-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Анна и Сергей Литвиновы
|
| Седьмая скорость
-------
Анна и Сергей Литвиновы
Седьмая скорость
Москва, улица Первого Мая.
26 декабря, 19.15.
(Через шесть часов после события)
Она была чертовски красива и слегка напугана.
Прямая и напряженная спина. Осторожный перестук каблучков по темному мерзлому двору. Стройная, даже скорее хрупкая фигурка в коротком норковом полушубке. Узкие брючки обтягивают соблазнительную попу и длинные ножки. Роскошные волосы колышутся в такт напряженным шагам. В волосах путаются редкие снежинки – они вспыхивают в молочном свете фонаря, словно бриллианты.
Я на секунду обомлел и тут же понял, что если не догоню ее сейчас, немедленно, то девушка уйдет, скроется во тьме подъезда – и тогда поминай ее как звали, ищи-свищи. Я бросился по направлению к ней: остановить, заговорить, пошутить…
Когда до ее спины оставалось не более десяти метров, я с изумлением осознал, что, оказывается, не один я интересуюсь ею.
Из припаркованной машины вынырнули массивные тени – двое мужчин. Тени загородили девушке дорогу. В отдаленном свете фонаря были видны бугры их кожаных плеч, стриженые затылки. Эти двое, похоже, не собирались морочить ей голову всякими глупостями вроде изящного разговора. Один из братков молча сгреб девушку в охапку. Второй, сопя, зашел сзади и принялся заламывать ей руки. Она не успела даже вскрикнуть, только молча вырывалась из рук подонков.
Какого черта, мысленно возмутился я. Так обращаться с моей девушкой – я уже думал о ней как о своей…
Ни секунды не раздумывая, я подбежал к ним сзади. Никто из троих – ни насильники, ни жертва – не заметил моего приближения. Я разбежался, прыгнул и ударил того братка, что ломал ей руки, ногой по печени. Тот ахнул, глубоко вдохнул воздух и стал медленно валиться на асфальт лицом вперед.
Девушка почувствовала, что его хватка ослабла, рванулась и отпрыгнула в сторону. Бугристый кент повалился на землю, крепко приложился башкой о стылый асфальт и замер. Второй браток растерянно уставился на меня. Он силился понять, кто я такой и почему вдруг здесь оказался. По его лицу было заметно, как туго проворачиваются в его мозгу шарики-ролики. Я бросился на него, но инстинкты качка сработали быстрей, чем его соображалка. Он отскочил, выхватил из бокового кармана пистолет и наставил на меня.
Дело принимало скверный оборот. Девушка стояла где-то в стороне. Она прерывисто дышала и, кажется, готовилась зареветь. Подбитый мной браток без чувств валялся на земле. Дуло пистолета второго брито-кожаного уставилось прямо на меня. Оружие – это уж чересчур. Дырка в башке – слишком дорогая плата даже за такую куколку.
И неоткуда ждать помощи. Совсем рядом уютно светились окна старого трехэтажного дома, кое-где мерцая гирляндами елок. И жильцам за занавесками сейчас совсем не до нас – они заняты вечерними сериалами и рассуждениями о встрече Нового года.
– Ты, мля, кто? – просипел браток в мой адрес.
– Конь в пальто, – любезно ответил я и бросил ему в лицо то единственное, что было у меня в руках – барсетку с документами, а сам отскочил в сторону.
Грохнул выстрел, первая пуля прошла мимо, но пистолет гориллы дернулся вслед за мной. Вторым выстрелом он бы достал меня, но тут произошло непредвиденное. Раздался негромкий хлопок, и мой кожаный убийца стал оседать на асфальт.
Я повернул голову и с изумлением увидел, что девушка обеими руками держит пистолет!
«Она только что выстрелила в гориллу», – сообразил я. Ничего себе, хрупкое, изящное создание! Откуда у нее оружие?!
Руки девушки с зажатым в них пистолетом заходили ходуном. Лицо исказила гримаса ужаса.
– О господи, – прошептала она, – что я наделала!
На груди упавшего братка расплывалось кровавое пятно.
– Ты, кажется, его убила, – любезно пояснил я.
В окнах дома все-таки начали появляться абрисы голов. Любопытствующие граждане вглядывались в полутемный двор. Я, кажется, слишком плохо думал о них. Конечно, никто не вмешается, но милицию они могут вызвать.
– Погнали! – Я схватил незнакомку за рукав шубки.
– Куда?! – рывком высвободилась она.
– Хочешь в ментуру?!
Она не ответила, и я потащил ее за собой. Девушка нехотя покорилась.
– Да спрячь ты наконец пистолет! – прикрикнул я на нее.
Она покорно засунула оружие в сумочку. Я тянул ее за собой. Девчонка, кажется, была в шоке.
Мы подбежали к моей «восьмерке». Я открыл перед ней пассажирскую дверь, почти впихнул ее в кабину.
Сам сел за руль, завел мотор. «Восьмерка» с визгом шин сорвалась с места.
Будем надеяться, что в зимнем сумраке жильцы не разглядели ее номера.
Москва, Косинская улица.
29 декабря, 19.35.
(6 часов 20 минут после события)
На глухой окраинной улице не оказалось вечерних пробок, и я несся во весь опор.
Девушка на пассажирском сиденье съежилась и неподвижно глядела прямо перед собой. По ее лицу скользил свет от придорожных фонарей, сменялся сумраком и снова светом.
– Куда мы едем? – наконец спросила она.
– Ко мне.
Она промолчала, переваривая сообщение. Мы проезжали пост ГАИ при выезде на Кольцевую.
– Как тебя зовут? – спросил я только для того, чтобы она не сидела перед гаишниками с таким оцепенелым видом.
Толстый майор в валенках с галошами пошел было к моей машине, даже жезл приподнял, но тут она улыбнулась и кокетливо ответила:
– Меня зовут Лия.
Я притормозил у поста, но гаишник передумал и махнул мне жезлом: проезжай, мол.
Я вылетел на Кольцевую и прибавил газу.
– А ты кто? – спросила она.
– Зовут меня Василием. Или Васей. Как тебе больше нравится.
– Нет, я не про это. Почему ты там, во дворе, оказался?
– Гулял, – пожал я плечами.
– А зачем меня стал спасать?
– Понравилась ты мне. Вот я и решил познакомиться.
Я искоса глянул на нее и, раз уж переходил в этот момент на пятую передачу, положил заодно ей руку на колено.
– Но-но, – она стряхнула мою ладонь, – полегче.
– Как скажешь.
Она ненадолго задумалась, а потом проговорила, очень сухо и внятно:
– Хорошо, я поеду к тебе. Но это ничего не значит. Абсолютно ничего. И если ты питаешь в отношении меня какие-то иллюзии, останови машину, я выйду.
– Как скажешь, – покорно повторил я, пожав плечами.
Девушки часто любят выступать на тему «я не такая». Даже, как оказалось, убийцы… Интересно, в какое дерьмо я вляпался по ее милости?
Подмосковье, город Люберцы.
Сутками ранее – 28 декабря, 20.00.
(За восемнадцать часов до события)
– Товар уже лежит у него в сейфе, – сказал лысый босс.
В его кабинете в подмосковном особняке сидели четверо: молодой вертлявый парень – ординарец, шестерка, гонец по особым поручениям (его звали Гера); мужик с брутальным умным лицом, похожий на Де Ниро, а также двое волкодавов – накачанных, бритых, не рассуждающих. Босс с Герой попивали виски, «Де Ниро» ограничился колой. Бритые от выпивки отказались.
– Товар будет в сейфе до завтрашнего вечера, – продолжил лысый босс. – Потом его увезут. Когда конкретно увезут и каким маршрутом – узнать не удалось. Так что у нас имеется один шанс его взять – завтра. Ты готов? – обратился он к «Де Ниро».
– Всегда готов, – ухмыльнулся тот, спокойно выдержав немигающий взгляд босса.
– Тогда слушай сюда. Значит, товар в сейфе у ихнего главного в кабинете. Ключ от сейфа лежит у него в столе.
– Где кабинет?
– На втором этаже. Охрана – двое ментов внизу с «калашами». В час менты по очереди идут в столовку. Остается один. Я думаю, вы с ним договоритесь.
Босс усмехнулся.
– Дальше. За постом имеется стальная дверь на лестницу, открывается картой. Карта – вот она.
Главарь бросил «Де Ниро» через стол пластиковую карту. Тот взял, повертел ее в руках.
– Дверь на втором этаже открывается этой же картой. Больше никакой охраны нет. Только секретутка, он и сейф.
– Значит, пойдем завтра в обед, – заметил «Де Ниро».
– Да, – кивнул босс. – И имей в виду: товар у них левый. И если вы его возьмете и свалите – они заяву в ментовку делать не будут. Скажут: гоп-стоп был, а взять ничего не взяли. И менты искать товар не будут – только они сами. Но если вас повяжут во время дела, то… Сам понимаешь…
«Де Ниро» сунул пластиковую карту в карман, молча встал.
– А ты водилу нашел? – остановил его главный вопросом.
Тот кивнул.
– Кто?
– Он лучший. Самый лучший.
Москва, проезд Шокальского.
29 декабря, 20.10.
(Прошло семь часов и десять минут после события)
Когда мы вошли ко мне домой (две комнаты в девятиэтажке), Лия немедленно, даже не разувшись и не сняв шубки, осмотрела квартиру. Прошлась поочередно по кухне, спальне, гостиной. Она кружила по комнатам, словно рысь: высматривая, вынюхивая, сопоставляя. Даже заглянула в ванную и туалет. Когда не обнаружила ни засады, ни других мужчин или женщин, маленько расслабилась. Пружинка, всю дорогу будто дрожавшая внутри ее, слегка разжалась. Она скинула полушубок, сапожки. Прошла в гостиную и со вздохом опустилась на диван.
Я понял, как должен действовать. Пошел на кухню, смешал коктейль – старое доброе «северное сияние»: две части шампанского, одна – коньяку. Коль скоро я ради нее рисковал жизнью, то хотел получить за это вознаграждение.
Когда я вернулся в гостиную, она сидела на диване, поджав под себя ноги.
– Выпей, – я протянул ей бронебойное «северное сияние». – Тебе надо расслабиться.
Она покорно взяла бокал, сделала три больших глотка.
– Зачем, – кокетливо улыбнулась, – ты хочешь, чтобы я расслабилась?
Я пожал плечами:
– Похоже, у тебя сегодня был тяжелый день.
И отхлебнул из своего бокала – я пил чистый коньяк.
– Тебе тоже досталось, – хихикнула она.
Безотказное «северное сияние» начинало действовать. Лия разрозовелась и на глазах из стальной превращалась в пластилиновую.
– Да, слегка, – согласился я.
– Ну и видок у тебя был, – засмеялась она, – когда я этого типа подстрелила…
– Ты что, все время с собой пистолет таскаешь? – спросил я.
– Нет, сегодня первый раз в жизни, – заверила Лия.
Я плюхнулся на диван рядом с нею. Она залпом допила умопомрачительный коктейль. Я свой коньяк – тоже.
– Вот видишь, первый раз в жизни взяла оружие, – снова хихикнула Лия, – и оно мне сразу пригодилось.
Я потянулся ее обнять. На этот раз она не сопротивлялась.
– Умм, вот как? – прошептала она. – А ты уверен, что хочешь со мной связываться?..
Я поцеловал ее.
– Может, я влюбился в тебя с первого взгляда.
На пол рухнул ее пустой бокал – загромыхал, но не разбился.
– Погоди, – она высвободилась из моих объятий. – Я пойду в ванную. – И понизила голос до интимного шепота: – А ты пока можешь приготовить постель.
– Полотенце на крючке чистое. Я как знал, что ты сегодня придешь ко мне.
Она выскользнула из комнаты.
Я не бросился, словно сексуальный маньяк, сразу готовить для нас кроватку. Когда из ванной донеслось шипение душа, я надел перчатки и залез в ее сумочку. Надо же знать наверняка, с кем имею дело.
Первым делом достал связку ключей, паспорт, права и читательский билет в Историческую библиотеку. И никакого, разумеется, разрешения на ношение оружия.
Я открыл документы. Девушка и в самом деле звалась Лией – точнее, Лилией Григорьевной Алябьевой, двадцати пяти лет от роду. Не замужем, детей нет, прописана в Москве, на улице Первого Мая.
Права выданы семь лет назад. Документов на машину почему-то нет. Мобильного телефона – тоже.
Я вытряхнул на диван остальное содержимое сумочки. Помада и пудра от Диора, расческа, кошелек, гормональные таблетки. Будем надеяться, что сегодня она не забудет их принять.
И еще в сумочке был пистолет. Старый добрый «ПМ» – пистолет Макарова. Его рукоятка почему-то была вся перепачкана землей.
Я осторожно взял его в руки, выщелкнул обойму. Проверил.
В обойме не хватало не одной, а пяти пуль.
И тут вода в ванной стихла.
Я судорожно покидал все содержимое сумочки обратно. Снял перчатки и зашвырнул их под диван. В тот самый момент, когда я распрямился, она появилась на пороге: завернутая в полотенце, босая, дьявольски соблазнительная.
Я сделал к ней два шага и заключил ее в свои объятия.
Полотенце упало на пол.
Москва, Остоженка.
29 декабря, 13.15.
(Через десять минут после события)
«Вау-вау-вау!!!» – доносился оглушительный звук сирен. Две милицейские машины, «десятка» и «Крайслер», неслись друг за другом по старой тихой Остоженке по направлению к Садовому, разгоняя чинный поток автомобилей и привлекая внимание прохожих. Автомобили шли на пределе, но впереди них, против движения, с гибельной скоростью, ловко, в последнюю секунду уворачиваясь от встречных машин, летел «Марк IV».
Вот он проскочил на красный на пересечении с Еропкинским переулком – сворачивающий из переулка «Мерседес» едва не впоролся ему в бок, завизжал тормозами, остановился в пяти сантиметрах… А когда маневр «Марка» постаралась повторить милицейская «десятка», то, несмотря на квакающую сирену, ментов не пропустил «Хаммер». Он врезался прямо им в бок, отшвырнул «десятку» на тротуар. Следующая «ПМГ» чудом миновала завал и понеслась вдогонку за «Марком», а тот уже огибал, опять же по встречной, пробку на мосту через Садовое кольцо.
На спуске с моста в лоб ему едва не впилился новенький «Ниссан» – убегающий «Марк» чудом увильнул от него, а потом по широкой дуге, бешено сигналя и подрезая попутный поток, стал смещаться в крайний правый ряд. По такой же траектории пошел следом и милицейский «Крайслер». Он чиркнул бортом о новенькую «БМВ», отлетел, выровнялся, не остановился, задел встречный «Гольф», но все-таки каким-то чудом вырулил к подножию моста.
А «Марк» в это время резко, с помощью разворота (задымились покрышки!), свернул направо под «кирпич» и понесся, отчаянно сигналя, по односторонней улочке к Садовому кольцу. Милиционеры вырулили туда же, но это был их последний успех. «Газель», несущаяся навстречу, врубилась в «Крайслер», раздался глухой удар, а потом скрежет рвущегося металла и звон разбитого стекла.
Москва, проезд Шокальского.
30 декабря, 7.40.
(Спустя 20 часов 35 минут после события)
…Раздался глухой удар, скрежет рвущегося металла, звон разбитого стекла – и Лия в ужасе дернулась и проснулась.
Она лежала в незнакомой постели, заботливо укутанная, вся в поту. Место рядом с ней оказалось пустым. Из кухни доносилось завывание кофемолки. И тут она вспомнила все вчерашние сутки. Утро, день и вечер были ужасными, а вот то, что происходило дальше, в квартире ее спасителя… И квартира, и ее хозяин оказались совсем неплохи. Вася был заботливым, нежным и в то же время каким-то… несгибаемым, что ли.
Лия выскользнула из-под одеяла, накинула на себя его рубашку – в качестве халатика она пришлась ей как раз впору. В коридоре первым делом глянула на себя в зеркало: все в порядке. Никакой косметики, а румянец шикарный, и глаза горят, и волосы спутаны с небрежной элегантностью. Да и Васина рубашка ей идет.
Лия думала незаметно прокрасться в ванную, но Василий выглянул из кухни, радостно проорал:
– О, проснулась! С добрым утром! Иди кофе пить!
Он тоже выглядел что надо: красивый, рослый, мускулистый. Мышцы так и перекатываются под фартучком на голое тело. И глаза у него тоже сверкают.
Нет, здоровый секс еще никому в этой жизни не вредил.
Плюс сваренный Васей кофе пахнул очень соблазнительно.
На кухне Лию ждала яичница с ветчиной, и толстый ломоть хлеба с маслом, и свежевыжатый апельсиновый сок. И даже тарелка геркулесовой каши.
– Ой, Васечка, какой ты хозяйственный, сколько всего наготовил! Но я в жизни столько не съем…
– Тебе надо восстанавливать силы, – безапелляционно отрезал Вася. – Так что лопай!
Запахи съестного щекотали ноздри, уютно лопотал телевизор со своим утренним «брекфест-шоу», а ела она последний раз сутки назад. И Лия уселась за стол и принялась, как Вася изящно выразился, именно лопать. Наворачивать и яичницу, и хлеб с маслом, и сок, и кофе.
– Ой, как вкусно все! – протянула она, утолив первый голод. И лукаво спросила: – Ты, наверно, поваром работаешь?
– Нет, но для хороших людей готовить люблю.
– Значит, тогда ты каратист.
– Нет, на фирме служу. Импорт-экспорт, то-се. А ты?
– А что – я? – строго посмотрела она на него. – Какая разница, где я работаю?
– Да никакой, – смешался он, – просто интересуюсь, идешь ты сегодня на работу или нет.
– Захочу – пойду, захочу – не пойду. Я человек свободной профессии.
– То есть? – слегка напрягся Василий.
– Ты, может, будешь смеяться, но я модельер.
– Да? – удивился Васечка. – Это что, мода теперь у модельеров такая: пистолеты в сумочках таскать?
– Это не мода, – поморщилась она. – Это долгая история.
– Расскажешь?
– Не сейчас.
– А когда?
Лия не ответила, глянула на экран телевизора – и окаменела. Кадры, которые демонстрировал проклятый «ящик», были странно знакомы. Двор, трехэтажные дома, распростертое на земле недвижимое тело…
– Звук!! – отчаянно закричала она.
– Чего? – оторвался Васечка от кофе.
Она, не дожидаясь, пока он сообразит, бросилась делать звук громче.
– …вчера, – зарокотал телевизор, – во дворе дома номер пятнадцать по улице Первого Мая произошло убийство.
Камера зафиксировала лежащего на асфальте вчерашнего кожаного насильника. Затем – как труп в мешке заталкивают на носилках в машину. Стоят любопытствующие соседки.
– Я услышала у нас во дворе выстрел, – говорила в камеру женщина в пальто, наброшенном поверх халата, – потом еще один, выглянула из окна, а он уже лежит на земле. И второй рядом с ним. А двое каких-то со двора побежали.
– Двое? – уточнил за кадром корреспондент.
– Да, двое их было. Одна из них – женщина.
– Женщина?
– Да. Скорее девушка. Я ее, кажется, узнала. Она живет в нашем доме.
План на экране сменился, и по двору заходили в свете фонарей, фонариков и фар люди в гражданском и милицейском.
Голос за кадром бесстрастно прокомментировал:
– По документам убитый является старшим лейтенантом милиции, оперуполномоченным восемьдесят первого отделения Аркадием Гуртовым…
– О господи, – протянул, разинув рот, Васечка.
Москва, Остоженка.
29 декабря, 13.05.
(Событие)
Воровато оглянувшись, в мощную деревянную дверь особняка проскальзывают трое: первым идет «Де Ниро», следом – двое тех культуристов, что были вчера на совещании в особняке в Люберцах.
Дверь за ними закрывается.
Долгую минуту ничего не происходит. Воробьи нервно тусуются на дереве. Лениво летят снежинки. Тянется поток машин. Из магазина напротив выходит мужчина в трениках, пальто и тапочках на босу ногу. В руках он тащит бутылку водки.
Вдруг из-за дверей особняка доносится выстрел. Потом – другой, третий. Потом вдруг – автоматная очередь: та-та-та-та-та!
Испуганная стая воробьев вспархивает со своего дерева.
Мужчина в трениках вздрагивает и чуть не упускает свою бутылку водки. Матерится, крестится и боком-боком уходит в переулок.
Трусящая по тротуару кошка порскает в сторону подвала.
И снова наступает тишина. И ничего не происходит. И длится томительное ожидание.
Так проходит несколько минут. В переулке все успокаивается. Воробьи садятся обратно на дерево и начинают свой ор. По Остоженке текут машины. Скользят редкие прохожие.
Вдруг дверь особняка с грохотом распахивается. На пороге первым появляется «Де Ниро». В одной руке у него – стального цвета чемоданчик. В другой – пистолет. Следом вываливается еще один – бритоголовый. Он тащит, обняв за талию, друга – второго культуриста.
Второй весь в крови. Голова его запрокидывается. Ноги заплетаются. Он еле идет.
«Де Ниро» оборачивается и кричит первому кожаному:
– Брось его!
Тот упрямо мотает головой.
– Брось, он не жилец!
Первый кожаный, упорно сжав губы, все-таки тяжело спускает своего брата – братка по ступенькам и волочет к машине.
Тогда «Де Ниро» оборачивается и стреляет раненому прямо в голову. Удар пули отбрасывает его на тротуар.
Первый кожаный ошеломленно кричит:
– Что ты делаешь?!
– Едем, едем, едем! – в азарте кричит ему «Де Ниро» и скрывается вместе с чемоданчиком внутри машины.
Первый кожаный словно нехотя, бросив прощальный взгляд на лежащее на тротуаре тело, усаживается в автомобиль.
И в этот момент издалека начинают доноситься сирены милицейских автомобилей: вау-вау-вау!
30 декабря. 8.05.
Москва, проезд Шокальского.
(Спустя 20 часов 45 минут после события)
Лия сидела на моей кухне – поникшая, вся съежившаяся, вжавшаяся в спинку стула.
– Да, круто ты попала, – резюмировал я.
Она вся ощетинилась:
– А ты? Ты не попал?
– И я – тоже, – не стал спорить я.
Лия вдруг расплакалась. Она рыдала как девчонка, навзрыд, всхлипывая. Я подошел к ней и обнял за плечи. Она уткнулась носом в мой живот. Я успокаивающе похлопывал ее по плечу.
Наконец она отплакалась. Я дал ей носовой платок.
– Вася, – пробормотала она. – Васенька! Что мне делать?!
– Для начала ты можешь пожить у меня, – радушно предложил я.
– Для начала?! – зло выкрикнула она. – Это сколько? День? Два? Неделю?
– Сколько надо, столько живи. Хоть всю жизнь.
– Да? – язвительно проговорила Лия. – Просидеть всю жизнь здесь, у тебя дома? И каждый раз вздрагивать от звонков в дверь? Спасибо, конечно…
– Можно сбежать, – предложил я.
– Куда?!
– За границу.
– Как? Меня пограничники тормознут.
– А почему бы не сделать тебе новый паспорт? На чужое имя?
Ее лицо вспыхнуло надеждой.
– А ты сможешь?
– Не знаю, – пожал я плечами, – но попробую. В Москве сейчас все можно. Были б деньги.
– Деньги будут, – серьезно кивнула она.
– Я думаю, тут нужны большие деньги.
– Это все равно. Я заплачу.
– Тогда я узнаю, что можно сделать. Прямо сегодня.
– О, Вася! Я тебе буду так благодарна! Иди ко мне.
– Мне пора на работу.
– Ничего, опоздаешь на полчасика, – промурлыкала Лия и притянула меня к себе.
Москва, Сретенка.
30 декабря, 15.00.
(26 часов после события)
С утра я закрылся в своем кабинете и стал названивать по всем возможным номерам, выстраивая цепочки к делателям фальшивых загранпаспортов. Не знаю, сколько я в точности обзвонил человек – двадцать, тридцать или сорок, – но ближе к обеду меня вывели на некоего Степаныча. Мне сказали, что он – может. Я позвонил ему и по недомолвкам в трубке понял, что Степаныч действительно сможет (если, конечно, не кинет). Мы договорились встретиться с ним в полчетвертого в «Макдоналдсе», в торговом центре у метро «Сухаревская».
Все утро я боролся с желанием позвонить домой – поговорить с Лией. Нет, не для того, чтобы проверить: не сбежала ли она. Просто хотелось услышать ее голос. И вот теперь у меня появился повод. Я позвонил условным сигналом: выждал четыре гудка и нажал «отбой», а потом набрал номер снова.
– Да-а? – пропел в трубке ее голос, и на сердце у меня потеплело.
– Что делаешь? – глупо спросил я.
– Смотрю «ящик». Бразильский сериал.
– Тебе срочно надо сфотографироваться на загранпаспорт.
– Да-а?! Вот здорово!
– В верхнем ящике на кухне есть запасные ключи от квартиры. Сходи к метро и снимись в автомате. Только на маршрутку не садись, иди пешком.
– Йес, сэр! – В ее голосе слышалось ликование.
Я двинулся на встречу со Степанычем.
Москва, Сухаревка.
30 декабря, 15.30.
(26 часов 30 минут после события)
Степаныч оказался огромным седым мужиком, супертяжеловесом. Биг-мак в его руке казался круассанчиком. Как он, интересно, со столь приметной внешностью занимается тайным бизнесом?
– Когда тебе нужна ксива? – спросил он, с упоением перемалывая канадский бутерброд.
– Чем скорей, тем лучше.
– За срочность – наценка.
– Сколько?
Он не ответил, разворачивая своими пальцами-сардельками новый гамбургер.
– Виза тоже нужна? – промычал он, откусывая огромный кусок сандвича.
– Да. Лучше – «шенген».
– Все вместе – десять зеленых кусков. Аванс – пятьдесят процентов, остальное – при получении.
– А документы надежные?
– Тебе, сынок, – усмехнулся он, – придется поверить мне на слово.
Москва, Воробьевы горы.
22 декабря, 01.00.
(За семь с половиной суток до события)
Москва осталась где-то далеко внизу, у подножия Воробьевых гор. Там, в городе, все было как обычно: темноту ночи прорезают скучные фонари, мигают бесполезные витрины, а трепетные снежинки мгновенно превращаются в унылую хлябь. А здесь, наверху, особый мир – присыпанный свежим, сладким на вкус снегом. Мир оголтелый, жестокий, безбашенный. И дьявольски привлекательный.
Тот самый немолодой человек, похожий на Де Ниро, знал здесь немногих. Но чувствовал себя лучше, чем дома.
…Сегодня на площадке на Воробьевых горах собрались стрит-рэйсеры. Юноши щеголяли на оттюнингованных «восьмерках» и «девятках». Господа приезжали на дорогих, почти что гоночных «Субару» и «бэхах». Встречались и дамочки, в основном – дочки столичных богатеев. Девочкам нравилось заявляться сюда на новеньких, только что подаренных автомобильчиках. Вариться в котле, полном настоящих мужчин. Они даже готовы были подставлять бока своих лакированных машинок под хищные бамперы мощных гоночных тачек.
Нынешняя ночь – предрождественская, пахнущая морозцем – обещала стать изумительной, хотя «Де Ниро» и не был уверен – хочется ли ему сегодня ездить. Иногда хватало просто смотреть. Смотреть, как мозгляк на разлапистой «восьмерочке» отчаянно пытается войти в поворот – и заканчивает гонку, расквасив машинный нос о бордюр. Как страстно, почти касаясь боками, мчатся бок о бок два автомобиля совокупной ценой под полмиллиона долларов… Риск, спору нет, всегда удовольствие. Но с такой работой, как у него, бывает чертовски приятно всего лишь наблюдать, как рискуют другие.
– Хай, ты гоняться сегодня будешь? – обратился к нему один из завсегдатаев.
– Посмотрю. – «Де Ниро» пожал плечами и перевел взгляд на площадь, где в ожидании старта толпились машины.
– Ага, посмотри, – ухмыльнулся его знакомый. – Вон, видишь, рыжая ржавчина? Тоже погоняться решила…
«Де Ниро» перевел взгляд на распорядителя, дающего старт очередному раунду гонки, и с трудом удержался от усмешки.
– У нас сегодня цирк? Клоун Карандаш потешает публику?
На старте ревели лишенными глушителей моторами двое: новенький «БМВ» и убогие, все в пятнах ржавчины «Жигули»-«четверка».
– Букмекер ставки не принимает, – кивнул знакомец «Де Ниро». – Все равно все на «бэху» ставят…
Тут машины сорвались с места, и «четверка», несмотря на свои жалкие номинальные лошаденки, немедленно вырвалась вперед.
– Ни фуя себе фуя… – выдохнул «Де Ниро».
Но «БМВ» отставал совсем на чуть-чуть. И уверенно нагонял. Приближался поворот.
– Капец «жигулю», – констатировал «Де Ниро» – «БМВ» был уже совсем рядом.
Тут «жигуленок», будто обидевшись, взревел мотором… и нежно, словно талии любимой женщины, коснулся борта «бэхи». Тяжелая машина отреагировала мгновенно и предсказуемо – заюлила, пошла юзом, застонала резиной… А «жигуленок», не сбавляя скорости, легко вписался в поворот и, уже не спеша, триумфально подвалил к финишу.
– Едрена вошь… – пробормотал «Де Ниро».
– Прикололся? – хохотнул знакомец.
– Я поеду против него, – заледенел глазами «Де Ниро». – В следующем заезде.
Хорошо, что он приехал на сборище рэйсеров на «Марке». «Марк IV» просто порвет наглеца. Или – притрет «четверку» так, что врачам «Скорой помощи» (на свои сборища рэйсеры всегда нанимали машину-другую) сегодня придется как следует поработать.
– Ну, звать тебе «четверу»? – нетерпеливо затеребил «Де Ниро» его знакомый.
– Разумеется, – пожал плечами тот.
«Четверка» (господи, до чего же убогая, ржавая, неухоженная машина!) явилась по первому зову, лихо тормознула в десяти сантиметрах от его ботинок. «Де Ниро» не дрогнул – молча ждал, пока водитель соизволит выйти и подать для приветствия руку.
Дверца «Жигулей» отворилась… в дверном проеме показалась пара изящных ножек. Ножки были обтянуты высокими замшевыми сапожками… сапожки переходили в чулочки… и где-то совсем высоко терялись в короткой кожаной юбке.
– Добрый вечер! – послышался ангельский голосок. – Мне сказали, вы хотите со мной погоняться?
«Де Ниро», не скрывая изумления, рассматривал точеную фигурку, аккуратный носик, копну растрепавшихся за предыдущую гонку светлых волос…
– Так что, поедем? – нетерпеливо притопнула ножкой девушка.
– Я передумал. – «Де Ниро» наконец обрел дар речи. – Вон, видишь мою тачку? – небрежный кивок на «Марка». Он протянул ей ключи. – Садись за руль, покатаемся.
Москва, проезд Шокальского.
1 января, 01.00.
(Двое с половиной суток после события)
Я отменил все свои планы на Новый год. Впервые я встречал его с кем-то только вдвоем.
И вот президент отговорил, куранты пробили, классическая красота стола (оливье, нарезочки, икра, селедка под шубой, все как положено, на этом настояла моя гостья) была порушена. Мы давно отставили формальное шампанское и перешли на более действенный напиток – оказалось, что Лия, как и я, предпочитает коньяк. Уже выпили за любовь, за удачу, за то, чтобы мечты всегда сбывались… И тут Лия вдруг предложила:
– Вась, давай выпьем за свободу!
Я легонько коснулся ее бокала своим:
– За свободу!
Отхлебнул коньяку и поинтересовался:
– А что ты имеешь в виду?
– Под свободой? – улыбнулась Лия. – Ну, в первую очередь чтобы быть на свободе, конечно…
– Не каркай, – попросил я.
– А во-вторых… даже не знаю, как сказать… ну, просто быть свободной. От всего. Ото всех.
Конструкция «ото всех» мне не понравилась, но виду я не подал. А Лия задумчиво продолжала:
– Я, наверно, плохо формулирую… Ну вот смотри. Я вроде считаюсь свободной. По профессии – модельер, приятные клиенты, клубы, тусовки, красота вроде бы, да?
– Я хожу на работу к девяти, и мне это нравится меньше, – согласился я.
– Но мне – даже и таких обязанностей – не хочется! – воскликнула Лия. – Ни клиентов, ни тусовок, никаких обязательств, ничего, понимаешь?! – Она задумчиво поболтала остатками коньяка на дне бокала, махом их допила и закончила: – Наверно, я просто лентяйка…
– Или пока не знаешь, чего тебе по жизни надо… – предположил я.
Она покачала головой:
– Нет, почему? Знаю. Я хочу, чтобы у меня был домик на берегу моря. Только обязательно над обрывом, чтобы смотреть сверху на яхты и на шторм… И чтобы никаких соседей, а в гараже – две машины, одна – просто ездить, вторая – гонять.
– Если б ты согласилась на домик в России, – хмыкнул я, – я мог бы тебе помочь с ипотечным кредитом.
– А еще я хочу утром проснуться и решить: сегодня, например, поеду в Терифе. Это в Испании, огромный пляж, где серферы собираются, – пояснила Лия. – А через неделю мне, может, захочется в Тибет. Или во Дворец дожей. Или в Колизей. Вот так и жить… Нереально, правда? – грустно закончила она.
– Почему – реально, – покачал головой я. – Многие миллионеры так и живут.
– Но я не миллионер.
– Может, это только пока? – предположил я.
Москва, Остоженка.
29 декабря, 13.10.
(Событие – продолжение)
«Марк IV» стоял рядом с особняком. А за рулем сидела Лия.
Спазм страха сжимал ей желудок. От ужаса происходящего ее подташнивало. Перед глазами расплывались разноцветные пятна.
Ей сразу же не понравилась сегодняшняя автопрогулка с новым знакомым. Он, как всегда, доверил ей руль, и они немного покружили по центру. А потом мужик, похожий на Де Ниро, попросил тормознуть у метро «Кропоткинская». И тут в «Марк» неожиданно подсели еще трое мужчин. Они плюхнулись на заднее сиденье: два быковатых культуриста и один худенький, вертлявый, с татуировкой в виде креста на запястье. Правда, пассажиры почтительно поприветствовали ее, а «Де Ниро» был по-прежнему с нею галантен, поэтому у Лии немного отлегло от сердца. Но вскоре они остановились у этого проклятущего особняка, и «Де Ниро» попросил ее подождать «три минутки», а сам, вместе с двумя качками, вышел из машины, и они скрылись за дубовой дверью.
А потом оттуда раздались выстрелы: один, второй, третий, и автоматная очередь, и Лия дернулась и испуганно обернулась на вертлявого:
– Что это?
А тот уже приставил к ее затылку пистолет:
– Сиди тихо, крошка!
– Что вам надо?!
– Чтоб ты сидела тихо. – В зеркальце заднего вида Лия заметила, как он ощерился, и холодная сталь пистолета больно уперлась ей в шею. – Держи руки на руле, не рыпайся и жди наших.
Потом она увидела, как из двери особняка выбегает «Де Ниро» с серебристым чемоданчиком в одной руке и пистолетом – в другой, а позади него первый культурист тащит другого – окровавленного. Тут «Де Ниро» обернулся и добил раненого, и тот упал. Она вскрикнула, а «Де Ниро» уже плюхнулся на сиденье с ней рядом. В руках он держал пистолет и чемоданчик и сказал ей:
– Ну, давай! Жми, моя девочка! Теперь все от тебя зависит.
На заднее сиденье уселся второй уцелевший боец, и в затылок Лии опять ткнулся ствол вертлявого:
– Ты че, не слыхала, мокрощелка?! Давай гони, ну!!
А за спиной, со стороны Волхонки, уже слышались приближающиеся сирены милицейских автомобилей – и она выжала сцепление и бросила «Марка» вперед.
Москва, проезд Шокальского.
5 января, 13.00.
(Спустя неделю после события)
Отшумели новогодние праздники, наступили рабочие дни, и однажды я явился со службы среди дня.
– Ну вот и все, моя красавица! – заявил я с порога.
– Что случилось? – испуганно дернулась Лия.
– Ничего. Просто твой паспорт готов.
– Ур-ра! – прокричала она, подпрыгнула на месте, а потом бросилась мне на шею.
Я поцеловал ее, опустил на землю, а она затеребила меня за рукав куртки, не давая раздеться:
– Ну, где, где он? Покажи, покажи, покажи!
– С собой у меня его нет.
– У-у… – разочарованно протянула она. – А где же он?
– Он стоит денег, – пожал я плечами. – И немалых.
– Ну и?..
– С меня просят деньги вперед.
– Поня-атно, – грустно выдохнула она.
– Ты же сама сказала, – я начал раздражаться, – что с деньгами у тебя проблем не будет.
– Да, я говорила, – состроила Лия недовольную гримаску.
– А что теперь?
Она вдруг решилась:
– Ладно, поедем.
– Куда?
Лия принялась натягивать сапожки.
– Там увидишь, – буркнула она, не поднимая головы.
Москва, Ленинский проспект.
29 декабря,13.30.
(Полчаса после события)
– Ну, все, – выдохнула Лия. – Мы оторвались.
Милицейские сирены захлебнулись далеко за спиной. Лия сбросила скорость до ста.
– Давай прижимайся к тротуару, – скомандовал «Де Ниро».
– И что? – спросила она, не сбавляя газа.
«Де Ниро» удивился ее наглости, но ответил:
– Бросим машину и разбежимся.
– А мне куда разбегаться?
– Я дам тебе штуку баксов.
Лия в ответ только придавила педаль акселератора. «Марк» дернулся и понесся резвее: сто двадцать… сто сорок…
– Во что ты меня втравил, сволочь?! – Она бешено глянула на «Де Ниро».
– Тормози! – прокричал с заднего сиденья вертлявый.
– Лия, давай остановимся и во всем разберемся, – кротко попросил «Де Ниро».
Лия упрямо сжала губы и подбавила газу. Сто пятьдесят… сто семьдесят…
– Я заплачу тебе три тысячи, – выдохнул «Де Ниро».
– Да что ты с ней базаришь! – в истерике крикнул сзади вертлявый. – Пришить ее, и дело с концом!
– Козел, мы разобьемся. Лия, я тебя прошу: останови, пожалуйста.
– Ах, «пожалуйста»?! А ведь ты убийца, красавчик! Ты товарища своего убил!
– Дай, дай я ее замочу! Возьми у ней руль!
Лии казалось, что вертлявый вот-вот выстрелит ей в затылок, и от этого было дико страшно, и тогда она резко вильнула рулем. Машину занесло на мокрой дороге. Вертлявый рухнул на своего товарища, а потом вдруг заорал:
– Ах ты, сука! – И тут все-таки раздался выстрел.
Непонятно, куда попала пуля, но не в нее, потому что она была жива-здорова. Однако она отчетливо поняла: ее все равно убьют, рано или поздно, и никакой «Де Ниро» ее не спасет. А может статься, даже первым нажмет курок.
Они мчались по совершенно пустому проспекту, потому что «Марк» первым ушел со светофора, а предыдущий поток они еще не догнали. И тогда Лия опустила правую руку и, одновременно нажимая на газ, изо всех сил рванула на себя ручной тормоз. «Марк» дернулся, завихлял, а потом его развернуло поперек движения и бросило на крышу.
Машина с грохотом полетела, кувыркаясь, поперек пустынного проспекта, с каждым кувырком приближаясь к тротуару.
Москва, Ленинский проспект.
5 января, 13.40.
(Спустя неделю и сорок минут после события)
Сегодня движение в городе было слабым. Многие продолжали, по новогодней инерции, пить или похмеляться. Всего через сорок минут я уже парковал свою «восьмерку» на Ленинском проспекте, неподалеку от Нескучного сада.
– Давай пройдемся, – сказала Лия, когда мы вышли из машины.
– Куда?
– Тут недалеко.
Она взяла меня под руку.
Мы остановились примерно в полусотне метров от места, куда ровно неделю назад откатился, со страшным грохотом переворачиваясь с крыши на колеса и обратно, несчастный «Марк IV».
Москва, Ленинский проспект.
29 декабря, 13.40.
(Сорок минут после события)
Перелетая с крыши на колеса, «Марк IV» со страшным грохотом откатился к тротуару и замер. Теперь он представлял собой жалкую, покореженную со всех сторон жестяную банку. Стекла вылетели. Внутри темнели тела. Ни звука, ни шороха не доносилось изнутри машины.
И ни единого прохожего не оказалось в этот час в том пустынном месте Ленинского проспекта. Мимо равнодушно понесся поток машин, стартовавших от ближайшего светофора. Наконец одно авто сердобольно тормознуло метрах в двухстах от покореженной машины и медленно стало подавать назад. И в этот момент дверца избитого «Марка» с усилием распахнулась, и оттуда выбралась девушка. В одной руке она держала небольшой серебристый чемоданчик, в другой – пистолет. С ее волос и одежды сыпался дождь стеклянных осколков.
Завидев человека с оружием, сердобольная машина резко ударила по газам и благоразумно умчалась. Из распахнутой двери «Марка» виднелись ошметки сработавшей на месте водителя подушки безопасности.
Шатаясь, словно пьяная, девушка вышла на тротуар и побрела поперек него, удаляясь от места катастрофы. Потом, будто очнувшись, сунула пистолет в сумочку и зашагала более твердо. Она шла по пустынному переулку в сторону Нескучного сада.
Москва, Нескучный сад.
5 января, 14.00.
(Одна неделя и один час после события)
По пустынному переулку мы с Лией спустились к Нескучному саду. С Ленинского проспекта доносился неумолчный шум машин. Вороны орали над заиндевелыми деревьями.
Лия держала меня под руку. Она была сосредоточена, будто решала в уме уравнения. Свежий снег поскрипывал под нашими ногами.
– Куда мы идем? – спросил я.
Она не ответила, продолжая в уме понятные ей одной вычисления. Мы топали по белой дорожке, углубляясь в сад.
Мимо нас в сторону реки просвистал распаренный лыжник. С его усов свисали сосульки. Больше ни единого человека не было ни спереди, ни сзади, ни вокруг. Покой и благодать разливались над сонной рождественской Москвой.
Лия остановилась, пробормотала: «Здесь» – и двинулась по снежной целине, проваливаясь по колено, к печальной березе. Я последовал за ней. У дерева она остановилась, нагнулась и принялась раскидывать снег руками.
Я стоял как столб, не помогая, но и не мешая ей. Наконец Лия дорылась до земли. Легко смахнула рукой в перчатке верхний мягкий слой грунта, а потом вдруг выпрямилась, держа небольшой серебристый чемоданчик.
– Есть, – удовлетворенно выдохнула она и повернула ко мне просиявшее лицо.
Но, наверно, она что-то прочла в моем взгляде, потому что улыбка стала медленно сползать с ее уст.
– Тебе придется отдать чемоданчик мне, – сказал я.
– Почему? – вскинулась Лия.
– Потому что он – не твой.
– А чей? Твой, что ли?
– Нет.
– Ты что, мент?
– Нет.
– Бандит?
– Тоже нет.
– Тогда при чем тут ты?!
– Я работаю на людей, которых вы обокрали.
Тут правая рука Лии осторожно скользнула в сумочку и вынырнула назад с пистолетом.
Она наставила оружие на меня, рука ее ходила ходуном. Я молча смотрел на девушку, не двигаясь с места.
– Нет, не могу. – Она опустила руку.
– И не надо. Тем более что патронов в нем все равно нет.
– Ах вот как! Шпион! – закусила губу Лия.
Я промолчал.
– Значит, ты знал, – горько констатировала она. – Знал обо всем. С самого начала.
– Да, знал.
– Значит, все было не случайно, да? – Ее глаза наполнились слезами. – Это была твоя спецоперация?
Я не перебивал ее. Да и что я мог ей сказать? Снова врать?
– Значит, мы не просто так встретились? И ты меня спасал – тоже с умыслом? Чтобы войти в доверие? И слова мне разные говорил?!
– Лия, послушай…
– А я-то! Я-то тебе поверила! Вот дура! Какая же я дура!
– Лия…
– Скотина! – Она заплакала. – Ну ты скотина! Подавись! – Она швырнула чемоданчик к моим ногам и закрыла лицо ладонями.
– Лия, послушай.
Я подошел к ней, потряс за плечо. Она отмахнулась.
– Лия, я сделал тебе паспорт. Как и обещал. На другую фамилию. – Я вытащил из кармана краснокожую паспортину. – Здесь шенгенская виза. А вот билеты на самолет. Здесь два билета. Два, Лия.
Она вскинула на меня свои заплаканные удивленные глаза.
– Мы полетим вместе, Лия.
– Вместе?!
– Да, если ты не против.
Недоверчивая улыбка проступила на ее лице.
– Поехали, Лия. У нас с тобой очень мало времени.
Где-то в облаках
Когда мы пересекли воздушное пространство России, я попросил у стюардессы два бокала шампанского.
– За новый счастливый год, – предложил тост я.
– За будущее не пьют.
– Тогда – за судьбу, которая свела нас с тобой.
Мы с Лией чокнулись и поцеловались.
– За чемоданчик, – прошептала она.
– Ты знаешь, что в нем было? – спросил я.
– Нет. – Она усмехнулась. – Я так и не смогла в тот день его открыть. А ты знаешь?
– И я – нет. Но думаю, что-то ценное.
– Да уж, – засмеялась она и отхлебнула шампанского. – Может, зря мы его отдали? Могли бы дом в Испании купить… И ни в чем, ни в чем бы себе не отказывали.
– А мы и так не будем себе ни в чем отказывать. Целый год.
– Да? А сколько тебе заплатили за эту работу?
Я нагнулся к самому ее уху и прошептал:
– Это коммерческая тайна.
– А я думала, мы партнеры, – обиженно произнесла Лия.
– Ладно, – сдался я. – Два процента.
– От какой суммы? – не отставала она.
– От пяти миллионов долларов.
Считала деньги Лия быстро.
– Значит, сто тысяч… – протянула она. И практично добавила: – Но пять миллионов все-таки лучше…
– Вроде да, – согласился я. – Но чемодан бы искали. И нас вместе с ним. Причем по всему миру. И в конце концов все равно б нашли.
– Меня и так будут искать, – пожала плечами Лия.
– Нет, – покачал я головой. И, встретив ее изумленный взгляд, повторил: – Нет. Никто тебя искать не будет, и претензий к тебе нет. Это – условие моей сделки. Бонус за то, что я вернул чемодан владельцам.
Она просияла и тут же снова нахмурилась:
– А как быть с тем ментом, которого я убила?
– Ты не убивала мента, – успокоил ее я. – Ты застрелила человека с документами на имя старлея Аркадия Гуртова. Но это фальшивка. Он не мент. На самом деле те двое парней работали на «люберецких». На тех, кто организовал похищение чемодана.
Я ласково коснулся ее руки:
– И вообще, хватит о делах. Мы ведь в отпуске! К тому же у нас есть сто штук, мы молоды, влюблены и свободны.
Она засмеялась и шутливо потрепала меня по волосам:
– А что мы будем делать, когда эти деньги кончатся?
– Придумаем что-нибудь, – беспечно ответил я и поцеловал Лию в губы. – Ведь мы с тобой, кажется, неплохая команда!