Татьяна Воробьева
Воспитание без слез и ошибок

   © Текст. Т. Воробьева, 2019
   © ООО «Издательство АСТ», 2019
//-- * * * --//

   Татьяна Владимировна Воробьева – практикующий психолог и педагог с огромным стажем и опытом психологического консультирования, сотрудница Дома ребенка, специалист в областях возрастной и педагогической психологии, постоянная участница популярной духовно-просветительской программы о детской и возрастной психологии «Диалог под часами», которую ведет протоиерей Дмитрий Смирнов.
   Татьяна Владимировна – православный человек. Поэтому в своей работе она уделяет особое внимание развитию души ребенка, его внутреннего мира. Тема семьи и роли родителей в формировании здоровой атмосферы вокруг растущего маленького человека с особой силой звучит в ее выступлениях. Православный психолог считает, что, воспитывая ребенка, родители должны начинать с себя.
   Как специалист в вопросах православной педагогики и возрастной психологии, Татьяна Воробьева стала широко известна именно благодаря публичным выступлениям и участию в дискуссионных проектах, где проявила себя не только как великолепный профессионал-практик, но и как сторонник нравственно ориентированной христианской психологии.

Как воспитать из сына настоящего мужчину

   – Как воспитывать мальчиков? Каким должен быть настоящий мужчина? Как вырастить мальчика таким?
   – Сегодня у меня на консультации был восьмилетний мальчик. Очень стеснительный, робкий, он буквально вжался в стул, а мама села рядом на низенький стульчик. Маме было некомфортно, но сын этого не заметил. Он видел и слышал только свое состояние. Неудобство мамы для ребенка было незначимо, оно его не волновало.
   Влюбляйте в себя детей!
   Да, здесь – восклицательный знак.
   Так с чего же начинать воспитание?
   Я всегда говорю одни и те же слова: тяните одеяло семейного воспитания на себя, влюбляйте в себя детей! Поставьте себе задачу быть незаменимыми в любых обстоятельствах, будь то дружба, познания, забота, еда, одежда. Станьте для ребенка всем! Это не лживая, не продиктованная гордыней, не лицемерная задача. При правильном воспитании ребенок видит и слышит родителей, беспокоится, тревожится о них, не может и не хочет делать что-то, что причинит боль, страдания, переживания маме и папе.
   Мы думаем: мы же все даем детям, они все видят и ценят нашу заботу. Нет. Надо заявлять о сделанном нами, проговаривать это, чтобы ребенок услышал и научился хранить, беречь то, что у него есть. Вот тогда сформируется важнейший мотив в человеческой душе – волевая направленность на заботу, переживание, хранение, оберегание, а также благодарность.
   Поговорим об этом.
//-- Каким должен быть мальчишка? --//
   Какими качествами должен обладать мальчик? Он должен быть:
   • ответственным;
   • заботливым;
   • добрым.
   Совершенно верно, добрым. Доброта – это внимание, чуткость, жертвенность. Без этих качеств доброта превращается в лицемерие, угодничество, лицеприятие.
   Какие еще качества требуются мальчишке? Мужественность и героизм.
   Да, именно! Должен быть дух героизма. Именно он позволяет нам иметь ближайшую зону развития, планку – делать во имя Отечества, во имя семьи. Это «во имя» – удивительное качество! Сделать то, что не могу и не хочу, – во имя. Не надо ждать поля боя – ты каждый день на поле боя. Каждый день: сесть за уроки или нет? Слукавить или сказать правду? Каждый день мы стоим перед дилеммой, перед выбором, перед возможностью совершить подвиг-поступок.
   Все качества, какими должен обладать мальчик, мы назвали правильно. Но ведущее среди них – главенство. Чувство главенства с позиции ответственности.
   И долг, и ответственность, и геройство, и доброта – все заложено в главенстве!
//-- Мать отвечает за все? --//
   Мальчики должны знать, что они пришли в эту жизнь главенствовать – отвечать за семью, за родителей, служить Отечеству.
   Вот и встает вопрос: как сформировать это качество?
   Как сделать так, чтобы в любой ситуации, в состоянии влюбленности например, мальчик был ответственен? Первый постулат, первый закон, который мы должны донести нашим мальчикам: ты несешь самую большую ответственность за то, какими будут ваши отношения с любимой девушкой, за все, что будет результатом этих отношений.
   Мы знаем, что в нашем обществе давно все перевернуто – женщина отвечает за все: вынашивает ребенка, кормит, несет весь груз ответственности. И это значит, что кто-то не заложил в мужчину то, что именно он отвечает за рожденного ребенка. Не заложил, не достучался, недодал. Результат – мать-одиночка.
   Или вообще ребенка убивают. Я не говорю о нравственности или безнравственности, я говорю о поступке, который по сути своей недопустим. Удивительное чувство ответственности, долга и подвига формирует не социальный статус, не уровень образования. Юноша должен не испугаться и сказать: «Это мой ребенок, я за него в ответе. Я никому его не отдам. Я не умею ничего, не знаю ничего, но своего ребенка убивать не буду».
//-- Я услышал твои слова --//
   Мальчишки отличаются двумя удивительными особенностями: все они боятся болезней, и всем им свойственно желание целомудрия. И это притом, что чувственность начинает бушевать в них гораздо раньше, чем в девочках, гораздо больше их захлестывает, гораздо труднее поддается контролю. Но в то же время каждый мальчик стремится иметь семью целомудренную, жену целомудренную. И это качество не эгоистическое, которое можно объяснить с мирской позиции, – это качество духовное.
   Зная такие особенности мальчиков, надо использовать это как метод и прием. Как бы между прочим скажите сыну, что только у целомудренной пары рождаются удивительно талантливые и здоровые дети. Сказанное между прочим подчас глубже западает в душу мальчишки, чем прямая сентенция о праведности. Пройдут годы, и он вам скажет: «Я услышал твои слова».
   Мальчишки готовы ждать сроков, установленных невестами, как бы ни хотелось им близости. Если родители в свое время сказали им это, то они готовы ждать, потому что страх переступить грань, за которой могут начаться страдания детей, – удивительная контрольно-сдерживающая рамка, которая позволяет перетерпеть, перенести всякое желание близости ради будущей семьи, ради потомства.
   А несказанное, недоданное является причиной многих ошибок, поисков и подчас трагедий в жизни наших детей. Не как сентенция и нотация, а сказанное между прочим слово о чистоте и целомудрии ложится таким пластом, такой охранной грамотой, которая позже поможет создать семью один раз и навсегда.
//-- Слушать, истинно слушать! --//
   Мы часто сталкиваемся с эгоизмом, эгоцентризмом в поступках наших детей – это тоже результат перекосов в воспитании, когда нам то некогда, то незачем общаться с ними. В результате и дети не видят, не слышат родителей.
   Всякий раз, когда ребенок обращается к вам, отложите все дела, повернитесь к нему лицом, действительно постарайтесь услышать его вопрос. Не делайте это ни на ходу, ни на бегу. Ваша искренность, готовность поговорить, распахнутость для ребенка – та самая необходимая ему защищенность, когда он знает, что родители слышат, видят и понимают его!
   Не торопитесь с ответом, подчас самое важное для ребенка – быть услышанным. Задал он вопрос – ответьте. Не задал – утешьте словом или вниманием, прижмите к себе, приласкайте или просто вместе помолчите.
   Задача родителей – слушать, истинно слушать! Не между прочим, с телефонной трубкой в руке, на ходу, в суете. Результат небрежности – отчужденность детей и их откровенность где-нибудь и с кем-нибудь другим. Многие семейные трагедии происходят от невнимания родителей к детям, от того, что те остались неуслышанными.
   Постарайтесь в тот момент, когда к вам обращается ваш ребенок, стать слепоглухонемыми для всего мира. «Мои глаза и мое сердце открыты для тебя. Я слышу тебя, сын, я переживаю, я вместе с тобой каждой клеткой! У меня ком в груди, я готова заплакать!» Главное – сопереживание тому, о чем говорят дети, соучастие, сострадание. Да, возможно, мальчик не прав и даже сам виноват, но в острой ситуации не «лечите», не воспитывайте – он вас не слышит. Тут нужно не это. Мальчику надо одно – мама его слышит, мама его видит, мама хочет понять, мама сострадает ему!
   Великое чудо – иметь родителей, сострадающих своему ребенку! «Мои родители всегда умели меня выслушать» – несокрушимый щит для детей, это позже вернется сторицей.
//-- Мы – единственный источник всех страданий --//
   Мальчишки, к сожалению, отличаются эмоциональной закрытостью, им труднее, чем девочкам, выразить свои чувства и переживания. Они стараются загнать проблему внутрь.
   Очень важно при разговоре с ним не возвращаться к проблеме. Спрашивать нужно только о том, что испытывает ребенок, что чувствует. Держать руку на пульсе его страданий: «Я с тобой, сынок, я за тебя переживаю!»
   Пока ребенок не может понять причину переживаний и оценить свое поведение в кризисной ситуации, наша помощь заключается в том, чтобы подвести его к пониманию того, что во всех наших страданиях виноваты мы сами. Мы – единственный источник всех переживаний, которые испытываем! Но стоит ли говорить страдающему человеку в острый момент, что он виноват сам? Ведь сейчас ребенок этого не услышит и не поймет. Поэтому не торопитесь, дайте ране чуть-чуть зажить. А вот позже надо рассказывать и объяснять, как и почему происходят с нами неприятности. Надо учить детей быть внимательными, чуткими, осторожными и аккуратными в словах и поступках, следить за своими мыслями.
//-- Когда нет сил --//
   Хочу сказать еще об одном источнике, который оказывает огромное влияние на чувства наших сыновей, – нашем внутреннем родительском мире. Мы переживаем, негодуем или, наоборот, радуемся. Наши эмоции не исчезают в никуда. Все возвращается к ребенку. Следите за своим внутренним миром! «Я так устала, я так хочу спать, я так сердита…» – это сетование должно перекрываться словами покаяния. Перекрывайте его сразу, чтобы оно не повисло на душе ребенка!
   Святые отцы в назидании о воспитании детей часто повторяют: «Нельзя говорить: “У меня нет сил” – это плевок в Творца! Выше сил он ничего вам не дает. Все дает вам по силам».
   И когда мы сетуем на милость Божию, на дарованного нам ребенка, мы сетуем на Того, Кто дал эту душу. Когда мы так делаем, мы отбираем силы у своего ребенка – запомните это!
   В беседе протоиерея Сергея Четверикова были такие слова: «Мы тяготимся мысленно, и пусть никогда ребенок не чувствует этого тяготения им, вроде мы заботимся и делаем все, но впоследствии он будет тяготиться нами, нашим присутствием, нашим нахождением, мы будем его раздражать».
   Поэтому хочу сказать: будем аккуратны, будем осторожны и внимательны в сетованиях. Мы сами не знаем своих огромных духовных ресурсов. А дух женский огромен! Поэтому не надо сетовать на ребенка – ни про себя, ни тем паче вслух. Я понимаю, как трудно сдержать себя. Но понимаю и знаю, как это отражается на детях.
//-- Забудьте такие слова --//
   Забудьте слова «депрессия» и «комплексы». Слово «гиперактивность» сейчас используют все, забывая, что это тяжелейшее неврологическое и поведенческое расстройство, которое в Америке, а теперь и в России стали лечить психотропными препаратами. А ведь с этой проблемой надо разбираться.
   Может, это такой ребенок, который активно бодрствует, у которого высокая познавательная потребность. Он не может сидеть на месте, на вашем месте, на том месте, на которое вы хотите его определить. Эти дети труднее подчиняются, но это же не предмет для коррекции психотропными препаратами. Поэтому уберите неведомые вам диагнозы, не ставьте их своим деткам. Этого делать нельзя.
   Вернемся к сегодняшней консультации. Мама мальчика сказала, что у нее депрессия, потом уточнила – стресс. То есть от психиатрического диагноза спустилась к психопатии. Нет, у женщины состояние оставленности.
   Я всегда говорю: от детей идет очень мощный поток информации, по которому всегда можно понять, что происходит в семье. Я понимаю, что причина состояния мамы в ее одиночестве. Некогда ей заняться сыном, она сосредоточена на себе. Плохо это или хорошо, не берусь судить. Женщина ушла в себя, в свои переживания, а ребенок еще глубже – в свои. Проблемы рано или поздно кончатся, будет она еще женой – она молода, все в ее жизни будет! Но будет только в том случае, если на сына она будет смотреть с радостью.
   Нельзя смотреть с унынием, иначе исчезает любовь к себе, яркость истинного проявления вашей личности. Как бы ни сложились жизненные обстоятельства, необходимо помнить: не должен страдать тот, кто рядом с нами. Это закон, закон духовный, и его еще никто отменить не смог. Выполняем мы его плохо, но вот изменить его, отказаться от него никому из нас не удастся. Выполним плохо – получим плохой результат. Выполним с терпением – и результат окажется хорош, особенно для мальчишек.
//-- Поговорить о девочке --//
   Какими же качествами должен обладать мальчик? Стремлением к главенству! Это и есть ответственность, доброта, мужественность. Они помогут ему во всех ситуациях: оставаться сыном по отношению к родителям, отцом по отношению к детям, мужем по отношению к жене, гражданином по отношению к Отечеству.
   А нам надо думать не о том, с хорошей девочкой он встречается или с плохой, а вот о чем: сейчас я как мать сдаю экзамен. Захотел сын поговорить о девочке или о чувстве к ней – хорошо, пошел звонить другу или побежал к психологу – двойка мне. Ко мне должен прийти, со мной говорить. Это не материнский эгоизм. Это значит, что я заняла то место доверия в его душе, которое только мне принадлежит, как матери.
//-- Я есть у тебя! --//
   А малышу говорите как бы между прочим: «Знаешь, сынок, если с тобой что-то произойдет, я все за тебя отдам!» Простыми материнскими сердечными словами, без пафоса и назидания. Когда наши дети к нам прижимаются, глаза в глаза скажите тихонько: «Больше всех на свете люблю тебя». И сколько бы нашим мальчикам ни было лет, им важно знать, что они любимы! Как всем в любом возрасте важно слышать из уст своих родителей, что они любимы!
   Если родители не будут подтверждать словами свою любовь, дети почувствуют пустоту и оставленность. Поэтому сегодня и сейчас говорите слова – на ухо ли они будут сказаны, или спящему ребенку, или когда он ревет… И только мать скажет: «Люблю тебя без меры и страдаю вместе с тобой!»
   Если вы правильно задали в свое время тональность общения (хотя я не люблю такие мирские слова, они слишком плоски для понятий материнства и духовности), то увидите, как ребенок начинает переживать, что вы страдаете за него. И если зазвучат слова: «Мама, ну что ты, не плачь, у меня все хорошо!» – значит, вы правильно воспитали, все сделали верно! Для него стало важным, чтобы мама не страдала, не мучилась, не переживала!
   И мама ответит: «Все в порядке, сынок, мы рядом! Сейчас помолимся, сейчас тяжелую артиллерию выставим, свечу зажжем!» Как важно и как нужно это детям!
   Говорите о своей любви. Сострадайте ребенку, прижимайте его к себе, говорите не о том, что вы для него сделали, а только одно: «Мы есть у тебя!» Подчас незаметное, привычное, но это то, что позволит человеку в самой трудной ситуации держаться, принимать правильные решения.
   На консультацию пришла женщина, плачет: «Мои дети дерутся, меня не слышат». Не начинайте с того, кто прав, а кто виноват. Начните с этого: «Кто из вас увидит, дети, что я переживаю, что испытываю, тот действительно мой сын!» Нужно проговаривать все наши переживания перед детьми, но не с позиции раздражения и ненависти! Все, что сказано в злобе, гневе, отчаянии, обрастает совершенно другим смыслом, становится началом бесконечных разборок. Научите своих детей видеть, как вы страдаете от их ссор. Это нужно. Это то, что мы подчас недоделываем. Они привычно видят нас в гневе, а надо показать наши страдание и боль.
   Когда задаю вопрос: а для чего дети-то пришли? Все отвечают: для счастья, для радости, для продолжения рода… Ребенок пришел служить! Служить – это обязанность и долг! Это и есть высшее предназначение человека, это и есть любовь. Да, любовь проявляется только в служении. Служить своим родителям в их почитании и заботе о них, в упокоении их старости; служить своей будущей семье; воспитывать в своих детях духовно-нравственные устои, обеспечивая и направляя их образование для служения Отечеству; служить Отечеству своим талантом, данным Богом и родителями.
//-- Опыт чистоты и целомудрия --//
   – У меня есть верующие подруги, которые для меня авторитет, и они считают, что детям необходим сексуальный опыт до брака…
   – Когда я слышу про таких «очень верующих подруг», то вспоминаю, что для православного человека есть один авторитетный источник – Евангелие. Откройте послание апостола Павла к Титу (гл. 1, стихи 6–8) и к Тимофею (гл. 3, стихи 2–4). Прочитайте – и найдете однозначный ответ.
   Иначе мы скатимся к сексологии. А почему бы не начать получать сексуальный опыт с детского сада? Да и в чем заключается сексуальный опыт? Надо знать одно – в таинстве венчания удивительным образом заключается гармония. А если встает вопрос подбора партнера, то какими антропометрическими показаниями следует пользоваться?
   Опыт должен быть только один – опыт чистоты и целомудрия. Это единственный опыт, на котором зиждется благополучие семьи и здоровье детей.
   – Надо это говорить сыновьям?
   – Обязательно! Не бойтесь говорить о целомудрии! Неважно, кто скажет, отец или мать, главное – сделать правильный акцент. Сохраняйте детскую чистоту и целомудрие. Умейте сказать о чистоте, когда ребенку и 7, и 12, и 17 лет. Целомудрие – это ответственность за свои мысли, слова и поступки!
   В 12 лет у мальчишек идет становление и осознание себя как личности. Это удивительный возраст! Он и трудный, и колючий, но и благодатно-фундаментальный, потому что именно в этом возрасте мальчишки делают выбор ценностной ориентации: чего я хочу, чего не хочу, а что я не должен. Если мы правильно заложим полноту истинных ценностей, то от многой грязи спасем своих детей. Надо говорить! Ищите, ищите время, ищите тон, ищите слово – оно может быть большим и емким, а может быть маленьким и коротким, но дух сказанного должен быть значимым!
   Семья в любых житейских обстоятельствах, со всеми трудностями зиждется на чистоте! Чистота не дает уязвить нас, не дает разлететься, развалиться, переступить нравственную черту, так как нас всегда преследует мысль: если это произойдет, такой чистоты уже не будет!
//-- Дети взрослеют, любовь остается --//
   – Как воспитать в детях заботу о себе? Я чувствую, что старшие дети сбросили меня с моего пьедестала, совсем не ценят.
   – Считайте это время временем не уныния, а понимания. У православных всегда есть и покаяние, и молитва о том, чтобы Господь спас их детей. Время для уныния еще не пришло. Пока мы живы, будем стучаться: «Господи, вразуми и наставь, что сказать и когда сказать!» Нельзя бездуховно о духовном. Я призываю к ответственности за свои слова. Лучше промолчать, лучше оставить ситуацию нерешенной сейчас, лучше сказать себе: «Не время», но не надо упрекать ребенка.
   – Как говорить ребенку, что я его люблю больше всех, если в семье много детей?
   – Каждому отдельно, наедине. А что он будет думать о моей любви к другим детям? Это великая тайна – чужие мысли. Любовь родительская принадлежит всем членам семьи. А помогать я буду тому, кому хуже всех, потому что я – мать.
   – Сыну 16 лет, и он очень закрыт…
   – В любом возрасте надо стучаться и говорить: «Я так переживаю за тебя!»
   Наша основная задача – дать детям знать, что они любимы и безмерно нам дороги, что они никогда, ни на секунду не оставлены: «Я все вижу, сын, и я люблю тебя!» Конечно, часто к ним подойти невозможно, но это совсем не значит, что они не будут задавать вопросы.
   Дети взрослеют, наша власть над ними уходит, а любовь остается. Что удивительно: чем старше наши дети, тем больше мы их любим. Пока живы, мы будем говорить: «Я люблю тебя, ты – мой мальчик!» И эти слова в трудную минуту будут держать наших детей. Даже если что-то произойдет, они будут думать: «Есть человек, который меня вот такого – удачливого, неудачливого, престижного, непрестижного, счастливого, несчастливого – любит всеми силами своей души!» Говорите о своей любви! Что исповедуем, то и получаем. Не исповедуем – не получаем.
//-- Если отец не прав --//
   – Можно ли корректировать поведение отца? А если он не прав?
   – А кто сказал, что именно вы правы? Почему вы решили, что знаете, как правильно? Апостол Павел в послании к Тимофею (гл. 3, стихи 11–15) ясно и просто указывает на поведение и место жены. Мальчик – он кто? Он вырастает в мужа, в главу семьи. Но мы считаем, что должны откорректировать стиль поведения мужа, меру его воздействия, лексикон и т. д.
   Если муж не прав, дайте ему пострадать от неверности сделанного шага. Воспитание – интимный процесс, заниматься им должны оба родителя. Когда это делает мама, отцу должно воздержаться, когда воспитывает отец, маме надо отойти в сторону. Каждый из нас решает самую главную задачу: воспитать детей в почитании родителей.
   «Чти отца своего и матерь свою! Злословящий отца или матерь свою, того должно предать смерти!» (Исход, 21–17). «Делом и словом почитай отца твоего и мать, чтобы пришло на тебя благословение от них» (Сир. 3, 8). Запомните эти святые слова! Их никто еще в этом мире изменить и отменить не смог. Этот закон прописан однажды для всего человечества. Почитай родителей! И в этой иерархии кто впереди? Отец! Уважайте его и дайте ему стать отцом.
   Отцовство прорастает по мере участия мужчины в воспитании ребенка. Когда мы его отодвинули – умные, добрые, настоящие, любящие, – мы отца потеряли. Отец – глава семьи: «Как отец скажет, так и делай!» Когда у тебя спрашивают, надо вопрос услышать, мгновенно включиться, понять, о чем речь. И мы видим: папа от газеты оторвался, от телевизора отошел, глаза на ребенка поднял, услышал вопрос – и ответ прозвучал! Мужчина должен быть включен в процесс воспитания, иначе он становится просто партнером, а не мужем, не отцом.
   – А если папа с утра до вечера на работе?
   – Семья – это труд. У архимандрита Иоанна (Крестьянкина) есть такие слова: «И монастырь, и семья – крест, но крест спасительный». Крест, тяжелый крест.
   Вечером подробно расскажите мужу обо всем, что произошло с детьми за день. Спросите его мнение: «А как ты думаешь? Давай решим, что делать». Дайте мужу возможность включаться в процесс воспитания: «Без тебя не могла решить вот это…» Дайте ему услышать вопрос. И тогда он становится отцом.
   – А если все же пришлось вмешаться и услышала от ребенка: «А папа сказал по-другому. Папа не прав?»
   – Очень хороший вопрос. Лучше оставить ситуацию неправильной, нежели осудить отца. Надо ответить: «Папа был прав». Отец не должен быть порицаем в разговоре с ребенком. Это самое страшное разрушительное начало, которое мы часто несем в семью. Об отце или достойно, или никак. То, что сейчас имеем в семьях, как правило, мать-одиночку при живом отце, – это результат того, что мы взяли на себя то, что не должны брать. Мудро и правильно – отец не осуждается. Как только мы развенчали авторитет отца, мы развенчали семью. Сколько бы лет ни прошло, все еще просматривается отсутствие мужского начала. Без отца сына воспитать нельзя, без отца воспитать дочь нельзя. Оставьте эту иллюзию. Это всегда однобокое, куцее воспитание.
//-- Дети должны нас видеть --//
   – Можно плакать при детях? Мою старшую дочь мои слезы раздражают.
   – Реакция дочери – защитная. Она по-другому не может выразить свои переживания. Это позиция неумения помочь. Позже расскажите ей, как надо утешить, чего мама ждет: «Я плачу от боли, погладь меня, и мне сразу станет легче». Учите, говорите! Подчас дети не сострадают не потому, что они жестоки, а потому, что действительно не умеют в этой ситуации быть сострадающими.
   – Можно после того, как отец отругал ребенка, пожалеть его?
   – Почему нет? Мы всегда остаемся родителями – не лицемерами. Прижать, поцеловать… Но папа прав! Мы не обсуждаем ситуацию, а демонстрируем сострадательную, мудрую любовь. Не слушаем, что говорит ребенок. А через некоторое время надо обязательно разобрать эту ситуацию. И это главная задача – учить ребенка видеть свою неправоту в том, что папа накричал, шлепнул!.. Показать ему, что он что-то не то сделал. Но следует выждать, немного отсрочить разговор.
   Во время конфликта никто не способен трезво оценить ситуацию. Все обижены, кричат, ругаются. Мамина задача – обнять ребенка, утешить, успокоить. «Муж гневлив истины не соделывает!» В гневе нет правды. В состоянии гнева не воспитывайте, просто утешьте! А потом уже будете разбираться, что нужно делать, чтобы папу до такого состояния не доводить. Ребенок должен услышать: «Жизнь папы при этом сокращается. Отец понервничал, накричал. Поверь, это отняло у него силы». Не о ребенке любимом надо говорить, а об отце.
   Сначала надо утешить ребенка, а потом разобрать, в чем его неправота по отношению к отцу. Ребенок должен понимать, что он сделал неправильно и почему реакция родителей была именно такой. Запомните: дети должны нас видеть! Не научим мы детей нас видеть, не научим и любви, так как отсюда проистекают и внимание, и чуткость, и жертвенность. Ребенок должен понять, почему я кричала, негодовала, почему шлепнула его, ведь при этом улетают дни моей жизни. Дети, которые любят нас, этого очень боятся.
   И не укладывайтесь спать, не помирившись. Услышите: «Мамочка, прости!» – отвечайте: «Очень хорошо, на сто лет вперед!»
   – Никогда нельзя просить прощения у детей?
   – В любой ситуации научите ребенка видеть свою ошибку. Научим этому великому делу, и весь мир будет хорошим, а ребенок станет все воспринимать правильно. Тогда не будет озлобленности, гордыни, зависти. Он не будет жалеть себя и обижаться. Сможет разумно оценить ситуацию, понять, что он сделал не так, хотя вроде бы его обидели. Тогда действительно получится сохранить у ребенка здоровую душу. Это очень трудно, но это бесконечно нужно. Так идет человеческое духовное развитие.
   Научить ребенка видеть самого себя первопричиной вашего гнева, негодования. А нашу собственную неправоту мы как проживаем? Это вопрос духовный, вопрос совести. Я в простоте сердца скажу: «Господи, прости меня!» Положу поклоны.
   Конечно, гораздо проще попросить у ребенка прощения, нежели страдать той внутренней любовью и тем внутренним раскаянием, которое происходит в наших сердцах.
   – А взрослость когда наступает?
   – Когда дети покидают наш дом. Пока они живут под нашей крышей, должны подчиняться устоям семьи.
//-- И о мытье посуды --//
   – Мой сын часто делает что-то, чтобы казаться хорошим.
   – Быть хорошим или казаться хорошим? Это очень тонкий вопрос. Когда ребенок делает что-то в заботе о маме – это одно. Забота о маме – это служение маме. А может быть, просто демонстрация того, что он хороший. Так закладывается будущее тщеславие. Поэтому, когда хвалите, обязательно говорите за что: «Я увидела твою заботу, спасибо». Внушайте, что это истинное служение. Оно у него есть, надо лишь, чтобы оно не перешло в другую крайность. Хвалите за служение вам, потому что служение вам – служение Богу. Повторяйте: служить другому – это и есть служение Богу.
   – Как решать с ребенком бытовые вопросы?
   – Постарайтесь понять: послушание – самая большая воля. Когда ты делаешь как лучше самому себе или как хочешь – это не воля, а своеволие. Если мама сказала, что надо помыть посуду, это не обсуждается. Это служение. Это и есть та воля, которая потом распространится на все человеческие качества.
   – А если он скажет: «Не хочу мыть посуду»?
   – Он действительно так скажет. Ничего не говорите, не вступайте в дебаты. Встаньте к раковине и начните мыть.
   Я помню, как сильно этот урок подействовал на меня. Я росла в детском доме и старалась быть очень исполнительной. Например, никогда не могла отказаться помочь с уборкой. Как прогулка, меня зовут убирать огромную столовую. И я всегда себе говорила: «Ничего, сделаю, руки не отвалятся», хотя мне очень хотелось поиграть с ребятами.
   Один раз в летнем лагере моя любимая воспитательница попросила помочь ей, а в это время дети играли в «Казаки-разбойники». И я ответила: «Потом!» Воспитательница взяла таз с полотенцами и молча ушла. У меня настроение сразу испортилось, играть уже не хотелось. Это запомнилось на всю жизнь.
   Надо спокойно, без злости начать мыть посуду. Без слов. И ребенку станет совестно. Я не говорю, что он сразу начнет отталкивать вас от раковины, но что-то там у него щелкнет. Обязательно!

Как нельзя наказывать детей

   – Как преодолеть проблемы поведения маленьких детей? Где грань между наказанием и истязанием? На какие мелочи родителям малышей стоит обратить особое внимание?
   – Дети взрослеют, и вместе с ними взрослеют проблемы их поведения. Народная мудрость гласит: «Маленькие детки – маленькие бедки. Большие детки – большие бедки». Как же уйти от этих бед? Как из бед маленьких не вырастить беды непоправимые? Полностью уйти от проблем и скорбей, наверное, не получится. Но профилактика поведенческих ошибок, а как следствие, и последующих проблем – возможна, в том числе через наказание.
   Наказание – урок, который дети должны усвоить вовремя, урок, помогающий не попасть в жизненные ямы, не оказаться затянутым в трясину.
   Наказание – учитель, помогающий ребенку осознать и осмыслить ошибки своего поведения. Без наказания невозможно становление того разума, который вовремя поможет различить зло и добро, свет и тьму.
   Наказание – это наказ, наставление, объяснение, вразумление.
//-- Наказ – показ --//
   Прежде чем требовать от ребенка выполнения того или иного поведенческого стереотипа, необходимо объяснить, зачем и почему это нужно и что получится, если поступить иначе. Чем меньше возраст ребенка, тем чаще наказ должен переходить в показ. У детей первым и ведущим является наглядно-действенное мышление, то есть стремление делать так, как увидели. Поэтому и главным методом любого обучения является образец, то есть показ того, как надо сделать.
   На консультации малыш хлопает маму по руке и смеется. Мама сначала молчит, улыбается, потом сердится, а затем обращается к психологу: «Почему ребенок злой? Ему нравится причинять боль?»
   Ребенок, конечно, не злой, и его действия – игра. Тут как раз подходит метод показа образца поведения. Возьмите любую игрушку и эмоционально ярко и выразительно покажите, как «больно» и «горько» ей будет, если ее ударить. Покажите, как надо утешить, пожалеть, погладить, приласкать, успокоить. Показывая, называйте действия и эмоции – это расширит словарный запас ребенка. Показ и слово лягут в его память, а память – это опыт, который научит играть, а потом и общаться со сверстниками. Ребенок, умеющий играть, как правило, реже ссорится и имеет больше друзей.
//-- Наказ – оценка --//
   Есть разные способы наказания.
   Есть наказание без слов, когда родители всем своим видом показывают отношение к поступку или поведению ребенка. Эмоции, выраженные мимикой и жестами, часто становятся хорошей шпаргалкой для ребенка. Мама спокойно кивает головой, улыбается, показывает движением руки, что все хорошо, – и малыш понимает, как она оценивает его действия. Но вот ее лицо стало жестким, глаза – колючими: что-то не так в поведении. Конечно, такой вид наказания окажется действенным для детей трех лет и старше.
   Смысловая окраска родительских слов – это тоже наказ и наказание. «Хорошо-хорошо», – говорит мама, но таким голосом, что всем понятно, что все очень плохо. Дети очень рано, уже в младенчестве, понимают выразительность интонаций, чувств, настроений, поэтому чем раньше они научатся видеть родительское состояние, отношение к чему-то, тем меньше конфликтов будет в доме.
   В воспитании нет мелочей. Следует почаще задавать ребенку вопросы наподобие: «Как ты думаешь, я не устала?», «Посмотри в мои глаза: они веселые или не очень?». И обязательно надо учить ребенка искать причину состояния, которое он наблюдает. Да, это требует терпения, но за ним результат в виде будущего внимания, чуткости к родителям и окружающим людям.
//-- Наказ – объяснение --//
   Из проективного обследования: «На столе лежит конфета, рядом никого нет. Как ты поступишь?»
   Ответы детей:
   • Алеша, 5,1 года: «Я ее съем, ведь никого нет, спросить не у кого»;
   • Наташа, 5 лет: «Нет, брать нельзя, вдруг отравленная – умрешь»;
   • Вика, 5,3 года: «Позову брата, съедим вместе. Ругать будут двоих, это так не страшно»;
   • Оля, 5,1 года: «Не возьму. Чужое брать нельзя – это воровство».
   Необходимо подводить малыша к осознанию того, что он отвечает за все свои действия. Уже с пяти лет в поведении ребенка должен проявляться эмоционально-волевой контроль. Он выражается в сознательном подчинении родительским требованиям, если они рассказывали, объясняли, почему это нужно делать. Конечно, в этом возрасте эмоционально-волевой контроль еще неустойчив, поэтому вновь и вновь придется показывать результаты неправильных поступков.
   К пяти годам ребенок может и должен давать оценку своим поступкам. Это обусловлено законами психофизиологического развития: в познавательном процессе малыша появляется новое образование – творческое активное воображение, которое дает возможность планировать любой вид деятельности и предполагать последствия своих действий.
   А к семи годам эмоционально-волевой контроль должен быть сформирован. Это главный показатель зрелости ребенка, его готовности к новой школьной жизни, так как малыш может подчинить свое «хочу» требованию «надо».
//-- В чем разница между наказанием и истязанием? --//
   Когда же наказание перестает быть благодатным учителем и становится истязанием?
   В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля есть ряд определений понятия «истязать». Наиболее характерные значения: «томить», «вымучивать», «вынуждать», «вымогать». Как часто «педагогические» воздействия родителей подходят под эти понятия! Истязание – это отказ от поиска путей взаимопонимания, это чаще всего накатанная колея слов и действий. И конечно, утрата понимания того, что перед ними не заматерелый преступник, а ребенок.
   Часто мы, родители, даже не подозреваем, что наше воспитание – это истязание! Есть много «благовидных» форм такого воздействия. Например, наши амбиции, для реализации которых мы вынуждаем детей добиваться того, что подчас выше их возможностей, например требуем быть первыми во всем.
   Воспитание переходит в истязание, когда мы, родители, перестаем понимать и принимать неловкость ребенка – стыдимся его. Наша тщеславная самость затмевает разум родительского сердца. Как легко в присутствии третьих лиц мы небрежно даем оценку своему ребенку: «Он безрукий, у него все из рук валится!»
   Длинные нотации и обличения – это тоже своего рода истязание. Результат этих «вразумлений» – возникновение душевной глухоты: не усвоение поучительных уроков, а их отторжение. Формируются лицемерие, двоедушие, пренебрежение к словам. «Опять одно и то же!» – вот что выносит ребенок из такой беседы с родителями.
   Гнев, раздражение, усталость – весь арсенал физических и душевных недомоганий, который родители обрушивают на ребенка в виде злых одергиваний, криков, – это тоже истязание. Его результатом становится страх, переходящий у детей в невротические состояния, логоневроз, гиперкинез, энурез.
   Телесные истязания – это ненависть и ослепление, где нет родительского начала. Взрослые обрушивают на ребенка поток безумия, где нет ни одной мысли, ни одного человеческого чувства, только ярость. А разница между «бить» и «убить» лишь в одной букве!
//-- Не будь побежден злом, побеждай зло добром --//
   Если рука поднялась, чтобы «вразумить» ребенка физически, или начинается словесная атака, надо остановиться! Хотя бы на полсекунды. Надо честно ответить себе: я сейчас люблю своего ребенка или это накал моего негодования? Если нет простой и мудрой любви, а есть лишь накипь гнева, нельзя спешить. Впоследствии будет стыдно и за действия, и за слова, которые были обрушены на малыша. Следует уйти, смолчать, не дать злобе, гневу вылиться в действия против ребенка. Только приведя свои чувства в порядок, можно вразумлять и наставлять его.
   И пусть верность выбранной тональности наказания покажут родительские чувства и переживания. Что творится в нашей душе после «педагогического воздействия»? Душа не даст солгать: мучают совесть, стыд – значит, воздействие неверное!
   Более того, одна ошибка порождает многие последующие. Родители могут начать заискивать перед ребенком, подлизываться к нему, искупать свою вину. И вместо урока, подчас сурового, он усваивает: родители «плохие», ведь у него была возможность усомниться в справедливости наказания.
   Наказание как неотъемлемая часть воспитания в любом виде должно быть скрытым от чужих глаз, интимным. О нем должны знать только двое: ребенок и тот, кто рядом. Мы, взрослые, тяжело переживаем любые замечания, высказанные нам при посторонних. Мы часто не понимаем и не помним сути сказанного, но обиду помним и подчас разбираемся только в том, как нам было сделано замечание. Что же говорить о ребенке?
//-- Куда направить наказание? --//
   Волевое подчинение требованиям родителей формируется на протяжении всего детства: от младенчества до… И наказание должно быть направлено на значимые для души ребенка эмоциональные переживания, то есть на чувства. К ним можно отнести:
   • чувство принадлежности к родителям. На вопрос «Ты чей?» должен прозвучать ответ: «Я мамин, я папин». Поэтому наказанием для малыша будет такой, например, вопрос: «А мой ребенок так поступил бы?» Эта отстраненность от принадлежности к родителям для него – очень серьезное вразумление. А потом следует объяснить, каким должен быть ребенок, как бы он поступил, чтобы не огорчить родителей;
   • чувство родительской значимости. Наличие этого эмоционального переживания прочно связано с опытом совместных игр, открытий, занятий, и чем теснее общение с ребенком, тем более значимым становится наказание в виде лишения этого общения;
   • чувство праздника. Умение родителей в каждой мелочи увидеть неожиданное, новое, необычное, радостное рождает неиссякаемый интерес, утверждает доверие к ним. Наказанием будет то, что ребенок лишится этого праздника;
   • чувство собственности. Оно, как и чувство принадлежности, тесно связано с эмоциональным этносом дома: семейного уклада, привычек, традиций. Малыш с трудом отдает свои игрушки или вещи не потому, что он жадный, а потому, что это его «дом». И лишение собственности может стать для ребенка серьезным вразумлением.
//-- Душепагубные проявления --//
   Нужно вовремя увидеть в поведении детей душепагубные поступки и искоренить их. К ним можно отнести разнузданную вседозволенность в виде гневных проявлений.
   Малыш в досаде, сердясь на родителей и на еду, смахивает хлеб со стола на пол. Как отнестись к такому поведению? Строго, очень строго! Небрежное отношение к еде не должно ускользнуть от родительского внимания, так как такое проявление детского негодования растит душепагубные чувства неблагодарности, потребительства.
   Нельзя позволять ребенку упражняться в гневливости, раздражении, капризах. Следует искоренять самые первые росточки разнузданности. Может быть, вразумление будет строгим и болезненным, но ведь и лекарства чаще всего горькие.
   Ребенок кого-то толкнул, ударил… Даже к самому малому проявлению агрессии нельзя относиться снисходительно! Малыш как можно раньше должен усвоить правило: человек неприкосновенен! Никому и никогда нельзя причинять боль и страдания.
//-- Когда победителей нет --//
   К каждому ребенку требуется особый подход, и надо стараться искать правильную тональность, подходящее время для вразумлений. Но как часто сами взрослые попадают под эмоциональный молот бунта ребенка и пытаются остановить его в сердцах, со злобой и раздражением, еще больше заражая ими негодующего малыша!
   Злоба – это бессилие. Родителям необходимо знать важнейший психофизиологический закон: в состоянии возбуждения малыш не слышит и не видит родителей. Нет, конечно, видит как объект, но не воспринимает их действий и слов. Результат один: родители раздражены упрямством ребенка, его «бестолковостью», тем, что он «нарочно делает назло». И здесь, как правило, заканчивается воспитание и начинается истязание. Победителей нет. Все побежденные!
   В момент возбуждения ребенка необходимо искать пути и способы, чтобы в его глазах появился интерес. Словесные объяснения в такой ситуации не успокоят его. Надо переключить внимание малыша на действия, сделать так, чтобы он родителей увидел. Можно хлопнуть в ладоши перед лицом ребенка, спрятаться за него, то есть сделать что-то непривычное и интересное.
   Если малыш разошелся не на шутку и ничем невозможно его отвлечь, можно взять плаксу в охапку – и бегом в другое место, где его ждут новые впечатления. То есть стоит воспользоваться его познавательной потребностью. Не надо ждать, когда ребенок успокоится сам, не стоит давать эмоции капризного гнева укореняться.
   Но иногда нарушение поведения связано с переутомлением малыша, в этом случае по возможности надо выполнить его просьбу. Уставший ребенок не способен переключать свое внимание, и попытки его отвлечь затягивают негативное эмоциональное состояние.
//-- Не рядом, а вместе со своим ребенком --//
   После драки кулаками не машут, а начинают думать, чтобы понять причину произошедшего. Случился конфликт? Не стоит стремиться разобраться в сути по горячим следам. Надо успокоить ребенка, смыть все следы отбушевавшей ссоры, дать остыть. Не надо начинать разборок, бесед. Нужно просто проявить молчаливое участие и сострадание, на которые способны мама и папа.
   Что бы ни случилось, ребенок должен знать, что в семье его поймут и помогут, что есть место, где его любят и ждут!
   А когда страсти улягутся, наступит время для беседы, в ходе которой ребенок должен понять, что он сделал не так. В любой ситуации он должен ответить на вопросы: «Что я должен понять? Чему я должен научиться? Почему это случилось со мной?» Необходимо разбирать поведение только своего ребенка, так можно помочь ему трезво оценивать свои, а не чужие поступки. Хорошо бы научить ребенка работать над собой, только говорить об ошибках надо с любовью, просто и коротко, без длинных нотаций и обличений. Короткое наставление ложится в душу надолго, а длинные нотации забываются сразу же. Если ребенок просит вас о помощи – помогите! Если ребенок о помощи не просит – помогите! Всегда надо быть не рядом, а вместе со своим ребенком.
   И конечно, у обоих родителей должны быть единая цель, одно духовное направление в формировании и воспитании души ребенка. А вот методы и приемы могут и должны быть разными. Кто-то берет лаской, кто-то – строгостью. Не должно быть в воспитании духа ревности и соперничества, перетягивания ребенка от одного родителя к другому. Необходимо деликатно отойти в сторону, когда другой родитель вразумляет, наставляет ребенка. Присутствие даже самого родного человека подчас мешает искренности, доверительности, глубине общения.
   Наказывая, нужно любить своего ребенка, тогда наказание станет наказом – путеводителем по всей его жизни. За добрым наказом следуют благодарность и почитание тех, кто вразумляет, наставляет, то есть вас, дорогие родители!

Как помириться с родителями

//-- Учитесь --//
   Есть заповедь: чти отца твоего и мать. В ней не сказано «гордись», «сердись» или «негодуй на обиды», а именно «чти», «почитай». Вне зависимости от того, нравится тебе это или нет, легко это или сложно. Почему? Потому что родителей для нас выбрал Господь Бог, это не наш выбор, а Его, и, значит, только эти родители будут нам полезны. Эту мысль необходимо поселить в своем сердце.
   Конечно, говорить об этом гораздо легче, чем воплощать на практике. Особенно если родители не образец добродетели, например, отец – алкоголик, а мать делает аборты. К подобным ситуациям стоит относиться как к урокам: родители показали нам, как делать не надо. Все, что дальше, – вопрос нашей свободной воли и личного выбора: хотим мы, чтобы в нашей семье сложилась подобная ситуация, или нет. Скажу сейчас очень сложные для восприятия, но жизненно необходимые слова: мы должны поблагодарить родителей за эти уроки, за то, что мы получили их так наглядно и действенно.
//-- Не жалуйтесь и не предавайте --//
   В Священном Писании сказано, что злословящий отца и мать смертью умрет. То есть злословие, осуждение родителей – фактически самоубийство. Почему? Когда мы жалуемся кому-то на маму или папу, то прежде всего сами их осуждаем и становимся подобными Хаму, который смеялся над наготой своего отца Ноя. За это род его был проклят до конца дней. А кроме того, мы сподвигаем других людей к осуждению наших родителей. То есть становимся предателями – бьем тех, кто дал нам жизнь. Какими бы ни были родители, но они нас выходили, выкормили, прошли вместе с нами все болезни, все скорби и радости. Вернуть им этот долг мы никогда не сможем. А можем, по сути, только одно – не сократить их жизнь. Любое переживание наших родителей, выраженное в крике, шлепке, грубости, мы должны стараться осмыслить с позиции: что я делаю не так, что вызывает такую реакцию? Ведь мы даны родителям не для того, чтобы изматывать им нервы, а для того, чтобы упокоить их старость, накормить, вылечить, послужить им. Это наше первое служение в жизни.
   Проблема нашего времени в том, что мы позволили себе включить в светское воспитание лейтмотив Павлика Морозова (люди моего возраста знают, что он был очень действенен, влиял на душу). А это ведь страшно – предавать своих родителей. Ведь рядом с нами живут два человека, единственных в мире, которые готовы пожертвовать ради нас всем. Если нам понадобятся кровь, сердце, это они скажут: «Возьмите у нас, пусть нас не будет, но останутся живы наши дети». Такая жертвенность свойственна только родителям.
   Дети должны знать, что они для родителей всегда самые лучшие. Даже если мама и папа понимают всю неправоту нашего поступка, в душе они все равно будут думать: «Мой ребенок не мог так сделать, он не такой». Эта безграничная вера продиктована любовью к своему ребенку, любовью до жертвенности. Мало кто еще сможет нам такое дать.
//-- Следите за тем, что сеете --//
   Есть базовый принцип жизни: что мы посеяли, то и пожнем. Наше отношение к родителям, наше осуждение вернется к нам самим через наших детей. На своих консультациях я постоянно это наблюдаю. Если ко мне приходят и жалуются на детей, то первый вопрос, который я задаю: как вы сами относитесь к своим родителям? И чаще всего в таких случаях получаю ответ: «У меня с мамой бесконечные конфликты, мама меня не понимает…» Здесь возникает вопрос: это мама вас не понимает или вы маму не принимаете? Ведь родителей надо принять такими, какие они есть, с благодарностью и ответственностью.
   Конечно, ребенку очень сложно жить, когда родители его бросили. Ему в этом случае гораздо труднее принять все то, о чем я говорю, и тем не менее надо стараться. Но это, думаю, тема для отдельного разговора.
   Или, например, большие проблемы возникают в тех семьях, где мать или отец позволяют себе чрезмерное вмешательство в жизнь собственных взрослых детей, у которых уже есть свои семьи. Таков родительский эгоцентризм. В этом случае могу посоветовать детям одно. Есть аргумент, который очень хорошо отрезвляет: «Мама, папа, вы хотите, чтобы я остался без семьи? Чтобы я был один? В поисках, переживаниях, в разрушенном доме?» Попробуйте сказать это, но только не с раздражением, а с любовью – и родители вас услышат и поймут.

Десять ошибок на пути к браку

   Почему люди, от всего сердца желающие иметь свою семью, детей, часто не способны построить отношения? Отчего, найдя свою вторую половинку, не выдерживают первых испытаний и расходятся? Какие ошибки мы чаще всего допускаем, пытаясь построить свою любовь?
//-- Ошибка первая: привязанность к родительскому дому --//
   Очень многое зависит от того, для чего родители нас готовили. Для служения Богу (а служение Богу – это служение ближнему, значит, и родителям), для служения семье, если вам дано быть семьянином, для служения Отечеству? Или – для себя? Часто бывает так, что родители настолько любят своих детей, что готовят их только для себя, и в результате уже повзрослевший человек оказывается неспособным покинуть родительский дом – из-за огромной привязанности к маме и папе, из-за эгоистичности натуры, воспитанной в нем чрезмерной опекой. Зачастую, даже создав собственную семью, такой человек остается невостребованным в жизни, одиноким, потому что его передали от одной мамы другой – маме, а не жене!
   Но, безусловно, даже если вам не удается построить отношения в силу подобных причин, это не означает, что на семье можно поставить крест! Человек и в 25, и в 40 лет может меняться: душа наша динамична, она способна становиться более зрелой. Но для того, чтобы человек мог измениться и стать способным исполнить свое предназначение, ему очень важно здраво и рассудительно подойти к своей жизни и выбору спутника.
//-- Ошибка вторая: поиски вслепую --//
   Прежде всего нужно понять, что и кого мы ищем, какими качествами должна обладать наша вторая половинка. Выбирая ее по принципу «иди туда, не знаю куда, ищи то, не знаю что», мы следуем опасным путем проб и ошибок. При этом душа опустошается, разочаровывается, пачкается, теряет себя, и в результате происходит самое страшное – ее деградация. Это можно назвать депрессией, возрастным кризисом – как угодно! А причина только одна: мы потеряли самих себя.
   Христианская любовь супругов заключается не только в том, что они терпят недостатки друг друга, но и в той очень скучной, но совсем не трудной работе – выкорчевывании «баобабов» на своей планете, которая у них навечно одна на двоих.
   Не зная себя, мы не знаем, что нам нужно, кто должен быть рядом с нами.
   В одном из писем императора Николая II своей невесте и будущей жене принцессе Гессенской мы находим удивительные строчки: «Моя жена должна быть женственной. Она должна быть духовной, и таким и я постараюсь быть для нее». И какая между ними была любовь! Со всеми трудностями, со всеми скорбями это была любовь до последнего, до гробовой доски, до мученической смерти…
   Поэтому и мы, когда ищем свою половинку, должны четко понять, каковы мы сами и какими должны стать для нее. Надо внимательно рассмотреть себя: чего мне не хватает? Я вспыльчивая, горячая – значит, мне нужен человек рассудительный, спокойный, который сможет мою горячность претворить в рассудительность. Я безмерно добрая, до безрассудства, до расточительности – значит, мне нужен человек не скупой, но такой, который умеет быть бережливым, вести домашнее хозяйство. Я непостоянна в своих желаниях – значит, мне нужен тот, кто однажды поможет понять, что самое главное мое место и предназначение – семья.
   Надо заглянуть в себя и примерить на себя свое платье, а не то платье, которое на твоей подружке. Часто девушки говорят: «У подружки такой хороший муж! У другой – еще лучше… А вот у третьей – гад». Не чужих мужей надо сравнивать! Надо понять, что я собой представляю как будущая жена, что во мне хорошо, а что – недостойно, что является моей сильной стороной, а что – немощью, что мне должно помочь в жизни семейной, а что – помешает.
   Загляните в себя, загляните в колодец своей души, поймите, над чем вам надо поработать, и ищите человека, который станет отчасти лакмусовой бумажкой, отчасти катализатором, позволяющим проявиться вашим лучшим чертам, отчасти вашим учителем, воспитателем. До тех пор пока этот образ не создан в вашей душе, а значит, в чувствах, воле, разуме, вы так и будете бежать по неведомым дорожкам в неведомые края к неведомому счастью. А счастье должно быть ве́домым!
//-- Ошибка третья: невнимание к деталям --//
   Надо понимать, что семья – это в том числе жертвенность и мужество, но мужество не в смысле брутальности, а в смысле отваги. Когда случается беда, трагедия, как мы себя поведем? За себя испугаемся? Или скажем с жертвенностью матери: «Заберите у меня все, пусть только мои ближние будут благополучны!»?
   Способны ли на такие проявления ваши избранник или избранница, как правило, видно сразу. Обратите на это внимание! Вот вы только встречаетесь, вы молоды. А спросите у своего друга (подруги): «Твои родители знают, с кем ты? Ты позвонил (-а) им, предупредил (-а), когда придешь?» Как правило, это меньше всего волнует людей, хотя легкомыслие в таком вопросе уже должно вызывать тревогу…
   Есть еще такой тест: бутерброд с колбасой. Мы очень голодны, а бутерброд один и кусочек колбаски на нем один. Как ваш друг поступит? Пополам разделит – хорошо! Еще лучше, если скажет: «Съешь ты. Я обойдусь». Или во время прогулки вы сели отдохнуть на камень. Заметит ли он это, перепугается ли, скажет ли: «Не надо на камне холодном сидеть: можно заболеть»?
   Все это мелочи, но уже в них просматривается тот, кто заметит, где вы сели, не холодно ли вам, не болят ли у вас ноги, не болит ли голова. Это можно заметить, уже когда вы встречаетесь. Задайтесь вопросами: тот, с кем я гуляю, кто мне дарит цветы, способен ли сдержаться в своих чувствах? Способен ли он действительно уважать мои взгляды, мои понятия о чистоте, целомудрии? Не являются ли они для него каким-то рудиментом из прошлого века? Это очень важно. Важно, чтобы душа того, с кем я встречусь, была чистой, способной именно на такие чувства – заботу, ответственность, мужественность, отказ от себя во имя ближнего.
   Иногда в браках не бывает детей, и это большое испытание. Как люди относятся к нему? Кто-то усыновит ребенка, кто-то иным путем будет решать проблему, но главное, чтобы люди несли свой крест до конца и шли по жизни вместе, не разбегаясь и не пытаясь на стороне найти возможность иметь ребенка. А шли бы, взявшись за руки. Я знаю такие семьи, знаю, какой крест они несут и как глубоко любят друг друга, они не способны предать друг друга. Это тоже показатель семейного подвига!
//-- Ошибка четвертая: неправильные приоритеты при выборе спутника --//
   Надо понимать, что доброта не какое-то приятное приложение, а основополагающее качество, и оно должно стать главным для человека, которого вы ищете. Об этом должен всерьез задуматься каждый! Ведь самый главный критерий выбора – душа человека. Как часто в газетных объявлениях можно прочитать: «Мой рост, вес, цвет глаз такие-то, ищу мужчину не ниже 180 см, не старше 40 лет». Внешние критерии для нас важны! Но мне с человеком жить, а не с его внешностью или деловыми качествами. Недаром есть такая поговорка: с лица воду не пить – и с этим не шутят.
   Задумайтесь: кого вы ищете на самом деле? Сильного? Брутального, с трехдневной щетиной и атлетической мускулатурой? Если ищете такого, то и получите самца. Умного? Но это не значит, что он будет любящим. Перспективного? Но он не обязательно будет любящим. Богатого? Но это не значит, что вы будете любимы!
   Надо искать человека, умеющего быть добрым. Доброта – это забота, внимание, чуткость, правильно подобранные слово, интонация, умение помолчать или, наоборот, поддакнуть в нужный момент, согласиться – например, когда человек взволнован, разгорячен. Доброта – это и есть любовь: она и строгая, и требовательная, но безгранично заботливая, чуткая, бесконечно нежная. Это удивительное качество, и оно, если есть, перекрывает все остальное. И если вы будете на это обращать внимание, искать это, то рядом с вами будет не брутальный самец, а человек.
   Крепкие браки заключают разумно: рассуди, с кем ты, кто с тобой, какая ты сама, не обманешь ли ожиданий этого человека? В страсти не увидишь, каков человек на самом деле: когда бушуют чувства, многого не рассмотреть. Но, как правило, страсти остывают, и тогда, словно под увеличительным стеклом, становится видно: а он совсем не такой, каким казался! Поэтому к выбору своей второй половинки надо подходить рассудительно и серьезно.
//-- Ошибка пятая: подмена ролей --//
   Вот семья зародилась. Как же ее сохранить? Вроде мы нашли то, чего хотели, но вдруг начались ссоры и скандалы. На что же обратить внимание?
   В Писании сказано: «Жена пусть убоится мужа, а муж пусть любит свою жену как свое тело». А у нас идут семейные споры и дебаты, мы ведем себя как на ринге: «Я ей как дал, она мне дала, я ей снова как дал!» А ведь ясно написано: муж – глава семьи. Так позвольте ему стать главой семьи! Мы же стараемся все на себя взвалить, а потом говорим: «Он такой бездельник, а я – мать-одиночка!»
   Подумайте: не вы ли сами создали такую ситуацию? Семья – когда мы несем все ее тяготы, когда в ней каждый на своем месте, каждый несет свой крест, – это удивительный спасательный круг. Крест у каждого свой: на жене огромный труд по созиданию семьи, муж должен семью обеспечивать. У каждого – своя роль, свои обязанности и тяготы.
   Верующему человеку это легче понять. Но и мы, верующие, редко ходим в храм, да и там плохо молимся, а семья, оказывается, нас всех спасает, прокладывает нам дорогу в другой мир – мир Небесный, веруем мы в это или нет.
//-- Ошибка шестая: перекладывание вины на другого --//
   Любой крен в семье случается не сразу. Поэтому начать разбираться в сложившейся ситуации надо не с того, что супруг или супруга стали другими, плохими, а с того, что же я не так сделал или сделала.
   Бывает, человеку кажется, что его супруг или супруга изменились по отношению к нему, больше не любят его так, как раньше. Тут ключевое слово – «кажется». Это очень опасное слово!
   Когда такие подозрения возникают, надо, повторюсь, посмотреть на себя самого. Да, жизнь меняет людей, и, бывает, в самую худшую сторону. Но, значит, я позволила этому изменению произойти – муж ведь при мне менялся, при мне становился другим! Меня это устраивало, мне это было нужно… Может быть, в какой-то момент он своей совестью поступился благодаря моему молчанию и попустительству. Разве не так?
   Человек не просто так меняется, этому всегда есть причина. И мы часто подталкиваем супруга к неправильным решениям и действиям. Скажем, понадобилась зарплата побольше, место повыше, и он заглушил свою совесть, а я промолчала, согласилась, не нашла простых слов: «Не надо, мы обойдемся. Пусть только у нас будут тишина и мир».
   Или, бывает, муж жалуется на жену: «Она стала неряшливая, обрюзгшая…» А вы в себя-то заглянули? Ведь вы ее когда-то любили, у вас дети, и они действительно по любви родились. Так что же случилось с вашей любимой женой? И так ли это страшно, не буря ли это в стакане воды? Загляните в себя: не в том ли дело, что вы любите только себя и вам нужно, чтобы жена была красавицей? Для чего нужно? Для гордыни! Чтобы вы вышли с ней под руку, а какой-нибудь Витька с работы сказал: «О, какая у тебя жена!» А если она самая добрая, верная, заботливая, разве так важно, какой у нее размер одежды? Вместе с этим вспомните близкого человека таким, каким он был, и потихонечку возвращайте его к этому образу.
//-- Ошибка седьмая: неумение смолчать --//
   Еще очень важно в семье уметь смолчать. Чаще всего именно женщины этого не умеют – и вот летят слова, как в перестрелке, пообиднее да побольнее. Смолчать должна в первую очередь женщина. Но мы же гордые: как это, что за мной последнее слово не останется?! Это последнее слово, к сожалению, называется разводом…
   Истинное, должное слово созидает, а не разрушает семью. В гневе не рождается истина, там ее по определению не бывает. А нам важно, чтобы в наших отношениях истина была. Поэтому не будем в гневе вразумлять, наставлять и обижаться, а смолчим, подождем, когда буря отшумит, отгремит. А она отгремит, потому что не будет у нее повода продолжаться, так как не было перестрелки словами, никто не цеплялся за слова. И вот уже смотришь, подошел человек: «Что ты молчишь? Давай поговорим…» И снова мир и любовь.
   Решать проблему можно только тогда, когда на душе мир. Если мира нет, проблемы не решаются, а только бушуют наши гордые, тщеславные помыслы и чувства.
//-- Ошибка восьмая: неблагодарность близкому человеку и Богу --//
   Семье позволяет устоять одно великое качество – осознание каждым ее членом проявленной к нему огромной милости Божьей и осознание любви к нему ближнего. Понимание того, что тебя любят, является мощной защитой от глупости, от поисков, как часто советуют друзья-подружки, счастья на стороне. Ты знаешь, что очень любим и что так тебя любить больше никто не будет. А за любовь можно снести все: и скорби, и небольшую зарплату, и какие-то недостатки, и ворчание. И еще должно быть осознание того, что если ты любим, то не можешь бросить любящего…
   Жизнь супругов – это труд и огромный подвиг. И в то же время подумайте, что вам дает семья. Это каторга? Или огромная милость Божья, которая вам дарована? Если дарована, то дарами не бросаются, их хранят и передают из рода в род. Вот почему в семьях, которые сумели сохранить себя – не распались, не сподличали, – дети и внуки, вырастая, бывают и сами очень счастливы в браке. Потому что в основе их семьи лежит благочестие – благая честь: никто никогда не предал другого, никто никому не изменил, никто никого не осудил.
   Часто бывает, что благодарность к человеку, который рядом с тобой, перерастает в такую глубинную любовь. Тихая, молчаливая, жертвенная, она столь глубока! А любовь одного человека обязательно прорастает в душу другого.
//-- Ошибка девятая: не молиться и не доверять --//
   Как православный человек, я могу сказать: семья, ее рождение – это Промысел Божий. Только так! Поэтому, конечно, надо молиться о супружестве, о выборе жизненного пути, молиться, чтобы Господь проявил Свою волю. В противном случае мы действительно пойдем за косого, за рябого (прежде всего душой), а потом будем плакать: «Господи, за что мне такой крест?»
   Если верующий человек хочет семью, то в простоте сердца просит Бога: «Господи, если есть Твоя воля, дай мне супруга. Того, кто станет моим мужем, моим костылем, моей половинкой, отцом моих детей». «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс. 54), «Из рук Твоих судьба моя изыдет», – говорится в псалмах царя Давида, а ведь псалмы – это не просто стихи, а молитвенные стихи.
   Не идеал, не принца, конечно, надо просить и искать, а того, кто тебе предназначен. А мы часто не верим до конца, что наша судьба из рук Господа исходит и что все с нами происходящее промыслительно.
   Другими словами, надо быть просто верующим человеком! То есть знать, что от своей судьбы, Богом дарованной, ты не уйдешь – это может случиться только в том случае, если человек будет попирать законы Божии: если цель ему неведома и с совестью он не считается. В конечном счете для православного человека построение и сохранение семьи, поиск спутника жизни – вопрос доверия Богу. Вся простота и вся глубина именно в таком подходе.
//-- Ошибка десятая: потакание общественному мнению --//
   Мы привыкли к штампу возрастных градаций и часто руководствуемся некими стандартными представлениями: надо выйти замуж до определенного возраста или еще хуже, раз уж не получается создать семью, то родить ребенка от кого попало, чтобы не остаться никому не нужной. Такая позиция зачастую приводит к трагедиям.
   Для верующего человека эта проблема решается просто: надо принять не штампы, а волю Божью. И тут нет понятия возраста: мы не знаем, когда вторая половинка, которая нам Богом уготована, будет найдена – в 25, 40 или 50 лет. Это великая тайна. Как и то, будут в вашей семье свои детки или приемные или их не будет вовсе.
   Христианин понимает, что промысел Божий всегда спасителен. Если нам не дана семья в нынешнем возрасте, это может означать, что мы просто не готовы к супружеству, не понесем его, это будет не наш крест, а самочинно взятый. Поэтому Господь удерживает нас от этого. Но если у вас должен быть спутник жизни, он будет! Поэтому не стоит опрометчиво кидаться в омут с головой только потому, что все вокруг говорят: «Уж пора выходить замуж». Отвечайте: «Нет! Я выйду замуж, но только за того, кого мне дарует Господь. Каким будет этот человек? Я приму его любым – таким, какой он есть. Значит, именно такой супруг мне нужен». С позиции духовной только такое рассуждение возможно. И другого быть не может.

Увидеть человека рядом

В постоянной рубрике мультимедийного блога протоиерея Димитрия Смирнова «Диалог под часами» о семейной жизни и воспитании детей автор беседует с психологом Татьяной Воробьевой.

Беседа 1. Любовь, любви, любовью…

   Протоиерей Димитрий Смирнов (Д. С.): Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Мы будем говорить с Татьяной Владимировной Воробьевой. Она очень хороший, известный психолог. Ее деятельность связана с важной темой – воспитанием детей.
   Я тоже занимаюсь педагогической деятельностью и давно заметил, что, к сожалению, родители допускают много непростительных ошибок. Вот поэтому мы и будем говорить с Татьяной Владимировной – авторитетным педагогом, настоящим ученым. Я уверен, что она нам поможет. Я очень доверяю ей, потому что хорошо ее знаю, знаю ее успехи в педагогической деятельности. И сразу скажу, что заранее готов подписаться под каждым ее словом.
   Известно, что вредит такому замечательному делу, как воспитание, самому главному, можно сказать, святому делу. В некотором смысле все советские люди, коими многие из нас являются, дезориентированы. Точнее, ориентированы исключительно на то, кем они работают, – кто космонавтом, кто ученым, кто сталелитейщиком, а воспитание – дело десятое и маловажное. Потому что, даже если ты стал космонавтом, но твой сын невоспитанный балбес, значит, ты ничего в жизни не достиг. А если ты не стал космонавтом, а у тебя прекрасные, воспитанные, хорошие, умные, добрые дети, то ты состоялся как человек. Основное дело человека на земле – родительство. Об этом и поговорим. С чего начнем?
   Татьяна Воробьева (Т. В.): Мне кажется, нужно начать с того, кто такие родители и дети.
   Д. С.: Хорошо, прямо с определения.
   Т. В.: Не знаю, насколько это определение. Тем не менее кто кому служит? Родители детям или дети родителям? Здесь хочется вспомнить слова святителя Николая Сербского о том, что дети нам даны взаймы, мы их должны вернуть. По высшему долгу – Тому, Кто дал душу бессмертную, – Богу. По человеческому счету – обществу, самим родителям. И тут важно понять: действительно, кто для кого? Сейчас скажу, может быть, непривычное для нас: дети спасают родителей, так как мы впервые ради детей отходим от собственного эгоизма. Нам хочется поспать, но надо встать. Нам хочется пойти в театр, но детей не с кем оставить и мы отказываемся даже от очень хорошего спектакля. Нам хочется, но мы отказываемся от этого «хочется».
   А почему? Ради детей. Мы учимся быть, служить, жертвовать. Впервые не за что-то, а потому, что у нас есть те, кому мы обязаны, должны. Сердце наше требует, человеческая любовь. Через детей мы узнаем и о себе, что удивительно. Дети служат нашему спасению. Мы понимаем, что душа дана Господом в ее бессмертии, в ее умении познать мир.
   А дано ли нам познать себя в полной мере? Ведь это тайна тайн. Человек становится личностью только тогда, когда открывает, какой он. И дети – удивительный золотой ключик, который открывает дверь нашего несовершенства. Сейчас многих волнует проблема воровства, лукавства, лжи и т. д. Мы видим, что эти проблемы кричат. А корешочки откуда? А корешочки-то от нас – родителей. Потом мир будет накручивать свое. Но корни эти мы дали.
   Поэтому, желая исправить своего ребенка, не желая видеть его с сегодняшними недугами, мы должны прежде всего заглянуть в собственное сердце, в свою душу.
   Д. С.: Один мудрый батюшка по этому поводу говорил: на осинке не растут апельсинки.
   Т. В.: Совершенно верно. Вот начало исправления. И всякий раз, когда мы стремимся сказать детям, как должно, как надо, одно дело – сказать, а другое – показать. Ведь наглядно-действенное мышление первично. Не случайно первое мышление – процессуальное. То есть малыш должен увидеть процесс – машинка катается. Он должен видеть процесс, как мы не лжем по телефону, не лукавим, не лицемерим, как мы относимся к одному, второму, третьему, какие мы настоящие! Ребенок слышит нас не только ушами, он слышит нас глазами. Он все время слышит нас глазами. Поэтому, даже когда нам кажется, что мы говорим тихо, а он занят своим, он все слышит. И мы так стараемся невольно соответствовать тому, о чем говорим, а потом смотришь – потихонечку поднимаемся и начинаем быть, а не казаться.
   Наше стремительное время диктует свои условия воспитания и обучения детей: быстрее, быстрее – опередить физиологические возрастные сроки! И мы, родители, поддаемся этой тревоге не успеть, опоздать с нашими детьми, однако не задаемся вопросом: куда спешим, куда опаздываем? А на ходу, как известно, увидеть истинно значимое, главное в воспитании детей невозможно! Мы бежим и записываем наших детей в группы раннего или опережающего развития… Но ведь самым первым правилом дидактики является закон: знания должны быть нравственными! Нравственность – это фундамент души наших детей. Воспитать душу ребенка – вот главная задача. Надо научить детей видеть наши глаза, наши руки, и не только видеть, но сочувствовать и сопереживать нам – родителям!
   Вот эту задачу и надо торопиться решить, упущенное в детстве время обернется бездушием детей прежде всего к нам, а затем и к окружающим. Не научившись видеть и понимать самых близких – родителей, дети обречены на душевную и духовную близорукость! Поэтому не интеллект и некое абстрактное развитие надо ставить во главу угла, а душевное внимание, чуткость, заботу, жертвенность, любовь!
   Наша задача – научить детей этому. И мы все становимся действительно психологами. Мы понимаем, что – главное, а что – надстроечное и что должно дать результат. А главное – это воспитать сострадание, сочувствие, сопереживание, а потом содействие, чтобы ребенок не только видел мои уставшие глаза, но и мог спросить: «Чем я могу помочь, что могу сделать? Чаю принести? Или хочешь, я подушку положу – отдохни». Если мы этого достигли, считайте, что не зря прожили жизнь.
   Вот таким образом дети нас не только воспитывают, но и образовывают. Они заставляют нас быть педагогами и психологами, а не водить их к чужой тетке, которая будет учить: «Бабушка досаждает – нарисуй бабушку, разорви рисунок и сожги». Это рекомендация психолога. Действительно, страшнее не придумать. А захочет ли мама, которая повела к психологу своего ребенка, у которого проблемы с бабушкой, чтобы он разорвал образ бабушки, да еще и сжег его? Я думаю, нет, да и к психологу такому не захочет пойти.
   Д. С.: В том-то и дело, что у нас, людей, которые приобщены к церкви, взгляд совсем другой. Когда меня спрашивают, стоит ли вести ребенка к психологу – детскому, хорошему, я отвечаю: с одним условием – это должен быть человек верующий, иначе он будет давать такие рекомендации… Есть такие методики, которые не решают проблему, а усугубляют ее, к сожалению. Хотя, может, какой-то эффект и будет.
   Поэтому дети, конечно, так получается, оказываются служащими нам.
   Т. В.: Да, причем самым естественным, самым органичным, самым глубинным и значимым для нас образом. И самое главное – они нас, я еще раз подчеркиваю, заставляют задуматься о нас самих.
   Другая сторона медали – это дети. Я привела высказывание Николая Сербского, что дети нам даны взаймы, чтобы мы их вернули по их единственно живой принадлежности Богу. Но как мы их можем вернуть туда? Вы знаете, я с годами все лучше стала понимать простую, глубинную и удивительную мысль: мы, родители, часто, мечтая о ребенке и получив его, начинаем считать, что он наша собственность, и воспитываем его для себя.
   И это глубочайшая ошибка, потому что здесь превалирует наш эгоцентризм. Для себя. «Мне важно, чтобы он плакал, когда я ухожу». Я помню автобус с детьми, уезжающими на юг, и детки там рыдали, а мамы переживали страшно, но и гордились: «Он меня любит, он плачет навзрыд». Это искреннее чувство, но стоит за этим чувством гордыня и желание всем показать: «Вот как меня любит мой ребенок!..»
   Детки нам даны разные: талантливые и не очень, красивые и некрасивые, здоровые и больные… А вот почему мне дан именно этот ребенок? Он дан мне для спасения.
   Так как же его спасать и мне спасаться? И здесь заложен краеугольный камень – ребенок пришел служить! Кому и чему? Первое детское служение нужно, чтобы затем подойти к самому главному результату – выстроить свой дом, Дом Небесный.
   Этот Дом строится всю жизнь человека. Он в познании Бога, Его законов, по которым должен жить человек.
   Как объяснить ребенку, что чистый, светлый Дом – это наши мысли, чувства, воля, которые каждый день кладут кирпичики в Небесный Дом… или разрушают его. Каждый день нашей жизни – это созидание или разрушение.
   Но пока ребенок не всегда это может понять, и не всегда мы можем это дать.
   Вера – это глубоко личностное: одному сразу, другому по крупинкам, третьему в конце жизни, у гробовой доски откроется. Трудный и неоднозначный вопрос. За руки тут не возьмемся и не придем. Но служение Богу начинается через служение родителям: чти отца твоего и матерь твою. Великое понимание, что родителей нельзя выбрать, они даны Богом. Даже если они приемные, все равно даны Богом. И что удивительно: сказано – почитать их. Не гордиться, не тщеславиться, не стыдиться – почитать как Богом данных. Почитать с той позиции, что именно они, только они мне и полезны. Я часто привожу пример, как подчас в семье алкоголиков вырастают благодатные дети. Я тому свидетель, как психолог. И благодатность этих детей удивительным образом заложена в том, что они и стыдясь, казалось бы, не стыдятся, а принимают родителей своих такими, какие они есть. Как они спасаются? Они не осуждают. Значит, не упадут в эту немощь. Их Господь удержит только за то, что они не осудили своих родителей. Всякое осуждение родителей приводит к тому, что и с твоей душой повторится этот недуг, только в несколько раз сильнее.
   Теперь о бабушках. Часто на консультациях я слышу такие слова: «Вы знаете, мы живем с бабушкой, и она такая…» Но ведь бабушка – это ваша мама, она вас воспитала. А вы не боитесь, что этот бумеранг в отношении ваших детей к вам вернется, когда вы будете в возрасте своей мамы?
   Мамы дали нам все: радость и счастье, боль и горести. И нас ждет или старость, согретая теплом наших взрослых детей, или бесконечная борьба в выяснении того, кто прав, а кто виноват.
   Но не борьбой и упреком должна проявиться зрелость выросших детей! А чем? Если мысли «роятся, как черные мухи обид», как хочется упрекнуть за прошлое, за немощи!.. В чем смысл заповеди почитания родителей? В простоте ответа. Тебе было больно? Да? Значит, не поступай так со своими близкими. И благодари Бога за подаренную тебе жизнь. За уроки, которые ты получил через родительское наставление, через родительские немощи, их слабые стороны. Благодаря им, твоим папе и маме, ты сам стал родителем.
   Д. С.: Если учить детей, как осуждать бабушку, и осуждать ее поведение при них, то и мы ничего другого от них не увидим. Ведь мы этому обучили детей, они думают, что так надо.
   Т. В.: Хочу привести пример. Семья, любящие, верные супруги, но, естественно, каждый имеет массу своих недугов, немощей. И один из недугов – гневливость. Эта гневливость у папы, вот уже у сына, и в большей степени вот уже эта гневливость у его сына. И когда возникло желание остановить этот порок – а это порок тяжелейший, это самоубийство, постоянное самоубийство, смертный грех, – зазвучали слова: вы не боитесь, что так же, только уже в большей степени, будет с вашими сыновьями? Вы обратили внимание, что это идет по вашей родовой линии? Вот дедушка, потом отец, теперь осталось только детям. Они сфотографируют сначала внешнее, а потом и внутреннее.
   Вы подаете пример. Говоря о том, как спасать своих детей, чему их научить, прежде всего скажу: не повторять недуги, не осуждать родителей, жалеть их. Я уже говорила, что самое главное – научить ребенка сопереживать, и тогда захлебнется гнев ваш в этой маленькой детской любви. Заплачет ли ребенок, закричит ли ребенок, но удивительнейшим образом ваша гневливость стихнет. Как часто я могла это наблюдать и в семьях, и на консультациях. Простой совет, как уйти от гнева: посмотрите в глаза своего ребенка, представьте, что он переживает в то время, когда у вас громы, грозы, праведные и неправедные. Страх, боль, ужас. Или недоумение, раскаяние, а может, холод, переходящий в нелюбовь.
   А самое главное – вот эти руки детские, глаза детские, они лечат лучше всякого лекарства. Они останавливают, что удивительно. Маленький тормоз. Но потом память возвращает страх, переживания ребенка. И на какое-то время мы прекращаем гневаться.
   Служение другое – научить ребенка в будущем стать отцом или матерью. Сегодня все ищут книги по воспитанию, а мне всегда хочется сказать: есть одна простая книга – Евангелие. Там все написано. Удивительнейшим образом там все написано. Послание апостола Павла к Тимофею: каким должен быть дом, отец и т. д. Отец должен быть мужем одной жены. Написано, какой должна быть бабушка, если она даже вдовица после шестидесяти: она должна вести свой дом, а не выходить замуж, не искать второго супруга. И более того, написано: если вы не созидаете свою семью, своих близких, не печетесь о них, хотя делаете благие дела, то язычникам подобны. Оказывается, по ближнему – первый ответ Богу, что бы вы ни делали. Даже если женщина будет хорошим хирургом, пришьет ногу, а дети ее погибают, то спрос будет за детей, а не за пришитую ногу, с которой человек или умрет, или останется в живых, но это не в ее воле.
   Д. С.: Такова, к сожалению, переориентация современного человека. Не знаю, как в Европе, но у нас главное, чтобы человек кем-то стал в социуме. А должна быть просто нормальная семья. Но эта задача вообще не стоит. Школа этим не занимается. Не стоит даже такая задача, как подбор супруга для своих детей. Говорим: смотри, тебе жить. Как так? Как можно все это пускать на самотек? Апостол Павел считал, что женщина – чадородие, но она не только рожает ребенка, речь идет обо всем комплексе от зачатия до завершения воспитания и создания новой семьи.
   Т. В.: Да, не исповедуется именно то, что спасается чадородием. Мы знаем ситуации, когда женщина, как кошка, рожает и бросает. Нет, она их не убивает. Мы не знаем, как сложится судьба этих деток. Но здесь самый главный момент, мне кажется, такой: надо исповедовать. Что такое дети для родителей? Это спасательный круг, это круг спасения.
   Д. С.: Я считаю, что главным предметом в школе должен быть предмет под названием «Семья», причем все 11 лет идти как главный профилирующий, потому что, если ты плохой семьянин, что толку от того, что у тебя красный диплом?
   Т. В.: Я согласна.
   Д. С.: Или ты олимпийский чемпион. Но если ты гад последний, что в этом хорошего? Может, тебе кто-то возьмется подражать. А чему подражать, если ты паршивенький человечек? И так во всем. Главное – качество души, а не твой профессионализм.
   Т. В.: Мысль очень правильная. Но она не звучит в народном образовании. А это должно воспитываться как можно раньше, с нулевого класса! Детей надо учить видеть глаза и руки, слышать голос – понимать, в каком состоянии их родители. Понимать, что необходимо стремиться на помощь: взять сумку из рук, радостно улыбнуться.
   Да, этому надо учить! Чтобы не остался ваш ребенок за своим занятием, а вышел встретить вас, помочь и словом, и делом, и чувством! В таких маленьких эпизодах повседневной жизни и прививаются будущие чуткость, внимание, забота, которые становятся любовью! «С голубого ручейка начинается река…» С малой малости – большая зрелость души.
   И нужно довести до школьного возраста, до зрелости, до выпускного класса, что семья – это труд. Как мне сказали, это крест. Но крест спасительный, который тебя охраняет от блуда, бесцельности, эгоизма, тупости, душевной расслабленности и лени, просто полного тупика. От всего этого спасает только семья, потому что ты здесь должен, должен, должен. Как бы ни устал, но должен ради ближнего!
   Д. С.: Как-то года два назад было лето жаркое и много оводов. Я ехал на лошади и думал: зачем же Господь устроил этих насекомых, которые так жалят моего коня? Потом подумал: это для того, чтобы он не был ленив. Он не может спокойно пастись. Ему все время надо ложиться на спину, скакать, чтобы их сдуло ветром, он все время должен махать хвостом, быть в движении. Не будь этих насекомых, он бы зажирел и умер от инфаркта. Лошади умирают от инфаркта, если у них сердце ожиреет. Как это лошади объяснить? Через такую дрессировку, через этих несущих боль насекомых дают возможность ему продолжать род, жить вообще.
   Т. В.: Премудростью все сотворено.
   Д. С.: Даже в таком плане. Проводили научные исследования, чтобы выяснить, почему женщины убивают своих детей. Все жалуются, что нет денег, чтобы их прокормить. Ничего подобного. Самая главная мотивация – она не хочет лишиться того комфорта, который имеет. А рождение детей и служение семье – это все-таки уже труд, крест.
   Т. В.: Когда мы говорим о необходимости воспитания отцовства и материнства, начиная с маленького возраста, о понимании и умении почитать родителей, то мы, оказывается, ведем большую профилактическую работу против душевной черствости. Не научившись любить родителей, мы теряем дар – уметь любить. Я пришла к этой мысли, рассуждая о причинах очень многих ошибок в поступках взрослых. Почему возникает душевная черствость? Мне кажется, нарушая заповедь почитания родителей, мы теряем духовный разум, разумный ум, простой ум, который скажет: ты убиваешь ребенка! А интеллектуальный ум говорит: ничего там нет, это эмбрион, это всего лишь клетка, от которой надо освободиться, она мешает, тебя подташнивает, тебе надо на работу, это портит тебя!.. Как затмевается, как уходит разумный ум, уходит простой ум, от Бога данный, затмевается холодом бездушия.
   Д. С.: Вопреки себе, науке той самой пресловутой.
   Т. В.: Именно пресловутой.
   Д. С.: Потому что такой эгоизм превалирует, к сожалению. А размышления, которые делают человека человеком, животному не свойственны. Все говорят: «Цивилизованные страны». Что за цивилизация такая, когда люди не рождают себе детей и при этом страшно вымирает и стареет население? Еще несколько десятков лет, и Европа будет просто пуста.
   Т. В.: Наверное, если так будет продолжаться, так и должно быть. Потому что это…
   Д. С.: Так и должно быть, это естественно. Если раньше была столетняя война в Европе, и тогда были латы, доспехи, копья и мечи. А теперь, если столетняя война, то это пулеметы, авиация… Если сейчас столетнюю войну затеять, что останется? А это и есть война. Таких простых вещей не слышат. Такой мощный эгоизм выстроен. И это называется цивилизацией… Эта цивилизация не лучше, чем у инков и майя. Такая бесчеловечность, где сотни тысяч жертв человеческих. Они тоже погибли. А спасение – в семье.
   Т. В.: Возвращаясь к семье и детям, к тому, кто кому служит и кто кем является, мы можем сказать, что родители и дети – это единство. Когда они разобщены, происходит самая страшная аномалия. Происходит действительно разложение общества. А они должны быть едины в целом, в ценностных ориентациях, в том, что первый долг, который ты должен отдать на этой земле, – обеспечить спокойную родительскую старость! Какой бы неопрятной, затяжной, трудной она ни была. Помните фильм «Вы чье, старичье?» по повести Бориса Васильева? Старость меняет когда-то сильных наших пап и мам, делает их неузнаваемо трудными, капризными. Старость трудна. Но надо служить без брезгливости, служить с любовью бесконечной, и опять здесь примером является Церковь.
   Такой пример служения дает священник, который наклоняется над смертельно больным. Что говорит батюшка? Мы можем только догадываться. Но какая любовь на его лице, какая забота! Это не 15 минут беседы – это время спасения души. И вдруг мы понимаем, что наши души становятся другими. Батюшка учит, как надо любить. Вот как надо любить! Смотрите, как надо любить тех, кто дал вам жизнь, дал вам то, что в вас заложено сегодня, то, что сегодня отвечает теплом, состраданием, слезами, желанием забыть все, только сидеть рядом с умирающим человеком, быть рядом, любить его умирающим, не торопить его – быстрее бы это закончилось, быстрее бы это ушло. Этому учит священник. Без слов, без пафоса, а просто каждый раз наклоняясь над больным. И я такую любовь видела перед собой. Я могла только одно сказать: вот так нам всем надо научиться любить. Такой урок нам дал простой батюшка, который просто умеет любить этого умирающего человека.
   Д. С.: Это самое главное, чему человек должен научиться. Бог есть любовь.
   Т. В.: Поэтому семья и родители – это школа, в которой учатся любить и жалеть. И любовь не должна быть эгоистичной: мол, это мое и мне принадлежит. Нет, любовь должна быть жертвенной. Этой жертвенности мы, родители, должны научить своих детей. А для этого мы сами должны быть такими!
   В одном интервью для православного журнала мне задали вопрос: «Почему мы должны любить наших родителей?» Потому что жертвенной любовью могут любить только родители, только они скажут: «Если мой ребенок нездоров, возьмите у меня сердце, кровь, пусть только он живет, пусть меня не будет, но он должен жить!» Жертвенность любви свойственна родителям, и дети должны об этом знать.
   Теперь я хочу сказать, что мы должны воспитать в наших детях благодарность своим родителям, какими бы они ни были. Какая бы судьба у вас ни была – детский дом, брошенность, отсутствие заботы, нелюбовь к вам, все равно надо быть им благодарными, потому что даже этим они дали вам бесплатный урок: не будьте такими! Вам было больно – запомните эту боль, чтобы не причинить ее тому, с кем соприкоснетесь.
   Поэтому за любых родителей нужно благодарить, они даны Богом и даны не случайно, как овод, который кусал лошадь, чтобы она жила. И тебе даны эти горькие подчас уроки и сиротства, и всего прочего. У тебя нет такой мамы, как у Пети, у Кати, – заботливой, красивой, любящей. Он дал тебе твоих родителей, чтобы ты стала матерью любящей, заботливой, чтобы любила своих детей, а не говорила: «Меня не любили, и я тоже любить не буду». Нет, эти уроки даны в антитезу тому, что ты прожил, в антитезу, а не в повторение плохого. И за это мы тоже должны благодарить родителей. Родители сидят в тюрьме? Не хочешь там быть – делай свой выбор: ты с кем? Благодари родителя, он сказал тебе о тюрьме своей жизнью искалеченной. Будь благодарен ему за то, что ты не там, что не захотел пойти тем путем. Мы родителей должны благодарить, мы должны их почитать за то, что дано нам априори как спасение, и ничего другого! Не рассуждать, не осуждать, а быть благодарными за то, что каждый родитель нам дан, чтобы спасти нас!
   Еще хочу сказать о детях и родителях. Часто наш родительский эгоизм и желание показать, как я люблю ребенка, затмевают самые большие ценностные ориентиры. Не надо быть добрее доброго. Доброта очень строгая подчас, бывает и жесткая. Она бывает требовательной, бескомпромиссной. Потому что если нельзя воровать, то нельзя в любом случае. И другого быть не может. Не может быть оправдания: он маленький, не понимает. Нет. Это все равно будет называться так, как это будет называться. И именно по доброте, может, мы жестко хлестнем этим словом: ты вор. И это вразумит и остановит.
   А когда мы останавливаем руку вразумляющего отца, потому что, как нам думается, он не так сказал и взял не такой ремень, который нам кажется очень жестким, мы совершаем огромную ошибку. Мы в глазах ребенка являемся тем щитом, который его ограждает от другого удивительного взгляда на свой поступок. Процесс воспитания детей – интимный, он принадлежит тебе и ребенку. Дай каждому прожить верность или неверность своего педагогического метода. Есть такое понятие, как совесть – важнейший барометр правильного или неправильного, верного или неверного. Поэтому, испытав угрызения совести, родитель будет искать тональность своего вразумления. Цель воспитания у нас должна быть одна, а методы и приемы у папы – папины, у мамы – мамины. Родительский контроль часто переходит не в созидание единого взгляда на решаемую проблему поведения ребенка, а в упреки: ты не так сказал, сделал и т. д. Здесь надо не укорять в неверности метода, а вспомнить наставление, которое дается семье: «Совет да любовь». И если в семье иначе, то после взаимных упреков «Ты виновата!» или «Это ты таким воспитал!» происходит отторжение от воспитания.
   Вот почему часто семьи остаются одинокими, неполными. Это страшный момент – неполная семья. Одно дело – человек умер, здесь промысел Божий, а другое – оставил семью.
   Д. С.: В первом случае он как бы остается, о нем можно молиться, на могилу прийти. А если он бросил, то любая мысль о нем болезненна.
   Т. В.: Более того, не просто болезненная – осуждающая. Она дает ненависть, бунт, протест, саму мысль о том, что родители даны не случайно, она подсекает на корню. И тут росточку любви все труднее, понимания, роста ему нет. А осуждение возвращается к тебе бумерангом, и ты можешь точно так же поступить и предать свою семью будущую. О чем хочу сказать? Процесс воспитания глубоко интимен: мать и ребенок, отец и ребенок. Вот тогда каждый будет значим, каждый будет нести ответ за свое слово, поступок: верно я подобрал слово? Или совесть меня обличает, душа моя болит, на душе кошки скребут?
   Каждый должен прожить сам как родитель свои победы и поражения, только тогда из родителя рождается воспитатель.
   А когда мы локти расставили и сказали: «Только я истина в последней инстанции, а ты неправильно говоришь и делаешь», – мы удаляем человека. Раз повоевал, два повоевал, но война не может быть бесконечной – «Да отойду я, пускай сама воспитывает». Результат: мамы, а сейчас чаще и папы стали одни воспитывать своих деток. Но все это однобокость, дисгармония в воспитании. И здесь мне хочется сказать: наш эгоизм не должен доминировать. Должно быть: «Как ты думаешь? Как мы думаем? Мы же семья? Мы думаем». Эта коллегиальность, это единство сегодня перестали звучать.
   Д. С.: Тут даже больше, чем коллегиальность. Надо признать, что в церкви большинство женщин, и вот ты смотришь в своей мужской ипостаси на весь тот женский мир и видишь: мы такие разные. И вдруг мы убираем из воспитания женщину. Что это будет? По-моему, человек без обеих ног комфортнее себя чувствует, чем без матери. И вообще воспитание невозможно без одного из родителей. Бабушки и дедушки, другие родственники должны максимально компенсировать его отсутствие. Но на сто процентов это невозможно.
   Есть такое слово – безотцовщина, и в этом смысле человек в большой степени обречен на то, что без мужской направляющей руки в его воспитании, возможно, будут очень серьезные изъяны. А сейчас люди считают, что семья – это людьми созданный институт, можно ее менять.
   Т. В.: Партнерский брак.
   Д. С.: Это такой теоретический подход к самому сакраментальному делу. А Бог нас создал для семьи. Государство состоит из семей. Церковь состоит из семей. Человеку хорошо расти в семье. Семья – это устойчивая форма бытия. Млекопитающие кто стадом живут, кто прайдами, все разные. Семья, если она большая, где есть и дядья, деды и прадеды, – это 50–100 человек. И что угодно – пожар, смерть – все берет на себя. Это мощная устойчивая структура Божественного происхождения. А когда она становится чем-то зыбким, человек несчастен.
   Т. В.: Здесь есть еще одна удивительная закономерность. Неполнота семьи – она как плохой ген, как гетерозиготность, начинает передаваться по наследству. У меня неполная семья, потом у детей, внуков… Идет по нарастающей. Эта болезнь страшна! Она лишает человека гармонии.
   С целостности семьи, нерушимости ее устоев начинается созидание единой концепции, единой цели, единой точки зрения, а метод и прием направлены только на одно – воспитать в человеке Человека, творение Божье, который несет ответственность за все, что он творит на этой земле, отвечает и за родителей, и за всех и вся!
   Сегодня этот момент воспитания уходит немного на другой план. Мы легко и охотно отдаем детей в руки чужих людей. Это меня поражает. Вы доверили душу своего ребенка, думая, что Мария Ивановна или Иван Петрович лучше научат.
   Д. С.: И не посмотрели, что это за человек. А вдруг это змея подколодная?
   Т. В.: И что он исповедует. А потом мы в ужасе повторяем, что сказал психолог: «Отодвиньте мать на второй план…» Меня эти рекомендации поражают. Они – бомба подчас не замедленного действия, а сразу взрывающая семью изнутри. Ведь мама и папа даны Богом, их нельзя выбрать, нельзя поменять, по сути, кроме как в случае смерти, в случае несчастья. Их нельзя просто поменять, потому что они некрасивые, больные, немощные, нищие. Они – данность, с которой ты должен жить, развиваться, благодарить и становиться личностью.
   Этой основы сегодня нет. Она не звучит ни в семье, ни в образованном социуме. Она не звучит в плане благодарности за то, что мне дано. Родился инвалид – мне дано изначально пережить сопереживание, мне дана забота, и если я эту задачу выполняю, Господь найдет, как меня наградить за это.
   Д. С.: Древние говорили так: «Здоровье – Божий дар, а болезнь – дар бесценный». С помощью болезни ты научишься тому, чему здоровье не научит. А так тебе дается даром некое духовое преимущество. Но современный народ наш, бедный, этого не видит.
   Т. В.: Но он не видит не потому, что не видит, он душой слеп.
   Д. С.: Да, душевно ослеплен.
   Т. В.: А мы не говорим. Хорошо, мы с вами поднимаем вопрос о нашей взаимосвязи, не случайно тема такая: «Чти родителей твоих, и благо тебе будет». Эта тема размыта. Сегодня родители идут по другой стезе – оцениваются их компетентность в этом мире, материальная обеспеченность, внешние данные. И нет самого главного – они даны Богом такие, какие есть, мне должно их почитать, заботиться о них в немощи и в дальнейшем упокоить их старость. Это и мне надо будет молиться, и почитать их, и вымаливать их, если придется, все это придется делать мне, вашим сыну и дочери.
   Это пласт понимания того, что мы духовно служим друг другу и что невозможно спастись одной половинке без другой, невозможно без почитания родителей сказать, что ты будешь счастлив и благополучен в этой жизни. Без правильного воспитания в наших детях именно этой позиции невозможно счастье детей. Мы воспитаем эгоистов и тех, кого сегодня, к сожалению, часто видим, – так называемых детей индиго. Мы в восторге от их интеллекта, они участники олимпиад, везде побеждают. Все прекрасно, кроме одного. Есть олимпиада на тему «Служение родителям», здесь ваш ребенок победил или нет? Или он даже не допущен к участию, потому что для него вы просто предки, отягощающий груз, который мешает ему жить? Эта олимпиада – экзамен не на интеллект, а на человечность, зрелость души!
   Мне бы хотелось подчеркнуть в нашей беседе: не может быть счастливым ребенок, не почитающий своих родителей, не может! Необходимо почитание родителей, какими бы они ни были: удачными или неудачными, больными или здоровыми, алкоголиками, социально опасными – все равно их нужно почитать. Это дает человеку подлинную духовную свободу.
   Д. С.: А современная ситуация такова: если папа покупает мотоцикл, он хороший, если не покупает – плохой.
   Т. В.: Душевно агрессивные.
   Д. С.: Совершеннейшая дикость в духовно-нравственном плане.
   Т. В.: Это даже не дикость, скорее…
   Д. С.: Как во многих языческих культурах стариков убивали или просто бросали в лесу.
   Т. В.: Был даже такой японский обычай – отводили стариков в горы и оставляли умирать без пищи, без всего. Не хотелось бы, чтобы наши дети хоть какой-то гранью прикоснулись к этой жестокости.
   Д. С.: …Из культуры, совершенно противоположной христианской. К сожалению, людям интереснее узнавать что-то из истории, какие-то античеловеческие мерзости, нежели изучать, что приходящий на землю Бог нам сказал. Ведь «почитай родителей, благо тебе будет» – это же надо очень глубоко понять почему. Человек говорит: в Абхазии люди долгожители, потому что они в горах живут.
   Т. В.: Нет, там процветает культ семьи.
   Д. С.: Стариков почитают. Это же совершенно очевидно.
   Т. В.: Вот еще на что хотела бы обратить внимание, говоря о родителях и детях. Момент нашего родительского эгоизма – любование удачами ребенка, его превознесение – сегодня это особый аспект психологической консультации. Всех волнуют мышление, интеллект. Интеллект любой ценой. Но мало кого волнует то, что родитель не может найти общего языка с ребенком, он отдалился, откровенен с кем-то другим. Эти проблемы должны волновать и проговариваться, а они на второй план отошли. Всех волнуют мозги ребенка, его психические познавательные процессы, но понимаем ли мы те процессы, которые ведут к возрастанию духа, души?
   Д. С.: Есть еще более страшный аспект. Родителям часто совершенно неважно, что у него в мозгах. Им важно, что в дневнике. Разумные учителя – что вам нужно? Пятерка. Вот вам. И еще он стишок знает плюс к этому. Все – пятерка плюс стишок. А если этот стишок на японском или английском, то все просто прекрасно. Он доволен. Встань на стульчик, прочти стишок. И он начинает. И что это? И родитель доволен.
   Т. В.: И еще один аспект, который мы с вами не можем не осветить. Недовольство своими родителями. В устах детей это очень часто звучит. И меня это не просто смущает, меня это волнует как психолога, как православного человека. Неприятие! Ребенок стыдится своих родителей! Это стало появляться во всяких проективных методичках, исследованиях. Звучит во время психологических бесед. «Я хотел бы иметь такого-то родителя», – говорит ребенок, и этот образ, как правило, противоположен родительскому. Само предположение, что возможно иметь других родителей, разрушительно для души. Ты не принял того, что дано тебе. Тебе дано было родиться в этих условиях, у этих родителей. Ты хочешь большего? Стань сам лучше по отношению к родителям. Хочешь других – сытых, понимающих, дружных? Понятно, что когда в семьях ссоры, все хотят дружной семьи, но как страшно, когда им хочется другой семьи, а не своей.
   Д. С.: Есть такой термин – общество потребления. А потребление у славян значит «уничтожение», «истребление», то есть превращение в ничто. Вот что значит «потребить». Ребенок, который обучается потреблению, сразу высказывает недовольство родителями – а почему у них «Ягуара» нет или еще что-то подобное.
   Т. В.: Ссоры начинаются даже на более простом уровне. Папа запрещает, мама разрешает… Это простая трещинка, это начало убийства.
   Д. С.: Я помню, когда был школьником, прочел в журнале «Огонек»: если папа говорит «да», а мама «нет», от этого получаются нервные дети.
   Т. В.: Какая простая, хорошая мысль и глубокая.
   Д. С.: Я на всю жизнь запомнил.
   Т. В.: Хотелось бы сказать и о том, что наши детки не всегда знают о необходимости нас любить. Мы почему-то стесняемся об этом говорить. Часто я спрашиваю: должны ли мы говорить о наших чувствах? Надо ли это? Я убеждена, что надо говорить детям: «Как ты любим, как ты дорог». Когда? Когда засыпает, когда все отгремело, отшумело. И наше сердце переполнено любовью, когда мы глядим на своего ребенка. И при этом удивительнейшим образом мы наполняем и их сердца любовью к нам.
   Как просыпается ребенок, которому дан посыл любви? Он просыпается радостным! Обычно детям пробудиться в школу, детский сад – такая пытка! Особенно в зимнее время. Так трудно встать! У него лицо недовольное. Ребенок же, который получил посыл матери и отца о любви, встает другим. Что это, волшебство? Нет, это просто слово, вдох нежности, тепла, заботы, любви, которые выливаются из нашего сердца и невидимым духом Божьей любви наполняют сердце ребенка…
   Не лишайте себя и своего ребенка бесценного лекарства вашей любви!
   Нам все время некогда, мы все время на ходу. А на ходу не надо. Надо душу раскрыть. И поэтому всякий раз, когда заканчивается день, не торопитесь отвязаться от малыша. Все мы устали, день был насыщенным, с переживаниями и радостями. Подойдите к спящему ребенку – душа раскроется в таком порыве тепла! Посмотрите на засыпающего или спящего ребенка. Нет сердца, которое не откликнулось бы на это. И эти чувства нельзя описать на бумаге, они ваши, ваши мысли. И удивительно, как отвечает на это детская душа, душа вашего ребенка.
   Не вздыхайте в конце дня: «Слава Богу, день закончился!» – лучше подойдите к спящему ребенку. Действительно, день закончен. Все отшумело, все отгремело. И польются мысли, а может, ничего не польется, будет просто тишина. Мне хочется сказать всем родителям: вы так насыщаете детскую душу своей любовью к нему, что она всегда будет возвращаться к вам. Будут ли то жалость, сострадание, муки совести, что нагрубил или надерзил, – благодатное чувство вернется. Эти минутки уходящего дня отдайте своему ребенку. Это очень нужно. Я это твердо знаю. Я в этом много раз убеждалась!

Беседа 2. А дальше в них содержались их будущие дети

   Д. С.: Я всех родителей делю на две части. Одни занимаются своими детьми, другие не занимаются, и тогда дети растут как трава, как получится. В древности само общество воспитывало, в деревне никто не проходил мимо, если видел недостойное поведение отпрыска того или иного пола. В околотке тоже подключались соседи. Но в деревнях все общество воспитывало человека. Теперь такие связи разорваны, живем в подъездах, если знаем половину имен соседей по лестничной клетке, то это очень хороший показатель.
   Те же родители, которые все-таки занимаются детьми, часто демонстрируют воспитательское невежество, относятся к ребенку как к скаковой лошади, которая должна прийти первой. И не понимают, что эта лошадь умчится из-под влияния семьи, наберет первую космическую скорость, и мы просто потеряем человека. Мне кажется, что семья должна быть центростремительна, чтобы дитя, переходя из одной физиологической категории в другую, получало разное качественное питание прежде всего от своих папы и мамы, бабушки и дедушки, старших братьев или сестер, но под контролем взрослых. И тогда человек вызревает. К тому моменту, когда он начнет самостоятельную жизнь – поступит в институт или пойдет на работу, – у него уже сформируется нечто важное, что от него никогда не уйдет, запас, как у белочки, будет накоплен на всю обычную трудную человеческую жизнь. Сформируются прекрасные образцы и семейного поведения, и отношения к жизни. Но на это современная семья не ориентирована.
   К сожалению, этому очень способствует такая замечательная вещь, как пенсия. Человек гарантированно не умрет с голоду. А раньше вся надежда была на детей. И любой человек думал: «Как мне его воспитать, чтобы он меня прокормил, когда я не смогу лопату держать в руках?» Вы согласны?
   Т. В.: Да, я согласна. Когда мы говорим о воспитании, подразумеваем, что это усвоение неких нравственных ценностей. Мы должны не только нашему ребенку их декларировать, но продемонстрировать и обучить его этому.
   Д. С.: Более точное слово – образование.
   Т. В.: Целостность во всем.
   Д. С.: Создать образ – мама и папа в такой совместной мастерской, как два творца, создают своих детей. Ошибки, допущенные со старшими, они исправляют со средними и достигают педагогического мастерства с младшими. А воспитание – то, чем мы напитаем ребенка. Напитаем Шекспиром, Эженом Делакруа, Львом Толстым, Щусевым, математикой – будет кругозор. Это воспитание от слова «питать». У нас же иногда получается наоборот.
   Т. В.: Часто суть проблемы в том, что мы просто не знаем, что хотим получить, что первично. До тех пор пока приоритеты не проставлены, мы так и будем идти на ощупь путем проб и ошибок.
   Д. С.: Важно, усвоены ли все эти принципы интеллектуально и приняты ли сердцем.
   Т. В.: Меня несколько смущает слово «интеллектуально», потому что в рамках современного аспекта интеллектуальность затмевает все, она становится первичной, не надстроечной, а основополагающей. Это неверный подход.
   Д. С.: Дело обстоит еще хуже: главный аспект – денежный. Интеллектуальный – это еще полбеды.
   Т. В.: Интеллектуальные позиции рассматриваются как основа благополучия, выраженная в денежном эквиваленте. Учись, получишь образование, но не для служения, а для карьеры, для зарабатывания денег… Но служение – это дар, и ты должен его вернуть, чтобы было служение прежде всего Богу, служение ближнему, родителям. Эта основа не просматривается, а исповедуется служение во имя денег, карьеры, личностных амбиций. Сегодня наша школа забыла, что знания должны быть нравственными! А ведь это первый дидактический закон в обучении.
   Мы, родители, ориентированы сегодня не на воспитание нашего ребенка для служения, а на воспитание амбиций. Но человек пришел в мир служить ближнему, своей семье, Родине! Именно это мы должны усвоить.
   Д. С.: Это основа основ. Потому что даже ангелов Бог создал как служебных духов. А для человека это то, к чему он должен стремиться. Смысл существования человека и любовь – это служение. А если человек это теряет или, еще хуже, обращается к себе, служит себе, то становится своим врагом. Это как вместо чая пить синильную кислоту.
   Т. В.: Более того, он приобретает качества сребролюбия, качества гордыни, которые его душу разрушают. Он перестает видеть простоту, красоту, радость, потому что, к сожалению, мотивация уже другая.
   Д. С.: Из ангела становится уродом, с которым и общаться противно.
   Т. В.: Опора всего общества, семья – это то единственное, что удерживает от глупости, от окончательного падения. Рождаясь, ребенок делает нас добрее, заботливее, внимательнее, он нас меняет, пускай не до конца в духовном смысле, и тем не менее потому, что мы научаемся служить в первую очередь ему и лишь потом себе. А вот в этом моменте сегодня идет перекос. Служение семье уходит. Служение чему? Тут начинается самая страшная сублимация этого понятия. Служение чему? Не кому, а чему? Служим своим амбициям, материальному благополучию, карьере.
   Д. С.: Страстям.
   Т. В.: Да, страстям.
   Д. С.: А что такое страсти? Болезнь души. Нельзя культивировать в себе рак, диабет, подагру, да что угодно. Это просто бред.
   Т. В.: На каком этапе происходит такая метаморфоза, где мы теряем истинные ценности и подменяем их материальными? Не с позиций денег, а просто материалистическими понятиями. Для чего мы нужны детям? Для чего они нужны нам, родителям?
   Д. С.: Человек не задает себе эти вопросы, не понимает, что Бог создал женщину и Бог ли ее создал. Так просто – задуматься об этом. Американцы насчитали 52 пола у человека, и это внедряется. Ужас творится, Содом и Гоморра.
   Т. В.: Мы от простоты понимания пришли к каким-то гиперболическим сложностям.
   Д. С.: К сатанизму. Человек распадается с утратой христианства. Это гибель. И семья – это некий тормоз человеческого распада. Мы онтологически с ней связаны, потому что каждый человек рождается в семье. Но пока опросы показывают, что более чем для половины населения семья является наивысшей ценностью. Интуитивно человек продолжает так считать, несмотря на жесточайшую обработку антисемейными снарядами, больше половины сохраняют и видят эту ценность и, выходя замуж и женясь, надеются, что это будет. Это дает какую-то надежду, но без возврата к Христу все безуспешно.
   Т. В.: Да, семья без веры будет порождать, вольно или невольно, потребительство. Мы гордимся успешностью ребенка, гордимся местом, средствами, которые он демонстрирует перед обществом, считаем все это своей родительской заслугой. Но где здесь наше место, видят ли нас в этом априорном шаре успешности? Мы, родители, какое место занимаем в этом шарике? Мы есть или там нас нет? Нас стыдятся? Нами брезгуют? Не стараются ли задвинуть в чулан, как ненужный чемодан без ручки, говоря: «Папа, мама, придут мои гости, вы здесь мешаете».
   К сожалению, сегодня чаще и чаще этот аспект стал просматриваться, но только потому, что наша семья становится гордынерациональной. Это не обличение, а констатация проблемы, которая кричит о себе. Мой ребенок занимает такое-то место, получает то-то, столько-то – часто лишь это для нас важно.
   Подспудный вопрос: а какова ваша роль в его сегодняшнем социальном положении? Вы на задворках? Вы как часть, которая существует, но не значима? Вам звонят дети каждый вечер, спрашивают: «Как вы, дорогие родители, у вас все в порядке, чем помочь? Как вы себя чувствуете? Может, записать к врачу?» Эти вопросы, простые, человеческие, бытовые, они звучат? Они слышат ваш голос, его интонации? Они знают, что сегодня вы грустите, сегодня с вами что-то произошло? Для них это важно, значимо?
   А ведь это экзаменационный билет. Мы воспитали людей с душой Божьей или людей, которые успешны, благополучны, но для которых мы перестали быть значимыми, а стали предками, стали теми, кто ноет, болеет, под ногами мешается и вообще зажились на этом свете, а их квартира очень нужна. Кем мы стали? Мы остались той незыблемой частью, которая дала жизнь и имеет непреходящую ценность любви, когда сердце сжимается, когда слезы закипают, потому что это мой папа, моя мама. Звучат ли слова «мама» и «папа» для взрослых детей так же, как в детстве? А это и есть оценочный критерий, ответ на вопрос: кого мы воспитали?
   Очень плохо, если нам забывают сказать «мама», «папа», «отец», если нам забывают сказать ласковые слова и мы вообще не вписываемся в их жизнь, если у них нет времени позвонить нам, нет времени спросить…
   Это все лакмусовая бумажка начала деградации душ наших детей. О родителях нельзя забывать ни при каких обстоятельствах. У нас, православных, есть молитвы, где мы поминаем наших усопших, знаем мы их или не знаем. Это прорастает в душу. Становится невозможным лечь спать, не помянув своих ближних, которых мы, может, и не видели никогда, и не знали, но они были родителями наших родителей, и потому мы должны их обязательно помянуть, не говоря уже о еще большом-большом списке. Сохраняется ли это в наших детях и говорим ли мы об этом?
   Совсем недавно одна моя хорошая и очень любимая девочка сказала на кладбище своей маме: «Это же твои родители, поэтому ты, мама, переживаешь, а не я». Ее это не трогает! Значит, мы не сказали, что связь не прерывается, что она вечна. И мы, молясь о наших ближних, поминаем их, а они там молятся о нас. Мы неразрывны. Может, она этого не знает. А может, мы не сказали. А может, мы небрежные, а может, не веруем в эту взаимосвязь?!
   И потому теряем самую главную нить: мы все отвечаем друг за друга. Более того, помогаем бесконечно, и нет в помощи перерыва, помощь бесконечна, потому что это доброта, переходящая в любовь. А любовь – это бесконечная забота. Поэтому она не останавливается на этой жизни, она и там продолжается. И там ушедшие молятся за нас и тревожатся, приходят к нам в тонких снах предупредить о чем-то. Мы неразрывны в нашей связи. И нет для Бога мертвых, потому что мы все живы перед Ним.
   Говорим ли это мы нашим детям? Мы думаем: потом, когда-нибудь. А нужно не потом и не когда-то, это «потом» может зарасти быльем бездушия, безразличия.
   Д. С.: Если думаем так, то полбеды, а если человек откладывает, считает, что ему надо самому продумать, хотя понятно, что это навеки… А в основном дальше, чем поесть, попить и вместе посмотреть телевизор, мы не заглядываем.
   Т. В.: И опять приходим к началу начал – к семье! Что мы исповедуем перед нашими детьми? Воспеваем ли мы сытость, связи, карьеру, рост, место в обществе? Что мы исповедуем? Мы все в этом обществе состоим, но кому и чему служим?
   Д. С.: О чем идет разговор, когда люди собираются на семейный праздник или на редкий ужин вместе? Обсуждают соседей, жалуются друг на друга, рассказывают, кто что купил.
   Т. В.: Где добыл, что достал, как хорошо устроился, а у Ивановых дети такие удачные…
   Д. С.: Дети, конечно, это впитывают. Они усваивают эти навыки, а навыки нужны другие.
   Т. В.: Нужен только один навык – служение. Я очень люблю это слово. Я сама к нему пришла в довольно зрелом возрасте. Поэтому особенно люблю это слово. В нем заложен весь смысл человеческой жизни, в этом простом слове: служение. И первое служение – родителям. Второе служение – своей семье. Через свою семью – служение Отечеству, а все вместе – служение Богу.
   Д. С.: Отечеству как совокупности семей. Или земле, на которой эти семьи живут.
   Т. В.: Но все время служение во имя и для. Но не для себя, поймите. «Для себя» не должно звучать.
   Д. С.: Поскольку ребенка надо обуть, одеть и накормить – да, ты это должен. Но ты не себе это делаешь.
   Т. В.: В этом и есть самый страшный меркантилизм и рационализм нашего времени.
   Д. С.: И все равно этого служения не избежать. Но надо понять: тем, что я пашу землю и выращиваю картофель, – я служу, я кормлю людей, а не зарабатываю на этом. Ведь почему тухлую рыбу продают? Почему делают операции, которые никому не нужны? Зачем устраивают кесарево сечение, когда оно недостаточно показано? Потому что человек думает только о себе, о прокуроре, а не о матери будущих семи детей.
   Т. В.: Это уже не служение.
   Д. С.: Самые прекрасные профессии – землепашец, строитель. А если строитель начинает делать деньги, то это уже не строитель. Строитель тот, который людям дает жилье и радуется этому, а не тому, сколько на этом заработал.
   Т. В.: Сегодня именно такого взгляда мы, к сожалению, не видим. Все чаще мы идем туда, где престижно, где можно заработать. Помните, очень денежной и значимой была профессия бухгалтера? Открывались экономические факультеты, все шли на бухгалтера, оптом и в розницу.
   Д. С.: Придет на исповедь девчушка 17 лет, спросишь: «Ты на кого учишься?» – «На экономиста». – «Это удивительно. Что там интересного?» – «Я еще не поняла».
   Т. В.: Сегодня все хотят быть психологами. Меня это не просто страшит, мне хочется сказать: «Осторожно, психолог!» А ведь психолог – это вера, жизнь, работа от самого истока, я говорю: «от горшка». Психолог – это ответственность за каждое слово и каждый помысел.
   Д. С.: А почему так?
   Т. В.: Потому что создан ложный миф, что психолог все знает, все может. Это отчасти момент гордыни, но он обусловлен подчас человеческим комплексом (я не люблю это слово): его обидели в жизни, он не состоялся и хочет стать повелителем душ. Многие понимают психологию так: ты повелеваешь, ты распоряжаешься.
   Д. С.: Я видел. Я сталкивался с таким, когда богатенький папочка при разводе с мамочкой нанимает психологов и через неделю дети заявляют маме: «Ты можешь к нам больше не приходить?» И эта установка сохраняется в течение 15 лет.
   Т. В.: Вот отсюда идет ценностная ориентация семьи. На что мы ориентируем? Это зло произрастает из нас, из семьи оно начинается. Общество кладет большую лапу на семью. Но что-то мы выносим. Есть ли у нас иммунитет противостоять, несмотря ни на что? Война, а сколько людей не отреклось ни от Бога, ни от Родины, когда все могло быть по-другому: кто-то жизнь сохранил бы, кто-то – что-то еще. Не отреклись! Какой был дух, действительно нравственности духовной. Ведь сколько священномучеников (сколько было в 2002 году канонизировано, а сколько не канонизировано), кто не предал ни за кусок хлеба, ни из-за страха смерти…
   Д. С.: Сколько солдат погибло, молодых.
   Т. В.: Погибли за Родину, за Веру и за Отечество.
   Д. С.: Сколько крестьян было ликвидировано.
   Т. В.: А сегодня за круглым столом, собравшись семьей, какие разговоры мы ведем вольно или невольно? Мы ведем разговоры, как лучше, что престижнее. Может, мы и не хотим вести этих разговоров, но все же говорим: поступай сюда, здесь больше возможностей найти работу. Пускай, найди работу, но если это твое, если это по духу и по душе твоей, если ты к этому действительно предназначен, потому что служение тоже определяется Богом.
   А когда мы все меряем деньгами и будущим статусом, мы сами убираем из-под ног табуретку, после чего начинаем болтаться в воздухе, потому что мы выбрали такое нравственное состояние души наших детей: там больше платят, там ты лучше устроишься. А он должен был пойти, нами направленный, туда, где служение соответствует его талантам. Мы знаем, что дети в семьях врачей идут в медицину, в семьях священников стараются дать духовное образование и т. д. Это не позиция генной сегрегации, а позиция истинно глубинного служения, которое идет из поколения в поколение. Служение накапливает потенциал, глубину, возможность приумножать, и здесь речь не о деньгах.
   А мы сегодня смотрим, где нам больше дадут. Не потому, что мы плохи. Можно найти массу объяснений и правильных понятий, но с позиций социума, мира, а не с позиций души. Когда мы в ущерб душе выбираем для ребенка место, где больше платят, мы сами невольно определяем цену нашего ребенка, то есть начинаем расплачиваться его душой за более теплое место под солнцем.
   Но всем нужно есть, обучаться и т. д. Все это надо. Но почему ценой души? Почему не ценой призвания, почему не ценой…
   Однажды, когда я уже окончила вуз и у меня была нищенская зарплата, мне предложили зарплату почти в два раза больше, но надо было пойти в техническую библиотеку, где нужны знания языков. И мне сказал простой человек, которого я глубоко уважаю: «А где твоя совесть? Ты не знаешь языков, ты окончила совершенно другой вуз, и туда ты поступила не случайно. Почему ты сейчас за деньги готова отступиться от своей самой лучшей работы – педагог, психолог – за деньги? Это недостойно тебя, потому что это не твое призвание. Ты готова предать?» Меня это вразумило, сразу расхотелось идти в техническую библиотеку, где платят за языки, хоть и в два раза больше.
   Д. С.: Видите, как надавил умело.
   Т. В.: Сильно надавил.
   Д. С.: И вы странно отреагировали. Другая бы послала. Вы какой-то старомодный человек, из прошлого века.
   Т. В.: Мне хочется, чтобы в семье этот прошлый век преобладал. И все-таки дети должны идти служить по талантам, а не по деньгам, не там, где больше платят.
   Д. С.: По склонностям.
   Т. В.: Туда, где можно найти себя и выразить в том, что тебе будет близко. Мы знаем, чем заканчивается служение деньгам – к сожалению, продажей души своей. А там еще больше будут платить.
   Д. С.: И потом, большие деньги как-то привязывают и понуждают человека им служить.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: Причем самим по себе.
   Т. В.: Деньги ради денег – это немощь нашего времени. Можно зарабатывать деньги и служить этим, помогая тому же детскому дому.
   Д. С.: Я знаю одного такого человека, по нашим временам очень богатого, который большую часть имения потратил на благотворительную деятельность. Он разорился, не полностью, конечно: нормально питается, дом хороший. Но по сравнению с тем, что было… Он не жалеет, что все потратил, но бывшие сотрудники смотрят на него с сочувствием.
   Т. В.: Здоров ли он головой?
   Д. С.: Да, и он себя чувствует гораздо свободнее. Я не печалюсь о нем: он столько сделал подлинно хорошего, на десятки других людей хватит.
   Т. В.: И все-таки мне хочется подчеркнуть, выделить, что мы, родители, закладываем этот фундамент – «Чему мы служим?».
   Д. С.: Конечно, семья.
   Т. В.: Семья.
   Д. С.: Но мы как семья для этого и созданы Богом. Это нам свойственно, как и всеядность – человек и хищник, и травоядное. Так же и семья – мы все передаем в семье. Но тут есть важный аспект – полная духовная неграмотность. Даже среди интеллигенции. А вроде начитанная публика…
   Т. В.: Но горе от ума, мы знаем.
   Д. С.: Когда касаешься духовных вопросов, видишь густопсовое невежество, как у Льва Николаевича.
   Т. В.: Вспомните апостола Павла – «много учащийся, а в разум истинный войти не могущий». Иногда не просто горе от ума, а знания кричат, орут о глупости человека, порожденной гордыней.
   Д. С.: А научить не могут.
   Т. В.: Ни убавить, ни прибавить не могут ничего.
   Д. С.: Но колоссальное, даже дерзкое желание учить всех и вся – это удивительно.
   Т. В.: Что породили… Мы же породили это. Мы позволяем этому быть. И не только позволяем, но еще и декларируем. Два образования, три образования… И гордимся, что бегаем по кругу.
   Д. С.: Хотя бы скромность может быть.
   Т. В.: Не может. Потому что само социальное положение заставляет человека быть, как ему кажется, выше всех. И сегодня это сплошь и рядом, не потому, что человек плохой, а потому, что немощен духовно. Если духовно не встал на ноги, но социально занял высокую позицию, очень трудно выздороветь, очень трудно прозреть. Это не позиция совершенствования.
   Д. С.: У каждого человека есть в душе чувство, что хорошо, а что плохо.
   Т. В.: Вы знаете, как священник, как оно быстро затмевается.
   Д. С.: Но все равно остается. При затмении солнца мы видим все вокруг луны. Каждый человек, делающий что-то плохое, знает это, будет оправдываться, но чувство, что ты делаешь плохо, все равно есть.
   Т. В.: Плохо – это уже оценка, плохо – это уже критерий, начало прозрения, начало выздоровления, потому что понимаешь, что плохо.
   Подчас в 13–15 лет, в юношеском возрасте, мы перестаем слышать, что говорят нам родители, а они беспокоятся, переживают – выучил или не выучил, сделал или не сделал. Но устои семьи в виде простых человеческих слов, простых разговоров (я не люблю слово «принципов», потому что в нем есть что-то мертвое, жесткое), поступков родителей – это то, что однажды возвратит детей на простую, но истинную землю – что хорошо и что плохо. Поэтому важно, что семья исповедует.
   Время сегодня такое безжалостное, оно расставляет приоритеты: у кого тачка круче, у кого дом круче и т. д. Это все внешнее. Что у семьи в приоритете? Служение деньгам или человеку, обществу, ребенку, чужому, другому… Что во главе угла? Я хочу, чтобы эта мысль дошла до всех нас. Что мы исповедуем? Или мы исповедуем в будущем оздоровление нашего общества, или на нас очень быстро надвинется апокалипсис? Что у нас внутри? Что мы говорим?
   Я вспоминаю разговор с одним подростком. Он сказал, что не хочет больше учиться в школе. Спрашиваю: «А чего ты хочешь?» Говорит, что хочет быть либо столяром-краснодеревщиком, либо медиком. «Что ж, и то и другое прекрасно. И плотник всегда будет нужен человеку – он нуждается в красивой работе по дереву, и твоя душа будет в этом нуждаться, это красивая работа. И медик очень нужен. Но медик-троечник никому не нужен. Ты загубишь жизнь какому-нибудь человеку. Ты уже не тот, кто спасает, а тот, кто губит. Выбирай сам, чего ты хочешь в этой жизни». Хорошо, что не сказал: «Быть паразитом, родители, дайте денег поступить в вуз».
   Д. С.: До такой искренности мало кто доходит в молодости.
   Т. В.: Пускай наши дети задают нам вопросы, куда идти, кем быть, а нам следует задать вопрос перед Богом: Господи, что должно ответить моему ребенку, что должно сказать?! Не брякать в суете: «Сейчас в рыбном институте самый маленький конкурс, а этот институт самый перспективный, туда иди, там карьеру можно сделать». Всегда надо быть на страже: что мы говорим? Какое слово несем?
   Мне все равно хочется вернуться к родителям, к нам, потому что в основе трагедии наших детей лежат наши слепота, невнимание и расплывчатые ценностные ориентиры – на что мы ориентируемся, что хотим получить. Мы хотим, чтобы в будущем нас не задвинули за печку, стыдясь нашей старости, а посадили во главу стола и сказали: это мои родители, это мои мама и папа. Не предки, не пращуры, не тот, кто надоел, а родители, давшие нам жизнь, и мы для них сыты, и они для нас святы. Встанут и скажут, что будут служить, несмотря на маленькую зарплату, и надо служить Родине без пафоса, понимая это. Даже если что-то случится, скажут: «Я не оставлю свою семью. Я стану на пяти работах работать, но мои дети будут знать, что у них есть отец, который будет их воспитывать, кормить, одевать и спрашивать с них просто, ясно и строго, не лицемеря, не лукавя, не притворяясь».
   Наш родительский ценз должен быть искренним, нравственным, прежде всего носителем духовности. Как только мы размыли это на социум, на мир, как только мы начали прогибаться, мы начинаем прогибать своих детей, а они – своих. И вот пошла деградация. Пошли дети индиго, умные-умные, но при этом берущие пистолет и стреляющие в тех, кто рядом, кто им помешал, кто их раздражает.
   Все равно, пока есть родители, есть свет любви!
   За воспитание мы ответим до седьмого колена. И чем меньше дети, тем глубже фундамент воспитания. Чем старше дети, тем меньше мы говорим словами, тем больше показываем своей жизнью. Показываем, как мы живем, что исповедуем, что делаем, куда ходим, что читаем, что любим, о чем говорим.
   Большие дети, нам кажется, мало нас слышат. Нам это только кажется. А все, что кажется, – это ложь. Истинное – в наших родительских поступках. Истинное – в наших родительских исповедях, подчас без слов – в наших действиях.
   Поэтому мне так хочется всех нас, живущих здесь и сейчас, повернуть к себе, к нашим родительским началам.
   И не надо стесняться родительской старомодности веры в Бога. Мол, это уже анахронизм, который неважен.
   Д. С.: Такое неверие стало стесняться самого себя. Я не встречал человека, о котором можно сказать: «Старый образованный болван, в Бога верит». Так не говорят… Таксист – я всем рассказываю – 25 лет назад мне говорит: «Я вас, попов, уважаю». – «А за что такая честь?» – «Вы из ничего делаете деньги. Бога же нет». – «Чудак, есть, я тебе точно говорю». Он так удивился. Я думаю, он придет к Богу. Он проявляет интерес: существуют попы, он их уважает, они из ничего делают деньги, Бога нет. Интересно.
   Т. В.: Общаясь с разными людьми, я могу сказать: сейчас, к счастью, больше православных людей, все-таки я нахожусь в православном учреждении, мне как-то дышать от этого легче становится. Всякий вопрос достоин ответа. Кто бы тебя ни спросил, ты должна отвечать обязательно с любовью, вниманием, уважением к человеку, который пришел к тебе. Здесь других позиций быть не может. Но как часто я слышу о том, что вера старомодна, сейчас так много открыто в параллельном мире: парапсихология, экстрасенсорика, гадалки, знахарки…
   Д. С.: Что там открыто?
   Т. В.: Там открыто, что душа есть.
   Д. С.: Без них знали.
   Т. В.: А им это интересно. Что такое церковь? Это такой рудиментарный орган, который должен отпасть. Они все одно и то же говорят.
   Д. С.: Американцы, был такой период, всем младенцам вырезали аппендикс. Потом просчитали, что IQ детей, которым они вырезали аппендикс, ниже, чем у обычных детей. И они сразу назад. Они все такие передовые. Потому что рудимент-то рудимент, а без него он будет дурак дураком.
   Т. В.: Кроветворный орган убрали.
   Д. С.: Но они не знали. Наука знает какую-то крошку. Один мудрец сказал: «Если ты верующий, а Бога нет, ты ничего не теряешь, а если неверующий, а Бог есть, то ты теряешь все». Поэтому вера в Бога – выгоднейшая вещь.
   Т. В.: Это должно не насаждаться, а должно расти.
   Д. С.: Но сначала-то посадить надо.
   Т. В.: Не с позиций силы.
   Д. С.: Это невозможно.
   Т. В.: И невозможно, и опасно. Как отлетают дети, я прекрасно знаю. Отлетают в воцерковленных семьях, в полных семьях, когда приходит ребенок, отслужив в армии, с негодованием на родителей: «Это они меня туда отправили!..» Вы, батюшка, знаете этого ребенка, вы не стали его венчать, потому что он перестал ходить в храм, и он сразу вспомнил, что вера есть, Бог есть, все есть, оказывается. Только был бы брак такой, как положено перед Богом, в таинстве венца состоялся!.. Это непридуманная история.
   Д. С.: Таких много. Я не думаю, что человек не верует в единую апостольскую церковь. Такого человека надо крестить – а вдруг он когда-нибудь придет? Придет всей душой. А венчать – это еще зачем? «А вы знаете, батюшка, мы хотим венчаться». Я на это всегда отвечаю: «Теперь нужно сделать так, чтобы я захотел». Он хочет… Даже в ГУМе: «Я хочу эту шубу». А деньги есть? А таинство похлеще шубы.
   Т. В.: Я хочу все-таки вернуться к семье. Больной вопрос. Мне думается, мы все силы должны приложить к тому, чтобы вернуть ценностную ориентацию семьи не на престиж, не на успех, не на материальное благополучие.
   Д. С.: Мы свой вклад вносим. А еще нужна вся мощь государственной пропаганды. Если бы директором был я, я бы все телевидение вычистил, все ненужное, режиссерам сказал: хотите денег – давайте исповедуйте семью. Не «давай поженимся на 15–30 минут», а что-то посерьезнее.
   Т. В.: Возвращаясь к нашей прошлой передаче, помните, что я сказала: кто мы такие – родители и дети? Мы – семья, а это неразрывно связанное духовное единение, мы вместе развиваемся и созидаемся!
   Мы знаем, что Господь поставил предел земли, знаем, что пределом будет служить зло, которое на земле разольется, и мы знаем, что первой лакмусовой бумажкой будут дети, которые перестанут любить и почитать родителей. Вот почему главное – семья, созидание семьи, чтобы этот конец не наступил раньше. Чтобы дети индиго – интеллектуально грамотные, но без понятия о доброте, любви, заботе, не стали нашими детьми. Чтобы мы сумели дать этой земле новых детей – любящих, верующих, созидающих, хранящих, а не старающихся только для себя, под себя и о себе!
   Чтобы уменьшались детские дома в нашей стране, чтобы их количество потихонечку таяло.
   Все дети имеют родителей. Все дети востребованы в истинном свете, и для всех детей на этой земле есть родители! Родители, которые будут их любить и учить этой любви. Семья – это школа любви, той самой любви, которая долго терпит, не завидует, не возносится, милосердствует, не гордится, не бесчинствует.
   Д. С.: Это важно, это вписывается в служение.
   Т. В.: Мне хочется все-таки эту точечку поставить. Чтобы семья всегда была! Не прерывалась, не прекращалась! Семья в космическом плане. И чтобы каждая семья имела свою душу, чтобы каждая душа имела на земле принадлежность к семейному дому. Да, мы знаем: в высшем понятии каждая душа принадлежит Господу Богу. На этой земле Господь дал неизреченную милость – душу поместил в тело для спасения, для вечной жизни. И надо, чтобы для маленького человека всегда было место, любое место: детский дом, приемная семья или семья, данная изначально. И для каждой семьи тоже должен быть свой дом. И в этом доме должны звучать слова: «Я тебя люблю» и «Ты мне нужен, мы едины». Любовь объединяет!
   Нужно, чтобы каждая семья научилась правильно любить – любить для служения друг другу. Только в этом есть гармония и прорастание каждого из нас. Потому что, служа, мы прорастаем друг в друга. Умея любить, человек не может раздавить лягушонка ногой, потому что он знает, что такое любовь. Любовь – это боль и страдание за другого, для другого. И нет в мире мелочей, которые были бы неважны: тут я люблю, а вот здесь могу совершить насилие. Такой любви нет. Это не любовь. Любовь – это там, где я не принесу боли и страдания умышлено, специально, нарочно.
   Д. С.: Так оно и есть. По замыслу Божьему семья соотнесена с космосом, который Бог создал и куда нас поместил. Создавая Адама, творец увидел: нехорошо быть человеку одному. Сотворил помощника по нему: взял из него часть, создал ему жену. И Адам увидел – «плоть от плоти моей, кость от костей моих». Что это значит? Это значит не что иное, что он ее возлюбил, как самого себя, и это то искомое, что требовалось. А дальше в нем и в ней содержались будущие их дети, для того чтобы плодиться, размножаться, наполнять землю. Это каждый ребенок должен с детства узнавать. И в детском саду, если не закроют такие, и в школе, и все дальше и глубже. Но самое главное, чтобы в семье это звучало. Что не просто папа с мамой решили пожениться: «Горько!», белое платье, большая машина, колечки, куколки, винцо, пивко, дальше пьяная драка. При рождении семьи происходят вещи космического масштаба.
   Т. В.: Так удивительно просто сказали об очень важном, значимом, сакральном смысле. Все слова вроде бы знаем, а смысл очень прост и глубок.
   Д. С.: Я давно над этим думаю, бывают и удачные сравнения.
   Т. В.: Очень удачно. В мою душу вошли эти слова своей простотой и глубиной.
   Д. С.: Я рад, что у нас с вами несравненное душевное единство. Я и по должности своей должен этим заниматься – защитой детства и материнства.
   Т. В.: Должность должностью, но это и дух.
   Д. С.: Да, это идет изнутри. Я очень люблю русских людей и вижу, во что мы превращаемся. Трудновато это наблюдать. Хоть в чем-то хочу постараться пусть не остановить этот процесс, но хотя бы затормозить.
   Т. В.: Хотя бы пятками на самом краешке, чтобы было, чем спастись, а спастись можно только сохранением семьи и рождением такого нового поколения, которое бы сохранило на века ее незыблемость и нерушимость.

Беседа 3. Секреты наших детей, или Тайны возраста, о которых надо знать

   Д. С.: Я уверен, что рекомендации Татьяны Владимировны будут для вас и ваших деток весьма полезны.
   Под влиянием наших бесед на телевидении к нам стало гораздо больше обращаться мам и даже пап, что радует. Они задают вопросы по детской возрастной психологии. И поэтому я хотел бы начать наш нынешний разговор, чтобы вы нам о ней рассказали, чтобы не отправлять людей к специальным книгам. Я эти книги читал давно, помню некоторые фундаментальные вещи. А обывателю так проще. И потом, для многих лучше один раз увидеть и услышать, чем один раз прочитать. Поэтому поговорим об этих периодах, которые наука отделяет друг от друга. И хотя понятно, что жизнь человека неделима от зачатия и до смерти – это один человек, но все-таки эти этапы имеют характерные отметины, вехи.
   Т. В.: Да, они есть. И знание об этапах взросления поможет нам понять, чем мы должны заниматься на каждом из них. К сожалению, курс психологии часто размывает понятия возрастной периодизации, но они существуют, хотим мы этого или нет. Человек – это и телесное, и душевное, и духовное единство. Все это связано и обусловливает становление, развитие, формирование нашего ребенка. И об этих возрастных этапах хочется сказать.
//-- Период младенчества --//
   Д. С.: А если вначале поговорить не деля? В общем. Младенец начинает жить, и на него можно влиять уже во время беременности.
   Т. В.: Да, несомненно.
   Д. С.: Мне кажется, если бы у меня появился такой ребенок внутри утробы матери, я бы стал заниматься его воспитанием, когда бы его еще не было. В самом общем плане, широкими мазками, что полезно младенцу, находящемуся еще внутри мамы?
   Т. В.: Прежде всего, быть сохранным. Во всех аспектах души и тела. Мы часто поддаемся эмоциям. Хорошо, когда эти эмоции светлые, радостные, яркие, теплые, позитивно на нас влияют. Но чаще всего они тревожные, неуверенные, ранящие. И они еще подогреваются миром, который вокруг нас, особенно телевизионными передачами, кухонными разговорами: доллар растет, все плохо, мир катится к краху. И бедный наш малыш уже страдает внутриутробно от этого мира.
   Задача мамы и отца – создать вокруг ребенка такой мир, чтобы кровь матери, которой питается ребенок, не стала стрихнином, а стала тем, что дарует ему жизнь новую, жизнь ради светлого, настоящего, ради спасения.
   Поэтому хочется сказать нашим дорогим родителям: берегите себя от ненужных разговоров, переживаний, домыслов. Что будет, увидим. Давайте жить тем, что есть, а есть у нас малыш, который уже в нас, который уже живет своей жизнью, но эту жизнь мы формируем. И очень важно беречь и хранить ребенка с первого дня его жизни. Не случайно в народе есть такое поверье, что мать должна смотреть на все доброе и красивое, не нужно, чтобы взгляд ее касался безобразного.
   Д. С.: Это даже не поверье, а традиция, которая основана на опыте. Есть музыка, например, которая называется «тяжелый рок». Очевидно, что она не полезна младенцу. Научно доказано, что младенец воспринимает музыку, находясь в утробе, и узнает ее впоследствии.
   Т. В.: Не случайно тяжелый рок – как рок, роковая ситуация. Не нужна нам такая ситуация роковая.
   Еще хочу сказать, что сегодня мир полностью компьютеризирован. И беда в том, что матери забывают о том, что внутри них, что там малыш, и сидят за компьютером. Последствия этой компьютеризации, однозначно, негативные. Поэтому решайте сами – за компьютером или на прогулке, за компьютером или просто за доброй книгой, за компьютером или за слушанием хорошей музыки, за компьютером или за уборкой дома. Потому что чистый дом – это радость, покой, комфорт. Может, лучше это, чем компьютер, который, может, приносит и деньги, и средства, но он яд для ребенка. И мне кажется, что выбираем все-таки то, что для ребенка, а не для нас, мы не за временную жизнь, потому что он продолжение нас, и пусть он будет продолжением нас в добром, здоровом виде. Мне бы хотелось обратить внимание на этот момент.
   Еще один акцент – роль отца. Казалось бы, это мама вынашивает младенца. Но мы понимаем, что он принадлежит двоим – отцу и маме. И в этой ситуации внимание отца, его доброе слово, забота являются такими факторами, которые сохраняют, обеспечивают и позволяют малышу нормально развиваться и родиться здоровым. Я не за то, чтобы отец присутствовал во время родов. Из горького опыта знаю, что многие отцы, увидев это великое таинство – а к таинству нельзя подходить просто из любопытства, таинство предполагает тайну, – начинают потом бояться и супружеских отношений, и прочего. Не всегда это приносит благой результат!
   Д. С.: И потом чисто практически ни в одной культуре, ни у одного народа, начиная с тех, которые еще голыми ходят, кончая теми, кто построил великие цивилизации, такого не было, чтобы отцы присутствовали при родах. Это изобретение последних десятилетий.
   Т. В.: Это какой-то сервис, ненавязчивый, но губительный.
   Д. С.: Это нетрадиционно. А то, что нетрадиционно, как правило, против природы или психологии человека.
   Т. В.: И тут мне хочется сказать близким: нужно больше теплых слов, больше участия, внимания к матери. Женщина в этот период становится очень ранимой. Это не только гормональные явления, но и то, что ты постоянно находишься в ответе за того, кто внутри тебя. Это и непривычность, и отказ от себя. Здесь так много того, что вопреки себе и своей натуре, и это требует дополнительной поддержки и внимания. И мужчина своим вниманием, добрым словом, заботой, просто теплом, одним вопросом: «Как вы сегодня себя чувствуете?» – дает заряд таких эмоций, такой веры, что нас уже трое. Может, я не такая красивая, не такая привлекательная, может, раздражительная, но это всякий раз напоминание, что нас уже не двое и мы несем ответственность друг за друга.
   Д. С.: Бывает, наоборот, женщина при беременности так расцветает, что глаз не оторвешь.
   Т. В.: Бывает. Но чаще женщины смотрят со стороны внешности – и фигура не такая красивая, и вообще… Важно говорить, что беременность украшает женщину. Она делает ее женственной. Она в ней раскрывает ее истинную предназначенность – быть матерью, женой, воспитателем. Вот поле для познания, для освоения совершено новых знаний, потребностей и умений – стать матерью. И это на всю жизнь, не на этот период, а на всю свою жизнь, «до дней последних донца».
   Поэтому период до рождения ребенка не только не неважен внешне – он основа основ того, что у нас получится.
   Д. С.: А чуть было не пропустили.
   Т. В.: Да, такой важный период, начали с периода младенчества.
   Д. С.: Я очень уважаю Антона Макаренко. Не помню, где вычитал: родители, имеющие полугодовалого младенца, пришли к нему советоваться, а он сказал: «Вы опоздали на полгода». И как-то это в меня очень засело.
   Т. В.: Как человек, который имеет в практике опыт общения с детками, начиная с младенчества, с новорожденности, я люблю этот возраст не только как человек, но и как профессионал: как много в нем заложено! Какой огромный аванс дан для жизни! И хочется эти знания передать всем родителям: знайте, это основа основ всего того, что потом мы будем иметь в раннем возрасте, в младшем и среднем возрасте и дальше.
   Хочется нашим родителям напомнить об особенностях этого возраста. Возраст младенчества характеризуется 12 эпикризными сроками. Такого никогда в нашей жизни больше не будет. Это только первый год жизни – 12 эпикризов. Что такое эпикриз? Результат после срока. То есть каждый месяц жизни – новый этап развития младенца, и если что-то упущено, это скажется в следующем месяце жизни.
   Д. С.: Каждый месяц…
   Т. В.: Да, каждый месяц имеет свое революционное назначение. Не эволюционное, а революционное.
   Д. С.: Такие взрывы развития.
   Т. В.: Да. И когда мы ждем какого-то поступательного развития, это ошибка. Надо принять то, что поступательное развитие у малыша будет ровно на недельку, а потом вдруг опять начнется ломка режима. Не надо пугаться, так и должно быть. Есть период накопления, он довольно короткий. Получили, накопили, и вдруг что-то ушло в тень – не бойтесь, это не та тень, за которой все стало темно, это лишь тень временного затишья, чтобы там накопился и созрел новый кризис. И каждый месяц – новый, но в этом всплеске расцвет, развитие, новое содержание работы с малышом.
   Дорогие родители, 12 всплесков-кризисов… Не надо ждать, что будет вам покойно и легко: сегодня он засыпает во столько, значит, и завтра, и послезавтра. Нет. Сегодня заснул во столько, а завтра приготовьтесь, что сон может измениться.
   Что еще меняется, кроме так называемых режимных процессов? Режимы сна, режимы бодрствования. Здесь мы говорим про ранний возраст, период младенчества. В нем заложена такая мощная сила! Это нельзя пропустить! Какая сила? Даже если у нас с нашим малышом неблагополучно, сегодня это часто происходит по тем или иным причинам, идет борьба за нашу жизнь, за жизнь нашего ребенка, надо успокаиваться мыслью: слава Богу, что мы не безразличны, что мы хотим сохранить жизнь ребенку.
   Когда малыш родился, мы понимаем, что было какое-то напряжение во время родовой деятельности. Ранний возраст, особенно период младенчества, – это самый благоприятный период для компенсаторной и реабилитационной работы. В этом возрасте можно сделать почти все. Нам надо только это знать и не терять времени.
   А что все? Да все, потому что центры коры головного мозга еще не созрели, они только пунктиром обозначены. Поэтому близлежащие зоны головного мозга возьмут на себя компенсацию незрелого центра коры. Вот такая это сила.
   Важно внимательно следить за каждым месяцем жизни. На первом месяце малыш стал различать день и ночь – такое вот биологическое привыкание, биологическая адаптация. На втором месяце стал отвечать на ваше присутствие улыбкой. Прекрасно! Первая личностно-социальная реакция. Идет правильное развитие.
   На третьем месяце малыш должен уже не просто улыбаться, а выдавать яркую радость на вас. Это называется «комплекс оживления» (термин дал русский физиолог Н. М. Щелованов). А что за ним? Рука. Оказывается, за радостью развития пойдет рука, ребенок при виде вас от радости начинает ножками и ручками двигать. Мы повесили игрушку, вот по ней удар, а игрушка – это цвет, движение, звук, форма. Сколько нового познается в радости! Комплекс оживления является объективным показателем своевременного психофизиологического развития. И очень тревожно, если этой реакции радости нет.
   Вот он потянулся рукой, а за рукой тело повернулось, потому что рука и туда тянется, и сюда. И вот малыш стал двигаться, уже поворачивается на бок, на живот!
   Что же я хочу сказать? Что в этом возрасте, только в этом возрасте существует теснейшая корреляционная взаимосвязь: психическое развитие зависит от развития моторики и обусловлено им. В дальнейшем этой закономерности не будет. В других возрастах психический статус определяет все остальное развитие. И только ранний возраст характеризуется тем, что развитие крупной моторики, движения обусловливает психическое развитие.
   А для того, чтобы возник комплекс оживления, необходимо общаться с малышом – говорить, петь, играть. Обеспечить двигательную активность через гимнастику, массаж. Это родительское общение даст результат – гармоничное своевременное развитие ребенка.
   Четвертый и пятый месяцы: появление первой доречевой активности – гуление, малыш узнает родительский голос, с радостью «разговаривает» с вами! И тонко воспринимает всю эмоциональность общения. Как важно знать, что родительские тревоги, недовольство, страх или радости чутко улавливаются душой ребенка! Поэтому, входя в общение с малышом, проверьте свое настроение, настройтесь на мажорный лад, а все мрачное постарайтесь погасить.
   Ваш настрой – это психологический комфорт ребенка. Будьте внимательны – малыш, как лакмусовая бумажка, отражает в своем состоянии родительское настроение.
   На пятом месяце жизни малыш начинает делать попытки ползать, его руки становятся осознанным инструментом в знакомстве с окружающим миром.
   На шестом месяце наблюдается стремительная динамика в развитии крупной моторики: он ползает и вперед, и назад, свободно переворачивается и садится. У малыша свободными и действенными становятся руки, он много о них знает, хорошо их использует в приближении окружающего мира. Но главным достижением являются пальцы – это первопроходцы в уточнении свойств предметов окружающего мира, с которыми малыш сталкивается.
   Пинцетный рефлекс кисти руки – важный показатель психофизиологической зрелости ребенка в этом возрасте! Мелкая моторика кисти позволяет выделить свойства предмета, а это уже первые мысли. Малыш отвечает себе на вопрос «Что это такое?». Это анализ, способ познания. Мелкая моторика – это также стимуляция речевых центров. Появляется новое в речи ребенка, гуление переходит в лепет!
   Но все это возможно только при активном общении взрослых с ребенком! Ваша речь, ваша активность – залог развития ребенка.
   Д. С.: Да, в этом возрасте ребенок уже даже может бросать игрушки. Некоторые малыши доходят до того, что одной игрушкой бросают в другую. Это бывает редко, но я наблюдал.
   Т. В.: Это сложнейшая координация. Это уже игра. Корзина с игрушками, и из нее малыш все выкидывает. Многие родители думают: что это он делает? А он играет. Но на основе этой игры идет другой важнейший психический процесс – восприятие нашей речи, обращенной к нему. Малыш не научится говорить, если мы будем молчать. Наша речь – в ней эмоции, в ней наши чувства, наше тепло. Как малыш реагирует, когда мама строго или даже жестко говорит? Он плачет. Он, не понимая слов, понимает все чувства, которые мать в них вкладывает.
   Почему малыш выдает такую чуткую реакцию, когда родители начинают ссориться? Он начинает кричать, беспокоиться, отказывается от груди. А это мы поссорились. Мы не ссорились с ним, мы между собой поссорились. Это говорит о том, какая эмоциональная чуткость чувств у ребенка. Родители, не забывайте об этом, это не просто слова. Сейчас вы или даете ребенку развитие, или отбираете его здоровье – и психическое, и физиологическое – своей ссорой. Ранний возраст – это период тончайший, период огромных возможностей.
   Д. С.: Меня огорчает, что очень часто можно наблюдать такую реакцию мамы с первенцем: появляется новый фактор в ее жизни, и она устает, а почему – непонятно. Как устает женщина с десятью, устает и находится в некотором раздражении. И ей хочется отдохнуть от ребенка в этот первый год, который считается самым трудным, но и самым интересным, и она пропускает эти эпикризы. И это вместо того, чтобы максимально интенсивно их использовать для развития, потому что от нее зависит, будет он очередным русским гением или аморфной куклой. Ради каких-то иных занятий она готова его отдать чужим людям или родственникам, которым уже ничего не объяснишь.
   Т. В.: Да, ребенок – сильная система, его трудно погубить. Родители, не торопитесь опережать гармоничное развитие, не нужно ничего опережающего. Всякий интенсив – это яд. После опережения наступает истощение. Развитие ребенка должно быть своевременным и гармоничным. Психологи и физиологи-педиатры в оценке развития неспроста пользуются такими критериями:
   • гармоничное;
   • нижнее гармоничное;
   • верхнее гармоничное.
   Еще надо заметить, что главным источником развития малыша является общение с вами – родителями, бабушками, дедушками, братьями и сестрами! А не общение с детским коллективом. Малышу нужны только вы!
   Мне сейчас хочется сделать маленькое отступление. Когда одно и то же происходит каждое утро: поднять, накормить, обиходить, провести какие-то гигиенические мероприятия, позаниматься, молоко сцедить, то этот круг подчас бывает замкнутым. Он приводит к своего рода выгоранию. А тем более мы все знаем, что существует послеродовой психоз. И я с ним очень часто сталкивалась. Он обусловлен многими вещами, не только генотипом нервной системы, но и социальными, моральными и духовными факторами.
   Д. С.: Даже нашими железобетонными домами.
   Т. В.: Конечно.
   Д. С.: Совершенно другая атмосфера в городском многоэтажном доме.
   Т. В.: Да, безвоздушная. Есть понятие сенсорной депривации. Это не депривация, это не распад человеческой личности, но усталость от однообразия. Почему так велика роль отца? Ты пришел – возьми ребенка на прогулку. Дай матери просто поспать. Ведь она практически не спит первый год жизни малыша. Он редко дает ей поспать.
   Д. С.: Да, я не против того, чтобы муж ей устраивал выходной на полдня.
   Т. В.: На два часа хотя бы.
   Д. С.: И действительно надо помнить: этот период невосполним. Если к нему подходить ответственно, остальное можно потом организовать. Мать может общаться с ребенком и во время сцеживания, и во время гигиенических процедур, она может петь, разговаривать с ним.
   Т. В.: Просто должна.
   Д. С.: Она может устать. И чтобы выйти из замкнутого круга, может просто стихи читать, те, которые помнит из школьной программы, а лучше во время беременности выучить Агнию Барто и что-то получше. Третье – можно включать настоящую музыку. И делать все процедуры более или менее профессионально, механически, а внимание сосредоточить на музыке. Это и ребенка будет обогащать, и женщине отдых. Ты не просто подгузник меняешь, а находишься в концертном зале. Только, конечно, звук должен быть приглушенным, чтобы ребенок активно вслушивался.
   Т. В.: Да, вы правы. Анализаторы готовы, но их надо развивать.
   Д. С.: Даже в таких вещах. Самая тривиальная вещь. Она превращается в восстановление мамочки, компенсатор мамочки. И в то, чего ребенок будет ждать.
   Т. В.: Но нам все равно надо нашим дорогим папам сказать, что материнство и отцовство – очень серьезное дело, и тут нужна забота и помощь друг другу. Да просто подхватить малыша.
   Почему я этот акцент ставлю? Потому что очень часто папа пришел с работы: «Я устал». Но когда жена говорит: «Подержи», надо руки помыть и хватать ребенка, вы же его не видели целый день. Вы вносите свою гамму общения – он ощущает тембр вашего голоса, ваши запахи, ваши руки.
   Д. С.: Гамма – музыкальный термин.
   Т. В.: Да. А мама в это время посидит и послушает музыку для себя. И конечно, побежит на кухню готовить ужин любимому супругу.
   Д. С.: Папа может просто в кресле положить его на живот, как угодно.
   Т. В.: Способов много, было бы желание.
   Д. С.: Но так, чтобы не уронить ребенка.
   Т. В.: Путей море, было бы только желание их реализовать у обеих сторон, прежде всего у пришедшего папы. Подхватывает ребенка – это опять радость: как отец его любит! Ведь женщина расцветает, у нее силы появляются от того, как отец любит ребенка, как он смотрит на него. Пускай неуверенные попытки, но это нам двоим принадлежит. Это семью укрепляет. А когда коня на скаку остановит, в горящую избу войдет и вся суровая… «Посмотри, на кого ты похожа?» И начинается: «Ты не так взял, не так сделал!» Ну так научите мужа спокойно, чтобы взял и сделал. И бутылочку давать научится, и младенца держать, и после еды его приведет в порядок. Дорогу осилит идущий. Доверяйте, тогда все получится.
   Д. С.: Не хуже, чем женщина, что там рассказывать. Но есть такое: мужчина к ребенку – тут же мамки, няньки, сразу три круга обороны. А он – ну ладно, и к телевизору, там хоккей. А должно быть наоборот.
   Т. В.: И прошел самый главный период, младенца не увидел. Что и как, какое у него сегодня изменение.
   Д. С.: Он должен впитать в душу запах своего дитяти до года.
   Т. В.: На всю свою жизнь. А чтобы узнать, как пахнет детская шейка, нужно поцеловать ее.
   Д. С.: И ушки.
   Т. В.: И еще хочу сказать. Опять наше любимое младенчество. И здесь удивительно вот что. Нашему ребенку шесть месяцев, а вот он подрос – шесть, семь, восемь, девять. Что тут главное? Раскрою небольшой секрет. Главнее общения ничего нет. И приведу горький пример. Блокадный Ленинград, детские дома работают, все есть, а дети после года умирают: дистрофия, страшнейший диагноз. Умирают младенцы, подсудные дела, расстрельные дела. В чем причина? За детьми ухаживают, детей кормят, несмотря ни на что. Все есть. Почему умирают дети? Нет общения, живого человеческого общения, нет радости, нет той первой улыбки в два первых месяца, которая появляется как реакция на маму. Нет улыбки, нет комплекса оживления, и ребенок лежит кусочком мяса. Развитие его закончилось. Мы ничего не можем в него вкачать, ничего. Все, пропущен момент, и он умирает.
   Д. С.: Маугли.
   Т. В.: Он умирает от дистрофии, он перестает развиваться. Казалось бы, в генофонде его заложено развитие, оно должно пройти само по себе, спонтанно, но ничего спонтанного не бывает.
   Д. С.: В человеке должны быть импульсы от души через мозг, нет спонтанности.
   Т. В.: Поэтому для ребенка, для его развития, для его становления, формирования своевременного, не опережающего, нужно общение и общение. Никто не заменит нас, это прямое общение – ни игрушка, ни погремушка. Общение и речь. Это узнавание. Это и мама, и папа. Не случайно первые слова лепетные – «мама», «папа», «баба», «деда». Нет случайности. Но первые слова – это мы.
   Д. С.: Все народы, даже если младенец что-то другое имел в виду, считали, что это мама. Грузины считают, что он зовет отца. Никого он еще не зовет, но уже папа реагирует: меня сынок позвал.
   Т. В.: Прямая и обратная связь. А у кого не дрогнет сердце, когда он услышит «мама» и «папа» из уст ребенка. И мы должны понять, что без этого общения развития не будет. Этим и отличаются дома ребенка и т. д. Мы думаем: дали игрушки, создали условия, уход – и все прекрасно, он будет расти. Не будет расти, не будет развиваться. Он остановится в своем развитии. Именно в развитии своей души он остановится.
   Здесь заканчивается та замечательная связь между развитием крупной моторики и развитием души. Дальше идет однозначная доминанта души над остальным. И если этого развития не будет, то нашего ребенка как личности не будет. Это будет деформированное или искаженное развитие, но полноценного развития быть не может. Поэтому мне хочется сегодня сказать родителям: вы закладываете личность своего ребенка. Какой она будет – радостной, доброй, честной, смелой или какой-то еще? Скажет ли, что вы главные, мама и папа?
   Д. С.: Это тоже надо понимать.
   Т. В.: Все корешочки идут отсюда. Почему на консультациях я всегда говорю: мне надо видеть ребенка, мне важно видеть ребенка. А потом спрашиваю: «Как прошли у вас роды, послеродовое развитие как протекало?» Я задаю массу вопросов. «Какие вы книжки читаете? Чем интересуетесь?» Потому что это тот фон, который ложится на душу ребенка. А душа ребенка – это его чувства, разум, воля. Так все это, простите, само по себе не развивается.
   И чувства мы развиваем, воспитываем, формируем. Биологические потребности нам даны априори – попить, пописать и т. д. А чувство любви к матери, отцу формируется. Оно без нашей работы не образуется. И не надо думать, что оно откуда-то свалится. А потом, когда мы говорим, что ребенок наш с нами не разговаривает, мы не значимы для него, так мы с вами все это и пропустили в нужный момент и в нужный час.
//-- Три года. Я сам! --//
   Т. В.: Сейчас я хочу спросить: а что является дальше нужным моментом и нужным часом в развитии ребенка? Вот мы дожили до замечательного возраста – три года. Возраст очень трудный, потому что в это время начинает проявляться такой кризис, как «я сам».
   В психологии он называется идентификацией себя по полу. Я – мальчик, я – девочка. Это важнейший кризис. Еще он называется пубертатным кризисом, половым кризисом. Не собственно половым развитием, но кризисом. А коли это кризис, то, как всякий кризис, он всегда острый, всегда обостренный, и потому нам надо знать об этом, потерпеть и правильно вести работу.
   А что значит правильно вести работу? Идентификация по полу – я мальчик, я девочка. Вот тут мы, родители, должны вспомнить, что не наш генофонд закладывает, а мы закладываем: ты сын, ты внук, ты брат, ты мальчишка.
   Д. С.: И неплохо возродить: ты мой наследник.
   Т. В.: Об этом мы скажем позже.
   Д. С.: Но слово должно звучать. Потому что дети – вы лучше меня знаете – слова сначала слышат, потом осмысление может идти несколько лет.
   Т. В.: Конечно, идет минимум два года. Потому что два года между кризисами. Два года он осмысливает то, что мы заложили. Он осмысливает своим разумом, чтобы потом преподнести это в поведении своем, в волевом акте. Но мы до этого позже дойдем.
   А что в три года? В три года происходит очень важный момент. Мы формируем мальчишку, который будет защищать, оберегать, хранить, помогать. Мы не просто говорим: «Сын», мы говорим, что сыну свойственно, характерно и чего мы от него ждем. Два года говорим, просим, обучаем, научаем этому. Мы не просто назвали его сыном, мы назвали те качества, которым наш сын, как мальчик, должен научиться.
   Что происходит с волевыми процессами? На консультацию приходят и говорят: «Он не выполняет, не слушается». И вот тут мне всегда хочется спросить: люди, сколько вашему ребенку лет? Он в каком возрасте находится, 7–10 лет? В три года такого психического познавательного процесса, как творческая активность, еще нет. Мы только косвенно, примером и образцом обучаем, и опять от простого к сложному, как мы сегодня с вами говорили. Выполнил один пункт – хорошо, а второй пункт надо объяснять снова, но на фоне усвоенного первого.
   Мы идем от простого к более сложному. А не так: то, что мы сказали, обрушились, и он выполнил. Нет. Не подчинился и не выполнил. Потому что ранний возраст имеет свою удивительную особенность – эмоциональную значимость этого мира. Она в доминанте, она все поглощает. Если он играет, то он нас не слышит, он действительно слепоглухонемой. Мы сердимся – он ничего не слышит. Он играет. У него развилось иррадиирующее возбуждение, он весь в игре! Это удивительная особенность этого возраста. В ней заложен огромный позитив, глубина деятельности. У нас, взрослых, подчас такого не бывает, потому что надо и это сделать, и то, и еще вот это. И мы сделаем тут небрежно и тут, а он делает фундаментально. Он построил башню, разрушил ее.
   Д. С.: Большинство родителей ломают через колено в этот момент. В этот ответственнейший период начинают орать, раздражаться, обижаться.
   Т. В.: Обижаться, не понимать.
   Д. С.: И даже колотить.
   Т. В.: И ведут к психоневрологу, психологу. А ларчик-то просто открывался. Он внутри нас, он внутри нашей семьи.
   Д. С.: Психологи говорят?
   Т. В.: Если знают.
   Д. С.: Современный курс не предполагает?
   Т. В.: Нет. Возрастная периодизация идет очень слабо, очень слабый курс.
   Д. С.: А нас учили.
   Т. В.: Я преподавала этот курс.
   Д. С.: Мне кажется, это основа основ.
   Т. В.: В педиатрии это как-то изучают, более или менее. Будущие психологи и педагоги должны прийти в ясли, в ранний возраст, прийти «к горшкам». Не придя «к горшкам», вы не будете этого знать, потому что только с опытом общения формируются, углубляются и укрепляются знания.
   Д. С.: Работа после лекции…
   Т. В.: Да, так выстроен курс. Да, здесь без живого ребенка, без живого опыта в тех же яслях, детских садах никак. Сегодня психологи пришли от письменных столов, вот и результат, к сожалению. А ранний возраст надо наизусть знать, его надо пройти, его надо потрогать, пощупать, понюхать, в него надо окунуться, тогда ты сможешь понять, что происходит с малышом, откуда растут ноги проблем.
   Говоря о возрасте три года, я хочу сказать родителям: не ждите волевого подчинения вам. Это не собачка, которой можно сказать: «К ноге!» Кусочек мяса дал, и собачка стала подходить к ноге. Это ребенок, он имеет свою особенность – эмоциональную значимость окружающего мира. Она велика. И в этом сила познавательной потребности ребенка. Без этого ребенок не будет развиваться. Поэтому позволяйте ему играть.
   А когда вы хотите научить его подчиняться, примените маленькую простую мудрость. Во-первых, не навешивайте ребенку ярлыки: он невнимательный, расторможенный, такой-сякой… Просто он, оказывается, умеет гораздо глубже увлекаться предметом, чем вы. Вы хотите дать поручение, потребовать что-то? Дождитесь, чтобы глаза ребенка были направлены на вас.
   А чтобы дождаться, надо спровоцировать это. «Как ты хорошо играешь! Я могу тебе помочь?» Перевел глаза на вас. «А ты знаешь, мы сейчас с тобой…» Дайте ему такой же эмоциональный заряд вашей просьбы для его будущей деятельности, заинтересуйте его тем, что он будет делать дальше. Вот он уже вас услышал и сделал, не через силу, не через колено, а играя, общаясь с вами.
   Во-вторых, не надо говорить в ухо или в затылок, потому что ребенок вас не слышит и не видит. Говорить мы должны в глаза. Слышат нас только глаза. Второе правило, которое нужно запомнить, дорогие родители: увидели глазки, малыш вас видит – говорите просто и эмоционально значимо.
   Д. С.: Нюанс. Нужно еще, глядя в глаза, видеть, что он включился.
   Т. В.: Конечно, это то, чего мы ждем, – нас видят, нас слышат или он где-то там еще. Не торопитесь, это секунды.
   Д. С.: Надо увидеть эту фиксацию.
   Т. В.: Внимание ребенка на вас, этого надо дождаться. Когда вы это увидели, говорите эмоционально, что мы дальше будем делать. Это не насилие, это продолжение его деятельности. Но надо сделать это. И не давайте кучу заданий. Дайте одно. Оно посильно. Оно остается в памяти у ребенка. Оно будет услышано. А если заданий два-три, он ничего не услышит. Поэтому начинаем с одного простого, ясного, значимого для малыша. Вот тогда не будет диагнозов «расторможенный», «невнимательный». Он имеет право на все это. Родители должны понять, что он имеет на это психофизиологическое право.
   Д. С.: Вы часто употребляете слово «ребенок», и это правильно. Но для того, чтобы у родителей это как-то отстоялось в уме, надо понимать, что это человек. Они забывают, что это человек, что у него есть воля, характер, представление о мире, привязанности и т. д. Некоторые вещи еще совсем не развиты, только обозначены, некоторые уже глубоко заложены. А получается так, что отношения, взаимодействие с ребенком не как с человеком, а как с второстепенным млекопитающим.
   Т. В.: Эти вещи…
   Д. С.: Мне представляется, что это все-таки нужно держать в голове.
   Т. В.: Это настолько в сердце матери органично, что даже говорить об этом не нужно.
   Д. С.: А назвать надо.
   Т. В.: Я согласна с вами, что перед нами уже личность, человек.
   Д. С.: Для нас, европейцев христианской культуры, это фундаментальнейшее понятие.
   Т. В.: И продолжаем дальше формирование личности.
   Д. С.: Да.
//-- Пять лет --//
   Т. В.: А в пять лет…
   Д. С.: Поехали.
   Т. В.: Сейчас мы его сформируем.
   Д. С.: Слепим.
   Т. В.: А в пять лет что происходит? Два года мы напоминаем, кто такой мальчишка: наденет любые штаны, не будет выбирать, мальчишка он или не мальчишка, что дадут, то и съест. Вот ему пять лет.
   Д. С.: Он никогда не будет на маму руку поднимать.
   Т. В.: Вот что мне хотелось бы сказать всем родителям. Когда нас младенец цепляет за волосы и бьет по лицу, это, казалось бы, безобидно, он нас не бьет по лицу, он цепляет. Но все равно ручку надо отстранить и сказать: «Нельзя». А в три года сказать: «Не сметь, нельзя, не сметь». Видите, какая разница интонационная. Здесь: «Нельзя, ты этого не знаешь». А тут: «Нельзя, не сметь». И неважно, что ему три года. Неприкосновенность должна быть заявлена теми самыми словами, той самой интонацией, той жесткостью, той строгостью недопустимости.
   Дети на прогулке, играют. Им по четыре года, ровесники, из одной группы. И вдруг кулак летит в лицо – «я тебе за твоего друга». Интонация… Стоит рядом бабушка или мама, я не знаю. Но никто не ужаснулся, не остановил, не отвел руку и не сказал: «Не сметь так никогда делать». Называют все игрой. Это не игра. Это был жест со злобой, агрессией, протестом у четырехлетнего ребенка. А дальше что?
   Д. С.: Дальше ему либо выбьют зубы…
   Т. В.: В лучшем случае.
   Д. С.: …либо со временем он сядет в тюрьму. Мы готовим несчастную жизнь будущего человека.
   Т. В.: Пятилетний возраст, коли мы говорим о возрастной периодизации, чем характеризуется? Этот возраст в дошкольном периоде самый «вредный». Если возраст трех лет – трудный возраст, когда идет борьба единства противоположностей…
   Д. С.: Некоторые юные родители, проходя каждый кризис, называют его самым трудным – я в недоумении от этого.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: И я замечаю по реакции мам трехлетних детей, что они не знают, что делать.
   Т. В.: Я сказала, что делать: не бить, а общаться с ним, играть, быть с ним.
   Д. С.: Тут, мне кажется, нужно разрушить некий стереотип. Он заключается вот в чем: дорогая мамочка, вашему горю помочь нельзя.
   Т. В.: На консультациях я запомню. Буду говорить.
   Д. С.: Нужно этот период пережить и его использовать. Вам нужно просто как бы отдать свое сердце, отдать время.
   Т. В.: Очень хорошие и простые слова. Мамы и папы, это возраст, когда надо отдать все свое время, потому что ведущей деятельностью является игра с вами. Не с ровесниками, а с вами.
   Д. С.: Этим и драгоценен этот период. А уже с пяти лет начинается некая самостоятельность.
   Т. В.: Я расскажу про это.
   В пятилетнем возрасте добавляется удивительное качество, которое относится к категории психических познавательных процессов, – это творческое активное воображение. Что же это такое? Фэнтези? Отчасти да. Они действительно столько придумывают, столько рисуют, столько создают… Но за этим фэнтези стоит самое главное – ребенок может предвосхитить результат своего поступка, действия, всей деятельности. Результат – это начало начал, когда мы говорим: «ты должен», «ты можешь», «надо». Мы произносим слова, которые формируют волю ребенка. Потому что сделать так, как ты хочешь, – это не сделать так, как я сказала.
   Что идет за этим? Идет моя реакция, родительская реакция: «ты молодец», «ты сильный», «ты выполнил так, как должно было выполнить». А ведь это начало начал будущей учебы, ее успешности или неуспеха. Это начало начал правильного общения со сверстником. «Я ему это дам, а что мне будет?»
   Д. С.: И с начальством, с кем угодно.
   Т. В.: Это шаги в будущее, в успешность. Этот возраст – кирпичик в человеческой сущности. Научился ты слушать и слышать то, что было сказано, о чем просили, то, что надо, значит, ты будешь ответственным, обязательным, внимательным, чутким. А это качества, достойные человека как творения Божьего. Начало и результат этого начала – в пять лет. Мы тут не должны идти на поводу: он не успевает, не может, мы его дотащим, докормим. Нет, это уже начало требований – надо есть самому, одеваться самому, сделать то, что я попросила. Звучит слово «надо».
   Что в результате получится из того, что ты сделал? Ребенок должен сказать, что получится из его поступков, будет ли это результат послушания и похвалы, будет ли это результат непослушания и скандала, и вразумления, и порицания. Что из этого получится? Чего ты ждешь? А потом, как результат, мама заболела. Ты подвел ее к болезни. Первая ответственность за свой поступок. То, чего сегодня, как мы понимаем, не хватает. И не потому, что люди расслаблены, а потому, что мы даже не формировали это слово. «Помни, ты наследник». Сейчас это проходит красной нитью. Наследник моего и своего будущего. Наследник. Сейчас, в пять лет, это удивительное качество начинает формировать человеческую, Божью личность.
   Прошло два года. Мы два года отводим на это формирование.
   Д. С.: Можно вмешаюсь? Наследник – от слова «след». Ты тот человек, который идет дальше по тому пути, по которому шел я и вся наша семья.
   Т. В.: Какое хорошее высказывание.
   Д. С.: Это для его будущего понимания. Не так много мы прошли. Всего пять лет жизни.

Беседа 4. Творит, учится, познает себя

   Д. С.: Мы говорили о пятилетнем возрасте, когда у маленького человека начинается период самостоятельности. И можем продолжать. Потому что период большой. Там наблюдается развитие.
   Т. В.: Да, мы не закончили этот очень сложный и очень красивый период. Что в нем является ведущей деятельностью? Ведь в каждом возрасте есть ведущая линия развития. Сейчас это игра, но уже игра со сверстником. Вот благоприятное время, когда следует начинать играть со сверстником. Но уже должны быть заложены основы нравственного воспитания: как общаться ребенку с ребенком, ребенку со взрослым, с родным, с незнакомым. Мы уже должны дать арсенал, свод законов – нравственных, духовных. Имея их, ребенок будет общаться радостно.
   Д. С.: Которые уже надо превратить в навыки.
   Т. В.: Как педагог, скажу: навык в умении. А в умении мы будем уточнять, углублять, формировать навык, чтобы уже без нашего контроля ребенок мог себе сказать, как должно. Здесь мы не снимаем свой контроль, а, наоборот, усиливаем. Мы смотрим на наших детей со стороны детей, сверстников. И делаем отметку себе, не ребенку. У него не получается – это мы недодали, недоучили, недоговорили, не объяснили, не вложили. Это нам работа.
   Д. С.: Это вообще очень важная педагогическая позиция. Потому что если мы вину возлагаем на дитя, то это позиция не только порочная, она тупиковая.
   Т. В.: Поэтому мы и говорим, что ведущая линия развития – это игра и общение со сверстниками. Повторяем: общение со сверстником, сверстник как лакмусовая бумажка усвоенного или неусвоенного, недоданного урока.
   Что еще здесь важно? Информативный показатель, который вмещает в себя еще ряд каких-то направлений. Каких? Учебную деятельность. Здесь не та самая учебная деятельность псевдошкольная, и мне хочется всем родителям об этом сказать. Почему? Потому что это сегодня стало красным знаком беды. Мы стараемся ребенка пяти лет обучить, научить, срочно повести в школу. Не надо торопиться. Не нужно этого делать. У ребенка должно появиться желание обучаться. Желание – это не то, что ты должен и обязан, а то, что хочешь. И конфликт нынешнего времени, современного воспитания в том, что мы забываем об этом.
   И мы начинаем насыщать ребенка познавательными псевдозанятиями. С трудом, со слезами он научится читать. Часто ко мне приходят огорченные родители: он не хочет читать. А он и не должен читать в этом возрасте. Особенность познавательной деятельности в том, что пока для него это не является главным и значимым. Здесь родители должны услышать – главным и значимым для ребенка. Для нас должны быть значимыми его поведение, поступки, общение. Вот что для нас должно быть значимым. А с позиции учебной деятельности он должен входить в процесс подчинения – надо сидеть, заниматься, слушать, что и как говорят, надо сделать так, как говорят, и сказать, почему не получилось. Мы только подходим к возможности формирования структуры мыслительной деятельности, полноты принятия задачи, умения революционно определить, кто и зачем я буду.
   Почему? Потому что мышление ребенка носит не словесный вербально-логический характер, а наглядно-образный, значит, опять предполагает наглядность и образность. Это мы и должны дать. Мы должны дать уроки, создать образы принятия, представления. Здесь на информационный показатель игры и общения ложится самый значимый пласт – речь ребенка, умение говорить, умение объяснять, что он хочет, чего не хочет и почему, что случилось и т. д. А значит, словарь ребенка должен иметь понятийный аппарат. Например, что такое зима? Зима, оказывается, – это лед и коньки, зимняя одежда и погода, ночи длиннее, дни короче. Вот что мы должны дать ему. А какие песни, какие праздники, стихи – все это мы тоже должны давать.
   Вот содержание нашей работы – обогатить понятийный словарь ребенка, превратить его из малыша, играющего процессуально, в того, кто может выстроить сюжетно-ролевую игру – «себя в коня преобразив», – и рассказать об этом, и завлечь ребят: я такую игру принес, мы будем делать то-то, а потом это. Всему этому надо учить.
   А что в этом? Ни много ни мало, революционный блок мыслительной деятельности заложен – что сначала и почему, что потом и почему – с позиций личности. А с позиции личности – подчинение правилам игры: не так, как я хочу, а как в правилах определено. Надо считать до десяти в прятках, и не подсматривать, и не идти, пока не скажут: «Пора не пора, иди со двора». Все это подчинение. Это и ложится органическим пластом в будущую деятельность не только ученическую, но и личностную. Вот задача родителей. А мы сегодня ведем в раннее обучение, в опережающее развитие. Давайте своевременно.
   Д. С.: Хочу немножко попугать родителей. В этот период многие родители разрушают возможности обучаемости своего ребенка. И он уже в дальнейшем не сможет быть полноценным студентом.
   Т. В.: И не хочет.
   Д. С.: Именно в силу того, что нет желания. Он с первых классов школы воспринимает учение как каторгу. И поэтому такое отношение к школе, такая необучаемость. Известно, что Мечников – русский гений, но в школе учился на двойки. Я не знаю, как участвовали в этом родители. Но раннее обучение нередко бывает преждевременным – это как трехлетнему дать штангу поднимать. Рост прекратится. Или с пяти лет отдать в бокс.
   Т. В.: Это всем родителям надо сказать, но не чтобы испугать, а чтобы предупредить беду.
   Д. С.: Если ребенок позже на год или даже на два поступит в школу, но будет учиться с удовольствием, с опережением, он будет…
   Т. В.: …Реализован в учебном процессе: он может, у него получается.
   Д. С.: В дальнейшем можно перейти через класс.
   Т. В.: В дальнейшем решат эту проблему.
   Д. С.: Решим, конечно, мы, но нужно следить, чтобы ему не было скучно, потому что человек перестает учиться и тогда, когда все уроки может сделать за полчаса.
   Т. В.: Да, тут нет зоны волевого развития, нет напряжения.
   Д. С.: Родители тоже должны понимать, что школа никаких знаний не дает. Хотя это декларируется, но задача не такая. Да их и некому давать. Это просто ввод в некоторые сферы человеческой деятельности. С большими погрешностями дается происхождение человека от обезьяны. Это явно антинаучная теория, просто для примера. И в русском языке так. Урок называется «математика», а преподают не математику и т. д.
   Т. В.: Вернемся к пятому году жизни, потому что он удивительный. Вы поняли, что он фундаментальный, переломный от раннего детства к введению во взрослую жизнь.
   Что там еще важно? В этом возрасте важно пощупать и выявить возможности нашего ребенка с позиции его задатков: какие есть? Тут не бойтесь: спортивные упражнения – пожалуйста, бассейн, художественная школа, студия, какие-то занятия, музыка, лепка. Не давайте это с позиции начала восприятия, начала углубления. Что, оказывается, красный – он и оранжевый, и розовый, и эту дифференциацию надо увидеть в этом мире. Этому научайте: смотреть и видеть, слушать и слышать.
   Это уже осознанное, направленное, то, что поможет ребенку начать воспринимать мир, воспринимать то, что дают, уметь слушать и слышать. Это не дидактический принцип. Это начало начал. Школа должна учить этому правилу – смотреть и видеть, слушать и слышать. Но мы подготавливаем, кладем начало. Научится ребенок этой обобщающей функции мышления, когда едет море машин, а ты найди красную машину. И малыш смотрит – нашел. Начало обобщения, начало вычленения, начало дифференциации – это мыслительные процессы. Они в этом возрасте имеют право быть и развиваться. Это не опережающее развитие. Это своевременность и глубина его, не фрагментарность, а системность.
   Д. С.: И параллельно происходит драгоценная вещь – общение. Это можно компенсировать даже в троллейбусе.
   Т. В.: Где угодно. На это не выделяются специальные занятия. Ты идешь – говори. Ты идешь – рассуждай. Часто в жизни получается так, что все тесное общение приходится на наши отпуска. А мы норовим детей в детские сады отдать, в лагеря. Я понимаю, у всех свои обстоятельства, но самым дорогим общением является общение, когда мы, взрослые, ничем не зашорены – ни работой, ни переживаниями. Есть мы, наши дети и то место, где мы находимся. Это золотое время.
   Д. С.: И формируются будущие взаимоотношения, когда наше слово будет являться главным для дитяти.
   Т. В.: И наши поступки. Они видят воочию то, чему мы учим, то, что исповедуем, и какие мы в этих ситуациях. Отец забирает у мамы рюкзак, потому что он тяжелый. Как разводится костер, если походные условия. Или просто рыбалка, когда надо встать, накопать червей, и не только для себя, но и для папы, и для младшего, и удочку надо. Забота, ответственность проявляются в этих ситуациях, когда не сесть за стол и схватить кусок первым, а подождать, когда все за стол сядут. Отпуск – удивительное время, когда все мы прорастаем друг в друга, узнаем друг друга, подчас знакомимся заново и видим все наши грани, грани наших детей. А самое главное – эти короткие, но глубинные процессы формируют понятие семьи и традиций семьи.
   Как часто потом выросшие дети будут говорить: у нас были традиции, мы так скромно жили, но все знали, что в этот день мама с папой познакомились, а вот в этот день они венчались. Казалось бы, что для них такие далекие даты, по сути, незначимые. Но они значимые, потому что в семье в эти дни были теплая открытка, вкусный пирог или торт, принесенный папе, или букет цветов. И все знали, что это праздник мамы и папы. И как важно было в походах слышать от мамы: «Если гадюка укусит, бегите ко мне, я спасу». И была вера в то, что мама – доктор Айболит, который обязательно спасет, эта вера была нерушимой. Если бы гадюка укусила, то мама бы стала спасать, хотя она змей ужасно боится.
   Это время совместного пребывания – золотое время, золотой вклад в то, что будет у ваших детей потом, в дальнейшем, вклад, у которого нет цены, он бесценен, только проценты растут.
   Д. С.: Огромные проценты. Тут даром не пропадет ни одна копейка. Я помню опыт взаимодействия с отцом всю жизнь в таких деталях, как будто осталась видеозапись и я ее смотрю каждый месяц. То же самое и с дитятей.
   Т. В.: Поэтому не стремитесь их отдать куда-либо. Посвятите свой отпуск общению с ними, особенно с пятилетними, которые уже все помнят. Память пятилетнего ребенка такая цепкая, глубинная, он помнит все. Не торопитесь отдать даже в самый сытый лагерь или детский сад. Не торопитесь отдохнуть от них.
   Д. С.: Все эти разговоры, что там ему будет хорошо без папы и мамы, – это же смешно! Очень важно иметь опыт длительного общения. Иначе время пройдет и выяснится, что человек своих детей просто не заметил.
   Т. В.: Таков пятилетний возраст. Общайтесь с детьми больше! Ищите таланты в детях, ищите задатки, которые даны от вас и Богом продуманы для него, чтобы он состоялся и вырос. Каковы ведущие линии развития в этом возрасте? Появление творческой сюжетно-ролевой игры. Малыш сам может создать сюжет, то есть стать режиссером своей игры, самостоятельно выбирать атрибуты к ней, а вот довести до конца замысел не всегда хватает терпения! Поэтому он вновь и вновь возвращается к своему сюжету.
   Познавательные процессы! Здесь взлет! Творческое активное воображение как основа наглядно-образного мышления! Это первые попытки планировать свою деятельность, устанавливать простые причинно-следственные связи, первые рассуждения об окружающем мире! Речь становится более богатой и выразительной, в ней присутствуют все структуры нашего языка. Фразы становятся сложносочиненными, особенно широко используются прилагательные.
   А что является информативным показателем современного гармоничного развития? Игра! Творческая игра. В ней и умственное развитие, и знание окружающего мира, и социально-бытовой опыт. Но самое важное – это отражение вашего родительского образа во всех проявлениях малыша.
//-- Семь лет --//
   Мы вновь даем два года на формирование и подходим к самому сложному кризису дошкольного возраста – кризису семи лет. Воистину здесь полно проблем. Все в этом возрасте собрано как квинтэссенция того, что должно проявиться или не проявиться. Но тогда нам плюс или минус?
   Что тут самое главное? В психическом познавательном процессе формируется удивительное свойство мышления – вербально-логическое мышление. Слово. И уже опора на наглядность не нужна. Мы столько дали, если мы это дали, если дали слово-понятие, слово-представление, слово-содержание, если влюбили ребенка в слово. Вот тогда и появляется это мышление. Я могу рассуждать о том, что сейчас не весна, а лето. Да вы что, за окном зима. А я смогу убедить, что лето. Как? Я найду аргументы. Это мое настроение, это тепло, которое испытывает мое тело, это одежда, в которой я пребываю в этой студии, это солнце, которое светит, это голубое небо. Кто сказал, что сейчас не лето?
   Д. С.: Это не солнце, это лампочки.
   Т. В.: Неважно. Я смогла убедить, что это лето?
   Д. С.: Я почти поверил.
   Т. В.: Вот и все. Радостно, когда ребенок может рассуждать. И не надо бояться, что его рассуждение может быть мелким или неправильным. В этом беды нет. Я для того и слушаю, чтобы подсказать, помочь, направить, дать, открыть, сказать: давай порассуждаем, откроем, я тебе еще покажу. Это работа для меня, для матери, для отца.
   Д. С.: Главное – не раздражаться и быть терпеливым.
   Т. В.: И радоваться тому, что у него есть свое суждение, что он в полете, готов рассуждать.
   Д. С.: Причем само рассуждение столь симпатично, что у меня всегда возникало желание записывать.
   Т. В.: Для ребенка это радость – меня слушают, я могу, я понятен. Это очень важный момент. Недавно ко мне пришел на консультацию юноша, находящийся сейчас в трудном положении. Ему трудно общаться. И мы с его мамой договорились: она должна разговаривать с ним, стимулировать, чтобы он просто и ясно объяснял сложные вещи, о которых она может просто не знать. Где-то пусть будет немножко социальной симуляции, не стоит бояться этого, нужно дать ему понять, что он интересен в своих рассуждениях. И тогда он захочет и другому рассказать, он поймет, что у него получается.
   Седьмой год жизни – это возраст, когда мы должны влюбить в слово, в рассуждения обо всем мире, о его значимости. Почему на дороге лужа? Найди десять причин: дождь прошел, машина приехала, а может быть, тень, а может быть… Сколько малышу придется вспомнить, продумать. Даст ответ? Может, даст, а может, не даст – я подскажу.
   Этот возраст характерен тем, что появляется новый вид психического познавательного процесса – творческое активное воображение. И на этом новом фундаменте начинает развиваться новый элемент мыслительной деятельности – словесно-логическое мышление: я могу объяснять, я могу рассуждать. А ведь когда я могу объяснить, что со мной происходит, – это выражение личности. Это значит, что начали исчезать ненужные психические аномалии, которые у наших детей к семи годам почему-то изобилуют. Из-за них мы ставим диагнозы: гиперактивность, синдром дефицита внимания, что только не ставим. И идем уже не к психологам, а к психиатру, и нам дают лекарства.
   Самое главное – просто объясни, почему ты это сделал, почему побежал. Я постараюсь понять. А поняв, я пойму и каким должно быть адекватное воздействие на эту причину.
   Чем еще характеризуется этот возраст? Потребностью в учебной деятельности. Вот когда она возникла, если мы ее правильно подготовили. А как же мы эту потребность создаем? Что является критерием потребности? Игра. Ребенок начинает играть в школу. Но мы же раньше навязывали малышу школу и школьные псевдозанятия. Мы говорили: в пять лет он в школу не играет. Ему интересно все что угодно, любые подвижные игры, например «Казаки-разбойники». А в школе попробуйте навязать эту сюжетную игру – будет играть в бандитов, в полицейских, в МЧС. К сожалению, лексикон современных сюжетных ролевых игр сводится к тому, что кто-то горит, погибает, убивает и т. д.
   А ребенок седьмого года жизни играет в школу. Он не в роли ученика, а в роли учителя копирует воспитателя или родителя. Это результат правильно организованного развития ребенка.
   Что еще появляется нового? Дружба. Уже дружба. Понятие дружбы! Личностной значимости. И это пора страшных конфликтов и переживаний, личностных амбиций: я значим или не значим? Мою работу повесили на стену как образец или не повесили? Лейтмотивом выступает воспитание личности ребенка. Что тут является главным? Сумел ли ваш ребенок дать себе оценку, проконтролировать свои действия, поступки.
   Самооценка и самоконтроль – это и есть показатели личностной интеллектуальной зрелости, готовности к новому социальному статусу – статусу школьника.
   Ребенок должен понимать, при каких условиях его деятельности ставится высшая оценка, а при каких она снижается. Но самым важным информативным показателем зрелости будущего ученика является адекватность самооценки, умение находить причинно-следственную связь между своими действиями и результатами.
   Формируются самооценка и самоконтроль, а также величайший признак человечности – воля: сделать не как хочу, а как надо, как сказано, внимательно и собранно. Все психические познавательные процессы уже носят дифференцированный характер. Не просто большой и маленький, а большой, еще больше, самый большой. Превосходная степень. Ребенок все может разложить по полочкам. Не просто «я храбрый», а «какой я». Безрассудно храбрый? Осмотрительный? Ведь «безумству храбрых поем мы песню», только погребальную. Поэтому не безумство храбрости, а осмотрительность. Мудрость, осторожность, а потом уже храбрый поступок. Я вступился, бросился в конфликт. А чем закончилось? Закончилось мордобитием, преступлением. Называется это преступлением. А за преступление всегда есть наказание. Кого накажут? В данной ситуации твоих родителей.
   Все объясняем. Ребенок семи лет – это удивительная гамма и полнота понимаемых и переживаемых чувств и понятий. Нам надо не просто понять и снизойти, а возвыситься до уровня детских чувств и понятий.
   Тут очень важна тональность общения – с плачущим плачь, с радующимся радуйся. Очень важно не торопиться, а остановиться, подумать, не спешить обсуждать поступок другого ребенка, а только свой, родительский. Нужно ли бегом бежать и разбирать конфликт, в котором участвовал ребенок? А семь лет – это море конфликтов. Нет, пусть успокоится, выдохнет. Сейчас не время разбирать, кто прав, кто виноват, сейчас время успокоить. Потому что все гневливые – амбициозны, а мы, родители, воспитали так: ты мой белый вороненок, самый лучший, самый чистый, самый опрятный, самый талантливый…
   Вот тогда мы и получаем плоды: «все виноваты, я хороший». Или «у всех работы такие хорошие, я самый плохой». И та и другая оценка отвратительны – и «я самый плохой», и «я самый лучший». Оценка должна быть соответствующей реальности. Есть притязание на самое высшее? Нет. На то, что я сделал. Притязание должно соответствовать результатам моей работы.
   Но почему-то большинство родителей ждет чего-то лучшего. Мы так боимся худшего.
   Д. С.: Это предмет нашей гордости.
   Т. В.: А это влияет на ситуацию в школе… Не все могут быть отличниками. Идет долгий период становления, формирования, потому что центры коры головного мозга не созревают сразу, оптом. Они созревают постепенно, по мере их включения, на уровне нейрофизиологических процессов.
   Поэтому и развитие идет постепенно, поэтапно. Оно не предполагает революции. Оно предполагает эволюционное постепенное развитие. И кто-то из детей к моменту прихода в школу, к семи годам не дозрел. Не надо этого бояться. Вы правильно сказали. Может, лучше на год позже? Биологическое развитие не паспортное, оно будет соответствовать биологическому статусу, обусловленному массой субъективных и объективных факторов. Давайте будем за ребенка. Почему мы за паспорт? Почему мы за социум, а не за душу своего ребенка?
   Д. С.: Некоторая привязанность…
   Т. В.: Амбициозная и социальная – как это, все пошли в школу, а он остался?
   Д. С.: Следование каким-то фарисейским правилам. Предвзятость и, конечно, боязнь дурацкого общественного мнения.
   Т. В.: Боязнь опоздать. А что, если ему 18 лет будет, а он еще в школе? Что вы об этом печетесь? Что будет, мы увидим. Мы не знаем, что будет через минуту. Давайте подождем, давайте найдем оптимальные комфортные условия с позиции возможностей ребенка, чтобы он не почувствовал себя изгоем, неспособным. Он должен стать учеником, а не мучеником.
   Д. С.: Надо исходить из одного – души дитяти.
   Т. В.: Полезно это ей или нет, опасно ли, разрушительно ли.
   Д. С.: И не думать, что там двоюродная тетка скажет или бабушка, которая себя будет в пример приводить. Не всем детям полезно быть отличниками. Есть группа детей, которым это чрезвычайно вредно.
   Т. В.: И мы с вами это знаем.
   Когда наш малыш идет в школу, давайте исходить из его актуального развития и актуального возраста сегодня и сейчас. Это очень важно. Хочу сказать, что ребенок, который умеет общаться со взрослыми, и в школе будет успешным! Ребенок, который может сказать: «Мария Ивановна, простите, я не понял вопроса, я не знаю, как решить эту задачу, помогите мне», – это уже тот ребенок, которому помощь будет так или иначе оказана. Даже если с раздражением, неважно. Он заявил о своей беспомощности! Потому что заявить о своей беспомощности – это сила, это вера, это правильный поиск помощи у того, кто может и должен ее оказать.
   Д. С.: Я плохо представляю учителя, который не помог бы ребенку, потому что такая просьба требует огромного мужества. Этот маленький человек хорошо воспитан. Это ребенок, которым родители просто должны гордиться. И конечно, на это клюнет любой педагог.
   Т. В.: А этому надо учить.
   Д. С.: За это надо хвалить. Потому что главное – не оценка псевдознаний, а твое поведение в такой ситуации.
   Т. В.: А это уже поступок, а не поведение.
   Д. С.: Это твоя личность, твоя сущность. Это драгоценнее.
   Т. В.: Часто на консультациях родители говорят: «Он такой стеснительный». Стеснительность можно рассматривать с нескольких сторон. Есть понятие стыда и совести. Это великий аспект, его даже трогать нельзя. Это принадлежность глубинная.
   А есть стеснительность как нечто аморфное: я так стесняюсь, что обо мне подумают, что обо мне скажут… Это лживая стеснительность! На тебя направлен взгляд, тебе задан вопрос, а ты молчишь? Все ждут, а ты позволяешь, чтобы тебя ждали. Это качество отвратительно. Это эгоцентризм.
   Д. С.: Это вообще такой винегрет, ингредиенты которого должны быть понятны. Обязательно. Потому что это сложные вещи. Начиная с безобидного, кончая пороками личности.
   Т. В.: Эгоцентризм – «я, мне и все про меня». А почему ты не увидел других? Почему не увидел глаза учителя? Почему ты не услышал обращенного к тебе вопроса? Детей в этом возрасте мы должны научить тому, что на всякий вопрос нужно дать ответ. Даже если не знаешь, встать и честно сказать: «Я не готов ответить». Да, сказать об этом, даже если ты получишь двойку. Желательно, если он уважающий себя человек, а вы семья, которая уважает процесс обучения, научить его сообщать обо всех нюансах заранее, до урока, например: «Мария Петровна, я не подготовил урок». Какую оценку она поставит, такую и поставит, что сделает, то и сделает. Но только тогда ваш ребенок не станет воришкой времени урока, настроения учителя.
   Это другая задача. Мы ее не решаем, мы решаем его задачу. Мы всегда решаем задачу своего ребенка. Вот к этому мы обязаны отнестись внимательно. Не какая Мария Петровна невнимательная, не отреагировала на просьбу, а предупредил ли ваш малыш о неготовности к уроку. Это он должен сделать до уроков, дабы не отобрать у других время, настроение, желание, построение урока, его содержательную сторону. Вот это мы должны сделать сейчас.
   Это и есть мощная подготовка к школьному обучению, а не псевдонабор формальных знаний «Москва – столица нашей родины». Ну и что? Что мне от этого? А почему столица? Отчего? Что такое столица? Что с этим связано? От какого слова? Вот это знание. А это просто формальный набор знаний, он забивает голову, он память не упражняет, а замусоривает ее, потому что нет рассуждения. Ведь можно говорить о том, что мой дом – это моя столица, и я смогу вас в этом убедить. Мы даем понятие. Дать понятие – это значит раскрыть все, и семантику слова, и какие качества оно имеет. Как много знаний мы в одно это понятие вложили.
   А когда мы говорим о формальных знаниях, то они ничего не дают.
   Д. С.: Поверхностное знание…
   Т. В.: Да, как счет до 100, не зная чисел.
   Д. С.: Или заучивание таблицы умножения, когда не понимаешь, что происходит с числом.
   Т. В.: Должны быть именно знания. А что такое знание? Это наличие наглядного опыта, который опосредуется словом и закладывается в образную память. Именно на этой основе формируется наглядно-образное мышление, которое отражается в мыслительном процессе в виде понятия (о предмете), суждения (свойства, качества данного предмета), умозаключения (итог, вывод). И все знания всегда отражены в мыслительном процессе: наглядно-действенном, наглядно-образном, словесно-логическом!
   Вот так поэтапно формируется мыслительный процесс.
   Сегодня мы не учим умению рассуждать, наших детей не радует умение убедить, объяснить! Как много проблем мы породили, утеряв правильное понимание развития мышления наших детей.
   Д. С.: Безусловно, это входит в воспитание.
   Т. В.: Это процесс формирования личности.
   Д. С.: Когда наша школа декларировала, что воспитание – не ее функция (я помню, это было в 1990-х годах), я просто ужаснулся.
   Т. В.: Сегодня эта декларация, к сожалению, не ушла. Она не менее актуальна.
   Д. С.: По крайней мере, от этого стали отходить хотя бы формально.
   Т. В.: Да что вы!
   Д. С.: Да, но воспитали целую плеяду учителей, которые самую ненужную работу делают. И им воздается небывалая честь. Хотя главная проблема нашего общества – это коррупция, а это связано с качеством человека.
   Т. В.: Только с ним.
   Д. С.: Потому что доверия нет, все врут. Нам нужны честные люди. Нам не нужны люди, которые знают, что такое синус, косинус, логарифм. А начинается честность отчасти и с того, что ты честно делаешь свой урок. Просто честно делаешь свой урок.
   Д. С.: Это повод, чтобы хорошо учиться.
   Т. В.: Это условие и средство.
   Д. С.: Это средство для формирования личности исключительно. А вообще, как говорил преподобный Серафим Саровский, неплохо что-нибудь знать. Потрясающая фраза. Замечательная.
   Т. В.: Вернемся к нашему семилетнему ребенку. Ведущая линия этого возраста – познание себя! Новое, совершенно новое образование личности!
   Д. С.: И своего места, ареала, в котором он живет и действует.
   Т. В.: Место только заявляется, а пока вопрос к себе: «Какой я?»
   Д. С.: Начало есть, и это видно.
   Т. В.: Потому что «Какой я?» – в отношении себя, социума. Это возраст познания в себе себя. Это ведь благодатная и фундаментальная задача – увидеть себя в таком свете. Нам, взрослым, это подчас не дано знать, о себе, любимой, хочется получше сказать или подумать.
   Д. С.: Часто человек не осознает себя как любимого. Он просто…
   Т. В.: …И не разбирает себя. Этого умения… у нас его нет.
   Д. С.: На каком-то животном уровне, не то что не вербализованном, а даже неосмысленном. Вот что печально.
   Т. В.: Однажды мне пришлось столкнуться с человеком – очень достойным, взрослым, зрелым, 40 лет, – и он описал проблемы, которые его волнуют. Я сказала: «Попробуйте ответить на вопрос, какой вы». И он не смог этого сделать. А человек воцерковленный. Он не смог этого сделать, не смог к этому подступиться. Начните с заповедей. Какой вы? Вы убийца? «Да что вы!» Подумайте об этом. Ответ всегда относителен: какой вы сын? Какой друг? Какой гражданин? И ответ будет найден!
   Д. С.: Всякий гневающийся на брата своего напрасно и есть человекоубийца. Воцерковленный должен это знать.
   Т. В.: Я задаю этот вопрос, он резок для души. Первая реакция: «Да что вы!» Потом подумайте и столько в себе увидите. Я не знаю, как бы поступил? Значит, чего-то я про себя не знаю, не уверен, не открыл, не понял, не осознал. Семь лет – тот огромный белый айсберг, который протянется на всю жизнь. Верхушечка будет понятна, а что внизу, мы не знаем. Мне хочется сказать: родители, сами научитесь отвечать на эти вопросы. Научите ребенка. Сегодня и сейчас это важнейший краеугольный камень личности! Задайте вопрос вашему ребенку, да и себе, проверите заодно: «Ты трус?» Ситуация: вечер, один на улице, навстречу идут незнакомые люди… «Как ты поступишь?» В разрешении этой ситуации увидите очень многое: и наличие или отсутствие рассудительности и разумности, и безрассудство храбрости, жертвенность, смекалку, инициативность, слабость и силу. Сколько ответов сразу на разрешение всего лишь одной бытовой ситуации! Сколько работы для родителей и ребенка.
   Посмотрел и принял решение. Трус избегает решения. «Если их много, я побегу». Это трусость? Нет, это разумность. Разве можно с семерыми драться? Нет, лучше взять ноги в руки и бежать. Иначе это безрассудство. Если можешь скрыться, то лучше скрыться. Я говорю образно, потому что часты у мальчишек эти качества. Жизнь надо сохранить, чтобы ее приумножить в будущем, чтобы состояться самому и дать детям стать наследниками, продолжателями твоего рода.
   Д. С.: Если погибать, то нужно знать за что. А не из-за какой-то глупости – «он сказал…» Пистолет доставать из-за того, что кто-то назвал тебя тюленем?
   Т. В.: Это все моменты понимания себя. А понимание лежит в основе того, что мы заложили в ценности души. Насколько глубоко раскрыли его поведение.
   Не раскрыли? Не воспитали? Значит, его будет ломать новое сообщество детей и взрослых.
   Что же важно для ребенка седьмого года жизни? Общение? Оно уже частично уходит в тень. Оно значимо, но уже не так актуально, как прежде. Важным становится место в классе, в школе, личностная оценка: какой я, где мой порог, граница моих притязаний. Это семь лет! И самое важное – не вывешивать на доску самую лучшую и самую плохую тетрадь. Тут нужна мудрость учителя. Кого надо – подтянуть, кому нужно – помочь. Может, его тетрадь вывесить – у тебя сегодня успех. И этот успех подчеркнуть огромным восклицательным знаком. Вот ты уже не худший. Здесь нужна мудрость. Здесь нужна любовь учителя к ученику. Увидеть не штамп…
   Д. С.: Профессионализм.
   Т. В.: Я не хочу этого слова говорить, это мечта.
   Д. С.: Я не знаю, этому учат или нет, но это желательно.
   Т. В.: Это очень зависит от личности учителя. Этому нельзя научить, это либо воспитали, либо нет. Этому не учат – чувствовать ребенка и авансом показать, что он не двоечник.
   Д. С.: Когда я вижу ошибки педагогов, я не могу сказать, что зло берет, но как будто какую-то жабу проглотил.
   Т. В.: Это всегда очень грустно. Педагог должен чувствовать ребенка. Я не говорю любить, но понимать, наверное, родственно слову чуткость, они в одном семантическом поле.
   Д. С.: А какая чуткость без любви?
   Т. В.: Любовь не продукт образовательной программы. Она вырастает, но только не в суете, а в ответственности за душу ребенка! Поэтому образ учителя – он как путеводная звезда или как страшный сон!
   Надо не унизить, не задушить двойками и бесконечными замечаниями, не оскорбить злой насмешкой в присутствии других – только тогда учитель становится Учителем.
   Д. С.: Я очень верю в эти нравственные установки. Они должны, как гвозди, как заповеди, войти в разум.
   Т. В.: В семье все поступки детей называйте истинными словами. Но они должны быть нами объяснены. В широком смысле – не воруй. Не опаздывай – это воровство. Не будь небрежным – это воровство.
   Д. С.: Некоторые люди удивляются: «Я никогда об этом не думал». На работу опоздал – ты украл.
   Т. В.: Украл.
   Д. С.: Это как?
   Т. В.: В покаянии писать: я – вор. Но мы же не раскрываем этого. Хочется сегодня родителям сказать: раскрывайте смысл, но не плоско, а широко, глубоко, не клеймите: «Грех, грех, грех», а объясните.
   Д. С.: Поэтому наше покаяние в основном гастрономическое.
   Т. В.: Плоское.
   Д. С.: Конечно, плоское. Потому что человек – не то, как говорил Фейербах, что он ест. Он же был материалист, тошнотворные вещи…
   Т. В.: Поэтому мне бы хотелось родителям сказать: седьмой год жизни – это формирование и умений, и отчасти навыков нравственной жизни ребенка. Это самооценка и самоконтроль, без которых дальнейшее невозможно. Иначе будут все плохие, и она такая-сякая (об учителе), а ты самый лучший ребенок. Либо это будет правильное адекватное отношение. Эта позиция удивительнейшим образом заложена в самой структуре мыслительной деятельности, которую ребенок уже должен иметь.
   А что же это за структура? Я задумалась о том, почему дети плохо учатся, почему не получается, ведь это одна из главнейших проблем консультаций. Часто приходят с такими вопросами: «Почему?», «Зачем?», «А вот он такой?», «Может, я дебил?» (так дети нередко о себе говорят). Страшно. Я категорически против каких-либо диагнозов, клейм, поставленных на ребенка самим родителем походя. Их и ребенок повторяет. Это недопустимые вещи.
   Д. С.: Зачастую сами родители называют.
   Т. В.: Сплошь и рядом. Ужасно. Они, сами того не понимая, обозначили то, что дальше станет лейтмотивом формирования личности ребенка.
   Что лежит в основе проблем? Мы говорим о проблеме пятого года жизни. Полнота принятия задач – уметь слушать и слышать, смотреть и видеть. Прочитал слова, а они вылетели из головы? Начните сначала. Начните с маленького условия: «Принеси большой веник. И повтори, что я попросила сделать. Молодец». Дальше вторая задача, третья, пятая, седьмая – вот они, условия, выстроились. Принимает задачу, запоминает задачу? Но никто этим не занимается. Мы небрежно сказали, небрежно дали. Он не прочитал. Сидите с ребенком, пока он не научится учиться. Задача начальной школы сводится к одному – научиться учиться. Вот и все. Научиться учиться. Это значит быть собранным, внимательным, ответственным, узнать, где эти знания получать, как спрашивать о том, чего не знаешь, где, кто может помочь, как обращаться к тому, кто даст эти знания. И нести ответственность за собственную отметку.
   «Почему ты получил двойку? Как ты думаешь? Давай разберем. Задача была такая. А дальше?» Вы помните, мы сказали, что на седьмом году жизни формируется вербально-логическое мышление, когда уже не нужны примеры, ребенок может рассуждать. «Так, условия задачи мы знаем, держим их в уме. С чего ты начнешь и почему? Чем продолжишь и зачем? Чем завершишь? Почему?» – «Вот результат получился». – «Вернемся. Ты правильно решил задачу? Вернемся к условиям». – «Вот тут я пропустил. Здесь было так сказано, а я так сделал». – «Ты правильно задачу решил?» – «Нет». – «Потому что…» Вот мы сами и нашли свою ошибку. Не учитель влепил двойку, мы сами ее нашли. Это залог возможности обучения любого ребенка.
   Вот три кита – самооценка и самоконтроль. Не я плохой и не плохая Мария Ивановна, а с помощью самоконтроля я нашел причину своего неуспеха. Процесс длительный? Длительный. Но если мы вложимся в него, то дадим ребенку радость от того, что он может, у него получается, только тут нужно быть внимательным, а тут собранным, а здесь держать ответ самому.
   Д. С.: Здесь, мне кажется, необходимо сказать вот что: ситуация, при которой мы семилетнего человека этому научили, во-первых, идеальная, во-вторых, практически не встречающаяся. Но само наше стремление этому научить дает ребенку импульс, который он может восполнить за счет другого, вплоть до молитвы. Обращаясь к Богу. Но надо вооружить. «Трудно? А ты не забывай молитву».
   Т. В.: Ввести…
   Д. С.: …Этот дополнительный фактор. И это послужит его воцерковлению в следующие периоды, о которых нам придется говорить в дальнейшем. Не откажите, Татьяна Васильевна.
   Дорогие наши слушатели, нам придется увидеться, и еще не раз. Предмет очень важный, самый важный для семьи и всего нашего народа. Спасибо вам.
   Т. В.: Спасибо. И если наши советы помогут вам преодолеть неудачи, или пополнить родительский опыт, или получить нужные знания по воспитанию ваших детей, мы будем очень рады.

Беседа 5. Космос души

//-- От семи до двенадцати лет --//
   Д. С.: До этого мы говорили с Татьяной Владимировной о детских возрастных кризисах. Коснулись возраста трех и пяти лет.
   Т. В.: От трех до пяти, от пяти до семи, и не только о кризисах, но и о ведущих линиях поведения, о том, на что нам, родителям, ориентироваться, что для нас является оценкой нашего пути – его верности, глубины или недостаточности.
   Д. С.: Скорее, неверности. Я столкнулся с группой родителей, которые хотели подготовиться к тому, чтобы взять под опеку ребенка, оставшегося без родителей. И увидел, что, конечно, есть некая интуиция, есть ум, но некоторые представления совершенно противоположны тому, что было бы хорошо и за что ратует научный опыт педагогов и психологов. И психологи, которые этим занимаются, пытаются это выправить. Поэтому мне кажется, что наш цикл окажет какую-то поддержку потерянным родителям. И сейчас об этом периоде – с 7 до 12 лет.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: Я примерно представляю эти циклы. Если даже посторонний человек очень внимателен к детям, то он обязательно их увидит. Тогда начнем: что происходит в душе человека с 7 до 12 лет и как это отражается на его поведении?
   Т. В.: Глубина души… Как в пропасть заглянуть.
   Д. С.: Даже можно сказать – в космос. Потому что Господь вдохнул в нас дыхание жизни. Почему с человеком не скучно? Потому что он неисчерпаем.
   Т. В.: И он единственен в этом мире. Его детки – это продолжение его и другого рода.
   Д. С.: Да, они только отдаленно похожи и нас этим радуют, но уже с трех лет видно, что это совершенно другой человек.
   Т. В.: Не случайно такая мысль приходит в голову. Конечно, она опосредованная житейским опытом, человеческим опытом, что до самой глубины души мы любим своих детей, внуков как источник своей реализации. Но в большой степени мы знаем, что все это воспроизведено через нас Господом Богом в наших детях. Это маленькая ремарка.
   Мы обозначили тему. Но в этой теме нужно обозначить два разных направления, к сожалению или к радости. Мальчики и девочки, отроки и отроковицы. Пока мы говорим именно об отроческом возрасте.
   Д. С.: Сейчас уже пора.
   Т. В.: Не о подростковом, а об отроческом возрасте, хотя мы знаем, что он заканчивается в 15 лет. Но здесь два совершенно разных государства. И давайте начнем с девочек.
   В чем особенности отроковиц от 7 до 12 лет? Обозначим так этот возраст. Мы знаем, что сегодня девочки раньше созревают. Наш такой стремительный, экспансивный век не мог не сказаться на нашей психофизиологии.
   Д. С.: Я думаю, было так и в более древние времена.
   Т. В.: В более древние времена так было, но имело другой оттенок. Более позднее пубертатное созревание сопровождалось более спокойным, более глубинным развитием, а в наше время появилось понятие акселерации – стремительного роста наших детей. Эта стремительность не всегда соответствует внутреннему развитию. Отсюда вытекают и кризисы развития, и особенности воспитания, и определенные задачи, с которыми мы столкнулись, нехарактерные, как казалось, по законам физиологии.
   Так что же такое наши девочки? Главный момент, который нам, родителям, может подсказать, правильным мы путем идем или неправильным, – это наша значимость в глазах девочек. Насколько они хотят подражать маме или топ-модели. Сейчас огромная иллюстративная индустрия забила головы и души наших девочек. Отсюда многие беды, трагедии, а беды и трагедии оттуда, что не всякое платье соответствует этому глянцевому материалу, не всякая модель соответствует возможностям нашего ребенка.
   Для девочек восьми лет очень значим внешний вид. Про мальчишек мы можем сказать, что в основном то, как надо одеться, продиктовано целесообразностью, оптимальностью. У девочки очень большой акцент на внешних данных.
   Ведущей линией правильности нашего воспитания является ответ на вопрос: хотела бы она быть похожей на вас, являетесь ли вы для нее эталоном и внешней, и, самое главное, внутренней красоты? Являетесь ли вы гармонией? Можно ли сказать, что вы, мама, – тот образец, которому ей хотелось бы следовать?
   Вы можете сказать, что мы не всегда можем это услышать вовне. Совершенно верно. Но посмотрите на свою дочь, слушает ли она вас, когда вы говорите: «Надень это платье, эти колготки», не бунтует ли. Бунтует – значит, она вам уже не доверяет. Кажется, это всего лишь внешний вкус, но за внешним вкусом идет внутреннее содержание вашего руководства. Если вы говорите, что платье должно быть не только красивым, но и опрятным, что оно должно соответствовать месту, куда идешь, его не следует надевать лишь для того, чтобы удивить. Более того, оно должно быть корректным по отношению к тем ребятам, с которыми ты будешь встречаться. Если твое платье вычурное, чрезмерно яркое, понимаешь ли ты, что у кого-то вызовешь зависть, у кого-то – слезы негодования, а у кого-то – осуждение своих родителей: «А мне вы не купили, не дали…»
   Этот вопрос, казалось бы, внешний, но он глубинный! Пропустить его так невнимательно нельзя. Обратите на это внимание, дорогие мамы и папы – и папы, я подчеркиваю, потому что образ мамы во многом формирует отец. Он говорит, что наша мама самая добрая, самая красивая, ведь красота – это внутреннее чувство, тот внутренний свет, которым освещается человек. Мы часто говорим: какой обаятельный человек – не в смысле обаять, чары наложить, а именно отмечая внутреннюю деликатность, тактичность, умение видеть и слышать ближних и тех, с кем соприкоснулся.
   Это чувство, что мама все видит, все понимает, все замечает, что мама настолько заботлива, внимательна и чутка к тебе, что лучше всех знает, что в этой ситуации более правильно. Это не только воспитание внешнего вкуса, это начало и продолжение воспитания внутренней культуры человека. Особенно девочки, потому что девочка – это будущая основа семьи и важно, какой она будет: вся из внешних конфликтов – «Купите мне шубку за сто тысяч» или «Все во мне хорошо и красиво, я все буду носить с любовью». Хотелось бы, чтобы родители обратили внимание на этот вопрос – он не мелочный, а глубинный, он внешне выраженный, но глубинно заявленный.
   Говоря о воспитании девочек, вот на что еще хочу обратить внимание. Уже сказали, что пубертатный кризис – это физиологический кризис, поэтому девочки гораздо раньше взрослеют. Мы видим, как отличаются девочки от мальчишек в этом возрасте: и на голову выше, и умнее, и усидчивее, и старательнее. Мальчишки в это время совсем другие.
   Мы понимаем, что это сложнейший период, он не только гормональный, он прежде всего психический. Мы говорим: психофизиология. Психос, душа определяет все физиологические процессы. И мы говорим, что это ведущая позиция – чувство, разум, воля. Направленность чувств.
   И мне вновь и вновь хочется подчеркнуть, что начинаем, продолжаем и работаем над воспитанием чувств, не над развитием физиологических и биологических чувств, а над воспитанием чувств, души. Скромность, простота, внимание, чуткость, забота – эти простые качества присущи, казалось бы, каждому человеку. Но сегодня они в дефиците. Потому что сегодня в большей степени девочка начинает видеть только себя. Загляните в каждую семью рано утром, посмотрите, как девочка собирается в школу: и колготки не те, и это не надену. Она не видит лица матери, не видит, что все вокруг нее напряжены – собрать ее, любимую, и отправить в школу. Не увидела дома, не увидит и в школе, не увидит рядом сидящего с ней, потому что внимание, чуткость, забота не зазвучали! А должны уже в этом возрасте очень ярко зазвучать. Для этого есть все основания. Эти чувства должны быть заявлены, должны быть проявлены.
   И поэтому, мои дорогие родители, если вы видите капризного ребенка, диктующего вам, вот первая задача – работайте. Значит, вы недодали самого главного – не научили ребенка быть теплым, чутким, заботливым по отношению не к себе, а к вам – к вашему времени, настроению, состоянию.
   Это возраст детской влюбленности. Конечно, это взрыв гормонов, который отчасти диктует внимание к мальчишкам, конечно, не из своего класса, а к тем, кто может уже внимание обратить. Поэтому опять знак для нас – обрати внимание, что, к чему, как, почему, зачем и что из этого должно выйти. Никто не говорит о том, что нужно запрещать, запрет тут неуместен.
   Д. С.: Нет, конечно, как же тогда воспитывать чувство? Вот оно появилось, как подснежник. Его нужно культивировать.
   Т. В.: Мы видим, что у ребенка симпатии к мальчишкам из своего класса или двора. И что же мы, родители? Мы должны не просто говорить, а всем своим поведением, всем своим сердцем демонстрировать чистоту и целомудрие. Это возраст, когда закладывается настоящий, осмысленный, осознанный фундамент чистоты и целомудрия. Почему? Само чувство прекрасно.
   Д. С.: С другой стороны, так называемая цивилизация этому активно противоречит. Что тут можно порекомендовать?
   Т. В.: Услышат только тогда, когда мы откажемся от категоричности суждений, никак иначе. Так мы сразу закроем душу ребенка для восприятия того, о чем мы хотим сказать. Отсюда рекомендации: не «нет», «нельзя», а «как прекрасно, что тебе это нравится». Хочу сказать немножко о мальчишках, приоткрыть тайну: все мальчишки хотят дружить с очень чистыми девочками, вопреки всему миру, хотят чистое, никто не хочет грязь.
   Мы найдем другие слова, может быть более простые, более доступные для девочки в этом возрасте: береги себя, храни себя, будь опрятной, внимательной, чуткой не только к нему, он может этого не видеть и не знать, ты будь чуткой ко всем, кто вокруг тебя, будь внимательной и нежной.
   Что значит нежной? Чтобы не было злобной глупости, «мальчиковой» грубости. Сейчас мы часто видим, что девочку от мальчика не отличишь. И сегодня это отчасти является стандартом – и брюки, и короткая стрижка, и поведение, и слова…
   Д. С.: У одной девочки девяти лет спрашиваю: «Кем ты хочешь стать?» Она говорит: «Десантником». Хорошо, я сидел.
   Т. В.: Я с этим глубоко столкнулась. Ко мне на консультацию пришла мама с девочкой приемной. Я нечаянно назвала девочку именем мамы. Был бунт и протест до ненависти: «Меня зовут по-другому!» И когда она сказала о том, что хочет пойти в школу МВД или быть патологоанатомом, все стало ясно. Я спросила, хочет ли она пойти в школу МВД, потому что там много ребят? Да. Она не смущается. Сегодня желание иметь мужскую направленность очень модно!
   Д. С.: Девочек там изрядно.
   Т. В.: Количество переходит в качество души девочки и ее женского начала. Мы сейчас не будем об этом говорить. Роль воспитания женского начала в девочке принадлежит отцу особенно. Именно отец должен быть на первом месте, быть той самой первой скрипкой, которая задает тон девичьей женственности и чистоты. Поэтому от отца должно исходить: злобная, грубая девочка перестает быть интересной. Она злобная и грубая, и с ней так же будут обращаться окружающие. Будут поступать злобно и грубо. Если ты дерешься ногами, то тебе точно так же дадут сдачи ногой.
   Как ты себя заявляешь, так и получаешь. Заявляешь себя грубой или неженкой – такой и будешь. Образ будет создан тот, который характерен для этой семьи. Но изначально это все равно женственный образ. Мы видим, что маленькие девчонки уже с рождения женственные. Они с рождения кокетливы, они с рождения девчонки. Их отличишь сразу. Мы видим, как трехлетняя девчушка перед зеркалом стоит, и ей важно, какое платьишко. Но более важно, как по-девичьи чутко она относится к нам – родителям.
   И здесь очень значимы оценка и слова отца. К сожалению, часто отцы смотрят на внешность дочери. «Какая ты толстая», – слышит она. Вы смотрите на ребенка глазами отца или мужчины? Смотрите на ребенка глазами только отца. Да разве дело в весе? Вы невольно заставляете дочь часто подходить к зеркалу, рассматривать свое тело. И сами таким образом подталкиваете ее не к целомудрию, не к чистоте. Все хорошо под сиянием лунным. Понимаете, надо дать такой посыл, что все в ребенке мудро и органично. Сейчас – полнота, а через три года появится худоба без всяких диет. Все в свое время. Поэтому неуместно говорить об этом именно так.
   Почему я говорю о роли отца? Роль отца, именно отцовского мнения о внешнем виде девочки нельзя переоценить. Именно он должен сказать: «Какое аккуратное и изящное на тебе платье». Аккуратно – это так, как должно быть, все по форме и по содержанию соответствует. И изящно – не вычурно, изящество с позиции гармонии, среды, в которой ты сейчас находишься. Уместно надеть нарядное платье на день рождения и неуместно – в школу.
   Эта оценка отца очень важна. Ее дочь слышит не только ушами, но всем своим существом. Если отец скажет: «Злоба тебе не идет, посмотри на себя в зеркало», девочка это услышит и увидит. Это очень важно – искоренить сегодняшнюю озлобленность в девочках. К сожалению, она сегодня стала одной из ведущих черт. Ожесточенность, жесткость.
   Д. С.: К сожалению, этому учит школа. Там возник этот новый стиль общения.
   Т. В.: Но, помимо школы, я отдаю доминанту семье. Школа – это лакмусовая бумажка, которая проявляет, что мы недоделали.
   Д. С.: Отцы самоустранились.
   Т. В.: Это женщины их устранили. Мы взяли на себя все, что можно и что нельзя. Зарабатывание денег. Мы диктуем, как правильно. Я об этом часто говорю. Мы, женщины, единственные знаем как. Им не позволяем даже рта раскрыть.
   Д. С.: Даже есть такая поговорка: женщину можно убедить в чем угодно, только не в том, что она не права.
   Т. В.: Вот подтверждение, простое и ясное. Мы отстраняем отца от той ответственности и значимости, которая является главной в семье, в воспитании наших детей! Мы своим яканьем постепенно отодвигаем отца от ответственности за принятие любого решения, особенно в вопросах воспитания собственных детей. Постепенно формируется семейный образ отца: либо диктатор, которого все боятся, либо источник средств к существованию, либо раздражитель. Это одна из главных причин и распада семьи, и неправильного формирования понятия о семейном домостроительстве у девочек как будущих жен и матерей.
   Все делаем своими руками! Социальные организации – детский сад, школа – это только временное сопровождение, а семья – это на всю жизнь! Что посеем, то и пожнем.
   Д. С.: Говорить о каких-то недостатках современного общества не стоит. Лучше говорить об идеальной модели. Каждый, кто захочет что-то услышать, хотя бы начать… Иногда бывает, что нужен очень маленький импульс, и он выведет человека на орбиту.
   Т. В.: Продолжая говорить об особенностях девочек, мы закладываем очень важный фундамент, и это должна сделать в основном мама. Мы закладываем начало будущей жены, хозяйки, матери. Мы закладываем приоритет тех качеств, тех черт, которые обеспечат создание семьи и ее сохранение. Представляете, как долго это будет прорастать. Но только так, ведь дерево долго растет до плода. Но это жизнь человеческая, это судьба.
   И какие же качества? Научить девочку терпению и молчанию. Это сегодня два самых лучших качества, которые можно сформировать. Слово «огрызается» звучит очень часто, слова «не слышит и не слушается» звучат постоянно.
   Приведу пример, который был у меня на консультации не так давно, может два года назад. Ко мне пришла юная девушка, выкрашенные в разные цвета волосы у нее были зеленые, ярко-розовые… Пришла с мамой. Семья, казалось бы, хорошая, православная, «все понимаем, знаем». А девочка пришла стиснув зубы, с неприятием не просто обоих родителей, но прежде всего мамы. В оценках это звучало жестко, резко.
   Раскрыть ее было непросто. Это был колючий ежик. Вопросов нет, зачем ее сюда привели? Я тоже не знаю зачем. Но постепенно раскрывается ежик, и в этом ежике столько души, столько непонимания того, что от нее требовали. А что требовали? Убрать эти серо-буро-малиновые волосы, снять то и это, подчиняться. Мне хотелось сказать: родители, вы этот тест прошли на двойку. А осознали все, когда ей стало 12 лет и когда у нее уже сложились свой эталон, свое понятие, свое представление. Вот это свое здесь на двойку, потому что у нее должно было быть ваше понятие, ваше представление, ваше заложенное содержание ее души. А вы не заложили.
   Вы поили, кормили, одевали, вы сейчас переживаете, что чего-то не дали. Вы не дали тех основных фундаментальных качеств, которые были бы в основе. Их нет. Не сказали определенные слова – они золотые, эти слова. И нет ребенка в этом возрасте, которого они могли бы не тронуть. И я часто ими пользуюсь, когда мне хочется пробиться в душу ребенка, когда хочу ее задеть. Это слова о бесценной жертвенной любви родителей к своему ребенку, слова о сиротстве! «Почему ты так торопишь родителей уйти отсюда? У тебя есть тот, кто тебя будет больше любить, больше тебя ждать, сидеть у твоей постели, когда ты болеешь?» И вы знаете, эти слова всегда звучат по-разному. И здесь идет пауза и, как правило, слезы. И я вижу, что душа живая, что ничего не потеряно.
   Нам надо не перед ребенком просить прощения, а перед Богом. А перед ребенком начинать тихонечко быть теми мудрыми родителями, которыми вы должны быть. И сегодня хочется спросить у пап и мам: какие черты у девочки должны быть главными? Послушание? Это не оспаривается. Это высота человеческой воли. Это высота, к которой мы все время идем. И не знаю, дойдем ли. Это высота. Но умение выслушать, умение смолчать, промолчать, как бы у тебя ни кипело. Девочка должна этим качеством обладать. И умением потерпеть. Потерпеть родительскую волю. Потерпеть, понести ее. Это важнейшее качество. Как мы преподнесем это качество? Как мы будем о нем говорить? Как воспитывать?
   Каждый ребенок пойдет своим путем, потому что он опосредован вашими, родители, качествами. Пусть у каждого из вас слова будут свои. Только в них не должны звучать злоба и раздражение. Важнейшие душевные чувства не воспитываются на злобе и раздражении. Они могут воспитываться на боли, на моем личном страдании. Они могут воспитываться на тихом рассказе, беседе, на массе примеров из духовной и просто человеческой жизни. Путей очень много. Тут не напишешь: скажите так – и у вас все получится. Я не знаю такого пути. Я говорю о том, что этот путь должен быть нами пройден. Мы должны начать этот путь и продолжать его.
   Заложив эти качества терпения, умения слышать и видеть, мы воспитаем девушку, способную слушать и видеть. Способную свои чувства убрать, перетерпеть, перенести. Потому что в супружестве это очень часто становится камнем преткновения. Мы не можем перенести. «Я что, должна это терпеть?» Иногда надо все потерпеть ради сохранения семьи. Это надо понести. И личный пример матери в отношениях с супругом, отцом ребенка, – это самый хороший и действенный урок, наш собственный пример.
   Д. С.: Если существует уже некая завоеванность сердца.
   Т. В.: Несомненно. Но мы говорим о домашнем ребенке, который живет с мамой и папой. Казалось бы, неоспоримо, что сердца родителей и сердце ребенка принадлежат друг другу.
   В наших передачах я часто говорю: тяните одеяло любви на себя, станьте для ребенка самым значимым, самым авторитетным, самым единственным, самым истинным! Сердце должно диктовать, как сказать и что сказать. Тогда меня мой ребенок слышит, видит, любит.
   Еще один очень важный момент, с которым мы сталкиваемся в жизни: для кого и для чего мы воспитываем своего ребенка. Очень часто мамы умиляются, когда ребенок рыдает, если уезжает куда-то без нее: вот как он меня любит, как это демонстрирует. А ведь мы воспитываем ребенка не только для любви к нам, но для жизни будущей, значит, для Бога в первую очередь.
   И здесь надо понять, что мы должны готовить ребенка к будущей жизни-служению, обязательно к служению. Поэтому наша любовь зиждется не на эгоизме: вот я какая мать, как воспитала, он без меня никуда, он за мной всюду. А должно быть: меня мой ребенок слышит, понимает и все, что должно, он обязательно выполнит, боясь оскорбить, обидеть мать, с позиции заботы и переживания обо мне, матери, а не с позиций эгоизма. Этих качеств, к сожалению, в девочке-отроковице сегодня очень мало.
   Сегодня эти качества все реже проявлены! Сегодня больше акцент внешний – «что купили», «что дали», «что есть у меня, а нет у кого-то». Чего мне не хватает, так это внешней значимости в заботе: девочка, забота о ней, дали ей то, что есть у всех, или не дали. Вот такой итог эгоцентричной сохранности – «мне», «для меня», «обо мне» – к сожалению, имеется.
   Наблюдается и другое качество, которое тоже отчасти говорит о том, что мы что-то недодали: ребенок нас не может поделить ни с кем. Мы ему так нужны! И это не эгоизм. Ему нас не хватает. Это мы должны понять. Мы должны отмести все разумные аргументы интеллекта, но не души. Мы должны принять: если он меня не отпускает, это не эгоизм, я ему настолько сейчас нужна, что должна ему додать свои внимание, любовь, терпение.
   Нам так часто нужно поработать, поговорить, все это не праздная болтовня, все по делу, но ребенок не дает, висит гирей. Вы скажете: отпихните, это же нужно. Но не время отпихивать. Время отложить на несколько минут все, что нам важно по делам нашим, и уделить внимание ребенку, особенно девочке. Обязательно уделите внимание. И вы увидите, как постепенно все чаще и чаще она будет отпускать вас, понимать вашу ситуацию и то, во имя чего эта ситуация происходит. Вот на это я бы тоже хотела обратить внимание всех современных мам, занятых на работе. На современной женщине действительно лежит очень большая нагрузка. Но она не всегда правомерна и оправданна!
   Тем не менее мне хочется сказать: среди этого житейского, мирского хлама есть одна ценность – «в моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне», помните, у Блока есть такие строчки, – сердце вашей доченьки. Поэтому, когда дочь видит, что главнее, значимее ее для мамы никого нет, это и есть демонстрация любви, залог будущего, повторение такого же мудрого, чуткого материнства.
   Дорогие родители, в возрасте от 7 до 12 лет вы закладываете важнейший базис – чистоты и целомудрия, чуткости и внимания не только внешнего, но и глубинного, внутреннего, к тому, кто нас окружает, и того, как мы на окружение отвечаем. Отвечаем, как все, и мы, родители, с этим смиряемся, или отвечаем, как должно, как хотелось бы, и решаем задачи воспитания девочек. Девочка-отроковица сегодня и сейчас – это залог будущего семьи, ее удач или проб и ошибок.
   Д. С.: В переводе на русский язык: родители имеют задачу – вырастить счастливого человека или глубоко несчастного и никому не нужного.
   Т. В.: Вот именно, никому не нужного.
   Д. С.: Будет ли счастлива женщина без семьи? Будь она четырежды лауреат и народная артистка, заведующая лабораторией.
   Т. В.: Только в том случае, если она всю жизнь посвятит служению Богу, уйдет в монастырь, будет служить людям, а не себе.
   Д. С.: Это тоже семья.
   Т. В.: Да, и еще какая. Эта семья как наждачная бумага.
   Д. С.: Теперь плавно перейдем к мальчишкам. Мы их немножко забыли.
   Т. В.: Мы не забыли.
   Д. С.: Я очень рад, что мы поговорили о девочках. Мальчики в этом возрасте еще ближе к детству, конечно. И у них большие проблемы с девочками, потому что русских мальчиков – не знаю, как бельгийских или китайских, но русских мальчиков угнетает та ситуация, что у них доминирующая мама, молчащий папа, девочки в классе и женский коллектив педагогов в школе. Это, конечно, не то что испытание, но невыносимая, уродливая ситуация, ломающая всю его будущую жизнь. И только отдельные мальчики сумеют выплыть из этого омута.
   И в этой ситуации он проводит свою жизнь. С точки зрения человека как общественного животного (это философ греческий сказал), она представляет собой полную аномалию. Мы, люди, исказили нормальное бытие. Мы живем в домах, которые не дышат, куда забраться можно только на лифтах, едим незнамо что, пьем то же, дышим не пойми чем. Плюс окружение, абсолютно аномальное для человека. Среда, чтобы вырастить счастливого человека, очень сложная. Но мы живем на земле в эту эпоху. Что бы вы посоветовали?
   Т. В.: Мальчишки должны прежде всего сохранить мужскую сущность. То, что для них значимо, должно быть значимо для нас, родителей. Мальчишеский коллектив. Это время, когда доминанта женщины в воспитании ребенка – отчасти пагубное явление! Мальчишки становятся не только инфантильными, но и феминизированными. Тут и тряпки, и парфюмерия, только бантик на шею не привесили, а если надо, то привесят. Примеров и образцов истинно мужского начала становится все меньше и меньше.
   Тем не менее никто не отменял понятия психофизиологии, по которым душа опосредует своевременное протекание физиологических процессов. Природу нельзя изменить. То есть наши чувства, наш разум, наша воля определяют физиологическое становление не только вторичных половых признаков, но прежде всего характерных черт. Это связано очень тесно. Это время мальчишеских занятий, увлечений.
   Поэтому мне хотелось бы согласиться с теми родителями, которые ведут своих мальчишек в спортивные секции, в бассейн – туда, где есть тренер-мужчина, где есть командные упражнения. Пусть это будет хоккей, футбол – мужское, мальчишеское сообщество, где женщине не место.
   Д. С.: Кроме той, которая хочет стать десантником, но нам она не помешает.
   Т. В.: Помешает, потому что она будет той овцой, которая портит все стадо. На корабле женщину не терпят, потому что она вредна на корабле. Так же и здесь. Конечно, я воспринимаю это как шутку, потому что хочется сказать, что женщине хорошо заниматься женскими делами, которыми земля не оскудела: врачеванием, воспитанием, созиданием. Так много у женщин задач – одежду красивую сшить, еду приготовить, дом опрятным и чистым сделать – это все женское начало. Тут нужны и знания, и умения. А мальчишеское дело – это мальчишеское дело. И не хочется, чтобы был симбиоз. Все симбиозное – среднее, усредненное, нет четкости в начале и в конце. Это все среднее, на тройку, не на пять и не на два, а на три.
   Мальчишеские сообщества полезны мальчишкам, очень полезны. И именно в этом возрасте они заявлены как ведущая потребность. Иметь друзей, товарищей, ходить в секции. Выявить себя, проявить: «я в бассейне», «я на теннисе», «я на лыжах» – это становится для них очень значимым. И мы, родители, подчас должны пойти путем проб и ошибок. Здесь у него не пошло, а тут пошло. Пускай будет немножко честолюбия. Достиг чего-то, добился – в этом честолюбии есть хорошая планочка воли. Достичь не гордыни ради, а как завершение, результат труда, усилия, упорства и преодоления себя!
   А это очень хорошая планочка – результативная. Это доведение дела до конца. Да, может, ты не пойдешь в большой спорт, это не твоя стезя, но ты довел дело до конца. Всякое дело. И здесь в устах родителей звучит главный лейтмотив: мужчина всякое дело должен доводить до конца. «Тебе не дается математика? Что ты делаешь, чтобы далась? Я приду тебе на помощь, только когда увижу твой труды, твои поиски. Я увидел труды, увидел ошибку, тогда я включусь в объяснения. Вот результат – достигнут благодаря тебе! Я только уточнила, моя помощь косвенная, а твоя работа непосредственная». Вот это сегодня и сейчас мальчишкам-отрокам надо внушать и говорить.
   Что еще особенно значимо в этом возрасте для мальчиков? Чувство мальчишеского достоинства. Тут многие педагоги и родители делают грубейшую ошибку. Мы начинаем выговаривать ребенку в присутствии третьего лица. Этого делать нельзя. Когда наши замечания опосредованно относятся ко всем мальчишкам, их можно сделать в аудитории. Но недопустимо делать замечания в присутствии третьего, когда это касается лично ребенка. Не услышит, не примет. Все колючки значимости личности будут выставлены, и мы через этот частокол самолюбия не пробьемся.
   Поэтому останьтесь вдвоем. Что вы будете говорить, как будете говорить, зависит от того, что он совершил, от степени тяжести или, наоборот, значимости поступка и от его реакции на речь. И если будете внимательны, вы найдете нужную тональность, нужные слова, нужное содержание, но это будет принадлежать только ему и третьего лица, смеющегося или негодующего, не будет.
   И поэтому, когда мы делаем замечание в классе: «Иванов, ты глупый, мне хочется ударить тебя книгой по голове» – я слышала однажды такую фразу в Москве, – что делает Иванов? Он ненавидит не только ваш предмет, но и вас и из-за вас не воспринимает этот предмет. И не воспримет, пока вы не реабилитируетесь как угодно – я не знаю, как вы будете реабилитироваться, – не представите Иванова как достойного ученика. А на это потребуются и время, и душевные силы, а самое главное – ваши душевная мудрость и понимание того, что вы делаете вещи небезопасные.
   Поэтому мне хотелось бы всем родителям сказать: не бросайтесь словами, которые ранят, уязвляют душу мальчишки. Самолюбие-гордыня – это с позиций нашей взрослости, а у мальчишки задето достоинство, у этого маленького, 8–11-летнего мальчишки. Поэтому выбирайте слова. В раздражении и обличении вас не услышат, родительское слово – или золотой ключ, открывающий дверь души сына, или пудовый замок, который закрыл его от вас.
   Всегда начинайте с доверия к его возможностям, его правоте, дайте уйти отроческому страху, за которым всегда идут ложь и самооправдание.
   Не обличайте и не утверждайте, что вы все знаете, разбирая ситуацию лишь со слов: это всегда субъективно, вы не можете судить в полной мере справедливо. Ваш ребенок должен быть уверен, что его выслушают, прежде чем вынесут решение-обвинение. Только так можно воспитать доверие и искренность. Беседа всегда должна заканчиваться не безысходностью, а правильным пониманием поступка самим ребенком и его собственными действиями в решении этой задачи. Тогда и вырастает потихоньку понимание: неразрешимых вопросов нет! Нужны только ваши родительские мудрость, любовь, внимание.
   Д. С.: Нельзя же ставить 100-кратную задачу, которая превышает возможности. Человек растет, а мы требуем от него смирения, которое соответствует 75 годам…
   Т. В.: …И которое недостижимо. Толчемся внизу горы и подняться на нее не можем.
   Д. С.: Преподобный говорил: «Тот день, в который меня никто не облаял, потерян для Бога». Но это какая высота!
   Т. В.: Если для девочки этот возраст характеризуется началом ее предназначения, то для мальчика здесь другая задача. Здесь стоит задача духовного становления. Двенадцать лет – это такой благодатный возраст! У меня всегда захватывает дух, когда я разговариваю с мальчишками этого возраста. Я всегда поражаюсь и чистоте, и глубине, и огромным возможностям их становления. Родительская задача – сформировать то чувство, которое определяет сейчас, что ты хочешь и чего не должен хотеть, чего не надо хотеть, с чем ты не согласишься. То есть надо определить ценностную ориентацию своей личности.
   Как это будет выражено? Однажды один мальчишка сказал: «Я понял, я сам себе генерал. Я сказал, что не буду курить, и я не буду курить. Я пробовал листья тополя курить, но понял, что курить не буду, я же генерал себе». Это чувство возможности своей воли. Мы понимаем, что все зависит от нашей воли, но тем не менее Богом опосредуется все, что с нами происходит. Однако мысль, что ты сам должен определить, чего в своей жизни не должен хотеть, к 12 годам у мальчишки должна быть сформирована обязательно.
   Д. С.: Кто-то научил – «сам себе генерал».
   Т. В.: Скорее всего, кто-то вложил. Какие-то разговоры в семье, что человек разумное существо, у него есть воля как вершина его человеческой личности. Конечно, эти разговоры в семье велись. Важно, что он вынес это резюме и реализовал его в своей жизни по милости Божьей.
   Хочу сказать отцам и мамам опять о роли отца. Да, отец занят на работе, да, отец много работает. Но из уст матери должно звучать: отец – это глава, отец – это наша ответственность, отец – это наш компас – куда идем, зачем идем. А как идем, это вы вместе решаете, мама по-женски, папа по-мужски. Отец – глава. Вкладывайте это. А чтобы быть главой, надо знать, что хорошо, а что плохо. Не зная, что есть добро, а что зло, мы никогда не сможем быть главой, так и будем болтаться, как тростник, ветром колеблемый.
   Скажете: но это сегодня, когда наши дети несколько инфантильны. Да не надо говорить об общей инфантильности, надо говорить о моем ребенке, о том, что я должна воспитать в своем ребенке, потому что общность складывается из меня и моего ребенка. И вот поэтому мне хочется особенно подчеркнуть: заложите в душу ребенка его предназначенность, его величайшую ответственность.
   Какой бы ни была мама, она остается самой лучшей, но мама никогда не сможет заменить священника. Таинство хиротонии дано только мужчине. Это высочайшее отличие женского от мужского. Говорите об этом, говорите о чувстве достоинства, о том, что он родился парнем, мальчишкой и не должен бояться этого чувства, заложите эту высоту. А он к ней будет потихонечку идти.
   Всегда хочется сказать: нельзя произносить грязных ругательных слов в присутствии сына. Этим вы оскорбляете ту высоту, которой он предназначен. Нельзя оскорблять ребенка недоверием. «Ты такой…», «у тебя…» – слова недопустимые. Это слова, обличающие не сына, а вас. Это вы. Как дети однажды сказали: «Если я свин, значит, мои родители кто?» И родители те самые, которые породили тебя. Смех смехом, но в этом заключается смысл недопустимости неправильного разговора с ребенком даже в момент гнева или раздражения. А что же в момент гнева и раздражения сказать? Покажите себя, заявите о себе: «Я негодую, я отказываюсь от нашей с тобой беседы. Это взрослый разговор. Я повернулся спиной и оставил тебя, мой сын, размышлять о том, что ты сделал не так». Не давайте определение, свин или не свин. Это недостойно человека. Это достойно нашей слабости.
   Еще о чем хочу сказать? Девочки в этом возрасте очень старательны в учебе, по крайней мере стараются подчиняться учителю, быть исполнительными. Я не говорю о частностях, это вообще тенденция у девочек – быть старательными и прилежными. Мальчишки же в этом возрасте не отличаются старанием и прилежанием. Для них учеба еще не является значимой, большее значение имеет их собственное место в коллективе, их место как личности. Значение учебы для них вырастет позже, к 15 годам.
   В этом возрасте они меньше замечают девочек. Ударить по голове книжкой или портфелем – это пара пустяков. Это совсем не значит, что он к ней относится с симпатией или антипатией. Она для него еще объект, недостойный внимания с позиций женственности, ответственности, он не думает, что та, на кого он поднял руку, – это будущая мама. Для него девочка существует как товарищ по классу, по двору, по играм. Я говорю в целом.
   Значимым остается ваш дом. Для многих, особенно для мальчиков, дом является крепостью, той самой крепостью, в которой он может быть реализован. Если среди товарищей он не может занять положение, на которое претендует, очень часто это приводит мальчишку к конформности.
   Что такое конформность у мальчишек? Это подчинение своего поведения мнению других: мне так хочется, чтобы меня приняли, что я начинаю смеяться там, где бы никогда не стал смеяться, я говорю гадость там, где никогда бы не сказал, но вдруг меня не примут, вдруг отвергнут? У мальчиков в этом возрасте угодливость проявляется очень часто. Дом – то место, где этого качества не существует и не должно существовать, здесь он как личность в полной мере заявлен и проявлен. И наша роль, родительская, – раскрывать перед ребенком, какой он.
   Здесь нужны слова: «Что я в тебе вижу, сын?» Мать с ее любовью, вниманием, искренностью дает уроки своему сыну. «Чего тебе не хватает?» Она научает, она разбирает все те конфликты, казусы, которые происходят в жизни ребенка, раскрывает их причины – самому ему подчас это трудно сделать. Я – мать, я – отец, я научаю его видеть самого себя, оценивать самого себя и находить пути, куда мы идем и как идем. Это дорогие уроки, которые даны самыми лучшими учителями, которым он безгранично верит, – родителями!
   А роль отца? Это демонстрация мужского начала во всем. Здесь, может быть, отцу не надо больших слов. Мое поведение, мое отношение, может, просто слово: «Сын, так мужики не поступают». Однажды я услышала от одного из мальчишек-алтарников: «Мы, мужики, все в храме». Это общность – «мы, мужики, все в храме!» И я понимаю, что батюшка это сказал словами очень правильными: вы мужчины, ваше место быть в храме, вы поведете свою семью, своих детей. «Мы, мужики, – сказал восьмилетний мальчишка, – и мы все в храме». Мы все должны быть в храме. Они стояли в алтарной одежде, и мне было приятно их слышать. Я поймала себя на мысли: какая верная тональность. Она показала твою сущность, предназначенность и место, где ты должен быть, просто и ясно в одном слове – где, когда и как.
   Д. С.: На этой мужицкой ноте очень хорошо сегодня закончить. То, о чем говорила Татьяна Владимировна, вам было интересно, а если вы были внимательны, то и полезно.

Беседа 6. Через перелом – к зрелости

//-- C двенадцати до пятнадцати лет --//
   Д. С.: Мы продолжаем разговор с Татьяной Владимировной о подростковом возрасте и кризисах в эти моменты. И в нашем цикле – возраст от 12 до 15 лет. Опять с девочек начнем? Потому что это у меня еженедельная боль. Я каждый день прохожу мимо школы. Стоят девочки этого возраста в таких же позах, как они видят в журналах для женщин, с такими же жестами рук, курят тонкие сигареты и воображают, что они как бы там, и они считают это прекрасным. К сожалению, как дедушка, я в ужасе, потому что если девочку готовить к будущему материнству…
   Я на исповеди стал спрашивать девочек: «Кем ты хочешь стать?» Раньше я только с мальчиками обсуждал это, а теперь стал со всеми. И как услышу что-то вроде «экономист», спрашиваю: «А не хотела бы стать мамой?» И я думаю: стоит, курит 13-летний человек с таким свеженьким личиком, готовится стать мамой… Однажды я видел, идет мама, плотная женщина, далекая от форм в этих журналах, тянет ребенка довольно сердито. Я всегда боюсь, когда тянут за одну руку, потому что может быть вывих плеча. Очень опасно. И разговаривает с ребенком таким тоном, которого даже собака не заслуживает. И курит. И весь дым от сигареты идет на ребенка.
   И я понимаю свое полное бессилие. Я считаю, что прежде, чем сказать, надо подумать. Я вижу, что если я скажу, то вызову только злобу и агрессию, чего бы мне не хотелось, – что ей в жизни так трудно все дается, что ей самой все приходится. Тянет этого бедного мальчонку пятилетнего, и тут стоят девочки, и это их будущее. Хотелось бы их всех от этого предостеречь. Поэтому я рад, что мы вместе. Может быть, нам удастся предупредить огромное количество людей, которые могут нас посмотреть. Может, кто-то захочет быть счастливым. Потому что тяжело видеть несчастливых людей.
   Т. В.: Да. Возвращаемся к нашей простой и непростой теме. Вы правильно сказали, сегодня мир лежит не просто во зле, а в такой грязи… Но все равно, пока есть семья, есть надежда. И она умирает последней.
   Д. С.: Вместе с семьей.
   Т. В.: Почему я снова возвращаюсь к этому? Понимание (я не люблю слова «психология»), понимание души своего ребенка, его чувств.
   Д. С.: Вы просто переводите его на русский язык. Вам надо будет выучить греческий.
   Т. В.: Понимание, чем живет мой ребенок, – это не просто слова, брошенные на ветер. Это значит быть с ним вместе, не рядом, не около, а вместе, не влезая насильно в душу ребенка, особенно девочки. Часто девочки, если мы их правильно воспитали, видят в своих мамах хорошую подругу, доверенное лицо. И это очень важно. Это лакмусовая бумажка верности или неверности нашего воспитания. Или ошибочности. Оно – общение – было внешним или глубинным, истинным, настоящим, результат – доверие моего ребенка ко мне. Девочка в этом возрасте ищет то доверенное лицо (этого нет у мальчишек), которому она могла бы все рассказать, ей особенно нужна подруга!
   Отроковиц 12–15 лет хочется назвать девушками, потому что внешне они взрослее своего возраста. Это удивительный парадокс – в 13–15 лет они хотят быть совсем взрослыми, а в 18–20 лет хотят чувствовать себя более маленькими, потому что им хочется казаться юными! Такая метаморфоза происходит, что в 13 и 15 лет она чувствует себя более взрослой, что она способна, что она может многое, а дальше – хочет казаться юной и беспомощной!
   Это удивительный парадокс. Но на этом парадоксе мы можем много сделать. Вот время, когда нужны разговоры о взрослости, о значении чистоты, целомудрия. О женской предназначенности. Это время воспитания этикета. Отроковицы легко усваивают внешние формы поведения, но важнее – нравственные и духовные ценности, которые должны усвоиться сознательно: неповторимость, единственность, та Богом данная красота, которая дается каждому. Только ее надо понять и принять, а не стремиться быть похожей на кого-то – на подружку, на диву из глянцевого журнала. Подчеркивайте это редчайшее чудо – чудо неповторимости вашей дочери! Говорите, как душевные качества отражены во всем облике – в словах, мыслях, поступках. Объясняйте: ни худоба, ни полнота тела не делает девочку значимой и интересной, а только ее поступки!
   Я вспоминаю беседу с одним батюшкой. Он показал девочкам в девятом классе фильм «Безмолвный крик». Сюжет страшный. К нему пришла в негодовании девочка и сказала: «Я ненавижу вас, вы перевернули во мне все, я спать не могу». Конечно, пройдет время и она скажет: «Я благодарна вам». Сейчас она шла потрясенная.
   Это потрясение у нее выразилось в таком словесном обозначении – «ненавижу». Потому что священник, показав этот фильм, показал сущность, для чего живем и что творим, не понимая, для чего живем и что творим. Он показал самое главное, и я уверена в том, что для девочек, которые посмотрели этот фильм, отроковиц еще, это самый большой урок – самый главный, самый наглядный, может, важнее всяких правильных слов. Он их потряс, потому что они сидели в молчании, было такое молчание… Слов не было, было потрясение. И пришла только одна эта девочка и сказала: «Я вас ненавижу».
   Мне хочется сказать нашим мамам: не глянцевые журналы! Давайте иногда говорить истинную правду о том, что происходит. Я была на Святой земле и привезла фото косточек убиенных вифлеемских младенцев. Мои маленькие внуки наткнулись на эти снимки. «А что это?» – «Это косточки убиенных младенцев». – «Такие?» – «Да. Вот так выглядят косточки маленьких деток, которые убиты». Я видела, как это потрясло двух маленьких мальчиков. Они на этом снимке остановились и больше не листали. Они оба, четырех и пяти лет, замерли и смотрели на эти маленькие косточки. Как потрясает это нашу душу.
   Может, и нашим девушкам нужны простые, наглядные, коротенькие, душу переворачивающие и на всю жизнь запоминающиеся уроки. Иногда наши родительские сентенции, многословные, горячие, эмоциональные, со слезами, с гневом, приносят не пользу, а вред. Я сталкивалась на консультациях с такими отроковицами, слышала от них: «Опять она одно и то же!» Они стыдятся нас, раздражаются из-за нас. А ведь это мы неправильное слово сказали, не подумали, что сейчас будем говорить и надо ли говорить, и, может, нужно одно слово сказать – «убийство».
   Понимаете, однажды ребенок пошел в анатомический театр и увидел тело. Он пришел и сказал: я теперь твердо знаю, когда в теле нет души. Это было не страшно, это было откровение, что тело с душой – оно другое. Вот так и здесь. Нам нужно найти такие слова, такое действо, при котором ребенок понял бы, что душа ушла и осталась мертвечина – та, которая курит, которая так оделась, которая вызывающе себя ведет, которая снимает себя, делает целые фотосессии, сама с собой принимает позы. Я всем сердцем платила за алмаз, а он оказался простой стекляшкой.
   Почему я говорю именно об этом возрасте? Удивительнейшая вещь: именно этот возраст особенно восприимчив к эталону красоты и женственности. Возраст от 12 до 15 лет – самый благоприятный для накопления сущности женского начала.
   Поэтому мы, мамы и отцы, должны показать, не только сказать. Слово плохо воспринимается, оно абстрактно. Оно в их чувствах не прожито. Но увидеть своими глазами косточки вифлеемских младенцев, фильм «Безмолвный крик» – гору выброшенных детских тел после абортария – это потрясает, после этого раз и навсегда будет сказано: «Нет, этого я не допущу, не сделаю». Это важный момент формирования именно женской предназначенности и женской принадлежности. Невозможности убить.
   Поэтому, когда мы говорим: «бегает», «стреляет», «десантница», «морфлот» и прочее – это все возможность убить, ее не должно быть. Мы дали хороший проективный тест – вопрос: кем ты хочешь быть? И как редко звучит – мамой. Женой хотят быть все.
   Д. С.: Нет. Не редко. Никогда. Я еще ни разу не услышал.
   Т. В.: Поразительно. Время, когда мы закладываем значимость, принадлежность женщины, – от 12 до 15 лет. Все остальное потом. А сейчас – для чего мы тебя храним, для чего мы говорим: не будь жесткой, грубой, злобной. Мы хотим, чтобы ты была истинной, чуткой, доброй, чтобы тебя полюбили, выбрали, чтобы ты… В нашем родительском лексиконе должны звучать эти слова. О том, какой ты должна быть и какой не должна.
   Покажите девочке-отроковице в зеркало ее лицо, когда она орет. Не говорит, а орет, что очень характерно в этой аффективной эмоциональной проявленности. Я сказала, что ведущим уроком здесь является показ.
   Д. С.: Моя мама так делала.
   Т. В.: Хороший психолог. Перекошенный рот, злобные глаза, лица нет. Есть то, что называется по-другому.
   Д. С.: Мы сразу прятали лицо в ладони, смеялись. Так она снимала гневливость.
   Т. В.: И девочке это очень важно показать. Покажите ее фотографию – не радость или на природе, а ту, где она позировала. Покажите, какая пошлятина. Это не ты. Стоит какая-то девица. Здесь нет красоты, обаяния, простоты, радости, а есть позирование, кривляние. Есть кажущееся. А все кажущееся есть ложь. Ложь во спасение, а спасения лживого не бывает, оно все ложь. Нет такой лжи, которая бы тебя спасла. Вот и посмотри на это. Мы даем свободу выбора, показав истинность.
   Почему я об этом опять говорю? Это время, когда девочки действительно гримасничают во всем – в одежде, прическе, макияже. Ей кажется, что так она будет прекраснее. Смотрите, она входит в класс, на ней боевая раскраска. Зачем? У тебя еще такие красивые глаза, кожа, волосы, которых не будет дальше. Все дал Бог – отрочество и юность, все прекрасно. Наша задача – показать истинно красивое в тебе. Ты говоришь, нос не такой, уши не так приклеены, все не так, нужно пойти к косметологу. Сейчас они именно в этом возрасте заняты проблемой – переделать свое лицо, лик Божий, в гримасу мира.
   Однажды один простой человек сказал: «Да разве можно рассматривать отдельно глаза и отдельно нос, надо смотреть на все вместе, особенно как эти глаза смотрят и как этот рот говорит. И знаешь, все исчезает, а остается только то, что есть на самом деле». Опять покажем это. Все покажем своему ребенку, отроковице, дабы заложить в ней эталон, какой она должна быть и является. И что в ней заложено.
   И тут опять отец, опять важность его роли. Я подвожу к тому, что роль отца тут доминирующая, не косвенная, а прямая. О роли мамы уже сказали. Но роль отца – человека, который оценивает свою дочь мужскими глазами, очень важна. Он должен сказать: «Дочь, это вульгарность, грязь». Слова отца, сказанные дочери, слышимы, это очень действенно. Но кто из отцов говорит? У кого есть на это время? Кто слова подобрал?
   Д. С.: Много ли времени надо?
   Т. В.: Одна минутка, и все. Скажете, что это вульгарно, на это неприятно смотреть, хочется отвернуться, – и все, это испорченный наряд, испорченное настроение. Но как хорошо, что оно испортилось! Значит, там, в душе, есть удивительное чувство – стыд. А это значит – душа живая, с ней можно еще многое и много сделать, воспитать, спасти и сохранить. Стыдно стало.
   Смотрите, есть ли у наших девочек, наших отроковиц это чувство стыда? Волнует ли оно их? Скажешь: «Мне стыдно, мне неловко на тебя смотреть». И смотришь, покраснела, юбочку надела подлиннее и книжечку положила на колени. Все-таки по-другому.
   Что еще сказать об особенностях этого возраста наших девушек? Это возраст, когда они начинают понимать, что учеба становится средством их самовыражения. Им хочется быть умными, они стыдятся своей безграмотности, своих двоек. Им становится неловко, но не с позиции самооценки, выраженности, а потому, что серые, глупые и малообразованные. Это не значит, что они бросятся за книги, но это чувство в отроческом возрасте особенно остро. Оно болезненно и значимо: «Я хуже всех учусь».
   Если мы раньше говорили, что девочки учатся послушанию, стремятся быть старательными, то в этом возрасте многие вообще отказываются от учебы. И в этом в том числе наша вина. Наш уровень притязания для нее таков, что она больше тройки не может получить, и нам бы эту тройку возвести в ранг пятерки в том смысле, что ты стараешься, твой порог зрелости чуть попозже будет, потому что упорство и труд все перетрут. И работает то, что работает, развивается то, что работает. И мышление – это процесс, а коли процесс, то он живой, он имеет тенденцию к нарастанию. А если процесса нет, то это путь к стагнации и угасанию.
   Если мы говорим о том, что тройка для одних детей – это высочайшая оценка их возможностей, то это психофизиологические возможности и форсировать их нельзя. Нельзя заставить сделать то, чего нет, пока ребенок не созрел. Но мышление – это процесс, и все, что работает, то развивается. Поэтому мы не загоняем ребенка, мы, наоборот, формируем такую позицию: твоя значимость в твоем усердии, в порядочности, честности и готовности принять любую оценку. Да, сегодня три, завтра будет пять, а послезавтра в вузе тебе предложат аспирантуру, одной из немногих, за твое усердие, которое перерастет в качество.
   Если мы в этом возрасте даем уровень притязания выше истинных возможностей, то идет бунт, протест и полный отход от школы. Начинается вранье, прогуливание, самоутверждение в подворотне. Вот где начинается. Там не состоялось, а тут состоится.
   Я хочу сказать родителям: вам нужно чувствовать, знать возможности своей дочери, истинные возможности, а не желаемые вами. Очень важно не загнать, а поднять, потерпеть, продолжить, воспитать, а не закончить подворотней. Очень часто именно эта причина лежит в основе того, что девочка-отроковица больше не хочет учиться, хотя, по сути, девочки более усердные. Но… И мне все время хочется сравнить их с мальчишками.
   А те в 15 лет начинают учиться. Это поразительно. Они учатся уже не для мам и пап, а для себя, для своей актуализации, для своей не просто значимости, а уже выраженности как гражданина, как человека. Мы удивляемся тому, что действительно планки ценностей несколько разные. Если у девочки идет мотив самоутверждения в учебе и отсюда масса страданий, если она не может быть хорошисткой, то у мальчишки не момент страдания, а желание учиться, нагнать, добиться, сделать.
   И это особенно видно в нашем доме «Павлин». Пришел к нам мальчик. Он целый год не учился, с русским языком просто трагедия. И пришел другой мальчик, у которого русский язык на четыре и пять. Я вспоминаю, как Савелий смотрел на Сашу – он так хорошо учится! У него восторг в глазах – неужели так можно учиться? У него не желание соперничества, а желание учиться, подняться: если Саша может учиться, значит, и у него, Савелия, это получится.
   Д. С.: Он раньше не знал, что такое возможно, а он один из нас.
   Т. В.: И это отрадный момент. Я знаю, что этот мальчишка вылезет, да, может, с потерей года, но вытянет. Он дойдет до планки, где будет актуализирован, заявлен, как личность, реализован, как личность, у него желание есть. У него хорошее чувство восторга, а не зависти к тому, кто это может сделать, у кого это получается. И у него будет получаться. Не отчаяние, зависть и папироска – нет: «Он может, и я могу, я такой же мальчишка, с руками и ногами». Это мальчишеская особенность. Они в этом возрасте, к 14–15 годам, подходят к осмысленности, осознанности и необходимости учиться для себя.
   У девочек все равно еще учеба для родителей – чтобы их погладить, чтобы не тревожить, не раздражать. А у мальчишек учеба для себя. Это совершенно разные позиции. Да, это разные позиции.
   Я уже сказала, что девочки в этом возрасте гораздо старше своего истинного физиологического возраста. Они не зрелее, они взрослее по уровню притязаний, потому что формы, внешние формы, акселерация: девочка уже топ-модель, на нее смотрят, на нее обращают внимание. И здесь опаснейший круговорот – удержать в чем? В чистоте.
   И здесь родители не могут себе позволить смотреть вполглаза. Тут должен быть жесткий контроль. Ты должна знать все, каждую минуту, каждую секунду. Здесь непозволительно слишком доверять. Не доверяйте. Вы любите своего ребенка – не доверяйте. Проверьте лишний раз. Деликатно, корректно, но всякий раз вы должны знать, что с вашей дочкой, чем она занимается, круг ее общения. Обязательно круг ее общения.
   Мальчишки спокойнее. Для них сейчас цель – обучение, она для них более значима. И девушки в полной мере не выступают для них как объект пристального внимания. Все это будет чуть позже, после 15 лет – любовь и прочее. А сейчас им девочка нравится, да, но они очень ясно понимают, что еще не значимы для девчонок в полной мере, что еще ничего не могут им дать.
   Почему я об этом говорю с такой уверенностью? Консультации мальчишек в этом возрасте. Ко мне приходят семьи, где много детей, которых я знаю и в 7, 8, и в 15 лет, они приходят с проблемами. Я рада тому, что они приходят с доверием ко мне. И я слышу, какие вопросы мне задаются.
   Пришел мальчик, говорит: «Да, они ко мне липнут, но мне же надо учиться». Вот и все. Совершенно правильная позиция. Ты ничего не можешь, кроме катка, и то, взяв у мамы денег на каток. Ничего не можешь предложить. Ты понимаешь, что не можешь. И это очень хорошая защитная грань. И нам эту грань нужно использовать в беседах с ними. Что ты можешь сделать? Попросить у меня деньги ей на подарок? Что ты можешь дать ей? Повести в кафе? Ты опять попросишь денег у меня. И будешь лихорадочно считать, сколько стоит заказ и сколько у тебя в кармане. Что ты можешь дать?
   Сейчас ты можешь дать в первую очередь себе: набирай силы, знания, то, что поможет дать ей, служить ей, быть, состояться. Тут для мальчика нужно слово. Если для девочки нужен показ, для мальчишки очень важно слово, которое звучит из уст матери. Обратите внимание: в воспитании дочери доминанта – слово отца, оно значимо, оно слышимо, оно является критерием верности или неверности, могу я такая понравиться или я такая неприятна, вызываю брезгливость. Для мальчишки – слово матери.
   Это особенность нашего человеческого бытия, жития, поэтому Господь и создал семью из двух человек – отца и мамы, где каждый в определенное время играет роль первой скрипки. Слово матери – о чистоте, об ответственности, о том, что ты отвечаешь за все, что будет в твоих отношениях. Ты отвечаешь за то, что сможешь потом дать нам, отцу и маме, своей семье, Родине – трем основным китам служения. А ты обязан дать. Ты мальчишка, ты парень, ты мужчина.
   Еще о чем хочется сказать. От 13 до 15 лет дружба становится значимой для юношей, но не самой главной. Она уходит на второй план. На первом месте стоит реализация себя в процессе познания. И это прекрасное защитное значение. А для девочки становятся очень значимыми подружки. Для мальчишек очень важна стайность мужской команды в возрасте от 8 до 12 лет, а для девочки дружба – сейчас. Для девочки становится ведущим моментом, как ее принимают, дружат с ней или не дружат, на нее смотрят или нет, она значима или не значима.
   И тут у девочки начинает звучать чувство угодливости. И подчас она теряет свое лицо, если мы это лицо, этот лик души не создали, не сформировали… «А я вот такая, буду носить косу, а не бритый затылок. И надену юбку. Не из гордыни, утверждения себя – я гордая такая, а из-за моего видения, моего личностного взгляда». Вот такая целостность у девочек в этом возрасте может и должна быть проявлена. Заложили это, смогли этот фундамент создать, тогда не так будет страшно. Страшно будет всегда, пока не выдадим замуж. Но это будет, и мы будем знать, что наша дочь имеет стержень.
   Иногда я говорю: «Ваш ребенок закрыт для общения». И родители думают: «Что это – аутизм, детская шизофрения?» Нет. Это милость Божья, когда вы – единственный значимый источник для общения. Выход в массы не полезен. А почему не полезен? Потому что стерженька внутреннего нет. Потому что пойдут за тем, кто смеется, кто нравится ребятам, на кого обращают внимание.
   Однажды идут зимние игры. Девочка надела красивое платье. Какие-то рюшечки, мама шила сама. Но на нее никто не обращает внимания, она стоит в стороне. А другая – хохотунья, в снегу валяется, играет с мальчишками, ее забрасывают снегом, вокруг нее все сообщество ребят и девчонок. И стоит моя девочка в уголке: плакать или не плакать, и платья никто не видит, и вообще платье кажется не таким красивым, каким было. И она смотрит на эту девочку и пытается ей подражать, но ничего не получается. А получается в этом подражании комическая и искривленная сущность. Та смеется безудержно, и ей это общение нужно. У нее внутри есть что-то свое. Наверное, если кто-то что-то лишнее позволит, она сумеет сказать. Это ее сущность, не нужно пока сюда соваться для подражания. Это не твое.
   А ты дома, как цветок, расцвела. Дома пригласили тех друзей, которых обычно приглашают, и получается, что ты интересна, общительна, на тебя смотрят с хорошим вниманием, ты много знаешь. Поэтому, когда мы говорим о неполезном общении, то это не психопатология. Это подчас отсутствие стержня, при котором ребенок теряет свое лицо.
   И мне хочется сказать родителям: проверьте, какой стерженек вы заложили в своем ребенке, что за стержень, на котором зиждутся характер, поступки вашего ребенка. Что это за стержень? Он прост и очевиден, мы все его знаем. Заповеди простые. Если сказано: «Чти отца и мать», то почитай. Это значит, не пойду, если позовут меня подружки туда, но не разрешили, я боюсь огорчить родителей и не пойду.
   Не убей. Это не значит, что пошел топор взял и убил. Если мои родители будут рыдать, то это значит, что я отнимаю их силы, их здоровье. Я не буду этого делать.
   Вот тот стержень, при котором «буду» или «не буду» – это моя воля. Она с этим согласится или скажет: «Я так сделать не могу». Об этом стерженьке идет речь. А его заложить может только семья. Его закладывает семья, которая поведет или не поведет в храм, которая своим примером и поведением покажет: я поступаю так, именно такой стерженек мы должны знать. Только зная, я могу это передать. Если я сама этого не знаю, то все мое воспитание будет зиждиться на внешней основе, на том, что угодно этому миру, а что не угодно. Да, будь смелой, это качество нужно и хорошо при определенных обстоятельствах и ситуациях, если оно не задевает основы нравственного духовного стержня.
   Именно это я хотела сказать родителям, объяснить, в чем разница между мальчишками и девчонками до 15 лет и в чем наша сущность – знать, что мы хотим получить от своих детей, и не путем проб и ошибок. Путь проб и ошибок для детей недопустим, это путь ошибки воспитания души. Поэтому будем знать, что мы хотим и как будем делать.
   Д. С.: Вот мы плавно подошли к возрасту 15 лет для девочки и мальчика. Недаром это некий пик, через который и душа, и тело дитяти переваливают в следующий этап жизни.
//-- Пятнадцать лет --//
   Т. В.: Юность.
   Д. С.: Юность – то, что предваряет зрелость.
   Т. В.: Да, взрослость, зрелость.
   Д. С.: Какие тут существуют наиболее частые ошибки семьи в отношении своих чад? Когда несколько детей, легче, когда мать четвертый раз проходит ту же ситуацию…
   Т. В.: Она всегда будет разной, не повторяется.
   Д. С.: Я понимаю. Не бывает четырех одинаковых боев, но в четвертом боец уже опытный. А если вдруг какое-то чудо произошло и отец занимается детьми, это вообще счастье. Хотелось бы поговорить об острых моментах опасности. Какие опасности проходит душа девочки и мальчика в этом возрасте?
   Т. В.: Опасность – угождать миру. Почему я сказала о том, чтобы быть начеку? Быть угодливым перед миром – это самая страшная и большая опасность. У девочки эта опасность – себя преподнести, себя показать (а было бы что показывать – там все еще незрелое), и это недопустимо – демонстрировать себя. А у мальчишек опасный момент – стремиться к тем ценностям, которые не имеют цены, к пустым. Вы помните, я говорила о желании учиться. А ради чего учиться? Зачем учиться? Это ценности, которые мальчишка должен приобрести к 15 годам, он должен иметь четкую ценностную ориентацию. Чему я учусь? Зачем это надо? Иначе быстренько придет мирское понятие счастья – приобрести то-то, купить это.
   На консультацию ко мне пришел отрок 14 лет. Он из довольно обеспеченной семьи. Маму он не видит, видит только себя. Я спросила: «А если заболеет твоя мама?» Его ответ: «Это невозможно, у нас столько денег, вылечим ее». Столько денег… У него ценностная ориентация – приумножить сумму, решить деньгами можно все! Он стоит на этом. Его цель – просто приумножить богатство.
   Д. С.: Это от семьи. Слишком часто речь идет о деньгах.
   Т. В.: Для нас, для родителей, что важно в отношении к нашим детям? Девочки: мы, доверяя, не доверяем в хорошем смысле, держа руку на пульсе. Мальчишкам нельзя демонстрировать недоверие. Есть такое понятие – метод аванса. Мы хотим воспитать такие-то качества и заранее говорим: посмотрите, он уже это делает. И он начинает это делать. Метод аванса очень хорош. Ребенку, который пошел в английскую школу, учительница ставила двойки. И он перестал учить, доходило до истерики. Им сказали, что есть другой учитель, очень строгая, может, жесткая, но у нее все знают английский. Мама приходит с ребенком. Я говорю – идите к тому учителю, потому что у нее дети знают язык. Прошло полгода, звонит мама: «Ваня бежит туда с радостью, у него четыре!» Может, у него и нет четверки, но учитель знает метод аванса и дала мальчишке поверить в свои силы. Или забить его двойками, не дать возможности поверить в себя.
   Здесь не просто доверять, здесь следует говорить и давать возможность ему упражняться в том, о чем говорится. Ты стал или не стал? Ты сделал или не сделал? У тебя получилось или не получилось? Мы уже об этом говорили. Не нужно бояться разбирать падения. Только будьте рядом. Но в душу насильно не влезайте. Мальчишки – народ более закрытый. Они менее эмоциональные, почему и воздействие на мальчиков и на девочек разное. На девочку воздействуем показом, на мальчишку – словом, но слово пока не к сознанию, а к чувствам, к их силе.
   И задача родителей – быть вместе с ребенком! Спрашивать: «Я могу тебе помочь?» Отвечать на такой вопрос: «Да, я готова тебе помочь». Но если ребенок сказал «нет», то потерпите, отойдите, дайте ему понять, что непонятно, в чем конфликт его состояния, что ему нужно. Когда он это понял и сказал, тогда мы весь арсенал своей любви, своей мудрости ему преподнесем.
   Поэтому здесь два метода: девочке показываем, а мальчишке говорим. Но здесь важно быть вместе, всегда быть вместе, помогать во всем!
   Д. С.: Единственная возможность правильного воспитания, когда мы маленького человека вовлекаем в свою жизнь, свои мысли, свои оценки, свою эстетику, свой вкус. И это очень важно. Именно когда был крестьянский уклад, мальчиков и девочек вовлекали в свое, а там и обучение рядом, и совместная беседа.
   Т. В.: И предназначенность девчонки и мальчишки. А еще был единый нравственный стержень – что можно, а что нельзя…
   Д. С.: …Для всей деревни одинаковый. Воспитание общества было. Сейчас все разрушилось. Даже представления – на кого наткнешься. Вот в чем трудность.
   Т. В.: Однажды мне один человек сказал: «И зачем я преподаю, зачем это нужно?» Ты неправильно рассуждаешь. Студентам очень важна личность преподавателя. И не совсем важны знания, которые они потом будут пополнять, расширять, систематизировать, работа заставит их углубить и еще больше понять. Им нужна личность преподавателя – умного, талантливого, честного, доброжелательного, добросовестного, интересного, того, кто видит каждого. Это так важно сегодня. Это сегодня крупинка золота. И если это тебе дано, то ради этого ты должна стоять перед студентами, читать лекции. Ты не лекции читаешь, ты даешь им урок жизни.
   Д. С.: Я бы еще хотел спросить. Этот возраст – время выбора. Когда я спрашиваю: «Кем ты хочешь быть?» – я просто хочу дать импульс мысли о том, что да, ты будешь космонавтом, но будешь еще и мамой. Есть такие вещи, которые нужны всегда. Например, нужно уметь делать искусственное дыхание или укол, вымыть посуду. Может, за тебя горничная или машина будет мыть, но делать это нужно уметь. Есть вещи, и есть человеческая жизнь. Я работаю где-то в ядерной физике, это на моей семье мало отражается. А то, что я иду в магазин за картофелем, отразится на моей семье – какую картошку куплю, будут ли домочадцы этим довольны.
   И для выковывания семейного счастья есть вещи важнее. Это очень важно. И мне кажется, что этот возраст – это возраст, когда нужно об этом беседовать. Но нужно и про ориентацию – про то, что тебя привлекает в человеческой деятельности, чем бы ты хотел или хотела заниматься, помимо главного. А что главное?
   Т. В.: Это я себе на вооружение возьму. Очень хорошо поставлена дилемма – чем ты хочешь заниматься, помимо главного. А главное… Это проективный вопрос, по сути, что самое главное, а что – второстепенное.
   Д. С.: Мы, во-первых, родители, два человека, мужчина и женщина. Что важнее для нас – что один мужчина, а другая женщина? Да нет, главное, что мы христиане. И второе, что для нас важно, – то, что у нас свое общее дело. Нужно с 15 лет начать человека ориентировать. Потому что часто звучит: христианские ценности, семейные ценности, национальные ценности – и никак не расшифровывается. Так же как и слова о гармонично развитой личности. А кого ты имеешь в виду? Это гармонично развитая личность? И в этом возрасте важно, чтобы ребенок уже что-то прочел…
   Т. В.: Девочки однозначно уже ориентированы на возможности другой жизни.
   Д. С.: Я страдаю от того, что в этом возрасте девушки делают такие ошибки, за которые расплачиваются всю свою жизнь. И их страдания… Они все в храм приходят, и сердце кровью обливается. И это сострадание не дает спать.
   Т. В.: Как у Есенина: «Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок».
   Д. С.: И мне кажется, что именно этот кризисный возраст – время предостережения.
   Т. В.: Я с вами полностью согласна. Это абсолютно верно. Другие тоже значимы, но не главные. Сказать о главном, значимом. Родители очень часто в этом возрасте приходят посоветоваться, на что он будет ориентироваться, потому что 14–15 лет – это старшие классы, нужно думать о профессии, специальности. Я всегда говорю: открывайте Интернет и смотрите вузы, кафедры, факультеты, ходите на дни открытых дверей, ищите, чем он будет занят, куда пойдет. Может, это уже семинары, курсы подготовки. А у девочек доминантой должна стать главная предназначенность (12–13 лет – это фундамент главной предназначенности) – быть матерью и женой. И при таких возможностях эта позитивная предназначенность должна быть решена. Это воспитание того самого стержня, который основывается на простых, понятных и единственно ценных заповедях.
   Д. С.: Дай-то Бог.
   Т. В.: А другого критерия ценностей нет. Что такое гармоничное, мы не знаем, а что такое духовные ценности – знаем.
   Отсюда последняя рекомендация. Мы сами, родители, должны знать и понимать сущность и значение нравственного стержня. Мы, взрослые, а тем более дети, всегда стоим перед дилеммой: как поступить в той или иной ситуации. Чем мы руководствуемся? Внешними мотивами по типу «что скажут, что подумают…»? Или единственной опорой при выборе становятся нравственные законы? Здесь проявляется зрелость нашего ребенка, да и нас – что заложено в воспитании, а что – нет. Но как трудно опираться на нравственные законы и как легко пойти по пути беззакония и потерять себя!
   Божественные качества души – это бессмертие, ум, совесть, стыд и возможность познать себя. Понимать свои чувства – их причинность, их предназначенность – вот что надо делать. И это невозможно заглушить в себе, заболтать, переубедить. Неправильное решение не оставит сердце в покое, будет обличать совесть: «на душе кошки скребут». Так наша душа живет по законам Божьим. Как важно эти законы с детства усвоить и положить в основу выбора поступка!

Беседа 7. Множество граней воспитания

//-- Молчание – золото --//
   Д. С.: Продолжаем разговор о воспитании детей. Татьяна Владимировна. У меня нет слов, чтобы сказать, как я рад вас видеть!
   Т. В.: Это обоюдно, батюшка, даже не хочу скрывать!
   Д. С.: Надеюсь. Я совершенно не готовился к этому нашему диалогу. В общем, часто так бывает, нет никаких заготовок. Поэтому я решил спросить вас, как семейного и детского психолога, который нам помогает в «Павлине». Там уже все кипит. А то, что вы причастны к нашему проекту, – дополнительная координата вашей жизни. Мы за кулисами нашей встречи говорили о нынешнем особенном времени, которое действительно враждебно к человеку, к семье.
   Мне просто хотелось бы, чтобы мы начали для затравки с каких-то общих рекомендаций для супругов, семейных пар, которые только складываются, думают только. Потому что отзывы о ваших диалогах с молодыми женщинами очень хорошие были. Но я сам проглядел, и для меня очень много было полезного. Так, в целом. Давайте представим, что нас сейчас слушают тысячи людей, это большой зал. Что им можно было бы сказать полезного, что помогло бы им, прямо можно сказать, выжить в наше время именно в семейном плане?
   Т. В.: Поняла ваш вопрос, батюшка. Вопрос очень объемный. Тем не менее хочется сказать всякой семье – и молодой, и зрелой, и той, которая имеет большой человеческий опыт: молчание – золото! Жене надо уметь помолчать даже тогда, когда все внутри кипит, когда хочется дать сдачи словесно. Но надо научиться молчать. Когда мы промолчали, удивительно – зло останавливается. Как только мы вступаем в полемику, мы истину не находим, а находим только ссору и вражду. Вот поэтому семьям, которые только начинают формироваться, очень хочется сказать: научитесь помолчать, научитесь подождать с ответом. Научитесь слышать себя. Если в сердце злость и раздражение, умейте уйти от словесной диареи. Помните: шаг назад – два шага вперед! И отступление – это не поражение, а семья – это не поле боя. Семья – это каждый день сдача экзамена на любовь, которая, по словам апостола Павла, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла, все терпит, все переносит.
   Не торопитесь дать сдачи словесно – в этом не будет пользы, будет только война. А война в семье – это начало краха. Очень не хочется войн, они и так вокруг нас идут. Пусть в семье будет мир, а мир рождается мудростью. А мудрость рождается в тишине, а тишина рождается умением помолчать и подумать: что сказано, как сказано, а самое главное, почему так сказано. Всегда найдем, обязательно найдем основание и причину того, что не случайно это сказано. Это было сказано для того, чтобы что-то в себе изменить, о чем-то подумать.
   С этого начинается самый тяжелый, самый трудный, но зато фундаментальный шаг. Заложим этот фундамент – сохраним семью. Не заложим – так и будем браниться, ругаться, выяснять отношения, а потом разбегаться, оставляя детей сиротами. Потому что не может быть ребенок счастлив, если ему не хватает любой половинки семьи. Такое выражение противное – социальные дети. Неполная семья – это действительно страшно звучит.
   Семья не может быть неполной, она всегда в полноте должна быть, с отцом и мамой. К сожалению, неполнота чаще всего объясняется тем, что кто-то не сумел потерпеть. Семья – это терпение, и терпение навсегда. Не то что сегодня потерпел, а завтра будет только так, хорошо. Нет, такого не бывает. И завтра придется терпеть, и послезавтра. Вы сами, батюшка, сказали: «Сколько живем, столько заново воспринимаем человека».
   Действительно, человек всегда меняется, всегда в этом изменении есть начало начал. Нужно уметь понять. А понять, не потерпев, нельзя.
   Д. С.: Священное Писание уделяет этой добродетели фундаментальное место, потому что из терпения рождается смирение.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: А духовная жизнь есть смирение. Поэтому без терпения просто никакого смирения.
   Т. В.: Поэтому молчание – это и есть терпение.
   Д. С.: Это, пожалуй, начало.
   Т. В.: Начало, ступенька.
   Д. С.: Да, это очень ценно, конечно. Я сейчас мысленно улетел в детство. Мой отец обладал этим даром – потерпеть. Я считаю, то воспитание, которое, можно сказать, официально существует у нас в народе, в государстве, есть ряд штампов. «Не могу молчать» – так и звучит. «Человек – это звучит гордо!» Или еще всякие глупости. Или «человек произошел от обезьяны». Это все-таки укрепилось, но совершенно в этом нет правды, это несет в себе разрушительный заряд. Ко мне, например, часто люди приходят, говорят: «А я вот не могу». Значит, он уже обречен, получается?
   Т. В.: Батюшка, думаю, что вы тем более скажете: «Никогда с этим не соглашусь – с “не могу”». «Не могу» – это мы отказались от решения. Всегда за словами «не могу» стоит отказ от решения. А всякое «не могу» надо превозмогать! На всякое «не могу» есть ответ: «А что ты сделал?» Всегда есть путь. Правда, всегда есть путь. Прошел этот путь или нет?
   Однажды, читая, по-моему, игумена Никона (Воробьева), я нашла удивительно простые слова, что Бог приходит на помощь тогда, когда все человеческие ресурсы исчерпаны. Вот тогда Господь приходит на помощь. И это действительно так. Надо пройти путь. Надо пройти этот путь страданий, терпения, может быть, ударов, скорбей, слез, раздражения. Но, пройдя его, ты увидишь, что, оказывается, уже его прошел. Не случайное слово «прошел» – путь-то пройден. Значит, «не могу» осталось за этим путем. Путь надо проходить, дорогу осилит идущий.
   А когда мы говорим «не могу» – это значит «я на месте, я топчусь». Нет, надо мочь. А мочь – значит надо идти и проходить все пути. Да, будут ошибки, будешь спотыкаться, падать, все будет, но это тоже путь. На этом пути ты приобретаешь огромный опыт и силы, что удивительно. Уже в эту яму ты не полезешь и другого остановишь. Остановит он тебя или нет – это другой вопрос. Ты уже остановишься, ты прошел этот путь, ты в этой грязи был и знаешь, что за этим идет, какое страдание души. Поэтому слово «не могу» – оно от нежелания, бездействия и трусости. Я не в осуждение, а просто говорю: осваивайте пути-дороги вашей семейной жизни!
   Что значит «я не могу»? А что ты сделал? Всегда вопрос: а что ты сделал? Он говорит: «Я сто раз помолился». Это все хорошо, но есть опять только один путь: умей услышать ситуацию применительно к себе. Что ты делаешь не так? Только отсюда начнется исправление.
   Д. С.: Я постараюсь это запомнить. К сожалению, очень часто у нас прекрасную половину человечества переполняют эмоциональные реакции. А жизнь так складывается, что на женщине в наше время больше ответственности лежит, потому что существует инфантилизм…
   Т. В.: …Мужской.
   Д. С.: Да. Сильная половина человечества не позволяет разрешать эту ситуацию, это в принципе. От правильного поведения женщины в каждой семье теперь в большей степени это зависит.
   Т. В.: Да, от ее терпения, мудрости, умения смолчать… Знаете, есть поговорка: «Муж – это голова, а жена – это шея». Куда шея, туда и голова. Это действительно так. Промолчав, стерпев, смотришь, можно потом подойти к совету – действительно к совету друг с другом.
   Очень часто, батюшка, на консультации говорю о том, что инфантилизм с обеих сторон – и с мужской, и с женской – рождается только по причине потери ценностной ориентации: зачем, для чего мы живем? Для чего вообще мы есть, понимаете? Когда вот этой ориентации не существует, либо размыта, либо, так сказать, мирская – мы смотрим, как мир живет, хотим ему подражать, хотим именно так жить, – тогда появляются инфантильные женщины, которые, к сожалению, тоже меняют супругов как перчатки.
   И мужчины вырастают воспитанными таким образом, что мир – это самое главное. Если бы мы закладывали ту ценностную ориентацию – действительно, для чего ты живешь, зачем ты пришел? Вот зачем ты пришел жить? Ты ведь пришел действительно для жизни вечной, и надо к этой жизни вечной подойти, чтобы войти в нее. А как в нее войти? Для этого есть десять заповедей – простых, ясных, трудных очень, но тем не менее никто не скажет потом, что вы их не знали и не выполнили.
   Почему я сейчас об этом говорю? Пути подхода к этим заповедям будут разные. Мама будет вести своим материнским началом, отец – отцовским. Вот тогда два начала разных, противоположных и дают целостность, дают единицу ценностной ориентации, так как мы не знаем этого, ведь в школе нам никто не говорит, для чего мы живем. Вы правильно сказали: «Человек – это звучит гордо».
   Д. С.: Да и дома нам никто не говорит.
//-- А не нужна ли тебе помощь? --//
   Т. В.: И дома мы об этом не говорим, а должно говорить. Иногда должно не в лоб – не всегда сказанное в лоб воспринимают. Недавно совсем пришел такой вопрос: «Если я вижу ужас в чужой семье, как я должна к этому отнестись?» Мне пришлось ответить на вопрос следующим образом: «Если этот ужас носит уголовный характер, то должно поступить адекватно уголовной ответственности. Если же это ужас только по вашему восприятию в чужой семье, то надо дождаться, когда вас попросят помочь. Если вы, желая добра, влезаете сами, вы получите только оплеуху и уйдете с осуждением этой семьи, может быть рассорившись…»
   Одно дело, когда это говорит священник. Другое дело, когда говорит мирской человек, даже желая благого. Должно быть желание услышать ответ на всякий вопрос, тогда этот вопрос будет действительно реализован.
   Д. С.: С другой стороны, такой вариант, например. Увидел то, что счел ужасом, и можешь просто предложить: «А не нужна ли тебе помощь?»
   Т. В.: Вот хорошие слова, батюшка. Предложить.
   Д. С.: Так можно?
   Т. В.: Да, можно. Вот это очень хорошо. Это замечательный подход, действительно: «Могу ли я чем-нибудь помочь?»
   Д. С.: Иногда нужно дать возможность просто обсудить это. Ему придется вербализировать проблему, раскладывать по полочкам. Это даст возможность человеку хоть как-то проанализировать.
   Т. В.: Да, увидеть, может быть, с другой стороны, под другим ракурсом. Часто первая реакция: «Ужас!» – то есть человек уже определил это как ужас. Но близкие не видят ужаса. Действительно, нужно все-таки дождаться просьбы о помощи либо самой предложить: «Могу ли я помочь?» Потому что в противном случае – я просто по консультациям знаю, по практике – разлетаются люди в разные стороны, обидевшись друг на друга: «Она сказала про моего ребенка, она сказала, что мы такие…»
   Особенно часто это бывает, к сожалению, у крестных родителей, знаю это хорошо по практике. Крестная мать, переживая за ребенка, начинает направлять мать истинную, биологическую, от Бога данную, в сторону, как ей кажется, православия, правильности! И все правильно – почему тогда реакция жесткая, осуждение крестной матери, разрыв отношений?
   Понимаете, люди отдаляются, казалось бы, самые близкие люди. Вот это вопрос очень большой деликатности. Мы действительно часто думаем, что человек воцерковлен – а он не воцерковлен. Очень многие крестят своих деток, не понимая глубины таинства.
   Д. С.: Не многие, а, по-моему, все.
//-- Все крестятся, и я тоже --//
   Т. В.: Поэтому, когда дают обет, что они будут выполнять все, что церковью положено для спасения души, к сожалению, очень часто не выполняют. Крестная мать, конечно, волнуется и беспокоится. И начинает своими благими советами еще больше отдалять родителей ребенка от церкви. С этим я часто соприкасаюсь. Поэтому в этих случаях – может быть, дерзко – я говорю: «Лучше молитесь, молитесь за этого ребеночка, молитесь за его родителей».
   Думаю, родителей пускай батюшка благословит, а вот за ребеночка вы точно должны молиться усердно. Переживание? О переживании можно говорить только в диалоге. Каком? Таком: тихо сам с собою я веду беседу. Только сам с собою. Родителей вы на аркане не приведете, вы их оттолкнете. Это тоже батюшка. Это и есть корень отсутствия нравственных ценностей. Для чего тогда крестим? Как обряд. Многие даже таинство Крещения называют просто обрядом, понимаете?
   Д. С.: Да, для меня тоже это загадка. Сейчас я уже меньше крещу. В основном постоянных членов прихода, пятого ребенка, шестого. Так более или менее все в порядке. А вновь пришедших… Потому что на вопросы: «Зачем ты это делаешь? Зачем тебе это нужно?» – никогда не получал ответа. Какие-то соображения совершенно не евангельского плана. «Все крестятся – и я». Это вроде бы на всякий случай. Вообще современный человек склонен к внешнему, поверхностному восприятию, поэтому даже непонятно, как будет он чему-то учить или воспитывать. Это большая проблема. Я очень часто замечаю: говоришь некий текст, а человек вообще его не воспринимает. Как если в первом классе начать излагать интегральное исчисление.
   Т. В.: Не созрела душа еще для восприятия интегрального исчисления.
   Д. С.: Для него это просто какие-то отдельные звуки.
//-- Для чего человек пришел в жизнь? --//
   Т. В.: Батюшка, поэтому, мне кажется, начиная с семьи, детского сада, школы – всего того, что является источником воспитания и образования, мы воспринимаем образование как целостность прежде всего не учебной деятельности, а целостность действительно души. Необходимо задать такой вопрос: «Хотите, это будет тематическая беседа, хотите – сочинение “Для чего человек пришел в жизнь?”».
   Для чего он пришел в жизнь? Чем раньше зададим этот вопрос родителям – везде, на всех ступенях, тем скорее услышим ответы. А коль ответы будут, то будет и восприятие этих ответов. Понимаете, это в церкви звучит, но и там Евангелие, слова священника, сказанные после службы, проповеди каждый воспринимает действительно так, как услышит. Тем не менее простой вопрос: для чего человек пришел в жизнь? Мне кажется, это каждому должно быть, важно, значимо и понятно. Значимо – самое главное. А что понятно, это неверно сказала. Нет, это не каждому понятно. Для понимания и принятия этого вопроса иногда нужна целая жизнь.
   Донести простое понятие: «для чего ты пришел в жизнь» – необходимо, мне кажется, на всех этапах. Нет этапа маленького ребенка, его нет, это уже человек. Потому что родителям этого ребенка надо с первых дней понимать, для чего он пришел в эту жизнь и что они, как родители, должны сделать. Поэтому, мне кажется, если бы задавали этот вопрос на всех уровнях и всем поколениям, может быть, скорее бы души наши созрели, меньше было бы у нас разводов, меньше убитых детей. Меньше было бы того, от чего мир сегодня никак не может восстановиться.
   Д. С.: А есть, на ваш взгляд, хорошая книга, которую можно было бы порекомендовать молодым родителям?
   Т. В.: Батюшка! Есть прекрасная книга Паисия Святогорца «С любовью и болью к современному человеку».
   Д. С.: Это да!
   Т. В.: Там очень много для родителей есть. С такой любовью написано, с такой простотой и ясностью. Мне кажется, эта книга полезна для любого состояния души.
   Д. С.: А с точки зрения понимания возрастной психологии дитяти?
   Т. В.: Батюшка, знаете, был замечательный педагог, я, правда, не знаю, был ли он православным человеком, но вся жизнь его была действительно как подвиг – время было страшное. Это Василий Александрович Сухомлинский. Его книга «Сердце отдаю детям».
   Д. С.: Да!
   Т. В.: Там ни слова о Боге, казалось бы, но там вся жизнь. Вся жизнь как служение Богу через детей. Такой любовью, такой мудростью, таким терпением пронизана эта книга! Она давно уже не переиздается, где-то в 1970–1980-х, наверное, вышла.
   Д. С.: В 1970-х, по-моему.
   Т. В.: Так давно… Но книга эта для многих родителей, мне кажется, была бы полезной, потому что эта книга – любовь. И там такие простые советы: не открывайте ребенку окно знаний сразу – открывайте постепенно. Проводите уроки на природе, показывайте ему гармонию. Ребенок сорвал цветок с клумбы? Не кричите, не зовите милицию, посадите этот цветок назад, поухаживайте за ним, полейте его.
   Понимаете, эта книга очень светлая, она очень-очень светлая. Он сам пережил такую трагедию – его жена была повешена.
   Д. С.: Да.
   Т. В.: И тем не менее человек, имеющий академическое звание, остался в обыкновенной сельской школе и всю свою жизнь посвятил деткам. Деткам послевоенным, трудным, очень многие без отцов остались. Книга «Сердце отдаю детям» очень добрая, поразительно, и родителям я бы посоветовала прочитать ее. Она действительно о сердце, отданном детям. Не знаю, был ли он верующим, православным, но жизнь свою он прожил как верующий человек.
   Д. С.: Все-таки он дитя еще той культуры. Человек, переживший войну. Это люди, которые эту войну и выиграли. Это совсем другой народ.
   Т. В.: И ушедшие от карьеры, от городской суеты, от академических кругов, так сказать, ушедшие в глубину, в деревню.
   Д. С.: Он вкусил такой, как это сказать, живой жизни. Я тоже не так давно осознал, что нет ничего слаще, чем заниматься детьми.
//-- Каждый день среди святых --//
   Т. В.: Это самое интересное с точки зрения применения своей жизни, и это действительно возводит саму семью на первичную смысловую высоту. Это не просто время пришло – поженились, родили детей, что-то в этом есть стержневое! Поднялись на высоту воспитания душ своих детей.
   В своей жизни я тоже пришла к такой глубинной мысли. Я говорю «тоже», потому что к ней надо прийти через всю большую жизнь, потому что в жизни хотелось то зарплату побольше, то работу поинтереснее. А получилось так, что всю жизнь вокруг меня детство: детский сад, преподавательская и научная работа. Это были пути, которые вели к содержанию работы, они не отвлекали, они были вкладом в понимание этого служения.
   Но что удивительно, став зрелым человеком, я поняла, насколько счастлива, работая с детьми: я каждый день нахожусь среди святых. Ведь дети до пяти лет святы, по крайней мере они безгрешны, скажем так. Батюшка, представляете, я половину жизни жила среди безгрешных, святых детей. До сих пор я могу бегать, изображать ворону, прыгать, лазить, я забываю о своем возрасте. Вы знаете, это так чудесно – сохранить свою душу детством. Много лет соприкасаясь с детьми, я испытываю благодарность Богу за доверие, оказанное мне, за чудо открытия детских тайн и переживаний. Общение с детьми дало мне душевную гибкость, способность быть близкой и понимающей. В беседах с детьми очень важна тональность, слово не с высоты, а из глубины сердца! Надо не обличать ребенка, а любить и понимать.
   Когда мы общаемся с детьми, на нас возложена огромная нравственная ответственность за каждое слово, за каждый помысел. Так мы воспитываем и свою собственную душу!
   Приведу один пример, вы поймете. Я пришла после болезни, проводила у детей так называемый урок общения. Он очень добрый, давал ребятам возможность побегать, поиграть, пошуметь. Они приносили игрушки, эти игрушки рассказывали истории о разных ситуациях, и мы вместе решали, как здесь лучше поступить. Это не этикет ни в коей мере, это действительно подведение ребенка, решение, как надо поступить в этой ситуации.
   И вот я пришла после болезни, меня встретили радостные дети и так расшумелись… Я говорю: «Все, занятия я проводить не буду». Все сели тихо. И вдруг один ребенок мне говорит: «Вы знаете, Татьяна Владимировна, это нечестно. Мы вас столько ждали, а вы обиделись». Вот был урок! Не в бровь, а в глаз!
   Я, конечно, тут же подхватилась и сказала: «Нет, ребята, мы сейчас будем продолжать. Мы будем играть, будем рассказывать сказку». Я столько уроков, батюшка, получила, и знаете, какой самый главный? Уметь слышать ребенка. Ведь дети, они как лакмусовая бумажка: удивительным образом чувствуют человека намного тоньше, чем мы.
   Д. С.: Да, это я уловил очень давно.
   Т. В.: Это просто чудо!
   Д. С.: Даже так: входит завуч с новым учителем и говорит: «Дети! Вот ваш новый учитель». Допустим, географии. Доли секунды, и они уже этого учителя знают насквозь.
   Т. В.: Оценили.
   Д. С.: Можно ли при нем шуметь, строгий ли, или можно на головах ходить – моментально и безошибочно.
   Т. В.: Поэтому я и говорю, что в детстве и вообще с детьми – это милость Божья, что нам дана работа и тем более семья. Когда сегодня мы так стремимся в семью взять няню, устроить малыша в детский сад, бьемся за место в нем, мне хочется сказать: «Зачем мы бьемся, за что мы бьемся?» Мы лишаем себя возможности в этой святости побыть, пожить, почувствовать ее.
   Это такое маленькое чудо! Я гуляла сегодня с внуком. Чудо, как он смотрит на детей, на людей, как он заглядывает в глаза, стоит долго и рассматривает, а потом бежит, весело играет. Одно наблюдение как много дает для души – какие оно дает мир и радость.
   Д. С.: А ведь это ребенок. Сейчас после лета приезжают, не было два месяца, я на них смотрю – другие.
   Т. В.: Заново, все надо начинать заново.
   Д. С.: Все по-другому, и это же гораздо интересней, чем какая-то неизменная вещь.
   Т. В.: А самое главное, что мы вместе с ними меняемся, растем. Я все время говорю: дети – это звоночек твоей совести. Был случай в моей практике. Девочка расшалилась, и я очень строго ей сказала: «Лиза, ты очень плохо себя ведешь, ты меня сегодня огорчила, и я бы не хотела больше с тобой встречаться на занятиях».
   Лиза отошла, ничего не сказала, а мне говорят: «Татьяна Владимировна, у нее сегодня день рождения». Это опять урок: быть внимательнее. Я же не спросила Лизу: «Что сегодня с тобой? Почему ты сегодня такая непослушная, что с тобой произошло?» И она бы сказала: «У меня сегодня день рождения, у меня праздник». Я бы этот праздник, конечно же, обставила празднично, обыграла бы. А вместо этого ребенку в день рождения своей нотацией испортила настроение.
   Уроки на уроках дети дают бесконечно, и это не зависит от того, где ты выросла, что ты опытная. Дети – это бесконечный урок в хорошем смысле этого слова. Это такая благодарность! Почему я и говорю: я очень скучаю по детям. Я именно скучаю по ним, по этой работе, по беседе с ними. С их родителями. Когда меня дома иногда ругают: «Что ты там носишься? Какое тебе дело?» – я говорю: «Я так благодарна всем, кто ко мне приходит».
   Я благодарна, потому что начинаю понимать, что я могу дать, а чего не могу, что мне надо просить у Бога в прямом смысле как откровения, как открытия, над чем мне надо задуматься, о чем поговорить с батюшкой. Мне еще надо душой дорасти до ответа этому родителю, и мысли мои такие: «Тебе еще расти, тебе думать, думать, думать до конца дней твоих, думать и становиться лучше».
//-- Как папа, как мама… --//
   Д. С.: Есть еще одна проблема: выходят замуж и женятся еще в таком неготовом виде, что практически детство улетает и ребенок растет сам. Вот как с этим быть? Конечно, уча, мы учимся, что-то невольно человек постигает. Даже если есть няня – все-таки приходит, – какие-то наблюдения есть. Но в целом беспомощность. В основном детей не взращивают, заранее имея какой-то образ. То есть не образовывают его, представляя, каким хотелось бы его видеть, а просто пасут. Что вырастет?
   Т. В.: Ну да, как папа, как мама.
   Д. С.: А хорошо ли это папа делает? Может быть, лучше, чтобы он не делал как папа?
   Т. В.: Да, батюшка, я с вами полностью согласна. А здесь есть еще такой вопрос. Когда мы сказали: «Он делает как папа», то поставили сразу точечку, показали, что он же на папу похож. Но мы не поставили самый главный вопрос: «Действительно ли папа делает хорошо?» И еще: «А что надо сделать, чтобы…»
   Вы же осуждаете ребенка: он делает как папа в данной ситуации. Вот вы говорите, что он такой же гневливый, как папа. А что надо сделать, чтобы малыш не был гневливым? Над чем вы должны сейчас работать? Ведь, поставив эту точку – как кто-то, я отказываюсь от поиска проблемы.
   Д. С.: Да.
   Т. В.: Я отказываюсь от решения этой проблемы.
   Д. С.: Некоторая обреченность.
   Т. В.: Да. Ребенок как он. Но мы ставим и другой акцент. До тех пор пока в семье не обрежется эта ниточка гневливости, кто-то же должен разорвать ее. В противном случае она нарастает и гнев переходит в психическую поврежденность человеческой души и разума прежде всего. Кто-то должен оставить ребенка! Вы видите – он как папа, значит, воспитывайте, чтобы он не стал в данной ситуации повторять папину немощь, чтобы он стал другим – выдержанным.
   Надо семье давать рекомендации по компенсации аномальных форм поведения: рассмотреть себя, рассмотреть свои немощи. Все, что в ребенке видите, – это ваша немощь, это не как папа, это то, от чего папа должен отказаться, а не считать, что это хорошо. Нет, откажитесь от этого всеми силами, стиснув зубы. Пускай у вас не получается – просите, молите, отказывайте, тогда ребенок не будет как папа, он перестанет делать то, что делает папа.
   Очень многие приходят и говорят: «Вот ребенок такой, такой и такой, он ворует, он крадет» – это вообще тема очень больная и сегодня очень актуальная. Но вы на себя посмотрите: вы не брали ничего чужого? Мысль чужую не взяли, время чужое не взяли? Начните с себя, тогда потихоньку и здесь будет что-то меняться.
   Тогда вы будете иметь право сказать, что этой немощи не должно быть у тебя, потому что мы изо всех сил стараемся ею не обладать. Когда мы устанавливаем, что похожи на кого-то, мы не должны считать это итогом, заключительным аккордом в воспитании. Мы, изменив себя – только изменив, должны сделать все, чтобы этого отрицательного итога в наших детях не было. Сами изменить мы ничего не можем, но знаем, как меняется человек через таинства, которые даны нам Богом.
//-- Вы делаете не так… --//
   Д. С.: Кстати, вы упомянули детское воровство. Да, с девяти лет дети начинают воровать. Но огромная составляющая в этом – их недолюбленность, недоласканность.
   Т. В.: И недоданность.
   Д. С.: Да.
   Т. В.: Не материальная недоданность, я правильно, батюшка, сказала?
   Д. С.: И они ищут суррогатов. Украл 20 копеек – купил чипсы. И эти вещи, которые они украли или купили, они сразу раздают людям.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: Чтобы взамен получить любовь.
   Т. В.: Авторитет, любовь, значимость.
   Д. С.: Любовь, да. А ведь в семье должно быть в избытке любви.
   Т. В.: Должно быть, но…
   Д. С.: Когда я оказываюсь в какой-то ситуации, где есть дети, мама, и вижу эти ужасающие педагогические ошибки, а лучше сказать, просто вредительство, у меня душа разрывается. А подойти и сказать: «Вы делаете не так…»
   Т. В.: О чем вы говорите?
   Д. С.: Сразу глаза из орбит.
   Т. В.: Это то, о чем мы говорили. Попробуйте подойти и сказать – что получите в ответ?
   Д. С.: Да нет, я не подхожу. Просто это тоже как-то странно, потому что человек – существо разумное… Есть же Корчак, Сухомлинский, Песталоцци, Макаренко.
   Т. В.: Да, Януш Корчак – удивительный врач, педагог, психолог, удивительный человек!
   Д. С.: И наверняка среди родственников не одни злодеи. И в школе у каждого в классе хоть один нормальный учитель был.
   Т. В.: Конечно, был, батюшка, ну конечно, был.
   Д. С.: Но почему-то на ребенка изливается море раздражения, обиды, к нему предъявляются какие-то ужасающие невыполнимые требования. Какая-то дикость. Вот у хомяков таких глупостей не встретишь, но получается, что человек намного глупее себя ведет, чем хомяк, или шиншилла, или какие еще бывают существа в доме.
   Т. В.: Батюшка, мы опять подходим к важной проблеме – незнанию того, что ребенок действительно чего-то не получил, чего-то ему мы, взрослые, недодали… Нет, конечно, такого, что до трех лет недолюбили, поэтому он такой сложный. Но тем не менее по опыту мы знаем: у детей, которые, скажем так, до трех лет были либо общественными, либо отчужденными детьми, наблюдаются проблемы во взаимоотношениях не только с родителями, но и с окружающим миром.
   То есть нет страха потерять родителей, огорчить их, принести им боль. Все-таки любовь получается недоданной. А она чаще всего бывает недодана из-за причин, которые мы можем даже перечислить. Либо это действительно неполная семья, где бросили, ушли, либо безумная занятость на работе, либо, так сказать, социальная мотивация: «мне надо стать…», «я должна на работе…».
   Должна дома, перед ребенком – там долг, который не имеет материальной ценности, он бесконечен, потому что простирается на всю человеческую жизнь. Недодали здесь – недополучим потом, дальше.
//-- Я мамин и папин --//
   Д. С.: А есть какой-то прием, чтобы молодой маме, а лучше и папе показать, что взаимоотношения, взаимодействие с твоим собственным дитятей гораздо богаче, чем карьера, престиж, жалованье.
   Т. В.: Есть, батюшка. Часто, когда выступаю перед родителями, говорю: «Есть такой тест. Когда вы приходите домой, открываете дверь, что первым делает ребенок? Он бежит в сумку смотрит или несет вам тапочки?»
   Д. С.: Ну ясно, в сумку.
   Т. В.: А вот и неясно. Я, например, видела сегодня: приехал папа к сыну и сын несет тапочки. Значит, услышали этот тест. Сначала позаботиться! А чтобы позаботились, научи этого ребенка, что мамочка с папой – главные. Они есть – и есть все: любовь, забота, защита, кусок хлеба, игрушка. Все есть. Ведь независимо от того, богат ты или нищ, есть папа с мамой, и это такой замкнутый круг. И на вопрос «Ты чей?» что мы услышим от деток? Мы должны услышать: «Я мамин и папин». Мы должны это услышать!
   Д. С.: Мапин.
   Т. В.: Да-да. А девочка одна сказала: «Я кошкина», у нее главная была в доме кошка. Всю любовь она отдала кошке – не маме и не папе. Вы понимаете? Надо задуматься: «А почему кошка? Где мы с вами? Где мамочка и папочка?» Как можно раньше нужно говорить родителям: «Тяните одеяло любви на себя, не отдавайте ребенка другим, на себя в хорошем смысле слова».
   Почему нам надо слушать папу? Потому что папе дано знать от Бога, что тебе полезно, а что опасно, что для тебя самое главное. Без послушания, без разрешения не надо ничего делать. Вот асфальт, но если папа сказал: «Не выходить» – не выходи. Вот вонючее топкое болото, если папа сказал: «Иди» – иди, ничего не будет, вот так надо.
   А мамочка? Мамочка самая добрая, терпеливая, ласковая, мудрая. Поэтому храним, бережем маму. Всегда посмотри в глаза мамочке, на ее руки. Устала – помоги ей. Скажи: «Мамочка, давай помогу, отдохни?» Скажете: идиллия, иллюзия? Идиллия и иллюзия до тех пор, пока мы не стали это использовать в воспитании. Сумели заложить значимость нашей родительской любви! Сумели воспитать отклик в душе нашего ребенка в виде вашего главенства, вашей единственности, вашей всезнающей мудрости – значит, получили результат! В основу решений ребенка должен быть заложен единственный мотив: что сказал бы папа и что сказала бы мама? Ваша мудрая, простая, подчас строгая и требовательная любовь станет компасом на жизненных перекрестках.
   Послушание родителям – это залог того, что с ребенком многого может не случиться, когда он пойдет путем проб и ошибок. Потому что он спросит: «Мама, папа, благословляете?» И если нет благословения – может, будет ругаться, обижаться, но не переступит. Страшно, потому что воспитан в послушании отцу и маме, потому что над ними Бог.
   И папе, и маме Богом дано знать, что тебе лучше. Тебе же Бог выбрал родителей! Им же Господь когда-то определил, что они будут твоими родителями. Не ты, а Господь их определил. Значит, дал им те знания, которые помогут тебе войти в жизнь вечную, бесконечную, где нет ни печали, ни болезни, ни воздыхания!
   Надо говорить молодым семьям: «Научитесь влюблять детей своих в себя». Мне часто говорят: «Татьяна, ну это, понимаете ли, нескромно». Да вы не беспокойтесь о скромности. Когда вы сказали, что самый мудрый, самым мудрым и захотите быть. Сказали, что самый сильный, – и сильным захотите быть по отношению к ребенку. Вы не бойтесь этих слов, потому что за этими словами стремление подняться для того, чтобы ребенок сказал: «Мой папа!»
   Д. С.: Вот здесь можно добавить такие слова: «самые для тебя».
   Т. В.: Да, батюшка, только да.
   Д. С.: Тогда вроде снимаются все эти, так сказать, заботы о скромности.
   Т. В.: Конечно. И еще один момент: никогда не отвечайте ребенку небрежно, в затылок или в ухо. Тысячу раз об этом говорю: глаза в глаза, секундочка одна, но вы ответили на вопрос вашего ребенка. Еще тест такой для вас, мои дорогие родители. Если вы разговариваете по телефону, а ребенок вас теребит – значит, вы недодали. Если беседуете, а ребенок вас теребит – значит, вы недодали.
   Когда додано общение – дана в общении та самая любовь, понимание, ребенок не будет вас теребить, он потерпит. Он обязательно немножко, но потерпит. Когда он вас теребит, вы с подружкой внимательно беседуете, вы с ней милы, ласковы, веселы, а ребенку: «Подожди, отстань, сейчас». Какие вы слова-то говорите – «подожди», «отстань», «сейчас»! А надо положить трубочку телефонную и сказать: «Радость моя, что ты хотел мне сказать? Я тебя слушаю».
   Д. С.: Ну ой.
   Т. В.: Батюшка, вот за этим «ой» стоит очень многое. Малыш насыщается тем, что он всегда слышимый, видимый, что ради него телефонную трубку положат.
   Д. С.: Это конечно. Как, но вот как?
   Т. В.: Пускай попробует.
   Д. С.: Наоборот, очень часто наблюдаю такую сцену: ребенок ведет себя, так сказать, вопреки ожиданиям мамы. Мама смотрит, как реагируют другие, и начинает в угоду им истязать свое дитя. Вот это тоже странно.
   Т. В.: А это оттого, что надо понять простое правило: воспитывать надо дома. Воспитание – интимный процесс, а на людях надо потерпеть позор, понести все то, что ты сейчас получаешь.
   Д. С.: А она позор не хочет терпеть и иногда просто теряется. Ребенок начинает в храме дико орать – возьми его и вынеси на улицу.
   Т. В.: Значит, возьми и выйди. Совершенно верно.
   Д. С.: В голову это не приходит, начинает крылышками хлопать.
   Т. В.: Да, возьми. Во-первых, не помешай никому, это храм – здесь вообще особые отношения, здесь надо в охапку и выйти, дабы никому не помешать. А в магазинных ситуациях – либо в охапку, либо удовлетворяете вопросы, которые он к тебе предъявляет, просьбы, требования, а уже дома разбирайтесь. Но воспитывать только дома!
   Я приведу пример: убирая деревенский храм, один папа демонстративно воспитывает свою взрослую дочку. А девочка – очень целостная, сильная натура. «Нет, ты скажи: “Папочка!”» – говорит он вслух, громко, чтобы мы все слышали, как надо воспитывать. Еще раз сказал громче: «Скажи: “Да, папочка”». И девочка выдавливает из себя: «Да, папочка». А я подумала: как страшно!
   Д. С.: Бедный папочка.
   Т. В.: Да. Как страшно. Не надо так.
   Д. С.: Тут самоутверждение в собственной гордости, больше ни в чем, а остальное все вред приносит.
   Т. В.: Так оно идет, батюшка, самоутверждение – в собственных детях. Мы даем детям сегодня массивные псевдознания, стараемся нагрузить, перегрузить знаниями. Не даем музыку, не даем живопись. Это меньше, не так ярко и не сразу проявится, а вот знания – удивить кого-то, что он знает английский фунт или американский доллар. Ему три года, а он уже говорит – вот этим мы гордимся!
   Такие знания мертвенные. Законы дидактики никто не отменял: знания должны быть действенными и нравственными. Но мы же, родители, и не знаем таких слов: «действенными» и «нравственными». А еще системными и систематическими. То есть знания нужно пополнять от простых к сложным, и регулярно. Не для того, чтобы удивить, а для того, чтобы развить ребенка и воспитать в знаниях. Знания, данные без воспитания, – это мертвечина, которая разрушает душу.
   Вот эти правила мне бы так хотелось напомнить родителям: давайте знания, которые полезны душе и разуму, не мозгам, а разуму, разумному уму. Тогда малыш начинает использовать эти знания так, как должно. Приведу маленький пример, тоже из своей практики. Я создала проективный маленький опросник о том, как дети относятся к тому, как не ругают, а порицают их родители за неблаговидный поступок. И как дети к этому относятся?
   Одна девочка отвечает, так хорошо отвечает, так красиво отвечает, так все правильно: «Да, папа и мама правильно меня ругают». Очень хорошо, прямо молодец. А потом говорит: «Татьяна Владимировна, я хорошо ответила?» – «Маша, очень хорошо». – «Но знаете, Татьяна Владимировна, когда я вырасту, я не буду орать и ведром холодной воды обливать». В этом нет ничего особенного: облила мама холодной водой, может быть, чтобы девочка не впала в истерику. Но сам ребенок уже понимает, что здесь надо неискренне сказать, защитить своих родителей. Ведь это хороший момент.
   И смотрите, она не хочет выносить мусор из избы, она закрывает своих родителей. «Я хорошо ответила?» – «Очень хорошо, Маша! А ты так будешь?» – «А я не буду орать и обливать». Тем не менее в этом, казалось бы, негативном нюансе скрыта плюсовая родительская позиция. Они все равно воспитали девочку в любви к себе. Понимаете, она их защищает, она не открывает, она не обсуждает согласие – несогласие, она их защищает. Вот как такая маленькая проективная методичка помогает.
//-- Важные «мелочи» --//
   Т. В.: А еще я задала вопрос: «Сколько будет у тебя детей, когда ты вырастешь?» И только один ребенок из 30 ответил: «Их будет столько, сколько будет». Одна девочка написала: «Нисколько, они гадят». Слово какое, чувствуете? Вот оно, слово родительское, как ребенок уловил: гадят! Дети не гадят, а у ребенка они, как кошка, как собака, как животное, гадят. Конечно, сразу идут беседы для родителей, не называя детей.
   Д. С.: Ну да. А дети – одна сплошная проблема, мешают жить.
   Т. В.: Нет, а потом гадят. «Их нисколько не будет». Понимаете, опять это родительское воспитание, которое уже внесено в душу шестилетнего ребенка. Вот с чем эта девочка будет выходить в жизнь, с таким вот узелочком? С чем она будет выходить в мир своей жизни? Допустим, холодная девочка и у нее не получается дружить с ребятами, со взрослыми тоже. Но ведь это мы, родители, этим холодом обдали. Отвечая и глядя в глаза ребенку, можно ли ответить злобно? По сути, это невозможно. И не должно быть!
   Д. С.: Но твоя внутренняя злоба, раздражение ставят преграды, не дают это увидеть.
   Т. В.: Как можно протянуть к ребенку злую руку? Только когда твоя злоба тебя переполняет. Ну так нельзя ее протягивать, в злобе не рождается понимание.
   Д. С.: Да.
   Т. В.: Мне бы хотелось родителям сказать: когда вы в таком состоянии, не прикасайтесь к ребенку! Не надо ему видеть вашу злобу, иначе он ее будет видеть везде и во всех. Как только мы перестаем видеть в детях любимых детей, мы перестаем быть родителями.
   Д. С.: Ну да.
   Т. В.: В ребенке надо видеть лишь ребенка! А болезни и все остальное – это уже потом, потом. Понимаете, поэтому и здесь так же: когда ребенок упражняется, научается видеть злобное лицо – он его отражает, он его повторит обязательно. Он повторит сначала внешнее выражение, а потом и внутреннее состояние.
   Мои дорогие родители, что вы сами даете видеть каждый раз своему ребенку, когда он глядит на вас? Злобу, раздражение, безразличие, лицемерие или действительно внимание? Всего-то секундочку одну, ведь нужна всего одна секундочка: «Я слышу тебя, я тебя слышу». Всего-то и надо, а это дорогого стоит. Вот тогда многие проблемы действительно уйдут.
   Они уйдут, потому что ребенок, выросший в любви, в том, что его слышат, придет домой, а не в подворотню к Петьке искать совета, как поступить. Он придет к тем, о ком знает, что они услышат, примут его. И более того, знаю, что у человека нет возраста насыщенности, пресыщенности словами «ты любим, ты нужен, ты дорог». Оказывается, во всяком возрасте это важно слышать. Может быть, не так прямо, но это очень нужно. Надо дарить любовь. Любовь – это дар.
   Д. С.: А потом ведь есть разные транспорты, которые это передают, – и взгляд, и прикосновения.
   Т. В.: Да, это отношения.
   Д. С.: А еще улыбка и что хочешь. Человеческий арсенал огромен. Я всегда удивлялся тому, какое значение люди придают открыткам. Для меня это никогда не представляло ценности – некая формальность. А вот то, что человек вспомнил, прислал, поздравил, многих греет полгода, до следующего праздника.
   Т. В.: Да, батюшка.
   Д. С.: Оказывается, это много значит.
   Т. В.: Это важно.
   Д. С.: А как женщины на цветы реагируют! Ну подумаешь, букет цветов за 300 рублей – это сейчас, тогда вообще три рубля. А оказывается, что-то такое происходит… Хотя, казалось бы, обычная вещь.
   Т. В.: Для души ведь нет стандартов в выражении любви, заботы, значимости, внимания. Всякий, кто оказывается рядом, около тебя, должен быть значим и интересен. Поэтому так важна родительская чуткость.
   Д. С.: Все равно в это привносится что-то уникальное.
   Т. В.: Да, уникальность во внимании, чуткости, заботе. Это все называется любовью и добротой. Человеку всегда нужно чувствовать, что он любим, значим, важен для кого-то, что о нем помнят, особенно дети. Батюшка, я говорю, нет возраста у детей, когда можно сказать: «Ну что тебе говорить? Ты большой дядька, ты же знаешь…» Знает, но, оказывается, все равно ждет, чтобы сказали: «Ты у нас любимый, ты наш сын».
   Все равно эти слова нужны, очень нужны. Я недавно это более остро поняла, более глубоко и емко, и поняла, что надо эти слова дарить. Вы правильно сказали, какие будут слова, как они будут произнесены, но они обязательно должны быть услышаны, должны быть отданы. А мы подчас выясняем с нашими детьми отношения: «Я для тебя столько сделала», «Я ради тебя…» – вот этого не надо. Мне кажется, эти слова нельзя говорить детям. Лучше так: «Храни нас, мы Богом даны».
   Д. С.: Да, мне тоже кажется, что никогда, потому что это все перечеркивает…
   Т. В.: Это все перечеркивает, потому что какие-то подсчеты начинаются.
   Д. С.: Потому что все воспоминания об этом будут вызывать раздражение. То есть это все равно, что раскаяться в хорошем поступке.
   Т. В.: Да, батюшка. Понимаете, и какая-то меркантильность в этих словах «Я – тебе, а ты – мне». И вот тогда приходит на память образ собаки, которая ушла. Которая любила только за то, что ты есть. Ты не впускал ее в дом, а она тебя любила, она тебя любила за все: за невнимание, забывчивость. Я иногда думаю: животные нам Богом даны как братья наши меньшие, чтобы мы учились у них никогда не произносить слова: «Я тебе столько сделала, а ты мне…» Сегодня, когда смотришь, как дети подают на родителей в суд, родители – на детей в суд, – это страшно. С этого начинается деградация нашего общества.
   Д. С.: Да уже, по-моему, кончается этим.
//-- Ребенок заряжен на добро --//
   Д. С.: Тут вот какой еще аспект, тоже очень важный. В завершение хотелось бы его коснуться. Человек может уверовать, воцерковиться, прочесть хорошие книги. Но не сможет стать христианином, если в детстве он не почувствовал любовь, добро. Для него это будет какое-то формальное, может быть, фарисейское, поверхностное освоение иероглифов, которые обозначают христианские ценности. Но христианином он не может стать. Вот мы поговорили чуть-чуть о Сухомлинском. Мы не знаем, какие у него были взаимоотношения с Богом. Но он знал душой подлинное добро… несмотря на то что пережил такое, что другой бы на его месте удавился. А он это все пережил и нашел, куда свою любовь направить. Она у него была воспитана. И на это может нанизаться христианство. Сейчас очень большая проблема: человек ходит в церковь, он среду, пятницу постится, читает правило, каждое воскресенье причащается, но он не христианин.
   Т. В.: Батюшка, я не совсем согласна. Я немножечко другой пример приведу. Ведь в жизни всякое случается: может быть, вы были лишены родителей, жили в доме ребенка. Погибли родители, ребенок не получил родительской любви, которая была волей случая у него отобрана. Мы знаем много случаев, когда дети растут сиротами. Но у сироты радостно бьется сердце, когда он видит детский дом, любовь к людям переполняет душу.
   Д. С.: Да, но это потому, что он там эту любовь увидел, услышал и почувствовал.
   Т. В.: Я не знаю, была ли эта любовь кем-то дана. Мне кажется, она дана от Бога свыше.
   Д. С.: Душа по природе христианка, и в человеке все это как некий музыкальный инструмент, на котором никто не играет, но может играть.
   Т. В.: Да.
   Д. С.: И при встречах разных – с птичкой, бабочкой, собачкой, воспитателем. Или просто идет группа детей, держатся за ручки, впереди воспитатель, сзади помощник воспитателя. И милиционер улыбнулся этим детям, и вот добро в малыше начинает оживать. Струны зазвучали! Милиционер суровый человек, с известной долей цинизма, потому что все время с нарушениями какими-нибудь встречается, на страже стоит. И вдруг – дети! Ребенок заряжен на добро. Поэтому он начинает питаться из других источников. Если нет папы, нет мамы, он все равно что-то находит.
   Т. В.: Улавливает тепло, однозначно.
   Д. С.: Это может быть тренер, например, в секции самбо.
   Т. В.: Нет, я объясню: солнечная батарейка, она все равно заряд свой набирает, чтобы потом отдать добром, радостью. И дети ведь действительно народ очень жизнерадостный. Они жизнерадостные настолько, что я поражаюсь. Вот слезки, а через секунду уже радость и забыты все слезки. Поэтому ребенка испортить трудно, но, к сожалению, мы их портим. Мы портим невниманием, мы портим самим своим поведением.
   Д. С.: Системно и…
   Т. В.: Систематически.
   Д. С.: Систематически.
   Т. В.: Точно, батюшка. Давайте в заключение скажем, что мы будем системно и систематически помнить о том, что мы родители. И что мы системно и систематически каждый день формируем ребенка как величайшее творение Божье – для Бога, для Неба, а на земле – для людей. Потому что когда мы говорим «для Бога, для Неба», а для людей черствый и холодный, – не будет тогда Неба у наших детей. И вот, дорогие мои родители, каждый день, каждый день для служения, а служение приведет и к Небу, и к Богу.
   Д. С.: Я надеюсь, вы услышали? Потому что Господь не взыщет с тебя за то, академик ты или всего лишь доктор наук. А вот за детей уже здесь нам придется очень много потерпеть. Это знак того, зря жизнь прожита или не зря. Это очень важно, каковы твои дети. Давайте над этим задумаемся. Спасибо, Татьяна Владимировна.

Воспитание детей как главное служение семьи

   Далее мы приводим беседу, состоявшуюся на телевидении.
   – Сейчас я приглашаю за этот стол Татьяну Владимировну Воробьеву – детского психолога, сотрудника одного из наших детских домов, которым непосредственно занимается отец Димитрий Смирнов. Ее мы знаем очень давно. Как-то видел Татьяну Владимировну в видеоблоге батюшки – всегда невероятно интересно ее слушать. Появляется масса вопросов, хочется продолжать общение. Я рекомендую вам Татьяну Владимировну как большого специалиста в детской психологии.
   – Мое сообщение будет небольшим. А появилось оно как результат ежедневных встреч с детьми, с семьями и с теми проблемами, с которыми мы сталкиваемся.
   Как воспитать? Семья – это ячейка. Но семья – это и Голгофа. Семья – это крест. А сегодняшняя семья – это просто подвиг. Донести до конца, не развалиться, не разбежаться, не испугаться, не предать. С этими проблемами, с этими вопросами через детей мне очень часто приходится сталкиваться.
   Хочу сказать о частностях, которые могут помочь в решении этих вопросов. Простите меня за маленький экскурс в психологию. Но это, наверное, надо сделать. Ребенок до своего полового созревания проходит несколько возрастных кризисов. Первый такой кризис наблюдается в три года – «я сам». В психологии называется иначе: идентификация себя по полу. «Ты – мальчик». Что в это время нужно сделать родителям? Определить пол.
   Сейчас отец Максим сказал о гендерной теории. Она засорила и замусорила и образование, и психологию. А ведь воспитание мальчика и девочки в России всегда было понятным. «Ты – мальчик». Это первый акцент, который мы должны сделать в семье. Уже в три года. Этот кризис начинается у кого-то пораньше, у кого-то попозже, у кого-то длится две недели, у кого-то полгода.
   Главная задача – определить, кто ты, девочка или мальчик. И тогда осуществляется правильное психофизиологическое, гормональное, эндокринное и, самое главное, общечеловеческое понимание. «Я – мальчишка, значит, у меня должны быть штаны, у меня должен быть кораблик в руке, мужские игрушки» и т. п.
   В пять лет новый кризис, который дает удивительный толчок к развитию мышления ребенка. В психологии это называется психическим творческим познавательным процессом. Он дает возможность отвечать за свои поступки, предвосхищать результат своих действий. И задача для нас, родителей, – начинать вкладывать. А что дать, чтобы вкладывать? Каким должен быть мальчик? Какой должна быть девочка? Когда возникают росточки будущей проблемы или, наоборот, решения этой проблемы? От трех до пяти лет.
   Каким должен быть мальчик? Какие черты характера у него должны быть? Кто их привнесет? Отец, мама. И пускай подчас мы сами не обладаем этими качествами, к сожалению, не надо бояться идеализации. Из большого маленькое прорастет. А вот когда ничего не говорим, то ничего не прорастет. Поэтому каким должен быть сын? Он должен быть ответственным, объясняйте ему: «Ты отвечаешь за все!» Вкладывайте это сегодня и сейчас. Не тогда, когда ему 18 и 25 лет, а он только начинает понимать, что это он должен заработать кусок хлеба, он должен защитить семью. Мальчишки к этому не готовы, их этому не учили.
   Задача наша уже в этом возрасте – заявлять о главенстве по ответственности. Одна мама говорит: «Вы знаете, он такой избалованный, не ест кашу, ничего не делает». Потому что вы говорите ему: «Ешь, сыночек». Вы скажите ему другие слова: «Сын, ты же защитник, где твои силы, если я даже за тебя ложку держу». Учите сейчас. Это трудно? Если сказать: «А ты удержи ее, покажи мне, как ты можешь» – это мотивация другая – мотивация силы, необходимой в будущем для создания своей семьи, служения Отечеству. И не надо бояться этих больших слов. Мы подчас так боимся произнести словосочетание «любовь к Родине», а его надо говорить. Да, любовь к Родине – не шовинизм, не национализм, а патриотизм. Любовь к своему дому.
   Любить свои игрушки. «Мой ребенок жадный, он не дает свои игрушки». Слово «жадность» вы сказали, вы внесли это качество в его характер. Жадность. А он не жадный, это часть его дома. И когда вы требуете от малыша, которому еще нет 5–7 лет, чтобы он не был жадным, вы требуете невозможного. Вы тихонечко ломаете душу ребенка. А это его дом.
   Не случайно мы говорим: давайте детям, которые приходят в детские учреждения, детские дома, детские сады, игрушку из дома, давайте ему свое, то, что он любит, потому что это частичка его дома, это то, что ему близко, что пахнет домом. Был мальчишка с носовым платком. Это мама ему чем-то душила. Он быстро привык.
   А какой должна быть девочка? Самой терпеливой. Семья во многом зиждется на терпении женщины. Сумеет преодолеть, сумеет пройти и бедность, и падения супруга, и нехватку куска хлеба, и то, что муж не самый талантливый, не самый умный и не самый перспективный, не бизнесмен… и если она сумеет любить того, кто дан, то семья будет сохранена.
   Девочку мы должны с младых ногтей воспитывать девочкой. А девочка – это прежде всего чуткость, забота, внимание, умение все делать. А то потом такая ситуация: ничего, кроме яичницы, приготовить не может, как белье стирать, тоже не знает: «Прости, дорогой, я постирала твою любимую рубашку при температуре 50 градусов, и свитер твой сел, извини, не знала». Всему этому нужно учить. Рано этому надо учить. Не гендерное воспитание, а воспитание девочки, девушки, жены и матери.
   В семь лет новый кризис. Что это за кризис? Это самый главный кризис. И я, как профессиональный психолог, могу сказать: этот кризис распространился в нашей нереализованности до 20 с лишним лет. В семь лет это кризис самоопределения. Кто я, умею ли ответить на вопрос, какой я: смелый, храбрый, осмотрительный, осторожный, трусливый?
//-- Дефицит слов --//
   Сегодня отец Максим говорил о дефиците слов. Дефицит слов дает дефицит познания души, своей собственной прежде всего.
   В моей практике был такой случай. Мне предложили выступить в качестве эксперта: необходимо было дать оценку девочке, которая должна была уехать с американским летчиком. Это был летчик-пацифист, который собирал по всему миру детей, ставших жертвами войн. И он приехал в Россию. Департамент образования обратился ко мне за помощью.
   Мы приехали в калужский детский дом. Страшный детский дом: зеленые стены, кружки на цепочках. Мы встретились с этой девочкой в изоляторе. Просто более светлого места не было. Девочке было 11 лет. Конечно, детский дом, где она росла, наложил отпечаток на ее развитие и воспитание. Я побоялась принимать решение и попросила, чтобы все-таки ребенок пожил со мной. Я его должна видеть близко – как батюшка говорил, вглядеться, и увидеть, и услышать мнения всех присутствующих. Мне разрешили взять ребенка в свою семью. Нельзя сказать, чтобы моя семья отнеслась к этому восторженно, но я сама – детдомовский ребенок, поэтому семья потерпела.
   Пообщавшись с этой девочкой, я поняла, что ее нельзя увозить из России. Нельзя. Что за причина? Причина была в следующем. Того маленького убогого языка, которым она общалась в условиях детского дома, для нее было достаточно. Ее понимали, ее любили, у нее были друзья. А 11 лет – это далеко не лучший период для усвоения нового языка. Находясь в другой стране, девочка не сможет выразить то, что она хочет, что она переживает, что с ней и что ей надо, как ей помочь. То есть она войдет в так называемый когнитивный диссонанс, когда душа и разум в разладе, душа переживает, а разум не может найти слова, адекватные переживаниям. Таким образом, ребенок окажется в состоянии непонимания, в состоянии одиночества. А к какому одиночеству оно приведет, к какой мотивации поступков? Скорее всего, к негативной.
   И я даю отрицательный отзыв. Его записывают на диктофон. Я говорю о том, что девочку нельзя увозить за пределы России, что она может быть усыновлена любой русской семьей, но за границу девочка не должна быть увезена.
   К сожалению, поступили так, как поступили. Девочку забирают в Америку. А через полгода звонок. Американский психолог звонит мне: надо с вами поговорить. Я объясняю причину моего отрицательного решения. Потом звонят летчик и его жена Джессика и говорят, что девочка хочет бежать, подбивает других детей, что если мы ее не отпустим, то она убежит из Америки, из штата Юта, она убежит от хорошей жизни. Там трехэтажный дом, прекрасные условия. Это не зеленые стены калужского детского дома, это сытые условия, горные лыжи… Они говорят: мы не знаем, что делать, она идет на шантаж. Надо девочку немедленно привезти в Россию.
   Разразился скандал. И правильно, что разразился. Девочку привезли в Россию. Мы встретились. «Наташа, что случилось?» И эта девочка, которая не видела ничего, кроме кружки и цепочки, сказала простые слова: мне не нужно от них ничего, я хочу быть в своем детском доме, я хочу быть там, где меня понимают.
   Вот то, о чем я говорила, то, что станет бедой, станет камнем преткновения, невозможности. Отсюда роль языка. Чем он богаче, шире, глубже, тем скорее ребенок сможет найти те средства, которые помогут нам, взрослым, понять его. А ведь, только поняв, мы можем принять правильное решение по отношению к нему. Только поняв его, не выстроив свои домыслы, свои предположения, а поняв ребенка. Что значит понять? Это значит попасть в тональность его состояния, попасть в унисон, когда душа открывается, когда я слышу.
//-- Наказ --//
   Семья – это единственное место, где начинается рост человека не только душевного, не только физиологического, но и духовного. Здесь можно передать наказ своему ребенку.
   Батюшка сказал: каждая семья имеет цель. Совершенно верно. Сегодня есть перекос, и мне кажется, что мы должны просто в колокола зазвонить, в сторону интеллектуального развития детей. Посмотрите, в пять лет мы их ведем в какие-то кружки, секции, мы так боимся не успеть, недодать, не раскрыть. Чего боимся? Надо бояться не успеть духовно воспитать и развить ребенка, а мы идем к интеллектуальному развитию.
   Недавно в России появилась книга «Дети индиго». Это наше возможное будущее, это дети будущего, которые не станут почитать родителей, будут злословны, горделивы, тщеславны и т. д. Они будут умны. Мы видим, как эти дети сегодня берут оружие и стреляют в учителей, в товарищей. Мы это уже видим.
   Что же такое дети индиго? Люди, которые стояли у истоков создания этого течения, – это были психологи, психоаналитики, которые говорили: ангелы на небесах им открыли, что это наше будущее. Я не знаю, какие ангелы открыли, видимо, это те чины другого, темного мира им открывали. Эти дети безрассудны в поведении, но они необыкновенно талантливы в мышлении.
   И мы невольно подхватили пилюлю этой заразы. Мы перепутали все, на чем должны стоять и куда идти. Сегодня даже убогая рациональная психология – не боюсь об этом сказать, психология, не опирающаяся на веру, убогая – она вся приходит к применению разных методик – вот метод Айзенка, метод Векслера, определили IQ, вот олигофрен, вот одаренный! Все: человека здесь нет, есть только тесты, цифры и больше ничего. Личности, души и духа нет, человека нет.
   Рациональная психология одной из первых своих задач считает развитие, формирование и воспитание сенсорных чувств. Это очень важно. Ведь наша душа начинается не с интеллекта, она начинается с тех чувств, которые мы переживаем: радости, стыда, позора, гордыни. Эти чувства заставляют нас думать. А мы учим, как мы должны думать, о чем мы должны думать.
   Вот пришел ребенок с проблемой: его побили в школе. Ваше материнское и отцовское – пойти и наподдать хорошенько обидчику. Для матери и отца их ребенок всегда будет самым лучшим, самым обиженным. Но это первая реакция. Вторая реакция должна быть мудрой: научить ребенка, почему произошла эта ситуация и как из нее выйти, как сделать так, чтобы она не повторилась, – дать наказ. А для того, чтобы дать, нужно самим иметь. Отсюда самая важная задача – духовное воспитание семьи: чему учим, как учим, для чего учим.
   А чему мы учим: Иванов плохой, Сидоров плохой. Вот сидит псевдоинтеллектуальный мальчик, родители в восторге глядят на него – как он учителя истории поставил на место. И ребенок рассказывает с гордостью, как он учителя «размазал», с его слов. Я не смогла выдержать. Он сегодня на самом деле «размазал» вас, родители, за непочитание того учителя, который готовился к уроку, который начитывал материал, который принес этот материал для того, чтобы все дети слушали, слышали, усваивали и воспитывались, кормились этим материалом. Урок – это кормление души. Ваш ребенок встал, осмеял. Он невежественный по отношению к учителю, несомненно. И проводить тут тестирование не надо, его можно быстро поставить на место. Но он дал возможность другим усомниться, не принять, почувствовать себя победителями. В чем победителями? Нет – ворами! Ты обворовал учителя, ты обворовал урок, обворовал ребят, которые хотели бы услышать, но не услышали. Вот поэтому наша родительская позиция – гордимся ли мы хамством наших детей? Или мы можем назвать их поступок так, как он должен быть назван? Это хамский поступок, это воровство.
   Однажды мне пришлось присутствовать на собрании в медицинском училище. Меня пригласили как психолога, посадили впереди. Я слушала. Речь зашла о юноше, которого я очень хорошо знала. Вышла учительница по анатомии и физиологии, очень скромно одетая женщина. Я подумала: такая же, как и я, такая же замотанная, с сумкой, а в сумке наверняка продукты, думает, чем накормить семью, все как обычно. Такой родной она мне показалась.
   Женщина начала говорить: «Вот этот ученик такой замечательный, и этот» – о знакомых мне мальчиках. «А эти двое непонятно зачем сюда пришли – костюмы свои показывать, что ли?»
   После собрания меня встречают родители этих мальчиков, спрашивают: «Татьяна Владимировна, как, что делать?» Я могу сказать только одно: «Мальчики, если вы мужчины, завтра вы пойдите и попросите прощения у каждого преподавателя, говорившего, что вы себя ведете недостойно. Вы будущие медики. Медик, учащийся небрежно, а потом выходящий к больному, не имеет права к нему прикасаться. Если вы поняли мои слова, завтра будет результат, если не поняли, значит, вы будете жить и получать уроки в дальнейшей жизни».
   Как же мы наказываем? Тут очень часто идут споры. Можно бить ребенка или нельзя? Действительно, вопрос непростой. Потому что разница между «бить» и «убить» только в одной букве. Можно бить тело, а убить душу. Можно бить тело и возродить душу. Как же бить? Можно бить словом и убить. Можно бить ладонью. Есть такая точка удивительная – пятая, широкая, мягкая и вразумительная.
   За что же можно порицать жестко и строго? За все душепагубные вещи. Это вещи, которые губят душу. И не надо думать: он потом вырастет и поймет. Нет. Он вырастет, и хорошо, если поймет через скорби, удары и пагубы. Лучше давайте проведем профилактическую работу.
   Что же такое душепагубные вещи? Малыш дергает маму за волосы. Это пока инстинктивно пагубно. Он не понимает пока ни силы своего хвата, ни боли, которую он причиняет маме. Тем не менее мы руку должны отвести и сказать: «Нельзя! Больно».
   А вот маленький ребенок замахнулся на маму, замахнулся на папу, такое сплошь и рядом. Мы говорим: «Нельзя». Нет, нужно жестко: «Нельзя! Не сметь!» И добавляем слова по степени градации нашего возмущения: «Не сметь!» – значит, действительно не сметь, никогда не сметь. Человек неприкосновенен. Пожалуйста, вкладывайте это с самого начала.
   Детская площадка. Играют дети, стоит чья-то коляска. Там лежат ружья, пистолеты, видимо, мальчишечка играет. Схватили дети эти ружья, пистолеты и друг в друга – пиф-паф. Ну кто же вырос без пистолета, все мы играли в немцев, в войну, казалось бы, в наше время можно было. А сейчас наши дети видят убийство и насилие с экранов, и так привычно, так легко оно сегодня входит в душу. Правильно сказал отец Максим, что женщина с пистолетом, бегающая с сыщиками, стреляющая метко в глаз, – это образ современной женщины. Нет, не сметь стрелять в человека!
   Останавливаю. Бабушка рядом понимает, что в моем голосе твердость и жесткость. «Стреляй в ворону». Все правильно. И в ворону можно стрелять, и в собаку, а потом почему в человека нельзя?
   В благодатном возрасте до семи лет постарайтесь вложить: никогда человек не должен убивать никого. Вложите всей глубиной вашей веры и невозможность поколебать вас другими аргументами. А их будет море сыпаться. Сумеете твердо к этому отнестись, ребенок правильно воспримет, что человек неприкосновенен. Стрелять ни в кого нельзя, даже в шутку.
   Когда мы поднимаем оружие? Когда что-то грозит нашей семье, Отечеству, вот тогда мы поднимаем оружие. И это дети должны знать. Вот тогда мордобоя бесцельного у мальчишек 12–13-летних не будет. Помните, я спросила: какой ты – храбрый, безрассудно храбрый или осмотрительный, осторожный? Так зачем против пятерых? Взять руки в ноги и бегом за угол или на свет выйти, если можно максимально уйти от конфликта? Учить уходу от конфликтов, уходу от бесцельных драк.
   По поводу чужих религий я выскажу свое мнение, мнение маленького человека. Сегодня подняли руку на чужую религию. Я бы сказала, что это недопустимо. Это как оскорбить отца и мать. Господь дал нам веру, Господь дал каждого человека – черного, желтого, красного, белого – и дал свободу выбора. Они выбрали это. Имеем ли мы право насмехаться? Не разжигаем ли мы страшный огонь возможных последствий?
   Это тоже закладывайте в православных семьях. Закладывайте это сегодня и сейчас. Это очень важно. Но не сегрегацию православную. Мне часто задают вопрос: «Татьяна Владимировна, они неверующие, можно ли дружить?» А почему нельзя дружить? Кто сказал – не дышите воздухом, не будьте под одним дождем, под снегом, там православные, а там – нет. Конечно, можно дружить. Дружить нельзя в том случае, когда пошла хула на ваш дом, на родителей, на веру. Вот тогда будьте осмотрительны, вот тогда будьте аккуратны.
//-- У нас цель – одна! --//
   О наказе и наказании. Еще одна причина, по которой сегодня многие семьи входят в крутые виражи конфликтов, которые оказываются действительно трагедией семьи и развалом семьи, – это то, как мы наказываем.
   Почему многие матери, судя по вопросам, которые они задают, считают, что только они знают, что можно, а что нельзя, как можно, а как нельзя? Ведь правильно сказано, что Господь дал семью из отца и матери, из мужского и женского и каждого наградил благодатью Духа Святого, духовным разумом и двумя началами. Отец – это мужское начало. И у него свое видение проблемы.
   Кто дал право женщине оценивать, что он неправильно решает проблему? У вас цель одна – воспитать человека для жизни бесконечной, в Боге, а методы и приемы, условия и средства нам даны разные: отцу – отцовские, матери – материнские. Отец жестко сказал, у нас задрожало сердце: обидел. Процесс воспитания – это процесс интимный. Мне очень хочется, чтобы мы все это усвоили. Он принадлежит ребенку и мне, отцу и ребенку, бабушке и ребенку. Он не принадлежит триумвирату, он принадлежит двоим, потому что, когда нас двое, мы действительно искренние, мы не думаем, что за нами кто-то стоит, кто-то нас слушает и будет нас обсуждать. Мы говорим с тем, кому мы хотим отдать свои знания, опыт, переживания, мысли и чувства.
   Поэтому, когда воспитывает отец, уйдите в ванную, включите воду, станьте слепоглухонемой. Не мешайте. Потому что заканчивается тем, что женщина сама решает проблему, а в конце получает упрек: это ты так воспитала. Да, это ты воспитала. И в этом видно небрежное отношение к отцу. Это самое страшное, что может быть. Это мы возрождаем в детях хамов. Это мы порождаем слова: «Я все про тебя бабушке расскажу». И плоха будет та бабушка, которая станет принимать кляузы внука. Нет, про папочку и мамочку я слушать не буду, они самые лучшие, они самые главные, они Богом даны, их нельзя в бумажку завернуть и выкинуть, они даны Тем, Кто знал, у кого нужно родиться. Хорошо, если бабушка скажет эти слова, а не выслушает, а потом по телефону будет названивать папочке или мамочке, возмущаясь и выясняя, кто из них прав, а кто виноват.
   Хочется, чтобы мы, особенно те, кто имеет возможность близко общаться с семьями, обязательно этот момент уточняли: воспитание принадлежит двоим. И в них главные – отец и мать. Бабушка – лицо совещательное, отнюдь не главное, это тоже надо понять. Я никогда на консультациях не принимаю бабушек – я работаю с родителями. Бабушка может присутствовать на консультации. Если у нее есть вопросы, я отвечу на них. Но только родители, отец и мама, присутствуют на консультации по поводу их ребенка.
   Частая проблема сегодняшних семей – истязание детей под благовидным предлогом. Да, есть благовидное истязание. Это не то истязание, когда мы лишаем ребенка куска хлеба, еще чего-то. Благовидное истязание – это когда мы хотим, чтобы он стал лучше нас. А лучшее – враг хорошего. Делайте хорошо, плохо само получится. «Я не защитила диссертацию – он должен защитить». И вот жмем и жмем. Он по своим мыслительным способностям между тройкой и четверкой, он потом, может быть, дозреет, напишет лучше диссертацию, если надо будет. А мы жмем: «Почему три? Пересдавай». Это истязание ребенка.
   Или мы говорим в присутствии ребенка, что он безрукий. Что мы говорим? Что мы делаем? Он безрукий, потому что мы его руки не научили. Мы осуждаем своего ребенка. «У Натальи Ивановны такие дети…» Это у нее такие дети. Надо ли мне оценивать других детей? Мне надо оценивать своего ребенка – адекватно, объективно, трезво – для того, чтобы понять, над чем я должна работать. Это истязание в прямом смысле этого слова. Именно из-за него потом многие дети приходят на консультации и говорят такие вещи, которые я не хотела бы услышать от своих детей.
//-- Мама и папа – это выбор Божий --//
   Дети должны понимать, что мама и папа – это святыня. И не бойтесь эти слова говорить, тяните одеяло любви на себя. Мы так часто боимся говорить. Как можно говорить, что отец – самый лучший, что мама – самая добрая? А если вы не будете этих слов говорить, вы не станете ни лучше, ни добрее. Вы так и останетесь на том же сером уровне. «Он же видит…» Нет, не видит. Вначале было слово. И надо это слово сказать: «Твоя мама – самая красивая».
   Пришла ко мне на консультацию девочка из многодетной священнической семьи. Она просит, чтобы мама ушла. Она ушла. Девочка мне говорит: «Я скажу о своей маме – она такая неопрятная». Я отвечаю: «А ты красивая. Ты красиво одета, посмотри, какие у тебя красивые волосы, какие у тебя красивые глаза, а тебя не с помойки взяли. Ты же принадлежность твоей мамы, и кто твой вкус воспитал? Мама с папой». – «Да, они меня отдали в художественную школу. Да, они все-таки». – «Надо же, какие у тебя удивительные родители. А как ты красиво говоришь! Тебя школа научила, детский сад?» – «Я не ходила в детский сад». – «Так это родители научили? Какие у тебя удивительные мама и отец, какой богатый словарный запас. Ты знаешь, я восторгаюсь».
   Давайте говорить о нас. Мама – это святыня. Отец – это глава непререкаемый. И как бы отец ни решил, даже, как нам кажется, вопреки нашему желанию, давайте остановимся на том, что он нам Богом данный муж. И его слово закон. Как бы наше материнское сердце ни кричало: «Нет, я не согласна», научимся все-таки подчиняться.
//-- Эгоизм – это познание себя? --//
   Эгоизм органичен для человека. Каждый человек – это я. Это я со своими привычками, чувствами, разумом, волей. Эгоизм. Но не эгоцентризм, когда все для меня, вокруг меня и мне. Не случайно в психологии эгоистические проявления у детей до пяти лет считаются нормой, не патологией, а у детей старше пяти лет – патологией. Почему? Человек не умеет видеть ваши глаза, ваше лицо, чувствовать ваши переживания.
   Ведь не случайно человек становится человеком, только научаясь видеть другого, сопереживать, сочувствовать и содействовать. Вот тогда он действительно становится в полной мере человеком. Здесь нет эгоцентризма. Здесь умение быть внимательным, чутким и заботливым. И это тоже сегодня и сейчас. И воспитывается это начиная с рождения ребенка. Сумеем это сделать к семи годам, получим ребенка, который, увидев вас, скажет: «Папа, что случилось? У тебя неприятности? Ты устал?» Он вас поймет. Спросит: «Как я могу помочь?» – значит, вы нормально воспитали ребенка. А если, когда ты пришла, один вопрос: «Что купила, что в сумке?» – и не увидит лица, пожелтевшего от усталости, ни рук твоих, ни ног, то двойка, вы не решили задачу, вы ее пропустили. Поэтому эгоцентризм – патология.
   А эгоизм – это познание себя. Познайте самих себя, почему бы и нет. Чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Мы уже в семь лет должны познать себя, ответить на вопрос «Какой я?» Если я трусливый, что надо сделать, чтобы побороть в себе труса. Это цель будущей работы, мне ее не навязывают, а я сам определяю. «Ты двоечник. А почему ты двоечник?» Попробуем разобраться. «Потому что я плохо слушаю». – «А почему ты плохо слушаешь? Ты устаешь?» – «Да, я устаю». – «А почему?» И докопались до причины. А теперь мы можем это поправить. «Ты устаешь, потому что поздно лег спать. Сынок, дело в тебе. Давай сократим телевизор, не будем на ночь смотреть, просто посидим и поговорим, душ примешь». Найдем причины – найдем и выход. Мы сами их устраним.
   Поэтому чем раньше ребенок познает, какой он, тем скорее станет личностью. А что такое личность? В учебниках психологии вы найдете такие огромные определения, от которых мне все время становится грустно. И думаешь: зачем кто-то создал такую психологию?
//-- Ты – личность --//
   Виктор Франкл в своей прекрасной книге «Человек в поисках смысла жизни» дает удивительное определение, простое, емкое и ясное. Личность – это умение принять решение и нести ответственность за принятое решение. Оно может быть ошибочным. Но потом опять принять решение, вновь понять, что оно было ошибочным. Это бесконечный самоанализ. Это бесконечный самоконтроль.
   Себя, не Иванова с Петровым разобрать, а себя. И себя проконтролировать. Если мы научили этому детей, тогда ребенок будет учиться и будет личностью, а уж кем он станет, это не суть важно.
//-- Ниточка, которая сохраняет семью --//
   – Я социальный педагог и специалист по правам ребенка. У меня такой вопрос. Вы говорите: учить терпению. Где? Терпеть всю жизнь или все-таки остаться одной, но чувствовать себя правой?
   – Я отвечу за себя. Я считаю, терпеть всю жизнь. Потому что не бесконечно. Нам дан страшный урок войной, по которому все переворачивается, душа переворачивается. Вас предали – разве может быть урок страшнее? Из-за того, правильно ли мы усвоим этот урок, он повторится или его больше не будет. Поэтому, когда мы говорим, что может последовать следующий… Напился, кредит взял, ситуации жуткие, когда кажется, что под корень бьют. Я за то, чтобы терпеть. Я имею право так говорить. Я сорок пять лет была замужем. И в жизни все может быть – и взлет, и посадка, и снег, и дожди.
   Но всегда у человека должна быть ниточка стержневая: так меня любить никто не будет. В каждой семье эта ниточка есть: у кого-то дети, что-то еще. Эта ниточка, которая поможет пережить все ситуации, есть у каждого. Только надо ее увидеть. А мы захлебываемся в обиде, захлебываемся в беде сиюминутной, но эту задачу нужно решить. Помните, я сказала: нести ответ за принятые решения. Да, я его брошу, он еще больше будет прелюбодействовать, еще дальше покатится, да еще несчастный ребенок будет. Пускай от меня это зло не идет. От меня должно пойти то, что мне дано как женщине, – терпение. Это мое видение.
   – Как поступить, если супруг требует извращенных половых отношений?
   – В этом вопросе однозначно: православно. Только православно. То, что не приемлет церковь, я не могу принять. Поэтому в этом вопросе все очень строго. Либо мы остаемся супругами, как это должно быть в супружеских отношениях, либо мы разрываем, расходимся. Потому что тут уже надругательство над Божьей личностью.
   Но опять это надо воспитывать, это опять результат. Вы задали очень актуальный вопрос. Я, к сожалению, не являюсь специалистом в этой области, и мне трудно отвечать, меня разные чувства мучают в этот момент. Но я могу сказать только одно: это опять результат того, что не заложены приоритеты чистоты и целомудрия, не воспитаны в свое время. Скажите не прямо, скажите косвенно, между прочим. Однажды мне пришлось своим сыновьям сказать: мужчина отвечает за все. Это надо воспитывать. Когда мы видим по телевизору все открыто, всем кажется, что это дозволено.
   Если мы будем говорить, к чему ведут нецеломудренные супружеские отношения, найдем правильные слова, ведь не надо говорить об этих вещах много и громко. Иногда надо сказать наедине и косвенно, особенно мальчикам. Психология мальчиков отличается тем, что они в большинстве своем не терпят длинных нотаций, сентенций. Им нужно сказать просто, коротко и ясно. И как только начнешь затягивать, он скажет: «Хватит, все, не надо». Он сам установит меру вашего воздействия. Надо это помнить.
   Я все время говорю: найдите слово. Слово должно тронуть душу. Не словесный понос, а подчас одно слово. А для этого надо разобраться в себе, помолиться, и тогда дается – как сказать, когда сказать. И она будет найдена – ровно та мера, которая будет воздействовать.
   Воспитание целомудрия должно идти изначально. Не нужно этого стыдиться. Об этом надо сегодня кричать. Больные сегодня дети. Сегодня очень много поврежденных детей из-за того, что наши родители то лезут в хатха-йогу, то ищут там, сям. И говорят: «Мы покаялись». Но ведь вот так бесплатно детей никто не отпустит, за все придется заплатить. И то, что происходит с детьми… Есть в психологии термин «агглютинация», когда склеивают несуществующие образы, у Корнея Ивановича Чуковского есть такие слова: «Это Бяка-Закаляка кусачая, я сама из головы ее выдумала. <…> Я ее боюсь».
   Приблизительно то же самое происходит с психикой ребенка. Вдруг он склеивает такую фантасмагорию, от которой просто самой жутко становится. И когда начинаешь разговаривать, беседовать, раскручивать: чем вы увлекаетесь, чем интересуетесь, куда вы ходите, круг ваших знакомств, и т. д., к сожалению, горько можешь констатировать, что не проходит все даром для детей. Либо у детей страшные психические патологии, либо очень рано потеря целомудрия и чистоты. Расплата у детей. На своем опыте я невольно пришла к такому выводу.
   Поэтому воспитываем сегодня – что читает, куда смотрит, как смотрит, зачем смотрит. Никакого бесконтрольного момента быть не должно. Никакого. Заложите до семи лет понятие о чистоте и целомудрии. В 15, в 20 лет будут кричать гормоны. Это человеческая сущность. Сумели заложить – сможем противостоять. Не смогли заложить – не сумеем противостоять. Падут мальчишки и девочки. А потом будут больные дети.
   Сегодня в роддомах есть такой тест – шкала Апгар. Раньше дети получали по шкале Апгар 10 баллов, это были полноценные дети. Кто имеет отношение к акушерству, тот прекрасно меня поймет: сегодня по шкале Апгар нет детей с 10 баллами. Они рождаются с показателем 7–8 баллов, а это пограничное состояние перед психическим, физиологическим порогом нарушения, патологией. Мы приблизились к краю. Шесть баллов по шкале Апгар – это грубая патология. Мы сегодня видим, что в каждом детском учреждении – логопед. Когда это было? Раньше был один логопедический детский сад, куда со всего района ходили детки. Сегодня в каждом детском саду, в каждой школе логопед. Откуда это?
   Сегодня много леворуких детей. Если раньше это был один на 1000, то сегодня из 16 человек четверо левшей. Я не о том, что они плохие, – они очень талантливые. Но они очень сенситивные, им очень трудно жить. Они очень ранимые, очень невротичные детки. Да, они талантливые. Но им очень непросто.
   Откуда берется вся эта патология? Не из воздуха. Не случайно. Сегодня наш удивительный фонд детства начинает потихоньку заболевать. Это от нас – что читаем, куда смотрим. Сегодня до семи лет вкладываем, вкладываем, всеми силами души вкладываем. В 12 лет вкладываем. В 15 лет держим за руку, хотя они вырываются от нас, мы для них не авторитеты. И дверью хлопают. А мы только одно: я могу помочь, я здесь, я рядом. Не навязываем, не ковыряемся, не лезем, не раздираем детскую душу, а только одно: я могу помочь.
   Ведь мы, родители, видим, что с нашим ребенком, когда он вошел, мы все-все видим, все знаем. Всегда это нужно видеть. Никогда не отпускать руку. В детстве я воспитываю, в 13 лет косвенно: я все вижу, все понимаю и всегда готова быть с тобой, всегда готова помочь. Эта готовность обоих родителей – то, что потом приведет ребенка не в подворотню, а в дом, к тем, кто готов его выслушать и принять каким угодно. Поэтому не отпускаем руку. Вот женился – отпустили.
   – Сейчас возникают проблемы, когда многие родители жалуются на бабушек и дедушек, они недовольны, как те воспитывают. Бабушки и дедушки выступают с такими же претензиями, им не нравится, как их дети воспитывают внуков: «Я бы по-другому делал». Ваше мнение?
   – Это актуальный вопрос, он звучит очень часто. Я его немножко коснулась. Еще раз хочу сказать: за детей отвечают их родители. Это очень важно понять. Мы, бабушки, имеем право только на совещательный голос. Мы имеем право только сказать, но ни в коей мере не влезать в семью. Отсюда начинается столько ссор и скандалов: уже ребенка нет, выясняют отношения родители с бабушками, бабушки с родителями, а ребенок остался за бортом. Когда мама выясняет отношения с отцом: «Ты не так сказал, ты не так сделал», опять ребенка нет, мы ссоримся, а вопрос воспитания ушел от нас. Так и здесь. Бабушку надо понять. А она свою косвенную роль понять должна. Вы воспитывали свою дочку, сына, вы заложили этот фундамент. Если вы его заложили, то в семье будет получаться, если не заложили, это ваша вина. Вот храм, вот батюшка, вот Господь – извольте решать, это дело совести.
   – Где-то в Интернете можно ознакомиться с вашими советами по воспитанию?
   – Да. Наберите в YouTube «Воробьева Татьяна Владимировна». Там есть передачи с отцом Димитрием Смирновым. И отдельные выступления. Очень концентрированно, четко, системно.
   – Сестра милосердия, Томск. Я воспитываю девочку в православной вере. Сейчас ей 16 лет, не заставишь ни исповедоваться, ни причаститься, ни в церковь зайти. Заставлять?
   – Актуальный вопрос. Вы сами слышите это слово – заставлять, заставить? Важно только то, что вы воспитывали ребенка в благочестивой вере. Это самое главное, и это никуда не уйдет. Не мне это говорить. Это вам батюшка скажет. Продолжать молиться за ребенка, не опускать руки. Понимаете, страдая, не отпускать ребенка. А заставлять нельзя. И просто по опыту православных семей: не бойтесь устраивать настоящий праздник, когда ребенка ведете к причастию. Это и покупки какие-то, и еще что-то. Скажут: это маленькая взятка. Нет. Это будет та самая радость, о которой ребенок потом напишет. Вспоминаю в Воркуте воскресенье, когда я не хотела идти, а мама устраивала праздник. В 16, 18 лет – захочет вернуться к благочестивому. Важно, что вы дали фундамент. Не отчаиваться, сами знаете, за ребенка молиться. Все мы матери, все мы отцы. Кто ляжет спать, не помолившись о своих детях и ближних?
   – Священник Николай. Я бы хотел задать вопрос о приемных детях. У меня самого приемные дети. Иногда вспоминают своих родителей. Как переориентировать на то, что папа и мама – это святыня, когда прежние родители не совсем добрые дела совершали?
   – Я поняла. Вопрос непростой, я с ним сталкиваюсь на консультациях. Могу ответить так: «Отец и мама – святыня. Сегодня отец твой – я, есть мама, об этой святыне говорим. А тех, кого нет с тобой, мы почитаем и молимся о них, не осуждаем, не обсуждаем». Сегодня вы – отец и мама, а родителей дает Бог. Поэтому для вас самого не должно быть ни малейшего колебания внутри. Вы – отец. Когда вы колеблетесь, это колебание будет и у ребенка. Не допускайте этого. Вы сами твердо должны ответить на вопрос, кто вы по отношению к этому ребенку – отец, Богом данный, или опекун. Определитесь, кто вы. «Отец, Богом данный, поэтому отвечаю за тебя и поэтому меня надо почитать». Тогда ребенок будет считать так же.

Прямой эфир

   Надежда Миронова: Здравствуйте! У нас в гостях заслуженный православный педагог-психолог высшей квалификационной категории, а также, на мой взгляд, просто замечательная женщина Татьяна Владимировна Воробьева. В течение недели на нашем канале шло объявление о сегодняшнем прямом эфире. Люди звонили, задавали вопросы. Я предлагаю начать именно с них.
   – Давайте попробуем ответить на них.
   – У меня ребенку 14 лет. В последнее время он стал грубить, дерзить в ответ на мои замечания, хотя я всегда стараюсь их делать в корректной форме. Что может быть причиной? Может быть, это и есть переходный возраст?
   – Я думаю, что причиной является несвоевременность этих наших корректных замечаний. Иногда лучше промолчать. Мы же матери, мы видим все, мы видим состояние нашего ребенка. Поэтому, наверное, целесообразно задать только один вопрос: «Я могу тебе помочь?» И если нам будет задан вопрос, то постараться ответить на него с материнской любовью, а не любопытствовать. Любопытство не порок, но… И в 14 лет это «но» особенно звучит. Поэтому каждой маме нужно помнить: мы всем сердцем готовы любить своих детей, служить им, но не всегда надо торопиться с вопросом: «Что у тебя случилось?» Есть только одно предложение: «Могу ли я тебе помочь?» Я думаю, так ребенку будет гораздо легче ответить, нужна ли ваша помощь, или нужно подождать с ней.
   – Когда лучше рожать второго ребенка, чтобы это не было психологически тяжело ни для первого ребенка, ни для меня?
   – Второго, третьего ребенка надо рожать тогда, когда вы зачали его, и не размышлять, не рассуждать. Планирование семьи Богу неугодно. Ребенок рождается тогда, когда он Богу угоден. И он всегда нужен, долгожданен, и никогда не будет психологического напряжения, потому что ребенок – это счастье. И поверьте, ваше отношение к счастью будет счастьем и по отношению к вашему ребенку, не возникнет проблем, которые мы, к сожалению, придумываем головой, а не сердцем. Пусть малыш появляется тогда, когда он должен появиться.
   – У меня дочь от первого брака, с ее отцом я разошлась давно, ей тогда было 1,5 года, после развода его не видела. Сейчас я встретила мужчину, который мне очень нравится, но дочь меня к нему ревнует, боится, что если мы будем вместе, то ей будет уделяться меньше внимания. Как ей объяснить, что это не так? Ей сейчас десять лет.
   – Все дело в том, что объяснить, что будет, вы не можете. Что будет, никто не знает. Мы не знаем, что будет через минуту. Но детское сердце более откровенное, чуткое, более тонкое, не зашоренное нашим эгоизмом. Поэтому внимательно прислушайтесь к сердечку своего ребенка. Если ребенок ревнует, значит, вы ему уделяли недостаточно внимания. Или, если ребенок ревнует, значит, наоборот, была гиперопека и у него не было любви к вам, а была только потребность в вас. Вот и попробуйте узнать у своего ребенка, любимы ли вы им, или он видит в вас только инструментарий по выполнению своих запросов и оказанию услуг. Вот здесь тогда ошибка воспитания. Ведь любовь долго терпит, любовь не завидует, любовь не превозносится, и выше любви ничего нет. Любовь всегда жертвенна, она всегда готова служить. Так вот, если ваш ребенок действительно вас так любит, то это любовь высокая. А если любит только себя и не видит счастья своей мамы, значит, есть перекос в воспитании. Давайте все-таки узнаем, мы ребенком действительно любимы или мы только инструмент для выполнения его желаний.
   – Неделю назад ребенок сказал мне, что не хочет идти в школу. Когда я спросила почему, он замкнулся в себе. Спустя несколько дней позвонила его классная руководительница и сказала, что мой сын пропускает уроки. Как мне войти в доверие к сыну и узнать причину его нежелания ходить в школу?
   – Вопрос очень серьезный. Должно случиться что-то очень серьезное для малыша, что привело его и ко лжи, и к отказу от единственной его деятельности, самой важной и значимой. Скорее всего, причина кроется в чем-то постыдном, что он совершил, или в том, что его обидели, унизили, оскорбили, тогда не хочется никого видеть и никуда идти. Мне кажется, нужно постараться потихоньку, аккуратно поговорить с учителем, с ребятами, узнать, что случилось в классе и явилось причиной нежелания ребенка идти в школу. И только потом сказать: «Чем я могу помочь?»
   Нет неразрешимых ситуаций. А когда мы уходим, отступаем, то снежный ком нарастает – он останется на второй год, у его будут проблемы с оценками и начнутся гораздо бо́льшие неприятности. Поэтому их все надо решать. Они все решаемы. Мне кажется, надо исподволь узнать причину, по которой малыш не ходит в школу.
   – От меня ушел муж. У нас с ним есть ребенок, сын, ему пять лет. Сейчас мой бывший муж живет с другой женщиной, и она ждет ребенка. Сын постоянно спрашивает, где папа, а я не знаю, что ответить, постоянно вру. Я же не могу сказать ребенку, что его отец ушел в другую семью и не хочет никого видеть. Что мне сказать ребенку, чтобы он не чувствовал обиды на отца и на меня?
   – Очень деликатный вопрос. И я в этом вопросе слышу удивительную духовность мамы, которая не хочет, чтобы сын обиделся на отца. Ведь это самая высшая духовная позиция, чтобы ребенок почитал своего отца. Но и врать не стоит. Ведь об отце или ничего, или достойно. Давайте скажем достойно. Ведь о немощи другого человека нам не стоит распространяться. А достойно сказать об отце должно. Достоинство же заключается в том, что он остается отцом. Поэтому ваши слова об отце должны быть только достойными. Да, он сильный, да, он умный, да, он мудрый, да, он любящий тебя, но сейчас мы для отца не поняты. Когда папа поймет, как мы его любим, он, наверное, к нам вернется.
   Я думаю, что такой ответ даст ребенку надежду на то, что он есть и вернется. А отец вернется. Потому что отцовство – оно навсегда. Ушел ли мужчина к пятой, десятой жене, он все равно остается отцом своих детей. Папа, который, может, слушает нас сейчас, задумается: что бы в его жизни ни произошло, какое бы решение он ни принял, мудрое или не очень, осмотрительное или не очень, его сын остается его сыном и всегда будет нуждаться в отцовском попечении. Мне хочется об этом сказать. Маме нужно об этом сказать сыну.
   – Мне 29 лет, но моя мама до сих пор пытается вмешиваться в мою жизнь. Ей не нравятся девушки, с которыми я ее знакомлю. Но, несмотря на это, она постоянно твердит, что хочет внуков и что мне пора жениться. Она вмешивается буквально во все. Я очень люблю свою маму. Как объяснить, что я уже вырос и мне нужно быть самостоятельным? Она очень обидчива. Посоветуйте.
   – Да, вопрос сыновний, материнский. Но вы не случайно представили меня как православного психолога. Поэтому я скажу как православный человек. Дети после 18 лет наши, но воля уже не наша, воля их собственная, самостоятельная. Как мы их воспитали, что мы в них заложили, надо позволить нашим детям решать самим. А вот когда встанет вопрос о благословении на супружество, то тут вся ваша материнская мудрость и чуткость должна быть проявлена, потому что материнское благословение – это благословение Божье. И мы знаем, что без родительского благословения браки по-настоящему не совершаются.
   Поэтому маме должно сказать: «Мамочка, я вырос, но воля твоя мне мешает сейчас увидеть все то, что ты мне дала, потому что я начинаю больше думать о том, нравится тебе это или не нравится. А я должен думать сам, тем более что я мужчина, а коли мужчина, следовательно, будущий глава семьи. И я стану отвечать за все, что будет происходить в моей семье. Таким образом, я действительно стал взрослым». Маме нужно однажды деликатно, с огромной любовью и благодарностью об этом сказать. А маме нужно услышать и отпустить своего ребенка для принятия решения, которое ляжет в основу его семьи. Только благословения ждет ваш сын. На него и нужно потратить свои истинные духовные силы, силы матери.
   – Ребенку три года, он много капризничает, часто плачет, обижается, требует купить сладости, как только зайдет в магазин. Как вести себя родителям в данной ситуации?
   – Причин того, что малыш много капризничает, требует купить сладости и т. д., несколько. Первая причина – так называемый пубертатный кризис, то есть кризис полового развития: «Я сам». В этот период гормонального, эндокринного изменения дети становятся трудными, поэтому тут надо понимать, почему капризы. Ведь если ребенок нездоров, идет какой-то кризис, то, может быть, требования наши должны быть мягкими, оптимальными для ребенка?
   Он требует сладости. Сладкое в этот период ребенку очень нужно. Оно успокаивает ребенка, подпитывает мозг. Все, что в меру, то полезно, сверх меры – неполезно. И может, лучше купить одну конфетку и дать ему, чем выслушивать капризы и истерики, или не брать ребенка в магазин и не испытывать его пока отсутствующую волю. У него воли нет, не обольщайтесь, воля у вас есть. Вот и используйте свою родительскую волю. И третий момент. Это возраст, когда мы формируем, кто главный и кого надо беречь. Так беречь надо вас, мои дорогие родители, папу и маму. Поэтому малыш должен знать: есть папочка, есть мамочка, их надо беречь и не огорчать.
   Поэтому реагировать на любую просьбу малыша обязательно начинайте с двух «но»: «Но ты не спросил, есть ли у меня силы. Но ты не спросил, есть ли у меня деньги». Отодвигайте выполнение желания. Тогда оно будет разумным, соразмерным и отвечать вашим возможностям. И не будете баловать. Но коли пришли в магазин и малышу очень хочется сладкого, купите немного – это будет радость. И поцелуйте. А дома скажите, что вам не понравилось его поведение, но только дома, когда никто не видит, не слышит и можно воспитывать ребенка. Вы же выполнили его просьбу, а теперь дело за ним.
   – Нужны ли репетиторы по английскому языку во втором классе, если ребенок плохо читает или не знает, как выполнить задание?
   – Замечательный вопрос. Константин Дмитриевич Ушинский в своей работе «Родное слово» вывел для нас всех – и сегодняшних педагогов-психологов, и завтрашних, и вчерашних – замечательное правило: пока не усвоена фонетика родного языка, не сформирован фонетический слух и орфографический словарь родного языка, нельзя приступать к чужому языку. Иначе будет куча мала. Мы и родной язык не усвоим, и чужой не одолеем. Поэтому вопрос совершенно правильный. Ни о каких репетиторах не стоит даже говорить, пока ребенок не усвоит нормы, лексику родного языка. А самое главное – фонетический строй родного языка. Вот только тогда можно говорить о занятиях.
   А еще есть наиболее благоприятный период для того или иного момента. Так вот, для изучения языка наиболее благоприятным является период с 9 до 12 лет. Тогда и можно подумать о репетиторах. А сейчас не торопитесь. Формируйте родную речь, чтобы ребенок говорил чисто, красиво и прежде всего любил свой язык. А все остальное приложится.
   – Я очень вспыльчивая. Как мне научиться контролировать свои эмоции?
   – Вопрос серьезный. Вспыльчивость – это гнев. Гнев, сразу говорю, – это убийство души. В гневе сжигаются мосты и словом, и делом, и вашим здоровьем. Не случайно в однокоренных словах «бить» и «убить» только одна буква разделяет действие в одном и преступление в другом. Помните: вспыльчивость – это не оправдание, это неумение и нежелание сохранить свою жизнь. Сохраняйте свою жизнь, при всякой возможности возникновения своего гнева памятуйте о том, что сейчас вы украли у себя свою жизнь. А это дело не благое. Поэтому, пожалуйста, храните и берегите себя. Скажу словами евангельскими: «Муж гневлив истины не соделывает». И еще слова апостола Павла: «Да зайдет гнев, пока не зайдет солнце». Гнев надо убирать. Поэтому каждый раз, когда вы прогневаетесь, соберитесь и подумайте о том, как можно было от этого гнева уйти. И вы обязательно найдете ответ. От гнева всегда можно уйти, гнев – это маленькая, но губящая нас распущенность.
   – Мальчик, пятый класс, не хочет ходить в школу, прогуливает уроки, ленится делать домашние задания, может не выполнить свое обещание. Как наладить учебу?
   – Вопрос сложный. Вздохнуть захотелось. Вопрос актуальный. Сегодня ребята действительно не хотят учиться. Это проблема проблем. И одной из причин этой проблемы является то, что мы очень рано заставляем их учиться, отнимая у них детство. Ведь ребенок в детстве пребывает до семи лет. Не случайно только после семи лет появляется такое новое образование, которое называется отрочеством. А мы это детство с пяти, а то и с четырех лет насилуем заучиванием букв, цифр и т. д. Таким образом, недоиграл, недоскакал, недоспал. И вот, подойдя к пятому классу, уже устал. Ему уже надоело. Ему уже неинтересно. Вот вопрос вопросов: как тут быть?
   Я могу сказать только одно: напомните своему ребенку, для чего он пришел в жизнь. Он пришел в этот мир служить. И первое служение – родителям. Это долг, неоплатный долг. Мы можем купить машину BMW, построить дачу на Канарах, а вот дать жизнь своим родителям не сможем. А для того, чтобы отдать долги, надо иметь возможность решать проблему этих долгов. Поэтому должно учиться, чтобы приобрести то образование, те профессиональные умения и качества, благодаря которым позже можно будет отплатить родителям заботой, вниманием, чуткостью, построить свою семью в заботе, внимании и чуткости. Мне думается, что надо привести только этот аргумент, но без нотаций, без длинных родительских сентенций, просто и ясно. Надо сказать: «Сын, а кто будет меня в старости кормить? А если мы заболеем, кто нас выручит, сын? Сын, ты ведь глава семьи, не забывай об этом, а главой становятся постепенно, не сразу. Поэтому становись главой, учись. Это труд, труд очень тяжелый. Но этот труд поможет нам и твоей будущей семье». Найдите слова простые, короткие, с любовью сказанные, сегодня уже об ответственности за будущее. Попробуйте.
   – Церковь ставит во главу семьи мужчину. А сейчас женщина ставит под сомнение эту позицию. Как православный психолог, как вы смотрите на эту ситуацию?
   – Я смотрю на эту ситуацию так, как православная церковь смотрит. Действительно, она смотрит на мужчину как на главу семьи и как на главу с позиции венчанного брака, только с той позиции, где муж является домашним иереем. А то, что сегодня женщины могут коня на скаку остановить, и в горящую избу войти, и на трактор сесть, и в космос полететь… Я не думаю, что это истинное призвание женщины. Истинное призвание женщины – воспитывать, лечить, создавать семью, а не быть бизнесвумен. К сожалению, мы сегодня подменили эти ценности женского начала, женственности. Сегодня женщина с пистолетом стреляет, возглавляет органы милиции, где-то бегает, а в семье ее нет.
   Семью она воспринимает как каторгу, детей, рожденных ею, – как кукушка: куда бы их подбросить – в детский сад, в ясли, к бабушке? Все виноваты вокруг. А ведь это великое счастье. Имея семью, имея детей, она сохраняет начало, которое называется Отечеством, Родиной, потому что Родина без детей и жен не является Родиной, это пустыня.
   Поэтому женщина должна быть прежде всего матерью, женой, а потом уже бизнесвумен. Я смотрю на эту позицию только как мать, как жена, как человек, который проработал 40 с лишним лет, но как мать и жена в первую очередь. Поэтому, наверное, так люблю свою работу. Потому что в ней мое материнство, мое женское начало, мое понимание проблем, которые возникают в семье. А без этого невозможно было бы служить. Поэтому не будем отрывать одно от другого. Можно служить, жить, быть матерью и женой, никогда не будем об этом забывать. А пусть первыми будут наши мужья, которые будут отвечать за нас всегда, во всем. Гораздо приятнее и легче быть слабым полом, а не везти на своих плечах неподъемные горы проблем, неправильно это.
   – Как православный психолог, как вы смотрите на повальное пьянство? Во всех деревнях пьют. Как это остановить?
   – Вопрос просто глобальный. Пьянству – бой, пьянство остановить. Вопрос задан человеком небезразличным к тому, что его окружает. Это огромное благо. Если бы люди почаще задавались этим вопросом, наверное, было бы меньше пьющих. Поэтому я благодарю его.
   Как остановить пьянство? Скажу словами преподобного Серафима Саровского: «Спасайся сам, а вокруг тебя спасутся тысячи». Никогда не давайте деньги на вино, ни при каких обстоятельствах. Никогда не расплачивайтесь вином, иногда это в деревне является пороком. Гораздо труднее заплатить хоть маленькие денежки, проще напоить человека. Я не первый год живу в деревне и могу сказать: как много хороших людей погибло от нашей жадности, от нашей рациональной жадности. Вот выгнали самогонку. Зачем рублями платить, их не так много, мы лучше ему нальем. А может, лучше хлеба купить? Может, лучше по-другому поступить? Но мы этого не замечаем. Как так водка – нормально? Нет, не нормально. Поэтому пусть каждый из нас взглянет на свою жизнь и ответит на вопрос: «Я никогда никому не подносил вина? Я своих детей не угощал вином, не потчевал их, не говорил: “Налейте”?» Давайте к этому обернемся, отсюда идут корни нашего, к сожалению, глубинного пьянства. Мы все отчасти виноваты в этом. Давайте задумаемся, что сделали мы в своей жизни, чтобы не допустить этот бич, который разрушает наши жизни. Я благодарю вас за этот вопрос.
   – Мы с мужем часто ссоримся из-за того, что расходятся наши взгляды на воспитание ребенка. Я считаю, что нельзя наказывать физически, а он говорит, что ремень не помешает. Саша, наш сын, растет очень активным мальчиком, ему восемь лет, и он, как все мальчишки в его возрасте, шалит. Какой метод воспитания посоветуете нам?
   – Вопрос замечательный. Я скажу, почему он замечательный. Во-первых, мне хочется ответить сразу: воспитание – это интимный процесс, он принадлежит двоим. Когда отец воспитывает сына так, как воспитывает, отойдите, не мешайте, включите воду и сделайте вид, что вы слепоглухонемая. Позвольте отцу почувствовать неверность своего воздействия на ребенка или, наоборот, ее не почувствовать и считать, что он верно поступил. Но ведь это можно почувствовать только лично каждому из нас. Я не могу почувствовать за своего мужа, что он испытывает, когда порицает ребенка. А когда вы, мама, воспитываете ребенка, отец не должен присутствовать.
   А что тогда? Вопрос очень важный – цель воспитания нашего ребенка. Что лежит во главе воспитания нашего ребенка? Что мы хотим получить из него? Какого ребенка мы хотим получить? Ответьте на этот вопрос сами. Он очень важен. Сумеете найти верную ценностную ориентацию, значит, сумеете решить ваши конфликты.
   Ответ на следующий вопрос. «Отец считает…» А почему отец не может считать, что ремень полезен? Святые угодники, Иоанн Златоуст, святой новомученик митрополит Владимир Галицкий говорили, что есть три вещи душепагубные, за которые нужны обязательно телесные вразумления.
   Что это за вещи? Это когда ребенок поднял руку на вас или на кого-либо. Ведь человек неприкосновенен. А малыш поднял руку. Если эти вещи мы не можем остановить, то действительно нужны телесные наказания.
   Второй момент – когда ребенок глумится над едой. Еда Богом дана. Мы каждый день просим в молитве хлеба насущного. И вдруг небрежное отношение к еде – пошел и выкинул еду.
   Третий момент – когда ребенок крушит в гневе то, что вы создавали, покупали, то, на что ушли деньги, которые вы получили за работу.
   Эти три вещи считаются душепагубными, разрушающими душу ребенка. За душепагубные моменты следует телесное взыскание. А вот здесь «но». Порицание телесное допустимо тогда, когда вы это делаете с любовью, а не в гневе. Порицание в гневе называется истязанием, уголовная статья – от года до трех лет. Выбирайте, вы в гневе или в любви воспитываете. А мы говорили, что гнев истины не соделывает. Поэтому разберитесь, какова цель вашего воспитания. И это душепагубные вещи или это вещи, которые вас раздражают. Вам действительно надо подумать над развитием своей души, если вас раздражает собственный ребенок и вы готовы в гневе ремнем приложить руки. Очень опасная вещь.
   А в целом для себя решите, кого вы хотите вырастить из своего сына. Когда решите, то поймете, что цель одна, а методы и приемы будут разные: у отца – отцовские, и они должны быть отцовскими, у мамы – материнские, женские, и они должны быть материнскими. Вот тогда и будет единство в воспитании вашего сына. Вот тогда и из сына не вырастет свин, а вырастет сынок.
   – В этом году я должна решить, отправлять ли ребенка в школу. Ему летом будет шесть лет. Или подождать до следующего года? Как узнать, готово ли мое чадо к школе психологически?
   – Я могу сразу сказать, что вам не стоит торопиться. Но готов или не готов ваш ребенок… Если бы он присутствовал здесь, в студии, то я задала бы ему вопросы, не тесты, а вопросы, и тогда решила бы, могу ли ответить вам. Но я скажу как человек, который много лет посвятил именно этой проблеме: не торопитесь. Не случайно число семь – число полноты, завершенности. Не случайно последний эпикризный срок возникает в семь лет, и не случайно исповедь идет с семи лет.
   В семь лет формируется очень важный психологический аспект – эмоционально-волевой контроль, который позволяет ребенку действительно подчиняться, контролировать свои желания, сопоставлять их с требованиями, которые к нему предъявляют. И мы с вами должны понять, может ли ваш ребенок подчиниться учителю и делать то, что хочет учитель, а не то, что хочется ему самому. В шесть лет это очень трудно.
   Не торопитесь. Мы все торопимся, боясь армии. Но мы не знаем, что будет через минуту. Зачем же загадывать, что будет через 12 лет? И армия не так страшна, и Родину защищать надо. И мальчишки приходят из армии действительно взрослыми мужчинами, знающими, чего хотят, а чего не хотят. Не бегите впереди проблем, задумайтесь, что подгоняет вас лишить ребенка целого года детства. Ведь мы сегодня начали детей отправлять в школу с шести лет совсем не потому, что наши дети стали умнее. Они не стали умнее, это я говорю вам как психолог-практик. Просто дошкольное воспитание стоит дороже, чем школьное. Дороже ребенок стоит государству. Более того, мы готовим ребенка якобы к всемирному служению и потому подвигаем свои регламенты к западным регламентам. Но в России так не было никогда. И западные регламенты не отвечают российскому менталитету. Наши дети созревают к семи годам. Это действительно возраст, когда они готовы для школы по всем показателям. И целый год детства: отгуляли, отоспали, отыграли. А мы его хотим отобрать, чтобы потом в пятом классе, как мы с вами только что разбирали, ребенок не хотел учиться.
   Не торопитесь. Если хотите конкретики, я думаю, мы этот вопрос решим. Мы иногда проводим маленькие консультации в ваших условиях: пригласим эту мамочку с малышом на консультацию и посмотрим его уровень готовности, который включает в себя прежде всего структурную зрелость мыслительной деятельности, а не тесты. Запомните: тесты не являются надежным аргументом, определяющим готовность или неготовность ребенка к школе. Конечно, нет. А вот любознательность, умение рассуждать, даже неправильно, – скорее это показатель того, что ребенок действительно хотел бы расширить свои знания. Любознательность и учеба – это разные вещи, не надо их путать. Я думаю, мы познакомимся ближе и попробуем ответить на ваш вопрос более конкретно, глядя на вашего ребенка.
   – Как научиться говорить ребенку «нет»?
   – Говорить должно и нужно. Вы задали хороший вопрос. Как говорить? Говорите с ребенком, объясняйте. Мы забываем о том, что у ребенка эмоционально-волевой контроль начинает формироваться только к семи годам, а мы часто от трехлетнего требуем, чтобы он подчинился. Это невозможно. Ребенка нужно переключить. А переключившись, он забывает о том, что требовал, и снова становится послушным. Мы же требуем подчинения. Это невозможно. Это называется ломать ребенка. Ломать то, что не созрело, вырывать с корнем то, что находится в зачаточном состоянии.
   Это очень опасное слово, поэтому скажем о том, как надо малыша переключить, чем его занять, как ему объяснить. Объяснение должно идти не через мыслительную деятельность, а через сердечко ребенка. «Ты просишь у меня, а я так устала, помоги мне, пожалуйста». И вот уже срабатывает любовь к нам, забота. «Ты такой сильный мне сейчас так хочется…» На себя переключите, на то, что вы испытываете в это время от его требований, что с вами происходит, когда малыш требует чего-то от вас. Переключите на свое состояние, на свои руки. И вы увидите, что наши малыши гораздо добрее, сердечнее, чем мы предполагаем. А мы сказали «нет», ногой топнули и думаем, что все объяснили. Мы ничего не объяснили. Мы отодвигаем ребенка от себя. А наша задача – влюбить его в себя так, чтобы мы были самыми главными для него в этой жизни. Этого не хватает всем нашим детям. Наверное, оттого, что очень часто говорим «нет», мы и требуем от ребенка подчинения этому «нет». Не будем говорить «нет», а будем учить малыша нас любить.
   – Расскажите о вашей семье.
   – Вопрос на засыпку. У меня семья уже из пяти человек, наверное, скоро будет шестой. Супруг Андрей Павлович Воробьев, физик-теоретик, я им очень горжусь, горжусь тем, что Андрей Павлович занимался очень серьезными вопросами в науке, затем пошел преподавать. Когда наука наша развалилась, к сожалению, преподавал в техническом вузе, был преподавателем физики. У меня двое сыновей. Старший сын занят сегодня в производстве. Второй сын врач, жена у него тоже врач. Маленький внук у нас есть, Андрей Андреевич. Вот вся наша семья. Сама я выросла в детском доме, так у меня в жизни случилось, но попала в очень хорошую семью своего мужа, которая и дала мне все в этой жизни, что нужно, – и образование, и умение любить, и умение строить семью. И она была для меня и примером, и образцом. Я очень благодарна. Сегодня их нет, но я очень благодарна родителям моего мужа, которые дали мне прекрасное воспитание и дорогу в будущее, дав мне моего мужа в супруги. Вот так. Это моя семья.
   – Меня лично интересует, как вы пришли к тому, чтобы стать психологом? Что вас подтолкнуло?
   – Во-первых, стать психологом – такой цели никогда не было. Прежде всего жизнь моя была построена так – ничего в ней случайно не бывает, – что совсем молодой девочкой я пришла в детский сад по причине того, что мне нечего было есть. И кто-то сказал, что в детском саду кормят. Это было причиной моего прихода в сад. Но мы знаем, что ничего случайного не существует.
   Придя в детский сад, я влюбилась в эту работу и поняла, что не могла о детях не писать, не рассказывать. И мои ближние знали все-все-все о моих ребятишках. Работа психологом зиждется прежде всего на безупречном знании детей.
   Потом была работа методическая. Потом работа, которая дала огромную степень понимания ответственности, – в домах ребенка. И здесь я, уже взрослый человек, что-то умеющий, впервые задумалась о степени нашей ответственности за то, что мы делаем. И вот тут, конечно, нужно было более фундаментальное знание медицины, физиологии, психофизиологии. Поэтому, наверное, знания психолога, формирование во мне психолога, именно базовое образование педагога-психолога прежде всего зиждутся на потребности знать сущность ребенка. А чтобы ее знать, нужно много-много быть с детьми, принимать их и быть благодарным, потому что дети действительно святы. И когда вы находитесь в святости, так страшно эту святость потревожить. Наверное, так человек приходит к психологии. Потому что то, что мы сегодня заявляем в психологии, – знание души – это очень дерзко.
   И я часто говорю: осторожно, психолог! Потому что и наши юные годы, и наш маленький профессиональный багаж, и малое знание детей от рождения не позволяют нам быть психологами. Но самое главное, не может быть психолога без веры, потому что психология – это наука о душе. И коли вы не знаете этой науки, она называется аскетика, коли вы вне ее, вне лона православной церкви, то очень трудно быть психологом. Вы просто становитесь диагностом тестов. А это пустая вещь, сразу говорю. Я по тестам никогда не работаю. Ребенка надо видеть, слышать, понимать и чувствовать, для этого нужны опыт, и профессиональные знания, и вера, большая вера в Бога, потому что душа принадлежит Господу.
   – Как правильно относиться к соседке, которая часто ведет себя бестактно, приходя ко мне? Хочется сохранить доброжелательные отношения, но не хватает терпения.
   – Да, и вы ее осуждаете. И таким образом гибнете. Что я хочу сказать? Постарайтесь, если нет мира в душе, протянуть руку и общаться на расстоянии вытянутой руки. Немножечко отдалите от себя соседку. Если вы не готовы, если ваша душа слабеет и вы начинаете раздражаться, то это не полезно для души. Душа пока не принимает. Это первый путь. А второй путь – обратить внимание на себя. Что меня раздражает, что мне не нравится? Причина раздражения – не моя ли гордыня, не мое ли тщеславие, не мое ли желание быть лучше, главнее, важнее? Мне кажется, лучше встать на другую сторону и посмотреть, что я могу получить от того, что меня раздражает в соседке. Может, это то, над чем мне надо поработать? Либо отдалить, либо подумать, почему я раздражаюсь, найти причину собственной немощи. Но лучше немножечко отойти. На расстоянии лучше видно. Лицом к лицу лица не увидать. Попробуйте.
   – Как преодолеть капризы у ребенка?
   – Причин капризов у ребенка очень много. Прежде всего посмотрите, не переутомлен ли он. Всегда первая рекомендация будет за ребенка. Вы уже сказали слово «капризы». Капризы – это он виноват. А ведь капризы – это психофизиологическое состояние. Он переутомился, он долго сидел и делал одно какое-то дело. Долго был в одном помещении. Долго общался с вами.
   Для ребенка «долго» не существует. У малыша незрелая психофизиологическая структура. Она требует переключения видов деятельности. Сейчас он сидит, а теперь должен побегать. Он побегал – должен поиграть. Он поиграл, теперь должен поговорить. Он поговорил, теперь должен поесть. Мы должны сменять виды деятельности, и ребенок утомляется. Тогда он не капризничает, а сразу ложится спать, хорошо засыпает и отдыхает. Это первая причина.
   Вторая причина – у ребенка может быть неправильный режим. Посмотрите, когда он просыпается, когда засыпает. Если вы кладете его в 17:00 на второй сон, то зря это делаете. Ребенок не только не восстанавливается, но и утомляется от такого сна. Засыпать он должен в зависимости от возраста от 13:00 до 15:00, максимум 15:30, это наиболее благоприятное биологическое время для репродукции, восстановления всех его психофизиологических организаций.
   И запомните, малыш не обязан спать, мертвый сон – это мертвый сон, этим все сказано. Он должен отдыхать, это другое. А как он будет отдыхать – заснет или будет лежать, а вы ему – сказку читать, или будет хлопать глазами и возиться в кровати – это неважно, важно, что он отдыхает так, как ему подсказывает его организм. Этот принцип называется принципом природосообразности. Давайте будем повнимательнее.
   И еще причина, почему малыш капризничает. Ваше внимание. Вы достаточно ему уделили внимания? Запомните: когда малыш к вам обращается, что бы вы ни делали, как бы ни были заняты, что бы на плите ни горело, посмотрите в его глаза. Отбросьте на полсекунды все: «Я вижу тебя, я слышу тебя». Предложите делать что-то совместно или немножечко подождать, пока вы закончите. Но обязательно ответьте на призыв ребенка, не будьте невнимательны, так как это формирует будущий невроз, аномалии психопатии в виде ревности, тревожности и т. д. Не создавайте этого комплекса. Это еще не комплекс, но это начало. Поэтому следите за тем, действительно ли обращаете внимание на ребенка.
   И еще. Когда ребенок капризничает, не воспитывайте его, это неуместно. В это время наблюдается развитое градуирующее возбуждение. Он вас не видит и не слышит, а вы стараетесь принципиально сказать: «Нет, ты поступишь так». Не делайте этого. Всегда будьте за ребенка, это же ваш ребенок. И больше вас никто его любить не будет. Помните об этом всегда. Он – самое дорогое. И не только самое дорогое. Это самое главное – ответственность, которую вы будете нести на этой земле и там, на Небе. По-этому памятуйте об этом. Я сегодня закладываю любовь ко мне, а любовь – это понимание, это терпение. Вот поэтому причины капризов ребенка лежат в нашей мудрости и в нашем терпении прежде всего. Надеюсь, я ответила на ваш вопрос. Если нет, то жду вас на консультации.
   – Два года назад я взяла ребенка из приюта. Несколько недель назад я стала замечать, точнее, он мне стал отвечать, что я ему никто. Как мне реагировать?
   – Вопрос очень серьезный. Да, я могу сказать, вопрос очень серьезный. И мне бы хотелось видеть вашего ребенка на консультации. Потому что ответить односложно и быстро невозможно. Могу сказать только одно: детдомовские дети мечтают о семье, но мы сегодня так часто и много говорим о том, что за приемных детей платят деньги, и эти разговоры ведутся, к сожалению, громко и немудро, они сеют в души приемных детей чувство неблагодарности. И эта неблагодарность начинает цвести пышным цветом.
   Поэтому как быть? Поставить ребенка перед собой и, глядя в глаза, сказать: «Не деньги, а любовь к тебе и желание дать тебе все, что имеют дети, – дом, кров, хлеб, заботу, внимание, костюм, который хочется тебе купить, ботинки, которые бы подходили тебе по ноге, а не потому что в детский дом пришла партия, все 41-го размера, и ты тоже их будешь носить. Вот почему я тебя взяла. Если ты не хочешь жить в этом, я тебя могу вернуть в детский дом. Выбирай сам».
   Если это взрослый ребенок, если ему 10–11 лет, если его мнение значимо, то лучше расстаться, потому что борьба мнений тут невозможна. Либо мы в сердце ребенка поселим чувство благодарности, либо действительно будем бороться. А я в своей практике, к сожалению, очень часто сталкивалась с тем, что приемные дети в своих приемных родителей начинали бросать ботинки.
   Поэтому поговорите просто, ясно, откровенно и по-матерински. Вы же взяли ребенка, взяли для себя сына или дочку, поэтому и скажите: «Я мечтала иметь сына и думала, что мой сын хочет иметь маму». Поговорите просто. Не получится разговор, давайте подумаем о нашей совместной встрече либо о том, как решать дальше. Но в этом вопросе поставим многоточие, а не точку.
   – А какую роль в таких вопросах играют гены?
   – Гены играют роль в нашей антропометрической выраженности – рост, вес, масса, в заболеваниях, особенностях протекания психоневрологических процессов, а больше никакой.
   А вот духовная память нашей с вами греховности, нашей с вами святости, нашего с вами благочестия и играет роль, и имеет значение. Но ведь ничто в жизни намертво не дано. Все течет, и все изменяется. И в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Нельзя сказать: у него отец преступник, а яблоко от яблони недалеко падает. Это ложь. Ведь первым вошел в Царствие Небесное разбойник, убийца. И он стал святым. Поэтому будем об этом помнить. Когда мы делаем скидку на биологические факторы наподобие генотипа, это ошибка. Всегда помните, что перед вами прежде всего душа ребенка, а душа – это его чувства, разум, воля. Это не мертвое, а бесконечно развивающееся, бесконечно живое, и чем шире гамма чувств, тем тоньше чувство ребенка, тем тоньше его отношение к вам. Чем меньше мы слышим ребенка, тем более безразличным и холодным он становится.
   Поэтому гены генами, а воспитание, в том числе самовоспитание, и цель, которую мы ставим, гораздо больше стоят и больше имеют перспектив развития. Оно бесконечно, потому что душа не гибнет, не вянет, не тухнет, червями не съедается, она вечна. Вечное и разумное мы будем сеять в душе ребенка, а не думать о генотипе. Мы же с вами не селекционеры, отбирающие скотинку, правда? Мы с вами воспитатели и родители. Генотип генотипом, но давайте воспитывать себя и своего ребенка как бесконечно движущуюся, бесконечно развивающуюся божью душу.
   – Как развить у ребенка память?
   – Какой вопрос… Во-первых, надо узнать, какой вид памяти мы хотим развить, ведь видов памяти очень много: музыкальная, двигательная, она называется кинестетической, память учебная, оперативная, кратковременная, долговременная. Какую память вы хотите развить? Я думаю, учебную, ту самую память, которая отвечает за успех обучения. А здесь есть такой маленький золотой ключик, называется он эмоционально-волевым контролем. То есть малыш должен захотеть запомнить. Это золотой ключик – захотеть. Поэтому мы с вами будем помнить: чтобы он захотел, нужно сделать запоминание интересным и доступным. Когда малышу не удается, он не хочет, потому что мы с вами уже сформировали опыт неуспеха: «не могу, не получится». А это страшная вещь, это блок, как стена. Стена блочная обрушилась – и все, он больше не хочет, а точнее, не может.
   Чтобы такого не было, делаем запоминание интересным. Что значит сделать его интересным? Это значит придумать и начать рисовать то, что нужно запомнить.
   «Мороз и солнце, день чудесный!»
   Мороз – минус поставим, солнце можем нарисовать, день чудесный – улыбку большую. А теперь попросим ребенка по этому рисунку, который он сам и создал, прочитать. И он прочитает. Это так смешно, весело и интересно, а всего лишь значки, всего-то закорючки твои собственные. Это первое простое правило.
   Второе правило. Не давайте больших текстов, давайте маленькие. Когда мы хотим, чтобы малыш запоминал, начинаем идти от простого к сложному. Это закон дидактики, закон науки об обучении – от простого к сложному. И начнем давать малышу задания. «Пожалуйста, принеси мне ложку». Это называется заданием с одним предъявлением. «Что я попросила тебя сделать? Принести ложку. Молодец! Принес. А теперь я попрошу опять выполнить это здание. Молодец! Теперь добавлю – принеси мне самую большую ложку». Уже два условия поставила. Выполняет, молодец. Теперь три условия. Так довожу до пяти условий в обыкновенной жизни.
   Не надо сидеть сложа руки на занятиях, надо бесконечно упражняться дома. «Найди мне, пожалуйста, сучок с тремя ветками. Ты знаешь, я забыла, о чем попросила. Найти сучок с тремя ветками? Ты молодец, какая у тебя хорошая память!» Похвалили. Это эмоция, а эмоция – это энергия. Это положительная энергия, сразу пошел запас энергетический, аффективный. И малыш сразу запомнил. И оказывается, у него все получается.
   Еще момент в рекомендации: повторение – мать учения. Совсем недавно я писала заключение об одной проблеме. Ребенку говорят в школе – он ничего не запоминает, его к психиатру. Можно стало сразу вести к психиатру, кормить препаратами, это что-то страшное. А все дело не в том, что он не запоминает. Он запоминает сразу. Но из законов физиологии мы знаем, что малыш посмотрел в окно и сразу все забыл. И вы, только начав запоминать, посмотрите в окошко – что с вами будет? Из материала, который вы хотели запомнить, запомните только 25 %, остальное забудете. Повторение!
   Поэтому говорим еще об одной важной рекомендации. Начинайте повторять материал. Через 20 минут постарайтесь его припомнить, именно припомнить. Не получается – попробуйте посмотреть на значки, вспомнить. Это и есть запомнить. Если трудно, прочитайте еще раз. Через час вернитесь к этому материалу, снова попытайтесь припомнить, снова найдите запятую, опорный сигнал, который вам помогал. Увидели – ага, это был мороз, а там и солнце, и день чудесный, и полилось замечательное пушкинское стихотворение.
   И еще. Если мы хотим запомнить, то нужно повторить это на ночь. Почему? Потому что во сне не будет никаких раздражителей. Не будет окна, не будет игрушки, не будет мамы, которая зовет, ничего не будет. Останется только этот текст. Очень хорошо, чтобы малыш прослушал его вечером в темной комнате, когда лежит спокойно. И вы увидите, что утром 75–80 % материала будет отскакивать от зубов. Вот так формируется память. Не так страшно, как кажется.
   И запомните: память – это психический познавательный процесс. А коль процесс, то он имеет начало, продолжение и результат, как всякий процесс. Не однажды сказано: у него плохая память. Нет. Все можно формировать. Если плохой музыкальный слух, то системными и систематическими занятиями даже слона мы научим слышать ноту до, а тем более сформируем память. Только не сформировать вместо памяти комплекс неудачника с диагнозом «амнезия», не нужно этого делать. Какой должен быть комплекс? Радости: «Я на все способен, у меня все получится». Вот этот комплекс радости и успешности мы обязаны сформировать. Тогда у ребенка все действительно будет получаться.
   Я думаю, вы мои советы послушали и постараетесь применить. Они из опыта. Это помогает детям, я знаю.
   – Моя дочка очень увлечена компьютером, что делать?
   – Беда, сразу говорю, беда с тремя восклицательными знаками. Что делать? Все что угодно, чтобы компьютер перестал работать в ваше отсутствие. Компьютер – это виртуальная реальность, не реальность. Она отбирает у ребенка душу, она зомбирует его. Не случайно в православии компьютер сравнивают подчас с наркоманией, с наркозависимостью. Компьютер сегодня привел к тому, что наши дети не умеют думать, не умеют радоваться. Они живут шаблонами. И то, что мы сегодня видим повышенный процент суицидов, который идет через компьютерное обучение, – это не случайно.
   Мы заменили живой мир с его радостью, с его переживаниями, с его чувствами мертвым, навязанным, кем-то подобранным материалом. Мир трудно подобрать. Он настолько неизмеримо богат, что мы, каждый раз глядя на одну и ту же березу – весной, осенью, в понедельник, вторник, – говорим: «Какая красота, посмотри». Мы всякий раз заново ее воспринимаем. Но для этого надо каждый раз смотреть на березу, а не сидеть в компьютере.
   Пусть ваш компьютер на время вашего отсутствия ломается, как-нибудь постарайтесь его сломать.
   – У вас в практике встречались дети, которые были зависимы от компьютера?
   – Не только встречались, слово «встречались» сегодня не то, это бич. Это встречается постоянно. И я могу сказать, что у детей с компьютерной зависимостью резко садится память, ухудшается работоспособность. Эти дети очень плохо учатся. Есть избранный предмет, который интересен. И ребенок будет его изучать. Но, к сожалению, его изучение тоже предусматривает обязательную привязанность к компьютеру. То есть все – речь ребенка, его воля его деятельность направлены очень узко – к компьютеру. Вместо речи слышен сленг, и он полностью компьютерный. Он уже не говорит словами: «мамочка», «какая прекрасная погода», «надо же, какой чудесный день». У него есть технический номинал компьютерного пользователя, который ребенок применяет. Но ведь слово – это душа. Чем богаче наш словарь, чем богаче выраженность наша вовне, тем больше людей нас понимает, тем тоньше мы воспринимаем людей. Помните Эллочку-людоедку – три слова и достаточно. Как бы наши детки не стали Эллочками. Такую картину мы видим к четвертому классу, к десяти годам такой ребенок, к сожалению, становится психоневротиком. И попробуйте у него отобрать компьютер – он ночь спать не будет, начинает биться в истерике. Это уже больной ребенок.
   Здесь порой требуется медикаментозное вмешательство. Нам нужно выключить подкорку, выключить эту зависимость. А это можно сделать только медикаментозно. Один ребенок три дня спал после компьютера. Это настолько серьезно и страшно, когда вдруг деньги начинают из дома исчезать, когда ребенок сидит в компьютерных клубах, забросив 10–11-й класс, когда он полностью уходит от вас. Поэтому, пока вы еще можете, остановите.
   Невозможно заменить человеческую жизнь суррогатным миром компьютера. Это невозможно. Это никогда не будет тождественно и равно. Это жизнь и созидание, а то – болезнь и преступление. Поймите одно: мы находимся на краю пропасти. Компьютер – это пропасть, которая забирает у нас детей. А мы получаем роботов.
   – Получается, что мы, родители и педагоги, толкаем своих детей в эту бездну?
   – Вы сами покупаете компьютеры, игры, покупаете по одной причине – у всех есть, а у нас нет. Такая мотивация. Не сам компьютер плох. Компьютер как средство, как орудие производства – прекрасное пособие. Это действительно возможность получить информацию. Но он должен быть рабочим инструментом, профессиональным. Тогда он действительно полезен.
   Компьютер позволяет размножить службу духовную и православную. И каждый может быть пользователем, прочитать тропари, кондаки, мессы праздничные, понимать, как проходит богослужение. Может прочитать духовные книги, не имея подлинников. Казалось бы, такие благие намерения. Но кто же из-за этих благих намерений приобретает сегодня компьютер? Большинство приобретают так: у Иванова есть, а у нас нет. А вдруг моему мальчику будет плохо? Своими руками я покупаю компьютерные игры, а потом спрашиваю: что с моим ребенком? Это очень страшно. Это настолько страшно, что дети уходят из жизни и уносят наши жизни, насмотревшись компьютерных игр. Особенно игр.
   Вы, родители, покупаете якобы безобидные псевдоигры, которые никогда не являются безобидными. В них уже начало и упражнение, как поступать. Не мы с вами диктуем, как быть и как поступать, а компьютерная игра. Вот и заменили нас, родителей, суррогатом – играми. Так нас и предали потихонечку. А предательство мы с вами своими руками взрастили и взлелеяли, да еще деньги заплатили трудовые. Родителям надо об этом думать и действительно каяться. Мы сами отдаляем своих детей, сами их теряем. Мы сами их продаем компьютеру. Из-за нашей гордыни.
   Н. М.: Большое спасибо за содержательную беседу. Всего доброго!

Ссылки

   http://pk-semya.ru/blog-t-v-vorobevoj.html?limitstart=0
   http://www.youtube.com/watch?v=r7ckQGzCpvs&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=FwndEkncLd8&index=2&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=zw9wbwqIKlQ&index=3&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=37JhjKMzwzo&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV&index=4
   http://www.youtube.com/watch?v=cW5oGVTBnko&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV&index=5
   http://www.youtube.com/watch?v=jhuQ_1kc5a0&index=6&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=Epxy-9iqMtw&index=7&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=iYIMPPLRUJs&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV&index=8
   http://www.youtube.com/watch?v=-eQCgI10c18&index=9&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=cW5oGVTBnko&index=11&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV
   http://www.youtube.com/watch?v=tYWdXTy434A&list=PL4D7Trr74uyyGj8LJXe_5qX4yKQi1R7PV&index=12

Татьяна Воробьева Воспитание без слез и ошибок