Олег Красин
Операция начнётся в полдень

Фаза I. Замысел

   Уральск, шоссе Новаторов, 5 мая 1994 г., 11.30
   – «Третий», «Третий», доложите обстановку!
   Майор ФСК [1 - ФСК – Федеральная служба контрразведки, с 1995 г. ФСБ РФ.] Сергей Забелин услышал знакомый голос в динамике рации и на миг представил начальника отдела полковника Шумилова, который обычно курил сигарету за сигаретой в своём кабинете, сидя за столом и отдавая указания. В его кабинете и без того было всегда накурено, а теперь, в период проведения операции, дым скорее всего висел едким смогом. Все, кто входил в это время в кабинет полковника, спешили поскорее покинуть прокуренное помещение.
   – «База», это «Третий», следуем за объектом, пока ничего подозрительного, – ответил Забелин.
   Он ехал в «Волге» бригады наружного наблюдения. Они осуществляли скрытое сопровождение, следуя за вазовской «семёркой» вишнёвого цвета и пропустив впереди себя две легковые машины для маскировки.
   За неделю перед этим в Управление федеральной службы контрразведки по Уральской области обратилась молодая женщина Маргарита Виккерс – типичная бизнес-вумен, к которой «подкатили» некие бритоголовые люди спортивного вида и предложили «крышу» для её магазинов в Кировском районе города. Ещё в декабре прошлого года она согласовала в администрации города проект крупного торгового центра, и разборки с уголовной шпаной ей были совсем ни к чему.
   Эта женщина почему-то не пошла в Управление по борьбе с организованной преступностью, возможно, из-за недоверия к милиции, а может, по каким-то другим причинам. Бандиты хотели за «крышу» получить тридцать тысяч долларов, но чекисты планировали положить в сумку только муляжи пачек. Настоящих денег передавать никто не собирался.
   Разработкой операции по задержанию вымогателей занялся сам начальник отдела экономической контрразведки полковник Шумилов – человек целеустремлённый, энергичный и вдумчивый, не доверивший это дело никому другому.
   Курировал работу отдела один из заместителей начальника управления некто полковник Кислицын. Забелин потом узнал, что, изучив заявление бизнесменши, тот, попавший в своё время в систему КГБ из комсомола, прочитал Шумилову целую лекцию. Кислицын заявил, что молодых бизнесменов надо всемерно поддерживать, опекать и оказывать им всяческую помощь: такова политика государства, провозглашённая президентом Ельциным. Требовалось в одночасье создать класс собственников, людей, которым есть что терять, которые будут надёжной опорой нового строя, и роль органов безопасности в этом процессе должна стать ощутимой.
   На протяжении этой нудной, высказанной менторским тоном речи Шумилову несколько раз хотелось закурить, и он держал руку в кармане пиджака, зажав пальцами пачку сигарет. Про себя Шумилов тихо матерился.
   В своё время он насмотрелся на этих чиновников от госбезопасности, говоривших правильные слова, дававших указания с важным видом. При первых признаках демократической грозы, разразившейся в номенклатурном небе, они резво покинули коммунистический корабль, следовавший курсом в светлое будущее, а заодно и стены учреждения под названием «КГБ».
   Однако Кислицын каким-то образом задержался и сейчас выглядел в стенах обновлённой службы странным атавизмом, как если бы к современному стеклобетонному зданию прилепили дорические колонны.
   Операцию тщательно планировали.
   Передачу денег бандиты назначили на центральном городском рынке в полдень. Для их поимки было подготовлено несколько оперативных групп, которые находились вблизи предполагаемого места передачи.
   Один из сотрудников управления, сослуживец Забелина по отделу капитан Цыганков, выступил в роли посредника и должен был непосредственно участвовать сначала в передаче, а потом и захвате вымогателей. Это он ехал в вишнёвой «семерке», а Забелин с ребятами из наружки сопровождали его в качестве прикрытия.
   На всякий случай в сумку с фальшивыми долларами вшили радиомаяк, который мог и не потребоваться, но Шумилов решил подстраховаться: чем чёрт не шутит! Это изделие осталось ещё с кагэбэшных времён, оно казалось надёжным, как всё, что тогда делали для могущественной спецслужбы: было удобным, миниатюрным, долго держало зарядку, хотя и имело небольшой радиус действия.
   Между тем рация снова ожила.
   – «Первый», как у вас дела? Что наблюдаете? – поинтересовался Шумилов.
   – «База», пока всё спокойно. Возле интересующего места крутятся несколько азеров. Это люди директора рынка, новых лиц не замечено.
   – Продолжайте наблюдение.
   Позывной «Первый» принадлежал Игорю Лысенко – начальнику второго отделения в отделе Шумилова. Его группа совместно с членами АОБГ [2 - АОБГ– антитеррористическая оперативно-боевая группа.] управления должна была осуществить захват. Люди Лысенко уже находились на рынке, маскируясь под обычных покупателей, и были готовы немедленно действовать по сигналу старшего.
   Забелин испытывал обычное возбуждение, которое появлялось у него при участии в делах такого рода. С 1991 года, когда в КГБ создали отделы по борьбе с коррупцией, контрабандой и организованной преступностью, ему уже приходилось несколько раз участвовать в операциях по захвату бандгрупп или, как их называли, «бригад», возникавших в начале девяностых как грибы. Он не мог припомнить другие годы по сравнению с нынешним 1994-м, чтобы было столько сообщений в прессе и телевидении о вымогателях и их захватах. Как будто криминальная лавина обрушилась на города и веси России, грозя полностью снести жалкие обломки системы правосудия, оставшейся от советских времён.
   – Через десять минут буду у рынка, – чётко прозвучал по рации голос Цыганкова из «семёрки».
   – Всем приготовиться! – отдал команду Шумилов.
   Шоссе Новаторов тянулось вдоль всего города, местами уходя под мосты и часто прерываясь кольцевыми развязками. Такую длинную дорогу Забелин встречал только однажды, в Волгограде, будучи в служебной командировке. По волгоградской дороге можно было проехать, не останавливаясь, через весь город, который растянулся по берегам Волги на несколько десятков километров.
   Погода в мае не баловала теплом, светило яркое солнце, но было прохладно: дул северный ветер. Большинство оперативников надели чёрные кожаные куртки, которые ещё осенью в большом количестве коммерсанты завезли на местные рынки из Китая.
   Забелин был одет, как все. Если бы не современный буржуазный антураж – иностранные машины, многоэтажные дома, рестораны, рекламные вывески, то могло показаться, что чекисты времён революции в чёрных кожанках едут на операцию. Только вместо маузеров в кобуре скрытого ношения пистолеты Макарова.
   Сергей внимательно следил за происходящим на шоссе. Машина, в которой он находился, ехала по левому ряду, как и «семёрка» Цыганкова, поэтому Забелин мог спокойно наблюдать за всеми автомобилями, следовавшими за Цыганковым или обгонявшими его. Изредка он поглядывал в боковое зеркало заднего вида, чтобы убедиться в отсутствии чужого преследования.
   Постоянно следующих за ними одних и тех же машин он не обнаружил.
   Вскоре несколько тяжелогружёных фур-КамАЗов догнали машину Забелина, а потом, тяжело урча, поползли по крайнему правому ряду вперёд. Обойдя три машины, они поравнялись с «жигулями» Цыганкова, и один из КамАЗов принял влево, полностью закрыв обзор Забелину. На КамАЗах были казахстанские номера, вероятно машины шли транзитом от одной границе к другой.
   Приближался перекрёсток со светофором, от которого до рынка ехать совсем недалеко.
   Внезапно КамАЗы резко затормозили, и Забелин увидел, как у самого светофора одну из большегрузных машин подрезала белая вазовская «девятка». На светофоре зажёгся «красный цвет», движение прекратилось.
   Происходящее там, у самого перекрёстка, Забелин видеть не мог: мешали КамАЗы. Он взял рацию, вызвал Шумилова:
   – Я «Третий», «База», ответьте!
   – Что у вас?
   – Ко «Второму» подошла чужая «девятка». Они встали у перекрёстка. Я их не вижу, ситуацию не контролирую.
   – Спокойно, «Третий», – Шумилов, вероятно почувствовав волнение в голосе подчинённого, тут же попробовал связаться с Цыганковым: – «Второй», «Второй», доложите обстановку.
   Рация Цыганкова молчала.
   – Приготовьте оружие! – приказал Забелин сотрудникам наружного наблюдения и оперативнику из их отдела Олегу Верёвкину, сидевшему с ним в машине. Сам он достал пистолет и опустил руку с оружием на колени.
   Он уже хотел выскочить и добежать до цыганковской машины, как вдруг «девятка» выскочила на перекрёсток в то время, когда ещё горел красный свет, и, резко повернув направо, помчалась по дороге. Она набирала скорость, лавируя в плотном потоке машин.
   Сразу по рации раздался голос Цыганкова:
   – «База», «Второй» докладывает, сумка в белой «девятке», номер замазан грязью. Уходят в сторону городка Металлургов. В машине четыре человека, все вооружены, у двух автоматы.
   – Саня, ты как там? Всё нормально? – не выдержав, крикнул Забелин.
   – «Третий», не нарушайте правила работы в эфире, – попенял ему Шумилов и тут же отдал команду: – внимание всем группам, начать преследование «девятки» белого цвета! Машина движется по улице Тевосяна в сторону городка Металлургов. В ней четыре человека, все вооружены. «Первый», свяжитесь с милицией, пусть выставят заслоны. «Беркут», «Беркут»! – обратился он к старшему бригады наружного наблюдения, – ведите машину по маяку.
   Забелин приказал водителю немедленно трогать, и они, нарушая все писаные и неписаные правила дорожного движения, отчаянно сигналя, с трудом маневрируя между другими машинами, переместились из левого ряда в правый, а затем на светофоре повернули направо, вслед за машиной Цыганкова.
   По улице Тевосяна плотным потоком двигались грузовые и легковые машины, но «девятка» бандитов пропала из поля зрения.
   «Неужели упустили?» – подумал с досадой Забелин.
   Но ещё оставалась надежда, что наружка ведёт бандитов по радиомаяку. Он приник к рации в ожидании, что вот-вот раздастся голос Шумилова, имевшего прямую связь с наружкой, и те обозначат координаты, цель, куда следует немедленно выдвинуться всем группам.
   Но рация молчала.
   Они безрезультатно проехали ещё пару километров, пока не увидели на обочине вишнёвую «семёрку» Цыганкова. Тот стоял возле машины и нервно курил. Когда Забелин подошёл к нему, Цыганков был неподвижен, только руки немного тряслись от пережитого волнения, ветер трепал чёрные, как смоль, волосы на голове.
   – Сашок, ты как, цел? – спросил Забелин с чувством внутреннего облегчения.
   – Да пошло оно всё! – Цыганков сплюнул под ноги. – Серёга, я узнал этих бандюганов, это люди Матвея.
   – Брось! – удивился Забелин, – разве Матвей занимается рэкетом?
   – Выходит, занимается!
   Забелин крепко выругался.
   – Чёрт, и наружка не смогла отследить! – сообщил он Цыганкову. – Потеряли этих уродов вместе с маячком, а он ещё от КГБ достался. Теперь точно на ковёр вызовут, жди разборок.
   В это время дверца его машины открылась, и высунувшийся Олег Верёвкин сказал:
   – Сергей, «База» передала всем отбой и приказ возвращаться.
   – Недолго музыка играла! Поехали, Сашок!
   Ободряюще похлопав Цыганкова по плечу, Забелин пошёл к машине. Он шёл с тяжёлым чувством, предвидя служебное разбирательство и нервотрепку для всего отдела.

   Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 5 мая, 15.00
   В кабинете Шумилова собрались все старшие групп, отвечавшие за проведение операции по захвату вымогателей. Шумилов нервно ходил по кабинету, курил сигарету за сигаретой.
   – Ну что? – спросил он, ни к кому не обращаясь, – проворонили, прошляпили? Профессионалы, мать вашу! Что прикажете докладывать руководству? Дело доходит до смешного – на нас работала половина Управления, были задействованы все службы, и что в результате? Ноль целых, хрен десятых! Забелин, почему была сорвана операция, что думаешь?
   – Товарищ полковник! – Сергей хотел встать со своего места, но Шумилов махнул ему рукой, давая разрешение отвечать сидя. Тот продолжил: – Вероятно, при планировании операции были допущены серьёзные ошибки. Мы не смогли предвидеть ходы противника, нас переиграли на какой-то стадии операции. Но вот где, когда? Это вопрос…
   – Может, они следили за машиной Цыганкова всё это время, а наружка их упустила? – спросил Лысенко. – А что, элементарно! Сейчас бандюки подготовлены не хуже нас, а оружие и транспорт у них даже получше. Ещё Наполеон говорил, что техника на войне решает все.
   – Не техника, а артиллерия, – поправил его Шумилов. – Мне думается, что бандиты, зная маршрут Цыганкова, спланировали контроперацию. Они просчитали места возможного перехвата машины, выбрали наилучшее из них и осуществили задуманное. Остается только догадываться, использовались ли ими КамАЗы специально, или это было дело случая. Но я считаю, что случайности здесь не было.
   На столе у начальника отдела стояло несколько телефонов цвета слоновой кости с гербами СССР в центре, там, где находился номеронабиратель. Эти телефоны не меняли на современные кнопочные, хотя те были значительно удобнее, с множеством дополнительных функций. Аппараты имели одну особенность – изнутри были покрыты лёгким металлизированным слоем, который создавал экран и не позволял производить съём информации со стороны.
   Один из таких аппаратов Шумилова напрямую был связан с кабинетом полковника Кислицына. Стоило Забелину случайно обратить взгляд на стол Шумилова, как он увидел, что на этом телефоне сначала замигала крохотная красная лампочка, а следом раздался звонок.
   Шумилов подошёл к столу и без видимого желания снял трубку.
   – Полковник Шумилов, – сказал он усталым голосом, – все люди у меня, проводим разбор операции. Есть!
   Он положил трубку.
   – Нас вызывает Кислицын. А ты, Цыганков, – обратился он к сидевшему до этого молча товарищу Забелина, – ты там не кипятись, веди себя спокойней, а то я тебя знаю, начнешь доказывать, что не рыжий. Это мне ты можешь доказать, а там слушай указания и не возражай.
   – А что я? – спросил Цыганков. – Вы же знаете, против автоматов не попрёшь с одним пээмом. И потом, я не рыжий, я брюнет.
   Полковник Кислицын пил чай с лимоном и, увидев входивших сотрудников отдела во главе с начальником, кивнул им, чтобы вошедшие расположились за длинным столом, за которым обычно проводились совещания. Кислицын аккуратно подобрал ложечкой дольку лимона и положил её в рот, пожевал немного, потом осторожно выплюнул разжёванный лимон в стакан. Он спросил строго:
   – Товарищ Шумилов, почему отдел провалил операцию? Вы провели анализ, вскрыли причины? Я считал, что вы достаточно хорошо подготовились, чтобы не допускать ошибок!
   На его полном, одутловатом лице возникло выражение сосредоточенной угрюмости, возникавшее обычно перед разносами, которые Кислицын любил устраивать подчинённым.
   – Товарищ полковник, – Шумилов слегка закашлялся, – мы проработали всё тщательным образом, план операции был доложен лично вам и не вызвал возражений. Это досадный срыв, причины которого мы пока не поняли.
   – Вот именно, не поняли! Настоящие причины всегда лежат на поверхности. Я уверен, что не обошлось без утечки информации. Надо разобраться, кто имел к ней доступ, кто знал о времени проведения операции, маршруте следования Цыганкова, о его прикрытии.
   – Не думаю, что в наших рядах есть человек, способный продать информацию бандитам, – с сомнением произнёс Шумилов, внимательно глядя на начальника.
   – Как говорил Мюллер: «В этом мире никому верить нельзя». Поэтому, Николай Поликарпович, не зарекайтесь! Признайтесь, что допустили грубейшие ошибки при подготовке, а ошибки с вашим опытом вещь труднообъяснимая! Я вообще не понимаю, – тут Кислицын перешёл на крик, – как это могло произойти? Сорвать простейшую операцию, словно вы какие-то молодые оперработники, первогодки! Что мне докладывать генералу, что докладывать наверх?
   Все подавленно молчали.
   – Кстати, я хотел бы послушать капитана Цыганкова, – вдруг спокойно продолжил Кислицын, будто до этого и не кричал, – что он думает о провале операции?
   Цыганков поднялся со своего места, и, несмотря на кажущееся спокойствие, Забелин почувствовал его сильнейшее волнение.
   – Товарищ полковник! – начал Цыганков, – мы все делали по плану. Я получил деньги, выехал на шоссе Новаторов, при этом постоянно проверялся, меня никто не пас, то есть не ехал следом, кроме наших. Потом эти взялись непонятно откуда. Подскочили перед светофором, наставили стволы. Что было делать? По рации не свяжешься. Оторваться от них было невозможно, потому что машины шли плотно по Тевосяна.
   – Оправдания всегда можно найти, Цыганков, – перебил Кислицын, – но я повторяю, что мне теперь докладывать начальнику управления, как оправдываться?
   Борис Иванович строго оглядел присутствующих, сделал значительную паузу, чтобы все прониклись, а потом продолжил:
   – Теперь, каков результат, я вас спрашиваю? Деньги ушли к бандитам. Это раз. Защитить интересы потерпевшей мы не смогли, поскольку вымогатели получили свой навар. Это два. Опустили свой имидж перед милицией и в глазах населения, если, конечно, об этом случае станет широко известно. Это три. Итак, одни минусы в нашей работе. А где же плюсы? Ну, кто ответит, молчите?
   – По крайней мере, мы не раскрылись перед бандюками, – пробормотал Цыганков, – можно начать всё сначала.
   – Сначала? – вновь закричал Кислицын, – а этого вам что, мало? В общем так. Капитану Цыганкову я объявляю строгий выговор, а в отношении вас, полковник Шумилов, будет решать генерал. Всё, совещание окончено, все свободны.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет заместителя начальника Управления ФСК полковника Кислицына Б.И., 5 мая, 16.30
   После того как Шумилов с сотрудниками отдела покинул кабинет, Борис Иванович вызвал начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева.
   До недавнего времени Усольцев работал в отделе Шумилова – возглавлял отделение, которым теперь командовал Забелин. Между Усольцевым и Шумиловым сложились натянутые отношения, вызванные разными подходами к работе: Шумилов любил работать серьёзно, не торопясь ни с выводами, ни с действиями; в отличие от него Усольцев был «скорохват», у которого нередко поступки опережали мысли. Это приводило к ошибкам, часто серьёзным, и в конечном счёте должно было послужить причиной служебного понижения. Но всё сложилось иначе.
   В Уральское управление из далекого Магадана был переведён Кислицын, который сразу приметил опального начальника отделения и взял под защиту. Кислицын убедил генерала Алексеева перевести Усольцева в отделение собственной безопасности, где тот вскоре, после увольнения старого руководителя на пенсию, был назначен на его место.
   – Леонид Петрович, – сказал Кислицын, едва Усольцев переступил порог его кабинета, – ты слышал о сегодняшней неудачной операции?
   – Конечно, Борис Иванович, всё Управление говорит.
   – Я хотел бы, чтобы ты занялся этим.
   – А что, есть какие-то подозрения? Что-нибудь конкретное?
   – В том то и дело, по отчётам сотрудников Шумилова придраться не к чему: не смогли помешать бандитам, не предвидели их действий. Всё так, такое бывает. У нас в Магадане тоже был похожий случай, но мне кажется, что всё же была утечка информации или, как сейчас модно говорить, «слив». Насколько я могу судить по рапортам, за Цыганковым следовали две машины: Забелина и машина с разведчиками наружного наблюдения. Прикрытие достаточно серьёзное!
   – И что, никто из них не заметил хвост? Там же были профессионалы!
   – Так-то оно так, – полковник прошёлся по кабинету, – профессионалы, которые не заметили любителей. Вот где парадокс!
   Он подошёл к Усольцеву и доверительно положил руку на округлое плечо собеседника. Внешне главный специалист по собственной безопасности напоминал актёра Леонова – такой же маленький, кругленький, но не такой безобидный.
   – Я прошу тебя разобраться: надо уточнить, кто имел доступ ко всей информации об операции, кто знал время и место передачи денег, маршрут движения Цыганкова.
   – Полагаю, эту информацию имело в первую очередь руководство отдела, – осторожно заметил Усольцев и посмотрел, как на его слова отреагирует заместитель начальника управления. Но Кислицын промолчал. – Я думаю начать с них: Шумилов, Забелин, Лысенко, ну и, конечно, придётся проверять Цыганкова. По моим данным, он в последнее время часто общается с криминальными элементами.
   – Только учти, что Цыганков может встречаться с ними по делу, он курирует линию организованной преступности. И потом, Шумилова с Лысенко, мне кажется, надо исключить из круга проверяемых. Шумилов – начальник, он такие операции проводит почти каждый день, и почти все они успешны. А Лысенко привлекли по ходу дела, как любого другого оперативника. Если проверять его, то надо проверять практически весь отдел. Нет, начать следует с Забелина и Цыганкова. Всем известны их приятельские отношения.
   – Хорошо, я учту это.
   – Для проверки привлеки минимум сотрудников отделения, санкцию на прослушивание телефонов я дам, здесь не частное жилище, поэтому к прокурору обращаться не будем.
   Борис Иванович показал, что разговор окончен и поднял трубку, намереваясь вызвать секретаршу из приёмной. Однако Усольцев не торопился уходить. Тогда Кислицын недовольно спросил:
   – Что-то ещё?
   – Хотел уточнить, товарищ полковник, с генералом этот вопрос согласован?
   «Вот стервец! – подумал Кислицын, – страхуется. Я его вытащил из лужи, в которой он барахтался, дал приличное место, а он вздумал разыгрывать из себя независимую фигуру. Хочет, чтобы я его попросил об этом деле как о личной услуге».
   – Послушай, Леонид Петрович! – сказал Кислицын раздражённо. – Это я перевёл тебя из отдела Шумилова на собственную безопасность, а ведь вопрос стоял о понижении тебя в должности за упущения! Я тебя спас, прикрыл твою задницу! Или я не прав?
   – Правы, товарищ полковник! Я этого никогда не забуду.
   – Поэтому я жду, что ты не будешь задавать лишних вопросов. Ты не делаешь одолжение этой проверкой. Учти! Это твоя обязанность – проверить сигнал.
   – Я понимаю, но все же… – Усольцев помялся, – сами знаете, Борис Иванович, в таких делах нужна санкция начальника управления.
   – Буду сегодня вечером на приёме у генерала и обо всём доложу, – сухо ответил Борис Иванович. – Думаю, в этом вопросе найду полную поддержку. А тебе дам знать о решении начальника завтра.
   – Больше вопросов не имею!
   Усольцев мягко повернулся и как колобок выкатился из кабинета. Недовольно посмотрев ему вслед, Кислицын излишне сильно нажал на грифель карандаша, которым подчеркивал отдельные слова в просматриваемом документе. Грифель сломался. Кислицын чертыхнулся и выбросил карандаш в мусор.

   Уральск, кабинет главы администрации Уральской области Медведева А.И., 6 мая, 10.00
   Глава администрации области Медведев был избран на этот пост всего четыре месяца назад. Он не принадлежал к клану старых руководителей, но в то же время и не так уж далеко отстоял от них, поскольку был директором крупного подшипникового завода. Их называли «красными директорами», так как считалось, что они руководили производством старыми управленческими методами и всячески тормозили приватизацию.
   Как независимый кандидат Медведев обошёл на выборах секретаря обкома КПРФ, кандидатов от ЛДПР и «Выбора России». Особенно обидно это показалось последним, считавшим себя партией власти.
   Получив большой пост, Медведев не отдалился от привычного для него окружения, друзей, знакомых. Один из таких друзей сидел у него в кабинете. Они пили кофе с коньяком и разговаривали «за жизнь».
   Друга Медведева звали Аркадий Соколовский. Начинали они когда-то инженерами на одном заводе, потом Аркадий ушёл в кооператив во времена горбачёвской перестройки, а в 1991-м открыл своё дело – у него было несколько оптовых баз по торговле спиртным и сеть магазинов в городе.
   – Вот, Лёша, ты и попал в эшелон власти, – посмеиваясь, заметил Аркадий, – кто бы мог подумать тогда, двадцать лет назад?
   – Не эшелон, Аркаша, а этаж власти. Этаж, можно сказать, полуподвальный, цокольный. Но по ступенькам, которые ведут наверх, я думаю, мне хода нет.
   – А что так?
   – Сомневаюсь, что буду где-то ко двору на верхних этажах. Ты же меня знаешь, я, как Ельцин в молодости, могу правду-матку в глаза врезать. А сейчас это не приветствуется. Сейчас только в мемуарах пишут, какие раньше все были смелые, отчаянные – не боялись ЦК, могли КГБ послать куда подальше. Борцы за справедливость! Ну да ладно, что это я разговорился, словно на предвыборном митинге. Как у тебя идут дела, какие проблемы?
   – Да пока ничего, тьфу-тьфу, – Соколовский постучал по столу, – с нашей жизнью поневоле станешь суеверным. Вроде пока всё получается, бизнес развивается – всё путём. Я тут задумал прикупить спиртзавод, а то, понимаешь, торгую привозной водкой, а ведь можно и самим её делать. Областной казне опять же будет прибыль от налогов.
   – А что, назначили торги?
   – Да, муниципалы – городское управление подготовило к продаже этот завод, ну ты знаешь, он в Сельмашевском посёлке. А Фонд имущества через две недели проведёт конкурс.
   – Значит, будешь участвовать?
   – Конечно, буду.
   – Удачи тебе, Аркадий! – Медведев налил по рюмке армянского коньяка, и они выпили.
   – А что бандиты, «братки», не достают? – спросил вдруг губернатор. – А то жалуются мне некоторые бизнесмены на криминальный беспредел, который мой предшественник не замечал. А может, и замечал, да закрывал глаза, имел свой интерес.
   – Ничего, – помялся Соколовский, не зная, что можно рассказывать Медведеву и надо ли рассказывать вообще, – мы находим общий язык.
   – Значит, у тебя есть «крыша»?
   – Да зачем тебе это, Лёш? Ты же знаешь, что в наше время без «крыши» шагу ступить нельзя. Что говорить обо мне. Возьми Москву. Все крупные фирмы, заводы, банки – все под бандитами. Говорухин недавно снял фильм «Великая криминальная революция». Смотрел?
   – Нет, не успел. А когда его показывали, по какой программе?
   Соколовский иронично усмехнулся.
   – Жди! Разбежались они показывать фильм сами про себя. Телевидение тоже под криминалом, вместе распиливают бабки от рекламы. Вот так и живём, живём, как можем. Впрочем, я думаю, большинство уже привыкло, даже находит такое положение удобным. По крайней мере, ты знаешь, что к тебе по пустякам всякая шпана не будет приставать, а если кто начнёт права качать, сразу вызываешь «крышу» – и всё, проблемы улажены.
   – А милиция, она почему не оказывает помощь? Знаешь, я недавно летал в Китай, там бизнесмены чувствуют себя спокойно, практически никакого рэкета нет.
   – Так у них могут и того, голову отрубить за воровство, это же Азия. Мы – европейцы, у нас правосудие должно быть гуманным. И потом опять же, чья революция совершилась? Революция криминала, он пришёл к власти. Посмотри вокруг, музыка в транспорте почти вся блатная. В магазине дисков среди бардов одни бывшие зеки. Самое главное, раньше блатные сидели где?
   – Как где? В тюрьме.
   – Вот-вот, за окнами с решётками и стальными дверьми с засовами. А теперь это в каждой квартире. Потому что в 1991 году они вышли на свободу, а мы все сели вместо них. И продолжаем сидеть. Такая петрушка!
   – Ну, ты, по-моему, сгустил краски! – Медведев в сомнении покачал головой.
   – Ничего, побудешь во власти, насмотришься, потом мы с тобой продолжим этот разговор.
   Из динамика селектора послышался голос секретаря:
   – Алексей Иванович, полномочный представитель президента просит вас в одиннадцать на совещание.
   – А что за вопрос?
   – Обсуждение хода приватизации федеральных объектов в области.
   – Хорошо, буду!
   Медведев незлобно поругался.
   – Чёрт, совсем времени нет, а тут ещё тратить его на пустопорожнюю болтовню! Тем более слушать Дергачёва, который говорит не лучше Черномырдина.
   – Что, не ладишь с ним?
   – Да, отношения у нас, прямо скажу, не очень. Он хотел видеть в этом кресле своего человека, а я, Аркадий, получается, перешёл дорогу. Вот оттого у нас с ним постоянные стычки. Ты же меня знаешь, я спуску не дам – кто на меня нападёт, получит адекватный ответ.
   – Смотри, Лёша, настрочит он на тебя кляузу в Кремль, приедет комиссия, могут отстранить от власти.
   – Руки коротки. А насчёт кляузы? Он только этим и занимается. Сам строчит, и весь его аппарат занят этой работой. Мне уже ребята из Администрации президента звонили, удивляются такому графоманству. Ну, давай, как говорится, на дорожку, да буду готовиться к совещанию. Надо цифры посмотреть.
   – Слушай, Алексей, – Соколовский искоса глянул на своего приятеля, – ежели что, помочь мне чем-нибудь сможешь? Я имею в виду конкурс. Там, насколько известно, серьёзных соперников нет, но в последнюю минуту выскочит какой-нибудь инкогнито из Петербурга, и кранты.
   – А какая тебе помощь нужна? Думаю, ты сам со всеми справишься, вишь какой молодец! – Медведев дружески похлопал Соколовского по плечу. – Я вообще-то не люблю вмешиваться в эти дела, могут пойти слухи, что губернатор кому-то помогает, – лишний козырь у Дергачёва. Но тебе, Аркаша, помогу, чем смогу. Только учти, в рамках закона!
   – Конечно, конечно! – пробормотал Соколовский, – я в долгу не останусь.
   Медведев поморщился.
   – Нет, никаких благодарностей, конвертов и кейсов. Я старых друзей не забываю. Для меня деньги – ничто, люди – всё. Так, кажется, говаривал светлейший князь Потёмкин.

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М. Я., 10 мая, 11.30
   Через несколько дней после совещания у полномочного представителя Президента РФ председатель областного Комитета по управлению имуществом собрал своё, сугубо ведомственное совещание или, как любили говорить бывшие работники обкома партии, «аппаратное».
   Совещание проводилось в узком составе. Присутствовало несколько председателей муниципальных и районных комитетов, поскольку им были делегированы права временного управления федеральным имуществом, и заместитель областного Фонда имущества Красовская Екатерина Евгеньевна.
   Председатель областного Комитета по управлению имуществом Плотников принадлежал к бывшей комсомольско-партийной номенклатуре. Михаил Яковлевич к сорока пяти годам успел отрастить чиновничье брюшко и обрести лицо человека крепко выпивающего, с крупными морщинами на лбу, обвислыми щеками.
   Он довольно долго разбирал причины медленной подготовки объектов к приватизации, кричал на нерадивых, делал замечания, ставил на вид, короче говоря, был в полном упоении от возможности саморазрядиться, которую изредка представляет скучный процесс бюрократической работы.
   Иногда он поглядывал на Красовскую, формально не подчинявшуюся ему, но любившую бывать на таких совещаниях.
   Плотникова с Красовской связывали непростые отношения – они были любовниками, причём инициатором здесь выступила сама Красовская. Она соблазнила его в этом же кабинете, где проходило совещание, и отдалась прямо на рабочем столе посреди бумаг и планов приватизации, подписанных самим Чубайсом.
   Тогда, в самый момент интима, застигнутый врасплох Плотников не смог сразу переключить всё своё внимание на лежащую перед ним женщину. Он продолжал громко высказывать свои мысли о том, как лучше провести приватизацию крупных заводов Уральска, а Красовская только твердила: «Да, да, да!» тонким, высоким голосом, который становился у неё во время секса с мужчинами.
   Скучавшая в приёмной секретарша не смогла ничего такого заподозрить, поскольку всё время слышала отчётливый голос шефа, будто диктовавший кому-то тезисы к выступлению на очередном производственном собрании.

   Закончив совещание, Плотников отпустил подчинённых и попросил Красовскую остаться.
   – Ну что, Катюш, пойдем в комнату отдыха? – ласково попросил он, когда все вышли.
   Красовская невольно кинула взгляд за спину председателя, где в отделанной полированным деревом стене едва виднелась дверь в кабинет, предназначенный для отдыха руководителя после утомительной работы. Там стояли кожаный диван с креслами, телевизор, в шкафу имелись чайный сервиз и хрустальные рюмки. Холодильник всегда был наполнен набором жаждоутоляющих напитков: минеральной водой, коньяком и водкой.
   – Погоди, Миша, – Красовская не торопилась устраиваться на кожаном диване, – с этим успеется. У нас недавно проводился конкурс по продаже трёх магазинов. Представляешь, вскрываю один из конвертов с предложением участника, и, думаешь, что нахожу?
   – Доллары? – брови Плотникова прыгнули вверх.
   – Какие доллары? Вскрываю конверт, достаю бумагу, а там фига нарисована.
   – То есть как фига? Кукиш, что ли?
   – Какой-то юморист вместо того, чтобы предложить свою цену, нарисовал нам фигу, мол, не дождётесь. Представляешь? – Красовская изобразила возмущение, хотя на самом деле ей было смешно, и она с удовольствием рассказывала всем знакомым об этом случае как о курьёзе.
   Плотников нахмурился.
   – Провокация! Недобитые красные хотят дискредитировать идею приватизации, об этом Анатолий Борисович ещё в прошлом году говорил. Но мы не позволим! Ты милицию вызвала? Надо провести следствие, проверить по бумагам, кто подавал заявку. А потом этих деятелей хорошенько прижать, чтобы другим неповадно было.
   Плотников коротко и энергично выругался матом.
   – Ты думаешь, мы не посмотрели, от кого поступила заявка? – хмыкнула Красовская. – Сделали в первую очередь! Фирму никто не знает, хозяин неизвестен.
   – Да, но деньги же заплатили за участие в конкурсе? Разве не жалко выкидывать их на ветер?
   – Ты будешь смеяться, но произошла техническая ошибка. Как мы уточнили, он денег не вносил, но был допущен.
   Плотников задумался.
   – Странный случай. Надо, пожалуй, подключить наш отдел безопасности, чтобы всё как следует проверили. Думаю, здесь не обошлось без помощи со стороны твоих сотрудников. Я договорюсь с председателем фонда, чтобы он разрешил моим людям поработать. Милицию вы не вызывали?
   – Нет!
   – Пожалуй, правильно сделали. По городу сразу пойдут слухи, насмешки, докатится ещё до полномочного представителя президента.
   – Может, в ФСК сообщить? – спросила Красовская, чтобы показать свою озабоченность.
   Михаил Яковлевич недовольно посмотрел на неё, поморщился.
   – Московское начальство их не любит, – многозначительно пояснил он. – Когда создавали отделы безопасности в структурах Госкомимущества, то чекисты хотели прикомандировать своих сотрудников. Анатолий Борисович выступил резко против, и теперь мы сами себе хозяева, без ненужных соглядатаев. Хотя меня они всё же обхаживают.
   – В каком смысле? Хотят вытащить информацию или, как сейчас пишут, сделать агентом?
   – Ты, Катюшка, начиталась всякого литературного мусора. Нет, хотят пристроить у меня своего человека, но я сопротивляюсь. С другой стороны, может, лучше согласиться? Всё-таки стукач будет на виду, под моим присмотром, а то вычислять, кто именно закладывает, дело непростое, хлопотное. Однако заболтался я с тобой. Пойдём, что ли?
   – Подожди ещё немного. Хотела с тобой посоветоваться. У нас скоро новый конкурс, на продажу выставлен спиртзавод.
   – Знаю, в Сельмашевском посёлке. И что?
   – На него есть хороший покупатель…
   – Погоди, погоди!
   Плотников сделал знак Красовской и отвел её в дальний угол большого кабинета, где стояло два стула, а между ними столик с графином воды и двумя стаканами. Там они сели, и дальше разговор продолжился вполголоса.

   Уральск, территория Центрального городского парка, 19 мая, 15.25
   – Граждане, господа, товарищи, куплю чеки за хорошую цену!
   Молодой парень в потёртых джинсах и спортивной куртке стоял возле киоска с детскими игрушками и курил. Иногда он отрывался от своего занятия, и тогда проходившие по дорожкам городского парка люди слышали его хрипловатый от долгого курения голос:
   – Куплю чеки, куплю чеки!
   Потом парень снова затягивался сигаретой, изредка поправляя висевшую на груди картонную табличку с надписью чёрным фломастером: «Куплю приватизационные чеки (ваучеры). Дорого». На лице его была написана скука.
   Во второй половине мая уже было довольно тепло. Холод наконец отпустил, и народ скинул тяжёлые куртки и кепки, тёплые шарфы и береты. На деревьях городского парка только-только распустились маленькие ярко-зелёные листики, ещё не успевшие покрыться уличной пылью.
   Молодой скупщик чеков, не прекращая своего занятия, невзначай поглядывал на стоявших в разных местах парка таких же, как он, менял. Впрочем, эти люди не только обменивали чеки на деньги. Они меняли рубли на доллары, скупали золото и золотые часы.
   Милицейские наряды, которые иногда заглядывали в парк, не обращали на скупщиков никакого внимания: за всё было уплачено, место куплено, общественный порядок никто не нарушал. Милиционеры чинно, по двое, прогуливались по дорожкам, иногда поигрывая чёрными дубинками, болтавшимися на поясе.
   Рядом со скупщиками чеков на скамейке пристроил аппаратуру скрипач – молодой мужчина, смуглый, как цыган, в расшитой красными нитями белой рубахе и надетой поверх кожаной жилетке. Он играл на скрипке известные мелодии, играл неплохо, и люди останавливались послушать, вставали полукругом. Некоторые бросали в картуз, положенный на скамейку, блестевшие на солнце монеты. А кто-то клал и бумажные рубли.
   Звуки скрипки, усиленные двумя динамиками, плыли над городским парком, придавая своеобразный колорит солнечному весеннему дню.
   В стоявшем рядом с дорожками киоске торговали жареными сосисками и пивом. Управляющий чековым инвестиционным фондом «Согласие», в обиходе называемом просто ЧИФ, Геннадий Бондаренко – человек среднего возраста, моложавый, но с преждевременно начавшей лысеть головой, купил себе небольшую булочку. В ней оказалась подогретая и залитая кетчупом аппетитно пахнущая сосиска.
   Он оглянулся по сторонам в поисках свободного места. На одной из голубых скамеек, стоявшей возле молодого деревца, оказалось одно с краю, остальные были заняты разной публикой: молодыми парами, скучающими пенсионерами, мамашами с детскими колясками, студентами.
   Бондаренко направился было туда, однако, не дойдя до скамейки, увидел худощавого человека в спортивном тёмно-синем костюме и потёртой коричневой куртке. Этот человек лениво облокотился на высокий столик у пивного ларька и с безразличным видом созерцал текущую мимо праздную толпу. Перед ним стояли полупустая бутылка пива и пластиковый стаканчик.
   Человека, которого заметил управляющий, звали Толян Беспалый. Он был здесь смотрящим за скупщиками ваучеров, и, насколько было известно Бондаренко, за ним стояли конкретные люди из криминального мира, принадлежавшие к одной из бандитских группировок.
   Впрочем, Бондаренко было на это наплевать, он договорился с Беспалым, пообещал нормально платить за скупленные его людьми чеки.
   – Салют, директор! – весело поздоровался Беспалый, обнажая в улыбке пару золотых коронок на зубах, – греби сюда!
   Бондаренко медленно пошёл к ларьку, на ходу жадно кусая булку. Ему отчего-то ужасно захотелось пить, словно фиксатый Толик Беспалый беспричинно вызывал внутренний жар.
   – Пивка не хочешь? – Беспалый протянул бутылку пива, из которой уже отпил половину.
   – Нет, спасибо, не хочется! – с трудом ответил Бондаренко, у которого пересохло в горле.
   – Ну, смотри! Слушай сюда, чеки мои ребята собрали. Много чеков!
   – Много – это сколько?
   – Вагон и маленькая тележка. Так, несколько пачек. Где будешь брать? Хочешь, зайдём в ларёк?
   – Ты с ума сошёл! – испугался Геннадий. – Ещё увидит кто, а мне криминал не нужен. Отправишь завтра в фонд своего человека, там спокойно рассчитаемся. Учти, это не разовая акция. Мне чеки нужны, и чем больше, тем лучше. К тому же времени осталось совсем ничего, с первого июля Чубайс прикрывает лавочку.
   – Да всё ништяк, в натуре! Я эту тему знаю. Бабки те же – 25 баксов за чек?
   – Да, как и договаривались.
   Беспалый оглянулся и, заметив молодого парня, скупающего чеки неподалёку, махнул тому рукой. Парень торопливо подошёл.
   – Чё надо, Беспалый? – развязно спросил он.
   – Чё-чё, через плечо! Чёкалку заткни! Вот, Витёк, – представил парня Беспалый, небрежно похлопав упитанного скупщика по плечу, – он к тебе завтра подкатит.
   Мордатый парнишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, торопясь вернуться к привычному делу. Бондаренко запомнил его нагловатую физиономию, бегающие небольшие глазки на толстом лице.
   – Витек так Витек! – покладисто согласился он. – Знает куда идти?
   – Найдёт, – невозмутимо заметил Толян, – он пацан толковый.
   Бондаренко обеспокоенно взглянул на часы – предстояло ещё несколько деловых встреч и в первую очередь беседа с Плотниковым.
   Причина для этой встречи была крайне важной. Все знали, что пристроить ваучеры можно только до первого июля, дальше они приниматься не будут, однако Плотников недавно обмолвился, что остаётся ещё много не пристроенных ваучеров, которые правительство должно разрешить использовать для поддержки «малоимущих слоев населения».
   Нераспределённые чеки – это приличный кусок, хороший довесок к тем скопившимся ваучерам, которые будут пущены в дело им, Геной Бондаренко. Неплохо было бы добиться, чтобы Плотников через областную администрацию пролоббировал интересы его фонда, продавил нужное для всех решение. Ведь сам он, Плотников, в обиде не останется.
   Бондаренко с умом использовал неучтённые чеки, полученные от скупщиков не только в Уральске, но и в других городах области. Часть ваучеров населения, причём меньшую, он запускал для официальной покупки акций любых предприятий, неважно каких, прибыльных или убыточных. А потом через СМИ сообщалось, что чеки пошли на нужное дело, и скоро, очень скоро все будут получать дивиденды. Заживут хорошо и счастливо, как рантье на Западе.
   А другую часть он использовал втихую для приобретения акций прибыльных предприятий и компаний. Таких, например, как «Газпром» или РАО «ЕЭС». Эти сделки нигде не афишировались, не светились, и собственниками по ним становился только узкий круг людей, в основном чиновники, плотно работавшие с Геннадием. Ну, и себя, естественно, Бондаренко не обижал.
   Его мысли перебил Беспалый.
   – Слышь, директор, с тобой тут люди хотят встретиться, перетереть.
   – Что за люди, мне вообще-то некогда, – недовольно бросил Бондаренко, – у меня каждый час расписан.
   – Есть уважаемые люди, – Беспалый снова ухмыльнулся. – Матвей, например. Слыхал про такого?
   Бондаренко, конечно, слышал имя этого бандита, одного из самых авторитетных в городе. Ссориться с ним не стоило, совершенно не стоило.
   – А что ему надо? Я ведь не волоку в ваших делах.
   – Он сам тебе растолкует, – Толик сделал многозначительную паузу, – то, что посчитает нужным. Да не мандражируй, всё путём! Матвей человек справедливый, почём зря никого не мочит, и пацаны его уважают. Так что, лады? Забьём стрелку?
   – Хорошо! Позвони мне в офис, я назначу время, – в замешательстве ответил Бондаренко, и его рука невольно потянулась к голове. Он провёл ею по лбу, по большим залысинам, точно умывая разгорячённый лоб холодной водой.
   Беспалый хитро ухмыльнулся.
   – Директор, это я позвоню и скажу, когда тебе будет назначено.
   Пожав плечами, Геннадий не стал комментировать высказывание бандита. Он торопливо пошёл по дорожке на выход из парка, чувствуя спиной на себе взгляд Беспалого. А тот, допивая пиво, оценивающе посматривал вслед управляющему ЧИФом.

   Уральск, Зал администрации Уральской области, конкурс по продаже объектов недвижимости, 25 мая, 10.00
   Аркадий Соколовский подъехал к зданию администрации области на праворульной «тойоте», которую недавно приобрёл в Новосибирске на авторынке. Машина была уже не новой, модель устарела, но Аркадий не спешил приобретать новую, более представительную, как говорили с недавнего времени, «навороченную».
   Он любил повторять фразу, в своё время вычитанную в какой-то книге по бизнесу: «Деньги любят тишину». Смысл этой фразы он для себя определил в одном несложном правиле, которое гласило: «Не стоит привлекать внимание к своим капиталам». Он даже перефразировал Пастернака, знаменитую строчку его стихотворения, которая зазвучала в интерпретации Аркадия так: «Быть буржуазным некрасиво, не это поднимает ввысь».
   Ходить в потёртых джинсах и простом пиджаке, носить на руке недорогие часы, ничем особым не выделяться – вот было его кредо. Он не хотел ничем выделяться здесь, в России, но в поездках за границу мог себе позволить всё, что пожелает душа. Там он не оглядывался за спину, не опасался, что кто-то может похлопать по плечу и сказать: «Слышь, чувак, пора делиться баблом!» И неважно, кто это будет – менты или братки. Для него они были две стороны одной медали, которая называлась «коррумпированная Россия».
   Выйдя из машины и здороваясь с многочисленными знакомыми, попадавшимися в коридорах административного здания, Соколовский неторопливо, как подобает важному бизнесмену, отправился в зал, где должен был проводиться аукцион.
   Он всегда удивлялся разнообразной суетливой деловитости, царящей в администрациях всех уровней. Множество служивых людей, бюрократов, рядовых сотрудников всячески изображали непрерывный процесс государственного управления, по большей части не вникая и не занимаясь своим непосредственным делом. Каждый раз при виде них у Соколовского возникало странное ощущение, будто у всех чиновников извлекли блок с заложенной программой и вместо него вставили демоверсию. Если заплатишь, программа заработает, если нет, будешь пользоваться демоверсией.
   В малом зале администрации, в котором обычно областной Фонд имущества проводил конкурсы и аукционы, уже начал собираться народ, разнообразные участники, сотрудники фонда, просто любопытные.
   Зал был небольшой. Кресла цвета слоновой кости, которые некогда, в советские времена, смотрелись нарядно и солидно, были уже потёрты в некоторых местах, отбита краска, красные дорожки на полу протёрлись. Впрочем, участников было немного, поэтому никто в должной степени не оценил этот закат советского «ампира».
   Как стало известно Соколовскому, всего приняло участие в закрытом аукционе пять претендентов, включая его самого. Из них Соколовский знал трёх предпринимателей, составлявших ему конкуренцию в бизнесе и, вполне естественно, выразивших желание участвовать в мероприятии, проводимом областными чиновниками.
   Четвёртый участник аукциона был совершенно неизвестен Аркадию. Какая-то фирма «Омега Групп», фамилии директора и учредителей ни о чём не говорили. Все они были из небольшого районного центра Краснокаменска, который в последнее время приобрёл широкую известность в области своими криминальными разборками. Но эти люди, представители «Омега Групп», вроде были непричастны к криминалу. Во всяком случае, никто не мог связать их фамилии с лидерами крупных преступных группировок. Не было таких сведений и у Соколовского.
   Он прошёл в первые ряды, поздоровался со знакомыми бизнесменами-конкурентами.
   Один из них, Юрий Геннадьевич Веселов, мужчина небольшого роста, с бритой лысой головой и подвижным лицом, небрежно развалился, положив руку на спинку соседнего кресла, где сидела его секретарь. Казалось, он обнимает молодую девушку и что-то интимно ей шепчет. Он приветливо махнул рукой Соколовскому и тут же утерял к нему интерес.
   Два других конкурента – мелкие предприниматели, недавно разбогатевшие на операциях с приватизационными чеками, – не интересовали Соколовского.
   Гораздо большее любопытство вызывали молодые люди из «Омеги». Их было двое. Оба парня сидели в строгих двубортных костюмах, белых рубашках и ярких, дорогих галстуках. Один, который был ближе к краю, положил на соседнее кресло чёрную кожаную папку и сверху небольшой пейджер. Увидев Соколовского, молодой человек вежливо поздоровался:
   – Добрый день, Аркадий Львович!
   Аркадий Львович удивлённо кивнул в ответ незнакомцу и, отыскав удобное место, неторопливо опустился в кресло.
   За столом президиума уже появились сотрудники Фонда имущества.
   Мужчина с молодым лицом и уже седыми висками раскладывал бумаги на столе. Рядом с ним яркая блондинка невысокого роста в деловом костюме извлекала из картонной папки бланки протоколов, в которые должны быть записаны результаты тендера. Аркадий знал, что девушка – это начальник отдела в фонде Ирэна Истомина, фактически правая рука Екатерины Красовской.
   Несмотря на приближающееся тридцатилетие, она была ещё не замужем и многие мужчины, в том числе Соколовский, подавая заявки на участие в конкурсе или аукционе, всегда осыпали её комплиментами, дарили конфеты и шоколадки. Аркадий даже приглашал её в ресторан, но Истомина отказалась, сославшись на занятость.
   Ждали Красовскую. Она где-то задерживалась, и в зале раздавался нестройный гул голосов. Молодые незнакомцы – участники аукциона, на которых искоса поглядывал Соколовский, негромко переговаривались друг с другом, вели себя абсолютно спокойно и, казалось, не обращали внимания на окружающих. Такая самоуверенность выглядела подозрительно нагло, отчего у Соколовского возникло стойкое ощущение, что их показное спокойствие основано на чём-то таком, что ему неизвестно. Например, на знании ещё не объявленных результатов аукциона. Эти молодчики, по ходу, знали, а он нет!
   Соколовский ещё раз поглядел на молодых людей, вальяжно расположившихся в креслах. Словно почувствовав его взгляд, сидевший с краю, тот, что поздоровался с Соколовским, повернул голову и глянул на Аркадия. Глаза представителя «Омеги» смотрели настороженно, с вызовом, но это было лишь мгновение, потом он, словно вспомнив о чём-то, приятно улыбнулся и сообщил:
   – Аркадий Львович, мы незнакомы. Вот моя визитка!
   «Денис Белоглазов. Начальник юридического отдела компании «Омега Групп», – прочитал Соколовский. Адрес, телефон – всё зарегистрировано в г. Уральске.
   – А кто учредитель? – полюбопытствовал он, наперёд зная, что юрист не ответит на вопрос.
   – Это физические лица, – всё так же небрежно улыбаясь, пояснил Белоглазов, – их фамилии вам вряд ли что-то скажут. Они не из Уральска.
   Кивнув головой, Соколовский показал, что принял информацию к сведению, и посмотрел в президиум. В это время открылась боковая дверь, энергично шагая, в зал вошла Красовская. Она немного нервно, напряжённо оглядела зал, поздоровалась с несколькими знакомыми и особо внимательно посмотрела на представителей «Омега Групп». От Соколовского не укрылось её внимание.
   – Так! – произнесла Красовская, поправляя прическу. – Я извиняюсь за опоздание, была на совещании у полномочного представителя президента. Господа, начнём проведение закрытого аукциона. Ирэна Владимировна, – обратилась она к своей помощнице, – где все документы?
   – Возьмите, Екатерина Евгеньевна, – Истомина передала несколько бумаг и конвертов.
   – Я думаю, – продолжила уверенным тоном Красовская, – что процедура проведения закрытого аукциона всем известна, она чётко прописана во временных правилах, и не стоит тратить время на её озвучивание. Все согласны?
   Люди в зале промолчали, показав тем самым, что изучать порядок проведения аукционов им действительно не хотелось.
   Красовская надела очки, отчего её красивое лицо сделалось похожим на лицо преподавателя института, имеющего учёную степень. Оно приобрело строгость, отчасти торжественность.
   – Итак, – звучно произнесла Красовская, – проводится закрытый тендер по продаже спиртового завода, о котором, в соответствии с законом, было объявлено заранее, за три недели, в областных средствах массовой информации.
   Она назвала параметры продажи, давно известные всем сидящим в зале, огласила список пожелавших участвовать. Наконец, приступила к вскрытию опечатанных конвертов.
   – Посмотрим, – заметила она, аккуратно отрезая ножницами краешек первого конверта, – что нам предложит первый участник… господин Юрий Геннадьевич Веселов. Предложил за приобретение завода 30 миллионов рублей. Ирэна Владимировна, занесите результаты в протокол.
   Листок с предложением Веселова она передала своему сотруднику фонда с седыми висками, скромно сидевшему от неё справа. Затем она вскрыла конверты двух других предпринимателей и озвучила суммы, которые оказались значительно меньше, чем у Веселова.
   Соколовский с любопытством ожидал, когда огласят его предложение и предложение «Омега Групп».
   – А сейчас предложение Аркадия Львовича, – огласила, чуть улыбнувшись, Красовская и взяла следующий конверт. – Итак, господин Соколовский предложил сорок один миллион рублей. Ставки растут, ставки растут! И последнее предложение. Товарищество с ограниченной ответственностью «Омега Групп» нам предлагает… – она выдержала паузу, интригующе поглядывая в зал, зашуршала разворачиваемая бумага, – эта компания нам предлагает сорок два миллиона рублей. Что же, победителем закрытого тендера объявляется «Омега Групп». Представителей компании прошу остаться после торгов, чтобы мы договорились о сроках перечисления всей суммы в бюджет.
   Услышав последние слова Красовской, Аркадий Львович ощутил огромное разочарование. Всё это – торги, которые внезапно превратились из конкурса в аукцион, раскованное поведение молодых и напористых ребят из «Омега Групп», показная деловитость Красовской – всё показалось ему невероятно подозрительным. Он не верил, что его неизвестные конкуренты могли так точно угадать сумму, которую он предложил за завод. Его грубо и нагло кинули. Им, конечно, кто-то сообщил. Только кто?
   «Кто же меня слил? – озлобленно думал он. – Наверное, Катька воду мутит. Но мы с ней обо всём договорились? Или нет? Предложили больше бабок, вот она и подняла лапки кверху. Только и умеет, что брать бабло да трахаться с Плотниковым!»
   С усилием расстегнув внезапно ставший тугим ворот рубашки, Соколовский посмотрел мутным взглядом на Дениса Белоглазова. Тот уверенной походкой подходил вместе со своим спутником к столу, где сидела Красовская.
   – Что, Аркаша, пролетел? – довольно хохотнул проходящий мимо Веселов.
   – Не говори! – мрачно процедил Соколовский.
   – Что это за молодцы, такие лихие? – прищурился Веселов, отчего его толстое лицо сделалось похожим на печёное яблоко, – интересно было бы узнать. А может, ты знаешь? Ну, колись!
   – Нет, Юра, пока не знаю. Но узнаю! – бросил он с угрозой в голосе.
   – Потом поделишься тайной? Меня разбирает бабское любопытство.
   Веселов кивнул на прощанье и пошёл к поджидавшей неподалёку, скучавшей в одиночестве секретарше, а Аркадий посмотрел вслед своему бывшему конкуренту, обдумывая, какие шаги стоило предпринять.
   Выйдя в коридор, он подошёл к дежурной, сидевшей за небольшим столиком. Возле неё стоял телефон. Аркадий Львович поднял трубку и набрал номер приёмной Медведева.
   – Это Аркадий Львович Соколовский, – представился он, – запишите меня на приём к губернатору.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева Л.П., 27 мая, 09.50
   Усольцев в который раз просматривал материалы, связанные с Забелиным и Цыганковым. Материалы наружного наблюдения и прослушивания телефонных переговоров были подшиты в двух разных папках, листы пронумерованы.
   Он внимательно изучил каждую букву этих документов, поднял и проверил все связи, о которых упоминали оперработники, установил номера телефонов, по которым они звонили. Однако результата не было. Не с чем было идти к Кислицыну, не о чем докладывать.
   Самое большее, в чём можно обвинить сотрудников отдела Шумилова, – это в ведении неслужебных разговоров по телефону, но многие оперативники грешили этим, в том числе и сам Усольцев.
   Что-то нужно было найти серьёзное, весомое или закрывать проверку.
   Но заканчивать проверку Усольцеву не хотелось. Проверка – это серьёзный шанс прижать хвост полковнику Шумилову, показать этому всезнайке, этому высокомерному субъекту, который так носится со своей порядочностью, его настоящее место. Усольцев задумчиво барабанил пальцами по картонной обложке дела, в котором были подшиты листы с расшифровками телефонных разговоров.
   Он снял трубку и вызвал к себе в кабинет капитана Иванова, одного из подчинённых, которого частично посвятил в план проверки.
   – Михаил Евгеньевич, – спросил Усольцев, – ты уточнил имущество, принадлежащее Забелину и Цыганкову, что у них есть, так сказать, за душой?
   – Ничего особенного, товарищ подполковник, – Иванов заглянул в блокнот, где он делал записи, – оба живут в неприватизированных квартирах. У Забелина есть машина – ВАЗ-2106.
   – Новая? – заинтересовался Усольцев.
   – Нет, пять лет в эксплуатации. Машина приобретена ещё в советское время по очереди в нашем управлении.
   – Что ещё есть?
   – У Цыганкова имеется металлический гараж без машины. Крупных покупок в последнее время ими не делалось. По месту жительства оба ведут себя тихо, ничем не выделяются – мы через установщиков негласно опросили соседей и старушек во дворах домов, где проживают объекты.
   – Да, ситуация! – нахмурился Усольцев. – Вот начальство, понимаешь, ставит задачи, как в сказке: «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». А нам выполнять.
   – Об этом ещё Мюллер говорил Айсману.
   – Любишь «Семнадцать мгновений весны»? – удивился Усольцев, которому в глубине души польстило, что его сравнили с Мюллером.
   – Смотрю периодически. В газетах писали, что этот фильм нравился Андропову.
   – Да, я тоже читал об этом. Есть соображения, в каком направлении двигаться дальше?
   – Может, подвести агентуру? – после минутного раздумья спросил Иванов.
   В ответ Усольцев отрицательно покачал головой.
   – Это оперативники, а не простые объекты. Вряд ли они будут делиться с посторонними. Если кто-то из них и слил информацию, то самое реальное – установить их связь с бандитами по телефону или при личном контакте.
   – Но мы наблюдаем за ними уже несколько дней, и ничего подозрительного.
   – Значит, плохо наблюдаете, – раздражённо бросил Усольцев. – Не забывай, Миша, что это опера со стажем. Впрочем, впрочем, мы можем разыграть оперативную комбинацию.
   Усольцев заходил по кабинету, заложив руки за спину, поскольку так лучше думалось. Мысль, пришедшая к нему в голову, предполагала организацию действий, которые вполне укладывались в концепцию проверки.
   – Ну что, Михаил Евгеньевич, – продолжил он, весело улыбнувшись, – разработка оперативной комбинации за тобой. Подготовишь план, определишься с силами и средствами. Я доложу Кислицыну и особо отмечу твоё участие. Так что, думаю, без поощрения не останешься.
   – А в чём заключается замысел комбинации? – озадаченно поинтересовался Иванов, которому показалось, что часть разговора он упустил, задумавшись о чём-то своём.
   Усольцев хитро взглянул на него, но ответить не успел. На столе зазвонил телефон прямой связи с Кислициным.
   – Да. Есть! – коротко ответил Усольцев и положил трубку. Посмотрев на Иванова, он сообщил: – К начальству вызывают. Сиди здесь и жди меня, когда вернусь, обсосём наш план – есть у меня, понимаешь, задумка подсунуть нашим операм агентуру из уголовников. Выдать их за, допустим, сбытчиков стволов, торговцев оружием.
   – Ну, и что? – не понял Иванов.
   – А то. Если они связаны с криминалом, то на этих торгашей будет совершен налёт теми бандами, которым оружие нужно до зарезу. Так мы узнаем, что информация ушла. И сконцентрироваться, я полагаю, надо на Цыганкове, он вероятная наша цель!
   – В ваших словах есть логика, – согласился Иванов.
   Усольцев подмигнул ему:
   – В словах начальства всегда есть логика!
   Он взял дела с подшитыми оперативными материалами по Забелину и Цыганкову и удалился на доклад к Кислицыну.

   Уральск, кабинет главы администрации Уральской области Медведева А.И., 30 мая, 11.00
   Начальник управления ФСК России по Уральской области генерал-майор Алексеев приехал в здание областной администрации по просьбе губернатора к одиннадцати часам дня. С прежним главой администрации области Бузниковым отношения у него не заладились из-за коррупционного скандала, разразившегося благодаря вмешательству Алексеева.
   Дело в том, что, по сообщению оперативных источников, ряд областных чиновников вместе с Бузниковым покупали в филиале «Мега-банка» доллары, но не просто покупали, а по индивидуальному курсу, который им лично установила управляющая филиалом госпожа Егорова. Причём подлинники заявлений чиновников на обмен валюты она прятала в личном сейфе, чтобы можно было ими воспользоваться при случае.
   Было также известно, что именно она организовала узкому кругу приближённых Бузникова поездку в Австрию и Италию за счёт банка вместе с женами, якобы на банковский семинар.
   Генерал видел программу поездки, рассчитанной на три дня. Программа была разнообразной: от слушания лекций об особенностях банковской системы в Австрии до катания на гондолах по ночной Венеции.
   Конечно, в свете необузданного передела собственности, многочисленных мошеннических схем, обмана, заказных убийств путешествие чиновного люда за счёт коммерческого банка выглядело довольно безобидно и невинно. Допустим, поехали, чтобы расширить кругозор, получить новые сведения о банковском деле. Так-то оно так! Но со стороны всё это дурно пахло, и этот неприятный запах для обманутого, недовольного населения мог явиться сильным раздражающим фактором.
   Губернатор Бузников своевременно узнал о том, что чекисты имеют на него большой зуб, и узнал он это от заместителя Алексеева полковника Кислицына, с которым вместе ездил на охоту.
   Тогда начались подковёрные игры. Алексеев поручил оперативникам Шумилова, курировавшим финансово-банковскую систему, достать расписки чиновников областной администрации. В свою очередь, Бузников позвонил Егоровой и потребовал вернуть ему все компрометирующие бумаги. Та пообещала, но прежде созвонилась с полномочным представителем Президента России по Уральской области господином Шарыгиным и рассказала обо всём.
   В результате подлинники получил Шарыгин, а в Управление ФСК попали ксерокопии расписок. Алексеев в связи с этим устроил разнос полковнику Шумилову. В кабинете тогда присутствовал и Кислицын, с деланно безразличным видом что-то рисовавший в своём блокноте.
   Однако больше всех, как ни удивительно, пострадал в этой ситуации безвинный Шарыгин. Желавший показать себя активным борцом с коррупцией, поскольку ещё свежи были в памяти митинговые страсти 91-го года, господин Шарыгин собрал документы и полетел в Москву, в Администрацию президента, сделать «слив компромата». Увы, на дворе было другое время, дули другие ветры. Вместо губернатора сняли самого Шарыгина, и представителем президента в Уральске поставили бывшего учителя истории демократа Дергачёва.
   Но всё-таки коррупционный скандал сыграл свою роль на выборах. Эта неприглядная история во время избирательной кампании вдруг выплыла наружу в газетах и листовках оппозиции, и население области отказало Бузникову в доверии. Финал хоть и закономерный, но не типичный.

   Новый глава области Медведев Алексееву импонировал. Это был достаточно самостоятельный, не зависящий от мнения разных политических сил и пользующийся безусловной поддержкой простого населения человек. Насколько известно Алексееву, Медведев не был замешан в незаконных сделках с недвижимостью, как Бузников, или замаран связями с криминалом.
   При появлении в кабинете Алексеева Медведев тяжело поднялся с места, крепко пожал руку генералу, а потом по селектору вызвал секретаря и попросил принести две чашки чаю.
   Алексеев пригладил седые волосы, сел. Медведев начал разговор сразу, без долгих предисловий.
   – Владимир Георгиевич, ваше ведомство отслеживает каким-то образом ход приватизации? Я имею в виду возможное мошенничество, воровство и другие нехорошие вещи… Меня, конечно, в первую очередь интересует наша область. Дело в том, что сейчас выставляются на продажу наши крупные предприятия, заводы, на которых работают люди, много людей, и если мы отдадим их судьбу в руки сомнительных типов, жуликов, то завтра они все окажутся за воротами своих собственных заводов. А эти заводы, созданные руками всего народа, будут просто-напросто распроданы по частям, под склады и офисы. Вы понимаете, какое недовольство и возмущение ждёт нас, если мы не предпримем строгих мер контроля?
   – Алексей Иванович, то, что выговорите, совершенно справедливо. Мы пытаемся держать этот процесс под контролем, – ответил Алексеев, выдерживая прямой взгляд губернатора, – но и мы не всесильны, особенно если учесть, что некоторые лица федерального уровня вставляют палки в колёса.
   – Вы имеете в виду представителя президента Дергачёва? – Медведев отвел свой взгляд от генерала, машинально перебирая бумаги у себя на столе, – но он вроде далёк от процесса приватизации, так, только общий контроль. Вот Плотников, тот руководит всем этим безобразием как председатель комитета.
   – Есть и другие лица, – уклончиво сообщил Алексеев, и губернатор подумал, что генерал ФСК не будет с ним до конца откровенным.
   Глава области, конечно, не знал, что несколькими месяцами ранее, где-то в начале февраля, Алексеева вызывали в Москву на аттестационную комиссию, которую, после упразднения Министерства безопасности в декабре 1993 года, создали при Ельцине либеральные демократы. Эти молодые и старые представители либералов, многие из которых стали таковыми после 91-го года, заслушивали бывших генералов МБ и решали, кого оставить служить, а кого уволить по сокращению. Они задавали каверзные вопросы, прощупывали политическое нутро каждого, его лояльность действующей власти, преданность Ельцину. Они упивались этой сиюминутной властью, возможностью вершить судьбу некогда могущественных людей. Людей, ещё недавно вызывавших у них страх и трепет.
   После аттестации Алексеев стал предельно осторожен. Какая будет польза для дела, если его снимут с должности из-за доноса наверх очередного местного демократа? Нет, предстояло сберечь не только себя, за себя он не боялся, главным было Управление и люди, работавшие в нём.
   Губернатора он понимал, его обеспокоенность за приватизацию, за людей. Медведев, возможно, честный человек, но не до конца постиг аппаратные игры, подковёрные интриги, неожиданные подставы со стороны близких людей.
   – Алексей Иванович, – сказал генерал после некоторой паузы, – наша служба стоит на страже интересов личности, общества, государства, и мы сделаем всё, чтобы не допустить нарушений, чтобы кто-то мог выйти за пределы конституционного поля. Такова установка президента и нашего нового директора службы.
   В ответ Медведев заметил недовольно:
   – Знаете, я не люблю ставшую в последнее время модной эту словесную триаду: личность, общество, государство. Вычленяя эти понятия из общего контекста государственности, мы противопоставляем общество государству, а личность – обществу. В целом, личность противопоставляется государству, словно это не личности, а некие марсиане прилетели и создали нам государство. Это искусственная конструкция, перенятая нами с Запада. Она отдаёт в большей степени анархизмом.
   – Простите, Алексей Иванович, – генерал решил не вдаваться в теоретический спор и вернулся к началу разговора, – у вас есть какая-то конкретная информация о нарушениях приватизации?
   – До меня дошли сведения о недавнем аукционе по продаже спиртового завода, – Медведев вопросительно посмотрел на генерала. – Вам что-нибудь известно?
   – Нет, информации на этот счёт мы не имеем.
   – Так вот, закрытый тендер проводила Красовская – заместитель председателя областного Фонда имущества, и некоторым бизнесменам показалось, что она, скажем так, подыграла одному из участников торгов, некоей фирме «Омега Групп». Что за фирма, кто за ней стоит – совершенно неизвестно. Какая-то тёмная лошадка! Они и выиграли тендер. Я думаю, тут имел место сговор, и было бы неплохо, если бы ваша служба это проверила, так сказать, неофициально, как вы умеете.
   – Понимаю, – медленно произнёс Алексеев, – но всё-таки точных данных у вас нет?
   – Нет! – пожал плечами Медведев, – одни подозрения. Знаете, мне кажется странным, что сумма, предложенная этой компанией, ненамного превышает цену, названную другим бизнесменом – Аркадием Соколовским. Я его давно знаю, и поймите меня правильно, не лоббирую его интересы, но всё же…
   – Добро, Алексей Иванович, мы проверим, как проводился последний аукцион, – сообщил генерал. – Если вскроются нарушения, то будем действовать в правовом поле, законным путём, с возбуждением уголовного дела.
   – Конечно, конечно! – согласился Медведев, – я не сторонник прикрывать взяточников, главное – навести порядок.
   После этого собеседники заговорили на другие темы. Алексеев сообщил о мероприятиях, проводимых его управлением в сфере обеспечения безопасности, а Медведев рассказал о доставшемся после прежнего губернатора Бузникова упадочном областном хозяйстве.
   Чем дольше они разговаривали, тем больше чувствовали безотчётную симпатию друг к другу. Наверное, так проникаются симпатией люди, пережившие общую беду, к примеру, путешественники, плывущие на одном корабле и застигнутые штормом. Они оба были людьми ответственными, болеющими задело, настоящими мужиками, на которых можно положиться.
   По этим или другим причинам, но они понравились друг другу.
   – Владимир Георгиевич, – сказал в заключение, улыбнувшись, Медведев, – у меня тут намечается небольшое семейное торжество – день рождения жены. Если вы будете свободны в субботу, то приходите с супругой, посидим в неофициальной, так сказать, обстановке, поговорим.
   – Спасибо за приглашение, Алексей Иванович, мы будем! – кивнул головой генерал.
   Расстались они вполне довольные друг другом. Алексеев немедленно поехал в управление и, не откладывая, вызвал к себе Кислицына и Шумилова. Губернатор был абсолютно прав, следовало более внимательно отнестись к работе контрразведчиков в сфере приватизации.
   Когда оба подчиненных появились в кабинете, Алексеев пригласил их сесть и спросил:
   – Вы разговаривали с Плотниковым по поводу прикомандирования нашего офицера к его ведомству? Мне кажется, я уже давно ставил эту задачу.
   – Владимир Георгиевич, мы его уговаривали, – ответил Кислицын, – но он упирается, ссылается на Госкомимущество, на Чубайса, что тот не даст разрешения.
   – Значит, не так построили беседу, не надавили как следует! Вы ведь знаете, что этот вопрос ему с Москвой не надо согласовывать. Это всё отговорки!
   Не откладывая дела в долгий ящик, начальник управления набрал номер.
   – Михаил Яковлевич? – уточнил он, когда на другом конце ответили. – Это начальник Управления ФСК Алексеев. Я звоню вам вот по какому вопросу, мой заместитель уже беседовал с вами насчёт прикомандирования нашего офицера. Да, да, я всё понимаю, но этот человек будет вам большим подспорьем в работе по приватизации хозяйства области. Вы же знаете, сейчас много мошенничества, обмана, расхищения госсредств. Я понимаю, что вы хотите согласовать с Москвой. Хочу предупредить, что Москва против не будет. Почему? – Алексеев сделал паузу. – Есть прямое указание президента на этот счёт. Не думаю, что Анатолий Борисович поступит вопреки воле Ельцина. Давайте к этому вопросу вернёмся через неделю.
   Генерал положил трубку и наставительно заметил:
   – Вот так надо с ними разговаривать! Возьмите этот вопрос на контроль, Борис Иванович. А вы, – он обратился к Шумилову, – подберите достойного офицера из вашего отдела на эту должность. Должность, насколько я знаю, приравнивается к должности начальника отделения. Кроме того, передайте Забелину, пусть немедленно займётся последним аукционом по продаже спиртового завода. Есть информация, что там дело не чисто.

   Уральск, Привокзальная площадь, 30 мая, 13.50
   В эту невзрачную привокзальную столовую Забелин зашёл случайно. Он никогда в ней не был, но прикинув, что в управленческое кафе после встречи с источником «Николаем», безусловно, опоздает, решил пообедать здесь.
   Перед входом в столовую стоял большой рекламный щит, на котором известный телеведущий, вальяжно расположившись на диване, обнимал двух блондинистых красоток. В глаза бросалась яркая надпись: «Лицо России».
   Сергей смотрел на изображение этих довольных собою людей и думал, что они в какой-то мере сейчас действительно лицо России: богатые, пышущие здоровьем, преуспевающие. Отлично подогнанные костюмы, голливудские улыбки.
   Странно только, что плакат оказался возле столовой, которую богачи вряд ли захотят посетить – привокзальные точки общепита не для них, они для простых, бедных людей, которые не могут позволить себе ланч за сто долларов. А такие плакаты, зачем они здесь? Может, для стимула? Чтобы было к чему стремиться? Или для того, чтобы вызвать раздражение?
   На столике у входа лежала большая стопка коричневых пластмассовых подносов. Забелин взял один, наспех протёртый тряпкой посудомойки, но всё ещё липкий, хранящий следы пролитого жира.
   Он поставил на него тарелку с супом, сваренным непонятно из чего, и порцию пельменей. Пельмени оказались маленькие, скользкие, так что пришлось обильно полить их кетчупом, чтобы убить чувство брезгливости. Но выбирать не приходилось. Ещё утром он пропустил завтрак, выпив по-холостяцки только стакан кофе со сливками, и сейчас чувствовал упадок сил, словно до этого не ел, по крайней мере, целую неделю.
   Захватив поднос, Забелин пристроился за свободный столик и принялся неторопливо есть. За соседним столом уселся мужчина в грязном потрёпанном пальто бомжеватого вида, который изредка бросал взгляд на оперативника, словно ожидая от него какой-нибудь подачки. На подносе перед мужчиной лежала только булочка и стоял стакан с чаем.
   В ведомственное кафе Сергей опоздал из-за встречи с конфиденциальным источником. Саму встречу он запланировал в одном из номеров гостиницы «Уральск», чьё высокое здание, облицованное белой плиткой, стояло напротив вокзала и отделялось от него широкой привокзальной площадью.
   Для встречи с «Николаем» Забелин всегда использовал, по договоренности со своим приятелем – начальником службы безопасности гостиницы, разные гостиничные номера. Это было удобно. Дежурные по этажам, горничные и другой обслуживающий персонал не запоминали их посещений и не сплетничали потом о необычных клиентах: то ли голубых, то ли мафиози. Иногда, правда, беспокоили гостиничные проститутки, которые, видимо, по наводке дежурных звонили в номер и предлагали свои услуги.
   Вспомнив о проститутках, Забелин усмехнулся про себя. Однажды в одной из командировок его поселили в номер с таможенником, приехавшим на семинар. Таможенник был откровенным балбесом, пил и гулял круглые сутки. Ещё до подселения Забелина он вызвал проститутку, а после взял у неё квитанцию. На этой квитанции, которую ради любопытства посмотрел Сергей, стояла цена: 50 р. и было написано: «За оказание интимных услуг». На непонятной подписи красовалась синяя печать ТОО «Услада». Таможенник пояснил, что предъявит квитанцию в финансовый отдел для получения компенсации, и Забелин не понял, то ли шутил, то ли серьёзно говорил его нетрезвый сосед.
   На очередную встречу агент не явился. Причины могли быть самые разные: срочная работа, задержал шеф или что-то другое. Если встреча не состоялась, то она автоматически переносилась на это же время в другой, заранее оговоренный день.
   Сергей не слишком переживал из-за отсутствия источника: в последнее время от «Николая» редко поступала оперативно значимая информация. По-видимому, сказывалась общая атмосфера в стране, созданная либеральными средствами массовой информации, которые не уставали убеждать, что стукачеством занимаются негодяи и сволочи, в общем, больные люди, изгои общества. «Но ведь агенты, информаторы, как их не называй, – размышлял Сергей, – являются неотъемлемой частью любой спецслужбы: что КГБ, что ЦРУ. Без них мы слепы как котята. Странно, что журналисты всё время так пекутся о безопасности людей, но при этом сами уничтожают основы безопасности».
   Ответ, на самом деле, был для него очевиден: большинство газет и телеканалов принадлежало конкретным лицам, связанным с криминалом, а криминалу не надо, чтобы по нему работали.
   Забелин вспомнил, как в тревожные дни октября 1993 года, во время разгона Верховного Совета, звонил своему приятелю в одно из сибирских управлений Министерства безопасности, как оно тогда называлось, и тот рассказал занятную историю. Оказывается, приятеля Забелина вызвали на встречу криминальные авторитеты, очень переживавшие по случаю возможной победы «красных». Они хотели договориться, чтобы их не трогали, если к власти придёт Верховный Совет.
   – Дядя, оставьте немного супа, – послышался за спиной Забелина тонкий детский голос.
   Он обернулся и увидел исхудавшего мальчика лет десяти, который голодными глазами смотрел на него.
   – Родители где у тебя? – спросил Сергей, чувствуя, как у него перехватывает горло.
   – Мамка пьяная лежит, отца нет, – ответил мальчик, – у меня ещё сестрёнка есть.
   Забелину почему-то на ум пришла аналогия с чекистами времён Гражданской войны, когда те занимались беспризорниками. Но тогда была Гражданская война.
   – Садись, ешь! – вздохнул он и пододвинул тарелку мальчику, а сам поднялся и купил несколько булочек, ещё теплых, вкусно пахнущих, мягких. Он положил их на стол и сказал:
   – Поешь, а это отдай сестре.
   Он погладил мальчика по голове и вышел из столовой: есть уже не хотелось. Пронзительно-синие глаза на исхудавшем лице мальчика – вот что запомнилось ему. «Наверное, это сейчас и есть настоящее лицо России, а не глянцевые лица на рекламном плакате», – вдруг подумалось ему.
   На поясе запищал пейджер, и, глянув на экран, Забелин понял, что вызывает Шумилов. Он огляделся, увидел несколько уличных телефонов, висящих под большим длинным козырьком, двинулся к ним.
   – Николай Поликарпович, ищете?
   – Где пропадаешь? – осведомился Шумилов, глухо кашлянув в трубку.
   – Хотел встретиться с источником «Николаем» на явочном пункте в гостинице.
   – Всё ясно. Давай, возвращайся, дело срочное есть!
   – Буду через двадцать минут.

   Уральск, бар «Джон Сильвер», 31 мая, 20.30
   К бару «Джон Сильвер», расположенному в центре города, поздним вечером подъехала белая вазовская «шестёрка», из которой вышли Цыганков и Забелин. По вечерам на Урале было ещё прохладно, и они надели тяжёлые кожаные куртки, джинсы, на ноги тёплые ботинки.
   Вывеска над баром горела красным неоновым светом, внося тревожащий отсвет в сумрак наступающей ночи, окрашивая стоявшую у тротуара белую машину в бледно-розовый цвет. До встречи, на которую они приехали, ещё оставалось время, и Цыганков закурил.
   – Серёга, зачем тебя Шумилов вчера искал? – поинтересовался он, пуская струю синего дыма в быстро холодеющую темноту.
   – Информацию надо было проверить по одному аукциону. Срочно. Его проводили на той неделе и якобы результаты подтасовали. Но я сразу сказал Шумилову, что такой информации у меня полно, после каждого аукциона – сигнал на Красовскую. Только зацепить её пока не можем.
   – Понятно! А для чего тебя Шумилов отправил со мной? Виккерс не опасна, зачем мне прикрытие?
   Цыганков говорил о предстоящей встрече с той самой бизнесвумен, которая подала заявление о вымогательстве в начале мая.
   – Так, на всякий случай! – усмехнулся Забелин. – Слышал, как Кислицын разговаривал, когда мы лажанулись с задержанием? Лишние проблемы теперь не нужны. К тому же твоя Рита не такая уж и овечка, помнится, ты говорил, что она связана со «спартаковцами».
   – Источник сообщил. Он у меня из воров – псевдоним «Горбушка».
   – Сам придумал?
   – А то! У него череп лысый, вот я и решил, что такое погоняло будет в самый раз.
   Цыганков щёлкнул пальцами, и недокуренный бычок, прочерчивая едва тлеющим огоньком пологую траекторию, скрылся в темноте. Забелин, чувствуя вязкую сырость холодного вечера, сунул руки в карманы куртки и поинтересовался:
   – Твой «Горбушка» не сказал часом, почему «спартаковцы» решили прикрыться нами, а не вызывать Матвея на стрелку?
   Забелина всерьёз занимал этот вопрос, ему казалось, что здесь скрыта какая-то тайна, специальный умысел, призванный подставить оперативников ФСК.
   – Не, не сказал! Боятся, я думаю. За Матвеем длинный шлейф тянется всяких дел, крови много… Маргариты не было в городе пару недель после нашего прокола. Сейчас приехала из Италии, и я сразу вытащил её на встречу.
   Глянув на часы, Цыганков сказал:
   – Ладно, пора! Короче, ты подойди к бару, возьми коктейль и оставайся там, как Володя Шарапов. А я за столик, так, чтобы контролировать вход, да и тебя будет видно.
   – А ты Глеб Жеглов, что ли?
   – А что, не похож? – Цыганков подмигнул.
   Он ушёл в бар. Его голова с иссиня-чёрными волосами мелькнула несколько раз между столиками, пока он не нашёл свободное место и не пристроился у окна. Цыганков сел лицом к входной двери, как обычно садится любой оперативник, чтобы успеть среагировать в минуту опасности.
   Забелин поначалу наблюдал за ним через стекло с улицы, потом и сам пошёл следом. Он устроился, как и договаривался с Сашей, на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивал фирменный коктейль «Долина Бекаа», обладающий кисловато-сладким вкусом и запахом каких-то трав, похожих на вермут «Мартини».
   Сергей изображал из себя одинокого бездельника, не знающего, чем занять время. Вероятно, для окружающих он и был таким бездельником – странным, подозрительным, скучным. Никто его не интересовал: ни девицы легкого поведения, шляющиеся вокруг, ни мальчики-геи. Глядя на последних, он с иронией подумал: «Как всё изменилось! К Шарапову геи не приставали».
   Заметив, что Забелин отверг все возможности для развлечения на вечер, молоденькая барменша – симпатичная брюнетка с голубыми глазами, начала поглядывать в его сторону. Она, вероятно, представила, что этот молодой человек, по виду бизнесмен, ищет что-то особое.
   Увлекшись то ли своими мыслями, то ли наблюдением за окружающими, момент появления Маргариты Виккерс в баре Забелин пропустил. Сам он заявительницу до этого не видел – с ней работали Шумилов и Цыганков, поэтому, когда Цыганков поднялся и галантно предложил стул подошедшей к нему молодой женщине, Сергей понял, что это и есть та самая Маргарита.
   У неё был тот переходный возраст, при котором девушку под тридцать уже можно называть молодой женщиной. Лицо в это время теряет шарм беззаботной юности, а его место занимает опыт взрослой жизни с неудачными романами и обманутыми ожиданиями, опыт, накладывающий свой отпечаток на лицо, фигуру, манеру держаться в обществе.
   Собеседница Цыганкова была хороша собой, чувствовалось, что она деловита и энергична, умеет решать дела, не теряя лишнего времени.
   – Итак, Санек, – сказала Маргарита Виккерс Цыганкову, бросая пачку сигарет на столик и закуривая, – насколько я понимаю, вы облажались. Такая крутая контора, и вся в дерьме. Хорошо ещё в городе никто ничего не знает. Все думают, что я таки заплатила реальные бабки за «крышу». Но уговор-то наш был совсем другим, не правда ли, Саня?
   Маргарита выпустила струю дыма и жестом подозвала официанта:
   – Дай что-нибудь, что сносно готовят в вашей забегаловке. Только смотри, туфту не неси, выкину со стола, потом будете по полу подбирать!
   Цыганкову было неловко оправдываться перед молодой женщиной.
   – Случай, Рит, накладка вышла. Такое бывает в нашем деле – планируешь одно, а потом раз, и «листья клена падают с ясеня». Короче, ты права, лажанулись, наша вина!
   – Самое главное, вопрос не решён, – разочарованно покачала головой Виккерс, – эти козлы в следующем месяце ко мне снова заявятся. Всё бы ничего, да клиентов распугают своим дебильным видом.
   – Рит, а ты знала, что это люди Матвея?
   – Не знаю я никакого Матвея. Здесь, в городе, «сельмашевцы» да «спартаковцы» всё поделили, ну есть Ваха с чеченцами. Ещё кто-то пожаловал?
   – Есть такой бандит из авторитетных. Недавно с зоны откинулся. Хочет подгрести под себя то, что плохо лежит.
   – В таком случае город в ближайшее время получит маленькую войну, – обеспокоено заметила Виккерс, – а нам это совсем ни к чему.
   – Риточка, тебя мы в обиду не дадим!
   – Ну-ну, – холодно улыбнулась Виккерс, – уже дали. От вас пользы как от козла молока, надо было к ментам идти.
   – Ну, и пошла бы! – обиженно отозвался Цыганков.
   – Да, пошла бы, если бы не знала, что меня там могут сдать этим же бандюкам.
   Маргарита замолкла. К столику подошёл официант и начал расставлять блюда. Когда он отошёл, бизнесменша продолжила:
   – Что теперь? Как в следующий раз будете решать проблему? Честно говоря, давать бабки этим уродам за «крышу» не хочется. Сейчас большие расходы: надо платить за отвод земли, за проекты, составлять смету. Так что думайте, как меня отмазать.
   – Что-нибудь придумаем, – ободряюще сообщил Цыганков, принимаясь за еду, – знаешь, может тебе на всякий случай охрану выделить?
   – Ты серьёзно? Нет, охрана мне сейчас не нужна. Попробую сама договориться через знакомых.
   – Знакомых бандитов, что ли?
   – Какая разница, мне по фигу!
   Маргарита лениво потыкала вилкой в принесённый мясной салат. Было видно, что есть ей не хочется, что она о чём-то раздумывает. Цыганков в свою очередь решил, что его предложение об охране всё-таки её заинтересовало.
   – Нет, охрана мне сейчас не нужна, – словно прочитав его мысли, констатировала Виккерс и игриво добавила: – а если бы я согласилась, кого бы выделили, надеюсь, молодого и симпатичного?
   – А я не гожусь? – засмеялся Цыганков. – Мужчина в самом расцвете сил, без вредных привычек. Как говорил Бельмондо в фильме «Чудовище»: «У меня взгляд орла, а тело барса, я им владею в совершенстве».
   Маргарита оценивающе на него посмотрела:
   – Да вроде ничего. Только ты наверняка женат, хоть и не носишь кольцо на пальце. И потом, у вас там, в конторе, все правильные, положительные, дисциплинированные.
   – Скучные, что ли?
   – Именно.
   – Ну, это ко мне не относится.
   – Ты с точностью наоборот?
   Цыганков с усмешкой констатировал:
   – Тебе палец в рот не клади, оттяпаешь всю руку.
   – А мы нынче все такие, выращенные в кооперативной заводи маленькие пираньи капитализма. Не будешь огрызаться – сожрут по ходу и не вспомнят, как звали. Официант, – позвала она, – принеси кофе с коньяком!

   Забелин у стойки бара заказал уже четвёртый стакан коктейля. Молодая девушка-бармен, на груди у которой висел бейджик с надписью: «Полина», спросила, подавая коктейль:
   – Ещё будете заказывать?
   – Если только танец с вами, – пошутил Забелин, решив, что вид флиртующего у стойки бездельника ему подойдёт лучше, чем если он будет всего лишь стоять и глупо пялиться по сторонам, как Шарапов в ресторане из фильма «Место встречи изменить нельзя».
   – Я сейчас не могу, – улыбнулась девушка – только после смены.
   – Ну, Поля, после смены – это долго, – также улыбнулся в ответ Забелин.
   Цыганков между тем попивал свой кофе и внимательно смотрел на Виккерс.
   – Значит, Матвея ты не знаешь? – пытливо спросил он, вернувшись к началу разговора.
   – Я уже ответила на этот вопрос. Саша, к чему эти повторы? Ты мне не веришь?
   Её большие карие глаза смотрели без фальши, абсолютно честно и правдиво, где-то даже с возмущением. Цыганков по опыту общения с женской половиной человечества, и в первую очередь со своей женой, прекрасно знал, что женщины могут великолепно притворяться, значительно лучше, чем мужчины.
   – Какие верить? Конечно, верю! – произнёс он, невольно подыгрывая её притворству.
   Виккерс, конечно, всё знала. «Наверняка договорилась со «спартаковцами» заранее», – думал Цыганков.
   Сам он лично знал некоторых лидеров этой преступной группировки. Два года назад, когда криминальные бригады начали в кровавых разборках делить город, было принято решение поддержать одну из бригад. В ней верховодили «Боец», он же Костя Брагин, и «Драный» – Лёха Неупокоев. Оперативники хотели их руками уничтожить бандитскую вольницу, а самих если не приручить, то хотя бы сделать предсказуемыми, людьми, с которыми можно договориться.
   В эти горячие дни Цыганков несколько раз ходил на встречу то с одним, то с другим бандитским вожаком, получал нужную информацию, а в ответ сообщал о намерениях других группировок. Это помогало руководителям «спартаковцев» принимать верные решения, и дела у них круто пошли в гору. Вскоре мелкие бригады были рассеяны или вошли в состав этой внезапно набиравшей силу ОПГ [3 - ОПГ – организованная преступная группировка.]. Большая часть Уральска перешла под их контроль.
   Потом Цыганкова послали на курсы повышения квалификации в Москву, и уже там он узнал, что «Драный» был убит автоматной очередью у себя во дворе дома, где проживал. На «Бойца» тоже было совершено покушение – бросили гранату в его автомобиль, но тот выжил. Сразу стало известно, что нападение совершили бандиты из «сельмашевской» группировки, и война вспыхнула с новой силой.
   Много полегло «пехоты» с той и другой стороны, много выросло могил на центральной аллее главного городского кладбища, словно пацаны уехали воевать в «горячую точку» где-нибудь на другой стороне планеты и все полегли за Родину.
   Но на самом деле они погибли не в бою за свою страну.
   Эти молодые, здоровые парни, которые могли иметь работу, семью, могли прожить свою единственную и прекрасную жизнь, эти молодые ребята были безжалостно вычеркнуты из списка живущих по воле тех грандиозных событий, которые назывались «Великий передел собственности». Точно так же, как были вычеркнуты тысячи их предшественников в 1917 году, из-за тех же самых событий, только тогда они назывались Гражданской войной.
   Вернувшись в Уральск, Цыганков, конечно, встретился с «Бойцом», но прежнего желания сотрудничать не нашёл. «Боец» был озлоблен, решил, что его предали, сдали «сельмашевским». Александру стоило больших усилий убедить его, что Управление ФСК тут не при чем, но он чувствовал, что Брагин так до конца не поверил.
   Сообразив, что Виккерс могла прийти на встречу не одна, Цыганков осмотрел помещение бара и заметил в углу двух подозрительных типов, бритых наголо, с массивными борцовскими затылками, в чёрных кожаных куртках, из-под которых виднелись спортивные костюмы. Эти типы, как и Забелин у стойки, делали вид, что пили пиво и якобы увлечённо общались друг с другом.
   Поймав взгляд Забелина, Цыганков глазами показал на сидящих в углу. Маргарита в это время повернулась к зеркалу, висевшему на стене, напротив столика, и аккуратно поправила прическу.
   – Ну, что мне с вами делать? – снова повернулась она к оперработнику. – Договариваться через братков? Или как?
   – Рита, мы всё обдумаем, и я тебе сообщу. Торопиться не будем.
   – О’кей, Саша, провожать меня не надо.
   Когда Маргарита прошла на выход мимо Забелина, на него пахнуло тонким ароматом французских духов. На мгновение они встретились взглядами, как встречаются случайные прохожие, через секунду обычно забывая об увиденном человеке. Впрочем, Забелин пожалел об этом, потому что с объектом наблюдения нельзя встречаться глазами, – таковы неписаные правила слежки, выработанные ещё царскими филёрами и с успехом перенятые в годы революции чекистами.
   Минуту спустя к выходу заторопились шкафоподобные молодчики – её охрана. Они быстрым шагом, насколько позволяли их фигуры, вышли из бара, впустив прохладный вечерний воздух в помещение.
   Нужно было оправляться следом. Забелин издали махнул Александру на дверь, а барменша Полина огорчённо спросила:
   – Уже уходите? – по всему было видно, что Забелин ей понравился.
   – Извини, Поля, мы с тобой потанцуем в следующий раз. Лады?
   Он спустился с высокого стула у стойки и хотел было пойти к выходу, как внезапно услышал со стороны улицы частые дробные выстрелы. Звуки стрельбы были гулкими, совсем не такими, как из пистолета Макарова. Полина вздрогнула, с удивлением и испугом посмотрела на входную дверь. Она много читала о бандитских разборках, когда в помещения баров и ресторанов врывались вооружённые бандиты и начинали беспорядочную стрельбу.
   «Из ТТ [4 - Пистолет ТТ (Тульский Токарева) – самозарядный пистолет, разработанный в 1930 г. конструктором Токаревым Ф. В.] мочат», – подумал Забелин. Цыганков в это время рванул к выходу.
   – Вызови милицию! – крикнул Сергей Полине и вслед за Цыганковым стремительно побежал на улицу.
   На ходу они оба выхватили пистолеты, но воспользоваться ими не пришлось. Неподалёку от припаркованного джипа лежало три тела. Два из них – телохранители Виккерс – не подавали признаков жизни. Маргарита была без сознания и тихо стонала. Её кожаное пальто было прострелено в нескольких местах.
   – Серёга, давай быстро «скорую». Телефонвбаре, – крикнул Цыганков, приподнимая Маргарите голову, чтобы ей было легче дышать.
//-- Оперативные документы --//
   1. Сводка оперативно-поискового отдела (ОПО)

   Секретно
   экз. № 1
   Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

   Объект «Высокий» – майор Забелин С.О.
   Объект «Смуглый» – капитан Цыганков А.И.

   «Наблюдение начато в 20.00 от здания Управления ФСК.
   Объекты вышли из здания и зашли во внутренний двор управления, где стоял автомобиль ВАЗ-2107, закреплённый за отделом ЭК. «Смуглый» поменял номера на машине, после чего они с «Высоким» сели в автомобиль и выехали на дорогу.
   Дальнейшее наблюдение было продолжено с использованием двух автомашин ОПО.
   «Смуглый» и «Высокий» выехали в центр города и остановились неподалёку от бара «Джон Сильвер». В 20.15 «Смуглый» зашёл в указанный бар. В 20.20 в бар зашёл «Высокий».
   С 20.35 до 21.20 «Смуглый» встречался в баре с женщиной, одетой в чёрное кожаное пальто, без особых примет. «Высокий» за это время ни с кем не контактировал за исключением девушки-бармена.
   В 21.25 женщина, с которой встречался объект «Смуглый», вышла вместе с двумя телохранителями из бара. В это время из переулка выехал автомобиль ВАЗ-2109 предположительно синего цвета, из которого раздались пистолетные выстрелы. Количество сидящих в машине установить не удалось из-за тонировки стекол. Номер автомобиля разглядеть также не представилось возможным, поскольку он был замазан грязью. Преследование преступников не осуществлялось ввиду уже имеющегося задания. Вместе с тем разведчики наружного наблюдения сообщили милицейским постам о произведённом нападении и направлении движения машины с нападавшими.
   В 21.27 объекты наблюдения обнаружили потерпевших и вызвали «скорую помощь».
   После того как забрали раненую и тела двух сопровождавших её лиц, объекты сели в автомобиль и вернулись в Управление ФСК.
   В 22.00 «Смуглый» и «Высокий» вышли из управления и направились каждый к своему месту жительства, откуда до утра не выходили».

   2. Сводка прослушивания телефонных переговоров

   Секретно экз.№ 1
   Инициатор подполковник Усольцев Л.П.
   т. 65–87—09 (домашний телефон полковника Шумилова).
   Разговор начат в 22.23.

   ЗАБЕЛИН. – Товарищ полковник, это майор Забелин.
   ШУМИЛОВ. – Что случилось, Сергей?
   З. – После встречи с Александром Виккерс была тяжело ранена, её телохранители убиты.
   Ш. – Что-нибудь удалось установить? Каковы результаты поиска «по горячим следам», что сообщает милиция?
   З. – Поиск результатов не дал. Машину обнаружили на одной из улиц в Сельмашевском посёлке. Отпечатки есть, но чьи – вопрос.
   Ш. – Следы вроде ведут к «сельмашевцам»? Но это слишком примитивно – вероятно, сделано для того, чтобы сбить с толку.
   З. – Я тоже так думаю. С наибольшей уверенностью можно сказать, что это дело рук Матвея.
   Ш. – Что с Виккерс, она выживет?
   З. – Думаю, да.
   Ш. – Знаешь, её надо охранять. Поезжайте к ней в больницу с Цыганковым и оставайтесь там на ночь. А утром я пришлю вам замену.
   З. – Есть, товарищ полковник.
   Ш. – Хотя нет, постой! Вы утром будете мне нужны. Я сейчас свяжусь с заместителем начальника ГУВД и попрошу его выделить наряд милиционеров. Пусть посидят у дверей. А вы давайте отдыхать.
   З. – Есть!
   Разговор закончен в 22.25.

   Уральск, металлургический завод, кабинет генерального директора Генералова А.Н., 4 июня, 11.05
   – Михаил Яковлевич, смотрите, какой большой завод, – сказал удивлённо управляющий ЧИФ Геннадий Бондаренко, бывший у Плотникова одним из самых доверенных лиц после Красовской.
   Они ехали по огромной территории металлургического завода, сделали уже несколько поворотов вдоль длинных цехов из бетонных блоков и всё ещё не доехали до административного корпуса.
   – Да, Гена, кусок приличный, – согласился Плотников, которого Бондаренко пригласил на встречу с директором завода Генераловым.
   Накануне Бондаренко рассказал Плотникову о желании Генералова купить крупный, а ещё лучше контрольный пакет акций завода. Однако закон не разрешал это делать напрямую менеджменту предприятия. Закон выделял им жалкие пять процентов, а остальное отдавал на откуп непонятно кому.
   Для того чтобы получить нужное количество акций, надо было провернуть операцию по обмену их на ваучеры, и сделать это мог человек, получающий приватизационные чеки от населения, то есть он, Геннадий Бондаренко.
   Директор завода был деятелем старой закалки. Как и губернатор Медведев, он много раз избирался в руководящие органы областной партийной организации, депутатом всевозможных советов. Его портрет всё время висел на доске почета уважаемых людей области, висел при советской власти, висел и сейчас возле здания областной администрации.
   Задумав эту операцию, Генералов заручился поддержкой губернатора области Медведева, объяснив, что такое крупное, почти градообразующее предприятие не следует отдавать в чужие руки, всяким там москвичам и петербуржцам. Они уведут деньги из области, а что ещё хуже, могут ликвидировать завод, распродав по частям. Медведев согласился с доводами директора, и Генералов тогда связался с Бондаренко.
   Обо всех деталях этих переговоров Геннадий сообщил Плотникову, и они заранее обговорили долю, которую будет иметь Михаил Яковлевич при осуществлении этой сделки.
   Чем был хорош Гена для чиновников, склонных к разного рода махинациям, – умел делиться. Поэтому и вырос от заурядного преподавателя в политехническом институте до управляющего ЧИФом, превратился в незаменимого человека для Плотникова и Красовской. С подачи Плотникова на него уже положили глаз некоторые крупные административные лица федеральных организаций, расположенных в области. Например, полномочный представитель президента Дергачёв подумывал о том, чтобы включить его в свой аппарат, – ловкие люди были нужны и ему.

   Административный корпус металлургического завода выглядел обветшавшим: серые стены с кое-где обвалившейся штукатуркой, запылённые окна в старых деревянных рамах. Генералов не хотел тратить деньги на косметический ремонт, пока не станет собственником.
   Никем не сопровождаемые, Плотников со своим спутником поднялись на второй этаж и сразу уткнулись в приёмную. Молодая симпатичная секретарша, только увидев вошедших, спросила:
   – Вы из Комитета по управлению имуществом? Вас уже ждут, меня Алексей Никандрович предупредил.
   Они вошли в просторный кабинет с большими окнами, навстречу поднялся Генералов, подошёл к ним, поздоровался. Генералов – высокий мужчина с властным лицом и голубым ледком в глазах, деловито улыбнулся и показал рукой на кресла.
   – Садитесь, господа, так, кажется, сейчас говорят?
   – Это неофициальное обращение, – заметил Плотников, – но когда я был в Москве, то заметил, что оно уже широко применяется. Только в армии да милиции осталось старое «товарищи».
   – А жаль! – недовольно покачал головой Генералов. – Всё-таки «товарищи» звучит лучше, как-то теплее, ближе. Не зря, если вы знаете историю, в царском правительстве заместители министров назывались «товарищами». А «господа»? Сейчас господ нет, господ всех, к сожалению иль к счастью, кончили в Гражданскую.
   – Ну почему же? – попытался возразить Плотников. – Есть же ещё потомки дворян, выходцы из благородных сословий.
   – Михаил Яковлевич, я вас умоляю! Вот Ельцин – уроженец деревни Бутки, какой он господин? – Генералов иронично приподнял брови. – Не было бы советской власти, он всю жизнь крутил бы хвосты коровам.
   – И всё-таки, – вмешался Геннадий, – давайте оставим идеологические споры, мы собрались, чтобы обсудить важную тему, а не убить время.
   Он удобно устроился в кресле: молодой, розовощёкий, полнеющий. Его живот, точно надутый шарик, распирал изнутри тугой пиджак, застёгнутый на все пуговицы.
   – Согласен! – произнёс с нотками примирения в голосе Генералов. – Вы моё предложение знаете. Я покупаю у вас ваучеры и пускаю их на приобретение контрольного пакета.
   – Да, но чековые аукционы уже закончены, – Плотников удивлённо посмотрел на директора блеклыми синими глазами.
   – Значит, вы, Михаил Яковлевич, проведёте ещё один, специальный чековый аукцион, закрытый для посторонних, – предложил Генералов, – в порядке исключения.
   – Конечно, у нас же остались неиспользованные ваучеры, – поддержал его Бондаренко. – Надо обратиться в администрацию области, региональную думу.
   – Здесь надо не в Думу, – отрицательно покачал головой Плотников, – здесь надо писать официальное письмо в Госкомимущество на имя Чубайса.
   – Ну, вот и напишите, Михаил Яковлевич, не мне же вас учить, – поощряюще кивнул Генералов. – Только пишите поскорее, время не ждёт. До меня доходят слухи, что некоторые московские бизнесмены желали бы заполучить предприятие. Мне совсем бы не хотелось, чтобы приехал какой-нибудь Каха Бендукидзе с чемоданом ваучеров и купил этот завод, как он купил «Уралмаш» в Свердловске.
   – Письмо мы напишем, – успокоил председатель облкомимущества. – Сегодня же дам команду и, кроме того, в Москве пролоббирую ваши интересы, Алексей Никандрович, но на какие средства вы думаете приобрести чеки, это ведь достаточно большая сумма?
   Лицо Генералова помрачнело.
   – Честно говоря, ещё не думал над этим.
   – А взять из кассы завода вы сможете? – предложил Бондаренко. – Возьмёте для единовременной оплаты, а потом рассчитаетесь.
   Директор задумчиво потёр виски, потом нехотя объяснил:
   – Сейчас заказы упали, приход денег небольшой, едва хватает на зарплату. Какую-то сумму я смогу вытащить, но её вряд ли хватит.
   – Алексей Никандрович, – предложил сообразительный Геннадий, – я предлагаю вам взять кредит в банке, допустим, в филиале «Кредо-банка» – там у меня знакомый директор. На эти деньги вы покупаете чеки, потом, когда становитесь собственником, моментально расплачиваетесь с банком.
   – Насколько быстро это может произойти? – не понял Генералов. – Я же сказал, сейчас туго с заказами.
   – А инфляция, вы про неё забыли? Берёте сейчас триста тысяч рублей, через три месяца будете отдавать тридцать.
   – И то верно, – облегчённо засмеялся Генералов сиплым прокуренным голосом. – Как бы нам всё это поскорее устроить? Можете договориться?
   – А чего ждать? – Бондаренко потянулся к одному из телефонов, стоящему на столе у директора, набрал номер. – Коля, привет, слушай, я тут тебе хорошего клиента нашёл, заёмщика. Кого? Металлургический завод. Да нет, не парю тебе мозги, ты же меня знаешь. Я разговаривал с генеральным директором, они готовы у тебя взять около миллиона рублей в кредит. Ну, это как сами договоритесь. Слушай, а мне там ничего не перепадёт? Как за что? Я же тебе клиентов подгоняю? Замётано, к тебе подъедут, возможно, сегодня.
   Положив трубку, Бондаренко сообщил, улыбаясь:
   – Всё устроено, можно хоть сейчас получать деньги.
   – Ну что, господа-товарищи, – подытожил довольный Генералов, – скрепим наши договоренности, как говорится, чисто символически, как было принято ещё в советское время?
   Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку селектора и сказал секретарше:
   – Анюта, занеси нам кофе и коньяку.

   Уральск, больница скорой медицинской помощи, палата хирургического отделения, 8 июня, 11.45
   Выдержав по времени чуть больше недели, Цыганков собрался навестить раненую Маргариту. Ему было не по себе, словно он оказался прямым виновником того, что произошло, словно именно он не уберёг эту молодую женщину, хотя по роду службы и должен был предвидеть опасность.
   Сергей его успокаивал, говорил, что такое в нынешнее время происходит постоянно, всего не предусмотришь, но Цыганкова всё равно подспудно мучило чувство вины.
   За неделю, прошедшую после покушения, он встречался с источниками, связанными с криминальным миром, однако стоящей информации не получил. Агенты или не знали, кто совершил нападение, или не хотели себя подставлять, поэтому утаивали сведения. Единственным, кто не боялся говорить начистоту, был Костя «Боец». Встретившись с Александром на нейтральной территории, в одном из баров, который контролировался его группировкой, он был достаточно откровенен.
   – Думаешь, не знаю, кто сделал? – спросил Костя, выпивая коньяк и морщась то ли от его вкуса, то ли от своего знания. – Это люди Матвея. Эти суки завалили моих ребят!
   – Что теперь? Война? – спросил Цыганков, внимательно разглядывая бандита.
   – Нет, с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть «сельмашевских» или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я не буду.
   От лечащего врача Цыганков узнал, что Маргарите стало лучше.
   – Слушай, Серёга, – обратился Цыганков к Забелину, – пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадёжного больного.
   – Не пойму, что тут сложного? Купи цветы, фрукты. У меня видишь сколько работы, – Сергей показал на стопку дел, лежавших на столе в некотором беспорядке. – Мне ещё надо информацию прочитать, наложить резолюции.
   – Не превращайся в бюрократа – мы же опера! Потом напишешь всё, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают, что делать.
   – Знать-то знают, – упрямо не соглашался Забелин, – но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберёт дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковёр и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги!
   Посмотрев на расстроенное лицо друга, он всё же сжалился.
   – Но на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать. Поехали!
   Они купили всё, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и, вероятно, дослуживал последние дни.
   Цыганков не сдержался:
   – Они бы ещё вохровца [5 - BOXP – «вооружённая охрана» (на предприятиях и в организациях в советское время).] сюда поставили, мать их!
   Забелин потряс милиционера за плечо:
   – Товарищ милиционер…
   – А? Что? – пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.
   – Федеральная служба контрразведки, – представился Цыганков, доставая и показывая удостоверение. – Маргарита Виккерс здесь лежит?
   – Здесь, здесь, – пробормотал милиционер.
   – Нам надо с ней переговорить, а вам спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть повторное покушение.
   – Нет, не знал! – испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провёл рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.
   Цыганков невольно проследил взглядом.
   – А где оружие? – спросил он. – Сейчас не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?
   Забелин взял друга за локоть:
   – Саша, не кипятись. Видишь, ему ничего не сказали. Начальство тупо подставило мужиков, и хорошо хоть без трупов обошлось. Давай навестим Маргариту, а потом сообщим обо всём Шумилову.
   Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной белой комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом, вокруг неё громоздились капельницы. В углу на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и узнала Цыганкова.
   – Саша, – сказала слабым голосом, – здравствуй!
   – Рита, как себя чувствуешь? – Цыганков подошёл ближе к кровати. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил её, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.
   – Вроде лучше! – тихо произнесла Виккерс. – Я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.
   – Знаешь, как мне жаль, что всё так случилось, – сказал расстроено Александр, – мы же должны были тебя защищать.
   – Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано! А у меня совсем нет времени здесь разлёживаться, – не сдержавшись, с досадой произнесла Маргарита.
   Потом Виккерс вопросительно посмотрела на Забелина.
   – Извини, забыл! – сказал Цыганков. – Мой друг Сергей Забелин. Работает со мной.
   – Очень приятно! – Маргарита внимательно разглядывала Сергея.
   Едва Цыганков вошёл со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Долговязый серьёзный мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздёрнутый нос, небрежно причёсанные русые волосы, голубые глаза. Такие лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет.
   Молчание затянулось. Сергей улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.
   – Скорее выздоравливайте! – пожелал он и добавил: – Мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так всё есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.
   Он поставил пакет с продуктами на столик, продолжил, как бы извиняясь:
   – Вы уж нас простите, но нам пора – дел много!
   – Я всё понимаю, – произнесла Маргарита, – вы заходите, как у вас будет время.
   Оперативники вышли из палаты, и Цыганков, как было договорено раньше, пошёл звонить Шумилову, чтобы прислали вооружённую охрану, а Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна.
   Он подошёл и глянул вниз сквозь грязное, давно немытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины «скорой помощи», въезжавшей в ворота больницы, не увидел.
   Встреча с Виккерс взволновала его, и он не мог понять отчего. Тяжёлое ранение? Слабый, едва различимый голос? Тонкие бессильные руки вдоль одеяла? Нет, всё не то, всё это он видел и раньше, встречал при расследованиях, сталкивался в больницах. А вот беспомощность? Пожалуй!
   Беспомощность молодой женщины, связанной с бизнесом, бывшей до того энергичной, преуспевающей, привыкшей крутить всеми, кем захочет, а теперь совершенно бессильной, заставила Забелина внимательно отнестись к ней. Он вдруг ощутил не то привычное отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или источнику, задействованному в операции, а нечто особенное, личное. Её тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел её.
   Сзади раздался звук торопливых шагов – возвращался Александр.
   – Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием, – проинформировал он, подходя ближе к Сергею.
   Пожилой милиционер, переживавший после слов Цыганкова о возможном нападении, с благодарностью посмотрел на Цыганкова.
   – Спасибо, товарищ капитан! – сказал он, слегка покашливая.
   – Что, простудились? – участливо спросил Цыганков.
   – Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.
   Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянуло свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и запахами пищи из столовой.
   Он пошёл вперёд, повернул за угол коридора, вышел на лестничный пролёт и попал к окну, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Сергей потянул её на себя, она легко без скрипа открылась полностью. С оконных петель стекали потёки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал.
   Когда он выглянул на улицу, то поначалу на пожарной железной лестнице ничего не заметил, потом, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные чьими-то ботинками. Всё это встревожило Забелина.
   Из-за спины раздался голос Александра:
   – Серёжа, что там?
   – Думаю, кто-то готовился отсюда проникнуть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки?
   – Пожалуй! – Цыганков пальцем потрогал масло, а затем ещё понюхал его.
   – Да ты полижи, так лучше будет, – усмехнулся Забелин.
   – Тебе бы всё шутить, а у нас охраняемое лицо.
   – Значит, мы вовремя здесь оказались, – задумчиво произнёс Сергей, – что-то готовилось. Надо будет предупредить милицию.
   Они дождались приезда двух собровцев, всё им показали и покинули больницу, выехав в Управление.

   Уральск, УФСК России по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 10 июня, 09.27
   Усольцев, которого не покидала мысль о более глубокой проверке Цыганкова, чем та, которую можно осуществить обычными силами и средствами, выбрал момент и решил поделиться с Кислицыным своей задумкой о подставе зеков.
   Он застал начальника за чтением утренних газет. Надев очки, отчего лицо Кислицына приняло глубокомысленный вид, полковник задумчиво шелестел листами и пил свой любимый чай с лимоном.
   Войдя в кабинет, Усольцев сказал:
   – Борис Иванович, у меня есть одна мыслишка, но нужна ваша помощь.
   – В чем дело? – Кислицын недовольно оторвался от «Советского спорта».
   – Надо провести оперативную комбинацию – подставить Цыганкову агентов из уголовной среды, якобы желающих продать оружие.
   – А что это даст?
   Усольцев усмехнулся.
   – Если Цыганков связан с криминалом, то сольёт информацию какой-нибудь преступной группировке. Те сделают налёт на торговцев, а тут мы их возьмём. Так выявим связь Цыганкова и реализуем дело по ОПТ.
   Кислицын задумчиво забарабанил пальцами по столу.
   – Смысл есть, смысл есть! – произнёс он. – Хорошо, я подумаю, чем смогу помочь. А насчёт Забелина?
   – Честно говоря… Хотел посоветоваться. На него ничего нет, и я подумал… Хотел предложить исключить его из проверки.
   – Да… Забелин… На него точно ничего? Вообще?
   Усольцев развел руками.
   – Вообще!
   Полковник встал, прошёлся по кабинету, по пути посмотрев в окно, лицо у него выглядело настороженным.
   Забелин был близким другом Цыганкова, и, следовательно, между ними не было тайн. По крайней мере, дружба предполагает именно такие отношения – полная открытость и доверие. Мог ли Забелин с учётом этого не знать о возможной связи Цыганкова с криминалом? Возможно, но маловероятно! Нет! Скорее невозможно!
   – Думаю, в отношении Забелина пока рано! – высказал суждение Кислицын твёрдым тоном. – Понаблюдайте ещё! Надо быть до конца уверенными.
   После того как Усольцев покинул кабинет Бориса Ивановича, полковник вызвал к себе начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Лукьяненко и приказал выделить человека из отдела в помощь Усольцеву для подбора агентов из уголовной среды.
   – Роман Викторович, – сказал он Лукьяненко, – я знаю, что у вас есть агенты из уголовников, сидящие в колонии в Клыкове. Насколько мне известно, сейчас за хорошее поведение зекам могут давать отпуска на несколько суток.
   – Честно говоря, не владею информацией.
   – А вы узнайте, Роман Викторович, узнайте, пожалуйста! Несколько ваших источников оттуда нам могут понадобиться в ближайшее время.
   – Могу я узнать цель использования? – Лукьяненко вопросительно посмотрел на Кислицына.
   – Все подробности знает Усольцев, но я прошу вас максимально ограничить круг посвящённых. Пусть это будете вы и кто-то из ваших подчинённых, тот, кто может заполучить источников из колонии. А кто вообще с ними там работает?
   – Капитан Куроедов. Он сегодня как раз в Клыкове.
   – Вот и хорошо! Как приедет, сообщите Усольцеву, он поставит задачу Куроедову.

   Уральск, квартира капитана Цыганкова, 15 июня, 20.30
   С самого утра Цыганков испытывал неприятное смутное чувство беспокойства, неуверенности в себе. Это ощущение возникло у него на пустом месте, совершенно безосновательно, но оно не покидало весь день, словно кто-то неотступно следил за ним и давал оценку всем его действиям, правильным и неправильным.
   Это было настолько неприятно, что даже в туалете он невольно поглядывал себе за спину. Так недолго было и до паранойи.
   Он проанализировал события последних дней и не нашёл ничего, что могло бы вызвать даже тень беспокойства. Беспокоиться было не о чем. Абсолютно! И всё же, всё же… Интуиция подсказывала, что впереди опасность. Он шёл по тонкому льду, как герои-чекисты его любимой книги писателя Брянцева: ошибки, как и тогда, могли стоить дорого, могли стоить ему жизни и жизни близких людей.
   Цыганков всегда учитывал, с кем имеет дело. Он курировал линию борьбы с оргпреступностью, имел в этой среде агентов и конфиденциальных источников, с некоторыми из бандитов поддерживал нормальные, даже приятельские отношения. Но он прекрасно знал, что дружбы, привязанности в уголовной среде не бывает. Бывает некое уголовное братство, которым они так гордятся и бравируют и которое зачастую разваливается при первом дележе добычи, не говоря уже о первом допросе у следователя.
   Вчера был сложный, напряжённый день. Несколько дней назад Цыганков получил от надёжных источников сведения о поступлении в город крупной партии оружия. Оказалось, в Уральск привезли «ПМ» и автоматы «АК» из Чечни.
   Операция была разработана и подготовлена лично Цыганковым.
   Под видом покупателей оружия принимавшие участие в операции милиционеры выманили преступников на встречу, которая состоялась на площадке перед продуктовым магазином в одном из районов города. Здание магазина было двухэтажным, окрашенным в ядовитый жёлтый цвет. Рядом находилась довольно большая асфальтированная площадка, на которой всегда парковалось много машин. В день операции она тоже была забита стоявшими вплотную автомобилями.
   Санитарный уазик с сидевшими внутри оперативниками долго крутился по площадке, пока не приткнулся почти у самого входа в магазин. Окна машины были закрыты плотными брезентовыми шторками, надёжно скрывая спрятавшихся людей от посторонних взглядов. В машине было душно, металлическая крыша нагрелась солнцем и теперь распространяла тепло вглубь салона, превращая пребывание в ней группы захвата в настоящий ад. Как если бы они сидели в полной амуниции в сауне.

   Не успели они остановиться, как из дверей магазина вышел плотный охранник в камуфляже с выпирающим животом. В руках у него была милицейская дубинка. Подойдя к машине, он постучал по дверце.
   Цыганков, сидевший в кабине с водителем, открыл стекло.
   – Чего встали? – злобно, по-хамски спросил охранник. – Валите отсюда!
   – А то что? – насмешливо спросил Александр.
   – Ты чё, борзой, что ли? Я сказал – валите!
   Услышав громкий голос коллеги, из дверей магазина на подмогу вышел второй охранник, чуть выше ростом и худощавее первого. Он неторопливо с неприятной ухмылкой на лице приближался к машине, поигрывая дубинкой.
   Устраивать разборки с охраной, привлекать к себе излишнее внимание совсем не входило в планы Цыганкова, тем более что с Шумиловым они такую возможность не проигрывали. Полковник не любил подобных неожиданностей. «Импровизация хороша, когда готовится заранее», – любил говорить он, повторяя чью-то известную фразу.
   Открыв дверь и легко выпрыгнув наружу, Цыганков улыбнулся дерзкой улыбкой, отчего оба охранника, словно почувствовав за ним некую могучую силу, приняли насторожено-опасливый вид.
   – Мужики, – сказал, продолжая широко улыбаться, Александр, – всё нормально, мы здесь постоим немножко.
   Он достал и развернул удостоверение, стараясь не привлекать постороннего внимания. Когда охранники увидели, к какому ведомству принадлежит Цыганков, то они посчитали за лучшее ретироваться без лишних вопросов.
   Цыганков заставил себя отвлечься от мыслей об операции, только оказавшись у дверей своей квартиры. Вставляя ключ в замочную скважину, он услышал детский гомон за дверью, шум телевизора. Лишний раз подумал, что надо бы поставить хорошую железную дверь, а то эту можно выбить плечом, не прилагая особых усилий.
   У него было двое детей – два мальчика. Жена работала в областной администрации в финансовом управлении. Свою семью он любил, даже несмотря не периодические скандалы, которые устраивала жена, когда он поздно возвращался домой.
   Цыганков относился к этому снисходительно, считая ревность не слишком серьёзным поводом для семейных конфликтов. Ревность, как он думал, всего лишь одно из проявлений любви, а если человек любит, то всё прощает.
   В прихожей Цыганков разделся, повесив на деревянную вешалку лёгкую ветровку и сняв ботинки.
   – Папка пришёл! – закричал самый младший из сыновей Виталик и, вбежав в прихожую, прыгнул ему на шею.
   Подхватив маленькое тело сына, Цыганков вошёл в комнату. Старший сын сидел на полу и что-то мастерил из пластилина. Из второй комнаты появилась жена Наташа, хмуро поглядевшая на мужа. Ни слова не говоря, она пошла на кухню. Цыганков недоумевал: вроде сегодня явился домой не поздно, за окном ещё светло, был трезвым, как стекло. Что ещё этим бабам надо?
   Он опустил младшего сына Виталия на пол и пошёл на кухню прояснить обстановку.
   – Наташа, что случилось? – спросил он, войдя в небольшое узкое помещение, основное место в котором занимал холодильник «Бирюса», доставшийся ему от родителей. На кухне ещё уместились старый набор кухонной мебели и газовая плита «Брест», которую он смог купить по талону в последний год советской власти.
   Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник.
   – Что, сегодня без следов? – язвительно осведомилась она.
   Несколько дней назад на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.
   – Я же тебе говорил, – спокойно, стараясь не провоцировать ссору, ответил Цыганков, – это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову.
   – Какого рожна мне твой Шумилов скажет? – взвилась Наталья. – Вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.
   – Ну, Наташ, – извиняющимся тоном произнёс Цыганков, – ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.
   – Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, всё есть, умеют люди устраиваться. В твоём возрасте уже имеют машину, дачу, живут спокойной, солидной жизнью, а ты ведёшь себя, как мальчишка. Одни бабы на уме!
   Наталья раздражённо сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взял вилку в руки, Цыганков опустился на стул. Жена, с одной стороны, казалась права, другие женщины, конечно, были, да и как без них в его работе? У него было несколько женщин и девушек на оперативной связи, с ними приходилось встречаться, причём практически везде: и на конспиративной квартире, и в обусловленных местах, в том числе кафе и ресторанах. С некоторыми завязывались лёгкие романы, никогда не переходившие в нечто серьёзное.
   Воспоминания вчерашнего дня вновь нахлынули на него. Он вспомнил, как они томительно, в напряжении ожидали торговцев оружием. Сидели в своей машине тихо, почти не подавая признаков жизни.
   Изредка Цыганков по рации переговаривался с Шумиловым, докладывая об обстановке. Потом они увидели, как появились оперативники УБОПа [6 - УБОП – Управление по борьбе с организованной преступностью МВД.] на «мерседесе» вишнёвого цвета – машине не новой, но выглядевшей прилично. Один из милицейских оперативников, Цыганков его близко знал, вышел из машины и, опершись на капот, неторопливо закурил. Это был Коля Сметанин, с которым Цыганков уже провёл несколько успешных совместных операций. Если Сметанин был здесь, значит всё должно пройти как по маслу, потому что он, словно некий оперативный талисман, сулил удачу.
   Встречу назначили на десять часов утра. Торговцы запаздывали, и ожидание становилось тягостным, нудным. Возникли сомнения – появятся ли они вообще? Может, произошла утечка, может, их предупредили о засаде? Оперативникам ФСК нестерпимо хотелось курить, но Цыганков не разрешал, боясь, что сигаретный дым из санитарной машины будет выглядеть подозрительно.
   Так прошло минут двадцать.
   Сметанин уже закурил третью сигарету, когда на площадку вырулила старенькая вазовская «копейка» оранжевого цвета. На улице было тепло и сухо, но номера её оказались заляпанными, словно водитель перед этим долго кружил по улицам города в поисках приличной грязи. Сметанин сразу узнал продавцов и неторопливо, вразвалочку пошёл к ним. Из машины выбрались два смуглых парня, явно кавказцы, значит, источник не соврал: оружие было привезено из Чечни.
   Они начали переговоры, а Цыганков вылез из машины, приоткрыл дверь санитарной машины.
   – Так, мужики, операция начинается, выходите по одному и старайтесь не привлекать внимание! – скомандовал он.
   Сегодня нельзя было допускать ошибок, потому как вторая проваленная операция после Виккерс будет не только лишним подтверждением низкого профессионализма его, Цыганкова, может быть поднят вопрос о пребывании в органах.
   Из «уазика» выбралось пять сотрудников Управления, все в камуфляже, у некоторых в руках автоматы. Старшему группы захвата – приземистому плотному майору Заварзину – Саша сообщил, указав на группу продавцов и мнимого покупателя:
   – Следи за ними! Я буду возле нашей «шестёрки». Сигнал для начала захвата – опер, стоящий рядом с торгашами, потрёт рукой мочку уха.
   – Понял! – ответил Заварзин, поправляя автомат на плече.
   – Сразу после этого двигаетесь к объектам. Только смотри, опера ментовского не трогайте! Всё, я пошёл!
   Он с деловым видом, как хозяин, отправился к одной из машин на стоянке, оставленной там заранее. Подойдя к машине, открыл дверцу, словно собрался что-то достать из салона, а сам, не переставая, следил за Сметаниным, активно торговавшимся с продавцами оружия.
   Через какое-то время покупатель и продавцы втроём обошли «копейку», открыли багажник. Один из продавцов наклонился, откинул полог, а Сметанин в это время взялся правой рукой за мочку уха и начал её потирать, словно глубоко задумавшись при виде открывшейся ему картины.
   Это был сигнал!
   Люди, входившие в группу захвата, бросились к машине, при этом Цыганков был одним из первых. Он скачками кинулся к ближайшему продавцу, заметил испуганное от неожиданности лицо этого парня, но не успел приблизиться, как тот внезапно резко наклонился и Александр перелетел через него по инерции.
   В голове мелькнуло: «Чёрт, неужели уйдет?» Однако тут подоспел Коля Сметанин. Он схватил парня сзади, прижал его к себе, не давая действовать руками, а Цыганков пружинисто взлетел с земли, и они вместе скрутили продавца, надев на него наручники. Второго взяли уже без проблем.
   Досадная оплошность, которая с ним произошла, не давала покоя Цыганкову, он подошёл к Сметанину и крепко пожал ему руку. Тот рассмеялся:
   – Что, Саня, хочешь так отделаться? С тебя пузырь.
   – О чём речь! – невесело ответил Цыганков.
   Он-то знал, что если Сметанин и его товарищи замнут оплошность, то съемка с видеокамеры группы документирования ничего не скроет: Кислицын всё увидит самолично. Опять будут прорабатывать его и Шумилова. И несмотря на то что это была его разработка, его операция, которая всё-таки завершилась успешно – продавцов они задержали, стволы изъяли, настроение было испорчено.

   Сидя дома за кухонным столом, Цыганков угрюмо думал обо всём этом. Тут ещё жена с её разборками. Он поднялся и взял из холодильника уже начатую бутылку водки.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 17 июня, 14.30
   Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он довольно поглаживал лоб с большими залысинами, ходил по своему кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде «Марша коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика!»
   При этом он нет-нет, да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принёс ему Усольцев, аккуратно постучав в дверь и мягко, легко вкатываясь в кабинет с грудой оперативных дел.
   «Он, пожалуй, действительно несколько легковесен, этот Усольцев», – подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания управления выходил на одну из оживленных улиц города – улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а ещё дальше – высокое сигарообразное здание областной администрации.
   «И что всем этим людям надо, куда спешат?» – Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась: он с детства боялся высоты. Закрыв окно, поспешно отошёл. «Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поёт Антонов, но жизнь преподносит совсем другие сюрпризы».
   Может, и его намерение поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени. Кто знает? Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые тот принёс, ничего не было стоящего, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера весь вечер сидел, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам у себя в голове.
   Забелин и Цыганков активно передвигались, встречались с разными людьми, вели многочисленные телефонные переговоры, но всё было не то. Не было и намека на скрытую от посторонних глаз, изнаночную сторону их жизни. Даже интимные связи не удалось отследить, а ведь они должны были быть, особенно у такого ловеласа, как Цыганков. Кислицын в этом не сомневался.
   Он подошёл к столу, положил руку на лежащее сверху дело с материалами наружного наблюдения и слегка забарабанил по картонной обложке пальцами, стремясь поймать ритм «Марша коммунистических бригад».
   В этих толстых делах определённо не было ничего интересного. Может, Усольцев не проявлял должного старания, работал спустя рукава? Всё-таки это его бывший отдел, и симпатии к отдельным сотрудникам могли у него остаться – честь отдела и всё такое.
   Нет, Усольцева он изучил. Усольцеву никто не нужен, никакие симпатии не помешают ему исполнить порученную работу. Он, словно механизм, действует чётко и без сбоев. И всё же, несмотря на бесплодность проделанной работы в отношении подчинённых Шумилова, Кислицын чувствовал, что бросать начатое не следует. Пока нельзя. Интуиция так подсказывала.
   Он поднял трубку и набрал номер Усольцева.
   – Леонид Петрович, вы хотели мне показать видеозапись, я освободился.
   Вскоре Усольцев появился у него в кабинете, подошёл к видеомагнитофону «Панасоник» и отчего-то замешкался, внимательно осматривая кассету.
   – В чем дело? – нетерпеливо поинтересовался Кислицын.
   – Борис Иванович, я тут в одном из отделов изъял видеокассету, неприличную. Подумал, что захватил её вместо той, которую хотел показать.
   Действительно, в одном из кабинетов отдела по борьбе с терроризмом Усольцев случайно увидел, как молодые опера смотрят кассету с итальянской порнушкой «Белоснежка и семь гномов». Оперработники смутились, сказали, что кассета была изъята милицией на рынке во время очередного рейда, а они всего лишь взяли её на время. Усольцев сделал им замечание, отобрал злополучную кассету, а сам в своих рабочих записях сделал отметку об этом случае. Он никогда и ничего не забывал.
   Сейчас же он замялся оттого, что вспомнил о той изъятой кассете с порнографией. Она была в такой же коробке, как и та, которую он хотел продемонстрировать заместителю начальника Управления, и он мог их запросто перепутать – в сейфе две кассеты лежали вместе.
   Кислицын нахмурился.
   – Дожили, нечего сказать! Вместо того чтобы делом заниматься, уже порнушку на рабочем месте смотрят. Во времена Андропова об этом и подумать не могли. Потом отдельно доложите, я накажу виновных.
   Усольцев понятливо кивнул. Он внимательно ещё раз осмотрел поверхность, но ничего не разглядел, никаких записей на чёрном пластмассовом корпусе кассеты и, искоса посмотрев в сторону начальника, вставил её в магнитофон.
   Загорелся экран телевизора, но изображения не было – одна мутная белесая рябь. Потом, словно из тумана, появилась улица, магазинная площадка, на которой произошёл захват, зазвучали голоса сотрудников. Кадры поначалу хаотично мелькали, изображение дёргалось, но потом всё наладилось. Видимо, группа документирования заняла нужную позицию, укрепив видеокамеру на штативе. Было видно, что снимали из дома, примыкающего к магазину. Изображение сфокусировалось на санитарном уазике и сразу стало резким.
   Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев – последний захват, проведённый отделом Шумилова. Но Леонид Петрович намекнул, что есть определённые нюансы, на которые он бы хотел обратить внимание начальника. Им, этим нюансам, никто не придал значения – так, немного посмеялись. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас он с непроницаемым лицом присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, шуршавшую едва слышно и слегка потрескивавшую в металлическом брюхе аппарата.
   – Старая кассета, – пояснил Усольцев, – у хозяйственников новых нет, пришлось старую использовать – того и гляди зажуёт. Ага, вот!
   На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Вот Цыганков пошёл, прогуливаясь, к своей машине. Милицейский оперативник подаёт сигнал. Цыганков и его группа бросаются к торговцам оружием. Цыганков пытается применить захват, но неудачно, и перелетает через корпус одного из преступников.
   На этом месте Усольцев нажал «паузу».
   – Борис Иванович, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана, – обратите внимание на это.
   – И что? Я уже видел, – разочарованно заметил Кислицын, – неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье, ему помогли, а то мог и пулю схлопотать.
   – И всё-таки я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, – вкрадчиво продолжил Усольцев, и его крупное мясистое лицо приобрело то выражение хитрости, которое свойственно людям, считающим себя особо умными и проницательными, – мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот посмотрите!
   Усольцев пустил плёнку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо, убеждаясь, что ему никто не помешает.
   – Видите, вот эти повороты головы, – Усольцев вновь нажал на кнопку «пауза», – они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для решительного броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала вся группа захвата.
   Недоверчиво посмотрев на начальника отделения, Кислицын возразил:
   – Вы думаете, специально? Ну, не знаю! Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?
   – Да, готовил её он, но, вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.
   – Подождите, подождите! – недовольно остановил его полковник. – У вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, «стрелку»?
   – Ну, прямой и точной информации нет, но Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.
   – Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович! – бросил заместитель начальника управления, – ваши фантазии проистекают оттого, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь!
   Обиженно засопев, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.
   – Мы работаем, Борис Иванович, не сидим сложа руки, – подал он голос, – у нас не всё получается, но мы действуем.
   – Вот и прекрасно, работайте тщательнее, глубже, не хватайте то, что лежит на поверхности, то, что может подбросить вам противник. Так, кажется, учит нас искусство контрразведки. А меня по таким пустякам, относящимся к вашим догадкам, не отвлекайте. Догадок я сам могу вам привести тысячи. У меня слишком много работы, чтобы ими заниматься. Забирайте свои документы, – Борис Иванович раздражённо двинул от себя стопку, – и принимайтесь за работу!
   Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын разочарованно покачал головой, представив, насколько бестолковыми могут быть подчинённые. Усердие, как говорили классики, всё превозмогает. И всё же, всё же…
   Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чём-то прав, не всё так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нём. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что ему показал на пленке Усольцев.

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 21 июня, 10.05
   Понедельник для Плотникова начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то что ещё русский император Николай I называл понедельник «чёрным русским днём». Сначала председатель облкомимущества провёл обычное аппаратное совещание, как он называл его для себя – разгонное, по аналогии с рюмкой водки в начале трапезы.
   Затем он занялся переговорами с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счёт. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую Плотников накануне положил на счёт. К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону, и пришлось связываться с зампредом правления банка, лично ему знакомым. В результате всё оказалось нормально, деньги поступили.
   Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и соответственно жильё, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в Первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками, и они обещали. Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области; Михаил Яковлевич признавал это условие вполне справедливым.
   Поскольку день с утра задался, у Плотникова было превосходное настроение. В оживлённом состоянии он ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приёмную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.
   Ближе к полудню в его кабинет заявился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров «красному директору». Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной.
   Сейчас следовало скорее протолкнуть в верхах проведение последнего ваучерного аукциона, которые скоро должны быть совсем прекращены и заменены залоговыми. В Госкомимуществе без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации, и, покривив душой, ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.

   Гена Бондаренко энергично вошёл в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей.
   – Михаил Яковлевич, к вам Геннадий Алексеевич, – произнесла она слегка испуганно.
   – Ничего, ничего, – махнул рукой Плотников, – все нормально, Настя, я ждал Геннадия Алексеевича.
   – Ну, я же говорил, – подмигнул ей Бондаренко, – все будет о’кейно!
   Секретарь вышла, а Плотников посмотрел ей вслед и вздохнул.
   – Представляешь, – сказал с сожалением, – такая молодая, а мужа уже посадили за кражу на три года.
   – О, так она свободна? – цинично осклабился Геннадий.
   – Нет, нет, она мужа любит: просила помочь, чтобы пересмотрели приговор. Но я тоже не всесильный, к судейским у меня нет подходов. Может, у тебя?
   – Откуда? – Бондаренко отрицательно покачал головой.
   Они прошли к столу, но разговору помешал звонок телефона. Плотников взял трубку.
   – Да, Олег Викторович, заходите.
   Дверь в кабинет открылась, и вошёл среднего роста мужчина. Несмотря на жаркий июньский день, он был в двубортном летнем костюме, рубашке с короткими рукавами – из рукавов пиджака выглядывали голые волосатые руки.
   – Михаил Яковлевич, вот бумаги на подпись, – сказал мужчина, с любопытством поглядывая на Бондаренко.
   Плотников взял папку с документами, открыл её и, бегло просматривая принесённые материалы, принялся визировать. Это продолжалось недолго, вскоре сотрудник Плотникова, получив обратно папку с подписанными документами, удалился.
   – Знаешь, кто это? – поинтересовался Плотников, хитро улыбаясь.
   – Помилуй, Михаил Яковлевич, откуда мне знать ваших клерков?
   – Это, Гена, чекист из конторы Алексеева. Некто Верёвкин Олег Викторович.
   – Что он здесь делает? – насторожился Бондаренко. – Зачем вам лишние глаза и уши гэбэшников?
   Плотников насмешливо посмотрел на Геннадия, как смотрят взрослые на несмышлёных малышей, не понимающих простых житейских истин:
   – Во-первых, Геннадий Иванович, их глаза и уши здесь могут быть и без нашего ведома, а так мы знаем кто и где. Во-вторых, я думаю ничто человеческое ему не чуждо, мы его прикормим.
   Бондаренко засмеялся.
   – Деньги не пахнут?
   – Вот именно!
   – Михаил Яковлевич, как у вас продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит, и его понять можно. Время уходить, потом будет труднее.
   Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.
   – Я делаю всё, что можно, – сообщил он, – уже договорился с Москвой. Они дадут разрешение, но, сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только птички поют. Труднее всего будет решить вопрос с Медведевым. Этот мухомор возомнил себя вождем народа Уральской области, вознёсся выше некуда. Не знаю, какие бонусы он затребует.
   Выпустив длинную струю дыма, Геннадий глубокомысленно подытожил:
   – Какие бы бабки он не просил, надо договариваться – другого пути нет! Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие «красные директора» увидят, что тема прокатила, они тоже пойдут к нам. Мы наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.
   – Я думал об этом, – заметил Плотников и, покосившись глазами на комнату отдыха, спросил: – выпьешь?
   Гена посмотрел на часы.
   – Извините, Михаил Яковлевич, ещё не всё сделал. Надо будет забежать в пару мест.
   – А я, пожалуй, выпью.
   Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил рюмку коньяку. Жёлтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно, и добавил ещё. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции – стало тепло, весело, прекрасно.
   Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете. Плотников появился с покрасневшим лицом, его белесые синие глаза сделались почти прозрачными, и Геннадий подумал про себя, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалёком будущем ему обеспечен.
   – Я намерен в ближайшее время решить наш вопрос, – несколько пафосно сообщил Михаил Яковлевич, продолжая разговор как ни в чём не бывало. – Если Медведев будет артачиться, то подключу Дергачёва. Думаю, что против представителя президента он не пойдет.
   – Будем надеяться! – Бондаренко засобирался. – Ну, мне пора! Да, чуть не забыл, к вам хотел зайти предприниматель Матвеев, познакомиться, так сказать…
   – Матвеев? Это который…
   – Да, да, – подтвердил Бондаренко. – Тот самый, всем известный бизнесмен. В последнее время он набирает вес, того и гляди выдвинется в Госдуму на следующих выборах.
   – Да брось ты!
   – Не будьте наивным человеком, Михаил Яковлевич. Бандиты сейчас активно идут во власть. У них появились деньги, солидные капиталы, и никто не хочет, чтобы всё в одночасье вдруг улетучилось. Нужны гарантии неприкосновенности, а это может дать теперь Дума. Так вы его примете?
   – У меня, в принципе, есть время до обеда, – согласился Плотников, посмотрев свои записи в ежедневнике. – Пусть приходит сейчас, пока есть окно. А ещё лучше, если ты его проведёшь вроде как своего знакомого, не хочу, чтобы его видел Верёвкин. Не исключено, что он может его знать, пойдут разговоры, сплетни, вони не оберёшься.
   С Матвеевым Геннадий договорился сразу, позвонив из кабинета Плотникова по известному ему номеру.
   – Пойду его встречу, – предупредил он Михаила Яковлевича.
   – Давай, давай! – разрешил тот. – Я пока посмотрю бумаги.
   Выйдя в приёмную, Бондаренко увидел, что молоденькая секретарь, чуть наклонив голову с заплетённой золотистого цвета косичкой, что-то печатала на машинке. Лицо её обладало правильными чертами с несколькими крупными деталями, которые его совсем не портили: большие глаза, большой рот, прямой нос, удлинённый овал лица.
   Геннадий отчего-то захотел похвастать перед этой незнакомой ему девушкой.
   – Настя, – сказал он со значением, – я сейчас приведу к Михаилу Яковлевичу одного человека на беседу. Плотников просил, чтобы его в это время не беспокоили.
   – Хорошо! – спокойно, даже равнодушно произнесла Настя.
   – Это не простой человек, это…самый главный у нас в области по части… – Бондаренко замялся, не зная, как мягче сказать, – ну, по части криминала, что ли.
   В глазах Насти возник интерес.
   – Он что, бандит?
   – Нет, он бизнесмен – уважаемый человек.
   – А в колониях, – девушка на мгновение задумалась, – он кого-нибудь знает, например, в нашей, Клыковской?
   – Наверное. Можно спросить у него.
   – Хорошо, я спрошу.
   Геннадий ещё мгновение посмотрел на неё, думая, что девушка что-то добавит, но та повернулась к пишущей машинке и снова застучала по клавишам.

   В прохладном холле большого здания администрации его уже ждал Матвеев. По виду он выглядел как бизнесмен средней руки: летний дорогой костюм, кожаный портфель, коричневые туфли известной фирмы. Увидев Бондаренко, Матвеев подошёл к нему, и они коротко поздоровались.
   В глубине души Геннадий испытывал страх. Ему казалось, что лицо Матвея обладает невероятной харизмой, магической силой, подавляющей чужую волю: жесткие негнущиеся губы, нависшие веки над глазами, делающие взгляд режущим, лишённый эмоциональной окраски голос. Наверное, так и должны выглядеть мафиози где-нибудь в Италии. Но в России? У Бондаренко были другие представления о русских криминальных авторитетах. Он натянуто улыбался, стараясь выглядеть приветливым.
   В приёмной Матвей тоже обратил внимание на Настю. Он негромко поздоровался, а Настя оторвалась от машинки, подняла голову.
   – Михаил Яковлевич ждёт вас, – сообщила она официальным тоном, сама внимательно разглядывая его.
   Как показалось Бондаренко, в её взгляде проскользнуло нечто недосказанное: то ли любопытство, то ли испуг, то ли что-то другое, и он заметил, как дрогнули веки Матвея, как тот резанул по ней взглядом.
   Они вошли в кабинет.
   Судя по несколько покрасневшему носу, Михаил Яковлевич в его отсутствие выпил ещё несколько рюмок коньяка. «Хотя бы его хватило до конца разговора, – подумал с неприязнью Бондаренко, – здесь дела надо делать, а он бухает, как сапожник».
   – Проходите, садитесь! – радушно предложил Плотников. – Мне Геннадий уже рассказал о вас. Какие проблемы? Чем может помочь облкомимущество?
   Откашлявшись в кулак, Матвеев сказал:
   – Да у меня особых проблем вроде нет. Хотел с вами познакомиться, Михаил Яковлевич, лично.
   – Очень приятно! – ответил Плотников, слегка сбитый с толку. – Что у вас за бизнес, чем занимаетесь?
   – У меня несколько продуктовых магазинов. Но есть хорошая тема. Геннадий посоветовал вложить капиталы в ликероводочный завод в Краснокаменске. Потом недавно на аукционе я купил спиртовой завод.
   – Да, этот бизнес будет давать хороший доход, народ у нас пьющий, причём пьёт в любое время и при любых правителях: что при царе, что при коммунистах.
   – Не знаю, что делать с рабочими на ликероводочном, – продолжил Матвей, собирая жёсткие складки вокруг рта. – Половина из них пьёт по-чёрному, выгонять надо, но у меня условия конкурса: нельзя трогать трудовой коллектив в течение года после приватизации. Михаил Яковлевич, нельзя ли этот пункт обойти? Сильно он мне мешает!
   На мгновение задумавшись, Плотников сказал, отводя глаза, чтобы не сталкиваться с неприятным взглядом Матвея:
   – В каждых правилах есть исключения. Я думаю, что надо подготовить толковое обоснование для этого. Например, в связи с реконструкцией цехов предприятия требуется сокращение рабочих кадров. Подумайте с Геннадием, у него есть юристы. Бумагу направите на моё имя, а я постараюсь её протолкнуть наверх, ускорить, так сказать, процесс, как говорил в своё время незабвенный Михаил Сергеевич Горбачёв. А у меня к вам в свою очередь тоже есть просьба: у моего секретаря проблемы с мужем. Его вроде как посадили, и он сейчас в Клыковской колонии. Ей нужно передать вещи, я не знаю, может, деньги… У вас есть возможности?
   – Конечно, Михаил Яковлевич, попробую помочь. Знаете, у меня сегодня маленький праздник…
   – Что такое? День рождения?
   – Ну, можно сказать и так. Я сегодня открываю казино, и хотел бы вас пригласить вместе с Геннадием. Открытие будет в семь вечера, так что милости просим!
   – Казино? – удивился Плотников. – Но вы говорили о другом бизнесе.
   – Знаете, экономисты советуют диверсифицировать бизнес. Нельзя класть яйца в одну корзину.
   – Будем считать, что вы меня уговорили, – охотно согласился Плотников, подивившийся экономической подкованности Матвея, – я приду! Только мне не хотелось бы сильно светиться. Сейчас Медведеву нужны громкие проекты, связанные со строительством производственных объектов, каких-нибудь откормочных цехов, мостов, дорог. Или нечто типа программы «Дети Уральска». А казино не сильно приветствуется – это атрибут богатых и успешных.
   – Учту ваши пожелания. Только в следующий раз! – заметил Матвей, вежливо улыбнувшись.
   Матвей был доволен этой встречей. Через какое-то время, вернувшись в свой офис, арендованный им почти в центре города, он набрал номер в приёмной Плотникова.
   – Настя? – спросил он, – Михаил Яковлевич, сказал, что у вашего мужа проблемы. Может, я могу чем-то помочь?
   – Я хотела найти человека, – сказала девушка, – у которого есть возможность передать в Клыковскую колонию деньги и вещи мужу. Я туда ездила несколько раз, но с ним пока свидание не разрешают.
   – За что сидит? – деловито осведомился Матвей.
   – Да, так… – Настя замялась, – в милиции говорят, за мошенничество, а муж – что ничего не делал. Я толком не знаю.
   – Понятно. Знаете, Настенька, нам надо встретиться, поговорить. У меня, возможно, найдутся хорошие знакомые, которые помогут.
   – Да, а когда? – девушка растерялась. – Я все время на работе, вечером надо забирать ребёнка из садика.
   – Отпроситесь у Плотникова, Михаил Яковлевич поймёт. Он очень вам сочувствует. Если надумаете, приходите, чем смогу – помогу. Запишите мой телефон.
   Матвей продиктовал свой телефон и положил трубку, довольно глянул на сидящего рядом Беспалого. Тот курил сигарету, лениво пуская дым в стороны и откинувшись на спинку большого кресла. Во время разговора Матвея с Настей по его лицу блуждала неясная усмешка, усмешка человека, которому наперёд известно, чем кончаются такие звонки.
   – Слышь, Матвей, ты чё замутил, на хрен тебе эта тёлка? Ты только свистни, я тебе полную хату ими набью, – сказал он своим обычным, сиплым от долгого курения голосом.
   – Ты, Беспалый, много чего не вдупляешь, баб вокруг полно, но мне не нужны всякие бл…ди, мне нужна секретарь Плотникова.
   Удивлённый Беспалый переспросил:
   – И на кой тебе эта девка? У неё мужик на зоне…
   – Её мужику мы поможем, – Матвеев достал из кармана пистолет ПМ, который он всегда носил с собой, и положил его в небольшой сейф, стоявший в углу кабинета, – а Настя нужна мне. Она секретарь Плотникова. Сейчас начинается интересная тема, и мы должны знать, что будет делать этот лох вместе со своей шестёркой Геной. Девку я приручу, она будет как шёлковая, а свой человек нам в этом грёбаном заведении совсем не помешает. Ты, Беспалый, пока передай на зону, чтобы за её мужиком присмотрели, чтобы ненароком не завафлили.
   – Всё сделаю, – кивнул Беспалый, и с его лица исчезла та легкомысленная понимающая улыбка, которая возникла в начале разговора. – Девка-то хоть ничего?
   – Сгодится, вроде не крокодил.

   Уральск, больница скорой медицинской помощи, 22 июня, 13.10
   В середине июня солнце пригревало всё сильнее, уральская земля постепенно оттаивала, раскрывая свои недра благотворному теплу. Забелин распахнул форточку, и лёгкий воздух освежающими струями потёк в его прокуренный кабинет. Он узнал, что сегодня должны были выписать из больницы Виккерс, предложил Цыганкову поехать, встретить её у входа. Однако Сашка заупрямился, ссылаясь на занятость, хотя две недели назад всё было наоборот, и Цыганков сам его уговаривал.
   Забелин закурил, пустил струю дыма в форточку. Однако сизый дым, подгоняемый втекавшим навстречу воздухом, бесформенными клубами валил назад, распространялся по кабинету.
   Он посмотрел на бумаги, лежавшие на столе небольшой стопкой. Ничего срочного: справки о встречах с источниками, текущие ШТ [7 - ШТ – шифртелеграмма.]. Острых мероприятий не было и пока не предвиделось, нечем было себя задержать и оправдаться за то, что не поехал в больницу.
   С одной стороны, ему хотелось увидеть Риту, поговорить с ней, а с другой, он размышлял, будет ли это правильным, не вызовет ли негативной реакции – возможно, они были виноваты в её ранении в большей степени, чем думали сами.
   Какое-то время он стоял и курил у окна, решая для себя, как быть. Вялая борьба мотивов была прервана появлением Цыганкова.
   – Что, Серёга, не поехал? – деланно удивился тот, с размаху опускаясь в старое продавленное кресло, стоявшее у стены.
   – Нет, тебя жду.
   Цыганков скривился.
   – А может, без меня? Не люблю я эти мероприятия, вздохи, слезы, сопли…
   – Знаешь, как говорится, долг платежом красен. Кто с тобой две недели назад поехал к Виккерс? Кого ты упрашивал, причём не очень долго?
   Цыганков расплылся в улыбке:
   – Тебе же всё равно делать было нечего, развеялся немного. И потом… – он с невинным видом уточнил: – ты что, на неё запал?
   – Конечно, что мне ещё оставалось делать? У нас ведь только ты числишься спецом по женской части. Я как-то в этом замечен не был.
   – А пора бы уже, сколько можно болтаться холостяком, как нечто в проруби? – Цыганков помолчал, потом тяжело вздохнул, словно предстояло взвалить на свои плечи тяжёлую ношу. – Лады, раз просишь, выкрою время для тебя.
   – Он выкроит время! – с наигранным возмущением заметил Сергей. – Большой босс, однако. Собирайся давай, дамский угодник!

   На машине отдела они отправились к больнице, но трогаясь с места, не заметили, как из проулка, примыкающего к зданию управления, следом выскочила бежевая вазовская «восьмёрка».
   Несмотря на загруженность городских улиц, Забелин с Цыганковым за короткий срок добрались до больницы. Там уже стоял огромный чёрный джип, поджидая свою хозяйку. Возле джипа нетерпеливо прохаживался водитель Виккерс, он же по совместительству её телохранитель. Парень был не из тех шкафоподобных качков, которые сидели в баре накануне покушения, он выглядел вполне спортивно, чувствовалась хватка десантника или спецназовца какой-нибудь силовой структуры.
   Оперативники подошли к нему. Забелин показал удостоверение.
   – Маргарита скоро выйдет? – поинтересовался он.
   Водитель посмотрел на часы:
   – Говорили, в час дня, но до сих пор нет.
   Забелин тоже невольно глянул на часы. Было уже двадцать минут второго. Наверное, что-то пошло не по плану. Может, надо было сделать перевязку, может, какая-нибудь ещё процедура осталась.
   Он поёжился, представив, какие раны на теле Маргариты могли вызвать пули. Это нежное женское тело. Оно вовсе не предназначено для боли, для того чтобы его избивали, стреляли, резали. Это ведь не мужское тело – грубое и бесчувственное, тело бойца или солдата.
   Неожиданно белая массивная дверь больницы распахнулась, в окружении двух врачей появилась Маргарита. Водитель поспешил к ней, чтобы поддержать под руку. Виккерс неторопливо шла к машине и только тут заметила двух оперативников. По всему было заметно, что у неё хорошее настроение.
   – Двое из ларца, одинаковых с лица! – шутливо заметила она.
   – Рита, – подошёл первым Цыганков, – мы рады, что тебя выписали из больницы. Хорошо, что всё так благополучно обошлось…
   Он ещё говорил, но Маргарита его не слушала, она с любопытством смотрела на Забелина, словно ждала от него чего-то. Сергей тоже подошёл. Он внимательно, осторожно посмотрел в её карие глаза. Ему на миг показалось, что он увидел в них знак вопроса, что-то невысказанное, требовательное, и этот её прямой взгляд смутил Забелина, заставил сердце забиться сильнее. Он почувствовал, как вспыхнуло лицо, отвёл глаза в сторону.
   – Мы беспокоились за вас, – сказал Сергей чужим, как ему показалось, голосом.
   – Правда, что ли? – поддерживая шутливый тон, спросила Виккерс.
   Она решила, что произвела впечатление на Забелина, и у неё возникло желание немного подразнить его, чтобы понять – хватит ли у этого привлекательного мужчины выдержки общаться с ней? Не сбежит ли он, как до этого поступало большинство кавалеров?
   Её считали стервой. Может, и правильно! Без известной доли стервозности в этой жизни не выплыть. И всё же ей хотелось чего-то надёжного, настоящего. Ей хотелось отношений именно с таким спокойным, уравновешенным человеком, который стоит перед ней, точно скала посреди бушующего океана. Хватит тратить время на фантазёров, инфантильных юношей, циничных ловеласов!
   – Волноваться за пациентов больницы тоже входит в ваши обязанности? – спросила она вроде обоих, но по всему было видно, что её интересует ответ Забелина.
   – Нет, конечно! – ответил Сергей. – Но мы считаем себя отчасти виновными в том, что произошло. Я думаю, что человеческая забота о ближнем отличает нас от дикарей, делает нравственнее.
   – Чекисты и нравственность. Забавно! – усмехнулась Маргарита. – Что же, господа, благодарю, что приехали. Когда я немного приду в себя, то приглашу отметить благополучное спасение.
   Охранник помог Маргарите сесть в машину, заботливо поддерживая её, и машина, мягко тронувшись с места, поехала по улице. Забелин увидел, как за стеклом салона мелькнуло бледное лицо Виккерс. Ему показалось, что она помахала рукой, а Сергей, глядя вслед отъезжавшей машине, виновато сказал:
   – Надо было цветы купить!

   Посёлок Клыково, административное здание исправительной колонии общего режима, 23 июня, 10.34
   Исправительное учреждение, находившееся километрах в сорока от областного центра, было окружено со всех сторон густым сосновым лесом и, казалось, забыто цивилизацией. Усольцев вместе с сопровождавшим его Куроедовым на серой служебной «Волге» выехал в посёлок рано утром, чтобы до обеда управиться с делами.
   Встреча с начальником колонии была назначена заранее. Едва сотрудники ФСК вошли, навстречу поднялся с кресла худощавый полковник внутренних войск, чем-то напомнивший Усольцеву поэта-сатирика Иванова, который некогда вел популярную на телевидении передачу «Вокруг смеха».
   Они представились, пожали друг другу руки. Заметив интерес Усольцева к вещам, находившимся в кабинете, Егоров, так его звали, принялся показывать и рассказывать о некоторых из них.
   – Здесь, в кабинете, практически всё сделано руками зеков, – информировал он с некоторой гордостью, словно директор передового производства на выставке своей продукции, – этот стол, стулья, шкаф.
   Егоров провёл рукою вокруг, и Усольцев проследил за его жестом.
   Над столом начальника колонии висел на красном фоне позолоченный двуглавый герб, вырезанный из дерева зеками. Подойдя к шкафу со вставленными прозрачными стёклами, Егоров показал лежавшие там кружки, стальные ножи, разные фигурки из дерева и кости, несколько изделий из трикотажа. В углу небольшой стопкой лежали деревянные шахматы. Верхнюю коробку с шахматами он достал и вручил Усольцеву:
   – Это наш подарок, чем богаты – тем и рады!
   – Спасибо! – ответил Усольцев и передал шахматы Куроедову – он не любил, когда были заняты руки, и только потом похвалил: – Да, сработано на совесть!
   – Знаете, тут есть такие умельцы, блоху подкуют – заняться-то ведь особо нечем. А хотите, я вас зековским чаем угощу? – внезапно спросил Егоров. – Учтите, если надо будет навести с ними мосты, придётся наших подопечных угощать чифирём.
   – Не стоит, Леонид Петрович, – предупредил капитан Куроедов. – Сердце потом будет колотиться как бешеное, я пробовал…
   Усольцев и без предупреждения Куроедова знал, что представляет собой чифирь, поэтому вежливо отклонил предложение начальника колонии.
   – Товарищ полковник, – заявил он, – хотел обсудить с вами один вопрос.
   – Конечно, конечно! – согласился Егоров.
   Они сели за стол.
   Усольцев старался говорить веско и убедительно.
   – Нам, нашему ведомству, для оперативных целей нужно два ваших заключённых на непродолжительное время. Конкретно для чего, как вы понимаете, я не могу сообщить, но обещаю, что они будут находиться под плотным контролем.
   Произнеся ещё несколько дежурных фраз о необходимости тесного сотрудничества двух служб, которое должно послужить на пользу обществу, Усольцев умолк.
   – Ну, вы знаете, у нас не дом отдыха и не проходной двор, – нахмурился Егоров, которому просьба эфэскашника не пришлась по душе, более того, показалась странной, – мы не можем устраивать прогулки, свободные гуляния. У нас всё-таки режим, пусть колония и не строгого, а общего режима. Каждый выход заключённого из зоны на свободу отслеживается не только нами, но и теми, кто остался. Потом они задаются вопросом: «А за какие такие заслуги отпустили Иванова в отпуск, особенно если это не очередной, а краткосрочный?» Так лёгко отсюда не выходят и сюда не возвращаются.
   Егоров замолк и строго посмотрел на Усольцева. Вид полковника выражал полную непреклонность, педантизм старого служаки, твёрдо стоящего на страже закона. Вид его говорил, что никакие контрразведчики не смогут помешать ему исполнять свои обязанности.
   С досадой уяснив, что с полковником не получится договориться легко, с первого раза, Усольцев покраснел, нахмурился, настроился на долгий разговор. Он хотел прибегнуть к разным убедительным аргументам, но неожиданно вмешался Куроедов.
   – Николай Сергеевич, – подал голос капитан, – а каким образом были отпущены из третьего отряда осуждённые Коляда и Евстифеев? Насколько я знаю, их опустили с вашего разрешения в краткосрочный отпуск.
   – Да, – согласился Егоров. – Они сообщили о тяжёлом семейном положении, и я принял решение отпустить их в Уральск, навестить больных родственников.
   – Видимо, после того как они их навестили, эти осуждённые трудились у вас в гараже, ремонтировали личный автомобиль.
   – Вы мне угрожаете? – возмутился начальник колонии, его лицо покрылось красными пятнами. – Я не потерплю шантажа и давления. Я буду звонить вашему начальнику управления.
   – Что вы! – спокойно заметил Куроедов. – У нас же сложились нормальные отношения, Николай Сергеевич. Давайте решать вопросы совместно, помогать друг другу, а не ставить палки в колёса!
   Егоров промолчал, только усы его под худым и длинным носом грозно встопорщились.
   – Так что? – спросил он уже другим тоном. – Как я понял, вам надо организовать краткосрочный отпуск для пары зеков?
   – Да, – подтвердил Усольцев, – только время мы обговорим с вами позднее, сейчас мне надо встретиться с этими людьми, посмотреть на них. Может, они для нас не годятся.
   – Это мы устроим! – успокаиваясь, Егоров поднял трубку. – Антон Семёнович, к вам подойдут сотрудники ФСК, да, да из контрразведки, окажите им максимальную помощь. Выделите помещение и всё такое, они хотят побеседовать с несколькими зеками.
   Затем Егоров обратился к Усольцеву с принуждённой улыбкой:
   – На КПП [8 - КПП – контрольно-пропускной пункт.] вам выделят комнату, я, к сожалению, проводить вас не смогу – работы много, но Василий знает дорогу. Будете в наших краях, заходите в гости, всегда рад увидеть.
   – Конечно, взаимно! – отозвался Усольцев, усмехаясь про себя внезапной податливости начальника колонии.
   КПП располагался неподалёку от административного здания. От него в обе стороны широкими полосами шли столбы с колючей проволокой. Зелёные высокие ворота, через которые на территорию колонии заезжали машины, были наглухо закрыты. За КПП, собственно, и начиналась зона.
   Дежурный офицер, оказавшийся Антоном Семёновичем, сразу предоставил комнату и вызвал на беседу нужных контрразведчикам людей. Покашливая в кулак, он вытащил две пачки сигарет и отдал их Усольцеву, чтобы легче было наладить контакт при разговоре.
   Перед выездом Усольцев ознакомился с материалами, относящимися к вербовке трёх источников. Для поставленных целей он отобрал двух, тех, что помоложе.
   Первым привели худощавого бритого парня с бегающими неприятными глазками. Увидев на столе пачку сигарет, он по лагерной привычке взял их без спроса и попросил закурить. Куроедов зажёг огонь в зажигалке, поднёс к сигарете.
   – Ну что, гражданин Грачёв, – сказал капитан ровным тоном, и Усольцев отметил про себя, что Куроедов уже приобрёл опыт общения с местным контингентом, держался спокойно, уверенно, – сможете нам помочь?
   Грачёв глубоко затянулся.
   – А что надо делать, граждане начальники? Завалить кого или на гоп-стоп взять?
   – Да ничего особого, – вступил в разговор Усольцев. – Надо одному человеку сказать, что у вас есть подельники, готовые продать оружие.
   – Стволы, значит? – Грачёв снова затянулся и практически в две затяжки выкурил сигарету. Потом без перерыва взял новую.
   – Да, – подтвердил Усольцев. – Затем этого человека, если он согласится купить, надо отвести к другому, который тоже будет отсюда. А там уже наша забота.
   У Грачёва забегали глаза.
   – А чё я с этого буду иметь, начальник? Мне надо тёлок, пойла побольше, да колёса поторчать. А может, и срок скостят?
   – Насчёт срока сомневаюсь, это ты загнул! – усмехнулся Куроедов, и румянец выступил на его щеках. – Но послабления в режиме мы сделаем.
   – Когда надо начинать?
   – Скоро, гражданин Грачёв, скоро! – ответил Усольцев.
   Потом привели заключенного по кличке Бес. Усольцев предложил ему то же самое, что и Грачёву, и в общем-то долго уламывать того не пришлось. Однако, едва узнав, что он будет работать в паре с Грачёвым из второго отряда, Бес переменился в лице.
   – Я с ним работать не буду.
   – Чего так? – удивился Усольцев.
   – Да он же опущенный, гребень, петух. Я с ним работать не буду, а то сам зашкварюсь.
   Чтобы не обсуждать эту тему и не тратить время попусту, Усольцев отправил Беса назад в свой отряд и за неимением других вариантов вызвал на беседу третьего источника – зека по кличке Калина.
   Это был небольшого роста сорокалетний мужчина, имевший много наколок на руках. Усольцеву он почему-то сразу не понравился, с первого взгляда. Он почувствовал затаённую злобу, внутреннее отторжение, впрочем, тщательно скрываемое. Если бы подполковник не знал, что перед ним сидит завербованный уголовник, который добровольно сотрудничает с органами контрразведки, то подумал бы, что к нему на беседу привели лагерного авторитета, пахана.
   Однако делать было нечего, и Усольцев, осторожно прощупывая, завёл разговор. Он, не вдаваясь в детали, объяснил, что должен сделать Калина, и пообещал, что поспособствует облегчению его пребывания в колонии. Калина всё понял, без долгих размышлений согласился с предложением. Он взял со стола пачку сигарет, попросил ещё, для братвы. Куроедов отдал ему две пачки, запасённые заранее перед посещением колонии.
   В общем, дело было сделано.
   Они попрощались с дежурным офицером и поехали назад, в Уральск. По дороге не разговаривали, обсуждение при водителе оперативных дел не практиковалось.
   Немного укачивало. Усольцев расслаблено смотрел на дорогу, иногда переводя взгляд по сторонам, где мелькали, безостановочно проносясь мимо, стройные зелёные сосны. Он протянул руку и включил автомобильное радио, зазвучала песня Аллы Пугачёвой «Любовь похожая на сон», которая ему нравилась.
   Усольцев был доволен и благодушно улыбался. Всё сложилось удачно, поездка оказалась не пустопорожней, а звучавшая песня ещё больше поднимала настроение. Он хотел поблагодарить Куроедова за помощь и для себя решил, что обязательно будет ходатайствовать о его поощрении. Оглянувшись назад, чтобы похвалить капитана, Леонид Петрович увидел, что тот безмятежно спит. Куроедов откинулся назад, на автомобильное сиденье, и распустил губы, как дети во сне.

   Уральск, Центральный городской парк, передвижной зоопарк, 25 июня, 13.28
   Была суббота, предпраздничный день. Цыганков проснулся поздно, но всё равно вставать не хотелось. Иногда приятно полежать просто так, вытянувшись на кровати всем телом, ощущая радость ничегонеделанья. Не надо спешить на службу, не надо встречаться с агентами, объясняться с начальством. Впереди были длинные выходные, которые он хотел провести с семьёй.
   Наташа уже встала и что-то делала на кухне, оттуда доносились разные звуки, вкусные запахи. Мальчики ещё спали.
   Сегодня они задумали пойти в зоопарк, потом в кафе и поесть мороженого. Дети всегда любили эти совместные походы вместе с родителями – жалко, что они случались так редко.
   Александр начал припоминать, когда они последний раз собирались вместе. Пожалуй, это было в начале мая, на даче у родителей жены. Они тогда приехали помочь посадить картошку, а после работы попарились в баньке и, как водится, выпили вместе с тестем. Мальчишки тоже помогали в меру своих сил: подтаскивали ведра с картошкой, которые тёща накладывала полупустыми, чтобы детишки не надорвались. Тесть поглаживал седые усы и довольно приговаривал:
   – Смотри, какая смена растёт, одно слово, внуки, не какие-нибудь там девчонки.
   Из кухни показалась голова Наташи:
   – Саша, ты вставать-то думаешь? Детей тоже пора поднимать, надо ещё убраться в квартире.
   Цыганков бодро поднялся, умылся по старой привычке под краном холодной водой, докрасна растерев тело жёстким махровым полотенцем. Он поиграл мускулами перед зеркалом, напрягая бицепсы и кубики пресса на животе, выгибался как бодибилдер, привыкший удивлять публику. Наконец, оставшись доволен собой, Цыганков пошёл будить мальчишек.
   И утро завертелось как юла, которую безостановочно запускала чья-то рука. Они вместе с мальчиками по-военному быстро убирались в квартире под бдительным взглядом Натальи, которая, пользуясь случаем, неуступчиво заставляла их переделывать уже сделанное. Потом пошли в зоопарк. Своего зоопарка в городе не было, поэтому летом обычно приезжали гастролирующие вместе с цирком шапито.
   Несколько рядов с клетками поставили возле входа в центральный парк. Некоторые из зверей дремали на солнце, другие безостановочно ходили внутри клеток, видимо, возбуждённые видом разновозрастных посетителей. Лёгкий ветерок разносил запах животных, их испражнений, своевременно не вычищенных до приёма посетителей. Этот запах зверья причудливо смешивался с запахом жареной кукурузы и сосисок, которыми торговали в ларьках неподалёку.
   Цыганков ходил вдоль клеток с животными, с интересом наблюдал за представителями фауны, среди которых были довольно экзотические для Урала. С не меньшим интересом он следил и за своими детьми, смешавшимися в толпе со сверстниками. И те и другие были абсолютно непосредственны, естественны, как бывает естественной дикая природа.
   Рядом с мужем ходила Наталья, откровенно скучая, но делая вид, что ей тоже интересно. Она как-то призналась, что никогда не любила животных, и это было удивительно с учётом того, что её родители всегда держали живность и дома, и на даче.
   На одной из дорожек они встретились с другой семьёй, также бродившей от одной клетки к другой. Молодая женщина приятной наружности шла с двумя девочками и мужем. Те немного отстали, и женщина почти столкнулась с Натальей.
   – Извините! – пробормотала она, и Наталья с удивлением вдруг увидела, что женщина, посмотрев на Цыганкова, слегка смутилась.
   Ревность вспыхнула в ней, а Александр сделал вид, что ничего не произошло, он только сдержанно кивнул головой, и они прошли мимо.
   – Кто это, ты её знаешь? – вполголоса спросила жена Цыганкова, злые огоньки зажглись в её зелёных глазах.
   – Встречались где-то, она вроде в милиции работает, – флегматично заметил Цыганков.
   – Ты ещё скажи, что ты член её кружка, – перефразируя известный анекдот, произнесла Наталья. – Так и знала, что твоих девок увижу, хоть и не выходи никуда с тобой.
   – Наташа, Наташа! – укоризненно бросил Цыганков, оглядываясь и проверяя, чтобы их разговор не услышали дети. – Вечно ты из мухи слона делаешь! Эта женщина работает в милиции и больше ничего, ей-богу! Я знаю её по работе. Да и зачем она мне, у меня же есть ты!
   – Конечно, – обидчиво заметила жена Цыганкова, – все вы так говорите, кобели! Только и знаете, что по бабам бегать!
   Тягостное молчание повисло между Цыганковым и его женой. Они шли по зоопарку, им обоим вдруг захотелось быстрее закончить эту затянувшуюся прогулку.
   Внезапно на поясе у Цыганкова раздался писк пейджера. Он достал его и с трудом, поскольку на экран падал яркий солнечный свет, прочитал короткое сообщение. Абонент по имени Олег просил перезвонить по телефону, причём номер ничего не говорил Александру. Но стоило ли тратить время на звонки неизвестным людям, у него ведь выходной? Цыганков заколебался, нерешительно поглядел на жену.
   – Наташ, мне надо позвонить! Срочно!
   – Иди, иди! – махнула та рукой. – Опять со своими девками трепаться будешь. Мне всё равно, я давно знала, что семья для тебя ничего не значит.
   – Зачем ты так? Я сейчас по-быстрому позвоню и вернусь.
   Он поглядел на детей и пошёл к воротам центрального парка, где стояли телефоны-автоматы.
   По набранному номеру сначала никто не отвечал, и Цыганков, слушая длинные непрекращающиеся гудки, уже хотел повесить трубку, потом кто-то на другом конце провода ответил. Фоном для разговора служил непонятный шум, который, как потом понял Цыганков, был шумом бассейна: слышались плеск воды, разговоры людей, громкая музыка.
   – Цыганков у телефона, – сообщил Александр. – Мне сбросили этот номер на пейджер и просили позвонить. Я слушаю!
   Незнакомый мужской голос ответил:
   – Бутуз хочет с тобой потолковать.
   – Где и когда?
   – Стрелка через час, в сельмашевской сауне, знаешь, где это?
   – Да, – ответил Александр, – я буду.
   Он повесил трубку и задумчиво постоял в кабинке телефона. Вернувшись к передвижному зоопарку, Александр принялся бродить среди посетителей, но свою семью не нашёл – видимо, обиженная Наталья увела детей домой.

   Уральск, спорткомплекс «Сельмаш», 15.00
   Вскоре Цыганков оказался возле спорткомплекса «Сельмаш». У входа топталось два охранника, которые никого не останавливали, но внимательно всматривались в лица. Он представился им, и один, жующий всё время жвачку, отчего его скулы напоминали щёки хомяка, повел оперативника вглубь спорткомплекса, через многочисленные помещения и раздевалки.
   В кабинете директора комплекса «Сельмаш» в кресле важно восседал некто, кого по оперативным описаниям Цыганков знал как Бутуза – лидера сельмашевской ОПГ [9 - ОПГ – организованная преступная группа.].
   Это был молодой человек лет двадцати пяти, крепкий, накаченный от постоянных занятий с металлом. Пухлое гладкое лицо криминального авторитета лоснилось как у младенца, видимо, оттого он и получил свою кличку. На стене висел большой плакат «Мисс Уральска 1993», на котором была изображена симпатичная девушка – по слухам, любовница Бутуза.
   В стороне на других креслах располагалось ещё несколько человек, которых Цыганков не знал. При появлении оперативника они, будто получили неслышный приказ Бутуза, встали и гурьбой вышли из кабинета.
   Но один остался. Он сидел за спиной Цыганкова и несколько его нервировал.
   – Это ты, что ли, Цыганок? – спросил лениво Бутуз, пережёвывая зубочистку, как Сильвестр Сталлоне в боевике «Кобра».
   – Вроде я, – ответил Александр, садясь напротив главаря бандитов.
   – Пацаны говорили, что ты правильный опер, за базар отвечаешь, ну я… решил тут перетереть с тобой…
   – Говори, чего хотел, – Александр сидел напряжённо, постоянно ощущая присутствие второго человека за спиной.
   – Ты знаешь, Цыганок, я гнилых базаров не веду, за свои слова отвечаю. Сейчас в городе полный беспредел. Мы вроде с Лёхой «Бойцом» всё утрясли, с чеченами разбежались, а тут… объявился Матвей со своей братвой.
   – Слышал! – коротко ответил Цыганков.
   – Этот волчина творит полный беспредел: то пацанов Лёхи замочит, то на меня наедет – наши бабки забирает. Я весь в непонятках, что ему надо? Если хочет разборок, то я бригаду соберу, пацаны из других городов подъедут, и мы его уроем.
   – А где вы пересеклись?
   – Юра, подойди! – Бутуз обратился к человеку, сидевшему за спиной у Цыганкова.
   Это был бизнесмен Веселов, чей офис разгромили бандиты Матвея. Об этом в милицейских сводках читал Цыганков, но он с определённым сомнением посмотрел на опухшую, в жёлтых синяках, которые уже начали сходить, физиономию бизнесмена.
   Бутуз заметил скепсис оперативника.
   – Чё, думаешь порожняк гоню? – недовольно спросил он.
   – Нет, вполне может быть, – согласился Цыганков, – вполне может быть, что это Матвей.
   – Да я сам его видел, урода! – не сдержался молчавший до этого Веселов и выругался матом. – Он был и его шестёрка Беспалый.
   – Короче, Цыганок, – по-деловому продолжил Бутуз, – тема такая, надо убрать Матвея. Разборки в городе никому не нужны, да и вам, ментам, я думаю. Перетри эту тему с Лёхой, если мы вместе на Матвея наедем, сообща, то тот отскочит. Я думаю, обойдёмся без крови.
   С уголовниками Цыганков работал под прикрытием, как милицейский опер. У него даже имелось удостоверение, где было написано, что он служит в Уральском Управлении по борьбе с организованной преступностью МВД в звании капитана милиции. Была приклеена соответствующая фотография Цыганкова в милицейской форме, а сама форма висела у него на вешалке в кабинете, вызывая иногда безобидные шутки со стороны сослуживцев.
   – А чеченцы? – спросил Цыганков. – Они не впрягутся за Матвея? Может, он уже с ними столковался?
   – Чечены, конечно, хотели, чтобы мы все друг друга кончили, а они остались одни в городе, но… хрен им по всей морде! Они могут договориться с Матвеем, – Бутуз на какое-то мгновение задумался, потом решительно сказал: – но в драку не полезут. Хитрые слишком!
   – Значит, это на ваш офис напали люди Матвея? – уточнил у Веселова Александр.
   – На мой, сволочи! Изнасиловали секретаршу, она сейчас в больнице.
   – О чём я и толкую – отморозки! – пробормотал Бутуз.
   – А ведь я им объяснял, что знаком с… уважаемыми людьми, – Веселов покосился на Бутуза, – всё равно пришли.
   – Кто от них был, кого конкретно бы вы узнали, кроме Матвея и Беспалого? – осведомился Цыганков.
   – От него заявился на переговоры сначала юрист, – сообщил Веселов, – некий Белоглазов. Вот его визитка.
   Он вытащил из кармана пиджака визитку и отдал Цыганкову. Тот внимательно прочитал надписи. Фирма «Омега Групп» что-то ему смутно напомнила, но что, он никак не смог вспомнить.
   – Потом пришли люди Матвея, – продолжил Веселов, – главного звали Беспалый, ещё был Череп – высокий такой парень. Вроде ещё кто-то…
   Бутуз, которому не нравился этот разговор, напомнивший допрос в ментовке, прервал откровения избитого бизнесмена:
   – Ну что, Цыганок, лады? С Лёхой перетрёшь? А мы покумекаем, как пристегнуть Матвея, – он откинулся назад в кресле, потом повернулся и открыл дверцу бара за спиной. Оттуда достал три рюмки и бутылку виски. Среди криминальных авторитетов появилась мода пить виски вместо водки.
   – Не торопись, Бутуз, – остановил его Цыганков, – я чего-то не догоняю. Вы что, не можете со «спартаковцами» сами договориться? Для чего тебе посредники-менты?
   Тот замялся.
   – Ну, я… короче, подумал, так надёжней будет. Мы с Лёхой вроде договорились, но вдруг на него уже вышел Матвей. Вот ты и убедишь Лёху, что с ним лучше не связываться. Тебе он поверит! Да и ментовка будет в курсе, что мы в городе держим порядок, – вам же не нужен беспредел.
   Бутуз налил в рюмки виски, с трескучим шелестом содрал прозрачную обёртку с коробки конфет.
   – Всё так просто? – недоверчиво нахмурился Цыганков.
   – До чего вы, ментяры, народ привередливый! – скривился Бутуз. – Ну, что, выпьем? – предложил он, и Цыганков не стал отказываться.
   – Заявление в милицию сделали? – обратился он к Веселову, после того как выпил. – Надо зафиксировать побои в больнице.
   Предприниматель зло усмехнулся.
   – Твои коллеги полностью ссучились. Пришёл подавать заяву, так они требуют бабла, говорят, без денег сейчас ни одно дело не возбуждается. Вот козлы!
   – А в какой отдел ходил?
   – Наш, районный.
   – Районный?
   Сотрудников этого райотдела Цыганков частично знал по разговорам в своём управлении. Ребята, курировавшие милицию, отзывались о них как о самых продажных ментах города: брали нагло, нахраписто, не боясь ни чёрта, ни Бога. Получение взяток прикрывалось начальником райотдела, имевшим немалую долю в «милицейском бизнесе». В отношении коррумпированных милиционеров велось несколько оперативных дел, но результата пока не было.
   – Ладно, разберёмся! – произнёс Саша.
   Они выпили ещё несколько рюмок. Раскрасневшийся Бутуз, щедро улыбнувшись улыбкой человека, которому ничего не жалко для хорошего друга, предложил:
   – Ну что, Цыганок, девочек?
   Девочек Цыганков мог найти и без Бутуза.
   – Нет, Бутуз, спасибо!
   – Ну, смотри, смотри!

   Уральск, проспект Ленина, 28 июня, 12.20
   Высокое солнце с самого утра, не переставая, грело крыши областного города. Уже неделю стояла аномальная жара для этих уральских мест, о чём не уставали напоминать по телевизору девушки-синоптики с фигурами фотомоделей. Сергей Забелин слушал их с раздражением. С погодой и так всё было ясно: лето на то и лето – должно быть тепло, сухо и жарко.
   Он неторопливо шёл по проспекту Ленина в глубокой задумчивости, не глядя особенно по сторонам. Встречные девушки приветливо улыбались, тёплый ветер неутомимо трепал их короткие летние платья. Некоторые из них ели мороженое, и Забелину вдруг тоже захотелось. Он остановился у киоска, купил «эскимо» и, осторожно разворачивая блестящую обёртку, медленно пошёл дальше по проспекту.
   Неподалёку завизжали тормоза. Забелин увидел, как у тротуара остановился большой чёрный джип, а в открывшемся окне показалось лицо Маргариты. Он подошёл ближе.
   – Надо же, – насмешливо заметила Виккерс, – ничто человеческое нам не чуждо!
   Сергей хотел ответить ей умной цитатой, но не нашёлся.
   – Вы по делам или так, развлекаетесь? – грубовато поинтересовался он.
   – Какие развлечения в двенадцать дня? Это при моём-то бизнесе? Хотите пообедать?
   Забелин чувствовал, что эта молодая женщина привыкла брать от жизни то, что считала нужным, особо не прислушиваясь к чужому мнению. Возможно, в данное время ей нужен был он, Забелин, и она хотела заполучить его без дополнительных усилий, дипломатических маневров. В то же время, и это было удивительно, он почувствовал, что испытывает к ней симпатию, даже больше, чем симпатию: она ему нравилась.
   Несмотря на свой возраст, а ему перевалило за тридцать, Забелин был холостяком, личная жизнь которого не сложилась по разным причинам, по каким, он и сам толком не помнил.
   Сначала он пытался создать семью с однокурсницей по институту Ириной, потом с девушкой Лизой, с которой познакомился, отдыхая на море в Геленджике. Ни к чему хорошему его попытки не привели: истории оказались похожи на сотни других, о которых рассказывали окружающие или он читал в книгах, и все они сводились к одной фразе: «Никто не хотел уступать».
   – Хорошо, если у вас есть время, давайте пообедаем! – согласился Сергей.
   Он выбросил начатое мороженое в мусорный ящик и сел в джип. Дверца мягко хлопнула, машина тронулась с места.
   – Давай уж на «ты», что ли, – предложила Маргарита, – не люблю эти китайские церемонии. Насколько проще в английском языке, там «ты» и «вы» звучат одинаково.
   – А вы, ты, – поправился Сергей, – говоришь по-английски?
   – Окончила факультет иностранных языков, но учительницы из меня не вышло. Зато пригодилось в торговле, когда ездили в Польшу и Турцию. А теперь и в Китае. Хотя в Китае достаточно хорошо знают русский язык. Короче, английский не помешает нигде.
   Не упуская из виду дорогу, Маргарита искоса посмотрела на Забелина. Вела она машину чётко, уверенно, совсем как мужчина. Забелин тоже умел водить, но у него были старые «жигули», которые поменять на новые он не мог по причине отсутствия финансов.
   Мимо пролетала улица, пешеходы на ней, мелькали здания. Впрочем, ехали они недолго. Здесь же, на проспекте Ленина, в последнее время открылось несколько ресторанов и кафе, довольно дорогих для простой публики, а потому всё время полупустых. Они остановились возле ресторана «Глория». Там почти не было людей. Их встретил довольно уютный зал: стены, окрашенные в бежевые тона, всюду зеркала, создающие ощущение свободного пространства. Мебель тоже была стильной и вместе с тем удобной. На стене, у которой стоял их столик, аккуратно в рамках висели фотографии известных людей области, посещавших в разные времена ресторацию.
   – Что, узнал кого-то? – полюбопытствовала Рита, заметив, с каким вниманием Забелин разглядывал фотографии.
   – Да так, – усмехнулся Сергей, – отдельные лица мне знакомы. Но, как писал Пушкин, иных уж нет, а те далече.
   Маргарита тоже улыбнулась.
   – Я была уверена, что ты ответишь цитатой. Расслабься, меня не надо убеждать, что ты умный и начитанный. Я девушка без претензий, со мной можно попроще.
   – Вроде я и так ничего не усложняю, – сообщил Сергей, сдержанно улыбаясь. – Конечно, если тебе кажется это занудством, то наше общение, наверное, есть смысл ограничить одним обедом.
   Виккерс задумчиво посмотрела на него.
   – А ты с характером, с тобой будет трудно разговаривать, если ты такой обидчивый.
   – Со мной очень легко, если меня не задевать. Я давно пришёл к выводу, что надо воспринимать всех такими, как они есть, с их достоинствами и недостатками.
   – Спасибо за лекцию, – Виккерс обиженно поджала губы. – Вот как сейчас – приглашаешь мужика на обед, а он ещё на тебя и наезжает.
   – Не обижайся, Рита! – сказал Забелин и вдруг, поддаваясь внезапному порыву, погладил её по руке.
   Маргарита посмотрела на него, и он увидел в её карих больших глазах такое же чувство одиночества и беззащитности, которое, как ему казалось, он видел больше месяца назад в больнице. Щёки её покрылись лёгким румянцем, она смутилась.
   – Как бандиты, люди Матвея, сейчас на тебя не наезжают? – продолжил Забелин, – Ведь получилось, что ты им не заплатила?
   – Не знаю, больше не приходили и не звонили. Может, отстали? – она с надеждой посмотрела на Забелина, но он промолчал.
   То, что люди Матвея до сих пор не заявились в офис Виккерс, – это вопрос времени. Видимо, после громких разборок у бара «Джон Сильвер» они решили осмотреться, выждать, пока улягутся круги на воде. «Но долго ждать не будут, – подумал Сергей, – надо Рите помочь. Только вот как? Её заявление о вымогательстве у нас уже есть, наверное, это повод взять её под защиту с нашей стороны». Следовало потолковать с Сашкой, может, он подскажет что-нибудь дельное.
   Официант принёс обед, расставил салат, тарелки с большими кусками прожаренного мяса и гарниром, всё это было красиво украшено листками зелени. Поставил на стол и небольшой графин с водкой.
   – Ты что, собираешься пить? – удивился Сергей.
   – Совсем немного, – неуверенно произнесла Маргарита, – всего полрюмки. А ты пить не будешь? Ну, в обед-то можно, даже профессор Преображенский рекомендовал. Надеюсь, ты помнишь «Собачье сердце»? Видишь, я тоже кое-что читала.
   Сергей улыбнулся.
   – Булгаков мне нравится, правда, не все вещи. Хорошо, уговорила, хотя на службе я обычно не потребляю.
   Они принялись обедать, рассказывая друг другу о каких-то пустяках, о годах студенческой учёбы или забавных случаях, которые иногда происходили с ними в период бурных постперестроечных событий. В общем, замечательно проводили время в обществе друг друга. Они говорили, смотрели, изредка касались друг друга иногда руками, иногда ногами под столиком. Касания эти были скорее случайны, непроизвольны, но Забелину казалось, что они наполнены особым смыслом.
   Сидевший неподалёку за одним из столиков неприметный парень, одетый легко, по-летнему, сделал знак официанту.
   – Принесите кофе!
   Официант отошёл. В это время к парню, который являлся сотрудником ФСК, работающим в наружном наблюдении, подошёл его напарник, выглядевший постарше.
   – Ну что, как обстановка? – осведомился тот.
   – Сидят, обедают, кроме официанта ни с кем не контактировали.
   Старший разведчик наружного наблюдения присел за столик спиной к Забелину и Виккерс, с ожиданием глядя на приближающегося официанта.
   – Кофе, пожалуйста! – произнёс он, когда официант подошёл и поставил чашку перед молодым парнем.
   Глядя на его удаляющуюся спину, старший снова спросил:
   – Сколько они уже здесь? Мне для отчёта надо.
   – Где-то полчаса.
   – А без где-то? Точнее?
   Молодой разведчик демонстративно посмотрел на наручные часы.
   – Тридцать четыре минуты, Иваныч. Нельзя быть таким педантом. Кому это нужно? Напишешь – тридцать пять минут.
   Старший пробурчал:
   – Кому, кому… В нашем деле бывает, и минута играет большую роль, понял Женёк?
   Приближалось время окончания обеда, пора было рассчитываться и выходить на улицу, отправляться по своим делам. Но между Сергеем и Маргаритой повисла недосказанность, которая, как понимал Забелин, не нравилась решительной и напористой Виккерс. Её характеру было чуждо состояние аморфности, неопределённости в отношениях.
   Сергей спросил:
   – Ты сейчас в офис?
   Виккерс смешалась, хотя была давно уже не девочкой. Предложила нерешительно:
   – Может, поедем ко мне?
   – Если… если ты приглашаешь, – ответил Забелин, и Маргарита уловила в его голосе лёгкое колебание.
   – Тебе кажется, что всё слишком быстро, что я навязываюсь?
   Мимолетное замешательство Забелина, на самом деле, не было вызвано неожиданным предложением Маргариты – он был уже достаточно опытным человеком в таких делах, попадал в разные ситуации, просто он вспомнил о встрече, на которую обещал обязательно прийти Саше Цыганкову.
   Но это замешательство было мгновенным, минутным, и он принял решение в пользу Риты.
   – Нет, всё нормально. У тебя дома есть телефон? Мне надо сделать несколько звонков.
   – Конечно, есть! – кивнула Виккерс.
   Она подозвала официанта, оплатила счёт и дала чаевые.
//-- Оперативные документы --//
   Сводка оперативно-поискового отдела
   Секретно
   Экз. № 1
   Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

   «Наблюдение начато в 12.00 от здания Управления ФСК.
   Высокий вышел из служебного кабинета из здания управления и направился по проспекту Ленина в сторону привокзальной площади.
   В 12.15 возле него остановился джип марки «Ниссан Пэтрол» с номерными знаками, зарегистрированными на Виккерс Маргариту Александровну. Объект, после непродолжительного разговора, сел в машину и поехал к ресторану «Глория».
   В 12.20 Высокий и девушка-водитель, предположительно Виккерс, вышли из машины и зашли в ресторан. Оттуда они вышли в 13.15, сели вдвоём в указанный джип и поехали на улицу Зои Космодемьянской.
   В 13.30 объект подъехал к дому номер 52 и вместе с девушкой вошёл в подъезд.
   В 15.00 Высокий вышел из подъезда один и пошёл на автобусную остановку, по пути в контакт ни с кем не вступал.
   На остановке Высокий сел в автобус номер 34 и доехал до здания управления, в которое вошел в 15.15».
   Справка: в доме № 52 кв. 16 проживает Виккерс Маргарита Александровна.
   Приложение: 3 фотографии объекта при входе в ресторан «Глория» вместе с Виккерс.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 29 июня, 12.30
   – Леонид Петрович, я просмотрел материалы по Цыганкову и Забелину, – сообщил Кислицын, обращаясь к Усольцеву, – ничего серьёзного, так, мелочёвка.
   – Отчего же мелочёвка, Борис Иванович, а сорванный Цыганковым захват? – живо возразил Усольцев.
   – Если здесь что-то и было, так это попытка, а не срыв. Захват-то всё-таки был осуществлён. Результат есть. Если мы будем педалировать это происшествие, нас однозначно не поймут. Цыганков разработал операцию, провел её, пусть с огрехами, но всё же… Его награждать надо, а ты что предлагаешь? Наказать?
   – Я пока такого не говорил, – пошёл на попятную Усольцев, – проверка ещё не закончена. Может, выплывет что-то существенное.
   – Ты и так возишься уже больше двух месяцев, а связи с бандитами не выявил, топчешься на ровном месте. Между тем работы и без того хоть отбавляй.
   Взяв в руки тоненькую папку, Кислицын раздражённо подкинул её Усольцеву.
   – Вот, полюбуйся! Офицер из подразделения экономической безопасности выступил одним из учредителей коммерческой фирмы. Насколько мне известно, сам он курирует аэропорт. Он и его приятели создали торговую компанию, заключили договор с руководством аэропорта на доставку грузов самолётами из Москвы, Петербурга, короче, из тех мест, где есть оптовые склады с промтоварами китайского производства. Я в детали не вникал. Хотел бы, чтобы ты срочно этим занялся.
   – Я проверю эту информацию, – ответил Усольцев. – А что с Цыганковым и Забелиным?
   Задумчиво постучав пальцами по столу, Борис Иванович резюмировал:
   – В общем, так, наружное наблюдение и прослушивание телефонов по указанию генерала отменяются с завтрашнего дня – сейчас много других оперативных дел, требующих прикрытия. Но если у тебя ещё остались сомнения, то я лично разрешаю использовать для завершения проверки агентуру из колонии. Только не затягивай! И проверяй одного Цыганкова.
   – Я никогда не затягиваю работу, товарищ полковник. Но тут требуется определённая подготовка. Нам надо найти квартиру, где будет располагаться как бы база торговцев оружием. Явочную квартиру для этого мне не хотелось бы использовать, всё-таки это зеки, потом от неё придётся отказаться.
   – Правильно! – согласился Кислицын, – мы не будем подвергать угрозе жизнь содержателя квартиры, пусть даже угрозе гипотетической. Конспиративная квартира тоже не годится – их у нас и так мало, а в нынешних условиях купить новую совершенно нереально.
   – Вот и я о том же. Возможно, придётся использовать гостиницу, их сейчас открылось множество.
   – Нет, – отрицательно покачал головой Кислицын, – с гостиницами лучше не связываться. Во-первых, неизвестно кто у них хозяин, возможно, те же бандитские группировки. Могут узнать наших зеков, и тогда начнутся разборки: как вышли из зоны, за что дали отпуск и так далее. Во-вторых, там болтается много посторонних людей: консьержки, уборщицы, проститутки. Они тоже могут сильно помешать. Лучше всего для этих целей подошла бы частная квартира. Да, частная квартира!
   Борис Иванович посмотрел на Усольцева.
   – Возьми газеты с объявлениями, прошерсти раздел сдачи квартир с мебелью, без предоплаты. Я думаю, что можно снять на месяц, больше не надо. Хозяевам о сроках не говори. Всё ясно?
   – Так точно, товарищ полковник.

   Уральск, казино «Эльдорадо», 1 июля, 20.00
   В начале девяностых, когда пошёл бурный процесс добывания денег для нищих местных бюджетов, муниципалитеты начали активно распродавать здания детских садов. Многие из них располагались довольно удачно – в центре, в тихих неприметных двориках.
   Под казино Матвеем был переоборудован один из таких детсадиков, и, недолго думая, он назвал его «Эльдорадо». Сам Матвей ещё в прошлом году посещал знаменитое московское казино «Черри», бывшее под чеченцами, которое произвело на него сильное впечатление. Своё казино он попытался хотя бы чуть-чуть сделать похожим на это пресловутое «Черри».
   На первом этаже здания размещались зелёные игорные столы с горами разноцветных фишек, рулетка, бар. Здесь вращались зеркальные шары, отбрасывая блики слепящего света и создавая атмосферу праздника и веселья. На втором этаже Матвей сделал дискотеку. Там играла громкая заводная музыка, мелькали вспышки стробоскопа.
   К открытию, которое было назначено на семь вечера, съехалась почти вся знать и полузнать Уральска. Здесь оказались высокопоставленные чиновники областной администрации, муниципалитета города Уральска, разные коммерсанты и предприниматели. В толпе были замечены несколько крупных чинов из прокуратуры, милиции, налоговой полиции. На площадке перед казино встали ставшие модными в криминальных кругах с прошлого года шестисотые «мерседесы», «БМВ».
   Представители криминала тоже засветились на этой тусовке. Они не могли не прийти, если их приглашал Матвей. Здесь были Бутуз и Шишка, Костя «Боец», чеченец Ваха, ещё несколько авторитетов помельче. Бутуз появился вместе с красивой девушкой модельной внешности.
   К стоявшему неподалёку от входя Беспалому подошёл Матвей. Он был весел, его жёсткий рот кривился в усмешке.
   – Толян, а что за девку Бутуз приволок? – спросил он, кивая подбородком на фланирующего неподалёку лидера «сельмашевцев».
   – Нравится? Это мисс Уральска прошлого года. Кажется, Сандрой зовут. – Беспалый оскалил зубы, демонстрируя золотые коронки.
   – Понятно. Ничего деваха! Слушай, я буду у себя. Скажешь пацанам, что как приедет Плотников, пусть сразу ведут ко мне. Тут тема возникла реальная, по заводу Генералова, надо перетереть.
   – Он один будет?
   – Кто его знает! Вообще, я их обоих приглашал, его и Гену Бондаренко. Ты присмотри здесь, чтобы наши авторитеты не начали отмораживаться. Знаю я их! Нажрутся, потом друг перед другом начнут понты кидать, а у нас сегодня приличная публика.
   – Лады, Матвей!
   Плотников появился чуть позже восьми вечера. Он приехал один, без Бондаренко, у которого возникли срочные дела.
   Войдя в казино, Михаил Яковлевич обнаружил, что его уже ждут широкоплечие вежливые молодые люди, которые вызвались проводить к Матвею. К своему удивлению, проходя через зал, Плотников заметил множество знакомых физиономий, с некоторыми даже пришлось здороваться, переброситься фразами на ходу. Это успокоило Михаила Яковлевича, поначалу думавшего, что будет здесь у всех на виду, один как перст. На деле всё оказалось довольно мило и безобидно.
   Он увидел игровые столики с грудами фишек, на некоторых лежали наличные рубли и иностранная валюта – видимо, фишки обменивали у крупье, а не в кассе. Денег было много, целые стопки, и областной чиновник в который раз удивился, сколько могут зарабатывать люди, чтобы вот так, походя, скинуть их в казино ради развлечения.
   Его повели по игровому залу, мимо бара, за которым скучали несколько хорошеньких девиц, потом вошли в большой кабинет Матвея. Кроме хозяина казино, там находился ещё один человек. Он сидел в большом кожаном кресле лицом к двери и держал бокал с белым вином.
   – Знакомьтесь, – представил его Матвей, – это Карпов Николай Ильич, заместитель начальника Управления внутренних дел. А это, – он показал рукой в сторону Плотникова, – председатель облкомимущества Плотников Михаил Яковлевич.
   – Очень приятно! – вежливо кивнул Плотников и пожал протянутую Карповым руку.
   – Что будете пить, Михаил Яковлевич? – спросил между тем Матвей. – Вино, водку, виски?
   – Пожалуй, виски!
   Матвей открыл бар и взял бутылку «Джонни Уокер». Он налил виски, передал бокал Плотникову.
   – Господа, может, преферанс, покер? Не забывайте, у нас игорное заведение, всё к вашим услугам!
   – Преферанс долго, покер слишком нудно. Мне чего-нибудь попроще, – отшутился Карпов, – годится бильярд. На худой конец, «очко».
   – Сейчас так не говорят, – с серьёзным видом поправил его Матвей, – не «очко», а «блэкджек». Впрочем, можем и в бильярд. В соседней комнате стоит.
   Подойдя к противоположной от входа двери, он открыл её, и Карпов с Плотниковым увидели большой бильярдный стол, обитый зелёным сукном.
   – Прошу, господа! – пригласил Матвей.
   «Опасный человек, этот Матвей! – вдруг подумал Михаил Яковлевич, глядя на хозяина «Эльдорадо». – С ним надо быть осторожным! Чёртов Геннадий! Подсунул мне этого бандита! И зачем я согласился прийти сюда? Идиот!»
   Все перешли в бильярдную.
   – В пирамиду или американку? Как будем играть, за бабки или за так? – спросил, улыбаясь, Матвей, преимущественно обращаясь к милицейскому полковнику.
   – Давай в пирамиду, мы же русские как-никак, и, естественно, за бабки, – предложил Карпов.
   Он сцепил белые холеные ладони и громко захрустел тонкими пальцами. Матвей неприязненно покосился на него.
   – Какие ставки? – спросил он у Карпова.
   – По тысяче на кон, пойдет?
   Плотников молчал, не принимая участия в разговоре. Он уже осушил бокал с виски, и ему захотелось ещё. Михаил Яковлевич решил попросить Матвея налить ему, но забыл имя-отчество хозяина казино и принялся мучительно припоминать. Наконец, не выдержал и, показав на пустой бокал, спросил:
   – Можно ещё?
   – Конечно, конечно, Михаил Яковлевич! – ответил Матвей. Он вернулся в кабинет и принёс оттуда всю бутылку виски, – берите, пользуйтесь!
   Председатель облкомимущества тут же налил бокал и принялся мелкими глотками пить виски. Почувствовав некоторое возбуждение от выпитого, он тоже подключился к разговору о ставках.
   – Вы имеете в виду тысячу рублей? – уточнил он у Карпова.
   – Нет, долларов, – ответил Карпов, но заметив, что Плотников переменился в лице, захохотал: – я пошутил. Конечно, рублей! Откуда у полковника милиции могут быть такие деньги?
   Первыми играли Матвей и Плотников. Михаил Яковлевич давно не держал кий и чувствовал большую неловкость, вспоминая, как удобнее его пристроить на руке, между пальцев. Впрочем, это умение моментально вспомнилось – всё-таки в советские времена он часто играл с друзьями, когда все ходили в пивную на углу Коммунистической улицы, школа осталась хорошая.
   Плотников прицелился, разбил пирамиду. Игра пошла. За ними внимательно наблюдал Карпов, наливший себе бокал коньяка и ходивший вслед за игроками от одного борта к другому. В разгар бильярдной битвы он произнёс между прочим, ни к кому не обращаясь:
   – Я видел в зале Генералова. Интересно, как у него дела с заводом? Говорят, есть много охотников на этот жирный кусок. Люди из Москвы и Питера интересуются.
   Ударивший по шару перед этим Матвей взял мелок и принялся водить им по кончику кия. Он искоса посмотрел на Плотникова, ожидая его ответа.
   – Я думаю, – самодовольно произнёс Плотников, – что Алексей Никандрович будет владельцем металлургического завода, причём в скором времени. – Он прицелился и ударил, шар с громким щелчком залетел в лузу.
   – А вы мастерски играете, Михаил Яковлевич! – похвалил его Матвей. – Но я не врубаюсь, как Генералов станет хозяином на заводе. Мне сказали, что ваучерные аукционы уже закончились, и с первого июля будут толкать предприятия только за бабки.
   Плотников выдерживал паузу. Он, не отвечая, медленно ходил вокруг стола, выбирая удобную позицию для удара, и думал о том, говорить или нет присутствующим, каким образом Генералов приберёт к рукам завод.
   – Я спрашиваю не из праздного интереса, – продолжил Матвеев, настойчиво глядя на Плотникова, – на меня вышли серьёзные люди, которые бабла не считают, они связаны кое с кем наверху. Так вот, их интересует этот завод!
   Главный приватизатор области невольно спасовал перед напором этого бандита. Он отошёл от бильярдного стола, взял бокал с виски и сделал приличный глоток. Хотел сразу ответить, но голос охрип – пришлось откашливаться.
   – Вы не понимаете, – пробормотал он, – всё уже решено. Мы проводим для Генералова ваучерный аукцион в порядке исключения. Я уже получил согласование из Москвы. Только надо уломать Медведева, но Генералов и Медведев приятели – затруднений здесь не возникнет.
   Ноги у председателя облкомимущества ослабли, и он отошёл к стулу, стоявшему у стены неподалёку от бильярда, медленно опустился.
   – Михаил Яковлевич, заводом интересуются конкретные пацаны. Я их знаю, – губы Матвея плотно сжались, он жёстко посмотрел на Плотникова, – они могут завалить кого хотите, так, что тушки потом не найдут. Мне не нужны здесь разборки, как в Москве, со стрельбой и подрывами. В Москве беспредел, а мы живём по понятиям и любых отморозков, если они здесь возникнут, порвём на лоскуты.
   – Но… но я уже обещал Генералову, что всё сделаю, у нас договоренности. Я не могу их нарушить.
   – Мы это понимаем! – включился в разговор милицейский полковник.
   Он подошёл к столу и принялся рукой катать по зелёному сукну бильярдные шары, которые с глухим стуком отлетали от бортов, и, не глядя на Плотникова, продолжил:
   – Мы это понимаем! Надо искать компромисс, то есть приемлемое для всех решение. Мне кажется, выход здесь один: директор должен поделиться. Нельзя быть в наше время жадным, так я думаю, Матвей?
   – Да, Коля, верняк! Эти «красные директора» слишком много думают о себе, считают себя незаменимыми, но незаменимых, как известно, не бывает.
   – Что же делать? – растерянно спросил Плотников. – Как он должен поделиться? Я не представляю.
   – Вы помните, как приватизировали в последнее время заводы? – задал вопрос Карпов. – Если нет, то напомню, что их приватизировали по цехам, по производствам. Пусть Генералов приватизирует весь завод, а литейное производство отдаст Матвею.
   – Но ведь литейное производство… – Плотников коротко задумался, – это основа производства, без него завод лишь набор обслуживающих цехов.
   – Есть другой вариант, – Матвей подошёл к Плотникову почти вплотную, – он даёт лавэшки в качестве отступного, и мы оставляем ему этот цех, но директором он ставит моего человека.
   – Генералов может и не согласиться, – продолжал отбиваться председатель облкомимущества, – у него хорошая служба безопасности, поддержка Медведева.
   Насмешливый огонёк блеснул в глазах Матвея.
   – Думаете его охрана будет бодаться с нами? Слышали про Веселова, как я его нагнул? Никто из его пацанов даже пальцем не шевельнул, чтобы защитить этого фраера. Это не безопасность, а фуфло. А что касается губернатора, тут вы нам поможете, да и Николай тоже. В милиции ведь могут найти, что проведение этого аукциона противозаконно.
   – Вот, вот, – с готовностью подтвердил Карпов, – раскрутим дело как коррупционное.
   – Нет, всё сложно, сложно! – затосковал Плотников от нехорошего предчувствия, что ему придётся заниматься проектом, в котором уже обозначены пунктиры будущего распила. – Вы не понимаете, уже всё заряжено. Генералов взял под это дело кредит в банке, и кинуть его примитивно, как лоха, не получится.
   – А мы его и не кидаем, – великодушно заметил Матвей, – с ним надо договориться. Думаю, он человек разумный. Но разговаривать придётся вам, Михаил Яковлевич, не надо, чтобы он раньше времени знал о нас. Переговоры будете вести от имени москвичей. Назовите кого-нибудь из известных, кто на слуху, например Довганя или Олега Бойко [10 - Бойко – владелец известной фирмы «ОЛБИ», банка «Национальный кредит». Довгань – предприниматель, выпускал популярную марку водки «Довгань».], – неважно.
   – А если он перепроверит, станет им названивать, – засомневался Плотников. – Генералов не такой дурак, чтобы ему вешали лапшу на уши.
   – Тогда намекните, – вмешался полковник Карпов, – что там замешаны братки. Назовите имя Сильвестра, пусть перепроверяет.
   Председателя облкомимущества бросило в жар. Он вытащил носовой платок из кармана, протёр вспотевший лоб. «Чёрт! Вот влип! – в панике думал он. – Эти настроены решительно, не шутят. Что же делать? Если не соглашусь, то наедут на меня».
   – Попробую, – нехотя, словно через силу, выдавил из себя Плотников, – но за результат не ручаюсь.
   – Но вы же не хотите прийти на похороны Генералова? Нам это тоже не нужно. – Матвей холодно улыбался. – Начнём партию по новой, Михаил Яковлевич?
   В это же время в зале казино у игровых столов случайно встретились два человека – Маргарита Виккерс и Соколовский. Маргарита была в чёрном длинном платье, на руках несколько колец с брильянтами. Соколовский надел малиновый пиджак, но без золотой цепи – для цепи нужна была толстая шея, а Соколовский не отличался атлетическим сложением.
   Они делали ставки в игре в рулетку. Маргарита поставила на чёрное, а Аркадий на цифру двадцать четыре. Ему всегда нравился этот возраст.
   Выиграла Маргарита.
   – Ты что-то сегодня хмурый, Аркаша? – спросила довольная Рита, деловито собирая фишки, которые ей пододвинул крупье.
   – Да так, настроения нет. Знаешь, чьё это заведение?
   – Конечно! Матвея.
   – Это он у меня забрал спиртовой завод, я узнал через своих людей. Думаю, ему помогла эта сучка Красовская.
   – Красовская, каким образом? – удивилась Виккерс. – Разве она знает Матвея?
   – Каким, каким, откуда я знаю! Может, не лично, а через кого-нибудь, например, через того же Гену Бондаренко. Этот его адвокат, Денис Белоглазов, всё время вертится на аукционах. Но лучше об этом не болтать.
   Соколовский пьяно рассмеялся и приложил палец к губам.
   – Да ты набухался, Аркаша! Ты что, «Рояль» [11 - Спирт «Royal» – технический спирт 96 градусов, производимый в Голландии. Его пили в России начале 90-х годов в разбавленном виде.] пил? Тебе пора домой.
   – Сейчас пойду, Марго, сейчас! – не особо сопротивлялся Соколовский.
   Подозрения, возникшие у Соколовского и озвученные им по пьянке, рассмешили Маргариту. Она никак не связывала Красовскую, которую достаточно давно и близко знала, с бандитами, тем более с Матвеем. Катя Красовская была не прочь урвать свой кусок от приватизационного пирога, не прочь поживиться за счёт покупателей, но она была осторожной, никогда не связывалась с чужаками, с теми, кому не могла доверять полностью. Виккерс она доверяла и потому провернула с ней несколько сделок. Рита представляла её безобидной божьей коровкой, собирающей на листиках тлю. Еда по объёму небольшая, зато постоянная.
   Уже вечером, когда к ней домой пришёл Забелин, она рассказала ему о посещении казино. Сергей поздравил с выигрышем и сказал, что это дело нужно непременно обмыть, иначе удача в следующий раз отвернётся. Маргарита ответила, что подумала об этом и потому заказала несколько фирменных блюд из итальянского ресторана на ужин. Их уже привезли, и Забелину осталось только извлечь пробку из бутылки с сухим французским вином.
   Начав сервировать стол на кухне, Рита вдруг случайно вспомнила о разговоре с Соколовским, ей показались подозрения Аркадия забавными. Она со смехом рассказала о них Сергею, крича из кухни.
   – Видела Аркашу Соколовского. Это один из известных бизнесменов города. Он сказал, что проиграл аукцион по спиртовому заводу из-за Красовской. Вроде она слила информацию Матвею через юриста Белоглазова.
   – Красовская, Белоглазов, Матвей. Интересно! – Забелин задумался на мгновение.
   – Серёжа, ты долго будешь стоять как столб. Помоги накрыть!
   – Иду, Рита!
   «Чёртова работа! – подосадовал Сергей. – Даже дома не можешь отвлечься и забыться. А как было бы хорошо уехать с Риткой в отпуск, на море. Вечером пройтись по набережной: шашлыки, запах турецкого кофе, морской прибой. Никаких бандитов, вороватых чиновников, начальства. Ничего! Только мы вдвоем».
   Он вернулся на кухню и виновато посмотрел на Риту, но та не обратила внимания на его взгляд, поглощённая сервировкой ужина.

   Уральск, кабинет начальника УФСК РФ по Уральской области Алексеева В.Г., 4 июля, 11.00
   Коллегия управления проводилась в ограниченном составе, но с приглашением отдельных оперативных работников, которых предстояло заслушать.
   Основной темой стоял вопрос о ходе приватизации в области, вернее, о выявленных и предотвращенных преступлениях в этой сфере. Линию приватизации курировал Забелин и его отделение, поэтому было естественным, что он оказался в числе приглашённых.
   Войдя в генеральский кабинет, Сергей сразу обратил внимание на то, что члены коллегии – начальники служб и отделов, сидели хмурые, невесёлые. Видимо, Алексеев устроил хороший разнос. Забелин обратил внимание на лицо генерала: оно налилось кровью, а тёмные глаза недобро встречали каждого вошедшего.
   – Садитесь, Забелин, – предложил начальник управления, – мы сегодня обсуждаем важный вопрос для области, вопрос о нарушениях и предотвращённых нашей службой преступлениях в ходе приватизации. Нам надо разобраться и оценить, что получилось, а что нет, на что надо направить усилия в дальнейшем. Я посмотрел проект решения коллегии, это решение меня совершенно не устраивает. Это вы его готовили, Борис Иванович?
   – Товарищ генерал, – отвечал по своему обыкновению уклончиво Кислицын, – вообще-то по регламенту решение готовят члены коллегии.
   – Но окончательный вариант был у вас? – не отрывая от него недовольных глаз, спросил Алексеев.
   – Да! – признался Борис Иванович.
   – Вот это всё, всё, что вы написали, чушь гороховая! – генерал раздражённо потряс в воздухе листками с напечатанным текстом. – Это никуда не годится, полная чушь! Вы что, хотите, чтобы над нами Москва смеялась? Хотите, чтобы там говорили о безграмотных и бестолковых руководителях?
   Он швырнул злополучные листки в сторону Кислицына, сидевшего неподалёку, и тот едва успел их поймать, иначе они бы ворохом разлетелись по кабинету.
   – Сергей Павлович, – обратился Алексеев к Забелину, – докладывайте о проделанной работе. У вас не более пяти минут.
   После невольно задавшего тон неприятного выступления генерала Забелин почувствовал себя скованным и неуверенным. Чёткая, аргументированная речь, подготовленная заранее, показалась ему пустой, легковесной и отчасти бессмысленной на фоне тех глобальных задач, которые стояли перед управлением.
   Он начал с волнением говорить.
   Речь получалась торопливой, бессвязной, в целом проигрышной. Те удачные примеры из работы отделения, которые он хотел привести, были им опущены, а предложения по улучшению работы показались слишком шаблонными и книжными. У него горело лицо, и он не знал, что с этим сделать.
   Алексеев слушал и молчал, не перебивая вопросами, как он любил обычно делать на этих заседаниях. Когда Забелин закончил, он пригласил к обсуждению других членов коллегии.
   Кислицын сразу обрушился с жёсткой критикой на Забелина. Выходило так, что Забелин и его подчинённые откровенно бездельничали, не имели весомых дел, разработок. Отсюда делался вывод, что агентурный аппарат, которым обладает отделение Забелина, не выполняет своих функций, во многом является балластом, по недоразумению не исключённым в своё время.
   – Сергей Павлович, объясните, почему ваши источники работают неэффективно, дают мало значимых сведений? Всё как-то мелко и поверхностно. Если к вам поступает незначительная информация, то вы, конечно, не будете в достаточной степени владеть обстановкой. Соответственно, всё управление будет слепо и глухо именно в таком наиважнейшем деле, как приватизация. Мне кажется, настало время подумать о кадровых решениях. Может быть, имеет смысл заменить Забелина более инициативным, более настойчивым руководителем.
   Довольный своим выступлением, Кислицын сел. Эстафету тут же подхватил Усольцев и начал издалека. Подполковник рассказал о том, какие соблазны есть у оперработников, особенно тех, кто курирует банки, чековые фонды и страховые компании. По его мнению, существовало очень большое искушение использовать в личных целях информацию, получаемую от агентуры. Усольцев не касался никого конкретно, не называл фамилий, но присутствующие поняли намёки. Именно отделение Забелина занималось финансово-кредитной системой и, следовательно, по его логике, было больше всех подвержено этому соблазну.
   – У вас есть конкретные примеры, фамилии? – потребовал Алексеев, хмуря брови. – Если есть, называйте, не стесняйтесь. Мы разберёмся с каждым, для того и собрались.
   Он внимательно посмотрел вокруг, словно подозревал в чём-то нехорошем каждого, и все присутствующие ощутили неприятный холодок. Однако генерал почувствовал, что не стоит перегибать палку, он махнул рукой Усольцеву, чтобы тот продолжал. Впрочем, последний, похоже, был совершенно выбит из колеи замечанием Алексеева и поспешил закруглить своё выступление.
   – Товарищ генерал, – заключил он, – я, конечно, мог бы назвать фамилии отдельных оперработников, подозреваемых нами в нарушении служебных обязанностей, но информация находится в проверке, и я не вправе разглашать её.
   – Время закончилось, садитесь! Кто ещё хочет выступить? – поинтересовался генерал.
   Никто не захотел. Начальник управления на какое-то время замолчал, собираясь с мыслями.
   – Сергей Павлович, – начал он, обратившись к Забелину, – мы внимательно выслушали ваше выступление, и я хотел бы сказать, что прозвучавшая сегодня критика совершенно справедлива. Так работать нельзя! Недавно председатель Госкомимущества выступил с новой концепцией приватизации. Где чёткий план по оперативному обеспечению этого процесса? Где инициативные, новаторские подходы, которые позволили бы получить значимые результаты? Их нет, но здесь я вижу вину не только Забелина, но и руководства отдела в целом. Нельзя так работать, особенно сейчас, в нынешних непростых условиях!
   Обращавшийся всё время к сидевшим перед ним руководителям, Алексеев повернулся непосредственно к Забелину:
   – Вы можете сообщить коллегии, когда ваше отделение начнёт работать?
   – Товарищ генерал-майор, – голос Сергея прозвучал глухо, – мы, то есть я, приложим максимум усилий, чтобы исправить ситуацию.
   – Это всё слова, а что конкретно вы можете сделать, что планируете предпринять? – Растерявшийся Забелин замолчал, не зная, что ответить, а Алексеев продолжил, что-то энергично чёркая в лежавшем перед ним листке: – Вот я недавно разговаривал с одним из руководителей областной администрации. Он мне рассказал занятную историю о том, как у нас проводятся конкурсы и аукционы по продаже областного и муниципального имущества. Вам известно об этом?
   – Нарушения нами не выявлены, – ответил Забелин, – ничего серьёзного у нас не имеется, так, одна мелочь.
   – Вот и я о том же говорю, мелко плаваете, Забелин. Не видно понимания работы, не разработаны направления, нет общей стратегии. Для того чтобы понимание возникло, у вас должен родиться замысел, идея…
   – Замысел чего? – не понял Забелин.
   Алексеев жёстко посмотрел на него.
   – Замысел операции по вскрытию и пресечению преступной деятельности в этой сфере. Плохо, что мне приходится вас учить таким элементарным вещам, словно несмышленого оперработника, майор Забелин. Кстати, этот руководитель рассказал мне о том, что подозревает в подтасовке результатов некоторых аукционов должностных лиц областного Фонда имущества. Вот где можно было бы поработать! Вот где простор для оперативной мысли! Проведите операцию, поймайте за руку хотя бы одного чиновника, наживающегося на приватизации, и, я уверен, вы поймёте, куда надо идти и куда вести своих подчинённых. Ну, а если не поймёте, – Алексеев опять нахмурился, – тогда будем, как сказал полковник Кислицын, решать кадровый вопрос. Вам всё ясно?
   – Всё понятно, товарищ генерал-майор.
   Алексеев сидел за столом, широко расставив ноги и руки, отчего казалось, что его и без того большое тело занимало всё окружающее пространство.
   – Вот это надо отразить в решении коллегии, – указал он, обратившись к Кислицыну. – Дадим Забелину неделю, чтобы собраться с мыслями. После этого ждём продуманного плана работы.

   Уральск, Центральный городской парк, 4 июля, 11.55
   С самого утра Плотникова не оставляло чувство, что за ним кто-то следит. Он даже ненароком заподозрил Верёвкина – офицера, прикомандированного из ФСК. Чтобы развеять сомнения, Михаил Яковлевич прошёлся по коридору до кабинета, в котором сидел его новый подчинённый вместе с двумя коллегами. Приоткрыв дверь, Плотников убедился, что все трое находятся на рабочих местах и занимаются какими-то делами.
   Он вернулся к себе, походил по кабинету. Надо было встречаться с Генераловым и строить с ним разговор о передаче под контроль Матвея части завода. Разговаривать на эту тему абсолютно не хотелось. Плотников прекрасно представлял реакцию Генералова – тот начнёт кричать, выпучив глаза, стучать руками по столу, бегать по кабинету. Рассказывали, как он в припадке ярости грохнул об пол со всей мочи огромную вазу, подаренную заводу во время посещения китайской делегации.
   Нет, ничего этого слушать и видеть Плотникову не хотелось. Если только… если только это сделать не самому, а, допустим, поручить Гене Бондаренко.
   Мысли Плотникова вернулись к казино. Он злобно подумал о Карпове. «Вместо того чтобы бороться с криминалом, эти милицейские чиновники с потрохами продались за бабки, а мы должны потом выкручиваться, вертеться как караси на сковородке. И ведь всем не угодишь! Эти могут подловить на взятках, а те отстрелить!»
   Михаил Яковлевич открыл дверцу холодильника в комнате отдыха, плеснул коньяка в рюмку, тяжело вздохнул и выпил, затем набрал телефонный номер.
   – Гена, надо встретиться, – попросил он. – Где, где, в центральном парке. Я пойду там прогуляюсь, заодно переговорим.
   Выйдя в приёмную, Плотников сказал Насте:
   – Выйду минут на двадцать. Если будут спрашивать, скажи – на совещании где-то в администрации. Кстати, как дела с мужем? Этот бизнесмен… Матвеев, он помог как-нибудь?
   – Да, Михаил Яковлевич, всё нормально, – ответила девушка и улыбнулась, – он мне помог.
   – Ну, и славно!
   Хоть здесь было что-то устроено благодаря его заботе, значит, не такой уж он и бесполезный человек. С улучшившимся настроением Плотников вышел на улицу.
   Дни стояли жаркие, и даже река Каменка, прохладная и в летние месяцы, настолько прогрелась, что городской народ заполнил все пляжи и активно восполнял недостаток солнечных лучей за долгие зимние месяцы. «Надо бы тоже выбрать время и выйти позагорать», – решил про себя Плотников.
   Он купил мороженое в шоколадной глазури, пройдя весь парк, мимо праздно шатающейся, отдыхающей публики, вышел на набережную, к каменному ограждению. Михаил Яковлевич опёрся о перила и начал есть мороженое, равнодушно разглядывая людей. Внизу, у самой реки, был неплохо оборудованный городской пляж, но когда ставили кабинки для переодевания, не рассчитали, и теперь с возвышающейся неподалёку набережной при желании можно было узреть интимные части тела.
   «Вот так у нас всегда, – раздражённо подумал Плотников, увидев в одной из кабинок голую девицу. – Вроде хотим сделать всё цивилизованно, по правилам, но в последний момент чего-то не хватает. Берёмся, надрываемся, не жалеем ни себя, ни других, а когда дело пошло и надо его терпеливо продолжить, нам становится неинтересно. Скучно. И что мы за народ такой? Не можем сделать ни себе хорошо, ни другим. Никому мы не нужны, и никто нас не любит! Только когда выпьем, думаем, что нас все любят. А над нами смеются, как смеются над пьяными или опустившимися алкашами».
   Над пляжем и рекой кружилось несколько чаек, бог весть, откуда взявшихся, пролетевших тысячи километров от далёких морей и океанов.
   – Давно ждёте? – раздался сзади голос Бондаренко.
   Плотников обернулся.
   – Нет, не очень. Я тут прогуливался по парку, а то, понимаешь, засиделся в кабинете. Надо всё-таки следить за здоровьем.
   – Зачем вызывали, Михаил Яковлевич?
   Оглядевшись вокруг, председатель облкомимущества заметил вдалеке под деревьями пустую скамейку.
   – Пойдем, присядем, Гена! – Они пошли, сели в тени ветвистого дерева. Чиновник продолжил: – Тут вот какое дело, надо переговорить с Генераловым, у меня совершенно нет времени.
   – А о чём разговор?
   – Нужно, чтобы он до проведения аукциона договорился о передаче Матвею одного из цехов, а именно литейного. Естественно, не бесплатно, за разумную цену.
   – Так Генералов и разбежался! – с усмешкой заметил Геннадий. – Вы же его знаете, он своего не упустит. И потом, почему я? Мне не хочется быть мальчиком для порки с обеих сторон.
   – С Матвеем шутки плохи! Ему никакие авторитеты нипочём. Можешь представить, что здесь будет, если, не дай бог, кого-то кончат, особенно крупную фигуру типа Генералова, известную всему городу и области. Здесь всех поставят раком, тем более с учётом последнего указа Ельцина.
   Бондаренко вытащил сигарету, закурил. Он размышлял, рассчитывал, как ему поступить, прикидывал, есть ли возможность заработать на этом щекотливом посредничестве.
   – Давай, Гена, соглашайся! – продолжил между тем Плотников, в голосе которого послышались непривычные просительные нотки, и Бондаренко понял, что сам Михаил Яковлевич глубоко увяз в этой ситуации.
   – Я, конечно, могу, – снисходительно бросил Бондаренко, – только что я с этого буду иметь, как говорят в Одессе?
   – Мы с тобой много дел сделали. Благодаря мне ты стал тем, кем стал. Это для других ты просто управляющий ЧИФом, а я-то знаю, сколько ты имеешь. Может, ты забыл, как я тебе подкинул последние ваучеры? Не в другие фонды, а именно тебе, и ты наварил на этом приличные бабки. У нас с тобой будет ещё много дел, но если ты так ставишь вопрос, то… Смотри, я ведь и к другим могу обратиться. Думаешь, ты один такой умный?
   Произнося последние слова, Михаил Яковлевич нервно дёрнул плечом. Он понимал, что Гене не хочется выполнять его поручение, да и кому захочется? Но считал, что Бондаренко ему многим обязан и в качестве благодарности мог бы помочь с этим разговором.
   – Сейчас бы пойти на пляж, – между тем мечтательно произнёс Геннадий, глядя на текущую вдали Каменку, – взять с собой холодного пива, девчонок. Поваляться на солнышке… Михаил Яковлевич, я же не отказываюсь!
   – Вот и договорились, Гена. Надо держаться друг друга! Сейчас все работают командами, и это надо ценить. Выпадешь из обоймы, назад не попадёшь. Скажу тебе по секрету, что хочу перебраться в столицу. Слышал об этом?
   – Слышал что-то, – неопределённо ответил Бондаренко.
   – Есть реальные вещи, которые нас всех связывают. Ты учти, – веско заметил Плотников, – мне в Москве свои люди будут нужны, там-то дела посерьёзнее будут, не чета здешним. Как переговоришь с Генераловым, сразу ко мне и доложишь во всех подробностях.
   Они встали со скамейки и пошли рядом по дорожкам парка, всё дальше уходя от прохлады реки вглубь жаркого города.

   Уральск, офис компании «Белла Донна», 5 июля, 09.30
   Маргарита с утра была занята, но к обеду вернулась в офис: накопилось много бумажной работы. Едва она вошла и села в кресло, прозвучал телефонный звонок. Виккерс сняла трубку.
   – Кампания «Белла Донна», – произнесла она нараспев, как произносят текст телевизионные ведущие – немного кокетливо, интригующе. По крайней мере, так ей казалось. – «Белла Донна», слушаю вас!
   Но телефон молчал, и она положила трубку, подумала: «Наверное, ошиблись!»
   Маргарита включила компьютер, который ещё только осваивала, и уставилась на экран монитора. Этот молчаливый звонок невольно растревожил её. Кто звонил? Зачем? Что проверяли?
   Не прошло и пяти минут, как телефон зазвонил вновь. Маргарита подняла трубку, но теперь уже ничего не говорила, только молча дышала. Молчала и трубка. Тогда Виккерс, словно боясь спугнуть нечто опасное для себя, страшное, неведомое, осторожно положила трубку на телефон и быстро отдёрнула руку. Она задумалась.

   Уральск, улица Новая Заречная, 5 июля, 09.45
   Для завершения проверки Цыганкова Усольцев, как они и договорились с Кислициным, снял на месяц квартиру. Чтобы не платить дорого, квартиру пришлось снимать в районе со старыми застройками, в котором среди беспорядочного нагромождения пятиэтажек изредка попадались относительно новые девятиэтажные строения.
   Этот район, впрочем, как и большинство районов города, на вид был очень грязным, неухоженным. Казалось, что большинство дворников пропало вместе с исчезновением старой власти, а те, кто изредка выходил убираться, делали это из спортивного интереса, так, чтобы размяться.
   Хозяйка квартиры – старая, почти глухая бабулька, предоставила одну из трёх комнат в полное распоряжение Усольцева за умеренную плату. В комнате было всё, что нужно: старый продавленный диван, покрытый синим ковриком, небольшой стол с двумя стульями, в углу чёрно-белый телевизор «Рекорд».
   На подоконнике, как и в любых таких домах, стояли горшки с цветами. По всему было видно, что хозяйка их поливает, заботливо ухаживает. Эти цветы – единственное, что казалось живым и ярким в этой стареющей вместе с хозяйкой комнате.
   Попав в квартиру, Калина прошёлся, окидывая помещение настороженным взглядом, потом спросил негромко:
   – Ну, чё, старшой, кого делать будем?
   – Сядь-ка, Павел! – Усольцев, помня о тюремных обычаях, выложил на стол пачку сигарет.
   – Ну, сесть я всегда успею! – ответил ему Калина и опустился на стул так, чтобы мог вскочить в любой момент.
   Усольцев пододвинул сигареты, поднялся, приоткрыл форточку. Калина закурил, пуская дым прямо вверх над собой, в старый выцветший абажур висевшей наверху лампы.
   – Твоя задача, – подсел к столу Усольцев, – изобразить сбытчика оружия. Поскольку вас на этом взяли, думаю, труда тут не составит.
   – Это точно! Мне по фигу чего толкать: стволы или наркоту. Что за лох должен на это клюнуть? Я его знаю?
   – Нет, не знаешь, да и знать незачем. Выполнишь свою задачу – больше с ним никогда не увидишься.
   – Ой, начальник, не говори гоп. От тюрьмы да от сумы только идиот отрекается.
   Взгляд Калины прошёлся по комнате.
   – Да, скромный апартамент, у нас на зоне некоторые паханы лучше живут.
   – Тебя насколько отпустили? – поинтересовался Усольцев.
   – До восьми вечера, в семь надо дёргать обратно.
   – Тогда поговорим о деле. Значит, ты торгаш, стволы у тебя есть, но не здесь, а в Прибалтике. Каналы переправки надёжные.
   – Какие сроки доставки и марка оружия? – со знанием дела уточнил Калина.
   – Доставка через два-три дня после заказа, примерно как поезд ходит от границы с Белоруссией до Москвы, а потом от Москвы до Уральска. Оружие… – Усольцев задумался, – будут пистолеты ТТ, ещё небольшая партия ПМ.
   – Лады! – буркнул уголовник.
   – Представлять твой интерес, искать покупателя будет твой подельник Субботин.
   – Бес, что ли? – Калина назвал уголовную кличку Субботина. – С Бесом мы дело сделаем, он пацан правильный.
   – Бес, как ты его называешь, приведёт покупателя к тебе сюда, на квартиру. Расскажешь ему о товаре, предложишь партию. Как положено, поторгуешься. Цены на стволы знаешь?
   – А то! Их сейчас каждая собака знает. И что потом? Этот лошара соглашается, но ему надо будет показать стволы.
   – Дальше не твоя забота.
   – Когда начнём?
   – Считай, уже начали, – ответил Усольцев и, посмотрев на время, сказал: – Мне пора. Слишком сильно не расслабляйся, не хватало тебя потом из ментовки вытаскивать.
   – Да я чё, начальник, я ничё в натуре!
   Усольцев вышел, а уголовник достал из кармана бутылку водки, но стакана нигде не было, и он пошёл на кухню. Там копошилась хозяйка.
   – Мать, я кружку возьму? – сказал он громко, как говорят с глухими людьми.
   – Бери, бери, милок, возьми ещё хлебушка. Может, кашки хочешь? У меня хорошая каша, пшённая.
   На Калину посмотрело морщинистое лицо доброй женщины.
   – Сколько тебе лет-то будет? – спросил он.
   – Да восемьдесят уже давно было, мил человек. Осталась одна вот, доживаю. Все мои-то поумирали уже, а я хожу в церковь, свечки ставлю за упокой. Не знаю, когда боженька к себе заберёт. Что-то устала я, кости вон давеча разнылись.
   – Ничего мать, живи за всех. Кому на роду сколько прописано, тот столько и проживёт, торопиться не надо.
   Он взял кружку и положил в тарелку две ложки пшённой каши, пахнущей молоком, обильно сдобренной маслом. Эта каша показалась ему такой вкусной, словно он никогда не ел ничего вкуснее.
   В комнате он налил почти полную кружку водки, выпил, закусил пшённой кашей. Ему надо было позвонить, и он вспомнил, что в коридоре на тумбочке видел старый чёрный телефон. Нетрезво покачиваясь на ногах, пошёл к телефону, набрал по памяти номер Беспалого, которого знал давно и которому доверял. В зону дошли слухи, что Беспалый вошёл в силу – стал правой рукой Матвея, заправляет большими делами.
   – Толян, это я, Калина, – сообщил он заплетающимся языком – водка начала действовать, – тут тема нарисовалась, побазарить надо.
   – Ты ж на зоне, – ответил Беспалый, – я буду у вас на следующей неделе, приеду на свиданку кое с кем.
   – Нет, я сейчас в городе.
   – Чё, юзанул?
   – В отпуске я, кратковременном.
   Беспалый задумался.
   – Тебе вообще по городу можно двигаться, нет ограничителей?
   – Вроде можно, – ответил Калина.
   – Тогда подгребай в казино «Эльдорадо», спросишь у охраны меня. Знаешь, где это?
   – Я возьму тачку, бомбилы всё знают, найду.

   Уральск, Центральный городской парк, 17 июля, 16.00
   В эту субботу у Цыганкова была намечена встреча с Бутузом. Дома не сиделось, да и какие посиделки, если жена смотрит волком, а так хоть польза для дела будет. И Саша отправился в центральный парк. До стрелки ещё оставалось время, он нашёл телефон-автомат, позвонил Забелину.
   – Привет, Серёга. Чем занимаешься?
   – Отдыхаю после вчерашнего, – пошутил Забелин, как один из героев фильма «Служебный роман», – а ты откуда номер Риты знаешь?
   Сергей лежал расслабленный после сна и бурно проведённой ночи в квартире Маргариты. Та принимала утренний душ, шумела вода в ванной.
   – Обижаешь, начальник! Как насчёт попить пивка? – осведомился Цыганков.
   – Хочешь вырвать меня из объятий девушки?
   – Да ладно! Передавай ей привет и топай сюда. Ещё наворкуетесь!
   – Пользуешься моей слабостью! Где и когда? – вяло поинтересовался Забелин, и по его тону Александр понял, что приятелю не очень хочется выходить на улицу.
   – В центральном парке есть кафе, бывал там?
   – Знаю это место.
   – Тогда давай минут через двадцать. Сможешь? – спросил Цыганков, провожая глазами двух девушек, проходящих мимо будки с телефоном-автоматом.
   – Ставишь нереальные планы, – слабо возразил Сергей, – мне надо прийти в себя…
   – Принять ванну, выпить чашечку кофе? Кончай придуриваться! Тебе идти пять минут.
   – Хорошо, – обречённо вздохнул Забелин, – буду!
   Вскоре они сидели под тентом за столиком летнего кафе и медленно потягивали пиво. Играла громкая музыка, Вадим Козаченко пел что-то про белую метелицу. Посмотрев на хмурое лицо приятеля, Сергей спросил:
   – Опять с женой поругался?
   – Кто их, этих баб, разберёт, вроде стараешься, чтобы всё было нормально. Деньги все домой несёшь, а остальное… ты же знаешь, работа такая. Помнишь, когда нас зачисляли в КГБ, наш главный кадровик собирал жен и инструктировал.
   – Нет, не помню, у меня жены не было. А о чём инструктировал?
   – Ну, чтобы если увидят своих мужей на улице с другими женщинами, не устраивали скандалов и сцен – такая у нас работа.
   – Молодцы! Хорошо устроились! – засмеялся Забелин.
   – Мою тоже инструктировали, но всё равно ревнует. Смотри! – Цыганков показал глазами на соседний столик, где сели две девушки.
   Симпатичные молодые девчонки весело разговаривали, смеялись, искоса поглядывали на приятелей, сидевших неподалёку от них.
   – Хочешь, познакомимся? – предложил Цыганков.
   – Нет, Сашок, я только от Ритки, пока не до новых знакомств.
   – Постой, от какой Ритки? Виккерс? – удивился Цыганков.
   – От неё.
   – Да брось ты! Она же… – Цыганков замялся.
   – Что она?
   – Ну, она такая крутая. Зачем она тебе? У неё мужиков было как грязи, да и теперь, наверное. Возможно, ей кажется, что это офигительно – крутить любовь с контрразведчиком. Коммерсанты, бандиты, чиновники, теперь супермен из госбезопасности.
   – Сашка, замолчи, а то набью тебе морду, – вроде в шутку предупредил Забелин, хотя чувствовалось, что он на самом деле не шутит.
   – Всё, всё, молчу! – Цыганков снова посмотрел на девушек, – а может, рванём по бездорожью?
   – Ну, ты меня достал! Женатый человек, а всё на подвиги тянет!
   Вдруг одна из девушек, показавшаяся Забелину смутно знакомой, встала и подошла к их столику, обратилась к Сергею:
   – Вы меня не помните? Я Полина из бара «Джон Сильвер». Вы меня хотели пригласить…
   Опешивший от неожиданности Забелин промолчал, а Цыганков тут же вскочил со стула и сказал:
   – Полиночка, он не помнит, зато я вас прекрасно помню, садитесь с нами и подругу свою зовите.
   Сам же, повернувшись к Сергею, пробормотал:
   – А ты, оказывается, шалун. Пока я беседовал с Виккерс, времени даром не терял.
   Пока Полина звала подругу, Сергей в своё оправдание сказал приглушённо, так, чтобы не услышала девушка:
   – Да я просто так с ней болтал, для легенды. Нельзя же было торчать у стойки как столб.
   Подруга Полины оказалась небольшого роста, полненькой. Полина её представила:
   – Оксана. Мы работаем вместе в баре.
   Они заказали ещё пива, и Цыганков, обаятельно улыбаясь, принялся травить всякие байки и анекдоты, отчего девушки заливисто хохотали, а их лица порозовели. Всем было весело. Так они провели какое-то время. Полина поглядывала на Сергея с ожиданием, в надежде, что тот как-то обозначит свой интерес, но Забелин делал вид, что не замечает её взглядов.
   Ни Забелин, ни Цыганков, ни сидящие с ними девушки не заметили пристроившегося неподалёку на скамейке разведчика наружного наблюдения. Молодой парень расслабленно откинулся назад, на спинку скамьи, раскрыл газету и делал вид, что читает, периодически поглядывая в сторону четвёрки.
   У выхода из парка встала вазовская 2107, в которой сидел второй сотрудник оперативно-поискового отдела.
   Посидев ещё, девушки попрощались и ушли.
   – Зря, Серёга! – сказал с лёгким осуждением Цыганков, – девчонка хорошая. Поверь мне! Совершенно нормальная, ты ей нравишься. Эх, где мои семнадцать лет!
   – Может, и так, но пока не до неё. Если у нас не получится с Ритой, возможно, я подумаю…
   – Пока будешь думать – её уведут.
   – Как лошадь, что ли?
   – Не груби! – Цыганков взглянул на часы. – Мне скоро идти. Ты останешься?
   – Нет, тоже пойду. Надо ещё к сестре зайти, она просила.
   Сестра Забелина была на два года старше его, несколько лет уже замужем, и у неё росла племянница Сергея – маленькая Алёна. Муж сестры Вова имел собственный бизнес – торговал на рынке разными тряпками по большей части китайского производства, часто ездил с другими челноками за границу. Раньше в конторе на Сергея из-за того родства смотрели бы косо – торгаш, к тому же болтается за границей. А ну как его там вербанут? Но сейчас были другие времена.
   – Ты куда? Домой? – проявил любопытство Забелин, которому не понравилось настроение Саши. – А то смотри, давай со мной! Сестра нас угостит не только чаем.
   – Нет, у меня встреча наклёвывается с бандюками. С Бутузом!
   Сергей насторожился.
   – Прикрытие надо? Смотри, с этим не шутят!
   – Обойдусь пока что. Передавай сестре привет! Я потопал.
   Цыганков поднялся и пошёл к автобусной остановке. Шёл он, не торопясь, улыбаясь встречным девушкам, но в его опущенных плечах, замедленной походке, ленивых движениях вдруг проступила такая усталость, что Сергею на миг стало его жалко. И всё же он понимал, что ничем другу помочь не сможет.
   В это время с дальней скамьи поднялся ещё один человек и, сворачивая газету, направился к выходу из парка.

   Уральск, офис компании «Белла Донна», 11 июля, 16.45
   Маргарита в последнее время была чрезвычайно обеспокоена непонятными звонками. Не выдержав, она позвонила Забелину.
   – Серёж, тебя можно отвлечь на минуту?
   – Конечно, говори!
   Немного волнуясь, сбивчиво, Рита начала:
   – Слушай, странное дело, мне сегодня уже дважды звонили и ещё до этого. Но ничего не говорят, кладут трубку. Я тут думаю, может, это Матвей? Тогда, в мае, получилось, что я его кинула с бабками…
   – И он ждал почти два месяца? Это вряд ли. Хотя не исключено. А определитель номера у тебя есть?
   – В том-то и дело, номер не определяется. Так что мне делать?
   Секунду подумав, Забелин предложил:
   – Давай я по своим каналам проверю, а потом позвоню.
   – Хорошо, буду ждать!
   Не откладывая дела в долгий ящик, Сергей тут же отправился в кабинет сотрудника оперативно-технического отдела Гриши Переделкина, старого опытного технаря.
   – Слушай, Гриш, ты можешь узнать номер, с которого звонили на другой? – поинтересовался он. – Очень надо!
   Переделкин вытянул длинные худые ноги, пошевелил ими в стороны, словно освобождаясь от невидимых пут. В последнее время он резко похудел, поскольку сидел вместе с женой на жёсткой диете: его щёки ввалились, обозначив широкие скулы, а хрящевидный нос заострился.
   – Номера городские, не заводские?
   Забелин уточнил:
   – Городские, оба номера.
   – Узнать могу. А санкция прокурора?
   – Гриш, это моя девушка. Ей кто-то звонит, угрожает, вот она и беспокоится. Какая тут санкция. Хочешь, она напишет официальное заявление?
   Переделкин покладисто подмигнул.
   – Хорошо, пусть пишет. Принесёшь потом. Какой номер и когда звонили?
   – Её номер сорок восемь – двенадцать – тридцать. Звонили позавчера, вчера и сегодня. Сегодня несколько минут назад.
   Подняв трубку, Григорий набрал известный ему номер и заговорил, похохатывая, из чего Забелин заключил, что на другом конце провода, возможно, девушка.
   – Привет, Переделкин говорит. Посмотри, кто звонил сегодня на номер сорок восемь – двенадцать – тридцать. Было два звонка недавно. Жду!
   Он положил трубку, и Сергей приготовился услышать очередной анекдот или интересную байку – Переделкин знал их огромное множество. Своей памятью он прекрасно пользовался на любых застольях, нередко выступая в роли тамады. Но рассказать Гриша ничего не успел, через минуту прозвучал звонок. Он поднял трубку.
   – Это точно? С меня коробка конфет. – Потом, обращаясь к Сергею, сказал: – Всё ясно! Телефон, откуда звонили твоей девушке, установлен в казино «Эльдорадо». Говорит тебе что-то?
   – Более чем!
   Сомнений быть не могло: люди Матвея решили, что настало время выйти из тени и снова напомнить о себе. Значит, совсем скоро следовало ждать их визита к Рите, но Забелин не мог допустить, чтобы с ней разобрались так же, как с Веселовым, о котором ему рассказал Саша Цыганков.
   Он пошёл к Шумилову. Полковник, закуривая сигарету, сказал:
   – Сообщи Цыганкову. Может, удастся подключить «спартаковцев», чтобы разрулить. К сожалению, мы не можем выделить ей физическую охрану, людей у нас для этого не хватит. Но её заявление о вымогательстве передано в прокуратуру, поэтому в любой момент пусть звонит в милицию. Я предупрежу УБОП, чтобы глаз с Матвея не спускали.
   Цыганков же, к которому вечером подошёл Сергей, на всё это сказал:
   – Никто ничего не сделает. Поверь мне на слово!
   – И что, допустить, чтобы они на неё наехали? Кто мы будем после этого? Человек пришёл к нам, написал заявление, а её чуть не убили. У нас авторитет и так после всех кампаний в прессе ниже плинтуса, а из-за таких случаев с нами вообще никто работать не будет.
   – Да ты не суетись под клиентом. Я тут думаю… «Спартаковцам» бодаться с Матвеем не с руки. Если бы они хотели, то ещё в мае, после того как он завалил их пацанов, вызвали бы его на стрелку. Придётся в это дело впрягаться нам – больше некому.
   – Ты предлагаешь сесть в засаде у неё в офисе? Но Шумилов же сказал, что свободных людей нет, – Сергей в волнении ходил по своему кабинету, – то есть мы с тобой вдвоём?
   – Нет, марсиане прилетят! Конечно, вдвоём, в свободное, так сказать, от работы время.
   – Если их привалит человек десять? Они нас запросто завалят.
   – Не думаю, что их будет много, – Саша прошёлся рукой по густой чёрной шевелюре, – они прекрасно знают, что сейчас заступиться за Маргариту некому. Нас они в расчёт не берут именно из-за того случая в мае. Они считают нас лохами, Серёга! Ну, мы им и покажем, что не лаптем щи…
   – Всё это хорошо, но мы не можем сидеть в её офисе круглосуточно, – возразил Забелин, – нас не отпустят с работы на такое время.
   – Не грузись! Они всё равно проявятся. Или Ритке назначат встречу, или проколются по телефону, который на прослушке. Ты же договорился с Переделкиным?
   – Да, отнёс заявление Риты.
   – Ну вот! Так что мы их вычислим.
   – Может, есть смысл позвонить в УБОП, Сметанину, с которым ты брал барыг со стволами?
   – Уже сделано, – сообщил Цыганков, – их люди заряжены.
   Действительно, как и предполагал Цыганков, бандиты не захотели долго тянуть – назначили встречу в офисе Маргариты в ближайший понедельник.
   Офис Виккерс находился на одной из центральных улиц и выглядел довольно внушительно: перила были изготовлены из блестящего никелированного металла, вход отделан светло-коричневой плиткой под мрамор, балконы жителей второго этажа – сайдингом. Над входом красовалась сине-жёлтая вывеска с надписью: «Белла Донна». В общем, всё это выглядело не хуже, чем на фасадах московских фирм.
   Когда Забелин и Цыганков вошли, Рита не удержалась и обняла Сергея, а Цыганкова удостоила скромным поцелуем в щёку.
   – Ну, вот я и в «Хопре»! – весело повторил Цыганков слоган известной финансовой пирамиды «Хопер-инвест». – Не волнуйся, Марго, всё будет хорошо. Дай-ка мне телефон!
   Он набрал номер Сметанина.
   – Колян, готовы? Скоро начнём!
   В это время Сергей вытащил пистолет из наплечной кобуры, загнал патрон в патронник и поставил ПМ на предохранитель. Пистолет он не вставил назад в кобуру, а положил в карман лёгкой летней куртки, которую набросил, когда утром выходил из дома. Сегодня как раз слегка похолодало. Всё же, несмотря на прохладу, в офисе Маргариты вовсю работали кондиционеры. Она нервно ходила по кабинету, зябко ёжилась.
   – Рита, сядь, не волнуйся! – попросил её Сергей.
   Он взял холодные ладони Виккерс в свои руки, слегка потёр, согревая теплом. Виккерс благодарно улыбнулась.
   – Вроде не первый раз у меня такие встречи, а всё не могу привыкнуть, – ответила она.
   – Ничего, Марго, – подошёл к ним Цыганков, – мы здесь, менты тоже не спят, разберёмся как-нибудь с этими уродами. Знаешь, что у меня здесь? – Он похлопал рукой по кейсу, который положил на её стол.
   – Нет!
   – Автомат «Вихрь» – новейшая разработка. Так что отобьёмся.
   Виккерс немного успокоилась, пошла к своему столу и села в кресло. Достав сигарету из пачки, торопливо закурила. Лицо её было бледным, почти бескровным.
   Сергей посмотрел на часы – визитёры опаздывали.
   – А они не торопятся, – заметил он, – сами назначили на полпятого.
   – Наверное, смотрят вокруг, проверяют, нет ли засады, – ответил Саша.
   Они посидели молча. Тоже, как и Маргарита, выкурили по сигарете. Цыганков достал небольшой диктофон «Панасоник», положил на стол возле Виккерс, чтобы можно было записать разговор. Кейс с автоматом он спустил вниз, поставил возле стула.

   Посланцы Матвея вошли неторопливо, по-хозяйски оглядываясь вокруг, пару раз сплюнув на пол, застеленный фисташковым ковролином. Это были Беспалый и Череп. Беспалый по случаю визита накинул малиновый пиджак, на шею массивную золотую цепь. Длинный худой Череп был, как всегда, в спортивной одежде и грязных кроссовках. Он держал руки в карманах куртки, один из которых сильно оттопыривался.
   Увидев в кабинете Виккерс сторонних людей – культурно одетых, в костюмах и галстуках, с кейсом у кресла, они решили, что два коммерса пришли на переговоры и случайно задержались в офисе компании. Беспалый выступил вперёд и как можно вежливее произнес:
   – Господа хорошие, нам надо потолковать с хозяйкой. Ваше время закончилось!
   Он демонстративно посмотрел на часы. Цыганков в это время потянулся и включил диктофон, который был не виден бандитам.
   – А мы ещё не закончили, уважаемый, – подал он голос, – у нас ещё есть пара вопросов.
   Беспалый угрожающе улыбнулся, демонстрируя золотые фиксы, и кивнул Черепу. Тот вытащил из спортивной куртки пистолет ПМ, неторопливо двинулся к Цыганкову.
   – Ну, ты чё, валенок, не понял, что ли? – Череп открыл рот, в котором вместо некоторых зубов зияли провалы. – Вали отсюда, пока дырку в башке не получил!
   Он подошёл вплотную к оперативнику и почти приставил руку с пистолетом к его голове. У Сергея в это решающее мгновение вспотели ладони. Он готов был поднять ПМ, который держал наготове на столе, прикрытый газетой, и выстрелить в этого длинного отморозка. Но Цыганков сигнала не давал – Саша сидел спокойно, как показалось Забелину, немного расслаблено.
   Однако в какое-то мгновение Сергей всё же упустил его движение. Он не заметил, как Цыганков ловким, почти неуловимым для глаз жестом руки накрыл пистолет Черепа и положил большой палец между курком и бойком. Череп не смог произвести выстрел, с каким бы усилием не жал на спусковой крючок. Это был старый трюк, который давно показывали на высших курсах КГБ в Минске. Другой рукой Александр выхватил свой пистолет и воткнул его в живот бандиту.
   – А ну, бросай, – приказал он, – быстро!
   А Сергей в это время поднял свой ПМ и направил на Беспалого.
   – Руки за голову, повернулся к стене!
   Оторопев от неожиданности, Беспалый пробормотал:
   – Да вы чё, братаны, мы от Матвея, вы чё творите?
   – Федеральная служба контрразведки, – сказал Забелин, – давай быстрей, не скули!
   Минуту помедлив, Беспалый поднял руки и повернулся лицом к стоявшим у стены офисным шкафам с документами. Цыганков в это время обезоружил Черепа, подвёл его к Беспалому и надел на них один наручник.
   – Прямо скованные одной цепью! – пошутил Забелин, чувствуя огромное облегчение. – Саша, обыщи их, может, ещё стволы найдутся.
   Тот и без указаний приятеля знал своё дело. Он проворно и сноровисто провёл руками по телу одного и второго бандита, но больше ничего криминального не нашёл. В их карманах были паспорта, немного долларов, ключи от машины.
   – Всё чисто, – сказал он.
   Потом, посмотрев на Черепа, с внезапной злобой подошёл к нему и ударил сзади по почкам.
   – Ну, кто здесь валенок, урод?
   Бандит от удара согнулся, а Беспалый, посмотрев через плечо на оперативника, сказал с угрозой в голосе:
   – Ты не очень руками размахивай, а то придёт наш черед.
   – Слушай, ты, пестик, я сейчас из тебя тычинку сделаю! – повернулся к нему Цыганков, и, увидев, что Беспалый смотрит, как показалось ему, со скрытым во взгляде вызовом, тоже несколько раз ударил его сзади. Сергей вдруг понял, насколько были напряжены нервы Сашки во время захвата – сильно сжатая пружина разжалась. И он промолчал.
   Когда всё закончилось, Рита снова закурила. Она думала, просчитывала свои шансы, как считает бизнесмен возможные риски, перед тем как заключить сомнительную сделку. Сейчас она реально дала отпор Матвею, пусть и не напрямую, пусть не своими руками, но вот они, его псы, стоят перед ней у стенки, подняли лапы кверху, совсем не страшные и даже жалкие. И всё же. Чем может грозить ей ссора с Матвеем? Не зашла ли она слишком далеко, совсем не туда, куда бы хотелось?
   Раньше она не знала силы Матвея, потому и обратилась с заявлением к контрразведчикам, а сейчас отыграть назад уже нельзя. Она с надеждой взглянула на Сергея. Только он мог её защитить, за ним была та настоящая сила, с которой бандиты не рискнут спорить.
   – Ну что, Колян, приезжайте, – говорил между тем по телефону Цыганков, – да, мы взяли их. Есть один ствол. Оформите как положено – нападение на сотрудников правоохранительных органов.
   Когда бандитов увезли, Сергей сказал Рите:
   – Всё кончилось. Пойдем домой?
   – Идите, идите, голубки! – не преминул поддеть их Цыганков.
   – Саня, может, к нам? Посидим, отметим удачный день.
   – Нет, ребята, у меня ещё дела, – отказался с трудом Саша, которому хотелось сегодня посидеть в хорошей компании и расслабиться, – надо ещё встретиться кое с кем и потом… жена в последнее время лютует. Как говорится: «Шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу».
   – Смотри, как знаешь! – с сожалением произнёс Забелин. – Я доложу Шумилову, что мы их задержали.

   Уральск, два телефонных разговора, 11 июля, вечер
   Вечером на квартиру Цыганкова позвонил из УБОПа Сметанин.
   – Саня, молодцы, что их взяли, да ещё со стволом… только знаешь, – по голосу собеседника Цыганков понял: что-то пошло не так, – их пришлось выпустить.
   – То есть? – удивился Цыганков. – Вымогательство, нападение на сотрудников, ствол, наконец, ничего не значат?
   – Они заявили, что пришли на беседу поговорить о бизнесе, никому не угрожали, а ствол им вы подбросили. Свидетелей-то нет, кроме Маргариты, а она лицо заинтересованное.
   – Бред какой-то. И что, вы им поверили, наверное, ещё адвоката пригласили?
   – Да нет, он сам приехал – некий Белоглазов. Может, слышал?
   – Слышал, слышал, – мрачно подтвердил Цыганков. – Этот чувак работает на Матвея, он мне уже попадался в поле зрения.
   – Так что, извини, брат! Да, кстати, тебе для информации: о судьбе твоих подопечных очень беспокоился заместитель начальника УВД Карпов. Очень беспокоился…
   – Что, прямо извёлся?
   – Не говори! Сделал несколько звонков нашему Филиппову, думаю, это ускорило их освобождение.
   – Карпов, говоришь? – Цыганков помолчал в задумчивости. – Карпов, это интересно! Завтра доложу начальству. Пусть думают.
   – Всё, пока! – попрощался Сметанин.
   Неожиданное вмешательство Карпова, о котором Цыганков слышал как о яром поборнике борьбы с коррупцией, всё существенно осложнило. Эта новая фигура не учитывалась им в противостоянии с криминальным миром Уральска, и то, что руководитель милиции такого ранга выступил на стороне Матвея, значительно усилило позиции последнего.
   Но был и положительный момент.
   «Может быть, – подумал Саша, – для нас намного важнее не арест этих двух людей Матвея, а то, что проявилась связь между ним и Карповым, о которой в других условиях мы бы не узнали. Если Матвей задействовал Карпова и не посчитался с возможностью его спалить, то эти люди были ему нужны. Очень нужны!»

   Второй звонок прозвучал вечером того же дня. Звонил Карпов в казино «Эльдорадо», где в это время находился Матвей.
   – Матвей, я их вытащил, – недовольно сообщил Карпов. – Это стоило большого труда. Знаешь, уломать Филиппова не просто.
   – Не дергайся, получишь лавэ за труды, – с усмешкой в голосе сообщил Матвей, у которого на коленях в это время сидела молодая проститутка.
   – Вообще-то учти, так часто я тебе не смогу помогать. Гэбэшники возьмут в разработку, настучат наверх, а это ни к чему.
   – Ты прав, но эти люди были мне нужны, особенно Беспалый, ты его знаешь, он здесь следит за порядком.
   – Тогда второго надо было сдать, – в голосе Карпова послышалось сожаление, что он так не поступил, – у него тем более был ствол.
   – Сейчас чего тереть – проехали. Слушай, подъезжай ко мне, тут новые тёлки появились, девчушки толковые, сообразительные. – Матвей погладил колени проститутки.
   – Нет, не могу, поздно уже! – отказался Карпов. – Кстати, послушай моего совета, отстань ты от этой Виккерс. Она, насколько я знаю, легла под контрразведчиков, они её теперь пасут днём и ночью.
   – Легла в каком смысле?
   – Да в прямом. У неё в ухажерах начальник отделения из контрразведки ходит, который, собственно, и брал твоих парней. К чему этот геморрой с их конторой? Пусть себе живёт, как хочет, её бабки погоды не сделают. Не хватало нам ещё обозлить гэбэшников!
   Подумав какое-то время и прагматично оценив ситуацию, Матвей ответил:
   – Считай, что уговорил меня, скажу, чтобы к ней не лезли. Нам и так хватает своих дел, особенно по металлургическому заводу.
   После этого разговора на одну из торговых точек, принадлежащих Виккерс, был совершен налет: взяли деньги, но ничего не разгромили, продавцов не тронули. Это был показательный «наезд» Матвея, после чего о существовании Маргариты он как бы забыл.

   Уральск, кабинет генерального директора металлургического завода Генералова А.Н., 12 июля, 9.35
   – Как съездили за бугор? Много интересного? – спросил Гена Бондаренко, попав наконец к Генералову, который отсутствовал – был в деловой поездке на Западе.
   – Германия есть Германия, страна высокотехнологичного производства, – ответил директор. – Пока были там две недели, многое посмотрели. По заводам поездили, встречались с бизнесменами-партнёрами. Да, было интересно… Но ты ведь не за этим пришёл, Гена? Не для того, чтобы узнать о моих впечатлениях?
   – Вы правы! – Бондаренко замолчал, собираясь с мыслями. – Тут такая тема. Михаил Яковлевич попросил с вами переговорить, я всего лишь посредник.
   – Давай, давай, не тяни!
   – Он просит уступить один цех предпринимателю Матвееву, литейный, насколько мне известно. За Матвеевым стоят известные люди, предприниматели.
   – Матвеев? Кто это? Хотя неважно! Они что, думают взять меня голыми руками, развести как лоха? Так, кажется, сейчас говорят? – Генералов разгорячился, его лицо покрылось красными пятнами. – Я позвоню губернатору или самому Дергачёву. Они узнают, в какие игры играет Плотников. Не думаю, что его погладят по головке: за такие дела могут и снять, а могут и привлечь. Считаешь, что у меня мало влияния?
   – Что вы, Алексей Никандрович, я ничего такого не думал и, тем более, не говорил. Михаил Яковлевич знает ваши возможности, но… и вы подумайте, – осторожно подбирая слова, говорил Бондаренко, – к чему вам конфликты с бандитами? За Матвеем стоят москвичи. Насколько я знаю, один из них Сильвестр, он возглавляет несколько криминальных группировок. За ними сила! Плотников предлагает разойтись полюбовно, мирно, чтобы все были довольны.
   – Так не бывает, Гена, и ты это прекрасно знаешь. Всех примиряет только кладбище. Покойники не враждуют, им нет нужды выгрызать собственность друг у друга. Всё, чем они владеют, это пространством в два метра глубиной и деревянным ящиком, который может отличаться только качеством изготовления. Но смысла это не меняет. В наших делах, если ты разрешишь сегодня отрезать себе палец, завтра оттяпают руку, и никто не спросит соизволения. Если я соглашусь с передачей под чужой контроль одного цеха – завтра у меня заберут весь завод.
   – Ну, об этом речь не идёт. Вы же не думаете, что Матвей и его люди умеют управляться с таким огромным хозяйством? Да им это и ни к чему. Им хочется получить доступ к пирогу.
   Резко вскочив с кресла, Генералов забегал по кабинету.
   Его возмущало само предложение, поступившее от неизвестных бандитов, с которыми порядочные люди не должны иметь никаких дел. Каким образом Плотников оказался связанным с ними, Генералов не знал, однако то, что к нему обратился с подобным предложением именно человек Плотникова, серьёзно осложняло ситуацию.
   Аукцион по продаже заводских акций был ещё не проведён. Ведомство Плотникова только готовило предложения по цене и количеству акций, выставляемых на продажу. И конечно, Генералов принимал во внимание тесную связь Плотникова с Красовской, о которой было известно всему городу. Эта парочка могла кинуть его, Генералова, продать акции любому лицу, которое даст больше денег. Поэтому Генералову не хотелось с ними ссориться.
   С другой стороны, директор не был проходной фигурой, неопытным мальчиком, которого можно с лёгкостью облапошить. Он чувствовал свою силу, силу бывшего номенклатурщика, ещё с комсомольских времён имевшего опыт в аппаратных интригах.
   – Я сейчас позвоню губернатору и сделаю так, как он скажет, – наконец сообщил о своём решении Генералов, враждебно глядя на Бондаренко.
   – Ваше, конечно, дело, – уступчиво согласился Геннадий, – но я бы не стал этого делать. Медведев начнёт возмущаться, скажет – никого не слушать, посоветует обратиться к силовикам. А добьётесь ли вы результата? Это вопрос…
   – И всё-таки, – упрямо ответил Генералов, – я сейчас позвоню!
   Он набрал номер губернатора, секретарь тут же соединил его с первым лицом. Медведев поначалу выслушал спокойно, потом, как и предполагал Бондаренко, начал возмущаться. Кончилось дело тем, что он фактически дал указание готовиться к аукциону, не обращать ни на кого внимания, а в качестве поддержки сообщил, что попросит подключиться генерала Алексеева.
   – Ну, вы всё слышали? – спросил директор Геннадия, победно глядя на него своими синими, ещё молодыми глазами. – Предупредите Михаила Яковлевича, что губернатор берёт проведение этого аукциона под личный контроль, чтобы он не вздумал там крутить хвостом!
   – Вам, конечно, виднее, – вяло согласился Гена, – а ваши слова я передам Михаилу Яковлевичу.

   Уральск, УФСК по Уральской области, 12 июля, 11.00
   Появившись утром в здании Управления, Забелин занялся своим, ставшим для него привычным в последнее время делом – составлением плана. Название было длинным и красивым: «План оперативных мероприятий по выявлению и пресечению коррупционных проявлений на территории области». Но, несмотря на все красивости, в голову ничего конструктивного не шло.
   Он сидел за компьютером, тупо глядя на синий мерцающий экран с запущенной программой «Лексикон», с которой они все работали. Фантазии хватило только, чтобы написать заголовок и слово «Утверждаю» с инициалами самого главного начальника.
   Помучившись какое-то время, Забелин решил оживить мыслительный процесс чашкой кофе. Он положил в кружку две ложки растворимого кофе, который совсем не имел запаха и, вероятно, кофеина, поскольку расфасовку делали где-то в Польше. После такого кофе сердце билось так же спокойно и ровно, как после стакана простой воды.
   Сергей вышел в коридор к стоявшему там, на тумбочке, электрочайнику и налил кипяток. Возвращаясь, он увидел, что дверь в кабинет Цыганкова приоткрыта. Его приятель сидел за столом взъерошенный, мрачный, с красными утомлёнными глазами.
   – Здорово, Серёга, – кивнул он, – что там у тебя, кофе? Дай глотнуть.
   – Возьми! – Забелин протянул кружку.
   Цыганков отхлебнул несколько глотков, и его лицо слегка разгладилось, приобрело умиротворённый вид.
   – Ты что, опять у девчонок ночевал? – спросил Сергей. – Смотри, Сашка, жена тебя скоро на порог не пустит и будет права. У тебя же двое детей!
   – Да какие бабы? Я на встрече с Лёхой-Бойцом был, сидели почти до утра. Выпили вроде немного, но намешали всякого: и пива, и водки, и ещё какую-то хрень, сейчас не вспомнишь. Башка трещит…
   – Так чего ты сидишь, вали домой. Только предупреди начальника отделения, скажи, что всю ночь был на встрече.
   – Тебе хорошо говорить, – скривился Александр, – а Шумилов требует немедленного отчёта, ты же знаешь, как он контролирует всё, что связано с оргпреступностью. Вот сижу, рожаю.
   – Ну, ничего, как пела Пугачева: «Если долго мучиться…»
   Цыганков спросил:
   – А ты над чем горбатишься?
   – Генерал на коллегии поставил задачу усилить борьбу с коррупцией. Но материалов мало, надо бы дело завести, а не на чем. Приходится голову ломать!
   Взгляд Забелина скользнул по столу, и он заметил среди бумаг визитку.
   – Это у тебя чья?
   – Да вот, недавно дали, – Александр показал голубой кусочек картона.
   – «Денис Белоглазов, юрисконсульт компании «Омега Групп», – прочитал Сергей. – Мне о нём Рита говорила. Его упоминал Соколовский, что он, якобы, связан с одной дамой из Фонда имущества.
   – Насчёт фонда не знаю, а этот Денис работает с Матвеем, – пояснил Цыганков. – Он вёл переговоры с неким коммерсом Веселовым, может, слышал про такого? После этого на Веселова наехали люди Матвея.
   – Погоди, погоди! – остановил его Забелин, припоминая. – Почти два месяца назад был конкурс по продаже спиртового завода. Насколько я знаю, его выиграла эта компания – «Омега Групп». Я там по указанию генерала разбирался, но нарушений не нашёл. Выходит, «Омега» – это прикрытие Матвея?
   – Всё может быть, – задумчиво произнёс Цыганков. – Ладно, иди, пей свой кофе, счастливчик! А я буду париться, отчёт написать. Надо сделать, кровь из носу, а то сегодня вообще спать не лягу.
   Когда Забелин покинул его кабинет, Цыганков начал записывать краткое содержание своего разговора с Лёхой-Бойцом, который в картотеке адресного бюро значился как Алексей Егорович Морозов.
//-- Оперативные документы --//
   Аннотация беседы с доверительным оперативным контактом АЕМ
   Секретно,
   экз. № 1

   Мною, оперуполномоченным 2 отделения отдела ЭК капитаном Цыганковым А.И. 11.07.94 г. в обусловленном месте проведена беседа с АЕМ. Беседа записана на диктофон «Панасоник», запись прилагается.
   Целью беседы было выявление возможности организации прямых контактов между криминальными лидерами «сельмашевской» и «спартаковской» группировок для противодействия растущему влиянию Матвея – авторитета в крупной ОПГ.
   В ходе беседы АЕМ пояснил, что Матвей в последнее время начал сильно мешать, пытается перехватить бизнес по ряду направлений, особенно в проституции и торговле наркотиками. На вопрос, была ли у него встреча с Матвеем, чтобы урегулировать конфликт, АЕМ ответил: «Я хотел с ним перетереть эту тему, но Матвей даже не стал разговаривать. У него есть бригадир, зовут Толян Беспалый, так на стрелку он приехал и начал понты кидать, разводками заниматься. Мы его там чуть не порвали. Короче, разговора не получилось».
   Далее АЕМ сообщил, что с Бутузом ему встречаться не хочется, потому что он ему не доверяет. По словам АЕМ: «Бутуз гнилой пацан, может подставить кого хочешь, хоть родную мать». АЕМ опасается, что сразу после такой встречи, если она состоится, Бутуз побежит к Матвею и тут же «его сдаст с потрохами».
   АЕМ считает возможным контакт с чеченцами. Он утверждает, что они держат слово, и, если с ними разделить сферы влияния, то конфликтов не будет.
   Кроме того, АЕМ дополнительно сообщил, что часть его людей, которые перебрались в Москву, уже завязались с чеченцами и помогали им в установлении контроля над некоторыми гостиницами и казино. Там же, в Москве, они участвовали в стычках со славянскими преступными группировками (АЕМ называл «люберецких», «солнцевских») на стороне чеченцев. У АЕМ есть информация, что фирма Б.А. Березовского «АВВА» крышуется чеченцами, а недавнее на него покушение связано с разборками между чеченцами и славянами, которых в последнее время возглавил некий преступный авторитет Сильвестр.
   В завершение беседы контакт ещё раз повторил, что готов воевать с Матвеем, но только не вместе с Бутузом.

Оперуполномоченный 2 отделения ОЭК УФСК по Уральской области Капитан А.И. Цыганков 12.07.1994 г.

   Позднее на документе полковником Шумиловым поставлена резолюция:
   «1. А.И. прошу проанализировать, насколько опасна деятельность Матвея. Так можно заиграться с бандитами вместо того, чтобы их сажать. Если он действительно опасен, тогда для его нейтрализации продумайте возможность привлечения чеченцев.
   2. Информацию о возможном сотрудничестве Березовского с криминалом направьте в Управление экономической контрразведки ФСК России по линии работы».

   Уральск, казино «Эльдорадо», 13 июля, 15.00
   Беспалый слышал о громком деле с оружием, на котором менты повязали Калину и его подельников. Тогда ходили смутные слухи о том, что кто-то сдал всех, что завёлся стукач: слишком уж скоро менты получили всё им необходимое и вывели на суд всю группу. Да и сроки… Некоторые получили мягкие, небольшие, что было непонятно для воровского мира, знавшего уголовный кодекс не хуже прокурорских.
   Эти мысли пришли в голову Беспалому, когда он смотрел на сухощавое лицо Калины. От того разило водкой, но держался он твёрдо.
   – Дурь есть? – спросил Калина.
   – Что, косячок хочешь? У меня не забьёшь, тут бывают уважаемые люди, не хочу, чтобы провоняло. Я тебе потом дам, перед возвращением в зону посмолишь. Ну, говори, чего хотел.
   – Прошлый раз не поспел подъехать, а сейчас самый раз. Менты затевают какую-то хрень, и меня на это дело подписали.
   – Ты что, связался с ментами? – подозрения овладели Беспалым.
   – Я там покумекал, что отпуск лишним не будет, можно с братвой встретиться. К тому ж не мешает узнать, какую подляну ментяры задумали.
   – Ну, и в чём дело? – продолжая осторожничать, спросил Беспалый.
   Усевшись удобнее в кресле и закурив сигарету, Калина принялся подробно рассказывать о том, что знал, со всеми деталями. Он рассказал об Усольцеве, о Бесе, о съёмной квартире.
   Услышав короткий и содержательный рассказ своего кореша, Беспалый усомнился в наличии возможных покупателей стволов:
   – Что-то не слышал про чужаков в нашем городе, в натуре. Может, из других краёв, залётные птицы?
   – Не знаю. Погоняло не называли, но какая-то хрень заваривается, я чую.
   В это время дверь открылась, и зашёл Матвей. Едва глянув на Калину, по выражению лица и повадкам он сразу узнал уголовника. Тонкие губы его растянулись в улыбке:
   – Привет, брателло. Что нужно, работу, лавэшек?
   – Нет, Матвей, тут такое дело, – сообщил Беспалый, – это Калина с зоны.
   И он рассказал всё, что ему только что поведал осуждённый отпускник.
   – Так-так, интересно, – Матвей присел на край стола. – Значит, ты не знаешь, чего хотят? Ну, а самого мента, который с тобой работал, запомнил? Как выглядит, как зовут?
   – Да он такой круглый, как шарик, полный. Звания не видел, всегда ходит в гражданке. Фамилия его, – Калина задумался, вспоминая, – оканчивается на «цев». То ли Рязанцев, то ли Уфимцев, а, точно, вспомнил, Усольцев.
   – Усольцев? – вокруг губ Матвея легли жёсткие складки. – Ну, это мы сейчас проверим!
   Он набрал номер телефона Карпова.
   – Коля, у вас работает Усольцев? Нет такого? А где есть? В ФСК? Отвечает за собственную безопасность? Понятно. Да ничего, просто поинтересовался. Пока! – Положив трубку, Матвей повернулся к Калине: – из контрразведки твой кум, Калина, не из ментов.
   – А нам какая хрен разница? – удивился Калина. Матвей не ответил. Он пошёл к двери из офиса, бросив на ходу:
   – Мне по делам надо. А ты, Калина, продолжай встречаться с этими, которые под ментов косят. Надо узнать, кого они раскручивают и на что. Мне не нравятся такие шарады!

   Уральск, Центральный городской парк, 16 июля, 12.18
   Летний июльский дождь собирался долго, неохотно, словно ему всё было недосуг пролиться на сухую землю. Тучи темнели и кружили над городом, набухая то в одной стороне, то в другой, а потом бесследно исчезали, рассасывались, как будто некие высшие силы послали их на разведку, но получив нужные сведения, отзывали обратно.
   И вот потоки с небес наконец хлынули вниз. Всё вокруг сделалось мокрым: дома, деревья, люди. Но, странное дело, сильный дождь, хлеставший тугими тёплыми струями, не пугал, а радовал. Хотелось снять обувь, пройтись по улице босиком, как в детстве, беспечно и весело.
   Город сразу расцвёл всеми красками лета, и Забелин удивился тому, как красиво может выглядеть его родной Уральск, если смыть с него слой серой пыли.
   Они с Ритой назначили друг другу свидание в Центральном городском саду, возле фонтанов, которые обычно редко включают даже в сильную жару. Но сейчас, когда с неба хлестал этот мощный безудержный ливень, фонтаны, на удивление, работали, посылая вверх, навстречу небесной воде свои земные струи.
   В саду было хорошо, только имелся один недостаток: отсутствие беседок и навесов, поэтому укрыться от дождя было практически невозможно, он настигал везде. Случайно оставив пейджер на работе, Сергей не мог послать срочное сообщение Рите, чтобы перенести встречу в другое место. Промокнув насквозь, он шёл быстрым шагом по одной из аллей, ведущих к фонтанам.
   Ему было абсолютно не холодно под тёплой дождевой водой, он чувствовал себя прекрасно, словно вода была его родной стихией, как у рыбы. Он торопился, шёл по дорожке, от тела летели брызги в стороны. Ему было жалко только букет цветов: прекрасные розы, купленные в киоске, как ни заворачивал их в целлофан, всё равно намокли.
   Вот последний поворот, и он увидел мокрую, в лёгком платье, облепившем её фигуру, одиноко стоящую Риту. Наверное, они одновременно увидели друг друга. Он рванул к ней, крепко обнял, прижал к себе сильными руками.
   – Как и обещал, настоящее свидание!
   Рита взяла из рук Сергея розы, сняла обертку и прижалась губами к мокрым лепесткам.
   – Боже мой, какой запах! – сказала она. – Я не знала, как тебе сказать, что на улице дождь.
   – Ничего, дождь тёплый, – отвечал ей Сергей, испытывая необыкновенное, неведомое до того чувство нежности. – Пойдем быстрее отсюда, что же мы стоим?
   – Нет, – сказала, рассмеявшись, Маргарита, – мы побежим. У выхода стоит моя машина.
   Она сняла туфли и бросилась бежать по мокрому асфальту, по лужам, совсем не замечая их. Крикнула:
   – Догоняй!
   Сергей в один миг догнал её, и они побежали вместе к видневшимся воротам на выходе. Они бежали и громко кричали что-то друг другу, дурачились, хохотали, словно расшалившиеся дети, не обращая внимания ни на кого вокруг. Впрочем, вокруг всё равно никого не было.
   Добежав до джипа, они нырнули туда, в этот тёплый сухой маленький домик. Но поехали не сразу. В машине она положила букет роз на заднее сиденье, сладкий цветочный запах сразу поплыл по салону. Они тесно прижались друг к другу и начали целоваться.
   – Кажется, я в тебя влюбилась, – сказала Маргарита, прерывисто дыша, когда оторвалась от Сергея.
   Она смотрела на него широко открытыми карими глазами, и эти глаза манили, притягивали, как бездна космоса, если долго смотреть в ночное небо. Сергей не мог оторваться от этих сияющих глаз. Потом он встряхнул головой, словно хотел прийти в себя, очнуться от чарующего гипноза, потёр рукой лицо и сказал тихо:
   – Слушай, Ритка, ты мне совсем голову заморочила. У меня на работе куча дел, а я сижу здесь, с тобой…
   – А я тебя не держу, – ответила Маргарита, лукаво улыбаясь, как улыбается женщина, почувствовавшая свою силу над мужчиной, – иди, иди, работай!
   – Нет, не могу. Ты ведьмочка, совсем околдовала меня.
   – А ты как думал с нами, бабами, связываться? Ты совсем вымок, поехали ко мне сушиться.
   – Ты тоже вроде не сухая, – сказал Сергей, ответно ей улыбаясь, и посмотрел на её выпирающую грудь, плотно обтянутую мокрым платьем.
   Это платье само по себе было довольно прозрачное, и когда его намочил дождь, оно словно растворилось, растаяло. Сквозь него чётко проступил силуэт белого бюстгальтера. Он не смог сдержаться и положил свою горячую ладонь на её правую грудь.
   Маргарита вспыхнула.
   – Подожди, – почти шёпотом сказала она, – подожди, доедем до дома.

   Уральск, кабинет начальника УФСК по Уральской области Алексеева В.Г., 18 июля, 10.20
   Генерал Алексеев вызвал к себе полковника Шумилова для беседы о текущих делах отдела, и тот заодно захватил документы на подпись. Алексеев читал, накладывал резолюции, разговаривал.
   – Николай Поликарпович, чем у вас Забелин занимается? – недовольно осведомился он. – Собирается выполнять решение коллегии, готовить план мероприятий? Срок, отведённый ему, истекает.
   – Товарищ генерал, – заступился за подчинённого Шумилов, – у меня этот вопрос под контролем, но пока ничего не получается – есть отдельные намётки, выборочная информация. К сожалению, этого мало для планирования и организации работы.
   – Я что, буду вас учить, что надо делать? – Алексеев нахмурился и нервно поставил резолюцию, – вы же окончили Академию ФСК в прошлом году, вы у нас сейчас самый умный. Я включил вас в резерв на выдвижение в заместители начальника Управления. Что же вы, давайте оправдывайте, так сказать, доверие!
   – Приложим все силы, товарищ генерал, но я попросил бы вас скорректировать сроки. К срокам, указанным в решении коллегии, мы не успеем.
   – Не знаю, не знаю! Если быть такими нерасторопными, то и заниматься оперативной работой ни к чему. Само понятие «оперативная работа» подразумевает быструю работу, без проволочек, без бюрократических ухищрений и длительных согласований. Оперативник – человек, немедленно реагирующий на возникающие угрозы. Если это угрозы отдельным гражданам, то это милицейский оперативник, если угрозы государству, всему населению, то это мы.
   Чтобы дальше не раздражать генерала, Шумилов попытался перевести разговор на другую тему.
   Недавно сотрудники его отдела провели операцию по задержанию милицейского чина, работавшего в паспортном отделе города и оформлявшего за взятки паспорта разным сомнительным личностям. Один из них даже находился в федеральном розыске. Эту операцию проводили с участием собственной безопасности УВД по Уральской области. Большую помощь тогда им оказал заместитель начальника УВД полковник милиции Карпов.
   Карпов отвечал в милицейском управлении за работу криминальной милиции и, как оказалось, был хорошим приятелем Кислицына. Перед проведением совместной операции Кислицын договорился о том, чтобы Карпов принял Шумилова.
   – Меня попросил с вами встретиться Борис Иванович, – сказал тогда Карпов, неприятно хрустнув пальцами. – Какую помощь мы вам можем оказать, естественно, в пределах наших возможностей и компетенции?
   – Нам бы хотелось подключить вашу собственную безопасность для проведения операции по задержанию одного взяточника, работающего в паспортном столе.
   – Вы уверены в его виновности?
   – У нас достаточно материалов, – ответил твёрдо Шумилов, – этот человек фактически уже изобличён нами. Теперь это надо закрепить юридически.
   – Да, коррупция – страшный бич государства. Помните, совсем недавно, около десяти лет назад, мы смотрели сериал про комиссара Каттани, ужасались, негодовали. Никто не думал тогда, что такое будет возможно у нас. А теперь… – Карпов доверительно наклонился вперёд, словно хотел сообщить Шумилову нечто конфиденциальное, – мы тоже периодически ловим за руку взяточников, этих предателей служебных интересов. Конечно, масштабы у нас побольше вашего будут, ну так у нас и личного состава больше.
   – Вы имеете в виду гаишников?
   – Не только, – уклонился от прямого ответа Карпов и не стал дальше развивать скользкую тему о коррупции в собственных рядах. – Мы окажем вам любую помощь. После неудачного опыта сотрудничества с Баранниковым, мне кажется, наш министр Ерин найдёт общий язык со Степашиным [12 - Степашин С.В. – директор ФСК (1994–1995).].
   После этих слов милицейский полковник вызвал начальника отдела собственной безопасности УВД Староконева, и Шумилов обговорил с ним детали предстоящей операции.
   Услышав сейчас рассказ Шумилова, его искреннюю похвалу милиционерам, Алексеев тут же снял трубку и позвонил Карпову, поблагодарил за помощь.
   – Сколько их развелось сейчас, этих взяточников! – посетовал генерал, поговорив с Карповым.
   – Да, Владимир Георгиевич, сплошное лихоимство вокруг, коррупция, – согласился Шумилов.
   – А вы, Николай Поликарпович, знаете, в чем отличие лихоимства от мздоимства? – вдруг спросил Алексеев.
   Шумилов не знал этого, пожал плечами.
   – Мне кажется, это одно и то же.
   – Совсем нет, – не согласился генерал. – Если мне не изменяет память, то в николаевском Уложении о наказаниях за уголовные преступления эти два понятия разграничивались. Мздоимство – это взятка, которую берет чиновник за выполнение своих обязанностей.
   – Вроде толкача, как в советские времена? – спросил Шумилов.
   – В советские времена толкачами были снабженцы. А здесь чиновник быстрее исполняет то, что он и так бы сделал, только в отведённое законом время. Например, закон отводит месяц на оформление бумаг, чиновник, которому дали взятку, делает за день.
   – В чём же тогда отличие от лихоимства?
   – Лихоимство – это взятка за совершение должностным лицом действий вне его компетенции, того, что не положено. Видите, Николай Поликарпович, какая разница, а тут коррупция, коррупция…
   Генерал невольно развёл руками, недоумевая и удивляясь. Ему было непонятно, почему надо использовать это иностранное слово вместо своих, точно отражающих суть вопроса.
   – И всё-таки, – неожиданно вернулся он к началу разговора, – переговорите с Забелиным. Мне не нравится, как он выполняет решение коллегии. Чем он у вас там занимается? Решает свои дела вместо служебных? Что у него с Виккерс? До меня дошла информация, что он связался с этой дамой из бизнеса.
   Последние слова Алексеев произнёс жёстко, показывая своё внутреннее знание, и Шумилов невольно смешался, ему нечего было ответить.
   – С Виккерс? Об их отношениях мне ничего неизвестно, – только и произнёс он.
   – И плохо! Очень плохо, Николай Поликарпович! Получается, что вы не контролируете обстановку в отделе, не владеете информацией.
   Полковник не знал, что незадолго до его прихода в кабинете начальника управления побывал Кислицын с материалами проверки Забелина и Цыганкова. Генерал ознакомился со сводками наружного наблюдения. Он сразу обратил внимание на подчеркнутую красным маркером фразу о том, что Забелин посещал квартиру Виккерс и делал это в разное время: и в рабочее и в нерабочее. Борис Иванович специально отметил это место в сводке наружного наблюдения, рассчитывая на негативную реакцию со стороны шефа.
   Начальника управления охватило раздражение после прочтения материалов.
   Конечно, если эта связь была нужна для дела, то она не возбранялась, даже поощрялась. А если только для тела? Что было на самом деле, знал один Забелин. Однако того не было в этом кабинете, у него нельзя было спросить. Сейчас своё растущее раздражение генерал как ушат воды вылил на Шумилова.
   – Что, изработались? Устали? Кровь из носа течёт? Пора просыпаться, Николай Поликарпович. Пора!
   Алексеев говорил и говорил, распаляясь, переходя на повышенный тон, не давая возможности ответить и оправдаться. Вернувшись после этого тяжёлого разговора в кабинет, Шумилов замкнулся изнутри, открыл массивную скрипучую дверцу сейфа и налил себе рюмку коньяка. Он выпил его одним махом, как пьют водку, сел в кресло и попытался успокоить себя.
   Внезапно полковник почувствовал, что веко левого глаза нервно задёргалось. Шумилов приложил к нему ладонь, но нервный тик не проходил, и он, чтобы попусту не тратить время, открыл правой рукой папки с делами, принялся читать документы. Он сидел в своём кабинете долго, пока не стемнело.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 19 июля, 10.00
   – Так, так, – повторил несколько раз Шумилов, услышав доклад Забелина о встрече с оперативным источником «Николаем». Он, как всегда, достал сигарету и засмолил её, пуская дым во все стороны. – Значит, ты считаешь, что нам надо браться за Красовскую, а копнув её, выйдем на Плотникова?
   – Да, Николай Поликарпович. У агента есть обоснованные подозрения в отношении Красовской. И ещё… Вы помните Виккерс?
   – Конечно!
   – Она мне сказала…
   Шумилов остановил его.
   – Погоди-ка! Ты её оформил источником? Почему я не знаю?
   – Нет, не оформлял. Мы с ней встречаемся.
   – Серьёзно? С Маргаритой Виккерс?
   – А что, вы против? – Забелин удивлённо посмотрел на полковника. И чего они все так странно реагируют на их отношения, тогда Саша в парке, сейчас Шумилов? Точно его встречи с Ритой были шокирующими, невозможными сами по себе, как невозможно общение солдат двух враждующих армий.
   Но Шумилов ответил спокойно:
   – Нет. Какое мне дело? Генерал вот только бурчал. Так что она сказала?
   – Рита была в начале месяца на открытии казино «Эльдорадо». Есть такой предприниматель Соколовский. Так вот, он сказал, что Красовская, возможно, связана с Матвеем через юриста Белоглазова. Так что, взявшись за Екатерину Евгеньевну, мы вскроем этот коррупционный нарыв.
   – Ты что, в пресс-службу хочешь податься? – с подозрением поинтересовался Шумилов. – Там любят громкие словеса, доклады об успехах. Но им так и надо, по службе положено. А мы люди простые, тихо делаем своё дело, как говорится, без шума и пыли. У нас когда-то были говоруны на партийных собраниях – говорили много и красиво. Только после ГКЧП все исчезли. Хорошо, готовь постановление на заведение дела и сразу план мероприятий! Я подпишу бумаги у генерала.
   – Но нас же Кислицын курирует? – удивился Забелин.
   – По делам о коррупции есть указание генерала нести материалы только к нему. Поэтому обоснуй всё чётко, грамотно изложи, он не любит, когда написано шиворот-навыворот. Как думаешь назвать дело?
   – «Стрекоза».
   – Почему «Стрекоза»? – на сей раз уже удивился Шумилов. – Потому что очки носит?
   – Не только. Она вся такая стремительная, лёгкая, быстро перемещается, хлопает крылышками. Вот я и подумал, пусть будет «Стрекоза». А вы против?
   – С какой стати? Иди и пиши бумаги. Только учти, вопрос о приобретении источников будет очень серьёзным. Вводить их со стороны вряд ли получится, насколько я знаю, у нас нет там особых позиций.
   – Да, это так. Но я думаю изучить в этих целях начальника отдела Ирэну Истомину. Мне кажется, она наиболее подходящий кандидат. В качестве запасного варианта можно использовать Белоглазова.
   – С Белоглазовым осторожней, – предупредил начальник, – он связан с группировкой Матвея, здесь риск должен быть минимальным. Возможно, по Белоглазову следует переговорить с Цыганковым, только не раскрывая деталей. И обязательно привлеки к проверке Верёвкина, он теперь работает у Плотникова, считай, в центре событий. Это обстоятельство надо обязательно использовать.
   – Я доложу вам свои соображения, Николай Поликарпович. В самое ближайшее время.
   – Договорились!
   Закрыв за собой дверь кабинета полковника, Забелин задумался. Он вполне отдавал себе отчёт, что впереди его ждёт большая и напряжённая работа. Совсем не факт, что она увенчается успехом. Может, даже постигнет неудача. Сколько служил в Управлении Забелин, он не помнил, чтобы хоть одна антикоррупционная разработка завершилась результативно и подозреваемых изобличили, дали им по заслугам.
   Наоборот, после неудачных попыток схватить за руку проворовавшихся чиновников несколько оперативников было уволено или переведено в другие управления. И всё же, всё же… В душе он был скорее идеалистом, чем циником, и слово «справедливость» для него не было пустым звуком.
   «Как там было у графа Толстого? – думал Забелин. – Если плохие люди объединяются, чтобы творить зло, то и хорошим тоже надо объединиться, чтобы им противостоять. Граф считал, что это просто, может, и так, но звучит наивно». На самом деле, пришёл к выводу Забелин, хорошие люди разобщены больше, чем плохие, потому что порочные связи крепче добрых отношений.

Фаза II. Подготовка

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет майора Забелина С.П., 19 июля, 10.30
   Закрывшись в кабинете, Забелин сел за компьютер и ненадолго задумался. Он полистал имевшиеся у него справки, сообщения о встрече с агентурой и конфиденциальными источниками. Пальцы почти сами начали набирать текст постановления на компьютерном экране. Следом Забелин набросал план оперативных мероприятий по делу.
   Эти документы вместе с сообщением агента «Николая» и несколькими другими справками он отнёс Шумилову. Вскоре все необходимые формальности были выполнены: он поставил дело на учёт, получил пустые корки для подшивки листов и вновь вернулся в свой кабинет.
   Теперь надо было продумать, как найти подходы к заместителю Красовской Ирэне Истоминой. Она могла стать тем ключевым звеном, которое поможет ему решить поставленную задачу.
   Открыв дверцу сейфа, Сергей достал бланки различных заданий и начал их заполнять.
   «Итак, Ирэна, – размышлял он, – вызвать её на беседу к себе? Глупо! Сразу возникнут вопросы у той же Красовской – зачем её заместителя вызывали в ФСК? Можно, конечно, придумать легенду, вроде проверки дальних родственников или проверки на допуск к секретам, ещё что-нибудь. Но любая придумка может вызвать обоснованные сомнения. Тогда вся работа насмарку».
   Дверь кабинета открылась, вошёл Цыганков.
   – Что задумался, Серёга? Гляди веселей, и люди к тебе потянутся. Чекист должен быть с усталыми и добрыми глазами. То, что ты устал, вижу, наверное, Рита по ночам покоя не даёт, а доброта отсутствует – сплошная строгость в глазах!
   – Тебе бы всё балагурить, – пробурчал Забелин.
   Цыганков прошёлся по кабинету.
   – На обед пойдёшь?
   – Опять в пельменную? Уволь, у меня скоро изжога будет от уксуса.
   – Почему в пельменную, зачем в пельменную, дарагой, – балагурил Цыганков, подражая говору кавказцев, – пойдем в шашлычную, панимаиш! Пасидим, пагаварим, покушаем шашлык-машлык, посмотрим телевизор-мелевизор, вина попьём.
   В дверь заглянул начальник второго отделения Игорь Лысенко.
   – Скучаете? Не слышали, к нам кто-то из Совета Федерации прилетает, то ли Шумейко [13 - Шумейко В.Ф. – председатель Совета Федерации 3C РФ 1994–1996 гг.], то ли его заместитель.
   – Нет, – ответил Сергей, – а когда стало известно?
   – Да только что. По распоряжению генерала всех собирают в зале заседаний через тридцать минут. Отдел борьбы с терроризмом будет распределять людей в посты для охраны.
   – А работать когда? – спросил, усмехаясь, Цыганков, – ведь чертовски хотелось поработать!
   – Ничего! – расплылся в улыбке Лысенко, – будешь в кортеже ездить весь день и в носу ковырять.
   Посмотрев на часы, Цыганков вернулся к обеденной теме:
   – Серёга, мы ещё успеем добежать до канадской границы, погнали на обед. Ты с нами? – обратился он к Лысенко.
   – Нет, я уже!

   Аэропорт Плеханово, помещение аэровокзала, 20 июля, 09.00
   Встреча московской делегации прошла, как и намечалось, в штатном режиме, без особых проблем. Едва самолет приземлился, к трапу подали машину для высокого гостя, следом за ней выстроились другие машины кортежа. Впереди встали гаишники с мигалками, и вскоре колонна медленно и осторожно тронулась на выезд с территории аэродрома.
   В сущности, миссия Забелина, других сотрудников управления, не задействованных в сопровождении, была закончена. Они могли возвращаться в город.
   Сергей вошёл в здание аэропорта. Там уже собралось много народа: утром ожидалось несколько рейсов из Москвы, Иркутска, Петербурга. Люди встречали родственников, сами улетали. Стоял ровный несмолкаемый шум, который обычно присутствует в подобных местах. По залу прогуливались милиционеры с собаками, искали наркотики, взрывчатку.
   Просматривая помещение насквозь, Забелин обратил внимание на белокурую девушку, показавшуюся ему смутно знакомой. Подойдя поближе и присмотревшись, он узнал Ирэну Истомину. Она сидела в зале ожидания, читала газету, не обращая внимания на окружающих.
   «Этого не может быть, – не поверил глазам Забелин, – мистика какая-то! Только вчера думал о том, как найти к ней подходы, и вот она, сидит здесь, передо мною. Словно по заказу! Вот он, шанс для знакомства!»
   Он подозвал милиционеров, представился.
   – Видите ту девушку? – показал он на Истомину. – Проверьте у неё документы и заведите в отделение. Я пойду следом, мне надо с ней побеседовать.
   Милиционеры, с самого утра наблюдавшие нашествие сотрудников ФСК в аэропорт, не удивились просьбе Забелина. Кто знает, может, это подозреваемая, настоящая террористка?
   Не задавая лишних вопросов, милицейский наряд прямиком направился к Ирэне, и Забелин отследил, как милиционеры неторопливо-небрежно проверили её документы, предложили пройти вместе с ними. Издалека он увидел, как изменилось лицо Истоминой – стало удивлённым и встревоженным. Девушка явно недоумевала, почему она вызвала интерес правоохранительных органов, чем привлекла внимание.
   Итак, эффект был достигнут! А теперь пора появиться принцу на белом коне и спасти принцессу из лап дракона.
   Он без задержки пошёл в отделение милиции, располагавшееся на втором этаже здания. Войдя в кабинет, Сергей вновь показал удостоверение милиционерам, будто видел их впервые.
   – Госпожа Истомина, – сказал затем, обращаясь к Ирэне, – я из контрразведки, майор Забелин. Сегодня мы проводим охранные мероприятия, так что вы не удивляйтесь повышенной бдительности наших коллег. Товарищи! – добавил он, повернувшись к милиционерам, – я эту девушку знаю, она уважаемый работник из федеральных органов власти. К ней претензий не имеется. Давайте её отпустим!
   Милиция, как и следовало ожидать, возражать не стала.

   – Встречаете кого-то? – поинтересовался он.
   – Подруга прилетает из Питера, – пояснила Ирэна и метнула в него быстрый взгляд, – я вас не помню. Вы разве бывали у нас, в нашем учреждении?
   – Я бываю везде, работа такая. А что ваша подруга делала в Питере, ездила в турпоездку?
   – Нет, она там живет. Я оканчивала Ленинградский финансово-экономический институт, всё время её приглашала в гости показать Уральск – у нас же красивый город, природа.
   Забелин посмотрел на табло с информацией о прилетающих и улетающих самолётах: до прилёта рейса из Петербурга оставалось двадцать минут. Он предложил:
   – Не хотите выпить чашечку кофе?
   – С удовольствием!
   Вокзальное кафе располагалось на первом этаже, почти все столики в это утро были пустыми, и они без труда взяли по стаканчику кофе, сели на свободные места. Забелин помимо этого купил по паре пирожных.
   – Люблю сладкое, – пояснил он Истоминой.
   – Да что вы? – рассмеялась та. – Я тоже обожаю.
   Истомина была крашеной блондинкой с круглым приятным лицом и большими голубыми глазами. Впрочем, эти большие глаза не выглядели наивными, скорее любопытными. Иногда она мило встряхивала головой, словно пыталась откинуть назад падающую на лоб чёлку, хотя та и не падала.
   – Что вы меня так внимательно разглядываете? – с любопытством спросила Истомина. – Что-то не так? – вдобавок она забавно картавила, мягко, на первый взгляд совершенно незаметно.
   – Извините, если я слишком настойчив: разглядывать – моя профессиональная привычка.
   – А вы… работаете в контрразведке? Впрочем, вы же сами говорили. Если не ошибаюсь, майор?
   – Да.
   – И чем вы там занимаетесь, шпионов ловите? – Истомина иронично улыбнулась.
   – Скажем так, нехороших людей.
   – Для этого у нас милиция есть. А вы должны чем-то серьёзным заниматься, как в фильме «ТАСС уполномочен заявить»: агент Трианон пойман с поличным, вражеская вылазка пресечена, корабли в Нагонию наконец доставят важный груз.
   – Напрасно иронизируете, – Забелин сделал глоток кофе, который был горячим, но невкусным, – это была реальная история, она вошла во все учебники как пример удачной работы контрразведки.
   – Что за учебники? История России? Социология? Я там такого не встречала.
   – Нет, наши ведомственные учебники. Они недоступны для широкого ознакомления.
   Сергей почувствовал, что разговор пошёл не по тому руслу – можно долго иронизировать, пикироваться друг с другом и в результате разойтись ни с чем.
   – У вас странное имя, не Ирина, а Ирэна. Это на французский манер? – спросил он.
   – Ирина греческое имя, а родителям хотелось, чтобы оно больше походило на западное. Вот и изменили одну букву. Но мне так нравится, звучит как-то элегантнее, загадочнее.
   – Пожалуй! Можно сказать, что и поэтичнее. Ирэна рифмуется со словом «сирена», «пена». Возникает ассоциация с морем.
   Девушка по-особому посмотрела на него, взяла пирожное, медленно откусила, стала запивать кофе.
   – Ирэна, мне рассказывали о вас как о высокопрофессиональном работнике, – продолжил Сергей, решив, что пора переходить к главному. – Я сам занимаюсь приватизацией или, как у нас говорят, курирую это направление, поэтому в курсе, какой объём работы приходится вам перелопачивать.
   – Да, работы много, – с серьёзным видом подтвердила Истомина, – но гораздо тяжелее не сам объём, а то, что почти каждую неделю приходят всё новые инструкции, методички, рекомендации. Их все надо изучить, хорошо знать, а на это уходит много времени. Вот и приходится иногда задерживаться допоздна.
   – Никакой личной жизни! – заметил в шутку Забелин.
   Щёки Ирэны тронул лёгкий румянец.
   – А вы не смотрите, что у меня нет кольца, – сказала она, – бойфренд, как сейчас говорят, у меня есть. У вас же тоже нет кольца? Тоже никакой личной жизни?
   Сергей посмотрел на свою руку, словно видел её впервые.
   – А что, пожалуй, вы правы! Я тоже работаю допоздна, на личную жизнь совсем нет времени. И что за работу мы с вами выбрали? – он мягко улыбнулся, как бы приглашая Ирэну в одну с ним компанию, показывая, что у них есть нечто объединяющее, то, что может послужить мостиком для возможного перехода к более близким отношениям.
   Любезничая с девушкой, Забелин обратил внимание на то, что Истомина несколько раз бросала в его сторону тот своеобразный взгляд, которым женщина обычно оценивает мужчину. Так на него смотрела и Маргарита. Но завязывать новые отношения в то время, когда у него протекал бурный роман с Ритой, не входило в его планы.
   – А что, на вашей работе трудно познакомиться с девушкой? – удивилась Ирэна. – Я думаю, как раз наоборот, у вас много таких возможностей, так что не прибедняйтесь!
   – Какая вы, однако, подозрительная! Вам бы у нас работать. Знаете, Ирэна, люди бывают разные. Всё зависит оттого, какую цель каждый ставит перед собой. Кто-то хочет переспать со всеми встречными женщинами, кто-то напиться и забыться, кто-то делает карьеру. А эти два фактора – женщины и выпивка, могут сильно помешать.
   – Прямо факторы риска, – фыркнула Истомина, – вы словно врач-кардиолог.
   Разговор с Забелиным её заинтересовал, и хотя уже объявили о том, что через пять минут приземлится самолёт с её подругой, она его не прервала, спросила:
   – А сами вы себя к кому относите? К бабнику, выпивохе или карьеристу?
   – Я, пожалуй, нечто среднее, всего понемногу.
   – То есть ни рыба ни мясо?
   – Да, – усмехнулся Забелин, – сало! А если серьёзно, однозначных людей вы, пожалуй, не встретите. В каждом намешано чёрте что: комплексы, характеры, страхи. Вот вы, например, знаете себя? Какая вы?
   – А что я? – удивилась она.
   – У вас нет страха одиночества?
   – Одиночество? Я его отгоняю от себя, – немного подумав, сообщила Ирэна. – Я полностью погружаюсь в работу и тогда ничего не замечаю вокруг. И потом вы забыли, у меня есть молодой человек.
   Она вдруг как будто опомнилась, заторопилась:
   – Не знаю, отчего с вами так разоткровенничалась. Вы простите, ради бога, мне надо самолёт встречать.
   – Конечно, конечно! – согласился Забелин. – Я хотел только попросить вас об одном одолжении. Мне надо получить консультацию по некоторым приватизационным документам. Могу я подойти на неделе?
   – Если только это займёт не много времени, – замялась Истомина, – вы знаете, у меня полно работы.
   – Клянусь, что сильно мешать не буду!
   Позднее, вернувшись в Управление, он встретился с Цыганковым.
   – Послушай, Саня, – сказал он, – если ты нашёл хороший источник – женщину, но она, возможно, хочет личных отношений.
   – Ну, и что, это может здорово помочь в работе. Любовницы – самые лучшие агенты, это ещё из Библии известно.
   – А ты что, читал Библию? – удивился Сергей.
   – Нет, я читал «Библейские истории» одного польского писателя, и он, наоборот, высмеивал религию. Так что, брат, вступай в интимные отношения и ни о чём не жалей. Тем более ты не женат.
   – Но у меня есть Рита.
   – Глупая постановка вопроса! Всё наоборот. Ты не женат, поэтому изменить никому не можешь. И потом, разве женатые мужики не спят с любовницами, нисколько не терзаясь угрызениями совести? А тебе надо переспать для дела, чтобы привлечь к сотрудничеству. Так что выкинь свои моральные колебания и действуй. Кстати, я её знаю, эту твою обожательницу?
   – Ты словно змей-искуситель! – засмеялся Сергей. – Нет, не знаешь. Она начальник отдела в ведомстве, которое я курирую.
   – Упакована?
   – Думаю, не очень. Есть у неё, правда, своё авто – синяя «семёрка». Кстати, поможешь потом номера пробить?
   – Не вопрос!
   – Есть ещё квартира-однушка.
   – Ну, вот видишь! А ты говоришь: «Не очень!»
   – Ладно, как прошёл день? – поинтересовался Сергей. – Сохранили приезжее лицо в неприкосновенности?
   Цыганков в отличие от Забелина весь день был занят, участвуя в сопровождении и охране московской вип-персоны.
   – А что с ним сделается? Лицо, на то оно и лицо, помелькало и исчезло. К концу дня отправили в аэропорт. Наверное, – Цыганков посмотрел на часы, – подлетает к Москве. Вообще, скажу тебе, муторное это дело, таскаться следом за боссами в кортеже. Словно присутствуешь на чужом празднике, только в качестве официанта.
   – Как говорится: «Назвался груздем – полезай в кузов». Заезжали куда или сразу в администрацию? Я новости сегодня не смотрел.
   – Да так, несколько объектов посетили. Заехали на металлургический к Генералову, в танковое училище, попутно детский дом прихватили. Надо же показать, что власть любит детей.
   Цыганков снова кинул взгляд на часы.
   – Ты ещё задержишься? А то я побегу…
   – Да, поработаю.
   Было около девяти вечера, когда Забелин закончил все дела, намеченные на сегодня. Складывая бумаги в сейф и опечатывая его, он внезапно представил, как приедет сейчас в квартиру к Рите. Несмотря на позднее время, она его ждёт, приготовила ужин. На душе его стало тепло, как у человека, которому есть куда возвращаться, которого ждут.
   «А ведь раньше я этого не чувствовал, – подумал он, – не чувствовал, потому что был один. Когда ты один, то никому не нужен, впрочем, и тебе никто. Одиночество, с одной стороны, закаляет, становишься жёстким и решительным, нет времени на сантименты, душевные эмоции. А с другой стороны…»
   Он хотел придумать затейливое сравнение, но в усталую голову ничего не приходило, и не захотелось напрягаться.
   Сергей спустился вниз, в дежурку, чтобы узнать, не едет ли дежурная машина в сторону улицы Зои Космодемьянской, где проживала Виккерс. Но никто не ехал в ту сторону, никто не хотел его подвезти.

   Уральск, кабинет главы администрации области Медведева А.И., 21 июля, 10.50
   – Владимир Георгиевич, у меня есть нехорошая информация по металлургическому заводу, – потерев голову в районе висков – боль возникла с утра, видимо, поднялось давление, – произнёс озабоченно Медведев. – Мне звонил Алексей Никандрович, жаловался, что Плотников пытается выдвинуть неприемлемые условия на аукционе. Я вообще не понимаю, мы приняли решение передать оставшиеся ваучеры в фонд «Согласие». Для чего это делалось? Скажу откровенно, чтобы помочь Генералову выкупить заводские акции и тем самым чтобы наши активы остались в области. Конечно, это нарушение законодательства, но разве там, наверху, – он многозначительно показал пальцем на потолок, – не нарушают законодательство?
   – Да, конечно! – согласился генерал Алексеев, которому такие случаи были известны намного больше, чем Медведеву.
   Генерал подумал, что надо будет по возвращении в Управление немедленно запросить дело оперативной проверки, которое завёл Забелин, посмотреть, на какой стадии идёт работа, не нужно ли подтолкнуть, ускорить. Металлургический завод – серьёзный объект, стратегический, там делают бронетанковую технику.
   – А что конкретно хочет Плотников? – спросил Алексеев.
   – Я не знаю подробностей, но что-то такое, что категорически не устраивает Никандрыча. Может, ваши люди встретятся с ним, переговорят?
   – Я направлю офицера, который курирует это направление.
   Достав из чёрной кожаной папки блокнот, Алексеев сделал в нём пометку.
   – Этот Плотников, за ним столько «косяков», – констатировал он. – Может, есть смысл поднять вопрос о замене?
   Недовольно хмыкнув, Медведев ответил:
   – Рад бы в рай, да грехи не пускают! За него держится полномочный представитель Дергачёв руками и ногами, и потом, у него сильная поддержка в Москве, хотят наградить орденом «За службу Отечеству». Я сам видел Представление. Так что сковырнуть его будет тяжело. Вообще хотел предупредить вас, Дергачёв ведь не только на меня льёт грязь, он пишет кляузы и на вас.
   – На меня? – удивился Алексеев.
   – Да, да, не удивляйтесь. Он пишет, будто вы мешаете проведению приватизации, постоянно проводите проверки, информируете инстанции о негативных последствиях. Любое дело о нарушениях в ходе приватизации он готов вывернуть наизнанку, представить как нападки на демократические устои. Поэтому будьте осторожны, не давайте им повод.
   – У нас ещё и крупных дел-то не было в этой сфере. О чём можно писать? – покачал головой удивлённый Алексеев.
   – Он, таким образом, фон создаёт. Когда появится что-то крупное, тогда и развернётся. Это как артподготовка на фронте перед решающим наступлением. Основная его цель – это, конечно, я, но меня снять не удастся – должность выборная, а вас гораздо проще. Ещё не отдыхали в этом году? – поинтересовался Медведев, меняя тему.
   – Планирую в августе поехать в наш ведомственный санаторий в Сочи, а вы?
   – Наверное, поеду за границу. Хочу побывать в Италии с семейством, может, в Венецию загляну. Я в советские времена был в Югославии, отдохнули, помнится, прекрасно. А сейчас там опасно, война идёт между хорватами и сербами.
   – Да, каждый день показывают военные действия, так сказать, вести с полей.
   – Если у вас ко мне ничего нет, Владимир Георгиевич, то работайте по плану. У меня скоро будет на приёме руководство города Краснокаменска и района. Эти черти никак не могут ужиться, устраивают всё время пакости, подвохи друг другу, а население страдает. Вот смотрите!
   Глава администрации достал из верхнего ящика своего письменного стола два номера местной прессы.
   – Это газетка мэра Краснокаменска, называется «Краснокаменск: вчера и сегодня». А это газета руководителя Краснокаменского района «Краснокамье». Пинают они там друг друга, будь здоров! Кроют во все корки. Главное-то, читателей что в городке, что в районе с гулькин нос, нет, надо тратить деньги, время, отвлекать жителей на такое, с позволения сказать, безобразие. Скоро друг друга матом посылать будут. В общем, придётся их выдрать как Сидоровых коз.

   Они попрощались, и генерал Алексеев поехал в управление. Разговор с губернатором обеспокоил его. Он совсем не предполагал, что полномочный представитель президента может иметь на него зуб, ведь они нигде, в сущности, не пересекались. Однако у генерала Алексеева не было повода не верить руководителю области.
   Алексеев вспомнил, как недавно подписывал план мероприятий по делу, которое завёл Забелин, там речь шла о возможном получении взятки Красовской – близкой связи Плотникова, который, как известно, имел большое влияние на Дергачёва. Прикинув возможные последствия, Алексеев уже пожалел, что форсировал события и буквально заставил Шумилова и его подчинённого активизировать работу.
   «Что получится в результате, – раздумывал он. – Арестуем Красовскую, возможно, зацепим Плотникова. Но Дергачёва мы не сможем тронуть. ППП [14 - ППП – полномочный представитель Президента РФ.] начнёт мутить воду в Администрации президента, круги дойдут до директора ФСК, и чем всё закончится, ещё неизвестно, могут и заслушать на коллегии. Надо дать команду Шумилову, пусть не слишком форсируют события, торопиться незачем».
   Уже у себя в кабинете он поднял трубку внутренней связи и дал указание Шумилову:
   – Николай Поликарпович, переговорите с Забелиным, подчеркните, что работать следует осторожно, вдумчиво, без ненужной спешки. Мы должны получить стопроцентные доказательства коррумпированности объекта, а не косвенные улики, с которыми в суд не пойдёшь.
   – Я не понимаю, Владимир Георгиевич, – ответил Шумилов с удивлением в голосе, – вы же сами нас торопили на коллегии.
   – Обстановка изменилась. Есть информация, как говорится, из первых уст, не буду вдаваться в подробности, но сейчас надо быть предельно внимательными. Так и проинструктируйте Забелина. И ещё, губернатор высказал пожелание, чтобы кто-то из наших сотрудников встретился в самое ближайшее время с Генераловым. Думаю, правильным будет отправить на встречу Сергея Павловича. Это в русле его работы.
   – Я всё понял, товарищ генерал, сегодня же передам Забелину.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет майора Забелина С.П., 21 июля, 15.20
   Целый день Сергей посвятил разработке плана по установке спецтехники в кабинете Красовской. Первоначально по его просьбе Верёвкин, имевший доступ ко всем помещениям приватизационного ведомства и Фонда имущества, находившегося этажом ниже, принёс схему кабинета Красовской.
   Развернув листок, сложенный пополам, Забелин внимательно посмотрел на размещение мебели в кабинете, положение окон, телефона. В принципе, компоновка была стандартной: прямоугольная комната размером приблизительно тринадцать квадратных метров, ближе к окну стоял большой стол, к нему был придвинут небольшой приставной столик.
   После этого в кабинет к Забелину забежал Переделкин.
   – План помещения есть? – весело спросил прямо с порога Гриша, который слез с диеты и теперь начал поправляться. – Для нас это как печка, от которой мы танцуем.
   – А как же! – в тон ему ответил Забелин. – Держи!
   Он протянул Переделкину схему кабинета, и тот сразу, словно собака, учуявшая дичь, превратился весь во внимание, впился глазами в лежавший перед ним листок бумаги.
   – Так, – произнёс он, о чём-то думая, – здесь стол, окно, стулья. В общем, всё понятно. Изделие будем ставить в телефон. Он стоит на столе, что весьма удобно: радиус действия больше, и потом, не надо ломать голову, где взять питание, есть телефонная линия. Ты как, не против?
   – А мне что? Ты же у нас специалист. Наша задача – обеспечить тебе заход и отход.
   – Вот-вот, чтобы комар носа не подточил! А то знаешь, как иногда бывает?
   – Нет, – ответил Забелин, улыбаясь от предвкушения услышать нечто интересное. Он настроился слушать очередную занятную историю Переделкина о проникновении в суперохраняемое помещение. Григорий был мастером рассказывать, особенно когда выпьет, но его готовые излиться откровения прервал звонок Шумилова.
   – Сергей, – сообщил полковник, – план работы по «Стрекозе» генерал утвердил. Он был сегодня на приёме у губернатора, приехал не в духе. Нам не надо торопиться, но и не затягивать, действовать аккуратно, чтобы комар носа не подточил. Похоже, Красовская и компания затевают что-то с металлургическим заводом – губернатору Генералов жаловался. Что у тебя по установке спецтехники в кабинет Красовской?
   – Сейчас сидим с Гришей, обсуждаем.
   – Давайте, не затягивайте!
   Шумилов положил трубку.
   – В общем, на том и порешим, – продолжил Переделкин, у которого пропало желание травить байки. – Как думаешь зайти в кабинет? С помощью Верёвкина?
   – Его, конечно, придётся привлечь. Как без него, – задумчиво заметил Сергей, – нам будут нужны ключи от её двери, надёжное прикрытие.
   – Считаешь, лучше вечером?
   – Скорее всего. Утром будет спешка, вдруг кто-то придёт на работу пораньше, могут возникнуть проблемы. Ты будешь один или ещё с кем-то?
   – Один, пожалуй, объём-то небольшой, сверлиться не надо. Сам понимаешь, как говорится, меньше народа – больше кислорода, в смысле внимания меньше.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела Истоминой И.В., 22 июля, 11.30
   Понимая, что завязавшееся в аэропорту знакомство надо не только поддерживать, но и развивать, Забелин вскоре отправился к Истоминой.
   Перед выходом он посмотрел на себя в зеркало, тщательно причесался, разгладил складки на рубашке. Выглядел он вполне нормально: брюки не сильно мятые, чистые светлые ботинки, щетины на лице нет. Молодой мужчина средних лет, средней комплекции, с незапоминающимся лицом. Таким, наверное, и должен быть контрразведчик – незаметный человек на фоне толпы, который сливается с ней как хамелеон с окружающей средой.
   Неподалёку от входа в здание областной администрации находилась автостоянка для машин сотрудников. Бросив туда взгляд, Забелин убедился, что синяя вазовская «семёрка» Истоминой находится на месте. Её номер он теперь знал благодаря стараниям Саши.
   На входе в здание его встретила приятная прохлада: работали кондиционеры. Сергей поднялся на третий этаж, где были кабинеты Фонда имущества, открыл дверь к Истоминой, заглянул. Ирэна сидела одна и что-то читала, видимо, служебную документацию.
   – Я могу вас отвлечь ненадолго, Ирэна Владимировна? – спросил Забелин с порога и остановился в дверях, ожидая приглашения.
   Истомина подняла голову, узнала его.
   – Конечно, конечно, проходите! – пригласила она, отчего-то смутившись.
   – Вот, воспользовался приглашением, решил заглянуть.
   Сергей прошёл в кабинет, сел возле Ирэны.
   – Я бы угостила вас чаем, но свет отключили, не могу ничего делать, даже печатать на компьютере, – пожаловалась Истомина.
   – Не страшно, обойдёмся без чая! Часто у вас бывают отключения?
   – Нет, пожалуй, второй раз за полгода. Наверное, плановый ремонт.
   – Для таких целей обычно в хозяйстве имеют дизель-генератор, но свет, видимо, отключили ненадолго.
   Сергей окинул взглядом её кабинет.
   – У вас уютно, ничего лишнего.
   – Да что вы, – улыбнулась Истомина, – обычный, как у всех! Ещё недавно здесь громоздились стопки дел, но я попросила их вынести. Пыли от бумаги столько, что дышать невозможно.
   – Встретили подругу?
   – Подругу? Ах да, конечно. Всё получилось замечательно. Она у меня остановилась на несколько дней. Ей очень понравился город.
   – А кто бы сомневался! Ирэна Владимировна, я слышал, скоро будет аукцион по продаже акций металлургического завода.
   – Да. А вы откуда знаете? – Истомина с удивлением посмотрела на Забелина. – Мы только недавно начали готовить документы.
   – Ну, вы едва подумали, а я уже знаю! Работа такая! – засмеялся Сергей. – У нас много источников информации. Дело в том, что когда остались чеки, то на главу администрации, я имею в виду Медведева, вышли с предложением передать их чековому фонду «Согласие», а потом под это дело провести аукцион. Мы вместе с прокуратурой участвовали в проверке законности мероприятия.
   – И как оно, законно? – Истомина с иронией взглянула на Забелина.
   – Вроде бы. Я не вдавался в юридические тонкости. А вы думаете, мы не можем проверить законность? Мне непонятен ваш скепсис.
   – Ну что вы, я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности. Однако, как мне кажется, если наверху решили, то хоть проверяй, хоть не проверяй, от этого ничего не изменится. Всё будет так, как уже решили сильные мира сего.
   – Я бы здесь не согласился с вами, Ирэна Владимировна. Сильные мира сего, как вы говорите, не являются единой, монолитной командой, каждый из них преследует свои цели. А у нас цель одна: защита государства и его населения. Когда вы планируете проводить аукцион?
   – Недели через две, пожалуй. Нам надо всё тщательно приготовить, это ведь необычный аукцион, – словно оправдываясь в задержке сроков, сказала она, – первый послеваучерный.
   – Хотя и за ваучеры.
   – Да, в порядке исключения.
   – А кто основной претендент, не знаете?
   – Я слышала, что фонд «Согласие», – ответила девушка, поправляя светлую прядку волос, – им же передали из области основную долю оставшихся ваучеров.
   – А не основная доля? Она кому досталась? – осведомился Сергей.
   То, что в ЧИФ «Согласие» были переданы почти все оставшиеся чеки, он знал, поскольку сам участвовал в этой передаче и входил в состав комиссии, а вот то, что могли быть ещё какие-то доли, слышал впервые. Об этом никто не упоминал.
   – Насколько мне известно, – заметила Ирэна, – какая-то небольшая часть осталась в администрации. Зачем она им нужна, я не знаю!
   – Да, но ведь ваучеры с первого июля изымаются из обращения, их никуда не пристроить, – размышлял Сергей.
   – Значит, можно.
   – И на какую примерно сумму эти оставшиеся чеки, вы не знаете?
   – Нет, мне не сказали.
   Девушка протянула руку к компьютеру и нажала на кнопку. Техника заработала, и Истомина неподдельно обрадовалась.
   – Ой, свет дали! Сейчас я вас чаем напою.
   Она включила белый пластмассовый чайник на тумбочке и пошла к шкафу, где стояли кружки и сахарница. Сергей заметил, как по дороге она украдкой метнула взгляд в зеркало, проверяя, хорошо ли выглядит. Видимо, не заметив изъянов, Ирэна успокоилась, принялась деловито хлопотать, раскладывая пакетики чая, расставляя блюдца. Вскоре перед Забелиным была поставлена чашка с чаем, и даже нашлось несколько шоколадных конфет.
   – Хотел поинтересоваться результатами последних торгов, – произнёс Забелин, делая глоток горячего чая. – У вас есть подробная информация, кому и за сколько были проданы объекты?
   – Не знаю… – заколебалась Истомина, – вообще-то это закрытые сведения. Мне надо спросить разрешения у Красовской, ведь за такие дела могут и уволить.
   – Я совсем не собираюсь вас подставлять, и потом, мы государственный орган, секреты хранить умеем. Нам эти сведения нужны не ради любопытства, а для анализа ситуации с приватизацией. Вы, наверное, знаете, что от нас тоже требуют информации, только у вас запрашивают цифры, процент выполнения плана, а у нас аналитику. Всех интересует: туда мы идём куда надо или нет.
   – И как, вы знаете, куда мы идём? – Ирэна метнула в Забелина любопытный взгляд.
   – Без вашей помощи, Ирэна, мы ничего не узнаем. Для этого я и пришёл к вам.
   – Прямо уж без моей? – она рассмеялась, воспринимая слова Забелина как шутку.
   – А как вы думали? Информация собирается по крупицам, потом из этих крупиц лепится большой информационный кирпич, которым кто-то из политиков может запустить в голову другому. Вы же помните Руцкого и его одиннадцать чемоданов с компроматом?
   – Как страшно вы рассказываете, мне не хотелось бы в этом участвовать!
   – А вы и не будете! Вы будете в стороне. Ирэна Владимировна, – Забелин пристально посмотрел на неё, – нам нужна ваша помощь! Вы же не делаете ничего криминального, вы только нам поможете.
   Истомина покраснела.
   – А вам лично это надо? Вам лично я помогу?
   – Конечно, вы меня сильно выручите, ей-богу!
   Он сделал паузу, звякнул ложкой в пустом стакане.
   – Знаете, Ирэна Владимировна, здесь как-то несподручно общаться, чувствуешь себя скованным, наверное, стены влияют. Может, встретимся за ужином, там и переговорим? Заодно принесёте справку.
   – Я согласна, – тихо ответила Ирэна, – вот моя визитка. Вы мне позвоните?
   – Непременно, в самое ближайшее время. Только прошу вас, о нашем разговоре никому не говорить, незачем давать пищу любопытным.
   По дороге в управление Сергей думал о том, когда назначить новую встречу: это надо сделать в самое ближайшее время, поскольку нельзя терять темп в таких делах. В отношениях самое главное – первая встреча, и если девушка даёт тебе свой номер, а ты не звонишь… Тогда… «Тогда сливай воду!» – хмыкнул он про себя.
   Забелин свернул в тенистый переулок, который шёл параллельно реке Каменке и выводил его через несколько кварталов напрямую к зданию управления. Улица была пустынной, несмотря на разгар рабочего дня. Впереди, звонко цокая каблучками, шли две девушки с сумками, набитыми книжками, какие обычно носят студентки. Они весело болтали, делясь своими девичьими радостями. Обе держали в руках сигареты, курили на ходу, оставляя длинный шлейф сизого дыма.
   Мимо проносились машины. Улицы города с утра не поливали водой – в городском хозяйстве не было денег на приобретение спецтехники, потому, если машина выезжала на обочину, то за ней сразу поднимались плотные клубы пыли.
   Одну из таких машин Сергей заприметил сразу. Это была серая вазовская «девятка». Она давно ехала по обочине, и Забелин отошёл от края тротуара, чтобы пыль прошла стороной.
   Внезапно возле девушек «девятка» остановилась, из неё выскочили два крепких парня, по внешнему виду кавказцы, они принялись с силой заталкивать девушек в машину, выкручивая руки. Те сначала растерялись, а потом громко закричали и стали отбиваться. Но силы были явно неравные – ещё немного, и они обе оказались бы внутри машины.
   Поначалу не ожидавший ничего подобного Забелин слегка растерялся, а потом закричал:
   – Эй, джигиты, а ну, отпустите!
   – Иди мимо козёл, пока не получил! – ответил ему один из похитителей, а из машины вышел другой кавказец. Он был небрит, лёгкая чёрная поросль занимала почти всё лицо до самых глаз. В руке блеснул нож.
   – Тебе чё, жить надоело? Я тебя сейчас урою! – сказал он с характерным кавказским акцентом.
   – Я из контрразведки, стоять на месте! – потребовал Забелин, выхватывая пистолет.
   Увидев ствол, бандиты опешили, но природная наглость, вера в безнаказанность и численное преимущество сыграли свою роль. Кавказец с ножом сделал шаг вперёд, думая, что Сергей не решится остановить его, но Забелин не стал ждать. Он направил пистолет в заднюю фару машины, туда, где не было бензобака, выстрелил.
   Грохот резким хлыстом ударил по ушам, а отлетевшая гильза зазвенела по асфальту, покатившись в сторону. Сильно пахнуло сгоревшим порохом.
   Сергей был совершенно спокоен. Он как-то отстранённо смотрел на остановившегося кавказца, у которого при звуке выстрела напряглось и побледнело лицо, на застывших его подельников. В это мгновение бандит с ножом решал для себя, что предпринять: отступить или одним броском достать противника. Однако, вглядевшись в лицо Забелина, он увидел в его выражении что-то опасное для себя и потому сказал с усилившимся акцентом:
   – Зачем тебе эти девки? Разойдёмся по-хорошему.
   Забелин бросил взгляд в сторону девушек и заметил, что те уже прекратили сопротивляться, стояли, всхлипывая, размазывая слёзы по щекам.
   – Дяденька, не бросай нас! – сказала одна тонким от страха голосом.
   – И не думаю! – ответил Сергей.
   Он повёл стволом в сторону главного, который с ножом:
   – Короче так, отпустите девушек и валите отсюда, тогда я забуду о вашем существовании. Если вы чеченцы, то передайте Вахе: будет беспределом заниматься, мы ему яйца оторвём, но назад не пришьём!
   Услышав имя Вахи, который, как и Матвей, был известным в городе авторитетом, кавказцы замялись. Старший немного подумал, потом кивнул головой своим подручным, и те нехотя отпустили девушек.
   – От кого передать Вахе слова? – угрюмо спросил бородатый.
   – От майора Забелина.
   Бандит так же, как и раньше, молча кивнул и полез в машину, которая, после того как хлопнула дверца, завизжала тормозами и рванула прямо по улице.
   – Ну, вот и всё, девчонки, – сказал Сергей, убирая в кобуру пистолет.
   Девушки стояли будто оглушённые, ещё до конца ничего не понимая. Что он мог им сказать, что посоветовать? Не гулять в тёмном месте в опасных местах? Не общаться с незнакомцами? Но стоял день, обыкновенный рабочий день, на улицах полно народа, они были почти в центре города.
   – Хотите, вызовем милицию? – предложил Сергей. – Составят протокол, запишут приметы этих отморозков.
   Девушки отрицательно покачали головами. Они, видимо, были ещё не в силах говорить, не до конца оправившись от шока.
   – Что же с вами делать? – задумчиво спросил Сергей. – Мне на работу пора. Пойдёмте, я вас хоть до остановки провожу.
   Он пошёл к видневшейся метрах в трёхстах автобусной остановке, и девушки, сцепившись руками, будто боясь, что опять на них нападут и потащат в разные стороны, поначалу нерешительно, а потом смелее пошли за ним. Через несколько шагов они догнали Забелина и до самой остановки старались не отставать.
//-- Оперативные документы --//
   Справка о беседе с директором металлургического завода Генераловым А.Н. ДОП [15 - ДОП – дело оперативной проверки.] № 66 «Стрекоза», лист дела номер 4

   Секретно,
   экз. № 1
   Беседа проведена в кабинете директора 22 июля с.г. начальником 1 отделения ОЭК майором Забелиным С.П.
   В ходе беседы Генералов А.Н. сообщил, что в ближайшее время будет проведён аукцион по продаже крупного пакета акций завода. Готовит документы областной Фонд имущества. На вопрос, кто является основным претендентом на приобретение акций, Генералов ответил, что ему неизвестна такая информация. Сам он не претендует на роль абсолютного хозяина завода, думает, что его опыт руководства предприятием позволит договориться с любым новым собственником завода.
   Вместе с тем Генералову А.Н. известно, что председатель Областного комитета по управлению имуществом Плотников М.Я. проявляет повышенную активность в этом вопросе. В частности, через управляющего ЧИФ «Согласие» Бондаренко он пытался выяснить, не будет ли Генералов заниматься скупкой акций. Отсюда Генералов делает вывод, что Плотников имеет какую-то личную заинтересованность.
   Генералову А.Н. был задан вопрос: не предлагал ли ему Бондаренко какие-либо денежные средства для того, чтобы директор не мешал в приобретении этой собственности новым лицам?
   На этот вопрос Генералов ответил отрицательно. В то же время он попросил обратить внимание на деятельность Плотникова, который, по его мнению, наносит вред идее приватизации, лоббируя чьи-то интересы. Назвать конкретных лиц, которым оказывает содействие Плотников, Генералов не смог, сославшись на ходящие по городу слухи.
   В заключение беседы с Генераловым была достигнута договоренность о том, чтобы он незамедлительно информировал об изменениях в ситуации с продажей акций завода, возможных криминальных устремлениях к приобретению этой собственности.

   Мероприятия:
   1. Через оперативные позиции установить наличие корыстной заинтересованности Бондаренко и Плотникова в приватизации металлургического завода.
   2. Запросить в областном Фонде имущества список участников предстоящего аукциона, проверить учредителей в целях выявления их возможной связи с должностными лицами областной администрации.

Начальник 1 отделения ОЭК УФСК РФ по Уральской области майор С.П. Забелин.

   2. Агентурное сообщение «Кречетова»
   Секретно,
   экз. № 1
   Встреча проведена на як [16 - ЯК – явочная квартира.] «Егоровой» 23.07.94 г.

   Источник сообщает, что управляющий ЧИФ «Согласие» Бондаренко Г.И. недавно хвалился в узком кругу знакомых, что собирается летом отдохнуть на море за границей. При этом деньги – крупную сумму в долларах, он должен получить в скором времени от проведения какой-то сделки.
   Выполняя предыдущее задание в отношении поступивших из областной администрации в ЧИФ ваучеров, источник из беседы с бухгалтером фонда Пилипчук М.А. установил, что ваучеры оприходованы и поставлены на баланс организации. Однако в ходе дальнейшего разговора бухгалтер намекнула, что часть этих ваучеров будет скоро продана на сторону. Якобы на эту операцию получено разрешение из самой Москвы.
   Кому конкретно они будут проданы, Пилипчук не знает, однако предполагает, что это связано с приватизацией металлургического завода. Возможно, большая часть будет передана директору завода Генералову, а меньшая – фирме «Омега Групп». По её словам, она лично видела платёжку из «Мега-банка» на перечисление крупной суммы за ваучеры.
   На вопрос, кто перечислил деньги, Пилипчук ответила, что это фирма «Омега Групп».

23.07.94 г. Подпись Кречетов.

   Задание агенту:
   1. Установить роль Бондаренко в предстоящем аукционе по продаже металлургического завода, возможную корыстную заинтересованность в передаче ваучеров фирме «Омега Групп».
   2. Через бухгалтера Пилипчук М.А. уточнить сумму, перечисленную компании «Омега Групп» за ваучеры, а также банковские реквизиты этой компании. По возможности собрать о ней дополнительные сведения.

Нач. 1 отд. ОЭК УФСК по Уральской области майор С.П. Забелин.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет заместителя председателя Областного фонда имущества Красовской Е.Е., 27 июля, 18.30
   Вечерний день в городе медленно угасал, скользя по тёплым крышам домов вслед за лучами уходящего солнца.
   Кабинеты и офисы разнообразных служащих областных и федеральных органов, находящиеся в здании областной администрации, опустели ещё в пять часов вечера. Народ торопился быстрее выйти из душных кабинетов на свежий воздух, и потому из бетонной башни администрации, едва стрелки часов остановились на нужном времени, хлынул поток чиновного люда. Рабочий день закончился.
   К зданию областной администрации Забелин вместе с Гришей Переделкиным подъехал на оперативной машине незадолго до окончания рабочего дня. Они припарковались неподалёку, чтобы был виден выход. Сергей, забрав у Переделкина миниатюрный, но сильный бинокль, наблюдал, как поток людей, текущий из здания, постепенно мелел, превращаясь в мелкие струйки, пока полностью не прекратился.
   Он видел, как вышел важной походкой Плотников, неторопливо сел в служебную машину и укатил по своим делам. Затем по ступенькам лестницы резво сбежала Ирэна, в тёмно-синих джинсах, яркой футболке. Она села в свою «семёрку» и выехала со стоянки в сторону площади Ленина. Следом на горизонте появилось ещё несколько знакомых Забелину личностей, однако Красовской среди них не было.
   – Что-то не видно твоей «Стрекозы», – недовольно пробурчал Переделкин, который и без бинокля видел, кто выходил из здания. – Знал бы, что придётся долго ждать, взял бы книжку почитать.
   – Наверное, возник срочняк по работе, – ответил Сергей, – а, впрочем, кто её знает, может, трахается с кем-то на столе.
   – Ну, уж прямо так сразу, – не поверил Григорий, – хотя тебе видней, она же твой объект. Смотри, это не в её кабинете зажёгся свет?
   Переделкин показал на светящееся окно на третьем этаже, в том самом месте, где находился кабинет Красовской.
   – Да, её окно, – подтвердил Забелин, – может, совещание? В любом случае подождём немного, у нас ещё есть время.
   – По этому случаю знаю анекдот, – начал Переделкин.
   – О, смотри-ка, – прервал его Сергей, – свет погас.
   Взяв бинокль и прижав окуляры к глазам, Забелин уставился на выход. Вскоре действительно появилась Красовская. Она шла походкой уставшей после напряжённого рабочего дня женщины, неторопливо, расслаблено. Возле своей машины остановилась и закурила, с удовольствием вдыхая табачный дым: обычная женщина со своими слабостями и комплексами.
   – А у дамочки машина ничего, – проронил Переделкин.
   Он увидел, что Красовская остановилась возле автомашины «Мерседес Е-280» чёрного, почти угольного цвета.
   – Да, она недавно купила, – подтвердил Забелин.
   – Сколько же такая стоит, нам с тобой, наверное, не по карману?
   – Если у тебя дома завалялось штук восемьдесят долларов, тогда, наверное, купишь, – ответил Сергей.
   – Ничего у них зарплаты! Может, бросить всё и податься в чиновники?
   Критически осмотрев Переделкина, Забелин заметил на полном серьёзе:
   – Не годишься ты для такой работы, Гриша, нет голодного блеска в глазах. Да и потом, одежду надо другую носить – с большими вместительными карманами. Пойдём, что ли?
   Они вышли почти одновременно из машины. Оба были в одинаковых тёмно-синих комбинезонах с надписью телефонной компании «Уралсвязь» на всю спину, в одинаковых кепках-бейсболках, почти одного и того же роста, похожие друг на друга, словно два однояйцевых близнеца.
   Проводив глазами уезжавшую Красовскую и двинувшую за ней следом машину наружки, Забелин первым пошёл к крыльцу администрации, и Григорий, прихватив увесистый чемоданчик с инструментами, отправился следом. Они шли спокойно и уверенно, как два обыкновенных технических специалиста, технаря, приехавших в конце дня сделать свою работу и отправиться затем по домам.
   В вестибюле администрации их уже поджидал Верёвкин. Он стоял и о чём-то оживлённо беседовал с милиционером, по внешности похожим на казаха: сказывалось близкое соседство области с Казахстаном.
   – О, это ко мне! – сообщил Верёвкин, увидев входящих Забелина с Переделкиным. – Пойдёмте за мной, я вас провожу.
   Нестройной группой они втроём начали подниматься по широкой мраморной лестнице на третий этаж, по дороге молчали, не разговаривали. Да и нужды в этом не было: у каждого своя схема действий, где всё расписано до мелочей. Дойдя до третьего этажа, на котором находился кабинет Красовской, Верёвкин приглушённо сказал:
   – Подождите, сейчас гляну.
   Он скрылся за углом коридора, а Забелин и Переделкин остановились у лестницы.
   – Хочешь новый анекдот про ментов? – ухмыльнулся Гриша.
   – Ты что, нашёл время! – вполголоса произнёс Сергей, – сейчас заходить будем.
   – Зато выглядит естественно: два хохочущих связиста всегда убедительней, чем два мрачных типа.
   – Хохочущие связисты? Нас примут за алкашей, стянувших одежду из подсобки.
   В этом время появился Верёвкин.
   – Всё чисто, в коридоре никого. Слепки сделали с ключа? – спросил он Переделкина.
   – Всё о’кей, Викторыч, не волнуйся.
   И они с Забелиным пошли, едва слышно поскрипывая паркетными половицами – ковровые дорожки накануне сняли для капитальной чистки, а Верёвкин отправился в свой кабинет на четвёртом этаже. Он должен был оставаться на месте до конца мероприятия, чтобы прикрывать оперативников, если что-то пойдет не так.
   Для связи Верёвкин, как и Забелин, получил переносную рацию, которая слегка попискивала в кармане. Ещё одна рация находилась в машине наружного наблюдения.
   Неподалёку от кабинета Красовской Переделкин остановился. Здесь была распределительная коробка, в которой соединялись телефонные провода. Григорий мгновенно её вскрыл и сунул в руку Сергею отвёртку.
   – Стой здесь и наблюдай, делай вид, что ковыряешься внутри. Если что, постучи в дверь.
   – Условным стуком?
   – Нет, просто постучи – нечего мудрить.
   – Может, мне с тобой зайти внутрь? – спросил на всякий случай Забелин, которого всегда интересовало, как работают технари из оперативно-технического отдела.
   – Твоя помощь не требуется, – отрезал Переделкин. – Короче, Серёга, жди меня, и я вернусь, только очень жди!
   Он подошёл к двери Красовской, достал фонарик на всякий случай, хотя на улице было ещё не темно, затем извлёк из своей вместительной сумки отмычку и открыл замок.

   Когда за Переделкиным закрылась дверь, Забелин, насвистывая известную мелодию из репертуара Киркорова, принялся изображать из себя крутого техника-связиста. Он поднёс отвертку к сплетению разноцветных проводов, медленно провёл по ним, словно убеждаясь, что они надёжно закреплены в гнёздах, некоторые проводки подергал пальцами. Изъянов, на взгляд Забелина, не было.
   В это время внезапно открылась дверь кабинета Красовской, и Сергей подумал, что Переделкин уже выполнил свою работу и пора уходить, но на лице Григория застыло недовольное выражение.
   – Послушай, ты делал что-нибудь?
   – В каком смысле?
   – Ну, в коробке, ты что-нибудь трогал?
   – Да так, просто провёл отвёрткой по проводам, больше ничего.
   – Больше ничего… – пробурчал Переделкин, – а я поднимаю трубку в кабинете, слышу гудок, и вдруг он пропадает. Абсолютно не пойму в чём дело, вроде ещё ничего не делал, не могла же связь исчезнуть от одного моего прикосновения! И только потом вспомнил, что оставил тебя снаружи.
   Быстро подойдя к распределительной коробке, Переделкин, примерно как и Забелин, провёл по проводам пальцами, что-то нащупал, что именно, Сергею не было видно из-за его спины, подтянул болты отвёрткой. Погрозив указательным пальцем Сергею, Гриша снова метнулся за дверь кабинета.
   Всё это произошло в мгновенье ока, поскольку время поджимало: скоро на этаже должны были появиться уборщицы. Хотя в помещении стояла прохлада, которую за день нагнали кондиционеры, Забелин вдруг почувствовал испарину на своём теле.
   «Везёт же, как утопленнику, – подумал он, – чёрт дёрнул лезть к этим проводам! Живут некоторые люди, и всё, что ни задумают, всё проходит гладко, без сучка. А тут никогда не везёт в мелочах, даже если покупаю билет в кино, в пустой зал – продадут в крайнем ряду и самое неудобное место. Хотя, если по справедливости, то по-крупному у меня всё получается».
   Вдалеке раздалось поскрипывание паркета. Кто-то шёл по коридору в его сторону. «Вот оно, началось!» – подумал Забелин.
   Он вытер испарину со лба и осторожно посмотрел налево вдоль коридора. Из-за угла появилась фигура милиционера, видимо, напарника того казаха, который остался внизу. На плече милиционера небрежно висел короткоствольный автомат. От своего коллеги он знал, что в здании работают техники-связисты, и вид Забелина не вызвал у него удивления.
   – Чё, долго ещё будете возиться? – грубовато спросил он.
   Демонстративно взглянув на часы, Сергей ответил:
   – Минут десять, наверное.
   – А где второй?
   – Да он пошёл на этаж выше, там что-то с кабелем, – соврал Забелин, в напряжении ожидая, что в этот миг может распахнуться дверь Красовской и оттуда, словно привидение, возникнет Гриша Переделкин. Но летели секунды – дверь не открывалась.
   «Неужели пронесло?» – промелькнуло в мозгу Забелина.
   Милиционер неловко потоптался в коридоре, думая услышать какие-либо дополнительные объяснения, но Сергей молчал. Тогда засопев, как большой медведь, обиженный отсутствием мёда на пасеке, миллионер произнёс:
   – Давайте закругляйтесь, нам здание закрывать надо.
   Он неуклюже повернулся и пошёл назад, лениво переваливаясь с ноги на ногу. Едва милиционер скрылся за поворотом коридора, Забелин осторожно, стараясь ступать неслышно, пошёл следом. Посмотрев за угол, он убедился, что грузный представитель силовых структур медленно спускается вниз по лестнице.
   Забелин вернулся к кабинету Красовской, приглушённо постучал в дверь.
   – Приём закончен! – пошутил из-за двери Гриша. Он открыл дверь и тихо сказал Сергею: – Всё, можем сваливать, изделие установлено, работает штатно.
   Переделкин повернулся к двери, начал закрывать её отмычкой, а Забелин вытащил из кармана рацию и сообщил всем:
   – Мы закончили, можно уходить.
   Рация отозвалась лишёнными тембра голосами:
   – Принято, уходим!
   В это время вдалеке, где размещались туалетные комнаты, захлопали двери – пришли уборщицы.
   – Вот видишь, успели. А ты волновался! – бросил Гриша Переделкин, он довольно улыбался.
   – Не особо и волновался. Я же знал, что имею дело с профессионалом, – польстил Забелин.
   – Это точно, мастерство, как говорится, не пропьёшь!
   Сверху спустился Верёвкин.
   – Ну что, – спросил он, – всё получилось?
   – Тут работа – пара пустяков, не для профессионала моего уровня, – Переделкин вспомнил реплику Бельмондо из фильма «Чудовище».
   Весело переговариваясь, довольные, что работа проделана без лишних проблем и сложностей, они пошли к лестнице.

   Уральск, кафе «Малахит», контролируемое чеченской преступной группировкой, 27 июля, 19.30
   Эту встречу Ваха по кличке Шерхан назначил Цыганкову в кафе после двухнедельного молчания. Предложение повстречаться было передано ему оперативником через общих знакомых, вращающихся в полукриминальных кругах.
   Шерхан принадлежал к известному чеченскому тейпу [17 - Тейп (чеч. «род, племя») – единица родоплеменной организации вайнахского народа, состоящая из не-скольких родовых общин и самоидентифицирующаяся общим происхождением от конкретного лица, рода занятий либо происхождения.] Веной, одному из самых многочисленных в Чечне, но авторитет имел не из-за этого, а из-за многочисленных отсидок ещё с советских времён.
   В конце перестройки Ваха появился и осел в Уральске, а потом сюда в большом количестве стали подтягиваться его земляки, которые постепенно начали прибирать к рукам криминальный бизнес славянских преступных группировок: проституцию, наркотики, рэкет.
   В сущности, в Уральске шёл тот же самый процесс, что и в столице, с единственной поправкой на меньшее количество кровавых разборок. Ваха-Шерхан умел договариваться. Но так было до приезда в Уральск Матвея.
   Первые месяцы Шерхан присматривался и ждал, когда Матвей попытается перейти ему дорогу или предложит разделить сферы бизнеса. Ни того ни другого не последовало – Матвей занимался разборками со «спартаковцами» и «сельмашевцами», а к чеченцам не лез.
   Некоторые люди, горячие головы из окружения Шерхана, радовались этому, говорили, что чем больше русские будут «мочить» друг друга, тем меньше их останется и справиться с ними будет легче. Неумные люди! Шерхан по опыту знал, что не все войны заканчиваются обоюдным разгромом и слабостью сторон. Соперники могут объединиться или к победителю может примкнуть более слабый, чтобы выжить. В любом случае, оставшись один, его противник может представлять серьёзную угрозу.
   Когда Вахе поступило предложение встретиться с Цыганковым, тот через своих людей навёл справки об опере, предложившем забить стрелку. Что ему было нужно, кто он такой? На эти вопросы Шерхан, привыкший к осторожности за годы отсидок, хотел получить чёткие ответы.
   Поначалу от людей Бутуза пришло известие, что это мент из шестого отдела, как называли в народе УБОПы [18 - УБОП – Управление по борьбе с организованной преступностью.]. Однако прикормленные люди в погонах сообщили, что такого опера у них нет, вероятно, этот темнило, может быть, из налоговой полиции или ФСК.
   Зачем человеку из ФСК встречаться с чеченцами, Ваха не знал. Из Москвы от земляков приходили весточки о недовольстве в окружении Ельцина ситуацией в Чечне, о том, что они хотели бы взять всё под контроль и убрать Дудаева. С этой целью рассматривался даже вопрос о привлечении Хасбулатова, которого Ельцин терпеть не мог.
   Может, контрразведка начинает прощупывать настроение чеченцев на местах? Зондаж и поиск поддержки? И Шерхан взял двухнедельный тайм-аут.
   Ваха Магомадов помимо того, что был криминальным авторитетом чеченской группировки, являлся официальным представителем Республики Ичкерии в Уральской области. У него были все необходимые для этого атрибуты: офисное помещение представительства, на стене которого гордо красовался большой зелёный флаг Ичкерии, портрет Дудаева. У него были печать представителя, бланки и чистые паспорта на случай, если в Уральске найдутся желающие принять гражданство Ичкерии, стать настоящими вайнахами.
   Поэтому, получив предложение Цыганкова, Ваха на всякий случай связался со службой безопасности Ичкерии, и там разрешили такую встречу, только потребовали прислать полный отчёт.

   Цыганков просидел весь вечер в управлении – благо, накопилось много бумаг: одни надо было посмотреть, на другие отписаться. Не любил он эту бумажную работу, но деваться некуда, каждый шаг оперативного работника фиксируется, как врача, только без истории болезни.
   Ему вспомнились слова Шумилова. Это тот говорил, что оперативные дела – своего рода истории болезни, только не отдельного человека, а всего общества. В них тоже описываются формы болезни, выявленные симптомы, предлагаются методы лечения. Однако такая терапия, как выясняется, не может привести к радикальному оздоровлению – так, временное облегчение.
   Саша подошёл к окну, посмотрел на тёмную улицу, освещённую неярким светом уличных фонарей. По ней изредка шли одинокие прохожие, иногда группки молодёжи в сопровождении раскатов весёлого смеха.
   Он вспомнил, как недавно с женой ходил на день рождения её подруги по работе. Было много народа, в основном незнакомого Цыганкову. В квартире играла музыка, громко раздавались подогретые алкоголем голоса. Ближе к концу вечера, когда пошли почти непрерывные танцы и в комнате выключили свет, пьяненькие дамы стали теснее прижиматься к партнерам, по большей части чужим мужьям. Александр заметил, что Наталья, как все, плотно приклеилась к парню, которого звали Мишей. Он был компьютерщиком у неё на работе, казался необычным и таинственным, как телевизионщики в пятидесятых годах.
   Миша, вроде невзначай, погладил рукой её задницу.
   «Может, у них что-то есть? – шевельнулась мысль в голове Цыганкова, – или она специально дразнит меня? Всё-таки надо вести себя приличнее, тем более в присутствии мужа. Наверное, хочет показать, что ни во что меня не ставит».
   У него возникло сильное желание подойти и дать по морде этому Мише. Но устраивать скандал на чужом дне рождения не хотелось – если жена изменяет с коллегой по работе, то скандалом ничего не добьёшься.
   После этого они крупно поругались, потому что у каждого была своя правда. Цыганков вообще в последнее время начал задумываться, почему они живут вместе с Натальей, сохранилась ли у них любовь, что их связывает друг с другом. Является ли привычка к супружеской жизни серьёзным поводом для совместного проживания? Или их удерживают дети?
   Ответа он пока не мог найти, но и терпеть такое положение вещей ему не хотелось. В последнее время постоянное обоюдное раздражение, непрекращающиеся ссоры, выяснение отношений, нередко в присутствии детей, стали происходить с пугающей частотой.
   Саша ещё постоял у окна какое-то время, потом посмотрел на часы. Пора собираться на встречу.
   Кафе «Малахит» находилось между центральным рынком и городским парком, почти в центре города, недалеко от Управления. В помещении кафе, когда вошёл Цыганков, было шумно, накурено. Приглушённо играла музыка. За столиками, к удивлению Цыганкова, сидело мало кавказцев.
   В одном из углов кафе вместе с двумя телохранителями расположился Ваха.
   Намётанный оперский взгляд Александра обнаружил ещё по паре охранников у бара и за столиком при входе. Все были вооружены, и Александр не сомневался, что разрешение на стволы имелось: большинство таких охранников числилось сотрудниками ЧОПов [19 - ЧОП – частное охранное предприятие.], носило оружие вполне легально.
   Ваха был небольшого роста, но с большой головой, на которой густо росли рыжеватые волосы. Одет он был во всё чёрное: чёрно-серый костюм, чёрная шёлковая рубашка. На шее виднелась золотая цепь, на пальцах, как у всех солидных людей, нанизаны золотые перстни.
   – Садись, уважаемый! – показал Ваха на стул возле себя. Он громко щёлкнул пальцами и дал знак незаметно появившемуся из глубины бара официанту, чтобы тот принёс еду и выпивку для гостя.
   – Как зовут? – спросил Ваха, полагая, что самому представляться не надо.
   – Александр.
   – Значит, Александр! – сказал Ваха. – Что будешь пить, Александр? Водку, коньяк, виски?
   – Водку, пожалуй.
   Официант быстро уставил тарелками с закуской стол, принёс графин с водкой.
   – Давай выпьем за свободную Ичкерию и чеченцев, которых я здесь, на уральской земле, имею представлять, – не совсем по-русски провозгласил тост Ваха с тем акцентом, с каким обычно говорят чеченцы и ингуши, слегка растягивая гласные.
   – За Ичкерию! – согласился Цыганков, которому было всё равно за что пить, хоть за чёрта лысого, главное – завязать разговор на интересующую тему.
   Они выпили, некоторое время в молчании ели.
   – Я знаю, что ты хотел встретиться, – наконец прервал Ваха молчание, – говори, чем я заинтересовал федералов.
   – Ваха Исаевич… – начал Цыганков.
   – Зови меня Ваха.
   – Лады, Ваха. В последнее время в городе идёт передел земли между некоторыми бригадами.
   – Да, мне это известно, – важно покачал головой Ваха.
   – Сейчас усилился один из криминальных авторитетов, Матвей.
   – А вам какое дело? Или Матвей иностранный шпион?
   – Президент поручил нам заниматься вопросами борьбы с организованной преступностью, наряду с другими органами.
   – Это после покушения на Березовского? – предположил Ваха.
   – Нет, раньше. Итак, Ваха, что будет, если Матвей наедет на твой бизнес? Нам бы не хотелось в Уральске никаких разборок.
   – Не думаю, что дело дойдёт до этого. У него сейчас мочилово с другими, – Ваха покачал большой кудлатой головой. – Матвей матёрый волк, он их порежет, как барашков. Никогда не резал баранов? – спросил он вдруг.
   – Нет, – честно признался Александр.
   – Режешь по горлу, кровь брызжет в стороны, такая тёплая, такая липкая и пахнет железом, а ты ощущаешь себя настоящим волком, могучим, беспощадным. Волк изображён на нашем флаге, волк по-чеченски «борз».
   – Но если… один волк нападёт на другого? Что тогда?
   – Это бывает редко, почти никогда, – самоуверенно заявил Ваха. – Волк может уйти из стаи, быть одиночкой, но на своих не нападает. Да и зачем это делать, если вокруг много ягнят? Не так ли?
   Ваха расхохотался. Цыганков сделал паузу в разговоре. Он налил рюмку водки, выпил, подцепил вилкой сочный кусок бифштекса и принялся тщательно жевать, словно это было для него сейчас главным.
   – Это всё хорошо, я имею в виду сказку про волка и ягнят, которую ты мне рассказываешь, – после паузы жёстко возразил он, – но в жизни чаще по-другому. К примеру, покушение на Березовского. Думаешь, оно случайно?
   – Разборки в Москве нас не касаются, – отмахнулся Магомадов, – у них свой курбан-байрам, у нас свой!
   – Ошибаешься! Березовский связался с твоими земляками, они крышуют его бизнес, ну, а братья-славяне решили это дело исправить. Насколько я знаю, сейчас в столице идёт война, и она, я уверен, не обойдёт нас стороной.
   – Пугаешь! Всё пугаешь, – хмуро произнёс Ваха, – а мы пуганые, резаные, сами кому хочешь оторвём башку и поиграем ей в футбол. Короче, о чём базар? Ты пришёл нам угрожать, напугать Матвеем?
   – Смотри, дело не моё, но Матвей связан с Сильвестром, который возглавляет ореховскую группировку и в Москве сейчас наводит свои порядки. Думаю, к покушению на Березовского он приложил свою руку.
   Цыганков оглянулся. К их столику, покачивая бёдрами, подошла новая официантка, а не парень-официант, который обслуживал до этого. На вид ей было около восемнадцати лет, тёмная короткая юбка подчеркивала стройность ног, на бейджике написано имя «Света».
   – О, Светик, – улыбнулся, увидев её, Ваха, – будь добра, принеси-ка нам коньяк, только тот, Кизлярский, из канистры.
   Девушка кивнула и отошла.
   – Как наши девчонки? – довольно ухмыляясь, спросил Шерхан. – Света одна из лучших, покуривает только травку. Но за неё готова на всё.
   Ни Цыганков, ни Ваха-Шархан не знали, что Света до этого попалась на сбыте наркотиков одному из оперов ОБНОНа [20 - ОБНОН – отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков – подразделение в системе МВД до создания Госнаркоконтроля.]. Как оказалось, она была не только сбытчиком, но и сама втянулась, стала активным потребителем.
   Опер после непродолжительного допроса – она не рассказала ничего нового, её поставщик был давно известен – предложил стать агентом. За это она периодически получала от него дозы бесплатно, без утомительной отработки с клиентами, как у Вахи. Ну, иногда она спала с этим опером, но это было не часто и не по принуждению, а так, ради развлечения.
   Услышав просьбу Вахи, Света бросила взгляд на Цыганкова, показавшегося ей совсем не похожим на партнёра Шерхана по бизнесу. Поведение Цыганкова, его манера держаться – независимо, уверенно – отчасти напомнила ей поведение некоторых ментов-оперов, с которыми она сталкивалась в бурный период своей короткой ещё жизни.
   В ОБНОНе было известно, что Ваха является одним из самых крупных поставщиков наркотиков в Уральскую область, и её куратор просил немедленно сообщать обо всём, что могло показаться странным в поведении Вахи, о его связях, намерениях. Поэтому, немного поразмыслив, Света отошла в подсобку, где стоял телефон, убедилась, что вокруг никого нет, и набрала номер знакомого опера.
   – Игорёк, – сказала она, услышав его голос, – я звоню из «Малахита», у меня вечерняя смена…
   – Что, встретиться хочешь? – хмыкнул голос в трубке. – Послушай, Светуль, мне сейчас некогда, занят под завязку.
   – Да нет, ты просил меня звонить, если что…
   – Ну, и? – нетерпеливо уточнил собеседник.
   – Тут к Шерхану припёрся один баклан, не похож на блатного, и по бизнесу тоже не катит. Мне он напомнил вашего брата – опера. Может, кто-то из ваших работает на Ваху?
   – Зайка, ты умница, что позвонила. Мне надо незаметно взглянуть на этого типа, ты можешь устроить?
   – Конечно, Игорёк, а во сколько будешь?
   – Минут через десять подскачу.
   Когда опер-куратор, осторожно посмотрев сквозь узорчатое стекло двери, ведущей в зал, увидел Цыганкова, мирно беседующего с Вахой, он вспомнил, как год назад, в 1993 году, проводили совместную операцию с ребятами из госбезопасности и Цыганков был среди них.
   В общем-то, оперу было всё равно, для чего парень из контрразведки встречается с Вахой, у них могут быть свои дела. Но этот случай он зафиксировал в своём отчёте о встрече с агентом «Незабудкой». Копия отчёта через день вместе с другими бумагами ОБНОНа попала на стол Карпову, который курировал это направление в УВД.
   Так информация о том, что контрразведка пытается наладить контакты с чеченцами, через Карпова стала известна и Матвею.

   Между тем разговор Магомадова с Цыганковым продолжался.
   Собеседники выкурили полную пепельницу сигарет, уже порядочно выпили и оттого разговаривали с большими паузами, слегка заплетающимися языками.
   – Что ты думаешь про стрелку с Лёхой «Бойцом»? – громко спросил Александр, стараясь, чтобы музыка не заглушала его слова.
   – Послушай, Саша, а почему с Лёхой, почему не с Бутузом?
   – Костя не хочет иметь с ним дел, – передал Цыганков слова Кости «Бойца», – говорит, что он гнилой пацан, может подставить в любой момент.
   – Если он так говорит, то должен отвечать за базар, – Ваха выпил очередную рюмку коньяка, – потому как за любой неправильный базар братва предъяву может сделать.
   – Мой тебе совет: встреться с ним! Потолкуй, заодно посмотришь, не гонит ли Костя порожняк.
   Ваха пригладил торчащие в стороны рыжие жёсткие волосы, пытливо посмотрел на Цыганкова.
   – Тебе-то какой резон со всего этого? Чего замутить хочешь? Вам, операм, верить нельзя, всегда держите нос по ветру.
   – Не знаю, с какими операми ты имел дело, но мы своё слово держим.
   – Если ты со мной разговариваешь без камня за пазухой, тогда скажи, к примеру, есть у вас майор Забелин?
   На минуту смутившись, поскольку не ожидал упоминания в разговоре фамилии приятеля, Цыганков, тем не менее, спокойно ответил:
   – Есть такой в конторе, а в чём дело?
   Ваха поморщился и покачал головой:
   – Он помешал моим людям. Они ехали, понимаешь, по делам. Он их остановил, начал права качать, выстрелил в фару. А кто будет платить за ремонт? Машина – иномарка, стоит дорого, сам понимаешь: работа, запчасти.
   Тот случай, о котором ему рассказывал Ваха, делая скорбное лицо, Цыганков отлично помнил из недавнего разговора с Сергеем. Бандиты хотели затащить девушек в машину, а он вступился. И ехали они не на иномарке, а на «девятке».
   Слушая слова чеченца, Цыганков понял, что Шерхан его проверяет, прощупывает, насколько далеко он, Александр, может зайти в своём стремлении завязать «дружбу» с чеченцами. От него, если он собрался идти по этому скользкому пути, требуется немного – сегодня сдать своего коллегу, завтра пристрелить кого-нибудь. И так оказаться полностью замазанным.
   – Не трудись рассказывать, Ваха. Эту историю я знаю, и знаю, – с ударением на последнем слове произнёс Саша, – кто был виноват на самом деле. Но учти, мы своих не сдаём, тем более для справки, Серёга Забелин – мой кореш.
   – Ну, извини, не знал, – развёл руками в стороны Ваха, – я уважаю дружбу. Для меня друг как родной брат, понимаешь. Я за него готов на всё! Давай выпьем за дружбу!
   Больше Забелина Шерхан не касался.
   Они посидели ещё. Магомадов вроде решился на разговор с Костей «Бойцом», и Цыганков, покидая на нетвёрдых ногах кафе, с хмельной головой, решил, что его сегодняшние посиделки прошли успешно.
   Он узнал кое-что интересное, установил контакты с чеченцами и, самое главное, возможно, ему удастся свести Ваху с «Бойцом». Это может кардинально изменить весь расклад в городе.
   По дороге к дому, когда они проезжали по пустынным спящим улицам, водитель такси, словно угадав состояние Цыганкова, ехал осторожно – не гнал. Александр почувствовал, что его замутило.
   – Командир, сверни к обочине, – прохрипел он.
   Едва машина остановилась, как Цыганков распахнул дверцу, и его вывернуло прямо на тротуар, с краю бордюра. В несколько приёмов судорожное сжатие желудка выталкивало всё, что он съел в «Малахите», пока не возникло ощущение полной лёгкости в организме.
   Александру стало стыдно.
   «Хорошо, никто не видит, – подумал он, – а вообще пора в завязку, так здоровья никакого не хватит!»
   – Что, браток, тяжело? – участливо поинтересовался таксист, – перепил слегка?
   – Извини, так уж вышло, – ответил, тяжело дыша, Цыганков.
   Он откинулся на спинку сиденья, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающихся уличных фонарях, а машина тронулась дальше, увозя его домой, где давно уже спали жена и дети и где его никто не ждал.

   Уральск, городской пляж на р. Каменке, 30 июля, 11.05
   В выходные дни, да ещё в самые жаркие дни лета на городском пляже было многолюдно. Сотни людей лежали и загорали на солнце, плескались, плавали в воде. Над рекой изредка пролетали белые чайки, высматривая в воде плавающую рыбу, скрипели вёсла в уключинах прогулочных лодок.
   Ещё издалека Забелин увидел, что городской пляж был полон – яблоку негде упасть. Сегодня они договорились с Ритой встретиться на речке, позагорать, отдохнуть. Договаривались на десять утра, но из-за своей занятости Сергей не смог успеть вовремя.
   Он окинул взглядом весь большой городской пляж, пытаясь безуспешно отыскать место, где могла находиться Маргарита, а потом вспомнил: она ему говорила о платных местах на отгороженном пляже для состоятельных персон города.
   У забора с железной калиткой Сергей остановился, раздумывая, не показать ли охраннику удостоверение – он всегда носил его с собой, даже сейчас, когда был в лёгкой летней майке и шортах. По этому поводу Рита смеялась, что он не расстаётся с ним даже в кровати. Она, конечно, утрировала, но была недалека от истины.
   – Сергей Павлович? – раздался за спиной знакомый голос. – Не знала, что железным чекистам ничто человеческое не чуждо.
   Это была Ирэна Истомина. Она тоже шла на платный пляж и уже сняла с себя кофточку, оставаясь в лиловом купальнике и джинсах белого цвета. Молодая женщина стояла и посмеивалась, казалось, радуясь смущению Забелина.
   – Отчего же, Ирэна Владимировна? Мы же не чёрствые сухари, лишённые эмоций. Такие же люди, как и все.
   – Ага, Маугли, – иронично заметила она.
   – В смысле?
   – В мультфильме «Маугли» бандерлоги говорили о мальчике, что он такой же, как они, только голый и без хвоста.
   – Да, наверное, для нас это лестное сравнение, если воспринимать окружающих как обезьян, – в ответ, так же с иронией, произнёс Сергей, показывая, что понимает шутку.
   – У вас проблемы с финансами? Помочь?
   – Нет, нет, – поторопился ответить Сергей, – за меня должны были заплатить. Меня здесь ждёт одна девушка.
   Ирэна пристально посмотрела на Забелина.
   – А так у вас есть богатая приятельница?
   – Не то чтобы очень богатая, девушка как девушка.
   Но Истомина не отступала.
   – Я её знаю? Я многих в городе знаю девушек на выданье – город у нас хоть и большой, но круг общения не очень. Особенно это касается наших бомондовских барышень.
   Поколебавшись минуту и прикинув, что ему всё равно придётся спрашивать охранника про Маргариту при Истоминой, он сказал:
   – Здесь тайны никакой нет, это Рита Виккерс.
   – Ах, эта? Ну что же, желаю хорошо отдохнуть! Меня тоже ждут.
   Она достала деньги и, заплатив на входе, с независимым видом прошла мимо охранника.
   Ирэна шла по пляжу упруго, красиво покачивая бёдрами в белых джинсах, небрежно ступая летними сандалиями по мелкому речному песку, покрывавшему пляж. Молодая женщина в расцвете лет, привлекающая повышенное внимание мужчин и сознающая свою привлекательность. Она шла как будто специально для Забелина, демонстрируя ему своё прекрасно сложённое тело, чувствовала, что он будет смотреть вслед.
   Сергей действительно совершенно бездумно сопровождал молодую женщину взглядом, но затем поторопился отвести глаза в сторону. Он вдруг поймал себя на посторонних мыслях, которых не должно быть перед свиданием с другой женщиной.
   – Послушай, за меня должны были заплатить, – обратился он к охраннику.
   – Кто? – хмуро поинтересовался тот – молодой накачанный парень, на загорелом торсе которого, словно шары кегельбана, перекатывались мышцы. Охранник был в шортах и чёрных очках, что, видимо, должно было подчёркивать его принадлежность к секьюрити.
   – Виккерс Маргарита, – уточнил, с улыбкой глядя на него, Забелин. Его всегда смешили претенциозные молодые охранники.
   – А, Рита! Да, заплатила. Вон она, недалеко от бара.
   Он показал рукой в сторону рядов с лежаками, и Сергей действительно увидел Риту, которая, видимо, давно его высматривала, подняла руку и приветливо помахала.
   – Ты опоздал! – сказала она капризно, после того как Забелин подошёл и, наклонившись, поцеловал в горячие, нагретые солнцем губы.
   – Рита, не мог раньше, дела на работе.
   Он торопливо разделся, ощутив сразу кожей тела ласковые солнечные лучи, прилёг рядом на соседний лежак. Он смотрел на Риту, на её тело. Эти пушистые каштановые волосы, эти большие карие глаза, это нежное лицо – лицо девушки, сошедшей, как ему казалось, с портретов чеховского времени, всё вызывало в нём ощущение огромной захлёстывающей любви. Он дотянулся до неё и погладил два рубца, оставшихся от пуль, которые вошли в её тело тогда, почти три месяца назад.
   – Ты чего? – смутилась Маргарита, не привыкшая к публичным проявлениям нежности.
   – Так, очень рад, что увидел тебя.
   – Я тоже рада. Будешь «колу» или вино? – она показала рукой под лежак, где стояла сумка из жёлтой соломки. В ней виднелись несколько пластиковых бутылок с водой, из бумажного пакета торчало горлышко бутылки с вином.
   С утра Сергей немного поел, но почти ничего не пил и сейчас ощутил сухость во рту.
   – Знаешь, Ритка, пожалуй, выпью вина.
   Пока он доставал бутылку и штопором открывал пробку, Маргарита осведомилась невзначай:
   – Напряжённое утро было?
   – Да уж, пришлось побегать, – ответил ей Забелин, разливая вино в белые пластиковые стаканчики и не вдаваясь в подробности, потому что рано утром объявили учебный сигнал «Сбор» и всё Управление собралось на работе.
   – От девушек, что ли, убегал? – напряжённо спросила Рита.
   Отхлебнув терпкого красного вина, на самом деле оказавшегося прохладным и приятно холодившим горло, он спросил:
   – Я не пойму, ты меня ревнуешь? Я вроде поводов не давал. Ты же знаешь, что мне нравишься! К чему эти сцены у фонтана?
   – Да? А кто та девушка, с которой ты любезничал на входе? Я тут тебя жду целый час одна, а ты совсем не торопишься. Находишь время поболтать с разными.
   – Это знакомая по работе. Предложила денег, чтобы заплатить за вход. Я же не знал, заплатила ты за меня или нет.
   – Не прикидывайся! Все вы, мужики, одинаковы, чуть что сразу глядите на сторону, – сказала Рита, видимо, с учётом своего опыта от неудачных предыдущих встреч, – начнёшь с вами разговаривать, так невинные овечки!
   – За всех мужиков я, конечно, не смогу ответить, как пел Бернес: «Я вам не скажу за всю Одессу», но что касается меня лично – у нас будет всё честно. Если я тебя перестану устраивать, ты… вдруг полюбишь другого, можешь прямо сказать.
   – Не надо читать лекций! – Маргарита была всё ещё обижена, и Сергей наклонился, приобнял её за плечи. Рита постепенно оттаивала.
   – А чем ты можешь доказать свою любовь? – спросила она, улыбка чуть тронула её губы.
   – Если попросишь изменить Родине, то я этого не сделаю, – шутливо ответил Забелин.
   – Значит, не хочешь пойти по стопам Андрия [21 - Андрий – герой повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба».] и забыть обо всём ради любви к прекрасной полячке?
   – Нет, совсем не хочу, Ритуля! Ну, что, мир?
   Маргарита взяла стакан, пригубила вино. Она смотрела на Сергея, который сидел рядом с ней и казался таким сильным, мужественным, её родным единственным мужчиной. Забелин сидел, пил вино, смотрел вдаль на речку, но мыслями был где-то ещё на своей работе – не с ней. Это ей не нравилось, хотелось, чтобы он был безраздельно её. Но…
   Было абсолютно ясно, что работа для него – вторая жизнь, и требовать увольнения от Сергея – всё равно, что лишить тело руки или ноги. Тело жить будет, но неполноценной и ущербной жизнью.
   Она встала, пересела на его лежак, ласково обняла.
   – Серёж, может, пойдем, искупаемся?
   – Конечно, Рит!
   Они поднялись и пошли к реке. На лежаках были люди по большей части незнакомые Забелину, но известные Виккерс. Она здоровалась с некоторыми, а от некоторых отворачивалась, делая вид, что их не видит.
   Сергей прошёл мимо места, где лежала со своим спутником Ирэна. Мужчина был лет на десять старше её, его волосы уже тронуло сединой, загорелое тело говорило о частой привычке отдыхать на море. Когда Сергей проходил мимо, Ирэна подняла солнцезащитные очки и насмешливо посмотрела на него, словно говоря, что устроилась не хуже – он крутит любовь с богатой дамой, но и у неё состоятельный ухажёр.
   Прохладная вода приятно освежала тело, бодрила в этот утомительно-жаркий июльский полдень. Сергей, сильными взмахами рук преодолевая мощное течение Каменки, поплыл вдаль от берега. Он хорошо плавал: в детстве посещал спортивную секцию по плаванью, и ему пророчили блестящее спортивное будущее. Однако со временем желание активно заниматься угасло, но навыки опытного пловца остались.
   Неподалёку прошёл небольшой буксир, распуская волны за собой, словно старый запорожец седые длинные усы. Покачавшись недолго в угасающем колебании речной воды, которую при определённом усилии можно было принять за морские волны, и достаточно размяв мускулы, Забелин повернул назад.
   Он плыл неторопливо, наслаждался плаваньем, ощущением сильного тела, когда можешь чувствовать каждый свой мускул, попеременно используя то «брасс», то «баттерфляй», то плывя саженками. Эти размеренные движения заставили его забыть обо всём, отрешиться от внешнего мира, словно кто-то выключил в голове мыслительный процесс и превратил тело в бездумную машину.
   Потом, уже с приближением к берегу, у него возникли мысли об Ирэне. Своим неожиданным появлением она поставила его в сложное положение. Ему хотелось беззаботно провести время с Ритой, не думать о серьёзных вещах, отвлечься от работы и беспечно отдохнуть. Но появилась Истомина, и всё усложнилось. Ему нельзя было терять с ней контакт, обижать, отталкивать, иначе все усилия последних дней могли пойти насмарку – слишком многое в планах Забелина оказалось завязано на неё.
   Приближался берег. Он увидел, как из воды выходит Рита, и сильными рывками устремился к берегу, чтобы догнать её у самой кромки. Ощутив песчаное дно под ногами, Сергей встал, как всегда после долгого плаванья, чувствуя земную тяжесть тела. Рита обернулась, отыскала его глазами, остановилась у самой воды.
   – Ну, как поплавал? – спросила она.
   – Великолепно, чувствую себя на сто процентов, а ты? Далеко заплывала?
   – Нет, знаешь, я не люблю далеко заплывать, здесь течение сильное. Три года назад немного ниже по реке купалась и утонула одна моя знакомая. Теперь я не рискую.
   – Да, в воде может случиться всякое, – согласился Сергей. – Я рос на Волге, и каждый год кто-то тонул. Особенно много детей.
   Их разговор прервала вопросом проходившая мимо Истомина.
   – Сергей Павлович, как вода?
   Ещё издалека Забелин увидел, что Ирэна направляется в их сторону, но не думал, что она попытается вступить в разговор. Однако Истомина, как ни в чем не бывало, задала вопрос, считая, что может воспользоваться правами знакомой. Он-то, конечно, понял подоплеку её интереса к воде, ведь она уже купалась до этого. Истомина хотела вызвать у Риты ревность и вбить клин между ними, сыграть роль роковой женщины.
   – Вода хорошая, Ирэна Владимировна, тёплая, не замёрзнете, – вежливо ответил Забелин.
   Истомина кивнула, опять насмешливо улыбнулась и прошла мимо них к реке.
   Рита в это время, не ожидая Сергея, уже шла к лежакам. Он догнал её, злясь на себя и Истомину за создавшуюся ситуацию, ведь он только всё объяснил, вроде всё наладилось, и на тебе! А Маргарита шла с напряжённой спиной, не глядя по сторонам, не оборачиваясь, словно её нисколько не интересовало, идёт за ней Забелин или нет.
   Когда они приблизились к лежакам, Виккерс холодно сказала:
   – Я на сегодня уже отдохнула, поеду домой.
   – Да ты что, Рит? Мы только начали, я же пришёл недавно.
   – У меня голова разболелась и потом… я думаю, здесь есть кто составит тебе компанию.
   – Ты опять ревнуешь?
   – Вот ещё! – Рита дёрнула плечом. – Мы же не женаты, свободные люди. Каждый волен делать всё, что захочет. Ты сам говорил об этом.
   – Послушай, я же тебе всё объяснил насчёт этой женщины – мы с ней знакомы. Что же теперь в твоём присутствии отворачиваться друг от друга, лишь бы тебе что-нибудь не показалось? Мне кажется, это глупо.
   – Если между вами ничего нет, отчего она тебя задевает? – Маргарита, до того отворачивающаяся от Забелина, в этот миг прямо и требовательно посмотрела в его глаза.
   – Рит, я, правда, не знаю.
   – Значит, ты ей дал повод себя так вести. Есть грубая пословица насчёт сучки и кобелька, только у вас смысл обратный.
   – Ну вот! – расстроился Сергей. – Ты на пустом месте строишь беспочвенные домыслы. Я тебе ещё раз говорю, между нами ничего нет и быть не может, потому что я тебя люблю.
   – Всё равно! – Маргарита нервно начала собирать вещи с лежака. – Я пойду, мне надо побыть одной.
   – Останься, Рита, не уходи!
   Маргарита молчала. Накинув летний сарафан, она, не прощаясь, пошла с пляжа. На платье проступили следы от мокрого купальника, который она не успела снять. Забелин долго провожал её взглядом, пока она не прошла через калитку мимо скучающего охранника, который, заметив их размолвку, отвернулся с безразличным видом. Ему не было дела до чужих ссор.
//-- Оперативные документы --//
   Сводка прослушивания телефонных переговоров
   Секретно
   Инициатор майор Забелин С.П.

   Объект – Красовская Е.Е., раб. телефон 54-91-13
   Разговор начат в 10.16.
   Красовская Е. Е. – Миша, привет! Я тебя не сильно отвлекаю?
   Плотников М.Я. – Здравствуй, Катерина! Как дела, что-то срочное?
   КЕЕ – Хотела узнать по заводу, металлургическому, у нас ещё работы много. Я не знаю, торопить ли мне Истомину, или пока придержать.
   ПМЯ – А в чём дело? Почему придержать?
   КЕЕ – Ну, ты же говорил, что у вас важные переговоры с Генераловым.
   ПМЯ – (неразборчиво). У тебя телефон часом не прослушивается? Ты давно его проверяла?
   КЕЕ – Миш, я его совсем не проверяла, ты же не говорил.
   ПМЯ – Раньше не говорил, а сейчас говорю. Надо проверить, мало ли что. У меня есть теперь новый работник, помнишь, я тебе о нём говорил, некто Верёвкин. У него остались связи с бывшей работой. Я его, пожалуй, попрошу, пусть возьмёт специалистов, и они всё у тебя проверят. А то знаешь, сколько жуликов вокруг развелось?
   КЕЕ – Я всё поняла. Так что с заводом?
   ПМЯ – С заводом всё по плану, пусть готовят документы, как положено. Думаю, аукцион мы проведём в сроки.
   КЕЕ – Миш, скучаешь по мне?
   ПМЯ – Конечно! Всегда! Придёшь сегодня? Моя вечером собралась в театр.
   КЕЕ – В какой? В филармонию или Театр оперы? И кто, интересно, приехал в наше захолустье?
   ПМЯ – Не знаю, не спрашивал. Мне всё равно, ты же знаешь, я не театрал.
   КЕЕ – А я люблю театр. Как чудно бы было сходить туда вместе, показаться нашему областному бомонду. Сколько было бы сплетен, хватило бы на целый год (смеется).
   ПМЯ – С ума сошла! Так что, придёшь? Я куплю твой любимый «Бейлиз».
   КЕЕ – Ну, если ради «Бейлиза», то непременно.
   ПМЯ – Договорились! Пока!
   Разговор закончен в 10.23.

   Уральск, казино «Эльдорадо», 31 июля, 21.38
   Матвей задумчиво прохаживался по кабинету. Он достал из кармана пистолет, вытащил обойму и принялся громко щёлкать бойком, продолжая думать.
   – Матвей, боёк собьёшь, – осторожно подсказал Беспалый, сидевший, как всегда, в кресле. В последнее время Толян пристрастился к виски, вот и сейчас в руке он держал бокал с этой жёлтой жидкостью, имеющей странный для русского привкус.
   – Знаю! – недовольно ответил Матвей, но щёлкать не перестал. Его холодные глаза смотрели на Беспалого. – Ты слышал, что Череп завалил девку Бутуза, эту мисс Уральска Сандру?
   – Сегодня только услышал, не успел тебе сказать, – виновато ответил тот.
   – А ну, позови!
   Черепа вошёл с наглой ухмылкой, которая никогда не слезала с его лица.
   – Чё, Матвей, звал?
   К этому времени Матвей вставил обойму в пистолет и положил его на стол перед собой.
   – Ты зачем девку Бутуза Сандру завалил, она тебе мешала?
   – Матвей, да чё за дела, ты чё кипиш подымаешь? Я хотел этого гнилого пацана поставить на место. Он понты везде кидает со своей тёлкой. Ходит пальцы веером, ну я подумал, надо спустить его в унитаз. Может, правильные пацаны тогда задумаются, за кем идти. А тут ещё столкнулся с ней в кабаке, хотел пощупать маленько, так она разоралась.
   – Ну, и ты?
   – Чё я? Взял пушку и грохнул. Сейчас Бутуз бесится, зато будет знать своё место!
   – Заткни фонтан, демонюга! – заорал Матвей. – Ты здесь никто, и звать тебя никак!
   Его лицо потемнело, он с трудом себя сдерживал.
   – Ты, козёл, знаешь, что Бутуз через неделю должен сыграть с ней свадьбу? Приглашены уважаемые люди. Вот моё приглашение! Может, тебе его в задницу засунуть? – он извлёк цветную открытку и бросил в сторону Черепа.
   – Матвей, да я чё, – забормотал тот, – если б я знал, я же не знал.
   Матвей отвернулся от него, а затем мгновенным движением схватил пистолет со стола и выстрелил прямо в лоб Черепу. Тот рухнул как подкошенный.
   Для Беспалого, много повидавшего в воровской среде, такие разборки были не редкость, и он не особенно удивился.
   – Толя, уберёшь здесь, – попросил Матвей, опуская пистолет в карман, – вызови пацанов Бутуза и предъяви им этого придурка.

   Уральск, Областной фонд имущества, кабинет Красовской Е.Е., 1 августа, 11.33
   В дверь Екатерины Евгеньевны осторожно постучали. «Кто там такой пугливый?» – подумала Красовская, отвлекаясь от чтения служебных документов.
   – Войдите!
   Дверь отворилась, и на пороге показался бизнесмен Аркадий Соколовский, одетый по обыкновению неброско: в светло-голубую рубашку и джинсы. Медленно приблизился, улыбнулся.
   – Екатерина Евгеньевна, добрый день! У вас есть свободная минутка?
   – Аркадий? Заходи, давно тебя не видела. Как продвигается бизнес? Надеюсь, ты деньги не вкладываешь в эти пирамиды, которые показывают по телевизору с утра до вечера?
   Соколовский присел.
   – Я же не такой дурак, чтобы верить всяким «МММ» и «Хопрам»! У них морды жуликов! Всё время крутят двух пацанов с калькуляторами, которые говорят, сколько они наварили, вложив бабки. Только отчего-то молчат, что будет с теми, последними, кто не успеет вовремя получить назад и деньги, и навар.
   – На то она и называется финансовой пирамидой, зато некоторые знакомые предприниматели вложились и хотят получить тысячу процентов. Представляешь, продали свой бизнес, теперь сидят, ножки свесив, ждут доходов. – Красовская сняла очки, взяла мягкую тряпочку и принялась протирать линзы. – Я недавно читала мемуары, не помню автора: то ли Родзянко, то ли Витте, и меня поразило совпадение того времени с нашим. Те же аферы, те же финансовые пирамиды, те же банкротства банков и предприятий. Всё как в начале века.
   – Да, но тогда всё очень плачевно закончилось и для правящей элиты, да и для страны. Она перестала существовать.
   – И пришла Совдепия!
   Красовская закончила свое занятие с протиркой линз и водрузила очки на нос. Взгляд её синих глаз, до этого туманный и расплывчатый, сразу сделался внимательным, сконцентрированным.
   – Ты хотел что-то узнать или так заглянул? Извини, много работы! – деловым тоном сообщила она.
   – Екатерина Евгеньевна, до меня дошли слухи, что готовится закрытый аукцион по продаже акций металлургического завода.
   – И что?
   – Хотел уточнить, так это или не так.
   – Допустим так, хочешь поучаствовать? А денег хватит?
   – Хм… Вы проницательны, как древнегреческая Сивилла! А если говорить по-деловому, есть серьёзные люди, крупные бизнесмены из других регионов, иностранцы, которые хотели бы тоже немного откусить от пирога.
   Уголки губ Красовской приподнялись в тонкой улыбке.
   – Аркадий, ты говоришь загадками. Конкретней нельзя? Серьёзные люди, крупные бизнесмены… Кто они, насколько известны? Металлургический завод, особенно такой, как наш, это крупный кусок, можно подавиться. Тем более на него претендует заводская команда с Генераловым.
   – Про Генералова я слышал. Но это люди совсем другого полёта. – Аркадий Львович замялся. – Меня, в общем-то, не уполномочили их обозначать, если не будет решён принципиальный вопрос о допуске их к аукциону.
   – Я такие вопросы сама не решаю. Надо услышать мнение Плотникова. Принятие такого решения – его прерогатива. Хочешь, позвоню и спрошу?
   – Если не затруднит, то будьте любезны!
   Красовская подняла трубку, набрала номер Плотникова.
   – Михаил Яковлевич, добрый день! Ко мне пришёл тут один бизнесмен – Соколовский Аркадий, может, знаете его? Слышали? Тем лучше! Он просит допустить к участию в аукционе по металлургическому заводу серьёзных бизнесменов-иностранцев. Так он говорит. Он знает, что аукцион закрытый, я ему уже это объяснила. Да, настаивает, но назвать не может, пока не будет принято решение об их участии. Всё понятно!
   Закончив разговор, она со значением, важно, как иногда любят делать чиновники её ранга, поведала Соколовскому:
   – Аркадий! Михаил Яковлевич не может дать согласие, пока не будет известен состав этой группы предпринимателей. Может, это криминал? Вопрос серьёзный. Сейчас с этим строго, идёт жёсткая проверка: и милиция, и прокуратура всё время мониторят. Так что смотри сам.
   Красовская забарабанила пальцами по столу, показывая, что не прочь вернуться к своим делам, а Аркадий Львович задумался. У него не было инструкций на этот счёт, но он чувствовал, что надо проявить инициативу, потому что сотрудничество с иностранцами казалось ему выгодной сделкой. На посредничестве он всегда хорошо зарабатывал. Теперь же деньги могли уйти, уплыть в чужие руки по его же нерасторопности.
   Соколовский попросил:
   – Можно позвонить с вашего телефона в Москву?
   – Пожалуйста, звоните!
   Соколовский привстал, притянул ближе телефон, стоявший с краю стола у Красовской, набрал номер.
   – Добрый день, это Соколовский. Тут проблема возникла, просят состав учредителей фирмы. Что? Дать? О’кей, понял! – Положив трубку, Аркадий Львович сообщил: – Всё, Екатерина Евгеньевна, добро получено. Вот список, посмотрите.
   Он открыл папку с документами, бывшую при нём, вытащил небольшой листок и сунул его Красовской. Та с интересом ухватилась за список.
   – Так, так. Незнакомые фамилии. Фирма «Вест финанс», зарегистрирована на Кипре. Интересно! Знаешь, я, пожалуй, пойду на приём к Плотникову и доложу о твоём предложении. Думаю, что оно будет для области интересно. Но ты, конечно, понимаешь, что включение зарубежной компании в состав участников стоит определённых усилий?
   Она сняла очки, но уже не протирала их, а игралась дужками. Соколовский вежливо поклонился:
   – Екатерина Евгеньевна, я что, вчера родился? У них есть премиальный фонд, бонусная система. За удачно проведённую сделку заплатят немало.
   – Считай, что мы договорились.
   – Не буду больше вас отвлекать, до свиданья!

   Забелин прочитал вечером сводку разговора Красовской с Аркадием Львовичем, тут же набросал текст шифртелеграммы и отнёс её к Шумилову на подпись.
//-- Оперативные документы --//
   1. Шифртелеграмма № 338 от 01.08.94 г.
   Секретно
   экз.№ 1
   Начальнику 9 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Мартынюку И.А.
   В отношении проверки фирмы.

   В связи с возможным участием в приватизации стратегического объекта иностранной компании прошу Вашего содействия в осуществлении проверки через СВР [22 - СВР – служба внешней разведки России.] фирмы «West finance». Прошу, по возможности, установить состав учредителей, сферу деятельности, наличие негативной информации.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

   На следующий день был получен ответ.

   2. Ответ на ШТ № 338 от 01.08.94 г.
   № 1294/58 от 02.08.94 г.
   Секретно экз.№ 1
   Полковнику Шумилову Н.П.
   В отношении проверки «West finance».

   По данным СВР, компания «West finance» имеет расчётные счета в нескольких офшорных зонах, в т. ч. в Белизе, на Сейшельских островах, в Гонконге.
   Основная деятельность «West finance» сосредоточена на отмывании денежных средств, сомнительных операциях с недвижимостью в ряде стран Восточной Европы. Полный состав учредителей неизвестен, вместе с тем установлено, что один из учредителей, Пол Скотт, является агентом ЦРУ. По непроверенным данным, фирма используется для финансирования некоторых операций ЦРУ в странах Восточной Европы.

Начальник 9 отдела УЭК ФСК РФ полковник Мартынюк И.А.

   Уральск, бар-ресторан «Вермонт», 2 августа, 20.30
   Забелин назначил встречу с Ирэной Истоминой в баре «Вермонт». Он ещё не помирился с Ритой после того злополучного похода на пляж, но встречаться с Истоминой было категорически необходимо, откладывать дальше нельзя.
   Через «жучок», установленный Переделкиным в кабинете Красовской, ценной информации не поступило за исключением состоявшегося разговора с Соколовским. Объект дела вела обычные деловые беседы, ни о чем конфиденциальном больше не болтала. Между тем время неудержимо шло.

   Бар «Вермонт» открылся недавно. Благодарный ресторатор, которому Забелин помог одолеть хапуг-чиновников, тянувших с разрешением, предоставил Забелину карт-бланш на весь год: тот мог ходить сам и водить гостей бесплатно, конечно, не сильно злоупотребляя.
   Разговор с Ирэной опять, словно по некой негласно ранее установленной традиции, начался с ироничных подколок, словесного фехтования. Она принесла документы по приватизации, которые он просил, но не хотела отдавать их сразу, отчего-то думая, что на этом встреча закончится. Однако Сергей был настойчив и всё-таки забрал у неё тонкую папку с несколькими листками.
   – Интересно, – пробормотал он, торопливо их просматривая, – интересно!
   – Не понимаю, зачем вам это надо? – удивилась Ирэна, отпивая из бокала вино, – всё это уже в прошлом, заводы проданы, новые собственники довольны.
   – Ирэна Владимировна, каждый из этих собственников при приватизации брал на себя определённые обязательства, например, инвестировать в завод свои средства на развитие, модернизацию. Или я не прав?
   – Да, аукционы и конкурсы проводились с условиями, ну и что?
   – Как что? Многие из новых собственников и не думают выполнять условия. Для нас это повод через прокуратуру провести деприватизацию отдельных объектов и вновь их выставить на торги. И продать их снова, но уже добросовестным предпринимателям, а не тем жуликам, которые сейчас всё расхватали.
   – Не будьте наивным, Сергей Павлович! Где вы найдёте честных, порядочных бизнесменов?! Их же не выращивают в инкубаторах! – Истомина искренне веселилась, слушая наивные рассуждения оперативника. – Лучше пейте вино, здесь, оказывается, оно неплохое.
   – Всё равно я верю, – упрямо продолжил Забелин, – что порядочных людей больше, они могут не всё уметь, не всё знать, но это дело наживное. А с жуликами, как и с бандитами, разговор должен быть коротким.
   Они немного помолчали.
   – Вино действительно вкусное, – прервал первым молчание Сергей. – Как вам здешняя кухня?
   – Приготовлено недурно, я бывала в нескольких ресторанах, но здесь, видимо, шеф-повар один из лучших.
   Сергей не случайно задал вопрос: в зале появился хозяин заведения, тот самый бизнесмен, которому помог Забелин. Увидев Сергея с дамой, он тут же подошёл к ним, доброжелательно улыбнувшись, спросил:
   – Как вам у нас, всё хорошо?
   – Вот, Миша, мой гостье нравится ваша кухня, – сказал Забелин. – Откуда выписал шеф-повара?
   – Ниоткуда. Ты не поверишь, но это наш, доморощенный самоучка, – ещё шире заулыбался ресторатор Миша. – Открою секрет, я его посылал на обучение в Москву. Платил за это приличные деньги.
   – Смотри, уведут, перекупит кто-нибудь.
   Лицо хозяина приняло озабоченное выражение.
   – Ты прав, уже были попытки со стороны конкурентов. Ну, не буду вам мешать.
   – Какой милый! – сказала Ирэна, провожая его взглядом, – и ресторан у него хороший. Буду рекомендовать друзьям!
   В зале всё время играла музыка, народ танцевал, приятно проводил время. Сергею показалось, что Ирэна тоже хочет танцевать – она несколько раз посмотрела в сторону танцующих, но ничего не говорила. Как раз в это время неожиданно зазвучала музыка «Eagles», они пели свою единственную, ставшую широко известной композицию «Отель Калифорния».
   – Боже мой, какая старина! – заметила Истомина, но не с осуждением, а с непонятными Забелину нотками ностальгии. Это было странно, поскольку Ирэна была моложе его и не танцевала под эту музыку на дискотеках, как это делал он в далеком 1977-м.
   – Ирэна, хотите потанцевать? – спросил Сергей.
   – Да, хочу!
   Они вышли в зал, смешались с публикой и медленно закружились в танце. Сергей невольно касался её тела, чувствовал запах духов, кожи, волос. Старая песня разволновала его больше, чем он думал.
   – Разрешите вас проводить? – прошептал Забелин, наклоняясь к её уху.
   Истомина немного откинула назад голову, искоса глянула на его лицо.
   – Не думаю, что в этом есть нужда, вам ведь надо помириться с Виккерс. Или вы специалист широкого профиля?
   – При чём тут Виккерс?
   – Нет, – сказала Ирэна, – я так не могу. Вам не это нужно, в смысле, не я нужна вам, а моя работа. Зачем тогда притворяться, будто я вас интересую?
   Он хотел легко и непринуждённо соврать, сказать, что он здесь для того, чтобы провести с ней время, поближе познакомиться, что она ему нравится. Но потом подумал, что всё это будет звучать натянуто и неестественно. Он не сможет убедительно притворяться, морочить девушке голову пустыми словами и обещаниями, ведь он любит Маргариту.
   – Ирэна, не буду от вас скрывать, – честно признался Забелин, – мне действительно нужна от вас информация, но я никогда не притворяюсь, мне это ни к чему. Вы интересная девушка, я это увидел сразу, ещё в аэропорту, и мне приятно с вами общаться. А мои отношения с Маргаритой? Они такие же, наверное, как и у вас с тем мужчиной на пляже. Что с того? Каждый ищет то, что его устраивает.
   – Жалко, что поиск иногда длится всю жизнь! – грустно заметила Ирэна. – Пойдёмте, сядем за столик, вы разве не слышите, что музыка уже кончилась?
//-- Оперативные документы --//
   1. Сводка прослушивания телефонных переговоров от 02.08.04 г.
   Секретно
   Инициатор майор Забелин С.П.
   Объект – Красовская Е.Е., раб. телефон 54-91-13 Разговор начат в 11.23.

   КЕЕ – Слушаю, добрый день!
   Неизвестный женский голос (абонентский номер в г. Москве)
   – Екатерина Евгеньевна?
   КЕЕ – Да.
   Девушка – Я работник «Локо-банка», вы у нас недавно открыли расчётный счёт.
   КЕЕ – Да, да, я помню. А что вы хотели?
   Девушка – Хотела проинформировать вас, что деньги на счёт поступили. Хотите знать сумму?
   КЕЕ – Нет, я её знаю, спасибо.

   2. Шифртелеграмма № 361 от 02.08.94 г.
   Секретно экз.№ 1

   Начальнику 7 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Иванову А.В.
   В отношении проверки расчётного счёта.

   В ходе проведения проверочных мероприятий по ДОП № 66 «Стрекоза» установлено, что объект дела Красовская Екатерина Евгеньевна имеет расчётный счёт в «Локо-банке». Просим, по возможности, установить наличие денежных средств на счёте, откуда и от кого произведены перечисления денежных средств.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

   3. Ответ на ШТ № 361 от 02.08.94 г.
   № 1294/97 от 03.08.94 г.
   Секретно экз.№ 1

   Полковнику Шумилову Н.П.
   В отношении проверки расчётного счёта

   По Вашему запросу сообщаем, что «Локо-банк» зарегистрирован в ЦБ РФ 21 февраля 1994 года. Проверить расчётный счёт на указанную вами фамилию не представляется возможным. Напоминаем, что в соответствии со ст. 26 закона «О банках и банковской деятельности» запрашиваемые Вами сведения относятся к банковской тайне.

Начальник 7 отдела УЭК ФСК РФ полковник Иванов А.В.

   Уральск, УФСК по Уральской области, 3 августа, 10.50
   Прочитав последнюю телеграмму, Шумилов раздражённо бросил Забелину:
   – Умники, а то мы законов не знаем! Вот и попробуй в таких условиях бороться с коррупцией! Москвичам лишь бы отписаться, не хотят признать, что не имеют достаточных оперативных позиций в банках, вот и пишут всякую ерунду. На Западе, в той же Америке, попробовали бы не дать сведения ФБР! Там известен каждый шаг человека – от рождения до смерти, всё зафиксировано, занесено в электронные базы данных. При видимой внешней бесконтрольности, на самом деле, всё очень тщательно контролируется.
   – Контролируемая демократия? – спросил Забелин.
   – Вот именно! – Шумилов протянул Сергею лист бумаги, на котором, судя по бланку, был напечатан ответ из областной прокуратуры: – полюбуйся! Такие же умники, только местные. Не нашли ничего лучшего, как заниматься отписками, отговорками. Тоже мне, «Государево око»!
   Начав читать документ, Забелин сразу понял, что это был ответ на материалы, подготовленные оперативниками его отделения. Суть дела была в том, что, создав многочисленные фонды и фондики, в которые переливались немалые бюджетные средства, государство в лице правительственных чиновников напрочь устранилось от контроля за их расходованием.
   Ребята Забелина накопали, что председатель Пенсионного фонда по Уральской области Извозчиков учредил в 1993 году банк «Ветеранский», в котором занял пост председателя совета директоров. Деньги в уставной капитал были внесены из Пенсионного фонда, словно у бедных нищих пенсионеров их некуда было девать, кроме как вкладывать в банковскую систему. Естественно, что по итогам 1993 года Истомин получил приличный бонус, которым, впрочем, совсем не думал делиться с ветеранами.
   И так было по каждому фонду.
   В Фонде социального страхования председатель купил дочери двухкомнатную квартиру, видимо, лишив детей чьих-то далеко не обеспеченных родителей поездок в детские лагеря. Действительно, к чему им ездить? Пусть лучше дома сидят – здоровее будут.
   Не лучше обстояли дела и с Фондом медицинского страхования – там тоже воровали, получали откаты от страховых компаний.
   Всё это обстоятельно, аргументировано, совсем не голословно было изложено в подготовленном управлением документе и за подписью генерала направлено в областную прокуратуру. В ответ прокурорские написали, что поскольку фонды внебюджетные, т. е. вроде не используют государственные средства на своё содержание, то их работники не госслужащие – значит, должностных преступлений не совершают.
   – По такой логике, – сказал удивлённый иезуитским мышлением Сергей, – фонды вроде не используют бюджетные средства, но кто тогда заставляет коммерсантов делать перечисления в их карманы? Пушкин, что ли?
   Шумилов по привычке зашарил глазами по столу в поисках пачки сигарет. Накануне он решил бросить курить, и когда сильно хотелось, доставал леденцы.
   – Я считаю так: если учреждение выполняет государственные функции, – продолжил он, – то это госорганизация. И неважно, откуда текут к ним деньги: из бюджета или путём сбора налогов. Все остальные словесные увёртки призваны покрыть головотяпство и откровенное воровство. К сожалению, нас пока не слышат. Кстати, как у тебя с приобретением источников по делу «Стрекозы»? Помнится, ты положил глаз на «замшу», как её там, Истомину?
   – Работаю в этом направлении, Николай Поликарпович, в пятницу ужинал с ней в баре.
   – Ну, и что? Переспали?
   – Нет.
   – Плохо, тогда хоть какой-то был результат. Это я шучу! Ещё вот что. Не упускай из виду Генералова, что-то не нравятся мне игры вокруг завода, там шныряет много сомнительных личностей. Ты, кстати, знаешь, что активный интерес проявляет к этому аукциону Матвей?
   – Матвей? – переспросил Забелин. – Но он не занимается крупными объектами, это не его тема.
   – Выходит, что теперь его. А Матвей опасный человек! Мы имеем информацию, что он связан с несколькими крупными ОПТ в Москве. С этим шутить не приходится. Так что прими данный факт во внимание!
   – Лады, учту.
   – Не забыл, что в одиннадцать стрельбы? Собери своё отделение, и отправляйтесь в тир, я скоро буду.
   Когда Забелин и его люди отстрелялись и выходили на улицу, навстречу им попался Усольцев. Он шёл в тир, как и все. Увидев Забелина, хитро сощурился:
   – Сергей Павлович, как поживаем?
   – Вроде ничего, Леонид Петрович.
   – Я тут недавно слышал разговор о вашем отделе, – Леонид Петрович заговорщицки оглянулся, будто проверяя, не подслушивают ли его, – там, наверху, о вас хорошо отзывались. Моё мнение тоже спросили, и я вас похвалил: как-никак мой бывшей отдел. Так что цените! Сейчас готовятся списки на поощрение в Москве, я рекомендовал включить тебя.
   – А в честь чего собираются поощрять?
   – Ты что, не слышал? Управление отмечает семьдесят лет в августе. Ожидается кто-то из высшего руководства, на празднование может приехать сам Степашин. Будут вручать награды. Скажу по секрету, на Кислицына написано представление для награждения знаком «Почетный сотрудник контрразведки» – этот знак учредили три месяца назад вместо «Почетного чекиста». Ладно, пора идти стрелять. Возможно, куда-то и попаду. Мы же кабинетные крысы, не то, что вы, матёрые опера!
   Усольцев дружески похлопал Сергея по плечу и отправился в тир, со стороны напоминая Забелину беззаботно катящийся по дороге колобок – мягкий, тёплый, добродушный.

   Уральск, площадь возле Северного автовокзала, 3 августа, 12.42
   В это ничем не примечательное летнее утро Цыганков, случайно забежавший в свой кабинет в Управлении, услышал, как на его столе требовательно и звонко зазвонил телефон. Это был доверительный контакт в уголовной среде, бывший вор Горбушка.
   – Саша, – сказал он, глухо кашляя в трубку, – тут тема есть, новые стволы в городе нарисовались. Пацаны залётные, вышли на меня, но я их не знаю. Говорят, что везут волыны из Прибалтики.
   – А что о них известно, какое погоняло?
   – Тот, который ко мне подвалил, назвался Бесом, о других не знаю.
   – Бес, Бес… – пробормотал Цыганков, где-то он слышал эту кличку, – а как они на тебя вышли, кто навёл?
   – Тёмная история. Назвали пару известных воров, но один стал жмуром, второй давно сгинул, наверное, за бугор рванул, так что проверить нет никакой возможности.
   В трубке фоном слышался голос певицы Апиной, певшей про Лёху, без которого ей было очень плохо.
   – Ты где, на рынке, что ли? – осведомился Цыганков.
   – Нет, возле автовокзала.
   – Так они назначили встречу или как?
   – Вот я и говорю, подгребли, предлагают побазарить. Будешь с ними тёрки тереть или послать их?
   – Конечно, буду. По ходу, пацаны реальные. Забивай стрелку, я сейчас подкачу.
   На автовокзале, обходя по дороге многочисленные группки пассажиров, толпящихся возле автобусных остановок в ожидании «Икарусов», Цыганков пошёл мимо палаток, торгующих жвачкой, конфетами, пивом. На лёгких передвижных лотках лежала всякая всячина, которая могла пригодиться в хозяйстве, в основном китайского производства, отдельно валялись пакетики с сухим соком «Zuko», «Invite», «Yupi», с помощью которых можно было простую воду превратить во фруктовый напиток. Некоторые алкоголики использовали эти сухие смеси для подкрашивания водки.
   Стоял разноголосый гомон, громко играла музыка, но пела уже не Алена Апина, а группа «На-на», ставшая в последнее время чрезвычайно популярной. Над автовокзалом летел их хит «Упала шляпа». На асфальте, среди неубранного мусора, лениво лежали на солнце грязные беспризорные собаки, высунув розовые длинные языки.
   Горбушку Цыганков нашёл стоящим возле одного из ларьков и потягивающим пиво из горлышка бутылки.
   – Ну, где они? – спросил он, подходя к Горбушке.
   – Этот, который Бес, здесь где-то крутится. Сейчас нарисуется, – ответил Горбушка, невысокий, плотного сложения человек с лысой головой, похожий на боксера, – попей пока пивка!
   Цыганков подошёл к ларьку и тоже купил бутылку, достав её из холодильника, стоявшего на улице.
   – Сегодня не так жарко, как вчера, – сказал ему Горбушка, проводя рукой по лысине, – но пивко всё равно хорошо идёт. Сейчас бы воблу ещё сушёную для полного счастья!
   – Воблу ты вряд ли найдешь. Купи солёных орешков! – посоветовал Цыганков, осматриваясь по сторонам. – Точно знаешь, что придут? Может, порожняк?
   – Не, за базар отвечаю! Кружили здесь как коршуны – больно им бабки нужны.
   – А чего они решили толкать пушки здесь? Ехали бы себе дальше, глядишь, уже давно бы сбагрили и были при бабках.
   – Родственники у них в городе, вот решили пока здесь торговлю навести, чтобы не переться за тридевять земель.
   – Как они всё-таки на тебя вышли, а, Горбушка? Только лапшу не вешай мне, как прошлый раз, всё равно узнаю!
   – А чё мне врать? Никакого резона мне врать! Пацаны навели, наши, привокзальные. Те ходили, искали покупателей, вот на наших и наткнулись. Ну, а пацаны на меня указали, я же по стволам основной.
   Они постояли, попили пива. Никто не подходил.
   – Надоело ждать уже! – недовольно заметил Цыганков.
   Горбушка поглядел по сторонам.
   – О, глянь, вон мелькает, – он показал рукой на молодого вертлявого парня, который разболтанной походкой шёл в толпе, направляясь прямо к ним.
   – Он что, один? Ты же говорил, что их несколько.
   – Второй где-то запропал.
   – Салют, братва! – бодро сказал парень, подходя ближе. Это был Бес, которого Усольцев накануне тщательно проинструктировал. – Тебе, что ли, стволы нужны? – спросил он, обращаясь к Цыганкову.
   – Ну, допустим, мне, – ответил Александр, приглядываясь, – а что у тебя за товар?
   – ТТ, есть Макаров, могу ещё маслят к ним подбросить.
   – А стволы откуда, чистые?
   – Ты чё такой зашуганный? – ухмыльнулся Бес. – У нас товар чистый, стволы не российские, по учётам никто не отследит.
   – Посмотреть надо, есть образцы?
   – А как же, только не здесь, на хате. Если есть интерес, я тебя сейчас сведу, там мой корефан живёт. Он и покажет.
   – Интерес-то есть… – протянул Цыганков, раздумывая и решая, что делать дальше.
   Можно было напроситься на встречу сейчас, пойти на неизвестную квартиру к неизвестным людям. Это был бы опасный визит с совершенно непредсказуемым результатом. Их всегда учили, что надо уметь просчитывать ситуацию наперед, ее развитие, возможные варианты, ответную реакцию противника.
   – Нет, брателло, – возразил Александр, – сейчас у меня времени нет, давай завтра? Если надумаете с корешем, встретимся здесь в это же время. Тогда меня и отведёшь на вашу хату.
   – Можно и позднее, – Бес покладисто кивнул головой, – время ещё есть. Но долго не тяни, а то мы свалим.
   Он пошёл от них такой же расслабленной походкой, как и пришёл, словно у него все кости были на шарнирах.
   – Что думаешь, Горбушка, пустой прогон или нет? Мне кажется, этот Бес какой-то мутный.
   – Да нет, Цыганок, он тему знает, – ответил Горбушка, назвав его так, как называли обычно Александра в полу-уголовной среде. – Мне пацаны сказали, что он с Калиной работает, а это блатной известный. Давно такие дела проворачивает. Лучше попей ещё пивка!
   Пока Цыганков с Горбушкой обсуждал Беса, их внимательно рассматривал осторожный Калина, неприметно стоявший возле одного из киосков и ничем не выделявшийся из толпы. Он тоже взял пива и медленно отпивал его из горлышка бутылки. Оба собеседника были ему хорошо видны, поэтому он постарался их внимательно рассмотреть и запомнить. У него даже появилась мысль проследить за худым чернявым парнем, разговаривавшим с Бесом, но парень мог быть на машине, и тогда слежка оказалась бы бесполезной.
   Неожиданно к обочине тротуара неподалёку от него подъехал «мерседес» с затонированными стёклами, дверца распахнулась, и появился Толян Беспалый, который приоткрыл заднюю дверь машины. Оттуда вылезла престарелая женщина. Беспалый открыл багажник, достал чемодан, поставил рядом с машиной.
   – Здорово, Толян! – усмехаясь, сказал Калина и подошёл ближе. – Ты чё, бомбилой заделался?
   – Ага, по совместительству. Матвей сказал мать на автобус посадить, – ответил Беспалый и показал на старушку, одиноко стоявшую в сторонке. – Купил ей путёвку в санаторий на Солёных озёрах.
   – А я не знал, что у него есть мать, – удивился Калина.
   – Ну, матери-то у всех есть. Вот насчёт отцов – сомневаюсь! А ты чего здесь торчишь?
   – Бес сейчас встречался с покупателем, их Горбушка свёл. А я присматривал.
   – Что узнал?
   – Ничего. Кстати, они ещё стоят, вон там, – Калина показал рукой в сторону киоска, где пили пиво Горбушка и Цыганков.
   Внимательно присмотревшись, Беспалый свистнул.
   – Ты чего? – удивился Калина.
   – А этого оперка я знаю. Это же тот опер, который прессинговал нас с покойником Черепом в офисе одной бабы. Не понял только, из какого он собачатника: то ли из УБОПа, то ли налоговый полицай, а может, из уголовки.
   – Матвей говорил – он вроде из гэбэшников.
   – Может, и так! Одно тебе скажу, Калина, поквитаться с ним стоило бы, – Беспалый зло зыркнул глазами в сторону Цыганкова, – я ведь, как и Матвей, зла не забываю!
   – Да какие проблемы? Сейчас пойду, перетру с Бесом. Этого баклана мы заманим в хату, а там делай с ним что хошь. Только учти, мне тогда надо будет залечь на дно, на зону я не вернусь.
   – Из-за этого не парься! – хлопнул его по плечу Беспалый. – Короче, я пошёл на вокзал, а ты, если всё срастётся, сразу звони, лучше до возвращения в зону.
   Позднее, вернувшись к себе, Цыганков сразу сел писать справку о встрече. В ней указал всё, что узнал о новых торговцах оружием, появившихся в городе, написал, что завтра готовится встреча, на которой можно будет точно установить, сколько стволов Бес и Калина доставили в Уральск, а потом, во время закупки, взять их с поличным.
   Эту справку посмотрел начальник отделения Лысенко, после чего доложил её Шумилову. Николай Поликарпович действия Цыганкова одобрил, и справка попала в аналитический отдел для учёта.
   Все материалы, которыми занимался Цыганков, все подготовленные им документы проходили через Усольцева, ведущего негласную проверку. Но, как зачастую бывает, эта ключевая справка, прочитав которую Усольцев должен был немедленно закончить проверочные мероприятия и дать отбой операции, эта справка по случайности не попала в его руки. Референт аналитического отдела ошибочно положил её в общую папку с агентурными сообщениями, а не в отдельную для Усольцева.
   Поэтому всё шло своим чередом: Цыганков готовился зайти в квартиру, а Усольцев намеревался продолжить разработанную операцию. После получения известия от Беса о предстоящей встрече Усольцев спланировал снова поставить телефон Цыганкова на прослушивание и пустить за ним следом наружку. Разрешение для этого у генерала он уже получил.

   Уральск, улица Новая Заречная, 4 августа, 08:45.
   Финал проверки Цыганкова неумолимо приближался. Леонид Петрович верил, что его работа здесь не пропадёт даром – телодвижения Цыганкова после контактов с зеками выглядели подозрительными и сомнительными. Вот он с ними встретился, и они предложили купить оружие. Почему Цыганков не отписался, не доложил по инстанции? Разве честному человеку есть что скрывать? Хорошо, что это были люди, сотрудничавшие с контрразведкой, с ним, Усольцевым, а если бы настоящие преступники?
   Захватив с собой сотрудника из наружки, Усольцев поехал к дому на Новой Заречной.
   – Так, смотри Миша, – сказал он, выйдя из машины, – вот этот дом, третий подъезд. В него зайдут Цыганков и два моих агента из уголовных. Я их тебе покажу. После встречи будете вести Цыганкова. Мне надо знать, куда он пойдет, с кем будет встречаться.
   – А этих, уголовных, надо вести? – спросил разведчик, неразговорчивый, плечистый парень, замкнутый в себе.
   – Нет. Они потом вернутся в колонию сами.
   – Всё понятно!
   Усольцев нерешительно потоптался.
   – Только смотри, Миша, с Цыганковым осторожнее. Он опер опытный, может срисовать слежку на раз-два.
   – Да мы всё знаем, Леонид Петрович, не беспокойтесь! Будем вести его двумя бригадами.

   Уральск, казино «Эльдорадо», 4 августа, 10.51
   – Матвей, отдай его мне, – сказал Толя Беспалый про Цыганкова, после того как рассказал ему о вчерашней встрече с Калиной, – отдай его мне, я его порву! Этот ментяра нас с Черепом в стойку ставил, по почкам бил, козёл вонючий!
   – Не кипятись, Толя. Закон фарта знаешь? Каждый получает своё! Этот Цыганков на самом деле не мент, он гэбэшник. Когда вы наехали на Виккерс, там был ещё один – её ухажер из ФСК, мне Карпыч сказал.
   – И что за дела? – недовольно проворчал Беспалый. – Гэбэшников так же, как и ментов, легко можно завалить. Менты – это клад, который лучше хранить в земле!
   – Так-то оно так, – рассуждал Матвей, наливая виски себе и Беспалому, – на вот, выпей, расслабься! Понимаешь, Толя, если за стволами на вокзал пришёл тот самый опер, то получается, свои ему делают подставу, проверяют.
   – Зачем?
   – Вот и я думаю, зачем? Если не доверяют, значит, он где-то замазался по-крупному. По-крупному, Толя! Из-за этой проверки даже Беса и Калину пускают на волю. Это, брат, не просто так, – Матвей отхлебнул виски, – здесь надо пораскинуть мозгами. Если он замазан, то может пригодиться. Мы его пристегнём в упряжь, и будет бегать на поводке. Свои люди в этой конторе очень нужны, потому как в ментовке и у полицаев они есть, а там нет. Короче, пусть Калина с ним трёт свои темы по стволам, а ты подъедешь и предложишь потолковать со мной. Если будет упираться, знаешь, что делать! Да, ещё надо узнать, чем он занимается? Недавно кто-то из эфэскашников забивал стрелку с чеченами. Не тот ли это пацан? Погоди-ка…
   Матвей снял трубку и набрал номер Карпова. Тот проводил совещание с подчинёнными.
   – Коля, у нас тут кое-что нарисовалось в связи с Усольцевым, помнишь, я тебя спрашивал?
   – Что именно? – сухо спросил Карпов. – Давай короче!
   – Да один оперок из ФСК вышел на моих людей, типа, хочет купить стволы. Но по ходу не знает, что это подстава Усольцева.
   – Значит, говоришь, покупатель оружия? – осведомился Карпов, уже не подгоняя собеседника, поскольку полученная информация его заинтересовала. Он подумал, что если ФСК схватит своего сотрудника за задницу, то об этом никто не узнает, всё будет тщательно скрыто. Однако если произойдет утечка в СМИ – это будет большой скандал! Он может докатиться до Москвы, особенно с учётом напряжённых отношений генерала ФСК Алексеева и полномочного представителя президента Дергачёва.
   Матвей между тем продолжил:
   – Да, Коля, не худо было бы просечь, что это за человечек, из-за чего на него такой зуб вырос.
   – Попробуем. Спасибо, что позвонил! – сказал Карпов, не называя своего собеседника, чтобы подчинённым не было понятно, с кем он общается, – а адрес известен, где должна произойти встреча?
   – Конечно, известен: улица Новая Заречная, дом двадцать четыре, квартира сорок три. Стрелка сегодня в час дня.
   – Всё понятно, мы примем меры! – нейтрально закончил разговор Карпов.
   Он решил срочно направить по указанному Матвеем адресу милицейскую наружку и поводить Цыганкова.

   Уральск, улица Новая Заречная, 4 августа, 13.10
   Калина, заявившись на съёмную квартиру, сбросил обувь у порога, пошёл на кухню, откуда пахло вкусной домашней пищей. Там хозяйка готовила бульон, жарилась яичница с сосисками. Увидев квартиранта, старушка спросила:
   – Покушаешь, милок, или как?
   – Давайте, мамаша, не откажусь, – ответил Калина, – я вам принёс тут кое-что.
   Отчего-то стесняясь, он вытащил из полиэтиленового пакета коробку конфет, яблоки, бананы, сложил всё это небольшой горкой на столе.
   – Во, закатим пир! – сказал он и увидел, как расправились морщины старого лица: хозяйка улыбнулась, но ничего не сказала.
   Он неторопливо поел, ощущая удовольствие от простой пищи. Глянув на часы, обнаружил, что скоро должны подойти Бес и опер, работавший под скупщика. Гости, впрочем, не заставили себя долго ждать – в квартире прозвучал дверной звонок.

   Едва переступив порог, Цыганков увидел незнакомого худощавого мужика лет под сорок, с наколками на руках. Мужик с первого взгляда ему не понравился, может, потому, что смотрел на него беспокойными глазами, может, потому, что пытался скрыть напряжённость, которая чувствовалась в каждом движении за лагерными, блатными шутками-прибаутками.
   «Он или чего-то боится, или обкурился травки», – подумал Александр.
   – Это Калина, – сказал Бес, представляя мужика.
   – Ну, где стволы, хозяин? – спросил Цыганков, сам не называясь, только оглянувшись на Беса, который встал за спиной. Тот сделал движение рукой, словно говоря: «Я своё дело сделал», и сказал:
   – Вы тут потолкуйте, а я пойду на кухню – жрать хочется.
   – У меня с собой два ствола, – ответил Калина и достал два имевшихся пистолета, – остальные на подходе.
   Он положил один ТТ на стол, а с другим принялся делать те манипуляции, о которых ему говорил Усольцев, – взводить затвор, щёлкать курком. Чёткий металлический стук громко раздавался в почти пустой комнате. Усольцев достал эти пистолеты в одной из школ у знакомого военрука, вид у них был неважный – пистолеты были учебными и давно списанными с армейских складов. От умения Калины зависело, чтобы Цыганков не понял подвоха.
   – Дай глянуть! – протянул руку Саша.
   Калина отрицательно качнул головой.
   – А зачем тебе? Так видно, что не игрушечные!
   – Я привык товар пробовать сам. Что там за номера?
   Калина вновь ответил так, как его подучил Усольцев.
   – Стволы польские, номера у поляков, никто не проверит. А сейчас, чё их смотреть? Вот придёт партия, тогда посмотришь, хоть каждый!
   Уяснив для себя, что Калина ему в руки оружие не отдаст, Александр перестал добиваться этого. Смутное подозрение, которое его охватило с порога, всё ещё не рассеялось. Не нравился ему этот торгаш, хоть убей!
   – Ништяк! – сказал он после паузы. – Цена средняя, насколько я понимаю?
   – Да, – ответил, поколебавшись, Калина, который, сев год назад, отстал от жизни и уже не так свободно ориентировался в ценах.
   – Сколько сможешь доставить?
   – А сколько надо?
   – Допустим от пятисот до тысячи ТТ. Если есть АК, то, пожалуй, около сотни. Патроны к ним, естественно.
   – Годится. Достать сможем! – ответил Калина, убрав ТТ и закуривая. – Когда надо?
   – Чем скорее, тем лучше.
   – Ну… – Калина сделал вид, что задумался, – через недельку, я думаю, сможем.
   – Замётано! Только я возьму стволы не здесь, а на площади возле Северного автовокзала, где встретился с Бесом. Если что, оттуда легче будет сорваться.
   – Да что такое может быть? – засомневался Калина, которому Усольцев никаких указаний по месту продажи не давал. – Давай здесь! Тут тихо, никто не помешает, спокойно обтяпаем всё.
   «Почему бы и нет? – подумал Цыганков. – Место, действительно, удобное. И брать здесь этого Калину с Бесом будет сподручней, чем на площади».
   Ему захотелось осмотреться. Он вышел в коридор, заглянул на кухню, где Бес за обе щёки уплетал картошку с яйцами, прошёлся по другим комнатам. Калина следовал за ним, расхваливая квартиру.
   – Не жужжи! – грубо прервал его Цыганков. – Кто здесь живет, чья хата?
   – Хозяйка одна, более никого, – ответил Калина, пуская струю дыма в потолок.
   Квартира Цыганкову показалась пригодной для проведения операции. Опять же хозяйка одна, другого народа нет. Значит, если будут небольшие отклонения, то посторонние не пострадают – фактор случайности сведен до минимума.
   – Лады! Когда придут стволы, сбросишь мне на пейджер вот эти цифры, – Цыганков посмотрел по сторонам в поисках бумажки и, увидев пачку сигарет, написал на ней четыре пятерки, – как только получу, возьму бабло и буду здесь. На месте и рассчитаемся. Только смотри, без шуток, я здесь каждую собаку знаю! Если захочешь кинуть, то тебя и Беса найдут в две секунды и отрежут всё, что можно отрезать. Просёк фишку?
   – Ага!

   Спустившись по грязной подъездной лестнице, Саша вышел на крыльцо подъезда и искоса, по неискоренимой привычке проверяться, посмотрел вдоль улицы. Ничего подозрительного он не заметил, но обострённое чувство опасности, которое было у него развито, как у любого опытного оперработника, посылало неоднозначные сигналы. Что-то было не в порядке. Что-то не давало покоя. Только вот что?
   Цыганков достал сигареты, сел на скамейку возле крыльца, как человек, которому некуда спешить, закурил. Тёплый ветер приятно обдувал лицо, изредка взвихривая уличную пыль на дороге. Александр курил, бросая короткие взгляды по сторонам, стараясь придать себе беззаботный вид.
   Неподалёку в песочнице играли маленькие дети под присмотром молодых мам. У подъездов, почти вплотную, стояли несколько пустых машин, чьи хозяева, вероятно, приехали домой на обед. По тротуару спокойно шли разные люди, не обращавшие на Цыганкова ровно никакого внимания.
   Посидев ещё некоторое время и уже собравшись идти, Александр внезапно заметил, что на скамейке рядом с молодыми мамами пристроилась девушка, читающая книгу. За все время, пока Цыганков курил, девушка ни разу не перевернула страницу и, словно приворожённая, глядела неотрывно в одно и то же место. Правда, несколько раз она бросала скользящий взгляд в сторону Цыганкова, взгляд задумчивый, рассеянный, будто находилась под впечатлением от прочитанного. Случайность или преднамеренность?
   Он удивился своему возникшему из ниоткуда подозрению, но ничего с собой поделать не мог, надо проверяться!
   Цыганков поднялся, медленно пошёл по тротуару по направлению к центру. Следовало уточнить две вещи: действительно ли за ним ведётся наблюдение и, если да, то кто за ним выставился?
   Вопрос сам по себе интересный.
   Это могла быть милиция, что казалось маловероятным, могла быть налоговая полиция. Однако у последней, насколько было известно Цыганкову, наружка только создавалась. Милицию он не должен был интересовать – если и засветился на встречах с «братками», им достаточно было пробить его в УБОПе, и всё стало бы ясно.
   Это могла быть третья сила – к примеру, какой-то из бандитских ЧОПов, работающий с Матвеем. В подобных структурах было много бывших отставников из силовых организаций, имевших большой опыт оперативной работы.

   Центр города Цыганков знал, как свои пять пальцев. Здесь было несколько удобных проходных дворов, которые представляли собой «мертвую зону» – фактически не просматриваемое пространство. В таких местах удобно выявлять слежку за собой, и Саша уже несколько раз этим пользовался.
   Он медленно, всё таким же прогулочным шагом повернул в один из дворов и там нырнул в ближний подъезд. Дверь гулко хлопнула вслед за ним. Цыганков, конечно, мог бы пройти сквозь двор и остановиться на выходе, тогда тоже можно обнаружить слежку. Однако если его вели несколькими группами, то на другой улице уже могли поджидать и усилия оказались бы напрасными.
   Ничего, он подождёт! У тех, кто его пасёт, не выдержат нервы, и они непременно сунутся сюда. Цыганков посмотрел на часы, засёк время. В старом подъезде было грязно, за дверью висела серая паутина, из подвала тянуло тяжелым запахом плесени и сырости. Он понадеялся, что ждать придётся недолго.
   Время томительно текло, но во дворе никто не появлялся.
   Стояла тишина, режущая уши. Но вот сверху в подъезде на одном из этажей хлопнула дверь. Цыганков услышал голоса, кто-то громко говорил, спускаясь по лестнице. Шли двое: мужчина и женщина. Они подходили всё ближе, громко и с недовольством обсуждали цены в продуктовых магазинах.
   Саша услышал, как мужчина скрипучим голосом произнёс: «Мать, цены-то растут – не угнаться с нашей пенсией». Женщина отвечала: «Не говори! Купим молочка немножко…»
   Надо было что-то делать: то ли выходить на улицу, то ли пойти навстречу пенсионерам. Александр нерешительно взялся за ручку подъездной двери, но буквально в последний момент через грязные, запылённые стекла увидел, как во двор вошла всё та же задумчивая девушка с книжкой. В мгновенье ока она осмотрела двор, как это делают профессионалы – цепко, подмечая каждую мелочь, а потом медленно пошла через него на выход к другой стороне улицы.
   Цыганков с облегчением вздохнул и вышел из душного и тёмного подъезда. За спиной раздавались голоса пенсионеров. «Что и требовалось доказать! – думал он, – значит, всё-таки пасут! Теперь узнать бы кто, а это самое сложное. Надо попасть в управление, предупредить Шумилова: пусть разбирается с собственной безопасностью, с Усольцевым. Почему за сотрудниками управления кто-то следит?»
   И он пошёл через дворик дома, вышел на улицу, уже не сильно заботясь о том, следят за ним или нет.
   Александр не знал и не мог знать, что, получив сводку наружного наблюдения, Усольцев был обескуражен.
   Мало того, что Цыганков не встретился ни с кем из тех подозрительных лиц, которых можно было бы взять в проверку, не стал никому звонить или подавать конспиративные знаки, наружное наблюдение установило, что за Цыганковым велась ещё одна слежка. При этом контрнаблюдение показало, что слежка велась скорее всего милицейской наружкой.
   Этот последний вывод заставил Усольцева призадуматься.
   Получалось, что Цыганкова милиция вела от той самой квартиры, где должна состояться встреча проверяемого оперативника с Калиной. Отсюда напрашивался вывод о том, что эта явочная квартира «засвечена». Кто-то слил информацию в милицию. Если не брать во внимание хозяйку и Цыганкова, то такими людьми могли быть только Бес или Калина. Даже полковник Кислицын не знал точного адреса.
   Значит, кто-то из уголовников был двойным агентом. Но какое дело милиции до операции ФСК? Они достаточно квалифицированы, чтобы увидеть в Цыганкове представителя другого силового ведомства. Тем более – Усольцев снова кинул взгляд на сводку, вели они его фактически до стен УФСК, видели, что он вошёл в здание.
   Как и большинство сотрудников, работавших в конторе, Усольцев знал коллег, выполнявших те же функции в УВД. Поэтому он, после некоторого колебания, набрал номер начальника отдела собственной безопасности УВД Староконева.
   – Михалыч, – обратился к нему Леонид Петрович, пытаясь придать голосу шутливый тон, – слушай, вы по нашим сотрудникам уже начали работать? Бандюков не хватает?
   – Не слышал такого, Петрович, – осторожно отвечал Староконев, – а что, есть информация?
   – Да вот у нас капитан Цыганков докладывает, что за ним целый день топала наружка. Поскольку это не наша – нам за своими следить нет нужды, я подозреваю, что это ваши.
   – Может, он ошибся? Спутал нас с полицаями или, того хуже, с каким-нибудь ЧОПом? Они сейчас активно работают по супружеским изменам, недавно читал в «Вестнике Уральска», – голос Староконева тоже приобрёл шутливый оттенок, – наняла жёнушка Цыганкова этих молодчиков, вот они и шныряют за ним по всему городу.
   – Нет, Михалыч, Цыганков опытный опер, такую туфту сразу вычислит. Это ваши ребята, больше некому.
   – Что ж, – сразу посерьёзнел Староконев, – будем разбираться: «Ху из ху», как говорил Горбачёв.

   Уральск, здание областной администрации Уральской области, 5 августа, 09.47
   Поднявшись с тяжелой головой после бессонной ночи, проведённой за преферансом в офисе Матвея в «Эльдорадо», Плотников отправился к полномочному представителю президента Дергачёву на очередное совещание. Он смотрел на этого человека, такого невзрачного и неприметного, с деревенским простым лицом, и в душе поражался, как его могли назначить представителем высшего должностного лица государства. Но пути Господни неисповедимы!
   Вечно небритый, вечно в мятом костюме и не глаженых брюках, Дергачёв между тем любил произносить речи. Частенько они были длинными и бестолковыми.
   Совершенно не слушая сегодня представителя президента, Михаил Яковлевич в который раз наливал себе стакан с минеральной водой и жадно пил, но напиться не мог. На него уже стали косо поглядывать. Даже Дергачёв, во время своего выступления недоумённо посмотрел на него, вопросительно подняв бровь, но Плотникову было на всех наплевать и в первую очередь на полномочного. Уж он-то знал грешки этого человека, изображавшего из себя безукоризненного государственного деятеля, чиновника с большой буквы. Но кто не без грехов?
   Плотников не особенно злился на Дергачёва за это утреннее никчемное заседание, за его пустое многословие и позёрство. Нет, его выбило из колеи общение с Катей Красовской.
   Уже несколько дней как Катю обуяла мания подозрительности после одного из разговоров с ним, когда он задал вопрос, не прослушивается ли её телефон. Она почти ежедневно приставала с просьбой использовать Верёвкина для проверки телефонного аппарата. Михаил Яковлевич отнекивался, говорил, что пошутил, что имел в виду нечто другое, но упрямая любовница не отставала.
   «А что, – вдруг подумал он, – может, это и к лучшему? Заодно проверим и мой кабинет, может, и меня какие-то черти подслушивают. Да и Дергачёву можно предложить, он любит такие мероприятия».
   Незаметно для себя под плавное течение мыслей и неторопливый говор выступающих Плотников задремал. Сидевшие рядом коллеги не стали его будить, а Дергачёв сделал вид, что не видит фигуры спящего председателя облкомимущества. Один только глава Управления антимонопольной службы, человек желчный, саркастический, не удержался и вполголоса заметил: «Голодный комиссар продовольствия Цурюпа спит в кабинете Ленина».
   Все заулыбались к неудовольствию Дергачёва.
   – Разбудите его, разбудите! – недовольно приказал он. – У нас серьёзное совещание, а не посиделки на крыльце.
   Однако не успел сидящий рядом с Плотниковым потянуться и толкнуть Михаила Яковлевича, как тот вздрогнул от судороги, которая бывает у человека, когда он проваливается в глубокий сон, и чуть не упал со стула. Плотников тотчас проснулся, сел прямо, глядя перед собой как ни в чём не бывало.
   – Извиняюсь, – пробормотал он, – задумался.
   – Слишком глубоко! – заметил недовольный Дергачёв. – Кстати, что у нас с металлургическим заводом? У меня недавно был Генералов, жаловался на ваше ведомство.
   – На моё? – удивился Плотников. – Мы всё делаем по закону!
   – Значит, не все, если такой уважаемый человек жалуется, говорит, что аукцион по продаже акций готовится с нарушениями.
   «Наверное, Генералов что-то посулил, – решил Плотников, – хороший куш. Иначе с чего бы Дергачёв впрягся за него? Вот старый хрен! – подумал он уже о Генералове, – весь город на уши поставит. Пожалуй, Матвей его недооценил. Может, отыграть назад? Если бы убедить Матвея, что можно бабки срубить в другом месте, не сталкиваясь с влиятельными людьми…»
   – Вы же знаете, что Генералов пользуется у нас большим весом, он в хороших отношениях с губернатором Медведевым, – продолжил Дергачёв.
   – Мы работаем в рамках инструкций, Виктор Алексеевич. Только так, а не иначе! А то, что ему не нравится… Мало ли кому что не нравится, всем не угодишь!
   – Но он говорит – вы действуете по указке некоего Матвеева, связанного с криминалом. Это так?
   – Помилуйте, Виктор Алексеевич, а кто сейчас не связан?
   – Ну, я, допустим.
   – Так то вы! А все мало-мальски крупные бизнесмены области имеют крышу. Матвеев из таких. У него есть крыша, но я в его дела не лезу.
   – Так он всё-таки интересуется заводом? – с любопытством осведомился Дергачёв, уже много слышавший об этом бандите-предпринимателе.
   Михаил Яковлевич криво усмехнулся:
   – В какой-то мере, как и остальные. Только мы не делаем никому поблажек и преференций. Все на равных условиях!
   – Рад это слышать!
   – Виктор Алексеевич, не хотите проверить свой кабинет, может, у вас здесь «жучки» стоят? – резко поменял тему Плотников.
   – «Жучки»? А у вас что, есть специалисты?
   – В нашем ведомстве нет, но у силовых структур имеются. Я могу договориться…
   – А для чего это нужно? – не понимал Дергачёв.
   – Как для чего, Виктор Алексеевич, разве в этом кабинете не звучит служебная информация, а то и гостайна? Множество посторонних людей не прочь узнать, какие вопросы здесь обсуждаются.
   Лицо Дергачёва приняло задумчивое выражение: лоб нахмурился, между бровями залегла складка, видимо, такая мысль до сего времени не приходила в его голову. Но затем его лицо разгладилось.
   – Да, да, вы абсолютно правы! Надо этим срочно заняться, – согласился он. – И, пожалуйста, Михаил Яковлевич, прекратите спать у меня на совещаниях. Мне же неудобно вам делать замечания!
   – Виноват, Виктор Алексеевич, исправлюсь!

   Уральск, здание городской администрации, кабинет заместителя мэра города Серёгина В.И., 5 августа, 09.15
   Все эти дни Маргарита занималась поиском денег. Ей до зарезу нужна была небольшая сумма для достройки торгового центра, и поначалу она думала, что не составит особого труда её добыть. Но чем дальше она искала, чем больше вела переговоров с разными кредитными организациями, тем больше убеждалась, что это непростое дело.
   Она взяла уже несколько кредитов и пока по ним не рассчиталась. Полученные кредиты висели обременительным грузом, не позволяя пустить живительные финансовые вливания в свой проект. В каждом банке, куда она заходила, её вежливо встречали, изучали документы и потом так же вежливо говорили: «Закрывайте имеющиеся кредиты, и мы вас с радостью примем в число наших клиентов».
   Из частников, которые могли ссудить нужную ей сумму, она знала только одного Соколовского. Аркадий был скуповат, но под хороший процент вполне мог занять денег, тем более что Виккерс он знал давно и был уверен в её деловых качествах: Маргарита никого не кидала.
   Соколовский приехал к ней сам, подрулив к торговому центру «Икар» рано утром.
   – Ба, Ритуля! – воскликнул Аркадий, увидев Виккерс возле «Икара». – Ты просто неотразима, цветёшь и пахнешь! Эх, где мои семнадцать лет!
   – Не прибедняйся, Аркаша, ты же мужчина в самом соку, – парировала Рита, – наслышана о твоих подвигах по дамской части.
   – Да что мы? Мы всё равно конкуренцию чекистам не составим, – намекнул Соколовский на связь Риты с Забелиным. – Итак, Рит? Насколько я понимаю, тебе экстренно нужны бабки?
   – Да, Аркаша. Надо достроить этот долбаный центр, вложить денег совсем немного. Уж и сама не рада, что связалась.
   Сумма, которую хотела заполучить Маргарита, у Соколовского имелась, и он поначалу намеревался ей позвонить, предложить взять взаймы. Но тут возникли эти загадочные иностранцы, этот «West finance». Лишние деньги могли потребоваться для приобретения акций металлургического завода, а Аркадий хотел быть рядом, на подхвате на случай острой необходимости. Его услуги могли потом учесть, и, кто знает этих иностранцев, могли пригласить на Запад.
   – Марго, – подал голос Соколовский, печально вздыхая, – ты меня извини, но помочь ничем не могу. Сегодня! Если немного погодя, возможно, наскребу по сусекам.
   – Погодя – это сколько?
   – Где-то примерно через месяц.
   Виккерс огорчённо покачала головой:
   – Меня это не устроит, деньги нужны сейчас. У кого они есть, может, ты подскажешь?
   – К сожалению, сейчас с баблом трудно, ты же видишь, какая инфляция. Сегодня взял лимон, а завтра это десять рублей. В таких условиях трудно кредитовать. Может, тебе есть смысл поговорить в мэрии, оттянуть дату открытия. Здесь я тебе могу помочь, – продолжил Аркадий, – у меня есть хороший знакомый в мэрии – заместитель мэра по общим вопросам. Хочешь, договорюсь о встрече?
   – Давай попробуем, – неуверенно согласилась Виккерс.

   Заместитель мэра города Серёгин был фигурой влиятельной в городской администрации. Он курировал все вопросы, связанные с развитием мелкого бизнеса, принимал решения, кого из бизнесменов поддержать, а кому дать от ворот поворот.
   Этот чиновник, небольшого роста, почти лысый, с оставшейся кое-где на голове щетинкой рыжих волос, принял Маргариту, можно сказать, на ходу. Он куда-то звонил, ему кто-то звонил, и эти беспрестанные звонки создавали атмосферу чрезвычайной занятости, при которой посторонние посетители невольно чувствовали себя бездельниками, отвлекающими крупного руководителя своими несущественными вопросами. Посетители в таких условиях, если это не были истеричные упёртые бабки, обычно комкали заранее продуманный разговор, торопились быстрее всё изложить и выйти из этого кабинета.
   – Что я могу для вас сделать? – спросил Серёгин, глядя на Виккерс равнодушным взглядом.
   – Я хотела бы просить городскую администрацию, чтобы мне предоставили отсрочку по открытию торгового центра, – начала Маргарита. – Я понимаю, что у нас были определённые договоренности, я брала на себя обязательства, но сейчас… трудное время, возникли проблемы с финансами.
   – Ага! А когда планировалось открытие?
   – В начале августа, ко Дню города.
   Заместитель мэра посмотрел на красочный календарь с изображением времён года, висевший у него на стене.
   – Да, да! – сказал он. – А сколько ещё осталось работы по времени? Может, мы откроем ваш центр с частичными недоделками, которые не будут шибко бросаться в глаза?
   – Нет, Виктор Иванович, это вряд ли получится. По срокам примерно ещё на месяц работы, в том случае, если будут деньги.
   – A-а, так у вас ещё денег нет! Надо было с этого начинать. Что ж вы всё вокруг да около, а по существу не говорите? Значит, у вас финансирования нет, строительство фактически заморожено, а вы мне парите мозги, просите оттянуть открытие на месяц! Разве это решит проблему, ведь денег-то у вас нет.
   – Я работаю над этим! – деловито сообщила Маргарита. – Думаю, деньги достану.
   – Вы только ещё думаете, а думать надо было раньше! Намного раньше! Сейчас срываете нам городской праздник, на котором мы хотели показать достижения мэрии в благоустройстве Уральска. Людям и так живется несладко – им надо устроить хоть небольшой, в наших скромных масштабах, но праздник. Видите, что сейчас творится? Разгул криминала, убийства, разбой. Только вчера бандиты разгромили несколько рынков по всему городу, вы, наверное, уже слышали… Помните незабвенного Ивана Сергеевича Тургенева? «Как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома!», – чиновник патетически поднял кверху указательный палец. – Послушайте, Маргарита, вы меня серьёзно разочаровали!
   – Виктор Иванович, так получилось, никто этого специально не планировал.
   – Я понимаю, – протянул чиновник, раздумывая, – а что если вам продать этот центр? Если вы его не тянете, то продайте. Я думаю, покупатели быстро найдутся. Да вот хотя бы мои знакомые бизнесмены, – Серёгин посмотрел ожившими глазами на Виккерс.
   – Ну, уж нет! – взорвалась Маргарита. – Я не для того в него вкладывалась, столько затратила, чтобы сейчас, когда осталось совсем ничего, вдруг взять и всё продать. Мне это стоило очень дорого.
   – Тогда пеняйте на себя! – жёстко, с нажимом произнёс Серёгин. – Вы должны успеть к сроку. Если не успеете, мы примем меры, но праздник срывать не дадим! Идите и подумайте, и лучше, чтобы ваше решение было скорым.
   Продать торговый центр было самым простым решением, лежащим на поверхности, логично вытекающим из анализа её финансового состояния. Но простые решения не всегда самые верные. Маргарита убедилась в этом на своём опыте работы в бизнесе за совсем непродолжительный срок.
   – Вы меня ставите в безвыходную ситуацию, – попыталась оттянуть время Виккерс. – Может, есть другие варианты?
   – Госпожа Виккерс, женщин обычно ставят в позу, а не в ситуацию. Я вам предложил хорошую сделку: вы не потеряете своих денег, по крайней мере, сможете рассчитаться с банками. Ваши кредиторы, если у вас начнутся просрочки по платежам, подадут в суд и просто отберут это здание как залог. Я ведь прав?
   – Отчасти, – сказала она, подумав, – дайте мне месяц. Если я не найду денег, то в конце августа продам центр вашим знакомым.
   – Вот и хорошо! Мне нравится иметь дело с предпринимателями, – удовлетворённо заметил Виктор Иванович, – вы умеете считать не только деньги, но и время. Давайте остановимся на этом варианте. Я переговорю с мэром, предупрежу, что ко Дню города центр не будет открыт. Ничего, мы найдем замену.
   Она уехала из администрации в полном смятении оттого, что ничего не могла придумать с деньгами.

   Уральск, строящийся торговый центр «Икар», 6 августа, 14.48
   Уже больше недели Забелин не виделся и не разговаривал с Ритой. Ссора между ними угнетала его, казалась никчемной, беспричинной, возникшей на пустом месте.
   Как она, Маргарита, могла сравнивать себя с Ирэной? Это же полный абсурд! На работе он всё время думал о Рите, а это мешало сосредоточиться, вникнуть в проблемы. Но Рита упрямо молчала, не звонила. Может, она хотела наказать его и больнее уязвить? Сергей этого не знал, но решил первым сделать шаг к примирению.
   На улицу Кибальчича, к месту строительства, он подъехал на оперативной машине, которую взял с разрешения Шумилова. Снаружи торговый центр был уже покрашен в яркий кирпичный цвет, на крыше вместо шифера красовался зелёный металлический профнастил. Двое рабочих крепили длинную вывеску над козырьком входа. Отовсюду раздавались присущие каждой стройке рабочие звуки: стук молотков, сверление дрели, гудение компрессоров, нагнетавших воздух.
   Стараясь не испачкаться о покрытые серой пылью стены или свежевыкрашенные торговые лотки, Сергей зашёл внутрь. Он задрал голову и посмотрел наверх. Под крышей энергично сновали рабочие в зелёных комбинезонах, они устанавливали большие куполообразные светильники. Густой запах краски окутал его.
   Сразу нахлынули детские воспоминания: мать работала в бригаде маляров, и этот запах, такой тяжёлый, липкий, всепроникающий, казалось, пропитал каждую пору, каждую клеточку её тела. Она приходила с работы в чистой одежде, никогда он не видел пятна краски на руках, но запах был неистребим, словно она его сама порождала, являлась его источником.
   Может, так оно и было? Мать умерла рано, от цирроза печени, хотя ни грамма спиртного не брала в рот, а ей было чуть больше сорока. С того времени запах краски почему-то всегда ассоциировался у него с матерью.
   В центре зала, среди кучки окружавших её работников, Забелин обнаружил Риту, активно размахивающую руками, дающую указания. Громкий грохот перекрывал её речь и, только подойдя ближе, Забелин услышал, о чём она говорила.
   Виккерс планировала разместить на стенах рекламные щиты, чтобы за эту рекламу можно было брать с бизнесменов дополнительные деньги. Она обсуждала с дизайнером – молодым вертлявым парнем, размеры щитов, схему их размещения.
   Увидев Забелина, Рита смешалась, лицо её покраснело. Она подошла к Сергею, и он заметил, что её карие глаза сделались огромными, бездонными.
   – Ты давно здесь? – спросила она, стараясь говорить по-простому, буднично, словно они только вчера расстались и между ними ничего не произошло. – А я, видишь, готовлю к открытию центр.
   – Вижу, что уже почти всё готово, – ответил Сергей, внутренне радуясь, что разговор начался легко, без тяжёлых пауз, гнетущих недоговоренностей.
   – Да, почти, ещё кое-чего не хватает.
   – Разве? Мне показалось, что вы завтра откроетесь?
   – Сказать по правде, мы уже и приглашение в мэрию отправили, но осталась одна проблема – к зданию, кроме света, коммуникации не подведены. Нет ни воды, ни канализации, ни отопления.
   Маргарита, произнося это, огорчённо отвернулась от Забелина. Чувствовалась, что она по этому поводу сильно переживает.
   – А что, денег не хватает или что-то другое? Может, чиновники требуют бабок за согласование? Ты, если что, сразу говори мне, я из них дух вышибу. У меня хорошие отношения с главой города. Пойду, доведу информацию, и завтра же они полетят со своих мест, как пробки из шампанского.
   – Серёж, за это я ещё в декабре заплатила, когда всё согласовывала и получала разрешение на реконструкцию. С тобой же я тогда знакома не была. Сейчас у меня банально нет денег: всё пустила на закуп товара, а это, – она повела рукой в сторону торговых рядов, – остатки былой роскоши. Так что принимаю спонсорскую помощь! – Рита невесело засмеялась.
   – А если взять кредит в банке? – вдруг вспомнил Забелин про курируемые им кредитно-финансовые учреждения. – По-моему, это нормальный выход, поможет перебиться, запустить процесс, а там, глядишь, прибыль пойдет, рассчитаешься.
   – Это было бы нормально, если бы я до этого не брала кредитов, на мне знаешь сколько висит? Можно взять у частников, но там процент прямо зверский, потом не отдать.
   – Ну, не расстраивайся, выход всё равно должен быть.
   – Должен! – не очень уверенно отозвалась Маргарита.
   – Я всё хотел спросить, матвеевские на тебя не наезжают? Ничего не слышно?
   – Нет, и слава богу! Без них проблем хватает. Ты почему ко мне не приходил? – вдруг спросила она.
   – Ты же вроде сказала, что хочешь побыть одна. Чтобы я не мешал тебе… – Сергей помялся, – вот я и решил сделать перерыв в наших отношениях.
   Взяв Забелина под руку, Маргарита решительно повлекла его из здания на свежий воздух. Она шла торопливо, словно стремилась убежать, так что Сергей, который ходил широко, размашисто, едва поспевал за ней. Они прошли мимо лотков, мимо рабочих с бригадиром, потом выскочили наружу, ослеплённые ярким солнечным светом.
   Рита повела его ещё дальше, за угол здания, где между стеной центра и бетонным забором было небольшое пространство. Туда не попадали прямые лучи солнечного света, и в тенистой полосе густо разрослась трава, лопухи и полынья. Маргарита обвила его шею руками, прильнула к нему, и они начали целоваться как безумные в этих плывущих в воздухе запахах краски и высыхающей травы.
   В этом не было никакой романтики, но Сергею показалось, что это лучшие запахи, которые он ощущал в своей жизни, несравнимые ни с каким ароматом французских духов. У него поплыла голова.
   – Ты дурачок! – сказала Рита, когда оторвалась от него, учащённо дыша. – Разве я просила тебя забыть обо мне?
   – А ты почему не звонила? – спросил он, обнимая её за плечи.
   – Дурацкая гордость! Ты же знаешь, я ужасно гордая. Подумала – раз не приходишь, значит, не любишь, зачем тогда буду навязываться?
   – Давай забудем! Но, я прошу тебя, не ревнуй! Ни к чему это. У меня работа такая – должен встречаться с людьми, разговаривать, в том числе и с женщинами. Мне приходится водить их в кафе, дарить подарки, цветы, но это ничего не значит. Если ты будешь устраивать сцены из-за каждой встречи…
   – Я это понимаю умом, но себя трудно сдержать. Как представлю, что ты с кем-то, а не со мной, хочется закатить скандал по полной программе.
   – С истерикой и битьём посуды?
   – Именно! Знаешь, любовь носишь в себе, словно ребенка, бережно и осторожно. Так хочется, чтобы ему ничего не угрожало!
   Сергей пожал плечами.
   – А мне кажется, что влюбленный похож на больного – всё время бросает то в жар, то в холод. Во всяком случае, так происходит со мною.
   – Милый, придётся тебя лечить! – громко рассмеялась Рита. – Когда ты наконец познакомишь меня со своей сестрой? А то неудобно, встречаемся с тобой уже несколько месяцев.
   Она знала о матери Забелина и о том, что отец ещё до её смерти бросил их, ушёл к другой женщине. Сам Забелин почти не помнил его, только от матери слышал, что он исправно платил алименты.
   – Ты знаешь, я с удовольствием тебя познакомлю, но мне надо узнать у неё, когда она сможет. Понимаешь, она ждёт второго ребенка.
   – А когда срок?
   – Месяца через два, насколько я знаю. Давай ориентировочно я договорюсь на субботу? Поедем к ним на дачу, попаримся в бане.
   – В такую жару, Серёжа, мы там сваримся вкрутую.
   – Это вряд ли. Во-первых, к выходным обещали, что жара спадёт, а потом рядом небольшое озерцо – не будем париться, тогда искупаемся.
   – Уговорил, – улыбнулась Рита, – мне пора возвращаться. Ещё кое-что здесь доделаю и поеду в офис. Ты сегодня придёшь вечером?
   – Конечно!
   Они медленно вышли из своего укромного угла, и Сергей проводил Риту до входа в здание.
   Машина везла Забелина назад, а он, не особо отвлекаясь на дорогу, механически поворачивая, притормаживая у светофоров, ехал и думал о встрече с Ритой. Как хорошо, что у них всё наладилось, что обиды ушли в прошлое! Он словно сбросил с себя тяжёлый груз. А проблемы с её бизнесом? Они всё равно решатся, ведь безвыходных ситуаций не бывает.
   Сергей повернул на улицу братьев Стругацких, подъехал к воротам управления. Прапорщик на вахте через телекамеру увидел вазовскую «шестёрку», закреплённую за отделом экономической контрразведки, и ворота стали медленно открываться.

   Уральск, кабинет председателя областного Комитета по управлению имуществом Плотникова М.Я., 8 августа, 16.55
   – Что ты обо всём этом думаешь? – спросила Красовская, едва вошла в кабинет Плотникова.
   – О чём?
   Михаил Яковлевич оторвал взгляд от бумаг, лежавших у него на столе, и затуманенным взглядом посмотрел на Екатерину. От долгого чтения документов у него немного покраснели глаза, он с силой растёр веки пальцами, почувствовал небольшое облегчение.
   – Как о чём, – не унималась Красовская, – об иностранцах? Мне кажется, это предложение стоит рассмотреть. Там солидные люди, не чета нашим доморощенным богатым выскочкам, почти все иностранцы. Может быть, один или два русские.
   Посмотрев на взволнованную Красовскую, Плотников иронично вскинул бровь:
   – А Димы Якубовского [23 - Якубовский Д.О. – адвокат, получивший большую известность в связи с досрочным присвоением в начале 90-хг. воинских званий от «лейтенанта» до «полковника» за пару месяцев. Получил кличку среди журналистов «генерал Дима».] там нет? А то знаешь, все они здесь иностранцы, а поскребешь каждого по шкуре, и оттуда вылезет нашенский мужичок.
   – Нет! – отрицательно покачала головой Красовская. – В чём-то, быть может, ты прав, но не здесь. Я Соколовского давно знаю, у него хорошо развита деловая хватка, как у всех евреев. Если он говорит, что тут можно наварить бабки, так оно и есть. Какой смысл ему нас кидать? Ты основное лицо, которое может дать добро на допуск к аукциону, а может и послать на фиг. Твои интересы никак не обойдёшь! Хочешь, сам посмотри на этих людей.
   Открыв небольшую чёрную сумочку, висевшую у неё на плече, Красовская достала сложенный в несколько раз бумажный лист. Она развернула его, осторожно разгладила ладонью, словно боялась стереть написанные там фамилии, и положила перед Плотниковым.
   Михаил Яковлевич торопливо пробежал список глазами. Фамилии в списке ему, как и Красовской, ни о чём не говорили. Он снова потёр глаза и, нажав одну из кнопок на стоявшем рядом телефонном аппарате, сказал своей секретарше по громкой связи:
   – Настя, принеси чаю!
   Красовской же пояснил:
   – С утра спины не разгибаю, даже на обед не ходил. Развели бюрократию в Москве, запросами завалили, и всем нужен срочный ответ, будто я должен всё бросить и заниматься только ими. А у меня своей работы полно – надо готовить для утверждения план послечековой приватизации.
   – Я тебя понимаю, – согласилась Екатерина, – сама сижу допоздна.
   – Что касается этой фирмешки… – Плотников хотел что-то ответить, но открылась дверь и с подносом в руках вошла Настя.
   Она расставила чашки, в которых уже лежали пакетики чая, сверху залила их кипятком, открыла коробку с конфетами.
   – Спасибо, Настя, – поблагодарил её Михаил Яковлевич и, дождавшись ухода, продолжил: – Что касается этой фирмы, как её там?
   – «Вест финанс».
   – Да, «Вест финанс»! Я думал после твоего звонка. Признаться, ситуация с появлением этих мутных ребят становится более запутанной. С одной стороны, Генералов, с другой – Матвей, а сейчас ещё и эти.
   – Ты не знаешь, на кого сделать ставку?
   – Это не преферанс, Катя, и не «очко». За Генераловым и за Матвеем реальные силы, а есть ли они за этими «московскими иностранцами», не знаю. По ходу, кроме бабок у них ничего нет. Деньги, конечно, сильная вещь, но не всё ими решается.
   – Не знаю, не знаю, по-моему, тут и думать нечего. Надо допустить их до аукциона, получить свою долю, а там пусть разбираются друг с другом. Дальше не наша забота. Победит, как говорится, сильнейший.
   – Ты слишком легковесно рассуждаешь, тебе всё кажется простым. Если я допущу эту московскую команду к пирогу, станет известно всем: и Генералову, и Матвею, и губернатору, и гэбэшникам. Мне могут оторвать башку за такие дела, а я этого не хочу, мне моя башка ещё пригодится.
   – Боже мой! Не пугай себя и меня. Если всё так обстоит серьёзно, чёрт с ними, с этими иностранцами! Денег и так нам хватит, – решила отступить Екатерина, приняв доводы Плотникова близко к сердцу.
   Она понимала, что игра, к которой ею подталкивался Плотников, действительно могла быть рискованной. Здесь никто не угадает дальнейшего хода событий, это лотерея чистой воды. На улице пачками валили всех: и бизнесменов, и чиновников, и банкиров, словно некто – может, в Кремле, а может, на небесах – выдал лицензию на отстрел. Эти лишние люди в «галерее лишних людей», очевидно, были не нужны новой России в таком количестве.
   Увидев, что Екатерина перестала настаивать, Плотников, перед тем раздосадованный начатым Красовской разговором, несколько успокоился. Иногда люди, когда их усиленно начинают о чём-то просить и настаивать, инстинктивно сопротивляются, не слушают разумных доводов. Но когда Екатерина решила отступить, Плотников, наоборот, стал снова и снова возвращаться мыслями к мутным ребятам из-за бугра, «московским иностранцам», как он их называл.
   Мысль срубить зелени, поиметь всех участников одним разом завела его, привела в возбуждение. Она, эта мысль, показалась ему уже не такой опасной, не такой страшной, а при определённых условиях вполне осуществимой.
   С удовольствием допив чаю, Плотников перебил Екатерину, рассказывавшую об очередных торгах, которые проводились в последнем месяце:
   – Знаешь, пожалуй, стоит прислушаться к твоему предложению. Я сейчас пораскинул мозгами – ты, видимо, права, нам можно здесь отыграть свой интерес. Но не так, как ты предлагала.
   – А как? – спросила Екатерина, удивлённо глядя на Плотникова.
   Тот хитро подмигнул.
   – Нам надо прикрытие.
   – Ты имеешь в виду ментов?
   – Нет, при чём здесь они! – Плотников поморщился. – Нам надо организовать указание из Москвы о допуске к аукциону фирмы «Вест финанс». Тем более сейчас очень модны рассуждения о привлечении иностранных инвесторов. Думаю, это удастся. Мы возьмём под козырёк и выполним волю вышестоящих товарищей. Только проводить будем закрытый аукцион, без лишней рекламы. Прикинь, приходят Матвей и Генералов, а ты раз и достаёшь ещё один конверт с предложением западников. И всем скажем, что мы не при чём, Москва настояла.
   – Миша, ты такой умный, – манерно произнесла Красовская, поправляя тонкими изящными пальцами очки, – всегда найдешь выход.
   – Мозги горят!.. Катюш, – Михаил Яковлевич, плотоядно улыбаясь, посмотрел на неё, – не хочешь снять напряжение после трудового дня?
   Сидевшая в приёмной секретарь услышала, как включилась громкая связь, начальник сказал:
   – Настя, я буду занят около часа, никого не принимаю.
   – Поняла, Михаил Яковлевич!

   Настя встала и подошла к двери в кабинет председателя комитета, прислушалась. Перед этим, когда носила чай в его кабинет, она нарочно не закрывала плотно дверь. В комнате отдыха Плотникова щёлкнул замок. Настя осторожно прикрыла дверь до конца и вернулась на место.
   Весь разговор Плотникова с Красовской был ею подслушан.
   Выходило, что ушлый Михаил Яковлевич хотел кинуть всех, в том числе и Виталия Константиновича, как она называла Матвея, с которым встречалась уже несколько раз. Матвей рассказал о заводе, обещал, что поможет с работой мужу Насти, когда тот откинется с зоны. Настя прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.
   Она сняла трубку и набрала номер офиса Матвеева в «Эльдорадо». Трубку поднял сам Виталий Константинович.
   – Да, слушаю, – сказал он.
   – Виталий? – спросила Настя.
   – Да, да, слушаю. Настя, ты, что ли?
   – Да. Я кое-что узнала, решила позвонить.
   – Говори, я слушаю, – в третий раз произнёс Матвей, уже более нетерпеливым тоном.
   – Сегодня Красовская приходила к Михаилу Яковлевичу, она и сейчас у него, они разговаривали о приватизации завода, который вас интересует.
   Несмотря на близкие отношения с Матвеем, Настя не решалась называть его на «ты». Он внушал ей не просто уважение, но какой-то животный страх: этот холодный, ледяной, почти немигающий взгляд, эти тонкие губы. Всё вызывало в ней внутренний трепет, едва она представляла его лицо. Но любовником он был хорошим, намного лучше мужа.
   – О чём они говорили? – спросил Матвей.
   – Вроде к участию в аукционе по заводу хотят допустить иностранцев, они то ли прислали заявку, то ли скоро пришлют.
   – Что за люди? Откуда? – голос Матвея изменился, приветливые, ласковые нотки исчезли, тон стал деловым и жёстким.
   – Я не всё расслышала, говорили они тихо – какие-то богатые иностранцы. Плотников поначалу сказал, что откажет им, а потом передумал.
   – Как передумал? Он что, меня за лоха держит, кинуть хочет?
   – Там Красовская всем вертит. Она его, наверное, уговорила.
   – А что они сейчас делают?
   Настя хмыкнула в трубку.
   – Закрылись в кабинете для отдыха. Красовская его ублажает.
   – О’кей, Настюша, – вновь вернулся к ласковому тону Матвей, – ты молодец! Сейчас готовим грев на зону, я скажу, чтобы твоему мужу дали продуктов: чая, сигарет побольше. На зоне не сладко, пусть оттянется. А ты меня сильно выручаешь!
   Положив трубку, Настя почувствовала, что её щёки горят, полыхают огнём. Она поднялась, подошла к двери, снова прислушалась. Из кабинета Плотникова не доносилось ни звука.

   Матвей, закончив разговор, принялся мрачно прохаживаться по офису. Рядом с ним развалился в кресле Беспалый, он курил, напустив густой сигаретный дым в офис.
   – Ты сечёшь, Толян, – наконец прорвало Матвея, – эта гнида, эта тварь Плотников хочет меня развести. Звонила Настя и говорит, что этот барыга решил скинуть завод каким-то буржуям забугорным. Всё ему бабла мало!
   – Хочешь, я ему уши отрежу и на тарелочке принесу?
   – Нет, пока рано, – Матвей присел на краешек стола, поставил пустую рюмку. – Плотников сам по себе ничего не представляет, им верит его любовница, которая работает на пару. Но сейчас разборки устраивать не будем. Плотникова можно припугнуть, и он этих друзей новых спустит в унитаз. Меня другой беспокоит – Генералов. Вот заноза в заднице!
   – А если на него, как на Плотникова, надавить, прижать через семью? У него же есть дети или внуки.
   – Это тёртый калач, его на «понял» не возьмешь. У него охрана – бывшие ментяры, да не простые участковые, а из уголовки и ОМОНа. «Спартаковцы» вон пытались наехать, так их чуть самих не переехали. Но завод нам нужен, это не только вопрос бабок, но и престижа, нашего авторитета. Если с заводом ничего не выйдет, нам придётся хреново.
   – Да, дела…Что будем делать, Матвей?
   – Я уже разговаривал с Сильвестром, он нам поможет, если срастаться не будет. У него есть пара бойцов – бывшие вояки, мочили чурок ещё в Афгане, были там снайперами. Кого-то пришлёт.
   Беспалый с беспокойством заёрзал в кресле.
   – Ты что, хочешь Генерала завалить? Это ж какой шум будет, мы на этом можем опалиться! Здесь всех подымут на уши, ментов вагон и маленькая тележка примчится. Я слышал, он корешится с губером.
   – Боишься за дупло? – жёсткие складки возникли по краям рта криминального авторитета, – не киксуй, на нас не подумают. Всё будет тип-топ.
   Матвей открыл ящик стола и начал в нём что-то искать.
   – Слышь, Толян, дурь у тебя есть? Надо расслабиться, а то от такой жизни башка раскалывается и уши пухнут.
   – В Греции всё есть, – ответил Беспалый, доставая анашу.
   Он ловко скрутил две самокрутки и одну отдал Матвею, а свою сигарету притушил в пепельнице. Вскоре они сидели в кресле, курили, вдыхая сладковатый дым и ловя кайф, каждый по-своему.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Красовской Е.Е., 9 августа, 10.20
   Екатерина Евгеньевна с утра была чрезвычайно занята. Ей позвонил Аркадий Соколовский и после дежурных слов приветствия завёл разговор на тему, интересующую их обоих. Речь шла об иностранцах, которые хотели участвовать в покупке контрольного пакета акций на аукционе.
   – Екатерина Евгеньевна, – бодро, энергично заговорил Соколовский, – вы не забыли обо мне?
   – Конечно, нет, Аркадий. Более того, у меня состоялся разговор с Плотниковым, наши планы одобрены, ты можешь сообщить владельцам фирмы «Вест финанс», что их компания будет допущена к участию в торгах. Пусть немедленно вносят залог, и я дам команду всё оформить официально.
   – Это хорошие новости, – раздался в ответ голос Соколовского, – очень хорошие! У меня тоже есть новость. Руководитель компании Алекс Новосёлов собирается на днях прилететь. Он хочет уточнить условия участия фирмы, – Соколовский сделал небольшую паузу, – с ним можно будет проговорить обо всех интересующих вопросах. Намёк поняли?
   – Да, вполне. Я тебя попрошу, как только будет известна точная дата прилёта, обязательно сообщи её мне. Договорились?
   – Непременно.
   Они попрощались, и Екатерина Евгеньевна занялась своими обычными делами, но информация, полученная от Соколовского, не выходила из головы. В глубокой задумчивости она машинально водила ручкой по листу бумаги, рисуя всякие несуразные, смешные фигурки.
   Этот Алекс Новосёлов был до недавнего времени русским, уехал в конце восьмидесятых в Америку и там получил американское гражданство, непонятно на чём сколотил состояние. Личность довольно мутная, неоднозначная, однако капитал за ним стоит серьёзный. Это не доморощенный олигарх Генералов и не дикий бандит Матвей, тут пахнет Европой, Западом с его неограниченными финансовыми ресурсами.
   А деньги Красовской были нужны: она любила одеваться в дорогие фирменные наряды, за которыми специально летала в Москву, во вновь открывшиеся бутики. Она любила золото и брильянты, поэтому от своего любовника принимала в подарок только драгоценности. Она подумывала втайне от Михаила Яковлевича завести себе молодого бойфренда – Плотников всё чаще проявлял слабость в интимной близости, видимо, сказывалось чрезмерное употребление водки и коньяка.
   Всё это требовало денег, и немалых. Но тут её мысли приняли другой оборот.
   Ей сообщили доброжелатели, что Плотников несколько раз заглядывал в кабинет Истоминой, причём не ставя в известность её, Красовскую. Зачем он заходит туда, ведь всеми вопросами здесь ведает она, а не Ирэна? Для чего?
   Нехорошие подозрения овладели ею. Старый козёл мог положить глаз на молодую и смазливую девушку, уж она-то, Красовская, хорошо его знала! Но неужели Ирэна, эта тихоня, за её спиной крутит шашни с Плотниковым? И это несмотря на то, что она для неё сделала, на всё её отношение!
   Постепенно злоба и ярость овладели ею. Она позвонила по телефону и вызвала к себе Истомину. Когда та появилась в её кабинете, Красовская, еле сдерживая себя, строго спросила:
   – Что у нас с акционированием металлургического завода? Когда будут полностью готовы документы?
   Услышав этот вопрос, Истомина с удивлением уставилась на начальницу. Она ещё неделю назад докладывала, что к аукциону практически всё готово и его можно проводить. Однако Красовская то ли не придала значения её словам, то ли думала о чём-то другом и забыла.
   – У нас всё готово, Екатерина Евгеньевна, – сказала она, – участники залог внесли, можно проводить хоть завтра.
   – Нет, пока торопиться не будем. Давай-ка уточним список.
   Участников всего было двое: компания, созданная менеджментом завода во главе с Генераловым, и пресловутая «Омега Групп», за которой стояла криминальная группировка Матвея. Красовская сказала многозначительно:
   – В ближайшее время должен появиться ещё один – компания «Вест финанс». Поэтому подождём, когда они внесут свои деньги в залог, и тогда проведём.
   – А что это за компания, раньше я о ней не слышала, – удивилась Ирэна.
   – Это иностранцы. Сейчас модно говорить о привлечении иностранных инвестиций, вот мы их и привлечём. Заодно перед Москвой отчитаемся, в передовиках будем ходить.
   – Конечно, ударники капиталистического труда! – иронично улыбнулась Истомина.
   – Иногда я не понимаю твои шутки, – нахмурилась Красовская, – это вопрос серьёзный. Михаил Яковлевич говорит, что даже не столько экономический, сколько политический.
   Упомянув Плотникова, она словно дала себе волю, словно позволила возникшему раздражению окончательно овладеть ею. Лицо Красовской резко покраснело, она спросила напрямик:
   – Ты что, решила завести роман с Плотниковым?
   – Что вы, Екатерина Евгеньевна? Михаил Яковлевич совсем не в моём вкусе. И потом, он женат.
   Ирэна деликатно умолчала о том, о чём было известно всем, о связи Красовской с Плотниковым.
   – Помолчи, сучка! – грубо оборвала её Красовская. – Думаешь, я не знаю, что ты решила уйти в областное Казначейство? Бросить меня, когда работы невпроворот? Мне друзья всё рассказали. Ничего, я тебе крылышки обрежу, будешь ещё ползать, умолять, чтобы приняли обратно. Ты тварь неблагодарная! Много возомнила о себе!
   – Екатерина Евгеньевна, как вы можете! – едва вымолвила Истомина, слушая несправедливые слова своей начальницы. Слёзы навернулись у неё на глаза.
   – Ещё раз услышу, что у тебя был Плотников, я тебе хвост вырву, чтобы крутить было нечем. А теперь пошла вон! Хотя нет, можешь писать заявление об увольнении, и, кстати, я позвоню в Казначейство, там тебя тоже не возьмут.
   Последние слова Красовская произнесла с исказившимся от бешенства лицом. Она не планировала избавляться от ближайшей помощницы, хотела только унизить её и запугать, уничтожить возможные зачатки отношений между ней и Плотниковым. Однако по ходу разговора не смогла сдержать себя, и слова об увольнении вырвались сами собой, непроизвольно.
   Поскольку и кабинет и телефон Красовской прослушивались, этот разговор практически сразу стал известен Забелину. Закрывшись у себя, он долго читал и перечитывал распечатку диалога между Красовской и Истоминой, думал о том, что из всего этого можно было извлечь полезного, чем помочь Ирэне.
   Конфликт между Красовской и Истоминой его устраивал. Ирэне нужна будет опора и, если она её не найдёт в своём ведомстве, значит, будет искать вовне. Здесь она может вспомнить о нём, Забелине, о его возможностях.
   Он ещё посидел некоторое время над распечатками, а потом занялся другой работой. Оперативники его отделения готовились завести ещё два дела, и он принялся просматривать материалы, править подготовленные ими документы – постановления и планы оперативных мероприятий. Жизнь не зацикливалась только на деле Красовской «Стрекозы», впереди были всякие «Спруты», «Финансисты», «Каталы» – разнообразные жулики, увлечённо ловившие крупную рыбу в мутной воде приватизации.
   Чтобы отвлечься, уже вечером Сергей вышел в коридор. Саша, на удивление, был на месте, как всегда, утопая в ворохе бумаг, которые накапливались у него, пока он бегал по улицам и встречался с оперативными источниками. Его соседи по кабинету – такие же, как он, опера, были тоже в постоянных бегах за информацией.
   В минуты, когда Цыганков работал над бумагами, он становился чрезвычайно сосредоточенным, серьёзным, подолгу подыскивая нужное слово или оборот речи.
   – О, привет! – сказал он, увидев приятеля. – Слушай, ты-то мне и нужен. Никак не могу сформулировать мысль в этой долбаной справке, почти час сижу, накурился до чёртиков! Уже и по башке себя стучал, ничего не помогает!
   – Тут все понятно. Плохо стучал, Саня! Ты о стенку попробуй!
   – Тебе бы всё шутить, а мне нужно написать обобщённую справку о криминогенной обстановке, дать рекомендации по её улучшению и, так сказать, оздоровлению.
   Покачав удивлённо головой, Забелин спросил:
   – Ты что, аналитический центр? Такие справки обычно готовятся «группой товарищей». Лучше расскажи мне о женской логике, а в криминогенной обстановке мы с тобой после разберёмся.
   – А чего о ней говорить, ты же прекрасно знаешь: женская логика – это отсутствие всякой логики. Я по жене знаю!
   Лицо Цыганкова потеряло шутливый вид, поскучнело, словно он вспомнил о чём-то неизбежно неприятном.
   – У тебя, кстати, как с ней? Помирились? – Сергей всегда сочувственно относился к семейным неурядицам своего товарища. Он считал, что лучше развестись, чем так мучиться. Детей только жалко.
   – А мы и не ссорились, у нас это перманентное состояние. Знаешь, как уже всё надоело? У меня даже нет особого желания что-то доказывать, убеждать. Мы с ней слишком разные. У неё своя правда, у меня своя.
   – Это после десяти лет совместной жизни?
   – Я это недавно понял, на тусовке у её коллеги. Знаешь, она начала там крутить хвостом перед каким-то пацаном, а мне было безразлично, всё равно! Главное, чтобы соблюдала приличия, не подставляла меня. Никогда не думал, что буду себя вести как импотент и при этом чувствовать также.
   – И чего этим бабам надо? Не понимаю! – недоумевал Сергей. – Я с Риткой тоже недавно ссорился. Приревновала, понимаешь, меня к одной девушке на пляже, обиделась. Больше недели не разговаривали. Было бы из-за чего, а то так – одна пыль.
   – Может, Рита тебя и не зря заподозрила? – погрозил пальцем Цыганков. – Ты же известный ходок.
   – Я? – изумился Сергей.
   – Шучу! Что за девушка на пляже, я её знаю?
   – Нет, она из администрации. Даёт кое-какую информацию и всё, больше ничего.
   – A-а, так ты с ней встречаешься? Суду всё ясно!
   – Да ну, прекрати! – смущённо пробормотал Забелин.
   – Смотри, старик, с бабами надо осторожно. Я как-то связался с одной, думал, сейчас информацию будет носить в клювике, только успевай отписываться. А оказалось? Каждую свободную минуту думала, как затащить меня в постель. Пришлось порвать. А ты говоришь, женская логика!
   – Я ничего не говорю, – парировал Сергей, – это ты заливаешься соловьём. Лучше пиши свой трактат, писатель от слова «писать»! – произнёс он с ударением на первом слоге.

   Уральск, гостиница «Уральск», 10 августа, 11.45
   Весь следующий день Забелин не переставал думать об Ирэне. Ему хотелось помочь ей, спасти каким-то образом от ревнивого гнева Красовской. Только вот как?
   И потом это увольнение, переход в Казначейство, о котором она ничего не сказала. Увольнение Ирэны не входило в его планы – неизвестно, кого назначат на её место, удастся ли установить с новым человеком такие же отношения, какие у него возникли с этой девушкой.
   Пока он размышлял, внезапно раздался телефонный звонок, и Забелин вздрогнул от неожиданности. Словно отвечая на его мысли, звонила Истомина. Она говорила голосом взволнованным, с истерическими нотками, столь непривычными для Забелина. Поначалу, поскольку Ирэна говорила очень сбивчиво, торопливо, он ничего не мог понять, и только задав несколько наводящих вопросов наконец понял, что она пытается рассказать ему о том скандале, который закатила Красовская.
   – Сергей Павлович, мне… мне необходимо вас видеть срочно, прямо сейчас. Я прошу вас, пожалуйста! – она замолчала, прерывисто дыша в трубку.
   – Хорошо, – мягко, успокаивающе произнёс он. – Ирэна Владимировна, вы знаете гостиницу «Уральск»? Подъезжайте туда. Через тридцать минут сможете?
   – Да, а где мне вас там искать?
   – Буду ждать у стойки администратора. Договорились?
   – Хорошо! – ответила она и, немного помолчав, почему-то сказала: – Спасибо вам!
   Чтобы подстраховаться и не пролететь с номерами, Сергей позвонил на всякий случай своему приятелю – главному безопаснику гостиницы. Свободные номера, где без помех можно было встретиться с Ирэной, имелись.
   Он поднялся и, прежде чем выходить, бросил взгляд на сейф, где у него лежал табельный пистолет. Оружие ему было сегодня ни к чему. Вряд ли Ирэна могла ему чем-то угрожать.

   В большом холле гостиницы стояло несколько кожаных диванов и кресел, в углах – пыльные пальмы в больших кадках. В центре тихо шумел небольшой фонтанчик. Звуки воды действовали умиротворяюще.
   У стойки администратора, когда к ней подошёл Забелин, никого не было, кроме голубоглазой молодой девушки с бейджиком на синем пиджаке с надписью: «Администратор Елена».
   – Добрый день! – приветливо поздоровалась девушка. – Хотите заказать номер? У нас есть люксы с прекрасным видом на город.
   – Звучит заманчиво, – засмеялся Сергей, – если б только ещё денег кто-то подкинул на такую роскошь, тогда я бы не устоял перед вашим предложением.
   Приветливая администратор сразу поскучнела.
   – Ваш начальник безопасности не говорил, чтобы зарезервировали номер? – уточнил Забелин.
   – А как ваша фамилия?
   – Забелин Сергей Павлович.
   – Вот, возьмите ключ. Номер на девятом этаже.
   Пока Забелин вёл переговоры, в холле появилась Ирэна. Она была в своих обычных тёмно-синих джинсах, лёгкой бежевой куртке, накинутой сверху. Её глаза покраснели, как видно, она недавно плакала. Увидев Забелина, девушка направилась прямиком к нему.
   Сергей неторопливо двинулся навстречу, рассчитывая подойти, пригласить её попить кофе, а уже потом зайти в номер. Но на последних шагах Истомина буквально припала, уткнулась лицом ему в грудь.
   – Ирэна Владимировна, – сказал Забелин, неловко гладя руками по её плечам, – ничего, ничего, сейчас поговорим, успокойтесь!
   И он её повел, молчаливую, послушную, через весь пустой и длинный холл к лифту. В лифте они молчали, не начатый разговор повис в воздухе. Сергей чувствовал, что Ирэне нужно выговориться, излить душу, пусть даже и постороннему человеку, ведь Забелин был для неё, в сущности, никто, человек, далёкий от круга её общения.
   В гостиничном номере была такая же обстановка, как и в других номерах, в которых он встречался с источниками. Сергей хотел усадить Истомину за стол, налить чаю или минеральной воды, внимательно выслушать, сделав вид, что ему ничего неизвестно о конфликте с Красовской. Но Ирэна, так же, как и в холле, спутала все его планы.
   Едва они вошли, она обвила его шею руками и начала целоваться. Её теплые губы были, как мятные леденцы: сладкие, обжигающие, требовательные. Она ждала ответных ласк, бережных и нежных объятий, ждала, что он подхватит её на руки, как маленького ребёнка, и понесёт куда хочет. Ей было всё равно куда, лишь бы не отпускал от себя как можно дольше.
   Поначалу желавший осторожно отстранить от себя Ирану, потому что недавняя встреча с Ритой ещё была жива в памяти, Забелин всё же невольно поддался её эмоциональному порыву и, совсем не желая этого, ответил на страстный поцелуй молодой женщины.
   То, что произошло дальше, иногда случалось у Сергея на встречах с источниками женского пола. Есть неписаные правила агентурной работы, которые гласят, что оперативник должен держать некую дистанцию: личные отношения хороши до определённых пределов, если же их развивать и углублять, они со временем становятся серьёзной помехой. Но на этот раз Сергей не жалел, что так вышло. Ему, как и Ирэне, требовалась эмоциональная разрядка. Он подумал, что с её помощью сможет отрешиться от давящих проблем, забыться на короткое время в этом пустом гостиничном номере – временном пристанище для случайных людей. По сути, они с Ирэной тоже случайные люди, которые встретились, благодаря независящим от них обстоятельствам, и также благодаря им, скорее всего расстанутся.
   Так или иначе, но свою вину перед Ритой он совсем не ощущал, видимо, из-за этой непреднамеренности. Полностью расслабленный, отрешённый от всего, лежал он в кровати, обнимал затихшую Ирэну и пытался ни о чём не думать.
   За окном деловито шумел солнечный день, агрессивно бился какофоничными звуками в стёкла их закрытого окна, а в полутёмной комнате с задёрнутыми шторами было тихо. Неспешно текло время.
   Под этот почти физически ощущаемый Забелиным медлительный ток времени Ирэна своим негромким голосом, похожим на тихий плеск воды, рассказала ему о последних событиях, связанных с металлургическим заводом. О своей ссоре с Красовской. О своих мыслях, сомнениях и намерениях. Из того, что она ему рассказывала, Сергей почти всё знал, но не подавал вида, только изредка успокаивающе гладил рукой по её тёплому плечу.
   – Что же мне делать, Серёж? – спросила его Ирэна, после того как всё рассказала. – Я знаю Красовскую, прекрасно знаю! Она может мне устроить «весёлую» жизнь здесь, в Уральске. Меня из-за неё никуда не возьмут!
   В голосе Истоминой послышалось еле сдерживаемое рыдание. Сергей потянулся, взял сигарету из пачки, лежавшей рядом на тумбочке, закурил лежа.
   – Ты уже написала заявление? – спросил он.
   – Нет. Но она в любое время может меня вызвать к себе, потребовать написать.
   – Не торопись! – успокоительно сказал он. – Твоя Красовская не монстр, не дьявол в юбке – обыкновенная баба с чрезмерными амбициями. Ты задела её самолюбие в истории с Плотниковым. Он что, действительно положил на тебя глаз?
   – Откуда я знаю! Заходил пару раз в кабинет с разными бумажками. Но ничего серьёзного не было!
   – Я тебе верю! – Сергей выпустил струю дыма в потолок.
   – Конечно, веришь, ты же не Красовская!
   – Я поговорю с твоей дамой или, ещё лучше, с её начальником – председателем Фонда имущества. Я его хорошо знаю, так что уволить тебя не дам.
   Забелин, настроение которого заметно улучшилось от сознания того, что он реально может помочь Ирэне, начал говорить на интересующую его тему.
   – Ирочка, я могу так тебя называть? – спросил он, ласково глядя на девушку.
   – Конечно, меня так и зовут те, кто близко знает.
   – Послушай, мне нужна твоя помощь в деле с Алексом Новосёловым, он учредитель «Вест финанс». Всё, что связано с ним, меня чрезвычайно интересует. Ты, конечно, понимаешь, что Красовская хочет получить бабки за этот аукцион, а за её спиной маячит Плотников?
   – Да, я это знаю.
   – Всё, что услышишь, любую мелочь, которая тебе покажется незначительной, но будет связана с аукционом, обо всём сразу звони мне.
   Сергей хотел погасить докуренную им сигарету, но пепельница стояла на столе, а подниматься не хотелось. Он оставил тлеющий окурок в руке.
   – Если нельзя говорить по телефону, – продолжил Забелин, – скинешь мне на пейджер сообщение. Я брошу всё и прискачу, как боевая лошадь.
   Услыхав последние слова, Ирэна улыбнулась:
   – А если я захочу тебя вызвать на свидание?
   – Ты же знаешь, – полушутя ответил он, – у меня есть подруга сердца.
   – Мне хотелось, чтобы вы с ней расстались, – вырвалось у Истоминой, – ну ничего, я подожду!
   Она посмотрела на часы.
   – Ой, мне уже пора. Красовская, наверное, обыскалась.
   Они одевались спокойно, совсем не стесняясь друг друга.
   Перед выходом из номера Истомина повторила:
   – Спасибо тебе! Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо – легко и свободно.
   Приобняв Истомину и поцеловав её в щёку на прощанье, Забелин ответил:
   – Отчего же не представляю, Ирочка. Я чувствую то же самое.

   Уральск, Центральный городской парк, 10 августа, 13.35
   Ещё в воскресенье у Аркадия Соколовского состоялся продолжительный разговор с Алексом Новосёловым. Алекс звонил из Франции, но слышимость была хорошей, и Соколовский без труда разобрал всё, что говорил ему западный бизнесмен низким приятным голосом с лёгким акцентом.
   Новосёлов был готов немедленно перечислить нужную сумму для участия в аукционе на депозит Фонда имущества. Они проговорили, через какой банк это лучше сделать, в какие сроки. Чувствовалось, что Новосёлов деловой человек, не любящий терять ни минуты драгоценного времени.
   В конце разговора возник деликатный вопрос об оплате услуг Красовской. Цена вопроса была известна. Однако накануне Красовская намекнула, что деньги нужны не только ей, но и людям, стоящим выше, и поэтому сумма должна быть почти в два раза больше. Соколовский, конечно, понимал, что она подразумевала Плотникова. Услышав это последнее условие Екатерины Евгеньевны, он в глубине души чертыхнулся, поскольку сразу представил те трудности, которые возникнут у него на переговорах с Новосёловым. Так, собственно, и вышло.
   При обсуждении размера взятки Новосёлов проявил недовольство – в его приятном бархатном голосе слышалось раздражение непомерным аппетитом русских чиновников. Аркадий почти полчаса слушал Новосёлова, который убеждал его провести новые переговоры с Красовской и добиться снижения величины вознаграждения до приемлемой суммы.
   В ответ Аркадий, как мог, убеждал Алекса дать просимые деньги, если нет – взять частично у него, Соколовского. Он сказал, что Красовскую уговаривать бесполезно, а завод терять из-за такой суммы не следовало – все траты отобьются за первое полугодие. Он, Соколовский, смотрел баланс предприятия и готов ручаться за свои слова.
   В конце концов, после долгих препирательств скупой Алекс Новосёлов согласился увеличить бонус.
   Разговаривать с Екатериной Соколовский решил в парке. Они с Красовской нашли пустую скамейку в глубине парка. Сверху беспорядочно нависли толстые ветви липы, образуя что-то вроде естественного шатра. Екатерина, подняв голову вверх и оглядев их пристанище, иронично хмыкнула:
   – Сидим здесь, как два любовника. Вдруг кто-то из знакомых увидит?
   – Да кому смотреть-то, Екатерина Евгеньевна? Разгар рабочего дня, все на работе, трудятся в поте лица. Это мы с вами – два бездельника, праздно шатающихся. Итак, приступим к нашим баранам. Я разговаривал с Новосёловым и убедил его согласиться на ваши условия. Мне это стоило больших трудов. Знаете, какие буржуи упёртые? Говоришь им, говоришь, а всё как об стенку горох!
   – Деньги они считать умеют. А ты, Аркадий, – с подозрением глянула на него Красовская, – наверное, ещё и с нас хочешь бабок срубить за услуги?
   – Что вы, Екатерина Евгеньевна! – с деланным возмущением возразил Соколовский, который был бы не прочь получить и с Красовской свой процент за посредничество, – если только самую малость, детишкам на молочишко. Так вот, Новосёлов скоро прилетит в Уральск. У него есть одно условие – часть суммы мы даём вам до аукциона, а вторую после. Он считает, что это будет своего рода гарантией от кидка. Он, конечно, не хочет вас обидеть, Екатерина Евгеньевна, но подстраховаться в таком деле не мешает.
   На мгновение подумав, отчего на лбу собрались мелкие морщинки, Екатерина почти скороговоркой сказала:
   – Ничего, нас это устроит.
   – Когда примерно готовится проведение аукциона? Я хотел бы сориентировать моего клиента.
   – Во второй декаде августа, – сообщила Красовская. – А когда он собирается прилетать? Я хотела бы с ним встретиться до аукциона, обсудить некоторые вопросы. Если это солидная фирма, может быть, представить Алекса главе областной администрации? Сейчас очень популярна тема инвестиций. В области есть ряд интересных проектов…
   – По срокам мы с ним конкретно не договаривались. Вы же понимаете, что рано лететь ему тоже нет смысла, что тут попусту болтаться? У бизнесменов каждая минута на счету.
   Чувствуя, что увязывание вопроса передачи денег со сроками проведения аукциона может не устроить Плотникова – слишком долго ждать, Красовская осторожно поинтересовалась:
   – Послушай, Аркадий, поскольку Новосёлов согласен передать часть суммы до аукциона, я думаю, что тянуть не надо. У меня свободное окно есть двенадцатого августа, сможешь подготовить пятьдесят тысяч баксов?
   – В принципе, ничего невозможно нет. А как вы предполагаете получить эти деньги? Меня интересует, так сказать, организация процесса. Вы хотите, чтобы я положил их в банк, на ваш счёт?
   Сняв свои в дорогой оправе очки, Красовская начала неторопливо протирать их платком, который достала из сумочки. Это дало ей время для обдумывания, потом она пояснила:
   – Нет, пожалуй, Аркадий, в банк мне бы не хотелось. Из банка может случиться утечка информации: помнишь, как подставили предшественника Медведева, когда отксерили его расписки о покупке долларов по льготной цене? Кажется, это было в «Кредо-банке».
   – Да, там. У меня знакомая – управляющая филиалом. Она и провернула, а потом использовала на выборах, продав расписки конкуренту.
   – Но не Медведеву? Я не помню, чтобы он предъявлял их публике.
   – Нет. Там было несколько кандидатов, и кто их купил, уже не помню. Но скандал получился шумный.
   – Так вот, о деньгах, – вернулась к основной теме Красовская, – я не доверяю банкам. Тем более здесь такая сумма! Не дай бог, ещё ОБЭП заинтересуется или чекисты.
   – Тогда как бы вы хотели?
   – Давай сделаем проще, – предложила Красовская. – Ты принесёшь деньги в сумке, но не в мой кабинет, перестрахуемся на всякий случай. Мы с тобой встретимся в кабинете моей заместительницы Истоминой, я её спроважу куда подальше.
   – А она надёжный человек? Ей можно доверять?
   – Во-первых, я её не посвящаю в такие серьёзные дела, а во-вторых, она у меня вот где! – Екатерина Евгеньевна показала свой небольшой кулачок с крепко сжатыми пальцами. На двух из них поблескивали дорогие кольца с бриллиантами.
   – Давайте так и сделаем. Значит, двенадцатого после обеда?
   – Договорились, приходи к двум часам! – кивнула ему головой Красовская.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела Истоминой И.В., 11 августа, 15.20
   Продолжая работать, встречаться ежедневно с Красовской, Истомина не знала, помог ли Сергей в её конфликте с начальницей, переговорил ли он с Екатериной Евгеньевной или с председателем Фонда имущества Пилипчуком. Так или иначе, Красовская вопрос об её увольнении пока не поднимала. Она вызвала Ирэну к себе и сухим тоном сообщила, что завтра в 2 часа дня ей будет нужен её кабинет для переговоров с Соколовским.
   Ирэна сразу заподозрила неладное и предположила, что в её кабинете Красовская получит взятку. Ирэна, конечно, читала время от времени или смотрела по телевизору репортажи с места событий о поимке взяточников. Там очень подробно рассказывалось, каким путём пытались получить взятку те или иные ушлые чиновники, какие ухищрения придумывали для этого. Иногда было смешно, иногда грустно. Порой ей казалось, что вся Россия погрязла в стяжательстве и коррупции, что честных людей сейчас не отыскать или они где-то надёжно спрятались, замаскировались.

   Откинувшись на спинку кресла, Истомина задумчиво смотрела на телефон.
   Она вновь и вновь задавала себе вопрос: стоило ли звонить Сергею и говорить о своих подозрениях? Да, они стали любовниками, но здесь речь шла о Красовской. Несмотря на сложные, трудные, порой мучительные для неё отношения, в глубине души Ирэна испытывала странную привязанность к ней, какую, наверное, испытывают дети к строгой матери. По сути, она была обязана своей начальнице всем. В конце концов, в каждом человеке уживается и хорошее, и плохое.
   Эти душевные колебания, сомнения и переживания ещё некоторое время боролись в Истоминой. Она то с решимостью протягивала руку к телефонному аппарату, снимала трубку и набирала первые цифры номера телефона Забелина, то, внезапно передумав, спешно её клала.
   Когда она в очередной раз медленно потянула руку к телефону, ещё до конца не уверенная, что будет звонить, внезапно раздался резкий звонок. Это оказался Забелин. Он словно почувствовал издалека душевные колебания Ирэны, как чувствует барометр происходящие изменения высоко в атмосфере.
   – Как дела, Ирочка? – с теплотой в голосе поинтересовался он. – Когда приезжает ваш крутой бизнесмен?
   – Екатерина Евгеньевна пока ничего не говорила. Знаешь, – наконец решилась она рассказать о том, что её мучило, – завтра Красовская в моём кабинете хочет встретиться с Аркадием Соколовским.
   – Да что ты говоришь! – удивился Сергей. – Для чего такая конспирация? Она что, у себя не может разговаривать?
   – Я не знаю! – честно призналась Ирэна.
   – Такое бывало раньше?
   – Нет, пожалуй, в первый раз.
   – Примерно на какое время назначено «мероприятие»?
   – Я могу сказать точно – на два часа.
   – Ира, спасибо, что предупредила. Ты здорово помогла мне! Считай, что ужин в ресторане за мной.
   Сергей остро пожалел, что оборудовать кабинет Истоминой нужной спецтехникой они не успели. А что будет теперь? Успеют ли они приготовиться к завтрашнему дню? Информация, полученная от Истоминой, была суперважной, она абсолютно логично укладывалась в общее русло проверочной работы и могла полностью подтвердить версию о причастности Красовской к получению взяток.
   Для Забелина не было никаких сомнений, что Соколовский будет передавать начальнице Ирэны деньги. Иначе для чего всё обставлять с такой таинственностью? Для чего эта беседа затевалась в чужом кабинете, словно в шпионском детективе?
   Он заторопился. Предстояло срочно разработать план операции по захвату объекта с поличным, подготовить людей, всё согласовать, и время для него сжалось в одно короткое мгновение, в течение которого должно было всё решиться.

Фаза III. Исполнение

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 11 августа, 16.38
   Организация захвата объекта при передаче взятки – дело непростое, и как следует подготовиться за оставшееся время было совершенно нереально. Забелин это ясно понимал. Он торопливо набросал небольшой план самых необходимых, первоочередных действий и пошёл к Шумилову.
   У начальника отдела, который периодически пытался бросить курить, в кабинете стоял лёгкий запах сигаретного дыма. Забелин поискал глазами пепельницу на столе, но её не было. Шумилов сидел, углубившись в изучение оперативных документов.
   – Николай Поликарпович, опять курили? – поддел его Сергей.
   Подлавливать Шумилова на тайном курении в кабинете стало своего рода игрой у начальников отделений.
   – Я? – сделал удивлённое лицо Шумилов. – Ты же знаешь, я бросил!
   – А запах откуда?
   – Запах? Какой запах? Ничем не пахнет. Может, с улицы потянуло?
   Шумилов подошёл к окну, прикрыл створку.
   – Не колитесь вы, Николай Поликарпович!
   Они посмеялись.
   – Так, понемногу балуюсь, – признался Шумилов, – понимаешь, сразу трудно от курения отвыкнуть. Ну, так что у тебя?
   – Да вот, завтра намечается передача денег, хотел посоветоваться.
   – По твоему делу? Кто взяткодатель?
   – Взяткодатель Соколовский. Передача запланирована на два часа.
   Бегло посмотрев принесённый Забелиным документ, Шумилов отложил его в сторону.
   – Сведения надежные? – спросил он с ноткой недоверия в голосе и тут же пояснил: – не люблю такие неожиданности. Обычно, если в оперативном деле возникает неожиданность, то это скорее всего следствие недоработки. Это значит, оперативник, ведущий дела, в данном конкретном случае майор Забелин, то бишь ты, где-то упустил звено в цепи событий. Прошляпил, как говорили при товарище Сталине, развитие ситуации.
   – Источник надёжный – Истомина. Я ей доверяю. А ваши замечания, Николай Поликарпович, я могу учесть с небольшой поправкой: в нашей работе ситуация может развиваться стремительно, как в данном случае. Да, я ожидал, что Красовская может получить взятку. В принципе, на этом и строилась основная версия. Но где, когда, кто конкретно её даст? Здесь было много неизвестных.
   Начальник отдела ещё раз посмотрел на план, составленный Забелиным.
   – В твоей бумаге всё вроде правильно, но времени практически нет. Подключи ребят, кого считаешь нужным, из своего отделения. Что тебе ещё надо, чтобы взять Красовскую? Наружку, оперативно-технический отдел?
   – Наружку взять придётся в любом случае, – заметил Сергей, – чтобы они задокументировали всё на камеру. Причём лучше, чтобы у них было две камеры. С одной они будут производить съемку из здания рядом – кабинет Истоминой находится в прямой видимости и хорошо просматривается. Они же по рации дадут нам сигнал, что происходит передача. Мы входим в помещение, задерживаем обоих. Ребята со второй камерой идут за нами и всё это снимают.
   – Добро! Но не слишком ли просто? Надо было бы чем-то или кем-то продублировать момент передачи взятки. Технику мы поставить не успеем. А твоя Истомина сможет предупредить нас? Я не знаю, подслушать у двери, что ли? Подсмотреть.
   – Нет, вряд ли. Она сможет только увидеть, как в кабинет зашёл Соколовский.
   – Всё-таки не хватает нам техники в кабинете Истоминой! – посетовал Шумилов, – очень не хватает! Может, стоит подключить Верёвкина? Истомина тебе отдаст ключи, а он обеспечит прикрытие. Я доложу генералу, и сегодня вечером поставите на прослушивание.
   – Николай Поликарпович, боюсь, что суета вокруг кабинета Истоминой может вызвать подозрение. Мы засветим источник и ничего не добьёмся. У нас очень мало времени, чуть больше часа до окончания рабочего дня, а на установку техники нужна санкция прокурора, надо отлавливать Верёвкина и его инструктировать. С ОТО [24 - ОТО – оперативно-технический отдел.] тоже, вы же знаете! Им нужна достоверная легенда, под которой они будут заходить в здание администрации.
   – Ну, раз настаиваешь, – неохотно соглашаясь, произнёс Шумилов – чувствовалось, что Забелин его до конца не убедил, – ты инициатор и несёшь полную ответственность за реализацию. Если провалишься, отвечать придётся перед генералом. И тебе и мне! «Стрекоза» может поднять ещё и очень большой скандал, а поскольку за ней стоит Плотников, да и Дергачёв, я думаю, подключится, то не сносить нам с тобой наших буйных голов.
   – Я всё понимаю, Николай Поликарпович, постараемся проколов не допустить.
   – Смотри, смотри! – предостерёг Шумилов. – Пойду на доклад к Кислицыну, генерал распорядился подключить и его. А ты продолжай подготовку.
   Вернувшись в кабинет, Сергей задержался до позднего вечера. Он заполнял нужные бумаги для привлечения сотрудников ОПО, инструктировал ребят отделения. В этой суете прошёл остаток дня. Ближе к полуночи, закончив, как он посчитал, основную подготовку – несущественные мелочи оставил на завтра, – Забелин поехал ночевать к Рите, которая уже несколько раз звонила и справлялась, когда он подъедет.

   Уральск, площадь для стоянки автомашин перед зданием администрации Уральской области, 12 августа, 13.45
   Оперативная машина, в которой сидел Забелин, стояла почти у самого тротуара, чтобы при необходимости быстро дойти до входа в администрацию. Он сидел рядом с водителем, позади уселись трое оперативников – все из его отделения. Ещё двое устроились в кабинете Верёвкина в самом здании. Как оказалось, Олег был на месте и не в командировке.
   С Забелиным, кроме того, были две группы наружного наблюдения. Одна находилась рядом, готовая по первому его сигналу двинуться с камерой вслед за его ребятами. Другая группа засела в административном здании напротив. Там некогда был краеведческий музей, а сейчас помещение отдали ветеранской организации. С ветеранами удалось быстро договориться, и препятствий они чинить не стали.
   Такова оказалась общая диспозиция.
   На улице было тепло и солнечно. Ясное безоблачное небо раскинулось над областным центром.
   Как руководитель операции Забелин не имел права участвовать в задержании. У него в руках был пульт рации – тяжёлый и увесистый «Ангстрем», и он должен был отдавать команды своим людям. Он ощущал определённую неловкость оттого, что впервые выступал в роли руководителя.
   Его позывной был «База», он должен был сидеть в машине, а не бежать вместе со всеми, врываться в кабинет, задерживать объект. Это было новым и порождало непривычные чувства, но он понимал, что рано или поздно ему должны были доверить такое руководство. Он начальник отделения, перспективный офицер. Кому, как не ему, следует проявить себя?

   – «База», «База», это «Третий», – раздался из рации голос одного из сотрудников поискового отдела, устроившихся в ветеранском клубе, – мы на позиции. Видимость нормальная. Камеру настроили. В помещении зафиксировали девушку. Она сидит за столом, пока больше никого.
   – Вас понял, «Третий»! – отозвался Сергей. – Девушка не наш объект, она скоро уйдёт. Докладывайте о любых изменениях обстановки.
   Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к двум часам дня. Скоро должен появиться Соколовский.
   Сергей внимательно просмотрел вчера и сегодня с утра сводки прослушивания кабинета Красовской. Ничего такого, что могло бы изменить её планы, там не зафиксировано: ни намёков, ни кодовых слов, ни потаённого смысла в общих фразах. Всё как обычно. Сегодня она может получить пятьдесят тысяч долларов.
   И получит, если не вмешается Забелин.
   Он невольно вспомнил свой разговор вечером, когда приехал к Рите домой. Та сокрушалась, что нигде не может достать нужную сумму – какие-то тридцать тысяч баксов, чтобы закончить торговый центр. Она передала содержание беседы с заместителем мэра Серёгиным. Забелин знал этого человека: неприятный, нахрапистый субъект, беспардонный жулик, милостиво пригретый градоначальником. Он угрожал Рите, фактически вымогал взятку, но Забелин пока ничего сделать не мог. На заместителя мэра имелось несколько материалов об участии в возможных мошеннических схемах, используемых в ущерб городскому бюджету, однако взяться за Серёгина всерьёз руки пока не доходили.
   – Сергей, кажется, это Соколовский, – прервав размышления Забелина, сообщил один из оперативников, сидящих позади. Тот знал Аркадия в лицо.
   По улице действительно бодрым шагом шёл Соколовский. До двух часов оставалось всего несколько минут, и он торопился. Как всегда, Соколовский был одет весьма просто – в футболку и вытертые джинсы. С его одеждой абсолютно не вязался небольшой чёрный кейс с цифровыми замками, который он держал в руках.
   – Всем приготовиться! – приказал по рации Сергей. – Объект входит в здание.
   Соколовский всё так же стремительно, энергично поднялся по ступенькам лестницы, ведущей в областную администрацию, скрылся за дверью.
   Началось томительное ожидание.
   Забелин взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что его ребята-оперативники сидят с такими же сосредоточенными, напряжёнными лицами, которое сейчас было и у него. Рация снова включилась.
   – «База», это «Третий», – передал сотрудник наружки, – блондинка вышла из кабинета, вместо неё вошли двое: мужчина в джинсах и женщина.
   – Опишите женщину, – попросил Забелин.
   – Волосы тёмные, очки.
   – Это они! Включайте камеру! Как только откроют кейс и увидите деньги, сразу сигнал!
   – «База», вас понял. Камеру включили, снимаем. Объекты сели за стол, разговаривают. Видимость хорошая. Конец связи!
   В нетерпении Сергей начал слегка постукивать ботинком по полу машины.
   – Ну что, готовы? – повернулся он назад к оперативникам. – Придётся ещё несколько минут подождать. Но уже недолго. Хотя, знаете что, возьмите с собой рацию и начинайте выдвигаться. Ваш позывной «Первый». Старшим будет капитан Черепанов.
   Он отдал запасную рацию недавно переведённому к ним в управление из военной контрразведки капитану – чернявому усатому мужчине, внешностью чем-то похожему на лидера свободной Ичкерии Дудаева. Оперативники выбрались из машины, неторопливо пошли к зданию. Забелин тем временем связался с двумя оставшимися, сидевшими в кабинете Верёвкина.
   – Сейчас будем задерживать, первая группа уже вышла. Но вам идти недолго, поэтому пока будьте наготове.
   Сотрудники наружки из другой машины, увидев, что общее движение началось, тоже вышли и направились следом к крыльцу администрации, в руке одного была камера, а другой нёс штатив на всякий случай. Оперативники шли деловито, похожие на съёмочную группу телевидения, подъехавшую взять интервью у известного политика областного масштаба.
   Так двумя группами они и приближались к администрации. Забелина охватила лихорадка нетерпения: сейчас должно всё случиться! Сейчас, через несколько минут!
   – Чёрт, чёрт! – внезапно раздались в эфире не предусмотренные радиообменом ругательства.
   – «Третий», что там у вас? – с тревогой спросил Забелин, – что случилось?
   – Солнце сместилось, и теперь стекла бликуют, ничего не видно.
   Выскочив из машины, Сергей взглянул на окна кабинета Истоминой. И точно, стекла её окон и окон соседних кабинетов были залиты ярким солнечным светом, который, словно создавая огненную тонировку, не позволял сотрудникам наружки увидеть и зафиксировать, что происходит внутри.
   В голове у Забелина пронеслись тысячи мыслей: что делать, кому докладывать? Он должен немедленно принять решение, определиться – производить захват или нет. В эти мгновения Сергей представил строгий взгляд Алексеева, торжествующую ухмылку Кислицына, озабоченное лицо Шумилова. От его решения зависело, по какому руслу, возможно, потечёт вся его жизнь завтра. Что делать, как не ошибиться?
   Драгоценные минуты, отпущенные на решение, текли, не останавливаясь. И их становилась всё меньше. Между тем оперативники уже поднялись на нужный этаж, где находился кабинет Истоминой, и направились к её двери. Черепанов держал рацию наготове, ожидая команды. Сверху спускались ещё двое.
   – Всем отбой! – вдруг дал команду по рации Забелин. – Повторяю, всем отбой! Сворачиваемся и уходим.
   Он не должен был рисковать – на карту поставлено слишком многое. Что если Соколовский явился пустой? Такую возможность Забелин обсуждал вчера с Шумиловым, ведь никаких агентурных данных о его намерениях дать взятку Красовской именно сегодня, кроме информации Ирэны, у Сергея нет. Под техникой это тоже не проходило. Рисковать он не мог.
   Он стоял, бессильно смотрел на окна кабинета Истоминой и чувствовал, как тёплый августовский ветер овевает его ледяное лицо, холодный лоб, всё застывшее тело. Чувствовал, как припекает, но не греет солнце. Забелин достал платок, вытер взмокшее от пота лицо.
   «Ничего, – думал Сергей, – ничего ещё не кончено! Всё ещё только начинается! Впереди аукцион по заводу, так что, Екатерина Евгеньевна, это не последняя наша встреча».
   Реакцию на доклад о неудаче операции Забелин в общем и целом предвидел. Шумилов нахмурился, ничего не сказал, но закурил открыто – не стал прятаться. Кислицын начал кричать, что напишет рапорт, что Забелин лишится погон, а то и вовсе вылетит из органов. Однако больше всего поразила реакция генерала.
   Начальник управления при докладе, на котором присутствовали все трое, встретил негодование Кислицына очень спокойно. Он посмотрел на него строго своим тяжёлым взглядом тёмно-синих глаз, которые, когда он впадал в ярость, светлели, делались почти белесыми. От этого взгляда полковник Кислицын сразу осёкся, прервался на полуслове.
   – Борис Иванович! – заметил Алексеев. – Я понимаю ваше негодование из-за провала операции, но считаю, что майор Забелин поступил правильно. Если нет уверенности, что операция будет на сто процентов успешной, нечего соваться. Мы, я имею в виду органы ФСК, не в том положении, чтобы бездумно, безголово рисковать. Особенно сейчас, когда волна нападок на нас ещё не спала. Поэтому, полковник Шумилов, я вам и говорил, что по делу «Стрекозы» надо работать крайне осторожно, ювелирно.
   – Но… – попробовал возразить Кислицын.
   – Без всяких «но»! А Забелин абсолютно прав, что отменил операцию, она была не до конца подготовлена. Сергей Павлович сделал ошибку, что запланировал её, не имея на руках козырей, но он же всё исправил. Будем считать инцидент исчерпанным. Ну, что? – он окинул взглядом всех троих. – Ещё есть вопросы? Если нет, приступайте к работе!
   После разговора с генералом Забелин засел у себя в кабинете за текущими документами, чтобы отвлечься от мыслей о провале. Неудача угнетала его, несмотря на слова ободрения от Шумилова и нейтральную реакцию генерала.
   Уже поздним вечером он, ссутулившись, положил локти на стол, опустил голову и прикрыл утомлённые глаза. Он напоминал себе древнего старца, бессильно присевшего у обочины дороги: в голове много знаний, много мудрых мыслей, но сил проделать оставшийся путь уже не хватает. Он может так и остаться сидеть на краю дороги: одинокий, никому не нужный, обдуваемый ветром, до тех пор пока его не занесёт пылью Вселенной.
   События сегодняшнего дня не давали покоя. Когда и что пошло не так?
   Казалось, ничто не должно было помешать успеху операции. А потом возник этот пожар – пожар в стеклах кабинетов на втором этаже. Горячий, нестерпимо яркий отблеск нагретого стекла в кабинете Истоминой. Если бы Забелин был поэтом и мыслил образами, то сравнил бы горящие окна с пламенем, в котором сгорают мечты и планы. А может, этот солнечный свет, так внезапно появившийся, был знаком сверху? Предостерёг от ошибочного шага?
   «Наверное, всё это к лучшему, как гласит известный трюизм, – устало раздумывал Забелин, – надо что-то сделать с собой, отвлечься!» Он вспомнил, что у Цыганкова в сейфе стоит бутылка водки, и тогда, с трудом поднявшись со своего места, отправился в его кабинет. Как оказалось, Саша был на месте.
   – Ба, Сергей Павлович к нам пожаловал! Так, кажется, говорят в старинных пьесах? – пошутил Цыганков. – Слушай, старик, вид у тебя не очень.
   – Не говори! Водка осталась?
   – Вон как всё серьёзно? У вас есть настроение, с устатку, так сказать?
   – Ты, Санёк, много говоришь. Короче, есть или нет?
   – Сейчас посмотрю. Но если нет – не вопрос, киоск за углом работает круглосуточно.
   Открыв дверцу сейфа, Цыганков заглянул внутрь, извлёк ополовиненную бутылку.
   – Вот видишь, оказывается, есть ещё порох в пороховницах. Столько хватит? Только закуски у меня нет.
   Следом из сейфа Цыганкова появилось два пластмассовых стаканчика.
   – А ты что, тоже будешь? – удивился Сергей, видя на столе у приятеля документы, над которыми тот, по всей видимости, ещё работал.
   – Не бросать же товарища в беде! От этой работы уже башка пузырится.
   Они выпили. Забелин сел рядом, и Цыганков, шутливо копируя манеру Кислицына, который любил говорить вкрадчиво с нотками невысказанной угрозы, предложил приятелю:
   – Рассказывайте, Сергей Павлович, доложите, как вы провалили операцию?

   Уральск, железнодорожный вокзал, 14 августа, 10.00
   В последние дни атмосфера в Уральске сильно накалилась. Всё началось с мелких незначительных стычек между людьми Матвея и чеченцами, потом произошли наезды на торговые точки друг друга, избиения и даже убийства нескольких бизнесменов, которых крышевали обе группировки. Чашу терпения Вахи переполнило нападение спортивного вида молодчиков на центральный городской рынок, который находился под ним. Рынок разгромили, напугали торговцев.
   И началась война.
   Криминальные ОПГ города хорошо знали, что именно Матвей был первым, он начал войну с чеченами, но боялись открыто встать на чью-либо сторону. У чеченцев были сильные связи с УБОП, в налоговой полиции, а Матвей рассчитывал на Карпова, на областное УВД. Ситуация складывалась патовая.
   Матвей несколько раз звонил в Москву Сильвестру, советовался. В результате они сошлись на том, что Ваху-Шерхана надо убрать при помощи снайпера – снайпер действует весьма эффективно и ловко, проблема сразу решается. Так стрелок убрал в апреле Отари Кватришвили. Теперь нет Отарика – нет проблем.
   У Сильвестра имелось несколько снайперов, но для уральской братвы он готов был предоставить лучшего.
   Поезд из Москвы, который должны были встречать Беспалый и Витек, прибывал по расписанию. Витек легко припарковал свою «девятку» на привокзальной площади, втиснувшись между пассажирским автобусом и старым потрёпанным «мерседесом». Он всю дорогу зевал – не выспался после короткой летней ночи, поскольку половину её пил в кабаке с другими пацанами, а другую половину провёл с девочками по вызову. Благо, их обслуживали бесплатно.
   Остановив машину, Витёк потянулся и сказал Беспалому:
   – Пивка бы сейчас! Блин, во рту такой сушняк, язык еле шевелится.
   – Что, вчера перебрал? – спросил Беспалый и сплюнул на тротуар через приоткрытое стекло машины. – Жрать, Витёк, меньше надо и за здоровьем следить, оно тебе ещё может понадобиться.
   – Это в каком смысле?
   – На зоне, когда её топтать будешь! – расхохотался Беспалый, довольный своей шуткой. – Ты же ещё не был на зоне, ходок не делал. Как говорится, «кто не был – тот будет».
   – А чё, и на зоне люди живут, примут по-человечьи. Чё мне бояться! – Витёк тоже сплюнул.
   – Примут, если Матвей скажет, а то могут и опустить. Слышал: «Кент по воле – жена по зоне!»
   – Ты меня не пугай, – покосился на него Витёк, но физиономия из добродушно-туповатой сделалась озлобленной.
   – Это я к тому, чтобы не забывал, кто в доме хозяин. Поезд скоро придёт, пойдём на вокзал.
   Они вышли из «девятки», причём Витек не стал её даже закрывать: вся местная шпана в округе знала эту машину и никогда не осмелилась бы к ней подойти. А если бы из залётных кто-то вдруг положил глаз, то его бы с ходу просветили – научили уму-разуму.
   Неторопливо, вразвалку, как ходят пацаны из бригады, Витёк пошёл чуть впереди Беспалого. Он был в своём обычном прикиде – спортивном костюме, кроссовках. Типичный боец криминального мира, хотя без бритой головы и без хорошо развитой мускулатуры.
   Идущий за ним следом Беспалый был одет более цивильно – в джинсах и джинсовой рубахе навыпуск. На свою длинную, вытянутую физиономию он нацепил солнцезащитные очки. Несмотря на относительно раннее время, на вокзале уже кипела жизнь: народ с чемоданами, рюкзаками, толстыми баулами, набитыми барахлом для торговли, ожидал прибытия и отправления поездов, в толпе шныряли юркие карманники, гадали цветастые цыганки. Все были заняты делом.
   Зелёный, запылённый поезд, который ожидало много встречающих, наконец показался из-за поворота и, гася скорость, всё медленнее и медленнее начал втягивать своё длинное узкое тело на станционные пути.
   От вагонов тянуло запахом масла, разогретого железа, угля, которым топили вагонные печи проводники. Тяжёлый стук колёс, сотрясавший бетонный перрон, по мере замедления скорости движения состава постепенно стихал. Мимо Витька и Беспалого неспешно проплывала вереница вагонов с выглядывавшими из дверей проводницами, одетыми в синюю одежду фирменного состава.
   Нужный им седьмой купейный вагон был почти в самом центре, поэтому людям Матвея не пришлось идти на тот или другой конец платформы. Они встали за спинами встречающих, немного в стороне, чтобы не смешиваться с толпой, словно скромная делегация от небольшого завода. Стали ждать.
   Постепенно ручеёк пассажиров, выходящих из седьмого вагона на железнодорожную платформу, иссякал, в тамбуре уже никто не толпился. Последней по вагонным ступенькам спускалась старая бабка с дорожной сумкой. Беспалый уже было подумал, что никто не приехал, их забыли предупредить и сейчас придётся возвращаться назад ни с чем. Однако в тамбуре показался ещё один человек. Это был небольшого роста сухощавый парень, одетый в светло-синие джинсы, голубую куртку и белые кроссовки. Ещё в тамбуре он надел летние очки, закрывающие почти половину его лица, на голову – кепку-бейсболку. В руке приезжий держал дорожную сумку. Она была достаточна вместительна для того, чтобы положить в ней винтовку в разобранном виде.
   Увидев стоящих поодаль от вагона Беспалого и Витька, которые остались почти одни – пассажиры вместе со встречающими их знакомыми и родственниками постепенно переместились в сторону вокзального здания, – парень ловко спустился по вагонной лесенке и подошёл к ним.
   – Вы от кого? – спросил он чуть хрипловатым голосом, по всей видимости, спал всю дорогу.
   – От Матвея, – ответил Беспалый.
   – Тогда я к вам, меня зовут Бекас.
   Беспалый и Витёк тоже назвались. Витёк ухмыльнулся.
   – Почему Бекас?
   – Птичка такая. По-английски «снайп». От неё пошло название снайпер. Усёк?
   – Ага! – ответил за него Беспалый. – Пошли к машине!
   Втроём они отправились вниз по лестнице и спустились в подземный переход, который пересекал под землей все железнодорожные пути и выводил прямо в здание вокзала. По дороге Беспалый и Бекас обменивались ничего не значившими фразами о погоде, о дороге, о том, какие дела творятся в Москве. Витёк молчал, искоса поглядывал на приезжего.
   Пробравшись сквозь толпу, все трое вышли на привокзальную площадь и направились к машине. По дороге Беспалый, которому вдруг захотелось небольшой разрядки, с силой дал затрещину попавшемуся навстречу юркому карманнику, чтобы не путался под ногами. Тот, схватившись за багровую от удара щёку, испуганно рванул в сторону. Бекас с удивлением посмотрел на Толика.
   – Развлекаешься? – спросил он, и в его тоне Беспалому послышалось презрение.
   – Так, пар захотелось спустить. А ты железобетонный? Или яйца давно оторвали, теперь терять нечего?
   – У меня на крайняк всегда есть верное средство, – насмешливо улыбнувшись, сообщил Бекас. Он вытащил руку из кармана, и Толик увидел в его ладони гранату «Ф-1». – Эта штука решит все проблемы. И их, и твои!
   – Крутой, значит? – скорее не спросил, а констатировал Беспалый.
   – Какой есть! Где тачка, далеко ещё пилить?
   – Вон стоит! – показал Беспалый рукой на приткнувшуюся к тротуару вазовскую «девятку».
   Широко распахнув двери машины, Беспалый и приезжий стали садиться в салон машины. Дорожную сумку, которая была в руках у Бекаса, тот не поставил в багажник, а опустился вместе с ней на заднее сиденье. Сам Беспалый сел впереди, рядом с Витьком.
   Во время поездки никто не разговаривал. Бекас сосредоточенно молчал, глядя в окно. Свои солнцезащитные очки он даже в салоне машины не снял, хотя боковые стекла были затемнены тонировочной плёнкой и пропускали не много солнечного света. Проехав несколько улиц, запруженных машинами, они вскоре подъехали к казино.
   Матвей встретил их в своём кабинете. Он сразу распорядился разместить Бекаса на одной из спортивных баз, принадлежащих ему, и дать всё, что попросит гость.
   – Ствол у тебя с собой? – только спросил он Бекаса. – Или надо доставать?
   – С собой.
   – А что привез, АК или Драгунова?
   – Винторез [25 - ВСС «Винторез» (винтовка снайперская специальная) предназначена для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы на расстояние до 400 м. Принята на вооружение в 1987 г.]. Слыхал?
   – Нет! – удивился Матвей. – Лады, потом разберёмся. – Повернувшись к Беспалому, он сказал: – Теперь возьмёмся за чеченов. Ты знаешь, где сидит Шерхан. Покажешь Бекасу. Пусть последит за ним, присмотрит, откуда стрелять.
   – Шерхан в «Малахите» всю дорогу. Туда везти?
   – Туда и отвезёшь. Займись этим завтра. А сейчас подожди Бекаса у машины, мне с ним кое о чём надо перетереть. Лады?
   Когда Беспалый ушёл, Матвей, сжимая тонкие губы в жёсткой усмешке, обратился к Бекасу:
   – Слушай, мы с Сильвестром толковали за чеченов, а другой заказ можешь взять? Поработать на себя?
   – Это как?
   – А вот так! Мне надо вальнуть одного человечка – уж сильно мешает. Ты приезжий, тебя никто не знает. Сделаешь эти два дела зараз и свалишь. Плачу дополнительно тридцать штук зелёных.
   Подойдя к встроенному в стену сейфу, Матвей набрал код и достал небольшую серую дорожную сумку. Поставив её на стол, он потянул на себя застёжку, открывая содержимое для обозрения, и снайпер увидел, что она доверху заполнена зелёными стодолларовыми банкнотами.
   – Здесь тридцать штук баксов. Лавэшки твои, если сделаешь работу. Сильвестру я говорить ничего не стану.
   – А кого завалить надо? Что за фигура? – поинтересовался стрелок.
   – Известный деятель в городе – директор металлургического завода. Если ты его завалишь, то шум будет большой. Но, – Матвей поднял кверху указательный палец, – нам этот кипиш будет на руку. Менты кинутся рыть землю, все будут на ушах, а ты в это время уберёшь Ваху. Никто не заметит, кроме чеченов.
   – Хитро придумано! – согласился стрелок. – Что у директора с охраной? Сколько человек?
   – Этот валенок считает себя неприкасаемым, ездит с водителем, больше никого. На заводе у него сидит служба безопасности, и туда не сунуться, а вот за забором он один как перст, хоть бери его голыми руками!
   – Голыми не работаю, – не понял аллегории снайпер, – у меня для этого инструмент подходящий имеется.
   – Это, конечно, твоё дело. Возьми на расходы! – Матвей взял из того же сейфа, куда поставил назад сумку с долларами, пачку тысячерублевых купюр [26 - Купюра до деноминации 1997 г.] и передал её снайперу. – Если понадобится, дам ещё. Давай с Витьком на спортбазу, а Толян тебе расскажет про директора. С завтрашнего дня начинай готовиться.

   Уральская область, город Некрасово, 15 августа, 11.39
   Организация, возглавляемая Плотниковым, в последнее время готовила несколько объектов к приватизации. Сверху спускали напряжённые планы, торопили с результатами. Почти еженедельно проходили селекторные совещания, на которых от местных руководителей ожидали чётких докладов о процентах приватизированной промышленности.
   Обстановка напоминала фронтовую, словно от темпов приватизации зависело, выживет страна или нет, сможет ли она выстоять, отразить удар неизвестных захватчиков.
   От такой административной запарки время от времени Плотников нуждался в хорошем отдыхе, релаксе, но не с Красовской, не с проститутками, не в одиночку за бутылкой коньяка в комнате отдыха, а в подходящей компании мужиков. Ради этого он выбирал очередной объект, подлежащий приватизации, и лично выезжал туда.
   На этот раз был выбран завод противопожарного оборудования в небольшом райцентре Некрасово, где директорствовал его давний приятель Алексей Кривозубов. С ним они «воевали» ещё с комсомольских времён. Плотников хотел помочь с заводом, помочь так, как он обычно помогал своим: в результате эти люди становились собственниками предприятий, богатыми людьми.
   Михаил Яковлевич выехал в Некрасово не один – вместе с ним в машине находился ещё и Гена Бондаренко.
   Чёрная ведомственная «Волга» неслась по ровной дороге с огромной скоростью, но в самой машине скорость не чувствовалась. Казалось, она едет обычно – неспешно, солидно, как и положено бывшей обкомовской машине, медленно проплывающей мимо небольших берёзовых рощиц и засеянных подсолнухами полей. Но эта иллюзия пропадала, едва они догоняли попутные машины, догоняли и обгоняли, будто те стояли на обочине без движения.
   Полированная поверхность «Волги» слепила, во все стороны отражались солнечные блики. Водитель Николай Николаевич – пожилой, грузный человек, возивший ещё партийную номенклатуру, тщательно следил за машиной, ухаживал за ней. С ним интересно было ездить, потому что говорил он всю дорогу, не переставая, в какой-то степени заменяя собою радио. Особенно любил он рассказывать, как возил партийных боссов, ставших потом известными всей стране, описывал их привычки, чудачества, самодурство.
   Слушая его во время дальних поездок, Плотников сделал вывод, что и в советские времена некоторые люди умели хорошо жить, значительно лучше остальных. Единственное отличие – тогда не выпячивали своё богатство, как сейчас.
   – Помню, возил как-то второго секретаря, который потом в правительство Союза перешёл, – рассказывал Николай Николаевич. – Так у него была привычка каждые пятьдесят километров останавливаться. Я накрывал ему небольшой переносной столик, он садился, выпивал грамм сто, слегка закусывал, и мы ехали дальше. Приезжали к месту, а он уже хорош. Но мужик крепкий! Во все вопросы вникал, давал разгон, если нужно даже и выпивши. А другой – заместитель по идеологии, не помню уж, как и зовут, был большой любитель баб. Почти в каждом райцентре имел любовницу.
   – А районов у нас около тридцати? – справился Плотников.
   – Что-то вроде того, – подтвердил Николай Николаевич.
   – Да, Расея! – пробормотал Плотников без особого выражения, то ли удивляясь, то ли восхищаясь людьми, которые жили с ним в одной стране. Он повернулся к Бондаренко, вовлекая в разговор.
   – Видишь, Гена, какие были люди – богатыри, не мы! И доля им досталась хорошая.
   – А у нас что, плохая?
   – Да, жаловаться не на что, – рассеянно заметил Михаил Яковлевич. – Кстати, что вы там, Николай Николаевич, рассказывали интересное про второго секретаря? Вроде он каждые пятьдесят километров пил горячительные напитки?
   – Да, Михаил Яковлевич! – подтвердил водитель.
   – Ген, не в службу, а в дружбу, открой, пожалуйста, мой кейс.
   Бондаренко щёлкнул замками и открыл верхнюю крышку. Внутри он увидел папку с документами и бутылку коньяка. Рядом лежала плитка шоколада «Алёнушка» и пара лимонов в целлофановом прозрачном пакете.
   – Ого, – произнёс с удивлением Геннадий, – да тут целый арсенал!
   – Там в боковом кармане ножик, порежь-ка, пожалуйста, лимон и шоколадку открой. Мы люди простые, останавливаться не будем, выпьем на ходу.
   Желавший поначалу отказаться от участия в совместном распитии, Бондаренко через мгновение передумал. Он сноровисто порезал лимон, вскрыл шуршащую фольгу шоколадки, открыв тёмно-коричневые дольки, и всё это аккуратно выложил на крышку кейса, предварительно застелив её подвернувшейся под руки газеткой. Также ловко он открыл армянский коньяк и налил его в пластмассовые стаканчики.
   По салону разлился густой коньячный запах.
   Они выпили, закусили лимоном, продолжая слушать незамысловатые рассказы Николая Николаевича. Машину покачивало на поворотах, но коньяк в опытных руках Плотникова и Бондаренко не расплёскивался, попадал исключительно внутрь употреблявших.
   – Хорошо сидим! – сказал довольный Михаил Яковлевич, поблескивая глазами. Его лицо покраснело, мясистые щёки отвисли.
   – Хорошо едем! – поправил Гена.
   Так они и въехали в славный город Некрасово, будучи уже навеселе. Какое-то время машина катила по малознакомым окраинам, плутала по узким переулкам между неказистыми деревянными домиками, и ворота завода – массивные, железные, высокие, выросли перед ними совершенно неожиданно.
   В большом кабинете директора, обставленном старой, но добротной мебелью, их уже ждал Кривозубов. Он был ровесником Плотникова, однако, в отличие от последнего, был с совершенно седой головой. Его невыразительное лицо имело только две отличительные приметы: длинный утиный нос и маленькую лиловую родинку под левым глазом. Из-под старомодного пиджака выпирал солидный живот, который директор важно выставлял вперёд, словно женщина на девятом месяце беременности.
   – Миша, привет! – воскликнул он, радушно обнимая Плотникова. – Как доехали? Как дорога? – не дослушав ответа, тут же продолжил: – Сейчас пройдём по заводу. Я покажу своё детище. Ну а потом пообедаем. Вечером, как положено, заказана банька. У нас при заводе хорошая!
   – Лёша, мы, наверное, успеем осмотреть всё до вечера, а потом поедем, – остановил его Плотников.
   – Нет, нет, и не уговаривай! Без бани не отпущу.
   – Добро, сориентируемся по ходу дела, – заметил любивший, чтобы его уговаривали, Михаил Яковлевич, который ради бани на самом деле и ехал в Некрасово. – Кстати, знакомься – это управляющий чековым фондом «Согласие» Геннадий Бондаренко. Он нам поможет.

   Обед, устроенный неприлично толстым директором завода Кривозубовым, протекал в единственном ресторане города, находящемся напротив районной администрации. Как и положено в таких заведениях, здесь был небольшой зальчик для важных персон, почему-то окрашенный в розовые тона. Розовые обои, бежевые стулья, бледно-розовая скатерть. У Бондаренко мелькнула мысль, что розовый цвет, должно быть, вызывал аппетит у местных начальников, и чревоугоднический, и плотский.
   Несмотря на отдаленность от центра, районные повара ещё не разучились готовить. Было много вкусной еды, выпивки, и Плотников под влиянием спиртного подобрел, размяк, начал предаваться вместе с Кривозубовым воспоминаниям о комсомольской молодости.
   Молодость была весёлой и бурной, полной романтики и приключений. Вместе с тем она уже была невозвратимо далёкой. Это последнее обстоятельство заставило Михаила Яковлевича прослезиться.
   – А помнишь, Лёша, ту молоденькую блондиночку на сборах в Крыму? – вопрошал он, его обвислые щёки побагровели и стали похожи на два красных перчика. – Как мы с ней куролесили! Чего только не вытворяли! Но если надо было принять на грудь, то от мужиков не отставала. Да… компанейская девка. И представь, оказалась вторым или третьим секретарём горкома комсомола в Воронеже.
   – Умели раньше подбирать кадры! – с сожалением вздохнул Кривозубов, который, в отличие от приятеля, побледнел от выпитого, и только родинка под левым глазом лиловела всё больше, – теперь не то! Гонора много, а толку с них никакого. Недавно хотел взять секретаршу. Начал с ней беседовать, а она говорит, зарплата, то да сё. Я намекаю ей на всякие дела, а она прикидывается, будто не понимает. На фига мне такая нужна!
   «Заткнулся бы он, что ли! – разморённый водкой, подумал Геннадий, глядя на директора. – Может, это не родинка под глазом, а кнопка? Нажму, и заткнётся! У них у всех, у бывших партийных, должны быть такие кнопки».
   Он пьяно хихикнул, полез к Кривозубову, вытягивая руки как бы для объятия, но норовя попасть в лицо и дотронуться до манящей родинки.
   – Погоди, Гена! – остановил его Плотников. – Обниматься потом будем.
   Он толкнул опьяневшего Бондаренко в бок, и тот откатился на край стола.
   – Нет, не та нынче молодежь! – констатировал Плотников, косясь на Бондаренко, потянувшегося к рюмке. – Бабок хотят, а работать нет. Ну, так что, Лёша, – перешёл он к делам, – как будем приватизироваться?
   – Как, как, по закону! – насторожился Кривозубов. – Мы же по-другому не можем. Или как?
   Громко рассмеявшись, Михаил Яковлевич успокоил:
   – Мы с Геной тебя понимаем. Он тебе поможет. Кстати, у тебя в кабинете на заводе можно говорить, не слушают часом?
   – У меня там нет посторонних. Я никого не пускаю. Я там бог и царь!
   – Тогда давай поговорим о долях, – сыто отрыгнув, предложил Плотников, откидываясь назад, на спинку кресла.
   Начали распределять доли акций, деньги, которые должны были получить участники дележа. Плотников колебался, не зная, что выбрать: стать крупным акционером завода или получить наличку. Не забыли и пьяненького Бондаренко.
   Ближе к вечеру, когда было уже достаточно выпито, они всей троицей переместились в баню. Там тоже накрыли столик, только немного проще – со свежей зеленью, рыбой, водкой и пивом. После того как добавили, Кривозубов встал, слегка покачиваясь.
   – Я пойду, Миша, попарюсь.
   Плотников кивнул головой в знак согласия и повернул свою красную от выпитого физиономию к Бондаренко.
   – Ну, Гена, ещё по маленькой?
   – Не, я пас.
   – Да ты слабак, как я погляжу. – Михаил Яковлевич пьяно качнул головой из стороны в сторону. – Нет, Гена, не стал бы ты комсомольским вожаком в мою бытность. Не стал! Кишка тонка!
   Он самостоятельно налил себе самому водку, выпил, смачно закусил.
   – Больно надо! Мне и так хорошо, – заметил Бондаренко, с трудом подпирая рукой падающую вниз голову. Рука отчего-то скользила вбок по столу, норовя уронить голову её владельца. Слова Михаила Яковлевича смутно доходили до его сознания, они текли вокруг, как вода в реке, отдавая шумом в ушах, искажая смысл. «А пошёл ты в баню!» – хотел сострить Геннадий, глядя на красующегося своей водочной стойкостью областного чиновника, но язык слабо повиновался ему.
   Между тем, хорошенько пропарившись, вернулся всё такой же неунывающий, крепкий Кривозубов. Хлопая себя по большому животу, он поинтересовался:
   – А не позвать ли нам девчонок?
   – А что, можно! – согласился председатель облкомимущества.
   Кривозубов открыл дверь из бани, что-то негромко сказал прислуге, а затем вернулся. Они с Плотниковым снова принялись выпивать, и во время этой серии голова Гены окончательно свалилась на деревянный стол, он закрыл глаза.
   – Не наш человек! – посмотрел на него Кривозубов.
   – Слабак! – согласился Плотников.
   – Может, споём. Ты как?
   – Давай! – поддержал предложение Михаил Яковлевич.
   Они запели песню из фильма «Комсомольцы-добровольцы». В это время открылась дверь, и вошли три девушки по вызову: крепкие, высокие, симпатичные. Кривозубов махнул им рукой, чтобы подошли ближе.
   – Девчонки, ничего делать не надо, – сказал довольный сегодняшним вечером Плотников, – вы только подпойте, чтобы веселее было!
   Девушки со смешками переглянулись и подхватили «Песню о тревожной молодости», которую начали петь старые комсомольцы. Кривозубов громким басом выводил:

     «Забота у нас простая,
     Забота наша такая:
     Жила бы страна родная,
     И нету других забот!»

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 16 августа, 09.15
   Чтобы не говорить лишнего по телефону с Красовской, Михаил Яковлевич вызвал её к себе в кабинет.
   – Что у тебя по аукциону? Всё готово? – спросил он.
   – Да, пожалуй, – деловито ответила Красовская, – как съездили в Некрасово? Как там твой дружок?
   – А что ему сделается? Всё у него прекрасно!
   – Жизнь удалась?
   – А то! Потолковали за жизнь, доли попилили… Гена тоже с нами был. Хороший он парень, всегда поможет, но слаб оказался по этому делу. – Плотников в шутку щёлкнул себе по горлу указательным пальцем.
   – Тише говори. Не дай бог, кто-то узнает! – испугалась Красовская.
   – Да, ладно! Кому мы нужны!
   – Нет, не говори так. Мне всё время кажется, что меня слушают. Ты же знаешь, какая я мнительная и какими делами мы занимаемся. У меня прямо истерика начинается, ей-богу! Так издергалась в последнее время. Ну, сделай что-нибудь, Миш!
   Михаил Яковлевич, который после вчерашней поездки был в хорошем настроении, улыбнулся:
   – Ради вас, мадам, я готов на всё! Чего не сделаешь для твоего спокойствия! Поговорю с Верёвкиным, он из секретного ведомства – пусть выручает.
   Плотников поднялся с кресла, подошёл к Красовской и обнял её.
   – Катюш, я соскучился, мы с тобой давно не встречались.
   – Миша, сейчас некогда. У меня голова пухнет от дел! – Красовская отстранилась, – что будем делать с Генераловым? Ты сегодня с ним встречаешься?
   – Нет, завтра!
   Плотников нехотя разомкнул руки и вернулся на своё место с недовольным видом.
   – Ты спрашиваешь, что делать? – Михаил Яковлевич легко продолжил разговор, словно и не было его неудачной попытки заполучить интим от любовницы. – Ничего! Будет аукцион, и победит тот, кто предложит условия лучше. Но не думаю, что это Генералов. Я склоняюсь к мысли, что условия Алекса Новосёлова лучше. В крайнем случае, мы можем сделать так: на аукционе будет выставлен пакет на тридцать процентов акций. Другие уже у трудового коллектива, менеджмента и частных лиц. Пусть этот пакет берёт Новосёлов, свои бабки мы от него получим. А потом подключаем Гену Бондаренко. Он для Генералова скупает все акции на заводе и у населения города. И… у нашего Александра Никандровича контрольный пакет. Вуаля, как говорят французы. И кошки сыты, и мышки целы.
   – Это всё хорошо, что ты говоришь, я полностью согласна. Но ты упускаешь одну мелочь, вернее, участие в аукционе «Омега Групп». Ты хочешь их кинуть?
   Лицо Плотникова омрачилось.
   – Ты права! Об этой фирмешке я совсем подзабыл, видимо, склероз развивается, – попытался он пошутить, – мы тогда поступим по-другому. Гене поручим скупать акции не только для Генералова, но и для «Омеги». Пусть у них у всех будет по тридцать плюс-минус несколько процентов. Почти три равные доли.
   – Ну, и что это даёт? – не поняла Красовская.
   – Даёт то, что этим субъектам нужно будет договариваться между собой. С тремя почти равными долями это будет сложно, уверяю тебя. Поэтому им нужны будут посредники на переговорах, в роли которых можем выступить мы и опять подзаработать немножко денежек.
   – Миша, ну у тебя и башка варит! – засмеялась Красовская, довольная тем, как её любовник разрешил сложную коллизию, – я бы никогда не додумалась. Значит, завтра ты к Генералову?
   – Не хочется, а надо! Как в старом анекдоте о жене.

   Уральск, машина снайпера, 16 августа, день.
   После разговора с Матвеем Бекас вместе с Витьком начал колесить по городу, изучать маршрут движения директора. Домашний адрес его был известен: Генералов жил в одном из элитных домов по улице Горького. В соседнем доме жили прокурор области и заместитель губернатора.
   С точки зрения киллера, эти дома были неудобны для покушения. Во-первых, их обнесли высоким металлическим забором из декоративных железных решёток, и, следовательно, доступ в подъезд оказался существенно ограниченным. Во-вторых, в подъезде каждого дома сидела консьержка – последнее новомодное веяние, докатившееся из столицы. Консьержки в провинции весьма любопытны, что было известно Бекасу по личному опыту – он сталкивался с ними, когда выполнял заказ в одном из областных центров три месяца назад. В-третьих, на фасаде домов висели камеры наблюдения.
   Внимательно осмотрев подступы, прилегающие дворы и соседние дома, снайпер остался недоволен увиденным – риска много, а результат не гарантирован.
   Пару раз он видел, как Генералов выходил из подъезда и садился в стоящий у крыльца автомобиль, новую «Тойоту Камри». Открыт он был очень короткий период времени, для изготовки к стрельбе недостаточный. К тому же, забравшись на чердак одного из ближних домов, Бекас обнаружил, что подъезд Генералова плотно закрывается двумя растущими перед элитным домом деревьями, сквозь густую листву видимость была практически нулевой.
   Весьма недовольный, часто сплёвывая сквозь зубы, он сел в «девятку» и приказал Витьку двигать к металлургическому заводу по маршруту директора. Ехали они в среднем темпе. Бекас внимательно оглядывал близлежащие улицы, отмечал про себя места вероятных остановок, там, где в случае чего может выйти из машины Генералов. Такое можно подстроить, к примеру, внезапно перекрыв ему дорогу, выставив своего человека, переодетого гаишником, или придумать что-нибудь простое, незамысловатое, но эффективное. Как в классических фильмах про мафию.
   Однако все места для покушения были неудобными – слишком людными, слишком много свидетелей. Они подъехали к заводу.
   Вся огромная территория предприятия была обнесена бетонным забором, поверху которого тянулась колючая проволока в два ряда. Однако здание заводоуправления – четырёхэтажное, из красного кирпича, было вынесено вперёд и находилось вне территории завода. К нему примыкала проходная с отделом кадров.
   Бекас вышел из машины, осмотрелся. Через дорогу, вдоль заводского забора, тянулись старые пятиэтажки-хрущёвки, в них в советское время получали квартиры металлурги – передовики производства.
   – Поехали туда, – сказал он, садясь в машину и указывая Витьку на эти дома, – посмотрим, что там для нас полезного.

   Синяя «девятка» съехала с основной и вырулила на узкую разбитую дорогу у домов. Ехали недолго. Оставив за спиной пару хрущёвок, Бекас скомандовал водителю остановиться.
   – Это то, что нужно, – заметил он, разглядывая дом и близлежащие дворы, – я поднимусь на чердак, а ты побудь на стрёме.
   – Слушай, второй день уже мотаемся. Срисуют нас здесь, гадом буду, срисуют! – запереживал Витек.
   – Здесь точка, по ходу подходящая! Сиди и не вякай! Если что, хватай задницу в горсть и ко мне на чердак. Да смотри не засни!
   Открыв дверцу, он вышел, подошёл к подъезду, в который был должен войти. Бекас всё так же был в больших тёмных очках на пол-лица и тёмно-синей бейсболке с большим козырьком. Подъезд попался без кодового замка, двери висели нараспашку.
   Торопливо поднявшись до пятого этажа, он оказался перед железной лестницей, ведущий на чердак. Вход, как и ожидалось, был закрыт люком, замкнутым на большой замок, по виду напоминающий амбарный. За одной из дверей, обитой чёрным дерматином, раздался шорох, дверь приоткрылась, и оттуда выглянуло подслеповатое старушечье лицо.
   – Хтой-то? – спросил слабый старческий голос.
   Нисколько не смутившись от такой неожиданности, Бекас ответил грубым голосом:
   – Водопроводчик я. Воду у вас на крыше прорвало, надо вентиль закрутить.
   – А, ну тогда что ж! – успокоено пробормотала бабка и скрылась за дверью.
   Дождавшись, когда щёлкнет дверной замок, Бекас вытащил связку отмычек, полез вверх по лестнице, под самый потолок. Повозившись там немного с замком, он откинул крышку. На чердаке было пыльно и грязно, пахло голубиным пометом. Солнечный свет едва пробивался сквозь чердачные стекла, измазанные чем-то чёрным – то ли краской, то ли сажей.
   Выглянув в одно окно, второе, он нашёл подходящее место, откуда открывался нужный обзор и всё здание заводоуправления лежало как на ладони. Бекас определил расстояние до входа, обратил внимание на положение солнца, а по летевшей вдоль дороги пыли и мусору, развевающемуся флагу на крыше здания прикинул силу и направление ветра.
   Осталось здесь обустроиться на некоторое время, постелить газеты, взять с собой воды – он не курил, поэтому никто и никогда не находил окурков на местах его позиций для стрельбы. Конечно, было бы лучше, если знать точное время выхода объекта, но это в идеальных условиях. В горах он мог лежать по несколько дней, терпеливо ожидая выбранную цель – полевого командира моджахедов или иностранного советника. От этой лежачей работы у него плохо работал желудок, появилась куча болезней.
   Осмотревшись в последний раз, Бекас решил, что пора возвращаться. Обратный путь он проделал без приключений, никого не встретив на лестнице. Витьку скупо сообщил:
   – Здесь подходит, покатили на базу, жрать хочется. Вечером, к концу работы, сюда приедем, буду ждать. Вдруг повезёт!

   Уральск, телефонный разговор, 16 августа, 13.20
   После обеда Плотникову неожиданно позвонил Матвей. Вообще-то он не часто баловал председателя облкомимущества своими звонками, но сейчас позвонил.
   «Видимо, приспичило!» – с тайным злорадством решил Плотников, которого обрадовало, что даже у таких могущественных людей могут быть проблемы.
   – Добрый день, Михаил Яковлевич, Матвеев беспокоит. Хотел узнать, как дела у нас с аукционом. Всё в силе?
   Матвей говорил в своём привычном стиле – покровительственно, напористо, таким тоном, будто Михаил Яковлевич ему был чем-то обязан.
   – Конечно. Я слово держу!
   – Тогда ладно! Тут до меня дошли слухи, что этим аукционом гэбэшники вроде интересуются. Там у них есть один, зовут Сергей Забелин. Надавите на него через Маргариту Виккерс.
   – А она при чём?
   – Она с ним спит, и ей сейчас срочно нужны бабки. Так что и в ваших интересах уговорить её, чтобы повлияла на Забелина. А лавэшек, думаю, вы ей подгоните.
   – Хорошо, подумаю! – проронил недовольный Плотников, у которого при упоминании о незапланированных тратах всегда портилось настроение.

   Уральск, Центральный городской парк, 16 августа, 14.15
   Плотников шёл по аллеям парка, часто оглядывался, проверялся, но делал он это неумело: сказывалось отсутствие навыков.
   Стояла тёплая погода, почти летняя, хотя август в Уральске был непредсказуем: обычно со второй половины уже начиналось похолодание. «Атмосферные явления в норме, осадков не ожидается», – вспомнил он прогноз погоды, услышанный по телевизору перед выходом. «Мы тоже в норме!» – подумалось ему, когда он вышагивал по аллеям городского парка.
   Проверяться или осматриваться учил его в своё время Карпов, когда они играли в офисе Матвея в преферанс. Покружив по аллеям и не обнаружив ничего подозрительного, Плотников приблизился к скамейке, на которой уже поджидал Геннадий.
   – Заждался? – осведомился Михаил Яковлевич.
   – Только пришёл, Михаил Яковлевич! Работы полно, еле вырвался. Занимаемся сейчас акционированием некрасовского завода. А тут ещё вы со своими вводными! Как говаривал незабвенный Михал Сергеевич: «Нам подбрасывают!» Что на этот раз случилось?
   – Мне надо, чтобы ты побеседовал с Виккерс, Маргаритой. Знаешь такую?
   – Естественно, я всех знаю. И что я должен ей сообщить?
   Плотников оглянулся по сторонам, присел.
   – У неё есть любовник – опер из ФСК. Этот опер у нас как заноза в одном месте. Маргарите сейчас нужны деньги, очень нужны. Если она их не получит, то лишится торгового центра.
   – Ну, и что? Какая связь? – не понял Бондаренко.
   – Мы ей дадим деньги, нужную сумму. Пусть уговорит своего мужика нас не трогать. Бабки мы ей ради этого даём без сроков и процентов.
   – А почему он должен вас трогать? – продолжал недоумевать Бондаренко. – Вы что, прокололись?
   – Нет, но знаешь: береженого Бог бережёт! Матвей звонил. До него дошли слухи, что этот Забелин из ФСК суёт нос везде, а особенно интересуется металлургическим заводом. Может, сорвать нам все планы с Генераловым. Так вот, для подстраховки…
   – О’кей! Когда надо составить разговор?
   – Разговаривать надо в любом случае до пятницы, и чем скорее, тем лучше. Если конкретно, то ответ нужен до обеда в четверг, не позднее.
   – То есть сегодня-завтра?
   – Да! – подтвердил Плотников, поднимаясь со скамейки. – Мне пора возвращаться. Я жду от тебя информации.

   Оставшись в парке один, Бондаренко посмотрел в спину удаляющемуся чиновнику. Ему показалось, что Михаил Яковлевич в последнее время слегка сдал. Нет той прежней энергетики, напора, харизмы уверенного в себе человека. Потерянный, усталый, вот как бы он его охарактеризовал. Даже сейчас по аллее Плотников шёл с низко опущенной головой, ссутулившись, едва передвигая ноги. Если так дальше пойдут дела, то ему, Гене Бондаренко, придётся искать наверху другого человека, ведь он всегда делал ставку на влиятельных людей и никогда не ошибался.
   С другой стороны, надобность в высоких покровителях в скором времени может отпасть.
   Никому не говорил Гена Бондаренко, даже Плотникову, что втихаря скупал акции разных предприятий Уральской области и неожиданно сделался хозяином трёх небольших заводиков. Небольших, но с современным оборудованием и развитым сбытом. Теперь он чувствовал себя совсем по-другому.
   Неподалёку из храма Сергия Радонежского, бывшего в советские времена музеем космонавтики, раздались звуки колокола. Геннадий лениво поднялся, поправил рубашку, которая выбилась из брюк, и пошёл к выходу из парка, где неподалёку на улице стояла его машина.

   Уральск, офис компании «Белла Донна», 16 августа, 16.30
   Покружив по городским улицам, проехав главную площадь города, Бондаренко свернул на улицу генерал Доватора. Ещё издали он увидел яркую жёлто-голубую вывеску офиса Виккерс «Белла Донна». Как и рассчитывал Геннадий, Маргарита была на месте.
   Она сидела за столом, небрежно, со скукой на лице рассматривала журнал мод. Яркий солнечный свет, падающий из окна, освещал её со спины. Геннадий обратил внимание на ухоженные руки, красивую прическу.
   «А она ничего, – подумал он, – даже странно для такой бабы, обычно бизнесменши не следят за собой». Совсем недавно несколько таких женщин посетили его в фонде с какими-то безумными идеями. Они оставили у него крайне неприятное впечатление: наглые, развязные, типичные хабалки, заработавшие левак во времена советской торговли. Эти челночницы торговались с ним, предлагали взятку за помощь в покупке за чеки нескольких парикмахерских. Тупые дуры!
   Он улыбнулся Маргарите. Увидев его, Виккерс удивлённо вскинула брови:
   – Чем могу помочь?
   – К сожалению, мы раньше не встречались, но я много о вас слышал. Я Геннадий Бондаренко, управляющий чековым инвестиционным фондом «Согласие».
   – Очень приятно! – Маргарита посмотрела на Бондаренко своими карими глазами, немного прищурившись. Она отложила журнал в сторону.
   – Не носите очки? – поинтересовался Геннадий. – Сейчас в моде линзы.
   – Пока обхожусь, – ответила настороженно Виккерс. – Какие причины вызвали ваш визит? У меня вроде с фондами пока дел не было, акций ваших я не покупала, других для себя не просила.
   – Я понимаю ваше удивление, но пришёл по причинам, не связанным с фондом. Я хотел поговорить о вас, о ваших проблемах.
   – Всё настолько плохо? – удивилась Маргарита. – Уже весь город готов меня спасать? Но, знаете, я не верю в филантропов. За всё надо платить!
   – Это точно! Однако никто не предлагает вам благотворительность, – Бондаренко говорил, осторожно подбирая слова. – Есть определённые люди, готовые ссудить деньги. Есть люди, но есть и условия!
   – Я понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке! Что за условия?
   – Хм… вы даже не спрашиваете, какие люди? А вдруг у них сомнительная репутация? Может, братки?
   – А мне по фигу! – ответила, улыбнувшись Виккерс. – У меня самой репутация не очень. Так что говорите ваши условия, а я разберусь со всем этим сама.
   – Людям, которых я представляю, известно, что у вас есть молодой человек, и вы с ним живёте.
   – Вообще-то я не намерена ни с кем обсуждать свою личную жизнь. Но если вас это интересует, то ничего такого здесь нет, я незамужняя, свободная девушка, – Рита начала спокойно, но Бондаренко увидел, что она невольно заволновалась и щёки её покрылись румянцем. Меж тем она продолжала: – Он тоже свободен, так что ничьей семьи я не разрушаю.
   – Это всё понятно, – перебил её Геннадий, – дело не в вас, живите с кем хотите! Дело в вашем приятеле, потому что он задел интересы этих лиц, моих хороших знакомых.
   – А что за интересы? Вы меня заинтриговали!
   – Я не знаю! – покривил душой Бондаренко. – Видимо, важные интересы, существенные, раз они попросили меня встретиться с вами.
   Молодая девушка – секретарь Виккерс внесла поднос с чашками кофе, отчего кабинет сразу наполнился его ароматом. Пока она расставляла чашки, ставила посредине стола вазу с конфетами, разговор прервался.
   – У вас хороший кофе, пахнет, как настоящий, – выдал комплимент Геннадий, когда девушка вышла.
   – Почему как? Он и есть настоящий, сварен в кофейной машине. В городе таких мало, я её из-за границы вывезла, – сообщила Маргарита, с любопытством поглядывая на своего гостя.
   – Короче, – продолжил Бондаренко, – ваш приятель оставляет их в покое, а они дают вам денег, чтобы закончить проект.
   – Что, прямо так, запросто?
   – Почему запросто? Будут определённые условия, но не хуже, чем банковские, даже, может быть, и лучше. По процентам и срокам можно договориться.
   О последнем обстоятельстве Бондаренко добавил от себя: Плотников вообще хотел просто дать денег, но Геннадий посчитал это неразумным.
   – То есть, если я правильно поняла, мои дальнейшие отношения с приятелем, как вы говорите, будут зависеть от определённых условий, которые вы мне навяжете?
   – Вы слишком прямолинейны. Никто не вмешивается в вашу личную жизнь – одна небольшая услуга, только и всего!
   – Знаете что, Геннадий? Я думаю, вы зря сюда приехали и зря затеяли этот разговор. В дела моего… приятеля я не вмешиваюсь, так же как он не вмешивается в мои. Мы живём вместе, но мы не муж и жена, и я не могу просить о таких вещах.
   – Значит, вы отказываетесь переговорить с ним? – уточнил на всякий случай Бондаренко.
   – Да. Я не буду с ним говорить и, как писали классики, «торг здесь неуместен!»
   – Если передумаете, вот моя визитка. Звоните!
   Он достал из внутреннего кармана несколько визиток, выбрал одну и положил на стол Виккерс. Та, без особого интереса посмотрев на кусочек картона, вставила его в визитницу.
   – Кстати, не хотите сегодня поужинать? – внезапно предложил Бондаренко.
   Услышав неожиданный вопрос, Маргарита улыбнулась улыбкой молодой женщины, сознающей свою привлекательность.
   – Спасибо за приглашение, Геннадий. Но вы, наверное, заметили, что у меня уже есть молодой человек. Я не планирую с ним расставаться. Согласитесь, было бы странным встречаться в одно и то же время ещё и с другим. Может, кто-то так и делает, но я не такая.
   – А вы придерживаетесь моральных принципов?
   – Конечно! Чего вы улыбаетесь?
   – Обычно, когда девушка быстро и положительно отвечает на этот вопрос, все бывает совсем наоборот.
   – Возможно, но не я! – твёрдо возразила Маргарита и протянула руку для прощального пожатия. Рука Виккерс была по-мужски твёрдой, но у Геннадия мелькнула озорная мысль вместо пожатия поцеловать её, как в досоветские времена, когда в обществе были другие нравы. Как бы она отреагировала? Засмеялась? Разозлилась? Сделала бы вид, что ничего не произошло?
   Мысль только мелькнула, и он моментально отогнал её от себя, ведь он серьёзный деловой человек, не плейбой, и на сегодня свою миссию выполнил. Мавр сделал своё дело, мавр может удалиться! Они попрощались, уверенные, что больше никогда не встретятся.

   Зайдя в кабинет в фонде «Согласие», Бондаренко поднял трубку и позвонил Михаилу Яковлевичу.
   – Она отказалась, – сообщил он так, чтобы никто не понял, о ком идёт речь, если председателя облкомимущества вдруг подслушивают.
   – Это точно? Ты хорошо с ней говорил, всё объяснил? – голос его звучал нечётко, смазано.
   – Обижаете, Михаил Яковлевич! Вы же меня знаете.
   – Понятно, впрочем, на другое я не рассчитывал. Спасибо, Геннадий!
   – Не за что!
   – Я переговорю с Дергачёвым, возможно, он кое-что для тебя сделает.
   – А что именно? – не понял Бондаренко.
   – Ну, там, может, орден «За заслуги перед Отечеством». Мне недавно такой дали. А может, включит тебя в президентский кадровый резерв. Посмотрим!
   – А деньгами нельзя? – нагло осведомился Бондаренко. – Небольшую премию, которую сейчас называют бонусом?
   – Что-нибудь придумаем! – буркнул недовольный Плотников, которому не понравилось, что Гена отверг его варианты благодарности.
   – Спасибо, Михаил Яковлевич!
   Геннадий положил трубку и начал читать финансовые бумаги, лежащие на столе, но лицо Риты Виккерс нет-нет, да и всплывало у него в памяти, вызывая неясную улыбку.

   Уральск, территория спиртового завода, 16 августа, конец рабочего дня
   В последние дни Матвей наслаждался чувством собственника. Его фирма «Омега Групп» наконец взяла контроль над спиртовым заводом в свои руки. Они с Беспалым стояли во дворе в конце рабочего дня, мимо шли теперь уже его работники.
   – Всё, Толян, спиртовой завод теперь наш, – по-хозяйски оглядывая проходящих людей, произнёс Матвей.
   – В натуре, будем спирт вёдрами черпать?
   Матвей усмехнулся.
   – Будем бизнес делать.
   – А чё, теперь следующий – металлургический?
   – Тут Плотников звонил. Не получилось у него договориться с Виккерс, а у меня другая тема возникла. Помнишь того оперка, которого сами гэбэшники проверяют? Я думал его подтянуть, как других, но мы не будем этого делать.
   – Ништяк! Вальнём? – усмехнулся Беспалый.
   – Тебе бы только вальнуть кого, Толян! Надо дать ему по калгану, так, чтобы вырубился, потом запрячем, а свалим на чеченов. Пусть эфэскашники их трясут. Пока они будут на разборках, мы выйдем на Забелина, его кореша, и, думаю, договоримся! Предложим обмен: баш на баш, он нам завод на блюдечке, мы ему даём наводку, где держат корефана. А ещё лучше будет – накачать того опера, Цыганка, и засунуть чеченам в одну из их точек, чтобы там нашли. Во будет высший пилотаж! Просёк?
   – Забелин – это который мутит по заводу Генерала?
   – Он самый.
   – Я его помню, – Беспалый сплюнул на землю, – он вместе с Цыганком нас прессовал у Виккерс.
   – А теперь мы с ним замутим. Цех у Генералова я, Толян, в любом случае отожму. Если не отожму, то вырву – я подписался на это дело, назад ходу нет. А Генералова не сегодня-завтра мочканёт Бекас.
   – Мне Витек говорил, что он уже нашёл точку, теперь там будет торчать и ждать.
   – Не точку, Толян, а позицию. Так, кажется, снайпера говорят.

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 17 августа, 09.55
   Председатель облкомимущества, которому Красовская всё время твердила о своих подозрениях, о том, что её кабинет прослушивается, всё-таки решил провериться. Кто знает, может, Катя права? Сейчас ведь времена непростые: убийства чиновников и бизнесменов, скандалы с политиками, разборки бандитов. Жизнь скучать не даёт!
   Он вызвал Верёвкина.
   – Олег Викторович, у вас в учреждении, где вы работали, есть специалисты по обнаружению подслушивающих устройств?
   – Конечно! – удивился вопросу Верёвкин.
   – Понимаете, нам надо проверить несколько кабинетов. Вопросы приватизации относятся к одной из самых больших гостайн на сегодняшнее время. Наверное, многие бы хотели узнать, какие решения здесь принимаются. Я говорю в первую очередь о криминале.
   – Вы абсолютно правы! – согласился Верёвкин. – Хотите проверить только свой кабинет?
   – Свой в том числе. Нужно посмотреть кабинет полномочного представителя, мой, ну и, пожалуй, Красовской.
   – Красовской? – Верёвкин слегка изменился в лице, вспомнив о прослушивающем устройстве, которое было установлено Переделкиным.
   – Что, есть проблемы?
   – Нет. Я просто думаю, как это сделать, как выбрать удобное время, чтобы никому не мешать, – принялся выкручиваться Верёвкин.
   – Олег Викторович, хорошо бы сегодня ближе к вечеру. Вечером у меня важная встреча с Генераловым. Так как? Можете сделать?!
   – Безусловно!

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Шумилова Н.П., 17 августа, 11.10
   Услышав неожиданную просьбу Плотникова, Верёвкин немедленно отправился в управление, прямо к полковнику Шумилову. У того находился Забелин.
   – Николай Поликарпович, Плотников задумал кабинеты проверять на наличие «жучков». Красовской в том числе. Что будем делать? – взволнованно произнёс Верёвкин.
   – Ты Переделкину уже говорил? – спросил Забелин, которого сообщение коллеги застало врасплох.
   – Нет ещё.
   – Не паникуй, я сам ему скажу, вместе что-то надумаем, – вмешался Шумилов. – Когда запланирована проверка?
   – Просит сегодня, после обеда.
   – Без Переделкина решать не будем, – заметил Николай Поликарпович и по телефону вызвал Григория.
   Тот не замедлил явиться.
   – Тебе надо кондиционер, Поликарпыч, ты же большая шишка! – поддел Шумилова Гриша.
   – Твоими бы устами да мёд пить! – устало отмахнулся полковник, – тут скоро на туалетной бумаге будем справки писать, а ты кондиционер. Лучше скажи, что надо сделать, как выкрутиться?
   Достав из кармана отвёртку-пробник, в которой при касании большим пальцем к рукоятке зажигался маленькой точкой красный светодиод, Переделкин принялся периодически трогать рукоятку. Маячок в отвёртке зажигался и гас, зажигался и гас. Так Гриша думал.
   – А что, – наконец сообщил он, – проведём мы такую проверку, ничего страшного! Более того, друзья мои, сможем найти «жучков», сколько они захотят.
   – Смотри, только не переусердствуй! – насторожился Шумилов, а Забелин добавил, закуривая:
   – Зачем нам эти сложности, Гриша? Ты можешь незаметно отключить прибор, когда будешь у стола Красовской?
   – Могу, конечно. Я вообще могу взять совсем другую приспособу, которая в принципе ничего не обнаружит. Тогда вообще не надо будет париться.
   – С другой стороны, – продолжил рассуждать Шумилов, – сходить просто так и ничего не найти – жалко зря потраченного времени. Пожалуй, надо внести смятение в стан противника. Гриша, сможешь найти «жучок», допустим, у Плотникова?
   – Да я же говорю, что всё можно. Недавно наши проводили рейд на рынке, прищучили торгашей нелицензионным товаром, ну и снабдили меня их изделиями, так сказать, для сравнения.
   Запустив руку в карман, Переделкин высыпал на стол несколько миниатюрных подслушивающих изделий – микросхем размером с крупную монету, легко закрепляемых в любом укромном месте.
   – Вот это я и подброшу туда, куда вы скажете.
   – А как они? Лучше наших? – поинтересовался Забелин.
   – Скажешь тоже! – обиделся Переделкин. – Это же китайский ширпотреб, а наши – как произведения искусства. Наши долговечней и надёжней!
   – На том и порешили! – подвёл итог недолгому обсуждению Шумилов. Он взял в руку одну из микросхем и принялся с любопытством её рассматривать.

   Уральск, здание областной администрации, 17 августа, 15.25
   – Ну что, у Дергачёва ничего нет! – констатировал Верёвкин. – Теперь к вам, Михаил Яковлевич?
   Он инстинктивно хотел оттянуть момент посещения кабинета Красовской. Ему казалось, что у Переделкина может что-то сорваться или вмешаются разные неучтённые ими обстоятельства, и они провалятся.
   – Нет, пойдёмте к Красовской, – настоял Плотников.
   Они спустились с четвёртого этажа и пошли к кабинету его любовницы.
   – Екатерина Евгеньевна, как ты и просила, мы пришли, – оповестил Михаил Яковлевич, после того как открыл дверь и они все вместе попали в её кабинет.
   Резкий порыв ветра из распахнутого окна сдул несколько листов с её стола, они веером разлетелись по комнате, и все кинулись неуклюже их поднимать.
   – Здравствуйте! – поздоровалась Красовская, совершенно не подав вида, что удивилась неожиданному вторжению. После того как собрали листы и сложили их на стол, она отошла от него подальше, словно от зачумлённого места, и даже попыталась встать за спиной Плотникова.
   – Екатерина Евгеньевна, не волнуйся, специалист сейчас всё проверит, – сказал ей Плотников и пропустил вперёд Переделкина.
   Григорий, как и в кабинете Дергачёва, извлёк из сумки детектор, настроил его и принялся медленно водить вдоль тех мест, где предположительно могли оказаться «жучки». Детектор молчал. Он провел им под столом, под стульями, исследовал пространство за шторами. Детектор молчал.
   С внутренним трепетом Верёвкин ждал, когда Гриша проведёт своим прибором над столом возле телефона, в котором, как он думал, установлен «жучок», а тот, словно опытный фокусник, всё медлил и медлил, играя на нервах Олега Викторовича.
   Между тем Переделкин провёл своим детектором и возле телефона – никакой реакции со стороны аппарата: ни писка, ни мигания красной лампочки.
   Верёвкин перевёл дух.
   – Всё чисто, – весело улыбаясь, произнёс Переделкин, для которого происходящее напоминало детскую игру в прятки.
   – Ну вот, Екатерина Евгеньевна, – Плотников подмигнул, – а ты боялась!
   В ответ на его слова Красовская с видимым облегчением на лице подошла к секретеру и обратилась ко всем:
   – Может, по рюмке коньяка?
   – Да, да, конечно, выпьем за удачную проверку! – поторопился сказать за всех Плотников и первым устремился к столику, где Красовская расставила рюмки и начала разливать коньяк.
   Пожав плечами и глянув с сомнением на Переделкина, Верёвкин тоже подошёл к столику и взял рюмку. В свою очередь, Григорий убрал аппарат, но пить не стал.
   – Мне нельзя, я на работе, – пояснил он и отошёл к окну, чтобы не мешать импровизированному застолью.
   На подоконнике лежали пожелтевшие стопки бумаг, покрытые слоем пыли, стояло несколько горшков с кустиками зелёных растений, листья которых тоже были пыльными. Ветки растений колыхались с каждым дуновением ветра. Переделкин расстегнул несколько пуговиц на воротнике рубашки, нетерпеливо поглядывая в сторону пьющих. Ему надо было подготовиться для вечерней работы, и он торопился назад, к себе в отдел. Впрочем, беспокойство было напрасным, в кабинете Красовской они задержались ненадолго.
   У председателя облкомимущества, как было заранее спланировано, Переделкин нашёл закладку – он немного повозился с креслом Плотникова и с обратной стороны сиденья незаметно прикрепил «жучок».
   – A-а, кажется, что-то есть, подойдите сюда! – позвал он Плотникова и Верёвкина.
   Они вдвоём с Верёвкиным перевернули чёрное кожаное кресло председателя, и под сиденьем Переделкин продемонстрировал прикрепленный «жучок».
   – Вот, смотрите!
   – А нас сейчас кто-то слышит? – тревожно осведомился Плотников.
   – У этого типа закладок емкость батарей небольшая – работает три, от силы четыре дня, – объяснил Гриша, – дальше батарейки садятся. Так что слышать нас сейчас никто не может.
   – Хорошо, это хорошо! – успокоился Плотников. – А вы можете найти того, кто поставил «жучок»? Я не хочу, чтобы это вновь повторилось. У нас тут особая конфиденциальность.
   – Найти, пожалуй, не смогу, а вот периодически проверять ваш кабинет – это в моих силах, – уточнил довольный собой Переделкин, собирая свою технику. – Теперь я свободен?
   Михаил Яковлевич подошёл вплотную, дружески пожал руку оперативнику и, густо дыша коньячным запахом, поблагодарил:
   – Спасибо большое! Я позвоню вашему начальнику и попрошу поощрить за хорошую работу.
   Когда Переделкин вышел, дружелюбное выражение растаяло на лице Плотникова, и он заметил со злобой в голосе:
   – Вот стервецы! Олег Викторович, этих людей надо обязательно найти! Они будут мне крупно мешать. Ишь чего вздумали, подслушивать! – Плотников возбуждённо заходил по кабинету, потирая руки, – выпьете? На этой долбаной работе нервов совсем не осталось!
   – Спасибо, Михаил Яковлевич, пока нет. Что касается этих людей, вы сами-то на кого думаете, кто мог это сделать?
   – А чёрт его знает! В мой кабинет ходит много народа: и бизнесмены, и чиновники, и простые граждане. Как проходной двор! Разве всех проверишь?
   – Михаил Яковлевич, вы немного не понимаете, – осторожно, чтобы не обидеть начальника, заметил Верёвкин, – эти посетители могли поставить закладку на свой стул, в крайнем случае где-то на столе со своей стороны. Но никак не на ваше кресло. В это место её мог прикрепить только человек, вхожий сюда в нерабочее время. А входить сюда могут лишь работники областного комитета или технический персонал – разные там электрики, уборщицы.
   – Вы, наверное, правы! – задумался Плотников, и в голову его пришли кое-какие мысли, которые он хотел бы обдумать наедине. – Знаете, Олег Викторович, я надеюсь на вашу помощь в поиске этого человека или людей: вы же как-никак представитель спецслужб. А пока мне надо сделать несколько звонков. Как что-то узнаете, заходите в любое время.
   Дождавшись ухода Верёвкина, Плотников стремительно прошёл в комнату отдыха и налил водки. На мгновение он задержался, глядя на рюмку с налитой прозрачной жидкостью, похожей на простую воду. Он хотел разобраться, понять, нужно ему это или нет, затем всё-таки решил, что это нужно, и одним махом выпил.
   Мысли крутились вокруг найденного «жучка».
   По всему выходило, что его принесли и установили свои люди, здесь он согласен с Верёвкиным. Плотников поначалу решил, что прийти могла уборщица, если ей заплатили хорошие деньги. Прийти-то могла, но установить «жучок» вряд ли – простые бабы не годятся для таких игр. А если это его секретарь Настя?
   Плотникова внезапно бросило в пот от такой мысли. Настя имела доступ ко всему кабинету, к его комнате отдыха. Если это она, то некто теперь имеет подробные сведения о нём, о его личной жизни.
   Он подумал, что в этой ситуации Верёвкин мог сильно пригодиться, поскольку «жучок» поставили не чекисты. По всей видимости, это были менты. Конечно, менты, больше некому!
   «У Насти муж сидит в колонии, – вспомнил вдруг Михаил Яковлевич, – запросто могли попросить её помочь за послабление на зоне. Эти девки – твари неблагодарные! Ведь не хотел же её брать, что-то говорило, что не стоит, тем более я знал про её мужика. Так нет же, угораздило! Попросили дальние родственнички, хотелось помочь. Как же, осталась одна, с маленьким ребёнком! А я теперь должен сидеть и за яйца держаться».
   Подняв трубку телефона, стоявшего в комнате отдыха на столике, Плотников по внутреннему номеру вызвал главного бухгалтера.
   – Мария Фёдоровна, – спросил он, – у нас премиальный фонд за прошлый месяц ещё не весь израсходован? Перешёл на этот? Выпишите премию Верёвкину Олегу Викторовичу, в размере оклада. Да, вы меня правильно поняли.
   – Миша, Миша, ты где? – вдруг раздался женский голос.
   Плотникову показалось, что у него начались галлюцинации. Он посмотрел на бутылку с водкой, стоявшую на столике, – нет, сегодня выпил немного. Неужели, неужели ему слышится голос матери, умершей несколько лет назад? Она, наверное, смотрит на него сверху и укоряет за всё, что он натворил здесь, в этой бренной жизни.
   – Миша, да где ты? – вдруг снова произнёс голос, ужасно похожий на голос Кати Красовской.
   Тогда Плотников понял, что в кабинет зашла его любовница, что вовсе не родная матушка наблюдает сверху за непутёвым сынком. Он тяжело поднялся и вышел из комнаты отдыха.
   – Я здесь, Катя!
   – Мне Настя сказала, что ты здесь, я захожу, а тебя не видно. Не смогла сразу сообразить, что ты в той комнате.
   – Что, теперь успокоилась насчёт «жучков»?
   – Спасибо тебе, буду спать по ночам спокойно.
   – Да? Если я тебе дам такую возможность…
   – Ой, кто бы говорил! – кокетливо засмеялась Красовская, у которой после того как выяснилось, что её кабинет чист, явно улучшилось настроение. – У тебя всё нормально?
   Председатель облкомимущества немного поколебался, но потом решил, что Катя должна знать – она проводит у него какую-то часть времени и по незнанию может ляпнуть что-нибудь невпопад, то, что не предназначается для чужих ушей. Плотников допускал, что если ему кто-то один раз поставил «жучок», то может сделать это и второй.
   – У меня нашли, – сказал он просто.
   – Боже мой, какой ужас! – Красовская прижала ладони ко рту. – И что… нас и сейчас слышат?
   – Нет, сейчас нет. Но скоро снова могут поставить.
   – Кто это сделал? Ты знаешь? Тебе сказали?
   Осторожно, почти на цыпочках, Михаил Яковлевич обошёл Красовскую и подошёл к двери, приложился ухом, прислушался. Стояла тишина. Красовская тоже затаила дыхание. Плотников ничего не услышал и тогда резко распахнул дверь – если бы за ней кто-то стоял, то столкнулся бы с ним нос к носу. Но за дверью никого не было.
   Он выглянул в приёмную и приказал:
   – Настя, ни с кем не соединяй, я пока занят.
   Вернувшись назад, Плотников обнаружил, что Екатерина Евгеньевна уже сидит в кресле возле его стола.
   – Катя, – сказал вполголоса Плотников, подойдя к ней поближе, – я думаю, это Настя.
   – Какая Настя, – не поняла Красовская, – твоя Настя?
   – Да, да, она, больше некому!
   – Да брось ты! Я помню, с каким трудом ты её брал, кадровики были против. Нет, мне не верится. Если с тобой что-то случится, то и она не усидит на своём месте. Какой ей резон?
   – Думаешь, секретарши не продаются и не сдают своих боссов? Таких примеров хоть пруд пруди. Смотришь криминальную хронику?
   – Ой, нет, я только шоу Угольникова смотрю, на остальное времени не хватает.
   – А надо бы! Таких случаев множество.
   Плотников погрузился в своё кресло и инстинктивно провёл рукой под сиденьем, хотя закладку извлекли на его глазах.
   – А для кого она это сделала? – не отставала Красовская.
   – Я думаю, если контрразведчики нашли «жучок», то скорее всего поставили менты.
   – Кроме ментов, могла и налоговая полиция. Они ведь тоже этим занимаются.
   – Конечно, занимаются, только за одним исключением – мы госорган, а потому не уходим от налогов, нам скрывать нечего. Кроме того, начальник Налогового управления мой приятель, я его хорошо знаю, мы много вопросов решили через него. Нет, это не налоговики, это менты.
   – Но ты говорил, что с ними есть завязки. Как зовут того мужика, с которым ты играешь в карты в «Эльдорадо»?
   – Ты про Карпова? Он нормальный, но их ведомство такое большое, и не все ему подчиняются. Он элементарно мог не знать. Однако ты права, его можно будет этим загрузить, пусть поищет у себя.

   Уральск, Уральский металлургический завод, кабинет генерального директора Генералова А.Н., 17 августа, 19.30
   Ближе к вечеру Плотников поехал на завод к Генералову. Заранее предупреждённый своим секретарём, Генералов встретил Плотникова у дверей кабинета. Он был всё такой же: подтянутый, энергичный, моложавый.
   – Рад, очень рад вас видеть, Михаил Яковлевич! – сказал директор, радушно здороваясь и крепко пожимая руку Плотникова. – Я вас ждал, проходите!
   Они пошли к столу в центре большого директорского кабинета.
   – Может, кофе с коньяком? – предложил Генералов, вопросительно посмотрев на федерального чиновника.
   – Лучше коньяк с кофе! – засмеялся Плотников.
   – Принесите нам, пожалуйста, кофе и бутылку коньяка, – попросил Генералов секретаря по селектору, а потом обратился к Плотникову: – Когда будет аукцион, Михаил Яковлевич? Пора бы уже и провести, сколько можно тянуть кота за хвост?
   – Практически всё готово, мы немного опоздали с объявлением в газете, но сейчас исправились. Если вы читали, то аукцион запланирован на двадцать второе августа, на понедельник. Было много посторонней работы, вот и задержались!
   В это время секретарь принесла кофе. Рядом поставила бутылку коньяка с двумя коньячными бокалами. Генералов сам взял у неё коробку конфет и энергично вскрыл шуршащую обёртку.
   – Что ж, – сказал он, наливая коньяк в рюмки, – за успешный аукцион, за наши договорённости!
   Они чокнулись, звеня тонким стеклом, выпили.
   – Все договоренности в силе, – заверил Плотников, закусывая шоколадной конфетой. – Всё будет, как и договаривались!
   – А что это за компания «Омега Групп»? – внезапно поинтересовался Генералов, хитро блестя глазами. – Откуда взялась, а, Яковлевич?
   У Плотникова вдруг запершило в горле, его разобрал кашель. «Как он узнал? – в панике подумал Михаил Яковлевич. – Что за город, ни одну информацию нельзя скрыть, всё утекает!»
   Постаравшись взять себя в руки, ответил спокойно:
   – Это одна из тех компаний, которые хотели бы участвовать в аукционе. Не думаю, что они вам составят конкуренцию.
   – А кто у них в учредителях ходит, кто за ними стоит? – продолжал допытываться Генералов, подливая коньяк в рюмку Плотникова.
   «Знает или нет? – гадал в уме председатель облкомимущества, – хитрый чёрт! Наверное, знает, но прикидывается. Хорошо ещё, про Новосёлова не спрашивает. Может, не знает?»
   – Честно скажу, Алексей Никандрович, не представляю! Я такой мелочёвкой не занимаюсь. Да и какая разница? Всё равно пакет будет ваш, чего сомневаться!
   Взяв рюмку коньяка, Плотников, не ожидая Генералова, выпил её быстро и решительно. Ему надоело врать и изворачиваться, всё время придумывать отмазки, словно на допросе у следователя. У него возникло острое желание немедленно уехать, покинуть этот ставший вдруг неприятным для него кабинет директора.
   – Всё-таки волнует меня эта загадочная «Омега», – не отставал Генералов, – тёмная лошадка. На тёмных лошадок ставят рисковые игроки, которым нечего терять, как пролетариату. Слушай, Миша, а не мог бы ты запросить документы и посмотреть учредителей? Тебе это ничего не стоит, так сказать, в порядке служебной необходимости. Тогда мы: и я, и ты, узнаем, что там за люди, проверим через правоохранителей. Вдруг криминал? Надо будет отсечь их ещё до торгов, ресурсы для этого есть. Может, это про них говорил Бондаренко? Он приходил ко мне как-то.
   Генералов испытующе посмотрел на Плотникова. В его словах прозвучал намёк – все знали, что Гена человек Михаила Яковлевича и уж он-то, Плотников, не должен темнить с директором. Но Плотников молчал, и только лоб его покрылся мелким бисером пота.
   – Возможно, за ним стоят бандиты, – продолжал говорить Генералов, уже возмущённым тоном, – предлагали мне через этого деятеля сделку – фактически поделить завод. Но я на это не пошёл! Слишком много чести для этой мрази! Я прямо при Бондаренко позвонил губернатору и получил полную поддержку. Вот так! Пусть знают, что Генералову угрожать бесполезно.
   – Почему вы раньше не проверили «Омегу», если у вас такие связи? – вяло проронил Плотников.
   – Если бы я знал о них раньше! – вздохнул Генералов.
   – С другой стороны, Алексей Никандрович, это ведь всё равно ничего не меняет. Всё должно получиться! – Плотников поднялся с кресла. – К сожалению, пора возвращаться, а то засиделся у вас в гостях. Вы ещё задержитесь?
   – Нет, на сегодня хватит! Тоже поеду домой. Устал что-то! – ответил Генералов.
   Потом они вместе – два человека, которые провели недолгий, но утомительный для обоих разговор, вышли из кабинета, а затем и из здания. Они медленно пошли к стоящим перед крыльцом машинам, возле которых их водители о чём-то своём разговаривали, курили.
   – Ну что, давайте прощаться! – сказал Генералов, протягивая руку Плотникову.
   Это были его последние слова.
   Плотников ответно сжал ладонь директора и вдруг с ужасом увидел внезапно возникшую красную точку на его лбу. Генералов дёрнулся и начал заваливаться назад всем телом, увлекая за собой председателя областного комитета.
   Ошарашенные водители застыли с сигаретами во рту, бессмысленно глядя на падающего вниз, на асфальт, директора. Плотников судорожно выдохнул, и этот его вздох был скорее похож на всхлип, на бульканье утопающего человека, которому никто уже не поможет.
   Застыв на одном месте, он стоял и смотрел на тело Генералова и не мог ничего предпринять, стоял, как соляной столб, в который Бог превратил неосторожно оглянувшуюся жену Лота. Внезапно вспомнилось позднее сожаление Генералова о том, что он не мог узнать, кто стоит за «Омегой». Но он-то, Плотников, знал кто. Это было и ему предупреждение.
   – Врача, врача надо вызвать! – вывел его из оцепенения крик одного из водителей.
   И тогда все ожили, забегали, запустили уже бесполезный механизм заботы о бренном теле бывшего директора. Его, это тело, осмотрели и освидетельствовали врачи, констатировав мгновенную смерть. Прокуратура зафиксировала место преступления, возбудив уголовное дело по факту убийства. Милиция подключилась к расследованию. Установив позицию снайпера, откуда был произведён роковой выстрел, она начала поиск и опрос свидетелей.
   Врачи, милиция, прокуратура – каждый немедленно занялся своей частью работы, столь нужной для них, но уже совершенно бесполезной для покойника.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Цыганкова А. И., 18 августа, 20.10
   Убийство Генералова подняло властные структуры на дыбы, заставило встряхнуться, осознать, что неприкасаемых в лихие времена не бывает. Каждый может пасть жертвой покушения – от крупного банкира до чиновника государственного уровня.
   Из Москвы по линии милиции и прокуратуры прилетело высокое начальство координировать розыскную работу. Из центрального аппарата ФСК не прилетел никто, но звонили каждый день, требовали отчёта. В связи с этим генерал Алексеев собрал начальников отделов и дал указание вплотную заняться поиском организаторов и исполнителей убийства, временно приостановив другие дела.
   Александр Цыганков как человек, курирующий работу по борьбе с оргпреступностью, был задействован в первую очередь. Он встречался с бандитами – рядовыми и их главарями, вёл длительные беседы с агентами из преступной среды, инструктировал их. В управление возвращался к вечеру уставший, вымотавшийся до предела.

   Вечером в четверг после одной из затяжных встреч Цыганков вернулся в свой кабинет и заварил крепкий чай. Прихлёбывая из кружки, Цыганков сел за стол, взял последние документы, поступившие из разных источников. Он все их прежде читал, но читал наспех, чтобы только ознакомиться, узнать, нет ли чего экстренного, срочного к исполнению.
   За окном на деревьях противно раскаркались вороны, издавая неприятные пронзительные звуки. Наверное, им что-то привиделось плохое в наступающих сумерках. Может, они предвидели чью-то грядущую смерть или наступление глобальной катастрофы? А может, делили добытую за день добычу? Так или иначе, но злобное карканье мешало Саше, отвлекало, заставляло думать о постороннем.
   Он опять поругался с женой. Причина ссоры была неважной – мелкой, пустяковой. Главное было в другом: несмотря на десятилетний семейный стаж, они не научились уступать друг другу и не хотели этому учиться. Всё это отражалось на их детях не с лучшей стороны.
   Он глотнул чай, отставил горячую кружку в сторону.
   Начав просматривать шифртелеграммы недельной давности, чтобы освежить их в памяти, Цыганков наткнулся на одну, на которую сразу не обратил особого внимания. Такие бумаги в последнее время в связи с разгулом преступности приходили пачками.
//-- Оперативные документы --//
   ШТ № 938/45 от 28.07.04 г.
   Секретно
   экз. № 1
   В отношении возможных заказных убийств в г. Уральске

   По имеющимся агентурным данным, в первой половине августа в г. Уральск возможно прибытие группы снайперов, представляющих «ореховскую» ОПГ. Они направляются преступным криминальным авторитетом Сильвестром для осуществления ряда заказных убийств предположительно лидеров противостоящей чеченской группировки в вашем регионе.
   Время выезда, количество и личности наёмников неизвестны.
   В связи с тем, что сведения получены от источников из криминальных кругов, информация нуждается в дополнительной проверке.

Начальник 4 отдела ДЭК ФСК России
Полковник Немировский А.П.

   Цыганков задумался. Ликвидация Вахи и Генералова на первый взгляд была разными делами. Там – криминальная война между преступными кланами. Здесь – вопрос передела собственности.
   Цыганков вспомнил, что после получения этой ШТ он встречался с двумя оперативными источниками, но никто не слышал о приезде москвичей и в городе их не видели. Тогда Александр успокоился, только дал задание немедленно его известить, если такие сведения появятся.
   И вдруг этот выстрел. Выстрел профессионала.
   Он читал милицейские отчёты об обнаружении огневой позиции на чердаке одной из пятиэтажек, стоящей неподалёку от завода. Дальность выстрела, время выстрела – почти в сумерках, меткость, с которой он был произведён, всё это говорило о высоком профессионализме снайпера. На местном криминальном фронте таких стрелков не водилось. Был один, некто Солоник, в соседнем регионе, но его меткость была скорее из области легенды. Видимо, речь всё-таки шла о снайперах Сильвестра. Вопрос только в том, сколько их: один или группа?
   Воронье карканье за окном затихло. Цыганков встал у окна, закурил.
   Снайпер мог приехать и один. Один привлекает меньше внимания, он меньше зависим от внешних факторов, более мобилен, ему легче уйти от слежки и преследования. Если схватят одного – его труднее расколоть, потому что на допросах не будет показаний других подельников, которые могли его изобличить. В конце концов, одному надо меньше платить, чем группе.
   Постояв немного у окна, Александр нашёл ещё довод в пользу снайпера-одиночки: если что-то пойдет не так, одного проще убрать, чем нескольких. Короче, всё сходилось на том, что в Уральске действовал один снайпер. Оставался только вопрос: если это человек Сильвестра, то почему он начал с Генералова, а не с чеченцев?
   Цыганкову было достоверно известно, что с московским криминальным авторитетом здесь, в Уральске, тесно связан Матвей и его люди. В последнее время Матвей пытался расширить свой бизнес, перейти из нелегальной в легальную сферу, выйти из тени на свет. Не случайно совсем недавно по городу поползли слухи, что он интересуется металлургическим заводом.
   Если Генералова убрал Матвей, то, выходит, что они не договорились о чём-то существенном. Так запросто людей такого уровня, такого калибра не убивают. Однако доказать причастность Матвея к убийству директора без поимки снайпера будет практически невозможно. Вместе с тем, если учесть телеграмму из Москвы, основная цель стрелка – чеченцы, а по ним не произведено ещё ни одного выстрела.
   Значит, всё ещё впереди. Значит, шанс отловить киллера ещё остаётся.
   Взлохматив свою чёрную шевелюру, Цыганков сел на кресло. Пепельница на его столе была полна сигаретных окурков. Он посмотрел на часы – было уже около десяти. Следовало что-то предпринять, и делать это надо было немедля.
   За Вахой нужно установить наблюдение, пустить наружку, проинструктировав ребят. Вычислить снайпера сложно, но возможно. С другой стороны, совершенно нельзя допустить, чтобы Ваху тоже убили, как Генералова. Тогда Матвей захватит весь город, подомнёт под себя и «сельмашевцев» и «спартаковцев».
   Решив, что задание на наружное наблюдение он выпишет в понедельник, Александр подумал, что предупредить Магомадова лучше самому. И делать это надо срочно. Он набрал номер телефона, который дал ему Ваха после встречи в кафе «Малахит». Несмотря на позднее время, Шерхан оказался на месте. Цыганков тотчас договорился с ним о встрече в том же месте, где они виделись до этого, однако предупредил:
   – Ваха, будешь выходить из подъезда – поставь телохранителей впереди, а машина пусть подъедет к самому выходу.
   – Я понял! – спокойно ответил Шерхан.

   И вот они снова в кафе.
   Разговор между ними начался без длинных восточных приветствий – это была беседа двух деловых людей, каждый из которых дорожит своим временем. Кафе уже опустело. За столиками оставались только люди Вахи – угрюмые бородатые чеченцы, они тихо пили чай из чашек, почти не разговаривая, мрачно посматривая по сторонам.
   Цыганков поделился с Магомадовым своими размышлениями по поводу снайпера. Он рассказал об угрозе, которую тот представляет в свете недавнего заказного убийства, о возможных планах Матвея по переделу криминальных сфер и территории в Уральске и области.
   – Где он меня может выследить? – нахмурился Ваха. – Как выбирает позиции?
   – Ну, обычно на входе или выходе с объекта. Перед этим ведут слежку, уточняют маршрут, узнают, где чаще всего бываешь.
   – Значит, этот шакал мог уже следить за мной?
   – Не исключено. Генералова убили вчера, считай, прошли сутки, – ответил Цыганков, прикидывая, – времени немного, но ведь они могли начать своё наблюдение за тобой раньше, ещё до покушения на Генералова. Так что всё возможно.
   – Ну, и где его найти? – спросил Ваха, который почти ничего не ел, только отпивал мелкими глотками красное вино. – Я из него фарш сделаю и отправлю Матвею по почте!
   – В Генералова снайпер стрелял с крыши соседнего дома. Эту же позицию он может подготовить вновь: здесь или у твоего дома. Но лучше его не трогать, мы сами возьмём стрелка, а потом докажем его связь с Матвеем. Тогда Матвей не отвертится – вернётся на нары.
   В ответ Магомадов покачал головой и, как показалось Цыганкову, укоризненно.
   – Не будь наивным, Саша! Матвей здесь купит всё, что захочет: и милицию, и прокуратуру, и суды. Сидеть он не будет.
   – Тогда вывезем его в Москву, и там будем судить. Всё равно найдётся способ! Устранение Генералова было его ошибкой, и он за это заплатит.
   – Как говорят у вас, у русских: «Твоими бы устами да мёд пить»! – криво усмехнулся Ваха. – Ну, да на всё воля Аллаха!
   Эта реакция, лицо, глаза Вахи, его слова совсем не понравились Александру. Про себя он подумал, что Магомадов не выпустит снайпера живым. Если, конечно, найдёт.

   Уральск, приёмная председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 19 августа, 09.30
   После громкого убийства известного и влиятельного Генералова Екатерина Евгеньевна не находила себе места. Приближался аукцион по металлургическому заводу, а Плотников как уехал с места происшествия – на работе больше не появлялся. Красовская, конечно, знала возможную причину его отсутствия: Михаил Яковлевич мог элементарно запить после перенесённого потрясения, но она наивно думала, что из-за аукциона он возьмёт себя в руки. Пересилит.
   «Боже мой! – думала она, – истерит, будто девчонка! Тут такие дела, а его нет!»
   Красовская несколько раз в день забегала в приёмную к Насте, но та не знала ничего о начальнике. У неё тоже скопились документы, требующие подписи, народ хотел записаться на приём, ждали указаний начальники отделов – Плотников был всем нужен.
   В пятницу Красовская нагрянула к Насте прямо с утра.
   – Михаил Яковлевич не появлялся?
   – Нет, не приходил! – ответила та, машинально посмотрев на закрытую дверь кабинета. – Он уже второй день не приходит, с того времени как…
   – Плотников мне очень нужен. Очень! У нас на днях аукцион по металлургическому заводу. Надо срочно посоветоваться. Слушай, а ты можешь позвонить домой, узнать, что с ним?
   – Я уже звонила, но жена кладет трубку, ничего не говорит, – посетовала Настя, – а сам он не берёт.
   – Боюсь, как бы он не сорвался. Ты знала, что Михаил Яковлевич когда-то лечился? Пил по-чёрному. И вот это убийство. Да ещё на его глазах.
   – Нет, не знала. Его уже и Бондаренко спрашивал, и Матвеев.
   – Кто-кто? – удивилась Екатерина Евгеньевна.
   – Бондаренко – это…
   – Бондаренко я знаю, а Матвееву зачем он нужен?
   Настя пожала плечами.
   – Виталий Константинович не сказал.
   – А ты его самого знаешь?
   – Нас Бондаренко познакомил по просьбе Михаила Яковлевича. Матвеев помог мужу в колонии.
   – Понятно! – Она с подозрением посмотрела на Настю, припомнив слова Плотникова, когда нашли «жучок» в его кабинете. – Я тебя попрошу, как Михаил Яковлевич появится, позвони мне!
   Ещё раз глянув на Настю, словно желая удостовериться, что та её поняла, Красовская отправилась к себе.

   Уральск, чердак жилого дома возле кафе «Малахит», 19 августа, 12.35
   После удачного выстрела в директора завода Бекас получил свои деньги у Матвея и, опасаясь, что за ним будут следить люди криминального авторитета, тщательно проверившись, отнёс их на вокзал, в автоматическую камеру хранения.
   Новую огневую позицию на чердаке близстоящего дома у кафе «Малахит» Бекас нашёл как раз в тот вечер, когда Цыганков встречался там с Вахой Магомадовым. Оставив опять нервничающего Витька с машиной внизу, снайпер забрался на чердак, подсвечивая в темноте фонариком и стараясь производить как меньше шума – был уже вечер, и все жильцы сидели по квартирам. Осторожно ступая ногами в кроссовках по деревянному настилу, он прошёлся по чердаку. Этот чердак был хуже, чем тот, из которого он стрелял в Генералова: окна выбиты, везде голубиный помёт, свободно и безраздельно гулял ветер, хлопая дверцами окон.
   Снайпер подошёл к тому окну, которое выходило в сторону кафе. Дверцы его оказались застеклёнными и закрытыми на шпингалеты. Он открыл их, оттолкнул створки. В лицо ударил свежий ветер. Выглянув наружу, Бекас увидел, что кафе «Малахит» – ярко освещённое в темноте, с мигающей неоновой вывеской – находилось прямо перед ним, метрах в ста. В помещение входили и выходили люди, подъезжали и отъезжали машины. Всё как на ладони!
   Он огляделся внутри, прикинул, где и как будет выжидать появление мишени, и довольный тем, что не пришлось долго мучиться с поиском подходящего места, пошёл вниз, к беспокойному Витьку.
   На следующее утро они снова подъехали к этому дому и немного подождали, пока жильцы выгуляют собак, вынесут мусор, а потом разойдутся на работу. Надо было выбрать то удобное время, когда одна часть проживающих в доме уйдёт по своим делам, а вторая – преимущественно пенсионерки-старушки, ещё не выйдет посудачить, посплетничать на подъездные скамейки. Светиться перед ними Бекасу очень не хотелось.
   Дождавшись нужного часа – около десяти часов утра, он вышел из синей «девятки» и направился к подъезду. В руках он нёс свою неизменную спортивную сумку с разобранной винтовкой, а на лице, как всегда, были большие очки.
   Погода стояла прекрасная. Светило яркое солнце, голубое небо было безоблачным. В такую погоду можно показать хорошие результаты стрельбы, если бы проводились стрелковые состязания и Бекас принимал бы в них участие. Это радовало, придавало уверенности, что и сегодняшний заказ, как предыдущий, будет им успешно выполнен.
   Он беспрепятственно пробрался на чердак. Казалось, что судьба во всем благоволила в это тёплое летнее утро. Чтобы хоть как-то предохранить себя от случайных гостей – мало ли что, вдруг любопытные мальчишки попытаются пролезть на чердак в поисках приключений, он с силой прикрутил чердачный люк проволокой изнутри.
   Подойдя к нужному окну, снайпер поставил сумку, достал оттуда чехол, в котором находились части снайперской винтовки, начал аккуратно их соединять. Собрав свой «винторез», сверху прикрепил прицел. Затем, немного подумав, взял замшевую тряпку и протёр окуляр прицела, резиновый наглазник – просто так, на всякий случай. Он хорошо содержал своё оружие, периодически чистил и смазывал его, как его приучили к этому ещё в армии.
   Посмотрев в окно, он увидел, что двери «Малахита» закрыты, а перед входом никого нет. Само кафе открывалось в одиннадцать, и Бекасу предстояло долгое ожидание в течение всего дня. Как передал ему Матвей, чеченец обычно приезжал сюда на обед, но возможны всякие неожиданности, незапланированный ход событий.
   Бекас прислушался. На чердаке стояла тишина, и снизу вполне отчётливо доносились звуки шагов случайных прохожих, машин, проезжающих мимо. Он решил, что услышит, как Магомадов подъедет на своём джипе. С ним будет охрана, а значит, шума много.
   Серая черепичная крыша дома ещё не нагрелась от солнца, было не жарко, но во рту пересохло. Прислонив «винторез» к чердачной балке, он присел на поперечные стропила, сделал несколько глотков воды и продолжил ожидание. Так прошла пара часов.
   Несколько раз снайпер вставал и, полусогнувшись – чердак не позволял выпрямиться в полный рост, разминал затекшие плечи и руки, поворачивал туловище вправо – влево, как обычно делают на зарядке.
   Машина с Вахой не появлялась. Потом открылось кафе, потянулись первые посетители. К обеду воздух на чердаке прогрелся, сделался густым и таким плотным, что казалось, его можно пощупать, выдавить сквозь пальцы, как тесто.
   В дальний конец чердачного помещения залетела пара голубей, они свободно ходили, не чувствуя присутствия человека, громко ворковали, сильно хлопали крыльями. Бекас не пытался их прогнать или напугать. Зачем? Если голуби с шумом вылетают из чердачных окон, значит, на чердаке кто-то есть. Этот простой вывод мог сделать любой разбирающийся в таких вещах человек, а он не хотел рисковать.
   Около двенадцати почти к самым дверям кафе наконец подъехал чёрный джип. Снайпер подхватился, поставил на упор винтовку, прижал глаз к резиновому наглазнику. Он слегка подкрутил маховик, наводя резкость. Палец лёг на спусковой крючок. В прицеле должен был с минуты на минуту появиться объект среди выходивших из машины чеченцев-охранников, одетых во все чёрное.
   Чеченцы, а их было шесть человек, озираясь по сторонам, столпились у входа. Но Ваха из машины не появился. Чеченцы тоже не двигались с места, стояли у входа и громко разговаривали на своём языке.
   Напряжение нарастало. Капли пота потекли по его телу. Матерчатую кепку Бекас повернул козырьком назад, она впитывала пот, и он не стекал на лоб.
   В дальнем углу что-то сухо щёлкнуло. Негромкий, смазанный звук казался похожим на треск нагретой черепицы на крыше. Звук насторожил снайпера. Отстранившись от прицела, не теряя из поля зрения площадку с чеченцами перед входом в кафе, он краем глаза зафиксировал отсутствие какого-либо движения в том углу, откуда раздался звук. Медленно-медленно повернул голову, огляделся вокруг. Ничего подозрительного. Голуби в дальнем углу давно улетели, на чердаке стояла тишина, нарушаемая изредка шумом с улицы.
   Однако что-то в этой устоявшейся тишине не нравилось Бекасу. Чутьё у него обострилось, как у зверя, а инстинкт охотника заставил насторожиться. Он чувствовал опасность кожей, только откуда она возникла, где пряталась? То, что угрозу могли представлять чеченцы на улице, это понятно. Но опасность была явно позади, она неслышно подкрадывалась к нему, холодком пробегала по затылку, мурашками окутывала плечи.
   На всякий случай он протянул руку к сумке, пошарил в ней и вытащил наружу пистолет ПМ. Снова поймав взглядом группу чеченцев, которые всё ещё стояли, переговаривались перед входом в кафе, он снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в патронник и положил его на пол. Чтобы был под правой рукой.
   Немного успокоившись, он снова приник к прицелу, водя перекрестьем по незнакомым ему лицам. Человека, которого ему показал на фотографии Матвей и которого он назвал Вахой, среди стоявших не было.
   Бекас опустил руку вниз, нащупал ребристую холодную рукоятку пистолета, сжал её в ладони и внезапно резко повернулся назад, готовый выстрелить в любого, кто окажется за спиной. К своему удивлению, он увидел Витька.
   – Ты чего? Чего делаешь здесь? Я же тебя мог завалить ненароком, – сказал он хрипло.
   – Зашёл глянуть, как ты, помощь не нужна?
   – Топай вниз. Я здесь обойдусь…
   Договорить он не успел, прозвучал глухой выстрел, и пуля пробила ему голову. Осторожно ступая, из глубины чердака к телу приблизился Беспалый, убирая пистолет с глушителем в карман куртки.
   – Давай прибираться здесь, – скомандовал он, рассматривая лежащего Бекаса, – надо его стащить вниз, спрятать в машине. Потом вывезем за город и закопаем. Понял?
   – Ясен пень! Пойду, чемодан притащу из багажника.
   Витёк отправился вниз, на улицу, за огромным чемоданом, приобретённым накануне специально по поручению Матвея.
   Беспалый подошёл вплотную к мёртвому стрелку, присел на корточки и взял винтовку в руки.

   Уральск, казино «Эльдорадо», офис Матвея, 19 августа, 14.10
   Матвей не ожидал прихода Карпова, но полковник внезапно заявился в казино, пришёл чем-то озабоченный, хмурый, не в настроении.
   – Виски хочешь? – спросил Матвей, развалившись в кресле за своим столом.
   – Налей полстакана. Много не буду, ещё на службу вернусь.
   Матвей поднялся, налил виски и протянул Карпову. Тот снял милицейскую фуражку, небрежно бросил её на стол, сел в кресло, медленно глотнул.
   – Сделал, как я сказал? – осведомился полковник.
   – Да, Бекаса замочили, тело спрятали. Но я не въезжаю, зачем всё это? Бекас завалил бы Ваху, и ништяк, город мой!
   – А завод тебе не нужен? Зачем тогда Генералова кончили? – полковник бросил удивлённый взгляд в сторону Матвея. – Тут, Матвей, так: или война с чеченцами, или завод, сразу всё замутить не получится. А с Вахой я решу, как лучше сделать, потом тебе скажу.
   Матвей кивнул и, взяв виски, отпил глоток. Лицо его было злым, недовольным.
   – Да… Генералов… Тут, Коля, такая хрень нарисовалась. Короче, мне Настя звонила. Оказывается, ещё до Генералова Плотников снюхался с новой фирмой из Москвы, называется «Вест финанс». У них бабок полно, и в городе их никто не перекроет. Я думал, уберу Генералова, пугану Плотникова, и тема отвалится, этим москвичам будет от ворот поворот. Но этот идиот, кусок дерьма, Плотников запил, не могу нигде найти.
   – А ты надави на Красовскую. Она сейчас одна, без поддержки Плотникова.
   Матвей зло усмехнулся.
   – Придётся!
   Карпов встал, взяв стакан с виски в руку, начал прохаживаться по кабинету, глубоко задумавшись. Но вот остановился, сказал озадаченно:
   – Кто бы мог подумать, что Плотников окажется такой тварью. Не ожидал от него такого. А с виду уважаемый человек! Как писал английский классик: «Весь мир бордель, а люди проститутки».
   – Так что думаешь, Колян? – вернулся к теме Матвей. – Чё будем делать с заводом? С москвичами бодаться напрямую пока не с руки, я не знаю, есть ли за ними братва. А ну как их авторитеты крышуют? Что тогда? Сильвестр, может, и разрулит в Москве, но надо время.
   – Я понял тебя! Есть мыслишки кое-какие разные, Матвей, обмозговать надо. Ты пока позвони Красовской и попробуй порешать через неё с «Вест финансом». Эту дуру давно пора шугануть.
   Карпов снова уселся в кресло, а Матвей потянулся за трубкой и набрал номер на телефоне.
   – Настя, ты знаешь, как позвонить Красовской? Знаешь? А можешь меня соединить? Хорошо, подожду, – прикрыв трубку рукой, он пояснил Карпову – Сейчас соединит – это секретарь Плотникова.
   В трубке что-то щёлкнуло, раздался строгий голос Красовской, Матвей представился:
   – Екатерина Евгеньевна? Это Матвеев, предприниматель.
   – Да, я знаю вас. Вы участвуете в конкурсе по металлургическому заводу.
   – Я что-то в непонятках. Там ещё участники образовались? Или как? Вроде приём заявок прикрыли уже.
   – О чём вы говорите? Мне ничего неизвестно!
   – Екатерина Евгеньевна, я говорю о фирме «Вест финанс». Мне кажется, она не должна участвовать в аукционе, или я ошибаюсь? – голос Матвея приобрёл угрожающий оттенок.
   – Ну, я не знаю…
   – А вы узнайте! – настойчиво порекомендовал он, – и помните о Генералове. Он тоже прикидывался непонятливым.
   Матвей в бешенстве кинул трубку на телефон.
   – Стерва!
   – Кто бы сомневался! – заметил озабоченно Карпов. – Ладно, у меня тут мысли созрели насчёт завода. Давай теперь потолкуем!

   Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 19 августа, 17.10
   Забелин периодически докладывал Шумилову о ходе работы по делу «Стрекоза». Шумилов и так знал все нюансы этого непростого дела, но хотел, тем не менее, держать руку на пульсе. Вот и сейчас, зайдя к начальнику в кабинет, Сергей положил перед собой сводки прослушивания Красовской.
   – Принесли свежую сводку по телефону Красовской, – сообщил он, доставая листик из папки.
   – Есть что-то?
   – Звонил Матвей, угрожал, требовал снять «Вест финанс» с конкурса.
   – Для нас и так плохо, и эдак. С одной стороны, бандиты Матвея, с другой – иностранцы, хозяева стратегического предприятия, на котором делают бронетанковую технику. Всё неприемлемо!
   – Мне кажется, на данном этапе бандиты для нас хуже. По иностранцам… Помните, генерал говорил, что отправили шифровку в Москву.
   Шумилов закурил.
   – Знаю! – заметил Николай Поликарпович. – Вроде бы сам Черномырдин заинтересовался. Они пойдут с Сосковцом к Ельцину и должны убедить президента снять завод с аукциона. Так что в принципе это вопрос нескольких дней. Поэтому ты прав, надо любыми путями помешать Матвею.
   – Я об этом и говорю! Только вот как? Если бы его можно было изолировать, хотя бы закрыть на пару дней…
   – А толку? Есть представитель от фирмы, этот, как его, юрист Белоглазов, он и будет на аукционе. А самому Матвею тебе предъявить нечего. Да, мы подозреваем, что он стоит за нападением на Виккерс, убийством Генералова, но где улики? Нет, братец, изворачивайся, как хочешь. Надо что-то другое.
   В это время открылась дверь и вошёл Лысенко, держа в руках толстую папку бумаг. Увидев Забелина, он замялся.
   – Николай Поликарпович, вы заняты?
   – А что ты хотел?
   – Доложить по делу «Банкроты».
   – Нет, мы уже закончили. Тебе всё понятно, Сергей?
   После разговора с Шумиловым о Матвее Забелин решил ещё раз спросить о нём у Саши Цыганкова. Когда он вошёл к нему в кабинет, чернявая лохматая голова Александра склонилась над столом. Тот пытался разглядеть на документе синеватый оттиск круглой печати, прочесть надпись внутри. От усердия даже высунул кончик языка.
   – Лупу тебе взять слабо, Санёк? – поддел его Забелин. – У меня есть, могу дать.
   – А, – махнул тот рукой, – чего тут смотреть, жулики, они и есть жулики. Всё равно надо на экспертизу отправлять.
   – Трудно жить на белом свете! – иронично вздохнул Забелин. – Слушай, у тебя по Матвею ничего нет?
   – А в чём дело?
   – Понимаешь, надо бы его на чём-то прихватить, да вот прихваток нет. У меня аукцион на носу, а после устранения Генералова Матвей реальный претендент. Кроме иностранцев, но по ним отдельный разговор.
   Цыганков с сожалением покачал головой.
   – Нет, Серёж, пока ничего. После этого убийства мы были на ушах, ты же помнишь! Я все ноги стёр! С несколькими источниками встречался. К местным авторитетам ходил: и к Бутузу, и к Косте-Бойцу, и с Вахой тёрки тёр. Они перевели стрелки на Матвея, но всё без фактов, на уровне слухов. Снайпера тоже не нашли, хотя прошерстили все поезда и самолёты. Так что извини!
   – Санёк, у меня просьба, если что-то нароешь, сразу звони. Шумилов санкцию дал.
   – Договорились!
   – Добро, пойду заниматься делами.
   – И что это за интересные дела? – рассмеялся Цыганков. – Может, мне тоже стать начальником? Придумать себе парочку дел – таких длинноногих, стройных, загорелых. Завалиться с этими делами в прохладный номер с кондером и полным холодильником пива, – Саша мечтательно откинулся назад, на спинку кресла, и закинул руки за голову.
   – Буйные фантазии! – хмыкнул Забелин.
   – Ты же знаешь, женщины – моя слабость! А ты чего весёлый такой в последнее время? Ритка веселит?
   – Почему решил?
   – Глаз у тебя стал шаловливый. Слушай, не появилась ли у тебя новая зазноба? Та деваха из администрации, о которой ты рассказывал?
   – Брось, зачем она мне?
   Сергей махнул рукой и пошёл в свой кабинет, невольно припоминая слова Цыганкова. Может, и в самом деле Ирана Истомина стала ему небезразлична? Время от времени он думает о ней. А как же Рита? Да, положение! Раньше бы написали: «Запутался в связях с женщинами», а теперь говорят: «Хорошо устроился!»
   Он невесело усмехнулся своим мыслям.

   Уральск, казино «Эльдорадо», 19 августа, 15.30
   Матвей расслабленно сидел в кресле, курил косячок с травкой. Сладковатый дым витал в офисе. Всё было ничего, всё шло по плану, вот только Плотников… Председатель облкомимущества продолжал отсутствовать, и Матвея это сильно напрягало. Он позвал Беспалого.
   – Толян, слушай, мы тут с Карпычем помозговали на досуге, как разрулить с заводом. Короче, засылай Витька с пацанами к Плотникову на хату, пусть дознается, что и как, где эта падла прячется. Он мне до зарезу нужен!
   – И то верно! Хватит ему бухать, пора въезжать в тему, в натуре!
   Матвей собрал жёсткие складки вокруг рта.
   – А Калине передай на зону, что надо бы того оперка вызвать. Мол, стволы появились, пусть топает, забирает.
   – Будем опера прессовать?
   – Потом скажу, что делать. Дурь будешь?
   Беспалый протянул руку, и Матвей дал ему тлеющую сигарету.
   – Слышь, Матвей, – обеспокоился Беспалый, – а Калина ведь должен ждать отмашку своего кума, Усольцева. Как он позвонит сам-то оперу?
   – Усольцева? Значит, надо пинок дать этому Усольцеву, чтобы шевелился. Толян, ты сам покумекай, как и что. Усёк?

   Уральск, дом, где проживает Плотников М.Я., 20 августа, 10.10
   Пропажа Плотникова, так же, как и Матвея, заставляла нервничать Красовскую. Она ждала, что он до выходных появится на работе, зайдёт, переговорит, но нет, не вышел.
   Несмотря на субботний день, несмотря на возможность встречи с женой Плотникова, сварливой и глупой бабой, Екатерина Евгеньевна всё-таки решила найти его дома. Она села в свою машину и поехала к любовнику.
   Дом, где проживал председатель облкомимущества, был современной многоэтажкой из красно-жёлтого кирпича, и в нём уже имелись приметы новой жизни: место для консьержки, пандус для съезда, металлический забор. Консьержка, сидевшая на входе, оказалась пенсионеркой.
   – Скажите, а Михаил Яковлевич дома? – оторвала её Красовская от чтения журнала.
   Та приоткрыла застеклённую створку.
   – Откуда я знаю? Не видела его. Давно уже не видела.
   – Сколько дней?
   – Да говорю, давно! А вы откуда будете?
   – Я его коллега с работы. Вот, приходится даже по субботам ездить…
   – С работы? – консьержка удивилась, сняла очки. – Много вас развелось. Уже одни приходили сегодня, тоже с работы.
   – Это какие? Они себя назвали? Как их зовут?
   – Да не знаю я! Мордатые такие. Ушли вроде уже.
   Поколебавшись самую малость, Екатерина Евгеньевна попросила:
   – Я тогда поднимусь, проведаю Михаила Яковлевича? Может, ему помощь нужна. Он на каком этаже?
   – На двадцатом проживает. Ехайте!
   Красовская отправилась к лифту, слыша, как консьержка ворчит ей вслед:
   – Ага, помощь нужна! А жена на что? Знаю я вашу помощь!

   Зайдя в лифт, Екатерина Евгеньевна потянулась, чтобы нажать кнопку двадцатого этажа, но вдруг передумала, испугавшись чего-то, и палец сам собой нажал кнопку двадцать второго этажа. Лифт начал подниматься.
   «Только бы Миша был дома! – мелькнуло в голове Красовской. – Аукцион уже на следующей неделе. Как он мне нужен! Что делать? Уступить Матвею или закончить с западниками?»
   Лифт в это время остановился, она вышла на площадку и с осторожностью начала медленно спускаться, заглядывая вниз лестничного пролёта. Этажом ниже ей послышались невнятные голоса. Нехорошие предчувствия овладели Красовской. На носках туфель, чтобы цоканье металлических каблуков её не выдало, она аккуратно переступила ещё несколько ступеней вниз.
   Увидев площадку двадцатого этажа, её краешек, Екатерина Евгеньевна осторожно заглянула через перила. У закрытой двери Плотникова стояли двое парней. Один из них, плотный, с упитанной физиономией громко спрашивал через закрытую дверь:
   – Хозяйка, а где Михаил Яковлевич? Его на работе ищут.
   Из-за двери отвечала женщина:
   – Не знаю! Я у них убираюсь. Ничего не знаю!
   – А что сказал, куда поехал-то?
   – В санаторий вроде, «Сосновый бор», – снова раздался женский голос.
   – Не врёшь, тётка? А то смотри!
   Мордатый с силой пнул дверь квартиры, но железная дверь издала только глухой звук. Красовская отпрянула и на цыпочках начала подниматься наверх по ступеням лестницы, моля Бога, чтобы её не заметили бандиты.

   Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Усольцева Л.П., 20 августа, 10.24
   В эту субботу работал и Усольцев. Он просматривал материалы, переданные ему Кислицыным о сотруднике управления, занимающемся бизнесом через свои связи в аэропорту. Леонид Петрович зачитался материалами, прокручивая в голове разные способы поимки с поличным этого подпольного бизнесмена. Работа его захватила: оперативные комбинации, ввод агентов, техсредства…
   Однако творческий полёт мысли Усольцева прервал буквально влетевший в кабинет Михаил Иванов.
   – Леонид Петрович, – сказал он, запыхавшись, – ко мне Куроедов Вася подходил. По поводу Калинина Петра Андреевича.
   Усольцев оторвался от чтения бумаг, поднял голову и непонимающе уставился на своего сотрудника.
   – Кого?
   – По поводу Калины.
   – А, понятно! Что с ним?
   – Куроедов сказал, что Калину хотят перевести в другую колонию. Тогда мы его не сможем использовать.
   – Зачем его переводить? Я не понял… У нас же договоренности.
   – Из-за нарушения внутреннего режима.
   Усольцев пристукнул кулаком по столу.
   – Вот идиотизм! У нас всё готово для завершения проверки?
   – Да!
   – Тогда дай команду Калине, пусть звонит Цыганкову, назначает встречу. А перевод… Попроси Куроедова – нам надо оттянуть на пару-тройку дней. Такая задержка, я думаю, погоды не сделает.
   Миша нерешительно потоптался.
   – Леонид Петрович, я вам больше не нужен?
   – А что?
   – Суббота всё-таки. Хотели с женой к её родителям на дачу, в баньке попариться.
   Усольцев добродушно прищурился, потому что любил поучать подчинённых.
   – Чекисты, Миша, работают без выходных! – со значением произнёс он. – Помнишь плакат времён войны: «Враг не дремлет»? То-то!
   – Но сейчас же не война!
   – Это в обычном смысле. Сейчас криминальная война, Миша. И я не знаю, какая страшней! Ладно, – смилостивился Усольцев, – организуй всё с Калиной и можешь двигать.

   Уральск, кабинет полномочного представителя Президента РФ по Уральской области Дергачёва В.А., 22 августа, 10.12
   Чтобы убрать основного конкурента из гонки за акции металлургического завода, Матвей и Карпов договорились действовать по разным направлениям. Сейчас ход был за Карповым. До аукциона оставалось несколько дней, когда полковник прибыл с визитом к полномочному представителю президента Дергачёву. Тот встретил Николая Ильича радушно и, поскольку Карпов был исполняющим обязанности начальника УВД – предыдущего перевели в Новосибирск, – Дергачёв обещался замолвить словечко в Администрации президента.
   – Так что у вас случилось, Николай Ильич? Слушаю внимательно! – доброжелательно улыбаясь, произнёс Дергачёв.
   – Собственно, ничего экстраординарного. Но… Я хотел вот о чём поговорить. Нам стало известно, что скоро состоится аукцион, будут продавать металлургический завод.
   – Да, есть такое дело! – Дергачёв всё ещё улыбался.
   – В числе других аукционистов ожидается участие фирмы «Вест финанс». Они уже внесли залог, и Красовская их допустила.
   – И что вас беспокоит?
   Карпов значительно помолчал, словно собрался открыть большую тайну, потом продолжил:
   – Имеется оперативная информация, что за «Вест финансом» стоят реальные бандиты, в частности, чеченская ОПГ Москвы.
   – Да вы что? – изумился Дергачёв. – А мне говорили, там одни иностранцы.
   – Кто говорил?
   – Красовская. Знаете её?
   – Да.
   – Она была прямо перед вашим визитом. Убеждала, что это солидные иностранцы, им можно доверять.
   «Вот же стерва! – совсем как Матвей, подумал Карпов. – Её же предупреждали, говорили! Нет, не доходит! Вернусь, скажу Матвею».
   – Красовская ошибается! – между тем спокойно заметил он. – У нас точные данные – за ними бандиты. Эту фирму надо убрать из списка участников.
   – Вы уверены? Дело в том, что я уже сообщил в Администрацию президента.
   Теперь Дергачёву было не до улыбок, он изменился в лице, вероятно, просчитывая те возможные неприятности, в какие могло вылиться неверное информирование вышестоящих инстанций. Полномочный представитель вскочил, заметался по кабинету, демонстрируя помятый костюм и заляпанный каким-то соусом ворот рубашки.
   – Доложили о «Вест финанс»? А им в Москве что за дело? – осведомился Карпов, пренебрежительно глядя на федерального чиновника.
   – Ну как же! Привлечение иностранных инвесторов сейчас приоритетная задача для органов местной власти. – Дергачёв остановился, достал несвежий серый платок и обтёр им лицо.
   – В данном случае инвесторы сомнительные. Поверьте мне!
   – Признаться, Николай Ильич, вы меня серьёзно озадачили. Серьёзно! Хорошо, я подумаю. Но спасибо за предупреждение. Как говорится: «Предупреждён, значит вооружён». Так? – и Дергачёв засмеялся мелким подхалимским смехом.
   Выглядело это неприятно, и, прощаясь с ним, Карпов бросил свысока:
   – Только думайте скорее. Аукцион уже на днях.

   После ухода Карпова Дергачёв побежал к Красовской.
   – Виктор Алексеевич, какая неожиданность! – та поднялась из-за стола. – Что заставило вас спуститься с Олимпа, я имею в виду с четвёртого на третий этаж?
   Дергачёв обмахивался грязным платком.
   – Екатерина Евгеньевна, что же ты меня в заблуждение вводишь, матушка? Твои солидные люди – «Вест финанс», оказывается, связаны с бандитами.
   – Это кто вам сказал? – Красовская насторожилась.
   – Сейчас у меня был Карпов, из УВД. У них есть оперативная информация. А я уже доложил в Москву.
   – Информация? Оперативная? – Екатерина Евгеньевна холодно улыбнулась. – Вы знаете, что такое оперативная информация – это непроверенная информация. Кто-то где-то кому-то сказал, вот и родилась такая информация. Никого не слушайте! Я за них ручаюсь!
   – Карпов тоже ручался! Прямо не знаю, кому верить!
   Дергачёв выглядел расстроенным. Он опустился на стул возле приставного столика, и Красовская заметила пятно от кетчупа на его воротнике. Екатерина Евгеньевна не любила неряшливых людей, она заявила твердо:
   – Верьте своей интуиции, Виктор Алексеевич! Интуиция редко подводит.
   – Ох, чувствую, влечу я с вашими играми! – покачал головой представитель президента.

   Уральск, УФСК по Уральской области, 22 августа, 12.55
   В последнее время Михаил, увлечённый организацией подставы Цыганкову, взял за обыкновение врываться в кабинет Усольцева без стука. Вот и сегодня он быстро вошёл с довольным видом и сообщил:
   – Он позвонил.
   Усольцев хмуро поглядел на него.
   – Кто позвонил, куда?
   – Цыганков позвонил квартирной хозяйке, сказал, что завтра придёт на квартиру.
   – Во сколько?
   – Часов в пять.
   Услышав эту новость, Усольцев подобрел.
   – Значит, клюнул на нашу наживку? – спросил он, с удовольствием потянувшись, разминая затёкшие от сидения члены.
   – Выходит, так!
   – Ладно, попробую перехватить Цыганкова в столовой и перепроверить информацию. На всякий случай!
   На обеде Усольцев отыскал Цыганкова, подсел к его столику.
   – Как дела, Саша? – участливо поинтересовался он.
   – Всё нормально, Леонид Петрович. Дела как у табуретки – каждый норовит сесть сверху!
   – Хе-хе! – тихо рассмеялся Усольцев. – Люблю людей с юмором. Табуретка. Да! Значит, у тебя всё нормально. А в отделе как, давно я к вам не заглядывал!
   – В отделе тоже нормально, работаем.
   – Слушай, ты занят сегодня вечером? Мне с тобой переговорить надо! – попросил Усольцев, пытливо глядя в лицо Цыганкова своими маленькими глазками.
   – Извини, Леонид Петрович, работа – у меня вечером встреча. А что за вопрос, серьёзный?
   – Нет, личный, – Усольцев доброжелательно усмехнулся, – ничего, не можешь сейчас, потом поговорим. Не к спеху!
   Итак, информация подчинённого подтверждалась. Не испытывая больше надобности в дополнительных силах, Леонид Петрович позвонил начальнику оперативно-поискового отдела и дал команду снять с Цыганкова наружное наблюдение.
   А Цыганков, вернувшийся в кабинет, услышал звонок. Это была Рита.
   – Слушай, Саша, – сказала она, – ты не знаешь, где Серёжа? Не могу ему дозвониться, телефон не отвечает.
   – У него сейчас запарка. Он, наверное, телефон отключил, – ответил ей Цыганков. – А что случилось, что-то срочное?
   – Нет… – замялась Рита, – пожалуй, нет!
   – Он освободится и сразу тебе перезвонит, – пообещал Цыганков, – я его предупрежу.
   Не успел он положить трубку, как позвонил уже Забелин.
   – Привет, Саня! – начал он.
   Однако Цыганков его перебил:
   – Лёгок на помине! Тебя Ритка ищет, а ты трубку не берёшь.
   – Некогда говорить, я специально на звонки не отвечаю, чтобы не отвлекали, и даже кабинет закрыл изнутри. А что она хотела, не сказала?
   – Нет, видимо, свои секреты она доверяет только тебе.
   – Значит, не срочное. Добро, как только разгребу дела, сразу ей позвоню, спасибо, что сказал! – Забелин на минуту замолк, потом продолжил: – Слушай, я чего звоню, у Поликарпыча день рождения скоро, надо бы деньги собрать, подарок купить. Как ты на это смотришь?
   – А почему я? – удивился Цыганков.
   – Ну, ты же у нас массовик-затейник, а мне этим заниматься некогда, у меня аукцион на носу.
   – А у меня, думаешь, время есть? У меня контрабанда наклёвывается.
   – У тебя как скоро?
   – Скорее некуда! Ладно, Серёга, пользуешься моей слабостью! – сдался приятель. – Соберу, так и быть. Кстати, если навязал мне это дело, давай, гони бабки первым.
   – Сейчас принесу! – ответил Забелин.
   И действительно, через минуту он вошёл в кабинет, быстро отдал деньги и ушёл к себе, оставив Александра заниматься нудным делом – сбором денег у коллег.

   Уральск, площадь перед областной администрацией, 22 августа, вечер
   Закончив рабочий день, Екатерина Евгеньевна закрыла кабинет, неторопливо вышла из здания, ощущая усталость в теле и тяжесть в голове. Подготовка к аукциону порядком её вымотала – все эти документы, согласования, подписи. Если бы ещё Плотников был рядом, помог как-то, поддержал, но его не было, и приходилось всё делать одной.
   Она пошла к машине, по пути вспоминая, куда положила ключ от «мерседеса», и, решая, чем займёт сегодняшний вечер. Можно пойти в ресторан, а можно и в спа-салон? В спа, пожалуй, лучше! Там есть солярий, а кожа у неё в последнее время сделалась неприлично бледной. Она там закажет маникюр, педикюр и, конечно, массаж, и чтобы его делал непременно мужчина сильными, гибкими руками. Надо давать себе отдых хоть изредка, хоть немного. Надо уметь расслабляться, особенно после такого тяжелого дня.
   Красовская шла, отдаваясь приятным мыслям, предвкушая хороший отдых, но у машины её ждал неприятный сюрприз в лице двух человек – Матвея и Беспалого. Матвей улыбнулся, улыбка была холодной, жёсткой.
   – Екатерина Евгеньевна, я думал, мы договорились? – спросил он, собирая складки вокруг рта.
   Красовская растерялась от неожиданности.
   – Я… вы… я всё поняла! – забормотала она.
   – Нет, не всё! Я же предупреждал, а вы что? Пошли к Дергачёву, гнали туфту про левую фирму, которую вы с Плотниковым притащили на конкурс. Нехорошо, мадам! Толян!
   Матвей махнул рукой, и Беспалый достал нож, отчего Красовская в страхе отшатнулась. Но Беспалый не пошёл к ней, он нагнулся и проколол заднее колесо, затем неторопливо перешёл к капоту машины и проделал ту же операцию с передним.
   – Я всё сделаю, обещаю! Не трогайте, не надо! – заверещала напуганная Екатерина Евгеньевна.
   Не слушая ей, Беспалый начал обходить машину, чтобы порезать колёса с другой стороны, но Матвей остановил его.
   – Конечно, сделаете, я не сомневаюсь, Екатерина Евгеньевна! Пошли, Толя!
   Беспалый подошёл к Красовской и демонстративно поднёс остро заточенное лезвие к её животу, отчего у той перехватило дыхание. Но Беспалый и не думал её трогать, он аккуратно сложил нож, убрал в карман, оглянулся на Матвея. И они пошли со стоянки – бизнесмен в деловом костюме и его водитель. Так это выглядело со стороны.
   Глядя им вслед, Красовская бессильно прислонилась к капоту машины, вытирая злые от бессилия слезы.
   На следующий день она первым делом забежала к Ирэне.
   – Ира, где у тебя конверты участников аукциона по металлургическому заводу?
   – В сейфе.
   – Дай-ка мне, я проверю кое-что, потом верну. Истомина открыла дверцу сейфа и достала три конверта.
   Но сразу не отдала.
   – Здесь предложение от руководства завода, «Омега Групп» и «Вест финанс», – перечислила она.
   – Да-да, то, что нужно, – Екатерина Евгеньевна схватила конверты. – Ты вот что, у тебя всё готово к аукциону?
   – Да, Екатерина Евгеньевна. А есть изменения?
   – Нет, всё по-старому. Хорошо, я сейчас их тебе верну. Она стремительно выскочила из кабинета, и Ирэна недоумённо уставилась ей вслед.

   Уральск, улица Новая Заречная, 23 августа, 16.10
   Перед выходом на встречу с поставщиками оружия Цыганков доложился своему начальнику Лысенко, который был в курсе его разработки.
   – Ты надолго туда? Смотри, дел полно и здесь, – спросил тот.
   – Гляну, что стволы на месте, и вернусь.
   – А чего смотреть, бери людей, изымайте оружие! – предложил Лысенко.
   – Есть у меня сомнение – не кидалово ли. Уж больно сбытчики стараются, зазывают. Так что я быстро: одна нога здесь, другая там. Мне ещё надо успеть в магазине на вечер затариться продуктами. А завтра повяжем этих барбосов.
   – Только много людей не обещаю, у нас ещё дело на подходе – коррупция в таможне.
   – Ничего, привлечём убоповцев, как прошлый раз, у них есть СОБР.
   – Лады, позвоню и договорюсь! – согласился с его предложением Лысенко. – Тебе прикрытие надо, может, возьмёшь с собой кого-то из оперов?
   Секунду подумав, Цыганков ответил:
   – Обойдусь без провожатых – нам не в первой! Я же с ними встречался, никакой угрозы там нет, обычные торгаши. А возьмёшь с собой опера, больше будешь бояться за него, чем за себя, только лишние хлопоты.
   – Смотри, тебе видней, ты у нас важняк [27 - «Важняк» – старший оперуполномоченный по особо важным делам. Должность в правоохранительных структурах, приравненная к званию «подполковник».].
   Попрощавшись, Цыганков накинул ветровку, под которую надел наплечную кобуру с пистолетом, стремительно сбежал вниз по лестнице к центральному выходу, вышел во двор и сел в оперативную машину.
   «Должен успеть, – подумал он, посмотрев на часы, – поеду нормально, гнать не буду. Ни к чему нарушать правила и злить гаишников!»

   У подъезда, где проживали контрабандисты, никого не было, и Цыганков занял свободное место на тротуаре. По привычке осмотревшись и не обнаружив ничего необычного, он закрыл машину, включил сигнализацию, вошёл в подъезд. Лестничная площадка была пуста. Где-то лаяла собака, где-то шумел ребёнок, но в общем было тихо.
   Он три раза позвонил в дверь. Послышались шаги, громко щёлкнул замок. На пороге стоял Калина в потёртой лиловой спортивной куртке и таких же штанах. Куртка была расстёгнута, обнажая волосатую грудь с синими рисунками татуировок. Увидав гостя, Калина сказал:
   – Пришёл? Заходи в хату, – сам он скосил глаза за спину оперативника, чтобы убедиться, что тот один, без сопровождающих, – захлопни за собой дверь!
   У Цыганкова мелькнула мысль, что дверь до конца закрывать не стоит. «Может, поставить замок на защёлку?» – подумал он, переступая порог. Но ему вряд ли грозила реальная опасность со стороны этого щуплого мужичка. Даже вдвоём с молодым Бесом они ничего не смогут ему сделать. Да и Беса пока не видно.
   Калина повёл Цыганкова по узкому коридору в маленькую комнату, где в прошлый раз проходила их встреча. «Посмотрим на стволы, – подумал Александр, – если мне их покажут. Если нет, надо послать эту братию куда подальше и линять отсюда».
   На всякий случай, поскольку ситуация могла обостриться после его отказа покупать кота в мешке и Калина мог попереть буром, Цыганков сунул руку к кобуре, снял пистолет с предохранителя.
   Они прошли мимо кухни, где у плиты стояла старушка и готовила ужин, отчего в квартире стоял запах варёного мяса, лука и укропа, и вошли в небольшую комнату. Как и в прежний раз, на столе стояла набитая чем-то застёгнутая на молнию сумка. Вновь Калина прошёл к ней и, повернувшись к Александру, сказал, кося глазами в угол комнаты:
   – Вот товар. Долго будешь тянуть?
   В его позе, голосе и тоне было нечто такое неестественное, что заставило Цыганкова насторожиться. В комнате имелась небольшая ниша, в которой стояла тахта, скрытая небольшой шторкой из полинялой ткани жёлтого цвета. Александр увидел шевеление, шторка отодвинулась, и оттуда появился ещё один человек – не Бес.
   В этом человеке Цыганков узнал одного из подручных Матвея – Беспалого, известного ему по памятной встрече в офисе Риты.
   – Ба! – произнёс скрипучим голосом Беспалый. – И что же это ментам здесь надо? Никак за стволами притопал? Неужто своих не хватает? Пойди в любую ружейку, там пушек, как грязи. Нет, ты посмотри, Калина, он сюда припёрся!
   Словно пребывая в большом удивлении от внезапной встречи, Беспалый театрально развёл руки в стороны, укоризненно покачал головой, обращаясь по большей части к своему корешу Калине.
   Не дожидаясь окончания этого представления и поняв, что раскрыт и что дальше тянуть нет смысла, Александр выдернул пистолет из кобуры и направил его сторону бандитов. Но сказать ничего не успел. На него обрушился сзади страшный удар по голове, и он рухнул на пол как подкошенный, сразу потеряв сознание.
   – Ну, как я его вырубил? – спросил довольный собой Бес, неслышно подкравшийся сзади. Он снял перед этим обувь, чтобы случайно не скрипнуть досками деревянного пола.
   – Всё хоккей! – ответил, осклабившись, довольный Калина, – поможешь его вывести. Дай сюда водку!
   Бес взял с тумбочки бутылку водки, передал Калине, и тот сверху полил ею лежащего без движения Цыганкова.
   – Ты со мной будешь подрывать или назад в зону? – спросил он Беса.
   Молодой парень шмыгнул носом.
   – Слышь, Калина, мне сидеть осталось всего ничего, скоро откидываться. На фига мне такая хрень? Лучше вернусь. А для чего этот мент Матвею? Надо завалить его и закопать. Менты – это клад, который лучше хранить в земле.
   – Не твоего ума дело! – хмуро отозвался Беспалый, которого Матвей посвятил в свои планы. – Давай, топай в зону! Только смотри, не болтай! Тебя начнут трясти: где, да что, да как. Стой на своём: гулял на улице со знакомым, в дом не входил, ничего не видел. А ты, Калина, достань у опера ключи от машины в кармане и пушку забери.
   Бандиты обыскали Цыганкова, забрали пистолет, наручники, ключи от машины и милицейское удостоверение, которое он носил для прикрытия. Беспалый раскрыл красные корочки, прочитал насмешливо: «Капитан Цыганков Александр Игоревич, оперуполномоченный отдела уголовного розыска ГУВД г. Уральска».
   – Чё оперуполномоченный, – блеснул фиксами он, – теперь упал намоченный! Всё, сваливаем!
   Бес и Калина подняли Александра, закинув его руки себе на плечи, и поволокли по коридору, словно сильно выпившего мужика подхватили приятели, чтобы доставить до дому, прямо к жене.

   Уральск, УФСК по Уральской области, 23 августа, вечер.
   Рабочий день управления длился до шести часов вечера, но и после окончания работы многие сотрудники задерживались – в окнах многих кабинетов допоздна горел свет. Этот день не стал исключением – в своих кабинетах сидели Лысенко, ожидавший возвращения Цыганкова, Забелин, занятый предстоящим аукционом, и, конечно, Усольцев, который ждал звонка от агентов из квартиры.
   Через час после отъезда Цыганкова Игорь Лысенко начал испытывать лёгкое беспокойство. От Александра не было никаких вестей, хотя он намеревался быстро провести свою проверку и вернуться назад. Проверять там, в сущности, было нечего – убедиться, что оружие есть, и уйти. Это заняло бы минут десять-пятнадцать, никак не час.
   Примерно в половине седьмого вечера Лысенко зашёл в кабинет к Шумилову, который тоже ещё не ушёл домой – сидел вместе с Забелиным.
   – Николай Поликарпович, – проявил беспокойство Лысенко, – Саши Цыганкова до сих пор нет, хотя он должен был давно вернуться.
   Начальник отдела посмотрел на часы.
   – Да, ты прав!
   – Позвони ему домой, может, уже дома, – предложил Забелин.
   – Если там нет, – добавил Шумилов, – придётся докладывать генералу. Чёрт с ней, с этой его разработкой. На всякий случай скажи всем, кто есть в отделе, пусть не расходятся, возможно, надо будет выезжать в адрес.
   Выйдя из кабинета, Лысенко набрал телефонный номер квартиры Цыганкова и услышал, как старший из его сыновей, Денис, снял трубку. Мальчик ответил, что папы нет и домой он ещё не приходил.
   Нехорошее предчувствие овладело Лысенко. Обычно Цыганков был осторожен, всегда отзванивался и никогда не пропадал, не оставив предварительно своих координат. Взяв подборку материалов в отношении лиц, которых разрабатывал Цыганков, Лысенко с тяжёлым сердцем вернулся к Шумилову.
   – Что, дома нет? – спросил тот. – Давай материалы.
   Лысенко передал подборку. Торопливо потушив сигарету, Шумилов отправился к генералу. Услышав, что оперативник ушёл на встречу с контрабандистами без прикрытия, начальник управления укоризненно покачал головой и приказал немедленно выезжать, взяв всех свободных людей из отдела, поскольку АОБГ собирать долго.
   Сразу после ухода из кабинета Шумилова генерал вызвал к себе Кислицына и Усольцева.
   – Доложите, что у вас с проверкой Цыганкова! – потребовал Алексеев у своих подчинённых, едва те переступили порог. По тону генерала они уже поняли, что ничего хорошего их не ждёт.
   Усольцев чуть выступил вперёд, сообщил деловито:
   – Товарищ генерал, проверка вошла в завершающую стадию. Сегодня Цыганков пошёл на встречу с нашими источниками из криминальной среды, на которой всё прояснится. Жду отчёта от этих людей.
   – И долго будете ждать? До ночи? – голос Алексеева потяжелел.
   – Нет, товарищ генерал, должны были уже позвонить, – стушевался Усольцев, до которого стало доходить, что в его проверке что-то не получилось и произошёл сбой.
   – Борис Иванович, а почему эту проверку не прекратили? Мне совершенно непонятно! Шумилов доложил справку Цыганкова после вашей подставы – там всё ясно и понятно. Ни в чем он не замешан, ни с каким криминалом не связан. Я спрашиваю, почему её не закончили?
   – Товарищ генерал! – сказал Кислицын, со злостью посмотрев на Усольцева. – Подполковник Усольцев не поставил меня в известность, что продолжает проверочные мероприятия. Я тоже читал эту справку и дал команду снять с Забелина и Цыганкова наружное наблюдение, прослушивание телефонов. Мне тоже совершенно непонятно, почему подполковник Усольцев проявляет излишнюю инициативу.
   Начальник управления, выслушав объяснение, которое его явно не удовлетворило, стукнул что есть силы кулаком по столу, лицо Алексеева побагровело, и он закричал на обоих:
   – Вам что, делать больше нечего? Если с Цыганковым что-то случится, то вы у меня погон лишитесь, проверяльщики, мать вашу! Немедленно выясняйте, что произошло, принимайте меры для розыска офицера! Докладывайте каждый час. С работы не уходите, пока не будет ясности. Всё, идите, работайте!
   Сотрудники отдела Шумилова, получив указание генерала, немедленно выехали на квартиру, где проходила встреча.
   Забелин, несмотря на загруженность, напросился к Лысенко в сопровождающие и сел с ним в одну машину. Перед выездом они связались с ГАИ и дали ориентировку на поиск управленческой «семёрки» вишнёвого цвета, на которой уехал Саша Цыганков.
   Дверь квартиры им сразу открыла бабушка – хозяйка квартиры.
   – Бабуля, – спросил её с порога Лысенко, – постояльцы твои где?
   – Ой, милок, даже не знаю. Как ушли давно, так и не видела боле.
   – А сколько их было?
   – Сколько? – старушка задумалась. – Дак трое… а может, четверо – уж и не упомню. Один только пьяный был, ноги у него заплетались. Сам-то идти не мог, так они его под руки вели.
   – Откуда вы узнали, что пьяный? – уточнил из-за спины Лысенко Забелин.
   – Пьяный, пьяный. Такой запах в комнате и по коридору, хоть святых выноси! Нельзя так пить! Я уж знаю, что это такое: муж-то спился и умер рано.
   Оперативники прошли в комнату, в которой проходила встреча, но ничего полезного для себя не обнаружили. Только коврик сильно пах водкой. Пустая бутылка стояла здесь же, на столе.
   – Назад когда обещали вернуться? – спросил у бабушки Лысенко, едва они возвратились назад.
   – Ничего не сказали, я уж и не знаю прям, чё думать…
   Лысенко повернулся к двум сотрудникам отдела, приказал:
   – Останетесь здесь на всякий случай. Ну что, поехали? – спросил он Забелина.
   – Давай в управление, может, есть новости.

   Уральск, кафе «Малахит», 23 августа, 21.25
   Поздним вечером к кафе «Малахит», в котором заседал Ваха со своими людьми, подъехал на личной машине милицейский опер Игорёк. Он осмотрелся, потом вышел из салона и достал из багажника длинный свёрток, похожий на замотанную палку.
   Через минуту открылась задняя дверь кафе, и на пороге возникла официантка Света, которая поставляла ему важную информацию и прошлый раз указала на Цыганкова, встречавшегося с Вахой.
   – Вот, возьми! – сказал ей Игорь, протягивая свёрток. – Спрячь в подсобке. Только смотри, чтобы никто не засёк!
   – А что тут? Мне потом ничего не будет?
   – Всё пучком, Светик! Если что, я тебя отмажу. Держи! Это премиальные.
   Он дал ей пакетик с белым веществом, и довольная Света отправилась в кафе. Игорёк закурил в сторонке, чтобы скоротать ожидание, но ждать долго не пришлось, Света быстро управилась. Она появилась на пороге, подходить к нему не стала – только махнула издали рукой, мол, всё сделала. Игорь тоже ответно помахал ей и сел в машину. Там он взял пейджер, продолжая смолить сигарету, набрал условные цифры.
   Он не знал, что они значат, для чего он это делает: таково было указание непосредственного начальника. Игорь не привык вдавался в подробности и только краем уха слышал, что операцию спланировали чины из областного УВД.
   Словно по мановению волшебной палочки после его сигнала из-за перекрёстка выехало несколько машин, и в их числе автобус «пазик» с бойцами СОБРа. Игорь окинул их взглядом – сейчас начнутся маски-шоу. Ну что ж, это их работа, а ему здесь делать больше нечего, и он завёл машину, поехал прочь от кафе.
   В это время в двери кафе ломанулся СОБР, толпой пошли сотрудники милиции. Один из них, по виду похожий на следователя – важный, несуетный, деловитый, подошёл к бармену.
   – Где хозяин? – спросил он властным тоном человека, чувствующего за спиной вооружённую силу.
   – Вон, в углу.
   Повернувшись, следователь увидел Ваху за одним из столиков.
   – Ваха Магомадов? Мы произведём у вас обыск. Вот постановление прокурора.
   Ваха махнул рукой.
   – Да делайте сколько хотите! У меня ничего нет!
   – Гражданин Магомадов, может, хотите заявить что-то, добровольно сдать оружие?
   – Слушай, я же говорю, у меня ничего нет. Клянусь Аллахом!
   Из коридора, ведущего за бар, вглубь кафе, появился оперативник со свёртком.
   – Товарищ майор! – обратился он к следователю. – Вот, в подсобке нашли за тряпками. Похоже, ствол, который мы ищем.
   – Давай сюда, клади!
   Опер положил свёрток на столик, принялся осторожно разматывать, однако следователь не преминул предупредить:
   – Смотри, отпечатки не оставь!
   Оперативник аккуратно развернул тряпки, и все увидели винтовку снайпера.
   – Что и требовалось доказать! – торжествующим голосом произнёс майор-следователь. – Сейчас оформим протокол обыска и протокол задержания. Гражданин Магомадов, собирайтесь, поедете с нами!
   Ваха удивлённо подошёл к столику, где лежала винтовка, и оценивающе посмотрел на неё, потом обернулся к бородатому чеченцу.
   – Позвони адвокату, Умар. Вот шайтаны!

   Уральск, УФСК по Уральской области, 24 августа, 09.10
   За окном рассвело. Усольцев, проведший всю ночь в кабинете, с трудом размял ладонью окаменевшее после ночного бдения лицо. Он посмотрелся в зеркало, висевшее на стене. Да, вид был не очень: кожа на лбу собралась в мелкие морщины, веки покраснели, глаза смотрели тускло, и само лицо отдавало желтизной, словно у него, Усольцева, были проблемы с желчью.
   Всю ночь он пытался найти следы Цыганкова и Калины. Беса он нашёл сразу в колонии, но тот клялся и божился, что не знает, куда делись участники злополучной встречи на улице Новой Заречной. Якобы он, Бес, завёл Цыганкова на хату, а сам ушёл.
   Докладывать наверх было не о чем. Приходилось лишь тупо, покорно ждать новостей.
   Леонид Петрович тяжело поднялся и включил электрочайник, который весело забулькал, призывно засвистел, точно ему заботы Усольцева были нипочём. Леонид Петрович ещё раз провёл ладонью по лицу и решил, что нужно сходить в туалет, где был кран с водой, умыться. Но неожиданно зазвонил телефон. Как выяснилось, это был начальник отдела собственной безопасности УВД Староконев.
   – Леонид Петрович, привет! Староконев звонит.
   – Привет, привет, Михалыч! Что скажешь интересного?
   – Много чего. Вчера взяли чеченского авторитета Ваху, и у него винтовочка снайперская обнаружилась. Та самая, из которой Генералова застрелили.
   – Да? Поздравляю! – без энтузиазма произнёс Усольцев. – Наверное, дырки на погонах уже ковыряете для новых звёздочек?
   – Нет, Петрович, пока рано. Слушай, тут вот какое дело, на винтовке есть отпечатки и, по нашим агентурным данным, они принадлежат вашему сотруднику.
   Леонид Петрович густо кашлянул.
   – Нашему? Это кому ещё?
   – Мы о нём недавно говорили – Цыганкову.
   – Кому-кому? Цыганкову?
   Леонид Петрович с сомнением отнёсся к этой новости. Связь с бандитами – это возможно, но снайпер? Стрелял в Генералова? Насколько знал Усольцев, Цыганков никогда не проявлял особого мастерства в тире и не ездил на ведомственные соревнования.
   – Брось! – сказал он с сомнением Староконеву. – Это вряд ли Цыганков.
   – И бросать нечего, – хмыкнул тот, – у вас есть его отпечатки?
   – Мы снимали у всех сотрудников.
   – Можешь отправить ко мне? Мы тут посмотрим, проверим. Может, и ошибаемся! Может, это и не Цыганкова вовсе?
   Усольцев взял карандаш в рот, принялся грызть кончик. Он раздумывал о том, стоит ли передавать отпечатки Староконеву, и что выиграет от этого он, Усольцев, ведь на кону слишком многое? Решать приходилось быстро, в авральном режиме.
   Если на винтовке действительно отпечатки Цыганкова, тогда проверка, которой занимался Усольцев всё последнее время, будет оправданной, а его подозрения обоснованными. Отпечатки Цыганкова, если они на самом деле имеются, послужат делу полной реабилитации Усольцева в глазах других, и прежде всего начальства. А то, что Цыганков раньше не проявлялся как классный стрелок, теперь дело десятое.
   Леонид Петрович отложил карандаш в сторону, бросив взгляд на обгрызенный конец. «Как мышь погрызла!» – автоматически отметил он.
   – Ладно! – сообщил он Староконеву. – Пришлю к вам парня из своего отделения. Но я прошу, об этом пока никому. Мне надо срочно доложить наверх.
   Через несколько часов, когда Михаил привёз результаты сличения отпечатков Усольцеву, тот немедленно отправился для доклада к Кислицыну, а Борис Иванович в свою очередь тут же вызвал Шумилова и Забелина. Усольцев в силу важности момента докладывал стоя, и в его глазах читалось торжество победителя.
   – Докладываю, что органами милиции задержан чеченский преступный авторитет Ваха Магомадов. У него нашли снайперскую винтовку, из которой убили Генералова. Но при этом на винтовке обнаружены отпечатки Цыганкова.
   – Что? Не может быть! – возмутился Сергей.
   – Может, Сергей Павлович, может! – торопливо произнёс Усольцев. – Я отправлял в УВД своего сотрудника, и они всё проверили – отпечатки его.
   Кислицын нахмурился, перевёл взгляд на Шумилова.
   – Выходит, Цыганков работал на бандитов?
   Однако Усольцев, посчитавший, что не до конца насладился триумфом, поспешил вставить:
   – Выходит, так! Наши подозрения оказались обоснованными.
   – Что хотите, говорите, но я не поверю, что Саша оказался предателем! – отверг слова Усольцева Шумилов и, несмотря на осуждающий взгляд Кислицына, достал сигарету, закурил.
   – Если Леонид Петрович подтвердил подозрения, то какие могут быть сомнения? – покачал головой Кислицын. – Факты – упрямая вещь, Николай Поликарпович! Хотите вы или нет, их нельзя опровергнуть. Как отпечатки пальцев Цыганкова попали на винтовку? Где он сам, почему не даёт объяснения?
   Усольцев опять встрял:
   – Наверное, с чемоданом долларов уже где-нибудь на Канарах загорает.
   – Слушай, ты, я тебе сейчас в морду дам! – взорвался Забелин.
   Он вскочил, готовый кинуться на начальника отделения собственной безопасности, но вмешался Кислицын.
   – Майор Забелин, успокойтесь, сядьте на место!
   – Спокойно, Серёжа! – попросил Шумилов, удерживая его за рукав.
   Между тем Усольцев, открыв папку с бумагами, заглянул в неё, достал какой-то листок и положил сверху.
   – То, что Цыганков причастен, нет никаких сомнений! – изрёк он. – Начальник собственной безопасности УВД показал мне агентурное сообщение девушки – она работает в чеченском кафе. Так вот, Цыганкова видели несколько раз с Магомадовым. Он явно проводил конспиративные встречи. А вы говорите: «Не может быть!»
   – Он мог встречаться по служебной необходимости, он курировал эту линию, – возразил Шумилов.
   – Да, мог! – немного мягче заметил Кислицын, видимо, учитывая состояние коллег Цыганкова. – Но где он сейчас? Почему не явился на службу? Хозяйка квартиры сказала, что он напился и ушёл с бандитами.
   На столе у полковника зазвонил телефон прямой связи с начальником управления. Лицо у Кислицына вытянулось, и он с видимым напряжением снял трубку. Генерал Алексеев что-то говорил полковнику, что-то неприятное, угрожающее. Это можно было понять по раздражённому тембру голоса, который громко звучал из трубки и доносился до присутствующих. Впрочем, лицо Кислицына было непроницаемым. После краткого разговора он сообщил:
   – Генерал вызывает на ковёр. Идём все, кроме Забелина.

   Ошарашенный услышанным, Забелин вернулся к себе. Он сел за стол, в голове была пустота – ни мыслей, ни эмоций. Сашка – предатель? Ну, уж нет! В это он никогда не поверит, как бы не старался доказать обратное Усольцев. Сергей вспомнил их последний год в управлении, несколько успешных операций, инициатором которых был Цыганков. В голове не вязалось.
   Чтобы отвлечься, Забелин начал перебирать бумаги на столе. Внезапно ему пришло в голову, что Саша перед уходом что-то сказал важное для него, Забелина. Кто-то звонил. Или он должен кому-то позвонить. Ах, да, Рита! Она звонила и искала его.
   Он набрал номер её офиса, Рита оказалась на месте.
   – Рит, это я, Сергей. Извини, что не позвонил вчера, у нас тут свои заморочки, совсем закрутился.
   – Да ничего, я понимаю, – спокойно ответила Рита, но что-то было не так, Сергей это чувствовал. – Знаешь, я просила Сашу Цыганкова передать тебе, что звонила. Странно, что ты за два дня не смог найти время. Он разве тебе не сказал?
   – Он… он мне сказал, но, Ритуль, извини, не мог позвонить.
   – Ладно! Нам надо встретиться, поговорить. Тут на меня посыпались интересные предложения, я хотела их с тобой обсудить.
   – Слушай, сейчас однозначно некогда и боюсь, в ближайшее время не получится. Давай послезавтра, а?
   – Может, всё-таки найдём время пораньше? – Маргарита заговорила требовательнее. – Например, сегодня вечером, я тебя подвезу до дома, и по дороге поговорим?
   – Ну, давай! – неуверенно согласился Сергей, не представляя, чем будет заниматься вечером. Вечером его могли привлечь на розыск Саши, потребовать отчёт о предстоящем аукционе, да мало ли какие ещё дела могли свалиться на его голову. Он положил трубку, замер в задумчивости. Но новый звонок заставил очнуться от невесёлых мыслей.
   К его удивлению, прозвучал голос Ирэны.
   – Это Ира, надо встретиться!

   Уральск, сквер возле здания областной администрации, 24 августа, 11.39
   Они шли по дорожке сквера, касаясь плечами, руками друг друга, но Забелин не придавал этому значения – это не любовное свидание. Это всего лишь встреча по необходимости. Истомина тоже была настроена по-деловому, и кажущаяся видимость свидания, похоже, её совершенно не волновала.
   – Сергей, я знаешь, чего тебе звонила? – торопливо говорила Ирэна, посматривая на часы – она покинула здание до обеда, могли хватиться, – тут странное дело! Красовская вчера брала конверты, а сегодня вернула.
   – Какие конверты? – не понял Забелин.
   – Завтра же аукцион по металлургическому заводу. Конверты с предложениями от участников.
   – Брала, говоришь? Интересно! – он помедлил. – Количество участников не изменилось, всё так же трое?
   – Да!
   – Но брала конверты она не зря. Она тебе не жаловалась на угрозы с чьей-нибудь стороны? Никто не неё не наезжал?
   Истомина наморщила лоб, как бы припоминая.
   – Вроде нет! А что? Ей кто-то угрожает?
   Забелин промолчал и не ответил.
   – Ты можешь их вскрыть потихоньку, посмотреть на суммы, – попросил он.
   – Вообще-то это запрещено.
   – Ира, очень нужно, поверь!
   Она остановилась, взглянула в его лицо большими синими глазами.
   – Если так нужно… Печать всё равно у меня. Заменю конверты на новые и шлепну сверху. Как будто так и было!
   – Ты просто умничка! – обрадовался Сергей. – Послушай, у меня к тебе ещё просьба. За одним из участников, за «Омегой Групп», стоят бандиты, может, слышала о таком – Матвее?
   – Да, весь город его знает. У него ещё казино.
   – Так вот, нельзя, чтобы он выиграл. Я знаю, что в последнее время он угрожал Красовской, и думаю, что она изменила цифры в его пользу. Мы должны этому помешать.
   Они пошли дальше по дорожке. Истомина молчала, о чём-то раздумывая.
   – Ты сможешь сделать это? – настойчиво допытывался Забелин.
   – А ты уверен, что так будет правильно? Вдруг с ней случится то же самое, что с Генераловым. Сереж, ты пойми, я не числюсь в её подругах, особенно после последней нашей стычки из-за Плотникова, но…
   – Понимаю твои сомнения, только Матвей сейчас ничего ей не сделает, побоится – смерть Генералова вызвала большой резонанс. И потом, если будет реальная опасность, мы приставим к ней охрану. Так что, сделаешь?
   – Хорошо, попробую! – нехотя согласилась она.
   – Только, Ир, хочу тебя предупредить, по телефону мне пока не звони! Боюсь, что тебя могли менты взять в проверку. Сейчас подставили моего друга, говорят, будто он был снайпером, заодно с чеченцами. Короче, не рискуй! Если сделаешь – хорошо! Не сделаешь – будем выкручиваться. После аукциона обстановка разрядится, тогда можешь снова звонить.
   Теперь, приняв решение помочь Забелину в таком сложном, опасном для неё деле, как подмена результатов аукциона, Ирэна почувствовала облегчение. Это бывает, когда не надо метаться между выбором в пользу добра или зла, переживать за принятое решение. Как будто окунулся с головой в зимнюю прорубь, раз и всё!
   Она заулыбалась.
   – А знаешь, мне много звонить и не придётся. Я после аукциона ухожу в Казначейство. Забыл?
   В этот день, так уж распорядился случай, по дороге мимо сквера на джипе ехала Маргарита. Она заметила стоявших вместе Забелина и Ирэну, и пока ехала, всё пыталась разглядеть выражение их лиц, угадать, о чём говорят. Но ревность постепенно овладела ею. Она гневно сжала руль, смотря на дорогу суженными зрачками, и резко нажала на газ.

   Уральск, улица Полярников, 24 августа, 15.45
   Накануне бандиты привезли Цыганкова по известному им адресу в дом на окраине города, использовавшийся группировкой Матвея как перевалочная база. Домик находился в частном секторе одного из старых районов города – Восточном.
   Беспалый поначалу загнал машину во двор, после чего они вдвоём с Калиной вытащили Цыганкова, только начавшего приходить в себя, затащили его в пристроенный к дому гараж и там крепко привязали к проходящей под крышей деревянной балке. Руки Александра оказались вздёрнуты вверх, и он повис, как на дыбе.
   Убедившись, что Цыганков привязан надёжно, они начали обрабатывать его словно боксерскую грушу – руками и ногами. Александр молчал, качаясь под ударами, не издавал ни звука, пока снова не отключился и не повис на верёвках.
   – Пока хватит с него! – бросил Беспалый, отдышавшись. – Иди в дом, скажи пацанам, чтобы присмотрели. Надо его тачку в лес отогнать, а то с ней враз заметут.
   Калина ушёл, а Беспалый закурил и стал соображать, как проскочить к лесу, по возможности минуя гаишные посты. Наверняка этого опера уже ищут и перекрыли все дороги, стоят на вокзале и в аэропорту. Он чувствовал себя волком, которого обложили охотники, которому надо вырваться во что бы то ни стало. Матвею было хорошо – тот сидел в казино, развлекался с тёлками, кайфовал, а им надо избавиться от машины, ведь она здесь словно зажжённая фара в темноте, на которую каждый может наткнуться.
   В это время из дома вышел Калина с двумя крепкими пацанами в борцовских майках, он повёл их к гаражу и там оставил.
   – Что, покатили, Толян? – спросил после этого Калина.
   – Погоди! Надо позвонить Матвею.
   Беспалый вышел за ворота и на стене продуктового магазина нашёл старый телефон-автомат, прикрытый сверху металлическим козырьком с облупившейся зелёной краской. К удивлению Беспалого, Матвей приказал ему жёстким тоном:
   – Толян, избавься от Калины.
   – Да ты что, Матвей? – возмутился Беспалый. – Мы же с ним кенты, вместе чалились на зоне!
   – Сегодня кент, а завтра мент! – так же жёстко продолжил Матвей. – Чтоб ты знал, твой Калина давно ссученный, стучал на зоне, только не ментам, а чекистам. У меня сведения точные, через тех же ментов получил.
   – Может, всё это туфта, чей-то пустой прогон? – неуверенно спросил Беспалый.
   – Нет, никакой туфты! Я сказал, убери его!
   – А чё с опером делать?
   – Опер пока пусть у вас побудет, поторгуемся тут, а если завтра дело выгорит, отправим к Бекасу – пусть на том свете друг за дружкой бегают.
   После этого разговора хмурый Беспалый вернулся к машине.
   – Давай, открывай ворота! – приказал он Калине и сел за руль.
   Они выехали на дорогу и двинулись через посёлок узкими, не асфальтированными дорогами.
   Поздним вечером, когда густая темнота уже окутала город, Беспалый вернулся на базу один, без Калины. Он никому не сказал, куда делся его кореш. Мало ли куда тот свалил! Может, погнал машину на юг.

   Уральск, Центральный городской парк, 24 августа, 17.30
   Красовская вызвала Аркадия Львовича для срочных переговоров на то же самое место, где договаривалась о первом транше за металлургический завод. Повод был для неё очень важным: Екатерина Евгеньевна хотела отказаться от всех договоренностей с Соколовским, с фирмой «Вест финанс» и уступить Матвею.
   Чёрт с ними, с деньгами, своя головушка дороже!
   Она ждала уже минут десять, когда неожиданно появившийся с боковой аллеи Соколовский произнёс насмешливо:
   – Сцена у парка, акт третий, действие первое. Те же лица!
   – Тебе бы шутить, а мне не до шуток.
   – А что такое, Екатерина Евгеньевна? Не знаете, как разделить с Михаилом Яковлевичем полученные капиталы?
   Красовская сняла очки, поигралась дужками.
   – Ты нас впутал в нехорошее дело, Аркадий. Я говорю о «Вест финанс». Мне после обеда звонил Дергачёв, у него был Карпов и сказал между прочим, что твоя фирма связана с чеченцами.
   – Не может быть! Ничего о таком совершенно не слышал. Это измышления конкурентов.
   – А ещё, – нервно продолжила Красовская, – он сказал Дергачёву, что задержали местного чеченского авторитета. У того нашли винтовку, из которой убили Генералова. Так что всё сходится: чеченцы расчищали дорогу «Вест финансу».
   Соколовский деланно засмеялся.
   – Ну, уж это совсем бредятина! Я тех людей знаю. Там Алекс Новосёлов, он давно на Западе. Зачем ему чеченцы? А что Дергачёв? Сам он что говорит?
   – Он склонялся к мысли запретить участие «Вест финанс» в аукционе. Но пока не принял окончательного решения. Думает.
   Красовская достала из сумочки салфетку, начала протирать ею стекла очков. Казалось, что она собирается с духом, чтобы высказать нечто важное, но никак не решается. Наконец, после некоторого внутреннего колебания она уведомила партнера:
   – Аркадий, я хотела бы отказаться от наших договоренностей. С учётом новых обстоятельств!
   Точно ожидая этих слов, а потому нисколько не задумываясь, Соколовский выпалил:
   – Тогда, Екатерина Евгеньевна, вам придётся вернуть первую часть, так сказать, нашего уговора.
   – Вернуть? Но я уже потратила. Да и Михаил Яковлевич тоже, наверное.
   – Нет сделки – нет денег! Вы же знаете условия.
   Красовская откинулась на скамейку, прекратив протирку линз, поскольку её руки начали подрагивать.
   – Что же делать? Боже мой! – взволнованно говорила она. – И как назло Михаила Яковлевича нет, не с кем посоветоваться.
   – До сих пор болеет? – участливо поинтересовался Аркадий Львович.
   – Да. Не могу с ним связаться.
   – Знаете, что я бы вам посоветовал, Екатерина Евгеньевна? Делайте ставку на нас – не прогадаете! Подумайте без эмоций, ведь если наша фирма работает с чеченцами, то это большой плюс. Чеченцы сейчас в Москве в большой силе, у них связи наверху, в Кремле. Сам Березовский лоббирует! А если нет и никак не связаны, значит, компания действительно западная. Это приток инвестиций и всякое такое. Вам в любом случае выгодно.
   – Так-то оно так, вот только… С Матвеем ссориться опасно!
   Красовская торопливо посмотрела по сторонам, словно ожидая, что сейчас на дорожках парка возникнут страшные люди Матвея, похожие на того мужика, что ей резал колёса «мерседеса».
   – Это как посмотреть! – Соколовский начал нервничать из-за того, что сделка может сорваться, и потому перешёл на угрозы. – Нас кидать тоже опасно. Кстати, сегодня вечером прилетает Алекс Новосёлов, он будет завтра на аукционе. Алекс, между прочим, приглашает вас на ужин. Так что выбор за вами!

   Уральск, дорога к дому, где проживает Забелин, 24 августа, 19.30
   За прошедшее время Рита не оставила желания переговорить с Сергеем. Поначалу предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес – это две ничем не связанные друг с другом сферы. Само предложение, которое некие люди хотели передать через неё Сергею, предложение, чтобы он изменил интересам службы, звучало для Виккерс дико и нелепо.
   Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома. Застывшая стройка в торговом центре всё время была у неё перед глазами. Она иногда заезжала туда на своём джипе, и каждый раз покидала территорию центра с горьким чувством личной утраты. Словно у неё отбирают родного ребёнка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.
   Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал «Мартини» с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться вполне возможным и исполнимым его предложение.
   В ней начинала говорить обида за себя. Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но всё дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.
   Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то ничтожное взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться! Её имущество опишут, продадут, и потом всё придётся начинать с нуля. Причём начинать заново в Уральске будет практически невозможно – репутацию сразу не восстановишь, её создают годами, а теряют в один миг.
   Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко, или они расстанутся.

   Вечером Маргарита взяла джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию управления, чтобы забрать его после работы.
   Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из управления. Он сел в джип и поцеловал её в щёку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться – раньше целовал в губы, а теперь только в щёку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?
   Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены и стёкла в розовый оттенок, а местами и в драматический красный цвет.
   Забелин, который в последнее время никак не мог найти время для встречи с Ритой и постоянно размышлял о своём деле, теперь отвлёкся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Ритой в свете этого уходящего солнца слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.
   – Я хотела с тобой серьёзно поговорить, – без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряжённым взглядом.
   – Боже мой, как строго! – засмеялся Сергей. – Если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.
   – Не шути со мной! Ты как ребенок – я с тобой серьёзно!
   – Могу же расслабиться после трудового дня. Что у тебя за срочное дело, которое не может подождать?
   Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе напрямую, они ведь уже встречались некоторое время, не такое большое, как у некоторых, и всё же. Он достаточно изучил Маргариту, которая не любила долго ждать, не в её характере всякие затяжки, смущённое томление, романтическая история, растянувшаяся на годы, когда говорят: «Это мой парень!» через год, через три, через десять лет. Нет, такое не для неё, всё нужно здесь и сейчас!
   Но, к удивлению Забелина, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом она рассказала о нелепом, на её взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, Бондаренко, дадут денег на окончание строительства торгового центра.
   Она сразу отказала просителю, на что Сергей обрадовался и произнёс: «Умная девочка!» Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у неё сомнениях в правильности совершённого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась с отказом?
   В ожидании реакции Сергея Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому – остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Виккерс, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включёнными и тоже вышла следом.
   Она встала перед джипом, освещаемая слабым светом, – тонкая, стройная, с развевающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.
   – Так что скажешь, Сергей? – срывающимся голосом спросила она. – Ты можешь это сделать?
   – Риточка, ты просишь от меня невозможного! – Забелин взял её под руку и медленно повёл по направлению к дому, в котором жил. – Как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду – она неприкасаемая? Так, что ли? Боюсь, меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.
   – Но ведь тебе необязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней, и всё!
   – Что значит, забудь? Если есть материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции. Я же не один работаю в управлении!
   – Тогда дай указание, чтобы по ней не работали! Ты же умный, ты знаешь, как всё устроить, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Серёж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать всё сначала очень сложно.
   – Тогда не держись за этот центр, продай его! – посоветовал Сергей. – Тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнёт потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах.
   – А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Рита с обидой посмотрела на Сергея, слёзы выступили у неё на глазах, – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я всё продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!
   – Рита, ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья, и человек полностью вязнет, как в трясине, я насмотрелся на таких людей!
   – Всё равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита. – Ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе и ни в каком другом. Обо всём же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе неважно, что со мной будет! Ты нашёл другую, я видела!
   – Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.
   – Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она. Слёзы потекли у неё по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка, светились в темноте и подсвечивали её силуэт.
   – Рита, подожди! – крикнул ей Забелин. – Рита, ну, куда ты?
   Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слёзы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… Снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность зимним холодом обдала сердце Забелина.
   Долго и неотрывно смотрел он на неё, и что-то дрогнуло в глубине души. Тёплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза. «Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся, – подумал он. – В городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся – поздороваемся, как посторонние, словно между нами ничего и не было. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно! Мы всего лишь не будем рядом – никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе, как два одиноких человека!»
   Вслед за поднявшимся ветром с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти не ощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слёз, видимо, от дождя. От дождя увлажнились глаза, а не от любви.
   Забелин глубоко вздохнул и пошёл домой.

   Уральск, здание областной администрации, Малый зал, аукцион по продаже акций металлургического завода, 25 августа, 10.00
   В назначенный для проведения аукциона день Истомина, работающая последние дни перед уходом в Казначейство, и ещё пара сотрудников принесли в Малый зал администрации несколько папок с необходимыми бумагами, заполненные бланки с предложениями участников.
   Появившись в зале, Красовская привычно, по-хозяйски осмотрела ряды, где разместились гости, представители компаний – участников аукциона и простые наблюдатели, в том числе пресса. Среди прочих она увидела Соколовского и Новосёлова, прилетевшего накануне. Они издали кивнули друг другу.
   Красовская пошла в президиум, где села в центре стола, возле микрофона. Следом расселись её сотрудники.
   Забелин тоже пришёл на аукцион. Появившись в Управлении, он поначалу хотел сесть за бумаги, посмотреть новые ШТ, но его вызвал Шумилов.
   – Ты не забыл, что сегодня аукцион? – поинтересовался он.
   – Помню! – подтвердил Сергей. – Забудешь тут. Николай Поликарпович, про Сашу ничего не слышно?
   – Пока тишина, но мы ищем, подняли всех на ноги – и милицию, и агентуру. Так я про аукцион, кого думаешь послать?
   – Сам пойду. Больше некому!
   – Смотри внимательнее, что там за обстановка, кто из участников будет. Нам всё интересно. Не знаешь, Верёвкин придёт?
   – Не знаю. Может, и будет.
   – Что-то давно его не видно. – Шумилов закурил, подошёл к окну, открыл форточку. – Кстати, приехал Алекс Новосёлов. Наши коллеги из отдела контрразведки сейчас занимаются им вплотную. Если у тебя появится информация, надо будет передать им.
   – А они с нами поделятся или игра в одни ворота? – уточнил с недовольной миной на лице Сергей.
   – Мы делаем одно дело. А лавры? Лавры героя всегда найдут! Между прочим, коллеги уже сообщили, что Новосёлов начал активно общаться с чиновниками. Вчера у него был ужин с твоей «Стрекозой». Присутствовал и наш местный бизнесмен Соколовский. Отчего-то не было Плотникова, а он ведь должен быть на таком мероприятии?
   – Запил Плотников. Как грохнули Генералова, у него случился срыв, – заметил Сергей.
   – Значит, из трёх участников аукциона после смерти Генералова осталось двое?
   – Фактически так. Сейчас задача не допустить победы Матвея. Мы с вами это уже обсуждали.
   – Ты что надумал?
   – Поговорил с Истоминой, попросил помочь. Не знаю, получилось у неё или нет, – на всякий случай мы договорились не пользоваться телефоном. Мало ли что…

   Едва Забелин вошёл в зал, ему бросилось в глаза лицо Ирэны, сидевшей за столом и равнодушно смотревшей в зал. Перед ней лежала стопка бумаг, несколько ручек. При виде Сергея лицо её дрогнуло, она радостно улыбнулась и сделала едва уловимый знак рукой, так, чтобы другим было не очень понятно, кому она машет. Забелин тоже кивнул, изобразив на лице официальную вежливую улыбку, годящуюся для использования в общественных местах.
   – Так, господа, начинаем, – в это время громко в микрофон сказала Красовская. – Прежде чем начать работу, я предлагаю почтить память Алексея Никандровича Генералова. Он хотел самолично поучаствовать в нынешнем аукционе, но вот… Прошу всех встать!
   Забелин поднялся вместе с другими, минуту помолчали.
   – Прошу садиться! – попросила Красовская. – Сегодня проводится специализированный аукцион по продаже сорока процентов акций акционерного общества открытого типа «Уральский металлургический завод», бывшего в собственности у государства. Председателем комиссии являюсь я – Красовская Екатерина Евгеньевна, секретарь – Истомина Ирэна Владимировна. Все формальности нами соблюдены, объявление подано, деньги участниками аукциона, насколько я знаю, внесены на счёт Фонда имущества. Но вынуждена сообщить: как вы знаете, чековый этап приватизации закончился первого июля. В порядке исключения первоначально Госкомимущество разрешило проводить торги за ваучеры, но сейчас оно отменило своё же решение, – Красовская подняла какую-то бумагу и потрясла ею в воздухе. – Таким образом, представители завода исключаются из торгов, и остаются только два участника.
   В зале раздался лёгкий шум. Громкий молодой голос за спиной Забелина сказал:
   – Вот что значит без Генералова. Теперь завод распылят на атомы.
   Оглянувшийся Забелин увидел позади себя бородатого парня, корреспондента местной газеты «Вестник Уральска».
   – Итак, – немного усилила свой голос Красовская, – оглашаем предложение первого участника компании «Омега Групп». Напоминаю, что балансовая стоимость сорока процентов акций составляет полтора миллиарда рублей. Ирэна Владимировна, передайте, пожалуйста, заявку этого участника.
   Взяв один из лежащих перед ней конвертов, Истомина передала его Красовской. Та, отрезав ножницами краешек конверта, извлекла бумагу. Даже издалека Забелину было видно, что Красовская волнуется. Она выпила стакан воды, пальцы её теребили скомканный листок. Наконец она огласила цифры:
   – «Омега Групп» предлагает один миллиард семьсот миллионов рублей. Давайте вторую заявку, Ирэна Владимировна!
   Истомина проделала туже самую процедуру, передав второй конверт. Екатерина Евгеньевна снова разрезала его, достала листок. Процедура была обычной – стандартные телодвижения. Красовская нервно зашуршала бумагой, поднося лист почти к самым глазам. Прочитала нехотя:
   – Компания «Вест финанс» предлагает два миллиарда сто миллионов рублей. Это значительно больше, чем предложение первого участника, – она подняла глаза от листка, повернулась к Истоминой и спросила в замешательстве, будто это было очень важно: – сколько в долларах?
   Взяв калькулятор, Ирэна произвела быстрый расчёт.
   – По ныне действующему курсу около одного миллиона долларов США.
   – Итак, победителем аукциона объявляется компания «Вест финанс», – спавшая с лица, бесцветным голосом объявила Екатерина Евгеньевна. – Представителей компании прошу оформить в Фонде имущества права собственности на акции в положенный месячный срок, иначе результаты торгов будут аннулированы. А мы подготовим протокол аукциона и направим его дирекции предприятия, для того чтобы оно внесло в реестр акционеров новых собственников.
   Что же, дело было сделано, и сделано благодаря Истоминой – Матвей проиграл. Забелин с благодарностью посмотрел на Ирэну, но та, занятая делами, даже не глянула в его сторону. Он поднялся, пошёл из зала, торопясь доложить Шумилову о сегодняшней удаче.
   Когда почти все участники, представители СМИ и просто любопытные покинули зал, к Красовской подошёл Аркадий Львович.
   – Ну что? – улыбнулся он. – Решили всё-таки быть с нами, Екатерина Евгеньевна? Сделали правильный выбор!
   – Да, сделала…
   – Хочу сказать, что Алекс очень доволен. Он сегодня вечером собирался улетать в Москву, там сообщит акционерам о результатах поездки. Вы, наверное, хотели узнать о второй части бонуса? – Соколовский осторожно оглянулся, но зал был почти пустым. – Я, в общем-то, готов, деньги у меня. Назовите время и место сами.
   Красовская постепенно брала себя в руки после неожиданного финала аукциона. Самообладание вновь к ней вернулась, а вместе с ним и трезвый расчёт. Да, она подменила результаты в пользу Матвея, но кто-то, скорее всего Истомина, помог Соколовскому. Она скользнула взглядом по фигуре Ирэны, которая была всецело занята сбором документов, очисткой стола президиума и не обращала внимания на подошедшего Соколовского. Можно, конечно, её наказать, но сделанного не вернёшь! Тем более они расстаются.
   Итак, если не получилось, как она планировала, значит, нужно извлечь выгоду из сложившейся ситуации, нужно брать деньги западников. А Матвей? Пусть теперь он будет проблемой Аркаши. У Соколовского есть свои связи с криминальным миром, вот пусть и защищается от этого бандита.
   – Слушай, мне надо посоветоваться с Михаилом Яковлевичем. Думаю, он скоро выйдет на работу, может, даже сегодня. Давай, я у него уточню, а потом тебе позвоню.
   – Без проблем, Екатерина Евгеньевна! Как скажете!
   Аркадий кивнул напоследок и пошёл к выходу, а Екатерина Евгеньевна вернулась к столу президиума, где Ирэна собирала бумаги. Она встала перед ней, до конца не зная, нужно ли разбираться с происшедшим, или ну его, пусть будет, как будет. Но затем всё-таки спросила:
   – Ира, скажи мне, к тебе вечером приходили? Кто-нибудь из посторонних?
   – Нет. А в чём дело?
   – Ни в чём! Просто я не понимаю…
   – Из наших ко мне только Настя заходила – секретарь Плотникова. Мы посидели, чай попили.
   – А ты никуда не выходила?
   – Выходила ненадолго. К вам. Вы меня вызывали, не помните?
   Красовская задумалась.
   – Да-да, помню! – сказала она после недолгой паузы, но по её лицу было видно, что она всё равно чего-то не понимает. Словно потерянная, она отошла в сторону и пробормотала: «Неужели Настя! Как Аркаша успел её обработать?»
   – О чём вы говорите, Екатерина Евгеньевна? – поинтересовалась Ирэна, закончившая с бумагами.
   – Нет, это я так!

   Уральск, казино «Эльдорадо», офис Матвея, 25 августа, 15.21
   Сразу после аукциона Денис Белоглазов, являвшийся представителем «Омега Групп», отправился в офис Матвея и сообщил результаты. Тот, отпустив юриста, остался наедине с Беспалым.
   – Вот какие дела, Толя, – сказал Матвей. – Генералова мы завалили, но бабок на этом не срубили! И Красовская сучка! Тварь! Ничего не сделала. Теперь надо тереть с Сильвестром, чтобы непонятки не возникли из-за Бекаса.
   – А какие могут быть непонятки? – удивился Беспалый. – Кто-то завалил его, кто – мы не знаем! Ну, и что? Всякое бывает. Значит, не уберёгся.
   – Толян, Бекас был в Уральске, когда замочили директора. Случайность? Я бы на месте Сильвестра не поверил, он не такой дурак! Мы тёрки тёрли за чеченов, а по директору не договаривались. Это стоит отдельных бабок.
   – Так, может, забашлять «ореховским», и вся недолга? Им какая хрен разница, за что лавэ грести.
   – Нет! – нахмурился Матвей. – Был конкретный базар – с директором мы сами замутили, без Сильвестра. Не хорошо это, могут предъяву сделать!
   Беспалый вскочил с кресла, заметался по помещению.
   – Если будет разборка, пацаны против нас не пойдут. Ты здесь в авторитете, а залётные нам не указ, тебя другие воры уважают. Сейчас уже Бутуз с нами, Костя присматривается. Нет, наезжать на нас себе дороже! А что думаешь с Плотниковым делать? Он же нас кинул вместе с Красовской, падаль!
   – Разбираться с этим козлом, так же как и с Красовской, сейчас нельзя – рано пока, шум не утих! Пропил все мозги, алкаш хренов! – Матвей длинно и злобно выругался. – Ничего, мы своё отожмём, только позднее.
   В это время на столе у Матвея зазвонил телефон. В трубке раздался удивительно трезвый голос Плотникова.
   – Виталий Константинович, это я, Плотников! По поводу сегодняшнего аукциона. Я сам не знал, что так получится, но я тут не при чём!
   – Слушай ты, Михаил Яковлевич, у нас был уговор по понятиям, ты на него подписался. Думаешь соскочить?
   Голос Плотникова от волнения слегка завибрировал.
   – Я сейчас всё объясню. В фонде акционирования [28 - ФАРП – фонд акционирования работников предприятия. По условиям проведения конкурсов в ФАРП должно было оставаться не менее 10 процентов акций для возможного их выкупа в дальнейшем работниками предприятия.] осталось десять процентов акций, ещё порядка двадцати мы купим у работяг – я Бондаренко сейчас дам команду. У вас будет около тридцати процентов. Остальные десять докупите на следующем аукционе – это я обещаю. Таким образом, у вас будет столько же, сколько и у «Вест финанса». Так что свои бабки отожмёте.
   – Значит так, – раздражённо бросил Матвей, – до конца месяца эти десять процентов должны быть у меня. И сегодня же посылай Бондаренко скупать акции на заводе. Мои люди это проверят.
   Он швырнул трубку, а Беспалому сказал:
   – Задергался Плотников. Вышел из запоя, обещал всё исправить. Ну, посмотрим, посмотрим…

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 25 августа, 15.55
   После аукциона Красовская пошла не к себе, а поднялась на этаж выше, в кабинет Плотникова. Ей очень хотелось узнать у Насти последние новости о здоровье Михаила Яковлевича, и едва она переступила порог приёмной, как неожиданно увидела оживлённую Настю, энергично отвечавшую на звонки. Всё указывало на то, что хозяин приступил к работе. Дверь его кабинета оказалась полуоткрыта, оттуда доносился громкий и трезвый голос Плотникова, распекающего одного из подчинённых.
   Вскоре из кабинета выскочил взъерошенный начальник отдела областного комитета, которого Красовская прекрасно знала по совместной работе. На лысине у последнего после грубого разноса выступили красные пятна. Екатерина Евгеньевна не стала долго ждать – рванула в кабинет и прямо с порога бросила:
   – Миша, наконец-то, наконец-то с тобой можно говорить!
   – А чего не поговорить? Я же не покойник! – грубовато ответил Плотников, ещё не отошедший от предыдущего разговора. – Что у тебя? Говорила с Соколовским? Когда отдадут вторую часть?
   Красовская замерла в замешательстве.
   – Ты сегодня вышел?
   – Да.
   – И уже в курсе всего?
   Председатель облкомимущества довольно усмехнулся:
   – Поэтому я работаю на своём месте, а ты на своём. Я уже всё знаю: и о результатах аукциона, и о Матвее, и о Соколовском. Успел уже с Матвеем договориться.
   – Правда? – высоко подняла тонкие брови Екатерина Евгеньевна. – Обо всём?
   – Да не волнуйся ты, всё нормально – пришли к консенсусу. Меня больше интересует сейчас Соколовский – когда будет вторая часть бабок.
   Удивляясь в душе его небывалой активности и энергии после недельного запоя, Красовская сообщила с облегчением:
   – Мы договорились, что я обсужу с тобой и ему перезвоню.
   – Хорошо! Я возьму пока тайм-аут и тебе завтра скажу, когда и где с ним будем встречаться.
   – А если как в прошлый раз, у Истоминой?
   – Нет! Я же сказал, подумаю. Истомина, кажется, уходит?
   – В понедельник переходит в Казначейство. Может, это и к лучшему. Нельзя долго держать возле себя людей – они слишком много узнают, а это ни к чему. Я имею в виду, ни к чему хорошему привести не может.
   Плотников был недоволен, и это недовольство отражалось на его лице.
   – Как я прикрыл твою задницу? – свёл он брови к переносице. – Пришлось перед этим уркой Матвеем унижаться, отмазываться. А то ведь он парень простой, завтра мы могли бы уже и не проснуться. Как покойный Генералов.
   – Ой, да я всё знаю, Миш. Я же хотела отбить всё назад, взяла конверты у Истоминой, подправила цифры, чтобы он победил…
   – А почему тогда проиграл?
   – Понимаешь, когда я вернула конверты Истоминой, к ней потом заходила твоя Настя…
   – С чего она моя? Работает у меня, и только.
   – Не бурчи! Ира говорит, что оставляла Настю одну в своём кабинете.
   Плотников недоверчиво посмотрел на любовницу.
   – Разве она не на ментов работает? Она же для них жучок мне подкинула.
   Красовская сидела перед ним расстроенная, подавленная, нервно поправляла тонкими пальцами причёску. Она и сама была поражена не меньше, чем Плотников, когда обнаружила, что её труды пошли насмарку. Но по всему выходило, что цифры могла переписать только Настя.
   – Выходит, не на одних ментов, – пробормотала Екатерина Евгеньевна. – Соколовский её перекупил.
   – Тварь! Уволю после того как разберёмся с заводом, точно уволю! – Плотников тяжело вздохнул. – Вот и помогай после этого людям!
   Он потёр затылок.
   – Что, болит, Миша? – заботливо спросила Красовская. – У меня есть таблетка от головы. Принести?
   – Да, пожалуй! – кивнул Плотников.
   Красовская поднялась, чтобы пойти за таблеткой, но её остановил звонок телефона на столе у председателя облкомимущества. Тот поднял трубку и, услышав голос генерала Алексеева, сделал знак Екатерине Евгеньевне остаться.
   – Михаил Яковлевич, – густым баском говорил Алексеев, – я хотел с вами поговорит о «Вест финанс».
   – Слушаю, Владимир Георгиевич!
   – Мне сообщили, что они выиграли аукцион. Так вот, хотел бы, чтобы результаты аукциона признали недействительными.
   Плотников опять потёр гудящий затылок и ответил вопросом:
   – Недействительными? Но почему?
   – Металлургический завод – это стратегический объект, там делают бронетехнику для армии. Иностранцы не могут быть хозяевами такого предприятия.
   – Знаете, Владимир Георгиевич, если Москва разрешила приватизацию нашего завода, значит, планы изменились, он перестаёт быть стратегическим и станет простым заводом по выпуску, скажем, тракторов.
   – У меня другая информация, – возразил Алексеев. – Насколько я знаю, сейчас формируется госзаказ на закупку боевой техники, и завод там фигурирует.
   – Ничем помочь не могу! – упёрся Плотников, который совсем не собирался отказываться от своего куша из-за фантазий генерала ФСК. – Я не могу нарушать указания Москвы, вы же понимаете!
   – А вы не нарушайте! Просто признайте результаты недействительными, а в Москву отчитаетесь, что аукцион будет проведен повторно. За это время ситуация разрешится.
   – Нет, я так не могу! Извините, Владимир Георгиевич, но нет!
   Михаил Яковлевич раздражённо положил трубку.
   – Миша, что такое? – с тревогой в голосе спросила Красовская.
   – Генерал Алексеев звонил, уговаривал, чтобы я не признал результаты аукциона.
   – А ты?
   – Ты же слышала! Я не могу сорвать сделку с Соколовским, тем более что все вопросы с Матвеем уже разрулил. И что теперь, слушать всякий бред? Пусть думает, что хочет, они теперь уже не всесильны, как раньше!
   – Ох, боюсь я чего-то!
   – А ты не бойся, не бойся, только и всего! – Плотников положил ладонь на затылок. – Ну, давай, неси свою таблетку!
//-- Оперативные документы --//
   Сводка прослушивания телефонных переговоров
   Секретно
   экз. № 1

   Задание «34–12/52»
   Инициатор: майор Коновалов А.А. отдел КРО
   Объект: ДОП «Фантазёр» – Новосёлов А.
   Номер гостиницы «Отель Уральск-Центральный»
   Запись начата «25» августа 1994 г. в 14.00 окончена «25» августа 1994 г. в 16.00

   В номере, кроме Новосёлова, присутствует Соколовский А.Л.
   АН – Что, Аркадий, выиграли? Надо бы отметить, шампанское в номер заказать. Не знаю, есть такая услуга?
   АЛС – За ваши деньги, Алекс, можно заказать всё что угодно, даже атомную бомбу. Ну, что заказывать?
   АН – Самолёт у меня во сколько?
   АЛС – Около шести.
   АН – Тогда заказывай!
   (Соколовский звонит по телефону, заказывает шампанское в номер.)
   АН – Деньги на счёт фонда мы в течение месяца загоним. Проведи пока переговоры с заводом, с теми, кто остался вместо Генералова… (неразборчиво). Мы готовы заключить с ними договор и нанять как управленцев. Конечно, временно, потом поставим своих. Твою кандидатуру мы рассматриваем на должность финансового директора. Справишься?
   АЛС – Приложу все силы, Алекс, можете на меня положиться!
   АН – Договорились! Позже я тебя представлю учредителям, возможно, придётся лететь за границу. Сделай заранее загранпаспорт, а то, как всегда бывает в последний момент, возникнут непредвиденные трудности. Ты секретоноситель?
   АЛС – У меня был когда-то допуск по третьей форме, лет семь назад. Думаю, сейчас срок изоляции от внешнего мира уже прошёл. Всё, что я знал, уже известно на Западе.
   АН – Советую уточнить заранее.
   (Принесли шампанское. Соколовский и объект ДОП начали пить.)
   АН – Я очень доволен. С Красовской договорились?
   АЛС – Да.
   АН – Когда?
   АЛС – Она скажет позднее.
   АН – Отлично, свои обязательства мы всегда выполняем. Тем более эта дама может и в дальнейшем пригодиться. А Плотников будет?
   АЛС – Не знаю, его присутствие мы не обсуждали.
   (Дальше разговор не представляет оперативного интереса. Объект рассказывает об особенностях жизни в западных странах. В 16.00 объект и его собеседник покинули номер.)

   – Вот, ознакомься! – Шумилов протянул сводку Забелину, когда тот появился в его кабинете. – Наши коллеги из отдела контрразведки слушали номер Новосёлова и доложили сводку генералу.
   Прочитав текст, Сергей заключил уверенно:
   – Недолго ждать пришлось, вот и второй шанс появился. Осталось только узнать место и время.
   – Подключи к этому делу всех, кого можно: Истомину, Верёвкина, агентуру, наружку. Вопрос может перейти в политическую плоскость, как отметил генерал. Если мы их сейчас не возьмём, то рисковать никто не будет – дело придётся закрыть. Короче, садись, срочно готовь новый план задержания Красовской. Времени у нас совсем нет, завтра план должен быть готов, чтобы показать Кислицыну. И пиши задание на наружное наблюдение.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Красовской Е.Е., 26 августа, 08.30
   Начать свой рабочий день Екатерина Евгеньевна решила с поливки цветов, стоявших на подоконнике. В окно светило яркое солнце, настроение у неё было хорошим, и она мурлыкала мотив известной песенки. Да и отчего её настроению быть плохим? С Матвеем все проблемы утрясли, с западниками тоже. Её страхи, испуги последних дней оказались позади и были сданы в архив памяти, как потерявшие актуальность документы.
   Красовская умиротворённо наблюдала, как текла из банки струйка воды в цветочный горшок, стекала по зелёным листикам, пропитывала землю. Ей никто не мешал, и она занималась в своё удовольствие, но расслабляющее ухаживание за растениями неожиданно прервал Плотников, который раньше никогда не приходил в здание администрации до девяти утра. На его лице застыло озабоченное выражение.
   – Миша, привет! Не ждала тебя в гости так рано, – ласково улыбаясь, произнесла Красовская.
   – Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! Катя, я тут думал об остальных бабках, которые Соколовский должен нам отдать. Давай завтра в твоём кабинете.
   – Не у Истоминой?
   Красовская удивилась, но виду не подала.
   – Нет, у тебя спокойнее будет.
   – Ты хочешь в субботу? Не слишком ли подозрительно?
   – Завтра всё равно половина людей придёт на работу. У меня запарка по приватизации, да и твои тоже придут, я думаю.
   – Хорошо, позвоню Аркадию. А во сколько?
   – Лучше с утра. Часов в одиннадцать или где-то в полдвенадцатого.

   Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 26 августа, раннее утро
   Для Забелина, начиная с исчезновения Цыганкова, развитие событий приобрело угрожающий лавинообразный характер. Всё смешалось в одну кучу: Саша, аукцион, передача взятки, словно некто произвольно смешал разные пазлы, каждые из которых могли впоследствии сыграть решающую роль в составлении общей картины.
   Сергей спал в кабинете на стульях, теперь болели бока, но он удовлетворённо сидел за столом перед изготовленными за ночь документами, касающимися реализации дела Красовской. И всё-таки никаких вестей о Саше пока не было, и это его угнетало. От беспокойных мыслей отвлёк вошедший в кабинет Шумилов.
   – Ты что, здесь спал? – спросил он, впрочем, не удивляясь.
   – Готовил документы, – лаконично заметил Забелин.
   Он посмотрел на начальника отдела и отметил, что Николай Поликарпович за последние дни немного сдал. Он, как и все его подчинённые, тоже спал мало. Это было видно по небритому осунувшемуся лицу, покрасневшим глазам.
   – Вот, посмотри! – сказал полковник, отдав имеющиеся материалы по розыску Цыганкова.
   Сергей мгновенно просмотрел их, бумаг было немного.
   – Думаете, дело рук Матвея? – спросил он.
   – Или самого, или его подручного Беспалого. В версию Усольцева и Кислицына, что Саша продался бандитам, я не верю. Пусть, что хотят, говорят. Не верю, и всё!
   – Это надо совершенно не знать Сашку, чтобы так думать. Ну да что говорить!
   – Я тебе больше скажу, генерал тоже не верит. Поэтому ещё с вечера, как только Саша исчез, мы начали проводить технические мероприятия. А сейчас генерал дал команду собрать всех членов оперативно-боевой группы, будем обыскивать «Эльдорадо», допросим Матвея и Беспалого.
   – Понятно! Чем я могу помочь? – спросил Сергей, энергично проводя рукой по лицу, чтобы немного прийти в себя после лежания на стульях.
   – Обойдёмся пока без тебя.
   – Да, – вздохнул Забелин, – дела! До меня дошли слухи, что это Усольцев хотел его проверить таким образом. Эти два продавца стволов, к которым пошёл Сашка, на самом деле зеки на связи у Васи Куроедова, и он возил к ним в колонию Усольцева.
   – Оперативная разработка на высшем уровне, нечего сказать! – возмутился Шумилов. – Один зек ничего не знает, ничего не видел, а второй вообще дал дёру. Я об этой подставе знаю, мне генерал вчера вечером рассказал. А Кислицын оказался, как всегда, в стороне, хотя подозреваю, что Усольцев лишь добросовестно отрабатывал его указание.
   В открывшуюся дверь вошёл один из сотрудников оперативно-технического отдела.
   – Распишитесь за сводку! – попросил он, кладя на стол перед Забелиным листок с текстом.
   Забелин пояснил Шумилову:
   – Я попросил сводки разговоров Красовской не задерживать – сразу тащить мне.
   Когда сотрудник ОТО вышел, Николай Поликарпович поинтересовался:
   – Посмотри, что там, есть что-то интересное?
   Сергей пробежал глазами текст.
   – Ага! Теперь мы точно знаем, завтра в кабинете Красовской, в полдвенадцатого будет передача денег. Плотников зашёл к ней и обозначил время.
   – Ну, вот и всё прояснилось. Я доложу генералу и Кислицыну. У тебя все готово – план, задания?
   – Не зря сидел полночи.
   – Давай бумаги, подпишу у начальников.
   Забелин взял со стола подготовленные документы и передал Шумилову. В это время дверь кабинета Забелина снова открылась, заглянул Игорь Лысенко.
   – Товарищ полковник! – официально обратился он к Шумилову. – Оперативно-боевая группа в составе пятнадцати человек собрана.
   Посмотрев на часы, Николай Поликарпович сказал, прикидывая:
   – Сейчас около девяти. Надо получить оружие. Пусть возьмут несколько автоматов, бронежилеты, позавтракают. Казино открывается в одиннадцать, но мы подъедем раньше. Думаю, хозяева там уже с девяти-десяти утра. Пошли, Игорь!
   Шумилов и Лысенко пошли к дверям, оставив сомневающегося Забелина в одиночестве. Правильно ли он сделал, что не поехал вместе со всеми? Может, его помощь реально бы пригодилась?

   Уральск, частный дом на улице Полярников, 26 августа, 14.05
   Раздражённый и злой Матвей приехал на свою бандитскую базу почти сразу после обыска сотрудниками ФСК казино «Эльдорадо». Причина раздражения заключалась в том, что он никак не мог связаться в Москве с Сильвестром, или Иванычем, как его уважительно звали в последнее время, и договориться, сколько пробашляет за снайпера, за ущерб, невольно нанесённый московскому криминальному авторитету.
   Звонил Матвей безуспешно уже несколько дней, но Иваныч трубку не брал, а его ближайшее окружение – все эти Двоечники, Драконы, Рэмбо – говорить отказывалось.
   В сопровождении Беспалого Матвей зашёл в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:
   – Сегодня утром трясли «Эльдорадо». Приезжали псы из его конторы, всё перевернули и ничего не нашли. Но теперь этот опер нам без надобности – тема с заводом отвалилась, и с его дружком Забелиным договариваться не будем. Пора избавляться от этого мусора, как от Калины. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги всё ещё перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят.
   – Ништяк, Матвей! – кивнул Беспалый. – Сделаем!
   – Тут ещё такая тема, – продолжил Матвей, – эти дни нас не только ментура может доставать. Не нравится мне, как себя Сильвестр ведёт, похоже, озлобился, не принял смерть своего человека. Со мной не разговаривает, его люди тоже нос воротят. Я прикинул: его пацаны реально могут сюда подскочить на разборки. Поэтому ты нашу братву держи наготове, пусть сидят эти дни в хатах и по первому свистку будут готовы на стрелку.
   – А чечены? Молчат пока?
   – До поры до времени. Сегодня Ваху выпустили – адвокат постарался. Но он пока не знает, что это мы на него наехали, а ментов использовали для этого дела.
   Они вышли из гаража. Матвей забрался в джип и поехал назад в казино, а Беспалый отправил одного из бойцов в город, на другую хату, чтобы тот к вечеру пригнал машину. Избитого опера, валявшегося у них на полу в гараже, надо было скрытно отвезти в лесной массив по другую сторону города.

   Уральск, УВД по Уральской области, кабинет Карпова Н.И., 26 августа, 15.00
   После обеда к Карпову вошёл один из сотрудников управления, периодически докладывающий текущие документы.
   – Николай Ильич, – сообщил он, – вот сводка за прошедшие сутки.
   Майор отдал бумаги Карпову, тот, не говоря ни слова, начал их бегло просматривать. Прочитав и не найдя ничего интересного, дежурно спросил:
   – У вас всё?
   – Ещё ориентировка из Москвы.
   – Что там? – вяло поинтересовался Карпов, мысли которого больше занимал аукцион, который они с Матвеем проиграли, чем информация из центра.
   – Сообщают, что в Уральск должны приехать несколько человек из ОПГ Сильвестра. С ними подручный Сильвестра Дракон.
   Николай Ильич удивлённо откинулся в кресле.
   – От Сильвестра? Для чего?
   – Цель поездки неясна, но от агентуры поступила информация, что едут на разборки с Матвеем.
   – Понятно! – протянул полковник. – Больше ничего?
   – Нет!
   Майор вышел, а Николай Ильич глубоко задумался, сцепив пальцы. Раздался громкий хруст. Его рука потянулась к телефону, чтобы предупредить Матвея, но в последний момент Карпов передумал, решил оставить всё как есть. Иногда надо отойти в сторону и посмотреть, как смотрит сторонний наблюдатель. Ощутить себя над схваткой.

   Уральск, частный дом на улице Полярников, 26 августа, 23.45
   Уже после того как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек для развлечений или, как говорили, для интима. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, тёлки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена, неизвестно, кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.
   – Лады! – согласился он и широко улыбнулся, показывая золотые коронки зубов. – Зовите девок, я не против.
   Кто-то пошёл звонить. Они ещё пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.
   – А вот и девки! – ухмыльнулся один из пацанов, заржав во всё горло, словно застоявшийся жеребец.
   – Хватит ржать! – буркнул Беспалый. – Идите ворота откройте! Да смотрите, чтобы шалавы в гараж не зашли, незачем им на опера глазеть, а то придётся какую-нибудь тёлку замочить.
   Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в чёрной одежде полоснули их ножами по горлу.
   Чужая машина, а это был шестисотый «мерседес» с затонированными стеклами, медленно въехала во двор – проституток на таких машинах не возили. Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один – небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.
   Неслышно подступили чёрные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое. Приезжие аккуратно открыли дверь, зашли в прихожую. Сквозь шум телевизора Беспалый услышал возню за дверью.
   – Ну что, встретили тёлок? – громко спросил он.
   В это время дверь с силой распахнулась от удара ноги, и на пороге появились совсем не девушки лёгкого поведения, а люди с автоматами. В вошедших Толя Беспалый узнал чеченцев. Впереди с пистолетом был сам Ваха Магомадов.
   – Мы тебе не тёлки, Толя! – обронил он на первый взгляд ласково, но Беспалый, с его опытом жизни в лагерях, всяких разборок и правилок, разглядел в его ласковости скрытую угрозу. – Вот решили к тебе в гости зайти, на огонёк!
   – Заходи, коль пришёл! – пытаясь сохранить самообладание, предложил Беспалый и сделал приглашающий жест рукой. Сам он покосился на водителя, у которого за поясом спортивных штанов был заткнут ТТ. Он толкнул водилу ногой под столом.
   Ваха не двинулся с места. Уловив едва приметное движение Беспалого, он поднял пистолет и выстрелил сначала в водителя, а потом в сидевшего ближе к нему второго бойца. В небольшой комнате резко запахло порохом, а оба парня, словно получив сокрушающий удар невидимой гигантской рукой, с грохотом опрокинулись со стульев на пол.
   – Беспредельщики вы с Матвеем, Толя! – продолжил свою речь Магомадов, угрюмо усмехаясь. – Зачем надо было войну начинать, чего не хватало? На московских посмотрели? Так Москва далеко, а мы рядом, под боком, все в одном городе. Снайпера посылали зачем? Меня ментам подставили! Ай, какие нехорошие люди! – он махнул рукой, и два человека, моментально подойдя к Беспалому, обыскали его.
   На стол положили пистолет, пачку денег и милицейскую ксиву Цыганкова, которую Беспалый пока оставил у себя. Шерхан, заметив красные корочки, подошёл, взял удостоверение.
   – Что, Толян, в ментуру подался? – с шутливой издёвкой спросил он, потом раскрыл документ и увидел фотографию Цыганкова. – Где у вас этот мент, где его прячете? Или кончили?
   – Да там он, в гараже лежит, живой, – безвольно махнул рукой Беспалый.
   – Идите, посмотрите! – приказал своим людям Ваха. – И перенесите сюда.
   В это время у ворот раздался нетерпеливый сигнал легковой машины.
   – Кого-то ждёшь, Беспалый? – насторожился Ваха.
   – За тёлками посылали.
   – Иди, разберись с ними! – приказал Магомадов одному из людей.
   Вскоре принесли Цыганкова. Он был в полубессознательном состоянии.
   – Узнаёшь, Саша? – спросил Ваха, наклонившись над ним. – Вовремя мы приехали. Ну, ничего, теперь эти уроды ответят за всё.
   Цыганков попытался улыбнуться разбитыми губами.
   – Как меня нашли? – едва слышно спросил он.
   – Приходил ко мне один твой друг. Он рассказал.
   – Сергей, что ли?
   – Да, он. Я сразу своим людям сказал, чтобы начали искать. Мы, чеченцы, добро помним! Ты меня предупредил, помог, я тебе сейчас помогу. Вот ствол. Хочешь своими руками замочить этого отморозка?
   – Нет! – слабо покачал головой Цыганков. – Его надо сдать в милицию, пусть получает срок.
   – Да, – с сожалением констатировал Ваха, – сильно тебя били, Саша, наверное, мозги отбили. Какая милиция, какой срок? Нет, не будет ему срока.
   Он отвернулся от лежавшего Цыганкова и подошёл к стоявшим у входа двум чеченцам.
   – Выведите его в гараж, – сказал он по-чеченски и показал на Беспалого, – там кончите. А этих, – он пнул одно из лежащих тел, – и тех, что на улице, тоже всех в гараж. Как поедем, надо будет всё спалить.
   Посмотрев на закрывшего от усталости глаза Цыганкова, Магомадов приказал перенести его в одну из машин, на которых они приехали.
   Вместе со своими людьми он немного постоял на улице, слушая в темноте отдалённый лай собак в посёлке. В это время два человека обильно полили гараж и дом из канистр с бензином и подожгли их, после чего все расселись в машины и, освещаемые разгоравшимся пламенем, выехали со двора.
   По дороге Ваха остановился возле центральной городской больницы, вызвал дежурных врачей. Те, опасаясь угрюмого чеченца, тут же переложили Цыганкова на медицинскую каталку и перевезли в одну из больничных палат. Саша всё это время был без сознания.

   Уральск, квартира Забелина, 27 августа, 06.10
   Телефон у головы Сергея зазвонил внезапно, нервно, будто предвестник плохих известий. Забелин, спавший эту ночь, как и предыдущую, вполглаза, сразу подхватился, быстро снял трубку. Звонил дежурный по управлению.
   – Серёж, – сказал он радостным голосом, – Сашка нашёлся!
   – Да ты что? Где он был?
   – Не знаю, у каких-то бандюков. Он весь избит, сейчас в первой городской больнице. Я уже выезжал туда, врачи говорят, его кавказцы привезли. Возможно, чеченцы.
   – А с ним как? Что они говорят о здоровье?
   – Жить будет, подлечится только немножко.
   – Я сейчас соберусь, подъеду к нему.
   Однако дежурный предупредил:
   – Не спеши, Саша всё равно пока без сознания. Я уже всем доложил: Шумилову, генералу, так что все в курсе.
   – Понял, спешить не буду, но всё равно съезжу.
   Присев на кровать, Сергей замер, осмысливая полученное известие. «Значит, Ваха не подвёл», – подумал он и вспомнил, как вчера, когда все уехали трясти казино «Эльдорадо», на свой страх и риск отправился к Вахе Магомадову.
   Он ещё думал о чеченцах и об освобождении Цыганкова, но другие мысли, которые его тоже тревожили не меньше, постепенно оттесняли переживания о друге на второй план.
   Сергей вспомнил, что поссорился с Ритой, причём без шансов на примирение. Ему вдруг стало ужасно скучно и грустно без неё. Он машинально посмотрел на вторую подушку, лежащую рядом с той, на которой спал. Сейчас подушка была пуста – на ней не лежала Риткина голова с разметавшимися каштановыми волосами. Сегодня она не провожала его своим взглядом чуть приоткрытых затуманенных от сна карих глаз, когда он собирался уходить на работу. И он не целовал её на прощанье – тёплую, сонную, такую близкую.
   Посмотрев ещё раз на пустую постель, Сергей начал одеваться. То, что разбилось, вряд ли склеишь, придётся с этим смириться и жить дальше.
   На кухне Забелин подогрел воду в электрочайнике и залил кипятком растворимый кофе. Он хотел до восьми утра, до начала сбора, успеть в больницу. «Пока всё идёт по плану, – думал Сергей. – Как же нам повезло, что нашли Сашу! Если разрываться между двумя делами, с ума сойти можно!»
   Допив кофе, он прибрал посуду на кухне. В глаза ему бросился листик бумаги на холодильнике, прикреплённый магнитом. Там почерком Риты было написано: «Люблю, жду. Рита». Она любила так делать – писать ему всякие милые глупости. Он обычно вставал раньше и на кухню приходил первым, поэтому ему сразу попадалась её записка. Он читал, улыбался, брал карандаш и дописывал что-то своё, тоже смешное и глупое.
   Посмотрев на сиротливо висящий листок бумаги, Забелин снял его и выбросил в мусорное ведро, стоявшее под мойкой. Он не хотел, чтобы ему хоть что-то напоминало о Виккерс, не хотел больше думать о ней.
   На улице только рассветало, ещё горели фонари, но августовское утро не было холодным. Сергей завёл машину, поехал в центральную больницу навестить друга. Он ехал по утренним пустынным улицам, и только одно место привлекло его внимание: в глубине небольшого дворика, там, где недавно стояло казино Матвея, теперь высился обгорелый остов. Вокруг суетились пожарники, перемещалась милиция, но Забелину некогда было вникать, узнавать, что случилось. Это подождёт, главное, Сашка живой!

   Уральск, казино «Эльдорадо», 27 августа, 06.25
   Возле сгоревшего здания бегало много людей в форме, вышли соседи из близких домов. Картина выглядела удручающей: закопчённые стены чернели среди двора, крыша провалилась, тянуло гарью. В некоторых местах ещё тлели доски и курился горький дымок.
   Перед бывшим казино стоял в задумчивости Карпов, приехавший сюда одним из первых. Вскоре к нему подбежал порученец, тот самый майор, который докладывал бумаги.
   – Нашли шесть трупов, – сообщил он. – Похоже, среди них преступный авторитет Матвей.
   – Это точно? Как узнали? – Карпов внимательно смотрел на подчинённого.
   – У него были наколки с тюрьмы. Одну нашли на шее – она не обгорела. Ещё перстни на пальцах. Он в казино их всегда надевал.
   Полковник помолчал, затем распорядился:
   – Увезите в морг и там проведите тщательную экспертизу. Здесь ошибок быть не должно. Что с расследованием, есть зацепки?
   – Особых нет, похоже, люди Сильвестра постарались. Я вам докладывал ориентировку из Москвы.
   – Помню! – лицо Карпова было непроницаемым.
   Постепенно подъезжали ответственные лица. Приехал заместитель мэра города Серёгин, завернул к пожарищу и губернатор Медведев. Карпов поспешил к нему.
   – Николай Ильич, что здесь случилось? – озабоченно спросил губернатор.
   – Пожар был, Алексей Иванович, всё сгорело. Устанавливаем обстоятельства, – бодро отрапортовал полковник.
   – Есть версии?
   – Как будто причины бытового характера. Знаете, курили, забыли потушить. Это же казино! – Карпов усмехнулся и шутливо развёл руками.
   Губернатор бросил недоумённый взгляд на милиционера, удивляясь его весёлости.
   – А хозяин где, Матвеев? – спросил он.
   – Увы! Он и его пять охранников – все сгорели.
   – Да, дела! – задумался на мгновение Медведев. – Даже не знаю, радоваться или огорчаться.
   – А чего огорчаться? Одним бандитом у нас меньше стало.
   Услышав всё, что ему было нужно, губернатор собрался уезжать.
   – Ну, вы тут, Николай Ильич, разбирайтесь до конца. Я поехал. Нужна будет помощь – обращайтесь немедленно! Я сейчас мэру скажу, чтобы тоже подъехал, посмотрел. Остатки здания нужно убрать и строить здесь что-то путное.

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Истоминой И.В., 27 августа, 09.30
   В отличие от Забелина Ирэна проснулась поздно, часы на её любимых электронных часах с голубым циферблатом, стоявших на тумбочке, показывали двадцать минут девятого.
   Она с удовольствием потянулась, но вставать не торопилась. Для себя решила, что сегодня суббота, можно не торопиться – с понедельника она уже выйдет в областное Казначейство. Истомина обвела взглядом комнату, словно видела её впервые. Ирэна любила свою однокомнатную квартиру и постаралась заполнить ее теми вещами, которые ей были приятны.
   Ей нравился интерьер: светло-бежевые тёплые тона обоев, благородного вида тёмно-коричневая мебель под старину, но без той уродливой грубой тяжеловесности, обычно присущей антикварным вещам. Ей была по душе маленькая, но вместительная кухня, в которой она недавно поставила большой импортный холодильник «Самсунг», но место как будто не уменьшилось. В её квартире всё было продумано, ничего лишнего и вместе с тем очень уютно.
   Истомина ещё раз потянулась, подумала, что надо всё-таки вставать с постели, идти умываться, завтракать, краситься. Она поднялась, и пока чистила зубы, строя себе для поднятия настроения весёлые рожицы в зеркале, думала о Забелине.
   Всё у неё хорошо, говорила она себе, всё замечательно складывается. Есть интересная работа, есть близкие подруги, готовые в любую минуту прийти на помощь, её знают многие люди, уважают. Не было только рядом любимого человека. Но она верила, что судьба рано или поздно сведёт её с этим человеком, должна свести. Без него она не сможет жить и полюбит всей своей душой.
   И вдруг в её жизни появляется Сергей. Она сразу подумала, что та, первая их встреча, знакомство в аэропорту, была неслучайной. Пусть он разговаривал с ней по служебной необходимости, пусть задавал нужные ему вопросы у неё на работе, в кафе. Однако по его глазам она чувствовала, что их встречи значили для него нечто большее, чем просто работа.
   Потом было свидание в гостинице, где они переспали. Это вышло спонтанно, не запланировано заранее. Ирэна до сих пор вспоминает эту встречу с волнением. Она была после разговора с Красовской с растрёпанными нервами, можно сказать, в истерике, и если бы не Сергей… Он оказался таким ласковым, таким внимательным к её желаниям, как никакой другой мужчина, бывший у неё до того. Она пришла к нему, потому что в глубине души не сомневалась, что Сергей ей поможет, и он действительно помог.
   Она заварила крепкий кофе, улыбаясь своим мыслям.
   На работе, по сложившейся традиции, Истомина хотела ближе к обеду съездить на машине в магазин, купить пару тортов, конфеты, шампанское, чтобы накрыть небольшой стол и угостить коллег. Как-никак, а в Фонде имущества, среди этого коллектива, Ирэна отработала почти два года.
   Запустив компьютер, Ирэна подсела к столу и начала поиск в электронных папках с документами, удаляя всё, что казалось ей лишним и ненужным. Работа шла быстро. У Истоминой было хорошее настроение.
   Она посмотрела в окно, на улице не жарко грело августовское солнце, небо было без привычных серых облаков, поливавших дождём город всю последнюю неделю. Ей стало радостно оттого, что всё и даже погода соответствовало её приподнятому настроению.
   В это время неожиданно открылась дверь, и на пороге возникла Красовская.
   – Подчищаешь хвосты, Ира? – осведомилась она.
   – Да, Екатерина Евгеньевна, скоро закончу.
   – Конечно, жаль, что уходишь. Я привыкла к тебе, но… раз решила, это твой выбор, – Красовская замялась, – мы с тобой вроде все вопросы решили. Если что-то ещё осталось, то всегда готова помочь. Кстати, Ириш, – сказала Екатерина Евгеньевна, вдруг сделавшись чрезвычайно любезной, даже ласковой, – мне опять нужен будет твой кабинет, часов в двенадцать. Ты не против?
   – А ваш опять на ремонте?
   – Он… Мне надо поговорить, а там постоянные звонки, посетители. Такая чехарда, знаешь. Так как?
   – Конечно, занимайте! Я хотела проехать за тортами, чтобы стол накрыть.
   – Вот как раз и съездишь, а в час и накроешь!
   Дверь за Красовской закрылась, а Ирэна осталась сидеть с бьющимся от волнения сердцем. Она поднялась, на всякий случай подошла к двери, открыла её и посмотрела наружу. За дверью никого не было. В дальнем конце коридора мелькнула Красовская, направлявшаяся в сторону лестницы.
   Тогда, успокоенная, она вернулась и начала набирать номер рабочего телефона Забелина. Но в трубке раздались только долгие гудки и больше ничего.
   «Ну, где же ты, Сергей? Возьми трубку, возьми трубку!» – требовала она, беззвучно шевеля губами. Однако Забелин не отвечал, и Ирэна не слышала так нужный ей голос.

   Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 27 августа, 09.40
   Забелин просто не мог в это время ответить Истоминой, он находился в кабинете Шумилова и согласовывал последние детали плана.
   – Кто-то рассчитался с Матвеем, я утром проезжал, видел, – заметил Сергей, появившись в кабинете Шумилова.
   – Да, очередные разборки, – подтвердил Шумилов. – Похоже, что это дело рук не местных бандитов – поработали чужаки.
   – Может, москвичи? Сильвестр?
   – Может, он, может, кто другой. В любом случае, теперь эта проблема нас не волнует. Был у Саши?
   – Да. С ним всё будет нормально. Пока без сознания, но врачи говорят – поправится. Николай Поликарпович, как готовность операции, а то я ненароком выпал?
   Шумилов улыбнулся комичности ситуации: выходило, что подчинённый просит отчитаться своего начальника. Тем не менее он понимал, что Сергей сейчас разрывался между Цыганковым и своей операцией, хотел успеть везде.
   – Всё под контролем, – заметил Шумилов, – твоя Красовская в администрации, оперативно-боевая группа готова. Слушай, я, пожалуй, отпрошусь у Кислицына и тоже сгоняю в больницу к Сашке по-быстрому. А ты возьми рацию, садись в своём кабинете. Ближе ко времени подъедешь к ребятам и уже оттуда будешь руководить. Позывной «Первый». У Кислицына позывной «База».
   Забелин взял рацию в руку. Операция, в которой оказалось задействовано столько людей – руководителей, оперативников, агентуры, использованы техника, транспорт, члены оперативно-боевой группы, вступала в свою завершающую фазу. И сознание того, что сегодня всё решится, что они обязательно добьются долгожданного результата, овладело им.

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 27 августа, 09.55
   Плотников позвал Красовскую к себе в кабинет, а та, не зная, что именно нужно Михаилу Яковлевичу, особо не торопилась. Была суббота. Сегодня они закончат дела с Аркадием, всё должно быть хорошо.
   – Ты что-то хотел, Миша? – спросила Екатерина Евгеньевна, когда вошла.
   – Я тебе забыл сказать, – Плотников простовато глянул на неё, но Красовская знала, что эта простота кажущаяся, он что-то задумал, – побудь в своём кабинете до полдвенадцатого, потом загляну к тебе, и пойдем вместе к Истоминой.
   – Не понимаю, почему ты передумал. Ты же сам не хотел к Истоминой! Сделали бы всё у меня, в моем кабинете тихо и спокойно. Зачем привлекать посторонних? – она пытливо посмотрела в его глаза.
   – Перестраховываюсь! – доверчиво улыбнулся Плотников. – Я же известный перестраховщик, Катя! Ничего, не волнуйся, у Истоминой место опробованное, удачливое. Сделаем дела у неё!

   Уральск, УФСК по Уральской области, 27 августа, 10.05
   Забелин вернулся в свой кабинет и, едва войдя, сразу услышал длинный непрерывный звонок телефона, он ответил.
   – Серёжа, это ты? – раздался взволнованный голос Ирэны.
   – Я. Ира, что случилось?
   – Мне надо с тобой срочно встретиться, прямо сейчас. Очень срочно!
   – Но я сейчас не могу, у меня тоже срочное дело. Давай после обеда?
   – Нет, нет, надо сейчас. Дело касается моей начальницы, я не могу говорить здесь. Меня могут услышать.
   Забелин на мгновение задумался. Возможно, у него есть запас времени, а Ирэна узнала что-то очень важное, такое, из-за чего, возможно, придётся скорректировать саму операцию.
   – Ладно! – согласился он. – Примерно на середине пути от нашего здания к вам есть кафе «Пиццерия».
   – Это на углу Бабеля и Советской? – уточнила Истомина.
   – Да, давай встретимся там. Я сейчас выезжаю и буду ждать.
   – Договорились!
   Положив трубку, Сергей мгновение помедлил, соображая, что делать, потом он почти выбежал из кабинета, чтобы успеть сообщить о неожиданном звонке Шумилову. Но того уже не было – укатил в больницу к Цыганкову.

   Уральск, перекрёсток улиц Советской и Бабеля, 27 августа, 10.44
   К кафе «Пиццерия» – небольшому уютному заведению в итальянском стиле, находящемуся на первом этаже старинного трёхэтажного здания, Сергей подъехал со стороны улицы Советской. Несмотря на приближающийся полдень, улица была совсем не загружена: здесь ездили в основном легковые автомобили, чего нельзя было сказать об улице Бабеля, по которой беспрерывно шёл грузовой поток, направляемый в объезд центра города.
   «Хорошо, что утром начали поливать дороги, а то бы пыль стояла до небес», – подумал Сергей, взглянув на другую улицу, запруженную большегрузными КамАЗами, длинными иностранными фурами, старыми, уже почти списанными грузовиками советской поры.
   Ирэна задерживалась.
   Поглядывая на часы, Забелин нетерпеливо прохаживался возле входа в пиццерию. «Ещё немного, и придётся уезжать, – тревожно думал он, – где её носит?» Он подошёл к краю тротуара и посмотрел вдоль улицы Советской, пытаясь за проезжавшими машинами разглядеть её «жигули» – Ирэна должна была подъехать с противоположной от него стороны. Но её всё не было.
   Забелин уже собрался уходить совсем, когда заметил знакомую машину. Истомина ехала очень быстро, на грани фола, понимала, что опаздывает. Она, уверенно маневрируя, обогнала одну машину, вторую, пошла на обгон третьей.
   «Вот дуреха! – возмутился Сергей. – Ещё устроит аварию, разбирайся потом с гаишниками».
   Ирэна между тем уже подлетала к перекрёстку, почти не сбавляя скорость. На светофоре в это время зажёгся жёлтый свет, и колонна грузовых машин с улицы Бабеля, тяжело заурчав, начала своё движение вперёд; чёрное облачко газов поднялось над ней, а на Сергея потянуло запахом сгоревшей солярки.
   Никто не ожидал, что девушка решится в этой ситуации проскочить на жёлтый. Она надавила на педаль газа и рванула через перекрёсток.
   «Ирка, что ты делаешь?» – хотел крикнуть ей Сергей, но слова застряли в горле. Один из КамАЗов, резво вырвавшийся вперёд, с неимоверной силой и скрежетом врезался в бок «жигулей», отбросил машину, как пустую консервную банку. Её закрутило, перевернуло несколько раз, она ударилась о фонарный столб и замерла без движения.
   Сергей застыл не в силах двинуться – нереальность происходящего пригвоздила его к месту. Как в замедленной съёмке он увидел, что железный фонарный столб чуть-чуть покачался и потихоньку начал заваливаться на машину, придавливая её сверху своей тяжестью. Оборванные провода заискрили.
   «Сейчас взорвётся!» – мелькнуло в мозгу.
   Машины на перекрёстке сбились в кучу, застопорив движение, а задние, в которых водителям не было видно, что происходит, возмущённо загудели. Очнувшийся от неожиданности Забелин, до которого дошло, что всё это не сон и не кино, стремглав бросился к машине Истоминой.
   Он побежал, не думая, что может произойти взрыв, что может ударить током или сбить неосторожный водитель, решивший объехать возникшую впереди пробку. Он бежал и боялся только того, что именно сможет увидеть в покорёженном салоне автомобиля.
   «Жигули» Истоминой опрокинулись на крышу, лежали придавленные сверху столбом. Дверцы оказались деформированы, изогнуты, с осыпавшимися стеклами. Остро пахло горелой резиной и бензином, который, видимо, вытекал из пробитого бака. Но пожара пока не было.
   Ирэна лежала без сознания, выпав из водительского сиденья. Она была не пристёгнута ремнем безопасности, и потому Забелину подумалось, что её будет легко извлечь оттуда.
   – Сейчас, сейчас я тебя вытащу! – думая, что говорит про себя, а на самом деле вслух бормотал Забелин. Он сбросил пиджак и полез к Ирэне через разбитое лобовое стекло.
   Она показалась ему удивительно маленькой и лёгкой, совершенно не тяжёлой. Аккуратно, насколько это было возможно, он подхватил её под плечи и медленно потянул на себя. Её тело чуть-чуть подалось вперёд.
   В одном из мест крепления лобового стекла застрял крупный острый осколок. Он больно колол плечо Сергея, и когда тот случайно сделал резкое движение, то услышал глухой треск рвущейся рубашки. Но ему было наплевать. Он постепенно доставал Истомину – показались её грудь, тело, ноги. Одежда на ней – блузка и джинсы – была абсолютно целой, без единого пятнышка, не порванная.
   Вокруг суетились прохожие, какие-то посторонние люди, растерянно бегал водитель КамАЗа.
   – Вызовите «скорую»! – крикнул Сергей, который только сейчас услышал посторонние звуки, а до этого был словно оглушён, контужен взрывной волной. Он не знал, что «скорую помощь» уже и без него вызвали, что позвонили пожарникам и в милицию, и те тоже выехали на место происшествия.
   Подхватив извлечённую из покорёженных «жигулей» Ирэну, Забелин как можно дальше отнёс её от машины, чтобы в случае взрыва их не зацепило. Он зашёл за большой железный павильон продуктового магазина и опустился на землю, приложил ухо к её груди. Несмотря на уличный шум и гомон, он всё-таки уловил чуть слышное дыхание: Ира была жива. Тогда он присел прямо на землю, положил её голову на свои колени, машинально, почти бездумно гладя её волосы. Ему отчего-то казалось, что если он так будет делать, то ей будет легче.
   Внезапно она шевельнулась и открыла глаза, сначала неясные, бессмысленные, а потом узнающие. Ирэна улыбнулась уголками губ и хотела что-то сказать, но поперхнулась. Изо рта на подбородок потекла тоненькая струйка крови. Вид этой крови, текущей по её лицу, словно ударил в живот – у него перехватило дыхание, ему показалось невероятным, что на её теле не видно ни одной царапины, ни одного синяка или пореза, а изо рта течет эта тонкая, совсем безобидная струйка.
   – Ничего не говори, молчи! – сказал он сдавленным голосом и, достав и кармана платок, вытер её подбородок.
   – Я… хотела сказать… – почти прошептала Ира, – Красовская будет в двенадцать в моём кабинете…
   – Молчи, не говори! – раздражённо крикнул он из-за того, что Ирэна его не слушала, – чёрт с ней, с Красовской! Разберёмся как-нибудь.
   – В двенадцать… – продолжала с видимым усилием шептать Ирэна.
   – Знаю, всё знаю, Ир, ну помолчи, пожалуйста!
   Она ненадолго замолчала, прикрыв глаза. Вдалеке послышалась сирена «скорой помощи». Истомина снова открыла глаза. Сергей увидел, что ей стало нехорошо – гримаса боли исказила лицо. Он перевела взгляд на Сергея, и он с ужасом увидел, как туманятся её глаза, темнеет их синева, а взгляд уходит куда-то далеко-далеко.
   – Ты… хоть любил меня? – спросила она не шёпотом, а почти нормальным, чуть подрагивающим голосом.
   И у него вдруг сжалось сердце. Он не мог ничего говорить, только поцеловал её в тёплые, испачканные кровью губы, и тогда она слабо, едва заметно улыбнулась. За его спиной послышались шаги, голоса врачей, они искали пострадавшую.
   Сергей встал, осторожно опустив Иру на землю, и отошёл в сторонку, чтобы не мешать медикам. Два врача – мужчины среднего возраста в белых халатах, склонились над Истоминой, принялись делать разные манипуляции, известные только им. До Забелина долетали обрывки фраз: «Внутреннее кровоизлияние», «многочисленные разрывы внутренних органов», «реанимацию делать бесполезно».
   Они поднялись, и поскольку Забелин стоял рядом, сказали ему:
   – Очень сожалеем, она умерла.
   Потом одни из них деловито добавил:
   – Мы доставим тело в морг. Вы ведь родственник? Причина смерти нам ясна, но если вы настаиваете на вскрытии…
   – Я не родственник, – глухо обронил Забелин, – но я им сообщу.
   Мёртвую Истомину положили на носилки, накрыли сверху больничным покрывалом и понесли в машину «скорой помощи». Совершенно потерянный, не зная, что делать, Сергей стоял и смотрел, как уносят её тело.
   Первым побуждением было сесть в «скорую» и проехать в морг, чтобы договориться обо всём с врачами, с медсёстрами морга. Он хотел плюнуть на всё, на то, чем занимался сейчас, на все их операции, от которых обычно мало проку. Разве человеческая жизнь стоит этой возни?
   Но потом подумал, что ничем помочь уже не сможет, а Ира? Ира ведь и погибла из-за того, что торопилась к нему, хотела помочь. Хотела, чтобы у него, Забелина, всё получилось.
   Надо было возвращаться.
   Он подошёл к перевернутым «жигулям», поднял грязный пиджак, пока его окончательно не затоптали пожарники и зеваки, заметил валявшуюся в стороне сумочку Истоминой, взял и её. Пошёл к машине. Ему казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле пролетело всего пятнадцать минут.

   В автомобиле пищала рация, непрерывно посылая сигналы вызова. Забелин нажал на кнопку, ответил:
   – «Первый» слушает!
   – Это «База», – кричал Кислицын, – где тебя черти носят? – полковник выругался в эфире матом.
   «Соберись, соберись!» – приказал себе Сергей.
   – Доложи обстановку! – между тем наседал Кислицын.
   – «База», попал в аварию, скоро буду на месте.
   – Какая к чёрту авария! Немедленно разбирайся с ситуацией и докладывай.
   Забелин взял вторую рацию, по которой разговаривал с бригадой наружного наблюдения – они вели переговоры на другой частоте, и Кислицын не мог с ними связаться, в отличие от АОБГ и группы документирования.
   – «Беркут», что у вас? – спросил Сергей, обращаясь к старшему группы наружного наблюдения.
   – Объект у себя в кабинете, никуда не выходил.
   – Хорошо, продолжайте наблюдение.
   – Да, – вдруг вспомнил «Беркут», – на этом этаже непонятное оживление. Замечены посторонние лица, не сотрудники администрации, вроде телевизионщики.
   – Как узнали?
   – В одном из кабинетов на четвёртом этаже приоткрыта дверь, наши увидели шнуры, телекамеры. Может, собираются взять интервью у кого-нибудь?
   – Возможно, хотя непонятно! – заметил Забелин. – Конец связи!
   Он завёл машину и поехал к зданию администрации. По дороге Сергей вновь и вновь прокручивал в мозгу все детали увиденного им ужасного события – гибели Ирэны. Он вспоминал её лицо, глаза. Ещё ему показалось, что она сказала что-то очень важное, что-то такое, ради чего летела навстречу гибели. Однако он тогда не обратил внимания на её слова из-за катастрофы, решил, что информация ему известна. Сейчас, по дороге к администрации, он мучительно вспоминал и не мог вспомнить, что же она говорила ему, что шептала, до тех пор пока не спросила о любви.

   Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 27 августа, 11.05
   Кабинет Плотникова в это время заполнили люди с телевизионной аппаратурой. Возле него самого сидело несколько корреспондентов, в том числе и бородатый молодой человек с бейджиком «Вестник Уральска». Увидев, что установилась относительная тишина, Михаил Яковлевич грузно поднялся и с важным видом обратился к присутствующим работникам массмедиа.
   – Господа журналисты, я позвал вас, чтобы провести небольшую пресс-конференцию о ходе приватизации в Уральской области. Вопрос для области актуальный, считаю, всем будет интересно.
   Корреспондент «Вестника Уральска», который до этого присутствовал на аукционе по металлургическому заводу, поинтересовался:
   – А к чему такая спешка, Михаил Яковлевич? Нам позвонили в редакцию, сказали срочно приезжать.
   – Знаете, у меня время ограничено. Сегодня целый день совещание на совещании, хотя и суббота, а Москва просит проявлять активность в пропаганде приватизации. Так что скоро начнём. Примерно в полдвенадцатого, я полагаю. Извините меня…
   Он прервался, как будто вспомнив что-то важное, и вышел в приёмную. Там сказал Насте:
   – Настя, к двенадцати должен прийти бизнесмен Аркадий Соколовский. Встреть и проводи его в кабинет Истоминой Ирэны Владимировны. Ты её знаешь. Хорошо?
   – Хорошо, Михаил Яковлевич! – ответила Настя. – Я его проведу.

   Уральск, площадь перед зданием областной администрации, 27 августа, 11.15
   Возле администрации Забелин увидел стоявший среди других машин тёмно-зелёный пазик с группой сотрудников ФСК. У дверей автомобиля его встретил старший группы подполковник Санин, смоливший сигарету. Он стоял на ветру, горбился, пуская по ветру длинную струю дыма. Фигура Санина издалека напоминала вопросительный знак, и потому в управлении его прозвали Горбатым. Увидев грязного, испачканного Забелина, Санин спросил удивлённо:
   – По тебе что, взвод солдат прошёлся или грузовик переехал?
   – Да так, в аварию попал, – коротко ответил Забелин, не желавший вдаваться в подробности.
   – Лоб вытри, чем-то чёрным испачкал, – заметил Санин.
   Сергей вытащил платок из кармана и увидел на нём засохшую кровь Истоминой, аккуратно перевернул чистой стороной, провёл по лбу. Его руки слегка подрагивали, как у неврастеника или закоренелого алкоголика. Горбатый Санин, увидевший это, спросил с нотками сочувствия в голосе:
   – Туго пришлось?
   – Да! – односложно ответил Сергей.
   – Слушай, мы тебя заждались. Ну что, выдвигаемся, наконец?
   – Подождём ещё немного.
   В руке Забелина ожила рация и голосом Кислицына, который уже успокоился, осведомилась:
   – «Первый», это «База», доложите, как обстановка. Почему не начинаете?
   Сергей вдруг подумал о том, почему он действительно не начинает? Что его останавливает? Предчувствие, интуиция? Он, на самом деле, не знал. Тем не менее, словно в оправдание, произнёс:
   – Ждём Сокола.
   Вероятно, Кислицын почувствовал в его голосе неуверенность.
   – Почему ждёте? Немедленно начинайте!
   – Ещё не всё ясно. Вы… можете проверить через контролёров, на месте ли объект?
   – Хорошо, ждите! – неожиданно согласился Кислицын, хотя Забелин предполагал, что полковник будет настаивать на своём.
   В ожидании Сергей опустил руку с рацией и посмотрел на здание администрации. Ему опять вспомнилось лицо Ирэны. Её губы шевелились, она говорила: «Красовская будет в двенадцать в моем кабинете»… «Будет в двенадцать»…
   «Странно, почему в её кабинете, – подумал он, – о чём она говорит? Они же должны быть у Красовской!» Он глянул на часы. Стрелки на циферблате показывали 11.25, и до двенадцати ещё оставалось время. Казалось, оно специально медлительно текло, давая возможность Забелину всё спокойно обдумать.
   Зашипела рация, полковник сообщил:
   – Это «База». Объект на месте, получил подтверждение. Повторяю, объект на месте, выдвигайтесь.
   – «База», это «Первый», предлагаю подождать. Мы не знаем, где Сокол.
   – «Первый», не морочьте голову. Сокол в здании. Начинайте! Повторяю, начинайте! Это приказ! – потребовал Кислицын.
   – Вас понял!
   Забелин вновь посмотрел на время, часы показывали 11.30. Он сказал Санину:
   – Хорошо! Я знаю, где кабинет Красовской. Идём за мной!
   Он двинулся к зданию администрации, слыша за спиной топот сотрудников управления. Их было человек шесть вместе с Саниным, но поддержку в случае чего могли оказать и разведчики наружки. Кроме того, Шумилов отчасти надеялся на помощь Верёвкина, о чём говорил до этого Забелину, однако здесь был экстренный случай, и Олега Викторовича не планировалось задействовать.
   Сергей знал, как потянуть время. Он повёл всех на четвёртый этаж, туда, где обитал Плотников, в то время как Красовская и Истомина находились на третьем этаже. Дорога пролегала мимо кабинета Верёвкина – у Забелина даже возник соблазн под вымышленным предлогом заглянуть к нему, – глядишь, ещё несколько минут сэкономит. Но Забелин передумал и пошёл мимо.
   Он не заметил, как дверь кабинета Верёвкина тихо приоткрылась, оставляя чуть приметную щель, и Олег осторожно выглянул, провожая взглядом спины своих коллег по управлению. Не знал Сергей и того, что Верёвкин после этого вернулся к столу, набрал номер и сказал невидимому собеседнику:
   – Они пришли!
   Между тем Забелин довёл группу до середины коридора четвёртого этажа, до того самого места, где имелся запасной выход на случай пожара. Надеясь ещё потянуть время, он сказал Санину:
   – Постойте здесь, попробую связаться с наружкой.
   – Давай быстрее! – нетерпеливо попросил Санин.
   Забелин вышел. Оставшись один на площадке, он посмотрел на закрытую дверь, чувствуя себя обманщиком: там, за ней, его ждали ребята, ждал Санин, чтобы вместе пойти и задержать взяточников. Но у Забелина были свои планы на этот счёт, у него было предчувствие, что торопиться к Красовской не стоит.
   «Вот чёрт! – думал он. – Как надоели эти игры! Я знаю, что Ира не могла перепутать или обмануть». Она опять встала у него перед глазами, её последние минуты, секунды. Она уже ничего не шептала. Её глаза угасали, туманились, в последнем усилии запоминая лицо Забелина, склонившегося над ней.
   В горле стоял тугой комок. Он глубоко вздохнул, потом ещё раз, потом поднёс руку с часами к лицу. Стрелки показывали 11.40.

   Уральск, здание областной администрации, 27 августа, 11 АО
   Человеком, которому звонил Верёвкин и которого предупреждал, был Плотников. Михаил Яковлевич, получив звонок Олега, удовлетворённо улыбнулся и с довольным видом сообщил журналистам:
   – Господа, время пришло! Я хочу предложить вам не только пресс-конференцию, но и очень интересный репортаж, репортаж, так сказать, с места событий. Пойдёмте за мной. Берите свои камеры!
   Корреспонденты, журналисты и члены съёмочных групп засуетились, вскочили, начали собирать аппаратуру: все эти камеры, штативы, микрофоны, и толпой пошли за Плотниковым, шествующим впереди, подобно предводителю медийного войска. По дороге к нему обратился корреспондент «Вестника Уральска»:
   – И всё-таки, Михаил Яковлевич, что это за репортаж вы нам хотите предложить? Не скажете ли конкретно, о чём речь?
   – Репортаж сенсационный, вот что могу только сказать. Если я сообщу о подробностях, то пропадёт интрига. А разве интересно смотреть сюжет без интриги? Мне – нет! – Плотников повернулся к корреспонденту и поощрительно похлопал того по плечу, как бы намекая, что самое интересное ещё впереди.
   Они спустились с четвёртого на третий этаж, пошли дальше по коридору. Вот и кабинет Красовской. Михаил Яковлевич остановился, предвкушая момент. Указав пальцем на табличку на дверях, где значилось: «Красовская Е.Е.», он воскликнул:
   – Включайте ваши камеры! Сейчас я покажу вам, кто мешает приватизации. Кто шельмует честных работников.
   Он повернулся к дверям кабинета, широко распахнул дверь и вошел внутрь. За ним хлынула толпа телевизионщиков. К удивлению Плотникова, в кабинете находилась одна Красовская, она сидела за своим столом, что-то читала.
   Увидев репортёров вместе с Плотниковым, Екатерина Евгеньевна испугалась. У неё даже мелькнула шальная мысль, что Миша хотел избавиться от неё, подставить каким-то образом. Но в последний момент опытная чиновница взяла себя в руки.
   – Михаил Яковлевич, в чём дело? Что такое?
   Плотников смотрел на неё растерянно, озирался по сторонам, однако в пустом кабинете, кроме его хозяйки, никого не было.
   – Господин Плотников, это ваша сенсация? – ехидно поинтересовался корреспондент «Вестника Уральска».
   Будто не слыша его, Михаил Яковлевич подошёл ближе к Красовской, тихо спросил:
   – А где?.. Здесь никого не было?
   – Нет! Сижу, жду тебя, как ты велел.
   Он оглянулся, посмотрел на настенные часы, висящие в кабинете у Красовской. Время показывало 11.45. Что-то не получилось у него, не оправдались расчёты. Только в чём причина? Неужели контрразведчики его переиграли, а Верёвкин был вовлечён в игру на их стороне?
   У него возникло сильное желание пойти к этому гаду, к этому подлому стукачу, разобраться… И всё же он опомнился и, фальшиво улыбаясь, обратился к журналистам:
   – Извините, господа, пресс-конференция откладывается. Возникли новые обстоятельства. Извините, я перенесу нашу встречу на другой день.
   Телевизионщики зароптали, начали собирать штативы, складывать камеры в футляры. Дотошный корреспондент «Вестника Уральска» заметил:
   – Михаил Яковлевич, в редакциях будут очень недовольны вашими экспериментами.
   – Ладно, ладно, переживёте! – бросил председатель облкомимущества.
   Когда все вышли, Екатерина Евгеньевна с удивлением спросила:
   – Что это было?
   – Так, ничего особенного – проверял кое-что. Пошли отсюда! Нас ждут в другом месте.
   – Ты говоришь о кабинете…
   – Да-да, к ней.
   Михаил Яковлевич взял свою любовницу за руку и с неожиданной силой, чтобы та не промолвила ничего лишнего, повлёк её из кабинета. Он не сказал Екатерине Евгеньевне, что Верёвкин, который с недавнего времени начал ему помогать, предупредил о прослушке в кабинете Красовской. Хотя это могло оказаться кидком, липой, с учётом того, что он, Верёвкин, сегодня выдал лживую информацию и так подставил Плотникова. Верить ему тоже было нельзя. Никому нельзя!
   Когда они спустились на третий этаж, на глаза им попалась Настя.
   – Михаил Яковлевич, Соколовский у Истоминой, ждёт вас! – сказала она, удивлённо глядя, как начальник держит под руку Красовскую: никогда раньше Плотников не афишировал своих отношений.
   – Хорошо, уже идём! – пробурчал Плотников.

   Уральск, здание областной администрации, 27 августа, 11.49
   Подходя к кабинету Красовской – перед этим они прошли весь четвёртый этаж, а потом спустились на третий, – Санин, заподозривший, что Забелин водит их за нос, спросил с усмешкой:
   – Ты ведёшь нас тайными тропами?
   – Так короче!
   – Ну-ну, Сусанин! Смотри не опоздай!
   Его слова оказались пророческими. Когда они приблизились к кабинету Красовской и затем по команде Забелина ворвались в него, помещение оказался пустым: ни хозяйки, ни Плотникова, ни Соколовского там не было. На это Санин спокойно заметил, словно ждал, что путешествие по этажам закончится неудачей:
   – Ну что, не успели? А говорил, всё будет нормально! Успеем, успеем! Теперь что?
   Он ещё больше сгорбился, отчего почти превратился в законченный вопросительный знак, нависший над Забелиным.
   – Если они намечали встречу здесь, – ответил Сергей, оправдываясь, – то не должны были уйти так рано.
   Между тем в его руке заработала рация, Кислицын осведомился:
   – «Первый», это «База», как обстановка?
   – «База», мы на месте. Объекта здесь нет. Повторяю, кабинет пуст.
   – Я это и без вас знаю. Долго шли! – в голосе Бориса Ивановича прозвучала досада и злость. – Контролёры сообщили, что их уже нет…
   Рация зашипела, и Забелин понял, что полковник задумался о том, что делать дальше. Затем Кислицын скомандовал:
   – Тогда конец операции, всем вернуться назад! Будем разбираться на месте!
   – «База», разрешите продолжить, – вмешался Сергей, – я знаю, где может быть объект.
   – Нет, прекращаем операцию. «Второй», как понял?
   Санин, имевший этот позывной, подтвердил, что приказ понял. Закончив переговоры с начальством, он сказал Забелину вполне миролюбиво:
   – Всё, едем в контору на разборки. Нам-то ничего не будет, а вот тебе надо готовиться к кровопусканию.
   – А остаться ещё немного не можете? Мне кажется, ещё не кончилось.
   Предчувствие мучило его. Он знал, что Ирэна права, что там, в её кабинете…
   – Нет, ты же слышал! – непреклонно возразил Санин, удивляясь настойчивости Сергея. – Здесь же нет никого, никаких объектов, никаких денег. Он повернулся к членам оперативно-боевой группы и скомандовал: – Уходим!
   – Чёрт, я знаю, что можем их взять. Слушай, Коль, помоги!
   – А потом с меня три шкуры сдерут, если облажаемся? Нет, извини! Всё, пошли, пошли!
   Санин и другие оперативники отправились из кабинета Красовской, а Забелин, заметив на её столе телефон, задержался. Когда все вышли, он набрал номер Шумилова.
   – Николай Поликарпович…
   – Сергей, что у вас произошло? – спросил тот. – Мне Кислицын сообщил, что операция прекращена.
   – Кабинет Красовской оказался пустым. Здесь никого нет. Но я… Я думаю, они собрались в другом месте. Мне Истомина сказала.
   – Об Истоминой знаю. Скверно получилось, жалко её! – Шумилов кашлянул. – О каком месте она тебе говорила?
   – О своём кабинете! – Забелин торопился, говорил горячо, но не сбивчиво. – Красовская попросила её кабинет снова, как в прошлый раз. Только сейчас в двенадцать. И мне нужна ваша помощь, чтобы замолвили слово перед генералом.
   – Что ты намерен сделать?

   Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Истоминой И.В., 27 августа, 12.05
   Расположившиеся в кабинете Ирэны Плотников, Красовская и Аркадий Львович чувствовали себя вполне спокойно. На столе перед ними лежал кейс Соколовского, в котором, как подозревал Михаил Яковлевич, находились доллары, много долларов.
   – Михаил Яковлевич, зря прождала тебя в своём кабинете, – в присутствии посторонних Екатерина Евгеньевна старалась держаться официально. – Надо было сразу сюда идти. Я, правда, не поняла, зачем там сидела. Тут ещё эти телевизионщики.
   – Береженого Бог бережёт, Катенька! Известная поговорка. Ты, кстати, дверь закрыла?
   – А как же, вот ключ, я запасной заранее взяла. А Истомина не обидится, что мы тут закрылись, она уже фактически не мой работник!
   Довольная собой, своей предусмотрительностью, Красовская показала присутствующим ключ и положила его перед собой на стол.
   – Михаил Яковлевич! – подключился к разговору Аркадий. – Я, признаться, тоже не понял смысл ваших манёвров. И что ещё за телевизионщики?
   – Хотел дать интервью вместе с Екатериной Евгеньевной, рассказать о приватизации, так сказать. Пригласил журналистов с телевидения, из газет и… Надеялся показать кое-что интересное. Жаль, не получилось!
   – Почему не получилось? – озадачился Соколовский.
   – Что произошло? – поддержала его интерес Красовская.
   Плотников раздражённо стукнул кулаком по столу.
   – Пошло не по плану. Этот придурок Верёвкин… Самое полезное, что он сделал, сказал, что твой кабинет, Катя, на прослушке.
   – Как на прослушке? – Красовская растерянно сняла очки, начала манипулировать дужками. – Почему ты мне ничего не сказал? Я же там могла проколоться, наговорить лишнего.
   – Почему, почему – потому! На то были свои резоны. А если и ляпнула что-то не то, так это было полезно, для достоверности.
   Соколовский нахмурился.
   – Извините, конечно, у вас, может, свой разговор, но я не совсем понимаю, о чём речь. Хотите сказать, что использовали меня втёмную?
   – Понимаешь, Аркадий, гэбисты могли нас задержать в том кабинете, у Кати, и надо было их наказать. Они должны были ворваться, увидеть одну Екатерину Евгеньевну и всё, больше ничего. Тут появляюсь я с прессой и телевидением. И вот вам – провокация спецслужб во всей красе!
   – Это мне понятно. Непонятно, где оказались чекисты, если они слушали кабинет? Почему не пришли?
   Плотников дрогнул толстыми щеками.
   – Вот и мне непонятно. К тому же Верёвкин позвонил, предупредил, что они в здании, уже идут, и я был в полной уверенности. Но… Совсем мышей перестали ловить! Признаться, меня это обеспокоило, я не люблю, когда внезапно меняются планы. Возможно, Верёвкин меня обманул, но ничего. Я с ними со всеми рассчитаюсь потом: и с господином Верёвкиным, и с секретаршей.
   – Секретаршей? – удивился Соколовский. – Настей, что ли?
   – Ладно, закроем тему! – не стал вдаваться в подробности Михаил Яковлевич. – В любом случае, хорошо всё, что хорошо кончается!
   – А вы слышали, что сегодня ночью случилось в казино? – поинтересовался Аркадий. – Говорят, нашли труп самого Матвея.
   – Да, слышал, – равнодушно подтвердил Михаил Яковлевич. – Честно скажу, переживать по этому поводу не буду. Все знают, что он был бандит с большой дороги.
   – Но вы вроде имели с ним дела? – невинно осведомился Соколовский.
   – Я? Никогда с ним не связывался! Он как-то приходил ко мне на приём, знакомился, и всё, не более того.
   – Хм, а я слышал другое, особенно когда он выиграл аукцион по спиртовому заводу, вернее, его фирма «Омега».
   Красовская, чувствуя, что разговор может обостриться из-за былых обид, решила сгладить углы:
   – Да, я помню этот аукцион, но всё это в прошлом, Аркадий, это всё мелочи. Ведь так? Главное, что мы сейчас нашли общий язык, и теперь нам никто не будет мешать. Интересно, кто же всё-таки этого Матвеева… поджог? Кажется, ему в нашем городе равных не было?
   – Мне сказал один знакомый человек в милиции, – Плотников покосился на Соколовского, – что это скорее всего москвичи. Сначала думали на чеченцев, но на них не похоже. – Он кивнул на кейс. – Принёс бабки?
   – Как договаривались. Мы своё слово держим. Здесь пятьдесят штук баксов. Пересчитывать будете?
   – А как же! Посмотрим, что там у тебя в волшебном сундучке. Давай, Катя, глянь-ка!
   Красовская встала, открыла кейс и начала раскладывать пачки долларов на столе.

   Уральск, здание областной администрации, 27 августа, 12.15
   В коридоре неподалёку от кабинета Истоминой Забелин догнал Санина и его группу. Сергей не заметил, что вытаскивая Ирэну из машины, расцарапал себе руку. Запястье саднило, и на манжете рубашки отпечатались капельки крови. Он задрал рукав, растёр кровь.
   Заметив, что Сергей уже рядом, Санин насмешливо осведомился:
   – На ковёр к генералу торопишься, Серёга? Не торопись, успеешь!
   Тот не ответил. Поравнявшись с дверью, ведущей в кабинет Истоминой, он засунул руку в карман и внезапно вставил оказавшийся у него ключ в дверной замок кабинета. Дверь, словно сама собой, резко распахнулась, хотя на самом деле Забелин несильно толкнул её.
   – А ну, за мной! – подал он команду.
   Санин не успел открыть рот, как все, кто был с ним, рванули в кабинет Истоминой. Картина, представившаяся им, была достойна кисти художника: за приставным столиком, друг против друга, восседали Плотников и Соколовский, Красовская же, стоя, пересчитывала доллары из открытого кейса. Несколько пачек уже лежали на столе.
   Появление оперативников вызвало у присутствующих шок. Красовская замерла с долларами в руке, Плотников замолк на полуслове.
   – Картина Репина «Не ждали»! – натянуто пошутил Забелин. – Добрый день, господа! Я полагаю, все деньги на месте. Аркадий Львович, вы же не думали обмануть своих компаньонов?
   – Это не моё. Это всё их! – взвизгнула Красовская и с отвращением бросила доллары на стол, словно держала в руках ужасную рептилию.
   – Погодите, погодите! – пробормотал Соколовский.
   – Ты, дура, молчи! – выкрикнул Плотников. – Я требую адвоката! Немедленно! Это провокация. Немедленно адвоката!
   – Серьёзно? – спросил иронично Забелин.
   – Вы не знаете, с кем связались! Я уважаемый человек. У меня орден «За заслуги перед Отечеством». Вы будете отвечать перед Госкомимуществом, перед президентом.
   – А ещё перед Генсеком ООН и перед Господом Богом.
   Забелин устало опустился за стол. Заметив, что ссадина на руке продолжала кровоточить, он ниже натянул рукав пиджака.
   – Значит, вы, гражданин Плотников, берёте взятки вместе со своей подельницей, а я буду отвечать? Интересно! Очень интересно! – Сергей укоризненно покачал головой. – А вы, господин Соколовский? Считаете, что вас это никак не коснётся? Нет, вы будет проходить как взяткодатель и особо не рассчитывайте, что Алекс Новосёлов поможет!
   – Я здесь вообще-то случайно. Этот кейс не мой. Вот зашёл к Екатерине Евгеньевне обсудить вопросы приватизации одного из интересующих меня объектов, – Аркадий Львович не выглядел подавленным, как Плотников и Красовская.
   – И очутились почему-то в кабинете Истоминой?
   – Случайность! – пожал плечами Соколовский.
   Плотников, поняв, что одними угрозами он ничего не достигнет, распалился гневом, лицо его дышало яростью.
   – Не докажете! Ничего не докажете! Вы действуете незаконно. У вас нет никаких улик.
   – Ни в чём вы не правы, Михаил Яковлевич, кругом ошибаетесь! – спокойно отвечал ему Сергей. – Действуем мы абсолютно законно, у нас есть санкция прокурора. А что касается улик, – он показал рукой на деньги, – вот самая главная улика. И, кроме того, есть ваше устное признание в кабинете Екатерины Евгеньевны. Когда вы говорили вчера, что вам нужно забрать деньги у Соколовского. Устное признание, зафиксированное аппаратурой опять же с санкции прокурора. Вот так вот! Думали, что вам удастся ваша провокация с телевидением, и всё замнётся?
   – Я не понимаю, о чём вы говорите!
   – Ну, конечно, понимаете! Верёвкин рассказал вам о прослушивании кабинета Красовской, вот у вас и возник замысел подставить нас.
   Забелин тяжело поднялся, сказал Санину:
   – Коля, пригласите понятых, оформите протоколы изъятия денежных средств и задержания.
   Тот вполголоса спросил:
   – Слушай, а ключ у тебя откуда?
   – Взял у хозяйки, у Истоминой. Он ей больше не нужен. Она сегодня… А, ладно! Вези всех к нам, а я подойду позже, через полчаса.
   Он пошёл к двери, обернулся.
   – Мне надо, надо…
   Его лицо искривилось, словно от боли, и он махнул рукой.
   Забелин вышел на улицу. Лицо горело. Сергей не чувствовал радости победителя, упоения от удачно проведённой операции, ведь ничего особого он не сделал, только свою работу. Ему ужасно захотелось посмотреть на речку Каменку, протекавшую неподалёку, буквально на расстоянии одного квартала.
   Забелин прошёл мимо нескольких домов, спустился по тропинке к берегу реки, на дикий, не обустроенный пляж. В сухом речном песке попадались пустые пластиковые бутылки, огрызки яблок, разный мусор. На берегу, пользуясь последними теплыми днями перед наступающей осенью, грелось несколько отдыхающих, видимо, отпускники. Сергей, на ходу снимая ботинки и носки, побрёл прямо к реке.
   Вода Каменки была прохладной и прозрачной.
   Он зашёл по щиколотки, наклонился, ополоснул горевшее лицо и почувствовал, что только сейчас его начало отпускать то адское напряжение последних часов, которое им безраздельно владело. И всё происшедшее, словно речная вода, потекло перед ним, устремилось дальше от берегов, помчалось, ускоряя течение.
   Забелин внезапно вспомнил медленно уходящую от него в свете фар Риту. Ему припомнились, казалось, безнадежные поиски Цыганкова и замотанное в бинтах лицо друга. Он вспомнил остывающую синеву в глазах Ирэны, её тело на своих руках, становящееся вдруг невесомым и лёгким. Увидел Красовскую с пачками долларов на столе.
   Оправдает ли полученный результат понесённые потери? Смягчит ли горечь испытанных им разочарований? Он не знал. Сегодня сделали хорошее дело – задержали взяточников. Этих людей осудят, и они уйдут. Но на их место придут другие, не менее жадные, но более осторожные. И война будет продолжена!
   Сергей посмотрел вдаль над речкой, в ту чистую голубизну неба, которая так напоминала ему глаза Ирэны. Мимо него вдоль берега пробегали мальчишки, что-то крича своими звонкими детскими голосами. Надо было возвращаться в управление, писать справки, отчёты. Один из мальчишек крикнул Забелину:
   – Дяденька, штаны намочили!
   Они засмеялись и понеслись дальше, беззаботные и быстрые, как ветер. Забелин посмотрел им вслед и перевёл свой взгляд вниз. Его бежевые летние брюки намокли от речной воды почти до колен, и он впервые за последние часы улыбнулся.
   Это было не страшно! По крайней мере, не смертельно!
   Он повернул назад, подобрал на берегу пиджак и туфли и пошёл по тропинке вверх, к улицам города, в котором жил и работал.

   Конец первой книги

Олег Красин Операция начнётся в полдень

Фаза I. Замысел

Фаза II. Подготовка

Фаза III. Исполнение

Олег Красин
Операция начнётся в полдень