу духа. Есть сила духа – физическая сила становится не нужной. Где Вы видели ум без силы духа?
   Владимир 10 июня 2010 в 13:03
   Н-да… сила красоты и красота силы…
   Елена 10 июня 2010 в 13:03
   Вы отвечаете односложно.
   Владимир 10 июня 2010 в 13:05
   Беру пример с Вас. Вы на сайте были такой же.
   Елена 10 июня 2010 в 13:08
   Да? Вы, наверно, меня с кем-то перепутали.
   Владимир 10 июня 2010 в 13:10
   Вас не перепутаешь.
   Елена 10 июня 2010 в 13:13
   В силу своей скромности восприму как комплимент.
   Владимир 10 июня 2010 в 13:18
   Занятно, к слову скромность тоже подходит универсальное слово «сила». И наоборот…
   Елена 10 июня 2010 в 13:23
   Объясните мне, «тёмной». Сила скромности – скромность силы?
   Владимир 10 июня 2010 в 13:28
   А что тут объяснять? В Вашей скромности – сила, Вы этим сильны, но Вы сильны и скромны к тому же, получается – скромность силы.
   Елена 10 июня 2010 в 13:32
   И это всё я?
   А я думала, всё намного проще.
   Владимир 10 июня 2010 в 13:32
   Тогда поясните мне, насколько Вы проще.
   Елена 10 июня 2010 в 13:50
   А что Вас конкретно интересует?
   Владимир 10 июня 2010 в 13:52
   Всё.
   Елена 10 июня 2010 в 13:55
   Тогда я проста.
   Владимир 10 июня 2010 в 13:58
   Я этого не заметил.
//-- * * * --//
   7 июня, вторник.
   Лена заметила его совершенно случайно. Невысокого роста, худощавого телосложения, неопределённого возраста. Он стоял возле витрины на улице. Якобы разглядывал выставленный товар, засунув руки в карманы брюк. Он даже не старался скрыть, что его интересует вовсе не товар.
   Она видела его много раз за вчерашний день. Он вертелся рядом в продуктовом магазине, возле её «офиса». Лена точно помнила, как он нечаянно толкнул её в супермаркете. У неё была хорошая память на лица, и ошибиться она не могла.
   Что-то ёкнуло в её сердечке: она поняла, что объектом внимания незнакомца была именно она.
   У него была неброская внешность, одет он был (как большинство прохожих) в джинсы и серую рубашку, однако внимание привлекали усы а-ля Адольф Гитлер.
   Она сдержала себя и не обернулась. Поправила юбку и, быстро развернувшись, вышла из магазина. Краем глаза посмотрела в ту сторону, где стоял незнакомец, но его уже не было. Показаться Лене не могло, этот мужчина следил именно за ней.
   Вроде бы – небольшая случайность, возможно – мнительность молодой женщины, наверняка – нелепое совпадение. Но эта случайность вызвала у неё тревожное чувство.
   С возрастом наша героиня стала осторожнее. Когда женщина становится матерью, она начинает инстинктивно опасаться многого, потому что есть за кого беспокоиться помимо неё самой. Кроме того, несколько лет занятий психологией, да ещё четыре года неудавшейся семейной жизни сделали Лену чересчур мнительной. «Психов на земле хватает», – думалось ей.
   К тому же её беспокоило нараставшее чувство тревоги.
   За пару дней до неприятностей у неё появлялось гнетущее чувство. Так же, как человек с бывшим переломом ноги всегда чувствует перемену погоды. На второй день она могла даже предугадать, откуда придёт «гроза», и насколько серьёзной она окажется.
   Молодая женщина села в машину и на всякий случай проверила сумочку. Всё лежало на своих местах, кроме злополучной записной книжки с именами и телефонами клиентов.
   Она вырулила на проезжую часть. Проехала пересечение Звенигородской и Малой Садовой. Выезжая на кольцевую, посмотрела в зеркало. Вот они – неприметные, бежевого цвета «жигули», усы были видны даже отсюда. Ей представилось, как в один прекрасный момент, преследуя её, эти неприметные «жигули» помнут бок её любимой машины. Она верила своим ощущениям. Поэтому сразу припомнила, не в отпуске ли Алексей – мастер и её хороший знакомый, который обслуживал машину в сервисе. Она повернула по дороге вправо, преследователь поехал прямо.
   Сердце не обмануло её. На пересечении Бронницкой и Покровской в машину врезалась серебристая «тойота». Водителем оказалась молодая истеричная дама. Добрый час Лебедева успокаивала её, несмотря на то, что молодая особа оказалась в более выгодном положении. По крайней мере, после составления протокола барышня смогла сама уехать с места происшествия. Два часа женщины создавали страшную пробку на шоссе. Потом ещё полчаса на солнцепёке Лена ждала эвакуатор, потому что с помятым боком и спущенным колесом передвигаться на автомобиле было невозможно.
   Уставшая, загоревшая на солнце, с взлохмаченными волосами, она вряд ли сейчас выглядела лицом фирмы. Однако добросовестно явилась на работу, надеясь застать руководителя в «Клейме».
   Контора одной из крупнейших строительных фирм ООО «Клеймо мастера» находилась в мегацентре «Утёс» на Покровской, занимая почти весь второй этаж. Фасадная стена мегацентра была полностью застеклена и ослепительно сверкала в лучах полуденного солнца. Лена поднялась на второй этаж и вошла в прохладу прозрачных офисных помещений. Сотрудников было около шестидесяти человек: сметчики, инженеры, юристы, менеджеры и люди других специальностей. Лебедева числилась у Корсунова менеджером, мало имея понятия о том, чем занимаются остальные работники.
   Секретарь генерального директора поливала пальмы и фикусы, когда появилась Лена. Если Наташа занимается уборкой помещений, это значит лишь одно: сейчас Олег находится в офисе.
   Наташа проводила её многозначительным взглядом: коллегам отчего-то казалось, что Олег позволяет Елене слишком многое. Лене отчего-то виделось, что Наташа слишком многое позволяет себе, но, как благовоспитанная особа, вежливо раскланялась с ней. Наташа тотчас поставила лейку на пол у горшка и прошествовала на своё рабочее место, поближе к дверям кабинета руководителя.
   Корсунова редко можно было застать на месте. Он постоянно передвигался по городу и области, а то и по широким просторам страны. Но в плохом расположении духа (что бывало исключением) Олег почти не покидал контору, принимал подрядчиков на месте, делал много звонков, пил крепкий чёрный чай. Последнее время настроение его часто менялось, что было не свойственно для его спокойного и уравновешенного характера. Лена хорошо изучила его и по разным мелочам быстро угадывала настрой зятя.
   Вот и сейчас он сидел в полутёмном сумеречном кабинете, не поднимая жалюзи. В кабинете было сильно накурено, наверняка только что ушли посетители. Корсунов поднялся ей навстречу. Он сразу понял по её лицу: что-то произошло.
   Иной раз Олег казался Лебедевой ближе родной сестры. Она делилась некоторыми своими мыслями именно с ним, какими бы неверными или нелепыми они не казались.
   Лена рассказала ему об аварии и замеченном преследователе. Всё это время он молчал, внимательно глядя на её разгорячённое лицо.
   – Ты уверена, что этот человек преследовал тебя? Это не плод фантазии?
   – Олежек, милый, за кого ты меня принимаешь? Я наблюдаю его возле себя уже два дня подряд! – она закашлялась от табачного дыма.
   – Тебе стоит оставить свою работу, – обеспокоенно произнёс Олег. – Наверняка он один из твоих неуравновешенных клиентов. Ты прекрасно знаешь, я предлагаю тебе работу более достойную. Оставь эту дамскую дребедень…
   Корсунов пользовался любым удобным случаем, чтобы сделать Лене подобное внушение. Как уже говорилось выше, Олег был крайне консервативен. Ему было непонятно и неприятно поведение свояченицы. По его мнению, женщина должна была заниматься семьёй. Тем более женщина, имеющая двух малолетних детей. Мать должна находиться дома, в крайнем случае, работать рядом со своими детьми – воспитателем или учителем.
   Сам Корсунов не мог иметь детей, он давно знал за собой эту особенность. Поэтому ему хотелось быть рядом с мальчишками, оказывать на них своё влияние. Ввиду этого его чрезвычайно беспокоил факт отдаления Елены от своей семьи. Олег боялся, что она попадёт в сети какого-нибудь проходимца, вроде бывшего мужа. Он тревожился и за неё, и за детей, и за себя, так как давно воспринимал Лебедевых как одно целое с самим собой. В крайнем случае, Корсунов был готов полностью содержать свояченицу, лишь бы та сидела дома. Либо жить с ней одной семьёй. И только невидимая стена в отношениях, которую возвела между ним и собой Елена, не давали ему смелости предложить ей такой вариант. Полина уже не могла удержать его.
   Корсунов прожил в браке два года, прежде чем понял, что любит сестру супруги и хочет жить с ней. Природная осторожность не позволяла ему разорвать брачные узы с Полиной и вступить в близкие отношения со свояченицей. Через год семейный союз Лебедевых потерпел крах. И Олег стал надеяться на более близкие отношения с ней. Лена была свободна, и он ждал от неё первого шага. Ему не хотелось брать ответственность за разрыв с Полиной на себя. Если бы свояченица проявила инициативу, всё было бы проще, – по крайней мере, так ему казалось.
   Она молчала вот уже два года.
   Последнее время Олег очень осторожно намекал всем на желание расстаться с Полиной. Эти намёки приучили тестя и тёщу к мысли о том, что брак Корсуновых логически завершился.
   Это отпугнуло Лену, и настойчивый Олег Сергеевич смирился с её волей. Но не смирился с ситуацией: он постарался сделать её зависимость от него самого как можно более глубокой. Корсунов терпеливо выжидал, и на сегодняшний момент его полностью устраивало её одиночество.
   Олег открыл жалюзи и распахнул окно. В помещение ворвался шум города, знойный и пыльный воздух постепенно вытеснял табачную прохладу.
   – У меня всё уже отработано, всё идет по накатанной, – она говорила, словно доказывала себе свою правоту. – Мне не хочется оставлять то, что уже налажено и отработано, тем более, это не так трудно, как тебе кажется.
   – У тебя нет роста, ты ни к чему не стремишься, – он стоял возле окна. – Чем тратить попусту время на чужих детей – лучше бы занялась своими! Работала бы у меня… Я прибавлю тебе зарплату, будешь ходить, когда тебе удобно. Будет удобно совсем не ходить – не ходи!
   Она стояла перед ним, глядя куда-то вбок. Только накануне между ней и матерью произошёл серьёзный разговор. Софья Сергеевна упрекала её в равнодушии к собственным детям. Не в правилах Лены Лебедевой было спорить со старшими, но в этом случае она пыталась доказать обратное.
   «Сколько раз в неделю тебя видят сыновья? Раз-два в неделю? И ты считаешь это нормальным? – возмущённо говорила Софья Сергеевна. – Детьми надо заниматься! Тем более что они лишены отца! Мне надоело выдумывать сказки и оправдывать тебя перед детьми!»
   Лена пыталась возразить матери.
   Она хочет реализовать себя в творческом поиске, хочет найти применение своим способностям. Тем более что способности и таланты начали приносить ей постоянный доход. Она работает, приносит деньги, полностью обеспечивает своих сыновей.
   «Но не такой ценой, – возражала мать. – Месяц назад, когда заболел Дима, я звала тебя к больному ребёнку! Почему ты приехала только через сутки?! Ах, ты звонила… А ты попробуй это объясни четырёхлетнему ребёнку!»
   Но сегодняшнее происходящее так не похоже на её прежнюю жизнь, на её привычный уклад. Вокруг появляются люди, интересные и необычные, которые ломают её привычные стереотипы, внося новизну во всё. И было бы нечестно по отношению к самой себе не воспользоваться подаренными жизнью шансами.
   «Какими шансами? Ты занимаешься всего лишь навсего чужой жизнью, воспитанием чужих детей! Сплетнями ты занимаешься!» – в сердцах говорила Софья Сергеевна.
   Но ведь дети под присмотром, рядом есть Олег, готовый подать мальчишкам замечательный пример. Бабушка с дедушкой, которые могут позаботиться о её детях лучше неё самой, – пыталась оправдаться Лена.
   «Хорошо, – после минутного молчания сказала мать. – Живи как хочешь, лови в этой жизни шансы, рассчитывай на чужого мужа. Я звонить тебе не буду, искать тебя тоже. Воля твоя!»
   – Что молчишь? – услышала она Олега.
   Корсунов предлагал вернуться к домашней жизни уже много раз. Лебедева не понимала: то ли карьерный рост он ей предлагает, то ли роль домохозяйки. Молодая женщина знала, что родители пытаются повлиять на неё через Олега. И, чем больше они убеждали её в этом, тем меньше хотелось ей работать у мужа сестры.
   – Олежек, я хочу жить своей жизнью. Я хочу попытаться добиться чего-то сама. Ты жалеешь, что юность была такой, какой ты хотел? Что ты закалился жизнью? Встретил разных людей? Утвердил свои приоритеты? Применил правильно свои способности? Ты об этом жалеешь?
   – Нет, конечно, – ответил он.
   – Я тоже хочу попробовать. Все женщины разные. Некоторые женщины счастливы, когда у них есть семейный очаг. Некоторые – когда обретают полную свободу. А я отношусь к большинству!
   – И что же, по-твоему, желает большинство? – спросил Корсунов.
   – Счастья семейного очага, реализации себя в жизни, любви.
   – И что же тебе не хватает? Семья у тебя есть, любовь – тоже, ты себя реализуешь…
   – Нет у меня ничего этого! – она потеряла терпение.
   В разговоре с Олегом Лена была права: женщина может состояться как женщина, если она достигает в своей жизни нескольких целей: красоты и здоровья, счастья рядом с любимым человеком, семьи и детей, и обязательной реализации себя в обществе. Но категория «семья и дети» для большинства женщин является самой определяющей и весомой составляющей. Без неё никакие достижения в общественной жизни, никакая самая неземная любовь не составят женского счастья. Быть матерью – это не единственное призвание женщины. Но обладать всеми призваниями, не обладая при этом статусом матери – это гораздо более ощутимое отсутствие составляющей жизни.
   Так устроена психология «слабого пола».
   – Ты можешь проявить свои способности в «Клейме мастера», – услышала Лена.
   – Ты повторяешь это, словно заклинание, – поморщилась молодая женщина. – Мы сейчас не об этом говорим!
   – Если подобное повторится, запиши номер и сразу позвони мне, – спустя несколько секунд ответил он.
   Лена поняла, что Олег не воспринял всерьёз её тревогу.
   Она уже подошла к двери, когда Корсунов окликнул её. Он захотел сказать ей о своих сокровенных чувствах. Что, возможно, наступит момент, когда они оба будут жалеть о потерянном времени. Что есть ценность семейных взаимоотношений, что есть радость исполнения традиций и счастье существования рядом трёх поколений. И всё то, что ищет его свояченица в своей жизни, – это не есть настоящее.
   Он колебался, а она физически ощущала: то, что он произнесёт, ей слышать не нужно.
   Но вместо этого он спросил:
   – Ты знаешь, что билеты на следующую неделю уже куплены?
   – Да.
   – Что они уезжают все вместе?
   – Да.
   – А тебе не хочется составить им компанию? Ведь ты не увидишь их два месяца!
   Лена молчала.
   – Иди к сметчикам. Для тебя сегодня есть работа, – сказал Олег.
   Она уже закрывала дверь в кабинет, как вдруг вспомнила, что хотела спросить его о Володаровой. Взглянув на Наташу, которая, видимо, слышала весь разговор директора с подчинённой, передумала возвращаться.
   Весь последующий день преследователь исправно сопровождал её, даже не пытаясь скрыться. Как было оговорено, Лена сообщила Олегу номер машины. Через пару дней Олег Сергеевич выяснил, что за свояченицей по пятам шагает представитель одного из ЧОПов, попросту говоря – охранник. Зачем ему нужен был частный психолог – непонятно.
   Сведения эти оказались несколько запоздалыми – усач исчез.
   Вечером в четверг она выслушала от родителей множество упрёков, что существенно ухудшило её и без того плохое настроение.
   – Попадаешь в какие-то аварии, – ворчала мама. – Ты бы лучше учиться пошла, образование получила! Раз хочешь свободы, то займись делом! А то занимаешься непонятно чем!
   – Мама, зачем мне ещё образование? Меня и это устраивает! – в сердцах повторяла Лена уже в сотый раз.
   – Это ты называешь образованием? В наше время надо получать экономическое образование! Или юридическое, на худой конец! А чем тебе, собственно говоря, заниматься? Вечера у тебя свободные – приезжай домой и учись себе! Нет! – ты колобродишь где-то всеми днями напролёт!
   Софья Сергеевна часто повторяла, что жизнь дочери не устроена, что нужно что-то решать, что они не вечны с отцом, и прочее, и прочее в подобном духе. Упрёки звучали всё чаще, и от этого наша героиня чувствовала себя одинокой и покинутой. Она не могла доказать матери, что не может и не хочет заводить какие-либо отношения, что выйти замуж «не напасть».
   Лена огорчённо молчала. Она никогда не перечила матери.
   Ситуацию спасла Полина. Она ворвалась, как вихрь, смела на своём пути всех. Раздражение Софьи Сергеевны переключилось на младшую дочь и вслед Полине неслось:
   – Хотя бы спросила, как здоровье у матери!
   Полина редко бывала у родителей, но после египетских каникул зачастила. Всем было понятно, что она избегает встреч с Олегом.
   – Хотя бы доброе слово сказала матери, – упрекнула Лена.
   – А мне зачем говорить? У меня для этого ты есть, – беспечно рассмеялась Полина. – Поэтому они тебя и грызут, что ты слишком о многом спрашиваешь! Я тебя приехала спасать! Собирайся!
   – Я ещё дело не закончила.
   Она раскладывала квитанции от клиентов, письма, прочие бумаги, которые принесла с собой со Знаменской.
   Лена подумала, что в чём-то Полина права. Чем правильнее (по её мнению) она себя вела, тем требовательнее становились родители. Какие бы ситуации не создавала проблемная Полина – ей всё всегда сходило с рук. Родители воспринимали поведение младшей дочери как само собой разумеющееся.
   – У тебя хорошо, окно прямо на запад, – Полина любила оценивать помещения, в которых пребывала.
   Комната действительно была очень уютной. Горел приглушённый свет, и жёлтые стены отливали теплом. Окно было не завешено, началась прекрасная пора белых ночей.
   В это время темно не бывает. Едва только заходит солнце, и тут же наступает восход. Белые ночи в Эмске – самое комфортное время, когда с озера дует тёплый ветер, а небо остаётся чистым и светлым с утра до утра. И самое романтическое, когда всю ночь на улицах города гуляют влюблённые пары.
   Какая-то мошка умудрилась влететь через сетку окна и билась вокруг светильника.
   – Слежка? – удивилась Полина, когда сестра сообщила ей об усаче, – с чего бы это вдруг? Вечно ты попадаешь в какие-то глупейшие истории…
   – Главное, что бы он оказался адекватным человеком, – ответила Лена.
   – Адекватный человек может находиться на службе у неадекватного, – возразила Полина. – Например, у твоего бывшего мужа?
   – Полина, ради бога, о чём ты говоришь?! Какой муж? Ему даже дети не нужны, не то что бывшая жена!
   – Интересно… Он мог видеть меня?
   Лебедева не поняла ход мыслей сестры.
   – Ты мой старый блокнот не брала? – вспомнила молодая женщина о пропаже записной книжки. Ни в квартире на Знаменской, ни в фирме Олега, ни дома, ни в автомобиле – её нигде не было.
   – Зачем мне твой блокнот? – Полина даже пожала плечами. – Ищи там, где ты успела побывать…
   – Я везде искала, даже у Золотарёвых.
   Золотарёвы были родителями покойной Яны, той самой, которую терпеть не могла Полина.
   Яна была единственной дочерью в семье, поздний долгожданный ребёнок. Смерть её подкосила стариков. Продав своё жильё, они вселились в многокомнатную квартиру покойной дочери. Всё в квартире было оставлено так, как было при её жизни.
   Лене нравилось у них бывать. Если выпадала возможность, помогала, чем могла, выполняла мелкие поручения. Иногда было достаточно вовремя поздравить с праздником или наведаться в гости. Золотарёвы были очень интеллигентные люди.
   Её не смущало то, что Маргарита Георгиевна часами говорила о покойной. Временами Лене казалось, что женщина упорно отказывается впустить в своё сознание мысль о том, что дочери нет в живых. Они относились к этому так, словно Яна находится где-то в очень далёкой поездке и вот-вот даст о себе знать.
   – Тебя они не тяготят? – перебила сестра её мысли.
   – Нет. Мне легко с ними, – Лене хотелось прибавить: «Даже легче, чем с тобой».
   – Может, она вела дневник? Хотя нет… Та кие улик не оставляют, – Полина не единожды высказывала идею о насильственной кончине Яны.
   – Ты просто не любила её, поэтому и плетёшь непонятно что!
   – По-видимому, не только я не любила… Прибили твою подружку и всё!
   Лена не поддерживала подобные разговоры, но в глубине души знала, что сестра права. Смерть женщины была весьма странной, – об этом говорили сами Золотарёвы. Они «писали заявления в соответствующие учреждения».
   – Ты никогда не задавала себе вопрос, что могло довести её до самоубийства? Ей могли помочь…
   Полина сделала «страшные» глаза, и стало непонятно: шутит она или говорит серьёзно.
   – Конечно, задавала! – ответила Лена в таком же тоне. – И много раз. Возможно, у кого-то и были мотивы для убийства… Например, у жены её любовника, у бывшего бой-френда. И, в особенности, у моей родной сестры! Твоя ревность делает тебя слепой, но это твои чувства, которые никоим образом к Яне не относятся! Она была милейшим созданием! Такая женственная! Такая умница!
   – Ты называла её своей «подругой», но ничего не знала о ней. Яна была женщиной уравновешенной, – продолжала Корсунова, не обращая внимания на попытки ироничного протеста со стороны сестры.
   Зная её склонность к выдумкам, Лена не верила, что Яна флиртовала с Олегом. В ней говорила старая обида: полтора года назад Полина упрекнула её в зависти и желании разбить семью.
   – Во-первых, меня смущает факт беременности Яны, – размышляла вслух сестра. – Как ты говорила? Она была верующая? Самоубийство по религиозным меркам – тяжёлый грех. Хотя понятие греха было в её понятии немного растяжимо, конечно… Во-вторых, покойная верила, что в её жизни всё было прекрасно и повода для печали не было. В-третьих, Золотарёва разум имела твёрдый и расчётливый. Такие люди, как она, просто так жизнь свою ни за что не отдадут, не то что сами от неё откажутся… Ты знала, что она была беременна?
   Лена не смотрела на Полину, будучи занята своими бумагами.
   – Да. Правда, я узнала об этом за три месяца до её кончины.
   – Н-да… близкие подруги называется…
   – Она долго не появлялась у меня, потом навестила, – словно оправдываясь, ответила Лена.
   – Кто он? Как зовут?
   – Имя какое-то странное… Он иностранец, кажется, – Лена подняла голову. – За полгода до своей смерти Яна почти не появлялась здесь. Я знаю только в общих чертах о её жизни, о её планах.
   – Зачем она накануне приходила к тебе ночевать?
   – Ну, мало ли что…
   – Зачем обеспеченная барышня искала приют для ночлега? – повторила Полина. – Она могла снять гостиницу, уехать в путешествие, да много чего она могла сделать при её деньгах! Почему она ночевала у тебя?! О чём она с тобой тогда говорила?
   – Обо всём. Она посещала занятия по психологии, различные тренинги и даже оканчивала курсы по нейролингвистическому программированию. Яна говорила, что познакомилась с любовником через Интернет…
   – Прямо-таки роман Вишневского, – усмехнулась Полина. – Я в это не верю. Не понимаю, как можно влюбиться в картинку.
   Корсунова вряд ли читала роман Вишневского и вообще очень мало читала, но всегда и обо всём имела представление.
   – Ты смотришь узко. Невозможно влюбиться в картинку, но возможно влюбиться в образ. Образ в виртуальной реальности. Это иллюзия, которую создаёт сам человек, верит в неё, живёт в ней: несколько часов или много лет. Он присутствует онлайн наедине с собеседником, и как бы находится в диалоге с самим собой. Один не может видеть недостатки другого, не может знать о его комплексах. Поэтому люди преподносят себя такими, какими они хотят казаться.
   – Человек, который не может в реальной жизни получить что-то вожделенное, легко получает это через Интернет!? – догадалась Полина. – А человек, имеющий недостатки в реальной жизни, легко может скрыть их в виртуальной?
   – Правильно! «Вирт» даёт человеку чувство всесилия, а это приносит удовольствие. Виртуальная реальность исходит не только от кибермира, она есть и в реальной жизни. Человек в состоянии создать «вирт» в «реале», и здесь всё в руках самого человека.
   – Каким образом? – спросила Полина.
   – Гитлер в нацистской Германии. Все мероприятия он проводил ночью, при свете факелов, фонарей. Это ли не есть искусно созданная иллюзорная реальность? Или советская идеология… Это мы с тобой ещё застали… Первое мая, помнишь? Папа нёс тебя на руках, и все кричали «слава»! А ты вопила от восторга во всё горло! Потому что весело было, здорово! Сказочно! Это тоже искусно созданная иллюзия.
   – Или секта, – продолжала Лена. – Человек намеренно стремится к иллюзии, создаёт её и живёт в ней длительное время. Но чаще другие создают для человека иллюзию счастья, понимания, удовольствия, чтобы затем использовать жертву в своих целях. В секте полностью меняют реальную жизнь на виртуальную. И люди живут в искусно созданной иллюзии до конца своих дней.
   – Любовь можно назвать виртуальной реальностью? – Полине были не интересны проблемы клиентов сестры.
   – Если иллюзию можно назвать любовью – то да. Создай человеку сказочную обстановку, и он увлечётся.
   – Выходит, чтобы увлечь человека необходимо лишь присутствие красивой обстановки и желание хотя бы одного из партнёров? Невзирая на нежелание другого человека? Только обстановка и одностороннее желание?
   – Выходит так.
   – Мне это не грозит, – уверенно произнесла Полина. – Я человек рассудочный, меня обстановкой не возьмёшь. Хотя по отношению к некоторым людям это вполне может подойти…
   Лена поняла, кому адресован намёк.
   Кибермир несёт в себе ощущение всевозможных удовольствий, которые можно растягивать до бесконечности. Однако они уходят, как только человек выключает компьютер.
   В жизни всё сложнее.
   Отрицательная виртуальная реальность приводит к депрессии и губит человека посредством наркотиков, сект, игр.
   Вера, искусство, влюблённость – тот же «вирт», который несёт в себе положительную энергию. Он является тем «поплавком», который поддерживает человека на поверхности жизни и не даёт погрузиться в обыденность.
   Каждый для себя выбирает понятие и источник «вирта», сообразно со своими глубинными комплексами, способностями и возможностями.
   – Реальность – другое. Здесь удовольствия и страдания сменяют друг друга, – добавила Лена. – Но потребность в иллюзии у человека остаётся всегда.
   Сёстры увлеклись философией и забыли о Яне Золотарёвой. Вдруг Полина спохватилась:
   – Сестрёна, я хочу тебе сказать… Вспомни… Бой-френд Яны… Я случайно встретилась с ним ещё в пятницу. Я познакомилась с ним случайно, и он принял меня за тебя. Пришлось подыграть…
   – Ты знаешь, мне это никогда не нравилось! – возмутилась сестра.
   – Зато Олегу понравилось!
   Любое упоминание имени Олега сразу «приводило Лебедеву в чувство».
   – А с чего ты взяла, что он грубый? Небось, по рассказам Яны? – смягчилась Корсунова.
   Лена отвернулась и вновь занялась своими бумажками.
   – Он никакой опасности не несёт. Он хочет познакомиться с тобой, – Полина подошла к окну. – Тоже не просто так, как тебе кажется?
   – А ты, «небось», с ним уже встречалась?
   – Встречалась. Ему необходима консультация, и он желает записаться к тебе на приём, – Полина смотрела в окно на сумеречное небо.
   – Последнее время все кому не лень стремятся записаться ко мне на приём, – недовольно подытожила Лена.
   – У тебя же летом нет работы, – Полина повернулась к сестре, – интересно же узнать, что ему нужно?
   – Ладно, – согласилась та, – запишу на вторник, на два часа.
   – Да, кстати, сколько ещё потайных ноутбуков у тебя в квартире? Тот «экспроприированный» мне очень понравился…
   – Никаких ноутбуков у меня нет, – в недоумении ответила Елена. – Один единственный личный компьютер в моём кабинете. И в «Клейме» один.
//-- * * * --//
   В середине июня в работе частного психолога Елены Лебедевой наступил очередной перерыв. Как уже говорилось выше, клиентов в летние месяцы было считанное количество. Не считая Веры, при которой, скорее, Лену можно было счесть за клиента.
   Она жила в рамках своего привычного распорядка, заканчивая работу у Олега ровно в 12:30 и появляясь на Знаменской в 13:30. На следующей неделе начинался заслуженный отпуск, и сегодня Корсунов дал своему менеджеру поблажку, отпустив на час раньше.
   Машина у молодой женщины всё ещё находилась в автосервисе, на общественном транспорте трястись не хотелось, – благо оказалось, что Олег едет в сторону Ново-Знаменского моста.
   Корсунов всю дорогу говорил о том, что необходимо мальчишкам взять с собой в дорогу, а Лена молчала, задумавшись.
   Поставив автомобиль с внутренней стороны двора знаменских «восьмиэтажек», Олег вышел проводить Лену. Он открыл дверь с её стороны, помог выбраться из машины. Она оказалась в кольце между ним и дверью автомобиля.
   – Не забудь, восемнадцатого июня в полночь вылет. Я могу заехать за тобой…
   В эту минуту к Олегу подошёл мужчина и попросил закурить. Лена заметила, что незнакомец вышел из серого УАЗа, стоявшего неподалёку от подъезда. Корсунов поднёс к его сигарете зажигалку. Незнакомец втянул воздух через сигарету, выпустил дымок, снова втянул воздух и глянул искоса острым колючим взглядом на молодую женщину.
   Лена почувствовала себя неуютно.
   Корсунов поймал взгляд незнакомца. И он ему не понравился.
   – Пойдём-ка, я провожу тебя, – сказал он, закрывая дверь машины. – У вас тут явные уголовники подвизаются.
   Лифт оказался занят несколько минут, и они двинулись вверх по лестнице. Корсунов проводил молодую женщину до дверей квартиры.
   Она не хотела приглашать Олега в «офис». Он почувствовал её нежелание, поэтому входить в квартиру не стал, а лишь спросил на прощание, во сколько можно увезти её сегодня к родным.
   Молодая женщина наблюдала в окно, как Олег выезжает из внутреннего двора на автостраду. Следом за ним через арку последовал серый УАЗ.
   …Встречаться с Сергеем не было никакого желания. Он позвонил накануне и намекнул, что оплатил первый курс у психолога выше цен прейскуранта. К счастью, для Лены психологический сеанс оказался самым коротким из всех сеансов за последние четыре года.
   Сергей прибыл без опозданий.
   Это был высокий красивый молодой человек. Глаза небольшие, очень светлые, почти белёсые: чёрные как смоль ресницы, маленькие зрачки. Лицо белейшее, как у европейских модниц XVIII века. Одет добротно, со вкусом: чёрный костюм, шёлковая рубашка, дорогие часы. Одежда на нём была слегка помята. Но подобная небрежность нисколько не портила его вида, даже придавала шарм.
   Сергей преподнёс ей букет белых лилий с какими-то мелкими синими цветочками, расшаркался, расцеловал руки. Лене показалось такое начало весьма впечатляющим.
   Ещё больше её впечатлила мгновенная перемена его поведения.
   После бурных приветствий он прошёл в холл, уселся в большое кресло и… задумался. Сергей глядел перед собой неподвижным взглядом. Он словно забыл, зачем сюда пришёл, а Лена терпеливо ждала. Видеть странных клиентов ей доводилось не редко. Поэтому она просто ожидала, что тот будет делать дальше.
   Он сидел, сутулясь, сплетя руки перед собой. Руки у него были красивые, с длинными пальцами. «Как у пианиста», – подумала она, внимательно разглядывая его.
   Минута молчания, две, пять.
   Казалось, он уснул с открытыми глазами.
   Вскоре ей надоело ждать, и она взяла со стола журнал.
   Молодой человек встрепенулся, «проснулся».
   – Вы удивлены, увидев меня здесь? – произнёс он сиплым голосом. – Я очень рад нашей встрече… Хотел сказать «спасибо», что не отказали.
   Лена кивнула головой.
   – Знаете ли… я не хочу обсуждать сейчас свои личные проблемы.
   Сергей замолчал, ожидая комментариев.
   – Вы удивлены, увидев меня здесь? – спросил молодой человек, не дождавшись ответа.
   Она медленно качнула головой.
   – Нет? А ведь Вам было известно обо мне раньше? Яна что-нибудь рассказывала? – он не отрывал взгляда от её лица.
   – А что конкретно Вы хотите услышать?
   – Хочу многое услышать, но не могу спросить обо всём сразу, – ответил он.
   – Спрашивайте, я отвечу, – предложила Лена.
   Сергей пристально посмотрел на неё, выпрямился.
   Её вид внушал ему доверие; казалось, с ней можно говорить на любую тему. Несколько секунд он колебался.
   – Вас удивляет мой внешний вид? – он опять откинулся на спинку кресла. – Вы так внимательно разглядывали меня… Почему-то Яна не хотела, чтобы мы были знакомы. А? Вас это не удивляет?
   Вальяжно развалился и закинул ногу на ногу.
   Это была его третья роль за последние пятнадцать минут. Она не понимала: то ли он играет, то ли это свойство его характера.
   – Клиентки редко приводили сюда мужей, – сказала она. – Я никогда не слышала от неё о Вас.
   – В самом деле? – Сергей даже удивился. – А о ком же тогда Вы слышали?
   – Ни о ком. Но о Вас я тоже не слышала, – Лена улыбнулась. – Здесь частенько бывают барышни с проблемами в личной жизни. У Яны не было таких проблем.
   – Если бы не было проблем, она вряд ли пришла сюда, верно? – Сергей не сводил с неё глаз.
   Лене стало неуютно под этим взглядом. Глаза его болезненно блестели, и это наводило её на разные нехорошие мысли.
   – Было такое чувство, будто она тугой упругий мяч, и никакие проблемы не способны сбить с неё хорошее настроение. Я не знаю, зачем она приходила ко мне. Скорее, наоборот: это я нуждалась в ней, – Лена опустила взгляд.
   – Это верно… «тугой упругий мяч», – повторил Сергей, – надо же так сказать…
   – Она однажды только сказала мне, что нуждается… когда была беременна. Она заехала ко мне, потому что ей сделалось плохо за рулём. Вот собственно и всё.
   – Зачем она заезжала?
   – Я же сказала: ей стало плохо.
   – Не может быть всё так просто, – засомневался он.
   – Вы спрашивайте, – предложила молодая женщина. – Я отвечу на все вопросы искренне. Смысла нет хранить личные тайны человека, которого уже нет в живых…
   – Хорошо… Вижу, с Вами можно говорить прямо… Так вот и скажите мне прямо, зачем она приходила к Вам?
   Всё впечатление от красивого образа было испорчено. Молодая женщина вспомнила, как ругали его старики Золотарёвы: «грубый самодовольный нахал».
   – Я Вам и ответила прямо: я нуждалась в ней.
   – Да сроду не поверю! Надо же такое сказануть: «я нуждалась в ней»! Думаете, я поверю? Поверю, что Яна приезжала сюда, чтобы кому-то помочь?! Никогда и никому она не помогала просто так, – он округлил глаза.
   Запал угас, что говорится. Он откинулся на спинку кресла, локоть на подлокотнике, глаза прикрыл рукой.
   – Вы подавлены? Усталость? – участливо спросила Лена. – Депрессия?
   – У меня не бывает депрессий. Просто не высыпаюсь иногда, – он потёр веки.
   Замолчал, словно не знал, о чём говорить дальше.
   – Вы бывали на её мероприятиях? – спросил он.
   – Нет.
   – Не может быть… Это были психологические курсы, она не могла провести Вас мимо них.
   – Ни разу не была, – честно ответила Лена. – Я не так долго была с ней знакома. Когда она забеременела, то прекратила посещение курсов и тренингов. Поэтому отвечу Вам честно: я просто-напросто не успела побывать там…
   – Сказать – будто снова не поверил – обидитесь…
   – Не обижусь.
   Внезапно ей в голову пришла мысль, и она замолчала. Это произошло так резко, что Сергей с любопытством взглянул на неё. Было похоже на то, что она что-то вдруг вспомнила.
   Она подумала о том, что отцом нерождённого ребёнка Яны Золотарёвой вполне мог оказаться Сергей. Пусть уважаемый читатель не удивляется нелепым мыслям молодой женщины. В этом была вся её особенность: внезапные догадки и ощущения выводили истину, которую некоторые стремились так тщательно завуалировать, наружу.
   Пока наш психолог размышляла над странностями поведения покойной Яны Золотарёвой, Сергей опять впал в какое-то дремотное состояние.
   – Как Вы отреагировали на её беременность? – поколебавшись, спросила она.
   – Я был против. Мне не был нужен ребёнок, – ответил молодой человек, потирая веки.
   – Сейчас у меня появится другой посетитель, – произнесла Лена, взглянув на настольные часы. – Если у Вас есть желание, – встретимся в другой раз.
   – Когда я смогу позвонить Вам? – казалось, Сергей был рад завершить беседу.
   – Можете прийти завтра. С четырёх до шести у меня перерыв.
   Сергей ушёл. Лебедева видела в окно, как молодой человек сел в такси и уехал.
   Она ещё раз подивилась на странность его поведения и села рисовать. Из-под её руки появилась головка ребёнка. Затем детская головка превратилась в женскую. Она нарисовала лицо и большие глаза. Круглые глаза с поднятыми вверх уголками. Кошачьи глаза.
   И всё.
   Больше на этом лице ничего не было.
   Только глаза.
   После сеанса рисования Лена вдруг вспомнила, что завтра «окна» не будет. Вера приезжает как раз в это время. Не раздумывая долго над этой проблемой, решила бессовестным образом спихнуть Сергея на Полину. Её «клиент», пусть и слушает сонные беседы!
   С этой просьбой она позвонила Полине. Та, как обычно, наслаждалась послеобеденным отдыхом.
   – Обязательно что ли ехать?
   – Нам нужно будет завтра раздвоиться.
   – Нет проблем, – Полина зевнула, даже не поинтересовавшись причиной просьбы.
//-- * * * --//
   Бойтесь секту.
   Это страшнее наркотика.
   Наркотик уничтожает тело человека, секта уничтожает его душу.
   Секта вырывает из привычной реальности, ломает личность человека и делает из него раба.
   Эта ломка личности проходит в несколько этапов.
   Первый этап – разрыв прежних связей. Новоявленный сектант сразу же попадает в иное окружение, оказывается среди малознакомых, но на первый взгляд дружелюбных людей. Это окружение постоянно уверяет новичка, что он попал в нужное место. Его обрабатывают новой информацией, при этом применяя сильнейший психологический приём разрыва с его прошлым. Ему постоянно напоминают, что прошлое ведёт к гибели и от него необходимо отказаться.
   Вслед за отказом от прошлого секта требует от новичка отказаться от настоящего. Сектант отгораживается от мира невидимой стеной: прекращает чтение газет, журналов, книг, просмотр передач, полностью погружаясь в деятельность секты.
   Одновременно с отказом от прошлого и настоящего новичок обязан овладеть новым языком. Второй этап: смена языка, которая ведёт к смене мышления.
   Человека учат новому языку, подменяя обычные понятия на сектантские. Таким образом, адепт становится чистой глиной, из которой можно ваять что угодно. В секте тщательно следят за тем, чтобы у новичков не было времени критически осмыслить ситуацию. Это достигается беспрерывными медитациями, диетами, миссионерством. «Воспитуемых» отгораживают от всего того, что могло бы вызвать сомнения в действительном смысле деятельности секты.
   Третий и второй этапы прямо сопряжены друг с другом. Третий этап используется для закрепления нового мышления. Это – постоянная система наставничества – тотального контроля, который полностью нивелирует личность. Потеря собственной личности – это путь к депрессии, опустошенности. Ни одна секта не возьмётся выводить сектанта из депрессивного состояния, потому что подобное состояние сектанта – основа существования секты.
   Для человека же подобное состояние – это духовная и душевная пустота, физические заболевания, во многих случаях развитие суицидальных наклонностей. За первоначально добровольным подчинением своей воли наставнику происходит усвоение новых норм и правил. Этому усвоению способствуют обряды и ритуалы, сопровождаемые однообразной музыкой.
   Чем большее количество сектантов занимается медитацией в одном месте, – тем лучше для секты. Человек в толпе более подвержен гипнозу. Во многих сектах особо широко практикуется массовая инициация и медитация. Целью всех этих техник является изменение сознания человека, сопровождаемое утратой чувства реальности. В результате подобных длительных упражнений нарушается хрупкое психологическое равновесие между сознанием и подсознательным человека.
   Психолог знает, что человек, изменив свою личность под воздействием подобных техник, уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни.
   – Мне сложно сейчас что-либо говорить о родных. Я же единственный сын у них был, – продолжал Евгений. – Они для меня скотину держали и деньги копили. Я тогда с этой «Реформацией» учёбу бросил, совсем ушёл в секту. Получается, в могилу я их свёл.
   – Не берите на себя ответственность.
   – Я свёл! – вдруг злобно сказал он. – Из-за того, что ушёл в секту!
   – Секты заманивают неискушённых людей.
   – Да, – с готовностью согласился Евгений. – Я был деревенским простаком.
   – Сектанты никогда не скажут, что завлекают прохожего в секту.
   – В селе всё на виду, там другие порядки и нет соблазнов, – опять согласился Евгений.
   – Вы крещёный?
   – Меня уже столько раз крестили и перекрестили, что я сам не знаю – крещён ли я. Правда, меня крестили, где попало. Пару раз даже в ванной.
   – «Реформаторы» не воспринимают критики?
   – Они видят мир только в чёрно-белых тонах. Если ты не согласен с ними, ты «враг народа». Если согласен – ты «спасённый». Для них добро всё то, что сделано нами для них.
   – Для кого – «для них»? – спросила Лена у Евгения.
   – Для евангелистов и маронов, – пояснил он. – Наши учителя назывались мароны. Учителя маронов – евангелисты. Основная масса других людей – это полунищие, затюканные, забитые люди, которые недостойны счастья и свободы. Мароны думают, что им даже не требуется приличное положение и нормальная еда.
   – Там раскалывается воля. Полностью. Ты становишься как робот – тихий и послушный, – продолжал Евгений. – Мы у них так и называемся – послушники. Послушник полностью отвечает перед мароном, марон – перед евангелистом. Мароны знают все наши помыслы и настроения, упаси бог скрыть! Такое «чистилище» устроят!
   Он опять закурил.
   – Я сам помню, как мне устроили «чистилище»… После этого я чувствовал себя больным. Но мне внушалось, что это грехи отошли от души.
   – Что такое «чистилище»?
   – Всеобщая исповедь. Ты должен выйти на середину общины и начать перечислять свои грехи. Все их слышат. Считается, что если ты их вслух произнёс при всех, то лишний раз уже не нагрешишь, потому что свидетелей греха много. Вот все начинают говорить о грехах. И по цепочке доходят до тебя. И попробуй не расскажи! Другие за тебя расскажут, потому что соглядатаев там полно. И ещё хуже будет. Потому как соглядатай свою версию выдвинет. И ты уже не отречёшься от неё. А если начнёшь говорить, что это неправда, всегда найдут, чем заткнуть.
   – Но вообще в этом был и приятный момент. Когда все исповедовались – марон начинал вслух молиться за всех исповедников. И бывало очень приятно душе, что всё кончилось благополучно… И ты даже от радости плачешь, – добавил он зло. – Если опять согрешишь, то всё! Тебя уже не простят. Накажут – будь здоров! – до физических истязаний. Поэтому ты сам будешь следить, чтобы не нагрешить.
   – А если нечаянно нагрешил? Так получилось? Обстоятельства так сложились?
   – Не может такого быть. Не греши, будь прям. Там грех любой могут приписать. Я отошёл от них, когда заметил, как мароны и евангелисты себя оправдывают. Как-то раз должен был к нам из Америки какой-то высокий гость прибыть. Евангелисты сами что-то напутали, а в результате оказался виноват простой послушник. Так его заклевали, что он вены себе перерезал!
   – Самоубийство у реформаторов – грех?
   – Какой это может быть грех? – опять удивился Евгений. – Я же говорил об этом… Мы просто переселяемся из одного тела в другое. Устал он быть в этом теле, покинул его и ушёл в другое тело.
   – Как сбросить скафандр?
   – Ну да… Что-то вроде этого… Хотя с другой стороны жалко парня было… Совсем молоденький, двадцати ещё не было. Я привык к нему…
   – Церковь учит прощать до семидесяти семи раз. Сам Иисус заповедовал.
   – Так и заповедовал? – усомнился Евгений. – Нет. Это слабость – прощать и совершать грех вновь.
   – Прощать и совершать грех – разные вещи. Человек, искренне раскаявшийся о грехе, во сто крат сильнее человека, никогда не совершавшего его…
   – Может быть, – уклонился от ответа Евгений. – Хотя, наверное, Вы правы. Грешат все: и послушники, и евангелисты. И чем больше грешат, тем больше страх обличения.
   – Тем больше лжи! Раскаяние и страх обличения – разные вещи.
   – Может быть, – помедлив, повторил Евгений.
   – Думаю, страх обличения тяжелее, – продолжал он, – когда ты исповедуешься в грехе, который повторил, тебе начинают кричать в лицо все разом. Показывают на картину, где в муках Иисус изображён, и кричат: «Вот видишь, что ты с Ним сделал! Это ты виноват! Ты распинаешь Его сейчас! Из-за тебя Он терпит эти муки!»
   – Ужас, – согласилась Лена. – Настоящее чистилище.
   – Они всё время ищут «врагов народа» для объяснения собственных ошибок.
   – И вот представьте себе, Вы всё время находитесь в напряжении, что Вас изобличат, будут «чистить» вашу душу по полной программе. Всё время посты, посты, посты. Нужно жить на хлебе и воде. А иной раз даже этого нельзя есть. Зато евангелист может питаться здоровой пищей. Он ведь не грешник, он ведь заслужил. Там даже дети одним хлебом питаются, – глаза его сверкнули злобой.
   «Это хорошо, что в нём говорит негодование», – подумала Лена, но постоянные перепады его настроения пугали её.
   – У нас не было детей. Жена попала в больницу год назад. Евангелисты не разрешали ей лечиться, и она умерла от заражения крови.
   Многие секты не разрешают своим «послушникам» прибегать к помощи официальной медицины. Некоторые позволяют прибегнуть к гомеопатическим средствам, но чаще всего лечат молитвами, йогой и подобными техниками. Как правило, сектанты низшего звена слепо верят в этот запрет, подвергая своё здоровье и здоровье собственных детей смертельной опасности. Сами наставники или гуру никогда не откажутся от помощи официальной медицины и в случае серьёзного заболевания не станут лечиться «заряженной» водой или гомеопатическими средствами.
   В практике Лены была женщина-сектант, в прошлом медик. Она объясняла свою позицию отказа на примере развития кандидоза от приёма антибиотиков. Это редкий случай, когда при оседании грибка на сердечную мышцу, наступает летальный исход. Однако жертв идеологии секты в тысячи раз больше, чем жертв этого заболевания. Более того, эта клиентка постоянно пропагандировала на семейных форумах в Интернете отказ от вакцинации детей.
   – Вам не хватает её? – спросила Лена.
   – Наверное… Там привыкаешь к человеку. Она ведь одна-единственная. Внебрачные связи там не разрешаются. Развод не разрешается. Женятся и замуж выходят только после того, как подбирает пару тебе марон. Евангелист одобряет совершение обряда женитьбы. Официального брака там нет, реформаторы не одобряют официальной росписи. Я долго встречался с женой. Там можно встречаться с ней только два раза в неделю, ещё два раза ты должен встречаться с её подругами, чтобы силу чувств проверить, – пояснил он, видя недоумевающий взгляд молодой женщины. – Спустя полгода разрешают жениться. И это уже считается вечным браком.
   – Когда она умерла, меня принуждали жениться опять. Женщин в «Реформации» в десять раз больше, чем мужчин. И жениться я обязан тоже на послушнице, но я сам не захотел.
   – Почему?
   – Потому что это ещё один способ давления, и я это хорошо усвоил. Если что-то делаешь не так, тебя шантажируют женой. Либо жена тебя шантажирует… Но у нас с ней было светлых моментов больше, чем плохих. Теперь я совсем один, – плаксиво добавил он.
   Его настроение менялось каждую минуту, быстро переходя от спокойствия к гневу и обратно.
   Иногда ей казалось, что он вскочит и закружится в своей бессильной злобе. Лена всё больше склонялась к мысли, что Евгений болен, хотя говорил он более чем разумно.
   – По какому распорядку Вы жили?
   – С утра встаёшь на общинную молитву. В четыре утра, самые божественные часы считаются. Весь день работаешь или «миссионируешь»: смотря, какой день недели и который час. День заполнен под завязку. Исповедь каждый день, дневная молитва – с часу до двух. Вечерняя молитва с одиннадцати до часу ночи. Спишь только в строго отведённое время. Если провинился – не спишь совсем столько суток, сколько прикажет евангелист по общине.
   – Там постоянно отделяют нас от внешней среды. Мы – это реформаторы, все остальные – это отступники. Они всё время противопоставляли нас другому миру. Я до сих пор хожу по улицам, и у меня ощущение, что я живу в другой стране, – покачал он головой.
   – Там никогда не оставляют тебя одного. Ты постоянно находишься с кем-то. А здесь я всё время наедине со своими мыслями, которые ничего хорошего мне не приносят, – горько заключил он. – Только постоянно думаю о том, сколько я сделал грехов, и что за расплата меня ждёт. Я не могу спать. Мне мерещится Страшный суд и всё, что там будет. Знаете, у нас всё это постоянно проговаривалось и комментировалось. Мы каждый день рассматривали картины Страшного суда. Что ожидает отступников после смерти, и что ждёт нас, реформаторов? Как только закрою глаза… И спать совершенно не могу, – пожаловался он. – На протяжении стольких лет спать три часа в сутки – к этому привыкаешь.
   – Сон – это здоровье. Вам необходимо соблюдать правильный режим. Я Вам дам направление и телефон. Не откладывайте на другие дни. Завтра же отправляйтесь к этому человеку на приём. Он Вам поможет.
   – Вы отказываетесь от меня? – обеспокоенно спросил Евгений.
   – Ни в коем случае. Мы будем проводить двойную терапию. Владимир Ильич – доктор. Он осмотрит Вас, пропишет лекарства. Я не имею права прописывать такие препараты. Я сейчас же позвоню и уточню, на какое время Вас запишут. Не беспокойтесь. Мы Вам поможем. Всё будет хорошо. Не беспокойтесь, – повторила она. – Ваше состояние не потеряно, но необходимо помочь организму поправиться. Необходима полноценная пища и здоровый сон. А поэтому я Вам скажу верный рецепт. И всё наладится.

Глава 4
Собрание детективов

   Он опускал в пузырёк стержень авторучки,
   всасывая им крошечное животное,
   и, осторожно пересадив в пробирку,
   принимался за остальной улов.
Дж. Даррел «Моя семья и другие звери»

   Владимир 14 июня 2010 в 10:30
   У Вас «стервозные» глазки… Но, тем не менее, меня к Вам тянет.
   Елена 14 июня 2010 в 10:30
   Я далека от образа «стервы».
   Владимир 14 июня 2010 в 10:30
   А какой образ Вам к лицу?
   Елена 14 июня 2010 в 10:30
   Образ старомодной дамы.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:31
   В моём понимании «стервозность» – не ругательство, а определение для любой женщины, взявшей на вооружение – явно или неявно, желая того или вопреки чему-то – мужскую линию поведения, в основе которой заложена борьба, конкуренция, потребность в доминировании и выраженное стремление любыми путями достичь поставленной цели.
   Елена 14 июня 2010 в 10:31
   С ума сойти! Вот уж воистину! Может ошибочным и будет мой взгляд, но у большинства мужчин понятие «стервозности» своё. И каждый вкладывает в него то, что ему не хотелось бы видеть в женщине. Вот такая «стервозность» точно меня не характеризует. Мой ум далёк от мужского. А Вас, видимо, постоянно окружают подобные женщины.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:32
   Окружали.
   Я уже пять лет свободен от конкуренции. Потому что хочешь не хочешь, а соперничать с такими женщинами приходится.
   Елена 14 июня 2010 в 10:32
   В моём понимании мужчина должен быть умён, а женщина душевна. Умный мужчина в паре с прекрасной душой женщиной – вот идеальный образ.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:32
   А какой тип мужчин Вам не по душе?
   Елена 14 июня 2010 в 10:32
   Тип – «безответственный дурак».
   Владимир 14 июня 2010 в 10:33
   А какой – по душе?
   Елена 14 июня 2010 в 10:33
   Умный. Если есть ум, то всё остальные качества характера, такие как ответственность, понимание и прочие идут как приложения.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:34
   Не могу не согласиться…
   Елена 14 июня 2010 в 10:35
   «Владимир 14 июня 2010 в 10:31:
   …мужскую линию поведения, в основе которой заложена борьба, конкуренция, потребность в доминировании и выраженное стремление любыми путями достичь поставленной цели».
   Ваш характер?
   Владимир 14 июня 2010 в 10:36
   Я не стремлюсь шагать по трупам, так что «любыми путями» не про меня.
   Елена 14 июня 2010 в 10:36
   Люди меняют иногда свои мнения и методы. Никогда ничего нельзя утверждать на 100 %.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:36
   Вы мне нравитесь. На 100 %.
   Елена 14 июня 2010 в 10:37
   Вы будете обо мне думать?
   Владимир 14 июня 2010 в 10:38
   Пока что думал…
   Елена 14 июня 2010 в 10:38
   Я думаю о Вас больше, чем положено.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:39
   Как Вы это назовёте?
   Елена 14 июня 2010 в 10:39
   Вы однажды признались, что чувствуете, когда нравитесь женщине. Признайтесь, Вы чувствуете моё отношение к Вам?
   Владимир 14 июня 2010 в 10:39
   Случай с Вами особый. Я не могу понять: то ли Вы играете со мной, то ли шутите, то ли я Вас действительно чем-то «зацепил»… То ли ещё что…
   Елена 14 июня 2010 в 10:40
   Мне кажется, что Вы человек жёсткий и расчётливый. Но Вы – многоликий Янус. Настолько многоликий, что даже самые близкие люди иногда не понимают Вас. У Вас есть потаённые уголки души, в которые окружающим не попасть.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:41
   И что следует из сказанного Вами?
   Елена 14 июнь 2010 в 10:41
   У Вас ко мне смешанное чувство. Вы играете со мной, и в то же время самые потаённые уголки что-то шепчут в отношении меня. Это обычное мужское подсознательное. Вы не видели меня живьём, но у Вас есть симпатия.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:42
   О симпатии я Вам сразу сказал. Почему я с Вами «играю»?
   Елена 14 июня 2010 в 10:43
   Потому что у всех мужчин разный опыт общения со слабым полом. Мне думается, в отношении женщин Вы избалованы.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:44
   Послушайте, уважаемая Елена, Вы что? – опыты тут ставите? Или Вам нужен объект, который будет слушать Ваши диагнозы? И потом восхищаться Вашими совпадениями?
   Елена 14 июня 2010 в 10:45
   Вы меня «зацепили».
   Меня можно полюбить.
   Я же странная.
   Владимир 14 июня 2010 в 10:45
   Я избалованный и жёсткий. Чем же я Вас зацепил?
   Елена 14 июня 2010 в 10:55
   С Вашего позволения, мне нужно ехать.
   Прошу прощения.
   До завтра.
//-- * * * --//
   Подсознание улавливает связь различных событий прошедших и наступивших, связывает их воедино и выдаёт конечный результат в виде тревожного интуитивного ощущения событий будущего, до того момента, когда сознание готово запечатлеть свершившийся факт. В психологии этот феномен носит название «опережающего представления». Однако не все люди обладают этой особенностью.
   Наша героиня была поистине талантлива. Она обладала редким даром, который между нами, обывателями, именуется ясновидением. Проявлялся этот дар весьма своеобразно: ей часто виделись сны необыкновенные и правдивые.
   Иногда она видела будущее ясно, словно кинофильм, иногда оно было завуалировано.
   Иногда она просто знала и не могла объяснить, откуда знает.
   Иногда дар отступал от неё, и она просто чувствовала.
   Ни о каких спекуляциях на шестом чувстве не могло идти речи, потому что наша героиня понимала, что за всё надо платить. Трагические события чужих людей приносили ей душевную боль, но она нашла выход для негативной энергии. Открыла она спасительный путь совершенно случайно в далёком детстве, взяв в руки бумагу и карандаш.
   Говорят, творчество – как езда на велосипеде. Есть люди – сели на двухколёсный механизм и поехали, будто всю жизнь ездили. Есть и пловцы – вошли в воду и поплыли. А есть художники – взяли в руки карандаш – и вот он, талант, налицо. Так и Лена Лебедева, нанеся акварель на бумагу, нарисовала сходу свой первый шедевр.
   Ясновидение вскоре проявилось и в творчестве: рисунки оказались такие же правдивые, как сновидения. В отличие от снов, живопись приносила ей несказанное удовольствие, вдохновение, умиротворение, душевный подъём, любовь, доброту.
   Рука сама выводила желаемое и представляемое, не надо было задумываться над тем, что необходимо создать на бумаге. Подсознательное само воплощалось в рисунках, порой – в понятных, порой – в загадочных. Эти рисунки были частью её представления о мире, о людях, о наступающих или произошедших событиях.
   В детстве наша героиня проживала двойную жизнь: наяву и во сне. В снах она видела себя другими людьми, говорила их голосами, жила их мыслями. Она знала даже тщательно скрываемый их родителями факт: отец Полины и Елены не был их биологическим отцом.
   Единственным человеком, кем она не могла быть в своих снах, была сестра. Вероятно оттого, что часто Елена отождествляла себя с Полиной.
   Ребёнком она полагала, что предвидение присуще всем людям, но по мере взросления поняла, что это редкость. Она считала этот дар карой, потому что сновидения всегда были правдивыми. А правда часто бывает неприятной, изредка – шокирующей.
   Со временем она научилась управлять своими ощущениями, а, работая психологом, – извлекать из них пользу.
   По наитию она завела для Сергея и Веры общую папку. Возможно потому, что эти двое не были её клиентами в полном смысле слова, хотя она ощущала в них что-то общее.
   Она рисовала лицо Веры в разных ракурсах: в профиль, прямо, даже с затылка. Она рисовала её с другой причёской. Вера носила каре, но Лена сделала её длинноволосой блондинкой.
   После короткой встречи с Сергеем Лебедева создала два рисунка. Один – сразу после разговора, второй – на следующий день.
   На первом рисунке была запечатлена финка – нож с загнутым вверх кончиком, какие носили в стародавние времена карелы.
   На вершине рукояти она нарисовала женскую головку, старательно выводя каждый завиток, каждую кудряшку на голове. Лица отчего-то не получилось, и Лена оставила его «пустым». Ей и в голову не приходило, что в этот момент она стремится запечатлеть себя.
   На втором листе бумаги она нарисовала ястреба, схватившего змею. Над ястребом находился гриф, готовый схватить того в когти.
   После встречи с Сергеем наша героиня увидела во сне виселицу с семью повешенными. Хуже всего было то, что этот сон повторялся несколько ночей подряд. Молодой женщине приходилось каждое утро рисовать эту виселицу, чтобы освободить свою душу от чужих впечатлений.
   После таких снов встречаться с Сергеем у Лены не было никакого желания. Но что-то подсказывало ей, что эти встречи нужны, они часть того грандиозного плана, который именуется судьбой.
   Поначалу она немного огорчилась, перепутав время встречи Сергея и Веры. Затем уверила себя в том, что в её интуиции не бывает ошибок. А коль скоро сестра согласилась сыграть её роль, проблема исчезла сама собой.
   Молодая женщина знала, что Полина вряд ли откажется от подобного удовольствия. Именно удовольствия, потому что та находила странным капризом (по мнению Лены) представлять себя другим человеком.
   На пятницу у Лебедевой были записаны три человека, последний визит был назначен на 16:00 для Веры и Сергея. Полина должна была прийти к сестре в 15:30, как раз после ухода последнего слушателя и перед приходом Веры.
   – Итак, я должна выяснить у Сергея, что он хочет от нас. Могу, конечно, предположить, что он пытается дознаться, где Яна оставила банковскую карту на миллион долларов! – рассуждала между тем Полина, – которую ей, наверняка, пожертвовал тот самый богатый иностранец.
   – Может, он знает того злополучного иностранца? – по этому поводу Лена не сомневалась.
   – Мне бы тоже хотелось посмотреть на эту таинственную личность.
   Лебедева с сомнением относилась к предположениям сестры, будто Сергей пытается впутать их в какую-то историю, и считала их игрой её богатого воображения.
   После переживаний виртуальной влюблённости она не раз вспоминала об иностранце. Он казался ей кем-то вроде Воланда из булгаковского романа. Лена помнила, что Яна серьёзно увлеклась им, была готова пожертвовать многим ради него. Но нужны ли были эти жертвы ему? Яна была рада беременности, в последние месяцы строила грандиозные планы. После беседы с Сергеем Лена не знала что и думать.
   Ровно в 15:30 Полина явилась на Знаменскую-248 в какой-то немыслимой шляпе, в громадных очках, похожая на стрекозу.
   – Зачем весь этот маскарад? – поморщилась Лена.
   – Как зачем? Я же играю сегодня тебя, – было непонятно то ли Полина шутит, пытаясь таким образом развлечь себя, то ли хочет досадить сестре.
   Та наблюдала за реакцией сестры. У неё часто возникало желание вывести её из себя и понаблюдать, как далеко она может зайти в гневе. Но, как обычно, Лена «строила из себя жертву».
   Лебедева не успела возразить – раздался телефонный звонок.
   – Это Вера… Ей необходимо подняться, – повернувшись к Полине, сказала она.
   Та метнулась в другую комнату.
   Володарова пробыла в «офисе» несколько минут. После чего обе женщины удалились, а Полина осталась ждать Сергея.
//-- * * * --//
   – Кофе в наших краях был всегда привозной, дорогой, и поэтому в восемнадцатом веке он очень ценился. Но пили его подсоленным и осветлённым только мужчины. Для осветления использовали сушёную рыбью кожу или чешую. Её кипятили, сушили на солнце и хранили в сухом месте, – Вера поставила пустую чашку из-под кофе на стол. – Но теперь его пьют со всевозможными добавками: молоком, коньяком, мороженым… кому как в голову придёт.
   Вера взяла за правило знакомить молодую женщину со всеми кухнями мира. Иногда она очень живо рассказывала занимательную историю какого-нибудь блюда, так же, как при первой встрече историю константиновского рубля. Она была очень интересным собеседником, и от общения с ней молодая женщина получала истинное удовольствие. Она казалась Лене роковой и обаятельной; держалась с достоинством и не позволяла себе бестактного обращения с человеком нижестоящим по статусу. В ней ощущалась сила, и эта сила заставляла подчиняться ей.
   Психолог и подопечный поменялись ролями. Лебедева знала, что это было нечестное получение денег: Володарова платила за дружбу. Молодая женщина поняла, что Вера не нуждалась в психологической помощи, по крайней мере, явно. С таким обширным состоянием она могла позволить себе маститого психотерапевта, а не прибегать к услуге «неоперившегося» специалиста.
   Наша героиня уже не предпринимала попыток в чём-то убедить её или узнать о жизни. Она более не задавала себе вопрос: что заставило её обратиться к ней обманным путём. Молодая женщина понимала: она зачем-то Вере нужна и ждала своего времени. Сердце подсказывало, что осталось ждать совсем недолго.
   – Вы сегодня не похожи на себя, – внимательно глядя на Лену, сказала женщина. – Вас что-то волнует? Расскажите…
   – Сразу всего не расскажешь, – вздохнула та.
   – Вы влюблены? – предположила Вероника.
   Лена попробовала немного пряного и душистого вина. От него сделалось весело и хорошо на душе. Напряжение постепенно от пусти ло молодую женщину.
   – А что есть любовь? – весело возразила она.
   – Вы не верите в любовь? – удивилась собеседница. – В Вашем возрасте ещё верят в это удивительное чувство. Хотя, бывает, оно остаётся у человека на всю жизнь. Этих людей в народе метко окрестили «однолюбами». Подумайте: какое сильное и складное слово, уместившее в себя тонкий смысл и глубину чувств! Богатый русский язык!
   – Хотите, я рассажу Вам удивительную историю любви одной женщины?
   – Это история Вашей знакомой? Нет? А какая, впрочем, разница… Расскажите.
   Эта история любви была реальностью. Молодая женщина овдовела, оставшись с двумя малолетними детьми на руках. Спустя год вышла замуж. Это была история родителей Лены Лебедевой. Своих кровных детей Владимир Анатольевич не дождался, хотя души не чаял в дочерях Софьи Сергеевны.
   – На свете много примеров милосердия и доброты, – произнесла Вера, – это трудно осознать в наше время. Взять на себя тяжёлую ношу вырастить и поставить на ноги двоих детей, – здесь сыграло свою роль не только великодушие, но и то чувство, которое Вы презрительно окрестили любовью.
   – Самые честные и порядочные люди вырастают у семейных пар, которые отличаются особым состоянием души – благочестием, – поддержала Лена начавшийся разговор, – высшая ступень порядочности и любви супругов, уважения и признания друг друга.
   – Вы верующая? – спросила Вера. – Какой конфессии?
   – Христианка, конечно.
   – Почему – «конечно»? Я вот, например, не принадлежу ни к одной конфессии.
   – Не верите?
   – Верю. Но не в христианского бога. Во что верю, спрашиваете Вы? В силы Вселенной, в силы самого человека. Дети – удивительные создания, отображающие духовное состояние родителей, – прибавила Володарова. – Но уже в утробе матери формируется характер будущего человека. Обратите внимание на факт: у матери могут быть близнецы как две капли воды похожие друг на друга, но с абсолютно разными характерами. Им может быть только две недели от роду: один из них проявляет свой бойцовский характер, другой терпеливо сносит неудобства. Хотя и говорят, что близнецы повторяют судьбу друг друга, я в это не особо верю. Я знаю двух женщин с одинаковой внешностью, но настолько разной судьбой и характерами, что можно диву даться… Одна из них жёсткая, волевая особа, которая в своё время женила на себе избранника сестры. Вторая – нежная и ласковая Мадонна Рафаэля… Одна – тиран, извлекшая из жизни всё, что только можно извлечь. Вторая – пожертвовала ради сестры всем, даже собственным счастьем.
   Лена молчала, не желая поддерживать разговор о близнецах. Ей показалась, что Вера говорит о её семье. Собеседница выжидающе молчала.
   – Судьбу делает характер человека, – произнесла молодая женщина.
   – У меня сложилось обратное впечатление… Я поняла, что Вы – фаталист.
   – Да, мне кажется, что всё предопределено… Думаю, существует где-то судьба, написанная для каждого человека отдельно. И его задача – порядочно прожить жизнь, вырасти в нравственном и духовном плане, – произнесла Лена. – Есть отдельные ступени в нашей жизни, которые мы не в силах преодолеть – это рождение и смерть. А между рождением и смертью всё решает человеческая воля. Некоторые вехи жизни выбирает человек, в остальном – всё предопределено. Как говорится, бог даёт выбор, и ты идёшь своим путём. Но все пути всегда приводят в одну точку…
   – Вот именно… Ты идёшь всякими дорогами, но идёшь к одной цели неумолимо – к физической смерти, – насмешливо произнесла Вера. – Вы слишком идеализируете людей и жизнь.
   – Это уже конечный результат жизни, – согласилась Лена, пропустив мимо ушей её насмешку. – Но приходишь к этому порогу ты с определённым багажом: либо ты одними путями шёл к этому, либо другими.
   – И что? Человек пришёл с этим багажом! Умер, и даже не вспомнит никто, что у него за багаж такой был! Перед смертью все равны. Конечно, очень важно достойно прожить, не нуждаясь, но жизнь беспощадна и равноправия не будет никогда.
   – Вы правы: перед смертью все равны. Жизнь беспощадна и равноправия не будет никогда. Но для Вас достойно прожить – это «не нуждаясь», а для других достойно прожить – это остаться верным своему выбору. Старость или болезнь дают время осмыслить не насколько «прожил ты, не нуждаясь». А насколько остался верен своему нравственному выбору. И редко кто из людей идет верными путями и не жалеет о них напоследок, – горячо возразила Лена.
   – Жалеть о содеянном – самая бессмысленная вещь, – произнесла Вера упрямо. – Но мыслями о душе и духовности, правильно выбранному пути и верности своему выбору сыта не будешь в нашем мире. Денежный вопрос остро встаёт перед каждым. Другое дело – кому и сколько надо.
   – Конечно, категории добра и зла в нашем мире смешиваются. Но сам человек почему-то упорно разделяет эти понятия…
   – Вы предполагаете наличие воли, то есть не слепое следование судьбе, я поняла Вас, – Вере не хотелось мудрствовать, поэтому она решила согласиться.
   – Конечно. Человек выбирает дорогу добра или зла. В этом воля человеческая абсолютно свободна.
   – Так Вы разделяете понятие добра и зла? – Вера закурила, не отводя взгляда от лица Лены. – Удивительно… А как быть с пословицей «нет худа без добра»?
   – Она относится к переменам в жизни, но не к человеческому характеру, – возразила молодая женщина.
   – Не бывает света без тени, как в том известном романе, – Вера глядела куда-то поверх её головы. – Не бывает поступков человека абсолютно безгрешных… И поверьте, моя дорогая, чем больше человек грешит, тем он отчаяннее осознаёт своё ничтожество перед добром. Чем ниже опускается человек, тем более остро ощущает свою греховность. Человек, который прошёл через ворота зла, понимает истинную ценность святости…
   – Вы хотите сказать, преступники могут осознать святость?
   – Дорогая, не будьте настолько категоричны. Мы с Вами не судьи, мы не можем судить преступников, потому что никогда не были в их шкурах. Откуда Вы знаете, как может себя чувствовать человек после совершения преступления?
   – Чем больше в человеке развито «сверх-я», а попросту говоря – совесть, – продолжала собеседница, – тем сильнее он осознаёт последствия своих деяний. Я могу даже утверждать, что мало найдётся людей, у которых после совершения низкого поступка совесть молчит. Чем сильнее голос совести, тем ниже кажется человеку его падение. Хотя чаще голос совести заглушается насущными потребностями человека. И, к сожалению, таких людей большинство.
   – Вы можете заглушить голос совести? – спросила Лена, прежде чем подумала.
   – А Вы? – Вера пытливо смотрела на собеседницу.
   – Я – нет. Поэтому стараюсь не делать поступков, от которых впоследствии меня будет мучить совесть.
   – И чем же Вы руководствуетесь, чтобы не совершать этих поступков?
   – Элементарно… «Не убий, не укради, не завидуй», – вопрос Веры очень удивил Лену.
   – Понятно… Вы в меньшинстве. Люди в своей массе всегда выбирают не традиционные правила, а голос своего желания. Особенно этому подвержены мы, женщины, – Вера откинулась на спинку стула.
   – Мужчина в своём сознании отдаёт себе отчёт, что он совершил подлость, – продолжала она. – Он понимает это и никогда не убедит себя в обратном. Он будет жить с этим и всегда помнить о том, что сделал. А женщина сперва убедит себя в том, что сделанный проступок не подлость, затем поверит в свою непогрешимость. А впоследствии будет уверена в том, что не совершала низкого поступка. Поэтому на детекторе лжи мужчины всегда попадаются. А женщины легко обманывают аппарат. Видите, дорогая, насколько всё сложно в нашем мире, – Вера улыбалась. Её ничто не могло смутить или задеть за живое. – Сейчас в мире царствует женская логика. Люди убеждают себя в своей непогрешимости и правоте, совершая низкие поступки.
   – Я не соглашусь, – возразила Елена. – Вы только что утверждали, что в человеке, как в двуликом Янусе, живут всегда две категории – добро и зло?
   – Не я это утверждала. Это утверждали античные философы, – ответила Вера. – Человеческое сердце состоит из двух половинок, одно из которых обращено к добру, другое – смотрит в обратную сторону. Как двуликий римский бог… А душа человеческая находится между двумя половинками.
   – Бывают такие люди, для которых не существует никаких категорий.
   – Об этом я Вам и пытаюсь сказать. Есть люди первосортные, есть второсортные. Первый сорт – те, у которых добро и зло соединены в одно – в выгоду для себя. Выгода проявляется в зависимости от обстоятельств. Захотел человек – и сегодня для него зло будет добром. Захотел иначе – сделал ровно наоборот. Второй сорт людей таков: кто-то совершает дурной поступок, но, тем не менее, переживает об этом всю жизнь. Повторяюсь: никогда не судите, дорогая… Не стройте из себя судью…
   – Никогда не встречала таких людей.
   – У Вас вся жизнь впереди, насмотритесь ещё… И не раз…
   – А как же насчёт расплаты? – поинтересовалась Лена.
   – В этой жизни совершенно точно расплата не настигнет первый сорт людей. Напротив, живут и богатеют. Да и в другой, похоже, тоже. Мы не знаем, что там, за чертой. Оттуда ведь никто не возвращался, – произнесла Володарова.
   – Не верю. За всё в этой жизни человек расплачивается!
   – Ни разу не наблюдала. Вы настолько категоричны, что я поверила, будто у Вас есть незыблемые принципы.
   – Конечно!
   – А Вы сами можете поручиться за свой характер? – вдруг, подавшись вперёд, спросила Вера.
   – Могу на все сто процентов утверждать, что не сделаю проступка, противоречащего моим устоям и принципам.
   – Человек никогда не может утверждать что-то на сто процентов. Что, например, Вы не сделаете? Что противоречит Вашим принципам?
   – Например, никогда не продамся за деньги, – ответила Лена.
   – А если на Ваших руках будет умирающий ребёнок? Вы сможете «продаться за деньги» ради спасения его жизни? Вот видите, Вы согласились, – подчеркнула Вера.
   – По крайней мере, я не сделаю того, что сделано было со мной.
   – Например?
   – Не уведу чужого мужа. Не разобью другой семьи.
   – Вы пока не сталкивались с этим фактом, поэтому утверждаете подобное.
   – Даже если столкнусь, вряд ли пойду на такое, – упрямо сказала Лена.
   – Н-да… Святость и грешность – несоединимые и вполне соединяемые понятия. Рождается ребёнок святым, с возрастом становится грешным, – Вера резко сменила тему. – Моя жизнь полна перипетий, у меня своеобразный характер, скорее, жёсткий, чем мягкий. Но моя дочь – удивительное создание. Самостоятельная, мудрая. Я не вкладывала особых усилий в её воспитание. Всё, что сейчас достигнуто ею, достигнуто её трудом, умом и терпением. Катин характер уже был сформирован при рождении. Мне иногда кажется, что она и девочкой была такой же, как сейчас. К сожалению, именно её отъезд дал трещину в наших семейных отношениях, – тон её поменялся. – В данный момент моя семья не является крепостью…
   Володарова испытующе смотрела на Лену.
   – Почему не крепкая? – переспросила та. – Помнится, первоначально я получила иные сведения.
   Вера не отрывала взгляда от лица молодой женщины. Казалось, какие-то потаённые мысли в этот момент владеют ею. Лена не могла оторвать взгляд от её лица: возникло чувство раздвоенности ситуации, свойственное ей «де жа вю».
   – До недавних пор мне так казалось… Но, видимо, как сказал великий Соломон, всё проходит, – Вера потянулась к пепельнице и затушила сигарету.
   – Теперь я ни в чём и ни в ком не уверена, – она замолчала.
   Наваждение от её взгляда прошло. Вера ждала комментария, но Лена хранила молчание.
   – Ранее у него были измены… Если изменой можно назвать мимолётную интрижку… Интрижку я не считаю изменой, – продолжала Вера. – Если Вы хотите сохранить мужчину возле себя и для себя, закрывайте глаза на его интрижки. Разумеется, он не должен знать, что Вам о них известно. Секс на стороне я вообще не считаю за измену. Настоящая измена – здесь, – она показала на лоб. – Если это мимолетная интрижка, секс без обязательств, – сам мужчина не воспринимает её как измену. Но, если он впустил другую женщину сюда, – она показала на сердце, – а потом осознал умом… Тогда всё! Считайте свои нервы навсегда потерянными!
   – Все люди разные…
   – Если мужчина осознал результат, который называется изменой, он может сделать выбор, причём не в вашу пользу, – упрямо повторила Вера. – И этот выбор, поверьте, будет весьма неприятен. Или же он будет мучить меня и мою соперницу, переходя от берега к берегу, не делая окончательного выбора! Хотя… здесь всё зависит от женщины. Мудрая женщина не допустит у мужчины мысли об измене и будет делать вид, что ровным счётом ничего не произошло. Она будет бороться за него тайно, чтобы у него даже мысли не возникло об этой борьбе.
   – Вы говорите о супруге?
   – Да… Мой супруг – порядочный человек, насколько может быть порядочным прожжённый человек. Но, наверное, в его жизни перестало хватать ласки и доброты, а, может, люди сходят с ума с годами. Возможно, ему хочется новизны… Я не знаю, – она пожала плечами. – Единственный друг, которому я доверяю, это мой ребёнок… эти чистые светлые глаза… смотрят на тебя… Дети всё чувствуют, всё понимают, – она, не мигая, смотрела в глаза Лебедевой, – и, кажется, неужели эти чистые светлые глаза могут смотреть с подлой надеждой?
   Лена ощутила беспокойство, уловила скрытый смысл в последней фразе.
   – Моё слабое место – это страсть. Я страстный человек, – Вера опять откинулась на спинку стула.
   – Это редкий дар, который есть у одного человека на миллион. Это счастье – любить и быть любимой, – ответила молодая женщина.
   – А кто говорит о любовной страсти? Хотя по этому поводу я не спорю. Но люди всегда всё низводят до уровня себялюбия, – продолжала она. – Никогда Вы не встретите пару, где двое любят одинаково. В паре кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить. Беда в том, что любящие друг друга люди не могут испытывать одинаковых чувств, отсюда исходят все страсти. Мешок Пандоры!
   – Вы любите?
   – Наверно. Два года назад я даже не задумывалась над этим. А теперь понимаю только одно, что потерять этих людей для меня смерти подобно. У нас бизнес на двоих, это тоже немаловажно. Я человек страстный и в отношениях. Человек, обманувший в малом, обманет и в большом… Кто хотя бы раз обманул меня в малом, никогда не дождётся от меня доверия. И поэтому я полагаюсь либо на кристально чистых людей, либо на верующих… Кристально чистые люди в наше время выродились. Остаётся верить фанатикам…
   – Фанатикам?
   – Не обращайте внимания, – она махнула рукой. – Я и есть тот фанатик. Человек, являющийся рабом страстей! В общем, я не особо переживаю… Он всё равно никуда не уйдёт из семьи. Мне предстоит его делить, он будет выбирать между нами двумя, – она сделала вращательное движение рукой, словно отмахивалась от мошки. – Эта нелепая возня просто занимает моё драгоценное время.
   У Лены возникло чувство, что Вероника рассуждает сама с собой.
   – Вы ведь мне поможете? – вдруг спросила женщина.
   – Как же я могу Вам помочь?
   – Вы – мой друг, мой приятель? Вы – честное доброе существо, которое не может принести горе другому человеку. Я изучила Вас за это время.
   – Я с радостью помогу! Если это будет в моих силах.
   – В Ваших глазах светится сострадание и милосердие, – будто не слыша её, говорила Вера, – Вы – добрая девочка, мне даже жаль Вас. Вокруг Вас собираются люди недостойные, а Вы ещё такой наивный ребёнок! Вы живёте в таком чудовищном самообмане! Вас легко обмануть, прикинувшись доброй, именно это заставит Вас сделать нелепость…
   Лена совсем запуталась в монологе Веры.
   …Вряд ли эта встреча была определена обоими. Скорее всего, незнакомец хотел встретить Веру, та хотела, что бы он встретил её со спутницей. Их желания пересеклись.
   Это был мужчина лет пятидесяти или чуть больше, высокого роста, худощавого телосложения, с залысинами на висках. Чёрные волосы без седины, очень широкие брови и глубоко посаженные глаза. Так глубоко, что было невозможно определить их цвет. Одет он был в льняной костюм светло-фисташкового цвета, расстёгнутая рубашка открывала волосатую грудь. Он стоял перед ними, опираясь на деревянную трость с круглым металлическим набалдашником.
   Лена не поняла, откуда он взялся. Только сейчас она смотрела в эту сторону, любуясь пейзажем. А через секунду-другую на этом месте появился незнакомец.
   Мужчина внимательно оглядел женскую компанию. Видимо, Лебедева не вызвала у него каких-либо чувств или эмоций.
   Он повернулся к Вере.
   – Здравствуй, Вера.
   Она поднялась с места ещё до его приветствия.
   – Здравствуй, Элиас, мир тебе, – она уважительно склонила перед ним голову.
   – Мира нам всем, – у него был низкий баритон.
   «Он неплохо смотрелся бы в сутане», – подумала Лена.
   Вера преданно смотрела незнакомцу в глаза, и несколько секунд между ними происходил немой диалог.
   Незнакомец повернулся к Лене и пристально посмотрел на неё. С пониманием, многозначительно, так, будто знал о её тайных мыслях и желаниях. Молодой женщине захотелось закрыть глаза. На секунду показалось, что она впала в какое-то дремотное состояние, но это было лишь секунду.
   Похоже, он быстро потерял интерес к ней.
   Элиас присел на краешек стула, поставил трость перед собой. Сложил руки на набалдашнике, сделанном в виде свернувшейся в клубок змеи. Пока Лена во все глаза разглядывала незнакомца, тот повернулся к Володаровой.
   – Вера, столь разнообразная и тяжёлая пища вредит здоровью, – насмешливо сказал он.
   – Обвиняешь меня в собственных грехах? – Вера явно кокетничала.
   – Я сегодня предпочту пищу лёгкую и вегетарианскую, – казалось, он не замечал флирта.
   Он говорил с едва заметным акцентом, настолько неуловимым, что Лебедева не могла определить, к какой национальности относится незнакомец.
   Молодая женщина была не в силах отвести от него взгляд. С её стороны было некрасиво и неприлично так откровенно разглядывать его. Она отводила глаза, но его внешность опять притягивала её любопытный взгляд. Чтобы как-то отвлечься, Лена оглянулась на других редких посетителей. Недалеко от каменного бордюра стоял, заложив руки за спину, крупный мужчина в джинсовом костюме. Он смотрел в их сторону. То, что это был телохранитель, Лена догадалась не сразу.
   Элиас подозвал официанта, что-то изложил ему на незнакомом языке.
   – Что привело тебя в эту тихую обитель? – спросила его Вера.
   – То же, что и тебя.
   – Мы перекусить приехали, как видишь.
   – А кто говорит о другом? Я тоже люблю домашнюю еду.
   – Хочешь сказать, в твоём доме некому готовить? – рассмеялась Вера.
   – Ты же знаешь, в моём доме кухня далека от идеала.
   – Выпиши с родины своего собственного кулинара.
   – Тогда его придётся искать в глухой деревне, – серьёзно ответил Элиас.
   Вообще он был очень серьёзен. Вера вся блистала и лучилась улыбками. Он ни разу не улыбнулся ей в ответ, хотя пытался шутить с Володаровой по поводу национальных кухонь. Они разговаривали так, словно были наедине. Лена подумывала о том, что для неё ситуация становится неловкой, и пора бы уже и честь знать… Наконец-то Элиас снизошёл до незнакомки.
   – «Слов других храню немало и познаний мне известных, я нарвал их на тропинке, их на вереске сломал я, их с кусточков отломил я, их набрал себе на ветках, их собрал себе я в травах, их поднял я на дороге, пастухом бродя по тропкам», – процитировал он чьи-то строки, поворачиваясь к ней всем корпусом.
   – Вера, познакомь меня со своей подругой, – Элиас не отрывал взгляда от лица молодой женщины.
   – Элиас, я однажды говорила об этой девочке Эльзе. Она очень талантлива, именно в том плане, который нужен ей.
   – Вот как? – он откинулся на спинку стула и положил трость себе на колени.
   – Она талантливый психолог, могла бы сделать замечательную карьеру, – продолжала Вера.
   Элиас внимательно смотрел на Лену:
   – Вы частный психолог?
   – Да.
   – У Вас свой «кабинет»?
   – Да.
   – Давно практикуете?
   – Три года.
   – Это сравнительно недолгий срок. Я тоже в прошлом психолог, – пояснил он, – был им лет двадцать назад. У меня были свои курсы, литература, очень большой круг последователей… Были…
   Подошёл официант, поставил с серебряного подноса на стол стакан сока.
   Они помолчали.
   – Какие направления психологии Вы предпочитаете? – произнёс он.
   – Я не знаю, – неуверенно произнесла молодая женщина. – Просто занимаюсь, консультирую, даю рекомендации.
   – Очень жаль, что Вы не относите себя ни к одному из современных направлений психологии. Это говорит о Вашей неопределённости. Ваша неопределённость говорит о том, что у Вас нет жизненных приоритетов и точно поставленных целей. Иными словами, Вы сами не знаете, что хотите от жизни.
   «Попал в точку», – подумала молодая женщина.
   – У Вас широкая клиентская база? – спросил он.
   – Достаточно широкая. Людям иногда необходимо найти в ком-то простую поддержку, и я её предоставляю.
   – Где Вы обучались? Я имею в виду – повышали квалификацию?
   Лене стало стыдно, кровь прилила к лицу: учёба была оставлена с университетских времён. Она подумала о том, что в глазах этого господина выглядит легкомысленной барышней, занимающей себя и других «кухонными разговорами».
   Молодая женщина промолчала.
   – За три года Вы ни разу не пожелали улучшить свои знания? – удивился Элиас.
   – Увы – не пришлось…
   – Вам необходимо трудиться на научном поприще.
   – Научном?
   – И научно-популярном, – он оставался таким же серьёзным, но в голосе чувствовалась едва скрытая ирония. – Какими методами Вы пользуетесь?
   – Допотопными, – уклонилась от ответа Лена.
   – Как думаете: насколько отрицательно сказывается на развитии социума отсутствие идеологии?
   – Я не задумывалась об этом…
   Вера, до этого благоговейно внимавшая Элиасу, вступилась за подругу:
   – Элиас, у девочки были обстоятельства.
   Словно ветер прошелестел. Казалось, он даже не услышал Веру.
   – «Отломил он прут в лесочке, можжевеловую ветку и погнал коров в болото, всех быков в тальник он гонит, – негромко произнёс он. – Дал медведям половину и волкам большим другую. Из волков телушек сделал, обратил в коров медведей. Стали волки, как телята и коровами медведи», – негромко произнёс он.
   Лена потеряла для него всякий интерес. Он отвернулся.
   – Элиас, нельзя ли девочке пройти курсы в Центре? – попросила Вера. – Эльза будет рада.
   – Стоит ли? – с сомнением произнёс Ярвинен.
   – Квалифицированные специалисты Эльзы сотрут пробел в познаниях Елены, – тон Вероники был просительным.
   Для убедительности она повела глазами в сторону молодой женщины.
   – Это дело молодой особы, нам с тобой нет интереса до чужих знаний, верно? – ответил он. Похоже, он был не согласен с Верой, но, в сущности, для него была безразлична судьба Елены Лебедевой.
   – Прошу прощения, мне пора… Оставляю Вас, дамы, – он поднялся и слегка поклонился женщинам.
   Обращаясь к Лене, добавил:
   – Не думайте о прошлом, это не приносит пользы. Хотя Ваш бывший супруг вспоминает о Вас чаще, чем Вы думаете… Я не уверен, что он пожалел о покинутой родине, но уверен, что будет сожалеть о своей прежней семье всю жизнь. Судьба наказывает нас за то, что мы отказываемся от её подарков.
   Лебедева открыла рот.
   Элиас повернулся и пошёл прочь. Он едва прихрамывал, вполне мог обойтись без трости. Человек в «джинсе» двинулся за ним.
   Лена оглянулась.
   Потом оглянулась ещё раз.
   Незнакомец произвёл на неё очень сильное впечатление, настолько сильное, что мгновения знакомства с ним врезались в её память навсегда.
//-- * * * --//
   Наша героиня вернулась в «офис» поздно вечером. Она решила не беспокоить родителей поздними звонками. «Зачем говорить о том, что сегодня твои дети будут ночевать без матери?» – подумала молодая женщина. – Чтобы вновь услышать слово «опять»?
   Она пробовала вино и не хотела, чтобы дети видели её такой. Таким образом Лена оправдала своё нежелание ехать к родным.
   Забросив сумку в дальний угол, она взялась за бумагу и карандаш. На первом листе возникла фигура человека в сутане. Мужчина в полуобороте, слегка согнувшись и озираясь, опирался на палку.
   Второй рисунок вышел таким же, едва только изменился поворот фигуры. Вместо головы у мужчины была голова грифа. Острый клюв, взъерошенные перья, но человеческие глаза.
   На третьем рисунке наша героиня запечатлела женщину в монашеском одеянии. Верхняя часть лица – глаза и брови – как у загадочного Элиаса, мягкий овал лица и прямой нос, острый подбородок и чётко очерченные губы. «Чего-то не хватает», – подумала Лена. И, подумав, она «состарила» лицо, добавив морщинки возле глаз и на переносице.
   Для Лены было естественным, увидев Элиаса и Веру, создать такие рисунки, хотя пока не могла объяснить их смысловую нагрузку. Она чувствовала в душе, что эти двое слишком близки друг другу. Она задумалась и не сразу заметила Полину.
   Заметила – и вздрогнула от неожиданности.
   – Полинка! Почему не сказала, что ты здесь?! – упрекнула Лена сестру. – Напугала меня!
   – Зачем меня бояться-то?
   – Я не тебя боюсь! Просто не ожидала, что кто-то в квартире может оказаться…
   – Ты приехала вся такая занятая, кинулась рисовать. Я не хотела уезжать, пока ты не «проснёшься», – ответила Полина. – Я собираюсь через час «свалить» домой.
   Спустя полчаса она отказалась от своего намерения: Олег позвонил Елене и оповестил её о том, что уезжает к племянникам. Было несколько странно, что Полина спокойно отреагировала на звонок мужа.
   – Как обстоят твои дела? – спросила Лена сестру. – Как прошла встреча с Сергеем?
   – Да ничего, знаешь, ничего… Ничего хорошего, в смысле… Завтра, вот, опять в клуб иду… Хорошо бы познакомиться с какой-нибудь приятельницей Яны, – ответила Полина.
   – По словам стариков, у Яны было очень много подруг.
   – По словам Сергея, у неё их совсем не было. Она предпочитала водить дружбу с мужчинами. Во вторник поеду в институт, где преподавала покойная.
   – Тебя зацепила нелепая смерть? – ирония была слишком явной.
   – Второй сотовый одолжи мне, пожалуйста… Я Сергею твой номер дала, – Полина пропустила реплику Лены мимо ушей.
   Та была готова одолжить ей что угодно в благодарность за то, что звонок Корсунова не вызвал скандала.
   Сергей, по словам Полины, предпочитал жить за чужой счёт. Это был человек, кружащий голову женщинам, которые ему в матери годились. Он был самым обыкновенным альфонсом, который не стеснялся жить на чужие средства.
   – Квартиру для него снимают, машину подарила любовница. Он живёт, ни в чём себе не отказывая, ни в чём не нуждаясь. Я часто видела таких мужчинок, – сказала Полина. – Они иногда стаями собираются на каких-нибудь раутах. Мужчина, пользующийся всеми благами за счёт удовлетворения чужой похоти… К тому же он пьёт.
   – Что за отношения у него были с Яной?
   – Они росли вместе, знакомы с детства. Возможно, он любил её. Хотя такой человек кроме себя никого не любит. Он желает брать, ничего не давая взамен.
   – Вести интригу сразу с обоими мужчинами? Надо же…
   – Мужчина, если он умён, вряд ли свяжется с такой женщиной. Он должен быть либо настолько непорядочным, что не замечать её непорядочность. Либо настолько глупым, что равнять всех людей по себе, – произнесла Полина.
   – Сергей знает, с кем жила его подружка? – спросила Лена.
   – Он говорит, что ему было известно, с кем она встречается. Но он обманывает. Он хочет узнать, оставила ли тебе Золотарёва банковскую карту на миллион долларов.
   – Ты шутишь!?
   – Я – сама несерьёзность, – ответила Полина с самым серьёзным выражением лица. – Он не верит в самоубийство Золотарёвой. И думает, что ты знаешь больше, чем говоришь.
   – Мне только таких клиентов не хватало! – в сердцах сказала Лена.
   – Не злись.
   – Наверно, я устала от всего. Во вторник Алексей с автосервиса звонил… Спрашивает – зачем «жучок» на «калину» посадила.
   Полина с интересом взглянула на сестру:
   – А что ты?
   – Попросила: пусть он машину у себя подержит. А «жучок» снимет, когда я её с сервиса буду забирать.
   – Как же ты без машины? – Полина не приняла тревогу сестры всерьёз.
   – С трудом… К тому же родители ворчат последнее время: детьми не занимаюсь, переложила, мол, всё на их плечи и прочее в подобном духе.
   – Ну, не только на меня им ворчать! А ты всегда удивлялась, что они недовольны мной. Вот сейчас начни жить интересной жизнью, и тобой все будут недовольны! Ты хотя бы иногда возражай людям! По крайней мере, это будет честно по отношению ко всем!
   – Они правы во всём… А потом: я не могу возражать им! Это родители! Я раньше такого не допускала…
   – Ты всегда жила своей жизнью, – перебила Полина. – Но при этом твердишь, что живёшь для других!
   – Согласна, я не права. Но не ругаться же мне со всеми, – Лена покачала головой.
   – Тебя ни в чём не убедишь! Хочешь заниматься притворным самоедством – занимайся! – Корсунова рассердилась. – Стыди себя, ешь себя! Всё время строишь из себя святошу, жертвенность! Надоело смотреть уже на это лицемерие!
   – В чём я лицемерю? – Лене не хотелось ругаться.
   – Твои слова не совпадают с мыслями и действиями. А значит, ты лицемеришь!
   – Не сердись…
   – Я не сержусь на тебя. Просто ты притворяешься жертвенной, а сама делаешь то, что хочешь. Не лучше ли напрямую говорить людям то, что ты хочешь? Все твои проблемы из-за твоего характера.
   – Я это уже давно поняла, – улыбнулась Лена. – Но это семья, Полина. И моя прямота нанесёт боль семье. Это мои дети, мои родители и мой… образ жизни. Я не могу ставить себя выше!
   Лебедева была слишком поглощена своими мыслями и эмоциями и не почувствовала, как Корсунова огорчилась:
   – Горбатого могила исправит! Лицемеркой родилась, лицемеркой и помрёшь!
   – Полина, тебя «повело не в ту степь»!
   – Меня всегда ведёт «не в ту степь», – раздражённо ответила Полина.
   Разговор, «начавшийся за здравие, кончился за упокой».
//-- * * * --//
   Для Лены отъезд родителей и детей в ночь с пятницы на субботу оказался полной неожиданностью. Последние три дня она провела на Знаменской, хотя родным звонила исправно. Вчера вечером в «офис» заезжал Олег, это совершенно точно. Не застав свояченицу, он вставил записку в замочную скважину. Эту самую записку она нашла сегодня утром возле двери.
   Вчера она вернулась очень поздно. Вера пригласила её на встречу с известным поэтом А. Г. Суриковым, который писал стихи для песен известных исполнителей эстрады и кино. Было очень интересно: много приглашённых гостей, известных и не очень, представители СМИ. Встречу Лебедева пропускать не хотела, хотя знала, что накануне её ждут в отчем доме.
   Самое странное случилось сегодня утром: на сотовом телефоне были зафиксированы двенадцать «неотвеченных» вызовов от Олега, хотя вчерашним вечером Лена не слышала ни одного звонка.
   Об отъезде в Анапу много говорили, обсуждали дату, время отъезда; подарки и поклажи, которые было необходимо взять с собой в дорогу. Лена была в курсе нескончаемых звонков между сватьями.
   Забыть о поездке она не могла. Напротив, тщательно распланировала все свои встречи, чтобы с утра в назначенный день отъезда быть на Ново-Слободской.
   Накануне в понедельник Лена ночевала дома и хорошо помнила, как перед сном к ней в постель пробрался младший сын Дима и свернулся клубочком на её руке.
   Оба её ребёнка были очень разные. Коля, старший сын, был серьёзный, грубоватый, по каждому поводу давал сдачи, с мамой и бабушкой не церемонился, у него на всё было своё упрямое мнение. Единственным авторитетом для него был Олег, которого Коля немного побаивался. Олег тоже больше любил Коленьку, чем Диму.
   Дима, напротив, был характера мягкого, более сговорчивый, неконфликтный. Он всегда и во всём желал разобраться. Очень любил бабушку и мог целыми днями сидеть вместе с ней на кухне и рассказывать ей сказки. В четыре года него была феноменальная память. Он помнил наизусть все прочитанные мамой или бабушкой стихи. Наша героиня иногда ловила себя на мысли, что её дети не похожи на неё. Дима по характеру напоминал Кирилла, бывшего мужа. Коля, скорее, напоминал бабушку. Лена чувствовала, что она любит детей по-разному. Колю она уважала, а Диму жалела и любила.
   Коля, более самостоятельный, предпочитал засыпать под звуки телевизора. Мальчик вытягивался рядом с дедом и пялил сонные глазки на экран. Не проходило и пяти минут, как глаза закрывались, и мальчик засыпал. Очень редко Коле требовалось мамино внимание. Дима, напротив, предпочитал нырять под ласковую руку бабушки.
   Вот и тогда ей было отрадно, что Дима дождался, когда уснёт старший братик, и прибежал к маме. Он обвил маленькими ручонками её шею.
   – Мама, покачай меня, – попросил он шёпотом.
   Она села на постели и взяла сына на колени.
   – Спой мне песенку, – опять попросил он.
   Лена напела ему колыбельную, которую Дима слышал ещё крохотным малышом.
   Ни с чем несравнимое ощущение – держать на руках своего ребёнка. Ещё далеко до подросткового возраста, когда мальчик начнёт устанавливать своё «я», набьёт шишек и принесёт множество переживаний и забот своим родным.
   Лена подумала, что не нужны ей, в сущности, ни эта работа, ни тренинги, ни многочисленные клиенты с их деньгами. Ничего ей этого не надо, а только необходимо быть рядом с детьми и видеть их взросление.
   Дима напевал вместе с ней колыбельную, а потом шёпотом спросил:
   – Мама, а ты, правда, нас любишь?
   – Правда.
   – А кого ты больше любишь? Меня или Колю?
   – Я больше тебя люблю, потому что ты мой единственный младший сын, и Колю люблю, – говорила она, гладя мальчика по непослушным завиткам.
   – А бабулю любишь? – настойчиво спросил мальчик.
   – Люблю.
   – И дедулю с Дядялегом?
   – И дедулю с дядей Олегом.
   – А ты поедешь с нами? – малыш прижался к маме.
   – Я поеду проводить вас.
   – Мама, а почему ты не хочешь с нами ехать к бабе Юле?
   – Почему «не хочу»? – спросила Лена шёпотом.
   – Бабуля говорила, что не хочешь, – деловито пояснил Дима.
   – Кому говорила?
   – Дедуле говорила. И Дядялегу говорила.
   – А что говорил дядя Олег? – версию родителей она слышала не раз.
   Мальчик немного подумал, потом выдал:
   – Дядялег говорит, что ты не любишь его.
   – Что? Так и сказал? – спросила Лена.
   – Бабушке сказал, – ответил Дима.
   – А что ещё он сказал?
   – Сказал, что если бы любила, давно бы с ним жила.
   Лена опешила от неожиданно взрослого ответа Димы. Было странно слышать из детских уст чужие слова. Она нисколько не сомневалась в его хорошей памяти. Знала о любви Олега Корсунова, была уверена в его чувствах, но услышать о них от кого-то другого (тем более от ребёнка), было, мягко говоря, странно.
   Ей было стыдно признаться самой себе, но она обрадовалась услышанному.
   – А кого же тогда я люблю – он сказал?
   Дима немного подумал, потом выдал:
   – Сказал, что ты только своих клиентов любишь.
   Она крепче обняла сына.
   – Нет, малыш. Я больше тебя и Колю люблю. И бабулю с дедулей. И тётю Полину с дядей Олегом. Я всех вас крепко люблю. Я не смогу поехать с вами, но обязательно провожу и встречу.
   Она точно знала, что они уедут в пятницу, в восемь утра. Для неё явилось полной неожиданностью обнаружить дом пустым. Ей хотелось задать вопрос Олегу: почему он обманул её, намеренно ввёл в заблуждение. И Лена прекрасно знала ответ: Олег упрекнёт её в равнодушии к своей собственной семье. Ей даже пришла в голову недостойная мысль: эта была своеобразная месть Олега Корсунова за неразделённое чувство.
   – Бежать! Бежать отсюда! – пробормотала она, уходя из родительского дома. – Нет! Ни за что сюда не вернусь, пока не вернутся все!
   Она решила, что сегодня сделает самый откровенный прогул в «Клейме мастера».
   Лена несколько раз набирала номер телефона Олега, но тот не брал трубку. Наконец через несколько минут она услышала глухой голос:
   – Я не мог говорить. Был на встрече.
   – Олег, почему ты не сказал мне, что родители улетают в ночь? Ты нарочно так сделал? Ты хотел причинить мне боль? – слёзы слышались в её голосе, хотя она сдерживалась изо всех сил. – Я даже не попрощалась с ними! А если со мной что-то случится или с ними? И я их больше не увижу?!
   – Я говорил тебе, – ответил Корсунов. – Я повторял тебе ежедневно в течение месяца. Я напоминал тебе об этом постоянно… Неужели ты так и не услышала меня?
   Лена закусила губу. Она совершенно не помнила ничего из того, что ей говорил Олег. Да, он что-то говорил про их отъезд… Но в отношении времени отъезда у неё был полный провал в памяти. Ей стало горько оттого, что дети думают о ней плохо. Она действительно нелюбящая мать.
   – Я не приду на работу, – спустя несколько секунд ответила молодая женщина.
   – Не приходи, – согласился Олег.
   И отключил телефон.
   Она отправилась в свой «офис» на Знаменскую. Утром Лена никогда не назначала встреч, первую половину дня проводя в «Клейме мастера». Но сейчас она стремилась всей душой в своё творчество, в своё увлечение, – туда, где ей было комфортно находиться.
   Ровно через час, перетрясая свои мысли в старом трамвае, добралась до нужной остановки. Расстроенная и задумчивая, она зашла через арочные ворота. Проходя через широкий зелёный двор, она опять обратила внимание на стоящий у самых ворот «уазик».
   В автобусе за рулём сидел мужчина с колючим взглядом и читал газету.
   Возле своего подъезда она сделала вид, будто ищет в сумочке ключи. Молодая женщина повернулась вокруг себя, разглядывая асфальт в поисках несуществующей связки ключей. Украдкой посмотрела на водителя УАЗа. Тот сложил газету и завёл машину.
   Лену накрыло тревожное чувство, и грустные мысли разом улетучились. Повинуясь своему таланту, она сразу нарисовала в воображении неведомого зверя, который стоит за спиной. А она не может, не имеет сил обернуться.
   Так же, повинуясь привычному ощущению, молодая женщина решила подняться на третий этаж пешком, а не на лифте. На втором этаже, мимо неё спустился невысокий, крупный мужчина в черной рубашке. Светлые волосы были собраны в хвост.
   Он скользнул по ней невидящим взглядом.
   Молодая женщина долго возилась с дверью. Замок отчего-то заело, и Лена не без труда попала в квартиру. Она замкнула за собой железную дверь. Вторую внутреннюю дверь оставила открытой, свет в коридоре погасила.
   Она тихо стояла в коридоре, прислушиваясь к тому, что творилось на лестничной площадке.
   Интуиция не обманула её. Спустя несколько секунд молодая женщина услышала, как кто-то осторожными шагами поднялся и остановился у двери. Она не могла определить, у чьей квартиры остановился вор. Потому что наверняка это был вор.
   Лена приникла к глазку. Ничего не было видно, сплошная чернота. На лестничной площадке было громадное окно, поэтому всегда было светло. Значит, вор закрыл глазок её квартиры. Она тщетно силилась что-то услышать. За дверями царила абсолютная тишина. Но когда она, наконец, решила отойти от двери, вдруг чернота пропала. Молодая женщина увидела в глазок удаляющуюся широкую чёрную спину. Волосы незнакомца, собранные в хвост, оказались длиной почти до пояса.
   Она обомлела от внезапного испуга и, пятясь, отошла вглубь коридора. Испугалась, поняв, что смотрела в глазок на чужой глаз. Кто-то, подойдя бесшумно к её квартире, приник к двери, прислушиваясь, что делает за дверью хозяйка.
   Войдя в комнату, Лена сразу поняла: кто-то, кроме неё и Полины, был здесь. Она вновь физически ощутила тень огромного зверя за спиной, его ледяное дыхание.
   Она проверила папки с рисунками, включила компьютер, просмотрела ящики стола. Всё было на своих местах. На столе лежали рисунки человека в сутане, сделанные накануне. Она нагнулась под журнальный столик. Небольшой уголёк был раскрошен.
   Книги на стеллажах стояли рядами, как обычно. Если только не считать, что уборка не проводилась уже месяц. Она взглянула на глянцевые корочки книг под другим углом. Книги были аккуратно вытерты, ни пылинки! Нет, явно не Полина занималась здесь уборкой.
   Елена закрыла глаза. Посетитель был аккуратный и чистый, он не пользовался туалетной водой. Она втянула в себя воздух: в комнате царил не запах, а флюид чужого присутствия. Не обоняние и не взгляд уловили перемены в её жилище. Она не могла дать определения тому, что изменилось. Явно было всё не так, как обычно.
   Так, словно она попала в чужой дом.
   Ей было необходимо сбросить страх со своей души, и она привычно принялась за рисование. Кто-то чужой, жёсткий, явно не женщина. Вскоре на белом листе появилась фигура человека в чёрном, встреченного ею на площадке второго этажа. Она нарисовала его в образе викинга, тем более что настоящий вид незнакомца с длинными роскошными волосами вполне этому способствовал.

Глава 5
«Ловушка для Золушки»

   Если бы тебе предложили кубок с лучшим в мире вином и сказали:
   «Пей, но знай, что на дне кубка скорпион», ты бы стал пить?
   На дне любого кубка земной сласти находится скорпион.
   Причём, увы, кубки эти неглубоки, так что скорпион всегда близко к вашим губам.
Святитель Н. Сербский

   Владимир 16 июня 2010 в 10:01
   Вы любите человеку в душу заглядывать?
   Елена 16 июня 2010 в 10:01
   Обожаю. Хлебом не корми.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:01
   А кому это понравится, когда в душу лезут?
   Елена 16 июня 2010 в 10:02
   Некоторые просят, что бы им в душу залезли.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:02
   А вот сами не любите, когда к Вам лезут.
   Елена 16 июня 2010 в 10:03
   Не люблю. Но для Вас сделаю исключение.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:03
   Значит ли это, что к Вам можно в душу?
   Елена 16 июня 2010 в 10:03
   Вы ни разу не пробовали.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:05
   Потому что я не умею этого делать. Я, как все мужики, прямолинеен и не понимаю женских душ. А то, что я пытался накануне вести с Вами разговоры о сексе, говорит лишь о том, что Вы мне интересны как женщина.
   Елена 16 июня 2010 в 10:06
   Вот те раз! А причём здесь душа?
   Владимир 16 июня 2010 в 10:06
   Душа сама по себе. Я поэтому и сказал, что не умею лезть в душу, потому что считаю это интимной зоной. Если человеку хочется выговориться, он это сделает.
   Елена 16 июня 2010 в 10:07
   Надо же… А я всегда думала, что у человека в другом месте интимная зона… Как Вы можете интересоваться мною как женщиной, если ни разу меня не видели?
   Владимир 16 июня 2010 в 10:07
   Мне интересна та женщина, которую я видел на фото. Конечно, Вы можете быть в жизни немного другой. Но Ваш образ мне нравится.
   Елена 16 июня 2010 в 10:10
   А мне Вы и без фото понравились. Представьте, я общалась с Вами, даже не зная, кто Вы. Я хочу сказать, что так называемые тактильные ощущения для меня ничего не значат, если Вы симпатичны мне. А для Вас тактильные ощущения – это смена одного ощущения другим. Даже если всё до причёски и одежды будет в точности соответствовать фото.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:11
   Не переживайте, я не настаиваю на встрече, меня всё устраивает.
   Елена 16 июня 2010 в 10:15
   Вечно вы, мужчины, напридумываете!
   Владимир 16 июня 2010 в 10:15
   О! Откуда такое знание мужиков?
   Елена 16 июня 2010 в 10:16
   Так я же психолог!
   Вообще мужчинам не доверяю.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:16
   Вот и договорились.
   Елена 16 июня 2010 в 10:17
   Вам доверяю.
   Владимир 16 июня 2010 в 10:18
   Какая Вы противоречивая, однако.
   Елена 16 июня 2010 в 10:18
   Я же Янус, Вы забыли?
   Владимир 16 июня 2010 в 10:19
   Нет, не забыл… Вас трудно забыть.
   Елена 16 июня 2010 в 10:20
   Вас тоже не забудешь!
   Владимир 16 июня 2010 в 10:21
   Янус (лат. Ianus, от ianua – «дверь») – в римской мифологии – двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также всяческих начинаний и начал во времени. Женой Януса была Ютурна.
   Елена 16 июня 2010 в 10:22
   Да? А я думала, это всего лишь символ противоречий…
   Владимир 16 июня 2010 в 10:22
   Под покровительством Януса находились все двери – частного дома, храма богов или ворота городских стен. Он вёл счет дням, месяцам и годам, поэтому на пальцах его правой руки было начертано число CCC (300), а на левой – LXV (65), что в сумме означало число дней года. По имени Януса названо начало года, первый его месяц – януарий.
   Янус был также патроном дорог и путников и почитался среди италийских моряков. Они верили, что именно он научил людей строить первые корабли.
   Елена 16 июня 2010 в 10:29
   Вот совпадение! Я как раз родилась в январе.
   Владимир 17 июня 2010 в 09:00
   Привет!
   Вот жизни учусь! Но никак не научусь с Вами общаться, всё кажется, чем-то не устраиваю. Я вроде и понимаю, и не понимаю… Что-то я перед Вами пасую.
   Елена 17 июня 2010 в 09:07
   Наверно, Вы таких типажей, как мой, не встречали. А что непонятного? Возьмите и спросите прямо. Я уж своим мелким умом попытаюсь понять.
   Владимир 17 июня 2010 в 09:07
   Не встречал, это верно… Что ж Вы так о себе?! Мелкий ум!
   Елена 17 июня 2010 в 09:10
   Встречал, наверняка. Просто всерьёз не воспринимал.
   Владимир 17 июня 2010 в 09:10
   Возможно и так… Вас вот всерьёз…
   Елена 17 июня 2010 в 09:20
   Почему-то мне не верится?
   Владимир 17 июня 2010 в 09:16
   Это Ваше право… Я думаю о Вас постоянно.
//-- * * * --//
   Корсунова терпеливо дожидалась, когда от сестры уйдет последний клиент. Она просидела в бордовой комнате полтора часа, занимая себя чтением литературы. В кои веки взялась почитать книгу.
   Полина была как никогда права, сказав сестре, что мысли о самоубийстве Яны Золотарёвой отвлекают её от мыслей о семейных передрягах. У неё была характерная черта – дотошность во всём. Корсунова не поленилась съездить в университет, где когда-то занималась преподаванием покойная. Как она сумела «разговорить» коллег Яны, тоже оставалось загадкой.
   – Я, конечно, хотела прикинуться следователем! – Полина пыталась веселиться, но Лена чувствовала, что это игра. – Не поверишь, весь день вчера там проторчала…
   Если Полина была в дурном расположении духа, то её шутки были циничны и тяжеловесны. Она всем портила настроение, исходя из логики: почему мне одной должно быть плохо? При этом она создавала бурю в стакане воды, вовлекая в негативную ситуацию как можно более широкий круг людей. В результате у Полины настроение приходило в норму, а все остальные пили успокоительное.
   Если она пребывала в благоприятном расположении духа, то это выглядело лёгким озорством. Все с облегчением вздыхали и дружно смеялись над её шутками.
   С того момента, как Полина вернулась с моря, она постоянно пребывала в душевном равновесии. Поэтому Елена не мешала ей своеобразно развлекаться. «Чем бы дитя не тешилось», – думалось ей.
   Но сегодня настроение Корсуновой было ни первым, ни вторым, ни третьим. Это было что-то новое: попытка Полины скрыть свои чувства под маской наигранной весёлости.
   – Но прикинулась студенткой, которой обещали зачёт и не поставили, – услышала Лена, очнувшись от своих мыслей.
   По рассказам Полины, на кафедре были одни женщины. Там царили воинственные отношения. Мужские коллективы проще и веселее, им присущ дух несерьёзности. Женщины любят делить пространство, искать скрытый смысл в чужих словах и поступках, зачастую абсолютно бессмысленных. Суть мужчин и женщин прямо противоположная, соответственно, и восприятие красивых женщин тоже разное.
   – Разумеется, если бы в этой конторе были одни мужчины, мы услышали бы необычайно правдивый и прекрасный рассказ о покойной, – рассуждала Полина, – но так как женщины видят недостатки, то… суди сама.
   Золотарёва была весьма противоречивая натура. Внешне необыкновенно женственная и нежная, она имела ум гибкий и острый. При очевидной твёрдости характера она была несколько склонна к депрессии и меланхолии, эмоциональна.
   Яна была хорошо образована, владела свободно английским и французским языками. Долгое время занималась спортивными танцами. Играла на скрипке и гитаре. В общем – куча талантов.
   Однако, по мнению Полины, жизнь Яны не соответствовала её социальному положению. Лена согласилась с мнением сестры:
   – И так было видно, что бедностью она не страдала. Я всегда предполагала, что кроме работы в образовательном учреждении, у Яны был посторонний заработок. Почему я никогда этим не интересовалась? Потому что лезть в её деловую жизнь мне никто не давал разрешения.
   – По мнению коллег, Яна нигде кроме университета не работала, но жизнь вела на широкую ногу. Та квартира, в которой сегодня живут родители покойной, была приобретена лично ею. «Неизвестно на какие деньги!» – возмущалась сотрудница кафедры. Как выразилась одна из сослуживиц, «работай круглые сутки в университете, вряд ли в течение двадцати лет купишь неплохое жильё». Одна из её коллег сказала, что Яна занималась торговлей. Видела однажды, что её квартира была забита журналами и книгами. Яна, торговля и публицистика – понятия несовместимые. Допустим, она занималась торговлей… Для этого необходим определённый склад характера, которым Яна не обладала. Она просто не способна была отдавать собственные силы этому процессу. И ничему другому тоже. Нет, сестрёна, ты не знаешь таких дам.
   Она часто уходила на «больничные»… А знаешь, что это значит? Это очередной оплачиваемый отпуск, – вот что это значит! Ты оформляешь «больничный» и занимаешься своими проблемами. Хотя, вряд ли Яне было необходимо прикрываться «больничными листами», но сотрудники думают именно так. Мне думается, что она путешествовала. Да и работа, скорее, была пустой формальностью. Так… для отвода глаз.
   – Ты ещё у студентов поспрашивала бы! – пошутила Лена.
   – Поспрашивала, поспрашивала… Мне дали сведения об одной девочке, которая была с ней в хороших отношениях. Она окончила университет пару-тройку лет назад, в настоящий момент работает в банке. По словам всё той же сослуживицы, Золотарёва сблизилась с ней после университета. Коллег смущало то, что Яна близко общалась со студентами, – она поморщилась, словно вспомнила о чём-то неприятном. – Это несколько противоречит преподавательской этике.
   Живёт красна девица на широкую ногу за чужой счёт. В содержанках не замечена, в браке не состоит. При этом дружит с молодым, холостым, небогатым, который вряд ли может обеспечить ей жизнь, какой она жила. Получает копейки, но покупает пятикомнатную квартиру!
   – Вопрос в другом! – продолжала Полина. – При таких денежках можно и маститого психотерапевта нанять, чего она к тебе явилась? Не сказала бы я, что ты у нас из маститых… Ты сама как с ней познакомилась-то?
   – Как обычно… Она позвонила по телефону, – пожала плечами Лена, – сказала, что по рекомендации одной из клиенток… Я даже не помню которой…
   – Придётся сходить в гости к Золотарёвым. Наверняка они были в курсе многого.
   – Не надо ходить! – Лена заволновалась. – Не стоит заставлять стариков выслушивать твои догадки! Ты принесёшь им боль!
   – А что не выслушать?! Небось, представлюсь тобой и дело в шляпе! – пошутила Полина.
   – Телефон отберу!
   – Ха! Телефоном напугала! Ты же пользуешься моим мужем, и я ничего тебе не говорю.
   Лебедева благоразумно промолчала. Удивительно, но буря опять прошла мимо.
   – Брось, сестрёна! Несерьёзность – зачастую залог легко достигаемого результата! Для пользы дела можно пожертвовать своей репутацией! Точнее, твоей репутацией… Молчу-молчу! Легче всего сказать, что ты пишешь диссертацию и берёшь в качестве примера свою незабвенную Яну Золотарёву. И мне сведения принесут на блюдечке с голубой каёмочкой!
   Лена огорчённо молчала.
   – Ладно, сестрёна, не парься! Ты, верно, совсем плохо думаешь обо мне. Никто не будет донимать стариков глупыми догадками, – Полина сделалась серьёзна. – Мне достаточно было услышать о ней рассказы в университете. Там люди любят посплетничать!
   – Кстати, между прочим, сослуживцами были замечены её эмоциональные выпады перед смертью, – добавила она.
   – Я тоже за ней тогда это заметила. Она пребывала в эйфории, даже в излишней эйфории, – согласилась Лена.
   – Теперь о Сергее, – Корсунова переменила тему. – Он пытался выспросить, что тебе известно об иностранце. Думаю, Золотарёва ему помогала и поддерживала во многом, пока он был ей необходим. Такие женщины подобных мужчин не содержат. А это значит, что Сергей работал, а она ему платила. А, может быть, он её шантажировал… Сергей «одержим» идеей отыскать правду. Он уверен, что Яне помогли свести счёты с жизнью, – весь вечер трезвонил об этом.
   Я выяснила у него очень важную деталь. Золотарёва отвергла его, но он очень долго преследовал её, добивался свидания. Вскоре Яна снизошла со своей барской высоты и согласилась на встречу. Он утверждает, что в последние дни ничто не омрачало её настроения, она прямо-таки благоденствовала.
   – Сестрёна, это очень важно! – сделала Полина ударение на этой фразе. – Человек полон жизни, празднует победу, строит планы… И вдруг нет человека! Вспомни, что было с ней перед смертью?!
   – Полтора года назад мы частенько виделись, она всё время соблазняла меня на какие-то курсы, – с готовностью поведала Лена. – Затем, около года назад, Яна забыла обо мне. Тогда у неё предположительно и был роман. За полгода до смерти она опять появилась здесь. Потом наступила беременность, и в последний раз я увидела её перед самой смертью. Здесь, на Знаменской, когда она приехала с ночёвкой… Она очень радовалась жизни, и у неё всё было в порядке… Иногда жаловалась на токсикоз, но это не повод для печали…
   – А ты где ночевала?
   – На Ново-Слободской, конечно…
   – «Конечно»… Тебе ещё повезло, что её не в твоей ванной укокошили… Вообще странно всё это… Вы даже приятельницами не были… Зачем она тебя везде с собой таскала?
   – Не так уж часто и таскала! Мы изредка ходили на выставки, в кино, на встречи…
   – На встречи? Даже? Ни разу вас не видела ни на одной тусовке, – засомневалась Полина.
   – Мы не посещали тусовок. Кроме того, Яна ходила на курсы…
   – А ты?
   – Нет, я не ходила. Хотя… она даже предлагала дать мне взаймы денежек на год, чтобы я купила абонемент, – ответила Елена. – Вот только некогда было, поэтому и не пошла.
   – О чем Вы разговаривали в последний вечер?
   – О детях. О том, как ей трудно работать. Что невозможно отдавать все силы работе, когда твой гормональный фон сменился на сто восемьдесят градусов и прочее в таком же духе. Ничего особенного… Она ко мне приходила не обсуждать проблемы, а делиться радостью.
   – О работе что-нибудь говорила?
   – Совсем ничего. Говорила только, что врачи запретили ей рожать. А у неё медицинских показаний нет к прерыванию беременности… Она говорила: «Почему я должна это делать, если совершенно здорова».
   – Что это за врачи такие? – недоверчиво спросила Полина.
   – Она ходила к каким-то частным врачам. Она жаловалась только на то, что придётся рвать с хобби, что беременность дороже увлечения. Пусть даже это увлечение приносит ей деньги. Она была очень закрытым человеком. Всегда и всё держала при себе. Хотя она и обсуждала со мной что-то, но так… нехотя…
   – Важно вот что: в тот злополучный вечер Золотарёва позвонила Сергею и отложила свидание, – мысль Полины работала уже в другом направлении. – При этом Яна даже извинилась перед ним: она хотела увидеться ещё с одним человеком. По мысли Сергея, это должна была быть женщина… Правда, набрался он порядочно при встрече…
   – Всё ж таки принёс пользу твой телефон, – подытожила Полина. – А теперь самое интересное! Того иностранца, с которым последний год жила Яна, звали Орсо. И очень примечательно, что Орсо – это не имя. Это прозвище.
   – Это Сергей сказал?
   – Сергей сказал, что его звали Орсо. А итальянский словарь сказал, что это прозвище… В переводе с итальянского Орсо означает – медведь.
//-- * * * --//
   Последнее время жизнь Елены стала походить на катящийся снежный ком, захватывающий на своём пути новые события. Виртуальный собеседник, любовник покойной клиентки, философствующая Вера, которая платила за дружбу… Всё чаще чувство «де жа́вю» накрывало её: словно она не раз проживала подобный момент. Её интуиция говорила ей об этом в снах, рисунках, ощущениях.
   Привычное существование встало с ног на голову, раздвоилось на иллюзорный мир и реальную жизнь. Иллюзорный мир дарил ей уверенность и ощущение свободы. В реальной жизни были родные, Олег, работа, клиенты. А вместе с этим новые знакомства привнесли в её жизнь новизну и своеобразие.
   Теперь к новым приятным ощущениям стали примешиваться далеко не приятные мысли. Она совершенно точно знала, что квартиру обыскивали, следили за ней и её клиентами. С каждым днём в её душе всё больше и больше нарастала тревога. Это было тихое навязчивое ощущение тяжести в сердце. Лена пыталась внушить самой себе, что предчувствие беды связано с детьми, что она беспокоится за них и прочее в подобном духе.
   Сны становились всё тяжелее и мрачнее. Лебедева видела себя в окружении семи повешенных, которые безмолвно кричали ей что-то. Она видела Яну в толпе этих страшных людей. Молодая женщина убегала от них во сне, но они догоняли её и что-то шептали почерневшими губами.
   За всю свою жизнь наша героиня не видела ужаснее снов. Просыпаясь, каждое утро бралась за бумагу и карандаш. Она рисовала этих семерых и Яну: фигуры в сутанах с капюшонами, без лиц. Это помогало ей сбросить негативную энергию.
   Однажды во сне она поняла, что страшные покойники во главе с Золотарёвой не преследуют её. Они вовсе не хотят погубить её, а предупреждают об опасности. Стоило ей осознать этот факт, как тяжкие сны прекратились словно по мановению волшебной палочки.
   Вскоре, благодаря рисункам и предвидению, у неё сложилась чёткая картина произошедшего: семь повешенных были такими же самоубийцами, как и Золотарёва. Они скончались в один день, и на всех семерых приходилась одна причина смерти. Причиной был живой человек, а не обстоятельства или связь с другим преступлением. Лебедева ломала себе голову над тем, что могло стать причиной этого ужасного массового самоубийства, но интуиция молчала. Она взялась просматривать в Интернете криминальные хроники Эмска за последний год, но нигде не прозвучало ни единого намёка на подобное преступление.
   Под давлением этих своеобразных обстоятельств Лена всё чаще задумывалась над тем, что непременно нужно на что-то отвлечься, заняться чем-то полезным. Пожалуй, Вера была права. Ей необходимо пройти курсы повышения квалификации, познакомиться с новыми направлениями науки, узнать иную методику психологических тренингов. Возможно именно это поможет ей глубже понять собственную природу и научиться управлять ею.
   Кроме того, нашей героине чрезвычайно льстило внимание столь влиятельных персон, как Элиас и Вера. Она даже выросла в собственных глазах. Хотя сама себе не желала в этом признаваться. Впервые в жизни в ней проснулось тщеславие – первый шаг к греху, который даёт возможность манипулировать другим человеком.
   Лебедева была предоставлена сама себе. Родные уехали, и она получила полную свободу. Теперь никто не упрекал её в равнодушии и эгоизме. Почему бы не поучаствовать в интересных мероприятиях?
   …Олег вёз её в воскресный день почти на другой конец города по всем пробкам и страшной жаре.
   – Далековато для курсов, – задумчиво прокомментировал он. – Для приличных курсов, разумеется.
   Лена, которая раньше так чутко прислушивалась к мнению зятя, сегодня не обратила на его слова никакого внимания. Олег ждал комментариев, но свояченица молчала. «Дуется до сих пор», – подумал он.
   Последнее время она не выходила у него из головы. Раньше, – и он точно в этом был уверен, – Лена ловила каждое его слово. При кажущейся независимости характера, она всегда прислушивалась к его мнению, всегда старалась следовать его наставлениям. Ему нравилось чувствовать себя нужным ей. Нравилось быть её нянькой, выслушивать её проблемы, всегда и всё знать о ней. Последнее время свояченица отдалилась не только от своей собственной семьи, но и от него самого. У неё появились какие-то секреты или (не дай бог!) личная жизнь. Олега чрезвычайно беспокоил данный факт. Он пытался поговорить с ней на эту тему, прикрываясь маской заботы о ней её родных. Лена лишь повторяла старые заученные фразы, – и ничего нового!
   Ему и в голову не могло прийти, что у свояченицы может появиться мужчина. Не потому что она слишком серьёзна. А потому, что у неё просто-напросто не может быть мужчин. Дескать, имидж её таков. «Да и зачем ей мужчина? – думалось ему. – У неё уже есть опекун, то бишь он, Олег. А секс ей, по-видимому, и не нужен. Иначе она бы давно… Нет… Об этом лучше не мечтать».
   Он искоса взглянул на неё.
   «Вот, пожалуйста, – сидит с отсутствующим видом. Она хотя бы слышала его слова?» – вздохнул Олег.
   Они доехали до Сокольничей-19.
   – Кажется, это Вторая городская больница, – Олег вышел из машины. – Я провожу тебя.
   – Не надо.
   Он едва сдержался. Приехать во Вторую городскую больницу в воскресный день – не самая лучшая идея для курсов. Приличные курсы, как правило, проводятся в образовательных учреждениях. Корсунов пообещал себе, что после очередной поездки в Москву обязательно дознается, на какие такие курсы ходит его свояченица. Его беспокоило, что она окружила себя завесой таинственности. Чего доброго, попадёт в какую-нибудь неприятную историю. Или, может, она встречи здесь с кем-нибудь ищет?
   Поэтому он спросил будничным голосом:
   – Ты когда освободишься?
   – Ещё неизвестно, – пробормотала Лена, силясь прочесть вывеску над дверями «главного корпуса». – Хотя… если тебе будет по пути, забери меня часа через два.
   Олег хотел сказать, что если и не по пути, он её всё равно заберёт, но благоразумно промолчал.
   – Точно через два часа? Не меньше?
   – Если меньше, я всё равно буду здесь стоять в назначенное время.
   – Нет, уж… Лучше позвони, – ему претила мысль о том, что кто-то другой может подвезти её.
   Он проводил её взглядом, пока она шла мимо КПП к дверям «основного корпуса», затем сел в машину. Нет, не нравится ему эта неизвестность! – решил он. – Она скрывает что-то дурное.
   Олег стоял возле Второй городской ещё минут семь. Убедившись в том, что свояченица попала по назначению, уехал.
   Лена прошла по асфальтовой дорожке к зданию больницы. Это действительно была Вторая городская. Сегодня здесь было много посетителей и гуляющих больных. Кто-то проезжал через территорию больницы на машинах. Вдоль тропинок были посажены кустики, а чуть дальше росли роскошные ветвистые гиганты – дуб и сосна. У забора жалась низкорослая, с утолщениями на стволе, берёза.
   Отделений больницы было много, поэтому она сразу направилась к «главному корпусу».
   Пока она шествовала вдоль аллейки к высокому крыльцу, промокла от пота. Влажность была присуща здешним местам, а жара – редкостью. В сочетании друг с другом они создавали тяжёлую «банную» атмосферу.
   – Погуще бы тень, – пробормотала она.
   В каждом учреждении здравоохранения есть такой «главный» или «основной» корпус: там, где находится администрация. Лена боялась, что не найдёт курсы, но в главных корпусах вахтёры всегда всё знают. Она помнила, что Вера объясняла, как и где найти Михаила. Но совершенно запамятовала «где», а позвонить ей и переспросить стеснялась.
   Она вошла в тёмный прохладный вестибюль. Одна стена коридора была закрыта стендом с номерами кабинетов, на другой висел стенд с правилами оказания услуг и прочей информацией подобного рода. В вестибюле находились посетители. На её счастье из-за угла вышел молодой человек в чёрной форме. Лена полюбопытствовала, как ей попасть на психологические курсы, и тот посоветовал ей пройти в поликлинику. Дескать, какой-то образовательный центр арендует весь цокольный этаж поликлиники.
   По тому как быстро он дал ответ, молодая женщина поняла, что о курсах у него спрашивают довольно часто. «Наверняка, они довольно известны», – решила она.
   Лена опять вышла на солнцепёк. Дошла до КПП и спросила у прятавшихся от жары охранников, как попасть в помещение местной поликлиники.
   «В поликлинике в выходные дни точно посетителей не бывает», – подумала она.
   Но по тому как охранники нисколько не удивились её вопросу, она предположила, что посетителей поликлиники Второй городской больницы в воскресные дни много.
   Вскоре наша героиня появилась в вестибюле поликлиники.
   – Вы к кому? – спросил строгий усатый охранник.
   – Мне на курсы. Психологические, – по своей привычке изучать людей, молодая женщина подумала, что этот человек похож на мопса.
   – Вы кто?
   – Лебедева, Елена Лебедева. Я от Вероники Володаровой.
   – Не знаю такой!
   – От господина Элиаса…
   – Что Вы мне тычете фамилиями?! Я же ясно сказал: не знаю такой!
   Наверняка этот охранник был работником Второй городской. Всё же он пошёл на уступку: вынул большой затёртый свиток и принялся внимательно изучать его.
   – Здесь нет Вашей фамилии, – пробурчал он. – Все, кому нужно, уже прибыли. Мероприятие уже два часа как идёт.
   – Мне к Михаилу. Он ждёт меня, – осенило Лену.
   – Сейчас, – охранник снял трубку и позвонил кому-то.
   – Нет никого, – усы смешно топорщились, когда он разговаривал.
   У молодой женщины появилось непреодолимое желание повернуться и уйти. Однако не за тем она тащилась через весь город, чтобы вернуться ни с чем.
   Расстроенная, она вышла из коридора. Ей не хотелось выходить в уличную баню.
   «Полина бы уговорила», – подумала она.
   Лена набрала номер сотового телефона Корсуновой. Та долго не брала трубку. Когда всё же ответила, недовольству её не было предела. Оказывается, она всю ночь где-то провела. А теперь восстанавливала свои силы во сне. И сестре нужно было прервать этот сон на самом счастливом и интересном месте!
   – И надо тебе было тащиться туда! – недовольно говорила она, выслушав жалобы. – Тебя забрать некому? Твой любящий Олежек не взял сегодня? Езжай на трамвае! Пора бы ноги поразмять.
   – С пятью пересадками?
   – На метро тогда, – в голосе Полины слышалась желчь.
   – Здесь его, увы, не проложили.
   – Чего же ты хочешь от меня? Олега со мной рядом нет! Где он – непонятно?! Трубку не берёт!
   «Какую трубку? – удивилась Лена. – Сестра только что говорила про здоровый сон». Ей стало ясно, что Полина просто хочет её уколоть.
   – Я просто так жалуюсь…
   – В следующий раз жалуйся, когда тебе что-то действительно будет необходимо, и я реально смогу тебе помочь!
   – Да просто досада от всего взяла, и надо было ею поделиться!
   В трубке послышались короткие гудки…
   Лена вернулась в вестибюль.
   – А можно я здесь его подожду? Я посижу в этих креслицах, – кисло улыбнувшись, произнесла она. И не дожидаясь ответа, уселась в неудобное жёсткое кресло.
   – Вам придётся долго ждать, – недовольно произнёс охранник.
   – Ничего, я подожду…
   Он опять подозрительно взглянул на неё.
   – Вы его хорошо знаете?
   – Конечно, – соврала она.
   – Кто его хорошо знает, тот и телефон должен знать.
   – Он не взял сотовый, – ложь давалась ей с трудом.
   Несколько минут они сидели молча, затем охранник вышел из-за стойки и стал прохаживаться перед Леной. Между ними завязалась беседа, и она узнала, что у обладателя смешных усов действительно есть питомцы мопсы. Он поделился с ней своим опытом разведения собак. В итоге проникся желанием нашей героини учиться и разрешил пройти, оставив при этом ему десять рублей в залог.
   Молодая женщина спустилась по лестнице в зал, который ей показал охранник.
   Это было огромное помещение в цокольном этаже больницы. Что-то вроде спортивного зала. Весь зал был залит солнечным светом, который беспрепятственно проникал через десяток подвальных окон. Елена остановилась возле входа.
   Зал был заполнен людьми. Человек двадцать странных посетителей. То ли здесь занимались танцами, то ли йогой, то ли спортивными состязаниями. Звучала музыка для релаксации: красивая и мелодичная. Половину зала занимали люди, которые находились в позе лотоса, а то и вообще в какой-то немыслимой позе; сидели и лежали на матах.
   Остальные танцевали. Если это можно назвать танцами. Это не были вальсы, фокстроты или ламбады. Скорее, что-то из индийского фольклора. Одеты «танцоры» были в спортивные костюмы. Между ними находились мужчины и женщины, которые внешне отличались от остальных. «Наверно, это тренеры», – мелькнуло в голове у Лены. Тренеры были одеты в спортивную форму голубого цвета, в отличие от цветной разношёрстной массы «танцоров».
   Глядя на «голубых», Лена сомневалась, кто перед ней мужчина или женщина? «Тренеры» были худощавы, с короткими стрижками. Они помогали остальным: кому руку подтянут, кому ногу поправят, кому помогут сделать правильное движение в танце. Люди в голубом были заняты больше всех остальных.
   Ей оставалось только удивляться происходящему.
   Какой-то молодой мужчина прохаживался между танцующими и «тренерами». Похоже, он раздавал рекомендации. Затем он направился к выходу прямиком к новой посетительнице.
   То, что это был мужчина, Лена поняла сразу. Хорошо сложенный молодой человек. Хотя у него было настолько красивое и нежное лицо, что его можно было принять за девушку. Самым удивительным на этом лице были глаза.
   Большие, округлой формы, глаза, с поднятыми вверх уголками.
   Кошачьи глаза.
   Ярко-синие, с большим зрачком, – такой цвет редко встретишь в природе. Кажется, на этом лице были только эти чудные очи. Другие черты лица как бы скрадывались за светом этих удивительных гла з.
   Он стоял перед вновь прибывшей посетительницей, заложив руки за спину.
   – Вы к нам? – его бас никак не вязался с юной внешностью.
   – К Вам, – ответила она. – Наверно.
   – А куда бы Вам хотелось попасть?
   – В Центр медитативной психологии, – смущённо ответила Лена.
   – Вам кто-то подсказал обратиться к нам?
   Молодая женщина хотела сказать, кто явился советчиком. Однако тут же она подумала, что будет очень глупо выглядеть перед этим симпатичным молодым человеком. Лебедева даже спросить не удосужилась у Веры, кто такой Михаил. «Хотя бы фамилию уточнить или телефон попросить!» – сетовала она про себя. Он смотрел на неё своими чистыми глазами и, казалось, слышал её мысли.
   – Посоветовали. Вообще я ищу Михаила, – краска залила её лицо.
   – Медитатора или ученика? В этом зале десяток Михаилов. Включая меня, – бархатистый голос успокаивал.
   Он говорил, широко улыбаясь, будто не отворот-поворот ей давал, а поздравлял с каким-то праздником.
   – Мне Элиас посоветовал.
   «Наверно, в более глупом положении я никогда не была», – подумала она.
   Но всё переменилось вдруг, как по мановению волшебной палочки.
   – Вас не Лена зовут? – оживился он.
   – Да, – обрадовалась она, – Лебедева Елена.
   – А что Вы к нам так поздно? Госпожа Володарова уже давно меня предупредила…
   – Я не была уверена, что попаду к вам.
   – А я был уверен, – опять улыбнулся он.
   Лебедева подумала, что готова влюбиться в этого очаровательного молодого человека.
   – У вас действительно психологические курсы? – заинтересовано спросила она.
   – Конечно. Мы именно этим направлением науки и занимаемся. В наше время необходимо уметь концентрироваться на важных вещах для достижения поставленных целей. Мы делимся с людьми этой методикой.
   – Но мне Элиас сказал, что у вас проходят обучение. Повышение квалификации, так скажем, что ли…
   – Так оно и есть, – он взял её под руку, словно старую знакомую и повёл вглубь зала к дальнему окну. Окно было открыто, наверху шелестели листьями кусты.
   – Присаживайтесь, – он отодвинул для неё табурет, как кресло в ресторане.
   – Хотите пить? Вы любите чистую минеральную воду, – заключил он, даже не спрашивая, что ей хочется.
   Это было очень приятно. Лена действительно умирала от жажды и очень хотела минералки. Ей захотелось сказать, что она любитель здоровой и полезной пищи и поэтому даже в окрошку вместо кваса кладёт минералку…
   – Я тоже люблю минеральную воду, – словно прочтя её мысли, произнёс Миша. – Знаете ли, любитель здорового питания. Впрочем, как и все здесь присутствующие. Люблю и даже в окрошку вместо кваса добавляю воду.
   Лене стало вдвойне приятно, что она встретила человека, который целиком и полностью разделяет её взгляды и вкусы. Такое редко встретишь.
   – Редко встретишь человека полностью похожего на тебя, – опять озвучил он её мысли. – Но мы и собрались здесь, чтобы не только очистить и оздоровить себя физически, но и проникнуться идеей всеобщности, дружбы, мира… Другими словами, оздоровить себя нравственно. А что касается повышения квалификации, то, это – безусловно. Мы каждодневно занимаемся этим. ЦМП очень большая организация. Здесь, в России, нам уже более пятнадцати лет. У нас Вы найдете всё, что Вас интересует.
   – Но я рекомендовал бы Вам начать с азов, – произнёс он, не дав ей возможности уточнить. – Как Вы будете применять нашу систему на практике? Как будете определять степень её воздействия на тестируемого? Если сами не пройдёте этот путь?
   – Но я никогда не занималась медитацией или йогой.
   – А мы и не занимаемся йогой. Сами люди определяют для себя то, чем они хотят заниматься. Они полностью свободны в своём выборе. Мы настраиваем их на определённую волну. Волну своего организма, волну своей души, волну человека-частички в этом мироздании. А сам человек затем и определяет своё бытие в соответствии с законом вселенной, в соответствии с природой, в соответствии с кармой, если хотите. Это очень сложная система и давно апробированная. Она схожа с системой Грофа, – он блестел синими глазами.
   – Я не изучала Грофа, – она была не в силах отвести взгляда от его очей.
   – Это похожая система, но не его. Медитативная психология основана на схожем принципе: принципе холотропного дыхания. Медитатор настраивает человека на определённую волну, подбирает музыку, учит человека дышать определённым образом. А дальше делает всё сам человек.
   – А музыка для всех одинаковая? – недоверчиво спросила Лебедева.
   – Эта музыка имеет определённые волновые колебания, чёткие вибрации, – кивнул Михаил. – Здесь присутствуют далеко не новички. По крайней мере, в большинстве своём не новички.
   – А что делают новички?
   – Новички для начала проходят подготовку на первом уровне. Потом начинают заниматься основательно на других, – с готовностью пояснил молодой человек.
   – Как рассчитаны курсы для новичков? – полюбопытствовала Лена.
   – У нас три ступени: первая – вводная. Вторая – инициация. Третья, как правило, только для тех, кто сумел пройти два предыдущих курса. Либо тех, кто хочет остаться работать с нами. Но, как правило, остаётся большинство. Сейчас трудное время, почти все хотят получить дополнительный доход, и мы всегда предоставляем своим коллегами эту возможность.
   Лена хотела сказать, что ей не нужна подработка.
   – А те, кто не нуждается в дополнительном доходе, может просто поддерживать с нами связь. Для наших клиентов мы предоставляем литературу, организовываем туристические поездки и прочее. Разумеется, всё с большими скидками.
   – Сколько стоит Ваш курс? – вырвалось у неё.
   – Наш курс рассчитан следующим образом: первая ступень – две недели, три раза в неделю посещаемость. Стоимость – десять с половиной тысяч. Второй курс рассчитан на месяц – полгода, в зависимости от уровня восприятия новичка, у каждого индивидуально. Посещаемость дважды в день каждый день, в зависимости от подготовки слушателя и в цене колеблется в пределах от тридцати до ста тысяч рублей.
   – Но Вы идёте от господина Ярвинена, – поспешил успокоить он. – Вам предоставляется не только скидка, но полностью бесплатное образование. Единственная просьба: Вам необходимо приобрести хлопковый спортивный костюм.
   – Почему такие льготы? – спросила она.
   – У Вас хорошие рекомендации от влиятельных персон.
   Ответь он как-то по-иному, Лена не согласилась бы принять участие в этой программе. Но он сказал как есть: честно и без уловок.
   – А здесь люди также повышают свою квалификацию? – она повела рукой на присутствующих.
   – Нет. Здесь те, кто хочет поправить своё здоровье. И те немногие, кто смог преодолеть первые два уровня. Правда, они посещали второй уровень дважды.
   – Не каждый может осилить теорию, – пояснил Михаил, видя недоумевающий взгляд молодой женщины.
   – Я единственная буду повышать квалификацию? – спросила она.
   – У нас мало истинных профессионалов. Вы профессиональный психолог, а здесь преимущественно те, кто не разбирается в этом. Не разбирается, но стремится постичь её основы для будущей реабилитации или для реализации себя в обществе.
   – Я для начала хотела бы познакомиться с первым этапом, – сдалась она.
   – У нас есть обширный литературный фонд. Мы с удовольствием предоставим его в Ваше распоряжение.
   По привычке, она представила реакцию Полины на подобное предложение. От слова «фонд литературы» её, конечно, «стошнило» бы.
   – Вы большой книгочей, как я вижу, – произнёс Михаил.
   – Вы читаете мысли, – не удержалась она от комментария.
   – Вы так думаете? – он рассмеялся. – Хотя после наших тренингов у Вас будет такая же способность.
   Лена не поняла: шуткой он отделался или сказал об этом серьёзно.
   – У наших подопечных есть свои наставники. У наставников – свои наставники. У наставников наставников – свои наставники. У Вас тоже будет наставник. Скорее всего, им стану я.
   – А Вы кто? Наставник? Или наставник наставников? – пошутила она.
   – Наставник наставников, – ответил он.

Глава 6
Владимир

   Часто прикидывающийся влюблённым влюбляется не на шутку,
   и, начав с притворства, кончает серьёзно.
   Тем снисходительнее должны вы, женщины,
   относиться к разыгрывающим из себя влюблённых –
   прежний мнимый любовник превратится в настоящего.
Овидий

   Елена 21 июня 2010 в 10:20
   Человек в «вирте» привыкает к компьютеру или к собеседнику?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:20
   Человек привыкает к ситуации, когда есть постоянная потребность в общении с незримым субъектом.
   Елена 21 июня 2010 в 10:21
   Это зависимость?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:21
   Да, в определённой мере, но не нужно больших усилий, чтобы порвать её.
   Вот меня не будет месяц, и Вы совсем отвыкнете от меня. Но сможете привыкнуть к другому человеку.
   Елена 21 июня 2010 в 10:22
   Вы меня плохо знаете. У меня есть метод, который не даст привыкнуть к «вирту». Я не привыкла к ситуации.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:22
   Тогда зачем Вы меня спрашиваете, раз сами всё знаете?
   Елена 21 июня 2010 в 10:23
   Как только я ощущала зависимость, прилагала усилия, чтобы прекратить её. Честно говоря, меня испугало это. Мне показалось это ненормальным.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:24
   А что показалось ненормальным? Зависимость или то, что Вы испугались?
   Елена 21 июня 2010 в 10:25
   Зависимость. Меня затянуло. Я даже как бы раздвоилась.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:25
   Я ж говорю, это легко обрывается.
   Просто не общайтесь…
   Елена 21 июня 2010 в 10:26
   Мне интересен механизм этого воздействия. В определённом роде я была права, когда сказала Вам, что вряд ли буду с кем-либо так общаться, как с Вами. Скорее, Вы единственный, первый и последний мой виртуальный собеседник.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:27
   Что ж, бог Вам в помощь! Вы вольны поступать так, как Вам подсказывает внутренний голос.
   Елена 21 июня 2010 в 10:28
   Я поняла, что «вирт» затягивает эмоциональных людей. Разве Вы эмоциональный человек? У Вас была виртуальная влюблённость? Если да – Ваше первое впечатление от виртуальной влюблённости?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:29
   Ощущение необычное – хотелось быть с этим человеком, слушать его, хотелось ласки, нежности, прикосновений… хотелось просто любить.
   Елена 21 июня 2010 в 10:30
   Удивительно. Не представляете, как я благодарна за то, что Вы открываете для меня вещи, которые мне неизвестны. А такое бывает каждый раз? Допустим, я влюбилась в Вас. Потом Вас не было месяц, и я влюбилась в другого человека, и так далее? А если я в девушку влюблюсь? Такое возможно в «вирте»?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:31
   В «вирте», как и в жизни, возможно всё.
   Елена 21 июня 2010 в 10:31
   Мне кажется, здесь другой механизм. Вы наверняка же в мужчин не влюблялись в «вирте»?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:32
   Нет, я не могу любить мужчин.
   Елена 21 июня 2010 в 10:32
   Вот видите! Значит, в «вирте» можно привыкнуть дружески, а можно влюбиться? Виртуальная любовь – быстрее переходит в зависимость, нежели виртуальная дружба.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:33
   От любви и в жизни зависишь больше, чем от дружбы.
   Дружба чаще без обязательств.
   Елена 21 июня 2010 в 10:34
   Я, наверное, не в каждого могу влюбиться в «вирте», а только в того человека, который и в жизни мог бы мне понравиться?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:34
   Не факт. В «вирте» мы ищем приближение к идеалу, но достичь его почти невозможно без того, чтобы не увидеться. Многие мелочи ни одно фото не передаст.
   Елена 21 июня 2010 в 10:35
   Мне кажется наоборот. В виртуальном собеседнике мы пытаемся найти качества, которые хотим увидеть в идеале. Идеал как бы подстраивается под «вирт».
   Владимир 21 июня 2010 в 10:35
   Не наоборот, а так, как сказано. В «вирте» мы ищем приближение к идеалу, потому как весь поток информации – видео, фото и телефон – не дадут до конца представления реального, а найти идеальные качества мы пытаемся и в реальном собеседнике.
   Елена 21 июня 2010 в 10:36
   У меня появилось к Вам хорошее отношение ещё с «первых строчек». Практически сразу возникло ощущение, когда Вы написали: «Красивые фото». Я со многими переписываюсь, но именно к Вам возникло такое отношение. Мне это непонятно.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:37
   Скорее, это была случайность.
   Елена 21 июня 2010 в 10:38
   В моём интуитивном восприятии не бывает случайностей. Я даже ошибки делаю целенаправленно. Интуиция – самая необыкновенная и интересная вещь в нашей жизни. Но я никогда не решусь перевести виртуальные чувства в реальные.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:38
   Потому что Вы ставите рамки и боитесь выйти за них! Вы просто неспособны сломать их! У Вас как установка перед глазами… Объясняю! Вы не способны понять, что общаетесь с нормальным живым человеком с тёплой кровью и кожей. Со своими мыслями и идеями, которые могут материализоваться. Вы зациклены на том, что просто меня не видите, значит, и обычный телефонный звонок для Вас «вирт». Вы существуете в маленьком ограниченном мирке, а виртуальный мир безграничен!
   Елена 21 июня 2010 в 10:45
   Я чувствую Вас как живого человека. Просто иногда меня не покидает чувство, что я беседую сама с собой.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:45
   Вы поймите одно: с возникновением «инета», появился параллельный мир, он тоже настоящий, и здесь бушуют страсти даже покруче «реала». Если в «реале» существует понятие совести и стеснения, то в «вирте» этого нет; нет лица собеседника, и это отрубает все условности.
   Елена 21 июня 2010 в 10:49
   Я же Вас люблю.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:53
   По-Вашему, любовь многолика. И любовь ко мне у Вас бесстрастная и спокойная, что сродни любви к людям вообще, так что Вы меня любите как друга, партнёра по переписке, как человека вообще.
   Елена 21 июня 2010 в 10:54
   Когда я спросила, как Вы меня любите, Вы ответили то же самое.
   Владимир 21 июня 2010 в 10:55
   Да, так оно и есть… Я умею сдерживать эмоции и контролировать чувства. Я понял, что в Вас не стоит влюбляться как в женщину, потому что Вы здесь этого не поймёте, да и не надо этого Вам… Вы же не ищете любви.
   Елена 21 июня 2010 в 10:59
   Откуда такие выводы?
   Владимир 21 июня 2010 в 10:59
   Зачем Вам вообще все эти игры?! У Вас всё и так размеренно, понятно и благополучно!
   Елена 21 июня 2010 в 11:09
   Мне достаточно с Вашей стороны человеческой любви. Пусть даже виртуальной.
   С первых строк Вы произвели на меня впечатление манерой общения, своим характером, знанием многих вещей, о которых я не имела понятия. Откуда Вы знаете, что творилось в моей душе при виртуальном общении?
   Я же психолог, Владимир. Многие вещи я чувствую и понимаю. Многие вещи мне непонятны и требуют времени осмыслить. Мне ясно только одно: человек влюбляется в собственный идеал, если настоящая личность хотя бы чуточку ему соответствует.
   Моё отношение к Вам шире, чем этот созданный идеал. Я воспринимаю Вас как человека, которого много раз видела и слышала, будто я была давно знакома с Вами. Я имею представление о многих Ваших недостатках, которых на самом деле больше, чем достоинств.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:15
   Спасибо на «добром слове». Я один большой недостаток.
   Елена 21 июня 2010 в 11:15
   Вы один большой недостаток, но Вы мне нравитесь. Я воспринимаю Вас шире, чем иллюзорного собеседника. Я не загоняю Вас в рамки своего идеала. И в жизни я не способна на мгновенную любовь. Я привыкаю к человеку, смотрю на него, слушаю и чувствую: нравится он мне или нет.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:19
   «Вирт» – это тоже мир, он уже не придуманный, он реальный, только без физического присутствия. Вы хотите увидеть меня в «реале»?
   Елена 21 июня 2010 в 11:20
   Этот вопрос Вы хотели мне задать три недели назад?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:21
   Нет, три недели назад я не думал о «реале».
   Елена 21 июня 2010 в 11:22
   Когда же подумал?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:22
   Сегодня. Я тронут Вашими признаниями. Я сам ощущаю в Вас необходимость, поэтому подумал.
   Елена 21 июня 2010 в 11:25
   Сейчас подумал?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:27
   Ну, я не помню. Может, чуть ранее.
   Елена 21 июня 2010 в 11:29
   Вы лукавите.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:30
   А Вы?
   Елена 21 июня 2010 в 11:31
   Я не лукавлю. Вы для меня реальный и сейчас. Вы хотите на меня посмотреть?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:32
   Хотел бы.
   Елена 21 июня 2010 в 11:32
   А вдруг я Вам понравлюсь?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:32
   А вдруг – я Вам?
   Елена 21 июня 2010 в 11:33
   Я Вас как человека просто обожаю. Со всеми Вашими вывертами.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:34
   Тогда стоит просто увидеться, чтобы посмотреть друг другу в глаза и понять.
   Елена 21 июня 2010 в 11:35
   Видите, «вирт» затянул Вас глубже, чем меня. Я люблю в Вас образ человека. Вы любите во мне образ женщины.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:36
   Я не боюсь «вирта». Мы можем продолжать общаться, не встречаясь.
   Елена 21 июня 2010 в 11:37
   Значит, Вам всё равно – видеть меня или нет.
   Владимир 21 июня 2010 в 11:37
   Нет, я хочу Вас увидеть. На счёт Вас я не уверен.
   Елена 21 июня 2010 в 11:38
   Я хочу послушать Ваш голос. У Вас есть рабочий телефон?
   Владимир 21 июня 2010 в 11:38
   Рабочий не пойдёт. Мой сотовый***********
   Елена 21 июня 2010 в 11:39
   Сейчас наберу. Но ненадолго. Мне надо ехать…
//-- * * * --//
   Елена набрала номер. Пара гудков, и сердце бьётся в два раза быстрее.
   Пауза и молчание.
   Она не знала, что сказать, все слова вылетели из головы. Он молчал, она молчала.
   – Алло, – в трубке послышался голос.
   Лена представляла этого человека немного другим, услышанный голос не подходил под созданный образ. Она растерялась. Сердце бешено стучало, и собственный голос отказывался повиноваться молодой женщине. Наша героиня не подозревала, что испытает такое волнение.
   – Алло, – произнесла она осипшим голосом.
   – Лена?
   – А кто же может быть ещё? – она взяла себя в руки. – Конечно, я. Ваша виртуальная Елена.
   – Я очень рад Вас слышать.
   – Я, признаться, тоже. Потому что всё время ощущала себя в стане глухих и немых.
   Она была неподдельно рада, что общается с живым человеком, который ей нравился, и к которому она испытывала дружеское участие.
   – Это Ваш номер телефона? – какая-то скованность слышалась в его голосе.
   – Мой сотовый…
   – Может, на «ты»? – его голос потеплел.
   Лена почти физически ощущала его и чувствовала, как напряжение оставляет собеседника.
   – С удовольствием.
   – Куда уезжаешь каждый день? – спросил он.
   – На другой конец города.
   – Возьми с собой.
   – Не могу.
   – Когда сможешь?
   Напряжение совсем ушло. Он говорил свободно, как и Лена.
   – Тогда я тебя с собой возьму, – вдруг сказал он, – куда желаешь?
   – Не получится!
   – Не хочешь?
   – Не сегодня.
   – Когда? – настойчиво спросил он.
   Лена обрадовалась, поняв, что он действительно хотел её увидеть. Но вместе с этим её радость омрачила мысль, что Владимир может разочароваться в ней, и они разойдутся в жизни как обычные малознакомые люди. С сожалением подумала, что, возможно, она разочаруется в собеседнике, и ей немного стало обидно за себя.
   – Я позвоню, – пообещала она.
   – Когда?
   – Утром… Завтра утром…
//-- * * * --//
   Виртуальная реальность – это сказка.
   Но в жизненной реальности всё по-другому. Всё должно измениться: черты человеческого характера и отношений должны стать более жизненными, обычными. В иллюзии «вирта» человек способен испытывать чувства привязанности, дружбы, любви. Виртуальность не несёт в себе опасного негатива. В отличие от реальности, это – сказочная иллюзия, особенно для человека неуверенного, стремящегося сохранить это ощущение иллюзорности. Лена немного боялась реальности и оттягивала момент первого свидания, чтобы полнее сохранить в себе ощущение «вирта».
   Первое свидание было незабываемо. Невозможно одним словом описать все те чувства, которые она испытала, общаясь с этим виртуальным персонажем. Ни одной минуты Лена не грешила против истины, признаваясь Владимиру в своих чувствах. Эти ощущения трудно описать словами. Как уместить в одном слове обожание, дружбу, нежность, превозношение человека, доброту и увлечение – к идеалу, созданному ею самой? Все те прекрасные качества, которые живут в человеке и умещаются в одном слове, – любовь.
   Когда общение с человеком можно сравнить лишь с глотком свежей родниковой воды после недельного нахождения в пустыне? Вот так, уважаемый читатель, выглядит виртуальная влюблённость. Именно её наша героиня испытала на себе, общаясь с неведомым ей Владимиром. Она не знала ни его социального положения, ни рода занятий, и это было очень неосмотрительно. Но ей и мысли в голову не приходило, что этот человек может оказаться мошенником. Молодой женщине просто хотелось общения, пусть даже иллюзорного.
   Это условно можно назвать любовью, что-то гораздо более возвышенное, чем любовь. Потому что любовь предполагает сексуальную подоплёку, эротическое желание, а у Лены его не было.
   Это было идеализированное чувство в полном его проявлении. Это было создание собственного идеала в её душе, перенесение образа на невидимого собеседника, наделение реального человека придуманными качествами, и создание ею самою полного и прекрасного чувства.
   Разве не похоже выглядит зарождение любви и в реальном мире?
   В реальном мире человек видит не только то, что хочет видеть, но и то, что идеал иметь в принципе не должен, одним словом – недостатки. Когда человек влюбляется, он не замечает их. В виртуальном пространстве человек не знает о недостатках, перед ним в чистом виде предстаёт идеал, привязаться душевно к которому ещё проще, чем в реальности. Привязаться к человеку, имеющему скрытые или явные недостатки.
   Итак – первая встреча наших героев.
   Как и было оговорено в понедельник, виртуальные приятели созвонились на следующий день, 22 июня, и договорились о встрече на пересечении улиц Корабельной и Невской. В окно такси она увидела одинокую машину на другой стороне дороги. Владимир стоял, облокотившись на неё спиной и скрестив руки на груди.
   Лена вышла из такси и повернулась к дороге лицом. Сердце бешено стучало.
   Он не мог рассмотреть её издали, ему хотелось пойти ей навстречу. Он был уверен, что это она.
   Владимир сдержался, позы своей не изменил.
   Она пересекла дорогу.
   Он отвалился от машины и неторопливо двинулся навстречу.
   Он был похож на огромного медведя. Высокого роста, крупноголовый, смуглый и тёмный. Густые волнистые волосы, от природы чёрные, но сейчас с густой проседью, совершенно молодое лицо, никаких морщин, одутловатости, – удивительное и редкое сочетание – седина при молодом лице; чёрные брови, большие чёрные глаза, прямой нос. Взгляд с прищуром.
   Он был высокий, и Лена при своём не малом росте едва достигала его плеча. Крупный, крепкий. Спокойствие сквозило в каждом движении Владимира, в нём ощущалась сила, какая-то животная грация.
   Они шли навстречу и остановились в полуметре друг от друга. Несколько секунд они стояли вот так, не зная что и сказать. Это было похоже на встречу двух инопланетян, которые долго договаривались о рандеву, а теперь не знают, на каком из межгалактических языков им вести беседу. В горле у молодой женщины пересохло, она даже пожалела, что не попила чая перед выездом.
   Лена первая сделала шаг навстречу, протянув ему обе руки ладонями вниз. Он легонько сжал её руки. В этом жесте не было чувственного отклика, и всё же она невольно отступила назад. За время общения она стремилась избежать прикосновений, и он принял это как данность. Мотивом их последующих встреч стало ласковое дружеское общение с обеих сторон.
   В первую встречу ею было забыто обещание неформального обращения, и она упорно обращалась к нему на «Вы». Владимир легко согласился с обратной переменой.
   Наша героиня была готова встретить полную противоположность персонажу, чей образ взрастила в своей душе. Разочарование постигло её, потому что тот человек, которого она увидела воочию, немного не соответствовал её представлениям. И эти представления были только внешние. У него были своя манера общения, свой настоящий голос; он был чуть грубоват, поэтому «тактильные ощущения» сказали ей сразу, что это не её герой. В первый момент, когда она только прикоснулась к нему, заглянула в его глаза, в её душе прошла неведомая волна отчуждения.
   – Давайте, пока мы находимся на Невской, прогуляемся вдоль Девичьего озера? Вы знаете историю этого озера? А, впрочем, наверняка знаете… Вас достопримечательностями не удивить…
   Меньше всего ей хотелось быть на открытом пространстве набережной Девичьего озера. Пока она размышляла, как ей возразить, они вышли на гранитную дорогу.
   – Тот, кто родился и вырос в Эмске, знает каждый его уголок, – ответила она.
   – Не скажите… Я родился и вырос в Ленинграде, но люблю и знаю Эмск даже лучше своего родного города, – возразил он.
   Они приближались к озеру. Лена остановилась и вдохнула свежий, пропитанный сосновым ароматом, воздух. Идти к Девичьему она не хотела, а причины своему нежеланию найти не могла.
   Он остановился и удивлённо посмотрел на молодую женщину.
   – Я могу Вам показать уголок природы Эмска, который Вы, наверняка, не видели… или редко бывали там. Оранжерею в Дубовой роще, например…
   – Нет, оранжерею не видел, – он улыбнулся. – Давайте поедем и посмотрим на столетние дубы.
   Так состоялась их первая встреча.
   Владимир был человеком занятым, поэтому их встречи были не так часты, как бы им обоим хотелось. Каждая предыдущая встреча была не похожа на следующую. Они всегда находились в разных местах, их встречи были красиво обставлены. Владимир знал, как очаровать женщину. Их свидания были настоящей иллюзией, сказкой, и так не похожи на обыденные встречи с Олегом Корсуновым! С каждым последующим свиданием ощущение родственности между виртуально-реальными приятелями становилось всё более глубоким. Она не разочаровала его. Именно её, а не какое-то идеализированное создание Владимир ожидал увидеть. Её иллюзорный образ в воображении Владимира совпал с настоящим.
   Ей не хотелось, что бы это прекрасное чувство дружбы переросло во что-то большее. Елене казалось, что, переступи она грань между увлечённой дружбой и страстной любовью, и их отношениям наступит конец. Она чувствовала, что эта сказка кончается там, где начинается сексуальная страсть. Молодая женщина жаждала праздника, она ценила волшебство общения с Владимиром, ей не хотелось возвращаться в серость будней. И он – привлекательный сильный мужчина – согласился с такими отношениями.
//-- * * * --//
   Белые ночи присущи русскому Северу, их пик наступает в начале июля. Это сумеречная пора, но небо остаётся чистым и светлым всю ночь. Солнце прячется и вновь появляется на небосводе, промежутка между закатом и восходом почти не бывает. В эти чудесные ночи на улицах Эмска можно увидеть много влюблённых пар.
   Через неделю Владимир пригласил её на плавучий теплоход-ресторан. Теплоход выходил в 20:00 и стоял почти пять часов на середине реки, светясь и играя фонарями. Лёгкий ветерок набегал с реки, и подвесные фонарики на палубе начинали дрожать и искриться, отблесками отражаясь в реке. Фонари были излишеством в пору белых ночей, но придавали очарование прогулке.
   Они сидели за столиком на палубе.
   – Знаете, почему я к Вам хорошо и искренне отношусь? Потому что Вы запросто общаетесь со мной. За это я Вас и люблю…
   – Значит, всё-таки любите? – он улыбался. Ему хотелось лёгкого флирта с этой симпатичной особой, поэтому сегодня он решил не утруждать себя философией.
   – У меня к Вам своеобразное чувство.
   – Я польщён, – он был само внимание. – Вы голодны?
   – Голодна, как волк! Работа отнимает последние силы!
   – Здесь очень хорошо готовят. Особенно вкусны ржаные «калитки» и «рыбники». Вкус неповторимый!
   Владимир подозвал официанта:
   – Калитки с картофелем, тресковый рыбник, уху… Грибы солёные, бекон…
   Через двадцать минут горячие кушанья стояли перед Леной.
   Владимир откинулся на спинку стула, наблюдая с явным удовольствием, как она с аппетитом ест.
   – Ну да, Вы же мужчина, поэтому, конечно, важно, – пробормотала она, разламывая круглую «калитку».
   – Радует, что хоть какие-то чувства ко мне присутствуют. Равнодушие страшнее всего, – заключил Владимир.
   За время разговора он ни разу не изменил своей ленивой позы.
   – У меня мало к кому наблюдается равнодушие. Ко многим людям разные оттенки чувств.
   – Хорошо, что так.
   – Наверно, у всех так…
   – За всех не скажу… есть и полные «пофигисты», – он думал о чём-то своём.
   – Ни разу не видела, – пробормотала она, поглощая еду.
   – Вы много чего не видели. Вы ещё юная, – он улыбался.
   Так оно и было: с ним она чувствовала себя маленькой и слабой, и ей нравилось это ощущение.
   – Да я и не спорю. А Вы бандитов встречали? – поинтересовалась Лена.
   – Даже дружил.
   – Я тоже видела. Издалека, правда, – она повертела ложкой.
   – А почему Вы спросили? – он переменил позу, наклонился к ней.
   – Просто интересно… Что мне в жизни нужно увидеть, чтобы я была большой? Может быть, подскажете? Вот я начала с бандитов…
   – Всё приходит с опытом, с переживаниями… можно никогда не видеть бандитов, а стать взрослым и мудрым, – он разговаривал с ней, как с ребёнком.
   – Значит я маленькая, но мудрая.
   – Ну, это нескромно называть себя мудрой, по меньшей мере, – мягко пожурил он.
   – Если так оно и есть? Вдруг я притворяюсь дурочкой?
   – Я давно понял, что Вы прикидываетесь наивной. На самом деле, Вы достаточно умны и хитры, но я бы не назвал Вас мудрой, – он принял прежнюю позу.
   – Скажите! Ну, скажите, пожалуйста, признаки мудрости! – просила Лена его. Осталось только за рукав подёргать для естественности.
   – Большой и глубокий ум, опирающийся на жизненный опыт, способность находить решения различных проблем, в том числе жизненных, – это малое, что можно сказать об умудрённом человеке, – он опять облокотился на стол.
   Владимир хотел взять её за руку, но передумал.
   – Это всё обо мне, – вздохнула Лена.
   Для Владимира это было не совсем обычное приключение.
   Он не любил женщин лёгкого поведения и давно вышел из того возраста, чтобы воспринимать барышень как коллекцию. Ему хотелось общения с молодой и неглупой особой, ему желалось самого процесса сближения.
   На сайте он нашёл то, что искал. Характер виртуального общения показался ему весьма необычным. В Интернете, как и в реальной жизни, сразу определяется тип человека – с самых первых строчек. Реальное общение дополнило виртуальное.
   Он ждал, что молодая женщина захочет близости. Но долгожданного момента не наступало, а изменять своей привычке он не желал. Владимир видел, что вместе с ощущением дружбы у неё не возникало желания плотской любви. Лена легко держала себя в рамках дружеского отношения. Поначалу это его раздражало, затем он просто привык. Привык к её общению. Привык к ней, как к ребёнку, которого страшно обидеть или наказать, который наивен и мир его легко разрушить.
   Владимир видел, что она необычна, талантлива и необыкновенно двойственна. Умна, но в тоже время наивна; самостоятельна, осторожна, самолюбива, но в тоже время уступчива. У неё было замечательное качество, которое притягивало его к ней более всего. При всём своём жизненном опыте она не потеряла ощущения детства в душе. Владимиру было приятно и хорошо чувствовать себя рядом с этим «ребёнком». Лена часто говорила невпопад. Поначалу его это обескураживало, потом раздражение сменилось лёгким недоумением от её вопросов. Но вскоре Владимир почувствовал потребность в чувстве удивления от общения с ней. Ему хотелось очаровать её, показать ей то, что она не видела и не могла увидеть в жизни. Удовольствие от созерцания красоты: от искусства и природы до необычных блюд. Ему нравилось видеть её удивление и восторг. И более всего нравилось ему то, что она даже не пыталась это скрыть.
   – Почему мужчины и женщины любят по-разному? Вкладывают разный смысл в чувство? – спросила она его. – Любовь – чувство идеальное. Но все его ощущают по-своему.
   – Вы – юный философ. Для Вас так важно выяснить это? – он был мягок с ней. – Порой для женщины важнее платоническое чувство, для мужчины – физическое.
   – Для мужчины секс – основное?
   – Всему своё время. Когда-то определяющим в отношениях с женщиной для меня был секс, теперь что-то другое. Встреть я Вас лет пятнадцать-двадцать назад, я только бы и думал, как затащить в постель.
   – Мужчина после сорока признаёт другие ценности. Он созревает для любви, для семьи, для чего-то серьёзного. Хотя бывают и исключения, – подытожила Лена.
   – В жизни всё бывает, – уклонился от ответа Владимир. – В настоящее время, исключения становятся нормой.
   – Мне всегда нравились мужчины старше меня.
   – Вам нравится чувствовать себя маленькой незащищённой девочкой?
   – Я и сейчас таковой себя чувствую. Иногда.
   – И у кого Вы просите защиты? – Владимир испытующе смотрел на неё.
   – Защищаться мне не от кого… кроме самой себя, пожалуй, – призналась она.
   – Может и так, – он наклонился к ней. – Ваше сердце расположено ко мне?
   – Я Вам давно сказала. Расположено ещё с «инета», – Лена, напротив, откинулась на спинку стула.
   Между ними происходила какая-то невидимая игра. Владимир приближался к ней, она отступала; Елена наклонялась – он отодвигался.
   – И я не отрицаю некоторую влюблённость по отношению к Вам, – он принял прежнюю позу.
   – Как Вы думаете, почему люди привыкают в «вирте» друг к другу?
   – «Вирт» живёт своей жизнью, и люди должны следовать его законам. Но виртуальность и реальность – разные вещи.
   – Вы часто были влюблены таким образом?
   – Один раз, почти два года назад, – он помолчал. – Ко мне, на «страничку», зашла одна девочка, мы начали болтать ни о чём. Потом мы почувствовали, что с нами что-то происходит. Мы долго обсуждали наши чувства, но потом признались, что нам очень хочется увидеться. Была встреча, но потом прошло время, все страсти улеглись, всё забылось, – быстро завершил он.
   – А почему Вы не стали дальше встречаться? – любопытство было сильнее её.
   – Она просто пропала, – задумчиво ответил он.
   – Она в Вас разочаровалась?
   – Понятия не имею.
   Он явно не хотел поддерживать этот разговор.
   Лёгкий ветерок потянул с реки, раскачивая подвесные фонари на палубе, набережная была полна огней, людей. У неё опять появилось чувство раздвоения, так называемое «де жа́вю», словно Лена уже проживала подобный момент. Будто было не раз это водное кафе, столик со свечой, и когда-то это была она, и это было не с ней. Ещё мгновение, и она почувствовала, как будущее накладывается на настоящее, словно она уже знала, уже чувствовала, могла предугадать дальнейшие события.
   Мгновение – и она почувствовала, что ей предстоит разлука.
   Лёгкая тревога омрачила её радость. Она тряхнула кудрями, отбрасывая с себя это наваждение.
   «Пусть я ошибусь», – подумала она, а вслух произнесла:
   – Даже не знаю, что ответить…
   Владимир внимательно смотрел на неё. Он давно обратил внимание на этот отрешённый взгляд. Иной раз ему казалось, будто она не слышит его слов. Но по тому, как уверенно Лена отвечала на его вопросы, Владимир понял, что она более чем адекватна.
   Вот и сейчас, глядя ей в глаза, он почувствовал лёгкий трепет в сердце.
   – Думаю, это присуще людям, у которых есть нехватка в общении и любви. Вам это не грозит, – заключил он уверенно.
   – Я привыкла общаться живьём. Это своего рода иммунитет против виртуальности. То, что меня к Вам тянет, я и не отрицаю. Но ведь это проявление реальной жизни, а не иллюзорной. Так Вы виртуальную любовь искали?
   – Нет, я ищу простого общения в Интернете и в реальной жизни, и я его получаю. Это обычное явление для большинства…
   – Вы не похожи на человека, который уходит в мир иллюзий, чтобы освободиться от реальности.
   – Я не воспринимаю всё так буквально, милая девочка, – он улыбался.
   Лене стало неловко, и она постаралась сгладить впечатление признанием:
   – Я чувствую к Вам настолько искренние чувства, даже передать невозможно. Пусть это будет называться любовью. Любовь тоже многолика.
   – Пусть…
   – Я Вас люблю искренне и нежно, – ей захотелось взять его за руку.
   – Не боитесь, что я поверю? – спросил он. – Хотя, мне очень приятны Ваши признания…
   – Для меня Вы необыкновенный. Чувства я испытываю к Вам самые реальные, – словно Лена не заметила его последней фразы. – Замечательные и положительные. Признаюсь, немного ощутила на себе действие «вирта»…
   – Значит, Вас тоже накрыл «вирт».
   – Ошибаетесь. Это была всего лишь иллюзия…
   – Значит, надо признать, что есть любовь реальная, а есть – виртуальная… что представляет две большие разницы.
   – Для меня Вы далеко не виртуальная личность. Идеализация – вот главный признак «вирта». Я нашла в Вас прежде всего друга… с которым мне интересно. Если Вы лишите меня своего общения – не скрою, мне будет больно, – она говорила эти слова, не задумываясь, какое впечатление они произведут на собеседника.
   – Не переживайте, – он взял её за руку, и Лена не отняла руки. – Я уйду, как только Вы скажете мне «уходи»…

Глава 7
«Верность»

   С преподобным преподобен будеши,
   и с мужем неповинным неповинен будеши,
   и со избранным избран будеши,
   и со строптивым развратишися.
Псалом 17 Пророка Давида

   Богданов Владислав Игоревич, 1968 года рождения. Высокий, крепкий бородач; прямая осанка, горделиво развёрнутые плечи, твёрдая поступь уверенного в себе человека. Правильные и крупные черты лица, густые светлые волосы, большие карие глаза. Спокойный, уравновешенный и интеллигентный; полная противоположность своей супруге.
   Лена закрыла папку «Богданова Татьяна Владиславовна», но всё же чувствовала, что рано или поздно кто-то из Богдановых вновь появится в её жизни. И, возможно, в этом деле рано ставить точку.
   Накануне звонка Владислава Игоревича, Лебедева перебирала записи и рисунки. Папку Богдановой из дальнего угла переставила поближе.
   Богданов звонил накануне и просил нашу героиню о встрече в Дубовой роще.
   Это был старый парк, где шумели дубы, лиственницы, гигантские пихты. Так как здесь произрастал преимущественно дуб, то парк, а за ним и весь район, получили название – Дубовая роща. Этот парк был городским заповедником из-за карсикко. Карсикко – зарубки на вековых соснах и елях, которые делались в память о каком-то важном событии. Очень много зарубок оставляли уходившие на войну рекруты. Ещё в детстве Лена слышала от деда, что его дед по характеру нанесения карсикко мог определить обстоятельства, по которому его сделали. По тому как деревья с карсикко росли сильными и здоровыми, можно было сделать вывод, что у тех, кто когда-то сделал зарубку, судьба сложилась неплохо. Если человек, который оставил после себя карсикко, погибал, дерево засыхало.
   Кроме того, заповедником Дубовую рощу делали два музея. Один – известного поэта «серебряного века» Льва Шушегевича, другой – «Дом истории».
   Дом Шушегевича представлял собой двухэтажный деревянный особняк с резными, словно кружево, белыми наличниками.
   «Дом истории» – бывший особняк купца Жеремеева – одноэтажное строение на очень высоком фундаменте, с лабиринтом комнат внутри. Побывав в этих музеях, можно было представить себе, как жили богатые мещане конца девятнадцатого столетия.
   Здесь не одно десятилетие проводились экскурсии школьников и студентов. Лена и сама помнила, как побывала в музее в десятом классе средней школы.
   Администрация города заботилась о порядке и чистоте парка, не допуская сюда дельцов палаточного бизнеса. Парк был обнесён забором с витыми железными прутьями и высокими южными и северными воротами, которые были закрыты наглухо ровно с десяти вечера до десяти утра.
   День был замечательный: погода стояла солнечная и сухая. Вчера подул прохладный восточный ветер, снизив за одну ночь температуру градусов на семь. Но и двадцать градусов для Эмского края – тёплая, комфортная погода.
   В парке царила тишина, лишь где-то в вышине шумели густыми кронами деревья.
   Лена опоздала, а Владислав приехал намного раньше назначенного срока. Она поняла это по тому, что при встрече возле южных ворот он вручил ей букет прекрасных цветов. Цветы можно было приобрести в небольшом цветочном магазине, недалеко от северных ворот, значит, Владислав давно гулял по роще.
   Танечка Богданова была похожа на отца – такая же высокая и крепкая, только характер, скорее всего, мамин унаследовала.
   – Мне очень приятно познакомиться с Вами, – он протянул ей букет миниатюрных оранжевых роз. – И вдвойне приятно увидеть человека, который, как я вижу, действительно принимал участие в судьбе моей дочери. Я очень благодарен за то, что Вы согласились встретиться сегодня со мной.
   – Почему именно в Дубовой роще? – задала она вопрос.
   – Здесь отдыхаешь душой, – он взглянул вверх. – Любые тревоги улетучиваются, чувствуешь свою причастность к вечному. Взгляните сами, – разве не видишь себя муравьём рядом с этими десятиметровыми гигантами? Грех проводить время в такой день в замкнутом пространстве.
   Он не смотрел на молодую женщину.
   – Хотя последние сутки я занят несколько другими делами, – прибавил он.
   Владислав очень красиво говорил. Его фразы были округлые, ровные, вычитанные. Но, говоря приятными фразами, он ни разу не улыбнулся. Благодаря привычному предчувствию, Лена поняла: он чем-то серьёзно обеспокоен.
   Некоторое время они шли молча. Пауза затянулась, и молодая женщина почувствовала себя неловко.
   Она краем глаза взглянула на Владислава. Он шёл, опустив голову и заложив руки за спину, будто был один в этой уютной тенистой аллейке.
   – Я давно хотела увидеться с Вами и поговорить по поводу Тани, – начала она, – но…
   – Хочу сказать, – перебил он, резко остановившись, – что наши желания пересеклись. Я напросился на встречу с Вами ради моей дочери. Мне хочется задать Вам ряд вопросов, если позволите…
   – Ничего, что я сразу вот так к делу? – поспешно добавил он.
   – Ничего, продолжайте, – откликнулась Лена.
   Они, не торопясь, двинулись по аллее.
   – Я недавно узнал, что супруга определила дочь на занятия к Вам. Как долго шли занятия с Танюшей?
   – По времени каждое? Или количество?
   – Количество.
   – Семь занятий, – у Лены мелькнула мысль, что Владислав хочет вернуть назад деньги за «зря проведённое» время.
   – И к какому знаменателю Вы пришли?
   – Откровенно говоря, мне хватило и одного занятия… С девочкой всё было понятно. Было необходимо побеседовать с Вами, но ещё больше с Вашей супругой. Я пыталась убедить Светлану, но…
   – Понятно, – перебил Владислав. – Я буду очень признателен, если Вы расскажете о знаменателе.
   – Вам необходимо было прийти ко мне на беседу.
   – Прошу прощения за запоздалое согласие, – торопливо сказал он. – Так что бы Вы хотели сказать нам обоим?
   – Проблема состояла в том, что вы делили свободу друг друга, при этом беря в заложники своего собственного ребёнка. Причина проблем девочки кроется в неуверенности Вашей супруги. Можно я закончу? – спросила Лена, видя, что Владислав намерен перебить её. – У Светланы довольно низкая самооценка, несмотря на ярко выраженную характерность… Вы уж простите меня, я всё называю своими словами…
   – Ничего-ничего, – согласился он, – продолжайте.
   – Следствием неуверенности Светы является её ревность. Однозначно: она Вас ревнует и очень жестоко. Единственное существо, которое Вы любите безо всяких условностей – Ваша дочь, поэтому Света манипулирует ею. Использует Таню как защиту в своих сложных отношениях с Вами.
   – Я давно считаю так же. Однако никогда не решался озвучить свои мысли вслух, – торопливо согласился Владислав.
   – Чтобы манипулировать Вами, Света искусно создаёт ситуацию болезни девочки, – продолжала Лена. – Возможно, это делается для того, чтобы Вы были более привязаны к семье. А, между прочим, Татьяна совершенно здорова. Была.
   Владислав вздрогнул.
   – Была?
   – Да, была. Потому что ни одно живое существо не выдержит такого прессинга, тем более юная девушка под давлением двух взрослых людей. Сейчас о её здоровье и говорить нечего. Заикание – это всего лишь следствие. Следствие взаимоотношений родителей, тяжёлой атмосферы в семье. То состояние, в котором она находилась, близко к отчаянию. И её природа пыталась таким образом защититься. У неё мог начаться энурез, она могла потерять сон. Но невроз вылился именно в заикание. И оно не пройдёт до тех пор, пока Вы, её родители, не измените своё отношение друг к другу и к ней самой.
   – Скажите… А было ли что-то необычное, о чём Таня Вам рассказывала? Я имею в виду… Ничего странного в разговоре с ней не проявилось?
   Лебедева заколебалась. Она хотела сказать о «Верных братьях», но передумала:
   – Странным показалось лишь нежелание Светланы что-либо менять.
   – Боюсь, поздно «что-либо менять», – произнёс Владислав. – Дело в том, что Таня пропала…
   Секунда молчания.
   Ровно за минуту до этой фразы Лена была уверена в том, что он её произнесёт, поэтому новость её нисколько не удивила.
   – Почему Вы не спрашиваете, когда она исчезла? – Владислав ожидал от собеседницы бурной реакции. Её спокойствие его разочаровало.
   – Не далее как вчера? – предположила Елена.
   – Почему?
   – Вы постоянно следите за девочкой, она под полным вашим контролем. Предположу даже, что не прошло и двенадцати часов с момента её исчезновения.
   – Вы правы. Света должна была забрать её вчера из школы. У них там отработка какая-то, трудовая практика… Оказалось, что после занятий Таня самостоятельно уехала в музыкальную школу. Дочка показала учителю записку от матери. Ирина Петровна сказала, что лично читала эту записку за подписью супруги со вчерашней датой. Света ездила в музыкальную школу. Но оказалось, что Таня там даже не появлялась! – отчаяние слышалось в его голосе. – Да и музыкальная школа закрыта в каникулярное время.
   – Вы обзвонили знакомых?
   – Беда в том, что мы не знаем, кто были её знакомые. И были ли они вообще, – Владислав не смотрел на собеседницу, – спросили её подругу, с которой она учится в одном классе. Но та ничего не знает.
   – Одноклассники тоже не знают, где Таня, – опять предположила Лена.
   – Откуда Вам известно? – вскинулся Владислав.
   – У неё не было друзей.
   – Почему?
   – Она была белой вороной среди сверстников, поэтому никто не желал с ней дружить.
   Удивительным было то, что отец ничего не знает о жизни дочери.
   – Мы обзвонили родственников, опросили всех, кто её видел в этот день… Я предполагал, что она могла уехать к Вам… Подростки иногда убегают из дома, чтобы что-то доказать взрослым. Я очень надеюсь на это. Если это так, то в течение недели она объявится.
   – Можно надеяться и на такой исход, – согласилась молодая женщина.
   – Но Вы могли хотя бы сказать об этом нам, родителям! – упрекнул Владислав.
   Лебедева резко остановилась.
   Богданов понял, что сказал последнюю фразу напрасно.
   – Возможно, она говорила Вам больше, чем нам, – извиняющимся тоном произнёс он.
   Лена заколебалась. Она вспомнила о виртуальной дружбе девочки с «Верными братьями». Но, памятуя о последней фразе Богданова, промолчала.
   – Может быть Вам всё же известно её местонахождение? – Владислав пытливо смотрел ей в глаза.
   – В последний раз я видела её едва ли не месяц назад. По поводу каких-либо знакомых мне нечего сказать. Не могу даже предположить, куда могла уехать девочка…
   – Почему «уехать»? Почему не «уйти»?
   Лена молчала.
   – Я уже заявил в милицию о пропаже ребёнка. Сегодня в моём доме были представители органов внутренних дел. Безусловно, я обязан сообщить о факте нашего с Вами знакомства…
   Она согласно кивнула головой.
   Молодая женщина скрыла от Богданова свои догадки. После последнего разговора с Таней, Лена искала информацию о «Верных братьях». В Интернете было много ссылок на «Верных»; так много, что наша героиня совершенно запуталась в их разноликой идеологии. Повинуясь доводам собственной интуиции, она выбрала недавно созданный сайт, где была наиболее полно и всесторонне представлена информация о «верности».
   Представители «Братьев» совершенно открыто приглашали взрослых и детей (особенно детей) устроиться на хорошую работу.
   Они предлагали продавать книги и газеты и обещали «достойную оплату» за это. Кроме того, «Братья» приглашали молодёжь на занятия русскими боевыми искусствами, которые якобы существовали ещё в языческие времена, но затем выродились с приходом христианства. Лена терпеливо перечитала статьи незнакомых авторов о том, что, дескать, искони русские боевые искусства были способом общения с природой и окружающим миром. Авторы уверяли, что медитация и йога есть традиционный русский бой, который перешёл в Китай вместе с монголо-татарским нашествием.
   При этом официальные конфессии осуждались как великое заблуждение всех наций, и основатели «Верных братьев» прямо призывали вернуться к язычеству, к лечению народными средствами, заклинаниям, заговорам.
   «Братья» предлагали регламентировать каждодневный быт своих последователей. Например, вернуться к традиционной одежде – женщины и мужчины обязаны носить льняную или шерстяную одежду. По мнению маститых представителей «Верных» человеку «необходимо отойти от любых достижений современной цивилизации», в данном случае – от использования синтетических тканей. А так же потому, что славяне всегда возделывали лён.
   Они предлагали вернуться к старославянской письменности и речи. Серьёзных и обоснованных статей на эту тему на сайте не было. В разделе «О языке» были представлены древнерусская азбука и словарь малоупотребительных и устаревших слов. Желающим обучаться русскому боевому искусству книги предлагались совершенно бесплатно.
   Сайт был красочный и отлично оформленный! Картинки сопровождался цитатами из книг российских этнографов и выдержками из русской истории, умело подогнанными под принципы и лозунги «Верных».
   В статьях прямо извращались постулаты традиционной русской исторической науки в угоду идеологии «Верных».
   «Братья» чётко регламентировали межличностные отношения: как должны вести себя мужчины, женщины и дети по отношению друг к другу, а так же по отношению к возрастным и разнополым группам, здесь упоминались продукты, которые необходимо было употреблять в определённое время суток.
   «Братья» приглашали участвовать в деятельности своей организации, сопровождая лозунгами свои призывы:
   1. Верьте вождям! Не возраст определяет жизнь, а дух!
   2. Россия катится к катастрофе, и только «Верность» знает, как спасти её!
   3. «Верность» требует абсолютного и беспрекословного соблюдения своих правил и дисциплины, поскольку это единственный путь к спасению!
   Здесь же рассказывалось о знаменитых вождях «Верных» из разных городов нашей необъятной Родины, которые в юном возрасте возглавляли объединения из более зрелых представителей «Верных». Безусловно, этакая демократия привлекает подростков, которые всегда пытаются установить её в отношениях с взрослыми. Руководители «Верных» не призывали подростков явно порвать со своей семьёй, но множество косвенных намёков свидетельствовали об этом. В «Порядке отношений в семье» прямо говорилось о том, что «не возраст определяет главенство, но дух». «Духовитый сын возглавляет семью своего отца». Подобный постулат утверждался в регламенте отношений между самими «Верными». Примеров тому приводилась масса: в том или ином районе Петербурга ячейки из «Верных», средний возраст которых был 35–40 лет, возглавляли двадцатилетние юноши. «Духовитость определяет отношения!» – подобному лозунгу следовали почти все принципы «Верных».
   Понятно, что подобные лозунги падают на благодатную почву ещё несформировавшейся личности юного читателя. Благодатную – потому что у большинства подростков существуют проблемы во взаимоотношениях со сверстниками или родителями. Подобная идеология вполне могла привлечь Татьяну Богданову.
   Центр объединения «Верных» был в Питере, а филиалов организации было достаточно много по всей территории Северо-Западной России.
   …24 июня Лену вызвали в РОВД. Дежурный пропустил её без лишних вопросов.
   Она пришла в точно назначенное время и без труда нашла нужный кабинет. Среди трёх сотрудников, находившихся в кабинете, она сразу поняла, кто именно ей нужен.
   Следователь Горбунов попросил Лену перейти в другое помещение. Кабинет оказался небольшой, с грязными окнами, с ободранными обоями на стенах. На стенде висела какая-то карта и множество грамот в рамках.
   Они сели за стол друг против друга. Взяв в руки шариковую ручку и подвинув к себе лист бумаги, он очень вежливо объяснил ей, что Светлана Богданова обвиняет её в похищении девочки.
   – Да Вы человек с юмором! – не удержалась Лена.
   – Не исключаю, – подтвердил он серьёзно. – Поэтому не будем задерживать друг друга и сразу перейдём к сути проблемы. Итак, Вы психолог, занимаетесь частной практикой. Месяц назад Вы провели пять занятий с некой Татьяной Богдановой, пятнадцати лет. Мать девочки уверяет, что Вы непосредственно принимали участие в похищении девочки, и даже грозили ей в самых чёрных красках.
   – Светлана нуждается в психологической помощи.
   – Не будем давать оценок. Вы занимались с девочкой и могли бы нам помочь в следствии. Татьяна Богданова пропала вчера. Накануне она Вам не звонила?
   – Нет.
   – Вам не поступало от неё никаких известий за последнюю неделю?
   – Нет.
   – Мать девочки уверяет, что Вы предвидели её исчезновение.
   – Конечно. Таня сама мне говорила об этом, – с готовностью подтвердила Лена.
   – Девочка говорила Вам о том, что хочет убежать? – удивился Горбунов.
   – Говорила.
   – Значит, Вы всё же считаете, что это?..
   – Побег.
   – А почему не похищение?
   – А девочка представляла ценность? – спросила Лена.
   – А она представляла ценность? – переспросил Горбунов. – Если – да, то для кого? И в какой мере?
   – Для родителей и окружающих – ценность, – несомненно.
   – Почему именно побег? – он постукивал тупым концом ручки по столу.
   – Она была под жёстким контролем родителей. Слишком большим контролем. Такое не под силу выдержать даже взрослому человеку. Подростки в этом возрасте пытаются изменить мир вокруг себя, повлиять на взрослых или друг на друга… Показать виновникам собственную значимость, лишая их своего присутствия.
   – Как именно?
   – Побегом. Ещё страшнее – попыткой самоубийства, и хорошо ещё, если оно «мнимое»… При этом они стремятся выжить. Последнее отчего-то как правило… На моей памяти история двух девочек, одна из которых бросилась с третьего этажа в высокий сугроб. Отделалась вывихом стопы. Другая – наглоталась таблеток. Отделалась промыванием желудка.
   – И что? – поинтересовался следователь.
   – И в том, и в другом случае пришлось работать с их родителями.
   – Другие бегут из дома, только если есть куда бежать, и если за воротами кто-то ждёт, – продолжала Елена. – Думаю, суицид в нашем случае не подходит.
   – А почему нет? – следователь постукивал ручкой.
   – Характер не тот. Она могла решиться лишь на побег.
   – К кому? – спросил Горбунов.
   – Есть одно предположение… Тем более что сама об этом говорила не раз.
   – А вот с этого места поподробнее можно?
   – Можно, – согласилась Лена, – я могу дословно передать Вам наш с ней разговор.
   – Вы вели запись?
   – Можно сказать и так, – она выложила рисунки перед следователем. На уголке каждого листа была проставлена дата зарисовки.
   Она продемонстрировала следователю свою редкую природную способность: беря из папки рисунок за рисунком и глядя на каждый из них, буквально, вплоть до интонации в голосе, передавала содержание разговора месячной давности. При этом её лицо передавало так же мимику девочки.
   Иногда следователь просил её повторить разговор, и Лебедева опять слово в слово передавала его. Её талант явно произвел на него впечатление.
   – Вам не психологом работать бы, – не удержался от комментария Горбунов.
   Ей стало неловко.
   – Я никогда не пользуюсь этим. Тем более – напоказ, – ответила Лена.
   – Так Вы уверены, что она могла убежать с этим парнем? – откашлявшись, спросил Горбунов.
   – Это предстоит решить Вам, – ответила Елена.
   – Может ли компьютер оказывать такое влияние на человека?
   – Сама машина – нет. Но люди через Интернет – вполне возможно. Интернет – это информационное поле, виртуальность, иллюзия своеобразной всесильности и всевозможности. Вы можете в мгновение ока оказаться на другой части планеты, найти нужную информацию за доли секунд. Виртуальной зависимости подвержены неуверенные в себе люди, которые имеют какой-либо психологический изъян… А теперь представьте себе полностью ограниченного в общении ребёнка, которому жизненно необходимо общение! Безусловно, у неё была виртуальная зависимость.
   – Этому подвержены взрослые? Или только дети? – спросил следователь.
   – Видите ли, на ребёнка действие СМИ оказывает колоссальное влияние. Дети устроены несколько иначе, чем взрослые. Они воспринимают иллюзорную реальность, а в нашем случае – виртуальную, как настоящую действительность. Они живут этой действительностью. В прошлом году я давала консультацию одной мамочке, чей ребёнок, насмотревшись мультсериала, вообразил себя человеком-пауком. Мамочка оказалась умной, сумела отвлечь ребёнка и снять с балкона шестого этажа. Представляете?
   – Это был очень маленький ребёнок, – улыбнулся следователь.
   – Таня – подросток, согласна. Для мультсериалов она не подходит. Но Вы забываете о том, что виртуальная реальность гораздо сильнее, здесь задействована психология самого человека. На самом деле психология Тани ушла не далеко от психологии дошкольника. Она была полностью изолирована от общения со сверстниками, поэтому не находила с ними общего языка. Оторванная от возрастного круга, она не сформировалась как пятнадцатилетний подросток и осталась на уровне десяти лет.
   – Разве такое бывает?
   – Ещё как бывает. А дети-маугли? Их психика формируется в животном мире. Такие люди-животные, найденные уже во взрослом состоянии, не могут жить в человеческом сообществе и очень быстро погибают. Для них социум – неволя. В нашем случае действует тот же самый механизм. Личность девочки формируется под действием той обстановки, в которой она живёт. Поэтому, оставаясь в душе десятилетним ребёнком, Таня Богданова нашла свой круг общения среди «Верных братьев». Она виртуально общалась с ними весь последний год. Это достаточно серьёзный срок, чтобы ребёнок попал в зависимость и впитал в себя нормы «Верных». И, боюсь, сейчас она может оказаться далеко от здешних мест. Её психология оказалась благодатной почвой для действия непорядочных людей. Думаю, её надо искать в среде «Верных».
   Лена пробыла в РОВД ещё полчаса.
   После разговора со следователем молодая женщина направилась в свой «офис». Дорогой размышляла о случившемся. Она всегда ограждала себя от эмоциональных переживаний своих подопечных, не проникалась их проблемами и не задумывалась над их возникновением. И, казалось, что история с Таней Богдановой, – это всего лишь одна из историй.
   В «офисе» она по привычке взялась за карандаш.
   Точными движениями Лена нанесла штрихи. Из-под руки вышел рисунок бородатого кузнеца и седобородого могучего старика, играющего на гуслях.
   «Нет, не на гуслях, – подумала она, – на кантеле»…
   «Из волков телушек сделал, обратил в коров медведей. Стали волки, как телята и коровами медведи», – вспомнились ей строки, процитированные загадочным Элиасом.
   Слов других храню немало и познаний мне известных, я нарвал их на тропинке, их на вереске сломал я, их с кусточков отломил я, их набрал себе на ветках, их собрал себе я в травах, их поднял я на дороге, пастухом бродя по тропкам.
   «На что же это похоже? Такое родное и до боли знакомое?» – силилась она припомнить.
   …Пел вещей происхожденье, по порядку все заклятья, как по божье му веленью, всемогущему приказу, сам собой распался воздух, из него вода явилась, из воды земля возникла, из земли пошли растенья.
   Быстрыми и твёрдыми штрихам она нарисовала воронью голову, поразмыслила и посадила голову на женскую фигуру. Чего-то не хватает…
   Мне пришло одно желанье, я одну задумал думу быть готовым к песнопенью и начать скорее слово, чтоб пропеть мне предков песню, рода нашего напевы. На устах слова уж тают, разливаются речами, на язык они стремятся, раскрывают мои зубы. Золотой мой друг и братец, дорогой товарищ детства! Мы споём с тобою вместе, мы с тобой промолвим слово. Наконец мы увидались, с двух сторон теперь сошлися! Редко мы бываем вместе, редко ходим мы друг к другу на пространстве этом бедном, в крае севера убогом!
   «Ну конечно же! Это же незабываемый Элиас Лённрот!» – вспомнилось ей. Это было почти двенадцать лет назад, когда на уроке краеведения Лена заучивала наизусть строки легендарной «Калевалы».
   Она сотворила несколько рисунков, посвящённых героям Калевалы: первые два рисунка были образами кузнеца Ильмаринена и героя-чародея Вайнямёйнена.
   Ей также хотелось нарисовать пропавшую Татьяну Богданову. На этом замысле рука, словно самостоятельное существо, сотворила иной рисунок. Молодая женщина нарисовала финку. А на рукоятке финки, на самой высокой точке, детскую головку с закрытыми глазами. Она силилась представить перед собой лицо Тани. Ей удавалось лишь создать мысленный образ головы, шеи, плеч, фигуры. Лица же она вспомнить не могла.
   Она отыскала рисунок, который создала не так давно, после встречи с Сергеем.
   По какому-то странному наитию Лена принялась искать в зелёной комнате папку Золотарёвой. Отыскала и перенесла на журнальный столик, где лежали последние созданные ею рисунки. Молодая женщина точно знала, что именно ей нужно.
   И вскоре на столе лежали три абсолютно идентичных рисунка. Рисунок с ножом и рукоятью в виде детской головы, который Лена нарисовала только что, рисунок, сделанный за месяц до кончины Яны и недавно созданный, были точными копиями друг друга.
   Она не желала сейчас объяснять себе, что хочет донести до неё подсознание. Она боялась даже представить себе, что Таню Богданову ждёт участь, похожая на участь Яны. Она решила оставить папки на столе, чтобы вернуться к ним в другое время.
//-- * * * --//
   Сегодня Лена огорчилась, услышав по телефону отказ Полины. Ей стало обидно: не далее как на днях та заверяла Лену в своей поддержке в той каше, которую сама заварила с Сергеем, а сегодня переменила мнение, ссылаясь на свою занятость. Из-за настроения сестры все планы Лены потерпели крах.
   У неё было назначено несколько встреч, в том числе посещение выставки Эмских живописцев по приглашению Володаровой. Она хотела провести время с пользой для себя, поэтому Сергей никак не вписывался в её планы.
   – Я занята подружкой Яны. И мне, кстати, нужен будет твой «офис», – отрезала Полина.
   – Почему обязательно мой «офис»?
   – Но я же – это ты! Ты забыла о том, что просила меня раздвоиться? Не забыла? Вот и хорошо… Мы поступим так: ты сходишь на свидание к Сергею, а я – приму подругу Золотарёвой. И тебе полезно будет. А то ты у нас вовсе на свидания не ходишь.
   Корсунова произнесла последнюю фразу особым тоном, немного иронично. Лена поймала себя на мысли, что ей не хотелось бы, чтобы о знакомстве с Владимиром знала сестра.
   Подумав о том, что Полина (упаси бог!) намекает ей на отношения с Олегом, она согласилась:
   – Но я даже не знаю, о чём с ним говорить?!
   – Можешь не волноваться. Этот альфонс не помнит, что с ним вчера было, а уж события недельной давности – и подавно!
   Лена согласилась пообедать с Сергеем в первой половине дня 25 июня, в небольшом уютном кафе недалеко от Знаменского моста. Она первая прибыла на место встречи.
   Он приехал элегантно одетый, с букетом роз, – само обаяние, и они расшаркались друг перед другом.
   – Ты, как всегда, просто бесподобна, – он, склонившись, поцеловал её руку.
   – Чем обязана столь настойчивому приглашению? – спросила Лена, не пытаясь скрыть своё неудовольствие.
   – Ты сегодня сама женственность и нежность, мадемуазель, но ты мне всегда виделась и нравилась такой, – он не слышал её. – Хотел извиниться за прошлую встречу. Странно даже, как быстро охмелел… Я и не помню, что там говорил. Ничего лишнего, надеюсь, или странного я не сказал?
   – Нет, всё в порядке. Жаловался только на головные боли, – в недоумении ответила она, а сама подумала: «Будь неладна эта Полина. Хотя бы сказала, что они там обсуждали».
   Молодой женщине не понравилось обращение к ней Сергея.
   «Не натворила ли Полина там чего?» – мелькнуло в голове.
   – Вы тоже сегодня прекрасно выглядите.
   – Эти розы – Вам, – он сразу уловил смену её настроения. – Когда я их покупал, – думал только о Вас. Вы так же прекрасны и чисты, как они…
   – Я, чего доброго, Вам поверю, – озвучила Лена вслух свою мысль.
   – Жажду Вашего доверия, – сказал он, отодвигая для молодой женщины стул.
   «Профессиональный соблазнитель», – подумала она.
   Можно сказать, что профессиональные соблазнители работали на Лену. Клиентки, подруги клиенток и прочие лица, подверженные воздействию любовных чар вот таких проходимцев, были её постоянной работой.
   – Вы увлекаетесь психологией, – произнёс он через некоторое время, – что Вас заставило выбрать сей занимательный путь?
   – Интерес к людям.
   – Это очень увлекательно, знаете ли, – продолжал он, не отрывая от лица Лены болезненного взора. – Я сам ранее увлекался этой наукой…
   – Кто-то считает, что психология не является наукой, – ответила она.
   – Пусть даже так, – согласился он.
   Услышав последнюю фразу, Лена потеряла интерес к собеседнику. Она поняла, что он обычный дилетант, строящий из себя всезнайку. Говорит пустые фразы, лишь бы поддержать разговор, стремится произвести впечатление начитанности, «пустить пыль в глаза».
   Во время разговора Сергей был сама любезность, он настойчиво искал точки соприкосновения интересов, и вскоре наша героиня даже несколько расположилась к нему.
   – Знаете, а Яна была чем-то похожа на Вас…
   – Чем же? – Лена едва не поперхнулась.
   – Несравненной красотой. Вы хорошо знали её друзей?
   – Нет. Мы общалась только по работе.
   – Но Вы до сих пор видитесь с её роднёй, – настойчиво гнул он свою линию.
   – Мы с Вами уже обсуждали эту тему.
   – А что мы с Вами опять так фамильярно? Давайте на «ты», – предложил он.
   – Как хотите.
   Потом Сергей долго рассказывал Лене о том, какой он бедный и несчастный человек. Как его не любят на работе, как ему мешают строить бизнес, как ему завидуют и прочее в подобном духе. Умение слушать было профессиональной привычкой Лены. Он говорил, она слушала.
   – А она у тебя часто бывала? – спросил он неожиданно.
   – Не очень, – ответила Лена, сразу сообразив, о ком идёт речь. – Вообще не знаю, зачем я ей понадобилась.
   – А вы с ней ни на какие танцы не ходили?
   – На какие танцы?
   – Она была любителем ходить на танцы, упражнения, тренинги. Фэн-шуй там и всё такое…
   Лена подивилась на то, как быстро Сергей всё забывал. Вот только что обсуждали эту тему…
   – Я этим не увлекаюсь. Яна иногда приходила, книги разные брала почитать…
   – Ты была знакома с её подругами? Нет? Потому что у неё не было подруг. Она никогда не верила в женскую дружбу.
   – Она всегда напоминала мне, что я её подруга, – ответила Лена.
   – Ты была исключением из правил. Если вдруг в ближайшее будущее с тобой будут искать встречи так называемые «подруги» Яны – не верь им. Это мошенницы. Не было у неё никогда никаких подруг. Они будут много чего просить у тебя. Ничего им не отдавай!
   Она хотела спросить, кто такая Ольга Бормотова, но переду мала.
   Похожие вопросы Сергей задавал Полине. Из этого следовал вывод: либо он знает, что они сёстры-близнецы; либо у него действительно что-то не в порядке с памятью. Думая так, Лена «расслабилась» и перестала размышлять над его вопросами. Ей порядком надоел этот парень, она думала о своём, не желая вдаваться в смысл его фраз.
   Сергей пустился в рассуждения о том, как тяжела жизнь. Временами его рассказ возвращался к Яне, затем прерывался нотами восхищения собеседницей.
   В этот день Лене довелось наблюдать настоящую актёрскую игру. Сколько жалоб она выслушала от плаксивых барышень по поводу таких мальчиков! Удивляло не то, что молодые люди применяют один и тот же метод соблазнения, а то, – что эти барышни, обжёгшись на одном, попадали тут же в сети другого. Воистину: женщины «любят» ушами!
   Она уже давно определила для себя метод, с помощью которого действуют настоящие соблазнители и соблазнительницы. На психологических тренингах она окрестила их «альфонсами».
   Альфонсы всегда действуют одинаково.
   Первым делом мужчина дарит женщине невообразимой красоты комплименты, превознося не только красоту физическую, но и нравственную, о которой сам, зачастую, не имеет понятия. С таким человеком женщина чувствует себя желанной; наверное, в эту минуту сам мужчина должен верить в то, что любит её безумно. Альфонсы не стесняются повторять эти редкие и ценные для двоих слова, которое истинное сердце вряд ли будет стремиться озвучить напоказ.
   Следующим шагом на пути соблазна будет проявление к женщине неподдельного интереса. Мужчина живо интересуется всем, что окружает женщину. Если женщина окажется разведённой, альфонс будет стремиться рассказать ей о первой любви, которую он пронёс через всю свою жизнь, пока не встретил соблазняемую даму. Если дама не пользуется популярностью у противоположного пола, молодой человек будет горевать о том, что все девушки бросали его, пренебрегая истинным чувством. Если она питает интерес к какой-либо сфере научной или литературной деятельности, первым делом необходимо приготовиться услышать подробный рассказ о его давнишнем интересе к той же сфере, которая интересует и даму. Мужчина может не являться знатоком, но он явно даст барышне понять, что им всегда есть о чём поговорить. Как только барышня проявила хотя бы немного внимания или жалости к профессиональному соблаз ни те лю, считайте, она на крючке у альфонса.
   Третий шаг – поиск схожих качеств характера. Мужчина захочет выяснить линию характера женщины. В этом он найдет схожие с ней черты, почувствует, где нужно сделать упор на свои качества, которые будут импонировать женщине. Например, дама может поведать грустный рассказ о неудачной любви к собственному руководителю, при этом мужчина будет с жалостью смотреть на собеседницу. А потом расскажет, как его самого, когда он был руководителем, предала секретарша, которую он страстно любил, а она сбежала от него с его же другом детства.
   Такие мужчины рассказывают самые настоящие небылицы, выдумывая их на ходу. Полуправда, смешиваясь с вымыслом, создаёт очаровательную атмосферу близости и родственности. Таких мужчин интересно слушать, с ними интересно проводить время только при одном условии: так же, как наша героиня в данный момент, подперев голову руками, с неподдельным интересом слушать всякие небылицы, смотреть круглыми глазами и наивно восхищаться, ни на одно мгновение не веря в подобные россказни.
   Четвёртый шаг самый ответственный и применяется очень редко только в отношении женщин с весьма устойчивой психикой и недоверчивым отношением к людям. Можно сказать, это своего рода – тяжёлая артиллерия. Обещание жениться со стороны альфонса воспринимается такими барышнями с благосклонной недоверчивостью. Возможно, женщина не согласится, возможно, мужчина не женится на богатой красотке. Но долгое время будет существовать безбедно за её счёт.
   Женщины не намного искреннее в этом отношении, хотя схожесть поступков между мужчиной-соблазнителем и женщиной подобного рода есть.
   Женщина использует самое главное своё оружие – привлекательную внешность. Насколько не будет проницателен мужчина, вряд ли он будет искать в ней нравственную красоту. Мужчины любят глазами, а женщины это напрямую используют.
   Для женщины основным является выделение себя самой из толпы таких же жадных до денег девиц, поэтому подобного рода барышни используют схожий метод с мужчинами-соблазнителями. Некоторые нюансы всё же отличают женщин-соблазнительниц от таких же мужчин.
   Они начинают пользоваться чужими деньгами уже в период ухаживания, безошибочно выбирая для себя мужчину, способного обеспечить ей безбедное существование. Они никогда ничего не обещают, потому что может подвернуться мужчина гораздо богаче и привлекательнее, щедрее и престижнее. Молодые соблазнительницы действуют гораздо изощрённее соблазнителей.
   Два различия существуют между полами.
   Богатые женщины легче расстаются с деньгами в пользу альфонсов. Потому что для женщины её мужчина – это весь мир.
   Содержанки склонны привыкать к своим избранникам. Но мужчина не торопится брать ответственность за барышню на себя. И чем красивее и удобнее игрушка, тем дольше она задержится в руках хозяина. Потому что красивая женщина для богатого мужчины – это просто один из показателей престижного положения.
   «Мир сошёл с ума, – думала Лена, слушая Сергея. – Вот так же, наверняка, и мой «бывший» использовал какую-нибудь барышню для собственных целей».
   В этот момент она подумала: ей повезло, что Кирилл бросил её с двумя детьми на произвол судьбы. Как, наверно, не повезло той даме, с которой он покинул пределы родной страны.
   Очнулась она от своих мыслей, только когда он второй раз переспросил её:
   – Когда всё-таки тебе удобно?
   – В два часа дня.
   – И мы обязательно осмотрим все твои книги, которые тебе вернула Яна.
   – Зачем? – удивилась Лена.
   – Просто не могу её забыть и мне дорого всё то, к чему она прикасалась.
   – А причём здесь мои книги?
   – Я готов выложить за них деньги, готов обменять их на новые. Даже лучше тех! Как скажешь!
   – Ну… хорошо, раз Вам это так важно, – с сомнением произнесла она, – то может быть…
   – Отлично! Значит, я наведаюсь к тебе завтра в два!?
   – Я свободна только с шести! – Лена спохватилась. Ей совсем не улыбалась идея опять встречаться с ним.
   – Я предварительно позвоню… Мало ли… вдруг и впрямь завтра будут обстоятельства… Между десятью и одиннадцатью утра… Можно?
   – Можно.
   – А визитка у тебя есть?
   Она протянула ему свою визитку.
   «Он знает, что мы сёстры», – подумала Лена.
   – Премного благодарен, – молодой человек аккуратно спрятал визитку в нагрудный карман.
   Лебедева вышла из-за стола, взяла сумочку.
   – Ты уже покидаешь меня? – удивился Сергей.
   – Увы, я вынуждена. Нет, не стоит меня провожать, я забегу к подруге, здесь недалеко…
   Лена торопилась уйти от Сергея, потому что в два часа должна была позвонить Володарова.
   Но звонок последней разочаровал молодую женщину. Вера была в настоящий момент занята важными делами, поэтому встреча на выставке Эмских живописцев отменялась. Она напомнила Лене, что завтра та должна быть в обязательном порядке на лекции в Центре медитативной психологии.
   – Поймите, дорогая, за Вас ходатайствовали, лезли в глаза… сами понимаете… И Михаил будет ждать Вас… Вы не подведёте меня, надеюсь?
   Просительные нотки в голосе Веры сменились приказными.
   Лене стало неуютно: обозначенное Володаровой мероприятие не вязалось с её планами. Она чувствовала себя обязанной, поэтому поспешила заверить ту, что полностью оправдает её надежды.
//-- * * * --//
   Ночью с 25 на 26 июня ей опять приснился неприятный сон. Она увидела себя в полукруглом помещении с очень высокими потолками. Одна стена кабинета была завешена зелёными портьерами. Стены, стол, ковёр на полу – всё было спокойного зелёного цвета. Обе стены до самого потолка были закрыты стеллажами с книгами, как в библиотеке старого особняка. Ей запомнилась тонкая, покрытая лаком аккуратная лестница, закреплённая на стеллаже.
   Вдоль стены стояли в ряд те пресловутые семь покойников, от вида которых у Лены шевелились волосы на голове. Они были в длинных серых балахонах, с широкими рукавами.
   Непонятно, откуда в этой комнате появился господин Элиас. Он взял под локоть молодую женщину и повёл к этим людям. Лена протягивала к ним сложенные ладони и получала что-то от каждого из них. Это было похоже на игру «колечко-колечко, выйди на крылечко». Но когда она раскрыла ладони, ничего в руках не оказалось.
   После этой странной игры молодая женщина подошла к стене и отдёрнула портьеру. Там, где должно было быть огромное окно, оказалась пустота. Она осторожно выглянула наружу и увидела далеко внизу берег озера. На камнях лежала Золотарёва Яна. Тело выглядело так, будто женщина только что упала с большой высоты и разбилась. Послышался собачий вой: сначала тихо, будто бы издали, потом всё громче и громче.
   Внизу почудилось какое-то шевеление. Лена увидела выползающего из-под тела Золотарёвой Сергея. Он ловко пробрался между камнями и, словно ящерица, начал взбираться по отвесной стене здания.
   Господин Ярвинен ждал, когда тот доберётся до окна. Когда пальцы Сергея зацепились за край, он стал их топтать. Сергей сорвался и полетел вниз.
   Вой перерос в жуткое рычание.
   Она стояла на краю стены. А господин Ярвинен вдруг превратился в женщину с головой вороны.
   – Прыгай, – прокаркала она, – прыгай, прыгай, прыгай!!!
   И толкнула её в грудь тростью с железным набалдашником.
   Лена полетела вниз.
   И в ту же секунду она будто вышла из своего тела и осталась на краю стены. А вниз упала…
   – Полина! – и кинулась вслед за сестрой.
   Это был настоящий ад.
   Молодая женщина проснулась в холодном поту. Похоже, она кричала. В первую секунду она не могла сообразить, где находится: на Ново-Слободской или на Знаменской.
   Она прошла в ванную комнату к зеркалу. Из прокушенной губы текла кровь.
   Сон оказался «в руку».
   Через неделю сёстры поссорились. И причиной этого, как обычно, явилась ревность Полины.
   Таким образом, Лена оказалась одна перед лицом испытания.

Глава 8
Центр медитативной психологии

   Посещать и слушать злых людей – это уже начало злого дела.
   Конфуций
   Не всякому слову верь.
   Сирах, 19, 16
   Если свет в тебе тьма, то какова же тьма?
Матфей, 6, 23

   Первые занятия в ЦМП начались в начале июля и прошли в Эмском государственном университете. Не иначе ректор университета был поклонником медитативной психологии. То, что ЦМП использовал помещения одного из крупнейших университетов региона, безусловно, производило благоприятное впечатление.
   На первые занятия Лена пошла из любопытства, но уже без опозданий. В холле центрального здания университета толпился народ. Как оказалось, все многочисленные посетители пришли именно на курсы ЦМП. Так же, как и во Второй городской больнице, посетителей встретил охранник, пропустил их по спискам. Затем они попали в руки одного из учителей, который рассадил их определённым образом. Лене досталось самое дальнее место.
   Вели курсы три лектора. Они сидели за столами (на возвышении), которые были оборудованы микрофонами, поэтому даже в самом дальнем уголке огромного зала было слышно всё до последнего слова. Лекторы говорили громко, отчётливо произнося слова, выдерживая паузы.
   Возле стола на высокой подставке находился портрет. С картины на происходящее щурился какой-то старый индус в национальной одежде, с гирляндой цветов на шее. Перед портретом лежали живые цветы и горели свечи. За спиной лекторов справа был размещён огромный плакат, изображающий что-то похожее на свастику, но более округлое. Слева на всю стену было развешено огромное полотно. Через ноутбук на полотнище проецировались диаграммы и энцефалограммы.
   Каждый слушатель получил в руки яркие брошюры с графиками, тетради для записей и конвертик с листовками для вопросов лекторам. Всё было обставлено очень серьёзно. Такой же серьёзный подход был все последующие занятия в университете.
   Окна были полностью закрыты и зашторены, оттого в зале царила сумеречная прохлада, чувствовался терпкий аромат масел и благовоний.
   Лекторы долго совещались, куда-то выходили, заходили новые, совещались с предыдущими. В результате занятие началось на полчаса позже, чем ожидалось. За эти полчаса у Лены так разболелась голова от запаха благовоний, что она уже подумывала об уходе с этих курсов. Однако, к её великому облегчению, один из лекторов встал, поднял руку, и в зале наступила тишина.
   – Уважаемые слушатели курсов. Для начала поаплодируем и проявим дань уважения основателю медитативной философии Раммохану Бени, – лектор указал на портрет старого индуса.
   Посетителям пришлось аплодировать стоя, потому как сами лекторы встали как один и горячо захлопали, повернув лица к портрету. Лена тоже нехотя поднялась: не будешь же сидеть, когда остальные стоят.
   – Хочется отметить, уважаемые слушатели, что основатель философского течения медитативности знает истинное знание и с радостью делится им с нами! Он принёс тепло в наши души, нравственность в наш сегодняшний суровый мир!
   Вновь раздались аплодисменты.
   Вводный курс лекций был посвящён необходимости медитативной психологии, её пользе и влиянии на жизнь человека. Говорилось о том, что учение медитативности является единственно настоящим, вечно истинным знанием. Традиционная наука и рациональное мышление являются подспорьем медитативности и ни в коем случае не идут вразрез с истинным учением Раммохана Бени.
   Лекторы основывали свои доводы на научном методе. На широком экране появились диаграммы и энцефалограммы, сделанные в одном из НИИ при городской больнице. Диаграммы и фотографии свидетельствовали о пользе медитативной психологии, которая выявляла негативное состояние человека и нивелировала его. Вот так кривая графика выглядит у обычного человека, а вот так – у прошедшего курсы медитативной психологии.
   Лена слушала внимательно, хотя и не очень-то доверяла всему. И так приглядывалась к графикам, и эдак. Вроде отличия есть, – решила она. Наша героиня сомневалась в том, что метод медитативной психологии апробирован и официально признан, но, умело преподносимая лекторами информация отчасти соответствовала её мировосприятию. Она надеялась на то, что, возможно, здесь кто-то даст объяснение её предчувственному состоянию.
   Многим позже сомнение сменилось удивлением.
   Медитативная психология, по мнению лекторов, состоит из двух этапов. На первом этапе человек познаёт метод психологии, на втором – познает практику. Лекторы обещали увлекательное историческое путешествие в прошлое медитативной психологии на первом этапе занятий.
   После прохождения первого уровня оставались только желающие.
   – Но, как свидетельствует практика, – подытожил один из лекторов, – остаются почти все слушатели, потому что методика медитативности действенна в использовании и ошеломляюще проста в теории! Практика невозможна без научного объяснения, без полной веры слушателя в философию медитативности, безоглядного доверия наставнику и собственному желанию научиться этой технике.
   Практические занятия третьего уровня заключались в концентрации на «третьем глазе», который находится в центре лба. Здесь якобы располагается душа – источник и бесконечно малая точка света. Задача этого этапа тренинга – самоотождествление с мировой вселенской душой и замещение телесного самосознания духовным. На втором этапе душа должна освободиться от тела, совершить путешествие в «духовный мир», наполниться исходящим от Абсолюта чистым светом. А, возвратившись обратно в тело, стараться сохранить духовное самосознание для того, чтобы преодолеть дурную карму и остаться чистой. Прошедших второй уровень ждут пот рясаю щие открытия в собственной жизни: от исцеления различных болезней до полного достижения собственных целей.
   По реакции слушателей в зале Лена поняла, что именно второй уровень является привлекательным для многих.
   Произносимые слова были для молодой женщины непонятны, она никогда не увлекалась ничем подобным. Пыталась вникнуть в словесную мишуру, и это удавалось ей с трудом. Среди общих фраз она чётко запомнила красной нитью шедшие через все лекции слова:
   «Толь ко медитативная психология способна возродить человека из грязи, очистить душу, оздоровить тело».
   «Самая главная цель – это единение со всей Вселенной».
   «Человек приходит в этот мир греховным от предыдущих перерождений, и медитативная психология – единственное, что может очистить душу от греха».
   Вскоре ей стало скучно. Чтобы чем-то занять себя, она достала блокнот и приступила к зарисовкам. Так было легче воспринимать происходящую реальность. Вскоре она погрузилась в своё обычное отрешённое состояние. Словно присутствовала здесь, и в тоже время находилась далеко, за пределами своих мыслей и эмоций.
   Лена нарисовала лицо с тремя глазами.
   Третий глаз находился на лбу. Два глаза вышли красивые: округлой формы, с поднятыми вверх уголками, с бликами в зрачке, на третьем глазе рука соскользнула, и он получился какой-то узкий со злобным взглядом. Не дорисовав шею необычному человеку, она принялась рисовать собачью морду. Тупая пасть, широкий лоб, непонятно что за порода: страшилище какое-то получилось. Она нарисовала пустые глазницы.
   Собака Баскервилей.
   В зале было душно. От запаха благовоний наша героиня почувствовала приступ мигрени. Карандаш уже не спасал. Она подумывала о том, чтобы покинуть это мероприятие, но заметила в дверях полутёмного коридора «наставника наставников» Мишу. Лена могла поклясться, что среди слушателей многочисленной аудитории он смотрел именно на неё.
   – А теперь, уважаемые слушатели, перед вами выступят преподаватели Оксфордского университета, поприветствуем, – лектор захлопал в ладоши, за ним послушно зааплодировал зал.
   Потом выступали лекторы-иностранцы, показывая рукой на индуса с портрета. Они говорили, доброжелательно улыбаясь, один из лекторов тотчас переводил их слова.
   «Именно чистота души после тренинга способна творить добро, изменять мир».
   «Именно медитативная психология способна положить конец религиозным и социальным распрям и привести к единству всё человечество».
   «Медитация, о которой говорилось выше, является подлинным спасением от всех социальных и духовных бед, как для Востока, так и для Запада».
   «Это и есть практическая и универсальная религия. Поэтому значение медитативности в её истинном смысле и необходимость обучения ей по всему миру вряд ли можно переоценить».
   «Обучившись медитативной психологии, человек сможет стать повелителем своего собственного сознания, управлять своим подсознательным, а значит – и судьбой, и, конечно, стать хозяином своего тела – избавить его от болезней».
   Лена была ошеломлена.
   «Я перегрелась», – подумала она.
   Она была уверена в том, что, не зная английского, поняла слова иностранца ещё до того, как услышала перевод.
   Голова после двухчасового занятия была тяжелой и болела. Свежий уличный воздух был напоен живительной силой, словно родниковая вода. Он оказывал благотворное воздействие, и, пока Лена ожидала Олега, боль потихоньку ушла.
   На улице люди оживлённо переговаривались между собой. Время было позднее, но слушатели ЦМП не торопились расходиться. Между ними сновали лекторы и их помощники. Здесь их было не менее десяти человек.
   Один из лекторов произнёс фамилии по спискам. Слушатели, чьи фамилии были названы, послушно объединялись в группы. Из пятидесяти человек остались почти все.
   Никто не назвал её имя.
   Лена стояла одна.
   Она посматривала на дорогу, дожидаясь Олега, а его всё не было. И пока она размышляла над тем, на каком транспорте ей предстоит добираться до дома, к ней подошёл Миша. В сумерках он казался совсем юным: короткая стрижка, худощавое лицо и огромные глаза. Чёрный зрачок занимал всю синеву.
   Он улыбнулся и взял её за руку.
   Молодая женщина отстранилась.
   – Я буду Вашим наставником.
   – Я не уверена, что хочу, чтобы у меня были наставники, – Лена отняла руку.
   – Вы должны стать членом Центра!
   – Я подумаю…
   – Вам не понравилось? – разочаровано протянул он.
   – Не знаю… Я не поняла…
   – Если пожелаете, я объясню.
   – Может, в следующий раз? – попросила она.
   – Вы придёте на следующее занятие?
   – Наверно, нет.
   – Госпожа Володарова сегодня будет звонить, – помедлив, добавил он. – Она принимает участие в Вашей судьбе. Вы для неё как ребёнок, она рада всячески помочь Вам. Вера будет огорчена Вашим отказом, – Миша был очень убедителен.
   – Хорошо… Я подумаю.
   – Вы придёте на следующее занятие? – повторил он.
   – Может быть, – она уже медленно отходила в сторону дороги, не поворачиваясь к Мише спиной.
   – Ваш номер телефона заканчивается на семнадцать? У Вас двое сыновей? Их отец живёт в Канаде?
   – ?
   – Вы предпочитаете все оттенки красного и зелёного? Сегодня Вы ели на завтрак клубнику? У Вас есть отчим, и Ваша собственная семья живет с ним?
   Лебедева остановилась удивлённая. Первой мыслью было: Миша узнал от Веры о её пристрастиях и семейном положении. Но Вера не могла знать таких подробностей!
   – Кто Вам рассказал обо мне?
   – Сердце.
   – Вы шутите со мной?!
   – Вы придёте в следующий раз?
   Лена посмотрела на дорогу. Олег вышел из машины и уже намеревался подойти к ним.
   – Вы потом расскажете мне, чьё сердце оказалось настолько проницательным? Если да, – я приду.
   – Моё сердце! Приходите! Я буду Вас ждать! – крикнул он ей вслед.
//-- * * * --//
   Вскоре наша героиня забрала из автосервиса свою сиреневую «калину», избавленную от непрошенных «насекомых», и могла позволить себе какие угодно путешествия и приключения. Автомобиль, несомненно, является средством передвижения. Однако, после поездок на своих двоих, он показался Лене настоящей роскошью. «Калина» облегчала ей путь в разные концы города и раз в пять сокращала время на дорогу.
   А время стало ей необходимо, как воздух, потому что в июле она занялась вводным курсом медитативной психологии. Мероприятия заполняли почти всё свободное время, даже думать над какими-то проблемами порой было некогда.
   Суть занятий сводилась к тому, чтобы добиться полной веры новичков и подготовить их к инициации, а затем и к настоящим упражнениям, – тем, которым Лена стала свидетелем на первом знакомстве во Второй городской больнице.
   Центр занимался массовой продажей различных товаров: от литературы по психологии, и не только медитативной, до биологически активных добавок. Поначалу наша героиня засомневалась: не в секту ли она попала?
   Как уже говорилось выше, психолог Лебедева нередко сталкивалась с бывшими сектантами. Псевдорелигиозные секты в своей основе имеют изменённые нормы и принципы традиционных конфессий. Но в ЦМП это было настолько глубоко завуалировано, что разобраться в принципах и нормах Лене не представилось возможным.
   Кроме того, некоторые лекторы в Центре были люди со степенями, преподаватели из вузов города Эмска. Поэтому Лена отбросила всякие сомнения и погрузилась в познание теории медитативности.
   Она полагала, что убивает несколько «зайцев» разом.
   Во-первых, бесплатное образование. Это рекламная уловка: мало кто из современных покупателей откажется приобрести качественный товар даром или вполцены.
   Во-вторых, Лене захотелось увидеть людей, которые читали мысли. Для нашей героини природный дар предвосхищения события был карой небесной. Она прятала свой талант, он был для неё изъяном ровно до тех пор, пока она не оказалась в ЦМП.
   В Центре нашлись точно такие же люди, живущие не пятью чувствами, а единственным шестым. Медитаторы умели чувствовать, предвосхищать события, точно так же, как она, и даже быстрее!
   И это, пожалуй, была самая весомая причина её решимости пройти все уровни медитативности.
   В-третьих, чувство дружеского участия, восхищения, уважения, – самые сильные и действенные рычаги воздействия на другого человека. Чувства, которые испытывала Лена по отношению к Вере, разбудили в ней интерес к медитативности. Обаяние Вероники Володаровой было будто плен, против которого она не в силах была устоять. Иногда где-то в глубине души шевелился червь сомнения: что не нужна ей, Елене Лебедевой, никакая медитативность. Что сумеет она восполнить свой пробел и без данных курсов, что рано или поздно найдёт объяснение мучающим её вопросам. Но стоило ей вспомнить Веру, и сомнения мгновенно улетучились.
   Отсутствие в настоящий момент семьи, детей, а так же стремление заполнить время ожидания встреч с Владимиром заставили её прийти в Центр. Её отношения к нему были сродни зависимости: от встреч с ним она испытывала настоящий подъём чувств. Ей было интересно с этим человеком, она уходила от обыденности. Она жила от сказки к сказке, от встречи к встрече.
   Если бы они встречались серьёзно, посвящали время только друг другу, – она не стала бы участвовать в этих тренингах. Редкие встречи-сказки стали для неё жизненной необходимостью. Владимир часто напоминал о себе телефонными звонками, мелкими подарками, цветами, сладостями. Самое главное – внимание, – он исходил из этого принципа в отношениях со слабым полом. А Лене приходилось довольствоваться этим, исходя из принципа – человек ко всему привыкает.
   Молодая женщина не осознавала до конца своё влечение к Владимиру, её сознание упорно отклоняло мысль о близости с ним. Осознанно – она не позволяла себе этого из-за боязни потерять Владимира. Подсознательно – из-за боязни потерять Корсунова. Лена чувствовала постоянную психологическую потребность во Владимире; он был тем поплавком, который держал её над поверхностью жизненной реалии. Олег Корсунов являлся той обыденностью, которая составляла сущность её жизни. Но Олег был недоступен, потому что он был родственник, а Владимир оказывался недосягаем, потому что был иллюзией. Молодая женщина попала в капкан отношений, который сама же и создала.
   Женщина более аморфна в чувствах, она любит того, к кому привыкает. Любовные привязанности Лены были словно айсберг: Владимир – был вершиной, Корсунов – основанием.
   Сам Олег Сергеевич вскоре заметил явные изменения, происходящие с Еленой. Для него было полной неожиданностью узнать, что у свояченицы есть поклонник. Во время отсутствия Полины Олег нашёл фотографии, где были запечатлены двое. Нашёл эти фотографии он совершенно случайно. Корсунов и не думал проверять вещи жены, о личной жизни которой принципиально ничего не хотел знать. Он уже собирался уезжать из дома, когда услышал долгие трели телефонного звонка.
   Поначалу он не обратил на это никакого внимания, но звонивший был очень настойчив. Олег передвигался по дому, не имея возможности угадать, откуда доносятся звуки, пока не добрался до комнаты супруги. Он нашёл телефон в сумке, оттуда же выпал пухлый конверт. Не в силах преодолеть искушение, он поднял с пола конверт и открыл его.
   Фотографии были сделаны мастерски.
   В первый момент Корсунов решил, что это личные фотографии Полины. Ни одна нотка ревности не прозвучала в его сердце. «Красивая, если бы не была такой стервой», – подумал он, разглядывая снимки.
   Вглядываясь в её образ, он вдруг понял, что на них запечатлена вовсе не Полина. Неуловимые свойства характера и души проступали в чертах этого образа, и сомнений в любящем сердце Олега быть не могло: это была Елена.
   Для него этот факт стал как гром среди ясного неба. И с этого момента для Корсунова наступило время выбора. Он взвешивал все «за» и «против», пока, наконец, не решил поставить крест на их любовном треугольнике.
//-- * * * --//
   Наставник наставников сдержал своё слово. Он занимался с Леной добросовестно, был сама внимательность и любезность. Если бы Лена позволила, Миша проводил с ней не только время, отведённое на занятия в ЦМП, но и всё оставшееся.
   – А почему у Вас так мало подопечных? На Вас не хватило? – однажды перед занятием спросила Лена. – Посмотрите: у Оли пять подопечных, у Кати трое. А у Вас один. Точнее, одна…
   – Я не занимаюсь воспитанием подопечных. Я занимаюсь работой с наставниками. В том числе с Олей, с Катей и другими им подобными, – без тени улыбки ответил он. – Я занимаюсь с наставниками, а это уже другой уровень.
   – Что же моя скромная персона? – полюбопытствовала она.
   – Вы одарённая. По-настоящему. Вы перешагнули много уровней. Но ещё мало знаете об истинных знаниях… Моя задача посвятить Вас и использовать Ваш талант на благо людям.
   Эти слова ей польстили.
   …Миша был ведущим последних лекций первого уровня.
   – В современном обществе приветствуется реалистический подход к жизни – традиционное восприятие мира. Необходимо выучиться, сделать карьеру, получить жильё и тому подобное. Стремление преуспеть и «состояться» в глазах общества – на это уходит вся жизнь. И лишь в отдельные мгновения у человека возникает вопрос: если невозможно ничего изменить в окружающем обществе, могу ли я изменить себя?
   – С древнейших времён философы утверждали, что наш мир – мир иллюзий. И нет никаких доказательств того, что окружающий нас мир – это и есть реальность, а не сон или навязанная нам обществом ошибочная картина мира. В двадцатом веке с помощью квантовой физики выяснилось, что видимая картина мира находится в прямой зависимости от наблюдателя, его состояния, настроения, желаний, – Миша был очень красноречив. – Медитативность – это основа нового мировосприятия человека, независимая от навязанной ему картины мира. Медитатор сам формирует собственное мировосприятие, согласно своим желаниям и потребностям, а не желаниям и потребностям социума. Это формирование собственного «я» станет нашей основной целью на втором уровне: правильно сформировать картину мира и внедрить её в жизнь посредством собственного сознания. Однако для гармоничного развития личности медитатора необходимо научиться входить в сознание и ритмы Вселенной. Но это мы оставим для занятий третьего уровня.
   – Космология медитативности говорит о существовании трёх миров. Первый – природа и наш телесный мир – являются видимым проявлением духовного, идеального мира, – продолжал Михаил. – Об этом сказано у великого философа Платона. Вспомните его идеальное государство? «Телесное – это всего лишь проявление идеального». Вспомните библейские сказания: наша земная природа – это отображение идеала, который древние называли раем. История философии подтверждает научную концепцию медитативности. Медитативность – стремление прикоснуться к идеалу, понять его законы и принципы существования. В соответствии с этим осознать своё предназначение.
   Лена рисовала. Слушала внимательно, а рука сама наносила штрихи и линии. На бумаге появился образ человека в плаще из косматой шкуры: сгорбленный колдун с посохом, стоящий вполоборота. А у его ног лежат громадная собака с тупой мордой и круглыми пустыми глазами. Вместо хвоста женская голова. Непонятный рисунок нёс смысловую нагрузку, которую понять и осознать она пока ещё не могла.
   У молодой женщины постоянно возникало ощущение: словно она о чём-то помнила и вдруг забыла, а сейчас усиленно пытается осознать.
   Сейчас.
   Ещё мгновение.
   И её осенит.
   Но ничего не происходило. Сознание упрямо не пропускало запретную информацию, случайно схваченную и обработанную подсознанием.
   – Мы не будем отходить от научного подхода: назовём наше телесное существование – обычной физикой, – внимательно слушала Лена Михаила. – За видимой телесной оболочкой находится тот самый тонкий мир света, где формируются и продолжают своё существование идеи и мысли. Этот мир также можно назвать астральным или ангельским. В этом мире, хотя и нет звука, существует только мысль движимая и действенная. Мысль материальна и осязаема. На этом построены нынче многие философско-психологические техники. Хотя я назвал бы этот уровень научно и консервативно: гештальтпсихология. Мы формируем потугами ума целостную структуру-образ и форму, передаём потугами сердца свои желания и усилия. Подкрепляем всё это физическими действиями… И мысль материализуется! Этот метод в современной психологии называется визуализация. Визуализация основана на идее творческой силы человеческой мысли. Повторяю: если вы правильно пользуетесь своими мыслями, то они могут материализоваться. Вы представляете птицу – и вот вы уже в полёте; вы желаете добиться богатства – и вот жизнь даёт вам этот шанс! Человек сам создаёт свою собственную реальность. Хотите похудеть – тренируйтесь силой мысли!
   – А если мы стараемся, но получается ровно наоборот? – полюбопытствовала одна из слушательниц со средних рядов.
   – Это говорит в пользу того, что Вы пришли к нам. Если хотите овладеть техникой проектирования будущего в совершенстве – значит, Вы пришли по адресу, – улыбнулся он, – но о технике ещё рано.
   – А когда мы займёмся техникой? – раздался опять тот же голос из зала.
   – Всему своё время, уважаемая слушательница. У нас будет особый тренинг, где каждый получит ключ к медитативному приёму. Мы сейчас не будем перескакивать порядки лекционных часов. Когда я дойду до объяснения третьего уровня, Вы всё поймёте сами…
   – Дальше располагается ещё один мир, который можно воспринимать только с помощью «метафизических свойств души, ума и интеллекта», – вернулся он к лекции. – Это область шестого элемента, интуиции, ядра мировой души, средоточие чувств и эмоций. Частью мировой души являются и наши души. В этом мире нет ни звука, ни движения. Это и есть то идеальное, о котором я упоминал в начале нашей беседы. Душа обитает здесь в пассивном состоянии; мысли и стремления – в спящей форме, как у семени. Душа отделена от тела. Она существует в своей изначальной форме, самосветящаяся искорка энергии. Именно энергия – истинный двигатель прогресса. Мысль, помноженная на энергию, облечённая в физическое действие – вот истинное движение, ядерный процесс!
   – История разделена на множество циклов, – она слушала будто сквозь сон. – Эти циклы сменяют друг друга, повторяясь периодически. Всемирные история и география являются идентично в каждом цикле, и, таким образом, фактически не существует абсолютно никакой разницы между прошлым, настоящим и будущим. Существует несколько циклов: золотой, серебряный, медный, железный. В золотом веке человеку были не страшны физические болезни и страдания, потому что души их были чисты. Люди говорили на всеобщем земном языке, но язык был, в принципе, и не нужен. У людей золотого века были развиты интуитивные способности. Они общались между собой посредством мысли. Физические предметы были не нужны, потому что люди обладали сверхспособностями.
   Однако цикл заканчивается, и ему на смену приходит серебряный век. Люди начинают вырождаться. Грех входит в души человеческие, а вместе с ним – страдания и болезни. Среди многих вырождающихся людей ещё появляются редкие личности со сверхспособностями, такие, как Моисей, Иисус, Магомет и им подобные.
   «Сколько же тогда длился золотой век? Что-то путает Михаил», – с недоверием подумала Лена.
   Она оглянулась на слушателей в зале. Женщины (в зале находились преимущественно женщины) сидели как завороженные, внимая красивому и талантливому оратору. А Миша говорил всё более вдохновенно. Его лицо преобразилось: щёки порозовели, глаза стали блестящие и бездонные. Появилось какое-то новое выражение в его взоре: чистоты и отрешённости.
   Она давно обратила внимание на его необычные глаза. Когда он волновался или вдохновлялся, как сейчас, его зрачок становился настолько большим, что закрывал синеву глаз.
   – В медном веке «человек падает с пьедестала божественности», его дух подпадает под власть материи. У человека ещё иногда «проявляется сознание духа, хотя чаще всё же проявляется физическое или телесное сознание», – Лена вновь повернулась к Мише. – Из-за проявившейся нечистоты, смятения и привязанности, возникают грехи и страдания, а люди полностью теряют свои сверхспособности. Начинаются войны, единое царство распадается на множество государств, в которых население говорит на разных языках. На место единой «чистой» религии» приходят различные «телесные» религии. В конце железного века люди вновь открывают ту самую изначальную религию, что была в золотом веке. Эта религия сочетает в себе идею единого Абсолюта. Придёт время, и железный век опять сменится золотым.
   – Уже сегодня мы можем наблюдать переход в новую эру. В нынешнем железном веке начинают появляться люди со сверхспособностями, – воодушевлённо продолжал он. – Но эти сверхспособности можно развить до бесконечности. И я продемонстрирую это вам… Например… чтение мыслей!
   – Вы умеете читать мысли? – раздался из зала всё тот же голос.
   – Конечно, – уверенно сказал Миша. – Я сейчас покажу это! Давайте я буду подходить к желающим и озвучивать их настроение… Либо мысли, – кому как угодно. А потом мы с вами пройдём в актовый зал, где уже накрыты столы. Мы попробуем блюда, специально приготовленные для вас шеф-поваром отеля «Миллениум»! Да-да! Уверяю вас, Дмитрий Борисович является бывшим слушателем ЦМП!
   Шиловича Дмитрия Борисовича действительно знавали как самого известного кулинара Эмской губернии, автора нашумевшей книги «История России в сюжетах ресторанных анекдотов», – где увлекательно написанный роман о приключениях гвардейцев в России конца XVIII века сдабривался рецептами блюд, придуманных самим Шиловичем.
   Раздались удивлённые отклики. Лучшей рекламы для ЦМП, чем спрятаться в тень известности отеля-ресторана «Миллениум», было не придумать.
   Это уже было похоже на интересную игру. Миша подходил к поочерёдно поднимающим руку слушателям. Несколько секунд стоял возле желающего «подумать», склонив голову набок и прислушиваясь к чему-то; потом наклонялся и тихо говорил фразу. По реакции слушателей она поняла, что Миша действительно угадывал. Ей захотелось тоже пройти подобный эксперимент, и она подняла руку.
   Миша подошёл, наклонился, взял Лену за руку. Его рука была тёплой и сухой. И ей сразу же представилось, будто она сейчас идёт с ним по речному пляжу, по жаркому песку, держа свою руку в его руке. А накатывающие волны широкой реки охлаждают ноги…
   И тотчас она вспомнила чёрные глаза Володи.
   – А Вы уверены, что хотите этого со мной? – спросил он почти шёпотом. – Горячий песок, холодная вода, море…
   Она оглянулась – не слышат ли его в зале?
   – И тот самый принц? – продолжал он, не выпуская её руки. – А я не принц.
   Её бросило в жар, и щёки запылали.
   Она поверила в метод медитативности. Пусть не во все его принципы, но поверила.
   А вера в идола есть самый главный грех, который раскалывает душу послушника и позволяет наставнику манипулировать им.
//-- * * * --//
   Занятия второго уровня ЦМП проходили в июле-августе 2010 года в Доме архитектуры. Лебедева поразилась, насколько широка была сеть кабинетов медитативной психологии. Казалось, они существуют повсюду: в больницах и центрах досуга, в университетах и библиотеках.
   На втором уровне оказалось гораздо больше людей, чем она ожидала увидеть. Как потом оказалось – неудачников, не прошедших уровень инициации, возвращали учиться повторно. Лена удивлялась, с каким упорством несостоявшиеся медитаторы стремились пройти этот уровень. Люди отдавали средства, и немалые, для того, чтобы постичь тайну инициации.
   На этом уровне были практические занятия, и Лена убедилась воочию в силе внушения наставников медитативной психологии. Она уже давно свыклась с мыслью, что чтение мыслей, левитация и прочее – суть практических занятий в ЦМП. Но всё же разум опровергал эту мысль. Ещё многое из услышанного и увиденного наша героиня подвергала сомнению, так как полагала, что всему в природе можно дать научное объяснение.
   Лене повезло, что летом она была временно свободной, поэтому могла распланировать день на занятия и отдых, имела возможность отвлечься на иное, нежели медитативность. Критические оценки всё реже приходили ей на ум, она привыкла к окружающим наставникам и медитативным отношениям.
   Иногда требовалось пропустить вечернее занятие и заняться насущными делами. Но приходил вечер, и она ловила себя на мысли, что ей не хватает чего-то существенного и важного, чего-то философского и осмысленного. А всё остальное в сравнении с медитативностью – несущественная мелочь.
   Но с другими учениками дело обстояло сложнее. Кто-то работал в полную силу, или был занят в семье, или попутно решал жизненные проблемы. Кто-то не имел личного транспорта, а ездить приходилось очень далеко. Были так же жёны бизнесменов, которые страдали ничегонеделанием, но они приходили сюда целенаправленно чаще по рекомендации, подобно Лене. У большинства людей не было времени и возможности критически осмыслить получаемую информацию, поэтому они погрузились в медитативность гораздо быстрее. У остальных людей, приходивших по рекомендации, не возникало желания её обдумывать.
   В Центр попадали преимущественно те люди, у которых было много проблем со здоровьем, в личной и семейной жизни. В отношении социального положения – преимущественно люди среднего достатка и более. Медитативность была наукой нового поколения, нацеленная на создание «сверхчеловека». А для подобного эксперимента нужны были деньги и немалые. Настоящая глубинная работа ЦМП проводилась прежде всего в отношении богатых и влиятельных персон. То, что на курсах первого уровня увидела Лена, была лишь повседневность ЦМП.
   С самого начала наставники поставили условие: ходить два раза в день – утром и вечером. К чему это приводило, обнаружилось позже: люди постепенно отрывались от работы, впоследствии некоторые уходили из семьи, разрывали старые связи. Хотя это случалось только с теми, кто доходил до третьего уровня. Кто не мог дойти сам, тому помогали это сделать.
   Отношение к слушателям на первых занятиях сильно отличалось от последующих. На занятиях вводного курса хорошо кормили в столовой университета. На втором уровне занятия медитативной психологией были перенесены в залы Дома архитектуры, где не было предусмотрено столовых и баров для новоявленных медитаторов. Люди стали голодать в прямом смысле этого слова. Для того чтобы успевать на тренинги и днём, и вечером приходилось жертвовать обеденными перерывами и ужинами.
   Те из слушателей, кто пришёл на занятия медитативной психологией из желания сбросить лишний вес, достигали поставленной цели в считанные недели безо всяких усилий. Хотя, несомненно, постоянные физические упражнения в ЦМП преображали внешний облик новоявленных медитаторов.
   Хорошо питались только наставники.
   Они уходили в отдельную комнату, где были накрыты белоснежными скатертями столы. Их обслуживали трое постоянных официантов, которые, конечно же, были поклонниками психологии медитативности.
   – Почему они всегда молчат? – однажды поинтересовалась Лена у Михаила. – Их благодаришь за обед, а они словно не слышат тебя.
   – У них свои тренинги и свои наставники, – ответил Миша.
   Наша героиня не осталась голодной благодаря исключительной заботе о ней Михаила. Наставник наставников действовал на неё успокаивающе. Блюда, приготовленные учениками Шиловича, были верхом кулинарного искусства. А спокойные и уравновешенные медитаторы – весьма приятной компанией. И жизнь казалась нашей героине красивой и необычной.
   Оставалось загадкой, каким образом действовали тренинги, но Лена всегда очень хорошо спала после них. В последнее время ей постоянно снилась страшные сны, и раз от раза видения становились всё ужаснее. А после общения с Михаилом беспокойство проходило: жизнь казалась лёгкой и спать было спокойнее.
   Вскоре Миша проявил недовольство нашей героиней.
   Лена, по его мнению, выказывала слишком много сомнений по поводу философии медитативности и была слишком самостоятельна в суждениях.
   Медитаторы верили Высшей силе. Идеология ЦМП была такова: всего можно добиться при желании и умении просить. Слушатели верили, что медитативная психология научит их правильно просить.
   ЦМП не отвергал религии мира напрямую. Но это отрицание сквозило подспудно в каждом слове, в каждом предложении медитаторов.
   – Все религии мира говорят о доброте, справедливости и милосердии. Вряд ли кто-то просит Творца о войнах и катаклизмах, – говорили наставники. – Почему же молитвы человеческие не доходят до Творца? Потому что люди не умеют правильно просить. Для этого необходимо концентрироваться на особом состоянии, но без медитативной подготовки обыватель этого сделать не сможет!
   – Стоит просить природу помочь нам жить по её законам единства и любви! Природа всегда готова помочь нам, своим детям, но только в том случае, если мы хотим жить по её законам. Мы научим вас правильному пониманию этих законов! – обещали наставники. – Как только человечество поймёт, что само его существование зависит от соблюдения закона медитативности, оно непременно захочет воплотить его в жизнь. И это желание совпадёт с фундаментальным свойством природы, общественная система войдёт в состояние равновесия. Того состояния, в котором нет места катаклизмам, кризисам, войнам и страданиям.
   Перед Леной прошёл ряд слушателей второго уровня, которые могли себя великолепно контролировать, они прекрасно выглядели, хорошо держались – она ими просто любовалась. После истеричных клиенток Лене было приятно столь уравновешенное общение. Слушатели и наставники были предельно вежливы, корректны в поведении, улыбчивы и любезны. Эту любезность слушатели ЦМП подкрепляли ритуальными объятиями и поцелуями. В Центре был свой особый регламент поведения.
   Спустя некоторое время Лена поняла, что эта любезность – сродни хорошей игре. Душевных, искренних отношений в Центре не было. Каждый занимался только собой, своим самосовершенствованием. Невозможно быть искренне дружелюбным к человеку, при этом внушая себе самому, что «ты – центр Вселенной, высшая точка Мироздания». Невозможно искренне относиться к представителю «чужой иерархии». Последнее понятие было более всего чуждо молодой женщине. Она не могла принять аксиому, что весь мир делится на «зверей» и «людей». Соответственно «люди» – медитаторы, а «звери» – все те, кто находится по ту сторону медитативности, то бишь обыватели. Это было косвенное воздействие на психику: мало кому хотелось вновь стать «зверем».
   «Только те люди, которые занимаются медитативной психологией, имеют право на существование. Те, кто прошёл обучение на курсах ЦМП, имеют право на уважение. И только наставники наставников имеют право на счастье и достаток», – Лене показалось это сродни кастовой системе Индии. Словно представители ЦМП – избранные, а остальные представители общества – есть низшее сословие. Медитаторы – это элита, остальное человечество – вырождающаяся раса.
   Любое высокомерие вызывало в душе молодой женщины негативную реакцию. Эта идеология медитативной кастовости не прижилась в её мировосприятии.
   Лена задавала вопросы, которые входили в противоречие с идеологией ЦМП.
   «Почему дети – это зло?»
   «Почему супружество и верность – это зло?»
   «Почему традиции – это зло?»
   «Почему ЦМП отрицает любую религию?»
   «Почему человек не должен проявлять сострадание к другому человеку?»
   Эти вопросы вызывали раздражение у наставников, поэтому Миша попросил Лену более не приставать к ним с подобными вопросами. Сам же он терпеливо объяснил, что, «ведя целомудренную жизнь, лишенную похоти, медитатор по-своему помогает остановить прирост населения».
   – Какой прирост? – удивилась Лена. – В нашей стране вообще демографический кризис.
   – Мы космополиты, – пояснил Миша. – Мы часть планеты Земля. И если планета будет погибать от перенаселённости – патриотизм тут не поможет. Разве не так?
   Лена промолчала. Она была не любитель спора, а доказывать свою правоту не имело смысла. Но Миша, восприняв её молчание как знак согласия, продолжал:
   – Нам предписывается быть всегда в хорошем настроении, всегда улыбаться и при этом помнить, что мы – это мы, а другие люди – это другие люди. Мы – точки света, почти боги, остальные не идут ни в какое сравнение с нами. Сегодняшний мир подобен огромному лесу, населённому ядовитыми, как змеи, зверями. Они предаются злобе и низким страстям, грызут своими клыками всех, с кем соприкасаются. В них можно найти все обезьяньи пороки. Посмотри сама, на что похож современный мир? Разве ты не видишь, насколько развращены эти так называемые люди-звери? Сейчас детей воруют, людей продают «на органы», алкоголизм, наркомания и проституция везде! Разве не так?
   – Так…
   – Что может быть плохого в том, что мы, изменяя психологию людей, привнесём нравственность в основу общества? Сегодняшний мир катится к катастрофе, и мы, как можем, способствуем его спасению!
   – Ничего дурного в этом нет, – согласилась Лена.
   – Разве ты не слышала об «эффекте бабочки»? – не успокоился он. – Мы в ответе не только за свои поступки, но и помыслы. Даже малейший негатив даст волну зла в будущем! Наука сегодня говорит о том, что мы тесно вплетены в сложный организм природы. Небольшое воздействие даже одного человека может привести к колоссальным последствиям! – Миша волновался. Эта девчонка выводила его из состояния равновесия.
   Для Лены это было не объяснение: слова наставников противоречили их идеологии.
   Он иногда брал её с собой на занятия третьего уровня, чтобы она впечатлялась умением слушателей входить в транс через танцы. Много времени на занятиях посвящалось трансарингу – упражнениям по очищению кармы.
   На Лену, безусловно, они произвели сильное впечатление, но не такое, какое хотел добиться Михаил. Ей было страшно наблюдать гримасы и неестественные извороты тел, ужасные звериные крики, судороги. Медитаторы объясняли это странное состояние трансаринга процессом очищения от зла, первородного греха, грехов предыдущих поколений и прочее. «Зло не хочет уходить, – говорили они. – Не оставляет человеческую душу и тело без борьбы».
   Он чувствовал, что воздействовать на неё довольно сложно. Она плохо поддавалась убеждениям, у неё на всё было своё мнение. Молодая женщина нечасто высказывала его, но наставник наставников иногда ощущал неприятие его слов. Миша поражался её упорству, тому, насколько медленно изменяется её личность под воздействием медитативности. Хотя с его стороны были предприняты все мыслимые и немыслимые рычаги воздействия на неё.
   Необходимо было приучить её к мысли о беспрекословном подчинении ЦМП и соблюдении правил и дисциплины. «Поскольку это единственный путь её спасти», – заключал для себя Миша.
   – Мировосприятие одного человека диктует ему правила поведения, и эти правила так же влияют на окружающий мир. Изменяя картину мира, человек меняет физическое воздействие на природу. Наше восприятие таково, что картины реальности проецируются на «внутренний экран» человеческой личности. На этом экране сегодня мы видим искажённую картину мира, поскольку нам мешает наш природный эгоизм. Он, как кривое зеркало, показывает нам «неправильный» мир. Чтобы изменить картину мира, необходимо расширить границы своих ощущений. И мы постигнем качественно иное измерение, неведомый доселе объём мироздания, лежащий над плоскостью материальной жизни и смерти. Разве тебе не хочется изменить свой внутренний мир, а значит, и этот внешний мир к добру? – спросил он.
   – Хочется…
   Миша успокоился.
   – В четверг состоится заключительный тренинг – инициация. Она совершенно необходима, так же, как и постоянный приём БАДов!
   – Неужели у всех двухсот? – удивилась Лена.
   Ей совсем не улыбалась идея посвятить целый день какой-то инициации, тем более что на всю неделю вперёд всё было распланировано.
   – Только у тех, кто прошёл успешно все тренинги… Он начнётся с завтрашнего дня, твой день – пятнадцатое. Завтра познакомлю тебя с одним очень интересным человеком, – сказал Миша. – Тебе обязательно нужно сходить. Ты должна попасть туда! Без этого ты не перейдёшь на третий уровень, не сможешь медитировать!
   Лена хотела возразить Мише, но он перебил её желание:
   – Сегодня Вера звонила, спрашивала как у тебя дела. Она огорчится, узнав о твоём нежелании. Сколько денег вложено в тебя! И всё зря?!
   Миша не просил, он, как её наставник, требовал от неё беспрекословного подчинения. Но не требование подчинения создало неловкость для Лены, а лишнее напоминание о Вере. Последняя фраза и вовсе прозвучала как угроза.
   – Да, кстати… И насчёт сострадания. Мы должны любить, но издалека, потому что каждый человек обладает собственной кармой, и он должен сам за неё отвечать. Если мы подключаемся своим состраданием к другому человеку, то мы берём на себя часть его кармы. А если берём часть кармы, то и часть грехов тоже. Тем самым мы приостанавливаем собственный разбег, начатый полёт и отказываемся от самосовершенствования. А отказавшись от самосовершенствования, ты не сможешь постичь законы медитативности! Ты не сможешь строить свою жизнь без этих законов, ты не сможешь изменить мироздание, ты не сможешь повлиять на свою жизнь и исправить свою карму!
   – Зачем что-то менять в себе, если у тебя в любом случае дурная карма? – возразила Лена.
   – Нет! – горячо воскликнул Миша. – У тебя прекрасная карма! Карма избранной! А то, что было с тобой – это были лишь временные трудности, которые должны были закалить тебя для жизни. И карма очищается не только от твоих духовных усилий, но и от физических тоже! Даже то, что мы принимаем внутрь – есть суть человека! Не забывай об этом!
   – Согласна, – кивнула она. – Как закалялась сталь.
   Казалось, Лена пропускает некоторые фразы мимо ушей.
   – Ты мне не веришь? – Миша «видел её насквозь». – Хорошо. Пойдём, я познакомлю тебя с одним из новичков. Ты сама увидишь, каких высот достигла она, выполняя все требования медитативности!
   Он подвёл Лебедеву к одной из слушательниц. Молодая женщина уже была знакома с ней, они пришли на курсы почти одновременно. На первой лекции Татьяна выглядела грустной, взгляд её был потерян. Потом Лена узнала, что полгода назад в автокатастрофе погибли её муж и двое детей. Женщина рьяно взялась за тренинги, занимаясь и в Центре, и дома. Она очень быстро освоила программу курсов и перешла экстерном на третий уровень. Спустя три недели Татьяна преобразилась. Она улыбалась, и глаза её сияли.
   – Татьяна, я хочу познакомить тебя с Леной. Леночка, позволь представить тебя самому талантливому слушателю третьего уровня ЦМП. Ещё одно усилие – и Танюша получит статус настоящего медитатора! Танюша всего лишь месяц занимается тренингами, но, несмотря на столь короткий срок, достигла великолепных результатов! На днях Татьяне удалось выйти из тела и совершить массу путешествий! Я оставлю вас на несколько минут. Пообщайтесь пока…
   Миша отошёл в сторону. Татьяна заговорила быстро, воодушевлённо, но слова звучали будто заученные. Как у робота, которому нажали кнопку «воспроизвести».
   – Я в полном восторге, – говорила Татьяна. – Уже первая встреча открыла для меня новый взгляд на вещи! Здесь всё другое, не похожее на обыденную жизнь! Это просто сказка, утешение, удовольствие!
   – У меня всё время появляются вопросы…
   – Если хочешь достичь настоящего успеха, ты не должна задаваться вопросами, – перебила её Татьяна. – Просто верь и слушай. Слушай наставников и себя…
   – Мне никто не хочет объяснить…
   – Ты не должна проверять или размышлять. Просто всё необходимо принять на веру. А иначе ты не придёшь к третьему уровню. Как же ты будешь медитировать, если не усвоишь полностью программу второго уровня? Это программа должна стать твоей основой! Как ДНК!
   – Я не спорю…
   – Не спорь! Впитай в себя то, что говорят. А иначе не достигнешь результата тренингов. А когда ты впитаешь в себя это, поверишь в это, – Татьяна сделала большие глаза, – только тогда сможешь перейти на третий уровень! И только тогда ты переживёшь то, что называется истинным ощущением счастья!
   Лебедева пыталась высказать своё мнение, но Таня говорила и говорила, не слыша её. Лена слушала её, и вдруг у неё появилось чувство раздвоенности. Это было не обычное, свойственное ей «де жа́вю». Ей сделалось нехорошо, тошнота подступила к горлу. На несколько секунд она потеряла способность различать цвета. То, что было тёмных оттенков – стало коричневым, то, что было светлых – окрасилось в бледно-жёлтый цвет. Она будто сквозь пелену услышала последние слова Татьяны:
   – Ты сидишь, а перед тобой проходят целые сюжеты. Я побывала в своих полётах на Гималаях, на дне моря. Это не было фантазиями, я там находилась наяву. Однажды я в подробностях пережила своё рождение в конкретных, зримых ощущениях, почувствовала себя в лоне своей матери, где мне было так хорошо и спокойно. Я пережила невероятную радость в момент рождения и наблюдала Вечность. Я видела там супруга и своих мальчиков…
   На последней фразе Лена очнулась. Она оглянулась в поисках Миши. Последний был занят оживлённым разговором с одной из наставниц.
   Она знала её как Сутху. Это была женщина лет пятидесяти-шести-десяти. Возраст её невозможно было определить. Она была похожа на мальчика, маленькая, сухопарая, с ёжиком коротких, цвета вороного крыла, волос. У неё были красивые брови, глубоко посаженные глаза. Эта наставница стояла у истоков ЦМП. Долгое время жила и училась в Индии. Никто не знал, откуда Сутха родом, была ли у неё семья и каково её настоящее имя. При первой встрече у Лены возникло ощущение, что она когда-то видела Сутху, её лицо показалось ей очень знакомым.
   Две недели назад между ней и Леной состоялся интересный разговор. В отличие от Миши Сутха не давила на личность послушницы. Она не излагала теорию или философию медитативности. Она просто-напросто посоветовала молодой женщине физически оздоровить свой организм при помощи «синих» БАДов.
   Сейчас Сутха мило беседовала с Мишей, при этом пристально глядя на Лену. Молодая женщина почувствовала: они говорят о ней.
   Головная боль усилилась.
   Ещё неделю назад лоб болел только час от часа. Теперь же боль становилась постоянной. Она не отпускала ни на минуту: ни в сон, ни в бодрствование.
//-- * * * --//
   Лена пришла на инициацию в четверг вечером, в указанный час. Нельзя сказать, что она горела желанием участвовать в этом мероприятии, но вновь что-то заставило её поехать в назначенное место.
   Миша ждал её около выставочного центра «Ра». Это здание было старой дореволюционной постройки, как и многие здания в Эмске. Раньше здесь располагался районный отдел народного образования. В перестроечные времена РАЙОНО перебралось ближе к администрации города, а здание было отреставрировано и превращено в городскую выставку. Здесь располагался самый настоящий выставочный «винегрет»: собрание редких самоцветов соседствовало с выставкой ископаемых животных, коллекция репродукций русских и советских художников располагалась рядом с собранием вещей из русской крестьянской избы. Выставочные залы располагались наряду с книжными магазинами, в которых продавалась научно-популярная литература. Выставочный центр ежедневно принимал юных гостей: школьники и студенты не выходили из этих прекрасных зал.
   – Неужели ЦМП и в «Ра» арендует помещения? – удивлённо спросила Лена у Миши.
   – Что значит «арендует»? «Ра» принадлежит ЦМП. Ещё в начале 2000 года наше руководство выкупило у мэрии это здание, реставрировало его, вложило кучу денег. И всё это исключительно для людей… Но мы не задержимся в прекрасных залах выставки. Нам нужно в цокольный этаж.
   Они спустились вниз по ровным ступенькам, вошли через железную дверь, за которой темнел длинный коридор. Шесть ступенек, которые вели вниз, были устланы ковровой дорожкой.
   Она ожидала увидеть вчерашнюю толпу медитаторов, но в коридоре по шелковистому ковру бесшумно ступали только они двое.
   – Здесь мы должны обязательно разуться, – предложил Михаил.
   – А почему мы одни? – спросила Лена.
   – Многие прошли инициацию ещё днем, остальные вчера и позавчера. И не одной толпой, как тебе кажется. А каждый по одному. Каждому было назначено своё время. И каждому было отведено двадцать минут.
   – Я последняя?
   – Нет. После тебя ещё пятьдесят человек.
   – Но ведь это будет уже ночь! А как же те, кто живёт на другом конце города?! – ужаснулась Лена. – Особенно женщинам опасно ходить ночами!
   Ей казалось, что Миша всегда улыбался со смыслом. Вот и сейчас, спустя несколько секунд молчания, он произнёс, тонко улыбнувшись:
   – Да… Сегодня последний день инициации… Время для каждого было назначено своё… Господин Даянанда хотел проверить выдержку и желание каждого посвящаемого в медитацию.
   – Какое мне ожидать испытание?
   – Увидишь, – ответил Миша. – Ничего не бойся… Это будет обычная фольклорная церемония.
   Они остановились перед массивной деревянной дверью.
   – Иди, – он вручил ей в руки какой-то пакет. – Я буду ожидать тебя здесь.
   Она вошла в зал. Зал был достаточно большой, в нём могло уместиться человек сто. Стены были отделаны необработанным капом и украшены гирляндами.
   Одна из стен зала была выполнена полукругом. На полу лежали ковры. Посреди просторного помещения стоял постамент, на нём – картина. Кажется, это был портрет. Возле него лежали свежесрезанные цветы, чуть ниже постамента курились ароматические палочки.
   Она чувствовала крепкий аромат благовоний, сизая дымка колыхалась в рассеянном свете свечей.
   Молодая женщина подошла к портрету и нагнулась, чтобы разглядеть изображение. Он был спрятан в рамку, словно икона в ризницу. «Оклад» был сделан из блестящего жёлтого металла, настоящая скань. Она протянула руку, чтобы дотронуться до тонких завитков узора.
   В сумеречной тишине послышался шорох. Откуда появился этот человек, из какой ниши в стене – непонятно. Он не произнёс ни слова, только властно вытянул руку. Она поняла это как приказ ни до чего не дотрагиваться.
   Лена выпрямилась.
   Несколько секунд они разглядывали друг друга в полном молчании.
   Это был человек неопределённой национальности. Невысокого роста, худощавого телосложения, без признаков растительности на лице и голове. Он был очень смуглым, тонкие губы, тонкий нос, лицо будто слеплено из воска. Оживляли это бесстрастное лицо блестящие глаза. Одет он был в длинный балахон коричнево-кирпичного цвета.
   Пока она размышляла, к какой национальности принадлежит незнакомец, он произнёс на чистом русском языке:
   – Ты пришла сюда по своей воле?
   В полумраке он показался ей каким-то мифическим существом. Обстановка была более чем таинственная, а его появление – необычное. И в этой загадочной обстановке услышать родную речь для неё оказалось полной неожиданностью.
   – В общем – да, – неуверенно произнесла она.
   – Что ты ищешь здесь для себя?
   – Плыву по течению судьбы, – ответила она двусмысленной фразой.
   – У судьбы много крутых поворотов, – с готовностью пояснил он.
   – Но их всё равно не избежать.
   Он выразительно помолчал.
   – Сюда приходят по собственному желанию. Я вижу: его у тебя нет. Тебе не нужны высокие знания, ты предпочитаешь находиться у основания горы, вместо того чтобы подняться на её вершину.
   – У подножия горы чувствуешь себя безопаснее, чем на вершине, – возразила Лена.
   – Наша философия создана для вершин, – ответил он. – А тебе никогда на неё не подняться.
   – Значит, так тому и быть! – решила она.
   Даянанда несколько секунд изучал её лицо, затем произнёс нечто двусмысленное:
   – Твоя слабость в том, что ты себе не доверяешь, твоя сила в том, что ты доверяешь другим. Поэтому вокруг тебя – люди, которые хотят тобой пользоваться, но не могут, потому что ты не доверяешь себе.
   «Понятно, что ничего не понятно», – подумала она.
   – Ты думаешь, что больна, – продолжал он. – На самом деле это не болезнь. Это особое состояние, которое свойственно талантливым людям. Поэтому стоит поверить в себя и изменить мир вокруг себя. Ты уже прошла первый уровень, наполовину второй. Ты делаешь поразительные успехи благодаря природному таланту.
   Он явно пытался вызвать в ней голос тщеславия.
   – Чтобы развить этот талант, от людей требуют полного суточного бодрствования, голодания, постоянных физических нагрузок, – возразила она.
   – Это и есть залог здоровья, – пояснил Даянанда.
   – Здоровый и спокойный сон – залог доброго здоровья, – ответила Лена на его слова.
   – Спать много очень вредно, – ответил он. – Подумай сама, сколько доброго и хорошего ты можешь совершить за время бодрствования. Спать необходимо промежутками. Два часа утром, два часа вечером. Остальное время посвящать общению с Высшими силами, занимаясь медитированием и тренингами. Сюда приходят только по-настоящему желающие преобразить себя и получить ключ к преображению.
   – Я всегда стремлюсь к преображению, – улыбнулась молодая женщина.
   – Ну что ж, – вздохнул Даянанда. – Стели платок тогда.
   Лена удивилась: о каком платке идёт речь? Потом спохватилась, что держит в руке свёрток. Это оказался апельсин, завёрнутый в платок. Даянанда велел расстелить платок перед портретом и встал на колени. Затем он взял в руки апельсин, закрыл глаза и забормотал мантры. Потом надолго замолчал; наконец, открыл глаза и поманил её пальцем. Она приблизилась. Он потянул её за руку, и, чтобы не упасть, ей пришлось тоже встать на колени.
   – Паринг, – услышала она. – Вечность примет тебя, даже против твоего желания. Такова твоя судьба! Это твой ключ к тренингу, – пояснил он. – Постоянное повторение ключа даст тебе шанс на удачную медитацию. Но только помни! Это твой индивидуальный ключ, о нём никто не должен знать, ты никогда не должна произносить его вслух. Иначе – навлечёшь на себя большую беду! Возьми апельсин, съешь его, как только выйдешь отсюда. Корочки заверни в это самый платок и высуши. Все сушёные корочки необходимо испить как чай.
   Лена вскочила на ноги. И тут же острая боль резанула по лбу. Даянанда оставался на коленях. Он пытался встать на ноги, и это давалось ему с трудом.
   Она помогла ему подняться.
   Уже около двери она услышала за спиной:
   – И помни: на горе ты находишься не только физически, но и морально выше других!
   «Если не начнёт извергаться вулкан», – подумалось Лене.
   Миша ждал её у двери.
   – Всё хорошо? – спросил он.
   – Более чем, – согласилась Лена.
   – Вижу: ты получила ключ к медитации. Поздравляю тебя! Теперь можно по-настоящему заняться тренингом!
   Лебедева не ответила.
   Задумавшись, она протянула апельсин Мише.
   Он отшатнулся от неё, как от прокажённой.
   …Миша был очень необычный молодой человек. Ему только что исполнилось двадцать девять лет. Уже ровно одиннадцать лет он жил и работал для Центра. Этот молодой наставник был очень талантлив в учёбе, обладал феноменальной памятью и теми способностями, которым невозможно научиться в университете, а можно получить лишь от природы. В чём-то эти способности были схожи со способностями Лены. Он умел предчувствовать события, обладал даром убеждения и влияния на людей. Он окончил курсы нейролингвистического программирования, стремился совершенствовать свои исключительные способности. Молодого человека окружали люди, которые восхищались его необычными талантами. Это не могло не повлиять на молодого человека. У Михаила были чрезвычайно развиты гордыня и самомнение, – качества характера, которые вряд ли способствовали его социализации вне стен Центра. Он считал себя наставником, достигшим статуса сверхчеловека, со свойственными ему душевными бесстрастием и спокойствием. Михаил полагал, что для развития способностей сверхчеловека требуется полное уничтожение любых чувств в самом себе. Он был не способен на волнение и эмоции, на жалость и слабость к себе или другим.
   Он полагал, что эта бесстрастность и есть высшая точка постижения мудрости мироздания, понятие которой у него было своеобразным. Мудрость и жестокость по сути своей для Михаила были понятиями с одинаковым смыслом. Но если бы ему сказали, что он жесток, то он лишь возразил бы, что и звери-санитары в природе бывают жестоки. Но, по сути – приносят только пользу, потому что жестокость – это закон выживания сверхчеловека в этом мире.
   За одиннадцать лет нахождения в ЦМП Миша стал иной личностью. Лишь одна слабость укоренилась в нём, которую он старательно скрывал даже от себя, и бороться с которой ему не хватало сил. Судьба словно в насмешку над его «сверхчеловечностью» подарила ему странную душевную зависимость от женщины.
   Миша был коренным москвичом. В восемнадцать лет он ушёл из дома и навсегда порвал со своей семьёй, потому что она не разделяла его взглядов.
   В этом случае судьба Михаила была исключительной, в отличие от судеб многих тысяч молодых людей, которые слепо предают себя на служение идолам. В Центре он сделал головокружительную карьеру благодаря своей красивой внешности и природным способностям. Здесь судьба благоволила талантливому медитатору. Родная сестра главы Центра медитативной психологии в России заинтересовалась способностями молодого человека и прониклась его судьбой. Эльза лично ходатайствовала перед ректором ЭмГМУ о поступлении Михаила на факультет психиатрии.
   Он был уже наставником высшего звена, когда познакомился с Вероникой.
   У Миши были все блага цивилизации. Он получил хорошее образование, жил в комфортабельных условиях, занимался любимой работой. Он не чувствовал себя обязанным Эльзе, как не чувствуют неловкости за заботу дети перед собственными родителями. За одиннадцать лет проживания в Эмске у него ни разу не возникло желания навестить родных, либо как-то дать знать о себе. Своей матерью он считал Эльзу Ярвинен, которая дала ему многое. По крайней мере, как считал Миша, кровные родители никогда не могли дать ему возможность увидеть едва ли не полмира, развить заложенные в нём природой способности до совершенства. А благодаря Эльзе это произошло.
   Эльза называла Мишу своим сыном, он её – своей матерью. Наставник наставников ни разу не вспомнил свою кровную мать, которая в душе давным-давно похоронила своего единственного ребёнка. В Москве он считался без вести пропавшим.
   Для человека, чтущего традиционную семью, подобная Мишиной норма считается чудовищной жестокостью. Но он считал эту и другие подобные ей нормы высшей моралью.
   И этот человек с ограниченными нравственными принципами решил обучить нашу героиню новым правилам жизни. Правилам, которые считал единственно правильными и верными. Михаил чувствовал, что молодая женщина поддавалась его влиянию, потому что «дурные сообщества портят даже самые добрые нравы». Но поддавалась плохо и медленно, потому что имела «добрые нравы» – нравственные правила, которые были гораздо сильнее Мишиных. Те десять известных всем религиям правил, которые были старше медитативных на несколько тысяч лет и утверждались из поколения в поколение.
   С самого начала сил Миши явно не хватало на Лебедеву, как он ни старался. Не хватало из-за гордыни и мысли, что он может всё. Кроме этого Миша совершил ещё одно упущение. Он так часто напоминал Лене о том, что она обязана Веронике Володаровой, что у той пошла «обратная» реакция. От постоянных напоминаний об обязательствах перед Верой, у Лебедевой появилось раздражение против медитативности в целом.
   Миша нервничал из-за того, что она плохо поддавалась влиянию.
   А старался он изо всех сил, потому что это было необходимо Володаровой. Вера была человеком, которому Миша был предан беззаветно. Именно к ней, несмотря на тринадцатилетнюю разницу в возрасте, Миша испытывал сильные чувства. Ради неё он пошёл бы на многое.
   Она была его слабостью, которую он старательно прятал от Эльзы.
//-- * * * --//
   После посещения «Ра» боль стала нестерпимой, она пульсировала вместе с биением сердца, на лбу над переносицей, где, по мнению основателей ЦМП, располагался «третий глаз». Лене стали мерещиться призраки: среди ночи она часто просыпалась от леденящего душу воя. В темноте на улице она видела огромную собаку, и порой долго не выходила из машины, дожидаясь очередного прохожего, с которым можно будет быстро войти в подъезд.
   Постепенно к головной боли стали примешиваться другие симптомы: постоянная тошнота, бессонница, и что уж совсем странное – непроизвольные движения рук. Даже встречи с Владимиром, которые она так ждала, стали для неё тягостными. Её настроение постоянно менялось: иногда она ощущала себя полной счастья, а через полчаса уже находилась в глубокой депрессии.
   Молодая женщина подумывала над тем, что серьёзно больна. «Надо бы проверить своё здоровье в больнице, пока нет важных дел», – эта мысль приходила ей в голову довольно часто. Ей не хотелось думать над этим или знать, к какому заболеванию подходят эти симптомы. Лена тщательно следила за своим здоровьем, малейший недуг приводил её в панику. Поэтому она не стала откладывать в «долгий ящик» решение этой проблемы. Позвонила одной из клиенток, которая работала врачом в частной клинике «Здоровье» на Московском проспекте, и рассказала о своём состоянии.
   – Какие лексредства принимала в последнее время? – поинтересовалась Марина.
   Лена заверила её, что до последнего момента никаких лекарственных препаратов не принимала.
   – Приезжай завтра, натощак – придётся сдавать анализы.
   Лена боялась садиться за руль автомобиля, поэтому решила попросить об услуге Полину.
   После скандала сёстры не общались довольно долго. Спустя время обида Лены улеглась, и она очень пожалела о своих несдержанных чувствах и напрасно произнесённых словах. Если ты хочешь помириться после некрасивой сцены, лучше повода, чем попросить о помощи – не придумать!
   Однако все её многочисленные телефоны молчали.
   Лена набрала номер своего телефона, который отдала не так давно Полине. Совершенно неожиданно ей ответил Олег.
   – А Полина где? – растерялась она.
   – А разве она не у тебя? – после короткого молчания спросил Корсунов.
   – Нет, я сама её ищу…
   – Начинается! – в сердцах произнёс Олег.
   Лена почувствовала себя неловко. Последний год Корсунова скрывала от мужа некоторые события своей жизни, а Лебедева невольно выдавала их (истины ради скажу: наша героиня и не предполагала, что это является тайной).
   «Получается, что я сама сообщила Олегу о пропаже жены», – эти мысли мгновенно пронеслись в её голове.
   Корсунов вызвался помочь, и ей показалось, что он с радостью согласился «завтра отвезти её хоть на край света». Молодая женщина подумала и отмахнулась от мыслей о Полине.
   Закончив разговор с Корсуновым, Лена набрала другой номер:
   – Володя, я буду ждать тебя… как и договаривались…
//-- * * * --//
   Владимир ждал её, ждал, когда она первая сделает шаг навстречу. Он не желал что-либо предпринимать. Он знал: всему своё время, всему свой черёд, и близость станет естественным завершением процесса.
   Он создавал красивую интимную обстановку, дарил подарки, приглашал на концерты, – стремился очаровать. Каждый раз надеялся увидеть в ней перемену, но его ухищрения не производили на неё того впечатления, на которое он рассчитывал.
   Владимир заехал за ней вечером и повёз в «Бухару» – новый ресторан, весьма модный нынешним летом в Эмске. Наши герои не стали задерживаться на первом этаже, где был расположен зал на пятьдесят персон, а поднялись на второй этаж – в будуары. Стены «будуара» были драпированы бархатом, а пол завален подушками. Среди подушек на полу стоял коротконогий деревянный стол с чайными принадлежностями.
   К потолку был подвешен круглый оранжевый абажур, напоминавший большую тыкву. Свет от него мягко освещал комнату, делая её уютной. Который день стояла по-осеннему ненастная погода, за окном шелестел дождь, и это придавало ещё больше уюта романтичной встрече.
   Показать Елене арабские танцы было желанием Владимира. Сейчас, мол, мода на Восток, так почему бы нам не посмотреть танцы и не покушать пряных сладостей? Правда, при этом не оговаривалось, кто будет показывать танец живота в этом крохотном помещении.
   Они сидели на полу на подушках, между ними стоял столик с чаем и сладостями.
   – Я уезжаю двадцать восьмого августа, – после короткого молчания сказал он. – Мы с тобой долго не увидимся… Дней десять точно.
   – Я буду скучать, – грустно ответила Лена. – Благодарю тебя за всё.
   – Спасибо, – он словно прощался с ней навсегда.
   «А вдруг она и впрямь исчезнет из его жизни?» – мелькнула в голове мысль. Но он тотчас прогнал её.
   Не в его привычках было привязываться к случайным подругам, – утверждал он сей принцип, не осознавая до конца, что уже испытывает привязанность к этой своеобразной женщине.
   – А почему так грустно? – с наигранным весельем спросил Владимир. – Мы отметим нашу встречу весело и с большим шиком! Чем дольше разлука, тем слаще встреча? Не правда ли?
   – Правда, – грустно ответила Лена.
   Владимир любовался ей. Он хотел быть с ней, хотел обладать ею, но понимал, что будущего у них не будет, необходимо оставить её: незачем девочке морочить голову. Как только он приходил к решению не встречаться, его непреодолимо начинало тянуть к ней. Чувства его будто бы раздвоились, поэтому он сам не мог сказать, что он, собственно, от неё хочет. Владимир не хотел делать первый шаг. Если она захочет близости – почему бы и нет? По крайней мере, в этом он снимет с себя ответственность за всё.
   – Почему ты второй раз не вышла замуж? – спросил Владимир, чтобы хоть как-то переменить и своё, и её настроение. – Ты прекрасная молодая женщина, ты создана для брака, для семьи. В тебе всё гармонично…
   – Не могла. У меня сыновья.
   – Причём здесь твои сыновья? – озадаченно спросил Владимир.
   – Не каждый мужчина воспримет чужих детей, и дети воспримут не каждого мужчину в роли моего супруга, – пояснила молодая женщина.
   – Чего можно бояться такой женщине как ты? Существует старая, как мир, аксиома: если мужчина любит женщину, он и ребёнка её полюбит, – он сделал глоток и поставил чашку с чаем на столик. – Если женщина не нужна – дети ему будут не нужны.
   – У меня двое детей, – она обняла себя за плечи.
   – И с двумя находят себе пару.
   Они помолчали.
   – Вряд ли я смогу выйти замуж, – сказала Лена. – В роли опекуна дети уже давно видят моего зятя. Вряд ли они воспримут другого человека рядом со мной.
   – Кто он, твой зять? – в голосе Владимира прозвучали ревностные нотки.
   – Муж сестры. Они живут несколько лет, но у них нет детей. Поэтому он предпочитает воспитывать моих детей и помогать нам.
   – В наше время мало кто из мужчин делает такие поступки искренне. Наверное, твой зять удивительной душевной чистоты человек, – в голосе Владимира прозвучали ироничные нотки.
   – Да, он замечательный человек и делает это совершенно искренне. Он постоянно забирает детей на выходные, навещает нас, помогает моим родителям, платит мне хорошую зарплату…
   – И всё это просто так? – он рассмеялся. – А отношения с супругой у него наверняка не лучшие?
   – Откуда тебе известно?
   – Всё нормально. Он действительно умный, порядочный, искренний и честный человек, – Владимир сделался серьёзен.
   – Что послужило причиной твоего расставания с супругой? – ей давно хотелось задать ему этот вопрос.
   – Трудно сказать… Мы прожили достаточно долгое время. Двадцать лет счастливой и хорошей жизни…
   – Почему же вы оба забыли об этом?
   Он ответил спустя несколько секунд:
   – Трудно напоминать об этом человеку, который уже тебе не принадлежит. Не только тебе, но, наверное, даже уже и себе…
   – Я не понимаю…
   – Да и нечего здесь понимать! Не сошлись характерами – это самое обычное объяснение… я не ангел, она – тоже. Ругать её не в моих правилах… Хотя мы уже не родные друг другу люди… Она часть моей жизни и осуждать её, значит – осуждать прежде всего себя.
   – Странно…
   – Ничего странного. Это жизнь, и никуда от неё не денешься. В жизни всё бывает… Мне известно много случаев, когда супруги живут до той поры, пока не повзрослеют дети, потом расходятся. У меня есть приятель пенсионного возраста, который всю жизнь прожил с замечательной женщиной, но в конечном итоге ушёл от неё буквально в одном спортивном костюме, оставив ей всё движимое и недвижимое имущество.
   – И что же? – поинтересовалась Лена, глядя на него через полуприкрытые веки.
   Тошнота подступила к горлу. Голову ломило так, что она уже плохо видела.
   В полумраке Владимир не замечал бледности её лица.
   – Ничего, – ответил он. – Назанимал денег, приобрёл квартиру. Потом ему, конечно, половину суммы друзья просто-напросто простили, пенсионер всё ж таки… Сошёлся с женщиной, на пятнадцать лет моложе себя, воспитывает её сына, строит дачу, счастлив совершенно…
   – А свои дети?
   – С собственными детьми сохраняет ровные отношения.
   Он замолчал, внимательно глядя на неё.
   – А ты с супругой сохраняешь хорошие отношения? – спросила Лена.
   – Конечно. Нас связывает многое… В том числе – общий ребёнок. Но мы остановились на твоём страхе перед замужеством, – поспешил он переменить тему.
   – Просто боялась…
   – ?
   – Я боялась повторения истории, боялась заводить серьёзные отношения, боялась, что получится второй раз, как с мужем. Я уже пережила потрясение, – она хотела покачать головой, но движение причинило боль. – Нет. Мне долго не хотелось близких отношений.
   – Разве от любви можно испытать потрясение? От искренних и честных отношений?
   – Мне, к сожалению, не довелось испытать на себе чистые искренние отношения. Я жила с супругом в ожидании проблем, постоянно находилась в каком-то напряжении и, наверное, до сих пор не изжила в себе эту недоверчивость к мужчинам.
   – Не стоит всю жизнь подстраивать под ничтожество, все люди разные, многие мужчины и женщины ценят чистые и искренние отношения.
   – У меня сложилось обратное впечатление, – сказала молодая женщина. – Я долго занималась с клиентками, попавшими в похожую ситуацию…
   – Держу пари, – прервал он её, – что они были замужем за «кошельками» и страдали от «ничегонеделания».
   – Верно! Так оно и есть. Были и такие…
   – Я знаю такой тип женщин. Такие барышни очень любят подлечить свою истеричность в какой-нибудь частной неврологии, а потом полгода рассказывать подругам о неизлечимости своих потрясений.
   – Верно. Очень похоже, – из озноба её вдруг бросило в жар.
   – Ты бы лучше открыла новый вид тренинга: за определённую плату вводила этих женщин в состояние нищеты…
   Они замолчали. Владимир не отрывал взгляда от молодой женщины. Возникшая пауза более всего способствовала признанию в чувствах и желаниях.
   Отведя глаза, Лена вдруг сказала невпопад о Полине, словно о себе:
   – Однажды шла по улице, обгоняю пожилого мужчину. Он крякает. Оборачиваюсь. Он видит мои глаза, смеётся и говорит «бесёнок»…
   – Пожилого не обманешь, я уже давно подумываю, что ты – маленькое зло, – невесело пошутил он.
   – Это ширма, – ей совсем не хотелось, что бы он воспринимал её в таком амплуа.
   – Естественно, маленькому злу нужна большая ширма, – сказал он, не глядя на неё.
   – Маленькое зло безобидно. У него есть свои человеческие принципы, в отличие от большого, у которого их вообще нет.
   – Это демагогия. О каких принципах мы говорим? Зло – по сути, зло! Зло и добро, как масло и вода, – никогда не смешиваются.
   – Значит, зло любит тебя, – Лене захотелось подсластить горькую пилюлю. – В этом и состоит суть мироздания. Всё переплетается, зло приводит к добру, добро влечёт за собой зло. Зло присутствует в любви, любовь – во зле. Нет света без тени. Все люди по своей сути двойные. Для кого-то это понятие зла, для другого человека – добра. У каждого своя правда, Владимир. Поэтому, я зло лишь отчасти.
   – Ну и ну… Занятная ты и неповторимая, – произнёс он.
   – Пусть я для тебя буду злом, что ж теперь?
   – Не будем вешать ярлыки, натуру видно сразу, она светится через глаза, дорогая моя Елена, – сказал Владимир, задумчиво глядя на неё.
   – Я же мудрая, ты забыл?
   – Нет, с этим я не соглашался и не соглашусь, – он явно хотел подразнить молодую женщину.
   – Ну, значит, глупая. Мне всё равно.
   – Странно… Между мудростью и глупостью – много всего. А раз тебе всё равно… Тебе в принципе безразлично, что я тут вещаю?
   – Ты же не знаешь меня досконально, но судишь. Значит, так меня видишь и это твоё право. Я не в обиде. Мне не безразлично твоё «вещание».
   – Я знаю, что ты не в обиде, – он осторожно взял её за руку, – тебе просто безразлично.
   – Что думают остальные – да, – Елене не хотелось отнимать руки. – Если человек любит, он меня всякой воспримет – злой, доброй. А если я человеку не нравлюсь, так хоть через голову прыгай – уважения не добьёшься! Я, конечно, могу затеять такой разговор: «А! Ты меня глупой считаешь!» и пошло-поехало, – продолжала она. – Зачем к словам придираться, если я вижу, что ты меня и так воспринимаешь адекватно?
   – Хорошо, уговорила, – миролюбиво произнёс он. – Мне всё равно кто ты, «злое» создание…
   Накрыл её руку второй ладонью и сжал.
   Молодую женщину бросило в дрожь. То ли от волнения, то ли от озноба.
   – Вот и ладно. Значит, будем считать, что я мудра, почти так же, как и ты, – её рука дрожала.
   – Ну, мы почти равные.
   – Теперь ты просто превосходен! – рассмеялась Лена через силу.
   – Ладно-ладно… я согласен, – согласился он добродушно, не отрывая от неё взгляда.
   – Вот теперь я тебя узнаю.
   – А что тебе до этого? – вторая рука оказалась в плену.
   – Скромность некоторым не к лицу.
   – Наглость?
   – Если отсутствует скромность, то она обязательно приравнивается к наглости? – её сердце учащённо стучало. – Я уже привыкла к тебе нескромному.
   – Ну, а что тогда мне к лицу?
   Её голос был словно музыка для его слуха.
   – Я точно не знаю, что к лицу, а что нет. Но могу точно сказать, что ты скромничаешь крайне редко. Я уже привыкла к тебе нескромному, – он был в опасной близости.
   – А что лучше – скромничать или наоборот? – прошептал Владимир.
   – Мне ты нравишься и такой, и такой…
   – Хорошо, буду вести себя по-разному…
   – Я растаяла.
   – Так я и поверил!
   Лене стало холодно, до озноба. Дыхание её прервалось, и она почувствовала, как теряет сознание. В это время Владимир привлёк её к себе и хотел поцеловать. Молодая женщина повалилась ему на руки. Словно через пелену, она увидела близко его лицо.
   – С тобой всё в порядке, Лена? – он подхватил её. – Лена, Лена, я здесь, в глаза мне посмотри. Я здесь.
   Она пыталась сфокусировать взгляд, а он пробовал вернуть её в реальность. На лбу выступила испарина, а руки стали ледяными, хотя молодая женщина ощущала странный жар во всём теле.
   Пелена понемногу спала.
   – Нормально… всё в порядке… наверно…
   – Ты уверена? Тебе надо показаться врачу.
   – Нет, не нужно… Может быть… ты отвезёшь меня домой?
   …Владимир ехал по мокрым пустым улицам. Дождь заливал лобовое стекло, ручейки послушно стекали в сторону направления дворников. Иногда он смотрел на Лену через зеркало. Она сидела на заднем сидении, закрыв глаза.
   Он думал о ней, о своих двойственных чувствах. Он думал о том, нужен ли он, Владимир, ей? Зачем она встречается с ним, если не допускает близости? Гордость не позволяла ему думать, что он совершенно не привлекателен для этой женщины. В борьбе сомнений он мог поверить в то, что она играет с ним в какую-то странную игру.
   «Полный бред, – думал он. – Детство какое-то!»
   Владимир решил, что надо заканчивать эти безрезультатные отношения. «Этим он разобьёт её сердце, – самоуверенно думал он, – она не поймёт причин его ухода».
   Возможно, это будет неисполнимое желание для них обоих, и сразу же за этой мыслью следовала уничижающая мысль: «Я ей не нужен».
   Ему не хотелось обещать ей больше того, что он мог исполнить, но ей нужно было всё. Он не мог допустить близости, потому что ему не хотелось ранить её душу. Но без физической близости Елена была ему не нужна, а он не мог уйти от неё. Владимир нуждался в ней, а она не делала попыток сближения.
   …На свежем воздухе ей стало намного лучше. Когда он привёз её на Знаменскую, ей заметно полегчало. Головная боль ослабела, и тошнота отступила.
   Он проводил её до квартиры, страшась, что она не пригласит его. Оставить её одну он не мог, потому что видел: ей действительно нездоровится. Это была видимая и весьма достойная причина. О недостойной он сейчас старался не думать.
   – Я дождусь, когда тебе станет лучше и уйду, – поспешил заверить он.
   При ярком свете электрической лампы он заметил бледность её лица и чёрные круги под глазами.
   – Как ты себя чувствуешь?
   – Мне намного лучше… Спасибо, – улыбнулась она. – Даже можно выпить крепкого чая. Или кофе?
   – Надо немедленно вызвать врача, – поспешил он.
   – Не стоит. Это перепады давления… У меня такое бывает иногда, – солгала она.
   – Тогда, пожалуй, кофе.
   Владимир помог ей войти в комнату, куда она обычно приглашала посетителей.
   «Обстановка оставляет желать лучшего, – по привычке оценил он, – заработки не ахти»…
   Здесь внимание его привлекли картины. Он прошёлся по квартире, разглядывая на стенах рисунки, спрятанные в паспарту. Он вошёл в зелёную комнату и остановился над журнальным столиком. Склонился над раскрытым «делом» Тани Богдановой.
   – Как я понял, все рисунки принадлежат «твоей кисти»?
   – Да. Самые красивые я помещаю сюда, – она повела рукой. – Эти картины нарисованы для меня. Есть ещё сотни зарисовок, – с гордостью сказала Лена.
   – Сотни зарисовок? А что на них изображается?
   – Я рисую всех своих клиентов.
   – Зачем? – Владимир был удивлён. Эта барышня постоянно преподносила сюрпризы.
   – Чтобы точно составить психологический портрет, – с готовностью пояснила она.
   – Тебе это хорошо удаётся… Ты окончила художественную школу?
   – Никогда не училась.
   – У тебя прекрасно выполнен уголь и акварель, – похвалил он. – Я в этом знаю толк. А это что?
   – Это недавно сделанные рисунки, – ответила Лена. – Я перечитала Элиаса Лённрота и по мотивам «Калевалы» создала иллюстрации…
   – Это легендарная финская «Илиада»? Н-да… Узнаю «вековечного кузнеца» Ильмаринена. Именно так его себе и представлял. А это что?
   – Это Сампо – чудо-мельница. «Сампо я сковать сумею, сделать крышку расписную, из конца пера лебёдки, молока коровы ялой, из зерниночки ячменной, из пушинки летней ярки». В общем, сделана из всякой всячины, как нарисовать это – я представляла с трудом, – призналась Лена. – Потому нарисовала вот так.
   – А почему мельничные колёса на свастику похожи? – спросил Владимир, не выпуская из рук рисунка.
   – Никакого дурного замысла… Просто видела в одном учреждении такой знак… Это солнечный круг в изображении древних, как мне объяснили. Но, честно говоря, нисколько не задумывалась над смыслом рисунка. Захотелось сотворить его, – и сотворила.
   – Можно взглянуть? – он открыл лежащую рядом папку Золотарёвой.
   Наверху лежал рисунок Яны, сделанный в полный рост в национальной финской одежде.
   – Очень красиво, – похвалил Владимир. – Это из той же серии о «Калевале»?
   Лена кивнула.
   Он перевернул листы. Под рисунком Яны в национальной одежде находились абстрактные рисунки.
   – Нет, это не совсем то, – она протянула руку, чтобы перевернуть зарисовки и пояснила:
   – Здесь рисунки понятные только мне.
   – А что они обозначают? – спросил Владимир.
   – Психическое состояние подопечного. Вот здесь, например, стадия спокойствия… это самый первый рисунок с этой женщиной…
   – А, это была женщина…
   – Да. Её звали Яна… А вот эти рисунки за два месяца до её гибели… Этот за месяц.
   – А от чего эта Яна погибла? Наверное, в автокатастрофе?
   – Нет… Она была убита…
   – Убита? – поразился он.
   – Весьма изощрённым способом.
   – Это уже известные факты? – задумчиво спросил Владимир.
   – Нет. Но я точно знаю об этом. Хотя предпочитаю думать об этом как о несчастном случае. Вот так она по-настоящему выглядела… Я нарисовала только её лицо. Она была очень красивой женщиной. «Природа разбила форму, в которой она была вылита», – произнесла Лена литературную фразу. – От неё невозможно было оторвать взгляд…
   Молодая женщина извлекла со дна папки удачно сделанный портрет Яны. Развернула большой лист бумаги и положила поверх абстрактных рисунков.
   Яна действительно была очень красива. Смуглолицая, голубоглазая. Густые волосы пшеничного цвета, а брови и ресницы тёмные. Она была очень женственна, и эта женственность сквозила во всём: в жестах, в повороте головы, в движении, во взгляде.
   Яна была нарисована вполоборота, до груди, с едва склонённой головой. Волосы падали на глаза, словно под дуновением ветра. Психолог сумела уловить выражение глаз, мимику, отобразить срез характера в рисунке.
   Лена была польщена похвалой Владимира, и ей хотелось удивить его. Но он спросил самым будничным голосом:
   – Так она была убита? Н-да… Это очень красивая молодая женщина, мне искренне жаль её. Не понятно только, кому она могла перейти дорогу?
   Он не смотрел на Лену.
   – Никому. Она была убита случайно, – ответила та спустя некоторое время.
   – Каким-нибудь грабителем или наркоманом?
   – Кажется, да…
   Он посмотрел на неё долгим взглядом:
   – А как давно она скончалась?
   – Полгода назад.
   – А почему эти рисунки сейчас лежат на твоём столе? – она почувствовала угрозу в его голосе.
   Лена ничего не ответила. Она сама не понимала, зачем спустя полгода эти рисунки лежат у неё на столе.
   Молодая женщина не ответила.
   Прозвенел дверной звонок, и через несколько секунд в «офисе» собственной персоной появился Корсунов.
   Олег должен был заехать за Леной утром в пятницу, 20 августа, чтобы отвезти её на Московский проспект-2. Вечером того же дня он должен был самолётом отправиться в Москву.
   Сегодня он не планировал покидать своего жилища, но всё же надумал ехать к свояченице благодаря странной сиюминутно возникшей решимости. Ему вдруг пришло в голову, что пока он решается на разговор с ней, пока ездит в свои бесконечные командировки, Елена сделает выбор не в его пользу. Разговор о здоровье и вовсе обеспокоил его. Он поехал к ней, невзирая на очень позднее время. Если всё сложится – удастся поговорить, нет – забрать её с утра и увезти в больницу.
   Корсунов и мысли не допускал остаться на знаменской квартире. Однако, увидев незнакомца с фотографии, Олег решил, что на заслуженный отдых вполне можно остаться и в этом несуразном помещении.
   Было 23:48 19 августа 2010 года – час, навсегда изменивший вектор семейных отношений супругов Корсуновых.

Глава 9
Неделя сюрпризов

   Я не считаю, что разум слабее интуиции, но полагаю, что любой поступок или идея рождаются из интуиции.
Амирэджиби

   Утро следующего дня принесло неожиданные новости.
   20 августа по рекомендации врача-терапевта Сухановой Марины наша героиня прошла общее обследование в клинике «Здоровье» на Московском проспекте-2. Суханова отвела молодую женщину в двухместную палату и оставила одну вручив журналы. Той было не до журналов. Всё же она успела вздремнуть до звонка Миши и Володи.
   Наставник наставников интересовался, почему послушница пропустила утреннее занятие. Лена не хотела объяснять Мише причину своего прогула:
   – Проспала, – солгала она.
   – Очень плохо. Ты навлекаешь на себя неприятности. Но я не по этому поводу… Сегодня вечером состоится прощание с господином Даянандой. Он отбывает за границу и появится в Эмске только через год… Ты должна быть в «Ра». Это обязательно. Я буду ждать тебя в три часа возле выставочного центра.
   – Извини, Миша, но, скорее всего, не получится. У меня машина сломалась, а дел по горло…
   – Я заеду за тобой, – перебил Михаил. – Ты должна быть обязательно. Ты прошла инициацию и получила ключ. Если ты не воспользуешься ключом, то навлечёшь на себя беду.
   «Суеверие какое-то», – подумала Лена, но сердечко отчего-то похолодело.
   – Если успею выполнить все дела, то, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением.
   – Господин Ярвинен тоже будет на встрече, наши места заказаны рядом с его местом. Подумай, что я ему буду говорить, если ты не приедешь? – Миша тревожился, и она это почувствовала.
   Наставник наставников не зря намекнул Лене на приход Элиаса. Если на встрече будет Элиас, то Вера явится обязательно. Она прикинула, сколько времени ей предстоит пробыть у Марины. Сейчас всего лишь 9:30, и если здоровье позволит, – до трёх вполне можно успеть.
   – Хорошо, – согласилась Елена, – подвези, пожалуйста. У меня машина в сервисе.
   – Позвони мне, я заберу тебя, – обрадовано произнёс Миша.
   Только она положила трубку, позвонил Владимир. С ним наша героиня тоже не стала откровенничать и, сославшись на занятость, пообещала перезвонить.
   После звонков Лебедева вновь уснула. Её засыпания были мгновенны. Казалось, она ещё несёт голову до подушки, а уже спит. Разбудила её Марина, которая вошла в палату вместе с другим врачом.
   – Максим Анатольевич – опытный специалист, врач-токсиколог. Думаю, тебе необходима именно его консультация…
   Лебедева смотрела на врачей, сложивших руки за спиной. И думала, что именно так они и выглядят, когда сообщают пациенту о его неизлечимой болезни. В голове промелькнуло, что Миша будет долго её дожидаться, и, скорее всего, ей предстоит выслушать смертный приговор.
   – Ваше нездоровье вызвано токсическим отравлением… Сделанный анализ показал большое количество в крови сильнодействующего лекарственного средства, – пояснил Максим Анатольевич. – Но не волнуйтесь – будете жить. Ничего страшного здесь нет, но я всё же должен осмотреть Вас.
   – Думаю, что-то вроде психотропного препарата. Галоперидола, например… Он эффективен при лечении психических заболеваний, таких, как психозы, шизофрения. Однако не применим для лечения любого другого заболевания непсихотического характера, – сказал он после осмотра. – Хотя, мне кажется, Вы ещё что-то принимали.
   Для Лены эта новость стала неожиданной. Все остальные мысли, которые ещё забредали в её больную голову, мгновенно улетучились.
   – Кто Вам назначал галоперидол? – поинтересовался врач.
   – Никто не назначал. Я сама не могу объяснить этот факт, – недоумевала Лена. – Я не принимала и не планировала принимать этот лекарственный препарат. Я знаю, что такое галоперидол.
   – Почему Вы не проконсультировались с врачом перед принятием лекарства? – явно Максим Анатольевич не поверил пациентке.
   Она молчала, не зная, что ответить.
   – Высокая температура когда появилась? – спросил он, беря её за руку и слушая пульс.
   – В среду… наверно, – ответила Лена.
   – Вялость, боли и непроизвольные взмахи руками, – с какого времени наблюдались?
   – Последнюю неделю.
   – А почему Вы сразу не пришли на обследование? Наверняка эти признаки необычны для Вас, верно?
   – Откровенно говоря, я посещала тренинги… У тамошних посетителей я видела и не такое!
   – Н-да? – врач, по-видимому, не заинтересовался медитативными тренингами. – Угнетения дыхания последнее время не наблюдалось? Подышите… Да… Вот так… Глубже дышите!
   Врач проводил ещё какие-то манипуляции с пациенткой, задавал ей вопросы и в итоге объявил вердикт:
   – Вы вовремя спохватились, Елена. У Вас крепкий организм и Вам повезло, что Вы не принимали алкоголь… Всё могло закончиться остановкой дыхания, шоком, коматозным состоянием или болезнью Паркинсона, что тоже малоприятно. Если бы Вы обратились на неделю позже, – пришлось бы вливать в Вас другие лекарственные препараты и вентилировать лёгкие. Советую впредь строго дозировать приём данного препарата. Сегодня, надеюсь, Вы не принимали этот препарат? – он сел за стол и вынул из кармана халата блокнот и гелевый карандаш.
   – Я тоже на это надеюсь, – пробормотала Лена.
   – При Вашем состоянии терапию я назначаю следующую: обильное питьё и активированный уголь вот по такой схеме, – он что-то написал на листке бумаги. – Строжайшая диета… А… что за тренинги?
   – Быстрого дыхания.
   – Никакого быстрого дыхания. Дыхание ровное и глубокое, как обычно.
   – А мне можно на самолётах летать в таком состоянии? – полюбопытствовала Лена.
   – Не стоит недели две никуда летать. Вам здоровье необходимо восстанавливать, – был ответ.
   Всю дорогу от Московского проспекта до Знаменской она думала над случившимся. Напрашивался вывод: кто-то целенаправленно подливал ей в пищу галоперидол. Ничего хорошего в этом нет. Единственный плюс только в том, что мина обнаружена и будет обезврежена. Пока её не превратили в растение. Хорошо, что она ещё не разучилась думать. Или у неё не появились провалы в памяти. Говорят, во времена Советского Союза галоперидол являлся основным орудием карательной психиатрии – якобы диссидентов лечили именно этим препаратом.
   «Нет, никаких тренингов!» – решила она. Сама подивилась на свою глупость: как могла она, психолог, позволить себе ввязаться в эксперимент с дыхательной гимнастикой?
   Дома по привычке взяла бумагу, карандаш и уселась на диван.
   Кто желал прямого вреда её здоровью?
   Это был тот, кто постоянно находился рядом с ней продолжительное время. Тот, кому было необходимо, чтобы галоперидол в столь значительных дозах мог нанести огромный вред её здоровью.
   Сколько было вокруг людей за последние месяц-полтора? Из чьих «рук она кормилась»?
   Владимир?
   Препарат добавлялся в пищу ежедневно, но с Владимиром встречи были не так часты. Однако постоянно в адрес на Знаменской он слал ей необычные угощения. Нет… Пожалуй, это тоже бессмысленно.
   Вера?
   Хотя одно время женщины встречались каждый день, но последнюю неделю был перерыв. Хотя, если резко ограничить постоянный приём препарата, то могут начаться подобные нарушения.
   Методом исключения она вычисляла, кто из новых знакомых мог подливать ей в пищу этот препарат.
   Михаил?! Последние несколько недель Лена встречалась с ним чаще, чем с другими. Ей вспомнился ЦМП, который она посещала ежедневно, где отлично кормили, и питались там исключительно наставники.
   А могло быть так: Вера подливала в пищу препарат, а затем «эстафету» перехватил Михаил? Вера могла быть связана с Михаилом. По её рекомендации молодая женщина попала на тренинги ЦМП.
   Всё это казалось полной нелепостью, если бы… Если бы не обыск «офиса» незнакомцами и не откровенная слежка за ней. Это было уже серьёзно.
   Лена силилась вспомнить, с какого момента у неё возникло чувство, что в квартире находились незваные гости? Сколько раз она видела этот неприметный серый УАЗ? Она вдруг поняла, что тревожное чувство у неё появилось очень давно, намного раньше знакомства с Верой.
   Вера и незнакомцы в чёрных рубашках на УАЗе – это разные люди с разными целями. А, возможно, разные люди с одной целью. Кому она, неприметный психолог, зарабатывающий на задушевных разговорах, могла понадобиться?
   Пока она размышляла, рука сотворила новый рисунок. Она нарисовала нож, но рукоятка ножа была уже не той, что на рисунке Тани Богдановой или Яны Золотарёвой. Верхнюю часть рукояти украшала орлиная голова. Молодая женщина тщательно вырисовывала каждое пёрышко на шее. Птица получилась будто живая.
   Для следующего рисунка Лена взяла большой лист бумаги и уместила на нём фигуры Сутхи и Миши. Наставник наставников тоже очень хорошо получился. Сутху она намеренно не стала «состаривать», и здесь вышел образ юной девушки. Миша обнимал юную Сутху за плечи. Лена безуспешно пыталась вспомнить, где и когда она встречала эту женщину ранее? Сегодня никакие мысли не задерживались в её голове.
   Было ровно 14:30. В это время наша героиня ждала работников, с которыми договорилась ещё три дня назад на подрядные работы.
   Подрядчики прибыли точно в назначенное время и вскоре поменяли замки на входной двери. С внутренней стороны поставили толстый засов, какие до сих пор стоят в старых деревенских домах. С таким засовом железную дверь можно разве только что сорвать вместе со стеной. Это конечно не могло спасти квартиру от вскрытия, но сей факт всё же «облегчал душу».
   Лена собрала рисунки, сделанные за последние несколько недель посещения ЦМП, свои рабочие инструменты – коробки с углём, карандаши, акварель – и отправилась на Ново-Слободскую. Она ещё размышляла: стоит ли ехать на встречу с Даянандой? Вряд ли ей вялой, с дрожащими руками, едва стоящей на ногах нужно появляться перед Элиасом и Вероникой. Но интуиция нашёптывала, что появиться нужно обязательно. Если не шептала интуиция, то напоминал Миша каждые тридцать минут. Молодая женщина подумала, что, пожалуй, не стоит вводить наставника наставников в курс всех её дел, поэтому двинулась своим ходом в сторону улицы Академической и позвонила Мише ровно в 14:40.
   …Им достались первые места с левого края в зале выставочного центра «Ра». Зал был шикарный, отделанный натуральными материалами, паркетные проходы устилали ковровые дорожки. Он был рассчитан на триста мест, которые оказались заполнены. Посетители были исключительно все медитаторы со стажем. Миша объяснил, что на сегодняшнюю пресс-конференцию съехались исключительно наставники высшего звена со всей северо-западной России. То, что это были только поклонники медитативности, Лена поняла по их внешнему виду, потому как все они были «на одно лицо» – худощавые, с короткими стрижками. Были особо приглашённые; они, так же как и наша героиня, сидели в первых рядах. Молодая женщина глазам своим не поверила, увидев в их числе мэра города Эмск Анатолия Плешивцева и генерального директора завода «ЭмСтройМаш» Родиона Гайданцева.
   – Для них честь находиться на конференции, где присутствует господин Ярвинен, – шепнул Михаил, услышав удивлённый возглас Лены.
   Были и другие приглашённые из властных структур, в строгих костюмах. Некоторые из них обменивались рукопожатием с Гайданцевым. Видимо, симпатии к ЦМП выражал не только ректор ЭмГУ.
   Ни Элиаса, ни Веры не было на пресс-конференции господина Даянанды.
   Как и на первой лекции начального уровня в ЭмГУ на возвышении стоял стол, оборудованный микрофонами, однако портрет Раммохана Бени выставлен не был. Во всю стену был размещён плакат, изображающий округлую свастику.
   Всем приглашённым раздали яркие брошюры, тетради для записей и конвертик с листовками для вопросов лектору. Было 15:40, но встреча ещё не была открыта. И вот, наконец, на сцене появилась красивая полная женщина и приятным низким голосом объявила начало:
   – Дамы и господа, мы рады приветствовать вас в этом прекрасном зале…
   Явно «дамами» и «господами» она назвала посетителей с первых рядов. Поклонники медитативности аплодировали стоя, когда на сцену вышел невысокого роста человек с совершенно лысой головой. Лена едва узнала ту таинственную личность, что встретила неделю назад в цокольном этаже выставочного центра «Ра». При свете дня он казался моложе лет на пятнадцать. Тогда Даянанда был одет в кирпичного цвета буддийский наряд. Теперь он был облачён в строгий серый костюм.
   Даянанда поднял руку, и мгновенно в зале наступила тишина такая, что было слышно дыхание.
   Лектор говорил очень тихо, но его голос доносился до самых дальних уголков огромного зала.
   Он улыбался, сыпал шутками и в целом выглядел очень обаятельным человеком. Экзотическая внешность притягивала к себе взгляд. Он заставлял слушать себя, любоваться собой, превозносить себя. Это была харизма в самом сильном своём проявлении. Будучи чувствительной к явлению данного свойства у других людей, наша героиня определила, что оно присуще лишь наставникам самого высшего звена. Остальные медитаторы, прошедшие перед её взором за последние полтора месяца, этим качеством не обладали. Наставники были словно клоны – похожи друг на друга в движении, мимике, жестах.
   Тема пресс-конференции была посвящена, конечно же, психологии медитативности. Лена слышала рассуждения десятки раз, казалось, постулаты придуманной идеологии проникли в её мозг. Молодая женщина поневоле сравнивала традиционные нормы с нормами и правилами психологии сверхчеловечества. Слушая новости по радио, она однажды поймала себя на мысли, что некоторые аспекты нашей жизни подходят именно под нормы медитативности, а не традиционной морали. Лена ужаснулась, насколько быстро идеи сверхчеловечества проникли в её душу.
   «Дурные сообщества портят добрые нравы», – утверждали древние греки. Личность человека меняется вследствие изменения мышления, мышление – вследствие изменения языковой основы, язык – вследствие целенаправленного придания обычным словам нового смысла.
   – Будущность изменится, она будет создана для комфортной жизни сверхчеловека. Сверхчеловек – это человек высшей земной расы, с медитативными принципами и устоями. А это значит, что у сверхлюдей не будет принадлежности к какой-либо нации, – говорил Даянанда. – А если не будет наций, значит – не будет государств и государственных границ. В будущем будет существовать только основа жизни – медитативность. Современная практика и методика говорят в пользу того, что медитативность – самая сильная идеология. Сверхчеловечеству нужна будет именно такая философия. Согласитесь, без общественной надстройки невозможно стабильное существование социума. Должны быть какие-то принципы и сдерживающие факторы. Взгляните вокруг себя – есть ли какие-то сдерживающие факторы в современном российском обществе? Нет. Поэтому оно так нестабильно, так аморфно… Общество и государство существуют отдельно друг от друга, а должно быть наоборот. Медитативность – именно та идеология, которая сплотит современное российское общество. Общество, которое будет служить на пользу государству!
   Лена была поглощена созерцанием внешности и манеры общения Даянанды, поэтому уловить смысл и логику его слов ей показалось довольно сложным. Главный медитатор противоречил сам себе. По его мнению, в мире должна быть свобода, но под жёстким управлением медитативности. Современные общества должны оставаться демократичными, но под тотальным контролем новой идеологии сверхчеловека.
   – В едином мире будет единое мировое правительство. Каким же будет образ его правления? Монархия не подходит под идеологию полной свободы. Демократия тоже нехороша, поскольку является прикрытием для манипуляций сильных мира сего. К тому же электорат легко обмануть внешним преподнесением: кто-то из кандидатов выглядит лучше, кто-то говорит лучше. В новом мире выборы станут цеховыми. Что это значит? Только медитативные педагоги будут выбирать министра образования, только медитативные медики станут голосовать за кандидатуру министра здравоохранения. Правом голоса будут обладать только те, кто получил высшее образование, в основе которого лежит медитативная психология. Мировое правительство будет функциональным, но не будет обладать властью.
   В сердце царила безмятежность. Было так тепло и хорошо от слов Даянанды, от его спокойного ровного голоса, от приятной внешности, от лучистых глаз. Голова уже не болела, не подташнивало, руки не дёргались, колени не дрожали. Страхи и беспокойство исчезли без следа. Она посмотрела на зрителей с первых рядов. По-видимому, они испытывали то же самое чувство безмятежности, что и наша героиня.
   – Уже сейчас идеология медитативности завоёвывает основательные позиции на фронте идеологии. И будущее, я уверен, именно за идеологией медитативности! В скором времени медитативность займёт ведущие позиции, поэтому не будет никаких религий. Нет! Медитативность не вытеснит основные религии! Они просто-напросто растворятся сами собой в общей мировой идеологии сверхчеловечества. Лучшее, что есть в различных религиях, сохранится в принципах медитативности. Будущее сверхчеловека – это абсолютная свобода. В мире абсолютной свободы главной причине рабства, которой являются три мировых конфессии – не будет места! Религиозные нормы и нормы сверхчеловечества несовместимы…
   – Кто-то задавал мне вопросы о браке? – продолжал Даянанда, когда стихли аплодисменты. – Будущее – это абсолютная свобода. Абсолютная свобода – это свобода от остальных правил и традиций, кроме медитативных! Брак – понятие уже отжившее. Граждане современного российского общества давно пришли к пониманию этого. Если человек свободен – он свободен именно в своём выборе, а брак ограничивает выбор! Сверхлюди будут свободно сходиться и расходиться. И самым идеальным вариантом будет принадлежность партнёров не только к разным нациям, но и к разным расам!
   Миша слушал Даянанду ровно тридцать минут, а затем покинул Лену.
   – Пойду, отдам распоряжения по поводу ужина, – прошептал он, близко наклоняясь к ней. Молодая женщина так засмотрелась на господина Даянанду, что не сразу заметила его уход.
   – Так как партнёры будут свободны в выборе, и необходимость в браке как в таковом отпадёт, то воспитание детей станет обузой для сверхлюдей. Современный брак создаётся именно для рождения и воспитания детей. Но идеология будущего предусматривает привитие людям не традиционных норм, а медитативных. А это значит, что сверхлюди должны освободиться от таковой обузы, и воспитанием должны заниматься узкие специалисты – идеологи-медитаторы! Дети должны быть оторваны от родителей и воспитываться общинами. Лично для меня этот термин неприемлем, потому что он устарел! Любое воспитание ограничивает свободу, а медитативность – это идеология свободы! Значит, дети будущих сверхлюдей будут вне рамок воспитания!
   Вновь раздались аплодисменты.
   Так Лена и просидела бы на пресс-конференции господина Даянанды, если бы не телефонный звонок. Молодая женщина заслушалась речами харизматичного лидера медитативной психологии, что не сразу услышала слабую трель телефона.
   Не глядя на дисплей, она поднесла трубку к уху и услышала:
   – Алло, сестрёна, это Полина… ты с кем сейчас?
   – На пресс-конференции.
   – Где?!
   – В Центре медитативной психологии. На конференции.
   – Ты мне нужна… Очень… У меня большие проблемы, – в её голосе слышалось беспокойство.
   «Ты мне нужна»…
   Это было так не похоже на Полину с её самоуверенностью и заносчивостью.
   Господин Даянанда с его психологией сверхчеловечества в одно мгновение отошёл на второй план.
   – Что случилось? – сердце у Лены сжалось от тревожного предчувствия.
   – Я прошу тебя, приезжай сейчас к родителям… Я на Ново-Слободской…
   Уже через пять минут Лена покинула актовый зал ВЦ «Ра». Как только она вышла за пределы досягаемости голоса несравненного медитатора Даянанды, голова заболела с новой силой, веки налились тяжестью, вновь накатила тошнота.
//-- * * * --//
   Лебедева приехала в пустую квартиру родных. В пустую, потому что Полины там не оказалось. Но молодая женщина была уверена, что именно так и будет, так необходимо. Через тридцать минут раздался звонок домашнего телефона, и Полина сообщила, что была вынуждена уехать. Голос её был спокойный и ровный, никаких признаков волнения.
   – Я тебя прошу: дождись меня, не уезжай с Ново-Слободской хотя бы до завтра, – просила Полина. – Я, возможно, сегодня уже не успею…
   Лена обещала, что никуда не уедет до двадцать шестого.
   – А что будет двадцать шестого? – поинтересовалась та.
   Она ответила, что уйдёт к Золотарёвым.
   – Обязательно сходи. Я уже была там, – ответила Полина.
   Сознание Елены было слишком притуплено, чтобы обратить внимание на последнюю фразу сестры.
   Спустя два часа после ухода с пресс-конференции, оказавшись в пустой квартире в одиночестве, Лебедева опять почувствовала страх – бессознательный, животный, беспричинный. Откуда он возник, и чего именно она боялась, молодая женщина понять не могла. От эйфории, испытанной на пресс-конференции Даянанды, она перешла к самой чёрной депрессии. Тоска, беспокойство, тревожность накатили на неё с новой силой. Ей казалось, что сейчас в тёмную комнату войдёт, мягко ступая лапами, страшная огромная собака.
   Лена завернулась с головой в одеяло. Тревога мешала успокоиться, головная боль не давала уснуть, а пакостные мысли лезли неотвязно.
   Молодая женщина не помнила, как уснула и проспала трое суток. Первые сутки боль ещё мучила её. Но это была уже не та боль, которую она испытывала два дня назад, от которой темнело в глазах, и кружилась голова. Болела лишь область «третьего глаза».
   Затем к ней пришли сновидения. Она снилась себе гусеницей, которая заворачивается в защитный кокон. Она явственно видела толстые льняные нити вокруг тела, которых становилось всё больше и больше. Потом внутреннее пространство кокона расширилось до немыслимых границ и растаяло. Она увидела себя в чудесном краю, где сверкали хрустальные купола храмов и высокие шпили средневековых каменных башен. Прекрасные видения вытеснили физическую боль и уничтожили последние остатки страха.
   Лена просыпалась и засыпала, не ощущая времени. Вставала с постели только для того, чтобы напиться чистой воды. Тошнота ушла, но жажда мучила её постоянно.
   На исходе третьего дня (а, точнее, уже ночи) она проснулась в своей деревянной комнате на Ново-Слободской. Соломенные жалюзи были приподняты, и через окно было видно бледное небо уходящих белых ночей. Молодая женщина чувствовала себя не совсем хорошо и понимала, что здоровье к ней вернётся нескоро. У неё было ощущение, будто её тело усохло и расслоилось.
   Она перевернулась на кровати и опустила руку вниз к полу. Нащупала под кроватью сотовый телефон, включила его. Как и следовало ожидать, за последние три дня ей звонили многие люди. «Спасибо оператору связи, – подумала она, – благодаря нынешним технологиям можно узнать, сколько человек думают о твоём существовании, когда ты исчезла из их поля зрения».
   Несколько звонков от Олега, ни одного от Полины.
   Ни одного звонка от родителей.
   Пара звонков от клиентов.
   20 августа ни одного звонка от Владимира. Зато 21 августа – пять пропущенных вызовов, 22 августа – десять вызовов, 23 августа – один вызов.
   Вера Володарова: 20 августа – ни одного звонка, 21 августа – пять пропущенных вызовов, 22 августа – десять вызовов, 23 августа – два вызова. Словно Вера и Владимир соревновались, звоня ей поочерёдно.
   Михаил – наставник наставников – ежедневно с вечера 20 августа каждые три часа по пять пропущенных вызовов.
   Было ещё несколько звонков 21–22 августа с городского номера, последние цифры которого оканчивались на 567.
   Лена сразу же попыталась позвонить родителям в Анапу. Однако они оказались вне зоны доступа. Она тщетно пыталась вспомнить номер городского телефона Корсуновых-старших, который остался в исчезнувшей записной книжке. Пока наша героиня размышляла над недоступностью в настоящий момент её семьи и интересом к ней самой столь значительного количества людей, раздался звонок.
   Вера Володарова выказала желание увидеть Лену и предложила назавтра пообедать вместе.
   Молодая женщина пообедать отказалась, сославшись на несварение желудка, но согласилась встретиться на Знаменской в два часа пополудни. Не желая больше никого слышать, она отключила телефон.
   Утром 25 августа она покинула родительский кров.
//-- * * * --//
   Лебедева ехала на Знаменскую, чтобы встретиться с Верой.
   Войдя в «офис», она прислушалась к себе: в сердце была тишина.
   В квартире всё осталось нетронутым. На столе по-прежнему лежали папки с рисунками Тани и Яны.
   Она прошла в другую комнату, заглядывая под косым углом на папки, книги, мебель. На них лежал тонкий слой пыли.
   Непрошеных гостей в эти дни не было.
   Володарова была не самым желанным гостем. Подозрения вытеснили из сердца Елены дружеское участие к ней. Молодая женщина не испытывала никаких чувств по отношению к последней: ни радости, ни восхищения, ни угрызений совести, ни страха.
   Как обычно, Вера была в хорошем настроении. Прошла к кожаному креслу, бросила сумку в кресло, свободно расположилась в нём, закинув ногу на ногу.
   – Хотите кофе? Чай? – предложила Лена собеседнице.
   – Нет… Спасибо, – та закурила. – На улице погода Ноев потоп… Сыро… Такая погода навевает депрессию. Как Ваши дела?
   – Как всегда, прекрасно, – ответила молодая женщина.
   – Я не могла Вас нигде застать…
   – Меня не было в городе. Я отдыхала в «Октябрьское», – она наобум назвала одну из баз на Тойвозере. – Сосновый бор, чистые озёра, чудесный свежий воздух… Что может быть прекраснее природы?
   – Вы решили променять занятия в ЦМП на природные условия? Ну что ж… тоже неплохо… Набираетесь сил перед очередным наступлением на науку? Весьма похвально, весьма, – Вера не отрывала взгляда от собеседницы.
   Лена промолчала.
   – Вы отдыхали одна или с семьёй? – поинтересовалась Вера.
   – С семьёй, – очередная ложь. – Я вернулась, мне необходимо работать. Семья осталась на базе отдыха.
   – Вы влюблены? Или выиграли миллион в лотерею? – спросила Вера. Она потянулась к столику и затушила сигарету в сверкающей пепельнице.
   – И то, и другое…
   – Как Ваши занятия у Михаила?
   Лена хотела ответить, что не интересуется сектами, но что-то удержало её от столь неосмотрительного высказывания.
   – Очень интересные занятия. Необычные. Хотя, мне кажется, психология медитативности идёт несколько вразрез с официальной наукой. Хотя я в этом тоже не уверена, – осторожно сказала молодая женщина.
   Вера усмехнулась.
   – Наверняка Михаил занялся Вами сердечно. Он всегда стремится поделиться с человеком радостью и хорошим настроением. Относится к обучению нового медитатора, как к своему собственному.
   – Очень обаятельный и интересный молодой человек, – согласилась Лена.
   – Я влюбилась в Мишу, когда в первый раз увидела его…
   – Да, он очень талантлив, – кивнула молодая женщина.
   – Неужели Вы остались к нему равнодушны? – удивилась Вера.
   – Нет. Он очаровал меня. Истинный наставник!
   – Сколько времени Вы посещаете курсы?
   – Около месяца…
   – О! Это недолгий срок… Вы, наверное, прошли только первые два уровня? И я уверена, что прошли! Хотя многим не хватает сил и усердия освоить эти начальные этапы. Как двоечникам в школе, которых оставляют на второй год…
   – Да, многие остались проходить эти курсы заново, – подтвердила Лебедева, – и поразительно то, что люди стремятся к этому с таким упорством.
   – Я была уверена, что Вы овладеете этим уровнем сходу, – польстила Вера. – А платят немалые деньги повторно люди оттого, что это серьёзная и обоснованная техника… Значит, Вы ещё не занимались дыхательными тренингами?
   – Нет ещё… Но присутствовала при этом.
   – Вы уже познакомились с господином Даянандой? Это один из основателей медитативности, правая рука Раммохана Бени! Вам повезло, что посвящал Вас именно он.
   – Да, это серьёзный наставник, – опять решила согласиться наша героиня. – Невозможно определить его возраст. Очень интересный человек, я присутствовала на его пресс-конференции…
   – Он занимается психологией медитативности уже пятнадцать лет. Сделал огромный вклад в эту науку. Он полностью здоров, не подвластен ни одному заболеванию. Даянанда достиг самого высокого уровня в технике медитативности и является вторым гуру после Раммохана Бени.
   – Вы занимались медитативной психологией? – полюбопытствовала Лена.
   – От медитативной идеологии я отошла давно, но технику её использую до сих пор.
   – Вы занимались медитированием?
   – Я занималась. И сейчас занимаюсь. Уже привыкла и без медитации жить не могу. Она помогает сконцентрироваться на важных моментах. Но самое главное – помогает строить жизнь правильно!
   – Думаете, без неё правильно жизнь не построишь?
   – Не «думаю», а строю! – поправила Вера. – Я не занимаюсь медитацией, как «новорожденные» медитаторы, но индийский ашрам посещаю регулярно. Именно медитативность даёт мне силы и энергию, а иначе… А иначе жизнь не складывается!
   Она не договорила, словно какая-то потаённая мысль в этот момент владела ею. На несколько секунд она задумалась, потом резко сменила тему:
   – Мы хотим уехать с супругом. Возможно, поедем к дочери и, наверное, с Вами встретимся не скоро… Вообще-то это было желание супруга: скорее уехать. Я хотела бы задержаться, но он торопит отчего-то…
   – Он сказал мне, что Ваши курсы и тренинги закончились? – спустя несколько секунд добавила Вера.
   Лебедева решила, что ослышалась. Вероятно, изумление было написано у неё на лице, поэтому Вера повторила:
   – Да, да… Это совершенно несомненно. Он не далее как вчера, утверждал, что Ваши с ним курсы закончены.
   – Я понятия не имею, о чём Вы говорите, – растерянно ответила Лена.
   – Ну как же… А я ничегошеньки у Вас и не спрашивала! – пришёл черёд удивиться Вере. – Думала, что Ваши с ним курсы идут параллельно с моими.
   – Я не веду курсы у Вашего супруга, он даже у меня по записям не проходит, – возразила Лена, отказываясь что-либо понимать в её словах.
   – Мы записались на курсы почти одновременно. Разве Владимир Алексеевич Володаров не у Вас проходил тренинги? – тревожно спросила она. – Не может быть! Он никогда не обманывает меня!
   Лебедева хотела сказать, что в списке её клиентов не числится такой человек, но внезапная догадка связала ей язык. В голову полезли мысли о том, откуда Вере известно о её встречах с Владимиром?
   – Ведь Владимир Алексеевич является Вашим клиентом? – настойчиво переспросила Вера.
   – Да, он является моим клиентом, – слова давались молодой женщине с трудом.
   Было заметно, что Вера сразу успокоилась.
   Мысли крутились в голове, и сосредоточиться на разговоре из-за вороха внезапных догадок Лене было сложно. Первое, что пришло ей в голову: как бы сейчас смотрела в глаза Вере, допусти она близость с Владимиром? В первую секунду Лебедева с облегчением вздохнула.
   Потом ей стало обидно за себя; за то, что она сама позволила себе заблудиться в очередной раз.
   – Супруг утверждает, что Вы действительно талантливый психолог, – очень серьёзно сказала Вера.
   – У нас были очень интересные тренинги, – Лебедевой осталось только согласиться. – Ваш муж действительно необычный человек.
   – Мы прожили в браке несколько лет. Оба по натуре жёсткие люди, у каждого из нас была своя личная жизнь, но никто из нас не предполагал никогда открывать её другому. Тем более что нас связывает общее дело, бизнес, общие знакомые, – пустилась Вера в откровенные рассуждения. – К счастью, мой супруг реалист, никогда не летал в облаках. У него всегда были девушки, и я, в общем, знала об этих связях, но особого значения этому никогда не придавала. Да Вы, наверное, знаете об этом!?
   Вера рассказывала об этом буднично, словно делилась кулинарными рецептами.
   – Ни в коем случае, – Лена даже покачала головой.
   – Мы оба ценим семейные отношения… В моём кругу семейные отношения являются эталоном. Супруги могут иметь личную жизнь на стороне, но это не должно разрушать брак, – Вера говорила с гордостью.
   – К сожалению, некоторое время назад произошёл драматический случай, – продолжала она. – В его жизни появилась постоянная женщина, которая хотела разрушить не только нашу семью, но и наш бизнес. Муж сделал правильный выбор, хотя это было испытание для нас обоих… Надо констатировать факт: мы с честью выдержали это испытание! Всё это дела давно минувших дней, поэтому ни к чему ворошить прошлое…
   – Когда Вы уезжаете?
   – Через пять дней… Мы встретимся с Вами через месяц, – Вера сказала эту фразу в приказном тоне. – А пока усердно занимайтесь тренингами!
   – Конечно, – согласилась Лена. На душе заскребли кошки.
   – Я вижу перед собой честную, добрую девочку. Я рада, что не ошиблась в Вас. Вы не можете сходить с истинного пути, не можете ходить по головам, как Вы изволили выразиться при первой нашей встрече. Вы не можете изменять дружбе, обязательствам, – продолжала она, пристально глядя на молодую женщину. – Вы должны достичь высокого показателя в тренингах. А то получится, что Вы зря выбросили занятые у меня деньги на ветер.
   Лебедева не поверила своим ушам. О каких деньгах сейчас толкует Вера? Это же огромная сумма! Сказать по правде, она и не планировала в дальнейшем занятия медитативностью.
   Дальше воображение нарисовало картину, как она просит Олега вернуть Вере долг. А это значит, что и он, и родные узнают, в какую историю она попала. «Нет, этого не должно быть, – подумала Лена. – Да полно! Правда ли это?»
   – Я оплатила Ваши курсы на несколько месяцев вперёд, – пояснила Вера, видя её недоумение.
   – Но ведь Миша сказал, что всё будет бесплатно!
   – Это он Вам так сказал. А мне сказал оплатить все три уровня заранее на несколько месяцев вперёд, – тон Веры был безапелляционным. – Могу платёжки показать…
   Сказанное привело Лену в замешательство. Теперь она поняла, отчего Михаил всё время намекал на обязательство молодой женщины перед Вероникой. Огорчение было написано у неё на лице.
   Вера слегка улыбалась.
   – Буду счастлива и благодарна, – ничего другого Лена не придумала ответить.
   Володарова ещё что-то говорила, смысл сказанных ею слов доходил до молодой женщины лишь отчасти. Лебедева что-то отвечала ей, они даже пускались в рассуждения. Опять появилась острая боль в области лба. В ней проснулась «гусеница».
   Наша героиня не могла дождаться, когда гостья уйдёт.
   – А, может быть, на «ты»? – предложила Вера, прощаясь.
   – Почему бы и нет?
   Гостья внимательно посмотрела на неё. А когда уходила, даже поцеловала в щёку.
   «Искренняя» Вера.
   Лебедева была в замешательстве. Во-первых, её смутила мысль, что она обязана Володаровой кучу денег. Придётся либо возвращать, либо продолжать посещать курсы ЦМП. Хотя второе предположение только проскользнуло в её уме, и Лена его сразу отбросила. Во-вторых, ей сложно было уместить в одно целое, что её последнее увлечение и супруг Веры оказались одним и тем же лицом.
   Мир не рухнул, и ураган страстей не прошёл над её сердцем. Привязанность к Владимиру не была столь очевидной, но неприятный осадок от новости, которую принесла Вероника, осел в её сердце.
   Обман пробудил дремавший в ней комплекс и неуверенность.
   Как бы приятно и с пользой для себя не проводила Лена встречи с Владимиром, было совершенно очевидно, что они должны закончиться для них обоих.
   Но ведь в дружбе нет ничего странного, почему бы не продолжить общение? – сказал разум.
   Потому что я весомее умственных аргументов, – возразила интуиция.
   Лена провела в своём «офисе» беспокойную ночь. Сон не шёл, она промучилась до утра в постели, переворачиваясь на затёкшие бока. Ещё не рассвело, когда она зажгла светильник и принялась за спасительное рисование.
   Начиналась обычная жизнь…
   Она включила сотовый телефон. Тотчас оператор связи оповестил её сообщением, что она была недоступна для двадцати звонков наставника Миши и десяти звонков Владимира Володарова.
//-- * * * --//
   Утро вновь было дождливое. Непогода омывала город холодными ливнями от пыли и грязи. Августовская, уже по-осеннему неприятная слякоть, ухудшила и без того грустное настроение. И было отчего. Поминки не самый лучший способ развеять настроение. Золотарёва звала к двенадцати дня, но Лебедева едва добралась к старикам к пяти вечера.
   Молодая женщина вынула зонтик, кое-как выбралась из машины. Когда она дошла до подъезда, туфли были насквозь мокрые. Оставив лужу в лифте, Лена шагнула на коврик перед дверями квартиры Золотарёвых.
   Дверь открыла сама Маргарита Георгиевна.
   Это была маленькая и сухопарая женщина, которая и в преклонном возрасте сохранила очарование. У неё были правильные черты лица, пышные волнистые волосы, прямая осанка. Седина нисколько не портила её, а придавала благородство её облику.
   Маргарита Георгиевна не спешила выходить из-за полуоткрытой двери, оглядывая Лену с головы до ног. Это показалось молодой женщине странным. Золотарёвы были очень радушные люди, тем более что сами пригласили её на поминки.
   – Деточка! Да ты в лужах плавала?! – и тут же спохватилась. – Проходи, что же это я…
   – Плавала, как осенний лист, Маргарита Георгиевна…
   Поминальный обед закончился, и Золотарёвы уже никого не ожидали. Маргарита Георгиевна была приятной компанией, а постный борщ после долгого периода голодания пошёл нашей героине на пользу. Она согрелась и разомлела после горячей еды.
   – Ты нашла то, что хотела? – неожиданно спросила Маргарита Георгиевна.
   Лена едва не поперхнулась горячим чаем. Она совершенно точно знала, что была в гостях у Золотарёвых три месяца назад и явно ничего «не хотела» искать. Переспросить она не решилась, наводящие вопросы задать, дабы не ввести в смущение пожилую женщину, – тоже. Она догадалась, что Полина побывала у стариков и представилась ею. Вид у Елены был несколько недоуменный: хорошо, что есть повод огорчиться потерей блокнота и выдумывать иную причину не стоит!
   – Нет ещё, Маргарита Георгиевна. А я у Вас случайно записную книжку не оставляла? – нашлась она. – Никак не могу найти её в последнее время.
   – После твоего ухода ничего не осталось, – пожилая женщина озиралась по сторонам в поисках записной книжки. – За последнюю неделю ничего не находила. Приходил от тебя мастер… Спасибо. Всё сделал как надо, газом уже не пахнет, слава богу! И свет починил, и вода в кране не течёт!
   «Вот зараза, была неделю назад! – негодовала Лена. – И ничего не сказала!»
   Стало совершенно понятно, что сестра бывала здесь довольно часто. Молодая женщина совершенно забыла, что об этом неделю назад сказала ей сама Полина.
   – Там у меня все имена и адреса клиентуры записаны, – пробормотала Лена. – Очень необходимая вещь. Если вдруг обнаружится…
   Хотя последнюю фразу можно было и не говорить. Хозяйка квартиры отличалась крайней щепетильностью, – Лебедева поняла это по реакции Золотарёвой. Вряд ли Маргарита Георгиевна присвоит себе чужую вещь.
   «Час от часу не легче! – злилась она. – Полина ещё и какого-то мастера притаскивала. Копалась в чужом компьютере. Может, приглядела для себя одну из вещичек покойной? – то-то хозяйка на неё так подозрительно смотрела. Несносная Полина!»
   Молодая женщина увела разговор в другую сторону, Золотарёва легко согласилась на это.
   Они вспомнили о покойной, о её последних увлечениях, о похоронах и первых поминках.
   – С похорон не ездила… Как снег сошёл, я поехала. Марк мне уже не помощник, приболел после кончины Яночки. Н-да… Ездила одна, заказала вазоны, посадила туда анютины глазки. Как только могила осядет, – поставлю плиту, – рассказывала Золотарёва.
   Лена помнила, что Яну хоронили в марте этого года.
   В здешнем краю весна наступает лишь в апреле: чаще выглядывает солнышко, постепенно тает снег, и открываются реки. На кладбище, как и в парках, рощах Эмска, снег не тает до середины мая. Поэтому март – время жёстких морозов и обильных снегопадов. А в этом году выдалась долгая и холодная зима.
   Могильщики долго долбили мёрзлую землю, не успев подготовиться к привозу покойной. Вьюжило, пронизывающий ветер задувал под полы шубы. Несмотря на непогоду, провожатых было много, заказывали пять автобусов.
   Похоронили Яну на старом городском кладбище, которое было в черте города. Выкупили место благодаря стараниям Корсунова. Тогда он через каких-то знакомых способствовал решению проблемы, чтобы усопшая не оказалась на новых Загородных кладбищах. Туда Золотарёва точно не выбралась бы из-за удалённости тех мест.
   Они были на похоронах вместе с Олегом, и Полина тогда закатила очередной скандал. Говорила, якобы сестра «подставляет всю семью». Если бы Лена не разозлилась на неё за очередное притворство, возможно и не вспомнила об этом скандале.
   В этот момент молодую женщину накрыло двойственным ощущением «де жа вю». Она уже знала, что «де жа вю» не появляется беспричинно, и нужно скорее приниматься за рисование! Привычным жестом пошарила позади себя, в надежде достать из сумочки карандаш, но вовремя спохватилась.
   – Спасибо тебе деточка, – проговорила Маргарита Георгиевна. – Если бы не ты, не наездилась бы я к ней на могилу…
   Потом они обсуждали последние театральные новости. Золотарёва была в курсе всех литературно-искусствоведческих дел.
   – Деточка, когда же ты всё успеваешь? – Маргарита Георгиевна была похожа на ребёнка. – А сестрёнка тоже интересуется искусством?
   – Нет, – ответила Лена, – Полина, скорее, любит спорт и даже, возможно, фанат какого-нибудь футбольного клуба. Мне не известны её пристрастия… Последний раз, когда я уговорила её сходить со мной на премьеру, она уснула в театре.
   – Боже мой! – всплеснула руками Золотарёва. – Первый раз слышу о таком!
   – Мы с Полиной очень разные…
   – Яночка тоже была театралкой. Да… Я обещала в прошлый раз показать фотографии Яны, – вспомнила вдруг женщина. – Их у меня очень много. И постоянно что-то нахожу. Наверное, забываюсь… Знаешь, как бывает? В прошлый раз перебирала свои вещи со старой квартиры, обнаружила те самые документы.
   Лена молчала, боясь думать, что «те самые документы» у стариков успела изъять Полина.
   – А вот сейчас я покажу тебе фотографии, которые мы нашли здесь.
   Молодая женщина согласно закивала головой. Потом полчаса Лебедева и Золотарёва рассматривали фотографии Яны. Опять обсуждали её красоту и ум, словно она была жива.
   Так бы Лебедева и провела в беседах о покойной этот памятный вечер, если бы Золотарёва не поразила её своим новым предложением:
   – Деточка, помнишь, ты смотрела компьютер, который мы нашли у Нонночки? Я ради успокоения совести спрошу у Надюши, сама понимаешь, родня всё-таки… Не дозвонюсь никак! – поэтому с чистой совестью могу обрадовать твоего малыша!
   Лена боялась спрашивать о Наде и Нонне и сочла благоразумным согласиться:
   – Да, Маргарита Георгиевна, хотелось бы взглянуть, – она заставила себя смотреть прямо в ясные глаза женщины. Она поторопилась зря, потому что Золотарёва на самом деле хотела подарить вещь в память о покойной сестре. Лена перебила её настрой, поэтому Золотарёва промолчала.
   Маргарита Георгиевна принесла небольшой ноутбук в комнату, где они пили чай.
   – Посмотри, пожалуйста… Думаю, этот вполне подойдёт для твоего малыша.
   – Если Вы позволите, мне придётся задержаться ненадолго, – деваться некуда, придётся лезть в чужую личную жизнь.
   Компьютер как дневник: в электронные файлы человек прячет что-то своё, близкое. «Как же хотелось Полине раскрыть тайну характера покойной Яны Золотарёвой! – пришлось даже обряжаться в чужую личину», – она была всё ещё зла на сестру. Волей-неволей пришлось следовать течению судьбы, и коль надо судьбе, чтобы она, Елена Лебедева, залезла в прошедшую жизнь, – стало быть, так надо.
   Золотарёва усадила её за журнальный столик и тактично удалилась. Молодая женщина открыла ноутбук.
   Она ожидала, что открывать его придётся через пароль; либо он вообще не откроется.
   Но судьба благоволила нашей героине, и она открыла компьютер без проблем и усилий. Все на «рабочем столе» ноутбука было в идеальном порядке, если этот порядок не навела Полина.
   «Хотя вряд ли, – подумала Лена. – Он ей не свойственен».
   Вскоре молодая женщина увлеклась: она открывала и просматривала все папки – одна за одной, все файлы – один за одним. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что большинство документов имеют непосредственное отношение к преподавательской деятельности Яны. Здесь были какие-то расчёты и таблицы.
   На рабочем столе светилась папка «Фотоальбом».
   В альбоме обнаружилось множество других папок: некоторые папки были названы по городам, некоторые по именам мужчин. В том числе здесь была папка «Орсо», и молодая женщина торопилась открыть её.
   Она нажала показ слайд-шоу. Первый открывшийся файл с фотографией Орсо сразил её наповал. Рядом со смеющейся Яной стоял её виртуальный собеседник, её друг, супруг Вероники Володаровой. Лена просмотрела все найденные фото Орсо. Она увеличивала фотографии, но сомнений никаких не было. Орсо и Владимир Володаров был одним и тем же лицом. Она навела курсор на папку. Невероятно: датой изменения было 19 августа 2010 года!
   После обнаруженной папки Орсо Володарова Лебедева просмотрела остальные документы более внимательно.
   Она задержала своё внимание на папке «Сырьё», где был обширный перечень имён, адресов и телефонов. В одном из файлов были исключительно мужчины и здесь же колонка, вероятно, с адресами и телефонами, была удалена. Лена закрыла файл и посмотрела дату изменения документа: «20 марта 2010 года», то есть накануне смерти Яны. Теперь она просмотрела файлы в папках не на содержимое, а на дату изменения. И к её удивлению, почти все папки и файлы имели одну и ту же дату «20 марта 2010 года».
   Копаясь в многочисленных папках на рабочем столе компьютера, она обнаружила «Ярлыки Интернета», где хранились ссылки на сайты общественных организаций. В папке «Мои документы» также были файлы с перечнем адресов, телефонов представителей этих организаций.
   Оставалось ещё несколько непроверенных папок. После фотографий Орсо копаться в них уже не было желания. Молодая женщина закрыла компьютер, достала из сумочки блокнот и карандаш и приступила к любимому делу. Она рисовала какие-то незнакомые лица, до конца не отдавая себе отчёт, что рисует всех тех людей, что запомнились ей на похоронах Яны Золотарёвой. Этот факт стал для неё очевиден только тогда, когда она быстро и точно нарисовала лицо Сергея…
   – Леночка, чай попьём? – раздался позади голос.
   Она вздрогнула. Она так увлеклась, что не услышала подошедшей Маргариты Георгиевны. Отказываться было некрасиво, и она прошла с хозяйкой в столовую.
   – Нашла то, что тебе было необходимо? – спросила пожилая женщина.
   Видимо, Полина в последний раз выдумывала причину, что ей «было необходимо».
   – Да, Маргарита Георгиевна, нашла. Но, возможно, мне придётся прийти по этому поводу ещё не один раз…
   – Конечно-конечно, без лишних разговоров. Приходи, когда хочешь… Ты же знаешь, мы с Марком всегда рады видеть тебя… Но… Нам хотелось, чтобы ты забрала эту вещь в память о покойной Нонне. Я тебе сразу хотела это предложить.
   – Покойной? – Лена словно не слышала слов Золотарёвой.
   – Нонночка скончалась через месяц после кончины Яны… Пусть эта вещь сослужит добрую службу. А мы, старики, далеки от цивилизации… С тобой всё в порядке? Ты сегодня сама не своя, – Золотарёва как-то странно посмотрела на Лебедеву.
   Молодая женщина засобиралась домой. Она не вняла уговорам Золотарёвой остаться ещё на часок. Та угостила её поминальными пирогами, сложив их в авоську вместе с ноутбуком.
   …Лебедева вышла на площадку. Пока ждала лифт, внимательная Маргарита Георгиевна не закрывала дверь. Уже в лифте Лена махнула ей на прощание рукой. Двери закрылись. Она привалилась к стене, голова была пуста и свежа, – никаких мыслей! Давно такого душевного состояния не было.
   – Это, оказывается, даже приятно бывает, – полное отсутствие мыслительной деятельности, – пробормотала молодая женщина.
   Выходя из подъезда, она вспомнила, что забыла зонт у Золотарёвых. Возвращаться не было желания, и Лена шагнула под дождь. Холодные капли падали на лицо, вода заливала за воротник летней куртки. Она крепче сжала ручку авоськи и побежала под проливной дождь.
   Сидя в автомобиле, наша героиня принялась размышлять. Совпадения никогда не бывают случайны. Случайность – это тщательно выстроенная судьбой закономерность. Логику событий Лена проследить не могла в силу склада своего ума. Ей необходимо было сначала чувствовать и ощущать, а уже потом строить логические пирамиды. Она извлекла из недр сумки спасительный карандаш и блокнот.
   Первое. Вера и Владимир – супруги, много лет состоявшие в браке. У которых общие на двоих ребёнок, состояние и дело. Владимир лгал Лене о своей мнимой свободе.
   На бумаге появился первый рисунок: медведь, стоящий на двух лапах. Особенно хорошо получились когти на лапах: длинные, заострённые. Даже длиннее, пожалуй, чем надо.
   Второе. Вера скрыла факт того, что Вера и Владимир – супруги; значит, ей были выгодны его свидания с Леной.
   Следующий рисунок был интереснее и «насыщеннее» первого. Лена нарисовала Мишу и Веру рядом. Молодая женщина не знала всех тонкостей отношений этой пары, но после рисунка была совершенно уверена, что эти двое ближе друг другу, чем хотят показать.
   Третье. Яна была любовницей Владимира. Она хотела иметь от него ребёнка. Владимир скрыл от Лены факт знакомства с Яной. Значит, есть что-то, что он хотел бы утаить.
   На третьем рисунке наша героиня нарисовала только Веру, которая сидела верхом на медведе.
   Четвёртое. Если Вере и Владимиру выгодно неведение Елены, не может ли быть так, что они вдвоём добавляли ей галоперидол? И что вообще им обоим нужно было от неё?
   Она перелистывала и рассматривала только что созданные ею рисунки. Судя по интуитивным догадкам, Владимир действовал в интересах Веры, Вера действовала в интересах Миши. В чьих интересах тогда действовал Миша?
   Другой человек на её месте опроверг бы сам себя, но Лена верила своей интуиции.
   «Сначала появилась Вера, затем Владимир. Хотя, нет, – решила она, – первым появился Владимир. Виртуальный Владимир. Затем появилась Вера».
   «Хотя нет, – опять перебила себя молодая женщина, – сначала появилась Яна! Затем Владимир, а уж потом Вера».
   Молодая женщина так задумалась, что не сразу услышала тихую трель звонка. Извлекла из сумки телефон и взглянула на дисплей – вот они – сплошные совпадения! – высветился номер Орсо-Владимира.
   Ей захотелось поскандалить с ним. Но она сдержала себя.
   – Слушаю, – голос был спокойный. – Ты ещё в городе? Не уехал?
   – Где ты? – спросил он.
   – Далеко от дома.
   – Что делаешь?
   – Припарковалась… Разговариваю с тобой…
   – Я позвонил не вовремя? – в его голосе послышалось беспокойство. – Мне хочется тебя увидеть…
   Не отнимая трубки от уха, Лена пыталась заглянуть в зеркало. Дождь подретушировал её внешний вид. Кудри встали торчком, как у того животного, под глазами светились подтёки туши.
   – Почему молчишь?
   – Я в пути, – произнесла она. – Когда ты хочешь встретиться?
   – Когда тебе будет удобно?
   – Мне удобно встретиться сейчас.
   – Сейчас? – несколько секунд молчания. – Где?
   – Давай в шоколаднице на Второй Ясиновской. Я буду приблизительно через полчаса, – сказала она.
   – Хорошо. Я там рядом. Я жду тебя, очень хочется увидеть, – услышала она его голос.
   Лена отключила телефон. Дворники работали без перебоя, скребя по стеклу уже по-осеннему пожелтевшим берёзовым листом. Она смотрела на стекающие по лобовому стеклу струйки дождя.
   «Паринг», – мелькнуло в голове.
   Ей повезло, пробок на пути не было, и она доехала до нужного места за пятнадцать минут. Припарковалась на площадке перед входом в кафе.
   Шоколадница была небольшая, как и другие многочисленные «харчевни», «шоколадницы», «столовушки» и прочие заведения общепита, которые занимали первые этажи жилого дома либо находились в цокольном этаже здания. Шоколадница располагалась на первом этаже офисного здания с обратной стороны парадного входа. Здесь же предприимчивым хозяином кафе был разбит небольшой цветник и организована платно-бесплатная стоянка.
   Она не успела прошествовать в здание, как к ней подошёл охранник и полюбопытствовал, на какое время Лена определяет свою машину на стоянку.
   – Видите ли, у нас только первые четыре часа бесплатно, – извиняющимся голосом проговорил он.
   Надо сказать, что наша героиня была довольно внимательна к неожиданным для себя поступкам людей, считая их не менее чем «знаками судьбы». Вот и сейчас подивилась на то, что впервые за столько времени, сколько она пользуется услугами общепита шоколадницы на Второй Ясиновской, ей предложили оформить хранение.
   Повинуясь безотчётному порыву, которому привычно повиновалась всю жизнь, она протянула деньги охраннику. Тот быстро выписал ей квитанцию.
   Лена зашла в туалетную комнату привести себя в порядок. Умылась и подкрасила глаза; вид показался ей довольно приличным, хотя кудри пригладить не удалось, и они упрямо торчали. Она вошла в помещение кафе и сразу увидела Владимира. Он сидел спиной за ближайшим к дверям столиком.
   Молодая женщина подошла и села рядом.
   – Как твоё здоровье? Я искал тебя, звонил тебе. Почему ты не брала трубку?
   – Я уезжала, – солгала она.
   – Что с тобой было? В четверг ты выглядела ужасно.
   – Да ничего особенного. Повышенное давление.
   Он внимательно смотрел на молодую женщину. Её ответы не удовлетворили его, но навязываться он не хотел.
   – Я уезжаю послезавтра. Очень хотел тебя увидеть, попрощаться с тобой… Я угощу тебя кофе? – предложил он.
   – Нет, спасибо… Я заехала на минутку, чтобы пожелать тебе хорошего отдыха, – деловито сказала Лена. – Сама тороплюсь.
   – Куда тебе торопиться? – спросил он ласково.
   – Я сегодня уезжаю в «Октябрьское», – солгала она.
   Для убедительности взглянула на наручные часы:
   – Где-то через пару часов.
   – Я отвезу тебя, – предложил он.
   – Нет, меня отвезёт зять. Дети его ждут… Я вернусь в понедельник, потому что начинается сезон – и самая работа! Осенняя депрессия и всё такое прочее…
   – Я буду скучать без тебя в Англии. Привезу тебе самый красивый сувенир. С историческим прошлым. Поверь, я знаю в этом толк, – он взял её за руку.
   Вон оно что! Оказывается, они едут в Англию!
   Верно…
   Помнится, Вера говорила, что их дочь окончила МГИМО и сейчас живёт в Англии.
   – Мне пора, – она не отнимала своей руки.
   «Такой приятный человек… даже не верится, что Владимир может быть другим», – подумала Лена. В противовес подобным мыслям память услужливо напомнила ей о вечере 19 августа, о том, с каким мрачным выражением смотрел на неё Владимир, услышав о неестественной кончине Яны Золотарёвой.
   – Давай хотя бы выпьем чай? Или кофе? Со сладостями или без них? На улице холодно и мокро… Согреемся, – он улыбался.
   Она отрицательно качнула головой:
   – Не хочется. Я только что ужинала.
   – Хотя бы составишь мне компанию? Куда подевались официанты?! – Владимир поднялся, уж очень ему хотелось Лену угостить. – Ты подожди, я скоро. Никуда не уходи!
   Он встал и пошёл к барной стойке.
   Настроение Лены успело перемениться за несколько секунд, и она очень пожалела, что приехала сюда. Сейчас он вернётся, будет задавать разные вопросы. За несколько виртуально-реальных недель она привязалась к нему, доверяла, ждала. Он стал мил её сердцу. Ей вовсе не хотелось пачкать его образ подозрениями и обвинениями.
   О чём ей сейчас с ним говорить? Нет тем для прощального разговора. Им лучше встретиться через две недели, когда всё встанет на свои места. Когда минет гроза, и она сможет думать о нём без подозрений.
   Лена пошарила в сумочке. Господи! Где же ключи от машины? Вот они, лежат в кармашке. Она извлекла их, чтобы не искать на улице.
   Владимир стоял к ней спиной. Молодая женщина поднялась и быстро направилась к выходу, надеясь, что он не сразу заметит её исчезновение. Она не задумывалась над тем, как он воспримет её уход.
   Машина стояла неудачно. Подъехавшие посетители автомобилями загородили выезд.
   Она сильнее сжала ключи и сбежала вниз по ступенькам в стену дождя. Возле внешнего выезда стояло такси, словно дожидалось именно её, Елену Лебедеву.
   Молодая женщина опередила Владимира на пару минут: такси уже тронулось, когда тот появился на крыльце.
   – Куда едем? – спросил таксист.
   – На Ново-Слободскую.
//-- * * * --//
   Дождь шёл целый день, но под вечер холодный северный ветер разогнал серые тучи, открыв сиреневое низкое небо. Лебедева, продрогнув от холода и сырости, явилась на Ново-Слободскую и нашла под крышей родительского дома Полину.
   Она стояла возле окна в столовой и, несомненно, видела, как сестра приехала на такси. «Встречать не вышла – быть может до сих пор в обиде?» – думала Лена.
   – Ты что тут делаешь? – она появилась в столовой.
   – От мужа скрываюсь, – ответила Полина, не оборачиваясь.
   Лене оставалось только гадать, в каком настроении сестра и каких сюрпризов ей ждать.
   – Напугала меня в пятницу! А сама исчезла! – упрекнула она.
   – Можно подумать ты все дни меня здесь ждала!? Я сижу здесь уже сутки в гордом одиночестве и не могу дождаться тебя! – Полина обернулась.
   Лена поняла, что от ссоры не осталось и следа. Ей было приятно от того, что сестра «не может её дождаться».
   – Что ты натворила?
   – Дом подожгла, – равнодушно ответила Полина.
   Это был ответ вполне в стиле Корсуновой. Лебедева давно уяснила себе соль характера сестры, и сейчас видела, что та не таит на неё злости. И даже по-своему переживает за гневные слова, но в силу характера никогда не признается в этом. Она подумала, что почти ничего не знает о личной жизни Полины, о её переживаниях, о её интересах. Зато Полина всегда в курсе всех дел Лены.
   – Почему свет не зажигаешь?
   – Не хочу. Мне нравится, когда солнце заходит, небо золотое, и здесь вся комната залита светом, – Полина опять повернулась к окну. – Последний отблеск белых ночек. Все сходят с ума по питерским белым ночам. Сколько раз я попадала в Питер летом – нет, не то…
   – Что-то тебя на романтику потянуло…
   – Ты думаешь, только тебе дано красоту созерцать? – ответила Полина.
   – Зачем звонила в пятницу? – спросила Лена.
   – Мне была необходима твоя помощь. Затем я справилась сама… Мне было нужно, чтобы ты приехала сюда. Ты приехала, и я тебе за это благодарна. Не качай укоризненно головой, ты у нас жертвенная, только на этот предлог и можешь «купиться».
   – Ты стоишь спиной ко мне и видишь, как я качаю головой?
   – Ты удивительно предсказуема, – Полина, наконец, соизволила отойти от окна и сесть в кресло. Поведя рукой, она, словно хозяйка гостю, предложила Елене присесть.
   – Зачем ты ходила к Золотарёвым?
   – Узнать о Яне, – Полина пожала плечами, – какая, сестрёна, ты всё же бестолковая, – неужели трудно догадаться?
   – Ну? И как успехи?
   – Ты нашла папку Орсо? – вопросом на вопрос ответила Корсунова.
   – Да, – вздохнула Лена. – Он оказался мужем Веры Володаровой и моим клиентом. Сначала была Яна, потом Владимир, затем появилась Вера. Все по очереди побывали моими клиентами… Не знаю что и думать…
   – Орсо – муж Веры и любовник Яны – и обе они являлись твоими клиентками… Удивительно… но ещё больше меня удивляет, как он тебя нашёл?
   – Так же, как и Яну, – согласилась сестра, – но не это меня волнует…
   Лена рассказала о непрошеных гостях, о непрописанном лечении галоперидолом. О своем посещении ЦМП, о новых знакомствах, о персонажах в её жизни, которые последние несколько месяцев оказывали на неё значительное влияние.
   – Всё это я давно знаю. Не знала только, что ты ела галоперидол.
   – Откуда?
   – Вечно вы меня недооценивали всей семьей, – ответила Полина.
   – Упрёки, опять упрёки, – вздохнула Лебедева. – Если бы ты знала, сколько я наслушалась твоих упрёков за всю свою жизнь.
   – Потому что в нашей семье несправедливое отношение ко мне одной! – Полина сразу заняла оборонительную позицию.
   – Я знаю о твоих обидах. Но скажу тебе, сестрёна, что обижалась ты всю жизнь напрасно. Нет, ты послушай меня, как доморощенного, но всё-таки психолога, – перебила Лена Полину. – Я знаю, что ты сейчас хотела мне сказать, я это уже в сотый раз слушаю! Ты «удивительно предсказуема».
   Похоже, Лебедева опережала в мыслях Корсунову, поэтому та оставила всякие попытки перебить сестру.
   – А я тебе скажу вот что: не нам с тобой судить, как нас воспитывали в жизни. У тебя своих детей нет, у меня детей воспитывают родители. Поэтому, сестрёна, мы с тобой профаны в этом деле. Надоело слушать о твоих обидах… А знаешь, когда они появились? В детстве – ты хотела сказать?
   – Похоже, ты читаешь мысли, – пробормотала Полина.
   – Нетушки, дорогая, обида эта появилась у тебя ровно три года назад, когда ты поняла, что Олег любит меня.
   Для Корсуновой прямодушное заявление сестры явилось полной неожиданностью. Обычно тихая, скромная, незаметная, избегающая любого скандала, всем стремящаяся угодить, сейчас она открыто провоцировала её. Скажи Елена «Олег не любит тебя» или ещё как-нибудь, Полине было бы не так обидно. Но сестра намеренно произнесла, отметая в сторону разные вопросы, конечную фразу: «Олег любит меня». Её слова попали в точку и полностью обезоружили Полину, готовую ринуться в привычные словесные баталии.
   Это показалось Корсуновой настолько обидным, что из глаз потекли слёзы. Но Лена и не думала сжалиться над сестрой: она пролила немало слёз из-за упрёков Полины.
   – У тебя все виноваты: родители, Олег, я. Только не ты. К кому претензии? К родителям? Они не вмешивались в ваши отношения, будь им хотя бы за это благодарна. На меня замахиваешься? А в чём я, по-твоему, виновата? Только в том, что я другая. Другая, заметь – не сумасшедшая, как ты часто меня называла. И если ты меня спросишь, как я попала в ЦМП, то я скажу тебе – из-за тебя, из-за того, что ты всё время внушала мне, что я сумасшедшая. В ЦМП я увидела некоторых людей – себе подобных, так что теперь говорю вслух – я другая!
   – Но это было «лирическим отступлением»… На чём мы остановились? – Лена говорила почти шёпотом. – На отношении к Олегу… Он у тебя плохой, зато до сих пор живёт с тобой! Кормит тебя, одевает, исполняет все твои прихоти… Спроси себя, отчего все танцуют вокруг твоей персоны, и что делаешь ты в благодарность?
   Полина внимательно слушала. Молчала – не от удивления от высказываний сестры, а от неожиданной для себя мысли: если Лена заговорила об этом сама, значит пришло время. Она больше, чем кто-либо другой, верила способностям сестры, хотя и отзывалась об этом оскорбительно.
   – Ты выплёскивала раз за разом свою ненависть на меня.
   – Это была не ненависть! – запротестовала Полина.
   – Ненависть, неприязнь… За что, сестрёна?
   – Ты украла его у меня!
   – Почему я не говорю, что ты украла его у меня? У Кирилла дело шло к разводу, у Олега, напротив, к серьёзным отношениям.
   Полина молчала.
   – Тогда поставь вопрос по-другому, – продолжала Лена, – почему Олег до сих пор живёт с тобой?
   – Это его выбор?
   – Нет, Полина, не его. Подумай.
   – Потому что ты не хочешь? – предположила Полина.
   – Потому что время не пришло.
   – Если оно не пришло, зачем ты всё это сейчас говоришь? Выплеснуть эмоции на меня хочешь?
   – Нет, – Лена даже рассмеялась, – потому что время подходит. Не судьба тебе Олег, не твой он человек. Как был Кирилл не мой человек. Не я украла его у тебя, и не ты украла его у меня. Надо было так сложиться обстоятельствам, чтобы Олег прожил с тобой несколько лет, а потом ушёл. И ты в этой ситуации ничего сделать не можешь. Ты сама его отпустишь, он станет тебе безразличен. Нет, не безразличен… Просто ты поймёшь, что так надо.
   – Так ты знала? С самого начала знала, что он уйдёт от меня? – упрекнула Полина.
   – Знала.
   – Знала и молчала? На любой мой упрёк ты могла ответить, и ты знаешь, что я поверила бы тебе!
   – Ты бы не поверила даже моим недостаткам, – способности Лена по привычке называла недостатками. – Потому что время ещё не пришло. Но всему своё время.
   – Почему ты винишь меня в том, что попала в ЦМП?
   – Верно. Беру свои слова обратно. В том, что попала в Центр, виновата только я сама, ты лишь явилась поводом. В любом случае выбор был за мной.
   – Хотя бы на этом спасибо, – пробормотала Полина.
   – Зачем же ты говорила, что я сумасшедшая, если веришь мне?
   – Не знаю.
   – За что Каин Авеля убил? – спросила Лена известной фразой.
   – Думай как хочешь… Мне по горло надоело, что ты у нас хвалёная такая, всегда всё знаешь.
   – А ты знаешь, насколько тяжёлая ноша – всегда всё знать? Откровенно говоря, ты преувеличиваешь, и я не всегда всё знаю. Но поверь, даже малая толика того, что приходится мне ощущать и узнавать – камнем ложится мне на сердце. Знаешь ли ты, как тяжело смотреть на клиентку и совершенно точно знать, что её не будет через полгода?
   – Ты знала о Яне? – вопрос Полины застал Лену врасплох.
   – Нет, о ней я не знала.
   – Значит, не всё тебе дано знать?
   – Слава богу, не всё дано мне знать.
   Разговор закончился вничью. Между сёстрами повисло неловкое молчание. Продолжать разговор дальше было бессмысленно.
   Лена вздохнула и отправилась в свою комнату. Полина осталась в темноте.
   Уже через час она постучалась в комнату сестры. Та сидела на кровати с карандашом в руках и ворохом бумаги.
   – Не спишь ещё? Творчеством занимаешься? – Корсунова стояла в дверях. – Расскажи мне, как ты жила последние полмесяца…
//-- * * * --//
   Утро 28 августа принесло сёстрам новый сюрприз.
   В 10:00 на мобильный телефон Лены поступил звонок с незнакомого городского номера, последние цифры которого были 567.
   Незнакомец представился работником отдела следственного комитета при прокуратуре – Грибоедовым Денисом Ивановичем.
   Грибоедов предложил Лебедевой встретиться «в любом удобном для неё месте с одиннадцати до семнадцати часов дня».
   – А что такой большой разбег? – поинтересовалась Лена.
   – Это именно то время, которое я, скорее всего, полностью займу у Вас, – объяснил он, – а встретиться нам всё же, желательно, в одиннадцать утра. И, желательно, на нейтральной территории.
   – Можно в моём «офисе» на Знаменской.
   – Нет. Думаю, именно там нам встречаться не стоит.
   – А чем я обязана Вашему вниманию?
   – По телефону о таких вещах не говорят, но я сделаю для Вас исключение… Видите ли, девятнадцатого августа на съёмной квартире скончался некий Сергей Скворцов, – терпеливо объяснял прокурор.
   – Сергей Скворцов? – Лена повернулась к Полине.
   Та делала какие-то знаки руками.
   – Друг золотарёвский, – громким шёпотом сообщила Полина.
   – Сергей Скворцов, близкий родственник Яны Золотарёвой, скончавшейся ровно полгода назад, – услышала она голос в трубке.
   – Его убили? – опрометчиво спросила Лена.
   – С чего Вы взяли, что его убили? Нет. Он добровольно выпал из окна лестничной площадки на седьмом этаже.
   – А причём здесь я?
   – Вы были знакомы со Скворцовым и с Золотарёвой… Но мне хотелось увидеть Вас по другой причине.
   Полина взяла из рук сестры телефонную трубку и ответила так, будто всегда имела дело с незнакомым номером 567:
   – Нет, Денис Иваныч, она только что пришла в себя… Да. Наверняка, сегодня сможем. Давайте у Петра Василича? Нет. Тогда предлагайте сами…
   Лене ничего не оставалось делать, как отправиться с сестрой на улицу Алексеевская Дубрава. Ровно через двадцать минут незнакомец в огромной коричневой фураге вёз их к Грибоедову.
   В 23:00 27 августа Полина выгоняла машину Лены со стоянки Второй Ясиновской-2. Ровно в полночь 28 августа с аэропорта имени Тойво Антикайнена рейсом № 198 «Эмск – Анапа» Елена Лебедева отбыла на другой конец необъятной родины.
   28 августа самолётом рейс № 7R 255 с пересадкой в Домодедово чета Володаровых отправилась в Соединённое королевство Великобритании.
   Продолжение следует…

Часть вторая
Реальный «вирт»

   Я истеричка. Я невыносима.
   Я разная, как сто улыбок мира.
   Я эгоистка. Я великолепна.
   Я от своих лучей, сияя, слепну.
   Я нимфоманка. Я непостоянна.
   Я ветрена. Я буду Ваша рана.
   Я вечная индивидуалистка.
   Я обнажаю чувства. Я артистка.
   Я королева чёрного пиара.
   Я сплетница. Я Вам совсем не пара.
   Я аферистка. Я плету интриги.
   Я лишь фрагмент. Я вырвана из книги.
   Я Вас люблю. Я Ваша без остатка…
   Я девушка почти без недостатков!
М. Дубиковская

   Посеешь зерно, – пожнёшь колос,
   Посеешь ветер, – пожнёшь бурю.
   Посеешь поступок, – пожнёшь характер,
   Посеешь характер, – пожнёшь судьбу.
Арабская пословица

Глава 1
Альфонс нашего времени

   Случайности – это выстроенные
   Провидением закономерности.
Автор

   Город Эмск, как и всякий другой город в любой точке мира, делился на Старый и Новый. У этого старинного красивого города своя легендарная история возрастом в тысячу с лишним лет. Поговаривают, что его основателем в 856 году явился старший внук новгородского князя Гостомысла, родной племянник Рюрика.
   Поначалу город представлял собой деревянную крепость, окружённую рвом с водой. С XIV века город оделся в гранит, которым богата здешняя земля. Основная часть «старого» города был Детинец – аналог московского кремля, со сторожевыми башнями, подъёмным мостом, бойницами и прочими необходимыми для средневекового времени сооружениями.
   Ходила легенда постройки Детинца. В языческие времена считалось, что в основание любой постройки, будь то дом или крепость, надо класть «живую голову». Обычно закладывали живое животное, но в городские крепости закладывали человеческую жертву. Так в IX веке в Детинце была наглухо замурован ребёнок, оттого и появилось такое название.
   Постепенно «старый» город разрастался и обзаводился новыми местами, улицами и названиями: «Гостевая площадь», где в старину купцы, крестьяне и мастеровой люд вели торг. Рыночные ряды, где торговали указанным товаром, удлинялись и превращались в улицы: Охотничья, Оружейная, Санная. За Детинцем располагались «слободы», где когда-то жил мастеровой люд, а теперь улицы сохранили память о ремесленниках в своих названиях: Кузнецкий вал, Пушечная слобода, Гончарная слобода.
   До восемнадцатого столетия Эмск назывался Староизборск. Великие перемены европеизации, затеянные Петром Великим, изменили облик северной Руси. Существовало предание, будто государь проезжал по диким карельским лесам на Марциальные воды и оставил в Староизборске своим наместником немецкого инженера Густава Эма, чтобы тот искал руду в здешних краях. Густав Эм прослужил наместником пятнадцать лет, сделал большой вклад в культурное развитие, строительство города, оттого Староизборск и стал именоваться Эмском.
   Старую часть города берегли, реставрировали, строили гостиницы и жилые комплексы в стиле прошлого столетия. В старой части города дома не превышали трёх этажей, и все проекты строительства проходили строгое согласование на предмет внешнего соответствия старине в Градостроительном комитете. В Эмске процветал гостиничный бизнес и туризм. Зарубежные и российские гости с интересом посещали старинный город. Сюда стремились приехать, обосноваться и остаться на постоянное жительство. Юноши и девушки из других областей и краёв нашей необъятной Родины желали попасть в ведущие государственные университеты города Эмска. Уровень жизни в одном из крупнейших городов северо-западного округа был достаточно высок, а до Европы – рукой подать.
   Полина долгое время оставалась равнодушна к прелестям и красотам родного города, пока не побывала в других городах мира. Она познакомилась с эстетикой чужой культуры, а затем оценила и полюбила родную. Возвращаясь из далёких поездок, она бродила в одиночестве по старым закоулкам родного города, там, где прошла её бесшабашная и едва ли не криминальная юность. Полина думала о том, что на самом деле города растут совсем как люди. Скорее, как близнецы… Одна часть города остаётся старой и умудрённой, другая новой и прыщавой от строек, со вздыбленными кранами, веснушками разрисованных стен. Части города разные, но они продолжают оставаться одним целым.
   Полина часто обращалась мыслями к детству, к сестре, к семье.
   Она не любила дни рождения, праздники навевали на неё меланхолию, столь не свойственную её живому характеру. В доме Глуховых (именно такую фамилию носили сёстры в детстве) часто бывали гости, шумная весёлая детвора участвовала в играх, но после праздников и веселья Полине всегда становилось грустно. Она перестала любить дни рождения в одиннадцать лет после очередного маминого праздника. Накануне сёстры обсуждали, что подарить имениннице. Лена нарисовала акварельными красками пейзаж, а отец вставил этот рисунок в деревянную рамку под стекло. И получилась настоящая картина!
   Полина долго ломала голову над тем, какой подарок сделать имениннице. На деньги, сэкономленные на обедах в школе, она мечтала приобрести шапочку и шарф с эмблемой любимой футбольной команды. Решив, что шапочка подождёт, она купила маме настоящие живые цветы в горшке, чтобы они круглый год радовали её.
   Подарки растрогали Софью Сергеевну, особенно картина.
   Мама показывала гостям произведение сестры, и все шумно восторгались. Весёлые гости хвалили Лену, ей прочили стать едва ли не великим художником. Полина согласилась с этим: сестрёнка была очень способной. Её подарок стоял одиноко на окне, никому не нужный, никем не оценённый. «Вообще не стоило покупать цветов, – поняла она. – Мама же не держит цветов в доме». Хризантемы простояли несколько дней дома, потом переехали на работу Софьи Сергеевны, а там без ухода быстро засохли.
   Этот случай запомнился Полине. Подростком она подмечала несправедливое (по её мнению) отношение к ней родителей. Ей казалось, что её не любят, намеренно придираются к ней, обижают.
   В действительности это ей лишь казалось. На самом деле в семье Глуховых одинаково любили обеих дочерей. Невозможно любить не одинаково обоих близнецов.
   Несмотря на схожесть, близнецы не могут быть полностью идентичны. К каждой из дочерей требовался особый подход. Но подход было некогда искать за обыденностью трудовых будней. Родители работали в полную силу и днём, и ночью, чтобы дать достойное образование обеим дочерям. Глуховы-старшие не вдавались в тонкости характера младшей дочери и прибегли к очень простому приёму – воспитанию через соперничество. Елена оправдала ожидания родителей, но Полина пренебрегла всеми теми правилами и понятиями, которые пытались вложить в её голову Глуховы-старшие.
   В юности с Полиной возникало много проблем из-за её «ершистости». Ласковая и терпеливая Лена в свете «славы» сестры казалась идеальным ребёнком. Родителям было необходимо постоянно объяснять младшей дочери последствия её поступков, но их терпения хватало лишь на то, чтобы упрекнуть. «У тебя нет жизненных интересов! Ты ни к чему не стремишься, лодырь, каких мало, заядлая троечница!» – эти слова со времён далёкого детства Софья Сергеевна повторяла до сих пор. Со временем Полина научилась не обращать внимания на подобные замечания, словно выключала какой-то внутренний слух.
   «Полина! Ты опять натворила то-то! Зачем тебе это нужно!? В кого ты у нас такая уродилась?! Закрой рот! Сколько раз тебе повторять! Мне стыдно за тебя! Ты позоришь нас!» – эти фразы преследовали нашу героиню до конца учёбы в школе. «Посмотри на Лену: девять классов и ни одной тройки за четверть! Ни одной жалобы, только грамоты и похвалы! Её любить нужно, а как можно любить тебя за такое безобразное поведение?!»
   Родители пытались воздействовать на характер младшей дочери, ставя ей в пример поведение старшей. Сравнение «дурных» свойств характера Полины с идеальными (по мнению родителей) качествами характера старшей дочери было, по меньшей мере, неосмотрительно. Особенно часто они обсуждали умственные способности дочерей, разумеется, не в пользу младшей. Постоянное соперничество с сестрой негативно сказалось на формировании характера Полины и проявилось в растущем чувстве ревности.
   Воспитание детей очень сложный процесс, и мало кто в ходе него не допускает промахов. Глуховы-старшие не стали исключением.
   Родители формируют характер ребёнка; заложенные их примером и уроками нормы сказываются на его жизненном выборе. Ошибка в воспитании Полины привела к потребительскому отношению и желанию получать готовые результаты от жизни. В отношении Елены ошибка обернулась неудачным браком. Родители ожидали от старшей дочери успехов в учёбе, «красного» диплома, своевременного замужества. А она стремилась оправдать ожидания родителей во всём и всегда. Пусть даже неудачным выбором.
   Полине не удавалось сделать этого по одной простой причине – она была слишком ленива, чтобы прилагать какие-то усилия. Жизнь нашей героини до двадцатилетнего возраста сводилась к тому, чтобы доказать родителям, что «она не дура». Устроенная жизнь Полины и несчастливый брак Елены явился подтверждением тому, что ум измеряется не количеством «красных» дипломов и учебных часов.
   Природа наградила одинаковыми талантами обеих сестёр, но они воспользовались её дарами по-разному. Лена реализовала свой потенциал в полной мере. Полина не желала заниматься самовоспитанием, она привыкла получать от жизни готовый результат. Ещё с детства она научилась искать лёгкие пути и очень быстро их находить. Точнее, пути вырисовывались сами, а ей оставалось лишь выбрать верный. В детстве Полина пользовалась плодами учёбы сестры: Лена сдавала экзамены за неё и за себя. В то время как старшая дочь пыхтела над учебниками в университете, младшая разгуливала по дискотекам и улучшала свой внешний облик в тренажёрных залах. Лена успешно получила высшее образование, младшая сестра при возможности просто-напросто купила диплом.
   Зачем прилагать усилия, если можно дождаться шанса? – было первым жизненным кредо Полины. Брак Глуховой и Корсунова стал ничем иным, как умением нашей героини воспользоваться шансом, подаренным жизнью. У неё был идеальный «нюх» на разного рода выгодные случайности.
   В семье Глуховых считали младшую дочь бездеятельной и ленивой, не желающей прикладывать усилий к получению образования или заниматься трудовой деятельностью. Однако это было ошибочное впечатление. Полина занималась танцами и находила в этом удовольствие. Что касается профессии, она, возможно, и приложила бы усилия, если бы знала, куда их приложить. Молодая женщина мечтала сделать из работы хобби, а из хобби – работу. Но она решительно не представляла себе, из какой сферы деятельности ей сделать увлечение, поэтому на первых порах ограничилась путешествиями и танцами.
   Нашей героине, довольно реалистичной во взглядах, не были свойственны мечтательность и эмоциональность. Она отличалась редким самообладанием и уверенностью в себе и завтрашнем дне. Полина умела дружить и любила общаться. Не смотря на обширный круг хороших знакомых и друзей, никому никогда она не доверяла своих тайн, не открывала душу «нараспашку». Оттого окружающие не всегда понимали логику её поступков. Полина часто пренебрегала правилами, была очень изменчива, подвижна, динамична.
   – От слова «динамит», – добавил бы Олег Сергеевич, услышав характеристику жены.
//-- * * * --//
   Чтобы понять странный интерес нашей авантюрной героини к покойной Яне Золотарёвой нужно проследить события годичной давности и логику её действий в настоящем году.
   Корсунов являлся для Полины чем-то вроде генерального штаба врага, и его деятельность отчасти находилась под её контролем. Хотя сам Олег не догадывался об этом. Пусть молодая женщина жила в ожидании развода, но пока ещё он являлся её мужем, основой её благосостояния и стабильности. Если бы он узнал, к каким методам дознания прибегала его жена в отношениях с окружающими людьми, он пришёл бы в страшное негодование. Но Корсунов никогда не догадывался о том, что его телефон тщательно проверялся супругой на количество звонков и личность звонивших. Не догадывался о том, что секретарь Наташа находилась в приятельских отношениях с женой, исправно докладывала той о планах Олега. Самый настоящий гнев мужа вызвало бы её знакомство с частным детективом Петром Васильевичем Егошиным.
   На характеристике этого персонажа нам, уважаемый читатель, стоит остановиться подробнее, ибо плоды его деятельности принесут немалую пользу нашим героям. Пётр Васильевич был незаурядным человеком. В настоящий момент ему стукнуло пятьдесят с небольшим лет, тридцать из которых он отдал работе в оперативно-поисковом управлении ФСБ. Семь лет назад Егошин занялся детективной деятельностью. Знание закона, связи, порядочность сложили о нём славу честного детектива. Но частный сыск вскоре перестал интересовать его. Два года назад он обновил лицензию ГУВД и ещё брался за некоторые дела, но фотография стала для него основным видом деятельности и источником постоянного дохода.
   Пётр Васильевич создал собственную студию, его имя сделалось известным. Он являлся истинным примером для нашей героини; человеком, сумевшим из хобби сделать работу, а из работы – хобби. Полина была уверена, что многие из своих замечательных произведений он делал, находясь на стадии сбора информации для клиента. Много красивых и памятных мест родного города запечатлел фотограф Пётр Егошин.
   Пётр Васильевич стал лауреатом конкурсов «Карельские рубежи», «Северное сияние-2009», «Загадочный Валаам», «Питкяранта, Суоярви – памятники войны», занимал призовые места в конкурсах фотографий в обеих столицах.
   Ровно полтора года назад, когда на горизонте замаячила фигура Яны Золотарёвой, Полина обратилась за помощью к господину Егошину.
   Как уже говорилось выше, проверка телефонной связи Олега была прямой обязанностью Полины. В один прекрасный день она нашла в телефоне Олега сообщение с незнакомого номера: «Когда именно ты передашь мне проект?»
   Полина пролистала исходящие звонки с телефона и убедилась, что Олег перезванивал незнакомцу. Корсунов никогда не отвечал на сообщения, потому что важные документы не передаются через sms-послания. Интуитивно Полина почувствовала в этом подвох. Она проверила номер телефона. Он принадлежал женщине. За всю историю трудовой деятельности Олега Корсунова в его окружении не было ни одной женщины-подрядчика.
   Полина быстро вычислила незнакомку, – всего лишь три дня ожидания господина Егошина. Яна Золотарёва, тридцати трёх лет, не замужем, преподаватель психологии в ЭмГУ, обеспечена, красива, со знакомыми Корсунова не связана.
   Зачем преподавателю психологии понадобились градостроительные проекты? Если деловые связи отметаются, – то остаётся флирт. Полина знала о приёмах, которые применяют такие барышни, как Яна, в отношениях с противоположным полом. Они настоящие профессионалы, этакие Маты Хари, которые не прилагают никаких усилий, чтобы добиться в жизни положения, найти в обществе свою нишу. Они ищут обеспеченных мужчин и живут за их счёт.
   Не найди в телефоне этого сообщения, Полина никогда бы не узнала о знакомстве Олега Корсунова с Яной Золотарёвой, и эта история получила бы иное направление.
   Молодая женщина устроила мужу страшный скандал. Хотя она была уверена в том, что между Олегом и Золотарёвой не возникло серьёзных отношений, тем не менее, Полина опозорила мужа на виду у всей семьи. Олегу не нужна была Золотарёва. Он ясно дал ей понять это, и очень быстро та утратила интерес к его персоне.
   Некрасивый поступок был трезвым расчётом молодой женщины. В первую очередь о двусмысленном знакомстве стоило узнать Лене, чтобы углубить противоречие в отношениях между ней и Корсуновым.
   Полина страшно удивилась, узнав, что вот уже два месяца Яна Золотарёва является клиенткой Елены. Ревность слепа, и ей показалось, что именно Лена обратила внимание Олега на Яну. Полина устроила разнос сестре. Если бы не этот скандал, Лебедева, возможно, прекратила бы всякое знакомство с Яной.
   Оттого мысли Корсуновой приняли другое направление. Она скептически отнеслась к дружбе между Золотарёвой и Лебедевой. Сестра занималась практикой около двух лет, и круг её клиентов был ещё мал. Если бы Полина не знала за Леной талантов, она очень снисходительно отнеслась бы к психологическим занятиям сестры. Но Лена, боясь прослыть странной, тщательно скрывала свои способности, и Яна не могла знать об этом.
   Представляя себе социальное положение и характер Золотарёвой, Полина подумала, что вряд ли такая обеспеченная барышня будет обращаться к малознакомому специалисту. Тем более что сама Золотарёва являлась психологом. По логике событий получалось, что целью Яны стала Елена. Лебедева и Золотарёва были слишком разные, чтобы допускать возможность возникновения между ними искренних дружеских отношений. Полина долго не могла понять, что привлекло эту «хищницу» к её сестре. Она с иронией наблюдала за их взаимоотношениями.
   Для Корсуновой известие о смерти Яны Золотарёвой было ожидаемым. Она лишь удивилась, услышав о самоубийстве. Полине почему-то казалось, что «эту Мату Хари» ждёт насильственный конец, а не позорное самоубийство. Это никак не вязалось с характером Золотарёвой. Молодая женщина была уверена, что Яна оставит след, и он негативно скажется на судьбе сестры. Она пыталась отговорить Елену помогать Золотарёвым в похоронах, не появляться на кладбище и на поминках. Но затаившая обиду Лебедева восприняла поведение сестры как недостойное и обвинила её в чёрствости. У Полины хватило ума не появляться на этих мероприятиях, хотя Олег совершенно открыто помогал Золотарёвым.
   То, что Корсунова вмешалась в ход услышанных нами событий, произошло благодаря известию о слежке за сестрой. Наша героиня узнала сведения о личности незнакомца и передала их Петру Василье вичу (как уже говорилось выше, Олег не придал значения опасениям свояченицы). Егошин выяснил, что преследователем был некто Краснов Александр Юрьевич, пятидесяти лет, бывший военный, который состоял в трудовых отношениях с ЧОП «Ламантин». Вдовец, детей нет, социальное положение среднее. Понятное дело, что слежку Краснов вёл не по собственным соображениям, а по приказу вышестоящего лица. Директором ЧОПа являлся некто Финогентов Аркадий Станиславович. Это охранное предприятие стабильно существовало на рынке подобных услуг пять лет и осуществляло охранную деятельность одних и тех же коммерческих предприятий. Возможно, Елена Лебедева понадобилась самому Финогентову, возможно, покупателю услуг ЧОП «Ламантин». Можно до бесконечности расширять зону поиска, но, не зная точного направления, не найти заказчика слежки. При таких обширных связях Финогентова решение задачи могло затянуться.
   3 июня позвонила Наташа – секретарь Корсунова – и доложила Полине, что накануне некто Скворцов пожелал встретиться с Олегом по поводу покойной.
   История с Яной тянулась давно и уже успела надоесть нашей героине. Она до кончины мало симпатизировала той. Так ещё после смерти эта «особа пыталась мешать ей», Полине, спокойно жить. Притом, молодую женщину выводило из себя стремление Лены защищать память о Золотарёвой. Ей так и хотелось сказать сестре: «Клушка ты! Какой из тебя психолог? Она тебя использовала вовсю!» Корсунова стремилась доказать свою правоту и её неопытность.
   Судьба роняла перед Полиной случайные совпадения, которые затем сложились в некую закономерность. И эта закономерность касалась жизни самой молодой женщины.
   – Олег отказался разговаривать с незнакомцем, – пояснила Наташа. – Я предложила ему перезвонить завтра с двенадцати до часу.
   Наташа знала о дружбе покойной Яны Золотарёвой с Еленой. Она звонила Полине лишь постольку, поскольку дело касалось Олега.
   – Он лишь только Олега спрашивал? – осведомилась Полина.
   – Только его, – подтвердила Наташа.
   – Завтра Олег в офисе будет?
   – Я не могу знать точно. Он мне не докладывает.
   Скворцов оказался решительным молодым человеком. Он явился в «Клеймо мастера», чтобы лично увидеть Корсунова. Такая настойчивость насторожила Полину. Наташа рассказала, что Олег встретился с Сергеем, но они разговаривали недолго. Корсунов даже проводил нежданного гостя до дверей и похлопал по плечу: мол, всё в жизни бывает.
   Неизвестно о чём они разговаривали, но, видимо, Скворцов ожидал иного результата. Для Полины явилось полной неожиданностью встретить его самого в жаркий полдень 5 июня.
   Она входила через вращающиеся зеркальные двери в основной холл мегацентра «Утёс», когда кто-то осторожно взял её под локоть. Корсунова резко обернулась и увидела молодого человека весьма привлекательной наружности.
   – Меня зовут Сергей. Сергей Скворцов, – вежливо представился мужчина, отпустив её локоть.
   – Чем могу помочь? – спросила Полина.
   – Я давно хотел с Вами познакомиться, – сказал Сергей. – А Вы, если не ошибаюсь, Елена Владимировна Лебедева?
   – Нет, не ошибаетесь, – Полина повернулась к Сергею, – Елена Владимировна.
   – Мне сказали, что Вы иногда бываете здесь… Вы ведь жена Олега Сергеевича?
   – Нет, я не его жена, – улыбнулась Полина. – Моя сестра – его жена.
   – В самом деле? – Сергей даже не пытался скрыть своего удивления.
   Было неудобно стоять и разговаривать в узком коридоре. Полина огляделась, боясь, что в это время сестра может выйти из «Клейма» и столкнуться с ними в холле.
   Сергей поймал её взгляд:
   – Выпьем кофе? – предложил он. – Я знаю недалеко отсюда чудесную кафешку.
   – Можно и в кафешку, – согласилась Полина. – Только я не совсем поняла: кто Вам, собственно говоря, нужен? Жена Олега Сергеевича или Елена Владимировна?
   – Вы.
   – А по какому поводу?
   – Видите ли, я родственник покойной госпожи Золотарёвой… Может… всё же укроемся от навязчивых взглядов? – предложил он. – У меня плечи болят от посетителей, толкаются здесь всякие…
   – Очень Вас прошу, поверьте мне. И вообще я безвредный, могу паспорт показать, – он молитвенно сложил руки, видя её недоверие.
   – Я боялся вас перепутать, – сказал Сергей, когда они сидели в прохладном кафе. – Я слышал, Вы очень похожи с сестрой.
   – Да. Есть немного… Но перепутать нас невозможно, – возразила молодая женщина. – Откуда Вам известно обо мне?
   – Слухами, знаете ли, земля полнится… Я знаю, что Яна дружила с Вами.
   – Допустим, слово «дружила» здесь неуместно. Мы никогда не были подругами с Яной.
   – Я видел Вас на похоронах Яночки вместе с мужем.
   – Он не муж мне…
   – Простите, простите, я забыл, что не муж! – торопливо добавил Сергей.
   «Уж не употреблял ли он спиртного с утра?» – подумала Полина, глядя на его разгорячённое лицо. Молодой человек был очень красивый, но общее впечатление портила суетливость в движениях.
   – Я присутствовала на похоронах лишь потому, что знакома с семь ёй Золотарёвых. А Олег Сергеевич сопровождал меня, всего лишь навсего.
   – Олег Сергеевич сказал, что он вовсе не знал Яну, – обиженно проговорил Сергей.
   – Так и сказал? – полюбопытствовала Полина. – Значит, так оно и есть.
   – Возможно, Олег Сергеевич и не знал госпожу Золотарёву, но Вы, Елена, меня не обманете, – Сергей погрозил пальцем. – Мне известно, что Вы консультировали её довольно длительный срок.
   – А почему бы мне Вас не обмануть? Я же не знаю, кто Вы на самом деле. Может быть – Вы мошенник? И никакой не родственник? Золотарёвы никогда не говорили о Вас.
   – И правильно делаете, что не верите, – нагнувшись ближе к ней, прошептал Сергей. – Откровенно говоря, я хочу получать у Вас консультации. Мы ведь были очень близки с Яночкой. Её смерть явилась для меня страшной потерей. До сих пор не могу прийти в себя. Мне необходима психологическая поддержка. К кому, как не к Вам, я могу обратиться за помощью?
   Он покачал головой, и глаза его заблестели от слёз.
   – А если я не соглашусь консультировать Вас? У меня, знаете ли, времени на внеочередных клиентов нет, – возразила Полина.
   – Тогда я буду стоять под дверями «Утёса» и караулить Вас, пока не согласитесь.
   – Под какими дверями? – рассмеялась Полина. – Я не работаю здесь.
   – Пожалуйста, не отказывайте, – просил он умоляюще, даже руки молитвенно сложил.
   – Хорошо. Я подумаю. Номер телефона оставьте, и я завтра Вам перезвоню.
   – Может быть, лучше дадите свой номер? Что тратиться-то на меня будете?
   Полина не удостоила его просьбу ответом.
   Добившись от Елены разрешения сыграть в игру с Сергеем, Полина полагала, что сделала благо для неё. Она считала её неопытной в отношениях с такими проходимцами, как Золотарёва и Скворцов. Несмотря на ревность, она иногда чувствовала что-то вроде нежности к сестре, и ей даже хотелось защитить её от неприятностей.
   «Если уж на Золотарёву эта курица купилась, – думала она, – то Скворцов её точно вокруг пальца обведёт, втянет ещё в какую-нибудь историю».
   Кроме того, Сергей – привлекательный мужчина, и Полине хотелось весело провести время. Они ходили пару раз в «Ночной бар» на танцы. Молодая женщина легко и непринуждённо держала себя в рамках дружеского общения, несколько раз обрывая попытку валь яж но го обращения к ней молодого человека.
   Уже на первой встрече Корсунова стала подозревать, что Сергей пытается что-то выведать у неё. Точнее, не у неё, а у Елены Лебедевой, как он думал. Он задавал много вопросов, иногда повторялся, пытаясь поймать её на оговорке. Несколько раз Полина ловила его на фразе, что он сомневается в самоубийстве Золотарёвой. «В её смерти, – заговорщицки сообщил он, – виновны двое». Два загадочных персонажа, от которых могла исходить угроза, возникли рядом с Яной за полгода до её смерти – иностранец и загадочный консультант.
   – А почему именно «консультант»? – полюбопытствовала Полина.
   – Так её называла Яна. Я ни разу в глаза не видел эту женщину. Но она приходила к ней в день самоубийства, ставлю десять против одного! – разоткровенничался Сергей.
   В субботу, 12 июня, Скворцов выдал новую информацию, которая заинтересовала Полину. На очередном ночном свидании он был невменяем, хотя спиртного употребил совсем немного. Он потерял всякую осторожность и начал плакаться: как ему тяжело жить в этом мире одному, «без средств к существованию», как «хорошо и легко жилось при доброй и щедрой Яне».
   «А сколько «бабла» у неё накопилось! А теперь её нет, и «бабла» нет, и её «бабло» неизвестно где пропадает!»
   «И вообще не стоит жить, устал он ото всего!»
   «Хозяева Яны давят на него и наступают на пятки».
   Полина внимательно слушала пьяный бред Сергея. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», – думала она.
   – А кто «наступает»? – спросила она. – Какие такие «хозяева»?
   – Страшные хозяева. Это такой монстр о семи головах… Она знает про её «бабло», – он едва ворочал языком. – Это чудовище, гидра, которая пожирает людей. Они пришлют её ко мне.
   – Кого?
   – Консультанта… Ихнего Консультанта. Которая была с Яной в последний момент. Эта гидра уже звонила мне…
   Полина пропустила оригинальную характеристику «хозяев» Золотарёвой, но насторожилась, услышав про «бабло».
   – Разве Золотрёвы не использовали это «бабло»? – шепнула молодая женщина на ухо пьяному Скворцову.
   – Это не ихние средства, они ничего не знают о них.
   – И большие они? Эти средства? – шептала Полина.
   – Миллионы! Миллиарды! – Сергей взмахнул руками.
   – Евро?
   – Мне и в рублях хватит! – его голос становился всё громче.
   – Тише-тише! Не стоит всему миру сообщать о миллиардах.
   – Выходит, твоя Яна чересчур серьёзная женщина… А как она заработала этот миллиард? – спросила Корсунова, когда Сергей немного утихомирился.
   – О, да! Она его заработала, – пьяно усмехнулся тот. – Как заработала, так и потеряла. А теперь найти никто не может.
   – А кто ещё ищет?
   – Да много кто ищет! – Сергей опять повысил тон. – Ты думаешь, эта «гидра» просто так со мной встретиться хочет? Она о «ключике» хочет узнать! Только вряд ли узнает!
   – Что за ключик такой? – спросила Полина.
   – Всё тебе выложи да расскажи! – он стал кривляться. – Нет, я не такой дурак, чтобы своими руками денежки отдать. Да и свою шею подставлять не буду. Я уж знаю, для чего эта гидра мне звонит, встречи ищет, но нет… Я не дурак…
   Полина рассматривала его. «Нет, на алкоголика он явно не похож, – лицо белое, чистое. Не хмелеют алкоголики с кружечки пива, – решила она, – принимает ещё что-то, наверняка».
   Возможно наша героиня и узнала бы больше от друга покойной Яны, но тот свалился под стол на самой интересной минуте своего бреда. И молодой женщине вместе с понятливым таксистом пришлось доставлять его по адресу, который был указан на визитке. (После сегодняшнего вечера удивляться домашнему адресу на визитке не приходилось). Она держала портмоне салфеткой, стараясь не касаться пальцами. Вдруг Сергей решит, что у него исчезли из кошелька несуществующие евро.
   – Не бросать же его, на самом деле, в кафе. Выпил совсем чуть-чуть, а опьянел в крайность! – пояснила Полина таксисту. – Надо доставить до дома, а то, чего доброго, разденут и выбросят на помойку. Сейчас ведь люди всякие пошли…
   – Он что пил? – спросил таксист.
   – Пиво выпил немного…
   – Не-е, нюхнул чего-то…
   – Не похоже вроде, – Полина обернулась и посмотрела на Скворцова. Вытащила телефон и сфотографировала его лицо.
   – А это Вам зачем? – спросил таксист.
   – Так, на всякий случай, – задумчиво ответила молодая женщина. – Помрёт ещё, доказывай потом, что не я его укокошила…
   Жил Сергей в новой части города в однокомнатной квартире. Наш детектив молила бога только о том, чтобы он жил один, а не с какой-нибудь ревнивой барышней.
   – Я, когда в юности возвращалась позже обещанного маме срока, всегда на окна смотрела, – она положила на панель машины двести рублей. – Если свет горел, значит сейчас мне всыпят, если нет – можно погулять ещё…
   – Судя по всему, это новостройки, – молодой человек понял намёк. – У них окна выходят на эту и другую сторону. Предлагаю объехать дом кругом и посмотреть, на каких этажах горит свет.
   Они объехали одиноко стоящий буквой «П» дом кругом, но не увидели ни одного светящегося окна.
   – Ну, что? Поможете? – попросила Полина.
   – Надо бы сходить, посмотреть, в каком подъезде квартира номер 52.
   Они вдвоём взвалили бесчувственное тело Скворцова и медленно двинулись к дому.
   – Ключи-то есть? – спросил, кряхтя, таксист.
   Полина показала предусмотрительно вынутые из кармана пиджака Сергея ключи.
   Они вошли в подъезд, втащили Скворцова по лестнице. На площадке первого этажа тускло горела лампочка, глаза болели от неестественно угнетённого жёлтого света. Лифт медленно вёз их к восьмому этажу. Им повезло, что квартира Сергея оказалась не в «кармане». Очевидцев доставки Корсунова видеть не желала.
   Уже на площадке перед дверью Полина на всякий случай позвонила и, подождав с минуту, открыла дверь квартиры ключом. Вошла, стуча каблуками. Стояли белые ночи, в квартире было сумеречно. Окна без штор, створки плотно закрыты.
   Она потянула носом: пожалуй, жилище давно не проветривалось. В стоячем воздухе смешалось много запахов: сигарет, кофе, духов, копчёной колбасы. «Женских духов, с ароматом ландыша, – решила молодая женщина. – Сергей не пользуется туалетной водой». У неё была аллергия на запах ландыша, и едва заметный аромат этого цветка вызывал у неё приступы мигрени.
   Таксист, взвалив бесчувственное тело на крепкие плечи, затопал вслед за Полиной.
   Молодая женщина прошла по квартире, заглянула в ванную. На полочке стояли разные баночки с кремами и тюбики. В одном стакане стоял набор расчёсок, в другом – две зубные щётки.
   Не похоже на мужской набор…
   Зачем Сергею с его короткой стрижкой круглая расчёска для укладки волос? Полина ключом повернула баночку, чтобы прочесть название. Крем для шеи и декольте, две зубные щётки, – возможно Сергей жил один, но у него, наверняка, есть девушка, которая часто бывает в этой квартире.
   Под раковиной крепился небольшой шкафчик. Полина подцепила дверцу ключом и открыла его. Он оказался забит пустыми жестяными банками из-под пива. Слева в уголке аккуратно стоял синий стеклянный пузырёк с прозрачной жидкостью, закрытый резиновым колпачком.
   Молодая женщина аккуратно закрыла дверцу шкафчика.
   – Уложил? – спросила она таксиста. – Теперь до Ясской!
   Она закрыла квартиру.
   – Почему ключ не оставите хозяину? – подозрительно спросил таксист.
   Полине хотелось ответить, что «не его дело», но вместо этого терпеливо пояснила:
   – Если бы дверь была с «собачкой», – я бы её захлопнула, а ключи оставила внутри. Но дверь не закрывается, поэтому благоразумнее закрыть его. А, кроме того, Вы же видите, дверь выходит сразу на площадку. Его обчистят, а нам отвечать придётся. Очевидцев найдётся потом сколько хочешь… Завтра он проспится, и я верну ему ключи.
   У таксиста после столь подробного объяснения исчезли все сомнения.
   Дорогой домой она молчала, а надоедливый таксист больше не докучал ей своими вопросами.
   Сергей, наверняка, был в курсе многих дел Золотарёвой, хотя такие женщины своими тайнами не делятся. Он что-то знал, слишком много говорил, но его информация оказалась очень противоречивой. Иногда он рассказывал самую настоящую фантастику, и после очередного похода в кафе Полина перестала воспринимать его серьёзно.
   Для Корсуновой детективная самодеятельность стала игрой, которой она жила. Она не чувствовала опасности, она лишь шла на поводу у судьбы. Полина верила в свою счастливую звезду удачи, но знай она, что это не из тех игр, что кончаются победой, возможно, не стала бы играть так открыто под именем другого человека.
   Тайна смерти Золотарёвой не давала ей покоя. Ей хотелось найти разгадку уже не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а из-за природного упрямства, стремления всегда до всего доискаться. Иногда Полина ловила себя на том, что думает об этом чаще, чем положено.
   Она предполагала, что Яна сделала что-то, что составляло опасность или помеху для окружающих. Богатство пришло к ней незаконным путём, а вокруг непорядочные люди искали полученные ею деньги.
   Молодая женщина была уверена, что «просто так ничего не бывает», поэтому задавала себе вопрос: кому и зачем понадобилось следить за сестрой. Поначалу Полина думала, что Лена вызывает интерес лишь постольку, поскольку знала Яну. Но спустя некоторое время молодая женщина предположила, что Золотарёва затеяла какую-то странную аферу, в которую втянула Скворцова и Лебедеву. Полине стало интересно, каким образом это касается сестры и мужа.
   Где работала Золотарёва? Неужели простой преподаватель психологии может получать такие доходы? «Вообще удивительно, что она занималась трудовой деятельностью, тем более в университете. Нет… Такие работать не любят», – думала Полина.
   У молодой женщины возникла идея познакомиться с коллегами Яны Золотарёвой. Сейчас у студентов заканчивается сессионная пора, поэтому ещё можно попытать счастья.
   Во вторник, 22 июня, Корсунова отправилась в ЭмГУ. В бухгалтерии университета работала её хорошая знакомая Татьяна Воронина, через которую наша героиня успешно закончила один из самых престижных вузов города. Она рекомендовала Полине подойти от её имени к заведующему кафедрой политологии, социологии и психологии ЭмГУ Павлову Геннадию Николаевичу. Татьяна, умница, не задала ни одного лишнего вопроса даже тогда, когда Полина попросила представить её под девичьей фамилией.
   Кафедра представляла собой находящиеся на третьем этаже факультета «Юриспруденции, истории государства и права» семь расположенных в коридорном тупике кабинетов: кабинет заведующего кафедрой, большой учебный кабинет с лаборантской, преподавательская комната и четыре закреплённых за кафедрой учебных класса. Сам завкафедрой оказался мужчиной лет шестидесяти, невысокого роста, очень полный, лысеющий, с толстыми губами. Наружность его показалась Полине неприятной. Наверное, у него была привычка усмехаться, и эта привычка оставила характерные морщины возле носа и губ. Он уже ждал Полину, звонок сотрудницы сделал своё дело. Создавалось впечатление, что Павлов вынужден держаться вежливо, потому что за неё просили. В противном случае он даже не удостоил бы её взглядом.
   Завкафедрой не стал задавать лишних вопросов, но отвечал скупо и нехотя общими фразами – никакой дополнительной информации.
   «Да, была такая сотрудница; да, работала добросовестно; да, очень интересная особа. Нет, ни с кем не общалась; нет, ничего плохого о ней сказать нельзя».
   – Видите ли, я не был так хорошо осведомлён о деятельности Яны Марковны. Знаете ли, своя научная работа, поездки, студенты-дипломники, диссертанты. Много работы и без того, чтобы в чужой жизни копаться! – в завершение беседы сказал он. – А вот Алевтина Сергеевна даже дружила с покойной.
   И он предложил молодой женщине побеседовать с лаборантом кафедры политологии, социологии и психологии. Геннадий Николаевич отвёл Полину в учебный класс, совмещённый с лаборантской.
   В учебном классе за первой партой находился студент, который «закрывал хвост» – пересдавал зачёт. Напротив него, лицом к вошедшим, за учительским столом сидела красивая женщина.
   – Извините, ради бога, Алевтина Сергеевна, я отвлеку Вас от работы, – тон Павлова изменился на несколько оттенков, сделался будто бы подобострастным. – К нам гости по поводу покойной Яны Марковны… Пожалуйста, Полина Глухова…
   – Одну минуту, – произнесла она низким грудным голосом.
   Павлов проводил Корсунову в лаборантскую, и через несколько минут в кабинете появилась Алевтина.
   Алевтина Сергеевна вблизи оказалась даже красивее, чем показалась на первый взгляд: лицо, что говорится, кровь с молоком, большие светло-карие, почти янтарного цвета, глаза в обрамлении густых ресниц. Чёрные кудрявые волосы уложены вокруг головы длинной косой. Руки ухоженные, без колец, с длинными ровными розовыми ногтями. Среднего роста, плотного телосложения, она была похожа на какую-то актрису из старого советского кинофильма.
   При виде молодой женщины она с пониманием улыбнулась, словно говоря: я знаю, что ты хочешь узнать, Полина Корсунова, но не могу тебе об этом рассказать ни за какие дары.
   Полина ожидала, что Павлов оставит их наедине и уйдёт в собственный кабинет. Но он сел за последнюю парту того же учебного класса и зашуршал журналами. Новоявленный детектив хорошо видела, как он что-то царапал карандашом на бумаге. Иногда он останавливался и будто думал о чём-то своём. Полина знала, что ему слышно всё до единого слова из их беседы. Алевтина Сергеевна оказалась внимательна к вопросам, но отвечала ровно и односложно, без каких-либо обсуждений и осуждений. Никакой прямой или косвенной информации.
   Полине повезло ровно на десятой минуте разговора с лаборантом. В кабинет вошла пышная особа, очень высокая, лица её молодая женщина не разглядела. Павлов встал при её появлении и раскинул руки, не пуская в кабинет. Она услышала его слова:
   – У нас гости. Пройдите, пожалуйста, в преподавательскую.
   – Опять гости? По поводу Золотарёвой что ли? – услышала она свистящий астматический шёпот. С таким же успехом вошедшая могла громогласно объявить свой вопрос.
   – Идите-идите, Ольга Алексеевна, – торопливо проговорил завкафедрой. – Пожалуйста, это ненадолго…
   Молодая женщина поняла, что при такой «откровенности» Павлова вряд ли услышит что-нибудь интересное. Поэтому уже через десять минут Полина откланялась и покинула лаборантскую. Геннадий Николаевич предусмотрительно проводил молодую женщину до лестничного пролёта, пресекая её желание заглянуть в преподавательскую. Но его старания оказались напрасны.
   Полина выходила из основного корпуса, когда столкнулась с той самой особой, которую Павлов так вежливо выпроводил вон. Она оказалась настоящая великанша, женщина-гора. У неё было крупным всё: руки, рост, лицо, черты лица. Она обмахивалась красивым китайским веером, поэтому молодая женщина окрестила её про себя «мадам».
   – Извините, я слышала Вы по поводу Яны Марковны приходили? – громогласно спросила «мадам».
   – Да, – Полина остановилась.
   – Навалихина Ольга Алексеевна! Сотрудник кафедры политологии, социологии и психологии Эмского госуниверситета!
   – Глухова Полина Владимировна, – представилась молодая женщина.
   – А зачем она Вам понадобилась? – Навалихина сразу перешла к делу. – Видите ли, она у нас давно уже не работает.
   «А нос тебе не прищемить?» – подумала Полина, а вслух без тени колебания ответила:
   – Я в курсе. Золотарёвы заказали книгу о своей дочери.
   – О да, о ней стоит написать! Она была известная особа! Так Вы журналист? Да? – Навалихина сложила веер.
   Полина улыбнулась. Людям свойственно верить в свои желания и ожидания.
   Сотрудник кафедры окинула взглядом её облик. Выражение лица Навалихиной говорило приблизительно следующее: «Прикид неплохой, значит, тебе хорошо платят. А если тебе хорошо платят, значит, ты хороший и востребованный специалист. А востребованные журналисты нам очень кстати!»
   – Может, выпьем чайку? Кофейку? Или пивка? Вы что предпочитаете в это время суток? – «мадам» по-хозяйски взяла Полину под руку и вывела на крыльцо.
   – Откровенно говоря, ничего, – ответила Полина. – Но, если Вы желаете отдохнуть, то почему бы и нет? Прогуляемся на свежем воздухе?
   – Тогда подышим влажным воздухом! Вы не против съездить на Девичье?
   Последнее время у Корсуновой было так много походов по захудалым кафе, что ей вовсе не хотелось появляться в них, не то что питаться там. Но Девичье оставалось самой прекрасной достопримечательностью Эмска, а Навалихина так и светилась желанием поведать «журналисту» всё тайны жизни Золотарёвой, поэтому Полина согласилась. Большая «мадам» усадила гостью в маленький «гетц» и повезла какими-то закоулками на Корабельную.
   Эмск располагался в устье реки Ирса. Река перед впадением в одно из самых больших озёр северо-западного округа разбивалась на несколько рукавов и разделяла город Эмск на несколько частей. Этот красивейший город за обилие воды и мостов называли Северной Венецией.
   Улица Корабельная представляла собой сплошную полосу соснового леса, вытянутую вдоль берега Девичьего озера. Этот сотворённый природой узкий парк Корабельной улицы переходил в гранитный пояс Девичьей набережной. В Эмске этот камень попадался всюду: в памятниках, в отполированных плитах, на мостовых.
   Девичье – очень большое озеро, противоположного берега не было видно; возле каменных ступенек колыхались в серой воде деревянные лодки. Здесь же находился паб «У Бернса», где продавали сваренное на мини-заводе в пригороде Эмска настоящее пиво.
   – Давайте не будем заходить в помещение? – попросила Полина.
   – Конечно, не будем! – громко ответила та. – Посидим, полюбуемся на серые холодные волны.
   Воды Девичьего озера даже летом, в самую жаркую погоду, оставались холодными.
   Его ещё называли озером Айно.
   Как у самого города Эмска: у каждого дома, у каждого моста, у каждого парка, так же у любого природного явления была своя удивительная легенда. В старину природа и окружающие вещи одушевлялись, и это мифологическое одушевление окружающего мира сохранилось в мироощущении жителей Эмского края.
   Легенда гласила: когда-то в стародавние времена на берегу озера жил охотник, которому не было равных в искусстве пения. Поспорил однажды он с хозяином озера, что одолеет его в этом искусстве. Охотник проиграл, и, чтобы спасти свою жизнь, пообещал в жёны победителю единственную сестру. Водяной пытался забрать Айно в озеро. Но девушка не пожелала выходить замуж за хозяина озера, она превратилась в лебедя и улетела на юг. А над озером с тех стародавних времён на закате солнца собирается туман, клубится и превращается в бело-сиреневые облака, напоминающие лебедей.
   Вокруг паба стояли деревянные столы.
   Они нашли удобное место, с которого было видно Корабельный лес. Полина села лицом к лесу, а Навалихина – лицом к пабу. Полина не зря выбрала это место. Её внимание привлекла красивая чёрная машина, стоящая в метрах ста от паба, на краю парка. Она наблюдала, как из машины вышел мужчина. Его лица она разглядеть не могла. «Молодой», – решила она по тому, как он держался и двигался. Высокий, плечистый, немного сутулый, незнакомец ходил вокруг машины. Несколько раз он разговаривал по телефону, наконец остановился, облокотившись об автомобиль.
   «Мадам» угостила молодую женщину бочковым пивом. Она взяла себе «Немецкое классическое» и заказала Полине такое же. Корсунова отказывалась, но та перебила её:
   – Пусть стоит перед Вами, а то как-то некультурно получается. Я пью, а Вы мне в рот смотрите.
   Молодая женщина улыбнулась. Мадам вызывала у неё симпатию. По крайней мере, мыслей не скрывает, прямодушна, открыта. А то, что недостатки так и прут из «мадам», – так они у каждого человека бывают.
   – Так Вы о Золотарёвой хотели поговорить с Павловым? – Навалихина отхлебнула пиво из деревянной кружки.
   И здесь на Корсунову полился настоящий ливень информации, которую впоследствии наш новоявленный детектив передала в разговоре с сестрой. Поначалу её насторожила навязчивая откровенность Навалихиной, но потом Полина поняла, что всё дело в обычной человеческой зависти.
   «Мадам» говорила и говорила. О том, что Яна «крутила-вертела» людьми, как хотела. Делала себе пластические операции, и что все мужчины университета «штабелями валились к её ногам». Что она «разувала-раздевала» всех окружающих на деньги, добывала их нечестными способами, «а какими именно – умолчим»!
   – А почему Павлов ничего о ней не рассказал? – перебила Полина её монолог.
   – Потому что Золотарёва была протеже Финтушал. Финтушал убьёт его, если узнает, что он наговорил лишнего. Знаете, Павлов свою единственную племянницу устроил на кафедру. При таких связях Аня оставалась лишь ассистентом преподавателя на протяжении трёх лет! Представляете?! Трёх лет! Но такова оказалась воля ректора университета Эммы Георгиевны Финтушал, – торжественно заявила «мадам». – Оставить на кафедре единственного преподавателя в лице Золотарёвой Яны Марковны.
   – А как Финтушал оказалась связана с Яной? – среди такого обилия информации Полине с трудом удавалось удержать нить разговора.
   – А? Финтушал? – Навалихина передохнула. – Наверное, денежный вопрос. Больше ничего в этом мире ректора госуниверситета не интересует.
   – Ольга Алексеевна, а что за «гости» приходили на кафедру?
   – Какие такие «гости»?
   – Я слышала, как Вы сказали Геннадию Николаевичу: «Опять гости по поводу Золотарёвой», – напомнила Полина.
   – Ах, это… Приходили непонятные люди, рылись в бумагах Золотарёвой. Ане задавали разные вопросы.
   – Что значит «непонятные»?
   – «Непонятные» – оттого, что не понятно, кто такие и не понятно, зачем им понадобился методический материал Золотарёвой. Их прислала Финтушал. Дескать, перенять опыт ведущего специалиста.
   – А сколько их было?
   – Двое очень вежливых и тактичных людей. Мать и сын, скорее всего. Они просмотрели всё, до единого листа в личных бумагах Золотарёвой. Они приходили много раз и просматривали повторно одни и те же документы. Вообще мне всё это показалось очень странным. Накануне их прихода Финтушал лично приходила на кафедру, выпроводила всех, кроме Алевтины. Не знаю, о чём они говорили, но Аля не появлялась на работе, пока эти люди проверяли бумаги. Поэтому они мне запомнились. А Павлов не хочет эту историю разглашать, потому что это отразится на репутации Ани. Тем более что тот материал, который просматривали «гости», составляла она. А Золотарёва почти никогда им не пользовалась.
   – Почему?
   – Потому что она и не преподавала толком! Всё Аня делала!
   Наша героиня слушала Навалихину, наблюдая за высоким незнакомцем, который стоял около чёрной сверкающей «ауди». Видимо, он кого-то ожидал. Корсуновой стало интересно: кто подойдёт к нему? Для свиданий час ранний, – решила она, – наверняка что-то вроде деловой встречи.
   Полина опять перевела взгляд на «мадам».
   – На самом деле Павлов негативно относился к покойной, – продолжала Навалихина. – У нас очень непростые отношения на кафедре, а сам Павлов жёсткий человек, человек настроения, даже самодур. Даже Аня никогда не спорит с ним… А здесь какая-то фифа им командовала как хотела!
   – А сколько сейчас на кафедре человек? – поинтересовалась Полина.
   – Включая лаборанта и оргметодотдела – двенадцать. В своё время была текучка страшная! Павлов, знаете ли… характер твёрдый, многие не срабатывались с ним! Остались самые стойкие.
   Полина вновь перевела взгляд на стоящего вдали мужчину. К нему подошла высокая, стройная девушка. Молодая женщина одобрительно кивнула: да, они неплохо смотрятся… «Могучий дуб, а рядом с ним рябинка», – вспомнились ей слова известной песни.
   Девушка и мужчина какое-то время стояли рядом, затем двинулись по направлению к набережной. По мере приближения Полина могла разглядеть их лица. И вдруг молодая женщина поняла, что видит рядом с незнакомцем свою сестру.
   Она не поверила своим глазам, даже сморгнула. Увиденное никак не укладывалось в её голове. Уже два года мысли Полины навязчиво занимал факт платонических отношений Корсунова и Лебедевой, а здесь, пожалуй, ровно всё наоборот, – мысли Елены занимал этот интересный мужчина.
   «Да полно, – решила она, – свидание ли это?»
   Следующим порывом Полины было: «Только не к «Бернсу»! Ей не хотелось, чтобы Навалихина увидела обеих сестёр одновременно.
   «Мадам» что-то возмущенно говорила, но молодая женщина не слышала её. Она видела, как Лена и её спутник вдруг остановились, постояли немного и, не торопясь, двинулись в противоположную от паба сторону. Затем они сели в сверкающую машину и отбыли.
   – Только сам Павлов, лаборант, оргметодотдела, я и ещё трое преподавателей остались бессменно, – услышала Полина. – А остальным не нравилась обстановка на кафедре… Видите ли, их не устраивали интриги и сплетни! А Золотарёва была семь лет бессменно! Это срок! При её годах-то!
   – А кто дольше всех работает на кафедре? – переведя дух, спросила молодая женщина.
   – Я же сказала, что лаборантка, – «мадам» отхлебнула пиво. – Аля Санталайнен. Она даже раньше Павлова пришла на кафедру.
   – А почему она не преподаёт?
   – Не знаю точно. По состоянию здоровья, кажется. У неё хронический тонзиллит, а мы, знаете ли, горлом работаем… Хотя, она могла бы… В своё время с отличием Киевский медуниверситет закончила, работала врачом в известной клинике города. Финтушал лично предлагала ей несколько раз должность старшего преподавателя. Отказалась!
   – Алевтина Сергеевна является специалистом в области?..
   – Работала в психиатрии. На кафедре вела как ассистент преподавателя семинары по психологии, – закивала «мадам». – Именно психологии. Она очень талантлива.
   – А в чём проявляется её талант?
   – Она очень хорошо чувствует людей. Я даже не рискую обсуждать её, – Навалихина обернулась: не слышит ли её Алевтина.
   – ?
   – Она всегда всё знает… Притом, она красавица, а это всегда располагает… Хотя… Думаю, она скоро уедет.
   – Куда?
   – В Германию. Два года назад что-то случилось с сыном. Она вози ла его в клинику, в Германию, там познакомилась с врачом. Потом вышла за него замуж, отправила сына к мужу, а сама какое-то время жила здесь, – торопливо говорила Навалихина.
   – У неё здесь родственники?
   – Никого нет.
   – Странно…
   – Сама не понимаю, почему она не уехала ещё тогда, два года назад? – «мадам» достала веер и начала обмахиваться. – Муж у неё обеспечен, сын живёт в чужой стране… её здесь ничего не держит.
   – А что с сыном? – полюбопытствовала Полина.
   – Не знаю, я не в курсе…
   – Она Вам нравится? – вопрос «журналиста» оказался для Ольги Алексеевны неожиданным.
   – Все способные люди производят впечатление, – помолчав немного, ответила Навалихина.
   – А кто ближе всех общался с Золотарёвой?
   – Она была со всеми в одинаковых отношениях. Если желаете создать полный и правдивый портрет покойной – поговорите с племянницей Павлова. Она три года ассистировала именно у Золотарёвой.
   – Почему «именно»?
   – Нас специалистов много, – пояснила Навалихина. – Есть политологи, социологи, психологи. Сам Павлов специализируется на политологии, я тоже политолог. А Аня по образованию психолог. И хотя она всем нам помогала, закреплена была именно за Золотарёвой. Аня постоянно вела за неё лекции и семинары, а в табелях значилось, что это делала Золотарёва.
   – А Золотарёва значилась единственным психологом? Кроме Алевтины, конечно же…
   – Да.
   – Выходит, ваш ректор намеренно держала Золотарёву в единственном экземпляре? – улыбнулась Полина.
   – Именно, именно, – закивала головой Навалихина.
   – Я не уверена, что племянница захочет поговорить со мной, – ответила молодая женщина. – Раз родной дядя дал от ворот поворот…
   – Попробуйте. Аня, в сущности, замечательный человек. Вы же не в прокуратуру сведения сдаёте, а книгу пишете!
   – Она знает больше Вас? – произнесла Полина. – Даже не верится…
   – Золотарёва поручала Ане всю свою работу, – Ольга Алексеевна не уловила в словах собеседницы скрытой иронии. – Лекции и методический материал набирала именно она.
   – А где мне можно встретить Анну?
   – Анна Сергеевна в отпуске, зачёты прошли ещё в мае! Но, кажется, она приезжает двадцать четвёртого июня. Если хотите, я выясню, когда она появится в городе, – предложила Навалихина.
   – Премного благодарна… А почему Вы не на каникулах?
   – Поехать на каникулы не с кем, – простодушно ответила «мадам» и пустилась в рассуждения. – Хотя… Всё лето хотела поехать в «Октябрьское»… Алевтина сманивает.
   – Она там часто отдыхает?
   – Постоянно… и опять едет через две недели. А я именно в это время не могу!
   – Если хотите, можете ещё с Надеждой Сергеевной побеседовать, – добавила Навалихина. – Кстати, я могу её сейчас пригласить к нам. Вот мне от неё и эсэмэска пришла. Она, оказывается, от нас недалеко.
   – У Вас все «Сергеевны»? – пошутила Полина.
   Надежда Сергеевна оказалась специалистом в области социологии. На вид ей было лет сорок пять. Высокая, худая, жилистая, с короткими светлыми волосами, острым носом, но очень симпатичная, и даже веснушки её не портили. Она, как и «мадам», очень громко говорила. Возможно, женщины дружили, потому что они употребляли одинаковые слова и говорили похожие фразы.
   Надежда Сергеевна внесла ощутимые коррективы в список знакомых Яны.
   – Мне непонятно только одно: зачем она дружила со студентами? Это, знаете ли, двояко расценивалось у нас в университете, после последнего случая, произошедшего два года назад… Оля, ты помнишь, наверное, случай с этой девицей? С кафедры культурологии? Кажется, её звали Жанна Николаевна…
   – Надя, держи себя в руках, – громогласно объявила Навалихина, положив руку на плечо подруге. – Не стоит журналисту знать таких подробностей о госуниверситете! Чуешь? Жур-на-лис-ту!
   – Финтушал ввела очень жёсткие правила в университете, – пояснила Надежда. – Нравственность для неё на первом месте!
   – И правильно сделала! – добавила Ольга Алексеевна.
   – Но вот что характерно: Золотарёвой можно было со студентами и общаться, и встречаться.
   – А почему бы не встречаться? – полюбопытствовала Полина. – На студенческой весне, например, на летнем фестивале?
   Оба преподавателя в недоумении замолчали.
   – Надя, девочка совсем неискушённая. Она ничего не поняла, – произнесла Навалихина, обращаясь к собеседнице.
   – Сейчас поймёт, – проговорила Надежда Сергеевна, наклоняясь к Полине. – Слышала я одну историю о нашей, дай ей бог светлую память, коллеге… Она общалась с молодыми людьми, причём всегда выбирала из студенческой среды очень обеспеченных мальчиков. А через них находила связи с их родителями… Вы меня понимаете?
   – Наверно, – Полина неопределённо пожала плечами.
   – Сейчас поймёте… Так вот: однажды один студент бросил госуниверситет из-за Золотарёвой. Он ухаживал за ней, а она встречалась с его отцом, – торжествующе закончила Надежда.
   – И что? Ректор спокойно взирала на такое общение? – Полине было неприятно видеть, с каким удовольствием обе женщины смакуют грязные сплетни.
   – Абсолютно, – ответили обе женщины едва ли не в один голос. – Хотя после Жанны с кафедры культурологии приняли «Этический кодекс ЭмГУ», и всякое неформальное общение со студентами стало под запретом…
   – Хотя другим делалось предупреждение. У ректора везде соглядатаи. У нас в университете её зовут Сталиным, – прибавила Навалихина. – А Золотарёвой много что позволялось. Она могла не являться неделями на занятия…
   – Хотя, справедливости ради, – продолжала Надежда, – стоит отметить, что девочкам она помогала в трудоустройстве.
   – Это ты о ком говоришь? – с недоверием спросила Ольга Алексеевна.
   – Об Ольге Бормотовой, вспомни… что на факультете экономики училась. На третьем и четвёртом курсе у нас проходила. Способная такая, она сблизилась с Золотарёвой в конце четвёртого курса.
   – Да что ты такое говоришь?! Девочка очень посредственная, – возразила Ольга Алексеевна.
   – Золотарёва устроила её в Эмбалтбанк, – пояснила Надежда, опять перехватывая инициативу разговора у подруги. – У меня есть её номер телефона. Сама как-то раз к ней обращалась…
   У Полины уши заложило от громкоголосых барышень.
   Вечер затянулся. За время, проведённое в пабе, Полина сделала для себя два вывода.
   Первое: Навалихина вряд ли может быть в курсе истинного положения дел покойной Яны Марковны.
   И второе, – профессия преподавателя никогда не станет её хобби.
//-- * * * --//
   Полине были необходимы сведения о том, кто такая Ольга Бормотова, поэтому на следующий день она отправилась к Егошину оформлять очередной договор на оказание услуг. Ровно через два дня на столе у Корсуновой лежали сведения об искомом персонаже. Ольга Дмитриевна Бормотова, 1986 года рождения, уроженка села Копорь Эмской области. Воспитывалась в неполной семье, одна дочь у матери. Училась в ЭмГУ на факультете экономики. После окончания вуза осталась в городе и в настоящий момент работает в Эмбалтбанке. Снимает комнату в общежитии на Заводской-15. Хозяйка комнаты Маргарита Пытова.
   Маргарита Пытова, 1980 года рождения, разведена, получила среднее специальное образование, в настоящий момент безработная.
   Полина позвонила Бормотовой и пригласила её на встречу в пятницу, 25 июня. Чтобы завлечь её, молодая женщина представилась психологом Еленой Лебедевой, сказав, что желает сообщить секретную информацию о покойной.
   Полина полагала, что Яна занималась бизнесом, от которого питались многие люди. Чем больше Корсунова находила подтверждения своему предположению, тем сильнее ей хотелось раскрыть бывшие планы Золотарёвой. Она фантазировала, что, возможно, Яна унесла в могилу тайну, которую многие хотели бы разгадать. И эти «многие» считали, что Лебедева осведомлена о делах покойной.
   Ольга относилась к категории «многих». Она нуждалась в Золотарёвой, поэтому купилась на уловку нашего детектива.
   Бормотова прибыла ровно в 15:10.
   Полина сидела лицом к дверям в уютном деревянном кафетерии «Три дуба» на Знаменской-232 и наблюдала за входящими. Как только Бормотова появилась на пороге, Полина сразу поняла, что это и есть её «ожидание». Невысокая, худенькая, чёрные блестящие волосы в стиле Мирей Матье, чёрная кожаная юбка, босоножки на высоком каблуке.
   Корсунова позвонила ей и не ошиблась. Девушка полезла в сумку за телефоном, а Полина помахала ей рукой.
   Ольга отказалась от предложенного кофе. Она сидела, закинув ногу на ногу, и с иронией поглядывала на Полину. Весь её облик говорил приблизительно следующее: «Я, конечно, приехала сюда сама, своими ножками, чтобы посмотреть, что ты за «штучка». Но завтра ты приедешь ко мне».
   Корсунова не стала церемониться и приступила сразу к делу. Разговор продлился ровно двадцать пять минут.
   – Вы были знакомы с Яной ещё со студенческих времён?
   – Нет. Мы подружились намного позднее. Яна Марковна очень помогла мне, и я, как человек благодарный, вернула должок.
   – Я должна забрать у Вас некие файлы, – это была сущая небылица.
   – Какие файлы? – удивилась девушка.
   – Списки, – уверенно пояснила Полина.
   – Ни о каких списках я не знаю, – ответила девушка. Она опустила ногу и выпрямилась.
   – Ну, как же так? У меня в записной книжке рукой Яны обозначен Ваш номер телефона и рядом приписка «списки».
   – Покажите, – потребовала Ольга.
   – Обязательно покажу.
   – Сейчас покажите!
   – Мне нужны не столько списки, сколько Ваши услуги. Яна Марковна говорила, что я всегда могу попросить Вас об этом, и Вы мне не откажете. Не откажите и назовите стоимость.
   Последняя фраза несколько успокоила девушку.
   – Я не могу оказывать Вам услуги, которые оказывала ей, – ответила та.
   – Почему? – улыбнулась Полина.
   – Потому что не знаю, о чём Вы говорите мне здесь, – Ольга тоже улыбнулась.
   – Ну, зачем обманывать? Вы такая взрослая и обманываете.
   – Я же не знаю Вас хорошо.
   Подошёл официант, поставил чашку кофе и вазу с мороженым перед Полиной.
   – И только в этом дело? Откровенно говоря, я тоже не могу Вам доверять полностью. Мороженое будете? – предложила Корсунова.
   – Нет. Не хочу.
   – Вы дружили с ней?
   Она сняла с мороженого верхний орехово-шоколадный слой, второй слой опустила в горячий кофе.
   – Какая Вам разница? – ответила девушка, внимательно глядя на манипуляции, проводимые собеседницей. – Яна Марковна скончалась, мне искренне жаль её, она не заслужила такой печальной участи, такого отношения к ней. Она была замечательной подругой, всегда помогала в трудной ситуации. Женщина очень умная, талантливая, красивая.
   – Вы, наверняка, зависели друг от друга в услугах? – гнула своё Полина.
   – Да. Мы были взаимозависимы, – согласилась Ольга. – Но если Вы подруга Яны, то почему задаёте такие вопросы? Вы уверенно заводите разговор о моих услугах. А сами, выходит, не знаете о каких?
   – Вы же сами сказали, что не можете мне доверять полностью. Почему же Вы думаете, что я не могу сомневаться в Вас? – нашлась молодая женщина.
   – Хорошо, я подумаю, – Ольга закурила.
   Полина всегда обращала внимание на то, как люди курят. Эта злостная привычка может поведать о характере человека многое.
   Ольга курила, держа сигарету между средним и указательным пальцами. Пальчики неровные с узловатыми косточками. Она курила, не подставляя пепельницу, и частички пепла падали на пол. На её губах была ярко-красная помада, и след от помады оставался на сигарете.
   «Девушка хочет прибегнуть к услугам, – поняла Полина, – но боится вслух говорить о них». Видимо, Яна платила ей за что-то, и платила щедро. С кончиной Золотарёвой денежный дождь прекратился, а Ольге хотелось лёгких денег.
   Не надо забывать, что девушка принимала Полину за Елену.
   – А Вы не знаете, где можно достать «ключ»? – наугад спросила Косунова.
   Ольга испугалась.
   Испугалась по-настоящему, и Полина явно увидела это. Девушка даже побледнела, и рука с сигаретой замерла на полпути. Она ничего не ответила, но наша героиня увидела её замешательство.
   – Здесь недавно родственник Яны подвизался, – пояснила она. – Сергей Скворцов. Он был в курсе Вашей дружбы с покойной?
   – Я не знаю, о ком Вы говорите, – спокойно и ровно произнесла Ольга.
   – В каких отношениях Яна состояла с мужчинами?
   – С какими именно?
   – А у неё было несколько?
   – Мужчины были в её жизни, – уклончиво ответила Ольга.
   – Как же так? Вы знаете о её поклонниках, а кто такой Скворцов не знаете? – Полина улыбалась.
   – Знаете, что я Вам скажу? Я не знаю Скворцова, не зна-ю! Понятно выражаюсь? Если Вам нужны мои услуги, это одно. Если Вы хотите узнать о делах Золотарёвой – это другое. Это Ваши проблемы. Причём, – очень и очень большие! А я жить хочу, понятно Вам!? – последнюю фразу Ольга говорила уже на повышенных тонах.
   Полина ожидала, что после такой тирады девушка покинет заведение. Но та осталась. Она достала новую сигарету и вновь закурила. Корсунова вдохнула запах: у неё заболела голова.
   Они помолчали.
   – Скажите, пожалуйста, Вы довольны своей работой? – спросила Полина.
   – А что такое? Почему Вас это заинтересовало?
   – Вы работаете оператором?
   – Да, я являюсь оператором в банке, – Ольга затушила сигарету в пепельнице, – и Вам это известно.
   «Сейчас уйдёт», – подумала Полина, а вслух произнесла:
   – Вы по банковским картам работаете, верно?
   – Вам и это известно. Мне непонятно, для чего Вы задаёте такие вопросы? Мы не разглашаем информацию.
   – Если не секрет, сколько Вы получаете?
   Девушка немного помедлила, прежде чем ответить:
   – На всё хватает. Должность оператора в Эмбалтбанке престижная и хорошо оплачиваемая… Но мне пора, – она взглянула на часы и добавила, – второй раз я к Вам уже не приеду.
   Полина отправила ложку с ореховым мороженым в рот, отпила остывший кофе.
   «Ольга знает, кто такой Скворцов. Хотя и утверждает обратное. Она испугалась… Что это за «ключ» такой, интересно мне знать? – думала молодая женщина. – Яна располагала деньгами и немалыми. В наше время не хранят деньги в сундуках, поэтому Сергей говорил о «ключике» явно не от сундука. Выходит, «ключ» – это шифр, набор цифр, пароль, условный знак доступа к банковскому счёту. Вот что это может быть! А почему, например, не «пароль»? Или не «условный знак»? А может быть это пин-код, кодовое слово к банковской карте, которые часто используются при идентификации личности? Нет, не может быть, что бы это была банковская карта. К деньгам на счетах не так-то просто подступиться. Нет… Здесь что-то другое. Ни Сергей, ни Ольга не знают, что это за «ключ». Это могут быть домыслы Сергея. Но опять-таки домыслы просто так не возникают. Нет дыма без огня… Интересно, какого рода услуги Бормотова оказывала Золотарёвой? Не воровала же эта девица с других счетов деньги в пользу Яны?! Нет, здесь что-то другое».
   «Что ответила Ольга, когда я спросила, кем та работает? – размышляла Полина. – Она ответила: «Оператором в банке, и Вам это известно». Бормотова думает, что Елена знает, чем та занимается. А потом она невпопад добавила: «Мы не разглашаем информацию». Значит, она, работая оператором в банке, могла узнавать и разглашать информацию. Ведь операторам доступны сведения о держателях банковских карт. Наверняка, услуги, которые Бормотова оказывала Золотарёвой, были незаконными, но щедро вознаграждались. Поэтому она молчит… Всё это, конечно, догадки. Но совпадения не бывают случайны. «Ключ» – доступ к денежным средствам Золотарёвой, Бормотова – банковский работник и её приятельница.
   Сергей говорил, что у Яны никогда не было подруг. Он не хочет, чтобы сестра открывалась случайным приятельницам покойной. Он сам стремится узнать, что это за «ключ» и боится, что его кто-то опередит. Ольга не желает признаваться, что связана со Скворцовым. Есть ещё кто-то, кто хочет раскрыть тайну «ключа». И этого «кого-то» она очень боится. Как она сказала? «Если Вы хотите узнать о секретах Золотарёвой – это Ваши проблемы и очень большие, такие большие, что их знание может стоить жизни». Поэтому Бормотова отказалась. Если бы я не упомянула о «ключе», она согласилась бы».
   «Итак, – рассуждала сама с собой Полина. – Во-первых, у нас есть Сергей, который хочет узнать тайну «ключа» Яны, и есть некто мать и сын, которые перерыли всю документацию Яны на кафедре ЭмГУ. Возможно они ищут одно и то же, это может оказаться документ. Во-вторых, Сергей считает, что Елена находилась в курсе дел Яны, следовательно, знает о деньгах. За Леной следил человек Финогентова. Загадочные «хозяева» Яны «наступают Сергею на пятки». Следовательно, они могут интересоваться сестрой. Сергей ищет «ключ», этот же «ключ» может искать и Финогентов. Получается, что Яна унесла в могилу какую-то загадку, и теперь две (или три?) стороны ищут разгадку… Но почему в этой странной истории замешана сестра? Круг сужается вокруг Елены? Или Ани Павловой? Потому что Золотарёва бывала у Лены в квартире, вот почему!» – догадалась Полина.
   Молодая женщина встала из-за столика, не допив кофе, настолько простым и ясным оказался ответ на логическое построение её мыслей.
   Она припомнила памятный вечер месячной давности после приезда из-за границы, когда сестра любезно предоставила ей ночлег. Тогда Полина нечаянно пролила лак для ногтей на пол кухни. Ей пришлось искать хозяйственные товары, чтобы удалить пятно с линолеума. Хозтовары хранились вместе со всяким хламом в большой картонной коробке на антресоли. Родители периодически выбрасывали ненужные вещи из своей квартиры, а Лена, как «Плюшкин», забирала себе, полагая, «а вдруг пригодится, на всякий случай»? В коробке Полина нашла растворитель и сложенное в пакет старое постельное бельё. Достав сложенные простыни, Корсунова нащупала в пакете что-то твёрдое. Развернув, она обнаружила небольшой ноутбук. Нежного фисташкового цвета, с расписной узорным разноцветьем верхней крышкой, он был настолько маленький, что действительно походил на толстый книжный том. Даже не открывая ноутбук, Полина поняла, что он не может принадлежать её сестре. Лена ни за что не купит себе такую дорогую вещь. Здесь же в чёрном чехле лежал модем.
   Она бережно сняла находку с антресоли, решив, что ноутбук не нужен Лене. А иначе бы он не хранился вместе со всяким ненужным хламом. «Зачем ей такая красивая вещь? – подумала Полина, решив, что он ей пригодится больше. – Одна роспись крышки чего стоит!» Для очищения совести Корсунова позвонила сестре в понедельник, и поняла, что ноутбук не только не нужен той, но она даже не знает о его существовании.
   Лена не знала, что ноутбук хранится у неё в доме.
   После выстраивания логических пирамид Полина поняла, что эта вещь принадлежала Золотарёвой. Ведь она единственная из всех клиентов удостоилась чести ночевать в квартире своего психолога.
   В тот день, 28 мая, Полина забрала ноутбук себе, но дома не смогла им воспользоваться. Он оказался запаролен. Молодая женщина забыла о нём, отложив в дальний угол.
   Воспоминания молниеносно пронеслись в её голове.
   Выйдя из кафе на свежий воздух, Полина остановилась. Небо заволокло сиреневыми тучами, похоже, собирался дождь. Она медленно шла по направлению к Знаменской-248 и думала о том, что своими действиями привлекла ненужное внимание к сестре. Совесть прошептала Полине о её неправоте. Ей на ум пришёл высокий незнакомец на чёрной «ауди», и обида на сестру подавили голос совести.

Глава 2
Павел Ребоев

   У каждого своя правда.
Народная мудрость

   В доме была живительная прохлада, а за окном опять светило солнце. Полина с вечера оставила кондиционер включённым и теперь пряталась с головой в пуховое одеяло от прохлады. Шторы скрывали сумрак белых ночей, и наша соня в полудрёме раздумывала: то ли утро на дворе, то ли вечер. Она была «совой»: вечером поздно ложилась спать и поздно вставала утром. Утром она просыпалась с трудом, и будильник трезвонил так, что просыпались, что говорится, не только домашние, но и соседи. Это было секретной уловкой Полины: Олег свято верил в то, что жена не в силах проснуться рано утром, поэтому никогда не принуждал её работать.
   Было уже обеденное время, а Полина не могла оторвать голову от подушки. Сегодня она вернулась очень поздно, далеко за полночь. Олег ещё днём уехал в деревню, поэтому Полине посчастливилось избежать созерцания пасмурного лица мужа. Олега задевали за живое её ночные прогулки и непредсказуемые уходы. Он воспринимал поведение жены как намеренное желание вывести его из себя. Возможно Корсунов и был прав. Где-то в глубине характера Полины таилась «справедливая вредоносность». В связи с этой чертой характера Софья Сергеевна очень любила вспоминать о том, что в детстве соседи по дачам звали её младшую дочь «козой».
   – А дело было так: Юлия Петровна как-то раз пожаловалась на то, что Полина дергает у неё морковь. Мы, конечно, дочь наказали. И что ты думаешь? Эта «коза» залезла к Юле на дачу и подрала с грядок всю морковку! – жаловалась гостю Софья Сергеевна.
   – А зачем она обманывала? Наговаривала на меня? – возмущённо возражала виновница разговора. – Вот мне и пришлось её выдумку превратить в действительность!
   Полина вздохнула с облегчением, узнав, что Олег уехал из города ровно до воскресенья. Не то что бы их совместное проживание было в тягость, но, тем не менее, она обрадовалась его отъезду. Он всегда нарочито подробно докладывался жене о поездках, словно ставил ей в пример самого себя. «Разъезжаешь по неведомым краям, – говорил он ей накануне отъезда. – В области места природы отменные, нетронутые человеческой рукой. Вот где истинный отдых!»
   Летом Олег часто уезжал на озёра рыбачить, зимой ходил на лыжах.
   Корсунов был южанин. Он приехал в Эмск двадцать лет назад, полюбил этот холодный озёрный край всем сердцем. Но до сих пор обычаи и традиции русского Севера остались для него в новинку. Он выстроил недалеко от Уксуны деревянный дом. Во дворе построил поначалу баню по-чёрному, затем финскую сауну на сваях, чтобы, выбежав из парилки, сразу прыгнуть в прохладную воду. Летом Олег с племянниками пропадал в деревне, рыбача, охотясь, готовя банные веники.
   В лесах области Корсунов построил несколько «зимовий» – деревянных домиков без запоров, чтобы в случае ночёвки в тайге было, где остановиться. Туристы, путешествующие в этих северных краях, заочно благодарили Олега за такие «зимовья». В этом суровом и красивом крае человек, заботясь о себе, одновременно думал и о других.
   Полина не разделяла восторгов мужа, не понимала его увлечений, не любила деревню. Иногда летом Олег уходил в спортивные переходы по связкам рек. Его интересовало всё: от обычаев и традиций карело-финского народа, до петроглифов – древних наскальных изображений в пещерах. Его раздражало равнодушие жены, её лень. Хотя, помнится, в первый год супружеской жизни она постоянно составляла компанию мужу в его походах. И даже комары не были помехой.
   Услышав очередные поучения супруга, Полина решила немедленно воспользоваться его предложением и уехать куда-нибудь из города.
   Пятничный вечер Полина провела в гостях у своего приятеля Паши Ребоева.
   Корсунова познакомилась с ним во время поездки в Данию и сохраняла приятельские отношения вот уже три года. Он оказался в числе тех немногих людей, дружбой с которыми наша героиня дорожила.
   Паша был талантлив. Умение что-то делать «по-настоящему» всегда привлекало Полину в людях. Она могла простить человеку недостатки характера, если только человек умел что-то делать в совершенстве. Павел отличался искренностью в отношениях, что очень ценила молодая женщина. Он стал для неё больше, чем друг. Она давно воспринимала его как близкого родственника, поэтому именно с ним наша героиня отправлялась почти во все свои поездки.
   Павел имел представление обо всём на свете. Прежде чем отправиться в какое-либо путешествие, он изучал в Интернете всё, что касалось истории и культуры посещаемой страны. В каких гостиницах остановиться, по какому телефону забронировать номера или заказать услуги, какие именно достопримечательности или места паломничества посетить, и как избежать неприятностей, если существует вероятность их возникновения.
   С Пашей всегда было интересно, и молодая женщина ценила его за знание и умение использовать информацию. Пусть Полина не любила читать книги и не тратила своё время на изучение сайтов, но она черпала много информации из общения с людьми, а Павел оказался кладезем знаний.
   Нашей героине не было нужды изучать литературу для того, чтобы узнать, что такое «фишинг». «Фишинг» по-английски означает – рыбалка. «Рыбаками» в киберпространстве являются мошенники, чьи действия направлены на то, чтобы обманным путём раскрыть персональные данные финансового характера.
   Дальше нетрудно догадаться, что в уме Полины созрел план «отмщения» мужу за некрасивое отношение к ней. С позиции нас, обывателей, эти поступки покажутся глубоко безнравственными. Но с позиции Полины Корсуновой они оказались вполне приемлемыми и объяснимыми.
   Молодая женщина считала себя во всём правой. «Муж должен нес ти ответственность, – оправдывала она саму себя, – и пусть она станет его головной болью, а ей, Полине, за два года семейных мучений причитаются пени в гораздо большем размере». Павел не задавался вопросом, для чего Полина втягивает его в уголовно наказуемое деяние. Почему он пошёл на этот риск, нам, уважаемый читатель, будет понятно, если мы проследим годы взросления молодого человека.
   Подростком талантливый ученик Эмской гимназии № 2 Паша Ребоев с гордостью называл себя хакером. Ему было тринадцать лет, когда мать подарила ему компьютер, и эта игрушка стала для него новым другом, отдушиной и увлечением. Он жил с родителями, которые последние пять лет усердно разводились друг с другом, в среде вражды, упрёков и скандалов. Ребоева-старшего чрезвычайно раздражали домочадцы. Особенно сын, который, по его мнению, «походил на бабу с вечно грязными «патлами», неуверенный в себе, прыщавый очкарик».
   Павел научился пропускать насмешки и уколы отца мимо ушей. Сколько он помнил себя, всегда слышал от него ворчание и недовольство. Тот никогда не говорил с сыном по душам. Павел очень любил мать, но не мог обсудить с ней своих юношеских проблем, а отцу он, похоже, и вовсе был не нужен.
   Уже в юности Ребоев отличался ярко выраженной индивидуальностью, был скрытен, малообщителен, любил уединённую работу, из-за материнского воспитания не умел драться и не решался давать сдачи задирам. Ему надоела школа, где он отличался от других.
   Он прекрасно разбирался в информатике и компьютерной технике. Благодаря этому в шестнадцать лет он сделался более уверенным и чувствовал себя на порядок выше школьных товарищей; учиться в школе ему стало неинтересно. Он приобрёл свой круг общения среди таких же, как он сам, любителей компьютерной техники. В своей среде талантливый юноша быстро нашёл уважение, почёт и популярность.
   Вскоре он всерьёз увлёкся «нелегальным» программированием. Ему хотелось знать, насколько искусно он может проникнуть в чужую систему, быстро осуществить атаку и скрыться. Настолько быстро, что система не сможет зафиксировать и отразить его атаку, и более того – обнаружить его присутствие и местонахождение. Он осуществлял взлом в познавательных целях: для получения информации о типологии сетей, используемых в них программно-аппаратных средствах и информационных ресурсах, реализованных методах защиты, обнаруживал «дыры» в чужом программном обеспечении. Ему не хотелось «прославиться», и это спасло его от неверного пути.
   Неизвестно, чем бы кончились познавательные поиски юного хакера в чужих программных системах, но в 1997 году брак Ребоевых распался. Отец уехал в Астрахань, а мать заболела. Павлу волей-неволей пришлось вернуться в реальную жизнь. В 1998 году парень поступил в Эмский государственный политехнический университет, где оказались совершенно другая «среда обитания», правила и нормы. То, что раньше Павел считал своим изъяном, теперь оказалось талантом.
   Хакерская психология Павла претерпела изменения, когда в 2003 году он начал свою трудовую деятельность системным администратором в бюджетном учреждении. Там он надолго не задержался и за пять лет сменил две организации, в последней фирме – успешно создавал программы, и был «куплен» в 2008 году «Талвитарина-холдинг».
   Сейчас ему исполнилось ровно двадцать восемь лет, он оказался востребован и работал ведущим специалистом в крупнейшем российском холдинге северо-западного округа. В разговорах с приятелями детства, упрекавших его в измене хакерским принципам, он часто ставил в пример Эхуда Тенебаума, Билла Лэндрета и многих других хакеров, которые в зрелом возрасте полностью изменили свои приоритеты в сторону обратного полюса.
   Он часто говорил о том, что «антивирусы пишут те, кто придумывает вирусы». Ребоев знал не только о том, как осуществить информационную защиту своей организации, но и, между нами говоря, о том, как взломать систему защиты другой. Хороший военачальник всегда знает о тактике и приёмах генерального штаба врага.
   – Раньше «хакерами» называли высококвалифицированных программистов. Теперь называют любого электронного взломщика, который использует все лазейки, чтобы проникнуть в чужую компьютерную систему. Настоящий хакер – это виртуальный «медвежатник». Его психология состоит в достижении цели и, желательно, изящным путём, – однажды пояснил он Полине. – Чем больше он осуществит «взломов», чем талантливее это сделает, тем более будет востребован. Это своеобразный рынок виртуальных услуг, и здесь очень важно хорошее «резюме» и опыт работы.
   – В твоём «резюме» сомневаться не приходится, – льстила ему Полина.
   Среда, в которой формировались характеры Полины и Павла, оказалась схожей, поэтому они рано или поздно должны были встретиться и притянуться друг к другу.
   В социальном мире действуют иные законы, нежели в материальном. В физике противоположности притягиваются, в социуме они отталкиваются. В обществе притягиваются друг к другу только «одинаково заряженные частицы». Павел и Полина оказались одинаковы.
   Павел не задавался вопросом о том, зачем и для чего Полина хочет украсть деньги «киберметодом» со сберегательного счёта, открытого на имя Корсунова Олега Сергеевича в одном из крупнейших банков. Он совершил это правонарушение в силу своей зависимости от молодой женщины, будучи абсолютно уверенным в безнаказанности. В течение целого года Павел очень искусно производил транзакции со сберегательного счёта Корсунова и расчётного счёта ООО «Клеймо мастера» на сберегательный счёт Полины.
   Через год молодая женщина угомонилась. Проступок жены стал известен Корсунову. Эту некрасивую и непорядочную историю он скрыл, предпочитая в добровольном порядке ежемесячно перечислять на счёт жены круглую сумму денег.
   К кому, как не к Павлу, близкому другу и талантливому программисту, обратиться Полине? После осенившей её догадки она, захватив фисташковый расписной ноутбук, отправилась прямиком на Адмиралтейскую. Наша героиня не сомневалась, что он останется в холдинге после окончания рабочего дня. Ребоев часто жаловался той, что «если бы у него была семья, то он, наверняка, стремился бы домой». А в пустые стены, дескать, ему возвращаться не хочется. Полина знала, на что намекал её приятель, и пропускала его намёки мимо ушей.
   Под конец рабочего дня Полине пришлось две минуты идентифицировать свою личность перед охраной «Талвитарина-холдинг».
   В холле головного офиса её встретил молодой человек, светловолосый, худощавый, немного сутулый. У него были голубые глаза, которые сквозь стёкла очков казались огромными.
   – В детстве меня дразнили Огниво, – когда-то в Дании сказал Паша молодой женщине.
   – За что? – удивилась Полина.
   – Потому что в этой сказке есть собаки с глазами, как блюдца, как мельничные колёса и как башни. Вроде того, что я тоже таращусь на людей, как они на солдата.
   Корсунова рассмеялась. Паше было приятно слышать её звонкий смех, поэтому он добавил:
   – Я, правда, не знаю, как выглядят «глаза, как башни»… Думаю, нам надо посетить Копенгаген и посмотреть на местные башни…
   Полина чувствовала его искреннее отношение к себе безо всяких предвзятостей и корысти.
   Не дойдя до гостьи, Павел протянул руку для рукопожатия. Полина вложила ладошку в его ладонь. Он заглянул в её глаза: как и всегда никаких чувств и эмоций молодая женщина не выдала. Полина давно ему нравилась, и он радовался ей по любому поводу.
   – «Все секреты по карманам»? – улыбнулся он. – Я уж домой собрался…
   – Домой? В свои «пустые стены»? Чтобы снова сесть за компьютер? – осведомилась молодая женщина.
   – А что ещё делать? – пожаловался Павел.
   – Какая тебе разница? За своим компьютером сидеть или за чужим?
   – Всё ясно! Ты предлагаешь сесть за твой компьютер, – он посмотрел на чёрный портфель в её руках.
   – Кушать хочешь? – спросил Павел. – Мы можем пройти в столовую, сейчас там уже никого нет…
   – Негазированная минеральная вода есть? – попросила Полина.
   – У нас, как в Греции, всё есть…
   Он проводил гостью в свой кабинет, заставленный компьютерами, ноутбуками, оргтехникой, завешенный разными проводами. Достал из небольшого холодильника зелёную пластиковую бутылку с водой, из небольшого буфета чистые прозрачные стаканы.
   – Как у тебя дела?
   – Нормально… Отдых не планируешь?
   – Ещё как планирую! Разделить отпуск на две недели через две недели и отдохнуть.
   – Отличная идея! – кивнула молодая женщина. – В планах что-то есть?
   – Ещё как есть! Давненько мы никуда не выбирались…
   – «Давненько» пора найти себе пару, а не тратить время на друзей, – она подчеркнула последнее слово. – Но… хотя… можно съездить на днях в «Октябрьское». Я слышала, массовый заезд туда намечается через две недели…
   – Можно и в «Октябрьское», – согласился Павел. – Заказ за мной.
   – Друзья не используют друзей, – Полина не преминула подчеркнуть свою независимость.
   – Олег Сергеевич все также занимается строительством? – он пропустил её реплику мимо ушей.
   Полина кивнула.
   – Он не расширил границы своей деятельности?
   – Расширил, но не настолько, как ваш директор.
   – На Алтай сейчас не летает? – спросил Ребоев.
   – Если только отдохнуть, – улыбнулась Полина. – Надоело с нашими налоговиками разбираться. Их постоянно интересует, почему суммы, которые причитаются бюджету Эмска, уходят на развитие какого-то далёкого городка. А разве Талвитарина не отказался от российского?
   – Наш холдинг работает и в России, и за границей, – Паша повертел в руках пустой стакан. – Талвитарина объединил полноценный западный офшор и его российское подобие.
   – Зачем ему тратиться на российский? – Полина отпила из запотевшего стакана холодную воду. – Заграничный офшор полноценней и содержать его гораздо дешевле.
   Ей стало интересно, насколько приятель откроет секреты своей компании.
   Поэтому она развила эту тему далее:
   – Всё сводится к местной юрисдикции, верно?
   – Верно. Учредитель юридического лица тот, кто подаёт заявку на регистрацию компании, – Паше нравилось показывать перед Полиной свою осведомлённость. – И, как правило, это юридическая фирма…
   – Это везде, кроме стран СНГ?
   – Я и говорю только о зарубежных офшорах, – согласился Павел. – Например, наш учредитель в Прибалтике известный адвокат.
   – Талвитарина – единственный держатель акций?
   – Девяносто процентов его. Офшорные и российские компании возглавляют директора, но истинным владельцем всё же является сам Талвитарина. У него есть доверенность, дающая все мыслимые и немыслимые права в компании. Кроме того, «Талвитарина-холдинг» имеет страховой офшор, страхует через него свои риски, по которым заведомо не наступает страхового события. А затем перечисляет часть прибыли на страховые премии, которые передаются в виде займов в основной холдинг, – добавил Павел.
   – А денежные средства Талвитарина тоже держит в офшорном банке?
   – Сберегательный счёт для хранения денег у него открыт в Лихтенштейне. А вот расчётный счёт открыт на офшорную компанию в одном из солидных прибалтийских банков.
   – Почему такой разбег? Сберегательный счёт в одном государстве, расчётный – в другом? – поинтересовалась Полина.
   – Прибалтийский банк предпочтительнее по себестоимости, простоты обслуживания и наличия русскоязычного персонала, – с готовностью пояснил Павел. – Он работает как с евровалютой, так и с валютой стран СНГ. Но самое главное – это конфиденциальность! Никто и никогда не узнает истинного владельца этих счетов в банке.
   – А почему один счёт обязательно сберегательный, а другой расчётный? – полюбопытствовала Полина.
   – Сберегательный счёт на то и сберегательный, что по нему не проводятся банковские операции. Он не совсем конфиденциальный: если проводить банковские операции, то всему финансовому миру становится известно имя владельца счёта. А вот корпоративный расчётный счёт под офшорную компанию более приемлем для проведения операций, а имя истинного владельца остаётся неизвестным, скрытым под офшором. Исходя из этих соображений, Талвитарине выгоднее держать сберегательные счета в солидных европейских банках, а расчётные – в прибалтийском.
   – Откуда тебе это известно?
   – Мне многое неизвестно, и это всего лишь мои догадки.
   – А так красиво всё выложил, – разочарованно протянула молодая женщина.
   – Я исходил из принципов политики «Талвитарина-холдинг». И, думаю, мало в чём ошибаюсь… Наверняка такую же политику ведёт «Клеймо мастера»?
   – Нет! Что ты! – ответила Полина. – Мы люди маленькие, зарабатываем себе только лишь на пропитание. Такие немыслимые схемы не про нас…
   – Ну да, ну да, – поспешил согласиться Ребоев.
   – Что привело тебя в нашу тихую обитель? – спустя некоторое время спросил он. – Ведь ты пришла сюда не просто так?
   – Паша, ты очень плохо думаешь обо мне.
   – Брось жеманничать, тебе это не идёт!
   – А вот эти штуки тебя не смущают? – спросила Полина, показывая на камеру в углу кабинета.
   – Нет, нисколько, – как и прослушивающие устройства, которыми утыканы все кабинеты.
   – Тебе скрывать нечего? – подняла Полина брови.
   – Нечего, – согласился Павел. – Даже если бы было что скрывать, эти устройства здесь бессильны…
   – Талвитарина боится, что его сотрудники выдадут все секреты фирмы?
   – Это сделано для психологического воздействия на людей… Прослушивающие устройства и камеры функционируют только в некоторых кабинетах, в остальных – только прослушка. Здесь ничего такого нет.
   – Отчего такая честь программисту?
   – Я же не занимаюсь бизнесом, я лишь обеспечиваю его информационную защиту. Тем более что здесь Талвитарина не проводит никаких транзакций, как ты сама понимаешь… Но это так, к слову… я сам с усам… Так что можешь смело выкладывать, что там у тебя секретного.
   – Да вот тут у меня штука одна есть…
   Как всегда, Павел не стал задавать лишние вопросы, поэтому нашей героине не пришлось придумывать историю об утерянном ноутбуке.
   Молодая женщина полагала, что придётся потратить уйму времени для того, чтобы найти пароль к ноутбуку. Для Павла не составило труда открыть этот небольшой компьютер. Полина страшно обрадовалась и уже потирала руки, предвкушая, что откроет все тайны Яны Золотарёвой. Но здесь её ждало разочарование. Она не поверила своим ушам, когда Павел произнёс имя пользователя:
   – Макка Илмари.
   – Что? Компьютер носит мужское имя? А как ты это узнал?
   – Вот, посмотри, имя пользователя – Макка Илмари…
   – Макка Илмари… Выходит, его владелец мужчина? – разочарованно произнесла Полина.
   – Имя ни о чём не говорит, – возразил Павел. – Возможно это женщина, которая дала компьютеру имя легендарного финского писателя или художника… А, может быть, учёного или лётчика…
   – А ты не мог бы узнать, где проживает Илмари Макка?
   – Я попытаюсь узнать… Но всё же думаю, что этого человека не существует… Это всего-навсего простой псевдоним.
   – Но ты всё равно узнай…
   – Хорошо, попробую. Но, конечно же, ты не просишь, чтобы я узнал, чей это псевдоним? – повторил Павел.
   – Давай посмотрим, что содержится в его папках, – поторопила его молодая женщина.
   Но и здесь её ждало разочарование. На жёстком диске хранилось всего пять папок, но все они оказались запаролены.
   – Как быстро можно раскодировать папки? – упавшим голосом произнесла Полина.
   Павел замялся.
   – Оплата гарантирована, – торопливо произнесла она, приняв его колебание за нежелание выполнять работу.
   – Не говори глупостей, – ответил он, – это может занять некоторое время. Если пароли очень сложные, то их раскодировка займёт месяцы. Даже если папок всего пять…
   Полина вздохнула. Пусть ноутбук принадлежал неизвестному Макка Илмари, всё же информация, которая содержалась в нём, имела непосредственное отношение к Яне. Кроме Золотарёвой никто не мог спрятать ноутбук в забытой коробке на антресоли знаменской квартиры.
   – Я слышала, что есть такая программа… «подборщик паролей» называется, – сказала Полина, – возможно с ней скорее получится?
   – Брутфорс открывает только очень простые пароли. Для обычных паролей, типа 123321, 123456, password, monkey, которые используют пол-России, он вполне подойдёт… Чтобы открыть сложные, программе потребуется несколько столетий! Не похоже, чтобы здесь стояли простые комбинации. Здесь установлен отличный антивирус, хотя он не обновлялся, – Павел кликнул на уведомление, – вот уже почти четыре месяца…
   – Но ничего невозможного нет, – поспешил успокоить он молодую женщину, видя, как меняется её лицо. – Видишь в уголке «блокнот»? Держу пари, что там может оказаться набор кодов как раз к этим самым папкам. Возможно, необходимо лишь только узнать комбинацию знаков к «блокноту» и раскодировать его.
   – Оставляю его здесь у тебя, – произнесла Полина. – Когда мне позвонить?
   – Не утруждай себя, я сам позвоню, – пообещал Павел. – На сегодня с ноутбуком заканчиваем тему? Или нет? Заканчивае м?
   Она кивнула.
   – Предлагаю в девять часов сходить на концерт Светланы Мозарец, как раз именно сегодня мне достались два билета в подарок! А я всё раздумывал: кого позвать?! Согласна? Чудесно… А перед этим заедем к «Капитану Немо»!
//-- * * * --//
   29 июня, вторник.
   Лето выдалось на редкость жарким. Засуха в северной губернии была редким явлением природы, близость моря, леса и болота сдерживала изменение климата. Но даже обилие воды в этом озёрном крае не могли спасти Эмск от всплесков солнечной энергии. Тридцатиградусная жара и влажная атмосфера создавали адскую баню, которая оказалась совершенно невыносима для Полины.
   Сегодня она ни за что не хотела выходить в «баню». Но эти планы были нарушены.
   Сквозь сон она едва услышала трель звонка. Откуда-то слабо звучала незнакомая мелодия, поэтому Корсунова не сразу сообразила, что это звонил телефон сестры. Сквозь дрёму она подумала, что это звуки радио, которое, видимо, работало с ночи.
   Итак, Полина ещё досматривала свой дивный сон о Норвегии, о Светлане Мозарец с её электровиолончелью, когда вновь раздалась трель звонка. Молодая женщина давно забыла о встречах с Сергеем и о телефоне сестры. Несколько дней «мобильник» лежал в одной из многочисленных разноцветных сумок.
   Звонила Маргарита Георгиевна – мать Яны. Полина никогда не видела родителей Золотарёвых и, говоря откровенно, просто дразнила Лену, обещая навестить стариков. Новоявленный детектив полагала, что родители вряд ли могли принимать участие в делах своей покойной дочери, поэтому не видела необходимости задавать Золотарёвым ненужных вопросов.
   Но судьба благоволила Полине. Золотарёва, зная новый номер сотового телефона Лебедевой, отчего-то пожелала позвонить на старый. Она попала на Полину и пригласила её на ужин.
   Разумеется, молодая женщина не отказалась.
   Она была уверена в том, что Золотарёва не заметит подмены.
   Корсунова ожидала встретить согбенную старушку, а увидела маленькую, пригожую женщину, выглядевшую гораздо моложе своих лет. Маргарите Георгиевне Золотарёвой исполнилось 74 года, и выглядела она лет на десять моложе.
   – Леночка! Как ты изменилась! – всплеснула Золотарёва руками, встретив гостью у порога.
   – В лучшую? Или в худшую строну, Маргарита Георгиевна? – улыбаясь, спросила Полина.
   Лена никогда не была модницей, но ведь Золотарёва об этом не знала.
   – Конечно в лучшую, деточка! Совершенно другой человек! Тебе очень к лицу эта новая стрижка! Ты стала такая красивая!
   – А как мне в босоножках на каблуке, Маргарита Георгиевна? – Полина покрутилась вокруг себя.
   – Я же говорю – другой человек! – Золотарёвой и в голову не могло прийти, что к ней может прийти не Елена.
   – Я уже соскучилась по тебе, деточка… Совсем одна в последнее время… Марк болеет…
   Та за чаепитием пустилась в воспоминания.
   Молодая женщина узнала, что Золотарёва являлась в своё время секретарём райкома партии в Петровске – одном из крупнейших районных центров Эмской области. Своего супруга Марка она встретила поздно и в сорок лет вышла замуж, а Яну родила в сорок один.
   Полина сидела и слушала всё, о чём говорила Маргарита Георгиевна, не перебивая вопросами её монолог.
   – Как чувствует себя Марк Ефимович? – наша героиня наконец-то вспомнила, какое отчество у Золотарёва. – Он не выйдет к нам?
   – А Марк Ефимович спит, поэтому не вышел, – пояснила Маргарита Георгиевна. – Он совсем после Яночки сдал. У него что-то с ногами… Передвигается кое-как, всё больше сидит в кресле.
   – Угощайся, угощайся, – Золотарёва подвинула Полине чашку чая. – На пенсии Марка Ефимовича не забывают, подарили ему с работы, как ветерану труда, кресло-качалку. Она тем удобна, что его можно возить в этом кресле… ножки гладкие, полированные… хорошо по ковру скользят.
   – У вас газом пахнет, – потянув воздух носом, произнесла Полина. – Вы не чувствуете?
   – Я не чувствую… Когда Марк Ефимович был здоров, – проблем у нас с хозяйством не было. А теперь что-то со светильником в коридоре, вода в ванной комнате подтекает… Вот, говоришь, и газом пахнет. Если бы Марк ходил, всё бы предусмотрел! А теперь, видишь, старый стал да немощный, за ним самим уход да уход!
   – А друзья? Родственники? Навещают?
   – Покуда ты в силе и можешь принести пользу людям – ты нужен всем: и друзьям, и родственникам, – ответила Золотарёва. – А когда стареешь, становишься никому не нужен, кроме своих детей. А тут и детей нет…
   – Откровенно говоря, после Яночки у нас мог появиться ещё один ребёнок, – наклонившись к собеседнице, сказала Маргарита Георгиевна. – Но мы с Марком тогда подумали и решили ограничиться одним.
   Видя, что Полина внимательно слушает её, Золотарёва продолжала:
   – Я забеременела в сорок три года, боялась, что люди осудят. Мол, уж внуков давно пора, а тут решила под старость лет обзавестись детьми, – хотя бы одного прокормить. В то время родить в сорок лет считалось необычайной смелостью. Я была первым секретарём райкома, на меня смотрел весь райцентр…
   – Вы боялись, что будет сложно с двумя детьми?
   – Боялись… Мы могли обеспечить счастливое детство, приличное образование только одному ребенку. Мы хотели дать Яне всё, и нам это удалось. Она занималась танцами, пением, играла на фортепиано и гитаре, хорошо рисовала. Мы сказали себе: пусть у нас будет один ребенок, но зато она не будет заурядным человеком! А второму мы этого уже дать не могли.
   – Вы бедно жили? – спросила Полина, вспомнив своё спартанское детство.
   – Нет, мы всегда жили в достатке. Марк и я очень много работали, ведь в советское время с работой было очень строго, тем более такой ответственной, как моя! Когда родилась Яна, мы думали: «Хватило бы сил на одного ребёнка!» А сейчас я вижу: надо было оставить и того ребёнка. Сейчас он был бы нам утешением и поддержкой. Вот так и получается, что не работа самое главное в жизни, а дети. Дети подчас и есть самая главная забота родителей, и её «зарплата» ой как скажется в старости. Если бы я могла тогда повернуть жизнь по-другому, я бы изменила всё, – вздохнула женщина.
   – Нельзя предусмотреть всё, – отозвалась Полина.
   – Не в этом дело… Сейчас я вижу, что мы были эгоистами и жили только для себя. К старости начинаешь понимать истинные ценности: если кто-то хочет иметь много детей, то он будет их иметь; пусть достаток семьи невелик, и родители не могут дать детям приличного образования. А если человек не хочет иметь детей, то у него их и не будет. Мы жили в достатке, но говорили сами себе: нет, мы не сможем их прокормить. Для нас второй ребенок – лишний рот, когда для других – источник радости. Вот так для моей двоюродной сестры, например. Она вышла замуж второй раз в тридцать девять лет, и у неё уже был ребёнок. Муж её, вдовец, от первого брака имел ребёнка. Они, однако ж, не побоялись родить третьего.
   – Вот и приходится коротать старость одним, – продолжала Золотарёва. – Друзья нас покинули, родственники тоже не навещают. Моя родная сестра Нонна умерла в конце апреля, Царствие ей Небесное, но она тоже была бездетной. Родственники Марка – живут в Петербурге, звонят, конечно, но навещают редко.
   – А здесь, в Эмске, у Вас больше родственников нет?
   – Почему нет? Двоюродная сестра, о которой я говорила… У неё двое детей: двое кровных и одна падчерица. Яночка дружила с троюродными сёстрами… Но сейчас мы почти не общаемся.
   – Почему, Маргарита Георгиевна?
   – Порой – бывает некогда, порой – болеют. Много причин.
   – А Вы их навещаете?
   Женщина запнулась и заморгала.
   Полина подумала, что родственники не роднятся: Золотарёвых не навещают и к себе не приглашают.
   – Вы говорили, что Яна дружила с сёстрами?
   – Да… С Надей Смородовой особенно. Это приёмная дочь моей двоюродной сестры. Хотя она и неродная кровь, но всегда очень хорошо к нам относится, навещает. После похорон Яны чаще приходит, чем раньше… Все девять дней после кончины дочери была при нас неотлучно. Мы с Марком ей всегда рады… У Надежды двое сыновей, работа очень ответственная, ей некогда…
   – Я поищу для Вас мастера. Он устранит все неисправности: и газ посмотрит, и воду, и свет; и подскажет, что у кого заказать, – Полина опять втянула воздух носом. – Я вот только себе напоминание на телефон поставлю, чтобы не забыть.
   Полина вынула телефон сестры для солидности и зафиксировала напоминание. Золотарёва внимательно наблюдала за манипуляциями собеседницы.
   – Сейчас молодёжь не надеется на память, Надя тоже пользуется телефоном… А вот у Яночки память была превосходная. Она уже с пяти лет сказки Пушкина и Жуковского наизусть читала. Мы специально развивали в ней стремление к языкам. Знаешь ли, Леночка, двуязычный человек совсем другой, у него соображение по-другому работает. Я и тебе рекомендую это стремление развивать в детях.
   – Яна часто использовала своё умение? – спросила Полина.
   Предполагалось, что Лена знает о жизни Яны и вопросы, которые задавала молодая женщина, могли навести Золотарёву на размышления. Но та не замечала подвоха. Маргарите Георгиевне очень хотелось говорить о дочери, и она готова была повторяться и повторяться:
   – Да, она знала хорошо четыре языка: русский, английский, французский и немецкий. Особенно – немецкий. Дочь посетила очень много стран. Часто ездила в Германию, Бельгию, Люксембург. Латвию посещала едва ли не каждые полгода, там у неё жили друзья. Я, правда, не была знакома с ними, но Яночка часто бывала у них в гостях… благо до Балтии рукой подать.
   – Яна работала психологом. Но, думается, мне было далеко до её познаний, – польстила Полина Золотарёвой.
   – Даже не знаю, почему она выбрала эту стезю. Она закончила Эмский государственный университет, факультет иностранных языков, немецкое отделение, – с готовностью продолжала Золотарёва. – Как получила образование, сразу же поступила на другой факультет.
   – В тот же университет? – уточнила Полина.
   – Да, она закончила факультет психологии ЭмГУ. Мы с Марком не могли понять этого желания. Но она у нас была девочкой серьёзной, и мы не настаивали на работе по профилю.
   – Она получала второе высшее образование, а по нынешним законам это образование полностью платное. Но мы ни копейки не платили за неё, она всего добилась своим трудом, – добавила Маргарита Георгиевна.
   – Вы сказали, что её работа не была настолько престижной, как Вам хотелось, – сказала Полина.
   – Дело в том, что на пятом курсе иностранного факультета Яночка приступила к работе в реабилитационном центре, и именно эта работа привела её на стезю психологии. Центр полностью оплатил обучение, – с гордостью сказала Маргарита Георгиевна.
   – Что это за реабилитационный центр?
   – Это крупнейший центр в регионе. Все умения и навыки первого образования, всё, что мы вложили в Яну, пригодилось ей в работе. Она занималась культурной, психологической, издательской деятельностью. Благодаря центру она смогла посетить все европейские страны.
   – Как точно называется этот реабилитационный центр, не помните?
   – Нет, не помню, – терпеливо произнесла Маргарита Георгиевна. – У меня был пакет рабочих документов Яны. Но приходили сотрудники и просили отдать всю папку для оформления пособия на погребение.
   – У Вас забрали всю папку с документами? – переспросила Полина.
   – Да, – Золотарёва кивнула. – Приходила серьёзная женщина, представилась помощником главного бухгалтера.
   – Давно выплатили пособие?
   – Нет ещё, наверное, – неуверенно ответила женщина.
   В её понимании последний вопрос Полины был высшей степенью бестактности.
   – Она приходила в мае-месяце… Сотрудница объяснила мне, что это займёт длительное время. Пособие должны перечислить на мою сберкнижку в скором времени…
   – Кто-нибудь из университета приходил к Вам после кончины дочери? – Полина боялась, что Маргарита Георгиевна не захочет отвечать на этот вопрос.
   – Нет… Дочь мало посвящала нас в свои рабочие дела…
   – А Надя ничего не брала у Вас? – она потеряла всякую осторожность.
   На её счастье Золотарёва не увидела в её вопросе ничего подозрительного:
   – Надя хотела забрать Яночкин компьютер для своего старшего мальчика. Но он оказался сломан.
   – Вы хотели продать вещь покойной дочери? – Полина опять допустила бестактность.
   – Я хотела отдать его в память о Яне, – поправила собеседницу пожилая женщина.
   – Вы умеете пользоваться компьютером?
   – Нет, это нам и не нужно.
   – А Надя разбирается в компьютерах?
   – Нет, она телефонистка, – Золотарёва не понимала, куда клонит собеседница.
   – А как Вы узнали, что он сломан?
   – Надюша проверила его сразу после смерти Яночки. Когда приходили бывшие сотрудники Яночки, тоже смотрели его, но не нашли ничего.
   – Сотрудники смотрели компьютер? Они Вам сказали, что он сломан? Или что «они там ничего не нашли»?
   – Надюша сказала, что он сломан, – Маргарита Георгиевна потеряла терпение.
   – Я разбираюсь в компьютерах, – хотите, посмотрю? – предложила Полина.
   – Ну, посмотри, – утомлённо ответила Золотарёва.
   Полина включила компьютер, и он открылся безо всяких паролей. Она быстро просмотрела рабочий стол и «Мои документы». Ни одной папки! Ни одного файла! Здесь не было даже папки с музыкой и фотографиями, – теми папками, которые являются естественными атрибутами любого пользователя. Тем более, что Яна много путешествовала, должны же быть хотя бы какие-то фотографии!
   Папка «Корзина» оказалась абсолютно пуста. Но машина выполняла все команды без сбоя.
   – Маргарита Георгиевна, компьютер без поломок! Можете смело дарить его старшему сыну Нади!
   – А почему же Надя сказала, что он не работает? – удивилась Золотарёва.
   – Если хотите подарить его в память о дочери, я найду ребёнка, который с радостью возьмёт у Вас этот подарок, – предложила Полина.
   – А как же Надя?
   – А давайте так сделаем: я сначала Наде позвоню и предложу ей от Вашего имени, а если она откажется, я предложу другому человеку? – видя колебания Золотарёвой, она добавила, – Маргарита Георгиевна, Вы же меня знаете…
   – Хорошо, – наконец согласилась та, – запиши телефон Нади Смородовой…
//-- * * * --//
   Навалихина Ольга Алексеевна осталась вполне довольна собой, сообщив Полине, что Павлова Анна Сергеевна прибыла в Эмск 3 июля и что, скорее всего, она выйдет на работу в понедельник, пятого числа.
   – Если Вы желаете увидеть Аню, то Вам лучше всего созвониться с ней до начала трудовых будней, – сказала Навалихина. – Могу предоставить номер её телефона, если хотите…
   – Премного благодарна, – ответила Корсунова. – Записываю точно под Вашу диктовку.
   В отличие от сестры, которая совершала поступки или делала выбор под влиянием чувств и эмоций, Полина строила свои отношения с людьми на разумных началах. Она всегда заранее продумывала линию поведения, потому как полагала, что люди предсказуемы и гордилась своим умением манипулировать ими. Она не умела так, как сестра, чувствовать людей, и, прежде всего, определяла для себя мотивы их поведения.
   Полина раздумывала, какую тактику ей использовать в отношении с Павловой. Просто позвонить и сообщить, что она, Полина Глухова, хочет пообщаться по поводу преподавательской деятельности покойной? Если девушка тащила за Золотарёву весь груз трудовых тягот, то вряд ли у неё возникнут положительные эмоции в отношении новоявленной знакомой. Намекнуть Ане о «списках» или «ключе»? – не факт, что девушке известно значение этих кодовых слов, и они произведут на неё такое же впечатление, как на Бормотову. Просто выбрать время и появиться без предупреждения на кафедре? Сам Павлов мог запретить Ане встречаться с Полиной. Молодая женщина помнила, как Геннадий Николаевич не впустил Навалихину в лаборантскую.
   «А потом, если я скажу, что пишу книгу о Яне, вряд ли девушка захочет дать плохую характеристику Золотарёвой, – размышляла Полина. – Махнуть рукой на эту Аню? Нет, нельзя. Она может знать, кому понадобились бумаги Золотарёвой». Подумав, она решила, что встреча с Павловой необходима.
   Полина позвонила Навалихиной и рассказала той, что очень хочет встретиться с Аней, но боится, что та ей откажет.
   – Хотите, я сама поговорю с ней? Думаю, мне она не откажет, – предложила Ольга Алексеевна. – Спрос не грех, как говорится. Если уж откажет, то откажет прямо, и Вы не будете пытаться встретиться с ней. Если согласится, то она сама Вам перезвонит. Это Ваш номер у меня на дисплее высветился?
   8 июля Аня Павлова позвонила Полине и спросила, «по какому именно поводу та хотела бы с ней поговорить». Голос у неё был негромкий, мягкий, приятный. Полина ответила, что по телефону вряд ли сможет говорить на такую щекотливую тему, как Яна Золотарёва. Аня безо всякого жеманства и условностей согласилась увидеться с Полиной.
   – Где-нибудь на природе, – добавила она.
   – Предлагайте любую зелёную зону? – обрадовалась Полина.
   – Вы можете к четырём часам пополудни подъехать к Малой Теат раль ной? Это в старом городе… ааа… Вы знаете… Завтра я поеду в город по личным делам и освобожусь как раз к четырём часам. А там мы и встретимся. Где именно? А давайте у памятника Петру Первому? Там недалеко Театральный парк… Вот и отлично. Я буду в зелёном платье. А я как Вас узнаю? – спросила Аня.
   – Я возьму сумку из-под ноутбука, бежевую, с чёрными узорами. Вы меня издали увидите и узнаете по ней. Как только замечу у памятника девушку в зелёном платье, сразу же наберу Ваш номер, – ответила Полина.
   – Решено! – согласилась Анна.
   …Полина приехала в четыре часа пополудни к памятнику. В руках у неё была большая плоская сумка, в которой ничего не было, кроме газеты, журнала и пары телефонов. Она ожидала возле памятника недолго. Аня опоздала лишь на две минуты. «Пунктуальность о многом говорит. Значит, девушка ответственная, уважает себя и других», – решила Корсунова. Она позвонила, и аппетитная толстушка в зелёном платье сразу полезла в сумочку.
   Внешность Ани Павловой вполне подошла под созданный голосом образ. Это оказалась спокойная девушка, двадцати пяти лет, очень симпатичная, с ямочками на щеках. Такие сдобные толстушки всегда вызывали у Полины ощущение тепла и доброты. С первых слов наш детектив увидела в Ане открытость и искренность, но не наивность.
   – Аня, – представилась девушка, протянув Полине ладошку для рукопожатия.
   – Полина Глухова, – ответила молодая женщина, пожимая протянутую руку.
   – Вы по поводу Яны Марковны хотели со мной побеседовать? – спросила «сдобнушка». – Мне Ольга Алексеевна сказала, что Вы статью о ней пишите…
   – Не то что бы статью, – заколебалась Полина.
   Вечером накануне молодая женщина тщательно продумала, в каком ключе ей вести беседу с Аней. Рядом с девушкой был Николай Геннадьевич, который наверняка пользовался у племянницы непререкаемым авторитетом. Вряд ли Павлова скажет ей всю правду. Ведь она, Полина, пишет статью, где героиня должна предстать в красивом свете правды и справедливости. Тотчас Корсунова подумала о том, почему сам Павлов позволил ввести себя в заблуждение? Или подыграл Полине, поняв, что это ложь? Возможно приходил ещё кто-то? Интерес к личности покойной возрастал, поэтому Павлов воспринял приход Полины в качестве журналиста как несомненный факт.
   – Пишу книгу… Яна Марковна настолько противоречивая натура, что я теряюсь в догадках… Помимо университета она работала в реабилитационном центре!
   Аня молчала. Они двинулись по направлению к скверу.
   – Дело в том, что я имею не только филологическое образование, – продолжала Полина, видя молчание собеседницы, – я ещё и психолог. Яна должна была передать мне весь методический материал по педагогической работе в ЭмГУ.
   – Ах, вон оно что! А я-то думаю, зачем я Вам понадобилась? – наконец произнесла Аня, остановившись. – Вы, оказывается, тоже психолог!
   – Я совершенно неопытный психолог, – поспешила успокоить её Полина. – Практикую первый год. В прошлом году познакомилась с Яной, она и наобещала мне кучу всего…
   – Методический материал – является моей интеллектуальной собственностью, – Павлова нахмурилась.
   – Я не претендую на Вашу интеллектуальную собственность! Я практик, а не теоретик, – Полина растерялась.
   – А причём здесь Ваша практика и моя теория? – у Полины был настолько удручённый вид, что девушка смягчилась.
   – В общем… обвела меня Яна Марковна вокруг пальца… Причём, во второй раз.
   Они опять неторопливо двинулись по аллее.
   – А в первый раз что случилось? – поинтересовалась Аня.
   – Она взяла у меня крупную сумму денег и не вернула, – огорчённо ответила Полина. – Я взялась писать о ней произведение, чтобы вернуть свои деньги назад.
   – Яна брала у Вас в долг?
   – Да. А что? Это ненормально? – удивилась Полина.
   – Яна была обеспечена, поэтому она не нуждалась в Ваших деньгах.
   – В тот день она делала крупную покупку, но не могла расплатиться банковской картой, – быстро нашлась молодая женщина. – Я одолжила ей «наличкой».
   – И сколько она у Вас одолжила?
   – Двадцать пять тысяч, – прикинула Полина.
   – Она могла расплатиться где угодно и как угодно, – Аня улыбалась. – Хотя могу предположить, для чего она взяла у Вас деньги в долг.
   – Для чего же?
   – Чтобы Вами манипулировать. У Яны в этом отношении было нетрадиционное мышление. Обыватель, взяв в долг, будет переживать о том, что несёт на себе бремя этого долга, будет стремиться вернуть его. Либо, если он не имеет возможности вернуть вовремя, будет избегать ссудодателя… По её мнению, взять у человека в долг – означало привязать его к себе постоянным ожиданием возврата. Вы ожидали от неё возврата очень долго. Пока она, наконец, не вспомнила об этом, и не снизошла до выполнения обязательства. Со мной она поступила так же: заняла у три года назад деньги и вернула буквально за неделю до смерти. Возможно – чувствовала, что умрёт, возможно – совесть проснулась, – сказала Аня.
   Молодые женщины вошли в зелёный сквер, разделявший улицы Малая Театральная и Большая Театральная. Они двинулись по аллее и вскоре нашли удобную скамейку в тени огромной рябины.
   – Странно, что она вот так ушла из жизни, – правда? – произнесла в задумчивости Полина, опускаясь на скамью. – В ожидании ребёнка…
   – В ожидании ребёнка? – поразилась Аня. – Так она была беременна?! Ужас… Закончить жизнь самоубийством в такой момент.
   Полина отметила про себя, что Анна знает причину смерти и решила, что неспроста.
   – Возможно, она страдала психическим заболеванием? Или депрессией? – Полина переложила сумку с колен на лавку.
   – Вряд ли… Чтобы совершить суицид, необходимо перешагнуть все основные человеческие инстинкты, – продолжила Аня, отвечая своим мыслям. – Не только инстинкт самосохранения, но и инстинкт материнства. Нет. Думаю, она была здоровее всех здоровых.
   – Я видела её за месяц до кончины. Уже тогда что-то беспокоило её, – возразила Полина.
   – Согласна, излишне эмоциональна. Но не больна, – настаивала на своём Анна.
   Девушка замолчала. Листья рябины шевелились от едва ощутимого ветерка. Солнце проникало сквозь густую листву и ложилось пятнами на аллею. Напротив них через аллею стояла скамья. Немного погодя на противоположной стороне аллейки появился высокий блондин в светлом костюме и опустился на скамью. Он обмахивал себя газетой, наблюдая за молодыми женщинами.
   – Мне кажется, – осторожно сказала Корсунова, – что всё дело в реабилитационном центре, где она работала.
   – С чего Вы взяли, что она работала в реабилитационном центре? – спросила Аня.
   Мысли Полины заметались: «Золотарёва, кажется, говорила о реабилитационном центре? Да-да, именно о реабилитационном!»
   – Она звала меня работать в этот центр, – очень быстро нашлась Полина.
   – Должно быть, она увидела в Вас какую-то выгоду, если решила Вас завербовать, – возразила Аня.
   – Не понимаю, зачем я ей понадобилась?
   – Это не реабилитационный центр, это секта. Она хотела сделать из Вас сектанта, – ответила Аня. – Вы хотя бы раз общались с представителями этого центра?
   – Нет.
   – Тогда Вам крупно повезло, – сообщила Аня.
   – Почему Вы думаете, что это секта? – спросила Полина.
   – Быть может этот центр и выступает как реабилитационный, – ответила Аня. – Но у него все признаки секты.
   – Например?
   – Во-первых, они считают себя спасителями человеческого рода, трубят на каждом углу о том, что создали новую философию, которая является панацеей от всех бед. Во-вторых, им невозможно возражать, в центре нельзя иметь собственного мнения. Как только начинаешь задавать вопросы, на тебя оказывают психологическое давление. Как только начинаешь оперировать научными понятиями, на тебя смотрят как на прокажённую. В-третьих, у них есть кумир, которому они поклоняются. Они считают себя избранными, остальную часть человечества отбросами. Если ты немедленно не примешь на веру всё то, что они внушают, ты отброс. В-четвёртых, они регламентируют свой быт и свои отношения до мелочей, вплоть до еды и сна.
   – Даже то, что у них существует система наставничества – говорит само за себя, – добавила Аня. – Почему я должна делать то, что мне говорит наставник? А не то, что сама для себя считаю необходимым? Почему какой-то чужой человек должен лезть в мою личную жизнь? Вплоть до регламентации любовных отношений? Наставники требуют абсолютного и беспрекословного соблюдения правил и дисциплины центра! Мне мало проблем на работе, чтобы создавать себе ещё искусственные проблемы в центре!? И где, скажите на милость, здесь проходит реабилитация?
   – Только это признаки секты? – полюбопытствовала Полина.
   – Этого достаточно, почти исчерпывающий перечень, – ответила Аня. – Если хотя бы одно из перечисленного подходит, значит, это секта. Пусть они себя по-другому называют: реабилитационный центр, новохристианская община, психологический мониторинг и тому подобное, – это тоталитарная группа, которая вывернет Вашу личность наизнанку и превратит Вашу жизнь в непрерывное депрессивное существование.
   – А кто пригласил Вас в этот центр? Не Вы же сами его нашли?
   – Тот же, кто и Вас, – Яна Марковна, – ответила Аня.
   – А почему Вы ушли оттуда?
   – Потому что авторитет Николая Геннадьевича оказался сильнее авторитета Золотарёвой. Видите ли, в центре требовали разорвать семейные связи, дескать, они препятствуют личностному росту. Дескать, семья – это враги. А у меня кроме семьи дяди никого нет, – призналась Анна. – Я сирота с пяти лет, меня приютил родной брат моего отца и воспитал как собственного ребёнка. И теперь, какие-то чужие мне люди будут внушать, что мои приёмные родители, которые дали мне всё в этой жизни, – мои первые враги? Я, как только услышала это, развернулась и ушла от них.
   Полина с уважением смотрела на девушку.
   «Внешность обманчива, вот тебе и «сдобнушка»! – подумала молодая женщина, а вслух произнесла:
   – А Яна?
   – А что Яна? Она даже не спросила, что именно мне не понравилось в центре. А у Вас как дело обстояло с этим центром? – поинтересовалась Аня.
   – Честно говоря, ни разу не довелось побывать там: то времени не было, то желания, а потом и Яны не стало. Хотя когда-то она обещала мне в центре немыслимые заработки.
   – Вряд ли там оказались бы высокие заработки. Напротив, Вы платили бы немыслимые средства за каждый час пребывания там. Зомбировать человека очень легко. Тем более что этим в центре занимаются профессионалы. Если Вам опять предложат заняться деятельностью на благо центра – не соглашайтесь ни за что!
   – А почему Николай Геннадьевич отказался со мной разговаривать? Ведь он мог дать мне исчерпывающую информацию о Яне.
   – Потому что он знал, что Яна занималась прямой вербовкой…
   – Чем? – не поняла Полина.
   – Вербовка новых членов. Это не входило в обязанности Золотарёвой. Она занимала совершенно иной статус в этом центре. Но она рано попала в секту, а в обязанность всех новичков входит вербовка новых членов. Когда люди уходят из секты, они ещё продолжают использовать в своём общении методы вербовки. Это сохраняется у них очень долгое время, как дурная привычка. Думаю, Яна делала то же самое. Привыкла вербовать, а отвыкнуть не могла. К тому же вербовка приносила ей большой доход. «Соблазняемые» люди отчисляли большие деньги на содержание центра, а так же на содержание самой Яны Золотарёвой. Она оказалась талантливым психологом, – скажу я Вам. Манипулировать людьми – было состоянием её души. Николай Геннадьевич принял Вас за сотрудника центра, поэтому не стал беседовать с Вами.
   – Хочу добавить в защиту Николая Геннадьевича, – сказала Аня. – Во-первых, ректор нашего университета является сторонником этой секты. Во-вторых, Алевтина Сергеевна – протеже Финтушал. Мы не знаем, насколько она близка ректору сейчас, но опасаемся открыто что-либо говорить при ней. Во избежание проблем дядя предложил Вам побеседовать именно с Алевтиной Сергеевной. В-третьих, к нам уже приходили сотрудники центра. Они что-то искали в бумагах. Просмотрели всё досконально, лист за листом.
   – Почему Вы решили, что это сотрудники центра?
   – Мне довелось побывать в их секте, у них там определённый регламент отношений. Хотя они и желали вести себя обычно, их выдавали разговор и жесты.
   – Как именно Вы определили это? – полюбопытствовала Полина.
   – Когда в разговоре звучат слова «карма», «медитация» и прочее в подобном духе – это наводит на размышления. В плане жестикуляции – они соблюдают также определённый порядок. Очень часто касаются друг друга, пожимают руки, склоняют голову. Это необходимо видеть, словами не передашь…
   – У Вас «кармических» слов в разговоре не встречается, – прибавила Аня. – Мы уже обсуждали это с дядей… Почему я настолько с Вами откровенна? Потому что Вы пришли от Ворониной, а не от самой Финтушал. А для меня это ощутимая разница…
   Полина не стала вдаваться в подробности внутренних взаимоотношений ректора вуза и её бухгалтерии.
   – Выходит, Вы согласились со мной встретиться, чтобы посмотреть – являюсь ли я сотрудником центра? – спросила Полина.
   – Да. Мы боялись, что Финтушал привлечёт ещё какого-нибудь «руководителя» к работе нашей скромной кафедры. И я очень рада, что познакомилась с Вами. Быть может, я уберегла ещё одного человека от секты.
   – В остальных сотрудниках кафедры Вы уверены?
   – Уверена. Кроме Алевтины Сергеевны, как я уже сказала. Остальные более-менее адекватные, хотя со своими недостатками. Но сектантов среди наших рядов больше нет.
   – А студентов в университете вербуют?
   – В том-то и дело, что вербуют, и занимаются этим последователи секты на гуманитарных кафедрах. Хотя их единичное количество, но они знают своё дело. Только нам, гуманитариям, можно рассуждать, убеждать, доказывать, прибегая к иррациональному. Естественникам нужны только формулы, связи, атомы и прочее. Не будет же преподаватель по сопромату доказывать студенту существование кармы? Верно?
   – И как же Финтушал это допускает?
   – Финтушал знает кого-то в центре.
   – Извините меня… но я до сих пор теряюсь в догадках, что это за центр?
   – Разве? Центр медитативной психологии.
   …Молодые женщины попрощались, и каждая двинулась в свою сторону. Аня ушла очень быстро, благо до Малой Театральной было несколько десятков метров.
   Полина двинулась в сторону Большой Театральной улицы по аллее.
   В сквере царила тишина: ни ветерка. Вдоль аллеи стояли гиганты-деревья. Одни ровные стволы, словно огромный забор, ни кустов, не зарослей. В этот час по аллее никто не гулял, кроме блондина в светлом костюме.
   Двое молодых людей и девушка обогнали Полину. Все трое были одеты в спортивные костюмы. Юноша и девушка держались за руки, – вероятно, влюблённая парочка. Второй что-то негромко говорил своим приятелям. Полина обратила на них внимание, потому что молодой человек, который держал девушку за руку, повернул в сторону Полины голову и искоса взглянул на молодую женщину. В этот же момент он выпустил руку девушки из своей руки. Однако подруга требовательно взяла его за ладонь. Нашему детективу это показалось странным. Словно, парень хотел сделать что-то, но девушка своим жестом сказала ему: «Ещё не время».
   Ощущение, что перед ней влюблённая пара, пропало. Теперь они выглядели как подельники. Через несколько секунд одинокий парень попрощался с товарищами и свернул на соседнюю аллею. Полина решила тоже свернуть с аллеи и скоротать свой путь. Она прошла несколько шагов и обернулась. Компания молодых людей исчезла из вида. Парень в спортивном костюме стоял рядом с блондином, и тот что-то говорил ему.
   «Фантазия разыгралась», – махнула рукой Полина и неторопливо двинулась по аллейке.
   Она обдумывала разговор с Анной.
   Яна была талантливым психологом, работала до последнего момента в реабилитационном центре. Она отдавала все силы работе в центре, на преподавательскую деятельность она смотрела как на источник дополнительного дохода и поле для вербовки, а ректор гос уни вер си те та позволяла это ей делать. И так понятно, что Финтушал связана с центром. Что это за центр такой? Надо бы выяснить у сестры…
   Однажды Лена сказала, что Яна достигла высоких результатов в технике нейролингвистического программирования. То есть Золотарёва могла заставить собеседника незаметно для самого себя и для окружающих рассказать о себе, о своих планах даже самую тщательно скрываемую информацию. Она могла изменить поведение собеседника в нужном для себя направлении, владела техникой гипноза. Если это умела делать Яна, то что же тогда могли делать «хозяева» Яны, которые наверняка этой техникой владеют в совершенстве?
   Полина сделала вывод, что «хозяевами» Золотарёвой могут быть только работники так называемого «реабилитационного центра».
   А что если Яна стала не нужна центру? Но очень много знала? Может ли человек, в совершенстве владеющий техникой гипноза, заставить другого совершить убийство? Или самоубийство? Нет, – не пожелала согласиться сама с собой Полина, – это из разряда фантастики.
   Мысли Полины побежали дальше: Маргарита Георгиевна сказала, что Яна часто бывала за границей. Вероятно, также по делам центра. Видимо, спектр деятельности Яны Золотарёвой был очень широк. А спектр деятельности центра огромен. Как назвала его Анна? Центр медитативной психологии?
   Но причём здесь Бормотова? Она так же должна каким-то образом вписываться в эту схему. Вероятно, Бормотова тоже являлась сотрудником центра. Хотя нет, – возразила сама себе Полина. – Если Яна оплачивала услуги Бормотовой, значит, она привлекала её для работы. А иначе, «хозяева» платили бы Ольге.
   Мысли Полины отвлёк идущий навстречу прохожий.
   Это был тот самый молодой человек в спортивном костюме, которого ровно пять минут назад она видела в сквере рядом с блондином в светлом костюме. Он прошёл мимо неё, держа правую руку в кармане.
   В душе Корсуновой проснулась тревога. Много ли молодых людей спокойно разгуливают по парку в рабочее время, без сумок, налегке? Явно, он не был бегуном и не занимался у-шу в сквере. Другой человек не увидел бы ничего подозрительного в этом прохожем, но наша героиня в юности попадала в разные переделки, и полученный опыт не оказался бесполезным.
   Молодой человек прошёл мимо, не глядя на женщину. Корсунова обернулась. Он достал руку из кармана и что-то говорил в сотовый телефон. Она, не раздумывая долго, свернула за широкий ствол дуба на едва заметную, поросшую травой, тропинку. Полина предусмотрительно вынула из сумки ключи от квартиры, пару телефонов, которые последнее время неизменно находились при ней, кошелёк; рассовала своё хозяйство по карманам джинсовых брюк. В сумке осталась лишь свёрнутая газета и толстый «гламурный» журнал, который был куплен в киоске перед встречей с Аней.
   Корсунова торопливо шла по тропинке, стремясь быстрее выбраться на людное место. Она уже вышла на широкую дорогу, и до улицы Большая Театральная оставалось каких-то пятьдесят метров, когда услышала позади себя шаги. Она оглянулась.
   Всё произошло очень быстро. Парень в спортивном костюме, тот, что шёл за руку с девушкой, налетел на Полину, с силой толкнул наземь и, вырвав сумку у неё из рук, бросился назад в сквер. Молодая женщина упала, оцарапав локти в кровь об асфальт. Белая футболка испачкалась, но джинсы выдержали асфальтовый скребок. Руки саднило.
   Она поднялась, отряхнула колени, проверила телефоны, ключи и кошелёк. Карманы по-прежнему оттопыривались, всё было на своих местах.
   Полина не стала терять время и побежала к Большой Театральной.

Глава 3
Калевала

   Там лес и дол видений полный,
   там о заре прихлынут волны
   на брег песчаный и пустой…
А. С. Пушкин «Руслан и Людмила»

   Полина вышла замуж за Олега по расчёту. Нельзя сказать, что здесь был только денежный расчёт. Она уважала его за талант, ум, терпимость к недостаткам других. Раньше ей казалось, что он принимает её такой, какая она есть. Наша героиня хотела бы прожить с ним до глубокой старости, иметь от него кучу детей, быть ему верной женой.
   Поначалу они ожидали появления потомства, потом Полина узнала, что Корсунов бесплоден.
   Но не это явилось причиной охлаждения отношений между супругами.
   Она увидела в нём перемену. Не сразу, а спустя два года совместной жизни. Женщина чувствует перемены в отношениях с любимым мужчиной, особенно измены. Пусть он ведёт себя постоянно в отношении своей супруги, пусть будет пытаться быть к ней внимателен и ласков, но она всегда почувствует соперницу. Если бы Полина услышала рассуждения Веры Володаровой по поводу измены, она согласилась бы с ней полностью. Молодая женщина была готова бороться за своего мужчину со всеми соперницами мира, но в этой ситуации борьба казалась бессмысленной. Олег испытывал чувства не к какой-нибудь незнакомке, а к её родной сестре, которая была как две капли воды похожа на неё. Горькая обида разбудила взращённое с детства, и почти утихшее чувство ревности. Наша героиня возмущалась, видя выжидающее поведение Олега по отношению к Елене и недостойное по отношению к ней, Полине.
   Корсунова была очень прямодушна, не терпела фальшь и притворство. Поведение Олега она воспринимала как настоящее лицемерие, поэтому вела себя вызывающе с обоими, не желая скрывать своего отношения к сложившейся ситуации. Её выводило из себя стремление Олега по-прежнему играть роль её мужа. Его лицемерие сначала принесло ей душевную боль, потом обида улеглась, но осадок от его двоякого отношения остался. Этот осадок не давал Полине покоя, она постоянно думала об этом. Её думы оборачивались против Олега его собственными денежными и душевными потерями.
   Полина размышляла о том, что ей самой стало бы намного легче, если бы Корсунов определился в данной ситуации, честно признался в своих чувствах и взял ответственность за выбор между сёстрами на себя.
   Молодая женщина привыкла жить на широкую ногу. Иногда она думала о том, что её удерживает возле него состояние.
   Иногда ей казалось, что потерять стабильное положение было бы для неё намного легче, нежели жить в напряжённой ситуации и находиться в «подвешенном» состоянии. Корсунова позаботилась о том, чтобы на тот момент, когда Олег решит покинуть её, у неё на счету была круглая сумма денег. Полина хорошо изучила характер мужа за время совместной жизни. Она была точно уверена, что без его поддержки не останется, и вряд ли Олег вынудит её уйти из того удобного и красивого гнезда, в котором они прожили четыре года. Скорее, оставит ей всё и уйдёт сам.
   К сестре её отношение было, как уже говорилось выше, весьма своеобразным. Близнецы – это больше, чем родственники. Наша героиня привыкла относиться к Елене, как к старому мутному зеркалу: вроде её, Полину, показывает, но в каком-то другом свете. Она давно извинила Лену за испытываемые чувства к её супругу, старалась преодолеть чувство ревности. Изредка это гадкое чувство прорывалось наружу, и тогда Полина открыто демонстрировала сестре своё неприязненное отношение, но потом всё равно испытывала вину за возникший скандал.
   «Из чёрной полосы неприятностей всегда можно извлечь выгоду! Из белой полосы успеха ничего не получишь, кроме неприятностей!» – решила Корсунова. Молодая женщина стремилась извлечь пользу для себя из любого положения, в том числе из этой непростой, угнетающей её ситуации. Полина прекратила всякое общение с супругом, стремилась уйти из дома, уехать в далёкие поездки.
   Олега чрезвычайно злили её внезапные исчезновения. Впервые, два года назад, она исчезла на целый месяц. Он обнаружил пропажу крупной суммы денег, а спустя два дня позвонила жена и любезно попросила сообщить родным о «том, что она в настоящий момент находится в Праге». Первый случай сошёл Полине с рук, Корсунов замял ссору. Она повадилась совершать такие путешествия каждый раз, когда её что-то не устраивало. После её последнего исчезновения сроком в две с лишним недели, он наказал Полину тем, что отобрал ключи от подаренного ей в позапрошлом году «мерседеса».
   Для неё это стало последней каплей в чаше терпения. Хотя развернувшаяся история с покойной Яной Золотарёвой на какое-то время увела Полину Корсунову с пути разрушения семейных отношений.
   Прошло почти десять дней с того момента, как молодая женщина застала сестру с незнакомцем на Корабельной улице. Она привыкла быть всегда в курсе всех дел Лебедевой, тем более, что они касались её личной жизни. Полина заказала для Петра Васильевича работу, и вскоре Егошин передал ей список мест и заведений, где побывала Елена Лебедева, а так же мастерски выполненные снимки. Фотографировать Елену в помещениях он категорически отказался.
   Снимки были очень удачны: вплоть до взгляда, до вздоха запечатлел Егошин отношения Елены Лебедевой и таинственного незнакомца. Он сумел поймать настрой обоих персонажей, и Полина уловила в этих образах ощущение влюблённости.
   Корсунова спрятала конверт в сумку, где хранился телефон Лебедевой. Олег никогда не заходил в комнату супруги, не проверял её вещи. Молодая женщина полагала, что фотографии останутся её секретом.
   Полина чувствовала себя двояко, увидев сестру на свидании с незнакомцем. Мыслями она постоянно возвращалась к этому эпизоду, личная жизнь Елены давно стала её навязчивой идеей. Наша героиня искренне порадовалась бы за сестру, если бы не Олег. Она судила со «своей колокольни»: чем больше размышляла, разглядывая снимки, тем увереннее становилась в том, что у сестры самый очевидный роман. Чем уверенней Корсунова становилась в этом, тем большее негодование испытывала.
   «Выходит, Елена благополучно устраивает свою судьбу с помощью Олега и времени даром не теряет, оба выжидают ответственного шага от неё, Полины», – злилась она.
   Чем больше она «накручивала» себя в мыслях, тем сильнее ей хотелось выказать обиду сестре. Свои претензии предъявить Олегу она не могла, потому что зависела от него. А сестре можно: ведь «она и так виновница всех проблем» Полины Корсуновой. В таких случаях она мстительно думала о том, что сестра ненормальная, сумасшедшая и с таким характером никогда не устроит свою жизнь. Даже с Олегом.
   Окончились эти раздумья некрасивым разговором между сёстрами, в котором таилась неприязнь и злоба. Елена позвонила узнать о планах, а Полина сорвалась и нагрубила. Этот скандал надолго отдалил сестёр друг от друга, и одна не знала, в какую историю попала другая. Лена не скрывала, что посещает психологические курсы во Второй городской больнице, но Полина никак не связала их с ЦМП.
   Корсунова замяла осадок в сердце от ссоры с Еленой и легла спать, решив, что утро вечера мудренее. Она была исполнена решимости утром ехать в «Октябрьское». Путёвка на десять дней была заказана ещё тридцатого, а на базе ждали туристов уже в воскресенье, 11 июля.
   Полина отключила стационарный телефон, чтобы никакие внезапные утренние звонки не потревожили её сон. Она оставила включённым лишь «мобильник» сестры, надеясь, что ей позвонят ещё какие-нибудь знакомые Золотарёвой. Замысел с телефоном был, по мнению Полины, самой замечательной её идеей: на него, как на уду, наша авантюрная героиня надеялась переловить всех свидетелей тайн покойной. На всякий случай проверила входящие звонки: ни Маргарита Георгиевна, ни Сергей, ни Бормотова ей не звонили.
   …2 июля Полина познакомилась с Надей Смородовой.
   Она намеренно выбрала последний день трудовой недели, потому что вторая половина «пятницы-развратницы» уже пахнет дымом от костра, свежим запахом леса и грибов… И много чем пахнет, о чём она, Полина, уже позабыла, будучи в разладе со своей семьёй. Наверняка в пятницу перед интересными выходными Надя Смородова окажется доброй и сговорчивой.
   Рассчитывая на согласие золотарёвской племянницы, молодая женщина представилась Еленой Лебедевой и предложила той встретиться. Сначала ей в голову пришла мысль представиться своим именем, но, поразмыслив, она решила назваться Еленой. Ведь именно Лебедева, по мнению Маргариты Георгиевны, была на ужине в гостях 29 июня.
   – А кто Вы вообще такая? Елена Лебедева? – осведомилась Надежда.
   Полина объяснила той, что около года являлась личным психологом Яны.
   – Психологом? – судя по низкому грудному голосу, ей было не более сорока лет.
   – У неё был личный психолог? Вот даже как? А что Вы хотите услышать от меня?
   «Эту «мадам» на уловки точно не поймать», – мелькнуло в голове у Полины, хотя она заранее подготовилась к неожиданным поворотам в беседе. Корсунова предположила, что Надежда не ради праздного интереса заглядывала в компьютер Яны, возможно именно она удалила всю информацию, содержащуюся на жёстком диске. Поэтому «бывший сотрудник Яны ничего не нашла». Полина решила бить не в бровь, а в глаз:
   – Вы состояли с покойной не только в родственных отношениях, но и в деловых? Не так ли? – спросила Полина.
   – Не так, – ответили на том конце телефона.
   – Но Яна говорила мне совершенно иное, – возразила Полина.
   – Мне совершенно безразлично то, что говорила Вам Яна. Я Вас не знаю, ни разу в глаза не видела… А Ваше утверждение о том, что у Яны был личный психолог, указывает на Ваши обманные действия. Вы улавливаете? – пауза. – А теперь – всего хорошего!
   – Подождите-подождите! – воскликнула Полина. – Маргарита Георгиевна знает меня уже не один месяц, я была на похоронах у Яны, вспомните…
   – На похоронах было много человек. Я всех не запомнила, – пауза. – Откуда Вы узнали мой номер?
   – Маргарита Георгиевна дала, – ответила Полина. – Я спросила её, почему Вы не взяли компьютер, и она сказала, что он сломан.
   – Всего доброго, – ответила Надежда и положила трубку.
   Полина – самоуверенная молодая женщина – гордилась своим умением строить отношения в разговоре с любым собеседником: виртуальным или реальным. А здесь – полный провал. Она была обескуражена, задета за живое и ругала Надю последними словами.
   Временные трудности не остановили нашу героиню. Полина подумала, что «взять штурмом» крепость по имени Надежда невозможно. Скрепя сердце, она решила действовать медленно, обходным путём, но наверняка. В этот же вечер она позвонила Золотарёвой и пожаловалась, что Надя не пожелала её слушать.
   – Как так не пожелала?! Бросила трубку? Не может быть… Надюша прекрасно воспитана и тактична, – закудахтала Золотарёва. – Я обязательно ей позвоню и спрошу сама. Ты, Леночка, позвони мне где-нибудь на следующей недельке. Сегодня Надюша уже звонила, поэтому, на ночь глядя, я не стану её озадачивать.
   – Когда я могу позвонить? – Полина боялась, что та наберёт другой номер и попадет на Лену.
   – Да вот хотя бы завтра…
   10 июля Полина договорилась с Золотарёвой о встрече, и уже в шесть вечера торопилась с визитом на Новгородскую-14. В 19:30 должна была приехать таинственная Надя Смородова, но Полина не хотела являться раньше родственницы.
   В 18:10 она стояла на нижней площадке у окна в пролёте между вторым и третьим этажами. Ждать пришлось недолго, вскоре из лифта вышла настоящая великанша и направилась в сторону квартиры № 68. Полина увидела из своего укрытия, что говорится, только ноги «Гулливерши». Через минуту Полина спустилась вниз на первый этаж, вышла из подъезда и, как полагается, через домофон, набрала номер 68-ой квартиры.
   И вот Полина появилась в квартире Золотарёвых. Здесь уже царила полная идиллия. Все суетились вокруг стола. В тот момент, когда молодая женщина появилась перед взорами окружающих, Маргарита Георгиевна вносила в столовую большой торт, а Надя застилала круглый стол белоснежной скатертью.
   Надежда Смородова оказалась женщиной лет сорока, очень высокой, стройной. При немалом росте у неё были очень изящные руки и ноги золушкиного размера. Она была настоящим альбиносом: волосы белые, очень длинные, забранные в хвост, озорная чёлка, белёсые брови и голубые глаза.
   В кресле возле стола сидел сухой старичок в очках, закутанный в тёмно-синий шерстяной плед. Старичок что-то сказал Наде, и та громко рассмеялась. Ушла и вскоре появилась с огромным заварочным чайником.
   Полина, полагая, что Лена знакома с Марком Ефимовичем, поздоровалась с ним. Он разглядывал гостью довольно долго, пока Маргарита Георгиевна, нагнувшись, не прошептала ему что-то на ухо. Он кивнул и произнёс:
   – Здравствуй, Леночка, давно не появлялась у нас! Очень рад тебя видеть! Садись, дорогая, садись возле меня, – он усадил её на соседний стул.
   Золотарёва представила гостью Надежде:
   – Наденька, это Леночка Лебедева, которая помогала нам, – она сделала большие глаза, – ты знаешь с чем… Помнишь, она ещё со своим мужем приходила?
   Полина уловила смысл сказанной фразы, но сейчас ей было не до этого. Она запомнила сказанное и отложила в дальний уголок памяти, чтобы обдумать как следует, когда будет время.
   – Помню, – ответила Надежда, не глядя на Полину.
   «Гулливерша» взяла с деревянного подноса чашку с чаем и заботливо поставила перед Золотарёвым. Только после этого, посмотрев на гостью, представилась:
   – Надежда Смородова, родственница.
   Гости и хозяева уселись за круглый стол, и завязалась милая беседа за чаепитием. Надя была действительно хорошо воспитана: она называла родную тётку по имени-отчеству и обращалась на «Вы». Полина догадалась, что она намеренно делает это в присутствии гостьи.
   Марк Ефимович вёл интересный разговор, вспоминая историю края, случаи, произошедшие с ним на охоте в таёжных лесах. Обсудили жаркое лето, что «никогда не случалось в нашем краю». Посетовали на то, что пугают народ глобальным потеплением. Было не похоже на то, что он серьёзно болен.
   – Я живу здесь сорок с лишним лет и не помню, что бы такая природная аномалия случалась в нашем краю. Год исключительный.
   И старожилы говорят: такого на протяжении всей истории Эмска не случалось… В июле леса горели в центральной части России, – продолжал он. – Сколько тысяч гектаров выгорело? А? Это главное наше богатство – леса! Хорошо, что некоторые в нашей области это понимают!
   Потом он говорил о Ленинграде. Это был родной город Золотарёва, там он родился, вырос, вступил в комсомол и коммунистическую партию.
   Он называл Петербург Ленинградом, и никто не поправлял его. Надя заботливо ухаживала за дядей, подливая чай и разворачивая для него конфеты. Пошёл второй час пребывания Полины в гостях. Она заметила, что во время разговора никто не затронул тему о покойной дочери. И было отчего:
   – А что? Яночка сегодня не звонила? – вдруг невпопад спросил Марк Ефимович. – Рита, дорогая, когда она звонила? Вчера?
   Полина не ожидала услышать эти слова, она так и замерла с чашкой в руках. Надя накладывала в розетку варенье из вазочки, будто ничего не случилось.
   – Вчера звонила, справлялась о твоём здоровье, – ответила Маргарита Георгиевна, как ни в чём не бывало. – Позвонила и сказала, что доехала благополучно.
   – А почему она так долго едет? – недоверчиво спросил Золотарёв.
   – Так она вот только неделю назад уехала, – Золотарёва забрала у него из рук пустую чашку. – Вспомни, дорогой, поезд – это не самолёт!
   – Девочка моя, кто там заботится о тебе? – пробормотал он. – Как она там? Кушает нормально?
   – Нормально, дорогой. Питание там четырёхразовое, солнце, море.
   – Только уехала… А я уже скучаю. Но учёба – очень хорошее занятие!
   Полина догадалась, что у Золотарёва провалы в памяти.
   – Рита, я забыл тебе вчера рассказать свой странный сон, – вспомнил Марк Ефимович. – Опять приходил мальчик…
   Все разом повернули головы в сторону рассказчика.
   – Когда, дорогой? – спросила Маргарита Георгиевна.
   – Вчера, когда ты уходила утром…
   Полина не смотрела на собеседниц, но краем глаза видела, как они переглянулись.
   – Куда Вы уходили? – спросила Смородова.
   – За посылкой…
   – За посылкой? – переспросила Надя.
   Полина посмотрела на Золотарёву.
   – Марк Ефимович несколько раз видел один и тот же сон, – пояснила хозяйка гостям.
   Марк Ефимович внимательно слушал их беседу. Ему не понравилось, что женщины говорили так, будто его здесь не было. Он перевёл разговор на другую тему, но вскоре утомился. В 20:00 Золотарёва увезла его в другую комнату почивать. Вернулась через несколько минут, держа в руках небольшую книгу в твёрдом переплёте.
   – Маргарита Георгиевна, а Вы действительно вчера оставили Марка Ефимовича одного? – спросила Смородова, когда та присела за стол.
   – Я отлучалась буквально на час, – ответила Золотарёва.
   – Если Вам что-то необходимо будет, всегда можете на меня рассчитывать, – сказала Надя. – Вы же знаете…
   – Знаю, милая, знаю… Иногда хочется выйти в парк, прогуляться. Очень трудно находиться в квартире постоянно, – быстро ответила Золотарёва и перевела разговор на другую тему. – Это называлось «посылкой»…
   Надя взяла из её рук книгу, повертела и вложила в протянутую руку Полины. Книга была старая, советского издания, в красного цвета обложке с надписью золотыми буквами: «Элиас Лённрот, «Калевала». На обратной стороне обложки была процарапана до картона звезда.
   Видя удивление обеих молодых женщин, Маргарита Георгиевна продолжала:
   – Мне в третий раз приходит уведомление на эту посылку. Я не ждала её, тем более, что прислал её кто-то из Эмска. Кое-как собралась и получила вот это… даже не знаю что и думать. В уведомлении написано вот что, – она отдала коричневый лист квитанции Наде. Та прочла и передала Полине.
   Корсунова долго изучала небольшой лист бумаги.
   На квитанции значилось, что посылка была отправлена в середине июня неким Артемием Сованунненом с почтового отделения индекс 186 084. Полина вложила тонкий коричневый листок в книгу. Что-то дрогнуло в её сердце, в уме прошла нелепая мысль о том, что эта книга и Артемий Совануннен могут быть связаны со смертью Яны.
   – Шутка чья-нибудь… хотя произведение великого Лённрота вряд ли можно назвать шуткой. У меня несколько его книг: на финском и на русском, в двух разных переводах, – продолжила Золотарёва.
   Корсуновой не хотелось признаваться, что она не знает, кто такой Лённрот.
   – Маргарита Георгиевна, а можно мне забрать ненадолго эту книгу? – попросила она.
   Золотарёва в недоумении посмотрела на молодую женщину, но согласилась.
   Полина захлопнула книгу с квитанцией и поспешила убрать в сумку: «Как бы кто не передумал».
   Прошло почти три часа с того времени, как наш детектив появилась в гостях. Чаепитие подходило к концу, и гости решили, что пора и честь знать. Корсуновой не хотелось уходить без Нади.
   Во время разговора Смородова не смотрела на Полину. В конце чаепития, когда Золотарёва опять вышла из комнаты, Надя что-то сказала о нынешней погоде и посмотрела прямо в глаза собеседнице. Корсунова поняла, что «контакт установлен» и предложила той помочь спустить вниз компьютер.
   – Вы без колёс? – спросила Надя.
   – Без колёс, – вздохнула Полина.
   – Садитесь, довезу. Вы где живёте?
   – На Знаменской.
   …Через двадцать минут они ехали через узенькие улочки старого города.
   – Зачем Вы искали меня? – Надя не стала лукавить. – Вы ведь не просто так сегодня явились к Золотарёвым?
   – Вы правы. Дело в том, что после Вашей проверки компьютера на нём не осталось ни одной папки. Это Вы всё удалили?
   – А почему я должна Вам доверять? – вопросом на вопрос ответила Надя.
   – Потому что за мной следят, – без колебаний ответила Полина. – У меня дети, которых я воспитываю одна. И мне необходимо знать, что я сделала преступного? И почему за мной слежка?
   Надя молчала. На светофоре зажёгся зелёный свет, и они съехали с главной дороги. Проехали влево по кривому закоулку; кажется, это была Онежская. Надя припарковалась на небольшой площадке у церкви, выключила фары.
   – Вы спросили, зачем я удалила все папки? Потому что у меня тоже дети, и я тоже хочу жить.
   – Неужели всё так опасно? – недоверчиво спросила Полина.
   – Я не знаю, насколько это опасно или неопасно. Но меня не устраивают засланные казачки и соглядатаи. Вот и сейчас смотрю на Ваше детское лицо и думаю: наверное, она шпионка, – на последней фразе стало непонятно, шутит Надя или нет.
   – Считайте – шпионка, – серьёзно ответила Корсунова.
   – Я хочу спокойствия… А всё, что связано с Яной, обременено проблемами.
   – Если она была такая проблемная, то почему Вы ходите к Золотарёвым?
   – Вам говорит о чём-нибудь слово «совесть»? – Надя выразительно посмотрела на собеседницу.
   – Но Вы же боитесь…
   – Я очень осторожна.
   – А остальные родственники?
   – Среди родни ходит много кривотолков по этому поводу, – ответила Надя. – Все щадят стариков Золотарёвых, никто вслух не озвучивает причину смерти. Но Маргарита и сама знает, что всё не так просто, как кажется. Она никого не приглашает.
   – Меня пригласила, – сказала Полина.
   – Доверяет… Она допустила сегодня откровенность в Вашем присутствии, – ответила собеседница.
   – Зачем Вам нужен её компьютер? – через несколько секунд спросила Надя. – Вы ведь тоже «не просто так» туда заглянули?
   – Честно говоря – да. Хотела посмотреть, какая информация собрана обо мне.
   – А почему там должна храниться информация о Вас?
   – Но ведь там и о Вас тоже хранилась информация? – вопросом на вопрос ответила Полина.
   Надя улыбнулась. Ободрённая её расположением, молодая женщина продолжала:
   – Видите ли, я тоже работаю психологом… Наверняка, Яна пользовалась мной, как подопытной крысой. Она ставила на мне свои эксперименты, – Полина давно уяснила себе: чем наглее ложь, тем больше веры в неё людей. – Я до сих пор теряюсь в догадках, зачем ей это было необходимо. Она психолог гораздо более сильный, чем я.
   Надя усмехнулась:
   – Вы сами ответили на свой вопрос… Она Вас либо вербовала, либо использовала. Использовала как человека, у которого есть способности или как специалиста, у которого обширная клиентская база. Яна работала «ловцом душ».
   – Что это значит?
   – Она ловила тех, кто был выгоден ей или центру.
   – Какому центру? – спросила Полина.
   – Вы задаёте лишние вопросы, – ответила Надя. – Вы спросили меня, зачем мне понадобилось удалять информацию из компьютера? Я Вам ответила.
   – Как вы были связаны? – навязчивость Полины была очевидной. – Ведь у вас были с ней деловые отношения?
   – Я Вам отвечу именно на этот вопрос и не более, – Надя завела машину и съехала с площадки.
   – Я Вам отвечу так, – продолжала она, выезжая с Онежского переулка. – Я осталась её должницей, поэтому согласилась давать информацию о клиентах. В то время я возглавляла отдел маркетинга в головном офисе одного из крупнейших операторов сотовой связи. Для меня узнать телефонный номер, данные клиента, и предоставить детализацию его звонков не представляло никакой сложности. Хотя это запрещено, и я могла лишиться из-за этого работы.
   – Вы никогда не интересовались, для каких целей она выясняла у Вас подобную информацию?
   – Это не моё дело.
   – Кто именно её интересовал? – опять спросила Полина.
   – Это не моё дело, – был ответ. – Но скажу так: люди среднего класса не были её целью.
   – О чём её не попросишь, она всё могла, она всё знала, и никогда никому не отказывала, – продолжала Надя. – Но, прося её об услуге, человек всегда помнил, что рано или поздно наступит момент, когда Яна Золотарёва попросит вернуть долг. И о таком одолжении, что Вы, рискуя отчасти собственным положением, выполните её просьбу. Отказать ей я была не в силах. Яна никогда не разделяла понятия «что есть хорошо» и «что есть плохо».
   Через десять минут они повернули на Знаменскую. Возле углового дома № 248, Надя сбавила скорость.
   – На прощание я пожелаю Вам не искать встреч с призраком Яны Золотарёвой, – сказала она. – А по поводу слежки скажу одно: пусть следят себе на здоровье, пусть делают обыски в Вашей квартире.
   – Обыски? – удивилась Полина.
   – А Вы думаете, Вас не обыщут? Уверяю, и у Вас в жилище побывает таинственный мальчик, – ответила Надежда. – Золотарёвых уже обыскивали. Вы сами слышали… Стоит Маргарите покинуть дом, как Марк Ефимович видит один и тот же сон. Ведь Яна прожила там несколько лет…
   – Что они там ищут?
   – Не могу и не хочу знать.
   – Не могу поверить, – наконец произнесла Полина. – Ведь это можно увидеть, заметить… я имею в виду то, что в твоей квартире кто-то побывал…
   – Вы, возможно, заметите, а старики вряд ли…
   – Они найдут то, что им надо, и уйдут с миром, – добавила Надежда.
   Полина молчала, не зная, что ответить на эти слова. Она вспомнила таинственный фисташковый ноутбук.
   – Окна Вашего жилища куда выходят? Во двор или на проспект? – услышала она Надин голос.
   – Во двор…
   Смородова завернула за угол и выключила фары. Очень медленно въехала через каменную арку во двор и остановилась у внутреннего въезда.
   – Я советую Вам быть внимательнее, – прошептала Надежда, наклонившись к собеседнице. – Видите у подъезда машину? В это время Ваша квартира обыскивается. Какой у Вас этаж? Смотрите на окна…
   В сумерках белых ночей было всё хорошо видно. Возле подъезда стоял «уазик». В сумерках он казался синим с чёрными полосками на дверях. Полина отсчитала три этажа вверх и увидела, что в окнах горит свет.
   – Там может быть сестра, – возразила молодая женщина, хотя знала за Еленой особенность не зажигать электричества во время белых ночей.
   – Звоните скорее сестре, – предложила Надя.
   Полина набрала номер стационарного телефона в «офисе». Никто не отвечал. Она набирала снова и снова.
   Через несколько секунд свет мигнул и погас.
   – Нам надо быстро уезжать, – Надя завела машину и выехала из-под арки.
   – Вы их не бойтесь. Они без надобности не тронут. Скорее всего, сейчас Вы поднялись бы к себе домой, а за это время посетители ушли. В автобусе сидит один, в квартире орудует другой. У Вас много бумаг?
   – Полным-полно… Кто это? – прошептала Полина.
   – Я не знаю, поэтому удалила все файлы с компьютера Яны Золотарёвой. Мой дом уже обыскивали, уверена, что больше не придут, поэтому я смело забираю эту замечательную вещь себе.
   – А если они придут в дом, когда там буду я?
   – Они не тронут, скажут, что ошиблись квартирой. У меня так и было.
   – Вы думаете, они связаны с Золотарёвой?
   – Я могу лишь предполагать… Но эти обыски начались сразу после её смерти… Иногда мне кажется, что они даже не пытаются скрыться.
   – Я не хочу идти домой.
   – У Вас есть место для ночлега? – поинтересовалась Надя.
   – Есть, – Полина думала о фисташковом ноутбуке. – Если можно, я выйду на проспекте.
//-- * * * --//
   «Октябрьское» – база отдыха, которую обязательно стоит посетить, если уважаемый читатель попадёт в Эмскую область. Север таит в себе философское спокойствие, красота суровой природы очаровывает даже самого равнодушного путника. Десятки тысяч лет назад ледники придали здешнему рельефу специфический облик: сглаженные валуны и скалы – «бараньи лбы», волнистые песчаные равнины, высокие галечные насыпи – озы, вытянутые с северо-запада на юго-восток каменистые гряды и кряжи – сельги.
   Наш северный край удивителен и загадочен. Здесь Вы увидите сейды – огромные угловатые валуны, поставленные на мелкие камни – «ножки». Такой валун достигает иногда в весе несколько тонн. Якобы, это следы языческих верований, обращённые нынешним временем в легенды. В далеком прошлом многие народности Севера верили, что умирая, старейшина превращался в камень и становился после смерти покровителем рода. Считается, что камни ставились на высоких берегах и островах водоёмов так, чтобы они были видны издалека.
   Есть в здешнем краю «лабиринты» камней, хотя это редкость. Чаще всего они встречаются ближе к Белому морю и возле Тойвозера в районе базы «Октябрьское».
   По-настоящему красив этот водный край падунами. Падуны – это водопады и пороги, – любая падающая с высоты вода. В нашем краю падунов необычайно много, но именно в «Октябрьское» находятся несколько десятков крупных водопадов. Озёра здесь спокойные, а реки бурные. Водная связка похожа на бусы: тихое озеро, нить реки, опять озёрная гладь. Бурлящий водоворот на реках кипит между садом камней. Надводные, подводные, разные формой, цветом и размером валуны создают пороги, которым в Карелии принято давать имена. Река стремится вперёд, бежит, не разбирая дороги, всюду натыкаясь на эти округлые гладкие камни.
   «Октябрьское» – база отдыха, выстроенная ещё в советские времена. За время перестройки она пришла в запустение, но в середине девяностых годов её купил один из любителей рыбалки для таких же любителей рыбалки. На самом деле в Эмске каждый первый житель – заядлый рыбак. Летом, героически выдерживая натиск комаров и мошкары, рыбаки превращают своё увлечение в интересное приключение.
   Сюда приезжали гости из других областей нашей необъятной Родины, чтобы совершать опасные и не очень сплавы по связкам рек.
   База представляла собой комплекс коттеджей и небольших деревянных домиков, находящихся на огромном «бараньем лбу». Вокруг коттеджей росли сосны, вся земля здесь была усыпана пожелтевшими сосновыми иглами. С «бараньего лба» на близлежащий островок (который назывался Кузовок) был протянут подвесной мост, который устрашающе раскачивался при сильном ветре с Тойвозера. Плавучий деревянный мост, по обеим сторонам которого колыхались на воде рафты и лодки, вдавался далеко в озеро.
   На островке располагались маленькие домики, защищённые смешанным лесом. Возле пансионов на «материке» находилась стоянка, куда загоняли своих железных коней приезжие туристы. Для местных ходил автобус из «Октябрьское» в Эмск и обратно раз в неделю. Пятьдесят километров по асфальтовой дороге из Эмска, потом ещё столько же – на север по грунтовой до базы.
   В целом база была вполне во вкусе Олега Корсунова, как любителя рыбалки и водного спорта, Елены – почитательницы природы, но не Полины. Она, однако, надеялась на общество Алевтины Санталайнен и Павла Ребоева.
   Корсунова приобрела путёвку и право разместиться в двухместном удобном номере в коттедже, или, как его здесь называли, пансионе.
   Пансион – огромный гостевой дом, на очень высоком фундаменте, сложенный из брёвен и выкрашенный в яркий синий цвет. Помещения под высокой покатой крышей составляли второй этаж. Балконы-террассы белого цвета на первом и втором этажах, с каждой стороны дома два хода, по четыре номера на каждом этаже. В общем, по десять-шестнадцать номеров в доме, в зависимости от мест в комнатах. Выглядел пансион очень компактно. Номера выполнены в национальном стиле: деревянные лавки, заложенные подушками с финскими узорами, деревянные стены, грубо срубленный стол и стулья. Мягкими были диван и кровать в соседней комнате. На стене висели лосиные рога, фотографии карельской природы, картины в этностиле.
   Кухня здесь отличалась кулинарными особенностями благодаря истинному трудолюбию туристов. Отдыхающие собирали ягоды и жертвовали их на общую кухню. Рыбаки, запечатлев себя в кадре с ценным уловом в руках, отправляли его затем на общий стол. Туристов было немного, самое большее в заезд человек сто пятьдесят. Более половины из них (преимущественно мужчины) отсутствовали на базе, занимаясь рафтингом. Многие отдыхающие знали друг друга ещё с прошлогодних заездов.
   Первые три выходных дня прошли весело. Приехал Павел и таскал её всюду с собой: на рыбалку, за земляникой. Полина искала среди пансионных отдыхающих Алевтину, но безрезультатно. Молодая женщина взяла с собой книгу, выпрошенную у Золотарёвой, но за время выходных ни разу её не открыла.
   Стояли очень тёплые дни, хотя погода менялась постоянно. С утра лил дождь, а в обед выглядывало солнце. Вода в озере была словно парное молоко и можно было купаться. В пять часов пополудни небо затягивало тучами, и опять проливал дождь. На воздухе хорошо спалось и елось.
   …В 20:00 Полину уже тянуло на сон. На природе её биологические часы быстро перестроились, и из «совы» она превратилась в «жаворонка».
   Окно в комнате было плотно закрыто, потому что с озера тянуло прохладой. В обществе Павла Полина пребывала в спокойствии и умиротворении. Исчезла злоба и неприязнь к Олегу, ревность к сестре, забылись знакомые Яны Золотарёвой.
   Приятели находились в полутёмном номере, над диваном горело бра. Полина полулежала на диване, опираясь на локоть, а Павел сидел напротив на скамье, заваленной подушками и подушечками.
   Наша героиня привыкла видеть друга в строгом костюме и галстуке, сейчас он оделся в спортивную толстовку с капюшоном и снял очки.
   Она подумала, что ему очень к лицу холодные тона, а без очков он похож на легкомысленного студента. Молодая женщина сейчас же озвучила вслух свои мысли:
   – Тебе не идут очки, ты в них кажешься гораздо взрослее. А, кроме того, похож на сухаря-доцента. Этакий ботаник…
   Павел оживился, услышав неожиданный интерес Полины к своей персоне:
   – А без очков на кого похож?
   – На хоккеиста из Норвегии. Без очков ты очень симпатичный, и даже он тебя не портит, – Полина коснулась пальцем своего носа.
   – Ради тебя буду снимать очки вне рабочего времени, – пообещал он.
   Молодой человек поймал её за пальцы, но её рука выскользнула из его ладони.
   Он хотел схватить в охапку, обнять её, склониться над ней, над этими завитками, над высокой грудью. Хотя знал, что это невозможно. Ещё тогда, два с лишним года назад в Испании на ночном пляже Павел догнал её и в нестерпимом желании сжал в объятиях. И тогда она утекла от него, словно вода. Пропала из отеля, из его путешествия, из его жизни. Он встретил Полину по возвращении на Родину только три месяца спустя. Гордость не позволяла ему найти её, но он думал о любимой постоянно, не в силах выбросить из головы, из сердца, из души. Он не воспринимал её как замужнюю женщину, догадывался о неурядицах в семейной жизни, чувствовал её одиночество. Но принял безропотно решение молодой женщины оставаться в дружеских отношениях.
   Услышав её рассуждения по поводу его внешности, он встрепенулся: это было что-то новое.
   Были обсуждены грибы и ягоды, хакеры и банкинги. Полина ожидала от Павла раскрытия всех секретов Макка Илмари, но разочаровалась известием, что пароль к папкам подобрать не удалось. Молодой человек пытался выведать у Полины, откуда у неё эта вещь, и что именно она хочет там найти. Но она промолчала.
   – Ты наверняка затеяла что-нибудь, – предположил он.
   – На этот раз нет, друг мой. Как раз наоборот: кто-то что-то затеял, а вокруг меня всё завязалось. Ты узнал, кто такой Артемий Совануннен и Илмари Макка?
   – В Эмске нет человека по имени Илмари Макка. И не только в Эмске, но и в области. Владелец этого ноутбука может быть только в нашей области? Верно?
   – Если это псевдоним, то псевдоним финна…
   – Почему именно финна? Почему не кавказца? – спросил Павел.
   – Почему кавказца? – удивилась Полина.
   – Макка – женское имя у тюркоязычных народов. Илмар – мужское в их числе.
   – Думаю, что Макка Илмари всё же принадлежит северу, – ответила молодая женщина.
   – А ещё это индейское племя в Северной Америке, – принялся перечислять Павел. – Ещё Акка – город в Турции. Ещё это древнее название финского божества. Ещё это индейское племя в Северной Америке. Ну? И что тебе нравится?
   – Если выбор столь широк, то, пожалуй, что финское божество.
   – Почему?
   – Потому что оба слова финские, – упрямо повторила Полина.
   – Будем исходить из того, что Макка Илмари псевдоним. Илмари – имя, Макка – возможная фамилия…
   – А ещё мне нравится поразмышлять над словом «Макка», – для Павла явно это была шутка. – Некоторые товарищи из Интернета считают, что Макошь пригласили в славянский языческий пантеон богов из Финляндии. Макошь или Макка – русалка, богиня воды, дождя, непогоды, торговли. Покровительница женщин и женского рукоделия. Вот, кстати, до девятнадцатого столетия в Олонецком крае ещё поклонялись этому божеству. Это я к тому, что тебя межпредметные связи интересуют…
   – Я тебя о многом попросила? – Полина начала злиться.
   – Хорошо, буду серьёзен. Илмари Макка не существует. Это вероятный псевдоним. Я тебе об этом уже говорил.
   – А что с Артемием?
   – Есть пара дедушек в Сортавале, Конеозёрске и ещё в двух городах Эмской области. Если тебя устроит их древний возраст…
   – Не надо смеяться надо мной!
   – Может всё же расскажешь, зачем тебе это всё понадобилось? – опять спросил Павел.
   – Придёт время – скажу, – сухо ответила Полина.
   – Надеюсь, это не уголовное дело?
   – Ничего не могу сказать. Сама не знаю.
   Павел оставил свои расспросы.
   Спустя минуту молчания, молодая женщина спросила:
   – Паша, ты знаешь, кто такой Калевала?
   У Полины пропало желание знакомиться с трудами великого собирателя финно-карельских сказаний, и она надеялась на познания Павла. Она достала из-под подушки книгу в красном переплёте и протянула её собеседнику.
   – Каждый школьник знает, кто такой Лённрот и что такое «Калевала», – с готовностью ответил Павел. – Мне удивительно, что ты этого не знаешь. Проходили в десятом классе по школьной программе, учились почти в одно время… Странно, что ты не помнишь об этом.
   – Скажи мне, пожалуйста, откуда ты всё знаешь? – Полина легла на живот и лениво вытянулась на диване во весь рост. – А я много чего не знаю. Мне положено сохранять голову пустой и свежей…
   – Ты же говорила когда-то, что училась отлично все десять лет? Университет закончила с красным дипломом?
   – Разве я такое говорила когда-нибудь? Нет, Паша, я говорила о своей сестре. А университет с красным дипломом деньги мужа закончили.
   – Я никогда не видел твоих родственников, хотя знаком с тобой давно. Почему ты не познакомишь меня с кем-нибудь из них?
   – Почему ты не познакомил меня со своим отцом? – ответила она вопросом на вопрос.
   – Потому что он живёт за тысячи километров отсюда.
   – Но мы могли поехать в путешествие на юг, правда? Например, на Ахтубу, ты много рассказывал об этом месте. Там бы и познакомил, – не уступала она.
   – Хороший повод поехать туда в конце августа, предлагаю тебе эту возможность, – согласился Ребоев. – Но отчего-то мне хочется приехать сюда…
   – Ты никогда не рассказываешь ни о муже, ни о сестре, – помолчав, добавил он.
   – Ты тоже никогда не рассказываешь о своей семье, – ответила Полина.
   – У меня всё слишком обычно. А у тебя не может быть обычно, потому что ты необычна.
   Павел любовался Полиной. Гибкая кошка, – вот кто она такая. Ему на ум пришло сравнить её с этим животным в первую их встречу. Она лежит сейчас, как кошка, пригрелась на тёплой подушке, лапки сложила, смотрит, полуприкрыв глазки, мурлычет что-то тихим голосом, хвоста только не хватает сбоку. Мурлычет, а затем откроет широко глаза и смотрит недовольно. И трико с джемпером чёрные на ней, – ну чисто кошка, так бы и смотрел на неё всё время: как двигается, как говорит, как улыбается или сер дится.
   Его сердце залила горячая волна.
   – Милый друг. Я самый заурядный человек на свете, – ответила Полина. – Я большая эгоистка и смело это признаю. А вот сестра моя на самом деле необыкновенная.
   – Чем?
   – Она может предсказывать погоду.
   – Синоптики и старожилы тоже могут это делать.
   – Она умеет рисовать, хотя никогда не училась художественному ремеслу.
   – И всего-то?
   – Она видит вещие сны и чувствует мысли людей. Её слушаются животные… В далёком детстве она могла делать такую штуку… В деревне детьми мы играли и неосторожно царапали, резали, кололи себе руки, ноги. Она брала подорожник, жевала его и эту слюнявую кашицу клала на рану. К вечеру ранка затягивалась, чесалась, заживала, а царапина, как шелуха, слетала с кожи… Знаешь, когда ранка заживает, – она становится словно шелуха.
   – Если человек здоров, то царапины заживают очень быстро.
   – Я помню, как отец очень сильно покалечил ногу, – проткнул граблями. Рана была вглубь сантиметр-два. А под рукой не оказалось подорожника, зато росла сосна. Она разжевала горькие иголки и положила на рану. К следующему вечеру нога зажила.
   – Вовремя обработал, – возразил Павел.
   – Колотую рану сантиметр шириной, два глубиной? – иронично спросила Полина.
   – Если бы она сейчас сидела здесь, то внимательно смотрела бы на тебя и через час уже всё о тебе знала, – добавила она. – Всё, что ты сам уже забыл.
   – Неужели она настолько проницательна?
   – Не настолько. Но она чувствует тебя, твои мысли, мечты, желания, поступки, – Полина вздохнула.
   – Она гордится этим? – полуутверждающе спросил собеседник.
   – Наоборот. Она скрывает это в себе, насколько возможно. Обнаруживает только тогда, когда это жизненно необходимо для кого-то…
   – Почему же ты не дружишь с ней? Сторонишься её? – спросил Павел. – В твоих словах слышится привязанность, симпатия, любовь, но при этом ты говоришь, что не хочешь её знать?
   – А я не могу иначе к ней относиться, ведь она моё отражение, «двойная» кровь… Не внешнее отражение, а внутреннее: словно половина твоих качеств характера прячется в ней, и твоя суть тоже есть где-то в глубине её души. Но только моя суть. Её суть принадлежит лишь ей одной, её свойств во мне нет. Но в тоже время я не могу её любить, потому что она мой враг. Всегда было так: то, что принадлежало мне одной, приходилось делить с ней. Если я не хочу отдавать то, что принадлежит мне, – она отбирает это силой. Поэтому, в конце концов, приходится делиться. Она же никогда со мной не поделится! Никогда.
   – Это обычная человеческая зависть, – прокомментировал Павел.
   – И в чём я ей завидую? – Полина возмутилась.
   – А разве я сказал, что ты завидуешь?
   Она посмотрела на него долгим взглядом.
   – Я знаю, что ты хотел сказать, но меня этими шпильками не проймёшь. У меня на эту фразу иммунитет.
   – Значит, об этом говорили тебе много раз?
   Полина промолчала.
   – А ты? Ты отдавала ей что-нибудь сама? Отрывала от себя и предлагала ей? – Павел повертел в руках книгу, будто она мешала ему.
   – Почему ты об этом спрашиваешь?
   – Потому что вы с сестрой одинаковы. Она не делится с тобой, а ты не делишься с ней. Если бы она своевольно всё забирала у тебя, то забирала бы целиком, а не половину. И вряд ли её качеств характера нет в тебе. Я, правда, не знаю, что вообще такого можно не поделить между родными людьми. Здесь, в Эмске, у меня нет родных. Двоюродные сёстры живут далеко в Астрахани, и я не общаюсь с ними. А у тебя всё есть: крепкая семья, родители, родная сестра. Это счастье, что ты не одна в этом мире. У тебя всё это есть, поэтому ты не ценишь.
   – Я и так не одна!
   – А кто именно рядом с тобой? Друзья? Знакомые? Нет, это одно… Семья, родные близкие люди – это совсем другое. Это часть тебя, ты в них, а вместе вы – ячейка в этом мире.
   – Она слишком добрая, – сказала Полина о Лене. – Добренькая.
   – Ты точно не «добренькая», – произнёс он.
   – Я, как санитар леса – волк: лучше сразу порву больное животное, чем позволю ему заражать других.
   – Ты, скорее, ласковый котёнок, – улыбнулся Павел. – Царапаешься иногда, правда…
   – Котёнком у нас всегда была сестра, а я, скорее, ящерицей.
   – Вот даже как? Почему ящерицей?
   – А ты попробуй меня ухвати. Только хвост в руках оставлю – и буду такова! Мол, довольствуйтесь хвостом.
   – Тогда уж назови себя крокодилом, – ему хотелось развеселить её. – Ты крокодил, сестра – котёнок. А я согласен быть ужом.
   Полина замолчала, перевернулась на спину и откинула голову. Русые колечки посыпались вниз с подушки. Она закрыла глаза и вздохнула. В рассеянном свете её прямой профиль был красив. Ровная нежная кожа. Павел смотрел и думал, что если прикоснуться к ней губами, то щека окажется пушистой и твёрдой, как персик.
   Молодая женщина лежала несколько минут, размышляя о сказанных другом словах, потом перевернулась и легла на подушку, подперев голову рукой.
   – Расскажи мне о «Калевале», – попросила она.
   Он перевёл взгляд на книгу.
   – Эта книга выпущена ещё в советское время… Самый первый перевод, который осуществил Бельский в конце девятнадцатого века. Именно в его переводе мы знакомились с «Калевалой» в школе. Были и поздние переводы, надо в Интернете посмотреть…
   – А причём здесь чей-то перевод?
   – У каждого переводчика своё видение. Считается, что Бельский наиболее точно сделал перевод с финского. «Калевала» – это народные карельские руны, исполненные в стихотворной форме финном Лённротом.
   – Н-да? Понятно… А что такое руны?
   – Никто толком не знает, что такое руны, потому что слово это присуще древнегерманскому, древнескандинавскому, прибалтийскому и финским эпосам, – ответил Павел. – Поэтому каждый толкует его в том смысле, который ему ближе. Кто-то считает это особой формой письма, кто-то знаками прорицания. Кто-то народным фольклором. Выбирай, что тебе ближе.
   – От меня всё далеко, – ответила Полина. – Рассказывай о сюжете.
   Он, ободрённый её вниманием, продолжал:
   – Калевала – мифическая прародина карел и финнов, её нельзя найти на карте. В старину бытовало мнение, что предками людей были великаны. Почти у всех народов от севера до тропиков есть свои сказания о прародителе-великане, который спит до начала пришествия нового времени. Калева – великан, от которого пошли двенадцать сыновей и появились роды и племена карел. В поэме описывается «домострой» карел и их героические приключения.
   – И всего-то? Тогда это скукота неимоверная.
   – Ну почему сразу «скукота»? – возразил Павел. – Люди в Калевале имеют полную власть над окружающими предметами и природой, потому что располагают знанием об их происхождении. Это знание они именовали мудростью. С помощью мудрости или чародейства, как они ещё её называют, они одерживали победу в поединках.
   – Точно скукота, – Полина пребывала в спокойной полудрёме.
   Павел рассказывал сюжет эпоса:
   – Речь идёт о том, как три героя мифической страны Калевалы – Вяйнямёйнен, Лемминкяйнен, Илмаринен – сражались за мельницу счастья Сампо. У каждого героя было своё предназначение. Вяйнямёйнен заботился о рельефе морского дна, о рыбных тонях. Ильмаринен с помощью чудесной силы знания о природе сковал небосвод, чудесные грабли и мельницу Сампо. Ну, а Лемминкяйнен ничего особенного не сделал, но был очень воинственным парнем. Сампо – волшебная мельница, которая делает деньги, зерно, соль. Перемалывает и волшебным образом преувеличивает. Поэтому тот, кто владел Сампо, владел счастьем. Богатство, изобилие, достаток, по мнению древних – это есть счастье.
   Павел рассказывал о мельнице Сампо, пока не заметил, что Полина уснула. Он подошёл к ней и присел рядом. Вот оно счастье, – без денег, изобилия, достатка… Спит безмятежно, только пушистые светлые ресницы едва подрагивают. Пригрелась, раскраснелась, посапывает, словно ребёнок. Кудряшки лежат на подушке, будто кольчужка.
   Павел долго смотрел на её лицо, затем накрыл спящую женщину одеялом и вышел из комнаты.
//-- * * * --//
   Ребоев покинул её в субботу, и Полина заскучала. Уезжая, он обещал найти информацию о том, где вообще в России проживает Илмари Макка. После его отъезда молодая женщина открыла книгу и принялась за изучение произведения Элиаса Лённрота. Читала она медленно, останавливаясь на знаках препинания; иногда не совсем понимая словесные обороты в рунах. Но, к чести Полины надо отметить, что легендарное произведение она прочла от корки до корки.
   Никаких мыслей по поводу получения книги Золотарёвой на ум не приходило. Кроме тех, что «просто так ничего не бывает», что «Ленка удивится, узнав, что сестра увлеклась эпосом», и «Олег упадёт в обморок, поняв, что его жена две недели провела в лесах».
   Была пятница, 16 июля, когда в общей столовой Полина наконец-то увидела знакомую чёрную голову, украшенную тугой толстой «французской» косой. С такой причёской Алевтина казалась совсем молодой.
   Санталайнен оказалась одета в серый спортивный костюм. Женщина стремилась казаться незаметной, но даже в этом наряде она привлекала к себе внимание. Полина ожидала увидеть рядом с ней спутника, но та была одна.
   Поначалу Алевтина не заметила Полины или сделала вид, что не заметила. Но молодая женщина нарочно нарисовалась перед той в субботу: набрала на поднос разных кушаний и уселась за столик рядом. Та узнала Полину, кивнула ей в ответ, но во время обеда не проронила ни слова. Наша авантюрная героиня не знала: либо навязать ей свою компанию, либо молча ходить следом? Видя, что она вызывает у Алевтины неприятные чувства, не стала навязываться.
   Вечером в номер Корсуновой постучали. Молодая женщина занималась чтением пресловутой книги в красном переплёте и едва скрыла удивление, увидев на пороге Санталайнен.
   – В столовой пироги с земляникой подают на ужин. Чай с имбирём предлагают… Пойдёмте? – предложила она. – Одевайте куртку, обувайте резиновые сапоги: к нам опять пожаловала непогода.
   На улице лил дождь. Привольный ветер пел над крышами и лесом заунывные песни. Земля вокруг пансионов была усыпана мокрыми жёлтыми сосновыми иголками, а влага ещё не успела уйти в грунт.
   Столовая выглядела так же, как пансионы: с одной стороны был вход на кухню, с другой – вход в столовую.
   После холодного дождя столовая пахнула на них своим теплом, в котором смешались ароматы дерева, имбиря, хлеба и ещё чего-то очень вкусного и свежего. На длинном деревянном столе уже стояли подносы с нарезанными пирогами и огромные самовары. На отдельном столике громоздились большие термосы с настоем имбиря. Рядом на серебристых чашках лежал колотый жёлтый сахар для желающих пить вприкуску.
   Спортсмены наливали чай из самоваров, брали куски пирогов, рассаживались за столы.
   Здесь же стояли серебряные подносы с самыми обычными стаканами. Вид стаканов в подстаканниках навеял на неё воспоминания: когда-то Полина вдвоём с будущим мужем, счастливые и беззаботные, ехали в поезде «Санкт-Петербург – Анапа». Сидели друг напротив друга, а на столе в купе стояли стаканы в точно таких же подстаканниках, и ложки звенели о стеклянные края. И чай тогда был вкусный, и Олег внимательный, и свекровь приветливая.
   – Мне тоже нравятся такие подстаканники, – услышала Полина, очнувшись от своих мыслей. – Напоминают советское время… Посмотрите, здесь пироги с сёмгой, блины. Вам чай с имбирём?
   Она налила из самовара чай, добавила настой из термоса, положила сахар и подала стакан спутнице.
   – Или не надо сахара? – запоздало заметила она.
   Полина отрицательно качнула головой.
   Отдыхающих оказалось немного, некоторые были здесь уже по третьему заезду; многие приезжали каждый год и успевали перезнакомиться, поэтому большая компания была тёплой и уютной. К ним за стол присела супружеская пара (Ирина и Андрей, как потом узнала Полина, прибыли из Питера). Мужчина сел как раз напротив Алевтины.
   Откушали они молча. Пироги были вкусные, чай – терпким. Супру ги затеяли рассказ о вчерашнем переходе через пороги на Кивятярви. На базе было принято неформальное общение, и отдыхающие, независимо от статуса и возраста, обращались друг к другу на «ты».
   Алевтина спросила, как они смогли пройти порог Гирвас, и те рассказали во всех подробностях, где и в каком месте их рафт чиркал по дну.
   – Река течёт сразу во всех направлениях. Только проходишь порог, течение сразу же кидает тебя к берегу. А в другой раз – правишь к берегу, а течение сносит уже к другому порогу, – делились они впечатлениями.
   Мужчина рассказывал о многих способах перехода по связкам рек. Алевтина смотрела на него, не отрывая взгляда. Глаза у неё были большие, красивые: светло-карие, почти жёлтые, в обрамлении чёрных ресниц.
   – Завтра у нас будет выходной. Андрей планирует отправиться на рыбалку, ну а мы, женщины, в лес по грибы, по ягоды. Составьте нам компанию после завтрака, – предложила Ирина обеим женщинам. – Если надумаете – подходите, как обычно, к пятому пансиону. Завтра к половине десятого собираемся возле нашего дома.
   Пара сидела недолго за столом наших героинь. Вскоре Ирина, сославшись на неотложное дело, увела Андрея из столовой.
   – Вы ходили на рафтах? Занимались водным спортом? – спросила Полина у собеседницы. После ухода супругов они опять перешли на формальное общение.
   – Нет. Покойный муж занимался туризмом.
   – Вы говорили с ними так, будто знаете хорошо здешние особенности.
   – Я знаю хорошо здешние особенности, – подтвердила Санталайнен. – Приезжаю сюда постоянно на протяжении последних пяти лет. Иногда занимаюсь рыбалкой, но не так, как местные экстремалы.
   – Вы недавно приехали?
   – Нет, я живу здесь уже третью неделю…
   – Но я Вас не видела…
   – Я была на рыбалке, – терпеливо ответила Алевтина.
   – У Вас внешность необычная, – призналась Полина. – Очень запоминается. Я Вас как увидела на базе, сразу узнала.
   Санталайнен улыбнулась и опустила глаза.
   – А я подумала: наверное, Полина, намеренно из-за меня сюда приехала, – этой фразой она поставила точку в их разговоре. – Ну что? Поужинали? Теперь на покой?
   Полина соображала, что бы ещё такого сказать, чтобы удержать Алевтину за столом. Та, словно чувствуя её мысли, не спешила уходить.
   – Скажите, а почему Геннадий Николаевич отправил меня к Вам? – спросила Полина, в душе ругая себя за ненаходчивость.
   – А что Геннадий Николаевич? – тихим голосом произнесла собеседница. – Много лет работает на кафедре, строгий руководитель, предан своему делу. Он политолог, ведёт диссертантов, прекрасный преподаватель. А психологом при нём была я, всегда и во всём ему помогая. Вы видели его глаза?
   Полина не понимала, для чего Алевтина ведёт этот разговор. Она занервничала.
   – Геннадий Николаевич замечательный человек. Кто-то, возможно, не любит его за строгость, но лично я много лет видела от него только хорошее. Только хорошее и спокойное времяпровождение, такое же, как здесь, на базе – спокойное и хорошее, здесь и сейчас – спокойное, спокойное…
   Полина почувствовала, что собеседница тоже покачивает ногой под столом.
   – Зачем это Вам? – тихо произнесла она. – Зачем Вы ищете свидетелей?
   Полина собралась ответить, что пишет книгу о Золотарёвой, но Алевтина вдруг неожиданно схватила её за запястье и всё тем же тихим голосом произнесла:
   – Только не говорите, что Вы пишите книгу о Золотарёвой…
   Полина опешила и на секунду растерялась. В столовой было шумно: посетители переговаривались между собой, звенели стаканы, официант включил телевизор. Шёл футбольный матч. Но Полина ничего этого не слышала ровно несколько секунд. Ничего, кроме тихого голоса красивой брюнетки.
   – Вы работаете в центре? – произнесла Санталайнен и сама же ответила. – Нет. Вы не являетесь сотрудником центра. Вы близко дружили с Яной Марковной?
   «Сейчас надо, вероятнее всего, сказать именно это», – подумала Полина.
   Алевтина перебила её мысли:
   – Нет, не стоит выдумывать такую причину. Вы никогда не были её подругой.
   Наваждение пропало. Шум окружающего мира: голос комментатора, разговор пары, сидящей за соседним столиком, – вновь ворвался в сознание Полины.
   – Почему? – удивилась молодая женщина.
   Алевтина опустила её запястье и откинулась на спинку стула.
   – У Вас нет ничего общего с Золотарёвой, – она, не мигая, смотрела в глаза собеседнице. – И здесь не нужно быть великим прорицателем. Если бы Вы дружили, то у вас было бы много общего: слова, жестикуляция и ещё то, что не объяснить словами.
   Полина молчала.
   – Так кто же Вы есть на самом деле?
   Корсунова вспомнила последний вечер с Надей, горящие окна на Знаменской, серый «уазик».
   – Вы являетесь сотрудником центра? – настойчиво переспросила Алевтина.
   – Нет, – она поняла, почувствовала, что не стоит идти на обман.
   – Вы действительно пишите статьи о Золотарёвой?
   – Нет.
   – Зачем Вы собираете о ней информацию?
   – Пока не знаю.
   – Отвечайте! – потребовала Санталайнен.
   Корсунова смотрела в глаза собеседнице, прямо в чёрный маленький зрачок. Лицо Алевтины застыло, Полина ощущала её ровное и спокойное дыхание. Молодая женщина под столом опустила ногу, собеседница сделала то же самое.
   «Она меня за дуру держит», – подумала Полина.
   Отношение «держать за дуру» было для Корсуновой что красная тряпка для быка.
   – Не смотрите на меня так, я Вас ничуть не боюсь, – невпопад ответила молодая женщина. – Так в пятом классе на меня директор школы смотрел… Совесть, очевидно, разбудить во мне пытался…
   Брови Алевтины поползли вверх.
   – Либо Вы очень глупый человек, либо очень наглый, либо равнодушный, – после короткого молчания произнесла она.
   – Считайте – всё сразу, – Полина поняла, что поездка в «Октябрьское» ради Санталайнен оказалась бесполезно потраченным временем. – Я не работник центра, я не подруга Золотарёвой, я не пишу книгу… Но мне не безразлично, что происходит вокруг меня. Зла я Вам не желаю, за Вами не слежу.
   – Но Вы оказались здесь не случайно? – Алевтина вновь превратилась в обычную отдыхающую.
   – Не случайно, – подтвердила Корсунова. – Но у каждого есть свои секреты. У меня больше причин опасаться Вас, чем Вам – меня. Вы обладаете оружием, которым я не умею пользоваться. А теперь я соглашусь с Вами: пора на покой. Было приятно познакомиться. До свидания.
   Молодая женщина встала из-за стола, Алевтина осталась сидеть.
   Выйдя из столовой, Полина накинула на голову капюшон. Пока она шла к своему коттеджу, куртка потемнела от влаги.
   С озера дул порывистый ветер, швыряя в лицо водную пыль. Было слышно, как волны озера с шумом разбиваются о скалистый берег Кузовка. Огромные сосны, росшие на каменистом берегу, устрашающе клонились в строну домов. Полина подумала, что не будь этих сосен, дома просто-напросто сдуло бы при таком ветре. Корсунова взглянула на большой циферблат наручных часов. Уже десятый час, питерцы ещё спят. Почему бы завтра не помочь собрать ягоды для общей кухни?
   На следующее утро Полина завтракала в одиночестве и в совершенно дурном настроении. Ровно в 9:10 она подошла к пятому пансиону, где уже стояли Ирина, Алевтина и совсем юная охотница за земляникой и костяникой лет десяти-двенадцати. Собеседницы опять перешли на неформальное общение.
   – А мы как раз тебя ждём, – сказала Ирина. – Вот, держи лукошко, это нам с общей кухни дали. Есть предложение идти сначала вдоль берега Тойвозера.
   – Откуда ты знала, что я приду? Я об этом не говорила, – ответила Полина вместо приветствия.
   – Я сказала, что ты придёшь, – ответила Алевтина.
   Полина не нашлась, что ответить. Пока они шли от базы, молодая женщина вспоминала, когда она могла сказать Санталайнен о своём намерении пойти за ягодами. И пришла к выводу, что об этом вовсе разговор не шёл.
   Прошли открытое расстояние от береговой линии до леса.
   Здесь была природа, не тронутая цивилизацией. Открытое место от озера до леса сплошь усеяно валунами, самый большой из которых достигал в высоту полтора метра. Женщины удалились от базы на север, затем, достигнув залива с пологим берегом, пошли вдоль озера по западному направлению. Вода в озере была прозрачна, как стекло, и сквозь неё светилось песчаное дно с блестящими валунами разных цветов, размеров и форм. Их было так много, что казалось, будто озеро создано для камней. А не камни призваны украшать озеро.
   По мере приближения к лесу огромных глыб становилось меньше. И вот поднялся смешанный лес. Они углублялись всё дальше и дальше.
   – Первый раз, когда мы с семьёй приехали сюда, с нами ходил в лес инструктор, – рассказывала Ирина, поправляя дождевик. – С тех пор уже протоптаны все тропинки, помечены все зарубки. Но расслабляться не стоит. Часы у всех есть? Следите, мы идём на северо-запад, в том направлении, где бежит Кивят-ярви. Идём на далёкий ягодник, держимся вместе, но всякое может быть…
   Чем дальше они углублялись в лес, тем становилось темней. Воздух после вчерашнего дождя в лесу был густой, тяжелый, душный. Деревья возле Тойвозера росли огромные, прямые и стройные, но здесь они оказались сплошь с искривлёнными или раздвоенными верхушками, как будто что-то не давало им расти выше определённого роста. Из-за сухого бурелома стало трудно идти. Холмы становились всё круче. Кое-где встречались поросшие белым мхом валуны. Иногда холм обрывался, обнажая скалистую, песчаного цвета, поверхность. Среди трещин в скалах виднелись мощные корни сосен. Сила жизни заставляла дерево разрубать корнями камни.
   В лесу стояла странная тишина, не было слышно птиц. После шума ветра, плеска волн Тойвозера и резкого крика чаек, тишина в лесу казалась неестественно глухой.
   – Говорят, брусника живёт до ста двадцати лет, – услышала Корсунова голос Ирины. – Под снегом листья у неё такие же плотные и упругие, как весной. Ксюша, не отставай! – крикнула она девочке.
   Здесь компания разделилась на две пары. Ирина с Ксюшей ушли на соседнюю поляну, а Полина с Алевтиной собирали ягоду на этой. Молодая женщина предполагала, что после вчерашних вопросов загадочная красавица будет отмалчиваться. Но та, как ни в чём не бывало, пустилась в рассуждения о целебных свойствах морошки.
   «Зачем мне всё это надо? – думала Полина о потраченных усилиях. – Умерла Золотарёва, и земля ей пусть будет пухом, мне-то что с этого? Кто она мне такая, чтобы я тратила на неё своё драгоценное время?»
   Так размышляла наша героиня, не слушая рассказы Алевтины. Вскоре та заметила, что молодая женщина погружена в свои мысли и замолчала.
   «Кто, в сущности, была эта Золотарёва для сестры? Просто знакомая. Просто очередная клиентка. Какое мне может быть дело до её странной смерти? Ну, решила самовольно переселиться в мир иной, что ж мне с этого? Всё! – подумала Полина. – Вернусь в Эмск и забуду навсегда об этой истории!» Она посчитала в уме, сколько времени осталось до отъезда. А там выходные, и – домой!
   Погружённая в свои мысли, она не замечала жестов и поворотов Алевтины. Если бы она внимательно наблюдала за ней, то увидела, как та в точности, словно зеркальное отражение, повторяет все движения молодой женщины.
//-- * * * --//
   Вечером ветер сменил направление на юго-восточное и разогнал облака. Земля после вчерашнего дождя высохла, воздух стал свежий и душистый. Рассветы и закаты были всё такими же долгими, но время белых ночей заметно сократилось. В здешних лесах всё оказалось не так, как в городе. Вид небес при заходящем солнце в Эмске был сиреневый с золотым, а здесь над Тойвозером сплошь одно тёмное золото. Золотая вода на горизонте сливалась с золотом небес. Внизу было небо. Вверху – озеро. И наоборот.
   Вид заходящего солнца всегда привлекал Полину. Нигде больше она не наблюдала в мире таких великолепных закатов. И каждый вечер закат особенный. Она стояла у окна, задумчиво глядя на волшебный горизонт. Озеро успокоилось, волны не бились о берег, а спокойно «облизывали» скалу.
   Чем заняться? Телевидение ей надоело, с местными отдыхающими Полина общалась мало. Она достала из чемодана забытую «Калевалу» и улеглась на диван.
   Через некоторое время раздался стук в дверь, и книга отправилась под узорчатую подушку.
   Пришла Алевтина, чтобы пригласить на ужин. Она стояла на пороге, спрятав руки за спиной.
   Молодая женщина отказалась от ужина, но пригласила гостью вой ти в номер. Полина заварила в термосе чай с собранным сегодня на лесной опушке кипреем.
   – Я, признаться, тоже не любитель наедаться на ночь, но от чая не откажусь.
   Алевтина будто знала, что придётся чаёвничать у Полины и принесла гостинцы.
   Пока хозяйка хлопотала возле столика, она прошлась по комнате, разглядывая картины с этническими узорами.
   – Вы часто сюда наведываетесь? – спросила Полина.
   – Часто… Я жила почти во всех здешних пансионах. Везде оформление индивидуальное: разные картины, разные вазы, ковры, узоры. Здесь хозяйничает женщина.
   – Почему женщина? Почему такой вывод?
   – Я знакома с владельцами базы… Занимается этим Инна Базанова. Это её детище: от подушек до мотолодок.
   – Надо же, – ответила Полина, а сама подумала, что займись она в своё время лесным хозяйством Олега, и дело не пахло бы разводом.
   – Чтобы сделать базу такой гостеприимной, как она есть сейчас, необходимо самой исходить все здешние реки, облазить все местные скалы и наловить тонны рыбы, – возразила Алевтина её тайным мыслям. – Хозяйка базы в своё время занималась водным спортом и рыбалкой посерьёзней, чем известные рыбаки Эмска. В местном клубе была? Нет? Зря… Стены клуба украшены памятными фотографиями рыбаков с крупными уловами. В том числе и её фотографиями.
   – Этой женщине повезло: она хобби превратила в увлекательную работу. А у меня, к несчастью, нет такой возможности. Я ничего не умею делать, – Полина хотела добавить «кроме написания статей».
   Заметила, как гостья улыбается, и решила, что та подумала о том же.
   – Можно я сяду спиной к окну? – попросила Алевтина.
   Молодая женщина налила ароматный чай в чашки, подкатила стол к скамье и села на стул напротив гостьи. Сидеть было жёстко, поэтому она захватила с дивана подушку, под которой лежала красная книга, и положила на стул.
   – А почему именно эта зона отдыха? – спросила Полина. – Есть многие другие, более комфортабельные…
   – Я люблю Тойвозеро и места вокруг него. Я люблю каждую сосенку в этом месте. Здешняя природа лечит, облагораживает, помогает. Уезжая, я всегда мечтаю вернуться сюда вновь.
   – Я в первый раз здесь, – призналась Полина.
   – Вы ещё приедете сюда. И не раз, уверяю… И будет это весьма скоро…
   – Вы увлекаетесь народным фольклором? – после короткого молчания спросила она, показывая на красную книгу, лежащую на диване.
   – Почему фольклором?
   – «Калевала» – народные руны. Это каждый школьник знает.
   – Эта книга принадлежала Яне Золотарёвой, – молодая женщина взяла книгу с дивана и протянула гостье.
   – Что именно тебе понравилось в этой книге?
   – Я ничего не поняла.
   – Для чего же ты читала её?
   – Я прочла её только потому, что она принадлежала Яне Золотарёвой.
   – И что же ты хотела в ней найти? – Алевтина разговаривала очень тихо.
   – Я бы хотела найти того, кто растолковал бы мне её.
   – Только ради того, что её читала Яна Золотарёва?
   – Нет, не только поэтому. Просто хочу понять, почему именно «Калевала», а не сказки, например? Или не Достоевский? Каждый судит со своей колокольни, – продолжала Полина. – Так же и книга. Мой друг считает, что это карельский «домострой». Для меня «Калевала» – это выдумка, красивая сказка. А чем она стала для Яны?
   – Ты права. Каждый вкладывает в литературное произведение свой смысл. Сколько людей, столько и мнений. Действительно, почему именно «Калевала» нравилась Яне Марковне? Быть может, она была истинной дочерью своей родины? – Алевтина улыбнулась. – Для меня «Калевала» – это олицетворение сил природы. Эпос о том, что человек есть частичка в этом мироздании. О том, что у всего есть своя суть: вещей, животных, людей. Зная суть вещей, можно управлять миром… Или, как сказал один великий мыслитель, тот, кто владеет информацией, – владеет миром.
   – Что значит «суть вещей»?
   – Знание законов природы, и не только физической, но и человеческой… Необходимо использовать грамотно суть вещей и людей, помня, что неправильно используя знание, ты можешь навредить кому-то. В стародавние времена люди, обладающие информацией, использовали её во благо другим, сейчас эти люди используют во вред. Иногда этот вред заканчивается летальным исходом.
   Хотя Полина была не искусна вести философские разговоры, однако догадалась, что хотела сказать этим Алевтина.
   – В мире идёт борьба за волшебную мельницу, которая олицетворяет счастье, богатство и изобилие, – продолжала женщина. – Символ эпоса может измениться со временем. Если раньше это была мельница, – сейчас логотип банка, герб религиозной или общественной организации. У меня есть один знакомый…
   – У меня есть один знакомый, – помолчав, продолжила Алевтина, – который бы вложил в эпос иной смысл. Мельница Сампо – это то, что приносит благоденствие, богатство, власть. Его герой – Илмаринен – сковал мельницу. Этот человек так же, как и герой эпоса, знал суть вещей, людей и природы, и это знание вложил в своё Сампо… Своё творение он поставил выше себя, выше Абсолюта. Сампо принесло ему богатство и престиж, но сломало личную жизнь. Так всегда бывает с теми, кто подчиняет свою жизнь идолу. Если ты знаешь суть вещей, и используешь это знание в корыстных целях, за это придётся платить. И платить довольно высокую цену.
   – Что за «суть вещей»? – переспросила Полина.
   – Знание человеческой психологии, законов её развития… К несчастью, эти умельцы из людей делают «манкуртов», и на этом зарабатывают деньги. Айтматова читала?
   Корсунова отрицательно качнула головой.
   – Манкурты – люди, потерявшие себя. В древности киргизские племена создавали себе рабов из пленников. Жертвам одевали на голову парную выйную часть забитого верблюда, связывали и оставляли на солнцепёке. Плотная кожа высыхала, стягивая голову несчастного, как железная каска. Выживали немногие, но они уже не могли быть людьми. Это были зомби, навсегда потерявшие свою память. Так вот, существуют в нашем мире люди, делающие манкуртов и живущие за их счёт.
   – Это люди, владеющие навыками управления другими людьми, словно манкуртами. Но ты не будешь такой. Ты не позволишь управлять собой. Тебе повезёт во всём. Ты выполнишь свою миссию и отойдёшь в сторону. Только помни о том, что отойти необходимо в нужный момент.
   Полина не понимала собеседницу, поэтому не нашлась, что ответить.
   Алевтина продолжила после короткой паузы:
   – В легенде, описанной в романе, мать, нашедшая своего сына-манкурта, восклицает: «Можно отнять землю, можно отнять жизнь, но кто смеет покушаться на память человека?!» Она сравнивает себя с «верблюдицей, пришедшей вдохнуть запах шкуры верблюжонка, набитого соломой». Страшно, правда? И в современное время многие матери теряют своих детей. Их дети превращены в манкуртов, в пустые сосуды, лишённые содержимого. Память. Память, память, память…
   – Самое главное в жизни человека – его память, – спустя мгновение продолжила Алевтина, – его прошлое. Никогда не отказывайся от своего прошлого, ибо оно делает твоё будущее… Судьба записана где-то свыше: прошлое, настоящее, будущее. Пытаясь поменять прошлое, ты можешь изменить будущее, помни об этом…
   Полина внимательно слушала, а собеседница тем временем продолжала:
   – Так вот, обладая знанием, информацией, можно покорить весь мир. Можно подчинить себе манкуртов и при их помощи приобрести богатство и влияние в обществе.
   – Я ничего не понимаю.
   – Поймёшь.
   – Яна была «манкуртом»?
   – В некотором роде – да. Она не умела делать «манкуртов», но приводила к этому.
   – А что «Калевала» для Яны?
   – Думаю, ничего. Возможно – пыталась следовать моде, возможно – копировала чужие пристрастия… Ты заостряешь внимание не на том факте.
   – Ты уверена, что эта книга принадлежит Яне Марковне? – добавила Алевтина после некоторого молчания.
   Полина опустила взгляд на книгу.
   – Яна могла позаимствовать её у другого человека для чтения, но забыла вернуть. И, возможно, другой человек торопится найти принадлежащую ему вещь. Подумай об этом…
   Молодая женщина молчала. В комнате было сумеречно, молодая женщина видела только силуэт Алевтины. Темнота и тишина. Тихий, ласкающий слух, голос собеседницы.
   – Мне пора, – произнесла таинственная гостья. – Завтра будет трудный день, необходимо отдохнуть и набраться сил. Спокойной ночи, Полина Глухова. Желаю тебе удачи, и, думаю, так оно и будет.
   Полина проводила Алевтину, убрала чашки и блюдца, потушила ночник и легла спать.
   Отчего-то сон не шёл. Молодая женщина ворочалась с боку на бок. Загадочная беседа вызвала у неё неприятный осадок, а настроение совершенно испортилось. Наша героиня не поняла ничего из этого разговора, не осознала значения услышанных слов. Санталайнен явно что-то хотела сказать, – Полина была в этом уверена.
   Прошёл час, полтора… Она всё не спала, перебирая в памяти разговор. У неё появилось такое чувство, будто она что-то потеряла, а что именно – вспомнить не может. Что-то забыла, а что именно – на ум не приходит.
   Вдруг её осенило, о чём именно она хотела спросить у гостьи.
   Когда Алевтина показала на книгу и произнесла фразу: «Ты увлекаешься народным фольклором», а затем: «Калевала» – народные руны», – она не могла знать, что перевёрнутая исцарапанной стороной вверх красная книга есть «Калевала». Это значит одно: либо Алевтина была в номере Полины в её отсутствие, либо она видела эту книгу ранее.
   Молодой женщине захотелось набросить куртку и мчаться стремглав к третьему пансиону. Но вспомнив, что уже почти двенадцать ночи, и Санталайнен уже наверняка спит, она решила отложить этот разговор до завтра.
   На следующий день после долгого ожидания Алевтины за завтраком, а затем за обедом, Полина обнаружила пятый номер третьего пансиона закрытым. На заданный администратору вопрос, о том, где можно найти хозяйку комнаты, она услышала ответ, что «сегодня утренним рейсом товарищ Санталайнен отбыла в Эмск».
   Корсунова стояла в растерянности, администратор ждал дальнейших расспросов. Ей ничего не оставалось, как только спросить:
   – А где здесь находится местный клуб?

Глава 4
Банкиры вокруг

   Чем выше поднимаешься, тем глубже увязаешь.
Лоуренс Дж. Питер

   Молодая женщина возвращалась в город дождливым воскресным утром на большом удобном «аутосане». Она положила сумку в багажное отделение, села к окну на удобное место и попыталась заснуть. В машине было тепло. Полина пригрелась и радовалась тому что сидит в уюте, а там снаружи промозглая погода, и мелкие капли дождя стучат в боковое стекло. Ветер сносил капли со стекла и превращал их в тонкие, дрожащие от движения автобуса, ручейки.
   Автобус преодолел грунтовые дороги и выехал на основную трассу. Водитель прибавил скорость, и лес замелькал перед глазами.
   В противовес обычному, мысли Полины не занимал факт взаимоотношений в семье Корсуновых. Она размышляла об Алевтине. Эта женщина по специальности психолог, связана с Финтушал, с Золотарёвой, с Центром. Полина не знала, как и чем объяснить хитросплетения отношений, завязанных на личности покойной, но понимала, что здесь они имеют место быть.
   «Санталайнен ничего не хочет говорить, самоустранилась и просто наблюдает. А, возможно, и действует. Знала же она, что книга, лежащая оборотной стороной вверх, это «Калевала»? – размышляла Полина. – Знала».
   «А вдруг она находилась в седьмом номере без моего ведома? Номера в пансионах всегда открыты, на базе отдыхают ежегодно одни и те же люди, там нет воровства. Но я всегда закрывала номер и носила ключ с собой. Хотя, нет… Проникнуть в номер очень просто. У администратора есть запасные ключи, а Алевтина знает всё и всех на этой базе. Она могла взять ключи и проникнуть в номер. Но если это так, что именно она хотела там найти? Стоп, – сказала сама себе Полина. – Это я искала её на базе, а не она меня».
   Все факты указывали на то, что Санталайнен была в курсе бывших дел Яны Золотарёвой.
   Корсуновой даже стало немного обидно: её, как ребёнка, обвели вокруг пальца.
   «Да ещё зубы заговаривала дребеденью всякой», – молодая женщина рассерженно стукнула по стеклу костяшками пальцев.
   Чем короче становился путь до города, тем раздражённее делалась наша героиня.
   «Первое, что сделаю по приезду – нанесу визит Але Санталайнен и задам вопрос о красной книге», – решила молодая женщина.
   Маршрут автобуса «Эмск – Октябрьское» проходил недалеко от её дома. Полина хотела избежать встречи с мужем. Поначалу она хотела уехать на Ново-Слободскую, но ей не хотелось встречаться с сестрой. Полине было стыдно смотреть ей в глаза.
   Она вспомнила о сотовом телефоне Елены, пачке красивых фотографий и сделала выбор в пользу неприятной встречи с Олегом.
   …Наш детектив постояла немного на остановке под моросящим дождём, провожая взглядом уезжающий автобус. Затем выдернула из складок чемодана чёрные пластиковые ручки и повезла поклажу к дому.
   «Элитный» дом на Ясской представлял собой восьмиэтажное здание с одним подъездом. На каждом этаже располагалось только две квартиры, лоджии целиком опоясывали здание. Дом примыкал к другим таким же домам, и вход во двор каждого дома был огорожен решёткой. Дома на Ясской сильно отличались от домов на Знаменской, Покровской, Заводской и других улиц Эмска.
   Случайному воришке проникнуть незаметным в «особняк» на Ясской было почти невозможно. Приходящие в этот дом гости показывали вахтёру любое удостоверение личности. Или звонили по внутреннему телефону с вахты в квартиру. Все званые гости, приходящие к жильцам этого дома, никогда не спорили с местными порядками. А спорящих быстро выпроваживал за дверь местный охранник.
   В десять часов утра решётчатые ворота были распахнуты. Асфальтовая дорога вела во двор, который походил на лоскутное трёхцветное одеяло. Зелёные квадраты газонов располагались рядом с пёстрыми клумбами и серыми квадратами мест для стоянки автомобилей. Возле подъезда стояли скамейки. Садовница в прорезиненном дождевике возилась в клумбе рядом со скамьёй, пропалывая цветник. Полина остановилась рядом.
   – Зачем Вы делаете это в дождь? Простудитесь ведь…
   Женщина выпрямилась, поправила капюшон рукой, которой держала маленькую сапку.
   – А когда же ещё делать? Сейчас – самое время. Почва рыхлая, легко обработать…
   Полина поболтала бы с садовницей, но та уже принялась за работу. Завтра начнётся рабочая неделя, жильцы дома вернутся в город, и двор вновь будет заставлен красивыми сверкающими автомобилями.
   На опустевшей стоянке одиноко стояла машина Олега и её любимый чёрный «мерин».
   «Дома», – подумала Полина о муже.
   Молодая женщина вошла через железные двери в дом. В холле сидела Роза Ервандовна – местный вахтёр, которому полагалось знать всех жильцов в своём подъезде.
   Полина пожелала ей доброго утра и медленно пошла к лифту. Роза угадала её настроение и окликнула.
   – Сколько лет здесь работаю, – впервые такое вижу, – негромко начала Роза. – Позавчера зашел парень лет двадцати пяти, сказал, что к Геннадию Коновалову. А Гена вот уже как месяц с семьёй в отъезде. Я говорю ему, мол, звони в квартиру, и что ты думаешь? Из его квартиры ответили! Выходит, Гена кому-то ключи оставил. Странно… Но он бы предупредил нас…
   – Он бы, конечно, предупредил. Или жена предупредила. Быть может, Ваша смена знает? – предположила Полина.
   – Я его не пропустила, но записала. Валя выйдет, я у неё обязательно спрошу, – она говорила с едва заметным акцентом.
   – Он удостоверение показал?
   Вахтёр кивнула.
   – Водительское?
   – Нет. Сотрудника РУВД.
   – Надо же… сотрудник РУВД… и к Гене?! – удивилась Полина.
   – Но самое интересное вот что, – наклонившись к Полине, прошептала Роза Ервандовна, – после этого «руведешника» я набирала четырнадцатую квартиру, и никто не отвечал! Вадим стоял на площадке возле квартиры – тишина. Я понимаю, конечно, что звукоизоляция, но иногда всё же слышно бывает…
   – Сколько раз?
   – Что? – не поняла вахтёр.
   – Сколько раз набирала номер?
   – По нескольку раз на дню. А дежурю я вот уже пятый день. Но ведь раньше никто не наведывался к Коноваловым…
   – Мошенники, – равнодушно комментировала Полина. – Я бы на Вашем месте сразу Алексея звала, или Вадима Григорича.
   Алексей и Вадим Григорьевич были местные охранники.
   После болтовни с Розой, Полина ещё несколько минут поднималась на лифте, ещё какое-то время стояла возле дверей квартиры, – в общем, тянула время. Наконец решилась войти, будто проникала в чужое жилище, и отомкнула ключом массивную дверь. Дом дохнул на неё ароматом свежести и какой-то выпечки. Похоже, Олег заказывал на дом завтрак из соседней харчевни.
   Войдя, она услышала голос мужа из соседней комнаты: он разговаривал по телефону. «Как обычно, – подумала Полина, – решает чужие проблемы».
   Молодая женщина разделась, прошла в ванную комнату. Полчаса провалялась в тёплой воде, отогревая затёкшие во время поездки члены. Она надеялась, что за то время, пока нежится в ванной, Олег уйдёт. По крайней мере, так было обычно.
   Волосы отросли, и теперь мелкие завитки крутились колечками на плечах. Она вспомнила о сестре. Лена всегда ходит с длинными волосами, наверняка, и теперь не будет обновлять стрижку. Подумала, что прочно вошла в её имидж.
   Олег не ушёл, а, напротив, терпеливо дожидался появления супруги. Около порога лежали кеды, грязная мокрая куртка, раскрытая сумка. Он нагнулся, чтобы посмотреть, во что она умудрилась испачкать кеды. Увидев прилипшие к подошве иголки, Олег как истинный следопыт сразу понял, что жена прибыла из леса. Этот вывод чрезвычайно удивил его: поездка в тайгу всегда претила Полине. У него сразу возник вопрос: что или кто заставил её поехать в лес? Да ещё на столь долгий срок?
   Вот она собственной персоной в белом махровом халате, с огромным полотенцем на голове, будто в тюрбане, появилась из ванной и босиком прошлёпала мимо него в свою комнату.
   – Привет, – сказал Олег, не дождавшись приветствия жены.
   – Привет, – раздалось из её комнаты, и она закрыла за собой дверь.
   В другой раз Корсунов даже здороваться не стал бы. Но сейчас у него появились вопросы, и он хотел услышать на них ответы. Во-первых, он хотел знать, где она пропадала последние десять дней. Во-вторых, он едва сдерживался, чтобы не спросить о фотографиях Елены.
   Олег открыл дверь, стукнув по ней пару раз костяшками пальцев, и вошёл в её комнату. Полина сидела на кровати, всё в том же махровом тюрбане и натирала лицо кремом. Корсунов сел на мягкий круглый пуф напротив жены. Молодая женщина вытянула ноги, шевеля растопыренными пальцами с маленькими накрашенными ногтями. Выглядело смешно. Из-под махрового халата выглядывали круглые коленки.
   В бытность эта картина вызвала бы у Корсунова подъём чувств и эмоций, но прошлые желания уступили место нынешней неприязни. Полина в свою очередь ожидала от него колкостей. Но он приветливо разговаривал, сам наведался в её комнату. Это было не похоже на их обычные встречи.
   – Это что у тебя? – спросил он, показывая на щиколотки.
   – Оцарапала, – был ответ.
   – Сушишь пальцы?
   Полина взяла другой тюбик и принялась натирать кремом ноги. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила.
   – Сушу.
   – Много у вас, женщин, разных тонкостей, – произнёс Олег, наблюдая за её манипуляциями.
   – Много, – согласилась она, не глядя на супруга.
   Полина ожидала, что он спросит, где она пробыла столь длительное время. Но он молчал. Он желал узнать о тех фотографиях, которые хранились у неё в шкафу в старой сумке, но задавать эти вопросы сейчас было чревато скандалом. Хотя вряд ли они станут выяснять отношения: Олег всегда пережидал какое-то время, а Полине нечего было ему сказать.
   Он внимательно смотрел на неё. Заметил, как осунулось её лицо, южный загар поблек после месячного пребывания в Эмске. Сейчас с этим смешным тюрбаном на голове, бледная и похудевшая, она стала очень похожа на свою сестру. Схожесть оказалась не в чертах лица, а во взгляде, в движении, и ещё в каких-то едва уловимых особенностях, по которым Олег сразу различал сестёр. Исчезло высокомерное выражение, черты лица смягчились, стали совсем детскими.
   – Ты что-то хочешь спросить? – наконец не выдержала она.
   И посмотрела ему в глаза.
   Уже два года подряд появление Полины после внезапных исчезновений сопровождалось одинаково: первые два дня Корсуновы избегали встреч, затем между ними происходил неприятный разговор. Они никогда не кричали друг на друга, разговаривали ровно и спокойно. Но этот тихий разговор источал много ненависти, невысказанных претензий и не решённых проблем.
   Сейчас было другое. Олег отпустил ситуацию и определил для себя линию поведения с женой. Несколько последних дней дали ему возможность подумать и расставить точки над «i». Он не был готов к тому, что Лена устроит свою жизнь с другим мужчиной, что её сыновья будут иметь кого-то другого в роли… примера. Но оказался готов к тому, что Полина должна устроить свою жизнь и завершить их семейные отношения. По крайней мере, так казалось ему сейчас.
   – Можно узнать, куда ты уезжала? – мягко спросил он.
   Манера обращения к ней Олега показалась Полине необычной. Супруг всегда разговаривал негромко, спокойно, но неприязненно. А сейчас было другое. Он смотрел на неё сочувственно, как на больного ребёнка. Это показалось ей странным, она ожидала подвоха.
   – Я уезжала в лес, – ответила она.
   – Что же ты делала в лесу?
   – Две недели кормила комаров, – ответила Полина. – Довольно исчерпывающий ответ?
   – Да.
   «Достаточно на сегодня, а то разбужу дракона», – подумал Олег и поднялся.
   Полина удивилась ещё больше. Ни упрёков в неблагодарности, ни язвительных замечаний, ни мрачных предсказаний будущего, похоже, он и не собирался делать.
   Закрывая за собой дверь, он сказал:
   – В гостиной на камине ключи от машины.
   Это означало, что Олег возвращал ей «мерс».
   Хотя в душе она обрадовалась, но его разрешение забрать машину показалось ей подозрительным. Молодая женщина проводила его взглядом. Думать об их семейных отношениях сейчас ей не хотелось. Она вспомнила о сестре, поднялась и выглянула из комнаты.
   – Олег, – позвала она негромко.
   Тот одевался, собираясь уезжать. Он приготовился выслушать от жены упрёки и очень удивился, услышав:
   – Лена не постриглась?
   – Не постриглась, – сказал он, а сам подумал: «Дурацкая провокация».
   – Когда Вы последний раз виделись? – она натирала руки кремом.
   – Я видел её вчера, – он не стал лукавить.
   Новость не смутила её, не огорчила, не расстроила. «С ней всё в порядке», – подумала она и опять спряталась в комнату.
   Это было так не похоже на жену, что Олег поверил, что дело нечисто. Он ещё стоял в коридоре, раздумывая над этим, когда Полина опять появилась перед ним, потирая руки.
   – Олег, а наши двери легко вскрыть? – спросила она.
   – А почему ты об этом спрашиваешь? – он забеспокоился.
   – Просто…
   – Если об этом спрашиваешь ты, это далеко не «просто»… Но, если тебя это действительно беспокоит, утешься: в дверь вставлен сейфовый замок.
   Она задумчиво посмотрела на него.
   Олег ожидал продолжения разговора, но его не последовало.
   Нет, эта ситуация совершенно ему не нравилась. «Не хватало только того, что бы она влипла в какую-нибудь неприятную историю. От этой бестии всего можно ожидать», – подумал Олег, выходя из квартиры.
   Автоматическая дверь закрывалась без ключа. В размышлениях он какое-то время постоял на лестничной площадке.
   …После ухода Олега молодая женщина принялась за составление распорядка на следующую неделю. Надо обменять абонемент в фитнес-клуб, сделать мелкие покупки для дома, крупные покупки для неё самой. Заказать место на приличной базе в Ахтубе. Хотя Павел предупредил её, что через пару-тройку недель он планирует отдых в другом месте, и если она хочет, то может отправиться с ним именно туда. Полина не сомневалась, что убедит его в ином и уже рисовала в своих фантазиях радужные картины о том, как будет загорать на Волге, есть спелые арбузы и ловить рыбу.
   Но её грандиозным планам не суждено было сбыться. Через неделю она поругалась с Павлом из-за того, что он отказался составить ей компанию в поездке на юг. Затем несколько дней она размышляла о том, что ей некуда деваться и придётся согласиться на предложенную им поездку. Другой такой замечательной компании как Павел Ребоев, ей не найти. А ещё через неделю, скрепя сердце, ей пришлось просить у него извинения за грубость и проситься в совместное путешествие на теплоходе по Ладожскому озеру. Павел за три года хорошо изучил характер Полины. Понимая, что получится именно так, а не иначе, он оформил турпутёвку сразу на них обоих ещё тогда, когда молодая женщина дулась на друга.
//-- * * * --//
   Полина проверила сумочку.
   Снимки были беспорядочно сложены, и она поняла, что муж видел их.
   На телефоне вызов от Елены оказался «отвеченным». Она даже не приняла это во внимание, настолько важным, по её мнению, был другой факт: остальные звонки, которые Корсунов не пожелал посмотреть. Десять «неотвеченных» вызовов: пять от Скворцова в разное время, – два 14 июля и три в прошедшую пятницу. Один звонок от Золотарёвой, три с незнакомого номера 16 июля.
   В первую очередь Полина перезвонила Сергею, но его телефон молчал. В течение всего дня она несколько раз набирала номер его телефона. Но результат оставался тот же: Скворцов не брал трубку.
   На незнакомом номере ответил мужчина лающим фальцетом. По голосу – молодой человек лет двадцати пяти, не больше. Он представился Александром Юрьевичем Щербаковым, «ведущим специалистом Отдела по работе с банковскими картами Эмскбалтбанка, и выразил желание встретиться «по поводу услуг покойной госпожи Золотарёвой». На уточняющий вопрос, о чём именно Щербаков хочет пообщаться, тот ответил, что «всё объяснит при встрече». Они договорились увидеться в субботу, 24 июля, в шесть часов вечера.
   Четверг Полина провела в хозяйственных заботах: бегала по разным отделам соседнего супермаркета в целях приобретения моющих и чистящих средств. Идя по Ясской, Полина не забывала оглядываться, останавливаться, поправлять пряжку на обуви, – сказалась история с кражей сумки от ноутбука в сквере на Малой Театральной.
   Занимаясь домашними заботами, молодая женщина весь день размышляла о том, что увидела и услышала о Золотарёвой, о сестре, о непонятных и таинственных событиях, и пришла к выводу, что ей жизненно необходима консультация эксперта. Коим в её глазах был незабвенный Пётр Васильевич Егошин. Полина пыталась до него дозвониться в пятницу, но тот не брал трубку. В понедельник Егошин перезвонил и ответил, что «в настоящий момент он находится где-то в районе Приозёрска и будет в городе только в среду, в четверг, двадцать девятого, у него четыре фотосессии для женщин, а принять Полину сможет лишь в пятницу, тридцатого числа, во второй половине дня».
   Полину это вполне устроило.
   Она хотела позвонить Ане Павловой и уточнить, когда можно будет увидеть на кафедре Алю Санталайнен, но отчего-то не решилась, откладывая этот звонок на «потом».
   В пятницу Полина неожиданно получила почту.
   «Неожиданно», – потому что она никогда не выписывала журналов и газет, и корреспонденция, которая легла в её почтовый ящик, крайне заинтересовала вахтёра. Роза Ервандовна любезно сообщила об этом Полине.
   «Неожиданной» корреспонденцией оказались два письма и уведомление. Одно из Эмскоблбанка, в конверте которого лежало приглашение. Золотыми буквами на кофейного цвета бумаге было написано, что «Полина Корсунова выбрана почётным клиентом Эмскоблбанка. И её с «нетерпением ожидают в 13:30 в среду, 28 июля 2010 года, на пресс-конференции Президента банка В. В. Цуприна»
   В Эмскоблбанке были открыты два сберегательных счёта на имя Полины Корсуновой. Денежных средств на счетах было не так много и ей польстило внимание руководства банка.
   Второе письмо было от некоего Р. Бендлера. На конверте значился обратный адрес: 186034, город Эмск, улица Финская, дом 78, квартира 107. Адрес был прописан чётко синими чернилами.
   В конверте находился лист бумаги с отпечатанным двенадцатым размером шрифта текстом. Полина внимательно прочла его от начала до конца. Его содержание было следующим:
   «М. А. Любаев, Памятка при работе «Внушение доверия».
   В работе постоянно встречаются ситуации, когда нам жизненно необходимо вызвать доверие у собеседника и убедить его в нашей правоте. Для того чтобы достичь желаемого результата, нам, прежде всего, требуется следовать нижеприведённым способам.
   Чтобы вызвать полное доверие собеседника необходимо самому поверить в то, в чём хочешь убедить его.
   Примите позу собеседника. Попробуйте также перенять его голос, интонации, употребляемые слова, жесты. Начните разговор с темы, которая вызовет у собеседника согласие.
   Большинство времени направляйте взгляд прямо в глаза собеседнику. Следите за тем, чтобы Ваши глаза не бегали из стороны в сторону, держите голову ровно.
   Не следует стоять, скрестив руки или сидеть, закинув ногу на ногу.
   Избегайте жестов рук, прикрывающих рот, глаза, уши. Не нужно оттягивать воротничок и чесать шею. Эти жесты показывают собеседнику, что Вы обманываете или не хотите его видеть и слышать.
   Попробуйте максимально расслабиться, улыбаться собеседнику, называть его чаще по имени. Постарайтесь привести себя в максимально комфортное состояние. Демонстрируйте ему свои ладони в процессе жестикуляции. Периодически наклоняйтесь к нему туловищем, проявляя интерес, но не нарушайте удобной для него дистанции.
   Когда говорите – еле заметно кивайте в такт своей речи головой. Это внушит подсознанию собеседника, что Вы говорите искренне, в согласии с собой. Также внимательно слушайте собеседника. Демонстрируйте ему кивками или звуками, что понимаете, о чем он говорит.
   Сидеть рекомендуется не напротив того, с кем общаетесь, а немного под углом к нему, но не боком. При этом туловище и голова должны быть повёрнуты непосредственно к собеседнику.
   Вот некоторые из трюков, которые могут помочь внушить кому-нибудь доверие к Вам».
   «М. А. Любаев, Памятка при работе «Методы противостояния внушению».
   Настоящая статья посвящена разного рода защитам от внушения и манипуляционных воздействий, возникающих в процессе привлечения к работе новых сотрудников.
   Чтобы избежать внушения, необходимо задавать самые различные уточняющие вопросы. Стремитесь задавать рациональные вопросы. Они великолепно противостоят внушению.
   Следующий способ, который позволит избежать внушений, – это умение относиться с чувством юмора к любой информации. Это самая сильная защита от любых манипуляций.
   Принятие мотивации. Любая информация сама по себе нейтральна, в ней уравновешиваются позитивные и негативные стороны. Перевес осуществляется только тогда, когда собеседники выбирают для себя, какую из сторон им принять. Но её можно всегда представить с нужной эмоциональной окраской.
   Невербальная защита самая мощная и состоит в следующем:
   Не следует отодвигаться или отдаляться от собеседника, который оказывает на Вас давление, а, напротив, максимально сократить дистанцию, вторгаясь в его личную зону. Необязательно приближаться вплотную, достаточно вторгнуться руками в процессе своей жестикуляции.
   Кисти Ваших рук при жестикуляции следует направить вниз (повелевающий жест) и желательно выставить указательный или несколько пальцев, например, указательный и средний, для оказания встречного давления на собеседника.
   В процессе общения с таким человеком Вам необходимо двигаться физически. Транс всегда связан с неподвижностью. Больше двигайтесь, меняйте положение в пространстве, отводите взгляд, перебивайте человека уточняющими вопросами, смейтесь. При сильном способе манипуляции повернитесь боком к собеседнику и направьте на него локоть».
   Полина повертела лист бумаги, осмотрела со всех сторон, даже понюхала.
   Текст ровно ничего ей не сказал, кроме того, что, похоже, в последнее время ей попадаются чрезвычайно странные люди, что Бендлер был, очевидно, Романом, и скорее всего – психологом. Она была уверена, что письмо пришло на её имя не случайно.
   Она вспомнила о Санталайнен. Если бы это случилось с Еленой, то она объяснила себе произошедшее как связанное с Алевтиной. Человеческая память чем-то схожа с видеомагнитной записью, позволяющей воспроизвести на экране только что запечатлённый эпизод. Затем на этот эпизод наслаиваются другие эпизоды, а прежние кадры «размагничиваются», стираются, отодвигаются в дальний уголок. Вспомнить эти эпизоды помогают случайные факты. Воспоминания – разбуженные каким-либо событием запрятанные в уголки памяти эпизоды. Иными словами, увидев в газете некролог актёра, Вы вспомните кинофильмы, снятые с его участием.
   Так же и Полина, увидев конверт от Р. Бендлера, мгновенно вспомнила последний вечер с Алевтиной. Хотя никак не связала между собой произошедшие события.
   Оба письма заинтересовали её, и она не сразу вспомнила об уведомлении.
//-- * * * --//
   Утро вторника было солнечным и сухим, по прогнозам синоптиков и приметам к вечеру должен был пролить дождь. Дождь запаздывал, на небе в шесть вечера было ни облачка.
   Место встречи было назначено молодым человеком. Он пожелал встретиться в «Золотой короне» на Ленинской-3.
   Скажем прямо, выбор его был отличным!
   Полина привыкла бывать в этом ресторане: арочные своды, покрашенные молочного цвета краской, под мрамор, всегда свежая постановка и хороший сервис, приятная атмосфера и отличная кухня.
   Здесь работали настоящие музыканты: пианисты, саксофонисты, скрипачи, гитаристы. Музыка на любой вкус. Полина и сама любила здесь спеть что-нибудь.
   Корсунова решительно не представляла себе, о чём будет вести беседу Щербаков.
   Ей нравился флирт с мужчинами, и она уже представляла себе, как проведёт вечер за деловым ужином с Александром Щербаковым, который затем перейдёт в романтический. Тренировка в очаровании противоположного пола никогда не помешает.
   В предвкушении интересного вечера она уложила волосы, и кудряшки лежали ровными волнами на дореволюционный манер. Нарядилась в шифоновое голубое платье, одела украшения. Но перед этим наложила вечерний макияж так, что ни один мужчина не мог устоять перед её взором.
   И заказала такси.
   Они встретились у входа в ресторан в 18:10.
   Корсунова была готова увидеть низкорослого, толстого, высокого, худого, симпатичного, некрасивого, словом, любого молодого мужчину лет двадцати пяти. Щербаков не оправдал её ожиданий и оказался высоким худощавым пятидесятилетним клерком. Даже не худощавым, а, что говорится, «костлявым»: с вытянутым лицом, впалыми щеками. У него был длинный большой нос, а рот прятался где-то рядом с ноздрями. Сквозь клетчатую рубашку была видна майка, а под мышками сияли тёмные пятна. На воротнике красовалось свежее пятно, о происхождении которого можно было только догадываться.
   Но больше всего её поразил его головной убор. У этого типа на голове была светлая шляпа в стиле ретро, какие носили мужчины в семидесятых годах. Похоже, Александр Юрьевич прибыл не с рабочего места, а прямо с дачи.
   При виде потных подмышек господина Щербакова Полине расхотелось появляться в «Золотой короне», но дело есть дело.
   Александр Юрьевич окинул её внимательным взглядом. Взгляд его говорил приблизительно следующее: «Да, девушка недурна, оказался бы так же недурён её кошелёк».
   – Вы пешком? – произнёс он вместо приветствия.
   – А Вы? – в свою очередь спросила Полина.
   – Я рассчитываю на Вас, – совершенно серьёзно ответил тот. – Пройдёмте в помещение, на улице слишком много людей.
   – Откровенно говоря, я впервые в «Золотой короне», – сказал Щербаков, садясь за столик, накрытый зелёной скатертью.
   – Я тоже, – ответила она.
   – Вы будете что-нибудь заказывать? – он говорил неровным фальцетом, от которого у Полины зачесались уши.
   Её так и подмывало уточнить «Для Вас?», но вместо этого лишь отрицательно качнула головой. Она села напротив, положила сумку на колени.
   Он заказал себе кофе и плитку шоколада.
   – Для работы ума необходима подпитка в виде сладкого, – пояснил Александр Юрьевич.
   – После рабочего дня клерки предпочитают холодное пиво, – прокомментировала она.
   – Что? – не понял Щербаков.
   – Да так… Не обращайте внимания…
   Полина сидела, сложив руки на сумке, как примерная школьница, и наблюдала за жующим Щербаковым. Она терпеливо ждала, когда тот окончит свою сладкую трапезу. Клерк пил горячий кофе, заедая шоколадкой, словно хлебом. Нос при этом у него странно подёргивался, как отдельное живое существо. Он разжевал шоколад и принялся за обёртку с таким видом, будто хотел съесть и её. Скомкал бумагу, будто рассердившись, что она ничего не утаила внутри, и посмотрел долгим взглядом на молодую женщину.
   – Ну? – наконец произнёс он.
   Полина ожидала чего угодно, только не этого «ну». Вид у неё был весьма удивлённый, поэтому он нетерпеливо повторил:
   – Давайте уже перед плотным ужином решим все насущные вопросы.
   – Начинайте, – предложила она.
   – Елена, Вы вытянули меня сюда, чтобы вот так нагло мне это заявить? – сказал Александр Юрьевич.
   Полина замерла от неожиданности. Во-первых, она совершенно забыла о том, что по этому номеру телефона для посторонних людей она является Еленой Лебедевой. Во-вторых, она не ожидала от Щербакова такого нахального поведения.
   Наша героиня несколько секунд соображала, что ему ответить:
   – На что именно Вы надеялись, желая потратить на меня своё драгоценное время?
   – Я предполагал, что Вы желаете получить от меня услуги…
   – С чего Вы это взяли? – ей захотелось поставить этого самоуверенного типа на место.
   – Вы же знакомы с Ольгой Бормотовой?!
   – Возможно.
   – Бормотова больше у нас не работает.
   – Вот как? Почему? – удивилась Полина. – Должность оператора в Эмскбалтбанке не престижна и мало оплачивается?
   – Уволилась по собственному желанию.
   – Почему?
   – Вы задаёте не те вопросы! – Щербаков начал раздражаться. – Мы не о Бормотовой собрались здесь говорить. Вам нужны услуги банковского работника, и я готов Вам их предоставить.
   – Откуда такая уверенность?
   – Иначе Вы сюда не явились бы.
   – Вы знаете, что именно мне нужно?
   – Вам нужны услуги, какие оказывала Ольга Бормотова Вашей знакомой.
   Корсунова собралась с мыслями.
   – Откуда Вы узнали? – спросила она.
   – Оттуда и узнал, – был ответ. – Повторяю: Вы слишком много задаёте вопросов.
   – Это моё право, – возразила Полина. – Вы можете оказаться не тем, за кого себя выдаёте! Вам об этом Бормотова сказала?
   – Не совсем…
   – Я ухожу, – Корсунова поднялась со стула.
   – Сядьте, пожалуйста… Мне сказал об этом человек, с которым Вы не знакомы.
   – Так какую услугу оказывала Бормотова Золотарёвой? – Полина вновь опустилась на стул. – Говорите, а иначе это будет пустой разговор.
   – Давайте говорить иносказательно, – согласился клерк. – Золотарёва требовала информацию о клиенте, Бормотова её предоставляла.
   – Информацию о чём?
   – Информацию о том, кто является владельцем счёта, какой счёт, сколько денежных средств на счету, и так далее… Всё, как и полагается.
   – Хорошо, я Вам поверила. Сколько стоит Ваша услуга?
   Щербаков решил, что достиг компромисса с Полиной.
   – Вот это другой разговор, – тем же визгливым фальцетом ответил он. – За одного клиента пять евро.
   – За всё то, что Вы перечислили? – недоверчиво спросила Полина.
   – За полную конфиденциальную информацию, – подтвердил он.
   – Два евро. Ольга брала только два евро.
   – Елена, Вы торгуетесь напрасно, – ответил Щербаков. – Мне известно доподлинно, что Бормотова брала шесть-семь евро за клиента.
   – Вы с ума сошли? Не такие это великие услуги, чтобы брать такую крупную сумму!
   – Давайте определимся в понятиях, – деловито произнёс он. – Во-первых, Эмскбалтбанк – очень серьёзное заведение, у нас обслуживаются юридические лица и их владельцы. И, как я понимаю, Вам необходимы сведения прежде всего о руководителях фирм. Если Вас что-то не устраивает, можете обратиться в другой банк. А я понаблюдаю за Вашими тщетными усилиями, – он смотрел насмешливо. – Во-вторых, я иду на прямое нарушение закона, а за ответственность нужно платить.
   – Я пошёл Вам навстречу, снизил цену, а Вы ещё и условия пытаетесь мне диктовать? – говоря последнюю фразу, он понизил голос и теперь со своим хрипом походил на больного ангиной.
   – Два евро и не больше! – твёрдо заявила Полина, а сама подумала, что больше никогда и ни за что не свяжет свои дела с Эмскбалтбанком.
   – Хорошо, я подумаю, – вдруг неожиданно согласился клерк. – До завтра подумать время дадите?
   – Да хотя бы и до послезавтра!
   – Вы сейчас никуда не торопитесь? Как насчёт того, чтобы выпить что-нибудь покрепче и плотно поужинать? Я предпочитаю кизлярский коньяк. После кофе с шоколадом, разумеется.
   – Не рано ли «обмывать» сделку? – спросила она. – Вы ещё «не подумали», а я ещё не согласилась.
   – Так, – он уже не слушал её, погружённый в изучение меню. – Ростбиф по-английски, буженину, телячий язык с гурийской капустой и хреном… Что это за капуста, интересно? Салат из рукколы с тигровыми креветками. Слоёный салат из камчатского краба я бы тоже не прочь попробовать… Так… Заяц томлёный в горшочке в сливочном соусе… слышится аппетитно…
   «Похоже, он собирается поужинать за мой счёт», – подумала Полина, а вслух намекнула:
   – Александр Юрьевич, Вы уже откушали кофе. А коньяк – напиток, подаваемый перед кофе.
   Подошёл официант, Щербаков перечислил всё, что пожелал съесть на ужин. Официант повернул голову к Полине и вопросительно посмотрел на неё. Та отрицательно качнула головой.
   – Ах, Александр Юрьевич! Вы должны извинить меня, но у меня неотложное дело! Уже без пятнадцати семь! Прошу прощения, мне пора бежать! – посмотрев на часы, вдруг воскликнула молодая женщина.
   И, прежде чем тот успел что-то ответить, поспешно выбралась из-за столика и направилась к выходу. Не сумев преодолеть искушения, перед дверью она обернулась, чтобы посмотреть на реакцию Щербакова. Тот глядел ей вслед в полном недоумении. Она помахала ему рукой, и, презирая все приличия, громко крикнула:
   – Я Вам позвоню!
   Она была раздосадована встречей с немытым клерком. Очень много ожидала от свидания, а, оказалось, едва избежала притязаний престарелого альфонса. Услуги Щербакова были ей не нужны, тратить на него свои время и деньги у неё не было желания.
   Полина вышла из ресторана и направилась по вымощенной булыжником дорожке к решётчатым воротам. Молодая женщина нисколько не сомневалась, что через пару минут по этой дорожке за ней следом пройдёт Щербаков.
   На стоянке услужливые таксисты предлагали «прокатиться с ветерком». Но она решила немного пройтись пешком.
   Корсунова шла довольно долго по Ленинской. Затем свернула на улицу имени Великой Победы и оказалась в небольшом «прозрачном» скверике. Здесь росла берёза, и сквозь светлые редкие стволы виднелся монумент Скорбящей матери. На стену, где были выбиты имена погибших в Великую Отечественную войну жителей Эмской области, горестно опиралась каменная женщина. Возле монумента сверкала разноцветьем турецкой розы прямоугольная клумба. Крохотные гвоздички стояли прямо на своих жёстких стебельках, и ветер им был нипочём.
   Полина нашла удобную скамейку недалеко от монумента. Она сидела, опустив голову, и расковыривала камешки в трещинках асфальта сухой палочкой.
   Первое: от кого Щербаков узнал о том, что Корсунова желает получить услуги?
   От самой Бормотовой.
   От Скворцова, с которым была связана Бормотова (в этом Полина была уверена).
   От человека-икс, с которым была связана Бормотова или был связан Скворцов. Человек-икс принимал Корсунову за Елену Лебедеву.
   Много людей принимали её за сестру?
   Бормотова, Скворцов, Смородова, Маргарита Золотарёва. Выходит, человеком-икс может оказаться Золотарёва или Смородова.
   Золотарёва?
   Нет… В этом можно быть уверенной.
   Смородова? Она знает о центре и об истинных делах покойной Яны Марковны.
   Второе: почему и куда исчезла Ольга Бормотова, оставив престижное место в Эмскбалтбанке?
   Девушка действительно могла уволиться по собственному желанию, потому что ей предложили более доходное место. Или уволили, потому что проштрафилась. Или уволилась, потому что решила сменить место жительства.
   Золотарёва, вне сомнений, занималась незаконным сбором информации: она заказывала сведения о состоятельных клиентах Эмскбалтбанка у Бормотовой, затем через Надежду узнавала номер телефона клиента. А далее в дело вступала сама Золотарёва. Именно таким способом она собрала сведения об Олеге. Но здесь есть одна неувязка: ещё раньше Золотарёва стала клиентом Лены Лебедевой.
   Почему Надежда была так откровенна с Полиной, признавшись в незаконных действиях? По логике, она должна стремиться скрыть сей факт.
   Выходит, человеком-икс с большой долей вероятности является именно Смородова.
   И ещё один человек, весьма странного поведения, который знал Золотарёву и имел дело с центром.
   Алевтина Санталайнен.
   Минуточку!
   Она знала её под именем Глуховой Полины. Но это ровным счётом ничего не меняет. Последний раз Алевтина вела себя так, будто бы знает о Полине всё.
   Воображение молодой женщины уже нарисовало картину, как она встречается с этой северной красавицей на базе «Октябрьское» и вручает ей красную книжицу с вложенным письмом от Романа Бендлера. А Алевтина берёт вещи в растерянности и понимает, что ей остаётся только признаться. Если бы Елена была на месте Полины, она не преминула бы придать значение возникшей в воображении картине.
   Но Полина была не Елена.
   Она решилась позвонить Анне Павловой сейчас, находясь в сквере Памяти Скорбящей матери.
   – Как у Вас дела? – услышала Полина звонкий голос.
   – Хорошо… Анна, можно ли приехать к вам на кафедру? – Полина всё ещё пребывала в задумчивости.
   – Вы хотите приехать? В университет? Боюсь, не получится. Сессия прошла, у нас отпуск. В университете преподавателей нет.
   – Ах, да… У вас же каникулы, – в своё время Полина была «прилежная» студентка, пребывая на каникулах круглый год. – Анна, подскажите, пожалуйста, как мне найти Алевтину Сергеевну?
   – Не подскажу, – ответ Павловой явился для Полины полной неожиданностью. – Она уехала в Германию.
   – Давно?
   – Вчера она позвонила дяде и попрощалась с ним. Верно, в сегодняшнюю ночь…
   – Боже мой, какой ужас! – разочарование Полины было непритворным. – Что же делать?
   – А что случилось? – спросила девушка.
   – Я забыла забрать у неё свои вещи.
   – Что Вы такое говорите?
   – Дело в том, что последнюю неделю мы с Алевтиной Сергеевной вместе были на турбазе за городом. Я одолжила ей кое-что, а забрать забыла.
   Аня была слишком хорошо воспитана, чтобы допытываться, что именно Полина оставила Алевтине.
   – Я посоветую Вам найти Инну Базанову. Базанова – её близкая подруга, они дружили со школьных времён. Она оставила ключи от жилища именно Базановой, и та должна распорядиться квартирой. Скорее, забытая вещь дожидается Вас там… Попробуйте найти её… Только, пожалуйста, никому не говорите, что я посоветовала Вам это, – добавила Аня. – Телефона Базановой я не знаю. Посмотрите в Интернете, у неё есть свой сайт, «Русский север. ru», кажется, называется, я уже не помню…
   – Спасибо, – только и осталось ответить Полине.
   «Что ж, – решила молодая женщина. – Значит, Алевтина скрылась ото всех».
   Остаётся только Смородова.
   Она поднялась со скамьи и медленно пошла в противоположную от улицы Ленинской сторону.
//-- * * * --//
   Никогда в жизни Полина не была в роли почётного члена банка. С нетерпением она ожидала намеченной пресс-конференции.
   Центральный корпус Эмскоблбанка находился в Старом городе на Оружейном ряду. Необходимо проехать вымощенный булыжником мост через реку Ирсу, и Вы попадёте на небольшой островок в устье реки, впадающей в озеро Каменное. Здание было новое, фасад выполнен под старину. Его можно было бы перепутать со старинными особняками Старого города, если бы не громадные окна, опоясывающие кругом стены здания.
   Она прибыла на Оружейный ряд ровно в 13:30, как и было указано в приглашении, для того, чтобы пройти регистрацию участников. Огромная лестница была украшена витыми железными перилами, ступени – узорным железным покрытием якобы времён XVII века. Покрытие издавало гулкий звон от шагов многочисленных посетителей банка, а в здании была сильная акустика. Было не похоже на то, что здесь царила праздничная обстановка.
   Деловитые сотрудники выходили из арочных коридоров, другие скрывались за массивными деревянными дверями. В коридоре стоял звон от сотен каблуков. По обрывкам разговора Полина поняла, что вчера состоялось внеочередное собрание акционеров.
   У главного входа стояла длинная трибуна, за которой находились четыре сотрудницы банка.
   Полина подошла к той, что находилась с левого края трибуны. Она была похожа на девушку из рекламы: овальное личико, курносый носик, светлые волосы, собранные на затылке в «ракушку», очки в чёрной оправе.
   Корсунова машинально бросила взгляд на остальных и поняла, что все четыре девицы, несомненно, являются родственницами. Те же мелкие черты лица, светлые волосы, очки у всех как у одной в чёрной оправе и, конечно же, дресс-код.
   Посетители толпились возле девиц, и, похоже, они вполне успешно справлялись с поставленными задачами.
   Каково же было изумление нашей героини, когда она услышала от услужливой сотрудницы, что конференция завершилась ровно полчаса назад.
   – Когда же она началась? – Полина пребывала в недоумении.
   – В одиннадцать часов и продлилась ровно час, затем состоялся банкет, и только что почётные гости покинули нас.
   – Но у меня в приглашении написано другое время, – молодая женщина подала сотруднице банка приглашение и постучала по нему указательным пальцем.
   – Позвольте взглянуть, – девушка неестественно повернула голову, но в руки приглашение не взяла.
   – Да… Действительно… Приглашение на имя Полины Корсуновой… Действительно… час-тридцать. Это какая-то ошибка, опечатка, прошу прощения… Вы почётный гость, и я поставлю, с Вашего позволения, в известность своего руководителя… Не возражаете?
   Полине ничего не оставалось делать, как ожидать решения участи почётного гостя. Она была разочарована и огорчена.
   – Владимир Николаевич, прошу прощения, но мне необходимо доложить Вам сейчас, – говорила сотрудница монотонным голосом в телефонную трубку. – Да… Прибыла гостья… Наверное, в отделе маркетинга ошиблись… Непоправимая ошибка… Господин Бабаев лично просил…
   Видимо, Владимир Николаевич произнёс длинную речь, девушка долго молчала, затем положила трубку и вышла из-за своего укрытия.
   – Вы позволите, я провожу Вас ко входу на второй этаж? Там Вас ожидает начальник отдела по продажам, он проводит Вас к Вице-президенту – начальнику Отдела по присоединению.
   Она проводила Полину до лестничного пролёта, где её уже ожидал невысокого роста господин в синем костюме.
   – Жуков Владимир Николаевич, начальник отдела продаж, – представился он. – Леонид Игоревич просил лично… Он проведёт специально для Вас мини-конференцию. Вы позволите?
   – Стоит ли? – настроение у молодой женщины опять поднялось.
   – Думаю, – да, – многозначительно глядя на неё, произнёс Жуков и предложил последовать на третий этаж.
   Полине было любопытно, и ей чрезвычайно льстило такое внимание. Ни на мгновение она не задумалась о том, почему её, скромного клиента с небольшими денежными запасами на сберегательном счёте Эмскоблбанка, вдруг вознесли на пьедестал почёта.
   Леонид Бабаев оказался невысокого роста худощавым мужчиной лет сорока. Гладко выбритый до блеска, русые волосы, густые брови, гораздо темнее волос. Ничем не примечателен на вид, если бы не острый проницательный взгляд. Очень цепкий, колючий, холодный. Мужчины с таким взглядом не любят флирт с дамами.
   Одет в серо-голубого цвета рубашку и тёмно-серые брюки. На шее сиреневого цвета шёлковый галстук с мелким узором в виде красных переплетённых подковок. Стрелка на брюках и на рукавах отутюжена, приятный запах.
   Полина сразу обращала внимание на запахи. Она чувствовала аромат не только парфюма, но и тела. Люди не придают этому значения, но на самом деле от каждого человека исходит свой неповторимый запах. От тела курящего человека пахнет совсем по-другому, чем от некурящего. Запах человека, предпочитающего пивные напитки, отличается от естественного запаха тела человека, предпочитающего вино или что-то покрепче, либо употребляющего только чай. Каждый человек пахнет тем, что он ест.
   От вице-президента не пахло ничем, кроме хорошего парфюма.
   Не курит, не пьёт, женщин не любит, играм предпочтения не отдаёт, – вспомнились ей слова Олега об одном их общем знакомом, – почти по Булгакову.
   Не доходя до гостьи, Бабаев протянул руку для рукопожатия, словно Полина была его деловым партнёром.
   – Приношу глубокие извинения за деятельность моих сотрудников, – он тряс её руку. – В результате июньского мониторинга Вы были отобраны почётным гостем и клиентом.
   – Вы согласитесь составить мне компанию за обедом и утолить голод? – добавил Леонид Игоревич, не выпуская её руки.
   – Признаться, я даже рад, что Вы опоздали… С утра во рту не было маковой росинки. Вы согласитесь пообедать скромно, по-домашнему, без изысков? Проходите, – он ввёл гостью в свой кабинет. – Отобедать с красивой женщиной – полжизни отдать.
   Лицо его оставалось бесстрастным, как маска. Только глаза были живые, но холодные.
   Кабинет находился на третьем этаже и представлял собой полукруглое помещение со стеклянной стеной. Огромное окно выходило на залив, образованный впадением Ирсы в озеро Каменное и было обращено на запад. Бабаев подвёл гостью к стене, и Полина почувствовала трепет, глядя с высоты на воду и камни.
   Зрелище впечатляло.
   Солнце ещё пряталось на южной стороне, но отдельные отблески уже золотились на зелёных шторах… Стены, портьеры, стол, ковёр на полу – всё было спокойного зелёного цвета. Обе стены до потолка были закрыты стеллажами с книгами, словно в библиотеке старинного особняка.
   – Это мой личный кабинет, – пояснил Бабаев, наблюдая за молодой женщиной. – Работаю я в другом месте. Это моя библиотека, моё жилище. Иногда приходится пребывать в банке круглые сутки. Сейчас для нас накроют стол…
   Полина засмотрелась на крышку стола.
   Сам стол был деревянный, а столешница выполнена из двух стеклянных крышек, между которыми находился настоящий мини-сад камней и каменных роз – крохотных растений, чьи зелёные листья в виде чешуек образовывали подобие соцветия. Это было чудо инженерного искусства. Растения были живые, а в дереве были сделаны невидимые желобки, выводившие влагу, испаряемую розами.
   Бабаев подкатил два небольших кресла, которые отлично вписывались в офисно-домашний интерьер. Усадил гостью, и сам расположился напротив.
   В кабинет вошла пожилая женщина с подносом и белоснежной скатертью в руках.
   – Я, пожалуй, ограничусь чаем, – пробормотала Полина.
   – Прошу прощения за неловкое молчание, но я, видите ли, никогда не обсуждаю работу во время трапезы.
   Отобедал он в полном молчании.
   – Вы интересуетесь банковской деятельностью? – спросил Бабаев после обеда, поставив локти на стол и сплетя пальцы рук.
   – Постольку-поскольку, – ответила молодая женщина.
   – Мы проводим банковские операции в иностранной валюте. Думаю, Вас это может заинтересовать.
   Полина промолчала, а он продолжил:
   – Хочу отметить, что для наших почётных клиентов мы готовы предоставить «особый режим».
   Он замолчал, ожидая ответа от гостьи.
   – Что это? – она не нашла ничего лучшего, чем задать этот вопрос.
   – Это конфиденциальное обслуживание. Обслуживание скрытых счетов требует больших банковских издержек, чем обслуживание обычных… Но… для почётных клиентов, – он подчеркнул последнюю фразу, – мы готовы предоставить этот режим без особых затрат.
   Корсунова подумала, что вряд ли ей подойдёт это.
   – Особенно интересны посреднические услуги или комиссионные, – добавил Бабаев. – Расчётные услуги, связанные с осуществлением внутренних и международных расчётов, трастовые услуги по купле-продаже банком ценных бумаг, инвалюты, драгоценных металлов, посредничество в размещении акций и облигаций…
   Молодой женщине не хотелось признаваться, что её скромные сберегательные счета вряд ли позволят ей прибегнуть к подобным услугам.
   Он говорил, и фразы его становились всё более округлыми. Иногда Бабаев останавливался, будто пытаясь понять, какое из предложений произвело на Полину большее впечатление.
   – Банковские переводы в иностранной валюте осуществляются по всему миру через корреспондентские счета Эмскоблбанка в иностранных банках. Наши специалисты имеют богатый опыт предоставления услуг по операциям, в том числе в области валютного контроля, конверсионных сделок, переводов средств в иностранной валюте. Так же мы производим переводы с валютных счетов клиентов из одного вида валюты в другой путём проведения соответствующей конверсионной операции.
   Слушая его, наша героиня всё больше убеждалась, что отдел маркетинга ошибся не только во времени, но и в имени клиента. Но озвучить свои мысли у неё не хватило духу.
   – Вам, наверняка, знакомо дистанционное банковское обслуживание при помощи системы «Интернет-Банкинг»? Да? Тогда Вы знаете преимущества этой системы…
   – Возможно, Вас интересуют именные акции? Привилегированные акции? Кумулятивные привилегированные акции? Нет? Мы не подходим Вам в качестве надёжного банка? Вас вовсе ничего не интересует? – казалось, он был разочарован.
   Если Бабаев изредка и выражал какие-то чувства, то это оказался именно этот момент. Чтобы не разочаровать до конца этого достойного господина, Полина с важным видом произнесла:
   – Ну, пожалуй, я бы познакомилась с понятием кумулятивных привилегированных акций…
   Она провела в гостях у Бабаева около часа, после чего он любезно проводил её до дверей и пожелал вызвать для такой высокой персоны рабочую машину. Она отказалась, выразив желание пройтись пешком.
   При выходе из банка её ожидал неприятный сюрприз. На скамье сидел мужчина, которого она встретила в сквере на Малой Театральной 9 июля. Это прохожий, который читал газету, сидя напротив неё и Ани Павловой.
   Она быстро отвернулась и сделала вид, будто не узнала его.
   Парк шумел, верхушки огромных сосен покачивались над кронами лиственных деревьев. Асфальт высох, но кое-где в трещинах влагой ещё темнела земля. Дождя нет, можно пройтись…
   Нужно миновать парк Победы, свернуть на Онежскую, семь кварталов вниз, и через сорок минут она будет на улице Антикайнена. Оттуда семь остановок вниз на трамвае – и она дома на Ясской.
   Корсунова прошла вдоль парка, пересекла пять небольших улочек. Случайные прохожие отсеялись. Она обернулась, будто намереваясь перейти дорогу в неположенном месте. Высокий блондин в светлом костюме шёл за ней.
   Полина знала, что улица Антикайнена упирается в тупик. И в этом тупике стоит большой красивый магазин. Она издали завидела его огромные витрины, в которых отображалась улица и движущиеся, искажённые в кривом стекле, фигуры.
   Молодая женщина вошла в магазин, поднялась на второй этаж и принялась бестолково ходить по всем отделам. Блондин толкался возле неё, иногда подходя совсем близко. Иногда оставался возле отдела, топтался рядом со стеклянными дверями. Если Полина задерживалась, преследователь разворачивал газету. «Финансовые ведомости», – как успела заметить она.
   Полина точно знала, что в магазине четыре сквозных выхода. И, между прочим, один из них служебный, где не было контролёров. Она разглядывала вещи, мерила их, и потратила на это целый час, прежде чем ей улыбнулась удача.
   В отделе «Купальники» кассир отодвинула лёгкую гипсокартонную стену, словно шкаф-купе, и потребовала, чтобы «девочки вернули должок и желательно десятками».
   Полина бросила взгляд на блондина и увидела, что тот опять уткнулся в газету. Она прошла в соседний отдел, благодаря судьбу за то, что здесь тоже продавали женскую одежду. Набрав несколько платьев, она спряталась в примерочной. Сквозь щель между портьерной тканью и стеной она видела, что преследователь погружён в чтение очередной статьи.
   Она нарочно громко позвала девушку к себе в примерочную.
   – Видите, вон там тип с газетой, – прошептала она ей. – Это мой жутко ревнивый муж.
   Продавец в недоумении отодвинулась от Полины.
   – Нарочно пасёт меня. Тем и спасаюсь, что хожу по людным местам. Как только остаёмся наедине, сейчас же начинает драться, – жаловалась молодая женщина. – Вы мне помогите, пожалуйста, я от него отделаться хочу.
   – Конечно, конечно… Вы пройдите через смежные двери. У нас здесь зеркала отодвигаются.
   Она забрала у несостоявшейся покупательницы одежду, отодвинула зеркало, словно дверь в шкафу, и протолкнула Полину в другой отдел.
   – Потом объясню, – прошептала она продавцам купальников.
   Женская солидарность победила. Полина, выскользнув из мини-магазина, быстро пошла прочь.
   Оглянулась.
   Блондин читал газету, стоя к ней боком. Она дошла до эскалатора и, перепрыгивая через две ступеньки, сбежала вниз. Выскользнула через свободный вход и была такова.
//-- * * * --//
   Между Корсуновой и Егошиным сложились весьма своеобразные отношения. Полина очень нравилась Петру Васильевичу, за несколько лет он привык к ней. Очень часто эта симпатичная особа рисовалась на горизонте: то какое-нибудь задание закажет, то фотосессию попросит, то клиента приведёт. В целом – нужный человек, притом, красивая молодая женщина, с которой приятно общаться. Её дерзость импонировала ему, а мальчишеское поведение вызывало снисходительное отношение. Где-то в глубине души гнездилась мысль, что «есть порох в пороховницах». Но подступиться к этой решительной особе запрещал разум, да и возраст напоминал о себе всё чаще.
   Полина была знакома с Егошиным пять лет. Она была той самой первой клиенткой, которая заказала у Петра Васильевича студийные фотографии. Именно с неё и началась в его жизни «эра фотошопа». Егошин был нужный человек, с широкими связями, который мог оказать юридическую помощь, а при необходимости предоставить сведения. Полина ценила его и всегда помнила, что он может пригодиться ей во всём и всегда. А это был для Корсуновой самый сильный стимул для поддержания дружеских отношений. Полина чувствовала симпатию Петра Васильевича. Однако не видела в его отношении ничего предосудительного: молодая женщина привыкла к мужскому общению и производимому ею впечатлению.
   Фотостудия (и детективное агентство Петра Васильевича одновременно) располагалась на Покровской-5 в здании краеведческого музея Эмской области. Надо отметить, что оборудована она была прекрасно. Отдельно от других помещений располагался салон для фотосъёмок, небольшая комната для переодевания, огромный кабинет для работы. В этом кабинете стояла тумба с картотекой, наподобие каталога в библиотеке, стеллаж со сложенными папками, в которых хранились договоры, отчёты, платёжные поручения и всякая документация, имеющая самое непосредственное отношение к детективной работе.
   Как уже говорилось выше, Егошин последние два года чаще «промышлял» фотошопом, нежели детективной деятельностью. Не далее как год назад сама Полина приводила к нему Пузакову Юлию, старую знакомую, чья фамилия вполне подходила под её объёмы. На фотографиях Егошина лишние объёмы удивительным образом исчезали. Юлия, увидев себя с осиной талией на снимке, немедленно приступила к совершенствованию фигуры. В результате через полгода Пузакова уехала в Норвегию к будущему мужу.
   В пятницу, тридцатого числа, Егошин в ожидании Полины занимался именно этой работой: «ужимал» лишние объёмы на электронной фотографии очередной клиентки. С утра он никак не мог сосредоточиться на работе. Чем ближе было время встречи, тем чаще он отворачивался к окну. Он уже успел покурить с местным слесарем, а она опаздывала на двадцать минут. Егошин заставил себя сесть за компьютер и заняться фотографиями, отобранными сегодняшней клиенткой для редактирования. Прошло ещё полчаса, и он увлёкся работой.
   Полина явилась спустя час после назначенного времени. Решила обойтись без Петра Васильевича, и рискнула сама пройти через служебный вход. Она позвонила в звонок. Дверь открыл музейный работник, лицо которого было Полине знакомо, но его имени она не знала.
   Она вошла, аккуратно закрыла дверь за собой.
   Музейный работник махнул рукой в широкой хлопчатобумажной перчатке в сторону коридора и покинул молодую женщину. Корсунова сама знала дорогу в контору Петра Егошина. И вот она уже перед дверями детективного агентства. Стукнула три раза по железной двери, затем, не дожидаясь ответа, отворила её и вошла в кабинет.
   Ничего не изменилось здесь с зимы: стены были увешаны календарями, грамотами и фотокартинами. Картотека, стеллаж с документацией, два стола, диван, серые обои. Но всё же в кабинете было тепло, словно снаружи зима, а здесь уютно, и хозяин настоятельно предлагает горячий чай, чтобы отогреть гостя от лютой стужи.
   Иными словами, наша героиня чувствовала себя в гостях у Егошина лучше, чем у себя дома.
   – Легка на помине, только что тебя вспоминал, – он даже не обернулся, чтобы посмотреть на вошедшую.
   Полина опоздала к назначенному времени, а Егошин очень этого не любил.
   – Не успела, потому что ехала на трамвае, – молодая женщина села на диван позади кресла фотографа.
   Он работу не прекратил, ещё более сосредоточился на ней. Егошин наводил курсор на линию фигуры на снимке и осторожно «ужимал» её. Пётр Васильевич однажды похвалился Полине, что эта программа фотошопа – его изобретение.
   – Что так? – спросил он через некоторое время.
   – Пришлось мужу машину вернуть, – пошутила она.
   – Что так?
   – Ревнует, наверно, сто жучков на машину нацепил. Пришлось отказаться от всех благ.
   – Это исключительная прерогатива правоохранительных органов, – он замолчал на несколько секунд, затем продолжил. – Он может заказать «прослушку», но никак не наоборот.
   – А если наоборот? – поинтересовалась Полина.
   – Двести тысяч рублей либо лишение свободы на срок до трех лет, – ответил он спустя некоторое время, – он говорил немного нараспев. – Зная тебя, могу предположить, что всё, рассказанное тобой, произошло ровным счётом наоборот.
   – Пусть так, – согласилась Полина.
   – Подравняем подбородок, вот так… и получилась у нас красотка!
   – Сколько тонн весила красотка?
   – Милая барышня, женщину украшает характер. А не тонны.
   – Зачем пришла? – спросил он через некоторое время.
   – Последний месяц меня окружают психи, – пожаловалась молодая женщина.
   – А почему ты решила, что это так?
   – Некоторые люди ведут себя, по меньшей мере, странно.
   – Подобное притягивает подобное…
   – Ого! Вы хотите сказать, что я неадекватная? – для Полины заявление Егошина было лучшим комплиментом. Ей нравилось быть «не такой как все».
   – Я не отрицаю, что каждая барышня по-своему неповторима, а ты неповторима по-своему… Но, видишь ли, все люди разные, не похожие на других. И это не означает, что они являются такими, какими ты их назвала.
   – Это мягко сказано – «другими»…
   – А психам со своей стороны кажется, что ты психованная, – терпеливо поучал Егошин.
   – Если я не такая как все, – это не значит, что меня можно грузить всякими бреднями.
   – Это ты о ком? Обо мне?
   – Нет, о той, которая уже отбыла за границу.
   – Это не есть криминал.
   – За мной ходит по пятам какой-то проходимец.
   – Не исключено, что ты понравилась ему, – он не отрывал взгляда от экрана.
   – Поэтому его приятель вырвал у меня сумку.
   – Это могло быть совпадением.
   – За сестрой следят…
   Егошин молчал, водя курсором по линиям фигуры на экране. Он «сохранил» изображение и принялся работать над другим.
   – В её квартире делали обыск.
   – Обычная женская мнительность, – ответил Егошин, однако закрыл папку с фотографиями.
   – Нет. Это не мнительность.
   – Тогда расскажи по порядку всю историю, – Егошин повернулся лицом к Полине. – Для начала предлагаю крепкий чёрный чай с лимонным сахаром.
   – То есть, рассказать с позапрошлого года!? – обрадовалась молодая женщина.
   И она рассказала всё с того момента, когда обнаружила знакомство сестры с покойной, умолчав только лишь про расписной ноутбук.

Глава 5
Егошин

   Частным детективам запрещается скрывать от
   правоохранительных органов ставшие им
   известными факты готовящихся, совершаемых
   или совершённых преступлений.
Ст.7 Закона «О частной детективной и охранной деятельности в РФ»

   Рита Пытова жила в общежитии на Заводской-15.
   Это была молодая женщина тридцати трёх лет, невысокого роста, с тремя подбородками. Три года назад она разошлась с мужем и до сих пор, как любила пожаловаться соседям, находилась в кризисном состоянии души и жизни. Рита спекулировала на своей проблеме, вспоминая, как муж нечестным путём отобрал у неё ребёнка. При этом забывала уточнить, что по суду ребёнок должен проживать с ней, но отчего-то жил с бывшим мужем. Рита не хотела воспитывать сына, оправдывая себя тем, что ей будет больно видеть его. С горя она предпочитала спать круглые сутки. Работать отказывалась, также аргументируя своё нежелание «незаживающей болью от утраты».
   Жила Рита тем, что сдавала соседнюю комнату, принадлежащую ей в общежитии, в аренду за умеренную плату. Рита, конечно, хотела бы сдать комнату интересному одинокому мужчине, но, как назло, все интересные одинокие мужчины проходили мимо неё. Желающих снять комнату было достаточно много, но отчего-то на столь недолгий срок, что приходилось с кровью не возвращать предварительно полученную арендную плату. Зимой Рита сидела совсем без денег, потому что снимать комнату никто не хотел. Бедолаге приходилось клянчить деньги у бывшего мужа.
   За собой Рита вовсе не следила, ходила в халате с запахом двадцатилетней давности, какие носили кухонные хозяйки в доперестроечное время, волосы отрастила до пояса и заворачивала на затылке в жиденький пучок. Занималась тем, что с обеда начинала готовить еду и готовила так долго, что успевала перепробовать все кушанья на соседской плите.
   В магазине покупать что-либо надобности не было, она питалась тем, что оставляли ей соседи: завалявшаяся горбушка хлеба, йогурт или сметанка, с просроченным сроком годности, остатки картошки или крупы. В одежде Рита была не требовательна и ношенные вещи «секонд-хенд» со всех пяти этажей отдавали той же Рите. Зачем нести старые вещи на помойку, если есть Рита Пытова?
   Если она выбиралась на улицу, то это превращалось в настоящий праздник. К этому выходу она начинала готовиться заранее, с вечера предыдущего дня. Ходила Рита в магазин, как правило, надолго: из времени магазинного похода пятнадцать минут посвящались покупкам, остальные три часа сорок пять минут околоподъездным сплетням. Одна радость была для Риты: сериалы, над которыми она искренне проливала слёзы.
   Пару раз её комнату снимали студентки, но ненадолго. Соседи поговаривали, что Рита любила в отсутствие своих арендаторов поискать в чужих вещах свои. Соседи осуждали Риту за неряшливость, но в целом относились к ней снисходительно и прощали недостатки за её незлобный характер.
   Когда в общежитие явилась хорошенькая девочка, стильно одетая, яркая, при деньгах, и изъявила желание снять комнату по сниженной цене, Рита обрадовалась. Прожила Ольга на Заводской-15 ровно четыре месяца.
   – Она пришла в начале апреля, – Рита наморщила лоб, – да-да… именно в апреле. Хотя… может быть и в марте. Нуждалась ли она? Да что Вы! По ней видно было, что денег немерено, хотя она их хорошо прятала. Я и сама тогда удивилась, с чего бы это вдруг такая красотка в наш курмыш заглянула? Я живу здесь десять лет, но ни разу не видела таких. У нас, в основном, живут работяги с мраморного завода.
   Поначалу Рита обрадовалась тому, что появилась возможность не только «заработать» деньги, но и примерить на себя «ненужные» вещи жильца. А если надавить на жалость, то можно получить в подарок стильную мелочь или покушать обеды, приготовленные жильцом. При Ритиных ста сорока килограммах чистого веса на красивые вещи девицы рассчитывать не пришлось. Готовить для хозяйки та тоже отказалась, потому что кушала за пределами общежития. Появлялась в комнате очень редко, но когда бывала там, не отказывала Рите в угощении.
   Рита любила посудачить, перемыть косточки соседям, рассказать о своей несчастной жизни. А заодно и вывести своего жильца на рассказы о себе. Ольга внимательно слушала, но о своей жизни не распространялась.
   – А ведь знала же, что уйдёт! Последнее время она была сама не своя, – сокрушалась Рита. – Нет, Вы только не подумайте, что я подслушивала! Несколько раз она ругалась по телефону так громко, что мне из своей комнаты было всё слышно! Всё, до единого словечка!
   К слову сказать, Рита могла услышать не только громкую речь, но и внятный шёпот. Достаточно было приникнуть ухом к розетке или воспользоваться старым проверенным способом: слушать через кружку.
   Прожила Ольга у Риты четыре месяца, и за этот срок хозяйка успела привыкнуть к своему жильцу. Бормотова съехала неожиданно в одно раннее утро, даже не попрощавшись. Рита спала и не успела сказать подруге слова напутствия. А та, «добрая душа», не стала будить хозяйку и оставила ключи у вахтёра.
   – Денежки-то я всегда вперёд беру, – жаловалась Рита. – А в прошлый месяц она только неделю прожила и уехала! И даже деньги не забрала! Опять потянулись грустные дни, даже поплакаться некому. Мне так и кажется, только вчера развелась! Самый долгий мой жилец…
   Не прошло трёх недель с момента исчезновения Ольги, и Рита ещё не успела остыть от потери такого выгодного жильца.
   В одно прекрасное утро, вернее сказать, уже день, к Рите пришёл интересный господин, зрелого возраста, без седины, стройный, разве только с небольшим животиком; и весьма приятной наружности.
   В настоящий момент он вёл с Ритой учтивую беседу.
   – А как она нашла Вас? Вы давали объявление?
   – Да нет, что Вы, – махнула пухлой рукой Рита, – её соседка с пятого этажа привела.
   – Что за соседка? – спросил Егошин, ибо это был именно он.
   – Галка, – сказала Рита так, будто весь мир должен был знать Галку. – В магазине «Обувь» работает. Они вроде как из одной деревни родом. Мне кажется, в школе учились вместе…
   Егошин молчал, предлагая Рите высказаться дальше.
   – Жаль, что Ольга ушла от меня. Я была бы не против, если бы она с парнем поселилась… И даже плату не повысила бы. Но, видно, у них там нашла коса на камень. Мне кажется, она ни в какую не хотела к нему переезжать! Не хотела меня оставлять, добрая душа…
   – Так она переехала жить к мужчине?
   – Мне кажется – да.
   – Мужчину Вы видели?
   – Только издали их видела…
   – Их?
   – У неё двое парней было. Она по телефону с обоими общалась.
   – Имена слышали?
   – Максим и Сергей, – с готовностью ответила Рита, так ей хотелось помочь этому доброму и порядочному господину. – Она каждый раз на свидание то к одному уходила, то к другому…
   – Который Максим был – белый, длинноволосый, бородатый, хотя совсем молодой. Другой – тот, который Сергей, – приезжал на иномарке. Красавчик – глаз не отвести! Я слышала, как она с одним из них страшно ругалась, а с другим – вроде ничего, нормально разговаривала. Ругалась она с красавчиком, но уехала жить к нему, это совершенно точно!
   Егошин сидел перед Ритой на старом скрипучем стуле, а его собеседница – напротив, на кровати.
   – Описать Сергея сможете?
   Она пустилась описывать друга Бормотовой, и её рассказ подходил под описание Полиной Сергея.
   – Взгляните, – Егошин показал фотографию Скворцова.
   – Он! – решительно согласилась Рита.
   – Почему Вы думаете, что Ольга уехала жить именно к Сергею? – спросил Егошин, убирая фотографию.
   – Мне так кажется… Потому что Сергей богатый, красивый, и он ей нравился. Она его страшно ревновала! Я слышала, как Ольга ругала его по телефону. А первый её родственником был. Я видела несколько раз, как он приходил к ней за деньгами. С балкона смотрела… Он внизу стоял, – руки в боки, – а она перед ним бумажки слюнявила. Быстро отслюнявила, сунула бородатому в руки. Будто вшивую бумажку дала… И он сразу ушёл. Будто им было неприятно видеть друг друга. Совсем как с моим мужем…
   – Описать его сможете?
   – Волосы до пояса, светлые, борода светлая, усы… Крупноносый такой, глаза большие, синие… На вид – лет тридцать пять.
   – Мужчины бывали в её комнате?
   – Мне кажется – нет, я не видела ни разу.
   «Зато описала ты слишком подробно», – подумал Егошин, а вслух произнёс:
   – Ольга говорила, что Максим её родственник?
   – Нет, просто мне так показалось. Только родственники могут так нагло себя вести…
   И на этой фразе Пытову повело на её любимый «конёк»: она вспомнила бывшего супруга, о том, что он, такой-сякой, забрал у неё сына, а сам ничем ей не помогает. Егошин уже собрался завершить разговор, как Рита произнесла в конце монолога:
   – А, кроме того, он любит копаться в чужих вещах! У Ольги всё перерыл.
   – А как он попал к ней в комнату?
   Видимо, Рита совсем забыла, что ровно за две минуты до этого утверждала, что никогда не видела в комнате Бормотовой её друзей.
   Все пришедшие ей в голову в настоящий момент мысли были написаны на лице. Она часто заморгала и открыла рот.
   – Ай! Совсем забыла Вам сказать, – вдруг совершенно непринуждённо рассмеялась она и махнула пухлой рукой. – За неделю перед тем, как Ольга ушла, приходил этот Максим. Он принёс мне подарок, был такой любезный и сказал, что ему нужно осмотреть её комнату. Но ведь, знаете ли, там обстановки почти никакой, так что и искать нечего… но он всё обшарил, даже линолеум поднимал.
   – А причину прихода он назвал?
   – Да мне она и не нужна была. Что ж, за его доброту я не могу ему и комнату показать? – с вызовом спросила она.
   Егошин видел много разных людей и уже перестал удивляться разнообразию нравов и характеров.
   – Что он искал?
   – Почём мне знать, – пожала Пытова плечами.
   – Он по телефону что-то обсуждал?
   – Я никогда никого не подслушиваю, – с упрёком произнесла Рита, и тут же призналась. – Но беда в том, что у меня очень тонкий музыкальный слух…
   – И?
   – Никому он не звонил, но страшно ругался матом. Негромко, но было слышно, – она смотрела на руки Егошина.
   Пётр Васильевич пошарил в карманах и вытащил несколько десяток, – столько, сколько было в кармане. Десятки смотрелись внушительно – целая пачка засаленных бумажек.
   – Спасибо, Маргарита Владимировна, – он вручил ей деньги.
   – А ещё он говорил, что у неё нет этой вещи.
   – Он не сказал, что именно он ищет?
   – Нет.
   – А у Вас он о чём-нибудь спрашивал? По поводу Олиных вещей?
   – Спрашивал, – Пытова смотрела на руки Егошина.
   Пётр Васильевич вынул сторублёвую купюру и протянул Рите.
   – Он спрашивал о предмете… вроде о книжечке. Не видела ли я у Ольги когда-нибудь небольшой зелёной книжечки, твёрдой, пластиковой. И чёрного чемоданчика.
   – И?
   – Я никогда ничего такого у неё не находила, – с готовностью ответила Рита.
   Егошин пытливо посмотрел ей в глаза: похоже, она не обманывала.
   – Я только поняла, что это большая вещь, её можно унести в руках, но сложно спрятать в сумку. Он сказал, что если бы она была у Ольги, то лежала бы на виду.
   – Не стояла, а именно «лежала»?
   – Да, лежала. Он так и сказал.
   – А Вы что подумали? Что именно он ищет?
   – Не знаю… Я бы подумала, что это какое-то изобретение. Какая-нибудь штука для делания золота или денег. Или как в последнем сериале показали про уменьшитель возраста? Вы не смотрели? По третьему каналу?
   – К сожалению, не видел, – признался Егошин. – Припомните, какие именно слова он говорил? Были ли у него особенности в разговоре? Например, акцент? Или картавость?
   – Нет. Ничего такого не было. Но были слова, которых я никогда не слышала.
   – Например?
   – Я не могу их говорить, это какой-то чужой язык. Но больше всего мне запомнилось «ламарьё собачье».
   Здесь Риту опять повело на воспоминания о бывшей семье, но Егошин перебил её монолог:
   – Можно ли взглянуть на комнату?
   – Да взгляните, кто ж Вам запретит!
   Она подобрала полы засаленного халата, сунула босые ноги в тапки со смятыми запятниками, прошлёпала в секцию. Открыла ключом соседнюю комнату и распахнула для гостя дверь. Обстановка в комнате была убогая. «Панцирная» кровать, кресло хрущёвских времён, из которого уже сыпались крошки от обивки, кухонный столик, платяной шкафчик и маленький холодильник «Орск». В комнате стоял затхлый запах, хотя и было прибрано.
   Егошин окинул взглядом помещение и прикрыл дверь.
   – Спасибо, Маргарита Владимировна.
   Она заглядывала в его глаза просящим взглядом.
   «Словно ламантина», – подумал он.
   Егошин запустил пальцы в нагрудный карман, вынул сложенную жёлтую купюру.
   – Купите мороженое себе, – сказал он на прощание.
   2 августа 2010 года Пётр Васильевич отбыл в село Копорь, где принялся выяснять обстоятельства жизни Бормотовой. Выяснение оказалось весьма плодотворным. Природа в Копорь была очень красивая, и Егошин занялся новым заказом от полиграфического училища. Снял домик недалеко от дома Татьяны Бормотовой у весьма откровенной бабушки.
   Старушка на удивление хорошо была осведомлена о делах Бормотовой-младшей.
   Особенно интересным оказалось известие, что девушку настоятельно разыскивали трое молодых людей.
   В целом, у Петра Васильевича представление о деятельности Бормотовой сложилось довольно определённое: девушка работала в Эмскбалтбанке на протяжении трёх лет. Впоследствии у неё начались «временные трудности» постоянного характера, да такие, что ей пришлось съехать с квартиры и поселиться в захудалой комнате в рабочем общежитии. Откровенная бабушка Ольгу «не видела, но совершенно точно знает, что неделю назад она приезжала в Копорь на несколько дней».
   «А откуда знает, если не видела?»
   «А оттуда, что шила в мешке не утаить, в деревне всё про всех знают».
   Более того, – удивила старушка Егошина, – уехала наша барышня не куда-нибудь, а именно в Ленинградскую область.
   Через неделю, выполнив черновую работу на заказ полиграфического училища, Егошин вернулся в город.
   …Познакомиться с Сергеем Скворцовым у Егошина не представилась возможность. Но соседи подозреваемых и потерпевших – лучшие друзья российских детективов! Домашний любимец доберман-пинчер Шпилька сыграл свою немаловажную роль в выяснении личности Сергея Скворцова. Каждый вечер и утро на протяжении выходных, 7–8 августа, Пётр Васильевич заводил «Волгу» и ехал выгуливать собаку на другой конец города. Как обычно, детектив свалил всё на Шпильку, мол, договорился свести своего пса со здешней доберманшей, а доберманша опаздывает. Егошин ушёл на поиски доберманши на восьмой этаж и вернулся оттуда лишь через два часа.
   «Одна бабка сказала», – стало лозунгом Петра Васильевича в этом смутном деле. Бабушек нельзя недооценивать. В каждом доме найдётся преклонных лет соседка, которая и день, и ночь топчется в коридоре, всё видит, всё слышит и всё обо всех знает.
   Егошину очень повезло: Дарья Семёновна, местный страж подъезда № 3 дома № 112 по улице Лесная, проживала на одной площадке с Сергеем. Она же была постоянным завсегдатаем поиграть в домино во дворе.
   – Нет, – говорила Дарья Семёновна, переставляя костяшки, – вот в наше время косметикой не пользовались! Помню, муж мой, покойный Иван Фёдорович, царствие ему небесное… Пришла я к нему на свидание накрашенной… так он, милок, завёл меня за стройку, вынул платок и стёр всю помаду. А сейчас… парни вон ладно хотя бы не красятся. Да и зачем краситься таким красавцам?
   И она рассказала о Сергее. Молодой человек хорошо воспитан и очень нравился самой Дарье Семёновне. Но, к сожалению, последнее время он очень болен; раньше ездил на собственном автомобиле, а теперь ездит на такси. Живёт один, хотя ходила к нему какая-то девушка. Да молодая, да черноволосая, нет, никогда здесь не жила. Но появлялась периодически. Хотя «красится безмерно! Как снеговик! Брови насурьмит – страшно смотреть!»
   – Молодёжь нынче развратная, – продолжала Дарья Семёновна. – Девки бегают за парнями! За Серёгой моим, вот, и чёрная бегает, и ещё одна чёрная повадилась!
   Пётр Васильевич только вздыхал, гладя Шпильку.
   Надо сказать, что детектив взялся за дело Полины Корсуновой очень неохотно, поскольку относился скептически к её предположениям и подозрениям.
   Золотарёва Яна добровольно попрощалась с жизнью, Ольга Бормотова скрывалась от бывших дружков, пьющий Сергей нёс всякую ахинею, – для Егошина всё это было несерьёзно.
   По мере поступления информации от Бородина, стало ясно, что за Корсуновой действительно следят. Хотя пока было непонятно для чего.
   Напарник и ученик Егошина – частный детектив Гоша Бородин – сопровождал Полину во время её путешествий по городу. Ему было дано задание: собрать сведения о клиенте, и – о счастье! – клиент знала об этом и даже дала письменное согласие на сбор сведений о своей частной жизни вне стен помещения. Задачей Гоши было установление личности сопровождающих Полину лиц. Несколько дней Гоша наблюдал возле Полины двух молодых парней. Прелюбопытнейший случай произошёл 9 августа.
   Корсунова много ходила пешком, этого требовали условия, при которых Егошин взялся оказать Полине посильную помощь. Для неё это было настоящим испытанием: она привыкла передвигаться на автомобиле, к тому же муж вернул ей ключи от «мерса». Суди сам, уважаемый читатель, настолько для молодой женщины это дело стало приоритетным, насколько она пошла против своих привычек.
   Молодая женщина знала родной город лучше, чем самые древние старожилы, поэтому передвигалась в нужном направлении напрямик через парки, скверы, улочки. 9 августа Полина отправилась навестить свою одноклассницу Светлану Лукьянову. От Ясской до Кутузовской Полина дошагала за сорок минут.
   В тот момент, когда наши герои подходили к дому № 72, на лавочке уже сидел субъект с газетой в руках. Полина прошла мимо, Гоша вошёл в подъезд почти одновременно с ней. Как было заранее условлено, Полина поднялась на седьмой этаж на лифте, а Георгий – на второй этаж по лестнице пешком. Здесь он уселся на подоконник лестничной площадки и стал ждать. Через несколько минут от Корсуновой пришло сообщение на телефон «С газетой». Это был прелюбопытнейший факт: субъект с газетой уже поджидал Полину у дома № 72. Выходит, кто-то знал заранее, что сегодня утром ровно в 12:00 Полина прибудет к Лукьяновой. Гоша переждал ровно двадцать минут, затем поднялся на третий этаж и оттуда бегом сбежал по лестнице на первый. Запыхавшийся, он выскочил из подъезда, болтая ключами на указательном пальце. Блондин даже не поднял головы.
   Детектив вышел со двора и отправился к соседнему дому. Вход в здание находился с противоположной стороны, поэтому вряд ли блондин мог видеть, как Гоша вошёл в подъезд. Если только не было ещё одного такого же блондина.
   Молодой человек поднялся на второй этаж и устроился на подоконнике. С этого места отлично просматривался третий подъезд дома № 72.
//-- * * * --//
   Щербаков Александр Юрьевич оказался работником Эмскбалтбанка, где в своё время работала Ольга Бормотова. Она уволилась в конце июля по собственному желанию. Щербакова уволили из Эмскбалтбанка в понедельник, 9 августа, без отработки.
   Попутчиков у Полины, как выяснил Георгий Бородин, оказалось много: её сопровождали постоянно и везде. Высокого блондина менял молодой парень лет двадцати, того – грузный мужчина лет пятидесяти, затем девушка и опять блондин. Последний чаще всего ходил за Полиной.
   Любителем газетного чтива оказался некто Кулагин Вячеслав Борисович, тридцати пяти лет, холостой. У Кулагина было два младших брата: Максим Борисович, тридцати лет и Андрей Борисович, – двадцати пяти. Все три брата были родом из Пензы и вот уже пять лет проживали в Эмске. В настоящий момент все они являлись сотрудниками ЧОП «Ламантин». Возглавлял ЧОП некто Финогентов, который являлся старшим сводным братом Кулагиных.
   Сотрудники ЧОП «Ламантин» позволяли себе собирать сведения о клиентах с явным нарушением закона. Вряд ли у частного охранного предприятия была лицензия на право оказания сыскных услуг. Самым интересным оказалось то, что Кулагины трудились на благо общественной организации «Верные братья».
   «Верные братья» были искусно созданным коммерческим культом, неоязыческого направления, родственным европейско-американскому направлению «нью-эйдж». Организация привлекала в свои ряды молодых людей, желающих научиться технике рукопашного боя. Для более зрелой возрастной категории предлагались «исконно русские пути духовного поиска». Для привлечения в свои ряды большего числа людей «Верные» организовывали экскурсии по достопримечательностям Карелии и Кольского полуострова. В целом, возрастная категория общественной организации «Верные братья» составляла от пятнадцати до шестидесяти лет. «Верные братья» были по части работы друга Егошина – Дениса Грибоедова, к которому и обратился Пётр Васильевич за консультацией.
   Грибоедов утверждал, что центр движения «Верных» находился в Петербурге, а филиалы во многих городах северо-западной части России. Крупнейшие ячейки «Верных братьев», руководимые отдельными «духовными лицами», находились в Эмской, Ленинградской, Псковской и Новгородской областях.
   На фотографии, любезно предоставленной сотрудниками органов внутренних дел, Рита Пытова узнала Максима Кулагина. Правда, длинных волос в то время у Максима не было.
   Откроем небольшую тайну перед нашим уважаемым читателем: Егошин знал ранее о самоубийстве Яны Золотарёвой не из уст Полины Корсуновой, а от самого Грибоедова. Это было удивительное совпадение, которое сыграло в жизни сестёр важную роль.
   Когда скепсис Егошина по поводу подозрений Полины Корсуновой значительно поубавился, он решил проконсультироваться у старинного друга:
   – Денис Иваныч? Приветствую. Егошин. Мне надо с тобой посоветоваться. Думаю, тебе будет интересно услышать кое-что. Не по телефону. Это касается того «клубочка». Да… Вечерком смогу.
   11 августа 2010 года к 10:00 Егошин и Грибоедов ожидали Полину Корсунову в Областном краеведческом музее. Денис Иванович появился в 9:45. Это был мужчина среднего роста, смуглый, худощавый. Правильные черты лица, хотя и мелкие, коротко подстриженные усы, небольшие чёрные глаза, густая проседь в чёрных волосах, – необычная внешность свидетельствовала о смешении кровей.
   Было уже 10:30, а Полины всё не было.
   – Барышня не знает слова «пунктуальность», – сказал Егошин. – Если через пятнадцать минут она сюда не придёт, то появится только через час.
   – Петляет, наверное, по улицам. Видишь, нелёгкая девочке выпала задача – убегать от навязчивых спутников, – согласился Грибоедов, по рассказам Егошина он уже знал перипетии жизни Полины Корсуновой. – Как же она попадёт к тебе? Здесь же всё забаррикадировано.
   – Не беспокойся, попадёт, – ответил Пётр Васильевич. – Сначала прилично опоздает, где-то на сорок минут… Потом раздастся стук в дверь…
   Егошин замолчал, словно это и должно было сейчас произойти.
   – Две сестры, похожие как две капли воды, не отличишь, – продолжил он. – Одна очень хорошо знала Золотарёву, а вторая вмешалась не в своё дело. Золотарёва много лет была ведущим сотрудником в ЦМП, ты лучше меня знаешь об этом… Те люди, которые ходят за Полиной – одни из «Верных». В этом вся загвоздка…
   – Здесь в поиске все, понимаешь? – добавил Егошин.
   – Понимаю, как не понять… Я могу себе представить, что секты что-то не поделили, хотя это очень маловероятно. Берут сомнения, не увязли ли твои девчонки в секте?
   – В отношении старшей сестры, – ничего не могу знать. В отношении младшей, – уверен, что нет. Последние два года её мысли занимает развод.
   – В таком-то состоянии неопределённости и неуверенности сектанты ловят новичков. Жизненные проблемы и комплексы, – благодатная почва для внедрения замысловатых идей…
   – Насчёт Корсуновой о неуверенности я бы не говорил… Не удивлюсь, если она через пару-тройку лет окажется где-нибудь на Канарских островах. Нет… Типаж не тот…
   – Поговорю с ней, посмотрю. Как не поговорить, – согласился Грибоедов.
   – Понимаешь в чём дело… Старшая хорошо знала Золотарёву, Золотарёва зависела от ЦМП. Она умирает, и некто начинает следить за старшей. В то же время за младшей следят другие люди, из другой секты, которые, как показала жизнь, тоже сотрудничали с Золотарёвой. Улавливаешь?
   – Улавливаю, как не уловить…
   – Обыски проводят явно не правоохранительные органы.
   – Хорошо, Василич, согласен. Предполагаемо так: Золотарёву убили за нечто весьма существенное, за чем охотятся обе секты. А иначе? Зачем это продолжение банкета?
   – В жертву её принести не могли? – произнёс Егошин.
   – Не в собственной ванной… И не ЦМП… Нет, не думаю…
   В это время раздался стук в дверь, и Полина собственной персоной возникла на пороге агентства. Она поздоровалась, а Егошин жестом пригласил её присесть. Мужчины замолчали на несколько секунд, а затем Грибоедов продолжил развивать тему секты, но уже в другом ключе:
   – Организатор «Верных» – талантливый карельский предприниматель Гена Рашников. Женат, растит двух дочерей – Злату и Раду. Увлекается туризмом, музыкой, ремёслами, этнологией, философией. Знаток Вед, как он себя величает, – он вытащил сигарету и начал мять пальцами. – Закончил истфак ЛенГУ, плюс Институт Психотерапии в Москве, дипломированный специалист Международного Университета Ментальной Экологии, заканчивал курсы Профессиональной Психотерапевтической Лиги и семинары Станислава Грофа в Москве.
   – Так вот, – продолжал он. – Его учения хватило на то, чтобы «состряпать» книгу. В свой опус он включил всё, чем набил голову за последние двадцать лет. Это дело ему понравилось, и он занялся литературным творчеством. Рашников – здравомыслящий человек – не стал брать на себя бремя наставничества, удалился в тень и показал нам нового мессию, нате, мол, вам, смотрите. Я всего лишь открываю завесу над сокровенными знаниями сверхчеловека. А ваше право – пользоваться этим или нет.
   – Читал? – спросил Егошин.
   – Читал, как не читать… Приходится знакомиться с их трудами поневоле.
   – Не боишься проникнуться чужими идеями?
   – Не боюсь. Хотя… Была бы должность «сектовед», – выучился бы не глядя. Иногда адвокаты обращаются по поводу некоторых вопросов. Разъясняю, как не разъяснить…
   – Так вот, – продолжал Денис Иванович. – Рашников написал пять книг о загадочном Богдане Светлозаре. Это сакральные тексты для «Верных». Они почитают их, как христиане – Священное Писание. Дескать, жил-был северянин, который вёл свой род за многие тысячелетия до нашей эры от расы гиперборейцев. В каждом поколении Богдан перерождается, поэтому, мол, за многие тысячелетия он накопил достаточно энергии и мудрости. Пришло время, и он поделился знанием с современными людьми. Этакий гипербореец, потомок старой расы и основатель новой. Причём никто и никогда не видел Богдана в его настоящем облике. Он живёт в дремучих карельских лесах и оттуда создаёт защитный информационный фон для всей северо-западной России. Представьте себе, многие верят в то, что северное сияние это и есть его информационный щит?! Никакой науки! – только вера. Этот сверхчеловек обладает способностями и может предвидеть будущее, изменять его. При желании за дополнительную плату на расчётный счёт Исследовательского Центра «Светлозар» может и прошлое твоё изменить.
   – Для чего людям мозги парить? – спросил Егошин.
   – Рашников сделал ставку на идеологический вакуум в России и предлагает заполнить его язычеством, а в качестве своего мессии предлагает сверхчеловека Богдана Светлозара. Внедряет эти идеи он ради бизнеса. Теперь существует не только книга, но целая корпорация, включающая магазины, лектории, кафе и тому подобное. Раньше был только один магазин в Петербурге, сейчас их целая сеть, есть филиалы по всей северо-западной России. У нас в городе три магазина. Масла, целебные настои, мебель и другие изделия, обереги, украшения из дерева.
   – Что за масла? – поинтересовалась Полина, внимательно слушая рассказ Грибоедова.
   – Обыкновенное подсолнечное. Первый холодный отжим, который можно купить за копейки везде, – повернувшись к молодой женщине, ответил Грибоедов. – Они увеличивают его стоимость в десятки раз, мол, настоящее, нерафинированное, с осадком.
   – Не спорю, они делают красивые подвески из карельской берёзы. Она даёт оригинальный спил, эти подвески идут за сотни баксов, – продолжил Денис Иванович, внимательно глядя на Полину, – потому что смысл, который заложен в этих вещицах, увеличивает их стоимость в сотни раз! Обереги, благословлённые самим Богданом, мол, являются целебными и охранительными. Рашников создал турагентство, которое за умеренную плату отвозит поклонников «Светлозара» к сейдам. Я слышал о похожем культе, который отсылает своих последователей к дольменам Геленджика. Рашников не стал выдумывать велосипед. Он нашёл место поближе и отослал туристов к сейдам «гиперборейцев».
   – Кажется мне, где-то я уже это слышал, – прокомментировал Егошин.
   – У всех неоязыческих сект одна и та же основа, – Денис Иванович опять повернулся к Егошину. – У нас в области просто какое-то паломничество открыто, со всего северо-запада и не только стекаются к нам неоязычники. Одни возводят из камней пирамиды, вторые медитируют, третьи ищут следы посадок НЛО. Есть и такие, что устраивают моления и хороводы, в чём мать родила…
   – На секты постоянно поступают заявления, но это бесполезно. Родители теряют детей, супруги – своих близких и родственников, а суд отказывает в удовлетворении исковых требований. Есть у меня знакомый юрист, который взялся отсудить детей у жены-сектанта. Проиграл. Тем адвокатам, которые берутся за подобные дела на стороне одного из супругов, я рекомендую идти другим путём и не выступать против сект… Можно? – Грибоедов показал Егошину сигарету.
   Егошин открыл форточку.
   – Почему же не запретят эти организации? – нарушила молчание Полина.
   – Мы не можем их запретить, – Грибоедов подошёл к окну и закурил. – Во-первых, надо найти очень весомую причину и доказать, что они наносят ощутимый вред психике своих последователей, разрушают семьи, совершают убийства, принуждают к самоубийству и прочее, – он сделал паузу, затянулся и выпустил дым в окно. – Во-вторых, если их объявить вне закона, они переродятся под другим именем и будут действовать дальше. Лучше дать этой плесени возможность пройти путь эволюции от начала до конца.
   – То есть? – спросила Полина. Егошин молчал, потому что был наслышан об этом.
   – Сначала они являются голой сектой, строят свои активы на деньгах сектантов, а затем обрастают финансовым «мясом» и превращаются в своеобразную бизнес-структуру, – с готовностью ответил Грибоедов. – Как, например, эволюционировала за двадцать лет ЦМП.
   – А что ЦМП? – полюбопытствовала Полина. – Я наслышана об этом Центре…
   – Вот как? Ты наслышана о ЦМП? Тогда ты должна знать, что это достаточно опасная организация, действующая во всём Северо-Западном округе. Центр применяет для вербовки и психического закрепления различные методы нейролингвистического программирования, а также наркогипноз…
   – Да что Вы! – ужаснулась Полина. – Даже такое бывает? А что «Верные братья»? Это тоже «голая секта»? Вообще, это что такое? И с чем это едят?
   – Это неоязыческий культ, я уже говорил об этом, но ленинградские «Верные» отличаются от местных, а про ЦМП – отдельный разговор, – он затушил сигарету и отошёл от окна. – Наличие харизматичного лидера, который получил откровение от самого Светлозара, новые имена, которые Богдан даёт своим последователям, психологическое уничтожение несогласных с их идеологией, довольно жёсткая дисциплина. Сам Рашников стоит немного в стороне от всего этого, он же прекрасно понимает, что не стоит брать на себя такую ответственность… Гена предприниматель, не более…
   – В нашей области есть ячейка «Верных», – Грибоедов вернулся и сел за стол. – Они немного отличаются от детища Гены Рашникова. По моему мнению, они скоро «отпочкуются» от Рашникова. Видимо, в местной ячейке достаточно опытный и жёсткий лидер. Кроме «Верных», в округе есть и другие секты… Но сколько бы их ни было, я советую тебе, девочка, держаться от них на приличном расстоянии.
   Он надолго замолчал. Молчание нарушил Пётр Васильевич.
   – Я уже тебе рассказывал о Денисе Иваныче… Это мой давнишний приятель, мы вместе заканчивали юрфак, работали бок о бок долгое время. Думаю, Полиночка, в нашей ситуации возможно взаимовыгодное сотрудничество, – Егошин, наконец, познакомил Полину с Грибоедовым. – Денис Иваныч – работник следственного комитета при прокуратуре.
   – Да я уж догадалась, – ответила Полина, обращаясь в Грибоедову. – Впечатляют Ваши познания.
   – Я произвёл впечатление? Радует, как не порадоваться… И что же из всего сказанного тебя больше всего впечатлило?
   – Для меня всё это очень далеко. У меня голова занята другим.
   – Земным?
   – Ага, стою обеими ногами на земле и в небесах не летаю.
   – А что за история, в которую ты попала? – спросил Грибоедов.
   – Да никакая это не история! Два года назад моя сестра попала под влияние мошенницы. Мошенница скончалась, через два месяца какой-то человек принялся ходить за сестрой по пятам, какие-то люди лазили у неё в квартире. Потом за мной повадился ходить незнакомый мужик, сумку недавно отобрали. Естественно, мне это всё действует на нервы.
   – А твоя сестра? Как она отнеслась к происходящему?
   – Не знаю, – просто ответила Полина.
   – То есть как – «не знаю»? – удивился Грибоедов.
   – Я с ней не общаюсь вот уже месяц.
   – Разве такое возможно между родными сёстрами?
   Полина пропустила последний вопрос мимо ушей.
   – Вы хотите спросить меня о Золотарёвой? Или обо всех остальных? Спрашивайте, пока я здесь, – ответила она.
   – Расскажи с самого начала. С того момента, когда тебя заинтересовало это дело, – попросил Грибоедов.
   Полине пришлось поведать историю о том, как самоубийство Золотарёвой навело её на размышления, и что сама она предприняла, исходя из этого. Корсунова умолчала о ноутбуке, отданном Павлу Ребоеву.
   – Я так понимаю, что эта преподавательница политологии могла знать о твоей встрече с Анной Павловой? – выслушав Полину, спросил Денис Иванович.
   – Навалихина? Могла, – ответила Полина.
   – Именно она натолкнула тебя на мысли об Ольге Бормотовой?
   – Да… Вернее, почти «да». Тогда об этом заговорила её подруга.
   – Понятно. Где ты побывала на днях?
   – Шаталась по всему городу, – ответила молодая женщина. – Солярий, фитнес-клуб, оформляла отказ от путёвки… Девятого ходила к подруге детства. Да Вы, наверняка, об этом знаете…
   – А кто мог знать, что накануне ты отправишься в гости к подруге детства? – Грибоедов разговаривал очень тихо.
   – Никто. Хотя нет… Мой приятель Паша Ребоев знал об этом. Мы созванивались накануне, – густо покраснев, ответила Полина.
   – Кто такой Паша Ребоев?
   Молодая женщина не хотела вдаваться в подробности личных отношений, и Грибоедов это понял. Он не стал допытываться дальше. Полина превратилась в свидетеля, располагающего ценными сведениями. Она угадала непростой интерес этих людей к своей персоне, почувствовала себя важной особой, но вопросы о Паше Ребоеве быстро сбили с неё спесь. Ей захотелось поскорее убраться отсюда.
   – Полина, нам необходимо встретиться с вами обеими, – сказал Егошин после её рассказа.
   – Встречайтесь, – ответила молодая женщина. – Я Вам дам её телефон, звоните ей, приглашайте…
   – Хотелось, что бы первоначально ты поговорила с сестрой, – предложил Пётр Васильевич.
   – О, нет! Она меня и слушать не станет! Звоните сами! Тем более что я не смогу.
   – То есть как – «не смогу»? – Егошин поднял брови. Ему не нравилось поведение Полины: сначала она выискивала его по всей области, а теперь, когда дело дошло до серьёзного, принялась играть в игры.
   – Мне сейчас некогда. Даже бандероль получить некогда!
   – Мы разве в игрушки играем? – Егошин готов был отчитать её, как школьницу.
   – Увы, не получится, – упрямо повторила Корсунова. – По крайней мере, в ближайшую неделю… Завтра в час дня я покидаю наш славный город и на поезде отправляюсь в Питер. А там с Речного вокзала ровно в три отправляюсь в круиз по Ладожскому озеру. Так что, если хотите – ищите меня на теплоходе.
   – И когда ты вернёшься? – спросил Егошин. Известие об отъезде Полины стало для него неожиданным.
   – Семнадцатого вечером постараюсь вернуться в Эмск. Восемнадцатого подъеду сюда. Вот Вам телефон Лены Лебедевой, – она нацарапала на клочке бумаги номер телефона. – Звоните ей семнадцатого.
   – Почему «постараюсь вернуться»? – спросил Грибоедов, внимательно наблюдавший за собеседниками.
   – Мы не взяли обратных билетов. Поэтому не обещаю.
   Мужчины переглянулись.
//-- * * * --//
   В начале августа в Питере стояла тридцатиградусная жара, дождей не наблюдалось вот уже месяц. Солнце в одиннадцать часов припекало так, что плавился асфальт. Полина, привыкшая к прохладному влажному ветру, изнывала от жары в душном номере. Оба окна были распахнуты настежь, но ветерок, тянувший с реки, нисколько не охлаждал.
   Полина сердилась с самого утра. Мало того, что она не спала всю ночь, потому что представители кавказской нации громко распевали песни в холле. К тому же проснулась в шесть утра оттого, что в коридоре какой-то постоялец громко разбирался с администрацией по поводу отсутствия горячей воды и требовал вернуть деньги назад. Окончилось тем, что его отправили туда, куда обычно люди не ходят.
   Она лежала какое-то время в постели, раздумывая над тем, что вторые сутки придётся ходить немытой и о том, каким образом кто-то из постояльцев смог оставить на розовом потолке прямо над её головой отпечаток ботинка 47-го размера?!
   Павел спал, что говорится, без задних ног и проснулся только в восемь.
   Ожидая его пробуждения, молодая женщина тихо встала, подошла к открытому окну. Вид оказался потрясающий: порт, Нева, теплоходы. Это как-то скрадывало впечатление от убогого вида номера. Выцветшие обои «украшали» комнату; дверь едва держалась, в одном углу стоял старый холодильник, в другом – узкий шкаф, стол, пара стульев. Ещё со вчерашней ночи Полина боялась подходить к розеткам, потому что они вываливались из стены прямо с проводами.
   Чтобы не умереть со скуки, молодая женщина включила телевизор. Возраст у этого аппарата был, наверное, вровень с возрастом нашей героини. Поначалу телевизор работал исправно, показывая единственный канал. Видимость оказалась сносная, и Полина решила улучшить изображение, передвинув антенну. Антенна, видимо, оказалась надёжно «спрятана», в поисках её она заглянула за тумбу. Что-то оторвалось и упало, изображение на экране пропало. Молодая женщина заглянула под подоконник и обнаружила отломанную «родную» антенну от телевизора в толстом слое пыли. В сером «мхе» лежали фантики с прошлого заезда (а, может, и с позапрошлого).
   Сломанная антенна оказалась вставлена в штекер. Полина что-то помудрила с обломком, и вдруг телевизор заработал. Да ещё как заработал: вместо единственного канала стало показывать три!
   Видимость осталась плохой, но всё же можно было разобрать, что происходит на экране. Глаза слипались от напряжения, и Полина уже хотела лечь обратно в постель, когда проснулся Павел.
   Первое, что он увидел, это мрачное лицо подруги, к тому же услышал от неё массу претензий по поводу российского сервиса. Настроение молодой женщины (хотя и ненадолго) улучшилось, когда молодой человек пригласил её позавтракать в кафе возле гостиницы «Заречная».
   До посадки на теплоход оставалось три часа, поэтому приятели не стали тратить время на прогулку по городу и вернулись в номер гостиницы.
   Корсунова сидела на скрипучем стуле и читала вслух ярко-голубой буклет:
   – В рейсах с заходом на Валаам, при длительности стоянки более шести часов, в стоимость путёвки входит экскурсия в Центральную усадьбу Спасо-Преображенского Валаамского мужского монастыря – не пешеходная, а с проездом на теплоходе типа «ОМ» или «Метеор» туда и обратно, – она посмотрела на друга, который стоял к ней спиной. – Я что-то не поняла. Зачем мы туда едем?
   – Мы не едем туда целенаправленно, – терпеливо объяснял он, проверяя фотоаппарат. – Это экскурсионная программа, предусматривающая посещение местных достопримечательностей. Какая прогулка по Ладожскому без посещения Валаама?
   – А я подумала, что ты меня хочешь оставить там для исправления, – недовольно сказала Полина.
   Она рассматривала его затылок, на котором смешно топорщились ёжиком светлые волосы. Взгляд скользнул вниз: широкие плечи, узкий пояс, пропорциональное телосложение. Спортивный стиль ему больше к лицу, чем офисный дресс-код.
   – Никому не нужно никого исправлять, а тем более оставлять. Наоборот, туристы нарушают спокойствие этих мест. Вот если бы ты туда на послушание отправилась…
   – Нет, извините, я потом когда-нибудь, – Полина рассматривала его фигуру. – И всё же: почему ты выбрал именно эту поездку?
   – Случайные, но правильные мысли, – он повернулся к ней лицом, и Полина быстро отвела взгляд. – После турбазы я понял, как неправильно отправляться в далёкие поездки, не посетив родных краёв.
   – Ты прямо как мой муж. Говорите одними словами, – она принялась разглядывать голубой буклет.
   – Он часто зовёт тебя в путешествия? – спросил Павел.
   Полина проигнорировала его вопрос.
   Сказать по правде, всякие разговоры о семье у молодой женщины были под запретом, но после недавнего времени, а особенно после сегодняшей ночи, она стала снисходительнее в этом вопросе.
   Ночь оказалась для молодой женщины тяжёлая: в полночь поезд прибыл в Петербург, и друзья остановились в гостинице «Заречная», где Павел заблаговременно забронировал двухместный номер, который оказался рассчитан явно на непритязательных туристов.
   Ночью Полина не могла уснуть. Поначалу под дверью громко пели песни подвыпившие мужики, затем под окном в одном из кафе включили «лезгинку». Она долго ворочалась, жёсткая кровать сровняла её бока. Напротив стояла кровать Павла. Он сладко спал, и ему, видимо, было всё равно где отдыхать – где нашёл место, там и упал.
   Молодая женщина опять думала о муже. Олег видел её сборы, но даже не поинтересовался, в какую путь-дорогу она собирается. Ему давно безразлична Полина, и, пожалуй, не за горами развод. Близости между супругами нет, тёплые отношения давно заледенели, ничего её не держит возле мужа. Разве что только его деньги и комфортная жизнь… А нужна ли ей комфортная жизнь? Разве раньше она, Полина, не полагалась на саму себя?
   «Пожалуй, нет, – ответила сама себе Полина, – ей нужны и комфортная жизнь, и деньги, и содержание мужа».
   «А если взглянуть на дело с другой стороны? – подумала она. – Олег не говорит о разводе. Он не отказывает ей ни в чём, даёт волю и свободу во всем. Даже излишнюю волю и свободу».
   Она размышляла в подобном духе и убеждала себя настроиться на позитив, и вскоре её настроение немного улучшилось.
   Мысли побежали дальше: всё не так плохо. Многие в пыльном городе вкалывают на благо страны с утра до ночи, а она сейчас находится в гостинице в одном из красивейших городов России, и её ждёт увлекательное путешествие на теплоходе.
   Полина долго лежала, прислушиваясь к ровному дыханию Павла, затем повернулась и принялась его разглядывать. Он лежал на боку, лицом к Полине, подложив руку под щёку, словно ребёнок. Дышал тихо и ровно, без храпа и свиста, так, что молодой женщине показалось, будто он вовсе не спит. Она шёпотом позвала его, но он не откликнулся, не пошевелился, его дыхание не прервалось ни вздохом, ни паузой. Она рассматривала его лицо: широкие брови, гораздо темнее волос, чётко очерченные губы, прямой нос, слегка длиннее, чем надо, по мнению Полины. Широкий лоб, а между бровями прямая складка, не две, как у остальных людей, а одна. Черты лица правильные.
   «Нет, совершенно ему не идут очки, – решила она, – делают его похожим на старую бабку».
   С июля месяца он носит линзы, и его лицо выглядит по-иному. В круиз он взял с собой спортивную одежду, которая ему очень к лицу. С последнего времени приятель изменил своим вкусам, отдавая предпочтение не своему неизменному тёмному цвету, а светло-бежевому и фисташковому. Изменил одежду – и выглядит совсем другим человеком. Полина уже представила себе, что на теплоходе они будут смотреться весьма привлекательной парой – оба высокие, стройные, красивые.
   «А хорошо, что есть такой Паша Ребоев! Настоящий друг, который не подведёт, в беде не бросит. Много у неё таких друзей? Такого – ни одного! – сказала сама себе Полина. – Единственный из всех друзей, кто не жалеет на неё своё время – это Павел».
   Она подумала о том, что случилось бы, если бы она отказалась от поездки в Данию. Не познакомилась там с Пашей Ребоевым, который оказался её земляком. Это было совершенно необычно: ехать в одном вагоне в Москву, попасть на одну и ту же экскурсию, а затем сделать перелёт на одном аэробусе. А там, в чужой стране, в сформированной туристической группе встретиться с человеком, который живёт от тебя всего-то через пару-тройку кварталов!
   Наверное, это судьба.
   Как было бы трудно в её неурядицах с Олегом, если бы Павла не было рядом! А он всегда и везде с ней. Даже сейчас. Если бы он покинул её, в жизни Полины Корсуновой наступила пустота. Благодаря Павлу эта пустота всегда заполнена душевным теплом.
   Если бы не он, она бы отчаялась и заработала себе комплекс на всю оставшуюся жизнь. А комплексы, как говорит сестра Елена, определяют нашу дальнейшую судьбу. Размышляя так, Полина не заметила, что подумала о сестре без обычной ревности.
   Дружеские отношения…
   А что было бы, если?..
   Полина оборвала себя на этих мыслях. Ей совсем не улыбалась идея сделать Пашу Ребоева своим любовником. Разум требовал от неё сохранять отношения такими, какими они пребывали три года. В её жизни будет ещё множество романов, но Паша – это друг, уважением которого надо дорожить. Романы всегда разочаровывали Полину, – боясь быть брошенной, она уходила первая. Это был её комплекс, посеянный в детстве и впоследствии взращённый Олегом Корсуновым.
   А Паша не бросит, потому что между ними никогда не будет близости. Так размышляла Полина, не замечая, что сердце внушало ей совсем другие чувства. Она подумала о том, что не она, а именно Павел сохранил дружеское отношение и не позволил себе увлечься ею. Эта мысль показалась ей настолько необычной, что она села в постели.
   Ведь действительно – ни разу с той памятной ночи два с половиной года назад. Полина вспомнила, как он схватил её, крепко сжал и прильнул губами к её губам. Она вспомнила это, и горячая волна залила сердце.
   Молодая женщина вновь посмотрела на спящего.
   «Нет, – решила она, – это уже в прошлом. Если бы он любил её, как раньше, то давно бы признался в чувствах».
   «А как быть насчёт его намёков по поводу замужества?» – сказало сердце. И тут же разум опроверг, что её самовлюблённость заставляет думать так, и он вовсе не её имеет в виду.
   А ведь и впрямь! Уже два года ни-ни!
   «Может быть она, Полина, подурнела? Или потеряла сноровку в умении соблазнять? Или он вообще не рассматривает её в качестве женщины? Есть, мол, такой друг – Полина Корсунова. А ведь и впрямь, – думала она, – много раз говорил о том, что может дружить с женщинами».
   Привязанность к Павлу наступила для Полины незаметно, она сроднилась с ним, воспринимала его, как частичку себя. Молодая женщина не могла долго находиться без него, но не могла понять, осознать, что это и есть любовь. Она всё ещё равнялась на чувство к Олегу, вспоминая, какие всплеск эмоций и переживания он в ней вызывал в их первые встречи, когда бурная страсть преобладала над разумом. Но эта страсть быстро прошла, и вот уже два года супруги просто сосуществовали рядом друг с другом; а Полина не могла и не хотела решиться на ответственный шаг.
   Решиться.
   Пришедшие мысли оказались настолько новыми для Полины, что сердце забилось учащённо.
   Решиться на развод с Олегом.
   Она вновь бросила взгляд на спящего мужчину. Тихо опустилась на постель и отвернулась к стене.
   Всё встало на свои места. Полина ещё не успела осознать, что именно она расставила по уголкам в своей душе, не смогла понять, что уравновесила Олега и Павла в своём сердце. Чувство равновесия неожиданно принесло ей облегчение, но вместе с этим в сердце затаилось сомнение в любви к ней Павла. Это сомнение в дальнейшем зародило в её сердце страсть.
   Уже светало, когда Полина уснула.
   Утром она встала усталая и злая, будто и вовсе не спала.
   …За полчаса до отправления наши герои долго искали свой трёх-палубник, бегая с сумками от одного конца причала к другому: в речном порту все теплоходы стояли скопищем в один ряд. Павел спросил о «Марксе» у человека в бескозырке без ленточек, и тот отправил их совсем в другую сторону. Наши герои уже засомневались, в тот ли день и в то ли время теплоход отправляется с Речного вокзала, пока не обнаружили, что к «Марксу» надо идти через другие теплоходы. Проверяющий билеты на «ресепшене» пожурил их за то, что они пришли как раз к отправлению и вручил им ключи от каюты.
   Молодая женщина была несколько разочарована тем, что каюта оказалась не полулюкс или люкс.
   – А ты хотела бы, что бы там оказалась односпальная кровать? – спросил Павел, слушая её ворчание. – В этих каютах обычно путешествуют молодожёны или супружеские пары. Нам с тобой это никак не подойдёт.
   Опрометчивые слова едва не сорвались у неё с языка, но она вовремя спохватилась.
   Каюта оказалась гораздо комфортабельнее и приветливее питерской гостиницы. Она находилась в носовой части теплохода и была оборудована всеми удобствами, включая обогрев, телевизор с приёмом спутниковых каналов, кондиционер, санузел. После беспокойной ночи в грязном номере, каюта показалась Полине настоящим раем.
   Вечером на теплоходе приятели побывали на дискотеке, пропели «В траве сидел кузнечик», проверили ассортимент вин в баре и послушали исполнение дуэта «Северный бриз».
   Плохое настроение не покидало Полину даже в процессе развлечений, и по своей дурной привычке она стала цепляться к другу. Сначала она высказывала ему претензии по поводу несостоявшейся поездки на Ахтубу, затем по поводу гостиничного номера, по поводу теплохода и в последнюю очередь открыто засомневалась в его способностях. Прошло едва ли не два месяца, а фисташковый ноутбук с расписной крышкой так и остался не исследован.
   На последнее Павел отреагировал одной фразой, смысл которой не сразу дошёл до Корсуновой:
   – А может и не стоит искать к папкам пароль? Быть может, стоит вернуть его владельцу, и тогда всё встанет на свои места?
   Полина ничего не ответила на это замечание, и Павел замолчал. У него был характер, который на сленге современной молодёжи звучит как «пофигистический», а в «переводе» на русский язык – слишком спокойный. Павел ещё со школьных времён научился пропускать колкости и дерзости мимо ушей. И чем дольше он молчал, тем больше злилась Полина.
   Она не угомонилась и придралась к тому, что Павел смотрит по известному телевизионному каналу «Весну на Заречной улице». Её раздражало всё: что он удобно устроился на кровати, как заложил руки за голову, что не обращает внимания на её ворчание.
   – А что ещё смотреть? – не выдержал он.
   – Что-нибудь современное, – ответила она, обрадованная тем, что вывела его из состояния равновесия.
   – Что именно?
   – Ну, хотя бы вот этот канал, – Полина взяла пульт со столика и переключила на канал «Масштабных новостей».
   – Очень вредно смотреть этот «зомбоящик», – ответил Павел, не меняя своей позы.
   – Но ты же смотришь «этот зомбоящик», – ответила она.
   – Я сморю передачи выборочно, а не валяюсь в телевизионной «грязи» как некоторые, – он протянул руку открытой ладонью вверх, словно ждал, что Полина вложит пульт в его руку.
   – А почему «зомбоящик»? – молодая женщина привстала с кровати и подала ему пульт.
   – Потому что тебе навязывают чужое мнение, часто некомпетентное, лепят сплетни и создают панику у людей. Есть хорошие каналы, без рекламы, тематические. Их и нужно смотреть. А этот, – Павел выключил телевизор, – не стоит.
   – А как же быть, если случилось такое событие, о котором говорит вся страна? А я вообще ничего не знаю и не ведаю? А если именно моя помощь нужна? Моя группа крови? Или ещё что-нибудь в этом роде?
   – Тебе нужны достоверные сведения? Поищешь в Интернете…
   – Ты будто старая бабка. Это тебе не нравится, то тебе не нравится…
   – Я уважаю себя. Есть знаменитое изречение Омара Хайяма, я уже не помню дословно, но смысл такой: лучше остаться голодным, чем есть помои, и лучше быть в одиночестве, чем с дурной компанией.
   – К чему это ты ведёшь? – с подозрением спросила Полина.
   – Моё поведение по аналогии с ним: уж лучше быть глухим и слепым, чем давать себя зомбировать нелепыми идеями. Такой ответ тебя устроит?
   – Вот уж не думала, что ты такой сноб.
   – Я не «сноб». Повторяю: не люблю, когда мне истерично навязывают некомпетентное мнение.
   – Но ведь у тебя дома телевизор стоит?
   – И антенна на 275 каналов к нему, так что у меня есть широкий выбор.
   – Ты прямо-таки открылся для меня с другой стороны, – удивилась Полина. – И с какого времени ты такой «древний» стал?
   – Давно уже. И с каждым годом становлюсь всё «древнее» и «древнее». Если происходит какое-то серьёзное ЧП в стране, я читаю форумы специалистов на масштабных сайтах, и они, как правило, делают верные выводы. Когда в прошлом году произошла катастрофа в Кронштадте, вспомни, какую шумиху подняли на телевидении? Я зашёл на форум, почитал мнение специалистов по этому поводу, сделал совершенно обратный вывод. Вечером включил передачу «Давайте посудачим», посмотрел и пришёл в ужас. Ни одного компетентного человека, только лица чиновников, которые «пиарят» сами себя, заведённый ведущий и толпа нанятых зевак, – одни сплошные эмоции. Люди кричат, возмущаются, не имея ни малейшего представления о случившемся. Требуют применить жестокие меры к виновным лицам.
   – Особенно умиляет меня, когда всей толпой ищут «врага народа», мол, капитан виноват, вёл людей на верную смерть, – Павел говорил спокойно. – Водитель баржи тоже виноват, мол, направил баржу на пассажирский теплоход. А то, что семья капитана при этом погибла – это мелочь, никого это не интересует: ведь он в данный момент – враг. Все хотят хлеба и зрелищ! Давайте найдём козла отпущения, а настоящие виновники пусть остаются в стороне! Нас кормят этим пойлом, а мы едим, как бараны: нате мол, поешьте, развлекитесь!
   Полина помнила катастрофу в Кронштадте, нашумевшую на всю страну. О гибели нескольких десятков пассажиров и членов экипажа на теплоходе «Федерация» говорила вся страна: радио кричало на каждом углу, обсуждая причины случившегося. По телевидению показывали плачущих родственников, тела погибших пассажиров и членов экипажа, в общем:
   – Жесть! – произнесла Полина вслух свои мысли, – ты, возможно, и прав. Вряд ли стоит показывать на всю страну горе и ужас людей.
   – «В национальных новостях» показали женщину, которая едва спаслась. Журналистка у неё спрашивает: «Как Вас зовут? Как звали Вашу дочь? Какие ощущения Вы испытали от этого круиза?» – говорил Павел. – Можешь себе представить: у пережившего смерть дочери и избежавшего гибели человека спрашивать – «Как Вам понравился этот круиз»?! Журналюги совсем чувство меры потеряли?
   Или, может быть, эта журналистка больна неизлечимо? А я тебе скажу: больна неизлечимо, потому что не имеет главный орган человеческого тела – сердце.
   – Не скажи, – возразила Полина, – у меня есть приятель, журналист, кстати, я тебя с ним знакомила – Юра Сизов. Однажды он делал репортаж о катастрофе на Белорусском шоссе, когда столкнулись автобус и грузовик. Первое, что он сделал, когда оказался на месте происшествия – бросился помогать вытаскивать людей, перекладывать на носилки. А в толпе зевак никто даже не пошевелился: мужики тем временем стояли и на «мобильники» катастрофу снимали, чтобы потом выложить в Интернет. А ты говоришь – «журналюги». Пожизненные моральные калеки встречаются везде: и в среде журналистов, и в среде обывателей.
   – Не спорю, – согласился Павел. – Но такие они от чего? Оттого, что подобные передачи отслеживают. Людям свойственно подражание. В послевоенное время артистки выступали на концертах в бальных платьях, и если бы в тех годах на сцену выпустили современную певицу с синими волосами, рваными трусами и прочим, – представляешь, где бы она тогда оказалась? А сейчас это норма, и норма певиц переходит в массы. Точно так же со щекочущими нервы передачами: показывают изощрённые убийства, а среди населения частенько встречаются представители человечества с типом «Раскольников». Сидит этот Раскольников и думает: «Во как люди могут! А, значит, и хлеще могут!»
   – У создателей таких телепередач главное правило – быстрее выпустить в эфир кричаще-возбуждающую тему. И чем более кричаще-возбуждающей она будет, – тем лучше для канала. У таких каналов есть свои последователи. Вот, например, на сотом канале со смаком рассказывают об убийствах. После расчленённых трупов, что им слёзы родственников погибших? – ничего серьёзного. А «раскольниковы» смотрят и незаметно для себя проникаются духом безразличия. И всё происходит незаметно для самого человека: сначала сцена убийства, потом ещё одна, затем становится интересно – что ещё бывает на свете? И дальше – чем изощрённее, тем – слаще для взора. Я, конечно, где-то утрирую, но в целом схема воздействия на психику такова. И после этого воздействия не стоит удивляться, что на месте катастрофы стоит толпа любителей острых ощущений и снимает умирающего человека на «мобильники».
   – Ну, ты и тему развил! – сказала Полина. – В таком-то месте!
   – Я тебе объясняю, почему не смотрю всё подряд по «зомбо-ящику».
   – Спасибо за разъяснения.
   – Так я включаю советский фильм? – Павел приподнялся на локте.

Глава 6
«Карл Маркс»

   Путешествия гибельны для предрассудков, фанатизма и ограниченности.

   Если Вы, уважаемый читатель, решите путешествовать, обязательно остановите своё внимание на речном круизе по указанному ниже маршруту с посещением памятных и достопримечательных мест республики Карелия и Ленинградской области. Именно так сделали наши герои, выбрав путешествие на трёхпалубном теплоходе «Карл Маркс», который должен был осуществить пятидневное путешествие по маршруту «Санкт-Петербург – Валаам – Кижи – Мандроги – Санкт-Петербург». Об их поездке уважаемому читателю будет интересно почитать, так как речные круизы по Карелии и Ленинградской области – одни из самых увлекательных. И если Вы примете участие в подобных путешествиях по Волго-Балтийской речной системе, поверьте, Вы испытаете неповторимые ощущения.
   Пока наша героиня наслаждается интересным путешествием, свежей струёй новых открытий и впечатлений в своей жизни и не подозревает, что вскоре ей предстоит оказаться в душной атмосфере тотальной организации.
   Ход судна, небольшая качка, бессонная ночь накануне, усталость свалили Полину, и утром она едва услышала радио:
   – Просыпайтесь, просыпайтесь, от подушек отрывайтесь, – пропел женский голосок, и дальше, – ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку петухи запели! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку, утро, в самом деле!
   Две минуты спустя густой баритон объявил:
   – Четырнадцатое августа. Суббота. Двадцать часов пути по Ладоге. Уважаемые пассажиры, через два часа хода «Карл Маркс» подойдёт к одному из островов Валаамского архипелага. Послушайте распорядок сегодняшнего дня…
   Полина повернулась, чтобы посмотреть на Павла, но его в каюте не оказалось. Молодая женщина поднялась: завтрак будет через час после этого «ку-ка-ре-ку».
   Слушая по радио путевую информацию, она умылась и привела себя в порядок.
   – Из Скандинавии через Ладожское озеро и речную систему западной России проходил водный путь «Из варяг в греки», – повествовал приятный женский голос. – В восьмом веке на реке был заложен город Ладога, в одиннадцатом – Корела, а в четырнадцатом – Орешек. В десятом веке на ладожских островах отшельники основали знаменитый на весь мир монастырь – Валаамский…
   В ожидании Павла Полина успела прослушать полный экскурс в историю судоходства от времён Гардарики до Петра Первого. До завтрака оставалось пятнадцать минут, а его всё не было. Молодая женщина взглянула на наручные часы – 8:40, – скоро завтрак. Она постояла на палубе, глядя на воду.
   Утро моросило дождём, серые тучи заволокли небо. Ладога рябила тёмными волнами, но сильной качки не было. Куда ни глянь – одна вода, берегов не видно, а огромное и бескрайнее озеро казалось похожим на море. Кажется, в старину его так и называли – «Ладожское море».
   Не торопясь, она спустилась на главную палубу.
   Ребоев стоял возле одной из кают, разговаривая с двумя очаровательными барышнями. Счастливым совпадением является встреча одноклассников за пятьсот километров от родного дома, которые вот уже десять лет проживают едва ли не в другой части России.
   «И дождь им нипочём», – подумала Полина.
   Павел познакомил свою спутницу с бывшими одноклассницами. Ольга – высокая полная молодая женщина, почти одного роста с Полиной, очень симпатичная, с короткой стрижкой. Марина – среднего роста, очень хорошо сложена, спортивная, но слишком разговорчивая. Оказалось, что они путешествуют вдвоём, и весьма часто на речных круизах. На Валааме они второй раз, в прошлом году ходили на теплоходе из Москвы до Белого моря.
   – Вы на средней палубе? На нижней? – спросил Павел. – Я вчера не видел Вас в ресторане…
   – Мы ходим в ресторан на нижнюю, – ответила Ольга.
   – Давайте объединим столик? – предложил Павел женщинам. – У нас пустует четыре места.
   На «Марксе» было два ресторана: один – на нижней палубе, другой – на шлюпочной. Полина и Павел вдвоём сидели за столиком на шесть персон в ресторане на шлюпочной палубе.
   – А у нас все места заняты, – ответила Ольга.
   – У нас четыре свободны, – не уступал Павел. – Если на Валааме никто не сядет, администрация, наверняка, будет не против…
   Администрация оказалась «не против».
   Полине и не хотелось приглашать Олю и Марину за их стол. Молодая женщина была собственница, – и ещё какая! – но она вынуждена была уступить желаниям друга.
   Завтрак состоялся в 9:00, а уже в 10:00 «Карл Маркс» вошёл в Никоновскую бухту. Там пассажиры пересели на местный катер – и отправились на остров Валаам. Туристы совершили пешеходные экскурсии по скитам и Центральной усадьбе Спасо-Преображенского монастыря.
   О Валааме стоит рассказать подробно. Основателями монастыря, по преданию, являются греческие миссионеры – преподобные Сергий и Герман, которые появились на ладожских землях в первой половине X века. На протяжении средних веков обитель располагалась на границе России и Швеции. Поэтому в XVII веке Валаамские острова отошли во владение Швеции на сто лет. В конце Северной войны Пётр Великий отвоевал Ладогу, и монастырь вновь возродился, достигнув своего наивысшего расцвета к середине XIX века. С 1811 по 1917 годы Валаамский архипелаг входил в состав Финляндского княжества Российской империи и после революции оказался на территории Финляндии. В июне 1944 года, после подписания мирного соглашения СССР с Финляндией, Валаам отошел к Советскому Союзу, а монастырь превратился в школу боцманов и юнг, а затем в дом инвалидов.
   Последнее поразило Полину больше всего: в дом инвалидов, словно изгоев, помещали бывших солдат. Эти люди, ставшие калеками в ходе Великой Отечественной войны, оставались забытыми на холодном острове.
   С приходом девяностых годов двадцатого столетия началось возрождение Валаама, и ранее принадлежавшие монастырю храмы, хозяйственные здания и сооружения государство передало в полное владение монастырю.
   …До 12:00 наши путешественники ходили по всему острову. Павел искал для матери сувенир – ему во что бы то ни стало было необходимо купить кружку с изображением Валаама. Оля и Марина ушли в церковную лавку. Полина подумала и тоже захотела что-нибудь приобрести. Для матери радостным подарком станут иконки, а вот для сестры сувенир придётся поискать.
   Поначалу Полина разочаровалась. Валаам в сравнении с архитектурой европейских городов показался ей убогим. Но вскоре она прониклась настроением группы, а, возможно, почувствовала очарование здешних мест.
   С экскурсоводом туристам очень повезло: на всём протяжении путешествия он очень интересно рассказывал. Благодаря его старанию история монастыря показалась путешественникам настолько впечатляющей.
   …Дождь довольно быстро закончился, и небо постепенно прояснялось. Ветер усилился и прогнал тучи, открывая среди них ярко-синие заплаты небес. Солнце вышло из-за серых мрачных облаков, и всё заискрилось волшебным ярким светом: вода, листва деревьев, мокрые камни, купола. Безусловно, на Полину эта дивная красота произвела неизгладимое впечатление.
   – Это потрясающе! – услышала Корсунова голос Марины. Молодые женщины ходили неразлучно с нашими путешественниками, и это вызывало в душе Полины лёгкое раздражение. Но в этот момент она согласилась с ней полностью.
   В два часа пополудни группа вернулась на теплоход, потому что следующей остановкой по маршруту «Карла Маркса» был остров Кижи.
   Ветер усиливался, теплоход опасно качался на волнах. По радио дали объявление, что из-за качки обед переносится с 14:30 на 15:00, а также «о вероятности остаться в бухте до семи часов вечера».
   – Мы никуда не пойдём, так как и на Ладожском, и на Онежском озёрах сильный шторм и четырёхметровые волны, – за обедом объяснила Марина.
   Она хорошо выглядела. Развязала тугой узел и распустила прямые и блестящие волосы по плечам. Подошла девушка-официант и принесла на подносе тарелки с супом. Павел взял из её рук блюдо и передал сначала Марине, затем – Ольге.
   – С чего ты взяла? – спросила Полина.
   – Взяла! – в её голосе Корсунова услышала вызов.
   – Девушки уже не раз на Ладоге, – пояснил Павел за новых знакомых. Полина почувствовала раздражение.
   – По маршруту «Ладога – Свирь – Онега» – много раз, – с готовностью добавила Марина. – Мы были во многих круизах, но Ладогу и Онегу любим особенно. Эти озёра почти моря, здесь и климат морской. Советуем прятать свои вещи в полиэтиленовые пакеты.
   – Я сначала боялась ходить по этому маршруту. Я слышала, здесь бывают барантиды, – сказала Ольга, – но теперь ничего, не страшно.
   – Барантиды? А что это? – полюбопытствовал Павел.
   – Редкое природное явление, – ответила Марина. – Говорят, на дне Ладоги проходит разлом материковых плит, поэтому до сих пор идут сейсмические процессы.
   – Серьёзно? – Полина не поверила.
   – Ещё как. В прошлом году мы ходили в июне до Петрозаводска. Тамошняя дама-экскурсовод рассказала, что в 1992 году на Красном ските пережила барантиду. Страшновато, говорила, было: озеро гудело, словно вдалеке проходил поезд, и отдавалось небольшими толчками в земле. Дома трясло, говорит, и прилично, но это длилось самое большее – пять минут. А капитан этого судна на Ладожском попал в барантиду на два часа. Это случилось в 2000 году к северу от острова Коневец. Озеро походило на кипящий суп, а туман такой, что друг друга разглядеть было невозможно! Гром гремел, молнии сверкали едва ли не рядом с людьми, озеро бурлило, как вода в котле. Говорил, что катились шестиметровые волны, даже на море в такой шторм не попадал!
   Все внимательно слушали Марину, забыв об обеде.
   Полина посмотрела на Павла. Меньше всего ей хотелось попасть в такую переделку.
   – А разве такое возможно? – спросила она его.
   – В некоторых местах глубина озера достигает 240 метров, и географическое положение тому подтверждение. Вероятно, здесь могут проходить сейсмические процессы, но, полагаю, они не столь часты.
   – Барантиды – редкость, а вот шторма – постоянны, – согласилась Марина.
   – Особенно в конце лета и осенью. В октябре теплоходам даже не дают разрешения выходить, – произнесла Ольга.
   – Самое идеальное время ходить по данному маршруту – это конец июня, июль, когда ещё стоят белые ночи, – добавила Марина.
   – Почему же в этот круиз вы пошли так поздно? – спросила Корсунова.
   – А мы Пашу надеялись встретить, – пошутила Марина.
   – Получается, Вы часто путешествуете? – подытожила Полина, пропустив последнюю фразу мимо ушей.
   – Заняться в отпуск нечем, вот и занимаемся путешествиями, – ответила Марина.
   – Путешествия отвлекают от грустных мыслей, – добавила Ольга.
   Немного позже Полина узнала, что Ольга овдовела четыре года назад, одна воспитывает ребёнка. Она сравнила её с сестрой и смягчилась. А вот к её подруге наша ревнивица отнеслась более настороженно. Марина не замужем и, конечно же, мечтает встретить «принца на белом мерседесе». Если не принца, то такого надёжного мужчину, как бывший одноклассник Павел Ребоев.
   Обед закончился, некоторые пассажиры покинули ресторан, а наши герои всё ещё сидели за столиком.
   – У нас в Вологодской области есть свои достопримечательности, но мы изучили свой край вдоль и поперёк, – пояснила Ольга. – В следующем году Марина планирует отправиться в путешествие на Алтай в составе спортивной группы. А я хочу определить сына в туристический кружок, ради него придётся самой туда записаться. Я очень хорошо знаю область, меня пригласили инструктором на полставки.
   Полина не знала, что такое «инструктор на полставки», поэтому она ответила обтекаемо:
   – Интересной жизнью вы живёте.
   – Приходится, – улыбнулась Ольга. – А иначе никак, особенно когда сына воспитываешь. Либо будешь вести с ним активную жизнь, заинтересовывать его чем-либо. Путешествую, пока он даёт возможность. Затем его буду приучать: начнём с родных пенат, а там, глядишь, тоже на Алтай отправимся.
   – Полностью поддерживаю, – Павел внимательно слушал беседу спутниц, – путешественник – это состояние души. Либо оно есть, либо его нет. Всё время хочется увидеть что-то новое. Для детей – это то, что отвлекает от дурного. Полина и я – тоже единомышленники в путешествиях. Но чаще ездили за границу…
   Корсунова искоса взглянула на друга и решила, что хорошо «медведю в малиннике».
   А он между тем продолжал:
   – За четыре года мы побывали в Испании, Португалии, Норвегии, Швеции, Дании, Германии. А вот до родных мест, благодаря ей, добрались только в этом году. Откровенно говоря, я рад, что встретил Полину. Она любит приключения, легка на подъём, умеет слушать…
   – А дети у вас есть? – спросила Марина.
   – Нет, мы не женаты. Мы единомышленники, так же как и вы, – улыбаясь, ответил Ребоев.
   Полина обозлилась на Павла.
//-- * * * --//
   До семи вечера времени было предостаточно. Оля пришла к каюте Ребоева, чтобы пригласить его в гости к себе на нижнюю палубу, но каюта оказалась закрыта.
   Павел и Полина покинули теплоход сразу после обеда и отправились бродить по острову. Они ушли достаточно далеко от пристани по тропинке через лес к скалистому берегу.
   Для молодой женщины это оказалось самым ярким впечатлением за всю поездку. Скалистые берега, почти без грунта, открытые корни деревьев, высушенные и обдуваемые холодным и влажным ветром, пенистые волны, бьющие о скалы. Друзья опустились на огромный валун под одиноким деревом. Неожиданно он оказался очень тёплым: наверное, нагрелся за день под солнцем.
   Сильный ветер сдувал истошно кричащих чаек. Огромные волны ударялись с шумом о скалу, рождая белую пену. Ржавого цвета камни, ярко-синее небо, белая пена, серые волны, тёмно-зелёная листва стоящей одиноко сосны – вот они краски севера. В этом суровом краю своя неизведанная тайна.
   Полине хотелось подойти к воде, но стало страшно, того гляди и её саму снесёт этой своенравной волной.
   Какое-то время они молчали.
   – Иногда я чувствую себя чайкой, – сказала Полина, наблюдавшая за полётом беспокойных птиц.
   – Ты не можешь найти себя в жизни? – спросил Павел через некоторое время. – Мечешься и ищешь своё?
   – С чего ты взял, что у меня нет своего? – возразила молодая женщина. – У меня всё есть: дом, семья, достаток.
   – Я говорил не о семье, – ответил он. – А о тебе самой. Нет у тебя лада с самой собой.
   – Неправда, – она не смотрела на него.
   – Тогда отчего ты мечешься, как эти бедные чайки?
   – Не знаю, характер, верно, беспокойный. Иногда всё спокойно, а иногда вдруг что-то нахлынет – досада какая-то, ревность, раздражение. Кошмар! Мне кажется, что я никогда не была такой, как сейчас.
   – Чем старше становишься, тем больше проявляется характер, – добавил он.
   – Нет, я не такая! – запротестовала молодая женщина.
   – В твоей жизни нет любви. Ни к кому. Даже к самой себе, – сказал Павел.
   Полина хотела ответить, что психологов в её жизни предостаточно, но он неожиданно продолжил:
   – Я знаю тебя уже три года. Тогда в Дании я встретил дерзкую девчонку, кокетку, уверенную в себе красавицу, а теперь передо мной совершенно другой человек. Ты разучилась улыбаться, смеяться, стала настороженная ко всему…
   – Сварливая? Некрасивая? Грубая? – добавила она в список.
   – И такая ты тоже бываешь.
   Ей было неприятно услышать эти слова.
   – Ты прав. У меня ни к кому нет чувств: ни к родным, ни к друзьям, – согласилась она.
   – Меня всегда удивляло твоё отношение к родным, – похоже, он собирался развить эту тему.
   – Она отобрали у меня то, что принадлежит мне – мою семью.
   – А что есть твоя семья? Твои родители?
   Полина молчала. В душе молодой женщины заскребли кошки.
   – Твой муж? Он хранит верность тебе, заботится о тебе, бережёт. Твоя сестра? Она живёт своей жизнью, не создавая никому проблем… Твои крестники? У тебя хорошая и дружная семья, ты должна ценить это. А ты делаешь всех вокруг виноватыми в своих проблемах. В своих проблемах, – повторил он.
   Наша героиня не согласилась, что виной своих проблем является она сама, но ничего не ответила.
   Они помолчали некоторое время, наблюдая, как ветер сносит чаек к скалистому берегу. Небо совсем прояснилось, но волны на озере так и ходили. Очередная пенистая волна ударилась о скалистый берег и до молодых людей долетели мельчайшие капли, похожие на изморось.
   – Тебе нужны дети, поэтому ты и мечешься, – продолжил Павел. – У женщин очень сильный инстинкт продолжения рода. Ты не «кукушка», Полина, и инстинкт напоминает о себе. У сестры дети есть, а у тебя – нет. У сестры работа есть, у тебя – нет. Она живёт в ладу с собой, ты – нет. В тебе говорит инстинкт и ревность. И чем старше ты будешь, тем сильнее это проявится.
   – Я не хочу детей, – ответила Полина. – Мне хватает племянников, и я люблю их.
   – Неправда, – ответил он. – Ты не любишь племянников. Ты из тех, кто любит только своих детей.
   Павел колебался, стоит ли ему говорить дальше, и, наконец, решился:
   – Женщина в тридцать лет говорит о том, что не хочет иметь детей? Объясняет это тем, что «ещё не весь мир увидела», «ещё не нашла хорошую работу», что «в наше время возраст матерей повысился до сорока»? Это – бред. Либо она не может иметь детей, либо не от кого иметь детей.
   Её задели за живое его слова.
   – Во-первых, мне не «тридцать», – запротестовала она. – Во-вторых, я могу иметь детей. В-третьих, мы с Олегом ещё не созрели для того, чтобы заводить детей.
   – Ты прости меня, – помолчав, ответил он. – Но время летит незаметно: только что был апрель, – и вот уже конец лета, а там январь не за горами. И вот уже через пару лет тебе стукнет тридцать, а там и тридцать пять, и сорок. Сейчас в твоей жизни нет любви, а потом и вовсе её не будет.
   – Друзья есть рядом, пока мы молоды, но с возрастом значение имеет только семья, только родные, – Павел намекал на совершенно очевидные факты, но поглощённая обидой Полина не заметила этого.
   – Друзья как бы отходят на второй план, и для нас остаются важны только близкие. Так же и между нами будет дружба самое большее – лет пять. И мы расстанемся, лишь будем изредка звонить друг другу. Ты решишься на ребёнка, и сразу в твоей семейной жизни появится смысл. Я тоже обзаведусь семьей. Будем дружить семьями, – подытожил он.
   Полина молчала. Она никогда никому не доверяла своих семейных тайн. Никто не знал, что Олег не может иметь детей, и он сам, конечно же, не распространялся об этом. Никому не расскажешь, что одна из причин желания Олега быть рядом с Еленой – её дети. А от Полины, да и от любой другой женщины, у него никогда не будет детей. Она однажды задумалась о том, что ей действительно хочется иметь потомство, но в погоне за мужем, за состоянием, за комфортом, выбросила эти мысли из головы. Она вспомнила Золотарёву и её сожаление о нерождённом ребёнке.
   Ей стало обидно до слёз.
   – Выходит, будем дружить семьями, – согласилась молодая женщина.
   Ребоев хотел что-то сказать, но передумал.
   Они сидели двадцать минут молча. Наконец он нарушил молчание:
   – Солнце садится. Уже шесть, надо двигаться обратно к теплоходу, – он встал и подал Полине руку. – Теплоход отходит в семь вечера, надо поторопиться.
   Они пошли в противоположную сторону от берега, через густой лес, чтобы выйти к теплоходу. Но там, где вилась тропа, теперь её не было.
   Густой лес в понимании северянина – это бурелом, мох, сухие сучья, валуны, раскиданные между деревьями, торчащие из земли и уходящие опять в землю корни деревьев и стволы, стволы, стволы. Конца и края нет этим стволам, камням и сучьям. Молодая женщина исцарапала себе руки; они бежали, насколько позволяли природные препятствия. Полине сделалось дурно: закружилась голова от избытка чистого воздуха, ноги налились свинцом от быстрой ходьбы. Павел крепко схватил её за руку и вёл за собой.
   – Вот тропинка, – сказал он, выводя молодую женщину на еле заметную дорожку.
   Идти стало легче, но она через несколько минут привела приятелей обратно к воде.
   – Не та! – торопливо проговорил Павел. – Обратно!
   Полина не могла вымолвить ни слова. Ей хотелось высказать ему упрёки, что только в России можно попасть во всякие переделки, что только в Европе возможен комфортный отдых, что они опоздают на теплоход, и он уйдёт с их вещами. Но слова застряли в горле. Во рту пересохло и очень хотелось пить. Ветер усиливался, хотя между стволами он ощущался не настолько сильно. Кроны деревьев угрожающе раскачивались.
   Наши герои блуждали довольно долго, прежде чем наткнулись на свою тропинку. Стволы становились всё реже, а тропка всё шире и заметнее.
   Ровно 18:58.
   Теплоход вот-вот отчалит.
   Они бежали из последних сил. На причале стояли привязанные друг к другу в ряд три теплохода. Самый дальний «Карл Маркс» замыкал тройку. Они проскочили через первые два теплохода, ожидая, что вот-вот их родной отойдёт.
   Когда запыхавшиеся, раскрасневшиеся, с дрожащими руками и ногами молодые люди вбежали в холл на нижнюю палубу своего корабля, их ожидала очередная весть. Метеорологическая станция не дала разрешение отходить из бухты, и «Карл Маркс» вынужден был остаться здесь до часа ночи.
   – Выходит, зря бежали, – еле переведя дух, произнёс Паша.
   …С обеда ветер усилился. Солнце зашло, и на озере разыгрался самый настоящий шторм. В бухте было немногим спокойнее, но, тем не менее, теплоход очень сильно качало на волнах, и многие пассажиры спасались от качки в своих каютах.
   После 19:00 «Карл Маркс» вдруг отошёл в сторону. Путешественники сразу почувствовали движение машины. По радио объявления не давали. Полина запаниковала: зачем пассажиров везут в шторм?
   – Пойду, узнаю, – сказал Павел и ушёл из каюты.
   Он долго не возвращался. Так долго, что Полина решила разузнать, в чём дело. Но ходить никуда не пришлось, потому что вскоре по радио дали объявление, что необходимо выпустить первый привязанный у берега теплоход «Валериан Куйбышев». Полина выскочила из каюты посмотреть, как будут отвязывать теплоходы. «Куйбышеву» дали разрешение отходить. Он отправился в обратную сторону, туда, где стихал шторм. Пассажиры «Санкт-Петербурга» и «Карла Маркса» махали вслед «Куйбышеву». Вскоре по радио объявили, что теплоход остаётся в бухте до завтрашнего утра.
   Пожилой мужчина, стоявший рядом с Полиной на палубе, наблюдал, как привязывали теплоход к «Санкт-Петербургу».
   – Так долго, – разочарованно протянула Полина. – Так мы никуда не успеем…
   На её фразу пожилой мужчина ответил, что никуда бы не отправлялся, а остался бы здесь, на острове, на все пять дней.
   – Что с нами будет? – произнесла Полина. Настроение её омрачилось.
   – На Онеге здорово штормит, – ответил попутчик. – До нас был один теплоход, всех его пассажиров отправили на поезде домой. Слышал, что «Питер» будет стоять до третьего сентября. Скорее всего, в Кижи не успеем. Многие туристы из других городов, поэтому надо возвращаться вовремя… Хотя в Питер мы и так опоздаем.
   Полина вернулась в каюту, а Павла всё не было. Она догадывалась, где он сейчас находится. Не искать же его у женщин, в самом деле. Полина отправилась по теплоходу развлекаться.
   Скучать вечером ей не пришлось. Пассажиры обоих теплоходов ходили друг к другу в гости. Молодая женщина познакомилась с очаровательной семейной парой из Ульяновска, успела посмотреть мультфильмы, фильмы о Валааме, посетить развлекательное шоу.
   Она вернулась в каюту довольно поздно и обнаружила там друга, читающего книгу.
   – А ты где был? – спросила Полина.
   – Весь вечер искал тебя, – ответил он. – Думал, что тебя за борт смыло волной. Там турнир по настольным играм устроили, я не стал позориться, принёс сюда шашки.
   – Откуда книгу взял? – спросила Полина.
   – В здешней библиотеке. Никто ничего не записывает, здесь народу доверяют – бери, иди, читай.
   Разговаривать с Павлом, а тем более играть в настольные игры, у Полины не было никакого желания. На сей раз она изменила своей привычке выплёскивать дурное настроение и не стала портить его другим.
   – Я спать, – ответила Полина. – Качает прилично.
   Павел хотел что-то сказать, но не решился.
   Ему и в голову не приходило, что подруга ревнует. Её досаду и злость он объяснил плохим настроением, сожалением о поездке и тошнотой. Что таить греха, он скрывался в каюте у бывших одноклассниц отчасти оттого, что не желал слышать упрёков попутчицы. Павел был общителен и очень обрадовался, встретив здесь, на Ладоге, друзей детства.
   Молодая женщина, напротив, думала, что Павлу понравилась Марина. Он устал ждать от неё, Полины, решительных шагов и теперь нарочно хочет вызвать её ревность. Теперь, когда она задумалась над тем, что Павел Ребоев сделался для неё «больше, чем друг», он вдруг изменил направление своего интереса. Ей совсем не нравилось его поведение.
   Ситуация, в которой оказалась наша ревнивица, была необычной. И хотя Корсунова и Ребоев много раз оказывались в таких путешествиях, этот круиз стал для них особенным.
   Усилий Павла не требовалось, чтобы, наконец, заставить Полину обратить на себя внимание. Сначала к молодой женщине пришло понимание того, что он может быть для неё любимым человеком, и она впервые посмотрела на него другими глазами. Отрыв от реальности, мистическая атмосфера – искусно созданная иллюзорность путешествия – завершили рождение нового чувства.
   Весь вечер Полина вздыхала, не решаясь заговорить с Пашей. Он дочитал книгу, погасил свет, а она ещё очень долго лежала с закрытыми глазами, стараясь подавить в себе возникающие вздохи.
   …На следующий день теплоходу «Карл Маркс» разрешили отправиться в путь по реке Свирь до Онежского озера. К Свири «Карл Маркс» подошёл уже к вечеру, и до этого времени успел пережить непогоду. С утра на Ладожском озере было спокойно, но к часу дня началось настоящее светопреставление. Волны – огромные, завораживающие и пугающие одновременно накатывали со всей силы на теплоход. Его заливало водой и мотало из стороны в сторону.
   Это было впечатляюще и пугающе одновременно. Полина хотела сфотографировать волну, приоткрыла окно, но сразу оказалась мокрой.
   Пассажиры попрятались по своим каютам, главную палубу закрыли. В такую непогоду даже в коридор выходить не хотелось, поэтому наши путешественники провели остаток дня в компании друг с другом.
   Полина молчала, ей не хотелось разговаривать с Павлом. Противоположные мысли приходили ей в голову, поэтому в последние сутки она не представляла себе, о чём можно говорить с другом. Он тем временем искал обзорный канал, где показывали погоду за бортом.
   – Лучше не смотреть, – пробормотала Полина.
   Какое-то время Ребоев молчал, но вскоре ему показалось странным молчание подруги.
   – Почему молчишь?
   – Тошнит, – призналась она. – Такая качка… уже третью таблетку пью.
   – Помогает? – он не смотрел на неё.
   – Как видишь, – ответила Полина.
   – Как тебе поездка? Не разочаровалась окончательно? – осторожно спросил он.
   – До Валлаама – нет, – последовал ответ.
   – Вернёшься в Эмск, через три дня – забудешь обо всём, – он не понял её намёк. – И больше никуда с тобой не поедем.
   – С Мариной поедешь? – усмехнулась она.
   – Нет. Скорее всего, не будет возможности ездить, – Павел переключил на другой канал.
   – Это почему же? – Корсунова приподнялась на локте.
   – Так складывается, – уклончиво ответил он.
   – Это наша последняя поездка? – подозрительно спросила она.
   – Похоже на то…
   – Почему именно Валаам? – она не поверила ему.
   – На Европу я ещё насмотрюсь, а вот на родные края – нет.
   Полина поняла его так, как хотела понять:
   – Понятно… Нашёл новых попутчиков, которые легки на подъём.
   – Ты зря не общаешься с девочками, с ними интересно. Объездили всю восточную часть России, включая Урал, – Ребоев выключил звук телевизора и повернулся к ней.
   – Кто бы сомневался… Нет. Я уж лучше за границу, – Полина легла на кровать, заложила руки за голову.
   Павел замолчал на некоторое время.
   – У нас не менее интересно, страна большая, и всей жизни не хватит, чтобы объездить её просторы.
   – Выходит, будем ездить порознь. Я – за границу, ты – по России.
   – Так и будет, – согласился он.
   Полина рассердилась. Но вида не подала, только села на кровати.
   – Ну… у тебя будет компания… Марина, вон, задом крутит перед тобой. Такая попа, конечно, по всей России увлечёт!
   – Баааа… Вот так Полина, вот так девушка! – казалось, Павел удивился её словами.
   Он сел на кровати.
   – Да, и такая я тоже бываю! – с вызовом ответила молодая женщина. – Я не умею улыбаться, смеяться… Настороженная, сварливая, некрасивая, грубая… Такие характеристики ты мне приклеил?! Да?! И это всё я! Не сомневайся!
   – Ты зря сердишься, – ему стала, наконец, понятна причина её недовольства. – Я и раньше говорил с тобой так, и ты никогда не обижалась. А здесь вдруг какая-то обида! С чего бы это? И Марину за что-то сюда приплела…
   – Действительно, я бы с удовольствием поехал с ней. Почему бы и нет? Не сомневаюсь, она будет отличным попутчиком! – Ребоев не мог отказаться от искушения немного подразнить Полину. – Выпадет путешествие в одну сторону – обязательно позову Марину. Или Олю. В конце концов, Вологда не так далеко.
   – А если и ты согласишься составить нам компанию, то я буду только рад, – он едва сдерживался, чтобы не улыбаться.
   – Так ты таскал меня по всей Европе исключительно из-за компании?! – опрометчиво выпалила Полина.
   – А вот это действительно вопрос, – спустя несколько секунд ответил Павел. – Зачем ты столько лет «таскаешь» меня по всей Европе? Почему бы тебе не «таскаться» с мужем? Почему именно со мной?
   Полина молчала. Она поняла, что сделала глупость и выдала себя.
   – Ответ для всех ясен, – спокойно продолжал он. – И я тебе сотни раз говорил и повторю вновь: все твои проблемы в ревности. Не стоит ревновать…
   Полина покраснела. Чтобы как-то скрыть смятение, она опять улеглась на подушку и заложила руки за голову. Какое-то время молчала, обдумывая его слова.
   – Я думаю о том, что буду делать, когда приеду в Эмск, – она лежала, глядя в потолок.
   – И что же ты будешь делать, когда мы вернёмся в Эмск? – он пересел к окну, чтобы лучше видеть её лицо.
   – Прежде всего, заберу у тебя ноутбук, – Полина перевела разговор на другую тему.
   – Я его ещё не раскодировал, – ответил он.
   – Я попрошу кого-нибудь другого, – не уступала Полина.
   – Это может быть опасно.
   – Не опаснее этой качки.
   – Ты сомневаешься во мне? – помолчав, спросил он.
   – Да, – ей хотелось уязвить его.
   – Хорошо, – согласился он, – я его верну тебе, как только мы прибудем в Эмск. Раз у тебя ещё теплится интерес к этой игрушке…
   – Он теплится, – согласилась Полина. – Но ведь ты ничего не смог сделать. Поэтому стоит попросить кого-то другого.
   Похоже, раздражение в молодой женщине не улеглось, и ей хотелось вылить свою досаду на собеседника.
   – Почему «ничего не сделал»? Я узнал, что владелец ноутбука носит финское имя Илмари Макка, – ответил он.
   Павел улыбался, и это вовсе вывело молодую женщину из себя.
   – Ты не так давно утверждал другое. Что Илмари не может быть финном. И что он не может быть даже Илмари, – в Полине говорила злость.
   – А теперь я готов утверждать обратное, что Илмари Макка – финское имя, имя вымышленное, а владелец ноутбука носит совершенно другое имя. Могу даже сказать, что это человек уроженец наших краёв с поправкой на национальность.
   – Что значит «с поправкой на национальность»?
   – Поймёшь со временем.
   – Так ты раскодировал папку? – она приподнялась на локте.
   – Нет.
   Весь его вид говорил: мол, да, я знаю пароль к этим папкам, я изучил содержимое ноутбука. А, изучив содержимое, я теперь вряд ли тебе его верну. Полине хотелось спросить напрямик, вернёт ли он ей фисташковый ноутбук. Но она отчего-то не решилась. Отвернулась к стене.
   – Ты права, – завершил он разговор. – На озере страшная буря. Палубу не откроют, пока не прекратится шторм. Ужин, скорее всего, тоже перенесут часов на восемь, пока не прибудем на Свирь… Остаётся только вздремнуть.
   – Ну конечно, – она обернулась к нему, – если бы не шторм, ты бы давно свалил к так называемым одноклассницам…
   Он ответил, улыбаясь:
   – Теперь буду ходить к ним только с тобой.
   Полина закрыла голову подушкой.
//-- * * * --//
   Вчерашний попутчик оказался прав: «Карл Маркс» не пошёл на Онежское озеро, а отправился по реке Свирь только до Подпорожья. Свирь тихо катила свои воды, и пассажиры не замечали, что идут на полном ходу. После ладожской качки казалось, будто они стоят на одном месте.
   Молодая женщина ожидала, что Павел опять покинет её и уйдёт в другую каюту. Но он остался.
   Они вместе отправились на ужин. Полина всё ещё дулась на него, но живой разговор за трапезой развеял её дурное настроение. Для молодой женщины явилось полной неожиданностью узнать, что Павел пригласил Ольгу и Марину в их каюту. Настроение её совершенно пришло в норму, когда она услышала отказ Марины от приглашения. Та догадалась о непростых отношениях между молодыми людьми и не стала их обострять.
   Ольга поздним вечером заглянула к друзьям на чай. Мошкара и какие-то зелёные комары летели в каюту через открытое окно. Путешественники выключили свет, оставив лишь лампу над кроватью. Остаток вечера прошёл в интересных беседах. Ольга рассказывала занимательные истории из путешествий по России, друзья – из своих поездок по Европе. Полина раскраснелась не то от горячего чая, не то от эмоций.
   Когда гостья ушла, Павел погасил свет. А Полина долго не могла уснуть. Она лежала, прислушиваясь к ровному дыханию мужчины, думала о себе и о нём.
   Олег в эту минуту был напрочь забыт.
   И Павел не спал. Он думал о ней. Ещё в Питере он заметил первые признаки её стеснения. Хотя не сразу понял, что значат её новые чувства. А теперь, видя очевидную ревность, не мог поверить, что дождался её.
   Торопить события он не мог. Ему хотелось сейчас в темноте схватить её в охапку, прижаться к ней… Его даже бросило в дрожь от этой мысли. Но он не мог, не имел права портить томительное ожидание сейчас опрометчивым поступком. Павел ждал от Полины ответных чувств несколько лет. И не исключал того, что по приезду в Эмск Полина могла забыть обо всём. Ему не хотелось на этот момент стать коротким увлечением, а после – потерять её. Он думал о том, как закрепить её зародившиеся новые чувства. Это будет сложно сделать, ведь рядом будет Олег.
   А его, Павла, в этот момент рядом быть не должно, – понял он.
   Ему хотелось всё, он не желал довольствоваться вторыми ролями. Поэтому лежал без движения, едва сдерживая дыхание.
//-- * * * --//
   В 1702 году Пётр Первый приказал заложить на реке Свирь Олонецкую корабельную верфь, на которой был построен 28-пушечный фрегат «Штандарт». Много лет спустя, во время правления Екатерины II, превратившейся в город верфи было дано имя Лодейное поле.
   Сотни кораблей, построенных здесь, отличились в сражениях и прославились в кругосветных морских путешествиях.
   Свято-Троицкий Александра Свирского мужской монастырь находится в двадцати километрах от районного центра города Лодейное Поле. По легенде, монастырь основал святой преподобный Александр Свирский в конце XV века на землях глухого Олонецкого края, в девственных дремучих лесах, среди языческого коренного населения корелов, вепсов, чуди. Монастырь претерпел почти ту же трагическую судьбу, что и Валаам. Были в своё время на территории монастыря тюрьмы, казармы, инвалидные дома, совхоз, психиатрическая больница.
   Полина ходила по монастырю притихшая и покорная. В Свято-Троицком Александра Свирского мужском монастыре она испытала самое настоящее благоговение, и это чувство сохранялось в ней до приезда в Мандроги.
   Деревня в Мандрогах очень понравилась Полине, и путешествие по ней оказалось вполне в её стиле.
   Мандроги в переводе с вепского означает «пороги». По легенде, здесь проходил основной путь «Из варяг в греки». В своё время Пётр Первый обратил внимание на этот северный маршрут. По преданию, в начале XVIII века по его велению из Новгорода прибыли семьями мастера, знакомые с «речными хитростями». С них появилось поселение, ставшее позже городом Подпорожье. В настоящее время в Мандрогах существовала ремесленная слобода.
   Друзья оторвались от основной группы и отправились гулять по деревне сами по себе. Это огромное поселение состояло из деревянных теремов и расписных домиков. Около четырёхсот работников честно трудились здесь для туристов. В национальной одежде мастера прямо перед путешественниками создавали шедевры – многочисленные сувениры из разного материала, а тут же предлагали самим попробовать сделать поделки.
   Наши путешественники побывали в музее водки. Перед входом их встретил медведь с табличкой: «Мы в ответе за тех, кого напоили». Полина посмеялась над этой фразой и отправилась осматривать музей. По легенде, в этом домике хранится около 2000 сортов водки. Полина попробовала мятную и липовую, Павел – из брусничного листа и можжевеловую. Друзья согласились, что крепкий напиток «вполне ничего и бодрит конкретно».
   – Особенно в такую прохладную погоду, как сегодня. Поднимает настроение, – добавил Павел.
   В деревне есть конюшня и коровник, перепелиная и кроличья фермы. В трактире деревни хозяйки пекут хлеб и пироги по бабушкиным рецептам.
   В два часа пополудни состоялся пикник на свежем воздухе. Над длинными столами был оборудован навес на берёзовых брёвнах. Предлагали шашлык с пловом и овощами. Павел прикупил пива и пошутил ещё, что «водка без пива – деньги на ветер».
   Вскоре прибыли артисты и исполнили русские народные песни. Здесь Полина вовсе развеселилась. Петь песни она любила, поэтому отвела душу с местными запевалами, да так, что и запевалы, и гости дружно аплодировали ей.
   После конкурса по перетягиванию каната друзья отправились на небольшом пароме на сказочный остров Лукоморье. На этом острове тропа сказок по Пушкину представлена в действии деревянными фигурами. Павел потянул Полину в лосиный питомник, а потом на конюшню покататься на лошади. Последнее стало излишним, потому что молодая женщина упала с лошади, и Ребоев повёз её на теплоход.
   Корсунова забыла о ревности, об Олеге и Елене. В отношениях между Павлом и Полиной опять наступило понимание.
   Последняя ночь на теплоходе оказалась спокойной. Пассажиры не заметили, как вышли из реки Свирь в Ладожское озеро. Опять началась качка и продолжалась всю ночь, но уже не настолько сильная, как накануне. Теплоход не бросало из стороны в сторону, а плавно раскачивало.
   На пассажиров хватило впечатления от Мандрог. Дискотеку отменили, а пассажиров пригласили в зал на развлекательно-праздничное мероприятие. Палуба пустовала. Полина стояла одна, вдыхая всей грудью чистый воздух.
   Вечер, закат над Ладогой предвещал назавтра хорошую погоду. Представьте себе бескрайнее море, куда ни глянь – одна вода. И где-то далеко-далеко на горизонте дымка воды сливается с дымкой воздуха. Круглое тёмно-оранжевое солнце неподвижно стоит в этой дымке, не спешит прятаться за горизонт. Небо над головой уже темнеет.
   Возле яркого солнечного круга небо всё ещё жёлто-голубое, переходящее в красную полосу, красная полоса переходит в сиреневую, а сиреневая в тёмно-фиолетовую. И над этой радугой заката едва виднеется бледный диск луны. А с другой стороны, там, где уже чернеет фиолетовыми чернилами небо, едва заметно поблёскивают и подмигивают звёздочки.
   Была хорошая погода, на палубе оставили деревянные кресла-скамьи. Ветер менее всего ощущался на корме, поэтому Полина перешла сюда. Она захватила стул, но это оказалось излишним. На корме стояла широкая плетёная скамья. Она забралась с ногами на сиденье и принялась разглядывать небо. Теперь закат сиял где-то сбоку, поэтому молодая женщина видела с одной стороны узкую полоску красно-оранжевого неба, а с другой – дрожащие, едва заметные звёзды.
   Прошло полчаса, и солнце спряталось за горизонт. Ещё полчаса, и темень опустилась на Ладогу.
   Она не слышала, как подошёл Павел.
   – А я тебя везде ищу, – он сел рядом. – Чай будешь?
   – Чай хочется, а в каюту идти не хочется, – она повернулась к нему и спустила ноги со скамьи.
   – Не замерзла? – спросил он, показывая на ноги.
   – Нет.
   – Я сейчас приду, принесу чай.
   Он ушёл и отсутствовал некоторое время. Полина про себя молила небеса, чтобы в этот момент кто-то из пассажиров не появился на корме. И, не дай бог, бывшие одноклассницы Паши! Хотя после веселья в Мандрогах Полина уже ничего дурного против этих путешественниц не имела. В этот момент всё же ей хотелось побыть здесь с ним наедине. Вскоре он появился: немного напугал её, внезапно возникнув из темноты.
   В руках у него оказались две внушительные кружки чая.
   – Я пакетики бросил, ещё не заварился, как следует, – сказал Павел.
   Молодой человек поставил на скамью кружки с кипятком и высыпал из карманов куртки разноцветные конфеты.
   – У нас целый пир, – Полина взяла кружку в руки.
   Было не очень холодно, скорее, свежо. Руки замёрзли, а сейчас кружка обжигала их.
   – Это кружка с Валаама, – сказала она, едва разглядев то, что держала в руках.
   – Я купил три. Матери, себе и тебе. Эта твоя.
   – Спасибо, – ответила Полина. Маленький и скромный подарок доставил ей удовольствие.
   – Такие кружки можно найти и в Питере, – продолжал Павел, и стоят они там наверняка дешевле. Но эта кружка будет для тебя особенная. Когда ты будешь пить из неё чай дома, ты сразу вспомнишь наше путешествие, Никоновскую бухту, Валаам, Свирь…
   Последнее слово он сказал как-то особенно, быть может, это показалось Полине.
   – Когда ударят крещенские морозы, однажды зимним вечером, ты вспомнишь, как мы сейчас с тобой идём по Ладоге… Это небо и закат… Слышишь темноту?
   Услышать темноту невозможно, но Полина поняла, что хотел сказать Павел. Озёрная темнота – это плеск волн, которые резал теплоход. Они обтекали его с двух сторон и оставались позади расходящимися небольшими дорожкам на воде. Эти дорожки сохранялись несколько секунд, затем их затирали волны.
   Полине хотелось сказать ему что-то ласковое, но вместо этого она произнесла:
   – Я люблю закат, люблю озеро. Люблю крепкий чай! И даже этот теплоход тоже люблю!
   – Его невозможно не любить, – Павлу стало приятно её настроение. – Теплоход что человек, со своим именем, характером, судьбой…
   Они опять замолчали, наблюдая за небом. Солнце зашло, яркая полоска на горизонте исчезла, и чёрная вода слилась с небом. Звёзды высыпали на небе, словно ворох драгоценных камней. Небо напоминало купол, а звёзды сделались яркими, крупными, совсем близкими и живыми. Это в городе их почти не видно, а здесь, над Ладогой, их было необычайно много – больших и мелких – и все они перемигивались необычным мягким цветом.
   – Вон, видишь, звезда в середине хвоста Большой Медведицы? – Павел показал рукой куда-то вверх.
   – Вижу, – Полина долго не могла найти заветную звезду.
   – В середине хвоста видишь? Двойную звезду?
   – Вижу! – обрадовалась молодая женщина.
   Действительно в хвосте Большой Медведицы искрились рядом две звёздочки.
   – Большая – называется Мицар… и поменьше – Алькор. Названия этим звездам даны арабами, и обозначают они «конь» и «всадник».
   – Мицар – моя звезда, – сказал он. – Алькор пусть будет твоя. Глянешь на неё и вспомнишь обо мне…
   – Паш, а почему всё же Валаам?
   – Матери дал обещание, – не глядя на молодую женщину, ответил Ребоев.
   Кружка уже не обжигала, а приятно грела руки. Она поставила её рядом с собой на скамью, на ощупь развернула конфету. Чай оказался вкусный и крепкий.
   Молодые люди молчали, слушая умиротворяющий плеск волны. Чувствовалась небольшая качка, но теперь она не вызывала тошнотворного состояния, а успокаивала.
   – Приедешь домой и станет всё по-другому. Семья, заботы, работа, – нарушил молчание молодой человек.
   На сердце Полины легла мимолётная печаль и ушла.
   Она ничего не ответила.
   Наши путешественники сидели рядом, думая каждый о своём, но на самом деле об одном и том же.
   В этот вечер Полина приняла решение, хотя не окончательное. Оно сгладило колебания молодой женщины, ревность, ненависть, – всё, что так долго отравляло её душу. Успокоило и умиротворило, соединило разбитые осколки её сердца.
   Любовь – единственная и неразгаданная тайна на земле, способная излечить душевный недуг человека. Любовь к ребёнку, любовь к матери, любовь между мужчиной и женщиной, другая, более высшая и святая любовь. Пусть эта любовь разноликая, но сила её воздействия одинакова – она соединяет и исцеляет.
   Это противоположное чувство тому, что называется гордыней и ревностью. Тому, что воспитывается в тотальных организациях, уничтожает и развращает душу. «В страхе нет любви»… Это отличие вскоре предстояло оценить Полине. А пока наша героиня наслаждалась умиротворением и покоем.
   …«Карл Маркс» вернулся в Санкт-Петербург с небольшим опозданием 18 августа.

Глава 7
Орсо

   Я заснул на берегу океана… Когда я проснулся,
   то увидел: на мокром песке возле меня следы человеческих ног.
   Я поразмыслил и понял: пока я спал, мимо меня прошел человек.
   Откуда я это узнал?
   Ведь я не видел человека, я увидел только следы.
   Я размышлял: раньше следов не было; теперь следы есть;
   значит, они появились, когда я спал
   Это человеческие следы – не следы волн,
   не следы камня, который скатился с горы.
   Значит, мимо меня прошел человек.
   Так размышляем мы…
А. и Б. Стругацкие «Неназначенные встречи»

   Полина прибыла в Эмск 19 августа ровно в 24:00. С вокзала наши путешественники ехали вдвоём. Возле дома на Ясской Павел вышел из машины и проводил её до подъезда. Нашу героиню ни мало не смущало, что их прощание видит по камере по меньшей мере десять человек. Он дружески поцеловал её в щёку и слегка пожал руку. Полина не сразу извлекла руку из его ладони, а он не сразу отпустил её. «Как школьники», – улыбаясь, подумала Полина. Она ещё не догадывалась о том, что он хочет расстаться с ней.
   Она боялась, что умиротворение и спокойствие исчезнут, но чувство не проходило, напротив, и в Питере, и в Эмске проявилось ещё сильнее. Она приняла для себя решение поговорить с Олегом и расставить все точки над «i». И дело было не в Паше, не в том, что Полина взглянула на него другими глазами. Она захотела освободиться от старого и начать жизнь по-другому. Даже мысли о трудовой деятельности нисколько не смущали её, напротив, она решила поискать и найти своё хобби.
   Полина приехала на Ясскую прохладной ночью, радуясь тому, что питерская жара осталась далеко позади. Олега дома не застала: она разминулась с мужем лишь на тридцать минут. Как помнит наш уважаемый читатель, Корсунов в этот момент отправился к Елене и застал её с Владимиром.
   Позвонить Олегу, напомнить о себе, узнать о его местонахождении ей даже не пришло в голову. Сегодня был ещё отпуск, ещё спокойное умиротворённое состояние, состояние свободы. Свободы от надуманных проблем. И даже пропажа сотового телефона Елены нисколько её не смутила. Конечно же, Полина понимала, что он у Олега и, вероятно, он пытается отследить личную жизнь свояченицы. Но что с того, что Лена является его навязчивой идеей? – в конце концов, это не должно быть её, Полины, головной болью. Новым для Корсуновой оказалось то, что она в любой проблеме стала искать положительные стороны. Это всегда было присуще молодой женщине, но в погоне за миражом она забыла эту хорошую привычку.
   Полина проснулась 20 августа рано утром. Понятие «рано» для молодой женщины было часов одиннадцать-двенадцать дня. Наша героиня проявила характер, поднявшись с постели ровно в восемь. «Надо привыкать к трудовому распорядку, – подумала она. – Приучаться жить в режиме».
   На сегодняшний день она назначила четыре основных дела.
   Первое: помириться с сестрой.
   Второе: познакомить наконец-то Золотарёву с газовых дел мастером. Полина давно обещала той свою помощь, но до сих пор не выполнила обещания.
   Третье: познакомить сестру с Грибоедовым.
   Четвёртое: поставить в известность Егошина или Бородина о своих сегодняшних визитах.
   Она начала с последнего.
   Выполнение первой задачи перестало казаться молодой женщине тягостной. Как мы помним, она изменила своё отношение к ситуации, а, следовательно, перестала видеть препятствия к общению с сестрой. Корсунова не сомневалась, что Лена сидит в «офисе» со своими извечными фантазиями и рисунками. Самое лучшее средство для установления благоприятных отношений – это нанесение внезапного визита.
   Полина рассчитывала провести в гостях у Елены два часа, а затем встретиться в 11:30 с Андреем Степановичем, – газовых дел мастером, – и проводить его к Золотарёвым. Бородин был на связи, и через час Полина вышла из дома, будучи уверена в его защите.
   Итак, ровно в 10:00 Полина Корсунова явилась на Знаменскую-248. Молодая женщина отомкнула входную дверь своим ключом и вошла в квартиру. Опять-таки здесь она разминулась с мужем и сестрой ровно на час. В 9:00 Олег повёз Лену в больницу, а в 12:00 выехал в аэропорт.
   Её счастье, что она не уселась в кресло в ожидании хозяйки, а сразу же отправилась исследовать «офис». В квартире давно не проводили уборку: ковёр на полу испачкан, на кухне накрошен хлеб. На отрывном календаре стояла дата: 18 августа 2010 года. Первый осмотр показал молодой женщине, что сегодня ночью Елена была здесь не одна. Она втянула воздух и ощутила сразу множество свежих запахов среди потухших ароматов: яркую нотку туалетной воды, которой пользовался Олег, запах кофе. Молодая женщина двинулась по квартире и почувствовала едва уловимый пряный и терпкий аромат дорогих духов. Таким восточным ароматом могли пользоваться как женщина, так и мужчина. Сестра не пользовалась духами, поэтому можно не сомневаться, что здесь помимо неё и Олега был ещё кто-то.
   Корсунова прошла в ванную. Капельки воды ещё не успели высохнуть на голубом кафеле, значит, это утро Елена провела здесь.
   По своей дурной привычке проверять всё, везде и всюду, Полина открыла шкафчик над умывальником и заглянула внутрь. Морская соль, самодельное мыло, шампунь, какой-то синий пузырёк и красивая стеклянная баночка без наклеек и надписей с травами.
   «Что-то новое, – подумала Полина. – Наша курочка приучилась принимать ванны с благовониями».
   Она взяла баночку с травой и открыла крышку. В противовес обывателю, который поднёс бы баночку к лицу и вдохнул аромат, Полина отвела её несколько в сторону и потянула носом. Запахи наш новоявленный детектив ощущала очень хорошо, запоминала их; достаточно было вдохнуть запах на расстоянии вытянутой руки. Содержимое банки почти не имело запаха: едва уловимо повеяло выжженым сеном. Она откупорила резиновую крышку на синем пузырьке. Под крышкой оказалась капельница.
   «Это либо лекарство, либо какое-то действенное косметическое средство, – решила Полина, – его капают мерными каплями, вот и мензурка одета». Она капнула прозрачную жидкость на пальцы, растёрла и помахала перед лицом. Уловила едва ощутимый запах. Но не поняла, чем именно пахнет жидкость. «Воняет, как средство от тараканов», – подумала наша героиня и поставила пузырёк на место.
   Полина отправилась далее исследовать квартиру. В зелёной комнате на журнальном столике в беспорядке были разбросаны рисунки, раскрыта синяя папка. Она подошла ближе и нагнулась над папкой. На самом верху лежал развёрнутый портрет покойной Яны Золотарёвой, выполненный едва ли не год назад. Карандаши стояли в коробке за стеклом в шкафчике. Выходит, что не рисованием сестра здесь занималась!
   Молодая женщина присела на корточки и осмотрела вторую нижнюю полку журнального столика. Три папки, сложенные в ряд, закрытые и связанные бечёвкой. Полина знала – это рабочие папки, значит, сестра недавно встречалась с этими людьми. Она ожидает их визита через месяц-другой, поэтому не убрала на стеллажи. Корсунова знала за ней особенность: обычно клиент ещё не предполагал, что вторично попадёт на приём к нашему психологу, а Елена заранее знала об этом. Но папка Яны? Тревога кольнула сердце и пропала.
   Полина поднялась и отправилась исследовать квартиру.
   Заходить в бордовую комнату не имело смысла: там стояли стеллажи с папками, и вряд ли можно было найти что-то интересное. Она мельком оглядела комнату. Её взгляд задержался на окне. За прозрачными шторами на подоконнике лежало что-то яркое и блестящее. Молодая женщина подошла ближе и немного отодвинула штору. Яркими и блестящими оказались глянцевые журналы, лежащие в беспорядке на какой-то книге в твёрдом переплёте.
   Наша героиня не любила читать, но эта книга заинтересовала её. «Наставления в помощь начинающему медитатору» ничем не привлекли её внимания, если бы не имя автора – М. А. Любаев. Молодая женщина отошла от окна с книгой в руках, раскрыла её и пробежала глазами текст. Аннотация на титульном листе гласила, что М. А. Любаев – талантливый писатель, автор некоторых книг, разработчик методики правильного медитативного дыхания, в настоящий момент является ведущим сотрудником в Центре медитативной психологии.
   Полина мгновенно связала воедино все факты. Письмо, которое пришло к ней в конце июля, содержало выписки из какого-то руководства по оказанию сопротивления внушению, и автором руководства являлся Любаев. «Так что же получается? – соображала Полина. – Любаев – сотрудник ЦМП, сестра увлекается его трудами». Ей припомнился разговор двухмесячной давности, когда Лена искала в Интернете расположение Второй городской больницы ради каких-то психологических курсов. «Ленка продвинутый медитатор? – размышляла молодая женщина. – Кто этот таинственный Роман Бендлер? Уж не сестра ли посылала ей эти письма?»
   Это не понравилось молодой женщине: не хватало только, чтобы Лена шутила над ней.
   Корсунова подошла к подоконнику, чтобы вернуть книгу на место. Она выглянула в окно через штору и мгновенно отпрянула. Возле подъезда стоял серый «уазик» с красными полосками. Память услужливо напомнила ей о вечере, проведённом с Надей Смородовой. Это были те таинственные люди, которые предпочитали лазить по чужим квартирам во время отсутствия хозяев.
   Полина решила ретироваться из квартиры от греха подальше. Но в тот момент, когда она находилась уже в коридоре, раздался звонок в дверь.
   Сердце Полины похолодело, она поняла, что вряд ли Олег, Лена или кто-то из их общих знакомых стоят с другой стороны двери. Вый ти из квартиры ей не удастся, спрятаться тоже. Квартира полупустая, а гости, по мнению Нади Смородовой – профессионалы, – сразу обнаружат её присутствие.
   Она сообразила мгновенно. Схватила босоножки и сумку и шмыгнула в бордовую комнату. В бордовую, потому что она находилась ближе всего к коридору. Не было времени искать укрытие, поэтому молодая женщина спряталась за тяжёлую портьеру и вытянулась вдоль стены. Сердце билось так громко, что, казалось, его стук слышно в соседней комнате, кровь прилила к лицу, в висках пульсировало. В своих фантазиях она уже рисовала картину, как незнакомый субъект открывает штору, и Полина со всего размаха бьёт его по лицу своими босоножками, а затем бежит из квартиры босиком. И, скорее всего, газовых дел мастер сегодня не дождётся её на пересечении Новгородской и Старо-Онежской.
   Ещё несколько раз незваные гости позвонили в дверь, затем послышался щелчок открывающегося замка. Полина услышала, как почти бесшумно отворилась и закрылась входная дверь. Тяжёлая и плотная портьера мешала молодой женщине увидеть кого-то. Это был мужчина, – Полина нутром чувствовала его. Она слышала, как он быстро и почти бесшумно прошёл внутрь квартиры.
   Молодая женщина напрягла слух: кажется, кто-то открыл дверь в ванную комнату, затем чем-то стукнул. Словно открыл шкафчик и с силой захлопнул дверцу. Послышались лёгкие шаги, кто-то прошёл мимо бордовой комнаты. Послышался щелчок.
   «Закрыл входную дверь», – догадалась Полина. Она постояла ещё немного, затем развернулась в своём мягком укрытии и осторожно выглянула на улицу. Она видела, как к серому «уазику» подошёл невысокого роста светловолосый мужчина, очень спортивный, настоящий борец.
   «С таким весом иметь лёгкую поступь – дело техники», – подумала молодая женщина.
   Он сел в машину со стороны водителя и выехал со двора.
   «Возможно они – настоящие профессионалы, – сказала сама себе Полина. – Но использовать одну и ту же машину явно непрофессионально».
   Корсунова всё ещё находилась за портьерой, не решаясь выходить.
   Сердце громко стучало, руки дрожали. Она заметила, что стоит, держа босоножки левой рукой, сумку – правой, а под мышкой зажата книга Любаева.
   Она вложила книгу в сумку и через какое-то время выскользнула из-за портьеры. Прошлась по квартире на цыпочках, осторожно заглядывая в другие комнаты. Бог их знает, этих настоящих профессионалов, возможно здесь затаился ещё кто-то? Потом скользнула в ванную комнату. Непрошеный гость что-то искал в шкафчике. Молодая женщина потянула за приоткрытую дверцу и приподнялась на цыпочках. Всё, что за несколько минут до прихода незнакомца рассматривала Полина, находилось на полочке. Кроме пузатой банки с резаными травами и небольшого синего пузырька с резиновой мензуркой.
   Корсунова благоразумно решила ретироваться и не дожидаться очередного приезда гостей. Она постояла какое-то время на лестничной площадке, наблюдая за входящими в подъезд жильцами. Затем спустилась по лестнице и была такова.
//-- * * * --//
   Помня о том, что за ней могут идти блондины с газетами, молодая женщина попетляла немного, прежде чем прибыть на условленное место. Она даже немного опоздала на встречу с Андреем Степановичем.
   Они явились в дом № 14 по улице Новгородской ровно в 11:55. По пути Полина несколько раз останавливалась поправить пряжки на босоножках, а заодно и попытаться заглянуть назад.
   Никаких блондинов!
   Золотарёва встретила их очень радушно. Перед тем как открыть гостям дверь, добрую минуту смотрела на них в дверной «глазок». Андрей не стал тратить время на церемонии и сразу занялся своими прямыми обязанностями. Через час откланялся и покинул их, условившись перед уходом о новой встрече. Полина, напротив, занялась церемониями и отходила от испуга в компании хозяйки.
   – Маргарита Георгиевна, об оплате не думайте. Этот парнишка должен мне, – сказала Полина, когда мастер ушёл. – А что Марк Ефимович?
   Марка Ефимовича не было видно и слышно, будто он и не жил в этой квартире.
   – Он встанет только к обеду. Принимает сильнодействующие лекарства, поэтому спит так долго и много, – объяснила Золотарёва.
   – Как у Вас дела? – спросила Корсунова после непродолжительного молчания.
   – На прошлой неделе ездила в деревню. Прямо скажу – душу отвела! Невозможно постоянно находиться в квартире, невыносимы четыре стены.
   – С Марком Ефимовичем?
   – Да что ты, бог с тобой! – Золотарёва сделала круглые глаза. – Он здесь оставался.
   – А где находился Марк Ефимович? – удивилась молодая женщина.
   – Заказывала сиделку по знакомству на пару дней, – призналась Маргарита Георгиевна. – Соседку напротив просила – Наталию Ивановну…
   Полине не терпелось узнать о визитах бывших сотрудников Яны и новых бандеролях. По словам Маргариты Георгиевны никто из сотрудников психологического центра не навещал их, в том числе и «помощник главного бухгалтера», тот самый, «который обещал выплатить пособие на погребение».
   – Хотя приходили тридцатого сотрудницы университета, – Золотарёва немного раскачивалась. – А бандероли и посылки – нет, не приходили больше…
   Полине очень хотелось спросить о Скворцове.
   – Бывшие одноклассники Яны не навещают Вас? Друзья детства? – Полина не нашла ничего лучшего, как задать этот вопрос.
   Пожилая женщина опять пустилась в воспоминания, – но ни слова о Скворцове.
   Она всё говорила и говорила, а наш детектив тем временем ломала голову над тем, как вывести её на интересующую тему. Ровно на двадцатой минуте монолога Золотарёвой, Полина спросила напрямую:
   – Сергей не приходит?
   Надо отметить, что Маргарита Георгиевна сразу поняла, кого имеет в виду Полина. Она пожевала губами и ответила:
   – «Серый клещ»? Не приходил ни разу.
   – Я встречала его и не один раз. Он просил консультировать его, говорит, до сих пор не может оправиться от смерти Яны, – поделилась молодая женщина.
   – Сильно сомневаюсь в этом. Если бы он «не мог оправиться», верно, не у тебя утешения искал бы, – сухо заметила Золотарёва. – В горе человек ищет отдушину в человеке с таким же горем…
   – Несамостоятельный молодой человек! Мне он никогда не нравился, хотя Марк относился к нему снисходительно. Он приходится нам родственником, хотя какой там родственник!? – пятая вода на киселе, – презрительно сказала она. – Его бабка приходилась троюродной сестрой моей матери. Соответственно, мне он приходится племянником. Мать моя родилась в колхозе «Завет Ильича», ныне это село Вешнее, – здесь её увело на другую тему. – От матери нам с покойной сестрой Нонной достался дом. Зять укрепил его, обложил кирпичом, и очень много лет он служил нам дачей. Нонна все лета жила за городом. Как уехала из города в шестьдесят лет и всё! – сделалась деревенским жителем. А Яна школьницей все каникулы проводила в Вешнем, да… Нонна очень любила Яночку, души в ней не чаяла… У неё же не было детей. Я уж и не помню, говорила ли тебе об этом, деточка…
   Золотарёва сделала паузу, и Полина хотела напомнить о Скворцове, но Маргарита Георгиевна опередила:
   – Я ездила на прошлой неделе на дачу, прибиралась там. Хочу на сентябрь-месяц туда уехать. Если медики разрешат – с Марком…
   – Что так поздно? Лето ведь уже на исходе?
   – Да вот жду Наденьку…
   – А что с ней?
   – Уехала на море… А я ей давно говорила: не работай ты столько, давай себе отдых! Береги себя: у тебя двое сыновей растут. Вот жду сентябрь. А в сентябре даже лучше – прохладнее, дожди, воздух чистейший, грибы! Я и тебя приглашаю в Вешнее!
   – Ой, спасибо, Маргарита Георгиевна! – Полина «сделала» радость на лице. – С удовольствием, если только работы не будет!
   – А я хочу этой дачей заняться, подготовлю землю для посева в осень, а в следующее лето – даст бог, – туда уеду с мая-месяца… Конечно, загад не бывает богат, как говорится, но желание такое есть.
   – Мне тоже нравится природа, – ответила Корсунова. – Если не в сентябре, то уж в мае точно. Только вот получу обратно свою машинку, и Вас буду туда возить!
   – И мысли тягостные прогоняет, – согласилась Золотарёва. – Дом крепкий, водопровод, газовое отопление, – всё есть. И родная земля душу лечит, те же самые Скворцовы, Перуновы, Ждановы – все мои родственники рядом. И Надюша настаивает – езжай мол, живи. Если заскучаешь, – всегда тебя навестим.
   – Марку Ефимовичу не повредит осенняя погода? – Полина уже сомневалась, услышит ли она ещё что-нибудь о Скворцове.
   – Сделаем, как медики скажут… Марк совсем плох, но чистый воздух никому ещё не вредил, – ответила Маргарита Георгиевна. – В следующем году жизнь покажет…
   – А что Скворцов? – напрямую спросила Полина.
   – Скворцов? – спохватилась Золотарёва. – Скворцова Раиса приходилась мне четвероюродной сестрой. Живёт неподалёку от нашей дачи. У них хорошая крепкая семья, муж всю жизнь в колхозе зоотехником проработал. Очень уважаемый человек. Зоотехник на селе самая востребованная специальность! Раньше все держали домашнюю скотину, и зоотехники были как родные люди для каждой сельской семьи.
   – А Сергей? – не утерпела Полина.
   – У них, как в той сказке: «старший умный был детина, средний был ни так, ни сяк, младший вовсе был дурак». Первый сын Григорий, порядочный, умный, достойный, сейчас живёт в Москве. Второй Анатолий – «полна хитрости палата», – тоже неплохо устроился в жизни, живёт в Мурманске. А третий, Серёжка, избалованный, всегда в любимчиках у матери ходил. Отец за его чудачества хватался за ремень, а мать защищала. Вот и дозащищалась! Любил на диване полежать, не хотел работать, а деньги ему сейчас же подавай! – в словах Золотарёвой сквозила неприязнь.
   «Недолюбливает – мягко сказано», – подумала молодая женщина.
   – Уехал в город и нос не кажет к родителям, – продолжала Золотарёва. – Приезжал пару раз Григорий, пытался его вразумить. Да что ты! Ни в какую! Нет у Серёжки авторитетов. Раньше – чуть что – сам к родителям галопом мчался, а теперь даже трубку не берёт, когда родители звонят. В тягость они ему, видите ли…
   – Выходит, он с детства знал Вашу дочь?
   – Яночка летние каникулы проводила в Вешнем, они одногодки, дома рядом, – Маргарита Георгиевна будто оправдывалась.
   – В городе она на такого пройдоху внимания не обратила бы. Помогала ему исключительно по душевной доброте, в память о дружбе и родственных отношениях, – Золотарёва была очень хорошего мнения о своей покойной дочери. – Он ведь навязчивый, как клещ. Сама дочь так его и называла – «серый клещ». Я в их дружбу не вмешивалась, но Яна знала моё мнение… Мы отдельно жили от дочери в собственной двухкомнатной квартире на Ирсинской, а эту «сталинку» Яна сама купила. Первое время она её под работу приспособила, потом сделала ремонт и переселилась сюда. «Клещ» бывал здесь часто, хотя дочь никогда об этом не говорила.
   – Как же Вы узнали об этом?
   – Соседка рассказала. У нас на площадке только две квартиры. Напротив нас, дверь в дверь, живут пенсионеры. Наталья Ивановна всегда за квартирой присматривала во время отъезда Яны. Она ей подарки за это дарила, та и старалась. Наташа рассказывала, что Серёжка часто здесь бывал, чуть ли не каждую неделю.
   Золотарёва помолчала, будто раздумывая, стоит говорить или нет, и, наконец, призналась:
   – Наталья Ивановна клянётся-божится, что в день смерти Яны этот проходимец здесь был. Я, может быть, только оттого и написала заявление в соответствующие органы…
   – И что? – заинтересовалась Полина.
   – Ничего. Не хотят работать наши правоохранительные органы…
   – Вы думаете, что Скворцов мог бы помочь ей, но не помог? – осторожно спросила Корсунова.
   – Нет совести у человека: хотя бы разок прийти навестить её родных, – Маргарита Георгиевна пропустила последний вопрос мимо ушей. – Хотя бы в память о ней! Даже говорить о таких людях не хочется!
   – Да что о нас-то, дальней родне, говорить?! Раз родителей видеть не хочет?! – она махнула рукой.
   – А что Надя? Пригодился ей компьютер? – произнесла молодая женщина, чтобы хотя бы как-то сгладить возникшее в Золотарёвой раздражение.
   – Надюша? Да… пригодился… Да! – вдруг воскликнула Маргарита Георгиевна, – совсем забыла! Я ведь одну вещь для тебя приготовила! Для мальчика, которому не достался компьютер!
   Полина во все глаза смотрела на Золотарёву, не понимая, о чём та говорит.
   – Ты в прошлый раз просила, мол, «если не возьмёт Надежда компьютер, у меня есть тот, кто возьмёт», – напомнила Золотарёва.
   – Ах, да… Надя вернула?
   – Я кое-что на чердаке нашла. У нас на даче чердак приспособлен под чулан, – пустилась в описание Маргарита Георгиевна. – Мы там всегда веники хранили, травы сушили, петрушку, кипрей, лук и прочее. Стоят на чердаке короба, а один короб с крышкой. Мы в короб всегда лук ссыпали на осень, а в крышку от короба – орехи.
   Походило на то, будто Маргарита Георгиевна разговаривала сама с собой. Полина пыталась сообразить, куда та клонит.
   – А в этом году я полезла на чердак порядок наводить, и глазам своим не поверила! В коробе толстым слоем лежал, – что бы ты думала? Птичий помёт! – торжествующе объявила Маргарита Георгиевна. – А я стою и думаю: для чего Нонна здесь помёт хранила? Верно, сама Нонна не знала, что он там лежал. Она совсем на чердаке не убиралась последние два года. Я задумала выбросить его на огород, стала пересыпать, а там, под помётом, лежало это… сейчас достану!
   Золотарёва поднялась и вышла из гостиной. Вернулась, держа в руках чёрный чемодан. Полина сразу поняла, что там находится ноутбук.
   – Это было завёрнуто в несколько слоёв целлофана… От влаги, я думаю. Но я вытащила это и просушила на воздухе вместе с сумкой.
   – А Надежда знает об этом? – сказала Полина первое, что пришло на ум.
   – Нет, конечно…
   Она бережно взяла чемодан из рук Золотарёвой. Открыла его и увидела внутри ноутбук, гораздо большего размера, чем тот, что она нашла на антресоли в квартире сестры. К нему прилагались переходники, мышка. Полина осмотрела его, батарея питания вынута: похоже, им пользовались не на природе.
   – Вот, деточка, – торжественно произнесла Маргарита Георгиевна, – ты можешь смело забирать эту вещь себе.
   Корсунова горячо поблагодарила пожилую женщину. В это же время раздумывала, как ей выйти из квартиры № 68 с чёрным чемоданом. Хорошо, если позади неё пойдёт помощник Егошина. А если провожатыми окажутся другие люди? Она представила себе, что у подъезда дома № 14 её караулит высокий блондин с газетой, который наверняка не упустит её с этой вещью. И тогда – прощай ноутбук!
   – Маргарита Георгиевна, я не скоро вернусь домой, к тому же пешочком. Разрешите мне в следующий раз его забрать?
   Золотарёва не ожидала такого оборота, недовольно пожевала губами, но согласилась оставить ноутбук до следующего визита.
   – Очень хотелось бы взглянуть на него сейчас, – попросила молодая женщина, – если позволите… Вдруг он сломан? Я тогда заранее с мастером договорюсь…
   – Конечно, деточка. Пройди в другую комнату, вот сюда, садись. Здесь тебе будет удобно…
   Полина расположилась в небольшом кресле, включила ноутбук. Он долго загружался безо всяких паролей, наконец-то загорелся экран. На рабочем столе светилась красивая заставка: Яна загорелая, с живой красной розой в пышных светлых волосах, в длинном белом платье, на фоне огромного куста, усыпанного цветами. Наверное, где-то на далёком юге.
   Да, красивая женщина была, глаз не отвести.
   Золотарёва стояла за спиной Корсуновой. Увидев фотографию дочери, она всхлипнула и удалилась в столовую. Полине это только и нужно было: посмотреть его содержимое наедине с самой собой.
   На экране светились пять папок, кроме тех, которым полагается быть на рабочем столе компьютера. Полина искала подтверждения лишь своим догадкам, её не интересовали другие папки. Она рассчитывала найти здесь хотя бы какой-то намёк на «ключ».
   Полина кликнула на папку «Банки» и увидела небольшой список вложенных папок. Каждая папка именовалась названием банка, которые действовали на территории Эмской области, а так же близлежащих областей. В другой папке находились файлы со списком имён. Здесь хранились целые досье на мужчин и женщин. Здесь же Полина нашла файл под именем Олега Корсунова. Вордовский документ содержал информацию на одном листе: фамилия, дата рождения, номера телефонов, банк обслуживания и расчётный счёт на «Клеймо мастера». Полина кликнула на файл «Корсунов» и удалила его.
   Другие файлы содержали более подробную информацию, помимо перечисленной: семейное положение, список ближайших родственников, здесь же имена, номера телефонов, адреса, расчётные либо сберегательные счета. Папка «Откровение» содержала десяток папок, но многие из них дублировали папки из «Банка». В них хранились вордовские документы, фотографии или сканированные изображения. Полина долго изучала папки, прежде чем поняла, что здесь собран не только безобидный материал. «Эге, – подумала Полина, – да здесь целый компромат».
   Некоторые папки назывались по городам, некоторые по именам мужчин. Полина строила догадки о деятельности Яны Золотарёвой, и весьма близкие к истине, как оказалось впоследствии. В списках значились имена завербованных, спонсоров, деятелей Центра. Это было своеобразное досье, картотека на всех тех, кто вращался вокруг Яны или вокруг Центра.
   Здесь находились папки с методическим материалом по психологии, рукописи брошюр, автором которых была, скорее всего, Аня Павлова.
   Молодая женщина искала номер расчётного или сберегательного счёта, что-то вроде электронно-цифровой подписи, – словом, хотя бы что-то более-менее напоминавшее «ключ».
   Но ничего похожего не было.
   Осталась папка с личными фотографиями покойной.
   Здесь Полина задержалась ненадолго: Яна в Чехии, в Египте, в Германии. Корсунова, побывавшая во многих странах мира, узнала лестницу Монмартра в Париже, Колизей Рима, Пражские костёлы. Некоторые фотографии были официальные: смеющаяся белокурая красавица в строгом костюме вместе с представительными господами иностранной наружности. Везде, на фоне зданий с колоннами, ресторанов, красивых машин, фонтанов.
   Лишь на исходе часа, Полина закончила просмотр материалов и фотографий. Перед тем как выключить компьютер, она предусмотрительно решила очистить корзину. Корсунова кликнула на папку «корзина» и увидела, что там содержалась, помимо удалённых ею, другая папка – «Володаровы». Стояла дата изменения папки 21 марта 2010 года. Видимо, Яна собственноручно удалила эту папку на временное хранение, в противном случае она очистила бы «корзину».
   После восстановления прежнее месторасположение папки оказалось на рабочем столе. Молодая женщина сделала вывод, что эта папка вряд ли была включена в число прежних, а располагалась отдельно. В папке хранились ещё две папки – «Вера» и «Орсо». Папка «Вера» содержала сканированные договоры о перевозке грузов за рубеж с владельцем итальянской фирмы «K.A.F.I.M.» Сильвио Вараони.
   В папке «Орсо» Полина обнаружила любопытные фотографии: Яна в купальнике и её спутник где-то на Лазурном берегу. Она узнала на этих фотографиях незнакомца с Корабельной.
   Предугадывание – чувство, не свойственное молодой женщине, в этот момент напомнило о себе, тревога кольнула сердце. Яна, высокий незнакомец, Елена. Все трое связаны между собой. Яны нет в живых, но есть ещё Лена и незнакомец. Орсо – иностранец и любовник Яны Золотарёвой, о котором говорил Сергей. Этот самый иностранец составлял компанию сестре.
   Но если предполагать логически, то Орсо вовсе не иностранец, потому что, скорее всего, он и есть Володаров.
   Орсо Володаров.
   «А что? В приграничных областях России встречаются весьма любопытные имена и фамилии, – размышляла Полина. – Вот, например, подруга детства – Данте Зотова, чьи родители были почитателями итальянской классической литературы эпохи Возрождения. Предпочли увековечить итальянскую литературу в имени дочери. Зато Данте в юности перечитала всех итальянских гуманистов и говорила, что на всю жизнь благодарна родителям за то, что они её Петраркой не обозвали».
   Что именно в настоящий момент делает Орсо возле её сестры? Сначала он крутился возле Яны, теперь – возле Лены. Что нужно ему, представительному и богатому господину, от скромного психолога со средним заработком? Полине никогда не нравились совпадения.
   «Кроме Орсо Володарова есть ещё некая Вера», – думала молодая женщина.
   – Постой, постой! А с какой Верой дружит её сестра? С кем она ходит на выставки весь последний месяц? – Корсунова спохватилась, поняв, что говорит это вслух.
   «Кто та таинственная Вера? Уж не есть ли та женщина Вера Володарова? – размышляла Полина. – Допустим, она самая. Получается следующее: есть Елена, Орсо, Вера и покойная Яна. Яна знала этих Володаровых, – получается, с ними обоими в настоящий момент имеет дело её сестра. Нет, не может быть. Слишком всё гладко, слишком много совпадений».
   – Это что же такое получается? – подумала Полина вслух о сестре. – Выходит, она её преемница?
   Она отвернулась от столика, на котором лежал ноутбук.
   «Получается, что сестра замешана в делах Яны Золотарёвой. То-то она строит из себя дурочку. Здесь и медведю понятно, что укокошили Яну Марковну и каким-то весьма изощрённым способом, а сестра твердит, что это выдумки. Получается, ей выгодно мнение, что Яна умерла своей смертью? Яна встречалась с Орсо, теперь Ленка встречается с Орсо? Или Орсо встречался с ними обеими? Нет, – решила мысленно Полина, – не может сестра вмешаться в незаконное дело. Она же болеет от этого, нет, не пойдёт она на это… Попала наша курочка в неприятную историю, сама того не зная. Это вернее выглядит», – думала молодая женщина.
   Полина оправдала сестру, потому что знала, – сознательно Лена не пойдёт на проступок.
   – Леночка, с тобой всё в порядке? – Золотарёва наблюдала за ней несколько секунд.
   – Всё в порядке, Маргарита Георгиевна, – Полина быстро «пришла в себя».
   – Чай? – предложила хозяйка гостье.
   – С удовольствием, – ответила та.
   – Надеюсь, деточка, ты не откажешься составить нам с Марком компанию на ужин? Марк Ефимович отошёл от послеобеденного сна и ожидает тебя в гостиной.
   – Не откажусь, Маргарита Георгиевна, – ей было необходимо, чтобы хозяйка оставила её на несколько минут одну.
   Так и получилось. Золотарёва ушла ставить дополнительный столовый прибор, а Полина быстро сделала то, что хотела сделать. Она скопировала папку «Володаровы» на «флэшку», которую не так давно приучилась постоянно носить с собой. Затем скопировала папки «Орсо» и «Вера» отдельно на рабочий стол в папку «Общие фотографии», а материнскую папку вновь удалила. Закрыла все документы и очистила корзину от удалённых файлов.
   В голове её созрел план: этот ноутбук вместе со всеми фотографиями должен достаться Елене Лебедевой. Кто бы ни был этот незнакомец для сестры – другом или врагом – она должна лично увидеть папку «Орсо» и сделать вывод. А там Полина увидит и поймёт, насколько совпадением является их знакомство. А после этого Корсунова собственноручно отдаст эту вещь в руки прокурору.
   Наш детектив выключила ноутбук и заботливо спрятала его в чехол. Сейчас она выйдет на широкую улицу Новгородскую и будет уверена, что эту замечательную вещь никто не отберёт у неё. Предчувствие опять кольнуло её душу: она отчего-то решила, что сегодня у неё будет неприятный провожатый. Испуг уступил место «драйву».
   – Надо же, – отвечая своим мыслям, произнесла Полина, – под птичьим помётом!
   Золотарёва пригласила гостью на ужин.
   Марк Ефимович, не реагировал на гостью, кушал молча. Похоже, с момента последней встречи, ему сделалось ещё хуже.
   – Я прочла «Калевалу», Маргарита Георгиевна, – сообщила Полина за ужином.
   – В который раз? – Золотарёва вытерла подбородок мужа салфеткой, словно ребёнка.
   – Вероятно, в шестой, – предположила Полина за сестру, – но сейчас я по-иному взглянула на это легендарное произведение.
   Золотарёва молчала.
   – Маргарита Георгиевна, а Вам не знакомо имя Артемия Совануннена? – невпопад спросила молодая женщина.
   – Впервые слышу, – ответила Золотарёва.
   – А психолога Любаева?
   – Был в нашей поликлинике ЛОР по фамилии Любаев, но вот уже пять лет кто-то другой, – Золотарёва занималась Марком Ефимовичем.
   – А Роман Бендлер?
   – Что знакомое слышится, вроде бы даже где-то встречалась мне эта фамилия, но тоже точно припомнить не могу, – Полина наконец-то поняла, что той уже не до гостей.
   Она поднялась и стала прощаться:
   – Маргарита Георгиевна, я поменяла номер телефона. Я позвоню Вам на днях?
   – Хорошо-хорошо, – Маргарита Георгиевна стряхнула полотенце, лежащее у Марка Ефимовича на коленях, и ответила, – не забудь про поминки.
   Полина тотчас сообразила, о чьих поминках говорит Золотарёва.
   – Обязательно приду и обязательно позвоню Вам накануне! Обязательно!
   – Хорошо, деточка, хорошо, – Золотарёва уже провожала гостью.
   Прощаясь, молодая женщина напомнила о ноутбуке, и та согласно закивала головой. Маргарита Георгиевна была согласна на всё, лишь бы поскорее выпроводить засидевшегося гостя.
   Прежде, чем выйти из дома, Корсунова предусмотрительно вынула из сумки ключи, «флэшку», телефон и спрятала это богатство в карманы ветровки. В сумке не осталось никаких ценных вещей: упаковка влажных салфеток, запасные носки, пакет бумажных платочков, блокнот, карандашик, книга Любаева.
   Было уже пять часов пополудни, когда молодая женщина вышла из дома № 14 по улице Новгородской. На скамье сидел худощавый мужчина лет пятидесяти с усиками а-ля Адольф Гитлер.
   Полина медленно двинулась по направлению к основной улице, незнакомец поднялся и пошёл следом. Она шла, не торопясь, очень надеясь на то, что на каком-то отдалении её сопровождал Гоша Бородин. Между ними была договорённость, что Георгий будет вмешиваться в происходящее, если здоровью или жизни Полины будет угрожать опасность. На тот счёт, если у молодой женщины вновь выкрадут сумку, Егошин указаний действовать не давал.
   Корсунова оказалась не готова и на этот раз остаться без сумки. Она немного приподняла руку и взглянула на сумочку. Терракотового цвета, с плетёными кожаными ручками, – это был подарок Паши Ребоева в первую их поездку. Полина вспомнила, что в стокгольмском магазине эксклюзивных сумок у неё не хватило денег на покупку красной кожаной сумочки. И Паша купил ей эту вещь, словно мороженое, – угощаю, мол. Она повернула сумку к себе лицом и ещё раз взглянула – единственная в своём роде сумка, вряд ли второй похожий вариант находится ещё у кого-нибудь в Швеции. Пряжка на крышке сумки выполнена в виде бляхи с изображением лабиринта и солнца внутри него. Да, жаль, если эту вещь отберут, как отобрали сумку в парке между Театральными улицами.
   Чтобы выйти на Старо-Онежскую улицу, было необходимо пройти по Михайловскому переулку минуты две. Вдали виднелась СтароОнежская: мелькали машины, торопились куда-то люди.
   Полина свернула в переулок и с облегчением вздохнула, увидев шедшую ей навстречу девушку. Похоже, та была студентка: волосы собраны на голове в два смешных хвостика, папка в руках, рюкзак за плечами. Кеды и пояс короткой джинсовой юбки оказались вышиты толстой красной ниткой в этностиле. Полина заметила на руке множество браслетов из бисера.
   Она слышала позади себя шаги, «Гитлер» шёл почти рядом. Полина ожидала, что он поравняется с ней, всё её внимание было обращено назад. Молодая женщина обернулась и посмотрела, свернул ли в Михайловский переулок её новый поклонник.
   Он исчез.
   Ей показалось странным, что её оставили в покое.
   Она повернулась и лицом к лицу столкнулась с девицей. Реакция Полины оказалась мгновенной, и это спасло её. Она резко присела на корточки и едва уклонилась от струи жидкости. Девица целилась ей в лицо, но не задела даже плеча. Если бы струя слезоточивого газа попала в Корсунову, это явилось бы настоящей травмой с её обонятельными способностями. Девица дёрнула сумку с плеча Полины и бросилась бежать по переулку к Новгородской. Молодая женщина кинулась в противоположную, к Старо-Онежской. В эту минуту в переулок заходил сотрудник патрульно-постовой службы. Несомненно, он видел происходящее.
   Она не предполагала жаловаться на наглую девицу и уже намеревалась проскочить мимо него, но он решил иначе.
   – Будьте любезны, Ваши документы, – осадил он молодую женщину.
   Он вежливо поздоровался с Полиной, едва коснувшись пальцами виска. Негромко назвал свою фамилию, должность и звание, так быстро, что она даже не успела запомнить сказанное.
   – Я Вас слушаю, – дрожащим голосом ответила Корсунова.
   – Повторяю: Ваши документы, пожалуйста.
   – Представьтесь для начала, – она пыталась успокоиться. Ей показалось странным, что милиционер остановил её: она была уверена, что тот видел, как на Полину напали.
   – Предъявите ваше служебное удостоверение! – не хватало только, чтобы её задержали.
   Немного поколебавшись, молодой человек достал красные корочки и развернул их перед Полиной. Удостоверение оказалось на уровне глаз молодой женщины. Однако вот незадача: половина удостоверения была закрыта какими-то визитками, и она видела только левую сторону с печатью и фотографией.
   – Вы бы вынули свои бумаги, – предложила она.
   Молодой человек будто бы даже засмущался:
   – Здесь «сезонка» у меня…
   Он вновь развернул корочки, обе стороны удостоверения оказались свободны.
   – Будин Игорь Викторович, – прочитала она по слогам. – Вы позволите?
   Не отрывая взгляда от удостоверения, Полина полезла в нагрудный карман куртки и вынула телефон.
   – Я хочу записать Ваши сведения, – пояснила она, торопливо набирая номер телефона Егошина.
   – Ваше право, – нехотя согласился молодой человек, не опуская удостоверения.
   Молясь про себя, чтобы Пётр Васильевич оказался в пределах досягаемости связи, Полина крепко держала телефон обеими руками: если этот тип начнёт отбирать у неё «мобильник», просто так она его не отдаст.
   Спустя несколько секунд послышался глухой голос:
   – Алло? – она не хотела называть имён. – У Вас карандаш под рукой? Вы можете записать сведения? – И Полина продиктовала всё, что сумела прочесть на удостоверении.
   От её внимания не укрылось, что молодой человек заволновался. Он вытянул шею и заглянул за спину Полины. Молодая женщина не могла удержаться от искушения и тоже обернулась: в переулок заходили двое, видимо, не очень добрых молодцев. Бородина нигде не было видно.
   – Не дергайся и не суетись, – услышала Полина голос Егошина. – Держи себя спокойно и уверенно. У него есть номерной жетон?
   – Есть.
   – Спроси, на каком основании он тебя остановил? – услышала Полина в трубке. – Задай ему вопрос: «Какое нарушение я допустила?»
   – На каком основании Вы меня задержали? – спросила молодая женщина.
   – Здесь вопросы задаю я! – вдруг резко ответил Будин.
   – Так, – услышала она голос Егошина, – слушай внимательно: тебе надо выиграть время и сразу уйти. Скажи ему, что он должен неукоснительно исполнять свои обязанности в соответствии с требованиями Устава патрульно-постовой службы – скажи это слово в слово. Попроси карточку поста или маршрута. Пока он будет в ступоре обдумывать твои слова, сразу уходи.
   – А он в нём будет? – обречённо спросила Полина.
   – Должен быть, – ответил Егошин.
   Корсунова так и сделала. Она оторвала трубку от уха, но не выключила её. Ответила так, как учил Егошин, и сразу стала двигаться.
   Здесь в пользу Полины сыграл элемент неожиданности. Пока Будин соображал, что делать, молодая женщина быстро выскочила на Старо-Онежскую. Обернулась. Двое парней выскочили почти следом.
   Она рванула что есть мочи на другую сторону дороги, благо для машин последние несколько секунд горел красный свет светофора. Двое парней кинулись за ней, но поток транспорта преградил им дорогу.
   Полина, не оглядываясь, завернула за угол пятиэтажного дома. Здесь стояли дома со сквозными подъездами. Заходишь в подъезд с одной улицы, а выходишь – с другой. Молодая женщина вышла из подъезда и очутилась в переулке Валерия Чкалова. Надо выйти со двора, обогнуть дом, стоящий углом, перейти на другую сторону, двором, а там Варяйкин перекрёсток, и рукой подать до Покровской-5. Полина оглянулась и никого из подозрительных личностей не увидела. Она быстро зашагала к Варяйкиному перекрёстку.
   Столько приключений за один день даже Полине с её «драйвом» было выдержать не под силу. Когда она с дрожащими губами появилась перед Егошиным, тот мигом смекнул, что девочка попала в неприятную ситуацию. Молодая женщина стояла возле дверей его конторы, набирая трясущимися рукам номер на мобильном телефоне.
   – Алло, сестрёна, ты где сейчас? – говорила Полина в трубку, другой рукой взяла у Егошина стакан с водой.
   – На пресс-конференции, – услышала она голос сестры.
   Ни обиды, ни горечи в её голосе она не уловила. Похоже, та пребывает в эйфории.
   – Где? – повторила Корсунова, делая большой глоток.
   – В Центре медитативной психологии, на конференции, – сердце Полины ушло в пятки. Рассказы Грибоедова, Павловой и Смородовой не прошли мимо её внимания.
   – Ты мне нужна… Очень… У меня большие проблемы, прошу тебя, приезжай сейчас к родителям… Я на Ново-Слободской… Я буду ждать тебя там. Никуда не уходи, пока я не приеду, – она лихорадочно соображала, что бы такого сказать, чтобы вытянуть сестру с её радостно-телячьим настроением с этой пресс-конференции.
   – Хорошо, – через несколько секунд ответила Лена. В голосе её по-прежнему звучали радостные нотки. У Полины мелькнула мысль: дошла ли до сестры её просьба?
   Потом каждые пятнадцать минут наш новоявленный детектив звонила на стационарный телефон в квартиру родных. После шестого звонка в трубке послышался безрадостный, глухой и болезненный голос сестры. Словно человека подменили…
   Весть о том, что Лебедева на Ново-Слободской, несколько успокоила Корсунову.
   – Пётр Василич, я у тебя переночую? – попросила молодая женщина, обращаясь к Егошину. – Не хочу идти домой.
//-- * * * --//
   – Думаю, тебя хотят попугать… Если бы было настолько всё серьёз но, с тобой обошлись бы по-другому. Готовят почву для чего-то. В общем, не стоит бояться, – успокаивал Грибоедов Полину.
   На следующее утро, 21 августа, Денис Иванович явился к Егошину в одиннадцать утра. Принёс пиццу для «молодого детектива».
   Полина очень долго и во всех подробностях рассказывала мужчинам о своих приключениях. Она лишь умолчала о найденном в птичьем помёте ноутбуке и о том, что в нём обнаружила. Кроме того, Корсунова понимала, что её не погладят по головке за то, что она самовольно удалила сведения.
   Мужчины слушали внимательно, не упуская ни одну подробность. Грибоедова особенно заинтересовал рассказ о незаконном проникновении в квартиру на Знаменской. Он не хотел обсуждать кое-какие моменты при Полине, накануне сказал об этом Петру Васильевичу. Но Егошин вёл себя с ней, как ни в чём не бывало, допуская откровенные рассуждения.
   – Почему ты уверена в том, что сестра не послала этого человека? – спросил Егошин. – Вполне разумно: она забыла лекарство, попросила знакомого заехать и забрать его…
   – Он звонил, прежде чем войти, – ответила Полина.
   Здесь ей пришлось рассказать Егошину о знакомстве с Надеждой Смородовой и о том памятном вечере, когда они вместе разбирали компьютер у Золотарёвой.
   – Сколько у тебя будет ещё случайных воспоминаний? – упрекнул Грибоедов. – Прямо-таки шарада какая-то, пазлы ты для нас приготовила, как не пазлы… То там мелькнёт картинка, то сям… по отдельности не понять, а вместе – сразу собрать не можешь!
   – Я забыла вам сказать… этот тип с усами. За сестрой тоже следил тип с усами, месяца три назад. Из того же ЧОПа…
   – Выясним, а заодно и кто этот бравый служака, – Грибоедов взял данные Будина. – Очень хороший свидетель, даже искать не надо.
   – Первый вопрос состоит в том, что за жидкость была в пузырьке, – комментировал её рассказ Егошин. – Она оказалась настолько нужна взломщику, что он даже не заметил следы пребывания в квартире нашей барышни. Второй вопрос, – Сергей Скворцов… Золотарёва умолчала об этом типе. Денис Иваныч, тебе это не кажется странным?
   Грибоедов согласно качнул головой.
   – Скворцов очень любопытная личность, – добавил тот. – Он знает очень много, слишком много. Знает о взаимоотношениях покойной в центре, о её личных пристрастиях, о последнем дне. Что за дама приходила к ней в день смерти? Очень любопытная история, если только он «не переводит стрелки». Я не исключаю вероятность того, что он присутствовал при этом…
   – Не может быть, – поразилась такому предположению Полина. – Он же любил её, даже плакал при мне.
   – Тогда роль играли деньги, а деньги могут сделать с человеком всё что угодно. А теперь денег нет, зато появились совесть, страх и преследователи. В нём плакал страх, не более… Это я тебе рассказал один из случаев убийства на почве ревности, – поспешил «успокоить» молодую женщину Пётр Васильевич, – был случай…
   – Похоже, Скворцов действительно знает слишком много, – согласился Грибоедов.
   – И наверняка не только он, – добавил Егошин.
   – Дело не закрыто, до декабря далеко, – ответил тот. – Добавлю к списку третий вопрос… Соседка Золотарёвой… При опросе она не дала никаких ценных сведений: «ничего не вижу, ничего не слышу, всё время, мол, провожу на даче». А теперь выясняется, что тем и жила, что следила в дверной «глазок»: кто и сколько раз приходил к Золотарёвой.
   – Четвёртый вопрос: кто знал о том, что сегодня ты появишься у Золотарёвых? – продолжил Денис Иванович, обращаясь в Полине. – Георгий вот нам сообщает, что за тобой никакой слежки от Ясской не было. А на Новгородской вдруг обнаруживается этот тип и агрессивная дама. А?
   – Никто не знал, – Полина во все глаза смотрела на Грибоедова.
   – Точно? – ей было трудно выдержать его взгляд, но школьная тренировка помогла.
   – Абсолютно! – она даже в согласии прикрыла глаза.
   – А друг твой, который возил тебя на пароходе? – уточнил Грибоедов.
   – На теплоходе, – поправила Полина. – Паша? Нет. Он ничего не знал.
   Корсунова солгала. Именно с ним она поделилась своими планами на предстоящую неделю. Она не стала сообщать ему распорядок во всех подробностях, но озвучила своё намерение встретиться с Андреем Степановичем у Золотарёвых. Тогда ей хотелось вызвать у него хотя бы мимолётную ревность.
   Ей не хотелось рассказывать о Ребоеве и фисташковом ноутбуке. На одно мгновение душа Полины омрачилась. Меньше всего она верила в то, что он мог её подвести. Но факты говорили сами за себя: и тогда, во время визита к Лукьяновой, и сейчас, во время встречи со Степановичем, только Павел знал об этом.
   – Ну, пожалуй, Андрей ещё знал, что мы должны встретиться там, – добавила она.
   – Андрей отпадает, – ответил Грибоедов, всё так же внимательно глядя на Полину.
   – Почему?
   – Потому что сам Андрей не знал, куда попадёт. Верно? Или знал?
   – Нет, не знал.
   – Его нужно проверить, он тоже возможный сектант, – Грибоедов отвел взгляд.
   – Тебе надо заняться фотографией, – сказал Егошин, – чтобы ты не видел сектанта в каждом слесаре…
   – Обязательно займусь, через полгода, – пообещал Грибоедов. – Сдам все дела и займусь… Как не заняться…
   – Меня интересует твоя сестра, – продолжил Денис Иванович. – Это пятый и весьма серьёзный вопрос. Ты уверена, что она имеет отношение к медитаторам?
   – Уверена, – ответила Полина. – Она встречалась с некой Верой, и та рекомендовала её на курсы. Два месяца назад она искала какие-то психологические курсы во Второй городской. Но ещё раньше об этом хлопотала Золотарёва.
   – ЦМП испытывает к ней странный интерес, – Грибоедов вытащил сигарету и отошёл к окну.
   – «Странный интерес» можно объяснить её способностями, – возразила Полина. – Она может предвидеть и прошлое, и будущее.
   – В чём это выражается?
   – В рисунках, в видениях, ощущениях. Это у неё с детства. У нас в семье не принято это афишировать, и сама Ленка боится…
   – Почему боится?
   – Говорит, что это её наказание, её постоянная боль… Хотя она не отказывается от простых случаев. Знаете ли, она у нас психолог… Но опять-таки, вряд ли кто-то из клиентов догадывается о её таланте.
   – Это очень редкий дар, если он действительно у неё есть, – ответил Грибоедов.
   – Он действительно у неё есть. Она скрывала его до тринадцати лет. Тогда произошёл страшный случай с нашим бывшим одноклассником Вовой Клошелевым, даже вспоминать тяжело, – призналась Полина, – ведь он был с нами с детского сада! В последнюю четверть Вова пропал, его долго искали, к нам в класс приходили тётки с психологами, расспрашивали всех. Заводили по одному в кабинет к директору и спрашивали: с кем Вова дружил, куда он мог уйти. Когда Ленку вызвали, она там пропала. Потом вызвали нашего отца. Я не знаю, что там точно спрашивали, сестра молчала, как рыба. Меня распирало от любопытства, почему вдруг все на Ленку набросились, – призналась Полина.
   – И как же ты об этом узнала? – спросил Грибоедов, ему стало очень интересно.
   – Подслушала разговор родителей. Оказывается, когда с Ленкой заговорили об этом, она сказала, что он зарыт в школьном саду. Сказала, что у него отказали перед смертью органы брюшной полости, и он умер от удушения. А когда у неё спросили, почему она в этом уверена, сестра ответила, что уже две недели мается животом и задыхается. Она довольно точно описала, как на мальчике прыгали и падали на него локтями, – Полина сглотнула, – а потом зарыли полуживого… экспертиза потом подтвердила… Она всегда чувствует тех, кто рядом с ней, и наверняка уже догадалась, как умерла Яна. А в Центре это поняли, вот и пасут её.
   – А мальчика тогда нашли? – спросил Денис Иванович.
   – Нашли. В те же сутки нашли. Ленку, конечно, «подтянули» по полной программе, думали, – видела. Потом разобрались, что к чему… она даже показала на тех, кто совершал избиение. Но это был единственный серьёзный случай.
   – С такими способностями она может оказаться ценным помощником в расследовании. Как не бесценным…
   – Вряд ли, – возразила Полина, – она чувствует только тех, с кем общается длительное время.
   – Зачем же ты раскрываешь нам её тайну?
   – Для того чтобы Вы поняли: она не может быть замешана в делах Центра.
   – Я не говорил, что «она замешана» в преступных делах, – возразил Грибоедов, – ЦМП занимается только психологией и медитацией.
   – Но Яна Золотарёва занималась в Центре «психологией и медитацией» и за это поплатилась жизнью! – возразила молодая женщина.
   То, что потом сделал Грибоедов, сильно удивило Полину. Он подошёл к ней, нагнулся и взял за плечи. Его лицо оказалось на уровне её лица. Денис Иванович смотрел прямо в её глаза.
   – Послушай, девочка, я не собираюсь никого обвинять – ни тебя, ни близких тебе людей, – он сделал паузу. – Ты меня понимаешь? Всё в этом мире относительно, абсолютно всё. Я не собираюсь сдавать, продавать, использовать тебя и твоих близких. Но ты должна понять: если мы что-то упустим, то кто-то из вас двоих, а, может, и десятерых, может оказаться следующей жертвой. Ты меня понимаешь?
   Полина прекрасно понимала, о чём говорит Грибоедов, но всё же о некоторых вещах решила умолчать.
   – Я Вас понимаю, – ответила Корсунова, – поэтому и рассказала о ней… Вы, пожалуйста, не теребите её. Она и так болеет от всего этого.
   – Обещаю, – Грибоедов долго смотрел в её глаза, затем выпрямился. – Завтра попытаемся встретиться с вами обеими. А сегодня тебе необходимо уехать домой и не выходить оттуда до понедельника. В понедельник подъедешь вместе с сестрёнкой… Пётр Василич, не откажешь в приёме дорогих гостей?
   – Не откажу, Иваныч, не откажу…
   – У меня ещё один вопрос, – поколебавшись, произнесла Полина. – Вы ничего не слышали о Сильвио Вараони и фирме «K.A.F.I.M.»?
   – Откуда ты знаешь об этом? – спросил Пётр Васильевич.
   – Из Интернета, – ответила Полина.
   Она заметила боковым зрением, что Егошин бросил мимолётный взгляд на Грибоедова, но Денис Иванович смотрел прямо на Полину.
//-- * * * --//
   …Корсунова не пришла к Егошину на следующей неделе ни в понедельник, ни во вторник. Она не последовала совету Грибоедова отсидеться дома хотя бы сутки, напротив, путешествовала по всему городу.
   Первое, что она сделала в субботу, 21 августа, – заехала в квартиру на Ново-Слободской. Поначалу молодая женщина пережила шок, увидев, в каком состоянии находится сестра. У Полины даже мелькнула мысль, что та скончалась прямо здесь, на собственной постели в родном жилище. Лена спала так крепко, что Полина никак не могла её разбудить. Молодая женщина оставалась ночевать на Ново-Слободской, и вовсе успокоилась, когда поняла, что сестра поднимается с постели. Она оставляла на круглом столе графин с водой и замечала, что он опустошался за день почти полностью.
   Полина очень жалела об украденной сумке и книге Любаева. В надежде найти что-то похожее, она отправилась на Знаменскую. Не будем судить нашу героиню строго за то, что ей пришлось проверить сумку сестры и сделать дубликат ключа. В квартире она обнаружила ещё несколько книг, посвящённых философии медитативности. Некоторые были вполне понятны её разумению, некоторые казались полной чепухой. Всё время, пока Лена спала, Полина тратила с пользой для себя. Что-то из прочитанного запомнилось ей, что-то прошло мимо её сознания.
   Единственным событием, которое серьёзно омрачило выходные дни, явился телефонный разговор с Павлом. Корсунова просила его о встрече. Ей очень хотелось увидеть его, но гордость не позволяла просить об этом прямо. Полина нашла причину и призналась, что хочет забрать фисташковый ноутбук. Для неё явилось полной неожиданностью услышать отказ. В воскресенье он сослался на загруженность делами, в понедельник прямо ответил, что «ноутбук не отдаст, потому что хочет сохранить ей, Полине Корсуновой, жизнь». В сердцах молодая женщина бросила трубку, но Ребоев прислал ей на «мобильник» короткое сообщение. Павел говорил, что «до шестого сентября им встречаться нельзя, он сам найдёт её и увезёт на две недели на базу «Октябрьское». Полина не поверила сообщению и плакала от злости на него и саму себя.
   После этого ей оставалось только ждать. Сомнения в порядочности друга, которые зародил в ней Грибоедов, дали свои ростки. Ей стало горько от подозрений и разочарования. Она порадовалась, что не совершила опрометчивого поступка на теплоходе, но решила не откладывать разговор с Олегом.
   …Получилось именно так, как рассчитала Полина. Ей даже не пришлось хлопотать о том, чтобы Золотарёва напоминала о поминках, или уговаривать сестру навестить стариков. Как всегда, случайности плавно выстроились в закономерности.
   26 августа Лена появилась у Золотарёвых и получила в подарок ноутбук, что явилось для неё полной неожиданностью. Она нашла загадочные фотографии Орсо. Дождливым вечером после встречи с Владимиром, Лена вернулась на Ново-Слободскую. Туда же немногим раньше приехала Полина.
   После двух кружек (с Валаама!) горячего чая, Корсунова объявила сестре о важном разговоре и заперлась с ней в деревянной комнате.
   Они сидели на небольшом диване друг напротив друга – зеркальное отражение одной женщины. Обе в одинаковых фиолетовых халатиках, которые на 8 марта этого года подарил им отец; обе с отросшими до плеч кудрями, обе похудевшие, одна – от приёма лекарств, а другая от постоянной беготни и путешествий. Полина всё же немногим отличалась от Лены – она была загорелая и здоровая, но только проницательный взгляд мог заметить различие. Даже Олег в этот момент не догадался бы, кто из них есть кто. Черты лица Полины смягчились, взор стал иным, у Лены, напротив, тонкая морщинка пролегла между бровями, взгляд сделался «тяжелее».
   Лебедева поведала сестре о своих злоключениях, та рассказала о своих путешествиях и встречах. Обе сошлись в одном мнении.
   Яна Золотарёва испытывала непростой интерес к персоне Олега Корсунова, затем переместила своё внимание на Лебедеву. Полина почти не сомневалась, что покойная занималась шантажом, поиском спонсоров и прочими подобными делами. Она занимала в ЦМП довольно престижное положение. С её стороны первоначальный интерес к Елене был профессиональным, впоследствии – как к хранителю своей вещи. Последнее предположение было очень шатким, но у Полины другого не нашлось.
   Корсунова раскрыла тайну фисташкового ноутбука сестре.
   – А где он сейчас? – спросила Лена.
   – Я его отдала старьевщику с Тверской, – солгала Полина. – Он оказался сломан… В общем, ушёл он в неизвестном направлении…
   – Жаль, там могла оказаться разгадка.
   – Поэтому я не сообщила об этом прокурору, – ответила Полина. – И ты, пожалуйста, тоже не говори.
   Яна спрятала ноутбук в квартире малознакомого человека. Это было идеальное решение: преследователям найти его оказалось практически невозможно. Оставить предмет на хранение у порядочного человека, зная наверняка, что, когда минует опасность, её вещь вернут в целости и сохранности, – было блестящей мыслью, если бы судьба Яны Золотарёвой не сложилась иначе.
   С большой долей вероятности, именно эта вещь интересовала Веру и Владимира Володаровых. Было не похоже на то, что Владимир нашёл Лену на сайте случайно. И так же «случайно» Вера Володарова пришла к ней на приём. Можно, конечно, предположить, что Володаровы искали не фисташковый ноутбук, а «помётный», ведь именно там находилась информация об их семье. Хотя это предположение было шатким: вряд ли фотографии Яны и Орсо были преступными, а сканированные договоры о перевозках с Сильвио Вараони незаконными.
   Самыми серьёзными последствиями для наших героинь, по их собственному мнению, стали слежка и обыск «офиса».
   Они предполагали, что Яна состояла на службе в ЦМП, и не имела никакого отношения к «Верным братьям». Случайностью оказалось то, что Ольга Бормотова, через которую получала информацию Яна о персональных данных, оказалась связана с другой сектой.
   О фисташковом ноутбуке было известно Скворцову, через него об этой вещи узнала Бормотова, а через ту Максим Кулагин. Ольга покинула область, теперь об этой вещи знают только Кулагин и Скворцов.
   – Видимо, ты отдала старьевщику миллион долларов, если эту вещь ищут столько людей, – пошутила Елена.
   – «Видимо», у нас нет вопиющих проблем до сих пор только потому, что я отдала её от греха подальше, – возразила Полина.
   – Не исключено, что ещё сотня человек из «Верных братьев» знают об этом. Видишь, сколько сомнительных граждан «пасут» тебя?
   – И тебя. Я не уверена, что это «Верные», – возразила Полина, – это могут быть и медитаторы.
   – Мы не знаем, что именно ищут медитаторы и «Верные»: то ли чёрный ноутбук, то ли зелёный. Возможно, они ищут совсем не это…
   – И медитаторы, и «Верные» полагают, что мы знаем. Я допустила оплошность, когда заговорила об этом вслух. Постой… Я говорила о «ключе», а не о фисташковом ноутбуке, – перебила сама себя Полина.
   – Значит и те, и другие охотятся за «ключом», – предположила Лена. – «Ключи» бывают разными. Он мог храниться как информация в этом ноутбуке.
   – А ведь ты права, и я раньше предполагала это… Я говорила о «ключе» только с Бормотовой и со Скворцовым! Ольги нет, остаётся только Скворцов. Откуда «Верные» узнали о «ключе»? – от Бормотовой или Скворцова – нам остаётся только догадываться. Но они узнали, и поэтому стали следить за мной где-то с начала июля. На тебя ветер подул ещё раньше и не со стороны Скворцова. Фисташковый ноутбук принадлежит медитаторам, а «Верные» случайно узнали об этом.
   Полина замолчала, и её взор омрачился. Повторная догадка связала ей язык. Именно тогда, в это же время она передала фисташковый ноутбук Павлу Ребоеву, а спустя некоторое время в сквере на Малой Театральной у неё украли сумку. Небольшая надежда вселилась в её сердце: тогда, на встрече с Аней Павловой, она держала в руках твёрдый чехол от ноутбука. Те, кто украли сумку, полагали, что там может находиться вещь, тогда как фисташковый ноутбук был уже во владении Павла. Выходит, Павел не может быть одним из них.
   «Хотя это ничего не меняет, – прошептал разум, прогоняя надежду из сердца. – Ведь они могли искать и «помётный». А по логике получалось: если Яна оставила мне фисташковый, то она могла оставить и «помётный». В этом случае, Павел может оказаться недругом. Так какой же из ноутбуков им нужен: «помётный» или фисташковый? И ноутбук ли на самом деле им нужен?»

Глава 8
Ричард Бендлер

   Однажды в банку со сметаной попала лягушка.
   Она не стала бороться за жизнь, распрямила лапки и утонула.
   Два дня спустя хозяйка опять забыла банку со сметаной на окне.
   И на этот раз туда попала лягушка. Вторая лягушка решила шевелиться, пока силы не оставят её.
   Она быстро замахала лапками, сбила сметану в масло и выбралась наружу.

   – Расскажи мне об Орсо, – попросила Полина. – Ведь это один и тот же человек? Тот, кто был и с Яной, и с тобой…
   – Мы никогда не были вместе, – поправила сестру Елена. – Владимир – муж моей клиентки, Веры Володаровой. И, как оказалось, участвовал в каких-то тренингах.
   – Он рассказывал что-нибудь о Яне?
   – Никогда. Но он знал её.
   – Он тебе понравился…
   – Нет. Хотя… да, так сильно понравился, что даже…
   – Что даже Олег оказался забыт, – закончила её мысль Полина. – Ты ведь это хотела сказать, верно?
   Лена молчала, опустив глаза. Подобные намёки были в стиле Полины, но на сей раз она произнесла слова не с упрёком, а спокойно, словно бы даже равнодушно. Ровно за час до этого, они уже обсуждали тему любовного треугольника, созданного Корсуновым.
   – Моя сестра любит моего мужа, а он любит мою сестру, – продолжала Полина. – Необычный любовный треугольник, правда? Который сохраняется много лет, и который не в силах никто разрешить. Не беспокойся, я не намерена с тобой ругаться. Я хочу расстаться с Олегом, а перед этим хочу выслушать тебя.
   – «Выслушать меня»?
   – Да, почему бы и нет? Ведь я имею на это право…
   – Ты имела бы на это право, – возразила Елена, – если бы я пыталась разбить твою семью.
   – А ты не пыталась этого сделать? – с иронией спросила Полина.
   – Никогда.
   – Не верю.
   – Можешь не верить, – согласилась Лена. – Вмешиваться в твою семью не имело смысла, потому что у нас с Олегом тогда ничего бы не сложилось.
   – Это почему же?
   – Если бы я разрушила ваши отношения, то разрушили бы и наши.
   – Опять ты со своей философией, – поморщилась Полина, – говори нормальным русским языком!
   – Я говорю, как есть. Зло всегда возвращается. Ну что бы было? Если бы я вмешалась в вашу жизнь? Нас разделила пропасть, и ты бы начала мстить. Ведь начала бы?
   – Тебе нет, а Олегу – быть может.
   – Какая разница – мне или Олегу? Если бы ты мстила ему, это неминуемо коснулось бы и меня. Новой семьи у нас не получилось бы, между нами исчезло бы доверие, родители перестали бы уважать его…
   – Кто бы сомневался, – иронично проговорила Полина.
   – Не сомневайся, так бы и случилось.
   – А если бы это сделал Олег?
   – Произошло бы то же самое, как если бы это сделала я, – ответила Елена.
   – Получается, вы просто выжидали… Так ты знала, что рано или поздно я захочу уйти от него? – спросила Полина.
   – А ты хочешь уйти? Ты сама ещё не решила: хочешь ты этого или нет.
   – Мне кажется, что – да. Надо разорвать этот порочный круг и жить своей жизнью.
   – Поздно что-либо разрывать. Теперь сложится всё независимо от нашего желания.
   – Опять твои предсказания.
   – Нет. Обычная житейская мудрость. Детство прошло, у меня появились сыновья, заботы… Я оторвалась от небес и твёрдо встала на землю обеими ногами. Знание стало уходить…
   – Ты, наверняка, расстраиваешься из-за этого.
   – А ты всегда думала, что знание доставляет мне удовольствие? Нет. Это тяжкий крест. Когда я чувствую, что какой-то ребёнок умрёт через полгода, а передо мной сидит его улыбающаяся молодая мама, – скажи, какое счастье может быть мне от всего этого?
   – Но ведь не всё плохое ты видишь, – возразила Полина.
   – Хорошего я вижу мало. Я и себя вижу плохо.
   – Выброси всё это из головы!
   – Знаешь, в жизни каждому человеку выпадают испытания, каждому – свои, – продолжила сестра. – Вроде бы судьба диктует нам расписание жизни, но вот отчего так часто бывает? Человек выбирает одну дорогу, а на самом деле нужно было идти по другой. И если бы он пошёл другой дорогой, то ему не выпало бы новых испытаний. И опять всё повторяется заново: чтобы решить какую-то задачу, он выбирает дорогу, которая опять приводит его к испытаниям. Получается, что сам человек выбирает дорогу, а значит и предстоящие испытания. Выберешь неправильную дорогу и умрёшь.
   – Ты сейчас о чём говоришь? – подозрительно спросила Полина.
   – Так… философствую… Мы с тобой такие одинаковые! Выберу я неправильный путь, – и ты пойдёшь не тем путём. Выберешь ты не ту дорогу, – и я умру…
   – Сейчас «накаркаешь» ещё! – прикрикнула Корсунова.
   – Тебе надо уехать в Анапу!
   – Зачем? Не хочу даже слышать об этом, – жёстко сказала Полина и отвернулась. – Не хочу!
   Она не любила, когда сестра говорила двусмысленными фразами. Корсунова и без её монологов знала, что сегодняшняя ситуация малоприятная. Отчасти она, Полина, из-за своего упрямого любопытства виновата в выборе «неправильного пути».
   – Я поняла тебя… ты упрекаешь меня в том, что я вмешалась не в своё дело… Надо было просто сделать вид, что ровным счётом ничего не знаем, не ведаем, – ответила Полина. – Но я тебя в Центр на верёвке не тащила. Ты лучше меня знаешь, что такое секта, однако отправилась туда добровольно.
   Молодая женщина встала и подошла к окну. Несколько минут стояла, глядя на вечернее небо. Ей вспомнился последний вечер на теплоходе, крепкий чай из кружки с Валаама, и сонм звёзд над головой. Вот она жизнь! Она улыбнулась, потому что тотчас в голову пришла другая мысль: хорошо жить на восьмом этаже, – очень трудно увидеть прячущихся в портьерах барышень. «Надоели все со своей философией! – думала она. – Я люблю жизнь, а они любят философию. Сказки рассказывает мне о «дороге». А сама что-нибудь сделала, чтобы свернуть с неё?»
   – А кто такой Роман Бендлер? – спросила Полина. – Ведь письмо от него – твоих рук дело? Верно?
   – Какое письмо? – удивилась Лена.
   Корсунова обернулась и посмотрела долгим взглядом на сестру. Потом вышла на несколько секунд из комнаты и вернулась, держа в руках внушительный пакет.
   – Вчера захватила его с Ясской вместе с документами. С недавних пор я собираю в этот пакет некоторые любопытные вещи, вроде этого письма. Вот, например, книга Элиаса Лённрота «Калевала», – сказала Полина, выкладывая на диван красную книгу, – вот книга, которую я получила в бандероли… Специально на почту за ней вчера ходила… Пожалуйста, «Психология социальных ролей в обществе» Фридриха Рейне на семьсот листов, даже уже не знаю из какой это «оперы»…
   – Из «оперы» социологии, – ответила Лена, – наука, граничащая с политологией и психологией…
   – Вот как? Надо же… А вот и таинственное письмо, – Полина извлекла из пакета голубой конверт и протянула его сестре.
   Та осмотрела его со всех сторон, вынула сложенные вдвое листы бумаги, прочла. Затем прочла ещё раз.
   – Что ты думаешь об этом? – спросила Полина.
   – Я не знаю, что и ответить, шутка чья-то. Но я слышала о Ричарде Бендлере.
   – О Ричарде Бендлере? Так он иностранец? Кто же тогда послал мне это письмо? Кроме тебя со мной и близко никто не занимался психологией…
   – Я не посылала, – твёрдо ответила Лена.
   – Возможно, ты просто забыла? Последнее время ты почти ничего не помнишь.
   – Уверена, что нет. В нашем городе я не единственный психолог.
   Полина перевела взгляд на голубой конверт. Кто из психологов встречался ей за последние три месяца?
   Геннадий Николаевич Павлов? Хотя нет, он же политолог… Навалихина и её подруга политологи-социологи…
   Алевтина Санталайнен и Анна Павлова.
   – Посылал тот человек, который знает литературу, историю, психологию, социологию и, как бишь их там? – ещё тысячи бесполезных наук, – огорчённо сказала Полина. – А я-то надеялась! Познакомлюсь с этим Бендлером, попью с ним кофе в шоколаднице! А здесь, выходит, псевдоним…
   – Это псевдоним, – согласилась Елена, – а Бендлер является создателем нейролингвистического программирования.
   – А вот с этого места поподробнее…
   – НЛП появилось в прошлом веке в США. Его основателями явились Джон Гриндер и Ричард Бендлер. Они объединили методики трех психотерапевтов, уже получивших к этому времени международное признание. Я уже не помню их имена, кроме Милтона Эриксона, основателя современной гипнотерапии.
   – А где об этом можно почитать? – спросила Полина.
   – Хотя бы в Интернете. Там об этом пишут много.
   – А коротко о главном?
   – Это отработанные приёмы введения собеседника незаметно для него самого и окружающих в состояние мягкого гипноза. Данное состояние характеризуется тем, что ни сам собеседник, ни окружающие его люди даже и не подозревают о применении в отношении них гипноза. Гипнотизёр воздействует на подсознание с помощью определённой речевой техники. Именно с помощью правильно подобранных фраз он создаёт, воссоздаёт либо разрушает образы в подсознании человека, в зависимости от целей воздействия. Знаешь, людьми управляют образы… Некоторые организации намеренно формируют навязчивые потребности, установки, страхи у своих членов. И это полно используется в средствах массовой информации.
   – А как это относится к ЦМП? – Полина помахала письмом от Р. Бендлера.
   – Там используют нейролингвистическое программирование. И очень успешно…
   – Неужели этому невозможно противостоять?
   – Но ты же читала листовку «противодействие внушению»? Там написано кратко и ёмко: самое первое и необходимое, что нужно сделать. Правда, непосвящённому это трудно применить… На всё нужна практика.
   – А если это не краткое воздействие, а длительное? Что ж, получается, это НЛП действует на всех без разбора?
   – Нет, на всех людей действует по-разному. Если у тебя есть нормы и ценности, незыблемые, непоколебимые, справедливые, то на тебя очень трудно воздействовать. Другими словами, не имей в себе греха, не имей той трещины, куда может проникнуть этот яд, и загипнотизировать тебя будет очень сложно, – Лена излагала свой взгляд на противодействие НЛП. – Людям с твёрдой системой нравственных принципов очень трудно внушить какую-либо «ценность». В этом случае гипнотизёру надо построить много значимых связей между целью и другими ценностями жизни, что практически невозможно сделать за короткий срок. Беспринципным людям легче навязать программу псевдопотребностей или новых ценностей.
   – ЦМП – секта?
   – Не знаю… Это, скорее, курсы психологии, извращённые до предела, культ медитаторов, которые умеют зарабатывать деньги на людях. Тех, кто прочно вошёл в их ряды, не селят в коммуны, но мягко рекомендуют передавать в организацию имущество, либо значительную часть своего дохода. Хотя последнее по желанию, и, как правило, это желание непринуждённое. Ты вкладываешь в дело Центра одну квартиру, а получаешь две. Всё зависит от твоего желания «научиться успеху». В ЦМП стремятся изолировать новичка от прежнего круга общения, но очень осторожно, они не разрывают связи до конца… Кто знает, возможно, он приведёт родственника? Отрыв от реальности там колоссальный! – постоянно проводят групповые мероприятия: семинары, совместные танцы и собеседования, повторение одних и тех же мантр и гимнов. В Центре приветствуется голодание и сыроедение, ночные собрания и прочее. Но всё же это не секта в полном смысле этого слова.
   – А что значит «отрыв от реальности»?
   – Когда уходишь в другую реальность, – ответила Лена так, будто все должны знать, что означает «уход в другую реальность».
   – Никто же тебя не заставлял это делать.
   – Не то что бы меня заставляли… Но как-то странно, что все медитировали, а я стояла в стороне. Поэтому приходилось тоже участвовать в этом.
   – Как это происходило? Хотя бы коротенький пример, – попросила Полина.
   – Все начинают медитировать, и наставник говорит: «Теперь вы смотрите на пламя этой свечи». Ты смотришь на пламя, и, кажется, будто свеча становится всё больше и больше. Наставник говорит: «А теперь вы часть этого пламени», – и ты начинаешь себя видеть внутри огня. А потом превращаешься в огонь и будто растворяешься в нём. Становишься очень лёгкой и колышешься, как воздух. И чувствуешь, что летишь на огромной скорости сквозь время, вырываешься в космическое пространство. И вот ты уже часть света звезды! Ты летишь к ней на огромной скорости и бах! – становишься её частью. Это незабываемо, – Лена обмякла, словно ей сделалось плохо, и поднесла руку ко лбу. – Опять голову ломит.
   – И часто так бывало с тобой?
   – Последний месяц часто…
   – Н-да… тебе есть о чём поговорить с Грибоедовым, – ответила Полина.
//-- * * * --//
   Грибоедову действительно было о чём поговорить с Лебедевой.
   Они встретились в Краеведческом музее в одиннадцать часов следующего дня. Денис Иванович с нетерпением ожидал Елену, ему очень хотелось поговорить со вторым свидетелем этой необычной истории. Он удивился, увидев абсолютно одинаковых молодых женщин.
   На самом деле это была хитрость Полины, о которой она позаботилась заблаговременно. В настоящий момент им стало жизненно необходимо выглядеть одинаково, прежде всего, в целях собственной безопасности.
   Денис Иванович долго не мог отделаться от ощущения, что с ним разговаривает всё та же Полина, но по мере беседы, он уловил различие в произношении слов и построении фраз. С Полиной общаться ему было проще, чем с Еленой. По отношению к старшей он соблюдал формальности, называя её на «Вы».
   Когда удивление от встречи с близнецами прошло, Грибоедов вспомнил свои профессиональные обязанности и приступил к беседе. Сначала он внимательно выслушал Лебедеву, затем принялся задавать разные вопросы, и задавал их так много, что она почти полностью дословно повторила свою историю. Она ничего не утаила от Грибоедова. В том числе способ знакомства с Владимиром Володаровым. Она описала все те места, где проходили свидания с ним и с Верой, подробно рассказала о посещении Центра, о тамошних медитаторах и наставниках. Описала систему психологического воздействия на людей в ЦМП. Денис Иванович просил подробно описать Даянанду, и Лена описала свою инициацию, а так же все положения выступления гуру Центра. На этот разговор ушло шесть с лишним часов, промелькнувших как один миг.
   – Вам предлагали поехать на турбазу?
   – Нет.
   – А в «ашрам»?
   – Нет. Я не слышала о таких вещах, – ответила Лена.
   – Что такое «ашрамы»? – полюбопытствовала Полина.
   – «Ашрамы» – поселения «Радонитов», тоже есть секта в нашей области. Но я не захотел бы туда поехать добровольно ни за что, – обращаясь к Полине, произнёс Грибоедов. – Представь себе, новичок становится одним из «радонитов». Спустя полгода ему предлагают купить путёвку за довольно крупную денежную сумму в «ашрам». А куда потом ушлют новичка – этого никто не знает, кроме его гуру. В «ашраме» у новичка отберут деньги, не давая возможности вырваться на свободу. Новичок будет работать как раб, изготавливая десятками тысяч сувениры, как нищий есть подножный корм, терпя издевательства своего гуру. Человек, проживший таким образом месяц, теряет свой человеческий облик.
   – И люди идут на это добровольно? – удивилась Полина.
   – Тебе запудрят так мозги, как пудрят в сектах, и ты пойдёшь туда добровольно. Как недобровольно…
   – Я знаю обо всём этом, – сказала Елена, слушая Грибоедова.
   – Зачем Вы пошли на курсы в ЦМП, если знали, к чему это может привести?
   – Так получилось… ЦМП работает на базе университета, выпускает серьёзную литературу, многие преподаватели Эмского госуниверситета пишут методический материал для Центра. Не знаю я, почему так получилось! – в сердцах произнесла Лена.
   – А у Центра тоже есть «ашрамы»? – полюбопытствовала Полина.
   – У ЦМП есть туристические базы на севере области, – ответил Грибоедов. – В этом плане Елена права: ЦМП эволюционировала и из секты превратилась в бизнес-структуру. Она в корне отличается от такой начинающей секты, как «Радониты»…
   – Вас послушать, так одни секты вокруг, – перебила Полина Грибоедова.
   – Достаточно много, – согласился тот. – Когда не сталкиваешься с сектантами, будто их и не бывает. А когда постоянно на них поступают заявления и приходится копаться в их деятельности, – в «каждом слесаре начинаешь видеть сектанта».
   – Кто такой Элиас Ярвинен? – обратился Денис Иванович к Елене.
   – Я так поняла, – основатель Центра…
   – Вы добровольно принимали галоперидол?
   – Я даже не знала, что принимаю его.
   – Этот препарат хранился у Вас в ванной комнате? – спросил Грибоедов. – В синем пузырьке, сто миллилитров, с резиновым колпачком и пипеткой? Что за банка с травой хранилась в квартире?
   Оказалось, что Елена совершенно не помнит ни о банке, ни о пузырьке. Грибоедов был очень опытный следователь и очень хороший психолог, чтобы не увидеть, что молодая женщина говорит правду. Её удивление было совершенно непритворным, и он понял, что она либо не помнит, либо не знает об этом.
   – Скворцова, который знал о смерти Яны Золотарёвой, выбросили из окна. Я думаю, что выбросили, хотя криминалисты утверждают обратное. И думаю я так оттого, что в его крови тоже обнаружился галоперидол, – сказал Грибоедов. – Для меня это выглядело как самоубийство, если бы не моё случайное знакомство с Вами, Елена.
   Если бы он сказал, например, что прилетел НЛО, или в Краеведческий музей Эмской области прибыл Президент Российской Федерации, его сообщение имело бы меньший эффект. Известие о том, что в крови Сергея Скворцова обнаружили тот же препарат, что и в крови Лены Лебедевой, произвело сильное впечатление на обеих женщин.
   – Самое интересное то, – продолжил Грибоедов, – что жил Скворцов на восьмом этаже, а выпал из окна лестничной площадки седьмого этажа. В свете Вашего рассказа, Елена, возникает три вопроса. Первый: что или кто заставил Скворцова принимать галоперидол и спускаться на седьмой этаж? Второй: по каким мотивам? И третий: кто будет следующей жертвой?
   В комнате наступила тишина.
   – Вот что я вам скажу, девушки, скажу, а ваше право следовать этому совету или нет. Во избежание большего количества пострадавших, я настоятельно рекомендую одной из вас покинуть пределы родной области. Тем более, как я понял, ни одна из вас в данный момент не связана трудовыми отношениями и живёт в своё собственное удовольствие.
   Полина внимательно слушала Грибоедова.
   – В данный момент у вас весьма смешанные статусы. Во-первых, вы являетесь прямыми свидетелями, во-вторых, с большой натяжкой одну из вас я могу назвать своего рода конфидентом. В-третьих, не хотелось бы видеть в вас очередную жертву. Отослать из области вас обеих невозможно, потому как могут найти всю вашу семью. Я не хочу, чтобы вы нажили ещё больше неприятностей. Отсутствие вас обеих некто воспримет как побег и признание своей вины. Ваше право сейчас подумать и принять решение о том, кто из вас останется, а кто уедет…
   Полина предполагала такой поворот событий, поэтому приняла решение ещё на Ново-Слободской. Корсунова и не думала жертвовать собой ради сестры. Она по собственной воле желала остаться здесь, и где-то в глубине души уже чувствовала назревающий «драйв». Полина даже думать не хотела о том, что приедет к свекрови и будет сидеть со своими родителями и племянниками, тогда как у Паши Ребоева остался её фисташковый ноутбук.
   В этот момент Елена смотрела на сестру и думала о том же самом. Она решила остаться, потому что уже достаточно знала Центр, потому что могла противостоять ему. А Полина не сможет: она увязнет и пропадёт, потому что не ведает, как может засосать духовная трясина. Молодая женщина уже хотела вслух сказать об этом, но Полина опередила её:
   – В Анапе у моей свекрови отдыхает вся наша семья: наши родители и дети Лены. Думаю, они захотят побыть с матерью, тем более что последние полгода они толком не видели её…
   Лебедева во все глаза смотрела на сестру. Она не хотела уезжать, потому что верила себе и своему сердцу. Она знала и чувствовала, что Полина умрёт. Сегодняшний день станет последним днём, когда она видит сестру живой и невредимой. Но она не могла, не имела права сказать сейчас ей об этом, надеясь на то, что знание не всегда бывает правдивым.
   – Я хочу остаться, – сказала Лена.
   – Езжай к детям, они уже забыли, как ты выглядишь, – резко ответила Полина.
   – Ты выбираешь не ту дорогу!
   – Иди к чёрту со своими «дорогами»! – обозлилась Корсунова. – Я никуда не поеду!
   Всем стало понятно, что спорить с Полиной – бесполезная трата времени.
   Грибоедов предполагал, что между сёстрами будут споры и пререкания, в результате они останутся обе и наживут на свою и его голову неприятности. В идеале должна остаться Елена с её психологическим опытом, но она не имела твёрдости в характере. Лебедева подошла слишком близко к разгадке, иначе бы её не отравили галоперидолом. Несомненно, Золотарёва и Скворцов поплатились жизнью, хотя это и было обставлено как самоубийство. За что именно, интересно?
   Лебедева слишком много знает о медитаторах, но это не тот человек, который будет бороться за себя. А потому как невозможно оставить обеих и приходиться выбирать, то легче работать с Корсуновой. Она артистична, сообразительна, живуча и… везуча, чёрт возьми! – что тоже немаловажно! В отличие от сестры, которую, похоже, мало что интересует в этой жизни…
   Какая же из сестёр приняла решение, и кто из них останется в Эмске?
   Той фразой, которую намеревался произнести, Денис Иванович ещё оставлял за ними право выбора. Он не мог озвучить своё мнение. Похожие друг на друга как две капли воды… Чего легче, чем прикинуться сестрой и с её паспортом уехать? – поэтому он давал свободу выбора обеим. Даже если он, Денис Иванович, попросит остаться Елену, то, наверняка, останется Полина, да ещё будет дурить всем голову, прикидываясь сестрой.
   – Одна из вас должна остаться здесь, – повторил Грибоедов. – Должна остаться та, которая будет называть себя Елена Лебедева.
   – Почему именно Елена? Почему я не могу назваться своим именем? – обернувшись к Грибоедову, произнесла Полина.
   – Потому что ты действовала, как Елена Лебедева. Значит, во избежание больших неприятностей, мы все будем вынуждены продолжать игру.
   – Вторая должна поехать сейчас же домой, собрать чемодан и ждать моего звонка до одиннадцати часов, – сказал он. – В одиннадцать часов вечера та, кто из вас уезжает, должна быть готова с паспортом другой сестры. Сотовый не отключать! Сейчас Вы, – он повернулся к Елене, – напишете мне все данные сестры, куда именно и в какое место Вы должны попасть. Билет на сегодняшний самолёт я Вам обещаю. Ориентировочно в одиннадцать вечера за Вами заедет наш сотрудник, покатает некоторое время по городу и отвезёт в аэропорт. Никаких звонков по стационарному телефону не делать, никуда по «мобильному» не звонить! Слышите?! Дома настоятельно рекомендую не говорить вслух и не принимать гостей. На мои звонки отвечать односложно, без комментариев. Я имею все основания полагать, что Ваша квартира прослушивается. Ясно? Сотовый оставите человеку, который повезёт Вас в аэропорт.
   Обе женщины встали:
   – Минуту, – произнёс Грибоедов. – Я ещё не окончил. Последний вопрос, пока вы обе здесь…
   Денису Ивановичу всё ещё не верилось, что молодые женщины не переменят своего решения.
   – Кто из вас и откуда узнал о фирме Сильвио Вараони?
   Лена осталась стоять, Полина вернулась на место.
   – Я узнала, – ответила молодая женщина. – Из Интернета.
//-- * * * --//
   Было 22:00.
   Егошин уехал, а Корсунова осталась здесь до одиннадцати ночи. Уже почти сутки она безвыходно находилась в здании Краеведческого музея.
   Когда в 18:00 Елена уехала на Знаменскую, Полина от нечего делать вышла из конторы Егошина и принялась бродить по узким коридорам музея.
   Со стороны фасада музей восхищал огромными колоннами, красивыми просторными холлами и помещениями. С другой стороны располагался архив и служебные помещения. Во дворовых помещениях, где разгуливала Полина, оказались свалены какие-то доски, лопаты и провода. В пять часов вечера рабочий день музейных работников закончился и последний сотрудник покинул здание со стороны архива.
   Молодая женщина ходила взад-вперёд, и её шаги гулко отдавались в сводах помещения, словно она находилась в бункере. Сторож, услышав звук её шагов, выглянул из своей «кандейки» и опять спрятался.
   Корсунова останавливалась, царапала ноготком неровную поверхность стены и отправлялась опять разгуливать по гулким коридорам. Она размышляла.
   Таким образом она разгуливала около часа, пока в семь часов не вернулся Грибоедов. Он отправился её искать в гулких коридорах. Отругал и привёл в кабинет.
   Денис Иванович сделал несколько звонков и стал вносить какие-то заметки в засаленный блокнот. Полина краем глаза заглянула туда и увидела палочки, закорючки, иероглифы. Похоже, это был новый вид письма, понятный только Грибоедову.
   Он разговаривал с Полиной между делом.
   – Так-с, первое… в воскресенье наши сотрудники проверят в твоём присутствии квартиры на «жучки»… так, на «жучки», как не на них, – он что-то записал в блокнот, поднял голову и посмотрел на молодую женщину, – даю два пальца на отсечение, «прослушка» стоит на Знаменской в рабочем кабинете твоей сестры.
   – На Ново-Слободской?
   – На Ново-Слободской? Сомневаюсь, но проверить тоже необходимо, – он опять уткнулся в блокнот.
   – А что мне-то делать? – спросила Полина.
   – Просто жить, встречаться, отвечать на звонки, ходить по приглашениям… У вас с сестрой много общих знакомых?
   – Почти никого. Мы очень разные. Слишком разные… А меня будут вызывать в милицию?
   – Нет, милиция будет к тебе ходить. Шучу-шучу. Ты у нас теперь вроде конфидента, вроде как работаешь по договору, тебе даже гонорар полагается…
   – Я и без ваших договоров свой гонорар получу, – ответила Полина.
   – Вот как? – Грибоедов опять оторвался от своего блокнота. – И каким же образом?
   – О, не сомневайтесь, я своё возьму.
   – Надеюсь, законным путём?
   – А Вы, Денис Иваныч, во мне сомневаетесь? – вскинула брови Корсунова.
   – Я всегда во всех сомневаюсь, как не сомневаться…
   – А вот мне что-то непонятна в этой истории Ваша роль, – прищурившись, произнесла она.
   – Думать вредно, знаешь? Как не вредно… Но тебе открою правду: считай, что я самый главный конфидент, – заговорщицки произнёс он. – Участвую во всём и сообщаю, куда нужно, секретные сведения.
   – А Вы в ФСБ работаете?
   – И в ФСБ, и в ГУВД, и в Военно-Морском флоте!
   – Точно, по Вам заметно. Только таких как Вы и берут на флот.
   – А хочешь, я сделаю для тебя предсказание? А предсказание такое: твоя сестра уехала бы отсюда не сегодня-завтра, даже без моей подсказки.
   – Это почему?
   – Первое: потому что она больна и ей нужен морской климат. Второе: у неё остались дети. Она всё равно уехала, а ты – познакомилась бы со следователем. Только, скорее всего, уже не из прокуратуры.
   – Это почему же? – Полине стало интересно.
   – В квартире Скворцова нашли визитку психолога Лебедевой. Ты же притворяешься Лебедевой, и то, что ты не Лебедева пришлось бы доказывать.
   – Не пришлось бы.
   – Вот как? Это почему?
   – Потому что я встречалась с ним под именем сестры. Она Вам рассказала о своей единственной встрече, у меня таких встреч было с десяток. И знаете, что ещё я Вам скажу? Пока Вы тут звонили в сто мест, я вспомнила одну деталь. Очень важную. Могу дать три пальца на отсечение, что в ванной комнате на Знаменской в пузырьке, сто миллилитров, с резиновой мензуркой был галоперидол. И в квартире Скворцова тоже он был! – торжественно объявила Полина.
   – Откуда ты знаешь?
   – Я однажды заявилась туда поздно ночью, свидетель – таксист с номером 026. В ванной комнате скворцовской квартиры стояла точно такая же мензурка.
   – Откуда ты знаешь об этом? Ты ночевала у него?
   – Нет, домой пьяного доставляла.
   – Доставила домой в ванную? – иронично спросил Денис Иванович.
   – Да, а что такого? – Полина округлила глаза, – не могла же я его бросить тогда! И знаете, что я Вам ещё скажу? Даю на отсечение четыре пальца, что ваши сотрудники не нашли этот пузырёк в квартире Скворцова.
   – Я уточню этот момент, – удивлённо произнёс Грибоедов. – Итак, его там не окажется?
   – А его там точно не окажется. Вот Вы узнаете об этом и обещайте мне рассказать? А я Вам взамен расскажу, почему я пришла к такому выводу. И ещё…
   – И ещё?
   – Если там не будет этого пузырька, тогда однозначным будет два вывода: первое, что Скворцова убили и обставили картину самоубийства. Второе: Лену и Скворцова отравили одни и те же люди.
   – Очень интересно… Ты не хочешь поведать ещё какие-нибудь выводы?
   – Хочу. Первое: Ольга Бормотова была любовницей Скворцова, Вы опросите его соседей, они подтвердят, что она бывала в его квартире. Второе: ни Скворцов, ни Бормотова никогда не увлекались медитированием. И третье: до Скворцова Бормотова жила с одним из «верных». Откуда такие выводы? – продолжила Полина. – В первом и втором я уверена, а в последнем не очень. Скворцов и Бормотова никогда не записывались в секты, потому что их интересовали нормальные жизненные цели, не духовные полёты!
   – Очень оригинальные предположения, – ответил Грибоедов.
   – Денис Иваныч, хотите ещё шараду?
   – Ну, давай-давай.
   – Золотарёва занималась шантажом. Одна из причин, из-за которой она могла умереть.
   – Так, какие ещё предположения?
   – Она увела чужого мужа, и жена «пришила» её на почве ревности.
   – Согласен, смотря какие муж и жена, – ответил Грибоедов.
   – Допустим, они гениальные дельцы, бизнес на двоих, а тут какая-то мелочь путается под ногами, – предположила Полина.
   – В корне не согласен. Легче «пришить» мужа, тогда основной бизнес перейдёт в одни руки.
   – А если один из супругов сумасшедший?
   – Опять не согласен. Тогда бы он не стал «пришивать» любовницу на почве ревности. Ещё мотивы есть?
   – Золотарёву прибили сотрудники университета из-за зависти. Например, её ассистент, которому она не давала сделать карьеру на протяжении трёх лет.
   – Воздержусь от комментариев, – ответил Грибоедов. – Какие ещё мотивы могут быть?
   – Насчёт Золотарёвой – нет, насчёт Скворцова – есть.
   – Давай, послушаем…
   – Скворцова выкинули с седьмого этажа, потому что у него был философский камень…
   – Ага, мы уже заговорили о философском камне.
   – Все ищут что-то, о чём мы понятия не имеем, поэтому я и назвала это «философским камнем». Он называл это «ключом». Так вот… Скворцов много знал о философском камне и о смерти Золотарёвой. Почти так же, как моя сестра.
   – А почему сестра до сих пор жива? – спросил Грибоедов.
   – Потому что они думают, что она знает, где спрятан философский камень и может указать на него. Поначалу все думали на Скворцова, но затем стало понятно, что он тоже ничего не знает. Зато знает о том, как умерла Золотарёва. Он сделал глупость: позвонил кому-то, попросил денег, пригрозил, – и вот результат. А позвонил он женщине. Точно женщине. Он называл её «консультантом», «гидрой». Я познакомилась с этим человеком в начале июня. Тогда же он во всеуслышание трепал, что эта женщина звонила ему, требовала чего-то, хотела что-то от него добиться.
   – Значит, женщина… А ты уверена, что всё сказанное относится к ЦМП? – после некоторого молчания произнёс он.
   – Думаю, да… Яна же состояла в ЦМП. А Золотарёву лишили жизни оттого, что она украла этот самый философский камень.
   – Следовательно, версия ревнивой супруги отпадает? Отчего вообще тебе в голову пришла такая идея?
   – Яна занималась шантажом.
   – Откуда такая уверенность? – повторил Грибоедов.
   – Обещаете мне рассказать о Вараони?
   Грибоедов посмотрел на молодую женщину долгим взглядом и ответил:
   – Это дела «антикварного отдела», не моего… Но здесь нет никаких секретов, дело довольно известное…. В 1998 году Адольфо Вараони поймали на контрабанде при перевозке через российскую границу антикварной мебели, икон, картин и ценных монет. Фирма Адольфо Вараони осуществляла перевозку груза итальянского посольства. Посольство Италии отнекивалось от «дипломатического багажа» и отсылало к фирме-перевозчику. Фирма, в свою очередь, утверждала, что относительно содержимого груза они ничего не знали: они, мол, всего лишь перевозчики, так что все вопросы следует адресовать посольству. Адольфо отделался тремя годами заключения. В 2001 году Вараони был передан итальянским правоохранительным органам. Фирма Адольфо Вараони лишилась лицензии на грузоперевозки. Однако у Адольфо есть два младших брата – Леонардо и Сильвио…
   – Золотарёва хранила отсканированные договоры некой Веры Володаровой с фирмой Сильвио Вараони, – выполняя обещание, ответила Полина. – Она супруга Владимира Володарова, который знал Золотарёву, а потом после её смерти встречался с моей сестрой.
   Денис Иванович молчал. Для него этот факт стал настоящей находкой.
   – А где эти договоры? – спросил он.
   – В ноутбуке, который, по последним известиям, находится в затёртом целлофановом пакете на заднем сидении брошенной машины.
   Грибоедов схватился за голову.
   – Вы, бестолковые женщины, меня с ума сведёте! А почему ты об этом раньше молчала?
   – Да что Вы так волнуетесь? – поспешила успокоить того Полина. – Знаю я эту шоколадницу, там рядом стоянка охраняемая.
   – В одиннадцать приедет человек. Таксиста зовут Смирнов Аркадий Викторович. Аркадий Викторович довезёт тебя до Алексеевской Дубравы, ты заберёшь машину и передашь ему ноутбук.
   – А мне где теперь жить?
   – Где хочешь! – в сердцах ответил Грибоедов. – Судя по тебе, думаю, поселишься там, где будет «прослушка».

Глава 9
Конфидент

   Основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий
   являются ставшие известными органам, осуществляющим
   оперативно-розыскную деятельность, сведения о
   признаках подготавливаемого, совершаемого или
   совершённого противоправного деяния,
   а также о лицах, его подготавливающих,
   совершающих или совершивших
   если нет достаточных данных для решения вопроса
   о возбуждении уголовного дела.
Федеральный закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»

   – Как она себя чувствует? – спросил Кривошеев. – Я не звонил ей со среды…
   – Она недавно выписалась из больницы, – ответил Егошин. – Звоните, общайтесь…
   Кривошеев Владимир Ильич оказался невысоким худощавым мужчиной среднего возраста, в очках с роговой оправой. У него была густая чёрная шевелюра и рыжая борода, и сам он больше походил на английского боцмана, чем на врача.
   Раньше Егошин встречал много врачей-психиатров и давно разделил их для себя на две категории. Одна категория выдаёт себя быстро бегающими глазами, трясущимися руками и вечно спешащим движением. Послушаешь таких врачей и начинаешь думать, что им самим необходима помощь специалиста. Вторая категория психиатров – это пристальный взгляд и непробиваемая броня. Как представители своей цеховой категории большинство врачей-психиатров выдают себя одной особенностью: они всегда готовы увидеть в здоровом человеке больного.
   Кривошеев принадлежал, скорее, второй категории. По его лицу трудно было догадаться, о чём он думает.
   – Хотел поговорить с Вами в интересах моей клиентки Лебедевой Елены Владимировны, – сказал Егошин.
   Он немного подвинулся, чтобы солнце не светило в глаза. Собеседник не сделал ни одного движения и остался стоять, сунув руки в карманы брюк, подмышкой – зелёная папка. Одет он оказался также, как и Егошин, – рубашка с длинным рукавом и шерстяная безрукавка, с разницей в цветах. Они стояли на крыльце главного корпуса Эмоблпсихбольницы. Несмотря на хороший солнечный день, было холодно и зябко от влажности. Кривошеев не пригласил Егошина в кабинет, а Пётр Васильевич не хотел напрашиваться, поэтому пришлось привыкать к прохладе.
   Довольно сложно говорить в интересах клиента о самом клиенте. Но Егошин надеялся на то, что между Еленой Лебедевой и Владимиром Кривошеевым существовала действительная договорённость.
   Он вздохнул и добавил:
   – Она сотрудничает с Вами вот уже несколько лет?
   – Я в курсе, – ответил негромко тот. – Елена Владимировна предупредила, что Вы приедете за документами.
   Он протянул папку Егошину:
   – Здесь договор о сотрудничестве, копии лицензии, диплома, свидетельства. Всё, что необходимо для подтверждения квалификации, – он говорил монотонным голосом.
   – Я собираю сведения о Елене по её просьбе, вот копия договора, – Егошин хотел достать документ, но Кривошеев отрицательно качнул головой.
   – Я в курсе, – был ответ.
   – Вы позволите задать Вам некоторые вопросы? – Егошин опасался, что Кривошеев откажется беседовать с ним, ведь существовала договорённость только на получение документов.
   – Задавайте, – согласился Кривошеев.
   – Давайте присядем, – предложил Егошин.
   Яркое солнце светило в глаза, и он не видел лица собеседника.
   На территории больницы был хороший парк. Стриженные чистые газоны, клумбы. Последнюю неделю августа шли дожди, земля стала мокрой, а трава сизой от влаги. Роса блестела, словно иней. Солнце поднялось высоко, и последние остатки тумана таяли между деревьями. Садовник ровнял верхушки тёмно-зелёных кустов.
   Это была старая больница для душевнобольных, основанная в 1820 году одним известным благотворителем. Между каменными одноэтажными зданиями вились мощёные дорожки. Кое-где современный строитель раскатал асфальтовые площадки, но, в основном, везде лежал булыжник.
   Кривошеев пошёл по тропинке вглубь парка. Он шёл, не вытаскивая рук из карманов брюк. Пётр Васильевич последовал за ним.
   В глубине больничного парка росли сосны, воздух был свежий и влажный. Кривошеев потрогал лавку под елью (не мокрая ли) и опустился на неё.
   – Как долго Вы сотрудничаете с Еленой Владимировной? – задал вопрос Пётр Васильевич.
   – Я давно знаю её, ещё со студенческих времён. Мы работаем в паре несколько лет.
   – Каким образом? – спросил Егошин.
   – Психолог помогает пациенту осознать проблему, но он не может помочь ему в случае кризисного состояния. В данном случае психолог диагностирует и выносит заключение о необходимости терапевтической помощи, а врач работает уже с применением психотехник.
   – А почему Елена не работает рядом с Вами?
   – Мы работаем дистанционно. Моя работа в этом заведении не основная, я занимаюсь также практикой в Центре психологической помощи. Там хватает своих психологов…
   – Как Вы оцениваете её практику? – спросил Егошин.
   – Она способная и решает любые ситуации благодаря своему таланту, – Кривошеев сидел боком к Егошину и смотрел куда-то вдаль. – Хотя… если бы она больше времени посвящала образованию, – из этого вышел бы отличный толк!
   – Вы врач-психиатр?
   – Нет. Я врач-психотерапевт.
   – А в чём разница? – спросил Пётр Васильевич.
   – Разницы почти никакой, – Кривошеев сплёл руки перед собой. – Психотерапевт использует психометодики по отношению к здоровому человеку. Психиатр исследует природу психического заболевания.
   – Сама Елена Лебедева психически здорова?
   – Между здоровым и больным человеком очень тонкая грань. Поэтому я бы сказал, что она находится по эту сторону грани.
   – Вы используете гипноз в своей работе? – спросил Егошин.
   – Использую, – без колебаний ответил Кривошеев.
   – Как часто Вы применяете гипноз в практике?
   – А зачем это Вам? – Кривошеев повернулся к Егошину всем корпусом.
   – Ранее по роду службы сталкивался с этим феноменом. Помнится мне, в 1999 году было дело «кассиров». Доказать то, что женщины совершили преступление под действием гипноза оказалось невозможным.
   – Я совершенно точно знаю, как проходило вынесение решения по делу Нелюбова. Помните, в прошлом году телевидение бужировало эту политизированную историю? – Кривошеев немного оживился. – Совершенно определённо могу Вам сказать, кто именно оказывал влияние на судей.
   – Их было несколько?
   – Да, насколько мне известно, судьи рассматривали дело коллегиально, а дело было простейшее. Поэтому решение вынесли правомерно. Но то, что одна из сторон прибегала к гипнологам и к кому именно, – мне известно совершенно доподлинно.
   – Выходит, не удалось этим гипнологам оказать воздействие на судей?
   – Не удалось. А вот если бы дело рассматривалось не в зале заседаний, где полно народу, а в обычном кабинете судьи, да ещё без свидетелей, да ещё без помощника… Думаю, даже простейшее дело завершилось бы другим решением.
   – Наедине загипнотизировать легче?
   – Безусловно. Гипнологу легче воздействовать на Вас без свидетелей. Так что, ежели на Вас попытаются оказать воздействие – зовите всех своих.
   – А если на человека не действует гипноз? – спросил Егошин.
   – Такого не может быть. Есть либо внушаемые пациенты, либо неумелые психотерапевты. Думаю, можно ввести в изменённое состояние любого человека, особенно если он отличается гипервнушаемостью. Изменить сознание гипервнушаемому очень и очень легко.
   – А можно ли во время гипноза заставить человека делать что-то, что противоречит его принципам? – спросил Егошин.
   – Не думаю, – Кривошеев задумался, затем ответил, – невозможно заставить человека, находящегося в состоянии транса, производить действия, противоречащие его внутренним ценностям. Человека, личность которого сохранна, не является расщеплённой, как это бывает, скажем, у больных шизофренией… Если под воздействием внушения, кто-то отправится совершать преступление, значит, в голове у этого человека такие мысли вполне укладываются.
   – Можно ли заставить человека в состоянии гипноза совершить самоубийство? – спросил Егошин.
   – Если у человека возникали подобные мысли, – то вполне, – согласился Кривошеев. – Но Вы слишком большое значение придаёте гипнозу. Чаще дело обходится без него.
   – Каким образом?
   – Сектантам, к примеру, и гипноза не требуется, чтобы сделать что-либо.
   – А, к примеру, до того, как он сделался сектантом?
   – Мы с Вами, уважаемый, говорим на разных языках. Вы имеете в виду жёсткий гипноз. А я говорю о всех видах гипноза.
   Видя, что Егошин внимательно слушает его, Кривошеев продолжал:
   – Жёсткий гипноз, это, грубо говоря: один, два, три, и Вы смотрите на пальцы правой руки, – Егошин опустил взгляд на свою ладонь. – Его ещё называют директивным. Существует мягкий гипноз, так называемый «эриксоновский». Сейчас это модно, ему обучают едва ли не на каждом углу. Фактически это правильно составленный текст и грамотная, последовательно жёсткая его подача пациенту, – и всё – транс у жертвы обеспечен! Я слышал даже, что существуют экзамены при окончании подобных курсов. И одним из заданий, – что бы Вы думали? – является требование выпросить деньги у цыганки, – Кривошеев коротко рассмеялся. – Выпросишь – считай, сдал! Потому что до последнего времени считалось, что в нашей стране лучше цыган «эриксоновским» гипнозом никто не обладал.
   – Очень интересно, – признался Егошин.
   – Если Вам интересно, могу привести в качестве примера ещё два типа гипноза. Хотя, как таковыми они не являются. Первый – это длительный этап смены мышления. Меняете мышление у человека, внушаете ему свои ценности и идеи. И нет необходимости прибегать к гипнозу!
   – Это можно сделать по отношению к любому человеку? – поинтересовался Егошин.
   – Почти к любому.
   – А кто может быть исключением?
   – Человек с устойчивой нравственностью. Но их единицы. Жизнь заставляет жить по другим законам. В большинстве своём у каждого человека в его системе ценностей своя брешь, – Кривошеев отвернулся и посмотрел в другую сторону.
   – Древние римляне не зря считали своего бога двуликим, – продолжил он. – Одна половина смотрит влево в сторону зла, другая вправо – в сторону добра. Так же и с человеческим сердцем – в подсознании скрыты все пороки. Манипулируйте пороками – и добьётесь результатов и без гипноза. Вторая половина – это сознание и совесть. Совесть содержит в себе всю систему ценностей личности и сдерживает человеческие страсти. Бывает так, что совесть может сдержать огромный пласт подсознания. Совестливыми людьми трудно манипулировать.
   Кривошеев замолчал.
   – Мягкому гипнозу могут обучиться все желающие? – поинтересовался Егошин.
   – Им владеют многие люди без специального обучения. Это может быть очень опытный в жизни человек, хороший психолог, обладающий знанием человеческой натуры. Самой главное, чтобы у него была развита интуиция, и тогда он сможет манипулировать людьми и без специальных навыков и тренингов.
   – Можно ли без гипноза принудить человека к совершению самоубийства? – ответил Егошин.
   – Если человек принял это как систему ценностей – да, достаточно обычного повода. Человек меняет мышление, ну а в остальном – дело за малым.
   – Вы не рассказали о четвёртом виде гипноза, – напомнил Егошин.
   – Это энергетический гипноз. От него защиты практически нет, но им владеют лишь единицы людей в мире. Ему противостоять могут разве лишь только святые люди.
   – Я очень благодарен Вам за ценные сведения, – произнёс Егошин. – Но вот единственный вопрос и очень важный… Могла ли Елена принимать галоперидол под действием внушения?
   – Можно не прибегая к гипнозу заставить человека принимать препарат. Например, прописать его.
   – Вы прописывали ей этот препарат? – напрямую спросил Егошин.
   – Она никогда не наблюдалась у меня.
   – Она не хотела принимать этот препарат и утверждает, что не принимала его. Тем не менее, в крови Елены Лебедевой медики обнаружили этот препарат…
   – Я слышал эту историю, – ответил Кривошеев. – Но опять-таки Вы преувеличиваете действие гипноза. Достаточно человеку, которому она доверяет, было сказать, что это обычные БАДы.
   – Она могла бы распознать на себе действие гипноза?
   – Она слишком впечатлительна и без гипноза. Дайте ей витамин и скажите, что от этого пройдёт головная боль. У неё – пройдёт. Вполне возможно, что она принимала галоперидол под видом другого лекарства. Ищите человека, которому она полностью доверила своё психическое и физическое здоровье. Человека, который, вполне вероятно, обладает навыками психотренингов. И не обязательно – знанием директивного гипноза.
   – А возможно ли было принудить её к совершению убийства? – спросил Егошин.
   – Думаю – нет. Нельзя заставить сделать то, против чего есть внутренняя установка. Введите её в транс, дайте ей в руки бутафорский нож, заставьте ткнуть в человека. Она будет корёжиться, биться в судорогах, кричать, но не сделает этого. Если только не с последним видом гипноза. Но, поверьте, во всём Северо-Западном округе Вы не найдёте человека с подобными феноменальными способностями.
   – Спасибо Вам за помощь, – Егошин поднялся, Кривошеев остался сидеть на скамье.
   – А почему Вы спросили об убийстве? – услышал Пётр Васильевич.
//-- * * * --//
   Полина для Петра Васильевича была не просто знакомая. Она была его счастливая звезда, ибо именно с неё в своё время началась его «эра фотошопа». Их дружба стала тем редким случаем, когда встречаются в жизни два совершенно незнакомых человека, безошибочно определяют друг в друге родственные души и сохраняют отношения на протяжении всей жизни.
   Они общались с редким постоянством, но Егошин всегда ждал Полину.
   Он воспринимал её, как «своего» человека. Привязанность его к Корсуновой оказалась редкой в сфере человеческих отношений, но не столь необычной.
   Сам Пётр Васильевич считал себя абсолютно счастливым человеком. Он занимался любимой работой, творчеством, его окружали достойные люди, он получил уважение и признание. Всю жизнь прожил с единственной женой в мире, согласии и любви. У Егошина было двое сыновей, которыми он чрезвычайно гордился. Старший сын работал химиком в Мюнхенском техническом университете, у него росли двое детей, оба уже посещали немецкие школы. Второй сын был известным адвокатом в Томске. Женат, пока бездетен. У обоих сыновей жизнь протекала размеренно и благополучно: дом – полная чаша, признание, уважение и здоровье.
   Чета Егошиных жила в своё удовольствие, не обременённая воспитанием внуков и проблемами детей. Пётр Васильевич занимался творчеством, Дарья Михайловна – дачей. Существовала потребность изливать на кого-то привязанность, поэтому Егошины держали в квартире двух питомцев: карликового пинчера и бассет-хаунда. И когда в жизни Петра Васильевича появилась Полина Корсунова, часть его привязанности досталась и ей.
   В настоящий момент Дарья Михайловна жила на даче, один раз в неделю навещала мужа, проверяла содержимое холодильника и приводила в порядок холостяцкую квартиру. Пётр Васильевич с весны до середины августа разъезжал по области. Он готовил фотографии для сувенирных календарей, поэтому в августе осел в музее и занялся кропотливой работой. Фотошоп не только не мешал процессу обдумывания, но даже способствовал тому, обострял внимание, заставлял концентрироваться на точечных проблемах.
   Егошин занимался детективной деятельностью выборочно. При малой востребованности в этой сфере деятельности он мог бы браться за любую работу. Обманутые мужья и ревнивые жёны готовы были выкладывать круглые суммы за организацию слежки, за поиск доказательств адюльтера; любовницы, движимые ревностью и местью, желали бы собрать сведения для будущего шантажа. В этом преимущественно и состояла работа многих детективных агентств города Эмска. Егошин не брался за подобные дела, предпочитая работать детективом в сфере бизнеса. Хотя таких дел появлялось крайне мало и, как говорилось выше, уже несколько лет Егошин предпочитал заниматься творчеством.
   То дело, за которое сейчас взялся Пётр Васильевич как частный детектив, было не похоже ни на одно из предыдущих. Как бывший сотрудник правоохранительных органов он мог воспользоваться навыками и приёмами сыскной работы, при этом не имея прошлых преимуществ. Теперь он выступал один во множестве социальных ролей: как частное лицо, как психолог, как актёр, как фотограф. Вся информация, которую он собирал о клиенте, передавалась им в прокуратуру. Для Петра Васильевича сотрудничество с правоохранительными органами было выгодно: они работали оперативнее и шире.
   Вот уже несколько недель расплывчатая и запутанная история с Полиной Корсуновой не выходила у него из головы.
   Нутром бывший оперуполномоченный понял, что мутное движение, создаваемое вокруг сестёр, не пустячный факт, а следствие серьёз ного происшествия, и, вместе с этим, прелюдия возможной трагедии. Теперь Егошин даже получаемые Корсуновой по почте книги расценивал как важные свидетельства преступления.
   Пётр Васильевич никак не мог взять в толк, для чего «Верным» понадобилась Полина Корсунова. Правильнее предположить, что она должна заинтересовать медитаторов, ведь и Золотарёва, и Скворцов, и Лебедева были связаны с ЦМП. И настойчивый интерес Центр проявлял именно к Елене. Этот вопрос оставался открытым до 3 сентября.
   У Дениса Ивановича сложились собственные взгляды на это дело.
   3 сентября при обследовании квартиры № 78 на Знаменской-248 были обнаружены технические средства, предназначенные для негласного получения информации. А, попросту говоря, «жучки». В квартире на Ново-Слободской и Ясской «жучков» не оказалось. В связи с этим Грибоедов выдвинул новую версию: технические устройства были установлены представителями ЦМП. Всё, что произносила Лебедева, становилось известно медитаторам. Корсунова преподносила себя как Лебедева, и поэтому многое из того, что произнесла она, принималось как бы из уст Лебедевой. Оттого-то к Полине медитаторы не проявляли столь настойчивого интереса, как к её сестре.
   Так как некоторые действия Полина предпринимала вне стен этого помещения, то они, по счастливой случайности, остались неизвестны медитаторам. Стали известны, однако, другой группе людей. «Верные» могли выйти на Корсунову, потому что она интересовалась деятельностью Золотарёвой. А это означает, что и Золотарёва могла быть связана с «Верными». А отчего «Верные» не сомневались, что Полина есть Полина? Оттого, что молодая женщина представлялась Полиной Глуховой. Да и способ, который использовали «Верные» был самый надёжный и простой – обычная слежка. Кто именно был связан с «Верными»? Ольга Бормотова – вне сомнений.
   Были ещё некоторые люди, с кем Полина успела пообщаться под именем Полины Глуховой. Корсунова преподносила себя журналистом, собирающим сведения о покойной. А это означает, что Золотарёва была интересна «Верным» так же, как и самой Полине. Что именно ждали «Верные» от Золотарёвой и какое участие приняли в её судьбе? Вопрос оставался таким же открытым, как и множество других, связанных с этой запутанной историей.
   Что именно настойчиво разыскивали секты? Золотарёва скончалась более полугода назад, Скворцов мог бы прояснить эту историю, но его тоже успели убрать.
   Ольга Бормотова исчезла из Эмской области и якобы перебралась на постоянное место жительства в Ленинградскую область. О Щербакове вообще ничего не было известно. Он просто исчез из города. Его квартира пустовала, соседи ничего не могли пояснить, бывшая супруга ничего не знала о его судьбе. Из Эмскбалтбанка Александра Юрьевича уволили из-за прогулов. Бормотова смело рассталась с престижным местом и спешно ретировалась из Эмска, а этот факт для Грибоедова имел большое значение. Что именно заставило этих двоих покинуть привычные места жительства? Бормотова была связана с Максимом Кулагиным, как подтвердила Маргарита Пытова. Напрашивался только один вывод – «Верные» ищут то, что принадлежит медитаторам. Медитаторы заинтересовались Щербаковым и Бормотовой, и этот интерес заставил обоих исчезнуть из города. Но что же, предполагаемо, ищут секты?
   Корсунову знали под именем Глуховой несколько человек: Навалихина со своей подругой, Павлов со своей племянницей, Алевтина Санталайнен. К сожалению, Алевтина Сергеевна вот уже месяц с лишним проживала в Рюдесхайме и сделать пояснения по поводу знакомства с Яной Золотарёвой не имела возможности. Зато оставались остальные лица.
   Был ещё некий Артемий Совануннен, который летом не единожды отправлял посылки с почтового отделения № 8.
   Посылку с «Калевалой» для Маргариты Георгиевны и внушительный том по социологии для Полины Корсуновой отослал один человек – Артемий Совануннен. В почтовом отделении № 8 не могли вспомнить, как выглядел Совануннен, отправивший посылку и заказные письма с уведомлением. Уведомление лежало здесь же, на почте. При проверке сведений об отправителе обнаружилось, что квитанция заполнена без указания паспортных данных, что вызвало скандал в отделении.
   Были проверены все Совануннены области. Нашлись несколько человек, проживающие в двух районах области весьма и весьма преклонного возраста, но никто из них не оказался Артемием.
   Казалось, намеренная демонстрация «Верными» своего присутствия Корсуновой, безобидная слежка не являются серьёзным фактом для принятия мер. И, возможно, в органах МВД и отмахнулись бы от заявления Полины, как от несуразного и надуманного. Грибоедов, однако, считал дело весьма серьёзным, называл кончину Золотарёвой и Скворцова преднамеренным убийством и ожидал нового покушения на убийство. Всё это явилось поводом к установлению слежки за основным свидетелем.
   Что скрывали обе сестры? Чем был вызван интерес руководства самой крупной в Северо-Западном округе секты к личности Лебедевой?
   Егошин и Грибоедов сошлись во мнении, что Золотарёва была связана с сектами и за нечто (или как выражалась Полина – «философский камень») поплатилась жизнью. Скворцов стал свидетелем и знал (или узнал) об этом деле, в результате чего отправился на тот свет. Лебедева «переняла эстафету» от обоих. «Философским камнем» могла быть материальная ценность, но, скорее всего, им оказалась информация и весьма важная. Возможно, она хранилась на материальном носителе, которым вполне мог быть ноутбук Яны Золотарёвой. А, возможно, и нечто другое.
   Грибоедов использовал все свои умения и навыки, чтобы убедить Елену открыть тайну: за что покушались на её здоровье, а, может быть, и жизнь. Та утверждала, что ничего не знает, и Грибоедов вынужден был прекратить расспросы. Таким образом, основной версией таинственной смерти и покушения на убийство стала чересчур активная деятельность сект.
   Второй версией, которой придерживался Денис Иванович, стала версия шантажа. Егошин был убеждён, что Сергей Скворцов, как и Яна Золотарёва, занимались шантажом медитаторов и не только. Егошин возражал ему, что версия о шантаже является шаткой и маловероятно, что Лебедева занималась этим. Елена не так давно вошла в секту, и вряд ли за столь короткий срок ей удалось узнать все тайны корифеев ЦМП.
   – Психология не та, – убеждал Егошин. – Для шантажа необходимо иметь определённый склад характера, особенную наглость, а у Лебедевой и в помине этого нет.
   Сотрудники прокуратуры изъяли ноутбук, мирно покоившийся в кабине автомобиля, в день проводов Елены Лебедевой в Анапу. Специалисты исследовали его содержимое, и стало совершенно очевидно, что Яна Золотарёва занималась вымогательством. Насколько длительное время она шантажировала людей, оставалось под вопросом. По тому как некоторые документы имели многолетнюю давность, можно было предположить, что занималась она этим давно и весьма искусно. Золотарёва возвращала сомнительного рода документы за приличную плату, и оставляла некоторые в сканированном виде. В списке электронных документов был большой разрыв: последним единичным документом, отсканированным в 2009 году, оказался договор Володаровой с Вараони. Остальные документы датировались 2006 годом.
   Если кто-то решил не платить деньги вымогателю, а просто-напросто убрать его? Это вполне могла быть Володарова или кто-то из последних клиентов Золотарёвой. Есть такая категория людей, которая собственное благополучие ставит превыше всего. Для таких людей, если на кону стоит весь бизнес, разве человеческая жизнь имеет ценность?
   Семейство Вараони зарекомендовало себя с отрицательной стороны, связь с этим именем для любого российского антиквара была чревата серьёзными последствиями. А здесь не просто связь, а стабильные деловые отношения.
   Вараони мог идти по стопам своего брата, и Володарова могла быть связана с незаконным вывозом антиквариата из страны. Правоохранительные органы не обладали компрометирующими сведениями в отношении Вероники Володаровой.
   Самый пристальный интерес Грибоедова вызвала связь между Владимиром Володаровым и Золотарёвой, а впоследствии его необычное знакомство с Лебедевой.
   Одним словом, запутанный клубок событий и фактов; и нужной ниточки из этого клубка выдернуть невозможно. Вокруг чего завязался клубок отношений? Как были связаны между собой самоубийцы и живые персонажи? Какое отношение имеют близнецы к деятельности обеих сект?
   В поисках «ниточки» правоохранительные органы приступили к проверке деятельности ООО ЧОП «Ламантин».
   В первых числах сентября в главный офис этой организации на основании распоряжения МОБ УВД по городу Эмск от 09.09.2010 года № 10 была направлена комиссия. Результаты проверки показали, что деятельность охранного предприятия осуществляется с нарушением условий, предусмотренных лицензией. Одно оказалось не столь серьёзным: охранники не сдали квалификационный экзамен и не прошли обязательной государственной дактилоскопической регистрации.
   Среди фотографий охранников оказался снимок усатого преследователя а-ля Адольф Гитлер. Кроме того, был найден целый архив видеозаписей незаконной слежки, в том числе и за Еленой Лебедевой. Эти факты свидетельствовали о прямом нарушении лицензионной деятельности. Охранники не имели права организовывать наблюдение.
   Прошло две недели с момента отъезда Лебедевой, информации прибывало. Обе версии получили право на жизнь, но какая из них окажется жизнеспособнее?
//-- * * * --//
   Для Полины Корсуновой было настоящим облегчением уйти из дома на Ясской. Она поселилась, как и предугадал Грибоедов, на Знаменской-248. Вволю спала по утрам, отвечала на телефонные звонки незнакомых людей и до глубокой ночи смотрела телевизионный канал Discovery. Молодая женщина примерила на себя гардероб сестры и выбрала кое-какие вещи, чтобы уж совсем не опозориться, но и не слишком отличаться во внешнем облике от Елены. Она занялась изучением медитативных трудов и книг, полученных по почте. Читала Полина медленно, всё чаще засыпая на двадцатой минуте чтения, но кое-что из прочитанного она смогла усвоить.
   Большую часть времени она предавалась фантазиям. Молодая женщина представила, как будет супруг из Москвы звонить ей на домашний телефон, и ему ответит молчанием домашняя пустота. На сотовом телефоне отныне Полины Корсуновой не существует – она отбыла в Анапу. Чтобы у молодой женщины не возникло ненароком желания позвонить куда не следует, Егошин для порядка отобрал у неё телефон.
   В отличие от прошлых лет мысль о том, что Олег не найдёт её в доме, не вызвала в ней мстительной радости. Полина знала, что скоро Олег вернётся и начнёт разыскивать не её, свою законную жену, а свояченицу. Напротив, она ощущала тихую грусть оттого, что ей предстоит разлука с человеком, бок о бок прожившим с ней несколько лет. Словно он уезжает далеко и надолго.
   Она представляла себе эту картину: он звонит на личный телефон сестры, и ему отвечает Полина. Проснувшаяся снисходительность к сестре шепнула её душе, что это будет лучший способ объясниться и расстаться. Она уже рисовала в своих фантазиях их разговор, как и тогда, почти пять лет назад, когда она соблазнила Корсунова, притворившись сестрой.
   Вот и сейчас она решила закончить свои собственные отношения в том же порядке.
   Она ещё не знала, чем займётся, когда освободится от оков супружеской жизни. Будет так же ездить везде. Поступит стажёром к Егошину – недаром он зовёт её уже второй год заняться фотографией. А в личных отношениях она ещё повременит.
   «Хватит с неё, пожила в браке», – думала Полина.
   И в то же время в противовес самой себе она уже строила планы совместной жизни с другим мужчиной. «Если я решусь на это, – думала Полина, – то это будет, несомненно, мой лучший друг». Эта мысль пришла и улетучилась на время. Казалось, увлечённость Ребоевым прошла. После ссоры в конце августа она старалась не вспоминать о нём. Да и не до воспоминаний стало: события и эмоции увлекли её совершенно в другое русло. Нет, пусть лучше он останется её другом. Мужчины в её жизни есть и будут, а друзья – непреходящи. Эти мысли диктовало ей сознание. А подсознание, всё чаще напоминало о его словах, сказанных на Валааме. Но это было поначалу.
   А потом стало хуже. После того, как Грибоедов категорически запретил ей общаться с Ребоевым, в Полине проснулась грусть. Эти издержки характера молодой женщины определяли её жизнь: то, что было разрешено – её не интересовало; то, что было под запретом – влекло.
   Последние дни августа Полина ещё крепилась, но оставшись одна, по-настоящему затосковала. Хуже всего оказалось то, что она не могла отвлечься на общение с друзьями и подругами. Ведь её друзья и подруги редко, если не сказать никогда, не общались с Леной. У каждой из сестёр существовал свой круг общения. И знакомые Лебедевой были чужды Корсуновой.
   Первую неделю сентября она отвлекала себя от мыслей о друге, чем и как могла. Вторую неделю Полина не выдержала и спустилась по Знаменской на квартал ниже в крупный салон сотовой связи. Она приобрела для себя номер на имя Лебедевой Елены.
   Несколько раз она порывалась позвонить Павлу, уже брала в руки телефон, но, передумав, прятала его под подушку. И чем дальше – тем было хуже и хуже для Полины. В конечном итоге, она не выдержала и позвонила ему.
   Павел сделал вид, что не узнал её.
   Она отключила телефон и решила больше не звонить.
   Ей стыдно было признаться самой себе, но его поведение окончательно вовлекло её в водоворот чувств и эмоций. Она приходила тайком к его дому несколько раз. Увидев погашенные окна, бежала со всех ног обратно.
   А потом её затянул водоворот совсем других дел.
   Первоначально Полина думала, что решит массу личных проблем, притворившись сестрой. Ей и в голову не приходило предстать в образе Лебедевой перед остальным белым светом, в расчёт шёл только Олег. И уж вовсе её не прельщала мысль о том, что она будет посещать какие-то курсы. Но, как всегда, обстоятельства вынудили её прибегнуть к привычной роли.
   Первую неделю Полина прожила совершенно спокойно без забот и хлопот на квартире сестры. Никто не врывался в её жилище, не взламывал замки, не тревожил преследованием. Но, памятуя наставления Егошина о присутствии чужих ушей, Полина говорила вслух лишь то, что могла бы говорить от своего имени Елена.
   Ей показались странными два звонка 1 и 3 сентября. Первый звонок раздался во втором часу ночи и вкрадчивый голос сообщил, что «собака уже вышла на охоту».
   Молодая женщина ещё не очнулась от глубокого сна и не поняла поначалу смысл сказанной фразы. Невозможно было определить, кому принадлежал голос: слишком высокий для мужчины и слишком низкий для женщины. Человек на том конце помолчал секунду-другую и положил трубку. То же самое действие повторилось ночью 3 сентября.
   На следующую ночь Полина услышала всё тот же вкрадчивый голос. И пока она собиралась «спустить всех собак» на звонившего, последний уже положил трубку.
   5 сентября вновь раздался ночной звонок. Корсунова отключила телефон на ночь.
   Во вторую неделю сентября телефон трезвонил с утра, в обед и вечером, и незнакомые дамы требовали скорейшей встречи. Полина поначалу теряла время, объясняя, что в настоящий момент она не может заниматься практикой, так как совершенно официально находится на «больничном». После седьмого клиента лже-Елена стала отвечать, что запись начнётся с начала октября. По её подсчётам, родители с племянниками должны приехать именно в это время. Как она помнила – в Анапе сейчас был «бархатный» сезон, и возвращаться в моросящий дождями сентябрь вряд ли у кого-то из родни возникнет желание. Поэтому она совершенно твёрдо обещала незнакомой клиентуре, что именно «с наступлением октября откроет приём для всех желающих». Полина завела небольшую тетрадь и принялась составлять очередь для будущих клиентов Елены Лебедевой. Надеясь на то, что через пару недель все проблемы у клиентов пройдут сами собой, и психологическая помощь им уже будет не нужна. В целом, Полина оказалась занята бестолковой и бессмысленной работой.
   Поэтому (как она не ожидала этого момента) для неё явился полной неожиданностью звонок «наставника наставников» во вторник, 7 сентября.
   «Скорее всего, ему было не больше тридцати пяти, – уж очень густой, низкий голос, – определила она для себя, – с приятной внешностью, хорошими манерами».
   «Хотя всё может быть», – вспомнила она Александра Щербакова.
   «Басистый голос» поинтересовался: почему у Елены отключен сотовый телефон?
   Полина ответила, что это реакция на домогательства ретивого поклонника.
   – Сейчас включу, – пообещала она.
   Молодой человек не нашёлся, что ответить.
   Наша героиня была любительница флирта, ей было приятно общение с мужчиной. Если Елена – человек другого склада характера – не пыталась разглядеть в Мише (а это был именно он) возможного поклонника, то Полина была совсем другая. Ей было жизненно необходимо очаровать, завоевать, взять в плен, а потом разочароваться и забыть мужчину. Лишний раз получить подтверждение, что она самая обаятельная и привлекательная, а Олег просто слепой, раз не видит такой расчудесной особы рядом с собой.
   Несколько минут общения с мужчиной, и Полина безошибочно определила сущность взаимоотношений его и сестры. Елена и молодой человек находились, скорее, в деловых отношениях, нежели в дружеских. И, скорее, в дружеских, нежели в любовных. Она очень надеялась на то, что им окажется тот самый поклонник с набережной.
   На вопрос, отчего она, Елена Лебедева, не посещает курсы, Полина совершенно искренне принялась жаловаться на болезнь, на частые головные боли, на потерю памяти и сна.
   – Необходимо приступить к занятиям! Оттого ты страдаешь, что прервала курсы. Тебе обязательно надо вернуться к этому! И даже более того, – начать всё сначала. Я поговорю с руководством – думаю, тебе это обойдётся дешевле, чем госпоже Володаровой, – он подчеркнул последнюю фразу, – она будет очень рада узнать, что ты не оставила наше взаимовыгодное сотрудничество.
   Полина не сразу сообразила, о чём говорит этот приятный молодой человек. Больше всего ей не хотелось посещать какие-то курсы, чему-то учиться. Это Ленка сумасшедшая, платит за то, чтобы учиться, а она, Полина, умница, не станет забивать свою голову всяким ненужным хламом. Да ещё за свои собственные деньги.
   Вот в кафе сходить, на танцы, в бильярдную или боулинг, в крайнем случае – прогуляться на свежем воздухе в парках и оранжереях Эмска, – это вполне можно организовать.
   Думала она недолго и сразу же выдала, что «бархатный голос» не прав, и вовсе не от прерывания курсов у неё головные боли, а от обычной хандры.
   Молодой человек, проигнорировав последнюю фразу в обидной для Полины манере, произнёс:
   – Тебе просто жизненно необходимо приехать в Центр. Возобновишь занятия – и болезнь как рукой снимет. Очистишь организм по методике трансаринга – и всё будет отлично, всё будет отлично…
   Корсуновой не понравилась его манера разговора. «Игра в одни ворота», – подумала она.
   – Нет. Не думаю, – перебила она собеседника. – Немного позже… Ты прав, конечно, это совершенно необходимо, но всё же немного позже…
   Пожалуй, молодой человек был обескуражен. Он какое-то время молчал, потом заговорил:
   – Что мне сказать Веронике Константиновне?
   Корсунова поняла, как для него важно вытащить её на какие-то курсы. Мало того, этого требует та самая загадочная Вероника Константиновна, а Вероника Константиновна для Елены, вероятно, большой авторитет.
   – А что ей надо сказать? – полюбопытствовала Полина.
   – Ей надо сказать, что ты не откажешься от мероприятий в ЦМП.
   – Ну, так и скажи, что я не отказываюсь, – опять тон её стал жалобным, – просто вот приболела…
   Молодой человек принялся убеждать Корсунову, что ей необходимо явиться на курсы трансаринга, заняться очищением организма и прочее, и прочее. Он был убедителен, и Полина с напускной неохотой согласилась:
   – А когда нужно туда идти?
   – Чем раньше, тем лучше, – оживился «голос». – Я могу тебя забрать сейчас, если ты плохо чувствуешь себя.
   – Тогда, пожалуй, можно попробовать сделать выход в свет, – ответила Полина. – Сейчас одиннадцать утра, я буду готова через пару часов.
   – К чему готова? – спросил «голос».
   Полина спохватилась. Ведь Елена ни к чему не готовилась, она всегда была готова: не пользовалась косметикой, не одевалась модно, не приводила себя в порядок.
   – Приду в себя хотя бы. Ночь не спала, плохо чувствую себя. Разбита словно старое корыто.
   Ровно в час дня Полина стояла у окна, наблюдая за въезжающими во двор машинами. А вот и чёрная «тойота» остановилась почти у самого подъезда. Из «тойотты» никто не появился, но Полина оставалась наготове. Зазвонил «мобильник», и молодой человек с шикарным голосом пригласил её выйти из дома.
   Полина ещё долго стояла у окна.
   Прошло пять минут, десять… Вскоре из автомобиля вышел мужчина. С окна третьего этажа ей показалось, что он совсем ещё юноша. Явно, не Орсо Володаров. А она так надеялась…
   – Только детей мне ещё не хватало, – пробормотала Полина и отошла от окна.
   Она уже спускалась по лестнице вниз, когда раздался повторный звонок.
   – Михаил, – услышала она.
   – Иду-иду, – был ответ, и она отключила сотовый.
   «Так-с, значит, нас зовут Михаил», – пробормотала она.
   Привычный драйв взволновал её душу, адреналин заставил кровь течь по жилам быстрее. Ей стало приятно такое волнение, потому что будущее было неизведанно, неизвестно и сулило сюрпризы.
   Будто сто лет знакомы…
   Полина подошла к молодому человеку и остановилась в трёх шагах от него, так, как это сделала бы Елена. Она не протянула руку для пожатия так, как это сделала бы Полина.
   Михаил несколько секунд внимательно смотрел на неё.
   – Ты отлично выглядишь для больной, – прокомментировал молодой человек.
   – А ты хотел, что бы я была похожа на покойника? – так сказала бы Полина, имея в виду скрытый смысл произнесённых слов. Елена сказала бы это безо всяких задних мыслей, а то и вовсе промолчала.
   – Нет, – Миша смотрел прямо в её глаза, – а почему так резко и неприветливо?
   Полина была ошеломлена красотой молодого человека. Статная фигура, прямая благородная осанка и глаза… Глаза её особенно впечатлили – большие, с поднятыми вверх уголками, тёмно-синие, как вечереющее небо над Онегой.
   – Я бы и рада приветливо, да вот состояние не позволяет. Видишь ли, я совершенно не выходила из дома больше недели, а теперь вынуждена, – она подчеркнула последнее слово.
   – Хочешь сказать – я тебя вынудил?
   Говоря это, Михаил засуетился. Он открыл дверь с другой стороны, жестом пригласив Полину сесть в машину.
   – Да. Я хочу сказать именно это, – ответила та, опускаясь в салон.
   – Не сердись. Сейчас мы тебя вылечим… Точнее, не сейчас, а спустя два часа. У старшей группы сеанс трансаринга как раз в пятнадцать часов. Ты захватила с собой спортивную одежду?
   Михаил уже крутил руль, заглядывая то в зеркало заднего вида, то в боковое зеркало.
   – Конечно, нет, – Полине и в голову не приходило, что у сестры может быть спортивный костюм; та со школьных времён терпеть не могла физкультуру.
   – Я только встаю и сразу голову опускаю, падаю, – пожаловалась она. – А ты хочешь, что бы я занялась сеансами… Нет… Благодарю покорно.
   У Миши не хватило времени удивляться поведению лже-Елены или упрекать молодую женщину, он уже выруливал на проезжую часть, а там было быстрое движение.
   Полина пыталась смягчить резкость в голосе полутонами. Она старалась говорить тише и спокойнее, мягче и женственнее.
   – А что мы будем делать до трансаринга? – Полина едва припомнила это слово.
   – До трансаринга? А чем бы ты хотела заняться до трансаринга?
   – Увидеться с Верой, – она разглядывала красивый точёный профиль молодого человека.
   – Госпожа Володарова прилетает послезавтра. Она позвонит тебе, ей бы очень хотелось тебя увидеть. Она спрашивала о тебе на прошлой неделе, беспокоилась…
   – Да, мне её тоже не хватает, – ответила Полина, а сама подумала о том, какой же жизнью живёт её сестра?
   – Так чем бы ты сейчас хотела заняться? – переспросил Миша.
   «Чем бы в это время суток хотела заняться Елена, будучи наедине с красивым молодым человеком?» – подумала Полина и пришла к выводу, что желания обеих сестёр явно не совпали бы.
   – Я бы легла в постель, – честно призналась она.
   – Ну, а если это исключить? – спросил Миша.
   – Прогулялась в парке.
   – Так мы и сделаем, – он завернул на другую улицу, – мы отправимся в Дубовую рощу.
   – Сто лет там не появлялась, – пробормотала Полина.
   Сегодняшний день был удивительно красив. В обычное время в здешних краях уже в начале сентября идут частые моросящие дожди, земля не успевает просохнуть. Влажность способствует появлению густых туманов. Усиливаются и становятся более постоянными ветры. Однако случается в это время благодатная пора, как в сегодняшний день, когда пригревает солнце и почти безветренно.
   Сентябрь в Карелии – месяц туманов, а вот бабье лето, как в сегодняшнее время, бывает даже не каждый год.
   Ранними утрами, а также вечерами от земли поднимается туман, обволакивает деревья, дома. Утром он гуще и похож на молоко, порой ничего не видно в метре вокруг. Но выходит солнышко, и влажная завеса постепенно тает. И уже в двенадцать дня от тумана не остаётся и следа.
   Был уже полдень, а в Дубовой роще всё ещё было туманно. Казалось, деревья выступают вперёд, а чёрные от влаги стволы темнеют среди белёсой мглы. Дуб ещё не пожелтел, но тёмно-зелёные кусты оделись в багряные листья. В парке стояла глухая тишина. Ни единого дуновения, ни единого звука, словно всё живое замерло вокруг. В воздухе, казалось, повисла свежая и чистая роса.
   Осень убирала город в разноцветные краски, мыла тротуары, очищала воздух от пыли и гари. Как только начинали выпадать густые росы, воздух в городе становился прозрачнее. За это Полина любила Эмск. Совсем не то было в южных городах, где засушливое лето, без привычной влаги передавало осени наряженные в пыльные одежды города.
   Они погуляли по парку минут сорок. Миша рассуждал на непонятные для Полины темы. Поначалу молодая женщина внимательно слушала красивого оратора, пытаясь вникнуть в смысл витиевато сказанных слов.
   В начале беседы она задавала вопросы, вроде тех – как дела? чем он занимался на прошлой неделе? как здоровье?
   Но Миша игнорировал их в обидной для молодой женщины манере. Казалось, он пропускал её вопросы мимо ушей, секунду-другую медлил и возвращался к своему рассказу. Если бы Елена слышала всю эту философию, то нехотя, но внимала бы ей. Потому как Миша был её наставник, и потому что это была Елена.
   Полина «выключила» внутренний слух и погрузилась в свои мысли. Она уже не пыталась вникнуть в то, что говорил ей Михаил.
   Поначалу она обрадовалась, увидев красивого молодого человека, будучи в предвкушении приятно проведённых вечеров, интересного общения, а, возможно, и совместного путешествия. Её тянуло к красивым людям, как маленького ребёнка к ярким игрушкам. Но сорок минут общения лишили её всякого интереса к молодому человеку. В конце прогулки его внешность стала казаться ей отталкивающей. Красивое лицо показалось искусственным, улыбка – маской, а приятный голос раздражающим. Голова её и впрямь заболела от однобокого общения. Она уже пожалела, что согласилась на встречу.
   На сорок пятой минуте монолога она очнулась. Это была её привычка – приходить в себя, когда нужно. Миша пригласил её прокатиться до выставочного центра «Ра». Полина никогда не появлялась там и даже не слышала о существовании оного. Она, однако, согласилась ехать куда угодно, лишь бы больше не слышать подобные речи.
   Молодые люди вернулись к автомобилю, оставленному у ворот.
   – Не прошла боль? – поинтересовался Миша.
   Они уже проехали несколько улиц, пересекли мост через озеро и въехали в старую часть города.
   – Нет, – ответила Полина.
   Она устала от его общества.
   – А я тебе скажу, отчего она у тебя болит, – опять начал Михаил (Полина едва не скрипнула зубами). – Оттого болит, что ты покинула курсы, удалилась ото всех, живёшь только для себя. Сёстры спрашивали о тебе, – Миша так называл остальных наставниц и «наставниц наставниц». – Думаю, сегодня мы ограничимся обычным присутствием на сеансе трансаринга. Всеобщий эгрегор поможет тебе!
   – Возможно, но она болит у меня по другой причине, – ответила Полина и едва не добавила: «От длинных бесполезных языков».
   «Боже мой, с кем общается моя сестра? – думала молодая женщина. – Это даже не бесполезное общение, а, прямо скажем, – вредное!»
   Они прибыли в ВЦ «Ра» ровно в 14:05. Некоторое время Миша водил её по разным залам, прежде чем они пришли в уютно обставленный ресторанчик в цокольном этаже «Ра». Михаил любезно предложил отобедать, и Полина не отказалась.
   – Сегодня мы ограничимся просмотром сеанса, поэтому можно пообедать. Но с завтрашнего дня ты приступишь к занятиям, поэтому с утра, пожалуйста, ничего не ешь, – говорил он во время еды. – Сейчас ты увидишь подготовительный этап. Он будет длиться час с лишним. Затем наступит перерыв двадцать минут, и начнутся дыхательные упражнения.
   «Когда же он закроет свой рот? – думала Полина. – Даже поесть молча не может».
   Были очень вкусные жидкие рыбные блюда, жаркое в горшочках. Никакого привкуса она не почувствовала, никто не пытался подсыпать или подлить ей в пищу яда.
   «Хороший вкус и отличные кулинары в этом «Ра», – решила Корсунова. – Всё бы ничего, если бы не длинные поганые языки».
   Блуждая по комнатам и залам, молодая женщина пыталась запомнить их расположение, а также выходы и коридоры на случай скорого ухода.
   «А то мало ли, заведёт куда-нибудь – и никакой Грибоедов не поможет», – думала Полина.
   Затем Михаил пригласил её на очередную лекцию слушателей третьего уровня и ровно в 14:45 молодые люди отправились на сеанс трансаринга. Сеанс проходил в огромном зале, куда вели четыре входа, словно в театре. А два дополнительных входа вели на балконы, с которых было хорошо видно всё, происходящее внизу. Надо отметить, что Миша не облачился в спортивный костюм и не принял участие в сеансе, так как составлял компанию своей ученице. Он провёл свою спутницу на балкон и сел рядом в кресле.
   По всей видимости, здесь проходили не только спортивные состязания, но и праздники, потому как в зале были небольшая сцена с выходом, огромные колонки, микрофон.
   Зал оказался заполнен слушателями, человек двести, не меньше. Все одеты в разноцветные рубашки и трико, кто-то в спортивные костюмы; ни одного человека в шортах или в открытой майке. В зале стояла тишина, но не давящая, а живая и «шевелящаяся». Все слушатели сидели или пытались сидеть в позе лотоса, некоторые с закрытыми глазами. Тишина перебивалась только редким покашливанием и вздохами.
   Миша принялся объяснять происходящее во всех подробностях.
   – Они молятся, – шепнул он молодой женщине.
   Полина опять опустила взгляд вниз на разношёрстную массу. Было не похоже на обычную молитву. Некоторые раскачивались, закрыв глаза, некоторые лежали, уткнувшись лбами в пол.
   Наконец, ровно в 15:00 на сцену вышел солист этой оперы. Он заговорил, и слушатели открыли глаза, подняли головы, выпрямились.
   Раздались аплодисменты.
   Полина пыталась вникнуть в то, что говорит «солист», но, как и в Дубовой роще, смысл слов проходил мимо её сознания.
   – Вышеописанное упражнение включает в себя следующий элемент – визуализацию. В медитативной психологии термин «визуализация» определяет материализацию мысли при помощи интенсивных образных представлений. Образные представления развиваются постепенно, проявляются, всё более чётко очерчивают границы и в конце концов сами становятся действительностью.
   Ведущий очень широко жестикулировал, размахивал руками. Но это не портило его образа. Никакой суетливости в движениях, очень чёткие жесты, точно сформулированные фразы, приятный и громкий от природы голос. Движениями, он, скорее, напоминал дирижёра.
   «Он неплохо смотрелся бы на любом «Субботнем вечере», и красив, и статен, и возраст – самое то, лет сорока пяти – не больше», – решила Полина.
   «Дирижёр» был одет в чёрный костюм: длинная рубаха на манер китайского дворянина средних веков с застёжкой набок и широкие шаровары. Полина наклонила голову – он и в костюме концертмейстера смотрелся бы неплохо.
   – Согласно естественнонаучным представлениям, вещество может превращаться в энергию, следовательно, верно и обратное – существует возможность превращения энергии в вещество. Если человеческие мысли и дух – это энергия, то при помощи определённых техник воздействия на сознание или при помощи развитой творческой фантазии возможна её материализация.
   Это был настоящий транс. Люди раскачивались в такт голосу или взмахам рук ведущего. На пятнадцатой минуте спектакля стало происходить нечто невиданное и неслыханное. Стоило ведущему взмахнуть рукой и слушатели поднимали руки, копируя его жест. Полина боковым зрением заметила, что Миша наблюдает за ней. Но ей не было необходимости «рисовать» на своём лице интерес.
   – Визуализация основана на идее «позитивного мышления», как уже и говорилось. А, точнее, на творческой силе человеческой мысли: если вы правильно пользуетесь своими мыслями, то они материализуются в то, что вы хотите достичь. Способ достичь желаемого – это его вообразить! Ваше внутреннее пространство может материализоваться! Вы должны правильным образом представить себе всё, что хотите, – и у вас это будет!
   – Верно и другое, – продолжал тот. – Вселенная исполняет все ваши пожелания, даже не совсем желанные. Она не приемлет частичку «не». Поэтому и сбываются ваши худшие опасения и страхи. Если вы идёте по улице и думаете, как бы не упасть на льду, – вы обязательно упадёте. Поэтому, дамы и господа, мыслите правильно! Мыслите позитивно! Мыслите материально! Не допускайте в сознание частицу «не»!
   Слушатели аплодировали. «Солист» поднял руку, и в зале наступила тишина. Двести человек одновременно затаили дыхание. Полина искоса взглянула на Мишу. Тот смотрел на ведущего.
   – Человек сам создает свою собственную реальность. Скажем, толстяк хочет стать изящным – ему нужно только представить себя таковым. Чтобы сделаться богатым, нужно только этого захотеть, и деньги польются к вам рекой. Но имейте в виду – нужно правильно это захотеть. А чтобы научиться правильно хотеть – надо, как минимум, полгода заниматься очищением сознания. Итак, вы готовы к этому?!
   Дружный возглас сотен глоток ответил ему согласием.
   – Целью этого семинара, является раскрытие внутреннего «Я». Сегодняшняя наша задача и задача трёх будущих месяцев – вывести на поверхность сознания воспоминания о всех своих предыдущих жизнях, осознать этапы реинкарнации и вспомнить своё происхождение! Это будет мощная тренировка вашей фантазии, и – как следствие – умение строить и правильно формулировать свои мысли и желания!
   Опять сотни рук взметнулись вверх.
   «Хайль Гитлер!» лишь не хватает», – подумала Полина.
   Через некоторое время началось настоящее сумасшествие.
   – Сначала вы были рыбой! – громко провозгласил ведущий.
   Все слушатели как один вдруг упали на пол, принялись извиваться и «плавать в воде».
   – Вы плывёте, а вокруг вас неведомый мир, – напутствовал ведущий.
   Он был настоящий артист: наверняка и сам не раз представлял себя в этой роли. Говоря, он согнул колени, и провёл рукой с растопыренными пальцами перед собой.
   – Вы плывёте, как рыба… оглядитесь… Как выглядит водный мир вокруг? Как вы ощущаете его? Какие звуки слышите? Какие запахи и вкус чувствуете? – он сделал голос более приглушённым.
   Кто-то поднял голову, кто-то закувыркался «в воде». Некоторые били «хвостом» и махали «плавниками», задевая соседей ногами и локтями.
   – Теперь вы превращаетесь в земноводных! – громко повелел ведущий и выпрямился.
   И тут все «поползли на сушу», пытались отряхиваться «от воды». Кто-то делал движение, словно отрывал от себя плавники, кто-то прыгал на корточках, как обезьяна, или на животе, будто морж.
   – У вас отросли передние и задние лапы – вы превращаетесь в млекопитающих! – солист взмахнул рукой и здесь начался настоящий хаос.
   Слушатели выкрикивали и издавали различные звуки: кто-то гавкал, кто-то ревел, кто-то мычал.
   – А теперь время превратиться в человека! – он вскинул руку.
   – Вы теряете защитный меховой слой! У вас появляется неумелая, но рука, вы начинаете неумело, но ходить! – перекрикивая шум, крики и вопли, воскликнул «солист».
   Все принялись рвать на себе «шерсть» и отряхиваться от «перьев».
   – А теперь вы превращаетесь в современного человека! Человека двадцать первого века – работающего, интересующегося философскими течениями, в самой гуще политических событий! – ревел ведущий.
   И когда все немножко остепенились, он объявил:
   – Теперь прошу внимания! – в зале стало тихо. – Я хочу, чтобы вы сделали следующий шаг: расширили своё сознание ещё больше. Слушайте и запоминайте, – он поднял вверх сжатую в кулак руку с выпрямленным указательным пальцем. – Вы должны прийти к следующей ступени собственной эволюции – превратиться в суперчеловека. Человека двадцать пятого века, медитатора, способности которого развиты до бесконечности, супермедитатора, представители которого появляются и в нашем веке, хотя и в единичном количестве!
   И тут начался настоящий кавардак с кричащими, вопящими и кувыркающимися людьми. Постепенно новоявленные «медитаторы двадцать пятого века» затихали, слепо толкаясь и ползая друг по другу.
   Корсунова смотрела на это представление во все глаза. Елена, возможно, была бы ошеломлена или поражена при виде талантов и харизматических способностей ведущего. Но не такова была Полина. Ей пришла в голову мысль, что она впервые в жизни видит скопле ние в одном месте такого огромного количества «лохов». Видеть эту манипуляцию людьми, однако, ей было неприятно.
   Молодая женщина потёрла руки. Они оказались мокрыми и холодными. Только сейчас она почувствовала, что сердце бьётся учащённо. Она искоса взглянула на Мишу. Он смотрел прямо на происходящее со странным выражением лица. Смесь пренебрежения и высокомерия. На губах играла презрительная усмешка, но он внимал оратору почти так же, как все остальные слушатели. Он словно забыл о своей спутнице. Через несколько секунд после того, как оратор вновь заговорил (а люди ещё ползали друг по другу), Миша встал и, ничего не объясняя, покинул ложу.
   Полина подумала, что на просмотр дыхательной гимнастики её терпения уже не хватит и решила спешно ретироваться из этого сумасшедшего дома. Она пошла коридорами и залами, вынырнула из цокольного этажа и через три минуты появилась на крыльце огромного здания. Она сбежала со ступенек и скорым шагом, не оглядываясь, двинулась прочь от ВЦ. Завернув за угол, молодая женщина извлекла из кармана куртки телефон и взглянула на часы. К своему удивлению она увидела пять неотвеченных вызовов от Олега.
   – Неудивительно, что в этом бардаке я не слышала звонка, – пробормотала Полина и сразу же перезвонила мужу.
   – Ты где? Дома? – в его голосе ей почудилось волнение.
   – Нет ещё… Сейчас который час? Уже седьмой час? – она удивилась.
   Только сейчас она огляделась. Действительно, время оказалось предзакатное.
   – Когда вернёшься? – спросил он.
   – А что такое? – так сказала бы Елена.
   – Я хотел навестить тебя, убедиться, что с тобой всё в порядке.
   – Я дома буду через…
   Полина прикинула в уме, сколько ей предстоит добираться до Знаменской, плюс час на отдых, и выдала:
   – Через час.
   – А где ты сейчас? Я заберу тебя…
   – На мероприятии, – ответила лже-Елена. – Я позвоню тебе.
   – Хорошо, – скрепя сердце, согласился Олег.
   Молодая женщина поймала такси и через полчаса появилась на Знаменской.
   За полчаса и вовсе стемнело. Солнце почти полностью ушло за горизонт, сумерки накрыли город. От земли поднимался туман.
   Такси остановилось у арки. Корсунова вышла из автомобиля и побежала к подъезду. Туман ещё не загустел, а сумерки не уступили время темноте. Впереди маячила фигура девушки. Полина решила заскочить вместе с ней в подъезд, ключи доставать было некогда. А вон и тётенька с сумками: поставила сумки на лавку, ищет ключи. На крыльце стоит мужчина, тоже жилец, наверное.
   Полина быстро догнала девушку и намеревалась вместе с ней войти в дверь. Она не сразу сообразила, что слова «жильца» адресованы ей.
   – Елена?
   Девушка, которая открывала дверь, обернулась. Тоже «Еленой» оказалась, наверняка.
   «Ты?» – едва не воскликнула Полина, увидев Павла. Сердце бешено заколотилось в груди.
   Она сдержалась и вежливо кивнула в ответ.
   – Меня зовут Павел, – он слегка поклонился. – Я друг Вашей сестры. Я ищу Полину…
   – Полина уехала, – ответила она.
   – Можно пригласить Вас куда-нибудь? Ненадолго, на час…
   Горячая волна ревности залила её сердце, – ведь приглашает он сейчас Елену, а не Полину. Но от радости сил ревновать не осталось: она поняла, что по-настоящему соскучилась.
   Грибоедов запретил ей видеться с Павлом. Но ведь запретил он это Полине, а не Елене!
   Корсунова думала недолго:
   – Но лишь на час.
   – Предлагаю ретро-клуб на Лениградской.
   «Ближний свет, – подумала Полина, – здесь все три часа понадобятся».
   В эту минуту пришла мысль об Олеге, но молодая женщина отмахнулась от неё, как от надоедливой мухи.
   – Едем, – согласилась она.
   Они сели в машину Ребоева и выехали со двора.
   Машина только выехала на Знаменское шоссе, а под низкими сводами арки появилась подозрительная компания.

Глава 10
Поклонники вокруг

     Я смертельна для тех, кто нежен и юн.
     Я птица печали, я – Гамаюн.
     Но тебя, сероглазый, не трону, иди.
     Глаза я закрою, я крылья сложу на груди,
     Чтоб, меня не заметив,
     ты верной дорогой пошёл
     Я замру, я умру, чтобы ты своё счастье нашёл..

А. Ахматова

   «Не родись красивой, а родись счастливой». Эта пословица подходила к Светлане Лукьяновой, – очень симпатичной и милой девушке, но очень несчастливой в браке.
   Супруг Светланы вёл жизнь свободную и независимую от семьи. Он служил в рядах Российской Армии, в отделе снабжения и всегда был «погружён в работу». Жил в квартире супруги, на её средства, предпочитая тратить собственные заработанные деньги на себя, любимого. Он уговорил жену взять кредит, купить автомобиль. Светлана исправно выплачивала кредиты, вела домашнее хозяйство, изыскивала средства для существования. Лукьянов записал машину в свою собственность и развозил на ней по личным делам барышень. Ему даже в голову не приходило приобрести что-то для дома.
   – А почему я должен что-то приносить в чужой дом?! – возмущался он. – Будь это мой дом, я бы принёс! А раз твой – разбирайся сама!
   Лукьянов требовал прописку в квартире жены, но, к несчастью для него, отец Светланы жильё оформил на себя и был категорически против участия зятя в жизни дочери.
   Светлана жила на грани развода. Порывалась несколько раз уйти от Лукьянова, но отчего-то прощала ему все прегрешения до следующего скандала. Собственная неуверенность не давала ей возможности решиться на развод. Над ней довлело мнение о том, что в двадцать восемь лет она останется никому не нужной и больше никого не встретит на своём жизненном пути. Кроме того, кредиты цепко держали её возле мужа.
   Непостоянство супруга, неуверенность в завтрашнем дне не давали Светлане отважиться на решительный поступок. На почве семейных взаимоотношений она заработала себе невроз и гипертонию.
   Света дружила с Леной с момента замужества, используя её в качестве личного психолога. После очередного скандала она бежала «поплакаться» в свою «жилетку».
   Полина для Светы являлась спонсором. Дорогие вещи, вышедшие из моды, перекочёвывали из гардероба молодой женщины в скромный гардеробчик Светланы. Корсунова часто ссуживала её деньгами после очередной выплаты кредита.
   Светлана была одного с Полиной роста и комплекции, одета в её бывшие вещи, – по этой причине бедняга попала под руку молодчиков.
   Очередной скандал между супругами Лукьяновыми привёл к конечному разрыву. Муж выставил недавно купленную Светой машину на продажу и объявил о своём решении развестись. Он ушёл, громко хлопнув дверью, а Светлана, накинув подаренную Полиной куртку, отправилась в вечернюю темноту на консультацию к личному психологу Лебедевой.
   Как мы помним, лже-Елена отправилась отведывать вкусные блюда в компании Ребоева. Спустя несколько минут после этого события, Светлана появилась под тёмной аркой знаменского дома № 248. Для девушки событие произошло быстро и неожиданно и длилось пять минут. Этого времени хватило для того, чтобы выбить ей половину зубов, поломать пару рёбер и оставить на теле сильнейшие кровоподтёки.
   Жизнь полна совпадений.
   Спустя несколько минут после того, как молодчики оставили девушку лежать на холодном асфальте, Корсунов въезжал в тёмный двор дома № 248 по улице Знаменской.
   Представьте чувства и эмоции Олега, уверенного в том, что на дороге лежит в запачканной кровью одежде свояченица. Узнав в пострадавшей подругу сестёр, Олег предположил, что где-то находится в том же положении Елена. Пока девушку осматривал врач, один из жильцов этого дома, Олег обежал обширный замкнутый двор. Елены нигде не было. Квартира оказалась закрыта, сотовый телефон отключён. О том, что передумал и пережил в эту ночь Олег Корсунов, история пока умолчит.
   На третий день, когда чёрные синяки под глазами пожелтели, а боль от сломанного ребра и челюсти немного утихла, к Лукьяновой явился мужчина в белом халате. Две пациентки, которые находились в палате, вышли, оставив больную и её посетителя наедине. Света, едва ворочая языком, поведала свою грустную историю.
   – Они ждали меня, это точно. Они там стояли, прислонившись к стене.
   – Вы слышали их голоса? – спросил Егошин. – Они что-нибудь говорили?
   – Да, один сказал: «Полина Глухова»… Поэтому я сразу остановилась. У Полины девичья фамилия Глухова… После этого она ударила.
   – Вы сказали, что ждали Вас…
   – Ждали Полину, – разговор Светы больше походил на мычание, но Пётр Васильевич отлично понимал, что она говорила.
   – Почему именно Полину? Ведь Полина уехала…
   – Я не знаю, – это было похоже на мучение.
   – Сколько их было? – спросил Егошин через несколько секунд.
   – Кажется, двое. Кажется, женщина и мужчина.
   – Кто из них произнёс имя Полины Глуховой?
   – Мужчина.
   – Как он выглядел?
   – Мужчину я не разглядела…
   Егошин замолчал. Пётр Васильевич хотел сказать, что в эту минуту ему меньше всего хочется докучать этой милой несчастной девушке своими вопросами.
   – А женщина?
   – Высокая, здоровая, светловолосая… У неё волосы собраны в хвост… Я только её запомнила…
   – Плохо видите?
   – У меня «куриная слепота»… в темноте…
   – А кто ударил Вас?
   – Женщина… Я закрыла лицо руками, пыталась кричать… Она очень сильно ударила в лицо, дальше я ничего не видела…
   – Значит, не мужчина?
   – Нет. Спросил мужчина, а ударила женщина. Мне кажется, это была женщина…
   – Они что-то взяли у вас?
   – Я ничего не взяла с собой… Только ключи…
   – Они взяли только ключи?
   – Я не знаю… Быть может я их выронила…
   – Вы никому не звонили в этот вечер?
   – Нет… На счету не было денег.
   – Они что-то говорили? Возможно, Вам что-то запомнилось?
   – Один нагнулся, наверное… Или на корточки сел… Когда я упала…
   – И?
   – Сказал: «Поняла, с…, за что тебя? Отдай по-хорошему. Даю времени неделю».
   – Что они имели в виду?
   – Я не знаю, что я должна «отдать», – Света заплакала.
   Плакала она от обиды на своего мужа, который ни разу не навестил её за последние три дня. Прав был её отец, запрещая выходить замуж за Лукьянова.
   – Взгляните, – Егошин достал чёрно-белый снимок, – сюда.
   Светлана взяла здоровой рукой фотографию и долго смотрела на неё.
   – Вглядитесь хорошенько, насколько знакомо Вам это лицо, – повторил Егошин.
   – Да, – наконец ответила молодая женщина, – это она. Она ударила меня.
   – Очень хорошо, – удовлетворённо произнёс Егошин.
   Его догадка была близка к истине, а показания потерпевшей превзошли все его ожидания. Он откинулся на стул и опять оглядел палату.
   – В путешествие собираетесь? – спросил он на прощание, показывая на яркий буклет, лежащий на тумбочке.
   Светлана не видела, на что показывает Егошин. Шея болела, челюсти ломило. Она догадалась, что имел в виду собеседник. Сегодня с утра отец принёс ей почту из ящика и купил модные журналы. Когда только она их будет читать? Однако буклет, заброшенный в её ящик, она внимательно просмотрела. Турфирма «Арго» предлагала за очень скромную плату прокатиться к Белому морю.
   Только сейчас ей Белого моря не хватает!
//-- * * * --//
   Олег не сомкнул глаз в эту ночь.
   В последнее время Елена стала его головной болью. Он заметил произошедшие в ней за последние несколько месяцев изменения. Он не столько беспокоился за её здоровье, сколько ревновал к незнакомцу.
   Съездив в Москву, он исполнился решимости поговорить с Еленой и поставить ей условие выбора. Мысль о том, что он является законным мужем Полины, и это будет основанием для отказа Елены, ему даже не приходила в голову. Где-то в глубине души он прельщал себя надеждой на обязательство молодой женщины перед ним. Он полагал, что много сделал для свояченицы, и вряд ли она откажется от него, хотя бы из чувства благодарности.
   Все мысли улетучились при виде Лукьяновой. В голову полезли сумасшедшие мысли: что Елена попала в неприятную историю, что её увезли или украли. Корсунов вёз Светлану в больницу, по дороге набирая номер сотового телефона Елены. Услужливая девушка-оператор предлагала оставить голосовое сообщение на отключённый номер. Олег оставил на автоответчике семь сообщений. Из больницы он проехал сначала на Знаменскую-248, затем на Ново-Слободскую. Но окна обеих квартир были темны, а стационарные телефоны молчали. Олег открыл квартиру Глуховых собственным ключом. Стало совершенно ясно, что в этой квартире никто не появлялся, по меньшей мере, вот уже неделю. Олег попросил соседей Глуховых сообщить, когда Елена объявится.
   Корсунов отправился домой на Ясскую. Он довольно плохо переносил перелёты, не мог уснуть накануне вылета. Теперь ему хотелось спать, но уснуть не давало беспокойство. Он метался по квартире от телефона к дивану. Воображение уже рисовало страшные картины смерти Елены Лебедевой. Олег достал коньяк, выпил стакан, улёгся на холодный диван в пустой квартире и, наконец, забылся беспокойным сном.
   Полина в это время наслаждалась обществом Павла. Они разговаривали о ней самой. Ребоев ни разу не встречал Лебедеву, оттого поразился схожести обеих сестёр. В первый час общения он поверил, что перед ним находится Елена. К последнему часу встречи он не мог избавиться от ощущения, что видит Полину собственной персоной. Если бы Павел знал предысторию семейных отношений четы Корсуновых, он, безусловно, поверил бы своим ощущениям.
   Спустя три часа приятно проведённого времени наша героиня отправилась с Ленинградской на Ново-Слободскую, и уснула крепким здоровым сном в постели сестры. Утром, после серии ярких цветных сновидений, едва открыв глаза, молодая женщина включила сотовый телефон. Прослушав несколько сообщений, она зевнула и перевернулась на другой бок. Беспокойство Олега по поводу судьбы Елены её мало беспокоило.
   Ну, а Светлана?
   Светлана была теперь в полной безопасности.
   «Да, жаль беднягу, – думала Полина, – этот Лукьянов на что угодно способен… Давно пора бросить эту наглую харю… а не дожидаться от него милости».
   Вмешиваться в семейные отношения Лукьяновых Корсуновой не было охоты. Да и что она может сделать в этой ситуации? Успокоив себя таким образом, Полина отключила телефон и сладко задремала. Проснулась она оттого, что кто-то стучал в дверь квартиры. Скорее всего, соседи, – сообразила молодая женщина. Домофон молчал, в общую дверь «кармана» не звонили… Только она подумала об этом, как раздался дверной звонок. «Может, горим?» – засомневалась сквозь сон Полина и открыла глаза. В дверь стучали всё настойчивее, и она нехотя встала.
   Корсунов появился перед Полиной уставший, с залёгшими тенями под глазами.
   Он молча закрыл за собой дверь и, не глядя на «Елену», прошёл в холл.
   Поднял трубку телефона, послушал, положил на аппарат, нагнулся, вытащил телефонный шнур из-под стола, вставил штекер в разъёмы.
   Полине захотелось повредничать, но она пересилила себя. Ведь она Елена.
   Олегу стало понятно, что ни в какую дурную историю свояченица не попадала, ничего с ней не произошло. Скорее всего, она уехала на более приятную для неё встречу.
   Беспокойство уступило место ревности.
   – Где ты вообще была? – спросил Олег, повернувшись к «Елене». – Почему не дождалась меня?!
   Она прошлёпала босыми ногами в спальню сестры. Вполне в стиле Елены: оставить вопрос без ответа и ретироваться. Олег вздохнул, но настаивать не стал. А Полина вдруг обрадовалась его приезду. Сейчас она выяснит, в какую очередную поездку он собирается.
   «А то и в собственный дом не попадёшь, – думала она, – играя-то в детективов». Ей хотелось забрать фотографии Елены и Володарова. Молодая женщина даже коротко рассмеялась. Ей показалось забавным представить себе, как она, крадучись, пробирается в собственный дом на Ясской.
   Корсунов терпеливо ждал, когда молодая женщина покажется из комнаты. Зашумела где-то вода. Он откинулся на спинку кресла и задремал. Телефон очень часто трезвонил, он отвечал на звонки, затем откидывал голову и опять погружался в дремотное состояние. Полина быстро собралась, забрала волосы гребнем. Выбрала платье, которое подарила сестре в прошлом году. Хотя бы в этом она выглядит недурно.
   …Она дотронулась до плеча Олега. Он открыл глаза, будто и вовсе не спал.
   И накрыл её руку своей ладонью.
   Полина забыла этот жест. Когда-то он также делал ей, своей жене.
   Но никогда не дотрагивался до Елены, потому что та не позволяла.
   Олег обернулся и посмотрел в глаза «Елене».
   А сейчас позволила.
   – Дома «шаром покати», – сказала Полина.
   – Хочешь покушать? – Олег поднялся, вытирая пальцами слезящиеся глаза.
   – Хочу, – ответила она.
   Тонкая рука выскользнула из-под его ладони.
   Для Олега это было нечто новое. Никогда Елена не соглашалась на завтраки, обеды и ужины наедине с ним. Это было в стиле Полины, но не в привычках Елены.
   Корсунов хотел верить в то, во что он хотел верить.
   Сон как рукой сняло.
   – Хоть на край света, – он поднялся. – Лучше и вкуснее, чем в «Сампо», тебя нигде не накормят.
   «Сампо» – скромный небольшой ресторан, где отлично готовили блюда национальной кухни, так не похожей на кавказскую. Олег часто бывал здесь с друзьями, заказывал еду на дом. Ему давно хотелось сводить Елену в этот ресторанчик, но всё никак не доводилось.
   Последний раз Полина ужинала с Олегом в «Сампо» два с лишним года назад. Впоследствии во избежание недоразумений не появлялась здесь. Ей нравилась помпезная обстановка, золото и лепнина, мрамор и фонтаны «Золотой короны» в Старом городе. А «Сампо» на Карла Маркса она считала уделом пролетариев. Здешняя обстановка, убогая, по её представлениям, навевала скуку.
   Садясь в автомобиль, Корсунов сделал звонок в ресторан, чтобы горячие блюда оказались готовы к их приезду. Настроение было отличное, он забыл обо всех упрёках, видя расположение Елены. Корсунов ждал этого изменения в отношении к нему, как ему казалось, с самого их знакомства. Он ждал развития отношений уже давно, и сегодня всё должно было сложиться как нельзя лучше: отъезд Полины, расположение Елены, отсутствие надзирающего ока родных, – всё это дарило ему надежду. Работа была отложена на второй план: кто знает? – такого второго случая могло и не представиться.
   Олег был осторожен. Ему хотелось спросить, куда вчера она исчезла, оставив его сходить с ума в одиночестве. Знал, что в лучшем случае Елена промолчит. В худшем ответит, что находилась в компании с соперником. Ему не хотелось портить такого замечательного начала.
   Он искоса посмотрел на молодую женщину. Волосы отросли, и теперь она стала всё больше походить на себя саму. У корней волосы более тёмные и прямые, на концах непослушно вьются. Внизу волосы совсем светлые, серебристые, каскад крутых упругих колечек. Маленький пушок отрастает по всей голове, чтобы устремиться вниз, а пока создаёт над головой молодой женщины очаровательный сверкающий ореол. Чёрное пальто ей так к лицу. Елена не любит ярких нарядов, таких, какие носит Полина. Всегда строга: высокие закрытые воротнички, глухие разрезы, официальная длина. И всегда платья, юбки, в отличие от спортивного стиля сестры. В этих тёмных строгих одеждах она прекрасно выглядит. Руки сложены на коленях. Узкие ладошки, аккуратные светлые ноготки, пальчики без колец. Ему хотелось взять её руки и расцеловать каждый ноготок. Он поймал себя на мысли, что волнуется. Чтобы не выдать своих чувств, он спросил:
   – Когда Полина уехала?
   – Двадцать восьмого, – был ответ. – Она тебе не позвонила?
   – Позвонить не позвонила, но сообщение сбросила, – признался Олег.
   – Соскучился? – спросила «Елена», улыбаясь.
   – По Полинке? – её улыбка придала ему смелости. – Не успел…
   Елена никогда не обсуждала сестру с Олегом, но Полина об этом не знала. Оттого она так откровенно стала рассуждать о самой себе:
   – Ты, наверно, её с июня не видел?
   – Получается так, – согласился он. – Она у нас девушка занятая, в прямом смысле этого слова.
   – «Занятая»? В «прямом»? – провоцировала Полина Олега на откровенный разговор. – Ты имеешь в виду?..
   «Кто-то у неё есть?» – едва не добавила она.
   – «Занятая», – в том смысле, что вечно занята своими поездками, – Олег не заметил провокации. – Вот и сейчас спрашиваю себя: где она есть в настоящий момент?
   – В Анапе, – напомнила лже-Елена.
   – Я не уверен.
   – Позвони родным.
   – Не хочу разочаровывать.
   – Разочаровываться? – продолжала Полина.
   – Разочаровывать своих родных, – Олег старался подобрать нужные слова. – Сам я уже далёк от разочарования.
   Отзываться негативно о своей жене он не мог и не имел права. Тем более в присутствии её родной сестры, какими бы разными они не были. Но и терять шанс объясниться с Леной он не мог.
   – Полина давно уже живёт своей жизнью. У неё много друзей и знакомых, о которых я ничего не знаю. Она всегда находится в гуще событий, о которых я не имею ни малейшего представления. Она сплошная тайна и загадка, которая порой меня пугает.
   – Но ведь это прекрасно – женщина-загадка, – польстила себе Полина.
   – Только не для меня, – охладил её пыл Олег.
   – Что же тогда вы хотите друг от друга?
   Он обдумывал слова, прежде чем ответить на её вопросы.
   – Полина хочет комфорта и только. Ей не нужны чувства, эмоции, семейное тепло, дети. Она не создана для этого. Этакая амазонка, которая стремится всех и вся покорить, настоять на своём, – он колебался: стоит ли говорить последние слова? – и, наконец, решился. – В ней нет женской гибкости и мудрости. Оттого моя жизнь с ней никогда не сложится.
   Молодая женщина хотела возразить, что не её вина в том, что у них не может быть детей, но сдержалась. Ведь Елена не знала таких тонкостей семейной жизни Корсуновых.
   Олег молчал, взволнованный своей откровенностью.
   – А что же ты? Ты ведь не комфорта ищешь рядом с ней? – произнесла она.
   Полина знала, что их отношениям настал конец, всё же слышать его слова было досадно и неприятно.
   – Я не могу не жить рядом с ней, потому что она не хочет жить далеко от меня, – ответил он.
   – Загадки ты говоришь какие-то, – ответила лже-Елена и отвернулась. – Что же ты не разведёшься, если тебе она так неприятна?
   Откровенность свояченицы стала неожиданной для Олега. Последний вопрос Елены отвлёк его от движения, и он дал на жёлтый свет светофора преждевременный ход. Решил не рисковать и завернул в Алексеевский переулок, который находился кварталов за девять от «Сампо».
   Здесь очень кстати позвонил один из заказчиков, и Олег перевёл дух.
   Спустя пять минут Корсунов вёл автомобиль по проспекту Карла Маркса.
   Полине очень хотелось услышать ответ. Кто знает, возможно их ещё что-то связывает. Уже сидя за столиком в ресторане, она осмелилась повторить последний вопрос вновь.
   – Почему я с ней не развожусь? – переспросил Олег.
   Ему очень хотелось выпить чего-нибудь горячительного.
   – Вот смотрю я сейчас на тебя и теряюсь… Вы совершено одинаковые: одинаковый разрез глаз, одинаковый взлёт бровей, одинаковый цвет волос. Даже родинка у неё растёт тоже здесь, – он протянул руку и дотронулся до правой щеки молодой женщины.
   Елена уклонилась бы от подобного жеста, но Полина не сделала этого. Олег быстро убрал руку, словно боялся, что этот смелый жест спугнёт её. Но она не отвернулась в этот момент, не испугалась, и это придало ему уверенности.
   Молодая женщина смотрела на мужа, но в мыслях ушла в воспоминания о вчерашнем вечере.
//-- * * * --//
   – Вы очень похожи, – рассуждал Павел, разглядывая лже-Елену в тусклом свете настенных ламп. – Меня не оставляет чувство, что Вы и есть она.
   – Зачем Вы хотели меня видеть?
   – Я надеялся увидеть Полину.
   – Разве Вы не знали, что она уезжает?
   – Не знал, – ответил Павел.
   – На что надеялся? – не удержалась молодая женщина.
   – У нас с ней есть общий секрет, – Павел улыбнулся. – У неё есть особенность: даже если её нет рядом, всегда есть ощущение, что она здесь.
   Полине почудилось, что он догадался о подмене.
   – И, тем не менее, она уехала, – ответила она.
   – А Вы остались?
   – Как видите.
   – Я очень давно знаю Полину, – продолжил Павел, и Корсунова едва удержалась, чтобы не уточнить насколько давно. – И пусть Вас не смущает моя назойливость…
   – Я слышал, все Ваши родственники уехали на море? – невпопад спросил он.
   – Почти все. Остался супруг сестры и я.
   Ребоев улыбался.
   – Вы как две капли воды похожи. Так похожи, что я даже теряюсь… У Вас даже родинки одинаковые. Вот здесь, на щеке, – он указал пальцем на своё лицо.
//-- * * * --//
   …Полина прикрыла глаза. Ей стало грустно, но не от огорчения за распавшийся брак.
   – И хотя вы внешне очень похожи, по характеру разные… как небо и земля. Я не берусь сравнивать вас, – Олег поспешил загладить бестактность, – но различия сами бросаются в глаза. Здесь хочешь не хочешь, а начнёшь сравнивать.
   Олег сделал выдох и закончил:
   – Пусть вы выглядите одинаково, я неизменно выделяю каждую из вас по характеру.
   Полине опять вспомнился проведённый накануне вечер.
//-- * * * --//
   …Корсунова заказала себе пиво, и Ребоев не преминул это отметить:
   – Полина говорила, что Вы предпочитаете вино.
   – Я вижу, она слишком много говорила обо мне? – заметила молодая женщина, отхлёбывая насыщенный хлебом напиток.
   – А почему Вы решились поехать со мной? – поинтересовался Павел, – ведь Вы не знаете меня, ни разу не видели…
   Его не оставляло ощущение, что он видит перед собой вовсе не Елену.
   – Вас не устраивает моё общество? – Полине не было нужды притворяться перед Павлом. – Я Вас видела на фотографиях сестры, когда она ездила в Хельсинки. И, по-моему, не только в Хельсинки…
   – Действительно просто, – согласился Павел, – можно было и догадаться…
   – Да, мы друзья по путешествию, – продолжил он. – Изъездили всю Европу… У Вас очень красивая сестра, очень милая, женственная. Она очень хороший друг. Порядочность и благородство у неё в крови…
   Полина поперхнулась, услышав впервые в жизни о себе такие речи.
//-- * * * --//
   – Я не могу сказать, что Полина дурна по характеру, – Олег не смотрел не лже-Елену. – Просто… просто мы слишком разные. Её совершенно невозможно предугадать, она очень горячая. Разбег эмоций у неё составляет секунды… Она своенравна, горда, и, к сожалению, хотя, что там говорить, – Олег махнул рукой, – наверное, к счастью…
   Он сделал небольшую паузу и закончил фразу:
   – Совершенно не любит меня.
   Олег посмотрел прямо в глаза молодой женщине. Ему казалось, что межу ними установилось взаимопонимание. Таинство этой минуты испортила официантка, неожиданно для обоих появившаяся около столика. Принесла рыбные нарезки и салат с грибами. Ни Олег, ни Полина не притронулись к блюдам.
//-- * * * --//
   …Молодая женщина молчала.
   – Я не могу и не имею права вмешиваться в жизнь Полины, – говорил Павел, – и для её благополучия необходимо устроить Ваше благополучие.
   – Хотите сказать, что ей нужна Ваша помощь?
   – Не моя, – Павел выдержал паузу, – Ваша. По большому счёту я ей никто. Вы – родная сестра. А я вряд ли теперь смогу чем-то ей помочь.
   – Каким образом я могу помочь? – спросила Корсунова. – И с чего Вы взяли, что ей необходима моя помощь?
   – Вы психолог, насколько мне известно? Неужели Вы не видите, что к чему?
   – Нет.
   Павел откинулся на спинку стула. В его взгляде читалось разочарование. Словно он хотел продолжить беседу в данном ключе, но видел, что это бессмысленная затея.
   – Говорите, она уехала до ноября? Жаль, – он сменил тему разговора. – Откровенно говоря, я надеялся сегодня увидеть её… Я уезжаю в Австрию… Вообще мне уже давно предлагали поехать, наконец я решился. Думал, что успею сегодня попрощаться с ней.
   – На отдых? – спросила Корсунова, а сама подумала: «Собрался в Австрию, а меня тянет в Астрахань».
   – Мне предложили работу в солидной компании. Головной центр находится в Санкт-Петербурге, но работать придётся за рубежом.
   – Где, если не секрет? – поинтересовалась Полина.
   – В Линце, для начала, – Павел рассматривал её руки.
   – Вы уезжаете завтра?
   – Через неделю-полторы.
   – А Вы не хотите увидеть Полину? Если Вы так принимаете участие в её судьбе, то могли бы навестить её, или на худой конец позвонить, – она забыла о всякой осторожности.
   – А зачем плыть против течения? Если она уехала, значит, так надо, таково её желание… Мы всё обговорили, всё решили между собой. Жизнь продолжается такая, какая она есть. Если когда-нибудь Полина решит посетить Линц, приезжайте вместе. Я буду рад видеть вас обеих. Это поразительно… такие одинаковые лица, – спустя несколько мгновений Павел продолжал. – Вам очень понравится Вена. И пиво там такое, что местное Вы точно больше пробовать не станете.
//-- * * * --//
   …Корсунова ждала продолжения рассказа Олега.
   – Вероятнее всего, я виноват в наших несложившихся отношениях. Я ничего не сделал для того, чтобы она увлеклась мной…
   – Чего же ты хочешь? – перебила молодая женщина собеседника.
   – Я хочу остаться в семье, не оставаясь при этом мужем Полины, – без заминки ответил Олег.
   – Оставайся, – произнесла Полина.
   – При этом я хочу остаться мужем…
//-- * * * --//
   Корсунова раскраснелась и слегка охмелела. Подперев голову рукой, она слушала Ребоева.
   – Ты никогда не была в Скандинавии? – полюбопытствовал Павел.
   – Никогда не выезжала за пределы родной страны. На это ведь нужно время, деньги, усилия… Визы разные оформлять…
   – Это большое упущение, – спустя мгновение ответил Павел. – А я вот, знаешь ли, люблю открывать новые города… Мой герой – Тур Хейердал. Он, без сомнения, был великим человеком, и после посещения Осло я окончательно в этом убедился. Видела бы ты то утлое судёнышко, на котором он пересёк открытый океан!
   По Норвегии они путешествовали вместе. Полина припомнила, как тогда поспорила с Павлом в Ставангере по поводу милостыни. Тогда он, бросив рюкзак к её ногам, отправился к главному собору и уселся на ступеньках изображать из себя нищего. Примерно через пятнадцать минут к нему подошли представители социальных организаций с предложением о помощи.
   В Осло они совершили увлекательную прогулку по Ослофьорду.
   В Ставангере они шли по очаровательным улочкам, вымощенным булыжником. И везде ярками красками сверкали цветы: подвешенные в горшках, растущие в вазонах, посаженные в клумбах. Белые, красные, жёлтые цветы.
   Припомнила она и музей полярного судна Фрам, где им рассказали про знаменитую полярную экспедицию Амундсена; музей Кон-Тики, музеи викингов. Жизнь её была насыщенной благодаря этому человеку. А что ей делать, если он исчезнет из её жизни навсегда?
   Здесь у неё промелькнула мысль о том, что, вероятно, не будь Павла, и жизнь её, Полины, и Олега сложилась совсем по-другому. Осознание того, что кто-то ждёт и любит тебя придаёт большую уверенность, чем нужно. Наличие друзей жены или подруг мужа в супружеской жизни ненужное и вредное явление.
   – И когда журналисты спросили его, как он решает проблемы с пересечением границ, визами и тому подобным, Хейердал ответил примерно следующее, – продолжал Павел. – «Я объехал весь земной шар и почему-то ни разу не заметил ни одной границы, о которых вы толкуете; их вообще не существует в природе, а люди сами выдумывают границы, чтобы усложнить себе жизнь».
   – Осло – большой город, очень похожий на Питер каменными домами, широкими улицами, – рассказывал Павел. – Много музеев – свидетелей истории… Тебе надо обязательно съездить в Норвегию. Один только Вигеланд-парк чего стоит!
//-- * * * --//
   Олег замолчал. Он не поднимал головы, словно ожидал приговора.
   Волнение стеснило Полине грудь, стало отчего-то жаль этот прожитый отрезок жизни. Захотелось плакать, но она усилием воли сдержала себя. Ведь всё было недаром, столько всего хорошего подарила ей семейная жизнь. И если бы не эта семейная жизнь, она никогда не встретила бы Пашу.
   В этот момент она и впрямь сделалась похожа на Елену глубиной взгляда, мягкостью черт, переломом бровей.
   – Полина за тебя не держится, она благодарна тебе за время, которое ты ей подарил, за образование, за путешествия, за всё она тебе очень благодарна, – произнесла молодая женщина. – Благодарна за то, что ты прощал ей нелепые поступки… И… не нужно винить её в отсутствии детей.
   Корсунов поднял голову и посмотрел долгим взглядом на свояченицу: страстность была не присуща той. Елена не могла знать о том, что он, Олег, бесплоден.
   – Всё просто и ясно, Олег. Ты настоящий семьянин, тебе хочется домашнего тепла, а Полина не может дать этого тебе. Полина не может дать тебе детей, о которых ты мечтаешь. Она не может дать тебе спокойствия и уверенности в надёжном тылу, – Корсунова вытерла слёзы. – Всё это верно, Олег. Всё это может дать тебе Елена, потому что она другая. И уже давно Дима и Коля принимают тебя, как настоящего кровного отца. Ты обрати их внимание на это, и они назовут тебя именно так.
   Олег понял наконец-то, кто перед ним находится. В первые секунды этого понимания кровь бросилась ему в лицо. Стало досадно, что его обвели вокруг пальца. Негодование закипело в нём, но он усилием воли сдержал гнев.
   – А что до Полины? Она останется навсегда благодарна тебе за семейную жизнь. В конце концов, не ты ей, а она тебе все четыре года проедала плешь, – Полина коротко рассмеялась сквозь слёзы. – Но ты сам-то сможешь?
//-- * * * --//
   В клубе было жарко, а на улице моросил осенний дождь. И ей сделалось так уютно от присутствия этого милого худого очкарика, как никогда в жизни. Полина улыбалась. Немного охмелела с пива.
   Павел смотрел на неё долгим взглядом.
   – Поразительно, – произнёс он. – Поразительно, как ты на неё похожа.
   Полина сама не ожидала, что произнесёт эти слова:
   – Любишь её? – спросила она напрямую.
   – Люблю, – просто ответил тот.
   – А она об этом знает?
   – Она об этом узнает… ведь ты расскажешь ей об этом?
   – Обязательно расскажу.
   – Скажи, что я всегда буду любить её, – добавил Павел совершенно серьёзно.
   – Ты не умирать ли собрался? – рассмеялась Полина.
   – Нет. Но скоро я уеду из страны, – напомнил он.
   – Но ведь ты вернёшься сюда? У тебя, наверняка, здесь семья…
   – Да, – задумчиво ответил он. – Здесь у меня одна мама… И она… И больше никого…
//-- * * * --//
   Корсунову захотелось уйти. Но необычное для молодой женщины поведение удержало его на месте. Он нашёл в себе терпение выслушать её до конца.
   – Сможешь принять Полину такой, какая она есть? – продолжала она. – Принять то, что она рано или поздно введёт в нашу семью другого человека? Что она выйдет замуж и у неё появятся свои дети? Сможешь?
   По лицу Корсунова невозможно было определить, о чём в этот момент он думает. Гнев отпустил его, когда он понял, что она готова принять развод и расставание. Он ещё самонадеянно считал, что разобьёт Полине сердце, но понимание того, что она сама желает снять с себя семейную ношу облегчило его душу. В эту минуту он был готов простить ей все обиды и прегрешения и отдать всё, что та может пожелать.
   Полина замолчала. Не сказать, что этот разговор облегчил её душу, как Олегу. Но всё же она понимала, что пора расставить все точки над «i».
   А Корсунов уже просчитывал в уме, когда сможет улететь в Анапу.
   – Смогу, – наконец произнёс он. – Думаю, и Полина простит меня. Она всегда может надеяться на мою помощь. Я никогда не брошу её, помогу, чем смогу. И не потому, что я люблю Елену и мальчишек. А потому, что частичка моего сердца всё ж таки была отдана и ей. Как сестре. Надеюсь, избранник Полины будет достойный её человек.
   – В конце концов, тот, кто приручит Полину, будет достоин уважения в сто крат, – попытался шутить Олег.
   Полина оставалась серьёзна.
   – Середина сентября уже, – она поднялась.
   Олег понял, что хотела этим сказать его бывшая жена.
   – Ты не будешь против, если я заеду домой и заберу кое-какие вещи? – спросила она.
   – Зачем тебе забирать? Это твой дом…
   Он не успел договорить. Полина подхватила пальто и направилась к выходу.
   Корсунов остался сидеть за столом, уставленным неиспробованными яствами.
//-- * * * --//
   Что говорится, утро вечера мудренее. Человек что часовой механизм. Едва сдвинется колёсико в сторону, и весь механизм прекратит работу. Верните колёсико в правильное положение, и часы опять пойдут в такт! Так и человек. Он беспокоится, накручивает себя, переживает ровно до того момента, пока не сделает выбор и не займёт правильное положение. Наша героиня сделала выбор и, наконец, впервые за три года заняла нужную позицию в отношении собственного брака.
   Зная Олега, молодая женщина предположила, что он уже направляется в Анапу и через шесть часов будет в кругу родных. Конечно же, его будут расспрашивать о причине неожиданного приезда, на что он ответит многозначительной улыбкой.
   И только один человек поймёт истинную причину его приезда. Это будет Елена. Она поймёт, что время пришло.
   Племянники будут вешаться ему на шею. Старший Корсунов и Глухов пригласят его на пасеку под Юровку. На следующий день Олег приедет за Еленой. И куда он увезёт её останется для всех тайной. Но тайна эта будет продолжаться недолго: ровно до приезда семьи из Анапы и оформления всех необходимых документов.
   Картина, созданная фантазией Полины, оказалась очень точной.
   Всё встанет на свои места. Елена войдёт в полную семью. А замужней женщине нет необходимости заводить приятельские отношения с посторонними мужчинами. Она перестанет встречаться с Владимиром Володаровым, уйдёт из ЦМП, от этой гибельной психологической практики, от истории с Верой и Яной.
   А что сама Полина? Именно она расставит всех и всё на свои места.
   Так размышляла наша героиня, позабыв о странных обстоятельствах, произошедших за последние несколько месяцев. Она перестала думать о ЦМП, как о чём-то враждебном, несущем опасность. Михаил и Вера стали казаться несерьёзными и далёкими, как покойные Яна и Сергей.
   О Владимире она и вовсе думать забыла.
   Странное дело: пока сестра встречалась с этим незнакомцем, – Полине было интересно. Стоило ей узнать, что Елена и Владимир не питали друг к другу ответных чувств, и её странный интерес к незнакомцу быстро прошёл. А может быть прошёл оттого, что сердце её оказалось занято.
   Почти те же чувства испытывал Владимир. Он находился под впечатлением лондонских туманов, семейных встреч, чужого менталитета и речи. И увлечение новой знакомой быстро ушло и забылось. Владимир, как человек семейный, дорожил отношениями с женой и ребёнком. Отчего он ввёл в заблуждение Елену по поводу своих семейных отношений мы, уважаемый читатель, можем только догадываться.
   Приехав на родину, Владимир долго входил в атмосферу российской обыденности и не сразу пожелал вновь увидеть Елену. За две недели он позабыл её и свой интерес к ней. Такова судьба отношений несвободных мужчин со свободными барышнями. Всегда и во всех случаях для Владимира первой женщиной оставалась только Вероника (учитывая также и то, что у них был общий бизнес и имущество). Именно Вероника из семьи Володаровых отличалась предприимчивостью и способностью к увеличению капитала. Владимир ценил её не за красоту и ум, а именно за способность к бизнесу, которой он сам (увы) был лишён.
   К тому времени, когда он захотел увидеть Елену, чувства его уже остыли.
   О Елене напомнил вежливый мужчина преклонных лет, который перехватил Володарова в холле «Ауди-центра». Он собирал информацию о Яне Золотарёвой. Поначалу ей интересовался частный детектив, которого не обязательно выслушивать, но вопросы его обеспокоили Володарова. Потом с ним встретился прокурор, и Владимир забил тревогу.
   Он надеялся, что история с Золотарёвой давно позабылась и её смерть не вызвала ни у кого подозрений. Он знал, что за несколько часов до смерти Золотарёвой в её квартиру нанесла визит женщина, и он догадывался, кто это мог быть.
   Владимир слышал о работе сотрудников этого отдела прокуратуры. Даже его статус известного бизнесмена не мог заставить прийти к нему следователя прокуратуры. А здесь сами нанесли визит. Вопросы задавали самые общие: были ли знакомы, какого рода отношения существовали между Володаровым и Золотарёвой.
   И здесь он вспомнил о рисунках Елены Лебедевой.
   Ему очень хотелось попасть к ней в квартиру на Знаменскую-248, но, как оказалось, желания и действительность нередко оказываются несовместимыми… Сколько он ни напрашивался в гости, «Елена» отправила его играть в бильярд.
   – Ты раньше не говорила, что хорошо играешь в бильярд, – сказал Владимир.
   – Смотря в какой, – уклонилась от ответа Полина. – Есть много видов бильярда. В некоторых странах бильярд признан национальным видом спорта.
   – В самом деле? – Владимир обошёл стол и нагнулся, целясь кием в шар.
   – Есть русский бильярд, карамболь, пул, – она наблюдала за соперником.
   – Смотрю, ты знаток в бильярде?
   – Есть немного, – согласилась молодая женщина.
   – И чем же «карамболь» отличается от «русского», например?
   – А тебе это так необходимо знать?
   – Ну, ты же знаток…
   – Посмотри в Интернете, – ответила Полина.
   Поклонник Елены Лебедевой разочаровал Корсунову. Она ожидала встретить героя-любовника, страстного, темпераментного, под стать его внешнему облику. А вместо этого встретила «занудного умника». На Елену производили сильное впечатление литературные и культурологические познания Владимира Володарова, и в ней он находил благодарного слушателя. Полина была другим человеком.
   Он пытался оказать впечатление на Полину рассказами о Великобритании, но в отношении этой молодой особы он промахнулся.
   Корсунова любила цельные впечатления: чуждый менталитет она впитывала сразу. Ей было необходимо появиться в чужой стране, услышать другой язык, увидеть архитектонику города, посетить музеи. А те отрывочные сведения, которыми пытался впечатлить молодую женщину Владимир, казались ей неинтересными. Да и почему должен быть интересен Полине рассказ о Великобритании, после того, как она сама дважды прожила там по десять дней в красивом провинциальном городке?
   Владимир вёл рассказ, а Полина в мыслях ушла в воспоминания.
   Естественно предположить нашему уважаемому читателю, в какой компании наша героиня побывала в этой стране. Тогда в эту замечательную поездку Павел выбрал сельскую гостиницу в Брайтоне не из-за дешевизны, а из-за близости к морю. В ней даже более, чем в самом замечательном лондонском отеле, можно было почувствовать дух этой страны. Те же чопорные англичане, тонкий английский юмор, чайная церемония 5 O’clock, популярная газета «The Times», настоящий дровяной камин, – эти мелочи в сельской гостинице даже более определили и отточили восприятие духа этой страны.
   …Владимир выпрямился:
   – Ваша очередь, девушка…
   – И в какой вид бильярда играем мы? – поинтересовался Владимир. – В русский или английский?
   – В новус, – ответила Полина, – в него весь Северо-Западный округ играет.
   Она загнала последнюю фишку в лузу и выпрямилась:
   – Игра закончена. Пять тысяч на стол!
   Владимир полез в нагрудный карман, где лежали свернутые синие бумажки, отсчитал несколько и аккуратно положил на стол перед молодой женщиной.
   – Так можно зарабатывать на жизнь, – пошутил он, садясь на обитый бордовой тканью диван.
   – Зарабатывать на жизнь с помощью игры? Это отличная мысль, если ты не зависишь ни от игры, ни от игроков, – согласилась Полина.
   Она положила деньги в карман, который прятался в широких складках клетчатой юбки.
   – Кто-то трудится всю жизнь, не разгибая спины… А кто-то зарабатывает, не прилагая к тому никаких усилий, – добавила молодая женщина.
   – Например?
   – Имейте широкий круг знакомых и хорошо подвешенный язык. И можете скромно жить, не заботясь о завтрашнем дне, – Полина села в соседнее кресло, закинула ногу на ногу. Облокотилась на мягкий подлокотник, подперев голову рукой.
   – А я думал, что ты трудоголик, сидишь в офисах, перед экраном компьютера.
   – Всякое бывает, – уклонилась от ответа лже-Елена.
   Подумала и продолжила:
   – Во всех профессиях нужны именно эти два условия. Вот взять, к примеру, карьеру психолога. Поначалу он работает только для собственной практики, чтобы стать востребованным специалистом. И вот практика начинает приносить ему первые доходы. Расширяя круг знакомых, он находит среди них своих клиентов. И так в любой профессии…
   – Кроме «органов».
   – Думаю, и в милиции живут по такому же принципу. «Клиенты», хорошо подвешенный язык, напористость…
   – А некоторые подходят к этому творчески, – подумав, добавила она.
   – Это ты о мошенниках?
   – Мошенники живут так же: хорошо подвешенный язык и уйма знакомств – случайных и не очень.
   – Ты приравниваешь мошенников к милиционерам?
   – Нет, мошенники тоже вкалывают… Пишут вредоносные программы, например. А я говорила о тех, кто вовсе ничем не озабочен, предоставлен сам себе.
   – Ты о бомжах?
   Полине лень было спорить: философия оставалась привилегией сестры.
   – Вот, например, взять сегодняшний случай. Ты предложил мне поиграть в бильярд.
   – Я?! Ты сама соблазнила меня сыграть в бильярд! Я предлагал тебе просто пойти поужинать. Тем более что не являюсь любителем и знатоком бильярда.
   – Но ведь ты согласился?
   – Согласился.
   – Выходит, ты согласился сыграть со мной в бильярд, вовсе не умея в него играть?
   – Выходит так.
   – Ты хочешь, чтобы я тебе вернула пятёрку?
   – С чего ты взяла? – Владимир возмутился.
   – Ты пошёл со мной наверх играть в бильярд, вовсе не умея в него играть. Да ещё предложил пари.
   – Вообще-то твоё высочество предложило пари.
   – В этом ещё надо разобраться, кто кому предложил. Хорошо. Пусть ты предложил пари, не умея играть в бильярд. Выходит, ты сам хотел отдать мне свою несчастную пятёрку.
   – Ты сегодня слишком расчётлива, – ему ничего не оставалось как ответить именно так.
   – Я всегда расчётлива. Просто я тебе описала, как некоторые люди, не прилагая особых усилий, могут заработать деньги.
   Владимир молчал. Эта девчонка в одну секунду вывела его из себя. Она была права: это он предложил ей сыграть в бильярд, рассчитывая на то, что она не знает правил игры. Он заключил с ней пари, предполагая, что великодушно простит ей проигрыш. Это оказалась его инициатива… с её подачи. Володаров обратил внимание на эту особенность: Елена была другая, не столь реалистична, не столь цинична.
   Он не увидел подмены. Он полагал, что собеседница не в настроении.
   Они вышли из бильярдной и спустились в бар. От распития спиртного Полина отказалась. Владимир заказал ей сок. Немного посидели за широкой стойкой. Впереди мельтешил бармен в бордовой рубашке и сером галстуке.
   Володарову стало неуютно с отчуждённой, неприветливой «Еленой». Если бы он знал Корсунову, то настроение последней не вызвало бы у него удивления. Но он воспринимал её, как спокойную, мягкую и женственную Елену.
   Так думал Владимир, разглядывая в тусклом свете её профиль.
   – Я скучал по тебе, – признался он.
   – Это в Лондоне-то? – усмехнулась «Елена».
   – И не только. А сегодня ты какая-то молчаливая. Что-то случилось?
   – Нет. Всё в порядке. Надоело философствовать и захотелось жить.
   – Что ты хочешь этим сказать? – поторопился Владимир.
   – Сказала то, что хотела сказать. Думаю: хватит с меня жить иллюзиями, надо жить реальной жизнью.
   – Именно? – он ждал продолжения. Ему показалось, что она намекает на продолжение отношений с ним и приготовился дать ей отрицательный ответ.
   – Выйти замуж, нарожать кучу детей… Работать, творить… Что там ещё делают при реальной жизни? – говорила она, не глядя не собеседника.
   – Всё что ты перечислила – вполне достаточно, чтобы почувствовать себя реальным.
   Полина опять задумалась.
   Владимир молчал, не зная, как продолжать разговор дальше. Он говорил невпопад, она отвечала на его вопросы с вызовом или нехотя. «Елена» показалась ему незнакомой, далёкой, холодной. Ему пришло в голову, что собеседница совершенно чужой ему человек и былое увлечение ею лишь мимолётная блажь.
   Если бы Владимир предложил Полине встретиться месяц-два назад, молодая женщина пошла бы на это с большим желанием. Однако с этого момента утекло много воды, произошло много изменений в её жизни и жизни сестры. Мысли Полины занимал отъезд Павла Ребоева из страны. И чем больше она думала об этом, тем больше хотелось уехать вслед за ним.
   – Почему ты отказалась встретиться со мной позавчера? – тихо спросил он.
   Полина не встрепенулась, не шелохнулась, не оторвала взгляда от блистающего разноцветными стеклами бара.
   – Не хочу, – равнодушно ответила она.
   Владимир не нашёлся что ответить, он был обескуражен, задет.
   – Пойдём? – Полина не знала, о чём ещё можно говорить с ним. Она приятно провела время, забрала выигрыш, а теперь хотела только одного – поскорее лечь в постель.
   Они вышли из клуба. Полина поправила лёгкий шарф и извлекла из-под пальто волосы. Через несколько секунд на влажном воздухе они свернулись в тугие крепкие колечки.
   На улице было прохладно и сумеречно. Закат уже померк, а тёмное небо закрылось облаками. Ещё где-то далеко за горизонтом блекла зарница, оттого облака казались светлее неба.
   Фонари вытянулись вдоль вымощенной булыжником мостовой, светясь ровными четырёхугольниками. Они пошли вниз к набережной. Туман становился гуще. Среди этого тумана выныривали одинокие прохожие.
   – Я так понимаю, ты не хочешь меня больше видеть? – спросил Владимир.
   – А зачем? – Полина остановилась.
   Ответ её удивил Володарова.
   – Как зачем? Хотя бы общаться…
   – Такой человек, как ты, станет со мной общаться?
   – Почему бы и нет? Я же общался с тобой до этого.
   – Что тебе от меня нужно? – спросила лже-Елена. – Никак в толк не могу взять.
   – Почему обязательно из отношений должен быть какой-то толк?
   – Заниматься пустопорожней болтовнёй не по мне, – ответила она. – Мне необходима выгода от человека. А от тебя ни выгоды, ни толка.
   Владимир молчал, не зная, как реагировать на эту прямоту.
   – Ни серьёзного отношения ко мне, – добавила молодая женщина.
   Полина продолжила:
   – А я тебе скажу: у тебя даже мимолётного увлечения мной не было, даже самой малой симпатии. Только один голый расчёт.
   – Зачем ты так говоришь? – спросил он. – Если ты не хотела со мной сегодня встречаться, не стоило соглашаться. Стоило ответить прямо…
   Со стороны они казались парой, гуляющей по набережной, занятыми интересной, милой беседой.
   – Зачем я так говорю? – Полина шла рядом с Владимиром, звонко отбивая шаг каблуками. – Я тебе прямо ответила по телефону, что не желаю с тобой видеться. Куда уж прямее? Или ты думал, я с тобой в «кошки-мышки» продолжу играть? Ты не из тех людей, которых можно отправить далеко и надолго. Не из тех, кто любит отказ. И между тем, ты выслушиваешь от меня неприятные слова. Что бы ты сделал после моего первого выпада? Повернулся и ушёл. Но ты здесь, слушаешь и глотаешь бранные слова.
   – Я не могу оставить тебя здесь ночью, – торопливо ответил Владимир.
   – Бред! – Корсунова поморщилась. – Зачем ты вообще решил встретиться со мной? И как ты меня нашёл на сайте? Ты же знал, что я встречалась с Яной Золотарёвой!?
   Если бы рядом разорвалась бомба, эффект от слов Полины был, вероятно, гораздо меньший. Владимир непроизвольно оглянулся, будто боялся, что их услышат.
   – Сядем в машину, – он крепко взял её под локоть, – не стоит так громко говорить.
   – В какую машину? Не пойду, – ответила Полина.
   – Сядешь, – ответил он.
   – Сам сядешь, – ответила она многозначительно. Он заколебался: сегодня это была совсем другая Елена, нежели две недели назад.
   Они стояли друг против друга на каменной мостовой. Он мог бы уйти, но не смел. Полина могла бы покинуть Владимира, но боялась упустить шанс. То, что это был шанс, она не сомневалась.
   Он уступил первым и отпустил её локоть. Молодая женщина извлекла телефон из кармана пальто и набрала номер телефона Егошина. Она продиктовала другу имя сегодняшнего спутника, номер машины, сотовый номер Володарова.
   Последний не возражал.
   Когда она закончила разговор, Владимир жестом пригласил её подойти в машине. Они сели в салон, и через несколько секунд машина съехала с площадки.
   – Если ты не против, заглянем на Брестскую, – предложил он.
   – А что там? – полюбопытствовала Полина.
   – Ничего, – ответил Владимир, – безопасное место для разговора.
   Он вёл машину десять минут, но ей почудилось, что прошла целая вечность. Туман заволок город, хотя и не везде. В некоторых районах была лишь лёгкая дымка. Возле озера туман сгустился так, что видимость в пределах метра терялась.
   Вечерний город жил оживлённой жизнью, но не настолько оживлённой, как днём. Машины ехали медленно, включив фары, уступая друг другу дорогу на поворотах.
   Полина пыталась припомнить достопримечательности Брестской, небольшого переулка в Новом городе. Он выходил на речку Лужму небольшим каменным молом. Летом здесь пришвартовывались катера и лодки, которые были полноправными транспортными средствами города. Бывало и так, что добраться на катере по городу было легче, чем на автомобиле.
   Вода в реке блестела сотнями огней с противоположного берега. Ещё месяц, и тонкая прочная корка льда покроет её. Ещё месяц, и Лужма станет трассой для снегоходов. А пока в чёрной воде мигают и перекликаются блики. Этот берег совсем тёмный, только несколько фонарей у берега едва освещают мол, но Полина очень хорошо видела в темноте. Из-за частых подъёмов воды склон берега был отделан большими бетонными плитами, а там, куда обычно вода не доходила, рос кустарник.
   Странное дело, но над Лужмой почти не было тумана.
   Владимир припарковался на площадке. Обычно летом в дневное время суток здесь было полно машин. Сейчас на бережку оказалось пусто.
   Какое-то время они молчали в темноте.
   – У меня к тебе тоже есть вопросы, – сказал он. – Что тебе понадобилось от меня?
   – Вот те раз! – всплеснула руками Полина, – посмотрите-ка на него. «Мне от него понадобилось»! Ты забыл? Это же ты мне первый написал на сайте!
   – Но ты мне тоже не просто так ответила?
   – Так ты думаешь, что я тебя нарочно там выискивала? Ну и самоуверенность у мужиков!
   – Бог с тобой – написала и написала, – обескуражено ответил он, – не будем в детский сад играть. Я уже понял, что видеться нам не стоит.
   Из жертвы Володаров превратился в преследователя.
   – Ну, раз не стоит, – вези меня на Знаменскую, – ответила Полина.
   Владимир не двинулся с места. Отвернулся и смотрел на чёрные воды Лужмы.
   – Не хочешь? Понимаю, – Корсунова взглянула на небо.
   Где она, звезда Мицар? Светит где-то за облаками, мерцает голубым светом.
   – Ты вообще-то где работаешь? – повернувшись к спутнице, спросил Владимир.
   – Не волнуйся, в Центре я не работаю, – многозначительно ответила молодая женщина.
   Ей и в голову не приходило, что этот человек может оказаться опасен. Рядом Лужма и никто никогда не узнает, что случилось с этой бесстрашной девочкой. Если бы не маячок на телефоне, который подавал сведения о её местонахождении.
   – И засланный казачок из меня никогда не выйдет, – добавила молодая женщина.
   – Я знаю, что в Центре ты не работаешь.
   Владимир опять замолчал. Он многое хотел спросить у неё, но передумал.
   Полина отвернулась от собеседника и устремила взгляд к берегу.
   В кустах почудилось шевеление. Царило полное безветрие, и это движение стало особенно заметно. Она присмотрелась, и ей показалось, что в кустах стоит, бесшумно затаившись, огромный чёрный пёс.

Глава 11
Медитаторы

   Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет –
   не говорите за обедом о большевизме и о медицине.
   И – боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.
   Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно.
   Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», – теряли в весе.
   М. А. Булгаков «Собачье сердце»
   Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.
Ш. Талейран

   Егошин полагал, что Светлану Лукьянову перепутали с Полиной. Он предостерегал Корсунову от необдуманных поступков, советовал заняться полезными делами и держаться подальше от медитаторов. Ему претили стремление Полины всегда до всего доискиваться, намеренная дерзость молодой женщины, её вызывающее поведение.
   Всё было гораздо прозаичнее: ей до всего было дело просто-напросто оттого, что нечем было заняться. Стремление занять себя чем-то привели молодую женщину во вторник, 21 сентября, на сеанс трансаринга в Центр медитативной психологии. На следующий день молодая женщина заболела: то ли сказалась проведённая ночь на Лужме в компании с Владимиром Володаровым, то ли позавчерашний тренинг под руководством Михаила.
   22 сентября вечером температура подскочила до 39 градусов и держалась до субботы. Сильно болела голова, тело ломило так, словно накануне больная выгружала вагон кирпичей. Каждая мышца напоминала о себе, отдавая болью при малейшем движении. Молодая женщина не ела уже почти три дня: сначала мучила тошнота, готовить она не любила, а заказать что-то из ближайшей харчевни не было сил. Полина, крайне редко страдавшая недомоганием, перенесла необычную болезнь довольно тяжело.
   Миша звонил со среды и днём, и ночью. Корсунова решила последовать совету Егошина и быть категоричной с представителем ЦМП, забыть о хорошем воспитании и вспомнить одну известную истину: люди охотнее понимают действительность тогда, когда их отправишь подальше от неё. Все Мишины звонки после откровенной беседы с Полиной прекратились разом.
   Температура ушла так же неожиданно, как и появилась. В прекрасное свежее пятничное утро ломоту как рукой сняло, голова была свежая и пустая, мушки перед глазами не кружились. В этот же день приехал Егошин и привёз гречневую кашу с мясом, ещё тёплую, ароматную. Полина встретила его похудевшая и подурневшая от болезни. В мятом розовом халате, с растрёпанной кудрявой шевелюрой она больше походила на клоуна, чем на больную.
   – Ты почему здесь, а не на Знаменской? – спросил Егошин первым делом.
   – Вы ведь знали, что я здесь? Признайтесь? Откуда? – Полина прошлёпала босыми ногами обратно в комнату. Забралась на тахту и завернулась в одеяло.
   – Знали, – ответил Егошин.
   Он подвинул стул и сел возле постели больной.
   – Здесь спокойно и свежо. А там жарко и страшно, – ответила Полина.
   – Тебя кто-то пугал? – осведомился Пётр Васильевич.
   – Не то слово… Я бы на месте сестры продала эту квартиру. Каждую ночь звонит странный человек и гробовым голосом рассказывает о собаке, которая «уже вышла на охоту». Я отключала телефон… Так эта чёртова собака теперь мне мерещится за каждым углом! – пожаловалась Корсунова.
   – Тебе звонили и угрожали по телефону?
   – Не сказать, чтобы «угрожали», – замялась молодая женщина. – Но неприятный осадок от всего этого остался.
   – Как же тебя угораздило простудиться?
   – От нечисти заразилась. Сто лет уже ничем не болею, а уж тем более какой-то простудой – никогда. А здесь – свалилась с ног. Ни кашля, ни чиха, одна температура и боль везде, где только можно, – жаловалась она.
   – Это что у тебя на шее? В ЦМП нацепила? – Егошин показал пальцем на грудь Полины.
   – Нет, это серебряный медальон с Валаама, – ответила Корсунова, вынимая круглый предмет из-под халата.
   – А почему чёрный такой? Серебро, вроде, таким не бывает…
   – Не знаю, почернел за последние два дня, – Полина заботливо спрятала цепочку и добавила, – я и сама почернела после трансаринга. Не то что медальон…
   – Вы что мне там принесли? – она переменила тему. – Кашку с мясом? Давайте сюда, я не ела три дня и зверски голодна! Ложку мне не принесёте? Там, на кухне…
   – Чем же он тебя так зацепил? – спросил Пётр Васильевич, вернувшись из кухни.
   – Не знаю, отправилась туда с расстройства. Я ведь развожусь через неделю, – без тени улыбки ответила Полина. – А потом, они так расхвалили мне этот метод… Вроде, будто ты принимаешь ЛСД…
   Она открыла крышку и вдохнула в себя запах съестного.
   – Ещё горячая, – ложка оказалась во рту.
   – Они тебя поймали на эту приманку? – подозрительно спросил Егошин.
   – Да отстаньте Вы от меня! На какую такую приманку?! Сказали, что остеохондроз от этого пройдёт.
   – Ну, и?..
   – Дайте поесть, – ответила Корсунова. – Попробуйте сами четыре дня ничего не есть.
   Полина поела, облизала ложку и поставила горшочек на журнальный столик.
   – Скажите Дарье Михайловне, пусть меня возьмёт на воспитание вместо собаки, – это была высшая степень благодарности Полины за проявленную заботу.
   – Вернёмся к нашей беседе, – напомнил он.
   Молодая женщина поведала детективу о том, как в среду почти три часа экспериментировала над своей психикой. Рассказывала она, размахивая руками. Показывала, как работает ведущий тренер на трансаринге.
   Егошин только вздыхал, слушая Полину. «Лезет сама в петлю, – думал он. – Вот только одну отправили на реабилитацию, так и вторая готова удавиться. Их там мёдом манят что-ли? Вот только одна из секты вырвалась, так и вторая прёт туда же».
   – Зачем ты лезешь не в своё дело? – спросил он. – Сказали тебе: сиди тихо, гуляй по магазинам, сведи к минимуму своё общение и не заводи новых знакомств. Ты же ведёшь себя как подросток, которому опытные люди советуют, а он всё равно своё гнёт.
   – Ну, а что мне оставалось делать? Они меня прижали к стенке, в прямом смысле слова, – оправдывалась Полина. – А иначе они поняли бы, что я – это я.
   Молодая женщина нисколько не лукавила, говоря, что её заставили пойти на курсы трансаринга. Как это произошло, она и сама толком не могла объяснить. Её не уговаривали, а взяли, что говорится, «на понт».
   – Они уже и так поняли, что ты – это ты, – ответил Егошин.
   – Просто они так сделали… так сказали… что невозможно было отказаться. Массовый сеанс трансаринга у них шёл уже три дня. Я и так отказывалась все три дня. Ну, совершенно невозможно было отказаться после сто пятидесятого звонка этого Михаила, будь он неладен! Он во всём виноват, произвёл на меня сильное впечатление…
   Егошин не понимал: шутит Полина или говорит серьёзно.
   – Вы знаете, он оказался писателем, учёным, – продолжала молодая женщина, – его фамилия Любаев. Он автор многих книг, посвящённых методике медитативности. Представьте себе, я одолела несколько его трудов.
   Полина сделал паузу, ожидая реакции собеседника. Но так как реакции на последнее известие не последовало, она добавила:
   – И сделала вывод, что впечатляет.
   – Не знал, что ты умеешь читать.
   – Вы, конечно, правы, сто тысяч раз правы. Но так получилось, и я извлекла из этого урок, – согласилась Полина. – Больше не пойду, под страхом смертной казни – не пойду! Это чёртов ЦМП мне не по зубам.
   – Ну и как? Понравилось тебе там? – спросил Егошин. – Остеохондроз прошёл?
   – Как видите… Третий день не выползаю из постели.
   – У меня самый настоящий ужас перед этими людьми. Ещё немного, и сама сбегу в Анапу. Представьте себе, на трансаринг собралась толпа агрессивных людей. Полнейший неадекват, которые неспособны ориентироваться в реальности. Возможно, они и были адекватными в самом начале сеанса, то бишь ещё в воскресенье, девятнадцатого. Но я попала туда двадцать первого, когда народ третий день исходил дыханием. Ага, Вам тоже стало интересно? – перебила сама себя Полина, заметив внимание Егошина к её рассказу.
   – Так вот, методика такова: народ работает на всех парах и в парах. Один дышит, второй – ситтер – страхует и следит за его реакцией. Михаил – именно он оказался моим ситтером – объяснил мне, что всякое может быть, даже потеря сознания, членовредительство… Хотя о последнем я узнала позже. Ситтер проверяет, дышит ли человек, который отрубился, следит за тем, чтоб кто-нибудь не пнул его случайно. Народ кругом разлёгся, в опасной, как потом оказалось, близости. Все через пятнадцать минут стали бесноваться. Кто крутился волчком, кто орал, как резаный, кого вообще втроём держали. Самые скромные просто пускали газы.
   – Ты таблетки не принимала? Порошки, микстуры?
   – Там дыхания хватит с головой. Человек дышит, словно загнанная лошадь. После десяти минут начинаются галлюцинации. Якобы скрытые комплексы выходят наружу, и человек очищается не только от фобий, но и оздоравливается физически. Так вот, мы с Михаилом приехали туда в три дня. Сеанс длился два часа, из которых я изображала скаковую лошадь сорок минут, а Михаил страховал меня.
   Вела семинар некая тётенька по имени Сутха. Мрачная, я Вам скажу, особа. Сначала человек пятьдесят сели в круг и принялись делиться своими впечатлениями по поводу занятий йогой, анализировать свои сны, медитацию…
   Следующий час посвятили практике. Нужно лечь, расслабиться и вдруг задышать, как загнанная лошадь, – Полина показала как, – и так в течение часа, не прерываясь. Свет потушили, включили гремящие барабаны. На пятой минуте моё тело одеревенело и заболело, в глазах встала кроваво-грязная муть. Никаких галлюцинаций я не видела. Только мысли крутились в голове: как бы не умереть случайно от сердечного приступа.
   Очнулась я от того, что Любаев тряс меня за плечо. Рядом оказалась эта ведьма… Она мне что-то говорит, а я её не понимаю. Всё как в тумане, толком ничего разглядеть не могу. Голова кругом, руки-ноги не слушаются… села кое-как, тянусь руками, хватаю воздух, – живописала Полина свои приключения. – Голова звенит, как бубен, в который целый час молотили! Шаманы проклятые!
   Она опустила голову, потёрла виски. Спустя несколько секунд продолжала:
   – Думала отправиться домой потихоньку, а мне отвечают: «От нас просто так не уходят! Теперь самое главное – рисовать мандалу», – со значением этак говорят.
   – Я уже не помню, когда последний раз так боялась, в пять лет соседскую собаку, наверное. А тут, верите-нет, меня обуял самый настоящий ужас. «Чего? – говорю. – Я не умею и не хочу ничего рисовать, мне б до дома доползти». А они: «Рисуй! И через это растворятся твои комплексы! А иначе – не выпустим», – Полина выдохнула и закончила. – Народ послушно стал рисовать. Все серьёзные такие, словно диссертацию пишут. Я тоже что-то начертила…
   – И как же ты отделалась от них?
   – Никак, – просто уползла. Не смейтесь! Сначала встала на четвереньки, поползла… Любаев поднял меня и отвёл в женский туалет. Я сказала, что меня тошнит.
   – И как же?
   – А никак. Я снизу переползла в другую кабинку, пришлось, конечно, пол подтереть, а без этого никак невозможно оказалось, – развела руками Полина, видя удивление Егошина.
   – А что же твой ситтер? Не видел тебя ползущей?
   – Нет. Он зашёл в соседнюю кабинку. И пока находился там, я отправилась в раздевалку. В целом, это долгая история, как я добиралась домой… Спасибо таксисту – понятливый попался. Говорит, около этого учреждения всегда такие ходят. Доходное место… Голова звенела полночи, а потом появились жуткие боли вот здесь, – Полина показала на лоб. – Между бровями болел ровный кружок, словно в черепе дыру сделали… и тошнило неимоверно всё ночь. Сейчас полегчало, температура упала. Три дня кувыркалась.
   Корсунова замолчала.
   – Не ходи в Центр, тебе мой добрый совет, – ответил Пётр Василье вич, – знающие люди и без тебя разберутся.
   – Брр! – молодая женщина поёжилась. – Я поняла: там кого хочешь с ума сведут и всё что угодно заставят сделать. Походите с месяц на трансаринг, а после этого и квартиру ситтеру подарите, и с моста прыгнете… А я всё удивлялась, почему у нас Ленка совсем полоумная сделалась? Вот вам и ответ! Она туда два месяца ходила!
   – Придётся отправить тебя в Анапу.
   – Лучше отправьте меня в Австрию…
   После ухода Егошина Полина загрустила. Она сидела перед разложенными на столе сотовыми телефонами и размышляла, – кому бы позвонить.
   Наша героиня никогда не была одинока в полном смысле этого слова, и в какой-то степени это чувство даже нравилось ей. Молодая женщина стремилась убежать от всего и ото всех: от своих проблем, от мужа, от семьи. Сегодняшняя ситуация выглядела так, будто все сбежали от неё…
   – Такое чувство, будто остаёшься одна на всём белом свете. Родители живут друг другом и внуками, Ленка скоро будет счастлива с Олегом, – Полина не замечала, что разговаривает сама с собой.
   – Родители не звонят, махнули на меня рукой: как живёт их дочь, чем дышит, – наверняка и знать не хотят. Ленку все достали, она теперь, небось, отмалчивается, куда ей позвонить сестре! А Олег, поди, счастлив безмерно, что жена без выкупа отпустила… И всё-таки какие-то они все другие, – размышляла молодая женщина. – А я совсем на них не похожа. Как будто они все пахнут мёдом, а я пахну дёгтем.
   Друг её Пашка Ребоев вскоре будет в Линце. Раньше бегал за ней, не мог дозвониться. А теперь? А теперь она, Полина Корсунова, спит и видит Павла Ребоева во сне. Наяву, видимо, ей не судьба его увидеть. Теперь она бегает за ним, не может дозвониться. И была бы рада его общению, если бы он снизошёл до неё.
   Молодая женщина думала о том, что жизнь разведёт их. Паша встретит хорошую девушку. Их отношения будут крепкими, потому что в чужой стране невозможно жить по-другому. Полина тоже не останется одна: вопрос в том, найдёт ли ещё раз в жизни она такое щедрое и благородное отношение к себе. Полина уже не злилась на него за фисташковый ноутбук, и вовсе думать забыла об этом.
   Её волновало только одно: он уедет без неё, и она не успеет с ним попрощаться. Теперь Полина жалела, что затеяла всю эту идиотскую игру в роли Елены Лебедевой.
   «И совсем я одна-одинёшенька, – думалось ей. – Вот, спасибо Егошину, пришёл по доброте душевной, накормил её».
//-- * * * --//
   Полина отлёживалась до пятницы и вечером вернулась в нормальное состояние. Головная боль прошла, температура упала, кашка со щами согрели желудок и вернули ей силы.
   Силы вернулись, а душевное состояние нисколько не улучшилось. Она пробовала позвонить Павлу с нового номера, но тот упорно не брал трубку. Полина совсем приуныла. Она выдумывала, куда бы ей съездить и чем заняться, и ничего не приходило в голову. Здесь она припомнила, как Павел обещал съездить с ней в «Октябрьское». Она вновь принялась звонить ему и не могла дозвониться.
   Пятничным вечером, когда Полина уже не знала, куда деть себя от скуки, позвонил Володаров. Он предложил встретиться на следующий день в «том самом месте» в семь часов вечера. Полина отказалась, но Владимир настоял, сказав, что ему необходимо поговорить о Золотарёвой. Скрепя сердце, молодая женщина согласилась, но не в бильярдной «У Михалыча». Она предложила «Северный парадиз», – все равно ехать за покупками в «Мегацентр».
   Сразу после звонка Владимира последовал звонок Веры Володаровой. «Ну, наконец-то дождалась», – подумала Полина Корсунова и тотчас забыла об обещании, данном Егошину, «никуда не соваться».
   Володарова предложила встретиться в одном известном закрытом клубе города, куда Полина всё время хотела попасть, но не имела возможности. Как помнила молодая женщина, для того, чтобы стать членом этого клуба, необходимо было сделать крупный денежный взнос. Корсунов мог бы это сделать и приобрести богатых клиентов, тогда бы и Полина смогла извлечь из этого пользу для себя. Но Олег не делал этого принципиально, и молодая женщина была лишена тамошних привилегий. И вдруг такая удача! – она побывает в этом клубе безо всяких членских взносов, да и ещё за счёт заведения. Она сразу повеселела и выбросила грустные думы из головы.
   Этот день Корсунова распланировала до мелочей: заехать на Ясскую за фотографиями до двенадцати дня, заняться машинами – своей и сестры – до двух. До трёх проверить квартиру на Знаменской. С четырёх до шести, а, если посчастливится, и до семи пообщаться с легендарной Верой Володаровой. Ну, а после восьми вечера – встреча с Владимиром.
   Завтра опять наступит скучный день: некуда и не с кем будет сходить, нечем заняться. Полина прикинула, сколько осталось Пашке до отъезда и решила в понедельник штурмом взять его офис.
   Она вызвала такси и ровно в 9:30 появилась на улице Тойво Антикайнена. В знакомом тупичке высился огромный «Универмаг № 25», который выручал нашу героиню не один раз. Полина прошла через здание и вышла на другую улицу.
   Светило солнышко, но доверять природе в этом северном краю нельзя. По-осеннему низкое светло-голубое небо не сулило в ближайшие дни дожди, но это было обманчивое впечатление: погода в Эмской области менялась от часа к часу. Сейчас было сухо и солнечно, а через два часа могло стать пасмурно и дождливо.
   Скверы и парки, придорожные полосы из богатого кустарника и невысоких деревцев оделись в яркие разноцветные наряды. Казалось даже холоднее, чем обещала температура на столбиках термометров.
   Корсунова вдохнула полной грудью. Ночь особенно темна перед рассветом, а жизнь особенно хороша после болезни.
   Она прошагала два квартала по Ясской и очутилась, наконец, перед узорчатыми воротами. Возле решёток топтались незнакомые граждане, и это могли вполне оказаться кто-то из тех, кому понадобилась Полина Глухова в тёмный сентябрьский вечер. Но бояться нечего, при желании здесь можно проверить камеры наблюдения.
   В прекрасном расположении духа Полина остановилась перед клумбами, где были высажены яркие бордовые герани. Цветы были крупные, похожие на гвоздики. Она припомнила, как садовница рыхлила землю в июне, когда Полина появилась после отдыха на Красном море, высаживая тонкие болезненные ростки.
   И сразу защемило сердце непонятным чувством – смесью радости и печали: память услужливо напомнила ей о том, что они отдыхали вдвоём с ним.
   Молодая женщина прошла в холл огромного красивого дома, поздоровалась с дежурившей сегодня Розой Ервандовной.
   – Никто не приходил? – полюбопытствовала Корсунова.
   – Нет, Полиночка, – ответила та. – Как отдохнула на юге?
   – А Вы откуда знаете, что Полина уехала на юг?
   Роза Ервандовна смутилась.
   – Так это… все говорят. А Полиночка, значит, ещё там?
   – Да, и муж к ней улетел вот только недавно. Они приедут в октябре.
   – Сейчас на море «бархатный» сезон, – пустилась в воспоминания Роза Ервандовна, но лже-Елене было некогда беседовать с ней.
   Роза вызвала лифт. Молодая женщина зашла в просторную кабину с зеркалами. Пока лифт полз наверх, она внимательно рассматривала себя в зеркале.
   «Совсем расслабилась», – подумала она, глядя на свои отросшие волосы, непослушными завитками спускавшиеся по плечам.
   – Как пакля, – сказала сама себе Полина.
   Пусть не отстают от неё всякие граждане, портящие ей настроение, она всё равно возьмётся за свой имидж, – решила она. В конце концов, пора снимать чужую личину.
   Вышла на пятом этаже. Открыла массивную дверь и вошла в коридор. В душе шевельнулось сомнение: что-то не так.
   Обычно жилище встречало её запахом сдобы, терпких дорогих духов, цветов, какой-то новизны. Сегодня квартира встретила её зловонием.
   Разулась.
   На паркете оказался рассыпан песок. Полине стало неприятно от ощущения грязи на стопах. Она вошла в столовую.
   На кухонном столе лежали зачерствевший хлеб, нарезки копчёного мяса, оборванный зелёный лук. Оставленный открытым холодильник перегорел.
   Она побежала в спальню. Здесь всё было вверх дном. Вещи вывалены из шкафов, а на полу возле двери лежала сумка, где Полина прятала фотографии Лены и Володарова. Сумка оказалась пуста.
   Самый страшный беспорядок ожидал её в гостиной.
   «Беспорядок», – мягко сказано: диваны были перевёрнуты, кресла валялись на боку, на полу разбросаны книги и журналы. И здесь её ждало самое неприятное: на бордовом ворсистом ковре лежала дохлая чёрная собака, от которой исходило неимоверное зловоние.
   Мурашки побежали по голове, щекам и плечам молодой женщины.
   Она привалилась к стене. Набрала знакомый номер:
   – Пётр Василич? А Гоша где? Здесь такое творится, просто ужас. Я даже не знаю, что делать в таких ситуациях…
   Здесь её взгляд упал на искусно сделанный лже-камин. На полке камина стола одинокая синяя бутылочка с резиновой мензуркой.
   – Галоперидол, – сказала она в телефонную трубку Егошину.
   Грабители не взяли ничего ценного: ни картин, ни золота, ни денег, кроме фотографий Лены Лебедевой и Владимира Володарова. Они перевернули всё вверх дном, плотно закусили и покинули квартиру. Ущерб составил только перегоревший холодильник и провонявший ковёр. Все работники вахты утверждали, что посторонние в дом не проникали, в гости не напрашивались, о хозяевах справок не наводили. Обе смены знали об отъезде Корсуновых, но по общим правилам им было запрещено рассказывать об этом незнакомым людям. На вопрос, откуда им стало известно об отъезде Полины Корсуновой, обе смены говорили, что «друг от друга».
   Оставив ключи Гоше Бородину, наша героиня покинула Ясскую.
   Чёрный «мерин» стоял на предназначенном для него месте, пыльный и грязный. В машине ничего не тронули, не украли, не порезали. Времени отводить машины на мойку уже не оставалось. Она уехала на «калине» сестры.
   Оставалось десять минут до условленного времени встречи с Верой, и Полина успела проверить «офис» сестры. Вещи лежали на своих местах так, как их оставила, уходя, сестра. Корсунова была уверена, что здесь чужих людей не было.
   Она включила автоответчик, чтобы прослушать голосовые сообщения. Их оказалась масса: звонившие просили Елену назначить встречу. Были ещё несколько пустых звонков, но неизменно человек на том конце клал трубку, и Корсунова слышала только щелчки. Молодая женщина просмотрела бегущую строку номеров: ни одного одинакового номера. Хотя в трубку молчали, Полина знала звонившего. Человек неопределённого пола, суливший ей смерть от загадочной собаки. Ей стало неприятно, и она поспешила покинуть жилище.
   «Как будто проверяю напоследок, – подумала Корсунова, – в последний раз перед важным и последним событием».
   После занятия трансарингом молодую женщину не покидало гнетущее предчувствие. Она испытывала оттенки самых разных эмоций: тревогу, злость на ситтеров, грусть перед расставанием с Павлом, подозрения в отношении родных и обиду на саму себя. Прилив этого смешанного чувства ощущался всё сильнее и сильнее с каждым часом. А после посещения квартиры к этим чувствам присоединилась щемящая тоска, словно она забыла сделать что-то очень важное, а теперь время ушло безвозвратно. А ещё неприятный осадок, будто молодая женщина окунулась во что-то смрадное. Она до сих пор не могла отделаться от зловонного запаха.
   Желание поужинать за чужой счёт в известном клубе города после посещения Ясской мгновенно улетучилось. Напротив, ей захотелось завершить эту встречу, даже не начиная её.
   Полина поглядывала на часы: 15:59.
   16:03 – и ни одного звонка от Веры Володаровой.
   Только час назад светило солнышко, было ясно и тепло. Теперь светлые облака ровной пеленой закрыли небо, а ощутимо ниже – клубились мрачные рваные тучи.
   16:10 – Володаровой всё не было.
   Корсунова опустилась на лавку недалеко от детской площадки.
   В песочнице возились неловкие малыши. Один малыш смешно присел на корточки и насыпал синей лопаткой горку, второй сел на эту горку. Мамаши о чём-то беседовали. Беспокойно посматривая на темнеющее небо, они засобирались домой.
   Мысли молодой женщины потекли в другом направлении. Полина подумала о том, что если бы она слышала их беседу, наверняка, ничего не поняла бы. Дети, мужья, свекрови и няни, – вот что составляет основной предмет их разговора. Молодая женщина подумала о том, что ей тоже хотелось бы возиться в песочнице со своим малышом, обсуждать с приятельницей по прогулкам общие темы. А вместо этого – ничего: разбитая семья, непонимание родственников, бездетное будущее. Она машинально протянула руку к спрятанному на груди медальону.
   Мысли её были прерваны появлением кремовой «хонды» во дворе.
//-- * * * --//
   Если уважаемый читатель помнит, Вероника произвела на Елену неизгладимое впечатление. Полина не обладала столь тонкой чувствительностью, как у сестры. Она не работала психологом у самодостаточных клиентов, поэтому не увидела никакой тайны в Володаровой.
   Вера прибыла с Мишей. Молодой человек вышел из автомобиля и приветствовал нашу героиню, словно близкую родственницу. Позволь она, он бы облобызал её, совершая церемониальный ритуал. При виде бывшего ситтера Корсунова едва не скрипнула зубами. Молодую женщину раздражало его красивое лицо, профессионально поставленный голос и круглые фразы.
   Вера осталась в машине. Сквозь лобовое стекло Полина видела, что Володарова достала «раскладушку» и принялась беседовать по телефону.
   Миша пригласил Полину в салон автомобиля, но молодая женщина наотрез отказалась.
   – В чём дело? – забеспокоился «ситтер».
   Свойственная Полине вредность, а в придачу и плохое настроение, заставляли её дерзить гостям. Она ответила Мише, что поедет на своей «сиреневой пони» вслед за «хондой».
   – Я должен спросить у госпожи Володаровой, – заторопился Михаил.
   У Полины округлились глаза: неужели на то, чтобы сесть в собственную машину, ей необходимо получить разрешение? Она не стала ждать ответа от Володаровой и отправилась в «калину».
   В действительности Вере было недосуг, она торопилась и спешила оставить Мишу и Полину наедине в закрытом клубе. Сама Вероника полагала, что её задача успешно выполнена: птица попала в силки. А остальное – приручить птицу – Мишино дело. Ей не хотелось тратить своё драгоценное время на то, что, по её мнению, легко осуществить молодому обаятельному мужчине. Дела Центра – это одно, – полагала Володарова, а дела её собственного бизнеса – совсем другое. Известие о том, что Елена Лебедева избегает медитативных тренингов, вызвали у Веры лёгкое раздражение. Она не хотела тратить на эту девчонку столько усилий, по её мнению, их и так было потрачено более чем достаточно. Володарова хотела, чтобы Лебедева работала на благо Центра, тем более, что это являлось насущным желанием руководства ЦМП. Вероника видела, что её подопечная почти склонилась перед авторитетом Центра и его руководителей, но, как оказалось, этого мало. «Стоило мне уехать, – думала Вероника, – и Лебедева вышла из-под контроля». Любые движения Елены, будь то отказ ехать на «хонде» или нежелание посещать курсы, вызывали в Вере неприязнь к молодой женщине.
   Кремовая «хонда» вильнула хвостом и мягко уплыла вперёд. Полина, ругая избитый замок зажигания, долго заводила машину. Наконец «пони» тронулась.
   Корсунова вырулила на главную дорогу и вскоре, догнав «хонду», пристроилась за ней.
   Накрапывал мелкий дождь. Капли сеялись на стекло, словно горчичные зёрна. Полина включила дворники и прибавила газ, боясь упустить «хонду» из вида.
   Проехав через весь город, они добрались до Иванова холма – самой высокой географической точки Эмска. «Хонда» въехала на площадку перед чугунными воротами. «Калина» припарковалась на другой стороне дороги. Охранник подошёл к Полине, чтобы взять её ключи. Молодая женщина кивнула в знак благодарности, но отказалась ставить автомобиль на стоянку при клубе.
   Вероника ждала, когда Полина замкнёт дверь. Раздражение всё больше закипало в ней. Она с трудом сдерживалась, чтобы напрямую не высказать молодой женщине свои претензии. Она устала ждать благодарности. По её мнению, этот доморощенный психолог должна быть ей за всё благодарна: за оплаченные курсы, за повышение квалификации, за будущий личностный и карьерный рост.
   Не глядя на Полину, Вероника прошествовала через ворота. Миша шагал рядом, держа зонт. Полине зонт был не нужен. «Причёска будет лучше», – подумала она.
   Уличные беседки закрыли на зиму, поэтому гости лишились возможности насладиться панорамой города. По мощёному разноцветной плиткой двору были «разбросаны» аккуратные клумбы. Карликовые хризантемы сияли мелкими сиреневыми цветочками. На небольших постаментах среди убранных клумб ещё стояли статуи, но и их скоро уберут на зиму.
   Администратор встретил Веронику, как близкую родственницу и провёл гостей в отдельную залу на втором этаже.
   Корсунова заказала кофе, а Любаев и Володарова – полный ужин. Вера уговаривала молодую женщину отведать кушанья восточной кухни, но та наотрез отказалась.
   Володарова отключила звук у телефона.
   – У нас тоже должна быть минутка отдыха, а то достанут, – пожаловалась она Мише, словно они были здесь наедине.
   – Сутха приедет? – спросил наставник наставников.
   «Ещё только этой ведьмы здесь не хватало», – подумала Полина.
   – С минуты на минуту, – ответила Вероника и перевела разговор в другое русло. – Как твоя новая книга об эффекте комменты? Когда думаешь выпускать?
   Через несколько минут они беседовали так, будто Полины здесь не было. А ей оказалось даже удобнее смотреть, слушать и наблюдать. Только потом молодая женщина поняла, для чего эти двое тянули время.
   Володарова сидела, закинув ногу на ногу. Покачала ногой, поправила волосы, положила руки перед собой. Тонкие запястья в браслетах, пальцы без колец с маленькими розовыми ногтями. Миша смотрел на Веронику с обожанием. «Похоже, Любаев испытывает к Вере далеко не платонические чувства», – подумала Полина.
   Потом они обсудили какую-то сестру-наставницу, не обращая на гостью никакого внимания. Спустя некоторое время она догадалась, что они обсуждают Елену Лебедеву. Говорят о ней так, будто судьба её решена, и жизнь давно отдана на благо Центра.
   «Круглые гнилые фразы», – думала Корсунова. – Эти шаманы даже говорят одинаково».
   Она взглянула на часы. Было всего лишь пять вечера.
   Наконец Вероника снизошла до собеседницы.
   – Итак, – она сплела руки перед собой, – мы собрались здесь, чтобы отпраздновать первое и настоящее событие в жизни нашей уважаемой, не побоюсь этого слова, наставницы наставниц. Да, Леночка, статус наставницы мы присвоили тебе после первой инициации. Сестра Сутха сказала мне, что сеанс трансаринга ты выдержала блестяще. А это значит, что твои чакры открыты, и ты можешь смело называться медитатором.
   Наша героиня не стала притворяться и ответила всё, что думала по этому поводу.
   – Статус медитатора присваивается не сразу, а статус медитативного психолога даётся через год. Тебе осталось каких-то девять месяцев, и твой профессиональный рост будет несомненным. Ты получишь диплом о повышении квалификации. Подумай, это дорогого стоит…
   – Я, скорее всего, отойду от профессиональных дел, – ответила молодая женщина.
   – Ты здорова, дорогая? – Володарова привнесла в сказанную фразу особый смысл. Мол, только сумасшедший человек откажется от такого выгодного предложения.
   – Думайте как хотите, – ответила Корсунова.
   – У людей есть свобода выбора, в том числе свобода выбора мышления, жизненного кредо и судьбоносного пути, – Вероника пустилась в рассуждения по поводу возможной блестящей карьеры психолога. – У нас есть наставники, давно отпочковавшиеся от Центра и создавшие филиалы. Почему я употребила слово «филиалы»? Потому что ни у кого не хватает сил расстаться с Центром… Перед тобой откроются высокие горизонты.
   Наш детектив не успела ответить на эту фразу, потому что у стола появилась та, которую Миша и Вероника так долго ждали.
   Было 17:33.
   Сутха облобызалась со всеми присутствующими. Полина благоразумно встала и отошла от столика. Прежде, чем кто-то что-то успел сказать, молодая женщина оповестила всех, что вынуждена удалиться. Он ожидала, что её начнут уговаривать остаться, но вместо этого услышала:
   – Мы были рады общению с тобой, дорогая сестра, – радостно заявил Миша. – Надеемся увидеть тебя завтра на втором семинаре второй ступени.
   – Вынуждена огорчить вас, – в тон ему ответила Полина, – увы, я не смогу принять участие ни в этом семинаре, ни в последующем…
   – Сестра, ты уезжаешь в город? – спросила Сутха у молодой женщины.
   Лже-Елена кивнула.
   – Тогда нам по пути, – неожиданно сказала Сутха. – Не откажешься подвезти пожилую женщину до «Ра»?
   Полина не ожидала того, что Сутха, только что прибывшая, захочет покинуть место встречи. Хотя сразу поняла, что целью визита стала Елена Лебедева.
   – Молодёжь здесь сегодня допоздна, – Сутха повела рукой на Мишу с Верой.
   Полину вовсе не прельщала мысль везти эту «ведьму» в своей машине, но отказываться было неловко. Молодая женщина льстила себя надеждой, что видит её в последний раз.
   Корсунова опрометчиво обещала подвезти Сутху в Старый город, хотя ей было совсем не по пути. Но делать нечего: пришлось от возить медитатора по месту назначения. В пути молодая женщина не раз пожалела о своей доброте. Наставница наставниц говорила без умолку, отвлекая Полину от движения. Молодая женщина не слушала и не слышала, что именно говорила Сутха, всё внимание сосредоточив на дорожном движении.
   Как назло, они попали в пробку, машины лезли каждая не в свой ряд. Здесь нужно было быть внимательной, чтобы не попасть в аварийную ситуацию. Дождь усиливался, и дворники без передышки скребли по стеклу. Это движение увеличивало и без того накопившееся раздражение в молодой женщине.
   – Ходим-ходим, а истина вот она, рядышком лежит, протяни руку и возьми её только. И никто эту истину не знает и не хочет знать, а без неё как жить-то? Как жить, спрашиваю я тебя? И себя. И других, и сестёр, и братьев. А истина на самом деле здесь, – и Сутха показала на голову Полины.
   Корсунова не ожидала, что в неё так бесцеремонно ткнут пальцем, и надавила педаль газа. Ей повезло, что впереди идущая машина ушла, а то ДТП было бы не избежать.
   Молодая женщина едва сдержалась, чтобы не попросить Сутху замолчать.
   – Истина одна, – живи для общества. Вот ты живёшь для себя, а так нельзя, ты должна жить для сестёр, братьев, для общины. Не для мифической семьи надо жить, а для настоящей. А настоящая – она только у нас, медитаторов. Когда у тебя начались проблемы, кто тебе помог? – наша община. И когда начнутся проблемы – кто тебе поможет? – община. Вот для общины и живи, и трудись, как испокон веков трудились на Руси.
   Впереди виднелось кольцо, и там, кажется, произошло ДТП. Машины медленно ползли, сбиваясь в кучи. Полина смотрела в оба глаза, ей было не до дребезжания Сутхи.
   – Не нужна тебе семья, не нужны дети, не нужны родители, а нужна медитативность. Настоящая семья и дети – это община, а мы – ваши родители, духовные родители. Наш Центр! Он даст тебе всё. А остальное тебе не нужно, не нужно. Личная жизнь – это Центр. А кровное родство – это пережиток прошлого, – она вдруг крепко взяла Полину за запястье.
   Со среды молодая женщина ощущала в себе странную внутреннюю дрожь. Она усилилась после посещения квартиры на Ясской. Дрожь переходила во внешнее напряжение всех членов. Прикосновение Сутхи к Полине едва не вызвало судорогу. «Да что это такое!» – сказала сама себе Корсунова, пытаясь подавить в себе дрожь.
   Её терпение иссякло: всему же должен быть предел! Она кое-как выбралась из потока машин и вырулила на обочину.
   – Сестра Сутха, – доверительным голосом произнесла Полина. – Убедительно прошу оставить салон моего автомобиля добровольно. Не заставляйте меня прибегать к грубым методам в отношении Вас. Идите отсюда подобру-поздорову.
   Наставница наставниц несколько секунд смотрела прямо в глаза Полине, не торопясь покидать салон автомобиля.
   – И ты выпроводишь свою пожилую сестру под дождь? – спросила она.
   – Ничего страшного, – ответила Полина. – У Вас наверняка, как у любого другого, с собой в сумке складной зонт.
   Сутха улыбнулась. Глаза её были так глубоко посажены, что глазницы казались пустыми. Полина поёжилась, но не от холода. Вспомнилась собака с пустыми глазницами.
   – Выходите, – повторила молодая женщина в третий раз.
   Не говоря ни слова, медитатор покинула салон «пони».
   Какое-то время Корсунова смотрела в сторону, куда скрылась Сутха. Взглянула на часы – 18:10. Дождь перерос в настоящий ливень. Его слёзы заливали лобовое стекло, дворники отодвигали воду в стороны, и маленькие ручейки послушно стекали со стекла.
   Её вовсе не мучила совесть от того, что она высадила пожилого человека под проливной дождь. Не давало ей покоя странное чувство – смесь раздражения, тоски и тревоги, которое всё более росло в ней.
   Никогда ещё Корсунова не чувствовала себя такой одинокой. Так, словно осталась сиротой, и никого больше нет на этом белом свете и не к кому подойти со своей бедой. У неё был большой круг знакомых, друзей, «тусовщиц» и прочих-прочих лиц. Но они все исчезли, когда Корсунова превратилась в Лебедеву.
   Что добилась она, Полина, в своей жизни? Что привнесла нового и радостного? А если она умрёт, что останется после неё? Даже личности своей у неё нет, всю жизнь притворяется то сестрой, то кем-то ещё… только не самой собой!
   «Стоп, – сказала себе молодая женщина. – А почему я должна умереть?
   Она завела машину и тронулась в путь.
   Корсунова кружила по городу, пока не кончился дождь. Как по мановению волшебной палочки, тучи разошлись, открыв вечереющее сиреневое небо, и сразу всё вокруг озарилось волшебным блеском в свете уходящего солнца.
   Докружилась она до того, что опять оказалась у дома Паши Ребоева. Вернее это была не так давно купленная им двухкомнатная квартира на четвёртом этаже шестиэтажного дома хрущёвской постройки. Кое-где в окнах горел свет, в Пашкиных было темно. Полина позвонила на домашний телефон Ребоева, но он молчал. На сотовый телефон она звонить постеснялась.
   Корсунова выехала из замкнутого дворика и отправилась к его матери. На её счастье, обратная дорога оказалась совершенно свободной от пробок и заторов. Через двадцать минут прибыла на Старо-Садовую. Она с трудом вспомнила адрес: как-то Паша показывал здесь отчий дом.
   С матерью Павла Полина не была знакома и никогда её не видела. Она заколебалась: стоит ли ей обременять незнакомого человека своим визитом? Потом решилась и вошла в подъезд. Кажется на третьем этаже, – Павел говорил.
   Поднялась на третий этаж и обошла три квартиры, прежде чем добрый старый дед из квартиры № 46 подсказал ей, что Людмила Григорьевна живёт на этом же этаже, но в другом подъезде.
   Дверь ей открыла сама Людмила Григорьевна. Пашка часто показывал ей фотографию матери, поэтому Полина сразу признала её.
   На вид ей было около пятидесяти лет, моложавая. Она оказалась одета в какой-то балахон, на голове платок полностью закрывал волосы. Глаза большие, как у Павла, только карие. И очень добрые.
   – Людмила Григорьевна, а Павел не у вас? – спросила Полина, внезапно оробев перед этой женщиной.
   Ребоева распахнула дверь и жестом пригласила Корсунову войти в дом. Павел тоже показывал матери фотографию Полины, – догадалась молодая женщина.
   – Ничего, что я вот так? Без предупреждения? – пробормотала она.
   – Павла у меня нет, – выслушав гостью, ответила Людмила Григорьевна. – Он собирался в область… Если его дома нет, значит – уехал ещё вчера.
   – В «Октябрьское»? – догадалась Полина.
   Женщина кивнула.
   Корсунова потопталась у порога, прощаясь с Ребоевой.
   В машине она принялась звонить Павлу с телефона сестры, но тот упорно не брал трубку.
   Беспокойство опять вернулось в её душу, и она не знала, куда деться от этого назойливого чувства. Надо было что-то делать, что-то предпринимать, куда-то двигаться, чтобы эта тоска не так щемила душу.
   Она потёрла рукой лоб, словно это помогало мыслить.
   Решение пришло само собой. Полина надумала завтра поутру уехать в «Октябрьское» вслед за Ребоевым.
   И сразу успокоилась.
//-- * * * --//
   На город уже опустились сумерки. Полина взглянула на часы: 19:40 – надо ехать в «Северный парадиз», а перед этим закупить продуктов в «Мегацентре». Корсунова уже прикидывала, во сколько ей сегодня необходимо быть дома и во сколько надо завтра отправиться в область.
   В 20:00 она появилась в гипермаркете.
   «Мегацентр» представлял собой огромный магазин – целый город в городе.
   Обе стороны здания считались фасадными. Одна сияла блеском огромных витрин, вторая – разноцветьем витражей ресторанчиков. С обеих сторон находилась километровая стоянка; машин – яблоку негде упасть. Полина посетовала на то, что места заняты и оставила «калину» с другой стороны шоссе.
   Как ни пыталась Корсунова рассчитать своё время, к восьми не успела и опоздала на встречу на двадцать минут. Она спустилась в кафе «Северный парадиз» уже в половине девятого. Занимать столик ей не хотелось, – до такой степени надоели ей ресторанные посиделки. Она стояла с наружной стороны стеклянных дверей. Посетителей оказалось мало, но Владимира среди них не было.
   Корсунова достала сотовый телефон и увидела восемь неотвеченных вызовов от Володарова. Подивилась на то, что не слышала ни одного звонка и перезвонила сама. Владимир тотчас взял трубку и сказал, что задержится буквально на пятнадцать минут. «В кафе ждут их общие с Яной знакомые, поэтому ей, Елене, скучно не будет».
   Услышав предложение провести пятнадцать минут в обществе добрых знакомых Яны Золотарёвой, Полина засомневалась, – стоит ли ей вообще здесь находиться? Один знакомый вызывает сомнение в порядочности, – а тут – несколько таких же непорядочных. Пока она размышляла об этом, ситуацию разрешили за неё.
   Очевидно, Владимир сделал звонок, потому что через пару минут стеклянные двери распахнулись, и на пороге зала появилась девушка. На вид ей было лет двадцать пять, русоволосая, сероглазая, крепкая и здоровая. Она улыбалась, а глубокие ямочки на щеках вовсе располагали к себе. Девушка протянула ладонь для рукопожатия.
   Можно сказать, Корсунову застали врасплох.
   Девушка представилась Викторией, извинилась за опоздание Володарова и пригласила Полину за их столик. Та согласилась составить компанию ясноглазой особе и пообещала быть через пять минут. Всё ещё раздумывая – принять ей приглашение или нет – Полина отправилась в гардеробную и отдала на хранение пальто. Потом подошла к администратору. Вложив в его руку сторублёвую купюру и жетон, попросила забрать из гардероба её вещи через пятнадцать минут.
   Виктория, скрестив руки на груди, стояла возле стеклянных дверей. Наблюдала за Полиной, улыбалась ей, словно старой доброй знакомой. Корсунова вошла в зал, и девушка повела гостью в самый дальний уголок. За круглым столиком, накрытым бордовой, а сверху белой, скатертью, сидела пара – молодой человек, удивительно похожий на Викторию, лет двадцати семи-тридцати, и брюнетка лет сорока.
   Молодые люди познакомились с Полиной: Виктор оказался банковским работником, Кристина, его спутница, бухгалтером, а Виктория, сестра Виктора, студенткой ЭмГМУ. Полина представилась психологом.
   Корсунова не верила ни в предчувствия, ни в первое впечатление. Она оценила молодых людей по внешнему виду. Одежда не с «барахолки», щедрый ужин, дорогие сотовые телефоны в кожаных именных чехлах, правильная речь без «слов-паразитов». Полина решила, что они именно те, за кого себя выдают и являются социальной «ровней» Владимира.
   Молодая женщина находилась в компании приятных собеседников уже двадцать минут, а Владимира всё не было.
   Скорее всего, она провела бы остаток вечера в ожидании Володарова, если бы не Виктория. Той что-то срочно понадобилось в сумочке, она сняла её со спинки стула и положила на колени.
   Терракотового цвета, с плетёными кожаными ручками, красивая сумка. Эксклюзивная работа, вероятно, единственная во всей Швеции. Сомнений Полины не оставалось: пряжка на крышке сумки была выполнена в виде бляхи с изображением лабиринта и солнца внутри него.
   Откуда у этой девицы подарок Павла Ребоева, украденный месяц назад в Михайловском переулке?
   Тогда отобрали сумку и пустили в лицо Полине слезоточивый газ.
   «А что будет сегодня? Приятная беседа? – подумала молодая женщина. – Вряд ли».
   Корсунова сделала вид как можно равнодушней. Бросила взгляд на наручные часы и сказала, что Владимир, вероятно, не приедет. Кристина принялась убеждать молодую женщину в порядочности Володарова.
   – Если не приедет, а, точнее, не сможет по серьёзным обстоятельствам, – добавила в заключение Кристина, – мы проводим Вас.
   «Только этого не хватало, – сообразила Полина, – недаром тот задерживается, эти люди хотят проводить её».
   Беспокойство кольнуло в сердце и больше не отпускало её во время беседы. По разговору Корсунова поняла, что новые знакомые собираются остаток вечера провести в её компании. Даже если Полина будет против этого.
   Молодая женщина думала недолго. Через какое-то время подозвала официанта и заказала ему жаркое и вина. Кристина одобрительно захлопала, Виктор заказал себе вторую порцию мясного.
   Извинившись, Корсунова вышла в дамскую комнату. Вика вдруг решила сделать то же самое. «Не отпускают одну, – догадалась Полина, – зачем только, вот в чём вопрос».
   Не будем утомлять нашего читателя описанием способностей нашего детектива ускользать от навязчивых спутников. Через две минуты, забрав у администратора свои вещи, Полина уже спускалась по мокрым от тумана ступенькам кафе. Через семь минут, ругая избитый замок зажигания «калины», Полина выезжала на Малое Сосновское шоссе. Уезжая, она заметила на стоянке чёрную «Волгу»-789. Эта машина сопровождала её вторую неделю в поездках по городу. Вероятно, она стояла здесь уже днём, потому что выход был перекрыт.
   Полина лишь отметила это про себя, стараясь не загружать свою голову бесконечными мыслями и раздумьями.
   Сердцем она уже была в «Октябрьское».

Глава 12
Нет коня с шестью ногами

   Ни страны, ни погоста
   не хочу выбирать.
   На Васильевский остров
   я приду умирать.
   Твой фасад тёмно-синий
   я впотьмах не найду,
   между выцветших линий
   на асфальт упаду.
И. Бродский

   Предмет моей лекции – плодотворная дебютная идея.
   Что такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея?
   Дебют, товарищи, – это «Quasi una fantasia».
   А что такое, товарищи, значит идея?
   Идея, товарищи, – это человеческая мысль,
   облечённая в логическую шахматную форму.
И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев»

   Города словно люди, один не похож на другой, и каждый со своей индивидуальностью. Каждый житель похож именно на свой родной город.
   Петербург – особенный город и, как казалось Грибоедову, люди здесь тоже живут особенные. Адмиралтейская набережная, Дунайский проспект, Липовая аллея, Кадетский, Львиный, Мраморный переулки, Сиреневый бульвар, улицы Благодатная, Хрустальная, Глазурная, Фаянсовая, – и люди, живущие на этих улицах совсем другие, не такие, как в Москве, Эмске или другом городе.
   Питер для Дениса Ивановича был чем-то вроде второй родины, а редкие поездки туда – как праздник. Здесь прошли студенческие годы, здесь он получил первый опыт работы и жизненные уроки, город научил его противостоять неудачам. В годы студенчества он жил в общежитии мехмата на улице Детской. Денис Грибоедов – студент исторического факультета и по совместительству дворник, обслуживающий придомный участок на Кадетской линии. Провинциальные студенты рвались в бой с беспорядком, чтобы проявить себя на поприще уборки, погрузки и охраны.
   В Ленинграде Грибоедову нравилось всё: от постоянной гололедицы зимой до разводных мостов. Но более всего ему нравился трёхэтажный дом в Тучковом переулке, песочного цвета с красивым фасадом и витыми балконами. Дом находился недалеко от Менделеевской линии, где располагался Ленинградский госуниверситет. Там жила Валя Юдакова, бывшая подруга историка Грибоедова и нынешняя жена бизнесмена Рашникова.
   В юности по весне они нередко бегали на Финский залив, который был очень красив при закате солнца. Часто студенты компанией приходили сюда купаться ночью, чтобы поплавать по холодной лунной дорожке.
   Денис Иванович старался приезжать в Петербург в конце лета, когда в городе стояла солнечная погода, а жёлто-красная листва засыпала парки. Сегодня Грибоедов опоздал на неделю: город встретил его холодными проливными дождями и грохотом разукрашенных трамваев. Теперь трамваи другие. А сколько в своё время Денис Грибоедов проездил на них «троячков»! Тогда даже мысли не возникало ездить «зайцем». А если не было денег, то – ноги в руки – и вперёд пешком до библиотеки через весь город. Вместо обеда батон на набережной реки Фонтанки.
   «Да, – думал Грибоедов, глядя сквозь влажную завесу тумана на фасады домов, – тогда был Ленинград, а теперь – Питер».
   Грибоедов направлялся в сторону того места в районе Васильевского острова, где он когда-то жил. Пробравшись через плотно поставленную очередь автомобилей, Грибоедов очутился перед знакомым домом.
   Сегодня он был не прочь побывать в так называемом Исследовательском Центре «Верных братьев». Центр располагался на первом этаже пятиэтажного дома. Дом выделялся тёмно-красным фасадом из примыкающих к нему строений песочного цвета. Окна пря моуголь ной и арочной формы, стёкла по нынешней моде слегка затемнены. Водосточные трубы по обеим сторонам дома совсем не портили его вид. Над тёмно-коричневой дверью в левой части здания красовалась синяя вывеска золотыми буквами: «ИЦ «Светлозар».
   Надо сказать, что ещё год назад Исследовательский Центр назывался «Верные братья Гипербореи». Грибоедов придал этому факту большое значение. Если произошла смена наименования, следовательно, в объединении произошли значительные изменения.
   Открыв массивную дубовую дверь, которой было наверняка не одно столетие, Денис Иванович попал в просторный холл с серыми мраморными стенами. Внимание привлекали большие фотографии красивейших мест Кольского полуострова, спрятанные в белые паспарту; картины, выполненные последователями «верных». Некоторые были очень красивы, хотя и однообразны: пейзажи карельской тайги и Хибинских гор. У основателя «Верных братьев» в доме висели лучшие полотна из коллекции ИЦ «Верные братья», и в частной беседе Рашников не раз хвалился, что ему будет что продать, когда не на что станет жить.
   В холле толпились посетители. Молодые мужчины с длинными волосами, девушки с бритыми головами, интеллигентные дамы среднего возраста, пожилые мужчины в строгих костюмах. Образовались смешанные группы по интересам.
   К Грибоедову подошли молодые люди в одинаковых строгих серых костюмах. На груди у каждого красовались бейджи: «консультант Марина» и «консультант Алексей». Консультанты ловко перехватили нового посетителя на входе. Вежливо посетовав на то, что отчёт по экспедиции «Гиперборея-2010» начнётся только через час, «консультант Марина» предложила последовать в буфет.
   Грибоедов был не голоден, однако стало любопытно, чем потчует своих гостей основатель Исследовательского центра. В буфете аппетитно пахло свежей выпечкой, и буфетчицы в кружевных чепчиках стояли, будучи наготове накрыть для посетителя столик. Здесь же на стене висело красочное объявление какой-то кейтеринговой компании с предложением своих услуг.
   – Берите, что пожелаете, – предложила «консультант Марина». – У нас собственная мини-пекарня… всё свежее, вкусное…
   Она ходила следом за Грибоедовым, пытаясь предугадать его желания.
   «Вот как, – сообразил Грибоедов, – Гена вкладывает свои деньги, куда только возможно».
   Он вышел из буфета и направился в сторону книжного магазина.
   – Книжная лавка, – прошелестела за спиной Марина.
   Грибоедов просмотрел книги: за последние полгода литературное поле «Верных братьев» значительно расширилось. На среднем стеллаже на центральной полке красовались пятнадцать книг самого Геннадия Рашникова, которые в среде «Верных» считались классикой. Три книги о Богдане Светлозаре, несколько книг об этносах и народах Кольского полуострова. Воспоминания о путешествии в Ловозерскую долину – «Ловозерье – аномальная зона». Последняя книга была несколько раз переиздана.
   Грибоедов открыл её и прочёл наугад:
   «Заполярное небо совсем не такое, как в средней полосе России. Иссиня-чёрное, глубокое и бездонное, кажется, будто оно висит над головой огромным колоколом. Млечный Путь совсем близко и чудится, что до крупных, мигающих бриллиантовым светом звёзд, можно дотянуться рукой. Но особую прелесть здесь являет «Воавсхэс», что означает по-лапландски «северное сияние». «Воавсхэс» – это бушующий океан красок, ходящий всполохами по чёрному небу. Представьте себе картину: снопы света разных оттенков переливаются светящимися дугами, всполох цветного вихря, сноп разваливается на шлейф разноцветных лент. Цвета и контуры небесных световых картин постоянно меняются».
   Грибоедов помнил и это глубокое низкое небо, и северное сияние «Воавсхэс»… В том далёком восемьдесят пятом году он вместе с Рашниковым был в составе альпинистско-туристической группы, маршрут которой пролегал по Ловозерской тундре.
   – У нас печатаются все желающие, – послышался за спиной голос «консультанта Марины». – Здесь Вы найдёте сборники рассказов и стихов последователей «Светлозара»…
   – А это что за автор? – спросил Денис Иванович, показав на ярко-зелёную книгу в мягком переплёте.
   На отдельном столике стояли четыре книги некоего Сильвестра Антонова.
   – Сильвестр Антонов – основатель нашего движения, – отозвалась девушка. Казалось, Марина удивилась невежеству гостя.
   – Но, – возразил Грибоедов, – если мне не изменяет память, основателем движения был Геннадий Рашников.
   – Движение «Верных братьев» основал Геннадий Андреевич, а Исследовательский Центр «Светлозар» – Сильвестр Антонов, доктор философских наук, автор многих замечательных статей и произведений…
   Грибоедов приобрёл одну из книг Антонова – «Страна колдунов и сказок». Книга была отпечатана на плотной офсетной бумаге, в хорошем твёрдом переплёте, с яркими фотографиями и красочными рисунками. Тираж большой – 5 000 экземпляров, отпечатано в Издательстве «Русский Север», учредителем которого был всё тот же Гена Рашников.
   Пройдя сквозь «Книжную лавку», Грибоедов попал в другой зал. Здесь предлагался другой товар: благовония и свечи, масло и семечки, орехи и засушенные травы, мёд и вина, камни и сухая земля в льняных мешках. На каждом продукте стояла этикетка с четырёхзначной цифрой. Особенно интересной оказалась надпись на этикетке мешочка с землёй: «Земля для улучшения роста комнатных растений», стоимость 500 грамм – 2 000 рублей.
   – И что? Лучше растёт? – осведомился Денис Иванович у назойливого консультанта.
   – Земля заряжена энергией сейдов, – пояснила Марина, – поэтому с этой землёй все растёт, как на дрожжах.
   Грибоедов промолчал. Он не верил в энергию сейдов, но очень хорошо был знаком с «энергией» мошенников.
   Время блуждания по холлам и магазинам Исследовательского центра пролетело незаметно. Словно в театре раздался первый звонок, и двери в лекторий распахнулись. В зале было три сектора, проход между которыми ступеньками опускался к сцене. В начале и конце каждого сектора установили микрофоны. Возле сцены сновали молодые люди с камерами.
   Марина проводила гостя в зал. Место Дениса Ивановича оказалось в первом ряду, в компании спонсоров и благотворителей, сторонников и поклонниц Исследовательского Центра. Вокруг расположились прекрасные матроны в компании с молодыми людьми.
   «Всё весьма серьёзно», – соображал Грибоедов, прикидывая, какие выгоды и средства может выручить Рашников из затеи с лекцией.
   «Двести вход, на пятьсот поесть, на тысячу, как минимум, сделать покупку», – Денис Иванович обернулся и оглядел зал.
   Прозвенел второй звонок – зал оказался заполнен больше, чем наполовину.
   «Посадочных мест двести, итого – сорок тысяч, не считая сувениров и еды. Плюс печатный отчет последней экспедиции, пять тысяч тиражей по России, законной прибыли не менее трёхсот тысяч за сутки, плюс благотворительные пожертвования на будущую экспедицию. Да ещё и бесплатная реклама. Да, Гена, ты прирождённый «барыга».
   Прозвучал третий звонок, и приятный баритон просил присутствующих отключить телефоны, так как ведётся видеозапись. Тут же невидимый ведущий пояснил:
   – Дамы и господа, сегодня вашему вниманию будет представлена программа «Гиперборея-2010». Программа состоит из четырёх частей. Первая часть посвящена отчёту последней экспедиции. Перед вами выступят участники экспедиции, и после отчёта желающие смогут задать им вопросы. Вторая часть посвящена истории изучения Ловозерской долины, лекцию вашему вниманию представит Антонов Сильвестр. Третья часть включает в себя обобщённый отчёт, содержащий мнение наших уважаемых гостей. Перед вами выступит Жанна Ловорак, руководитель группы экстрасенсов, входящих в состав экспедиции. И, наконец, четвёртая часть нашей программы будет посвящена будущей экспедиции «Гиперборея-2011»! Все желающие попасть в её состав смогут записаться прямо сегодня! Выступление будет сопровождаться антрактом, где желающие смогут посетить книжную лавку, отведать вкусную и здоровую пищу в буфете и купить памятные сувениры из Ловозерья! Итак, встречайте! «Гиперборея-2010»!
   Свет погас, и, словно в театре, включился свет рампы. На сцену под бурные аплодисменты вышли несколько мужчин и женщин спортивного телосложения. Никакого дресс-кода, каждый оделся, как и во что пожелал. Мужчины в джемперах и костюмах, дамы в джинсовых брюках и платьях. Все десять участников разного возраста, самому старшему из которых было лет шестьдесят пять. Каждый из членов группы, по-своему приветствовав аудиторию, расположился за длинным прямоугольным столом.
   Грибоедов догадался, что сейчас последует подробнейший отчёт об экспедиции в район Ловозера и Сейдозера.
   Отчёт был весьма интересным для непосвящённых и длился около часа. Рассказчики подкрепляли свои выступления фотографиями, которые проецировались на огромный экран. Если бы не приукрашивание некоторых моментов, вроде встреч с «йети» и инопланетянами, рассказы очевидцев Денис Иванович нашёл бы весьма захватывающими.
   – Необитаемый остров… Почти час карабкались мы к вершине острова, обдирая колени о скользкий гранит, нащупывая в склоне трещины, цепляясь за шершавый податливый ягель, – один из рассказчиков живописно комментировал меняющиеся на экране фотографии. – А когда добрались до вершины, остановились совершенно ошеломлённые. Перед нами открылось плато сейдов…
   Тотчас возникли картины сейдов. Каменные идолы саамов словно были сделаны по одному образцу: ножки из булыжника, массивная глыба-туловище, голова – столбик из мелких камней.
   – Сто сейдов острова Большой Немецкий Кузов и почти двести соседнего Русского Кузова – уникальные святилища, не имеющие аналогов в мире, – комментировал фотографию последний рассказчик.
   – Саамы использовали эти сооружения в ритуальных целях, – повествовал немолодой уже человек, руководитель группы. – Сейды были созданы очень давно, приблизительно за несколько тысячелетий до нашей эры. В радиусе действия этих загадочных памятников наблюдается превышение «энергетического поля». В ходе последней экспедиции специалисты по аномальным явлениям зафиксировали значительные колебания энергии в зоне пяти метров от каждого сейда. Присутствующие паломники нашего объединения возле этих сооружений замечали у себя слабость, головокружение, а некоторые – испытывали галлюцинации, у них фиксировалось уменьшение или увеличение веса тела. Согласитесь, реакция человеческой психики – лучший показатель аномалии этой зоны, – «участники» послушно закивали головами. – Об этом вы можете прочесть в Отчёте. А теперь послушаем мнение очевидцев…
   Когда-то в бывалые туристические годы Грибоедов удивлялся виду северных сейдов. Они представляли собой совершенно нереальную картину. Откуда в лесах и болотах появлялись эти исполины весом в 5-10 тонн, когда вокруг на десятки километров не было ни одной горы?
   Молодые альпинисты строили самые невероятные догадки, но в 1985 году ни у кого не возникла идея мистифицировать появление камней в труднодоступных местах. Напротив, руководитель группы и бывалый турист Юра Невзоров объяснил товарищам, что сейды, встречающиеся в самых разных местах, не являются творением человеческих рук. Тысячелетия назад ледник надвигался на по лу остров и тащил перед собой всё, что попадалось на его пути. Миллионы тонн скального грунта перемещались на огромные расстояния: мелкие камни застревали подо льдом, а крупные оказывалась на его поверхности. При потеплении ледник превращался в воду, и большие камни мягко опускались на грунт или мелкую фракцию. Постепенно ветры выдували мелкие камни, оставляя под основным более устойчивые. Таким образом на свет появлялись загадочные сейды. Прекрасно зная уклад жизни саамов как оленеводов, Денис Иванович понимал, что этому народу не было необходимости создавать громоздкие каменные сооружения.
   – Специалисты пришли к единодушному мнению: сейды обладают огромной энергетической памятью и волей. Об этом вы услышите позже от самих экстрасенсов, – продолжал рассказчик. – А сейчас мы хотим рассказать вам о происшествии возле скалы Ангвундасчорр с одной из наших сотрудниц… Куйва не оставил нас в покое и в последней экспедиции.
   Слушая рассказчика, Грибоедов ушёл в воспоминания своей молодости. Ловозерье не вызывало у него загадочно-панического отношения, какое было у участников сегодняшней экспедиции. Напротив, в памяти возникли самые приятные впечатления.
   Грибоедову припомнилось утро в Ловозерье, когда он, молодой альпинист, отправился в Хибины первый раз в составе группы Юры Невзорова. Если бы он знал, к чему приведёт знакомство Рашникова с Невзоровым, он никогда не решился бы пригласить его в поход. Казалось, всё случилось только вчера.
   Тогда он проснулся, будто от толчка, выбрался из палатки. Погода была на редкость спокойная и ясная. Словно они всей группой находились не где-то в Заполярье, а наслаждались отдыхом на берегу Волги. Розовый мягкий рассвет сливался со своим отражением в водной глади. Шум воды привлёк его внимание: какой-то озёрный житель плескался в прозрачной, как воздух, воде. Подошёл ближе, но сразу же отпрянул за огромный валун. В озере купалась Валентина.
   Эх, молодость!
   – Неожиданно, совсем рядом, мы увидели слабо светящийся «шар» светло-голубого цвета, – услышал Грибоедов рассказ одного из очевидцев. – Он неподвижно висел в воздухе, не издавая ни малейшего звука. Диаметр шара был около пяти метров, может быть – чуть больше. Внутри «шара» стоял человек в скафандре серебристого цвета. Ростом он был не менее двух метров с очень длинными руками, правильными чертами лица, большими глазами, которые лучились всеми цветами радуги. Прошло около двух минут и цвет «шара» стал ярко-оранжевым. Он медленно поднимался всё выше и выше, а затем с небольшой скоростью полетел в сторону от нас и скрылся из глаз…
   Рассказы участников последней экспедиции вызвали оживление слушателей. У микрофонов, стоявших с обеих сторон каждого сектора, уже образовалась очередь из желающих задать вопросы участникам экспедиции. Сидевшие в первом ряду зрители оказались в более привилегированном положении – их обслуживал юноша с микрофоном в руках, который сновал туда-сюда между редкими любопытствующими.
   Грибоедову наскучило слушать повторяющиеся из года в год фразы о сейдах, пришельцах, йети.
   Затем наступил антракт.
//-- * * * --//
   Во второй части этого спектакля появился сегодняшний создатель «Светлозара» Сильвестр Антонов. Им оказался круглолицый мужчина лет тридцати с небольшим, невысокого роста, грузный. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не светлые гладкие волосы, заправленные за уши и не явно выраженный сколиоз.
   Из неприметной боковой двери зала выглянул Геннадий Рашников. Грибоедов не видел его почти два года, но бывший сокурсник нисколько не изменился с того времени. Среднего роста, худощавый, с прямой гордой осанкой, Рашников казался моложе Антонова.
   Он проскользнул к первому ряду и сел у края сцены.
   Итак, право чтения лекции было предоставлено «последнему» основателю «братьев-гиперборейцев».
   Грибоедов услышал историю развития древней расы – теорию, искусственно созданную мистифицированной интеллигенцией:
   – Климат на Севере Евразии в те времена был совсем другим. Комплексные исследования, проведённые два года назад на севере Шотландии показали, что ещё четыре тысячи лет назад климат на данной широте был сравним разве что со средиземноморским, – повествовал тем временем Антонов. – Впрочем, ещё ранее российские океанографы-палеонтологи установили, что тридцать тысяч лет до нашей эры климат Арктики был мягким, а Северный Ледовитый океан достаточно тёплым. Примерно к таким же выводам пришли наши зарубежные коллеги. По их мнению, во время Висконсинского оледенения в центре Северного Ледовитого океана существовала зона умеренного климата, благоприятная для такой флоры и фауны, которые не могли существовать на приполярных и заполярных территориях Северной Америки. Таким образом, климат позволял древним людям создать высокую цивилизацию. Упоминания о северной цивилизации встречаются у древних учёных и философов. Так, древнеримский учёный Плиний Старший в своей «Естественной истории» писал о гипербореях следующее, – Антонов опустил голову и зачитал, – за этими, то есть Рипейскими, горами живет счастливый народ, который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами. Верят, что там находятся петли мира и крайние пределы обращения светил. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ богов справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. Нельзя сомневаться в существовании этого народа». Таким образом, – Антонов поднял голову, – научные исследования и древние литературные источники указывают нам на то, что когда-то на Кольском полуострове существовала легендарная Гиперборея!
   – Предположительно, центром прародины гиперборейцев являлось Ловозерье, – продолжал Антонов. Надо сказать, что идею о существовании Гипербореи в районе Кольского полуострова высказывал ещё до революции известный всем профессор Барченко. В 1922 году в районе Сейдозера и Ловозера в Мурманской области под его руководством работала экспедиция, которая занималась этнографическими, психофизическими да и просто географическими исследованиями. Обширную работу по изучению аномалий Ловозерской долины он обобщил в своём труде, который, увы, так и не увидел свет из-за гибели учёного. Идея Гипербореи была похоронена вместе с ним и ожила в наше время благодаря усилиям профессора Левина. Нам приятно осознавать себя его последователями. Но вернёмся к более ранним исследованиям…
   – В конце девяностых годов прошлого столетия он организовал несколько экспедиций, посвящённых исследованию дна Сейдозера и памятников древней культуры Ловозерья. По его стопам с 2001 года Исследовательским центром организуются экспедиции к Сейдозеру. Мы подтвердили и зафиксировали существование древних артефактов: двухкилометровой мощёной дороги, ведущей через перешеек от Ловозера к Сейдозеру, пирамидальных камней, изображение гигантской чёрной фигуры на отвесной скале, храмовый комплекс на горе Нинчурт. Предположительно, эти циклопические руины являются остатками оборонительных сооружений. Взгляните, – на экране сейчас же возникли кадры из фильма. – Участники экспедиции снимались на ступенях каменного коридора, ведущего к озеру. Некоторые фотографировались под правильной формы арками подземных ходов.
   Грибоедову был очень знаком вид этих гигантских обтёсанных плит идеально правильной геометрической формы. Они действительно походили на остатки каких-то циклопических сооружений: стены выделялись пропилами явно техногенного происхождения. При ближайшем рассмотрении скальных пород в этой местности стало ясно, как образовалась дорога из огромных плит. Блоки идеально правильной формы являлись творением природы. Вода попадала в скальную породу, ветер выветривал и расширял трещины, и огромные камни из графитового сланца выламывались и съезжали по склону до дна озера, наползали друг на друга и образуя ровный коридор.
   – Ритуальный колодец, каменный манускрипт со знаком трезубца и цветок, напоминающим лотос, – услышал Грибоедов. – И, наконец, пожалуй, самая впечатляющая находка, которая была сделана ещё профессором Левиным и подтверждена экспедиционными отчётами «Гипербореи-2005» и «Гипербореи-2009» – остатки древнейшей обсерватории с пятнадцатиметровым желобом…
   Вскоре Денису Ивановичу наскучило слушать лекцию Антонова, тем более что из года в год во всех отчётах «братьев-гиперборейцев» повторялись одни и те же рассказы об экспедиции Барченко и Левина. Он понимал, что человеку свойственно выдавать желаемое за действительное, а экзальтированный интеллигент, свято верящий в мистические сказания саамов, в силах создать в своём воображении реальную Гиперборею. По воспоминаниям Грибоедова его пребывание близ скалы Ангвундасчорр никак не отразилось на самочувствии туристов в Ловозерье.
   Основное утверждение «гиперборейцев» о том, что из-за аномальности зоны участились исчезновения туристов, Денис Иванович не поддерживал. Он знал, что чаще всего люди гибнут на воде из-за незнания здешних мест. Погода на Ловозере может поменяться в течение нескольких минут, оттого внезапно возникает высокая, до пяти метров, волна. Местные жители никогда не идут по зрительно доступному пути, а обходят по безопасному фарватеру вдоль берега. Туристы, как правило, попадают под волну, переворачиваются и медленно погибают в холодной воде. Доводы «Верных» о том, что вблизи горы Ангвундасчорр путешественники чувствуют приступы панического страха и оттого бегут сломя голову, Грибоедов тоже не поддерживал. «Немудрено, – думал он, – туристу бежать опрометью из этих мест, если они каждую секунду ожидают появления йети. Для этих знатоков любая тень будет казаться чудовищной».
   Атмосферу мистицизма подогревали приглашённые на очередную лекцию о Ловозерье «специалисты по аномальным явлениям». Насколько помнил себя Грибоедов, часто ходивший неведомыми тропами в этих местах, ничего сверхъестественного в скалах и многотонных камнях он не наблюдал. Экзальтированные интеллигенты, верящие в протоцивилизацию, в магические силы, действительно начинали трепетать вблизи таких мест. Это только подтверждало старую истину о том, что каждый видит то, что хочет увидеть. Поклонники идей Барченко видели следы цивилизации там, где их никогда не было.
   После окончания затянувшейся лекции к Антонову подошли желающие задать вопросы лично. Первые ряды поредели, а Грибоедов остался сидеть в удобном кресле. Подошёл Рашников.
   – Ну, Денис, здравствуй, – произнёс он, но руки не подал.
//-- * * * --//
   – Вот уж не думал, не надеялся, что ты к нам пожалуешь… Я, видите ли, жду его дома, а он решил собственной персоной приехать на отчёт! Поедем, дорогой гость, я тебя привечу. Здесь оставаться не хочется, на улице погода совершенно мерзопакостная, хочется посидеть у камелька, погреться, выпить рюмку-другую… а, Денис? Поедем на дачу. Дачка у меня что надо! Думал – никогда не дострою: то денег не было, то некогда…
   Грибоедов одевался в гардеробе ИЦ, а Рашников стоял тут же, ожидая гостя.
   – Что ж тебе «некогда»? Чем ты так занят бываешь? – поинтересовался Денис Иванович.
   – Чем я только занят не бываю, Денис… И семья, и работа, и бизнес…
   Мужчины двинулись к выходу.
   – Где «работа»? Где «бизнес»? – поинтересовался Грибоедов.
   – «Светлозар» – постоянная работа, всё остальное – бизнес…
   Рашников открыл дверь и пропустил гостя вперёд. Они прошествовали через чистенький тротуар перед домом № 11 по набережной Лейтенанта Шмидта. Моросил неприятный осенний дождь, было холодно и промозгло.
   Уважаемые гости уехали. Автомобиль основателя «братьев-гиперборейцев» одиноко стоял у тротуара. Грибоедов с завистью оглядел золотисто-зеленоватого цвета BMW. Салон оказался серебристо-стального цвета, на сиденьях лежали шкуры неведомого бурого животного.
   В салоне было не теплее.
   – Настоящий «немец», – Рашников любовно похлопал рукой по рулевому колесу. Он завёл машину, и какое-то время они ещё стояли, затем выехали с площадки.
   – Новый «гуру»? – намекнул Денис Иванович.
   – Да. Спасибо Сильвестру, принял на себя всю тяжесть нашего идеологического движения, – Рашников говорил очень быстро.
   – Который у тебя по счёту Сильвестр? Пятый или шестой?
   – Третий, Денис, третий.
   – И как же ты решился оставить своё детище? – поинтересовался Грибоедов. – Сколько оно тебя покормило?
   – Покормило, покормило, не сомневайся. А кто сказал, что я это дело оставил? Это моя постоянная работа и забота. «Светлозар» – мой талисман удачи. Зря ты, Денис, тогда от меня отказался. Глядишь – ездил бы сейчас на «мерсе», а не на метро, – Рашников не смотрел на своего пассажира.
   – Нет, спасибо, людей дурить – не по мне.
   – Просто ты мне завидуешь, Денис, потому что нет у тебя деловой хватки. И зачем употреблять слово «дурить»? Каждый работает, как умеет. Кто-то работает головой, а кто-то – руками. Я работаю головой, а государство мне подфартило с идеологической ямой. Раньше коммунизм-социализм был и вера в светлое будущее. А когда Союз развалили? – и веры нет, и коммунизма нет. Во что людям верить? Люди благодарят меня за то, что я им новую веру дал, новую идею подарил. А в этом мире всё денег стоит, так что я обоснованно своё взял. Не хотят люди давать – пусть не дают, я никого силком в гиперборейцы не записываю!
   – Эк, ты выступил, как выступил! Как римский оратор с трибуны! – отшутился Грибоедов.
   – Вот такая странность, Денис: почему-то мне приходится это доказывать только одному тебе.
   – Я не сужу тебя, Гена, это твоя жизнь, – смягчился Денис Иванович. – Разочаруются в тебе люди, и окончится твоя «работа».
   – Хм… Вряд ли… Люди разочаруются в «Светлозаре», а не во мне. Даже если они разочаруются, – пожалуйста, я никого не удерживаю, у нас много мест, куда пойти. Хочешь в «иеговы», хочешь в «адвентисты». А хочешь – иди в политику. Там не менее интересно. Даже если это произойдёт, всегда можно будет найти другого Сильвестра, – подытожил сказанное Рашников. – А меня спасёт бизнес.
   – Понятно, – Грибоедов не нашёлся, что ответить.
   – Именно так.
   Рашников медленно ехал по узким улицами. Дождь прекратился, а туман становился всё гуще. Казалось, от стен, асфальта, почерневших мокрых деревьев веяло холодом и сыростью.
   Когда в начале девяностых годов поднялась волна интереса к язычеству, Рашников отправился в Ловозерье собирать палеонтологический материал. Грибоедов слышал, что за метеоритные осколки и древние артефакты коллекционеры готовы были платить по сто долларов за грамм веса. Возможно, что-то стоящее Гена и нашёл в долине, и, скорее всего, этим «стоящим» оказалась его идея. Он путешествовал туда каждый год в составе альпинистско-туристических групп. В 1993 году Рашников написал свою первую книгу «В стране северного борея». А затем в течение девяностых годов он выпустил ещё порядка пятнадцати книг и двадцати фотоальбомов. Гена оказался весьма плодовит как писатель. Но вскоре идеи иссякли, а идеология «братьев-гиперборейцев» не могла долго выдерживать конкуренцию в массе других неоязыческих и ложнохристианских идей. Идеей, что говорится, сыт не будешь, – решил Рашников и занялся перевозкой туристов к сейдам в районе Ловозера. Он продавал всякую мелочь, которую видел Денис Иванович в Исследовательском Центре, за баснословные деньги. По словам Рашникова, он продавал «идею в материальном обличье». Поклонники слали главному гиперборейцу стихи и прозу, а Гена выпускал их в сборниках. Вскоре от творчества он перешёл к полиграфической деятельности. Поначалу он выпускал продукцию только для ИЦ «Верные братья Гипербореи», и был сам себе печатник, резчик и редактор. Вскоре его деятельность расширилась, Гена набрал штат работников и превратил скромную типографию в известное в Петербурге издательство.
   Бизнес в руках Рашникова рос и расширялся, а у Гены не хватало духу отказаться от своего идеологического детища. Для того, чтобы незаметно отойти в тень, он с 2001 года активно занялся поиском идейного лидера. На памяти Грибоедова Сильвестр Антонов был уже третьим. Первый лидер-гипербореец умер от воспаления лёгких в 2003 году, оставив после себя Гену Рашникова наследником авторского права на пять литературных произведений. Вторым пришлось пожертвовать, потому что он вздумал примкнуть к другому движению и попытаться увести часть последователей в другие ряды. Опасаясь потерять основу своего благополучия – «электорат», как называл Рашников поклонников «братьев-гиперборейцев» – он «низложил» второго лидера и с позором изгнал его из рядов «Верных». Антонов был третьим, самым послушным исполнителем и самым плодовитым писателем.
   Рашников не считал своё движение сектой, по его мнению, он «не промывал никому мозги». И уж тем более не существовал в оппозиции государству и обществу. Напротив, Гена активно искал связи с представителями законодательной и исполнительной власти и, к его чести надо сказать, находил. Он утверждал, что его философия – основа русского государства. Грибоедов знал, что увлечение Рашникова язычеством давно прошло, но он продолжал поддерживать и культивировать идеи язычества в северном регионе.
   – Смотрю, у тебя вывеска другая…
   – Для безопасности, – ответил Рашников, наклоняясь к собеседнику. – Знаю, что ты тоже по этому поводу.
   – По какому такому поводу? – прикинулся несведущим Грибоедов.
   – Брось, Денис, ты ведь не только из-за медитаторов вчера приехал, верно?
   – По какому такому поводу? Меня интересует только тот субъект, который проживает у тебя в сторожке.
   – Брось, Денис, ты ведь не только из-за него сегодня приехал, верно?
   – Расскажи, Гена, легче станет.
   – Тогда нечего вилять, – ответил Рашников, – спрашивай прямо.
   – Нечего мне спрашивать, Гена. Скорее, у тебя ко мне вопросы, верно? Ну, раз верно, то я отвечу и на них. «Верные братья Гипербореи» – обширная организация, филиалы почти во всех городах Северо-Западного округа. В том числе и в Эмске. Тамошние «Верные» ведут себя довольно подозрительно, чем вызвали непростой интерес правоохранительных органов к своему объединению. А так как центр здесь, то приезжали к твоему Сильвестру, задавали вопросы разные… Угадал я?
   – Наши филиалы лишь в городах Ленинградской области, – возразил Рашников, – где действует Богдан Светлозар. За её пределами нет ни одного нашего филиала. Принципиально нет, потому что нам это невыгодно. Те, которые есть в Карелии или в любой другой области, к нам никакого отношения не имеют!
   – Понимаю…
   – Мы поменяли своё название ещё год назад. В Ленинградской области под главенством Сильвестра Антонова существует только «Светлозар». «Верные братья Гипербореи» прекратили своё существование. И если таковые ещё остались в Карелии, боюсь, это отдельно существующие объединения, совершенно независимые от нас! Я могу только предполагать, кому они принадлежат, – Гена волновался, оттого говорил ещё быстрее.
   – И кому же?
   – Если тебе это так важно, Денис, я узнаю, – в ответе Гены Рашникова Грибоедову почудился страх.
   – Эмские «Верные» занимаются туристическими перевозками. Подобным бизнесом промышляет и «Светлозар», – спустя несколько секунд произнёс Денис Иванович.
   – Наши экспедиции проходят совершенно официально, через туристическое агентство…
   «Тоже, конечно, рашниковское», – подумал тем временем Грибоедов.
   – А не через Исследовательский Центр. Нам невыгодно наличие филиалов. Если граждане хотят создавать свои объединения под флагом нашей идеологии – пожалуйста, в нашей стране процветает плюрализм. Но если они захотят присутствовать на наших конференциях – милости просим в нашу область. Хотите поехать из Рязани к сейдам – сначала просим к нам, в Исследовательский центр. Нам невыгодны филиалы, поэтому, Денис, не сомневайся, эмчане – не наши «братья».
   – Я не сомневаюсь, Гена. Главное для тебя, чтобы питерские не сомневались.
   – За пятнадцать лет мы не погубили ни одного туриста, а те товарищи, которые организуют экспедиции по Карелии из ваших краёв, – за своих туристов ответственности нести не желают, – продолжил Рашников. – Земля, Денис, слухами полнится…
   – Надеюсь, ты был убедителен в отношении здешних сыщиков, – произнёс Денис Иванович, поглаживая усы.
   – Могу показать полную отчётность о том, сколько человек купили путёвки в агентстве «Северный вояж» за последние шесть лет, на каком транспорте мы их возили, какие затраты осуществили. Все маршруты у нас официально утверждены, в посёлках у нас свои люди, в том числе и фельдшеры. Пусть ваши проверят своих «Верных братьев», даю руку на отсечение, что те увозят людей на старом «икарусе» в неведомые края. Я лучше тебя знаю, между прочим, что эмское объединение «Верных» не является никаким юридическим лицом. А доходы идут незаконные.
   – Но ниточки из Эмска ведут в Петербург, – настаивал Грибоедов. – А иначе бы к Сильвестру не пришли.
   – Эмские «Верные» принадлежат ЦМП, – ответил Гена и сразу поправил сам себя, – вернее сказать, поговаривают, что принадлежат ЦМП.
   – Но ЦМП и «Верные» – две совершенно разные идеологии, – возразил Денис Иванович.
   – «Разные идеологии», – Рашников поморщился, словно съел что-то горькое, – все идеологии на одно лицо!
   Грибоедов промолчал. Рашников не стал продолжать разговор.
   Они молчали всё время, пока выезжали из города. Хотя был четверг, и месяц не летний, при выезде из города оказалась большая «пробка». Сорок минут они медленно двигались в общем потоке машин, пока, наконец, не вышли на широкое шоссе. Проехав пункт дорожного патруля, Рашников прибавил газ. Денис Иванович уснул и проглядел выезд из города.
//-- * * * --//
   Они ехали в Келломяки.
   Гена опять повеселел и разговорился.
   – Когда мы переехали сюда в 1990 году, здешние места ещё были полны мелкого зверья. Встречались лисицы, зайцы, белки. Поутру птичий гомон не давал спать, дятлы стучали – хоть отстреливай!
   Но с тех пор лесная жизнь поредела. А ныне лес начисто опустел. Нет, его не вырубили, но он пуст, безмолвен. Слишком много людей, слишком много машин, слишком много музыки… Я, наверное, старею, Денис… Хочется иногда, как Лыковы, забраться в глушь и жить там своей жизнью. Одна круговерть, замотался я, – Рашников жаловался, словно хвалился. – Хотя, знаешь, смотря с чем сравнить… Если сравнить мою жизнь с жизнью того субъекта, понимаешь, что жизнь моя совершенно счастливая.
   Они ехали на дачу за город под проливным дождём. В сентябре ленинградцы всё ещё тянутся на свои загородные дачи: грибов видимо-невидимо. В четверг вечером дороги открыты, пробки невеликие, а в пятницу будет довольно сложно выехать.
   Промозгло, сыро.
   И всё же, как считал Денис Иванович, здесь, в Петербурге, погода была намного лучше, чем в Эмске.
   За окном лил дождь, струйки стекали по лобовому стеклу и, дрожа, слетали на ходу. В машине стало тепло и уютно. Рашников говорил, посматривая в сторону Грибоедова.
   Тот открыл глаза, сел прямо.
   – Подобрал я этого «субъекта» не на помойке и не в подвале, а рядом со «Светлозаром», – продолжал Гена. – Он явился прямиком в наш Центр и попросил убежища. Ты, Денис, осуждаешь нашу деятельность. А ведь мы не один раз людям помощь оказывали! Слухами, видно, земля полнится, идут к нам люди за защитой, идут!
   – Возможно, он целенаправленно к кому-то пришёл? – предположил Денис Иванович.
   – К нам многие приходят, ищут работу, заботу…
   – Как хотя бы его зовут? – спросил Грибоедов, потирая глаза.
   – Говорил, что его зовут Худабья… Но я предпочитаю именовать его Борисом. Поначалу он не откликался, но теперь ничего, привык…
   – Словно о собаке говоришь…
   – Эх, Денис, видел бы ты его… Собака и то умнее. Я его пожалел, поэтому пристроил к себе.
   – Увидел что-то своё?
   – Тебе бы всё иронизировать, Денис. Снержицкий его осмотрел, сказал, что в октябре поместит в больницу. А там всё восстановят: от документов до памяти…
   – Валюша его побаивается, – продолжал Рашников. – Хочу перевезти его на старую дачу в Моховое. Там настоящий карельский лес. Может и выздоровеет среди природы. А потом в лечебницу…
   – Не пробовал его в свою группу пристроить? – слукавил Грибоедов.
   – Чтобы он мне всех спонсоров распугал? – Гена даже рассердился на неуважение собеседника к «Светлозару». – И выкинуть его на улицу жалко, не собака ведь…
   – Впервые слышу, что бы ты нищего пожалел, к себе жить забрал. Ой ли? Просто так ли? А? Гена?
   – Почему за тебя держусь, Денис, сам не понимаю, – уклонился от ответа Рашников.
   – Попробую предположить, – сон с Грибоедова как рукой сняло, – что Борис оказался тебе выгоден.
   – Плохо думаешь обо мне. Взял я его к себе просто из жалости, одна из наших сотрудниц признала в нём своего родственника.
   – Значит, не просто так он подвизался на ваших лавках?
   – Но ведь сотрудница его к себе не взяла, – возразил Рашников. – И ты тоже не просто так приехал на него посмотреть?!
   – Прошлое у твоего Бориса наверняка есть?
   Прошлое у Бориса оказалось самое обычное. Жил Борис в Эмске, работал, в сорок пять лет оказался разведён, проживал с матерью. После её смерти занялся поиском духовного. Четыре года назад заинтересовался курсами английского языка и попал в ЦМП. После первого занятия ему, как и другим членам группы, предложили избавиться от демонов, которые путают мысли и препятствуют изучению иностранного языка.
   В Центре Борис пробыл почти четыре года. Наставником наставников Борису так и не суждено было стать. Окончив двухгодичные курсы, он опять пришёл в Центр.
   – Он рассказывал, что у него осталась трёхкомнатная квартира. Адреса не помнит. Говорит, что сейчас жилья нет, оно приспособлено для добрых дел. Спрашиваю о последнем месте работы – отвечает, что работал в Центре медитатором. Зачем он тебе? – поинтересовался Рашников уже в десятый раз.
   – А что ещё говорит? Как объясняет своё появление в Питере? – Грибоедов сделал вид, что не услышал вопроса.
   – Даёт весьма странное объяснение: говорит, что ему в Эмске приказали умереть. А так как он очень хотел жить, то перебрался в Питер. Говорит, что тамошнему колдовству недоступны наши края…
   – А кто приказал умереть, – не говорит?
   – А ты в это веришь? – Рашников искоса взглянул на Грибоедова.
   Денис Иванович промолчал.
   …В Келломяки мужчины прибыли в 19:15.
   Это был большой дачный массив, словно музей деревянного зодчества, место литературных поисков многих поколений поэтов и прозаиков. Грибоедов, размышляя о днях студенческой молодости, припоминал походы поклонения Анне Ахматовой. А теперь от тех воспоминаний остались лишь Финский залив, песок и сосны. Они проехали несколько улиц мимо каменных особняков современных жителей Келломяк, затем большой парк, похожий на лес, промчались мимо оставшихся памятников деревянного зодчества и свернули на улицу, ведущую к Финскому заливу.
   Не так далеко от мегаполиса, но воздух здесь был гораздо чище, благодаря сосновым борам.
   Они промчались по центральной улице под зажигающимися ночными фонарями. Свернули в переулок, проехали триста метров и упёрлись в коричневые ворота. Гена опустил стекло и высунул руку. Послышался щелчок, и ворота медленно отъехали в сторону. Машина въехала в мощённый тротуарной плиткой двор.
   Сумерки сгустились из-за мрачных туч, но время суток было ещё не самое позднее. С залива дул очень сильный ветер. Верхушки деревьев с оставшейся листвой угрожающе раскачивались.
   Рашников не удивился, когда Грибоедов первым делом решил познакомиться с Борисом.
   Тот жил в небольшом флигельке, который в своё время был старой дачей. После постройки двухэтажного каменного дома Гена вознамерился снести старое строение, но жена и дети воспротивились этому. Они приспособили старый деревянный домик под сушильню. Здесь, на втором этаже ветхого домика, висели пучками ароматные травы и веники.
   На первом этаже уже месяц с лишним проживал Борис.
   Грибоедов толкнул входную дверь, и она открылась с тягучим скрипом. Прямо с порога гость попал в комнату, где проживал неведомый Худабья.
   Комнатка, по совместительству гостиная и кухня в одном, была обставлена весьма скромно. Помещение перегораживала лестница, ведущая на второй этаж. В этой половине комнаты висел рукомойник, стояла газовая плита с пустым баллоном.
   Рашников вошёл вслед за Денисом Ивановичем.
   Грибоедов обогнул лестницу и попал в другую половину комнаты. В первое мгновение в сумеречной темноте ему показалось, что в комнате лежит снег.
   Рашников зажёг свет.
   Когда Грибоедов открыл глаза после яркого света, комната показалась ему не такой мрачной. В углу в кресле сидел мужчина лет пятидесяти с небольшим, худой, длинноносый, со впалыми щеками. Взгляд спокойный, не затравленный, как у сектанта, и не бессмысленный, как у бомжа.
   Он внимательно смотрел на вошедших.
   Грибоедов огляделся.
   На старом выцветшем диване, паре кресел с огромными валиками-ручками, столе, книжном шкафу, на полу, – везде, где только можно, – лежали листовки размером с карманный календарь. Денис Иванович нагнулся и поднял одну. Листовка оказалась испещрена очень мелкими буквами, настолько мелкими, что разобрать написанное оказалось невозможно.
   Борис-Худабья собирал листовки, аккуратно складывал в стопку.
   Рашников стоял возле двери, ожидая, когда Грибоедов разрешит все интересующие его вопросы. Ему хотелось скорее попасть в дом, увидеться с женой, поужинать.
   «Денис, похоже, здесь задержится надолго», – решил он.
   Денис Иванович, действительно, не ограничился визуальным знакомством с Борисом-Худабья. Наблюдая, как тот собирает листовки и складывает их в пачки, Грибоедов сел в соседнее кресло, уже свободное от листовок.
   Гена, заметно нервничая от ожидания, подошёл ближе. Грибоедов показал ему листовку, которую разглядывал незадолго до этого.
   – Что это?
   – Это мысли Бориса, – объяснил Рашников, – вся его философия здесь, на этих листовках. Борис неприхотлив, ему нужна только одежда, бумага и перо…
   Грибоедов силился прочесть написанное.
   – Ты надолго, Денис? – спросил Рашников, переминаясь с ноги на ногу.
   – Иди, Гена. Я посижу ещё.
   – Ну, смотри…
   Рашников вышел.
   Грибоедов наблюдал, как Борис собирает остатки листовок. Осталась та, которую держал в руках Денис Иванович.
   Он догадался, отчего медлит Борис: тот хотел забрать небольшой лист бумаги из рук гостя. Грибоедов протянул её автору. Тот, не глядя на Дениса Ивановича, взял её из рук и принялся считать стопки на столе. Насчитав таким образом пятнадцать стопочек, Борис достал откуда-то канцелярские резинки и принялся перевязывать бумагу.
   Денис Иванович внимательно наблюдал за столь долгими манипуляциями.
   Борис вёл себя так, будто находился в комнате один: спокойно складывал перевязанные листовки в картонную коробку из-под обуви.
   – Александр Юрьевич, – внятно и чётко произнёс Грибоедов, – кто приказал Вам умереть?
   Борис-Худабья вздрогнул.
   Денис Иванович уже точно знал, какие вопросы задаст Щербакову и Рашникову. А если успеет в выходные, то, пожалуй, найдёт и Бормотову.

Глава 13
Илмари Макка

   Человек, которому случалось терять то, что,
   как ему казалось, будет принадлежать ему вечно,
   в конце концов усваивает, что ему не принадлежит ничего.
   А если мне ничего не принадлежит,
   я не могу тратить своё время на заботы о том,
   что не моё; лучше жить так,
   словно сегодня – первый (или последний) день твоей жизни.
Паоло Коэльо

   Всё, что добро, – всё наше.
Святой Иустин Мученик

   В солнечный воскресный день 26 сентября Корсунова ехала по трассе М-18 на юг Эмской области.
   Накануне Полина приготовилась провести ночь в борьбе с подушкой, но в этот вечер она уснула быстро. Приснился ей яркий и красочный, живой и быстрый сон. Проснулась она в хорошем настроении и решила, что теперь в её жизни всё будет по-другому.
   Встала она ровно в 7:00 в отличном расположении духа, отдохнувшая и спокойная. Выехала затемно.
   Движение в городе стояло во время с половины восьмого и до половины десятого. Это был час пик, когда люди уезжали за город.
   Октябрь по меркам севера – глубокая осень: мелкие снежинки, хотя и неохотно, кружили всю неделю. Они ложились на мёрзлую землю, на гранит, на пожухшую траву. Самое большее – неделя, и придёт зима. «Тогда, пожалуй, будет и вовсе не проехать, движение будет стоять гораздо дольше», – мельком заметила она.
   Преодолев пробки, она выехала на Ладожское шоссе, а потом на основную трассу. И прибавила газ, рванув навстречу солнцу. Что-то не хватало ей для настроения, и она, покрутив ручку радио, нашла спокойную инструментальную музыку.
   Трасса была ровная, как в Европе: серо-зелёный шуршащий асфальт с аккуратными белыми линиями разметки по обеим сторонам дороги. Мимо мелькали зелёные сосны, ещё одетые в багряные одежды дубы и совсем голые берёзы. Трава искрилась и блестела инеем от морозца.
   Полина вздохнула полной грудью. Вот она свобода! И как она могла раньше не замечать этого великолепия вокруг? Не ценить прелести северной природы?
   Она вспомнила с радостью и сожалением отдых на рыбалке в сентябре 2008 года: Олег положил ей в рот зрелую клюквину и сказал, что осень наступила. А Полина ответила, что для неё в здешних краях нет разницы между осенью и летом. «А как же это?» – спросил тогда он и повёл рукой вокруг. Лес был раскрашен всеми красками, которыми только может живописать осень. Спокойная гладь озера, пожухшая и пожелтевшая над озером стена камыша. Выстроившаяся углом гусиная стая в небе.
   Тогда в 2008 году ей очень хотелось уехать на Кавказ вместе с Олегом. Но он предпочёл остаться. Предпочёл север югу, зиму жаркому и влажному лету. Детей Елены жене Полине.
   Сейчас наша героиня думала об этом уже без горечи и раздражения.
   «Именно так и должно было быть, – подумала она, – именно так. А не иначе».
   Корсунова не любила своего прошлого.
   Многие люди не любят своего прошлого. Между словом «человек» и словом «его прошлое» можно поставить знак равенства. В детстве семья закладывает в характер человека стремление к победам и поражениям. Прошлое каждого человека оказывает влияние на его настоящее. Прошлое – это фундамент настоящего. Человек пытается жить в настоящем по урокам прошлого, пытается строить настоящее способом, найденным в прошлом. А иногда, как делала это Полина Корсунова, пытаются доказать в настоящем, что прошлое – это закрытая тема.
   Некоторые люди не любят своего прошлого, ведут с ним борьбу в своём же настоящем. И такой человек свою настоящую жизнь тратит на то, чтобы отказаться от прошлого. Не осознавая, что именно прошлое является фундаментом для будущего. Без прошлого нет будущего. И если человек не примирился со своим прошлым, он никогда не построит будущее. Человек, отказываясь от своего прошлого, закладывает мину под фундамент будущего.
   О теперешнем душевном состоянии Полины можно было сказать, что она примирилась со своим прошлым. Нет, она не полюбила его, но примирилась и отпустила все свои прошедшие неудачи и обиды.
   Она размышляла о том, как построила бы свою жизнь, если бы ей дали возможность заново прожить её. И сама себе ответила, что прожила бы её так, как она прожила её. Молодая женщина поняла, почувствовала, что её прошлое – это её прошлое, без её прошлого не появилась бы она настоящая, такая, какая есть сейчас. Думая о своей прошедшей юности, Полина поняла, что примирилась со всеми горестями и радостями, которые встретились на её пути. Потому что это были её и только её горести и радости.
   Сейчас она решила для себя, что за последние годы она больше нашла, чем потеряла. И это действительно было так.
   …Через семьдесят километров наша героиня свернула на дорогу в Северо-Сенежский район. Здесь Полина сбавила скорость. Ровный зеленоватого цвета асфальт сменился старым серым покрытием с ямами и ухабами. Кое-где из асфальта даже выглядывали пеньки. На здешних дорогах «калина» могла получить серьёзные увечья.
   Путь на базу она не помнила. Где-то здесь, по её представлению, должен был быть поворот на грунтовую дорогу.
   «Хотя нет, рано ещё», – решила она.
   Полина ехала ещё километров тридцать, прежде чем увидела указатель поворота. Здесь ещё километров двадцать и начнётся грунтовая дорога. По времени путь её занял около двух часов.
   Она мысленно поблагодарила бога за ровную грунтовую дорогу, песчаную, с мелким камушком и галькой. Она оказалась несравненно лучше асфальтовой с пеньками. Морозец укрепил её. «Похоже, сегодня по ней ещё никто не успел проехать», – подумала Полина.
   По сторонам вставали высокие ровные сосны. Пасмурные, нахохлившиеся, они закрывали солнечный свет. В стороне мелькнула деревенька Лахти.
   Ещё десять километров Полина ехала по грунтовой дороге. Вот, наконец, бор поредел, сосны сменились кривыми берёзами, и показалась дорога, огибавшая Тойвозеро. Ещё пять минут, и «калина», сверкая сиреневыми боками, вкатилась на площадку базы.
   Было начало одиннадцатого.
   Голубое небо, тёмно-серые волны озера, зелёные верхушки сосен угрожающе раскачивающихся. Это в городе царило относительное спокойствие, а здесь, над Тойвозером, лёгкий бриз в любую минуту мог перейти в шторм.
   Полина сидела в машине минут пять-десять, ожидая, что кто-нибудь выйдет из домика у шлагбаума. Она с лета знала, что там сидят мужики с ружьями.
   База опустела.
   Летом здесь суетился народ, было шумно и весело, а сейчас словно всё вымерло. Площадка между коттеджами пустовала, на дорожке к острову никого не было.
   На берегу одиноко колыхался на воде деревянный мост, а моторные лодки были подняты.
   Ей не хотелось покидать тёплую машину. И быть, скорее всего, незваным гостем. «Уж если она добралась сюда, не отступать же, в конце концов!» – решила Полина.
   Она надела шапочку, застегнула куртку, чуть помедлила и выбралась из автомобиля на свежий до хруста морозный воздух. Пискнула сигнализация.
   Молодая женщина обогнула шлагбаум и вошла на территорию базы. Прошла мимо КПП. Это был небольшой жилой дом, на три комнаты, который отапливался дровами. Полина ожидала, что её окликнут, но, похоже, дом пустовал. Хотя из трубы шёл дымок. Вон и из трубы небольшой котельной, метров сто отсюда, идёт дым.
   «Значит, жизнь здесь всё-таки теплится», – сообразила Полина.
   Медленно прошла мимо окон столовой: окно приоткрыто, оттуда доносились вкусные запахи сдобы и щей.
   «Рановато для обеда, хотя кто-то там, похоже, находится», – предположила она, но в столовую войти не решилась.
   Поднялся бор, показались закрытые на замки гаражи. Один открыт, но оказался пуст.
   Молодая женщина прошла к местному «ресепшену». В этом большом деревянном коттедже летом проживал обслуживающий персонал. На первом этаже была комната администратора, шкаф с ключами, телефон. Она поднялась по ступенькам, дёрнула за ручку. Дверь оказалась не заперта.
   Действительно, от кого надо было запираться в этом богом забытом месте?
   Она заглянула в комнату администратора.
   Замок.
   Полина вспомнила молодого человека, работавшего здесь летом. Такой не уйдет, оставив хозяйство на произвол судьбы. Она улыбнулась.
   Молодая женщина вышла из административного здания и прошла к навесному мосту. По пути к обрывистому берегу Тойвозера она заходила во все коттеджи. Вернее, не заходила, а поднималась на крыльцо и дёргала за ручки дверей. Все коттеджи оказались закрыты.
   Навесной мост тоже оказался перекрыт. Летние дома пустовали. Она обошла почти всю базу, не встретив никого на своём пути.
   Богатое воображение Полины тотчас нарисовало фильм ужасов, как деревенская девушка приезжает в совершенно пустой дом, в совершенно пустом городе, который находится в центре совершенно пустого леса. Где нет ни одной живой души, кроме вислоухой и коротконогой собаки-убийцы…
   Она посмеялась над своей фантазией и всё же прошла к местной столовой. Пусть она, возможно, испортит кому-то аппетит, но должна же она найти здесь хотя бы кого-то, кто видел Пашку Ребоева!
   На крыльцо столовой вышел мужчина. Она видела, как он спустился по ступенькам и остановился возле дома. Полина немного замедлила шаг. Он замахал ей руками. Наверняка ей, потому что вокруг было ни души. Полина сняла шапочку, растрепав кудри, и помахала в ответ.
   Она медленно шла ему навстречу. Потом ускорила шаг, а потом побежала. Мужчина тоже сначала шёл, потом побежал. Приближаясь друг к другу, они и не подумали снизить темп. Мужчина раскинул руки, а Полина ударилась в его грудь. Она прижалась к плечу Паши, а он спрятал лицо в её пушистых волосах. Какое-то время они стояли вот так. А вокруг стояла звенящая морозная тишина. Она подняла лицо, а он бережно отвёл кудри с её лба.
   – Ты, – только и смогла выдохнуть она.
   – Я знал, что ты приедешь, – ответил он.
   Полина сразу же отстранилась.
   – Ты не спросишь, почему я здесь? – спросила она.
   В ответ он только улыбнулся.
   – Пойдём, – после секундного молчания произнёс он, – загоним машину…
   – Мы что же здесь совсем одни? – спросила молодая женщина, когда они шли из гаража, – вот смотрю и ключи у тебя… Ты здесь устроился на работу?
   – Очень много вопросов. Отвечу последовательно. Первое – не одни. Не устроился, но ключи доверили… Нас здесь четверо. Двое охранников – по совместительству охотников, кухарка – по совместительству администратор. И я.
   – А где остальное население? Их тут, по меньшей мере, человек двадцать обитало… И, кстати, как ты сюда попал, если заезд закрыт?
   – Ответ на второй вопрос: по великому знакомству, – ответил Павел. – Ответ на первый вопрос: хозяйка уехала ещё со вчерашнего дня встречать в аэропорту свою подругу Алевтину Санталайнен.
   – Как? – удивилась молодая женщина. – Алевтину?
   – Её, собственной персоной.
   В душе опять промелькнуло сомнение в порядочности Ребоева, зароненное когда-то Грибоедовым. Но Полина быстро прогнала это гнусное чувство. Она не хотела уезжать от Павла, не хотела расставаться с ним, верила своему сердцу.
   – Я Алевтине не верю, – она не нашлась, что сказать более.
   – Я вообще никому не верю, – ответил Ребоев, – даже себе иногда не верю.
   Сейчас он боялся, что Полина могла покинуть его, как она это сделала некогда. Из-за этой неуверенности он даже боялся прикоснуться к ней.
   – Завтра или послезавтра здесь соберутся люди, чтобы помочь тебе и твоей сестре… Ну и мне, конечно…
   – Я не верю в благородство людей. И я не знаю, кто собирается здесь, – быстро ответила Полина. – Если кто-то и собирается, то только по своим меркантильным интересам.
   – Мне ты веришь?
   – Странный вопрос… А иначе бы я не была здесь.
   Павел передохнул.
   «Сплошной матриархат! – в сердцах сказал сам себе. – Что же это такое!?»
   Они медленно шли, иногда останавливались, потом возобновляли движение.
   – Но ты же сюда приехала? Из-за чего ты тогда приехала?
   – Из-за своего прошлого, – не задумываясь, ответила Полина.
   – Считай, что они сюда едут тоже из-за своего прошлого, – произнёс он.
   Немного поколебавшись, добавил:
   – Завтра ты и я уедем в Лахти. Потом вернёмся, если захочешь. Если захочешь, ты можешь уехать прямо сейчас в Лахти, а завтра приеду я…
   В его устах это звучало так, как если бы он сказал: если ты меня любишь, ты уедешь в Лахти, а завтра я приеду и обниму тебя крепко в тёплом деревенском доме.
   Павел лучше Полины знал характер самой Полины.
   – Ну уж нет! – твёрдо заявила молодая женщина. – Сначала соблазнил меня новостями. А теперь хочешь избавиться от меня?!
   Она подумала не только о странной истории, но и о тёплых деревянных полах в Лахти.
   …Всё оказалось просто объяснимо и непросто воспринимаемо.
   Просто объяснимым было отсутствие персонала на территории базы. Дело в том, что все работники проживали в Лахти, деревушке, которая находилась в километрах десяти от Тойвозера. База кормилась за счёт Лахти, а жители Лахти в свою очередь зависели от базы. Пользуясь отсутствием хозяйки и прекращением заезда, работники уехали по домам на небольшие каникулы.
   – И сколько же продлятся их каникулы? – спросила Полина, уже определившаяся с выбором.
   – Не знаю, но, наверное, с недельку люди отдохнут, – они стояли на высоком крыльце перед дверью в столовую.
   – А почему кухарка не уехала?
   – Уедет на следующей неделе, – ответил Павел, взявшись за дверную ручку, – когда гости покинут базу.
   – И я наконец-то всё узнаю? – спросила Полина невпопад.
   – Абсолютно всё, – заверил Павел, – после тушёной капусты.
   Он открыл дверь, пропуская молодую женщину вперёд.
   Дом пахнул на них теплом, который оказался так приятен после морозного воздуха. В столовой стояла тишина. Летом, полная народа, она казалась небольшим помещением. Сейчас, когда база пустовала, столовая показалась ей огромной. Широкие половицы скрипнули под их шагами.
   – А где же хозяйка столовой?
   Полина даже оглянулась в поисках работницы.
   – Самообслуживание, – ответил Павел. – Мы зайдём в «святая святых» Марьи Петровны – на кухню.
   Они обошли высокий широкий прилавок, на который летом выставлялись блюда, и зашли в «святая святых» через вращающуюся дверь. Деревянная массивная дверь крутилась вокруг своей оси на штыре. Нечто похожее Полина видела в старом особняке купца Жеремеева лет тринадцать назад на школьной экскурсии.
   – Это сделано для того, чтобы блюда легко было с кухни носить, – пояснил Павел, заметив внимание Полины, – руки заняты подносом, обычную дверь не откроешь. А эту дверь можно чем угодно открыть, хотя бы плечом.
   Кухня небольшая. В углу возле окна стоял деревянный стол, вокруг деревянные табуреты. Кухонная мебель, как и всё на базе, была сделана в одном стиле – грубая, необработанная, только лишь рабочая поверхность покрыта лаком.
   Корсунова уселась на табурет.
   – Ну вот… Все важные дела у нас в России обсуждаются только на кухне, – сказала она, подперев рукой голову, – я готова вступить в наш задушевный кухонный разговор…
//-- * * * --//
   – Представь себе большую фирму, учредитель её очень талантливый человек. Один из самых богатейших людей Северо-Западного округа. Работает он через офшорные компании, и деньги свои он хранит на счетах в офшорных банках. Выполнены деловые связи с математической точностью. Учредитель, – а мы назовём его Илмари Макка, – имеет в Лихтенштейне несколько страховых компаний…
   – Вот как… Выходит, Илмари Макка всё же существует? – перебила Павла молодая женщина.
   – Илмари Макка – псевдоним.
   – Офшорные компании страхуют через него риски, по которым заведомо не наступает страхового события, – продолжила Павел. – Перечисляют часть прибыли на страховые премии, затем эти средства в виде займов снова вводятся в основной холдинг. Страховую фирму возглавляет директор из местных резидентов, как это и принято. Безусловно, директор страховой офшорной компании подписал документы об отказе от прав на имущество, прибыль и бизнес компании, акции на него оформлялись в мизерном размере. Номинал-директор выпустил доверенность на имя Илмари Макка на выполнение любых, каких только потребуется, действий от имени компании. А так как офшорных компаний несколько, то у Макка есть несколько доверенностей разного рода…
   – К тому же у Илмари Макка есть страховые полисы внутри одного из банков, которые оформлены на него лично, – продолжал Павел, – а не на офшор. Причём их довольно большое количество. Страховой полис может пополняться также, как счёт; кроме того, его можно в любой момент закрыть, получив свои деньги, либо получать ежегодно выплачиваемый доход… Один минус – это личный счёт, хотя и прикрытый. С этого счёта можно списывать любые суммы, пользуясь шифром. Причём, воспользоваться шифром может любой человек, здесь нет основной привязки к имени владельца страховых полисов.
   – А то, что ты сейчас мне рассказываешь, имеет какое-то отношение ко мне?
   – Самое непосредственное, – ответил Павел.
   – Не вижу связи.
   – Сейчас увидишь…
   – Значит, ты сумел открыть расписной ноутбук.
   – Сумел, – его раздражало, что Полина отвлекается на пустяки.
   – А посвятить меня в это ты не захотел.
   – Не захотел. Я сделал глупость, что вообще открыл его. И, возможно, ещё большую глупость, что сейчас рассказываю тебе всё это.
   – Выходит, всё это ты нашёл в запароленных папках?
   – Да, – Павел потерял терпение.
   – Интересно… И каким же образом? Или это твоя профессиональная тайна?
   – Никакой тайны… Владельца ноутбука отличает любовь к легендарному произведению Элиаса Лённрота…
   – Интересно…
   – Запароленные папки в ноутбуке содержали сканы банковских документов. Всё, что ты сейчас услышала, я нашёл в том самом ноутбуке… Итак… Исчезновение ноутбука из сейфа стало для Илмари Макка, мягко выражаясь, пренеприятнейшим событием… Особенно, если учесть, что шифр к страховым полисам хранился в ноутбуке. Сама понимаешь, исчезновение его могло привести к исчезновению больших сумм денег…
   – Алевтина Санталайнен знала о «Калевале».
   – Что ты к ней привязалась?! Ты тоже знала о Калевале! Я знал! Золотарёвы знали!
   – Хочешь сказать, что Алевтина здесь не при чём?
   – «При чём», и очень даже «при чём». И все перечисленные, в том числе… и ты.
   – Я? – у Полины округлились глаза.
   – Тогда скажи мне, зачем ты так настойчиво просила распаролить папки? Ты ведь знала, что в нём хранится?
   – Да ты с ума сошёл? – Корсунова не ожидала, что сама окажется под подозрением. – Зачем мне его деньги? Я что ли сумасшедшая воровать?
   – Однако ты не раз занималась этим, – напомнил ей Павел.
   – Чудак. Так то Корсунов был… Он мне должен был за долгие годы семейной жизни, и я забрала своё!
   Павел посмотрел долгим взглядом на Полину. Молодая женщина обиделась. В другой бы раз она просто-напросто «плюнула на всё» и была такова. Но сейчас другая ситуация, и она может оказаться неприятной для многих. Впервые Полина не знала, что предпринять.
   – На Алевтину можешь положиться, – смягчился он.
   – Почему ты её так защищаешь?
   – Потому что только она может передать ноутбук и ничего ей за это не будет…
   – Продолжай, пожалуйста, – попросила она. В её голосе не осталось былой самоуверенности.
   – Самое неприятное из всего то, что в эту историю с ноутбуком оказались втянуты очень многие люди, и ты прекрасно знаешь каким образом… Историю эту закрутила некая Золотарёва, которая была для Макка кем-то вроде секретаря. Почему и для чего Золотарёвой понадобилось воровать личный ноутбук Макка из его собственного сейфа, мне лично не совсем понятно. Какие мотивы двигали ею, нам остаётся только догадываться… После исчезновения ноутбука дело для Золотарёвой приняло худой оборот. Илмари Макка знал, что Золотарёва стащила его вещь, но не мог это доказать. Данный факт стал для него неприятным событием, если учесть, что услугами интернет-банкинга он пользовался через этот ноутбук и следы его посещений сохранились на диске. Злоумышленник мог получить доступ к счетам… Не могу утверждать за этого человека то, что воровство он мог наказать убийством. Но в его окружении, думаю, всякое бывает. Там люди живут совершенно по другим законам. И я не уверен, что нам принесёт пользу то, что мы с тобой знаем.
   – Значит, Золотарёву могли убить за воровство?
   – Я не могу этого утверждать. Я не знаю психологию злоумышленника. Но очень надеюсь на то, что Золотарёва не успела провести ни единой транзакции. Если это так, то мы можем надеяться на благоприятный исход событий. По всей видимости, процент вероятности этого предположения довольно-таки высок, а иначе бы на вашу семью устроили самую настоящую охоту.
   Молодая женщина не нашлась, что ответить. Она сама едва не попала в ловушку, сама настойчиво лезла туда. Представить трудно, что могло бы случиться… Все эти мысли быстро промелькнули в уме Полины.
   Она потрогала своё зардевшееся лицо. Ей показалось, что на голове зашевелились волосы.
   – Получается, что наши жилища действительно обыскивались? И тот, кто делал это, искал именно это?
   – Именно это. Но кто искал? Охрана Макка или ещё кто-то… я не уверен. Золотарёва сделала очень хитрый ход, оставив украденный ноутбук в квартире малознакомого человека. Она знала, что её жильё обыскивается. Самое лучшее бросить его где-нибудь, чтобы потом при благоприятном исходе сослаться на забывчивость и вернуть себе якобы потерянную вещь… Елена Лебедева – кандидатура, лучше не придумаешь. Квартира – почти нежилая, поверхностная уборка производится только лишь для видимости раз в месяц. Лебедева – девушка порядочная, чужим добром пользоваться не станет. Кроме того, Золотарёва так долго не посещала Лебедеву, что вряд ли охотники за украденным ноутбуком могли подумать на неё. Очень ловкий ход!
   – Бог ты мой! – молодая женщина провела руками по лицу. – Я ведь дала им самое прямое указание на нас.
   – Думаю, что не совсем… Все те люди, которым ты так или иначе давала знать о том, что ноутбук у тебя, сами бежали от охотников Макка. Но, вероятно, появился какой-то человек, который явно понял, что ты интересуешься неспроста. Вспомни, в какой момент ты поняла, что за тобой следят?
   – Когда меня подвозила Надя… Паш, голубчик, точно не я виновата! – Полина даже обрадовалась. – За Ленкой стали следить гораздо раньше. А вычислить, что мы двойняшки не составило труда!
   – Возможно, – согласился Павел. – Было бы неплохо… Тогда мы отделаемся «малой кровью».
   Корсунова поёжилась при этих словах.
   – Знаешь, отчего я думаю, что Золотарёва поплатилась жизнью не за воровство? Потому что она скончалась до того, как ноутбук нашли. Макка было невыгодно, если бы основной подозреваемый умер, не вернув вещь на место. Если Золотарёву убили, то большая вероятность того, что убили её по другой причине.
   – А как же быть со Скворцовым?
   – Понятия не имею. Я лишь строю предположения… Макка расширил зону поиска, – продолжал Павел. – Если Скворцов шантажировал Макка, то сделал большую глупость, заявив о себе. Хотя тоже не факт… В любом случае медитаторы занялись прежде всего его родственниками и им самим. Можно сказать, что ты и Лебедева обязаны спокойной жизнью именно Скворцову. Пока медитаторы прощупывали его, ты уже утащила ворованную вещь… И к тому же успела избавиться от неё.
   – А может быть, ещё не поздно уехать с базы и обратиться в прокуратуру? – перебила Полина.
   – Что ты заявишь в прокуратуре? Тебя выслушают и скажут – пишите эту бредятину в заявлении… Мы абсолютно в безвыходном положении, нам деваться некуда…
   – А самое необычное в этой истории знаешь что? – продолжил он. – То, что ноутбук целый месяц хранился, можно сказать, за пазухой самого Илмари Макка.
   Смутная догадка мелькнула в душе Полины.
   – Да-да. Ты правильно поняла, – продолжал Павел, видя, как меняется её лицо.
   – Это – Талвитарина? – неуверенно спросила молодая женщина.
   – Талвитарина только директор. Его имя и наименование фирмы совпадают, но учредитель и основное лицо в этой истории тот, кто носит псевдоним Илмари Макка. Когда я понял, в какую историю влип, мне пришлось уволиться… Теперь, как видишь, я работаю администратором у Инны Базановой. Шутка, шутка, – обронил он, увидев, как потемнело лицо Полины. – Мы не знаем, за что поплатились жизнью Золотарёва и Скворцов. Но мы можем предполагать, что они виноваты в непорядочных действиях по отношению к своему хозяину. И мы не можем быть уверены в собственной безопасности.
   – Что же делать? – удручённо спросила Полина.
   – Вернуть вещь. И как можно скорее.
   – Как же нам её вернуть?
   – Её вернёт Алевтина Санталайнен.
   – А Алевтина здесь при чём?
   – Кроме неё – некому.
   – Она какой-то вес имеет? Ты что-то не договариваешь?
   Павел помолчал, потом вздохнув, добавил:
   – Нам посчастливится, если Илмари Макка явится за ноутбуком собственной персоной…
   Вопрос Корсуновой проигнорировали в самой неприличной манере. В другой раз Полина повздорила бы, но сейчас проявила истинное смирение.
   – Откуда ты знаешь Алевтину? – она не нашла ничего лучшего, как задать этот вопрос.
   – Счастливое совпадение. Я знаю Юрия Базанова. Его жена Инна – подруга Алевтины.
   – Она передаст этот ноутбук его истинному владельцу, – продолжал Павел, – и если посчастливится, то и меня, и твою семью оставят в покое. Хотя… боюсь, всё же неприятности не обойдут нас стороной… в худшем случае… В лучшем – поиски прекратятся, и я смогу уехать в Австрию… спокойно…
   – Я приблизительно так и предполагала, – произнесла Полина, – приблизительно так…
   Шесть часов спустя она сидела на том же самом табурете в компании с Алевтиной Санталайнен.
   …Алевтина приехала ровно в 15:00. Она заняла верхнюю комнату в административном доме, там же, где обосновались Полина и Павел. На сегодняшний момент это был единственный хорошо отапливаемый коттедж, помимо столовой.
   Ребоев ожидал, что Алевтину привезёт Инна, которая собственно ради этой цели и отправилась в Эмск. Базанова в этот вечер не вернулась на базу. В пять часов вечера она позвонила и распорядилась полностью открыть отопление ещё на два дома. Это означало, что на базу вскоре прибудут гости. Марья Петровна принялась убираться в соседних коттеджах.
   – Это хороший знак, – сказал Павел. – Возможно, наши надежды оправдаются. Если бы Макка распорядился забрать ноутбук кому-то из близкого окружения, то вряд ли бы за ним ехали сюда…
   – Странная логика, – пожала плечами Полина.
   Павел ничего не ответил на эту реплику.
   Алевтина закрылась в комнате и не выходила до позднего вечера.
   Всё это время Корсунова себе места не находила. Она слонялась туда-сюда по базе, не желая ни с кем разговаривать. Новости не укладывались в её голове. С каждой минутой её тревога росла: одно дело слух об убийстве, и другое – воровство огромной суммы денег. В современном обществе человеческая жизнь вовсе не имеет ценности. А вот деньги…
   Она едва не закурила, к счастью, охотники оказались некурящими. Собралась ехать в Лахти за пачкой сигарет, да Ребоев сердито прикрикнул на неё.
   «Да, полно, – вдруг решила она. – Возможен ли розыгрыш?»
   И сама себе отвечала: нет, розыгрыш невозможен, дело обстоит именно так, нет в этой истории ничего придуманного.
   Павел пытался уговорить подругу сходить в лес или отвлечься на более приятные вещи, но Полина отмахнулась от него. При неопределённости положения она становилась раздражительной. Если бы дело касалось лично её, здесь молодая женщина могла быть спокойна. Но дело касалось её семьи. Если бы Корсунову спросили год назад, когда всё было благополучно и спокойно (кроме тех надуманных самой Полиной неприятностей), смогла ли она пожертвовать собой ради семьи, она ответила бы – нет.
   Сейчас, когда она почувствовала реальную угрозу, она могла ответить ровно наоборот. Всё в душе её переворачивалось при мысли о том, что она своими нелепыми поступками могла привести к печальному исходу.
   Алевтина появилась, когда пришло время ужина. Ужинали в полном молчании за столом все шестеро: сотрудники базы и гости. Полина заметила, как смотрят мужчины на Алевтину. Отрешённая, она словно не замечала никого вокруг. Как и летом молчала, задумавшись. Когда-то это вызывало в Полине раздражение, но сейчас она надеялась, что её чары помогут решить проблему. «Хотя разве эти чары преодолеют три миллиона евро?» – подумала она.
   …Ужин закончился быстро. Охрана отбыла смотреть хоккей, Марья Петровна отправилась на боковую. Алевтина задержалась.
   Павел и Аля беседовали так, будто знали друг друга сто лет. Обсуждали жизнь за границей, трудности привыкания к чужому менталитету. Алевтина говорила, что скучает по Карелии.
   – Я люблю свист ветра, говор шторма над Ладогой… Уют дома, когда на улице всё беснуется и завывает… Сегодняшняя погода – сказка для меня. Такого в Германии нет и никогда не будет, – она говорила, рассеянно глядя в окно. – Здесь моя родина, моё место, и я скучаю по этому месту. Для меня приезд сюда словно праздник. Никак не могу привыкнуть к загранице, к тамошним условиям. Если бы не сын, я бы вернулась…
   – Выходит, ты всё же готов уехать? – она подняла взгляд на Павла.
   – Готов, – кивнул тот в ответ.
   – Один?
   – С семьёй, – ответил Павел и привлёк Полину к себе.
   – Я рада за вас, – Алевтина внимательно посмотрела на Корсунову.
   Наверняка проблема с фисташковым ноутбуком была обговорена между ними давно и план действий построен. Молодую женщину никто не собирался посвящать в эти планы, кроме того, что ей утром сообщил Павел.
   Раздражение Полины достигло наивысшей степени. И она решилась задать Алевтине тот вопрос, который она хотела задать два месяца назад.
   – Откуда Вам известно о «Калевале»? – спросила молодая женщина напрямик.
   – Я сама посылала книгу Золотарёвой, – ответила Алевтина.
   – А почему именно Золотарёвой?
   Санталайнен неопределённо пожала плечами.
   – А письма любаевские – тоже Ваших рук дело? – Полина была в полной растерянности.
   – Ты слишком громко кричала на всех углах. Поэтому мне пришла в голову идея послать и тебе парочку трудов для того, чтобы ты замолчала.
   – Для чего Вы это сделали?
   – Трудно объяснить.
   «Это не ответ», – хотела сказать Полина, но вовремя сдержалась.
   – Действительно, это не ответ, – согласилась Аля. – Но разве у тебя не было никогда желания что-либо сделать вопреки здравому смыслу? Не было совершенно определённого чувства, что ты должна сделать так, а не иначе? Или, напротив, когда разум диктует тебе совершить определённые поступки, а ты машешь на всё рукой и делаешь так, как велит тебе твоё сердце?
   – Никогда, – ответила Полина, – я разум больше уважаю, чем сердце.
   – Опыта в тебе маловато, интуиции совершенно никакой…
   – При чём здесь мой опыт и, тем более, моя интуиция? – молодая женщина была задета. Полина считала себя весьма опытной в житейских вопросах.
   – Интуиция – вершина жизненного опыта, – ответила Алевтина.
   – Ты спрашиваешь, почему я это сделала? – продолжала она. – Считай, что я сделала это интуитивно.
   – Так Вы знали обо всём?
   – Человек не может знать обо всём… Предполагала… Или, вернее, даже не предполагала…
   – Отчего умерла Золотарёва? – Полина решила не церемониться.
   – Понятия не имею, – собеседница пожала плечами.
   – Но Вы же многое «предполагаете»?
   – У меня нет опыта в этих вопросах, – ответила Алевтина.
   Неожиданная мысль пришла нашей героине в голову.
   – Но как Вы могли отправить по почте книги под именем другого человека? – спросила она.
   – Ничего сложного…
   – Там же наверняка Вас и паспорт просили предъявить? – изумлённо спросила Полина.
   – Приходишь поздно вечером, желательно в конце рабочего дня, представляешься Артемием Сованунненом, даёшь свой паспорт и заполняешь при этом совершенно другие реквизиты, – ответила Алевтина, словно это было очень просто сделать.
   – Да уж… проще некуда… Как могли пропустить такое? – удивлению молодой женщины не было предела. – Вы меня разыгрываете…
   – Могли. В нашей жизни всё невозможное возможно…
   – Признайтесь, – это была шутка с Вашей стороны?
   – Отнюдь, – Алевтина поднялась. – С вами, ребята, интересно… Но я устала и хочу отдохнуть… Вы извините меня?
   – На улице метель… Вас проводить? – Павел привстал, не выпуская Полину из объятий. В сердце молодой женщины шевельнулась ревность.
   – Нет, – Алевтина улыбнулась, – сама дойду, не беспокойся…
   Она вышла из кухни. Было слышно, как скрипнули половицы в столовой, и стукнула входная дверь.
   – Она издевается надо мной, – прошептала Корсунова.
   Хотя Алевтина ушла, молодая женщина боялась говорить вслух.
   – Отчего же? – также шёпотом ответил Павел.
   Он привлёк к себе Полину. Ему очень хотелось уединиться с ней, хотелось, до боли во всем теле. Он отвёл тугие кудри со лба молодой женщины, оглядел каждую чёрточку её лица.
   «Неужели можно так любить», – подумал он.
   Алевтина с их проблемами вылетела у него из головы.
   – А что ты знаешь о ней?
   – Приехала из Киева, первый муж у неё был военный. Сейчас вышла замуж и с сыном уехала за границу. Защищала диссертацию, – его мысли бродили где-то.
   Паше не хотелось обсуждать жизнь Алевтины Санталайнен в такой момент. Ему хотелось как можно быстрее оказаться в номере.
   – А что за поучительная история? – напомнила Полина.
   – Особенного в истории ничего нет. Она была очень хорошим специалистом в своей области, потом вдруг всё бросила и лет семнадцать прозябала на кафедре в университете…
   Паше не терпелось уйти в коттедж. Он выпустил Полину из объятий, резко встал, опрокидывая табурет.
   – Пойдём, поздно уже. Завтра гости могут появиться чуть свет. Духу нашего не должно быть до их приезда, ни одного намёка! Идём!
   Павел погасил на кухне свет. Они вышли в столовую.
   Молодой человек снял с чёрной круглой вешалки одежду и накинул на плечи Полине. Помог молодой женщине одеться, застегнул молнию на куртке, словно заботливая мать, и освободил русые кудри из-под лисьего воротника.
   Задержал движение рук возле её плеч.
   Они посмотрели друг другу в глаза.
   Тревога испарилась из её сердца. Павел придал ей уверенность, и молодая женщина почувствовала облегчение. Странное дело: Корсунов с его миллионами не внушал ей никогда такой уверенности в завтрашнем дне, какую сегодня внушил безработный Ребоев. До сегодняшнего момента расчётливая Полина многое сводила к наличию денег, но в мгновение ока все принципы её перемешались.
   Они шли в коттедж, укрывая друг друга от порывов жестокого северного ветра, колючего от мелкого снежка. Фонарь над крыльцом уныло мотался из стороны в строну. По деревянному крыльцу мела позёмка.
   В коридоре было тепло. «Уют дома, когда на улице всё беснуется и завывает», – вспомнила Полина слова Алевтины. «Спит, наверняка», – подумала молодая женщина о ней.
   Тускло горел свет над дверью администратора.
   Они прошли в свой номер. Павел снял куртку, закрыл дверь на щеколду. На пару секунд задумался, отвернувшись.
   Полина быстро сбросила с себя куртку, сапожки, пробралась через ковёр с толстым ворсом к тахте. Забралась под одеяло и свернулась на подушках калачиком.
   Павел хотел зажечь свет, но передумал.
   – Я замёрзла, – услышал он её шёпот, – согрей меня…
//-- * * * --//
   В такой же замечательный солнечный день, который случился накануне, по трассе М-18 на юг Эмской области на высокой скорости мчались три чёрных машины. Словно в поддержку душевного настроя путешественников вчерашняя метель улеглась. Ясное солнце, низкое и уже зимнее, проглядывало сквозь голые стволы берёз. От пурпурной листвы не осталось и следа. Метель стряхнула с деревьев последние лохмотья осенней одежды и разметала их. По сторонам дороги то тут, то там попадались огромные валуны. Высокая пожелтевшая трава вставала над снежным покровом.
   Машины съехали на грунтовую дорогу.
   По обеим сторонам поднялись высокие корабельные сосны. Низкое солнце замелькало сквозь густые зелёные кроны.
   Слов других храню немало и познаний мне известных,
   Я нарвал их на тропинке, их на вереске сломал я,
   Их с кусточков отломил я, их набрал себе на ветках,
   Их собрал себе я в травах, их поднял я на дороге,
   пастухом бродя на тропах…
   Господин Ярвинен смотрел в боковое окно, глубоко задумавшись. В руках он держал трость с набалдашником в виде свернувшейся клубком змеи. Он перебирал её длинными пальцами, заставляя сверкать боками лакированной поверхности.
   Мне пришло одно желанье,
   Я одну задумал думу,
   Быть готовым к песнопенью и начать скорее слово,
   Чтоб пропеть мне предков песню, рода нашего напевы…
   Он, Элиас Ярвинен, уроженец здешних мест. Одной из деревень, уже исчезнувшей с лица земли. Ходил в школу за пять километров в соседнее село, где стояла одна-единственная школа-семилетка на девять окрестных волостей. Припомнил обижалку, которой его дразнили в школе: «карел – кору ел». Недосуг Элиасу было доказывать школьной шпане, что в нём текла вовсе не карельская кровь. Вспомнил, как ходили с сестрой Эльзой в школу по очереди, потому что валенок у них была одна пара на двоих.
   Никаких дурных воспоминаний, только сильная ностальгия по детству. По тому времени, которое всегда остаётся у каждого человека в памяти прекрасной порой.
   Сейчас он один из богатейших людей Северо-Западного округа. Сам поднялся, сам выбился из простонародья благодаря способностям и талантам. Расчёт, умение применять навык на практике, несомненный талант, определённая доля беспощадности к себе и людям, способность жертвовать собой и другими ради поставленной цели, жёсткость отличали Элиаса Ярвинена от его товарищей. Если бы природа заложила в нём другой характер, то смог бы он стать тем, кем он есть? – думал он. Но природа заложила в нём не только железную волю. Природа наделила его способностями и дарованиями, которые он целенаправленно применял для достижения собственных целей.
   И сколько предстоит ещё сделать и добиться!? – было бы время впереди. В сорок лет человек окончательно созревает нравственно. В пятьдесят лет прочно занимает свою нишу в социальной структуре. Перефразируя известный фильм, – в пятьдесят лет жизнь только начинается: прошлое усвоено, настоящее построено, будущее прекрасно!
   Надо отметить, что эти мысли пришли ему в голову ещё утром, когда он собирался ехать в это богом забытое место…
   …Утром Полина и Павел отправились в Лахти. С молодыми людьми в деревню отбыла местная охрана.
   Соседние коттеджи открыли, убрали, прогрели. Обед приготовили без изысков, но по всем правилам национальной кухни. Предполагалось поселить гостей, если они только решат остаться здесь хотя бы на сутки.
   Ярвинен решил остаться.
   Воспоминания дали слабину его сердцу, и он был рад тому радушию, с которым его встретили Базановы. Если учесть, что он не видел эту чету уже лет двенадцать.
   Ничего человеческое не было чуждо господину Ярвинену.
   После обеда, приготовленного по всем правилам русско-финской кухни, важный гость пожелал отдохнуть. Очень тонко, стараясь не обидеть, дал понять Базановым, что этот вечер он желал бы провести, отдыхая от мирской суеты. Элиас надеялся, что его попутчики найдут себе занятие на природе. Его надежды оправдались.
   Он ждал Алю.
   Алевтина пришла к нему в коттедж поздно вечером. Она появилась, как всегда, безо всякого грима. В полном смысле этого слова. Элиасу всегда казалась она вечно молодой, словно не разменяла пятого десятка. Ему казалось, что жизнь в ней замерла на одной ноте. Разве что только взгляд стал другой.
   – Ты совсем не изменилась, – сказал он.
   Алевтина усмехнулась:
   – Самое большое заблуждение в нашей жизни, – верить в то, что люди не меняются.
   Он протянул ей руку, и она, поколебавшись, пожала её.
   Не выпуская её руки, он подвёл её к деревянному креслу, заваленному красными узорчатыми подушками. Но и здесь не отпустил. Они стояли друг напротив друга.
   Эти прекрасные глаза снились Элиасу много лет.
   Алевтина протянула ему сумку с фисташковым ноутбуком, и Ярвинен был вынужден отпустить её руку.
   – Ты знала, что это такое? – спросил он, взяв сумку.
   – Знала, – ответила она. – «Сампо», за которым охотятся многие.
   Элиас не стал спрашивать, откуда ей известно, что находится в расписном ноутбуке, и каким образом она его получила.
   – Надеюсь, ты ничего не потерял? – осведомилась Алевтина.
   – Ни в коем случае, – был ответ. – «Сампо» уже утратило свою ценность…
   На этом и закончилось обсуждение найденного ноутбука.
   Если бы наши детективы слышали их разговор, то, пожалуй, пришли бы в замешательство. Эти двое, видимо, не желали решать их проблему так, как хотелось нашим героям. Молодые люди в Лахти строили предположения и догадки, каким образом Алевтина отдаст господину Ярвинену его вещь, и что при этом он скажет. Ни одно из их предположений не оправдалось. Пять минут разговора на тему пропавшей вещи, не более.
   Санталайнен и Ярвинен были знакомы очень давно, но предпочитали не общаться.
   Вернее, это предпочтение выражала Алевтина.
   Если бы не случившаяся семнадцать лет назад странная история – кто знает? – возможно, они жили бы одной судьбой.
   Эта судьба началась с создания ЦМП, который их впоследствии и разлучил.
   Центр медитативной психологии принёс Элиасу немало пользы, немало вложений в бизнес, немало крупных и интересных связей. Алевтина стояла у истоков основания ЦМП и вложила ровно столько же усилий в его создание, сколько вложил Элиас. Алевтина, талантливая как психотерапевт, была ещё и прекрасным организатором.
   Первоначально ЦМП предполагался и создавался как клуб психологической помощи. Ни о каких религиозных основах и научно-популярных методиках, внедрённых позднее в идеологию медитативного движения, речи в то время не шло.
   После ухода Санталайнен из Центра руководить объединением стала Эльза Ярвинен, которая придала Центру тот вид, которым он обладал в настоящее время.
   Для Элиаса ЦМП был трамплином в бизнес, для Алевтины – в забвение.
   О причине, по которой Санталайнен оставила карьеру и ушла в тень, окружающие могли только догадываться. Сама она хранила по этому поводу глубокое молчание. Официальной версией ухода Алевтины из Центра явился факт смерти нескольких пациентов. Настоящей причиной была версия закулисных интриг со стороны Эльзы Ярвинен. Обладание руководящим положением предполагало контроль над денежными средствами Центра, к чему так стремилась Эльза. Но понимание этой причины пришло к Элиасу и Алевтине намного позже, когда оба уже жили своими семьями.
   Когда произошла трагедия, они подозревали друг друга.
   Тогда его детище имело для Ярвинена гораздо большую ценность, чем человеческие чувства. Он не мог допустить, чтобы в клубе работал человек, запятнавший его своей репутацией. Подозрения Элиаса вынудили Алевтину отказаться от блестящей карьеры и уйти навсегда из клуба. Впоследствии Ярвинен часто размышлял над тем, что многое бы отдал, чтобы вернуть то время и выстроить отношения с ней по-другому.
   Алевтина размышляла над тем, что многое сейчас отдала бы за то, чтобы никогда не встречаться с Элиасом Ярвиненом, никогда не работать в сфере психиатрии. С тех пор она предпочитала не вмешиваться в ход событий. Она устраивала свою судьбу и судьбу сына, ей было не до чужих проблем. Кроме того, вот уже семнадцать лет она исповедовала принцип – никогда не плыть против течения. И не возмущать воду вокруг себя.
   Санталайнен и Ярвинен обладали глубоким знанием о сути человеческой природы. Это знание невозможно получить в университетах, а лишь от природы. По иронии судьбы в ЦМП работали преимущественно те люди, которые надумали свои способности и преподнесли их окружающим как результат духовного и психологического развития. В отличие от большинства медитаторов Санталайнен и Ярвинен обладали удивительным природным даром опережающего представления, – каким обладала Елена Лебедева, помноженным во много крат на жизненный опыт.
   Всё возвращается на круги своя, как сказал кто-то из известных людей. История с Яной Золотарёвой напомнила Алевтине Санталайнен давно прошедшую историю, из-за которой она покинула ЦМП.
   Ей было известно о печальной кончине Золотарёвой Яны Марковны, более того, Санталайнен догадывалась, кто являлся истинным виновником злодеяния. Методика воздействия на человека была такой же, как семнадцать лет назад. Когда Павел рассказал ей об истории с украденным ноутбуком, разрозненные догадки и предчувствия, словно пазлы, сложились в единую картину.
   Подозрения её подтвердились, когда на кафедре появилась старинная знакомая Эльза Ярвинен. Эмма Георгиевна любезно предупредила Алевтину Сергеевну о приходе нежеланных гостей. И больше никакого «возмущения воды».
   Когда среди этого спокойствия появилась заносчивая девица и принялась кричать на всех углах о своей мнимой осведомлённости, Санталайнен вспомнила историю, о которой всеми силами старалась забыть. Эта история оказалась так похожа на ту, которая произошла давным-давно, а Полина Корсунова так напоминала ей саму себя прежнюю! Но в отличие от той, молодой Алевтины, эта барышня не желала ни перед чем останавливаться. Санталайнен было достаточно одного взгляда, чтобы понять характер Полины Корсуновой и предугадать её поступки и последствия этих поступков на много шагов вперёд.
   – Я видел тебя на выставке в Рюдесхайме, – услышала Алевтина. – Не жалеешь, что уехала?
   – Нет.
   – Замуж за немца вышла, – Элиас будто укорял её, мол, своих не нашла?
   – Он очень хороший, добрый человек.
   – Работаешь в Германии? Или по выставкам ходишь?
   Алю не удивила поразительная осведомленность Ярвинена обо всём и обо всех.
   – Я уехала в Германию из-за сына.
   – Почему ты не попросила у меня помощи?
   – Спасибо, ты и так мне помогал всё это время… Если бы я тебя ещё и этой проблемой обременила…
   – Не за что благодарить… Обогреть тебя и помочь – была личная инициатива Эммы Георгиевны, – как всегда, Ярвинен старался скрыть свои поступки по отношению к Санталайнен.
   Он подошёл к её креслу, встал на колени, свёл её ладони и сжал в своих горячих руках.
   Алевтина молчала. Она знала, что сейчас скажет Элиас. Она нуждалась в этих словах тогда, семнадцать лет назад, но и сейчас их было услышать не поздно.
   – Аля, – почти шёпотом сказал он, – Аля, ты сможешь когда-нибудь простить меня?
   …Элиас Ярвинен пробыл на базе «Октябрьское» сутки. Через двое суток после его отъезда Инна Базанова отправилась провожать Алевтину Санталайнен в аэропорт.
   Павел и Полина вернулись из Лахти в умиротворённом состоянии души. Влечение, тлевшее в течение трёх лет, наконец, было удовлетворено. Удовлетворённость несколько приглушила их тревогу.
   Павлу казалось, что их проблема решена. Расписной ноутбук вернулся к хозяину, деньги Талвитарина в заграничных банках оказались в полной сохранности. Они спокойно уедут в Австрию и начнут другую жизнь.
   А сейчас?
   Сейчас – два дня нахождения на базе: зимняя рыбалка и лыжные походы, – что может быть лучше?
   Кроме них на базе остался Юрий Базанов.
   Базановы внешне не подходили друг другу. Инна – хрупкая, словно девочка, небольшого роста, Юра высокий, крупный, с круглым красным лицом. Базанов занимался тем, что готовил коттеджи к новому сезону, завозил продукты, закупал необходимое, а в перерывах между этими приятными занятиями учил «молодёжь» правилам зимней рыбалки. Дневные заботы, по его словам, изматывали, поэтому после отъезда гостей он вечерами позволял себе «расслабиться». После плотного ужина и порядком выпитого алкоголя развлекал «молодёжь» своими рассказами. Ел Базанов очень много и так же много пил пива. А если прибавлял градус, то становился до неприличия разговорчивым.
   Базанов порадовался тому, что Паша наконец-то «осядет», шумно выражал свои чувства. Для Полины слушать поздравления в свой адрес оказалось непривычным: формально она была ещё замужняя женщина.
   Юрий чуть-чуть увлёкся Полиной. Пользуясь его желанием блеснуть в пятничный вечер, молодая женщина расспросила его о Санталайнен.
   – Откуда Алевтина знакома с такой шишкой как Ярвинен?
   Они сидели в гостиной коттеджа, где обосновались Базановы. На столе была гора начищенной чешуи от солёной сёмги, семь пустых бутылок пива под столом и столько же полных на столе. Сегодня Юрий, обычно весёлый и шумный, решил не лишковать и ограничился только употреблением пива. Ему явно ему не хватало градуса покрепче.
   – А ты разве не знаешь? О! Они вместе начинали работать, – с готовностью откликнулся Юрий.
   – Вот как? Алевтина занималась бизнесом?
   – Ярвинен занимался психологией, – многозначительно подчеркнул Базанов.
   – Как это? – Полина удивилась.
   Павел молчал, потому что эта история была ему хорошо знакома. Ему не нравилось поведение обоих, но он хотел посмотреть, что из этого получится.
   – Они вместе основали что-то вроде клиники… Это теперь он называется Центр медитативной психологии… А тогда он назывался гораздо скромнее… Эмский Психологический Форум.
   – Да уж, намного скромнее, – согласилась Полина.
   – Это теперь в нём появилась медитативность, а лет двадцать назад никто и понятия не имел, что это такое и с чем это едят, – пустился Юрий в рассуждения. – Я вообще не понимаю, почему Аля ушла оттуда…
   – А Вы давно с ней знакомы?
   – Инна дружила с ней. Приходила к нам довольно часто. Андрей Санталайнен был мой приятель…
   – Покойный муж Али?
   – А… муж… да-да, – согласился Базанов. – Они у нас и познакомились. Хотя Инна говорила, что Аля когда-нибудь станет Ярвинен. Но для всех неожиданно она стала Санталайнен! Правда, после того, как Ярвинен женился. Лично я думаю, что она ушла из Центра потому, что он на ней не женился. Хотя… Возможно я что-то путаю… Вроде сначала она вышла замуж, а потом он женился? Или сначала он женился, а потом она ушла?
   – Вот это да! Ну, а потом что? – любопытничала Полина.
   Павел не любил пьяных, тем более пьяных сплетников. Юра Базанов любил выпить и рассказать, это было свойство его характера. «Любую бабу переплюнет», – в сердцах сказал сам себе Ребоев. Вид Полины, открыто льстившей Базанову для того, чтобы услышать от него очередную сплетню, вовсе вывел его из себя.
   Он поглядывал на часы. Но Корсунова, казалось, не замечала его взглядов.
   Павел вышел из-за стола и отправился в другой конец гостиной, включил телевизор и уселся смотреть хоккейный матч между сборными России и Канады.
   – Да ничего. Он потом ещё пару раз женился и развёлся. И вот уже лет пять живёт холостяцкой жизнью. А вообще я его не особо хорошо знаю. Общался, когда Андрей жив был… Я его встретил и не узнал. Похудел, полысел, хромает…
   Полина терпеливо ждала, пока Юрий обсудит Ярвинена.
   Для Корсуновой мужчина, усладивший себя алкоголем, был настоящей находкой. «Сколько пользы из этого можно извлечь, – думала она, – и столько наслушаешься!»
   – В общем, он типичный холостяк. Его сестра вообще никогда замужем не была. Я слышал, что Эльза больна, периодически ложится на лечение в клинику Германии. Кто говорил? Инна рассказывала… Я сам вообще мало в это верю… если бы она была сумасшедшая, вряд ли её допустили бы к работе. Она работает вот уже пятнадцать лет, если не больше…
   – А что она из себя представляет?
   – Кто? Эльза? Я её никогда не видел.
   – Она тоже доктор? Или психолог?
   – Не знаю. По-моему, у неё вообще образования нет. Пристроилась за богатым брательником…
   – Выходит, Алевтина тоже работала в ЦМП? – Полина подтолкнула его к интересующей её теме. – И давно она ушла оттуда?
   – Я же сказал, лет семнадцать назад. Пошла работать простым лаборантом. Аля действительно способная, очень способная… Она и ушла в своё время из Центра из-за своих способностей. Вообще я её очень уважаю, не каждый так может взять и развернуть свою жизнь.
   – Вы же сказали, она из-за Ярвинена ушла.
   – Это я так думаю, что из-за него ушла. Сначала Аля вышла замуж, потом Ярвинен женился, а потом она ушла оттуда.
   – Выходит, не из-за него ушла, – прокомментировала Полина. – А какие ещё версии?
   Павел прислушался. Он даже пожалел, что обосновался так далеко от них. Убавил звук у телевизора, но всё равно их было плохо слышно.
   – Больше никаких! Только эта!
   – А как же Центр?
   – Центр? С её уходом в Центр повалил всякий сброд. Не сразу, конечно, но повалил. А вот если бы там Аля была, такого безобразия не случилось!
   – Да уж, – согласилась Полина, вспомнив свои походы на сеансы трансаринга. – Получается, настоящий создатель Центра Эльза Ярвинен?
   – А вообще-то, думаю я, что Аля не зря оттуда ушла. Устроилась лаборантом из-за Андрея. Сам Андрей настоятельно её просил. Очень настоятельно просил больше не связываться с психологическими форумами! Я лично думаю, что он её ревновал, потому что она с Ярвиненом работала долго. Они даже ссорились по этому поводу.
   Потом всё встало на свои места: Ярвинен первый раз женился на Ангелине, Аля родила Ромку. А потом Ярвинен резко пошёл в гору, и наши дороги далеко разошлись.
   – А где сейчас Ангелина?
   – Я слышал, Ангелина работает с Эльзой… Ирина, вторая жена Ярвинена, живёт в Магадане.
   – А из-за чего они с Ярвиненом развелись?
   – А кто сказал, что они с ним развелись? Он развёлся.
   – А третья кто? – любопытству Корсуновой не было предела.
   – А третья сожительница была – не жена. Я уж не помню её… Они мало прожили. Даже не знаю, где она сейчас…
   – Надо же… Я бы так не смогла, – Полина якобы размышляла вслух. – Столько труда вложить и запросто уйти?
   Юрий, польщённый тем, что молодая женщина внимает его словам, наклонился ближе и сказал, понизив голос:
   – Только я знаю, почему она ушла. Даже Инна не знает. Только молчок. О кей?
   – Ну и? – она тоже наклонилась к Юре.
   – Только смотри, никому! Ни одной живой душе!
   Полина для приличия скрестила пальцы.
   – В общем, там у них люди вешались. Один, второй, третий. Непонятно было, почему они это делают. Один только выжил. Провалялся в реанимации сутки и умер… от инфаркта. Просто умер и всё.
   – Ужас, – согласилась молодая женщина. – Умер сам по себе.
   – А вот мне не смешно.
   – Мне тоже, – кивнула она головой.
   – После этого Аля оттуда ушла. Правильно поступила, а иначе её сделали бы виновной.
   – А в чём виновной?
   – В чём виновной? Да в том, что до смерти людей довела! Очень легко людей до смерти довести. Вы, женщины, вообще это запросто делаете. Жрёте, жрёте, нас, мужиков, до смерти доводите… Но мы всё равно вас любим. Всяких. Даже жрущих!
   – В общем, в Центре доводили людей до смерти, – напомнила ему Полина.
   Терпение у Павла лопнуло. Он выключил телевизор и подошёл к ним.
   – Да, потому Андрей сказал Але: либо я, либо он.
   – Ага! «Либо я, либо он»?
   – В общем, она ушла.
   – И как? Смерти прекратились?
   – Смерти сразу же прекратились, – согласился он.
   – И кто же всё это устраивал?
   Увидев, что Павел стоит возле их стола, Юра сразу переменил тему:
   – Не знаю. Это вообще не моё дело. Это Андрей так говорил, а как на самом деле было – не знаю.
   – А отчего умер Андрей? – спросила Полина.
   – Андрей умер от рака. Жалко мужика. В таком возрасте!? И от рака…
   – А с сыном что?
   – Тоже болел. Аля его в Германии лечила. Там с Олафом и познакомилась. Олаф хирург. Теперь наша Алевтина немка. В феврале в гости поедем!
   …Насилу «молодёжь» уложила хозяина турбазы почивать. Паша шёпотом ругал Полину, словно она силой напоила Базанов. Молодая женщина молчала, думая о чём-то. Своим молчанием она сердила его всё больше.
   Когда они вошли в свой номер, он упрекнул её. Было понятно, что Ребоев просто-напросто ревнует. Корсунова покорно молчала. Она стояла у окна и смотрела в холодную пустую ночь. Собака ей больше не мерещилась.
   Павел понял, что Полина не слышит его. Он вздохнул и подошёл к ней. Развернул к себе лицом, обнял. Она ответила на его объятия. Паша поцеловал её. Неожиданно для него, оторвавшись от поцелуя, молодая женщина спросила:
   – Паша, а Ярвинен не знал, кто украл ноутбук? Верно? Ведь он только подозревал?
   – Верно, – Ребоев от неожиданности едва не выпустил её. – А что ты хочешь этим сказать?
   – То есть, он не был уверен, что именно Золотарёва виновата в краже ноутбука?
   – Я думаю – нет… Что ты имеешь в виду?
   – Я хочу знать, почему ты решил, что именно Золотарёва украла ноутбук?
   – Потому что… Если я не буду думать на Золотарёву, я стану думать на тебя, – он отвёл пряди со лба молодой женщины.
   Полина слегка отстранилась, будто хотела разглядеть его лицо лучше.
   – Я же никогда не рассказывала тебе о Золотарёвой.
   – Рассказывала, – ответил Павел.
   – Никогда я тебе о ней не рассказывала! Я тебе рассказывала о том, как появился у меня этот ноутбук, но никогда не рассказывала о Золотарёвой. Скажи мне правду, Паша, скажи мне! С чего ты предположил, что это Золотарёва?
   Она опять обняла его, руки скользнули под свитер.
   – Расскажи, – прошептала она.
   – Ну, ладно, – решился он. – Это сказала Алевтина.
   – Давно она тебе это сказала?
   – Давно. Я сам её нашёл, сам ей навязался. Сам выспросил о многом, и сам многое рассказал.
   – Перед смертью к Золотарёвой приходила женщина… Скворцов тоже постоянно твердил о какой-то женщине… «Гидра»… Он называл её «гидра»…
   Её глаза казались почти чёрными.
   – Паша, – прошептала она, – Паша, а не сделали мы с тобой ошибку?
   Не будь Полина сейчас рядом, не будь такая жаркая близость межу ними каждую ночь, Павел, возможно, ответил бы по-другому.
   Но сейчас он готов был согласиться с любимой.

Глава 14
Ярвинен

   В нашей жизни всё возможно. Даже то, что невозможно.
Из кинофильма «Двенадцать»

   Ещё долго будет идти спор между врачами и психологами по поводу того, что вернее лечит душу человека: лекарства или высокие чувства. В случае Елены Лебедевой в споре верх, несомненно, одержал бы психолог.
   В далёкой тёплой Анапе, возле ласкового моря под южным жарким солнцем Елена отошла от северной простуды. Рядом суетились дети, родители были при деле, что говорится, Корсунова-старшая шла на поправку, – словом, всё было в полном порядке. Молодая женщина жила среди любящих и любимых людей в большой семье, это успокаивало её.
   А когда следом за ней приехал Олег, – к спокойствию прибавилось ощущение счастья. Чувства и эмоции стали настолько полными, что стёрли последние остатки негативной энергии. Рядом с Олегом Елена чувствовала, что всё встало окончательно на свои места. Словно разноцветные пазлы, тщательно перемешиваемые в течение четырёх лет невидимым игроком, сложились в одну картину, – картину счастья Елены Лебедевой.
   В интуитивном ощущении она тоже сделалась иной. Прежде она казалась себе разбитым сосудом, в котором стенки рассыпаются на множество черепков. Молодая женщина постоянно ощущала колебания настроения людей, потоки невидимой энергии планомерно пробивали в её душе брешь. Но это осталось в прошлом. Теперь же она ощущала цельность, закрытость, единство и согласие с самой собой. И это чувство стало удивительным и новым для неё.
   С чувством согласия с самой собой пришло и чувство согласия со своей семьёй. Ей даже в голову не приходило, что это согласие – результат ожидания её родителей того, что наконец-то Олег и Елена сделают взаимный выбор.
   И в этом счастливом единстве Лена почувствовала, хотя и не сразу, что в нём не хватает только одного персонажа. Отсутствие Полины воспринималось всеми окружающими как нечто естественное. Похоже, никто, кроме неё, не ждал от Полины звонков.
   Роль изгоя, которую так долго и старательно играла Корсунова, прижилась. Как поклонник психоанализа, Елена сочла, что эта роль могла привести к печальным последствиям для самой Полины. Если бы виновница беспокойства услышала предостережения сестры, она только рассмеялась бы. Лебедева, напротив, верила своим предчувствиям. Профессиональная роль психолога стала её второй натурой.
   Звонки Полины заставили Елену Лебедеву взять в руки карандаш и бумагу. Это несколько омрачило ощущение счастья.
   Переживания воплощались в рисунках Елены странными узорами, над которыми она надолго задумывалась. Её собственное творчество было для неё такой же загадкой, как и произошедшая история.
   По мере «погружения в де жа́вю», ощущения приобрели явный характер. Она видела сны, которые с каждым разом становились всё более прозрачными, более понятными, более реалистичными. Она иногда видела себя самой Полиной, что было не свойственно ей.
   Возможно, уважаемый читатель предположит, что молодая женщина в своих странных снах увидела себя в роли брошенной жены. Но нет. Совесть Елены в отношении распавшейся семьи Корсуновых была кристально чиста. Полина сказала, что отпустила Олега из своей жизни добровольно, и Лена ей поверила.
   Снилась она себе в окружении медитаторов из ЦМП.
   Именно в этом упрекала молодую женщину совесть.
   Лена считала, что именно она должна была остаться в Эмске, а не Полина. Она винила себя в случившейся неприятной истории. Вспоминала, как часто родные предостерегали её от дружбы с Яной Золотарёвой. Если бы не её любопытство и даже в какой-то мере тщеславие – она не оказалась бы втянута в секту.
   В своих снах она, будучи Полиной, сталкивалась с теми людьми, с которыми сестра никогда не могла быть знакома. Она находилась во сне не в настоящем времени, а в период девяностых годов. При этом наша героиня отчётливо представляла себе время, которое протекало в её сне. К тому же сны оказались чёрно-белыми, хотя Елена всегда видела только цветные.
   Просыпалась она уставшая, будто накануне выгружала вагон кирпичей. К усталости прибавилась странная простуда и боль в горле. Боль и усталость проходили, когда она начинала рисовать.
   Ничего мистического во снах молодой женщины не было. Елена переживала ту информацию, которой каждодневно делилась с ней Полина. Переживала, перерабатывала своим подсознательным, чтобы затем получить готовый результат из разрозненных кусочков информации. Боль в горле, усталость, серые сны были следствием работы этого подсознательного.
   Постепенно интуитивные ощущения детализировались и персонализировались. Не оттого, что ей стало известно о случившихся фактах, а потому, что она «просто знала».
   Просто знала.
   Просто догадывалась.
   Просто ощущала и предполагала.
   Ей просто казалось.
   Конечно, это была совсем не мистика. Фундаментом всех её знаний являлась информация, добытая нечеловеческими усилиями нашего новоявленного детектива Полины Корсуновой.
   Знай Грибоедов о её рассуждениях, он пришёл бы в страшное негодование. Ему претила сама мысль беседовать с женщиной, которой «просто казалось».
   Это был Грибоедов с его колоссальным опытом.
   Это была Елена со своим природным интуитивным даром.
   Вскоре картина ясно предстала перед её внутренним взором. В одно прекрасное утро она поставила свою семью перед фактом, что уезжает в холодный заснеженный Эмск.
   Все переглянулись: никому не хотелось возвращаться за накопившимися пенсиями. Родители планировали остаться здесь до нового года.
   Растерянность длилась недолго, Олег выручил её в этой ситуации. Через пару минут, услышав замечание Корсунова, что в Москве его ждут неотложные дела, все дружно закивали головами, и лица их посветлели.
   Если бы кто-то спросил её о необходимости встречи с Вероникой, она бы ответила, что ей «так кажется».
   Ей «показалось», что она должна позвонить Мише.
   Она так чувствовала, потому что для создания полной картины произошедшего ей был необходим совсем небольшой эмоциональный всплеск. Рисунки, словно недостающие пазлы, дополнили картину её интуитивного знания.
   Лебедевой было необходимо встретиться с медитаторами. Конечно, не со всеми медитаторами Центра, а только двоими из всех наставников и наставников наставников. Подумав, молодая женщина решила, что не прочь встретиться с Мишей.
   …Олег и Елена прибыли в Эмск ночным рейсом 4 октября, а в 9:00 она уже ехала с Ново-Слободской на Знаменскую. Олег принципиально не желал возвращаться на Ясскую.
   В квартире царил порядок. Все папки стояли на своих местах. Возле телевизора лежали ровной стопкой диски с любимыми фильмами сестры. Холодильник был забит снедью: Полина любила хорошо покушать. Везде по квартире аккуратными горками высились кучки фантиков. На столике возле телефона лежала тетрадка с ручкой. Полина старательно записывала всех желающих попасть на приём к Лебедевой. Лене стало приятно, что сестра так своеобразно позаботилась о ней.
   Пройдя по комнатам, молодая женщина поняла, что последним визитёром в этом жилище была Полина. Пахло её духами, кофе, её настроением. Лена почувствовала, что успела сильно соскучиться по сестре. Особенно после того, как Полина отступила от Олега.
   Она подняла трубку.
   Молчание.
   Телефонный штекер вынут из разъёмов.
   Елена подключила телефон и прослушала автоответчик. Десять сообщений весьма непонятного толка вызвали в ней беспокойство. Одно и то же повторение, словно магнитофонная лента: сначала потрескивание, затем волчий вой, затем женский голос, неприятный, с присвистом, на очень низких тонах, монотонно повторял, что «собака вышла на охоту». Последнее сообщение готовило её к тому, что «собака окончит охоту» в субботу, 25 сентября.
   Очень неприятные сообщения. Будто кто-то в одно мгновение отключил хорошее настроение Елены. Вроде бы ничего особенного, мало ли есть на свете злых людей. Не принял человека психолог, вот теперь и отдувается за чужие комплексы.
   Как бы ей ни было это неприятно, молодая женщина заставила себя прокрутить сообщения ещё несколько раз. Прослушав волчий вой, она почувствовала, что в этих сообщениях только вой является записью. Голос повторял каждое сообщение с новой интонацией.
   Среди сообщений было несколько «молчаливых».
   Она ещё раз прослушала все сообщения – и голосовые, и «молчаливые». Звонившая громко дышала в трубку.
   «Даю руку на отсечение, что это женщина. Скорее, зрелая, чем молодая. Волосы – скорее, короткие, чем длинные; лицо – скорее, правильное, нос прямой; глаза – скорее, тёмные, чем светлые. Скорее, небольшого роста, чем высокая; скорее, полная, чем худая», – подумала Елена и, не мешкая, взяла в руки карандаш и бумагу.
   Начала рисовать ту, которую пыталась себе представить.
   Из-под руки выходила именно то, что представляла себе наша героиня, но без лица. Она никак не могла нарисовать правильно лицо.
   Вроде бы не сложно: как создание фоторобота по описанию. Карандаш замирал над бумагой всякий раз, когда надо было нарисовать лицо.
   Елена «одела» свой персонаж в сутану.
   …Дальнейшее развитие событий только усугубило её неприятное удивление.
   Лебедевой пришлось звонить Мише три раза, чтобы договориться о встрече. Первый раз он несколько раз произнёс «Алло» и положил трубку. Второй раз сделал вид, что не узнал молодую женщину. В третий раз он всё-таки признал Елену за Елену и очень долго юлил, не желая соглашаться на встречу. В итоге, переливая «из пустого в порожнее», они договорились о встрече на следующей неделе. Но следующая неделя для Лебедевой была слишком поздним сроком.
   Молодая женщина позвонила Вере и попросила о встрече. Та ответила ей, что на неё, Елену Лебедеву, у неё, Вероники Володаровой, совершенно нет времени. Лена сказала, что готова выплатить деньги за прошедшие курсы. Единственное условие – возвратный документ для отчётности тому человеку, который будет возвращать деньги.
   – Куда можно подъехать? – но в телефонной трубке уже звенели короткие гудки.
   Никто не желал её видеть.
   «Удивительно, – подумала она, – ещё три месяца назад она не могла спрятаться от назойливого ухаживания Миши и навязчивого общения Веры. А сейчас она им не нужна».
   Елена позвонила одной из новоиспечённых наставниц, которая была с ней одновременно на курсах. С удивлением услышала, что в «Ра» уже час как идёт запись слушателей на последний в этом году съезд медитаторов по вопросу трансаринг-голодания. Конференция откроется завтра в 11:00. Татьяна полюбопытствовала о столь позднем интересе к вопросу о голодании. Лена что-то наплела, не забыв при этом упомянуть, что в семнадцать-тридцать ей надо быть дома. Татьяна сделала запись по телефону – и вход на съезд оказался обеспечен.
   Перед отъездом Лена перебросила сообщения с автоответчика на компьютер и сделала новое приветствие:
   «Здравствуйте! Вы позвонили в офис частного психолога Лебедевой. Оставьте, пожалуйста, своё сообщение. Я смогу перезвонить Вам после семнадцати-тридцати».
   Уходя из «офиса», она оставила в дверях записку следующего содержания «Вернусь в 17:30».
   Елена не забыла захватить с собой рисунки с образом Яны Золотарёвой. Если посчастливится, – завтра она попадёт ещё и к Грибоедову.
//-- * * * --//
   На следующий день к одиннадцати часам Лена подъезжала к ВЦ «Ра».
   Она едва успела вовремя, и собрание открылось через пять минут.
   Татьяна встретила у дверей бывшего медитатора и, вручив программу конференции, провела по узким коридорам в огромный зал.
   Зал оказался заполнен полностью, что, впрочем, никак не вредило нашей героине. Напротив, чем больше народу, тем лучше. Ей как воздух были необходимы эмоции, и неважно, были ли это эмоции от Веры, или эмоции, полученные от медитаторов. Это были именно те эмоции, которых не хватало для последних завершающих рисунков.
   Наша героиня примостилась на последнем кресле в последнем ряду, и, что говорится, смешалась с толпой медитаторов. Она порадовалась, что последние несколько мест оказались незанятыми. Молодая женщина рассчитывала провести здесь около часа, не больше, и уйти незамеченной.
   Лена заглянула в программу занятий. Вести его должны были попеременно три самых уважаемых основополагателя ЦМП – Чандни, Сутха, Видия. Все медитаторы, стоящие у основания ЦМП, носили прозвища. Настоящих имён наставниц никто не знал. Чандни проводила вводную лекцию, Сутха – рассказывала о необходимости режима питания. Видия проводила «круглый стол» с участием медитаторов, особо отличившихся в этой сфере. Конференция должна была длиться не более четырёх часов. Хотя Лена по собственному опыту знала, что подобные собрания в ЦМП затягивались едва ли не до полночи.
   Через пять минут съезд медитаторов по вопросу об энергетически-физическом очищении трансаринг-голодания был открыт.
   Всё показалось Лене непривычным, будто она никогда не присутствовала на подобных мероприятиях. Преимущественно женщины, полные, худые, но все с одинаковыми короткими стрижками, в одинаковых брючных костюмах.
   Это собрание не было похоже на прощальное собрание Даянанды. Харизмой от здешних лидеров не веяло. Людей в официальных костюмах на этой встрече тоже не было.
   Елена подивилась: как она могла воспринимать такое чужеродное собрание как близкое самой себе?
   В Анапе молодая женщина быстро вынырнула из привычной «погружённости» в медитативность на поверхность реальной жизни, оттого ей и показалось всё таким странным.
   Она достала карандаш и блокнот, будто приготовилась записывать лекцию.
   – Сегодняшнее собрание будет посвящено технике проведения голодания перед сеансами трансаринга. К чему приводит голодание, и как оно влияет на организм, расскажет наша уважаемая наставница Сутха. Завершающую часть конференции проведёт Видия в виде «круглого стола». В «круглом столе» примут участие наиболее уважаемые и заслужившие доверие специалисты по трансаринг-голоданию, – объявил какой-то молодой сухощавый медитатор непонятного возраста, передавая микрофон одной из трёх женщин, сидевших в «президиуме».
   – Моя задача донести до сегодняшних слушателей информацию о пользе голодания, – Чандни встала из-за стола. – Некоторые из наших последователей относятся к голоданию крайне небрежно, что приводит в дальнейшем к срывам в работе с учениками. Поэтому сегодняшняя лекция будет сконцентрирована на проблеме весьма неосмотрительных и безответственных поступков со стороны некоторых наших соратников.
   Лена встречалась с ней на сеансах трансаринга. Худощавая, словно подросток, резкая, подвижная, с хорошим цветом лица и белозубой улыбкой, с большими серыми глазами. Без возраста, как и большинство первых наставниц.
   – Предтрансаринговый период заключается в голодании пару дней и в употреблении обильного питья. В подобном режиме кишечник будет очищаться очень быстро. И показателем эффективного очищения будет выход воды. На третьи сутки должен состояться первый сеанс трансаринга. Заметьте: время голодания и начало времени сеанса жёстко взаимосвязаны! Трансаринга не получится без голодания, а голодание не эффективно без трансаринга! Давайте, мы все вопросы и обсуждения оставим на последний час? – она обратилась к тем, кто настойчиво тянул руки из зала.
   Руки послушно опустились.
   – О чём мы вели речь? О первом сеансе трансаринга? Совершенно правильно: первый сеанс должен совпадать именно с третьими сутками очищения организма. Некоторые проводят сеансы без предварительного голодания! Это крайняя степень заблуждения, я сказала бы, даже! – преступная степень заблуждения! Именно по этой причине, многие из учеников попадают в больницы. Вчера вечером из стен этого здания увезли одну из учениц с сердечным приступом. Большая просьба ко всем слушателям: будьте внимательны, не допускайте до сеансов людей физически не подготовленных! Будьте более ответственны за жизнь и здоровье наших послушников!
   Лена что-то чертила в блокнотике, но ничего не получалось. Не хотело её подсознательное создавать образы.
   Карандашик затанцевал по бумаге сорок минут спустя, когда закончились наставления Чандни.
   Наставница наставников отошла в сторонку и заняла своё место за небольшим столом с микрофонами. На сцене появилась ещё одна из первых наставниц Центра.
   Чандни повернула голову в её сторону и слушала внимательно выступление. Иногда отворачивалась от Сутхи, окидывая зал ястребиным взором.
   В зале установилась тишина.
   – Наш курс трансаринга построен на принципе очищения организма, а только потом на дыхании! – Сутха говорила негромко и спокойно, что очень располагало к себе после эмоционального выступления Чандни. – Очищение – прежде всего. Сейчас я расскажу вам о моих личных ощущениях после месяца нахождения на сухом голодании и постоянной дыхательной гимнастике.
   Чандни что-то тихо сказала Сутхе.
   – Нет, это не был сеанс трансаринга, – ответила Сутха громко. – Ощущения необычные, и мы после выступления просто обязаны будем делиться опытом… Опыт присутствующих здесь крайне важен для дальнейшей совместной работы.
   Когда Лена услышала голос Сутхи, она невольно сильнее надавила на карандашик и сломала стержень. Полезла в сумку, где лежало с десяток коротких, остро подточенных, карандашей.
   Сбоку на неё зашикали.
   Она помедлила и осторожно закрыла сумку.
   – Я голодала пять дней, затем перешла на сухое голодание, затем сразу провела один сеанс трансаринга. После этого я просто занималась дыхательной гимнастикой по два часа в день: утром и вечером. Если делать гимнастику, то есть не хочется. Тело худеет до определённого минимума, затем процесс останавливается. После этого я посоветую начинающим замерить вес тела и зафиксировать остановку снижения веса. Как только поймёте, что остановка произошла, начинайте употреблять сок. Любой сок: яблочный, морковный, лимонный… Но только с утра! Поверьте, этого вам хватит, чтобы насытиться. Это равняется одной тарелке с мясом и рисом грамм на триста. По графику ровно три дня питайтесь растительной пищей с большим содержанием бобовых, затем два дня соколечения и две недели голодания. Да, я Вас слушаю, – она обратилась к кому-то из зала, – повторить график? Записывайте!
   Сутха быстро повторила то, что говорила до этого, затем продолжила:
   – Есть необходимо для того, чтобы не закрылось реальное сознание. Конечно, все мы знаем, как тонка грань между реальным сознанием и медитативным… Вам, как наставникам, я бы не рекомендовала совсем отрываться от реальности. Вы необходимы слушателям, поэтому большая просьба: без разрешения руководства не впадать в крайности! Голодать режимно!
   Лена уже рисовала свои интуитивные картинки на пятом листе. На бумаге наставница наставниц была в профиль, в полный рост и по пояс. Отчего-то целиком она никак не желала выходить. Или выходила вовсе странно: вместо ног у неё появлялись собачьи лапы.
   А Сутха всё говорила и говорила. По мере того, как Лена прислушивалась к её голосу, к тембру, к интонациям, в её сознании возникли воспоминания.
   Слов других храню немало и познаний мне известных,
   Я нарвал их на тропинке, их на вереске сломал я…
   От страшной полусобаки-получеловека наша героиня перешла к героям «Калевалы». Она принялась рисовать кузнеца Вайнямёйнена. Рисунок получился бы очень хорош, если бы у Вайнямёйнена не было лица Сутхи.
   Тем временем Сутха от описаний графика голодания перешла к описанию видения учеников в новом сверхсостоянии.
   Елена уже достаточно собрала рисунков и теперь думала о том, как незаметно выскользнуть из зала. Стоило ей пошуршать бумагой или заглянуть в сумку, как медитаторы со всех сторон делали ей замечания.
   Тем временем начался так называемый «круглый стол» участников предтрансарингового голодания.
   Сутха, как последняя ведущая, передала эстафету наставнице по имени Видия. Лена один раз встречала её на сеансах трансаринга.
   Красивая брюнетка, с тёмными горящими глазами, она казалась жестокой по отношению к своим ученикам.
   Должно быть, организатор конференции сделал ошибку в подборе ведущих. Видия никак не смотрелась на их фоне. Или, напротив, выглядела слишком вызывающе для голодающих. Невысокого роста, от природы полная, с округлыми формами, – она всем своим видом претила сегодняшней философии медитативности.
   Видия пригласила самых талантливых медитаторов принять участие в «круглом столе».
   – Один уговор: ничего не скрывать от братьев и сестёр, – открыла Видия «круглый стол», – говорить только правду. Только из правды мы извлечём пользу!
   Видия намного больше выиграла бы, если бы поступила в своё время в театральное училище. Актёрский талант просто плескал из неё в разные стороны. Она прекрасно смотрелась бы в роли телеведущей.
   Избранные для участия в «круглом столе» медитаторы делились впечатлениями.
   Спустя десять минут Лена была готова кусать себе локти. Встать и уйти, не привлекая к себе внимания, оказалось невозможно. Стоило пошевелиться, ей сразу делали замечания. Представить трудно, что сказали бы ей слушатели с последних рядов, если бы она поднялась в полный рост и, задевая их колени, последовала к выходу. Даже помыслить о том, что с конференции можно уйти «просто так», медитаторы не могли!
   Как назло, Чандни и Сутха внимательно оглядывали зал, а встать и услышать замечания от соседей, значило привлечь к себе внимание ведущих. Меньше всего Лене хотелось привлечь внимание Сутхи к своей персоне.
   – Чувствую, как отключаюсь от общественных потоков энергии… Удивительным кажется состояние постоянной сверхосознанности, – делилась впечатлениями одна из медитаторов. – Стирается грань между мирами. Не могу понять иногда – сплю я или нет? В каком мире вообще нахожусь?
   «Боже мой, – думала Лена, – неужели мы верим в это?»
   – Я тогда находился на тестировании вновь пришедших на первую ступень курса учеников, – рассказывал один из медитаторов. – Это не передать словами… Представьте себе, что после двух недель голодания начинаешь ощущать их энергетику. Я интерпретирую их как зомби, зависящих от еды.
   «Круглый стол» грозил затянуться.
   «Неужели придётся сидеть до пяти?» – с тревогой подумала Лена.
   Красивый молодой человек заинтересовал Видию. Она задавала различные вопросы. Голубоглазый красавец с готовностью отвечал:
   – По ощущениям? Чувствуешь, как уходит энергия из нижних центров. Не надо постоянно переваривать и утилизировать пищу, и энергия поднимается в верхние центры. Сексуальное влечение пропадает.
   – Хотя всю ночь напролёт сны эротические, – пожаловался он, тряхнув длинными светлыми волосами.
   – Как ты это объяснишь? – спросила Видия.
   Все внимали им.
   – Как это объяснить? Не знаю… Не знаю, как это объяснить… Может, когда тело лежит, энергия растекается более равномерно по всем чакрам? Интересно тогда – почему она поднимается вверх, в голову, во время бодрствования? А не падает вниз… наверное, так оно работает, ведь у медитирующих сидя, она тоже движется вверх, а не вниз. Хм, а если медитировать стоя на голове, она будет подниматься в данном случае в копчиковую зону?
   – Стоит проверить! – резюмировала Видия.
   Это всё больше походило на шоу. Все с интересом слушали, хлопали, поддерживая ведущих аплодисментами. Обстановка создалась довольно тёплая и доверительная.
   – Также – появляется очень много свободного времени и энергии! – восторженно верещала совсем юная девушка. – Хочется куда-то ехать и ехать, идти и идти… сидеть на одном месте – невообразимо скучно! Город со своими ограничениями безумно напрягает. Всё кругом забито людьми, машинами и, конечно же, притонами для пищевых наркоманов. Как выразился здесь один из ведущих, – она стрельнула глазами в сторону молодого человека, – магазины, бары, кафе, рестораны.
   – Казалось бы, – в чём проблема, если я отключаюсь от этих энергий?! – поддержал разговор молодой человек. – Да в том то и проблема, что меня не «видят», не идентифицируют из-за очень тонкой энергетики. Это поначалу даже страшно – быть невидимым в толпе. Тяжело к этому привыкаешь. Невольно думаешь, что о тебе думают другие…
   Лена устала думать о том, что о ней подумают другие.
   Она решила покинуть место встречи.
   Было ровно 13:00.
   Она поднялась и, задевая колени медитаторов, двинулась к двери. Предвидимая реакция соседей не заставила себя ждать. Ей делали замечания явно оскорбительного характера.
   Покидать здешние собрания было табу.
   Будь ведущей Чандни или Сутха, возможно, они сделали бы вид, что ничего не произошло.
   Но это была Видия.
   Движение на задних рядах привлекло её внимание. Она на секунду оторвала своё внимание от участников «круглого стола» и обратилась напрямую к Лене.
   – Вам дурно?
   Лена, не отвечая, двигалась сквозь ряд.
   Если бы она помедлила, пожалуй, её задержали слушатели с последних рядов.
   Раздались возмущённые возгласы: хозяин сказал «фас», и собаки залаяли.
   – Немедленно вернитесь на место!
   Повелительный приказ прозвучал словно удар бича.
   Она остановилась, взявшись за ручку двери, огляделась. Медитаторы, затаив дыхание, следили за ней. В их среде Видия слыла знаменитым гипнологом.
   – Медитатор, сядьте на своё место, – жёстко сказала Видия. – Я Вам приказываю!
   Молодая женщина медленно обернулась в сторону ведущих. Ауди то рия затихла. Медитаторы жаждали зрелища: по их мнению, Елена должна была с вытянутыми руками и закрытыми глазами под влиянием гипнотического голоса Видии пройти на своё место.
   Желаемое аудиторией не совпало с действительным.
   Молодая женщина довольно громко и очень вежливо объяснила Видии, что «сегодня в семнадцать-тридцать она должна быть в офисе на улице Знаменская».
   Если бы она громовым голосом послала всех к чёрту, это вызвало бы точно такой же эффект.
   Стало ещё тише.
   Лебедева вышла под тишину ошалевшего молчания.
   Сидя в машине, она торопливо делала очередную зарисовку: женщина в сутане с головой ворона рядом с кузнецом Вайнямёйненом. Рисунок вороньей головы получился страшным. Вместо одной головы у существа было две смотрящих в стороны, словно на российском гербе.
   Закончив рисовать, спрятала зарисовки в папку. Достала сотовый, мельком заметив время, набрала номер телефона Грибоедова.
   – Алло, Денис Иваныч? Это Лена. Ждёте меня?! Уже с нетерпением? Выезжаю!
   Было четыре часа, время в нашей области уже вечернее.
//-- * * * --//
   – Чёрт возьми! Я же сказал вам обеим вернуться к началу октября! К началу! А не в начале, – от раздражения Грибоедов даже забыл свою привычку повторять слова.
   Он встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. Два стола, расставленные буквой «П», мешали подойти к окну. Ему хотелось курить, и из-за уважения к присутствующим некурящим он решил покурить в форточку.
   – Денис Иваныч, я действительно не знаю Щербакова. Это Полина встретилась с ним, а не я…
   В небольшом кабинете за столом сидели с одной стороны Егошин и Лебедева, с другой – второй следователь Юрий Николаевич Селивёрстов.
   – Я же русским языком сказал ей: не уезжать за пределы Эмска, сидеть тихо в квартире! Где она, спрашивается? – Грибоедов распахнул форточку, принялся искать по карманам пачку сигарет. Вспомнил, что забыл купить, а предыдущая пачка закончилась пятнадцать минут назад.
   При осознании данного факта его раздражение только усилилось.
   – Она сказала, что приезжала вчера к Вам, – виновато ответила Елена.
   – Я слышал, – жёстко ответил Денис Иванович.
   Он вернулся к общему столу.
   Намедни он задал Полине ряд вопросов, и понял, насколько много информации она утаила от следствия. Пусть её информация оказалась известна Грибоедову, сам факт подобного поведения вызвал у него раздражение: вот она, современная молодёжь! – самоуверенная нахальная девица!
   Егошин помалкивал: всё-таки «нахальная девица» была его клиентом.
   – У меня к Вам большая просьба, – сказала Лена. – Я очень Вас прошу, и это жизненно необходимо… Пожалуйста, поедемте завтра со мной в пять часов в мой «офис».
   – Почему именно в пять? – спросил он. – Ты хочешь ещё что-то сообщить?
   – Прошу Вас… Завтра в шесть-тридцать вечера истинная убийца Яны Золотарёвой и Сергея Скворцова появится на Знаменской.
   Лебедева заволновалась: пожалуй, она как-то неправильно начала разговор и теперь боялась, что ей не поверят. Грибоедов был человек далёкий от всех интуитивных изысканий, однако он понял феномен Лебедевой. Пусть раздражение ещё кипело в его душе, но мнение молодой женщины являлось довольно важным для него. Помимо прочего, его интересовали некоторые детали той истории, которая уже была известна ему.
   – Почему истинная? А не истинный? – он остановился за спиной у Селивёрстова.
   – Это она…
   – И кто же это? – спустя несколько секунд спросил Грибоедов.
   – Вы сами всё увидите, – был ответ.
   Егошин, наслышанный от Полины о чудесных рисунках Елены, с интересом повернулся к ней. Увидев, что следователи заинтересовались, Лебедева продолжила. Она вытряхнула на стол целый ворох бумаги. Выбрала три листа и разложила перед мужчинами.
   На первом листе рисунок чародея в звериной шкуре, который стоял, опираясь на посох и слегка согнувшись; на втором – человек в сутане с головой грифа, а на третьем – рисунок женщины в сутане. Подумав, Лена выложила последние рисунки, выполненные на сегодняшней конференции медитаторов: полусобаки-полуженщины без лица и человека с вороньей головой.
   Селивёрстов не был лишён творческих способностей: зарисовки привлекли его внимание. Егошин тоже подвинул к себе пару листов.
   Она взяла рисунки человека в сутане с ястребиной головой и с головой грифа, повернула «лицом» к мужчинам и прокомментировала:
   – Это – Элиас Ярвинен. Видите, с какой птицей я его ассоциировала? Это ястреб. А вот этот рисунок – Элиас Ярвинен, только с головой грифа. Ястреб – Ярвинен молодой, гриф – в настоящем возрасте…
   Молодая женщина нервничала. Она чувствовала, что начало было безуспешным. С таким началом она больше походила на сумасшедшего медитатора, чем на психолога. Если сейчас они ей не поверят, то всё окончится плачевно.
   – Это очень жёсткий человек, я не знаю сферу его бизнеса и никогда этим не интересовалась. В нашей истории он выступает как второстепенный, но необходимый персонаж. В каком-то роде его можно даже назвать потерпевшим, – наконец Лебедева нашла нужную линию поведения и перестала волноваться.
   – Двадцать лет назад Ярвинен основал психологический клуб. Можно сказать, что этот клуб был отправной точкой, с помощью которого он развил свой бизнес. Клуб создали с целью оказания платной психологической помощи всем тем, кто нуждался в ней. Впоследствии этот клуб превратился в секту. Психологию заменили на идеологию с религиозным оттенком, – речь Елены плавно полилась. – Но это случилось потом, после ухода из клуба некоей Алевтины Санталайнен. Ярвинен любил её, правда она в то время носила другую фамилию…
   Нахлынуло привычное «де жа вю».
   Елена на мгновение задумалась: что было бы, если бы Ярвинен действительно женился тогда на Алевтине? Быть может, клуб психологической помощи никогда не превратился бы в ЦМП, а судьба Яны Золотарёвой и Сергея Скворцова сложилась по-иному.
   Она стряхнула наваждение: именно потому, что Ярвинен не женился на Санталайнен, судьбы Скворцова и Золотарёвой сложились так, а не иначе. Впрочем, как и судьба её, Елены, и сестры сложатся именно так, а не иначе. И всё оттого, что Але и Элиасу не судьба была быть вместе.
   Судьба Алевтины и Элиаса, судьба Яны и Сергея…
   Всё переплетено в этой жизни. Каждый вздох, каждое слово и действие не проходят бесследно. Каждое чувство оставляет в этом мире след. А затем спустя много лет по этим следам ступают уже другие люди.
   И здесь её осенило.
   Она на мгновение запнулась, но мысль о том, что она должна быть предельно убедительной, вернула её в действительность.
   – Так вот, – продолжила она, – лет семнадцать назад в психологическом клубе произошло нечто, приведшее к смерти нескольких пациентов. Полагаю, кто-то неумело использовал эриксоновский гипноз. Но я это только предполагаю, а настоящие свидетели этого дела теперь вряд ли признаются. Алевтина Санталайнен была вынуждена уйти, потому что этих пациентов вела как специалист она. Скорее всего, она соблюдала с ними определённую линию, потому что эти несколько выбрали смерть сходную с этой линией.
   – Загадки, – прокомментировал Грибоедов.
   – Допустим, она работает с пациентом, внушая, что он плавает в тёплом тропическом море. – Лена почувствовала, что слушатели нуждаются в объяснении. – Естественно предположить, что при определённого рода команде на самоубийство, пациент перережет себе вены в ванне или утопится. Здесь, скорее всего, шло внушение, что люди купаются в волнах прохладного воздуха. Соответственно эти люди принимают смерть через повешение. Это, конечно, ужасно, – она почувствовала, как зашевелились волосы у неё на голове.
   – Они повесились?
   Ей было довольно сложно говорить о смерти, пропуская чужую боль через себя.
   – Да, они повесились, – помолчав немного, подтвердила она. – Так как погибло одновременно несколько человек, то стоило задуматься над тем, кто применил к ним запрещённые методики. Поэтому Ярвинен как хороший специалист сразу понял, что к чему…
   – Алевтина Санталайнен попала в неприятную историю и была вынуждена уйти из клуба. Она навсегда покинула поприще психологии. Никогда более не прибегала ни к методам эриксоновского гипноза, ни к какой-либо психологической практике. Алевтина любила Ярвинена гораздо сильнее, чем он любил её. Элиас подозревал её, и это стало сильным ударом по её чувствам. Кроме того, сама Алевтина подозревала Элиаса в совершённом злодеянии. Их союз распался, потому что любовь не уживается с подозрениями!
   – Следовательно, это сделала не Алевтина? – спросил Егошин.
   – Нет, не она.
   Лена чувствовала, что попала именно в ту информационную струю, в которую и нужно было попасть. Теперь она не боялась, что ей не поверят и бесцеремонно перебьют. Напротив, это будут уточняющие вопросы, которые помогут ей разобраться в этом информационном потоке.
   – Это оказался сильный удар и по чувствам Ярвинена к Алевтине. А когда он разобрался в своих подозрениях, Алевтина была уже замужем. Элиасу ничего не оставалось, как спустя год после её свадьбы жениться на другой. Женился он крайне неудачно. Через два года он развёлся, а у Алевтины уже родился сын.
   – А что с клубом? – спросил Егошин, крайне заинтригованный рассказом Лены.
   – Что с клубом? После ухода Алевтины Ярвинен ещё долго возил ся со своим детищем, но постепенно он ушёл в другую сферу бизнеса. Клуб возглавила родная сестра Элиаса Ярвинена – Эльза. По последующему поведению Эльзы можно сказать, что она стремилась к руководству клубом. По характеру это жёсткий человек, волевой и целеустремлённый, – Лена вынула из общего вороха и положила перед внимательными слушателями другой рисунок человека в сутане. – Они брат и сестра, поэтому я нарисовала их обоих в сутане – одинаковая внешность, то есть…
   – Рыба гниёт с головы, говорят. Пока Санталайнен и Ярвинен возглавляли клуб, он выглядел как организация, специализирующаяся на психологической помощи, – продолжила Елена. – Как только его возглавила Эльза, он превратился во что-то фантастическое. Ею и её сторонниками были придуманы новые методы и приёмы, которые не имеют ничего общего с настоящей психологией. Этим методам и приёмам придали языческую обрядовость и втолкнули в рамки сектантского режима. Поверьте, любой нормальный человек, попав в ЦМП, подвергается тотальной обработке. Через три-четыре месяца этого человека будет впору отправлять в Эмскую областную психиатрическую больницу.
   – Все старые наставники в Центре носят индийские имена, никто не знает их истинных имён. Ярвинен же постепенно отошёл от дел в клубе, занялся бизнесом в деревообрабатывающей промышленности. Он поддерживал жизнь клуба, оттого его имя до сих пор связывают с ЦМП. Трудно сказать, почему он иногда занимается медитаторами. Не столько из-за Эльзы, сколько из-за былой привязанности к Алевтине… очень сложные чувства, но, знаете, ведь все люди разные…
   – А это что? – Селивёрстов обратил внимание на рисунок двухголовой вороны.
   – Я не знаю, кто это. Это больной человек. У него расщеплены психические функции… со всеми вытекающими последствиями… Но кто это – не знаю.
   – Когда ты это нарисовала? – спросил Селивёрстов.
   – Час назад.
   – Ты видела саму Эльзу Ярвинен? – полюбопытствовал Егошин.
   – Да. В ЦМП она носит имя Сутха.
   – Ты сказала, что они скрывают истинные имена? Каким образом ты узнала, что Эльза есть Эльза?
   – Если хотите – называйте это догадкой, – Лена показала рисунок человека в сутане. – Посмотрите. Здесь нарисована Эльза Ярвинен. Точнее, Эльза с лицом Элиаса. Сам Ярвинен никогда не появляется в ЦМП. Дело в том, что я познакомилась с господином Ярвиненом задолго до трансаринг-сеансов. Когда я увидела Сутху, мне показалось её лицо очень знакомым. Я лишь потом сообразила, что это Эльза.
   – Всё это конечно занимательно, – в разговор вмешался Грибоедов, – но очень любопытно узнать имя человека, виновного в преступлении.
   – Я не знаю. Но именно этот человек был виновен в смерти тех семи пациентов семнадцать лет назад.
   Грибоедов не знал: удивляться ему или сердиться на Лебедеву. Пока Денис Иванович пытался разобраться в этом, Егошин спросил:
   – Наверное, была причина, как семнадцать лет назад, так и сегодня?
   – Причиной семнадцатилетней давности было стремление к переделу влияния в клубе. Психологические кабинеты и психотерапевтические практики оказались в то время новинкой, люди охотно шли в клуб, деньги текли рекой. Эльза всеми силами стремилась встать во главе организации. Тем более, что она страшно ревновала Элиаса к Алевтине…
   – Это не причина, – возразил Грибоедов.
   – Да-да, – торопливо согласилась Елена. – Эльза Ярвинен воспользовалась случившимся. Кто-то целенаправленно применил запрещённые методики или применил неумело, что погубило людей. Полагаю, этот человек был болен… болезнью Блейлера. Она считает, что должна «наказывать паразитов». Это глубоко несчастный человек, попавший под влияние бредовых идей, – молодая женщина взяла в руки рисунок с двухголовой вороной. – Этот человек один из старейших сотрудников ЦМП. У неё фобия наоборот: обычно в её состоянии люди боятся выходить на улицу, а здесь, напротив, она очень боится оставаться дома одна. Как только это происходит, у неё начинается паника. Поэтому она всегда находится в клубе, на улице, среди людей. В одиночестве у неё появляются страхи, голоса, мании.
   Лена замолчала. Грибоедов воспринял возникшую паузу как окончание беседы. Он уже собирался пойти в соседний кабинет и взять пару сигарет для расслабления, как услышал фразу Лебедевой:
   – А вторая причина та же. Только на сей раз она воспользовалась ситуацией с Золотарёвой. Я не в курсе всей этой истории с пропажей ценного ноутбука Элиаса Ярвинена. Об этом Вам рассказала Полина.
   – Что ты знаешь об этом? – остановился Грибоедов. Рассказ об украденном ноутбуке был известен Денису Ивановичу, но он желал услышать версию Лебедевой.
   – У Полины хранился маленький зелёный ноутбук. Она не могла Вам его передать, – обратилась Елена к Грибоедову извиняющимся тоном, – в тот момент, когда она встретила Вас, эта вещь уже ушла из её рук.
   Лебедева рассказала историю фисташкового ноутбука в версии Корсуновой. Правильнее сказать, не рассказала, а оправдала действия сестры.
   – Страшнее всего то, что ЦМП губит людей. А специалистом работает человек, толкающий людей на верную смерть. Один раз такое произошло, пусть даже много лет назад, где гарантия, что это не происходило в течение семнадцати последующих лет? – резюмировал Егошин.
   Селивёрстов медленно качнул головой. Похожая мысль пришла и ему в голову.
   – Я прошу у Вас помощи, – обратилась Елена к Грибоедову, – по отношению ко мне и сестре кто-то тоже применил эти методики, понимаете? Здесь идёт одна линия поведения: использование психотропных средств и кодирование «собакой-убийцей».
   – Поподробнее, – бросил Грибоедов.
   – Долгое время человек обрабатывается различными методиками, начиная от голодания и дыхания и заканчивая приёмами НЛП. В нужный момент убийце просто нужно поднять телефонную трубку и произнести фразу «собака вышла на охоту». Для этого даже не нужно применять физическое воздействие. Достаточно позвонить в нужный момент и произнести кодовое слово. Золотарёва и Скворцов «успешно» прошли курс кодировки, как видите. Теперь наша очередь. У меня весь автоответчик забит этими сообщениями! – она полезла в сумку, – всё есть на «флэшке»… можете послушать, я сбросила голосовые сообщения.
   Егошин взял из её рук маленький блестящий предмет.
   – Только в этот раз она промахнулась. В нашем случае кодировка не сработала. Полина успела побывать на сеансах трансаринга, по счастью, один-единственный раз, – Лена повернулась к Грибоедову. – Я была там много раз, и на меня это оказало большое влияние, но я пропустила угрозы. Нам повезло в одном: когда я и сестра менялись местами, мы разорвали алгоритм психологического воздействия. Я не могу предположить, знали ли медитаторы, что мы близнецы? Звучит неправдоподобно, но осмелюсь предположить, что – нет.
   – Почему ты уверена, что именно завтра, именно в половине седьмого она будет в твоём офисе на Знаменской? – спросил Селивёрстов.
   – Она приговорила меня. Так же, как Скворцова и Золотарёву. Её метод не сработал, и она придёт спросить у меня – почему.
   – Почему именно завтра? – повторил Егошин.
   – Она сама предупредила, что завтра. И я чувствую, что так и будет.
   – Откуда тебе всё известно? – спросил Грибоедов.
   Елена опустила глаза. Всегда боялась услышать этот вопрос. Как объяснить следователю, что всё это она собрала из разрозненных пластов информации, пережила в себе и выдала конечный результат?
   – Я не могу ответить на этот вопрос, – произнесла она. – Но мы можем проверить только одним способом – явиться на Знаменскую ровно в пять.
//-- * * * --//
   Молодая женщина была уверена, что «гидра» придёт. Она не боялась ошибиться. Должно было получиться так, как должно было быть. История, которая тянулась не последний год-два, а целых семнадцать лет, должна, наконец, завершиться.
   Вчерашний замысел её сводился к тому, что Елена сама примет посетительницу. Полина могла испортить всё дело, запросто послав «клиента» к чёрту, – и тогда исход задуманного будет непредсказуем. Полина клятвенно обещала физическую силу не применять и бранные слова не употреблять.
   Грибоедов настаивал именно на присутствии Полины, у которой, по его мнению, нервы были покрепче. При этом он полагал, что их присутствия в квартире быть не должно. Это могло спугнуть «клиента». Перед уходом он ещё раз проверил, надёжно ли спрятаны все колюще-режущие предметы. Полина посмеялась над такой предусмотрительностью и заявила, что просто так на неё клиенты не кинутся.
   За всеми входящими в дом следили оперативные работники, сам Грибоедов находился в соседней квартире. На Знаменской поставили прослушивающие устройства.
   Погода, словно в предчувствии развития событий, завертела и завьюжила. На улице царила темень непроглядная. Мело так, что не видно было ни зги. Тем не менее, посетительница явилась без задержки.
   В назначенный час, а я говорю «в назначенный», потому как согласно угрозам на автоответчике, ровно в 18:30 раздался звонок.
   Полина, решив встретить гостя во всеоружии, едва не растеряла его, посмотрев в глазок. На пороге стояла Алевтина Санталайнен.
   Алевтина обвела их с Пашкой вокруг пальца, фисташковый ноутбук теперь точно ушёл не по назначению, им оторвут голову и не видать им Австрии как своих ушей. Эти мысли в одно мгновение промчались в голове и улетучились. Корсунова была настолько шокирована, что даже подумывала о том, что бы вовсе не пускать её на порог.
   Недоумевая, открыла дверь, до конца не веря, что Аля и есть та загадочная «гидра».
   Похоже, она вышла из дома в соседний магазин за хлебом в домашней одежде. Заблудилась в метели и теперь пришла к ней, Полине, за помощью.
   Это была вторая мысль, возникшая в голове молодой женщины.
   Алевтина оказалась одета странно даже для самой себя. На ней были широкие спортивные шаровары, длинная широкополая куртка с меховым капюшоном. Полина приценилась: спортивная одежда стоила прилично, но явно не шла к настоящему случаю.
   Санталайнен сняла капюшон и оказалась без своей знаменитой косы. Стрижка не шла её круглому лицу, старила её. Похоже, у неё появились какие-то проблемы со здоровьем: лицо потемнело, возле губ залегла неприязненная морщинка, делающее лицо недовольным. Чем может быть недовольна Алевтина Санталайнен, Полина могла только догадываться.
   Алевтина тронулась умом.
   Это была третья мысль, промелькнувшая в голове молодой женщины.
   Её поведение было далеко не обычным, далеко не спокойным. Какая-то тревожность и суетливость портили всё впечатление. Она несла такой «бред», что Полина, с трудом пытаясь поймать нить разговора, в конце концов бросила эту затею. Кроме того, к испорченному общему впечатлению была добавлена грубость.
   Грибоедов оказался прав, подчиняясь велению своего опыта. Если бы клиента встречала Елена, она бы уловила смысл сказанных Алевтиной слов, прониклась бы ими, поверила им. Здесь очень пригодилось профессиональное умение Полины пропускать мимо ушей ненужную информацию (если это можно было назвать информацией).
   Грибоедов сделал небольшой промах: он не знал, что Санталайнен имеет влияние на Корсунову.
   Полина оказалась чертовски везуча, потому что гостья не заметила массивного засова на двери.
   Наш новоявленный детектив растерялась, затрепетала при виде «клиента». Однако трезвый взгляд на вещи и мнение, что Алевтина «тронулась умом», выветрил чуждое её душе чувство. Санталайнен по-хозяйски прошлась по квартире, заглянула в каждую комнату и остановила свой выбор на гостиной. Полина шла за ней по пятам, не зная что и подумать.
   Гостья повелительно указала Корсуновой на кожаное кресло – место клиентов Елены Лебедевой, а сама уселась на привычное место психолога. Это было неудобное место, потому как кресло стояло довольно далеко от коридора, а кресло психолога, в которое опустилась Алевтина, как раз находилось около выхода из комнаты.
   Сейчас наша героиня была бы не против, если бы рядом сидел, например, Егошин.
   Растерянность молодой женщины при виде гостьи постепенно уходила под влиянием фраз, которые произносила Алевтина. Это оказалось настолько не похоже на неё, что Полина заподозрила розыгрыш.
   Санталайнен – противница всяких психологических тренингов, противница ЦМП, отнявшего жизнь и здоровье у многих адептов, сломавшего судьбу самой Алевтине, – в настоящий момент выговаривала Полине за то, что она забросила свои занятия трансарингом:
   – Мы все играем в спектакле под одноимённым названием «Земля двадцать первого века». Мы спим, а настоящая жизнь там, извне сознания! И достигнуть этого мы можем только через сон. Когда мы спим, наше сознание свободно перемещается по множеству миров в Космосе. Или через смерть. Иногда человек хочет уснуть навсегда, понимаешь? И ему надо помочь осуществить свои желания. Они подсознательны и бесконтрольны, но кто-то же должен их контролировать? Но можно жить и жить тем самым сном, понимаешь!? Для этого просто жизненно необходимо трансаринг-голодание! Одно без другого нереально!
   – Человек – это жрущее животное, – продолжала она. – Не только пожирающее падаль, но и пожирающее энергетику себе подобных. На самом деле – мы уже там, где нам надо, чтобы быть Вольными и Счастливыми. А вот помещая в своё тело жратву – мы отступаем от единого сущего. И, конечно же, в этом состоянии разделения с Сущим, человек становится легко управляемым. Им манипулируют и транслируют ему в мозг псевдоидеи о равенстве, братстве, любви и тому подобном. Только настоящему медитатору, проходящему ежедневный путь от голодания до трансаринга суждено быть во главе сущего. Мир делится на два типа: падальщики – питающиеся мясом и медитаторы, – большего не дано. Тебе надо выбрать, кем ты будешь.
   Полина внимательно слушала, постепенно приходя в себя. Она размышляла над тем, как могла такая красивая женщина оказаться такой некрасивой. Как же при таких мыслях она умудрилась увлечь олигарха, выйти замуж два раза и уехать за границу?
   – Если ты выбираешь путь падальщика, ты рано или поздно умрёшь в муках, потому что твоё тело отравится ядом, – тем временем продолжала Алевтина. – Но на падальщиков есть собаки.
   «Ты и есть собака», – подумала Полина о ней.
   Ей стало неприятно. Так, словно она вляпалась в труп, – другого сравнения ей даже в голову не пришло.
   – Тебе придётся сделать выбор сейчас или никогда, – говорила Санталайнен. – Я не отпускаю своих медитаторов, я отпускаю только падаль. Падаль не может стать медитатором, она постоянно внизу и смотрит на мир из трусов, она – Злое Животное.
   – Мной руководят исключительно благие пожелания, – сказала Алевтина. – Медитаторы очищают мир от падали из благих побуждений, чтобы она не мучилась на этой земле, заживо разлагаясь…
   Полина в этот момент думала о том, успеет ли войти Грибоедов со своими товарищами.
   Она хотела встать, глаза Алевтины сверкнули недобрым огнём.
   – Не советую. Даю десять минут на обдумывание.
   Такого оборота событий Полина не ожидала. Не то чтобы не ожидала, а даже и не верила, что такое может произойти. Словно живая змея из рукава Али выползла верёвка.
   – Не советую вставать – повторила она.
   Молодая женщина прикинула, хватит ли сил справиться с наставницей наставниц в борьбе. Похоже, что нет. Та крупнее, полнее.
   Любое движение молодой женщины вызывало реакцию Алевтины. Это было похоже на рычание собаки перед непрошеным гостем.
   – Значит, я должна сделать выбор? – Полина старалась не шевелиться.
   – Да, – сказала медитатор, глядя на часы. – Время пошло.
   – А если я не соглашусь?
   – Я помогу тебе…
   – Как?
   – Присоединиться к сущему. Даже если ты не согласна, ты всё равно уйдёшь. Просто уйдёшь в другом статусе – в статусе падали.
   – А если соглашусь?
   – Если согласишься, то уйдёшь в другой мир в статусе медитатора…
   – А в чём разница?
   – Пять минут, – напомнила Алевтина.
   – Но собаки кусают, а не душат, – осенило Полину. – Сама подумай, ведь верёвки для самих собак.
   Было видно, что идея пришлась жестокому медитатору по душе.
   – Вот я и подарю тебе свой поводок, – насмешливо произнесла она, – ты думаешь, я его в руках держать буду? Сама оденешь…
   Неизвестно, сколько бы ещё продолжался весь этот медитативный спектакль, но за спиной Алевтины вдруг появилась Лена.
   – Здравствуйте, госпожа Ярвинен!
   Лицо наставницы наставниц вытянулось, глаза широко распахнулись. Для неё было неожиданностью увидеть две Елены Лебедевой. В душе её была трещинка, но трещинка небольшая. Вид молодой женщины, внезапно и необъяснимо раздвоившейся, в одно мгновение усугубил противоречие. Живший в её душе ужас расщепил и без того больную душу на сотню мелких осколков.
   Это был неоправданный риск со стороны Грибоедова. В том состоянии, в котором сейчас находилась больная, даже несколько мужчин могли её не удержать.
   Она, как призрак, метнулась в коридор. Увидела следователей. Словно волчок закрутилась вокруг себя и кинулась в другую комнату. Хлопнула дверь.
   – Здесь на всех окнах решётки. В этом жилище часто бывают несчастные люди, – казалось, она жалеет Алевтину.
   – Такое чувство, что ты жалеешь Алевтину, – озвучила Корсунова мысли всех присутствующих.
   – Её зовут не Алевтина, – произнёс Егошин. – Это Ангелина Ярвинен, родная сестра Алевтины Санталайнен.
   Полина потеряла дар речи.
   Грибоедов открыл дверь и посмотрел вглубь комнаты.
   Наставница наставниц сидела в углу, сжавшись в комок и дрожа всем телом.
   – Вызывай скорую, – повернулся Грибоедов к Селивёрстову, – живее!
//-- * * * --//
   Если бы Полина была на конференции по трансаринг-голоданию чаще, чем один раз за свою жизнь, то она имела бы возможность познакомиться с Видией. Но, что говорится, пути Господни неисповедимы: Елена познакомилась с Видией, не будучи знакома с Алевтиной. Полина познакомилась с Алевтиной, не имея представления об Ангелине. Ангелина и Алевтина являлись сёстрами, но не просто сёстрами, а однояйцовыми близнецами. Сходство их было поразительное, но судьба была разной. Между Ангелиной и Алевтиной существовали очень сложные отношения, причина которых терялась в далёком детстве. В последующем неприязнь углубилась благодаря появлению в жизни сестёр Элиаса Ярвинена.
   Алевтина закончила Киевский государственный медицинский институт, Ангелина в том же Киеве торговый техникум. Алевтина по распределению, практика которого уже отживала свой век, попала на север СССР в 1984 году. Ангелина, не желая оставаться в Киеве, в 1986 году перебралась вслед за сестрой на постоянное место жительства в Эмск.
   Здесь жизнь у каждой сложилась по-своему. Алевтина, подающий надежды будущий учёный, познакомилась с Финтушал, бывшей тогда ещё деканом химико-технологического факультета ЭмГУ. Ангелина Эмме Георгиевне не понравилась, хотя внешность у сестёр была одинаковой. Однако, уступая ходатайству Алевтины, Финтушал способствовала поступлению Ангелины в ЭмГУ на факультет «Психология».
   Трещина, существовавшая в глубине души одной из сестёр расширилась и усугубилась из-за болезни, а негативные чувства, эмоции, фобии приняли необратимый характер.
   Алевтина познакомилась с Элиасом Ярвиненом и произвела на него очень благоприятное впечатление. Ангелина тоже произвела на него впечатление, только прямо обратное. Зато она понравилась Эльзе, которая уловила в Ангелине что-то близкое себе по духу. Ангелина безответно увлеклась Элиасом, а взаимная любовь будущей Санталайнен и Ярвинена углубила её негативное отношение к сестре.
   Алевтина начала плодотворное сотрудничество с Элиасом в 1988 году. Два талантливых психотерапевта основали клуб под названием Эмский Психологический Форум. Желающих получить психологическую помощь граждан оказалось весьма большое количество.
   Через пять лет в клубе развязалась война. За место под солнцем, за влияние в новосозданной организации, за мужчину. Когда в 1993 году несколько пациентов Психологического Форума закончили жизнь самоубийством, господин Ярвинен приступил к немедленной реорганизации своего детища. Развитие Форума без Алевтины не пошло, и Ярвинен в 1998 году предпочёл заняться другой сферой деятельности.
   Эмский Психологический Форум был брошен на произвол судьбы.
   Настоящее преобразование Форум испытал в 1998 году, когда бразды правления взяла в свои руки Эльза Ярвинен. Ангелина Ярвинен, к тому времени успевшая побывать замужем за Элиасом, горько переживая и оплакивая развод, занялась эриксоновским гипнозом всерьёз. В 2000 году Эмский Психологический Форум реорганизовался в Центр медитативной психологии. В 2003 году из его состава выделился филиал, который возглавила Ангелина Ярвинен. Этот филиал проповедовал несколько иную идеологию, нежели головной центр. Ангелина скопировала идеологию «Верных братьев» и преобразовала её по своему усмотрению. Увлечение практиками медитации и «открытием чакр» в совокупности с постоянным голоданием, привели к необратимым изменениям в психике.
   Золотарёва Яна Марковна состояла в рядах «Верных братьев», а не Центра медитативной психологии. Ошибка Элиаса Ярвинена крылась в том, что он польстился на красивую внешность Золотарёвой и допустил её к себе немного ближе, чем стоило. Это стало и ошибкой Яны Марковны: польститься на хорошее отношение Ярвинена вопреки желанию Ангелины и попытаться поймать двух зайцев сразу.
   Золотарёва выкрала ноутбук, где хранились сканированные важнейшие документы, банковские сертификаты, пароли к картам не для себя, а для Ангелины Ярвинен. Затем виды её на этот ноутбук и содержащуюся в нём ценную информацию изменились. Но самое главное: изменилось её отношение к Ангелине Ярвинен. После попытки шантажа Золотарёва попрощалась с жизнью. Тем паче, лишать жизни подобным методом было для Ангелины Ярвинен делом весьма привычным. И не только привычным, а сверхмистическим. Ощущение всесилия над чужой жизнью давали наставнице наставниц ощущение самодостаточности, качества, которого она оказалась лишена. Исполнение этих страшных желаний было волей Высшего Медитатора, голос которого несчастная Ангелина постоянно слышала у себя в сознании.
   Андрей Кулагин – правая рука Ангелины Ярвинен. Именно «Верные» следили за Полиной Корсуновой. Но, как видим, «Верные» были лишь подразделением ЦМП. А в ЦМП наставники наставников были осведомлены, кто из сестёр есть кто.
   К сожалению, не нашлось никаких доказательств, что именно к Кулагину поехала Танечка Богданова. Обвинить его в похищении несовершеннолетней не удалось. Были только слухи, но, что говорится, слух к делу не пришьёшь. Девушка с косой и грустными глазами исчезла навсегда.
   Поэтому Геннадий Рашников так решительно старался отмежеваться от эмских собратьев: автор «Светлозара» был наслышан о подобного рода преступлениях. Однако повторить известные ему сведения вслух он отказался.
   – В чём же дело? – спросила Полина Грибоедова, – что за трещинка?
   – Чувство такое, негативное, которое может всё разрушить… как не разрушить…
   – Что за негативное чувство может быть между сёстрами? – Полина и думать забыла, что не так давно сама испытывала нечто похожее.
   – А какое чувство было между двумя братьями – Каином и Авелем? Спроси: за что Каин Авеля убил? – ответил Грибоедов, проницательно глядя на молодую женщину.
   Полина замолчала.
   Причины, побудившие Владимира Володарова заняться поиском Лены Лебедевой в бескрайних просторах Интернета, были весьма прозаическими – желание познакомиться и «завернуть» роман с молодой и неглупой особой. Это оказалась всего лишь случайность – выстроенная судьбой закономерность – встретить именно Лену.
   Причины, побудившие Веронику Володарову записаться на приём к Лене Лебедевой, были тоже весьма объяснимы: желание посмотреть на молодую соперницу. Не более.
   Впоследствии Вероника неожиданно узнала, что Лебедева (как человек, утаивший Сампо), являлась заветной целью Эльзы и Ангелины Ярвинен. Независимо от своего желания, Вере пришлось стать посредником между Лебедевой и Центром.
   Прокуратура Эмской области при проверке Антикварного общества «Вещица» не усмотрели в деятельности оного нарушения закона, хотя связь с семейством Вараони легла тенью на репутацию Володаровой.
   – Радует хотя бы одно: что все мы разные и по-разному себя ведём, – вмешался в разговор Селивёрстов.
   – Все люди разные, со своей судьбой, со своими характером и ролью в этой жизни. И каждый играет эту роль, согласно своим желаниям и возможностям. Но все мы оставляем след в этой жизни, и нередко бывает так, что зачастую по этим следам ступают уже другие люди. И оттого, какой мы оставим след в этой жизни, зависит, какие следы оставят после себя те, кто пойдут после нас, – озвучила Лена вслух свои мысли.
   Все повернулись к ней.
   Впервые в жизни Полина порадовалась за то, что на сестру посмотрели с уважением и признательностью.
   – Что-то похожее говорили медитаторы, но они комкали эту суть жизни, как велела им их идеология, – добавил Грибоедов.
   – Что же будет теперь с Ангелиной?
   – Положат в психиатрическую лечебницу, пролечат, выпишут… Конечно же прокурор предъявит ей обвинение, но доказать будет очень сложно: во-первых, дело беспрецедентное, во-вторых, Ангелина серьёзно больна. ЦМП вряд ли прекратит своё существование. Видоизменится, как большинство из существующих ныне сект. Пострадает только тот, кто носит имя Даянанда – некто Ким Леонид Львович. Ведь формальный руководитель, «гуру», – именно он.
   – Как вы думаете, Эльза Ярвинен не откажется от ЦМП? – подала голос Полина.
   – Думаю, нет, – ответил Егошин. – А вот Ярвинен – возможно. Центр дискредитирует его в глазах российской общественности…

Заключение

//-- ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ --//
//-- ОПРЕДЕЛЕНИЕ --//
   от 14 февраля 2012 года

   Дело № 37-Г 25-48

   Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

   Председательствующего К.,
   судей Б., С,

   рассмотрела в открытом судебном заседании 14 февраля 2012 года по кассационной жалобе общественной организации «Центр медитативной психологии» на решение Эмского областного суда от 11 января 2012 года дело по заявлению прокурора Эмской области о ликвидации общественной организации «Центр медитативной психологии».
   Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Б., объяснения представителей общественной организации «Центр медитативной психологии» адвоката К. и Х., заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации В., полагавшей решение суда оставить без изменения, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации установила: прокурор Эмской области обратился в суд с заявлением о ликвидации общественной организации «Центр медитативной психологии», ссылаясь на то, что эта общественная организация занимается педагогической и медицинской деятельностью без надлежащего разрешения (лицензии).
   Решением Эмского областного суда от 11 января 2012 года заявление было удовлетворено.
   В кассационной жалобе общественной организации «Центр медитативной психологии» поставлен вопрос об отмене решения как вынесенного с нарушением норм материального и процессуального права.
   Проверив материалы дела, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации оснований к отмене решения суда не усматривает.
   В соответствии с ч. 2 п. 2 ст. 61 Гражданского кодекса РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) либо деятельности, запрещённой законом, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.
   Согласно ст. 44 Федерального закона «Об общественных объединениях» общественное объединение может быть ликвидировано по решению суда в случаях виновного нарушения своими действиями прав и свобод граждан, неоднократных или грубых нарушений закона или иных правовых актов.
   В соответствии с п. 2.2 устава общественной организации «Центр медитативной психологии» данная организация поддерживает и реализует учение К. и Б. – медитативную психологию в различных областях жизни. Уставом предусмотрено, что подготовка специалистов по явлениям деятельности Центра, в частности: по применению технологии менеджмента К. и Б., позволяющей повысить эффективность управления предприятием, организацией, учреждением; открытие в установленном порядке научно-методических и учебных заведений, консультационно-методических пунктов; по применению технологии К. и Б., по применению медитативного метода помощи людям, основанного на исследованиях К. и Б. о влиянии разума на физиологию человека.
   Из материалов дела усматривается, что проведённой специалистами Главного управления Министерства юстиции РФ по Эмской области проверкой было установлено, что общественная организация «Центр медитативной психологии» осуществляет медицинскую и образовательную деятельность без специального разрешения (лицензии). О занятии данной организации деятельностью, требующей специального разрешения, свидетельствуют документы организации, выявленные специалистами Главного управления юстиции, позднее изъятые и приобщённые к материалам уголовного дела № 709203 в отношении руководителя общественной организации «Центр медитативной психологии» К., объяснения членов и работников организации. В ходе проверки деятельности этой организации были привлечены специалисты в области медицины и образования, которые дали соответствующие заключения.
   Экспертное заключение о характере деятельности общественной организации «Центр медитативной психологии», составленное специалистами в области образования, содержит следующие выводы:
   1) в «Центре медитативной психологии» проводилась образовательная деятельность, которую можно определить как сумму дополнительных образовательных программ и дополнительных образовательных услуг, реализуемых «в целях всестороннего удовлетворения образовательных потребностей граждан» (ст. 26 п. 1 Закона РФ «Об образовании»);
   2) в соответствии с п. 6 ст. 33 Закона РФ «Об образовании» право на ведение образовательной деятельности и льготы, установленные законодательством РФ, возникают у образовательного учреждения с момента выдачи ему лицензии (разрешения).
   Аналогичное исследование проводилось специалистами – медиками Эмского регионального центра судебной психиатрии по распоряжению лицензионно-аккредитационной комиссии Департамента здравоохранения администрации Эмской области.
   14 декабря 2011 года по определению Эмского областного суда проведена судебная медицинская психолого-психиатрическая экспертиза. Из заключений экспертов следует, что процедура «трансаринга», которая практиковалась в «Центре медитативной психологии», представляет собой «электическое использование внушения, самовнушения, методики визуализации, осуществляемых на фоне трансовых состояний сознания», и подразумевает требование обязательного участия врача-психотерапевта или психиатра, что нигде в представленных материалах общественной организации «Центр медитативной психологии» не оговаривается. Участие врача соответствующего профиля должно было бы предупредить вовлечение в процедуру «трансаринга» лиц, имеющих противопоказания (лица, страдающие различными формами психических расстройств, с риском развития пароксизмальных состояний и т. п.), что позволило бы избежать возможное причинение вреда их здоровью.
   На основании изложенного материала и его анализа комиссия экспертов пришла к выводу о том, что процедура «трансаринга» содержит в себе элементы самовнушения, внушения, методики визуализации, осуществляемые на фоне изменённых трансовых состояний сознания. «Трансаринг» можно считать вариантом гипнотического воздействия. «Трансаринг» является методом воздействия на личность человека, не прошедшим специальную апробацию, и поэтому не может быть разрешён к применению; использование в процедуре «трансаринга» самовнушения, внушения, визуализации на фоне изменённого состояния сознания противоречит Приказу Минздрава РФ от 13 июня 1996 года № 254 «Об упорядочении применения методов психологического и психотерапевтического воздействия», а именно п. 1 – «не допускать пропаганды и использования в целях оздоровления, профилактики, лечения, реабилитации неразрешённых методов и методик психологического и психотерапевтического воздействия»; пункт 3 – «применение разрешённых методов и методик воздействия допускается только при наличии лицензии на данный вид деятельности в учреждении здравоохранения при условии тщательного отбора пациентов на индивидуальном приёме»; пункт 4 – «к работе с методами и методиками психологического и психотерапевтического воздействия допускаются специалисты, имеющие подготовку по психиатрии, психологии, психотерапии и медицинской психологии и получившие в установленном порядке сертификат по указанным специальностям». «Трансаринг-очищение» включает в себя серьёзные физические нагрузки в процессе бега; продолжительного, по несколько часов, пребывания в сауне с высокой температурой, приёма массивных доз витаминов или других неизвестных доз медикаментозных средств, то есть – оказывает прямое физическое и психологическое воздействие на организм человека, что обязательно должно подразумевать медицинский контроль за состоянием человека, участвующего в различных разделах программы «трансаринга».
   Из представленных материалов по проведению процедуры «трансаринга» неизвестно, кто назначал, контролировал и корректировал дозировки и продолжительность курса ведения указанных методов, поэтому риск ущерба здоровью клиентов этого Центра был особенно велик при отсутствии необходимого медицинского контроля. Все эти факты свидетельствуют о явном нарушении порядка осуществления медицинской деятельности, регламентированного Приказом Минздравмедпрома РФ.
   Учитывая изложенное, комплексная медико-психолого-психиатрическая комиссия пришла к выводу, что в процедуре «трансаринга» использовались технологии медитативных методов в форме «очищения», которые включают в себя мероприятия медицинского характера, что свидетельствует о том, что Центр, не имея соответствующей лицензии, занимался медицинской деятельностью. Сотрудники этого Центра не имели соответствующего медицинского образования. В деятельности Центра применялись методы психотерапии и психологии.
   Согласно ч. 2 п. 3 ст. 49 Гражданского кодекса РФ юридически право осуществлять деятельность, на занятие которой необходимо получение лицензии, возникает с момента получения такой лицензии или в указанный срок и прекращается по истечении срока её действия, если иное не установлено законом или иными правовыми актами.
   П. 46 ст. 12 Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности» включила медицинскую деятельность в перечень видов деятельности, на осуществление которых требуется лицензия, определив, что к ним относятся и другие виды деятельности, лицензирование которых предусмотрено вступившими в силу до момента вступления в силу настоящего Федерального закона иными федеральными законами.
   Пунктом 6 ст. 33 Закона РФ «Об образовании» предусмотрено, что право на ведение образовательной деятельности возникает у образовательного учреждения с момента выдачи ему лицензии.
   Общественная организация «Центр медитативной психологии» в нарушение указанных выше норм закона осуществляла медицинскую и образовательную деятельность без получения необходимых разрешений, что правильно расценено судом как неоднократное и грубое нарушение закона, являющееся достаточным основанием для решения о ликвидации этой общественной организации.
   При постановлении решения судом правильно определены юридически значимые обстоятельства по делу.
   Факты осуществления неразрешённой образовательной и медицинской деятельности общественной организацией «Центр медитативной психологии» подтверждены собранными по делу доказательствами, которым суд первой инстанции дал надлежащую и правильную оценку. Ссылка представителей общественного объединения «Центр медитативной психологии» в кассационной жалобе на то, что заключение комплексной судебной медико-психолого-психиатрической экспертизы является недопустимым доказательством из-за того, что эксперты не были предупреждены об ответственности за заведомо ложное заключение, была предметом судебной оценки и правильно признана необоснованной.
   Из текста заключения видно, что эксперты предупреждены об ответственности по ст. ст. 307–308 УК РФ. Диспозиция ст. 307 УК РФ предусматривает ответственность за заведомо ложное заключение эксперта. Нарушений закона при производстве экспертизы не установлено, а доводы представителей ЦМП не опровергают выводов специалистов.
   Требования ст. ст. 185, 187 ГПК РФ при рассмотрении дела судом не нарушены. Прокурором дано заключение по делу. Судопроизводство по делу осуществлялось без нарушения принципов состязательности и равноправия сторон.
   Довод жалобы о том, что суд нарушил порядок допроса свидетелей, не основан на законе. В силу ст. 167 ГПК РФ неявка представителя лица, участвующего в деле, извещённого о месте и времени судебного разбирательства, не является препятствием к рассмотрению дела.
   Решение суда является законным и обоснованным, оснований для его отмены по доводам кассационной жалобы не имеется.
   На основании п. 1 ст. 390 ГПК РФ Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определила: решение Эмского областного суда от 11 января 2012 года оставить без изменения, кассационную жалобу общественной организации «Центр медитативной психологии» – без удовлетворения.

Оксана Гаспарянц Калевала-2010

Часть первая Виртуальная реальность

Глава 1 Откровения двуликого Януса

Глава 2 Не ходите, девки, на сайт «Знакомства-story»

Глава 3 Первое впечатление обманывает только дураков

Глава 4 Собрание детективов

Глава 5 «Ловушка для Золушки»

Глава 6 Владимир

Глава 7 «Верность»

Глава 8 Центр медитативной психологии

Глава 9 Неделя сюрпризов

Часть вторая Реальный «вирт»

Глава 1 Альфонс нашего времени

Глава 2 Павел Ребоев

Глава 3 Калевала

Глава 4 Банкиры вокруг

Глава 5 Егошин

Глава 6 «Карл Маркс»

Глава 7 Орсо

Глава 8 Ричард Бендлер

Глава 9 Конфидент

Глава 10 Поклонники вокруг

Глава 11 Медитаторы

Глава 12 Нет коня с шестью ногами

Глава 13 Илмари Макка

Глава 14 Ярвинен