Е. В. Бережко
Нравственные основы уголовного судопроизводства

Введение

   Конституция Российской Федерации закрепила основные положения, которые обуславливают и определяют построение всей правовой системы в соответствии с приоритетными началами, определяющими личность, ее права, свободы и интересы высшей ценностью государства. Отсюда следует, что именно обеспечение прав и свобод личности определяет направление содержания отраслевых законодательных систем.
   В первую очередь это касается уголовного судопроизводства, поскольку именно уголовно-процессуальная деятельность зачастую связана с ограничением конституционных прав и свобод человека и гражданина.
   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [1 - Далее УПК РФ], принятый 18 декабря 2001 года, существенно изменил, в сравнении с прежним, порядок уголовного судопроизводства. Был сделан большой шаг вперед на пути к становлению демократического правового государства.
   Несмотря на то, что процессуалистами отмечается наличие множества пробелов и просчетов в новом УПК РФ, необходимо, однако, подчеркнуть, что принятие данного нормативного акта является достаточно прогрессивным как для российского законодательства, так и для процессуальной науки.
   В уголовно-процессуальном законе получили закрепление такие основы, определяющие его нравственное содержание, как уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ), состязательность (ст. 15 УПК РФ), презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ) и др. Данные принципы, являясь основополагающими началами, по своей сути соединяют в органическое целое как нравственные, так и правовые категории в уголовном судопроизводстве.
   Помимо принципов, нравственным содержанием наполнены и другие положения уголовно-процессуального законодательства, устанавливающие гарантии обеспечения прав и интересов участников уголовного судопроизводства, регламентирующие порядок производства тех или иных процессуальных действий, институт судебного контроля и т.д. Вместе с тем, законодательство в этом плане, еще не достаточно совершенно. Нравственно-правовые критерии уголовнопроцессуальной деятельности, роль нравственных начал в уголовном судопроизводстве, должны определяться согласно международно-правовым стандартам, а также конституционным приоритетам. Именно в этом ракурсе в учебном пособии рассмотрены нравственные основы уголовного судопроизводства.

1 Нравственные основы уголовного судопроизводства: общие понятия, развитие, значение

   1.1 Понятие морали (нравственности), этики.
   1.2 Понятие и виды профессиональной этики.
   1.3 Судебная этика: понятие, содержание и значение.
   1.4 Значение нравственных начал (основ) для уголовного судопроизводства.

1.1 Понятие морали (нравственности), этики

   Уголовно-процессуальная деятельность является той сферой государственной деятельности, где происходит наиболее ощутимое вторжение в область прав и свобод человека и гражданина. Меры уголовно-процессуального принуждения, ограничивающие конституционные права личности, представляют собой формы наиболее острого и болезненного стеснения государством прав и свобод человека и гражданина по сравнению с прочими видами государственно-властного воздействия. В связи с этим на основании принципов и требований нравственности в сфере уголовного судопроизводства должны вырабатываться и формироваться нравственно допустимые средства реализации его задач, определяться рамки нравственно допустимого поведения в сфере правоотношений, возникающих в связи с собиранием, проверкой и оценкой доказательств по уголовному делу.
   Основанная на законе деятельность суда, прокурора, следователя, дознавателя образует основное содержание уголовного процесса. В связи с этим вопросы нравственности уголовного судопроизводства касаются, прежде всего, деятельности этих государственных органов и должностных лиц. Они несут ответственность за законное производство по уголовному делу и обоснованность принимаемых решений. Но также бесспорно, что нравственные аспекты касаются всей уголовнопроцессуальной деятельности в целом, в том числе и деятельности лиц, вовлекаемых в сферу производства по уголовным делам. [2 - Антонов, И. А. Нравственно-правовые начал уголовно-процессуальной деятельности: автореф. дис… канд. юрид. наук / И. А. Антонов. – СПб, 2005. – С. 9.]
   Если уголовно-процессуальное право есть социально обусловленная система выраженных в законе правил (норм), регулирующая деятельность по расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел, т. е. правил надлежащей правовой процедуры, в которой реализуется назначение уголовного судопроизводства [3 - Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. проф. П. А. Лупинская. – М.: Юрист, 2003. – С. 4.], то мораль есть форма общественного сознания, существующая в виде суждений, представлений людей о добре, зле, справедливости, чести, долге и гражданственности. Взаимодействие права и морали в сознании участников уголовного судопроизводства служит важным регулятором их поведения в ходе процессуальной деятельности.
   Само слово (термин) «мораль» восходит к латинскому слову «mores», которое можно перевести как «нрав», «обычай», «характер». В этом плане слово «нравственность» является своеобразной калькой слова «мораль». [4 - Попов, Л. А. Этика (курс лекций) / Л. А. Попов. – М.: Издательство Центр, 1998. – С. 33.] С. И. Ожегов отмечает, что мораль – это правила нравственности, сама нравственность. [5 - Ожегов, С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. – М.: Просвящение, 1984. – С.310.]
   Мораль (нравственность) обычно определяется как известная совокупность исторически складывающихся и развивающихся взглядов, принципов, убеждений и основанных на них норм поведения, регулирующих отношения людей друг к другу, обществу, государству, семье, коллективу, окружающим. [6 - Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов / под ред. Г. В. Дубова и А. В. Опалева. – М.: Щит-М, 2001. – С.3.] В развитие понятия нравственность можно привести точку зрению И. Г. Субботиной: «Нравственность как системное образование следует рассматривать как совокупность таких ее элементов, как поведение, деятельность и отношения, образующие сферу бытия, а также сознание, самосознание и менталитет (ментальность), которые относятся к субъективным компонентам нравственности». [7 - Субботина, И. Г. Нравственные начала предварительного расследования (на основе сравнительного анализа УПК РСФСР и УПК РФ): автореф. дис. … канд. юрид. наук / И.Г.Субботина. Иркутск, 2002. – С.9.]
   Мораль (или нравственность) как и право – это разновидность социальных норм, регулирующих отношения людей и поведение личности. По этому случаю Л. Б. Алексеева замечает, что «регулятивная функция социальных норм является их генетическим свойством – они рождаются под влиянием общественного бытия из потребности закрепить определенный тип отношений и поведения, соответствующий интересам данного общества, коллектива». [8 - Алексеева, Л. Б. Уголовное судопроизводство и судебная этика / Л. Б. Алексеева // Курс советского уголовного процесса. Общая часть. / под ред. А. Д. Бойкова, И. И. Карпеца.– М.: Юридическая литература, 1989. – С. 76.] Регулятивная функция важна тем, что направляет и корректирует действие и поведение человека, в том числе и в профессиональной деятельности, с учетом интереса других. Воспитательная функция моральных норм обеспечивает присутствие нравственных начал (участие морали) в формировании человека, его взгляда и оценок (собственное достоинство, уважение к правам и свободам других лиц, долг перед окружающими и др.). Коммуникативная функция направлена на обеспечение условий общения. [9 - Этика судьи: пособие для судей / под ред. Радутной Н. В. – М.: Российская Академия правосудия, 2002. – С. 14.]
   Те уголовно-процессуально-правовые предписания, которые сегодня отражены в УПК РФ, несомненно, возникли на основе соответствующих моральных правил и представлений и направлены, прежде всего, на совершенствование индивидуально-правового сознания личности, защиту ее прав и законных интересов.
   «Под моральными нормами (правилами) – пишет В. В. Леоненко, – мы понимаем более или менее конкретные требования, относящиеся к какой-то отдельной стороне поведения человека. Такие нормы могут быть объединены в группы (в зависимости от характера) отношений, которые они регулируют». [10 - Леоненко, В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства / В. В. Леоненко. – Киев: Наукова Думка. 1981. – С. 7.] При этом каждой группе присущи свои исходные положения, основные начала. Их называют нравственными принципами.
   В. В. Леоненко, раскрывая понятие морали, отмечает, что та или иная норма может встречаться в различных системах, в то время как принципы морали наиболее характерны для конкретной моральной системы. [11 - Там же. – С. 8.] Отсюда ни одна норма в нравственной жизни не может рассматриваться вне того принципа, который пронизывает группу норм, регулирующих данные отношения.
   Нравственные требования, которые отражают связи между людьми, между человеком и обществом, принято именовать нравственными категориями (справедливость, честь, достоинство и т. д.). Мораль включает в себя так называемые нравственные идеалы, т.е. образцы должного поведения, которые рассматриваются как наиболее желательные, полезные и нужные. А поскольку мораль пронизывает все мысли, чувства, действия человека, особенности характера и т. д., то она выступает как область индивидуального сознания личности. Вот почему так важны сегодня, когда по мере развития демократических начал совершенствуются общественные отношения и происходит, соответственно, переоценка сознания о правилах (нормах) поведения людей, вопросы, связанные с нравственностью.
   Не случайно родилось в свое время учение о морали – этика (происходит от древнегреческого слова, употребляемого в таком значении, как нрав, характер, образ мысли). [12 - Там же. – С. 11.]
   Понятие мораль нередко отождествляется с понятием этики. Причина, видимо, кроется в переводе термина «этика» с древнегреческого языка. Ethika, ethos означало нрав, привычку, обычай. [13 - Попов, Л. А. Указ. соч. – С. 11.] Аналогично звучит перевод термина нравственность (мораль) с латинского языка. Современное понятие морали основано на исторически сложившемся определении этики. Исходя из понятия «этос», Аристотель словом «этический» обозначил особый класс человеческих качеств, названных им этическими добродетелями, которые являются свойствами характера, темперамента человека, их также называют душевными качествами. «Этикой» Аристотель назвал науку о человеческих добродетелях. [14 - Этика судьи: пособие для судей / под ред. Радутной Н. В. – С. 13.] Здесь надо четко различать: этика – это наука, нравственность (мораль) – ее объект. Мораль (нравственность), специфика ее влияния на человеческую деятельность, поведение, их результаты, а также на сознание являются предметом такого философского учения, как этика. [15 - Субботина, И. Г. Указ. соч. – С. 9-10.]
   Русский философ В. Соловьев назвал И. Канта родоначальником нравственной философии, т.е. этики. Этим высказыванием В. Соловьев не только подчеркнул особый вклад Канта в развитие этической мысли, но и фактически отметил длительный, сложный период становления этики как самостоятельного учения. В отличие от своих предшественников, пытавшихся так или иначе обосновать решение нравственных проблем ссылками на психологию, антропологию, богословие и т.д., немецкий философ утверждал, что этика ничего не заимствует из других наук о человеке, а законы, принципы морали существенно отличаются от имперического знания и до всякого опыта заложены в нашем разуме. [16 - Кобликов, А. С. Юридическая этика: учебное пособие / А. С. Кобликов. – М.: Норма, 1999. – С. 10.]
   По мере развития общества, как было отмечено, изменяются и представления о добре, зле и т. д. сегодня как никогда возникает необходимость в теоретическом обосновании нравственных отношений, поскольку приоритетным направлением в развитии нашего общества является личность, ее права и свободы. Не случайно в наше время важной и необходимой чертой нравственности является осознание личностью моральных норм и принятие их в качестве руководства по осуществлению программной задачи своей деятельности. В. В. Леоненко, цитируя А. А. Гусейнова, который пишет: «Индивид становится на почву нравственности актом практического сознания своей относительной независимости, таким отношением к объективной среде, когда он возвышается над ней, ставит себя по отношению к внешним факторам в положение судьи, выслушивающего аргументы всех заинтересованных сторон, чтобы затем вынести свой окончательный приговор», заключает, что в основе этого приговора действительности может лежать много факторов. [17 - Леоненко, В. В. Указ. соч. – С. 17.] «Здесь и знание законов социального развития, и общая культура человека, и его мировоззренческая позиция. Немалую роль в этой оценке играют идеальные представления, выраженные в этических понятиях. Чаще всего человек оценивает существующее, исходя из своей жизненной практики, опыта, складывающихся на основе представлений об идеальном, которые, в свою очередь, определяются общей культурой, его знаниями». [18 - Там же. – С. 18.]
   Терминами «мораль», «нравственность» обозначают определенную сферу общественной и личной жизни, а под «этикой» понимается наука, которая изучает эти явления. Таким образом, нравственность, мораль обозначают предмет науки «этика». А.С. Кобликов определяет этику как философскую науку, изучающую мораль как одну из важнейших сторон жизнедеятельности человека и общества. [19 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 11.] Д. П. Котов рассматривает этику как науку о происхождении, сущности, законах развития и общественных функциях морали. [20 - Котов, Д. П. Вопросы судебной этики / Д. П. Котов. – М.: Издательство Знание, 1976. – С. 6.]
   Этика признается наукой о нравственности, морали. Сама мораль символизирует систему принципов и норм, выполнение которых обеспечивается силой общественного мнения, представлением о достойном и недостойном, добре и зле, справедливости и несправедливости. Особенность морали в том, что она призвана регулировать все сферы отношений между людьми. Это апробированные общественной практикой, историей правила, которые помогают существовать в мире и согласии. Современная история свидетельствует о том, что несовпадение социальной практики с нравственными ценностями может повлечь тяжелые не только правовые, но и социальные последствия. Поэтому бережное отношение к этическим нормам, имеющим значение социальных законов, поддерживаемых общественным мнением, являются непреложной обязанностью каждого.

1.2 Понятие и виды профессиональной этики

   Дискуссионный аспект этого вопроса заключается в том, что же понимать под профессиональной этикой – нормы общей морали, применяемые в специфических условиях деятельности лиц отдельных профессий, либо специальные правила нормы поведения, регулирующие деятельность лиц отдельных профессий.
   Существуют такие виды деятельности, в которых реализация нравственных принципов отличается повышенной напряженностью, сложностью. Обычно в этих видах деятельности непосредственным объектом воздействия является сам человек. Можно говорить о специфической нравственности врача, священнослужителя, юриста, учителя, руководителя и т.д. Конкретные проявления профессиональной нравственности изучает, анализирует профессиональная этика. [21 - Попов, Л. А. Указ. соч. – С. 126.]
   Становление профессиональной этики связывают с развитием той или иной профессии. Но среди всех профессий можно выделить группу таких, в которых нравственные проблемы возникают особенно часто, которые требуют повышенного внимания к нравственной стороне выполняемых функций. В определенных профессиях на их представителей возлагается высокая моральная ответственность, предъявляются повышенные требования как к личности. Это становится основанием для возникновения специфических норм поведения, регулирующих выполнение людьми профессиональных обязанностей.
   Как отмечает А. С. Кобликов, «термин «профессиональная этика» обычно употребляется для обозначения не столько отрасли этической теории, сколько своеобразного кодекса людей определенной профессии. Таковы, к примеру, «клятва Гиппократа», кодекс чести судьи РФ». [22 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 24]
   Профессиональная этика существует в тех сферах деятельности людей, которые вызывают наибольшее количество проблем и вопросов нравственного характера, где для регулирования поведения личности недостаточно норм общей морали, необходимы дополнительные требования. А. П. Гуськова отмечает: «Если мы говорим об этике как науке о морали, нравственности, то профессиональная этика изучает мораль тех работников, деятельность которых носит индивидуальный характер и касается преимущественно тех профессий, объектами деятельности которых выступают люди. Поэтому профессиональная этика применительно к уголовному процессу весьма необходима, ибо она помогает специалисту избегать ошибок, выбирать наиболее правильную позицию в различных ситуациях профессиональной деятельности». [23 - Гуськова, А. П. Нравственные начала реализации прав человека в уголовном судопроизводстве / А. П. Гуськова // Проблемные вопросы законотворческой и правоприменительной деятельности в России на рубеже нового тысячелетия: сб. науч. тр. / под ред. А. П. Гуськовой. – Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2001. – С. 98.]
   Повышенная мера моральной ответственности, обостренное чувство долга, соблюдение некоторых дополнительных норм поведения необходимы, как свидетельствует исторический опыт во врачебной, юридической, педагогической, научной и журналисткой практике, т.е. в тех сферах, где объектом является человек, где труд специалиста не укладывается в строгие формальные схемы, где от качества этого труда зависят состояние здоровья, духовный мир и положение человека в обществе. Успешное выполнение профессиональных обязанностей в этих сферах предполагает соединение квалифицированности специалистов с глубоким осознанием ответственности, готовностью безукоризненно выполнять свой долг.
   Ученые-правоведы по-разному дают определения профессиональной этики.
   Профессиональная этика – область этической науки, изучающая систему моральных норм и принципов, действующих в специфических условиях взаимоотношений людей в сфере определенной профессии; это специфическое действие как общеэтических норм, так и особых норм профессиональной морали, носящих аналитически-рекомендательный характер, возникающих и бытующих в данной профессиональной группе. [24 - Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов: учебное пособие. – С. 15.]
   И. Г. Субботина отмечает, что профессиональная этика регулирует различные аспекты применения общих норм нравственности в специфических условиях профессиональной активности людей. [25 - Субботина, И. Г. Указ. соч. – С. 10.]
   А. С. Кобликов писал о том, что профессиональная этика – это совокупность правил поведения определенной социальной группы, обеспечивающая нравственный характер взаимоотношений, обусловленных или сопряженных с профессиональной деятельностью, а также – это отрасль науки, изучающая специфику проявлений морали в различных видах деятельности. [26 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 25.] Представляется возможным сделать небольшое дополнение, что профессиональная этика – это не только распространение правил общей морали на определенные условия деятельности, но и существование специальных правил поведения, действующих лишь в определенной профессиональной сфере. Сегодня принято говорить о профессиональной этике врача, педагога, журналиста, существуют этические кодексы в бизнесе, у военных, в сфере торговли, существуют международные этические кодексы для работников музеев, общества Красного креста и в рамках других международных профессиональных объединений. В силу углубляющейся профессионализации труда перед специалистами различных направлений все чаще возникают нравственные коллизии, решить которые, опираясь только на профессиональные знания, невозможно. Профессиональное «увлечение», лишенное нравственных критериев и ценностей, может быть опасным для окружающих, а в более широких масштабах – для социума в целом. Поэтому проблемы профессиональной этики – отнюдь не лишний довесок к профессиональному образованию. В этом смысле юридическая этика может быть понята как профессиональная этика, которая является практическим выражением и воплощением этики права у профессионала.
   В юридической литературе нет единства терминологии. Можно встретить следующие термины: этика представителей права, профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов, юридическая этика, правовая этика, судебная этика. Представляется, что термины «юридическая этика» и «судебная этика» не тождественны. В данном случае судебную этику следует рассматривать как часть юридической, а, следовательно, последняя категория значительно шире.
   Юридическую этику как вид профессиональной этики можно рассматривать как совокупность правил поведения работников юридической профессии, обеспечивающих нравственных характер их трудовой деятельности и внеслужебного поведения, а также как научную дисциплину, изучающую специфику реализации требований морали в этой области. [27 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 32.]

1.3 Судебная этика, понятие, содержание и значение

   Определение понятия судебной этики, определение ее предмета вызывает немало споров. Г.Ф. Горский, Д.П. Котов, Л.Д. Кокорев отмечали, что к числу норм, составляющих предмет судебной этики, можно отнести и общие нормы нравственности, и специфические нормы, регулирующие как служебную деятельность, так и внеслужебное поведение профессиональных участников процесса. Главное направление развития судебной этики авторы видели во «внедрении общих нравственных принципов в уголовное судопроизводство с учетом его особенностей». [28 - Горский, Г. Ф. Судебная этика. Некоторые вопросы нравственных начал советского уголовного процесса / Г. Ф. Горский, Л. Д. Кокорев, Д. П. Котов. – Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1993. – С. 14-15.]
   По мнению Л. Е. Ароцкера, давшего одним из первых в советской юридической литературе определение судебной этики, «судебная этика определяет нормы поведения и морали лиц, участвующих в судопроизводстве, которые выполняют профессиональные функции в строгом соответствии как с законом, так и с требованиями коммунистической морали». [29 - Ароцкер, Л. Судебная этика / Л. Ароцкер // Социалистическая законность. – 1968. – № 9. – С.32.] Он также отмечал, что судебная этика является учением о нравственной основе уголовного и гражданского судопроизводства, совокупностью норм морали и поведения судей, прокуроров, следователей, защитников и судебных экспертов. Помимо общепризнанных норм морали для судебной деятельности характерны специфические нравственные нормы. [30 - Там же. – С. 34.] С такой трактовкой был не согласен М. С. Строгович, поскольку, по его мнению, она могла бы привести к установлению норм морали обязательных, к примеру, для следователей, судей и необязательных для других. [31 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – М: Наука, 1974. – С. 14-15.]
   М. С. Строгович указывал, что «судебная этика – это наука о применении общих норм морали, нравственности в специфических условиях деятельности судей, прокуроров, следователей, адвокатов; об осуществлении нравственных принципов и требований в расследовании и разрешении подведомственных суду уголовных дел». [32 - Там же. – С. 13.]
   И. Д. Перлов так трактует суть судебной этики: «Общие требования нравственности, применяемые в специфических условиях судебной, прокурорской, следственной и адвокатской деятельности, составляют содержание судебной этики в широком смысле этого слова». Этот же автор подчеркивает, что нет специфических норм морали в судебной деятельности, существует лишь преломление общих норм морали, сформированных в определенных правилах. [33 - Перлов, И. Д. Судебная этика / И. Д. Перлов // Советское государство и право. – 1970. – № 12. – С. 104.]
   Так что же является предметом судебной этики. Для ответа на этот вопрос необходимо установить деятельность каких лиц юридической профессии регламентируется нормами судебной этики, т.к. единого мнения по этому вопросу нет.
   Представляется возможным не согласиться с тем, что деятельность сотрудников правоохранительных органов охватывается предметом юридической этики, а судебная этика распространяется только на судей и других участников судебного разбирательства. И.Г. Субботина пишет: «Следственная этика не должна рассматриваться как подвид судебной этики. Это самостоятельный вид профессиональной этики, имеющий предметом своего регулирования специфику действия общих моральных норм в особых условиях осуществления компетентными должностными лицами предварительного расследования преступлений». [34 - Субботина, И. Г. Указ. соч. – С. 10.]
   Под уголовным судопроизводством следует понимать не только производство по уголовному делу в суде, но и производство до судебного разбирательства (о чем прямо говорит п. 56 ст. 5 УПК РФ). Осуществлению правосудия предшествует предсудебная деятельность и, как правило, – это деятельность органов предварительного следствия. В плане подготовки и реализации задач правосудия предварительное следствие и судебная деятельность взаимосвязаны. По этой причине включение в судебную этику особенностей реализации общеморальных требований, как в области правосудия, так и в области предварительного расследования представляется оправданным. [35 - Леоненко, В. В. Указ. соч. – С. 31-32.] Кроме того, нельзя не принимать во внимание тот факт, что в настоящее время законодательно регламентированы полномочия судьи в досудебном производстве (ст.29 УПК РФ). Значительно расширена сфера судебного контроля за предварительным следствием, что также является формой отправления правосудия по уголовным делам. Поэтому представляется нецелесообразным выделять следственную этику, как самостоятельную науку.
   Таким образом, предметом судебной этики охватывается деятельность судей, прокуроров, защитников, следователей и дознавателей.
   Г.Ф. Горский считал, что судебная этика должна включать в себя также этику исправительной деятельности, этику воспитателей исправительных учреждений. Здесь возможно снова согласиться с В.В. Леоненко, что «безусловно, деятельность работников исправительных учреждений связана с осуществлением некоторых конечных задач правосудия. Однако, если учесть, что эта деятельность строго регламентируется исправительным правом, что реализация общеморальных требований в воспитательной работе с правонарушителями имеет свою специфику, то исправительная этика с полным правом может рассматриваться как самостоятельный вид профессиональной юридической этики». [36 - Там же. – С. 32.]
   Некоторыми учеными процессуалистами в предмет судебной этики включается и деятельность судебного эксперта. Например, Ю.Д. Лившиц и А.В. Кудрявцева отмечают: «Работа любого эксперта всегда теснейшим образом связана с деятельностью судебно-следственных органов…Деятельность судебных экспертов регламентируется теми же законодательными актами, что и деятельность судей, прокуроров, следователей, адвокатов: уголовно-процессуальными и гражданскопроцессуальными кодексами. Отступление от требований закона и нравственности равно недопустимо как со стороны следователя, судьи, так и со стороны судебного эксперта. Заключения эксперта во многом определяют дальнейший ход уголовного и гражданского дела, влияют на судьбы людей. Поэтому все участники процесса должны быть убеждены не только в высокой профессиональной квалификации эксперта, но и в его моральной стойкости. Малейшее сомнение в безупречности нравственного облика эксперта делает его заключение сомнительным, не имеющим доказательственное значение». [37 - Лившиц, Ю. Д. О нравственности и профессиональной этике эксперта: сборник научных трудов / Ю. Д. Лившиц, А. В. Кудрявцева. – Челябинск: Из-во Южно-Уральский государственный университет, 2004. – С. 37.]
   Хотелось бы отметить, что не следует считать судебную этику прерогативой лишь уголовного судопроизводства, она охватывает и гражданское и арбитражное судопроизводство.
   Представляется невозможным согласиться c тем, что содержание судебной этики сводиться к общеморальным нормам, применяемым в специфических условиях осуществления правосудия. В сфере судопроизводства существуют правила, которые характерны только для него и не являются общеморальными (например, институт свидетельского иммунитета). Это не означает, что общую мораль необходимо противопоставлять профессиональной. Одно не исключает другого, и не означает, что, допустим, следователь не должен соблюдать каких-то общеустановленных правил. Деятельность в сфере уголовного судопроизводства характеризуется повышенной ответственностью лица ее осуществляющего, и поэтому помимо общих норм нравственности, должны соблюдаться и специфические требования.
   Таким образом можно дать следующие определения судебной этики:
   1) в широком смысле – это наука, предметом изучения которой являются следующие элементы: нравственные требования, предъявляемые к лицам, профессиональным участникам судопроизводства; нравственные принципы, которыми они должны руководствовать при осуществлении своих профессиональных обязанностей; нравственные начала правовых (прежде всего процессуальных) норм, регулирующих их деятельность.
   2) в узком смысле – это совокупность общеморальных и специфических норм, правил, идеалов, которым должна соответствовать служебная и внеслужебная деятельность профессиональных участников уголовного, гражданского и арбитражного судопроизводства.

1.4 Нравственные начала уголовного судопроизводства: история развития, значение

   Ст. 2 Конституции РФ провозглашает права и свободы личности высшей ценностью государства, закрепив, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. Таким образом, вся российская правовая система получила новое приоритетное направление, призванное обеспечить, прежде всего, защиту прав граждан в ходе реализации различных правоотношений. Если Российская Федерация претендует на звание правового и демократического государства, то в связи с этим грядут новые проблемы социально-нравственного характера, которые требуют своего практического разрешения. Проф. А. П. Гуськова по этому поводу пишет: «Построение правового демократического государства в нашей стране и решение связанных с этим задач обновления всех сфер жизнедеятельности общества настоятельно выдвигают в числе кардинальных проблем проблему использования нравственно-правовых средств при реализации прав человека» [38 - Гуськова, А. П. Указ. соч. – С. 95.].
   Для обеспечения прав и свобод человека и гражданина необходима совокупность множества условий, и прежде всего, соблюдение субъектами, наделенными властными полномочиями, норм закона. Особенно необходимо обратить внимание на уголовно-процессуальные отношения, поскольку именно в результате осуществления процессуальной деятельности участниками уголовного судопроизводства возможны существенные ограничения прав и свобод. Как подчеркивает А. П. Гуськова, совокупностью права и морали необходимо обеспечить должное поведение субъектов уголовно-процессуальных отношений, т. к. «Во-первых, орган государства – конкретно должностные лица: судья, прокурор, следователь, дознаватель – наделены властными полномочиями и при наличии указанных в законе юридических фактов применяют в отношении граждан процессуальное принуждение. Во-вторых, эти решения имеют обязательную силу и касаются личности любого участника процесса, кто бы не участвовал в рамках уголовно-процессуальных отношений, и в первую очередь личности обвиняемого. В-третьих, исключительно в рамках указанных отношений реализуются процессуальные права и других участников процесса, которые к тому же несут и определенные обязанности. И, наконец, в-четвертых, именно эти отношения предопределяют ход уголовно-процессуальной деятельности по возбуждению, расследованию, судебному разбирательству и разрешению уголовных дел». [39 - Там же. – С. 96.]
   Мораль в области уголовного судопроизводства играет роль дополнительной гарантии четкого, точного и неуклонного выполнения правовых норм. В этом проявляется ее гарантирующая роль, или, иначе, функция моральной гарантии, дополняющей гарантии правовые. Соединение требований права и морали должно препятствовать проявлению предвзятости, тенденциозного подхода при проведении дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства, волокиты, черствости, безразличия к судьбе людей, формальному отношению к их обращениям, жалобам. [40 - Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / под ред. П. А. Лупинской. – М.: Юрист, 2003. – С. 58.]
   Нравственность, т.е. совокупность нравственных норм, требований и принципов, которые основаны на представлениях о добре и зле, правом и не правом, справедливом и несправедливом и которыми люди руководствуются в своем повседневном поведении, в сфере уголовного процесса проявляется через три ее основных элемента, связанных с расследованием преступлений и разрешением уголовных дел по существу: 1) нравственное сознание; 2) нравственную деятельность; 3) нравственные отношения.
   Нравственное сознание, которое в философском понимании представляет собой субъективную сторону нравственности, побуждает участников уголовного процесса к выбору таких поступков, которые в обществе признаются нравственными. Одним из видов нравственного сознания, имеющих для уголовнопроцессуальной деятельности особое значение, является чувство долга, которое, выступая одновременно как моральное и правовое требование, служит важнейшим регулятором в уголовно-процессуальных отношениях. В сфере расследования преступлений чувство долга применительно к большинству участников уголовного процесса связывается с правовой категорией процессуальной обязанности, выполнение которой обеспечивается мерами юридической ответственности, вплоть до уголовной, в случае ее неисполнения или недобросовестного исполнения. Однако названные правообеспечивающие формы рассматриваемого вида нравственного сознания неприменимы к лицу, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, поскольку нельзя признать морально оправданным возложение на него обязанности (долга) доказывать свою невиновность. Нравственное сознание в данном случае необходимо связывать с такими категориями, как совесть, раскаяние и самоосуждение, которые следует стимулировать, развивать и поощрять. Этим целям отвечают, в частности, юридические положения о закреплении деятельного раскаяния в качестве основания освобождения от уголовной ответственности.
   Нравственная деятельность представляет собой совокупность поступков, основанных на моральном сознании, руководимых моральными мотивами (подчинение чувству долга, стремление совершить по совести) и приводящих к определенному общественно значимому результату. Нравственная суть уголовного процесса как определенного вида государственной деятельности заключается в том, что он выступает (должен выступать) в качестве средства защиты нормативов равенства и справедливости и нацелен на то, чтобы каждый виновный был привлечен к уголовной ответственности и понес наказание соразмерное содеянному, каждый потерпевший получил полную сатисфакцию за причиненный ему преступлением ущерб, а каждый ошибочно подвергнутый уголовному преследованию или осужденный – реабилитирован. Исходя из указанных нравственно обоснованных целей и задач уголовно-процессуальной деятельности, диссертант показала, что нравственно-правовая цель может достигаться только нравственно-правовыми средствами. Деятельность лица, осуществляющего расследование преступлений, признается морально безупречной лишь при условии, если применяемые им средства и методы отвечают общепризнанным нравственным требованиям и принципам.
   Нравственные отношения, т.е. вид общественных отношений, совокупность зависимостей и связей, которые возникают у людей в процессе их нравственной деятельности, в уголовном процессе имеют специфику, детерминированную характером правоотношений уровня «власть-личность», «государство-гражданин». Указанные отношения приобретают нравственное содержание в силу стержневой философской идеи о том, что «степень подчинения лица обществу должна соответствовать степени подчинения самого общества нравственному добру, без связи с которым общественная среда никаких прав на человека не имеет». [41 - Москалькова, Т. Н. Нравственные основы уголовного процесса (стадия предварительного расследования): автореф. дис. … д-ра. юрид. наук / Т. Н. Москалькова. – М., 1997. – С. 11.]
   О значении нравственных требований для правосудия высказывал свою позицию русский юрист А. Ф. Кони: оградить суд от порчи, противопоставить казенному равнодушию чуткое отношение к человеку, способствовать развитию «истинного и широкого человеколюбию на суде». [42 - Кони, А. Ф. Избранные произведения / А. Ф. Кони. – М: Наука, 1956. – С. 20.] В 1902 году в «Журнале министерства юстиции» была опубликована его вступительная лекция «Нравственные начала в уголовном процессе» с подзаголовком «Общие черты судебной этики». В это время А. Ф. Кони преподавал курс уголовного судопроизводства в Александровском лицее. [43 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 30.] Именно он первым предложил преподавание нравственных начал уголовного судопроизводства как самостоятельной дисциплины и считал, что она имеет огромное значение для правосудия. Его работа «Нравственные начала в уголовном процессе» до сих пор берется за основу всеми учеными, занимающимися нравственными проблемами в судопроизводстве. В данной работе он писал о том, что нравственным началам «принадлежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса», а также указывал, что «центр тяжести учения о судопроизводстве перенесется с хода процесса на этическую и общественноправовую деятельность судьи во всех ее разветвлениях». Задачу уголовного суда он видел в исследовании преступного деяния и в справедливом приложении к человеку, признанному виновным, карательного закона. «На различных ступенях уголовного процесса, исследуя преступное дело и связывая с ним личность содеятеля, оценивая его вину и прилагая к ней мерило уголовной кары, наблюдая, чтобы эта оценка была совершаема по правилам, установленным для гарантии как общества, так и подсудимого, судья призван прилагать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы постигнуть житейскую и юридическую правду дела». [44 - Там же.]
   Изучение судопроизводства, с точки зрения судейской деятельности, по мнению А.Ф. Кони, должно распадаться на изучение:
   а) необходимых свойств этой деятельности, выражающейся главным образом в постановлении приговора, заключающего в себе вывод о виновности на основании внутреннего убеждения судьи, толкование закона в приложении к данному случаю и определение меры наказания;
   б) необходимых условий этой деятельности;
   в) поведения судьи по отношению к лицам, с которыми он приходит в соприкосновение вследствие своей деятельности.
   А. Ф. Кони рассматривал с этической точки зрения процессуальную деятельность не только судьи, но и прокурора, адвоката.
   Взаимодействие права и морали в сфере уголовного судопроизводства можно проследить на примере развития нашего государства, начиная с 60 – 70-х годов прошлого столетия, поскольку до 60-х годов нравственные начала уголовного процесса не привлекали особого внимания ученых и, соответственно, не получили достаточного освещения в юридической литературе. Лишь отдельные статьи были, например, опубликованы в журналах «Советская юстиция» и «Социалистическая законность» [45 - Строев, М. Текущие вопросы этики защитника / М. Строев // Революционная законность. – 1926. – № 7-8.; Кошевалов, А. Несколько слов о судебной культуре / А. Кошевалов // Социалистическая законность. – 1939. – № 6.; Элькинд, П. С. Адвокатская этика / П. С. Элькинд // Советская юстиция. – 1940. – № 3-4.; Ильичев, А. За культуру ведения процесса / А. Ильичева // Советская юстиция. – 1958. – № 7.]. Объяснить это можно тем, что перед юридической наукой, в том числе уголовно-процессуальной, стояла задача создания социалистической системы права и кодификации его отраслей. И лишь в 70-х годах началась разработка данной проблемы. Не только стали появляться статьи в журналах и сборниках, но и монографии, посвященные нравственным аспектам процессуальной деятельности и особенно судебной этике. [46 - Горский, Г. Ф. Судебная этика. Некоторые вопросы нравственных начал советского уголовного процесса / Г.Ф. Горский, Л.Д. Кокорев, Д.П. Котов. – Воронеж: Издательство Воронежский университет, 1973.; Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – М.: Наука, 1974.] Это содействовало развитию нового направления в уголовно-процессуальной теории – исследованию нравственных начал уголовного судопроизводства. Уголовно-процессуальная наука и судебная этика стали дополнять и обогащать друг друга. [47 - Алексеев, Н. С., Даев, В. Г., Кокорев, Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. – Воронеж: Из-во Воронежского университета, 1989. – С. 81.]
   Как правильно отмечали Н. С. Алексеев, В. Г. Даев, Л. Д. Кокорев: «Характерной особенностью публикаций этого периода по проблемам этики заключается в том, что предметом исследования становится нравственное содержание не только уголовно-процессуального закона, правовых, процессуальных отношений в уголовном судопроизводстве, но и иных отношений (собственно нравственных), существующих в уголовном судопроизводстве наряду с правовыми отношениями и оказывающих существенное влияние на решение задач правосудия. Среди других актуальных вопросов, подвергшихся разработке, можно назвать исследование моральных ценностей в уголовном судопроизводстве, содержание профессионального долга судьи, прокурора, следователя, адвоката, нравственных начал уголовно-процессуального доказывания, влияния общественного мнения, печати на судопроизводство, соотношения общественных и личных интересов в уголовном судопроизводстве и др.». [48 - Там же. – С. 83.]
   Необходимо отметить, что в юридической литературе того времени распространено суждение о том, что процессуальные отношения возможны лишь как правовые отношения, и, что нравственные отношения в уголовном судопроизводстве не являются процессуальными. Так, подчеркивая большое значение отношений между участниками правосудия, С. Березовская пишет: «Речь в данном случае идет не о процессуальных отношениях. Есть отношения другого рода, которые, может быть, правильно было бы назвать морально-этическими, нравственными и при этом обязательно добавить – советскими». [49 - Березовская, С. Совместная деятельность, а не единоборство / С. Березовская // Литературная газета. – 1970. – № 15. – С. 35.]
   В 1973 – 1974 годах, когда вышли первые отечественные монографии по судебной этике, опровергается положение о том, что нравственные отношения, существующие в уголовном процессе, не являются процессуальными. Л. Д. Кокорев, указывал: «Действительно, почему отношения, связанные с возможностью того или иного лица задавать в суде вопрос свидетелю, необходимо рассматривать как процессуальные отношения, а отношения, связанные с тем, в какой форме следует задавать этот вопрос, – как не процессуальные? Почему отношения, связанные с запретом задавать наводящие вопросы, – процессуальные, а связанные с запретом задавать нетактичные, оскорбительные вопросы – не процессуальные?.. Различие между ними состоит лишь в том, что первые правовые, а вторые этические. Поэтому в уголовном судопроизводстве необходимо различать и, соответственно, исследовать не процессуальные и нравственные отношения, а правовые процессуальные и этические процессуальные отношения». [50 - Кокорев, Л. Д. Участники правосудия по уголовным делам / Л. Д. Кокорев. – Воронеж: Издательство Воронежский университет, 1973. –С.118.] Таким образом, предметом исследования публикаций указанного периода становятся непосредственно нравственные отношения, которые существуют в рамках уголовного судопроизводства наряду с правовыми отношениями.
   Многие правовые предписания исторически возникли на основе соответствующих моральных представлений и правил. Например, представление о том, что запрещается выполнение действий или принятие решений, которые унижают достоинство гражданина, приводят к распространению сведений об обстоятельствах его личной жизни, ставят под угрозу его здоровье, необоснованно причиняют ему физические и нравственные страдания, получило закрепление в законе (ст. 9-14 УПК РФ).
   Под воздействием права в то же время происходят изменения нравственных требований и оценок. Например, И. А. Вавилова отмечает: «Нравственные нормы должны подкреплять процессуальные отношения, содействовать осуществлению их целей и задач. В уголовном судопроизводстве речь должна идти об укреплении и усилении действенности обоих социальных регуляторов: как морали, так и права». [51 - Вавилова, И. А. О взаимоотношении правового и нравственного регулирования общественных взаимоотношений / И. А. Вавилова // Философские науки. – 1966. – № 6. – С.32.]Говоря о соотношении права и морали, подразумевалось не нравственное содержание правовых норм, а взаимодействие отдельных норм права и отдельных норм морали.
   В наше время интерес к проблемам нравственности в уголовном судопроизводстве вновь начинает возрождаться, и это, как надо понимать, следует приветствовать. Конституция РФ в 1993 году закрепила множество положений уголовного судопроизводства, имеющих нравственное содержание (презумпцию невиновности, свидетельский иммунитет, судебный контроль и т.п.). Между тем, все может остаться на декларативном уровне, если не будут обозначены соответствующие гарантии к претворению этого.
   Можно сказать, что большой шаг вперед в обеспечении нравственного судопроизводства сделал УПК РФ. Вступивший в силу 1 июля 2002 года, УПК РФ соединил нормы права и морали в одно органичное содержание. В настоящий момент нет необходимости отделять нравственные нормы от закона, вполне целесообразно говорить о правовых нормах с нравственным содержанием. Теперь можно отметить: законно то, что нравственно, и наоборот, нравственно то, что законно. Не преувеличивая значение этических основ, можно, между тем, сказать, что именно этого не доставало прежнему уголовному судопроизводству для полноценного осуществления защиты личности.
   Заслуженно в последнее время все больше стало уделяться внимания этической стороне судопроизводства. Гуманизм, уважение к человеку, бережное отношение к его доброму имени и правам – это то, что может обеспечить надежную охрану прав личности в ходе разбирательства дела. Нравственные нормы, реализуемые в области судопроизводства, не отделяются от процессуальных норм, они включены в их содержание, являются «необходимым ингредиентом» правовых предписаний и определяют нравственный смысл значение процессуальных норм, указывают этически допустимые способы их реализации. Поэтому когда говорят о нравственных основах уголовного процесса, то предполагают, что самим процессуальным нормам должен быть присущ определенный моральнонравственный характер. Способы их реализации могут быть только нравственными и законными.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Каковы общие и различные свойства морали и права?
   2. Каким образом этика соотносится с моралью?
   3. Какова структура нравственности?
   4. В чем заключается понятие и содержание нравственных начал уголовного процесса?
   5. В чем заключается отличие нравственных основ в уголовном судопроизводстве от этики уголовного процесса?
   6. Какие элементы включает профессиональная этика?
   7. Каково содержание судебной этики?
   8. Каково нравственное содержание назначения, целей и задач уголовного процесса России?
   9. Каким образом соотносятся мораль и право в регулировании уголовнопроцессуальных отношений?
   10. В чем проявление справедливости как нравственной категории?
   11. Каково содержание гуманизм как нравственной категории и ее гарантий в уголовном процессе?
   12. В чем заключается профессиональный долг в уголовно-процессуальной практике?

2 Нравственные основы законодательства о правосудии и правоохранительной деятельности

   2.1 Нравственное содержание отдельных международно-правовых актов.
   2.2 Конституция РФ как нравственная основа законодательства о правосудии и правоохранительной деятельности.
   2.3 Нравственные принципы и нормы в уголовном праве.
   2.4 Нравственные основы уголовно-процессуального законодательства.

2.1 Нравственное содержание отдельных международно-правовых актов

   В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Данная норма была продублирована и в п.3 ст.1 УПК РФ. Этим подчеркивается особое значение, которое в последнее время придается нормам международного права в сфере уголовного судопроизводства.
   А.С. Кобликов писал: «Единство законности и нравственности находит свое воплощение в законодательстве о правосудии, его основных началах, принятых мировым сообществом, а также в конституционном национальном законодательстве». [52 - Кобликов А. С. Указ. соч. – С.34.] В связи с этим хотелось бы обратить внимание на следующие международно-правовые акты: Всеобщую декларация прав человека, принятую ООН 10.12.1948 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 16.12.1966 г.; Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятую Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1984 г.; Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 17.12.1979 г.; Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступления или злоупотребления властью, принятую Генеральной Ассамблеей ООН 29.10.1985 г. Все эти и многие другие международно-правовые акты содержат нравственно обусловленные нормы, регламентирующие права и свободы личности в сфере уголовного судопроизводства и направленные на их защиту.
   Всеобщая декларация прав человека содержит ряд принципиальных требований к организации правосудия, которые с полным основанием можно отнести к числу общечеловеческих правовых ценностей. Одновременно они воплощают и нравственные требования, общепризнанные нравственные ценности, отражают важнейшие этические категории. Гуманизм, справедливость, защита достоинства человека характеризуют нормы этого важнейшего документа ООН. [53 - Там же. – С. 34.] Так, Декларация устанавливает, что все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах (ст.1); они равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона (ст.7); никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый имеет право на защиту закона от таких вмешательств (ст.12).
   Международный пакт о гражданских и политических правах имеет важное значение для определения нравственного содержания российского уголовнопроцессуального законодательства, поскольку закрепляет основные процессуальные гарантии прав личности. Прямым развитием идей Всеобщей декларации, в том числе тех, которые касаются защиты человека, явилась разработка Международного пакта о гражданских и политических правах. Ценность этого нормативного акта заключается в том, что он на более высоком уровне, детально и подробно определил международные стандарты в рассматриваемой области. Существенное отличие Пакта от Всеобщей декларации прав человека проявляется в стремлении в максимально возможной мере гарантировать провозглашаемые права.
   Как позитивный момент необходимо расценивать приближение российской формы судопроизводства к международным стандартам. В частности, ст.9 Пакта регламентирует, что каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье (или к другому должностному, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть) и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение. УПК РФ значительно расширил полномочия суда в ходе досудебного производства, закрепив, в том числе, и исключительность принятия решения о заключении под стражу судом (ст.29). Ранее такая мера пресечения применялась при наличии санкции прокурора, которого даже с натяжкой нельзя назвать «должностным лицом, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть», поскольку это противоречит правовой природе его деятельности. Международным пактом о гражданских и политических правах устанавливаются также следующие положения:
   – каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей (ч.1ст.9);
   – каждому арестованному сообщаются при аресте причины его ареста и в срочном порядке сообщается любое предъявленное обвинение (ч.2 ст.9);
   – каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно (ч.4 ст.9);
   – каждый, кто был жертвой незаконного ареста или содержания под стражей, имеет право на компенсацию, обладающую исковой силой (ч.5 ст.9);
   – все лица лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности (ч.1 ст.10);
   – все лица равны перед судами и трибуналами (ч.1 ст.14);
   – каждый обвиняемый в уголовном преступлении считается невиновным, пока его виновность не будет доказана по закону (ч.4 ст.14) и т.д.
   Россия как правопреемница СССР является участницей Конвенции ООН против пыток от 10.12.85 г. (Указ Президиума Верховного Совета № 6416-XI от 21.10.87 г.). В ней предписывается, что каждое государство-участник систематически рассматривает правила, инструкции, методы и практику, касающиеся допроса, а также условия содержания под стражей и обращения с лицами, подвергнутыми любой форме ареста, задержания или тюремного заключения на любой территории, находящейся под его юрисдикцией, с тем, чтобы не допускать каких-либо случаев пытки (ст.11); каждое государство-участник обеспечивает, чтобы его компетентные органы проводили быстрое и беспристрастное расследование, когда имеются достаточные основания полагать, что пытка была применена на любой территории, находящейся под его юрисдикцией (ст.12); предпринимаются меры для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения и запугивания, в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями (ст.13); каждое государство-участник обеспечивает в своей правовой системе, чтобы жертва пыток получала возмещение и имела закрепляемое правовой санкцией право на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для возможно более полной компенсации (ст.14); каждое государство-участник обеспечивает, чтобы любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не использовалось в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства, за исключением случаев, когда оно используется против лица, обвиняемого в совершении пыток, как доказательство того, что это заявление было сделано (ст.15) и т.д. Однако, реализация положений Конвенции в сфере уголовного судопроизводства вызывает определенные неясности и противоречия.
   Такой состав преступления как пытка в том виде, как он сформулирован в Конвенции, в УК РФ отсутствует. В УК РФ в разделе X есть ст. 302, которая предусматривает уголовную ответственность за принуждение подозреваемого, обвиняемого к даче показаний путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание, а равно другого лица с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание. Но этот состав преступления не соответствует тому составу преступления, который сформулирован в Конвенции, и не охватывает всех тех действий, которые указаны в Конвенции.
   К примеру, в Конвенции под пыткой понимается любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо, или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера…В ст. 302 УК РФ квалифицирующим признаком состава преступления является действие с целью получения показаний. Следовательно, причинение физических и нравственных страданий без цели получения показаний уже не будут квалифицироваться как пытка в соответствии со ст.302 УК РФ. [54 - Епанешников, А. С. Защита прав личности в уголовном судопроизводстве России и нормы международного права / А. С. Епанешников // Новый УПК РФ в действии: сб. науч. ст. – Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2003. – С. 94.] Таким образом, в России имеет место факт нарушения данной Конвенции, что особенно нежелательно в настоящее время в связи с реформированием уголовного судопроизводства. В частности, эти упущения препятствуют обеспечению такого принципа уголовного процесса как уважение чести и достоинства личности.
   Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка является своего рода международным кодексом этических норм для полиции и других правоохранительных органов. В его основе лежит идея о том, что должностные лица, осуществляющие полицейские функции, при выполнении своих обязанностей должны уважать и защищать человеческое достоинство и права человека по отношению ко всем лицам. [55 - Осиночкина, Е. В. Международные стандарты в области защиты прав участников уголовного судопроизводства и их имплементация во внутригосударственное право России / Е. В. Осиночкина // Новый УПК РФ и практика его применения: сб. науч. ст. – Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. – С. 290-291.]
   Данным международно-правовым документом предусматривается, что при выполнении своих обязанностей должностные лица по поддержанию правопорядка уважают и защищают человеческое достоинство и поддерживают и защищают права человека по отношению ко всем лицам (ст.2); сведения конфиденциального характера, получаемые должностными лицами по поддержанию правопорядка, сохраняются в тайне, если исполнение обязанностей или требования правосудия не требуют иного (ст.4); ни одно должностное лицо по поддержанию правопорядка не может осуществлять, подстрекать или терпимо относиться к любому действию, представляющему собой пытку или другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, и ни одно должностное лицо по поддержанию правопорядка на может ссылаться на распоряжение вышестоящих лиц или такие исключительные обстоятельства, как состояние войны или угроза войны, угроза национальной безопасности, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение для оправдания пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (ст.5).
   Несмотря на большое значение Кодекса для законодателей и правоприменителей, последние не уделяют им должного внимания. Л.М.Володина отмечает: «выборочный опрос следователей прокуратуры, органов милиции и лиц, производящих дознание, показал, что никто из них не знает о существовании этого документа». [56 - Володина, Л. М. Соблюдение естественных прав человека в сфере уголовного судопроизводства / Л. М. Володина // Механизм реализации норм УПК РФ: проблемы и пути их разрешения: межвуз. сб. – Ижевск: Детективинформ, 2003. – С. 19.]
   В 1985 г. была принята Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью. Целью принятия этого международного акта было оказание содействия правительствам и международному сообществу в их усилиях, направленных на предоставление помощи жертвам преступлений и злоупотреблений властью. В этом документе сформулировано положение, по которому в тех случаях, когда компенсацию невозможно получить от правонарушителя, государствам следует принимать меры к предоставлению потерпевшему финансовой компенсации. Одновременно Декларация говорит о необходимости оказывать жертвам преступлений материальную, медицинскую, психологическую и социальную помощь по правительственным, общинным и местным каналам. В Российской Федерации, несмотря на позитивные изменения, осуществляемые в сфере уголовной юрисдикции, ни государство, ни общество пока не готовы к реализации рекомендаций, предлагаемых Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений. [57 - Там же. – С. 17.]
   Декларация ООН об основных принципах правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью 1985 года предусматривает, что потерпевшие от преступлений имеют право на скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством, и в этих целях предлагается содействовать созданию, укреплению и расширению национальных фондов для предоставления компенсации жертвам преступления. В тех случаях, когда компенсацию невозможно получить в полном объеме от правонарушителя или из других источников, государствам следует принимать меры к предоставлению финансовой компенсации:
   а) жертвам, которые в результате тяжких преступлений получили значительные телесные повреждения или существенно подорвали свое физическое или психическое здоровье;
   б) семьям, в частности, иждивенцам лиц, которые умерли или стали физически или психически недееспособными в результате совершенного преступления.
   С.В. Мамичева отмечает, что соответственно нормам международного права жертвы преступлений имеют четыре вида прав: право на доступ к правосудию; право на возмещение вреда от причинителя вреда (или от третьих лиц); право на финансовую компенсацию причиненного вреда за счет государства и право на получение социальной помощи. [58 - Мамичева, С. В. Права жертв преступлений и злоупотреблений властью / С. В. Мамичева // Журнал российского права. – 2001. – № 7. – С. 102.]Российское уголовно-процессуальное законодательство предусматривает два из четырех рекомендуемых прав относительно возмещения вреда, причиненного преступлением.
   В вопросе совершенствования процедуры возмещения вреда потерпевшему в уголовном процессе для России важен опыт межгосударственного правового регулирования и накопленная практика ряда зарубежных государств.
   Законодательство многих европейских государств опирается не только на акты ООН, но и на документы Совета Европы. Среди последних следует выделить Европейскую конвенцию о компенсации жертвам насильственных преступлений (European Convention on the Compensation of Victims of Violent Crimes), подписанную в Страсбурге в 1983 году и вступившую в силу 1 февраля 1988 года. Несмотря на то, что содержание Конвенции весьма прогрессивно, множество оговорок, ограничивающих обязанность государства материально помогать жертвам преступления, фактически сводит на нет достижение целей, обозначенных в документе. К числу стран, ратифицировавших Конвенцию, относятся: Дания, Германия, Франция и некоторые другие. Из бывших советских республик – Азербайджан. Россия к данной Конвенции не присоединялась. В развитие норм вышеуказанной Конвенции была принята Рекомендация Комитета министров Совета Европы № R (85) 11 от 28 июня 1985 года.
   Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (СЕД № 5) не содержит специальных положений, определяющих правовой статус потерпевших от преступлений. Тем не менее, статья 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) закрепляет отдельные права этих лиц.
   Европейская Комиссия по правам человека и Европейский Суд неоднократно отмечали, что статья 6 Конвенции не может быть истолкована как предоставляющая право требовать возбуждения уголовного дела [59 - Eur. Commission H.R. Application 7116/75 X v. Federal Republic of Germany, Decision of 4 October 1976. DR. 1976. No. 7. P. 91; Application 9777/82 T. v. Belgium, Decision of 14 July 1983. DR. 1983. No.34. P. 158; Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No.212-A. Para. 29.]. Согласно статье 6 Конвенции, частное лицо может инициировать судебное разбирательство в случае спора о его гражданских правах и обязанностях. При этом необходимо, чтобы соответствующее право признавалось внутренним правом государства-участника Конвенции (по крайней мере, лицо должно обоснованно предполагать это). Спор должен носить реальный и серьезный характер и касаться не только наличия права как такового, но и его объема и способа реализации. Кроме того, результат соответствующего разбирательства должен непосредственно иметь определяющее значение для данного права [60 - Eur. Court H.R. Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A. Para.46.]. Если потерпевший от преступления выдвигает требование о компенсации причиненного ему вреда, то данный процесс для него является «спором о гражданских правах и обязанностях» и он пользуется всеми правами, предусмотренными пунктом 1 статьи 6 Конвенции [61 - Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No. 212-A; Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A; Proszak v. Poland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII.]. При этом не имеет значения, заявляет ли потерпевший требование о компенсации в ходе уголовного процесса или в рамках отдельного разбирательства [62 - Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No.212-A; Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No.241-A. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С.755-767; Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A; Proszak v. Poland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII. Paras.7, 8.].

2.2 Нравственное содержание Конституции РФ

   В конституционном законодательств всех государств при регулировании основ организации и деятельности судебной власти гуманные идеи нормативных актов мирового сообщества, отражающие общечеловеческие нравственно-правовые ценности, находят более или менее полное воплощение. Именно конституционное законодательство, как правило, формулирует принципы правосудия и правоохранительной деятельности. Конституция Российской Федерации 1993 г. содержит развернутую систему норм, создающих гарантии прав личности, включая гарантии справедливого правосудия, которые отражают общечеловеческие правовые и нравственные ценности. [63 - Кобликов, А. С.Указ. соч. – С.37.]
   Конституция РФ закрепила основные положения, которые обуславливают и определяют построение всей правовой системы в соответствии с новыми приоритетными началами. На первый план выдвигается личность, ее права, свободы и законные интересы. Именно обеспечение прав и свобод личности определяет направление содержания отраслевых законодательных систем.
   Ст.2 Конституции РФ устанавливает, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина – обязанность государства. Признание высшей ценности прав и свобод человека означает их приоритет в деятельности всех органов государства, ориентацию государственных органов на эти права и свободы, что является одним из основных признаков правового государства. [64 - Лукашева, Е. А. Конституция Российской Федерации / Е. А. Лукашева // Научно-практический комментарий. 3-е изд. / под ред. Б.Н. Топорнина. – М.: Юрист, 2003. – С. 93.] Особенно важно это признание для органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, поскольку нарушение прав и свобод личности в этой сфере может иметь необратимые последствия.
   А.С. Кобликов отмечал: «Здесь мы имеем дело с формулировкой принципа гуманизма, выраженной в праве на высшем конституционном уровне. Эта конституционная норма, воспроизводящая этический принцип, обязывает прежде всего последовательно реализовать идею гуманизма во всем законодательстве, начиная с самой Конституции. Гуманизм, человеколюбие должны пронизывать все отрасли права России. Все, что не соответствует признанию человека высшей ценностью, должно быть устранено из отраслевого законодательства, какую бы область общественной жизни оно не регулировало. Гуманизм – ведущий принцип правоприменительной деятельности. Государство, его органы обязаны признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина». [65 - Кобликов А. С. Указ. соч. – С. 37-38.]
   Нравственные основы уголовно-процессуального законодательства просматриваются через призму многих конституционных постулатов. Так, ч.1 ст.19 Конституции РФ устанавливает, что все равны перед законом и судом. Правило основано на положениях Всеобщей декларации прав человека и Международного пакта о гражданских и политических правах. Ст.21 Конституции РФ закрепляет, что достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Правила, определяющие достоинство личности как объект охраны государства, нашли отражение и в нормах уголовно-процессуального законодательства, о чем еще будет сказано в рамках работы.
   Уголовно-процессуальным принципом является и положение Конституции РФ устанавливающее право каждого на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (ст.22). Под правом личной неприкосновенности следует понимать гарантированную государством личную безопасность и свободу человека, состоящую в недопущении, пресечении и наказуемости посягательств на: 1) жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность и половую свободу (физическая неприкосновенность); 2) честь, достоинство, нравственную свободу (нравственная неприкосновенность); 3) нормальное течение психических процессов (психическая неприкосновенность); 4) индивидуальную свободу человека, выражающуюся в предоставленной ему возможности располагать собой, своим свободным временем, по своему усмотрению определять место пребывания, не находиться под наблюдением или охраной (личная безопасность). [66 - Петрухин, И. Л. Конституция Российской Федерации / И. Л. Петрухин // Научно-практический комментарий. 3-е изд. / под ред. Б.Н. Топорнина. – М.: Юрист, 2003. – С. 216.] Важнейшей гарантией неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве является предоставление права ограничения гражданина только суду. Лишь для кратковременного задержания не требуется судебное решение.
   В соответствии со статьей 52 Конституции Российской Федерации, предусматривающей обязанность государства обеспечить потерпевшему компенсацию причиненного ущерба, оно должно взять на себя компенсацию вреда, причиненного преступлением, когда она не может быть получена из других источников (за счет виновного лица, страховых организаций).
   В Конституции РФ закреплены права на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, постовых телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения (ст.23). Кроме того, в ст.24 Конституции РФ подчеркивается, что способ, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается. Учеными-процессуалистами еще в период действия УПК РСФСР предлагалось закрепить норму, которая бы содержала указание на то, что в целях охраны тайны переписки и личных телеграфных сообщений, личная переписка, личные телеграфные сообщения граждан могут быть оглашены в открытом судебном заседании только с согласия тех лиц, между которыми эта переписка или телеграфные сообщения велись. [67 - Гуськова А. П. Теоретические и практические аспекты установления данных о личности обвиняемого в российском уголовном судопроизводстве: монография / А. П. Гуськова. – М.: Юрист, 2002. –С.85-86.] Такое предложение оказалось состоятельным и получило закрепление в УПК РФ.
   В Конституции РФ получили закрепление и такие нравственные процессуальные категории как презумпция невиновности, гласность судебного разбирательства, свидетельский иммунитет и т.д.
   Конституция России 1993 г., расширив круг прав и свобод человека, восприняв важнейшие положения международно-правовых актов, воплощающих общепризнанные нравственно-правовые ценности, и усилив судебные гарантии личности, основных человеческих благ, существенно усовершенствовала основы российского права, его нравственный потенциал. [68 - Кобликов А. С. Указ. соч. – С.37.]

2.3 Нравственные принципы и нормы в уголовном праве

   При производстве по уголовным делам суд, органы следствия, дознания, прокуратуры применяют нормы различных отраслей права. Однако по любому уголовному делу центральное место занимает применение уголовного права. Поэтому целесообразно рассмотреть нравственную характеристику уголовного права, причем лишь некоторых его институтов, так как этические основы и содержание уголовного права в целом требуют углубленного и развернутого самостоятельного научного исследования. [69 - Там же.]
   Уголовное право устанавливает основания уголовной ответственности, дает понятие преступления и определяет их виды, устанавливает понятие и цели наказания, виды наказания. Уголовное законодательство определяет обстоятельства, исключающие преступность деяния, освобождения от уголовной ответственности и от наказания. Категории преступления и грозящее за них наказание служат основанием для дифференциации в УПК РФ дел публичного, частно-публичного и частного обвинения (ст.20 УПК РФ), для регламентации в УПК РФ подследственности и подсудности дел (ст.31, 151 УПК РФ). [70 - Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / под ред. П. А. Лупинской. – М.: Юрист, 2003. – С. 56.]
   Задачами уголовного законодательства являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений (ст.2 УК РФ). Таким образом, приоритетным началом уголовного права является охрана прав личности, чему, в первую очередь, и подчинены все уголовно-правовые институты, базирующиеся на принципах законности (ст.3 УК РФ), равенства граждан перед законом (ст.4 УК РФ), вины (ст.5 УК РФ), справедливости (ст.6 УК РФ), гуманизма (ст.7 УК РФ).
   В материальном уголовном праве основное и определяющее значение имеет трактовка преступления, правильное понимание его сущности. Преступление – это всегда деяние и противоправное и аморальное, оно осуждается, порицается и правом и моралью. И это единство юридического и этического аспектов оценки преступления выражаются как в конструировании отдельных составов преступлений в уголовном кодексе, так и в том, что при разрешении конкретного уголовного дела действиям совершившего преступление лица судом в приговоре дается не только юридическая, т.е. уголовно-правовая оценка, но и оценка этическая, оценка поступка как аморального, осуждаемого нравственностью. [71 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – С.34.]
   Вопрос о включении признака аморальности в определение понятия преступления, определяемое законом, является дискуссионным. Ученымиправоведами приводились аргументы за и против этого предложения. [72 - Подробнее см.: Герцензон, А. А Понятие преступления в советском уголовном праве / А. А. Герцензон. – М.: Госюриздат, 1955. – С.51-52; Курс советского уголовного права. В 6 т. – М.: Наука, 1970. Т.2. – С.28.; Карпец, И. И. Уголовное право и этика / И. И. Карпец. – М.: Юридическая литература, 1985. – С.91.] Так, А.С. Кобликов писал: «Никто из специалистов в области уголовного права не отрицает того, что преступление – деяние не только противоправное, но и аморальное. Вряд ли последователен взгляд тех, кто признает аморальность любого преступления, и одновременно возражает против включения признака аморальности в законодательное определение понятия преступления. Признак аморальности, моральной осуждаемости деяния характеризует каждый состав преступления, все без исключения преступления аморальны. [73 - Кобликов А. С. Указ. соч. – С. 40.] Представляется возможным не согласиться с его точкой зрения.
   Нельзя отрицать аморальный характер преступного деяния, но включение его в уголовное законодательство считаем преждевременным и нецелесообразным. Применение на практике этических категорий, облаченных в законодательную форму, будет несомненно вызывать определенные сложности в их неоднозначном толковании. Это касается и признака аморальности в понятии преступления. Например, ст.339 УК РФ устанавливает ответственность за уклонение от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни или иными способами. Всегда ли деяние образующее состав данного преступление можно назвать аморальным. В настоящее время большинством населения не осуждаются действия направленные на уклонение от службы в армии. Связано это со многими факторами (участием РФ в военных действиях, обстановкой в рядах Вооруженных сил РФ, в том числе неуставными отношениями, и т.д.), что не может не накладывать определенный отпечаток на сознание граждан и отношение к данной правовой норме. Каким образом в таких случаях определять признак аморальности, всеобщего осуждения деяния? Будет ли деяние признаваться преступлением, при отсутствии признака аморальности? Эти и другие вопросы несомненно будут возникать у правоприменителей. Многие положения уголовного законодательства не получат однозначного толкования, чего нельзя допустить в этой сфере государственной деятельности.
   Законодатель справедливо пошел по более традиционному пути и закрепил, что преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания (ч.1 ст.14).
   Нравственное содержание имеет и такой уголовно-правовой институт, как наказание.
   М.С. Строгович отмечал, что нравственное содержание вкладывается в само понятие уголовного наказания; наказание – мера, предназначенная для достижения нравственно оправданных целей с помощью нравственно допустимых средств. Уголовное наказание применяется тогда, когда именно оно необходимо для охраны важных социальных ценностей, и применяется оно соразмерно общественной опасности содеянного, т.е. в таком виде и в такой мере, в каких является справедливым, юридически и этически оправданным в каждом конкретном случае. [74 - Проблемы судебной этики / под ред. М.С. Строговича. – С.35.]
   Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст.6 УК РФ).
   Исторически цели и нравственное обоснование уголовного наказания получали разную трактовку. Объяснения природы и цели наказания давали различные теории: теории возмездия, теория устрашения, теория целесообразности, теория психологического принуждения, теория заглажения вреда и т.д. Признание целью уголовного наказания устрашения, возникшее, видимо, вместе с уголовным правом и бытующее до настоящего времени в обыденном общественном сознании, влечет за собой ужесточение уголовной ответственности, дегуманизацию уголовного права. Опыт средневековых государств с их поражающей воображение изобретательностью в мучительстве человека, разнообразии видов смертной казни и предшествовавших ей пыток свидетельствует о том, что наказание, целью которого является устрашение, не только антигуманно, но и не достигает целей, которые преследует законодатель.
   Наказание как возмездие рассматривал еще Аристотель, который писал, что «люди стараются воздать за зло злом, и если подобное воздаяние невозможно, то такое состояние считается рабством». Иммануил Кант также считал наказание возмездием и, как многие другие, поддерживал идею талиона. Возмездие есть отплата, кара за причиненное зло. Принятие идеи наказания как возмездия при всех ее модификациях приводит логически к признанию талиона. Талион был свойствен далекому прошлому, когда возмездие за преступление должно было по силе точно равняться причиненному злу («око за око, зуб за зуб»). Признание возмездия в качестве цели наказания влечет за собой признание того, что наиболее эффективны самые строгие наказания, и необходимость реанимации идеи талиона, несовместимой с представлениями о правопорядке в современном цивилизованном обществе. [75 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С.41.]
   Безусловно, что не все эти теории могут быть применимы в условиях становления правового государства. Определение целей наказания трансформируется при совершенствовании правовых систем. Невозможно на современном этапе развития российского уголовного и уголовно-процессуального права представить, что целью наказания является, допустим, устрашение лица или возмездие ему за совершенное преступное деяние. Если наказание есть возмездие, отмщение, воздаяние, то уголовно-процессуальные формы должны быть приспособлены к такому пониманию наказания, но тогда сфера демократических принципов судопроизводства, процессуальных гарантий личности сильно снизится. [76 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – С.36.]
   Согласно ст. 43 УК РФ наказание применяется по действующему уголовному законодательству в следующих целях:
   – восстановление социальной справедливости:
   – исправление осужденного;
   – предупреждение совершения новых преступлений.
   Восстановление социальной справедливости как цель уголовного наказания впервые определено непосредственно в российском уголовном законодательстве. Одним из немногих советских криминалистов, не отрицавших такой цели наказания, еще в 60-ых годах являлся профессор Ленинградского университета Н.А. Беляев.
   Восстановление социальной справедливости путем наказания осужденного осуществляется применительно как к обществу в целом, так и к потерпевшему в частности. Социальная справедливость в обществе восстанавливается в возможных пределах: государство частично возмещает причиненный ущерб за счет штрафа, конфискации имущества, исправительных работ и других видов наказания; граждане убеждаются в том, что государство способно обеспечить наказание преступника, и наказывает его в соответствии с законом, исходя из рациональных и социопсихологических соображений, т.е. учитывая начала гуманизма, соразмерности, эффективности. По отношению к потерпевшему социальная справедливость восстанавливается путем защиты его законных интересов и прав, нарушенных преступлением. Реализуя эту цель, наказание должно обеспечить возможность возмещения причиненного вреда и в возможных пределах – соразмерность лишения или ограничения прав и свобод осужденного страданиям потерпевшего, которые он вынужденно претерпел вследствие совершенного преступления. В цивилизованном уголовном законодательстве и правосудии соразмерность преступлений и наказаний означает, что за тяжкое причинение вреда жизни и здоровью следует лишение свободы либо ограничение таковой, которые неизбежно несут в себе не только полную либо частичную изоляцию от общества, но и немалые физические и психологические лишения осужденным. К примеру, корыстные преступления санкционируются законодателем и судом в виде штрафов, конфискаций имущества, то есть имущественных наказаний. Служебные преступления влекут соответственно «трудовые» наказания – исправительные или обязательные работы, запрещение занимать определенную должность или заниматься определенной должностью.
   В законодательстве ряда государств цели наказания формулируются косвенно. Так, в Примерном УК США 1962 г., разработанном учеными Института американского права в качестве рекомендации законодателям штатов, сформулированы цели применения положений о вынесении приговоров, среди которых названы: а) предупреждение совершения новых преступлений, б) содействие исправлению и социальному восстановлению личности правонарушителей и др. (п. 2 ст. 1.02).
   Вслед за международно-правовыми нормами ст. 54 Конституции России в настоящее время устанавливает гуманный принцип уголовного права – nullum crimen sine poena, nulla роепа sine lege – «никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением». Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. При этом закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет.
   Принцип гуманизма закрепляет, что уголовное законодательство РФ обеспечивает безопасность человека. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства.
   Нравственный аспект содержит и существующая дискуссия о существовании такого вида наказания как смертная казнь. Не останавливаясь детально на аргументации противников и сторонников смертной казни, можно отметить, что этот спор существует с момента появления смертной казни, и как думается никогда не разрешиться соглашением сторон.

2.4 Нравственные основы уголовно-процессуального законодательства

   Если рассматривать законодательство об уголовном судопроизводстве и уголовно-процессуальную деятельность как единую функционирующую систему, то нравственные начала уголовного судопроизводства выявляются достаточно отчетливо.
   Особенностью уголовно-процессуального права, характеризующей его в целом, является ориентированность на создание системы гарантий личности.
   Уголовно-процессуальное право призвано обеспечить справедливость при расследовании и разрешении уголовных дел. Требование справедливости означает в уголовном процессе исключение случаев осуждения невиновных, привлечениях к уголовной ответственности. Обвинительный приговор в отношении невиновного – проявление несправедливости, попрание прав, свобод, достоинства человека той самой государственной властью, которая обязана их защищать. Справедливость в правосудии по уголовным делам выражается в строгом соблюдении принципа индивидуализации ответственности, требований уголовного закона о назначении наказания с учетом обстоятельств дела и личности виновного. Справедливость обязывает в уголовном процессе обеспечить возмещение вреда, причиненного преступлением, восстановить полностью или в максимальной степени ущерб, причиненный потерпевшему.
   Нравственное содержание уголовно-процессуального законодательство должно определяться, в первую очередь, целью уголовного судопроизводства. Если цель уголовного судопроизводства будет нравственно обусловлена, то и сам процесс будет отвечать необходимым требованиям, поскольку цель – это результат деятельности, существующий еще до ее начала в мышлении индивида или группы индивидов. Цель– это то, к чему стремится человек, начиная что-либо. Имея перед собой цель, легче представить себе способы ее достижения.
   Термина «цель» ныне действующий уголовно-процессуальный кодекс не содержит, вместо него законодательно установлен термин «назначение», но отвечает ли данное положение потребностям современной реальности и нравственным требования, предъявляемым к УПК РФ.
   Основное назначение уголовно-процессуального права сегодня состоит в том, чтобы посредством установления оптимального порядка уголовного судопроизводства обеспечить правильное применение норм материального права в целях защиты прав и свобод граждан в уголовном процессе.
   З.Д. Еникеев отмечает: «Правоохранительное назначение Конституции РФ предполагает, что основанные на ней нормы уголовно-процессуального права должны не только сохранить это свойство, но и наращивать, развивать его. Конституционные нормы являются специфическим остовом уголовнопроцессуальных норм и одновременно составляют их ткань. Поэтому правоохранительные способности первых при их трансформации в ткань вторых не могут устраняться или сужаться в содержании последних». [77 - Еникев, З. Д Правоохранительный потенциал Конституции России и проблемы его реализации в уголовном процессе / З. Д. Еникеев // Вестник ОГУ. – 2005. – № 3. – С. 11.]
   Назначение уголовного судопроизводства сегодня – это:
   1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;
   2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
   Уголовное преследование и назначение виновному справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (ст.6 УПК РФ).
   А.П. Гуськова пишет: «Хотя исследователи по-разному относятся к конструкции этой статьи, однако замечу, что законодатель намеренно разместил в главе 2, именуемой принципы уголовного судопроизводства, ст.6, в которой выразил суть назначения уголовного судопроизводства. Думается, что в этой статье изначально конкретизируется охранительный тип судопроизводства, который призван через функциональную направленность на основе состязательности сторон обеспечивать защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В первом случае это достигается через функцию уголовного преследования, во втором – через функцию защиты от обвинения». [78 - Гуськова, А. П. К вопросу о понятиях «охрана», «защита», используемых в российском уголовном судопроизводстве / А. П. Гуськова / Новый УПК РФ в действии: сб. науч. ст. / под ред. А. П. Гуськовой. – Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2003. – С.5.]
   И.С. Дикарев считает, что назначение уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ) сформулировано таким образом, чтобы обеспечить решение в результате уголовнопроцессуальной деятельности задач, стоящих перед демократическим правовым государством. [79 - Дикарев, И. С. Принцип диспозитивности в уголовном процессе России. Электронный ресурс]. Режим доступа:: http://www.litkafe.ru/7815-princip-dispozitivnosti-v-ugolovnom-processe.html / И. С. Дикарев.]
   М.А. Тхакушинов придерживается мнения, что «с одной стороны, законодатель, меняя название основополагающей статьи уголовно-процессуального Кодекса, тем самым акцентирует внимание правоприменителей на происшедших серьезных изменениях в основных началах уголовного судопроизводства и направленности уголовно-процессуальной деятельности. С другой стороны, в ст. 6 УПК РФ указываются и цели, и задачи уголовного судопроизводства, что объединяется в одно целое – термин «назначение уголовного судопроизводства». [80 - Тхакушинов, М. А. Реализация принципов уголовного судопроизводства в уголовно-процессуальной деятельности прокуратуры: дисс… д-ра. юрид. наук / М.А. Тхакушинов. – СПб., 2003. – С. 50.]
   Е. С. Азарова считает, что поскольку уголовное и уголовно-процессуальное право в равной мере направлены на борьбу с преступностью, а задачами УК РФ, в соответствии со ст. 2, является охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человека, а также предупреждение преступлений, то эти положения, безусловно, должны найти отражение в задачах уголовного судопроизводства. Это важно потому, что уголовный процесс является не только формой, способом борьбы с преступностью, единственно возможным способом реализации уголовного закона, но и способом защиты личности, ее прав и свобод в процессе расследования преступлений. [81 - Азарова, Е. С. Уголовно-процессуальное обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://psyjournals.ru/sociosphera/2010/n1/35228_full.shtml / Е. С. Азарова.]
   В.Т. Томин считает, что уголовное судопроизводство идет к достижению цели охранения условий существования и развития общества, личности и государства во взаимодействии с рядом других отраслей государственной деятельности и населением (основной составляющей среды функционирования правоохранительных органов и других участников уголовного процесса). Границы сегмента, доставшегося уголовному судопроизводству, структурируются исходя из его задач. В свою очередь, внутри этого сегмента автор различает особенности взаимодействия отдельных элементов целеполагания между собой. Если на цель уголовного процесса следователь, прокурор, судья работают непосредственно, следственные, прокурорские и судебные действия устремлены прямо на ее достижение, то разрешение задач уголовного судопроизводства является естественным следствием, производным от успешного достижения цели по конкретным уголовным делам. [82 - Томин, В. Т. Стратегия уголовного судопроизводства и некоторые ее составляющие: понятийный и терминологический инструментарий исследования. [Электронный ресурс]. Режим доступа:: http://www.ieml.ru/economproblem/2007/4/o4.html / В. Т. Томин.]
   Назначение и цель совершенно не тождественные, с нашей точки зрения, понятия.
   Так, Е.М. Зацепина, разграничивает понятия «назначение», «цель» следующим образом: «Понятия «назначение», «цели» и «задачи» уголовного судопроизводства в принципе служат для обозначения одного и того же, но различаются по степени общности. Понятие «назначение уголовного судопроизводства» является наиболее общим и означает высшую цель уголовного судопроизводства, его социальную роль; цель – наиболее важный, социально значимый результат, достигаемый в ходе всего производства по уголовному делу (к ним относятся цели, указанные в п. 1 и 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ); задача – конкретный результат, достигаемый в ходе производства по уголовному делу (они бывают конечными и промежуточными, основными и вспомогательными)». [83 - Зацепина, Е. М. Уголовно-правовое обеспечение реализации назначения уголовного судопроизводства: автореф. дис…канд. юрид. наук / Е. М. Зацепина. – Ульяновск, 2005. – С. 7.]
   Мы согласны, что назначение предполагает социальную роль уголовного судопроизводства, но считаем, что этот термин не пригоден для нормативного закрепления. Прав А.А. Давлетов: «уголовный процесс имеет хорошо известную социальную значимость, и потому он может и должен оцениваться обществом и отдельными лицами в своей полезности. Но этот взгляд «со стороны» не побуждает такого «оценщика» к действию, не устремляет его к тому результату, ради которого создано уголовного судопроизводство. Это происходит лишь в том случае, если, вопервых, в самой деятельности ясно обозначен конечный ориентир, а во-вторых, он определен как результат всех действий субъекта, ответственного за осуществление данной деятельности. Отсюда вывод: определение целеполагания уголовного судопроизводства через его назначение следует признать неудачным. «Цель» и «задачи» – вот те понятия, посредством которых единственно возможно объяснить теоретически и закрепить нормативно направленность уголовно-процессуальной деятельности». [84 - Давлетов, А. А. Программа уголовного судопроизводства: цель, задачи, условия деятельности. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.urallaw.ru/articles/person_3/id_129.html / А. А. Давлетов.]
   Назначение как термин, это предназначение уголовного процесса, то для чего он создан, и то, что ждут от него «правопотребители», т.е. непосредственно граждане. Представляется, что в сравнении с прошлыми веками, люди ожидают от уголовного процесса все того же – справедливости. Именно за ней шли в суд при действии «Русской правды», за ней обращаются в правоохранительные органы и сейчас. Именно данной категорией можно охарактеризовать предназначение уголовного судопроизводства. Вместе с тем, как уже было отмечено, назначение уголовного судопроизводства (оставаясь неизменным на протяжении многих веков) не подлежит нормативному регулированию, оно должно отражаться в цели и задачах уголовного судопроизводства.
   По мнению С.П. Серебровой формулировка ст. 6 УПК РФ должна выглядеть следующим образом:
   «Цель уголовного судопроизводства.
   Целью уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, которая достигается путем уголовного преследования и назначения виновным справедливого наказания или освобождения их в предусмотренных законом случаях от наказания при соблюдении прав и законных интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства». [85 - Сереброва, С. П. О цели современного судопроизводства России / С. П. Сереброва // Российский судья. – 2005. – № 6. – С. 18-20.]
   Н.Г. Стойко считает, что социальное назначение уголовного судопроизводства задается уголовным правом, и определяет следующие назначения: а) реагировать на преступления; б) восстанавливать справедливость; в) урегулировать криминальные конфликты. [86 - Стойко, Н. Г. Новое уголовно-процессуальное право России и проект уголовно-процессуального кодекса РФ / Н. Г. Стойко // Российский бюллетень по правам человека. – С. 85.] предлагается сформулировать следующим образом:
   Цель уголовного судопроизводства, О.А. Тарнавский видит в восстановлении нарушенных вследствие совершения преступления прав и интересов. Данная формулировка, по мнению автора, позволяет четко отразить предназначение уголовного судопроизводства в норме закона. Помимо этого, в предлагаемом нами варианте не содержится термин «личность», что решает сразу несколько проблем:
   1) предотвращает трансформацию уголовного судопроизводства в орудие частного (личного) возмездия за причиненный совершением преступления вред;
   2) обеспечивает паритет публичных и частных интересов в рамках уголовного судопроизводства.
   Таким образом, автор, совершенно обоснованно, предлагает следующую формулировку ст. 6 УПК РФ:
   1. Цель уголовного судопроизводства состоит в восстановлении нарушенных вследствие совершения преступления и злоупотребления властью прав и интересов.
   2. Цель уголовного судопроизводства достигается путем решения следующих задач:
   1) формулирования, предъявления и разрешения уголовного иска по существу;
   2) назначения наказания виновному лицу;
   3) реабилитация.
   4) возмещения вреда. [87 - Тарнавский, О. А. К вопросу о цели и задачах уголовного судопроизводства / О. А. Тарнавский // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. Выпуск 14. – Оренбург, 2011. – С. 89.]
   Так, до настоящего времени, подобное восприятие предназначения правосудия ясно обозначено в Положении о церковном суде Русской Православной Церкви. «Церковные суды предназначены для восстановления нарушенного порядка и строя церковной жизни и призваны способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви», – заявил в интервью «Журналу Московской Патриархии» председатель Церковного суда Русской Православной Церкви, митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор, рассуждая о значении Общецерковного суда.
   Далее, с нашей точки зрения, следует планомерно закрепить гарантии прав лиц, пострадавших от совершения преступления.
   А.А. Шамардин в этой связи, справедливо отмечает, что преступное деяние, причинившее вред личности, всегда должно влечь признание за потерпевшим прав обвинителя в уголовном процессе, в том числе и по делам публичного обвинения, с тем, чтобы он мог полноценно, как равноправный участник процесса, выражать в нем свою волю. Становиться или не становиться обвинителем – это право, а не обязанность потерпевшего, он должен иметь возможность в любой момент отказаться от поддержания обвинения. Прекратиться процесс или нет в данном случае, зависит только от того, участвует ли в нем государственный обвинитель. Продолжение процесса с участием только государственного обвинителя никак не колеблет диспозитивности, поскольку оно обусловлено именно тем, что прокурор представляет государственный интерес, и необходимость его защиты выступает предпосылкой к продолжению процесса. [88 - Шамардин, А. А. Принцип диспозитивности в уголовном судопроизводстве и его соотношение с принципом публичности / А. А. Шамардин // Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном процессе, как приоритетное направление в судопроизводстве: сб. науч. тр. – Москва, Оренбург: Издат. Центр ОГАУ, 1999. – С. 35.]
   Государственная защита жертв преступлений является одной из важнейших задач уголовного судопроизводства, на что обращено внимание и в основополагающих международных документах. Так, Декларация ООН «Об основных принципах отправления правосудия в отношении жертв преступлений и злоупотреблений властью» от 29 ноября 1985 г. определяет международные стандарты обращения с жертвами. К основным элементам справедливости для потерпевших, получившим международное признание, относятся:
   а) право на то, чтобы к ним относились с уважением и пониманием;
   б) право на обращение в соответствующие службы поддержки;
   в) право на получение информации о ходе разбирательства по делу;
   г) право на присутствие и участие в процессе принятия решения;
   д) право на адвоката;
   е) право на обеспечение личной безопасности и защиту от вмешательства в частную жизнь; ж) право на компенсацию со стороны как правонарушителя, так и государства. [89 - Багаутдинов, Ф. Н. Публичные интересы в российском уголовном судопроизводстве и гарантии их обеспечения на предварительном следствии: дис. … д-ра. юрид. наук / Ф. Н. Багаутдинов. – М., 2004. – С. 216.]
   Ф.Н. Багаутдинов усматривает предназначение процессуальных прав потерпевшего в первую очередь направлено на обеспечение ему возможности добиваться с помощью органов расследования, прокурора и суда восстановления нарушенных в результате преступления имущественных и иных прав. Поэтому в реализации, например, имущественных интересов предпочтение следует отдать обеспечению интересов именно потерпевшего, в плане принятия всех предусмотренных мер для более полного возмещения имущественного и иного вреда. [90 - Там же. – С. 156-157.]
   А.П. Гуськова отмечает, что процессуальные права потерпевшего должны быть сформулированы таким образом, чтобы они могли реально обеспечить ему защиту его интересов, учитывая при том, что в уголовном процессе потерпевший выполняет функцию обвинения (сообвинитель). При чем своевременный допуск лица, пострадавшего от преступления в судопроизводстве позволит ему без ущерба для личности использовать свои права при доказывании как на предварительном следствии, так и защите его интересов в судебном разбирательстве. [91 - Гуськова, А. П. Актуальные вопросы защиты прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве: избранные труды. – Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2007. – С. 490-491.]
   Сейчас, надлежащей системы гарантий УПК РФ, как представляется, не предусматривает. Предложений по данному аспекту в юридической литературе также достаточно много.
   В.П. Божьев считает, что немаловажное значение имеет обеспечение права потерпевшего знать о содержании обвинения, предъявленного обвиняемому, и не случайно это право стоит на первом месте в перечне процессуальных прав потерпевшего (п. 1 ч. 2 ст. 42 УПК РФ). Предъявление обвинения – ключевой момент не только для обвиняемого, но и для потерпевшего, ибо оказывает непосредственное влияние на выбор позиции по делу, а, следовательно – и тактики его последующего поведения в ходе следствия. А между тем следователи далеко не всегда на практике своевременно и четко обеспечивают потерпевшему это одно из важнейших его процессуальных прав – право знать о предъявленном обвиняемому обвинении. Ссылки на то, что ст. 172 УПК РФ не обязывает к этому следователя, не могут быть приняты во внимание. Общая обязанность следователя по поводу выполнения указанных предписаний предусмотрена ч. 1 ст. 11 УПК РФ. Согласно положениям указанной нормы следователь, как и другие властные субъекты уголовно-процессуальных отношений, обязан разъяснить потерпевшему (как, впрочем, и другим участникам процесса) его процессуальные права, обязанности и ответственность, а также обеспечить возможность осуществления этих прав. Напомним, что Верховный Суд РФ невыполнение органами предварительного расследования возложенной на них ч. 1 ст. 11 УПК РФ обязанности по разъяснению прав участникам процесса расценивает как грубое нарушение закона. При этом Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ исходят из того, что общее разъяснение участникам процесса процессуальных прав после ознакомления их с процессуальными актами, согласно которым они обретают тот или иной статус, не исключает обязанностей следователя при проведении отдельных процессуальных действий дополнительно знакомить их с правами, которыми они наделяются в ходе проведения этих действий. [92 - Божьев, В. П. Участие потерпевшего на предварительном следствии / В. П. Божьев // Российский следователь. – 2010. – № 15. – С. 21.]
   Так, в целях соблюдения требований безопасности потерпевших при производстве по уголовным делам, важно наделить потерпевшего правом быть уведомленным об избрании меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого, а также о ее виде; ходатайствовать об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу; быть уведомленным о подаче жалобы стороной защиты на заключение под стражу и продление срока содержания под стражей; участвовать в судебном заседании при решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и обжаловать принятое судом решение. [93 - Антонов, И. А. Нравственно-правовые начала уголовно-процессуальной деятельности: автореф. дис. … канд. юрид. наук / И. А. Антонов. – СПб, 2005. – С. 9.]
   Помимо этого в процессуальном статусе потерпевшего существуют и другие проблемы.
   А.Д. Бойков, совершенно справедливо отмечает, что потерпевший и его представитель обладают меньшими возможностями по участию в доказывании, чем защитник обвиняемого. В случае, когда адвокат выступает в роли защитника, он вправе приглашать специалиста (п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ), а также собирать доказательства предусмотренными законом способами (ч. 3 ст. 45 УПК РФ). Когда же адвокат выступает в роли представителя потерпевшего, гражданского истца, он имеет те же процессуальные права, что и представляемые им лица (ч. 3 ст. 45 УПК РФ). Их права в части собирания доказательств значительно уже соответствующих прав защитника. Таким образом, не только создается неопределенность в процессуальном статусе адвоката-представителя, но и ставится под угрозу важнейший постулат состязательного процесса – принцип равенства прав сторон в судебном заседании, который в УПК РФ провозглашается не один раз (ч. 4 ст. 15 УПК РФ и ст. 244). [94 - Бойков, А. Д. Защита прав потерпевшего / А. Д. Бойков // Уголовный процесс. – 2006. – № 8. – С. 58.]
   О.А. Тарнавский неоднократно отмечал в своих публикациях неравенство процессуального статуса обвиняемого и потерпевшего и вносил по этому поводу ряд предложений. [95 - См. Тарнавский, О. А. К вопросу о возмещении потерпевшему вреда, причиненного преступлением // Ученые записки: сборник научных трудов юридического факультета Оренбургского государственного университета. – Выпуск 5. – Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2007. – С. 237-242.]
   Для нравственного содержания уголовного судопроизводства немаловажным является и обеспечение прав обвиняемого при производстве по уголовному делу. Другой момент, что российский законодатель делает это из «в крайности в крайность». То обвиняемый является практически бесправным участником уголовного судопроизводства (в период действия советского законодательства), то наделяется таким объемом прав, какой не соответствует принципу состязательности и процессуального равенства сторон (в настоящее время). Как представляется, обвиняемый должен быть наделен таким объемом процессуальных прав, который позволит ему полноценно осуществлять функцию защиты в уголовном судопроизводстве.
   Немаловажную роль для нравственных основ уголовно-процессуального законодательства играет грамотно и полноценно сформулированный в законе механизм уголовно-процессуальной реабилитации.
   П. 34 ст. 5 УПК РФ определяет реабилитацию как порядок восстановления прав и свобод лица незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию и возмещения причиненного ему вреда. А под реабилитированным подразумевает лицо, имеющее в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации право на возмещение вреда, причиненного ему в связи с незаконным или необоснованным уголовным преследованием, в ходе мер по изобличению лиц, виновных в совершении преступления. Таким образом, право на реабилитацию имеет лицо, в отношении которого уголовное преследование осуществлялось как при отсутствии оснований, так и по причинам, связанным с нарушением порядка, предусмотренного УПК РФ в ходе уголовного преследования, при применении мер по изобличению его в совершении преступления.
   Глава 18 УПК РФ «Реабилитация» регламентирует условия и порядок реабилитации обвиняемых, подозреваемых, осужденных, оправданных. Право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Следует отметить, что вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме, причем независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. Никакого специального разбирательства и признания незаконности уголовно-процессуальных действий, причинивших ущерб гражданину, не требуется; достаточно констатации невиновности лица. При наличии указанного условия вопрос о том в силу, каких причин допущено осуждение невиновного, привлечение его к уголовной ответственности, в том числе заключение его под стражу, для возмещения ущерба значения не имеют. Таким образом, не только умышленное нарушение прав, но даже ошибка указанных органов не препятствует возникновению права на реабилитацию.
   В.В. Владимирова отмечает, что в пункте 34 статьи 5 УПК РФ понятие «реабилитация» определяется как порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда. В УПК РФ понятие реабилитация применяется лишь к лицу, незаконно или необоснованно подвергнутому уголовному преследованию. Исходя из значения реабилитации как восстановления утраченного состояния и прежних прав, представляется возможным использование термина "реабилитация" и при характеристике процессуального механизма защиты прав и законных интересов потерпевшего в уголовном судопроизводстве. При этом в комплекс реабилитационных (восстановительных) мер должны быть включены такие, которые помогают и позволяют обрести утраченные нарушенные права, восстановить законное состояние, устранить наступившие вредные последствия.
   Исходя из этой позиции в положениях статьи 5 УПК РФ, автор предлагает закрепить определение понятия реабилитации как порядка восстановления прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления, а также лиц, незаконно или необоснованно подвергнутых уголовному преследованию, возмещения причиненного им ущерба и компенсации морального вреда. По мнению В.В. Владимировой, необходимо расширить круг лиц, могущих иметь статус реабилитированного, дополнив его лицами, потерпевшими от преступлений. Предлагается также разграничить положение лица, имеющего право на восстановление нарушенных прав и законных интересов, и лица, реализовавшего данное право, а также уточнить виды вреда, подлежащего возмещению и компенсации.
   Процесс реабилитации как восстановление нарушенных прав и законных интересов лица, являясь назначением уголовного судопроизводства, осуществляется как в отношении потерпевшего от преступления, так и в отношении лица, незаконно и необоснованно подвергнутого уголовному преследованию. [96 - Владимирова, В. В. Компенсация морального вреда – мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном процессе: автореф…канд. юрид. наук / В. В. Владимирова. – Ижевск, 2004. – С. 12.]
   О.А. Тарнавский обоснованно считает, что не представляется целесообразным расширять круг лиц, могущих иметь статус реабилитированного, дополнив его потерпевшим. На уголовный процесс в целом, следует смотреть, как на процесс реабилитации лиц, пострадавших от преступления, в самом широком смысле этого слова. В связи с чем следует пересмотреть основные его положения – цель, задачи, систему принципов, а также положения регулирующие участие лиц, пострадавших от совершения преступления. [97 - Тарнавский, О. А. Восстановление нарушенных прав и интересов лиц, пострадавших от совершения преступления в рамках уголовного судопроизводства: теория, законодательное регулирование и практика: дисс. … дра. юрид наук / О. А. Тарнавский. – Оренбург, 2013. – С. 53.]
   Помимо этого на нравственное содержание уголовно-процессуального законодательство оказывают существенное влияние и нормативное закрепление таких процессуальных положений как: свидетельский иммунитет, судебный контроль, соотношении публичных и частных начал, процессуальный порядок производства следственных действий, судебного разбирательства, требования предъявляемые к решению, вынесенному по уголовному делу и т.д.
   Существует мнение, что все законодательные акты, регламентирующие вопросы противодействия преступности, и в особенности уголовно-процессуальную деятельность, должны проходить экспертизу на предмет соответствия нравственноправовым критериям, для чего должна быть создана комиссия из научных работников, занимающихся вопросами правовой защиты личности, культурных деятелей, представителей правозащитных организаций и органов исполнительной власти, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, а также законодателей. Данная комиссия должна работать при комитете по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. В настоящее время эту функцию может взять на себя Общественная палата Российской Федерации.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Каково нравственное значение международно-правовых актов?
   2. Какие этические аспекты содержит Международный пакт о гражданских и политических правах?
   3. Определите нравственное содержание Всеобщей декларации прав человека.
   4. В каких международно-правовых актах определяются нравственные основы процессуальной деятельности?
   5. Какие нравственные принципы и нормы предусмотрены в материальном (уголовном) праве?
   6. В чем выражаются нравственные основы уголовного судопроизводства?

3 Принципы как нравственные основы уголовного судопроизводства

   3.1 Понятие принципа уголовного судопроизводства. Назначение уголовного судопроизводства.
   3.2 Нравственная характеристика отдельных принципов уголовного судопроизводства:
   3.2.1 Состязательность сторон (ст.15 УПК РФ);
   3.2.2 Уважение чести и достоинства личности (ст.9 УПК РФ);
   3.2.3 Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст.11 УПК РФ);
   3.2.4 Презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ).

3.1 Понятие принципа уголовного судопроизводства

   Принципы уголовного судопроизводства позволяют определить уровень защиты прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве. В них находит свое конкретное выражение ст. 2 Конституции РФ. А.В. Кудрявцева и Ю.Д. Лившиц отмечают, что принципы – это «основные идеи уголовно-процессуального права, определяющие социальную сущность и политическую направленность деятельности по расследованию и разрешению уголовных дел. Они также определяют главные черты уголовного процесса и весь его характер». [98 - Кудрявцева, А. В. О понятии принципа в уголовном процессе / А. В. Кудрявцева, Ю. Д. Лившиц // Правоведение. – 2001. – № 4. – С. 168.]
   Принципы судопроизводства как основополагающие начала, призваны обеспечить такой порядок судопроизводства, при котором в максимальной степени будут защищены права и свободы граждан, в него вовлеченных. Как отмечает проф. П.А. Лупинская, принципами уголовного судопроизводства называют исходные, основные правовые положения, определяющие назначение уголовного судопроизводства и построение всех его стадий, институтов, отдельных процедур (форм). Принципы неразрывно связаны с назначением уголовного судопроизводства. [99 - Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / под ред. П. А. Лупинской. – С. 175.]
   А.В. Гриненко пишет, что под принципами уголовного судопроизводства принято понимать закрепленные в действующем уголовно-процессуальном законодательстве основы создания и направленности всей соответствующей отрасли права, которые наиболее полно выражают содержание уголовно-процессуальных правоотношений, тесно взаимосвязаны с государственной политикой в сфере уголовного судопроизводства, являются общими для всех стадий уголовного процесса, оказывают регулятивное и охранительное воздействие по отношению ко всем остальным уголовно-процессуальным нормам и охраняются от нарушений широким спектром мер государственного принуждения. [100 - Гриненко, А. В. Система принципов уголовного судопроизводства / А. В. Гриненко // Вестник МГОУ. – 2007. – № 2. – С. 63.]
   Принципы, являясь первичными нормами права, выражают сущность и содержание процесса, характеризуют его свойства и качественные черты, предмет и метод процессуального регулирования, а потому они выступают как правовые средства обеспечения успешного решения задач правосудия, охраны прав и законных интересов личности. Они характеризуют то, насколько обеспечены сегодня права, свободы человека и гражданина в уголовном процессе». [101 - Гуськова, А. П. Указ. соч. – С.76.]Принципы уголовного процесса являются нравственными началами, закрепленными на законодательном уровне, которые определяют направление всего уголовного судопроизводства. Еще М.С. Строгович отмечал: «Вообще характерная черта правовых принципов, в данном случае основных принципов уголовного процесса – это их тесная, неразрывная органическая связи с моральными, нравственными принципами, с этическими нормами.
   Представляется, что можно сказать даже больше – принципы уголовного судопроизводства и есть его нравственные, моральные основы, или же должны таковыми являться.
   Так, Н.В. Агутина считает, что под принципом следует понимать основанные на духовно-практическом наследии российского народа фундаментальные идеи уголовно-процессуальной деятельности, частично нашедшие проявление в уголовно-процессуальном законодательстве.
   Принципы отечественного уголовного процесса в методологическом плане, по мнению автора, должны опираться на специфические черты российской духовности. В противном случае, они будут детерминировать и интердетерминировать противоречивую уголовно-процессуальную деятельность. При этом принципы уголовного процесса должны включать в себя основные начала организации национального духа и формулироваться под влиянием не только мировоззрения, но и российской духовности в целом.
   Одним из ее проявлений (в противоположность западной духовной парадигме) являет идея действия. Идея действия в уголовном судопроизводстве предполагает организацию принципов, исходя из их взаимосвязи с целью уголовного процесса. Идея действия опирается на традиции российского народа в уголовнопроцессуальной сфере и является своеобразным подходом в организации уголовнопроцессуальной деятельности. При своем практическом воплощении идея действия предполагает разработку системы принципов уголовно-процессуальной деятельности, а не уголовно-процессуального права, достаточной для ее реализации.
   Другим проявлением российской духовности в уголовно-процессуальной сфере является коллективизм (братство) в сфере духа – соборность (духовная община). Коллективизм является духовным принципом российского народа ответственным за развертывание идейно-нравственной составляющей. Коллективизм, как важнейшее проявление духа российского народа, может быть полезным и для организации деятельности должностных лиц – участников уголовного процесса, в части создания основы для их духовной солидарности (единения), проявляющейся в формировании у следователей, дознавателей, прокуроров и судей общих взглядов по ключевым вопросам уголовнопроцессуальной деятельности. При этом создание каких-либо законодательных (процессуальных) правил вне такой солидарности хотя и возможно, но всегда обречено на неудачу.
   Третьим специфическим проявлением российской духовности в уголовнопроцессуальной сфере является идея нравоучения. В отличие от западной концепции она предусматривает не преступление и наказание, а воспитание. Нравоучение, в контексте уголовного судопроизводства, – это не просто моральное наставление, но и способ осуществления уголовно-процессуальной деятельности, проявляющейся посредством принципа честности (правды). Его регулирующее воздействие, способно нейтрализовать ряд негативный свойств, присущих сегодня российскому уголовному судопроизводству, а именно: во-первых, ликвидировать его безликость и бессилие; во-вторых, устранить в нем элементы дезорганизации. [102 - Агутина, Н. В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Н. В. Агутина. – М., 2007. – С. 6.]
   Таким образом, следует признать, что принципы уголовного судопроизводства являются проявлением нравственных основ уголовно-процессуальной деятельности. Они формируют образ уголовно-процессуальной деятельности и детерминируют нравственный облик уголовного процесса. Принципы уголовного процесса также образуют идейную (качественную) основу уголовно-процессуальной деятельности. [103 - Кравцов, Ф. И. Организационно-правовой механизм воплощения нравственных основ в уголовнопроцессуальной деятельности: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Ф. И. Кравцов. – М., 2011. – С. 7.]
   Принципы уголовного судопроизводства образуют в своей совокупности систему взаимосвязанных, взаимозависимых и непротиворечивых положений, каждое их которых обладает качественным своеобразием. Система принципов как целостное образование оказывает системообразующее воздействие на остальные нормы уголовно-процессуального права, которые выстраиваются в логической последовательности и диалектической взаимосвязи и которые должны соответствовать и не противоречить системе принципов и отдельным принципиальным положениям. Система принципов уголовного судопроизводства должна быть сформулирована таким образом, чтобы отвечать назначению уголовного судопроизводства. Для этого не следует увеличивать их количество, целесообразно оптимизировать систему путем совершенствования ныне действующих принципиальных положений.

3.2 Нравственное содержание отдельных принципов уголовного судопроизводства

3.2.1 Состязательность сторон (ст.15 УПК РФ)

   В соответствии с ч.1 ст.15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. В связи с закреплением этого принципа законодатель впервые ввел термин «функция» в УПК. Сущность принципа состязательности в том, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или должностное лицо. Как отмечает И.В. Тыричев: «Выделение обвинения и защиты в качестве самостоятельных функций, их отделение от судебной деятельности – краеугольный камень состязательного процесса. Стоит убрать этот камень, как рушится та основа, на которой стоит и действует начало состязательности». [104 - Тыричев, И. В. Принципы советского уголовного процесса / И. В. Тыричев. – М.: ВЮЗИ, 1983. – С.46.] Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или на стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей. Еще И.Я. Фойницкий выделял, что существенными признаками состязательного порядка являются наличность в процессе сторон, стоящих отдельно от суда и пользующихся правами участия в деле, равноправность сторон, освобождение суда от процессуальных функций сторон. Суд приступает к делу лишь по обвинению, представленному уполномоченным на то от государства обвинителем и содержащему в себе указание определенного лица и вменяемого ему преступления. Он остается в пределах этого обвинения и приглашается подать утвердительный или отрицательный голос по конкретному вопросу ему поставленному. [105 - Фойницкий, И. Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2-х томах / И. Я. Фойницкий. – Санкт-Петербург: Альфа, 1996. Т.1. – С.64.]
   Необходимость включения принципа состязательности в уголовнопроцессуальное законодательство долгое вызывала спор в юридической литературе. Не останавливаясь детально на рассмотрении данной дискуссии, хотелось бы привести две полярные точки зрения ученых-процессуалистов советского периода развития нашего государства. Например, проф. М.А. Чельцов вообще не выделял состязательность в системе принципов уголовного процесса, считая его чуждым системе отечественного права. [106 - Чельцов, М. А. Советский уголовный процесс / М. А. Чельцов. – М.: Госюриздат, 1962; Чельцов, М. А. Задачи советской науки уголовно-процессуального права в период развернутого строительства коммунизма / М. А. Чельцов // Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве Союза ССР. – М., 1959 – С. 63.] М.С. Строгович, напротив, придавал большое значение состязательности в уголовном судопроизводстве, хотя и не считал, что прокурор и адвокат должны иметь равное процессуальное положение. [107 - Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса. – С. 149-156.] Таким образом, даже при приоритете публичных начал над частными в уголовном судопроизводстве некоторые процессуалисты сознавали важность принципа состязательности.
   Изначально принцип состязательности в законодательстве РФ закрепила ч.3 ст.123 Конституции РФ. Конституционный Суд РФ в постановление от 28 ноября 1996 года № 19-П отметил: «Этот конституционный принцип предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия, осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, а потому не может принимать на себя их процессуальных (целевых) функций». [108 - Вестник Конституционного Суда РФ. – 1996. – № 5. – С. 67.] Представляется, что равноправие сторон – элемент состязательности. Поскольку состязательность тогда будет реально действующей, когда будет обеспечено равенство прав сторон. Как пишет А.П. Гуськова: «Относительно состязательности судебного разбирательства замечу, что размежевание процессуальных функций хотя и является основой состязательного процесса, но оно еще в полной мере не определяет условия и способы их выполнения». [109 - Гуськова, А. П. Теоретические и практические аспекты установления данных о личности обвиняемого в уголовном судопроизводстве. – С.82.] Ч.4 ст.15 УПК РФ устанавливает, что стороны обвинения и защиты равноправны перед судом.
   Значение принципа состязательности для обеспечения нравственного содержания уголовного судопроизводства бесспорно, поскольку нельзя говорить о нравственности, когда одно должностное лицо или орган выполняет и функцию обвинения и разрешает дело по существу. Но необходимо отметить, что говорить о состязательности можно только в судебном производстве. На досудебных стадиях присутствуют только элементы состязательности. Включение следователя в круг участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения делает невозможным реализацию принципа состязательности в досудебном производстве. Бесспорно обращаясь к положениям УПК РФ досудебное производство нельзя всецело назвать состязательным, ибо оно по сути осталось розыскным, хотя закон закрепляет обратное (ч.1 ст.17; п.56 ст.5 УПК РФ). [110 - Резепкин, А. М. Судебный контроль – гарантии состязательности и права на защиту / А. М. Резепкин // Новый УП РФ и практика его применения: сб. науч. ст. / под ред. А. П. Гуськовой. – Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. – С. 266.]
   Этот момент еще требует доработки законодателем, также как и то, что наделив адвоката-защитника правом сбора доказательств, законодатель, тем не менее не предусматривает детального механизма реализации данного положения, чем фактически нарушает равенство прав сторон в досудебном производстве. А.П. Гуськова отмечает: «Думаю, что решение такой проблемы возможно двумя путями. Первый – создание института следственных судей (судебных следователей), позволяющего возвратиться к опыту России по учреждению судебных следователей 1864 года, где такие следователи могли бы вести производство следствия под контролем судебной власти. Жалобы на действия следователя мог бы рассматривать тот суд, при котором он состоит. Второй путь – создание независимого предварительного следствия, при котором одновременно с уголовным преследованием функционирует защита на предварительном следствии в виде параллельного расследования». [111 - Гуськова, А. П. Указ. соч. – С.80-81.]
   С этой точкой зрения представляется возможным полностью согласиться. Введение такой процессуальной фигуры как следственный судья, было бы вполне оправдано, считает Л.В. Бормотова. Такой судья должен осуществлять исключительно функцию судебного контроля и быть свободным от полномочий по осуществлению правосудия не только по делу, по которому он принимал решения на этапе досудебного производства (об аресте и продлении срока содержания под стражей, о проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, а также по жалобам на действия и постановления органов, осуществляющих следственную и оперативно-розыскную функцию), но также по любому другому уголовному делу. Судебный контроль – более надежный гарант прав личности на предварительном следствии, чем прокурор. Суд не связан ведомственными интересами, независим, не несет ответственности за раскрытие преступлений. В связи с этим, нет необходимости в двойном контроле со стороны прокурора и суда за досудебным производством, что фактически мы получили по новому УПК, где наряду с прокурорским надзором получил расширенное значение контроль судебный». [112 - Бормотова, Л. В. О некоторых теоретических и практических моментах состязательности уголовного судопроизводства на основе УПК РФ / Л. В. Бормотова // Новый УП РФ и практика его применения: сб. науч. ст. / под ред. А. П. Гуськовой. – Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. – С.49.]
   В судебном разбирательстве состязательность реализуется через осуществление процессуальных функций судом и сторонами, а также через процессуальное равноправие сторон.
   О.В. Гладышева, обозначая справедливость как конструктивную цель современного уголовного судопроизводства, определяет его идеологическую основу. «Состязательность является важным процессуальным положением, необходимым для законного и справедливого осуществления уголовного судопроизводства. Ее наличие с точки зрения справедливости предполагает:
   – активную позицию суда в установлении обстоятельств уголовного дела;
   – нормативное установление равенства участников уголовного судопроизводства в части средств реализации их процессуальных правомочий.
   Равенство процессуальных возможностей сторон имеет значение для процедуры рассмотрения и разрешения уголовного дела как основание для формирования результата судопроизводства – решения по делу. В этом плане равенство представляет собой обращенное к суду требование о создании равных условий для выполнения сторонами своих обязанностей и реализации прав. Создание этих условий представляет собой одно из направлений деятельности суда, не исчерпывая эту деятельность полностью.
   Равенство процессуальных возможностей важно и для установления паритета в процессуальных правомочиях сторон. Каждая сторона должна обладать достаточной степенью свободы и при этом не иметь преимуществ перед другой стороной более чем это необходимо, исходя из объективных особенностей выполняемых процессуальных функций» [113 - Гладышева, О. В. Справедливость и законность в уголовном судопроизводстве Российской Федерации: автореф. дис. … д-ра. юрид. наук / О. В. Гладышева. – Краснодар, 2009. – С. 11.].
   Соглашаясь с автором в части равенства процессуальных возможностей, мы не можем согласиться с позицией относительно активной роли суда в установлении обстоятельств уголовного дела. Представляется, что данное утверждение недостаточно органично вписывается в содержание установленного законом принципа состязательности, который подразумевает активность сторон, а не лиц, осуществляющих правосудие по уголовному делу. Как видится суд, наделенный обязанностью создать для сторон условия сбора доказательств (но не собирающий их сам), вполне соответствует правовой сущности состязательного судопроизводства. Представляется, что суд может собирать доказательства только лишь в том случае, если об этом ходатайствуют сами стороны.
   Состязательность представляет собой культурную ценность, созданную обществом, и как культурная ценность она находится в непосредственной связи с вопросами общей и правовой культуры. Культура определяется как материальными условиями жизни общества, так и политическими и социальными. Чем выше общий культурный уровень жизни людей в государстве, тем выше и правовая культура, которая проявляется, прежде всего, в утверждении режима законности как определенного правового состояния, а так же в правильном понимании и реализации основных начал уголовного процесса.
   Значимость принципа состязательности для уголовного процесса России огромна. Она состоит в том, что такое построение судебного разбирательства максимально обеспечивает права и интересы обвинителя, потерпевшего, подсудимого и иных участников процесса, содействует… правильному, справедливому разрешению уголовного дела и предоставляет возможность присутствующим лицам убедиться в законности и объективности приговора по конкретному делу. [114 - Лившиц, Ю. Д., Кудрявцева А. В. Указ. соч. – С.68.]

3.2.2 Уважение чести и достоинства личности в уголовном судопроизводстве (ст. 9 УПК РФ)

   Впервые в уголовно-процессуальном законодательстве получил закрепление принцип уважения чести и достоинства личности – ст.9 УПК РФ. Конституция РФ еще в 1993 году в ст.21 провозгласила: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». Как отметил в своем постановлении от 3 мая 1995 г. № 4-П Конституционный Суд РФ, обеспечение достоинства личности предполагает, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов. [115 - Вестник Конституционного Суда РФ. – 1995. – № 2-3.] В отраслевом уголовно-процессуальном законодательстве данный принцип не дублировался, хотя процессуалистами выделялся на основе Конституции РФ. В частности, в 1997 г. проф. П. А. Лупинская называла в числе принципов уголовного процесса принцип охраны чести и достоинства личности. Она отмечала, что это «принцип, который основан на комплексе правовых норм и выражает обязанность суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, при выполнении процессуальных действий и вынесении решений не допускать унижения чести и достоинства участвующих в деле лиц и применять к ним меры процессуального принуждения только в случаях действительной необходимости и не иначе как на основании, в порядке и пределах, предусмотренных законом». [116 - Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / под ред. П. А. Лупинской. – М.: Юрист, 1997. – С.100-101.] Но все же, как видится, необходимо отраслевое закрепление принципов, имеющих отношение к уголовному судопроизводству, поскольку только в этом случае будет возможна разработка механизма их обеспечения и реализации.
   Поэтому законодатель продублировал отдельные конституционные принципы, необходимые для осуществления правосудия в УПК РФ, что, безусловно, способствует усилению гарантий защиты прав личности. Прежде чем говорить о принципе уважения чести и достоинства личности, необходимо определиться с тем, что же понимать под честью и достоинством, и есть ли целесообразность в четком законодательном закреплении этих понятий. Словарь русского языка С. И. Ожегова дает следующие определения: честь – достойные уважения и гордости моральные качества человека, его соответствующие принципы; достоинство – совокупность высоких моральных качеств в самом себе. [117 - Ожегов, С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. – М.: Из-во Русский язык, 1990. – С. 180, 880.] В процессуальной литературе даются и такие определения чести и достоинства: под достоинством понимается осознание самим человеком и окружающими самоценности человеческой личности независимо от ее заслуг перед обществом, тогда как честь – это признание таких заслуг и их поощрение. [118 - Уголовный процесс / под ред. И. Л. Петрухина. – М.: Из-во Проспект, 2001. – С. 72.]А.П. Гуськова и А.А. Шамардин дают следующие определения: «честь – это объективно существующее общественное мнение о нравственных и деловых качествах конкретной личности. Достоинство человека определяется как объективное общественное свойство каждой личности, ее социальная ценность, значимость, складывающаяся из отдельных духовных, физических и нравственных качеств». [119 - Гуськова, А. П. Правоохранительные органы (судоустройство): учебник / А. П. Гуськова, А. А. Шамардин. – М.: Юрист, 2005. – С. 98.]
   Конечно, для закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве невозможно разработать единые определения таких категорий. Наверное, говоря о чести и достоинстве личности применительно к судопроизводству, не нужно давать закрытых четких определений, необходимо обрисовать, выделить действия и решения, которые могут нарушить эти категории, и соответственно запретить их. Например, германское законодательство идет именно по этому пути, применяя формулу объекта Г.Дюриха (Objektformel). Ст.1 Основного Закона Федеративной Республики Германии гласит: «Достоинство человека неприкосновенно; уважать и защищать его – обязанность всей государственной власти». Но в то же время в германском законодательстве не дается определения самого достоинства, обозначено лишь, какие действия его нарушают. Согласно формуле Г.Дюриха, «нарушение достоинства человека происходит при отчетливо выраженном пренебрежении ценностью личности, низведении человека до «голого» средства в руках государства». [120 - Гаскарова, М. Л. Концепция достоинства человека в немецком конституционном праве / М. Л. Гаскарова // Журнал Российского права. – 2002. – № 4. – С. 155-156.] Данный подход представляется оптимальным и единственно возможным. Такую же позицию занимает и российский законодатель.
   Ст. 9 УПК РФ предусматривает, что в ходе судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Также никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению. Унижающими честь и достоинство человека должны признаваться действия и решения, сопряженные с насилием, угрозами, оскорбительными высказываниями, а также лишающие человека возможности отстаивать свои права и законные интересы в качестве равноправного субъекта. Под умалением достоинства личности понимается такое действие, поведение кого-либо, которое позорит человека, в неприличной форме представляет его менее значимым, подрывает общественную оценку личности, причиняя тем самым нравственные страдания.
   Уважение прав, свобод и достоинства личности, как принцип уголовного судопроизводства, выделяет и Модельный УПК. В ст. 14 устанавливаются основные положения этого принципа, в частности, обозначено, что уважение прав, свобод и достоинства личности обязательно для всех органов и лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве; каждый вправе всеми не запрещенными законом средствами и способами защищать свои права, свободы и достоинство; вред, причиненный в результате ущемления его прав, свобод, умаления его достоинства в ходе уголовного судопроизводства, подлежит возмещению в порядке, предусмотренном законом.
   Значение этого принципа для уголовного судопроизводства велико – соединилось в единое целое законное и нравственное содержание. Нравственные нормы, реализуемые в области судопроизводства, не отделяются от процессуальных норм, они включены в их содержание, являются необходимым ингредиентом правовых предписаний и определяют нравственный смысл и значение процессуальных норм, указывают этически допустимые способы их реализации. Поэтому когда говорят о нравственных основах уголовного процесса, то предполагают, что самим процессуальным нормам должен быть присущ определенный нравственный характер.
   К сожалению, в сознании практических работников, в частности, судей, до сих пор нравственные нормы – это одно, а нормы права – совсем другое. Только тогда мы будем говорить о подлинно нравственном судопроизводстве, когда в профессиональном сознании практических работников будут соединяться понятия нравственные и законные. Для достижения этой цели необходим механизм обеспечения права лица на защиту чести и достоинства в уголовном судопроизводстве. В настоящее время присутствует недоработка этого момента, что грозит провозглашением принципа уважения чести и достоинства личности в УПК РФ и несоблюдением его в практической деятельности, т. е. все останется на декларативном уровне.
   Фактически, ст. 9 УПК РФ закрепляет право лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, на защиту своих чести и достоинства. Если закрепляется такое право, то на органы и должностные лица, осуществляющие уголовное судопроизводство, необходимо наложить соответствующую (корреспондирующую) обязанность по обеспечению данного права и предусмотреть ответственность за невыполнение этой обязанности. Например, в отношении реабилитированного предусматривается право на возмещение морального вреда (ст. 136 УПК РФ), но если лицо не признается реабилитированным по основаниям, установленным УПК РФ (ст. 133 и 134), то получается, что он не может в полной мере реализовать свое право на защиту чести и достоинства в уголовном судопроизводстве. В отношении не реабилитируемых лиц ч. 5 ст. 133 УПК РФ расплывчато предусматривает: «В иных случаях, вопросы, связанные с возмещением вреда, разрешаются в порядке гражданского судопроизводства». В УПК РФ не предусматривается никакой ответственности должностных лиц, вместе с тем, чтобы уважение чести и достоинства личности стало реальностью, необходимо предусмотреть отдельной правовой нормой ответственность должностных лиц за нарушение данного принципа.
   Необходимо обратить внимание на то, что право на защиту чести и достоинства личности предусматривается в отношении всех участников уголовного судопроизводства, а не только обвиняемого. В этой связи можно отметить, что для того, чтобы реализовать, защитить свои права, нужно их знать. Следовательно, таким участникам судопроизводства, как подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю, гражданскому истцу и гражданскому ответчику, необходимо разъяснять право на защиту чести и достоинства личности наряду с другими правами, предусмотренными УПК РФ.
   Достоинство и честь являются морально-этическими категориями, носящими прикладной характер в рамках уголовно-процессуальной науки. [121 - Зайцев, О. А. Государственная защита участников уголовного процесса / О. А. Зайцев. – М.: Экзамен, 2002. – С.17.] Эти категории имеют существенное значение в правоприменительной практике. Т. Н. Москалькова так пишет: «Защита должностными лицами, ведущими процесс, достоинства и чести участников судопроизводства позволит оградить последних от причинения морального вреда, нравственных страданий в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства». [122 - Москалькова, Т. Н. Честь и достоинство личности как объект охраны в уголовном процессе / Т. Н. Москалькова // Совершенствование законодательства о суде и правосудии. – М., 1985. – С.78-80.] Поэтому в качестве положительного момента можно отметить закрепление в качестве объектов правовой защиты честь и достоинство участников судопроизводства при наличии достаточных данных о том, что им угрожают противоправными действиями. Таким образом, частично положения принципа уважения чести и достоинства личности преломляются и реализуются через принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.
   Говоря о праве личности на уважение чести и достоинства, необходимо сказать, что данное право не будет обеспечено, пока, как уже отмечалось, нет отдельно предусмотренной обязанности соответствующих органов. Следовало бы предусмотреть в УПК РФ обязанность лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, по разъяснению права на судебную защиту чести и достоинства и механизм этой защиты. Заметим, что такое общее правило предусмотрено ст. 11УПК РФ.
   Как видится, необходимо усилить судебный контроль за ходом предварительного расследования, именно в плане обеспечения конституционного права на уважение чести и достоинства личности. Ст. 125 УПК РФ конкретизирует судебный порядок рассмотрения жалоб. В частности, ч. 1 ст. 125 УПК РФ предусматривает, что решения и действия (бездействия) дознавателя, следователя, прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд. Уважение чести и достоинства – конституционное право, а, следовательно, его нарушение, по смыслу указанной нормы, может быть обжаловано в судебном порядке. По результатам рассмотрения жалобы судья выносит одно из следующих постановлений: о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение; об оставлении жалобы без удовлетворения (ч. 5 ст. 125 УПК РФ). Это относится к нарушениям, допущенным в ходе предварительного расследования. При нарушениях конституционных прав в ходе судебного производства жалобы приносятся в вышестоящий суд.
   Несмотря на указанные нормы, представляется, что этого явно недостаточно для защиты чести и достоинства лица. Необходимо, чтобы лица, нарушившие ст. 9 УПК РФ, несли за это ответственность. Поэтому предлагается дополнить ч. 5 ст. 125 УПК РФ следующим положением: при установлении, на основе поступившей жалобы на унижение чести и достоинства, факта нарушения положений ст. 9 УПК РФ судья должен признать обжалуемое действие незаконным и передать все материалы, относящиеся к обоснованию жалобы, соответствующему прокурору для расследования нарушения. Таким образом, суд, осуществляя правоохранительную функцию, способствовал бы обеспечению нравственных основ уголовного судопроизводства.
   Как отмечает проф. И.Л. Петрухин: «Довольно часто подсудимые отказываются от признания вины в суде, ссылаясь на незаконные методы расследования. Суд не может уклоняться от проверки таких заявлений и от реагирования на выявленные нарушения. Поэтому при обнаружении таких нарушений суд должен сообщить о них прокурору путем вынесения частного определения или постановления (ч. 4 ст. 29 УПК РФ) для уголовного преследования лиц, нарушивших закон». [123 - Петрухин, И. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе / И. Петрухин // Российская юстиция. – 2003. – № 2. – С.26.]
   Представляет научный интерес и такой вопрос, что не по каждому конкретному случаю возможно установление факта нарушения этого принципа. Например, лицо заявляет о применении к нему мер психологического воздействия, а, как известно, это доказать очень трудно. В большинстве своем такие заявления исходят от обвиняемых, и конечно, реальны ли они, установить сложно. Какие же должны быть действия судьи по данной жалобе? Представляется, что если обвиняемый, обратившийся с жалобой, не имеет защитника и нет реальной возможности установления факта нарушения его конституционного права, судья должен обязать органы предварительного расследования обеспечить участие в деле защитника. Этим может быть достигнуто две цели: во-первых, в какой-то мере гарантируются его права, а во-вторых, это не позволит заинтересованному участнику судопроизводства ложно обвинять должностное лицо, осуществляющее производство по данному уголовному делу. Можно было бы предложить следующую редакцию процессуальной нормы:
   Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно в случае, если обвиняемый обратился в суд с жалобой по защите чести и достоинства.
   Независимо от результатов рассмотрения жалобы суд налагает на органы предварительного расследования обязанность обеспечить участие защитника при производстве по уголовному делу.
   В случае, если органы предварительного расследования не обеспечат участие защитника, то все дальнейшие процессуальные действия с участием обвиняемого могут быть признаны незаконными.
   В случае, если обвиняемый отказался от защитника, участие которого обязательно по основаниям, предусмотренным частью 1, то дальнейшее обращение в суд с аналогичной жалобой не допускается.
   Для реального осуществления этого механизма, думается, что необходимо ввести статью в материальный закон, предусмотрев ответственность за подобные нарушения. В УК РФ в Главе 31 (Преступления против правосудия) предусматривается ответственность за принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ). Таким образом, частично реализация принципа уважения чести и достоинства личности обеспечена закреплением ответственности должностных лиц в ст. 302 УК РФ.
   Но, как видится, этой нормы УК РФ не достаточно для обеспечения принципа уважения чести и достоинства личности, нарушение которого бесспорно негативно влияет на отправление правосудия. Например, целью действий должностных лиц, субъектов преступления, по ст. 302 УК РФ, является именно принуждение к даче показаний, но ведь могут иметь место и другие незаконные, безнравственные действия должностных лиц, не связанные именно с принуждением к даче показаний. Следует предусмотреть в Главе 31 УК РФ норму, закрепляющую, как состав преступления действия должностных лиц и органов государства, осуществляющих уголовное судопроизводство, а также адвоката – защитника, направленные на унижение чести и достоинства участников уголовного процесса. Данную статью следует обозначить как 302. В качестве наказания можно было бы предусмотреть штраф либо лишение права заниматься определенным видом деятельности, либо занимать определенную должность.
   Как представляется, только в случае детальной проработки механизма защиты всех прав личности, уголовное судопроизводство сможет выполнять свои задачи. Сейчас, к сожалению, это не так. Можно полностью согласиться с мнением А.П. Гуськовой и А.А. Шамардина, которые отмечают, что «при рассмотрении данного вопроса утверждение того, что данный принцип в России полностью соблюдается, означало бы искажение действительного положения вещей и сокрытие нелицеприятной правды. Закрепление принципа недопустимости пыток на конституционном уровне и непосредственно в УПК РФ мало повлияло на деятельность органов предварительного расследования. Она по-прежнему характеризуется повсеместным использованием в ходе досудебного производства по уголовным делам пытки как обыкновения правоприменительной практики, распространением по теневым каналам опыта применения пыток, наличием методик их сокрытия от проверок. Ни судебный контроль, ни тем более прокурорский надзор пока что не в состоянии преломить ситуацию. И причины этого явления отнюдь не лежат на поверхности. Нам представляется, что они кроются в недостатках самой модели предварительного расследования и принципах организации следственного аппарата». [124 - Гуськова, А. П. Правоохранительные органы (судоустройство): учебник / А. П. Гуськова, А. А. Шамардин. – С. 100.]

3.2.3 Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст.11 УПК РФ)

   Данный принцип уголовного судопроизводства предусматривает, во-первых, обязанность суда, прокурора, следователя и дознавателя разъяснить подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность и обеспечить возможность осуществления этих прав (ч. 1 ст. 11 УПК РФ). Возвращаясь к праву на защиту чести и достоинства личности, можно отметить, что по смыслу ч. 1 ст. 11 УПК РФ указанное право должно разъясняться, но в статьях УПК, закрепляющих права конкретных участников судопроизводства (ст. 42, 44, 46, 47, 54, 56 УПК РФ), не упоминается о предоставлении права на защиту чести и достоинства. Стало быть, здесь можно говорить о пробеле в уголовно-процессуальном законодательстве.
   Например, в Великобритании в 1990 г. была опубликована «Хартия жертвы», в которой подробно излагались права и обязанности потерпевшего, а также обязанности соответствующих органов, которым вверено дело осуществления правосудия, оказания необходимой помощи потерпевшим и полной компенсации причиненного жертвам преступлений ущерба. Расследующие дело работники полиции обязывались вовремя сообщать потерпевшим свое полное имя, телефонные номера, почтовые и электронные адреса полицейского участка, а также постоянно держать заинтересованных в раскрытии преступления лиц в курсе всего уголовного судопроизводства. Во Франции, специально уполномоченные на это сотрудники полиции обязательно дают необходимую информацию и консультируют потерпевших и свидетелей преступления относительно их процессуально-правового статуса, роли, правах и обязанностях для исполнения их гражданского долга в надлежащем осуществлении правосудия. [125 - Ибрагимов, И. М. Зарубежные концепции защиты прав потерпевшего как «жертвы преступления» / И. М. Ибрагимов // Российская юстиция. – 2008. – № 7. – С. 50-55.]
   Во-вторых, ч. 4 ст. 11 УПК РФ закрепляет положение о том, что вред, причиненный лицу в результате нарушения его прав и свобод должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, подлежит возмещению по основаниям и в порядке, установленным законом. Но, как указывалось выше, установленные УПК РФ основания и порядок возмещения вреда имеют определенные изъяны.
   В.Э. Козацкая исследуя опыт зарубежных стран по созданию системы финансовой помощи жертвам преступлений, отмечает, что разные страны имеют собственную, как правило, не похожую на другую, систему государственных компенсаций, которые выплачиваются: если возмещение ущерба не было обеспечено виновной стороной или из других источников (Австрия, Нидерланды, Швеция); выплачиваются в том объеме, в каком ущерб не был возмещен виновной стороной, в рамках программ страхования или из общественных фондов, то есть носят дополнительный характер (Дания, Германия); компенсация не зависит от платежеспособности виновного (Финляндия); только в результате смерти или серьезных телесных повреждений вследствие совершения преступления (Франция); выплачивается в любом случае, если только преступление было зарегистрировано в правоохранительных органах (США). [126 - Козацкая, В. Э. Гражданско-правовое регулирование возмещения вреда, причиненного преступлением: исторический и сравнительно-правовой анализ: автореф. дис. … .канд. юрид. наук / В. Э. Козацкая. – М., 2009. – С. 22.]
   Ф.Н. Багаутдинов обобщил практику применения, условия и объем компенсации ущерба потерпевшим в различных государствах. В частности, государство может выплатить компенсацию, если:
   1) возмещение ущерба не было обеспечено виновным или любыми другими источниками (Австрия, Нидерланды, Швеция);
   2) необходимо обеспечить финансовую поддержку для компенсации (Бельгия);
   3) государственная компенсация является дополнительной мерой и выплачивается только в той мере, в какой ущерб не возмещается виновным, программами страхования или другими общественными фондами (Дания, Германия);
   4) по делу состоялся обвинительный приговор, жертва может обращаться за компенсацией ущерба, и это право не зависит от платежеспособности виновного (Финляндия);
   5) в результате совершения преступления наступила смерть или серьезное телесное повреждение (Франция);
   6) если преступление зарегистрировано, то компенсация выплачивается потерпевшему независимо от установления личности виновного, его задержания (США) и т.д. [127 - Багаутдинов, Ф. Н. Указ. соч. – С. 219.]
   Что говорить о полном возмещении вреда, если в государстве практически отсутствуют центры поддержки и оказания помощи потерпевшим, не считая немногочисленных кризисных центров для поддержки отдельных категорий граждан (как то женщин, пострадавших от домашнего насилия, несовершеннолетних мам и т.д.). Это особенно наглядно и красочно смотрится на фоне принятых практически во всех субъектах федерации программах социальной реабилитации и адаптации лиц, отбывших наказание в местах лишения свободы. Например, Постановлением Правительства Забайкальского края от 29 июня 2010 года принята краевая долгосрочная целевая программа «О социальной реабилитации и адаптации лиц, освободившихся из мест лишения свободы на 2011-2014 г.г.», Постановлением Администрации Курской области от 12 октября 2010 года принята областная целевая программа «О социальной реабилитации лиц, освободившихся из мест лишения свободы на 2011-2014 г.г.», Постановлением Администрации Липецкой области от 23 июня 2009 года принята областная целевая программа «О социальной реабилитации лиц, освободившихся из мест лишения свободы на 20112014 г.г.», и этот список можно продолжать бесконечно.
   В тоже время во Франции действуют около 100 региональных организаций помощи потерпевшим вообще, а кроме того – сотни служб, направленных на помощь отдельным категориям потерпевших: от изнасилований, от дорожнотранспортных происшествий, от терроризма и т. д. Создан специальный фонд для реституций и компенсаций потерпевшим в случае, если преступник не установлен либо не платежеспособен, ведется работа по дальнейшему совершенствованию законодательства в этой сфере. [128 - Рiffaut Gina. Conereate achievemtnts toward the implementation of the fundametal principles of justice for vicfims // Changing Victim Policy: The United Nations Victims Declaration and Recent Development in Europe. HEUNI publication N 16. Helsinki, 1989. P. 113 – 134.] Мы вернемся еще к этому вопросу, который, как видится, должен быть решен комплексно.
   Нравственным смыслом наполнено положение данной статьи УПК РФ, регламентирующее права лиц, обладающих свидетельским иммунитетом. В случае согласия таких лиц дать показания дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны предупредить их о том, что эти показания могут использоваться в качестве доказательств в ходе дальнейшего производства по уголовному делу (ч.2 ст.11 УПК РФ). Институт свидетельского иммунитета носит ярко выраженный нравственный характер, и не случайно в последнее время достаточно много внимания в юридической литературе уделяется именно его этическим аспектам. Данный вопрос будет нами затронут, и подробно освящен ниже.
   Представляется также необходимым рассмотреть право потерпевшего и свидетеля ходатайствовать о применении мер безопасности, предусмотренных ч. 3 ст. 11 УПК РФ. При необходимости обеспечения безопасности потерпевшего или свидетеля, его близких родственников, родственников и близких лиц, суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение потерпевшего или свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление. Хотелось бы отметить, что данная новелла, бесспорно, является назревшей необходимостью в нашем законодательстве, позволяющей в полной мере обеспечить реальную защиту участников уголовного судопроизводства. Как пишет Л.В. Виницкий: «Получив в ходе ознакомления с делом информацию о существе показаний конкретных свидетелей, их адреса и места работы, обвиняемый имеет возможность организовать на них воздействие, понудить изменить показания или вообще не явиться в суд». [129 - Винницкий, Л. Уравнять права сторон в уголовном процессе / Л. Виницкий // Российская юстиция. – 1999. – № 6. – С. 44.]
   Для обеспечения подлинно нравственного судопроизводства, в случае необходимости применения мер защиты, необходимо определить соотношение этого института с правом лица на защиту, применение одного уголовнопроцессуального института не должно причинять ущерб другому. Многое еще предстоит сделать для реализации этого института, нового для российского уголовно-процессуального законодательства. В настоящее время многие процессуалисты разрабатывают механизм реализации этого положения. Например, О.А. Зайцев приводит основания, при наличии которых должна предоставляться анонимность свидетелю. «При предоставлении анонимности, в первую очередь, следует рассмотреть вопрос о том, имеются ли другие существенные доказательства по делу. Если установлено, что подкрепляющих доказательств не существует, то дело либо вообще не должно направляться в суд, либо принимается решение об отказе в анонимности». [130 - Зайцев, О. А. Указ. соч. – С. 140.] Закон допускает возможность стороны защиты заявить обоснованное ходатайство о «раскрытии» личности свидетеля в связи с необходимостью осуществления защиты подсудимого. В таких случаях в целях установления каких-либо существенных обстоятельств суд вправе ознакомить защитника с личностью свидетеля. Порядок такого ознакомления в законе не урегулирован. В нем не указано, в частности, каким решением такое ознакомление может быть разрешено, каким образом должно быть рассмотрено такое ходатайство защиты. [131 - Научно-практический комментарий к УПК РФ / под ред. В. М. Лебедева, В. П. Божьего. – М.: Спарк, 2002. – С. 501.]
   Д.Т. Арабули достаточно подробно рассмотрела вопрос анонимных свидетелей, внесла ряд предложений по обеспечению права на защиту. Например, можно привести такие предложения: предусмотреть обязательное участие защитника по делам, в которых фигурирует анонимный свидетель в стадии судебного разбирательства; предупреждать анонимного свидетеля о правовых последствиях при выяснении обстоятельств, подтверждающих необоснованность принятых мер безопасности. [132 - Арабули, Д. Т. Процессуальное положение и деятельность адвоката-защитника в судебном разбирательстве по УПК РФ / Д. Т. Арабули. – Оренбург: Издат. Центр ОГАУ, 2002. С. 81 –107.] Представляется возможным полностью согласиться с изложенными предложениями. Только обеспечение разумного и целесообразного соотношения права на защиту с применением мер безопасности к свидетелям и потерпевшим может наполнить этот уголовно-процессуальный институт подлинно нравственным содержанием.
   Меры безопасности, применяемые к участникам процесса, в совокупности составляют самостоятельный уголовно-процессуальный институт. В связи с чем, его регламентация требует изменения. В юридической литературе неоднократно поднимался вопрос о том, что нормы касающиеся безопасности участников процесса необходимо унифицировать в какой-либо части УПК РФ. С этой позицией сложно не согласиться. Все нормы, относительно мер безопасности, применяемым к участникам процесса, необходимо объединить в отдельную главу уголовнопроцессуального законодательства, закрепив в ней порядок их применения в полном объеме.
   Именно так, к примеру, решен вопрос в УПК Республики Казахстан, гл. 12 кодекса сформулирована как «Обеспечение безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе». Данная глава устанавливает круг лиц, которые вправе ходатайствовать о применении мер безопасности, основания, для их применения, порядок их применения.
   О.В. Федорова предлагает закрепить в разделе «Иные положения» главу 18¹ с аналогичным казахстанскому законодательству наименованием. Данная глава, по мнению автора, должна содержать основания применения мер безопасности, перечень субъектов, обязанных принять в пределах своей компетенции меры безопасности в отношении участников процесса, перечень самих мер безопасности, а также положение, что «иные меры безопасности к участникам уголовного судопроизводства применяются в порядке и на основаниях, предусмотренных Федеральным законом». [133 - Федорова, О. В. Защита прав и свобод человека и гражданина – принцип уголовного судопроизводства: монография / О. В. Федорова. – М.: Юрлитинформ, 2010. – С. 126.]
   С предложенным вариантом видится возможным согласиться, правда, с некоторыми оговорками. Основания для применения мер безопасности давно требуют законодательного закрепления. В.Н. Уруков считает, что чересчур расплывчатая формулировка ч. 9 ст. 166 УПК РФ ведет к ее расширенному толкованию и даже к злоупотреблениям со стороны должностных лиц, осуществляющих предварительное расследования. [134 - Уруков, В. Н. К вопросу о доказательственной силе показаний анонимных свидетелей (с учетом прецедентов Европейского суда) / В. Н. Уруков // Российская юстиция. – 2009. – № 2. – С. 61-62.]
   Вместе с тем, за рамками данного предложения остается процессуальный порядок применения мер безопасности, что, как видится, не совсем верно. Более того, с нашей точки зрения, необходимо отдельно прописать процессуальный порядок применения мер безопасности в досудебном и отдельно в судебном производстве. Для максимального обеспечения и защиты своих прав, свобод и законных интересов участники судопроизводства должны быть максимально о них информированы.
   Принцип охраны прав и свобод человека и гражданина тесно связан с другими принципами уголовного судопроизводства. Можно говорить о том, что такие принципы, как уважение чести и достоинства личности, неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища, тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, являются частными проявлениями рассматриваемого принципа. Без соблюдения и защиты конкретных прав и свобод человека и гражданина невозможна реализация принципов презумпции невиновности, обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту, правил о языке судопроизводства. [135 - Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / под ред П. А. Лупинской. – С.188.] Безусловно, принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве является преломляющим для многих других принципов, которые регламентируют защищенность отдельных конституционных прав личности.

3.2.4 Презумпция невиновности (ст.14 УПК РФ)

   Данный конституционный принцип закрепляет, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч.1 ст.49 Конституции РФ, ч. 1 ст.14 УПК РФ).
   Именно из содержания презумпции невиновности вытекают, и в ней находят свое обоснование, такие положения, прочно укоренившиеся в науке уголовного процесса и в следственной и судебной практике, как недопустимость возложения обязанности доказывания на обвиняемого (п.2 ст.49 Конституции РФ и ч.2 ст.14 УПК РФ) и толкование неустранимых сомнений в виновности лица в пользу обвиняемого (п.3 ст.49 Конституции РФ и ч.3 ст.14 УПК РФ). Кроме того, новый УПК РФ справедливо закрепил четвертое положение, раскрывающее содержание принципа презумпции невиновности – обвинительный приговор не может быть основан на предположениях (ч.4 ст.14). Вполне можно утверждать, что данные положения в значительной мере имеют как юридический, так и нравственный характер. [136 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 74-75.]
   Обвиняемый в соответствии со ст. 49 Конституции РФ не обязан доказывать свою невиновность. Однако это не означает, что в случае отказа обвиняемого от участия в доказывании или неспособности по каким-либо причинам осуществлять его, доказательства невиновности могут не устанавливаться и не исследоваться. То обстоятельство, что обвиняемый воспользовался названным конституционным правом, не может служить основанием ни для признания его виновным в инкриминируемом преступлении, ни для наступления каких-либо неблагоприятных последствий, связанных с применением процессуальных санкций, в том числе с ограничением возможности реализации им своих процессуальных прав.
   В связи с этим Конституционный Суд РФ в Постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П установил, что ч. 6 ст. 234 УПК РФ, согласно которой ходатайство стороны защиты о вызове свидетеля для установления алиби подсудимого подлежит удовлетворению лишь в случае, если оно заявлялось в ходе предварительного расследования и было отклонено дознавателем, следователем или прокурором, а также может быть удовлетворено в случае, если о наличии такого свидетеля становится известно после окончания предварительного расследования, ограничивает обвиняемого в возможности отстаивать в ходе судебного разбирательства свою позицию по уголовному делу, чем нарушается его конституционное право на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, в том числе в суде. Понуждая обвиняемого ходатайствовать о вызове свидетеля для подтверждения алиби в период предварительного расследования, т.е., по существу, – к отказу от гарантированного Конституцией РФ права не доказывать свою невиновность, названная норма фактически вводит процессуальную санкцию за использование этого конституционного права. Таким образом, ч. 6 ст. 234 УПК РФ в той мере, в какой содержащейся в ней нормой исключается возможность удовлетворения судом ходатайства стороны защиты о вызове свидетеля для установления алиби подсудимого, если, несмотря на то, что о наличии такого свидетеля ей было известно в период предварительного расследования, соответствующее ходатайство в этот период не заявлялось и не было отклонено дознавателем, следователем, прокурором, не соответствует статьям 45 (часть 2), 46 (часть 1) и 49 (часть 2) Конституции РФ.
   Рассматривая презумпцию невиновности с точки зрения ее нравственного значения, Л. Д. Кокорев и Д. П. Котов, например, отмечали следующее: 1) презумпция невиновности определяет собой правовое положение обвиняемого в уголовном процессе; является основой его права на защиту; требует бережного, внимательного отношения к правам обвиняемого; 2) презумпция невиновности выступает одной из гарантий установления истины по уголовному делу, исключает предвзятость, стимулирует активную процессуальную деятельность органов расследования и суда; 3) презумпция невиновности является основой всей системы доказывания в уголовном процессе, влияет на распределение обязанностей по доказыванию. [137 - Кокорев, Л. Д. Этика уголовного процесса / Л. Д. Кокорев, Д. П. Котов. – Воронеж: Издательство Воронежский университет, 1993. – С. 72.]
   В. П. Кашепов правильно отмечает, «что действие принципа презумпции невиновности как демократического и этического начала распространяется на уголовно-процессуальное право в целом. В соответствии с нормами морали каждый человек должен считаться добропорядочным до тех пор, пока не будет доказано обратное». [138 - Уголовный процесс / под ред. И. Л. Петрухина. – С. 74.]
   Особое место среди принципов уголовного процесса принадлежит презумпции невиновности и связанному с ней праву обвиняемого на защиту, – писал А.С. Кобликов, – Эти принципы выражают гуманную сущность правопорядка в целом. Человек, обвиненный в преступлении – не бесправный объект преследования, а субъект уголовного процесса. Ему гарантируется возможность активно защищаться от обвинения как лично, так и с помощью защитника… презумпция невиновности опирается на более широкую презумпцию добропорядочности любого человека пока не доказано обратное. Она исходит из признания ценности человеческой личности, уважения к человеку, его достоинству. Человек, даже и официально обвиненный в преступлении, еще юридически и морально не преступник. Он лишь обвиняется. Он может быть оправдан, и кроме того, обвинительный приговор может быть отменен, а осужденный – реабилитирован на основании решения вышестоящего суда. [139 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С.49.]
   Рассматриваемый принцип довольно плохо приживается на стадии предварительного расследования. Можно сетовать на недостаточную регламентацию некоторых положений УПК РФ и т.д., но это не будет являться выходом из создавшейся ситуации, т.к., на наш взгляд, уголовно-процессуальные отношения урегулированы на достаточно высоком уровне (в частности, по регламентации принципа презумпции невиновности), хотя и нуждаются в постоянном усовершенствовании. Основная причина коренится в менталитете следственного и прокурорского аппарата, где немаловажное значение имеет профессиональная деформация следователя. На этапе предварительного расследования многие участники уголовного процесса оказываются менее защищенными. Следователь, оценивая ту или иную ситуацию, воспринимает ее субъективно, и, являясь частью нашего общества, сознание отражает те же процессы, которые в нем протекают. Необходимо агитировать, пропагандировать демократические формы осуществления правосудия, подключать средства массовой информации. Возможно, это займет длительный промежуток времени, но изменение сознания никогда не было скоротечным. Все действия следственных органов (в особенности затрагивающие права и свободы человека) должны осуществляться под строгим судебным контролем. К изложенному можно добавить, что профессиональная деформация судьи, прокурора, следователя, дознавателя, зачастую создает серьезные препятствия для реализации личностью своих прав и свобод в ходе судопроизводства. Эта проблема существует не только относительно обеспечения презумпции невинности как уголовно-процессуального принципа. Поэтому, безусловно, замалчивать данное явление невозможно. Большое внимание в настоящее время должно уделяться личностным и профессиональным качествам кандидата на замещение должности судьи, прокурора, следователя, дознавателя.
   В процессуальной литературе высказываются различные предложения по совершенствования существующей системы уголовно-процессуальных принципов.
   Так, А.П. Гуськовой вноситься следующее предложение: «Поскольку на сегодняшний день не создан в достаточной степени нормативно-урегулированный механизм функции судебной защиты прав и свобод граждан в судебном порядке, появляется необходимость внесения изменений и дополнений в действующее законодательство. В целях устранения имеющихся неточностей и упущений было бы правильно, как нам думается, судебную защиту прав и свобод человека и гражданина обозначить как принцип, включив в гл. 2 УПК РФ. По справедливому замечанию Р.Х. Якупова, «принципы определяют приоритеты правовых норм и через них опосредованно регулируют поведение субъектов права». [140 - Якупов, Р. Х. Уголовный процесс: учебник для вузов / Р. Х. Якупов. – М.: Зерцало, 1999. – С.61.] А это значит, что обозначенный принцип как правовое положение будет полнее выражать сущность уголовного судопроизводства, его характер, направленность и конкретное формирование основы механизма функционирования судебной защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве». [141 - Гуськова, А. П. Судебная защита конституционных прав и свобод человека и гражданина посредством уголовного судопроизводства / А. П. Гуськова // Ученые записки: сборник научный трудов юридического факультета ОГУ. Вып. 2. Т.2. – Оренбург: РИК ГОУ ОГУ, 2005. – С. 6.]
   Вместе с тем, представляется, что сформулировать его следует по-другому. С нашей точки зрения, в системе принципов уголовного судопроизводства необходимо сформулировать принцип судебного контроля за производством по уголовному делу, усовершенствовав ст. 19 УПК РФ закрепляющую право на обжалование процессуальных действии и решений. Ст. 19 УПК РФ даже по своему наименованию не соответствует понятию принципа уголовного судопроизводства. К тому же права лиц, участвующих в производстве по уголовному делу сформулированы в соответствующих статьях УПК РФ, регламентирующих процессуальный статус тех или иных участников. Принцип, сформулированный как судебный контроль за производством по уголовному делу, наполненный соответствующим содержанием, в большей степени будет отвечать правовой природе главы 2 УПК РФ.
   В юридической литературе высказываются и другие предложения о расширении системы принципов уголовного судопроизводства. В частности, М. С. Дунаева отмечала, что неприкосновенность частной жизни граждан следует закрепить в УПК в качестве самостоятельного принципа уголовного процесса, что согласуется с общепризнанными научными критериями: обусловленностью социально-экономической ситуацией в обществе, нормативным характером, первичностью (невозможностью вывести данное положение из других норм), действием на всех стадиях уголовного судопроизводства. [142 - Дунаева, М. С. Основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства в частную жизнь граждан: автореф. дис. … канд юрид. наук / М. С. Дунаева. – Иркутск, 2002. – С. 7.]
   Так, О.В. Федорова отмечает, что свидетельский иммунитет можно рассматривать как самостоятельный принцип уголовного судопроизводства, направленный на защиту личной тайны и нравственных основ жизни общества, предусматривающий наличие ряда привилегий в даче показаний. Данный принцип реализуется посредством института свидетельского иммунитета, состоящего из трех взаимосвязанных элементов:
   1) право не свидетельствовать против себя;
   2) право не свидетельствовать против своих близких;
   3) иные случаи освобождения от обязанности давать показания. [143 - Федорова, О. В. Указ. соч. – С.69.]
   В итоге можно сформулировать, что, закрепив указанную систему принципов, законодатель сделал большой шаг вперед к обеспечению защиты прав граждан в ходе уголовного судопроизводства. Благоприятным моментом является усиление судебного контроля в сфере ограничений, затрагивающих конституционные права граждан. В частности, осмотр жилища без согласия проживающих в нем лиц, обыск, выемка, ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускаются только на основании судебного решения. Но уголовно-процессуальное законодательство будет и должно совершенствовать, ибо обеспечение прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве требует создание модели гарантий, приближенной к идеальной.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. В чем заключается нравственное содержание принципов уголовнопроцессуальной деятельности, отраженных в международно-правовых документах, ратифицированных Российской Федерацией?
   2. В чем заключается нравственное содержание принципов уголовнопроцессуальной деятельности, отраженных в Конституции РФ?
   3. Каково значение нравственного содержания принципов и норм уголовного права для уголовно-процессуальной деятельности?
   4. Каково нравственное содержание состязательности сторон (ст.15 УПК РФ)?
   5. Каково нравственное содержание уважения чести и достоинства личности (ст.9 УПК РФ)?
   6. Каково нравственное содержание охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст.11 УПК РФ)?
   7. Каково нравственное содержание презумпции невиновности (ст. 14 УПК РФ)?

4 Нравственные основы уголовно-процессуального доказывания

   4.1 Категория «истина» в уголовно-процессуальном праве: правовой и нравственный аспекты.
   4.2 Нравственные аспекты собирания, проверки и оценки доказательств.
   4.3 Защита основных моральных ценностей личности при осуществлении процесса доказывания по уголовному делу.

4.1 Категория «истина» в уголовно-процессуальном праве: правовой и нравственный аспекты

   Процессуальная категория «истина» наряду с состязательностью процесса, и, как тесно связанная с ней, вызывает в среде ученых-процессуалистов наибольшее количество споров. Как думается, соглашение по этому вопросу трудно достижимо, несмотря на то, что законодатель четко обозначил свое отношение к уголовнопроцессуальной истине.
   Многие ученые называли и называют нравственной целью осуществления процесса доказывания – установление объективной (материальной) истины по уголовному делу. [144 - См: Курс советского уголовного процесса. Общая часть /под ред. А. Д. Бойкова, И. И. Карпеца. – М.: Юридическая литература, 1989. – С.533-541.; Кобликов, А. С. Указ. соч. – С.64-66.; Зинатуллин, З. З. Уголовнопроцессуальное доказывание: Концептуальные основы: монография / З. З. Зинатуллин, Т. З. Егорова, Т. З. Зинатуллин. – Ижевск: Детектив-Информ, 2002. – С.205-213.] Так, А.Д. Бойков отмечал: «Поскольку без установления истины правосудие невозможно, она котируется как одна из самых высоких моральных ценностей». [145 - Бойков, А. Д. Уголовное судопроизводство и судебная этика. Курс советского уголовного процесса. Общая часть / А. Д. Бойков. – М.: Юридическая литература, 1989. – С.205.] А.С. Кобликов писал: «Установление истины непременное условие справедливого правосудия по уголовному делу. Несмотря на тот факт, что в настоящее время слово «истина» в уголовно-процессуальном законодательстве отсутствует, оно не исчезло из реальной правоприменительной деятельности. Деятельность не направленная на установление истины, не только незаконна, но и безнравственна». [146 - Кобликов, А. С.Указ. соч. – С.64.] З.З. Зинатуллин, Т.З. Егорова и Т.З. Зинатуллин в продолжение этого вопроса констатируют, что обязанность в каждом конкретном случае устанавливать истину есть не только служебный, правовой долг судей, прокуроров, следователей, но и долг нравственный. Суд не имеет нравственного права осудить невиновного, но и не имеет нравственного права оправдать виновного в преступлении лица. Любой из этих вариантов постановления судом соответствующего приговора есть в первую очередь отступление суда, судьи от нравственного долга. [147 - Зинатуллин, З. З., Егорова, Т. З., Зинатуллин, Т. З.Указ. соч. – С.206.]
   Детальное рассмотрение спорного вопроса об истине выходит за рамки нашей темы. Представляется возможным отметить только некоторые аспекты, имеющие непосредственное значение для темы исследования.
   Как видится, законодатель вполне справедливо отказался от категории объективной истины в уголовном судопроизводстве. В настоящее время целесообразно говорить о процессуальной истине. Следует согласиться с Е.А. Карякиным, который полагает, что «имеет смысл уделить внимание процессуальной истине по следующим соображениям: во-первых, значение процессуальной формы, формальных моментов в уголовно-процессуальном доказывании трудно переоценить. Наиболее ярко это проявляется в ходе оценки допустимости доказательств, где решающее значение имеют именно вопросы формы, а не соответствия доказательства фактам объективной реальности. Во-вторых, закрепленный в УПК РФ принцип состязательности судопроизводства, имеющий своей целью установление процессуальной истины, включает в себя оперирование юридическими презумпциями. В-третьих, правовая оценка установленного события соотносит деяние не с объективной действительностью, а с нормой закона». [148 - Карякин, Е. А. Реализация приницпа состязательности в уголовном судопроизводстве (вопросы теории и практики): монография / Е. А. Карякин. – Оренбург: ГОУ ОГУ, 2005. – С.51.]
   Вместе с тем, с нашей точки зрения, это отнюдь не означает отказ от нравственных основ уголовно-процессуального доказывания. Безнравственным будет скорее положение, при котором участники судопроизводства стремятся к достижению недостижимого, а суд занимает позицию одной из сторон, устанавливая объективную истину.
   Другой фактор, обуславливающий отказ законодателя от такой категории как объективная истина – это смена приоритетов в уголовном судопроизводстве, переосмысление его задач. Задачи уголовного процесса в период действия УПК РСФСР состояли в быстром и полном раскрытии преступлений, изобличении виновных и обеспечении правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден (ст.2). По мнению Г.Ф. Горского, Л.Д. Кокорева и П.С. Элькинд анализ задач, закрепленных ст.2 УПК РСФСР, дает основание утверждать, что, составляя цель доказывания, установление истины входит на положении одного из компонентов в общие цели советского уголовного процесса. Это находит свое подтверждение в нормативном требовании полного раскрытия преступлений, изобличения и наказания только виновных, устранения привлечения в качестве обвиняемых и осуждения невиновных. [149 - Горский, Г. Ф. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе / Г. Ф. Горский, Л. Д. Кокрев, П. С. Элькинд. – Воронеж: Из-во Воронежского университета, 1978. – С.58.]
   А.А. Кухта указывает следующее. Не возможно существование познаваемого, объективного и нейтрального в ценностном отношении права и юридических явлений. Иначе чем проявлением советского опыта, методологического наследия диалектического материализма в интерпретации явлений юридического дискурса подобное не объяснить. Суть же «советского опыта» (научного и правоприменительного) видится в преувеличении возможностей Следователя, Судьи (Государства) установить Абсолютную истину, раскрыть преступление, обеспечить неотвратимость ответственности. Монополизация «объективного» дискурса, узурпация права на провозглашение истины в масштабах целого общества или отдельных его сегментах (при пассивности членов общества) свидетельствует о патерналистской структуре, глубоко проникшей в коллективное сознание, ставшая народной привычка верить в «хорошего царя». В государственно-правовой сфере следствиями этого психического заболевания являются полицейское государство, отсутствие гражданского общества, инквизиционный процесс, в котором отсутствует площадка для выражения мнения, противоречащего государственному, и пр. Гуманитарная же наука превращается в догматику, где несколько сакральных текстов, освященных авторитетом власти, становятся мерилом истинного знания.
   Концепция «объективной истины» составляет идеологию правового авторитаризма. В сфере уголовного судопроизводства авторитаризм обозначается термином «инквизиционный». С его помощью описываются система, в которой не стороны, а государство обязано вести процесс в публичных интересах согласно требованию закона. Поэтому мы считаем, объективная истина – это системообразующая идея, концентрированное выражение инквизиционной идеологии. Как и любую идеологию, инквизиционную идеологию можно принимать и можно не принимать ее. Но в любом случае, из признания идеологичности концепции объективной истины следует, во-первых, последовательность в употреблении знаков уголовно-процессуального языка согласно романо-германской и русской культурно-правовой традиции и, во-вторых, осознанный выбор в пользу инквизиционности или состязательности. В противном случае процессуальные термины превращаются в опустошенные знаки, которые могут произвольно использоваться для фальсификации правовой реальности в угоду сиюминутным интересам, сама же дискуссия теряет ценностное основание. [150 - Кухта, А. А. Природа «судебной истины», постигаемой в уголовном судопроизводстве. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.iuaj.net / А. А. Кухта // Материалы международной научной конференции посвященной 160-летней годовщине со дня рождения проф. И.Я. Фойницкого «Стратегия уголовного судопроизводства» 1-12 октября 2007 г. (Санкт-Петербург).]
   В настоящее время назначение уголовного судопроизводства претерпело существенные изменения. Ст.6 УПК РФ четко сформулировала, что на первый план выдвигается защита прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве, причем это касается как потерпевшего, так и обвиняемого. Такое положение наталкивает на определенные выводы относительно категории «истина» в уголовнопроцессуальном доказывании. Если отстаивание абсолютной (объективной) истины означает признание бесконечности процесса познания по уголовному делу, исследование всех без исключения обстоятельств совершенного преступления, то это является неприемлемым для уголовного процесса… Философия рассматривает процесс познания как «бесконечный», переходящий от познания относительной истины к истине абсолютной. Однако для уголовного судопроизводства «бесконечность» познания истины предопределяет невозможность органу расследования, суда приходить к истинным выводам по расследуемым и рассматриваемым уголовным делам. Т.е. достижение абсолютной истины не может выступать в качестве цели уголовного процесса. [151 - Жданова, Я. В. Истина и достоверность в уголовном процессе / Я. В. Жданова // Механизм реализации норм УПК РФ: проблемы и пути их разрешения: межвуз. сб. – Ижевск: Детектив-информ, 2003. – С.67-68.] Отсюда возникает и вопрос: будут ли в полной мере защищены права участников уголовного судопроизводства при стремлении органов расследования и рассмотрения уголовных дел к установлению объективной (абсолютной) истины? Безусловно нет. В настоящее время на первом плане личность, а не быстрое и полное раскрытие уголовного дела, а это должно повлиять на пересмотр многих положений уголовного судопроизводства, в том числе и на решение вопроса истины в уголовно-процессуальном доказывании. Вполне логичным и последовательным в свете ст.6 УПК РФ видится и отказ от такого принципа уголовного процесса как всесторонность, полнота и объективность исследования обстоятельств уголовного дела (ст.20 УПК РСФСР), который как раз и ориентировал органы дознания, следствия и суда на установление объективной истины. Что также широко критикуется многими учеными.
   Целью доказывания на современном этапе развития уголовнопроцессуального законодательства является установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания в соответствии со ст.73 УПК РФ. Представляется возможным поддержать предложение Е.А. Карякина, что было бы целесообразно закрепить в УПК РФ норму следующего содержания: «Целью уголовнопроцессуального доказывания является достижение истинности в форме достоверной доказанности обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу». [152 - Карякин, Е. А. Указ. соч. – С.54.]И это положение не только не ущемляет права и интересы граждан, попавших в сферу уголовного судопроизводства, но и гарантирует их защищенность тем, что не ориентирует органы предварительного расследования и суд на нереальные и недостижимые цели.
   Конструктивное значение концепции «объективной» истины состоит, прежде всего, в том, что она оправдывает инициативу суда в собирании доказательств. Она поощряет суд на активность, вплоть до подмены функции стороны. Надо ли говорить, что обычно судья склонен содействовать стороне обвинения в разоблачении обвиняемого. Судья обязывается проводить всестороннее, объективное и полное расследование обстоятельств дела. С объективной истиной тесно связан постулат о том, что ни одно преступление не должно остаться нераскрытым, а виновный – безнаказанным. Будучи красивым на бумаге, это требование представляет опасность для прав личности. Оно ставит судью и прокурора на одну позицию – позицию государственного чиновника, озабоченного прежде всего соблюдением государственного интереса, под которым весьма часто кроется интерес ведомства, партийный интерес, интерес власть придержащих.
   Обвиняемый, потерпевший и другие частные лица, имеющие в деле законный интерес, закономерно становятся орудиями служения отвлеченным благам правосудия, средствами решения государственной задачи по искоренению преступности, и даже лицемерной защиты прав потерпевшего. [153 - Кухта, А. А. Указ. соч.]
   Следует не согласиться с тем, что уголовное судопроизводство утратило нравственное содержание без категории «объективная истина». Российское уголовно-процессуальное законодательство напротив никогда не имело столь ярко выраженных нравственных начал. Не может быть безнравственным судопроизводство, в котором на первом месте личность, ее права и свободы, т.к. это говорит о гуманизации права, где разумное соотношение публичных и частных интересов способствует осуществлению правосудия, где принципами уголовного судопроизводства (а, следовательно, и процесса доказывания) являются законность, состязательность, уважение чести и достоинства личности, презумпция невиновности и т.п.

4.2 Нравственные аспекты собирания, проверки и оценки доказательств

   В соответствии со ст.85 УПК РФ доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, предусмотренных ст.73 УПК РФ.
   Собирание доказательств – это совершение субъектами доказывания, в пределах их полномочий и прав, действий, направленных на обнаружение, истребование, получение и закрепление в установленном законом порядке доказательств. [154 - Уголовно-процессуальное право Российской федерации / под ред. П. А. Лупинской. – С. 252.]
   В соответствии с ч.1 ст.86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством. Вопрос о роли суда в процессе доказывания достаточно давно муссируется в процессуальной литературе и еще не нашел однозначного решения. Суд назван в числе субъектов, осуществляющих собирание доказательств, насколько же это соответствует принципу состязательности, а также нравственной сущности судебной деятельности?
   Как уже отмечалось выше, суд не может занимать активной позиции в сборе доказательств, поскольку это, так или иначе, приводит к подмене его процессуальной функции разрешения уголовного дела функциями обвинения или защиты от него. Но в тоже время безусловно, что суд нельзя лишать полностью права осуществлять рассматриваемую деятельность, поскольку именно он должен вынести окончательное решение по уголовному делу и это решение, в свою очередь, должно быть законным, обоснованным и справедливым. Выходом из данной ситуации видится запрет на сбор судом по собственной инициативе новых доказательств. Законодатель в настоящее время уже ограничил возможность суда в этой области оставив за ним лишь право по собственной инициативе назначать судебную экспертизу. Надо полагать, что более правильным и логичным в плане реализации принципа состязательности будет такая роль суда, которая «заключается в наблюдении за развитием процесса, координации действий сторон, оказании им помощи». [155 - Карякин, Е. А. Указ. соч. – С.26.] За судом возможно оставить лишь право собирать доказательства в случае если необходимо проверить достоверность уже имеющихся в деле доказательств. Такое положение вещей будет в большей степени соответствовать сущности судебной деятельности и способствовать реализации принципа состязательности в уголовном судопроизводстве.
   Следует сказать о том, что успехи в собирании и исследовании доказательств и их источников определяются как объективными (условия работы, техническая оснащенность правоохранительных органов и т.д.), так и субъективными факторами. Следователи, прокуроры, судьи должны иметь высокий уровень общей культуры, развитое чувство долга, ответственности и справедливости, быть честными, благожелательными, эмоционально уравновешенными, тактичными, способными противостоять деформирующим процессам, обладать такими профессиональными качествами, как твердое знание и умение применять закон, наблюдательность, коммуникабельность, психологическая выносливость и т.д. [156 - Зинатуллин, З. З., Егорова, Т. З., Зинатуллин, Т. З. Указ. соч. – С.110-111.]
   Проверка доказательств включает проверку их допустимости, относимости и достоверности, т.е. проверку соблюдения процессуальных правил собирания доказательств, относимости к делу тех сведений, которые составляют содержание доказательства, доброкачественности источника получения сведений и их достоверность. [157 - Уголовно-процессуальное право РФ / под ред. П. А. Лупинской. – С. 256.]
   Т.Н. Москалькова отмечает, что установленное уголовно-процессуальным законодательством требование о том, что доказательства, полученные с нарушением закона признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, имеет не только правовое, но и нравственное значение, оно вытекает из философско-правовой теории о соотношении цели и средства ее достижения: «стремление установить истину всеми доступными средствами признается порочным». Названное выше положение является большим завоеванием научной мысли, выступает основной гарантией прав и интересов участников уголовного судопроизводства, в том числе законоположений нравственного характера: права на охрану достоинства личности и тайн частной жизни при осуществлении уголовно-процессуального доказывания, свидетельского иммунитета, привилегии против самообвинения, запрещения домогаться показаний путем насилия, угроз и иных незаконных мер воздействия и т.д. [158 - Москалькова, Т. Н. Этика уголовно-процессуального доказывания (стадия предварительного расследования) / Т. Н. Москалькова. –С. 86.]
   Нравственным и законным будет собирание только тех доказательств, которые имеют прямое или косвенное отношение к расследованию конкретного преступления. [159 - Там же. – С. 89.] Таким образом, сведения, касающиеся частной жизни граждан, могут фигурировать в уголовном деле, только в случае, если они имеют отношение к этому делу. В противной ситуации собирание и оглашение такой информации категорически запрещается.
   Доказательства оцениваются в соответствии с положениями, закрепленными уголовно-процессуальным законодательством.
   Ст. 17 УПК РФ закрепляет принцип свободной оценки доказательств, который заключается в том, что судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.
   Рассматриваемый принцип, с одной стороны, предоставляет субъектам уголовного процесса «внутреннюю свободу» оценки доказательств, поскольку закон не устанавливает обязательной для участников уголовного судопроизводства силы тех или иных доказательств, не связывает его оценку достоверности, достаточности доказательств какими-либо формальными предписаниями, не устанавливает минимального количества доказательств для признания тех или иных фактов доказанными. С другой стороны этот принцип обеспечивает и «внешнюю свободу» оценки доказательств указанными субъектами, поскольку запрещает любое вмешательство в их оценочную деятельность извне. [160 - Уголовно-процессуальное право РФ / под ред. П. А. Лупинской. – С. 211.] Принцип свободы оценки доказательств является базовой идеологической ценностью, одной из основных черт состязательной формы уголовного судопроизводства, определяющей ее правовое и социальное назначение. Главное назначение этого принципа – обеспечение независимости субъекта доказывания в процессе искания истины. [161 - Яцишина, О. Е. Внутреннее убеждение как основание свободы оценки доказательств в российском уголовном процессе: автореф. дис. …канд. юрид. наук / О. Е. Яцишина. – Челябинск, 2004. – С.13.]
   В процессуальной литературе обращается внимание, что ч.1 ст.17 УПК РФ, называет в качестве участников уголовного судопроизводства, оценивающих доказательства судью, присяжных заседателей, а также прокурора, следователя и дознавателя и не называет участников со стороны защиты. Вместе с тем, защитник в соответствии с ч. 3 ст. 86 УПК РФ, имеет право собирать доказательства путем получения предметов, документов, и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые, в свою очередь, обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии. Отсюда следует, что защитник наделенный правом собирать доказательства, безусловно и оценивает их. Можно согласиться с Е.А. Карякиным, что «оцениваться собранные защитником доказательства должны по единым правилам, наравне с доказательствами стороны обвинения, руководствуясь закрепленным в ст. 17 УПК РФ принципом свободы оценки доказательств». [162 - Карякин, Е. А. Указ. соч. – С. 56.]
   Арабули Д.Т. отмечает: «Деятельность по оценке доказательств представляет собой непрерывный процесс, причем оценке подлежит совокупность доказательств, обосновывающих как итоговое решение, так и каждое доказательство в отдельности. Принятие судом, прокурором, следователем, дознавателем процессуального решения на основе закона и совести означает исключение какого-либо воздействия внешних субъективных факторов и сохранение собственных нравственно-этических убеждений и правосознания при производстве по уголовному делу. Это система мыслительных логических действий и выводов суда и других властных субъектов уголовного процесса. Но из сказанного не следует, что иные участники уголовного судопроизводства, в частности защитник, не оценивают доказательства, сведения, информацию. Просто их оценка не является юридически, процессуально значимой». [163 - Арабули, Д. Т. Действие этических норм при собирании адвокатом доказательств в уголовном судопроизводстве / Д. Т. Арабули // Адвокатура и адвокатская деятельность в свете современного конституционного права (к 10-летию принятия Конституции России): материалы междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 29 – 30 декабря 2003 г. – Екатеринбург: Чароид, 2004. – С. 18-19.]
   А.Р. Ратинов пишет, что оценка доказательств по внутреннему убеждению предполагает необязательность оценки доказательств одним должностным лицом для другого; необязательность оценки доказательств предыдущей инстанцией для последующей; необязательность оценки доказательств различными участниками процесса для лица, ведущего производство по уголовному делу; необязательность оценок доказательств, лежащих за пределами уголовного судопроизводства, например, даваемыми в средствах массовой информации, для лица, осуществляющего производство по уголовному делу. [164 - Ратинов, А. Р. Внутреннее убеждение при оценке доказательств / А. Р. Ратинов // Теория доказательств в советском уголовном процессе. – М.: Наука, 1973. – С.476.]
   Можно согласиться с авторским определением внутреннего убеждения данным О.Е. Яцишиной, что внутреннее убеждение – это основанное на полученном и оцененном в установленном законом порядке знании об обстоятельствах уголовного дела, нормах нравственности и правовой идеологии психологическое эмоционально-интеллектуальное состояние независимого и самостоятельного субъекта познавательной деятельности, заключающееся в твердой и сознательной уверенности в сделанном единственно правильном умозаключении и принятого на его основе решения, а также готовности осуществлять соответствующую деятельность по его реализации и отстаиванию в целях достижения задач уголовного судопроизводства. Социальная природа убеждения находит свое отражение, во-первых, в профессиональной установке правоприменителя на формирование такого убеждения, которое соответствовало бы целям и задачам правосудия, а также правовой идеологии в целом. А, во-вторых, в соответствии убеждения требованиям нравственно-этических норм, как разновидности норм социальных. [165 - Яцишина, О. Е. Указ.соч. – С. 8, 15.]
   Внутреннее убеждение должно быть основано на совокупности имеющихся в деле доказательства, на законе и совести. Особо хотелось бы остановиться на определении такого нравственного критерия как совесть. П.А. Лупинская полагает, что совесть выступает в этом процессе как внутренний критерий соблюдения правил, обеспечивающих независимость и свободу при выражении своего убеждения, уверенность в беспристрастности и справедливости своего решения. [166 - Лупинская, П. А. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе / П. А. Лупинская // Российская юстиция. – 2002. – № 7. – С. 8.] Эта новелла российского уголовно-процессуального законодательства представляется положительной и нужной, поскольку еще раз подчеркивает именно нравственную основу уголовного судопроизводства. Но многими ученымипроцессуалистами до настоящего времени критикуется. Например, В.М. Быков отмечает, что если под совестью понимать чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, перед обществом, [167 - Ожегов, С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. – М.: Русский язык, 1985. – С.644.] то она мало подходит как какой-то нравственный критерий при оценке доказательств. Совесть оказывается слишком привязана к конкретному человеку со всеми его лучшими и худшими качествами как личности, а потому эта нравственная категория является чрезвычайно субъективной и, на наш взгляд, не может использоваться при оценке доказательств как какой-то внутренний критерий. В связи с этим мы полагаем, что из ч.1 ст.17 УПК РФ слово «совесть» следует исключить.
   В свою очередь О.Е. Яцишина отмечает, что необходимо вернуть правосознание в качестве законодательно закрепленного ориентира формирования внутреннего убеждения. При этом не следует отказываться от категории «совесть» являющейся напоминанием для правоприменителя о нравственной основе уголовного судопроизводства. [168 - Яцишина, О. Е. Указ. соч. – С. 9.] С нашей точки зрения, нравственные категории безусловно нужны в уголовно-процессуальном законодательстве (по приведенным выше причинам), но перегружать ими закон все же не следует.

4.3 Защита основных моральных ценностей личности при осуществлении процесса доказывания

   Проблема нравственных начал уголовно-процессуального доказывания в период поворота общественного сознания к выработанным всей человеческой цивилизацией непроходящим ценностям становится особенно актуальной. Она напрямую связана с такими социальными ценностями, как справедливость, честь и достоинство, уважение и неприкосновенность личности, ее права и свободы, с тем, что составляет и определяет ценность человеческой жизни. [169 - Зинатуллин, З. З., Егорова, Т. З., Зинатуллин, Т. З. Указ. соч. – С. 203-204.]
   В контексте уголовно-процессуального доказывания особое внимание обращается на такие моральные категории как честь и достоинство личности, частная жизнь, личная и семейная тайна. Права граждан на уважение чести и достоинства, на неприкосновенность частной жизни закреплены Конституцией РФ, и поэтому механизму их обеспечения уделяется повышенное внимание. Наибольшая вероятность нарушения этих прав существует в ходе осуществления процесса доказывания и применения мер уголовно-процессуального принуждения.
   Такие категории как честь и достоинство частично характеризовались нами, когда речь шла о принципах уголовного судопроизводства. Однако хотелось бы привести определения, сформулированные Т.Н. Москальковой: «Под уважением понимается внимательное почтительное отношение или чувство, основанное на признании чьих-либо достоинств, заслуг, доброго имени… Внимание это обращено в первую очередь к таким моральным ценностям, как честь и достоинство человека. Достоинство как этическая категория, связывается с ценностью каждого человека в обществе … категории «честь» и «достоинство» хотя и связаны тесным образом друг с другом, однако полного тождества между ними нет. В отличие от категории достоинства, выраженной большой частью в собственной самооценке, моральная ценность личности в понятии «честь» связывается с конкретным общественным положением человека и признаваемыми за ним моральными заслугами. Поэтому достоинство каждого человека и гражданина равноценно, а честь – нет». [170 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С.17-19.]
   Унижение достоинства человека в ходе уголовно-процессуального доказывания следует причинно связывать не с самим фактом осуществления этой деятельности, а с чисто поведенческим аспектом действий должностных лиц, ведущих уголовное дело. Способом реагирования на аморальное поведение должностных лиц может быть привлечение должностного лица к законной ответственности – дисциплинарной или уголовной. Ни восстановительные, ни компенсационные правоотношения здесь надлежащего эффекта иметь не могут, они в принципе не пригодны для сатисфакции униженного. Совершенно другая картина складывается относительно категории «честь». Бесчестие в связи с процессом доказывания по уголовному делу наступает вследствие применения таких, допустим, мер процессуального принуждения, как задержание по подозрению в совершении преступления, применения меры пресечения, особенно заключения под стражу, принудительный привод обвиняемого, помещение в медицинское учреждение в связи с производством судебно-медицинской или судебнопсихиатрической экспертизы, производство обыска и выемки и т.п. [171 - Там же. – С.22.]
   Проблема сохранения репутации лица при осуществлении уголовнопроцессуального доказывания стоит достаточно остро и не получила своего разрешения в правоприменительной деятельности. В отношении всех лиц, привлекаемых к участию в производстве по уголовному делу в качестве обвиняемых, действуют положения презумпции невиновности. Но, к сожалению, для основной части населения, не обладающей специальными юридическими знаниями, вопрос о виновности лица решается на много раньше вступления в законную силу обвинительного приговора суда. Этому немало способствуют средства массовой информации, которые делают нетактичные и несвоевременные выводы о причастности лиц к совершению преступления. В связи с этим возникает вопрос о нравственно обоснованных и правовых критериях возможного причинения вреда репутации человека при осуществлении процесса доказывания и механизме его возмещения.
   Е.В. Мищенко отмечает: «Особенно острой в практической деятельности является проблема использования со стороны правоохранительных органов неправомерных по форме и безнравственных по существу методов доказывания. Поэтому этический аспект в деятельности органов и должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальное доказывание, приобретает особую значимость. Даже самый высокий профессионализм следователя, прокурора или дознавателя сводит всю работу на «нет», если он лишен нравственного наполнения. Этическое поведение должностного лица, которое расследует дело, способствует установлению необходимого психологического контакта с участниками уголовного процесса на предварительном следствии и при осуществлении процесса дознания, ограждает от причинения им морального вреда…В связи с этим возникает необходимость установления пределов допустимого ограничения прав граждан, предотвращения ненужного ущемления их интересов». [172 - Мищенко, Е. В. Нравственные аспекты производства допроса в уголовном судопроизводстве / Е. В. Мищенко // Проблемные вопросы законотворческой и правоприменительной деятельности в России на рубеже нового тысячелетия: сб. науч. ст. – Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2001. – С.101.]
   Проблемным является и вопрос соотношения уголовно-процессуального доказывания с конституционным правом лица на неприкосновенность частной жизни. Частную жизнь можно определить как физическую и духовную сферу, которая контролируется самим индивидом, т.е. свободную от внешнего воздействия. Законодательство не может вторгаться в эту сферу, оно призвано ограждать ее от любого незаконного вмешательства. Иными словами, в понятие «частная жизнь» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если она не носит противоправный характер. Тайна частной жизни состоит из множества элементов (свобода и личная неприкосновенность, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, профессиональная тайна, конфиденциальная информация о личных данных и т.д.). [173 - Калабаев, О. У. Проблемы охраны тайны частной жизни в уголовном судопроизводстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук / О. У. Калабаев. – Ижевск, 2005. – С.9.] Безусловно можно согласиться и с тем, что от уровня гарантированности сохранения тайн личной жизни граждан зависят степень свободы личности в государстве, демократичность и гуманность существующего в нем политического режима. [174 - Там же. – С. 9.] Так возможно ли оградить личность от унижения чести и достоинства, вмешательства в частную жизнь в процессе осуществления уголовно-процессуального доказывания?
   Т. Н. Москалькова разграничивает вопросы о нравственной допустимости причинения ущерба чести участников уголовно-процессуального доказывания и возможности возмещения причиненного морального вреда в зависимости от двух факторов: 1) кому причиняется вред; 2) соответствуют ли сведения, наносящие урон чести, действительности или нет. И дает наиболее развернутое в уголовнопроцессуальной литературе обоснование.
   1. Если ущерб репутации подозреваемого или обвиняемого причиняется в силу того, что ему инкриминируется совершение преступления, и затем эта причастность будет подтверждена вступившим в законную силу приговором суда, нравственной проблемы не возникает вообще. Наступившее вследствие объявления человека преступником бесчестье понятно и обоснованно как с нравственной, так и с правовой точек зрения.
   2. Если ущерб причиняется чести подозреваемого или обвиняемого в силу тех же причин, но затем подозрение или обвинение не получает подтверждения в ходе расследования или судебного разбирательства и дело в отношении него прекращается по реабилитирующим основаниям или выносится оправдательный приговор, такой ущерб признается причиненным незаконно и должен быть устранен путем моральной реабилитации, в том числе опровержения обвинения или подозрения, оказавшегося несостоятельным, и оповещения об этой несостоятельности того же круга лиц, в чьих глазах пострадало доброе имя реабилитируемого.
   3. Если страдает репутация участника уголовного процесса, который не подвергается уголовному преследованию (свидетеля, потерпевшего) в результате распространения ложных порочащих сведений, то такой моральный ущерб может быть заглажен путем опровержения порочащих сведений по суду, а также с помощью других гражданско-правовых средств (публикации своего ответа на порочащую статью в том же органе печати, денежная компенсация и т.д.). Распространение клеветнической информации об указанных лицах может также повлечь уголовное наказание (ст.128.1 УК).
   4. Если репутация свидетеля, потерпевшего или другого участника уголовного процесса, который не подвергается уголовному преследованию, страдает в результате того, что предаются огласке соответствующие действительности порочащие сведения, выявленные в процессе уголовно-процессуального доказывания (в процессе обыска у свидетеля были выявлены и разглашены сведения о том, что его жена ранее лишалась родительских прав, ее ребенок воспитывается в детском доме), то причинение такого морального ущерба надо признать аморальным и безнравственным. Однако сатисфакция такому пострадавшему законом не предусмотрена, за исключением тех случаев, когда незаконное распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайны, без его согласия было совершено из корыстной или иной личной заинтересованности. Такие действия составляют состав преступления, предусмотренный ст.137 УК РФ. [175 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С.23.]
   Одним из общих условий предварительного расследования является неразглашение данных, которые стали известны при производстве по уголовному делу, о чем предупреждаются все участники уголовного судопроизводства. Ст. 310 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за невыполнение этого требования. В частности она запрещает разглашение данных предварительного расследования лицом, предупрежденным в установленном законом порядке о недопустимости их разглашения, если оно совершено без согласия следователя или лица, производящего дознание.
   Но на практике реальное привлечение к ответственности по данной норме встречается крайне редко. Это говорит о том, что правоприменители недооценивают важность защиты прав и интересов (в том числе, моральных ценностей) участников уголовного судопроизводства, либо лиц вовлеченных в сферу производства по уголовному делу на современном этапе развития уголовного судопроизводства.
   Помимо этого процессуальный порядок предупреждения о недопустимости разглашения данных предварительного расследования отличается определенной диспозитивностью, что неприемлемо в данном случае.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Как определяется истина в уголовно-процессуальном праве?
   2. Каковы правовые и нравственные аспекты категории «истина» в уголовном судопроизводстве?
   3. Какие моральные ценности личности подлежат защите при осуществлении процесса доказывания по уголовному делу?
   4. Определите нравственные аспекты проверки доказательств.
   5. Каковы нравственные аспекты оценки доказательств?
   6. Кто является субъектами доказывания в уголовном судопроизводстве?

5 Уголовно-процессуальное принуждение: правовой и нравственный аспект

5.1 Нравственная обоснованность и пределы применения мер принуждения в сфере уголовного судопроизводства.
5.2 Нравственно-правовые критерии допустимости применения отдельных мер пресечения.

5.1 Нравственная обоснованность и пределы применения мер принуждения в сфере уголовного судопроизводства

   Зачастую процессуальные обязанности граждане выполняют добровольно и добросовестно. Но нередки случаи, когда отдельные лица не выполняют возложенные на них процессуальные обязанности, всячески противодействуют органам расследования, осуществляющим производство по уголовным делам, например, уничтожают вещественные доказательства, скрывают похищенное имущество, запугивают или подговаривают очевидцев не давать показания, скрываются и т.п. В целях пресечения, предупреждения и нейтрализации такого противодействия органы расследования должны проводить разъяснительную и воспитательную работу, убеждать их в необходимости добросовестного выполнения гражданского долга перед органами уголовного судопроизводства, а при отсутствии положительных результатов от проводимых мероприятий, а также убеждения государство наделяет их правом применять к несознательным участникам уголовного процесса меры государственного принуждения, в том числе связанные с ограничением личной свободы. [176 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 123-124.]
   Под государственным принуждением следует понимать внешнее воздействие на поведение людей в целях подчинить их воле государства. Правовое же принуждение выражается в принуждении к исполнению требований права. Меры уголовно-процессуального характера, применяемые государственными органами и должностными лицами в качестве способов воздействия на поведение участвующих в деле лиц, принято называть мерами уголовно-процессуального поведения. [177 - Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / под ред. П. А. Лупинской. – С.288.] Так, Т.Н. Москалькова отмечает, что под уголовно-процессуальным принуждением понимается совокупность средств воздействия на участников уголовного судопроизводства. Это принуждение выражается: а) в законном психическом воздействии на участников уголовного процесса, побуждающем их к соответствующему правомерному поведению под угрозой правовых санкций; б) в законном физическом воздействии на участников уголовного процесса с целью добиться реализации возложенной на них процессуальной обязанности. [178 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 35.] Можно отметить, что наибольшей остротой обладает вопрос о соотношении законного и незаконного психического принуждения. По каким критериям это можно определить?
   Специфика сферы уголовно-процессуального регулирования состоит также и в том, что здесь допускается превентивное принуждение. Если принуждение, применяемое в случае отказа выполнить обязанность или в случае ее ненадлежащего выполнения – явление естественное для права в силу его нормативности и общеобязательности, то принуждение, применяемое в целях предотвращения правонарушения, – явление исключительное. Законность и справедливость принуждения состоят прежде всего в том, что оно применяется при наличии правонарушения. И только в исключительных случаях оно возможно при наличии достаточных доказательств, дающих основания для вывода, что лицо может совершить правонарушение. Превентивное принуждение возможно только в отношении лиц, обвиняемых или подозреваемых в совершении преступления. [179 - Алексеева, Л. Б. Принуждение в механизме уголовно-процессуального регулирования. Курс советского уголовного процесса. Общая часть: учебник / под ред. А. Д. Бойкова, И. И. Карпеца. – М.: Юридическая литература, 1989. – С. 101.]
   Вопрос о сущности и классификации мер уголовно-процессуального принуждения достаточно подробно рассмотрен в научных трудах многих ученыхпроцессуалистов. [180 - См.: Элькинд, П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве / П. С. Элькинд. – Л.: Издательство ЛГУ, 1976.; Зинатуллин,З. З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность / З. З. Зинатуллин. – Казань: Издательство Казанского государственного университета, 1981.; Михайлов, В. А. Меры пресечения в российском уголовном процессе / В. А. Михайлов. – М.: Право и закон, 1996.; Кудин, Ф. М. Принуждение в уголовном судопроизводстве / Ф. М. Кудин. – Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1985.; Ахпанов, А. Н. Меры процессуального принуждения: социальная ценность, теория и практика применения: учебное пособие / А. Н. Ахпанов. – Караганда: КВШ МВД СССР, 1989.]В рамках настоящей работы нецелесообразно углубляться в раскрытие этих понятий. Представляется возможным остановиться лишь на отдельных аспектах уголовно-процессуального принуждения, имеющих нравственный подтекст.
   И.А. Антонов полагает, что основное назначение мер уголовнопроцессуального принуждения – обеспечить оптимальные условия для доказывания и достижения по уголовным делам истины, а также в том, чтобы создать благоприятные условия для реализации и других задач уголовного процесса, вплоть до решения профилактических задач при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел. [181 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 125.] Позволим себе не совсем согласиться с этим мнением. Как представляется, основное назначение мер уголовно-процессуального принуждения, в первую очередь, это защита личности, ее прав. Нецелесообразно определять задачи применения указанных мер, не ориентируясь на законодательство. Во главе уголовного судопроизводства стоит ст.6 УПК РФ, а в приведенной точке зрения положения данной нормы даже не звучат. Защита прав личности потерпевшего от преступления достигается тем, что при применении мер пресечения обвиняемый не препятствует осуществлению судопроизводства. Относительно обвиняемого, защита обеспечивается самим порядком избрания и применения меры пресечения, закрепленным в уголовно-процессуальном законодательстве.
   Критерии нравственной допустимости применения мер уголовнопроцессуального принуждения, соотношение убеждения и принуждения – вот те аспекты, на которые в первую очередь акцентируют внимание ученыепроцессуалисты, занимающиеся вопросами нравственности уголовного судопроизводства.
   А.В. Опалев отмечает, что применение мер уголовно-процессуального принуждения должно быть нравственно допустимым. У нравственно допустимого поведения он выделяет ряд особенностей:
   1) нравственно допустимое поведение укладывается в рамки нравственности, но вследствие действия объективных обстоятельств не являются идеальными с точки зрения критерия морали. Когда мы говорим о нравственно допустимом поступке или поведении, то, не отрицая его «нежелательного» характера, тем не менее, признаем его нравственным.
   2) нравственная допустимость устанавливает предел, границу за которой начинается безнравственное. Критерием для определения этого предела являются не субъективные аргументы, а совокупность объективных условий.
   3) В содержании нравственно допустимого поведения очень важен психологический аспект. Он заключается в понимании человеком того, что в данных условиях именно такое поведение является единственно возможным, т.е. в наибольшей степени отвечающим требованиям нравственности, позволяет человеку обрести уверенность в правильности своих действий и в то же время не дает ему возможности переступить черту, отделяющую допустимое поведение от недопустимого. [182 - Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов: учебное пособие / под ред. Г. В. Дубова и А. В. Опалева. – С.159-164.]
   Развивая эту мысль, А.И. Антонов справедливо отмечает, что действия лица, осуществляющего предварительное расследование должны соответствовать определенным критериям, среди которых: наименьший ущерб, наиболее благоприятные нравственные последствия, соблюдение интересов наибольшего круга людей, соблюдение принципа разумной достаточности используемых средств. [183 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 121.] Такие критерии, как думается, устанавливает уголовно-процессуальное законодательство. Для применения каждой конкретной меры уголовнопроцессуального принуждения есть строго регламентированный порядок и законодательно определенные основания. Таким образом, хотелось бы обратить внимание на то, что нравственная обоснованность применения каждой принудительной меры закрепляется в первую очередь в УПК РФ. Так, орган дознания, следователь или прокурор вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований: 1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; 2) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление; 3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления. Также при наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если в суд направлено ходатайство об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу (ст.91 УПК РФ).
   Применительно к подозреваемому и обвиняемому, чья виновность впоследствии получила подтверждение вступившим в законную силу судебным приговором, тяготы и лишения, вызванные уголовно-процессуальным принуждением в процессе доказывания, имеют еще и дополнительное нравственное обоснование: совершив преступление, виновный сам спровоцировал уголовный процесс, сам навлек на себя уголовное преследование, сам своими действиями вызвал необходимость в доказывании и изобличении, которое немыслимо без определенного принуждения. Реабилитация невинно осужденного, привлеченного к уголовной ответственности, или арестованного влечет компенсационновосстановительные меры. [184 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 39.]
   С одной стороны, несомненно, что использование этих средств правоохранительной деятельности вызвано объективными обстоятельствами. Без применения мер правового принуждения невозможно эффективно бороться с таким социальным злом, как преступность. С другой стороны так же очевидно, что эти меры ущемляют личную свободу граждан, пусть даже и подозреваемых или совершивших преступление. Сам по себе факт ограничения личной свободы граждан, взятый вне социальных условий, не может быть признан положительным. Но всякая оценка дается не абстрактным, а конкретным явлениям. Конкретноисторический подход признает вмешательство в личную жизнь граждан, ограничение их свободы как в принципе негативное, но в то же время допускает возможность и даже необходимость такого вмешательства для ограждения личных интересов или интересов других граждан, общества, государства от преступных посягательств на них. [185 - Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов: учебное пособие / под ред. Г. В. Дубова и А. В. Опалева. – С.154.]
   Применение мер уголовно-процессуального принуждения всегда связано с ограничением прав и свобод личности, причем ограничительные меры применяются не только к подозреваемому или обвиняемому. Они могут применяться и к лицам, по каким-либо причинам вовлеченным в сферу уголовного судопроизводства, например, к потерпевшим или свидетелям. В соответствии со ст.111 УПК РФ дознаватель, следователь, прокурор или суд в случаях, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством вправе применить к потерпевшему, свидетелю и иным участникам уголовного судопроизводства следующие меры процессуального принуждения: 1) обязательство о явке; 2) привод; 3) денежное взыскание. В каждом подобном случае с неизбежностью встает вопрос о соразмерности общественных, государственных и личных интересов, о том насколько процессуальное принуждение отвечает нравственному смыслу достижения целей уголовного процесса и выдержано с точки зрения общечеловеческих представлений о справедливости. С одной стороны, гражданин, который подвергается определенному государственному принуждению в сфере уголовного судопроизводства, должен понимать, почему он обязан следовать установленному законом предписанию или принуждению и в какой мере оно соответствует нравственным устоям, принципам, требованиям. А с другой стороны, должностное лицо, на которое государством возложена обязанность применять в определенных случаях меры процессуального принуждения, должно осознавать необходимость и нравственную обоснованность такого применения и, таким образом, не только юридическую, но и моральную правоту своих действий по отношению к другому человеку. От правильного разрешения этой этической проблемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения и правовой активности граждан и должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальное доказывание, иначе говоря, столпов, на которых зиждется правопорядок в демократическом государстве. [186 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 35-36.] Прочным нравственным обоснованием применения мер процессуального принуждения к свидетелям и потерпевшим будет служить только защита прав личности в уголовном судопроизводстве. В данном случае личности обвиняемого. Так, ст.179 УПК РФ закрепляет, что освидетельствование участников уголовного судопроизводства проводиться с их согласия за исключением случаев, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности их показаний. Если органы предварительного расследования будут иметь возможность применять меры уголовно-процессуального принуждения только к обвиняемому, то это будет нарушением равноправия сторон в уголовном судопроизводстве, и соответственно прав самого обвиняемого.
   Таким образом, можно заключить, что применение мер уголовнопроцессуального принуждения в порядке, установленном законом, будет нравственно обоснованным, поскольку данный процессуальный институт служит общим задачам уголовного судопроизводства, способствует в конечном итоге восстановлению справедливости.

5.2 Нравственно-правовые критерии допустимости применения отдельных мер пресечения

   Меры пресечения – это предусмотренные законом меры процессуального принуждения, применяемые по уголовному делу в порядке, установленном УПК, к обвиняемому (в исключительных случаях к подозреваемому), подсудимому, временно ограничивающие его права и свободы. [187 - Уголовно-процессуальное право РФ/ под ред. А. П. Лупинской. – С.297.] Уголовно-процессуальный институт – мер пресечения – одинаково важен для государства, общества и личности. Правовое регулирование мер процессуального пресечения есть необходимость, общественно-государственная потребность, объективированная материальными предпосылками и важностью достижения целей и задач, стоящих перед уголовным судопроизводством. [188 - Лившиц, Ю. Д. Социальная обусловленность института мер пресечения / Ю.Д. Лившиц, Н.В. Ткачева. Сб. науч. тр. – Челябинск: Из-во ЮУрГУ. 2004. – С. 171.] Юридическая природа мер пресечения определяется содержанием присущего им принуждения. По мнению Н.В. Ткачевой – «принуждение, присущее мерам пресечения по своему содержанию, является физическим, психическим и моральным воздействием, а по характеру оно может быть государственным и общественным (личным)». [189 - Ткачева, Н. В. Меры пресечения, не связанные с заключением под стражу, в уголовном процессе России: монография / Н. В. Ткачева. – Челябинск: Из-во ЮУрГУ, 2004. – С.21.]
   Социальная ценность института мер пресечения заключается в социальной полезности поставленных перед ним целей. То есть они призваны способствовать успешному выполнению задач уголовного судопроизводства, обеспечивать надлежащее поведение участников уголовного процесса (обвиняемого или подозреваемого); предупреждать уклонение обвиняемого или подозреваемого от следствия или суда, устранять возможность угрозы свидетелям, уничтожения доказательств или совершения новых преступлений, в конечном итоге восстановлению справедливости. Цели мер пресечения есть правовое выражение тех социальных причин, которые определяют необходимость упомянутых мер, как средств правового регулирования. Юридическая природа мер пресечения заключается в их социальной обусловленности [190 - Там же. – С. 54.].
   Обращаясь к недавней истории уголовно-процессуального законодательства, хотелось бы отметить, что совершенно справедливо исключена из перечня мер пресечения такая мера, как поручительство общественной организации. Практически не применяемая в реальности, данная мера пресечения как надо признать, довольно существенно ударяла по репутации обвиняемого, причиняла вред его чести и достоинству. Прежде чем избрать данную меру пресечения, должностное лицо должно было проинформировать общественную организацию о сущности дела (например, выступить на общем собрании трудового коллектива), что не могло не сказаться на формировании общественного мнения, которое, как известно, очень трудно изменить, даже если уголовное дело прекращается по реабилитирующим основаниям. Эти обстоятельства мало соотносятся с принципом уважения чести и достоинства личности, и поэтому данная мера пресечения не нашла своего отражения в УПК РФ.
   Применение мер пресечения нравственно обосновано, в первую очередь, тем, что направлено на обеспечение задач уголовного судопроизводства. В частности, защита личности от незаконного ограничения ее прав и свобод обеспечивается детальной регламентацией оснований, условий и порядка применения мер пресечения, законодательным закреплением прав и обязанностей участников уголовно-процессуальных отношений, складывающихся в процессе применения меры пресечения, установлением в законе механизмов обжалования и проверки законности и обоснованности применения мер пресечения. [191 - Там же. – С.56.] Защита прав и законных интересов граждан, организаций потерпевших от преступления обеспечивается тем, что меры пресечения носят превентивно-предупредительный (предупредительнообеспечительный) характер. Меры пресечения применяются в случаях, если есть основания полагать, что обвиняемый, подозреваемый:
   1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;
   2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;
   3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (ст.97 УПК РФ).
   Т.е. применение мер пресечения возможно в тех случаях, когда деятельность обвиняемого направлена на воспрепятствование осуществлению правосудия по конкретному уголовному делу. О.И. Цоколова отмечает, что меры пресечения нельзя рассматривать как кару за совершенное преступление. Меры пресечения могут содержать в себе элементы процессуальной ответственности, но основное их назначение – превентивное, так как они применяются не за совершение преступления или процессуального нарушения, а для предотвращения совершения обвиняемым (подозреваемым) процессуальных нарушений и новых преступлений. [192 - Цоколова, О. И. О понятии и сущности заключения под стражу / О. И. Цоколова // Российский следователь. – 2005. – № 3. – С.11.]
   Как видно из п.3 ч.1 ст.97 УПК РФ меры пресечения являются и мерами безопасности для участников уголовного судопроизводства. Л.В. Брусницын отмечает: «По оценкам практических работников меры пресечения – действенные меры безопасности. При этом в новом УПК РФ более определенно (по сравнению с УПК РСФСР) указана такая их цель, как предотвращение воздействия обвиняемого на жертв, свидетелей и других участников процесса: в п.3 ч.1 ст.97 УПК РФ возможные угрозы свидетелю и иным участникам уголовного судопроизводства непосредственно указаны в качестве одного из способов воспрепятствования производству по уголовному делу». [193 - Брусницын Л. В. Меры пресечения – меры безопасности для участников уголовного процесса / Л. В. Брусницын // Юридическая юстиция. – 2005. – № 6. – С.22.]
   Меры пресечения делятся: во-первых, на связанные с заключением под стражу и не связанные с заключением под стражу в зависимости от того, лишает ли мера пресечения личность права на свободу или только ограничивает ее свободу; во-вторых, располагаются по мере строгости; от наименее строгой к наиболее строгой по степени воздействия на права и свободы личности. [194 - Ткачева, Н. В. Указ. соч. – С.29.]
   Заключение под стражу является самой строгой мерой пресечения, применяемой в рамках уголовного судопроизводства, поэтому положения о ее применении детально регламентированы законом.
   В соответствие с ч.1 ст.108 УПК РФ заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание свыше двух лет лишения свободы и при невозможности применения иной более мягкой меры пресечения. В исключительных случаях (строго ограниченных законом) эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание до двух лет лишения свободы. Получение судебного решения для заключения лица под стражу безусловно является положительным аспектом и приближает российское уголовно-процессуальное законодательство к международным правовым стандартам. Необходимо отметить, что суд может принять решение об избрании данной меры пресечения и по собственной инициативе. Так, Пленум Верховного Суда в Постановлении от 5 марта 2004 г. № 1 разъясняет, что по смыслу части 7 статьи 236 и части 10 статьи 108 УПК РФ судья вправе в ходе предварительного слушания по ходатайству стороны или по собственной инициативе решить вопрос об избрании в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления, в качестве меры пресечения заключения под стражу. В этом случае в постановлении о назначении судебного заседания (статья 236 УПК РФ) судье надлежит, руководствуясь частями 1, 2 и 4 статьи 108 УПК РФ, мотивировать решение об избрании подсудимому указанной меры пресечения. Когда в силу части 3 статьи 247 УПК РФ вопрос об избрании в отношении подсудимого в качестве меры пресечения заключения под стражу возникает в ходе судебного разбирательства, то решение об этом при наличии к тому оснований (статьи 97 и 108 УПК РФ) суд принимает по ходатайству стороны или по собственной инициативе. Участие защитника обвиняемого в судебном заседании при решении этого вопроса является обязательным, если он участвует в деле.
   Некоторые ученые отмечают, что предоставление суду права по собственной инициативе решать этот вопрос невозможно, т.к. это противоречит природе судебной деятельности. Например, И.А. Антонов пишет: «Следуя в направлении судебно-правовой реформы в смысле лишения судебной власти обвинительных черт, необходимо лишить суд по возможности по собственной инициативе решать вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, если он возникает в суде. Если такой вопрос возникает в суде, то решение об избрании такой меры пресечения в виде заключения под стражу суд должен принимать по ходатайству стороны». [195 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С.135.] Представляется все же, что такое решение вопроса не противоречит сущности судебной деятельности и не придает ей обвинительных элементов. Данный вопрос был решен Конституционным Судом РФ в Постановлении от 22 марта 2004 г. № 4-П, в котором говорится, что по смыслу закона, возбуждение ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, если к тому имеются установленные законом основания, является обязанностью прокурора на любых стадиях уголовного судопроизводства, что не исключает право суда в случае, если такой вопрос возникает на судебных стадиях, рассмотреть его по собственной инициативе (ч. 10 ст. 108, ч. 1 ст. 255 УПК РФ).
   Также Конституционный Суд РФ целесообразно отмечает, что в силу статей 10, 118 и 123 (ч.3) Конституции РФ, а также конкретизирующих их статей 15 и 243 УПК РФ суд не является органом уголовного преследования и не выступает на стороне обвинения или защиты; решая задачи, стоящие перед ним как органом правосудия, суд в то же время создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. В целях охраны прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и надлежащего проведения судебного разбирательства в разумный срок суд, в том числе по собственной инициативе, обязан проверять обоснованность применения обеспечительных мер, включая меру пресечения в виде заключения под стражу, принимать необходимые решения в случаях, когда подсудимый уклоняется от явки в суд или иным способом препятствует осуществлению правосудия, а также обеспечивать своевременное рассмотрение вопроса о продлении содержания под стражей до истечения его срока, установленного предыдущим судебным решением. Ставя и решая по собственной инициативе вопрос об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, суд, по смыслу ст. 108 УПК РФ, не освобождается от обязанности выслушать мнения сторон, а стороны не могут быть лишены возможности привести свои доводы. Это не означает, что суд принимает на себя функции стороны обвинения, поскольку правовые и фактические основания для избрания меры пресечения связаны не с поддержкой, а тем более признанием обоснованным выдвинутого в отношении лица обвинения в совершении преступления, а с необходимостью обеспечения условий дальнейшего производства по уголовному делу.
   Суд, разрешая ходатайство о заключении лица под стражу, опирается на доказательства, представленные в обоснование данного ходатайства. В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 к ходатайству об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (часть 3 статьи 108 УПК РФ) следует прилагать копии постановлений о возбуждении уголовного дела и привлечении лица в качестве обвиняемого, копии протоколов задержания, допросов подозреваемого, обвиняемого, а также имеющиеся в деле доказательства, подтверждающие наличие обстоятельств, свидетельствующих о необходимости избрания лицу меры пресечения в виде заключения под стражу (сведения о личности подозреваемого, обвиняемого, справки о судимости, данные о возможности лица скрыться от следствия, об угрозах в адрес потерпевших, свидетелей и т.п.).
   В связи с этим положением хотелось бы сравнить законодательство РФ и США. В США арест возможен с ордером судьи и без такового.
   Ордер на арест может быть выдан, если совокупность представленных судье доказательств убедят его, что имеются «достаточные основания» полагать, что было совершено (или готовится) преступление и что его совершил (или готовит) подлежащий аресту человек.
   При доказывании достаточного основания могут быть использованы так называемые «доказательства по слуху», например, когда просьбу о выдаче ордера сотрудник полиции подкрепляет имеющимися у него сообщениями осведомителя.
   В таком случае письменные показания под присягой должны содержать:
   а) изложение обстоятельств, дающих основания для выводов, к которым пришел осведомитель;
   б) данные, свидетельствующие, что осведомитель достоин доверия. Например, информация, ранее дававшаяся этим осведомителем, приводила к вынесению судами обвинительных приговоров;
   в) данные, полученные в ходе расследования и «личные наблюдения» сотрудника полиции, которые подтверждают сообщение осведомителя.
   Если сотрудник полиции имеет возможность объективными данными доказать судье надежность сообщения, полученного от осведомителя, личность осведомителя можно в суде не раскрывать.
   Как представляется порядок, установленный российским законодательством, в большей степени обеспечивает и гарантирует права личности, в том числе и на то, что применение такой меры пресечения как заключение под стражу будет нравственно обусловленным и законным.
   С учетом особенностей ювенальной юстиции, применение к несовершеннолетним такой меры пресечения как заключение под стражу справедливо ограничено. К несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу может быть применено в случае, если он подозревается или обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, и только в исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести (ч.2 ст.108 УПК РФ). Как представляется более логичным и последовательным будет установление закрытого перечня таких исключительных случаев. Так, наличие исчерпывающего перечня вышеупомянутых исключительных случаев, исключит неясности и сомнения правоприменителей при толковании этой нормы уголовно-процессуального закона.
   По мнению П.И. Люблинского, «подследственный арест – настолько грубая мера, что лишает обвиняемого почти всех прав свободы» [196 - Люблинский, П. И. Свобода личности в уголовном процессе / П. И. Люблинский. – СПб.: [б.и.], 1906. – С. 15.]. К тому же в условиях, когда виновность лица, подвергаемого столь тяжкой мере, еще не признана в установленном законом порядке, т.е. приговором суда [197 - Еникеев, З. Д. Принципы применения мер пресечения по уголовным делам / З. Д. Еникеев. – Уфа: Из-во БГУ, 1997. – С. 85.].
   Строгость данной меры пресечения характеризуется не только обширным объемом ограничиваемых прав и длительными сроками своего действия. Человек, заключенный под стражу на время проведения следствия и суда, практически выпадает из общества, кардинально меняется его статус, условия быта, сфера деятельности, круг общения, он лишается целого ряда социальных благ. Негативные последствия заключения не исчезают полностью и после его возвращения на свободу. Именно поэтому в целом ряде международных актов (Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Итоговый документ Венской встречи Парижская хартия и др.) указывается на недопустимость произвольных арестов и содержания под стражей, что означает возможность применения данной меры пресечения только в строгом соответствии с положениями закона и при наличии законных оснований. Так, Международный пакт о гражданских и политических правах в п. 3 ст. 9 установил, что «содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом».
   Н.В. Ткачева по этому поводу также отмечает, что справедливость, понимаемая, в частности, как непредвзятое отношение к обвиняемому, взвешенная оценка его поступков, правильное решение вопроса о мере пресечения, должна являться одним из отличительных принципиальных свойств уголовного процесса правового государства. Необоснованное применение меры пресечения, неправильный ее выбор, отказ отменить ее, когда в ней отпала дальнейшая необходимость, – все это должно квалифицироваться как несправедливость по отношению к обвиняемому [198 - Ткачева, Н. В. Указ. соч. – С. 56.].
   Ненадлежащие условия содержания под стражей противоречат ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая закрепляет, что никто не может подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.
   Немаловажной проблемой является и то, что при применении данной меры пресечения может морально пострадать не только обвиняемый, но и члены его семьи, в том случае, если их не уведомят органы уголовного преследования о местонахождении родственника. В соответствии с ч. 1 ст. 108 УПК РФ и ч. 4 ст. 7 ФЗ «О содержании под стражей подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений» близкие родственники, а при их отсутствии – другие родственники подозреваемого, обвиняемого должны быть незамедлительно извещены о месте содержания подозреваемого или обвиняемого под стражей. Такой порядок, по справедливой позиции Е.Э. Поповой, позволяет более полно обеспечить права не только подозреваемых или обвиняемых, но и их родственников. Несвоевременное информирование гражданина о применении к его родственнику меры процессуального принуждения причиняет ему нравственные страдания, заставляет его переживать и волноваться. Неуведомление или несвоевременное уведомление родственников о задержании или аресте лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, влечет нарушение их права на уважение семейной жизни и права на доступ к информации, предусмотренное ст. 29 Конституции РФ и ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод [199 - Попова, Е. Э. Организация совершенствования уведомления родственников о задержании подозреваемого и обвиняемого и применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу / Е. Э. Попова // Российский следователь. – 2006. – № 12. – С. 7.].
   Как положительный момент для обеспечения нравственных основ уголовного судопроизводства видится законодательно закрепленная возможность применять такую меру пресечения, как домашний арест. Бесспорным является то, что применение такой меры пресечения, как заключение под стражу, оказывает влияние на психическое и моральное состояние обвиняемого. Процесс гуманизации современного российского процессуального законодательства стоит на пути сокращения самой строгой меры пресечения – заключения под стражу. Введение домашнего ареста является альтернативой заключения под стражу. Хотя в настоящее время данная мера пресечения не применяется.
   Как мера пресечения, домашний арест применялся еще в Уставе Уголовного судопроизводства 1864 года. По данным практики, домашний арест в тот период применялся, как правило, к высокопоставленным чиновникам, военным начальникам, депутатам. В УПК РСФСР 1923 г. прямо указывалось, что домашний арест – это лишение обвиняемого свободы в виде изоляции, только не в следственном изоляторе [200 - Нарбикова, Н. Г. К вопросу о домашнем аресте как мере пресечения в российском уголовном процессе / Н. Г. Нарбикова // Ученые записки: сборник научных трудов юридического факультета ГОУ ОГУ. Вып. 2. Том 2. – Оренбург: РИК ГОУ ОГУ, 2004. – С. 192.].
   Домашний арест является более гуманной с этой точки зрения мерой принуждения для таких категорий, как честь и достоинство личности. Практически не применяемый в России домашний арест нашел признание во многих других стран. Так, например, в США правоохранительные органы контролируют выполнение обвиняемым условий домашнего ареста, в частности нахождение на оговоренной территории, с помощью электронных датчиков. В нашем государстве случаи применения домашнего ареста пока единичны. В этом плане правоприменитель, надо полагать, должен расширять пределы своей деятельности.
   Введение домашнего ареста по замыслу законодателя должно стать альтернативой заключения под стражу. [201 - Нарбикова, Н. Г. О некоторых проблемных вопросах применения мер пресечения в новом УПК РФ / Н. Г. Нарбикова // Новый УПК РФ в действии: сб. науч. ст. – Оренбург: Издательский центр, 2003. – С.111.] Поддерживая в целом введение в российское законодательство домашнего ареста как меры пресечения, можно отметить, что в настоящее время механизм его применения не отработан и требует детальной регламентации. Основной (но далеко не единственный) вопрос, стоящий на повестке дня – это защита прав лиц, проживающих совместно с лицом, которое подвергается домашнему аресту. Домашний арест заключается в ограничениях, связанных со свободой передвижения подозреваемого, обвиняемого, а также в запрете:
   1) общаться с определенными лицами;
   2) получать и отправлять корреспонденцию;
   3) вести переговоры с использованием любых средств связи.
   За рубежом в качестве меры пресечения достаточно широко применяется запрет обвиняемому общаться с потерпевшими и свидетелями. С принятием УПК РФ такой запрет стал возможен и в России, но не в качестве самостоятельной меры пресечения, а рамках домашнего ареста. При этом перечень лиц, общение с которыми запрещается должен указываться в постановлении об избрании данной меры пресечения. Запрещение общения достигается в том числе за счет запрета вести переговоры с использованием любых средств связи. Общение может быть запрещено не только с участниками судопроизводства, но и с близкими им лицами, ибо последние также могут подвергаться посткриминальному воздействию. [202 - Брусницын Л. В. Меры пресечения – меры безопасности для участников уголовного процесса / Л. В. Брусницын // Российская юстиция. – 2005. – № 6. – С.23.]
   Но, с учетом того, что компьютеризация общества идет полным ходом ограничить общение подозреваемого, обвиняемого с внешним миром будет достаточно сложно. Помимо этого, указанные ограничения не могут не затронуть права лиц, проживающих совместно с подозреваемым, обвиняемым, поскольку определенные лишения понесут и они. В частности, не смогут пользоваться никакими видами связи. Отсюда видятся два выхода: либо применять эту меру пресечения к лицам, которые могут обеспечить отдельное место проживание на время введения меры пресечения, либо получать согласие совместно проживающих лиц на временное ограничение их прав.
   Не прописан в законе и механизм контроля за ограничениями. В частности не указано на какое должностное лицо или орган возлагается эта обязанность. И.А. Антонов по этому поводу отмечает: «Непонятно, каким образом следить за соблюдением ограничений, т.е. какие методы и средства использовать при этом, учитывая техническое развитие и компьютеризацию, а также сколько их понадобится». [203 - Антонов И. А. Указ. соч. – С.136.]
   Домашний арест избирается в качестве меры пресечения по решению суда с учетом возраста, состояния здоровья и семейного положения подозреваемого, обвиняемого и других обстоятельств. Что такое решение принимается судом, безусловно положительный аспект, поскольку домашний арест может быть избран по тем же основаниям, что и заключение под стражу. Другой момент, что применение этой меры пресечения невозможно до тех пор пока вопросов больше, чем ответов. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что необходимо ратовать не за отмену домашнего ареста как неперспективного и нецелесообразного процессуального института, а за дальнейшую разработку механизма его реализации, т.к. наше глубокое убеждение, что существование данной меры пресечения в российском уголовном судопроизводстве придает ему гуманные, нравственные элементы.
   При применении любой меры пресечения действия следователя должны быть основаны исключительно на законе. Пресекая всяческие противозаконные попытки воспрепятствовать производству по уголовному делу, применяя для этого установленные законом меры пресечения, следователь обязан всемерно способствовать обеспечению права обвиняемого на защиту, принимать меры к удовлетворению его обоснованных ходатайств, например, об истребовании дополнительных доказательств, допросе новых свидетелей, розыске вещественных доказательств. Иная позиция следователя будет противоречить основным принципам нравственности, учитывая, что предназначение уголовного процесса – установление только действительно виновных и их справедливое наказание, то есть установление истины по делу в той мере, в какой этого требует закон и справедливость, которая является нравственным выражением истины [204 - Ткачева, Н. В. Указ. соч. – С. 129.].
   Все еще актуальным является вопрос о насилии, допускаемом правоохранительными органами в отношении участников уголовного процесса при производстве по уголовному делу. Сотрудники Правозащитного центра г. Казани и Нижегородского комитета против пыток предлагают изменить ведомственные нормативные акты, по которым врачи обязаны сообщать о каждом случае причинения телесных повреждений в дежурную часть местного отделения милиции, сотрудники которого впоследствии обязаны проверить обстоятельства происшедшего. Необходимо обязать медиков сообщать о случаях применения насилия со стороны сотрудников милиции в городскую или районную прокуратуру.
   Не оспаривая внесенного предложения, хотелось бы заметить, что предложенные пути решения поставленной проблемы не носят процессуальный характер, а лишь затрагивают ведомственные нормативные акты. Хотя, как представляется, решаться этот вопрос должен и на уровне уголовнопроцессуального законодательства, и можно даже отметить, что такое решение уже постепенно внедряется в нормы УПК РФ. Имеется в виду уже упомянутое выше расширение границ судебного контроля на этапе предварительного расследования.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. В чем заключается нравственное содержание применения мер уголовнопроцессуального принуждения?
   2. Какие пределы принуждения уставлены уголовно-процессуальным законодательством?
   3. Какова нравственная обоснованность применения мер уголовнопроцессуального принуждения?
   4. Какие нравственно-правовые критерии допустимости применения отдельных мер пресечения, предусмотрены уголовно-процессуальным законодательством?

6 Нравственные основы предварительного расследования

   6.1 Судебный контроль в уголовном судопроизводстве: правовой и нравственный аспект.
   6.2 Нравственное содержание общих условий предварительного расследования.
   6.3 Нравственные основы производства отдельных следственных действий:
   6.3.1 Осмотр, эксгумация.
   6.3.2 Освидетельствование.
   6.3.3 Допрос.
   6.3.4 Обыск.

6.1 Судебный контроль в уголовном судопроизводстве: правовой и нравственный аспект

   В настоящее время у суда появился ряд дополнительных полномочий, осуществление которых придает нравственное содержание не только судебному, но и досудебному производству. Говорить о нравственных началах уголовного судопроизводства возможно лишь в том случае, если обеспечение прав и законных интересов личности находится на должном уровне. Этот уровень существенно повысился, когда на суд были возложены контрольные функции за обеспечением прав и законных интересов личности в ходе деятельности органов дознания и следствия. Судебный контроль за законностью и обоснованностью действий и принимаемых решений в досудебном производстве есть не что иное, как функция судебной власти по обеспечению защиты прав и свобод человека и гражданина. [205 - Гуськова А. П. Судебное право: история и современность судебной власти в сфере уголовного судопроизводства: монография / А. П. Гуськова, Н. Г. Муратова. – М.: ИГ Юрист, 2005. – С.38.] Суть этого контроля состоит в том, что судебная власть правомочна проверять законность ходатайства о применении различных видов процессуального принуждения к гражданину до того, как оно будет реально осуществлено. Судебная власть получает возможность отказать в даче разрешения на применение принуждения, предупреждая тем самым нарушения конституционных прав и свобод личности в сфере уголовного судопроизводства. [206 - Уголовно-процессуальное право РФ/ под ред. А. П. Лупинской. – С.82.] Преимущества судебной формы защиты перед какими-либо другими формами (например, перед прокурорским надзором) неоспоримы. Органы судебной власти не относятся ни к стороне обвинения, ни к стороне защиты, что обеспечивает беспристрастное и непредвзятое принятие ими решения, что, в свою очередь, дает личности, попавшей в сферу судопроизводства возможность реально защитить свои права.
   Реализация нравственных начал уголовного судопроизводства, при осуществлении предварительного расследования во многом зависит от понимания должностными лицами назначения их процессуальной деятельности. В настоящее время в соответствии со ст. 38 УПК РФ следователь отнесен к стороне обвинения, что характеризуется больше отрицательными, чем положительными моментами в части защиты прав и свобод личности в досудебном производстве. Относительно целесообразности или нецелесообразности данного положения высказываются как теоретики, так и практики [207 - См. также: Малышева, О. А. Концептуальные основы современного досудебного производства по уголовным делам / О. А. Малышева // Российская юстиция. – 2008. – № 7. – С. 25–27; Мядзелец, О. А. Следственный судья в уголовном процессе России: за и против / О. А. Мядзелец // Российская юстиция. – 2008. – № 6. – С. 39–41; Дикарев, И. С. Объективность уголовного преследования как условие реализации назначения уголовного судопроизводства / И. С. Дикарев // Российская юстиция. – 2006. – № 3. – С. 29–31.].
   В.В. Константинов, являющийся следователем по особо важным делам Следственного комитета при МВД России, видит негативные последствия данного положения в том, что возбужденные уголовные дела не прекращаются на этапе предварительного расследования, когда для этого есть основания, что следователи не принимают во внимание доказательства оправдывающие обвиняемого или смягчающие его ответственность, мотивируя это тем, что у них теперь «другие задачи» и т.п. Так, по одному из уголовных дел, рассматриваемых в статье В.В. Константиновым, свидетели со стороны защиты (в том числе главный свидетель по делу) были допрошены не по инициативе следователя, а по указанию прокурора и по ходатайствам адвокатов, причем уже после начала выполнения требований ст. 217 УПК (ознакомление обвиняемого с уголовным делом). На вопрос следователю, почему эти люди, свидетельствующие о невиновности обвиняемых, допрошены после окончания расследования, следователь ответил, что он – как сторона обвинения и не обязан собирать доказательства невиновности обвиняемых [208 - Константинов, В. В. Закон в тени беззакония / В. В. Константинов // Российская юстиция. – 2005. – № 9. – С. 3–11.]. Е.А. Карякин относительно рассматриваемого вопроса пишет: «Безусловно, в досудебном производстве функция обвинения оказывается в привилегированном положении – ее осуществляют дознаватель, следователь, начальник следственного отдела, а также прокурор как руководитель стороны обвинения. Тогда как противостоящая ей защита «выглядит весьма бледно», у нее, по сути, ограниченные возможности для того, чтобы противостоять обвинению» [209 - Карякин, Е. А. Указ. соч. – С.68.].
   В настоящее время предпринята попытка реорганизовать структуру органов предварительного расследования путем создания Следственного комитета при прокуратуре РФ. Федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ» и Федеральный закон «О прокуратуре РФ», вступающий в действие с 6 сентября 2008 г, внесли существенные коррективы в процедуру предварительного расследования по уголовным делам. Федеральный закон от 5 июня 2007 г. призван решить следующие задачи:
   – создание Следственного комитета при прокуратуре РФ как централизованной структуры предварительного следствия в системе органов прокуратуры РФ с подчиненностью работников следственных подразделений строго по вертикали, начиная от следственных отделов по районам, городам завершая на федеральном уровне Главным следственным управлением Следственного комитета;
   – передача процессуальных полномочий по контролю за предварительным следствием от прокуроров к руководителям следственным органов и тем самым «избавление» следователей от двойного процессуального контроля как со стороны начальника следственного отдела, так и надзирающего прокурора;
   – повышение процессуального статуса и самостоятельности следователя путем усовершенствования (упрощения) процедур получения следователем согласия на производство отдельных следственных действий и принятие процессуальных решений, требующих согласия прокурора или судебного решения. Таких ограничений по УПК до внесения ФЗ от 5 июня 2007 г. соответствующих изменений насчитывалось 40.
   В настоящее время не требуется согласия прокурора на возбуждение следователем уголовного дела. Б.Я. Гаврилов по этому поводу пишет: «Данный процессуальный институт являлся на протяжении 5 лет действия УПК фактическим «тормозом» в своевременном возбуждении основной массы уголовных дел о так называемых общеуголовных преступлениях. Негативные последствия реализации данной правовой нормы в практической деятельности правоохранительных органов заключались в невозможности, зачастую, своевременного возбуждения уголовного дела и соответственно задержания лица, обоснованно заподозренного в совершении преступления, а также проведения неотложных следственных действий по закреплению следов преступления. Невозможен был до получения согласия прокурора и допрос пострадавшего, который от полученных телесных повреждений мог скончаться, не дождавшись согласия прокурора на обращение следователя о возбуждении уголовного дела» [210 - Гаврилов, Б. Я. Федеральный закон от 5 июня 2007 года № 87-ФЗ: мнение специалиста и ученого / Б.Я. Гаврилов // СПС «Консультант Плюс».].
   Вместе с тем не всеми учеными-процессуалистами данные изменения приветствуются [211 - Рябцева, Е. В. Давайте будем последовательны в реформировании уголовного судопроизводства! (о соотношении прокурорского надзора и судебного санкционирования на предварительном следствии) / Е. В. Рябцева // Российская юстиция. – 2008. – № 8. – С. 57–58.]. Так, В.В. Бобырев, С.П. Ефимичев, П.С. Ефимичев считают, что внесенные законом от 5 июня 2007 г. изменения в УПК значительно сократили возможности прокурора реагировать на нарушения законности в ходе предварительного следствия. С точки зрения авторов, целесообразно восстановить полномочия прокурора в надзоре за следствием в полном объеме, за некоторыми исключениями. Больше того, следует придать полномочиям прокурора большую наступательность, обеспечивая реализацию главной задачи органов, ведущих борьбу с преступностью, – неотвратимость ответственности лиц, совершивших преступление, выполнение которой должно сочетаться с защитой прав личности, общества, государства. В.В. Бобырев, С.П. Ефимичев и П.С. Ефимичев пишут: «Наши предложения о восстановлении в полном объеме полномочий прокурора по обеспечению законности при производстве предварительного следствия не направлены на ограничения полномочий Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ и подчиненных ему руководителей следственных органов. Их полномочия, как и следователя, расширены вполне обоснованно. Они могут существовать параллельно с полномочиями прокурора. Возникающие на практике противоречия во мнениях прокурора и руководителя следственного органа вполне разрешимы вышестоящими руководителями, и, как предусмотрено новым законом, последнюю точку в споре поставит Генеральный прокурор РФ, так как Председатель Следственного комитета при прокуратуре РФ является первым заместителем Генерального прокурора РФ» [212 - Бобырев, В. В.Законность и ее обеспечение при расследовании / В. В. Бобырев, С. П. Ефимичев, П. С. Ефимичев // Российский судья. – 2008. – № 3. – С. 25.].
   Позволим себе не согласиться с обозначенной позицией ученыхпроцессуалистов, помимо высказанных выше доводов в пользу Следственного комитета, можно также отметить, что в случае возврата прокурору всех его полномочий в досудебном производстве возникнет не два, а три вида контроля в досудебном производстве: судебный, прокурорский и руководителя следственного органа, что представляется не совсем целесообразным. К тому же основным назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов личности, а не неотвратимость наказания, в соответствии с чем и строится в настоящее время вся уголовно-процессуальная деятельность.
   В то же время, несмотря на позитивность создания Следственного комитета, можно констатировать, что данное преобразование является, конечно же, незаконченным, поскольку Следственный комитет остается под началом прокуратуры, что в свою очередь означает отсутствие в досудебном производстве реализации принципа состязательности в полном объеме. К тому же прокуратура, лишившись большей части своих полномочий в досудебном производстве, высказывается резко отрицательно относительно деятельности Следственного комитета, причем данное отношение может негативно сказаться на их совместной практической деятельности.
   Аналогичные модели предварительного расследования существуют во многих зарубежных странах. Например, законодательство Франции предусматривает следующие положения. Расследование большинства преступлений осуществляется судебной полицией, офицеры которой имеют право на проведение самостоятельного предварительного дознания, а агенты и иные должностные лица – на проведение лишь отдельных процессуальных действий. Особенно велики полномочия офицеров судебной полиции при проведении расследования в отношении так называемых явных преступлений непосредственно вслед за их совершением. Предварительное следствие, осуществляемое обычно после полицейского дознания, проводится следственным судьей. Оно обязательно по делам о тяжких преступлениях, может быть проведено по делам об уголовных деликтах и лишь в исключительных случаях проводится по делам о проступках. Следственные судьи назначаются на свои должности на три года из числа судей трибунала большого процесса. В период осуществления своих функций они остаются в составе судей трибунала большого процесса и вправе даже участвовать в рассмотрении судебных дел, кроме тех, что были расследованы ими самими. Уголовное преследование в суде, как правило, осуществляется прокуратурой, которая пользуется весьма широкими правами по своему усмотрению отказаться от передачи дела в суд. В полицейских трибуналах обвинение в проступках, за которые не может быть назначено более 10 дней ареста, поддерживают полицейские комиссары.
   Судебный контроль, внедренный в настоящее время в российский уголовный процесс на этапе досудебного производства, необходимо расширить, передав созданный Следственный комитет в ведение судебных органов.
   В УПК РФ применительно к досудебному этапу предусмотрено четыре (относительно самостоятельных) судебно-контрольных производства, в рамках которых имеет место проверка законности и обоснованности:
   – применения к обвиняемому (подозреваемому) отдельных мер уголовнопроцессуального принуждения (ст. 107–109,114, ч. 1 ст. 435 УПК РФ) (проверка проводится по правилам ст. 108 УПК РФ);
   – процессуальных решений и действий следственных органов и прокурора, ограничивающих конституционные права, свободы, законные интересы участников процесса (проверка выполняется в соответствии с нормами ст. 125 УПК РФ);
   – производства следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности (проверка реализуется в порядке ст. 165 УПК РФ);
   – решения следователя о возбуждении уголовного дела, привлечении к уголовной ответственности или применении мер процессуального принуждения к специальным субъектам уголовного судопроизводства (ст. 448 – 450 УПК РФ) [213 - Ковтун, Н. Н. Предмет судебного следствия в судебно-контрольных производствах / Н. Н. Ковтун // Уголовный процесс. – 2007. – № 3. – С. 14.].

6.2 Нравственное содержание общих условий предварительного расследования

   Как известно, общие условия – это закрепленные законом правила, отражающие характерные черты предварительного расследования и обеспечивающие осуществление на отдельном этапе уголовного судопроизводства всех принципов процесса. В них заключены правовые требования, обеспечивающие осуществление в этой стадии принципов процесса.
   В качестве общих условий законодатель установил: формы предварительного расследования; подследственность; место производства предварительного расследования; выделение уголовного дела; соединение уголовных дел; выделение в отдельное производств материалов уголовного дела; начало производства предварительного расследования; производство неотложных следственных действий; окончание предварительного расследования; восстановление уголовных дел; обязательность рассмотрения ходатайств; меры попечения о детях, об иждивенцах подозреваемого или обвиняемого и меры по обеспечению сохранности его имущества; недопустимость разглашения данных предварительного расследования.
   Особо хотелось бы остановиться на некоторых из них. Так, обязательность рассмотрения ходатайств предусматривает, что следователь, дознаватель обязан рассмотреть каждое заявленное по уголовному делу ходатайство в порядке, установленном УПК РФ. При этом подозреваемому или обвиняемому, его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику или их представителям не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела. В случае полного или частичного отказа в удовлетворении ходатайства следователь, дознаватель выносит постановление. Постановление об отказе в удовлетворении ходатайства может быть обжаловано в порядке, установленном законодательством (ст. 159 УПК РФ).
   Указанное общее условие предварительного расследования гарантирует участников досудебного производства от произвола должностных лиц при производстве по уголовному делу. Представляется, что данной норме недостает одного элемента – положения о том, что постановление об отказе в удовлетворении ходатайства должно быть мотивировано. В результате такого дополнения ст. 159 УПК РФ обретет логическую завершенность.
   Должностное лицо либо орган расследования обязаны удовлетворить ходатайство сторон (обвиняемого, его защитника, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей) о производстве следственных действий, если получаемые таким путем доказательства будут иметь отношение, «иметь значение» для данного дела. Другими словами, для отказа в удовлетворении ходатайства о производстве следственных действий предусмотрено только одно основание – отсутствие относимости сведений, которые могут быть получены в результате этих следственных действий. При этом отсутствие относимости должно быть установлено вне всякого разумного сомнения. В силу принципа равенства сторон следователь как представитель стороны обвинения не может и не должен решать за противоположную сторону защиты, какими доказательствами она будет подтверждать свою позицию по делу.
   Вместе с тем стороны не должны злоупотреблять своими правами, в том числе, на заявление ходатайств. Если ходатайство о проведении тех или иных процессуальных действий явно избыточно, неразумно или направлено на затягивание сроков предварительного расследования, следователь, на наш взгляд, может отказать в удовлетворении такого ходатайства.
   Производство предварительного расследования и осуществление следственных действий предполагают такие условия, при которых наиболее уязвимыми становятся этические категории, как «честь» и «достоинство» личности. Не случайно ст. 161 УПК РФ устанавливает в качестве общего условия производства предварительного расследования недопустимость разглашения его данных. Данные предварительного расследования не подлежат разглашению, если на то нет разрешения прокурора, следователя, дознавателя. Все участники должны предупреждаться об этом, параллельно отбирается (или, во всяком случае, должна отбираться) соответствующая подписка. Положения ст. 161 УПК РФ, таким образом, имеют обязательную силу для всех участников предварительного расследования. В связи с этим возникают определенные неточности в регламентации процессуального положения понятого.
   Обязанность неразглашения данных предварительного расследования, закрепляется в процессуальном статусе практически всех его участников. В тоже время непонятной остается формулировка данной обязанности. Например, п. 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ закрепляет, что потерпевший не вправе разглашать данные предварительного расследования, если он был об этом заранее предупрежден. Аналогичная норма предусмотрена для потерпевшего, понятого и т.д. Не понятно другое, при каких обстоятельствах, данные участники могут быть не предупреждены относительно неразглашения данных предварительного расследования. Разве это не обязанность должностных лиц, или это их альтернативное право кого-то предупреждать, а кого-то нет. И.В. Телегина в этой связи (правда, только относительно понятого) отмечала, что получается внутренняя коллизия уголовнопроцессуальных норм, по которой, с одной стороны, такое предупреждение является обязательным, а с другой, вроде бы зависит от желания должностного лица. Иначе как объяснить ситуацию, при которой понятой может остаться не предупрежденным об обязательном предписании закона. Представляется необходимым скорректировать нормы УПК РФ для устранения отмеченных противоречий. [214 - Телегина, И. В. Реализация принципа уважения чести и достоинства личности в российском уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук / И. В. Телегина.– Челябинск, 2009. – С. 105.] Видится нормы УПК необходимо не только скорректировать в этом аспекте, но и немного изменить формулировку ст. 161 УПК РФ, предусмотрев в ней отдельно обязанность не разглашать данные о применении мер безопасности к участникам уголовного процесса, чтобы тем самым еще раз акцентировать значимость данного института для обеспечения прав и свобод личности в общем. Помимо этого необходимо отбирать соответствующую расписку, а также реально привлекать к уголовной ответственности за нарушение данных требований. В настоящее время, можно отметить, таких уголовных дел единицы.
   На орган расследования возлагается обязанность принятия мер попечения о детях и других иждивенцах обвиняемого или подозреваемого и мер по сохранности его имущества. Такие меры применяются при задержании подозреваемого, применении заключения под стражу, помещении в психиатрический стационар подозреваемого или обвиняемого. Эти меры могут использоваться и при применении домашнего ареста и привода (на время привода).
   В этих случаях орган расследования устанавливает у подозреваемого или обвиняемого наличие иждивенцев (нетрудоспособных членов семьи, находящихся на полном его содержании или получающих от него помощь, которая является для них постоянным и основным источником средств к существованию, – ст. 179 ТК РФ), престарелых родителей, нуждающихся в постороннем уходе, которые остаются без присмотра и помощи. Такие лица передаются на попечение совершеннолетним, дееспособным гражданам, заслуживающим доверия. Для этого необходимо получить согласие временных попечителей, учесть желание самого обвиняемого, подозреваемого и самих подопечных. Попечение – это кратковременная мера, заключающаяся в присмотре и заботе за указанными лицами, в отличие от попечительства по ст. 31,33 ГК РФ. Передача на попечение другим лицам должна осуществляться при участии органа опеки и попечительства (ст. 34 ГК РФ). Согласно ч. 1 ст. 35 ГК РФ на сам орган опеки и попечительства временно могут быть возложены обязанности по присмотру и заботе за подопечными. Другая возможная мера – это помещение подопечных в детские или социальные учреждения. Оно производится в порядке, предусмотренном соответствующими нормативными актами. При этом следует иметь в виду, что содержащаяся под стражей женщина может иметь при себе своих детей в возрасте до 3 лет (ст. 30 Закона РФ от 15.07.95 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»).
   Если при применении мер принуждения остается без присмотра имущество, жилище обвиняемого (подозреваемого), то должны быть приняты меры по его сохранности. Оно может быть вверено родственникам или иным заслуживающим доверия лицам, по указанию самого обвиняемого (подозреваемого). При отсутствии таких лиц, сохранность жилища может быть поручена жилищно-эксплуатационной организации, имущество может быть передано на хранение в порядке ст. 115 УПК РФ (по аналогии с арестованным имуществом). Орган расследования имеет право заключить договор с частным лицом или со специализированной организацией по охране ими имущества, жилища (например, частного дома). Расходы по этому договору могут быть отнесены к процессуальным издержкам (ст. 131 УПК РФ).
   Решение о принятых мерах по передаче подопечных, по сохранности имущества целесообразно оформить мотивированным постановлением (особенно при возражениях обвиняемого или подозреваемого). Неисполнение указанных обязанностей может повлечь гражданско-правовую ответственность обязанного лица (ч. 2 ст. 1070 ГК РФ).

6.3 Нравственные основы производства отдельных следственных действий

6.3.1 Осмотр, эксгумация

   Осмотр – это следственное действие, во время которого следователь, дознаватель, иные участники чувственно воспринимают обстоятельства, которые могут иметь значение для дела. Информация, полученная в результате зрительного, осязательного, обонятельного восприятия надлежащим образом фиксируется. Осмотр места происшествия, местности, жилища, иного помещения, предметов и документов производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
   Осмотр жилища производится только по согласию проживающих в нем лиц, или по судебному решению (ст. 177 УПК РФ). Неприкосновенность жилища является конституционным принципом, что и предопределяет необходимость получения судебного разрешения на ограничение данного нормативного положения. В юридической литературе выработаны следующие рекомендации по обеспечению нравственных начал при производстве данного следственного действия:
   – осмотр в жилом помещении не должен подменять обыск, следователь обязан ограничиться обследованием только тех объектов, которые непосредственно относятся к происшествию;
   – в процессе осмотра места происшествия, местности и помещений, который производится с участием понятых, часто специалиста, нередко представителей милиции, важно обеспечить правильные взаимоотношения со всеми присутствующими при осмотре. Следователь руководит действиями всех участников осмотра, принимает меры к удалению посторонних с места происшествия;
   – обнаруженные при осмотре факты, относящиеся к интимным сторонам жизни тех или иных лиц, не подлежат разглашению. [215 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 93.]
   В ст. 178 УПК РФ регламентируется порядок производства такого следственного действия как эксгумация, что подразумевает извлечение трупа из места захоронения. При производстве данного следственного действия также необходимо учитывать определенные нравственные требования. Эксгумация производится по постановлению следователя, который обязан уведомить об этом близких родственников или родственников покойного. В случае, если близкие родственники или родственники покойного возражают против эксгумации, разрешение на ее проведение выдается судом.
   Немаловажным фактором является и требование закона возместить все расходы, связанные с эксгумацией и последующим захоронением трупа, родственникам покойного в порядке, установленном ст. 131 УПК РФ. В тоже время, положение данной статьи достаточно размыто. Как представляется, эксгумация и последующее захоронение изначально не должны проводиться за счет родственников покойного. Приведение места захоронения в первоначальное состояние видится обязанностью органов предварительного расследования, которые производили данное следственное действие, что в большей степени соответствует нравственным аспектам уголовного судопроизводства.
   А.С. Кобликов также отмечал, что эксгумация трупа должна производиться при самом ограниченном круге участников. Понятые должны быть извещены о характере предстоящих действий. Их рекомендуется приглашать из числа сотрудников кладбища. [216 - Там же. – С. 94.]

6.3.2 Освидетельствование

   В ходе предварительного расследования возможно производство и такого следственного действия как освидетельствование. В соответствии со ст. 179 УПК РФ для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния алкогольного опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с его согласия, за исключением случаев, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности его показаний.
   Как видно из положений статьи 179 УПК РФ, закон допускает производство принудительного освидетельствования в отношении подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также в исключительных случаях в отношении свидетеля. Данная норма вызывает в юридической литературе множество споров. Еще М.С. Строгович отмечал, что потерпевшие и свидетели, помимо их воли, принудительно не могут быть подвергнуты освидетельствованию, так как закон заботится не только об установлении истины, но и о том, чтобы она достигалась средствами, не ущемляющими законные интересы личности. [217 - Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса: в 2-х томах / М. С. Строгович. – М.: Наука, 1968. Т.2. – С. 126.]
   В 1980 г. С.Г. Любичев писал: «Принуждение по отношению к лицу, заведомо не причастному к преступлению, каким является свидетель, а тем более по отношению к потерпевшему, которому уже причинен вред преступлением, не может быть оправдано задачами борьбы с преступностью, ибо эти задачи могут быть успешно решены лишь при неуклонном соблюдении прав и законных интересов граждан». [218 - Любичев, С. Г. Этические основы следственной тактики / С.Г. Любичев. – М.: Юридическая литература, 1980. – С. 57.]
   Вопрос по поводу целесообразности принудительного освидетельствования, безусловно, является неоднозначным и спорным. Конституция РФ регламентирует неприкосновенность личности в качестве принципа, распространяющего свое действие на все сферы жизнедеятельности, в том числе, на сферу уголовного судопроизводства. Телесная неприкосновенность является составной частью неприкосновенности личности, следовательно, ограничивать ее возможно только в исключительных случаях. Как представляется, освидетельствование таким случаем не является.
   И.А. Антонов считает, что отказ от проведения принудительного освидетельствования не нанесет серьезного ущерба принципу публичности уголовного процесса, и это будет в большей степени соответствовать нравственноправовым критериям уголовно-процессуальной деятельности. То подтверждают и результаты проведенного им опроса лиц, осуществляющих предварительное расследование. 36,8 % респондентов считают, что принудительное освидетельствование не отвечает требованиям охраны прав и законных интересов личности и норма нравственности. 42,5 % затруднились ответить и лишь 20,5 % выступают за принудительное освидетельствование; при этом из последних только 14,2 % согласны с его проведением в отношении потерпевших и свидетелей, 43,2 % – против таких действий и 42,6 % затруднились ответить на этот вопрос. [219 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 165.]
   Не совсем целесообразным видится возможность проведения освидетельствования в принудительном порядке с применением физической силы. УПК РСФСР такой возможности должностным лицам и органам, осуществляющим предварительное расследование, не предоставлял. Постановление следователя о проведении освидетельствования носило обязательный характер. Вопрос же обеспечения такой обязательности дискуссировался на страницах научной литературы. Ученые отмечали, что если обвиняемый отказывается от освидетельствования, нравственный долг следователя – до принятия принудительных мер убедить лицо, отказывающееся от освидетельствования, в необходимости следственного действия, в частности выяснить причины отказа и попытаться их устранить. Лишь после этого он может подвергнуть принудительному освидетельствованию обвиняемого и подозреваемого. В то же время следует отметить, что принудительное освидетельствование потерпевших и свидетелей противоречит их процессуальному положению, оно не может быть признано допустимым [220 - Любичев, С. Г. Указ. соч. – С. 57.]. Предлагались также другие способы решения обозначенной проблемы: введение административного наказания за отказ от прохождения освидетельствования, принудительное освидетельствование с использованием физической силы в отношении подозреваемого, обвиняемого и потерпевшего.
   Законодатель при принятии УПК РФ остановился на последнем варианте.
   В настоящее время, если лицо отказывается от участия в освидетельствовании, могут последовать его привод и дальнейшее принудительное освидетельствование. Хотя при этом, как отмечается в комментарии к УПК РФ, не допускается проведение действий, опасных для лица или унижающих его достоинство [221 - Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. М. Лебедева; науч. ред. В. П. Божьева. – М.: Спарк, 2002. – С. 353.]. Что, надо отметить, представляется с большим трудом. А.Ф. Закиров не соглашается с настоящей позицией законодателя только в отношении потерпевшего и предлагает установить порядок, при котором освидетельствование потерпевшего должно производиться только при наличии его согласия. Из этого правила может быть сделано исключение только в тех случаях, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности показаний потерпевшего. Установление в законе возможности освидетельствования потерпевшего во всех случаях без исключения (ст. 179 УПК РФ) является неправильным [222 - Закиров, А. Ф. Уважение чести и достоинства личности – принцип российского уголовного процесса: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А. Ф. Закиров. – Ижевск, 2004. – С. 9.]. Эта позиция, как представляется, нарушает принцип состязательности и равноправия сторон. У стороны обвинения и защиты должны быть абсолютно равные (или приближенные к ним) условия осуществления прав и обязанностей. Обвиняемый не есть виновный. В соответствии со ст. 14 УПК РФ обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. В связи с этим непонятен подход некоторых ученых к обвиняемому как к лицу, которое стопроцентно виновно, и доказывание этого факта лишь вопрос времени.
   Таким образом, с предложением А.Ф. Закирова можно согласиться лишь с одной оговоркой – если такой же процессуальный порядок будет установлен и для обвиняемого.
   В. М. Быков и Н.В. Ткачева относительно принудительного освидетельствования пишут: «Освидетельствование – это обычно одно из первоначальных следственных действий, которое производится, как правило, при большом дефиците времени у следователя. Поэтому введение очень сложной процедуры получения вначале согласия прокурора, а затем решения суда о производстве освидетельствования представляется нам недостаточно обоснованным. Полагаем, что в данной ситуации вполне достаточен и эффективен последующий судебный контроль за законностью и обоснованностью освидетельствования, произведенного следователем принудительно, который может быть осуществлен по жалобе заинтересованного лица». [223 - Быков, В. М. Принуждение при производстве следственных действий / В. М. Быков, Н. В. Ткачева // Право и политика. – 2005. – № 5 // ПС Консультант плюс.]
   Отдельные ученые в то же время предлагают производить освидетельствование лица только с его согласия или на основании судебного решения, кроме случаев, не терпящих отлагательств. Как представляется, это предложение заслуживает всяческой поддержки. Судебный контроль необходим в тех случаях, когда речь идет о применении принуждения, а следовательно, о возможном ограничении конституционных прав и законных интересов личности.
   С учетом приведенных доводов предлагаем следующую редакцию ч. 1 ст. 179 УПК РФ: «Для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с их согласия. Для производства принудительного освидетельствования любого участника уголовного судопроизводства необходимо получение судебного разрешения по ходатайству должностного лица или органа, осуществляющего уголовное преследование». Справедливости ради необходимо отметить, что рассматриваемый аспект относится по большей части к законодательному казусу, чем к реальной практической проблеме.
   УПК РФ устанавливает, что при освидетельствовании лица другого пола следователь не присутствует, если освидетельствование сопровождается обнажением данного лица. В этом случае освидетельствование производится врачом. Фотографирование, видеозапись и киносъемка в процессе освидетельствования проводятся с согласия освидетельствуемого лица. Таким образом, мы видим, что нормативное положение уголовно-процессуального законодательства максимально защищает честь и достоинство лица, подвергнутого освидетельствованию. Поскольку объектом освидетельствования является тело человека, оно должно производиться таким образом, чтобы человеческое достоинство не было унижено. [224 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 62.]
   Это нравственное требование исторически сложилось еще в прошлом столетии. Щадя повышенную естественную стыдливость лиц женского пола, Устав уголовного судопроизводства 1864 года допускал освидетельствование женщин, только имеющих статус подозреваемых в совершении преступлений. Ни потерпевшая, ни свидетельница данному следственному действию не подвергались (ст. 352). Кроме того, освидетельствование женщин по Уставу допускалось только в присутствии понятых женского пола, при этом женщины-понятые обязательно должны были быть замужними (ст. 322, 351). В уголовно-процессуальном законодательстве послеоктябрьского периода 1917 года данное положение претерпело существенные изменения. В ст. 194 УПК РСФСР 1922 г. было записано: «следователь не присутствует при освидетельствовании лица другого пола, если освидетельствование сопровождается обнажением освидетельствуемого лица кроме случаев, когда это лицо не возражает против такого присутствия».
   УПК РСФСР, исходя из соображений общечеловеческой морали, прямо запрещал производить в ходе освидетельствования действия, унижающие честь и достоинство человека либо опасные для его здоровья, а также обязывал следователя пригласить понятых одного пола с освидетельствуемым (ст. 181 УПК РСФСР). [225 - Там же. – С. 62.]
   В настоящее время присутствие понятых при производстве данного следственного действия прямо не предусматривается уголовно-процессуальным законодательством, что необходимо расценивать как положительный момент для обеспечения права личности на уважение ее чести и достоинства. В тоже время теоретически участие понятых возможно, в том случае, если следователь по ходатайству участников уголовного судопроизводства или по собственной инициативе не примет иное решение (ч. 2 ст. 170 УПК РФ). В данной ситуации главным требованием к понятым должно быть то, что они одного пола с освидетельствуемым, тем более тогда, когда освидетельствование связано с обнажением.
   Требование не допускать действий унижающих честь и достоинство либо создающих угрозу для здоровья является общим принципом уголовного судопроизводства, и не дублируется в ст. 179 УПК РФ, так как действие принципа априори распространяется на все процессуальные действия и решения. Та же норма предусматривается и в ч. 4 ст. 164 УПК РФ, где закрепляется, что общим правилом производства следственного действия является недопустимость применения насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц. В связи с чем, не совсем понятным является то, что в ст. 181 УПК РФ регламентирующей производство следственного эксперимента отмечается: «производство следственного эксперимента допускается, если не создает опасность для здоровья участвующих в нем лиц». Необходимость включения такого положения в обозначенную норму спорно. Из него можно сделать недопустимый в принципе вывод, что на все остальные следственные действии данная норма не распространяется. Представляется более правильным либо дублировать данный аспект относительно всех следственных действий, либо ограничиться тем, что данное положение предполагает система существующих принципов уголовного судопроизводства, а также общими правилами производства следственных действий.

6.3.3 Допрос

   Допрос является самым распространенным следственным действием в уголовном судопроизводстве.
   Допрос – это получение, в соответствии с установленной законом процедурой, от допрашиваемого лица сведений о существенных обстоятельствах дела, путем постановки перед ним задачи на воспроизведение и передачу хранящейся в его памяти информации в устной форме.
   Допросу подлежат подозреваемый, обвиняемый, если они согласны давать показания, потерпевший и свидетели, если они не воспользовались иммунитетом, а также эксперт и специалист. Допрос последних – неотъемлемая часть экспертизы и деятельности специалиста, связанной с дачей им заключения. Для подозреваемого и обвиняемого дача показаний на допросе служит средством их защиты от подозрения и обвинения. Давая показания, потерпевший также защищает свои права, осуществляет обвинительную функцию, а свидетель выполняет правовую обязанность и моральный долг содействовать правосудию. [226 - Шейфер, С. А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение / С. А. Шейфер. – М.: Юрлитинформ, 2004. – С. 85.]
   Один из наиболее нравственных институтов уголовно-процессуального права, напрямую связанный с производством допроса – процессуальный институт свидетельского иммунитета. Ст. 5 УПК РФ закрепляет, что свидетельский иммунитет – это право лица не давать показания против себя и своих близких родственников, а также в иных случаях, предусмотренных уголовнопроцессуальным законодательством. В процессуальной научной литературе можно встретить и более развернутое определение свидетельского иммунитета – это совокупность нормативно закрепленных правил, освобождающих некоторые категории свидетелей и потерпевших от предусмотренной законом обязанности давать показания по уголовному делу, а также освобождающие любого допрашиваемого от обязанности свидетельствовать против себя. [227 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 46.]
   Т.Н. Москалькова проследила исторический путь развития данного процессуального института в российском законодательстве. Свидетельский иммунитет впервые получил закрепление в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года. Так, Устав провозглашал, что «муж или жена обвиняемого лица, родственники по прямой линии, восходящей и нисходящей, а также родные его братья или сестры могут устранить себя от свидетельства, если же не пожелают воспользоваться сим правом, то допрашиваются без присяги» (ст. ст. 94 и 705). Положения, закрепленные в названных нормах, – классический пример согласованности норм морали и права, ибо изобличающие показания противоречат неписаным нормам взаимоотношений между близкими людьми. В соответствии со ст. 93 Устава не допускались к даче свидетельских показаний также: «1) безумные и сумасшедшие; 2) духовные лица – в отношении к признанию, сделанному им на исповеди, и 3) поверенные или защитники обвиняемых – в отношении к признанию, сделанному им доверителями их».
   С начала советского периода и вплоть до 1993 года свидетельский иммунитет в таком объеме не получал в нашей стране официального признания и законодательного закрепления, что порождало на практике большую проблему нравственного характера. Данное противоречие между нормами права и нормами нравственности было устранено только после принятия Конституции РФ 1993 года. [228 - Там же.]В соответствии с ст. 51 Конституции РФ, никто не обязан свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников.
   Помимо лиц, имеющих возможность отказаться от дачи показаний, перечисленных в ст. 51 Конституции РФ, ч. 3 ст. 56 УПК РФ устанавливает перечень лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей. Это:
   1) судья, присяжный заседатель – об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу;
   2) адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого – об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием;
   3) адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи;
   4) священнослужитель – об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди;
   5) член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия – об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий.
   Как можно заметить объединяет эту группу лиц тождественный признак – все они являются носителями профессиональной тайны, т.к. осуществляют деятельность в сферах, где невозможно разглашение определенной информации.
   Положения свидетельского иммунитета структурируют следующим образом:
   1) освобождение свидетеля от самообвинения, т.е. обязанности свидетельствовать против самого себя;
   2) освобождение супруга и близких родственников обвиняемого (подозреваемого) и потерпевшего от обязанности давать против него свидетельские показания;
   3) освобождение некоторых категорий лиц, обладающих профессиональной тайной, от обязанности давать свидетельские показания;
   4) освобождение от обязанности давать свидетельские показания лиц, занимающих определенное должностное положение в государстве (депутатов, членов Совета Федерации и т.д.);
   5) освобождение от привлечения в качестве свидетелей лиц, которые в силу своих физических и психических недостатков не способны правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них объективные показания.
   Хотелось бы отметить, что при такой структуре смешиваются два понятия – свидетельский иммунитет и запрет на допрос. В ч. 3 ст. 56 УПК РФ, речь, с нашей точки зрения, идет не об институте свидетельского иммунитета, а о таком процессуальном институте, как запрет на допрос. Лица, перечисленные в данной норме уголовно-процессуального закона, в принципе не могут являться свидетелями, а, следовательно, не могут быть наделены свидетельским иммунитетом. В качестве аргумента можно привести и положения ч. 2 ст. 11 УПК РФ: в случае согласия лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, дать показания дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны предупредить указанных лиц о том, что их показания могут использоваться в качестве доказательств в ходе дальнейшего производства по уголовному делу. Данная норма не применима к лицам, указанным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, поскольку даже в случае, если они согласятся давать показания, последние будут признаны недопустимыми и не имеющими юридической силы.
   Законодательные требования, предъявляемые к производству допроса, предусматривают совокупность множества нравственных аспектов. Так, ст. 187 УПК РФ регламентирует, что допрос не может длиться непрерывно более 4 часов. Продолжение допроса допускается после перерыва не менее чем на один час для отдыха и принятия пищи, причем общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать 8 часов. При наличии медицинских показаний продолжительность допроса устанавливается на основании заключения врача.
   Заслуживает внимания предложение, высказанное С.Г. Любичевым, что звукозапись обеспечивает полноту и точность показаний лиц, обвиняемых в преступлениях, за которые в качестве меры наказания может быть применена смертная казнь (пожизненное лишение свободы), лиц, дающих показания через переводчика, показаний несовершеннолетних, речевые особенности которых трудно передать в протоколе допроса. Определенное нравственное значение имеет применение звукозаписи для фиксации показаний потерпевших, получивших телесные повреждения и находящихся в связи с этим в больнице. Длительность допроса, сопряженная с продолжительной записью показаний в протоколе, может быть утомительной для этого лица. [229 - Любичев, С. Г. Указ. соч. – С. 25-26.] С этим можно согласиться частично, звукозапись может осуществляться только параллельно с протоколированием допроса, поскольку нужно учитывать, что материалы дела должны быть представлены в первую очередь в письменной форме. Следовательно, на продолжительность допроса такое нововведение никак не повлияет.
   Задавать наводящие вопросы при допросе запрещается. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса (ч. 2 ст. 189 УПК РФ).
   Вопрос о свободе выбора тактики допроса заслуживает, с точки зрения С.А. Шейфера, более детального освещения. Решая его, следует исходить из недопустимости при допросе применения насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создания опасности для жизни и здоровья допрашиваемого. В тоже время допустимы приемы, направленные на помощь допрашиваемому в припоминании забытого и на преодоление запирательства и лжи. «Представляется, что любой тактический прием допроса не должен содержать сообщение допрашиваемому ложной информации. Следователь также не вправе склонять допрашиваемого к подтверждению определенного факта обещанием каких-либо благ и послаблений; изменения меры пресечения, принятия мер к определению судом более мягкого наказания и т.д.» [230 - Шейфер, С. А. Указ. соч. – С. 92-93.]
   Критерии допустимости применения тактических приемов при расследовании уголовного дела можно продифференцировать на три группы: общенаучные, правовые и этические.
   Обобщая разнообразные рекомендации ученых и практиков, а также нормы отечественного и международного права, Т. К. Рябинина, считает, что следует признавать допустимыми лишь такие приемы, которые:
   – не основаны на обмане;
   – не связаны с угрозой и шантажем;
   – не сопряжены с физическим и психическим насилием;
   – не унижают честь и достоинство личности;
   – не понуждают обвиняемого (подозреваемого) к аморальным поступкам;
   – не используют низменные побуждения (правда, некоторые процессуалисты вполне допускают использование данного приема, например, обещание материального вознаграждения за дачу показаний по аналогии с оплатой оперативной информации агентов, что явно идет вразрез с нравственными принципами [231 - Дербенев, А. П. О психологических приемах допроса на предварительном следствии / А. П. Дербенев // Правоведение. – 1981. – № 1. – С. 90.]);
   – не эксплуатируют невежество, предрассудки, суеверия участников процесса;
   – не основаны на использовании религиозных чувств;
   – не направлены на разжигание конфликтов между несколькими обвиняемыми (подозреваемыми). [232 - Рябинина, Т. К. Нравственные начала уголовного процесса: учебное пособие / Т. К. Рябинина. – Курск: Курский гос. тех. университет, 2007. – С. 163.]
   Тактические приемы в целом имеют своей целью обеспечить в ходе производства следственных действий получение полной и достоверной информации об обстоятельствах имеющих значение для уголовного дела. Важно, однако, помнить, что эта цель может выступать критерием их допустимости, лишь если из их числа исключены те, которые могут повлечь нарушение прав и свобод личности, унижение его достоинства, а также ввести следователя в заблуждение. [233 - Там же. – С. 170.]
   А.С. Кобликов к числу незаконных и безнравственных приемов допроса, совершенно справедливо, относит и постановку наводящих вопросов. Он пишет, что наводящий вопрос, содержащий в своей формулировке ответ, внушает допрашиваемому информацию, которой он во многих случаях не располагает, и крайне опасен для установления истины. Но постановка наводящих вопросов и безнравственна, так как противоречит требованию объективного, беспристрастного следствия. Следователь, спровоцировавший наводящими вопросами неправильные, не соответствующие действительности ответы, впоследствии оказывается вынужден искать выход из ситуации, которую сам же и создал, если убедиться в ошибочности своей версии. Но еще хуже, если последствием неправильных методов допроса явятся необоснованные выводы по делу, привлечение к ответственности невиновного. [234 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 90.]
   В практической деятельности лица, осуществляющие предварительное расследование, нередко применяют повторные допросы без достаточных на то оснований. Учитывая сильную эмоциональную нагрузку, связанную с вызовом на допрос, и другие издержки нравственного и материального плана, которые несет допрашиваемый, к повторным допросам следует относиться с большой осторожностью. Ведь глубоко безнравственные серии допросов нередко приводят к озлобленности, враждебности в отношении допрашиваемого, а возможен и более страшный исход – самооговор. [235 - Антонов, И. А. Указ. соч. – С. 153.]
   Законодательно неурегулированным остается вопрос о возможности допроса участника уголовного судопроизводства, если он болен, а также о присутствии врача при допросе больного (тяжело больного) свидетеля, потерпевшего или другого участника процесса. Общее правило должно запрещать допрос нездорового человека. Но в исключительных случаях, когда отлагательство допроса до выздоровления участника процесса может привести к утрате доказательств по уголовному делу, сокрытию преступления или похищенного имущества, другим негативным последствиям, либо когда выздоровление лица, которого необходимо допросить маловероятно (болезнь имеет затяжной устойчивый характер), допрос больного следует признать оправданным. В научной литературе высказывалось мнение, что допрос больного должен производится с разрешения врача, подтверждающего своей справкой, что здоровье допрашиваемого находится в состоянии, которое позволяет ему выполнять его обязанности свидетеля (потерпевшего), а в определенных ситуациях его следует проводить при участии врача. Представляется, что в исключительных случаях, приведенных выше, возможно применять подобный порядок.
   Нравственными аспектами обусловлены и особенности производства допроса несовершеннолетних лиц.
   Допрос потерпевшего или свидетеля в возрасте до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя и допрос потерпевшего и свидетеля в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет проводятся с участием педагога. При допросе таких лиц вправе присутствовать и их законный представитель. Также потерпевшие и свидетели в возрасте до шестнадцати лет не предупреждаются об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний (ст. 191 УПК РФ).
   Помимо правовых положений, определяющих порядок и условия допроса, важную роль играют и этически выдержанные правила поведения. Доброжелательность, сдержанность, уважительное отношение к допрашиваемому – обязательные атрибуты профессиональной этики дознавателя, следователя, судьи, которые способствуют установлению необходимого контакта с допрашиваемым и ограждают его от причинения морального ущерба.

6.3.4 Обыск

   Обыск представляет собой следственное действие, направленное на отыскание и изъятие орудий преступления, предметов и ценностей, добытых преступным путем, а также других предметов и документов, которые могут иметь значение для дела. Обыск может производиться для обнаружения разыскиваемых лиц, а также трупов. [236 - Уголовно-процессуальное право РФ / под ред. П. А. Лупинской. – С. 395.]
   Ст. 25 Конституции РФ закрепляет, что никто не вправе приникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.
   Т.К. Рябинина рассматривает осмотр, обыск и выемку во взаимосвязи и делает общие выводы. Уважение чести и достоинства личности, а также охрану тайн частной жизни человека при проведении осмотра, обыска и выемки обеспечивают следующие положения, закрепленные в ст. 176, 177, 182, 183 УПК РФ:
   – требование проводить осмотр, обыск и выемку только при наличии достаточных оснований и в случаях, предусмотренных законом, – на основании судебного решения (обыск – в любом случае, осмотр – в случае отсутствия согласия проживающих в данном помещении лиц, выемку – при необходимости изъять предметы и документы, содержащие информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях). Когда эти следственные действия проводятся без решения суда (в порядке, установленном ч. 5 ст. 165 УПК РФ), на следователя ложится особая ответственность за оценку оснований для их производства в экстренном порядке, ибо ущерб, причиненный его необоснованным производством может оказаться невосполнимым;
   – запрет проводить осмотр, обыск и выемку в ночное время. Производство этих действий в жилище ночью является особенно чувствительным вторжением в личную жизнь граждан, а потому они допустимы только в исключительных случаях;
   – обеспечение присутствия лица, у которого производится осмотр, обыск и выемка. Одновременно следователю необходимо принять меры к тому, чтобы дети, проживающие в помещении, были удалены и размещены в другом месте, а если в семье находятся больные, то их следует изолировать таким образом, чтобы обыск не мог непосредственно повлиять на их состояние. [237 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 100.] Глубоко нравственным является положение и о том, что следователь обязан предложить лицам, у которых производится обыск или выемка, возможность выдать скрываемые предметы. Предоставляя им это право, закон предотвращает принудительное обследование их жилища и имущества и связанное с этим ограничение их прав и интересов;
   – право защитника, а также адвоката того лица, в помещении которого производится обыск, – присутствовать при его производстве;
   – обязанность следователя – избегать невызываемого необходимостью повреждения запоров, дверей и других предметов. Принудительное вскрытие следует рассматривать как крайнюю меру, допустимую лишь в тех случаях, когда методы убеждения не привели к положительному результату. Нормы нравственности обязывают следователя в ходе обыска бережно относиться и к имуществу обыскиваемых;
   – правовой и нравственной обязанностью следователя является принятие им мер к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого был произведен обыск, его личная и семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц. В целях обеспечения тайны частной жизни при осуществлении этих следственных действий следователь не должен демонстрировать понятым предметы и документы, относящиеся к интимной жизни граждан, если они не имеют отношения к делу. Недопустимо оглашение переписки и иных документов личного характера. Если эти предметы подлежат изъятию и ознакомлению с ними понятых необходимо, следователь предупреждает последних о недопустимости разглашения указанных обстоятельств, берет у них подписку в соответствии со ст. 161 УПК РФ. [238 - Рябинина, Т. К. Указ. соч. – С. 185-187.]
   По поводу круга понятых при обыске в литературе можно встретить различные рекомендации.
   Так, Т.Н. Москалькова отмечает, что нравственная острота этого следственного действия усугубляется тем, что обыск может проводиться не только у обвиняемого или подозреваемого, но и у любого другого лица в случаях и при наличии оснований, предусмотренных законом. В результате обысков лицам, присутствующим при этом, становятся известны, например, данные, которые с отрицательной стороны характеризуют обыскиваемого, высвечивают такие качества его личности, а может быть и пороки, которые обычно скрываются от окружающих. В связи с этим представляется правильной рекомендация, согласно которой при подборе понятых следователь должен «остановить свой выбор на лицах, присутствие которых при обыске и выемке не влекло бы разглашения каких-либо сведений. С нравственных позиций представляется оправданным приглашение в качестве понятых, как правило, тех граждан, которые обыскиваемого не знают и не проживают с ним по соседству». [239 - Любичев, С. Г. Указ. соч. – С. 61.] В целях охраны чести и достоинства граждан, у которых производится обыск или выемка, было бы нравственно оправданным предупреждать понятых о необходимости сохранить в тайне сам факт производства обыска и выемки. [240 - Москалькова, Т. Н. Указ. соч. – С. 58.]
   Т.К. Рябинина, развивая данную мысль, считает, что вполне оправданным как с правовой точки зрения, так и с этической было бы разрешение законодателем заявлять понятому отвод со стороны обыскиваемого: это одновременно служило бы и гарантией соблюдения прав и интересов последнего, и гарантией независимости понятых, поскольку сам законодатель в ч. 1 ст. 60 УПК РФ установил, что понятой – не заинтересованное в исходе уголовного дела лицо. Автор считает целесообразным, и данное предложение следует поддержать, добавить в гл. 9 УПК РФ «Обстоятельства, исключающие участие в уголовном судопроизводстве» статью, предусматривающую обстоятельства, при которых участник уголовного судопроизводства мог бы заявить отвод понятому. [241 - Рябинина, Т. К. Указ. соч. – С. 189.]
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Каковы нравственные проблемы отношений следователя с обвиняемым и подозреваемым?
   2. Каковы нравственные проблемы отношений следователя с потерпевшим?
   3. Каковы критерии допустимости тактических приемов при расследовании преступлений?
   4. Что такое «следственная хитрость» в ходе производства следственных действий на предварительном следствии?
   5. Каковы нравственные аспекты производства следующих следственных действий: осмотр места происшествия, предъявление для опознания, очная ставка?
   6. Каковы нравственные аспекты производства следственных действий: личный обыск, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования?
   7. Каковы нравственные аспекты производства допросов?
   8. В чем отличие нравственных аспектов производства допросов в ходе предварительного следствия от производства допросов в ходе судебного разбирательства?
   9. Каковы нравственные аспекты производства следственных действий: обыск жилища и выемка?

7 Нравственные основы осуществления правосудия

   7.1 Нравственно-психологические требования, предъявляемые к судье.
   7.2 Нравственное содержание общих условий судебного разбирательства.
   7.3 Нравственные начала при рассмотрении уголовного дела судом 1-ой инстанции:
   7.3.1 Подготовительная часть судебного разбирательства.
   7.3.2 Судебное следствие.
   7.3.3 Прения сторон, последнее слово подсудимого.
   7.4 Нравственное содержание приговора и других решений суда.

7.1 Нравственно-психологические требования, предъявляемые к судье

   В соответствии с п. 54 ст. 5 УПК РФ, судья – это должностное лицо, уполномоченное от имени государства осуществлять правосудие. Ст. 29 УПК РФ закрепляет полномочия суда, в том числе и в досудебном производстве. Не все процессуалисты были согласны с правильностью этого положения. Например, Л. Д. Кокорев и Д. П. Котов, рассматривая подобное расширение полномочий суда на этапе предварительного расследования на предмет этического содержания уголовного судопроизводства, указывали негативные последствия введения такой нормы. Авторы отмечали, что вряд ли целесообразно значительно расширять полномочия суда по контролю за законностью в ходе предварительного расследования, следовало бы ограничиться лишь контролем за законностью и обоснованностью заключения под стражу. Это в большей степени соответствовало бы судебной функции – правосудию и не порождало бы сомнений в том, что судебная власть самостоятельна и независима от предварительного расследования и не решает вместе с ним его задачи. [242 - Кокорев, Л. Д., Котов, Д.П.Указ. соч. – С.122-123.]
   Представляется возможным не согласиться с данной точкой зрения, расширение полномочий суда в досудебном производстве никаким образом не противоречит нравственным принципам и нормам. Это, наоборот, в большей степени обеспечивает защиту законных прав и интересов участников судопроизводства на этапе предварительного расследования.
   Таким образом, на суд теперь возлагается больше обязанностей, а, следовательно, и повышается ответственность за принимаемые решения. С этой точки зрения вопрос о нравственных началах судейской деятельности не только не потерял своей актуальности, но наоборот, получил новое развитие и требует еще большей и детальной разработки. Поэтому необходимо, как представляется, рассмотреть не только нравственные начала процессуальной деятельности судьи, но и нравственную характеристику лица, замещающего данную должность, поскольку от этого прямо будет зависеть, как судья осуществляет свою деятельность.
   В связи с тем, что в настоящее время должность судьи является настолько специфичной и ответственной, к кандидатам на ее замещение не только возможно, но и нужно устанавливать дополнительные требования, в том числе, нравственного характера. Многие из них закрепляются в Кодексе судейской этики. Данный документ не носит нормативного характера, но является обязательным для каждого судьи в РФ, независимо от занимаемой должности, а также для судей, находящихся в отставке, но сохраняющих звание судьи и принадлежность к судейскому сообществу. Несмотря на ненормативный характер Кодекса судейской этики, за нарушение его положений предусмотрена ответственность, вплоть до прекращения полномочий судьи.
   Кодекс судейской этики РФ устанавливает стандарты этического поведения судей в процессе их профессиональной и внеслужебной деятельности, нарушение которых может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности. Необходимо отметить, что подобные акты существуют во многих государствах. Детально проработаны такие документы, например, в США. Можно сослаться на Типовые правила поведения судей (Model Code of Judicial Conduct) 1990 года, Отдельные рекомендации и модельные нормы служебной этики для американских судей (рекомендации американской ассоциации юристов для судей судов первой инстанции), а также существуют даже десять заповедей для начинающих судей (Ten Commandments for New Judges). Например, десять заповедей для начинающих судей звучат следующим образом: будьте добры; будьте терпеливы; будьте достойны; не воспринимайте себя слишком серьезно; ленивый судья – плохой судья; не бойтесь отмены ваших решений вышестоящей инстанцией; не бывает неважных дел; будьте оперативны; пользуйтесь здравым смыслом и молите божественное провидение о помощи и наставлении.
   В разное время и разными авторами рассматривались нравственные качества, которыми должен обладать судья.
   А. Л. Ривлин отмечал, что деятельность судьи требует от него не только знания закона и правильного его применения, но и большого напряжения нравственных сил, чтобы все происходящее в сложном процессе рассмотрения и разрешения уголовного дела не носило формального характера, было проникнуто объективностью, доходчивостью, отвечало тому высокому значению, какое имеет правосудие. [243 - Ривлин, А. Л. Нравственные начала в уголовном судопроизводстве / А. Л. Ривлин // Государство и право. – 1971. – № 8. – С.113.]
   Д. П. Котов писал, что нравственные качества выступают как устойчивые элементы морального сознания и поведения (как профессионального, так и повседневного) следователей, прокуроров, адвокатов, судей. Для того, чтобы уголовно-процессуальные отношения были подлинно нравственными, эти лица должны обладать определенными моральными качествами, быть нравственно воспитанными. Указанных лиц должны отличать глубокое уважение к закону, верность его букве и духу, стойкость и неподверженность постороннему влиянию, самостоятельность в суждениях и бдительность. Они обязаны быть требовательными к себе и к людям, честны и неподкупны, скромны и вежливы, мужественны и решительны, трудолюбивы. [244 - Котов, Д. П. Вопросы судебной этики / Д. П. Котов. – М.: Знание, 1976. – С. 26 – 27.] Так, В. В. Леоненко выделял также такие качества судьи, как развитое профессиональное правосознание; высокое профессиональное мастерство; находчивость; умение анализировать происходящее во время судебного процесса; способности правильно использовать свои познания в области права и судебной практики. [245 - Леоненко, В. В. Указ. соч. – С.98 – 99.]
   Основным из требований, предъявляемых к судебной власти, и к судье в частности, по мнению А.С. Кобликова, является справедливость. Судебная власть оценивается как справедливая тогда, когда она применяет законы, признанные обществом справедливыми, разрешает дела, достоверно выяснив их обстоятельства, принимает решения в соответствии с познанными фактами и требованиями закона. Справедливый суд – это суд, где виновный обоснованно подвергается заслуженному наказанию, а невиновный обязательно оправдывается. [246 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 99.]
   Также судья, должен быть честен, добросовестен, гуманен. О. Марков, отмечал, что нравственные требования, предъявляемые к судье, самым тесным образом переплетаются с его процессуально – правовыми обязанностями. Непрофессионально осуществляемое правосудие, с которым общество связывает надежды на справедливость, безнравственно. [247 - Марков, О. Нравственные начала судейской профессии (опыт и размышления) / О. Марков // Российская юстиция. – 2001. – № 12. – С. 43.] Судья-профессионал – это человек высоких нравственных качеств, с безупречной репутацией. [248 - Там же.]
   Л. С. Халдеев достаточно подробно рассматривает данный вопрос. Он пишет: «Чтобы не опасаться за свои решения, судье как воздух требуются, как минимум, два качества. Первое – высочайшая профессиональная подготовка, позволяющая ему не только знать, что он прав, но и грамотно формулировать и аргументировать свое решение по каждому делу. Второе – нравственные качества, и, в первую очередь, независимость, честность, правдивость, мужество и смелость». [249 - Халдеев, Л. С. Судья в уголовном процессе: практическое пособие / Л. С. Халдеев. – М.: Юрайт, 2000. – С.394.] Исполнительный директор Комиссии по поведению судей М. Гринстайн в своем докладе на российско-американском семинаре судов и представителей квалификационных коллегий судей субъектов РФ отметила такие качества, которыми должны обладать судьи, – это: работоспособность, объективность, трудолюбие, честность, способность к правовому аналитическому мышлению и др. [250 - Подбор судей, судейская этика и дисциплина: материалы российско-американского семинара // Государство и право. – 1999. – № 6. – С. 100.]Многими авторами объективность выделяется как необходимое качество, которым должен быть наделен судья. Объективность следует рассматривать как личностное качество судьи, необходимое ему для вынесения справедливого решения. Антиподами объективности являются предвзятость, тенденциозность, ложь. Таким образом, представляется, что не следует исключать объективность, как моральное предписание в деятельности судьи.
   Можно согласиться со всеми изложенными точками зрения, к тому же среди них нет существенных разногласий, но думается, что говорить об этих требованиях можно лишь тогда, когда речь идет о кандидатах на должность судьи. К самому же судье, как нам видится, должно предъявляться лишь одно требование – это профессионализм. Но его следует рассматривать не «заужено», а в широком понимании. В этом плане сошлемся на позицию Г. Ветровой: «Профессионализм предполагает не только хорошее знание законов, но и их строгое исполнение. Профессионализм – это и культура судебного процесса и справедливость при принятии решений о доказанности и определении наказания; это исповедование общечеловеческих ценностей и прав человека, и многое другое. Разумеется, судья должен быть не просто хорошим юристом, но мужественным и независимым, умным и образованным; человеком высокой нравственности». [251 - Ветрова, Г. Закон и нравственность в уголовном судопроизводстве / Г. Ветрова // Вестник МГУ. – 1996. – № 1. – С.54.]
   Если лицо уже занимает или заняло должность судьи, то изначально предполагается, что он всеми этими качествами наделен. В противном случае как данное лицо будет осуществлять судебную деятельность, ведь ни одно из требований не является декларативным, они должны быть исполняемы реально. Таким образом, если мы говорим о судье, то значит, мы говорим о соответствии лица этой профессии, а, следовательно, о профессионализме.
   Представляется, что именно понятие «профессионализм» может объединить качества, которыми должен обладать судья. И это не умаляет значения для судебной деятельности его основного элемента – справедливости. Как верно считает А. М. Яковлев, «без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания – бесчеловечным, однако без справедливости правосудие вообще перестало бы существовать». [252 - Яковлев А. М. Принцип социальной справедливости и основания уголовной ответственности / А.М. Яковлев // Государство и право. – 1982. – № 3. – С. 93.]
   Можно дать следующее определение профессионализму – это знания, навыки, качества, необходимые для осуществления конкретной профессиональной деятельности. Следовательно, касаемо судебной деятельности, профессионализм – это совокупность знаний, навыков, качеств, которые необходимы для осуществления судебной деятельности, для отправления правосудия. Таким образом, если судья должен быть справедливым, добросовестным, честным, и это необходимо для его профессии, то эти качества будут составными элементами понятия «профессионализм». Т.е. представляется, что «профессионализм» – понятие системное, состоящее из определенного количества элементов. Таким образом, можно дать следующее определение профессионализму судьи.
   Профессионализм судьи – это системное образование, состоящее из совокупности таких элементов, как: интеллект (глубокое знание материального и процессуального права, способность к правовому аналитическому мышлению), культура (правовая, личностная, эстетическая), нравственно-психологические качества (честность, мужество, правдивость и т. д.), которые необходимы судье для полноценного осуществления своих должностных обязанностей.
   Наличие интеллекта предполагает, что судья хорошо осведомлен об основных областях права, поскольку судья должен быть готов к рассмотрению любых вопросов, возникающих при разбирательстве по уголовному делу. По мнению М. Гринстайн, идеальный кандидат на замещение вакантной должности судьи должен показать высокий уровень умственных способностей, способность к абстрактному мышлению и интеллектуальную любознательность. [253 - Подбор судей, судейская этика и дисциплина: материалы российско-американского семинара // Государство и право. – 1999. – № 6. – С. 101.] Также судья должен знать и понимать тот круг социальных вопросов, которые часто являются предметом судопроизводства, т. е. должен быть эрудирован. В соответствии с п. 3 ст. 2 Кодекса чести судьи РФ судья обязан поддерживать свою квалификацию на уровне, необходимом для надлежащего исполнения обязанности по осуществлению правосудия.
   Правовая культура судьи предполагает, что им будут неукоснительно и точно соблюдаться все правовые предписания, которые он знает, понимает и сознает необходимость и правильность их существования. Вся деятельность судьи должна строиться на основе норм законодательства о судопроизводстве, и в первую очередь, УПК.
   Личностная культура включает: культуру чувств, культурное отношение ко всем участникам процесса. Личностная культура проявляется в поведении судьи как во время производства по делу, в его отношении к участникам судопроизводства, так и вне осуществления своих профессиональных обязанностей. Судья должен проявлять терпение, вежливость, тактичность и уважение к участникам уголовного судопроизводства и другим лицам, с которыми он общается при исполнении служебных обязанностей. Этого же судья должен требовать от работников аппарата суда (п.4 ст. 2 Кодекса чести судьи РФ). Необходимо сказать, что судья не должен проявлять неприязнь, брезгливость, нетерпимость, предвзятость, несдержанность по отношению ко всем участникам процесса. Внеслужебная деятельность судьи не должна вызывать сомнений в его объективности, справедливости и неподкупности (п.1 ст. 3 Кодекса чести судьи РФ).
   Эстетическая культура судей включает в себя их внешний вид, соответствующий торжественности судебного заседания и культуре процессуального ритуала. А. Ф. Кони советовал лекторам: «Следует одеваться просто и прилично. В костюме не должно быть ничего вычурного и кричащего (резкие цвета, необоснованный фасон). Грязный, неряшливый костюм производит неприятное впечатление. Это важно помнить, т. к. психологическое воздействие на собравшихся начинается до речи, с момента появления лектора перед публикой». [254 - Кони, А. Ф. Указ. соч. – С. 56.] Недопустимо появление судьи в судебном разбирательстве в неподобающей случаю одежде. А. Ф. Кони указывал, что «можно также настойчиво желать, чтобы в выполнение форм и обрядов, которыми сопровождается отправление правосудия, вносился вкус, чувство меры и такт, – ибо суд есть … школа. Здесь этические требования сливаются с эстетическими, оправдывая внутреннюю связь». [255 - Там же.] О. Марков отмечает, что есть один аспект, который является важнейшим слагаемым уважения, – это сами судьи, их поведение на работе и в быту, их культура, манера общения, образ жизни, да, наконец, стиль одежды, прическа и т. п. [256 - Марков, О. Указ. соч. – С. 43.]
   Можно выделить множество нравственно-психологических качеств, которыми должен обладать судья. Это: справедливость, независимость в принятии решений, безупречная честность, которая, по мнению М, Гринстайн, как минимум означает честную совесть, моральную устойчивость и деловую прямоту; добросовестность в выполнении своих обязанностей, гуманность и т. п. [257 - Подбор судей, судейская этика и дисциплина: материалы российско-американского семинара. – С. 101.] Судья в любой ситуации должен сохранять личное достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что могло бы причинить ущерб его репутации и поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия (п.4 ст. 1 Кодекса чести судьи РФ).
   Н. В. Радутная производила опрос судей о желательных для судьи качествах. Судьи назвали; человечность, беспристрастность, принципиальность, выдержку и эрудицию. В числе нежелательных качеств упоминались предвзятость, подозрительность, властность, бестактность. Из перечня личностных качеств, содержавшего около 30 позиций, в первую очередь были выбраны собранность, принципиальность, уравновешенность, человечность, дисциплинированность, вежливость, сдержанность. [258 - Радутная Н. В. Народный судья. Профессиональное мастерство и подготовка / Н. В. Радутная. – М.: Юридическая литература, 1977. – С. 82 – 105.]
   Все указанные выше качества, как представляется, необходимы для отправления правосудия, именно поэтому они являются составными частями элементов профессионализма судьи.
   Представляется, что профессионализму судей в нашем государстве уделяется недостаточное внимание. Всеми странами признается, что труд судьи настолько специфичен, что требует специальной подготовки. Во Франции, в Бордо, действует Национальная школа подготовки магистров. Главная задача – привить слушателям высокую правовую культуру, показать суть суда через призму гуманитарных наук. Поэтому приглашаются философы, психологи, социологи, интересующиеся проблемами судебной власти и правосудия. Также слушатели проходят стажировку, не наблюдая, а участвуя в процессе судопроизводства. Опыт французской школы заимствуют юристы многих стран Европы, Азии, Африки и Южной Америки, где в последнее время созданы подобные заведения. В США Национальный судейский колледж, основанный в 1963 году, является ведущим учебным заведением по повышению квалификации судей. В Нидерландах, в г. Зутфене, существует учебный и исследовательский центр для судейского корпуса. Он занимается как подготовкой, так и повышением квалификации судей и прокуроров. Судьи и прокуроры Португалии назначаются на должность на конкурсной основе после прохождения курса начального обучения в Центре обучения судей в Лиссабоне. С учреждением Российской академии правосудия у судебной системы нашей страны появилась возможность создать специализированное высшее учебное заведение, осуществляющее подготовку судей, а в последующем готовящее кандидатов в судьи. Возможно, это стало бы решением многих проблем, в частности, повысило бы правовую и нравственную культуру судей, уменьшило бы число нарушений прямых обязанностей, которые судьи допускают в своей деятельности. Л. Халдеев выделяет основные причины этих нарушений – это: недостаточная профессиональная подготовка, выражающаяся в неправильном применении процессуального и материального законодательства; небрежность и элементарная забывчивость; заведомое пренебрежение процессуальными нормами и упрощение процедуры судебного разбирательства; неумение найти правовой и/или этический выход из ситуаций, возникающих в судебном заседании; неправильное, нередко провоцирующее поведение председательствующего, способствующее возникновению проблемных ситуаций, нередко ставящих судей не только перед правовым, но и перед нравственным выбором. [259 - Халдеев, Л.С. Указ. соч. – С. 392-393.]
   Количество нарушений по этим причинам возможно снизить, повысив качество образования судей, а следовательно, их профессионализм.
   В частности, можно привести такой пример назначения судей на должность в РФ, конкретно, в Тверской области. С претендентами на должность судьи в управлении проводят собеседование. Затем собираются характеризующие их материалы. Кандидаты проходят медицинскую комиссию. Проводится тщательная проверка их соответствия требованиям, предъявляемым законодательством к кандидату на должность судьи. После этого он направляется для сдачи квалификационного экзамена, а затем представляется квалификационной комиссии. После наделения судей полномочиями в управлении проводится торжественный прием. Каждому вручается копия принятой присяги. Через определенное время проводится стажировка «новичков» в областном суде. Обучение осуществляется совместно с преподавателями Тверского юридического института и юридического факультета ТГУ. Как видно из изложенного, никаких специальных знаний и навыков лица, назначаемые на должность судьи, не получают. Только после назначения их отправляют на стажировку.
   На недостаточную для замещения должности судьи образовательную подготовку обращают внимание многие процессуалисты. В частности, В. М. Бозров отмечает: «По сути, послевузовская подготовка на судебные должности, выражаясь математическим языком, равна нулю. Практически кандидат в судьи, имеющий соответствующий возрастной ценз, юридическое образование и пять лет стажа по любой юридической профессии, вправе претендовать на должность судьи безо всякой дополнительной профессиональной подготовки. Сравним: для замещения должности адвоката необходима обязательная годичная стажировка под патронажем опытного специалиста с последующей сдачей экзамена». В. М. Бозров также пишет, что необходимо весь накопленный опыт по подготовке судей в России обобщить и с учетом современных требований возродить институт судебной кандидатуры. [260 - Бозров, В. М. На смену «народным» должны прийти профессиональные судьи / В. М. Бозров// Российская юстиция. – 2000. – № 6. – С. 7.]
   Профессиональная деформация – это утрата каких-либо качеств, необходимых для полноценного осуществления конкретной деятельности. Наличие этого явления признается многими правоведами. А. Л. Ликас, указывал, что существует мнение о своеобразном очерствении судьи, о его «профессиональном привыкании». [261 - Ликас, А. Л. Культура правосудия / А. Л. Ликас. – М.: Юридическая литература, 1990. – С. 85.] В книге О. Чайковской высказывается такое мнение: «Как бы ни был добросовестен и справедлив судья-профессионал, со временем в нем может притупиться способность к сочувствию. Он слишком много видел страданий и привык к ним». [262 - Чайковская, О. Закон и человеческое сердце / О. Чайковская. – М.: Московский рабочий, 1969. – С.87.] М. С. Строгович писал, что судья привыкает видеть людей, которые являются преступниками, но он не должен и не может привыкнуть к нравственному уродству, воспринимать все это равнодушно и безучастно – иначе он перестанет быть судьей, который призван справедливо и объективно решить дело. [263 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – С. 179-180.] Т. 3. Зинатуллин и 3. 3. Зинатуллин признают наличие профессиональной деформации лиц юридических профессий, приводя причины ее наступления. [264 - Зинатуллин З. З. Профессиональная деформация и защита прав участников уголовного процесса / З. З. Зинатуллин, Т. З. Зинатуллин / Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном процессе, как приоритетное направление в судопроизводстве: сб. научн. тр. – Москва, Оренбург, 2000. – С. 63-64.] А. Л. Ривлин, считал, что профессиональная деформация – трафарет в деятельности судьи, который распознать специфику каждого дела, особенности характеров людей, участвующих в деле. В преодолении такой «профессиональной деформации» решающее значение должно иметь нравственное сознание судьи. [265 - Ривлин, А. Л. Указ. соч. – С. 114.]
   Были высказаны и сомнения относительно возможности появления у судей признаков профессиональной деформации. С резкой критикой концепции «профессиональной деформации» выступил С. Г. Новиков. «Мы считаем эту концепцию, – писал он, – теоретически несостоятельной, думаем, что практически она вредна… Сторонники концепции «деформации», видимо, упускают из виду, что не прокуроры, судьи и следователи подвергаются деформации, а напротив, они ведут борьбу – и это их обязанность перед государством и законом – с теми, чье правовое и нравственное сознание деформировалось… Многолетний опыт, квалификация повышают ценность специалиста». [266 - Новиков, С. Г. Прокурорская система в СССР / С.Г. Новиков. – М.: Юриспруденция, 1977. – С. 142– 144.] Но эти доводы вызвали возражения. В юридической литературе отмечалось, что реальность профессиональной деформации подтверждается практическим опытом, что высоконравственное сознание, многолетний профессиональный опыт не исключают частных проявлений профессиональной деформации у некоторых должностных лиц, осуществляющих судопроизводство. [267 - Горский, Г. Ф., Кокорев, Л. Д., Элькинд, П. С. Указ. соч. – С. 288 – 289.]
   В настоящее время можно сказать, что наличие многолетней практики – это не только бесценный опыт работы, но и опасность утраты важных и необходимых для осуществления деятельности элементов профессионализма, т. е. профессиональной деформации. Надо полагать, что если стоять на позиции защиты прав и законных интересов граждан в уголовном процессе, то необходимо признавать наличие данного явления, изучать формы его проявления и причины, так как только в этом случае возможна его нейтрализация.
   Все чаще звучат мнения о возврате к выборам на должность судьи. В настоящее время остро назрела необходимость в выборности судей, а не в назначении их президентом. Сами граждане уже убеждаются, что судей надо избирать. Пусть на встрече с избирателями нынешние судьи, желающие еще «посудить», пройдут через горнило встреч с избирателями. Автор уверен, что большинство из нынешних судей на новый срок не пройдут, ибо на этих встречах избиратели выскажут о них все то, что знают: и про осуждение невиновных, и про «дворцы», построенные не известно на какие средства, о чванстве самих и членов их семей и прочее другое. [268 - Рогожин, Ю. Нравственный аспект в уголовном судопроизводстве. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.yurclub.ru/docs/criminal/article188.html / Ю. Рогожин.]
   М. Барщевский и А. Таркунов, рассуждая о необходимости развития судебной системы, предлагают свои варианты и призывают к диалогу всех, кто тоже хочет изменить суд в России. В частности, пишут: «Мы исходим из того, что эффективная судебная система – необходимый элемент современного государства и надежный гарант его демократических ценностей. Если граждане доверяют своей судебной системе, они идут разбираться в суд, если не доверяют – уезжают за границу или выходят на площади». В связи с чем, авторы предлагают избирать глав судов всех уровней самими судьями данного суда. Это поможет избежать давления на суд. Они предлагают введение для кандидатов в судьи минимального адвокатского и прокурорского стажа – по 3 года на каждую профессию. Только так, считают ученые, можно будет уйти от обвинительного уклона российского правосудия, так как судья будет и обвинять, и защищать. Таким образом, меняя кадровый состав, постепенно изменится и исчезнет обвинительный уклон. Глава Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев согласен с отмеченным выше и даже заявил, что адвокатам нужно как можно более активно становиться судьями и пополнять тем самым судейский корпус. Эту мысль он высказывал, в беседе с журналистами во время работы Совета судей: «Я с удовольствием бы видел в судейской корпусе некоторых адвокатов, этих замечательных образованных людей», – заявлял тогда Лебедев. [269 - Там же.]

7.2 Нравственное содержание общих условий судебного разбирательства

   Конституционное положение об осуществлении правосудия только судом (ст. 118), а также закрепление за ним судебной власти, осуществляемой по уголовным делам посредством уголовного судопроизводства (ст. 118), в результате которого каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст. 49), ставит суд в положение главного субъекта судопроизводства, а судебное разбирательство в ранг основной, центральной части уголовного судопроизводства.
   Ряд правил, определяющих порядок рассмотрения дела судом первой инстанции, действует в течение всего судебного разбирательства. В УПК РФ эти правила выделены в гл.35, которая именуется «Общие условия судебного разбирательства».
   П. А. Лупинская, под общими условиями судебного разбирательства понимает закрепленные законом правила, отражающие характерные черты судебного разбирательства и обеспечивающие осуществление в этой стадии всех принципов уголовного процесса. [270 - Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П. А. Лупинская. – С.456.] Правила, регулирующие судебное производство, должны быть направлены на реализацию принципов, а также нравственных аспектов уголовного процесса, поскольку только таким путем достигается назначение уголовного судопроизводства, защита прав и законных интересов личности.
   В соответствии со ст.240 УПК РФ в суде первой инстанции все доказательства подлежат непосредственному исследованию: суд заслушивает показания подсудимых, потерпевших, свидетелей, заключения экспертов, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы. В этой формулировке закреплена сущность непосредственности судебного разбирательства. Судьи получают сведения об обстоятельствах, имеющих значение для разрешения дела, путем личного восприятия всех доказательств в судебном заседании, а не по письменным материалам дела и только на основе своего восприятия делают выводы по делу. При этом, как правило, должны исследоваться первоисточники сведений о фактах. Непосредственность судебного разбирательства позволяет избежать искажений при передаче суду необходимой для разрешения дела информации. Поэтому непосредственность является существенным условием правильного установления обстоятельств дела.
   Суд не вправе вместо непосредственного восприятия доказательств ограничиться изучением и оглашением письменных материалов дела, в которых подлежащие исследованию доказательства были зафиксированы при проведении расследования. Суд может прибегнуть к оглашению таких материалов только в строго ограниченных законом случаях, как правило, при невозможности непосредственного исследования судом какого-либо доказательства в первоисточнике или когда это необходимо для оценки достоверности уже заслушанных судом показаний. Но и тогда оглашенные материалы могут быть положены в основу приговора лишь после их всесторонней проверки и подтверждения в судебном заседании. Суд не только непосредственно заслушивает показания свидетелей, потерпевших, подсудимых, но должен осмотреть и исследовать имеющиеся вещественные и письменные доказательства. Протоколы следственных действий (кроме протоколов допросов и очных ставок), удостоверяющие факты, исследуемые по делу судом, должны быть оглашены, проведены и оценены в совокупности с другими доказательствами, рассмотренными в судебном разбирательстве. Суд не может ссылаться в приговоре на доказательства, которые не были оглашены и исследованы в судебном заседании и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.
   Непосредственность судебного разбирательства является предпосылкой и проявлением независимости судей и их самостоятельности при принятии решения по делу. [271 - Там же. – С. 458.]
   Судебное разбирательство проводится в устной форме, т. е. представляет собой судоговорение. Исследование доказательств в уголовном судопроизводстве (в отличие, в частности, от конституционного или арбитражного судопроизводства) может осуществляться только в устной форме, что предполагает не только непосредственное заслушивание устных показаний подсудимых, потерпевших, свидетелей и иных лиц, но и оглашение всех имеющих значение для дела протоколов, заключений экспертов и иных документов, обсуждение результатов осмотра вещественных доказательств, а также заслушивание выступлений сторон в судебных прениях. [272 - Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / под общ. ред. В. М. Лебедева; науч. ред. В. П. Божьев. – М.: Спарк, 2002. – С. 460.]
   Благодаря устной форме судебного разбирательства материалы, собранные по уголовному делу становятся доступны всем участникам уголовного судопроизводства, которые могут одновременно воспринимать оглашаемую информацию.
   Гласность в ранее действовавшем УПК РСФСР относилась к числу принципов уголовного судопроизводства (ст.18 УПК), по УПК РФ гласность это одно из общих условий судебного разбирательства. Словарь русского языка Ожегова С.И. и Шведова Н.Ю. определяет гласность следующим образом: «Гласность – открытая и полная информация всего населения о любой общественно значимой деятельности и возможность ее свободного и широкого обсуждения. Гласный – доступный для общественного ознакомления и обсуждения. Гласный суд. Предать гласности (обнародовать)». [273 - Ожегов, С. И. Указ. соч. – С.132.] Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова дает следующее определение: «Гласность – доступность общественному обсуждению, контролю; публичность». [274 - Толковый словарь русского языка: в 2-х томах / Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: Государственный институт «Советская энциклопедия», ОГИЗ, 1935. Т. 1. – С.569.]
   Ст.10 Всеобщей декларации прав человека гласит: «Каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости, независимым и беспристрастным судом».
   Согласно ст.14 Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. «Каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, или по определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе на справедливое и публичное разбирательство дело компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Печать и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или часть его по соображениям морали, общественного порядка, или когда того требуют интересы частной жизни сторон…».
   В соответствии со ст.123 Конституции РФ разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом. Но, довольно часто при проведении судебного разбирательства интересы личности требуют соблюдения конфиденциальности, а интересы общества – открытости. Между тем Конституция РФ гарантирует гражданам защиту их достоинства (ст.21); неприкосновенность частной жизни (ст.23); запрещает использование и распространение информации о частной жизни лица без его на то согласия (ст.24); ст.55 ч.3 Конституции РФ – разрешает ограничивать права и свободы граждан федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечивая оборону страны и безопасность государства.
   Во многих странах мира, включая и Россию, «право на публичное разбирательство» (так гласность судопроизводства именуется в нормах международного права) дел в суде возведено в ранг конституционного принципа. И это не удивительно, поскольку мировой опыт убеждает нас в том, что гласное и публичное судопроизводство – это эффективное средство социального контроля за судебной деятельностью. [275 - Бозров, В. Гласность и тайна в уголовном судопроизводстве / В. Бозров // Российская юстиция. – 2002. – № 2. – С.30-31.] Публичный характер судопроизводства содействует достижению целей п.1 ст.6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно – справедливости судебного разбирательства. Положения статьи 123 Конституции РФ и ст.241 действующего УПК РФ позволяют с определенной категоричностью утверждать, что необходимо разделить основания для проведения закрытого судебного разбирательства на безусловные и условные, предусмотрев разные правовые предпосылки в отношении каждой группы. Безусловные основания предполагают проведение закрытого судебного разбирательства независимо от судейского усмотрения, в то время как условные будут зависеть как раз от усмотрения суда. Так, в целях обеспечения уважения чести и достоинства личности предлагается дела о преступлениях против половой свободы и половой неприкосновенности рассматривать только в закрытом судебном заседании, поскольку такое рассмотрение всегда затрагивает честь и достоинство личности, а также в любом случае касается интимной жизни сторон.
   В том случае, когда речь идет о какой-либо охраняемой законом тайне, судебное разбирательство также должно проводиться в закрытом режиме, вне зависимости от усмотрения суда. Тогда как в случаях рассмотрения уголовных дел в отношении несовершеннолетних необходимо оценочное мнение суда относительно порядка проведения судебного разбирательства, также как и в случаях, касающихся обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их родственников и близких лиц.
   В юридической литературе до настоящего времени, независимо от четкой позиции законодателя, существует точка зрения, что гласность следует относить к принципам уголовного судопроизводства. Такая постановка вопроса представляется в корне не верной, поскольку для досудебного производства характерна письменная форма и конфиденциальность информации. Так, ст. 161 УПК РФ предусматривает такое общее условие предварительного расследования как недопустимость разглашения его данных, что полностью соответствует задачам досудебного производства. К принципам же в свою очередь, относятся только те положения, которые пронизывают все этапы уголовного процесса и являются для них определяющими. Категория «гласность» таким требованиям не соответствует.
   Важная роль в обеспечении нравственных начал судебного разбирательства принадлежит председательствующему по делу судье, поскольку, в соответствии со ст. 243 УПК РФ, председательствующий наделяется широкими полномочиями: руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные законом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон. Председательствующий обеспечивает соблюдение порядка судебного заседания, разъясняет всем участникам их права и обязанности, порядок их осуществления, а также знакомит стороны с регламентом судебного заседания. Председательствующий обязан следить за исполнением всех общих условий судебного разбирательства, перечисленных главой 35 УПК РФ. И тем более неприемлемо, чтобы нарушения общих условий судебного заседания исходили от самого судьи.
   Следующее условие судебного разбирательства, предусмотрено ст. 246 УПК РФ (участие обвинителя). Прокурор осуществляет важную уголовнопроцессуальную функцию – функцию обвинения, которая является движущей силой уголовного судопроизводства, поскольку благодаря ему, дело может переходить из одного этапа в другой. Именно с обвинением связывают и появление защиты. Согласно ч.4 ст. 37 УПК РФ в ходе судебного разбирательства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность. Участие государственного обвинителя обязательно в судебном разбирательстве публичного и частно-публичного обвинения. Полномочия прокурора, участвующего в судебном разбирательстве, определяются процессуальным законодательством. Государственный обвинитель представляет доказательства и участвует в их исследовании, излагает суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства, высказывает суду предложение о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания (ч. 5 ст. 246 УПК РФ).
   В судебном заседании стороны обвинения и защиты пользуются равными правами. В связи с этим необходимо обратить внимание на то, что ст. 246 УПК РФ предоставляет государственному обвинителю право представлять доказательства, а ст. 248 УПК РФ предусматривает, что защитник имеет право участвовать в исследовании доказательств. Но не стоит усматривать здесь неравенство прав сторон, так как в дальнейшем ст. 274 УПК РФ, устанавливая порядок исследования доказательств, одинаково регламентирует положение сторон.
   В ч. 7 ст. 246 УПК РФ, говорится, что если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Представляется, что прокурор должен полностью или частично отказаться от обвинения не только в том случае, если он придет к твердой убежденности о невиновности лица. Отказ должен иметь место и тогда, когда у прокурора появляются неустранимые сомнения в виновности подсудимого. Что будет полностью соответствовать ст. 14 УПК РФ, закрепляющей презумпцию невиновности.
   Важную роль в защите прав и законных интересов обвиняемого (подсудимого) призваны играть защитники.
   Ст. 6 Конвенция о защите прав человека и основных свобод предоставляет каждому обвиняемому в совершении преступления право защищать себя лично или через посредство защитника. Также право на защиту закрепляется в Конституции РФ (ст. 170).
   Защитник – это лицо, осуществляющее в установленном законом порядке защиту прав и интересов подозреваемого (обвиняемого) и оказывающее ему юридическую помощь при производстве по уголовному делу (ст. 49 УПК РФ).
   Нравственно обусловленным и закономерным является закрепление такого принципа деятельности адвоката, как адвокатская тайна. Вся информация, полученная при осуществлении адвокатом функции защиты, является конфиденциальной и не подлежит разглашению. Безусловно, это одна из важнейших нравственных основ процессуальной деятельности адвоката-защитника, которая направлена на обеспечение права личности на защиту своих интересов.
   Ст. 248 УПК РФ закреплено положение об участии защитника в судебном заседании. Защитник подсудимого участвует в исследовании доказательств, заявляет ходатайства, излагает суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказания подсудимого или оправдывающих его, о мере наказания, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства.
   Этические основы участия адвоката-защитника требует от него:
   1) проследить за четкостью выполнения судом всех подготовительных действий;
   2) заявить отвод судье или составу суду в целом;
   3) заявить четко сформулированные и обоснованные в срезе защиты ходатайства. [276 - Зинатуллин, Т. З. Этика адвоката-защитника / Т З. Зинатуллин. – Ижевск: 1999. С.59-60] Роль адвоката-защитника – велика. В первую очередь, адвокатзащитник не может занимать пассивную позицию. К сожалению, практика расходится с теорией, и можно наблюдать, как адвокат-защитник «отмалчивается» на протяжении всего судебного разбирательства, ограничиваясь лишь произнесением небольшой речи в судебных прениях.
   При выступлении адвоката-защитника в судебных прениях он должен следить за соблюдением культуры речи, это очень важное правило в настоящее время, когда происходит «засорение» речи. [277 - Проблемы судебной речи / под ред. М.С. Строговича. – С.148] Судебная речь защитника достигнет своей цели, когда защитник владеет искусством доказывать, убеждать, спорить и приемами судебного красноречия. С развитием состязательного начала в российском уголовном процессе эти умения приобретают все более актуальное значения. [278 - Кобликов А. С. Указ. соч. – С. 131]

7.3 Нравственные начала судебного разбирательства

Судебное разбирательство является центральной частью российского уголовного судопроизводства, где суд выполняет свое непосредственное предназначение, – разрешает уголовное дело по существу. Все предшествующие ему этапы уголовного судопроизводства обеспечивают его успешное проведение, все последующие – проверку законности, обоснованности и справедливости принятых в нем решений и их исполнение. И именно в судебном разбирательстве необходимо максимально обеспечить возможность для реализации прав и свобод участников уголовного судопроизводства, поскольку результатом будет решение вопроса о виновности подсудимого – основного вопроса уголовного процесса. Еще И. Я. Фойницкий по этому поводу отмечал: «Задача окончательного (судебного – Е. Б.) производства остается одна и та же, а – обеспечение правосудного решения дела наилучшими гарантиями всестороннего и спокойного рассмотрения». [279 - Фойницкий, И. Я. Указ. соч. – С. 429.]
Представляется возможным в свете исследования нравственных начал судебного заседания затронуть вопрос обеспечения равноправия судей при рассмотрении уголовного дела коллегиальным составом суда. Судьи осуществляют свою деятельность в одном трудовом коллективе. Каждый из них может занимать разное положение по иерархической лестнице (например, иметь разные классные чины), у них могут по-разному складываться служебные отношения, как и в любом другом рабочем коллективе. Как раз вследствие этого внутри коллегии профессиональных судей могут сложиться неравноправные отношения. Для того, чтобы суд в коллегиальном составе мог полноценно осуществлять свои профессиональные обязанности, судьи должны абстрагироваться от сознания подчиненного или, наоборот, начальника. В данном случае многое зависит от председательствующего. Именно он, как представляется, должен обеспечивать функциональный климат внутри состава суда, при котором судья будет чувствовать себя полноправным членом коллегии профессиональных судей. Ч.2 ст.68 Модельного УПК предусматривает, что судья, рассматривающий дело в составе судей, пользуется равными правами с другими судьями при решении всех вопросов, возникающих в связи с рассмотрением дела.

7.3.1 Подготовительная часть судебного разбирательства

   В создании условий для правильного разрешения уголовного дела важное место принадлежит подготовительной части судебного разбирательства, в процессе которой, строго соблюдая процессуальные нормы, суд проверяет наличие необходимых условий для рассмотрения уголовного дела по существу, законность состава суда, явку участников судебного разбирательства, принимает меры к обеспечению их прав и разрешает заявленные ходатайства [280 - Загорский, Г. И. Судебное разбирательство по уголовному делу / Г.И. Загорский. – М.: Юридическая литература, 1985. – С. 20.].
   Формальный подход судей к данной части судебного разбирательства критикуется многими учеными-процессуалистами, поскольку все процессуальные действия, совершенные в подготовительной части, имеют важное значение для дальнейшего рассмотрения уголовного дела. Так, Л.А. Лапынина отмечает, что к условиям, которые обеспечивают успешное судебное разбирательство, относятся: 1) осуществление судебного разбирательства объективными, беспристрастными и лично не заинтересованными в исходе дела судьями и другими участниками процесса; 2) присутствие в судебном заседании и активное участие в судебном разбирательстве подсудимого, который хорошо знает свои права и которому реально обеспечены все необходимые условия для реализации его права на защиту, в том числе и право иметь защитника в судебном заседании; 3) явка в судебное заседание потерпевшего от преступления, всех свидетелей и экспертов, показания и заключения которых имеют существенное значение для дела; 4) создание всех необходимых условий, обеспечивающих дачу правдивых показаний свидетелями и заключений экспертами; 5) внимательное отношение суда ко всем ходатайствам, возбужденным сторонами [281 - Лапынина, Л.А. Подготовительная часть судебного разбирательства / Л.А. Лапынина / Ученые записки: сб. науч. трудов юридического факультета ОГУ. Вып. 1. – Оренбург: РИК ГОУ ОГУ, 2004. – С. 199.].
   В подготовительной части судебного заседания суд принимает меры к обеспечению беспристрастного состава суда и участников судебного разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. М. С. Строгович считал, что отводы – это есть гарантии обеспечения критериев, которые он выделял, как характеризующие нравственное содержание деятельности суда. К таким критериям он относил: справедливость, беспристрастность и непредвзятость судьи при рассмотрении уголовного дела. [282 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – С. 176.] Следует согласиться с тем, что институт отвода носит нравственный характер. Особый акцент можно сделать на самоотводе судьи. Основания для обязательного отстранения от участия в производстве по уголовному делу предусмотрены главой 9 УПК РФ. Во многих странах самоотвод судьи регулируется не только законом, но и отдельно не правовыми, нравственными нормами. Например, Кодекс Поведения судей США, устанавливая нравственные стандарты поведения судьи при выполнении своих служебных обязанностей, подробно регулирует процессуальные и административные обязанности судьи, а также выделяет в специальный раздел нормы, определяющие основания для его самоотвода. Главным основанием для самоотвода считается наличие обстоятельств, при которых могут возникнуть обоснованные сомнения в беспристрастности судьи (например, заинтересованность в исходе дела у самого судьи, его супруга, родственника). Цель подобных ограничений очевидна – поддерживать высокую репутацию судьи, сохранить уверенность граждан в его объективности и беспристрастности. [283 - Ведерникова, О. Профессиональная этика судей (опыт США) / О. Ведерникова // Российская юстиция. – 1995. – № 3. – С. 51-52.]
   По российскому законодательству, судья, прокурор, следователь, дознаватель не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если они:
   1) являются потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком или свидетелем по данному уголовному делу;
   2) участвовали в качестве присяжного заседателя, эксперта, специалиста, переводчика, понятого, секретаря судебного заседания, защитника, законного представителя подозреваемого, обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, а судья также – в качестве дознавателя, следователя, прокурора в производстве по данному уголовному делу;
   3) являются близкими родственниками или родственниками любого из участников производства по данному уголовному делу.
   Данные лица не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основания полагать, что они лично, прямо или косвенно заинтересованы в исходе данного уголовного дела (ст. 61 УПК РФ). Тем более недопустимым для указанных должностных лиц является оказание различного рода давления на участников уголовного судопроизводства, в таком случае они также подлежат отводу.
   Особое внимание следует уделить ст. 265 УПК РФ, закрепляющей положения по установлению личности подсудимого и своевременности вручения ему копии обвинительного заключения или обвинительного акта. Председательствующий устанавливает личность подсудимого, выясняя его фамилию, имя, отчество, год, месяц, день и место рождения, выясняет, владеет ли он языком, на котором ведется уголовное судопроизводство, место жительства подсудимого, место работы, род занятий, образование, семейное положение и другие данные; касающиеся его личности. Как видно из нормы закона, перечень данных о личности подсудимого, подлежащих выяснению, не является исчерпывающим. В связи с этим возникает вопрос: все ли обстоятельства, характеризующие личность, исследуются в подготовительной части судебного разбирательства? Представляется, что суд должен изучить только такие обстоятельства, характеризующие подсудимого, которые не требуют исследования доказательств, поскольку исследование доказательств – это прерогатива такой части судебного разбирательства, как судебное следствие. В юридической литературе достаточно подробно рассмотрен вопрос о деятельности органов предварительного расследования и суда в том случае, если по каким-либо причинам установить анкетные данные лица, обвиняемого в совершении преступления, невозможно. Сошлемся на позицию А. П. Гуськовой: «В случае, когда исчерпаны все пути по установлению данных о личности привлекаемого к уголовной ответственности, предлагается присваивать обвиняемому личный номер. Но лишь суд должен быть наделен правом выносить соответствующее решение еще на этапе предварительного расследования в порядке контрольных судебных функций как орган судебной власти». [284 - Гуськова А. П. Обстоятельства характеризующие личность обвиняемого в предмете доказывания / А. П. Гуськова // Российская юстиция. – 2002. – № 2. – С. 28-29.]
   В подготовительной части судебного заседания председательствующий также обязан разъяснить права лицам, участвующим в судебном разбирательстве (ст.263, ст.ст.267-270 УПК РФ). Здесь надо заметить, что не всегда и не все участники судебного разбирательства понимают сущность своих прав, излагаемых председательствующим, и не каждый будет просить о повторном разъяснении ему его прав, если он их не смог уяснить. Так, при проведенных опросах свидетелей и потерпевших в перерывах судебных заседаний нами выявлено, что 75 – 80 % таких лиц не имеют ясного представления о своих правах. Вследствие этого многие участники судебного заседания не реализуют предоставленные им законом права.
   Представляется, что для большего обеспечения защиты прав участников уголовного судопроизводства можно было бы предусмотреть письменную форму ознакомления лиц с их правами в судебном разбирательстве, т. е. права каждого непрофессионального участника (подсудимого, потерпевшего, свидетеля) следует изложить в письменном виде и предоставить им для пользования во время судебного заседания. Конечно, мы не ведем речь о полной замене этой процедурой процедуры разъяснения прав. Она должна быть сопутствующей разъяснению председательствующего.
   Во многих уголовных делах, в особенности о насильственных преступлениях против личности, есть характеристики потерпевших, которые истребуются следователями либо приобщаются по ходатайствам обвиняемых, либо адвокатов. В отдельном случае в деле оказываются характеристики и свидетелей. Нередко в характеристиках потерпевших и свидетелей содержатся сведения из их частной жизни, раскрываются пороки, дурные пристрастия, склонности, привычки, недостатки, как правило, характеризующие их с отрицательной стороны. Приобщение к делу характеристик потерпевших и свидетелей действующим уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрено. Если не получено согласие этих участников процесса на истребование и приобщение характеристики на него, значит, это противоречит Конституции РФ. Очевидно, что в таких случаях заинтересованное лицо вправе поставить вопрос об изъятии из дела такой характеристики.

7.3.2 Судебное следствие

   На судебном следствии закладывается «материальная» основа будущего приговора. От того, насколько тщательно будут исследованы все доказательства по делу, зависят обоснованность вывода о виновности или невиновности подсудимого, правильность квалификации его действий и справедливость наказания.
   Судебное следствие начинается с изложения государственным обвинителем предъявленного подсудимому обвинения, а по уголовным делам частного обвинения – с изложения заявления частным обвинителем (ст. 273 УПК РФ). Необходимо отметить данное положение УПК РФ как нравственное, поскольку многие процессуалисты достаточно долго выступали за отмену существовавшей традиции, когда обвинительное заключение зачитывалось председательствующим по делу. М. С. Строгович в 1970 г. отмечал: «Мы полагаем, – что наиболее правильным по существу является оглашение обвинительного заключения именно секретарем, а не председателем и не народным заседателем. Оглашение обвинительного заключения председателем может у присутствующих на суде граждан, не знающих уголовного процесса, и у самого подсудимого создать неправильное впечатление, будто, оглашая обвинительное заключение, председатель суда тем самым выражает точку зрения суда на виновность подсудимого, признает правильными все излагаемые в обвинительном заключении факты». [285 - Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса. – С. 271.]
   Существовавший прежде порядок начала судебного следствия придавал элемент обвинительного уклона деятельности судьи, поскольку от имени государства подсудимый обвиняется органами прокуратуры, следовательно, оглашать обвинение должен прокурор. Тем более, что участие государственного обвинителя в судебном производстве уголовных дел публичного и частнопубличного обвинения обязательно.
   Вопрос обвинительного уклона является основным вопросом при рассмотрении дела судом первой инстанции, и конечно, нельзя не отметить, что законодательство все дальше отходит от прежних, негативных постулатов. После изложения государственным обвинителем обвинения председательствующий опрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, признает ли он себя виновным и желают ли он или его защитник выразить свое отношение к предъявленному обвинению (ч. 2 ст. 273 УПК РФ). При ответе подсудимого, что ему не понятно в чем он обвиняется, на судье лежит обязанность объяснить в доступной форме сущность обвинения, и только после этого задать вопрос: признает ли себя подсудимый виновным.
   Суд бесспорно должен осуществлять руководящие действия в судебном следствии, но, как видится, не должен занимать активную позицию при исследовании доказательств, хотя некоторые процессуалисты отмечали отрицательное значение этого положения. Имеется в виду активность суда в сборе доказательств. Высказывалось мнение, что «активность суда как элемент принципа состязательности следует рассматривать как активность, которая восполняет усилия сторон, и необходимость в восполнении усилий сторон может быть тогда, когда стороны не могут или не умеют воспользоваться своими возможностями по представлению доказательств… или не желают использовать свои права и возможности, так как не заинтересованы в этом» [286 - Даровских, С. М. Принцип состязательности и равноправия сторон в процессе России: научно-практическое пособие / С. М. Даровских. – Челябинск: НТЦ НИИОГР, 2001. – С. 57-58.]. Также в процессуальной литературе отмечалось, что активность судей не должна превышать определенные пределы. В частности, судья не может брать на себя в процессе роль обвинителя и защитника, хотя такие факты, к сожалению, встречаются в судебной практике.
   Постановление Конституционного Суда от 28. 11. 1996 г. № 19 – П, закрепляет, что суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение дела, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и поэтому не может принимать на себя выполнение их процессуальных функций, в том числе и полномочий по возбуждению уголовного дела. [287 - Постановление Конституционного Суда от 28.11. 1996 г. № 19-П по проверке конституционности ст.418 УПК РСФСР // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 50. – С. 5679.] Другое постановление Конституционного Суда РФ от 14. 01. 2000 г. закрепляет, что Конституция России не относит к компетенции суда уголовное преследование, посредством которого реализуются закрепленные за исполнительной властью полномочия по охране общественного порядка и борьбе с преступностью.
   Указанные постановления устанавливает запрет обвинительного уклона в деятельности суда. Нельзя говорить о нравственности судопроизводства, если функция разрешения дела смешивается с другими функциями уголовного судопроизводства и возлагается на одно и то же лицо или один и тот же орган. Именно поэтому необходимо четко определять роль суда при сборе и исследовании доказательств в судебном следствии. Суд не должен, в частности, заниматься сбором доказательств, даже в случаях, когда их недостаточно для вынесения решения по уголовному делу.
   Первой представляет доказательства сторона обвинения. После исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты. С разрешения председательствующего подсудимый и потерпевший могут дать показания в любой момент судебного следствия.
   Правила производства допроса в судебном разбирательстве полностью соответствуют принципу уважения чести и достоинства личности в уголовном процессе.
   Признание достоинства личности на конституционном уровне предполагает, что в ходе судебного разбирательства предметом рассмотрения суда и судьи могут быть только конкретные действия, совершенные подсудимым, но ни в коем случае не сам подсудимый. Судья не вправе превращать подсудимого в объект воздействия и подвергать его обращению, которое принципиально ставит под вопрос «качество» его личности. Уважение подсудимого не должно прекращаться с преданием его суду [288 - Дворянкина, Т. С. Роль судьи в обеспечении требований уважения чести и достоинства личности / Т. С. Дворянкина // Российский судья. – 2006. – № 8. – С. 7.]. В тоже время суд должен обеспечить уважительное отношение и подсудимого ко всем участникам судебного разбирательства.
   Дача показаний подсудимым – это его право, а не обязанность, он не несет уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, о чем и должен быть предупрежден перед началом допроса. Такое положение существует не во всех зарубежных государствах.
   Так, законодательство США предусматривает, что те обвиняемые, которые изъявляют желание давать показания, должны, как и любые другие свидетели, дать суду присягу в том, что их показания будут правдивыми. Затем теоретически обвиняемый может быть привлечен к уголовной ответственности за лжесвидетельство, если он, решив давать показания, будет отрицать свое участие в преступление. Однако на практике такие случаи редки, поскольку прокуроры обычно удовлетворены тем, что по основному делу выносится вердикт о виновности, к тому же доказывание лжесвидетельства имеет свои трудности.
   В соответствии с ч. 2 ст.11 УПК РФ обвиняемый, желающий давать показания, должен быть предупрежден о том, что в случае его дальнейшего отказа от них показания будут использоваться в качестве доказательств. Тем не менее, уголовная ответственность за дачу ложных показаний в отношении обвиняемого, как уже было отмечено, не предусмотрена, что в большей степени соответствует его процессуальному статусу.
   Допрос подсудимого производится в случае его согласия давать показания. На практике встречаются ситуации, когда подсудимый отказывается от признательных показаний, сделанных в ходе производства предварительного расследования, на основании того, что они носят недобровольный характер. Добровольный или недобровольный характер сделанного признания вины должен оцениваться судом, но необходимо признать, что судьи несколько формально подходят к выяснению этого вопроса и зачастую изначально принимают сторону противоположную подсудимому.
   В этом плане интересен опыт работы американской системы правосудия. Как установлено Верховным судом США в решении по делу Schneckloth v. Bustamonte, 412 U.S. 218, 226 «признание вины должно оцениваться на основании совокупности всех сопутствующих признанию обстоятельств – включая и характеристики личности обвиняемого и подробности проведения его допроса». В целом признание вины считается добровольным, если оно – результат сугубо свободного и ничем не ограниченного выбора человека, заявляющего такое признание. Подобные обстоятельства включают принуждение со стороны полиции, характеристики и статус человека, делающего признание. Акты физической жестокости, такие, как избиение или лишение пищи, воды или сна, либо угрозы применить насилие могут считаться принуждением со стороны полиции безотносительно характеристик обвиняемого. Признание может быть лишено юридической силы ввиду обещаний снисхождения, равно как и ввиду некоторых форм обмана со стороны полицейских – обычно это неправильное изложение норм права обвиняемому. Суды, например, терпят такие формы обмана, как сообщение полицейским подозреваемого, что его отпечатки пальцев найдены на месте совершения преступления, или, что сообщник подозреваемого уже во всем сознался и дал против него показания. Но заявлять подозреваемому, что его признание вины не может быть использовано против него в суде, недопустимо [289 - Бернам, Уильям. Правовая система США / Уильям Бернам. 3-й выпуск. – М.: Новая юстиция, 2006. – С. 492– 493.].
   Как представляется, признательные показания обвиняемого должны оцениваться критически, как и любые доказательства по уголовному делу. Это отмечается и в ч. 2 ст. 77 УПК РФ, которая предусматривает, что признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. Бесспорно, что в случае установления недобровольного характера таких показаний они должны быть признаны недопустимыми, как полученные с нарушением требований закона.
   В качестве общих правил допроса в суде В.М. Бозров и В.М. Кобяков выделяют следующие положения:
   1) недопустимо перед допросом спрашивать допрашиваемого, подтверждает ли он или не подтверждает показания, данные на предварительном расследовании;
   2) недопустимо перед допросом прямо или косвенно подчеркивать значительность представляемых показаний, особую важность их для суда или лиц, присутствующих в зале;
   3) недопустимо перебивать допрашиваемое лицо как при свободном рассказе, так и при ответах на вопросы участников судебного заседания;
   4) недопустимо по ходу допроса делать какие-либо комментарии по поводу сказанного, высказывать замечания, демонстрировать свое отношение к сказанному на допросе;
   5) председательствующий обязан следить, чтобы вопросы участников судебного разбирательства к допрашиваемому касались только существа дела и не были наводящими;
   6) судьи могут возобновить допрос любого ранее допрошенного лица в любой момент судебного следствия;
   7) уголовно-процессуальным законом установлен определенный порядок допроса лиц в судебном следствии участниками судебного заседания;
   8) председательствующий обязан обеспечить подсудимому право давать показания в любой момент судебного следствия [290 - Бозров, В. М. Судебное следствие / В. М. Бозров, В. М. Кобяков. – Екатеринбург: Издательство Каменный пояс, 1992. – С. 22–25.].
   Авторы высказывали свое мнение еще в период действия УПК РСФСР, поэтому представляется возможным сделать некоторое уточнение. В разрезе такого общего условия судебного разбирательства, как равенство прав сторон, председательствующий обязан обеспечить как подсудимому, так и потерпевшему право давать показания в любой момент судебного следствия, что установлено ст. 277 УПК РФ.
   Допрос потерпевшего и свидетеля в судебном разбирательстве с позиции обеспечения уважения их чести и достоинства личности интересен также в аспекте оглашения их показаний и принятия к ним мер безопасности.
   Подсудимый имеет право на так называемую «очную ставку» со всеми свидетелями, дающими показания по его уголовному делу, а также с потерпевшим. Это означает, что они должны быть допрошены в присутствии подсудимого, тогда как подсудимому должна предоставляться возможность задать вопросы всем участникам судебного разбирательства. В этих целях УПК РФ существенно ограничил основания для оглашения показаний в сравнении с законодательством РСФСР, что вполне соответствует ч. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в которой указывается, что каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены в его присутствии.
   Ст. 281 УПК РФ предусматривает, что оглашение показаний, не явившихся в судебное разбирательство свидетелей и потерпевших, возможно только с согласия сторон. Ч. 2 ст. 281 УПК РФ устанавливает исключения из этого правила. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний в случаях:
   1) смерти потерпевшего или свидетеля;
   2) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд;
   3) отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда;
   4) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд.
   Также в соответствии со ст. 281 УПК РФ оглашение показаний не явившегося в судебное заседание свидетеля, раннее данных им при производстве предварительного расследования, допускается только с согласия сторон, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 281 УПК РФ.
   Целесообразность рассматриваемой нормы уголовно-процессуального закона видится очевидной, другое дело, не совсем понятны мотивы законодателя в отношении наделения суда правом инициировать оглашение показаний, пусть даже и в исключительных случаях. Правовая тенденция уголовно-процессуального законодательства в настоящий период направлена на построение состязательной модели судопроизводства, которая предполагает активность сторон и суд в роли арбитра. Еще И. Я. Фойницкий писал, что роль суда сводится к разрешению уголовного иска, предъявленного обвинителем как стороной процесса и оспариваемого подсудимым как участником другой, противоположной, стороны уголовного процесса [291 - Фойницкий, И. Я. Указ. соч. – С. 63–64.]. В условиях реализации состязательности многие ученыепроцессуалисты настаивают на пассивной позиции суда. Так, И. Л. Петрухин считает такую позицию атрибутом состязательности и пишет: «Исследование доказательств производят стороны, а судья лишь следит, чтобы при этом не нарушался процессуальный регламент» [292 - Петрухин, И. Л. Состязательность и правосудие (к 100-летию М.С. Строговича) / И. Л. Петрухин // Государство и право. – 1994. – № 10. – С. 130–131.].
   Активность суда в доказывании является второстепенной по отношению к активности сторон, она должна иметь место только в той мере, в какой это требуется для принятия правильного, а значит, законного, обоснованного и справедливого решения.
   Это прослеживается через многие нормы УПК РФ, суд практически лишен возможности собирать доказательства по своей инициативе, стороны должны дать согласие на оглашение показаний, не явившихся участников судебного заседания и т.п. В то же время суд почему-то может по своей инициативе решить вопрос об оглашении показаний свидетеля либо потерпевшего, что видится не совсем логичным и последовательным, поскольку, как известно, оглашенные показания имеют юридическую силу, являются доказательствами и могут быть положены в основу судебного решения. В этом плане целесообразным будет оставить суду полномочие по разъяснению сторонам их права на заявления подобного ходатайства и этим ограничиться.
   В судебном разбирательстве возможно производство и других судебных действий следственного характера. Таких, как предъявление для опознания, освидетельствование, осмотр и т.д. Как правило, они производятся по нормам, установленным для предварительного расследования, но при производстве некоторых следственных действий в судебном разбирательстве возникают определенные сложности.
   Такое процессуальное действие, как опознание, производится по правилам, установленным ст. 193 УПК РФ. Необходимо отметить, что законодатель не установил никаких различий между производством данного следственного действия в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства, хотя в судебном производстве опознание будет иметь определенные особенности. Речь идет в первую очередь об опознании лиц, поскольку опознание предметов никаких сложностей не вызывает.
   Предъявление для опознания лица возможно произвести только в ходе судебного следствия, поскольку именно там исследуются все доказательства, собранные по делу. Опознание лиц предполагает отсутствие визуального контакта участвующих в нем людей. Судебному следствию предшествует подготовительная часть судебного разбирательства, где проверяется явка участников процесса (свидетели только после этого удаляются из зала судебного заседания), разъясняются права всем присутствующим, устанавливается личность подсудимого и т.п. Причем судебный пристав принимает меры к тому, чтобы не допрошенные судом свидетели не общались с допрошенными свидетелями, а также с иными лицами, находящимися в зале судебного заседания (ч. 2 ст. 264 УПК РФ). Об ограничении визуального наблюдения какого-либо участника уголовного судопроизводства никаких требований нет (если только не принимаются меры безопасности). Опознание, как правило, происходит между такими участниками процесса, как подсудимый, потерпевший, свидетели, которые к судебному следствию уже знакомы с процессуальным статусом друг друга. Таким образом, при существующей законодательной регламентации производство опознания в ходе судебного заседания просто невозможно.
   О. А. Смирнова по этому поводу отмечает, что в ходе судебного следствия может иметь место предъявление для опознания подсудимого свидетелям и/или потерпевшим, еще не допущенным в зал судебного заседания и не видевшим опознаваемого. Опознаваемому и опознающему следует разъяснять права (относительно этого процессуального действия) в следующем порядке. Сначала целесообразно разъяснить их опознаваемому, после чего ему предлагается занять место среди статистов. Затем после входа опознающего в зал судебного заседания права разъясняются опознающему, иначе теряется смысл производства этого процессуального действия [293 - Смирнова, О. А. Предъявление для опознания в судебном следствии / О. А. Смирнова // Российская юстиция. – 2006. – № 8. – С. 55.]. Причем она не пишет, как должен решаться вопрос о контакте в перспективе опознающего и опознаваемого до этого момента, только отмечает, что «при проведении опознания в суде могут возникнуть определенные сложности, обусловленные тем, что все участники судебного разбирательства, как правило, еще до принятия решения о производстве указанного следственного действия видели друг друга, знают, кто является подсудимым и потерпевшим. В такой ситуации суд вправе в любой момент принять решение о прекращении производства опознания в суде» [294 - Там же. – С. 56.].
   В связи с этим самым оптимальным представляется определить следующий правовой режим в отношении предъявления для опознания лица в ходе судебного следствия. Во-первых, необходимо сократить круг участников, по инициативе которых оно может быть произведено, оставив такое право только за сторонами и исключив суд. Во-вторых, обязать стороны заявлять ходатайства об обеспечении условий для производства опознания (в частности исключить контакт определенных участников судебного разбирательства) на этапе подготовки к судебному заседанию, поскольку именно там решаются организационные вопросы судебного разбирательства. В этом не видится ничего невозможного, поскольку стороны заранее могут предположить, какие процессуальные действия произвести в судебном разбирательстве для отстаивания своей позиции. В случае, если необходимость предъявления лица для опознания возникла именно в процессе судебного заседания, то вопрос о его целесообразности должен решаться по реальной возможности его производства. Так, например, свидетель, выступающий в роли опознающего, не явился к началу судебного разбирательства. В противном случае предъявление для опознания лица, с нашей точки зрения, в судебном следствии невозможно.
   В рамках судебного разбирательства возможно производство и такого процессуального действия, как освидетельствование, по правилам, установленным ст. 179 УПК РФ, с особенностями, соответствующими этапу уголовного судопроизводства. Так, освидетельствование лица, сопровождающееся его обнажением, производится в отдельном помещении врачом или иным специалистом, которым составляется и подписывается акт освидетельствования, после чего указанные лица возвращаются в зал судебного заседания. В присутствии сторон и освидетельствованного лица врач или иной специалист сообщает суду о следах и приметах на теле освидетельствуемого, если они обнаружены, отвечает на вопросы сторон и судей. Акт освидетельствования приобщается к материалам уголовного дела.
   Также законом предусмотрена возможность проведения в судебном разбирательстве таких следственных действий, как осмотр местности и помещений, следственный эксперимент, судебная экспертиза. Данные процессуальные действия производятся по правилам, установленным для досудебного производства.
   Во время судебного следствия в открытом судебном заседании должно быть исключено разглашение сведений об интимных сторонах жизни тех или иных лиц, а также оглашение переписки личного характера.
   Выяснение сведений о личности и роде занятии свидетелей и потерпевших, характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом. Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование, естественно, относится и к участникам судебного разбирательства [295 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 113.].

7.3.3 Прения сторон

   После окончания судебного следствия суд переходит к выслушиванию судебных прений. В судебных прениях подводятся итоги судебного следствия, анализируются и оцениваются исследованные доказательства, обосновывается мнение участников прений по вопросам, которые подлежат разрешению судом при постановлении приговора. Этим самым судебные прения служат правильному разрешению уголовного дела, ибо, выслушивая выступления участников судебных прений, судьи еще раз оценивают сложившееся у них мнение на основе анализа всех обстоятельств уголовного дела. Не случайно поэтому закон содержит весьма важные правила: участники судебного разбирательства не вправе ссылаться на доказательства, не исследованные в судебном следствии, и суд не может ограничить продолжительность судебных прений определенным временем. Однако это не лишает права председательствующего останавливать участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому делу, а также доказательств, признанных недопустимыми. [296 - Загорский, Г. И. Указ. соч. – С. 48.]
   Последовательность выступлений участников прений сторон устанавливается судом. Притом первым во всех случаях выступает обвинитель, а последними – подсудимый и его защитник. Гражданский ответчик и его представитель выступают в прениях сторон после гражданского истца и его представителя.
   У потерпевшего также есть право участвовать в прениях сторон, причем его нарушение может привести к отмене постановленного приговора.
   В научной литературе уже неоднократно поднимался вопрос о том, что регламентированная уголовно-процессуальным законом возможность участия в прениях подсудимого ограничивает его процессуальные права. Ч. 1 ст. 292 УПК РФ закрепляет, что подсудимый участвует в прениях сторон при отсутствии защитника. Представляется, что данная точка зрения не совсем обоснованна. Для обозначения своей позиции и своих выводов по делу подсудимому предоставляется последнее слово.
   Правовая регламентация данной части судебного разбирательства практически аналогична регламентации прений сторон. Никакие вопросы к подсудимому во время его последнего слова не допускаются. Суд не может ограничивать продолжительность последнего слова подсудимого определенным временем. При этом председательствующий вправе останавливать подсудимого в случаях, когда обстоятельства, излагаемые подсудимым, не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу.
   В то же время, как можно отметить, ограничение прав подсудимого все же присутствует. Как закрепляет ч. 7 ст. 292 УПК РФ, лица, участвующие в судебных прениях, по окончании прений сторон, но до удаления суда в совещательную комнату вправе представить суду в письменном виде предлагаемые ими формулировки решений по вопросам, указанным в пунктах 1–6 ч. 1 ст. 299 УПК РФ. Предлагаемые формулировки не имеют для суда обязательной силы. В то же время, безусловно, они будут способствовать полноте картины о позициях и выводах сторон по обстоятельствам уголовного дела, к которой суд все же может обратиться при постановлении приговора.
   Для такой части судебного разбирательства, как последнее слово подсудимого, такого положения не предусмотрено. Это означает, что при наличии у подсудимого адвоката-защитника он не сможет изложить и подать суду свои формулировки решений по вопросам, разрешаемым в совещательной комнате. Конечно, это не проблема в случае, если в деле участвует грамотный и профессиональный адвокат-защитник, позиция, которого вполне обоснованна и полностью идентична позиции подсудимого. В то же время действительно квалифицированная помощь не всегда имеет место в судебном разбирательстве. Не вдаваясь в рассмотрение этого вопроса (что является темой несколько другого исследования), представляется правильным закрепить в ст. 293 УПК РФ возможность для подсудимого до удаления суда в совещательную комнату представить суду в письменном виде предлагаемые им формулировки решений по вопросам, указанным в пунктах 1– 6 ч. 1 ст. 299 УПК РФ.
   В связи с таким правом участников прений сторон возникает еще один вопрос: откуда такие участники судебного разбирательства, как потерпевший, гражданский истец, подсудимый, должны узнать, что именно закрепляют пункты 1–6 ч. 1 ст. 299 УПК РФ? Если проанализировать перечень процессуальных прав указанных участников, то их права на разъяснение суда обозначенных норм уголовнопроцессуального закона мы не найдем. Представляется, что данный законодательный казус должен быть устранен из практики.
   Говоря о реализации принципа уважения чести и достоинства личности, можно отметить еще и следующее. В частности, участники судебного разбирательства не могут допускать унижающих честь и достоинство личности высказываний, ссылаться в своих выступлениях можно только на исследованные в судебном заседании доказательства, являющиеся допустимыми. Что особенно актуально относительно характеристики какого-либо участника процесса (например, подсудимого).
   Н.С. Алексеев и З.В. Макарова отмечают, что при характеристике личности подсудимого от прокурора требуется сдержанность, умеренность в выражениях. Обвиняя подсудимого в совершении преступления, давая порой самую острую оценку его поведения, прокурор, тем не менее, не может опускаться до грубости и оскорблений. Относительно адвоката, авторы замечают, что такт и чувство меры нужны адвокату при характеристике личности и поведения потерпевшего. Адвокат может приводить в речи в подтверждение отрицательной характеристики потерпевшего только действительно установленные факты, только то, что доказано в ходе судебного следствия. Никакие домыслы, намеки, оскорбления здесь недопустимы [297 - Алексеев, Н. С. Ораторское искусство в суде / Н. С. Алексеев, З. В. Макарова. – Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1989. – С. 101, 132.].
   По поводу характеристики подсудимого, предоставляемой сторонами, хотелось бы также отметить, что зачастую она объективной не является, так как предоставляется либо стороной защиты, либо стороной обвинения в пользу высказываемых ими доводов. В то же время данные о личности подсудимого совершенно необходимы суду для назначения справедливого наказания.
   А.В. Бунина правильно отмечает, что при формулировке основания для отмены или изменения приговора законодатель использовал такую категорию, как явная несправедливость наказания. Речь идет о случаях, когда излишняя мягкость или излишняя суровость наказания являются очевидными. Общественная опасность преступления и личность виновного как критерии справедливости наказания – оценочные понятия, которые не могут быть сформулированы законом с математической точностью. Поэтому и оценка их в мере наказания будет приблизительной в допускаемых пределах [298 - Бунина, А. В. Приговор суда, как акт правосудия: его свойства: дис. … канд. юрид. наук / А. В. Бунина. – Оренбург, 2005. – С. 156.].
   Сошлемся в качестве примера на американское законодательство. После того, как обвиняемый сделал заявление о признании своей вины или его виновность была установлена в результате судебного разбирательства, дело переходит в следующую стадию – решение вопроса о надлежащем наказании за содеянное, т.е. речь идет о назначении наказания. Судья назначает дату для назначения наказания и отдает распоряжение о подготовке доклада о личности виновного, необходимого для выбора меры наказания (pre-sentence report). Такой доклад готовится специальным ведомством, приданным суду, обычно это – департамент пробации (probation department). В докладе содержатся данные о личности и жизни виновного в объеме, необходимом для назначения наказания [299 - Бернам, У. Указ. соч. – С. 461.].
   Представляется, что для вынесения справедливого приговора характеристика личности подсудимого должна быть максимально объективной, что позволяет сделать вывод о необходимости активизации в этом направлении именно судебной деятельности. В частности, по прототипу зарубежного законодательства, возможно, как представляется, отнести установление и собирание сведений, характеризующих личность подсудимого, необходимых для назначения справедливого приговора, к компетенции суда.
   В настоящее время суды крайне редко используют законодательную возможность истребовать сведения, характеризующие личность подсудимого, по собственной инициативе, довольствуясь теми сведениями, которые представляются сторонами.
   При предоставлении суду возможности по собственной инициативе собирать сведения, характеризующие личность, как видится, не будет нарушен принцип состязательности сторон, так как суд не будет в данном случае собирать доказательства о виновности либо невиновности подсудимого, речь идет лишь о характеристике личности, необходимой для постановления законного, обоснованного и справедливого приговора.
   Во время судебных прений и последнего слова подсудимого суд внимательно выслушивает все, что говорят участники судебного разбирательства. Используя свое руководящее положение, председательствующий пресекает попытки нарушить этические нормы в общении, в споре между участниками прений, грубость или нетактичность в отношении кого-либо [300 - Кобликов, А .С. Указ. соч. – С. 113.].
   Заслушав последнее слово подсудимого, суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания.

7.4 Нравственное содержание приговора и других решений суда

   Перед удалением суда в совещательную комнату участникам судебного разбирательства должно быть объявлено время оглашения приговора.
   Приговор суда – это акт правосудия, в котором и находят свое воплощение все принципы уголовного судопроизводства, включая принцип уважения чести и достоинства личности.
   Конституционное положение о том, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральном законе порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, определяет значение судебного приговора как важнейшего акта правосудия и обязывает суды неукоснительно соблюдать требования законодательства, предъявляемые к приговору [301 - Бунина, А. В. Указ. соч. – С. 29.].
   В соответствии с ч. 1 ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым.
   Справедливость приговора – это нравственная характеристика приговора, означающая требование, чтобы приговором осуждался только виновный в преступлении, а невиновный был оправдан, чтобы признанный виновным наказывался на основе закона в соответствии с характером и степенью его вины при обеспечении равенства всех перед законом судом.
   Справедливость приговора неразрывно связана с его законностью и обоснованностью. Незаконный приговор не может быть справедливым, как и необоснованный, то есть не соответствующий тому, что совершил (или не совершил) подсудимый [302 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 117.].
   В плане реализации принципа уважения чести и достоинства личности относительно процессуального порядка постановления и провозглашения приговора интересно несколько аспектов.
   Приговор, как известно, может быть оправдательным и обвинительным. Оправдательный приговор постановляется в случаях, если:
   1) не установлено событие преступления;
   2) подсудимый не причастен к совершению преступления;
   3) в деянии подсудимого отсутствует состав преступления;
   4) в отношении подсудимого коллегией присяжных заседателей вынесен оправдательный вердикт.
   Оправдание по любому из перечисленных оснований означает признание подсудимого невиновным и влечет за собой его реабилитацию.
   Как уже отмечалось, право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.
   Причем в целях обеспечения нравственных начал уголовного судопроизводства, и, в частности, уважения чести и достоинства личности, в описательно-мотивировочную часть оправдательного приговора не допускается включение формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного.
   В свою очередь, резолютивная часть оправдательного приговора должна в обязательном порядке содержать разъяснение порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием.
   Провозглашение приговора происходит открыто в зале судебного заседания. В случае, если есть основания для рассмотрения уголовного дела закрытым слушанием, то оглашается только вводная и резолютивная части приговора. Причем, представляется, что сведения, содержащиеся в описательномотивировочной части приговора, не должны подлежать оглашению не только в судебном заседании, но и в других средствах информации (СМИ, Интернет).
   В связи с этим хотелось бы согласиться с В.М. Бозровым, что сегодня в правосудии наступил период «недозированной» гласности, которая по-своему ведет к ущемлению прав участников уголовного судопроизводства, и в особенности тех, которые связаны с охраной личной или семейной тайны. Доступность (для общественного ознакомления) сведений, добытых о личности в особом уголовнопроцессуальном порядке, и их тиражирование в средствах массовой информации не всегда благо. Если учесть, что приговор, как правило, содержит сведения, являющиеся личной или семейной тайной осужденного (оправданного) или других лиц, а обстоятельства, установленные судом, далеко не всегда становятся результатом добровольно представленной допрошенными лицами информации, в большинстве своем полученной в принудительном порядке, то нетрудно заметить, что сосредоточенная в приговоре информация – особого свойства, которая вне уголовного процесса вряд ли стала всеобщим достоянием. Следовательно, она составляет личную тайну, право на сохранение которой гарантировано Конституцией РФ, а ее разглашение, вне зависимости от формы, есть не что иное, как очередное попрание прав человека [303 - Бозров, В. М. Гласность и тайна в уголовном судопроизводстве / В. М. Бозров // Российская юстиция. – 2002. – № 2. – С. 30–31.].
   Нравственному содержанию процесса способствует и норма уголовнопроцессуального закона, закрепляющая, что подсудимый, находящийся под стражей, подлежит немедленному освобождению в зале суда в случаях вынесения:
   1) оправдательного приговора;
   2) обвинительного приговора без назначения наказания;
   3) обвинительного приговора с назначением наказания и с освобождением от его отбывания;
   4) обвинительного приговора с назначением наказания, не связанного с лишением свободы, или наказания в виде лишения свободы условно.
   При оглашении приговора заинтересованным в исходе уголовного дела участникам должно быть разъяснено право на обжалование.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. В чем заключаются нравственные основы осуществления правосудия?
   2. Каково нравственное содержание судебного контроля?
   3. Каковы современные проблемы ответственности судей и их нравственная характеристика?
   4. В чем состоит нравственный характер отношений в судебной коллегии?
   5. В чем заключается нравственность в отношениях суда с участниками процесса?
   6. Какая нравственная характеристика присуща общим условиям судебного разбирательства?
   7. Каковы нравственно-правовые характеристики судебного разбирательства?
   8. Что такое приговор с точки зрения его нравственного содержания?

8 Нравственные основы уголовно-процессуальной деятельности адвоката-защитника и государственного обвинителя

   8.1 Нравственное содержание деятельности адвоката в уголовном судопроизводстве.
   8.2 Нравственные принципы деятельности адвоката-защитника.
   8.3 Нравственные основы деятельности государственного обвинителя.

8.1 Нравственное содержание деятельности адвоката в уголовном судопроизводстве

   Актуальность проблемы соблюдения адвокатами этических правил поведения, а также спорных вопросов, возникающих при взаимоотношениях адвоката и подзащитного, при осуществлении представительства интересов потерпевшего; при взаимодействии адвокатов с профессиональными участниками уголовного процесса, напрямую связана с полноценной реализацией назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ).
   Адвокат в уголовном судопроизводстве может выступать в качестве адвоката – защитника обвиняемого (подозреваемого), в качестве адвоката – представителя потерпевшего, помимо этого адвокат может также представлять интересы свидетеля.
   Фигура адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве с этической точки зрения является наиболее неоднозначной, поскольку по поводу его процессуальной деятельности возникает большое количество этических дилемм.
   Л.Н. Масленникова справедливо отмечает следующее: «Адвокат обязан оказывать квалифицированную юридическую помощь физическим и юридическим лицам в сфере уголовного судопроизводства в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения их доступа к правосудию, не подменяя содержание адвокатской деятельности технологиями, нарушающими законодательство Российской Федерации. Адвокату порой приходится действовать в очень сложных этических ситуациях. Адвокат должен быть нравственной личностью, чтобы при всех обстоятельствах сохранять честь и достоинство, присущие профессии. К сожалению, анализ дисциплинарной практики показывает, что порой отдельные адвокаты забывают, что закон и нравственность выше воли доверителя. Нарушая нормы закона, они тем самым нарушают и интересы доверителя, создавая порой основания к отмене судебных решений, вынесенных в пользу доверителя». [304 - Масленникова, Л. Н. Уголовно-процессуальная деятельность адвоката: актуальные вопросы законодательства и практики (выступление на научно-практической конференции адвокатов в Ногинске, 25 мая 2007 г.). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://yusgvs.sah.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep.]
   В настоящее время большое распространение получила теория о процессуальной самостоятельности адвоката-защитника, деятельность которого носит характер представительства законных интересов обвиняемого (подозреваемого). [305 - Горский, Г. В., Кокорев, Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. – С. 164: Торянникова, А. Г. Уголовно-процессуальная деятельность в уголовном процессе (деятельность адвоката по оказанию юридической помощи обвиняемому в реализации прав на заявление ходатайств и принесении жалоб) / А. Г. Торянникова. – М.: ВЮЗИ, 1987. – С. 9.] Эту позицию разделяет и Л.В. Кречетова, которая отмечает, что отстаивание прав и законных интересов обвиняемого адвокатом-защитником – это представительство особого вида, которое качественно отличается от представительства в гражданском процессе, исходя из целей (задач) уголовного судопроизводства. Определение защитника как представителя обвиняемого ни в коем мере не означает, что в определении линии защиты он целиком связан волей обвиняемого и обязан беспрекословно выполнять все, что предложит обвиняемый… Он занимает в некоторой степени самостоятельное положение по отношению к обвиняемому. Самостоятельность позиции защитника по отношению к обвиняемому допускает несовпадение точек зрения адвоката и обвиняемого по различным вопросам, но она не может приводить к кардинальным расхождениям между основными позициями адвоката и обвиняемого, что придавало бы защите формальный характер. [306 - Кречетова, Л. В. Защитник в уголовном процессе / Л. В. Кречетова. – Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2000. – С. 51-52.]
   Т.З. Зинатуллин отмечает, что уголовно-процессуальная деятельность адвоката-защитника носит всегда односторонний характер. Последнее проявляется в единственном предназначении адвоката защищать своего подзащитного, оказывать ему необходимую квалифицированную юридическую помощь в защите принадлежащих ему прав и интересов, обуславливает и предъявляемые к адвокатузащитнику специфические требования. Эти требования могут быть подразделены на те, которые а) характеризуют его профессионализм и б) носят психологонравственное содержание.
   В качестве адвоката-защитника может выступать любое отвечающее предъявляемым требованиям лицо вне зависимости от его гражданской принадлежности. Что касается самих предъявляемых к адвокатам-защитникам требований, то они должны быть в полном согласии с Генеральными принципами этики адвокатов Международной ассоциации юристов, одобренных в 1995 году правлением МАЮ. Добросовестнейшее соблюдение и выполнение этих принципов является залогом; наиболее успешного выполнения адвокатом-защитником своего профессионального долга. Автором обосновывается также необходимость принесения лицам, вступившим в коллегию адвокатов, присяги на верность служения закону всей своей деятельностью в уголовном процессе и только интересам своего подзащитного. [307 - Зинатуллин, Т. З. Этические основы уголовно-процессуальной деятельности адвоката: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Т. З. Зинатуллин. – Ижевск, 1998. – С. 5.]
   Безусловно, не следует интерес адвоката-защитника сводить лишь к тому, чтобы его доверитель не был осужденным и несправедливо наказанным. Интерес защитника значительно шире и связан с его многочисленными процессуальными правами и обязанностями, а также с конкретными процессуальными правами и обязанностями, вытекающими из статуса его доверителя. Его нравственный долг – защита законных интересов обвиняемого (подозреваемого).
   Вместе с тем, со стороны адвоката недопустимы незаконные способы защиты, ведь в п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого Первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г., предусмотрено, что закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные на несоблюдение закона или нарушение правил, предусмотренных данных Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом. Кроме того, недопустимо выстраивать защиту на постоянном освещении негативных сторон личности потерпевшего, его отрицательных нравственных качеств.
   Однако в случае если само поведение потерпевшего действительно могло способствовать совершению преступления, то адвокат-защитник должен обратить на это внимание суда, но без оскорблений и унижений.
   Таким образом, при осуществлении своей деятельности адвокат-защитник не должен прибегать к незаконным методам защиты, к действиям, несовместимым с его нравственными принципами, которые не соответствуют правилам уголовного судопроизводства и этическим правилам поведения адвокатской профессии согласно нормам Кодекса профессиональной этики адвоката. [308 - Почечуева, О. С. Правила этики в деятельности адвоката в уголовном процессе. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.juristlib.ru/book_6542.html / О. С. Почечуева.]
   Исходя из определения процессуального положения адвоката-защитника, интересен и его выбор линии поведения, когда вина подсудимого подтверждается в ходе судебного разбирательства, но он не признает себя виновным. Н.Н. Полянский по этому поводу писал, что в случаях, когда виновность обвиняемого следствием полностью доказана, а обвиняемый продолжает ее отрицать, защитнику ничего не остается как или сложить с себя защиту с согласия подзащитного, или воспользоваться своей независимостью от клиента, и, не оспаривая виновности обвиняемого, представить соображения, относящиеся к назначению наказания. [309 - Полянский, Н. Н. Правда и ложь в уголовном процессе / Н. Н. Полянский. – М.: Правовая защита, 1927. – С. 25-26.] Можно привести и еще одну точку зрения: «Если адвокат не поддерживает позицию своего подзащитного, который не признает свою вину, главным доводом защитника в этой ситуации становится его внутреннее убеждение. В некоторых коллегиях это расценивается как грубейшее нарушение адвокатской этики, и адвоката в подобных случаях наказывают; в других такую коллизию считают нормальным явлением, так как адвокат свободен в выборе совей позиции». [310 - Резниченко, И. Защита клиента, не признающего свою вину / И. Резниченко // Российская юстиция. – 2001. – № 9. – С. 54.] Вопрос о признании своей вины является кардинальным при согласовании позиции адвоката-защитника со своим подзащитным, и влияет на определение линии защиты по конкретному уголовному делу, а, следовательно, здесь не может быть никаких разногласий. В том случае, если подсудимый отрицает свою вину, а адвокат-защитник уверен в обратном и заостряет внимание на смягчающих наказание обстоятельствах, то он косвенно признает вину своего подзащитного перед судом. Прав И. Резниченко, что в подобной ситуации ссылка адвоката на смягчающие обстоятельства и даже просьба о переквалификации приобретает не защитительный, а обвинительный характер: клиент отвергает свою вину, защитник же не оспаривает, а наоборот признает ее; клиент просит оправдательный приговор, а адвокат – обвинительный. [311 - Там же.] Такое поведение адвоката является к тому же не законным, поскольку в п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» сказано, что адвокат не вправе занимать позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя, а также делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если тот ее отрицает.
   Нравственным содержанием наполнен и запрет законодателя, содержащийся в ч. 6 ст. 49 УПК РФ, который закрепляет, что одно и тоже лицо не может быть защитником двух подозреваемых или обвиняемых, если интересы одного из них противоречат интересам другого. Законодатель исходит из того, что адвокатзащитник в указанном случае не сможет полноценно осуществлять функцию защиты. Согласно ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, помимо случаев, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по одному уголовному делу от двух и более лиц, если:
   1) интересы одного из них противоречат интересам другого;
   2) интересы одного, хотя и не противоречат интересам другого, но эти лица придерживаются различных позиций по одним и тем же эпизодам дела;
   3) необходимо осуществлять защиту лиц, достигших и не достигших совершеннолетия.
   В юридической литературе высказывается предложение о запрете защиты одним лицом двух и более обвиняемых, пусть даже их интересы не противоречат друг другу. В частности, Т.З. Зинатуллин подчеркивает необходимость запрета «адвокату-защитнику выходить за пределы предмета своей защиты и защищать нескольких обвиняемых (подозреваемых, подсудимых), даже при условии отсутствия между ними противоречивых интересов». [312 - Зинатуллин, Т. З. Указ. соч. – С. 9.] По этому поводу Е. Рудацкая отмечает: «Практика показывает, что между двумя и более обвиняемыми по одному делу на судебной стадии рассмотрения дела почти всегда возникают противоречия… показания подсудимых «корректируются» так, чтобы скрыть противоречия их интересов, чтобы можно было защищать их одновременно». [313 - Рудацкая, Е. Запретить адвокату защищать двух обвиняемых по одному делу / Е. Рудацкая // Российская юстиция. – 2002. – № 9. – С. 38.]
   Представляется возможным полностью поддержать данные позиции. Более нравственным будет положение, при котором адвокату разрешено защищать только одного обвиняемого по конкретному уголовному делу. Во-первых, адвокатузащитнику не придется занимать обвинительную позицию по отношению к одному из подзащитных, если вскроются противоречия их интересов. Во-вторых, не будет нарушаться такой важный принцип деятельности адвоката как адвокатская тайна, поскольку конфиденциальность информации, полученной в связи с осуществлением защиты, не всегда можно сохранить при согласовании позиций другого обвиняемого по уголовному делу.
   В свою очередь, адвокат при осуществлении профессиональной деятельности в интересах потерпевшего должен использовать свое право обжаловать приговор по мотивам мягкости наказания или необходимости применения закона о более тяжком преступлении, в особенности, если потерпевший в силу своих физиологических или психических особенностей не может это сделать сам, причем высказывает просьбу об этом. Будучи на стороне обвинения, на адвоката – представителя потерпевшего возложены некоторые профессиональные функции, характерные для государственного обвинителя. Однако при осуществлении защиты интересов потерпевшего адвокат, прежде всего, должен решить вопрос о том, в какой мере и до каких пределов он вправе выполнять ее. Соответственно адвокату-представителю необходимо четко определить, в чем заключаются те права и законные интересы потерпевшего, которые берутся под защиту. Адвокату-представителю необходимо осознавать, что стремление добиться максимального наказания для обвиняемого – это не основная задача.
   Определение «адвокатской тайны» можно вывести из источников, регулирующих деятельность адвоката. В соответствии с п. 1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская тайна – это любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. Согласно ст. 6 Кодекса адвокатской этики, адвокатская тайна обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией Российской Федерации. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются на:
   – факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей;
   – все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу;
   – сведения, полученные адвокатом от доверителей;
   – информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи;
   – содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных;
   – все адвокатское производство по делу;
   – условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем;
   – любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.
   Термин «адвокатская тайна» прямо не упоминается в уголовнопроцессуальном законодательстве, но существование этого правового института гарантируется кодексом. К примеру, п. 3 ст. 56 УПК РФ предусматривает, что не подлежит допросу в качестве свидетеля адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого – об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи.
   Участие адвоката-защитника в производстве по уголовному делу зависит от волеизъявления обвиняемого. В отдельных случаях УПК РФ предусматривает обязательное участие адвоката-защитника. Так, согласно ст. 51 УПК РФ участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если:
   1) подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ;
   2) подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним;
   3) подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту;
   3.1) судебное разбирательство проводится в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 247 УПК РФ, т.е. когда в исключительных случаях судебное разбирательство по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях может проводиться в отсутствие подсудимого, который находится за пределами территории Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд, если это лицо не было привлечено к ответственности на территории иностранного государства по данному уголовному делу.
   4) подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу;
   5) лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь;
   6) уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей;
   7) обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела в порядке, установленном гл. 40 УПК РФ.
   В связи с чем, следует остановиться на следующих аспектах. Во-первых, необходима норма аналогичного содержания для потерпевшего, т.е. закрепляющая основания для обязательного участия адвоката на его стороне.
   Во-вторых, при наличии отказа обвиняемого от защитника и при отсутствии оснований для обязательного его участия, адвокат-защитник не участвует в производстве по уголовному делу.

8.2 Нравственные принципы деятельности адвоката-защитника

   Деятельность адвоката, правоотношения, в которые он вступает в уголовном процессе, определяются общими морально-нравственными принципами судопроизводства. Это касается таких нравственных принципов их деятельности, как гуманизм, справедливость, объективность, принципиальность, добросовестность и т.д. [314 - Горский, Г. Ф., Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. – С. 156.]
   Принципами профессиональной этики адвоката являются ее наиболее общие, руководящие положения, развивающие и дополняющие обязательные для всех нормы общественной морали применительно к специфическим условиям адвокатской деятельности. Являясь разновидностью социальных норм, они имеют важное регулятивное значение в отношениях, недоступных, как правило, правовому контролю.
   К принципам профессиональной этики адвоката относятся выработанные практикой и одобренные адвокатским сообществом этические требования, касающиеся личности адвоката, его отношения к закону, суду, правоохранительным и иным органам власти, в системе которых функционирует адвокатура; взаимоотношений адвоката с клиентами (доверителями, подзащитными) и коллегами по профессии.
   Соблюдение принципов профессиональной этики – обязанность каждого специалиста, наделенного статусом адвоката и приведенного к присяге в соответствии с Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Их нарушение адвокатом недопустимо и контролируется органами корпоративного самоуправления адвокатуры. Изложенные ниже принципы составляют основу подлежащего дальнейшему совершенствованию Кодекса профессиональной этики адвоката.
   А.Д. Бойков, выделяет следующие принципы адвокатской этики.
   1. Нравственные требования к личности адвоката. Лицо, посвятившее себя адвокатской профессии, помимо надлежащего уровня специальных правовых знаний должно обладать высокими нравственными качествами, в число которых входят сознание профессионального долга, честь, совесть, добропорядочность, нетерпимость к несправедливости, обязательность. В сфере профессиональной деятельности и в бытовых отношениях поведение адвоката должно соответствовать его статусу общественного деятеля, представителя гражданского общества, способствовать как укреплению его собственного авторитета, так и престижа профессии и представляемой им адвокатской корпорации. Адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя (подзащитного), не только казаться, но и быть поборником правды и справедливости.
   2. Уважение к закону. Закон является важнейшим средством, находящимся на вооружении адвоката. Формирование у населения уважения к закону – необходимое условие продвижения страны к правовому государству. В этот процесс адвокатура вносит значительный вклад. Обязанность и нравственный долг адвоката – преумножать этот вклад, пользуясь общением с клиентами, судебной трибуной, средствами массовой информации. Только всеобщее убеждение в социальной ценности права и правопорядка способно обеспечить верховенство закона и торжество отстаиваемых адвокатом правовых позиций. Недопустимы вольные толкования и извращения смысла закона во имя сомнительных интересов клиента.
   3. Уважение к суду. Уважение к суду как органу государственной власти, призванному осуществлять правосудие, должно быть неукоснительным и безусловным. Адвокат, не согласный с судебным решением или поведением судьи, не должен позволять себе подрывать авторитет суда его публичной критикой, на встречах с журналистами или выступая в СМИ, ибо его позиция может быть так же ущербна, как и критикуемая. Демонстрация неуважения к суду – путь тупиковый, противоречащий задаче построения правового государства, закону и профессиональной морали. Обращение к контролирующим судебным инстанциям, прокурорскому надзору, органам судейского сообщества – вот единственно приемлемый для адвоката способ преодоления беззаконий в правосудии. Использование СМИ как крайнего средства, не должно выходить за рамки конкретных обстоятельств конкретного дела и содержать общие негативные оценки суда и правоохранительной системы.
   4. Выбор дел и принятие поручений. Оценка законности подлежащего защите интереса клиента в сфере гражданских правоотношений не является единственным и бесспорным критерием для принятия поручения или отказа в правовой помощи, ибо до исследования доказательств в судебном разбирательстве отстаиваемый интерес не всегда поддается обоснованной правовой оценке. Однако явно незаконные притязания клиента защите не подлежат, и адвокат обязан отказаться от принятия такого поручения либо выйти из дела, если поручение уже принято. Адвокат обязан соблюдать требования, препятствующие его участию в деле. Перечень таких требований содержится в ч. 4 п. 2 ст. 6 Закона об адвокатской деятельности.
   Поручения по участию адвоката в уголовном процессе в качестве защитника, исходящие от органов уголовного преследования, суда или органов адвокатского самоуправления для адвоката обязательны, если они не противоречат положениям, указанным в ч. 4 п. 2 ст. 6 Закона. Запрет отказа адвоката от принятой защиты и требование о недопустимости занятия им позиции вопреки воле доверителя (ч.7 ст.51 УПК РФ, п.3, 6 ст.4 Закона об адвокатской деятельности) могут корректироваться с учетом профессиональной этики, однако при соблюдении условия ненанесения ущерба интересам клиента (подзащитного) и под возможным контролем как суда, так и органов корпоративного самоуправления адвокатуры.
   5. Средства и способы защиты интересов клиента. Законодательство последних лет (в частности, УПК РФ в ч. 1 п. 11 ст. 53) допускает использование адвокатом любых средств и способов защиты, не противоречащих закону. Эта формулировка неточна и может быть подвергнута корректировке как с позиции теории права, так и с нравственных позиций. Процессуальное право, которому подчинена деятельность адвоката, использует разрешительный способ регулирования. Значит, адвокат (как и любой другой участник процесса) пользуется только теми полномочиями и средствами правовой защиты, которые установлены законом. Но и в тех случаях, когда те или иные способы защиты приемлемы с точки зрения закона, они должны подвергаться нравственному контролю. Требование умеренности в приемах и честности в аргументах нравственное требование.
   6. Активность адвоката в отстаивании интересов доверителя (подзащитного). Активное использование адвокатом законных способов защиты является его правовой обязанностью и нравственным долгом. Это вытекает из соглашения с клиентом и подтверждено Законом об адвокатской деятельности (ч. 1 ст. 7). УПК РФ по непонятной причине отказался от традиционной формулы УПК РСФСР об обязанности защитника «использовать все указанные в законе средства и способы защиты в целях выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягчающих их ответственность, оказывать им необходимую юридическую помощь» (ст.51 УПК РСФСР). Этот пробел УПК РФ находится в противоречии и с теорией судебного доказывания, и с мировой практикой. Ошибка законодателя не отменяет нравственного требования активности адвоката, вытекающего из содержания его профессионального долга. Адвокат остается субъектом обязанности доказывания выдвигаемого тезиса, что составляет основу принципа состязательности в гражданском, уголовном и других видах судопроизводства.
   7. Независимость адвоката. Правовые гарантии независимости адвоката и адвокатуры, включенные в Закон об адвокатской деятельности (ст. 3, 18) обеспечивают самостоятельность адвоката и невмешательство в его профессиональную деятельность. Эти правовые гарантии независимости адвоката могут оказаться недостаточными, если сам он не желает или неспособен противостоять внешним незаконным влияниям. Адвокатская этика в таких случаях предоставляет дополнительные гарантии независимости. Использование под влиянием внешних обстоятельств безнравственных либо противоправных приемов остается не только на совести адвоката, но и может служить основанием для неблагоприятных оценок его профессиональных и нравственных качеств.
   Особую остроту приобретает проблема независимости адвоката в его отношениях с клиентом. Давний спор теоретиков о том, является ли адвокат самостоятельной стороной в процессе или представителем, всецело связанным волей доверителя, так и не привел к конструктивным решениям, отвечающим уровню современной правовой культуры. Указание ФЗ «Об адвокатской деятельности на недопустимость занимать позицию вопреки воле доверителя (п.3 ст.4) представляется слишком общим, поскольку не разъяснено, что понимается под «позицией».
   Исходя из требования Конституции РФ об обеспечении квалифицированной юридической помощи и принципов этики, ориентирующей на высокое сознание профессионального долга, следует признать, что толкование закона и оценка доказательств – прерогатива адвоката, а не его клиента. Волей клиента адвокат может быть связан в решении вопросов, влекущих материально-правовые последствия: признание вины или отрицание обвинения; признание иска или отказ от иска. Эти и вечные вопросы адвокатской этики наиболее сложны. Их бесконфликтное решение требует высокого уровня профессиональной культуры.
   8. Доверительные отношения адвоката с клиентом. Выполнение адвокатом функций общегражданского и судебного представительства, а также обязанностей защитника в уголовном процессе ставит его в тесные отношения с доверителем и подзащитным. Эти отношения могут быть плодотворными лишь при наличии взаимного доверия между адвокатом и клиентом. В противном случае не только затрудняется достижение положительного результата, но и может последовать отказ представляемого (подзащитного) от услуг адвоката по мотивам, не способствующим росту его профессионального авторитета. Адвокат должен помнить, что он защищает не свои, а представляемые интересы. Это обязывает его к поддержанию деловых связей с клиентом, согласованию с ним своих действий по собиранию и представлению доказательств, определению позиций, заявлению ходатайств, подаче жалоб и т.д. Доверитель должен быть уверен, что его интересы не будут преданы, а доверие не будет обмануто и использовано ему во вред. Отстаивая свою независимость в решении правовых вопросов и оценке доказательств, адвокат должен убедить клиента, что иные решения невозможны и опасны для дела. Взаимоотношения адвоката и клиента в необходимых случаях должны сохранять конфиденциальный характер.
   9. Профессиональная тайна адвоката. Одно из непременных требований адвокатской этики (как и медицинской деонтологии) – не навреди. Оно обеспечивается не только уровнем профессиональной квалификации, но и обязанностью сохранения в тайне доверительно сообщенных адвокату сведений и иных данных, полученных им при выполнении поручения. Профессиональная тайна адвоката настолько тесно связана с эффективностью его деятельности по защите прав человека, что эта проблема признана одной из важнейших во всех цивилизованных правовых системах. Будучи по своей природе этической категорией, адвокатская тайна обрела правовые гарантии. Так, согласно ч.3 ст.56 УПК РФ адвокат не может быть допрошен об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; защитник подозреваемого и обвиняемого не может быть допрошен об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу. Аналогичные положения содержит и Закон об адвокатской деятельности (ч. 4 ст. 6). Некоторые трудности представляет определение предмета адвокатской тайны. Попытки составить некий перечень образующих ее сведений не всегда убедительны и плодотворны. Представляется, что к профессиональной тайне адвоката должны быть отнесены любые связанные с поручением сведения, разглашение которых может повлечь отрицательные последствия для защищаемых интересов либо репутации доверителя (подзащитного) и его близких.
   10. Вопросы вознаграждения адвоката (гонорар) и его имущественные отношения с клиентом. Характеру рыночных отношений соответствует порядок определения размера гонорара по соглашению с клиентом, что не исключает злоупотреблений и завышенных притязаний со стороны адвокатов. Поэтому практика, опирающаяся на нравственные критерии и априорную оценку трудовых затрат адвоката с учетом характера поручения, вырабатывает требования, ограничивающие размер гонорара разумными пределами.
   При определении размера гонорара учитываются: степень сложности порученного дела, объем работы и затрат времени, необходимость привлечения помощника и специалистов, отказа от других поручений, квалификация и опыт адвоката, материальное положение клиента, сложившаяся практика оплаты труда адвокатов в данном регионе и т.д. Нередко размер гонорара определяется подобно государственной пошлине в виде процента от суммы иска. Кроме того, с клиента могут взиматься суммы, необходимые для покрытия расходов, связанных с ведением дела: командировочные, расходы по оплате консульских и нотариальных услуг, почтово-телеграфные расходы и т.д. Денежные отношения с клиентом подлежат оформлению в соответствии с установленным порядком. Получение адвокатом каких-либо сумм с клиента без надлежащего оформления не только противоречит этическим требованиям, но и влечет нарушение Устава адвокатской палаты и налогового законодательства. Адвокат не должен вступать в сделки с клиентом за пределами соглашения о ведении дела, извлекать какие-либо выгоды имущественного характера с использованием зависимого положения клиента. За ущерб, причиненный клиенту небрежным либо неквалифицированным ведением дела, адвокат может нести материальную и дисциплинарную ответственность.
   11. Взаимоотношения с коллегами. Взаимоотношения адвоката с коллегами по профессии должны определяться требованиями корпоративной солидарности, взаимопомощи и взаимного уважения. Должна считаться нормой помощь опытных адвокатов начинающим коллегам. Адвокаты не должны обострять коллизии, возникающие между их доверителями и подзащитными в групповых процессах и переносить их на личные отношения. Взаимная толерантность и поиск компромиссов – несомненный признак профессиональной культуры.
   12. Реклама. Адвокатам не возбраняется рекламирование работы своего кабинета (коллегии, бюро, консультации), однако при этом необходимо соблюдение определенных этических требований. Реклама не должна быть назойливой и умалять авторитет других адвокатов и их объединений. В рекламе недопустимы какие-либо гарантии результата, ибо результат зависит не только от усилий и квалификации адвоката. Недопустимы намеки на неформальные связи адвоката с работниками суда и правоохранительных органов, которые помогут обеспечить успех в судебном процессе. Приемлемое содержание рекламы – это информация о видах правовых услуг, местонахождении адвокатского кабинета (коллегии, бюро, консультации) и времени приема посетителей. [315 - Бойков, А. Д. Проблемы профессиональной этики адвоката / А. Д Бойков // Адвокат. – 2004. –№ 2. – С. 6-14.]

8.3. Нравственные основы деятельности государственного обвинителя

   Необходимо отметить, что вопросу этических аспектов в деятельности прокурора в юридической литературе уделяется незаслуженно мало внимания. Как представляется, что процессуальная деятельность прокурора, как и любого другого участника, основывается на нравственных началах. Наиболее отчетливо, по мнению М. С. Строговича, выделяются «любые проявления необъективности, односторонности, предвзятости, бестактности, грубости, отсутствие культуры, совершенно несовместимые с положением прокурора». [316 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. – С. 210.]
   Ч. 2 ст. 246 УПК РФ закрепляет, что участие государственного обвинителя обязательно в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частнопубличного обвинения, а также при разбирательстве уголовного дела частного обвинения, если уголовное дело было возбуждено следователем, либо дознавателем с согласия прокурора. Полномочия прокурора, участвующего в судебном разбирательстве, определяются ч. 5 ст. 246 УПК РФ. Государственный обвинитель представляет доказательства и участвует в их исследовании, излагает суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства, высказывает суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания. Прокурор предъявляет или поддерживает предъявленный по уголовному делу гражданский иск, если этого требует охрана прав граждан, общественных или государственных интересов.
   Независимо от того, что прокурор однозначно является участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения, он должен быть объективным и справедливым, поскольку без этих требований его позиция не будет обоснованной. Правильность позиции государственного обвинителя и справедливость его выводов обусловлены нравственными началами уголовного судопроизводства. Обвинение и осуждение невиновного, несправедливая мера наказания виновного противоречит всем принципиальным основам уголовного процесса.
   Государственный обвинитель должен учитывать, что судебное разбирательство может полностью изменить выводы, к которым пришли органы, осуществляющие предварительное расследование. Обвинение может не найти своего подтверждения при исследовании доказательств в суде, а потому прокурор должен быть достаточно самокритичным при выполнении им своей роли обвинителя. В этих целях государственный обвинитель самостоятелен в выборе своей процессуальной позиции. УПК РФ требует от государственного обвинителя отказа от обвинения, если оно не нашло подтверждения в ходе судебного следствия. Если в процессе судебного разбирательства прокурор придет к выводу, что представленные по делу доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от него и излагает суду мотивы отказа (ч. 7 ст. 246 УПК РФ). Представляется, что прокурор должен полностью или частично отказаться от обвинения не только тогда, когда он придет к твердой убежденности о невиновности лица, но отказ должен состояться и тогда, когда у прокурора появляются неустранимые сомнения в виновности подсудимого. Л.Д. Кокорев и Д.П. Котов по этому поводу считают, что убеждение в том, что обвинение не подтвердилось, означает отсутствие убеждения в виновности подсудимого, но это не обязательно убеждение в его невиновности. [317 - Кокорев, Л. Д., Котов, Д. П. Указ. соч. – С. 157] Для законности и обоснованности отказа прокурора от обвинения ему вполне достаточно лишь утратить уверенность в виновности подсудимого, хотя не исключены случаи, когда в результате судебного следствия прокурор может перейти с позиции убежденности в виновности на позицию убежденности в невиновности, например, когда в суде достоверно установлено алиби подсудимого или выявлены другие факты, прямо свидетельствующие о его непричастности к совершению преступления.
   Недопустимыми являются «компромиссные» решения, принимаемыми некоторыми прокурорами при сомнениях в виновности подсудимого. Данные «компромиссы» заключаются в том, что прокурор не отказывается от обвинения, а меняет квалификацию деяния либо просит минимальный размер наказания и т.д. Такое поведение государственного обвинителя при утрате убежденности в виновности подсудимого можно назвать беспринципным, незаконным. Пожалуй, здесь уже уместно будет говорить о профессиональной деформации лица, поддерживающего государственное обвинение.
   В связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, хотелось бы затронуть вопрос об интересах потерпевшего. Возникает вопрос: насколько правомочен отказ прокурора от обвинения в случае, если потерпевший возражает против этого, учитывая, что последствием такого отказа является прекращение производства по уголовному делу.
   Е.В. Колузакова отмечает, что потерпевший имеет конституционное право на судебную защиту своих прав. Защищая свои права, он защищает право и правопорядок. Потерпевший имеет право поддерживать обвинение по делам публичного обвинения. Он вправе участвовать в публичном уголовном преследовании. О поддержании обвинения потерпевшим можно говорить тогда и постольку, когда и поскольку потерпевший формулирует свою позицию к предмету судебного спора, берет на себя бремя доказывания данной позиции как участник стороны обвинения. Уголовный иск может быть признан универсальной формой защиты публичного и частного интересов. Потерпевший должен быть вправе присоединяться к поддержанию публичного уголовного иска, а также отстаивать перед судебной властью обвинительную позицию совместно с официальным обвинителем или даже вместо него [318 - Колузакова, Е. В. Указ. соч. – С. 3.].
   В целом О.А. Тарнавский поддерживает позицию автора, однако с некоторыми оговорками. Поддерживать «уголовный иск» наряду (параллельно) с государственным обвинителем потерпевший может при соблюдении трех условий:
   1) если преступлением причинен вред ему лично (т.е. помимо публичных интересов, затронуты и частные);
   2) если он изъявит желание стать частным обвинителем;
   3) если потерпевший будет наделен статусом частного обвинителя с надлежащим объемом прав, необходимым для полноценного осуществления уголовного преследования. [319 - Тарнавский, О. А. Восстановление нарушенных прав и интересов лиц, пострадавших от совершения преступления, в рамках уголовного судопроизводства: теория, законодательное регулирование и практика: дис. … докт. юрид. наук / О. А. Тарнавский. – Оренбург, 2013. – С. 197.]
   При этом, в случае отказа государственного обвинителя от обвинения, потерпевший в качестве частного обвинителя может продолжить поддержание уголовного иска и производство по делу должно быть продолжено.
   Помимо параллельно заявленного иска, существует институт сообвинения, который подразумевает, с нашей точки зрения, определенный тандем государственного обвинителя и потерпевшего, что возможно, если их процессуальные позиции по делу не расходятся.
   Мнения ученых о создании полноценного института сообвинения впервые начали звучать еще в период действия УПК РСФСР. Принят и длительное время действует УПК РФ, но статус потерпевшего изменен незначительно. Представляется, что объем возможностей пострадавшего для активного отстаивания своих интересов должен быть значительно реформирован в сторону расширения.
   При этом роль института сообвинения для уголовного судопроизводства нельзя умалять: от того, как законодатель определяет процессуальный статус лиц, пострадавших от совершения преступления, зависит тип и форма уголовного процесса. Так, Н.Е. Петрова считает, что, хотя состязательность и провозглашена конституционным принципом российского судопроизводства (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ), на деле отечественный уголовный процесс не содержит многих важных элементов состязательности. Это относится и к процессуальным возможностям частных лиц в области уголовного преследования. УПК РФ 2001 года, как и ранее действовавший УПК РСФСР 1960 года, и современная российская уголовно-процессуальная доктрина ставят между гражданином или юридическим лицом, требующим защиты от преступления, и правосудием посредника в лице правоохранительных органов, посредника, не всегда работающего эффективно. Несоответствие такой ситуации требованиям процессуального демократизма очевидна, оно порождает отчуждение между судом и населением, делает судебную защиту труднодоступной. Представляется, что преодоление отчуждения между судебной властью и народом и последовательное проведение принципа состязательности в российском уголовном процессе требует положительного решения вопроса о расширении полномочий частных лиц в области ведения обвинительной деятельности. В этой связи важной задачей процессуальной науки на современном этапе является обоснование необходимости существования плюрализма форм обвинительной деятельности в российском уголовном процессе, устранения монополии государства в области преследования преступлений на основе широкого доступа частных лиц к осуществлению обвинительной деятельности [320 - Петрова, Н. Е. Частное и субсидиарное обвинение / Н. Е. Петрова. – Самара: Изд-во «Самарский университет», 2004. – С. 12.].
   Институт сообвинения крайне актуален тогда, когда позиция потерпевшего укладывается в позицию государственного обвинения и может быть дополнена только лишь субсидиарным, вторичным гражданским иском. Для ее логичного закрепления в законодательстве достаточно лишь настолько расширить процессуальный статус потерпевшего, насколько это необходимо для максимального учета его интересов государственным обвинителем. Если потерпевший видит необходимость в предъявлении самостоятельного от государственного уголовного иска, речь идет не о сообвинителях, а о двух (или более) полноценных обвинителях по уголовному делу, каждый из которых будет отстаивать свою процессуальную позицию по делу. При этом необязательно, что они будут существенно расходиться либо противоречить друг другу. Для заявления частного иска при производстве по уголовному делу достаточно желания потерпевшего самостоятельно участвовать в судопроизводстве. [321 - Тарнавский, О. А. Указ. соч. – С. 200.]
   Также хотелось бы затронуть и вопрос о взаимоотношениях прокурора и суда. Все действия государственного обвинителя должны быть пронизаны уважительным отношением к суду. Недопустимым является панибратское отношение к кому-либо из членов состава суда. В этом вопросе необходимо обратить внимание и на поведение прокурора до судебного заседания и в его перерывах. Раньше (еще в советский период) в литературе отмечалось, что в судах можно наблюдать такую ситуацию: суд объявляет перерыв для отдыха, и прокурор отправляется беседовать в кабинет судьи, а защитник идет в коридор суда или на улицу. Так наглядно демонстрировалось отношение к участникам судебного разбирательства. В настоящее время, правоприменители отошли от подобной пагубной практике, явно нарушающей равенство прав сторон, и вызывающей сомнения в беспристрастности и объективности суда при рассмотрении конкретного дела. В любом случае, следует напомнить, что поведение государственного обвинителя должно быть тактичным и корректным при любых обстоятельствах.
   Особо внимания заслуживают также правила поведения государственного обвинителя непосредственно в судебном заседании. Так, допрос участников процесса должен вестись государственным обвинителем спокойно, вежливо, корректно, при допросе недопустимо проявлять раздражительность, нельзя допускать придирчивость, грубость, нельзя оскорблять и запугивать допрашиваемого. При всем при этом государственный обвинитель должен помнить, что целью участия при производстве допросов является выяснение обстоятельств дела, а не попытка подтвердить, во что бы то ни стало выводы обвинения.
   Также следует определить отношение государственного обвинителя к подсудимому и его защитнику. Не может иметь место пренебрежительное отношение к данным участникам судебного разбирательства. Государственный обвинитель должен соблюдать такт и выдержку при допросе подсудимого и общении с его адвокатом-защитником. От государственного обвинителя должно исходить уважительное отношение даже тогда, когда подсудимый отрицает свою вину, при уверенности прокурора в обратном. В данном случае государственный обвинитель как профессиональный участник судебного заседания должен помнить о презумпции невиновности и праве подсудимого на защиту своих интересов. В отношении адвоката-защитника также не должно быть негативного поведения, поскольку адвокат-защитник осуществляет важную процессуальную функцию. Представляется, что эти требования не сложны для исполнения, в случае, если государственный обвинитель профессионал в полном смысле этого слова.
   Завершающим этапов деятельности государственного обвинителя в судебном разбирательстве является участие его в судебных прениях. Поддерживая обвинение по делу прокурор произносит обвинительную речь лишь при твердой убежденности в доказанности виновности подсудимого в инкриминируемом ему деянии. Структура обвинительной речи не регламентируется законом, в каждом конкретном случае она будет зависеть от существа конкретного уголовного дела, его особенностей. Прав З.З. Зинатуллин, когда указывает, что основу судебной речи, в том числе, обвинительной, составляют те вопросы, которые предстоит решить суду при постановлении приговора. [322 - Зинатуллин, З. З. Общие проблемы обвинения и защиты по уголовным делам: учебное пособие / З. З. Зинатуллин. – Ижевск. 1989. – С. 132.]
   Также можно отметить следующие элементы обвинительной речи, которые имеют значение для исследуемой темы.
   Во-первых, обвинительная речь должна содержать правовую квалификацию совершенного деяния. Позиция государственного обвинителя должна быть правильна по существу. Давая свою оценку совершенному преступлению, государственный обвинитель должен руководствоваться принципом справедливости. Н.С. Алексеев и З.В. Макаров отмечают, что выводы государственного обвинителя о виновности подсудимого, квалификации преступления и мере наказания должны строго соответствовать закону, немалое значение имеет соблюдение чувства меры при оценке общественной опасности преступления. Чтобы речь прокурора достигла своей цели, оценка опасности преступления должна соответствовать действительному значению содеянного, не преувеличивая и не преуменьшая его. [323 - Алексеев, Н. С. Ораторское искусство в суде / Н. С. Алексеев, З. В. Макаров. – Л.: Издательство ЛГУ, 1989. – С. 99.] Обвинительная речь должна содержать анализ исследованных доказательств. Государственный обвинитель не может ссылаться на доказательства, которые не были рассмотрены в судебном заседании или были признаны судом недопустимыми (ч. 4 ст. 292 УПК РФ).
   Во-вторых, одних из самых сложных, с этической точки зрения, является элемент обвинительный речи, в котором дается характеристика личности подсудимого. Такая характеристика обязательно должна присутствовать в обвинительной речи потому, что государственный обвинитель предлагает конкретный вид и размер наказания, а при назначении наказания в обязательном порядке учитываются обстоятельства, характеризующие личность подсудимого. Важным требованием является уважение чести и достоинства личности, М.С. Строгович писал: «Если наказание преступника не имеет целью унизить человеческое достоинство, на что прямо указывает закон, то тем более, недопустимо унижение подсудимого, который еще не признан виновным, и, возможно не будет им признан». [324 - Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строгович. – С. 230.] Недопустимым является дача отрицательной характеристики подсудимого на том основании, что он отрицает свою вину в совершении преступления, или изменил показания данные на этапе предварительного расследования.
   Третьим моментом, представляющим интерес в плане нравственных начал уголовного процесса, является характеристика потерпевшего, если возникает необходимость к ней обратиться. Во многих случаях прокурору приходится защищать доброе имя потерпевшего от клеветы и необоснованных обвинений со стороны подсудимого и других лиц. Характеристика личности потерпевшего, также как характеристика личности подсудимого не должна быть голословна, должна быть основана на обстоятельствах дела, рассмотренных в ходе судебного заседания. Государственный обвинитель не может умалчивать и об отрицательных моментах в характеристике личности потерпевшего, руководствуясь принципом объективности.
   Также хотелось бы отметить, что вид и размер наказания, которые предлагает применить государственный обвинитель, должны быть справедливыми. Недопустимыми являются случаи, когда государственный обвинитель просит суд назначить заведомо завышенное наказание, руководствуясь мотивом, что суд, вынося обвинительный приговор, размер наказания уменьшит до «нужных пределов». Представляется, что это категорически неприемлемо для деятельности государственного обвинителя. Он должен предлагать назначить такой вид и размер наказания, которые считает справедливыми и законными, не руководствуясь при этом посторонними мотивами.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. В чем заключается нравственный характер деятельности прокурора на досудебных стадиях уголовного процесса?
   2. Каковы нравственные аспекты участия прокурора в суде?
   3. Каковы нравственные проблемы отказа прокурора от обвинения?
   4. В чем заключается нравственный характер уголовно-процессуальной функции защиты?
   5. Что такое адвокатская тайна и каково ее нравственное содержание?
   6. Каковы нравственные проблемы отношений обвиняемого и защитника?
   7. Каковы проблемы отказа от защиты и соотношения обязанности и права адвоката защищать?
   8. Каковы нравственные аспекты участия адвоката в уголовном процессе в качестве представителя потерпевшего?

9 Культура уголовно-процессуальной деятельности

   9.1 Понятие и содержание культуры процессуальной деятельности.
   9.2 Культура производства по уголовному делу.
   9.3 Судебный этикет.

9.1 Понятие и содержание культуры процессуальной деятельности

   Культура – совокупность созданных обществом материальных и духовных ценностей. Принято в связи с этим говорить о материальной и духовной культуре. Однако это деление условно, поскольку каждое произведение материальной культуры является результатом осознанной человеческой деятельности, и, в то же время, практически любое произведение духовной культуры выражается в конкретной вещественной форме.
   К базисным элементам духовной культуры относятся: обычаи; нравы; законы; ценности. Обычаи, нравы, законы являются разновидностью культурных норм и образуют нормативную систему культуры. Она предписывает членам общества, что надо делать, каким образом и в каких ситуациях следует поступать так, а не иначе. Манеры, этикет, кодекс тоже входят в нормативную систему культуры, Ценности – не относятся к видам культурных норм, но входят в нормативную систему культуры, выполняя особую функцию. Они указывают на то, что должно почитаться, уважаться и сохраняться в культуре, но не предписывают.
   Правовая культура – вид духовной культуры, охватывающий своим содержанием все ценности, созданные деятельностью людей в области права. Правовая культура может рассматриваться по отношению к отдельным индивидам или группам индивидов, объединенных в организованном порядке (политические партии, профсоюзы, иные организации) или собравшихся в общественных местах (политические, культурные или спортивные мероприятия). Определенный уровень политической культуры имеет и само общество. Это многоплановое понятие и при подходе к его унификации исследователи (в том числе философы, социологи, юристы и др.) чаще всего стремятся выделить черты, присущие направлению их научного поиска.
   Многие специалисты правовую культуру рассматривают как сферу человеческой практики, представляющей собой совокупность норм, ценностей, юридических институтов, процессов и форм. Своим предназначением она должна иметь выполнение функции социально-правовой ориентации людей в обществе.
   Правовую культуру личности и общества исследователи вполне обоснованно часто рассматривают как одну из категорий общечеловеческих ценностей, как важнейший результат общедемократических завоеваний, без которого невозможно представить современное правовое государство. Например, профессор А.Б. Венгеров считает, что правовая культура – «более высокая и емкая форма правосознания».
   Правовая культура – это качественное состояние правовой жизни общества, выражающееся в достигнутом уровне совершенства правовых актов, правовой и правоприменительной деятельности, правосознания и правового развития личности, положительно влияющее на общественное развитие и поддержание самих условий существования государства и общества. Она характеризуется степенью развития и юридической защищенности прав и свобод личности, совершенства нормативного регулирования общественной жизни, уровнем правосознания общества, состоянием правопорядка и способами его поддержания. В конечном счете правовая культура оценивается по способности права обеспечивать социальную справедливость, по степени его вклада в гуманизацию общества, его прогресс. Правовая культура находится в связи с другими элементами культуры: с философией, политикой, религией и т. д. Она исторически изменчива, но в то же время сохраняет преемственность в части восприятия и развития накопленных ценностей. Таково, например, римское право, которое и сегодня изучают юристы и институты которого служат человечеству в современных условиях. Правовая культура тесно связана с нравственной культурой: чем выше нравственность общества, тем выше и правовая культура.
   Уголовный процесс как вид государственной деятельности, подробно регулируемой правом, может оцениваться с позиций уровня правовой культуры, а совершенствование законодательства и правоприменительной деятельности, разумеется, должно способствовать повышению правовой культуры. [325 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 71.]
   В понимании сущности культуры уголовного процесса различные авторы на первое место выдвигают разные ее элементы. Так, Л. Д. Кокорев и Д. П. Котов пишут: «Культура уголовного процесса – это высокая степень совершенства, достигнутая следователями, судьями, прокурорами, адвокатами и иными участниками уголовного судопроизводства в их процессуальной деятельности на основе точного исполнения закона и норм нравственности». [326 - Кокорев, Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. – С. 187.] Другие авторы употребляют термины «судебная культура», «культура правосудия», «культура судебной деятельности», что относится в полной мере и к уголовному процессу в целом. Так, В. В. Леоненко считает, что судебная культура – «совокупность достижений в области судебной деятельности, направленных на оптимально полное и правильное разрешение задач, стоящих перед судом. Судебную культуру следует рассматривать и как степень (уровень) совершенства в овладении судебной деятельностью, проводимой в рамках правовых и нравственных норм». [327 - Леоненко В. В. Указ. соч. – С.95.] А. Л. Ликас определяет культуру правосудия как единство «юридических, экономических, научно-технических, организационных, личностных и других средств и приемов, обеспечивающих качество судебной деятельности по осуществлению правосудия в соответствии с современным уровнем развития советского общества» [328 - Ликас А. Л. Указ. соч. – С. 30.]. Особенности правовой культуры судопроизводства этот автор видит «в совокупности общих требований судебно-профессиональной культуры поведения, культуры чувств, нравственной культуры личности, в соотношении правовых и моральных норм, присущих судебному процессу. В понятие «культура» входят не только ее результаты, итог трудовых усилий, но и культура их получения – технологический процесс судопроизводства». [329 - Там же. – С. 41.]
   Несколько иначе определяет содержание культуры судебной деятельности А. Д. Бойков. По его мнению, она «включает в себя:
   1) рациональную организацию труда в суде;
   2) профессиональное мастерство работников суда;
   3) судебную этику;
   4) судебный этикет.
   Уровень культуры работы в суде определяется, несомненно, и уровнем образования, эрудицией работников суда, прежде всего судей, их способностью грамотно и литературно писать, умением говорить, умением держать себя на людях и т. д.». [330 - Настольная книга судьи. – М.: Юридическая литература, 1972. – С. 17.]
   С учетом всего рационального в приведенных суждениях, следует прийти к выводу, что культура уголовного процесса и правосудия по уголовным делам в широком смысле включает: уровень развития и степень совершенства права, которым руководствуются и которое применяют суд и правоохранительные органы; строгое соблюдение законов и нравственных норм в уголовном процессе; качественный состав судей, следователей, прокуроров, адвокатов, уровень их профессионализма, социальный статус; материально-техническое обеспечение судов, следственного аппарата, прокуратуры, адвокатуры; внедрение начал научной организации труда в деятельность судей, работников правоохранительных органов. Культура уголовного процесса призвана способствовать достижению его задач, обеспечивать охрану прав и свобод личности, ее достоинства в связи с участием в процессуальной деятельности. [331 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 73.]

9.2 Культура производства по уголовному делу

   А.С. Кобликов выделяет несколько элементов культуры производства по уголовному делу: безупречное и точное соблюдение всех материальных и процессуальных норм, соблюдение норм профессиональной этики следователем, прокурором, адвокатом, судьей – всеми профессиональными участниками процессуальной деятельности, материально-технического обеспечения органов, ее осуществляющих.
   В основе обеспечения культуры следствия и правосудия лежит строгое соблюдение законов, всех материальных и процессуальных норм. Бессмысленно говорить о культуре правосудия, если суд необоснованно осуждает человека за действия, не образующие состава преступления, неправильно квалифицирует деяние подсудимого и соответственно подвергает его явно несправедливому наказанию или же постановляет приговор по делу, при грубых нарушениях прав участников процесса. Разумеется, мы исходим из презумпции справедливости самих законов, высокой культуры самого законотворческого процесса, непротиворечивости и беспробельности законодательства. Как отмечалось ранее, отступление от требований закона в случаях, когда формальное применение правовой нормы может повлечь за собой несправедливость, не является оправданным. Закон, как правило, предоставляет правоприменителю достаточные возможности для принятия только справедливого решения.
   Отступление от закона по причинам «целесообразности», с которым иногда можно встретиться, ведет к разрушению законности и свидетельствует о низкой культуре следствия и производства в суде. К сожалению, одним из устойчивых негативных явлений остается так называемый процессуальный нигилизм. Он иногда объясняется с позиций оценки процессуальных норм только как норм процедурных, формальных, отступление от которых якобы не может кому-либо причинить вред. Теоретическое «обоснование» подобного отношения к процессуальным нормам исходит из непонимания социальной ценности процессуального права. [332 - О социальной ценности уголовно-процессуального права см.: Кобликов А. С. Законность – конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. – М., 1979. – С. 150–162.]
   Культурное ведение производства по уголовному делу – это прежде всего безупречное и точное соблюдение всех материальных и процессуальных норм. Нарушение закона – опасное бескультурье.
   Второй важнейший элемент культуры уголовного процесса при производстве по конкретному делу – соблюдение норм профессиональной этики следователем, прокурором, адвокатом, судьей – всеми профессиональными участниками процессуальной деятельности.
   Так как вся книга посвящена, по существу, вопросам профессиональной этики в ее различных аспектах, ограничимся в данном случае лишь констатацией, что культура предварительного следствия, дознания, прокурорского надзора, культура осуществления правосудия определяется в значительной мере тем, насколько тщательно соблюдаются при этом нравственные нормы. Если, к примеру, следствие ведется в условиях «борьбы» следователя с подозреваемым (обвиняемым) с применением следователем соответствующих приемов преодоления сопротивления «противника», включая следственные хитрости и следственные "ловушки", то это – предварительное следствие низкого культурного уровня, точнее, следствие, которое ведется бескультурно. Если во время судебного процесса подсудимого оскорбляют родственники потерпевшего, а судья не скрывает своего неприязненного отношения к личности подсудимого, то такой процесс нельзя признать отвечающим критерию культурности.
   Низкий уровень требовательности к соблюдению нравственных норм почти неизбежно влечет за собой и нарушения процессуального закона, других правовых норм.
   Культура производства по уголовному делу опирается на профессиональный уровень судьи или следователя. Более того, их высокий профессионализм можно рассматривать в качестве составной части культуры процессуальной деятельности. От того, насколько высок профессиональный уровень судьи или следователя, зависит и эффективность выполнения ими своих функций при производстве по конкретному делу, и способы, приемы, которыми они достигают намеченных целей. А высокопрофессиональное ведение судебного разбирательства или предварительного следствия включает в себя не только их результативность, но и строгое соблюдение всех правовых и нравственных норм, высокую культуру личного поведения судьи и следователя, многочисленных неписаных норм культуры общения, действующих в обществе. Культура производства по уголовному делу отражает уровень культуры того, кто его осуществляет. Прямо или косвенно на нем остается отпечаток уровня личной культуры следователя, прокурора, судьи, их отношения к закону, этическим нормам, общей и профессиональной эрудиции, грамотности, умения точно и лаконично формулировать аргументы и выводы, описывать факты и т. д.
   Культура производства по уголовному делу включает рациональную организацию труда следователя, органа дознания, прокурора, адвоката, судьи. Этому должно способствовать улучшение условий их труда (во многом еще не отвечающих необходимым требованиям), зависящее от соответствующих государственных органов. Но каждый судья, работник правоохранительных органов, действующий в конкретных условиях, призван обеспечить рациональную организацию собственного труда. Умение грамотно планировать свою работу, эффективно использовать время, применять современные средства обнаружения и закрепления доказательств на предварительном следствии, фиксирования хода судебного разбирательства, наличие навыков поиска правовой информации и другие элементы научной организации труда отличают работников, обеспечивающих должную культуру процессуальной деятельности. Научная организация труда необходима как для обеспечения эффективности предварительного следствия и судебной деятельности, так и для охраны прав и законных интересов граждан, на которых распространяются уголовно-процессуальные полномочия государственных органов. Она способствует своевременному восстановлению нарушенных преступлением прав, сбережению времени и средств граждан, повышает авторитет должностных лиц и государственных органов, ведущих уголовный процесс.
   Культура и эффективность процессуальной деятельности зависят также от материально-технического обеспечения органов, ее осуществляющих. А. Л. Ликас по этому поводу писал: «Лишь утопическими можно назвать такие модели повышения эффективности судебной работы и правосудия в целом, которые не предусматривают развития, укрепления материальной базы суда, начиная от помещения и кончая обеспечением судов видео– и звукозаписывающей аппаратурой, средствами научной организации труда, а в современных условиях научно-технического прогресса – и вычислительной техникой (компьютеризация судебной деятельности)». [333 - Ликас, А. Л. Указ. соч. – С. 21.]

9.3 Судебный этикет

   Понятие и содержание судебного этикета достаточно полно раскрыты А. С. Кобликовым [334 - Кобликов, А. С. Указ. соч. – С. 76-77.]. Этикет в общем смысле есть совокупность правил поведения, регулирующих внешние проявления человеческих взаимоотношений (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда). Этикет – составная часть внешней культуры человека и общества. Известно, что существует дипломатический этикет, придворный этикет, этикет «высшего общества» и т. д. Этикет основывается на законах приличия, учтивости, способствует выработке благожелательного и уважительного отношения к людям, учреждениям. В целом этикет совпадает с общими требованиями вежливости и такта, любезности. Но в то же время нельзя забывать, что строгое соблюдение внешних правил обращения с другими не исключает неуважительного отношения к ним, неблагожелательности.
   Судебный этикет – это совокупность правил поведения субъектов судебного процесса, регулирующих внешние проявления взаимоотношений между судом и участвующими в деле лицами, формы их общения, основанные на признании авторитета органов правосудия и необходимости соблюдения приличий поведения в государственном учреждении.
   Судебный этикет способствует созданию атмосферы необходимой торжественности при отправлении правосудия, воспитанию уважения к судебной власти, к закону, который она представляет. Немаловажно и то, что соблюдение требований судебного этикета создает определенные предпосылки для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, спокойной, корректной и деловой обстановки разбирательства дела судом с участием сторон.
   Основы судебного этикета заложены в уголовно-процессуальном законодательстве.
   Так, УПК РФ (ст. 257) устанавливает, что все присутствующие в зале судебного заседания при входе судей встают. Все участники процесса обращаются к суду, дают свои показания и делают заявления стоя. Отступления от этого правила могут допускаться лишь с разрешения председательствующего. Все участники процесса, а равно все присутствующие в зале судебного заседания граждане должны беспрекословно подчиняться распоряжениям председательствующего о соблюдении порядка в судебном заседании.
   Председательствующему (или составу суда) предоставлено право удалить нарушителя порядка из зала судебного заседания, а в некоторых случаях виновный может быть подвергнут штрафу.
   Ст. 310 УПК РФ «Провозглашение приговора» устанавливает, что во время провозглашения приговора все присутствующие в зале судебного заседания, не исключая состава суда, выслушивают приговор стоя. Такое же правило действует при провозглашении вердикта коллегии присяжных заседателей.
   В значительной степени к правилам судебного этикета примыкает ряд других установлений уголовно-процессуального закона, регулирующих порядок судебного разбирательства, хотя их предписания направлены непосредственно на достижение иных целей, чем создание внешних форм обращения в суде. Таковы правила приведения к присяге присяжных заседателей, нормы о разъяснении свидетелям и потерпевшим их гражданского долга и обязанности дать правдивые показания непосредственно перед допросом с отобранием подписки. Суд обязан во всех случаях предоставить подсудимому последнее слово, выслушать его без ограничения во времени и без постановки вопросов, а после этого немедленно удалиться в совещательную комнату для постановления приговора. Приговор постановляется в условиях тайны совещания судей, как и вердикт присяжных заседателей. Приговор, вердикт коллегии присяжных заседателей не «зачитываются», а «провозглашаются». При оправдательном приговоре, а также в иных случаях, когда подсудимый не лишается свободы, находящийся под арестом подсудимый немедленно освобождается из-под стражи в зале судебного заседания (хотя приговор еще не вступил в законную силу). Приговор постановляется и провозглашается именем государства.
   Другие требования судебного этикета, непосредственно не опирающиеся на конкретные процессуальные нормы, состоят в обязанности поддерживать в суде необходимую торжественность процедуры. Все обращения друг к другу при общении судей и участвующих в деле лиц должны производиться в вежливой форме. Суд при этом подчеркнуто равно относится к участникам процесса. В суде желательно избегать многословия, создать атмосферу деловитости, целеустремленности, своевременно пресекать нарушения принятых в официальных учреждениях правил поведения.
   Судья, прокурор, адвокат должны заботиться о том, чтобы их внешний вид, одежда отвечали обстановке, соответствующей месту, где осуществляется правосудие.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Что такое культура процессуальной деятельности?
   2. В чем заключается содержание культуры процессуальной деятельности?
   3. Как определяется культура производства по уголовному делу?
   4. Как определяется судебный этикет?

10 Нравственные основы осуществления международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства

   10.1 Понятие и значение нравственных основ осуществления международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.
   10.2 Цели и принципы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.
   10.3 Обеспечение нравственных начал при осуществлении отдельных видов правовой помощи по уголовным делам.

10.1 Понятие и значение нравственных основ осуществления международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства

   В УПК РФ впервые в истории уголовно-процессуального законодательства России включена самостоятельная часть, регулирующая международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства (часть 5 УПК РФ). Нормы данной части содержат предписания, направленные на внутригосударственное урегулирование различных направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса: взаимодействие в рамках запросов об оказании правовой помощи (ст. ст. 453-457 УПК РФ), осуществление уголовного преследования (ст. ст. 458-459), выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора (ст.ст.460-468), передача лиц для отбывания наказания (ст.ст. 469-472).
   Наличие норм части 5 УПК РФ показывает то, что уголовно-процессуальная деятельность на современном этапе развития остро нуждается во внутригосударственном правовом механизме реализации международного сотрудничества. Он должен четко определять форму и процедуру осуществления сотрудничества, согласованные с общепризнанными принципами и нормами международного права, а также международными договорами Российской Федерации, которые в соответствии с ч. 3 ст. 1 УПК РФ являются составной частью законодательства, регулирующего уголовное судопроизводство. Анализ указанной части УПК РФ позволяет сделать вывод о том, что данные задачи не решены в полной мере: положения норм части 5 УПК РФ не всегда согласуются со смежными внутригосударственными процедурами, не в полной мере соответствуют требованиям международных соглашений Российской Федерации, остается пробел в регламентировании ряда вопросов. В УПК РФ указаны основы сотрудничества, но четко не определены их виды и не создана полная единая система национальных процессуальных норм для обеспечения международного сотрудничества в уголовном процессе. [335 - Мазаева, Н. Н. Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводство Российской Федерации в стадии предварительного расследования: автореф. дис…канд. юрид. наук / Н. Н. Мазаева. – М., 2004. – С. 4-5.]
   Единообразного определения такой правовой категории как международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства в научной литературе нет.
   Так, А.В. Сорокин определяет международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства как регламентированную национальными и международными нормативно-правовыми актами, а также общепризнанную правовыми принципами деятельность компетентных органов и должностных лиц исполнительной и судебной власти, органов прокуратуры государств – участников сотрудничества, реализуемую на любой стадии судопроизводства в целях законного, обоснованного, справедливого разрешения уголовного дела по существу. [336 - Сорокин, А. В. Проблемы интеграции российского уголовного процесса в международное сотрудничество по уголовным делам: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А. В. Сорокин. – М., 2009. –С. 8-9.]
   Н.Н. Мазаева дает авторское определение понятия международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства как составной части международного сотрудничества в борьбе с преступностью, ограниченного рамками уголовного процесса, и представляющей собой взаимодействие судов, прокуроров, следователей и органов дознания с соответствующими компетентными органами и должностными лицами иностранных государств и международными организациями в целях реализации назначения уголовного судопроизводства, осуществляемого на основе международного договора, принципа взаимности и национального уголовнопроцессуального законодательства. [337 - Мазаева, Н. Н. Указ. соч. – С. 6.]
   Международное сотрудничество по уголовным делам, И. Ю. Гринь определяет как основанное на международных договорах и внутригосударственных нормативно-правовых актах выполнение одним государством в интересах другого государства запросов о производстве процессуальных действий или о выдаче обвиняемого (подозреваемого) для привлечения его к уголовной ответственности по конкретному уголовному делу, либо об исполнении приговоров или иных судебных решений. [338 - Гринь, И. Ю. Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства: автореф. дис…канд. юрид. наук / И. Ю. Гринь. – Санкт-Петербург, 2006. – С. 8.] Нам представляется, что данное определение сужает рамки международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, сводя его лишь к перечню определенных действия, что следует признать не совсем удачным подходом.
   М.П. Глумин отмечает, что международное сотрудничество по уголовнопроцессуальным вопросам – это взаимообусловленная деятельность компетентных органов и должностных лиц исполнительной и судебной властей взаимодействующих государств, равно как и международных организаций, осуществляемая в соответствии с международными и национальными правовыми нормами, регулирующими уголовное судопроизводство, и заключающаяся в: а) производстве процессуальных действий вне юрисдикции запрашивающего государства или международной организации; б) осуществлении уголовного преследования собственных граждан по ходатайствам иностранных государств или международных организаций; в) задержании и выдаче преследуемых лиц, подозреваемых, обвиненных в совершении преступлений, либо осужденных и уклоняющихся от исполнения приговора; г) передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государствах, гражданами которых они является; д) передаче предметов. [339 - Глумин, М. П. Международно-правовая помощь по уголовным делам как институт уголовнопроцессуального права России: дис. … канд. юрид. наук / М. П. Глумин. – Н. Новгород, 2005. – С. 7.]
   Уголовно-процессуальное законодательство в ст. 5 УПК РФ, также не дает четко регламентированного определения международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. Представляется, что эту правовую категорию надлежит раскрывать под различным углом. Когда речь идет о межгосударственном сотрудничестве в сфере расследования и разрешения уголовных дел (подписание международных договоров, создание международных органов действующих в данной сфере и т.п.), то данное явление следует рассматривать с позиций международного права, поскольку возникающие при этом правоотношения регулируются международно-правовыми нормами. Уголовнопроцессуальному регулированию подлежит только лишь уголовно-процессуальная деятельность. Отсюда международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства, урегулированное нормами УПК РФ, это однозначно процессуальная деятельность, направленная на оказание либо получение правовой помощи по уголовным делам, осуществляемая уполномоченными на то должностными лицами и органами. Как уголовно-процессуальная деятельность международное сотрудничество базируется на нравственных основах, закрепленных в законодательстве и не закрепленных в нем. Наиболее выигрышно, с этих позиций, звучит определение, данное А. Г. Волеводзом: международное сотрудничество в сфере уголовного процесса (судопроизводства) – это осуществляемая органом дознания, следователем, прокурором и судом в соответствии с требованиями законодательства, регулирующего уголовное судопроизводство, согласованная с компетентными органами и должностными лицами иностранных государств, а также международными организациями деятельность по получению и оказанию помощи в досудебном производстве и судебном разбирательстве, а также в принятии других мер, необходимых для правильного разрешения уголовных дел. [340 - Волеводз, А. Г. Правовые основы новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса: автореф. дис. …д-ра. юрид. наук / А. Г. Волеводз. – М., 2002. – С. 6.]
   Нравственные начала любой уголовно-процессуальной деятельности, и международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства не является исключением, определяются нравственно обоснованной целью, надлежащей системой принципов и целесообразным порядком ее осуществления.
   Если мы обратимся к ст. 6 УПК РФ, регламентирующей назначение уголовного судопроизводства и к главе 2 УПК РФ, устанавливающей систему его принципов, то можно заметить, что данные положения практически не реализуемы при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. Это объясняется спецификой предмета регулирования данной части уголовно-процессуального законодательства. В юридической литературе уже поднимался вопрос о том, что международное сотрудничество переросло рамки процессуального института и по своим характеристикам является подотраслью уголовно-процессуального права.
   Традиционно подотрасль права понимается как крупная группа правовых норм, состоящая из ряда институтов в составе отрасли права и регулирующая близкие отношения определенного вида. Как отмечает В.В. Диаконов подотрасль права – это крупный правовой институт, стремящийся к выделению в самостоятельную отрасль права. В финансовом праве серьезные центробежные тенденции сегодня испытывают налоговое и бюджетное право, в конституционном праве – избирательное право, в гражданском – предпринимательское, авторское, жилищное право. В самом понятии «подотрасль» закреплена его своеобразная двойственность: это уже не институт, но еще и не отрасль права. [341 - Диаконов, В. В. Теория государства и права: учебное пособие. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.allpravo.ru.] Подотрасль можно определить как совокупность институтов права, для которых характерна высокая степень специализации в рамках отдельной отрасли права.
   Долгое время в научной литературе отмечалось, что подотрасль понятие несовместимое с процессуальными отраслями права. Вместе с тем выделение в подотрасль, а потом и в самостоятельную отрасль арбитражно-процессуального права, полностью опровергает эту теорию.
   Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства может быть охарактеризовано с двух сторон: с одной стороны, оно обладает всеми признаками подотрасли, обеспечивая специфический юридический режим правового регулирования; с другой – сохраняет системные связи со своей отраслью, занимая в ней соответствующее место.
   А.Г. Волеводз отмечал необходимость выделить в системе уголовнопроцессуального права самостоятельную подотрасль – право международного сотрудничества в сфере уголовного процесса (уголовного судопроизводства), которая, по его мнению, должна стать предметом самостоятельной научной дисциплины – теории международного сотрудничества в уголовном процессе. [342 - Волеводз, А. Г. Указ. соч. – С. 37.]
   В качестве критерия определения подотрасли Н.Д. Егоров указывает «специфические особенности отношений, оказывающие наиболее заметное влияние на характер правового регулирования». [343 - Гражданское право: учебник / под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. – М.: Проспект, 1999. – С. 24.]
   Дополнительным свидетельством принадлежности совокупности норм права к подотрасли является выделение общих для данной подотрасли норм права, образующих ее Общую часть. [344 - Алексеев, С. С. Структура советского права / С. С. Алексеев. – М.: Юридическая литература, 1975. – С. 155.]
   Г.Демидов указывает на следующие признаки подотрасли права:
   1) подотрасль есть совокупность однородных взаимосвязанных правовых институтов, возглавляемая общим институтом;
   2) подотрасль имеет подотраслевые предмет и метод регулирования;
   3) подотрасль регулирует обособленные группы общественных отношений, характеризуемые специфическими особенностями, которые оказывают наиболее заметное влияние на характер правового регулирования. [345 - Демидов, Г. Наследственное право в системе гражданского права РФ. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.zakon.kz/207580-nasledstvennoe-pravo-v-sisteme.html / Г. Демидов.]
   Таким образом, по всем перечисленным признакам международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства является подотраслью уголовно-процессуального права, что подразумевает необходимость соответствующей законодательной регламентации. Без должной законодательной регламентации деятельность, которая может привести к ограничениям прав и интересов личности, нравственно обусловленной (обоснованной) быть не может.
   Представляется, что данная регламентация может быть представлена в виде второй части УПК РФ (по типу гражданско-правового регулирования, к примеру, наследственных правоотношений, правоотношений, возникающих относительно авторских и смежных прав и т.д.). Необходимо также выделить общую и особенную часть регламентации международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. В общей части имеет смысл определить цель, задачи, принципы процессуальной деятельности в данной сфере процесса, круг участников международного сотрудничества с соответствующими правами, обязанностями, либо полномочиями. Особенная

10.2 Цели и принципы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства

   Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства в узком терминологическом смысле, представляет собой деятельность. Любая деятельность должна быть целенаправленной.
   В философском смысле цель – конечный результат деятельности человека (или коллектива людей), предварительное идеальное представление о котором и желание его достигнуть предопределяют выбор соответствующих средств и системы специфических действий по его достижению. [346 - Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. – М.: Республика, 2001. – С. 646.]
   Цель международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства (в широком смысле) – гармонизация и унификация уголовно-процессуальных законодательных систем; обеспечение законности и правосудия; совершенствование деятельности следственных и судебных органов; правовая регламентация оказания взаимной помощи при расследовании, разрешении уголовных дел, а также других форм содействия в рамках уголовного судопроизводства. Немаловажное место в этом перечне занимает обеспечение прав и интересов личности, и, в частности, лиц, пострадавших от совершения преступления.
   Более интересен, с нашей точки зрения вопрос о целях международного сотрудничества в его узком терминологическом значении, поскольку именно их закрепление предполагается нами в уголовно-процессуальном законодательстве.
   Цель международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, как процессуальной деятельности отдельно не выводится учеными, но их позицию по этому аспекту можно вывести из авторских определений международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. Так, целями процессуальной деятельности по международному сотрудничеству в сфере уголовного судопроизводства определяют: законное, обоснованное, справедливое разрешение уголовного дела по существу [347 - Сорокин, А. В. Указ. соч. – С. 8-9.]; реализацию назначения уголовного судопроизводства, осуществляемого на основе международного договора, принципа взаимности и национального уголовно-процессуального законодательства [348 - Мазаева, Н. Н. Указ. соч. – С. 6.]; раскрытие и расследование преступлений и достижение назначения уголовного судопроизводства [349 - Феоктистова Е.Е. Международное сотрудничество органов предварительного расследования по уголовным делам: процессуально-правовые и криминалистические аспекты: дис. … канд. юрид. наук / Е. Е. Феоктистова. – М., 2007.. – С. 9, 49]и т.д. Представляется, что все они не совсем пригодны и обоснованы. Дело в том, что осуществляя правовую помощь по уголовным делам, российские правоохранительные органы не преследует цели своего уголовного процесса, они оказывают содействия органам иностранного государства, и наоборот. Какого назначения (цели) они должны придерживаться в этом случае.
   Целью международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, в узком смысле, пригодном для нормативного закрепления, с нашей точки зрения, является обеспечение эффективного расследования, рассмотрения уголовного дела и исполнения приговора по уголовным делам.
   Любая деятельности, осуществляемая в рамках уголовного судопроизводства, должна базироваться на основе исходных, основополагающих положений, которые упорядочивают ее реализацию и способствуют достижению ее цели.
   Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства является уголовно-процессуальной подотраслью, а, следовательно, принципы, на основе которых оно базируются, должны, в первую очередь, соответствовать процессуальным критериям.
   Если «примерить» ныне закрепленные принципиальные положения на международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства, то мы увидим, что реализованы из них могут быть лишь единицы, да и то не в полном объеме.
   Становится совершенно очевидным, что для реализации процессуальной деятельности в рамках международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства необходима совершенно самостоятельная система основополагающих принципиальных положений, которые станут руководящими для лиц, ее осуществляющих. Причем данные принципиальные положения не будут чисто процессуальными, это должен быть своеобразный «гибрид» процессуальных и международных положений, поскольку сама деятельность осуществляется на стыке. Т.е. форма и критерии принципов должны соответствовать уголовнопроцессуальным критериям, а содержание будет определяться с учетом специфики сферы их реализации.
   В качестве принципов международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства ученые предлагают различные положения.
   Э.Б.Мельникова указывает на существование двух универсальных принципов сотрудничества государств в уголовном процессе (соблюдение суверенитета страны – ограничение действий сторон только территориями их собственных государств и действие законов каждой из стран только на территории данной страны; невмешательство во внутренние дела – запрет вмешательства в компетенцию правоохранительного органа, предоставляющего или оказывающего запрашиваемую правовую помощь) и одного принципа, вытекающий из национального права (проведение всех процессуальных действий по оказанию правовой помощи на базе законодательства выполняющей стороны). [350 - Мельникова, Э. Б. Уголовный процесс и вопросы международного сотрудничества // Уголовный процесс России: лекции – очерки / под ред. В.М.Савицкого. – М., 1997. – С. 263, 264.]
   А.П. Юрков выделяет не принципы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, а принципы международного уголовного процесса, и считает, что ими являются нормы международного права, имеющие общее значение и определяющие содержание данной подотрасли. Классификацию принципов международного уголовного процесса автор проводит по многим основаниям. К примеру, по объекту регулирования можно выделять принципы собственно международной правоохранительной деятельности (публичность, равенство) и принципы, касающиеся деятельности субъектов национального уголовного процесса (самостоятельность судей, право на защиту). По содержанию различаются принципы организации правоохранительных органов (гласность судопроизводства) и принципы уголовно-процессуальной деятельности (охрана чести и достоинства личности). По сфере действия различаются принципы, действующие на всех стадиях международного уголовного процесса (законность) и принципы отдельных стадий или институтов процесса (обеспечение доступа к правосудию). [351 - Юрков, А. П. Международное уголовно-процессуальное право и правовая система Российской Федерации: теоретические проблемы. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.kursach.com/biblio/0010: дис. … д-ра. юрид. наук / А. П. Юрков. – Казань, 2001.]
   По мнению О. И. Бастрыкина, в сфере международного сотрудничества в борьбе с преступностью действуют следующие специальные принципы: принцип невыдачи политических эмигрантов, неотвратимости наказания, принцип гуманности, защиты прав своих граждан за рубежом. [352 - Цит. по Маланюк, А. Специальные принципы предоставления правовой помощи в сфере уголовного судопроизводства. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kriminalnoe-pravo.ru/kriminalnyj-process/4-specialnyeprincipy-predostavlenija-pravovoj-pomowi-v-sfere / А. Маланюк.]
   В.М. Волженкина отмечает, что основу международного сотрудничества РФ по уголовным делам составляет совокупность принципов:
   1) принципы международного права, регулирующие сотрудничество государств в целом;
   2) принципы, изложенные в международных договорах РФ об оказании правовой помощи;
   3) принципы внутреннего законодательства РФ (уголовного, уголовнопроцессуального и государственного права). [353 - Волженкина, В. М. Нормы международного права в российском уголовном процессе / В. М. Волженкина. – СПб: Издательство «Юридический центр Пресс»; Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 2001. – С. 69.]
   В. М. Волженкина к специальным принципам, на которых основываются международные договоры о правовой помощи, относит:
   1) взаимность сотрудничества;
   2) добровольность сотрудничества;
   3) соблюдение суверенитета и безопасности государств-участников международного договора;
   4) обязательная уступка частью суверенитета (применение иностранного уголовного процесса);
   5) соответствие просьбы страны, спрашивает правовой помощи, законодательству государства, выполнять его;
   6) равенство полномочий судебно-следственных органов суверенных государств, сотрудничающих;
   7) обеспечение правовой защиты и равенства полномочий участников уголовного процесса на территории государств – участников;
   8) реализация условий договора посредством применения национального законодательства;
   9) ограничение действия и применения международного договора территориями государств-участников настоящего договора;
   10) соблюдение прав и интересов третьих стран участниками договорных отношений;
   11) обязательность выполнения условий договора;
   12) взаимодействие на основе права, предусмотренного международным договором;
   13) принцип законности.
   Почти такую же позицию занимает и О. И. Виноградова, отличие заключается в не отнесении к группе принципа законности. [354 - Там же. – С. 70-71.]
   Не все перечисленные авторами принципы можно признать годными для регулирования международного сотрудничества в рамках уголовного судопроизводства как процессуальной деятельности. С нашей точки зрения, в уголовно-процессуальном законодательстве (в ч. 5 УПК РФ) должны быть закреплены, по крайней мере, следующие принципы: принцип законности при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, принцип взаимности международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, обеспечение прав и свобод человека при осуществлении международного сотрудничества по уголовным делам.
   Принцип законности требует нормативного закрепления в ч. 5 УПК РФ, поскольку имеет определенную специфику в сфере международного сотрудничества по уголовным делам. В содержание принципа законности при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства должны входить следующие структурные элементы:
   1) международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства осуществляется в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности;
   2) процессуальные действия, осуществляемые в рамках международного сотрудничества на территории Российской Федерации, регламентируются нормами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. При исполнении запроса иностранного государства процессуальные нормы законодательства иностранного государства могут быть применены в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности, если это не противоречит законодательству и международным обязательствам Российской Федерации;
   3) доказательства, полученные на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам или направленные в Российскую Федерацию в приложении к поручению об осуществлении уголовного преследования в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности, заверенные и переданные в установленном порядке, пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями настоящего Кодекса.
   Вопрос о юридической силе доказательств, полученных на территории иностранного государства, должен, с нашей точки зрения, решаться именно в рамках содержания принципа законности при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.
   Согласно ст. 13 Минской конвенции 1993 г. документы, которые на территории одной из Договаривающихся Сторон изготовлены или засвидетельствованы учреждением или специально на то уполномоченным лицом в пределах их компетенций и по установленной форме и скреплены гербовой печатью, принимаются на территориях других Договаривающихся Сторон без какого-либо специального удостоверения. Документы, которые на территории одной из Договаривающихся Сторон рассматриваются как официальные документы, пользуются на территориях других Договаривающихся Сторон доказательной силой официальных документов.
   В ст. 17 Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам от 20 апреля 1959 г. сформулировано, что свидетельские показания или документы, переданные в соответствии с настоящей Конвенцией, не требуют какого-либо удостоверения подлинности.
   УПК РФ в ст. 455 закрепляет следующее положение: доказательства, полученные на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам или направленные в Российскую Федерацию в приложении к поручению об осуществлении уголовного преследования в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности, заверенные и переданные в установленном порядке, пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями УПК РФ.
   Д.В. Шинкевич предлагает при оценке юридической силы такого рода доказательств, полученных из иностранного государства в порядке оказания правовой помощи, предусмотреть следующие условия: «полученные по просьбе запрашивающей страны с применением иностранного уголовно-процессуального закона сведения должны признаваться в качестве доказательств судом страны, исполняющим поручение, и получить оценку допустимых и достоверных». Включение данного положения в УПК РФ, дополнив ст. 455, п. 2, позволит, по мнению автора, решить вопрос о соблюдении норм права иностранного государства о порядке получения и закрепления доказательств на территории иностранного государства. [355 - Шинкевич, Д. В. К вопросу об оценке доказательств, полученных на территории иностранных государств / Д. В. Шинкевич // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сборник материалов международной научно-практической конференции (7 – 8 февраля 2003 г.). Часть 2. – Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2003. – С. 108.]
   Для разрешения данного вопроса, У.А. Латыпов предлагает, на основе международных стандартов на уровне Правительства РФ разработать и принять постановление «Об утверждения Типового договора об оказании правовой помощи по уголовным делам». В данный типовой договор включить следующее положение: «полученные по просьбе запрашивающей страны с применением иностранного уголовно-процессуального закона сведения должны признаваться в качестве доказательств судом страны, исполняющим поручение, и получить оценку допустимых и достоверных». После получения исполненного поручения с доказательствами следователь, прокурор и суд должны дать оценку полученным за рубежом доказательствам исключительно в соответствии с процедурой, установленной соответствующей статьей УПК РФ, содержащей специальный пункт о признании таковых сведений допустимыми в качестве доказательств. [356 - Латыпов, У. А. Межгосударственное сотрудничество по расследованию преступлений и сбору доказательств по уголовным делам. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://yusgvs.sah.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&di. / У. А. Латыпов.]
   С нашей точки зрения, данные предложения не являются обоснованными. Если сведения по запросу России собираются иностранным государством, то это делается по законодательству иностранного государства. Каким образом, и по каким критериям суд будет их удостоверять? Доказательства, полученные на территории иностранного государства должны априори признаваться на территории России, без дополнительного судебного удостоверения. В запросе иностранному государству должно быть в форме просьбы обозначены критерии, на которые следует обратить внимание при сборе доказательств должностными лицами иностранного государства.
   Правовая помощь по уголовным делам на основе принципа взаимности означает, что в соответствии с заверениями иностранного государства, направившего запрос о правовой помощи, можно ожидать, что в аналогичной ситуации по запросу Российской Федерации будет произведена правовая помощь.
   Принцип взаимности подтверждается письменным обязательством иностранного государства оказать Российской Федерации правовую помощь в производстве отдельных процессуальных действий и письменным обязательством соответствующих уполномоченных органов Российской Федерации оказать от имени Российской Федерации правовую помощь иностранному государству в производстве отдельных процессуальных действий. На сегодняшний день полномочиями по даче письменных обязательств от имени Российской Федерации обладают Верховный Суд РФ, Министерство иностранных дел РФ, Министерство юстиции РФ, Министерство внутренних дел РФ, Федеральная служба безопасности РФ и Генеральная прокуратура РФ (ст. 453 УПК РФ).
   Закрепление принципа взаимности в уголовно-процессуальном законодательстве объясняется объективными потребностями. Далеко не со всеми государствами удается установить договорные отношения об оказании правовой помощи по уголовным делам. В связи с чем, принцип взаимности необходимо законодательно закрепить. По содержанию он должен состоять из следующих элементов:
   1) при отсутствии между государствами соответствующего договора, международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства может осуществлять на основе принципа взаимности;
   2) взаимность в области международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства означает заверения иностранного или российского государства об аналогичной правовой помощи в сходной ситуации, при наличии соответствующего запроса;
   3) принцип взаимности подтверждается письменным обязательством иностранного государства оказать Российской Федерации правовую помощь в производстве отдельных процессуальных действий и письменным обязательством соответствующих уполномоченных органов Российской Федерации оказать от имени Российской Федерации правовую помощь иностранному государству в производстве отдельных процессуальных действий.
   Обеспечение прав и свобод человека при осуществлении международного сотрудничества по уголовным делам, включает в себя следующие аспекты:
   1) при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства гарантируются права и свободы человека, предусмотренные международно-правовыми актами, российским законодательством;
   2) правовая помощь по уголовным делам не оказывается, если:
   а) запрос относится к преступлениям, считающимся в России политическими, или к преступлениям, смежным с такими преступлениями. Отказ не допускается в случае, если лицо подозревается, обвиняется или осуждено за совершение деяний, предусмотренных статьями 5-8 Римского устава Международного уголовного суда;
   б) запрос относится к деянию, составляющему исключительно нарушение военной дисциплины;
   в) существуют обоснованные причины полагать, что подозреваемый подвергнут преследованию или уголовному наказанию по расовым, религиозным мотивам, по мотивам принадлежности к определенному гражданству, определенной группе или по мотивам разделения определенных политических убеждений либо что его положение может усугубиться по одной из указанных причин;
   г) доказано, что в запрашивающем государстве лицу не будет обеспечено справедливое судебное разбирательство;
   д) за соответствующее деяние законодательством запрашивающего государства предусмотрена смертная казнь, а запрашивающее государство не предоставляет никаких гарантий неприменения или неисполнения смертной казни;
   е) согласно Уголовному кодексу Российской Федерации деяние или деяния, указанные в запросе, не являются преступлениями;
   ж) в соответствии с национальным законодательством лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности;
   3) любые действия и решения, принимаемые должностными лицами в рамках международного сотрудничества, могут быть обжалованы в судебном порядке.
   По мнению У.А. Латыпова, говоря о принципах, которыми подлежит руководствоваться государствам при осуществлении сотрудничества в рассматриваемой сфере, нельзя не упомянуть о таком принципе международного права, как принцип добросовестного выполнения обязательств, принятых на себя по международным договорам. [357 - Латыпов, У. А. Указ. соч.]
   Принцип добросовестного выполнения государствами международных обязательств проявляется в том, что положения национального уголовнопроцессуального законодательства не могут служить основанием для отказа от выполнения международных обязательств. Если в законе имеются нормы, противоречащие международному договору, заключенному государством, то в силу данного принципа применяются нормы договора, а закон должен быть приведен в соответствие с международными обязательствами.
   Обозначенная система принципов призвана обеспечить такое осуществление деятельности в рамках международного сотрудничества в рамках уголовного судопроизводства, которое будет соответствовать международно-правовым стандартам обеспечения прав и свобод человека.
   Принципы играют важную роль в правовом регулировании. С развитием общества, с расширяющимся процессом интеграции России в мировое сообщество возрастает значение идей справедливости, равенства, гуманизма законности как в общесоциальном, так и в уголовно-правовом и уголовно-процессуальном аспектах.
   Поэтому точное отражение этих идей в российском уголовном и уголовнопроцессуальном законодательстве направлено на охрану свободы личности, прав человека, защиту общества и государства от общественно опасных посягательств. [358 - Шагеева, Р. М. Роль некоторых уголовно-правовых и уголовно-процессуальных принципов при применении принудительных мер медицинского характера / Р. М. Шагеева // Судебная власть в России: закон, теория и практика: сб. статей по итогам Международной научно-практической конференции. Тюмень, 19-20 ноября 2004 г. – М.: Издательская группа «Юрист», 2005. – С. 503.]

10.3 Обеспечение нравственных начал при осуществлении отдельных видов правовой помощи по уголовным делам

   В качестве видов правовой помощи в производстве по уголовным делам и исполнении приговора, с нашей точки зрения целесообразно выделять:
   1) выполнение поручений о совершении отдельных процессуальных действий;
   2) передача компетенции;
   3) экстрадиция;
   4) оказание любой другой помощи, не противоречащей внутреннему законодательству запрашиваемого государства.
   Наибольший интерес, с нашей точки зрения, представляет вопрос о нравственных основах осуществления такого вида правовой помощи как экстрадиция, поскольку она связана с ограничением прав и интересов личности.
   Относительно экстрадиции дискуссионных моментов достаточно много, остановимся на отдельных из них, представляющих интерес в рамках нашей работы.
   Термином экстрадиция охватываются, с нашей точки зрения, и процессуальные действия, регламентированные главой 54 и действия регламентированные главой 55 УПК РФ. Определять экстрадицию в узком смысле и широком смысле представляется нецелесообразным, причем авторы, которые это делают, всего лишь по-разному классифицируют ее содержание. Следует говорить о различных подвидах экстрадиции, которая подразделяется на: выдачу лиц для уголовного преследования, выдачу лиц для исполнения приговора и передачу лиц для отбывания наказания. Причем термин «передача» используется в международной практике для обозначения процедур, которые в меньшей степени обременены препятствиями правового характера, присущими выдаче. Так, термин «передача» применяется для обозначения следующих процедур:
   1) передача осужденного в страну своего гражданства для отбывания наказания;
   2) передача обвиняемого международным уголовным трибуналам;
   3) передача лица в рамках применения Европейского ордера на арест.
   Ни Уставы Международных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде, ни Статут МУС не используют термина «выдача (экстрадиция)», который определяет процедуру, применяемую только в межгосударственной практике; в отношении же доставки лиц международным трибуналам применяется лишь термин «передача» либо «перевод».
   Цель экстрадиции составляет содействие запрашивающему государству осуществить его право на осуждение и наказание лиц, нарушивших его законы, а, следовательно, выводить ее за рамки основной процессуальной формы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства не представляется целесообразным.
   Помимо этого мы поддерживаем точку зрения отдельных ученых, которые считают, что глава 55 УПК РФ должна быть дополнена положениями, регламентирующими передачу лиц для применения к ним принудительных мер медицинского характера в государство гражданином которого он является. Так, А.Г. Вениаминов считает, что имеющийся пробел в законодательстве вызывает существенные сложности в практическом применении процедуры передачи для принудительного лечения, затрудняет исполнение соответствующих международных обязательств Российской Федерации. [359 - Вениаминов, А. Г. Институт экстрадиции как форма международного сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А. Г. Вениаминов. – М., 2010. – С. 6.]
   К тому же, с нашей точки зрения, экстрадиционной является и деятельность, направленная на выдачу лица, находящегося на территории иностранного государства, для уголовного преследования или исполнения приговора согласно российскому законодательству. Не понятно почему законодатель не предусмотрел возможность направления запроса о передаче лица для отбывания наказания и применения к нему принудительных мер медицинского характера российскому государства, с учетом разделения в кодексе данных понятий. Этот пробел, с нашей точки зрения, должен быть устранен путем внесения соответствующих изменений. Экстрадицию следует трактовать широко, и подразумевать под ней любую выдачу (передачу) лиц в иностранное либо в российское государство.
   Таким образом, с нашей точки зрения, экстрадиция – это процессуальная процедура по выдаче лица для уголовного преследования, исполнения приговора, а также по передаче лица для отбывания наказания либо применения к нему принудительных мер медицинского характера в иностранное или российское государство.
   Помимо этого представляется необходимым ввести еще одно процессуальное понятие экстрадиционное производство или «экстрадиционный процесс». Эти термины успешно используются на практике, но полностью отсутствуют в законе, что нельзя признать оправданным в связи с протяженностью во времени и процедурной сложностью процессуальной деятельности, направленной на выдачу лица для уголовного преследования, исполнения приговора, или передачу лица для отбывания наказания или применения к нему принудительных мер медицинского характера. Причем необходимо детально расписать в законодательстве основные этапы экстрадиционного производства, включая в них все возможные действия, направленные на выдачу (передачу) лиц. Аргументировать это мы можем тем, что большинство действий (например, задержание лиц, объявленных в международный розыск, запрашиваемых иностранным государством), связаны с существенным ограничением прав и свобод человека, что исключает их применение вне процессуального поля, где следует помимо порядка их производства, закрепить и соответствующие гарантии прав, свобод и интересов личности.
   Экстрадиционное производство можно классифицировать в зависимости от того кому выдается либо передается лицо:
   1) экстрадиционное производство по поводу выдачи лица для уголовного преследования либо исполнения приговора, или передачи лица для отбывания наказания либо применения принудительных мер медицинского характера в иностранное государство;
   2) экстрадиционное производство по поводу выдачи лица для уголовного преследования либо исполнения приговора, или передачи лица для отбывания наказания либо применения принудительных мер медицинского характера в российское государство;
   Экстрадиционное производство по выдаче либо передачи лица в силу своей усложненности должно состоять из следующих этапов:
   1) экстрадиционная проверка;
   2) экстрадиционная процедура (принятие решения о выдаче лица для уголовного преследования, исполнения приговора, или передачу лица для отбывания наказания или применения к нему принудительных мер медицинского характера; фактическая передача).
   Причем понятие экстрадиционная проверка не новое понятие для правоприменительной деятельности, а также для уголовно-процессуальной науки.
   Д. Е. Прокофьева под экстрадиционной проверкой, понимает систему процессуальных и организационных действий, проводимых компетентными органами запрашиваемого государства в отношении лица, находящегося в международном (межгосударственном) розыске, с момента задержания такого лица на территории запрашиваемого государства с целью установления обстоятельств, которые могут повлиять на принятие итогового решения о фактическом исполнении просьбы запрашивающего государства. Порядок ее проведения регламентирован указанием Генерального прокурора от 18 октября 2008 г. N 212/35 «О порядке работы органов прокуратуры Российской Федерации по вопросам выдачи лиц для привлечения к уголовной ответственности или исполнения приговора и передачи лиц, совершивших общественно опасные деяния, для проведения принудительного лечения». Порядок такого процессуального действия нормами УПК РФ не предусмотрен, при этом задержание, будучи мерой процессуального принуждения, влечет ограничение прав лица, по отношению к которому она применяется. Исходя из принципа добросовестного исполнения взятых на себя международных обязательств, в целях обеспечения прав задержанных лиц российскому законодателю следовало бы предложить урегулировать рассматриваемый вопрос путем дополнения гл. 54 УПК РФ статьями, регламентирующими порядок задержания лица, находящегося в международном (межгосударственном) розыске, права задержанного, а также основания освобождения, срок содержания такого лица. [360 - Прокофьев, Д. Е. Экстрадиционная проверка / Д. Е. Прокофьев // Законность. – 2010. № – 12. – С. 34-38]
   По мнению А.Е. Косаревой, экстрадиционная проверка представляет собой комплекс проверочных мероприятий и процессуальных действий досудебного производства, производимых сотрудниками правоохранительных органов РФ (прокуратуры, суда, МВД, ФСБ и др.) с момента задержания лица, числящегося в международном (межгосударственном) розыске, и до момента подписания Генеральным прокурором Российской Федерации или его заместителем решения о выдаче (об отказе в выдаче) этого лица правоохранительным органам иностранного государства. При этом автором отдается предпочтение именно термину «проверка», а не «деятельность», поскольку последний термин в большей степени подразумевает процессуальные действия, проводящиеся в рамках производства расследования возбужденного уголовного дела или судебного слушания. Применительно же к изложенным выше процедурным вопросам экстрадиции, можно вести речь о проведении не следственных, а именно проверочных действий, поскольку на территории Российской Федерации лицо, задержанное в порядке международного (межгосударственного) розыска, к уголовной ответственности не привлекается и все меры процессуального принуждения, связанные с его задержанием и дальнейшим содержанием под стражей, применяются именно в рамках проводимой проверки относительно наличия либо отсутствия оснований, препятствующих последующей выдаче задержанного лица компетентным правоохранительным органам запрашивающего иностранного государства.
   В связи с чем, автор вносит предложение о введении законодателем в текст статьи 462 УПК РФ «Исполнение запроса о выдаче лица, находящегося на территории Российской Федерации» (а также в тексты иных статей главы 54 УПК РФ, применительно к процедурным вопросам, связанным с исполнением запроса о выдаче лица, о чем речь пойдет ниже), термина «экстрадиционная проверка», выделив его, например, в часть 4 указанной статьи:
   4. С момента задержания на территории Российской Федерации лица, числящегося в международном (межгосударственном) розыске, проводится экстрадиционная проверка, по материалам которой принимается решение о выдаче (об отказе в выдаче) задержанного лица запрашивающему государству. (Части 4-7 статьи 462 УПК РФ, считать, соответственно, частями5-8). [361 - Косарева, А. Е. Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора в российском уголовном судопроизводстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А. Е. Косарева. – СПб., 2005. – С. 9.]
   С нашей точки зрения экстрадиционная проверка должна стать полноценным процессуальным этапом экстрадиционного производства, поскольку в ходе ее производства возможны существенные ограничения прав и свобод человека. Порядок экстрадиционной проверки в настоящее время детально регламентирован указанием Генерального прокурора от 18 октября 2008 г. N 212/35 «О порядке работы органов прокуратуры Российской Федерации по вопросам выдачи лиц для привлечения к уголовной ответственности или исполнения приговора и передачи лиц, совершивших общественно опасные деяния, для проведения принудительного лечения».
   Экстрадиционная проверка должна определяться как этап экстрадиционного производства, который начинается с момента получения запроса о выдаче (передаче) лиц, либо с момента задержания лица, объявленного в международный розыск и заканчивается передачей документов в Генеральную прокуратуру РФ для принятия решения о выдаче лица для уголовного преследования или исполнения приговора либо передаче лица для отбывания наказания или применения к нему принудительных мер медицинского характера. Данная деятельность однозначно должна быть процессуальной, и регламентироваться УПК РФ.
   Экстрадиционная проверка в отношении лиц запрашиваемых Российской Федерацией для уголовного преследования или исполнения приговора подразумевает, подготовку всех необходимых материалов для направления запроса иностранному государству, которые направляются в Генеральную прокуратуру РФ для решения вопроса о необходимости выдачи. Для представления таких материалов следует установить является ли деяние, в связи с которым предполагается запрос, уголовно наказуемым согласно законодательству обоих государств, предусматривается ли за его совершение наказание в виде лишения свободы на срок менее одного года или более тяжкое наказание, либо осуждено ли лицо на срок не менее шести месяцев – в случае выдачи для исполнения приговора. Также следует установить гражданство запрашиваемого лица. Требование об установлении гражданской принадлежности выдаваемого лица, является одним из основных вопросов, подлежащих доскональному выяснению, при рассмотрении вопроса о возможности направления в другое государство такого запроса применительно к выдаче лица, совершившего преступление на территории Российской Федерации.
   Судебными и следственными органами Российской Федерации запрос о выдаче может быть направлен лишь при наличии у запрашиваемого лица российского гражданства, в случае достоверного установления факта отсутствия гражданства государства, на территории которого лицо находится, а также в случае, если запрашиваемое лицо является лицом без гражданства (апатридом) или гражданином третьего государства.
   Любые решения, лежащие в основе запроса о выдаче, должны быть законными, обоснованными и, на момент направления указанного запроса – вступившими в законную силу.
   Все действия, направленные на выяснение и обоснование указанных выше обстоятельств, обозначаются нами как экстрадиционная проверка в отношении лиц, запрашиваемых РФ для уголовного преследования и исполнения приговора, а также отбывания наказания или применения принудительных мер медицинского характера. В законе следует обозначить кто инициирует экстрадиционное производство в случае необходимости выдачи (передачи) лиц в российское государство, материалы, которые передаются Генеральному прокурору для направления запроса. Как видится, инициировать экстрадиционное производство может: дознаватель, следователь, судья. Все материалы должны быть переданы в прокуратуры субъекта, которые после их изучения должны быть наделены правом их передачи Генеральному прокурору или его заместителю, либо возврата инициатору экстрадиционного производства, в случае недостатка обосновывающего необходимость выдачи (передачи) материала, для его устранения.
   Экстрадиционная процедура, как второй этап экстрадиционного производства, для обоих видов экстрадиционного производства заключается в принятии Генеральным прокурором или его заместителем решения о выдаче (передаче) лиц, и непосредственно самой процедуре выдачи.
   Относительно экстрадиционной процедуры наибольшую актуальность представляет обеспечение защиты прав лиц, в отношении которых есть запрос о выдаче для уголовного преследования, исполнения приговора, либо о передаче для отбывания наказания и применения принудительных мер медицинского характера.
   Решение о выдаче иностранного гражданина или лица без гражданства, находящегося на территории Российской Федерации и обвиняемого в совершении преступления или осужденного судом иностранного государства, принимается Генеральным прокурором РФ или его заместителем. Данное решение может быть обжаловано лицом, в отношении которого принято решение о выдаче, или его защитником в течение десяти суток с момента получения уведомления в федеральный суд субъекта Российской Федерации. Проверка законности и обоснованности решения о выдаче производится судом в срок не позднее одного месяца со дня получения жалобы, в составе коллегии из трех судей в открытом судебном заседании с участием прокурора, лица, в отношении которого принято решение о выдаче и его защитника, если он участвует в деле.
   Если следовать положениям российского уголовно-процессуального законодательства, то в принципе это все процессуальные гарантии защиты прав лиц, в отношении которых получен запрос иностранного государства о выдаче предусмотренные УПК. Представляется, что данных гарантий явно недостаточно для обеспечения конституционных прав человека, предоставляемых (или провозглашаемых) для всех лиц, находящихся на территории российского государства.
   Все лица, так или иначе вовлеченные в сферу уголовно-процессуальных отношений, наделяются соответствующим процессуальным статусом, который, в свою очередь, определяется охранительной политикой государства в отношении всех лиц, чьи права и свободы могут быть ограничены мерами уголовнопроцессуального принуждения. Вопросы относительно экстрадиции лиц, решаются в рамках уголовного судопроизводства, и чего следует, что данные лица вовлекаются в уголовно-процессуальные отношения, предполагающие четкую фиксацию прав и обязанностей их сторон.
   Основной момент, который в связи с этим вызывает недоумение – это отсутствие в отечественном законодательстве регламентации процессуального положения лица, в отношении отправлен запрос о выдаче иностранным государством. Как видим из УПК РФ, практически единственное право такого лица – это право на судебное обжалование положительного решения Генерального прокурора РФ или его заместителя по запросу иностранного государства, что явно нельзя признать достаточным, поскольку помимо непосредственно решения вопроса о производстве выдачи в отношении данного лицу могут быть вынесены и другие решения, произведены другие действия процессуального характера, ограничивающие его конституционные права и свободы. Данные действия, как правило, направлены на обеспечения возможной выдачи лиц по запросу иностранного государства. Причем положение такого лица настолько уникально и специфично, что не всегда возможно руководствоваться положениями уголовнопроцессуального законодательства, предусмотренными для других участников процессуальных отношений.
   А.Е. Косарева делает предложение о регламентации в УПК РФ правового положения лица, выдача которого запрашивается иностранным государством, посредством введения в главу 54 отдельной статьи (460-1).
   По мнению автора, данная статья должна быть наполнена следующим содержанием:
   Запрашиваемое лицо (гражданин иностранного государства, лицо без гражданства), в отношении которого компетентными органами РФ проводится экстрадиционная проверка, а равно в отношении которого Генеральным прокурором РФ либо его заместителем принято решение о выдаче, при обжаловании их действий в суд, вправе:
   – знать, в чем оно обвиняется (подозревается либо за что осуждено) на территории иностранного государства, т.е. основания, в связи с которыми лицо было объявлено в международный (межгосударственный) розыск и впоследствии задержано на территории Российской Федерации;
   – пользоваться помощью переводчика;
   – пользоваться помощью защитника, с которым иметь возможность конфиденциальных бесед без ограничения во времени;
   – давать устные и письменные объяснения;
   – знакомиться с представленными в суд материалами в полном объеме, как через защитника, так и непосредственно;
   – лично участвовать в рассмотрении представленных материалов судом;
   – заявлять суду ходатайства и отводы;
   – представлять по существу поданной жалобы дополнительные документы;
   – знакомиться с протоколом судебного заседания и приносить на него замечания;
   – использовать право обжалования, предусмотренное частью 9 статьи 463 настоящего Кодекса. [362 - Косарева, А. Е. Указ. соч. – С. 11.]
   Предложение вполне обоснованно и имеет бесспорную практическую значимость. Вместе с тем не совсем понятно, почему наделение правами запрашиваемого лица находится в прямой зависимости от реализации им права на судебное обжалование (автор отмечает, что запрашиваемое лицо при обжаловании действий должностных лиц в суд, вправе…). Ограничиться перечисленными правами в подобной ситуации представляется недостаточным, поскольку это не решит проблему правовой защищенности лиц, в отношении которых направлен запрос о выдачи.
   Процессуальный статус лица, в отношении которого решается вопрос об экстрадиции, должен, в первую очередь, предусматривать право на полную информацию о запросе иностранного государства. Для чего необходима соответствующая процессуальная процедура ознакомления заинтересованного лица с запросом иностранного государства.
   При получении от иностранного государства запроса о выдаче лица, если при этом не представлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения в порядке, предусмотренном УПК РФ. Если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации.
   Верно отмечает А.Е. Чечетин, что важным аспектом обеспечения права на свободу и личную неприкосновенность является соблюдение допустимых сроков задержания лиц, подлежащих экстрадиции в соответствии с международными договорами Российской Федерации. О наличии серьезных проблем в этом вопросе свидетельствует целый ряд проигранных Российской Федерацией процессов в Европейском Суде по правам человека. В своих постановлениях Европейский Суд сделал вывод о нарушении российскими правоохранительными органами ряда положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме того он констатировал, что положения российского закона, регулирующего заключение под стражу лиц с целью их экстрадиции, не отвечают требованиям определенности, точности, предсказуемости и не обеспечивает защиту заявителей от произвола властей.
   О нарушениях прав человека действиями правоприменительных органов при заключении под стражу лиц, подлежащих экстрадиции, свидетельствуют и жалобы в Конституционный Суд Российской Федерации. Анализ этих жалоб показывает, что по делам заявителей правоприменители произвольно и весьма расширительно толкуют положения статьи 466 УПК Российской Федерации, регламентирующей избрание или применение избранной меры пресечения для обеспечения возможной выдачи лица, что в итоге приводит к необоснованному ограничению прав личности [363 - Чечетин, А. Е. Конституционно-правовые проблемы задержания лиц, подлежащих экстрадиции. Конституционно-правовые проблемы уголовного права и процесса. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.iuaj.net/1_oldmasp/modules.php?name=Pages&go=page&pid=462: материалы международной научной конференции / А. Е. Чечетин. – Санкт-Петербург, 30-31 октября 2009 года.].
   Практике известны случаи, когда лицо, ожидающее принятия решения о выдаче содержалось под стражей вне зависимости от сроков, обозначенных законодательством. В делах о содержании под стражей в ожидании экстрадиции, Европейский суд по правам человека признавал нормы законодательства РФ, регулирующие эти процедуры, несовместимыми, взаимоисключающими и не ограниченными адекватными гарантиями против произвола, поскольку отсутствовал периодический судебный контроль над сроками содержания под стражей, предсказуемое национальное законодательство и правоприменительная практика. Суд в данных делах установил, что положения российского законодательства, регулирующего процедуры экстрадиции, являются как неточными, так и непредсказуемыми в применении и не соответствующими уровню стандарта «качества закона», требуемого Конвенцией.
   В связи с чем, 29 октября 2009 года после вынесения решений Европейским судом по правам человека Пленум Верховного Суда РФ подтвердил, что ст.109 УПК должна применяться к делам об экстрадиции и указал, что при продлении срока задержания под стражей суды должны придерживаться положений этой статьи. С нашей точки зрения, данные позиции судов требуют и какой-либо законодательной регламентации, в частности это должно быть обозначено непосредственно в нормах регулирующих процессуальный статус лиц, подвергнутых данному виду уголовнопроцессуальному принуждению, а также в статьях, регламентирующих основания их применения и продления их сроков.
   Также интерес представляет вопрос о гарантиях неприменения пыток к выданному в иностранное государство лицу. Ст. 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод предусматривает общий запрет на применение пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращение или наказание. Исходя из этого, выдача в страну не допускается, если есть серьезные основания полагать, что экстрадируемое лицо может стать там жертвой применения пыток или бесчеловечного обращения и наказания (Чахал против Соединенного Королевства № 22414/93, 15/11/96). Данная норма носит абсолютный характер и никоим образом не зависит от поведения заявителя, его отрицательных характеристик, опасности для принимающей страны и других факторов [364 - Цейтлина, О. Защита прав лиц, подлежащих экстрадиции, в свете последних решений ЕСПЧ / О. Цейтлина // Убежище, легализация, экстрадиция: материалы 29-го и 30-го семинаров сети «Миграция и право» Правозащитного центра «Мемориал». – М.: Р. Валент, 2010. – С. 75.]. В связи с чем, у государства, которое решает вопрос об экстрадиции конкретного лица, существует право на получение гарантий о надлежащем с ним обращении в государстве, требующем выдачи. Отсюда, у лица, в отношении которого решается вопрос об экстрадиции, появляется право требовать ознакомления с надлежаще оформленными письменными гарантиями соблюдения его прав, что также должно найти отражение при регламентации его процессуального статуса.
   Таким образом, представляется более логичным и правильным, формулировать статус лица, в отношении которого решается вопрос об экстрадиции, с самого начального момента, т.е. с момента поступления соответствующего запроса о его выдаче и вплоть до непосредственно производства выдачи.
   Необходимо в части 5 УПК РФ «Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства», закрепить помимо процессуального статуса лиц, в отношении ведется экстрадиционная проверка, процессуальный статус их защитников, а также детально регламентировать институт заключения под стражу с целью выдачи, а также упрощенный порядок выдачи лиц.
   Помимо этого следует предусмотреть обязательные основания участия защитника в экстрадиционном производстве.
   Также следует предусмотреть, что суд после оценки имущественного положения лица может частично или полностью освободить лицо от платы за юридическую помощь. Если лицо освобождено от платы за юридическую помощь, оплата труда защитника покрывается из государственных средств в установленном нормативными актами порядке.
//-- Контрольные вопросы: --//
   1. Как определяется международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства?
   2. Каковы цели и задачи международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства?
   3. На основании каких нравственно-правовых принципов осуществляется международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства?
   4. Каковы нравственные основы оказания отдельных видов правовой помощи по уголовным делам?
   5. Какие проблемы возникают при осуществлении правовой помощи по уголовным делам?

Приложение А (обязательное)

//-- Кодекс судейской этики --//
//-- Утвержден VI Всероссийским съездом судей 2 декабря 2004 года --//
   Правосудие не может существовать без честного и независимого судейского корпуса. Для обеспечения его честности и независимости судья обязан принимать участие в формировании, поддержании высоких норм судейской этики и лично соблюдать эти нормы.
//-- Глава 1. Общие требования, предъявляемые к поведению судьи --//
   Статья 1. Обязанность судьи соблюдать правила этического поведения.
   В своей профессиональной деятельности и вне службы судья обязан соблюдать Конституцию Российской Федерации, руководствоваться Законом Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и другими нормативно-правовыми актами, правилами поведения, установленными настоящим Кодексом, общепринятыми нормами морали, способствовать утверждению в обществе уверенности в справедливости, беспристрастности и независимости суда.
   Статья 2. Приоритет в профессиональной деятельности судьи.
   Исполнение обязанностей по осуществлению правосудия является основной задачей судьи и имеет приоритетное значение в его деятельности.
   Статья 3. Требования, предъявляемые к званию судьи.
   Судья в любой ситуации должен сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, причинить ущерб репутации судьи и поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия.
//-- Глава 2. Правила поведения судьи при осуществлении профессиональной деятельности --//
   Статья 4. Обязанности судьи при осуществлении правосудия.
   1. Судья при исполнении своих обязанностей по осуществлению правосудия должен исходить из того, что защита прав и свобод человека и гражданина определяет смысл и содержание деятельности органов судебной власти.
   Судья должен добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности и принимать все необходимые меры для своевременного рассмотрения дел и материалов.
   2. Судья обязан быть беспристрастным, не допускать влияния на свою профессиональную деятельность со стороны кого бы то ни было.
   При исполнении своих обязанностей судья не должен проявлять предубеждения расового, полового, религиозного или национального характера.
   3. Общественное мнение, возможная критика деятельности судьи не должны влиять на законность и обоснованность его решений.
   4. Судья должен быть терпимым, вежливым, тактичным и уважительным в отношении участников судебного разбирательства. Судье следует требовать аналогичного поведения от всех лиц, участвующих в судопроизводстве.
   5. Судья не вправе разглашать информацию, полученную при исполнении своих обязанностей.
   Статья 5. Правила поведения судьи при исполнении иных служебных обязанностей.
   1. Судья должен требовать от работников аппарата суда и своих непосредственных подчиненных добросовестности и преданности своему делу.
   2. Судье, имеющему организационно-распорядительные полномочия в отношении других судей, следует предпринимать необходимые меры для обеспечения своевременного и эффективного исполнения ими своих обязанностей.
   Статья 6. Правила поведения судьи во взаимоотношениях с представителями средств массовой информации.
   1. Судья не вправе делать публичные заявления, комментировать судебные решения, выступать в прессе по существу дел, находящихся в производстве суда, до вступления в законную силу принятых по ним постановлений. Судья не вправе публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег.
   2. Судья не может препятствовать стремлению представителей средств массовой информации освещать деятельность суда и, если это не будет создавать помех проведению судебного процесса или использоваться для оказания воздействия на суд, должен оказывать им необходимое содействие.
   Статья 7. Поддержание уровня квалификации, необходимого для осуществления полномочий судьи.
   Судья должен поддерживать свою квалификацию на высоком уровне, необходимом для надлежащего исполнения обязанностей по осуществлению правосудия.
//-- Глава 3. Правила поведения судьи во внеслужебной деятельности --//
   Статья 8. Общие требования, предъявляемые к судье во внеслужебной деятельности.
   1. Внеслужебная деятельность судьи не должна вызывать сомнений в его порядочности и честности.
   2. Судья вправе заниматься любым видом деятельности, не противоречащим требованиям Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и настоящего Кодекса.
   3. Судья может участвовать в общественной деятельности, если она не наносит ущерба авторитету суда и надлежащему исполнению судьей своих профессиональных обязанностей.
   4. Судья может взаимодействовать с органами законодательной, исполнительной власти и местного самоуправления по вопросам права, судебной системы, судопроизводства, судоустройства, избегая при этом всего, что может вызвать сомнение в его независимости и беспристрастности.
   5. Судья не вправе принадлежать к политическим партиям и движениям, поддерживать их материально или иным способом, а также публично выражать свои политические взгляды, участвовать в шествиях и демонстрациях, имеющих политический характер, или в других политических акциях.
   6. Судья должен избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб репутации, затронуть его честь и достоинство.
   7. Судья должен воздерживаться от финансовых и деловых связей, которые могут поставить под сомнение его беспристрастность или повлиять на исполнение им профессиональных обязанностей.
   Статья 9. Особенности поведения судьи при реализации права на объединение, свободу мысли и слова.
   1. Судья пользуется свободой слова, вероисповедания, правом участия в ассоциациях и собраниях. При этом он должен всегда вести себя таким образом, чтобы не умалять уважения к своей должности и сохранять независимость и беспристрастность.
   2. Судья обладает свободой создавать ассоциации судей или другие организации и правом вступать в них для защиты своих интересов, совершенствования профессиональной подготовки и сохранения своей судейской независимости.
   3. Судья должен подать заявление о приостановлении своих полномочий в случае выдвижения кандидатом в депутаты органа законодательной (представительной) власти Российской Федерации, органа законодательной (представительной) власти субъекта Российской Федерации, представительного органа местного самоуправления либо на иную выборную должность.
   Статья 10. Особенности поведения судьи при осуществлении научной, преподавательской и иной творческой деятельности.
   Судья вправе не в ущерб интересам правосудия совмещать основную работу с научной, преподавательской, лекторской и иной творческой деятельностью, в том числе носящей оплачиваемый (возмездный) характер.
//-- Глава 4. Ответственность судьи за нарушение требования настоящего кодекса --//
   Статья 11. Дисциплинарная ответственность судей.
   1. За совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и положений настоящего Кодекса) на судью, за исключением судьи Конституционного Суда Российской Федерации, может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде:
   – предупреждения;
   – досрочного прекращения полномочий судьи.
   2. При решении вопроса о мере дисциплинарной ответственности судьи учитываются все обстоятельства совершенного проступка, ущерб, причиненный авторитету судебной власти и званию судьи, личность судьи и его отношение к совершенному проступку.
//-- Глава 5. Порядок вступления в силу и пределы действия настоящего кодекса --//
   Статья 12. Пределы действия настоящего Кодекса.
   Настоящий Кодекс устанавливает правила поведения судьи в профессиональной и во внеслужебной деятельности, обязательные для каждого судьи Российской Федерации, независимо от занимаемой должности, а также для судей, находящихся в отставке, но сохраняющих звание судьи и принадлежность к судейскому сообществу.
   Статья 13. Порядок вступления в силу настоящего Кодекса.
   Со дня утверждения настоящего Кодекса признать утратившим силу Кодекс чести судьи Российской Федерации, утвержденный Постановлением Совета судей Российской Федерации от 21 октября 1993 года.

Приложение Б (обязательное)

//-- Кодекс профессиональной этики адвоката --//
//-- Принят первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года (с изменениями и дополнениями, утвержденными II Всероссийским съездом адвокатов 08.04.2005; III Всероссийским съездом адвокатов 05.04.2007) --//
   Адвокаты Российской Федерации в соответствии с требованиями, предусмотренными Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в целях поддержания профессиональной чести, развития традиций российской (присяжной) адвокатуры и, сознавая нравственную ответственность перед обществом, принимают настоящий Кодекс профессиональной этики адвоката.
   Существование и деятельность адвокатского сообщества невозможны без соблюдения корпоративной дисциплины и профессиональной этики, заботы адвокатов о своих чести и достоинстве, а также об авторитете адвокатуры.
//-- Раздел первый --//
//-- ПРИНЦИПЫ И НОРМЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ АДВОКАТА --//
   Статья 1
   Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, основанные на нравственных критериях и традициях адвокатуры, а также на международных стандартах и правилах адвокатской профессии.
   Адвокаты вправе в своей деятельности руководствоваться нормами и правилами Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского Сообщества постольку, поскольку эти правила не противоречат законодательству об адвокатской деятельности и адвокатуре и положениям настоящего Кодекса.
   Статья 2
   1. Настоящий Кодекс дополняет правила, установленные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре.
   2. Никакое положение настоящего Кодекса не должно толковаться как предписывающее или допускающее совершение деяний, противоречащих требованиям законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.
   Статья 3
   1. Действие настоящего Кодекса распространяется на адвокатов.
   2. Адвокаты (руководители адвокатских образований (подразделений) обязаны ознакомить помощников адвокатов, стажеров адвокатов и иных сотрудников с настоящим Кодексом, обеспечить соблюдение ими его норм в части, соответствующей их трудовым обязанностям.
   Статья 4
   1. Адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии.
   2. Необходимость соблюдения правил адвокатской профессии вытекает из факта присвоения статуса адвоката.
   3. В тех случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или настоящим Кодексом, адвокат обязан соблюдать сложившиеся в адвокатуре обычаи и традиции, соответствующие общим принципам нравственности в обществе.
   4. Если адвокат не уверен в том, как действовать в сложной этической ситуации, он имеет право обратиться в Совет соответствующей адвокатской палаты субъекта Российской Федерации (далее – Совет) за разъяснением, в котором ему не может быть отказано.
   Статья 5
   1. Профессиональная независимость адвоката является необходимым условием доверия к нему.
   2. Адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия. 3. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката.
   Статья 6
   1. Доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны. Профессиональная тайна адвоката обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией Российской Федерации.
   2. Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени.
   3. Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя.
   4. Без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу.
   5. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются на:
   – факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей;
   – все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу;
   – сведения, полученные адвокатом от доверителей;
   – информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи;
   – содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных;
   – все адвокатское производство по делу;
   – условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем;
   – любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.
   6. Адвокат не вправе давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей.
   7. Адвокат не может уступить, кому бы то ни было право денежного требования к доверителю по заключенному между ними соглашению.
   8. Адвокаты, осуществляющие профессиональную деятельность совместно на основании партнерского договора, при оказании юридической помощи должны руководствоваться правилом о распространении тайны на всех партнеров.
   9. В целях сохранения профессиональной тайны адвокат должен вести делопроизводство отдельно от материалов и документов, принадлежащих доверителю. Материалы, входящие в состав адвокатского производства по делу, а также переписка адвоката с доверителем, должны быть ясным и недвусмысленным образом обозначены как принадлежащие адвокату или исходящие от него.
   10. Правила сохранения профессиональной тайны распространяются на помощников и стажеров адвоката, а также иных сотрудников адвокатских образований.
   Примечание: В целях настоящего Кодекса под доверителем понимается:
   – лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи;
   – лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом;
   – лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь бесплатно, либо по назначению органа дознания, органа предварительного следствия, прокурора или суда.
   Статья 7
   1. Адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать.
   2. Предупреждение судебных споров является составной частью оказываемой адвокатом юридической помощи, поэтому адвокат заботится об устранении всего, что препятствует мировому соглашению.
   Статья 8
   При осуществлении профессиональной деятельности адвокат:
   1) честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом;
   2) уважает права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, придерживается манеры поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению.
   Статья 9
   1. Адвокат не вправе:
   1) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне;
   2) занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного;
   3) делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если он ее отрицает;
   4) разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи;
   5) принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить;
   6) навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами;
   7) допускать в процессе разбирательства дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения;
   8) приобретать, каким бы то ни было способом в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором адвокат принимает участие как лицо, оказывающее юридическую помощь.
   2. Адвокат вправе совмещать адвокатскую деятельность с работой в качестве руководителя адвокатского образования и с работой на выборных должностях в адвокатской палате субъекта Российской Федерации или Федеральной палате адвокатов.
   Исполнение адвокатом возложенных на него полномочий в связи с избранием на должность в адвокатской палате субъекта Российской Федерации или Федеральной палате адвокатов, а также исполнение адвокатом полномочий руководителя адвокатского образования (подразделения) является его профессиональной обязанностью.
   При этом вознаграждение, выплачиваемое адвокату за работу в адвокатской палате субъекта Российской Федерации и Федеральной палате адвокатов в связи с исполнением указанных полномочий, носит характер компенсационной выплаты со стороны соответствующей палаты за вынужденную невозможность в полной мере осуществлять адвокатскую деятельность.
   3. Адвокат также не вправе:
   – заниматься иной оплачиваемой деятельностью в форме непосредственного (личного) участия в процессе реализации товаров, выполнения работ или оказания услуг;
   – вне рамок адвокатской деятельности оказывать юридические услуги либо участвовать в организациях, оказывающих юридические услуги;
   – принимать поручение на выполнение функций органов управления доверителя – юридического лица по распоряжению имуществом и правами последнего. Возложение указанных функций на работников адвокатских образований также не допускается.
   4. Выполнение профессиональных обязанностей по принятым поручениям должно иметь для адвоката приоритетное значение над иной деятельностью.
   Осуществление адвокатом иной деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката или наносить ущерб авторитету адвокатуры.
   Статья 10
   1. Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом.
   2. Адвокат не вправе давать лицу, обратившемуся за оказанием юридической помощи, или доверителю обещания положительного результата выполнения поручения, которые могут прямо или косвенно свидетельствовать о том, что адвокат для достижения этой цели намерен воспользоваться другими средствами, кроме добросовестного выполнения своих обязанностей.
   3. Адвокат не должен принимать поручение, если его исполнение будет препятствовать исполнению другого, ранее принятого поручения.
   4. Адвокат не должен ставить себя в долговую зависимость от доверителя. 5. Адвокат не должен допускать фамильярных отношений с доверителем.
   6. При отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность.
   7. При исполнении поручения адвокат исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки.
   8. Обязанности адвоката, установленные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, при оказании им юридической помощи бесплатно в случаях, предусмотренных этим законодательством, или по назначению органа дознания, органа предварительного следствия, прокурора или суда не отличаются от обязанностей при оказании юридической помощи за гонорар.
   9. Если после принятия поручения, кроме поручения на защиту по уголовному делу на предварительном следствии и в суде первой инстанции, выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение, он должен расторгнуть соглашение. Принимая решение о невозможности выполнения поручения и расторжении соглашения, адвокат должен по возможности заблаговременно поставить об этом в известность доверителя с тем, чтобы последний мог обратиться к другому адвокату.
   Статья 11
   1. Адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон.
   2. Если в результате конкретных обстоятельств возникнет необходимость оказания юридической помощи лицам с различными интересами, а равно при потенциальной возможности конфликта интересов, адвокаты, оказывающие юридическую помощь совместно на основании партнерского договора, обязаны получить согласие всех сторон конфликтного отношения на продолжение исполнения поручения и обеспечить равные возможности для правовой защиты этих интересов.
   Статья 12
   Участвуя или присутствуя на судопроизводстве и производстве по делам об административных правонарушениях, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении.
   Возражая против действий судей и других участников процесса, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом.
   Статья 13
   1. Помимо случаев, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по одному уголовному делу от двух и более лиц, если:
   1) интересы одного из них противоречат интересам другого;
   2) интересы одного, хотя и не противоречат интересам другого, но эти лица придерживаются различных позиций по одним и тем же эпизодам дела;
   3) необходимо осуществлять защиту лиц, достигших и не достигших совершеннолетия.
   2. Адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу кассационной жалобы на приговор суда в отношении своего подзащитного.
   Адвокат, принявший поручение на защиту в стадии предварительного следствия в порядке назначения или по соглашению, не вправе отказаться без уважительных причин от защиты в суде первой инстанции.
   3. Адвокат-защитник не должен без необходимости ухудшать положение других подсудимых. Всякие действия адвоката, направленные против других подсудимых, чьи интересы противоречат интересам подзащитного, оправданы лишь тогда, когда без этого не может быть осуществлена в полной мере защита его доверителя.
   4. Адвокат-защитник обязан обжаловать приговор:
   1) по просьбе подзащитного;
   2) при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам;
   3) как правило, в отношении несовершеннолетнего, если суд не разделил позицию адвоката-защитника и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просил адвокат.
   Статья 14
   1. При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий.
   2. Адвокат вправе беседовать с процессуальным противником своего доверителя, которого представляет другой адвокат, только с согласия или в присутствии последнего.
   Статья 15
   1. Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав.
   2. Адвокат должен воздерживаться от:
   1) употребления выражений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию другого адвоката в связи с осуществлением им адвокатской деятельности;
   2) использования в беседах с лицами, обратившимися за оказанием юридической помощи, и с доверителями выражений, порочащих другого адвоката, а также критики правильности действий и консультаций адвоката, ранее оказывавшего юридическую помощь этим лицам;
   3) обсуждения с лицами, обратившимися за оказанием юридической помощи, и с доверителями обоснованности гонорара, взимаемого другими адвокатами;
   3. Адвокат не вправе склонять лицо, пришедшее в адвокатское образование к другому адвокату, к заключению соглашения о предоставлении юридической помощи между собой и этим лицом.
   4. Адвокат обязан уведомить Совет о принятии поручения на ведение дела против другого адвоката в связи с профессиональной деятельностью последнего.
   Если адвокат принимает поручение на представление доверителя в споре с другим адвокатом, он должен сообщить об этом коллеге и при соблюдении интересов доверителя предложить окончить спор миром.
   5. Отношения между адвокатами не должны влиять на защиту интересов участвующих в деле сторон. Адвокат не вправе поступаться интересами доверителя ни во имя товарищеских, ни во имя каких-либо иных отношений.
   6. Адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты и органов Федеральной палаты адвокатов, принятые в пределах их компетенции.
   7. Адвокат обязан участвовать лично или материально в оказании юридической помощи бесплатно в случаях, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, или по назначению органа дознания, органа предварительного следствия, прокурора или суда в порядке, определяемом адвокатской палатой субъекта Российской Федерации.
   8. Адвокат – руководитель адвокатского образования (подразделения) обязан принимать меры для надлежащего исполнения адвокатами профессиональных обязанностей по участию в оказании юридической помощи бесплатно и помощи по назначению, а также по осуществлению отчислений на общие нужды адвокатской палаты и выполнению иных решений органов адвокатской палаты и Федеральной палаты адвокатов, принятых в пределах их компетенции.
   Статья 16
   1. Адвокат имеет право на получение вознаграждения (гонорара), причитающегося ему за исполняемую работу, а также на возмещение понесенных им издержек и расходов.
   2. Гонорар определяется соглашением сторон и может учитывать объем и сложность работы, продолжительность времени, необходимого для ее выполнения, опыт и квалификацию адвоката, сроки, степень срочности выполнения работы и иные обстоятельства.
   3. Адвокату следует воздерживаться от включения в соглашение условия, в соответствии с которым выплата вознаграждения ставится в зависимость от результата дела.
   Данное правило не распространяется на имущественные споры, по которым вознаграждение может определяться пропорционально к цене иска в случае успешного завершения дела.
   4. Адвокату запрещается делить гонорар, в частности под видом разделения обязанностей, с лицами, не являющимися адвокатами.
   5. Адвокату запрещается принимать от доверителя какое-либо имущество в обеспечение соглашения о гонораре, за исключением денежных сумм, вносимых в кассу адвокатского образования (подразделения) в качестве авансового платежа.
   6. В случае если в процессе оказания юридической помощи адвокаты принимают поручение доверителя по распоряжению принадлежащими доверителю денежными средствами (далее – "средства доверителя"), для адвокатов является обязательным соблюдение следующих правил:
   – средства доверителя всегда должны находиться на счете в банке или в какойлибо другой организации (в том числе у профессиональных участников рынка ценных бумаг), позволяющей осуществлять контроль со стороны органов власти за проводимыми операциями, за исключением случаев наличия прямого или опосредованного распоряжения доверителя относительно использования средств каким-либо другим образом;
   – в сопровождающих каждую операцию со средствами доверителя документах должно содержаться указание на совершение данной операции адвокатом по поручению доверителя;
   – выплаты какому-либо лицу из средств доверителя, осуществляемые от его имени или в его интересах, могут производиться только при наличии соответствующего непосредственного или опосредованного поручения доверителя, выраженного в письменной форме;
   – адвокат в порядке адвокатского делопроизводства обязан вести учет финансовых документов относительно выполнения поручений по проведению операций со средствами доверителя, которые должны предоставляться доверителю по его требованию.
   Статья 17
   1. Информация об адвокате и адвокатском образовании допустима, если она не содержит:
   1) оценочных характеристик адвоката;
   2) отзывов других лиц о работе адвоката;
   3) сравнений с другими адвокатами и критики других адвокатов;
   4) заявлений, намеков, двусмысленностей, которые могут ввести в заблуждение потенциальных доверителей или вызывать у них безосновательные надежды.
   2. Если адвокату (адвокатскому образованию) стало известно о распространении без его ведома рекламы его деятельности, которая не отвечает настоящим требованиям, он обязан сообщить об этом Совету.
   Статья 18
   1. Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящим Кодексом.
   2. Не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, предусмотренного пунктом 1 настоящей статьи (далее – нарушение), однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской палате.
   3. Адвокат, действовавший в соответствии с разъяснениями Совета относительно применения положений настоящего Кодекса, не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности.
   4. Меры дисциплинарной ответственности применяются только в рамках дисциплинарного производства в соответствии с процедурами, предусмотренными Разделом 2 настоящего Кодекса.
   При определении меры дисциплинарной ответственности должны учитываться тяжесть совершенного проступка, обстоятельства, при которых он совершен, форма вины, а также иные обстоятельства, которые Советом признаны существенными и приняты во внимание при вынесении решения.
   5. Меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату не позднее шести месяцев со дня обнаружения проступка, не считая времени болезни адвоката, нахождения его в отпуске.
   Меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату, если с момента совершения им нарушения прошло не более одного года.
   6. Мерами дисциплинарной ответственности могут являться:
   1) замечание;
   2) предупреждение;
   3) прекращение статуса адвоката.
//-- Раздел второй --//
//-- ПРОЦЕДУРНЫЕ ОСНОВЫ ДИСЦИПЛИНАРНОГО ПРОИЗВОДСТВА --//
   Статья 19
   1. Порядок рассмотрения и разрешения жалоб, представлений, сообщений в отношении адвокатов (в том числе руководителей адвокатских образований, подразделений) устанавливается данным разделом Кодекса.
   2. Поступок адвоката, который порочит его честь и достоинство, умаляет авторитет адвокатуры, неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а также неисполнение решений органов адвокатской палаты должны стать предметом рассмотрения соответствующих квалификационной комиссии и Совета, заседания которых проводятся в соответствии с процедурами дисциплинарного производства, предусмотренными настоящим Кодексом.
   При наличии дисциплинарного производства в отношении адвоката его заявление о прекращении статуса или об изменении им членства в адвокатской палате рассматривается по окончании дисциплинарного разбирательства.
   3. Дисциплинарное производство должно обеспечить своевременное, объективное и справедливое рассмотрение жалоб, представлений, сообщений в отношении адвоката, их разрешение в соответствии с законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящим Кодексом, а также исполнение принятого решения.
   4. При осуществлении дисциплинарного производства принимаются меры для охраны сведений, составляющих тайну личной жизни лиц, обратившихся с жалобой, коммерческую и адвокатскую тайны, а также меры для достижения примирения между адвокатом и заявителем.
   5. Дисциплинарное производство осуществляется только квалификационной комиссией и Советом адвокатской палаты, членом которой состоит адвокат на момент возбуждения такого производства.
   6. После возбуждения дисциплинарного производства лица, органы и организации, обратившиеся с жалобой, представлением, сообщением, адвокат, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство, а также представители перечисленных лиц, органов и организаций являются участниками дисциплинарного производства.
   7. Отзыв жалобы, представления, сообщения либо примирение адвоката с заявителем, выраженные в письменной форме, возможны до принятия решения Советом и влекут прекращение дисциплинарного производства. Повторное возбуждение дисциплинарного производства по данному предмету и основанию не допускается.
   Статья 20
   1. Поводами для возбуждения дисциплинарного производства являются:
   1) жалоба, поданная в адвокатскую палату другим адвокатом, доверителем адвоката или его законным представителем, а равно – при отказе адвоката принять поручение без достаточных оснований – жалоба лица, обратившегося за оказанием юридической помощи в порядке статьи 26 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации";
   2) представление, внесенное в адвокатскую палату вице-президентом адвокатской палаты либо лицом, его замещающим;
   3) представление, внесенное в адвокатскую палату органом государственной власти, уполномоченным в области адвокатуры;
   4) сообщение суда (судьи) в адрес адвокатской палаты.
   2. Жалоба, представление, сообщение признаются допустимыми поводами к возбуждению дисциплинарного производства, если они поданы в письменной форме и в них указаны:
   1) наименование адвокатской палаты, в которую подается жалоба, вносятся представление, сообщение;
   2) фамилия, имя, отчество адвоката, подавшего жалобу на другого адвоката, принадлежность к адвокатской палате и адвокатскому образованию;
   3) фамилия, имя, отчество доверителя адвоката, его место жительства или наименование учреждения, организации, если они являются подателями жалобы, их место нахождения, а также фамилия, имя, отчество (наименование) представителя и его адрес, если жалоба подается представителем;
   4) наименование и местонахождение органа государственной власти, а также фамилия, имя, отчество должностного лица, направившего представление либо сообщение;
   5) фамилия, имя, отчество, а также принадлежность к соответствующему адвокатскому образованию адвоката, в отношении которого ставится вопрос о возбуждении дисциплинарного производства, реквизиты соглашения об оказании юридической помощи (если оно заключалось) и (или) ордера;
   6) конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей;
   7) обстоятельства, на которых лицо, обратившееся с жалобой, представлением, сообщением, основывает свои требования и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства;
   8) перечень прилагаемых к жалобе, представлению, сообщению документов.
   3. Каждый участник дисциплинарного производства вправе предложить в устной или письменной форме способ разрешения дисциплинарного дела. Лицо, требующее привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, должно указать на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей.
   4. Не могут являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства жалобы, обращения, представления лиц, не указанных в пункте 1 настоящей статьи, а равно жалобы, сообщения и представления указанных в настоящей статье лиц, основанные на действиях (бездействии) адвоката (в том числе руководителя адвокатского образования, подразделения), не связанных с исполнением им профессиональных обязанностей.
   5. Не могут являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства жалобы и обращения других адвокатов или органов адвокатских образований, возникшие из отношений по созданию и функционированию этих образований.
   6. Анонимные жалобы и сообщения на действия (бездействия) адвокатов не рассматриваются.
   Статья 21
   1. Президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, по поступлению документов, предусмотренных пунктом 1 статьи 20 настоящего Кодекса, возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. Участники дисциплинарного производства заблаговременно извещаются о месте и времени рассмотрения дисциплинарного дела квалификационной комиссией, им предоставляется возможность ознакомления со всеми материалами дисциплинарного производства.
   2. В случае получения жалоб и обращений, которые не могут быть признаны допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства, а равно поступивших от лиц, не имеющих право ставить вопрос о его возбуждении, или при обнаружении обстоятельств, исключающих возможность возбуждения дисциплинарного производства, Президент палаты отказывает в его возбуждении, возвращает эти документы заявителю, указывая в письменном ответе мотивы принятого решения, а если заявителем является физическое лицо, разъясняет последнему порядок обжалования принятого решения.
   3. Обстоятельствами, исключающими возможность дисциплинарного производства, являются:
   1) состоявшееся ранее решение Совета по дисциплинарному производству с теми же участниками по тому же предмету и основанию;
   2) состоявшееся ранее решение Совета о прекращении дисциплинарного производства по основанию, предусмотренному пунктом 1 статьи 25 настоящего Кодекса;
   3) истечение сроков применения мер дисциплинарной ответственности.
   Статья 22
   Дисциплинарное производство включает следующие стадии:
   1) разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации;
   2) разбирательство в Совете адвокатской палаты субъекта Российской Федерации.
   Статья 23
   1. Дисциплинарное дело, поступившее в квалификационную комиссию адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, должно быть рассмотрено не позднее двух месяцев, не считая времени отложения дисциплинарного дела по причинам, признанным квалификационной комиссией уважительными.
   Разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства.
   Перед началом разбирательства все члены квалификационной комиссии предупреждаются о недопустимости разглашения и об охране ставших известными в ходе разбирательства сведений, составляющих тайну личной жизни участников дисциплинарного производства, а также коммерческую, адвокатскую и иную тайны.
   2. Квалификационная комиссия должна дать заключение по возбужденному дисциплинарному производству в том заседании, в котором состоялось разбирательство по существу, на основании непосредственного исследования доказательств, представленных участниками производства до начала разбирательства, а также их устных объяснений.
   Копии письменных доказательств или документов, которые участники намерены представить в комиссию, должны быть переданы ее секретарю не позднее двух суток до начала заседания. Квалификационная комиссия может принять от участников дисциплинарного производства к рассмотрению дополнительные материалы непосредственно в процессе разбирательства, если они не могли быть представлены заранее. В этом случае комиссия, по ходатайству участников дисциплинарного производства, может отложить разбирательство для ознакомления с вновь представленными материалами.
   3. Неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.
   4. Разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, сообщении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, сообщения не допускаются.
   5. Участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право:
   1) знакомиться со всеми материалами дисциплинарного производства, делать выписки из них, снимать с них копии, в том числе с помощью технических средств;
   2) участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя;
   3) давать по существу разбирательства устные и письменные объяснения, представлять доказательства;
   4) знакомиться с протоколом заседания и заключением комиссии;
   5) в случае несогласия с заключением комиссии представить Совету свои объяснения.
   6. По просьбе участников дисциплинарного производства комиссия вправе запросить дополнительные сведения и документы, на которые участники ссылаются в подтверждение своих доводов.
   7. Адвокат, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство, имеет право принимать меры по примирению с лицом, подавшим жалобу, до решения Совета. Адвокат и его представитель дают объяснения комиссии последними.
   8. Квалификационная комиссия обязана вынести заключение по существу, если к моменту возбуждения дисциплинарного производства не истекли сроки, предусмотренные статьей 18 настоящего Кодекса.
   9. По результатам разбирательства квалификационная комиссия вправе вынести следующие заключения:
   1) о наличии в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) настоящего Кодекса, либо о неисполнении или ненадлежащем исполнении им своих обязанностей перед доверителем; либо о неисполнении решений органов адвокатской палаты;
   2) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действии (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) настоящего Кодекса либо вследствие надлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителем или адвокатской палатой;
   3) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие состоявшегося ранее заключения квалификационной комиссии и решения Совета этой или иной адвокатской палаты по производству с теми же участниками по тому же предмету и основанию;
   4) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы, представления, сообщения либо примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката;
   5) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности;
   6) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.
   10. Разбирательство во всех случаях осуществляется в закрытом заседании квалификационной комиссии. Порядок разбирательства определяется квалификационной комиссией и доводится до сведения участников дисциплинарного производства. Заседание квалификационной комиссии ведет ее председатель (назначенный им заместитель из числа членов комиссии), который обеспечивает порядок в ходе ее заседания. Нарушители порядка могут быть отстранены от заседания комиссии по ее решению. Участники дисциплинарного производства вправе присутствовать при оглашении заключения комиссии.
   11. Заседание квалификационной комиссии фиксируется протоколом, в котором отражаются все существенные стороны разбирательства, а также формулировка заключения. Протокол подписывается председателем и секретарем комиссии. В случаях, признаваемых комиссией необходимыми, может вестись звукозапись, прилагаемая к протоколу.
   12. По существу разбирательства комиссия принимает заключение путем голосования именными бюллетенями, форма которых утверждается Советом. Формулировки по вопросам для голосования предлагаются председателем комиссии или назначенным им заместителем. Именные бюллетени для голосования членов комиссии приобщаются к протоколу и являются его неотъемлемой частью.
   13. По просьбе участников дисциплинарного производства им в десятидневный срок вручается (направляется) заверенная копия заключения комиссии.
   14. Заключение комиссии должно быть мотивированным и обоснованным и состоять из вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной частей.
   Во вводной части заключения указываются время и место вынесения заключения, наименование комиссии, его вынесшей, состав комиссии, участники дисциплинарного производства, повод для возбуждения дисциплинарного производства.
   Описательная часть заключения должна содержать указание на предмет жалобы или представления (сообщения), объяснения адвоката.
   В мотивировочной части заключения должны быть указаны фактические обстоятельства, установленные комиссией, доказательства, на которых основаны ее выводы, и доводы, по которым она отвергает те или иные доказательства, а также правила профессионального поведения адвокатов, предусмотренные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, настоящим Кодексом, которыми руководствовалась комиссия при вынесении заключения.
   Резолютивная часть заключения должна содержать одну из формулировок, предусмотренных пунктом 9 настоящей статьи.
   Статья 24
   1. Дисциплинарное дело, поступившее в Совет палаты с заключением квалификационной комиссии, должно быть рассмотрено не позднее двух месяцев с момента вынесения заключения, не считая времени отложения дисциплинарного дела по причинам, признанным советом уважительными. Участники дисциплинарного производства извещаются о месте и времени заседания Совета.
   2. Совет рассматривает жалобы, представления и сообщения в порядке, установленном его регламентом, с учетом особенностей, определенных данным разделом настоящего Кодекса.
   3. Участники дисциплинарного производства не позднее десяти суток с момента вынесения квалификационной комиссией заключения вправе представить через ее секретаря в Совет письменное заявление, в котором выражены несогласие с этим заключением или его поддержка.
   4. Совет при разбирательстве не вправе пересматривать выводы комиссии в части установленных ею фактических обстоятельств, считать установленными не установленные ею фактические обстоятельства, а равно выходить за пределы жалобы, представления, сообщения и заключения комиссии. Представление новых доказательств не допускается.
   5. Разбирательство по дисциплинарному производству осуществляется в Совете в закрытом заседании. Неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не препятствует разбирательству и принятию решения. Участникам дисциплинарного производства предоставляются равные права изложить свои доводы в поддержку или против заключения квалификационной комиссии, а также высказаться по существу предлагаемых в отношении адвоката мер дисциплинарной ответственности.
   6. Решение Совета должно быть мотивированным и содержать конкретную ссылку на правила профессионального поведения адвоката, предусмотренные законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, настоящим Кодексом, в соответствии с которыми квалифицировалось действие (бездействие) адвоката.
   7. Совет с учетом конкретных обстоятельств дела должен принять меры к примирению адвоката и лица, подавшего жалобу.
   8. Решение по жалобе, представлению, сообщению принимается Советом путем голосования. Резолютивная часть решения оглашается участникам дисциплинарного производства непосредственно по окончании разбирательства в том же заседании. По просьбе участника дисциплинарного производства ему в десятидневный срок выдается (направляется) заверенная копия принятого решения.
   В случае принятия решения о прекращении статуса адвоката копия решения вручается (направляется) лицу, в отношении которого принято решение о прекращении статуса адвоката, или его представителю независимо от наличия просьбы об этом.
   Статья 25
   1. Совет вправе принять по дисциплинарному производству следующее решение:
   1) о наличии в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) настоящего Кодекса, о неисполнении или ненадлежащим исполнении им своих обязанностей перед доверителем или адвокатской палатой и о применении к адвокату мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных статьей 18 настоящего Кодекса;
   2) о прекращении дисциплинарного производства в отношении адвоката вследствие отсутствия в его действиях (бездействии) нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) настоящего Кодекса, либо вследствие надлежащего исполнения им своих обязанностей перед доверителем или адвокатской палатой, на основании заключения комиссии или вопреки ему, если фактические обстоятельства комиссией установлены правильно, но ею сделана ошибка в правовой оценке деяния адвоката или толковании закона и настоящего Кодекса;
   3) о прекращении дисциплинарного производства вследствие состоявшегося ранее заключения квалификационной комиссии и решения Совета этой или иной адвокатской палаты по производству с теми же участниками, по тому же предмету и основанию;
   4) о прекращении дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы, представления, сообщения либо примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката;
   5) о направлении дисциплинарного производства квалификационной комиссии для нового разбирательства вследствие существенного нарушения процедуры, допущенного ею при разбирательстве;
   6) о прекращении дисциплинарного производства вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности, обнаружившегося в ходе разбирательства Советом или комиссией;
   7) о прекращении дисциплинарного производства вследствие малозначительности совершенного адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение;
   8) о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства Советом или комиссией отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.
   2. Решение совета адвокатской палаты по дисциплинарному производству может быть обжаловано адвокатом, привлеченным к дисциплинарной ответственности, в трехмесячный срок со дня, когда ему стало известно или он должен был узнать о состоявшемся решении.
   Статья 26
   1. Если в течение года со дня наложения дисциплинарного взыскания адвокат не будет подвергнут новому дисциплинарному взысканию, он считается не имеющим дисциплинарного взыскания. Совет вправе до истечения года снять дисциплинарное взыскание по собственной инициативе, по заявлению самого адвоката, по ходатайству адвокатского образования, в котором состоит адвокат.
   2. Материалы дисциплинарного производства хранятся в делах Совета в течение трех лет с момента вынесения решения. В течение указанного срока участники дисциплинарного производства вправе знакомиться с этими материалами и делать из них необходимые выписки.
   3. По истечении указанного срока материалы дисциплинарного производства могут быть уничтожены по решению Совета.
   4. Разглашение материалов дисциплинарного производства не допускается.
   Статья 27
   Настоящий Кодекс, а также изменения и дополнения к нему вступают в силу с момента принятия Всероссийским съездом адвокатов.

Е. В. Бережко Нравственные основы уголовного судопроизводства