Шимун Врочек
Вудун

1

Был у меня автомат, но автомат я потерял. И который день тащился по джунглям, имея из оружия собственные руки, ноги и армейские ботинки сорок второго размера, со стальной пластиной в мыске и полуфунтом гвоздей в подошве. А ещё у меня был трофейный нож. И пробитая голова. И если голова ещё на что-то годилась, то нож уже не годился ни на что. Заржавленное лезвие норовило согнуться о любую ветку, а костяная рукоять – выскочить из ладони, словно мокрое мыло. В общем, самоубийство я решил отложить до тех пор, пока не обзаведусь чем-нибудь поприличней.
По крайней мере, без дурацких надписей на клинке.

2

   Я старика издали приметил. Худущий, жилистый, сидит на своей поляне, черный, как крем для ботинок, и палочкой в котелке помешивает. А из котелка – мясом вареным пахнет. У меня чуть желудок наружу не выскочил, кишки в трубочку свернулись. Живот заурчал почище тигра в джунглях. Странно, что старик не заметил.
   Я на поляну шагнул, руки перед собой выставил. Безоружный, мол.
   – Здорово, дед!
   Старик посмотрел на меня – мне жутко стало. Один глаз у старика черный, а другой – белый, слепой. Но не это самое страшное. Старик белым глазом на меня уставился.
   Я страх переборол и говорю:
   – Найдется чего пожрать солдату удачи? – у меня, когда поджилки трясутся, наглость появляется.
   Старик пролопотал что-то по-своему.
   – Я говорю: пожрать не найдется?!
   Тут старик вскочил, как молодой, палочку из котелка вытащил и на меня бросился…
   – Не понял, – сказал я уже на земле. Что-то с голодухи совсем ослабел. Встал, смотрю – старикан опять меня бить собирается. Уже разбег взял.
   Хрясь! Больно!
   Тут я разозлился и нож вынул. Последнее дело на такую древность с ножом кидаться, но ведь зашибет, проклятый. И как звать, не спросит.
   – Меня, – говорю, – Джонни зовут.
   Старик как солнце на ржавом клинке увидел, сразу в лице переменился.
   – Брось нож! – закричал. – Брось нож!
   – Ага. Щас, – говорю. Что, старикан, моя очередь глумится? – Конечно, брошу – только кусочек откромсаю. Ма-а-ахонький!
   Тут до старика дошло. Понял, какой сувенир мне на память требуется. Старикан подхватился и – место заветное ладошками прикрыл.
   Правду говорят, – думаю, – седина в бороду, а бес в ребро. Есть полосатенькому за что бояться, есть. Это ж надо! А по виду ему на том свете уже лет семь прогулы ставят… Если не все десять.
   – Может, договоримся? – предложил старик дипломатично.

3

   Договорились, конечно. Умным-то людям чего не договориться.
   – Ты совсем дурак?! – опять старик на меня орет. – Ты бокора убил, бокора нож взял, меня ножом бокора убить хотел!
   – Так не убил же…
   – Потому и не убил, барабанная твоя башка, что нож бокора проклят!
   – Кем?
   – Бокором!!
   – А зачем бокору свой нож проклинать? Он, что, на почве колдовства крышей поехал?
   Вообще-то, я не знал, что тот парень – бокор. Это у черных так колдуны называются. Мы однажды через деревню шли. Впереди Картер, ирландец, который своей жены боится, дальше четверо ребят, я – замыкающим. Жарко до невозможности. Ак-47 нагрелся, уже голый живот обжигает.
   Один из ребят девчонку увидал. Обрадовался. Иди, говорит, сюда, я тебя вот чего дам.
   И зеркальце ей показывает.
   Она подошла, этот дурак схватил ее в охапку и давай тискать. Та орет, конечно. Картер повернулся, кричит: Отпусти, ее, идиот, быстро!
   Не успели.
   Черные закричали, заулюкали и давай из окон на нас выпрыгивать. Копья, палки, все такое.
   Мы постреляли аккуратно, чтоб никого не задеть – черные вроде угомонились. Они автоматов боятся.
   Только мы рано расслабились.
   В парня, что девчонку ихнюю тискал, камень прилетел. И точно по уху. Парень рухнул, как подкошенный.
   Мы стоим, дураки-дураками. Чего делать-то? Откуда бросили, кто бросил – поди сыщи. Дали очередь в воздух, парня под руки подхватили и – бегом. Я самый последний, прикрываю.
   Почти всю деревню прошли. Все, думаю, пронесло. Ага, как же! Накаркал.
   За околицей еще одна хижина оказалась. Мы ее прошли было, да только из кустов кто-то как выскочит! Потом оказалось, птица, но уже поздно было. Наши чуть в штаны не наделали.
   У меня нервы и так на пределе. Я развернулся и по кустам очередь дал.
   Сначала тишина. Потом стон.
   Пожилой негр из кустов вышел и под ноги мне свалился. Мне нехорошо сделалось. Ни за что, ни про что человека пристрелил. Ладно бы он с автоматом был – тогда понятно.
   Негр лопочет что-то. Ко мне руки тянет. Я фляжку с пояса снял, наклонился. Не пьет.
   А негр мне нож в руки сует. Меня сначала дрожь пробила, вот думаю, хотел бы заколоть – заколол бы. Растяпа ты, Джонни. А негр все лопочет. Я нож держу и вроде как его понимаю.
   Вроде: возьми, святое это, подарок.
   – Это проклятие, – говорит старик.
   Вот блин, обрадовал. Тот негр мне еще пару раз во сне являлся. Звал, лопотал по-своему, руками размахивал. Пугал до чертиков, короче.
   – Проклятие, делающее владельца ножа… – и так далее в течение часа.
   Одним словом, хитрое проклятие оказалось.
   Меня после еды так разморило, что я стариковские объяснения мимо ушей пропустил. Ем деда глазами, а на самом деле сплю. Тут, главное, проснуться, когда начальство до сути дойдет…
   – Я, – говорит старикан, – тебя в ученики беру.
   Вот, дошел. Чего?!
   – Будешь мне служить, чесать спину, сушить травы, убирать хижину, готовить еду, работать на меня всю жизнь, а потом, когда буду умирать, я передам тебе свою душу в наследство.
   Ну нафиг такое счастье, говорю. Задарма работать. У вас хоть профсоюзы есть? Нет, не хочу.
   – Иначе, – говорит старик и белым глазом на меня смотрит. – Я тебя в котле сварю и съем.
   Короче, договорились. Как умным людям и положено.

4

   – Это кто такие? – спрашиваю.
   Старик на меня недобро посмотрел. Ну, думаю, опять бить будет. Я голову на всякий случай поглубже втянул, воротник поднял и жду. Только попробуй, старая ты черепаха. Завел себе моду ученика обижать.
   Вообще, старик мой с утра не в настроении. Не с той ноги встал. Даже поесть толком не дал – погнал на берег, залив изучать.
   В это время катер развернулся, взревел, выкатился на песок и остановился. Из катера вылазит толстый негр в белой шляпе и белом костюме, а двое худых его под руки поддерживают. Видно, важный мужик, к нему из-под пальм еще несколько негров выбежало – все с калашами и в камуфляже. Кланяются.
   Толстый лениво так кивает. Пальцы у негра в перстнях, а в руках палочка, вроде как у моего старика – только подлиннее.
   – Это кто?
   – Это, – говорит старик, – враг мой. Леонидас Грациус.
   – Бокор?
   – Молчи, барабанная башка! – нервный все же мне учитель попался. – Бокор – светлый! А у Грациуса сам барон Суббота в друзьях ходит.
   Старичок вроде не из робких, а про этого Субботу, как про дьявола говорит. Хотя был у нас в команде ирландец, который своей жены больше черта боялся. А в бою ничего, храбрец.
   – Ну, – говорю. – Ты, дед, так бы сразу и сказал, что Суббота. Я же не дурак, все понимаю. Мафия?
   Старик сплюнул и назад пополз. А я еще посмотреть остался.
   Леонидас начал худым в камуфляже речь толкать. Я не слышу ни черта, но зрелище любопытное.
   Оказалось, толстый, как рот откроет, может маяком работать. Поймал солнце на зуб и давай катать. Отблеск на той стороне океана видно. В пасти у негра столько золота оказалось – я даже пожалел, что не могу оказаться в радиусе прямого удара прикладом. Уж я бы от всей души…
   Тут мне в спину что-то твердое уперлось.
   – Турамб! – говорят. «Руки вверх!», в переводе. У меня, стоит меня испугать, сразу знание языков прорезается.

5

   Здоровенная змея упала сверху. Плюхнулась в воду и ушла на дно.
   – Мартух фухта! – говорит старик. Если лингвистические способности меня еще не покинули, это означает «дети жабы».
   Слышится смех. Я пытаюсь отойти подальше, но яма маленькая и залита водой по пояс. Никуда особо не денешься. К тому же змея под водой видит нас – а мы ее нет.
   Смешная шутка. Надеюсь, змея не голодна?
   Вообще, Леонидас любит пошутить. Я с ним знаком не очень долго, в отличие от старика – но насчет чувства юмора усвоил.
   Поэтому я прячусь за учителя.
   – Дед, – говорю, – да она тебе на один зуб. Я же твой аппетит знаю.
   Старик недобро смотрит на меня. Черным глазом – значит, еще не сильно разозлился. Интересно, когда худые негры его вязали, обещал дед сварить их в котле и съесть?
   – Твоя обязанность – защищать учителя!
   Честно говоря, я особо не напрашивался.
   – Дед, если у тебя есть лишний автомат – то пожалуйста!
   – Ты совсем ду… – старик замолкает. Это на него так не похоже, что я заглядываю через плечо.
   Змея выставила из воды голову. И смотрит на нас с дедом, как на шведский стол. Наверное, решила, что проголодалась.
   – Дед, ты это – спасай престиж! – у меня, когда я напуган, прорезается красноречие. Сроду таких слов не знал, а тут вспоминаю. – Не годится, чтобы учителя съели на глазах его ученика. Представляешь, как это травмирует мою психику?
   – Отвернись, – говорит старикан. В этом он весь. Какая-то нечеловеческая логика.
   Змея угрожающе шипит. Раздвоенный язык появляется и исчезает.
   Хорошо, думаю я, что в яме воды по пояс. Не придется оправдывать мокрые штаны. Кстати… Я нащупываю за поясом знакомую резную рукоять. Нож бокора!
   – Слушай, дед, – начинаю я, и тут змея прыгает…

6

   Леонидас Грациус улыбается, отчего, наверное, все корабли в радиусе пятидесяти миль сбиваются с курса.
   – Что будешь пить, Джонни?
   Знаю, что Леонидас – сволочь, каких мало, но устоять не могу. Мало кто умеет так обаятельно улыбаться половиной американского золотого запаса.
   – Джин с тоником.
   В руке у меня бокал, в котором плавают куски льда. Вот это, я понимаю, жизнь.
   У моих ног свернулась змея. На огромной треугольной голове зияет колотая рана. Змея почти как живая.
   – Я предлагаю тебе стать моим учеником.
   Я думаю.
   – У меня уже есть учитель.
   – Гукас? Этот зануда? Правда?! – Леонидас начинает смеяться. Делает он это долго и с удовольствием. Голос напоминает Луи Амстронга. Солнце играет на золоте.
   Змея у моих ног поднимает голову и шипит. Теперь она зомби и должна меня охранять. Нож, проклятый бокором, оказался не так уж прост.
   – Что он тебе предложил, Джонни? – говорит Леонидас, отсмеявшись.
   – Котел, если я не соглашусь. Он пообещал меня съесть.
   Леонидас опять начинает смеяться.
   По краям веранды стоят худые негры с ак-47. Негры тоже смеются.
   – В твоих руках, Джонни, оказалась великая вещь. К сожалению, – Леонидас ослепляет меня улыбкой, – ты и нож неразрывно связаны. Такова сила проклятия. Я предлагаю тебе стать моим учеником. Ты постигнешь все секреты черной магии, получишь…
   – Я согласен, – говорю.
   – Что? – моя капитуляция застает Леонидаса врасплох.
   Я подхожу к краю веранды и смотрю на море. На волнах качается красный катер. Все это может стать моим.
   – Отпусти старика, – говорю я.
   Леонидас перестает улыбаться.
   – Ни мне, ни тебе не будет тогда покоя. Гукас слаб, но мстителен.
   Толстяк говорит:
   – Лучше ему умереть.
   Я смотрю на Леонидаса. Затем поворачиваюсь и снова вижу красный катер. Моим. Станет моим…
   Я делаю шаг, выдергиваю из рук ошалевшего негра автомат и размахиваюсь. Бум!
   Леонидас зря подошел ко мне на расстояние прямого удара.
   – Фас! – говорю я змее. Она шипит. Негры в камуфляже пятятся, кричат, стреляют… потом бегут. Змея догоняет их и сбивает с ног.

7

   Я подхожу к яме и смотрю вниз. Ничего не видать. Кидаю туда камешек. Плеск.
   Оттуда раздается: «Мартух фухта!»
   – Привет, дед, – говорю я.
   – Джонни?! – неверящий голос. Через мгновение он звучит уже по-обычному сварливо. – Кидай веревку!
   – Ну, – говорю. – Не так быстро. Я бы хотел сперва обсудить условия моего ученичества. Во-первых: чесать тебе спину я больше не буду. Во-вторых: готовим теперь по очереди. В-третьих…
   – Проклятый дурак! – доносится из ямы. – Я сварю тебя в котле!
   – А я могу уйти и оставить тебя здесь, упрямый старикан. Ну, как, обсудим мои предложения?
   Почему умным людям не договорится?
   Договорились.

Шимун Врочек Вудун

1

2

3

4

5

6

7

Шимун Врочек
Вудун