Эгути Мицуру, Шилин К.И
Стратегия новой культуры – Японо-Руссии эко-гармоничного будущего

Рецензенты: Профессор АКИХИРО ИШИКАВА (Япония, университет ЧУО) Доктор философских наук, профессор А.Е. ЛУКЬЯНОВ Доктор философских наук, профессор Н.И. ДРЯХЛОВ Доктор философских наук, профессор В.В. ЧИЧИЛИМОВ Доктор философских и экономических наук, профессор А.И. СУБЕТТО Доктор исторических наук, профессор И.О. ФАРИЗОВ
© Шилин К.И., 2009

Эгути Мицуру (Маша) и Шилин Ким
Японо-русская экософия Икеды-Толстого

   Данный 16-й том «Энциклопедии Живого знания» символичен вдвойне: по составу осмысливаемых и пишущих об этом авторов. В обоих случаях они представляют собою сближение-без-унификации двух Великих культур, у которых совместное Будущее должно быть значимее впечатляющего прошлого, ибо наше общее Будущее мы начинаем творить по принципу БУДДИСТСКИ-РОССИЙСКОГО СОТВОРЧЕСТВА. Во имя этого вдохновляющего грядущего и необходима СМЕНА ПАРАДИГМЫ ФИЛОСОФИИ-ЛОГИКИ-НАУКИ-КУЛЬТУРЫ Экософией, Живой логикой, Живым знанием, Культурой Творчества Жизни Человеком-Творцом Жизни.
   «Изюминка» монографии – в эко-гармоничном синтезе типов совершенствования духовно-творческих потенциалов трех типов – при особом акценте на восточном-японском и российском, что и дает духовно-творческий «взлет» обеих наших культур.
   Книга рассчитана на духовно-творчески продвинутый слой интеллигенции Японии-России-мира.

   Замысел работы – рассмотрение диалога Дайсаку Икеды со Львом Толстым (осуществленного Эгути Мицуру) с «поворотом» на мир в целом. Основная концептуальная идея работы и «Энциклопедии Живого знания» – разработка Стратегии целенаправленного перехода человечества-биосферы в целом и каждой культуры Мира на качественно новый уровень, или «поворот колеса истории» на духовную культуру эко-гармоничного будущего, начиная с буддизма + светской духовности России. Эта смена парадигмы культуры возможна как продолжение-развитие того типа культур Японии-России, выдающимися представителями которого являются названные авторы.
   Во имя чего осуществим тройное отождествление:
   1. будущее буддистской Японии с именем Икеды, затем,
   2. сблизив, практически отожествив кредо Толстого и России.
   3. Будущее Японо-Руссии мы находим в сближении по принципу взаимодополнения-взаимотворчества Икеды и Толстого, дополняющего их общей ориентацией России на будущее посредством светской духовности.
   Данная работа есть один из аспектов серии работ К.И.Шилина, З.Г.Лапиной и их соавторов (в т. ч. и в данном сборнике Материалов Форума). Нижеследующая статья нашей японской коллеги концептуально близка к такому замыслу и ходу мысли. Однако она не «вооружена» тем понятийным аппаратом Экософии и Живой логики духовной культуры Эко-гармоничного будущего, который разрабатывается при опоре на духовные культуры Востока, а непосредственно – как продолжение-развитие понятийного аппарата классической Русской культуры (В.С.Соловьев, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, В.И.Вернадский и др.), а также и на К.Маркса, но в подлинном, «очищенном» от имеющейся вульгарной версии его интерпретации (см. К.И.Шилин. Экософия К.Маркса).

   Сверхзадача данного направления творчества – снятие того глубинного противоречия между экофильными культурами Востока и экофобной цивилизацией Запада, которое миром не замечается поныне, снятие которого приведет к мощному повышению духовно-творческого потенциала Востока-России-мира, даст огромный общий позитивный эффект и приведет к снятию угрозы тотальной эко-катастрофы. Статья дается без изменений, экологическое ее переосмысление дается вслед за нею.

Эгути Мицуру
Жизнеучение Л.Н. Толстого через призму буддийской философии – точки соприкосновения Толстовского учения с Лотосовой сутрой

-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Толстой начал уделять особое внимание исследованию религий, подойдя к своему 50-летнему рубежу. В этот период он находился в поисках смысла жизни, которые привели его к духовному перерождению. В его трудах, посвященных религиозной тематике, дневниках и письмах высказывается отношение к различным религиям, в т. ч. и к буддизму.
   В данном случае я хотела бы сначала остановиться на его восприятии буддизма и отношении к нему, а затем обратить внимание на точки соприкосновения толстовского учения с буддийской философией, содержащейся в Лотосовой сутре, взяв за основу ее интерпретации современным японским мыслителем Дайсаку Икедой.
   Учение Толстого часто связывают с буддизмом. Говоря о различных религиях, Толстой прежде всего обращает внимание на истину, общую для всех религий, и именно под этим углом зрения рассматривает каждую из них. В 1884 г., когда он интенсивно занимался изучением буддизма, в его дневнике появилась такая запись: «Читал Будизм – учение. Удивительно. Всё то же учение…. Учен[ие] о том, что вопросы о вечности не даны – прелестны. Сравнен[ие] с раненным стрелою, к[оторый] не хочет лечиться прежде, чем не узнал, кто его ранил» [1 - Т49 24 декабря].
   Вероятно, здесь речь идет о притче, рассказанной Шакьямуни человеку, интересующемуся метафизическими вопросами о сущности бытия, о раненом отравленной стрелой, который не позволяет вытащить из своего тела стрелу, пока не выяснит, кто ее пустил («Маджджхима-никая», 63).
   Данная притча органически ассоциируется с вводной частью трактата Л.Н.Толстого «О жизни», где говорится о мельнике, который оставил мельницу в разлаженном состоянии, увлекшись изучением ее механизма. Из этого не трудно предположить, что в приведенной притче ему скорее всего импонировало то, что Будда отдает приоритет практике спасения человека, отвергая умозрительные суждения о бытии.
   Л.Н.Толстой восхищается отсутствием метафизического разъяснения бытия в учении Будды и ставит во главу угла конкретное действие человека. Для него религия не есть просто «установление отношения человека к бесконечному существованию», а из него должно выводиться «руководство его деятельности» [2 - Что такое религия]. При этом акцент ставится на последнее положение (о руководстве действия). Согласно Толстому, религия является решающим фактором в выборе человеком того или иного действия. По его словам, «человек только на основании религии может сделать выбор из всего того, что он может желать сделать» [3 - То же]. Деяние, руководимое религией, должно быть направлено на нравственное совершенствование человека. Между религией и моралью у Толстого устанавливается прямая, тесная связь. Он писал: «Нравственное учение есть указание той деятельности, которая вытекает из религиозного понимания жизни» [4 - Круг чтения 2 октября].
   Главное дело жизни каждого человека, по Толстому, есть достижение истинного блага, которое заключается в том, чтобы «становиться лучше, чем был». [5 - Круг чтения 29 февраля, С.187] С этой точки зрения он рассказывает о четырех истинах и десяти заповедях, проповедуемых Шакьямуни. [6 - Круг чтения 132]
   Вышеприведенные притчи свидетельствуют о том, что русский мыслитель считает религиозно-нравственное руководство человеческой деятельностью наиболее важной предпосылкой для достижения настоящего блага. В комментарии к другой буддийской притче, переведенной им с английского на руский язык, он положительно оценивает ее за «разъяснение той, часто с разных сторон в последнее время затемняемой истины, что избавление от зла и приобретение блага добывается только своим усилием, что нет и не может быть такого приспособления, посредством которого, помимо своего личного усилия, достигалось бы свое или общее благо» [7 - Л.Н.Толстой. Пол. соб. соч. Т31, С.47]. Это разъяснение, по его мнению, особенно «хорошо тем, что тут же показывается и то, что благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее».
   Вместе с тем Толстой усматривал недостаток буддизма в отрицании смысла жизни, о чем свидетельствует такая запись в его дневнике: «Не прав только буддизм в том, что он не признает цели и смысла этой жизни, ведущей к самоотречению» [8 - Дневник 17 ноября 1906 г.]. Такое его отношение к буддизму во многом было обязано представлениям, характерным для Европы того времени, поскольку знание тогдашних европейцев о буддизме ограничивалось хинаянским учением, суть которого заключается в освобождении от всяких страстей ради выхода из круга перерождений.
   Однако весьма показательно, что, размышляя над буддийской установкой «о том, что, пока не дойдешь до полного самоотречения, будешь возвращаться к жизни (после смерти)», Толстой понимает нирвану не как уничтожение, а как «новую, неизвестную, непонятную нам жизнь, в которой не нужно уже самоотречения» [9 - Дневник 17 ноября 1906 г.]. Здесь Нирвана понимается не в смысле прекращения перерождений, а скорее, как идеал «полного, бесконечного божеского совершенства» [10 - Царство божье внутри вас Т28, С.71], который, по его утверждению, находится в душе человека. Только стремление к этому идеалу «отклоняет направление жизни человека от животного состояния к божескому настолько, насколько это возможно в этой жизни». Весьма любопытно, что подобное восприятие нирваны Л.Н.Толстым гораздо ближе к ее трактовке учением махаяны.
   Конечно, мы не можем с определенностью утверждать, что именно изучение буддизма натолкнуло Толстого на те решения смысложизненных проблем, которые он нашел в результате своих исканий. Однако многие ключевые положения учения Толстого имеют близкие параллели с буддийским учением, в частности, учением Лотосовой сутры.
   К тому же существует факт, свидетельствующий о вероятном знакомстве Толстого с Лотосовой сутрой. Из писем Страхова Толстому известно то, что Страхов присылал перевод части Лотосовой сутры Е. Бюрнуфа, вышедший в Париже в 1852 г. А П.И.Бирюков в биографии Толстого, перечисляя книги, оказавшие наибольшее влияние на великого писателя в 80-ых годах 19-го столетия, также называет среди них упомянутый перевод Е. Бюрнуфа [11 - Eugene Burunouf» L e Lotus de la Bonne Loi, traduit du sanscrit, accompagne d’un commentaire et de vingt et un memoires, relatifs an boudhisme», Paris, 1852].
   Остановлюсь теперь более подробно на моментах сходства. Выстраивая свое религиозно-нравственное учение, Толстой исходит из того, что отношение человека к бесконечному существованию, устанавливаемое религией, служит основным критерием человеческого действия, и поэтому вопрос о бесконечном должен иметь весьма важное значение для жизни человека. Хотя приведенная в начале статьи цитата из его дневника создает такое впечатление, как будто «вопросы о вечности» ставятся им на второй план, но Л.Н.Толстой вовсе не пренебрегает ими. Он не признает религией то учение, которое не разъясняет данный вопрос, поэтому, по его словам, «нельзя назвать религией позитивизм Конта, который устанавливает отношение человека только к человечеству, а не к бесконечному, и из этого отношения совершенно произвольно выводит свои нравственные, ни на чем не опирающиеся, хотя и очень высокие требования» [12 - Что такое религия].
   Такое отношение человека к бесконечному в учении Толстого получило выражение в его идее «царства божья внутри нас».
   Его моральная философия, как мы думаем, связана с верой в бесконечный духовный потенциал человека, в то, что «во всех людях живет один и тот же дух Божий» [13 - Путь жизни].
   Понимание Бога Л.Н.Толстым получает следующее выражение: «Я знаю в себе отделенное от всего духовное существо. Таким же отделенным от всего я знаю такое же духовное существо и в других людях. Но если я знаю это духовное существо в себе и знаю его в других существах, то оно не может не быть и само в себе. Вот это-то существо само в себе мы и называем богом» [14 - Толстой Л.Н. Путь жизни. //Толстой Л.Н. Пол. соб. соч. в 91 т. М.;Худ. Лит-ра, 1928–1958.Т.45. С.60. Далее тексты Л.Н.Толстого цитируются по указанному изданию (за исключением случаев, которые оговариваются особо) с указанием только тома и страниц.]. В своей интерпретации Бога Толстой отказывался от идеи Бога-творца и сына божьего, считая Христа не богом, а человеком. Подвергаясь жесткой критике за богохульство и низвержение Христа, Л.Н. Толстой, как нам представляется, пытался довести до людей свое открытие о потенциальном существовании в человеке высшей духовной природы, представляющей собой неиссякаемый источник духовной силы. Это божественное начало обнаруживает себя в любви. По словам русского классика, человеческая душа, отделенная телом от бога и душ других существ, «соединяется с богом все большим сознанием в себе бога, с душами других существ – все большим и большим проявлением любви…» [15 - Толстой Л.Н. Путь жизни. Т.45.С.73.]. «Если бог-любовь и пребывает в нас, – говорит Л.Н. Толстой, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться избавиться от того, что мешает любви, что не выпускает ее наружу» [16 - Там же. С.75.].
   Согласно его пониманию бытия, «все живые существа телами своими отделены друг от друга, но то, что дает им жизнь – одно и то же во всех» [17 - Путь жизни]. А душа, в которой живет Божий дух, бессмертна: «Если человек полагает жизнь в теле, то жизнь его кончается со смертью тела. Если же человек полагает жизнь в духе, то он не может даже представить себе конца своей жизни» [18 - Путь жизни]. Говоря по-другому, «Вся человеческая жизнь, от рождения и до смерти, похожа на один день жизни от пробуждения и до засыпания» [19 - То же.].
   Если человек не уверен в бессмертии души, он должен бояться смерти, которая разрушит смысл жизни. Только утверждением вечности жизни он может хранить в себе смысл жизни, который так искал Толстой.
   Признание Л.Н.Толстым божественного начала в душе человека перекликается с идеей наличия в человеке природы будды, присущей махаянскому учению, в частности, Лотосовой сутре. А.Н. Игнатович усматривает общность между толстовской идеей о божественном духе в человеке и идеей природы будды, рассказанной в Сутре на примере притчи о Боддхисаттве Никогда-не-Презирающем (Садапарибхута)
   Его практика заключалась в том, что он относился ко всем людям с глубоким непритворным почтением, обращаясь к каждому, кого ему доводилось встретить на улице с низким поклоном и словами: «Я выражаю вам свое глубочайшее уважение. Я не смею относиться к вам с презрением и высокомерием, ибо вы встанете однажды на милосердный путь бодхисаттв и обязательно обретете сострадательную мудрость Будды». В ответ люди издевались и насмехались над ним, били его палками, бросали в него камни. Но спокойно и неизменно с достоинством и благородством бодхисаттва продолжал свою практику. И в конечном итоге он обрел просветление и удлинил себе срок жизни. [20 - Аналогичную идею, заложенную в данную притчу, мы находим в словах Л.Н.Толстого: «Следует делать то, что делают духоборы, – кланяться в ноги всякому человеку, помня, что в нем Бог. Если нельзя телом, то духом» – Мысли о Боге С.63]
   Ссылаясь на эту притчу, современный японский мыслитель Д. Икеда утверждает абсолютное равенство всех людей как существ, наделенных по самому праву рождения совершенной природой будды.
   Д. Икеда, основываясь на интерпретации Нитиреном Лотосовой сутры, видит главную идею в том, чтобы «развивать мир будды — высшее духовное состояние, которое кроется в каждом человеке». [21 - Икеда Д. Хокэкио но чиэ (Мудрость Сутра Лотоса), Токио: Сэйкио симбун, 2001. Т. 1 С.156.] Мир будды, как он разъясняет, «представляет собой источник бесконечной силы жизни, проявляющейся, питаясь мудростью, познавшей истинную сущность всех явлений вселенной и жизни, и именно он служит основой настоящего счастья». [22 - Икеда Д.Пол. собр. соч., Токио: Сэйкио симбунся, 1988. Т.3. С.296]
   Японский философ утверждает потенциальную возможность раскрытия природы будды в каждом человеке, ссылаясь на слова Ничирена: «Люди простые смертные, родившиеся в Последний день закона, верят в Сутру Лотоса, благодаря наличию природы будды в мире человека» [23 - Гошо С.241].
   Он отмечает также наличие сходства между пониманием Бога Л.Н.Толстым и буддийским учением о природе будды в человеке, ссылаясь на слова русского классика: «Познать бога можно только в себе. Пока не найдешь его в себе, не найдешь его нигде» [24 - Толстой Л.Н. Путь жизни, Т.45. С.60.]. Этот вывод великого мыслителя, по словам Д. Икеды, в одно мгновение уменьшает расстояние между Богом и человеком, подводя его к нулю [25 - См. Икеда Д. В поисках зеленого поля для сближения Востока и Запада. //Полн. Соб. Соч. Токио: 1988. С.341.].
   Русский и японский мыслители сходятся и в способе раскрытия в себе высшего духовного начала и духовного совершенствования. По Л.Н. Толстому, такое начало в человеке укрепляется служением людям: «В дурные минуты не чувствуешь бога, сомневаешься в нем. И спасение всегда одно, и верное: перестать думать о боге, а думать только об его законе и исполнять его, любить всех, – и тут же перестаешь сомневаться, и опять обретаешь бога». [26 - Толстой Л.Н. Путь жизни. С. 67.]
   Д. Икеда говорит: «Деятельность человека, осознавшего в себе природу будды, исходит из бесконечного милосердия» [27 - Икеда Д. Нидзю иссэйки эно тайва [Диалоги навстречу ХХI веку] // Икеда Д. Пол. соб. соч. Т. 1. Токио: Сэйкио симбун, 1991. С. 524.]. Он видит в милосердном служении людям возможность духовного совершенства человека, которое отождествляется им с просветлением и проявлением природы будды. В то же время японский философ понимает трудность для человека заниматься моральной практикой. Человек, по его мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной сложной задачей для него является контроль этого негативного начала. Решение апории Д. Икеда предполагает следующим образом: человек изначально желает и стремится к соединению с вселенской жизнью, служащей источником живительной духовной энергии. Философия Лотосовой сутры, по его исследованию, указывает нам на «предельное счастье жизни путем соединения и гармонией с жизнью Вселенной и всеми другими жизнями». [28 - Икеда Д. Нидзю иссэйки эно тайва [Диалоги навстречу ХХI веку] // Икеда Д. Пол. соб. соч. Т. 1. Токио: Сэйкио симбун, 1991. С. 594.] Альтруистское отношение к людям приводит человека к высоте блаженства, преодолению эгоистических страстей.
   Другой пример, который здесь хотелось бы привести, – это толстовское понимание проблемы жизни и смерти. Толстой утверждает, что «истинная человеческая жизнь протекает вне времени и пространства». [29 - Толстой Л.Н. О жизни. С. 363.] Он сравнивает человеческую жизнь с момента рождения до смерти с одним днем, с момента пробуждения и до ухода ко сну. В рамках его миропонимания, жизнь без начала и конца пребывает или в состоянии пробуждения, или в состоянии сна. Истинная жизнь существует только в той точке, где сходятся будущее с прошедшим: «Прошлого уже нет, а будущее еще не пришло» [30 - Там же. С. 330.]. Нам только кажется, что время существует, хотя на самом деле его нет. Тело и временное сознание уничтожается плотской смертью, но основу жизни уничтожить невозможно. Это Толстой и называет особенным отношением к миру.
   По утверждению Икеды и в согласии с буддийской космологией, жизнь как таковая продолжается вечно вне времени и пространства, пребывая то в активном состоянии – состоянии проявления жизни, то в пассивном состоянии – состоянии смерти. Принято считать, что жизнь – это бытие, а смерть – небытие. Но, по миропониманию буддизма, смерть не тождественна небытию, так как она представляет собой пассивную фазу жизни с потенциальной возможностью перехода в фазу активную – проявление жизни. Жизнь в активной фазе в любой момент может переходить в пассивную фазу. Но это не значит, что ее вообще нет. Так же как мы пребываем то в состоянии сна, то в состоянии бодрствования, но остаемся самими собой после сна, так и жизненная субстанция не уничтожается плотской смертью. И эта субстанция, которая существует вечно, повторяя две фазы – проявление жизни и смерти, называется «тю», что означает «середина». А понятие времени и пространства появляется с момента проявления жизни как шкала для измерения нашей активной деятельности, по которой нельзя измерить саму субстанцию жизни.
//-- Заключение --//
   Л.Н.Толстой понимал буддизм как учение самоспасения посредством совершения добра, но не признающего смысла жизни при солидарности с первым из этих положениий. А сравнение толстовского учения с буддийской мудростью, утверждающей жизнь, позволяет увидеть сходство между ними, большее, чем сам русский мыслитель предполагал. Это сходство заключается в признании высшего духовного начала в человеке, основанного на гипотезе изначальной целостности всех жизней с вселенской жизнью.
   Исключительное значение для решения всего комплекса наших, беспрецедентно сложных, подлинно и по-новому фундаментальных эко-проблем имеет следующий вывод: «божественное начало обнаруживает себя в любви». И в Творчестве Жизни тоже, – добавим мы, – что возможно на основе всепоглощающей Любви-к-Жизни.
   Но Жизнь – многообразна в формах своего бытия. Творчество Жизни – тем более. Поэтому вполне логичным будет наше стремление объединить творчество Икеды и Толстого не только по принципу единства одинаково-похожего, но и единства-во-многообразии (в первом приближении – единства женски-мужского начал), что жестко требует решения наших фундаментальных эко-проблем. Попробуем, опираяь на эти выводы, экстраполировать Толстого на нашу, эко-переломную, эко-катастрофичную эпоху, осмысливая его-с-Икедой как Творцов эко-гармоничного будущего культуры Японо-Руссии.

В сотворчестве со Львом Толстым
Экософия Льва Толстого [31 - Данный раздел монографии написан и доработан с участием Анны Лариной.])

-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Но какому человеку? Маленькому? Человеку Востока? Рацио-эгоистичной личности Запада? Или русскому человеку-творцу будущего? Ответы на эти вопросы мы надеемся дать Экософией Льва Толстого → Японо-Руссии. Эмпирической основой которой будем считать названный рассказ Толстого, все творчество его и Икеды.

   Сюжет рассказа по-толстовски прост. Но это – библейских притч простота. Крестьянину дано право за некую сумму обойти и получить в собственность столько земли, сколько он сможет за световой день обойти. Он весь выложился в этом порыве обогатиться, и в последнем рывке он пришел к финишу и своей жизни. Так сколько же ему стало нужно теперь, в таком итоге? Два аршина?
   Но ему ли, или тому, что от него осталось? Но главное – в том, что это простонародная форма фундаментальной эко-проблемы. Эта проблема нормативного эко-прогноза, желательного и в то же время реального эко-гармоничного будущего человека=человечества, т. е. каким должно быть отношение человека-к-земле (Земле), – чтобы жизнь (человека-природы) продолжалась и далее?
   Лев Толстой довел ситуацию до абсурда=самоотрицания жизни человеком. Отрицания общества потребления, тех сфер современности, которые оправдывают-культивируют потребление. Наше экологически-экософское осмысление творчества Толстого в целом приводят нас к следующим выводам, которые мы группируем в 4 следующих блока:

   0. Собственные взгляды Льва Толстого:

   1) выражение естественности и возрождение ее в современной действительности общения человека-с-Природой;
   2) акцент на духовно-творческом самосовершенствовании человека;
   3) духовный перелом в развитии человека и общества.
   Данные экологические взгляды Толстого можно соотнести с экофильными культурами Востока (в данном случае – Японии), которыми Толстой занимался всерьез. Это его завещание мы и стремимся выполнить.
   I. Однако, Толстой, развивая традиции классической русской культуры, существенно продвинулся в развитии и экофильных взглядов Востока по трем следующим направлениям:

   1) изначально фундаментальную естественность культур Детей Природы и Женских культур Востока (буддизма, суфизма, Индии, Японии) Толстой перенес также и на образ мужчины, переместив акцент с его агрессивных качеств (Александр Македонский и все последующие поколения молодых мужчин Запада) на высокую духовно-нравственную ответственность интеллигентных мужчин и на все образы-понятия русской интеллигенции. Идеалы интеллигентности мы видим в А.П.Чехове, А.И.Куприне, И.А.Бунине, А.Грине и самом Льве Толстом;
   2) духовно-творческое самосовершенствование Толстой распространил и на сферу совершенствования общества как совокупности людей.
   3) духовное совершенствование человеком Востока себя внутри Живой природы Толстой дополнил самосовершенствованием духовно-творческой личности вместе и рядом с обществом и Природой.

   II. Критика Запада, доходящая ныне до снятия претензий западной цивилизации на веобщность-перспективность. Известно, что Лев Толстой знал несколько западных языков, а французским свободно владел. Он хорошо знал также и западную литературу и во многом разделял самокритику западных писателей и поэтов западного цивилизационного общества, хорошо видел его ограничения и органические пороки:

   1) его противоестественность, борьбу с природой, бездуховность западных интеллектуалов;
   2) Лев Толстой хорошо чувствовал, что эти пороки Запада распространяются также и на сферы науки и философии, которым он противопоставлял естественность крестьянской мудрости и подлинность русской интеллигенции;
   3) поэтому Толстой был как бы «возмутителем спокойствия», отрицающим необходимость движения России по пути западной цивилизации.
   Современная эпоха оказалась более кризисно-катастрофичной, чем эпоха Толстого. Поэтому риторический вопрос Толстого принимает сегодня иную форму:
   Много ли Земле нужно от человека → Человека-Творца? Каким должен стать он во имя исполнения этой миссии – Творчества Жизни?

   III. Разрабатываемая нами экософская концепция, или Экософия Льва Толстого, отвечая на эти вопросы, тоже имеет 3 основных направления:
   – синтез искусства + религии + науки → в Живое знание;
   – синтез интуитивной Женской логики + формальной логики + логики органических систем классиков русской культуры (Н.О.Лосский, В.С.Соловьев, В.И.Вернадский) → Живая логика Творчества и
   – синтез форм мудрости: Женски-восточной+рацио-философии + софиологии, любомудрия и всей в целом мудрости, характерной для классической русской культуры, неверно именуемой философией → Экософия духовной культуры будущего.
   Структура нашего экософского осмысления творчества Толстого строится на основе 3-х(4-х) – стороннего синтеза культур Востока-Запада-России, принимаемых в нашем случае в качестве тезиса-антитезиса-синтеза, повернутых на необходимо-возможное эко-гармоничное будущее, на целенаправленное развитие его из образа эко-гармоничного будущего и при опоре на эко-гармоничное доосмысление прошлого – при снятии эко-катастрофичного настоящего – на построение нормативного прогноза желательного будущего при чётком различении:
   1) Детского и Женского, или двух восточных духовно-творческих типов Живой логики и при чётком их различении, а в них – эко-перспективного и устаревшего;
   2) Мужской Живой логики (выводимой главным образом из интеллигентно-русского, конфуцианского и интеллектуально-западного мужских типов логики) и
   3) качественно нового, синтезирующе-ноосферного типа духовно-творческой индивидуальности (создаваемого классической русской культурой и свойственного старшим-умудренным поколениям), всецело = беззаветно ориентированной на эко-гармоничное будущее. Идеалом такого типа личности для нас является Лев Толстой.
   Такова наша структура Экософии Толстого. Под этим 3-х(4-х) – ступенчатым подходом – в духе Толстого — мы попытаемся осуществить эко-осмысление творчества Толстого. Реализуя этот замысел, попробуем сблизить творческие кредо Толстого и …К.Маркса. Тем более, что в подлинном К.Марксе мы видим мощного союзника в нашем осмыслении «глыбы» Толстого. Фундаментальным началом такого осмысления может стать самое гениальное, еще по достоинству не оцененное, практически неизвестное открытие Маркса, данное им в форме определения понятия труда вообще. Это понятие дает удивительную возможность экологически точно выразить глубинно-сокровенную суть творчества нашего Гения.
   «Труд вообще… есть не что иное, как абстракция /…/, производительная деятельность человека вообще, посредством которой он осуществляет обмен веществ с природой, не только лишенная всякой общественной формы и определенного характера, но выступающая просто в ее естественном бытии, независимо от общества, отрешенно от каких бы то ни было обществ и, как выражение жизни и утверждение жизни, общая еще для необщественного человека, и человека, получившего какое-либо общественное определение». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. Изд. II. Т. 25. Ч.II., с. 381–382).
   Этот тип эко-общения доорудиен и безорудиен, досоциален и внесоциален, изначально-сущностен, экофилен и неквантифицируем. Это универсальный процесс духовно-реального самовоспроизводства жизни, но осуществляемый природой не вне и не без человека, а через него, как продолжение-выражение Жизни Природы человеком в процессе своего порождения = сотворения Живою природою, но уже с участием, в соавторстве с творимым ею индивидом, в котором концентрированно и выражает себя Природа, Живой Космос, Бог. Восток выражает эту связь тождеством Макро = микрокосмов: они структурно подобны, и восточный мудрец осмысливает Небо по его проекции творению=человеку. Все это в полной мере относится и к Востоку, и к нашему Льву. И уж в качественно большей мере, чем к Западу.
   Логически труд вообще есть духовно-простейшая суть всех исторических, в т. ч. современных, форм труда-знания-культуры-духовности, и творчества Толстого тоже. И если что-то из их современных форм не соответствует этой простейшей сути, то значит, они – преходящи, а потому должны быть сняты, оставлены в историческом прошлом, во втором тысячелетии. Эко-логически таковы же и все сущностно-простейшие экофильные понятия Экософии Льва Толстого: Культура вообще, человек вообще, общество вообще, (Живые) знание и логика вообще, творчество Толстого вообще…
   Труд вообще – это и совокупность критериев, которым не соответствует данная, эко-катастрофически квантифицированная бездуховная действительность, экофобная цивилизация, социум = культурология социетального типа, что означает, что им нет места в будущем; и Лев Толстой внес огромный вклад в снятие этой современной ему и нам экофобной действительности. Это снятие заключается в реализации перспективы становления формами «выражения жизни и утверждения жизни». Их мы ещё должны развить = эко-гармонизировать, одухотворить, деквантифицировать, пересотворить в таковые. Задача вполне выполнимая в ходе общего процесса возрождения – развития изначально = духовной формы труда в осознанно = духовном творчестве жизни Богочеловеком. Это, в нашем понимании, и есть толстовсий взгляд на Россию и мир будущего.
   Труд вообще, или абстракция труда (не путать с абстрактным трудом; они антиподы) может быть понят также и как простейшее и сущностное Начало (Духовной) культуры – в ее экологическом различении с цивилизацией. На этом основании может быть понято и введение К.Марксом различения двух экологически-духовно качественно противоположных типов труда (знания-культуры):
   1) Живые их формы: труд вообще, или абстракция труда – полезный труд – Творчество Жизни; в гармонии с природой и
   2) антагонистично-предметно-орудийный, бездуховно-мертвящий труд как форма подчинения жизни предметным формам цивилизации, или материальным интересам власть имущих: конкретный труд-абстрактный труд-наёмный труд, предметно-деятельностная форма творчества. (См. также: Экософия. // Энциклопедия Живого знания. Т. 1, с. 21). Их синтез – это реальная задача и для Толстого, т. е. Толстого-Творца эко-гармоничного будущего.
   Логически труд вообще есть духовно-простейшая суть всех исторических, в т. ч. современных, форм труда-знания-культуры-духовности, и творчества Икеды-Толстого тоже. И если что-то из их современных форм не соответствует этой простейшей сути, то значит, они – преходящи, а потому должны быть сняты, оставлены в историческом прошлом, во втором тысячелетии. Эко-логически таковы же и все сущностно-простейшие экофильные понятия Экософии Льва Толстого: Культура вообще, человек вообще – как Творение Природы, Женщина вообще, общество вообще, (Живые) знание и логика вообще, творчество культуры Японо-Руссии… Из этих выводов вытекают и следующие нормативные прогнозы.
   Построение нами нормативного прогноза культуры Японо-Руссии логически естественнее осуществить при опоре на Экософски осмысленное (а по отношению к существующей его интерпретации – переосмысленное) творчество Карла Маркса – в его соотнесении с творчеством Икеды-Толстого.

Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Карл Маркс
Перспективы перехода на новый уровень развития философии-культурологии-социологии-политологии

   Назначение человечества в живом творчестве жизни.
Белый А. «Магия слов»

   Наиболее вероятный исход движения человечества по пути техно-цивилизации Запада тотальный эко-суицид. Снятие этой угрозы возможно путем смены цивилизации культурой ТВОРЧЕСТВА ЖИЗНИ ДУХОВНО-ТВОРЧЕСКОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬЮ нового уровня. В этом суть-смысл нашего нормативного прогноза желательного и вполне реального эко-гармоничного будущего, которое можно создать при смене парадигмы философии-логики-науки, начиная с социологии-культурологии-политологии. Для этого разработана Экософия Живого знания – основа издаваемой нами «Энциклопедии Живого знания» (14 тт.) как позитивно-экофильная альтернатива философии научно-ориентированного знания. Уже здесь проявляется принимаемый нами критерий экологичности, посредством которого мы различаем экофильные иэкофобные понятия. Худо жественно-гуманитарным основанием нашего Проекта-прогноза является творчество таких выдающихся авторов как Дайсаку Икеда, Гёте, Лев Толстой, Пушкин и (экософски осмысленный) Карл Маркс. Их творчество и есть реальное основание нашего прогноза и проявление Живого знания. Переориентация культуры на него и есть переход его на уровень основного средства совершенствования духовно-творческой индивидуальности и творчества ею Культуры Творчества Жизни. Наиболее результативен путь диа-синтеза качественно разных, но культурологически взаимодополняющих друг друга культур в одну двустороннюю культуру Японо-Германо-Руссии. Этим процессом и определяются, на наш взгляд, перспективы перехода на новый уровень развития философии-культурологии-социологии-политологии.
   Но не слишком ли «крут» наш замах? Можно ли в одной работе хотя бы кратко сформулировать контуры решения этой проблемы?
   – Да, если мы сможем увидеть нечто изначально-перспективно общее в этих сферах культуры. А на этом основании определить их ограничения техногенно-экофобным характером цивилизации Запада, приведшие мир на грань тотальной эко-катастрофы, осмыслить тупиковость которой и начать их снятие и должны постфилософия → Экософия науки → Живого знания, включая Живые политЭкософию-социологию-культурологию… Порукой будет нам то подлинно Великое духовное наследие, небольшая часть творцов которого была названа выше.
   «Рукописи – не горят». Гении – не умирают. Рукописи Гениев, действительно, не горят, ибо Гении – не умирают. Они остаются жить с нами. Они живут в нас и в наших детях и внуках.Если они у нас будут, и когда мы по-новому, в соответствии с требованиями эко-переломной эпохи, сможем осмыслить-переосмыслить наше духовно-творческое наследие, нашу систему средств духовно-творческого развития-саморазвития-самосовершенствования. И если мы, современное поколение землян «взрастим» в себе духовно-творческие силы такого уровня и масштаба, которые позволят нам успешно решить эко-проблемы, фундаментальность которых мы уже обязаны осознать. С этой целью мы и обращаемся к духовно-творческим деятелям названного масштаба, которые фактически совершенствовали себя, думается, Живым, а не научно-предметно-расчленяющим знанием.
   Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Маркс – символы трех великих культур, которые в своем соборном соотнесении как бы выводят нас на уровень общей, глобальной культуры, свойства-уровень которой становятся также свойствами и каждой из наших культур, объединяемых нами в Проект Японо-Германо-Руссии. Для построения культуры такого уровня нам и необходимо перевести наши, современные философию-культурологию-с оциологиию-политологию на качестенно новый уровень, развив их в формы Живого знания.
   Их внутренние отношения взаимотворчества культур-личностей – это отношения сближения-без-слияния наших культур. Основной замысел Проекта – качественное повышение духовно-творческих способностей, творческих потенциалов наших творческих элит, которые благодаря этому становятся способными ревитализировать-аккультурировать свои профессиональные формы самоорганизации. Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Маркс творили разные культуры и в разных сферах своих культур, но логики их творческих поисков бытия удивительно близки, а точнее: взаимодополняемы; это Живая логика, ее разные варианты одного Живого целого и сами они по своим творческим «вершинам» были очень близкими, взаимодополняющими друг друга, становясь четырехуровневыми, проявляя комплексы духовно-творческих способностей 4-х типов: Детски-всеобщего, Женски-сердечного, интеллигентно-Мужского и синтезирующе-соборно-умудренного при четкой альтернативности современной им и нам бездух овности-агрессивности-экофобности техно-цивилизации Запада. Это устремление потребовало качественно нового понятийного аппарата, и он в общих чертах дан Марксом и продолжен работой Шилина К.И. «Экософия К.Маркса».
   Особо удивительно здесь «золото-срединное» положение Толстого: для Маркса (и западной культуры в целом) он – Восток, чуть ли не японец, обладающий высокими художественно-творческими способностями, а для японцев они оба – Запад, лучшие представители его гуманистичной культуры. Такое соотнесение титанов Востока-России и Запада кардинально укрепляет нашу общую экофильную позицию, усиливая уверенность в реальности нашего эко-нормативного прогноза выхода философии-культурологии-социологии-политологии на уровень Экософии-ПолитЭкософии Живого знания.
   Но самое главное в объединении мировоззрений Дайсаку Икеды, Толстого и Маркса – то, что на этом, тройном творческом основании можно наметить контуры глобализации качественно нового уровня – при сохранении-развитии этно-национальной самобытности каждой из культур, объединение которых как раз и дает соборное сообщество («семью») культур. Ведь Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Маркс, представляя каждый свою культуру, выступают в то же время и как творцы по-новому мировой, или глобальной культуры эко-гармоничного будущего. Наш Проект Японо-Германо-Руссии представляет, хочется надеяться, следующий шаг в этом направлении.
   На творчестве Дайсаку Икеды, Толстого и Маркса все же лежит определенная печать профессионально-национально-личностных самоограничений: в одном случае это высокоразвитая художественно-поэтически-гуманитарная, во втором – теоретическая интуиция. При объединении их мы получаем гораздо более высокий уровень логико-экологической, или жизненно-живой полноты. Особенно существенно такое эко-осмысление творчества Маркса «в духе», с позиций Дайсаку Икеды и Толстого. Думается, приведенное выше Марксово определение труда вообще как «выражения жизни и утверждения жизни» дано как бы в их духе. А значит, идя от них к Марксу, мы можем доосмыслить и все творчество Маркса «в духе» экофильного творчества Дайсаку Икеды и Толстого. Попросту это и означает, что не только они, но и Маркс ощущали-чувствовали – мыслили мир экофильно-гармоничным, что и определяет суть нашего экофильно-нормативного прогноза. Проще говоря, мир должен будет стать таким, каким они его чувствовали и мыслили, снимая тем самым его современную (им и нам)экофобную катастрофичность.
   При решении проблем Японо-Германо-Руссии Дайсаку Икеда и Лев Толстой как бы представляют религиозно-художественную и русскую гуманитарную традиции, а Маркс – западную и глобальную постфилософию, практически – Экософию, которая тоже в максимальной мере близка к тому, чтобы выступить в роли Стратегии перехода к мировой, или глобальной культуре. Их глубинная близость и слияние в одну «многоцветную» палитру позволяет существенно приблизиться к столь необходимой, но по видимости трудно достижимой цели создания многомерной глобальной культуры эко-гармоничного будущего – как стратегии создания многомерного сообщества (четырехмерных) творческих индивидуальностей, выводящих свое профессиональное знание на уровень знания Живого.
   Такая постановка проблемы требует переосмысления всей системы существующих воззрений на знание-человека-общество-природу и, прежде всего, существующей философии-политэкономии-социо-культурологии … Эко-синтез воззрений Дайсаку Икеды, Гёте, Толстого, Пушкина и Маркса дает возможность взаимообоснования перспективности творчества каждого из них. Экософия Маркса получает шанс эмпирического обоснования в творчестве Дайсаку Икеды, Гёте, Пушкина и Толстого. Наша концепция существенно укрепляет свои общедуховные позиции. Поэтому имеются определенные основания для следующего, уже как бы соавторского объединения трех великих имен.
   Для этого необходимо общепланетарное обобщение, или смена парадигмы всей системы культуры, начиная с системы образования, развиваемой в систему совершенствования духовно-творческой индивидуальности, а значит, переход философии-диалектики-логики-науки на мета-, или пост-уровень Экософии-Живой логики Творчества посредством метанаучного, Живого знания.
   Главная идея здесь заключается в том, что применяемый восточными и российскими мыслителями понятийный аппарат философии-формальной логики-науки не адекватенглубокой Жизненной правде, заложенной в учениях Толстого, Икеды, суфиев, исламских мыслителей типа Кунта-Хаджи Кишиева… Толстой, Пушкин и Маркс объемлют всё и всех.
   Но для этого Толстому, а вместе с ним и всем нам, современному человечеству, нужно было научиться бороться «идти против течения» без насилия, ненасильственными методами, идя все-таки в интересах большинства. Толстой-Гёте-Пушкин-Маркс были бунтарями, «нарушителями спокойствия», затхлого «спокойного болота». Оставаясь блестящими учениками, они вместе с тем стали еще и Учителями. Они обладали всей полнотой духовно-творческих способностей Детского-Женского-Интеллигентно-Мужского и Соборно-синтезирующего уровней. Но в то же время они решительно и последовательно шли против рационализма науки-философи и-цивилизации в целом.
   Но ведь понятийный аппарат философии-формальной логики-науки разъединяет всех нас между собой: человека с природой, народы и людей-профессионалов самой своей структурой. И тогда получает иную трактовку следующая этическая проблема, выше сформулированная Дайсаку Икедой: «Человек, по его (Икеды) мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной и сложной задачей для него является контроль этого негативного начала».
   Это мнение широко распространено. И оно имеет определенный, хотя и ограниченный смысл. Это ограничение видится в том, что эгоизм кроется скорее не в самом человеке, а в той системе предметных средств, которые считаются этически нейтральными, но в структуре которых закодирован негативный, предметно-деятельный умысел, подлежащий ныне всенепременному снятию.А это относительно легко сделать на теоретическом уровне.
   Именно эту сверхзадачу мы и ставим перед собой: обнаружить и снять эту систему предметных средств, включаяпрмедметно-научное знание (и филос офию-культурологию-социологию-политологию…) предлагаемыми нами Экософией и Живой логикой Живого знания.
   Но для реализации этих замыслов нужно различить в Экософии и Живой логике 4 основных типа, два из которых блестяще развиты в Японии, а остальные 2 – в классической русской культуре.
   Детский и Женский творческие потенциалы, или Детский и Женский варианты творческой индивидуальности будущего (Толстого как идеала, Богочеловека, Богоматери). Фундаментальные эмпирические основания для самой постановки данной проблемы созданы Востоком, прежде всего буддизмом, а значит, и синтоистски-буддистской Японией. А реальным идеалом для Икеды был Будда (в его понимании Нитиреном), образ которого часто трактуют как обоеполый (Белая и Зеленая Тара). Но вот эко-осмысление этих реалий возможно скорее всего средствами классической русской культуры, значительное место в которой и занимает Толстой. А значит и наша Экософия его творчества.
   Вообще говоря, Женская творческая индивидуальность исторически и логически есть продолжение-развитие изначальной творческой индивидуальности, смысл которой состоял в осознании человеком себя как творения Бога и Божественной Природы: Земли и Неба, а в Японии – Богини Аматерасу. Исторически этот тип творчества, буддизм, действительно вышел из язычества, – из его наиболее рафинированной формы – брахманизма. В Китае, Японии он получил распространение как развитие однотипного с ним даосизма и синтоизма, почти сливаясь с ними, но все-таки не во всем. В чем же развитие? В чем именно буддизм как женский творческий потенциал развивает синто (даосизм и язычество в целом) с его высокой Детскостью?
   Естественно, био-основанием этого процесса является само био-различие ребенка и матери, – которое не автоматически, но с определенной долей осмысленности ведет и к различению двух разных, но не противоположных друг другу видов творчества, творческой индивидуальности; становящийся-творимый человек творит себя, и через себя – остальную жизнь, а женщина творит иную жизнь непосредственно, и через нее – также и себя как творческую индивидуальность.
   Итак, человек-творение Природы скорее берет, чем отдает, а женщина скорее «отдается» своему творению, чем берет у него. И если исходить из Экософии культуры Толстого, человек-дитя экологичен по факту своего порождения Жизнью, женщина тоже экологична, но по-иному: не столько по генезису, сколько в соответствии с основной функцией сотворения жизни.
   Этот факт творения Жизни порождает основной принцип буддизма, как сути психосоциокосма женщины, – сострадание, вплоть до полной самоотдачи, саморастворения в своем творении, что и является реальным жизненным смыслом творчески-нравственного удовлетворения, илинирваны. И, кроме того, процесс творения человека идет, в общем-то, как индивидуальное общение, а женский тип творчества предполагает-полагает его как сотворчество, творческое, как минимум, трехстороннее общение, – что создает необходимость и в социальном общении (как минимум, в масштабах общины буддистов, сангхи со специфической формой межличностного общения). Индивидуальное эко-общение перерастает в эко-социальное общение, что во многом и определяет специфику женского типа творчества и женской творческой индивидуальности, женского типа общения, характеристики которых (в их условном тождестве = развитии предыдущего комплекса качеств) развивает и японская лирика, и вся японская культура в целом. Поэтому свойства эко-общения суть качества также и женского творчества. И Женски-Материнского аспекта творчества Толстого.
   На этой основе дадим характеристику японской лирики и творчества Толстого:
   1) эко-общение прежде всего биологично, оно есть общение двух живых существ (человека и Природы);
   2) каждый акт эко-общения уникален не в меньшей мере, чем уникально живое существо как его сторона, основание и источник;
   3) эко-общение есть активное взаимоотношение по-разному активных сторон-систем, не ограничиваемое субъект-объектным отношением;
   4) эко-общение взаимно в любви, доброте, красоте, мудрости и других позитивных качествах. Помимо поэзии наиболее близки к этому экофильному общению такие виды творчества, как икебана, живопись, чайная церемония…;
   5) как и жизнь, эко-общение имеет особую геометрию: его стороны несимметричны друг другу. Эко-общение основано на взаимном дополнении двух принципиально разных, но не враждебных друг другу сторон, составляющих специфическую бинарную систему, состоящую из относительно самостоятельных подсистем;
   6) эко-общение постоянно в своем непостоянстве, как непостоянна сама Природа. Сколь бы ни был уникален каждый миг этого общения, само оно постоянно и неизменно. Оно пронизывает всю жизнь человека, прежде всего, женщину, в т. ч. и как духовно-творческую индивидуальность.
   Эти свойства эко-общения как целого, будучи по генезису свойствами Природы, все же не сводимы к этим последним (но имеются еще и специфические свойства эко-общения, которые не сводимы к свойствам Природы, хотя и выводимы из нее).
   Японская лирика говорит, конечно, и о трехстороннем, и о многостороннем общении (Природа, друзья, родные и я), но никто (и ничто) н е противостоит непосредственному общению-с-Природой. Никакой предмет не «заслоняет» ни человека, ни Природу. Человек, конечно, «удваивает» себя в предмете, но обычно не противопоставляет последний ни себе, ни Природе.
   Японская лирика чужда такому «утроению», «усложнению» эко-общения. В ней нет никакой вычурности, надуманности. В частности, у Кавабата Ясунари всегда была живая связь человека с предметами; в предметах ощущалась жизнь самого художника. В японской лирике предмет сливается с Природой:

     «Долгий вешний день!
     Лодка с берегом неспешно
     Разговор ведёт».

   Передавая эти особенности японской лирики и культуры в целом, заметим, что основным свойством собственно эко-общения выступает его непосредственность, неопосредованность предметным миром человечески-античеловечно-экофобной цивилизации как культуры потребительства: предметный мир на Востоке не противопоставляется человеком ни себе, ни Природе. Кавабата Ясунари, в частности, очень метафорично выражает свое представление о единстве мироздания, указывая на то, что действительно лежит в его основе, как и в основе присущих его составляющим – макро-косму и микро-косму – отношений:

     «Если у вселенной одно сердце,
     Значит, каждое сердце – вселенная.»

Женски-Материнское сердце и сердце Толстого – в первую очередь

   Это сердце не может делить свою любовь к Природе по частям, вместе с тем «любовь к Природе всегда взаимна!». Гармоничность эко-общения вытекает из поэтично-любовного восприятия Природы: человек, будучи частью Природы, испытывает на себе любовное ее отношение к своим творениям. Но и он сам наделен тем же отношением к жизни, что и вся Природа. Такая эко-гармония во всем ее многообразии пронизывает всю японскую поэзию-культуру. Ее выявление и есть реальное развертывание основной аксиомы традиционной японской культуры.
   Как многообразна Природа, так многообразна и гармония с нею. Ярчайшим примером этого является любовь между мужчиной и женщиной, которая, по словам Томиэ Охара, всегда неповторима и складывается по-разному («на десять тысяч ладов»). Но этот же принцип понимания разнообразия форм любви-гармонии свойственен и сфере эко-общения.
   Очевидно и то, что превалирование женского начала в мужчине-носителе синто-буддийской духовной традиции не ведет к эко-катастрофе, но, вместе с тем, все-таки препятствует его общему творческому развитию. Поэтому-то актуализируется процесс удвоения Творчества Жизни; оно становится совместным и взаимотворчеством. Это позволит более полно и системно развивать и специфику каждого типа творческой личности, ныне как бы «размытых» по всему спектру личностного потенциального многообразия, или творчески-личностной «палитры», преимущественно Женской японской культуры. В частности, излишняя «феминизация» детства (и детского начала в творчестве) наиболее ярко видна в следующей танке:

     «Ах, если б этот мир похож был на цветок,
     И каждую весну рождалось бы былое!
     Но нет, увы… // Мир бренный не таков:
     Что раз прошло не возвратится боле»

Неизвестный автор
   Здесь видна особая фетишизация – приписывание Природе своего отношения к ней. Повтор вызывает радость лишь в тех культурах, которые ориентированы на прошлое, но – досаду, даже скуку и прочие негативные чувства у творческих индивидуальностей, ориентирующих себя на постоянную смену настроений, на непрерывный поиск нового в былом. Обусловлено это различие тем, что лишь женщина биологически ориентирована на постоянство, стабильность в развитии. Мужчина и ребенок ориентированы на перемены, поиск нового, развитие-обновление. Именно эти свойства должны быть позитивно эмоционально, нравственно, эстетически окрашены.
   О переносе «женского подхода» на сферу, где более подходящей является Мужская (интеллигентная) логика, говорит следующая установка японской лирики: «Горесть жизни ощущается благодаря тому, что всякая радость, да и все в мире, преходяще»; об этом говорит образ струй реки Ёсино: сейчас они текут здесь, перед глазами; один миг – и они скрылись в далеких горах.

     «Будешь дальше течь, // И отсюда далеко
     Спрячешься в горах… // Только ты одна, река Ёсино?
     Иль в мире всё?»

   Здесь «горесть жизни» менее уместна, чем радость по случаю перемен, т. е. того, что «все в мире преходяще». Творческому умонастроению ближе перемены (Мужская логика), а не минор:

     «Мой приют стоит // На восток от города.
     Здесь один живу. // «Скорби холм» зовут его.
     Что же? Скорбь – удел людей!»

Кисэн
   Нет! «Скорбь» не обязательно есть «удел людей» – всех людей, и даже не обязательно – удел женщин. Хотя, по-видимому, без скорби не обойтись. Но ведь вовсе не обязательно делать ее всеобщим умонастроением всего мировоззрения будущих поколений. А вот еще одно (само)ограничение Женской логики отношения к миру:

     «Мелкая гора!» // Отраженье ясно вижу
     В мелкой речке… // «Мелкой» что ль была
     К нему любовь моя?»

   И действительно, миниатюрность – общая характеристика всей японской культуры. Конечно, это имеет огромный позитивный смысл при построении микромоделей, в производстве часов, при создании миниатюр всех типов, в искусстве бонсай и в сфере высоких технологий… Но ведь, кроме этих качеств, творчество и вообще созидание, формирование человека (особенно мальчика) творческой индивидуальностью нуждается еще и в других качествах: творческом дерзании, склонности к новизне, риску, масштабности, решительности, смелости и мн. др., что в гипертрофированном виде присуще Западу, но не Японии, где миниатюрность = «мелкость» мешает этому. В норме, эти мужские качества – совокупность качеств, присущих женски-мужскому творчеству Толстого, что дает некую перспективу для нормального, гармонично-равного со-развития женского и мужского начал в культуре Японо-Руссии, создаваемой нами на основе диа-синтеза культур Японии и России.
   Это предполагает перенесение высочайшей нравственно-эстетической утонченности, изысканности, высокого эстетизма японской, в основном женски ориентированной культуры в культуру Японо-Руссии, в которой предполагается равное развитие женского и мужского творческого потенциала.
   И именно в этом – величайший вклад Японии в сокровищницу мировой культуры, будущее которой мы видим в культуре Японо-Руссии.
   Сколь очаровательны следующие танка:

     «На ветках хаги том, на яшмы блеск похожи
     Дрожат росинки чудной красотой,
     И тают вмиг от рук… // Гуляющий прохожий!
     Любуйся так, не трогай их рукой!..»
     (Неизвестный автор)
     «В осеннем поле выпала роса,
     И словно в белой яшме вся равнина.
     Куда ни взглянешь – блеск… // И вот, как жемчуга,
     Блестит росинками повсюду паутина»

Бунъя Асаясу
   Этот принцип: «Не трогай их рукой» – должен стать всеобщим этико-логическим принципом всей мировой культуры будущего, и более того: общим принципом Творчества Жизни Человеком. Любование Природой – без вторжения внутрь нее – принцип воспитания, творения талантов и гениев. Япония к этому весьма предрасположена. Но из этого следует необходимость такого же высокого развития и мужского творческого потенциала.

     «О, этот мир, печальный мир и бренный!
     И всё, что видишь в нём и слышишь, – суета.
     Что эта жизнь? // Дымок в небесной бездне,
     Готовый каждый миг исчезнуть навсегда!»

Фудзивара Киёскэ
   Конечно, мир – «бренный» и «суета» – дымок и пр. Но ведь этому можно и радоваться! А не только скорбеть. Но вот какая самоотверженность звучит в следующей танка:

     «Я не о том грущу, что ты забыл так скоро,
     Не о своей судьбе в тревоге я.
     Но жизнью мы клялись,
     Богам клялись мы
     И я боюсь: что ждёт теперь тебя?»

Укон
   Это нечто близкое пушкинскому: «Я Вас любил так искренне, так нежно, как, дай Вам Бог, любимой быть другим». Оба стихотворения – шедевры мировой классики. Но в русской лирике-логике человек (мужчина) активнее, он чувствует и мыслит все-таки по-своему.
   Отождествление «Лета» (в структурировании японской лирики) с Женской творческой индивидуальностью позволяет наметить следующие основные линии в развитии женского творческого потенциала Японо-Руссии-мира:
   1) дальнейшее развитие чувств, качеств, отношений любви, гармонии, красоты, а также самоотверженности, самоотдачи, самоотречения как необходимых атрибутов женского варианта творчества и творчества Жизни вообще (всяким) человеком;
   2) в то же время необходимо некоторое ограничение комплекса позитивных качеств творчества, дающих ему устойчивость, стабильность, определенность, неизменность в меняющемся мире, по преимуществу женским творческим потенциалом. Это предполагает снятие понимания этого комплекса свойств как всеобщего принципа, не характерного для остальных групп населения;
   3) можно подумать и об ограничении минорного настроя в общем самоощущении женщины в мире; тем более этот принцип менее уместен для неженщин и японцев в целом. Особенно в сфере творчества.
   Отсюда вывод: такое осмысление женского творческого потенциала дает шанс осмыслить также и мужской творческий потенциал и его логику. Это не простая, но все же решаемая логико-прогнозная задача. Ее решение заключается в следующем: женщина и мужчина составляют некое живое единство, различаемое по своим структурам и функциям, связывающим их в одно гармоничное целое по принципу взаимодополнения. И если мы выводим качества женщины из малой природы и ее общения с человеком, то эту же, Живую логику, мы попробуем применить и в дальнейшем при введении интеллигентно-мужской Живой логики как продолжение и развитие женского варианта Живой логики.
   К тому же, Лев Толстой, будучи четырехмерной творческой индивидуальностью, а значит, обладая одновременно женской душой и мужским интеллигентным разумом, дает нам своим творчеством дополнительные художественные эмпирические основания для определения того, что есть интеллигентный мужчина как творец качественной новой субкультуры Японо-Руссии. Такое осмысление японски-женского творческого потенциала дает шанс осмыслить также и

Мужской творческий потенциал Русских Японцев

   «Резюме» – итогом-творением макро-мира человек = микро-вселенная является в детском возрасте: в онто– и филогенезе, то есть еще и в качестве начала истории (бережно сохраняемого многими народами поныне, в т. ч. и японцами). Взрослые – уже не только творения Природы, но и ее сотворцы (хотя по традиции – еще не в полном смысле). Причем сотворцы разные: женщина участвует в сотворчестве с Жизнью, мужчина (особенно западный) – неживой природы, мира предметов (потребления-властвовани). Эту предметно-атомизирующую линию творчества гипертрофирует-фетишизирует Запад, вынуждая женщин действовать, творить по логике мужчин. Япония в этом отношении развивает более фундаментальное – женское творческое начало, формируя и мужчин по интуитивно-всеобщему образу и подобию женской творческой личности. Поэтому для японцев актуальна задача выделения, или «позитивной поляризации» мужского творческого начала из женского, а для Запада, наоборот, женского – из мужского.
   Но обе задачи – сложные и «тонкие». Особенно – японская проблема: ведь глубочайшая экологичность японской художественной культуры как раз и покоилась на превалировании женской экологичной душевности над мужским предметно-активистским, в общем-то, потенциально экофобным началом, в полной мере реализованном в созданной им эко-катастрофе. Поэтому для Японии задача заключается в таком выделении мужского из всеобще-женского, при котором общая экологичность культуры Японии и Японо-Руссии не только сохраняется, но и развивается.
   Итак, предпринятая попытка наметить решение этой проблемы позволяет сформулировать следующие выводы:
   1. Мужчина есть и непосредственное, и опосредствованное (в первую очередь предметом) единство био-природного и собственно человеческого, био-социального, – начал. При этом он, прежде всего, индивид (как био-природное существо), а уж потом – социальное существо. Он творит общество (хотя его как ребенка и сотворили Природа и предшествующие поколения, объединенные в общество).
   2. Мужчина – это творец, который вместе с женщиной творит жизнь. Правда, в отличие от нее, он творит ее путем создания предметных средств, рационалистично. Для мужчины творчество – самореализация своих потенций, самоутверждение, тогда как для женщины – это самоотдача, и в этом – самореализация.
   3. Мужчина в состоянии поддерживать гармонию с Природой именно потому, что он сам – Природа (точнее: результат сотворчества Природы и человека, или Неба и Земли). Эта уникальность мужчины заложена ему геном природного универсума в качестве программы его жизни и творчества. Он должен, становясь сотворцом Жизни, – следовать этой своей естественной программе, – а не иной, меняя ее с возрастом. Но мужчина более свободен от своих связей с жизнью Природы, – в чем и таится потенция эко-катастрофы, которую отныне необходимо предвидеть и блокировать, – тогда как женщина следует программе Жизни.
   4. Активность мужчины направлена вовне и по преимуществу в сферу предметных средств творчества. Это обязывает его, как сотворца Природы, свою предметно-деятельную активность соотносить с ее жизнью, воздерживаясь в своем прагматизме от излишней, гиперактивности, если она идет во вред жизни Природы, социума и других людей. Существенно то, что японец может делать это, а рацио-личность Запада – это не делает.
   5. Мужчина-творец должен брать на себя ответственность за жизнь других людей, социума, Природы, – как умный и мудрый человек. Чтобы стать таким, он должен овладеть особой, мужской Живой логикой творчества, которая должна включать в себя еще и гармонизированную, мета-формальную логику.
   6. Мудростьмужчины-творца должнапроявляться и в понимании ограниченности прямоты, прямодушия, открытости, которые могут обернуться прямолинейностью, огрубленностью, одномерностью, опасными в отношениях с Природой, социумом и другими людьми. Что и происходит на Западе.
   7. Мужчине-творцудолжна быть присуща ориентация на гармонизирующее само-развитие, ибо он, как активный субъект творчества Жизни, динамичен, находится в постоянном становлении, как и Природа. Это неизменное свойство его как творческой индивидуальности. Женщина, наоборот, представляет собою в творческом отношении постоянство в изменчивом мире. Вот почему их взаимная задача: гармонизировать свои отношения в эко-общение – творчество Жизни, составляя гармоничное единство друг с другом и со всеми иными сотворцами Жизни.
   8. Мужчина, в отличие от женщины, – ориентирован не на семью, а вовне, на более широкую, эко-социальную общность, что, впрочем, вовсе не исключает, а прямо предполагает сугубую индивидуальность (=замкнутость творческого процесса отдельной творческой личностью), что дополняется творческими достижениями других творческих личностей. В этом плане может быть разрешен тот, казалось бы, парадокс, когда «женскость» Японии (=Востока вообще) развивает мужчина. Он вместе с женщиной должен выступить основным субъектом развития всей системы эко-социальных форм общения в Японии-Мире. Этот же принцип, но в своем перевернутом виде, осуществляет и Запад, вынуждая женщину действовать по логике мужчин.
   9. Именно опосредствованность творчества мужчины отличает его от женски-непосредственного созидания жизни. Это качество превращает мужчину в основного субъекта экофобной предметной деятельности. Вот почему так важно для него решить задачу повышения уровня творческой самокритичности и самоограничения – по отношению к тенденции предметизации. Это означает и большую преемственность творческой индивидуальности мужчины будущего по отношению к традициям Японии и Востока в целом в смысле непосредственности=неопосредствованности предметом системы гармоничного эко-общения. Это означает еще и содействие неживой Природе в раскрытии=развертывании потенций ее превращения в момент, внутреннее средство (например, скелет) саморазвития жизни.
   И все же, говоря в целом о мужчине-творце, идеалом которого для нас является Лев Толстой (в их взаимодополнении с Дайсаку Икедой) необходимо подчеркнуть, что основная часть работы по японизации опыта Запада и Евразии еще только должна быть проделана в будущем. Самое большее, что удалось сделать на данном этапе – наметить общую стратегию-программу общего, экософского процесса смены всех парадигм Востока-Запада-Евразии. И фундаментальным основанием для реализации данной Стратегии является творчество Льва Николаевича Толстого, которое дает основания и для качественно нового типа творческого потенциала, возникающего в лоне классической русской культуры и, естественно, наследуемой и субкультурой Японо-Руссии.

Соборно-синтезирующая культура японо-руссии: эко-прогноз становления

   Встретишь Будду – убей Будду!
Чань-буддизм

   Данное изречение, свидетельствующее о креативности поэтического мышления, – одно из самых «темных» положений дальневосточной мудрости. Часто оно трактуется как призыв к ниспровержению всяческих идолов. Однако смысл его гораздо глубже. Его можно понять, исходя из положения: «мысль изреченная есть ложь» (Ф.И. Тютчев). Этот тезис очень точно передает акцент дальневосточных (классических китайских и японских) поэтов-мудрецов на глубинном смысле, скрываемом словами, но через них же и проявляющемся. Не означает ли призыв «убей Будду!» призыва к устранению «Будды явленного» для обретения более глубинной любви к подлинному Будде (являющемуся в данном случае одним из символов многообразной Природы)? Тогда это призыв к раскованности, креативности мышления и поведения.
   Но раскованность, как и творческая активность, тоже имеет свои измерения, и свою внутреннюю самоорганизацию. Лишь ребенок может позволить себе полнейшую «свободу без границ». Мудрец в своей свободе руководствуется творческими интересами, не своими личными, но Жизни в целом. Поэтому названный принцип лучше переформулировать по-новому: «Встретишь Будду – пересотвори Будду!». Что, естественно, резко повышает меру ответственности: ребенок может безответственно «убивать Будду» – мы-то знаем, что это ему не под силу; взрослый же должен понимать это не в буквальном смысле, а уж мудрец – тем более.
   Этот принцип пересотворения, досотворения, взаимотворчества и т. п. должен стать всеобщим, начинающим свое действие с самой беззащитной части жизни – с живой Природы и детей. Эко-общение учетверяется, а точнее: вообще становится безмерным, ибо и познание жизни, и тем более ее созидание – не могут ее исчерпать. Жизнь – тайна, Творчество Жизни – тайна тайн, бесконечность в степени бесконечность. В этом – прелесть и бескрайняя притягательность творчества жизни человеком – высшей, самой творческой формы творчества. Здесь человек и становится подлинной творческой индивидуальностью высшего уровня, человеком-Творцом = Богочеловеком (в русской культурной традиции), младшим соавтором самого Бога. Разумеется, по степени высочайшей ответственности за жизнь вообще (не по претензиям).
   Эта духовно-творческая индивидуальность высшего уровня продолжает преемственность по отношению ко всем иным творческим индивидуальностям, обнаруживая новые, высшие уровни во всем творчестве их всех. Прежде всего, в том смысле, что она начинает творить их самих: ее творчество – это творчество творцов жизни, а вместе с ними – и творчество самой жизни тоже.
   Они – вместе с детским началом – должны быть гармонично уравновешены. Гармоничное объединение женского и мужского начал, а значит, и женски-восточной культуры и западно-мужской цивилизации – это наиболее очевидное начало-основание уже трехстороннего синтеза культур и типов творческой индивидуальности, – что и позволит нам выйти на новый уровень. Для этого необходимо выполнение и еще одного условия, которое в чань-буддизме сформулировано в виде парадоксального афоризма: «Человек не может быть благоразумным и мудрым, если в нем слишком сильно мужское или женское начало».
   И здесь с самого начала можно увидеть следующий парадокс: творчество творцов, любовь к ним должны начинаться, естественно, с любви к природе=детям (что уже и было декларировано выше). Так это было исторически, так это сохраняется японской традицией и так это представляется самым естественным и неизменным.
   Творчество творцов переворачивает эту историческую последовательность и, вопреки ей, начинает не «снизу», а как бы «сверху», с творчества творцов высшего уровня, с самосозидания духовно-творческой индивидуальности высшего уровня. И это, оказывается, наиболее продуктивно: ибо творчество высшего уровня – всегда взаимно, есть взаимотворчество, взаиморазвитие творческих потенциалов всех и каждого. В определенном смысле это даже и легче, ибо опирается на саморазвитие = самосозидание творческой индивидуальности в ее интенсифицирующемся, динамизирующемся творческом общении. А уж они – как корни – будут «ветвиться» детьми, в своеобразном генеалогическом древе.
   Но творчество творцов специфично еще и потому, что это творчество отношений с творческими личностями, но не их самих как таковых. И не просто субъект-объектных отношений, ныне принятых в качестве всеобщего эталона, но отношений субъект-субъектного общения при максимальном самоограничении, самосдерживании основным субъектом творчества своей собственной творческой активности, – при нарастающей активности иных субъектов сотворчества.
   К тому же – при четкой «позитивной поляризации» разных типов творческих потенциалов и не только типов, но и индивидуально-личностных различий. И при максимальном отмежевании всех и всяких «поползновений» в сторону предметной, рацио-эгоистичной формы творчества, ныне распространенной в качестве «эталона» творчества вообще.
   Первейшее, самое очевидное и широко распространенное различение – женского и мужского начал «инь-ян». Для ноосферно-соборно-синтезирующей творческой индивидуальности это различение из внешнего становится внутренним, к тому же, как минимум, пятисторонним: Природа-дитя-женщина-мужчина-я сам. Эта «позитивная поляризация» совершенно необходима для осознанного построения, созидания структур общения, качественно различных для каждого из субъектов сотворчества. В то же время вовсе не очевидно, что с мужчиной нужно говорить «как мужчина с мужчиной», а с женщиной – «между нами-девочками», с детьми – по-детски. Необходимо показать перспективу творческого саморазвития каждому субъекту сотворчества персонально, которая, к тому же, увлекла бы его в его творческом саморазвитии, которое, несмотря на эту «самость» и при опоре на нее, становилось бы регулируемым саморазвитием, с осознанно полагаемой перспективой перехода в саморегулирующееся самосовершенствование.
   Здесь можно видеть общую преемственность и с Востоком по линии самосовершенствования, и с Западом, но при сдвиге акцента с управления на регулирование-саморегулирование, и с Россией-Евразией с их тенденцией гармоничного синтеза. Тем самым в этом трехстороннем синтезе и совершается выход на качественно новый уровень, в т. ч. и в личностно-творческом смысле. Это означает появление нового типа=уровня творчества и уже от самого субъекта творчества зависит реализация возможности превращения его в ведущий, или системообразующий, тип не только творчества, но и всей системы эко-социального общения.
   Для этого достаточно четко отличить данный тип творчества (творцов жизни) от остальных типов творчества: детского, женского, мужского. Прежде всего, необходимо отличить творчество творцов от западно-пре дметно-мужского типа творчества, ныне господствующего в мире, но не в мире японской, женской – синто-буддийской традиционной культуры. И поскольку выше была проделана попытка определить образ мужского типа творческой индивидуальности будущего, дальше попытаемся продвинуться в осмыслении образа духовно-творческой индивидуальности высшего уровня путем двойного, или двухстороннего процесса: а) отличения его от образа мужчины-творца путем б) развития образа женщины-созидательницы, продолжающей линию преемственности с японской традицией (главным образом – лирики). Тем самым будет доразвит и образ мужчины-творца, который должен быть «встроен» в качественно новую систему творчества творцов, где он будет скорее определяемым, чем определяющим (как ныне).
   Речь идет прежде всего о функции Творчества Жизни, — которая есть скорее свойство-функция Женщины-матери-созидательницы, чем мужчины-творца и тем более – мужчины как субъекта предметной деятельности и предметно-деятельностного творчества. Эта функция Творчества Жизни отныне существенно усложняется по сравнению с функцией рождения, воспитания детей (основной, самой естественной, но потому и относительно биологически более простой-привычной, нежели творчество жизни). Усложняется и функция воспроизводства следующих поколений: отныне мы должны будем творить в них творческие индивидуальности, или Творцов Жизни. И эта линия преемственности является прямым продолжением чадолюбия всей японской культуры: «Любовь к детям – один из основных мотивов японской лирики, она противопоставляется всему остальному»:

     «Для чего нам серебро, // Золото, каменья эти?
     Все – ничтожно. // Всех сокровищ
     Драгоценней сердцу дети!«

(цит. по: [521, с. 50])
   Для японской лирики любовь к предкам и детям, к Природе – близкие, если не тождественные понятия. Как и природа, дети дарят ощущение радости бытия:

     «С детьми из дорогой моей деревни
     Я встретился – и радость беспредельна.
     И грусти больше нет!»

   Детская открытость миру (Природе) – одна из основных характеристик творческого мышления вообще. Дополняющая ее линия естественного чувства чадолюбия должна быть развита, на наш взгляд, за счет:
   1) любви не только к самим детям, но сильнее – к тенденциям – потенциям их творческого саморазвития – с целью помощи в их реализации;
   2) ограничения этого развития рацио-предметного, эгоистичного типа творчества, но ни в коем случае не путем прямого запрета, а более тонким, мягким, интеллигентным образом: путем переключения на более перспективные и увлекательные сферы-формы Творчества Жизни и включения предметного творчества в более фундаментальный контекст творчества жизни (в качестве его важного, но не основного аспекта – даже для мальчиков). Это – как бы феминизация-японизация предметного (=мужского) творчества и в то же время – развитие обоих этих типов в нечто качественно новое: не только для Японии, но и для мира. В этом смысле – японская классическая художественная культура – одно из самых фундаментальных оснований выхода человечества на уровень творчества им жизни, – его лучшими, умудреннейшими представителями.
   Непосредственно в японской лирике эта тенденция наметилась в форме устремления к экологичному гуманизму. В совр. японской лирике с экологичных позиций можно выделить три аспекта:
   а) тенденцию эко-синтеза традиционной экологичности с лучшими гуманистическими традициями, пришедшими в Японию из России и Запада;
   б) критику буржуазной культуры без ее расчленения на собственную (японскую) и внешнюю (пришедшую из США, стран Западной Европы);
   в) эклектичное соединение указанных двух начал.
   Если говорить о первой из указанных тенденций, то следует подчеркнуть, что этот эко-гуманизм соответствует традициям японской культуры, придерживающейся принципа гармонии, а не борьбы старого и нового. Происходит смена формы эко-гармонии. Так, если в рамках японской традиции Природа рассматривалась как активное начало, а человек функционально лишь активно воспроизводил ее предначертания, то ныне человек становится организующе-ответственным сначала за себя, а затем и за всю систему «Человек-Природа» в целом.
   Характерны в этом смысле строки из стихотворения Таро Никамуры:

     «Я люблю птиц… // Красивая, смелая, чистая…
     И только ноги ужасны…
     Я, мясорубка, перемалывающая ненависть и желания,
     Потому так люблю эти сильные ноги птиц».

   Высшая форма экологичного гуманизма, пожалуй, запечатлена Симпэй Кусано в строках стихотворения «Божья коровка» (с. 90):

     «Солнце, букашка и я.
     Все собрались на одной ладони».

   Тут Человек-Творец, созидая новый уровень жизни, не отбрасывает предметности как одной из характеристик своей культуры, не фетишизируя ее. Однако далеко не всегда современные японские поэты выходят на такой высший уровень позитивного эко-общения, как это удалось Симпэй Кусано. Все же большая часть их творчества характеризуется как соединение экологичных традиций с фетишизацией предметно-вещного… бытия человека, отрывающего его от Природы.
   «Такой акцент на человеке – приводит подчас к некоторому забвению природы. Этот «перехлест» можно видеть у современного поэта Японии Сюнтаро Таникава:

     «Что оставил мёртвый мужчина? // Жену
     И ребёнка.
     Что оставила мёртвая женщина?
     Поникший цветок.
     Все, что оставили мертвые, – // Это, живые, мы,
     Только живые мы // Ничего другого».

   Это – уже частичное отступление от экологичных традиций можно видеть и в «Сотворении человека» того же автора. Более полный эко-синтез разных (экологичных и гуманистичных) традиций: Природа (Небо и Земля) породила Человека. Человек создал орудия труда, все свои предметы, общество и государство. Через вещи Человек творит самого себя и как хозяина этих вещей. А ныне Человек начинает творить эко-гармонию в себе и в Природе. Таково резюме Экософского мировоззрения.
   А Таникава принял поверхностную, хотя и реальную зависимость от мира вещей… и государства за единственную и сущностную связь. Он забыл о порождении человека Природой, а им – вещей, а ныне уже и природы. Конечно, если принять эту картину… за истинную, то тогда действительно «все нужно было бы начать сначала». Правда, государство на Востоке – организм, долженствующий жить в гармонии-со-Вселенной. И тогда это мировоззрение – экофильно. Японская культура создала в форме лирики глобально значимую сферу позитивного, гармоничного эко-общения. Поэтому не стоит отказываться от этих ценнейших достижений мировой значимости. Нужно лишь хорошо разобраться в них и синтезировать их с гуманизмом, заложенным античной, русской и современной европейской культурами.
   Рассмотрение современной японской лирики с позиции необходимой эко-гармонии убеждает в том, что она как бы «шагнула» от первоначальной эко-гармонии человека с Матерью-Природой прямо в Будущую Эко-гармонию, когда уже человек (став соборной творческой индивидуальностью) ответственен и за себя, и за всю Природуи общество тоже. Японская лирика дает одну из возможных картин эко-гармоничного Будущего для всей глобальной культуры, которую предстоит развивать человечеству.
   Таково наше понимание образа соборно-синтезирующей творческой индивидуальности, выходящей на уровень Творчества Творцов Жизни. В силу того, что она, как и все люди, как человек вообще, создана природным универсумом, а непосредственно – предшествующими поколениями, она имеет основание и возможность перевернуть эту историческую преемственность: Жизнь вообще → дети → женщина → мужчина – в качественно новую, нами творимую, переводящую эту «цепочку» на уровень его творчества всех этих «звеньев», – но уже как своих творений. Это простая био-связь, но уже творимая современным человечеством в качестве этапов, сфер, форм самосозидания духовно-творческой индивидуальности и ею жизни. Ведь почти изначально человек, т. е. женщина + мужчина, будучи детьми Природы, сами становятся родителями, творцами следующих поколений. Отныне же этот процесс креативизируется, то есть становится еще и процессом самовоспроизводства человека-творца:
   сначала, как Творец Жизни человек творит своих детей, а затем, вместе с ними, – внуков и вместе ними – Жизнь Природы. Тем самым он и выходит на уровень Мета-Жизни, Сверх-Жизни, творимой Сверхчеловеком, или Метачеловеком. Итак:
   1. Высшее предназначенье человека – Созидание Творцов Жизни.
   2. В этом творчестве творцов необходимо развертывание уникальных творческих способностей каждого из творимых нами Творцов Жизни.
   3. Нашу собственную творческую активность мы должны постепенно заменять повышаемой нами и спонтанно растущей творческой активностью следующих поколений творцов жизни, иначе: моя творческая активность осуществляется в творчестве и через творчество моих учеников=детей и детей – творений моих творений. Здесь действует китайское «вэй-увэй»: действие через не-действие, через сдерживание своей активности в пользу Живой Природы.
   4. Духовно-творческая индивидуальность высшего уровня добра, прекрасна, мудра не только сама по себе, в своем собственном творчестве, но и через Творчество Творцов Жизни.
   5. Мудрец многомерен, многопланов, почти бесконечно многосторонен в творчестве своих творений.
   6. Пророк постоянен в своих творческих проявлениях, которые бесконечно многообразны.
   7. Человек-Творец высшего уровня гармоничен не только сам по себе, в своем Творчестве Жизни, но еще и в Творчестве своих творений.
   8. Человек-Творец – еще и субъект творчества социума особого типа – социума Творчества Жизни, или социума соборной совокупности творческих индивидуальностей.
   9. Человек-Творец высшего уровня гармоничен не только сам по себе, и не только в своем творчестве – как субъект гармонии везде и во всем, но и в Творчестве своих творений.
   10. У духовно-творческой индивидуальности высшего уровня имеется и еще одна форма-сфера – гармонизации общения между разными поло-возрастными группами субъектов Творчества Жизни и их – с Природою, самым изначально-фундаментальным субъектом самовоспроизводства, включая порождение человеком – Человека-Творца высшего уровня, становящегося ныне основным соавтором их совместного взаимотворчества.
   Японская культура предраполагает к выходу на этот уровень, ставший ныне столь необходимым. Но для реализации этой потенции нужна хорошо системно продуманная стратегия, вариант которой мы и предлагаем.
   Все эти выводы в их совокупности дают основания для коррекции следующих положений К. Маркса: «Мужчина не может снова превратиться в ребенка, не впадая в ребячество. Но разве его не радует наивность ребенка и разве он сам не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизводить свою истинную сущность?..» Таковы, по Марксу, древние греки как нормальные дети. Но «бывают… старчески умные дети. Многие из древних народов принадлежат в этой категории» (там же). Имеется в виду Восток.
   Не совсем так. Эко-катастрофа показывает, что греки=эллины в эко-отношении все-таки положили начало катастрофичному пути, а это значит, что они не совсем «нормальные», но испорченные дети, а точнее: подростки, – тогда как «старчески мудрые дети» Востока как выразители изначальной естественной нормы, имеют более фундаментальные перспективы глобального развития.
   Итак, Живая Природа – это и мать, и дитя человека, смысл его жизни и цель дальнейшего пути. Так оцениваем мы глубокий смысл всей японской поэзии, переданный так тонко и точно стихами Сюнтаро Таникава:

     «Так бесконечна даль, и потому…
     А это – даль, та самая, что вдруг
     Любого превращает в человека.
     Но если человек когда-нибудь
     Не устремится в даль, забыв о дали,
     Штрихом пейзажа станет человек.»

   Если Запад в своей традиции понимал под «далью» – познание, бесконечное стремление к истине, никогда (по Канту) не достигающее ее, то в японской художественной традиции под «далью» подразумевается Природа. К ней направлены устремления поэтов, писателей, художников, всех японцев. В ней – душа человека, смысл его жизни, устремленность его творчества. Человек в этой культуре воплощает в себе целостность развития Природы. Но отнюдь не всякий, а лишь тот, кто «стремится в даль». Именно эта устремленность и «превращает» его в человека. Неустремленный в даль, о ней забывший, становится «штрихом пейзажа».
   Так сможет ли ребенок-Творение Природы, развитие которого и само существование отныне и навсегда зависит уже от Человека-Творца Природы, стать Творцом высшего уровня?
   Правда, в лучшем случае, сказанное здесь есть лишь половина необходимой картины творчески-личностно гармонизируемого будущего, ибо Япония развила до высочайшего эстетически-творческого уровня в основном лишь два варианта творческой индивидуальности будущего: Детский и Женский. А Мужской тип и образ Мудреца=Человека-Творца высшего уровня в гораздо большей мере присущи культуре России. Они и смогут стать достоянием японцев. Именно в таком соединении высших достижений культур Японии и России – глубинный смысл культуры Японо-Руссии. Но эта их японизация-русификация необычайно сложна. В полной мере этот комплекс проблем может быть решен усилиями междисциплинарного и межнационального творческого коллектива, состоящего – в первом приближении – из японцев и русских.

Соборное сообщество СоТворцов Японо-Руссии

   (от понятия соборности, выработанное А.С.Хомяковым, который понимал его не как данность, а как заданность). По С.Н.Булгакову, «соборность (или «кафоличность») есть душа православия и означает вселенскую, единую жизнь в единой истине. С. есть сочетание свободы и единства многих лиц на основе взаимной любви к одним и тем же абсолютным ценностям» (Цит. по «Философскому словарю». М., 1991). По В.Соловьеву, соборность почти = всеединство. Оба понятия обретают творческий смысл на интегрирующе-синтезирующем уровне, когда по принципу С. = всеединства объединяются, развиваются в своей уникальности культуры, Экософии, логики, личности. Тем самым С. = всеединство выходит на уровень всеобщности: подлинно высокой, нежели философия. С.= всеединство становится рабочей нормой всякого общения, содействующего обращению «просто» человека в творческую индивидуальность высшего уровня, или Гения. С. – основное образ = понятие русской Экософии, а также эко-социо-культурологии. С. гармонично объединяет в одно многообразно-живое целое гениев – при сохранении-развитии их творческих потенциалов в их самобытности, оригинальности. Основная качественная определенность С. – ее гармонизирующее интегрирование некоей общности человека-с-Природой, и основа для качественного развития западного индивидуализма. Это и приводит к С. (по Л.С.Франку) – «внутренней гармонии между живой личной душевностью и надиндивидуальным единством».
   Так определяемая С. близка и понятию пластичности (по В.Шмакову) и пластичной социологии. Отсюда: понятие соборная творческая индивидуальность, которая творит свой соборный социум, свою социальную соборность, т. е. С.т.и. – это Т.и., которая творит себя, других, общество, природу, как бы «растворяясь» в этом творчестве, «отдаваясь» ему всецело. Это – добровольная, бескорыстная акция, которая внешне выглядит как самоподчинение и самоограничение. Основное отличие ее от (рацио-)личности – в характере их связи с обществом: С.т.и. – субъект творчества своего, соборного сообщества, а личность – объект социального формирования (см. Личность. – по Ядову В.А.). Хочется надеяться, что кто-то из наших японских сестер-братьев захочет и сможет освоить эти и иные идеи Экософии Японо-Руссии во имя нашего общего и своего самосовершенствования.
   Отсюда выводима и вся концепция Живой экономики, которая предшествовала антично-западной цивилизации и должна сменить ее – в ее качественно новом варианте.

Живая экономика России-Востоко-Творчества

   Экономика считается основой развития общества, его «реальным базисом», определяющим-де характер всех остальных сфер общества. Для Востока эта фетишизация экономики просто неверна потому, что экономика на Востоке – это форма (само)организации Живой Природы и частная, не базисная сфера культуры как Живого целого. Да и для Запада фундаментальность экономики тоже стала сомнительна, ибо вот уже в течение нескольких десятилетий экологи мира утверждают, что экономика (рыночного типа) – основное средство экоцида Жизни-на-Земле. Да и К.Маркс доказал первичность-«базисноcть» экономики по отношению не ко всем остальным сферам современного (ему и нам) общества. Экософия Живой экономики, являясь обобщением представлений Востока и множества экологов об экофобности экономики, есть теоретическая система понятий, исходящих из подлинно Марксовой аксиоматики, в которую вводятся понятия Жизни, Живой экономики, Творчества Жизни в качестве фундаментальных категорий общей Экософии и частной ее сферы – Экософии Живой экономики.
   Замысел данной серии работ – дать контуры Стратегии выхода экономики на качественно новый уровень ее дальнейшего, уже эко-гармонично-креативизируемо-инновационного развития. Этот замысел требует ДОосмысления и ПЕРЕосмысления самых фундаментальных аксиом культур Востока-Запада-России, в т. ч. и политэкономии, а значит, и понятия экономики, различив в нем два основных уровня: экофильный и экофобный. Сверхзадача работы – показать возможности и перспективность развития экономики в экономику экофильно-Живую. Она является подспудной основой и всех экономик мира. А современная экономика строит себя как неявный антипод Жизни, как ее отрицание, осуществляя неявный, но скрытно действующий тотальный запрет-на-Жизнь. Основная функция современной, рыночной экономики – удовлетворение вовсе не жизненных и даже не материальных потребностей общества, но властных интересов господствующей страты, которые она очень хитроумно-ловко выдает за всеобщие потребности общества. И именно на такое обслуживание экономики направляется подавляющая часть сил общества и ПРИРОДЫ. Но трагедия человечества даже не в этом, но существенно глубже – в том, что производственное потребление сил человека-природы есть ее умерщвление, и умерщвление в огромных масштабах. И это тотальное умерщвление природы есть, увы, необходимый момент современной экономики и цивилизации в целом, но не Живой экономки и не экофильной Культуры, которые сохраняют в себе шанс как бы «обратного» движения к динамичной эко-гармонии человека-с-биосферой. Иначе говоря, экофобность и экономики, и цивилизации в целом может быть снята, и тем самым мир будет избавлен от угрозы завершения уже идущей эко-катастрофы. Правда, осуществить этот замысел можно лишь в общем контексте эко-гармонизации-ревитализации-креативизации экофобно-суицидной цивилизации в Культуру Творчества Жизни Богочеловеком, начинающим это благое, поистине БОЖЬЕ дело со сферы научно-учебного знания, развиваемого в знание ЖИВОЕ. А оно и призвано стать адекватным средством самосотворения современным, рацио-человеком себя в Человека-Творца, то есть «попросту» в Богочеловека. А Он и пересотворит рацио = товарно = экофобную экономику вновь в ЖИВУЮ экономику – некое подобие Искусства сотворения Жизни. Данная работа начинает с исходного понятия Экософии К. Маркса. ТРУД ВООБЩЕ, или абстракция труда – категория, введенная К.Марксом в качестве «ячейки», «клеточки», начала теории качественно нового уровня – Стратегии выхода из той, эко-кризисной ситуации, которая объединяет его и нашу эпохи и «есть… выражение жизни и утверждение жизни» (К.Маркс. «Капитал», т. 3, гл. 48). Эта категория практически не известна в марксоведческой, философской, экономической, социологической и в целом научной литературе. Основная причина – полное несоответствие существующей парадигмы науки тем перспективам, которые выводимы из полагания Жизни, труда вообще, Живых труда-экономики-знания-логики и т. п. в качестве исходных категорий. Труд вообще, или абстракция труда (не путать с Марксовым же понятием абстрактного труда: он – антитезис-антипод понятию абстракции труда), есть развертывание категории Жизни и основание категории Живая экономика. Труд вообще дает возможность понять-построить целую систему сущностных понятий: человек вообще, культура вообще, творчество вообще… А понятия существующей политэкономии являются их превращенной формой. Культура Востока в целом есть «выражение жизни», а культура будущего «утверждением жизни», или ее Творчеством. И тогда востоковедение и становится Востокотворчеством.
   Живая экономика, или Экономика вообще, в том числе и внутренняя простейшая сущность экономики, – как и труда вообще, – «выражение жизни и утверждение жизни» вообще, включая жизнь человека, но не ставящая ее/ его «выше» остальных форм Жизни. То есть подлинным и всеобщим основанием жизни человека и общества является в действительности Жизнь Природы и человека как индивида – в их субъект-субъектном (в пределе – гармоничном) общении. Непосредственным основанием Живой экономики является совокупность ТРЕХ ФОРМ Живого труда: труда вообще, полезного труда и творчества. Предмет, предметное средство, орудие труда и экономика – это всего лишь средства такого общения, играющие вспомогательную, прикладную, а вовсе не фундаментальную, не целеполагающую роль. В таком понимании Живая экономика характерна для Востока, в культурах которого экономика в принципе не может быть «базисом» культуры, но лишь «реальным базисом» цивилизации, ставшей по этой причине – опасной. Живая экономика, – как и вся культура (будучи самой широкой системой общения между человеком и остальной Живой природой) – это одно, а экономика в ее общепринятом смысле – как система товарно-денежных отношений и как основная подсистема западной техногенной цивилизации – это совсем иное дело, противостоящее культуре и Живой экономике и над ними господствующее. Увы. Эта ситуация – экологически катастрофична. Как, опираясь на них, построить («взрастить») нормативный прогноз вполне реального, но четко посткризисного пути, который должен вывести мир из эко-катастрофичной ситуации? Основания таких решений – в трудах К.Маркса, нестандартно (Экософски) прочитанных и по-новому структурированных, т. е. эко-гармонизированных. Это общее их решение дано в монографии «Экософия К.Маркса». Основная при этом трудность – «инерция ложной интерпретации» (Л. Выготский) и еще более – инерция неверного пути, дающие, казалось бы, приемлемые решения ближайших задач. К тому же этот ошибочный, цивилизационный путь привычен. Он теоретически, философски, логически, научно обоснован, апробирован всей более чем двухтысячелетней практикой антично-западной цивилизации, но не восточной практикой гармонии-с-Природой. И, тем не менее, этот путь подвергается сомнениям и жесткой критике не только в российской, но и в западной науке. Предметно-орудийный «труд создал» «экономического человека», палача природы, натворившего эко-катастрофу. Но это и Открытие фундаментальной потенции самосозидания себя и как универсального Живого существа и Творца Жизни. Великий перелом в развитии человека-культуры вполне реален при совершенно необходимом – во имя выживания – осуществлении фундаментального процесса ревитализации всей системы предметных средств. На этом теоретическом основании построены наши нормативные прогнозы культур Японо-Руссии, Индо-Руссии, Сино-Руссии …

   АККУЛЬТУРАЦИЯ-РЕВИТАЛИЗАЦИЯЭКОНОМИКИ – это процесс развития экономики из подсистемы экофобной цивилизации в подсистему Культуры Творчества Жизни Человеком. Этот процесс является продолжением-развитием-реализацией другого процесса, который Экософией культуры будущего может считаться более фундаментально-ба зисным – примерно такой же аккультурации-ревитализации науки в Живое знание. Это – тройной процесс:
   (1) Возрождения изначальной фундаментальности бытия Жизни Природы в качестве «реального базиса» жизни человека-общества;
   (2)переосмысления-переструктуризации-регармонизации-японизаци и цивилизации в Культуру Творчества Жизни, а экономики – в подсистему этой Культуры гармоничного будущего и (3) непосредственного развития этой Культуры будущего на основе опыта классической русской-российской культуры, что означает для экономики ее развитие в систему духовно-творческого совершенствования человека как личности и творческой индивидуальности.
   Такое развитие экономики может быть легче понято в России (с учётом громадного опыта Толстого) и Евразии в целом, а осуществлено Востоком, сохраняющим свое экофильное отношение к Жизни и на самом фундаментальном, интуитивном уровне, сохраняющим свое понимание экономики как формы организации Жизни человеком. А так как до 98 % потребляемых ресурсов идет в отходы (по данным А.В. Петрянова-Соколова), то есть на насилие человека над природой (и примерно столько же, на наш взгляд, расходуется сил человека), то в итоге этого процесса нормализации экономики выявляются колоссальные резервы, которые могут быть сориентированы на повышение духовно-творческого потенциала, т. е. Творчество Творцов Жизни и непосредственное Творчество самой Жизни, – что качественно изменит характер экономики и культуры в целом.
   Наименее заинтересован в этих процессах Запад, для которого, – в отличие от всего остального мира, – вся природа есть «объект» и средство экономического воздействия на нее (ее насилия над нею и ее умерщвления). Однако и на Западе имеется критическое отношение к экономике, а потому, опираясь на эту альтернативу, можно и должно и его повернуть в направлении гармонизации-нормализации его общения-с-Природой посредством Живой экономики и эко-гармонизируемой политики.
   Один из основных выводов: необходим выход современного человека на уровень Человека-Творца Жизни (Мужчины) и Женщины-Созидательницы.

   См. также:
   К.И.Шилин. Экософия К. Маркса. М.: 2000. – 180 с.
   К.И. Шилин. Экософия М. Маркса. Будущее Китая и России после цивилизации. // Ж. «Макэсы чжун яньцзю» («Марксистские исследования»). – Пекин, 1996, № 1.
   К.И.Шилин. Экософия Живой экономики будущего. // Вестник Костромского Государственного университета. Вопросы системогенетики. 1/2006. с. 60–72.
   Отсюда следующий вывод: необходима всеобщая смена парадигм, или

Смена парадигмы философии-логики-науки-культуры Экософией, Живой логикой, Живым знанием, Культурой Творчества Жизни Человеком

   Это многоплановый процесс одухотворения-экологизации-аккультурации, ревитализации-ориентализации… но при снятии претензий Запада на изначальность-всеобщность-перспективность, что до сих пор считалось аксиоматичным. Главная идея здесь заключается в том, что применяемый восточными и российскими мыслителями понятийный аппарат философии-формальной логики-науки не адекватенглубокой Жизненной правде, заложенной в учениях Толстого, Икеды, японских и русских классиков, а также и суфиев, исламских мыслителей типа Кунта-Хаджи Кишиева…
   Толстой, как и Пушкин, – «это наше всё», объемлет всё и всех. В его творчестве мы «вычитываем» общую, глобальную Стратегию совершенствования современной рацио-эгоистичной личности в духовно-творческую индивидуальность высшего уровня Учителей Человечества.
   Серьезная проблема заключается в том, что применение понятий-методов-процедур Аристотелевой логики ведет к недооценке близости тех учений Икеды и Толстого, значение которых резко возрастает в условиях переломной экологической эпохи, когда синтез всех подобных учений ведет к созданию общей Стратегии выхода человечества на качественно новый уровень Духовной Культуры эко-гармоничного будущего. Конкретно речь идет о том, что рассмотрение соотнесения учений всех Великих мыслителей уровня Толстого, Икеды, суфиев, исламских мыслителей типа Кунта-Хаджи Кишиева… по принципу взаимодополнения дает в итоге реальную Жизненную полноту подлинно Всеобщей, глобальной концепции, пригодной стать Стратегией Творчества Жизни Соборным Сообществом духовно-творческих индивидуальностей мира, объединенным на основе любви-гармонии-миролюбия-толерантного отношения к миру людей-и-биосферы…
   Но для этого Толстому, а вместе с ним и всем нам, современному человечеству нужно будет научиться бороться, «идти против течения» без насилия, ненасильственными методами, идя все-таки в интересах большинства. Толстой был бунтарем, «нарушителем спокойствия», затхлого спокойствия, «болота». Оставаясь блестящим учеником, он вместе с тем стал еще и Учителем. Он обладал всей полнотой духовно – творческих способностей Де тского-Женского-Интеллигентно-Мужского и Соборно-синтезирующего уровней. Но в то же время он решительно и последовательно шел против рационализма науки-философии-цивилизации в целом. И обе эти грани его духовно-творческого потенциала ныне особо актуализировались – вместе со способностью творить Жизнь по-новому, в соответствии с ритмами-законами самой Жизни, но идя против господствующей, увы, поныне цинично-эгоистичной, узко-рационалистичной агрессивной позиции Запада, но в соответствии и в продолжение-развитие глубинно восточной, буддийской традиции гармонии, любви и уважения-к-Жизни во всех ее проявлениях, – что свойственно также и русской-российской традиции светской духовности.
   Но ведь понятийный аппарат философии-формальной логики-науки разъединяет всех нас между собой: человека с природой, народы и людей-профессионалов самой своей структурой. И тогда получает иную трактовку следующая этическая проблема, выше сформулированная Дайсаку Икедой: «Человек, по его (Икеды) мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной и сложной задачей для него является контроль этого негативного начала».
   Это мнение широко распространено. Оно имеет определенный, хотя и ограниченный смысл. Это ограничение видится в том, что эгоизм кроется скорее не столько в самом человеке, сколько в той системе предметных средств, которые считаются этически нейтральными, но в структуру которых закодирован негативный умысел, подлежащий ныне всенепременному снятию. Именно эту сверхзадачу мы и ставим перед собой: обнаружить и снять эту систему (сначала на теоретически-прогнозном, а затем и практическом уровнях) предлагаемыми нами Экософией и Живой логикой Живого знания.
   Итак, сопоставление концептуальных кредо Икеды и Толстого показывает, что их отношение можно строить и по принципу не только общности-одинаковости, но и, что много важнее, взаимодополнения-взаимотворчества. Действие в соответствии с этим последним принципом будет продемонстирировано и ниже.

Икеда + Толстой →
Культура Ямато-Руссии:

-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   Замысел статьи – в экософском осмыслении названной работы в форме уже иного диалога: Икеды-«Толстого». При этом Икеда будет представлен цитатами из названной монографии, а от имени Толстого – авторы данной работы. В целое нас объединяет общие пафос и направленность книги Икеды-Тойнби. Однако, опираясь на творческий опыт еще и других авторов, в особенности на классиков Русской и мировой культуры и давая уже наши обобщение-нормативный прогноз, попытаемся уточнить-развить некоторые значимые положения очень уважаемых нами авторов. Более того, эко-катастрофичная ситуация жестко требует качественного повышения уровня нашей общей духовно-творческой ответственности, что практически в нашем случае означает развитие толстоведенияв Толсто-творчество. (О чем подробнее – ниже).
   В итоге получается диалог уже 4-х и более авторов – при особом акценте на сближении-без-слияния культур Японии-России, объединяемых скорее по принципу не подобия, а взаимного дополнения-взаимотворчест ва, что, впрочем, не исключает и даже прямо предполагает парадигмально иную, на наш взгляд, Живую логику нормативного прогноза.

Вклад Японии в наше общее будущее

   «Толстой»: Принято будущее выводить из прошлого. Казалось бы, это естественно и разве может быть иначе? – Может. Если мы хотим построить прогноз такого будущего, которое качественно должно отличаться от сущего: прошлого-настоящего (как ныне), мы должны начать с наших представлений об эко-гармоничном будущем, которые, как это ни парадоксально, должны будут в дальнейшем определить наше отношение к прошлому.

   Икеда: В прошлом японский народ проявлял огромный талант в усвоении и ассимиляции чужих цивилизаций и культур… (с. 285). В период Эдо (1603–1868), когда сёгунат династии Токугава проводил политику самоизоляции страны от внешнего мира, пышно развивалась своеобразная японская культура, которая укоренилась на всех уровнях населения… Но сегодня Япония уже почти прошла период интенсивного заимствования европейской культуры и вступает в стадию ассимиляции и творчества. И нынешняя нерешительность японцев вызвана именно переходом к последнему (с. 286).

   «Толстой»: Период «ассимиляции» западной культуры завершился, началась эпоха «ассимиляции и творчества», а точнее: СоТворчества с культурами Евразии, особенно России, а также еще с помощью русской интеллигенции «ассимиляции и творчества» и с Западом тоже, – но если и когда под углом зрения, или как бы с позиций классической русской культуры, т. е. при использовании – в интересах Японии – опыта русских по «наполнению» западной цивилизации духовностью русской культуры.

   Тойнби: … неудивительно, что у японцев должно было вызвать замешательство влияние западной культуры, с которой…намного труднее справиться, чем с китайской культурой… Но мне кажется, что в отношении проблемы Запада японцы оказались самыми успешными среди незападных народов. Они оказались более успешными, чем русские, и намного успешнее, чем китайцы, индусы и мусульмане.

   «Толстой»: И это так, по крайней мере, по отношению к русским. Но при одном уточнении: при четком различении в позиции русских двух качественно разных подходов: западников и славянофилов (что практически = востокофильству). Западники просто копировали Запад и считали Россию Европой. Но это не так. Россия – это Евразия, двуединое целое, ведущее свою культуру не только с Запада, но еще и с Востока, продолжая традиции Византии и российски-татарского симбиоза. Ныне именно эта традиция двуначалия-двуединства особенно востребована миром. Глобализация резко усиливает именно эту тенденцию. В этом мы видим огромные перспективы и для Японии, и для всего мира.

   Дайсаку Икеда: «Охвати своим зрением столетие или тысячелетие перспективы, и работая силой диалога для объединения разломанного человечества…» (с. 9).

   «Толстой»: Экологический кризис всей Жизни-на-Земле, созданный главным образом техно-цивилизацией Запада, втянувшей в этот кризис весь мир, обязывает нас к охвату всей истории человека и Жизни-на-Земле. Более того, мы делаем особый выбор в пользу экофильных культур Востока, особенно – Дальнего Востока, а также и синтезирующих культур Евразии – с особым акцентом на России, Ныне именно она осуществляет новый «срединный путь», продолжая тем самым традицию буддизма.

   Икеда:«Срединный путь», о котором говорил доктор Тойнби, является квинтэссенцией учения буддизма. И, несмотря на то, что на страницах нашего предисловия я не смогу полностью объяснить его, я понимаю пожелание моего собеседника, чтобы я придерживался буддийского духа толерантности и интеграции всего сущего. Чтобы я не вставал на сторону ни левых, ни правых и, охватывая все различия и разнообразия, приложил бы все усилия ко всеобщему объединению человечества (с. 9).

   «Толстой»: Действительно, буддизм – вместе с индуизмом – внутри которого и возник буддизм, а также вместе с синтоизмом (для Японии) и с даосизмом и конфуцианством (для Китая) – могут сыграть исключительную роль в экофильном «умиротворении» (в лучшем смысле слова) человечества. Сюда можно включить также еще и традицию светской духовности, высокая миссия которой – эко-гармонизация-аккультурация-одухотворе ние решающих ныне сфер цивилизации: науки-техники-экономики, которых по существу не трогают ни одна из религий.

   Икеда: В последний день нашего общения доктор Тойнби сказал мне: «Возможно, что диалог, подобный нашему, сыграет важную роль для объединения народов мира и синтеза разных религий. Наш диалог был между Японией и Британией. В дальнейшем я желаю, чтобы подобный диалог состоялся между Россией и США и особенно между Китаем и Россией. Они в значительной степени смогли бы продвинуть человечество ко всеобщей интеграции. И Сока Гаккай мог бы проявить инициативу для их начала…». (9-10 сс.)

   «Толстой»: Да, действительно, стал крайне необходимым синтез религий, но не только религий, но и культур, и наук, и синтез религии-искусства-науки – во имя самого необходимого синтеза, а точнее: Великого Возрождения Единства Человека и Живой Природы (правда, при уже ведущей роли Человека-Творца Жизни). Решающую роль в поддержке-реализации такого фундаментального замысла может сыграть и в определенной мере уже играет Сока Гаккай во главе с Дайсаку Икедой. Стратегию совокупности фундаментальных трансформаций современного, эко-катастрофичного мира цивилизации в мир Культуры Творчества Жизни Человеком предлагает коллектив Лаборатории «Экология культур Востока» МГУ. Мы публикуем «Энциклопедию Живого знания» (издано уже 14 т., готовится к изданию еще несколько). Среди них особо значимы для решения нашей проблемы два тома нашей «Энциклопедии…»: К.И.Шилин. Японцы и русские – гении-творцы глобальной культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего Т. 13, 496 с. и подготовленный к печати т. 15. К.И.Шилин. ЭКОСОФИЯ ЯПОНО-РУССИИ ЭКО-ГАРМОНИЧНОГО БУДУЩЕГО (450). Они, – вслед за томами Дайсаку Икеды – будут, на наш взгляд, рассматриваться в будущем как Стратегия созидания гармоничного будущего. Тем более, что и Дайсаку Икеда активно стремится к диалогу с Россией.

   Икеда: Сегодня положение мирового сообщества сильно изменилось. И я снова хочу подчеркнуть важность диалога с Россией, потому что это страна глубокой духовности и родина незаурядных умов науки и искусства… Дорогие воспоминания о наших встречах и неизгладимые впечатления от благородства их русского духа останутся в моей душе незаменимыми сокровищами на всю жизнь (с. 10).

   «Толстой»: Мы готовы дополнить эти, самые фундаментальные впечатления еще и нашими идеями-концепциями-проектами Японо-Руссии, Японо-Китае-Руссии, Японо-Исламо-Руссии, Японо-Германо-Руссии, а также и Японо-Британо-Руссии…

   Икеда: В мире все еще накапливаются проблемы, создающие угрозу человечеству. Буддизм говорит о том, что эти проблемы своими корнями уходят в глубинные слои человеческой жизни. В Сутре Лотоса написано: «Голод и нищета образуются в результате безмерной жажды. Эпидемия возникает из-за невежества. Война раздувается гневом». Мы с доктором Тойнби, полностью разделяя точку зрения о том, что кризис мира есть не что иное, как кризис человека, затронули широкий круг вопросов, пытаясь найти пути их решения, в частности, найти источник силы для преодоления внутренней темноты человека (с. 11).

   «Толстой»: Да, конечно, современный эко-кризис – это «не что иное, как кризис человека». Но вот какого человека? Всех и каждого в равной мере? Или какие-то слои общества и регионы в большей мере, чем другие? И разные поло-возрастные группы в разной мере? Наша концепция решения данного комплекса нетривиальных проблем состоит в следующем: да, конечно, современный эко-кризис, действительно уходит своими корнями в «глубинные слои человеческой жизни», но вот проблема: в какие именно? – На наш взгляд, не в самые глубокие, не в общечеловечески-восточные, а в античность, главным образом – к Аристотелю, заложившему логико-философские основания современной науки-техники-экономики, цивилизации в целом. А вот выход из этой ситуации – в Возрождении-развитии изначально-восточных, в данном случае – японских традиций гармоничного единства человека-с-Живою Природою. Более конкретно разрешение наших эко-проблем мы находим в снятии глубинного умысла всей системы наших социальных эпидемий и войн, которые возникают далеко не только из-за невежества, но в еще большей мере из-за корысти; корыстные интересы определяют структуру предметных средств властвования, которые, увы, привычно воспринимаются нами как, якобы, «нейтральные», и мы тем самым оказываемся в роли не только жертв, но что еще страшнее – невольных палачей Природы и самих себя. И таковыми выступают прежде всего молодые мужчины типа Александра Македонского.А экофильный духовно-творческий потенциал остальных слоев населения и даже самих молодых мужчин, увы, недооценивается и недоразвивается. В итоге мы и создали столь фундаментальные проблемы, которые – в условиях сущей системы науки-образования (осуществляющей адаптацию молодежи к эко-катастрофичным отношениям) – мы просто «в упор» не видим. Необходима смена «угла зрения» с Запада на Восток и Евразию-Россию. И тогда мы сможем решить главные проблемы: как повысить «мощность» того «источника силы для преодоления внутренней темноты человека», повысить его инновационно-духовно-творческий потенциал – с тем, чтобы он (=мы) смог все-таки решить те поистине и по-новому фундаментальные проблемы, которые мы не можем решить и даже просто понять-осмыслить.

   Икеда: Для обеспечения жизни нужно иметь соответствующую философию жизни и сделать дух неприкосновенного уважения жизни всеобщей основой нашей цивилизации (с. 11).

   «Толстой»: Эту «философию Жизни» мы назвали Экософией; именно она, а не рацио-ограниченная, антично-западная философия (логика-наука-технология…) полагает – вслед за Востоком – Жизнь и Творчество Жизни Человеком в качестве аксиомы и реального основания всей социальной жизни человека. И тогда мы «нашу цивилизацию» усовершенствуем в подлинно нашу Культуру Творчества Жизни Человеком.

   Икеда: Особенно важен диалог между двумя нашими странами, Россией и Японией. (С. 12).

   «Толстой»: Да, именно здесь, между нами, и мы видим решение наших регионально-глобальных проблем. А именно – в создании особой профессиональной субкультуры Японо-Руссии, или шире: Японо-Британо-Руссии, возможно, еще шире: Японо-янки-Руссии.

Предисловие. Тойнби. (Примечание издателя)

   Это предисловие написано г-ном Тойнби в третьем лице от имени обоих авторов, и в соответствии с их пожеланиями оно приводится здесь в данном стиле (с. 17).
   В настоящей книге Тойнби излагает причины, по которым следует ожидать, что в будущем лидерство перейдет от Запада к Восточной Азии. Человечество уже объединено на технологическом уровне в ходе всемирной экспансии западноевропейцев, происходившей в течение пяти последних столетий. …

   «Толстой»: Основанием назревшего глобального эко-синтеза народов-стран должна стать, думается, культура, а точнее: художественная культура, искусство, включая эстетизированно-эко-гармонизированно-ревитализированные этапы-формы науки-техники-экономики. Это и будет то, о чем говорит и Д.Икеда.

   Икеда более оптимистичен, чем Тойнби, в надеждах, что такая великая перемена может быть достигнута на добровольной основе, на принципах равенства между всеми видами человеческой расы, без дальнейшего доминирования одной из них над другими, то есть без того зла, которое в прошлом слишком часто являлось платой за политическое и духовное объединение даже в намного меньших, чем во всемирном, масштабах (с. 13–14).

   «Толстой»: Во имя этого мы и создаем нашу «Экософию духовной культуры будущего», издали «Японцы и Русские – Гении-Творцы глобальной культуры Японо-Руссии» и подготовили к изданию «Экософию Японо-Руссии» («Энциклопедия Живого знания», тт. 13–15).

   Икеда и Тойнби едины в том, что религия есть главная движущая сила человечества. Они едины в том, что человеческое существо обязано постоянно стремиться преодолевать и врожденную предрасположенность эксплуатировать всю остальную Вселенную, и что вместо этого оно должно пытаться безоговорочно отдать себя служению Вселенной, чтобы его «Я» слилось с абсолютной реальностью, что для буддиста есть состояние Будды. Они едины в том, что эта абсолютная реальность не является человекоподобной Божественной персоной (с. 15).

   «Толстой»: Это особая форма религии, очень похожая на светскую духовность, как бы обобщающую все религии и продолжающей традиции буддизма-индуизма-конфуцианства-язычества… И тогда мы сможем понять, что «предрасположенность эксплуатировать всю остальную Вселенную», а непосредственно – Живую Природу – отнюдь не является «врожденной»; это суждение – антично-западного генеза, слишком доверчиво воспринятое остальным миром.

   ТОЙНБИ: В настоящее время мы являемся свидетелями рождения общей глобальной цивилизации, возникающей на технологической конструкции западного происхождения, но духовно обогащаемой теперь вкладами со стороны всех других исторических региональных цивилизаций (с. 16).

   «Толстой»: Эта «технологическая конструкция западного происхождения», действительно, должна быть одухотворена, ревитализирована-экологизирована, ее совершенствование в Культуру Творчества Жизни должно стать более фундаментальным процессом, чем просто «духовное обогащение вкладами со стороны всех других исторических региональных цивилизаций». Мы и делаем это в меру наших сил.

   Икеда: Я рассматриваю тенденцию к сексуальной вседозволенности подрастающих поколений в ином свете. Я вижу ее истинную причину в ослаблении внутренней жизненной силы. Это ослабление вызвано подавляющим влиянием современной техногенной цивилизации. Из ослабленной жизненной силы не может быть порожден трепетный дух любви (с. 24).

   «Толстой»: Нельзя не согласиться с этим фундаментальным выводом. Но продолжим его, перейдя с человека на всю остальную Живую Природу. Здесь тоже можно видеть «истинную причину (ее кризиса) в ослаблении внутренней жизненной силы. Это ослабление вызвано подавляющим влиянием современной техногенной цивилизации».

   Икеда: В соответствии с буддийским взглядом мир природы, включающий в себя и живые и неживые существа, в целом является Жизнью. И для человека важно жить в гармонии с окружающей его природой. Только выбрав для себя этот путь сосуществования и получения благ от нее, человек может поддерживать свою жизнедеятельность и проявлять созидательное начало.
   Основываясь на таком понимании, буддизм учит, что отношения между человеком и природой являются не противостоянием, а взаимозависимостью… Как полагает буддизм, пока мы изучаем отдельно от другого, мы не можем правильно понять не одно из них (с. 44).

   «Толстой»: Это опять так, но с небольшим дополнением: взаимозависимость человека с Жизнью переходит во взаимотворчество при уже ведущей роли Человека-Творца, берущего на себя отныне основную духовно-творческую ответственность за нашу общую СОЖИЗНЬ-с-Природой.

   Икеда: современная научно-технологическая цивилизация является цивилизацией, которая допускает существование и позволяет высвобождение материальной алчности человека. И до той поры, пока мы не осознаем этот факт и не положим это осознание в основу наших суждений, мы не будем способны внести нужную поправку в направление современной цивилизации, которая сегодня живет за счет разрушения окружающей нас природной среды и может повлечь за собой и крах человека (с. 45).

   «Толстой»: Критика более чем справедливая. Соглашаясь с нею, мы ставим перед собой задачу разработки уже позитивно-конструктивной Стратегии саморазвития человечества и Творчества им Жизни. Это и составляет суть наших Экософии Живого знания – Живой логики Творчества.

   Икеда: Однако в сердцевине современной научной цивилизации существует концепция, утверждающая, что человек и природа – это противостоящие сущности и для блага человека необходимо покорить природу… Пытаясь покорить мир природы, человечество нарушило основополагающий, естественный ритм природы. Страдающая и доведенная до грани разрушения деятельностью человека, природа теперь восстает против человечества (с. 45–46).

   «Толстой»: Да, конечно, от системы покорения природы совершенно очевидно нужно отказаться. Но есть ли в ней хоть какой-нибудь исторически преходящий смысл, который все-таки в снятом виде нужно сохранить? – Думается, такой смысл все же имеется. Он видится в развитии специфичного младомужского духовно-творческого потенциала, выдаваемого на Западе за, якобы, всеобщий интеллект и «человеческий капитал». Очищенный от этой фетишизации, мужской духовно-творческий потенциал, очевидно, должен будет совершенствоваться уже по-новому, в гармоничном сотворчестве со всеми остальными духовно-творческими потенциалами остальных слоев населения и с Живою Природою.

   Икеда: Я усматриваю две причины того, что человек зашел так далеко в разрушении своего природного окружения. Во-первых, современный человек не относит себя к миру природы. Он не признает того, что мир природы хотя и в отличном от человеческой жизни формате, но тоже является органически живым существом, поддерживающим определенный баланс и ритм своего существования во взаимодействиях со всеми членами этого мира, в том числе, конечно, и с людскими жизнями. Вторая причина проистекает из иудейского монотеизма… Уверовав в то, что он ближе к Богу, чем все остальные существа, человек счел для себя вполне естественным подчинение всех остальных созданий и поставил их себе на службу. Это мировоззрение легло в основу самых различных течений современного мышления и идей. Комбинация этих двух причин определили основное направление развития современной научно-технологической цивилизации (с. 46).

   «Толстой»: Несколько уточнений: (1) так ведет себя не просто человек вообще, а главным образом молодой, агрессивно-потребительски воспитанный-настроенный мужчина Запада, начиная с великого завоевателя Александра Македонского. А он был учеником не менее великого философа Аристотеля, внедрившим «огнем и мечом» античную философи ю-логику-диалектику-науку во всей тогдашней ойкумене.
   (2) Иудейско-христианский монотеизм подвергается на Западе, видимо, справедливой критике за его экофобность. Но тогда качественно возрастает роль экофильного политеизма с его сакральностью, а также и светской, естественно, экофильной духовности.

   Тойнби: Переворот во властных отношениях между человеком и неодухотворенной природой произошел все-таки так недавно, что нам трудно признать этот факт и еще труднее нам почувствовать, думать и действовать в соответствии с этой революционно новой ситуацией (с. 50).

   «Толстой»: Можно выразить сочувствие профессору Тойнби: действительно, трудно вырваться из духовно-интеллектуального «плена» антично-западной традиции, укоренение которой началось даже раньше и не «так недавно», а, на наш взгляд, 2,4 тыс. лет т. н. По-видимому, в России «нам почувствовать, думать и действовать в соответствии с этой революционно новой ситуацией» все-таки легче, чем на Западе.

   Икеда: Я подозреваю, что переворот во властных отношениях между людьми и неодушевленной природой в какой-то мере связан с природными бедствиями. Частично виной тому является деятельность человечества…. Следовательно, если мы ничего не будем делать, то это вполне может привести к катастрофическому изменению природы на нашей планете… И для того, чтобы спасти эту ничем не заменимую родную планету от катастрофы, нам, людям, необходимо трезво оценить степень воздействия человеческой деятельности на природу и строго регулировать те виды деятельности, которые несут в себе опасность нарушения гармонии природы (с. 50–51).

   «Толстой»: «переворот во властных отношениях между людьми и неодушевленной природой» – это, на наш взгляд, лишь одна из форм проявления иного «переворот во властных отношениях между людьми». И отношение к Живой Природе как десакрализованной и «неодушевленной природе» есть итог наделения ее качественно новой социальной функцией – быть предметным средством властвования (большого) человека над «маленьким» (лишенным власти, но наделенным функцией властвования над беззащитной-«неодушевленной природой», которая – с этим умыслом – и должна насильно сделана «неодушевленной природой». Эта система экофобных эко-социальных отношенийдолжна быть непременно снята: системно и осмысленно, но без «перекосов», без впадения в иные крайности.

   Икеда: Однако сегодня очевидно, что большинство бедствий, которые угрожали бы существованию человечества, не относятся к стихийным, а в большей степени являются следствием человеческих действий. Современная научно-технологическая мощь человечества настолько велика, что даже трудно представить чисто стихийные бедствия, которые не включали бы в себя человеческий фактор (с. 51).

   «Толстой»: Итак, «большинство бедствий, которые угрожали бы существованию человечества… является следствием человеческих действий». Значит, чтобы избавить себя от угрозы эко-суицида, нужно всю «современную научно-технологическую мощь человечества» повернуть «другим концом», то есть экологизировать ее – во благо человека и биосферы.

   Икеда: Нам необходимо изменяться самим и менять отношение к природе. И политикам, и промышленникам, и ученым в том числе. Если люди не осознают своих внутренних причин в бедствиях окружающей их среды, трудно ожидать надежных мер для ее оздоровления (с. 52).

   «Толстой»: Но это означает, что необходимо менять в экофильном направлении всю систему профессионального разделения труда. Сейчас она делится «по предмету», а нужно – по формам-видам экофильного, или эко-гармоничного общения, по свойствам основного субъекта Сотворчества-с-Жизнью, по типам духовно-творческих потенциалов, которые естественным образом подразделяются на Детский, Женский, интеллигентно-Мужской и агрессивно-мужской, а также Соборно-синтезирующий потенциалы.
   Этот процесс можно назвать и так: (K.I.Shilin) INDO-RUSSIA, Spiritual Decolonization of India (+Russia). (New Delhi – 2005. 40 p.). Но это можно отнести в такой же мере и к Японии, но особенно к Японо-Руссии.

   Икеда: Некоторые ученые утверждают, что дальнейший прогресс науки рано или поздно приведет к тому, что всем природным бедствиям будет положен конец. Я не согласен с этим. Вера в то, что дальнейшее развитие науки покончит с бедствиями, вызываемыми загрязнением окружающей среды и деятельностью человека – это просто способ отвлечения внимания от этой необходимости приведения человеческой этики в соответствие с нынешним уровнем земной цивилизации. Ослепляя человека и уводя его тем самым от этой необходимости, такая вера в науку может привести к бедствиям, которых мы еще не знавали. Было бы справедливо признать заслуги науки, благодаря которой современная цивилизация способна обуздать определенные виды стихийных бедствий. Но, с другой стороны, мы не должны упустить из поля зрения то, что применение этих же научных достижений зачастую само вызывает сотворенные человеком бедствия или дает толчок к бедствиям нового типа (с. 52).

   «Толстой»: Необходима двойная коррекция:1) приведение человеческой этики в соответствие не с нынешним, а с необходимым уровнем земной цивилизации, порождающей Культуру Творчества Жизни Человеком, и (2) необходимо приведение в соответствие не только «человеческой этики», но и логики-диалектики-гносеологии, ибо применение этих же научных достижений и их логики… зачастую само вызывает сотворенные человеком бедствия.

   Тойнби. Для того. чтобы справиться с вредными последствиями властвования, необходимы не интеллектуальные, а этические меры. Но наука представляет собой интеллектуальную деятельность, которая в этическом плане нейтральна… Зло, порожденное наукой, нельзя излечить самой наукой. (с. 52).

   «Толстой»: Точнее будет: все же «интеллектуальные», но этически преобразованные. «Зло, порожденное наукой, нельзя излечить самой наукой»? Но и без науки и даже без логики науки и философии науки это сделать тоже невозможно. Необходима экологизация-ревитализация и даже ориентализация всей системы цивилизации, включая названные ее сферы, – в подсистемы Культуры нового уровня.

   Икеда: Научная технология не должна использо ваться для того, чтобы покорять и контролировать мир природы, в том числе и животный мир. Напротив, она должна использоваться для того, чтобы человек мог наилучшим образом жить в гармонии с природой и чтобы природа могла максимально сохранить свой естественный ритм при условии современной человеческой цивилизации. Такое отношение между технологией и природой можно сравнить с отношениями между лекарством или хирургической операцией и здоровьем человека. Препараты и хирурги ческие операции, в сущности, предназначены не для покорения человеческого организма, а для того, чтобы способствовать укреплению собственной силы выздоровления, свойственной всякой жизни (с. 53).
   Следовательно, настоятельным требованием времени является коренное изменение отношения ученых и всех современных людей к природе. Такое изменение и внутреннее борение против своего эго должно происходить в глубине души каждого индивидуума. Здесь я вижу роль и значение религии в научно-техническую эру. Я имею в виду примерно следующее: религия может обеспечить современным людям глубокое переосмысление жизни на основе высокой, гуманной этики. Ученые и инженеры, прошедшие такую внутреннюю процедуру и, следовательно, осознающие свою ответственность перед природой, должны проявить инициативу в установлении правильного отношения науки к природе. На основе этого будет обеспечено развитие нового поколения науки и технологии (с. 53).

   «Толстой»: Но необходимо развитие и самой гуманной этики: она становится Живой этикой, включающей в себя постдиалектику и постгносеологию.

   Икеда: По утверждению многих интеллектуалов, будущее человеческой расы видится каким угодно, только не светлым…Сегодняшняя трактовка надвигающейся опасности полного уничтожения человечества вообще не оставляет места для надежды на будущее. Она также не принимает в учет добродетель людей и тем самым погружает человечество в отчаяние (с. 64).

   «Толстой»: И это так, если смотреть на мир с позиций сущего, а не должного, с позиций вероятностного, или исследовательского прогноза, который опирается на господствующую тенденцию, а она экофобно-суицидна.Если же посмотреть на тот же мир с позиций нормативного прогноза, т. е. при опоре лишь на докризисно-доцивилизационное состояние, а также на те «ростки нового», эко-гармоничного в прошлом-настоящем, то ситуация выглядит совсем иначе, экофильно. Мир вполне созрел для поворота «колеса истории» на добро-гармонию-Творчество Жизни Человеком-Гением, которого мы вполне в состоянии вырастить в следующих поколениях.

   Икеда: Однако современный страх перед надвигающейся гибелью имеет дело с вопросом о том, как относиться к силе, которой обладает сам человек. Современные люди столкнулись с запутанной ситуацией, в которой человек использует науку в качестве оружия, чтобы обладать силой, достаточной для того, чтобы не только покорить мир, но и полностью перевернуть его, но сам оказывается преданным той же цивилизацией, которую он создал этой силой, и она же ведет его к уничтожению… мы с удивлением обнаруживаем, что именно мы сами привели себя на грань смерти. Но сегодняшнее положение таково, что, чем больше мы используем свою мощь научной технологии, тем ближе может наступить преждевременная гибель человечества. Найти путь избавления от этого страха совсем нелегко (с. 65).

   «Толстой»: Введение нами в этот процесс эко-осмысления (1) материальных интересов и (2) смена их жизненными, или эко-интересами должно дать позитивный результат и вывести нас из этой запутанной ситуации. Первые помогают понять, почему ситуация была создана умышленно; и этот умысел столь же умышленно скрывался умышленным обманом. Однако так продолжаться категорически не может, ибо эко-суицид – тоталени снять его можно лишь общими усилиями духовно-творческих сил всего человечества. И мир предрасположен к этому.

   Икеда: Современные люди подвержены новому виду голода, вызванному гипертрофированной потребностью, иными словами, духовному голоду…
   Я верю, что человечество сможет изменить характер своей цивилизации, служившей до сих пор причиной загрязнения земного шара. В человеке заложены нужные для этого духовные ресурсы. … Но для этого важно преодолеть причины внутри нас самих – алчность и эгоизм, которые плотно заслоняют наше духовное око мудрости и делают нас бессильными (с. 65–66).

   «Толстой»: Эта вера и есть самое необходимое условие самоспасения мира.

   Икеда: Для того чтобы достойно преодолеть и разрешить ныне сложившиеся проблемы, современное человечество должно приложить все возможные усилия. В этом нет никаких сомнений…Алчность, которой предоставлена неограниченная свобода деятельности, угнетает свободу возвышенной духовности, потом неизбежно попирает то, что имеет наивысшую ценность в человеческом сознании… Алчность должна 6удет быть обуздана ради всего, что есть лучшего в человеке (с. 67, 70).

   «Толстой»: Но алчность – вместе с хитрым-злым умыслом – имеет многие формы своего сокрытия и обманной выдачи себя за всеобщие качества человека, данные ему Природой, или Богом. Одна из самых изощренных форм этой экофобной троицы – сокрытие себя в структуре предметных средств самоорганизации общества, включая науку-философию-логику… Наш творческий коллектив Лаборатории «Экология культуры Востока» разработал концепцию снятия этих социальных ограничений, переходящих самоограничения личности. Наиболее действенный способ снятия – развитие системы сначала университетского, а затем и всей системы «наука-образование» – «перевооружение» их творцов Живыми знанием-логикой-Экософией в рамках Университетов Живого знания.

   Тойнби: Я считаю, что целью образования обязана быть религиозность, но не корысть. Образование обязано быть поиском понимания значения и цели жизни, а также поиском верного жизненного пути… Максимум служения, а не максимум прибыли – это та цель, которой он должен посвятить себя. (с. 72–73).

   «Толстой»: Дополним: плюс высокий духовно-творческий интерес при переходе к синтезу систем «Жизнь → Творчество» + «предметное творчество → не-жизнь» → система «Творчество → Жизнь».

   Икеда: Досадно, что современное образова ние посвящает себя утилитаризму, поскольку это принесло два неблаго приятных последствия. Во-первых, наука, в известной степени превращаясь в инструменты политики и экономики, выпустила из своих рук первоначаль ную независимость и, следовательно, основанное на ней достоинство. Во-вторых, из-за того, что научными ценностями признаются только и прежде всего те наука и технология, которые способны принести практическую пользу, наука и образование смирились с тем, что они стали средством передачи знаний и технологий. Это может привести к обесцениванию места человека в науке. Наука и образование, в которых люди сегодня служат знанию и технике и которые должны угодить политике и экономике, обязательно должны вернуться к своему подлинному предназначению – поиску смысла и цели человеческого существования (с. 73).

   «Толстой»: Соглашаясь, добавим: утилитаризм-рационализм: экофобен-эгоистичен и в конечном итоге ведет к тотальному эко-суициду. Его можно-должно сменить духовно-творческим интересом Жажды Творчества Жизни, в которой сливаются два сильных инстинкта-влечения: «простой» извечной жажды жизни и высоко-духовной Жажды Творчества Жизни. В совокупности это ведет к снятию обоих названных Д.Икедой неблаго приятных последствий: (1) обмана-самообмана сообщества ученых в благородстве-бескорыстии-экофильности их профессионального научного знания; выход из этой ситуации мы видим в переходе науки на уровень Живого знания, которое, на наш взгляд, есть синтез религии + искусства → Живое знание – с сохранением преемственности Живого знания с наукой; и (2) сообщество духовно-творческих элит мира должно занять более ответственно активную позицию, ибо сложность современных эко-проблем современности такова, что политики-инженеры-экономисты и т. п. уже просто не в состоянии вникнуть-постигнуть их глубину и выработать идеи-концепции их решения. Но для этого необходим процесс их саморазвития-самосовершенствования.
   Икеда: Наука ограничивает поле своей деятельности, тщательно выбирая себе объекты исследования… С другой стороны, научный способ мышления добился блестящего успеха относительно выбранных объектов исследования, выяснив и установив определенные законы природы. Научный способ мышления – это «научное око», которое, бесспорно, отличается от религиозного… «Око науки» есть интеллектуальная способность познания. В своем процессе познания оно использует аналитический способ, затем обобщение и абстрагирование явлений. Аналитический метод осуществляется зачастую с переводом объектов исследований в количественные выражения… Не может быть, чтобы сам объект по своей природе до обработки научным методом и картина, составленная о нем научным оком из извлеченных и переведенных в количество материалов, были полностью идентичны. Здесь, пожалуй, есть существенные ограничения научного ока в его подходе к реальности (с. 98–99).

   «Толстой»: установление наукой «определенных законов природы» есть на самом деле определение законов-правил-процедур ее потребления-покорения-истребления с умыслом использования ее предметных останков в качестве предметных средств-атрибутов власти. Именно в этом поиске – подлинный глубинный умысел науки антично-западного генеза. А количественные методы исследования отрывают качество (т. е. саму Жизнь) от количества с тем же умыслом предметизации-летализации Природы в предметные средства властвования. В итогеЖивая реальностьстановится предметно-расчлененной, пригодной быть объектом властных отношений.Жажда Творчества Жизни снимает-перекрывает всякуюжажду власти и богатства.

   Икеда: В силу своей ограниченности в способах исследования наука рассматривает все строго с материальной точки зрения. Когда объектом изучения является живое существо, для которого материальные аспекты еще далеко не все то, что составляет его существование, наука объясняет жизнь на своем абстрагированном и обобщенном языке, не способном выразить уникальность духовных аспектов этого существа. Иными словами, научное мышление неизбежно содержит в себе процесс, который низводит жизнь до простого соединения веществ… Такой научный образ мышления сыграет определенную роль в усиливающейся тенденции неуважения к жизни и отчужденности от непосредственной реальности человека… Сила науки как таковая нейтральна (с. 100–102).

   «Толстой»: «Материальная точка зрения» науки – это ее экофобно-эгоистичный эко-суцидный утилитаризм-прагматизм,который, конечно же, должен быть снят. И ее «абстрагированный и обобщенный язык», соответственно, тоже. «Усиливающаяся тенденция неуважения к жизни и отчужденности от непосредственной реальности человека» должна быть неизбежно заменена Стратегией уважения-к-Жизни и Сотворчества-с-Нею, что с жесткой необходимостью совершенствует науку в Живое знание, ведущее свою преемственность скорее с Живым знанием культур Востока (а уж потом – и с наукой Запада), и не в последнюю очередь – с культурой буддизма. Мнимая «нейтральность науки» меняется на четкую и совершенно определенную ее экофильность, продолжающую традиции классической культуры Японии и Востока в целом.
   Попробуем сформулировать ряд «ключевых» понятий этих новых сфер нашей духовной культуры Творчества Жизни Человеком.

   КУЛЬТУРА ВООБЩЕ, или абстракция культуры может быть понята также и как простейшее и сущностное Начало всех культур и техно-цивилизации Запада. КУЛЬТУРА вообще – самая широкая система экофильного эко-общения, которая объединяет человека-общество и Живую Природу. На Востоке образ культуры выводится из представлений о Вселенной, Макромире, Абсолюте, Небе, Космосе… – как некий «узор» на теле Природы, а миссия человека – вписаться в этот «узор». Культура строится посредством Живого, восточного, в принципе непредметизируемого по своей структуре знания, как бы вписывающего человека в ритмы Жизни. Эту задачу согласовывания действий человека с ритмами Природы выполняют Мудрецы Востока своим Живым знанием. Отсюда понятна прямо-таки космичная значимость того, что принято называть восточной мудростью. Экософия-теория культуры делает особый акцент на функции культуры как стратегии = программы развития человека, прежде всего, его духовно-творческих способностей. Альтернатива техногенной цивилизации Запада – культура Востока и культура в целом, снимающая цивилизацию культурой более высокого уровня. Ее истоки можно видеть и в буддистской Японии. И в ней, как и во всем мире Буддизма, назрел фундаментальный процесс:

Буддология → буддотворчество

   Буддизм, с самого создания Буддой, создал фундаментальные основания своего выхода на уровень БУДДОТВОРЧЕСТВА. В это понятие вносится еще и общедуховный прогнозный смысл. На это авторов вдохновило решение Конференции «АСТАНА – ДУХОВНЫЙ ЦЕНТР МИРА» (Астана, 20.Х.2008) начать Великий процесс одухотворения-креативизации мира. На этой конференции было решено, что такое название – это обозначение еще не факта, но твердое намерение мусульман сделать-сотворить Астану Духовным центром мира. Вот для этого и необходимы огромные духовно-творческие усилия по
   1) повышению уровня духовности всей совокупности культур и элит мира, выводящих себя тем самым на уровень «семьи» глобальных культур и индивидуальностей мира, создающих интеллектуально-творческие возможности для решения проблемы
   2) одухотворения современнойбездуховной цивилизации —при особой опоре на лучшее и наиболее перспективное в исламе и других религиях на сферу светской духовности, имеющей глубокие корни в самом буддизме.
   Эти основания видятся в качественном различии между экофильностью культуры буддизма и экофобностью техногенной цивилизации Запада. Для существующего уровня развития буддоведения этого различия как бы не существует. А потому вся система понятий, разработанная эллинами 2,5 тысячи лет т. н. и обобщенная Аристотелем, воспринимается в культуре буддизма как общечеловеческая, объединяющая буддизм со всеми другими религиями и духовными людьми. Но в течение прошедших веков это, экологическое различие между Востоком и Западом перекрывалось научно-военно-технически – экономическими различиями. ХХ век качественно изменил соотношение экологического и экономического, выдвинув на первый план проблему сохранения-развития Жизни-на-Земле. И тогда Восток, включая Ислам, со всей его эко-гармоничностью, начал приобретать первостепенное значение для судеб и всего человечества также. И тогда вышеназванное различие между Буддизмом(Востоком) и Западом обретает поистине фундаментальный уровень той «пропасти эко-катастрофы», которой можно избежать, если сменить парадигму и сдвинуть акцент нашего всеобщего внимания с Запада на Восток-Буддизм. Это мы и предлагаем. И тогда мы получаем уникальную возможность решения этой, беспрецедентно фундаментальной проблемы путем эко-синтеза культуры Ислама со светской духовностью, получившей существенное развитие в классической русской культуре.
   Наиболее очевидный итог этого процесса: востоковедение →Востоко-творчество. «А затем и буддоведение →Буддотворчество. (ср.; Гогиберидзе Г.М. Исламский толковый словарь, с. 84).
   Итак, наука, в т. ч. и востоковедение и буддоведение, – действенные средства колонизации-роботизации масс с умыслом манипулирования ими, а также предметизации-летализации биосферы в предметные средства властвования. И выход мы видим в реализации замысла: востоковедение →Востокотворчество, а затем и буддоведение →Буддотворчество.
   Но это не претензия на Творчество Буддизма, но идея Творчества Жизни на основе Буддизма. Ведь не кощунственными же признаны слова Раби’и ал Адавийи: «Я есмь Истина», т. е. Бог. Но в каком смысле? – Во мне нет ничего кроме Бога, нет меня, один Он.
   Именно в этом же смысле мы говорим и об Буддотворчестве: речь идет о Творчестве Буддизма, Бога в себе самом, в своих детях и других, о Высокой Творческой Миссии Буддизма, а значит, и его сторонников, буддистов.
   Буддоотворчество в современных условиях экологически-переломной эпохи – это Творчество Жизни по заветам Будды, это более целеустремленно-полное созидание в себе-других Совершенного человека во имя реализации своей Духовно-Творческой ответственности человека ЗА Жизнь-на-Земле.
   Буддотворчество – это также и снятие науки буддоведения со всеми ограничениями науки-формальной логики-философии… Буддотворчество поэтому может по-настоящему стать реальностью на основе развития науки в Живое знание, формальной логики – в Живую метаформальную логику, а философии – в Экософию. И все это – в строгом соответствии с Кораном и Хадисами. Вот тогда-то они и заработают в полную силу, и исламоведение как наука сможет сменить свою научно-аналитично-исследовательскую парадигму духовно-творческой, т. е. стать в полной мере Буддотворчеством.
   Переход от колонизаторского подхода к научному не спасает положения, ибо в структуре самой науки как раз и закодирован антагонистично-экофобный умысел, сохраняемый наукой-формальной логикой-философией поныне. Такой переход системы духовности на творческий уровень имеет особое значение для Японии-России-мира с их поликонфессиональностью и полиэтничностью. Светская духовность тем самым станет непосредственно сферой синтеза культур буддистской Японии и России. Именно в этой сфере и будут решаться проблемы совместного выхода наших культур на глобальный уровень, одновременного превращения их (а во имя этого – и нас) в глобальные культуры нового типа-уровня путем развития самобытнос ти-оригинальности-специфики каждой из наших культур, что альтернативно американскому варианту глобализации по-американски, т. е. при унификации разнообразия культур, неявно ведущей к летальному единообразию биосферы → некросферы. Наш вариант глобализации культур-личностей ведет к выходу всего их (нашего) многообразия на качественно новый уровень и ведет – соответственно – к расцвету био-разнообразия и форм Жизни также. Сфера светской духовности – хорошая «площадка» для решения межрелигиозно-межкультурных, а тем самым и фундаментальных на-сегодня экологических проблем, которые к тому же стимулируют нас еще и к особому, нормативному типу прогноза.
   На решение этих проблем будут направлены все силы и авторов данного издания, продолжающего ту линию эко-нормативного прогноза, которая уже начата – по инициативе одного из авторов – «Энциклопедией Живого знания» (тт. 1-15).
   Сверхзадача нашего издания – сближение-взаимотворчество наших: буддийской Культуры Японии и Русской культуры (с ее высокой светской духовностью) путем их развития-совершенствования на их собственной основе и в то же время – при «обогащении» каждой из них основными достоинствами иной-иных культур мира с целью совместного выхода на общий уровень Глобальной культуры эко-гармоничного уровня как Стратегий совершенствования духовно-творческих индивидуальностей высшего уровня. Для этого необходим многомерный процесс одухотворения, значимыми аспектами которого являются: креативизация-ревитализация-регармонизация-реэстетизация… Близкие по смыслу задачи решались в работах по Исламу («Экософия культуры Ислама»), суфизму («Русские суфии»), Индо-Руссии и в целом для всей Духовной культуры эко-гармоничного будущего.
   Более конкретно по отношению к основным образным понятиям Буддизма свою задачу мы видим в выделении в них общедуховного смысла и соединении его с тем светски-духовным понятийным аппаратом Экософии Живого знания, который создан на основе трехстороннего эко-синтеза культур Востока-Запада-Евразии, а непосредственно – как продолжение-развитие культуры Евразии: России-Казахстана.
   «Оборотной» стороной нашего замысла являются: девестернизация-депредметизация-деформализация-деэгоизация… Эта работа по расчистке «Авгиев конюшен», или по гармонизации злав Добро тоже необходима, но она требует особой рефлексии и особого типа-уровня самосовершенствования и даже самоперевополщения злого демона в Доброго Ангела, или в русской традиции – в Богочеловека.
   Современный этап развития многоконфессионального, полиэтничного мирового сообщества определил векторы острейших противоречий, глобальных разломов и конфликтов, обозначил новые вызовы эпохи. Возникшие проблемы столь масштабны по своему значению, что представляют собой вполне реальную угрозу всему человечеству подвергнуться самоуничтожению. Анализ основных параметров, характеризующих жизнестойкость общемирового социума, позволяет сделать вывод о его вхождении в фазу планетарного кризиса. Возникает вопрос: существует ли фундаментальная первопричина этого глобального кризиса? Безусловно, она есть. При всей несопоставимости, разнонаправленности событий и процессов, очевидно, что наступил переломный момент: происходит осознание гибельности ставки на силу, недопустимости дальнейшего попрания божественных заповедей и этических норм. Человечество постепенно начинает понимать, что выхолащивание духовности в её истинном проявлении неизбежно влечет за собой мировую катастрофу.
   Таким образом, общество столкнулось с проблемой кардинального пересмотра философии, идеологии, логики и стратегии своего существования и развития, смены самой мировоззренческой парадигмы. Речь идет о необходимости осуществления главного исторического проекта – великого процесса одухотворения мира; построения социума, основанного не на силе, а на «светской духовности». Понятие «светская духовность» многогранно; под ним мы понимаем совокупность межрелигиозных, прогрессивных, демократических, гуманистических и этических ценностей, принципов и норм отношения людей друг к другу, к природе, ко всему окружающему миру, к тому, что В.И. Вернадский условно назвал Ноосферой.
   Одухотворение мира – не только стратегическая цель, но и многозначный, разноуровневый процесс изменений и преобразований, долгосрочных действий, направленных на укоренение в сознании людей Экософии Живого знания, основанной на эко-синтезе различных конфессиональных и этнических культур. В какой степени реальна эта цель? Не может ли она оказаться очередной утопией, несбыточной мечтой?
   Результат перехода к ценностной платформе одухотворённого мира зависит от совокупности многих факторов. Но одно из важнейших условий его реализации уже сформировалось в мировом сообществе – это осознание прогрессивной частью человечества необходимости и безальтернативности такого перехода. Понимание и осознание пути спасения человечества является «сгустком» всего опыта миротворчества на пересечении глобальной угрозы со стороны цивилизации, с одной стороны, и невиданно возросших возможностей Человека, с другой.
   Назревшая проблема консолидации прогрессивного мирового сообщества во всем многообразии форм его культурно-исторического опыта требует и теоретического, и практического решения. Формирующиеся межконфессиональные, межнациональные и межкультурные отношения со все большей очевидностью ставят нас перед необходимостью поиска новых институтов согласия и взаимосозидания, которые базируются прежде всего на достижении определенного уровня духовной культуры, так как духовный и информационный вакуум неизбежно приводит к гибели. «Национальная вражда, – по мнению академика Д.С.Лихачева, – одной из причин имеет низкую культуру. Люди высокой культуры не враждебны к чужой национальности, к чужому мнению и не агрессивны».
   Вот почему такой важной и актуальной сегодня является проблема массового религиозного просвещения. Гражданин многоконфессионального сообщества должен понимать и уважать ценность религиозного и культурного разнообразия, направлять его на общее благо. События последних лет, происходящие в мире, убедительно свидетельствуют о бесперспективности использования силовых методов разрешения всей системы конфликтов и, одновременно, об эффективности диа-синтеза религий, в основе которого лежит духовно-творческое совершенствование.
   Диалог является одним из факторов спасения человечества, его трансформации на пути к эко-диа-синтезу, но без слияния культур. Однако следует помнить, что диалог предполагает наличие первоначальных представлений о предмете, поиск общего языка, а также и качественного различия взаимодополняющих начал. Именно такую задачу ставят перед собой авторы данного издания. Его главное предназначение видится, прежде всего, в совершенствовании человека/личности независимо от его национальной и конфессиональной принадлежности на основе буддийской культуры; знакомства с её основами, начиная с общего источника всех последователей Моисея, Христа и Мухаммеда – авраамической духовной традиции.
   Авторы выражают надежду, что наш проект Буддотворчества, предложенноый вниманию читательской аудитории, поможет постигнуть дух культуры, завоевавшей умы и сердца многих народов мира, освободиться от ложных стереотипов.
   В этой связи хотелось бы верить, что книга послужит благородному делу формирования духовности, религиозного просвещения, станет вкладом в возрождение истинного буддийского наследия в таких его аспектах, как проповедь веротерпимости и развитие диалога между представителями различных духовных традиций.

Определение основных понятий

   Аккультурация – термин, применяемый для обозначения процесса, в ходе которого группы этнокультурно различных типов людей, вступая в непосредственные продолжительные контакты, усваивают элементы других культур. Обмен культурными элементами обычно носит неравнозначный характер, что особенно показательно для групп иммигрантов, оказывающихся в новой для них этнокультурной среде и вынужденных приспособляться к ней.
   Поскольку в США и некоторых других странах под «культурой» понимается прежде всего функция человеческой психики, то и при изучении А. основное внимание там принято уделять изменению психологических элементов духовной культуры, в частности, усвоению норм социального общения, новой системы ценностей и т. п. В некоторых случаях термин А. заменяется более узкими и четкими понятиями, напр., понятием «европеизация» – для обозначения процесса распространения в странах Азии и Африки элементов европейской культуры, форм хозяйствования, государственного устройства и т. п. А. как таковая обычно является стадией процессов этнической ассимиляции, но может и не быть ею. Иноэтничные, напр., «иммигрантские, группы, приняв элементы материальной и духовной культуры, связанные с внешним общением, могут долгое время сохранять в быту элементы своей традиционной культуры, родной язык и этническое самосознание».
   В совр. условиях, когда на первый план выходит проблема становления общепланетарного ноосферного сознания человечества, фактор А. обретает новое качество. Это связано с тем, что этнокультурный синтез должен и может сознательно управляться всеми его субъектами в контексте нового миропонимания, гармоничного единства космофизической и социокультурной сторон, ипостасей духовной ауры грядущего человечества – Богочеловечества. Новый, нарождающийся акцент А. не обостряет естественные этнокультурные различия, а трансформирует их в плоскость взаимодополнения и эко-гармоничного проникновения, условно в ключе сорокинского принципа «позитивной поляризации», выводимого им из (эко)логического основания структурного тождества основных феноменов Жизни = культуры человечества. Основополагающей идеей, задачей и условием (само)развит ия=самосовершенствования человечества ныне является взаимодействие репрезентантов всех его социокультурных (этнических, половозрастных…) типов в процессе эко-гармоничного синтеза. Его особенностью будет, думается, творческое заимствование, усвоение каждым участником этого эволюционного процесса тех социокультурных качеств, которые оказались у него в дефиците, что предполагает «оплодотворение» этих свойств, качеств самобытным опытом без утраты собственной выразительности (этнонациональной индивидуализации) их воспринимающим. Так будет положен конец т. н. глобальной вестернизации. На смену этой опасной тенденции, развившейся как следствие негативной формы А., имеющей своим основанием аристотелевы формально-логические, рацио-научные принципы превращения изначально-экологичной организации социальной жизни, в социетальную систему закономерно придет качественно иной, сознательно управляемый процесс, духовно обогащающий эко-гармоничный синтез культур народов мира, или Экософия культуры.
   По существу, совр. А. – это процесс освоения не культуры, а цивилизации; культура играет при этом вспомогательную роль. Прежде всего это относится к «неравнозначному характеру» структурирования межкультурных контактов. Для подлинно культурного контакта (не подменяемого межцивилизационными и внутрицивилизационными ассимиляционными отношениями) характерен скорее диалог и синтез культур, как аспект процесса само– и взаиморазвития культуры, – это предполагает и свободу выбора, и свободу творчества в целом, лишь формально признаваемые техно=цивилизацией.
   Однако эти процессы А. происходили доныне без какой-либо осознанной стратегии развития культуры как Живой эко-системы, они развивались отдельными творческими индивидуальностями в рамках отдельных сфер культуры, искусств, наук без осознанного творения культуры как целостной системы. Ныне наступил перелом, знаменующий превращения культуры в предмет ответственности каждой творческой индивидуальности, и всех вместе да еще и во взаимосвязи с процессом самосозидания Жизни=биосферы, для которой творчество Человека становится решающим фактором, что в особо подчеркивается Толстым. И тогда А. тоже должна стать осознанно-целенаправленно и природосообразно организуемым процессом. В этом контексте вполне правомерна постановка вопроса об А. культуры (как творимо=живого целого), тем более – об А. цивилизации и ее подсистем-сфер: науки-техники-экономики-политики – (предметного) образования… В целом А. вообще и в особенности А. культуры должна пройти 3 основных этапа: ре-де-мета, или Ренессанса изначальной живой цельности, децивилизационный и метакультуры.

   Аккультурация жизни – самый фундаментальный из всех предстоящих необходимых жизненных процессов. А.ж. – это осознанное включение Жизни в культуру, т. е. естественное переворачивание (в позитивном смысле) соотношения сил, смена ролей между Живой Природой и порожденным ею человеком, его культурой: если прежде человечество осознавало себя и свою культуру как творение Живого Бога, то отныне оно становится их соавтором, что и приводит к тому, что культура из «неприродного» становится «+природным», или МетаЖизнью, т. е. широкой эко-системой, включающей в себя и Жизнь, творимую нами уже в позитивном смысле. Поэтому наряду с биномом «Жизнь культуры», выражающего суть Востока, можно начать говорить и о «Культуре Жизни», – что и будет итогом А.ж.
   Жизнь культуры – это Жизнь живой=животворной культуры, а Культура Жизни – это культура животворящей культуры. И рубеж между ними проходит не там, где человек начинает участвовать в сотворчестве-с-Жизнью (это предпосылка культуры Жизни и А.ж.), но лишь ныне, в акте осмысления этого перехода, когда тем самым мы начинаем творить культуру Жизни системно, и создаем Экософию Жизни и Экософию творчества Жизни Богочеловеком (термин рус. классической эко(фило)софии, в частности В. Соловьева). Итог этого творчества – сотворение МетаЖизни.

   Аккультурация искусства – взятие искусством на себя соответственности за культуру как Живую целостноть, включающую в себя биосферу и гармонизирующую цивилизацию. Это процесс снятия того приниженного положения искусства, как вспомогательного средства сохранения подобия Живой целостности в рамках цивилизации, когда искусство организовывалось даже не искусствоведением (формой гуманитарного знания), а искусство-знанием – подобием «естество» знания с его экофобностью. А.и. – это процесс качественно новой, творчески-интегрирующей роли искусства, пронизывающего всё, все сферы цивилизации, аккультурируемой в культуру гармоничного будущего. А.и. – это направление аккультурации цивилизации (см. также ниже глоссу «Аккультурация цивилизации»). Вслед за искусством с его аккультурацией должна пройти аналогичный процесс и наука, политика-техника-экономика, – начиная с философии-логики-диалектики-гносеологии-педагогики…

Воспроизводство=Творчество Жизни Человеком

   Назначение человечества в живом творчестве жизни.
Белый А. «Магия слов»

   В существующей социологии (=культурологии) понятие В. определяется как «процесс самостановления и самовозобновления биологических и социальных систем». И социология (=культурология) здесь как будто бы и не причем. Жизнь воспроизводит себя, а также и человека, и общество с его культурой сама, без нашего вмешательства в этот процесс. Не так ли? – Нет. Уже не так. Но все-таки, в определенной мере и так, ибо Жизнь как система не может не сохранить и в будущем за собою атрибут саморазвития, а значит, и самовоспроизводства. Здесь мы «наткнулись» на фундаментальную логическую проблему социологии (=культурологии): Жизнь обладает функцией самовоспроизводства. Жизнь воспроизводит нас: человека-общество с его культурой, и в то же время и мы начинаем воспроизводить ее. Мы вступаем в качественно новую эпоху в нашем общении с биосферою – в систему отношений взаимотворчества и сотворчества. Такой тип отношений нов не только для социологии (=культурологии), но и для логики и философии. Качественная новизна здесь в самом взаимоотождествлении В. и творчества Жизни и уже – в том, что свое творчество человек отныне должен начинать с В. Жизни=Культуры и завершать им, т. е. В. Жизни=Культуры человеком стали для нас контекстом и общей сверхпроблемой, внутри которых мы отныне должны будем жить и творить нашу жизнь, в т. ч., естественно, и социальную, которая ныне организуется нами по законам-принципам, по логике, качественно отличающимся от логики самой Жизни, и тем более от логики ее В.=Творчества нами.
   Эта ситуация как бы «возвращает» нас к опыту Востока, игнорируемого Западом и его социологией, культурологией. Культуры Востока выводят человека-общество с его культурой из Жизни Природы, не противопоставляют ей, рассматривают их как единый Живой процесс самовоспроизводства Жизни и В. ею человека и общества с его культурой, – как процесс, в котором человек-общество участвуют своим творчеством в творчестве = самосозидании Жизни=Культуры, хотя, конечно же, и не на равных. Здесь творчество человека и логика Жизни=Творчества есть логика самовоспроизводства Жизни. Соответственно, социология Востока логически как бы тождественна «биологии» (в ее восточном, но отнюдь не в западном понимании, отрывающем Жизнь от человека и общества), а точнее Экософии культуры.
   Специфика же нашей эпохи – в том, что соотнесение человеком-обществом себя с Жизнью Природы меняется столь фундаментально, что наша помощь ей должна стать еще и сферой регулирования нами процессов ее самовоспроизводства. Проще говоря, человек-общество вкупе с культурой должны стать и уже стали основным, системосозидающим фактором самовоспроизводства Жизни, переведя этот процесс в качественно иное состояние – творчества Жизни=Культуры человеком-обществом. И эта сверхпроблема всего человечества должна стать, на наш взгляд, основной проблемой прежде всего Экософии культуры, а затем уже и социологии будущего, или эко-социологии, которая тем самым должна будет включить в себя также и биологию (во всех ее смыслах) и даже космогонию, астрономию и т. д., т. е. рамки и глубина социологии качественно меняются. Она, как и Экософия культуры, становится фундаментальной сферой Живого знания.

   Воспроизводство человека – процесс осознанно=осмысленного воссоздания Человека как индивида-личности-социума-творческой индивидуальности, или Богочеловека. В полной мере В.ч. возможно лишь в контексте более общего процесса Творчества = Жизни = Культуры Богочеловеком. Но в системно=полном виде это возможно, если В.ч. будет осмыслено как В. Богочеловека=Культуры.

   Гармония (гр. harmonia – связь, соразмерность) – «созвучие, согласие, соответствующая эстетическим законам согласованность» как фундаментальный=универсальный принцип мирозданческой системы, т. е. самой Жизни. Г. – всеобщий принцип организации Жизни= Творчества=Культуры и особенно Культуры=Творчества=Жизни Человеком, в т. ч. эко-общения как эко-социально-культурного целого, включая Живое знание как наиболее универсальное средство такого творчества. Г. изначально-сущностна, как принцип самоорганизации Жизни=Культуры: дао-Неба-Земли (Восток-язычество) и процесса порождения человека-культуры-общества. Здесь гармоничность смыкается с целостностью, составляя единый подход человека к Жизни внутри нее и рядом с нею.
   Для формальной логики Г. как бы не существует, т. е. она не считается сколько-то значимой категорией логики и диалектики. Но она остается центральной категорией эстетики=этики, особенно в культурах Востока и Евразии=России, выступая как метод, вектор и идеал. Этот подход должен быть возрожден-развит при осознанном переходе человека с уровня Г. внутри Живой Природы (Восток), рядом с нею (Евразия-Россия) и тем более – против нее (Запад) на уровень Г. человека-творца, регулирующего всю эко-социальную систему как целое (ноосфера), при взятии человечеством на себя основной ответственности за Жизнь в ее целостной Г. Все это и составляет социально-онтологическое основание Живой логики творчества, включая гармонизируемую=оживляемую формальную логику. Г. и здесь должна стать основным принципом организации системы категорий Живой логики и организации-развития ею системы Живого знания = культуры, что и создает (эко)логические основания для гармонизации социетальных форм функционирования общества в социум творцов Культуры = Жизни…

   Глобализация – процесс установления общепланетарных связей, принципов, норм общения. Ныне Г. – гл. обр. американского генеза (осуществляемая в интересах правящей страты США). Хотя в принципе Г. имеет потенциально большой общечеловечески = биосферный смысл. Этот смысл заключается в позитивном решении глобальных эко-проблем, – а не в их обострении, как это по существу получается в контексте вестернизации. Ныне этот вестернизаторский «плавильный котел» распространяется на весь мир. А он смертельно опасен своей унификацией, что лишает саму Жизнь и ее творчество Человеком абсолютно необходимого многообразия. Это последнее и есть реальный смысл разрабатываемого нами варианта Г., – как и глобальной культуры будущего, – основание-контекст-цель-смысл которой – регулируемое творчество Жизни Богочеловеком. Лишь при этом варианте Г. человечество выходит на качественно новый уровень развития.

   Кризис цивилизации Запада – это кризис всех ее подсистем, находящихся в кризисе разной степени. Основная ответственность за него – на сфере бизнеса, которая определяет характер цивилизации Запада. Но такова постановка проблемы в рамках западной логико-философско=научной, в т. ч. и (социо) культурологической парадигмы. Живая логика=Экософия культуры=творчества будущего смещает акцент на поиск выхода, на те сферы культуры Запада и мира в целом, которые остались относительно автономными, наименее подверженными экофобному воздействию Ц.З., а значит, в максимальной мере предрасположенными к снятию кризиса Ц.З. Они имеются не только вне Ц.З. – в культурах Востока, Евразии, России, но и внутри нее, в ее основании – культуре Запада. Для участия в снятии своего кризиса они нуждаются в эко-гармонизации путем их эко-осмысления.

   Культура Востока – «базовое» понятие нашей теории. Применяется оно не совсем в традиционном – историческом, а скорее в прогностическом аспекте: история К.В. берется как основание построения прогноза. Это, по сути, меняет подход к К.В., ее истории. Здесь важно логически различать эти два подхода, – чтобы последовательно-системно проводить прогностический метод осмысления К.В. Суть этого различения такова: в истории К.В. ее основанием – движущей силой была Живая Природа, а человек (ее творение) был младшим сотворцом. Теперь он вышел на первый план, а потому и прошлое надо рассматривать через призму изменения его творческой роли. Отсюда вывод: К.В. из творимой Природой, становится уже творимой человеком при его ведущей роли в соавторстве с нею. В повороте К.В. в основание Человека будущего видится условие развития восточных оснований в ориентации социума на самосозидание творческой индивидуальности, или решение ее проблем путем модернизируемой К.В.

   Мудрость – понятие, означающее – с позиций Экософии культуры – осмысление Жизни как основания бытия человека, «философия» дословности, невыразимости Жизни; «это рассказ. Повествование, начало которого коренится в словах раскаяния: «Боже, ну какой же я был дурак». Раскаяние возвращает тебя к тому, что ближе всего к тебе. А ближе всего к тебе – твоя жизнь. Твой дом. Быт. Повседневность». В этом смысле русская философия есть скорее М., чем философия (в ее рацио=западном смысле=умысле). М. роднит Россию с Востоком и нерусскими россиянами Крайнего Севера, Дальнего Востока, Алтая, Северного Кавказа, Поволжья, для которых тоже характерна дословная М. Она предшествует философии, порождает ее, отрицается ею, но вновь возрождается-развивается Экософией. М. нравственна, естественна, поэтично-художественна, выражает целостность=нерасчлененность сожития человека с Живою Природою Космоса. Для М. характерно Живое знание с теми же свойствами, что и М. Дословность, немота, невыразимость, молчание и т. п. – это лишь одно из свойств М. и, возможно, не самое основное. Переход М. славян-русских в иное качество – «любви»-к-мудрости, или «фило» софии начался с принятием=внедрением христианства. Ф. Гиренок датирует решающий этап этого процесса XIX в. Точнее же, это был переход от М. и философии к Экософии, или синтез всеобще = восточной М. и западной философии Экософией, прежде всего – Экософией русской и российской. Перспектива уже осознанного, а значит, и регулируемого развития М. исторического детства человечества – ее трансформация в Экософию детства – как стратегии регулируемого совершенствования детей=следующих поколений в творческие индивидуальности: таланты и гении. Главное здесь в смене вектора- логики-подтекста-сверхзадачи, которую Экософия детства должна осмысленно закладывать во всю систему формирования детского творческого потенциала – с перспективой его дальнейшего развития в женский-мужской-ноосферный творческий потенциалы. Это – смена той перспективы, которая ныне определяется философией, качественно нового типа – экософской М., или просто Экософией, в т. ч. Экософией Востока = Востокотворчества.

Итоги и перспективы
Женская логика культуры Японо-Руссии [32 - Cтатья – обобщенные выводы серии монографий, в особенности тех 4-х, которые посвящены Японо-Руссии.]): Басё-Гёте-Пушкина

   Зачем вообще нужна логика? – Для реализации тех стратегий-программ, которые не являются естественными для данной личности, данной системы отношений и данной ситуации. Таковой была ситуация для Аристотеля в 4-м в. до н. э. Такова же в принципе и наша эпоха, хотя и это иначе и много сложнее:
   (1) стала ощущаться небходимость снятия логики той, антично-западной системы, которая ныне обнаружила свою противостественность, но которую мы привыкли считать, увы, естественной;
   (2) но и переход в качественно новую реальность Творчества Жизни Человеком тоже требует качественно новой логики, адекватной Творчеству Жизни, а она должна быть Живой и к тому же Женски-Материнской.
   Особо значим исторический опыт классической культуры Японии. Известна уникальность японской культуры – даже по отношению к иным культурам Востока. Она столь велика, что у японцев «логики, теории познания … не существовало» (НАГАТА Хироси. История философской мысли Японии. Более того, «хорошо известны слова Накаэ Тёмина о том, что у нас в Японии нет философии… не возникло теоретически значимой философской мысли, которой можно было бы гордиться… Вот почему история японской общественной мысли не выйдет из младенческого возраста до тех пор, пока не достигнет уровня развития истории передовой мысли или даже не превзойдет его».
   Подлинное Величие Японской культуры видится с экософских позиций в том, она «сохранила свое, национальное лицо», свою изначальную естественность. Создать Японскую, Женскую логику – это поистине амбициозная задача. В данной работе именно такую, амбициозную задачу выхода за пределы «передовой мысли», создания Японской Женской Живой логики, «которой можно было бы гордиться» – и не только японцам, но и русским, – такую задачу мы и ставим перед собою. Это подлинный «прорыв» в эко-гармоничное будущее.
   Живую логику будем понимать как интуитивную суть культуры вообще, культур Востока, но в особой мере – как методологию создаваемой нами культуры Японо-Руссии. Формальная логика – как структурно «свернутый» умысел антично-западной техно=экофобной цивилизации, – для этих целей в принципе не пригодна. Соответственно столь необходимую Женскую Живую логику будем понимать как теоретически обобщенную суть определенного типа культур: Японии, буддизма, Индии, суфизма, интуитивной логики женщин, довольно часто, особенно на Востоке, выражаемую мужчинами, выполняющими, тем самым, общекультурные (родительские) Женские функции, оставаясь, естественно, физиологически мужчинами, – как бы парадоксально это ни выглядело.
   При этом будем исходить из того естественного факта, что как для рождения ребенка необходиы МАМА и ОТЕЦ (кит. инь-ян в их гармонии), точно так же, для построения глобальной культуры Японо-Руссии необходимы и две формы Живой логики: Женская и Мужская – в их взаимодополнении и взаимотворчестве. И всем нам присуща одна, общая для всех нас, ЖИВАЯ логика, конструктивно альтернативная по отношению к формальной логике (трактуемой нами как неявно агрессивно-мужская). Живая логика составляет важный и необходимый логический контекст и основание создаваемой Женской логики Японо-Руссии. Миссия Женской логики – вместе с остальными вариантами Живой логики – снятие реальной угрозы эко-катастрофы и переход культур Востока-Запада-России-мира на качественно новый, экофильно-гармоничный уровень взаимотворчества, олицетворяемый для нас в данной работе творчеством БАСЁ-ГЁТЕ-ПУШКИНА с их, несомненно, Живой логикой, варьируемой на два их основных варианта: Женскую и интеллигентно-Мужскую Живые логики.
   Здесь встает фундаментальная проблема разделения труда (в данном случае – логического) между нами, творческими элитами: Востока (Японии), Запада и России в рамках творимой нашими совместными усилиями глобальной культуры будущего. Напрашивается вывод: если Япония – это Женщина-Мать, а Запад – агрессивный мужчина-потребитель (но не Гёте), то Россия – (интеллигент) Мужчина-Отец; Мужчина берет на себя риск прорыва в новые горизонты, на новые уровни, а Женщина (в том числе и как творческая индивидуальность) – высокую, Божественную Миссию сохранения-творения всей системы Жизни, включая отныне и Жизнь Природы. И эти Миссии фундаментально значимы. И ОБЕ ВАЖНЕЕ привычно существующих. Но что очевидно довольно определенно – большая активность мужчины, а значит, Запада и России, в т. ч. как Творческой индивидуальности и Соборного Сообщества Творческих индивидуальностей.
   Особо важно еще и то, что наши культуры, особенно в нашем единстве между собою, – обладают принципиально новым качеством – экофильно-творческой ПОЛНОТОЙ, совершенно необходимой для Творчества Жизни. И это становится реальным при нашей ориентации на Женскую логику как Стратегию развития Женского Творческого потенциала. А Женщина экологически независимее-свободнеепотребительски ориентированного мужчины. Уже, хотя бы поэтому история, при преобразовании экофильной культуры в экофобную цивилизацию, предпочла мужчину, отодвинув женщину на второй план. Эко-кризис создает необходимость сдвига акцента опять на Женщину, уже как Созидательницу, Великую Мать-Родительницу Жизни. Ее функция оставалась-остается-останется неизменной, свободной от рыночных ограничений. Меняется ее место и роль в общесоциальной системе. Ныне она должна качественно возрасти. Для этого-то и нужна Женская логика, меняющая и всю систему критериев-оценивания того, «что такое хорошо и что такое плохо». И в системе измерения тоже – качественное отличие нашей, Женски-Живой логики от господствующей ныне, экофобно-кризисной, катастрофично-западной, агрессивно-мужской логики и цивилизации в целом. Водораздел между Жизнью и смертью проходит именно здесь. И мы: БАСЁ-ГЁТЕ-ПУШКИН – по одну сторону экологического фронта: ГЁТЕ-ПУШКИН – «мужской фронт прорыва» в эко-гармоничное будущее, но если-когда мы, мужчины сумеем «вооружить» себя и женщин Женской логикой, необходимой всему миру. Но, прежде всего, как ни странно, мужчинам – во имя нашего самоосвобождения и освобождения мира, его деколонизации.
   А эмпирическое основание Женской логики создали БАСЁ и японская художественно-гуманитарная интеллигенция в целом, что и составляет не менее значимый «Женский тыл», который обеспечивает «фронт» исторически-эмпирическим основанием. Поэтому и начнем с Востока – как совершенно естественного начала истории общечеловеческой культуры, – при сопоставлении которой с культурами Запада и Евразии мы и получаем вывод, что логика Востока в целом, и Японии в особенности – Женская. Один из самых знаменитых их представителей – Басё.

1. Женская логика Басё

   Точнее говоря, начать лучше с Раби’и ал-Адавийи – Великой Учительницы Суфиев. Она – недооцененный Пророк суфиев – как бы «братьев-по-духу», или «…-по-поэтическому-цеху» с БАСЁ и японскими лирическими поэтами в целом. Специфика японской логики – в том, что она закодирована, подчас зашифрована в лирике. Выявить ее, построить японскую Живую логику, а тем более ее Женский вариант – особая, далеко не тривиальная проблема, которую не смогли решить японские мыслители, работающие внутри этой логики. Выйти за эти, традиционно ограниченные рамки нам и поможет Раби’а ал-Адавийа.
   «Раби’а ал-Адавийа (713/4-801 гг.) – видная представительница басрийской школы аскетов и подвижников. Она происходила из бедной арабской семьи. В раннем детстве при неясных обстоятельствах была продана в рабство. Позднее, благодаря своей набожности и аскетическому образу жизни, была отпущена на волю. Несколько лет Раби’а ал-Адавийа провела в пустыне, удалившись от людей и подвергая себя аскетическим испытаниям». (5).
   Тем самым, Раби’а ал-Адавийа – яркое свидетельство: подтверждение и опровержение расхожего мнения об униженности женщины в мире Ислама.
   «Раби’а ал-Адавийа выступает сторонницей крайнего аскетизма, отказа от всего того, что может отвлечь от созерцания Бога и общения с Ним, в первую очередь от мирских соблазнов… Она проповедовала полное равнодушие к невзгодам, искренность в служении Богу, Которого, по её мнению, следовало любить ради Него Самого, а не ради райского блаженства или из страха перед мучениями в аду. Раби’а ал-Адавийа первая из аскетов выдвинула мысль о всепоглощающей и бескорыстной любви к Богу, как основе духовной жизни человека… Идеи Раби’а ал-Адавийа широко распространились среди последующих поколений суфиев и легли в основу учения ал-Бистами, ал-Халладжа, Ибн ал-Фарида, Ибн ’Араби и многих других… Ей приписывали различные чудеса и сверхъестественные способности». (5). Думается, в этот ряд можно поставить и японских лирических Поэтов, начиная с Басё.
   Раби’а ал-Адавийа наталкивает нас на смелые и, в то же время, перспективные и фундаментальные выводы: Такая всепоглощающая, самоотверженная любовь = самоотречение (как в буддизме сострадание) – женское свойство по преимуществу, присущее, прежде всего, Женской творческой индивидуальности и, в этом случае, суфизм в целом – женственен в высшем смысле (без различения Детского и Женского творческих потенциалов). А Живая логика суфиев – Женская. Таково же сочувствие японских поэтов своей Природе, что и есть проявление мировоззрения-культуры Женщины. Просто мужчины оказались активнее-смелее в выражении этих психологически-поэтически Женских качеств. А «лицом-к-лицу лица не увидать», глубинные свойства видны лишь «на расстоянии».
   В сопоставлении суфизма, японской лирики и мудрости Русских отшельников, выражающих глубинную суть Русской культуры, наша культура – интеллигентно-Мужская и соборно-синтезирующая, что дает вполне достаточные основания для их объединения по принципу взаимодополнения. И это не должно нисколько принижать ни мужчин, ни женщин: Любовь общечеловечна, всех нас объединяет Живой: Женской и Мужской – логикой.
   Но эта, подлинная общечеловечность, тождественная экофильности, не свойственна Западу, в том же качестве всеобщего принципа организации человеком своего общения с Богом (и Природой), как Востоку и России. В этом – сокровенная суть преимущества суфизма, Японии, Востока в целом и России над Западом. Эти преимущества лишь сейчас, на грани тысячелетий становящиеся востребованными (хотя и не понятыми большинством).
   При таком качественном различении культур-потенциалов суфизма, японской лирики, классической Русской культуры и западной цивилизации выявляется реальный и весьма перспективный шанс гармоничного синтеза культур трех типов, прежде всего, Востока и России – «по образу и подобию» семьи, как бинарной «ячейки» по воспроизводству Жизни человека-общества-Природы, а их с Западом при снятии его претензий на определение глобальных перспектив. В личностно-творческом плане это и означает единство трех великих Творцов нашего общего эко-гармоничного будущего: БАСЁ-ГЁТЕ-ПУШКИНА – при включении в эту «могучую кучку» еще и Раби’и ал-Адавийи, выражающей общевосточное мировоззрение, в особой мере характерное для Японии. Особо подчеркнем также и то, что мать, конечно, – творец = своего творения – «растворяется» и в Боге, Природе и в своем ребенке, живет их жизнью, и в этом смысле равна им, есть Они. И, тем не менее, она и утверждает себя в своем творении, начинает жить, творить двойной, а затем, возможно, и многомерной, многосторонней Жизнью=Творчеством. В этом смысле самоотрицание своего «Я» Суфиями-буддистами есть отказ от своего эго=рацио-самоут верждения за счет иного, но есть в то же время утверждение своего высшего – творческого «Я» – через другое, этой личностью порожденное живое существо. Это – отрицание прежнего уровня своего творческого саморазвития во имя следующего, в который и на который она перешла, «переливаясь», повышая свой творческий уровень, продолжая, тем самым, свое самосозидание, саморазвитие своих творческих потенций. В этом мы и видим сокровенную суть Женской Живой логики. Это открытие выше «уровня развития передовой мысли» мира. Им «можно гордиться». Но не кичиться, ибо оно основано на обобщенном осмыслении опыта всего мира, включая и Запад.
   Это открывает перед суфиями, японскими и вообще восточными поэтами, западной и русской интеллигенцией фундаментальные возможности личностного духовно-творческого совершенствования при условии:
   1. Чёткого различения детского и женского творческих потенциалов (ныне не различаемых суфизмом) – с целью целенаправленного развития каждого из них разными комплексами средств;
   2. Взаимного освоения опыта Мужского и Женского творческих потенциалов Суфиями, Западом и Русскими – при их взаимопроникновении и взаимодополнении;
   3. Совместного само– и взаимосозидания в себе-других качественно нового, умудренно = творческого потенциала синтетического типа.
   Для Западной и Русской интеллигенции особо актуально развитие Женского духовно-творческого потенциала с его особой, Женской логикой и столь же своеобразным, Женским типом мудрости и структурой Живого знания. Конечно, обращение к сердцу характерно вообще для всех духовно продвинутых творческих людей, но лишь Женщина проявляет такую сердечность в своём обращении-к-Богу и общении-с-Ним:
   «… Эта работа для одного только сердца. Стремись обрести сердце, ибо, когда сердце пробуждается, не нужно возлюбленной; ведь пробужденное сердце потеряно в Боге, а тот, кто потерян, не нуждается в возлюбленном. Это исчезновение в Боге». (5).
   Так страстно отдаваться Любви может по-настоящему, скорее всего, лишь лучшая из женщин: «Всякий влюбленный уединился со своей возлюбленной, а я теперь одна с Тобой. О, Господи, если я служу Тебе из страха перед адом, то спали меня в нем, а если служу я Тебе в надежде на рай, изгони меня из Него. Если я служу Тебе только ради Тебя Самого, то не скрой от меня Своей вечной красы… Так охватила меня любовь к Богу, что не осталось у меня ничего, чем я могла бы любить кого-либо, кроме Него!.. Я перестала существовать и вышла из себя самой. Я соединилась с Богом и целиком отдалась Ему» (5).
   И опять-таки, жить сердцем может, скорее, Женщина, чем мужчина (и мужчина – с высокоразвитыми лучшими женскими свойствами): «Познавший – это тот, кто желает получить у Бога сердце. Бог дает ему сердце, человек тотчас возвращает его, чтобы оно было предохранено в Божьей руке и скрыто от твари в Незримой» (5). Раби’а ал-Адавийа наглядно показала реальность духовно-творческого само «удвоения» себя-в-Боге и вообще в своем Творении, поскольку Жизнь Бога-во-мне логически тождественна Жизни моего творения-во-мне и вне-меня. Это – великая Школа самосозидания человеком себя в Богочеловека-Творца Жизни. Здесь можно видеть основания для развития системы образования в систему совершенствования духовно-творческой индивидуальности. А для этого необходимо снятие ограничений системы образования-обучения, ее, формальной логики, ее устаревшей, даже опасной логической парадигмы – в соответствии с нормами Живой метаформальной логики, ориентировавшей всех нас на конечно-ПРЕДМЕТНЫЙ, легко отчуждаемый результат творческого труда, что прямо предполагало его поворачивание против человека и Природы (с умыслом их превращения в предметно=неживые средства властвования).

2. Живая логика Гёте-Пушкина

   Жизнь – это любовь, а жизнь жизни – дух;
   сущность Бога: Бог есть дух;
   Дух земли, искусства
Гёте

   А подлинное Творчество Жизни возможно только как духовное СоТворчество человека-с-Богом, илиПриродой, Женщины и Мужчины на-равных. Это СоТворчество-с-Жизнью (поначалу – при ведущей роли Живой Природы) – изначально-всеобщая суть Творчества вообще – как «выражения жизни и утверждения жизни» (слова К.Маркса в его определении труда вообще). Далее, исторически позднее и в перспективе в Творчестве на первый план выходит СоТворчество человека-с-человеком. Такова же простейшая суть всей Живой логики Творчества Жизни, включая Женскую логику.
   И если мы стремимся выйти на уровень Женской Живой логики, то и все наши размышления мы обязаны строить посредством именно этой логики. А поскольку Живая логика есть логика духовно-творческого само-и взаимосовершенствования, то это значит, что мы должны ОДНОВРЕМЕННО творчески совершенствовать себя как СоТворцов с другими: мужчин – женщинами, а женщин – мужчинами. Практически, на уровне создания Женского варианта Живой логики это означает, что необходимо параллельно создавать и Мужской вариант Живой логики Творчества тоже, каковую и представляют в данной работе Гёте и Пушкин. Время одномерной логики прошло. Эко-гармоничное будущее может быть создано, как минимум, лишь по двусторонней, Женски-(интеллигентно) Мужской Живой логике. И лишь смотрясь друг в друга как в зеркало, мы, женщины и мужчины, как творческие индивидуальности и творческие элиты, сможем творить себя и других каждый по своему и ИХ вариантам Живой логики, помогая одновременно и «второй половине» творить свою логику и себя в соответствии с нею. Это, конечно же, сложнее, но ТВОРЧЕСКИ ЕСТЕСТВЕННЕЕ, много продуктивнее и единственно правильно.
   И вот по этим критериям естественности-созидательности=творческости= креативности Женская Живая логика абсолютно естественна и единственно возможна – для женщин, общения-с-ними и развития мужчинами женских качеств самоотдачи в творчестве, ибо само Женское Творчество исходит из Жизни и полагает ее в качестве своего результата. Попросту это означает, что Женщина как Творческая индивидуальность находится в естественно= БОЖЕСТВЕННОМ СоТворчестве с самой Жизнью. Вспомним, кстати, что само имя ПервоЖенщины – ЕВА – есть в переводе сама Жизнь, а Творенье Жизни есть Миссия Бога, а вслед за ним – Женщины-Творческой индивидуальности. Самосотворение современной женщины в Женщину = Созидательницу есть первейшая творческая задача наших творческих элит. А первейшая задача европейского и русского Мужчины-Творца – помощь Женщине в этом самосотворении и самосовершенствовании по ее, Женской логике.
   Поэтому из всех четырех основных форм Живой логики Творчества наиболее актуально создание именно Женской логики и, как бы это ни выглядело парадоксально, – мужской частью творческой элиты мира. Прорыв на уровень Женской логики – дело Интеллигентов-Мужчин, ибо любой риск – это наше, «мужицкое» дело. Создание Женской логики есть первоочередная задача (а вслед за нею – и задача создания Мужской логики) всей Живой логики в ее двуедином целом. А ее применение существенно поможет решению самых фундаментальных, эко-проблем современности. В плане создания Живой логики Женская логика может стать некой «матрицей» и аналогом Мужского варианта Живой логики Творчества. Широким общекультурным основанием Женской логики и является исключительно миролюбиво экофильно-гармоничная, очень мудрая Детски-чадолюбиво-Женская культура Востока.
   Соответственно широким основанием Мужской Живой логики должны, на наш взгляд, стать, прежде всего, Творчество Гёте и классическая Русская культура Пушкина с ее интеллигентностью и в сотворчестве с гуманистичной культурой Запада (Гёте) (и в их качественном отличии от эгоистично = агрессивной формальной = мужской логики Запада).
   Собственно говоря, посредством западной цивилизации и ее, формальной логики человечество бросило само себе вызов, на который мы и стремимся ответить Живой: Женски-Мужской – логиками. Эти Вызов-Ответ и являются, для нас, непосредственной личностно-духовной основой Живой, в т. ч. и Мужской Живой логики, которой изначально должно быть полагаемо свойство интеллигентности – как непосредственная реальная альтернатива формальной логике. Вместе, т. е. при их взаимотворчестве, Женская и Мужская логики Творчества смогут стать реальной альтернативой агрессивно-эгоистичной формальной, Аристотелевой логике, на которой строится вся экоцидно-смертоносная цивилизация Запада.
   Итак, основными логиками Востока-Запада-России ныне пока интуитивно полагаются Женская и Мужская Живые логики, которые пока еще недостаточно осмыслены и системно организованы как логические системы. Создание этих систем – логическое начало фундаментального процесса сотворения эко-гармоничной культуры будущего, Культуры Творчества Жизни – как реальной альтернативы западной экоцидной цивилизации. Назрело

3. Время духовной деколонизации России-Востока-мира

   И легче все это начать на уровне логики, гармонизируя формальную логику в ЖИВУЮ. Основные качества Женской логики Творчества: полная самоотдача-саморастворение в своем творении, бескорыстие, высокая духовность, чистота помыслов, гармоничность, любовь-к-Природе, эстетизм, СОСТРАДАНИЕ… Дополняющая ее Мужская логика Творчества обладает следующими свойствами: динамизм, смелость, склонность к риску и самоутверждению-самореализации, решительность …Но мужская логика имеет две основные формы: интеллигентную=русскую и эгоистично = интеллектуальную, формальную. На фоне последней у Женской логики обнаруживаются запредельные мягкость, пассивность, инертность, уступчивость, что исторически не смогло воспрепятствовать выходу на авансцену истории агрессивно-мужской антично-западной цивилизации с ее, экофобно=формальной логикой. Исторически они принесли, по мнению большинства, массу благ, главным образом, материальных. Ныне же они обнаружили свои экоцидность, а вместе с нею и свою СИСТЕМНУЮ ограниченность, в т. ч и формальной логики – как логического основания западной цивилизации. Это и открывает Живой логике и в первую очередь и в особой мере – Женской логике Творчества необходимость развития.
   Итак, основные логические задачи, стоящие перед интеллигенцией Востока-Запада-России:
   1) осмысление логики культуры Востока-Басё как Женской логики;
   2) осмысление логики культур Гёте-Пушкина как логики Интеллигентно-Мужской (а также и Соборно-синтезирующей), – что накладывает на нас особую, логическую ответственность за мир и гармонию на всей Земле;
   3) осмысление логики культуры Гёте как родственной логике Пушкина, т. е. Живой логики, состоящей из двух основных ее форм: Женской (восходящей к Востоку) и Интеллигентно-Мужской, альтернативной основной рацио-тенденции развития Запада.
   Но чем же Женская Живая логика принципиально отличается от формальной логики? Почему мы так настаиваем на преимуществах Живой, в т. ч. и Женской, логики над формальной логикой? – Две основные причины:
   1) Живая и особенно Женская логика полагает саму Жизнь в качестве своего исходного основания и конечного результата Творчества в соответствии с нею, Живой логикой.
   2) Основной принцип организации Живого знания (и Живой реальности) Живой и особенно – Женской логикой – ГАРМОНИЯ, в то время как основной принцип структурирования предметно=научного знания (и неживой = предметизированной реальности) формальной логикой – БЕЗРАЗЛИЧИЕ, т. е. скрытое противоречие между человеком и природой и между людьми, что ныне обнаружило свою катастрофичность.
   И тогда Высший смысл нашего Проекта заключается в таком взаимотворчестве наших культур посредством Живой, в первую очередь – Женской – логики, чтобы интеллигенции наших стран смогли решить наши глобальные фундаментальные эко-проблемы и создать культуру, выступающую в качестве Стратегии совершенствования современного человека в Богочеловека = Творца Жизни – во всех ее проявлениях и взаимосвязях. Сложность проблемной ситуации здесь – в том, что творческая сила Мужчин-Творцов эко-гармоничного будущего может быть создана и развита не обычной женщиной, но Женщиной-Матерью – Творческой личностью высшего уровня, которого просто женщины в тесном взаимотворчестве с мужчинами смогут достичь посредством всей Живой логики Творчества, в которой Женская и Мужская Живые логики будут в равной мере и при условии теснейшего взаимотворчества взращивать таланты следующих поколений. И не только своих собственных детей. И тогда, лишь только в этом случае просто мужчина сможет взрастить в себе необычайно сильную способность самоотверженно, беззаветно и в полную силу «отдаться» своему творению, своему делу общего выхода на качественно новый уровень Высшего Творчества мира: Женщин и Мужчин – Творческих Индивидуальностей. Лишь тогда мы сможем вывести наши культуры-страны и мир в целом на уровень Эко-Гармонии Творчества Жизни, опираясь на самокритику наиболее развитой части интеллигенции Запада и, сняв угрозу эко-катастрофы, создаваемой в первую очередь США и Западом в целом.
   А для того, чтобы осуществить этот перелом в судьбах мира, нужно изменить всю систему образования, превратив ее в систему духовного совершенствования современной (в общем-то одномерной) рацио-личности в четырехмерную творческую индивидуальность, превосходящую западную личность даже и в рацио-интеллектуальном отношении. Этот перевес эко-гармоничного будущего над существующим, экофобным способом организации нашей эко-социальной действительности достигается путем эко-гармоничного синтеза существующих форм личности Востока-Запада-России в качественно новый тип творческой индивидуальности – Соборно-Синтезирующую Творческую индивидуальность, основные функции которой – регулирование процессов духовно-творческого самосовершенствования, а также – и всей системы Творчества Жизни Богочеловечеством.
   Возможно, решающим пунктом перехода мира на уровень Эко-Гармонии станет эко-гармонизация логики знания, как основного средства развития/отупления человека/личности. Оно имеет ныне две основные формы: ЖИВОГО и предметно=научного, рацио-знания. И господствует ныне второй тип. Он-то и выполняет функцию самороботизации=зомбирования, «самоколонизации» человека в послушного исполнителя воли власть имущих. Познавательная же функция знания просто камуфлирует эту, властно-управленческую функцию.
   Существует, однако, и Живое знание с его Живой, в т. ч. и Женской логикой. Они сохраняют свою историческую и логическую первичность-фу ндаментальность по отношению к формальной логике науки. Но Живые логика-знание как бы не существуют в силу отсутствия своей логической проработки-систематизации, своего построения в качестве стройной логической системы, полагающей науку в качестве частного момента Живого знания. Ситуация эта прямо связана с господством формальной логики над ныне интуитивной Живой логикой. Создание СИСТЕМЫ Женской Живой логики как системы логически грамотно проработанных образных понятий должно дать перевес Живому знанию над наукой, ограничение его функций как экофобно-предметно-ограниченной, частной формы Живого знания. Соответствующим же образом снижаются роль потреби тельски-ограниченной формы личности и ее претензии на всеобщность и господство над другими типами личности и, что особенно важно, – над ПРИРОДОЙ. Открывается прямой путь к Эко-Гармонии Творчества Жизни Богоматерью и Богочеловеком в целом.

Литература

   1. НАГАТА Хироси. История философской мысли Японии. М.: 1991. – 416 с.
   2. Гёте И.В. Собрание сочинений. – М.: Худож. лит., 1979.
   3. Пушкин в русской философской критике – М.: Книга, 1990. – 527 с.
   4. Гиренок Ф.И. Патология русского ума (картография дословности). – М.: Аграф, 1998. – 416 с.
   5. Суфийская мудрость. (Древняя мудрость). Сост. В.В.Лавский. – М.: Алетейа, 2002. – 384с.
   6. К.И.Шилин. Живая логика Творчества. // Малая энциклопедия. – М. 1998.
   7. К.И.Шилин. Буддизм – глобальная Экософия будущего. //Краткая энциклопедия в 3-х т. Т. 2. Экософия Китая-Запада-России. М. – 1997. – 470 с.
   8. К.И.Шилин. Животворящая логика российской духовности. М. – 1998.
   9. К.И.Шилин. Живая метаформальная логика Творчества.// Энциклопедия Живого знания. Т. 3. М. – 2004. – 344 с.
   10. К.И.Шилин. Экософия К.Маркса. М. – 2000. – 180 с.
   11. K.I.SHILIN. INDO-RUSSIA: Spiritual Decolonization of India (+Russia). By Professor KIM SHILIN. New Delhi – 2005. 40 p.

Экософия формирования творческого потенциала как стратегия инновационного развития Японии-России-мира

   Сегодня Япония уже почти прошла период интенсивного заимствования европейской культуры и вступает в стадию ассимиляции и творчества.
Дайсаку Икеда

   Нас с Японией, США и всем остальным миром Жизни объединяет Живое знание, а вот теперешняя наука своей предметной структурой нас разъединяет. Культура Востока по традиции свое знание стремится сохранить Живым. Поэтому за формулировкой нашей конференции: «Философия интеллектуального капитала как национального богатства» с позиций Востока мы видим реальный, творчески-Живой смысл. Этот смысл ныне абсолютно необходимо возродить: Экософия творческого потенциала как планетарного духовного богатства человека-биосферы. С этих позиций переосмысление можно вести по следующим направлениям:
   1. Гармонизирующая структура Живого знания как действенный фактор совершенствования творческого потенциала, деформируемого в т. ч.и в интеллектуальный капитал.
   2. Глобализация по-евразийски как мощный фактор динамизации совершенствования творческого потенциала (в т. ч. и его превращенной формы – интеллектуального капитала).
   3. Эко-синтез культур Востока-Запада-России как основание формирования четырехмерного творческого потенциала.
   4. Толстовство и буддизм Дайсаку Икеды как факторы Женского творческого потенциала – позитивной альтернативы агрессивно-потребительскому интеллектуальному капиталу. Осознанное формирование Женского творческого потенциала параллельно с аналогичным Интеллигентно-Мужским творческим потенциалом – магистральное направление эко-гармоничного развития России-мира.
   5. Интеллектуальный капитал как отчужденно-превращенная форма творческого потенциала.
   6. Эко-синтез творческих потенциалов как решающее направление выхода наших стран из глобально-тотального кризиса цивилизации Запада и инновационного перехода мира на качественно новый уровень глобального развития, определяемого характером-темпами повышения нами своего творческого потенциала (лишь затем отчуждаемого в интеллектуальный капитал).
   И тогда замысел работы уточняется так: рассмотрение диалога Дайсаку Икеды со Львом Толстым (осуществленного Эгути Мицуру) с «поворотом» на Творчество, в т. ч. и самосозидание-самосовершенствование творческой личности. Основная концептуальная идея статьи (и нашей «Энциклопедии Живого знания» в целом) – разработка Стратегии целенаправленного перехода человечества в целом и каждой культуры Мира на качественно новый уровень Творчества, или «поворот колеса истории» на духовно-созидательно-инновационную культуру эко-гармоничного будущего. Эта смена парадигмы культуры возможна как продолжение-развитие того типа культур Востока-России, выдающимися представителями которых являются наши авторы.
   Необходимо, однако, их «вооружение» тем понятийным аппаратом Экософии и Живой логики духовной культуры Творчества Эко-гармоничного будущего, который разрабатывается при опоре на духовные культуры Востока, а непосредственно – как продолжение-развитие понятийного аппарата классической Русской «фило» софской культуры (В.С.Соловьев, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, В.И.Вернадский и др.), а также и на К.Маркса, но в его подлинном, «очищенном» от имеющейся вульгарной версии виде (см. К.И.Шилин. Экософия К.Маркса). Сверхзадача данного направления творчества – снятие того глубинного противоречия между экофильно-креативными культурами Востока и экофобной цивилизацией Запада (подспудно ориентирующей на симплификацию-оглупление народа в «массу»), которое в мире не замечается поныне, а снятие которого приведет к мощному повышению духовно-творческого потенциала Востока-России-мира, даст огромный общий позитивный эффект и приведет к снятию угрозы тотальной эко-катастрофы.
   Учение Толстого часто связывают с буддизмом. Говоря о различных религиях, Толстой прежде всего обращает внимание на истину, общую для всех религий, и именно под этим углом зрения рассматривает каждую из них. Для него религия не есть просто «установление отношения человека к бесконечному существованию», а из него должно выводиться «руководство его деятельности» [33 - Что такое религия]. При этом акцент ставится на последнее положение (о руководстве действия). Согласно Толстому, религия является решающим фактором в выборе человеком того или иного действия. По его словам, «…человек только на основании религии может сделать выбор из всего того, что он может желать сделать» [34 - То же]. И деятельность, руководимая религией, должна быть направлена на нравственное совершенствование человека. Между религией и нравственностью у Толстого устанавливается прямая, тесная связь. Он писал: «Нравственное учение есть указание той деятельности, которая вытекает из религиозного понимания жизни» [35 - Круг чтения 2 октября]. Главное дело жизни каждого человека, по Толстому, есть достижение истинного блага, которое заключается в том, чтобы «становиться лучше, чем был». [36 - Круг чтения 29 февраля, С187]
   По его мнению, особенно «хорошо тем, что тут же показывается и то, что благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее». Стремление к этому идеалу «отклоняет направление жизни человека от животного состояния к божескому. Его моральная философия, как мы думаем, связана с верой в бесконечный духовный потенциал человека, в то, что «во всех людях живет один и тот же дух Божий» [37 - Путь жизни].
   Понимание Бога Л.Н.Толстым получает следующее выражение: «Я знаю в себе отделенное от всего духовное существо. Таким же отделенным от всего я знаю такое же духовное существо и в других людях. Но если я знаю это духовное существо в себе и знаю его в других существах, то оно не может не быть и само в себе. Вот это-то существо само в себе мы и называем богом» [38 - Толстой Л.Н. Путь жизни. // Толстой Л.Н. Пол. соб. соч. в 91 т. М.;Худ. Лит-ра, 1928–1958.Т.45. С.60. Далее тексты Л.Н.Толстого цитируются по указанному изданию (за исключением случаев, которые оговариваются особо) с указанием только тома и страниц.].
   Л.Н.Толстой, как нам представляется, пытался довести до людей свое открытие о потенциальном существовании в человеке высшей духовной природы, представляющей собой неиссякаемый источник духовной силы. Это божественное начало обнаруживает себя в любви. По словам русского классика, человеческая душа, отделенная телом от бога и душ других существ, «соединяется с богом все большим сознанием в себе бога, с душами других существ – все большим и большим проявлением любви…» [39 - Толстой Л.Н. Путь жизни. Т.45. С.73.]. «Если бог-любовь и пребывает в нас, – говорит Л.Н. Толстой, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться избавиться от того, что мешает любви, что не выпускает ее наружу» [40 - Там же. С.75.].
   Признание Л.Н.Толстым божественного начала в душе человека перекликается с идеей наличия в человеке природы будды, присущей махаянскому учению, в частности, Лотосовой сутре.
   Дайсаку Икеда, японский философ утверждает потенциальную возможность раскрытия природы будды в каждом человеке. Он отмечает также наличие сходства между пониманием Бога Л.Н.Толстым и буддийским учением о природе будды в человеке, ссылаясь на слова русского классика: «Познать бога можно только в себе. Пока не найдешь его в себе, не найдешь его нигде» [41 - Толстой Л.Н. Путь жизни. Т.45. С.60.]. Этот вывод великого мыслителя, по словам Д. Икеды, в одно мгновение уменьшает расстояние между Богом и человеком, подводя его к нулю [42 - См. Икеда Д. В поисках зеленого поля для сближения Востока и Запада. // Полн. Соб. Соч. Токио: 1988. С341.]. Тем самым русский и японский мыслители сходятся и в способе раскрытия в себе высшего духовного начала и духовного совершенствования.
   Л.Н.Толстой понимал буддизм как учение самоспасения совершением добра, но не признающее смысл жизни, и был солидарен с первым положением. Но сравнение толстовского учения с буддийской философией, утверждающей жизнь, позволяет нам видеть сходство между ними, большее, чем сам русский мыслитель предполагал. Это сходство заключается в признании высшего духовного начала в человеке, основанном на гипотезе изначальной целостности всех жизней с вселенской жизнью.
   Из общего сопоставления творчества их обоих с реалиями кризисной эпохи мы делаем вывод, что нужна фундаментальная СМЕНА ПАРАДИГМЫ ФИЛОСОФИИ-ЛОГИКИ-НАУКИ-КУЛЬТУРЫ Экософией, Живой логикой, Живым знанием, Культурой Творчества Жизни Человеком. Это и есть процесс экологизации-аккультурации, ревитализации-ориентализац ии (от Orient – Восток)… но при снятии претензий Запада на изначальн ость-всеобщность-перспективность, что до сих пор считалось аксиомой. Главная идея заключается здесь в том, что применяемый восточными и российскими мыслителями понятийный аппарат философии-формальной логики-науки не адекватенглубокой Жизненной правде, заложенной в учениях Толстого, Икеды, суфиев… Толстой объемлет всё и всех. В их творчестве мы «вычитываем» общую, глобальную Стратегию совершенствования рацио-эгоистичной личности в духовно-творческую индивидуальность высшего уровня Учителей Человечества.
   Серьезная проблема заключается в том, что применение понятий-методов-процедур Аристотелевой логики ведет к недооценке близости тех учений Икеды и Толстого, значение которых резко повышается в условиях переломной экологической эпохи, когда синтез всех подобных учений ведет к созданию общей Стратегии выхода человечества на качественно новый уровень Духовной Культуры эко-гармоничного будущего. Конкретно речь идет о том, что рассмотрение соотнесения учений всех Великих мыслителей уровня Толстого, Икеды, суфиев… по принципу взаимодополнения дает в итоге реальную Жизненную полноту подлинно Всеобщей, глобальной концепции, пригодной стать Стратегией Творчества Жизни соборным сообществом творческих личностей, объединенным на основе любви-гармонии-миролюбия-толерантности…
   Но для этого Толстому, а вместе с ним и всем нам, современному человечеству нужно было научиться бороться «идти против течения» без насилия, ненасильственными методами, идя все-таки в интересах большинства. Толстой был бунтарем, «нарушителем» затхлого «спокойствия, «болота». Оставаясь блестящим учеником, он вместе с тем стал еще и Учителем. Вместе с Икедой он обладал всей полнотой духовно – творческих потенциалов Детского-Женского-Интеллигентно-Мужского-Соборно-синтезирующего уровней. Но в то же время они решительно и последовательно шли против рационализма науки-философии-цивилизации и отчуждения творческого потенциала в интеллектульный капитал. Эта, последняя грань их духовно-творческого потенциала ныне особо актуализировалась – вместе со способностью творить Жизнь по-новому, в соответствии с ритмами-законами самой Жизни, но идя против господствующей, увы, поныне цинично-эгоистичной, узко-рационалистичной агрессивной позиции Запада, но в соответствии и в продолжение-развитие глубинно восточной, буддийски-общерелигиозной традиции гармонии, любви и уважения-к-Жизни во всех ее проявлениях.
   Ведь понятийный аппарат философии-формальной логики-науки разъединяет всех нас между собой: человека с природой, народы и людей-профессионалов самой своей структурой. И тогда получает иную трактовку следующая этическая проблема, выше сформулированная Дайсаку Икедой: «Человек, по его (Икеды) мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной и сложной задачей для него является контроль этого негативного начала.»
   Это мнение широко распространено. И оно имеет определенный, хотя и ограниченный смысл. Это ограничение видится в том, что эгоизм кроется скорее не в самом человеке, а в той системе предметных средств, которые считаются этически нейтральными, но в структуру которых закодирован негативный умысел, подлежащий ныне всенепременному снятию. Именно эту сверхзадачу мы и ставим перед собой: обнаружить и снять эту систему предлагаемыми нами Экософией и Живой логикой Живого знания. Попробуем кратко сформулировать ряд «ключевых» понятий этих новых сфер духовной культуры Творчества Жизни Человеком.
   КУЛЬТУРА вообще – самая широкая система экофильного эко-общения, которая объединяет человека-общество и Живую Природу. На Востоке образ культуры выводится из представлений о Вселенной, Макромире, Абсолюте, Небе, Космосе… – как некий «узор» на теле Природы, а миссия человека – вписаться в этот «узор». Культура строится посредством Живого, восточного, в принципе непредметизируемого по своей структуре знания, как бы вписывающего человека в ритмы Жизни. Эту задачу согласовывания действий человека с ритмами Природы выполняют Мудрецы Востока своим Живым знанием. Отсюда понятна прямо-таки космичная значимость того, что принято называть восточной мудростью.
   Техно-цивилизация Запада – предметно-отчуждаемая превращенная форма культуры, абсолютизирующая агрессивно-потребительские свойства-отношения человека, присущие главным образом молодым мужчинам типа Александра Македонского. Эти потребительски ориентированные отношения Аристотель принял в качестве аксиом фило софии-логики-науки-экономики. Они и ведут к отчуждению творческого потенциала в интеллектуальный капитал. Однако подлинное развитие человека-общества происходит по-прежнему за счет и на основе совершенствования все того же творческого потенциала, а последующее отчуждение-предметизирование-формализация его в интеллектуальный капитал сильно затрудняет-тормозит общее развитие и ведет к запредельному потребительству-умерщвлению биосферы, т. е. к эко-катастрофе. Обращение к гармонично-дкризисному опыту Востока позволяет увидеть постцивизационные потенции общепланетарного экофильного прогресса.

Литература

   1. Гогиберидзе Г.М. Исламский толковый словарь. – Ставрополь, 2006.– 238 с.
   2. Лапина З.Г., Шилин К.И. Экософия духовной культуры будущего, с. 612–627 // Энциклопедия Живого знания. Т. 14. М.: 2007. – 628 с.
   3. Shilin K.I. INDO-RUSSIA: Spiritual Decolonization of India (+ Russia). New Delhi – 2005. – 36 с.
   4. Шилин К.И. Японцы и русские – Гении-Творцы глобальной культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего // Энциклопедия Живого знания. Т. 13. М.-Оренбург: 2008. – 496 с.
   5. Сахроков В.А., Шилин К.И. Экософия культуры Ислама // Энциклопедия Живого знания // М.-Новосибирск, 2001, – 152 с.
   6. Шилин К.И. Русские суфии. Новое человечество и образ будущего // Энциклопедия Живого знания. Т. 7. М.: 2007. – 96 с.
   7. З.Г.Лапина, К.И.Шилин. РУССКИЕ МУСУЛЬМАНЕ, или КУЛЬТУРА ИСЛАМО-РУССИИ ЭКОФИЛЬНОГО БУДУЩЕГО: КУНТА-ХАДЖИ КИШИЕВ и ЛЕВ ТОЛСТОЙ (в данном сб. Материалов Форума).
   8. З.Г.Лапина, К.И.Шилин. Русские Чеченцы, или Культура Чечено-Руссии в контексте глобального эко-синтеза культур Востока-Запада-России (в данном сб. Материалов Форума).
   9. Т.В.Белоглазова, Шилин К.И. Кунта-Хаджи Кишиев, Лев Толстой и Карл Маркс: Диа-синтез культур Ислама-Германии-России. (в данном сб. Материалов Форума).
   10. Т.В.Белоглазова, Шилин К.И. Кунта-Хаджи Кишиев, Лев Толстой и Карл Маркс: диа-синтез культур Ислама-Германии-России (в данном сб. Материалов Форума).

Эгути Мицуру, Шилин К.И Стратегия новой культуры – Японо-Руссии эко-гармоничного будущего

Эгути Мицуру (Маша) и Шилин Ким Японо-русская экософия Икеды-Толстого

Эгути Мицуру Жизнеучение Л.Н. Толстого через призму буддийской философии – точки соприкосновения Толстовского учения с Лотосовой сутрой

В сотворчестве со Львом Толстым Экософия Льва Толстого [31 - Данный раздел монографии написан и доработан с участием Анны Лариной.])

Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Карл Маркс Перспективы перехода на новый уровень развития философии-культурологии-социологии-политологии

Женски-Материнское сердце и сердце Толстого – в первую очередь

Мужской творческий потенциал Русских Японцев

Соборно-синтезирующая культура японо-руссии: эко-прогноз становления

Соборное сообщество СоТворцов Японо-Руссии

Живая экономика России-Востоко-Творчества

Смена парадигмы философии-логики-науки-культуры Экософией, Живой логикой, Живым знанием, Культурой Творчества Жизни Человеком

Икеда + Толстой → Культура Ямато-Руссии:

Вклад Японии в наше общее будущее

Предисловие. Тойнби. (Примечание издателя)

Буддология → буддотворчество

Определение основных понятий

Воспроизводство=Творчество Жизни Человеком

1. Женская логика Басё

2. Живая логика Гёте-Пушкина

3. Время духовной деколонизации России-Востока-мира

Литература

Экософия формирования творческого потенциала как стратегия инновационного развития Японии-России-мира

Литература

Эгути Мицуру, Шилин К.И
Стратегия новой культуры – Японо-Руссии эко-гармоничного будущего

Эгути Мицуру (Маша) и Шилин Ким
Японо-русская экософия Икеды-Толстого

Эгути Мицуру
Жизнеучение Л.Н. Толстого через призму буддийской философии – точки соприкосновения Толстовского учения с Лотосовой сутрой

В сотворчестве со Львом Толстым
Экософия Льва Толстого [31 - Данный раздел монографии написан и доработан с участием Анны Лариной.])

Дайсаку Икеда, Лев Толстой и Карл Маркс
Перспективы перехода на новый уровень развития философии-культурологии-социологии-политологии

Икеда + Толстой →
Культура Ямато-Руссии: