Святитель Григорий Двоеслов
Беседы на Евангелия

Предисловие переводчика

   В досужное время перевел я сорок Бесед на Евангелия иже во святых отца нашего Григория Двоеслова, именуемого в Западной Церкви Великим.
   Эти сорок Бесед разделены у святителя на две книги, из коих та и другая содержат в себе по двадцать Бесед. Существенное различие между теми и другими Беседами состоит в том, что первые двадцать Бесед, составляющих первую книгу, были писаны посторонней рукой со слов святителя и произносимы были не им самим, а лицом, посредствующим между ним и народом, вероятно нотарием или писцом, как видно из предисловия его и из начала XXI Беседы. Но последние двадцать Бесед, составляющих вторую книгу, были говорены самим святителем, как видно из того же начала XXI Беседы.
   Речь святителя к народу о смертности в переводе присовокуплена к Беседам его, потому что она и в подлиннике непосредственно следует за ними.
   Все старание употреблено для того, чтобы русским читателям передать в переводе мысли святителя верно и ясно, но вполне ли я достиг этой цели, предоставляю судить читателям. И всяким благонамеренным и дельным замечанием с благодарностью воспользуюсь при втором издании, если Бог благословит дожить до него.

Архимандрит Климент

Предисловие святого отца нашего Григория Двоеслова к Секундину, епископу Тавроменийскому

Досточтимейшему и святейшему брату епископу Секундину, Григорий, раб рабов Божиих.
Между священнодействий литургии я изъяснил сорок чтений из Евангелия, из числа тех, которые в известные дни по обычаю читаются в нашей Церкви. Изъяснение некоторых из них читаемо было предстоящему народу писцом, а изъяснение других перед народом я говорил сам; и в последнем случае оно записано так, как я говорил. Но некоторые братия, пламенея ревностью к священному слову, передали другим то, что я говорил, прежде, нежели я успел тщательно исправить сказанное так, как предполагал. Этих братий я назвал бы в некотором отношении подобными голодным людям, которые нетерпеливо хотят есть пищу прежде, нежели она вполне сварена будет. Место же Писания: Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола (Мф. 4, 1) – хотя прежде я изъяснял с некоторым сомнением, однако же после я исправил сомнение точным изъяснением. Эти-то самые Беседы я позаботился написать в том порядке, в котором они были сказаны, в двух книгах, дабы и первые двадцать, которые написаны со слов моих, и последние – столько же, которые сказаны самим мной, были разделены на отдельные книги. Касательно того, что иное у меня предложено прежде, тогда как у евангелиста написано после, а иное предложено после, тогда как у евангелиста написано прежде, братолюбие твое отнюдь не должно беспокоиться, потому что Беседы как сказаны были мною в разные времена, так в этом порядке и переписаны в книги писавшими с моих слов. Итак, если бы твое братолюбие, всегда внимательное к священным чтениям, нашло вышеозначенное место из Евангелия истолкованным сомнительно или эти же самые Беседы расположенными не так, как я сказал выше, то знай, что это неисправленные Беседы, и исправь их по тем, которые я озаботился препроводить к тебе через настоящего посланного, и никак не позволяй им оставаться без исправления. Подлинные же [Беседы мои] хранятся в книгохранилище нашей Святой Церкви для того, чтобы те, которые далеко живут от твоего братолюбия, находили их здесь и могли убеждаться в сделанных мною исправлениях.

Книга первая

Беседа I,
произнесенная к народу в храме святого апостола Петра во второй воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Лк. 21, 25-32

   В то время Иисус сказал Своим ученикам: и будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится; люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются, и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою, когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше. И сказал им притчу: посмотрите на смоковницу и на все деревья: когда они уже распускаются, то, видя это, знаете сами, что уже близко лето. Так, и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко Царствие Божие. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет.
   1. Господь и Искупитель наш, возлюбленнейшие братия, желая найти нас готовыми, предвозвещает те бедствия, которые должны последовать в отживающем свой век мире для того, чтобы отвратить нас от любви к нему. Наперед дает знать, какие потрясения должны предшествовать приближающейся кончине его, для того, чтобы мы, если не хотим бояться Бога в спокойствии, по крайней мере боялись близкого суда Его, пораженные такими потрясениями. Немного выше, впереди настоящего чтения Святого Евангелия, которое теперь только слышало ваше братолюбие, Господь говорит: восстанет народ на народ, и царство на царство (Мф. 24, 7); восстанет язык на язык, и царство на царство. Будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба (Лк. 21, 10–11). И через несколько посредствующих мыслей присовокупил то, что вы сейчас слышали: будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится; люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются.
   Из всех этих событий одни мы видим уже действительно совершившимися, а других страшимся, как имеющих скоро совершиться. Ибо восстанет народ на народ, и битву их на земле мы видим в наши времена более, нежели читаем в книгах. Что землетрясение разрушает бесчисленные города, об этом вы знаете, как часто слышим из других частей мира. Моровые язвы терпим непрестанно. Но знамений в солнце, луне и звездах доселе еще ясно не видим; а что и они недалеки, об этом заключаем уже из самых перемен воздушных. Впрочем, прежде нежели Италия предана была языческому мечу на опустошение, мы видели на небе огненные острия, блистающие тою самою кровью рода человеческого, которая после пролита была. Шум же морской и возмущения отнюдь не новость. Но если многие предсказания уже исполнились, то нет сомнения, что исполнятся и те немногие, которые остаются еще не исполнившимися, потому что за несомненность последующих событий ручается исполнение протекших.

   2. Это мы, возлюбленнейшие братия, говорим для того, чтобы ваши души пробудить к усиленной осторожности, чтобы вы не предавались беспечности, чтобы не расслабевали от неведения, но чтобы всегда вас и страх тревожил, и заботливость о доб ре укрепляла, особенно если вы будете помышлять о том, что за сим говорит Искупитель наш: люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются. Что Господь называет силами небесными, как не Ангелов, Архангелов, Престолы, Господства, Начала и Власти, которые во время пришествия Праведного Судии видимо явятся очам нашим, чтобы потребовать от нас точного отчета в том, что теперь благоснисходительно попускает нам невидимый Творец. Тут же и присовокупляется: и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Яснее сказать можно так: в силе и славе узрят Того, Кого не хотели слушать в уничижении, дабы тем сильнее они почувствовали тогда власть Его, чем неохотнее ныне приклоняют выю сердца своего к послушанию Ему.

   3. Но это сказано на нечестивых; а за сим тотчас обращается речь к утешению избранных. Ибо тотчас говорится: Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше. Истина увещевает Своих избранных, говоря им как бы прямо так: «Когда умножатся бедствия мира, когда при движении Сил явится страшный Судия, тогда поднимите головы, то есть возрадуйтесь, потому что когда кончится мир, которого вы не любили, тогда близко искупление, которого вы желали». Ибо в Святом Писании глава часто принимается за ум: как глава управляет членами, так ум распоряжается помышлениями. Итак, поднять головы значит возвысить умы к радостям Небесного Отечества. Следовательно, те, которые любят Бога, получают повеление радоваться и веселиться о кончине мира, потому что они тотчас обретают Того, Кого любят, когда уходит тот, кого они не любили. Невозможно, чтобы верный, желающий видеть Бога, скорбел о потрясениях мира, зная, что при этих потрясениях он скончавается. Но написано: кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4). Следовательно, кто не радуется приближению кончины мира, тот обнаруживает, что он друг сего последнего, а через это самое является врагом Божиим. Но прочь эта мысль от умов верующих, прочь от тех, которые по вере знают, что есть иная жизнь, а по делам любят ее.
   Ибо скорбеть о разрушении мира свойственно тем, которые корни сердца своего всадили в любовь к нему, которые не желают будущей жизни, которые даже не верят бытию ее. Мы же, зная о вечных радостях Отечества Небесного, должны как можно скорее поспешать к ним. Нам должно желать идти быстрее и кратчайшим путем дойти до него. Ибо каким несчастьям не подвергается мир сей? Какая скорбь, какая превратность не теснят нас? Что такое эта смертная жизнь, как не путь? И подумайте, братия мои, что значит уставать от трудностей этого пути и, однако же, не хотеть, чтобы он когда-нибудь окончился. Но что мир сей должен быть отвергаем и презираем, это изъясняет Искупитель наш предусмотрительным сравнением, когда присовокупляет: посмотрите на смоковницу и на все деревья: когда они уже распускаются, то, видя это, знаете сами, что уже близко лето. Так, и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко Царствие Божие. Очевидно, мысль Его есть следующая: как по плодам деревьев познается близость лета, так по разрушению мира познается близость Царствия Божия. Этими словами ясно показывается, что плод мира есть разрушение. Он (мир) высится для того, чтобы пасть, произращает для того, чтобы все произращаемое истребить смертью. Но хорошо сравнивается Царство Божие с летом, потому что при открытии его проходят облака нашей скорби, и дни жизни осияваются светом вечного Солнца.

   4. Все это утверждается как несомненная истина, когда присовокупляется еще следующая мысль: Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет; небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Лк. 21, 32–33). В природе вещей чувственных ничего нет тверже неба и земли, и ничто в природе так быстро не проходит, как слово. Ибо слова, доколе они не произносятся, не суть слова, а когда произнесены, тогда их уже нет, потому что они не иначе могут быть произнесены, как в последовательном порядке одно за другим. Итак, [Спаситель] говорит: небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. Смысл слов Его следующий: «Все, что у вас твердо, то без изменения не твердо для вечности; а все то, что у Меня кажется проходящим, то решительно твердо и держится без изменения, потому что Мое по видимости проходящее слово выражает мысли, постоянно пребывающие без изменения».

   5. Вот, братия мои, мы уже видим то, о чем слышали. Ежедневно мир подвергается новым, более и более умножающимся бедствиям. Осмотритесь, сколько вас осталось из бесчисленного народа; и несмотря на то, бичи еще ежедневно постигают нас, неожиданные случаи теснят, новые и непредвидимые удары поражают. Как в юности тело цветет, грудь крепка и невредима, шея мускулиста, жилы полны, а в летах старческих стан скривляется, иссохшая шея сгибается, грудь стесняется учащенным дыханием, силы слабеют и слова говорящего прерываются одышкой, и хотя бы не было утомления, но для чувств большей частью самое здоровье есть уже болезнь, – так и мир в первые свои годы, как бы в юности, был могущ, к распространению потомства рода человеческого силен, телесным здоровьем цветущ, обилием во всем тучен, но ныне он тяготится самой своей старостью и как бы нудится к близкой смерти час от часа умножающимися бедствиями.
   Итак, братия мои, не любите того, кого видите не в силах стоять долго. Напечатлейте в душе наставления апостола, которые он дает нам, говоря: Не люби́те мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей (1 Ин. 2, 15).
   Три дня тому назад, братия, вы узнали, что внезапной бурей многолетние виноградники опустошены, дома разрушены и церкви до оснований ниспровержены. Сколько людей, здоровых и невредимых, с вечера думали, что они завтра будут делать то и то, а в эту самую ночь скончались нечаянной смертью под развалинами!

   6. Но нам, возлюбленнейшие, должно размыслить, что для совершения сего невидимый Судия подвиг дыхание самого тонкого ветра, возбудил бурю из одного облака и потряс землю, поколебал основания стольких зданий. Что же Сей Судия сотворит, когда Сам лично придет, и гнев Его возгорится на отмщение грешникам, если и то нестерпимо, когда Он поражает нас самым тонким облаком? Какая плоть устоит перед гневом Его, если Он воздвиг только ветер – и потряс землю, дал только движение воздуху – и ниспроверг столько зданий?
   Рассуждая о таком могуществе, Павел говорит: страшно впасть в руки Бога живого! (Евр. 10, 31).
   Это же самое могущество выражает Псалмопевец, когда говорит: Бог яве приидет, Бог наш, и не премолчит: огнь пред Ним возгорится, и окрест Его буря зельна (Пс. 49, 3). Направление этого Страшного Суда сопровождается бурей и огнем, так как буря задушивает тех, которых пожигает огнь. Итак, возлюбленнейшие братия, непрестанно имейте перед очами день тот, а что кажется трудным для верования, то облегчается сравнением. Ибо об этом дне у пророка сказано: близ день Господень великий, близ и скор зело, глас дне Господня горек и жесток учинися. Силен день гнева, день той, день скорби и нужды, день безгодия и исчезновения, день тмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф. 1, 14–16). Об этом дне Господь еще говорит через пророка: Аз потрясу небом и землею (Агг. 2, 22). Итак, если Он, как сказали мы прежде, потряс воздух – и земля не устояла, кто же устоит, когда Он потрясет небо?
   Но чем мы назовем те страшилища, которые видим, как не предвестниками грядущего гнева? Потому-то и необходимо нам подумать, что нынешние страшилища настолько же отличаются от последнего страха, насколько лицо предвозвестника различается от могущества Судии. Итак, возлюбленнейшие братия, с полным вниманием помышляйте о дне том, исправляйте жизнь, переменяйте привычки, искушения ко злу побеждайте противлением, а допущенные грехи очищайте слезами. Ибо тем безопаснее некогда узрите Пришествие Вечного Судии, чем большим страхом ныне предварите Его устремление.

Беседа II,
произнесенная к народу в храме святого апостола Петра в неделю сырную. Чтение Святого Евангелия Лк. 18, 31–43

   В то время Иисус, отозвав двенадцать учеников Своих, сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом, ибо предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить, и убьют Его: и в третий день воскреснет. Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного. Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни, и, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет. Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус, остановившись, велел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил его: чего ты хочешь от Меня? Он сказал: Господи! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: прозри! вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога; и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу.

   1. Искупитель наш, предвидя, что души учеников возмутятся от страданий Его, задолго предсказывает им как о страдании Своем, так и о славе воскресения Своего для того, чтобы они, когда увидят Его, по предсказанию, умирающим, не сомневались и в том, что Он воскреснет. Но как ученики, еще плотяные, никак не могли понять слов тайны, то Он приступает к совершению чуда. Перед их глазами слепец получает прозрение для того, чтобы небесные дела утвердили в вере тех, которые не понимали слов небесной тайны. Но чудеса Господа и Спасителя нашего, возлюбленнейшие братия, надо понимать так, чтобы и в истину событий их веровать, и, сверх того, разуметь, что они внушают нам нечто особенное своим значением. Ибо дела Его могуществом указывают на одно, а таинственностью говорят о другом. Вот по истории мы не знаем, кто был этот слепец, но знаем, кого он таинственно представляет. Слепец есть род человеческий, который, в лице прародителя быв изгнан из рая сладости, не имея понятия о ясности света вышнего, страдает во тьме своего осуждения, но явлением Искупителя просвещается до того, что начинает видеть и желать радости внутреннего света и на пути жизни обращается к доброй деятельности.

   2. Замечательно, что слепец, по сказанию, получает прозрение тогда, когда Иисус приближался к Иерихону. Ибо Иерихон означает луну, а луна на священном языке служит образом немощей плоти, потому что когда она в месячном своем течении убывает, тогда служит образом нашей смерти. Итак, когда Создатель наш приближается к Иерихону, тогда слепец получает прозрение; это значит, что когда Божество приемлет на Себя немощь нашей плоти, тогда род человеческий восприемлет потерянный им свет. Ибо поскольку Бог терпит человеческое, постольку человек получает силы к Божественному. Этот слепец, по Писанию, сидел именно при пути и просил милостыню; а Сама Истина говорит: Я есмь путь (Ин. 14, 6). Итак, тот слепец, кто не имеет понятия о ясности света вечного; но если он уже верует в Искупителя, то сидит при пути; если же верует, но не хочет просить о даровании ему света вечного и не молится, то он слепец хотя и сидящий при пути, но не просящий милостыни. А если кто и уверовал, и познал слепоту души своей, и молится о даровании ему света истины, то он слепец, сидящий при пути и просящий милостыни. Итак, кто сознает мрак слепоты своей, кто имеет понятие о том свете вечности, которого нет у него, тот сердечно вопиет и умиленно взывает: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Но послушаем, что следует за воплями слепца. Шедшие впереди заставляли его молчать.

   3. Что же значат эти предыдущии грядущему Иисусу, если не шум плотских пожеланий и мятеж пороков, которые до приближения к нашей душе Иисуса рассеивают ум наш своими искушениями и на молитве останавливают сердечные вопли? Ибо часто, когда мы после содеянных грехов желаем обратиться ко Господу, когда усиливаемся вымолить у Него прощение в этих самых содеянных нами грехах, тогда приражаются к душе образы содеянных преступлений, притупляют остроту нашего ума, дух приводят в смятение и не дают простора голосу нашей молитвы. Итак, предыдущие заставляли его молчать, потому что прежде, нежели приблизится Иисус к душе, преступления, содеянные нами, отпечатываясь в нашем воображении своими образами, смущают нас во время самой молитвы.

   4. Но послушаем, что сделал наперекор этому тот слепец, который желал прозрения. Сказано: но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня. Вот более и более вопиет тот, кого толпа заставляет молчать; так, чем более стесняет нас тягостный шум плотских помыслов, тем пламеннее и настойчивее мы должны быть в молитве. Этот шум препятствует нам вопиять, так как и на молитве большею частью мы страдаем от воображения грехов наших. Но именно тем громче надо возвышать голос сердца, чем сильнее встречает он препятствия, доколе он не превысит шума нетерпимых помыслов и своим напряжением и неотступностью достигнет святого слуха Господня. Что мы теперь говорим, то, думаю, каждый испытал на себе самом, потому что когда мы душу свою направляем от мира сего к Богу, когда обращаемся к молитве, тогда во время молитвы нашей становится для нас уже неприятно и тягостно то самое, что прежде мы делали с услаждением. Помыслы о грехах отстраняются от очей сердечных силою святого желания; воображение их превозмогается воплями покаяния.

   5. Но когда мы в своей молитве делаем сильное напряжение, тогда в уме напечатлеваем образ проходящего мимо Иисуса. Поэтому в Евангелии далее сказано: Иисус, остановившись, велел привести его к Себе.
   Вот останавливается Тот, Кто прежде проходил мимо; так, когда мы во время молитвы слышим еще шум мечтаний, тогда чувствуем, что Иисус как бы проходит мимо. Когда же мы в молитве делаем особенное усилие, тогда Иисус останавливается, чтобы восстановить в нас свет; тогда Бог водворяется в сердце, и потерянный свет возвращается к нам.

   6. Впрочем, в этом событии Господь внушает нам и еще нечто иное, что с пользой можем мы разуметь о человечестве и Божестве Его. Ибо вопль слепца услышал Иисус, проходящий мимо, а чудо прозрения совершил, остановившись. Проходить мимо свойственно человечеству, а стоять – Божеству. По человечеству Он родился, возрастал, умер, воскрес, переходил из места в место. Итак, как в Божестве нет изменяемости, а проходить мимо значит то же, что и изменяться, – то это прохождение мимо было именно по плоти, а не по Божеству. Но по Божеству Ему свойственно всегда стоять, потому что Он вездесущ, не двигаясь ни вперед, ни назад. Итак, вопиющего слепца слышит Иисус, проходящий мимо, а прозрение дарует стоящий, потому что по человечеству Своему Он, сочувствуя, сжалился над воплями слепоты нашей; но свет благодати проливает на нас силою Божества Своего.

   7. И замечательно, что Он говорит подошедшему слепцу: чего ты хочешь от Меня? Неужели Тот, Кто мог даровать прозрение, не знал, чего хотел слепец? Но Он хочет, чтобы мы просили, хотя Сам наперед знает, чего мы будем просить и что даровать нам по нашему прошению. Он заповедует нам непрестанно молиться и, несмотря на это, говорит: не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6, 8). Следовательно, за нужное признает, чтобы мы просили Его, для того, чтобы возбудить сердце к молитве. Поэтому и слепец тотчас присовокупил: Господи, да прозрю. Вот слепец просит у Господа не золота, но прозрения, потому что он хотя и может иметь что-либо, но без прозрения – не может видеть того, что имеет. Итак, возлюбленнейшие братия, будем подражать тому, который, как мы слышали, получил исцеление и по телу, и по душе. Будем просить у Господа не ложного богатства, не земных даров, не скоропреходящих почестей, но прозрения; не того прозрения, которое ограничивается местом, которое имеет пределы во времени, которое разнообразится промежутками ночей, которое видит свет наравне с бессловесными животными; но будем просить того света, который можем видеть с одними только Ангелами, который не имеет ни начала, ни конца. К этому свету служит путем вера. Поэтому и слепцу при даровании прозрения справедливо дается тотчас ответ: прозри, вера твоя спасла тебя. Но на это плотской помысел возражает: «Каким образом могу я просить духовного света, которого не могу видеть; откуда могу я получить сведение, что есть такой свет, который не сияет для очей телесных?» Такому помыслу каждый может отвечать кратко, потому что и то самое, что он ощущает, ощущает не телом, а душою. Никто не видит души своей, и, однако же, никто не сомневается, что он имеет душу, которой не видит. Ибо душа невидимо управляет видимым телом. Если же это невидимое отделяется, то тотчас падает и видимое, которое видимо стояло. Итак, если в сей видимой жизни существо оживляется невидимым, то есть ли место сомнению в бытии жизни невидимой?

   8. Но послушаем, что сделано для вопиющего слепца или что сделал сам он. Сказано далее: И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога. Видит и последует тот, кто делает добро, которое понимает. Видит же, но не последует тот, кто хотя и понимает добро, но нерадит о делании добра. Итак, возлюбленнейшие братия, если мы уже сознаем слепоту нашего странствования, если мы, веруя в таинство нашего Искупителя, сидим уже при пути, если, ежедневно молясь, просим у нашего Создателя света, если, видя разумом этот самый свет, мы после слепоты уже прозрели, то делами последуем за Иисусом, Которого видим умом. Будем внимательно смотреть, куда Он шествует, и в последовании держаться стези Его. Ибо Иисусу последует тот, кто подражает Ему. Посему Он и говорит: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов (Мф. 8, 22). Последовать значит подражать. Поэтому Он опять увещевает, говоря: Кто Мне служит, Мне да последует (Ин. 12, 26). Итак, размыслим, куда Он шествует, чтобы служить Ему в нашем последовании. Вот Он, Господь и Создатель Ангелов, желая принять естество наше, которое создал, нисходит в утробу Девы. Родиться в сем мире от богатых не благоизволил, а избирает родителей бедных. Поэтому недоставало даже агнца, которого надо было [по закону] принести в жертву за Него, а приносит Матерь в жертву две горлицы или двух птенцов голубиных (Лк. 2, 24). Не благоизволил также быть счастливым в этом мире, но переносил бесчестия и посмеяния, претерпел оплевания, биения, заушения, терновый венец и Крест. И так как мы лишились внутренней радости через услаждение вещами телесными, то Он показывает, с какою горечью она должна быть возвращаема. Итак, что должен человек претерпеть за себя, если Бог столько претерпел за людей?
   Посему кто уже верует во Христа, но еще держится корыстолюбия, гордится почестями, воспламеняется ненавистью, оскверняется нечистотою похоти, желает в мире счастья, тот небрежет о последовании Христу, в Которого верует. Ибо тот, которому Вождь указует путь скорби, если желает радостей и наслаждения, идет другим путем. Итак, припомним грехи, содеянные нами; размыслим, сколь страшный Судия придет для наказания за них; настроим сердца к пролитию слез, да огорчается жизнь наша во времени покаянием, дабы не чувствовать вечной горечи в отмщении. Плач ведет нас к вечным радостям, по обетованию Истины, Которая говорит: блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5, 4). А через радости пролегает путь к плачу, по свидетельству Той же Самой Истины, Которая говорит: Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете (Лк. 6, 25).
   Итак, если мы желаем радости воздаяния в конце поприща, то на пути должны переносить горечь покаяния. И да будет это так, чтобы не только наша жизнь была благоугодна Богу, но чтобы наше обращение и других воспламеняло к славе Божией. Таким образом, и евангельское сказание заключено: и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу.

Беседа III,
произнесенная к народу в храме святой Филицитаты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 12, 46–50

   В то время, когда Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь.

   1. Предложенное ныне чтение Святого Евангелия, возлюбленнейшие братия, кратко, но преисполнено великих тайн. Ибо Иисус, Создатель и Искупитель наш, показывает вид, будто не знает Матери, и определяет, кто Мать Его и кто родные, не по плотскому родству, но по единению духа, говоря: кто Матерь Моя? и кто братья Мои?.. ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь. Этими словами что другое Он внушает нам, как не то, что Он из язычества собирает многих, последующих велениям Его, и отвергает Иудею, в которой родился по плоти? Поэтому и Матерь Его, как бы непризнаваемая, представляется вне стоящею; так синагога отвергается Учредителем ее за то, что, соблюдая исполнение закона, она потеряла духовное разумение и, ради охранения буквы, остановилась вне.

   2. Но что тот, кто творит волю Отца, называется братом и сестрою Господа, это не удивительно, так как тот и другой пол равно призывается к вере. Но чрезвычайно удивительно то, каким образом такой человек называется даже матерью? Ибо верных учеников Господь удостоил имени братии, сказав: пойдите, возвестите братьям Моим (Мф. 28, 10). Следовательно, приходя к вере, можно быть братом Господним; но спрашивается, каким образом можно быть Его матерью?
   Надо знать, что верующий братом и сестрою Христу делается по вере, а матерью через проповедь. Ибо проповедующий, как бы так сказать, рождает Господа, Которого внедряет в сердца слушающих; матерью же делается и тогда, когда проповедью его порождается в сердце ближнего любовь ко Господу.

   3. Подтверждение этой истины представляет нам блаженная Филицитата, мученичество которой мы ныне торжествуем: она по вере была рабой Христовой, а по проповеди соделалась матерью Христовой. Ибо, как читаем в достовернейших жизнеописаниях ее, она так страшилась оставить после себя семерых сыновей своих живыми во плоти, как плотские родители обыкновенно боятся, чтобы дети не умерли прежде них. Претерпевая тяжесть гонения, она проповедью укрепила сердца детей в любви к Вышнему Отечеству и духом переродила тех, которых родила плотью, так что проповедью возродила для Бога тех, которых плотью родила для мира. Размыслите, возлюбленнейшие братия, об этом мужественном сердце в женском теле. Бесстрашно предстала она на смерть. Она страшилась только того, чтобы в детях не потерялся свет истины, если они останутся в живых. Как же не назвать эту жену мученицею? Это более, нежели мученица. Господь, говоря об Иоанне, сказал: Что смотреть ходили вы в пустыню? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка (Мф. 11, 9), и сам Иоанн на вопрос о себе отвечал: «я не пророк» (ср. Ин. 1, 21) [1 - И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет (Ин. 1, 21).].
   Тот, кто признавал себя более, нежели пророком, справедливо говорил, что он не пророк. А большим, нежели пророк, называется он потому, что назначение пророка состоит в предсказании будущего, а не в указании настоящего. Иоанн же более, нежели пророк, потому что указал перстом на Того, о Ком проповедовал. Таким образом, и эту жену я назвал бы не только мученицею, но и более, нежели мученицею, потому что она, предпосылая семь залогов в Царство [Небесное], столько же раз умирала прежде своей смерти, первая явилась на мучения, но скончалась восьмою. Мучимая мать бесстрашно взирала на смерть детей, утешение надежды побеждало скорбь естества. Она страшилась за живых, радовалась за умирающих. Не желала ни одного оставить после себя живым для того, чтобы оставшийся не лишен был соучастия с нею [в блаженстве]. Итак, никто из вас, возлюбленнейшие братия, не думай, будто сердце ее при умерщвлении детей не терзалось естественной жалостью. Ибо она не могла без скорби видеть умирающих детей, чувствуя, что они плоть ее; но она чувствовала внутреннюю силу любви, которая побеждала скорбь плоти. Так и об имевшем пострадать Петре сказано: а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь (Ин. 21, 18). Ибо Петр мог бы и не страдать за Христа, если бы решительно не хотел, но он силой духа возлюбил мученичество, которого не желал бы по слабости плоти. Трепеща перед казнями плотью, он духом возвышался к славе; и совершилось то, что он и против воли желал креста мученического. Так и мы, когда желаем выздоровления, тогда принимаем горькие лекарства. Хотя горечь в лекарстве и не нравится, но приятно здоровье, восстановляемое этою горечью. Итак, Филицитата любила детей своих по плоти, но по любви к Небесному Отечеству хотела, чтобы прежде нее умерли те, которых она любила. Она сама претерпела раны их и в предшествии [детей] с этими ранами перешла в Царство [Небесное]. Итак, я справедливо наименовал бы эту жену более, нежели мученицею, потому что она столько раз умерщвляется в детях своих по чувству сердца, вытерпев и сама многоразличные мучения, стала выше самой пальмы мученичества. Рассказывают, что у древних был такой обычай: тот, кто делался консулом, получал принадлежащую званию его почесть по порядку времени; но если кто впоследствии снова достиг консульского звания и был консулом не единожды, а два или, быть может, три раза, тот имел преимущество в славе и почестях перед теми, которые были консулами не более одного раза. Так блаженная Филицитата стала выше мучеников, потому что она, при умерщвлении прежде нее стольких сыновей, многократно умирала за Христа, и для любви ее недоставало только ее собственной смерти.

   4. Обратим, братья, внимание на эту жену, обратим внимание мы, которые по телу мужи, но что мы будем значить в сравнении с нею? Ибо часто мы предполагаем сделать что-нибудь доброе; но если против нас вылетит из уст насмешника одно хотя бы и самое легкое слово, то мы тотчас оставляем преднамереваемое дело и, пристыженные, отступаем назад. Таким образом, нас большей частью одни слова отклоняют от добрых дел. Но Филицитату даже мучения не могли поколебать в святом ее намерении. Мы падаем от ветра злословия, а она шла к Царству через железо и считала за ничто все препятствия. Мы не хотим раздать бедным, по заповедям Господним, даже излишнего для нас – она пожертвовала Богу не только своей личностью, но и отдала за Него собственную плоть. Мы, когда по воле Божией лишаемся детей, плачем без утешения; она стала бы плакать о них как о мертвых тогда, когда бы не успела предрасположить их к смерти.
   Итак, когда придет праведный Судия на Страшный Суд, тогда что скажем мы, мужи, видя славу этой жены? Будет ли тогда для мужей оправдание в слабости духа, когда будет им указана эта жена, победившая и мир, и свой пол? Возлюбленнейшие братия! Пойдем стропотным [2 - Стропотный (ц. – сл.) – шероховатый, извилистый, в данном значении – притрудный. – Ред.] и жестоким путем Искупителя; усилиями [подвижников] он соделался до того ровным, что по нему могут ходить женщины. Презрим все настоящее, ибо ничтожно то, что может пройти. Неуместно любить то, что скоро гибнет. Да не преобладает нами любовь к благам земным, да не напыщает гордость, да не терзает гнев, да не оскверняет роскошь, да не снедает зависть. По любви к нам, возлюбленнейшие братия, умер Искупитель наш; по любви к Нему научимся и мы побеждать самих себя. Если это мы вполне совершим, то не только предотвратим от себя угрожающие наказания, но и сподобимся славы вместе с мучениками. Ибо, хотя ныне нет гонений, однако же и в мире есть место мученичеству, потому что хотя мы не подклоняем выи плоти под меч, однако же духовным мечом должны посекать в сердце плотские пожелания при помощи Самого [3 - В подлиннике напечатано только до сего слова, а затем приложено etc.: «и прочее», – то, чем обыкновенно заканчиваются Слова и Беседы святых отцов, то есть славословием Святой Троице.] Спасителя нашего Иисуса Христа, Которому принадлежит всякая слава, честь и поклонение с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа IV,
произнесенная к народу в храме святого мученика Стефана. Об апостолах. Чтение Святого Евангелия Мф. 10, 5–10

   В то время сих двенадцать послал Иисус, и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте. Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания.

   1. Когда известно всем, возлюбленнейшие братья, что Искупитель наш пришел в мир для искупления всех народов; когда видим, что Он ежедневно призывал самарян к вере, что же это значит, что Он, посылая учеников на проповедь, говорит: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева?
   Значит – как заключаем из конца дела, – что Он хотел прежде проповедать одним иудеям, а после всем язычникам для того, чтобы, когда те отвергнут призывание к обращению, святые проповедники по порядку направились к призыванию язычников и чтобы то, что для иудеев было исполнением [обетований], для язычников было преизбытком благодати. И тогда были в Иудее люди, способные к тому, чтобы слышать призывание, и в язычестве были неспособные. Так, в Деяниях апостольских мы читаем, что вследствие проповеди Петра сперва уверовало три тысячи евреев, а потом пять тысяч (см. Деян. 2, 41; 4, 4). И когда апостолы хотели было проповедовать асийским язычникам, тогда это возбранено им Духом (см. Деян. 16, 6); и, однако же, Тот же Самый Дух, Который прежде возбранил проповедание, после влил оное в сердца асийцев. Ибо давно уже вся Асия [4 - Здесь под Асией разумеется не часть света, а одна из древних областей в Малой Азии.] уверовала. Следовательно, что прежде было возбранено, то после совершено потому, что прежде в ней не было таких, которые были бы способны ко спасению.
   Тогда в ней были такие, которые еще не заслуживали быть восстановленными к жизни, но не заслуживали и подвергнуться строжайшему осуждению за презрение проповеди. Итак, по тонкому и сокровенному суду святая проповедь не допускается до слуха некоторых, потому что сии не заслуживают быть восстановленными благодатью. Посему необходимо, возлюбленнейшие братия, чтобы мы страшились тайных определений на нас Всемогущего Бога во всем, что мы делаем, для того, чтобы тогда, когда душа наша, рассеянная по внешности, не удерживается от своего сластолюбия, внутренний судия [5 - То есть совесть. – Ред.] наперекор ему страхом побуждал нас к противному. Взирая на это правильно, псалмопевец говорит: Приидите и видите дела Божия, коль страшен в советех паче сынов человеческих (Пс. 65, 5; 45, 9). Ибо он видит, что один по милосердию призывается, а другой по настоянию правосудия отвергается. И поскольку Господь одним распоряжается милостиво, а другим в гневе, то Он отверг то, чего не мог тронуть. И кого Он предвидел не только неуловимым, но и ожесточившимся в некоторых своих мнениях, того в совете своем предопределил на страшную участь.

   2. Но послушаем, что заповедуется посланным проповедникам. Ходя же, проповедуйте, говоря, что приблизилось Царство Небесное. Об этом, возлюбленнейшие братия, если бы молчало Евангелие, то вопиял бы мир. Ибо развалины его служат голосами его. Стертый такими потрясениями, он лишился своей славы, как бы указуя нам на самое близкое Царство, следующее за ним. Он становится горек даже для тех, которые любят его. Самые развалины его проповедуют, что его не должно любить. Ибо если бы потрясенный дом угрожал хозяину падением, то каждый жилец в нем должен был бы бежать [из него]; и кто любил его стоящим, тот тем скорее должен выходить из него падающего. Итак, если мир падает, а мы его любим, то хотим быть более задавленными, нежели обитать в нем, потому что мы, которых любовь привязывает к страстям мира, никаким способом [уже] не отделяемся от его развалин. Итак, ныне, когда видим все уже разрушающимся, нам удобно наш дух отделить от любви к нему. Но это было весьма трудно в то время, в которое были посылаемы проповедовать невидимое Царство Небесное, когда все видели, что царства земные цветут и расширяются.

   3. Для сего-то и присоединены чудеса святым проповедникам, дабы проявляемая ими сила усиливала веру в слова их и дабы те, которые проповедовали новое, новое и творили, как в том же самом чтении далее сказано: больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте. При процветании мира, при размножении рода человеческого, при долговременном пребывании плоти в этой жизни, при изобилии богатства вещей кто поверил бы, когда бы услышал, что есть иная жизнь? Кто предпочел бы невидимое видимому? Но при исцелении болящих, при воскрешении мертвых, при очищении прокаженных, при изгнании бесов из бесноватых, при совершении столь многих видимых чудес кто не поверил бы тому, что услышал бы о невидимом?
   Ибо видимые чудеса для того и сияют, чтобы привлекать к вере сердца зрителей, дабы через то, что вовне дивно совершается, признавалось еще более дивным то, что внутри.
   Посему ныне, когда численность верующих возросла, в Святой Церкви много людей добродетельных, но они не имеют знамений добродетелей, потому что напрасно является чудо вовне, если нет того, что совершалось бы внутри. Ибо, по слову Учителя языков, языки суть знамение не для верующих, а для неверующих (1 Кор. 14, 22). Поэтому этот же самый славный проповедник среди проповедания молитвой воскресил перед всеми неверующими Евтиха, который во время сна упал из окна и совсем лишился жизни (Деян. 20, 9 и след.). Проходя через Мелит и зная, что этот остров наполнен неверующими, он молитвой уврачевал отца Публия, страдающего горячкою и болью в животе (Деян. 28, 8). Но спутника своего в странствовании и помощника в святой проповеди, Тимофея, страждущего слабостью желудка, врачует не словом, но знанием медицины, говоря: Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов (1 Тим. 5, 23). Итак, почему тот, кто одной молитвой врачует больного неверующего, не врачует своего больного спутника той же молитвой?
   Именно потому, что тот, который не имел внутренней жизни, должен быть уврачеван внешним чудом, чтобы через проявления внешнего могущества внутренняя сила воодушевила его к жизни. А для болящего верного сотрудника, который по внутренней жизни был здоров, не были нужны внешние знамения.

   4. Но послушаем, что Искупитель наш присовокупляет к дарованной власти проповедания, к дарованным чудесам могущества. Даром получили, даром давайте. Ибо Он предвидел, что некоторые этот самый дар принятого Духа обратят в торговлю и чудесные знамения унизят до удовлетворения сребролюбию. Так, Симон волхв, видя чудеса, совершенные возложением руки, желал получить этот дар Святого Духа за деньги (Деян. 18, 18 и след.) именно для того, чтобы еще хуже продавать то, что худо приобрел бы. Посему-то Искупитель наш бичом из веревок изгнал толпы из храма и ниспроверг столы продающих голубей (см. Ин. 2, 15). Ибо продавать голубей значит совершать рукоположение, через которое приемлется Дух Святой, не по заслуге жизни, но за деньги. Но есть некоторые, которые хотя и не берут денег за рукоположение, однако же даруют степени священства по человекоугодию и за эту щедрость ищут в награду только похвалы. Эти люди не дают даром, что даром ими получено, потому что за исполнение святой обязанности желают монеты благорасположенности к ним. Посему пророк, описывая мужа праведного, говорит, что он отрясает руки свои от всякого дара (Ис. 33, 15) [6 - Этот текст приведен здесь по переводу, известному под именем Вульгаты. Заменить его текстом славянского перевода невозможно, потому что в последнем нет слова «всякого», на значении которого святой отец основывает свое доказательство.]. Ибо не говорит: руки свои отрясает от дара, но прибавляет: от всякого. Потому что иной есть дар от послушания, иной – от руки, иной – от языка. Дар от послушания состоит в подчинении, простираемом за пределы долга; дар от руки состоит в деньгах; дар от языка – в похвале. Итак, рукополагающий на степени священства отрясает руки свои от всякого дара тогда, когда в делах Божественных не только денег не желает, но и благодарности человеческой.

   5. Но вы, возлюбленнейшие братия, провождающие светскую жизнь, когда знаете наши обязанности, обратите умственные очи и на свои. Делайте взаимно друг для друга даром. Не желайте воздаяния за свою деятельность в этом мире, о котором знаете, что он с такой скоростью приближается уже к кончине. Как желаете вы, дабы другие не видали того, что втайне вы сделали дурного, так остерегайтесь, дабы добрые дела ваши были сокровенны от похвалы человеческой. Не делайте не только зла, но и добра для временного воздаяния.
   Желайте, чтобы свидетелем вашей деятельности был Тот Самый, Который будет вашим Судией. Пусть Он ныне видит соделываемое вами добро втайне, чтобы представить оное явным во время Своего воздаяния. Как тело ваше, чтобы оно не ослабевало, вы ежедневно питаете пищей, так добрые дела да будут ежедневной пищей для души вашей. Пищей питается тело, а благочестивой деятельностью насыщается дух. Что вы сообщаете телу, которое должно будет умереть, в том не отказывайте душе, которая должна будет жить вечно. Ибо когда огонь внезапно охватывает жилище, тогда каждый владелец его вскакивает, схватывает что может и выбегает, считая прибылью то, если что-то успеет вынести с собою из огня. Вот пламя бедствий охватывает мир, и все, что в нем кажется драгоценным, близкий уже конец опустошает, как огонь.
   Итак, возлюбленнейшие братия, считайте за величайшую прибыль то, что успеете вынести из него вместе с собой, если, убегая его, что-либо унесете, если для вечного воздаяния вы щедростью сохраните то, что могло погибнуть от пребывания на своем месте. Ибо все земное мы теряем хранением, но соблюдаем благотворением. Времена проходят быстро. Итак, поскольку мы великой нечаянностью понуждаемся к видению нашего Судии, то с поспешностью будем готовиться к оному добрыми делами, благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Ему же подобает честь и слава во веки веков. Аминь.

Беседа V,
говоренная к народу в храме святого апостола Андрея в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 4, 18–22

   В то время Иисус, проходя близ моря Галилейского, увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним.

   1. Возлюбленнейшие братия, вы слышали, что по одному слову повеления Петр и Андрей последовали за Искупителем. Но они не видели, чтобы Сей творил какие-либо чудеса, ничего не слышали от Него о награде вечного воздаяния и, однако же, по одному велению Господа, забыли о том, чем, казалось, владели. Почему же мы сколько ни видим чудес, сколько ни поражаемся бичами, сколько ни устрашаемся жестокостями угроз, однако же нерадим о последовании Призывающему? Тот, Кто призывает нас, сидит уже на небе; под иго веры Он склонил уже выи язычников; уже уничтожил славу мира, уже возвещает о приближающемся дне Страшного Суда Своего страшными развалинами оного – и, однако же, гордая душа наша не хочет добровольно желать того, что ежедневно теряет по принуждению. Итак, возлюбленнейшие, что же мы скажем на Суде Его, когда не отвращаемся от любви настоящего века ни заповедями, ни угрозами Его?

   2. Но, быть может, кто-либо в тайных своих помышлениях скажет: эти – тот и другой – рыбари, почти ничего не имевшие, что или сколько оставили по слову Господнему? Но в этом деле, возлюбленнейшие братия, мы должны ценить более духовное расположение, нежели имение. Тот много оставляет, кто у себя ничего не удерживает; тот много оставил, кто, сколь бы мало ни имел, все бросил. Известное дело, что мы и владеем с любовью к тому, что имеем, и сильно желаем того, чего не имеем. Следовательно, Петр и Андрей много оставили, когда тот и другой оставили самое желание иметь. Тот много оставил, кто с обладаемой вещью отказался даже от желаний. Итак, этими последователями оставлено столько, сколько они могли желать, не последуя [за Христом]. Посему никто при воззрении на других, оставивших многое, не должен говорить самому себе: «Желаю подражать презрителям мира сего, но не имею, что оставить». Много, братия, вы оставляете, если отказываетесь от земных желаний. Ибо внешнего нашего, сколь бы мало оно ни было, достаточно для Господа, потому что Он взвешивает сердце, а не вещество; не взвешивает, сколько в жертве Его, но с каким расположением она приносится. Ибо если мы будем взвешивать вещество, то вот святые наши купцы на покинутые сети и лодки купили вечную жизнь Ангелов. Подлинно Царство Божие не имеет цены по оценке, но, впрочем, оно ценится во столько, сколько ты имеешь. Ибо для Закхея оно стоило половины имения, потому что другую половину он удержал для четверичного вознаграждения того, что приобрел неправедно (см. Лк. 19, 8). Для Петра и Андрея оно стоило оставленных сетей и лодки (см. Мф. 4, 20), для вдовицы стоило двух лепт (см. Лк. 21, 2), для другого стоило чаши холодной воды (см. Мф. 10, 42). Итак, Царство Божие, как мы сказали, стоит столько, сколько ты имеешь.

   3. Итак, взвесьте, братия, что дешевле в покупке, что дороже во владении. Но, может быть, нет и чаши холодной воды, которую можно было бы подать нуждающемуся, и тогда слово Божие обещает безопасность. Ибо при рождении Искупителя явились небесные граждане для того, чтобы пропеть: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение (Лк. 2, 14). Ибо перед очами Божиими рука никогда не бывает без дара, если ковчег сердца наполнен добрым расположением. Посему-то Псалмопевец говорит: на мне, Боже, обеты Тебе, я совершу Тебе славословие (Пс. 55, 13) [7 - Во мне, Боже, молитвы, я же воздам хвалы Твоея (Пс. 55, 13).]. Ясно говорит он как бы так: «Хотя я не имею внешних даров для жертвоприношения, однако же внутри самого себя нахожу то, что возлагаю на жертвенник хвалы Твоей, потому что Ты не питаешься нашим приношением, но лучше благоугождаешься сердечной жертвой». Ибо для Бога нет богаче жертвы, как добрая воля. Добрая же воля состоит в том, чтобы страшиться несчастий другого так же, как и своих; радоваться благополучию ближнего так же, как своему; чужие убытки признавать за свои; на чужие прибыли взирать как на свои; любить друга не для мира, но для Бога; с любовью терпеть врага; никому не делать того, чего не желаешь терпеть сам; никому не отказывать в том, чего справедливо желаешь самому себе; помогать ближнему в необходимости не только по силам, но и желать быть полезным [для него] даже выше сил. Итак, что богаче этого всесожжения, когда душа через приносимое Богу закалает саму себя на алтаре сердца?

   4. Но это жертвоприношение доброй воли никогда вполне не совершается, если совершенно не оставляется пожелание мира сего. Ибо чего мы в нем желаем, в том, без сомнения, завидуем ближним, потому что кажется, что нам недостает того, чего достигает другой. И поскольку зависть всегда разногласит с доброй волей, то, как только последняя пленит ум, первая тотчас удаляется. Почему святые проповедники для того, чтобы совершенно любить ближних, старались ничего не любить в этом веке, ничего никогда не желать, ничего с пристрастием не иметь. Правильно взирая на них, Исаия говорит: каковы они, которые летят как облака и как глуби к окнам своим (Ис. 55, 8) [8 - В подлиннике ad fenestras suas. Но по славянскому переводу со птенцы ко мне. В настоящем переводе удержаны слова латинского подлинника, потому что на значении их основывается дальнейшее объяснение святого отца.]. Ибо он видит, что они земное презирают, духом приближаются к небесному, словами дождят, чудесами сияют. И тех, святая проповедь и высокая жизнь которых возвышали выше земных связей, он называет летящими, подобно облакам. Окна же суть наши глаза, потому что через них душа видит то, чего желает снаружи. Но голубь есть животное простое и незлобивое. Посему как голуби на окнах своих суть те, которые ничего в этом мире сильно не желают, которые на все смотрят просто и не увлекаются желанием хищения относительно к тому, что видят. Напротив же, коршун, а не голубь на окнах своих есть тот, кто сильно желает похитить то, что видит глазами. Итак, возлюбленнейшие братия, поскольку мы празднуем день мученичества блаженного апостола Андрея, то должны подражать тому, что почитаем. Торжество души да даст обещание нашего неизменного благочестия; будем презирать земное, оставив временное, будем покупать вечное. Если же мы еще не можем оставить собственного, то, по крайней мере, не будем желать чужого. Если сердце наше не горит еще огнем любви, то да обуздывается в своем домогательстве страхом, дабы, ободренное в шествии к своему совершенству, оно, удерживаясь от желания чужого, со временем достигло до презрения собственного при помощи Господа нашего Иисуса Христа [9 - В подлиннике после слова Христа опять etc., то есть «и прочее», чем обыкновенно заканчиваются Слова и Беседы святых отцов.], Которому подобает всякая слава, честь и держава с Отцом и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа VI,
говоренная к народу в храме святых Марцеллина и Петра в третий воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Мф. 11, 2–10

   В то время Иоанн, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне. Когда же они пошли, Иисус начал говорить народу об Иоанне: что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою.

   1. Для нас, возлюбленнейшие братия, требуется исследование, почему Иоанн – Пророк, и более, нежели Пророк, который указал на Господа, грядущего ко крещению в Иордане, говоря: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1, 29, 36), который, рассуждая о своем ничтожестве и о могуществе Божества Его, говорит: сущий от земли земной и есть и говорит, как сущий от земли; Приходящий с небес есть выше всех (Ин. 3, 31), почему, находясь в темнице, посылая учеников, он спрашивает: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? – как будто не знает Того, на Кого указывал, и не ведает, Он ли есть Тот Самый, о Ком проповедью, крещением и указанием свидетельствовал?
   Но этот вопрос решается скоро, когда обращается внимание на время и порядок событий. Стоя при водах Иорданских, он утверждал, что [Иисус] есть Искупитель мира, а заключенный в темницу, спрашивает: «Он ли Тот, Который должен придти?» Не потому, будто сомневается, что Он есть Искупитель мира, но спрашивает для того, чтобы знать, Он ли есть Тот, Который Сам Собой пришел в мир, Сам же Собой снизойдет в узилища адовы. Ибо Кого он, предшествуя, возвещал миру, Тому, умирая, предшествовал и в ад. Итак, говорит: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? Ясно говорит он как бы так: «Так как Ты имел снисхождение родиться для людей, то внуши, сделаешь ли Ты снисхождение и умереть за людей, для того, чтобы я, бывший предтечею рождения Твоего, был также предтечею смерти и в аду возвестил о Тебе грядущем, о пришествии Которого возвестил уже миру». Поэтому и, прозревая это, Господь по исчислении чудес Своего могущества тотчас дает ответ и на вопрос об уничижении Своей смерти, говоря: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне (Мф. 11, 5). При виде таких знамений и таких чудес никто не мог соблазняться, но разве удивляться. Но ум неверующих перенес на Него важный соблазн, когда и после таких чудес увидел Его умирающим. Поэтому и Павел говорит: мы проповедуем Христа распятого, для Иуде ев соблазн, а для Еллинов безумие (1 Кор. 1, 23). Ибо для людей казалось безумием, чтобы за людей умер Виновник жизни; и человек принял против Него соблазн оттуда, откуда долженствовал бы заимствовать еще большее побуждение быть должником. Ибо тем с большим благоговением люди должны чтить Бога, чем более уничижения Сей принял за людей. Итак, что значат слова: блажен, кто не соблазнится о Мне, как не ясное выражение, указующее на позорную смерть Его и уничижение?
   Ясно говорит Он как бы так: «Хотя Я творю дивное, однако же не отрекаюсь претерпеть позорное. Поскольку же умирая, Я следую за тобою, то людям, которые благоговеют перед знамениями, надо очень остерегаться того, чтобы не презирать смерти во Мне».

   2. Но послушаем, что Он после того, как отпустил учеников Иоанновых, говорит о том же Иоанне народу. Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? (Мф. 11, 7). Это привнес Он [относительно Иоанна] не положительно, а отрицательно. Ибо трость тотчас, как только подует ветер, преклоняется на другую сторону. Что же обозначается тростью, если не плотская душа? Таков тот, кто при благоприятных или неприятных обстоятельствах преклоняется на ту или другую сторону. Ибо он, когда из уст человеческих повеет на него ветер благоволения, делается веселым, гордится и весь преклоняется на сторону благоволения. Но если подует ветер неблагорасположения оттуда, откуда дул ветер похвалы, то он тотчас преклоняет его как бы на противоположную сторону, к силе неистовства. Иоанн же не был тростью, колеблемою ветром, потому что его ни благоволение [к нему] не делало ласкательным, ни чье-либо отвержение [его] – жестоким. Его не могли ни счастье возгордить, ни несчастья доводить до уныния. Итак, Иоанн, которого никакая превратность не сбивала с прямого положения, не был тростью, колеблемою ветром. Из сего, возлюбленнейшие братия, научимся не быть тростью, колеблемой ветром. Укрепим душу среди язычных ветров, да стоит непоколебимо расположение сердца. Никакое неблагорасположение да не вызывает нас к гневу и никакое благоволение да не наклоняет нас к выражению бесполезной радости. Счастье да не возбуждает в нас гордости и да не смущают нас несчастья, дабы мы, утверждаясь на крепости веры, никогда не переменялись с переменою вещей преходящих.

   3. К этому из речи Его (Спасителя) присовокупляется: Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских (Мф. 11, 8). Ибо описывается Иоанн, одетый в одежды, сотканные из верблюжьих волос. На что же говорить: носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских, как не для того, чтобы ясно показать, что не для небесного, но для земного царя воинствуют те, которые избегают терпения неприятностей для Бога, но, преданные одному только внешнему, желают изнеженности и увеселения настоящей жизни?
   Посему никто не должен думать, будто нет греха в роскоши и в желании драгоценных одежд, потому что если бы в этом не было греха, то Господь отнюдь не похвалил бы Иоанна за грубость его одежды. Если бы в этом не было вины, то апостол Петр отнюдь не стал бы удерживать женщин от желания дорогих одежд, говоря: не в одежде драгоценной (ср. 1 Пет. 3, 3; 1 Тим. 2, 9) [10 - Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами (1 Тим. 2, 9–10).]. Теперь рассудите, как преступно для мужчин желать того, что пастырь Церкви старался запретить даже женщинам.

   4. Впрочем, повествование об Иоанне, что он не одевался в мягкие одежды, по знаменованию может быть разумеваемо и иначе. Ибо Иоанн не одевался в мягкие одежды, потому что не имел снисхождения к жизни грешников потаканиями, но нападал на нее с силою жестокой брани, говоря: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? (Лк. 3, 7). Поэтому и у Соломона говорится: Слова мудрых – как остны воловии [11 - Острые палки, которыми подгоняют животных. У св. Григория в русском переводе далее – бичи. – Ред.]и как вбитые гвозди (Еккл. 12, 11). Ибо слова мудрых сравниваются с гвоздями и бичами, потому что они не умеют потакать виновным преступникам, но [умеют] их пронзать.

   5. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка (Мф. 11, 9). Ибо служение пророка состоит в предсказании будущего, но не в указании. Поэтому Иоанн более, нежели пророк, ибо он перстом указал на Того, о Ком, предшествуя, проповедовал. Но поскольку сказано, что он не был тростью, колеблемой ветром, не одевался в мягкие одежды, что для него мало имени пророка, то послушаем, что может быть сказано достойное его.
   Далее говорится: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою (Мф. 10, 11; ср. Мал. 3, 1). Что по-гречески называется Ангелом, то по-латыни – вестником. Следовательно, справедливо называется Ангелом тот, кто посылается возвещать о верховном Судии, дабы в имени сохранить то достоинство, которое имеет в должности. Хотя имя высоко, но и жизнь не ниже имени.

   6. О, если бы, возлюбленнейшие братия, могли мы сказать не в осуждение наше, что носящие на себе имя священства называются также Ангелами, по свидетельству пророка, который говорит: устне иереовы сохранят разум, и закона взыщут от уст его: яко Ангел Господа Вседержителя есть (Мал. 2, 7). Но высоты этого имени можете достигнуть и вы, если захотите. Ибо каждый из вас, если – насколько может, насколько приемлет благодати вышнего вдохновения – уклоняет ближнего от зла, если возвещает заблуждающему о Вечном Царстве или наказании, подлинно бывает Ангелом, когда произносит слова Святого Благовестия. И никто не говори: «Я не умею увещевать, неспособен к убеждению других». Сделай, сколько можешь, дабы тебе не подвергнуться ответственности в мучениях за то, что ты худо сберег, что получил. Ибо не более как один талант получил тот, кто решился лучше скрыть его, нежели употребить в оборот. И мы знаем, что в Скинии Божией, по повелению Божию, устроены были не только большие чаши, но и малые стаканы (см. Исх. 37, 1). Большими же чашами обозначается обширная ученость, а стаканами – малое и тесное знание. Иной, преисполненный изучением истины, удовлетворяет умам слушающих до пресыщения. Следовательно, он действительно предлагает большую чашу через то, что говорит. Другой не может выразить того, что чувствует; но поскольку и это кое-как проповедует, то подлинно дает вкушение малым стаканом. Итак, вы, поставленные в Скинии Божией, то есть в Святой Церкви, если мудростью учения не можете предлагать больших чаш, то сколько по Божественному дарованию можете, предлагайте вашим ближним малые стаканы доброго слова. Насколько думаете уйти вы, настолько же ведите и других с собою; желайте иметь товарищей на пути Божием. Если кто из вас, братья, идет на рынок или в баню, то приглашает идти с собою того, кого считает досужным для того. Итак, самая земная деятельность ваша да расположит вас к тому, чтобы вы и тогда, когда идете к Богу, старались идти к Нему не одни. Посему-то и написано: слышавший да скажет: прииди! (Откр. 22, 17) – для того, чтобы тот, кто уже услышал в сердце голос вышней любви, и вовне передавал ближним голос убеждения. И может быть, он не имеет хлеба, чтобы подать милостыню нищему, но то важнее, что может подать ему тот, кто имеет язык. Ибо подкрепить пищей душу, которая будет жить вечно, значит больше, чем насытить земным хлебом чрево тела, которое умрет.
   Итак, братия, не удерживайте милостыни слова у ваших ближних. Как себе, так и вам советую только остерегаться праздной речи, уклоняться от бесполезного слова. Насколько можем мы останавливать язык, настолько да не вытекают слова на ветер, потому что Судия говорит, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 36). Праздное же слово есть то, которое или не имеет пользы прямоты, или достаточной причины своей необходимости. Итак, обращайте праздные разговоры к назиданию; размышляйте, как быстро протекают времена сей жизни; внимайте, как придет страшный Судия. Представляйте Его пред очами сердца вашего, Его всаждайте в сердца ваших ближних для того, чтобы вы – если, насколько достанет сил, постараетесь возвещать о Нем – могли быть от Него названы с Иоанном Ангелами, что да благословит исполнить Сам Бог, живущий во веки веков. Аминь.

Беседа VII,
говоренная к народу в церкви святого апостола Петра в четвертый воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Ин. 1, 19–28

   В то время, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его [Иоанна]: кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия. А посланные были из фарисеев. И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его. Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн.

   1. Словами этого чтения нам, возлюбленнейшие братия, представляется в пример смирение Иоанна, который, имея такую святость, что мог быть признаваем за Христа, решился твердо держаться в самом себе, дабы от мнения человеческого не восхититься выше себя. Ибо Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. Поскольку же он сказал нет, то совершенно отверг, чем не был, но не отверг того, чем был, дабы, говоря истину, быть членом Того, Коего имени ложно не присвоил себе. Итак, когда он не желает имени Христа, тогда соделывается членом Христа, потому что, ревнуя о смиренном сознании своей слабости, справедливо заслуживает место на высоте Его. Но когда мы припоминаем мысль Искупителя нашего из другого чтения, тогда из слов этого чтения рождается вопрос, для нас весьма запутанный. Ибо в другом месте Господь на вопрос учеников о пришествии Илии отвечает: Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них (И если вы хотите знать, то сам Иоанн есть Илия – Мф. 17, 12). А спрошенный Иоанн говорит: «нет, [я не Илия]». Что же это такое, возлюбленнейшие братия, пророк Истины отвергает то, что утверждает Истина? Ибо выражения «есть» и «не есть» весьма различны между собой. Следовательно, каким образом он есть пророк Истины, когда не согласуется в словах с этой Истиной? Но если мы тонко разберем Саму Истину, то звучащее между собой разноречием перестанет быть противоречащим. Ибо Ангел об Иоанне говорит Захарии: предьидет пред Ним в духе и силе Илии (Лк. 1, 17). Следовательно, он (Иоанн) называется грядущим в духе и силе Илии, потому что как Илия будет предшествовать Второму Пришествию Господа, так Иоанн предшествовал первому. Как тот будет Предтечею Судии, так сей был Предтечею Искупителя. Итак, Иоанн был в духе и силе Илии, но лично не был Илией. Следовательно, что Господь утверждает о духе, то Иоанн отрицает о лице, потому что этому так и должно было быть, дабы и Господь высказал ученикам мысль об Иоанне духовную, и этим Иоанн отвечал плотскому народу не о духе, но о плоти. Следовательно, хотя и кажется противным истине то, что отвечал Иоанн, однако же он не отступил от стези истины.

   2. Он, отрицаясь даже от имени пророка, – именно потому, что не только мог проповедовать об Искупителе, но и указывать [на Него], – далее высказывает, кто он, присовокупляя: глас вопиющего в пустыне.
   Вы знаете, возлюбленнейшие братия, что Единородный Сын называется Словом Отчим, по свидетельству Иоанна, который говорит: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1, 1). И из самого вашего говора знаете, что прежде звучит голос, дабы потом могло быть слышимо слово. Итак, Иоанн утверждает, что он есть глас, потому что предшествует Слову. Предшествуя пришествию Господню, он называется гласом потому, что делается слышным от людей посредством своего служения Отчему Слову. Он и в пустыне вопиет, потому что возвещает оставленной и отверженной Иудее утешение Искупителя. А о чем он вопиет, то внушает, присовокупляя: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия [12 - Глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень, правы сотворите стези Бога нашего (Ис. 40, 3).] (Ин. 1, 23). Путь Господень направляется к сердцу тогда, когда со смирением слушается слово истины. Путь Господень направляется к сердцу тогда, когда жизнь предуготовляется к [соблюдению] заповеди. Посему написано: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). Итак, кто гордится умом, кто дышит пламенем любостяжания, кто оскверняется нечистотами роскоши, тот запирает дверь сердца от истины и, дабы не пришел к нему Господь, крепит запоры души застарелостью пороков.

   3. Но посланные еще возражают: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Поскольку об этом спрашивается не по желанию знать истину, но по злостной зависти, то евангелист молча заметил, когда присовокупил, говоря: а посланные были из фарисеев. Ясно говорит он как бы так: «Иоанна спрашивают о действиях его те, которые не умеют желать учиться, но [умеют] только завидовать». Но каждый святой, когда даже от развращенного ума получает вопрос, не изменяется в соблюдении своей благости.
   Поэтому и Иоанн на вопрос зависти отвечает назиданием жизни. Ибо тотчас присовокупляет: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Иоанн крещает не в духе, но в воде, потому что, не имея власти отпускать грехи, он омывает тела крещаемых водою, но не омывает духа через отпущение грехов. Итак, для чего крестит тот, кто крещением не отпускает грехов, как не для того, чтобы, сохраняя порядок предшествия своего, тот, кто рождением предшествовал Имеющему родиться, и крещением предшествовал Господу, Имеющему крестить; и чтобы тот, кто через проповедь соделался Предтечею Христа, и через Крещение был Его Предтечею подражанием таинству?
   Между тем он, возвещая о Таинстве, утверждает, что Сей (Христос) и посреди людей стоит, и Его не знают, потому что Господь, явившись во плоти, соделался и видимым по плоти, и невидимым по величию. О Нем-то он далее говорит: Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Ибо так говорится: стал впереди меня, что то же – «предо мною поставлен». Итак, «Грядет после меня потому, что после родился, но стал впереди меня потому, что превознесен выше меня». Но об этом говоря немного выше, он открыл и причины Его превознесения, присовокупив: который прежде меня был.
   Ясно говорит он как бы так: «Рожденный после меня превышает меня даже тем, что Его не стесняют времена рождения Его». Ибо Тот, Кто во времени рождается от Матери, без времени рожден от Отца. Предаваясь Ему (Иисусу), он (Иоанн) объявляет, какое долженствует иметь благоговейнейшее смирение перед Ним: у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1, 7). У древних был обычай, что если бы кто не захотел иметь женой ту, которая была за него помолвлена, тот обязывался снимать сапог у того, кто по праву близости являлся к ней женихом. Итак, чем явился Христос среди людей, если не женихом Святой Церкви? О чем тот же Иоанн говорит: имеющий невесту есть жених (Ин. 3, 29). Но поскольку люди думали, будто Иоанн есть Христос, что сам Иоанн отвергает, то он справедливо говорит, что он недостоин даже того, чтобы развязать ремень обуви Его. Ясно говорит он как бы так: «Я не имею силы обнажать стопы нашего Искупителя, потому что незаслуженно не присваиваю себе имени жениха». Впрочем, это может быть объяснено и иначе. Ибо кто не знает, что обувь делается из мертвых животных. Воплотившийся же Господь явился как бы обутый, потому что в Божестве Своем принял мертвенность нашего повреждения. Почему и через пророка говорит: на Идумею простру сапог Мой (Пс. 59, 10). Ибо под именем Идумеи разумеется язычество, а под именем сапога – принятая смертность. Итак, Господь говорит, что Он на Идумею прострет сапог Свой, потому что когда Он плотью сделался известным для язычников, тогда Божество пришло к нам как бы в обуви. Но человеческий глаз не может проникнуть в таинство сего вочеловечения. Ибо никак нельзя постигнуть, каким образом Слово воплощается; каким образом высший и животворящий Дух одушевляется в утробе Матери; каким образом не имеющий начала и существует, и зачинается. Следовательно, ремень обуви есть завязка таинства. Итак, Иоанн не может развязать ремень обуви Его, потому что не может сам проникнуть в таинство воплощения Его, хотя и знал о нем по духу пророчества. Итак, что значат слова: недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его, как не выражение ясного и смиренного признания своего неведения? Ясно говорит он как бы так: «Что дивного в том, если превознесен предо мною Тот, на Которого я хотя и взираю, как на Родившегося после меня, но не постигаю таинства Его рождения?» Вот Иоанн, исполненный духа пророчества, славится дивным ведением и, однако же, внушает о себе, что он не знает недоведомого.

   4. В этом деле нам, возлюбленнейшие братия, надо взвесить и с полным вниманием размыслить, каким образом святые мужи для охранения в себе добродетели смирения, когда дивно знают что-либо, стараются вызывать к очам ума то, чего не знают, для того, чтобы душа их не гордилась с той стороны, с которой совершенна, помышляя, с другой стороны, о своей слабости. Ибо ведение есть добродетель, а смирение – страж добродетели. Следовательно, уму остается стеснять себя во всем, что он знает, для того, чтобы ветер гордости не развеивал того, что собирает добродетель ведения. Когда вы, братия, делаете добро, всегда воззывайте на память злые дела для того, чтобы душа никогда неосторожно не услаждалась добрым делом, осторожно взирая на свою виновность. Взаимно на высших, особенно на тех, которые не имеют общения с вами, взирайте как на ближних ваших, потому что вы не знаете, что доб ро скрывается в том самом, что вы признаете за некое зло в их действиях. Итак, всякий да старается быть великим, но да не ведает некоторым образом, что он действительно таков, для того чтобы дерзким присвоением себе величия не потерять его. Посему-то через пророка говорится: Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою (Ис. 5, 21). Поэтому Павел говорит: не мечтайте о себе (Рим. 12, 16). Поэтому же говорится против гордящегося Саула: не малым ли ты был пред ним, и не властелином тебя поставил? (1 Цар. 15, 17). Ясно говорится как бы так: «Когда ты признавал самого себя малым, тогда Я тебя перед прочими возвеличил. Но поскольку ты сам себя признаешь великим, то Я считаю тебя малым». Напротив того, Давид, когда, скача перед Ковчегом Завета Господня, с презрением взирал на могущество своего царства, сказал: буду играти и плясати пред Господем: и открыюся еще такожде и буду непотребен пред очима твоима (2 Цар. 6, 21–22) [13 - В латинском этот текст читается так: ludam el uilior fi-am plus quam facts sum et ero humilis iu oculis meis. То есть «взыграю и соделаюсь еще более низким, нежели насколько соделался, и буду уничижен в очах моих».], ибо кого не надмило бы сокрушение челюстей львиных, растерзание мышц медвежьих, избрание [на царство] с пренебрежением старших братьев, низложение страшного для всех Голиафа одним камнем, принесение, по предложению царя, назначенных числом краеобрезаний истребленных филистимлян, получение царства по обетованиям, обладание целым израильским народом без всякого впоследствии прекословия?
   И однако же, во всем этом презирает себя тот, кто признается, что он уничижен пред очами своими. Итак, если святые мужи низко думают о самих себе даже тогда, когда совершают великие подвиги, то что скажут в свое извинение те, которые надмеваются без совершения подвига?
   Да хотя и были бы какие-либо добрые дела, то они ничтожны, если совершаются без смирения. Ибо дивный подвиг с гордостью не возвышает, а унижает. Потому что кто собирает добродетели без смирения, тот бросает пыль на ветер и откуда по видимости приобретает нечто, оттуда более ослепляется. Итак, братия мои, во всех ваших делах смирение считайте за корень доброго дела. Взирайте не на то, чем вы уже возвысились, но на то, чем вы еще стали ниже, для того, чтобы от смирения вы могли всегда восходить к высшему, имея перед глазами лучших, нежели вы [14 - Эта Беседа в подлиннике тем и закончена. Но в сноске замечено, что в других изданиях прибавлено praestante Domino nostro Jesu Christo, то есть «при содействии Господа нашего Иисуса Христа»; а в одном и еще добавлено: Сui est honor et Gloria in ssaeculorum. Amen. То есть: «Которому честь и слава во веки веков. Аминь».].

Беседа VIII,
говоренная к народу в храме Пресвятой Девы Марии в день Рождества Господня. Чтение Святого Евангелия Лк. 2, 1–14

   В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!

   1. Поскольку по щедротам Господним мы сегодня намерены совершить три торжественных литургии, то не можем долго говорить о евангельском чтении. Но самое рождение нашего Искупителя побуждает сказать что-либо, хотя кратко. Что значит, что перед рождением Господа Вселенная подвергается переписи, если не явное указание на то, что явится во плоти Имеющий в вечности переписать Своих избранных? Напротив того, о нечестивых через пророка говорится: Да потребятся от книги живых, и с праведными да не напишутся (Пс. 68, 29). Хорошо и то, что Он рождается в Вифлееме, потому что Вифлеем значит «дом хлеба». Ибо Сам же Он говорит: Я есмь хлеб, сшедший с небес (Ин. 6, 41). Следовательно, место, в котором Господь рождается, прежде наименовано домом хлеба, потому что совершенно было предназначено к явлению в нем во плоти Того, Кто внутренним насыщением восстановит души избранным. Он рождается не в доме родительском, но на пути для того, чтобы ясно показать, что по принятому на Себя человечеству Он родился как бы на чужбине. Чужбиной называю я не по владычеству, а по естеству. Ибо о владычестве Его написано: пришел к Своим (Ин. 1, 11). По естеству же Своему Он рожден прежде времен, а в нашем пришел во времени. Итак, Кто, пребывая вечным, явился временным, для Того чуждо то [место], куда Он снизошел. И поскольку через пророка говорится: всякая плоть сено (Ис. 40, 6), то Он, соделавшись человеком, сено наше превратил в пшеницу, говоря о Самом Себе: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24). Поэтому и Рожденный Он полагается в яслях для того, чтобы пшеницей Своей плоти восстановить силы всех верующих, то есть святых животных, дабы они не оставались голодными без пищи вечного разумения. Но что значит явление Ангела бдящим пастырям и осияние их славою Божиею, если не то, что пастыри, умеющие попечительно блюсти стада верующих, заслуживают высших видений? И когда сами они благочестиво бдят над стадом, тогда обильно сияет над ними Божественная благодать.

   2. Но Ангел возвещает о родившемся Царе, гласу его вторят хоры Ангелов и, сорадуясь, взывают: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человеках благоволение.
   Ибо прежде, нежели Искупитель наш родился плотью, мы имели разногласие с Ангелами, от славы и чистоты которых мы далеко отстояли виновностью первородного греха и ежедневными беззакониями. Поскольку за согрешения мы были устранены от Бога, то и Ангелы, граждане Божии, устраненных нас отвергали от своего общения. Но поскольку мы признали Царя своего, то и Ангелы опять признали нас своими согражданами. Ибо когда Царь неба принял на Себя землю плоти нашей, тогда уже и оная ангельская высота не презирает нашей низости. Ангелы опять восстановляют мир с нами, не обращая внимания на прежнее разногласие, и тех, которых прежде презирали, как слабых и отверженных, опять уже почитают товарищами. Поэтому-то Лот (Быт. 19, 1) и Иисус [Навин] (Нав. 5, 15) почитают Ангелов и не слышат от них запрещения на почитание, но Иоанн в своем Апокалипсисе хотел сделать поклонение Ангелу, однако же этот самый Ангел запретил ему делать недолжное почитание, говоря: но он сказал мне: смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим (Откр. 22, 9). Что же это значит, что до пришествия Искупителя Ангелы приемлют поклонение от людей и молчат, а после избегают поклонения, как не то, что страшатся видеть пред собою поверженным естество наше, которое прежде презирали, после того, как видят оное превознесенным выше себя?
   Они как бы не смеют презирать той слабости, которую в Царе неба чтут выше себя. Не считают недостойным иметь человека товарищем те, которые поклоняются Богочеловеку. Итак, возлюбленнейшие братия, постараемся, дабы не оскверняла нас никакая нечистота, если мы, по вечному предведению, граждане Бога и равны Ангелам Его. Усвоим свое достоинство нравам: да не располагает нас к себе никакая роскошь, да не осуждает нас никакой гнусный помысл, да не грызет душу злоба, да не истребляет ржавчина зависти, да не напыщает гордость, да не терзает честолюбие земными утехами, да не воспламеняет гнев. Ибо люди наименованы богами.
   Итак, защищай себя, человек, против пороков честью Бога, потому что ради тебя человеком соделался Бог, Который живет и царствует во веки веков. Аминь.

Беседа IX,
говоренная к народу в церкви святого Сильвестра в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 25, 14–30

   Сказал Господь притчу сию: Некий человек, который, отправляясь [в чужую страну], призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно так же и получивший два таланта приобрел другие два; получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов.

   1. Чтение Святого Евангелия увещевает нас, возлюбленнейшие братия, внимательно размыслить, дабы нам, получившим в этом мире нечто более других от Создателя мира, не подвергнуться за то тягчайшему осуждению. Ибо когда умножаются дары, тогда и ответственность за дары также возрастает. Следовательно, тем смиреннее и к услужливости готов должен быть каждый, чем более видит себя обязанным к отданию отчета. Вот некоторый человек, отходя, призывает рабов своих и разделяет им таланты для приобретения прибыли, но после долгого времени возвращается для требования отчета. Хорошо поступивших награждает за доставленную прибыль, а ленивого к доброму деланию раба наказует. Итак, кто этот отходящий человек, если не наш Искупитель, Который в принятой Им плоти отшел на небо? Ибо собственное место плоти есть земля, и она отходит как бы на чужбину, когда Искупителем нашим помещается на небе. Но человек тот, отправляясь в путешествие, передал свои блага рабам своим, потому что [Искупитель] сообщил духовные дары Своим верующим.
   И именно: одному дал пять талантов, другому – два, третьему – один. Ибо пять [талантов] суть чувства телесные, именно: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. Следовательно, пятью талантами обозначается дар пяти чувств, то есть знание внешнего. А двумя означается разумение и деятельность. Именем же одного таланта означается только разумение. Но получивший пять талантов приобрел другие пять, потому что есть люди, которые хотя и не умеют проникать во внутреннее и таинственное, однако же, по вниманию к Вышнему Отечеству, правильно учат тех, которых могут [учить], о самом внешнем, которое они преемственно знают; и когда они берегут себя от наглости плоти и домогательства земных благ, тогда других увещанием удерживают от того же. И есть люди, которые, имея как бы два таланта, приемлют разумение и деятельность; тонко разумеют внутреннее, дивное совершают во внешнем; и когда они и разумением, и деятельностью проповедуют другим, тогда двоякую, так сказать, приобретают прибыль от торга. Но хорошо другие пять или другие два относятся к усугублению, потому что когда проповедь простирается на оба пола, тогда принятые таланты как бы усугубляются.
   Приемший же один талант, отходя, закапывает [его] в землю и скрывает деньги господина своего. Зарыть талант в землю значит полученное дарование запутать в земных делах, не желать приобретения духовного, никогда не возвышать сердца от земных помыслов. Ибо есть люди, которые получили дар разумения, однако же мудрствуют одно только плотское. О них-то через пророка говорится: они мудры в том, чтобы творить зло, а как творить добро – не познали (Иер. 4, 22). Но господин, давший таланты, возвращается с требованием отчета, потому что Тот, Кто ныне сообщает духовные дарования, на Суде в точности испытывает заслуги, судит, что каждый получил, и взвешивает, какую прибыль принес от полученного.

   2. Раб, возвративший двойные таланты, одобряется господином и переводится к вечному вознаграждению, когда ему голосом господина говорится: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Ибо все блага настоящей жизни как бы ни казались многими, малы суть в сравнении с вечным воздаянием. Но верный раб поставляется над многими тогда, когда, победив всю тягость повреждения, прославляется на Престоле Небесном в Вечных Радостях. Совершенно в радость Господа своего входит тогда, когда, принятый в оное Вечное Отечество и причисленный к сонмам Ангелов, внутренне радуется дару так, что внешне отнюдь уже не сокрушается о повреждении.

   3. Раб же, который не хотел трудиться над талантом, приступает к господину с извинением, говоря: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Замечательно, что непотребный раб называет господина жестоким, но, несмотря на то, притворяется, будто он служит ему с пользою, и говорит, что он убоялся употребить талант для приращения, тогда как он должен был бояться только того, дабы не возвратить его господину без приращения. Ибо в Святой Церкви много есть людей, коих этот раб служит образом; они боятся вступить на стези лучшей жизни и, однако же, не боятся лежать в лености своего тела, и когда признают себя грешниками, тогда страшатся вступить на пути святости, а не боятся оставаться в своих нечистотах. Этих людей хорошо представляет Петр, подверженный еще слабости, когда, увидев чудо [ловли] рыб, сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный (Лк. 5, 8). Да если ты признаешь себя грешником, то тебе не должно отсылать от себя Господа. Но те, которые не хотят вступить на пути лучшего образа жизни и в храм исправления, потому что считают себя слабыми, хотя и сознают себя грешниками, однако же отсылают Господа и убегают от Того, Кого долженствовали бы святить в себе, и как бы в смятении не имеют разума, умирают и страшатся жизни. Потому и этому рабу тотчас дается ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью. Раб обличается из слов своих, когда господин говорит: жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал. Ясно говорит он как бы так: «Если, по твоему мнению, я требую и того, чего не давал, то тем более я требую от тебя то, что я дал для приращения; следовательно, тебе надлежало отдать мои деньги торгующим, и я, придя, получил бы как свою собственность с приращением». Отдать же деньги торгующим значит сообщить умение проповедания тем, которые могут им заниматься.

   4. Но когда вы видите нашу опасность, если мы удерживаем деньги Господни, тогда, возлюбленнейшие братия, тщательно подумайте и о своей, так как от вас требуется с прибылью то, что вы слушаете. Потому что деньги, даже не даваемые, принимаются в прибыли. Ибо когда возвращается то, что получено, прибавляется и то, чего не получено. Итак, представьте, возлюбленнейшие братия, что вы делаете временное употребление из этих полученных денег слова, и старайтесь из того, что вы слышите, разумевать и другое, чего не слышите, потому что, выводя одно из другого, вы научитесь от самих себя делать то, чему вы не были научены из уст проповедника. Но послушаем, какое определение произнесено на раба ленивого. Возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов.

   5. Казалось бы, гораздо приличнее взятый от лукавого раба один талант передать тому, кто получил два таланта, нежели тому, кто получил пять. Ибо надо прибавить тому, кто имел менее, нежели тому, кто имел более. Но, как мы выше сказали, под пятью талантами разумеются именно пять чувств, то есть знание внешнего, а под двумя выражается разумение и деятельность. Следовательно, получивший два таланта имел более, нежели получивший пять, потому что этот пятью талантами заслужил управления внешним, но не имел еще разумения внутреннего. Следовательно, один талант, который, как мы сказали, означает разумение, должно было дать тому, который хорошо управлял полученным внешним. Это мы ежедневно видим в Святой Церкви, потому что многие, когда хорошо управляют внешним, которое получают, доводятся приумноженной благодатью и до разумения таинственного, так что и внутренним разумением сияют те, которые верно распоряжаются внешним.

   6. После того произносится общая мысль, когда говорится: ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет. Ибо имеющему дастся и преумножится потому, что кто имеет любовь, тот получает и прочие дарования. Поэтому необходимо, братия мои, чтобы во всем, что вы делаете, вы бодрствовали на страже любви. Истинная же любовь состоит в том, чтобы друга любить в Боге и врага любить ради Бога. Кто не имеет этой любви, тот теряет всякое благо, которое имеет, лишается полученного им таланта и, по определению Господню, отсылается во тьму внешнюю. Ибо в наказание падает во тьму внешнюю тот, кто по своей виновности добровольно впал во тьму внутреннюю; и там принужден терпеть тьму мщения тот, кто здесь свободно выдержал тьму сластолюбия.
   7. Но надо знать, что ни один ленивец не свободен от этого получения таланта. Ибо нет ни одного, кто поистине мог бы сказать: «Я не получал таланта, следовательно, не за что принуждать меня к поданию отчета». Ибо в талант вменится каждому бедняку и то самое, что он получил хотя бы и в малейшем количестве. Ибо один получил разумение – и этим талантом обязуется к служению проповедания. Другой получил земное богатство – и обязуется к вещественной милостыне таланта. Третий не получил ни разумения внутреннего, ни богатства, однако же изучил искусство, от которого питается, – и ему самое это искусство вменяется в принятие таланта. Четвертый ничего из этого не достиг, однако же, быть может, заслужил место дружбы у богатого, и он подлинно получил талант дружбы. Следовательно, если он ничего не говорит ему (богатому) за нуждающихся в помощи, то осуждается за скрытие таланта.
   Итак, имеющий разумение всемерно должен стараться, чтобы не молчать; имеющий богатство должен бодрствовать, чтобы не облениться в делах милосердия; имеющий искусство, которым содержится, всемерно должен стараться, чтобы употребление и пользу оного разделять с ближним; имеющий место у богатого должен страшиться осуждения за сокрытие таланта, если не вступается перед ним за бедных, когда может. Ибо от каждого из нас грядущий Судия потребует столько, сколько дал. Итак, чтобы каждому в пришествие Господне быть безопасным в отчетности о своем таланте, надо ежедневно со страхом взвешивать то, что он получил. Ибо вот уже близко [то время], когда Отшедший в другую страну возвратится. Поскольку как бы выехал из Своей земли Тот, Кто от сей земли, на которой родился, высоко вознесся, но Он подлинно возвращается с тем, чтобы потребовать отчеты о талантах, потому что если мы ленимся на добрые дела, Он будет судить за самые дарования, которые сообщил. Итак, размыслим о том, что мы получили, и будем деятельны в раздаче оного. Никакая земная забота да не препятствует нам в духовном делании, дабы Господь таланта не прогневался, если сей талант скрывается в земле. Ибо ленивый раб вырывает из земли талант тогда, когда Судия испытует виновность, потому что есть многие, которые отвлекают себя от земных пожеланий или дел тогда, когда уже, по приговору Судии, влекутся к вечному наказанию. Итак, заранее будем готовы к предоставлению отчета о нашем таланте для того, чтобы когда уже Судия грозит ударением в двери, Он оправдал нас за прибыль, которую мы сделали, что да дарует нам Бог, живущий [15 - В подлиннике после слова uiuit (живет) следует etc., то есть «и прочее». Это «прочее» по течению речи и должно быть то, чем мы дополнили в переводе.] во веки веков. Аминь.

Беседа X,
говоренная к народу в храме святого апостола Петра в день Богоявления. Чтение Святого Евангелия Мф. 2, 1–12

   Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним. И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля. Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Они, выслушав царя, пошли. [И] се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою.

   1. В евангельском чтении вы, возлюбленнейшие братия, слышали, что по рождении Царя Небесного земной царь смутился именно потому, что земная высота смущается, когда открывается высота небесная. Но нам надо спросить, что бы это значило, что по рождении Искупителя в Иудее Ангел явился пастырям, а от Востока на поклонение Ему волхвов привел не Ангел, но звезда?
   Это именно потому, что иудеям, как имеющим разум, долженствовало проповедовать разумное существо, то есть Ангел; а язычники, как не имеющие разума, приводятся к познанию Господа не гласом, но знамениями. Поэтому и через Павла говорится: пророчество не неверным, но верующим, знамения же суть не верующим, но неверным (1 Кор. 14, 22) [16 - Этот текст в нашем славянском переводе читается так: языцы в знамение суть не верующим, но неверным, а пророчество не неверным, но верующим. В переводе удержана мысль святого отца, потому что и мысль та же, и связь его требует перевода с подлинника, а не простого цитирования по славянскому переводу.], следовательно, и тем даны пророчества, как верным, но не верующим, и этим – знамения, как неверующим, но не верным. И замечательно, что Искупителя нашего, когда Он был уже в совершенном возрасте, тем же язычникам проповедуют апостолы, а о малолетнем и еще по устройству тела человеческого не говорящем возвещает язычникам звезда, потому что порядок разума требовал именно того, чтобы и проповедники говорящего уже Господа были известны нам также говорящие, а еще не говорящего проповедали немые стихии.

   2. Но при всех знамениях, которые явлены были или во время рождения Господа, или Его смерти, надо нам размыслить, каково было в сердце некоторых иудеев ожесточение, которое не признало Его ни по дару пророчества, ни по чудесам. Поскольку все стихии свидетельствовали, что пришел их Виновник. Чтобы нечто сказать о них по употреблению человеческому, то небеса признали Его Богом, потому что тотчас послали звезду. Море признало, потому что под стопами его соделывалось проходимым. Земля признала, потому что во время смерти Его потряслась. Солнце признало, потому что скрыло лучи света своего. Скалы и стены признали, потому что во время смерти Его распались. Ад признал, потому что выпустил содержимых в нем мертвецов.
   И несмотря на то доселе еще сердца неверующих иудеев не признают Господом Того, о Ком все бесчувственные стихии засвидетельствовали, и, будучи тверже скал, не хотят распадаться к покаянию и отказываются исповедовать Того, о Ком, как сказали мы, все стихии (или знамениями, или [своими] распадениями) вопияли, что Он Бог. К увеличению своего осуждения, они еще задолго наперед знали, что родится Тот, Которого презирают по рождении. И не только знали они, что родится, но и то, где родится. Ибо, по требованию Ирода, они указывают на место рождения Его (Искупителя), каковое указание подтверждают важностью Писания. И приводят свидетельство, которое показывает, что Вифлеем имеет честь от рождения [в нем] нового Вождя, чтобы самое это их знание и для них служило во свидетельство осуждения, и для нас вспоможением к верованию. Этих [иуде ев] хорошо предызобразил Исаак, когда благословлял сына своего Иакова (Быт. 27, 28 и след.); он, и слепотствуя глазами, и пророчествуя, не видит перед собою сына, для которого видит столь многое в будущем, потому именно, что иудейский народ, полный духа пророчества и слепотствующий, не признал в настоящем Того, о Ком многое предсказал в будущем.

   3. Но по дознании о рождении нашего Царя Ирод обращается к хитрым средствам, дабы не лишиться земного царства. Он требует, чтобы ему возвещено было, где находится Младенец, притворяется, будто желает поклониться Ему, для того, чтобы истребить. Но что значит злоба человеческая пред советом Божиим? Ибо написано: несть премудрости, несть благоразумия, несть совета против Господа (Притч. 21, 30) [17 - В славянском переводе этот текст читается так: Несть премудрости, несть мужества, несть совета у нечестиваго. В настоящем переводе приводится подлинник латинского языка, потому что он уместнее в связи речи святого отца.]. Ибо явившаяся звезда волхвов приводит, родившегося Царя они находят, дары приносят и во сне получают наставление не возвращаться к Ироду; и таким образом делается то, что Ирод не может найти Иисуса, Которого ищет. Личностью его (Ирода) кто другой обозначается, как не лицемер, который, притворно ища, никогда не заслуживает того, чтобы найти Господа.

   4. Но между тем надо знать, что еретики присциллианисты [18 - Присциллиан – епископ Авиланский IV века, обвиненный в ереси, волшебстве и казненный в 385 году. Держался некоторых независимых воззрений на канон Священного Писания. – Ред.] думают, будто бы каждый человек рождается под определениями звезд, и в подтверждение своего заблуждения приводят то, что явилась новая звезда, когда Господь явился во плоти, и утверждают, будто она была Его судьбою. Но если мы взвесим слова Евангелия, которыми говорится об этой самой звезде: и остановилась над местом, где был Младенец, – то не Младенец к звезде, а звезда к Младенцу притекла; если можно сказать, не звезда была судьбою Младенца, но явившийся Младенец был судьбою звезды. Но сердца верующих должны быть чужды мысли, будто есть какая-то судьба. Ибо жизнью людей управляет единый Создатель, сотворивший ее. Ибо не человек для звезд, а звезды для человека созданы. И если звезда называется судьбою человека, то человеку запрещается исполнение самых его обязанностей. Известно, когда Иаков, выходя из чрева, рукою держался за пяту первого брата (Быт. 25, 26), то первый решительно не мог выйти иначе, как с началом выхождения и следующего за ним; и несмотря на то что в одно время, в один и тот же момент мать родила обоих, качество жизни того и другого было неодинаково.

   5. Но на это астрологи обыкновенно отвечают, что сила созвездия состоит в ударении на пункт. Напротив, мы говорим, что медленность рождения велика. Следовательно, если созвездие в ударении на пункт изменяется, то уже будет необходимо, чтобы они допускали столько судеб, сколько есть членов у рождающихся.
   Еще астрологи обыкновенно думают, будто кто родится под знаком Водолея, тот получает участь в этой жизни быть рыбаком. Но Гетулия [19 - Пустынная область в Северной Африке (в Ливии). – Ред.], как известно, рыбаков не имеет. Следовательно, кто может сказать, что никто не рождается под знаком Водолея там, где совершенно нет ни одного рыбака?
   Еще утверждают, будто те, которые рождаются под знаком Весов, бывают банкирами; а не знают банкиров провинции многих народов. Следовательно, они по необходимости должны сознаться, что или в них этого знака нет, или он решительно не имеет рокового действия. В земле персов и франков цари происходят по родословной линии; при рождении их кто исчислит, сколько рождается в те же самые моменты часов и времен из рабского состояния? И, однако же, сыны царей, рожденные под одной и той же звездой с рабами, возводятся на царство, тогда как рабы, рожденные в одно время с ними, и умирают в рабстве. Это мы кратко сказали о звезде, дабы не показаться, что мы оставили без внимания неразрешимую глупость астрологов.

   6. Но волхвы принесли золото, ливан и смирну. Ибо золото приличествовало царю, а ливан употреблялся при жертвоприношении Богу, смирною же бальзамируются тела умерших. Следовательно, волхвы Того, Кому кланяются, еще проповедуют таинственными дарами: золотом – Царя, ливаном – Бога, смирной – долженствующего умереть. Но есть некоторые еретики, которые веруют, что Сей есть Бог, но отнюдь не веруют, чтобы Он повсюду царствовал. Они подлинно приносят Ему ливан, но не хотят еще принести золота. И есть некоторые, которые признают Его Царем, но не признают Богом. Эти именно приносят Ему золото, но не хотят принести ливана. И есть некоторые, которые признают Его и Богом, и Царем, но отвергают принятие Им смертной плоти. Эти именно приносят Ему золото и ливан, но не хотят принести смирны для принятой Им смертности. Итак, мы принесем рождшемуся Господу золото, дабы признать Его повсюду царствующим; принесем ливан, дабы веровать, что явившийся Богом во времени существовал прежде времен; принесем смирну, так как веруем, что Тот, Кто по Божеству Своему не подвержен страданию, был в нашей плоти смертен. Хотя под золотом, ливаном и смирною может быть подразумеваемо и другое. Ибо золотом означается премудрость, по свидетельству Соломона, который говорит: Сокровище вожделенно почиет во устех мудраго (Притч. 21, 20). Ливаном же выражается то, что воспламеняет силу молитвы к Богу, по свидетельству Псалмопевца, который говорит: Да исправится молитва моя яко кадило пред Тобою (Пс. 140, 2). Но смирною изображается умерщвление нашей плоти, почему Святая Церковь о своих подвижниках, сражающихся за Бога до смерти, говорит: руце мои искапаша смирну (Песн. 5, 5). Итак, родившемуся Царю мы приносим золото, если при Его воззрении мы блестим ясностью высшей премудрости. Приносим ливан, если на алтаре сердца сожигаем плотские помыслы святыми молитвенными усилиями, чтобы можно было благоухать приятным для Бога желанием небесного. Приносим смирну, если умерщвляем плотские пороки воздержанием. Ибо смирною, как мы сказали, предотвращается гниение мертвой плоти. А что мертвая плоть гниет, это значит, что сие смертное тело предается влиянию роскоши, так как о некоторых через пророка говорится: рабочие скоты сгнили в помете своем (Иоиль. 1, 17) [20 - В латинском напечатано так: competruerunt jumenta in stercore suo. Но в славянском переводе эта мысль передана так: Вскочиша юницы у яслей своих. В предлежащем переводе сохранена мысль латинского перевода частью потому, что так ее выразил святой отец.], поскольку гниение рабочих скотов в их помете значит кончину жизни плотских людей в зловонии роскоши. Следовательно, мы приносим Богу смирну тогда, когда приправой воздержания сберегаем это смертное тело от гниения роскоши.

   7. Но великое нечто внушают нам волхвы тем, что они возвращаются в страну свою иным путем. Ибо что они делают по наставлению, тем самым подлинно внушают нам, что мы должны делать. Наша страна есть рай, в который, по познании Иисуса, возвращение тем путем, которым мы идем, нам возбраняется. Ибо мы отошли от страны своей гордостью, неповиновением, пристрастием к видимому, вкушением запрещенной пищи, а для возвращения в нее необходимы: плач, повиновение, презрение видимого и обуздание пожелания плоти. Следовательно, мы возвращаемся в страну свою иным путем, потому что, отшедшие от райских радостей через наслаждения, призываемся назад к ним через рыдания. Потому необходимо, возлюбленнейшие братия, чтобы мы всегда со страхом и всегда с осмотрительностью представляли пред очами сердца, с одной стороны, виновность нашего делания, с другой – определение окончательного решения нашей участи. Размыслим, как приидет Праведный Судия, Который грозит Судом, но скрывает его, являет ужасы грешникам и, однако же, еще удерживается от них и отлагает скорое пришествие для того, чтобы меньше обрести тех, которых надо будет осудить. Накажем вины слезами и, по гласу Псалмопевца, предварим лице Его во исповедании (Пс. 94, 2).
   Итак, да не обманывает нас никакая ложь удовольствия, да не сбивает нас с пути никакая суетная радость. Ибо близок Тот Судия, Который сказал: Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете (Лк. 6, 25). Поэтому и Соломон говорит: Ко веселием примешивается печаль: последняя же радости в плачь приходят (Притч. 14, 13) [21 - В славянском переводе напечатано: Ко веселием не примешивается печаль. Но в латинском отрицания «не» нет. Мы сохранили смысл положительный латинского перевода, имеющий авторитет святого отца.]. Поэтому и опять говорит: Смеху рекох: погрешение, и веселию: что сие твориши? (зачем напрасно обманываешь?) (Еккл. 2, 2). И опять говорит: Сердце мудрых в дому плача, а сердце безумных в дому веселия (Еккл. 7, 5).
   Итак, устрашимся заповедей Божиих, если мы истинно прославляем торжество Божие. Ибо приятное для Бога жертвоприношение состоит в сокрушении о грехах, по свидетельству Псалмопевца, который говорит: жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50, 19). Прошедшие наши грехи омыты при принятии Крещения, и, однако же, после Крещения мы много их учинили, но не можем омыться от них опять водою Крещения. Итак, поскольку мы и после Крещения осквернили жизнь, то окрестим совесть слезами, потому что, возвращаясь в страну свою иным путем, мы, которые вышли из нее услажденные благами, должны возвратиться в нее огорченные бедствиями, при содействии Господа нашего [22 - Дополнение, как и в некоторых предыдущих Беседах, сделано в переводе на основании etc., то есть следующее после слов «Господа нашего».] Иисуса Христа, Которому подобает честь и слава со Отцом и Святым Духом всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа XI,
говоренная к народу в храме святой Агнеты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 13, 44–52

   В то время сказал Иисус ученикам притчу сию: Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее. Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов. И спросил их Иисус: поняли ли вы все это? Они говорят Ему: так, Господи! Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое.

   1. Небесное Царство, возлюбленнейшие братия, называется подобным земным вещам для того, чтобы дух от известного ему возвышался к неизвестному, поскольку примером видимого он должен возноситься к невидимому и через то, что изучил опытно, как бы стиснутый, должен разогреваться к тому, чтобы через уменье любить известное научиться любить и неизвестное. Ибо вот Небесное Царство сравнивается с сокровищем, скрытым на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. В этом деле замечательно еще то, что найденное сокровище скрывается для сбережения, потому что тот недостаточно хранит ревность небесного желания от злых духов, кто не скрывает оной от похвал человеческих. Ибо в настоящей жизни мы как бы на пути, которым продолжаем шествие к Отечеству. А злые духи, как бы некоторые разбойники, осаждают путь наш. Следовательно, тот желает быть ограбленным, кто публично выносит сокровище на дорогу. Но это я говорю не для того, чтобы ближние не видали наших добрых дел, когда написано: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16), но для того, чтобы мы не желали похвал отвне за то, что мы делаем. Да будет же дело устрояемо так, чтобы намерение его было тайной для публики, чтобы нам и ближним подавать пример в добром деле, и, однако же, по намерению, которым желаем благо угодить единому Богу, мы должны желать навсегда содержать его в тайне. Сокровище же есть небесное желание, а поле, на котором скрывается сокровище, есть учение о небесном желании. Это поле действительно по распродаже всего приобретает тот, кто, отказывая пожеланиям плоти, все свои земные желания отбрасывает посредством стражи небесного ученья, так что дух ничего уже не одобряет, чем услаждается плоть, ничего не боится, что убивает плотскую жизнь.

   2. Опять Небесное Царство называется подобным купцу, ищущему хороших жемчужин, но нашедшему одну драгоценную, которую по отыскании покупает распродажей всего, потому что кто вполне познал сладость небесной жизни, насколько допускает эту возможность, тот охотно оставляет все, что он любил на земле: в сравнении с нею все дешевеет; он оставляет имение, собранное расточает; дух [его] разгорается небесным, ничто из земного ему не нравится, все, что только нравилось по виду земной вещи, кажется безобразным, потому что в уме [его] сияет один блеск драгоценной жемчужины. О любви его справедливо через Соломона говорится крепка как смерть любовь (Песн. 8, 6) потому именно, что как смерть лишает жизни тело, так любовь к вечной жизни убивает любовь к вещам телесным. Ибо кем она вполне возобладает, того соделывает как бы нечувствительным к земным, внешним пожеланиям.

   3. Ибо и эта святая, день мученичества которой мы ныне празднуем, не могла бы в теле умереть за Бога, если бы прежде в уме не была мертва для земных пожеланий. Ибо дух, возвышенный на самый верх добродетели, мучения презрел, награды отверг. Приведенная пред вооруженными царями и наместниками, она явилась крепче бьющего, выше судящего. Что на это скажем мы, бородатые и слабые, которых побеждает гнев, напыщает гордость, тревожит честолюбие, оскверняет роскошь, – мы, которые видим отроковиц, идущих через железо к Небесному Царству?
   Если мы не можем приобрести Царства Небесного войною гонений, то для нас должно быть постыдно то самое, что мы не хотим даже во время мира повиноваться Богу. Вот Бог никому из нас в настоящее время не говорит: «Умри за Меня». Но: «Только убей в себе непозволенные пожелания». Итак, если мы во время мира не хотим укрощать плотских пожеланий, то когда же мы во время войны предали бы самую плоть за Господа?
   4. Опять Царство Небесное называется подобным неводу, вверженному в море, собирающему всякого рода рыб, извлеченному полным на берег; и добрые рыбы собираются в сосуды, а негодные извергаются вон. Святая Церковь сравнивается с неводом как потому, что она вверена рыбакам [23 - То есть апостолам, которые по большей части были рыбаками. – Ред.], так и потому, что через нее каждый привлекается к Вечному Царству из волн нынешнего века, дабы не погрязнуть ему в бездне вечной смерти. Она собирает всякого рода рыб, потому что призывает к отпущению грехов мудрых и глупых, свободных и рабов, богатых и бедных, сильных и слабых. Поэтому через Псалмопевца говорится Богу: к Тебе всякая плоть приидет (Пс. 64, 3). Этот невод всецело наполняется именно тогда, когда при кончине заключается сумма рода человеческого. Его извлекают и садятся на безопасный берег, потому что как море означает век [нынешний], так берег моря означает кончину века. На этой именно кончине добрые рыбы собираются в сосуды, а негодные выбрасываются вон, потому что и каждый избранный приемлется в Вечные Обители, и нечестивые, потеряв свет внутреннего царства, отсылаются во тьму внешнюю. Ибо ныне добрых и злых вообще, как бы перемешанных рыб, содержит нас невод веры, но берег откроет, что неводом, то есть Святой Церковью, было влекомо. И хотя захваченные рыбы переменяться не могут, однако же мы, захваченные злыми, переменяемся в добрых. Итак, будучи уловлены, подумаем о том, чтобы нам на берегу не быть отброшенными. Вот как приятно для вас сегодняшнее торжество, так что не на малое осудил бы себя тот, кому пришлось бы выбыть из этого вашего собрания. Что же будет делать в оный день тот, кто от взора Судии удаляется, от общения избранных отвергается, кто от света переходит во тьму – мучается вечным сожиганием?
   Почему и это самое сравнение Господь кратко объясняет, присовокупляя: Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов. Этого уже, возлюбленнейшие братия, более надо страшиться, нежели изъяснять. Ибо ясно высказаны мучения грешников, чтобы никто не прибегал к извинению своего неведения, если бы что темно было сказано о вечном мучении. Поэтому и присовокупляется: поняли ли вы все это? Они говорят Ему: так, Господи!

   5. И в заключение прибавляется: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое [24 - В церковнославянском – новое и ветхое.]. Если мы под тем, что называется новым и ветхим, разумеем тот и другой Заветы, то не допускаем, чтобы был научившимся Авраам, который хотя и знал события Нового и Ветхого Заветов, однако же не возвещал [о них] словами. Не можем сравнить с научившимся хозяином и Моисея, который хотя и учил Ветхому Завету, однако же не произнес изречений Нового. Итак, когда мы отступаем от этого разумения, тогда призываемся к другому. Но в этом стоит разумения то, что говорит Истина: всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, потому что сказано было не о тех, которые были, но о тех, которые могли быть в Церкви. Эти люди выносят новое и ветхое тогда, когда о вещаниях того и другого Завета говорят словами и делами.
   Впрочем, это может быть разумеваемо и иначе. Потому что ветхим для рода человеческого было то, чтобы он нисходил в заклепы адовы, нес вечные наказания за грехи свои. Ему через пришествие Посредника присовокуплено нечто новое, так что если он постарается жить добродетельно, то может проникнуть в Царство Небесное; и человек, проживший на земле, хотя и умирает от поврежденной жизни, однако же должен быть помещен на небе. Итак, он есть и ветхий, для того чтобы род человеческий погибал в вечном наказании за виновность, и новый, для того чтобы, обратившись, жить в Царстве. Это-то в заключение речи Своей Господь присовокупляет, то есть то, что Он сказал впереди. Ибо прежде Он уподобил Царство [Небесное] найденному сокровищу и доброй жемчужине, а после рассказал об адских наказаниях в горении злых и в заключение присовокупляет: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое. Ясно это как бы сказано было так: в Святой Церкви есть научившийся проповедник, тот, который умеет излагать и новое – радости Царства, и старое – говорит о страхе наказания, так что тех, которых не трогают награды, пусть по крайней мере устрашают наказания. Пусть каждый слышит о Царстве, которое следует любить, пусть слышит и о наказании, которого должно страшиться, для того, чтобы нечувствительную и слишком привязанную к земле душу потрясал по крайней мере страх, если ее не привлекает к Царству любовь. Ибо вот о выражении геенны говорится: там будет плачь и скрежет зубов. Но поскольку нынешние радости сопровождаются непрестанными скорбями, то, возлюбленнейшие братия, здесь удаляйтесь суетной радости, если там страшитесь плача. Ибо никто не может и здесь радоваться с миром, и там царствовать с Господом. Итак, ограничивайте излияния временной радости, обуздывайте удовольствия плоти. Что душе из настоящего века улыбается, то от рассуждений о вечном огне становится горьким. Что в уме по-детски веселится, то должно быть умеряемо оценкой юношеского обучения так, чтобы, добровольно убегая временных радостей, без труда получить вам вечные при содействии Господа нашего Иисуса Христа [25 - После слов Jesu Christi в подлиннике и некоторых предыдущих Беседах стоит etc., то есть «и прочее», чем должна быть закончена беседа.], Которому подобает честь и слава с Отцом и Святым Духом всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа XII,
говоренная к народу в храме святой Агнеты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 25, 1–13

   В то время сказал Иисус ученикам Своим притчу сию: Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху. Из них пять было мудрых и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. И как жених замедлил, то задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему. Тогда встали все девы те и поправили светильники свои. Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут. А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе. Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа.

   1. Часто я вас, возлюбленнейшие братия, увещеваю удаляться от худых дел, избегать беззаконий мира сего, но сегодняшним чтением Святого Евангелия побуждаюсь сказать, чтобы вы с великою осторожностью опасались даже добра, творимого вами, дабы через то самое, что вами правильно совершается, не желать покровительства или благоволения человеческого, дабы не подкрадывалось желание похвалы и чтобы открываемое вовне не было лишаемо награды внутренней. Ибо вот, по слову Искупителя, десять дев – и все называются девами, и, однако же, не все впущены в дверь блаженства, потому что некоторые из них, желая отвне славы своему девству, не хотели иметь масла в сосудах своих. Но прежде нам надо спросить: что значит Царство Небесное или почему оно сравнивается с десятью девами, которые еще называются девами мудрыми и неразумными? Ибо когда о Царстве Небесном известно, что в него не входит ни один из нечестивых, то для чего же оно представляется подобным даже неразумным девам?
   Но нам надо знать, что на священном языке Царством Небесным часто называется Церковь нынешнего времени. О чем в другом месте Господь говорит: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны (Мф. 13, 41). Ибо в том Царстве блаженства, в котором существует высший мир, не могли быть найдены соблазны, которые должны быть собраны. И поэтому опять говорится: итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5, 19). Поскольку заповедь нарушает и учит тот и тогда, когда кто не исполняет в жизни того, что проповедует словом. Но до Царства Вечного Блаженства не может достигнуть тот, кто не хочет на деле исполнять того, чему учит. Следовательно, каким образом в нем наречется тот, кому никак не дозволяется даже войти в него?
   Итак, в этой мысли что называется Царством Небесным, как не нынешняя Церковь? В ней-то учитель, нарушивший заповедь, называется меньшим, потому что чья жизнь подвергается презрению, того и проповедь остается без внимания.
   Но на пяти телесных чувствах останавливается каждый, а удвоенное пятеричное число составляет десять. И поскольку множество верующих собирается из обоего пола, то Святая Церковь и объявляется подобной десяти девам. Поскольку в ней злые перемешаны с добрыми и нечестивые с избранными, то справедливо она представляется подобной девам – мудрым и неразумным. Ибо много есть воздержных, которые берегут себя от пожелания внешнего и увлекаются надеждою ко внутреннему, плоть умерщвляют и полным желанием стремятся к Вышнему Отечеству, желают наград вечных, не желая за свои подвиги принимать похвал человеческих. Они-то именно полагают славу свою не в устах человеческих, но скрывают [ее] внутри совести. И есть много таких, которые тело удручают воздержанием, но домогаются похвал человеческих за само свое воздержание, учат, с щедростью многое раздают нуждающимся и действительно суть неразумные девы, потому что желают единого воздаяния похвалой преходящей. Посему и прилично присовокупляется: Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла. Поскольку именем масла обозначается домогательство славы, а сосуды суть наши сердца, в которых мы носим все что думаем. Итак, мудрые содержат масло в сосуде, потому что домогательство славы удерживают внутри совести, по свидетельству Павла, который говорит: ибо похвала наша сия есть свидетельство совести нашей (2 Кор. 1, 12). Неразумные же девы не берут с собою масла, потому что не имеют славы внутри совести, домогаясь ее от уст ближних. Но замечательно, что все имеют светильники, но не все имеют масла, потому что и нечестивые вместе с избранными часто проявляют дела сами в себе добрые, но с маслом входят к жениху только те, которые за внешние свои дела ищут внутренней славы. Поэтому и через Псалмопевца о Святой Церкви избранных говорится: Вся слава дочери Царской внутри (Пс. 44, 14).

   2. И как жених замедлил, то задремали все и уснули, потому что, когда Судия отлагает пришествие на последний Суд, в это время избранные и нечестивые засыпают сном смерти. Ибо спать значит умереть. Дремать же перед сном значит небречь о спасении прежде смерти, потому что через тяжесть болезни переходят ко сну смертному. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему.

   3. Вопль о пришествии жениха бывает в полночь, потому что день Суда приближается так, что нельзя предвидеть, когда он наступит, поэтому написано: день Господень так придет, как тать ночью (1 Фес. 5, 2). Тогда все девы встают, потому что и избранные, и нечестивые пробуждаются от своего сна смертного. Украшают светильники, потому что сами с собою перечисляют дела свои, за которые ожидают получить вечное блаженство. Но светильники дев неразумных угасают, потому что их дела, которые совне казались людям славными, в пришествие Судии внутренне меркнут. И от Бога воздаяния не приемлют, потому что от людей получили за них похвалы, которые любили. Но что значит, что тогда они просят масла у мудрых, как не то, что в пришествие Судии, когда найдут себя пустыми внутри, будут требовать свидетельства отвне? И как обманутые в своей надежде будут говорить ближним: «Поскольку вы видите нас как бы без делания отвергаемыми, то скажите о наших делах то, что вы видели». Но мудрые девы отвечают, говоря: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас. Ибо в тот день (что, впрочем, я говорю о некоторых, покоющихся в мире Церкви) едва достанет свидетельства у каждого для самого себя, а еще меньше – и для себя, и для ближнего. Потому они тотчас с выговором присовокупляют: пойдите лучше к продающим и купите себе. Поскольку продавцы масла суть льстецы, ибо они по получении какой-либо милости, суетными своими похвалами поднося блеск славы, как бы масло продают. Об этом подлинно масле (елее) говорит Псалмопевец: елей же грешнаго да не намастит главы моея (Пс. 140, 5). Ибо главная часть наша есть глава. Наименованием же главы называется тот ум, который управляет телом. Следовательно, елей грешного намащает главу тогда, когда похвала льстеца услаждает ум.
   Когда же пошли они покупать, пришел жених, потому что тогда, когда ищут у ближних свидетельства о своей жизни, приходит Судия, Который есть свидетель не только дел, но и сердец. И готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились.

   4. О, если бы можно было по вкусу от сердца понять, сколько удивления заключает в себе изречение пришел Жених! Сколько приятности – и вошли с Ним на брак! Сколько горести – затворены были двери! Ибо приходит Тот, Кто Своим шествием сотрясает стихии, перед взором Которого трепещут небо и земля. Поэтому Он и через пророка говорит: еще единою Аз потрясу [26 - Еще единою аз потрясу небом и землею, и морем и сушею (Агг. 2, 7).]не токмо землею, но и небом [27 - Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне дал такое обещание: еще раз поколеблю не только землю, но и небо (Евр. 12, 26).] (ср. Агг. 2, 7; Евр. 12, 26). На Суд Его приводится весь род человеческий; Ему в отмщении злым и в воздаянии добрым служат Ангелы, Архангелы, Престолы, Начала и Господства. Помыслите, возлюбленнейшие братия, какой будет страх перед взором такого Судии в тот день, когда в наказании уже не будет врачевства; какое смятение для того, кому, по настоятельному требованию его виновности, придется постыдиться в собрании всех Ангелов и человеков; какой ужас видеть прогневанным Того, Кого и спокойного-то не может постигнуть ум человеческий! Правильно взирая на этот день, пророк говорит: день гнева день той, день скорби и нужды, день безгодия и изчезновения, день тмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф. 1, 15–16).
   Итак, помыслите, возлюбленнейшие братия, что пророк видит, как слишком горестен для сердец нечестивых день последнего Суда, которого столькими наименованиями изъяснить не в силах. Какая же тогда будет радость для избранных, которые удостоятся радости видения Того, от Чьего взора сотрясаются все стихии, как они видят и внидут вместе с Ним на брак. Они радуются и о браке Жениха и, однако же, сами суть невесты, потому что в оном жилище Вечного Царства Бог сочетавается с нашим видением. Это именно видение никогда уже вовеки не исторгнется из объятий любви своей. Тогда для плачущих заперта будет та дверь, которая ежедневно отворяется только для кающихся. Ибо и там будет раскаяние, но не будет уже плодотворно, потому что тогда никак не найдет отпущение грехов тот, кто только потерял благоприятное время для отпущения. Поэтому и Павел говорит: се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения (2 Кор. 6, 2). Поэтому же и пророк говорит: Взыщите Господа, и внегда обрести вам того, призовите: егда же приближится к вам (Ис. 55, 6).

   5. Почему тех же самых дев неразумных, взывающих ко Господу, Сей не выслушивает? Потому что заперта дверь Царства, и Тот, Кто мог быть близко, уже не будет близок. Ибо присовокупляется: после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас. Там уже не может заслужить от Бога, чего желает, тот, кто здесь не хотел слушать, что повелевалось, кто пропустил время благоприятного покаяния, и напрасно приходит с молениями к дверям Царствия. Поэтому-то Господь говорит через Соломона: Так как Я звал, и вы не послушали; умножал слова, и вы не внимали, но отвергли Мои советы, обличениям моим не вняли. Посему и Я посмеюсь вашей погибели, порадуюсь, когда придет на вас пагуба. И когда внезапно постигнет вас мятеж, настанет страшное бедствие, подобно бури, когда придет на вас скорбь, теснота и постигнет вас пагуба. Тогда будете звать Меня, и я не услышу вас; будут искать меня злые, и не найдут (Притч. 1, 24–28). Вот взывают об отворении дверей, и, будучи принуждены скорбью о своем отвержении, умоляют именем Господа, говоря: Господи! Господи! отвори нам. Возносят молитвы, но признаются неизвестными, потому что тогда Господь оставляет, как неизвестных, тех, которых только не признает Своими по заслуге жизни.

   6. Здесь прилично присовокупляется еще общее увещание ученикам, когда говорится: Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа. Поскольку после грехов Бог приемлет покаяние, то, если бы каждый знал о нынешнем веке, в какое время он кончится, то он мог бы приспособить одно время к удовольствиям, а другое – к покаянию. Но Тот, Кто обещал прощение в грехах кающемуся, не обещал согрешающему завтрашнего дня. Следовательно, мы всегда должны страшиться последнего дня, которого никогда не можем предвидеть. Вот этот самый день, в который говорим, мы приняли за побуждение к обращению и, однако же, отказываемся оплакивать то зло, которое соделали. Не только не оплакиваем содеянного, но еще умножаем то, что должно быть оплакиваемо. Но если постигнет нас какая-либо болезнь, если признаки болезни возвестят нам о скорой смерти, то мы желаем отсрочки жизни, чтобы оплакать грехи свои, и с особенным усердием молимся об этой отсрочке, но едва только получим ее, как уже признаем за ничто.

   7. Я вам, возлюбленнейшие братия, хочу рассказать о таком событии, о котором если ваша любовь хочет слушать со вниманием, то из размышления о нем получит важное назидание.
   В провинции Валерии был некоторый знаменитый муж, по имени Хрисаорий, которого на простом языке народ называл Хрисерием; муж очень богатый, но столько преисполненный пороков, сколько был полон богатством; обуявший от гордости, преданный удовольствиям своей плоти, чрезвычайно жадный до приобретения вещей. Но когда Господь определил положить конец таким беззакониям, – как я узнал об этом от родственника его, некоторого набожного мужа, который жив доселе, – он поражен был расслаблением тела. Приближаясь к кончине, он в тот самый час, в который должен был выйти из тела, открытыми глазами увидел мерзких и чернейших духов, стоящих перед ним и страшно угрожающих взятием его в заклепы адовы. Он начал трепетать, бледнеть, потеть и страшным криком просить об отсрочке и с чрезвычайными, неистовыми воплями звать по имени сына своего Максима, которого сам я, бывши уже монахом, видел монахом, говоря: «Максим, скорее! Я тебе не сделал никакого зла, приими меня в веру твою». Испуганный Максим прибежал тотчас, плачущее и трепещущее семейство сошлось. Но они не могли видеть тех самых духов, от нападения которых он страшно мучился, но о присутствии их догадывались по смятению, бледности и трепету того, который был влеком. От страха их безобразного вида он метался на постели туда и сюда, ложился на левый бок, не мог выносить их вида, оборачивался к стене – там были они. Когда же, до чрезвычайности стесненный, он уже отчаялся в возможности послабления себе, начал громко кричать, говоря: «Отсрочки, хотя бы до утра! Отсрочки, хотя бы до утра». Но когда он это кричал, с этими самыми воплями был исторгнут из жилища своей плоти. О нем известно именно потому, что он это видел не для себя, а для нас, дабы видение его было полезно нам, которых еще ожидает Божественное долготерпение. Ибо какая польза была для него в том, что он перед смертью видел мерзких духов и просил отсрочки, тогда как этой отсрочки не получил?
   Итак, мы, возлюбленнейшие братия, должны ныне со вниманием размыслить о том, дабы не губить нам попусту времени и не желать жизни для добродетели тогда, когда уже принуждаемся к выходу из тела. Припомните, что говорит Истина: молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу (Мф. 24, 20). Потому что заповедью Закона не дозволяется в субботу ходить далеко, а зима сама служит препятствием к путешествию, потому что шаги идущих связывает цепенение от холода. Ясно Он говорит как бы так: «Смотрите, не тогда желайте удаляться от грехов ваших, когда уже нельзя ходить». Следовательно, это время, в которое нельзя бежать, должно быть обсуживаемо только тогда, когда можно. На этот час нашего исхода мы должны смотреть всегда, это увещание нашего Искупителя постоянно должно быть пред очами нашими: Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа.

Беседа XIII,
говоренная к народу в храме блаженного Феликса Исповедника в день страдания его. Чтение Святого Евангелия Лк. 12, 35–40

   В то время сказал Иисус ученикам Своим: Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

   1. Вам, возлюбленнейшие братия, открыто прочитанное чтение Святого Евангелия. Но дабы кому-либо не показалось само содержание его слишком высоким, для этого мы кратко пересмотрим его, поскольку истолкование его для незнающих должно быть ясно так, чтобы не было в тягость для знающих. Что у мужчин похоть заключается в чреслах, а у женщин в пупе, об этом свидетельствует Господь, Который о диаволе говорит блаженному Иову, глаголя: се убо, крепость его на чреслех, сила же его на пупе чрева (Иов. 40, 11). Итак, у главного пола под именем чресл разумеется невоздержное житие, когда Господь говорит: да будут чресла ваши препоясаны. Ибо мы препоясываем чресла тогда, когда воздержанием обуздываем похоть плоти. Но поскольку не много значит – удаляться от зла, если вместе с тем не будет каждый желать подвигов добрых дел, то тотчас присовокупляется: и светильники горящи [в руках ваших]. Горящие светильники мы держим в руках тогда, когда добрыми делами являем примеры света ближним нашим. Об этих-то именно делах Господь говорит: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16). Но даны две заповеди – и чресла препоясывать, и светильники держать для того, чтобы и в теле была чистота целомудрия, и в деятельности был свет истинный. Ибо Искупителю нашему одно без другого никак не может нравиться, если или тот, кто делает добро, не оставляет еще скверн похоти, или тот, кто славится целомудрием, не упражняется еще в добрых делах. Следовательно, как целомудрие не имеет важного значения без доброй деятельности, так и добрая деятельность ничтожна без целомудрия.

   2. Но если и то и другое совершается, остается еще, чтобы каждый такой [человек] стремился надеждой к Вышнему Отечеству и удерживался от пороков не только ради чести мира сего. Хотя бы иногда кто-нибудь начинал нечто доброе ради чести, однако же в этом намерении не должен оставаться навсегда, не должен домогаться славы нынешнего мира посредством добрых дел, но основывать всю надежду на пришествии своего Искупителя. Посему тотчас и присовокупляется: и вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака. Потому что Господь отошел на брак, когда, востав от мертвых, восшел на небо, новый человек сочетал с Собой вышнее множество Ангелов. Он возвращается тогда, когда является нам на судилище.

   3. Но хорошо присовокупляется о рабах ожидающих: дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить Ему. Ибо Господь возвращается, когда поспешает на Суд, стучит же, когда тяжестью болезни предсказывает уже близкую смерть. Ему тотчас мы отворяем, если с любовью приемлем Его. Ибо тот не хочет отворять [дверей] стучащему в них Судии, кто боится выхода из тела и видеть Того, Кого трепещет как Судии, потому что вспоминает, что презирал Его. Но кто безопасен в своей надежде и деятельности, тот тотчас отворяет [двери] стучащему в них, потому что радостно выдерживает испытание Судии, и когда узнает время близкой смерти, тогда веселится о славе воздаяния. Посему тотчас же присовокупляется: блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими. Бдит тот, кто имеет отверстые очи ума к видению истинного света; бдит тот, кто на деле исполняет, чему верует; бдит тот, кто отгоняет от себя тьму лености и нерадения. Посему-то и Павел говорит: отрезвитесь, как должно, и не грешите (1 Кор. 15, 34). Посему и опять говорит: наступил уже час пробудиться нам от сна (Рим. 13, 11).

   4. Но послушаем, что пришедший Господь делает для рабов бдящих: истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. Препояшется – приготовится к воздаянию и посадит их, то есть в вечном покое для блаженствования. Потому что сидеть значит «покоиться в Царстве». Посему опять Господь говорит: приидут и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом (Мф. 8, 11). Подходящий же Господь служит, потому что удовлетворяет нам осияванием света Своего. Но сказано, что Он подходит, когда от Суда возвращается к царствованию. Или подлинно Господь подходит к нам после суда, потому что от человеческого образа состояния возвышает нас к созерцанию Божества Своего. И прохождение Его означает ведение нас к видению славы Его, когда мы Того, Кого на Суде видим в человечестве, увидим после Суда и в Божестве. Ибо идя на Суд, Он явится всем в виде рабском, то есть человеческом, как написано: воззрят на Того, Которого пронзили (Зах. 12, 10; Ин. 19, 37). Но когда нечестивые подвергаются мучению, тогда праведные переводятся в славу света Его, как написано: да возмется нечестивый, да не видит славы Господней (Ис. 26, 10).

   5. Но что если рабы в первую стражу небрежны? Ибо первая стража есть хранение первого возраста. Но не надо отчаиваться и переставать творить добро. Ибо Господь, внушая нам о Своем долготерпении, присовокупляет: И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Ибо первая стража есть время первого возраста, то есть детство. Вторая – молодость, или юношество, которые, на основании священного изречения, тождественны, как говорит Соломон: Веселись, юноша, в юности твоей (Еккл. 11, 9). Третья же принимается за старость. Итак, кто не хотел бодрствовать в первую стражу, тот да бодрствует по крайней мере во вторую, так, чтобы кто пренебрег обращением от грехов своих в отрочестве, тот воспрянул на пути жизни по крайней мере во время юности. И кто не хотел бодрствовать во вторую стражу, тот да не опускает средств к вознаграждению во время третьей стражи, так, чтобы кто не становится на пути жизни в молодости, тот опомнился бы по крайней мере в старости.
   Взвесьте, возлюбленнейшие братия, что любовь Божия отовсюду заперла наше упорство. Нет уже ничего, в чем мог бы человек находить извинение. Бог не видит внимания к Себе – и ожидает; видит, что презирают Его, – и приглашает к Себе; приемлет обиду презрения – и, однако же, обещает некогда даже награды обращающимся к Нему. Но никто не должен пренебрегать этим долготерпением Его, потому что на Суде Он потребует тем более строгого правосудия, чем более терпел прежде Суда. Поэтому-то Павел говорит: но по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога (Рим. 2, 5). Поэтому Псалмопевец говорит: Бог судитель праведен и крепок, и долготерпелив (Пс. 7, 12). Ибо, намереваясь сказать долготерпелив, он наперед назвал Его праведным, для того чтобы ты знал, что Тот, Кого ты видишь долготерпящим грехи беззаконствующих, будет некогда судить праведно. Посему через некоторого мудрого говорится: яко высокий над высоким надзиратель (Еккл. 5, 7). Надзирателем называется, потому что и терпит грехи людей, и мстит за них. Ибо тех, которым долее снисходит в ожидании обращения их, строже наказует, если они не обратятся. Для потрясения же лености нашего духа через подобие выставляется на вид даже внешний вред, чтобы им возбудить дух на стражу себя самого. Ибо говорится: вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Из этого предварительного подобия выводится еще увещание, когда говорится: будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий. Ибо по неведению хозяина вор подкапывает дом, потому что когда дух засыпает на страже себя самого, тогда непредвиденная смерть, приходя, врывается в жилище нашей плоти и убивает того хозяина, которого застает спящим, потому что когда дух не предвидит будущего вреда, тогда смерть похищает его, неведущего, к наказанию. Но он воспротивился бы вору, если бы бодрствовал, потому что, опасаясь пришествия Судии, Который сокровенно похищает душу, он встретил бы Его покаянием, дабы не погибнуть в нераскаянности.

   6. Последний же час Господь наш благоволил сокрыть от нас для того, чтобы мы всегда могли ожидать его, так что когда мы не можем предвидеть его, тогда обязываемся неопустительно быть готовыми к нему.
   Затем, братия мои, устремите очи ума вашего на условие смертности, приготовляйте самих себя грядущему Судии ежедневным плачем и рыданием. И когда верная смерть угрожает всем, то не думайте о неопределенном провидении о временной жизни. Да не отягчает вас забота о земных вещах. Ибо плоть какими бы ни украшалась громадами золота и серебра, в какие бы ни одевалась драгоценные одежды – что другое, как плоть? Итак, не обращайте внимания на то, что вы имеете, но на то, что вы есть. Хотите ли слышать, что вы есть? Это показывает пророк, говоря: всяка плоть сено (Ис. 40, 6). Ибо если народ не сено, то где те, которые вместе с нами за год перед этим праздновали день страдания блаженного Феликса, празднуемый и сегодня нами? О, сколько и что они думали предусмотрительного о настоящей жизни, но при наступлении часа смерти вдруг застигнуты в том, чего не хотели предвидеть, и вместе потеряли все временное, за собрание которого по видимости как бы постоянно держались!
   Итак, если, отживши свой век, множество рода человеческого через рождение зеленело во плоти, а через смерть засохло в прахе, то оно именно было сено. Поскольку же часы бегут минутами своими, то, возлюбленнейшие братия, делайте то, чтобы они содержались на мзде доброй деятельности. Слушайте, что говорит премудрый Соломон: Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в аду, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости (Еккл. 9, 10). Поскольку же мы и времени грядущей смерти не знаем, и после смерти действовать не можем, то остается нам прежде смерти пользоваться благоприятными временами. Ибо, таким образом, самая смерть, когда придет, будет побеждена, если прежде пришествия ее мы всегда будем страшиться ее.

Беседа XIV,
говоренная к народу в храме святого апостола Петра во второй воскресный день после Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 10, 11–16

   В то время сказал Иисус фарисеям [28 - Так в латинском подлиннике Бесед св. Григория.]: Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь.

   1. Возлюбленнейшие братия, из евангельского чтения вы слышали назидание вам, слышали и о нашей опасности. Ибо вот Тот, Кто не за случайный подарок, но существенно благ, говорит: Я есмь Пастырь добрый. И относительно образа этой самой доброты, которой мы подражать должны, присовокупляет, говоря: Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. Он совершил то, к чему увещевал, явил на опыте, что повелел. Добрый Пастырь положил душу Свою за овец Своих так, чтобы в нашем таинстве были неистощимы Тело и Кровь Его и чтобы овцы, которых Он искупил, довольствовались питанием Плоти Его.
   Нам указан путь к презрению смерти, по которому мы должны следовать; предложено правило, которого мы должны держаться. Первая наша обязанность состоит в том, чтобы внешние наши блага милосердно тратить на овец Его, а последняя – если необходимо – даже умереть за тех же самых овец. Но от первой сей, меньшей обязанности делается переход к последней – большей. Но поскольку душа, которой живем, несравненно выше земного существа, которое составляет внешнее наше имение, то кто не отдаст этого существа своего за овец, когда имеет обязанность положить за них даже душу свою? И, однако же, есть некоторые, которые, когда любят более земное существо, нежели овец, тогда по справедливости теряют имя пастыря. О них-то тотчас присовокупляется: А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит.

   2. Не пастырем, а наемником называется тот, кто пасет овец Господних не по внутренней любви, но ради временных наград. Ибо наемник тот, кто хотя и занимает место пастыря, но не желает пользы душам, пристращается к земным выгодам, радуется чести предпочтения, питается временными приобретениями, услаждается чрезвычайным себе почтением от людей. Потому что это суть награды наемника, чтобы ему за то самое, что он работает в стаде, здесь найти то, чего он ищет, в будущей же жизни быть чуждым наследия стада. Но пастырь ли кто или наемник, этого верно знать нельзя, если нет случая необходимости. Ибо во время спокойствия большей частью стоит на страже стада как истинный пастырь, так и наемник; но приходящий волк открывает, кто с каким расположением стоял на страже стада. Ибо волк грядет на овец, когда какой-нибудь неправедный и хищный человек притесняет некоторых верующих и простых людей. Но тот, кто казался пастырем, а не был им, оставляет овец и убегает, потому что когда боится опасности себе от него, то не решается противостоять несправедливости его. Впрочем, убегает, не изменяя места, но не давая утешения. Убегает, потому что видит несправедливость, – и молчит. Убегает, потому что скрывается под молчанием. Им-то хорошо говорится через пророка: не вышли насупротив, не противоположили стены за дом Израилев, чтобы стоять на войне в день Господень (Иез. 13, 5) [29 - В славянском переводе этот текст читается так: Не сташа на тверди и собраша стада к дому израилеву: не восташа глаголющии в день Господень. Мысль почти та же, но в связи речи у святого отца цитата его уместнее.]. Потому что выходить насупротив значит свободным голосом разума идти вопреки каким-либо властям, беззаконно действующим. А в день Господень мы становимся на войне за дом Израилев и противополагаем стену, если на основании справедливости защищаем невинных верующих против несправедливости развратных. Поскольку наемник этого не делает, то он и убегает, когда видит приходящего волка.

   3. Но есть иной волк, который беспрестанно каждый день терзает не тела, но души, то есть злой дух, который осаждает дворы верующих и домогается смертей душевных. Об этом-то волке тотчас присовокупляется: и волк расхищает овец и разгоняет их. Волк идет, а наемник бежит, потому что злой дух через искушение терзает души верующих, а тот, кто держал место пастыря, не имеет заботы о сбережении. Души гибнут, а он услаждается земными выгодами. Волк расхищает овец, когда одного влечет к похоти, другого поджигает к скупости, третьего возбуждает к гордости, того располагает к гневливости, сего бьет ненавистью, иного низвергает обольщением. Итак, как бы волк распугивает стадо, когда диавол искушениями поражает народ верующих. Но против этого наемник не воспламеняется никакою ревностью, не возбуждается никаким жаром любви, потому что когда он домогается одних только внешних выгод, тогда небрежно смотрит на внутренний вред стада. Поэтому тотчас и присовокупляется: а наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Ибо одна только и есть причина на то, почему наемник бежит, – потому что он наемник. Ясно как бы так было сказано: тот не может стоять в опасности за овец, кто в предводительстве овцами любит не овец, но ищет земной выгоды.
   Ибо когда он любит честь, когда услаждается временными выгодами, тогда страшится поставить себя против опасности, дабы не потерять того, что любил. Но когда Искупитель наш выставил на вид вины мнимого пастыря, тогда опять показывает образец, с которым мы должны соображаться, говоря: Я есмь Пастырь добрый. И присовокупляет: и знаю Моих, то есть люблю их, и Мои знают Меня. Ясно он как бы так говорит: любящие повинуются. Ибо кто не любит истины, тот еще не познал ее.

   4. Итак, возлюбленнейшие братия, поскольку вы выслушали о нашей опасности, то взвесьте на словах Господних и свою опасность. Посмотрите, Его ли вы овцы, посмотрите, знаете ли вы Его; посмотрите, знаете ли вы свет истины? Но знаете ли, говорю я, не верой, а любовью? Знаете ли, говорю, не по верованию, а по деятельности? Ибо тот же самый евангелист Иоанн, который говорит об этом, свидетельствует, говоря: говорю, как познавший Его (Иисуса Христа), кто говорит: я познал Его, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины (1 Ин. 2, 4). Почему и в этом самом месте Господь тотчас присовокупляет: как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Ясно Он говорит как бы так: «Что Я знаю Отца и Отец знает Меня, это состоит в том, что Я душу Мою полагаю за овцы Моя, то есть той любовью, по которой умираю за овец, Я показываю, насколько люблю Отца». Но поскольку Он пришел искупить не только иудеев, но и язычников, то присовокупляет: есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь. Господь предвидел обращение нас, пришедших из языческого народа, когда говорил, что Он приведет и других овец. Это, братия, вы видите ежедневно совершающимся при обращении язычников, это вы ежедневно видите на опыте. Ибо Он как бы из двух стад составляет единое овчее стадо, потому что в Своей вере соединяет иудейский и языческий народ, по свидетельству Павла, который говорит: ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно (Еф. 2, 14). Ибо когда Он из того и другого народа избирает простых к вечной жизни, тогда приводит овец к овчей собственности.

   5. Об этих подлинно овцах Он опять говорит: овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную (Ин. 10, 27–28). О них же и несколько выше говорит: Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет (Ин. 10, 9). Войдет к вере, а выйдет от веры к видению, от верования к созерцанию; пажить же найдет в вечном успокоении. Итак, овцы Его обретают пажить, потому что кто последует за Ним простым сердцем, питается пищею вечной свежести. Что же это за пажити тех овец, как не внутренние радости всегда зеленеющего рая? Ибо пажити избранных суть настоящее зрение Бога, Которого, когда беспрерывно созерцают, тогда ум удовлетворяется бесконечной пищей жизни. На этих пажитях обрадованы довольством вечности те, которые уже освободились от цепей похотливой временности. Там хоры Ангелов, поющих песнь Богу, там общение вышних граждан. Там радостное торжество возвращающихся с печального труда сего странствования. Там провидевшие сонмы пророков, там предназначенное в судии число апостолов, там победоносное воинство бесчисленных мучеников – тем более там их, радующихся, чем жесточе здесь были мучимы; там постоянство исповедников, утешенное получением своей награды; там верные мужи, в которых удовольствие века не могло истощить силы их мужества; там святые жены, которые вместе с веком сим победили и пол; там отроки, которые здесь своими нравами превысили свой возраст; там старцы, которых здесь хотя лета соделали слабыми, однако же не оставила добродетельная деятельность.

   6. Итак, возлюбленнейшие братия, будем искать этих пажитей, на которых можно было бы радоваться вместе с собором таких граждан. К этому да побудит нас самое торжество радующихся. Так, если бы где-нибудь народ праздновал торжество, если бы, по объявлению о торжестве, он стекался на освящение какой-либо Церкви, то мы все вместе поспешили бы там быть, и каждый озаботился бы своим присутствием на оном, почитал бы вредом для себя, если бы не видал торжества общей радости.
   Вот на небесах у избранных граждан идет радость, все в своем собрании взаимно приветствуют друг друга, и, однако же, мы, равнодушные к любви Вечности, не разгораемся никаким желанием, не стремимся быть среди такого торжества, лишаемся радостей – и рады. Итак, братия, воспламеним душу, да раскалится вера в то, чему мы уверовали, да пламенеют наши желания к Вышнему, и, таким образом, любить – значит идти. Да не отвлекает нас от радости внутреннего торжества никакая неприятность, потому что если кто желает идти и к предположенному месту, то желания его не изменяет никакая неприятность пути. Да не уклоняет нас с пути никакое ласкательствующее счастье, потому что тот глупый путешественник, который, засматриваясь в пути на приятные луга, забывает идти туда, куда стремился. Итак, полным желанием да стремится душа к Вышнему Отечеству, да не желает в этом мире ничего, о чем известно, что это скоро должно оставить, так, чтобы нам – если мы истинно овцы Небесного Пастыря, потому что не привязываемся к удовольствию пути, – по прибытии довольствоваться на Вечных Пажитях при помощи Господа нашего Иисуса Христа, Который с Отцом и Святым Духом живет и царствует во веки веков. Аминь.

Беседа XV,
говоренная к народу в храме святого апостола Павла в воскресный день Шестидесятницы [30 - Соответствует сыропустной неделе в Православной традиции. – Ред.]. Чтение Святого Евангелия Лк. 8, 5–15

   Сказал Господь притчу сию: Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! Ученики же Его спросили у Него: что бы значила притча сия? Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют. Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие; а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись; а упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают; а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода; а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении.

   1. Чтение Святого Евангелия, которое вы, возлюбленнейшие братия, теперь только слышали, не имеет надобности в объяснении, но [имеет надобность] в увещании. Ибо того чтения, которое изъяснила Сама Истина, человеческая слабость изъяснять не берется. Но в самом этом Господнем объяснении есть, на что вы должны обратить тщательное внимание, потому что если бы мы говорили вам, что семя есть слово, поле – мир, птицы – демоны, терния – богатство, то могло бы статься, что ваш ум усомнился бы поверить нам. Поэтому-то и благоволил тот же Господь лично изъяснить то, что говорил, дабы вы умели отыскивать значения даже тех [вещей], которых Он не благоволил объяснять лично. Итак, изъясняя то, что сказал иносказательно, он соделал понятным то, что говорил, дабы уверить вас, когда вам наша слабость открыла бы значение слов Его. Ибо кто когда поверил бы мне, если бы я захотел терния объяснять богатством, особенно когда те укалывают, а эти услаждают?
   И, однако же, [богатства] суть терния, потому что укалываниями своих помыслов мучат дух, а когда доводят до греха, тогда окрововляют как бы нанесенною раною. Впрочем, в этом месте, по свидетельству другого евангелиста, Господь называет [терниями] не богатство, а обольщение богатства (см. Мф. 13, 22) [31 - А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно (Мф. 13, 22).]. Ибо обольщение есть то, что не может долго пребывать с нами, лесть есть то, что не наполняет недостатка ума нашего. Но истинное богатство есть то, которое обогащает нас добродетелями. Итак, возлюбленнейшие братия, если вы желаете быть богатыми, то любите истинное богатство. Если вы желаете высочайшей чести, то стремитесь к Царству Небесному. Если любите славу достоинств, то спешите приписываться к оному вышнему двору Ангелов.

   2. Слова Господни, принимаемые слухом, удерживайте в уме. Ибо Слово Божие есть пища ума. И, как бы принятая пища, при изнеможении желудка выбрасывается вон, когда слышанное слово не удерживается в желудке памяти. Но кто пищи не удерживает, жизнь того действительно в опасности. Итак, страшитесь опасности вечной смерти, если вы хотя и принимаете пищу святого увещания, но не удерживаете в памяти слов жизни, то есть пищи для оправдания. Вот проходит все, что вы делаете, и вы хотя и нехотя ежедневно спешите на последний Суд, не останавливаясь ни на одну секунду. Итак, для чего любят то, что оставляют? Для чего презирают то, чем делается приобретение? Припомните, что говорится: имеющий уши слышать, да слышит. Ибо все, которые там были, имели уши телесные. Но Тот, Кто при наличии ушей у всех говорит: имеющий уши слышать, да слышит, без сомнения, требует ушей сердца. Итак, старайтесь, чтобы принятое слово пребывало в ухе сердца. Старайтесь, дабы семя не падало при дороге, дабы не приходил злой дух и не уносил слова из памяти. Старайтесь, чтобы семя принимала не каменистая земля и не произращала плода доброго дела без укоренившихся корней. Ибо многим нравится то, что они слушают: они предполагают начало доброго дела, но как только начнут подвергаться несчастьям, тотчас оставляют начатое. Итак, каменистая земля не имела влаги, она не довела до плода постоянства того, что произрастила. Ибо многие, когда слушают против скупости, тогда осуждают эту самую скупость, хвалят презрение всех вещей, но как только душа их увидит то, к чему имеет сильное пожелание, тотчас забывает о том, что хвалила. Многие, когда слушают слово против похотливости, не только не желают творить осквернений плоти, но и краснеют за те, которые совершили, но как только является на глаза их вид плоти, тотчас ум увлекается к пожеланию так, как будто бы им доселе еще ничего не было решено против этих самых пожеланий, и делает такие преступления, о которых помнит, что он решил и сам осудил. Часто также мы сокрушаемся о проступках и, однако же, после сокрушения возвращаемся к тем же самым проступкам. Так Валаам, воззрев на кущи народа Израильского, заплакал и обещался в смерти быть им подобным, говоря: да умрет душа моя в душах праведных, и буди семя мое, якоже семя их (Чис. 23, 10), но как только прошел час сокрушения, тотчас опять решился на нечестие корыстолюбия. Ибо за обещанные дары он дал совет на умерщвление того народа, коего смерти желал самому себе, и забыл о том, о чем плакал, когда не хотел истреблять того, чего сильно желал по сребролюбию.

   3. Но надо заметить, что Господь в Своем изъяснении говорит, что заботы, богатство и сласти житейские заглушают слово. Заглушают потому, что своими неблаговременными помыслами захватывают горло ума и когда не дозволяют входить в сердце доброму желанию, тогда как бы убивают вход жизненного дыхания. Надо заметить еще, что к богатству Он присоединяет два [препятствия], а именно: заботы и наслаждения житейские, потому что сии действительно и стесняют дух заботливостью, и производят необузданность избытком. Ибо противной вещью делают своих владетелей и несчастными, и поползновенными. Но поскольку удовольствие не может сходиться с несчастьем, то в иное время они мучают заботою о хранении себя, а в другое – располагают к сластолюбию изобилием.

   4. Но добрая земля возвращает плод терпением именно потому, что совершаемые нами добрые дела ничтожны, если мы не равнодушно еще переносим пороки ближних. Ибо чем выше кто взошел на степень совершенства, тем более он находит в мире сем то, что должно с трудом переносить, потому что когда любовь нашего сердца отрешается от настоящего века, тогда возрастает несчастье со стороны того же самого века. Ибо от этого-то и происходит, что мы видим многих, делающих добро, и, однако же, тяготящихся под тяжким игом напастей. Ибо хотя они уже избегают земных пожеланий, однако же биемы бывают жесточайшими ударами. Но, по слову Господню, они приносят плод в терпении, потому что если они смиренно приемлют удары, то после ударов принимаются в небесное успокоение. Так виноград истаптывается ступнями и превращается во вкусное вино. Так олива, выжатая ударами, оставляет свою пену и превращается в жидкость масла. Так через молотьбу на току зерна отделяются от соломы и очищенные поступают в житницу. Итак, кто желает совершенно победить пороки, тот должен стараться со смирением переносить удары своего очищения, чтобы после тем чище предстать пред Судией, чем более ныне огонь бедствия очищает его ржавчину.

   5. В той галерее, которой проходят идущие к церкви блаженного Климента, был некто по имени Сервул которого многие из вас вместе со мною знали, бедный вещами, богатый заслугами, продолжительная болезнь которого состояла в расслаблении [32 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 14.]. Ибо он с первого возраста до конца жизни лежал расслабленным. Говорить ли о том, что он стоять не мог? Он никогда не мог даже подняться на постели своей для того, чтобы по крайней мере посидеть, никогда не мог поднести руки своей к устам, не мог повернуться с одного бока на другой. Для прислуги ему находилась при нем мать с братом, и что только мог он получать от милостыни, то руками их раздавал бедным. Грамоты он вовсе не знал, но купил себе книги Священного Писания и в больнице, принимая некоторых набожных людей, заставлял их читать непрестанно перед собою. И случилось то, что он по мере своей вполне изучил Священное Писание, тогда как совсем, как я сказал, не знал грамоты. В болезни он всегда старался благодарить Бога, возносить песнопения и хвалы Ему в продолжение дней и ночей. Но когда настало время, чтобы такое терпение получило вознаграждение, тогда расслабленные члены оживились. Когда же он познал, что близка уже смерть его, тогда упросил иностранных мужей, принятых в гостинице, встать и вместе с ним петь псалмы в ожидании исхода своего. И когда пел с ними и сам умирающий, тогда он вдруг остановил голоса поющих, со страхом великого вопля говоря: «Молчите! Разве вы не слышите, какие хвалы воспевают на небе?» Когда же он устремил ухо сердца к этим самым хвалам, которые слышал внутренне, тогда эта святая душа отрешилась от тела. Но при исходе ее там разлилось такое благоухание, что все там бывшие наполнились неоценимою приятностью так, что по этому явно признали, что приняли ее на небе. При этом событии был наш монах, который жив доныне и с великим плачем обыкновенно свидетельствует, что доколе тело его не было предано погребению, дотоле из ноздрей его не переставал исходить запах того благоухания. Вот какой кончиной вышел из этой жизни тот, кто равнодушно перенес удары в настоящей жизни! Итак, по глаголу Господню, в терпении произращает плод добрая земля, которая, будучи вспахана сохой учения, достигает жатвы воздаяния. Но прошу вас, возлюбленнейшие братия, обратите внимание на то, какое извинение на том праведном Суде будем иметь мы, которые, будучи ленивы на добрые дела, имеем и вещи, и руки, если бедный и безрукий исполнил заповеди Господни! Не против ли нас Господь тогда покажет апостолов, которые проповедью влекли за собой к Царству толпы верующих? Не против ли нас выставит мучеников, которые пролитием крови достигли Отечества Небесного? Что мы скажем тогда, когда увидим этого, о котором говорили, Сервула, которому продолжительное расслабление связывало мышцы и, однако же, не связало их для доброго делания? Вы, братия, делайте вот что сами с собою: так поощряйте себя к доброму деланию, чтобы, кого только из добрых вы предназначаете себе для подражания, иметь вам возможность тогда быть и соучастниками его.

Беседа XVI,
говоренная к народу в храме святого Иоанна, именуемом Константиниановым, в первый воскресный день Четыредесятницы [Великого поста]. Чтение Святого Евангелия Мф. 4, 1–11

   Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего. Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему.

   1. Некоторые обыкновенно сомневаются, каким духом Иисус был отведен в пустыню, потому что далее говорится: потом берет Его диавол в святой город; и еще: опять берет Его диавол на весьма высокую гору. Но истинно и без всякого прекословия согласно признано, что Он отведен был в пустыню Духом Святым для того, чтобы собственный Дух Его вывел оттуда, где доселе находил Его злой дух для искушения. Но вот когда говорится, что Богочеловек или возводится на весьма высокую гору, или берется во святой город диаволом, тогда ум становится в тупик, уши человеческие страшатся слышать об этом. Впрочем, мы признаем это не невероятным, принимая в соображение и другие события о Нем. Известно, что глава всех нечестивцев есть диавол, а члены этой головы суть все нечестивцы. Не член ли диавола был Пилат? Не члены ли диавола были иудеи, преследовавшие Христа, и воины, распинавшие Христа? Итак, что удивительного в том, если попустил ему возвести Себя на гору Тот, Кто попустил членам его даже распять Себя? Посему не недостойно для нашего Искупителя то, что Он соизволил быть искушаемым, когда Он пришел для того, чтобы быть умерщвленным. Ибо праведно было, чтобы Он таким образом Своими искушениями победил наши искушения, так как Он пришел победить нашу смерть Своей смертью. Но нам надо знать, что искушение совершается тремя способами: наущением, услаждением и согласием. И мы, когда подвергаемся искушению, тогда большею частью впадаем в услаждение или даже в согласие, потому что, распространенные от греховной плоти, мы сами в себе носим причину на то, почему должны выдерживать борьбу. Но Бог, воплотившийся в утробе Девы, пришел в мир без греха, не имел в Самом Себе ничего противоречащего. Поэтому Он мог быть искушаем наущением, но услаждение грехом не убило души Его. И потому все то диавольское искушение отвне не проникало внутрь.

   2. Но если мы обозреваем самый порядок искушения Его, то помыслим, с какою трудностью мы освобождаемся от искушения. Древний враг восстал против первого человека, нашего прародителя, тремя искушениями, потому что искушал его обжорством, суетной славой и любостяжанием. Но искушением победил, потому что подчинил его себе через согласие. Он искушал его обжорством, когда указывал на запрещенную пищу дерева, и убедил к снеди. Искушал и суетной славой, когда говорил: будете как боги (Быт. 3, 5). Искушал и успехом в любостяжании, когда говорил: знающие добро и зло. Ибо любостяжание относится не только к деньгам, но и к возвышению. Поэтому справедливо называется любостяжанием чрезмерное домогательство высокости.
   Если бы хищение не принадлежало к любостяжанию чести, то Павел о Единородном Сыне Божием никак не сказал бы: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу (Флп. 2, 6). Но диавол довел нашего прародителя до гордости тем, что побудил его к любостяжанию высокости.

   3. Но какими способами низложил он первого человека, с теми же самыми способами подвернулся он и ко Второму искушаемому Человеку. Ибо он искушает Его обжорством, когда говорит: скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Искушает суетною славою, когда говорит: если Ты Сын Божий, бросься вниз. Искушает любостяжанием высокости, когда показывает Ему все царства мира, говоря: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Но от Второго Человека он побеждается теми же способами, которыми славился как победитель первого человека, для того, чтобы он выходил из наших сердец, будучи пойман при том самом входе в них, которым, впущенный внутрь, содержал нас в плену. Но есть, возлюбленнейшие братия, другое, что мы должны обсудить в этом искушении Господнем. Поскольку Господь, искушаемый от диавола, отвечает ему заповедями Священного Писания и Тот, Кто был тем Словом, Которое могло своего искусителя низвергнуть в бездну, не обнаруживает силы Своего могущества, а дает только одно внушение из Священного Писания, то Он представляет нам пример Своего терпения для того, чтобы мы, когда что-либо терпим от людей нечестивых, возбуждались более к назиданию себя, нежели к отмщению. Взвесьте, каково терпение Божие и каково нетерпение наше. Мы, когда подвергаемся обидам или какому-либо оскорблению, тогда, подвигнутые неистовством, или сами мстим сколько можем, или грозим отомстить, если не можем.
   Вот Господь перенес оскорбление от диавола и ничем ему не ответил, кроме слов кротости. Он терпит того, кого мог наказать, для того, чтобы тем выше восходила слава Его через то, что Он победил врага Своего не истреблением его, но терпением.

   4. Но замечательно присовокупление, что по отступлении диавола Ангелы служили Ему. Из этого события что другое открывается, как не двоякое естество в едином Лице? Потому что Он есть и человек, которого искушает диавол, и Он же есть Бог, Которому служат Ангелы. Итак, познаем в Нем естество наше, потому что если бы диавол не видел в Нем Человека, то не стал бы искушать. Почтим в Нем Божество Его, потому что если бы Он не был над всеми Богом, то Ангелы никак не стали бы служить Ему.

   5. Но поскольку чтение прилично настоящим дням, потому что мы слышали о воздержании нашего Искупителя в продолжение сорока дней, – мы, которые начинаем время Четыредесятницы, – то нам надо разрешить вопрос: для чего это самое воздержание наблюдается в продолжение сорока дней? Ибо Моисей для того, чтобы получить закон во второй раз, постился сорок дней (см. Исх. 34, 28). Илия в пустыни постился сорок дней (см. 3 Цар. 19, 8). Сам Виновник людей, приходя к людям, в продолжение сорока дней решительно не принимал никакой пищи (Мф. 4, 2). Постараемся и мы в продолжение времени Четыредесятницы укротить плоть нашу воздержанием сколько можем.
   Итак, почему в воздержании соблюдается сороковое число, как не потому, что сила Десятословия наполняет четыре книги Святого Евангелия? Ибо десять, помноженное на четыре, дает сорок, потому что мы исполняем заповеди Десятословия тогда, когда совершенно поступаем по четырем книгам Святого Евангелия. Из этого можно разуметь и другое. Ибо мы в этом смертном теле состоим из четырех стихий, а сластолюбием того же тела нарушаем заповеди Господни. А заповеди Господни приняты за Десятословие.
   Итак, поскольку мы через пожелания плоти презрели заповеди Десятословия, то справедливость требует, чтобы мы ту же самую плоть умерщвляли сорок раз. Впрочем, об этом времени Четыредесятницы можно судить и иначе. Ибо от настоящего дня до радостного праздника Пасхи проходит шесть недель, которых дни составляют именно число сорок два. Из них, когда вычтем шесть дней воскресных, не подлежащих воздержанию, то остается в воздержании не более как тридцать шесть дней. Но поскольку год состоит из триста шестидесяти пяти дней и мы постимся тридцать шесть дней, то мы за год наш выдаем как бы десятину Богу, так что мы прожили для себя самих целый дарованный нам год, а для Виновника нашего умерщвляем себя воздержанием в продолжение десятой части его. Поэтому, возлюбленнейшие братия, как в законе повелено было вам приносить Богу десятину (Лев. 27, 30 и след.), так постарайтесь принести Ему и десятину дней. Каждый, насколько достанет силы, должен плоть измождить, пожелания ее обуздать, гнусные пожелания умертвить, дабы, по слову Павла, жертва была живая [33 - …Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего (Рим. 12, 1).] (Рим. 12, 1). Ибо жертва и приносится, и жива бывает тогда, когда человек и от этой жизни не отстает, и, однако же, умерщвляет себя для плотских пожеланий. Радующаяся плоть довела нас до преступления, а оскорбленная пусть ведет к прощению. Ибо виновник нашей смерти преступил заповеди жизни посредством плода с запрещенного древа. Итак, мы, которые лишились райских радостей за пищу, должны возвратить оные посредством возможного воздержания.

   6. Но никто не думай, будто можно ему довольствоваться одним только этим воздержанием, когда Господь через пророка говорит: Не таковаго (бо) поста Аз избрах; присовокупляя: раздробляй алчущым хлеб твой и нищыя безкровныя введи в дом твой: аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри (Ис. 58, 6–7). Следовательно, Бог одобряет тот пост, который пред очами Его возвышает руки милостыней, который проводится с любовью к ближнему, который устрояется из благочестия. Итак, то, что ты отнимаешь у себя, отдай другому для того, чтобы оттуда, откуда твоя плоть терпит убыток, получала прибыль плоть бедного ближнего. Поэтому-то Господь через пророка говорит: аще постистеся или плачевопльствисте, постом ли постистеся Ми? и аще ясте или пиете, не вы ли ясте и пиете? (Зах. 7, 5–6). Ибо для себя ест и пиет тот, кто телесные питания, которые суть общие дары Создателя, употребляет без бедных. И для себя постится каждый, если то, что он на время отнимает у себя, не бедным раздает, но сберегает для предложения чреву после поста. Поэтому через Иоиля говорится: освятите пост (Иоиль. 1, 14; 2, 15). Потому что освятить пост – значит показать воздержание плоти, достойное Бога, с присовокуплением других добрых дел. Да утихнет гнев, да прекратятся распри! Ибо напрасно измождается тело, если не обуздывается душа от нечистых своих наслаждений, тогда как Господь через пророка говорит: Во дни бо пощений ваших обретаете воли вашя, и вся подручныя вашя томите (Ис. 58, 3). Ибо не только тот, кто вытребывает от своего должника данное ему, поступает несправедливо, но надо, чтобы каждый, кто предается сокрушению в покаянии, воспрещал себе требование даже того, что ему принадлежит по справедливости. Так так нам, сокрушенным и кающимся, отпускается Богом то, что мы неправедно сделали, если по любви к Нему мы прощаем и то, что принадлежит нам по справедливости.

Беседа XVII,
произнесенная к епископам на источниках Латеранских. Чтение Святого Евангелия Лк. 10, 1–9

   В то время избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков. Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте. В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему; и если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш, а если нет, то к вам возвратится. В доме же том оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои; не переходите из дома в дом. И если придете в какой город и примут вас, ешьте, что вам предложат, и исцеляйте находящихся в нем больных, и говорите им: приблизилось к вам Царствие Божие.

   1. Господь и Спаситель наш, возлюбленнейшие братия, иногда увещевает нас словами, а иногда делами. Ибо самые дела Его суть заповеди, потому что когда Он молча что-либо делает, тогда дает разуметь, что мы должны делать. Ибо вот Он посылает учеников на проповедь по два, потому что две заповеди любви, а именно: любовь к Богу и ближнему; и менее, нежели между двумя, не может быть любви. Ибо ни о ком не говорится, что он имеет любовь к самому себе. Господь посылает учеников на проповедь по два, поскольку этим Он молча внушает нам, что тот, кто не имеет любви к другому, никак не должен принимать на себя обязанности проповедника.

   2. Но хорошо говорится, что послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти. Ибо Господь шествует за Своими проповедниками, потому что проповедь предшествует, и Господь приходит в обитель души нашей тогда, когда предваряют Его слова увещания, и через них приемлется в уме истина. Поэтому-то тем же проповедникам Исаия говорит: уготовайте путь Господень, правы сотворите стези Бога нашего (Ис. 40, 3).
   Поэтому-то и Псалмопевец говорит им: путесотворите возшедшему на запад (Пс. 67, 5). На запад же Господь восходит потому, что откуда Он подвергся страданию, оттуда воскресением проявил большую Свою славу. Восходит именно на запад, потому что воскресением попрал смерть, которую претерпел. Итак, мы Восшедшему на запад пролагаем путь, когда проповедуем вашим душам славу Его, для того, чтобы и Сам, после Шествующий, озарил их присутствием любви Своей.

   3. Но послушаем, что Господь говорит посланным проповедникам: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Для многой жатвы мало делателей, потому что без тяжкой скорби говорить не можем, что много есть таких, которые слушали бы о добрых делах, но недостает таких, которые говорили бы о них. Вот мир наполнен священниками, однако же на жатве Божией весьма редко можно найти делателя, потому что мы хотя принимаем должность священническую, но не выполняем обязанностей этой должности. Но взвесьте, возлюбленнейшие братия, взвесьте, что говорится: молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Вы за нас молитесь, чтобы мы могли достойно трудиться для вас, дабы язык не уставал от увещания, дабы после того, как мы заняли место проповедничества, наша молчаливость не осудила нас пред Праведным Судией. Ибо часто язык пропинается от собственного нечестия проповедников, но часто и по виновности предстоящих не предлагаются им слова проповеди.
   Язык препинается от собственного нечестия проповедников, потому что Псалмопевец говорит: Грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя? (Пс. 49, 16). И наоборот, голос проповедников замолкает от порока предстоящих, как говорит Господь к Иезекиилю: язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть (Иез. 3, 26). Ясно Он говорит как бы так: «У тебя отнимается слово проповеди, потому что когда народ разгневал Меня своими действиями, тогда он сделался недостойным увещания к истине». Но за чей именно порок отнимается у проповедника слово, определить трудно. Но решительно известно, что молчаливость пастыря вредна, иногда для него самого, а всегда – для предстоящих.

   4. Но о, если бы мы тогда исполняли обязанность нашего места в невинности жизни, когда не имеем достаточной силы проповедовать! Ибо присовокупляется: Я посылаю вас, как агнцев среди волков. Но многие, когда принимают права правления, воспламеняются к терзанию подчиненных, с ужасом властвуют и вредят тем, которым должны были быть полезными. И поскольку они не имеют внутренней любви, то желают казаться господами; совсем забывают о том, что они – отцы; место смирения переменяют на возвышение владычества, и если когда по внешности ласковы, то внутренно свирепствуют. О них-то некогда говорит Истина: берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф. 7, 15). О противном всему этому нам необходимо надо подумать, потому что мы посылаемся, как овцы среди волков, для того, чтобы, сохраняя чувство невинности, не подвергаться угрызению злобы. Ибо тот, кто занимает место проповедника, не должен наносить зла, но переносить оное так, чтобы ему самой своей кротостью укрощать гнев людей свирепых и чтобы лечить греховные раны у других, хотя бы сам был и ранен оскорблениями. И если иногда ревность правоты побуждает кого-либо прогневаться на подчиненных, то самый гнев должен иметь основание в любви, а не в жестокости, так чтобы соблюдать и внешние права вразумления, и внутренно любить отеческой любовью тех, которых, по внешности как бы преследуя, наказывает. Это начальствующий выполняет хорошо тогда, когда пристрастно не умеет любить самого себя, когда не желает ничего мирского, когда отнюдь не преклоняет выи души под тяжести земного наслаждения.

   5. Поэтому и присовокупляется: не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте. Ибо у проповедника такое должно быть упование на Бога, чтобы он, совсем не занимаясь содержанием в настоящей жизни, знал, однако же, что оно у него есть для того, чтобы, занимая ум свой временным, не потерять заботы о вечном для других. Ему на пути не дозволяется даже приветствовать кого-либо для того, чтобы показать, с какой поспешностью должен быть продолжаем путь проповедничества. Если бы кто захотел разуметь эти слова иносказательно, то в мешке бывают завязаны деньги, а завязанные деньги суть сокровенная премудрость. Итак, кто имеет слово премудрости, но небрежет о передаче его ближнему, тот как бы деньги держит в мешке завязанными. Посему-то написано: Премудрость сокровена и сокровище не явлено, кая польза есть во обоих? (Сир. 20, 30). Но что означается сумой, если не тяжести века? И что в этом месте означается обувью, если не примеры мертвых дел? Итак, кто принимает обязанность проповедования, для того недостойно нести тяжесть обязанностей века сего, дабы, отягчив ей свою выю, не затрудниться в выпрямлении ее для небесного проповедания. Он не должен смотреть на примеры дел глупых, дабы не думать, будто дела свои укрепляет мертвыми кожами. Ибо есть многие, которые свое нечестие защищают нечестием других. Поскольку, рассуждают они, то-то другие сделали, то думают, будто и им позволительно делать то же. Эти люди что другое делают, как не стараются укреплять ноги свои кожами мертвых животных? Но всякий, приветствующий на пути, приветствует по случаю пути, а не по усердию к желаемому спасению. Итак, кто проповедует слушающим о спасении не по любви к Небесному Отечеству, а по домогательству наград, тот как бы на пути приветствует, потому что по случаю, а не по усердию желает спасения слушающим.

   6. Далее следует: в какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему; и если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш, а если нет, то к вам возвратится. Мир, преподаваемый устами проповедника, или почиет в доме, если в нем будет сын мира, или возвращается к тому же проповеднику, потому что или будет кто-либо предопределен к жизни и последует небесному слову, которое слышит, или, если никто не захочет слушать, сам проповедник не останется без плода, потому что мир к нему возвращается, так как награда от Господа воздается ему за труд делания.

   7. Но вот Тот, Кто запретил носить суму и мешок, дозволяет содержаться и питаться от той же проповеди. Ибо присовокупляется: в доме же том оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои; не переходите из дома в дом. Если мир наш принимается, то достойно, чтобы мы пребывали в том же самом доме, ядя и пия, что есть у них, дабы иметь земное вознаграждение от тех, которым предлагаем награды Небесного Отечества. Поэтому и Павел, взирая на это самое, как на малость, говорит: если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? (1 Кор. 9, 11). И замечательно то, что присовокупляется: ибо трудящийся достоин награды, потому что уже в награду вменяются за делание самые средства содержания, дабы здесь началась та награда за труд проповеди, которая там дополняется видением Истины. В этом деле надо размыслить о том, что за одно наше дело даются две награды: одна на пути, другая в Отечестве; одна поддерживает нас в труде, другая вознаграждает нас по воскресении. Итак, награда, получаемая нами в настоящее время, должна производить в нас то, чтобы мы еще сильнее стремились к награде следующей. Итак, каждый древний проповедник должен был не для того проповедовать, чтобы получить награду в этом времени, но для того получать награду, чтобы иметь силу проповедовать. Ибо кто проповедует для того, чтобы здесь получить награду, или похвалы, или подарок, тот, без сомнения, лишает себя вечной награды. Но кто желает или тем, что он говорит, нравиться людям для того, чтобы словами его возбуждалась любовь не к нему, а к Богу, или получает земные награды в продолжение проповеди для того, чтобы от недостатка не утомиться в проповеди, тому, без сомнения, ничто не препятствует к получению награды в Отечестве, потому что на пути он взял только издержки.

   8. Но что мы (о чем, впрочем, без скорби говорить не могу), что мы, пастыри, делаем, – мы, которые и награду получаем, и, однако же, отнюдь не делатели? Потому что в ежегодную награду получаем плоды Святой Церкви, но для Вечной Церкви не трудимся проповеданием. Помыслим, какого осуждения достойно без труда получать здесь награду за труд. Вот мы живем от приношения верующих, – но сколько мы трудимся для душ верующих? Мы принимаем в награду свою то, что верующие принесли для искупления грехов своих, однако же не употребляем, как бы следовало, против тех же самых грехов усилия или молитвы, или проповеди. Едва находим кого-либо, открыто оправдывающим себя. И еще (что важнее), если иногда будет лицо, в мире сем могущественное, то, быть может, заблуждения этого человека превозносятся похвалами для того, чтобы он, если бы стали говорить противное, во гневе не лишил подарка, который давал. Но мы непрестанно должны помнить, что написано о некоторых: Грехи людей Моих снедят (Ос. 4, 8). Почему же они называются снедающими грехи народа, если не потому, что поблажают грехам нечестивцев, дабы не лишиться временных наград? Но и мы, живущие от приношений верующих, делаемых ими за грехи свои, если едим и молчим, то, без сомнения, снедаем грехи их. Итак, помыслим, какой важности преступление перед Богом снедать цену за грехи и ничего не делать против грехов проповедью!
   Послушаем, что говорится голосом блаженного Иова: Если вопияла на меня земля моя и плакали от меня борозды ее; если я ел плоды ее без платы (Иов. 31, 38–39). Ибо земля вопиет против своего владетеля тогда, когда Церковь справедливо восстает против своего пастыря. А борозды ее плачут, когда сердца слушающих, удобренные голосом проповеди и силою обличения от предшествующих отцов, видят нечто такое, что заставляет их плакать о жизни пастыря. Добрый владелец этой земли никогда не ест плодов с нее без денег, потому что благоразумный пастырь наперед платит талант слова, дабы не принимать от Церкви награды содержания к обвинению своему. Ибо мы тогда едим плоды от земли своей за плату, когда, принимая церковные пособия, трудимся в проповедании. Ибо мы проповедники будущего Судии. Итак, кто будет возвещать о грядущем Судии, если молчит проповедник?

   9. Затем нам надо подумать о том, чтобы каждый сколько может, сколько достанет сил старался возвещать заведываемой им Церкви и страх будущего Судии, и радость Царства. И кто не имеет достаточной силы одним и тем же голосом увещания убедить вместе всех, тот должен поодиночке настроить каждого, сколько может, назидать частными разговорами, простым увещанием искать плода в сердцах детей своих.
   Ибо мы непременно должны думать о том, что говорится святым апостолам, а через апостолов и нам: Вы – соль земли (Мф. 5, 13). Итак, если мы соль, то должны исправлять души верующих. Итак, вы, пастыри, подумайте, что вы пасете животных Божиих. Об этих-то именно животных говорится Богу через Псалмопевца: животная Твоя живут на ней (Пс. 67, 11). И часто мы видим, что камень соли кладется скотам одушевленным для того, чтобы они лизали этот камень соли и улучшались. Итак, священник в народе должен быть подобен этому камню соли между скотами одушевленными. Ибо священнику необходимо надо стараться о том, что говорить каждому порознь, чем увещевать каждого приноровительно к его состоянию для того, чтобы имеющий общение со священником был приправляем вкусом вечной жизни, как бы от прикосновения к соли. Ибо мы не соль земли, если не исправляем сердец слушающих. Эту приправу к кушанью доставляет ближнему именно тот, кто не лишает его слова проповеди.

   10. Но мы истинно проповедуем другим правду тогда, когда проповеданное доказываем делами, когда мы сами бываем проникнуты Божественной любовью и ежедневные пятна человеческой жизни, которая без виновности протекать никак не может, омываем слезами. Но мы тогда истинно сокрушаемся о себе, когда тщательно пересматриваем деяния предшествовавших отцов для того, чтобы от очевидной славы их наша жизнь казалась нам презренной в собственных наших глазах. Тогда истинно сокрушаемся, когда тщательно исследуем заповеди Господни и стараемся сами себя усовершить через то, через что уже усовершились, как мы знаем, те, которых мы почитаем. Посему-то написано у Моисея: сей сделал умывальник медный и подножие его медное из зеркал постниц, которые постились у дверей скинии собрания (ср. Исх. 38, 8). Моисей поставляет медный умывальник, в котором священники должны умываться, и входит во Святая Святых, потому что Закон Божий повелевает нам омываться через сокрушение для того, чтобы наша нечистота была не недостойна к проницанию чистоты тайн Божиих. Этот умывальник – хорошо сказано – сделан из зеркал постниц, которые постоянно находились при дверях Скинии. Потому что зеркала постниц суть Божии заповеди, в которые всегда смотрятся святые души и замечают, нет ли на них каких пятен нечистоты. Порочные помыслы исправляют и как бы сияющие лица поправляют по отраженному изображению, потому что когда они тщательно вникают в заповеди Господни, тогда без сомнения узнают по ним как то, что может в них нравиться Небесному Мужу, так и то, что не может нравиться. Они, доколе прибывают в этой жизни, никак не могут входить в Вечную Скинию. Впрочем, постницы пребывают при дверях Скинии, потому что святые души даже тогда, когда еще тяготятся слабостью плоти, непрестаемой любовью наблюдают за вступлением во вход вечный.
   Итак, Моисей устроил умывальницу для священников из зеркал женщин, потому что Закон Божий предлагает умывальник сокрушения о пятнах грехов наших, когда дает нам видеть те небесные заповеди, которыми святые души благоугодили Верховному Жениху. Если мы прилежно смотрим на них, то замечаем пятна внутреннего нашего образа. А замечая пятна, мы сокрушаемся от скорби покаяния; сокрушаясь же, мы как бы умываемся в умывальнике из зеркал постниц.

   11. Но в то время, когда мы сокрушаемся о себе, весьма необходимо иметь попечение и о жизни вверенных нам. Посему горесть сокрушения должна поражать нас так, чтобы не отклоняла, впрочем, от стражи ближних. Ибо что пользы, если мы, любя самих себя, оставим ближних? Или наоборот, что пользы, если мы, любя или ревнуя о ближних, оставим самих себя? Ибо на украшение Скинии заповедуется представлять червленицу, сугубо пряденую (см. Исх. 25, 4), для того, чтобы пред очами Божьими наша любовь расцвечивалась любовью к Богу и ближнему. Но кто чисто любит Творца, тот истинно любит себя. Итак, червленица сугубо прядется тогда, когда душа воспламеняется любовью к себе и ближнему по любви к истине.

   12. Но между тем нам надо знать, что ревность о правоте против нечестивых дел ближних должна быть употребляема так, чтобы в горячности расправы отнюдь не уничтожалась добродетель кротости.
   Ибо гнев священника отнюдь не должен быть опрометчив и бурен, но должен быть умиряем важностью намерения. Итак, мы должны и терпеть тех, которых исправляем, и исправлять тех, которых терпим, для того, чтобы, в случае недостатка одного из этих двух [качеств], действие священника не выразилось или в раздражении, или в потворстве. Ибо поэтому-то при устроении храма на основаниях его изображены ваятельным искусством львы, и волы, и Херувимы. Потому что Херувим есть полнота ведения. Но что значит, что на основаниях не поставляются ни львы без волов, ни волы без львов? Ибо основание в храме что другое означает, как не священников в Церкви? Они, когда несут заботу об управлении, тогда, подобно основаниям, как бы держат наложенную на них сверху тяжесть. Итак, на основаниях изображаются Херувимы, потому что требуется, чтобы умы священников были преисполнены ведением. Но через львов изображается ужас свирепства, а через волов – терпение кротости. Итак, на основаниях не изображаются ни львы без волов, ни волы без львов, потому что в священнической груди всегда должна быть сохраняема добродетель кротости вместе со страхом строгости для того, чтобы и гнев растворяла кротость, и ту же самую кротость, дабы она не доходила до слабости, воспламеняла ревность в управлении.
   13. Но для чего мы об этом говорим, когда видим, что еще многие отягощаются делами жесточайшими? Ибо вам, епископам, я говорю со слезами, потому что мы узнали, что некоторые из вас рукополагают за награды, духовную благодать продают и от чужих беззаконий со вредом греха собирают временные выгоды. Почему же не приходит на вашу память то, что глас Господень, заповедуя, говорит: даром получили, даром давайте (Мф. 10, 8)? Почему не представляете пред очи ума вашего, что Искупитель наш, войдя в храм, седалища продающих голубей опрокинул и деньги у меновщиков рассыпал (Ин. 2, 15–16)? Ибо кто ныне в храме Божием продавцы голубей, если не те, которые в Церкви принимают мзду за рукоположение? Через это именно рукоположение низводится с неба Дух Святой. Следовательно, продается голубь, потому что возложение руки, через которое приемлется Дух Святой, продается за деньги. Но Искупитель наш опрокинул седалища продавцов голубей, потому что опроверг священство таких продавцов. Поэтому-то священные правила осуждают ересь симонийскую [34 - Симония (по имени Сиона Волхва) – святотатство духовное, когда одни дают, а другие принимают священные должности не по достоинству, а из корыстных побуждений или даже прямо за деньги. Священные каноны строго преследовали симонию: посредников низвергали со степени и должности, а мирян и монахов предавали анафеме. – Ред.] и повелевают лишать священства тех, которые за даруемые степени священства домогаются платы.
   Итак, седалище продавцов голубей опрокидывается, когда те, которые продают духовную благодать или перед людьми, или перед очами Божиими, лишаются священства. В предстоятелях много есть и других зол, которые только скрываются от глаз человеческих. И большей частью священники выдают себя людям за святых, но не стыдятся оказываться гнусными в своих глазах перед очами внутреннего Судии. Приидет, подлинно приидет тот день – не далек он, – в который явится Пастырь пастырей и выведет наружу дела каждого, и Тот, Кто через предстоятелей наказывает только преступления подчиненных, гневно осудит пороки предстоятелей лично Сам. Почему и войдя в храм, Он лично Сам сделал бич из веревок и, выгоняя из дома Божия нечестивых торговцев, опрокинул седалища продавцов голубей (Ин. 2, 15–16), потому что, хотя Он преступления подчиненных наказывает через пастырей, но преступления пастырей наказывает лично Сам. Вот этому только люди не могут поверить, потому что оно совершается сокровенно. Подлинно приидет Тот Судия, перед Которым молчанием никто не может утаить себя, Которого запирательством обмануть невозможно.

   14. Есть и другое, возлюбленнейшие братия, что в жизни пастырей меня тяжко огорчает, но дабы кому-то не показалось, быть может, обидным то, что я утверждаю, то я и себя равно обвиняю, хотя, будучи принужден необходимостью варварского времени, очень неохотно пребываю в этом. Ибо мы впали во внешние занятия и одно приняли из чести, а другое выражаем обязанностью деятельности. Мы оставляем служение проповеди и к наказанию нашему, как вижу, называемся епископами, – мы, которые удерживаем имя чести, а не силу. Ибо те, которые нам вверены, оставляют Бога, а мы молчим. Они валяются в нечестии, а мы не простираем к ним руки исправления. Ежедневно гибнут от многих беззаконий, а мы небрежно смотрим, как они стремятся в преисподнюю. Но когда мы можем исправить чужую жизнь, если небрежем о своей? Ибо, занятые мирскими заботами, мы внутренне делаемся тем нечувствительнее, чем усерднейшими кажемся ко внешнему. Потому что душа от привычки к земной заботе делается нечувствительной к желанию небесного; и когда, по самой своей привычке, она делается твердой от влияния сего века, тогда она не может размягчаться к тому, что относится к любви Божией. Потому Святая Церковь хорошо говорит о слабых своих членах: поставили меня стеречь виноградники, – моего собственного виноградника я не стерегла (Песн. 1, 5). Ибо виноградные лозы суть наши действия, которые мы совершаем в ежедневном нашем труде. Но будучи поставлены стражами в виноградниках, мы не сохраняем нашего виноградника, потому что когда мы запутываемся во внешних действиях, тогда небрежем об исполнении нашего долга. Я, возлюбленнейшие братия, думаю, что Бог ни от кого не терпит более, как от священников, когда видит, что те, которых Он поставил для исправления других, подают собой примеры нечестия, когда грешим сами мы, которые имеем обязанность обуздывать грехи. Часто, что еще важнее, священники, которые долженствовали бы раздавать свою собственность, похищают даже чужое. Часто они смеются, если видят кого живущим смиренно и воздержно. Итак, рассудите, что должно делаться со стадами, когда пастырями их бывают волки? Ибо принимают стражу над стадом те, которые не страшатся делать засады для стада Господня, от которых стада Божии должны быть оберегаемы. Мы не желаем никакой пользы для душ, проводим каждый день в своих занятиях, желаем земного, напряженным умом домогаемся славы человеческой. И поскольку мы по тому самому, по чему мы превознесены над прочими, имеем большую свободу делать что-либо, то мы служение принятого благословения обращаем в повод к честолюбию, дело Божие оставляем, а занимаемся земными делами, занимаем место святости, а запутываемся в земных делах. Подлинно исполнилось на нас то, что написано: и будет якоже людие, тако и жрец (Ос. 4, 9). Ибо священник не отличается от народа тогда, когда никакой заслугой не превосходит деятельности своего народа.

   15. Призовем на помощь слезы Иеремии; пусть он обсудит смерть нашу и, плача, да говорит: каким образом потемнело золото, изменился цвет прекрасный; рассыпались камни святилища во главе всех улиц (или площадей)? (Плач. 5, 1) [35 - По Вульгате.]. Потемнело золото, потому что жизнь священников, некогда сияющая славою добродетелей, ныне за низкие дела является неодобрительной. Изменился цвет прекрасный, потому что расположение к святости через земные и презренные дела дошло до бесславия презрения. Но камни святилища хранились внутри и не были взимаемы на грудь первосвященника иначе, как тогда, когда он, входя во Святая Святых, являлся во Святилище Своего Создателя. Итак, мы, возлюбленнейшие братия, не камни ли Святилища, потому что обязаны всегда являться во Святилище Божием, нам нет никакой необходимости быть видимыми отвне, то есть быть видимыми во внешних делах? Но эти камни Святилища рассыпались во главе всех улиц (или площадей), потому что те, которые по жизни и молитве долженствовали бы быть всегда внутри, по нечестивой жизни проводят время на рынках. Вот уже почти нет ни одного мирского дела, которым не занимались бы священники. Итак, когда поставленные в святое состояние занимаются внешними делами, тогда как бы камни Святилища лежат на дворе. Поскольку слово «улица» (или площадь) с греческого означает широту, то камни Святилища бывают на улицах (или площадях) тогда, когда набожные люди идут широкими путями мира. Не только на улицах (или площадях), но и в главе всех улиц (или площадей) рассыпаны, потому что и совершают дела мира сего по желанию, и, однако же, домогаются высшей почести по духовному званию. Итак, [камни Святилища] рассыпались в главе всех улиц (или площадей), потому что и лежат, не исполняя своей обязанности, и желают быть чтимыми за видимую святость.

   16. Вы видите, каким мечом мир посекается, вы зрите, от каких ежедневных преследований гибнет народ; за что это, если не преимущественно за нашу греховность? Вот города опустошены, лагери рассеяны, церкви и монастыри разрушены, поля превращены в пустыню. Но виновниками смерти для гибнущего народа мы, которые должны были быть вождями его к жизни. Ибо за нашу греховность повержена толпа народа, потому что по нашему нерадению она не обучена была для жизни.
   Чем же мы назовем души людей, если не пищей Господа, когда они созданы для того, чтобы в теле Его переваривались, то есть чтобы стремились к приумножению Вечной Церкви? Но приправою для этой пищи должны были быть мы. Ибо, как сказали мы несколько впереди, посланным проповедникам говорится: вы – соль земли (Мф. 5, 13). Итак, если народ есть пища Божия, то приправой для этой пищи должны быть священники. Но поскольку, когда мы перестаем употреблять святую проповедь и учение, соль теряет силу, то она не может приправлять пищи Божией, и потому не принимается Виновником то, что по нашей глупости не сберегается. Итак, подумаем о том, кто покаялся, будучи некогда обращен нашим словом, кто исправился в своем поведении от нашего выговора, кто оставил роскошь по нашему наставлению, кто бросил сребролюбие, кто гордость? Подумаем, какую пользу для Бога сделали мы, которые по принятии таланта посланы от Него на делание? Ибо Он говорит: дал им десять мин и сказал им: употребляйте их в оборот, пока я возвращусь (Лк. 19, 13). Вот Он уже грядет; вот Он требует прибыли от нашей купли. Какую прибыль душ мы покажем Ему от своего делания? Сколько пригоршней душ представим пред лице Его от сеяния нашего слова?

   17. Представим пред взоры наши тот страшный день, в который придет Судия и будет рассчитываться со Своими слугами, которым вверил таланты. Вот узрят Его в страшном величии среди сонмов Ангелов и Архангелов. На это величественное испытание будет приведено множество избранных всех и нечестивых, и каждый объявит, что он сделал. Там явится Петр с обращенной Иудеей, ведомой им за собой. Там Павел, ведущий за собой, так сказать, целый мир. Там Андрей, там Иоанн, Фома, ведущие за собой пред лицо Царя своего первый – Ахаию, второй – Асию, третий – Индию. Там явятся все овны стада Господня с прибылью душ, которые своими святыми проповедями ведут за собою к Богу преданное им стадо. Итак, когда перед взором Вечного Пастыря явится столько пастырей со стадами своими, тогда что скажем мы, несчастные, которые после служения ни с чем возвращаемся к нашему Господу, которые носили имя пастырей, а не можем указать на овец, которых должны были бы воспитать? Здесь мы называемся пастырями, а туда не приводим стада.

   18. Но неужели, когда мы нерадим, и всемогущий Бог оставляет овец Своих? Отнюдь нет, ибо Он лично Сам пасет их, как обещался через пророка (см. Иез. 34), и всех, предопределенных к жизни, учит ударами вразумления, духом сокрушения. Хотя и через нас верующие приходят к святому очищению, благословляются нашими молитвами и через возложение наших рук принимают от Бога Святого Духа, однако же сами достигают до Царства Небесного, а мы, по нерадению своему, стремимся вниз. Избранные, очищенные руками священников, входят в Небесное Отечество, а сами священники нечестивой жизнью спешат к адским наказаниям. Итак, чему мы уподобим злых священников, как не воде Крещения, которая, омыв грехи крещеных, посылает их к Царству Небесному, а сама после стекает в нечистые места? Устрашимся этого, братия; да согласуется самое наше служение с нашим деланием! Будем ежедневно помышлять об отпущении грехов наших, дабы не оставалась преданной греху наша жизнь, через которую Всемогущий Бог ежедневно разрешает других от грехов. Будем непрестанно рассуждать, что такое мы, будем оценивать свою должность, взвешивать тяжесть, которую приняли. Будем ежедневно давать самим себе те отчеты, которые дадим нашему Судии. И о себе мы должны иметь попечение так, чтобы не оставлять попечения и о ближнем, дабы всякий, кто имеет общение с нами, был приправляем солью нашего собеседования. Когда мы видим кого праздным и рассеянным, того должны увещевать, чтобы он постарался обуздать свое нечестие супружеством, да научится тем, что позволено, побеждать то, чего не дозволяется. Когда мы видим женатого, должны увещевать, чтобы он употреблял мирскую заботу так, чтобы не предпочитал ее любви к Богу, чтобы исполнял волю супруги так, чтобы не допустить неугодного Создателю. Когда видим клирика, должны увещевать его, дабы он жил так, чтобы показывать пример мирянам для того, дабы не страдало от его порока само мнение о нашей вере, если в нем справедливо что-либо будет замечено неодобрительного. Когда видим монаха, должны увещевать его, чтобы он всегда имел перед глазами уважение к своему званию в делах, в разговорах, в помышлении своем для того, чтобы он совершенно оставил принадлежащее миру и нравом представлял пред взоры Божии то, что своим званием показывает взорам человеческим. Если кто уже свят, то да увещевается к возрастанию [в святости], а если кто еще нечестив, то да увещевается к исправлению себя так, чтобы имеющий общение со священником отходил от него приправленным солью слова его. Это, братия, вы тщательно оценивайте сами с собой, это внушайте и ближним вашим; готовьте вы плод для представления Всемогущему Богу от того служения, которое вы на себя приняли. Но то, что мы говорим, удобнее получим от вас молитвой [36 - Окончание дополнено, как и в предыдущих беседах, на основании известного знака etc., то есть «и прочая».], нежели словом.
   Помолимся!
   Боже, благоволивый наименовать нас пастырями в народе, сотвори, молим Тя, да имеем силу быть в очах Твоих тем, чем мы называемся на языке человеческом, Господом нашим Иисусом Христом, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков! Аминь.

Беседа XVIII,
говоренная в храме святого апостола Петра в воскресный день Страданий [37 - В шестой воскресный день Великого поста. – Ред.]. Чтение Святого Евангелия Ин. 8, 46–59

   В то время сказал Иисус народу иудейскому и первосвященникам: Кто из вас обличит Меня во грехе? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне? Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога. На это Иудеи отвечали и сказали Ему: не правду ли мы говорим, что Ты Самарянин и что бес в Тебе? Иисус отвечал: во Мне беса нет; но Я чту Отца Моего, а вы бесчестите Меня. Впрочем, Я не ищу Моей славы: есть Ищущий и Судящий. Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек. Иудеи сказали Ему: теперь узнали мы, что бес в Тебе. Авраам умер и пророки, а Ты говоришь: кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек. Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? и пророки умерли: чем Ты Себя делаешь? Иисус отвечал: если Я Сам Себя славлю, то слава Моя ничто. Меня прославляет Отец Мой, о Котором вы говорите, что Он Бог ваш. И вы не познали Его, а Я знаю Его; и если скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец. Но Я знаю Его и соблюдаю слово Его. Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался. На это сказали Ему Иудеи: Тебе нет еще пятидесяти лет, – и Ты видел Авраама? Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус скрылся и вышел из храма, пройдя посреди них, и пошел далее.

   1. Представьте, возлюбленнейшие братия, кротость Божию. Он пришел отпускать грехи и говорил: кто из вас обличит Меня во грехе? Не считаем недостойным доказывать из разума, что не грешник Тот, Кто силою Божества мог оправдывать грешников. Но весьма страшно то, что присовокупляется: Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога. Ибо если слышит слова Божии тот, кто от Бога, а тот, кто не от Него, и слышать слов Его не может, то да спросит каждый самого себя: принимает ли он слова Божии ухом сердца и разумеет ли, откуда он? Истина повелевает желать Небесного Отечества, умерщвлять пожелания плоти, чуждаться славы мира, не желать чужого, щедро раздавать свою собственность. Итак, да размыслит каждый из вас сам с собой, имел ли силу этот глагол Божий в слухе его сердца? И по тому признает ли, что он от Бога? Ибо есть некоторые, которые заповедей Божиих не удостаивают слышания даже телесным слухом. И есть некоторые, которые хотя и принимают их телесным слухом, но не имеют никакого сердечного расположения к ним. И есть некоторые, которые охотно принимают слова Божии, но после времени слез [38 - Имеется в виду – слез временного раскаяния. – Ред.] возвращаются к нечестию. Подлинно не слышат слов Божиих те, которые презирают их на деле.
   Итак, возлюбленнейшие братия, представьте жизнь вашу пред очи ума и с высоким размышлением убойтесь того, что слышится из уст Истины: Вы потому не слушаете, что вы не от Бога. Но то, что говорит Истина о нечестивых, нечестивцы обнаруживаются сами собою в делах своих. Ибо затем написано: На это иудеи отвечали и сказали Ему: не правду ли мы говорим, что Ты самарянин и что бес в Тебе.

   2. Но послушаем, что отвечает Господь на такие поношения: Во Мне беса нет; но Я чту Отца Моего, а вы бесчестите Меня. Поскольку самарянин значит сторож, и, верно, тот Сторож, о Котором Псалмопевец говорит: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126, 1) и Которому через Исаию говорится: страж, что за эту ночь, страж, что за эту ночь (Ис. 21, 11) [39 - По Вульгате.], то Господь не благоволил отвечать: «Я не самарянин», но: во Мне беса нет. Поскольку Ему сделано два порицания, то одно Он опроверг, а на другое молча согласился. Ибо он пришел Стражем рода человеческого; и если бы Он сказал, что Он не самарянин, то отверг бы, что Он Страж. Но Он умолчал о том, на что согласился, и терпеливо опроверг то, что было сказано ложно, говоря: во Мне беса нет. Этими словами что другое приводится в замешательство, если не гордость наша? Она, хотя бы легко была затронута, воздает жесточайшими обидами, нежели какие получила, делает зло, какое может, грозит и тем, которого сделать не может. Вот Господь, принимая обиду, не гневается, не отвечает поносительными словами. Если бы Он захотел отвечать говорящим тем же самым: бес в вас, – то подлинно сказал бы истину, потому что если бы они не были обладаемы бесом, то не могли бы так нечестиво говорить о Боге. Но получив обиду, Истина не хотела говорить даже того, что было истинно, для того, чтобы не показаться, будто Он сказал не истину, невызванный отплатил поношением. Через это что внушается нам, если не то, чтобы мы в то время, в которое получаем ложные поношения от ближних, молчали даже о действительных пороках их для того, дабы должности справедливого исправления не обратить в оружие мщения? Но поскольку каждый, имеющий ревность Божию, подвергается бесчестию от людей нечестивых, то пример терпения показал нам в Себе Самом Господь, Который говорит: но Я чту Отца моего, а вы бесчестите Меня (Ин. 8, 49). Но что при этом должно делать нам, еще увещевает нас примером, когда присовокупляет: Впрочем, Я не ищу Моей славы: есть Ищущий и Судящий. Мы верно знаем, что Отец весь суд отдал Сыну (Ин. 5, 22), и, однако же, вот Тот же Сын, принимая оскорбления, не ищет славы Своей. Нанесенные оскорбления Он предоставляет суду Отца для того, чтобы подлинно внушить нам, сколь мы должны быть терпеливы, когда не хочет мстить за Себя даже Тот, Кто судит. Но когда развращение нечестивых возрастает, тогда проповедь не только не должна быть прерываема, но еще должна быть усиливаема. К этому увещевает нас примером Своим Господь, Который после того, как назван бесноватым, еще щедрее продолжает благодеяния Своей проповеди, говоря: Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек. Но как для добрых необходимо, чтобы они от поношений делались еще лучшими, так нечестивые от благодеяния делаются всегда худшими. Ибо по выслушании слова они опять говорят: теперь узнали мы, что бес в Тебе.
   Поскольку они привязались к вечной смерти и этой самой смерти, к которой привязались, не видали, то, имея в виду одну только смерть телесную, пребывали в слепоте при слове истины, говоря: Авраам умер и пророки, а Ты говоришь: кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек. Поэтому они Авраама и пророков, как бы из почтения к ним, предпочитают самой Истине. Но нам ясно открывается, что те, которые не знают Бога, ложно чтут и слуг Его.

   3. И замечательно, что Господь видит, что они явно противятся Ему, и, однако же, не перестает проповедовать им повторенным голосом, говоря: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался (Ин. 8, 56). Ибо Авраам видел день Господень тогда, когда во образ Верховной Троицы гостеприимно принял трех Ангелов (Быт. 18); по принятии их он говорил к Троим так, как бы к Одному, потому что хотя в Лицах есть число Троичности, однако же в естестве единство Божества, но плотские умы слушающих не возводят глаз выше плоти, когда в Нем рассматривают один только возраст плоти, говоря: Тебе нет еще пятидесяти лет, – и Ты видел Авраама? Искупитель наш благосклонно отвлекает их от взора на плоть Свою и влечет к созерцанию Божества, говоря: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Ибо прежде указывает на прошедшее время, а Я есмь стоит в настоящем [времени]. И поскольку Божество не имеет прошедшего и будущего времени, то Он не говорит: «Я был прежде Авраама», но: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Поэтому и к Моисею говорится: Аз есмь Сущий. И рече: тако речеши сыном Израилевым: Сущий послал меня к вам (Исх. 3, 14). Итак, Авраам имел и прежде, и после, потому что мог и наступить через присутствие свое, и отступить через течение жизни. Но Истина имеет быть всегда, потому что для Нее ни начинается что-либо в прежнее время, ни кончается в последующее. Но умы неверующих, не имея силы выдержать этих слов Вечности, берутся за камни, и Кого не могли понять, Того хотели забросать камнями.
   4. Что же сделал Господь против неистовства мечущих камни, открывается через непосредственное присовокупление: но Иисус скрылся и вышел из храма. Весьма удивительно, возлюбленнейшие братия, почему скрытием Своим Господь отклонил от Себя преследователей Своих, тогда как если бы благоволил проявить могущество Божества Своего, мог бы тайным мановением ума связать их во время бросания камней или подвергнуть наказанию внезапной смерти. Но поскольку Он пришел страдать, то не хотел употреблять права суда. Известно, что Он перед самым временем страдания показал, какое имел могущество, и, однако же, претерпел то, для чего пришел. Ибо когда Он гонителям Своим, ищущим Его, сказал: это Я (Ин. 18, 6), тогда одним этим изречением поразил их гордость и всех поверг на землю. Следовательно, и в этом месте почему Тот, Кто мог избавиться от рук бросающих камни не скрываясь, почему Он скрывается, если не потому, что Искупитель наш, сделавшись человеком среди человеков, одно проповедал нам словом, а другое – примером? Что же говорит Он нам этим примером, как не то, чтобы мы даже тогда, когда можем противопоставить силе силу, смиренно уклонялись от гнева гордящихся? Поэтому и через Павла говорится: дайте место гневу [Божию] (Рим. 12, 19). Да взвесит человек, с каким смирением он должен убегать от гнева ближнего, когда Бог уклонился от неистовства раздраженных скрытием Себя! Итак, никто да не раздражается против выслушанных поношений, никто да не воздает поношением за поношение. Ибо, по подражанию Богу, славнее молча избежать обиды, нежели победить ответом.

   5. Но против этого гордость в сердце говорит: постыдно молчать по получении обиды. Кто видит, что ты слышишь поношение и молчишь, тот подумает, будто ты терпишь, но сознаешься в преступлениях. Но от чего рождается этот голос в нашем сердце против терпения, как не от того, что мы в глубине души утвердили эту мысль и, когда ищем славы на земле, не заботимся о благоугождении Тому, Кто призирает на нас с неба? Итак, по принятии поношения обсудим на деле глас Божий: Впрочем, Я не ищу Моей славы: есть Ищущий и Судящий. Но написанное о Господе скрылся может быть понимаемо и иначе. Ибо Он многое предсказывал иудеям, но они смеялись над словами предсказаний Его. От предсказания они сделались даже худшими, так что дошли до бросания камней. Что же Господь обозначает скрытием Себя, как не то, что самая Истина скрывается от тех, которые не хотят следовать словам ее? Потому что истина удаляется от того ума, в котором не обретает смирения. И как много ныне есть таких, которые осуждают ожесточение иудеев за то, что они не хотели слушать проповеди Господней, и, однако же, сами таковы для делания, каковы, по их обличению, те были для верования. Они слушают заповеди Господни, признают чудеса, но отказываются оставить свои беззакония. Вот Он зовет, а мы не хотим идти. Он терпит, а мы нерадим о Его терпении. Итак, братия, пока есть время, да оставит каждый свое нечестие; да устрашится терпения Божия, дабы после не подвергнуться неминуемому гневу Того, Кого, ныне Кроткого, он оставляет без внимания.

Беседа XIX,
говоренная к народу в храме святого мученика Лаврентия в неделю Семидесятницы [40 - Подготовительный период перед началом Великого поста. Этот воскресный день соответствует Неделе о блудном сыне в Православной традиции. – Ред.]. Чтение Святого Евангелия Мф. 20, 1–16

   В то время сказал Иисус учеником Своим притчу сию: Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам. Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите. Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных.

   1. Чтение Святого Евангелия для изъяснения своего требует многого разглагольствования, но я хочу, если смогу, говорить кратко для того, чтобы не обременить вас и продолжительной службой, и пространным изъяснением. Царство Небесное называется подобным хозяину, который для возделывания своего виноградника нанимает работников. Кто же справедливее удерживает это подобие с хозяином, как не Создатель наш, Который управляет созданными от Него и Своими избранными распоряжается в сем мире так, как господин дома подчиненными ему? Он имеет виноградник, то есть Вселенскую Церковь, которая от праведного Авеля до последнего избранного, который родится при кончине мира, столько произвела святых, сколько произрастила как бы виноградных лоз. Итак, этот хозяин для обрабатывания своего виноградника рано поутру, в третий час, в шестой, девятый и одиннадцатый, нанимает работников, потому что от начала мира сего и до кончины его Он не перестает собирать проповедников для научения народа верующих. Ибо утро мира протекло от Адама до Ноя, а час третий – от Ноя до Авраама, шестой – от Авраама до Моисея, девятый – от Моисея до пришествия Господня, одиннадцатый же – от пришествия Господня до кончины мира. В этот час были посланы проповедниками святые апостолы, которые, пришедши поздно, получили полную награду. Итак, Господь для научения Своего народа, как бы для обрабатывания Своего виноградника, ни в какое время не переставал посылать работников, потому что сперва через патриархов, потом через учителей Закона и пророков и, наконец, через апостолов, когда Он исправлял нравы народа Своего, как бы трудился над обработкой виноградника через работников. Впрочем, в известной мере или степени в этом винограднике был работником каждый, кто с правой верой соединял добрые дела. Итак, делателем с утра означается тот древний еврейский народ, который от самого начала мира, стараясь через избранных своих чтить Бога правою верою, как бы не переставал трудиться над обработкой виноградника. Но в одиннадцатый [час] призываются язычники, которым и говорится: что вы стоите здесь целый день праздно? Ибо те, которые в продолжение столь долгого времени мира не хотели трудиться для жизни своей, стояли как бы целый день праздными. Но обсудите, братия, что отвечают спрошенные, которые говорят ему: никто нас не нанял, потому что к ним не приходил ни один патриарх, ни один пророк. И что значит говорить: никто нас для труда не нанял, как не то, что нам никто не проповедовал о путях жизни? Итак, что скажем в извинение свое мы, не творящие добра, мы, которые почти от чрева матери пришли к вере, которые слушали о словах жизни с самых колыбелей и с телесным молоком принимали от сосцов Святой Церкви питие высшей проповеди?

   2. Но мы можем те же самые различия часов применить к каждому человеку по временам возрастов. Потому что утро есть детство нашего разумения. Под третьим же часом можно разуметь отрочество, потому что когда пыл лет возрастает, тогда как бы уже солнце восходит на высоту. Но шестой [час] есть юношество, потому что когда в нем развивается полнота силы, тогда как бы солнце бывает на полудни. Под девятым же [часом] разумеется престарелость, в которую солнце как бы спускается с полуденной высоты, потому что этот возраст теряет уже жар юности. Одиннадцатый час есть тот возраст, который называется старостью или дряхлостью. Почему греки весьма старых (людей) называют не стариками (γέροντας), а старцами (πρεσβύτερες), дабы внушить, что те более, нежели старики, которых называют глубокими старцами (prouectiores). Итак, поскольку к добродетельной жизни иной приводится с детства, иной – в юности, иной – в мужестве, иной – в престарелости, иной – в глубокой старости, то и называются они делателями в винограднике с различных часов. Посему, возлюбленнейшие братия, обратите внимание на свои нравы и посмотрите, делатели ли вы Божии? Пусть каждый обсудит, что он делает, и подумает, трудится ли он в винограднике Господнем. Ибо кто в этой жизни ищет только своего, тот еще не входит в виноградник Господень. Для Господа трудятся те, которые помышляют не о своей, а о Господней прибыли, которые имеют ревность любви, усердие к благочестию, деятельны в приобретении душ, спешат вести с собою и других к жизни. Ибо кто живет для себя, кто питается удовольствиями своей плоти, тот справедливо обличается в праздности, потому что не приносит плода Божественного делания.

   3. Но кто пренебрег жизнью для Бога даже до последнего возраста, тот как бы до одиннадцатого часа простоял праздным. Поэтому справедливо стоящим без дела до одиннадцатого часа говорится: что вы стоите здесь целый день праздно? Ясно говорится как бы так: «Если вы не хотели жить для Бога в юности и мужестве, то, по крайней мере, опомнитесь в последнем возрасте; и хотя вы уже не способны много трудиться для путей жизни, однако же идите [пусть даже] и поздно». Итак, хозяин зовет и таковых; и они большей частью получают воздаяние прежде, потому что переходят от тела к Царству [Небесному] прежде, нежели те, которые оказались призванными с самой юности. Не в одиннадцатый ли час приходит разбойник, который запоздал хотя не по летам, но по наказанию, который на кресте исповедал Бога и почти с этим гласом исповедания испустил дух жизни? Хозяин начинает выдачу динария с последнего, потому что к райскому упокоению разбойника привел прежде Петра. Сколько было отцов прежде Закона? Сколько – под Законом? И, однако же, те, которые призваны в пришествие Господне, пришли в Царство Небесное без всякого замедления. Итак, те, которые потрудились с одиннадцати [часов], получают тот же самый динарий, которого с полным желанием ожидали трудившиеся с первого [часа], потому что равное воздаяние вечной жизни с призванными от начала мира получили те, которые пришли ко Господу при кончине мира. Поэтому те, которые дольше трудились, с ропотом говорят: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Тяжесть дня и зной перенесли те, которые трудились от начала мира; и поскольку им довелось здесь жить долго, то по необходимости надо было переносить и продолжительнейшие искушения плоти. Ибо для каждого перенесение тяжести дня и зноя означает утомление во время продолжительной жизни от зноя своей плоти.

   4. Но можно спросить, каким образом подверглись ропоту те, которые поздно призваны к Царству? Ибо Небесного Царства никто из ропщущих не получает и никто не может роптать, кто получает. Но поскольку древние отцы до пришествия Господня сколь праведно ни жили, не были введены в Царство, доколе не снизошел Тот, Кто отверз для людей обители рая посредством Своей смерти, то самый этот ропот их состоит в том, что они и праведно ради получения Царства отжили, и, однако же, долго не были допускаемы к получению Царства. Ибо кого, по совершенному правосудию, приняли хотя спокойные места адовы, тому подлинно было свойственно и утрудиться в винограднике, и пороптать. Итак, как бы после ропота получают динарий те, которые после продолжительного пребывания в аду перешли к радостям Царства. Мы же, которые пришли в одиннадцатом [часу], после труда не ропщем и получаем динарий, потому что после пришествия Посредника, грядущего в сей мир, вводимся в Царство тотчас, как только выходим из тела, и без замедления получаем то, что древние отцы заслужили получить с великой отсрочкой. Поэтому-то Тот же Хозяин и говорит: Я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. И поскольку само получение Царства есть выражение благости воли Его, то Он справедливо присовокупляет: разве Я не властен в своем делать, что хочу? Ибо глуп вопрос человека против благоволения Божия. Поскольку надо было бы жаловаться не на то, что Он не дает того, чем не должен, но на то, если бы Он не дал того, что должен был дать. Или глаз твой завистлив оттого, что я добр? Но пусть никто не гордится ни делом, ни временем, когда затем Истина взывает этой полной мыслью: так будут последние первыми, и первые последними. Ибо вот мы, хотя уже знаем, что или сколько доброго мы сделали, но еще не знаем, с какою тонкостью будет испытывать это верховный Судия. И каждому должно радоваться именно тому, чтобы в Царстве Божием быть даже последним.

   5. Но после этого весьма страшно то, что следует: ибо много званых, а мало избранных, потому что к вере приходят многие, а до Царства Небесного доводятся немногие. Ибо вот сколь много нас стеклось на сегодняшнее торжество, мы наполняем стены церкви; и, однако же, кто знает, сколь мало таких, которые могли бы причисленными быть к оному стаду избранников Божиих? Ибо вот голос всех взывает ко Христу, но жизнь всех не взывает. Многие на словах последуют Богу, а нравами бегут от Него. Посему-то Павел говорит: говорят, что знают Бога, а делами отрекаются (Тит. 1, 16). Потому же и Иаков говорит: вера без дел мертва (Иак. 2, 20, 26). Поэтому же через Псалмопевца Господь говорит: возвестих и глаголах: умножишася паче числа (Пс. 39, 6). Ибо, по призыванию Господню, верующие умножаются паче числа, потому что иногда к вере приходят и те, которые не принадлежат к числу избранных. Ибо здесь они за исповедание причислены к числу верующих, но там за нечестивую жизнь не заслуживают причисления к части верующих. Эта овчарня Святой Церкви принимает в себя козлов вместе с овцами, но, по свидетельству Евангелия, когда придет Судия, тогда отделит добрых от злых, как пастырь отделяет овец от козлов (Мф. 25, 32) [41 - И соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов (Мф. 25, 32).]. Ибо те, которые здесь предаются удовольствиям своей плоти, там не могут быть причислены к овчему стаду. Там от участи смиренных Судия отлучает тех, которые здесь бодаются рогами гордости. Те не могут получить Царства Небесного, которые здесь, поставленные даже в небесную веру, полным желанием стремятся к земле.

   6. И вы, возлюбленнейшие братия, видите многих таковых внутри Церкви, но не должны ни подражать им, ни презирать их. Ибо сегодня мы видим, что он есть, но не знаем, чем каждый будет завтра. Большею частью даже тот, кто по видимости идет позади нас, деятельностью в добром деле опережает нас; и едва мы завтра догоняем того, которому сегодня, казалось, мы предшествовали. Известно, что когда Стефан умирал за веру, Савл стерег одежды побивающих его камнями. Следовательно, руками побивающих камнями метал камни сам тот, кто выставлял на позорище всех, опытных в метании камней, и, несмотря на то, он трудами в Святой Церкви опередил того самого, которого преследованием сделал мучеником.
   Итак, два предмета мы должны тщательно обсуждать. Поскольку много званных, а мало избранных, то, во-первых, необходимо, чтобы каждый о себе думал не много, потому что хотя он уже и призван к вере, однако же не знает, будет ли он удостоен Вечного Царства. Во-вторых, необходимо, чтобы каждый не смел отчаиваться в ближнем, которого, быть может, он видит валяющимся в пороках, потому что не знает богатства милосердия Божия.

   7. Я вам, братия, рассказываю о событии, которое было недавно, для того, чтобы вы, когда видите решительных грешников, тем более благоговели перед милосердием Всемогущего Бога.
   В текущем году в мой монастырь, находящийся возле церкви мучеников Иоанна и Павла, приходит некий брат на покаяние; его с любовью приняли, но он еще с большей любовью нес покаяние [42 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 38.]. За ним последовал в монастырь брат его по плоти, но не по сердцу. Ибо весьма осуждая жизнь покаяния и содержание, он жил в монастыре как гость, и, нравами удаляясь монашеской жизни, не мог он оставить монастырской жизни, потому что или не имел, чем заняться, или чем жить. Нечестие его было тягостно для всех, но все благодушно терпели его за любовь к брату его. Ибо он, будучи горд и непостоянен, не знал, будет ли еще какая-нибудь жизнь после нынешнего века, но смеялся над тем, если бы кто захотел ему проповедовать о ней. Итак, он жил в монастыре по обычаю века: ветрен на словах, непостоянен в движениях, надутый умом, щеголь по одежде, рассеянный по деятельности. Но в июле месяце, недавно протекшем, он был поражен болезнью той язвы, о которой вы знаете. Приближаясь к кончине, он начинает чувствовать необходимость умереть. И по предварительном уже омертвении конечных частей тела оставалась жизненная сила в одной только груди и в языке. Братия собрались и охраняли исход его, сколько могли, по милосердию Божию, молитвою. Но он, вдруг видя, что идет дракон, чтобы сожрать его, громким голосом начинает кричать, говоря: «Я отдан на сожрание дракону, который не может сожрать меня по причине вашего здесь присутствия. Что вы для меня останавливаете его? Дайте место, чтобы ему можно было сожрать меня!» И когда братия увещевали его ознаменовать себя крестным знамением, тогда он отвечал с силою, с какою мог, говоря: «Хочу перекреститься, но не могу, потому что дракон меня душит. Пена из пасти его застилает лицо мое, мое горло задушается его пастью. Вот мышцы мои им сжимаются, он уже и голову мою схватил в пасть свою». И когда он, бледнея, и трепеща, и умирая, это говорил, тогда братия начали еще более усиливать молитвы и своими молитвами помогать теснимому от дракона. Тогда он, неожиданно освобожденный, начал громким голосом кричать, говоря: «Благодарение Богу, вот он отступил, вот он выходит; от ваших молитв бежит дракон, который схватил меня». Тотчас же он произнес обет служить Богу и быть монахом; однако же с того времени доселе он страждет лихорадками, мучается от болезней. Поскольку он был предан продолжительным и долговременным порокам, то и мучится продолжительным расслаблением, и жестокое сердце выжигает жесточайший огонь очищения. Ибо по Божественному распоряжению устроено, чтобы продолжительные пороки выжигала продолжительнейшая болезнь. Кто поверил бы, что он будет когда-либо сохранен для покаяния? Кто в состоянии обсудить такое милосердие Божие?
   Вот нечестивый юноша при смерти видит того дракона, которому служил в жизни, видит не для того, чтобы совсем потерять жизнь, но для того, чтобы знать, кому служил, чтобы, зная, противиться, противясь – победить его самого; и видит того, у кого прежде, не видя, был во власти, для того, чтобы после не быть уже у него во власти. Итак, какой язык в состоянии высказать непостижимое милосердие Божие? Какой ум не призадумается при таком богатстве любви? Об этом богатстве Божественной любви рассуждал Псалмопевец, когда говорил: Помощник мой еси, Тебе пою: яко Бог заступник мой еси, Боже мой, милость моя (Пс. 58, 18). Вот он, обсуживая, в какие затруднения поставлена жизнь человеческая, наименовал Бога помощником; и поскольку Он от настоящей напасти принимает нас в вечное упокоение, то называет еще Его приемлющим к Себе [43 - По Вульгате: «Заступник мой» – Susceptor meus.]. Но, рассуждая, что Он видит наши пороки и терпит, к виновности нашей снисходит и, несмотря на то, через покаяние сохраняет нас к наградам, он не хотел назвать Бога милостивым, но назвал Его самой милостью, говоря: Боже мой, милость моя. Итак, вспомним о тех пороках, которые мы учинили, взвесим, с какою благостью Бог терпит нас; размыслим, как непостижима любовь Его, так что Он не только щадит виновность, но и обещает кающимся Царство Небесное; и от всех помышлений сердца говорим каждый от себя: Бог мой, милость моя — Ты, Который живешь и царствуешь, Троичный в единстве и единый в Троичности в бесконечные веки веков. Аминь.

Беседа XX,
говоренная к народу в храме святого Иоанна Крестителя в четвертую субботу перед Рождеством Христовым. Чтение Святого Евангелия Лк. 3, 1–11

   В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов, как написано в книге слов пророка Исаии, который говорит: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие. Иоанн приходившему креститься от него народу говорил: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойные плоды покаяния и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.
   И спрашивал его народ: что же нам делать? Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же.

   1. В какое время получил слово проповедания Предтеча нашего Искупителя, это обозначается упоминанием об обладателе Римской империей и владетелях Иудеей, когда говорится: В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. Поскольку он приходил проповедовать о Том, Кто долженствовал искупить некоторых из иудеев, а многих из язычников, то времена проповеди его означаются царем язычников и областными начальниками иудейскими. Но что язычество должно было быть собранным, а Иудея, за виновность в вероломстве, рассеяна, на это указывает самое даже описание земного владычества, потому что пишется, что в Римской империи был один властитель, а в Иудейском царстве в четырех областях правителями были многие. Ибо голосом нашего Искупителя говорится: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет (Лк. 11, 17). Итак, ясно, что Иудея, подчиненная по разделению стольким областным начальникам, приближалась к кончине царства. Кстати, еще показывается не только то, при каких областных начальниках это совершилось, но и при каких первосвященниках. Поскольку Иоанн Креститель проповедовал о Том, Кто вместе есть Царь и Священник, то евангелист Лука определил время проповеди его Царством и Священством.

   2. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения. Всем читающим известно, что Иоанн не только проповедовал крещение покаяния, но некоторым и сообщал оное, но несмотря на то, он не мог сообщить своего крещения во оставление грехов. Ибо оставление грехов даруется нам в одном только Крещении Христовом. Итак, надо заметить выражение проповедуя крещение для прощения грехов, потому что он проповедал крещение для прощения грехов, которого не мог даровать, с тем, чтобы как он предшествовал проповедью воплощенному Слову Отчему, так своим крещением, которым грехи не могут быть отпускаемы, предшествовал тому Крещению покаяния, в котором прощаются грехи для того, чтобы как слово его предшествовало явлению Искупителя, так и самое крещение его, предшествуя, было тенью истины.

   3. Далее следует: Как написано в книге слов пророка Исаии, который говорит: глас вопиющаго в пустыне: уготовайте путь Господень, прямыми сотворите стези Бога нашего (Ис. 40, 3). Но тот же Иоанн на вопрос, кто он, отвечает, говоря: глас вопиющего в пустыне (Ин. 1, 23). Он, как выше сказано, назван от пророка гласом, потому что предшествовал Слову. А о чем он вопиял, это открывается из последующего: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему. Всякий проповедник правой веры и добрых дел что иное приготовляет, как не путь Господу, грядущему к сердцам верующих, чтобы эта сила благодати проникла, чтобы воссиял свет истины, чтобы соделать для Бога стези правые, образуя в душе словом хорошей проповеди чистые помышления? Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся. Что в этом месте означается именем долов, как не смиренные? Что – именем гор, как не гордые люди? Итак, по пришествии Искупителя долы наполнились, а горы и холмы стали понижены, потому что, по слову Его, всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 14, 11; Лк. 18, 14). Ибо засыпанный дол возвышается, а гора и холм – срытые – умаляются; именно потому, что по вере в Посредника между Богом и людьми, Человека Христа Иисуса (1 Тим. 2, 5), и язычество получило полноту благодати, а Иудея, за ошибку вероломства, потеряла то, чем гордилась. Ибо всякий дол наполнится, потому что сердца смиренных, по слову святого учения, наполняются благодатью добродетелей, как написано: посылаяй источники в дебрех (Пс. 103, 11) [44 - Синодальный перевод: Ты послал источники в долины (Пс. 103, 10).]. И поэтому опять говорится: и удолия умножат пшеницу (Пс. 64, 14). Ибо с гор стекает вода, потому что учение Истины совсем оставляет умы гордые. Но источники приподнимаются в долинах, потому что умы смиренных принимают слово проповеди. Мы уже видим, мы смотрим на долины, обилующие пшеницей, потому что пищей истины наполнены уста тех, которые, будучи кроткими и простыми, казались для мира сего презренными.

   4. Самого даже Иоанна Крестителя за то, что народ видел в нем дивную святость, считали той самой единственно высокой и твердой горой, о которой написано: И будет в последния дни явлена гора Господня, уготована над верхи гор (Мих. 4, 1). Ибо думали, будто он Христос, как говорится у евангелиста: когда же народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он? И даже спрашивали его, говоря: ты ли Христос? (Лк. 3, 15). Но если бы тот же Иоанн не был сам пред собою долиною, то не был бы исполнен Духа благодати. Чтобы показать то, чем он был, он сказал: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1, 7). И опять говорит: имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3, 29–30). Вот он, когда по дивному совершению добродетелей был таков, что признаваем был за Христа, отвечает, что он не только не Христос, но и объявляет себя недостойным к развязыванию ремня у сапог Его, то есть к исследованию таинства воплощения Его. Те, которые думали, будто он Христос, веровали, что Церковь – невеста его. Но он говорит: имеющий невесту есть жених. Он как бы так сказал: «Я не жених, а друг жениха». Утверждал, что он радуется не за свой голос, но за голос жениха, ибо сердечно радовался не потому, что народ со смирением слушал его, говорящего, но потому что сам внутренне внимал голосу истины, чтобы говорить перед народом. Он говорит, что эта радость исполнилась, потому что кто радуется за свой голос, тот не имеет полной радости. Поэтому он и присовокупляет: Ему должно расти, а мне умаляться.

   5. В этом деле рождается вопрос: чем возрос Христос? Чем умалился Иоанн, как не тем, что народ, видя воздержание Иоанна, смотря на удаление его от людей, думал, что он Христос; а взирая на Христа, ядущего с мытарями, ходящего среди грешников, верил, что Он не Христос, а пророк? Но когда по прошествии времени и Христос, признаваемый за пророка, признан за Христа, и Иоанн, признаваемый за Христа, стал известным как пророк, тогда исполнилось то, что предсказал о Христе Предтеча Его: Ему должно расти, а мне умаляться. Ибо во мнении народном и Христос возрос, потому что признан тем, чем был, и Иоанн умалился, потому что перестали называть его тем, чем он не был. Итак, и тот же Иоанн устоял в святости потому, что в смирении сердца продолжал ее; и многие пали потому, что стали высоко думать о самих себе, поэтому справедливо сказано: всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, потому что смиренные принимают благодать, которую отталкивают от себя сердца гордых.

   6. Далее следует: кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими. Кривизны выпрямляются, когда сердца злых, извращенные неправдою, выправляются по мерилу правды (Ис. 40, 4). И неровные пути делаются гладкими, когда неукротимые и раздраженные сердца под влиянием вышней благодати делаются тихими и кроткими. Ибо когда слово истины не принимается раздраженным сердцем, тогда как бы неровность пути замедляет шествие идущего. Но когда раздраженное сердце через принятую благодать кротости принимает слово исправления или увещания, тогда проповедник находит путь гладким там, где прежде, по жестокости пути, не имел возможности продолжать, то есть пролагать, шествие проповеди.

   7. Затем следует: и узрит всякая плоть спасение Божие. Поскольку всякая плоть значит то же, что и всякий человек, то спасения Божия, то есть Христа, всякий человек в этой жизни не мог видеть. Итак, куда пророк в этой мысли устремляет взор пророчества, как не на день последнего Суда? Там, при отверстии небес, при служении Ангелов, при соседении апостолов, явится Христос на Престоле славы Своей; все равным образом увидят Его – и избранные, и нечестивые – для того, чтобы и праведные бесконечно возрадовались дару воздаяния, и неправедные навечно застонали в отмщении наказания. Ибо что эта мысль направлена на то, что узрит Его всякая плоть на последнем Суде, справедливо присовокупляется: приходившему креститься от него народу говорил: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Ибо будущий гнев есть внимание к последнему отмщению, которого тогда не может избежать тот грешник, который ныне не прибегает к слезам покаяния. И замечательно, что злые дети, подражающие действиям злых родителей, называются порождениями ехидниными, потому что они добрым завидуют и их преследуют, некоторым приписывают пороки, изыскивают вред для ближних, так как во всем этом они идут путями плотских предков, как бы ядовитые дети, рожденные от ядовитых родителей.

   8. Но поскольку мы уже согрешили, поскольку привычкой мы сроднились со злом, то он должен сказать, что нам надо делать для того, чтобы иметь возможность убежать от наступающего гнева. Далее следует: сотворите достойный плод покаяния. В этих словах надо заметить, что друг Жениха увещевает приносить не только плод покаяния, но и достойный покаяния. Ибо иное значит – приносить плод покаяния, а иное – плод, достойный покаяния. Ибо для того, чтобы говорить о плодах, достойных покаяния, надо знать, что тому, кто не делал ничего недозволительного, справедливо дозволяется пользоваться дозволяемым; и он должен творить дела благочестия так, что если не захочет, может не оставлять того, что принадлежит миру. Но если кто впал в преступление блуда или, быть может, что еще важнее, в прелюбодеяние, тот должен настолько отвергаться дозволенного, насколько помнит себя совершившим недозволенное. Ибо не равен должен быть плод доброй деятельности того, кто менее, и того, кто более грешит; или того, кто не впадал ни в какие преступления, и того, кто впал в некоторые, и того, кто впал во многие. Итак, по этому изречению: сотворите достойный плод покаяния – совесть каждого соглашается, чтобы он тем более приобретал добрых дел через покаяние, чем важнейший нанес себе ущерб через преступление.

   9. Но иудеи, гордящиеся благородством происхождения, не хотели признавать себя грешниками, потому что происходили от Авраама. Им-то справедливо говорится: и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Ибо что это были за камни, если не сердца язычников, нечувствительных к познанию Всемогущего Бога, так как и некоторым иудеям говорится: исторгну каменное сердце от плоти их (Иез. 11, 19)? И справедливо язычники названы камнями, потому что они поклоняются камням. Поэтому написано: Подобни им да будут творящии я и вси надеющиися на ня (Пс. 113, 16). От этих-то именно камней воздвигнуты чада Аврааму, потому что когда жестокие сердца язычников уверовали в семя Авраамово, то есть во Христа, тогда они соделались чадами того, к Семени которого присоединились. Поэтому и говорится тем же самым язычникам через верховного апостола: если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники (Гал. 3, 29). Итак, если мы через веру во Христа соделались уже семенем Авраама, то иудеи за вероломство перестали быть чадами Авраама. А что в тот день Страшного Суда добрые родители не могут доставить пользы злым детям, об этом свидетельствует пророк, говоря: и аще будут среде ея Ное и Даниил и Иов, живу Аз, глаголет Адонаи Господь, ни сынове, ни дщери их спасутся, но токмо сии едини спасутся (Иез. 14, 14, 16). И наоборот, что добрые дети нимало не могут сделать пользы для злых родителей и что доброта детей послужит к большему обвинению злых родителей, об этом Сама Истина лично говорит неверующим иудеям: и если Я силою веельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют их? Посему они будут вам Судиями (Лк. 11, 19).

   10. Далее говорится: уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Древо мира сего есть весь род человеческий. А секира есть наш Искупитель, Который, состоя как бы из рукоятки и железа, терпит по человечеству, а посекает по Божеству. Эта именно секира лежит уже при корне дерева, потому что хотя она с терпением ожидает, однако же видно, что она будет делать. Дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь, потому что каждый нечестивец, который здесь не хочет приносить плода доброй деятельности, скоро находит огонь, приготовленный в геенне. И замечательно он (Иоанн) говорит, что секира лежит не на ветвях, но при корне. Ибо когда дети злых [людей] истребляются, тогда что другое [делается], если не ветви бесплодного дерева обсекаются? Но когда целое поколение вместе с родоначальником истребляется, тогда бесплодное дерево подсекается при корне, дабы уже не оставалось, откуда опять могло бы произрасти нечестивое племя. Известно, что этими словами Иоанна Крестителя потрясены были сердца слушателей, когда тотчас присовокупляется: и спрашивал его народ: что же нам делать? Ибо страхом были поражены те, которые просили совета.

   11. Затем следует: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же. Поскольку нижняя одежда для нашего употребления более необходима, нежели верхняя, то для плода, достойного покаяния, требуется, чтобы мы разделяли с ближними не только все внешнее и менее необходимое, но и самое весьма нужное для нас, то есть или пищу, которою питаемся по плоти, или нижнюю одежду, которую носим. Поскольку в Законе написано: возлюбиши ближняго своего, ако сам себе [45 - …Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39).] (Лев. 19, 18), то оказывается, что тот не любит ближнего, кто с ним в нужде его не разделяет даже того, что себе необходимо. Итак, заповедь о разделении с ближними двух одежд дается, потому что ее нельзя дать от одной, потому что если бы одна была разделена, то никто не был бы одет. Ибо в половинной одежде остаются нагими и тот, кто получил, и тот, кто дал. Но между тем надо знать, какую цену имеют дела милосердия, когда они паче других предписываются для плодов, достойных покаяния. Поэтому-то Истина лично говорит: подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто (Лк. 11, 41). Поэтому опять говорит: дайте, и дастся вам (Лк. 6, 38). Поэтому еще написано: Огнь горящь угасит вода, и милостыня очистит грехи (Сир. 3, 30). Поэтому и еще говорится: Затвори милостыню во клетех твоих, и та измет тя от всякаго озлобления (Сир. 29, 15) [46 - Этот текст в латинском переводе читается так: conclude cleemosynam in sinu pauperis, et haec pro te exorabit, то есть «заключи милостыню в пазуху нищего, и она умолит за тебя».]. Поэтому добрый отец увещевает невинного сына, говоря: якоже тебе будет по множеству, твори от них милостыню: аще мало тебе будет, по малому да не убоишися творити милостыню (Тов. 4, 8).

   12. Но чтобы показать, коль великая добродетель в содержании и пропитании бедных, Искупитель наш говорит: кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника (Мф. 10, 41). В этих словах надо заметить, что Он не говорит: награду за пророка или награду за праведника, но награду пророка и – награду праведника получит. Ибо иное значит награду за пророка, иное – награду пророка, и иное – награду за праведника, и иное – награду праведника. Ибо что значит сказать: награду пророка получит, как не то, что содержащий от своей щедрости пророка, хотя бы сам не имел пророчества, получит от Всемогущего Бога награды пророческие? Потому что он, быть может, праведен, и чем беднее в этом мире, тем более имеет дерзновения говорить за правду. Когда он поддерживает того, кто в этом мире имеет что-либо [Божественное], и, быть может, еще не отказывается свободно говорить за правду, тогда он свободу свою делает участницей в правде того, дабы равно получить награды за правду вместе с тем, кому помог содержанием, поскольку ту же самую правду мог бы говорить и сам. Тот исполнен Духа пророчества, но имеет нужду в телесном пропитании. И если тело не поддерживается, то известно, что и самый голос слабеет. Итак, тот, кто дал пропитание пророку, потому что он пророк, сообщил ему силы пророчества в проповедании. Следовательно, он вместе с пророком получит награду пророческую за то, чем он, хотя не был исполнен Духа пророчества, однако же выказал перед очами Божиими то, что помог. Поэтому-то о некоторых странствующих братьях говорится Гаию через Иоанна: ибо они ради имени Его пошли, не взяв ничего от язычников. Итак, мы должны принимать таковых, чтобы сделаться споспешниками истине (3 Ин. 1, 7–8). Ибо тот, кто дает временные пособия имеющим духовные дарования, делается сотрудником в самых духовных дарованиях. Потому что когда мало тех, которые получают духовные дарования, и много тех, которые изобилуют временным богатством, тогда богатые участвуют в добродетелях бедных тем, чем доставляют утешение этим святым бедным от богатства своего. Поэтому когда Господь голосом Исаии обещал оставленному язычеству, то есть Святой Церкви, заслуги духовных добродетелей, как пустыне сад, тогда обещал вместе с тем и вяз, говоря: положу пустыню во озера вод, и землю непроходимую в источники вод; дам в уединении кедр и терн, мирт и оливковое дерево; положу в пустыне ель, вяз и буковое дерево вместе, чтобы видали и знали, и обдумывали и разумели равно (ср. Ис. 41, 18, 20) [47 - Перевод с Вульгаты, которого заменить славянским признано неудобным, потому что дальнейшие мысли святого отца основаны на приведенном им тексте, а к славянскому переводу не вполне применимы.].

   13. Господь положил пустыню во озера вод и непроходимую землю в источники вод, потому что на язычество, которое прежде, по сердечной сухости, не приносило никаких плодов добрых дел, пролил потоки святой проповеди – и оно, к которому прежде не было пути проповедникам по причине жестокости от его сухости, после произвело ручьи учения. Ему-то (язычеству), по великой обязанности, дается еще обетование: дам в уединении кедр и терн (ср. Ис. 41, 18). Кедр мы справедливо принимаем в обетовании, потому что он имеет свойство запаха и негниения. Но о терне – когда согрешившему человеку сказано: терния и волчцы возрастит тебе (Быт. 3, 18) – что удивительного, если Святой Церкви предсказывается, что он за виновность разрастется для согрешающего человека? Но именем кедра означаются те, которые в своей деятельности выражают добродетели и знамения, которые имеют право говорить с Павлом: мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих (2 Кор. 2, 15). Сердца их утверждены в вечной любви так, что их уже не повредит никакая гнилость земной любви. Но через терн означены те мужи духовного учения, которые, рассуждая о грехах и добродетелях, то угрожая вечными наказаниями, то обещая радости Небесного Царства, уязвляют сердца слушающих и так прободают сердца болезнью сокрушения, что из очей их текут слезы, как бы некая кровь души. Мирт же имеет силу связующую, так что разъединенные члены опять связывает.
   Итак, кто означены миртом, как не те, которые умеют сострадать несчастьям ближних и скорбь их умеряют состраданием? Поэтому-то написано: утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих! (2 Кор. 1, 4). Доставляя несчастным ближним слово или помощь утешения, они, без сомнения, связывают их с состоянием ровности, дабы от безмерной скорби не впали в отчаяние.
   Но кого мы разумеем под оливковым деревом, если не милосердых? Потому что и по-гречески ελεος; значит милосердие, и жидкость из оливкового дерева перед очами Всемогущего Бога представляется плодом милосердия. К этому в обетовании еще присовокупляется: положу в пустыне ель, вяз и буковое дерево (ср. Ис. 41, 19). Кто означен елью, которая, возрастая, поднимается в воздух на весьма большую высоту, как не те, которые в Святой Церкви, будучи еще в земных телах, созерцают уже небесное? И хотя они, по рождению, вышли из земли, однако же созерцанием парят по небу, выше пределов разума. И что выражено вязом, как не умы людей века сего? Занимаясь еще заботами земными, они не приносят никаких плодов духовных добродетелей. Но хотя вяз не имеет собственного плода, однако же он обыкновенно способствует виноградной лозе приносить плод, потому что и люди века сего внутри Святой Церкви хотя не имеют дарований духовных добродетелей, однако же, поддерживая святых мужей, исполненных дарованиями духовными, своей щедростью [48 - Ср.: «Пастырь Ерма». Подобие 2. – Ред.], что другое приносят, если не виноградную лозу с виноградными кистями? Но буковое дерево — которое вверх не растет, хотя плода и не имеет, однако же имеет зелень – кого другого означает, если не тех, которые в Святой Церкви не могут еще творить добрых дел по слабости возраста, однако же, подражая вере верующих родителей, содержат веру в непрерываемой зелености. После всего этого, кстати, присовокупляется: дабы видели и знали, и обдумывали, уразумевали равно. Ибо кедр полагается в Церкви для того, чтобы если кто-то слышит от ближнего запах добродетелей духовных, тот и сам не коснел в любви к вечной жизни, но воспламенялся к желанию благ небесных. Терн полагается для того, чтобы кто был уязвлен словом проповеди его, тот и сам из примера его научился уязвлять словом проповеди сердца последующих. Мирт полагается для того, чтобы тот, кто в разгаре бедствия получил отраду утешения из уст или от помощи ближнего, и сам научился доставлять отраду своего утешения ближним, огорченным чем бы то ни было. Оливковое дерево полагается для того, чтобы тот, кто знает о делах чужого милосердия, научился, каким образом и сам он должен иметь сострадание к нуждающемуся ближнему. Ель полагается для того, чтобы тот, кто познал силу созерцания его, и сам возвышался до созерцания вечных наград. Вяз полагается для того, чтобы тот, кто видел человека, не могущего иметь плода духовных добродетелей, однако же поддерживающего тех, которые полны дарованиями духовными, и сам по возможности был полезен для жизни святых щедростью и подражанием приносил те грозды небесных благ, которых не может приносить рождением. Буковое дерево полагается для того, чтобы рассуждающий, что многие, находясь еще в незрелом возрасте, имеют зелень истинной веры, и сам стыдился быть неверующим. Итак, хорошо описанным выше деревьям говорится: дабы видели и знали, и обдумывали и разумели. В этом месте, кстати, еще присовокупляется равно, потому что когда в Святой Церкви различны нравы людей, различны и степени, тогда необходимо всем вместе учиться, если в ней вместе представляются для подражания духовные люди различного качества, возраста и степени. Но вот мы, желая указать на вяз, долго блуждали по многим виноградникам. Итак, возвратимся к тому, для чего мы привели свидетельство пророка. Кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка, потому что вяз, хотя не имеет плода, однако же, поддерживая виноградную лозу с плодами, он сам усвояет себе то, что хорошо поддерживает в другом.

   14. Но что Иоанн увещевает нас к великим подвигам, говоря: сотворите же достойный плод покаяния (Мф. 3, 8; Лк. 3, 8), и опять: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11), это уже ясно можно разуметь из того, что говорит Истина: от дней же Иоан на Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Эти слова Верховной Премудрости нам должно рассмотреть с особенной тщательностью. Ибо надо спросить: каким образом Царство Небесное может быть взято силою? Потому что кто может делать насилие небу? И еще надо спросить: если Царство Небесное можно взять насилием, то почему это насилие началось со дней Иоанна Крестителя, а не прежде? Но когда Закон гласит: если кто то или то сделает, смертью да умрет, тогда всем читающим ясно, что этот Закон поразил каждого грешника наказанием по своей строгости и не довел до жизни через покаяние. Когда же Иоанн Креститель, предшествуя благодати Искупителя, проповедует покаяние для того, чтобы грешник, мертвый по виновности, ожил через обращение, тогда подлинно от дней Иоанна Крестителя Царство Небесное силою берется. Что же такое Царство Небесное, если не место праведных? Ибо одним только праведным предоставляются награды Небесного Отечества, чтобы смиренные, чистые, кроткие и милосердые достигали высших радостей. Когда же кто, или надутый гордостью, или оскверненный плотским беззаконием, или гневливый, или жестокий нечестивец, после виновности обращается к покаянию и получает жизнь вечную, тогда грешник становится на место как бы чужое. Итак, от дней Иоанна Крестителя Царство Небесное берется силою, и сильные достигают оного, потому что тот, кто проповедал грешникам покаяние, чему другому научил их, как тому, чтобы насилием брать Царство Небесное?

   15. Итак, возлюбленнейшие братия, помыслим о том зле, которое мы сделали, и сокрушим самих себя непрестанным плачем. Наследство праведных, которого не удержали за собою жизнью, будем похищать покаянием. Всемогущий Бог желает терпеть от нас такое насилие. Ибо хочет, чтобы Царство Небесное, на которое мы не имеем права по своим заслугам, было восхищаемо нашими слезами. Итак, от верности надежды да не уклоняет нас никакое качество, никакое количество грехов наших. Великое упование на прощение представляет нам тот досточтимый разбойник, который досточтим не потому, что разбойник – ибо разбойник он по жестокости, – а досточтим по исповеданию. Итак, подумайте, подумайте, сколь непостижимо милосердие во Всемогущем Боге. Разбойник оный, кровавыми руками удаленный от тесного пути, вздернут был на виселицу креста; на ней он произнес исповедание, на ней уврачеван, на ней заслужил услышать: ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). Что же это такое? Кто может достаточно высказать и оценить такую благость Божию? От самого наказания за преступления она переходит к наградам за добродетель. Но Всемогущий Бог попустил Своим избранным пасть в некоторые преступления для того, чтобы показать надежду прощения другим, лежащим в беззаконии, если сии обратятся к Нему всем сердцем, а тем открыть путь к благочестию через слезы покаяния. Итак, будем упражнять самих себя в плаче, будем уничтожать слезами и плодами, достойными покаяния, содеянные нами преступления; да не тратятся времена, дарованные нам для исправления, потому что мы, взирая на многих, уврачеванных уже от своих беззаконий, что другое приобретаем, если не залог Верховного милосердия?
   Итак, да будет Господу нашему Иисусу Христу со Отцом и Святым Духом честь и слава во все веки веков. Аминь.

Книга вторая

Беседа XXI,
говоренная к народу в церкви Пресвятой Девы Марии в день Святой Пасхи. Чтение Святого Евангелия Мк. 16, 1-7

   В то время по прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам.

   1. Я привык беседовать с вами, возлюбленные братия, во многих чтениях через посредника; но поскольку, по расстройству желудка, я сам не могу прочитать вам того, что надиктую, то замечаю, что некоторые из вас неохотно слушают. Поэтому ныне я хочу против обычая принудить самого себя, чтобы среди священнодействий литургии чтение Святого Евангелия объяснять не через посредника, но через личное собеседование. Пусть же принимают так, как мы говорим, потому что голос собеседования более трогает закосневающие сердца, нежели слово чтения, и как бы некой рукой тщания ударяет, чтобы они пробудились. И хотя я не предвижу, достанет ли у меня сил для этого дела, однако же в чем отказывает неопытность, то дарует любовь. Ибо знаю, кто сказал: открой уста твои, и Я наполню их (Пс. 80, 11). Следовательно, доброе дело у нас должно быть в воле, потому что оно будет совершено при помощи Божией. Дерзновение говорить дает нам даже высочайшее торжество воскресения Господня, потому что весьма неприлично языку плоти молчать о должных похвалах в тот день, в который воскресла плоть его Виновника.

   2. Вы, возлюбленнейшие братия, слышали, что святые жены, последовательницы Господни, пришли на Его гроб с ароматами и по человеколюбию служат даже мертвому Тому, Кого любили живого. Но это событие указывает на нечто такое, что надо делать в Святой Церкви. Так, необходимо нам слушать о том, что сделано, дабы подумать и о том, что по подражанию им должно делать и нам. И если мы, веруя в Того, Кто умер, и исполняясь благоуханием добродетелей, с желанием добрых дел ищем Господа, то подлинно приходим на гроб Его с ароматами. Но те жены, пришедшие с ароматами, видят Ангелов, потому что именно те души, которые с благовониями добродетелей идут ко Господу через святые желания, созерцают вышних граждан. Впрочем, надо заметить, что бы такое значило, что они видят Ангела сидящим на правой стороне. Ибо что означается левой стороной, как не жизнь нынешняя, и что – правой, как не жизнь непрестающая? Поэтому в Песни Песней написано: Левая рука Его у меня под головою, а правая рука Его обнимает меня (Песн. 2, 6). Итак, поскольку Искупитель наш перешел уже через повреждение нынешней жизни, то справедливо Ангел, пришедший возвестить о непрестанной жизни Его, сидел на правой стороне. Он явился одетым в белую одежду, потому что возвестил о радостях нашего торжества. Ибо белая одежда возвещает о блеске нашего торжества. Нашего ли, скажем, или своего? Чтобы сказать истину, скажем: и нашего, и своего. Потому что воскресение нашего Искупителя было и нашим торжеством, так как оно возвратило нас к бессмертию, и ангельским, так как оно, воззвав нас к Небесному, дополнило число их (Ангелов). Итак, Ангел явился в белых одеждах в знак своего и нашего торжества, потому что когда мы через воскресение Господне возводимся к Небесным Жилищам, тогда уничтожаются нестроения в Небесном Отечестве.

   3. Но послушаем, что говорится пришедшим женам: Не бойтесь. Ясно он говорит как бы так: «Пусть ужасаются те, которые не любят пришествия высших граждан; пусть ужасаются те, которые, будучи объяты плотскими пожеланиями, отчаиваются в возможности достигнуть сообщества с ними. Но вам бояться нечего, потому что вы видите сограждан своих». Поэтому и Матфей, описывая явление Ангела, говорит: вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег (Мф. 28, 3). Ибо в молнии выражается ужас, а в снеге – прохлада белизны. Поскольку же Всемогущий Бог и страшен для грешников, и милостив для праведных, то Ангел, свидетель воскресения Его, справедливо является и в молниевидном облике, и в белом одеянии для того, чтобы самым видом своим и нечестивых устрашить, и благочестивых обрадовать. Поэтому справедливо также народу, странствовавшему по пустыни, столп огненный предшествовал ночью и столп облачный предшествовал днем (Исх. 13, 21–22). Ибо в огне – страх, а в облаке – тихое видение милосердия; день же есть жизнь праведного, а ночь принимается за жизнь грешника. Поэтому-то и обратившимся грешникам Павел говорит: вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе: поступайте, как чада света (Еф. 5, 8). Итак, столп был показываем днем через облако, а ночью – через огонь, потому что Всемогущий Бог явится и милостивым – к праведным, и страшным – для неправедных. Первых Он, являясь на Суд, утешит кротостью любви, а последних устрашит определением правосудия.

   4. Но послушаем, что еще присовокупляет Ангел: Иисуса ищете Назарянина. Иисус на латинском языке значит «спасительный», то есть Спаситель. Но поскольку в то время многие могли называться Иисусами – не по существу, а по имени, – то, чтобы сказать ясно, о каком Иисусе он сказал, присовокупляется: Назарянина. А затем тотчас присовокупляется и причина: распятого. Потом [Ангел] прибавил: Его нет здесь. Здесь говорится о присутствии плоти, а отнюдь не о присутствии Божества. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее. Для нас рождается вопрос: почему после общего наименования учеников Петр называется по имени?
   Но если бы Ангел не назвал по имени того, кто отрекся от Учителя, этот не смел бы являться в среду учеников. Итак, он называется по имени для того, чтобы не отчаивался за отречение. В этом деле нам надо размыслить, для чего Всемогущий Бог попустил испугаться вопроса служанки и отречься тому, кого предоставил быть апостолом всей Церкви. Мы признаем, что это, по распоряжению Верховной Любви, сделано для того, чтобы имеющий быть пастырем Церкви в своей виновности научился, до какой степени он должен быть милосердым к другим. Итак, [Бог] показал его себе самому, а потом предпоставил над другими для того, чтобы он по собственной своей слабости знал, как милосердно он должен переносить слабости чужие.

   5. Но хорошо говорится о Спасителе нашем: Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам. Ибо Галилея значит «сделанное переселение». Потому что Искупитель наш сделал переселение от страдания к воскресению, от смерти к жизни, от казни к славе, от повреждения к невредимости. И после воскресения ученики в первый раз видят Его в Галилее, потому что мы славу воскресения радостно узрим после того, как только переселимся от пороков на высоту добродетелей. Итак, Он зрим бывает во гробе, а является в переселении, потому что Того, Кто познается в умерщвлении плоти, видят в переселении души. Это, возлюбленнейшие братия, сказали мы об объяснении евангельского чтения ради столь великой торжественности дня, но хочется сказать о той же самой торжественности, однако, нечто утонченное.

   6. Ибо две было жизни, из которых одну мы знали, а другой не знали. Потому что одна смертная, другая – бессмертная; одна [жизнь] повреждения, другая – невредимости; одна – смерти, другая – воскресения. Но приходит Посредник между Богом и человеками – Человек Христос Иисус (1 Тим. 2, 5) и воспринимает одну, открывает другую. Одну кончил Он смертью, а другую показал воскресением. Итак, если бы Он нам, знающим жизнь смертную, обещал воскресение плоти и, однако же, видимо не явил его, то кто поверил бы Его обетованиям? Поэтому Он, соделавшись человеком, явился во плоти, благоволил умереть добровольно, воскрес могуществом и примером показал то, что обещал нам в награду. Но, может быть, кто-либо скажет: по праву воскрес Тот, Кто, будучи Богом, не мог быть удержан смертью. Следовательно, к вразумлению нашего неведения, к подкреплению нашей слабости Он не хотел подать нам пример Своего воскресения. Один Он умер в то время; один Он, впрочем, и воскрес неподражаемо. Поскольку написано: и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли (Мф. 27, 52), то уничтожены все возражения неверия. Ибо никто не говори, будто человек не может для себя надеяться на то, что Богочеловек проявил в Своей плоти. Вот мы читаем, что с Богом воскресли люди, и не сомневаемся, что они были люди чистые. Итак, если мы члены нашего Искупителя, то должны ожидать совершения в нас того, что верно совершилось в Главе. Если мы многое отвергаем, то должны для себя, как последних членов, надеяться на то, что слышали о высших Его членах.

   7. Но вот приходит на память то, что буйные иудеи говорили Распятому Сыну Божию: если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него (Мф. 27, 42). Если бы Он сошел тогда с креста, уступая именно буйству, то не проявил бы для нас добродетели терпения. Но Он обождал немного – перенес бесчестия, выдержал насмешки, сохранил терпение, распространил удивление; и Тот, Кто не хотел сойти с креста, воскрес из гроба. Итак, более значило – воскреснуть из гроба, нежели сойти с креста. Более значило – попрать смерть воскресением, нежели сохранить жизнь сошествием с креста. Но когда иудеи не видели Его сходящим в удовлетворение буйству их с креста, когда увидели Его умирающим, тогда подумали, будто они победили Его, обрадовались, будто они уничтожили имя Его.
   Но вот имя Его пронеслось по миру от той смерти, которою эта неверующая толпа думала уничтожить Его, и она, радовавшаяся убиению Его, скорбит о Мертвеце, потому что познает, что через казнь Он вошел в славу Свою. Дела Его хорошо предызображает, по сказанию Книги Судей (Суд. 16, 1–3), Сампсон, который, вступивши в Газу, город Филистимский, тотчас обрадовал филистимлян, узнавших о прибытии его; они тотчас окружили город засадами, приставили стражей и уже радовались, будто они поймали мужественного Сампсона. Но мы знаем, что сделал Сампсон. В полночь он взял городские ворота и отнес их на вершину горы. В этом деле, возлюбленнейшие братия, этот Сампсон Кого предызображает, как не Искупителя нашего? Что значит город Газа, как не преисподнюю? На что указывается через филистимлян, как не на вероломство иудеев? Сии, когда увидели Господа мертвым и тело Его положенным во гроб, приставили туда стражу и радовались, будто они захватили как бы Сампсона, в Газе находящегося, и Того, Кто известен был как Виновник жизни, задержанного в заклепах адовых. Но Сампсон в полночь не только вышел, но еще и ворота вынес, потому что Искупитель наш, воскреснув перед светом, не только вышел из ада, но и самые врата адовы разрушил. Унес ворота и взошел на вершину горы, потому что воскресением разрушил заклепы адовы, а вознесением проник в Царство Небесное. Итак, возлюбленнейшие братия, всей душой возлюбим ту славу воскресения Его, которая и прежде была показана в знамении, и после явлена в событии, и умрем с любовью к ней. Вот мы в воскресении Виновника нашего узнали служителей Его Ангелов, наших сограждан. Итак, поспешим к оному непрестаемому торжеству этих граждан. С ними соединимся желанием и умом, доколе еще не можем [соединиться] видением. Переселимся от пороков к добродетелям, чтобы удостоиться видения в Галилеи Искупителя нашего. Да поможет нашему желанию Всемогущий Бог, Который за нас предал на смерть Единородного Своего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует, Бог в единстве со Святым Духом во вся веки веков. Аминь.

Беседа XXII,
говоренная к народу в церкви блаженного Иоанна, именуемой Константиновскою, в субботу после Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 1–9

   В то время в первый день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба. Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых.

   1. Расстроенный продолжительным напряжением желудок долго не дозволял мне говорить вашей любви об изъяснении евангельского чтения. Ибо самый голос от напряженного произношения слабеет; и поскольку я не могу быть слышим от многих, то, признаюсь, стыжусь говорить среди многих. Но эту стыдливость я и сам в себе укоряю. Что же? Неужели потому, что не могу быть полезным для многих, я не буду заботиться и о немногих? И если я не могу нести с ними многих снопов, то неужели должен возвращаться на гумно с пустыми руками? Ибо хотя я не имею силы нести столько, сколько должен, однако же понесу по крайней мере или два [снопа], или один. Ибо самое намерение немощи имеет уверенность в награде своей, потому что верховный наш Судия хотя в воздаянии обсуживает тяжесть, однако же на весах оценивает и силы.

   2. Чтение Святого Евангелия, которое теперь только вы, возлюбленнейшие братия, слышали, весьма ясно по истории, но нам надо кратко поискать и таинств в нем. Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно. По истории означается время, а по таинственному смыслу означается мудрость ищущей. Ибо Мария искала во гробе Виновника всяческих, Которого видела мертвым по плоти, и поскольку не обрела Его, то подумала, не украли ли Его? Итак, была еще тьма, когда она пришла на гроб. Она побежала и возвестила ученикам. Но те скорее бежали, которые паче других любили, именно Петр и Иоанн. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый, но не решился войти в него. Но Петр пришел после и вошел. Что, братия, значит этот бег? Неужели это описание столь глубокомысленного евангелиста надо считать не имеющим таинств? Нет. Ибо и Иоанн не сказал бы, что он и пришел прежде, и не вошел, если бы верил, что в самом страхе его не было таинства. Итак, что означается через Иоанна, как не синагога; что через Петра, как не Церковь? Не должно казаться удивительным, что через младшего означается, по сказанию, синагога, а через старшего – Церковь, потому что в отношении к богопочитанию хотя синагога первее Церкви язычников, однако же по времени первее множество язычников, нежели синагога, по свидетельству Павла, который говорит: но не прежде духовное, но душевное, потом же духовное (1 Кор. 15, 46). Итак, через старшего – Петра – означается Церковь язычников, а через младшего – Иоанна – синагога иудейская. Они побежали оба вместе, потому что от времени начала своего даже до падения равным и общим путем, хотя не с равным и общим смыслом, язычество бежало с синагогой.

   3. Синагога пришла прежде ко гробу, но не вошла, потому что хотя она приняла заповеди закона, выслушала пророчества о воплощении и страдании Господа, однако же не захотела веровать в Умершего. Ибо Иоанн видит лежащие пелены, однако же не входит именно потому, что синагога хотя и познала таинства Священного Писания, однако же не согласилась верой войти в веру в страдание Господне. И Того, о Ком долго пророчествовала, увидела перед глазами и отвергла; презрела потому, что Он человек, и не хотела веровать, что Он Бог, соделавшийся смертным по плоти. Итак, что же это, как не то, что она скорее прибежала и, однако же, при гробе стояла праздной. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, потому что шедшая вслед за нею Церковь язычников и познала, что Посредник Бога и человеков, Человек Иисус Христос (1 Тим. 2, 5), умер плотью, уверовала в живого Бога. И видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на одном месте. Что это значит, братия, что плат с главы Господней находится во гробе не вместе с пеленами, как не то, что, по свидетельству Павла (1 Кор. 11, 3), глава Христу Бог, и непостижимые таинства Божества превышают сферу познания нашей слабости, и могущество Его превышает естество твари? И надо заметить, что он не только особо, но и свитым обретается на одном месте. Потому что когда плат свивается, тогда не видно бывает ни начала, ни конца его. Итак, справедливо плат, бывший на главе, обретен свитым, потому что высота Божества не имеет ни начала, ни конца: ни рождается через начало, ни стесняется пределом.

   4. Но хорошо присовокупляется: на одном месте, потому что в разделении умов нет Бога. Потому что Бог в единстве, и иметь благодать Его заслуживают те, которые не отделяются друг от друга соблазнами сект. Но поскольку платом обыкновенно отирается пот трудящихся, то именем плата может быть выражен труд Бога, Который хотя Сам в Себе всегда пребывает покойным и неизменяемым, однако же возвещает, что Он трудится, когда терпит грубые беззакония людей. Посему и через пророка говорит: Я утрудился, поддерживая (Иер. 6, 11) [49 - По Вульгате.]. Но Бог явился во плоти и утрудился от нашей слабости. Когда неверующие увидели этот труд страдания Его, тогда не захотели чтить Его. Ибо не хотели веровать, что бессмертен по Божеству Тот, Кого видели смертным по плоти. Поэтому и Иеремия говорит: воздаси им, Господи, воздаяние по делам рук их. Воздаси им заступление, сердца моего труд (Плач. 3, 64–65). Ибо для того, чтобы острия проповеди не проникли в сердца их, они, отвергнув труд страдания Его, держали тот же самый труд Его вместо щита для того, чтобы не дозволять словам Его доходить до них тем, чем видели утрудившегося Его даже до смерти. Что же мы, как не члены нашей Главы, то есть Бога? Итак, через полотна тела означаются связи трудов, которые ныне связывают всех избранных, то есть членов Его. Следовательно, плат, который был на главе Его, обретается отдельно потому, что самое страдание нашего Искупителя далеко было отделено от нашего страдания, потому что Он невинно претерпел то, что мы терпим по виновности. Он добровольно благоволил подвергнуться той смерти, к которой мы приходим против желания.

   5. Далее следует: тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу. Вошел последним тот, кто пришел первым. Надо заметить, братия, что при кончине мира и Иудея соберется к вере в Искупителя, по свидетельству Павла, который говорит: ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется (Рим. 11, 25–26). И увидел, и уверовал. Чему, братия, чему, должно думать, он поверил? Тому ли, что Господь, Которого он искал, воскрес? Нет. Потому что на гробе была еще тьма, и присоединенные слова противоречат этому, когда говорится: ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых. Итак, что же он увидел и чему поверил? Он увидел лежащие пелены и поверил тому, что сказала женщина, – будто унесли Господа из гроба. В этом деле надо обсудить величие Божественного Домостроительства, потому что сердца учеников и разгораются до того, чтобы искать, и хладеют до того, чтобы не обрести, так как слабость души, измученная самой своей скорбью, и чище делается для обретения, и тем крепче держит, когда найдет, чем медленнее обретет то, чего искала.
   6. Это вкратце, возлюбленнейшие братия, сказали мы о евангельском чтении; теперь остается сказать кое-что о самом превосходстве такого торжества. Ибо как на священном языке, по величию своему, называются Святая Святых или Песни Песней, так это торжество по справедливости может быть наименовано Торжеством Торжеств. Потому что из этого торжества показан нам пример воскресения, открыта надежда Небесного Отечества и уже наперед предуготована слава Вышнего Царства. Избранные Им (Воскресшим), которые хотя и были покойны, однако же содержались в заклепах адовых, ныне переведены к наслаждениям рая. Что сказал Господь прежде страдания, то исполнил в Своем воскресении: и когда Я вознесен буду от земли, – сказал Он, – всех привлеку к Себе (Ин. 12, 2). Ибо Он всех привлек, потому что никого из избранных Своих не оставил в аду. Все привлек как избранное. Ибо даже некоторых неверующих и за свои преступления преданных вечным наказаниям Господь, воскресая, предуготовил к помилованию; но исхитил из заклепов адовых тех, которых за веру и дела признал Своими. Поэтому Он справедливо говорит через Осию: Я буду смертию твоею, смерть; Я буду угрызением твоим, аде (Ос. 13, 14) [50 - По Вульгате, в которой написано: ero mors tua, o mors; ero morsus tuas, inferne.]. Ибо то, что мы умерщвляем, мы превращаем в ничто. А из того, что угрызаем, часть отрываем, а часть оставляем. Итак, поскольку Он в избранных Своих решительно убил смерть, то и соделался смертью смерти. Поскольку же из ада часть вывел, а часть оставил, то совсем не убил, но угрыз ад. Поэтому Он говорит: Я буду твоею смертью, смерть. Ясно говорит Он как бы так: «Поскольку в избранных Моих Я тебя решительно истребляю, то буду твоею смертью; Я буду угрызением твоим, ад, потому что изведением их Я частию терзаю тебя». Итак, каково то торжество, которое разрушило заклепы адовы и отверзло нам двери Царства Небесного? Надо внимательно поискать наименования для него. Потребен особенный проповедник.

   7. Послушаем, что он возвестит о ценности оного. Он говорит: ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас (1 Кор. 5, 7). Итак, если Христос – Пасха, то надо обсудить, что закон говорит о Пасхе, дабы вернее узнать, как эти слова прилагаются ко Христу. Моисей говорит: И пусть возьмут от крови [его] и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его; пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испеченное на огне; с пресным хлебом и с горькими [травами] пусть съедят его; не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, но ешьте испеченное на огне, голову с ногами и внутренностями; не оставляйте от него до утра; но оставшееся… сожгите на огне (Исх. 12, 7–10). Здесь еще присовокупляется: Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью (Исх. 12, 11). Все это дает нам великое назидание, если будет прояснено таинственным толкованием. Ибо что за Кровь Агнца, вы уже знаете не но слуху, но по питию ее. Эта Кровь намазывается на обоих косяках, когда приемлется не только устами телесными, но и устами сердечными. Ибо на том и другом косяке Кровь Агнца намазана, когда таинство страдания Его устами приемлется для искупления, а напряженным умом – для подражания. Ибо кто принимает Кровь Искупителя Своего так, что еще не хочет подражать страданию Его, тот намазывает только на одной подвои ту кровь, которой должны быть намазаны даже пороги домов. Ибо что мы принимаем в духовном смысле за дома, как не души наши, в которых обитаем мысленно? В этом доме верхний косяк есть само намерение, которое выше деяний. Итак, кто направляет намерение своего мышления к подражанию Господнему страданию, тот знаменует верхний косяк дома кровью Агнца. Или подлинно наши дома суть самые тела, в которых обитаем, доколе живем. И верхний косяк дома знаменуем кровью Агнца, потому что на челе носим крест страдания Его. О сем Агнце еще присовокупляется: пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испеченное на огне (Исх. 12, 8). Мы съедаем Агнца в ночь, потому что в таинстве принимаем тело Господне, не видя еще взаимно наших совестей. Впрочем, это мясо должно быть испечено огнем именно потому, что огонь разрешает мясо, сваренное в воде, а те, которые огонь печет без воды, засушивает (крепит). Итак, мясо нашего Агнца испек огонь, потому что Его самая сила страдания соделала крепчайшим для воскресения и усилила к нетлению. Ибо кто укрепился от смерти, Того мясо окрепло именно от огня. Поэтому и через Псалмопевца Он говорит: изше яко скудель крепость Моя (Пс. 21, 16). Ибо что такое скудель (черепица) перед огнем, как не мягкая грязь? От огня она делается твердой. Итак, крепость человечества Его высохла, яко скудель (черепица), потому что от огня страдания возросла до крепости нетления.

   8. Но для истинного торжества души недостаточно одних принятых Таин нашего Искупителя, если к этому не присовокупляются еще и добрые дела. Ибо что за польза устами принимать Тело и Кровь Его, а развращенными нравами поступать напротив Ему? Поэтому к съедению хорошо еще присовокупляется: с пресным хлебом и с горькими [травами] пусть съедят его (Исх. 12, 7). Потому что опресноки съедает тот, кто упражняется в добрых делах без тщеславия, кто исполняет заповеди о милосердии без примеси греха, дабы неправо не похищать того, что право раздает. И эту закваску греха примешивали к доброму своему деланию те, которым Господь с упреком говорил голосом пророка: внидосте в Вефилъ, и беззаконновасте (Ос. 4, 4). И несколько после: и приносите жертву хвалы от заквашеннаго (Ос. 4, 5) [51 - По Вульгате.]. Ибо от заквашенного приносит жертву хвалы тот, кто приготовляет жертвоприношение Богу из грабительства. Но полевые латуки весьма горьки. Итак, мяса Агнца должны быть снедаемы с полевыми латуками для того, чтобы мы, принимая Тело Искупителя, огорчались плачем о грехах своих, поскольку самая горечь покаяния должна очищать от желудка души влагу развратной жизни. Где и присовокупляется: не ешьте от него сырого, или сваренного в воде (Исх. 12, 9). Вот уже сами слова истории отталкивают нас от разумения исторического. Не ужели, возлюбленнейшие братия, тот израильский народ, находясь в Египте, привык съедать агнца сырого так, чтобы закон ему гласил: не ешьте от него недопеченного. Где еще присовокупляется: или сваренного в воде. Но что значит вода, если не знание человеческое, потому что через Соломона говорится под голосом еретиков: воду татьбы сладкую пийти (Притч. 9, 17)? Что означает невареное мясо Агнца, как не безрассудное и без благоговейного размышления оставленное Его человечество?
   Ибо все, о чем мы тонко размышляем, как бы перевариваем умом. Но мясо Агнца не должно быть съедено сырым, ни вареным в воде, потому что Искупителя нашего не должно признавать простым человеком, ни мыслить человеческой мудростью о том, как мог воплотиться Бог. Ибо всякий, кто верит, будто наш Искупитель есть простой человек, что другое съедает, как не сырое мясо Агнца, которого не хотел сварить размышлением о Божестве Его? А всякий, усиливающийся человеческой мудростью разгадать таинства воплощения Его, желает сварить мяса Агнца в воде, то есть желает проникнуть в таинство Домостроительства Его через подробное познание. Итак, кто желает славить торжество пасхальной радости, тот не должен Агнца ни варить в воде, ни есть [Его] невареного, так чтобы не желать проникнуть в глубину воплощения Его человеческой мудростью, ни признавать за простого человека, но должен съедать мясо Агнца печеным, дабы ведать, что все устрояется могуществом Святого Духа. Об этом еще справедливо говорится далее: голову с ногами и внутренностями [съешьте] (Исх. 12, 9), потому что Искупитель наш есть Α (альфа) и Ω (омега), а именно: Бог предвечный и человек на конце веков. И как уже мы, братия, прежде сказали, что, по свидетельству Павла, научились, что Христу глава Бог (1 Кор. 11, 3), следовательно, есть голову Агнца значит веровать в Божество Его. А съедать ноги Агнца значит последовать стопам Его человечества любовью и подражанием. Но что означают внутренности, как не сокровенные и таинственные заповеди слов Его? Их мы пожираем тогда, когда с жадностью принимаем слова жизни. Этим словом – пища – что другое выражается, как не крайняя наша леность? Мы и сами по себе не вникаем в слова и таинства Его, и когда другие говорят о них, слушаем неохотно – не оставляйте от него до утра (Исх. 12, 10), потому что много есть изречений Его, которые со тщанием должны быть рассматриваемы, поскольку прежде, нежели настанет день воскресения, все повеления Его должны быть проникнуты разумением и исполнением в эту ночь нынешней жизни. Но поскольку весьма трудно уразуметь всякое священное изречение и постигнуть всякое таинство, то справедливо присовокупляется: но оставшееся… сожгите на огне (Исх. 12, 10). Мы сожигаем останки от Агнца тогда, когда непонимаемое и непостижимое в таинстве воплощения Его смиренно предоставляем власти Святого Духа, дабы кто-либо по гордости не дерзал или презирать, или отвергать то, чего не понимает, но предоставляя это огню, предоставляя Святому Духу.

   9. Итак, поскольку мы узнали, как должна быть съедаема Пасха, то теперь узнаем, кем она должна быть съедаема. Далее следует: Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны (Исх. 12, 11). Что разумеется под чреслами, если не услаждение плоти? Поэтому и Псалмопевец требует, говоря: разжзи утробы моя (Пс. 25, 2). Ибо если бы он не знал, что услаждение похоти заключается в чреслах, то не стал бы и просить о сожжении утроб (внутренностей) [52 - Здесь святой отец основывает свое доказательство на латинском переводе текстов, которые в нем читаются так: «чресла ваша препоясана» – renes uestros accingetis; а разжзи утробы моя – ure renes meos.].
   Итак, поскольку власть диавола в роде человеческом особенно сильно действовала через похоть, то о нем гласом Господним говорится: крепость его на чреслех [его] (Иов. 40, 11). Посему кто съедает Пасху, тот должен иметь препоясанные чресла для того, чтобы совершающий торжество воскресения и нетления не подлежал уже никакому повреждению через пороки, укрощал страсти, обуздывал похоть плоти. Ибо тот не познал, что за торжество нетления, кто через невоздержание подлежит еще тлению. Это для некоторых трудно, но тесны врата, ведущие к жизни (Мф. 7, 13). И мы уже имеем много примеров воздержных. Поэтому хорошо и еще присовокупляется: сапоги ваши на ногах ваших (Исх. 12, 11). Что суть ноги наши, если не дела? А что сапоги, если не кожи мертвых животных? Но сапоги защищают ноги. Что же это за мертвые животные, кожами которых защищаются наши ноги, если не древние отцы, которые прежде нас отошли к Вечному Отечеству? Когда мы взираем на примеры их, тогда защищаем ноги нашего делания. Следовательно, иметь сапоги на ногах значит взирать на жизнь умерших и беречь стопы свои от раны греховной. И жезлы ваши в руках ваших (Исх. 12, 11). Что закон обозначает жезлом, как не пастырскую стражу? И замечательно, что прежде нам заповедуется препоясать чресла, а после – держать жезлы, потому что пастырское попечение должны принимать те, которые уже умеют укрощать порывы похоти в теле своем для того, чтобы, когда они будут проповедовать трудное другим, сами решительно не подлежали изнеженным пожеланиям. Но хорошо еще присовокупляется: и ешьте его с поспешностью (Исх. 12, 11). Заметьте, возлюбленнейшие братия, заметьте слово с поспешностью. С поспешностью познавайте повеления Божии, таинства Искупителя, радости Небесного Отечества и с поспешностью старайтесь исполнять заповеди жизни. Потому что сегодня мы знаем, что можно делать добро, но можно ли завтра, не знаем. Итак, с поспешностью съедайте Пасху, то есть с усилием домогайтесь торжества в Небесном Отечестве. Никто не должен медлить на пути сей жизни, дабы не потерять места в Отечестве. Никто не примешивай замедлений в добрые желания, но всякий совершай начатое, дабы исполнить то, что начинаешь. Если мы не ленивы в любви к Богу, то нам помогает Сам любимый вами Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXIII,
произнесенная к народу в церкви святого апостола Петра на второй день Пасхи. Чтение Святого Евангелия Лк. 24, 12–35

   В то время Петр, встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только пелены лежащие, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему. В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях. И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны? Один из них, именем Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни? И сказал им: о чем? Они сказали Ему: что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. Но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явление Ангелов, которые говорят, что Он жив. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили, но Его не видели. Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании. И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказывали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба.

   1. Вам, трудящимся в ежедневном праздновании, надо говорить понемногу, и быть может, это полезнее, потому что часто и пища, которой недостаточно, принимается с большей жадностью. Итак, я решился объяснять смысл евангельского чтения вообще, а не каждое слово, дабы пространное слово объяснения не могло обременить любви вашей. Вот вы, возлюбленнейшие братия, слышали, что Господь явился двум ученикам на пути, хотя еще не верующим, однако же беседующим о Нем, но не показал им вида, который они узнали бы. Итак, Господь снаружи, пред очами телесными, сделал то, что происходило у них внутри, пред очами сердечными. Ибо они внутри самих себя и любили, и сомневались, а Господь и присутствовал с ними снаружи, и не открывал, кто Он. Итак, Он беседующим им о Нем явил Свое присутствие, а от сомневающихся в Нем сокрыл образ познания Его. Хотя произнес слова, упрекнул в упорстве разума, открыл тайны Священного Писания о Себе Самом и, однако же, притворился, будто идет далее, потому что сердца их были еще далеки от веры. Ибо мы говорим, что притворяться значит приравнивать одно к другому, почему и приравнителей грязи мы называем горшечниками [53 - На русском языке эта мысль темновата, но на латинском составляет красоту. Там читается так: fingere namgue componere dicimus; unde et compositors luti figulos nocamus.]. Итак, простая Истина через двоякость ничего не сделала, но явила им Себя в теле такой, какой была у них в уме. Но надо было испытать: если те, которые еще не любили Его как Бога, то, по крайней мере, могли ли они любить Его как путешественника? Но поскольку не могли быть чужды любви те, с которыми шествовала Истина, то они приглашают Его, как Странника, в гостиницу. Но для чего мы говорим «приглашают», когда там написано: они удерживали Его? Из именно этого примера выходит заключение, что странники не только должны быть против воли заводимы в гостиницу, но и влекомы туда. Они (путешественники в Эммаус) поставляют трапезу, предлагают пищу – и Бога, Которого не узнали, по изъяснению Священного Писания, узнают в преломлении хлеба.

   2. Итак, слушая заповеди Божии, они не просветились, а исполняя их просветились, потому что написано: потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут (Рим. 2, 13). Посему кто хочет разуметь слышанное, тот должен поспешать исполнением на деле того, что уже смог уразуметь. Вот Господь не узнан, когда говорит, и сподобил узнать Себя, когда начинал есть. Итак, возлюбленнейшие братия, гостеприимство возлюбите, к делам любви будьте прилежны.
   Поэтому-то и через Павла говорится: братолюбие между вами да пребывает. Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам (Евр. 13, 1–2). Поэтому-то Петр говорит: будьте страннолюбивы друг ко другу без ропота (1 Пет. 4, 9). Поэтому-то и Сама Истина говорит: был странником, и вы приняли Меня (Мф. 25, 35). Вот событие, стоящее внимания и нам от старцев преданное: некоторый хозяин дома со всем своим домом был очень странноприимен; и поскольку он каждодневно принимал странников к своей трапезе, то в один день приходит странник, и приглашен к трапезе. И когда хозяин дома, по обычному смирению, хотел было влить воду на руки его, обратившись, взял кувшин, вдруг не нашел того, на чьи руки хотел он влить воду. И когда он сам с собою удивлялся этому событию, в ту же ночь Господь в видении сказал ему: «В прочие дни ты принимал Меня в членах Моих, а вчерашний день ты принял Меня лично». Вот Грядущий на Суд скажет: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40). Вот прежде Суда, принимаемый в членах Своих, Он и лично Сам отыскивает Своих принимателей; и несмотря на это, мы ленивы на радушие гостеприимства. Принимайте Христа за трапезы ваши для того, чтобы вам иметь достоинство быть принятыми на Вечные Пиры. Доставляйте только странствующему Христу гостиницу, дабы Он на Суде не узнал вас, как странников, но принял в Царство как Своих, при помощи Его Самого, Который живет и царствует, Бог во веки веков. Аминь.

Беседа XXIV,
говоренная к народу в храме блаженного мученика Лаврентия на четвертый день праздника Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 21, 1–14

   В то время после того опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском. Явился же так: были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его. Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: дети! есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы. Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, – ибо он был наг, – и бросился в море. А другие ученики приплыли в лодке, – ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, – таща сеть с рыбою. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб. Иисус говорит им: принесите рыбы, которую вы теперь поймали. Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть. Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить Его: кто Ты? зная, что это Господь. Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых.

   1. Чтение Святого Евангелия, только что произнесенное в услышание ваше, братья мои, побуждает ум к вопросу, а побуждением своим указывает на силу решения. Ибо можно спросить: почему Петр, бывший до обращения рыбаком, возвращается к рыболовству после обращения; и когда Истина говорит: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9, 62), почему он возвратился к тому, что оставил? Но если силу решения вы видите, то, скорее, кажется, потому именно, что безгрешное до обращения повторять и после обращения было делом безгрешным. Ибо мы знаем, что Петр был рыбак, а Матфей – мытарь; и после обращения своего Петр возвратился к рыболовству, но Матфей не возвращался к должности мытаря, потому что иное значит – приобретать содержание через рыболовство, а иное – приобретать деньги выгодами мытаря. Ибо есть много занятий, которые или едва могут быть исполняемы без грехов, или решительно не могут. Поэтому к тем, которые запутывают во грехе, по необходимости душа не должна возвращаться после обращения.

   2. Еще можно спросить: почему во время ученических трудов на море Господь по воскресении Своем стоял на берегу, тогда как Он до воскресения Своего шествовал к ученикам по волнам моря (Мф. 14, 25)? Причина этого будет открыта скоро, если будет обсуждена та самая причина, которая тогда существовала. Ибо что означает море, как не нынешний век, который волнуется движениями причин и волнами житейскими? Что изображается неподвижностью берега, как не неизменяемая вечность покоя? Итак, поскольку ученики еще находились в волнах смертной жизни, то они трудились на море. А поскольку Искупитель наш стал уже выше повреждения плоти, то после воскресения Своего стоял на берегу. Он делами говорил ученикам о самом таинстве воскресения Своего, как бы так говоря: «Я уже не являюсь вам на море, потому что не нахожусь вместе с вами в волнах беспорядка». Поэтому в другом месте после воскресения Своего Он говорит тем же ученикам: Я вам говорил, еще быв с вами (Лк. 24, 44). Ибо Он не был с теми, которым телесно являлся в настоящее время, однако же отрицает, что Он с теми, от смертного тела плоти которых имел расстояние бессмертия. Как там, находясь вместе с ними, признается, что Он не с ними, так и здесь показывает положением тела, что Он уже на берегу, а они еще плавают.

   3. Но ученикам в ловле попущена великая неудача для того, чтобы при явлении Учителя было чрезвычайное удивление. Он тотчас сказал: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Два раза в Святом Евангелии читается, что Господь повелевал закидывать сеть для рыбной ловли, именно: до страдания и после воскресения. Но прежде нежели Искупитель наш пострадал и воскрес, Он хотя и повелевает закидывать сети для рыбной ловли, но не повелевает, с правой ли стороны или с левой они должны быть закинуты; но по воскресении являясь ученикам, Он повелевает закинуть сеть с правой стороны. На той ловле много поймано, но сети прорывались, а на этой и много поймано, и сети остались неповрежденными. Кто же не знает, что правая сторона представляет добрых, а левая – злых?
   Итак, та рыбная ловля, на которой не было дано определенного повеления, с которой стороны закинуть сеть, означает нынешнюю Церковь, которая собирает вместе и добрых и злых и не разбирает тех, которых привлекает, потому что не знает, кого и выбрать можно. Эта же рыбная ловля, совершившаяся после воскресения Господня, произведена с одной только правой стороны, потому что к видению славы прославления Господа принадлежит одна только Церковь избранных, которая ничего не будет иметь от левого делания. На той рыбной ловле от множества рыб прорывается сеть, потому что ныне к исповеданию веры вместе с избранными вступают и такие нечестивцы, которые даже самую Церковь раздирают ересями. Но на этой рыбной ловле захватываются и многие рыбы, и большие, и сеть не прорывается, потому что Святая Церковь избранных, успокаиваясь в непрестающем мире Виновника Своего, не будет уже терзаема никакими разногласиями.

   4. Но по ловле такого множества рыб Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть. Я уверен, что ваша любовь разумеет, что значит, почему Петр извлекает сеть на землю. Потому что ему вверена Святая Церковь; ему лично говорится: Симон Ионин! любишь ли ты Меня; паси овец Моих (Ин. 21, 15–16) [54 - Здесь не разумеется поручения апостолу Петру какой-либо исключительной власти над Церковью. Ибо пасти Христовых овец поручено не только всем апостолам, но всем пастырям Церкви. Рыболовство при самом призвании Петра было указано как образ апостольского уловления людей мрежою Евангелия.]. Итак, что после открывается в слове, теперь обозначается на деле. Поскольку Проповедник Церкви отделяет нас от волн сего мира, то именно необходимо, чтобы Петр извлек на землю сеть, наполненную рыбами. Ибо он извлекает рыбы на твердый берег, потому что голосом святой проповеди показывает верующим постоянство Вечного Отечества. Это делал он словами, это делает посланиями, это соделывает ежедневно знамениями чудес. Сколько раз через него мы обращаемся к любви вечного успокоения; сколько раз мы отделяемся от возмущений земных дел! Это что другое означает, как не то, что мы, словно рыбы, захваченные сетью веры, влечемся на берег? Но когда говорится о сети, наполненной великими рыбами, тогда присовокупляется и сколькими именно: сотнею и пятьдесят тремя. Число не чуждо великого таинства, но напряженное ваше внимание к такому таинству ожидает глубокомыслия. Ибо евангелист не стал бы со тщанием говорить о сумме количества, если бы не думал, что она полна таинственности. Ибо вы знаете, что в Ветхом Завете вся деятельность предписывается через заповеди десятословия, а в Новом – сила для той же самой деятельности сообщается многоразличным верующим через семиобразную благодать Святого Духа. Пророк, предвозвещая о Нем, говорит: и почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия: исполнит Его дух страха Божия (Ис. 11, 2–3). Но благодать для деятельности от этого Духа получает тот, кто верует в Троицу, верует так, что и Отец и Сын и Тот же Дух Святой – единой силы, единой сущности. Итак, поскольку семь [даров Святого Духа], о которых мы сказали выше, обширно разъяснены через Новый Завет, а десять заповедей через Ветхий, то вся наша добродетель и деятельность вполне может быть понята десятью и семью. Итак, помножим десять и семь на три, и выйдет пятьдесят один. Это число не чуждо великой таинственности, потому что в Ветхом Завете мы читаем, что пятидесятый год заповедано называть юбилеем [55 - Оставления знамение сие будет вам, лето пятьдесятое, лето будет вам: ни сеяти, ниже жати будете, еже само произникнет на ней, и да не объемлеши освященных (Богу) ея (Лев. 25, 11).] (Лев. 25, 11), то есть в который весь народ долженствовал упокоиваться от всякой деятельности. Но истинное успокоение состоит в единстве. Потому что одно не может быть делимо, ибо где есть рассечение деления, там нет истинного успокоения. Но помножим пятьдесят и один еще на три, то и выйдет сто пятьдесят три. Таким образом, поскольку вся наша деятельность, выраженная верою в Троицу, стремится к успокоению, то мы помножим десять и семь на три, чтобы прийти к пятидесяти одному. А истинное успокоение наше бывает тогда, когда мы познаем уже самую славу Троицы, Которую исповедуем в единстве Божества. Посему пятьдесят и один помножим еще на три и получаем сумму избранных в Вышнем Отечестве, как бы число сто пятьдесят три. Итак, после воскресения Господа закинутая сеть достойна была того, чтобы захватить столько рыб, сколько могло бы обозначать избранных граждан Вышнего Отечества.

   5. Но между тем и вчерашнее чтение Святого Евангелия, и сегодняшнее располагают нас к тому, чтобы мы тщательно вникли, почему Господь и Искупитель наш по воскресении Своем ел печеную рыбу. Ибо не чуждо таинственности то, что повторяется на деле. По этому чтению Он ел хлеб и печеную рыбу, а по тому, которое во вчерашний день прочитано (Лк. 24, 13 и далее), с печеною рыбою Он ел еще сот меда. Что же, по вере нашей, означает печеная рыба, если не Самого пострадавшего Посредника Бога и человеков? Ибо Он благоволил скрываться в водах рода человеческого, соизволил быть пойманным мрежою нашей смерти и как бы испечен скорбью во время Своего страдания. Но Тот, Кто благоволил быть печеною рыбою в страдании, соделался для нас сотом меда в воскресении. И Тот, Кто в печеной рыбе благоволил изобразить скорбь страдания Своего, в соте меда благоволил выразить то и другое естество Лица Своего. Ибо сот есть мед в воске, а мед в воске означает Божество в человечестве. Это не различествует и от сегодняшнего чтения, ибо Он ест рыбу и хлеб. Тот, Кто по человечеству мог быть испечен, как рыба, по Божеству оживотворяет нас хлебом, говоря: Я есмь хлеб животный, сшедший с небес (Ин. 6, 41). Итак, Он ест печеную рыбу и хлеб для того, чтобы самой Своей пищей показать, что и страдание претерпел Он по нашему человечеству, и об оживлении нашем возымел попечение по Своему Божеству. Если на это мы обратим тщательное внимание, то увидим, что и нам прилично в качестве подражать (Ему). Ибо Искупитель показывает Свое так, что нам, последователям, пролагает путь к подражанию. Вот в пище Своей Господь наш благоволит с печеною рыбою употребить сот именно потому, что Он принимает на Вечное Успокоение в своем теле тех, которые, чувствуя здесь скорби ради Господа, не отвергаются от любви Вечной Сладости. С печеной рыбой употребляется сот потому, что те, которые здесь терпят притеснение за истину, там будут удовлетворены Вечной Сладостью.

   6. И еще надобно заметить, что, по сказанию (Евангелия), Господь последнюю трапезу имел с семью учениками, ибо на ней упоминаются бывшими: Петр и Фома, Нафанаил, сыны Зеведеовы и иных из учеников Его два. Почему же Он последнюю трапезу вкушает с семью учениками, если не потому, что предвозвещает о Вечном Успокоении с Ним только тех, которые полны семиобразной благодатью Святого Духа?
   Семью же днями раскрывается все настоящее время, и часто седмеричным числом означается совершенство. Итак, на последней трапезе в присутствии Истины пиршествуют те, которые ныне желанием совершенства становятся выше земного, которых не связывает любовь мира сего, на которых сей хотя и восстает искушениями, однако же не отодвигает назад их начатых желаний. Об этой последней трапезе в другом месте у Иоанна говорится: блаженны званые на брачную вечерю Агнца (Откр. 19, 9). Ибо повествует, что не на обед, а на вечерю они призваны потому именно, что трапеза в конце дня есть вечеря. Итак, те, которые по окончании времени настоящей жизни приходят к отдохновению Вечного Созерцания, приглашаются не на обед, а на вечерю Агнца. Эта именно вечеря изображается сей последней трапезой, за которой упоминаются присутствующими семь учеников, потому что, как сказали мы, тогда внутреннее отдохновение обновляет тех, которые ныне, будучи полны семиформенной благодатью, дышат любовью Духа. Итак, братие, делайте вы это сами с собою, желайте исполниться присутствием этого Духа. Что за вами может последовать в будущем, заключайте из настоящего. Подумайте, исполнены ли вы этим Духом, познайте, можете ли вы дойти до оной трапезы. Ибо кого ныне не обновляет оный Дух, тот подлинно не будет иметь оного обновления на Вечной Трапезе. Припомните, что об этом же Духе говорит Павел: Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8, 9).
   Этот Дух любви есть как бы некая печать Божественной собственности. Неужели же имеет Дух Христов тот, коего душу ненависть рассеивает, гордость напыщает, гнев доводит до безумия, жадность мучит, роскошь расслабляет?
   Размыслите, что есть дух Христов. Он есть подлинно тот, который заставляет любить друзей и врагов, презирает земное, усиленно стремится к небесному, смиряет за пороки плоть, обуздывает в пожеланиях сердце. Итак, если вы хотите знать право владычества Божия, то размыслите о Лице Владыки вашего. Ибо вот, что мы сказали, то ясно подтверждает Павел: Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8, 9). Ясно говорит он как бы так: «Тот, кто ныне не управляется живущим в нем Богом, после не будет иметь участия в радости Божественной славы». Но несмотря на то что мы слабы для того, что сказано, не достигаем еще полного совершенства, однако положим на пути Божием ежедневное преуспеяние в святом желании. Это советует нам Истина, Которая через Псалмопевца говорит: Несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся (Пс. 138, 16). Наше несовершенство не будет для нас решительно вредным, если мы, поставленные на пути Божием, и назад не будем озираться, и поспешим пройти то, что остается. Ибо Тот, Кто благоснисходительно воспламеняет желания несовершенных, укрепляет их даже до совершенства через Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXV,
говоренная к народу в храме святого Иоанна, именуемом Константиновым, в пятый день праздника Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 11–18

   В то время Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! – что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей.

   1. Мария Магдалина, которая была в городе грешницей, возлюбя Истину, слезами омыла пятна преступления – и исполняется слово Истины, которым говорится: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много (Лк. 7, 47). Ибо та, которая, греша, оставалась холодною, после – возлюбя сильно – пламенела. Ибо после того, как пришла на гроб и там не нашла тела Господня, она подумала, что унесли его, и возвестила ученикам. Они, придя, увидели и подумали так же, как сказала эта женщина. И о них тотчас написано: итак ученики опять возвратились к себе. (Ин. 20, 10). А потом присовокупляется: а Мария стояла у гроба и плакала. (Ин. 20, 10). В этом деле надо оценить, какая сила любви воспламеняла душу этой женщины, которая не отходила от гроба Господня даже тогда, когда ушли ученики. Она отыскивает Того, Кого не нашла, отыскивая, плакала и, воспламененная огнем любви своей, горела желанием Того, Кого считала унесенным. Поэтому и случилось, что тогда увидела Его только одна та, которая осталась для отыскания, потому что сила доброго дела состоит именно в постоянстве, и голосом Истины изрекается: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22; Мф. 24, 13). И заповедью Закона повелевается приносить хвост жертвы (Лев. 3, 9). Потому что хвост есть конец тела; и тот хорошо приносит жертву, кто жертвоприношение доброго дела доводит до конца надлежащего действия. Поэтому Иосиф между другими братьями описывается имеющим одежду до пят (Быт. 37, 3). Потому что одежда до пят есть доброе дело, доведенное до окончания.

   2. Но Мария, когда плакала, наклонилась и посмотрела во гроб. Известно, что она уже видела гроб опустевшим и уже возвестила, что Господь унесен; что же значит, что она опять наклоняется, опять желает видеть? Но для любящего недостаточно взглянуть однажды, потому что сила любви умножает усилие отыскивать. Итак, она искала прежде – и не нашла; продолжила отыскивать – и нашла. И совершилось то, чтобы не удовлетворенные желания возросли, а возросшие получили то, что обрели. Посему-то о Том же Женихе Церковь в Песни Песней говорит: На ложе моем ночью искала я Того, Которого любит душа моя, искала Его и не нашла Его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать Того, Которого любит душа моя (Песн. 3, 1–2). Она усугубляет безуспешное отыскивание, говоря: искала Его и не нашла Его. Но поскольку обретение не отходит далеко, если не прерывается отыскивание, то присоединяет: Встретили меня стражи, обходящие город: не видали ли вы Того, Которого любит душа моя? Но едва я отошла от них, как нашла Того, Которого любит душа моя (Песн. 3, 3–4). Ибо мы на ложе ищем Возлюбленного тогда, когда в некотором успокоении настоящей жизни устремляемся желанием к Спасителю нашему. Ищем ночью потому, что хотя в Нем ум бодрствует, однако же глаз имеет темноту. Но кто не находит Возлюбленного своего, тому остается встать и обойти город, то есть пробежать умом Святую Церковь с отыскиванием избранных. Его должно отыскивать по улицам и площадям, то есть надо обращать внимание на ходящих и узким, и широким путем, чтобы отыскать следы Его, если только можно найти их, потому что есть некоторые, даже светской жизни, которые имеют нечто такое, чему должно подражать в совершении добродетели. Отыскивая же, мы находим стражей, которые стерегут город, потому что святые отцы, которые охраняют состояние Церкви, содействуют нашим добрым желаниям, так как они или словом, или писанием учат нас. Когда мы немного проходим их, тогда находим Того, Кого любим, потому что Искупитель наш, хотя по человечеству был человеком среди людей, однако же по Божеству выше человеков. Итак, когда проходят стражи, тогда обретается Возлюбленный, потому что когда мы усматриваем, что пророки и апостолы были ниже Его, тогда рассуждаем, что Тот, Кто по естеству есть Бог, выше людей. Итак, прежде отыскивается Необретаемый, дабы после, Обретенный, тщательнее был удерживаем. Ибо святые желания от отсрочки возрастают. Если же они от отсрочки слабеют, то они не были желаниями. Этой любовью воспламенен тот, кто мог принадлежать к Истине. Поэтому-то и Давид говорит: жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие! (Пс. 41, 3). Поэтому он увещевает нас, говоря: ищите лица Его всегда (Пс. 104, 4). Поэтому пророк говорит: от ночи утреннюет к Тебе дух мой, Боже, зане свет повеления Твоя на земли (Ис. 26, 9). Поэтому Церковь опять в Песни Песней говорит: уязвлена я любовью (Песн. 5, 8). Поскольку справедливо, чтобы от видения Врача перешла к спасению та, которая от пламени желания Его носит в груди рану любви, то опять говорит: душа моя изыде в слово Его (Песн. 5, 6). Ибо душа человека, не ищущего лица Своего Создателя, крайне груба и потому остается в самой себе холодной. Но если она уже начала гореть желанием последовать Тому, Кого любит, то она бежит, будучи растопляема огнем любви. По желанию она делается жадной: все, что нравилось ей в мире, становится маловажным: ничто ей не нравится, кроме Создателя; и то, что прежде услаждало душу, после делается для нее чрезвычайно тягостным. Ничто не услаждает ее горести, доколе она не узрит Того, Кого желает. Дух скорбит, самый свет отвратителен; и этим-то огнем истребляется в духе ржавчина виновности, и душа растопляется как золото, потому что через употребление она потеряла вид, а через горение прояснела.

   3. Итак, она (Мария), которая так любит, опять наклоняется во гроб, который осмотрела; посмотрим, каким плодом сила любви в ней усугубляет старание в отыскивании. Далее следует: и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. Что значит, что на месте тела Господня видны два Ангела, сидящие один у головы, а другой у ног, если не то (поскольку Ангел на латинском языке называется вестником), что должно было возвестить после страдания Его о Том, Кто и Бог прежде веков, и человек на конец веков? Как бы у главы сидит Ангел, когда через апостола Иоанна возвещается, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1, 1). И как бы у ног сидит Ангел, когда тот же апостол говорит: и Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1, 14). Еще через двух Ангелов мы можем разуметь два Завета, данные один прежде, а другой после. Эти Ангелы соединены между собою именно местом тела Господня, потому что тот и другой Заветы возвещают с равным смыслом о воплотившемся, умершем и воскресшем Господе; но первый Завет сидит как бы у главы, а последний Завет – как бы у ног. Поэтому и два Херувима, прикрывающие очистилище, обращены лицами взаимно друг к другу, с лицами, обращенными на очистилище [56 - Очистилище – так называлась крышка Ковчега Завета. В первый осенний месяц первосвященник входил (однажды в год) во святая святых, где стоял Ковчег Завета, с коз-лею кровью и окроплял ею крышку Ковчега, умоляя Господа, чтобы Он благоволил принять эту кровь как жертву очищения и умилостивления за грехи свои и народа, отчего день этот назывался днем очищения.] (Исх. 25, 20) [57 - Да будут херувими распростирающе крила верху, соосеняюще крилами своими над очистилищем, и лица их ко друг другу, на очистилище будут лица Херувимска (Исх. 25, 20).]. Херувимом называется полнота ведения. И что означается двумя Херувимами, как не два Завета? А что предобразуется через очистилище, как не воплотившийся Господь? О Нем Иоанн говорит: Он есть умилостивление за грехи наши (1 Ин. 2, 2). И когда Ветхий Завет возвещает, что должно было совершиться то, что Новый Завет проповедует уже совершенным Господом, тогда как бы тот и другой Херувим взаимно смотрят друг на друга, обращая лица на очистилище, потому что, видя положенного между ними Господа, не разногласят в своем воззрении, согласно возвещая о таинстве Его Домостроительства.

   4. Ангелы спрашивают Марию, говоря: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Ибо самые священные разговоры, производящие в нас слезы любви, осушают эти же самые слезы, когда обещают нам видение нашего Искупителя. Но по истории надо заметить, что женщина не говорит: «Унесли тело Господа моего», но: унесли Господа моего. Ибо употребление священного языка таково, что он обозначает иногда часть вместо целого, а иногда – целое вместо части. Ибо вместо части обозначает целое, когда написано о сынах Иакова: всех душ дома Иаков лева, перешедших [с Иаковом] в Египет, семьдесят пять (Быт. 46, 27). Потому что не без тел пришли души в Египет, но одной душой обозначается целый человек, потому что частью выражается целое. И во гробе лежало одно только тело Господа, а Мария отыскивала не тело Господа, но украденного Господа, то есть целым обозначается часть. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Надо заметить, что Мария, которая еще сомневалась в воскресении Господа, обратилась назад, чтобы видеть Господа, именно потому, что через то же самое сомнение она как бы спиной стояла к лицу Господа, не веруя, что Он воскрес. Но поскольку она любила и сомневалась, то видела и не узнала; как любовь указывала ей на Него, так сомнение скрывало [Его]. Неведение ее еще выражается присовокуплением: но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Ее спрашивают о скорби для того, чтобы усилить желание, потому что когда она наименовала Того, Кого отыскивала, тогда в любви ее воспламенился сильнейший жар. Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Может быть, эта женщина, которая сочла Иисуса за садовника, ошиблась, не ошибаясь. Не был ли для нее в духовном смысле садовником Тот, Кто в сердце ее насадил зеленеющие семена добродетелей любви к Нему?

   5. Но что это значит, что при виде Того, Кого сочла она за садовника, она не сказала Ему даже о Том, Кого отыскивала, говоря: господин! если ты вынес Его! Ибо она как бы уже сказала с усердием о Том, о Ком плакала, то теперь говорит о Том, Кого не наименовала. Но сила любви обыкновенно производит в душе то, что она думает, будто всякий знает того, о ком сама она всегда помышляет. Посему-то и эта женщина не называет Того, Кого отыскивает, и, однако же, говорит: если ты вынес Его, потому что думает, что другому известен Тот, от желания Которого сама она так постоянно плачет. Иисус говорит ей: Мария! После того как Он назвал ее общим именем по полу и не был узнан, Он называет ее по имени. Ясно Он как бы так говорит: «Узнай Того, Кто тебя знает». И совершенному мужу говорится: Я знаю тебя по имени (Исх. 33, 12) [58 - По Вульгате.], потому что человек есть общее наименование всех нас, а Моисей – собственное, которому справедливо говорится, что он познается по имени; и ясно Господь говорит как бы так: «Я знаю тебя не вообще, как прочих, но конкретно». Итак, поскольку Мария называется по имени, то взаимно узнает Виновника и тотчас называет Его Раввуни, то есть Учитель, потому что Он был и Тот, Кого искала вовне, и Тот, Кто внутренне научал ее, чтобы она искала. Но евангелист уже не присовокупляет, что сделала эта женщина, но догадка делается из того, что она услышала. Ей говорится: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Ибо в этих словах показывается, что Мария хотела коснуться ног Того, Кого узнала. Но Учитель говорит ей: не прикасайся ко Мне. Это не потому, чтобы Господь после воскресения отверг прикосновение женщин, когда о двух, пришедших ко гробу Его, написано: и они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему (Мф. 28, 9).

   6. Но почему она не должна прикасаться, присовокупляется и причина, когда далее говорится: ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Ибо Иисус в сердце нашем восходит к Отцу тогда, когда признается равным Отцу. Ибо кто не верует, что Он равен Отцу, в сердце того Господь еще не восходит к Отцу. Следовательно, истинно касается Иисуса тот, кто верует, что Он совечен Отцу. Ибо в сердце Павла Иисус восходит уже к Отцу, когда тот же Павел говорит: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу (Флп. 2, 6). Поэтому прикоснулся к нашему Искупителю рукой веры Иоанн, который говорит: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть (Ин. 1, 1–2). Итак, прикасается к Господу тот, кто верует, что Он, по вечности существа, равен Отцу. Но, может быть, у кого-либо готов тайный вопрос: каким образом Сын может быть равным Отцу? В этом деле, чего естество человеческое не в состоянии понять от удивления, ему остается знать, что для него это достоверно по другому удивлению. Ибо оно имеет, что себе отвечать на это вкратце. Ибо известно, что Он есть Тот, Кто сотворил Матерь, в девственном чреве Которой был творим по человечеству. Итак, что удивительного, если равен Отцу Тот, Кто прежде Матери? И по свидетельству Павла мы знаем, что Христос есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24). Следовательно, кто признает Сына меньшим, тот, в частности, отнимает у Отца, Коего Премудрость признает неравною Ему. Ибо какой могущественный человек равнодушно перенес бы, если бы ему кто-нибудь сказал: «Хотя ты и велик, но, несмотря на это, мудрость твоя меньше тебя?» И Сам Господь говорит: Я и Отец – одно (Ин. 10, 30). И опять говорит: Отец Мой более Меня (Ин. 14, 28). Еще написано о Нем, что и был в повиновении у них (Иосифу и Приснодеве Марии) (Лк. 2, 51). Итак, что дивного, если Он утверждает, что Он меньше Отца на небе по Своему человечеству, по которому на земле был в повиновении даже у Своих родителей? [59 - Иосифу, мнимому отцу, и Приснодеве Марии.] По этому человечеству Он ныне говорит Марии: иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Говоря Моему и вашему, почему Он не говорит вообще – «нашему»? Но говоря раздельно, Он показывает, что одного и того же Отца и Бога Он имеет отлично от нас. «Восхожу к Отцу Моему, то есть по естеству; и Отцу вашему, по благодати. К Богу Моему, потому что Я снизшел; к Богу вашему, потому что вы восходите. Поскольку же и Я человек, то Он Бог для Меня; поскольку вы освобождены от заблуждения, то Он Бог для вас. Итак, для Меня Он есть Отец и Бог отличным образом, потому что Кого Он прежде веков родил Богом, Того на конец веков сотворил во Мне человеком». Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей. Вот виновность рода человеческого прекращается там, откуда произошла. Поскольку в раю жена мужу поднесла смерть (Быт. 3, 6, 19), то от гроба жена мужам возвещает жизнь, и о словах Жизнодателя своего рассказывает та, которая рассказывала о словах смертоносного змия. Господь не словами, но делами как бы так говорит роду человеческому: «Приимите чашу жизни от той самой руки, которая поднесла вам чашу смерти».

   7. Это мы кратко сказали об объяснении евангельского чтения при содействии Того же Господа, о Котором беседуем; теперь размыслим и о славе воскресения Его, и о внутреннем благочестии. Ибо скоро благоволил Он восстать от смерти, дабы душа наша долго не оставалась в смерти неверия. Поэтому и через Псалмопевца хорошо говорится: Из потока на пути будет пить, и потому вознесет главу (Пс. 109, 7). Потому что в роде человеческом с самого начала мира протекал поток смерти, но от этого потока Господь на пути пьет, потому что на переходе вкусил смерть. И, следовательно, вознес главу, потому что воскресением Он возвысил выше Ангелов то, что смертью положил во гроб, и навеки поразил древнего врага оттоле, отколе временно попустил свирепствовать против Него рукам притеснителей. Это Господь ясно показывает Иову, говоря: Можешь ли ты удою вытащить левиафана? (Иов. 40, 20).

   8. Ибо через змия (левиафана), который называется дополнением их [притеснителей], обозначается тот кит – пожиратель рода человеческого. Он, обещав человеку сообщить Божественность, уничтожил бессмертие. Он и вину преступления, которую поднес первому человеку, увеличивает скверным убеждением последующих ему и собирает для них наказания непрестанные. На удочке же пища [приманки] показывается, а острие [крючка] скрывается. Поэтому Всемогущий Отец начал дело удочкой, потому что послал на смерть Единородного Своего Сына, в Котором и плоть могла бы казаться страдательной, и нестрадательное Божество не могло бы быть видимым. И когда тот змий руками гонителей сожрал в нем пищу плоти, тогда острие Божества насквозь пронзило его самого. Прежде этого он по чудесам признавал Его Богом, но от познания своего впал в сомнение, когда увидел Его страдательным. Итак, как бы удочка держалась в пасти поглощающего, когда была открыта в Нем (Спасителе) пища плоти, которую пожиратель желал бы, а Божество Страждущего, которое убило бы, до времени было бы сокрыто. Удочкой воплощения Его пойман [змий, или диавол], потому что когда пожелал пищи плоти, тогда был пронзен острием Божества. Потому что там было и человечество, которое привлекало бы пожирателя; там было и Божество, которое насквозь пронизывало бы [его]; там была открытая слабость, которая приманивала бы [его]; там была и сокровенная сила, которая пронзала бы пасть пожирателя. Итак, он пойман удицею, потому что погиб от того, что сожрал. Он потерял и тех смертных, которых держал по праву, за то, что решился Того бессмертного, над Которым не имел права, умертвить смертью.

   9. Посему-то живет и эта самая Мария, о которой мы говорим, потому что за род человеческий подвергся смерти Тот, Кто ничем не был должен смерти. Поэтому-то и мы каждодневно после виновности возвращаемся к жизни, потому что к нашей виновности Создатель снисшел без вины. Вот уже древний враг потерял те добычи, которые нахватал от рода человеческого, потерял победу своего соблазна. Ежедневно грешники возвращаются к жизни, ежедневно вырываются из пасти его рукой Искупителя. Поэтому хорошо еще говорится блаженному Иову гласом Господним: вденешь ли кольцо в ноздри его? (Иов. 40, 21). Где надевается кольцо, там оно, обхватывая, стягивает. Итак, что обозначается кольцом, как не обнимающее нас милосердие Божие? Оно проходит через челюсти того левиафана, когда после содеянных преступлений указывает нам еще врачевство покаяния. Кольцо продевает Господь в челюсть левиафана, потому что Он неизреченным милосердием могущества Своего стоит против злобы древнего врага так, что сей выпускает иногда даже тех, которых уже решительно пленил. И как из пасти его выпадают те, которые после содеянных преступлений возвращаются к невинности. Ибо кто, однажды схваченный пастью его, мог вырваться из челюстей его, если бы сии не были продырявлены? Не в пасти ли держал он Петра, когда сей отрекся (Мф. 26, 6)? Не в пасти ли он держал Давида, когда сей погружался в столь великую бездну любодеяния (2 Цар. 12, 4)? Но когда тот и другой возвратились к жизни через покаяние, тогда тот самый левиафан выпустил их некоторым образом как бы через дыру челюсти своей. И так, через дыру челюсти его, выхвачены из пасти его те, которые после содеяния такого нечестия обратились к покаянию. Кто же из людей может избежать пасти вышеупомянутого левиафана так, чтобы не учинить ничего непозволенного? Но отсюда мы познаем, сколько мы одолжены Искупителю рода человеческого, Который не только запретил нам попадаться в пасть левиафана, но и дозволил еще высвобождаться даже из пасти его. Он не отнял у грешника надежды, потому что для открытия пути к выходу продырявил челюсть его (левиафана), дабы по крайней мере после угрызения бежал тот, кто по неосторожности не хотел предостеречь себя от угрызения. Итак, повсюду встречается нам вышнее врачевание, потому что Он (Искупитель) и заповеди дал человеку, чтобы сей не грешил, и согрешающему дал врачевство, чтобы он не отчаивался. Поэтому чрезвычайно надо остерегаться, дабы кто-либо через услаждение грехом не попал в пасть того левиафана; и, однако же, если бы и попал, не отчаивался, потому что если он искренно оплачет грех, то еще имеет дыру в челюсти его (левиафана), через которую может высвободиться.

   10. Свидетельницей Божественного милосердия служит эта самая Мария, о которой мы говорим, о которой фарисей, когда хотел было остановить источник благочестия, говорил: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница (Лк. 7, 39). Но она слезами омыла пятна сердечные и телесные, прикоснулась к стопам Искупителя Своего та, которая оставила свои пути неправые. Она сидела при ногах Иисуса и слушала слово из уст Его. Живому была предана, умершего отыскивала. Она нашла живым Того, Кого отыскивала мертвым. И такое обрела у Него место благодати, что возвестила о Нем даже самим апостолам, то есть проповедникам Его. Итак, братия, что мы должны видеть в этом событии, если не беспримерное милосердие нашего Создателя, Который для примера покаяния, как в знамение для нас, поставил тех, которых после падения Он расположил жить через покаяние? Ибо я сужу о Петре, рассуждаю о разбойнике, смотрю на Закхея, взираю на Марию – и ничего другого в них не вижу, как примеры надежды и покаяния, представленные пред глазами нашими. Ибо если кто-либо пал в вере, тот пусть взирает на Петра, который горько плакал о том, что по страху отрекся (Мф. 26, 75) [60 - И выйдя вон, плакал горько (Мф. 26, 75).]. Другой в злобе жестокости разгорячился против ближнего своего – этот пусть взирает на разбойника, который уже в самый момент смерти покаянием пришел к наградам жизни (Лк. 23, 43). Третий, по чрезмерной жадности, похитил чужое – пусть он взирает на Закхея, который вчетверо возвратил тому, у кого что-либо отнял (Лк. 19, 8). Иной, воспламененный огнем похоти, потерял чистоту плоти; пусть он взирает на Марию, которая плотскую любовь попалила в себе огнем любви Божественной. Вот Всемогущий Бог повсюду представляет очам нашим тех, которым мы подражать должны, повсюду являет примеры Своего милосердия. Итак, пороки, хотя бы испытанные, уже не должны нравиться. Всемогущий Бог охотно забывает то, что мы были вредны, готов покаяние наше вменить нам в невинность. Оскверненные, после вод спасения возродимся слезами. Итак, по гласу первоверховного Пастыря, как новорожденные младенцы, возлюбите молоко (1 Пет. 2, 2).
   Возвратитесь, малые дети, на лоно матери вашей, Вечной Премудрости; сосите обильные сосцы Божественного благочестия, оплакивайте прошедшее, избегайте угрожающего будущего. Наш Искупитель минутные наши слезы осушит вечною радостью; Он живет и царствует с Богом Отцом в единении Духа Святого, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXVI,
говоренная к народу в храме блаженного Иоанна, именуемом Константиновым, в неделю о Фоме. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 19–31

   В то время, в тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся. Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие. Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его.

   1. Первый вопрос при этом евангельском чтении в уме есть следующий: каким образом тело Господне по воскресении было телом истинным, когда оно могло входить к ученикам через запертые двери? Но нам надо знать, что Божественное действие не дивно, если оно бывает понимаемо разумом, и та вера не имеет заслуги, для которой разум человеческий представляет опыт. Но эти самые дела нашего Искупителя, которые сами по себе никак не могут быть поняты, должны быть объясняемы по другому действию Его, так, чтобы дивным делам доставляли достоверность дела еще более дивные. Ибо к ученикам через запертые двери взошло то тело Господне, которое на взоры человеческие через рождение свое вышло именно через запертые ложесна [61 - Ложесна – материнская утроба, зачинающая и рождающая.] Девы. Итак, что удивительного, если после воскресения вошел через запертые двери Тот, Кто будет жить уже вечно, когда Он, выходя на смерть, вышел, не отверзши ложесн Девы? Но поскольку в том теле, которое могло быть видимым, вера видевших сомневалась, то Он (Спаситель) тотчас показал им руки и бок: представил осязаемой ту плоть, которую ввел через запертые двери. В этом деле Он показал два чуда, и, по человеческому разуму, совершенно противоположные одно другому, когда после воскресения Своего показал тело Свое и невредимым, и, однако же, осязаемым. Ибо необходимо, чтобы и повреждаемо было то, что осязаемо, и не может быть осязаемым то, что невредимо. Но дивным и непостижимым образом Искупитель наш после воскресения явил тело и невредимым, и осязаемым для того, чтобы, показывая оное невредимым, приглашать к награде, а представляя осязаемым, утверждать в вере. Итак, Он явил Себя и невредимым, и осязаемым для того, чтобы показать, что после воскресения тело Его было хотя того же естества, но другой славы.

   2. Он (Спаситель) сказал им: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. То есть как послал Меня Отец – Бог – Бога, и Я посылаю вас, Человек – человеков. Сына послал Отец, Который предопределил воплотиться Ему для искупления рода человеческого. Следовательно, благоволил, чтобы Он шел в мир на страдание; но, несмотря на то, Он любил Сына, послав Его на страдания. И Господь посылает избранных учеников Своих не на радости, как и Сам послан в мир, но на страдания. Итак, поскольку и Сын, любимый Отцом, посылается на страдание, то и учеников хотя и любит Господь, но, несмотря на то, посылает их в мир на страдания. Поэтому говорится: как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. То есть «посылая вас на соблазны гонителей, Я люблю вас той любовью, Которой возлюбил Отец Меня, Которому предопределил идти в мир для перенесения страданий».
   Впрочем, в выражении «быть посланным» может быть разумеваемо даже Божество по естеству. Ибо говорится, что Сын посылается от Отца точно так же, как и рождается от Отца. Ибо Сын уверяет, что Он посылает даже Духа Святого, Который, будучи равен Отцу и Сыну, однако же не воплощался, говоря: Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца (Ин. 15, 26). Поэтому если бы выражение «быть посланным» должно было разуметь только так, что Он воплотился, то, без всякого сомнения, никак нельзя было бы сказать, что посылается Дух Святой, Который не воплощался. Но послание Его есть самое исхождение, которым Он исходит от Отца. Следовательно, как Дух именуется «посылаемым», потому что исходит, так и Сын прилично именуется «посылаемым», потому что рождается.

   3. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. У нас рождается вопрос: что значит, что Господь наш и находясь на земле единожды даровал Духа Святого, и единожды – присутствуя на небе? Ибо дарованный Дух Святой очевидно описывается являющимся не в другом месте, как в Деяниях (Деян. 2); если Он теперь не приемлется через дуновение, то и после, снисходя с неба, не является в различных языках. Итак, почему Он прежде даруется ученикам на земле, а после посылается с неба, как не потому, что две заповеди любви, именно: любовь к Богу и любовь к ближнему?
   На земле даруется Дух для того, чтобы любили ближнего; а с неба ниспосылается Дух для того, чтобы любили Бога. Следовательно, как одна любовь, а две заповеди, так и един Дух, а два дара. Первый от Господа, пребывающего на земле, последний – с неба, потому что в любви к ближнему скрывается учение, как должно достигать любви к Богу. Поэтому тот же Иоанн говорит: не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20). Хотя и прежде Тот же Дух присутствовал в сердцах учеников, настраивая их к вере, но, несмотря на то, явным образом дарован не иначе, как после воскресения. Поэтому и написано: ибо еще не было [на них] Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен (Ин. 7, 39). Поэтому и через Моисея говорится: сосали мед из камня и елей из твердой скалы (Втор. 32, 13). Ибо по истории ничего такого не читается, если мы проследим и весь ход Ветхого Завета. Народ этот никогда не ел ни меда из скалы, ни елея. Но поскольку, по слову Павла, камень же был Христос (1 Кор. 10, 4), то сосали мед из камня те, которые видели дела и чудеса того же нашего Искупителя. А елей из твердой скалы сосали, потому что заслужили помазание через излияние Святого Духа после воскресения Его. Итак, не твердый камень сообщал как бы мед, когда еще смертный Господь показывал ученикам сладость чудес Своих. Но твердый камень источил елей, потому что после воскресения Своего [Господь], сделавшись нестрадаемым, сообщил дар святого помазания через дуновение Духа.

   4. Об этом елее через пророка говорится: сгниет иго от лица елея (Исх. 10, 27) [62 - По Вульгате.]. Потому что мы содержались под игом владычества диавольского, но помазаны елеем Духа Святого. И поскольку нас помазала благодать свободы, то и согнило то иго владычества диавольского, по свидетельству Павла, который говорит: где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17). Но надо знать, что те, которые прежде имели Духа Святого, для того, чтобы и сами жили невинно, и для других были полезны проповедью, открыто получили Его после воскресения Господня для того, чтобы могли быть полезными не для немногих, а для многих. По этому и при этом самом даровании Духа говорится: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся. Можно видеть, что эти ученики призваны к таким тягостям смирения, к какой должны быть доведены великой славе. Вот они не только безопасны за самих себя, но и получают власть отпущения чужой виновности, делаются участниками во власти Верховного Судии, чтобы вместо Бога вязать грехи некоторым, а некоторым разрешать, так так надлежало быть возлюбленным от Бога тем, которые решились на такое смирение для Бога. Вот те, которые боятся праведного Судии – Бога, делаются судьями душ; и осуждают или оправдывают других те, которые боялись сами быть осужденными.

   5. Ныне их место в Церкви вполне занимают епископы. Власть вязать или разрешать получают те, которые получают степень правления. Велика честь, но велика и тяжесть этой чести. Потому что немилосердо, чтобы судьей жизни других был тот, кто не умеет управлять своей жизнью. А часто случается, что место Судии занимает тот, у кого жизнь не согласуется с местом. И часто делается, что он или осуждает не заслуживших осуждения, или разрешает других, будучи сам связан. Часто в разрешении и вязании подчиненных он следует движениям своей воли, а не достаточным причинам, отчего происходит то, что самой этой власти – вязать и решить – лишается тот, кто употребляет ее по своим прихотям, а не сообразуясь с нравами подчиненных. Поэтому справедливо через пророка говорится: умерщвляя души, которые не должны умереть, и оставляя жизнь душам, которые не должны жить (Иез. 13, 19). Потому что тот убивает не долженствующего умереть, кто осуждает праведного.
   И силится оживить не имеющего жизни тот, кто старается освободить виновного от наказания.

   6. Итак, надо рассматривать вины и тогда употреблять власть вязать и решить. Надо смотреть, какая вина предшествовала, или на то, какое после вины последовало покаяние, для того, чтобы мнение пастыря разрешало тех, которых Всемогущий Бог посещает благодатью сокрушения. Ибо разрешение внешнего судии бывает истинным тогда, когда согласуется с мыслью внутреннего Судии. Это хорошо выражает под образом то воскресение четверодневного мертвеца, которое именно показывает, что умершего прежде Господь вызвал и оживил, говоря: Лазарь! выйди вон (Ин. 11, 43); а после уже тот, кто вышел живым, разрешен учениками, как написано: И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет (Ин. 11, 45). Вот ученики живого уже разрешают того, кого Учитель воскресил из мертвых. Ибо если бы ученики разрешили Лазаря мертвого, то открыли бы более зловония, нежели силы. Из этого размышления должно видеть, что мы пастырской властью должны разрешать тех, о которых знаем, что их оживотворяет Виновник наш восставляющею благодатью. Это оживотворение, прежде действия оправдания, познается уже в самом исповедании греха. Посему и этому самому умершему Лазарю отнюдь не говорится: «оживи», но выйди вон. Потому что всякий грешник, когда скрывает виновность свою внутри совести, тогда скрывается внутрь, кроется в своих потаенных местах.
   Но мертвый выходит вон, когда грешник добровольно исповедует грехи свои. Итак, Лазарю говорится: выйди вон. Ясно как бы так говорилось каждому, умершему во грехе: «Для чего ты скрываешь виновность свою в совести? Выходи уже вон через исповедание ты, который через запирательство скрываешься внутри себя». Итак, выйди вон, мертвый, то есть грешник, исповедуй виновность свою.
   Но выходящего вон разрешают ученики, дабы пастыри Церкви отклоняли заслуженное наказание от того, кто не устыдился исповедать соделанное им. Это кратко я сказал о порядке разрешения для того, чтобы пастыри Церкви с великой разборчивостью старались или разрешать, или вязать. Но справедливо ли или несправедливо пастырь наложит запрещение, несмотря на это, мнение пастыря должно быть страшно для стада, дабы подчиненный, хотя бы, быть может, и несправедливо был связан, не заслуживал по другой вине самого мнения о своей связанности. Итак, пастырь должен страшиться как разрешать, так и вязать без разбора. А подчиненный пастырю должен страшиться быть связанным, хотя бы и несправедливо; не должен безрассудно порицать суд своего пастыря, дабы для него, хотя бы он и несправедливо был связан, в самой гордости безрассудного порицания не было той виновности, которой доселе не было. Но поскольку мы кратко сказали об этом через отступление, то возвратимся к порядку изъяснения.

   7. Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Он один отлучился от учеников, по возвращении услышал, что было, и отказался верить слышанному. Господь опять пришел и неверующему ученику, предложил бок для осязания, показал руки и, явив признаки ран Своих, исцелил рану его неверия. Что, возлюбленнейшие братия, в этом вы замечаете? Неужели вы думаете, будто это произошло случайно, что этого избранного ученика тогда не было, а по пришествии он услышал; услышав, усомнился; сомневаясь, осязал; осязав, уверовал?
   Нет, это произошло не случайно, но по Божественному распоряжению. Ибо Верховное Милосердие дивным образом соделало то, чтобы этот сомневающийся ученик, осязая раны плоти в своем Учителе, целил в нас раны неверия. Ибо для нас неверие Фомы было более полезно в вере, нежели вера учеников верующих, потому что когда он к вере возвращается через осязание, тогда наш ум, поставленный выше всякого сомнения, укрепляется в вере. Потому что Господь после воскресения Своего попустил ученику усомниться; впрочем, не оставил его в сомнении, так как прежде рождения Своего Он хотел, чтобы Мария имела жениха [63 - Иосифа Обручника. – Ред.], который, впрочем, не вступал в супружество с Ней. Ибо ученик, сомневающийся и осязающий, соделался свидетелем истинного воскресения так, как жених Матери был хранителем чистейшего Ее девства.

   8. Но он (ученик) осязал и воскликнул: Господь мой, и Бог мой. Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня. Если апостол Павел говорит: Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11, 1), то решительно ясно, что вера есть уверенность в тех вещах, которые не могут быть являемы. Ибо что является, то не имеет надобности в вере, но [имеет надобность] в познании. Следовательно, когда Фома видел, когда осязал, то почему говорится ему: ты поверил, потому что увидел Меня? Но он одно увидел, а в другое уверовал. Потому что Божество не может быть видимо смертным человеком. Итак, он видел человека, а исповедал Бога, говоря: Господь мой и Бог мой. Итак, через видение уверовал тот, кто, размышляя об истинном человеке, воскликнул, что Он есть Бог, Которого невозможно видеть.

   9. Весьма радостно то, что следует далее: блаженны не видевшие и веровавшие. В этой мысли, в частности, обозначены именно мы, которые искренно веруем в Того, Кого не видели во плоти. Обозначены мы, но не иначе, как если мы свою веру сопровождаем делами. Ибо истинно верует тот, кто на деле выражает то, чему верует. Напротив того, о тех, которые содержат веру только по имени, Павел говорит: Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и не способны ни к какому доброму делу (Тит. 1, 16). Поэтому Иаков говорит: вера без дел мертва (Иак. 2, 26). Поэтому к блаженному Иову Господь о древнем враге рода человеческого говорит: если будет наводнение, не ощутит, уповает, что войдет Иордан во уста его (Иов. 40, 18). Ибо кто обозначен через наводнение, если не поток рода человеческого? Потому что род человеческий от начала до конца именно разливается и как бы море воды из жидкости плоти пробегает до назначенного предела. Что обозначается через Иордан, если не форма крещеных? Так как в реке Иордане благоволил креститься Сам Виновник нашего искупления, то справедливо именем Иордана выражается множество тех, которые погружаются в таинство Крещения. Следовательно, древний враг поглотил поток рода человеческого, потому что от начала мира до пришествия Христова, исключая едва не многих избранных, привлек род человеческий в утробу своей злобы, о чем справедливо говорится: если будет наводнение, не ощутит, потому что не почитает за важное, если похищает неверующих. Но весьма важно то, что присовокупляется: уповает, что войдет Иордан во уста его, потому что после того, как он похитил всех неверных от начала мира, решил наперед, что он может еще принять верующих. Ибо он устами гибельного соблазна ежедневно пожирает тех, в которых нечестивая жизнь не согласуется с исповеданием веры.

   10. Итак, возлюбленнейшие братия, этого с полным вниманием страшитесь, об этом основательно с собой размышляйте. Вот мы совершаем пасхальные торжества, но нам надо жить так, чтобы заслужить принятия на Вечные Праздники. Все, что временно со славой совершается на праздниках, проходит. Старайтесь, участвующие в этих торжествах, о том, дабы не быть вам отлученными от Вечного Торжества. Что за польза быть участником в праздниках человеческих, если случится быть отлученным от Праздников Ангельских? Нынешнее торжество есть тень Будущего Торжества. Мы каждогодно совершаем настоящее для того, чтобы сподобиться перейти к тому, которое не годичное, но непрерываемое. Когда в установленное время совершается настоящее, тогда возобновляется наше памятование о желаемом будущем. Итак, учащением радости временной душа возгорается и воспламеняется к радостям вечным, чтобы в Отечестве насладиться истинной радостью за то, что на пути размышляет о тени радости. Итак, братия, устройте жизнь вашу и нравы. Предусматривайте, сколь строгим явится на Суд Тот, Кто кротким восстал от смерти. Без сомнения, в день страшного испытания Он явится с Ангелами, Архангелами, Престолами, Господствами, Началами и Властями при горении неба и земли, при содрогании всех стихий от страха послушания своего. Итак, представляйте пред [своими] глазами сего столь страшного Судию: бойтесь Его грядущего, дабы не со страхом, а с безопасностью видеть Его, когда приидет. Итак, Он должен быть страшен, дабы не страшиться. Страх Его должен располагать нас к доброй деятельности, боязнь Его должна удерживать жизнь нашу от нечестия. Поверьте мне, братия, что тем безопаснее мы будем тогда в Его присутствии, чем более ныне боимся быть обличенными в виновности.

   11. Нет сомнения, что если бы кто из вас, имея дело со своим противником, завтра должен был бы защищать оное на моем суде [64 - Св. Григорий намекает на функции епископского церковного суда для разрешения споров между членами Церкви. – Ред.], то, быть может, целую ночь провел бы без сна, основательно и с напряженным умом обдумывая, что ему можно было бы говорить, что отвечать на возражения, чтобы не слишком опасаться найти меня жестоким, чтобы не бояться, что он окажется предо мной виновным. И кто я? Или что я? Спустя немного времени будущий после человека червь, а после червя – прах. Итак, если с таким опасением боятся суда праха, то надо подумать, с каким вниманием, с каким страхом должно ожидать суда такого Величия.

   12. Но поскольку есть некоторые, которые сомневаются в воскресении тела, и этому [воскресению] мы вернее научим тогда, когда предупредим даже сокровенные вопросы сердец ваших, то нам надо немногое сказать о самой вере в воскресение. Ибо многие сомневаются в воскресении – каковыми и мы некогда были, – потому что когда видят, что через гробы плоть превращается в гнилость, а кости – в прах, тогда не надеются, чтобы плоть и кости были восстановлены из праха, и, рассуждая сами с собой, говорят как бы так: «Когда воспроизводится человек из праха? Когда бывает то, чтобы пепел одушевлялся?» Мы кратко им отвечаем, что для Бога менее важно восстановление того, что было, нежели сотворение того, чего не было. И что удивительного, если из праха воскрешает человека Тот, Кто все вместе сотворил из ничего?
   Ибо удивительнее создать небо и землю из ничего, нежели возвратить человека из земли. Но обращают внимание на пепел и отчаиваются, чтобы он мог опять соделаться телом, и как бы желают по разуму ограничить силу Божественного действия. Это они говорят в своих помышлениях именно потому, что ежедневные Божественные чудеса от непрерываемости потеряли для них цену. Ибо вот в одном зерне малейшего семени скрывается вся будущая огромность дерева. Ибо представим пред глазами дивную величину какого-либо дерева; размыслим, откуда оно получило начало, достигнув через возрастание до такой огромности. Без всякого сомнения, мы находим начало его в малейшем семени. Теперь обсудим, где скрывается в этом малом зерне семени прочность дерева, жесткость коры, множество запаха и благовония, обилие плодов, зелень листьев. Ибо осязаемое зерно семени не крепко, откуда же произошла крепость дерева? Оно не жестко – откуда же явилась жесткость коры? Оно не пахуче – откуда же пахучесть в плодах? Оно не показывает в себе ничего зеленого – откуда же вышла зелень листьев? Для обоняния оно ничем не пахнет – откуда же происходит пахучесть в плодах?
   Итак, все вместе скрывается в семени, что, впрочем, не вместе выходит из семени. Потому что из семени производится корень, из корня вырастает куст, от куста произрастает плод, в плоде опять производится семя. Итак, прибавим, что и семя скрывается в семени. После сего что удивительного, если кости, нервы, плоть и волосы возвратит из праха Тот, Кто в большой громаде дерева ежедневно восстановляет из малого семени дерево, плоды, листья? Итак, когда ум, сомневающийся в возможности воскресения, требует доказательства, тогда ему взаимно должны быть предлагаемы вопросы о тех вещах, которые и непрестанно бывают, и, однако же, никак не могут быть постигнуты разумом для того, чтобы он, не имея силы постигнуть через видение вещи того, что видит, веровал, по обетованию Божественного могущества, тому, о чем слышит. Итак, возлюбленнейшие братия, размышляйте сами с собой о тех обетованиях, которые непреложны; а те, которые со временем проходят, презирайте как бы уже оставленные позади. Поспешайте с полным вниманием к славе того воскресения, которое на Себе показала Истина. Бегайте земных пожеланий, которые отлучают от Создателя, потому что тем выше вы возноситесь к созерцанию Всемогущего Бога, чем исключительнее любите Посредника между Богом и человеками (1 Тим. 2, 5). Он живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXVII,
говоренная к народу в церкви святого мученика Панкратия в день мученичества его. Чтение Святого Евангелия Ин. 15, 12–16

   В то время сказал Иисус ученикам Своим: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам.

   1. Если все священные изречения полны заповедей Господних, то что значит, что о любви, как особенной заповеди, Господь говорит: сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, если не то, что всякая заповедь зависит от одной только любви и все заповеди составляют одну, потому что все заповедываемое основывается на одной только любви? Ибо как многие древесные ветви происходят от одного корня, так многие добродетели рождаются от одной любви. И ветвь доброго дела не имеет никакой зелени, если не пребывает на корне любви. По этому и много заповедей Господних, и одна; много – по разнообразию дел, одна – по корню любви. А как эта любовь должна быть содержима, внушает Сам Тот, Кто во многих мыслях Писания Своего повелевает любить и друзей – как Его, и врагов – ради Него. Ибо истинную любовь имеет тот, кто и друга любит в Боге, и врага любит ради Бога. Ибо есть некоторые, которые любят ближних, но по свойству родства и плоти, которым, впрочем, в этой любви священные изречения не противоречат. Но иное значит, что охотно исполняется по природе, а иное, что одолжается повиновению заповедям Господним из любви. Именно те и любят ближнего и, несмотря на то, не достигают высших наград за любовь, потому что любовь свою тратят не по духу, а по плоти.
   Поэтому когда Господь сказал: сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, тогда тотчас присовокупил: как Я возлюбил вас. Ясно Он сказал как бы так: «Вы любите для того, для чего Я возлюбил вас».

   2. В этом деле, возлюбленнейшие братия, тщательно надо всматриваться, что древний враг, располагая душу нашу к любви вещей временных, с противоположной стороны возбуждает против нас слабейшего ближнего, который замышляет унести то самое, что мы любим. Не о том старается древний враг, это устрояющий, чтобы уничтожить земное, но о том, чтобы убить любовь в нас. Ибо вдруг мы воспламеняемся ненавистью; и желая быть непобедимыми внешне, внутри страшно мучаемся; а защищая малое внешне, мы весьма многое теряем внутри, потому что, любя вещь временную, мы лишаемся истинной любви. Потому что всякий, уничтожающий нашу собственность, есть враг. Но если мы начинаем питать ненависть к врагу, то теряем внутреннее. Итак, когда мы совне терпим что-либо от ближнего, тогда должны бодрствовать против сокровенного хищника внутреннего, который никогда удобнее не побеждается, как тогда, когда мы любим внешнего похитителя. Потому что одно и главное испытание любви, если мы любим даже того, кто делает противное нам. Поэтому-то Сама Истина и претерпевает крестную казнь, и, несмотря на то, выражает любовь к самым Своим преследователям, говоря: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Итак, что удивительного, если ученики в настоящей жизни любят врагов, когда Учитель их любит врагов даже тогда, когда подвергается от них убийству? Верх этой любви Он выражает, присовокупляя: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Господь пришел умереть даже за врагов, и, несмотря на то, Он говорил, что положит душу Свою за друзей, чтобы явно показать нам, что когда мы можем по любви сделать пользу врагам, тогда друзья наши даже те самые, которые преследуют нас.

   3. Но вот нас никто не преследует даже до смерти. Следовательно, чем мы можем доказать, что любим врагов? Но и в мире Святой Церкви должно быть нечто такое, из чего ясно должно быть видно, можем ли мы во время гонения умереть по любви. Иоанн ясно говорит: а кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия? (1 Ин. 3, 17). Поэтому и Иоанн Креститель говорит: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11). Итак, кто во время спокойствия не дает ради Бога своей одежды, тот во время гонения отдаст ли свою душу? Следовательно, для того, чтобы сила любви была непобедима в гонении, она должна быть питаема милосердием во время спокойствия, поскольку должна научиться отдавать Всемогущему Богу сперва свою собственность, а после – самого себя.

   4. Далее следует: вы друзья мои. О, сколь велико милосердие нашего Создателя! Мы недостойны быть слугами, а называемся друзьями. Сколь велико достоинство людей быть друзьями Божиими! Но вы слышали о славе достоинства; слушайте же и о трудности подвига. Если исполняете то, что Я заповедую вам. «Вы Мои друзья, если исполняете то, что Я заповедаю вам». Ясно Он говорит как бы так: «Если вы радуетесь высшей славе, то подумайте, какими подвигами достигают этой славы». Когда сыны Зеведеевы, при посредстве матери, просили, чтобы одному сидеть по правую сторону Бога, а другому по левую, то известно, что они услышали: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я буду пить? (Мф. 20, 22). Они просили о месте высоты; Истина посылает их на путь, которым они должны достигать этой высоты. Говорится как бы так: «Для вас уже лестно место высоты, но прежде должен занять вас путь подвига. Величия достигают через чашу. Если душа ваша желает того, что услаждает, то прежде пейте то, что огорчает». Так, так – через горькую чашу исповедания – достигают радости спасения. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Что это все, что Он слышал от Отца Своего, что благоволил сказать рабам Своим, чтобы их соделать друзьями Своими, как не радости внутренней любви, как не те торжества Вышнего Отечества, которые Он ежедневно дуновением любви Своей напечатлевает в душах наших? Ибо когда мы любим слышанное небесное, тогда уже знаем любимое, потому что самая любовь есть знание. Итак, Он все сказал тем, которые, оставив земные пожелания, пламенели высшею любовью. Но на этих друзей Божиих взирал пророк, когда говорил: мне же зело честна быша друзи Твои, Боже (Пс. 138, 17). Ибо друг называется как бы стражем души. Итак, поскольку Псалмопевец прозрел, что избранные Божии, отделившись от любви мира сего, сохранят в небесных повелениях волю Божию, то удивился, говоря: мне же зело честна быша друзи Твои, Боже. Вот избранные Божии плоть укрощают, дух укрепляют, над демонами владычествуют, добродетелями блистают, нынешнее презирают, о Вечном Отечестве словом и делами проповедуют; даже умирая, любят оное и достигают его через мучения. Их можно убить, но нельзя склонить. Итак, зело утвердишаяся владычествия их. В этом самом страдании, в котором они умерли плотью, вы видите, какова была высота их духа. Откуда она, если не оттуда, зело утвердишаяся владычествия их? Но, быть может, так великих мало? Он присовокупляет: изочту их и паче песка умножатся (Пс. 138, 18). Обозрите, братия, целый мир: он наполнен мучениками. Почти нет уже столько нас, которые должны видеть, сколько имеем свидетелей истины. Итак, у Бога сочтены те, которые для нас умножились паче песка, потому что мы постигнуть не можем, сколько их.

   5. Но тот, кто достиг этого достоинства, чтобы называться другом Божиим, должен взирать на себя, каков он есть, а на дары, которые получает, выше себя. Ничего не должно приписывать своим заслугам, дабы не впасть во вражду. Поэтому и присовокупляется: не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод: «Я приставил к благодати, Я насадил, чтобы вы шли добровольно, приносили плод деятельностью. Ибо чтобы вы шли, Я сказал, добровольно, потому что хотеть что-либо делать значит уже идти мыслью». А какой плод должны они принести, присовокупляется: и плод ваш пребудет. Все, над чем мы трудимся для нынешнего века, едва достаточно до смерти. Ибо приходящая смерть срезает плод труда нашего. Но что делается для вечной жизни, то сохраняется и после смерти и начинает являться тогда, когда начинает скрываться плод плотских трудов. Итак, то воздаяние начинается там, где это кончается. Следовательно, кто уже познал Вечное, в душе того должны терять цену плоды временные. Будем приносить такие плоды, которые пребывали бы, будем приносить такие плоды, которые сами получали бы начало от смерти, когда смерть все должна уничтожить. Ибо о том, что от смерти должен начинаться плод Божий, свидетельствует пророк, который говорит: егда даст возлюбленным Своим сон (Пс. 126, 2–3). Всякий, засыпающий сном смертным, теряет наследство; но когда [Господь] дает избранным Своим сон, тогда это есть достояние Господне, потому что избранные Божии, после того как достигнут смерти, найдут наследство.

   6. Далее следует: чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он даст вам. Опять в другом месте: Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое (Ин. 16, 23–24). Если Отец дает нам все, чего мы просим во имя Сына, то что значит, что Павел прежде просил Господа и не удостоился услышания, но ему было сказано: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9)?
   Неужели этот столь славный проповедник не просил во имя Сына? Почему же он не получил того, о чем просил? Каким же образом истинно то, что чего мы будем просить у Отца во имя Сына, то Отец дает нам, если апостол во имя Сына просил об удалении от него ангела сатаны и, однако же, не получил того, о чем просил? Но поскольку имя Сына – Иисус, а Иисус называется Спасителем, или даже Спасительным, то во имя Спасителя просит тот, кто просит чего-либо, относящегося к истинному спасению. Но если просят того, что не относится к спасению, то просят Отца не во имя Иисуса. Поэтому и тем же самым апостолам, доселе еще слабым, Господь говорит: доныне вы ничего не просили во имя Мое (Ин. 16, 24). Ясно сказано было как бы так: «Вы не просили во имя Спасителя, потому что еще не умеете искать вечного спасения». Поэтому и Павел не был услышан; ибо если бы он освободился от искушения, то для него это не было бы полезно для спасения (2 Кор. 12, 9).

   7. Вот мы, возлюбленнейшие братия, видим, сколь много вас собралось на торжество мученика; вы преклоняете колена, ударяете в грудь, испускаете вздохи молитвы и исповедания, орошаете лица слезами. Но обсудите, прошу, свои прошения, посмотрите, во имя ли Иисуса вы молитесь, то есть просите ли радостей вечной жизни? Ибо в доме Иисуса вы ищете не Иисуса, если в храме вечности неблаговременно молитесь о временном. Вот один на молитве просит жены, другой желает деревни, третий требует одежды, четвертый молится о даровании ему пропитания. И хотя надо просить Всемогущего Бога и об этих [предметах], если их нет, но мы должны постоянно помнить, что заповедал нам Тот же Искупитель: ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Итак, нет греха просить у Иисуса и этих предметов, если, впрочем, они будут просимы не в излишестве. Но еще – что важнее – иной просит смерти врагу и кого не может преследовать мечом, того преследует молитвой. И хотя тот, кому зложелательствуют, еще жив, однако же тот, кто зложелательствует, становится уже виновным в смерти его. Бог повелевает, чтобы любили врага (Мф. 5, 44) [65 - …Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44).], и, несмотря на то, просят Бога, чтобы Он убил врага. Итак, кто молится таким образом, тот самыми своими молитвами сражается против Создателя. Поэтому и об Иуде говорится: и молитва его да будет в грех (Пс. 108, 7). Потому что молитва обращается в грех тогда, когда молятся о том, что запрещает Сам Тот, Кому молятся.

   8. Поэтому Истина говорит: И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого (Мк. 11, 25). Эту добродетель прощения мы покажем яснее, если приведем одно свидетельство из Ветхого Завета. Известно, что когда Иудея своими тяжкими преступлениями оскорбила правосудие Своего Создателя, тогда Господь, удерживая пророка Своего от молитвы, говорит: ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною (Иер. 7, 16). Хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не [приклонится] к народу сему (Иер. 15, 1). Что значит, что по пропуске и оставлении стольких отцов выставляются на средину только Моисей и Самуил, коих дивная сила получать известна, когда говорится, что даже и они не могут быть посредниками? Господь ясно как бы так говорит: «Не слушаю даже тех, которых молитвы за великую заслугу их не презираю». Итак, что значит, что Моисей и Самуил по молитве предпочитаются прочим отцам, как не то, что во всей последовательности Ветхого Завета об этих только двух повествуется, что они молились даже за врагов своих? Первый подвергается опасности быть побитым от народа камнями (Исх. 17, 4) и, однако же, молится за своих побивателей камнями; другой отставляется от начальства и, однако же, на просьбу о молитве отвечает, говоря: и я также не допущу себе греха пред Господом, чтобы перестать молиться за вас (1 Цар. 12, 23). Хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не приклонится к народу сему (Иер. 15, 1). Ясно говорит он как бы так: «Я не выслушиваю молитвы даже за друзей тех, о которых знаю, что они по великой добродетели молились даже за врагов». Следовательно, сила истинной молитвы состоит в высоте любви. И каждый получает правильно просимое тогда, когда на молитве дух его не омрачается ненавистью к врагу. Но большей частью мы побеждаем борющийся дух, если еще молимся за врагов. Уста изливают молитву за врага, но о, если бы и сердце вмещало любовь! Ибо часто мы и молитву воссылаем за врагов своих, но изливаем ее больше по заповеди, нежели по любви. Ибо и о жизни врагов мы молимся, и, однако же, боимся, как бы нас не услышал [Бог]. Но поскольку внутренний Судия судит более расположение, нежели слова, то за врага ничего не требует с того, кто не молится за него по любви.

   9. Но вот враг согрешил против нас тяжко: нанес вред, оскорбил помогающих [нам], преследовал любящих. Это следовало бы затаить, если бы не должны были быть отпускаемы грехи против нас. Ибо Ходатай наш по нашему делу составил молитву, и Сам этот Ходатай есть Судия того же самого дела. А в молитву, которую составил, Он внес условие, говоря: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6, 12). Итак, поскольку Судией грядет Тот Самый, Кто был Ходатаем, то Он Сам выслушивает молитву, которую составил. Следовательно, или мы, не исполняя, говорим: оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим, и, говоря это, мы более связываем самих себя; или, быть может, это условие в молитве пропускаем, и Ходатай наш не узнает той молитвы, которую Он составил, и тотчас говорит Сам про Себя: «Я знаю, к чему Я увещевал; это не та самая молитва, которую Я составил». Итак, братия, что нам должно делать, если не то, чтобы иметь свойство истинной любви к братиям? Никакой злобы не должно быть в сердце. Пусть оценивает Всемогущий Бог любовь нашу к ближнему, чтобы явить к нашим беззакониям Свое милосердие. Вспомните, к чему Он увещевает: прощайте, и прощены будете (Лк. 6, 37). Вот нам должны, и мы должны. Итак, простим то, чем нам должны, для того, чтобы прощено было то, чем мы должны. Но этому противится разум: он и хочет исполнять слышимое, и, однако же, препирается.
   Мы обступили раку мученика, о котором знаем, какой смертью достиг он Царства Небесного. Если мы не полагаем за Христа тела, то, по крайней мере, преодолеем душу. Этим жертвоприношением Бог умилостивляется, одобряет на суде любви Своей победу нашего мира. Ибо Он взирает на борение нашего сердца; и Тот, Кто после вознаграждает побеждающих, ныне помогает сражающимся через Господа нашего Иисуса Христа, Сына Своего, Который с Ним живет и царствует в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXVIII,
говоренная к народу в храме святых Нереи и Ахиллеи в день мученичества их. Чтение Святого Евангелия Ин. 4, 46–53

   В то время в Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен. Он, услышав, что Иисус пришел из Иудеи в Галилею, пришел к Нему и просил Его придти и исцелить сына его, который был при смерти. Иисус сказал ему: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Царедворец говорит Ему: Господи! приди, пока не умер сын мой.
   Иисус говорит ему: пойди, сын твой здоров. Он поверил слову, которое сказал ему Иисус, и пошел. На дороге встретили его слуги его и сказали: сын твой здоров. Он спросил у них: в котором часу стало ему легче? Ему сказали: вчера в седьмом часу горячка оставила его. Из этого отец узнал, что это был тот час, в который Иисус сказал ему: сын твой здоров, и уверовал сам и весь дом его.

   1. Чтение Святого Евангелия, теперь только слышанное вами, братия, не имеет надобности в объяснении. Но дабы не показаться, что мы прослушали его без внимания, скажем нечто из него более для назидания, нежели для изъяснения. А из изъяснения, мне кажется, надо нам отыскать причину только на то, почему пришедший с прошением об исцелении сына своего услышал: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Ибо пришедший с прошением об исцелении сына, без сомнения, веровал. Иначе он не стал бы просить Того о спасении, Кого не признавал бы Спасителем. Итак, почему говорится: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес, тому, кто веровал прежде, нежели увидел знамение? Но припомните, чего он просил, и верно узнаете, что он сомневался в вере. Ибо он просил, чтобы [Иисус] пришел и исцелил сына его. Следовательно, он просил о телесном присутствии Господа, Который духом повсюду присутствует. Итак, он не веровал в Того, о Ком думал, будто Он может даровать исцеление не иначе, как если будет присутствовать на месте телом. Ибо если бы он совершенно веровал, то, без сомнения, знал бы, что нет места, где не было бы Бога. Итак, он большей частью не веровал, потому что не давал славы величию, а [приписывал ее] телесному присутствию. Посему он просил исцеления сыну и, однако же, сомневался в вере, потому что Того, к Кому пришел, признавал и могущим исцелить, и, однако же, думал, что сын умрет, если Его не будет на месте. Но Господь, Которого просят прийти, показывает, что Он и там, куда Его просят; и одним повелением восстановил здоровье Тот, Кто все сотворил [Своей] волей.

   2. В этом событии нам должно обратить тщательное внимание на то, что, как мы знаем из свидетельства другого евангелиста, сотник пришел ко Господу, говоря: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Ему Иисус тотчас ответствует: приду и исцелю его (Мф. 8, 6–7). Что это значит, что царедворец просит прийти к сыну его и, однако же, Иисус отказывается идти телесно, а к рабу сотника не приглашается и, однако же, обещается прийти телесно?
   Сына царедворца Он не удостоил посещения телесным прибытием, а раба сотникова удостаивает посещения. Что это значит, как не то, что смиряется гордость в нас, которые почитаем в людях не природу, по которой сотворены они по образу Божию, но почести и богатства? И поскольку мы ценим то, что около них, то подлинно не видим внутреннего, занимаясь тем, что издали видно на телах, и оставляя без внимания то, что они есть. Но Искупитель наш для того, чтобы показать, что высокое у людей презренно для святых и презренное у людей не должно быть презираемо, к сыну царедворца идти не соблагоизволил, а к рабу сотника готов был идти. Следовательно, укорена гордость наша, которая не умеет ценить людей как людей. Она, как мы сказали, ценит только то, чем бывают обставлены люди, а не смотрит на природу, не признает в людях чести Божией. Вот Сын Божий не хочет идти к сыну царедворца и, однако же, готов идти для исцеления раба. Если бы нас попросил чей-либо раб, чтобы мы пришли к нему, то, без сомнения, наша гордость тотчас стала бы в тайном помышлении отвечать, говоря: «Не ходи, потому что ты унизишь сам себя, честь твоя подвергнется нареканию, место потеряет цену». Но вот с неба пришел Тот, Кто не презирает земного раба посещением; и несмотря на то, мы, происшедшие от земли, презираем смиренных на земле. Но перед Богом что может быть ничтожнее, что презреннее, чем соблюдение чести перед людьми и бесстрашие перед очами внутреннего Судии? Поэтому и в Святом Евангелии Господь к фарисеям говорит: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. 16, 15). Заметьте, братья, что говорится. Ибо если то, что высоко у людей, есть мерзость пред Богом, то возношение сердца нашего тем ниже пред Богом, чем выше перед людьми, а смирение сердца нашего тем выше пред Богом, чем ниже перед людьми.

   3. Итак, не будем обращать внимания на то, если мы делаем что-либо доброе, да не напыщает нас никакое наше дело, да не возбуждает гордости ни богатство, ни слава. Если мы внутренне гордимся обилием каких-либо благ, то презренны пред Богом. Напротив того, о смиренных Псалмопевец говорит: хранит младенцев Господь (Пс. 114, 6). Поскольку младенцами он называет смиренных, то после того, как сказал мысль, присоединяет совет: я смирился, и Он спасл меня (Пс. 114, 6). Итак, об этом помышляйте, братия, об этом думайте с полным вниманием. Не почитайте в ближних ваших благ мира сего. Ради Бога чтите в людях, с которыми не имеете общения, то, что они сотворены по образу Божию. Это в отношении к ближним вы соблюдете тогда, когда прежде в сердце не будете надмеваться перед самими собою. Ибо кто еще гордится вещами преходящими, тот не умеет чтить в ближнем пребывающего навсегда. Итак, не оценивайте в самих себе того, что вы имеете, но [цените] то, что вы сами в себе. Вот мир, который любят, приходит. Те святые, раку которых мы обступили, презрением ума попрали цветущий мир. Жизнь была долголетняя, здоровье постоянное, плодоносие в виноградниках, спокойствие во время продолжительного мира; и несмотря на то, что мир сам в себе процветал, мир в сердцах их уже засох. Вот мир уже сам в себе засох, а в сердцах наших он цветет еще. Повсюду смерть, повсюду плач, повсюду опустошение; со всех сторон нас поражают, со всех сторон сыплют на нас горести – и, несмотря на то, мы, по слепоте ума плотского пожелания, любим самые горечи его, следуем за убегающим, привязываемся к падающему. И поскольку мы не можем поддержать падающего, то падаем вместе с тем, за кого во время падения держимся. Некогда мир держал нас при себе услаждением; ныне он наполнен такими бедствиями, что сам уже отсылает нас к Богу. Итак, подумайте, что ничтожно преходящее со временем. Конец временного показывает, как ничтожно то, что могло пройти. Падение вещей показывает, что преходящая вещь и тогда была почти ничто, когда казалась стоящей. Итак, об этом, возлюбленнейшие братия, с особенным вниманием размышляйте; пригвоздите сердце к любви к вечности для того, чтобы, презрев славу земную, перейти вам к славе, о которой знаете по вере через Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует, Бог со Отцом в единении Святого Духа через все веки веков. Аминь.

Беседа XXIX,
говоренная к народу в храме святого апостола Петра на Вознесение Господне. Чтение Святого Евангелия Мк. 16, 14–20

   В то время Иисус явился самим одиннадцати, возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили. И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. И так Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедовали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь.

   1. Что ученики медленно веровали воскресению Господню, причиной тому были не столько их колеблемость, сколько наша, так сказать, непоколебимость. Ибо самое воскресение, при их сомнении, подтверждено многими доказательствами. Когда мы, читая, узнаем о них, тогда что другое делаем, если не укрепляемся от их сомнения? Ибо для меня Мария Магдалина, которая скоро уверовала, менее исполнила свой долг, нежели Фома, который долго сомневался, потому что он, сомневаясь, осязал следы бывших ран и на нашем сердце очистил рану сомнения. Для внушения же нам истины воскресения Господня нам надо заметить то, о чем повествует Лука, говоря: с ними же и евший, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима (Деян. 1, 4). И немного ниже: Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их (Деян. 1, 9). Замечайте слова, уразумевайте таинства: С ними же и евший – Он повелел им. Поел и вознесся для того именно, чтобы через действие ядения явна была истина плоти. А Марк упоминает, что прежде, нежели Господь возносится на небо, Он укоряет учеников за неверие и жестокосердие. В этом событии на что должно обратить внимание, если не на то, что Господь в это время укорил учеников для того, чтобы по телесном оставлении их слова, сказанные при отшествии, оставались в сердце их тверже напечатленными?
   Итак, послушаем, что Он говорит этому укоренному их жестокосердию, повелевая: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари.

   2. Неужели, братия мои, Святое Евангелие должно быть проповедано как вещам бесчувственным, так и бессловесным животным так, как будто об этом говорится ученикам: проповедуйте Евангелие всей твари? Но именем всей твари означается человек. Ибо есть камни, но не живут, не чувствуют. Есть травы и деревья; они хотя и живут, но не чувствуют. Живут, говорю, не душой, но зеленостью, потому что и Павел говорит: безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет (1 Кор. 15, 36). Следовательно, то живет, что умирает для того, чтобы ожить. Итак, есть камни, но не живут. Есть деревья, которые хотя и живут, но не чувствуют. Но есть бессловесные животные; они живут, чувствуют, но не мыслят. Но есть и Ангелы, [которые] живут, чувствуют и мыслят. Но от всякого творения нечто имеет человек. Ибо с камнями он имеет общее – бытие, с деревьями – жизнь, с животными – чувствование, с Ангелами – разумение. Итак, если человек имеет нечто общее со всей тварью, то поэтому-то под всей тварью и разумеется человек. Следовательно, Евангелие проповедуется всей твари, когда проповедуется одному только человеку, потому что принимает учение именно тот, для которого на земле все сотворено и которого не чуждо все, по некоторому сходству.
   Под именем всей твари может быть еще обозначена всякая нация язычников. Ибо прежде было сказано: на путь к язычникам не ходите (Мф. 10, 5).
   А ныне говорится: проповедуйте Евангелие всей твари, дабы проповедь апостолов, прежде отвергнутая Иудеей, послужила нам во спасение именно тогда, когда та, по гордости, отвергла ее во свидетельство своего осуждения. Но когда Истина посылает учеников на проповедь, тогда что иное делает Она в мире, как не рассеивает зерна семени? И мало зерен посылает в семени для того, чтобы получить плоды многих жатв от нашей веры. Ибо во всей вселенной не было бы столь великой жатвы верующих, если бы от руки Господней не присланы были на разумную землю эти избранные зерна проповедующих.

   3. Далее следует: Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Может быть, каждый из вас скажет самому себе: «Я уверовал, следовательно, спасен буду». Тот говорит истину, кто веру оправдывает делами. Ибо истинная вера состоит в том, чтобы выражаемому в словах не противоречили нравы. Поэтому-то о некоторых, ложно верующих, Павел говорит: они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются (Тит. 1, 16). Поэтому Иоанн говорит: кто познал Его, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины (1 Ин. 2, 4). Если это так, то мы должны познавать истину веры нашей по суду о жизни нашей. Ибо мы тогда истинно верующие, когда в делах выражаем то, что обещаем на словах. Потому что в день Крещения мы обещались отречься от всех дел древнего врага и от всех излишков. Итак, пусть каждый из вас обратит умственный взор на рассмотрение себя; и если он исполняет после Крещения то, что обещал до Крещения, то пусть радуется несомненности в том, что он уже верующий. Но вот кто ниспал до нечестивых дел, до пожелания мирской славы, тот не исполнил обещанного; посмотрим, сумеет ли он по крайней мере оплакать то, в чем согрешил. Ибо перед милосердым Судией и тот будет признан не обманщиком, кто возвращается к истине даже после лжи, потому что Всемогущий Бог, принимая добровольное наше покаяние, Сам скрывает на Суде Своем то, в чем мы согрешили. Затем следует:

   4. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. Неужели, братия мои, вы не веруете, потому что не творите этих знамений? Но они были необходимы в начале Церкви. Ибо для того, чтобы вера возрастала, надо было воспитывать ее чудесами, потому что и мы, насаждая деревья, дотоле поливаем их водою, доколе уверимся, что они уже укрепились в земле; и если они пустили уже корень, то мы перестаем поливать. Поэтому и Павел говорит: итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих (1 Кор. 14, 22). Имеем и мы эти знамения и силы, если должны судить о них утонченно. Ибо Святая Церковь ежедневно творит духовно то, что телесно творила тогда через апостолов. Ибо священники ее, по благодати для изгнания духов, возлагая руки на верующих и запрещая злым духам жить в сердцах их, что иное делают, как не изгоняют бесов?
   А те верующие, которые уже оставляют мирские слова ветхой жизни, а громко говорят о святых таинствах, повествуют сколько могут о славе и могуществе Своего Создателя, что иное делают, как не говорят новыми языками?
   Добрыми своими увещаниями уничтожая злость в сердцах других, они истребляют змиев. А когда, слушая гибельные советы, не увлекаются, однако же, к нечестивому делу, тогда они хотя и выпьют смертоносное, но оно не повредит им. Те, которые как только увидят ближних своих ослабевающими в добром деле, всей силой содействуют им и примером своей деятельности подкрепляют жизнь тех, которые в своей деятельности колеблются, – что иное делают, как не возлагают руки на больных, чтобы эти были здоровы? Эти именно чудеса тем важнее, чем духовнее, – тем важнее, что ими восстановляются не тела, а души. Эти-то знамения, братия мои, творите, если хотите, при помощи Божией. Ибо теми внешними знамениями не может быть поддерживаема жизнь в совершающих оные. Потому что те чудеса, телесные, показывают иногда святость, но не производят ее; а эти, духовные, совершаемые в душе, не обнаруживают добродетели жизни, но производят ее. Те могут иметь и злые [люди], а эти могут совершать только добрые. Поэтому Истина о некоторых говорит: многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 22–23; Пс. 6, 9). Итак, возлюбленнейшие братия, не любите знамений, которые могут быть почитаемы общими с нечестивыми, но любите те чудеса любви и благочестия, о которых теперь только мы сказали; они тем безопаснее, чем сокровеннее, и за них у Господа тем большее должно быть воздаяние, чем у людей меньшая слава.

   5. Далее следует: Итак Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. В Ветхом Завете узнали мы, что Илия восхищен был на небо. Но иное – небо воздушное, а иное – эфирное. Потому что небо воздушное близко к земле; поэтому мы и птиц называем небесными, потому что видим их летающими по воздуху. Итак, Илия вознесся на небо воздушное так, что внезапно был отведен в некоторую потаенную область Вселенной, в которой жил бы уже в великом спокойствии плоти и духа дотоле, доколе при кончине мира не возвратится назад и не заплатит долг смерти. Ибо он разорвал смерть, но не убежал [от нее]. А Искупитель наш не разорвал, но победил и воскресением попрал ее и славу воскресения Своего проявил вознесением. И надо заметить, что об Илии повествуется, что он вознесся на колеснице, дабы ясно показать, что чистый человек имел нужду в посторонней помощи. Потому что через Ангелов устроена и показана эта помощь, так как и на воздушное небо не мог сам собой вознестись тот, кого тяготила слабость природы его. Но об Искупителе нашем повествуется, что Он вознесся не на колеснице, не на Ангелах, потому что Своей силой возносился Тот, Кто все сотворил и выше всего. Ибо Он возвращался туда, где был, и возвращался оттуда, где имел временное пребывание, потому что когда Он по человечеству возносился на небо, тогда по Божеству Своему равно содержал и землю, и небо.

   6. Но как Иосиф, проданный братьями, предобразовал продажу нашего Искупителя, так переселенный Енох и взятый на воздушное небо Илия пред образовали вознесение Господне. Следовательно, Господь имел провозвестников и свидетелей Своего вознесения – одного прежде Закона, другого под законом – для того, чтобы прийти Самому Могущему уже истинно пройти небеса. Поэтому-то и самый порядок в вознесении их – и того и другого – различается некоторыми степенями. Ибо повествуется, что Енох был переселен (Евр. 11, 5) [66 - Верою Енох переселен был так, что не видел смерти; и не стало его, потому что Бог переселил его (Евр. 11, 5).], а Илия был взят (4 Цар. 2, 11) [67 - И взят бысть Илиа вихром яко на небо (4 Цар. 2, 11).], дабы после прийти Тому, Кто ни переселен, ни взят, но Своей силой проник бы в эфирное небо. Чтобы даровать нам, верующим в Него, и чистоту плоти, и через то возрастить силу чистоты через продолжение времен, Господь показывает это в самом даже вознесении тех, которые предобразовали вознесение Господне именно как слуги, и в Себе Самом, возносящимся на небо. Ибо Енох имел жену и детей, а об Илие повествуется, что он не имел ни жены, ни детей. Итак, обсудите, каким образом постепенно возрастает чистота святости, потому что это ясно открывается и через вознесенных слуг, и лично через возносящегося Господа. Ибо Енох, и рожденный от соития, и рождавший через соитие, – переселен. Илия, рожденный от соития, но не рождавший через соитие, – взят. Но Господь, ни рождавший через соитие, ни рожденный от соития, – вознесся.

   7. Но нам надо размыслить о том, что значат Марковы слова: сел одесную Бога, а Стефан говорит: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7, 56). Что значит, что, по свидетельству Марка, Он сидит, а Стефан видит Его стоящим? Но вы, братия, знаете, что сидеть свойственно Судии, а стоять – сражающемуся или помогающему. Итак, поскольку Искупитель наш вознесся на небо и ныне все судит, а в конце явится Судией всех, то Марк по вознесении описывает Его сидящим, потому что после славы Вознесения Его наконец увидят Его Судией. А Стефан, поставленный на подвиг сражения, видел стоящим Того, Кого имел Помощником, потому что Сей сражался за него с неба, дабы он на земле победил неверие гонителей.

   8. Далее следует: они пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. На что надо здесь обратить внимание, что заслуживало бы памятования, если не на то, что за повелением следовало повиновение, а за повиновением [последовали] знамения? Но поскольку мы, при помощи Божией, кратко пробегаем евангельское чтение изъяснением, то остается сказать нечто о самом величии такого торжества.

   9. Но первый вопрос представляется нам следующим: что бы это значило, что при Рождестве Господа являлись Ангелы, но не говорится, что они являлись в белых одеждах, а при вознесении Господнем повествуется, что посланные Ангелы явились в белых одеждах? Ибо так написано: Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде (Деян. 1, 9–10). Но в белых одеждах выражается радость и торжество души. Итак, почему Ангелы при Рождестве Господа являются не в белых одеждах, а при вознесении Господнем в одеждах белых, если не потому, что великое торжество у Ангелов было тогда, когда Богочеловек проник в небеса? Потому что при Рождестве Господа Божество казалось уничиженным, а при вознесении Господнем человечество возвышено. Ибо белые одежды более приличествуют возвышению, нежели уничижению. Итак, при вознесении Ангелы должны быть видимы в белых одеждах, потому что Бог, Который в Рождестве Своем явился уничиженным, в вознесении Своем явился Человеком превознесенным.

   10. Но на этом торжестве нам особенно надо подумать о том, возлюбленнейшие братия, что сегодня истреблено рукописание нашего осуждения, отменен приговор на наше повреждение. Ибо та природа, которой сказано: земля ты и в землю возвратишься (Быт. 3, 19), сегодня вознеслась на небо. Ибо за это самое возвышение нашей плоти блаженный Иов образно называет Господа птицей. Поскольку он предвидел, что Иудея не уразумеет тайны вознесения Его, то произнес суд о неверии ее, говоря: стезя, которую не познала птица (Иов. 28, 7). Ибо правильно Господь наименован птицей, потому что Он плотское тело уравновесил с эфиром. Стезю этой птицы не познал тот, кто не уверовал в вознесение Его на небо. Об этом торжестве через Псалмопевца говорится: взятся великолепие Твое превыше небес (Пс. 8, 2). О нем еще говорится: восшел Бог в восклицаниях, Господь во гласе трубном (Пс. 46, 6). И еще о нем же сказано: Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары в человеках (Пс. 67, 19). Потому что, восходя на высоту, Он вел с Собой плененную пленницу, ибо наше повреждение Он пленил силой Своей невредимости. А дал дарования людям, потому что, послав свыше Духа, Он даровал иному слово премудрости, другому слово знания, иному благодать добродетелей, иному благодать врачеваний, иному разные языки, иному истолкование языков [68 - Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков (1 Кор. 12, 8–10).] (1 Кор. 12, 8–10). Итак, Он дал дарования людям. Об этой славе вознесения Его и Аввакум говорит: воздвиглось солнце и луна стала в чине своем (Авв. 3, 11). Кто обозначается именем солнца, если не Господь, и кто – именем луны, если не Церковь? Ибо доколе Господь не вознесся на небеса, Святая Церковь Его, противная миру, отовсюду была объята страхом, а после вознесения Его она укрепилась, открыто проповедала то, чему тайно веровала. Итак, воздвиглось солнце и луна стала в чине своем, потому что когда Господь вознесся на небо, тогда Святая Церковь Его возросла силою проповеди. Поэтому голосом той же Церкви через Соломона говорится: вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам (Песн. 2, 8). Ибо она обсудила высоту столь многих дел и говорит: вот, он идет, скачет по горам. Потому что, шествуя к искуплению нашему, Он делал некоторые, так сказать, скачки. Хотите ли, возлюбленнейшие братия, знать о скачках Его? С неба перешел Он в чрево, из чрева перешел в ясли, из яслей перешел на крест, с креста перешел во гроб, из гроба возвратился на небо. Вот явившаяся во плоти Истина для того, чтобы расположить нас к последованию за Ней, сделала для нас некоторые скачки, потому что Он скакал, словно исполин, чтобы пробежать путь (Пс. 18, 6), для того, чтобы мы от сердца говорили Ему: влеки меня, мы побежим за тобою в благоухание мира Твоего (Песн. 1, 3).

   11. Посему, возлюбленнейшие братия, нам должно сердцем последовать туда, куда, по вере нашей, Он вознесся с телом. Будем убегать земных пожеланий; да ничто уже на земле не услаждает нас, имеющих Отца на небе. И об этом надо нам особенно подумать, потому что Тот, Кто возносится кротким, возвратится страшным; и что Он заповедал нам с кротостью, в том потребует от нас отчета со строгостью. Итак, никто не должен пренебрегать временем, дарованным для покаяния, никто не должен оставлять без внимания заботы о себе, сколько может, потому что Искупитель наш тем строже придет тогда на Суд, чем более имел долготерпения прежде Суда. Итак, братия, об этом вы помышляйте сами в себе, это осмысляйте в уме тщательным размышлением. Хотя душа еще волнуется от возмущений вещей, однако вы уже закидывайте якорь надежды вашей в вечную жизнь, внимание ума крепко содержите в Истинном Свете. Вот мы слышали, что Господь вознесся на небо. Итак, будем сохранять в мыслях то, чему веруем. И если слабостью тела мы еще удерживаемся здесь, то последуем за Ним по крайней мере любовью. Не презирает нашего желания Сам Тот, Кто дал его, – Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует с Богом Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXX,
говоренная к народу в храме святого апостола Петра в день Святой Пятидесятницы. Чтение Святого Евангелия Ин. 14, 23–31

   В то время сказал Иисус ученикам Своим: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих; слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца. Сие сказал Я вам, находясь с вами. Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается. Вы слышали, что Я сказал вам: иду от вас и приду к вам. Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня. И вот, Я сказал вам о том, прежде нежели сбылось, дабы вы поверили, когда сбудется. Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю.

   1. Слова евангельского чтения можно, возлюбленнейшие братия, проследить кратко, дабы после можно было долее заняться созерцанием столь великого торжества. Ибо сегодня Дух Святой с внезапным шумом сошел на апостолов (Деян. 2) и сердца плотских людей изменил в любовь к Нему, а от совне явившихся огненных языков внутри воспламенились сердца, потому что когда принимают Бога в видении огненном, тогда приятно воспламеняются любовью. Ибо Сам Дух Святой есть любовь, почему и Иоанн говорит: Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8, 16). Итак, кто чистым сердцем стремится к Богу, тот подлинно уже имеет Того, Кого любит. Ибо никто не мог бы любить Бога, если бы не имел Того, Кого любит. Но вот если кого-либо из вас спросят, любит ли он Бога, то он с уверенностью и решительностью ума отвечает: люблю. Но вы слышали в самом начале чтения, что говорит Истина: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое. Следовательно, доказательство любви состоит в выражении ее на деле. Поэтому тот же Иоанн в Послании своем говорит: Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20; ср. 1 Ин. 2, 4). Ибо истинно мы любим Бога тогда, когда от своих удовольствий стремимся к исполнению заповедей Его. Ибо кто еще развлекается непозволенными пожеланиями, тот подлинно не любит Бога, потому что противоречит Ему своей волей.

   2. И Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Представьте, возлюбленнейшие братия, какое должно быть торжество – принимать в храмине сердца посетившего Бога. Если бы в ваш дом входил какой-либо богатый и сильный друг, то весь дом со всей поспешностью был бы вычищен, дабы не было в нем ничего, что оскорбляло бы взор входящего друга. Итак, пусть выбросит нечистоты недоброго делания тот, кто приготовляет дом души своей для Бога. Но слышите, что говорит Истина: придем к нему и обитель у него сотворим. Ибо в сердца некоторых Он приходит, но обители в них не творит, потому что они хотя сердечным сокрушением и принимают Бога, но во время искушения забывают то самое, что они сокрушались, и таким образом опять возвращаются к содеянию грехов, как будто бы никогда о них не сокрушались. Итак, кто истинно любит Бога, кто соблюдает заповеди Его, в сердце того и приходит Господь и обитель в нем творит, потому что любовь к Божеству проникает его так, что и во время искушения он не отступает от этой любви. Следовательно, истинно любит тот, ума которого не препобеждает нечестивая любовь. Ибо каждый тем далее отлучается от Верховной Любви, чем ниже простирается любовь его. Поэтому и еще присовокупляется: не любящий Меня не соблюдает слов Моих. Итак, возлюбленнейшие братия, войдите внутрь самих себя, исследуйте, истинно ли вы любите Бога; впрочем, пусть каждый себе не верит, что будет отвечать ему разум, без засвидетельствования дела. Для любви Создателя потребны язык, разум и жизнь. Любовь к Богу никогда не бывает праздной. Ибо если она есть, то совершает великие дела, а если отказывается от совершения их, то она не любовь.
   Слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца. Вы, возлюбленнейшие братия, знаете, что Сам Тот, Кто говорит, Единородный Сын, есть Слово Отчее, а потому и слово, произносимое Сыном, не Сыновнее, но Отчее, потому что Сам Сын есть Слово Отчее. Сие сказал Я вам, находясь с вами. Когда же не было среди них Того, Кто, собираясь вознестись на небо, дает обетование, говоря: се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28, 20)? Но Слово Воплощенное и пребывает, и отходит; отходит телом, пребывает Божеством. Итак, Он представляется в то время пребывающим среди них потому, что Тот, Кто всегда пребывает невидимой властью, отходил уже от телесного видения.

   3. Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам. Многие из вас, братия мои, знают, что греческое слово «Параклит» (Утешитель) на латинском языке означает Ходатая, или Утешителя. Ходатаем Он называется потому, что ходатайствует перед правосудием Отца по делу согрешающих. Будучи единого существа с Отцом и Сыном, Он представляется молящимся за согрешающих, потому что соделывает молящимися тех, которых наполняет. Поэтому и Павел говорит: Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26). Но кто просит, тот менее того, кого просит; каким же образом называется просящим Дух, Который не менее?
   Сам Дух просит, потому что воспламеняет к прошению тех, которых наполнит. Утешителем же называется Тот же Дух, потому что, приготовляя надежду прощения плачущим о содеянии греха, Он облегчает душу от терзания скорби. О нем правильно дается обетование, что Он научит вас всему. Потому что если в сердце слушающего нет Того же Духа, то напрасно слово учителя. Итак, никто учащемуся человеку не должен приписывать того, что он разумеет из уст учащего, потому что если нет внутри Того, Кто учит, то напрасно совне работает язык учителя. Вот вы все равно слышите один голос говорящего, однако же не все равно понимаете смысл слышанного слова. Итак, если слово одно и то же, то почему в сердцах ваших различно разумение слова, как не потому, что слово говорящего увещевает вообще, но есть Наставник внутренний, Который отдельно учит каждого разумению слова? Об этом помазании Духа опять через Иоанна говорится: самое сие помазание учит вас всему (1 Ин. 2, 27). Итак, от слова нет наставления, когда ум не имеет помазания от Духа. Но почему мы говорим это об учении человеческом, когда и Сам Создатель говорит не в научение человека, если этому же самому человеку не говорит Дух через помазание? Известно, что Каин, прежде нежели совершил на деле братоубийство, слышал: не согрешил ли ты? Умолкни (Быт. 4, 7). Но поскольку, по действию виновности его, он был увещеваем словом, а не помазанием Духа, то мог слышать слова Божии, но презрел исполнение их. Но нам нужно исследовать, почему о Том же Самом Духе говорится: напомнит вам все, тогда как напоминать обыкновенно есть дело меньшего? Но поскольку «напоминать» на нашем разговорном языке иногда значит «сообщить», то невидимый Дух называется «напоминающим» не потому, будто Он сообщает нам значение снизу, но тайно. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам. Здесь оставляю, оттуда даю. Прежним оставляю, будущим даю.

   4. Вот мы, возлюбленнейшие братия, кратко разъяснили слова святого чтения; теперь перенесем ум в созерцание столь великого торжества. Но поскольку вместе с чтением евангельским вам предложено еще чтение из Деяний апостольских (Деян. 2, 1), то мы из этого, последнего, извлечем нечто в пользу нашего созерцания. Ибо вы слышали, что Дух Святой явился над учениками в огненных языках и научил ведению всех языков. Что именно означается этим чудом, как не то, что Святая Церковь, исполненная Тем же Духом, должна будет говорить языками всех народов? Те, которые вопреки Богу силились построить башню, потеряли общение единого языка [69 - Приидите, и сошедше смесим тамо язык их, да не услышат кийждо гласа ближняго (своего). И разсея их оттуду Господь по лицу всея земли (Быт. 11, 7–8).] (Быт. 11, 7–8), а в этих, которые смиренно боялись Бога, все языки приведены в соединение. Итак, здесь смирение заслужило помощь, а там гордость – смешение.

   5. Но нам надо решить, почему Святой Дух, совечный Отцу и Сыну, явился в огне? Почему в огне и вместе в языках? Почему Он является иногда в виде голубя, а иногда в огне? Почему над Единородным Сыном Он явился в виде голубя, а над учениками в огне, так что ни над Сыном не явился в огне, ни над учениками в виде голубя?
   Итак, мы возвратимся к решению четырех предложенных нами вопросов. Ибо Дух, совечный Отцу и Сыну, является в огне, потому что Бог есть бестелесный, неизреченный и невидимый огонь, по свидетельству Павла: потому что Бог наш есть огонь поядающий (Евр. 12, 29). Поскольку Бог называется огнем, потому что Им уничтожается ржавчина грехов. Об этом огне Истина говорит: огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12, 49). Ибо землей названы земные сердца, которые, постоянно скопляя в себе низшие помыслы, попираются злыми духами. Но Господь посылает на землю огнь, когда дуновением Святого Духа воспламеняет сердца плотских людей. А земля возгорается, когда плотяное сердце, холодное в своих нечестивых наслаждениях, оставляет пожелания настоящего века и воспламеняется любовью к Богу.
   Итак, Дух прилично явился в огне, потому что Он от всякого сердца, которое исполняет, отгоняет цепенение холода и воспламеняет оное к желанию Своей вечности. А в огненных языках явился Он потому, что этот Дух совечен Сыну, а язык имеет особенную близость к слову. Потому что Слово Отчее есть Сын. А поскольку одно существо Духа и Слова, то Сей Дух должен был явиться в языке. Или яснее: поскольку слово произносится языком, то Дух явился в языках потому, что кто прикасается к Святому Духу, тот исповедует Слово Божие, то есть Единородного Сына; и не можем отвергать Слова Божия, потому что имеет уже язык Духа Святого. Или еще: в огненных языках Дух явился потому, что Он всех, которых исполняет, соделывает пламенными и говорящими. Огненные языки имеют учители, потому что, проповедуя, что должно любить Бога, они воспламеняют сердца слушающих. Ибо праздно слово учащего, если оно не может воспламенить любви. Это воспламенение учения приняли из самых уст Истины те, которые говорили: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк. 24, 32). Потому что от слышанного слова воспламеняется дух, холод цепенения удаляется, душа соделывается жадной в горнем желании, чуждом пожеланий земных. Истинная любовь, которая наполнит ее, мучит ее рыданиями; но когда она мучится от такого пламени, тогда питается самыми этими своими мучениями. Ей приятно слышать заповеди небесные; и сколько наставлений получает от заповедей, столько как бы от факелов воспламеняется; и та, которая прежде коснела в желаниях, после воспламеняется словами. Поэтому хорошо говорится через Моисея: одесную Его огненный закон (Втор. 33, 2) [70 - По Вульгате.].
   Потому что шуйцей называются нечестивые, которые будут поставлены ошую, а десницей – избранные Божии. Итак, в деснице Божией огненный закон, потому что избранные никогда не слушают небесных заповедей с холодным сердцем, но всегда воспламеняются огнем внутренней любви к ним. Слово касается слуха, а душа их, гневная на саму себя, горит пламенем внутренней сладости. Но Дух Святой являлся и в виде голубя и в огне, потому что Он всех, которых исполняет, соделывает и простыми, и огненными, – простыми по чистоте, огненными по ревностному подражанию. Ибо Богу не может быть благоугодна ни простота без ревности, ни ревность без простоты. Поэтому Сама Истина говорит: будьте мудры, как змеи и просты, как голуби (Мф. 10, 16). Здесь надо заметить, что Господь не хотел дать наставления ученикам Своим ни от голубя без змия, ни от змия без голубя, дабы и простоту голубя умеряла хитрость змия, и хитрость змия умеряла простота голубя. Поэтому Павел говорит: не будьте дети умом (1 Кор. 14, 20). Вот мы выслушали о благоразумии змия; теперь выслушаем наставление о простоте голубя: на злое будьте младенцы (1 Кор. 14, 20). Поэтому о блаженном Иове говорится: и был человек этот непорочен, праведен (Иов. 1, 1). Но что за праведность без простоты и что за простота без праведности?
   Итак, поскольку Тот Дух научает и праведности, и простоте, то и должен был явиться и в огне, и в виде голубя для того, чтобы всякое сердце, которого касается благодать Его, было и спокойно, по свойству кротости, и пламенно, по ревности к правде.

   6. Но, наконец, надо спросить: почему Он (Дух Святой) над Самим Искупителем нашим, Посредником Бога и человеков (1 Тим. 2, 5), явился в виде голубя, а над учениками – в огне? Известно, что Единородный Сын Божий есть Судия рода человеческого. Но кто устоял бы перед правосудием Его, если бы Он, прежде нежели собрал нас кротостью, захотел судить грехи наши по ревности к правде? Итак, Он, соделавшись Человеком ради человеков, явил Себя кротким для человеков. Он не хотел поражать грешников, но хотел собрать их. Он прежде хотел исправлять кротостью, чтобы иметь тех, которых после можно было бы спасти на Суде. Поэтому Дух должен был явиться в виде голубя над Тем, Кто пришел не затем, чтобы по ревности уже поразить грехи, но затем, чтобы по кротости еще терпеть их. Напротив, над учениками Дух Святой должен был явиться в огне, чтобы те, которые были простые люди, а потому и грешники, воспламеняли духом других рабов против их самих и сами в себе покаянием очищали те грехи, которые Бог щадил по кротости. Потому что даже те самые, которые были привержены к Небесному Учителю, не могли быть без греха, по свидетельству Иоанна, который говорит: если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас (1 Ин. 1, 8). Итак, Он (Дух Святой) в огне сошел на людей, а в виде голубя явился над Господом, потому что мы, по ревности к правде, тщательно должны замечать и огнем всегдашнего покаяния сожигать те наши грехи, которые Господь снисходительно терпел по кротости.
   Следовательно, Дух в виде голубя явился над Искупителем, а в огне над людьми, потому что чем более умерена для нас строгость нашего Судии, тем более наша слабость должна быть воспламеняема против самой себя.

   7. Об этом-то Духе написано: Дух Его украсил небеса (Иов. 26, 13) [71 - По Вульгате.]. Ибо украшения небес суть добродетели проповедников. Эти именно украшения перечисляет Павел, говоря: Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12, 8–11). Итак, сколько благ от проповедующих, столько украшений небес. Поэтому опять написано: Словом Господним сотворены небеса (Пс. 32, 6). Ибо Слово Господне есть Сын Отчий. Но чтобы показать действующей в устроении этих самых небес, то есть святых апостолов, всю Святую Троицу, тотчас присовокупляется о Божестве Святого Духа: и духом уст Его – вся сила их (Пс. 32, 6). Следовательно, сила небес заимствована от Духа, потому что они (апостолы) не решились бы идти вопреки властей мира сего, если бы их не подкрепляла сила Духа Святого. Ибо мы знаем, каковы были учители Святой Церкви до сошествия Святого Духа, и видим, как они соделались сильными после сошествия Его.

   8. Этот самый пастырь Церкви, святейшие мощи которого мы обступили, сколь был слаб и сколь робок до сошествия Духа, пусть скажет об этом спрошенная служанка при вратах. Ибо он, пораженный одним словом женщины, устрашившись смерти, отрекся от Жизни (Ин. 18, 17) [72 - Тут раба придверница говорит Петру: и ты не из учеников ли Этого Человека? Он сказал: нет (Ин. 18, 17).]. И Петр на земле отрекся, тогда когда разбойник исповедал на кресте (Лк. 23, 41–42). Но послушаем, каковым явился после сошествия Духа этот столь робкий муж. Сходится собрание властей и старцев, объявляется апостолам смерть, чтобы они не говорили об имени Иисуса, – Петр с великим дерзновением ответствует: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5, 29). И еще: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали (Деян. 4, 19–20). Они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие (Деян. 5, 41). Вот в побоях радуется тот Петр, который прежде страшился слов. И тот, кто прежде пугался вопроса служанки, после сошествия Святого Духа под ударами презирает силы властей.
   Приятно возвести взор веры на силу Сего Художника и по разным местам Нового и Ветхого Заветов посмотреть на отцов. Вот я, открыв этот самый взор веры, вижу Давида, Амоса, Даниила, Петра, Павла, Матфея и хочу обсудить, каков Художник этот Дух Святой, но в самом своем обсуждении ослабеваю. Ибо Он наполняет отрока – игрока на гуслях и соделывает его Псалмопевцем (1 Цар. 16, 18). Исполняет пастуха, собирающего ягоды, и соделывает его пророком (Ам. 7, 14). Наполняет целомудренного отрока и соделывает его судьей старцев (Дан. 13, 4–6). Наполняет сборщика податей и соделывает его проповедником (Мф. 4, 19). Наполняет гонителя и соделывает его учителем языков (Деян. 9). Исполняет сборщика податей и соделывает его евангелистом (Лк. 5, 27–28). О, какой Художник Этот Дух! Нет для Него никакого замедления к научению во всем, чего Он захочет. Как только Он прикоснется к уму, тотчас научает, и прикоснуться у Него – значит научить. Ибо Он озарением тотчас измеряет дух человеческий: вдруг заставляет его не быть тем, чем он был, вдруг располагает быть тем, чем он не был.

   9. Размыслим о святых наших проповедниках, каковыми их застал нынешний день и каковыми соделал. Они от страха иудеев были собраны в одной комнате, каждый знал только свой природный язык, однако же и на этом самом языке, который знали, не решались открыто говорить о Христе.
   Пришел Дух и научил их ведению различных языков, а в сердце вложил силу дерзновения (Деян. 2). И те, которые прежде боялись даже на своем языке говорить о Христе, начали говорить о Нем на чужом. Ибо воспламененное сердце презрело те мучения телесные, которых страшилось прежде, победило силу плотяной болезни любовью к Создателю. И те, которые прежде по боязни стояли ниже своих противников, стали выше их дерзновением.
   Итак, что соделал Тот, Кто возвысил их на степень такой высоты, если не то, что души земных людей соделал небесами? Подумайте, возлюбленнейшие братия, каково должно быть сегодняшнее торжество о пришествии Святого Духа после воплощения Единородного Сына Божия. Ибо как то, так и другое досточтимы. Потому что в этом Бог, пребывая Богом, принял человечество, а в том люди свыше приняли нисшедшего Бога. В этом Бог по естеству соделался человеком; в том люди по усвоению соделались богами. Итак, если мы не хотим до смерти оставаться плотскими, то возлюбим оживляющего Духа.

   10. Но поскольку плоть не знает Духа, то, быть может, кто-либо в плотском помышлении скажет самому себе: «Как могу я любить Того, Кого не знаю?» На это и мы соглашаемся, потому что ум, занятый видимым, не умеет видеть Невидимого. Ибо он ни о чем не мыслит, как только о видимом, и образ его вносит внутрь себя даже тогда, когда не действует, и когда он лежит в образах телесных, тогда не имеет силы воспрянуть к бестелесному. От этого происходит, что он тем хуже не знает Создателя, чем ближе в помышлении своем объемлет природу телесную. Но если мы не можем видеть Бога, то имеем то, что должны делать для открытия пути, которым взор нашего познания должен достигать до Него. Известно, что кого мы не можем видеть лично, того можем видеть в слугах его. Когда мы видим, что они творят чудеса, тогда нам делается известным, что в душах их обитает Бог. Но о вещи бестелесной мы сделаем заключение от вещей телесных. Ибо никто из нас не может ясно видеть восходящего солнца, смотря прямо на круг его, потому что напряженный взор поражается лучами его, но мы видим горы, освященные солнцем, и познаем, что солнце уже взошло. Итак, поскольку мы не можем видеть Солнца Правды в Нем Самом, то будем смотреть на горы, освещенные сиянием Его, то есть на святых апостолов, которые сияют добродетелями, блистают чудесами, которых окружает свет рожденного Солнца; поскольку Оно невидимо Само в Себе, то дало вам видеть Себя через них как бы через освещенные горы. Ибо сила Божества сама в себе есть как бы солнце на небе, а сила Божества в людях – солнце на земле. Итак, на земле мы будем взирать на Солнце правды, Которого не можем видеть на небе, дабы, идя неукоризненной стопой делания через это земное, некогда возвысить взоры к небу для видения оного. Но неукоризненной стопой путь на земле совершается тогда, когда мы чистым сердцем любим Бога и ближнего. Ибо без Бога истинно не любят ни Бога без ближнего, ни ближнего без Бога. Поэтому, как мы уже сказали в другой Беседе [73 - Беседа 26.], повествуется, что Тот же Дух двукратно дарован ученикам: прежде от Господа, пребывающего на земле, а после от Господа, присутствующего на небе. Потому что на земле даруется Он для того, чтобы любили ближнего, а с неба для того, чтобы любили Бога. Но почему сперва на земле, а после с неба, если не потому, что дается ученикам разуметь, что, по слову Иоанна, не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20).
   Итак, братия, будем любить ближнего, будем любить того, кто подле нас, дабы иметь возможность достигнуть любви к Тому, Кто выше нас. Да рас сматривает ум в ближнем то, что должен представлять Богу, дабы вполне заслужить радости в Боге вместе с ближним. Тогда мы перейдем к радости вышнего многолюдства, на которую мы ныне получили залог Святого Духа. Всей любовью устремимся к тому концу, на котором бесконечно будем радоваться. Там святое общество Небесных Граждан; там решительное торжество; там безопасный покой; там истинный мир, который уже не прерывается, а даруется через Господа нашего Иисуса Христа, Который со Отцом живет и царствует в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXI,
говоренная к народу в храме святого мученика Лаврентия в субботу четверицы времени [74 - Четыре раза в году специально выделены в латинском церковном календаре следующие дни – среда, пятница и суббота – для поста и особых коленопреклоненных молитв в церкви. – Ред.] в сентябре. Чтение Святого Евангелия Лк. 13, 6–13

   В то время сказал Иисус народам притчу сию: некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? Но он сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, – не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее. В одной из синагог учил Он в субботу. Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться. Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога.

   1. Господь и Искупитель наш в Евангелии Своем говорит иногда словами, иногда вещами; иногда об одном – словами, а о другом – вещами, а иногда о том же словами, о чем и вещами. Ибо вы, братия, слышали о двух предметах: о бесплодной смоковнице и о скорченной женщине; и той и другой оказана любовь. Но первое выразил Он в притче, а второе совершил на деле. Но бесплодная смоковница означает то же, что и скорченная женщина; и оставленная на месте смоковница – то же, что и выпрямленная женщина. Господин виноградника три года приходил к смоковнице и не находил плода, а выпрямленная женщина была скорченной восемнадцать лет. Но числом восемнадцати лет означается то же, что выражается и трехгодичным прихождением господина виноградника к бесплодной смоковнице. Итак, поскольку мы наперед кратко объяснили вообще все, то теперь обсудим в частности каждую мысль по порядку чтения.

   2. Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел.
   Что означает смоковничное дерево, как не природу человеческую? Что образно означает скорченная женщина, как не ту же природу? Эта женщина и насаждена хорошо, как смоковница, и сотворена хорошо, как женщина; но по собственной вине добровольно падшая, она не имеет ни плода дел, ни состояния прямоты. Потому что, по воле падая во грех, так как не хотела принести плода послушания, она лишилась состояния прямоты. Созданная по подобию Божию, она, не устояв в своем достоинстве, презрела и сохранением того, чем была насаждена или сотворена. Господин виноградника приходит три раза, потому что искал природу рода человеческого прежде Закона, под Законом и под Благодатью, ожидая, увещевая и посещая.

   3. И сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу. Приходил прежде Закона, потому что через естественный разум давал знать, что каждый, по примеру Его, должен делать в отношении к ближнему. Приходил в Законе, потому что учил заповедями. Приходил после Закона Благодатью, потому что ясно показал присутствие любви Своей. Но несмотря на то, Он жалуется, что в три года не нашел плода, потому что душ некоторых нечестивцев ни вдохновенный естественный закон не исправляет, ни заповеди не научают, ни чудеса воплощения Его не обращают. Но что выражается через виноградаря, как не порядок предстоятелей? Они, начальствуя в Церкви, именно имеют попечение о винограднике Господнем. Ибо этого виноградника первым виноградарем был апостол Петр. За ним следуем мы, недостойные, сколько трудимся для научения вашего в учении, молитве, в обличении.

   4. Но с великим уже страхом надо слушать то, что говорится виноградарю о бесплодном дереве: сруби ее: на что она и землю занимает? Каждый по мере своей насколько занимает места в настоящей жизни, если не приносит плода доброго делания, занимает землю, как бесплодное дерево, потому что на том месте, на котором стоит, не дает возможности действовать другим. Но в сем веке всякий сильный, если не имеет плода доброго делания, препятствует и другим [иметь], потому что находящиеся под его властью стесняются примером нечестия его, как бы тенью его развращения. Если наверху стоит бесплодное дерево, то внизу земля лежит бесплодной. Сверху бесплодного дерева отбрасывается густая тень и никак не дозволяет солнечным лучам проникать до земли, потому что когда все подчиненные развратного покровителя видят развратные примеры, тогда и сами, оставаясь бесплодными, лишаются света истины. И будучи стеснены тенью, они не принимают теплоты солнечной, потому что остаются холодными к Богу с той стороны, с которой в этом веке худо им покровительствуют. Но с этого всякого развращенного и сильного Бог уже почти не взыскивает. Ибо после того, как он потерялся, надо только спрашивать, для чего он и других стесняет. Поэтому господин того же виноградника хорошо говорит: сруби ее: на что она и землю занимает. Потому что землю занимает тот, кто обременяет чужие души; землю занимает тот, кто занимаемое им место не оправдывает добрыми делами.

   5. Но, несмотря на то, наш долг – молиться за таковых. Ибо послушаем, что говорит виноградарь: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом. Что значит окопать смоковницу, если не обличать бесплодные души? Ибо всякое окапывание бывает снизу. И обличение, показывая душу ей самой, именно унижает. Итак, сколько раз мы обличаем кого-либо за грех его, столько раз, по обязанности возделывания, мы как бы окапываем бесплодное дерево. Но послушаем, что говорится после окопания: и осыплю навозом. Что значит навоз, как не памятование о грехах? Ибо грехи называются пометом плоти. Поэтому и через пророка говорится: согнили рабочие скоты в помете своем (Иоил. 1, 17) [75 - По Вульгате.]. Потому что согнить рабочим скотам в помете своем значит окончить жизнь всем плотским [людям] в удовлетворении похоти. Итак, сколько раз мы обличаем плотскую душу за грехи ее, сколько раз приводим на память ее прежде содеянные пороки, столько раз мы как бы навозом облагаем бесплодное дерево, дабы она (душа) приводила на память содеянные грехи и как бы от навоза тучнела для благодати сокрушения. Навоз кладется к корню дерева, когда размышление производит в памяти сознание в своем нечестии. И когда душа через раскаяние возбуждается к слезам и преобразуется для благодати доброго делания, когда корень сердца, как бы через прикосновение к нему навоза, обновляется к плодоносию добра, тогда она рыдает о том, что припоминает из содеянного ею, отвращается от самой себя, какова она была по воспоминанию, принимает решительное намерение вопреки себе и воспламеняет дух к лучшему. Итак, от навоза дерево оживает к плодоприношению, потому что от размышления о грехе душа восстановляется к добрым делам.
   Впрочем, много есть таких, которые слушают обличение, брань и, однако же, не хотят обратиться к покаянию и, будучи бесплодными для Бога, в этом веке зеленеют. Но послушаем, что ухаживающий за смоковницей присовокупляет: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее. Потому что кто здесь не хочет принимать сочности для плодоприношения от брани, тот действительно падает туда, откуда уже не может встать через покаяние, и будет посечен в будущем, хотя здесь без плода кажется стоящим с зеленью.

   6. В одной из синагог учил Он в субботу. Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи. Выше мы уже сказали, что это было третье пришествие Господа к бесплодной смоковнице, на что указывает число восемнадцать лет у скорченной женщины. Ибо человек сотворен в шестой день (Быт. 1, 27), и в тот же шестой день закончены все дела Господни. Но число шесть, помноженное на три, дает восемнадцать. Итак, поскольку человек, сотворенный в шестой день, не захотел иметь дел совершенных, но прежде Закона, под Законом и в начале Благодати был слаб, то он был восемнадцатилетней скорченной женщиной. Она была скорчена и не могла выпрямиться. Всякий грешник, помышляющий о земном, не ищущий небесного, не может смотреть вверх, потому что, предаваясь низшим пожеланиям, он уклоняется от прямоты ума своего и всегда видит только то, о чем помышляет.
   Возлюбленнейшие братия, обратитесь к сердцам своим, всегда надзирайте, что вы ежечасно содержите в своих помышлениях. Один помышляет о почестях, другой – о деньгах, третий – о добычах. Все это внизу; и когда ум в этом запутывается, тогда он уклоняется от прямоты своего положения. А поскольку он не приподнимается к осенению небесного, то никак не может смотреть вверх, как скорченная женщина.

   7. Далее следует: Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась. Подозвал и выпрямил, потому что просветил и помог. Он призывает, но не выпрямляет, когда мы хотя и просвещаемся благодатью Его, но не можем получить помощи по мере заслуг наших. Ибо мы большей частью видим, что надо делать, но на деле не исполняем этого. Силимся – и оказываемся слабыми. Суждение ума видит прямоту, но перед ним изнемогает сила в исполнении, потому что от наказания греха происходит, что хотя по дару [благодати] может быть видимо добро, но видимое удаляется от него по заслуге. Ибо привычная виновность связывает душу так, что сия отнюдь не может подняться до прямоты. Усиливается – и падает, потому что где добровольно пробыла долго, туда по принуждению падает, хотя бы и не хотела. Об этой нашей скорченности в образе рода человеческого хорошо говорится через Псалмопевца: я пострадал и согнулся до конца (Пс. 37, 7). Ибо размыслив, что человек создан был для созерцания Вышнего Света, но, за грехи изгнанный вон, носит мрак в душе своей, Вышнего не желает, стремится к низшему, небесного отнюдь не хочет, в душе объемлет всегда земное, он скорбел о том, что заметил в роде человеческом, и от себя самого воскликнул, говоря: я пострадал и согнулся до конца. Ибо человек, теряющий созерцание небесного, если бы стал помышлять только о необходимом для плоти, то пострадал бы и был скорчен, однако же был бы скорчен не до конца. Итак, тот, кого от высших помыслов не только необходимость отвлекает, но и самое непозволенное удовольствие удаляет, не только есть скорченный, но скорченный до конца. Поэтому другой пророк о нечистых духах говорит: преклонись, чтобы нам перейти [через тебя] (Ис. 51, 23). Потому что душа стоит прямо, когда желает вышнего, и отнюдь не преклоняется к нижнему. Но злые духи, когда видят ее стоящей в своей прямоте, не могут перейти через нее. Ибо переход их означает внушение ей нечистых пожеланий. Поэтому они и говорят: преклонись, чтобы нам перейти [через тебя], потому что если душа сама себя не унижает до низких пожеланий, то их злоба никакой не имеет силы над ней, и они не могут перейти через ту, которой боятся, как холодной к ним от внимания к высшему.

   8. Итак, возлюбленнейшие братия, не даем ли мы в себе дорогу злым духам, когда страстно желаем земного, когда прогибаемся к желаниям временного? Поэтому стыдно страстно желать земного и подставлять выи душ переходящим через них врагам.
   Тот всегда смотрит в землю, кто скорчен; а кто желает самого низкого, тот не помнит, какой ценой искуплен. Поэтому и через Моисея говорится, чтобы горбатый отнюдь не был производим во священника (Лев. 21, 20). А мы, сколько нас искуплено кровью Христа, соделываемся членами того же верховного Первосвященника. Поэтому нам и говорится через Петра: но вы – род избранный, царственное священство (1 Пет. 2, 9). Но кто скорчен, тот всегда смотрит вниз. Следовательно, лишается священства, потому что кто привержен к одному только земному, тот сам для себя свидетель, что он не член Верховного Священника. Поэтому опять запрещается верующему народу есть рыб, которые не имеют перьев (Лев. 11, 10). Потому что рыбы, имеющие чешуйчатые перья, обыкновенно делают скачки и над водою. Итак, что предобразуется крылатыми рыбами, как не избранные души? Подлинно они только переходят в состав Церкви Небесной; только опершись на перышки добродетелей, они умеют делать скачки желанием Небесного, чтобы созерцанием стремиться к Вышнему, хотя и опять возвращаются сами в себя по причине смертного тела. Итак, если мы уже верно знаем блага Небесного Отечества, то нам, возлюбленнейшие братия, не должно нравиться то, что мы скорчены. Воображайте перед взором вашим скорченную женщину и бесплодную смоковницу. Будем воспоминать о содеянных нами грехах, обложим корень сердца навозом, чтобы тогда тучнело плодом воздаяния то, что здесь мерзко нам через покаяние. И если мы не можем исполнить всех добродетелей, то Сам Бог радуется нашему плачу. Ибо Ему будем благоугождать самым началом правосудия мы, которые будем сами наказывать неправедное, содеянное нами. В плаче не должно быть замедления, потому что пребывающие радости довольно скоро осушают преходящие слезы через Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXII,
говоренная к народу в храме святых Прокесса и Мартиниана в день преставления их. Чтение Святого Евангелия Лк. 9, 23–27

   В то время сказал Иисус ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов. Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.

   1. Поскольку Господь и Искупитель наш явился в мир новым человеком, то и миру дал новые заповеди. Ибо ветхой нашей жизни, воспитанной в пороках, противопоставил Свое обновление. Ибо что знал ветхий, плотской человек, кроме как то, чтобы удерживать свое, похищать чужое, если имел возможность, а если не имел возможности, то желать этого? Но Врач Небесный противопоставляет каждому пороку отдельно пригодные врачевства. Ибо как по врачебной науке горячее врачуется холодным, а холодное горячим, так и Господь наш дал заповеди, противоположные грехам, так что невоздержным заповедал воздержание, скупым – щедрость, гневливым – кротость, гордым – смирение. Известно, что Он, давая последующим за Ним новые заповеди, сказал: так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33). Ясно Он как бы так говорит: «По ветхой жизни вы желали чужого, по усердию нового обращения [теперь] вы и свое раздавайте щедро». Но послушаем, что Он говорит в сегодняшнем чтении: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя. Там говорится, чтобы мы отвергались нашей собственности; здесь говорится, чтобы мы отвергались самих себя. И быть может, не трудно для человека оставить свою собственность, но весьма трудно оставить самого себя. Потому что еще не много значит отказаться от того, что он имеет, но весьма много значит отказаться от того, что он есть.

   2. Но Господь нам, приходящим к Нему, заповедует, чтобы мы отреклись от своей собственности, потому что, приходя на сражение веры, мы вступаем в борьбу со злыми духами. Но злые духи ничего собственного не имеют в этом мире. Следовательно, нагие должны бороться с нагими. Ибо если кто одетый борется с нагим, то скоро повергается на землю, потому что имеет то, за что может быть удержан. Ибо что значит все земное, если не некие одежды тела? Итак, кто идет на сражение против диавола, тот должен скинуть одежды, дабы не поддаться ему. Он ничем не должен владеть в мире сем с пристрастием, никаких наслаждений не должен искать в вещах преходящих, дабы не быть увлеченным к падению тем, чем по желанию прикрывается. Впрочем, недостаточно оставить нашу собственность, если мы не оставляем и самих себя. Что же это мы говорим: оставить и самих себя? Ибо если мы оставим самих себя, то куда пойдем вне себя? Или: кто ходит, если себя оставил? Но иное мы – падшие во грех, а иное – чем мы были сотворены. Ибо вот тот, кто был гордым, обратившись ко Христу, соделался смиренным, оставил самого себя. Если кто из роскошествовавших переменил жизнь на воздержную, то он отрекся от того, чем был. Если кто-нибудь жадный перестал жадничать и тот, кто прежде похищал чужое, научился раздавать собственное, то, без сомнения, тот и другой оставил самого себя. Хотя по природе он тот же самый, но не тот в отношении злобности. Поэтому-то написано: куда обратится нечестивый, исчезает (Притч. 12, 7). Ибо обращенные нечестивцы исчезают не потому, будто уже их не бывает по существу, но именно потому, что их уже нет по виновности в нечестии. Итак, мы тогда оставляем самих себя, тогда отвергаемся самих себя, когда удаляемся от того, чем были по ветхости, и стремимся к тому, чем называемся по новости. Размыслим, как отвергался самого себя Павел, который говорил: и уже не я живу (Гал. 2, 20). Ибо исчезал оный жестокий гонитель и начинал жить благочестивый проповедник. Если бы он оставался тем же самым, то решительно не был бы благочестивым. Но тот, кто говорит, что он уже не живет, пусть скажет, откуда же то, что святые слова оглашают слух учением истины? Он тотчас присовокупляет: но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Ясно он как бы так говорит: «Хотя я сам по себе исчез, потому что не живу по плоти, но не умер по существу, потому что духовно живу во Христе». Итак, пусть вещает Истина, пусть вещает: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя. Потому что если кто не удаляется от самого себя, то он не приближается к Тому, Кто выше Его; и не может получить того, что по ту сторону от него, если не сумеет убить то, что он есть. Так овощные растения пересаживаются для того, чтобы усовершенствовались, и, как бы так сказать, искореняются для того, чтобы возрастали. Но семена растений в земной смеси приходят в изнеможение для того, чтобы обильнее расти для возобновления рода своего. Ибо они кажутся потерявшими то, чем были, с той стороны, с которой начинают являться тем, чем не были.

   3. Но кто уже отвергся пороков, тому надо отыскать добродетели, в которых ему следует возрастать. Ибо когда сказано: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, тогда тотчас присовокупляется: и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо крест возлагается двояким образом, когда или тело измождается воздержанием, или душа поражается состраданием к ближнему. Рассмотрим, как тем и другим образом нес крест свой Павел, который говорил: но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 27). Вот мы выслушали о кресте телесном, состоящем в измождении плоти, теперь послушаем о кресте душевном, состоящем в сострадании к ближнему. Ибо он говорит: кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? (2 Кор. 11, 29). Потому что совершенный проповедник, чтобы показать пример воздержания, носил крест на теле. А поскольку он носил на себе сочувствие чужой слабости, то носил крест в сердце.

   4. Но поскольку некоторые пороки близки к самым добродетелям, то нам надо сказать, какой порок близок к воздержанию плоти и какой – к состраданию душевному. Ибо в соседстве с воздержанием плоти иногда находится суетная слава, потому что когда видят худощавость в теле, бледность в лице, тогда хвалят явную добродетель; и тем скорее она выходит наружу, чем более через показанную бледность является взорам человеческим. И большей частью бывает, что дело, почитаемое совершаемым ради Бога, совершается для одних только одобрений человеческих. Это хорошо показывает образно тот Симон, который, будучи схвачен на пути (Мф. 27, 32) [76 - Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его (Мф. 27, 32).], несет на плечах крест Господень. Потому что чужие тяжести носятся на плечах, когда что-либо совершается по тщеславию. Итак, кто означается через Симона, если не воздерживающиеся и тщеславящиеся? Они хотя и измождают плоть воздержанием, но внутри не обретают плода от воздержания. Итак, Симон несет на плечах крест Господень, потому что грешник, не располагаясь к доброму делу доброй волей, совершает праведное дело без плода. Почему тот же Симон несет крест, но не умирает? Потому что воздерживающиеся и тщеславящиеся хотя и измождают тело воздержанием, но, по желанию славы, живут для мира. А с душевным состраданием большей частью живет в соседстве ложная любовь, которая иногда доводит оное до снисхождения к порокам, тогда как всякий не должен чувствовать сострадания к преступлению, но ревность. Потому что должно иметь сострадание к человеку и справедливость к порокам, чтобы в одном и том же человеке и любить добро, которым он сотворен, и преследовать зло, которое он соделал, дабы, неосторожно прощая вину, нам не показаться, что мы уже не по любви сострадаем, но пали по нерадению.

   5. Далее следует: ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Так говорится верующему: ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Как будто бы земледельцу говорится: «Всякий хлеб ты теряешь, если соблюдаешь; а если рассееваешь, то возобновляешь». Ибо кто не знает, что всякий хлеб, разбрасываемый в семени, от взора теряется, в земле разлагается? Но он сгнивает в земле с той стороны, с которой зеленеет в возобновлении. Но поскольку Святая Церковь имеет одно время гонения, а другое – мира, то Искупитель наш в заповедях различает самые времена ее. Ибо во время гонения надо полагать душу, а во время мира надо побеждать те земные пожелания, которые преимущественно могут преобладать. Поэтому и ныне говорится: ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе? Когда нет гонения от врагов, тогда с особенной бдительностью надо хранить сердце. Ибо во время мира через позволение жить дается возможность и чрезмерно желать чего-нибудь. Это именно чрезмерное желание удобно обуздывается, если тщательно обсуживается самое состояние чрезмерно желающего. Ибо для чего усиливаться в приобретении, когда не может быть постоянным сам тот, кто приобретает? Потому пусть каждый размыслит о своем стремлении – и он познает, что для него может быть достаточно и того малого, которое имеет. Но, может быть, он боится, чтобы на пути жизни сей недостало издержек. Краткий путь порицает наши продолжительные пожелания: напрасно многое несут, когда близок конец тому, что продолжается. Но большей частью мы и жадность побеждаем, однако же есть еще препятствие, по которому мы пути правды храним с меньшей стражей совершенства. Ибо часто мы видим все падающим, но, несмотря на то, мы имеем еще в опасении людей препятствие к тому, чтобы иметь силу выразить в слове ту правду, которую храним в уме; и лицо Божие в защищении правды презираем столько раз, сколько опасаемся лиц человеческих, стоящих против правды. Но и для этой раны присовокупляется пригодное врачевство, когда Господь говорит: ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов.

   6. Но вот ныне люди сами себе говорят: мы уже не стыдимся Господа и слов Его, потому что открытым голосом исповедуем Его. Я отвечаю им, что в этом христианском народе есть некоторые, которые исповедуют Христа, потому что видят всех христианами. Ибо если бы имя Христа не было ныне в такой славе, то Святая Церковь не имела бы стольких исповедников Христовых. Итак, недостаточно голоса исповедания для доказательства веры, которую всеобщее исповедание защищает от стыда. Впрочем, есть точка опоры, с которой всякий должен спрашивать себя для того, чтобы истинно доказать, что он в исповедании Христа уже не стыдится имени Его, уже всей силой души подчинил себе стыд человеческий. Ибо во время гонения, без сомнения, могли стыдиться верующие, коих обнажали, лишали почестей, бичевали. Но поскольку во время мира нет этих преследований нас, то есть нечто, чем мы должны высказать самих себя. Мы часто боимся презрения от ближних, нам неприятно переносить словесные обиды; если, паче чаяния, случится ссора с ближним, то мы стыдимся первые приступить к прекращению ее. Потому что плотское сердце, желая славы сей жизни, отвергает смирение. И большей частью тот самый человек, который сердится, желает примириться с враждующим, но стыдится первым идти на примирение. Размыслим о делах Истины, чтобы видеть, где лежат дела нашего развращения. Ибо если мы члены Верховной Главы, то должны подражать Тому, с Кем соединены. Ибо что говорит славный проповедник Павел для примера научения нашего? Как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор. 5, 20). Вот мы грехом допустили разногласие между нами и Богом; и, несмотря на то, Бог первый послал к нам Своих посланников, чтобы мы, согрешившие, по просьбе их шли к примирению с Богом. Итак, пусть будет стыдно гордости человеческой, пусть всякий приводится в смятение, если первый не приступает к примирению с ближним, когда Сам оскорбленный Бог через Своих посланников умоляет после нашей виновности, чтобы мы примирились с Ним.

   7. Далее следует: говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие. Царством Божиим, возлюбленнейшие братия, не всегда на священном языке называется Царство Будущее, но иногда называется и нынешняя Церковь. Почему и написано: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие (Мф. 13, 41). В том царстве, в которое решительно не допускают нечестивых, не будет соблазнов. Из этого именно примера выходит заключение, что в этом месте Царством Божиим называется нынешняя Церковь. И поскольку некоторые из учеников в теле будут жить дотоле, доколе увидят Церковь Божию устроенной и, наперекор славе мира сего, воздвигнутой, то в утешительном обетовании теперь говорится: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие. Но когда Господь дал такие заповеди о смерти, то что была за нужда, чтобы за ней вдруг следовало обетование? Если на это мы основательно обратим внимание, то узнаем, с какою экономией любви оно делается. Ибо ученикам, еще неопытным, надо было дать какое-либо обетование о настоящей жизни для того, чтобы они могли крепче увериться в будущей. Так израильскому народу, освобожденному из земли Египетской, обещается земля обетованная, и когда он должен был призываем быть к дарам небесным, убеждается земными обетованиями. Для чего это? Для того, чтобы он, получив нечто вблизи, тверже веровал тому, о чем мог слышать издали. Ибо плотской народ если бы не получал малого, то не стал бы веровать великому. Итак, Всемогущий Бог дарованием земного убеждает к небесному для того, чтобы получающий то, что видит, учился надеяться того, чего не видит; и чтобы тем увереннее был в невидимом, чем более подкрепляют его в известности видимые надежды обетования. Поэтому справедливо и через Псалмопевца говорится: и дал им земли народов, и они наследовали труды людей, чтобы соблюдали уставы Его и взыскали закон Его (Пс. 104, 44–45). Так и в этом месте Истина, говоря с неопытными учениками, обещает им видение Царства Божия на земле для того, чтобы они вернее веровали в оное на небе. Итак, по самому Царству, которое видим возвышенным на земле, мы надеемся на Царство, которое веруем получить на небе. Ибо есть некоторые, которые носят на себе имя христиан, но не имеют христианской веры. Они ценят только видимости, а невидимого не желают, потому что сомневаются в бытии его. Мы, братия мои, стоим при мощах мучеников. Неужели они предали бы тело свое на смерть, если бы им решительно не было известно, что есть жизнь, ради которой должно умереть? И вот те, которые веровали, прославляются чудесами. Ибо к убитым их телам приходят больные живущие – и исцеляются, приходят клятвопреступники – и мучатся от диавола, приходят бесноватые – и освобождаются. Итак, каким образом они живут там, где живут, если в столь великих чудесах проявляют жизнь здесь, где умерли?

   8. Я расскажу вам, братия, о событии, кратком по слову, но немаловажном по достоинству; о нем я узнал из сказания некоторых благочестивых старцев. Во времена готов была некоторая благородная и весьма набожная женщина, которая часто ходила в церковь сих мучеников. В один день, когда она по обычаю приходила помолиться, при выходе она видит двух монахов, стоящих в страннической одежде; она подумала, что это странники, и велела подать им какую-либо милостыню. Но прежде, нежели раздатчик ее приблизился к ним для подания милостыни, они очутились близ нее и сказали: «Теперь ты нас посещаешь, а мы отыщем тебя в день Судный и доставим тебе, что можем». Сказав это, они стали невидимы. Устрашенная, она возвратилась на молитву и излила ее в обильнейших слезах. И после этого она соделалась тем усерднее к молитве, чем увереннее была в обетовании. Но если, по слову Павла, вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11, 1), то мы уже отнюдь не скажем, что вы веруете в жизнь будущую, потому что сами те, которые в ней живут, видимо являются взорам человеческим. Ибо что может быть видимо, то приличнее называется знанием, нежели верой. Итак, Господь хотел, чтобы мы будущую жизнь более знали, нежели веровали в нее, показывая нам даже видимо тех, которых невидимо принимает к Себе на жительство.

   9. Итак, возлюбленнейшие братия, их-то соделайте ходатаями в деле вашего испытания, которое будете иметь перед нелицеприятным Судией; их-то употребите в защитники в день такого страха Его. Известно, что если бы завтрашний день какое-либо ваше дело предполагалось к решению у какого-либо великого судьи, то весь сегодняшний день проведен был бы в размышлении, ваше братство искало бы покровителя, умоляло бы его, чтобы он был для вас защитником перед таким судьей. Вот грядет Праведный Судия Иисус; страх обымает от толикого сопутствия Ему Ангелов и Архангелов. На этом пришествии решается наше дело, и, однако же, мы не отыскиваем покровителей, которые были бы тогда нашими защитниками. У нас есть защитники – святые мученики; они желают, чтобы их просили, и, так сказать, ищут, чтобы их искали. Поэтому их-то просите быть помощниками в вашей молитве, в них-то приобретайте защитников в вашей виновности, потому что и Сам Тот, Кто судит, дабы не наказывать грешников, желает быть умоляемым. Поэтому-то Он, и так задолго, угрожает гневом, однако же милосердно ожидает. Но Его милосердие должно оживлять нас так, чтобы отнюдь не делать нас небрежными. Наши грехи должны возмущать нас так, чтобы душа не впадала в отчаяние, потому что хотя мы, решаясь на покаяние, боимся, но, боясь, надеемся, что мы скоро получим Вечное Царство через Того, Кто живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXIII,
говоренная к народу в храме святого Климента в пятницу четвертого по счету времени в сентябре [77 - См. примечание на с. 298. – Ред.]. Чтение Святого Евангелия Лк. 7, 36–50

   В то время некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег. И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром. Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница. Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель. Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его? Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил. И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.

   1. Размышляя о покаянии Марии, я считаю более приличным плакать, нежели говорить что-либо. Ибо чьего сердца, хотя бы оно было каменное, не размягчат эти слезы сей грешницы до подражания в покаянии? Ибо она обсудила то, что сделала, и не хотела останавливаться на том, что делала. Она вступила в средину гостей, вступила без дозволения, среди пиршества пролила слезы. Научитесь, какой скорбью терзается та, которая плачет и среди пиршества не краснеет. Это, мы думаем, была та самая Мария, которую Лука называет грешницей, Иоанн – Марией, из которой, по свидетельству Марка, изгнано было семь бесов. И что означается через семь бесов, если не все пороки? Поскольку семью днями ограничивается все время, то справедливо седмеричным числом изображается всеобщность. Итак, семь бесов имела Мария, которая была наполнена всеми пороками. Но вот она, усмотрев пятна своей гнусности, прибежала к Источнику милосердия умыться, не стыдясь гостей, там же бывших. Поскольку она чрезвычайно стыдилась самой себя внутри, то и не думала, чтобы можно было стыдиться чего-либо отвне. Итак, братия, что мы удивляемся Марии, пришедшей к приемлющему Господу? Говорю «приемлющему», но не влекущему ли? Скажу лучше «влекущему и приемлющему» именно потому, что внутренне привлек ее Тот, Кто отвне принял с кротостью. Но следя за чтением Святого Евангелия, рассмотрим самый порядок, в каком приступила ищущая врачевания.

   2. Она принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром. Известно, братия, что женщина, доселе занятая непозволительными деяниями, употребляла миро для себя, для пахучести своей плоти. Итак, что гнусно употребляла она для себя, то со славой уже приносила Богу. Очами она желала земного, но уже омочила их слезами, сокрушаясь от раскаяния. Волосы употребляла она для благообразия лица, но теми же самыми волосами она уже отирала слезы. Устами произносила она гордостное, но, целуя ноги Господа, она прилепляла их к стопам своего Искупителя. Итак, сколько она имела в себе утех, столько нашла за себя приношений. Число преступлений превратила в число добродетелей так, чтобы в покаянии все служило Богу, что в преступлении презирало Бога.

   3. Но несмотря на это, фарисей презирает и укоряет не только пришедшую грешную женщину, но и приемлющего ее Господа, думая сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница. Вот фарисей, поистине гордый сам в себе и ложно правдивый, укоряет больную за болезнь, Врача – за помощь, будучи сам и болен раной гордости, и не сознавая того. Но Врач находился среди двух больных: но один больной в болезни сохранил здравый смысл, а другой в телесной болезни потерял даже здравый смысл. Потому что та [женщина] плакала о том, что соделала, а фарисей, надутый мнимой праведностью, увеличивал силу своей болезни. Итак, в болезни даже и смысл потерял тот, кто не сознавал того, что он болен. Но между тем мы готовы плакать, взирая на некоторых мужей нашего сана, которые, имея обязанность священническую, если что-либо по внешности или просто, быть может, сделают справедливое, тотчас презирают подчиненных и пренебрегают всех грешников, состоящих в народе; не хотят сострадать им, исповедующим свою греховность, и как бы, по обычаю фарисея, презирают прикосновение жены-грешницы. Подлинно, если бы эта женщина приступила к ногам фарисея, то именно отступила бы от него, пинаемая ногами. Ибо он думал, будто оскверняется чужим грехом. Но поскольку он не имел истинной праведности, то стал больным от чужой раны. Поэтому всегда необходимо нам, смотря на каждого грешника в его несчастии, сожалеть прежде о самих себе, потому что, быть может, или мы пали в подобные [грехи], или можем пасть, если не пали. И хотя суд учительства всегда должен преследовать пороки, однако же тщательно должно различать, что мы должны быть строги к порокам и сострадательны к природе. Ибо если должен быть отвергаем грешник, то должен быть питаем ближний. Но когда сам он уже сокрушает то, что соделал, то этот ближний наш уже не грешник, потому что, направляя против себя правосудие Божие, он наказывает в себе и то, что порицается правосудием Божиим.

   4. Но послушаем, какой мыслью побеждается этот гордый и высокомерный [фарисей]. Ему предлагается притча о двух должниках, из которых один должен меньше, а другой больше; и когда тому и другому должнику прощены долги, то спрашивается, кто из них более будет любить заимодавца? На этот вопрос он тотчас отвечает: думаю, тот, которому более простил. В этом событии надо заметить то, что фарисей, поражаемый своей же мыслью, похож на сумасшедшего, несущего веревку, которой должен быть связан. Ему перечисляются добрые дела грешницы, перечисляются и недобрые [дела его], ложного праведника, когда говорится: Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А после перечня произносится суд: а потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много. Что, братия мои, должны мы разуметь под именем любви, если не огонь? И что под виновностью, если не ржавчину? Поэтому-то теперь говорится: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много. Ясно как бы так говорится: «Она решительно истребила ржавчину греха, потому что сильно горит огнем любви». Ибо тем более истребляется ржавчина греха, чем сильнейшим огнем сожигается сердце грешника. Вот та, которая пришла ко Врачу больной, исцелилась, но об исцелении ее болезнуют другие. Ибо возлежавшие с Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает? Но Небесный Врач не презирает и тех больных, о которых предвидит, что от врачевства они делаются худшими. Но ту, которую исцелил Он, ободряет мыслью любви своей, говоря: вера твоя спасла тебя: иди с миром. Ибо вера спасла ее, потому что она не сомневалась в возможности получить то, чего просила. Но и самую несомненность в надежде она получила от Того, от Кого с надеждой просила спасения. Ей повелевается идти с миром для того, чтобы она более уже не совращалась с пути истины на путь соблазна. Поэтому и через Захарию говорится: направить ноги наши на путь мира (Лк. 1, 79). Ибо мы направляем ноги наши на путь мира тогда, когда идем тем путем действий, на котором не разногласим с благодатью нашего Виновника.

   5. Это мы, возлюбленнейшие братия, рассмотрели по историческому изложению; а теперь, если угодно, обсудим сказанное в таинственном смысле. Ибо кого обозначает фарисей, надменный ложной праведностью, как не иудейский народ? Кого – женщина-грешница, но припадающая к стопам Господа и плачущая, если не обратившееся язычество? Она, пришедши с алавастром, излила миро, стала у ног Господа сзади, облила ноги слезами, отирала волосами, не преставая лобызать эти самые ноги, которые обливала и вытирала. Итак, эта женщина предызобразила нас, когда мы после грехов всем сердцем обращаемся ко Господу, когда подражаем слезам ее покаяния. Ибо что выражается помазанием, если не благоухание доброго расположения? Поэтому и Павел говорит: Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих (2 Кор. 2, 14–15). Итак, если мы совершаем добрые дела, которыми проливаем на Церковь благоухание доброго расположения, то что изливаем на тело Господне, если не алавастр мира? Но женщина стояла позади ног Господа. Ибо мы стояли против ног Господа, когда, находясь во грехах, шли вопреки путям Его. Но если мы после грехов обращаемся к истинному покаянию, то становимся уже позади ног Его, потому что последуем стопам Того, с Кем встречались на противоположном пути.
   Женщина омывает ноги Его слезами, что действительно делаем и мы, если состраждем каждому из последних членов Господа, если в несчастии сочувствуем святым Его, если скорбь их считаем своей скорбью. Женщина отерла волосами те ноги, которые омочила. Потому что волосы составляют излишек на теле. И что имеет излишествующее земное вещество, как не вид волос? Оно, имея излишек против употребления на необходимое, не чувствует даже острижения. Итак, мы волосами отираем ноги Господа тогда, когда святым Его, которым сочувствуем любовью, уделяем еще из того, что для нас излишне, потому что душа от сострадания болезнует так, что щедрая рука обнаруживает качество ее соболезнования.
   Ибо слезами обливает ноги Искупителя, но не отирает их своими волосами тот, кто хотя и сочувствует скорби ближних, однако же ничего не уделяет им от своих избытков. Обливает слезами, а не отирает тот, кто хотя на словах и выражает сострадание, однако же, не доставляя им того, в чем они имеют недостаток, нимало не уменьшает силы их скорби. Женщина лобызает те ноги, которые отирает. Это вполне совершаем и мы, если искренно любим тех, которых содержим на свой счет, так что для нас не тягостна необходимость ближнего, ни самая бедность его, поддерживаемая нами, для нас не обременительна; и когда рука дает необходимое, тогда сердце услаждается любовью.

   6. Впрочем, под именем ног можно разуметь самое таинство воплощения Его (Искупителя), в котором Божество коснулось земли, потому что приняло плоть. И Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1, 14). Итак, мы лобызаем ноги Искупителя, когда всем сердцем любим таинство воплощения Его. Миром помазываем ноги, когда с верным разумением Священного Писания проповедуем о самой силе вочеловечения Его. Но это видит фарисей и ненавидит, потому что когда иудейский народ видит, что язычество проповедует о Боге, тогда снедается своей собственной злостью. Но Искупитель наш перечисляет дела той же самой женщины как добрые дела язычества для того, чтобы иудейский народ уразумел, в каком несчастии он закосневает. Ибо фарисей обличается так, чтобы через него, как мы сказали, ясно был виден этот вероломный народ: Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Так как вода вне нас, а влага слез внутри нас, поэтому именно этот неверующий народ никогда не раздавал ради Господа даже внешних своих благ, а обратившееся язычество не только расточило ради Него имущество, но и пролило кровь. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Потому что лобзание есть выражение любви. И неверный этот народ не дал лобзания Богу, потому что не хотел сердечно любить Того, Кому служил по страху. А призванное язычество не престает лобызать стопы своего Искупителя, потому что не престает дышать любовью к Нему. Поэтому и голосом невесты о Том же Искупителе ее говорится: да лобзает он меня лобзанием уст своих (Песн. 1, 1). Она справедливо желает лобзаний от своего Создателя, готовясь последовать за Ним с любовью. Ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. Если мы ноги Господа принимаем за таинство воплощения Его, то, согласно с тем, главой Его означается Самое Божество. Посему и через Павла говорится: глава Христу Бог (1 Кор 11, 3). Потому что израильской народ исповедовал, что он верует в Бога, а не в Него как Человека. Но фарисею говорится: ты головы Мне маслом не помазал, потому что израильской народ не хотел проповедовать с достойной похвалой о том самом могуществе Божества Его, в Которое обещался веровать. А она миром помазала Мне ноги, потому что язычество, уверовав в таинство воплощения Его, с величайшей похвалой проповедовало даже об уничижении Его. Но Искупитель наш перечисленные добрые дела заключает присовокуплением суда: а потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила. Ясно говорит Он как бы так: «Хотя бы и весьма жестко было то, что варится, однако же огня любви достаточно для того, чтобы размягчить даже жесткое».

   7. Между тем можно взглянуть и на оценку столь великой любви. С какой оценкой Истина наблюдает за делами любви женщины грешной, но кающейся, перечисляя их противнику ее под таким разделением! Господь возлежал за трапезой фарисея, но умственным пиршеством наслаждался у кающейся женщины. У фарисея Истина была питаема внешним образом; у женщины грешной, впрочем обратившейся, была питаема внутренним образом. Поэтому и Святая Церковь в Песни Песней, отыскивая Его под видом Пастыря ланей, говорит Ему: скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где отдыхаешь в полдень? (Песн. 1, 6). Потому что пастырем ланей называется Господь, Сын древних отцов по принятой плоти. Но в полдень жар палит сильнее, и пастырь ищет тенистого места, которого жар не проникал бы огнем. Итак, Господь почивает в тех сердцах, которых не палит любовь нынешнего века, которых не распаляют пожелания плоти, которые не горят от пожеланий мира сего, будучи пламенеемы от своего сильного желания. Поэтому и Марии говорится: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя (Лк. 1, 35). Итак, пастырь для пастбища в полдень отыскивает тенистые места, потому что Господь пасет такие души, которые, будучи умеряемы действиями благодати, не горят от телесных пожеланий. Следовательно, кающаяся женщина внутренним образом более питала Господа, нежели фарисей внешним образом, потому что от жара плотских [людей] Искупитель наш, как бы пастырь, убегал к сердцу ее, которое после огня пороков умеряла тень покаяния.

   8. Помыслим, сколь великой любви свойственно не только допустить к Себе грешную женщину, но и предоставить ей ноги для прикосновения. Рассудим о благодати милосердия Божия и обвиним множество нашей виновности. Вот Он видит грешников и поддерживает, терпит противящихся и, несмотря на то, ежедневно через Евангелие милостиво призывает, желает чистосердечного нашего исповедания и все наши беззакония готов простить. Строгость закона растворял Он для нас милосердием Искупителя. Потому что в том написано: если кто сделает то или другое – смертью да умрет. Если кто сделает то или другое, камнями да побиен будет (Исх. 19,12; Лев. 20, 1 и далее). Явился во плоти Творец и Искупитель наш и исповеданию грехов не казнью [угрожает], но обещает жизнь; женщину, открывшую свои раны, приемлет и отпускает здравой. Итак, Он строгость Закона склонил к милосердию, потому что тех, которых тот строго осуждает, Он милосердо освобождает. Поэтому хорошо даже в Законе написано, что руки Моисеевы отяжелели, и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем, Аарон же и Ор поддерживали руки его (Исх. 17, 12). Потому что Моисей сидел на камне, доколе Закон имел силу в Церкви. Но этот самый Закон имел тяжелые руки, потому что не терпел милосердно всех грешников, а поражал их строгим осуждением. Но Аарон значит гора крепости, а Ор – огонь. Итак, кого прообразует эта гора крепости, как не Искупителя нашего, о Котором через пророка говорится: и будет в последние дни явлена гора Господня и дом Божий на верху гор (Ис. 2, 2)? Или кто предызображается огнем, как не Дух Святой, о Котором Тот же Искупитель говорит: огонь пришел Я низвести на землю (Лк. 12, 49)? Итак, Аарон и Ор поддерживают у Моисея отяжелевшие руки и поддерживанием облегчают отягчение их, потому что Посредник Бога и человеков (1 Тим. 2, 5), приходя с огнем Святого Духа, тяжкие заповеди Закона, неудобоисполнимые по плотскому раз умению их, показал нам удобоисполнимыми по духовному их разумению. Ибо Он как бы облегчил руки у Моисея тем, что тягость заповедей Закона свалил на силу исповедания. Это обетование милосердия Он внушает нам, Своим последователям, когда через пророка говорит: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился и жив был (Иез. 33, 11). Поэтому опять под видом Иудеи каждой грешной душе говорится: если муж отпустит жену свою, и она отойдет от него и сделается женою другого мужа, то может ли она возвратиться к нему? Не осквернилась ли бы этим жена та? А ты со многими пастухами блудодействовала, – и однако же возвращалась ко Мне, говорит Господь (ср. Иер. 3, 1). Вот Он представил пример непотребной женщины. Показал, будто она после непотребства принята быть не может. Но этот же самый представленный пример Он растворяет избытком милосердия, говоря, что блудная женщина отнюдь не может быть принята, и, однако же, Сам ожидает, чтобы принять блудодействовавшую душу. Оцените, братия, величие такой любви. Он говорит, что этого быть не может, и вместе с тем показывает, что Он же Сам может это совершить вопреки невозможности. Вот Он призывает даже тех, которых объявляет нечестивыми, желает еще их обнять, хотя и жалуется, что Он оставлен ими. Итак, никто не должен терять времени столь великого милосердия, никто не должен отвергать предлагаемых врачевств Божественной любви. Вот Верховная Благость опять призывает к Себе нас, удалившихся от Нее, и возвращающихся нас готова принять на лоно Своего милосердия. Итак, каждый должен подумать, какая обязанность возлагается на него, когда Бог ожидает его, дабы пренебрежение не было уже слишком грубым. Итак, кто не хотел пребывать на своем месте, пусть возвратится; кто пренебрег стоянием, пусть встанет по крайней мере после падения. С какой любовью ожидает нас Создатель наш, об этом через пророка Он говорит: внимайте и слушайте: не так ли они возглаголют: нет человека, творящего покаяние в грехе своем, говорящего: что я натворил? (ср. Иер. 8, 6). Известно, что мы никогда не должны были мыслить о зле. Но поскольку мы не захотели мыслить правильно, то вот Он поддерживает нас, чтобы мы вновь перемыслили. Взирайте на выражение такой любви, размышляйте об открытом для вас лоне милосердия; тех, которых Он потерял как зломыслящих, отыскивает, как вновь добромыслящих. Итак, на себя самих, возлюбленнейшие братия, на себя самих обратите взор ума и кающуюся грешную женщину имейте перед глазами для примера подражания; оплакивайте грехи, которые по вашему воспоминанию содеяны в юности и которые в юношестве; пятна нравов и дел омывайте слезами. Пора уже нам опять возлюбить следы нашего Искупителя, которыми пренебрегали, согрешая. Вот, как мы сказали, лоно Верховной Любви открыто для принятия нас, и запятнанная в нас жизнь не подвергается презрению. Тем самым, что мы ужасаемся своего нечестия, мы уже соглашаемся на внутреннюю чистоту. Господь возвращающихся нас милостиво приемлет, потому что для Него уже не может быть недостойной та греховная жизнь, которая омывается слезами во Христе Иисусе, Господе нашем, Который живет и царствует со Отцом, Бог в единении со Святым Духом, через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXIV,
говоренная к народу в храме блаженных Иоанна и Павла в третий воскресный день по Пятидесятнице. Чтение Святого Евангелия Лк. 15, 1–10

   В то время приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его. Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними. Но Он сказал им следующую притчу: кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее? А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и, придя домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Или какая женщина, имея десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжет свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдет, а найдя, созовет подруг и соседок и скажет: порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму. Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся.

   1. Жаркое время, весьма неблагоприятное для моего тела, долго препятствовало мне говорить об изъяснении Евангелия. Но неужели перестала гореть любовь, потому что безмолвствовал язык? Ибо я говорю о том, что каждый из вас опытно познаёт на себе самом. Большей частью любовь, препятствуемая некоторыми занятиями, хотя в сердце горит по-прежнему, однако же на деле не выражается, потому что и солнце, закрываемое облаком, хотя и невидимо бывает на земле, однако же пламенеет на небе. Точно так и любовь, хотя внутри и сильно горит, но вовне не обнаруживает своего пламени. Но поскольку ныне возвратилось время для собеседования, то ваше усердие располагает меня к тому, чтобы я тем обильнее говорил, чем усерднее ждут этого ваши души.

   2. В чтении Евангелия вы, братия мои, слышали, что грешники и мытари приступили к Искупителю нашему и приняты Им не только для собеседования, но и за общую трапезу. Видя это, фарисеи роптали. Из этого события заключайте, что истинная праведность имеет сострадание, а ложная – пренебрежение, хотя и праведные имеют обычай справедливо пренебрегать грешниками. Но иное дело, которое делается по гордости, а иное – то, которое совершается по ревности к учению. Ибо эти последние пренебрегают, но не пренебрегая, отчаиваются, но не отчаиваясь; преследуют, но любят, потому что хотя внешним образом, через учение [Христово], бранят, однако же внутренне, по любви, сохраняют доброе расположение. Они в душе своей предполагают, что исправляемые ими большей частью лучше тех, которых они судят. Поступая именно таким образом, они и подчиненных сохраняют через учение, и самих себя через смирение. Напротив же, те, которые обыкновенно гордятся ложной праведностью, презирают всех прочих, не делая никакого снисхождения к слабым, и чем решительнее уверены, что они не грешники, тем тягчайшими бывают грешниками. В числе таковых именно были фарисеи, которые, осуждая Господа за то, что Он принимал грешников, упорно укоряли Самый Источник милосердия.

   3. Но поскольку они были больны так, что и не сознавали своей болезни, потому что не знали, чем они были, то Небесный Врач врачует их привлекательной пищей, предлагая занимательную притчу, и в сердце их указует на опухоль раны. Ибо говорит: кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею? Вот Истина с дивным распоряжением любви предложила подобие, которое человек и в самом себе признавал бы за истину и которое, однако же, в частности, относилось бы к Самому Виновнику людей. Ибо как число сотни есть совершенное, то Он имел сто овец, когда сотворил Ангелов и человеков. Но одна овца затерялась тогда, когда согрешивший человек оставил пажить жизни. Он же оставил девяносто девять овец в пустыне потому, что оставил чистые сонмы Ангелов на небе. Но почему небо называется пустыней, как не потому, что пустыней называется место оставленное? Человек же оставил небо тогда, когда согрешил. А в пустыне оставалось девяносто девять овец тогда, когда Господь отыскивал одну на земле, потому что число разумной твари (а именно Ангелов и человеков), которое сотворено было для зрения на Бога, было уменьшено через падение человека, и для восстановления совершенного числа овец на небе отыскиваем был на земле погибший человек. Что евангелист в этом месте называет пустыней, то другой [евангелист] называет горами, дабы показать высоту (Мф. 18, 12) именно потому, что не погибшие овцы стояли на высотах. А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью. Овцу [Господь] возложил на плечи Свои потому, что, приняв человеческое естество, Он понес на Себе грехи наши. И, придя домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу. По обретении овцы Он возвращается в дом, потому что Пастырь наш, по восстановлении человека, возвратился в Царство Небесное. Там Он находит друзей и соседей, именно те сонмы Ангелов, которые суть друзья Его, потому что, по своему постоянству, неопустительно исполняют волю Его. Они же и соседи Его, потому что по любви к видению Его имеют непрестаемую к Нему близость. И замечательно, что Он не говорит: радуйтесь с найденной овцой, но со Мною, именно потому, что радость Его есть жизнь наша, и когда мы возводимся на небо, тогда составляем торжество для Его радости.

   4. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Нам, братия мои, надо обсудить, почему Господь поведает, что на небе бывает большая радость об обратившихся грешниках, нежели о постоянных праведниках, как не потому, что мы сами видим в ежедневном опыте, что сознающие себя не подверженными никаким тяжким грехам большей частью хотя и стоят на пути праведности, не делают ничего недозволительного, однако же не порываются усиленно к Небесному Отечеству и тем более дозволяют себе пользоваться вещами дозволенными, чем тверже помнят, что они не учинили ничего недозволенного? И потому они большей частью бывают ленивы на совершение особенных добрых дел, потому что, не учинив никаких тяжких преступлений, считают себя очень безопасными. Напротив же, иногда те, которые помнят, что они учинили нечто непозволительное, будучи сосредоточены в самих себе самой своей скорбью о том, воспламеняются любовью к Богу, совершают великие подвиги, желают всего трудного в святой борьбе, оставляют все мирское, бегают от почестей, радуются нанесенным поношениям, горят желанием, порываясь к Небесному Отечеству, и думают, что поскольку они удалились от Бога, то вознаграждают предшествующие убытки последующими прибытками. Итак, на небе более бывает радости об обратившемся грешнике, нежели о стоящем праведнике, потому что и полководец на войне более любит того воина, который, возвратившись из бегства, храбро теснит врага, нежели того, который никогда не был в бегах и никогда не совершал ничего доблестного. Так и земледелец более любит ту землю, которая после терний приносит обильные плоды, нежели ту, которая никогда не произращала терний и никогда не доставляла обильной жатвы.

   5. Но между тем надо знать, что есть много праведных, о жизни которых такая бывает радость, что никакое покаяние грешников не может быть поставлено выше ее. Ибо многие и грехов за собой никаких не знают, и, однако же, столько сокрушаются, как будто бы они были подвержены всем грехам. Они все отвергают, не исключая и позволительного, смиренно подвергаются презрению от мира; не хотят себе дозволить ничего; отрекаются от благ даже дозволенных; презирают видимое, пламенно желают невидимого; в плаче находят радость, во всем смиряются; и как другие оплакивают грехи, учиненные на деле, так они оплакивают грехи помыслов. Как же назвать тех, которые и смиряются в покаянии о грехе помышления, и всегда остаются праведными на деле, если не праведниками и кающимися? Из этого надо заключить, какую радость делает для Бога праведник, когда смиренно плачет, если неправедный делает на небе радость, когда содеянные грехи очищает покаянием!

   6. Далее следует: или какая женщина, имея десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжет свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдет? Через эту женщину обозначается Тот же Самый, Кто обозначается и через Пастыря. Ибо Тот же Самый Бог есть вместе и Премудрость Божия. И поскольку образ чеканится на драхме, то женщина потеряла драхму, когда человек, созданный по образу Божию, исказил грехом свое подобие с Создателем. Но женщина зажгла светильник, потому что Премудрость Божия явилась в человечество. Потому что светильник есть свет в глиняном сосуде (в скудели) [78 - Подразумевается, что женщина зажгла традиционный для Средиземноморского региона того времени масляный светильник в виде глиняного сосуда с фитилем. – Ред.], а свет в глиняном сосуде есть Божество во плоти. Именно об этом глиняном сосуде Своей плоти говорит Сама Премудрость: иссохла, словно скудель, крепость Моя (Пс. 21, 16). Поскольку скудель в огне крепнет, то крепость Ее высохла словно скудель потому, что Она скорбью страдания укрепила принятую плоть к славе воскресения. Но с возжженным светильником женщина перетряхивает дом [79 - В подлиннике: euertil domum.], потому что как только Божество Его просияло через тело, тотчас потряслась вся наша совесть. Ибо дом перетряхивается, когда от размышления о своей виновности возмущается человеческая совесть. Это слово – перетряхивание – не противоречит тому, которое в других изданиях читается пометет именно потому, что нечистая душа не очищается от привычных пороков, если прежде не перетряхивается страхом. Итак, по перетряхивании дома обретается драхма, потому что когда совесть человека возмущается, тогда восстанавливается в человеке подобие с Создателем. И найдя, созовет подруг и соседок и скажет: порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму. Что это за подруги и соседки, как не те Власти Небесные, о которых мы сказали выше? Он тем ближе к Верховной Премудрости, чем более приближаются к Ней благодатью непрестанного видения. Но мы отнюдь не должны оставлять без внимания и того, почему эта женщина, через которую изображается Премудрость Божия, имела, по смыслу притчи, десять драхм, из коих одну потеряла и по тщательном отыскивании ее нашла? Потому что Господь создал Ангелов и человеков для познания Его; когда Он хотел установить это навечно, тогда, без сомнения, Он сотворил оное по подобию Своему. Но женщина имела десять драхм, потому что девять чинов Ангельских. Но чтобы было полное число избранных, десятым сотворен человек, который даже после преступления не погиб для Создателя своего, потому что Вечная Премудрость, сияющая чудесами из скудельного сосуда, восстановила его плотью.

   7. Но мы сказали, что девять чинов Ангельских именно потому, что, по свидетельству Священного Писания, мы знаем Ангелов, Архангелов, Силы, Власти, Начала, Господства, Престолы, Херувимов и Серафимов. Ибо что есть Ангелы и Архангелы, об этом свидетельствуют почти все страницы Священного Писания. О Херувимах же и Серафимах, как известно, часто говорят книги Пророческие. А имена четырех чинов перечисляет апостол Павел ефесянам, говоря: превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства (Еф. 1 21). Он же опять говорит колоссянам: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли (Кол. 1, 16). Господства, Начальства и Власти он уже описал, говоря к ефесянам, но, намереваясь говорить о том же колоссянам, он наперед сказал о Престолах, о которых ничего не говорил ефесянам. Итак, когда к тем четырем, о которых он сказал ефесянам, то есть к Начальствам, Властям, Силам и Господствам, присоединены будут Престолы, то выйдет пять чинов, поименно упоминаемых. Присовокупив к ним Ангелов и Архангелов, Херувимов и Серафимов, без сомнения, выйдет девять Чинов Ангельских. Поэтому и самому тому Ангелу, который сотворен первым, через пророка говорится: ты печать уподобления, исполнен премудрости и венец красоты. В сладости рая Божия ты был (Иез. 28, 12). Здесь надо заметить, что он создан не по подобию Божию, но называется отпечатком подобия, так что чем тоньше в нем естество, тем вернее на нем отпечатлевается образ Божий. В этом месте тотчас присовокупляется: всякими драгоценными камнями ты был украшен: сардием, топазом и ясписом, хризолитом, ониксом и бериллом, сапфиром, карбункулом и смарагдом (Иез. 28, 13) [80 - В подлиннике у святителя показано только девять драгоценных камней, и в означенном порядке.]. Вот он поименовал девять наименований камней именно потому, что девять чинов Ангельских. Перед этими именно чинами был выставлен тот первый Ангел столь украшенным и величественным для того, чтобы он был славнее в сравнении с ними, будучи превознесен перед всеми чинами Ангелов.

   8. Но для чего нам подробный перечень хоров устоявших Ангелов, если мы не скажем утонченно и об их служениях? Ибо Ангелами на греческом языке называются вестники, а Архангелами – высшие вестники. И надо знать, что слово «Ангелы» есть наименование их должности, а не естества. Ибо хотя эти святые духи Небесного Отечества всегда суть духи, но не всегда могут быть называемы Ангелами, потому что они тогда только Ангелы, когда через них что-либо возвещается; поэтому и через Псалмопевца говорится: Ты творишь Ангелами Твоими духов (Пс. 103, 4). Ясно он как бы так говорит: «Тот, Кто всегда имеет их духами, делает их, когда благоугодно, Ангелами». Но те, которые возвещают меньшее, называются Ангелами, а возвещающие о важнейшем называются Архангелами. Поэтому-то к Деве Марии посылается не простой Ангел, но Архангел Гавриил (Лк. 1, 26). Потому что на это высшее служение подобало идти высшему Ангелу, так как он возвещал о том, что выше всего. Поэтому они еще называются и частными именами для обозначения словами того, что они могут совершать на деле. Ибо в оном святом граде, полном совершенного ведения о видении Всемогущего Бога, собственные имена даются не для того, чтобы нельзя было знать их лица без имен; но когда они приходят к нам для какого-либо служения, тогда у нас носят имена по служениям.

   9. Ибо Михаил значит кто яко Бог, а Гавриил – мужество Божие; Рафаил же – врачевство Божие. И когда только проявляется что-либо дивное по могуществу, тогда посылается Михаил, дабы из самого события и имени дать разуметь, что никто не может соделать того, что силен совершить Бог. Поэтому-то и оный древний враг, который по гордости пожелал быть подобным Богу, говоря: взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе высокой, на горах высоких, на севере, взойду выше облаков, буду подобен Всевышнему (Ис. 14, 13), когда в конце мира долженствующий погибнуть на последнем Суде будет лишаем своей силы, сотворит брань с Михаилом Архангелом, как говорит Иоанн: Михаил и Ангелы его воевали против дракона (Откр. 12, 7), для того, чтобы тот, кто по гордости превозносился до уподобления Богу, пред погибелью вразумлен был бы Михаилом, что никто в гордости не смеет возвышаться до уподобления Богу. К Марии же посылается Гавриил (Лк. 1, 26), который называется «мужеством Божиим». Ибо он приходил возвещать о Том, Кто благоволил явиться смиренным для сокрушения медных врат ада. О Нем через Псалмопевца говорится: Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы! Кто сей Царь славы? Господь крепкий и сильный, Господь сильный в брани, и еще: Господь сил, Он – Царь славы (Пс. 23, 9–10). Итак, через мужество Божие должен быть возвещенным Тот, Кто, как Господь Сил и сильный в брани, приходит на брань против адской силы. А Рафаил значит, как сказали мы, врачевство Божие именно потому, что когда он прикоснулся к очам Товии, как бы по обязанности врачевания, тогда прогнал мрак слепоты его. Следовательно, тому, кто посылается для врачевания, прилично называться именно врачевством Божиим. Но поскольку мы прояснили имена Ангелов, то теперь остается кратко объяснить самые названия должностей.

   10. Ибо Силами называются именно те духи, через которых чаще совершаются знамения и чудеса.
   Властями же называются те, которые преимущественно перед прочими получили в свое распоряжение то, чтобы их власти подчинены были противные власти для обуздания, дабы эти последние не могли искушать сердца людей настолько, насколько хотят. Началами называются те, которые начальствуют даже над добрыми Ангелами, которые, распоряжаясь, когда что надо делать, начальствуют над другими подчиненными, располагая их исполнять Божественные служения. А Господствами называются те, которые высотой превосходят даже власть Начал. Ибо начальствовать значит быть первым перед другими, а господствовать значит даже обладать всеми подчиненными. Поэтому те Ангельские воинства, которые отличаются дивным могуществом, называются Господствами, потому что им подчинены прочие в повиновение. Престолами же наименованы те воинства, перед которыми всегда председательствует Всемогущий Бог для изречения суда. Поскольку же мы на латинском языке престолы называем «седалищами», то Престолами Божиими названы те, которые исполнены такою благодатью Божества, что Господь судит на них и через них изрекает суды Свои. Поэтому и через Псалмопевца говорится: Ты воссел на престоле, Судящий правду (Пс. 9, 5). Херувимом же называется полнота ведения. И высшие те воинства названы Херувимами потому, что они столь полны совершеннейшего ведения, сколь ближе созерцают славу Божию, так что, по образу твари, они тем полнее все ведают, чем ближе по заслуге достоинства приближаются к видению Своего Создателя. А Серафимами называются те сонмы святых духов, которые по исключительной близости пламенеют несравнимой любовью к Своему Создателю. Ибо Серафимами называются пламенеющие, или пылающие. Поскольку они соединены с Богом так, что между ними и Богом нет уже никаких других посредствующих духов, то они тем более пламенеют, чем непосредственнее видят Его. Любовь их есть подлинно пламя, потому что чем яснее они видят славу Божества Его, тем сильнее пламенеют любовью к Нему.

   11. Но что за польза для нас обсуживать это об Ангельских духах, если мы не позаботимся еще через приличное размышление приноровить того к нашему усовершенствованию? Поскольку высшее то гражданство состоит из Ангелов и человеков и, по нашему мнению, в него взойдет столько рода человеческого, сколько там осталось избранных Ангелов, как написано: поставил пределы народов по числу Ангелов Божиих (Втор. 32, 8), то должны и мы извлечь нечто из тех разделов высших граждан в пользу нашего обращения и добрыми расположениями воспламенить самих себя к приращению добродетелей. Поскольку же, по нашему мнению, туда взойдет такое множество людей, какое множество осталось Ангелов, то следует, чтобы сами уже люди, возвращающиеся в Небесное Отечество, при возвращении туда подражали чему-либо, заимствованному из их сонмов. Ибо обращения каждого человека точно соответствуют чинам сонмов и примиряются к их участи подобием обращения. Ибо есть многие, которые получают мало и, однако же, об этом самом малом не престают с благоговением возвещать братиям. Следовательно, они стремятся в число Ангелов. И есть некоторые, которые, будучи исполнены дара Божественной щедроты, усиливаются и приобретать, и возвещать высшее ведение о небесных тайнах. Итак, куда они примеряются, как не к числу Архангелов? И есть другие, которые творят дивные дела и являют поразительные знамения. Следовательно, куда их причислить, если не к состоянию и числу вышних Сил? А есть еще другие, которые изгоняют злых духов из тел бесноватых, и изгоняют их силой молитвы и принятой над ними властью. Следовательно, где они получат награду свою, как не в числе Властей небесных? Есть еще другие, которые по принятии сил превышают заслуги даже избранных людей, и, будучи лучшими из добрых, они начальствуют даже над избранными братьями. Следовательно, где их место, как не в числе Начал? И опять же, есть некоторые, которые над всеми и всеми пожеланиями в самих себе господствуют так, что по всей справедливости между людьми называются богами чистоты, поэтому и к Моисею говорится: вот Я поставил тебя богом для фараона (Исх. 7, 1). Следовательно, куда стремятся эти люди, как не в число Властей? Есть еще другие, которые, владычествуя с особенной заботливостью над самими собой и с тщательным вниманием рассматривая самих себя, всегда содержа в сердце страх Божий, приемлют в обязанность добродетели возможность даже других судить праведно. Поскольку их душе подлинно всегда присуще Божественное созерцание, то на них, как на Престоле, Господь судит, испытует дела других и со Своего седалища дивно всем распоряжается. Следовательно, что же они, как не Престолы Своего Создателя? Или: куда они приписываются, если не к числу горних Престолов? Поскольку через них управляется Святая Церковь, то большей частью ими судимы бывают даже избранные за некоторые действия своей слабости. И есть некоторые, которые столь полны любовью к Богу и ближнему, что по праву должны именоваться Херувимами. Поскольку, как сказали мы, Херувимом называется полнота ведения, а по слову Павла мы знаем, что любовь есть исполнение закона (Рим. 13, 10), то все те, которые преимущественно перед прочими полны любовью к Богу и ближнему, получили воздаяние за свои заслуги в числе Херувимов. И есть еще другие, которые, будучи воспламенены огнем вышнего созерцания, дышат одним желанием Своего Создателя, ничего уже не желают в этом мире, питаются одной любовью вечности, отвергают все земное, высятся мыслью над всем временным, любят и пламенеют и в самом своем пламени находят успокоение, любя – пламенеют, говоря – воспламеняют других, и кого они касаются словом, тех тотчас заставляют пламенеть любовью к Богу. Следовательно, чем же мне назвать их, если не Серафимами, тех, у которых сердце, превращенное в огонь, светит и жжет, потому что они и просвещают умственные очи для горнего, и, разжигая слезами, очищают ржавчину грехов? Итак, те, которые воспламенены такой любовью к своему Создателю, где получили воздаяние за свое призвание, как не в числе Серафимов?

   12. Но когда я это говорю, тогда вы, возлюбленнейшие братия, войдите внутрь самих себя, пересмотрите ваши сокровенные дела и помышления. Смотрите, есть ли внутри вас что-либо доброе, уже содеянное вами; видите ли, что вы найдете воздаяние за свое звание в числе этих сонмов, о которых мы кратко сказали. Но горе той душе, которая не замечает в себе ни одного из тех добрых дел, которые мы перечислили, и тем большее угрожает ей горе, если она и не понимает своего лишения даров и не оплакивает его. Итак, кто таков, братия мои, о том сильно должно плакать, потому что он не плачет. Посему помыслим об обязанностях избранных и той добродетелью, которой можем, воспламенимся к любви столь великого воздаяния. Не сознающий в себе благодати даров пусть плачет. А кто сознает в себе меньшие дары, тот да не завидует другим в больших, потому что и высшие те чины блаженных духов так созданы, что одни поставлены выше других. Дионисий же Ареопагит, древний и досточтимый отец, говорит [81 - Св. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. 7, 9, 13.], что из низших сонмов Ангелов видимо или невидимо посылаются во внешний мир для исполнения служения именно потому, что для человеческих утешений приходят Ангелы и Архангелы. Ибо те высшие сонмы никогда не отлучаются от горнего мира, потому что те, которые имеют высшие степени, отнюдь не исполняют обязанностей внешнего служения. Этому по видимости противоречит то, что говорит Исаия: тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих (Ис. 6, 6–7). Но в этой мысли пророка надо разуметь, что те духи, которые посылаются, получают наименование тех, обязанность которых исполняют. Ибо тот Ангел, который носит угль от алтаря для попаления грехов словесных, называется Серафимом, потому что значит «пламень». Этот смысл, кажется, подтверждается еще тем, что говорит Даниил: тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним (Дан. 7, 10). Ибо иное значит – служить, а иное – предстоять, потому что служат Богу те, которые отходят и к нам для возвещения, а предстоят те, которые наслаждаются внутренним созерцанием так, что уже не посылаются для исполнения дел во внешнем мире.

   13. Но поскольку мы знаем, что в некоторых местах Писания нечто совершается через Херувимов, а нечто – через Серафимов, то мы не хотим решительно утверждать, сами ли они лично это делают или совершают через подчиненные воинства, которые, как сказано, приходя от высших, принимают и наименования высших, потому что этого мы не можем доказать ясными свидетельствами. Впрочем, мы наверняка знаем, что для исполнения служения свыше одни Ангелы посылают других, именно по свидетельству Пророка Захарии, который говорит: и вот Ангел, говоривший со мною, выходит, а другой Ангел идет навстречу ему, и сказал он этому: иди скорее и скажи этому юноше: плодовито населится Иерусалим (Зах. 2, 3–4). Ибо если Ангел к Ангелу говорит: иди скорее и скажи, то нет сомнения, что один посылает другого. Но посылаемые ниже посылающих. Впрочем, известно и то о воинствах посылаемых, что когда они и к нам приходят, и тогда исполняют служение во внешнем мире так, что отнюдь не перестают пребывать в горнем мире через созерцание. Следовательно, они и посылаются, и предстоят, потому что, хотя Ангельский дух описуем, однако же Самый Верховный Дух, который есть Бог, неописуем. Итак, Ангелы и бывают посланными, и перед лицом Его суть, потому что, куда бы ни были посланы, они внутри Его движутся.

   14. Надо еще знать, что большей частью самые чины блаженных духов принимают на себя наименования ближайших чинов. Ибо Престолами, то есть седалищами Божиими, мы назвали особенный чин блаженных духов, и, несмотря на то, через Псалмопевца говорится Седящий на Херувимах явился (Пс. 79, 2) именно потому, что в самых разделениях воинств Херувимы сопредельны Престолам, и Господь представляется Седящим и на Херувимах по уровню их с сопредельным воинством. Так как в этом вышнем гражданстве есть некоторые особенности для каждого чина, но есть и общность для всех, и что каждый имеет в себе отчасти, тем в другом чине владеет вполне. Но одним и тем же именем вообще они не называются для того, чтобы тот чин, который принял вполне на свою обязанность какой-либо предмет, назывался именем сего предмета. Ибо Серафима мы назвали пламенем, и, однако же, все они вместе пламенеют любовью к Создателю. Херувима же мы назвали полнотой ведения, однако же кто не знает чего-либо там, где все вместе видят Самого Бога, источника ведения? А Престолами называются те воинства, на которых восседает Создатель, – но кто может быть блаженным, если в душе его не восседает Создатель его? Следовательно, что отчасти имеют все, то дано в частное наименование тем, которые приняли это вполне в свою обязанность. Ибо там, хотя бы одни имели что-либо так, что другим этого уже никак нельзя иметь, так как частным именем называются Господства и Начала, однако же все там есть достояние каждого, потому что духи любовью сообщают то один другому.

   15. Но вот мы, углубляясь в тайны небесных граждан, далеко отступили от порядка нашего изъяснения. Итак, вздохнем перед теми, о которых говорили, но возвратимся к себе. Ибо должно помнить, что мы плоть. Между тем замолчим о тайнах неба, но рукой покаяния сотрем пятна нашего праха перед очами Создателя. Вот само Божественное милосердие обещает, говоря: радость будет на небесах от одного грешника кающегося, и, однако же, через пророка Господь говорит: когда Я скажу праведнику, что он будет жив, а он понадеется на свою праведность и сделает беззаконие, – то все праведные дела его не помянутся (Иез. 33, 13). Обсудим, если можем, экономию любви небесной. Стоящим она угрожает наказанием за то, если они упадут; а падшим обещает милосердие для того, чтобы они желали восстать. Тех устрашает, чтобы они не гордились добродетелями; этих успокаивает, дабы они не отчаивались по учинении пороков. Праведен ли ты, бойся гнева, дабы не пасть; грешен ли ты, берись за милосердие, чтобы встать. Но вот мы, уже падшие, устоять никак не могли, лежим в преступных наших пожеланиях. Но Тот, Кто создал нас правыми, ожидает еще и зовет, чтобы мы восстали. Отверзает объятия любви Своей и желает принять нас к Себе через покаяние. Но мы не можем и каяться надлежащим образом, если не узнаем способа этого самого покаяния. Потому что каяться значит и оплакивать содеянные грехи, и оплакиваемых не творить. Ибо кто оплакивает грехи, продолжая их, тот или притворяется, что он кается, или не имеет верного понятия о покаянии. Ибо что пользы, если бы кто оплакивал грехи роскоши и между тем продолжал бы еще быть чрезвычайно любостяжательным? Или что пользы, если бы кто стал оплакивать виновность в гневе и, однако же, был бы снедаем ненавистью? Но главное, о чем мы говорим, состоит в том, чтобы оплакивающий грехи не продолжал оплакиваемых и скорбящий о пороках страшился впадать в пороки.

   16. Ибо с особенным вниманием надо подумать о том, что тот, кто воспоминает о своих действиях непозволительных, должен воздерживаться от некоторых из них, даже дозволенных, так как через это он обязан удовлетворить своему Создателю, чтобы учинивший запрещенное отказывал самому себе даже в дозволенном и воспоминающий о великих своих беззакониях укорял самого себя даже за малейшие. Я говорю малейшие, хотя этого не подтверждаю свидетельствами Священного Писания. Закон Ветхого Завета ясно запрещает пожелание чужой жены (Исх. 20, 17), а царю запрещает давать приказания воинам выше их сил, но не запрещает под угрозой наказания желать воды. Но все мы знаем, что Давид, пронзенный острием пожелания, и пожелал чужой жены, и взял ее (2 Цар. 11, 4). За преступлением последовали достойные наказания, а он учиненное им зло исправил слезами покаяния. Когда он долго сидел против клинообразных ополчений врагов, тогда сильно захотелось ему пить воды из рова Вифлеемского (2 Цар. 23, 14 и след.). Избранные воины его, пробившись через средину ополчения врагов, невредимо принесли воды, сильно желаемой царем. Но муж, наученный наказаниями, тотчас укорил самого себя за желание воды, подвергавшее опасности воинов, и возлил ее Господу, как там написано: возлил ее Господу (2 Цар. 23, 16; 1 Пар. 11, 18). Потому что пролитая вода обращена в жертвоприношение Господу, так как он виновность пожелания заклал покаянием самоукорения. Итак, тот, кто никогда отнюдь не побоялся пожелать чужой жены, после устрашился даже того, что пожелал воды. Это потому, что он, помня о совершении непозволительного, охладев уже к самому себе, воздерживался от позволительного. Так, так мы каемся, если вполне оплакиваем то, что сделали. Помыслим о вышнем богатстве Создателя нашего. Он видит, что мы согрешили, и терпит.

   17. Тот, Кто запретил нам грешить прежде преступления, не перестает ожидать покаяния и после преступления. Вот нас призывает Сам Тот, Кого мы презрели. Мы отвратились от Него, но Он не отвращается. Поэтому хорошо через Исаию говорится: и глаза твои будут видеть Учителя твоего; и уши твои будут слышать слово увещевающего позади тебя (Ис. 30, 20–21) [82 - По Вульгате, в которой сказано: et erunt oculi tui uidentes proeceptorem tuum, et aures tuae audient uocem post tergum monentis.]. Человек как бы в лицо был увещеваем, когда, сотворенный для праведности, принимал заповеди для праведности. Но когда презрел эти самые заповеди, тогда как бы спиной ума стал к лицу Создателя своего. Но вот Он и позади за нами следует и увещевает, потому что Он, хотя и презрен нами, однако же не престает еще призывать нас. Мы как бы спиной стали к лицу Того, слова Которого презираем, заповеди отвергаем, но Он, стоя позади нас, призывает нас, отвергшихся, хотя и видит, что Его презирают, однако же через заповеди взывает, через терпение ожидает. Итак, подумайте, возлюбленнейшие братия, если бы при разговоре с кем-либо из вас вдруг раб его возгордился и обратился к лицу его спиной, то неужели презираемый господин его не наказал гордость, не нанес ему ран за строптивое обращение? Но вот мы, согрешая, обратились спиной к лицу нашего Создателя, и, несмотря на это, Он терпит нас. Гордостно отвратившихся Он благоснисходительно зовет назад, и Тот, Кто мог оттолкнуть отвращающихся, дает обещания, чтобы мы возвратились к обязанностям. Такое-то милосердие нашего Создателя смягчает жестокость нашей виновности, и человек, который по содеянии зла мог подвергнуться поражению, должен краснеть по крайней мере когда его ожидают.

   18. Я, братия, кратко расскажу вам о событии, о котором я узнал от почтенного мужа Максимиана, бывшего тогда настоятелем моего монастыря и пресвитером, а ныне епископа Сиракузского. Итак, если вы со вниманием послушаете о нем, то думаю, что оно доставит любви вашей немалую пользу. В наши еще времена жил некто Викторин, который назывался и другим именем Эмилиана, по умеренности жизни достаточный человек; но поскольку при богатстве вещей преобладает греховность плоти, то он впал в некоторое преступление, которое долженствовало бы устрашить его и подумать о необычайности своей смерти.
   Проникнутый размышлением о своей виновности, он сам восстал против себя самого, оставил в этом мире все и поступил в монастырь. В этом монастыре он показал такое смирение и такие подвиги покаяния, что все братия, которые там возрастали любовью к Богу, вынуждены были презирать свою жизнь, когда видели его покаяние. Ибо он со всем напряжением души старался распять плоть, переломить собственную волю, потаенно молиться, омывать себя ежедневными слезами, желать себе презрения, страшиться почтения от братии. Итак, он привык предварять нощные бдения братии; и поскольку гора, на которой стоял монастырь, с одной стороны в потаенной части выдавалась, то он имел обыкновение выходить туда прежде бдений для того, чтобы тем свободнее ежедневно изнурять себя плачем покаяния, чем потаеннее было место. Ибо он взирал на строгость грядущего Судии своего и, уже соглашаясь с тем же Судиею, наказывал в слезах виновность своего преступления. Но в одну ночь бодрствующий настоятель монастыря, увидев его тайно выходящего, тихо пошел за ним издали. Когда сей увидел его в горной пещере простершегося на молитву, тогда хотел дождаться, когда он встанет, чтобы узнать самую даже терпеливость его молитвы, как вдруг пролился с неба свет на того, кто лежал простертым на молитве, и такая ясность распространилась в том месте, что вся часть той стороны побелела от того же света; увидев это, авва испугался и убежал. И когда после продолжительного времени тот же брат воротился в монастырь, авва его, чтобы узнать, сознавал ли он над собою пролитие столь великого света, старался выведать от него, говоря: «Где ты, брат, был?» Но он, думая, что может скрыться, отвечал, что он был в монастыре. При отрицании его авва вынужден был сказать, что видел. Но тот, видя, что открыт, открыл и то, что было тайной для аввы, присовокупляя: «Когда ты видел свет, нисходящий на меня с неба, тогда вместе приходил и глас, глаголющий: “Грех твой прощен”». И хотя Всемогущий Бог мог и молча очистить грех его, однако же, издавая глас, осиявая светом, Он хотел примером Своего милосердия потрясти наши сердца к покаянию. Мы удивляемся, возлюбленнейшие братия, что гонителя Своего, Савла, Господь с неба поверг, с неба говорил ему. Вот и в наши времена грешник и кающийся слышал голос неба. Тому было сказано: что ты гонишь Меня? (Деян. 9, 4). А этот сподобился услышать: «Грех твой прощен». Этот кающийся грешник по заслугам гораздо ниже, нежели Павел. Но поскольку в этом событии мы говорим еще о Савле, дышавшем жестокостью убийства, то смело можно сказать, что Савл за гордость услышал голос упрека, а сей за смирение – голос утешения. Сего Божественная любовь восстанавливала потому, что смирение ниспровергало; того Божественная строгость смиряла, потому что гордость возвышала. Итак, братия мои, имейте упование на милосердие Создателя нашего; обдумывайте, что вы делаете, передумывайте, что вы сделали. Взирайте на щедрость Вышней Любви и со слезами идите к милосердному Судии, когда Он еще ожидает. Ибо размышляя, что Он праведен, не оставляйте без внимания грехов ваших; а размышляя, что Он любвеобилен, не отчаивайтесь. Дерзновение к Богу дарует человеку Богочеловек. Для нас, кающихся, есть великая надежда в том, что нашим Посредником соделался Судия наш, Который живет и царствует со Отцом и Святым Духом, Бог во веки веков. Аминь.

Беседа XXXV,
говоренная к народу в церкви святого мученика Мины в день мученичества его. Чтение Святого Евангелия Лк. 21, 9–19

   Сказал Господь Своим ученикам: когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь, ибо этому надлежит быть прежде; но не тотчас конец. Тогда сказал им: восстанет народ на народ, и царство на царство; будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба. Прежде же всего того возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое; будет же это вам для свидетельства. Итак положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам. Преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят; и будете ненавидимы всеми за имя Мое, но и волос с головы вашей не пропадет, – терпением вашим спасайте души ваши.

   1. Поскольку мы далеко удалились от города, то дабы не замедлить с возвращением в него, необходимо сократить слово для изъяснения Святого Евангелия. Господь и Искупитель наш предвозвещает бедствия, имеющие предшествовать погибели мира, для того, чтобы тем менее они смущали при наступлении их, чем вернее наперед были известны. Ибо копья менее убивают, когда наперед их видят, и мы равнодушнее принимаем бедствия мира, если против них защищаемся щитом предведения. Ибо вот Он говорит: когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь, ибо этому надлежит быть прежде; но не тотчас конец. Надо обсудить слова Искупителя нашего, через них Он предвозвещает, что одно мы претерпим внутри, другое совне. Потому что брани указывают на врагов, а нестроения – на граждан. Итак, чтобы показать внутреннее и внешнее смущение, Он говорит, что одно мы будем терпеть от врагов, а другое от собратий. Но поскольку кончина не тотчас последует за сими предшествующими бедствиями, то Он присовокупляет: восстанет народ на народ, и царство на царство; будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба [83 - По Вульгате.]. Или, как читается в некоторых списках, ужасные явления, и великие знамения с неба. Но и после присовокупляется: и великие знамения будут. Последнему несчастью будут предшествовать многие несчастья, и предшествующими частыми бедствиями указываются непрестаемые последующие бедствия. И поэтому после войн и нестроений не тотчас конец, потому что долженствуют предшествовать многие бедствия для того, чтобы они с силой могли возвестить о бесконечном бедствии. Но поскольку сказано о стольких знамениях разрушения, то надо кратко обсудить каждое из них. Потому что необходимо терпеть их – одни с неба, другие от земли, третьи от стихии, четвертые от людей. Ибо сказано: востанет народ на народ – вот бедствия от людей; будут большие землетрясения по местам – вот зрелище гнева свыше; будут глады и моры – вот неравенство тел; будет голод – вот бесплодие земли; ужасные явления, и великие знамения с неба – вот неравенство воздуха. Итак, поскольку все это должно будет окончиться, то прежде окончания все приводится в смятение; и мы, нечествовавшие во всем, от всего терпим биение, да исполнится то, что говорится: строгий гнев Он изострит, как меч, и мир ополчится с Ним против безумцев (Прем. 5, 20). Ибо мы все, что получили на пользу жизни, превращаем в виновность свою; но все, превращенное нами в пищу нечестия, превращается в орудие отмщения. Так, мы спокойствие человеческого мира превратили в суетную беспечность; земное странствование приняли за жилище в отечестве; телесное здоровье превратили в пищу пороков; обилие благ употребили не на необходимость удовлетворения плоти, но на развращение воли; самое благорастворение воздуха мы принудили служить нам в любви к земному наслаждению. Поэтому справедливость требует, чтобы нас било вместе все, что все вместе, по несправедливому принуждению, служило нашим порокам для того, чтобы мы впоследствии принуждены были чувствовать от мира столько же горестей, сколько прежде имели от него непрерывных радостей. Но надо заметить, что говорится: ужасные явления, и великие знамения с неба [84 - В латинском переводе этот текст читается так: terrors de coelo et tempestates, то есть «ужасы с неба и непогоды». На этом смысле основано дальнейшее объяснение святого отца.]. Если зимние непогоды обыкновенно происходят из порядка времен, то почему в этом месте непогоды поставляются в числе знамений кончины мира, если не потому, что Господь предсказывает о таких непогодах, которые отнюдь не будут следовать порядку времен? Ибо то, что происходит по установленному порядку, не есть знамение, но непогоды причисляются к таким знамениям, которые расстроят самый установленный порядок времен. Это и мы недавно видели на опыте, потому что видели все летнее время превращенным в зимние дожди.

   2. Поскольку же это зависит не от несправедливости Наказывающего, а от виновности наказуемого мира, то дела нечестивых людей выставляются на первый план, когда говорится: прежде же всего того возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое. Ясно Он говорит как бы так: «Сперва смущаются сердца человеческие, а потом стихии для того, чтобы при нарушении порядка вещей ясно было видно, за что делается такое возмездие». Ибо хотя кончина мира должна зависеть от самого порядка его, однако же Он, открывая всех расстраивателей его, которые достойно падут под развалинами его, присовокупляет: и поведут пред царей и правителей за имя Мое, будет же это вам для свидетельства. Кому же именно во свидетельство, если не тем, которые или, преследуя, убивают, или, видя [убивающих], не останавливают? Потому что смерть праведных для добрых служит пособием, а для злых свидетельством для того, чтобы развращенные без извинения погибали по той же причине, по которой избранные заимствуют пример для жизни.

   3. Но вы слышите, что от стольких страхований могли смутиться сердца слабых, и поэтому присовокупляется утешение, когда тотчас после этого говорится: итак положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам. Ясно Он слабым Своим членам говорит как бы так: «Не страшитесь и не бойтесь; вы в сражение вступаете, но ратующий – Я; вы произносите слова, но говорящий – Я». Далее следует: преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят. Меньшую скорбь причиняют бедствия, наносимые отвне. Но более несносны для нас мучения, претерпеваемые от тех, в добром расположении которых мы были уверены, потому что со вредом телесным нас мучат несчастья потерянной любви. Поэтому-то Господь об Иуде-предателе говорит через Псалмопевца: если бы враг поносил меня, – это я перенес бы; и если ненавидящий меня величался бы надо мною, – от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то же, что я, владыка мой и близкий мой, с которым мы вместе вкушали трапезу и ходили вместе в дом Божий (Пс. 54, 13 и след.). И опять: человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту (Пс. 40, 10). Ясными словами Он говорит о предателе как бы так: «Предательство его тем чувствительнее было для Меня, чем яснее Я сознавал, что переношу его от того, кто по видимости был Моим». Итак, поскольку все избранные суть члены Верховной Главы, то и в страданиях последуют Главе своей, так что в смерти своей чувствительно признают врагами тех, о жизни которых предубеждены были, и награда за их страдания тем более увеличивается, чем более прибыток подвига их произошел от предательства посторонней любви.

   4. Но поскольку скорбно то, что предсказывается о смерти, то непосредственно при совокупляется утешение о радости воскресения, когда говорится: но и волос с головы вашей не пропадет. Мы, братия, знаем, что тело от усечения болит, а волос не болит от усечения. Итак, Он Своим мученикам говорит: но и волос с головы вашей не пропадет, ясно говоря именно так: «Почему вы боитесь, дабы не погибло то, что болит от усечения, когда на вас не может погибнуть даже то, что не болит от усечения?» Далее следует: терпением вашим спасайте души ваши. Стяжание души полагается в добродетели терпения, потому что терпение есть корень всех добродетелей и страж их. Но терпением мы стяжеваем души наши, потому что, научаясь владычествовать над самими собою, мы начинаем стяжать то самое, что – мы. Но терпение состоит в том, чтобы несчастья, наносимые отвне, терпеть равнодушно и не иметь никакой досады на того, кто делает нам зло. Ибо тот, кто переносит обиды от ближнего так, что, скорбя, молчит и отыскивает время достойного возмездия, не имеет терпения, но только показывает вид его. Потому что написано: любовь долготерпит, милосердствует (1 Кор. 13, 4). Ибо долготерпеливая любовь состоит в том, чтобы переносить посторонние оскорбления, а милосердствующая – в том, чтобы любить даже тех, от которых терпит. Поэтому-то Истина от Самой Себя говорит: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44; Лк. 6, 27). Итак, она есть добродетель, пред людьми состоящая в том, чтобы терпеть врагов, а пред Богом – в том, чтобы любить их, потому что Бог приемлет только то жертвоприношение, которое пред очами Его на алтаре добродетели воспламеняет пламя любви.

   5. Но надо знать, что мы большей частью кажемся терпеливыми потому, что не можем воздать злом за зло. Но кто не воздает злом за зло потому только, что не может, тот, без всякого сомнения, не есть человек терпеливый, потому что терпение состоит не в проявлении, а в сердце. Пороком же нетерпеливости расстраивается самая питательница добродетелей – разумность. Ибо написано: у терпеливого человека много разума (Притч. 14, 29). Следовательно, тем менее является кто-либо разумным, чем менее бывает терпелив. Ибо он не может истинно настоять в научении добру, если в жизни не умеет равнодушно переносить оскорблений со стороны других. А как высока добродетель терпения, опять показывает Соломон, говоря: муж долготерпеливый лучше крепкого, и удерживающий гнев лучше завоевателя города (Притч. 16, 32). Итак, завоевывать города есть меньшая победа, потому что завоевываемое вне нас. А большая состоит в том, что побеждается терпением, потому что дух побеждается сам от себя и подчиняет сам себя самому себе, когда терпение ниспровергает его до уничижения терпеливости. Но надо знать, что большей частью обыкновенно случается с терпящими, что они в то самое время, в которое терпят неприятности или слушают поношения, отнюдь не скорбят и терпят так, что стараются сохранить даже невинность сердца. Но когда после припоминают то самое, что они претерпели, тогда воспламеняются огнем сильнейшей скорби, изыскивают средства к отмщению и в своем переобсуждении самих себя теряют кротость, которую имели в терпении.

   6. Ибо хитрый враг воздвигает брань против двух: одну именно тем, что воспламеняет первого, чтобы он поносил; а другую тем, чтобы оскорбленный отплачивал за поношения. Но поскольку он остался уже победителем того, кого расположил к произнесению поношений, то сильно сердится на того, кого не мог расположить к отмщению за обиды; поэтому он вооружается всей своей силой против того, кого признает мужественно перенесшим обиды. Поскольку он не мог растревожить его в самое время нанесения обид, то, отступая от открытого сражения, изыскивает время в сокровенном помышлении обольщения, и тот, кто проиграл явное сражение, тайно замышляет сильные засады. Ибо уже во время покоя он возвращается к духу победителя и напоминает ему или существенный вред, или жестокие обиды; и все нанесенное ему страшно увеличивая, показывает, что оно было невыносимо, и дух спокойного возмущает таким неистовством, что большей частью муж терпеливый краснеет от того, что он, попавшись в плен, не перенес равнодушно того после победы; жалеет, что он не отплатил за поношения, и желает, при открывшемся случае, отплатить худшим. Итак, кому подобны эти люди, как не тем, которые по храбрости остаются победителями на поле брани, но после от нерадения делаются пленниками в городских казармах? Кому они подобны, как не тем, которых не умерщвляет внезапная важная болезнь, но убивает легкая перемежающаяся лихорадка? Итак, истинное терпение сохраняет тот, кто в свое время переносит и посторонние обиды без скорби, и, вновь осмысляя их, радуется, что претерпел оные, дабы во время спокойствия не погибло благо терпения, хранимое во время смущений.

   7. Но поскольку мы, братия мои, сегодня чтим день преставления мученика, то отнюдь не должны считать себя чуждыми добродетели терпения его. Ибо если мы, при помощи Божией, стараемся сохранять добродетель терпения, то хотя живем и среди мира Церкви, однако же держим пальму мученичества. Потому что есть два рода мученичества: один в уме, а другой – в уме и вместе с тем в действии. Поэтому мы можем быть мучениками, хотя нас не рассекают мечом гонителей. Ибо умереть от гонителя есть очевидное мученичество, но переносить поношения, любить ненавидящего есть сокровенное мученичество в уме. А что два рода мученичества – один сокровенный, а другой очевидный, об этом свидетельствует Истина, Которая спрашивает сынов Зеведеевых, говоря: можете ли пить чашу, которую Я буду пить? (Мф. 20, 22). Когда они Ему тотчас ответили: можем, тогда Господь отвечает, говоря: чашу мою будете пить. Ибо что мы разумеем под чашей, как не скорбь страдания? О ней в другом месте Он говорит: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26, 39). И сыны Зеведеовы, то есть Иаков и Иоанн, не оба подверглись мученичеству, и, однако же, тот и другой слышал, что испиет чашу. Ибо Иоанн окончил жизнь отнюдь не мученичеством, однако же был мучеником, потому что страдание, которого не принял в теле, сохранил в уме. Следовательно, и мы без железа можем быть мучениками, если в душе храним истинное терпение. Не без основания думаю, возлюбленнейшие братия, что один пример терпения послужит к вашему назиданию.

   8. В наше время был некто по имени Стефан, настоятель монастыря, стоящего за стеной города Реатини, муж весьма святой, преимущественно отличавшийся добродетелью терпения. Есть еще многие, которые его знали и которые рассказывают и о жизни его, и о кончине. Язык его был прост, но жизнь ученая. Он по любви к Небесному Отечеству все презирал, избегал всякого обладания в этом мире, уклонялся мирского шума и был занят частыми и продолжительными молитвами. Однако же добродетель терпения возросла в нем столь высоко, что он считал своим другом того, кто что-либо обидное делал ему; за поношения он воздавал благодарностью; если в самом его убожестве был наносим ему какой-либо вред, он почитал это за величайшую прибыль; всех врагов своих признавал он ни за что другое, как за своих помощников. Когда день смерти понуждал его выйти из тела, тогда собрались многие для того, чтобы отходящей от сего мира столь святой душе представить во внимание и свои души. И когда около одра его стояли все те, которые собрались, тогда одни телесными очами видели входящих Ангелов, но никак не могли проговорить что-либо, другие решительно ничего не видали, но всех присутствовавших объял такой сильнейший страх, что при исходе этой святой души никто не мог там оставаться. А следовательно, и те, которые видели, и те, которые решительно ничего не видали, все вместе таким объяты были страхом и ужасом, что разбежались, и никто не мог присутствовать при смерти его. Итак, помыслите, братия, как страшен будет Всемогущий Бог, когда явится праведным Судией, если Он так устрашил присутствующих, когда пришел с благоволением и милостью; или как Он мог бы быть страшен, если бы мог быть видим, если и невидимое явление Его так поразило души присутствующих. Вот, возлюбленнейшие братия, терпение, сохраненное во время церковного мира, на какую высоту воздаяния поставило его! Что внутрь даровал ему Создатель его, то и вовне проявил нам с толикою славою в день преставления его. К кому, мы думаем, если не к святым мученикам причислен тот, о ком известно, что он очевидно принят блаженными духами? Он скончался не от меча и, однако же, по исходе получил венец за терпение, которое содержал в уме. Мы ежедневно доказываем истину, высказанную прежде нас, что Святая Церковь, полная цветами избранных, во время мира имеет лилии, а во время брани розы.

   9. Но сверх того надо знать, что добродетель терпения обыкновенно упражняется тремя способами. Ибо мы иное терпим от Бога, иное – от древнего врага, а иное – от ближнего. От ближнего мы терпим преследования, вред и поношения, а от древнего врага – искушения, от Бога же – вразумления. Но во всех этих трех способах ум бдительно должен осматривать сам себя, дабы против обид со стороны ближнего не увлечься желанием воздаяния злом за зло; дабы против вражиих искушений не приклониться к услаждению или к согласию на беззаконие; дабы против вразумления Создателя не впасть в ропот. Ибо враг терпит совершенную победу тогда, когда душа наша и среди искушений не увлекается услаждением и согласием, и среди поношений от ближнего остерегается ненависти, и среди вразумлений Божиих воздерживается от ропота. Исполняя это, мы не должны желать себе воздаяния благами нынешними, ибо за подвиг терпения надо ожидать благ будущей жизни так, чтобы награда за наш подвиг началась бы тогда, когда уже весь подвиг решительно кончится. Поэтому и через Псалмопевца говорится: не навсегда забыт будет нищий, и терпение убогих не погибнет до конца (Пс. 9, 19). Ибо терпение убогих кажется как бы погибшим, когда за него ничем не воздается в этой жизни. Но терпение убогих не до конца погибнет, потому что слава за него получается тогда, когда вместе кончается все трудное. Итак, братия, храните терпение в душе и выражайте его на деле, когда требуют обстоятельства. Никакие поносительные слова да не подвигнут никого из вас к ненависти ближнего; никакие убытки в преходящих вещах да не смущают. Ибо если вы постоянно боитесь непрестаемого вреда, то вы не считаете важными никаких убытков в вещах преходящих; если желаете славы вечного воздаяния, то не жалеете о временной обиде. Итак, терпите врагов ваших, но любите, как братьев, тех, которых вы терпите. За временные обиды ищите вечных наград. Впрочем, никто из вас не должен иметь самонадеянности, будто он может исполнить это своими силами, но усердно молитесь, чтобы это совершил Сам Тот, Кто заповедует. И мы знаем, что Он охотно выслушивает молящихся, когда они молятся о даровании того, что Он заповедует. Когда Он непрестанно побуждается молитвой, тогда сильную дарует помощь в искушении через Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует, Бог в единении со Святым Духом, во веки веков. Аминь.

Беседа XXXVI,
говоренная к народу в церкви святых апостолов Филиппа и Иакова во второй воскресный день после Пятидесятницы. Чтение Святого Евангелия Лк. 14, 16–24

   В то время сказал Иисус фарисеям притчу сию: один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: идите, ибо уже все готово. И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Третий сказал: я женился и потому не могу придти. И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина.

   1. Возлюбленнейшие братия, между наслаждениями плоти и души различие состоит в том, что телесные наслаждения возбуждают к себе сильное пожелание, когда их нет, а когда их вкусят, тотчас по удовлетворении делаются отвратительными для вкусившего. Напротив же, духовные наслаждения бывают отвратительны, когда их не имеют, а когда имеются, тогда бывают желательны и тем более возбуждают жажду в наслаждающемся ими, чем более наслаждают жаждущего. В тех лакомится аппетит, а не нравится опыт, в этих аппетит мал, но опыт весьма лаком. В тех аппетит рождает насыщение, а насыщение – отвращение, а в этих аппетит рождает насыщение, а насыщение – аппетит. Ибо духовные наслаждения умножают в душе желание, когда удовлетворяют ей, потому что чем более чувствуется их вкус, тем более познается то, что жадно должно быть любимо. А потому невкушенные они не могут быть любимы, потому что вкус неизвестен. Ибо кто может любить то, чего не знает? Поэтому-то Псалмопевец увещевает нас, говоря: вкусите, и увидите, как благ Господь (Пс. 33, 9). Ясно он как бы так говорит: «Вы не знаете благости Его, потому что не вкушаете ее. Но приложите пищу жизни ко вкусу сердца, чтобы могли вы полюбить сладость ее, попробовав». Эти наслаждения потерял человек тогда, когда согрешил в раю (Быт. 3, 6); он вышел вне, когда заключил уста от пищи вечной сладости. Поэтому и мы, рожденные в несчастье этого странствования, пришли сюда уже с отвращением к ним и не знаем, чего мы желать должны, и болезнь нашего отвращения тем более увеличивается, чем более душа удаляется от вкушения той сладости, и тем более не желает уже внутренних наслаждений, чем долее отвыкала от вкушения их. Итак, мы худеем от своего отвращения и утомляемся от продолжительной болезни неядения. А поскольку мы не хотим вкусить готовой сладости внутри нас, то любим, несчастные, вовне свой голод. Но Верховная Любовь и оставляющих Ее нас не оставляет.

   2. Ибо Он напоминает нам о тех презираемых нами наслаждениях и предлагает их нам, обещанием потрясает закоснелость и побуждает нас бросить свое отвращение. Ибо говорит: один человек сделал большой ужин и звал многих. Кто этот человек, если не Тот, о Ком через пророка говорится: и человек есть и кто познает его (Иер. 17, 9)? Он сотворил большой ужин, потому что приготовил нам довольство внутреннего наслаждения. Он звал многих, а приходят немногие, потому что самые даже те, которые по вере преданы Ему, часто противоречат Вечной Его Вечери дурной жизнью. Затем следует: и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: идите, ибо уже все готово. Что это за время ужина, как не кончина мира? При этой-то именно кончине мы находимся, как давно уже свидетельствует Павел, говоря: в наставление нам, достигшим последних веков (1 Кор. 10, 11). Итак, если уже настает время ужина, когда нас призывают, то тем менее мы должны отказываться от Вечери Божией, чем ближе видим уже кончину века. Ибо чем яснее мы понимаем, что нет ничего, что осталось бы, тем более должны страшиться, чтобы не погубить настоящего времени благодати. Но это пиршество Божие называется не обедом, а ужином, потому что после обеда остается ужин, а после ужина не остается никакого пиршества. А поскольку Вечное Пиршество Божие будет приготовлено для нас по кончине мира, то справедливо было назвать оное не обедом, а ужином. Но кто означается через этого раба, который посылается хозяином для призывания, как не чин проповедников? К этому именно чину принадлежим и мы, недостойные, хотя мы обременены тяжестью грехов своих, но, несмотря на то, мы рабы в эти дни. И когда я говорю что-либо в назидание ваше, тогда я исполняю дело раба, посланного от Верховного Хозяина. Если я увещеваю вас к презрению мира, то я прихожу звать вас на Вечерю Божию. На этом месте никто не должен презирать меня ради меня. Но если я являюсь отнюдь не достойным для призывания, несмотря на то, велики наслаждения, которые я обещаю. Часто, братия мои, обыкновенно случается то, что я говорю, именно что могущественное лицо имеет презренного раба; и когда через него дает оно какой-либо ответ своим или чужим, тогда не презирают лица говорящего раба, потому что сохраняют в сердце уважение к посылающему господину. Слушающие не мыслят о том, через кого, но что или от кого они слышат. Поэтому, братия, и вы так же поступайте, и если, быть может, нас достойно презираете, то сохраняйте в душе вашей уважение к призывающему Господу. Охотно желайте быть гостями у Верховного Хозяина. Перетрясите сердца ваши и выбросьте из них мертвящее отвращение. Ибо к истреблению вашего отвращения все уже готово. Но если вы еще люди плотские, то, может быть, вы желаете плотских пиршеств. Вот самые плотские пиршества обращены для вас в духовное питание. Ибо для уничтожения в душе вашей отвращения на Вечери Господней заклан для вас Тот Единственный Агнец.

   3. Но что делаем мы, которые видим на опыте многих совершающих то же, что присовокупляется: и начали все, как бы сговорившись, извиняться. Бог предлагает то, о чем должно было просить Его; без прошения хочет даровать то, на что едва можно было надеяться; и, несмотря на это, презирают Того, Кто щедро дарует; Он возвещает о готовых наслаждениях вечного успокоения, и, однако же, все вместе отказываются. Представим мысленно меньшее, чтобы иметь возможность достойно судить о большем. Если бы кто-либо из сильных [мира сего] послал пригласить к себе какого-либо бедняка, то что, братия, я спрашиваю, что сделал бы этот бедняк, как не то, что обрадовался бы этому приглашению, смиренно дал бы обещание, переменил бы одежду и поспешил бы скорее идти, дабы другой не опередил его прибытием на пир сильного? Итак, богатый человек приглашает, и бедный спешит идти к нему; а мы приглашаемся на пир Бога – и отказываемся. Но вот я могу думать, что должны отвечать сердца ваши себе самим. Ибо они, быть может, в сокровенных помышлениях говорят сами себе: «Мы не хотим отказываться, потому что радуемся приглашению на этот пир великого возобновления и идем на него».

   4. Говоря это вам, ваши души говорят истину, если они не любят более земное, нежели небесное, если не более занимаются вещами телесными, нежели духовными. А поэтому здесь присовокупляется и самая причина отказывающихся, когда тотчас же говорится: первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Что означается землей, если не земное существо? Итак, вышел для осмотра земли тот, кто мыслит только о внешнем по существу. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Что мы принимаем за пять пар волов, как не пять чувств телесных? И они верно названы парами, потому что их по два у обоего пола. Они называются телесными чувствами именно потому, что не могут понимать внутреннего, но познают только внешнее и, оставляя внутреннее, касаются только внешнего; через них верно обозначается любопытство. Это [любопытство], желая разузнать чужую жизнь, никогда не зная своей внутренней, желает мыслить о внешнем. Ибо любопытство есть важный порок; оно, внешним образом располагая ум каждого к обследованию жизни ближнего, всегда от него скрывает его внутреннюю, так что он, зная о других, не знает себя; и чем будет сведущее ум любопытного в заслуге чужой, тем будет менее сведущ в своей. Поэтому-то и о тех же пяти парах волов говорится: иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Ибо самые слова отказывающегося не различаются от значения порока его, когда он говорит: иду испытать их, именно потому, что испытание обыкновенно принадлежит любопытству. Но замечательно, что как тот, который отказывается от вечери своего приглашателя по причине покупки земли, так и тот, который отказывается надобностью испытания пар волов, присовокупляют слова смирения, говоря: прошу тебя, извини меня. Ибо когда тот и другой говорит прошу тебя и, однако же, презирает приглашение, тогда на языке выражается смирение, а на деле гордость. И вот об этом-то пусть размышляет каждый нечестивец, когда слушает и, однако же, не перестает делать то, что осуждает. Ибо когда мы говорим каждому грешнику: обратись, последуй Богу, оставь мир, то куда мы приглашаем его, если не на вечерю Господню? А когда тот отвечает: молись за меня, потому что я грешен и этого делать не могу, то что другое он делает, как не просит и отказывается? Ибо, говоря «я грешен», показывает смирение, а присовокупляя «не могу обратиться», обнаруживает гордость. Итак, прося, отказывается тот, кто на словах показывает смирение, а деле выражает гордость.

   5. Третий сказал: я женился и потому не могу придти. Что означается женой, как не плотское удовольствие? Ибо хотя брак честен и установлен Божественным Промыслом для умножения потомства, однако же некоторые домогаются через него не умножения детей, а удовлетворения пожеланиям плоти, а потому делом праведным может быть прилично означаемо дело неправедное. Итак, Верховный Домовладыка приглашает вас на вечерю Вечного Пира, но поскольку один предан любостяжанию, другой любопытству, третий услаждению плоти, то именно нечестивые вместе все отказываются. Когда одного занимает земное попечение, другому не дает покоя размышление о чужих делах, третий оскверняет душу услаждением плоти, то каждый, имея отвращение, не спешит на пиршества вечной жизни.

   6. Далее следует: и, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. Вот отказывается идти на вечерю Господню тот, кто более надлежащего заботится о земной сущности; питает отвращение к приготовленным яствам жизни тот, кто предается потовому труду любопытства; отвергает пиршества духовной вечери тот, кто удовлетворяет плотские пожелания. Итак, поскольку гордые отказываются идти, то избираются бедные. Почему так? Потому что, по слову Павла, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1, 27). Но замечательно, как описываются те, которые призываются и приходят на вечерю: и нищие и бедные. Нищими и бедными называются те, которые по собственному своему суду слабы перед самими собою. Ибо нищие и как бы сильные суть те, которые гордятся в самой бедности. Слепые же суть те, которые не имеют света умничания. А хромые те, которые не могут прямо ходить в делании. Но когда означаются пороки нравов через слабость членов, то очевидно, что как те грешники, которые по приглашению не хотели прийти, так грешники и те, которые и приглашаются, и приходят. Но гордые грешники отвергаются для того, чтобы избраны были грешники смиренные.

   7. Итак, Бог избирает тех, которых презирает мир, потому что большей частью самое презрение образумливает человека. Ибо тот, кто оставил отца и блудно прожил часть полученного им имения, после того, как начал голодать, придя в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом? (Лк. 15, 17). Ибо он далеко уходил от себя, когда грешил. И если бы не голодал, то не пришел бы в себя, потому что начал помышлять о потере предметов духовных после того, как терпел крайнюю нужду в земных потребностях. Итак, призываются и приходят нищие и бедные, слепые и хромые потому, что они в этом мире беспомощны и презренны и большей частью тем скорее слышат глас Божий, чем меньше имеют в этом мире отрады. Это хорошо изображает тот египтянин, раб амаликитянина (1 Цар. 30, 11 и след.), который разбойничающими и бегущими амаликитянами был больной брошен на дороге и умирал от голода и жажды. Однако же Давид нашел его, накормил и напоил; поэтому он, тотчас поправившись, сделался проводником Давида. Открыл пирующих амаликитян и с великой храбростью поразил тех, которые оставили его слабым. Ибо амаликитский народ называется лижущим. И что означается народом лижущим, если не души людей века сего? Они, обходя все земное, как бы лижут оное, услаждаясь только временным. Ибо как бы лижущий народ приобретает добычу, когда любители земного умножают свои выгоды за счет вреда других. Но отрок-египтянин больной оставлен на дороге, потому что каждый грешник, когда начинает слабеть от состояния мира сего, тотчас подвергается презрению от душ века сего. Но Давид находит его, дает ему пищу и питие, потому что рукой храброго Господь не презирает брошенного миром и большей частью тех, которые, не имея силы последовать миру, остаются как бы на дороге, обращает к благодати любви Своей и доставляет нам пищу и питие слова Своего и избирает как бы в проводники Себе на пути, когда делает их даже проповедниками Своими. Ибо они, приводя Христа к сердцам грешников, приводят как бы Давида к врагам. Они, как Давид, мечом поражают пирующих амаликитян, потому что силой Господа ниспровергают всех гордых, которые презирали их в мире. Итак, отрок-египтянин, оставленный на дороге, истребляет амаликитян, потому что большей частью проповедью побеждают души людей века сего те самые, которые прежде не имели сил идти в мире сем вместе с людьми века сего.

   8. Но послушаем, что говорит раб по приведении на ужин бедных: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место. На ужин Господень много было собрано таковых из Иудеи, но множество уверовавших из народа израильского не наполнило места Вышнего Пиршества. Множество иудеев уже взошло, но в Царстве остается еще место, на которое должно принять известное число язычников. Поэтому-то и говорится тому же рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой. Когда Господь приглашает некоторых на вечерю с улиц и площадей, тогда Он обозначает именно такой народ, который знал исполнение закона в гражданском сожительстве; а когда повелевает созвать к Себе в собеседники с дорог и из городов, тогда желает собрать именно кочующий народ, то есть языческий, об ознаменовании которого через Псалмопевца говорится: тогда возрадуются вся древа дубравная от лица Господня, яко грядет. Ибо древами дубравными названы язычники, потому что они всегда были повихнувшимися в своем неверии и бесплодными. Поэтому те, которые обратились из этой полевой жизни, при шли на вечерю как бы с изгородей.

   9. Но надо заметить, что в этом приглашении не употребляется слова пригласи, но убеди прийти. Ибо одни приглашаются – и не хотят прийти, другие приглашаются – и приходят, о третьих решительно нельзя сказать, что их призывают, но понуждают прийти. Приглашаются и не хотят прийти те, которые хотя получают дар разумения, но делами не соответствуют этому самому разумению; приглашаются и приходят те, которые принятую благодать разумения выражают в делах, а некоторые приглашаются так, что даже понуждаются. Ибо есть некоторые, которые понимают, что должно делать добрые дела, но делать их не хотят; видят, что должны они делать, но желанием не последуют этому. С этими [людьми], как сказали мы выше, случается то, что их бьет несчастье в плотских пожеланиях их, они стараются приобрести временную славу и не могут; и когда они предполагают плыть по поверхности моря как бы к величайшим делам мира сего, всегда противными ветрами отбрасываются к берегам их отвержения. И когда они усматривают, что все идет наперекор их желаниям по сопротивлению мира, тогда припоминают, чем они должны быть для своего Создателя, так что со стыдом возвращаются к Нему те, которые, гордясь любовью мира, оставляют Его. Ибо часто некоторые, желая достигнуть временной славы, или чахнут от продолжительной болезни, или падают от нанесения обид, или огорчаются понесением важных убытков и в скорби мира видят, что они не должны были ничего ожидать от приятности его, и, укоряя самих себя за свои желания, обращают сердца к Богу. О них-то Господь говорит через пророка: за то вот, Я загорожу путь ее тернами и обнесу ее оградою, и она не найдет стезей своих, и погонится за любовниками своими, но не догонит их, и будет искать их, но не найдет, и скажет: пойду я, и возвращусь к первому мужу моему; ибо тогда лучше было мне, нежели теперь (Ос. 2, 6–7). Для души каждого верующего муж есть Бог, потому что она именно соединена с Ним через веру. Но эта душа, которая соединена была с Богом, идет за своими любовниками, когда ум, уже верующий, подчиняется через действие нечистым духам, домогается мирской славы, питается телесным удовольствием, услаждается изысканными приятностями. Но Всемогущий Бог большей частью милосердно взирает на такую душу и к услаждениям ее примешивает горечи. Поэтому говорит: Я загорожу путь ее тернами. Ибо наши пути заграждаются тернием тогда, когда мы ощущаем болезненные изъязвления в том зле, которого желаем. Я загорожу путь ее тернами и обнесу ее оградою, и она не найдет стезей своих. Пути наши загораживаются тогда, когда нашим желаниям в этом мире противопоставляются сильные препятствия. И мы не обретаем стезей своих, потому что не дозволяют нам получить то, чего с недобрым расположением желаем. И погонится за любовниками своими, но не догонит их, и будет искать их, но не найдет, потому что душа к удовлетворению своих пожеланий не находит тех злых духов, которым предалась в своих пожеланиях. Но он присовокупляет, какая польза происходит от этой спасительной неприятности, говоря далее: и скажет: пойду я, и возвращусь к первому мужу моему; ибо тогда лучше было мне, нежели теперь. Итак, она после того, как находит пути свои прегражденными тернием, после того, как не может отыскать своих любовников, возвращается к любви первого мужа, потому что большей частью после того, как мы не можем получить в этом мире того, чего желаем, после того, как изнемогаем от невозможности удовлетворения наших пожеланий, мы обращаем ум к Богу, нам начинает нравиться Тот, Кто не нравился; и Тот, Которого заповеди были для нас горьки, вдруг становится сладким в воспоминании; и грешная душа, которая стремилась быть прелюбодейцей, но явно не могла быть таковой, решается быть верной супругой. Итак, братия мои, что сказать о тех, которые возвращаются к любви, будучи принуждены неудачами мира сего, и исправляются в пожеланиях нынешней жизни, как не то, что они понуждаются прийти?

   10. Но весьма страшна мысль, непосредственно за тем следующая. С усиленным вниманием выслушайте ее, братия и господа мои: грешники – мои братья, а праведники – господа мои. С усиленным вниманием выслушайте ее, дабы тем менее чувствовать на Суде, чем с большим страхом выслушаете ее в проповеди. Ибо говорит: ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина. Вот Он зовет Сам лично, зовет через Ангелов, зовет через отцов, зовет через пророков, зовет через апостолов, зовет через пастырей, зовет даже через нас, зовет большей частью через чудеса, зовет многократно через вразумления, зовет иногда через счастье мира сего, зовет иногда через несчастья. Никто не должен презирать [зова], дабы, отказываясь, когда зовут, не лишиться возможности войти тогда, когда захочет. Слушайте, что говорит Премудрость через Соломона: тогда будете звать Меня, и я не услышу вас; будут искать меня злые, и не найдут (Притч. 1, 28). Поэтому-то неразумные девы, поздно пришедшие, взывают, говоря: Господи, Господи, отвори нам (Мф. 25, 11). Но тогда домогающимся входа говорится: истинно, истинно говорю вам, не знаю вас (Мф. 25, 11). Что же мы, возлюбленнейшие братия, должны делать, если не оставить все, – отложить мирские заботы и заниматься только желаниями вечными? Но это дано немногим.

   11. Я хочу убеждать вас, чтобы вы оставили все, но наперед не надеюсь на успех. Итак, если вы не можете оставить всего в мире, то обладайте благами мира сего так, чтобы они не удерживали вас в мире, чтобы земная вещь принадлежала вам, но не обладала вами; чтобы то, что вы имеете, было под распоряжением души вашей, дабы ваша душа, побеждаясь любовью к земным вещам, сама не попадала во владение к своим вещам. Итак, пусть будет временная вещь в употреблении, а вечная – в желании, пусть будет временная вещь на пути, а вечная пусть составляет предмет желания по прибытии [в отечество]. Надо смотреть на то, что делается в этом мире, как бы со стороны. А глаза душевные смотрят прямо против нас, когда с полным вниманием рассматривают то, к чему мы подходим. Пороки должны быть истребляемы до основания, должны быть искореняемы не только из деятельности, но даже из помысла сердечного. Для нас не должны служить препятствием к шествию на ужин Господень ни услаждение плоти, ни суетное любопытство, ни сильное честолюбие, но мы должны, как бы некоторой стороной души, касаться даже того самого, что честно делаем в мире, дабы земные блага, нравящиеся нашему телу, служили ему так, чтобы отнюдь не поставляли препятствия для сердца. Итак, братия, мы не смеем вам сказать, чтобы вы оставили все, но, впрочем, если хотите, вы все оставляете, даже обладая им, если временное употребляете так, что при этом всей мыслью стремитесь к вечному.

   12. Поэтому-то апостол Павел говорит: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего (1 Кор. 7, 29–31). Ибо имеющий жену и как бы не имеющий есть тот, кто так умеет отдавать должное плоти, что через нее не принуждается быть привязанным к миру всей душой. Когда тот же славный проповедник говорит: а женатый заботится о мирском, как угодить жене (1 Кор. 7, 33), то имеющий жену и как бы не имеющий есть тот, кто старается угождать супруге так, что вместе с тем благоугождает и Создателю. И плачущий, но как бы не плачущий есть тот, кто временными убытками поражается так, что всегда утешается вечными прибытками. А радующийся, но как бы не радующийся есть тот, кто делается веселым от временных благ так, что всегда памятует о непрестаемых мучениях, и в том, что располагает душу к радости, стесняет ее тяжестью предусмотрительного страха. И покупающий, но как бы не владеющий есть тот, кто и земное приготовляет для употребления, и, однако же, осторожным размышлением предусматривает, что он скоро оставит оное. И пользующийся миром сим, но как бы не пользующийся есть тот, кто и все необходимое приобретает для поддержания своей жизни, и, однако же, не дозволяет ему преобладать над своей душой, так что внешние предметы ему служат, но никогда не прерывают внимания души, стремящейся к горнему. Итак, для тех, которые таковы, все земное существует решительно не для пожелания, но для употребления, потому что они хотя и употребляют необходимое, однако же ничего не желают иметь со грехом. За самое даже имение свое они ежедневно приобретают награды и более радуются доброму делу, нежели богатому имению.

   13. Но чтобы кому-либо не показалось это трудным, я расскажу вам о событии с лицом, которое было известно многим из вас; об этом именно событии я узнал от достоверных людей за три года до этого, в городе Центумцелленсе. Ибо в этом городе недавно жил граф Феофан, муж, преданный делам милосердия, непрестанно занятый добрыми делами, особенно отличавшийся гостеприимством. Занятый делами по своему званию, он делал земное и временное, но, как ясно видно из кончины его, более по обязанности, нежели по желанию. Ибо когда при наступлении смерти его стояла ужасная непогода, так что невозможно было хоронить его, и когда супруга его с горькими слезами спросила его, говоря: «Что мне делать? Каким образом буду я погребать тебя, когда я не могу выйти за дверь этого дома от чрезвычайной непогоды?» – тогда он отвечал: «Не плачь, мой друг, потому что тотчас, как я умру, погода сделается хорошей». За словами его последовала смерть, а за смертью – хорошая погода. Его руки и ноги были распухшими от подагры, все были в ранах и источали сукровицу. Но когда тело его по обычаю было открыто для обмывания, тогда руки и ноги его оказались целыми, как будто никогда не имели никаких ран. Итак, его проводили и похоронили, а его супруге показалось, что надо было переменить на четвертый день мрамор, положенный на могиле его. Когда тот именно мрамор, который был положен над телом его, был снят, тогда от тела покойного произошло такое благоухание, как будто из гниющего тела его в изобилии приготовлены были ароматы для червей. Итак, это я сказал для того, чтобы из ближайшего примера можно было показать, что некоторые и жизнь ведут светскую, и не имеют светского настроения. Ибо таковых людей связывает с миром необходимость, так что они не могут совсем отрешиться от мира; поэтому они должны содержать мирское так, чтобы уметь не подчиняться ему настроением души. Итак, об этом помышляйте, и когда не можете оставить всего, что принадлежит миру, то благоразумно распоряжайтесь внешним, но внутренне с усердием поспешайте к вечному. Ничего не должно быть такого, что замедляло бы стремление души вашей, никакое пристрастие к какой бы то ни было вещи не должно вас связывать в этом мире. Если любят хорошее, то душа должна услаждаться лучшими благами, то есть небесными. Если боятся зла, то для души должны быть представляемы вечные бедствия для того, чтобы она, представляя себя там, и более любила тамошнее, и более страшилась тамошнего, дабы решительно не прилепляться к здешнему. Для таковой деятельности мы имеем Посредника между Богом и человеками (1 Тим. 2, 5) Помощником нашим, через Которого скоро получим все, если будем пламенеть истинной любовью к Тому, Кто живет и царствует со Отцом и Святым Духом, Бог во веки веков. Аминь.

Беседа XXXVII,
говоренная к народу в храме святого мученика Севастиана в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Лк. 14, 26–33

   В то время сказал Иисус народам: если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить? Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире. Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником.

   1. Если мы, возлюбленнейшие братия, размыслим, что и сколько того, что обещается нам на небе, то для души становится ничтожным то, что есть на земле. Ибо земное существо в сравнении с небесным есть тяжесть, а не пособие. Временная жизнь в сравнении с вечной вернее должна быть наименована смертью, нежели жизнью. Ибо самый ежедневный убыток жизни что другое значит, как не некоторая продолжительность смерти? Но какой язык может высказать или какой ум понять те несказанные радости Вышнего Отечества – быть среди сонмов Ангельских, предстоять вместе с блаженнейшими духами, славящими Создателя, взирать прямо на лицо Бога, видеть свет неописанный, решительно не бояться смерти, пользоваться даром постоянной невредимости? Услышав об этом, душа воспламеняется и желает быть уже там, где надеется бесконечно радоваться. Но она не может достигнуть великих наград иначе, как через великие подвиги. Поэтому и Павел, славный проповедник, говорит: не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2, 5). Итак, величие наград должно услаждать душу, но подвижническая борьба не должна устрашать. Поэтому-то Истина приходящим к Ней говорит: если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником.

   2. Но может быть противоречащим то, каким образом заповедуется ненависть к родителям и близким родственникам нам, которым дана заповедь любить даже врагов? И действительно. Истина о жене говорит: итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19, 6). И Павел говорит: мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее (Еф. 5, 25). Вот ученик повелевает любить жену, тогда как Учитель говорит: кто не возненавидит жену, не может быть Мой ученик. Неужели одно возвещает Судия, а о другом вещает проповедник? Или мы можем одновременно и ненавидеть, и любить? Но если мы вникнем в силу заповеди, то можем делать то и другое через разделение, так что будем любить тех, которые соединены с нами родством по плоти и которые близки к нам, и, ненавидя и бегая, не будем знать тех, которые враждебны нам на пути Божием. Ибо как бы через ненависть любят того, кого не слушают мудрствующего по плоти, когда он внушает нам нечестие. Но чтобы показать, что Господь производит эту ненависть к ближним не от нерасположения душевного, а от любви, Он тотчас присовокупил, говоря: а притом и самой жизни. Итак, нам заповедуется ненависть к ближним и к душе своей. Следовательно, тот, любя, должен ненавидеть ближнего, кто ненавидит его так, как самого себя. Ибо мы ненавидим свою душу тогда, когда не последуем ее пожеланиям, когда препираемся с ее усилием, когда боремся с ее услаждениями. Итак, она как бы через ненависть бывает любима, когда, будучи презренна, направляется к лучшему. Именно так должны мы выражать свою ненависть к ближним, чтобы и любить в них то, что они суть, и ненавидеть то, чем они препятствуют нам на пути Божием.

   3. Известно, что когда Павел шел в Иерусалим, тогда пророк Агав взял его пояс и связал им себе руки и ноги, говоря: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников (Деян. 21, 11). Что же говорил тот, кто совершенно ненавидел душу свою? Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса (Деян. 21, 13); но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью (Деян. 20, 24). Вот как [апостол], любя, ненавидел и, ненавидя, любил свою душу, которую желал предать смерти за Иисуса, чтобы воскресить ее к жизни от смерти греха. Итак, это понятие о ненависти к себе самим перенесем на ненависть к ближнему. Надо любить каждого в этом мире, не исключая и врага; но на пути Божием не надо любить врага, хотя бы он был и родственник. Ибо кто сильно желает вечного, тот должен быть на том пути Божием, на который вступает без отца, без матери, без жены, без детей, без родных, без себя самого, чтобы тем вернее знать Бога, чем менее помнить о ком-либо в деле благоугождения Ему. Ибо много значит, когда плотские страсти рассеивают внимание ума и затемняют его проницательность, но мы не терпим от них вреда, если держим их в стеснительном положении. Итак, надо любить ближних; любовь должна быть простираема на всех ближних и дальних, однако же ради этой любви не должно уклоняться от любви к Богу.

   4. Но мы знаем, что когда возвращался ковчег Господень из земли филистимской в землю Израилеву, тогда он был возложен на телегу, а в телегу запряжены были коровы, в первый раз отелившиеся, коих телята заперты были дома. И написано: и пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису; одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево (1 Цар. 6, 12). Итак, кого обозначают коровы, если не верующих в Церкви, которые, исполняя заповеди Святого Слова, как бы везут возложенный на них ковчег Господень? О них еще надо заметить, что те коровы были отелившиеся в первый раз, потому что есть многие, которые, внутренне стоя на пути Божием, вне связываются плотскими заботами, но от прямого пути не уклоняются те, которые в душе несут ковчег Божий. Ибо вот коровы идут в Вефсам. Потому что Вефсам называется домом солнца, а пророк говорит: и воссияет вам – боящимся имени Моего Солнце правды (Мал. 4, 2). Итак, если мы стремимся к жилищу Вечного Солнца, то это стремление стоит того, чтобы не уклоняться с пути Божия ради страстей телесных. С полным напряжением внимания надо размышлять о том, что коровы Божии, запряженные в телегу, продолжают путь и мычат, сильно ревут и, однако же, с пути не совращаются. Таковы именно должны быть проповедники Божии и все верные в Святой Церкви, чтобы любовью сочувствовать ближним и, однако же, по этому сочувствию не совращаться с пути Божиего.

   5. Но как должно выражать эту самую ненависть души, Истина объясняет далее, говоря: и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Потому что крест называется от крестования [85 - Переводчик дозволил себе это слово для того, чтобы удержать красоту слова в подлиннике, в котором сказано: Crux guippe a cruciatu dicitur.]. И мы носим крест Господень двумя способами: или умерщвляя плоть воздержанием, или считая крайность ближнего своей собственной, по сочувствию. Ибо тот, кто выражает скорбь о чужой крайности, тот носит крест в душе. Но надо знать, что есть люди, которые употребляют воздержание плоти не ради Бога, а ради тщеславия. И есть много таких, которые выражают сочувствие к ближнему не по духу, а по плоти, для того чтобы содействовать ему не в добродетели, но как бы в виновности. Итак, эти люди хотя и кажутся несущими крест, однако же не следуют за Господом. Поэтому та же самая Истина справедливо говорит: и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо нести крест и идти вслед за Господом значит или умерщвлять плоть воздержанием, или проявлять сочувствие к ближнему по желанию вечной цели. Но кто показывает это ради временной цели, тот хотя и носит крест, но отказывается идти вслед за Господом.

   6. Но поскольку даны высокие заповеди, то тотчас присовокупляется сравнение от устрояемой высоты, когда говорится: ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить.
   Мы должны наперед обдумывать все, что делаем. Ибо вот, по слову Истины, тот, кто строит башню, наперед готовит сумму на построение. Итак, если мы желаем построить столп смирения, то должны наперед приготовить себя к неприятностям века сего. Но между земным и небесным строением различие состоит в том, что земное строение устрояется собиранием издержек, а небесное строение – раздаянием имущества. Для того мы скопляем деньги, если не имеем их в готовности у себя; а для этого скопляем сумму, когда оставляем и то, что было у нас. Этой суммы не мог иметь тот богач, который, имея много богатства, спросил Учителя, говоря: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? (Мф. 19, 16). Когда он выслушал заповедь об оставлении всего, то отошел со скорбью и в душе стеснен был оттуда, откуда по внешности был обширен во владении. Поскольку он в этой жизни любил издержки на возвышение, то, стремясь к Вечному Отечеству, не захотел делать издержек для смирения. Но надо обратить внимание и на то, что говорится, потому что, по слову Павла, мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков (1 Кор. 4, 9). Да и во всем, что мы делаем, должны мы помышлять о сокровенных наших врагах, которые всегда надзирают за нашими делами, всегда радуются нашей безуспешности. Взирая на них, пророк говорит: Боже мой! на Тебя уповаю, да не постыжусь [вовек], да не посмеются надо мною враги мои (Пс. 24, 2). Ибо мы, занятые добрыми делами, внимательно не остерегаясь злых духов, терпим посмеяния от тех самых, которые располагали нас ко злу. Но поскольку сравнение сделано от постройки здания, то теперь присовокупляется подобие от меньшего к большему, чтобы можно было от меньших вещей заключать к большим. Ибо далее следует: или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире. Царь против царя, равный против равного идет на вой ну, и, однако же, если сознается, что он не может противостоять, то отправляет посольство и просит мира. Итак, какими слезами должны испрашивать себе пощады мы, которые на оном страшном испытании явимся на суд с Царем своим не равные с равным, но которых и состояние, и слабость, и все, от чего зависим, являют низшими?

   7. Но, быть может, мы виновность в злом делании очистили и все внешнее нечестие устранили от себя; но неужели этого нам достаточно для того, чтобы дать отчет в нашем помышлении? Ибо с двадцатью тысячами называется идущим тот, против которого недостаточен идущий с десятью тысячами. Потому что десять тысяч к двадцати относятся так же, как единица к двум. А мы если и много успеваем, то едва сохраняем в законном порядке только внешние дела наши. Ибо хотя похоть плоти и умерщвлена уже, но из сердца еще с корнем не вырвана. А тот, Кто грядет на Суд, судит вместе как внешнее, так равно и внутреннее, разбирает дела равно как и помышления. Итак, грядет с двумя против одного Тот, Кто будет вместе судить за дела и помышления нас, едва приготовленных одними делами. Итак, братия, что надо делать нам, если не то, что, видя невозможность устоять с одинаковым войском против Его двойного, послать к Нему, еще далеко находящемуся, посольство и просить о даровании мира? Ибо далеко находящимся называется Тот, Кто еще не является присутствующим на Суде. Пошлем к Нему посольство – слезы наши, пошлем дела милосердия, возложим на алтарь Его жертвы умилостивления, сознаемся, что мы не можем на Суде состязаться с Ним, помыслим о могуществе Его и будем умолять о даровании нам мира. Вот в чем состоит наше посольство, которое умилостивляет грядущего Царя. Подумайте, братия, как благоснисходительно то, что Могущий стеснить нас Своим пришествием медлит этим пришествием. Пошлем к Нему, как сказали мы, посольство со слезами, дарами и священными жертвами. Ибо единожды принесенная ради нашего очищения жертва святого алтаря со слезами и умилением души умоляет за нас, потому что Тот, Кто, Сам Собой воскресши от мертвых, уже не умирает, через нее доселе еще страдает за нас в Своем Таинстве. Ибо сколько раз мы приносим Ему жертву страдания Его, столько раз возобновляем страдание Его для себя ради очищения нашего.

   8. Многим из вас, возлюбленнейшие братия, как я думаю, случилось узнать то, что я хочу рассказать для возобновления в вашей памяти. Незадолго до наших времен сделалось известным событие, что некто, схваченный врагами, отведен был далеко в плен [86 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 57.]; и поскольку он долго содержался в оковах, то жена его, не видя возвращения его из этого плена, сочла его убитым. Позаботилась в каждую субботу приносить за него жертвы уже как бы за умершего. С него в плену столько раз спадали оковы, сколько раз супруга его приносила жертвы о спасении души его. Ибо через долгое время, возвратившись из плена, он с чрезвычайным удивлением рассказывал жене своей, что в известные дни – в каждую субботу – с него спадали оковы. Припоминая именно эти дни и часы, жена его вспомнила, что он тогда был разрешаем от уз, когда она приносила за него жертвы. Итак, возлюбленнейшие братия, из этого со вниманием заключайте, сколько имеет силы принесенная нами жертва к разрешению в нас уз сердечных, если она, принесенная одним, могла разрушать узы телесные на другом.

   9. Многие из вас, возлюбленнейшие братия, знали Кассия в городе Нарниенском. У него был обычай ежедневно приносить жертвы Богу, так что не проходило почти ни одного дня, в который он не приносил бы жертвы умилостивления Всемогущему Богу [87 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 56.]. С его жертвоприношением весьма была согласна и жизнь его. Ибо раздавая на милостыню все, что имел, когда он приходил к жертвоприношению, тогда, весь обливаясь слезами, с великим сокрушением сердца как бы закалал самого себя. Как о жизни его, так и о кончине я узнал от некоторого диакона уважаемой жизни, который был воспитанником его. Ибо он говорил, что в одну ночь пресвитеру его явился Господь в видении, говоря: «Ступай и скажи епископу и делай, что ты делаешь, трудись, как ты трудишься, да не престанет нога твоя, да не престанет рука твоя; в день кончины апостолов ты придешь ко Мне, и Я отдам тебе награду твою». Пресвитер пробудился, но поскольку день кончины апостолов был очень близок, то он побоялся возвестить епископу о дне столь близкой кончины его. На другую ночь опять явился Господь и сильно упрекал его за непослушание и повторил те же самые слова своего повеления. Пресвитер проснулся и хотел идти, но опять слабость сердца была препятствием к объявлению откровения; и он, наперекор увещанию даже вторичного повеления, не пошел и не хотел объявлять того, что видел. Но поскольку за великою кротостью презираемой благодати обыкновенно следует больший гнев отмщения, то Господь, явившись в третий раз, к словам присовокупил уже и наказание, и он (пресвитер) так был избит, что раны телесные смягчили в нем ожесточение сердца. Поэтому он, вразумленный наказанием, тотчас побежал к епископу и застал его стоящим по обычаю при жертвоприношении на гробе святого мученика Ювеналия, попросил секретного места от стоящих около и ринулся к ногам его. И когда епископ едва мог успокоить его, горько плачущего, тогда пожелал знать причину слез. Но он, желая в порядке рассказать о видении, скинув прежде с плеч одежду, открыл раны телесные, так сказать, свидетелей истины и виновности, показал, с каким вниманием строгости изборождены синевой члены тела его от нанесенных ударов. Епископ, как только это увидел, ужаснулся и голосом великого ужаса спросил, кто решился это ему сделать. Но тот ответил, что это претерпел он за него. Удивление возросло до ужаса, но пресвитер, чтобы не замедлять расспросов его, открыл тайну откровения и пересказал ему слышанные им слова Господня повеления, говоря: «Делай, что ты делаешь; трудись, как ты трудишься; да не престанет нога твоя, да не престанет рука твоя; в день кончины апостолов ты придешь ко Мне, и Я отдам тебе награду твою». Услышав это, епископ ринулся на молитву с великим сокрушением сердца и, пришедши на жертвоприношение в третий час, по величию напряженной молитвы продлил оное до девятого часа! И с этого уже дня более и более умножал для себя сокровища благочестия; и он соделался столь же ревностным к делу, сколь известен был по должности, потому что он Того, Кому сам был должником через это обещание, начинал уже иметь должником. Но у него был обычай ежегодно в день кончины апостолов приходить в Рим, а после этого откровения он уже не захотел по обычаю идти туда. Следовательно, в это самое время он, занятый ожиданием своей смерти, был озабочен; на другой год, на третий, четвертый, пятый и шестой также. Он уже начинал сомневаться в истине откровения, если бы раны не придавали веры словам. И вот он на седьмой год безбедно пришел на священные бдения ожиданного дня преставления; но тихая скорбь коснулась его на этих бдениях, и в самый день преставления он отказался совершать торжественную литургию для ожидающих его детей. Но они, поскольку равным образом подозревали исход его, все вместе пришли к нему, единодушно сокрушаясь о том, что в этот самый день они отнюдь не успокоятся совершением торжественной литургии, если за них не приступит ко Господу посредником тот же их настоятель. Тогда он, тронутый этим, совершил литургию в домовой церкви епископской и своей рукой всем преподал Тело Господне и мир. Во все продолжение служения литургии он уходил к постели и там, лежа, когда взирал на священников своих и сослужителей, говоря как бы последнее прости, увещевал их к сохранению союза любви и заповедовал, каким согласием они должны быть соединены между собой. Вдруг, среди самых слов святого увещания, он страшным голосом вскрикнул, говоря: пора. И тотчас сам своими руками подал предстоящим полотенце, которым по обычаю покрываются лица умирающих. Покрывшись им, он испустил дух, и таким образом эта святая душа, переходя к вечным радостям, отрешилась от бренного тела. Кому, возлюбленнейшая братья, кому подражал в смерти своей этот муж, как не Тому, Кого созерцал в жизни своей? Ибо говоря пора, он вышел из тела, потому что и Иисус, все совершивши, тогда сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух (Ин. 19, 30). Итак, что Господь сделал по власти, то слуга по призыванию.

   10. Вот какой благодатный мир даровало то посольство к грядущему Царю, которое ежедневно было отправляемо в литургии с жертвами, милостынями и слезами! Итак, пусть все оставит тот, кто может. А кто не может оставить всего, тот пусть отправляет посольство, когда Царь еще далече, пусть отправляет к Нему дары слез, милостыни и жертвы. Ибо Тот хочет быть умилостивляем молитвами, Кто ведает, что во гневе Он стерпим быть не может. Это самое замедляет Его пришествие и поддерживает посольство мира. Ибо если бы Он захотел, то уже пришел бы и казнил бы всех своих врагов. Но Он объявляет, сколь страшен приидет, однако же пришествием медлит, потому что не хочет находить тех, которых надо наказывать. Он возвещает нам о виновности нашего презрения, говоря: так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником, и, однако же, дает средство к надежде спасения, потому что Тот, Кто не может быть стерпим во гневе, хочет быть умилостивляем через посольство с прошением мира. Итак, возлюбленнейшие братия, омывайте слезами пятна грехов, вытирайте милостынями, вычищайте святыми жертвами. Не желайте в мыслях владеть тем, чего вы не оставили после употребления. Имейте крепкую надежду на единого Искупителя, возноситесь умом к Вечному Отечеству. Ибо если вы в этом мире ничем уже не обладаете с любовью, то и оставьте все во владении. Да дарует нам желаемые радости Сам Тот, Кто принес нам средства вечного мира, Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXVIII,
говоренная к народу в храме святого мученика Климента. Чтение Святого Евангелия Мф. 22, 1–14

   В то время сказал Иисус книжникам и фарисеям, продолжая говорить им притчами: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных.

   1. Я, возлюбленнейшие братия, хочу по возможности кратко проследить чтение Евангелия, дабы в конце его иметь возможность остановиться на продолжительнейшем собеседовании. Но наперед надо спросить, это ли самое чтение у Матфея, которое у Луки описывается под названием ужина (Лк. 14, 16 и далее)? И действительно, есть нечто такое, что представляется разногласным, потому что здесь говорится об обеде, а там об ужине; здесь выгнан тот, кто пришел на брак не в приличной одежде, там не упоминается ни об одном, которого бы выгнали. Из этого выходит справедливое заключение, что здесь браком обозначается нынешняя Церковь, а там – ужином – вечное и последнее собрание, потому что как в эту [Церковь] входят некоторые, имеющие выйти из нее, так и там ужином обозначается вечное и последнее собрание, так что вошедший в то однажды более уже не выйдет из него. Но если бы кто стал настаивать, что это чтение есть одно и то же, то я за лучшее признаю, сохранив веру, уступить разумению другого, нежели спорить, потому что и разумение может быть согласно, потому что Лука умолчал, а Матфей сказал о том выгнанном госте, который пришел на брак не в брачной одежде. А что у Луки называется ужином (вечерей), а у Матфея обедом, то и это отнюдь не противоречит нашему разумению, потому что у древних ежедневно обедали в девятом часу, а потому и самый обед называется ужином.

   2. Но я часто, как помню, говорил, что в Святом Евангелии Царством Небесным большей частью называется нынешняя Церковь. Потому что собрание праведных называется Царством Небесным. Ибо через пророка Господь говорит: небо престол Мой (Ис. 66, 1); и Соломон говорит: душа праведного есть престол Премудрости (Прем. 7, 27) [88 - По Вульгате, в которой сказано: Anima justi sedes est Sapientiae. В славянском переводе эта мысль выражена так: по родом в души преходящи, то есть премудрость.]; Павел также говорит: Христа, Божию Силу и Божию Премудрость (1 Кор. 1, 24). Из этого мы ясно должны заключить, что если Бог – Премудрость, а душа праведного есть престол Премудрости, то когда небо называется престолом Божиим, душа праведного есть небо. Поэтому через Псалмопевца говорится о святых проповедниках: небеса проповедуют славу Божию (Пс. 18, 1). Итак, Царство Небесное есть Церковь праведных, потому что сердца их, не привязываясь ни к чему земному, через это самое, что они стремятся к горнему, делаются Царством в них Господа как бы Небесным. Итак, говорится: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего.

   3. Любовь ваша разумеет уже, кто этот Царь, Отец Сына Царева; это Тот, о Ком Псалмопевец говорит: Боже! даруй Царю Твой суд и Сыну Царя Твою правду (Пс. 71, 1). Он-то сотворил брак Сыну Своему. Ибо Бог Отец сотворил брак Сыну Своему, Богу, тогда, когда в девственном чреве совокупил Его с человеческим естеством; когда благоволил, чтобы Бог прежде веков стал человеком в конце веков. Но поскольку это соединение обыкновенно бывает из двух лиц, то от нашего разумения далека должна быть та мысль, будто мы веруем, что Лицо Бога и Человека, Искупителя нашего Иисуса Христа, состоит из двух лиц. Потому что мы хотя и говорим, что Оно состоит из двух естеств или в двух естествах, но, как нелепости, должны избегать верования, будто оно сложено из двух лиц. Следовательно, яснее и безопаснее можно сказать, что Отец сотворил брак Сыну Цареву тем, что через таинство воплощения сочетал с Ним Святую Церковь. А чрево Богородицы Девы было чертогом для Этого Жениха. Поэтому и Псалмопевец говорит: Он поставил в них жилище солнцу, и оно выходит, как жених из чертога своего (Пс. 18, 5–6). Он, как Жених, вышел из чертога Своего, когда воплотившийся Бог вышел из нерастленного чрева Девы на сочетание с Ним Святой Церкви. Поэтому Он послал рабов Своих пригласить друзей на этот брак. Он послал раз, послал в другой, потому что проповедниками воплощения Господня сперва послал пророков, а потом апостолов. И так Он дважды посылал рабов для приглашения, потому что и через пророков возвестил о будущем воплощении Единородного, и через апостолов проповедал о совершившемся. Но поскольку те, которые были приглашены прежде, не хотели прийти на брачный пир, то во втором приглашении говорится: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово.

   4. Что мы, возлюбленнейшие братия, разумеем под тельцами и тем, что откормлено (упитанное), как не отцов Нового и Ветхого Заветов? Но поскольку я говорю просто, то мне необходимо изъяснить и самые слова евангельского чтения. Ибо под упитанными мы называем откормленное; ибо от слова «питать» мы производим слово «упитанный» или «питательный». А поскольку в законе написано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего (Мф. 5, 43; Лев. 19, 18), то праведники в то время имели дозволение теснить врагов Божиих и своих всей силой, сколько имеют, и убивать их мечом. Это в Новом Завете, без всякого сомнения, запрещается, когда Истина лично проповедует, говоря: любите врагов ваших, добро творите ненавидящим вас (Мф. 5, 44). Итак, кто обозначается тельцами, как не отцы Ветхого Завета? Ибо они, получив дозволение от Закона, воздаянием отмщения поражали врагов своих, подобно тельцам, которые бодали врагов своих рогами телесной силы. Что же изображается через упитанных, если не отцы новозаветные, которые, принимая благодать внутреннего утучнения, возвышаясь над земными пожеланиями, возвышаются к горнему на крыльях своего созерцания? Потому что останавливаться мыслью на земле что значит, как не некоторую сухость души? Но те, которые от разумения небесного питаются уже пищей внутреннего наслаждения через святые стремления к горнему, тучнеют как бы от обильнейшей пищи. Этим-то туком желал насыщаться пророк, когда говорил: как туком и елеем насыщается душа моя (Пс. 62, 6). Итак, поскольку посланные проповедники воплощения Господня, сперва пророки, а после святые апостолы, подверглись гонению от неверных, приглашенных, но не захотевших прийти, то говорится: тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово. Ясно говорится как бы так: «Взирайте на кончину отцов предшествующих и помышляйте о средствах к жизни вашей». Но замечательно, что при первом приглашении ничего не говорится о тельцах и откормленных, а при втором уже упоминаются тельцы и откормленные, потому что Всемогущий Бог, когда мы не хотим слушать слов Его, присовокупляет примеры для того, чтобы все, кажущееся нам невозможным, было тем удобнее вероятным, чем вернее мы узнали, что оно совершилось уже и над другими.

   5. Далее следует: но они, пренебрегши то, по шли, кто на поле свое, а кто на торговлю. Потому что идти на поле свое значит неумеренно предаваться труду земному, а идти на торговлю значит сильно желать прибылей от действий мира сего. Ибо иной занятый земным трудом, а другой преданный делам мира сего не хотят основательно размыслить о таинстве воплощения Господня и с ним сообразовать жизнь свою, отказываются идти на брак Царя, как бы отходя на поле или на рынок. Но – что еще важнее – некоторые большей частью не только отвергают благодать призывающего, но и преследуют [призывающих]. Поэтому-то и присовокупляется: прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Он губит убийц, потому что истребляет преследующих. Город их выжигает огнем, потому что не только души, но даже и тела, в которых те обитали, заставляет мучиться в вечном пламени геенны. Но об убийцах говорится, что они погублены посланными войсками, потому что всякий суд над людьми совершается через Ангелов. Ибо что такое строи Ангелов, если не воинства Царя нашего? Поэтому Тот же Царь называется Господом Саваофом. Потому что Саваоф значит «Господь воинств». Итак, для погубления Своих врагов Он посылает войско, потому что Господь совершает отмщение именно через Ангелов. Тогда о силе отмщения Его отцы наши только слышали, а мы ныне уже видим. Ибо где те гордые преследователи мучеников? Где те, которые поднимали выю сердца против Создателя Своего и гордились смертоносной славой мира сего? Вот уже смерть мучеников прославляется верой живых, а те, которые хвалились своею жестокостью против них, иначе не воспоминаются, как в числе умерших. Итак, мы из событий узнаем то, что слышим в притчах.

   6. Итак, Тот, Кто узнает, что Его приглашения презирают, не будет иметь пустыми брачные чертоги Царя, Сына Своего. Он посылает к другим, потому что слово Божие хотя на иных действует без успеха, однако же некогда найдет, где может успокоиться. Поэтому и присовокупляется: тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. Если мы в Священном Писании принимаем пути за действия, то под распутиями разумеем недостатки действий, потому что большей частью приходят к Богу те, земные дела которых не сопровождаются никакими выгодами. Далее следует: и рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими.

   7. Вот уже самим качеством возлежащих ясно показывается, что этим браком Царя означается нынешняя Церковь, в которой с добрыми вместе сходятся и злые. Потому что она смешана различием детей, которых всех рождает к вере так, что по уважительным причинам не всех доводит до свободы духовной благодати через перемену жизни. Ибо доколе мы живем здесь, дотоле необходимо, чтобы мы продолжали путь настоящего века в смешении. Но рассортировываемся тогда, когда достигаем конца его. Ибо одних добрых нигде нет, кроме неба; и одних злых нигде нет, кроме ада. Но эта жизнь, которая находится между небом и адом, так как стоит на средине, так и граждан вообще принимает от обеих сторон; впрочем, Святая Церковь и ныне принимает их не без разбора, и после различает при исходе. Итак, если есть добрые, то доколе вы пребываете в этой жизни, дотоле равнодушно терпите злых. Ибо кто не терпит злых, тот через нетерпеливость сам о себе свидетельствует, что он не добр. Ибо Авель, которого не занимает злоба Каинова, соглашается умереть. Так во время молотьбы на току зерна ложатся под мякину; так цветы растут между терниями, и пахучая роза вырастает с остриями, которые колятся. Потому что первый человек имел двух сыновей; но один из них был избранный, а другой нечестивый (Быт. 4, 1). Ной в ковчеге имел при себе трех сыновей; но двое из них были избранные, а один нечестивый (Быт. 6, 10). Авраам имел двух сыновей; но один был избранный, а другой нечестивый (Быт. 21, 10 и след.). Исаак имел двух сыновей; но один был избранный, а другой нечестивый (Быт. 27, 37). Иаков имел двенадцать сыновей; но один из них за невинность продан, а другие по злобе были продавцами брата (Быт. 37, 28). Двенадцать апостолов было избрано; но в число их один допущен был для того, чтобы искушать, а одиннадцать для того, чтобы быть искушаемыми (Ин. 6, 71). Семь диаконов было поставлено апостолами (Деян. 6, 5), но тогда как шесть пребыли в правой вере, один вышел изобретателем заблуждения (Откр. 2, 6). Итак, в этой Церкви ни злые без добрых, ни добрые без злых быть не могут. Поэтому, возлюбленнейшие братия, припоминайте протекшие времена и укрепляйте себя к терпению злых. Ибо если мы дети избранных, то по необходимости нам остается последовать их примеру. Ибо тот не был добрым, кто отказывался терпеть злых. Поэтому-то блаженный Иов говорит о самом себе: я братом был сиринам, другом же птичим (Иов. 30, 29). Поэтому и через Соломона голосом жениха говорится Святой Церкви: что лилия между тернами, то возлюбленная моя посреди дочерей (Песн. 2, 2). Поэтому и Господь через Иезекииля говорит: сын человеческий, не бойся их (неверных) и не ужасайся перед ними, когда они рассвирепеют и окружат тебя, ибо ты живешь среди скорпионов (Иез. 2, 6). Поэтому и Петр прославляет жизнь Лота, говоря: а праведного Лота, утомленного обращением между людьми неистово развратными, избавил, ибо сей праведник, живя между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные (2 Пет. 2, 7–8). Поэтому и Павел и хвалит, и подкрепляет жизнь учеников, говоря: среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире, содержа слово жизни (Флп. 2, 15–16). Поэтому Иоанн свидетельствует о Пергамской церкви, говоря: знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое (Откр. 2, 13). Вот, возлюбленнейшие братия, перечисляя все, мы познаем, что не было доброго, которого не искушало бы нечестие злых. Ибо, скажу так, железо души нашей никак не доводится до остроты лезвия, если это не будет обточено пилою постороннего нечестия.

   8. Но то не должно устрашать вас, что в Церкви много злых, а мало добрых, потому что в ковчеге на водах потопных, бывшем образе настоящей Церкви, была широта в низших частях и теснота в верхних: последняя вверху по мере оканчивалась одним футом. Это, вероятно, потому, что внизу помещались четвероногие и пресмыкающиеся, а вверху – птицы и люди. Где был он широк, там вмещал зверей; а где узок, там хранил людей именно потому, что Святая Церковь обширна плотскими, а тесна духовными. Ибо где она терпит зверские нравы людей, там обширнее распространяет место. А где имеет людей, которые подкреплены духовным разумом, там она возводится вверх, но, впрочем, суживается, потому что их мало. Потому что входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. (Мф. 7, 13–14). Ковчег вверху делается узким до того даже, что доводится до меры одного фута, потому что в Святой Церкви чем святее кто, тем их меньше. На самом верху она (Церковь) доводится до Того, Кто единственный Человек среди людей и без сравнения с другим родился Святым. Он, по слову пророка, соделался как одинокая птица на кровле (Пс. 101, 8). Итак, злые тем более должны быть терпимы, чем больше их по количеству, потому что и на молотильном току не много зерен, которые соблюдаются в житницах, но огромные кучи соломы, которые сжигаются огнем.

   9. Но поскольку вы, братия, по милосердию Господню вошли уже в дом брачный, то есть в Святую Церковь, то тщательно осматривайте, дабы входящий Царь не нашел чего-либо неприличным в настроении души вашей. Ибо с великим сердечным страхом надо помышлять о том, что тотчас присовокупляется: царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду. Что, возлюбленнейшие братия, по нашему мнению, выражается через брачную одежду? Ибо если мы назовем брачной одеждой Крещение или веру, то кто вошел на сей брачный пир без Крещения и веры? Ибо он стоит вне [брачного пира] по тому самому, что еще не уверовал. Итак, что мы должны разуметь под брачной одеждой, как не любовь? Ибо входит на брачный пир, но входит без брачной одежды тот, кто, числясь в Святой Церкви, имеет веру, но не имеет любви. Ибо любовь справедливо называется брачной одеждой, потому что ее имел в себе Создатель наш, когда пришел на сочетание Себя браком с Святой Церковью. Потому что одной любовью Бога совершено то, что Его Единородный сочетал с Собою души избранных людей. Поэтому и Иоанн говорит: ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3, 16). Итак, Кто по любви пришел к людям, Тот эту же самую любовь назначил быть одеждою брачной. Поэтому всякий из вас, находясь в Церкви, уже пришел на брачный пир, но пришел не в брачной одежде, если не сохраняет благодати любви. И подлинно, братия, если бы кто, приглашенный на телесный брачный пир, не переменил бы одежды, то он самым неприличием своей одежды показал бы, как он сорадуется жениху и невесте, и краснел бы, что он явился среди радующихся и празднующих в презренных одеждах. Мы приходим на брак Божий и не хотим переменить одежду сердца. Сорадуются Ангелы, когда избранные берутся на небо. Итак, с каким расположением взираем мы на эти духовные празднества, мы, которые не имеем брачной одежды, то есть любви, которая одна делает нас благовидными?

   10. Но надо знать, что как одежда развешивается на двух деревьях, то есть верхнем и нижнем, так и любовь заключается в двух заповедях, а именно в любви к Богу и ближнему, потому что написано: и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею; и ближнего твоего, как самого себя (Мк. 12, 30, 31; см. Втор. 6, 5). Здесь надо заметить, что в любви к ближнему полагается мера любви, когда говорится: возлюби ближнего твоего, как самого себя, а любовь к Богу не стесняется никакой мерой, когда говорится: и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею. Ибо не повелевается, сколько каждый должен любить, но всецело, когда говорится, всем, потому что истинно любит Бога тот, кто ничего не оставляет для себя самого. Итак, каждому, старающемуся о приобретении для брака брачной одежды, необходимо исполнять заповеди о любви. Поэтому-то у пророка Иезекииля преддверие ворот в самый город, устроенный на горе, имеет меру двух локтей (Иез. 40, 9) именно потому, что для нас недозволен вход в Небесный Град, если мы не имели любви к Богу и ближнему в этой Церкви, которая называется преддверием потому, что еще вне [града]. Поэтому-то заповедуется двукратное окрашивание опон, закрывающих Скинию (Исх. 26, 1). Эти опоны Скинии – вы, братия, вы, которые верой сокрываете таинства небесные в сердцах своих. Но на опонах Скинии должна быть двойная алая краска. Потому что алая краска имеет вид огня. А что такое любовь, как не огонь? Но эта любовь дважды должна быть покрашена, чтобы красилась и любовь к Богу, красилась и любовь к ближнему. Ибо кто любит Бога так, что, созерцая Его, нерадит о ближнем, тот хотя и окрашен, но не окрашен дважды. И наоборот, кто любит ближнего так, что по любви к нему оставляет созерцание Бога, тот хотя и окрашен, но не окрашен дважды. Итак, чтобы любовь ваша могла быть дважды окрашенным алым цветом, то должна пламенеть и любовью к Богу, и любовью к ближнему, так как она ни по состраданию к ближнему не должна оставлять созерцания Бога, ни по напряженному созерцанию Бога не должна оставлять сострадания к ближнему. Итак, всякий человек, живущий среди человеков, должен стремиться к Тому, Кого желает, так, впрочем, чтобы не оставлять того, с кем стремился вместе, и сему последнему должен доставлять помощь так, чтобы отнюдь не был равнодушен к Тому, к Кому поспешал.

   11. Еще надо знать, что самая любовь к ближнему подразделяется на две заповеди, когда некто мудрый говорит: то, что ненавистно тебе самому, не делай никому (Тов. 4,15). И лично Истина проповедует, говоря: итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7, 12). Ибо если мы и то уделяем другим, чего желаем сами получить, и удерживаемся делать другим то, чего себе не желаем, то соблюдаем ненарушенными права любви. Но никто, любя кого-либо, не должен тотчас думать, будто он имеет любовь, если прежде не испытает самой силы любви своей. Ибо если кто кого любит, но любит не ради Бога, тот не имеет любви, но [лишь] думает, будто он имеет любовь. Но истинная любовь состоит в том, когда и друг бывает любим в Боге, и враг бывает любим ради Бога. Ибо таковой любит ради Бога тех, которых любит, зная уже, что он любит и тех, которые его не любят. Ибо любовь обыкновенно доказывается только противлением ненависти. Посему и лично Господь говорит: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас (Лк. 6, 27).
   Следовательно, истинно любит тот, кто ради Бога любит и того, о ком знает, что сей его не любит. Это важно, это высоко и для многих в исполнении трудно, но это составляет брачную одежду. И кто, возлежа на браке, не имеет ее, тот при вшествии Царя весьма должен опасаться высылки вон. Ибо вот говорится: царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду. Эти возлежащие на браке Слова, возлюбленнейшие братия, – мы, которые имеем уже веру в Церкви, питаемся пищей Священного Писания, радуемся сочетанию Церкви с Богом. Прошу осмотреться, в брачной ли одежде пришли вы на этот брачный пир, с особенным вниманием пересмотрите свои помышления. Осмотрите сердца свои со всех сторон, не имеете ли вы какой-либо ненависти, не завидуете ли чужому счастью, не питаете ли тайной злобы с желанием вредить кому-либо.

   12. Вот Царь входит на брачное пиршество и осматривает расположение нашего сердца и тому, кого находит неодетым любовью, тотчас во гневе говорит: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Весьма удивительно, возлюбленнейшие братия, что Он и другом называет его, и отвергает, как бы ясно говоря так: друг и не друг; друг по вере, но не друг по делам. Он же умолчал, потому что – о чем говорить нельзя без слез – на том Суде последнего воздаяния не будет никакой причины к извинению, так как тот снаружи кричит, кто, будучи свидетелем совести, внутренне обвиняет душу. Но между тем надо знать, что кто имеет эту одежду добродетели, но не в совершенстве, тот не должен отчаиваться в прощении при входе Царя Святого, потому что Сам Он, подавая нам через Псалмопевца надежду, говорит: несоделанное мое видесте очи Твои, и в книге Твоей все напишутся (Пс. 138, 16). Но поскольку мы сказали это немногое в утешение падающего и слабого, то теперь обратимся со словом к тому, кто решительно не имеет этой надежды.

   13. Далее следует: Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов. Тогда решением совести связываются ноги и руки у тех, которые не хотели быть связанными для нечестивых дел исправлением жизни. Или яснее: тогда свяжет наказание тех, которых не вязало уклонение от добрых дел. Ибо ноги тех, которые не хотят посетить больного, и руки, которые ничего не дают от благостяжания нуждающимся, уже связаны волей. Следовательно, те, которые ныне связываются пороком добровольно, тогда против воли связываются наказанием. Но хорошо говорится, что он выбрасывается во тьму внешнюю. Потому что внутренней тьмой мы называем слепоту сердца, а внешней тьмой – вечную ночь осуждения. Итак, тогда каждый осужденный отсылается не во внутреннюю, а во внешнюю тьму, потому что там против воли отсылается в ночь осуждения тот, кто здесь добровольно пал в слепоту сердца. Где предсказывается плач и скрежет зубов для того, чтобы там скрежетали те зубы, которые здесь услаждались обжорством; чтобы там обливались слезами те глаза, которые здесь вращались от непозволенных пожеланий, – и так подвергнутся частному наказанию порознь все члены, которые здесь служили, в частности, различным порокам.

   14. Но по отвержении одного, в котором выражается именно совокупность всех злых, тотчас присовокупляется общая мысль, в которой говорится: ибо много званых, а мало избранных. Возлюбленнейшие братия, весьма страшно то, что мы выслушали. Вот все мы, уже призванные, верой пришли на брачный пир Царя Небесного и веруем и исповедуем таинство воплощения Его, принимаем пищу слова Божия; но в будущий день Суда Царь придет. Что мы призваны, это мы знаем, но избранные ли мы, этого не знаем. Следовательно, тем необходимее каждому из нас смиряться, чем меньше он знает о своем избрании. Ибо некоторые не начинали еще быть добрыми, а некоторые начали добрые дела, но не устояли в них. Иной по видимости всю жизнь провел в нечестии, но под конец жизни через слезы строгого покаяния возвращается от своего нечестия, другой по видимости проводит жизнь избранных, и, однако же, случается, что он под конец жизни склоняется к нечестию заблуждения. Иной хорошо начинает добро, а еще лучше совершает оное; а другой с детства предается дурным делам и в этих самых делах, всегда делаясь хуже и хуже, умирает. Итак, каждому тем более должно бояться за себя, чем менее он знает о том, что остается, потому что – это часто надо повторять и никогда не оставлять в забвении – много званых, а мало избранных.

   15. Но поскольку иногда умы слушающих более обращают внимания на примеры верующих, нежели на слова учащих, то я хочу вам сказать о ближнем нечто такое, что ваши сердца должны выслушать с тем большим соболезнованием, чем ближе к ним это сказание о ближнем. Ибо мы говорим не о далеких от нас событиях, но вспоминаем о тех, свидетели которых доселе живы и рассказывают, что сами они были участниками в них. Отец мой имел трех сестер, которые все три были священными девами; из них одна называлась Фарсиллой, другая – Гордианой, третья – Эмилианой. Все – воспламенные одной ревностью, посвященные в одно и то же время; живя под установленным надзором, они провождали жизнь общественную в собственном доме [89 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 16.]. И когда они долго были в этом сожительстве, то Фарсилла и Эмилиана начали возрастать в ежедневных приращениях любви к Создателю своему и, будучи единой плоти, переходить духом в вечность. Напротив же того, душа Гордианы начала охлаждаться от жара внутренней любви ежедневными ее утратами и мало-помалу возвращаться к любви века сего. Часто Фарсилла с великой скорбью говаривала сестре своей Эмилиане: «Вижу, что сестра наша Гордиана не на нашей стороне, ибо я прилежно рассматриваю, что она выбегает со двора и не бережет сердца для того, для чего предположила». Они старались исправить ее кротким ежедневным обличением и от легкомыслия нравственного возвратить к важности ее призвания. Та среди слов исправления хотя и принимала неожиданно вид важности, однако же когда проходило время этого исправления, тогда вдруг проходила и притворная важность честности, и она тотчас возвращалась к словам легкомыслия. Она радовалась сообществу мирских девиц, и для нее весьма было тягостно то лицо, которое не было предано сему миру. Но в одну ночь тетке моей Фарсилле, которая была почтеннее и очень выше сестер своих силой постоянной молитвы, тщательным измождением плоти, необыкновенным воздержанием и важностью высокой жизни, явился, как она сама рассказывала, прапрадед мой Феликс, настоятель сей римской церкви, и указал ей на жилище непреставаемого света, говоря: «Приходи, потому что я принимаю тебя в этом жилище света». В следующую ночь она вдруг впала в лихорадку и через день приблизилась к смерти. А так как на кончину благородных женщин и мужчин сходятся многие, чтобы утешать их родственников, то в самый час ее кончины обступили одр ее многие мужчины и женщины, в числе которых была и мать моя. Когда она вдруг, устремляя взор кверху, увидела грядущего Иисуса, тогда с великой заботливостью начала кричать окружающим: «Отойдите, отойдите, Иисус грядет!». И когда она устремила внимание на Того, Кого видела, тогда эта святая душа отрешилась от тела; и вдруг распространилось такое приятное благоухание, что самая даже эта приятность всем засвидетельствовала, что туда пришел Виновник приятности. А когда, по обычаю над умершими, обнажили тело ее для обмывания, то найдены затверделые, как у верблюдов, наросты кожи на локтях и на коленях от продолжительной молитвы; и мертвая плоть засвидетельствовала о том, что всегда совершал живой дух ее. Это было за день до Рождества Господня. По прошествии его она тотчас явилась сестре своей Эмилиане в сонном видении ночью, говоря: «Я пришла затем, чтобы, проведши без тебя день Рождества Господня, провести уже с тобою святой день Богоявления». Та, заботясь о спасении сестры своей Гордианы, тотчас отвечала ей: «Если я одна приду, то на кого оставлю сестру нашу Гордиану?» Ей, как сама говорила, та со скорбью опять сказала: «Иди ты, ибо Гордиана, сестра наша, перечислена к мирянам». За этим видением тотчас последовала болезнь телесная, и так, как было сказано, за день до Богоявления эта скончалась от усиления своей болезни. Гордиана же тотчас, как только осталась одна, предалась своему нечестию и что доселе скрывала в мысленном пожелании, то после выразила на опыте нечестивого дела. Ибо, забыв страх Господень, забыв стыд и благоговение, забыв о пострижении, она после вышла замуж за откупщика полей своих. Вот все три вместе прежде пламенели усердием, но не пребыли постоянно в одном и том же подвиге, потому что, по слову Господню, много званых, а мало избранных. Итак, это я рассказал для того, чтобы никто, установившись уже в добродетели, не приписывал самому себе сил для добродетели, чтобы никто не надеялся на собственную деятельность, потому что хотя он сегодня и знает, каков он, но еще не знает, чем он будет завтра. Поэтому никто не должен безопасно радоваться делам своим, когда еще не знает, каков будет конец этой жизни. Но поскольку я рассказал о таком событии, которое устрашило вас Божественным правосудием, то расскажу еще в противоположность и о другом, которое должно успокоить устрашенные сердца ваши Божественным милосердием; впрочем, я помню, что уже говорил о нем в другой беседе, но вас тогда не было.

   16. За два года в мой монастырь, находящийся возле церкви святых мучеников Иоанна и Павла, прибыл в сожительство некоторый брат, который долго по правилам был испытуем и наконец принят [90 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 58.]. За ним последовал брат его в монастырь не по усердию к сожительству, но по плотской любви. Но тот, который пришел для сожительства, весьма нравился братии; напротив же, брат его далеко отстоял от него и по жизни, и по нравам. Впрочем, он жил в монастыре более по необходимости, нежели по воле. И хотя во всех своих поступках он был развратным человеком, но равнодушно был всеми терпим ради брата своего. Ибо он был легкомыслен на словах, нечестив на деле, щеголь по одежде, необуздан по нраву, но терпеть не мог, если бы кто стал ему говорить о жительстве святого состояния. Жизнь его была тяжела для всей братии; впрочем, как сказано, его все терпели ради брата его. Он сильно оскорблялся, если бы кто стал говорить ему что-либо об исправлении его нравственности. Добра не только делать, но и слышать не мог. Он говорил с клятвой, с гневом, с насмешкою, что никогда не приходил в состояние святого сожительства. Но в эту моровую язву, которая недавно истребила большую часть сего града, он, пораженный в подбрюшье, близок был к смерти. И когда он близок был к кончине, собрались братия, чтобы молитвой напутствовать исход его. Уже тело его в оконечностях омертвело, в одной только груди хранился еще жизненный теплотвор. Но все братия начали тем усерднее за него молиться, чем ближе видели его кончину. Вдруг он с возможным усилием начал кричать и прерывать их молитву, говоря: «Отойдите, отойдите; вот я предан на сожрание дракону, который не может сожрать меня в вашем присутствии. Он уже забрал мою голову в пасть свою, дайте место, чтобы меня более не мучил, но закончил бы то, что хочет сделать. Если я отдан ему на сожрание, то почему от вас терплю замедление?» Братия начали говорить ему: «Что ты, брат, говоришь? Ознаменуй себя знамением святого креста». На это он как мог отвечал, говоря: «Хочу перекреститься, но не могу, потому что меня давит дракон». Услышав это, братия, ринувшись на землю, усиленнее начали со слезами молиться об исхищении его. И вот вдруг получивший облегчение больной начал радоваться, как только мог, говоря: «Благодарение Богу; вот дракон, который схватил меня для сожрания, убежал, не мог устоять, выгоняемый вашими молитвами. Вы молитесь только о грехах моих, потому что я готов исправиться и решительно оставить жизнь мира сего». Итак, человек, который, как уже сказано, был мертв по оконечностям тела, возвращенный к жизни, обратился к Богу всем сердцем. Наученный продолжительными и непрерываемыми вразумлениями в том же сожительстве, он на днях скончался от усилившейся телесной болезни. Умирая, он уже не видал дракона, потому что победил его исправлением сердца. Вот, братия мои, Гордиана, о которой сказал я выше, с высоты монашеского звания низринулась в ад; а этот брат, о котором я рассказал, от самой смерти возвратился к жизни вечной. Следовательно, никто не знает, что делается над ним в сокровенных судьбах Божиих, ибо много званых, а мало избранных. Итак, поскольку никому не известно о себе, избран ли он, то остается всем трепетать, всем страшиться за свою деятельность, всем уповать на одно только милосердие Божие; никто не должен полагаться на свои силы. Есть подкрепитель упования нашего, а именно Тот, Кто благоволил принять на Себя естество наше, Иисус Христос, Который с Отцом живет и царствует в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXXIX,
говоренная к народу в церкви блаженного Иоанна, именуемой Константиновой. Чтение Святого Евангелия Лк. 19, 42–47

   В то время, когда приближался Иисус к Иерусалиму, то, смотря на город, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего. И, войдя в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих, говоря им: написано: дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников. И учил каждый день в храме.

   1. Краткое чтение Святого Евангелия я хочу проследить возможно кратким словом для того, чтобы дать обширнейшее о нем размышление тем, которые умеют от малого заключать о многом. Что плачущим Господом описывается то разрушение Иерусалима, которое совершено римскими полководцами Титом и Веспасианом, это известно всякому, кто прочел историю разрушения его. Ибо произносится предсказание о римских военачальниках, когда говорится: ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе. Присовокуплением же и не оставят в тебе камня на камне предсказывается даже самое перенесение этого города, потому что ныне, когда он построен на том месте, на котором, за воротами, был распят Господь, прежний тот Иерусалим разрушен, как говорится, до основания. За какое преступление его было наказанием это разрушение, далее присовокупляется: за то, что ты не узнал времени посещения твоего. Потому что Творец всего благоволил посетить его таинством Своего воплощения, а он не соответствовал Ему страхом и любовью. Поэтому-то через пророка выставляются даже птицы небесные в свидетели ожесточения сердца человеческого, когда говорится: Аист под небом знает свое время, и горлица, и ласточка полевая, воробьи сохранили времена входов своих, а народ Мой не познал судеб Господних (Иер. 8, 7). Но прежде надо спросить, что за мысль в словах: смотря на город, заплакал о нем, говоря: если бы хотя бы в сей твой день узнал, и ты [91 - Святой отец, как видно из дальнейшего объяснения его, в этом тексте видит недоговорку или риторическую фигуру умолчания. Поэтому у него после слова «узнал» поставлена запятая, которой в славянском переводе нет: яко аще бы разумел и ты.]. Ибо Искупитель наперед оплакал разрушение вероломного города, о котором сей самый город не знал, что оно приближается к нему. Ему плачущим Господом справедливо говорится: о, если бы хотя бы в сей твой день узнал, и ты (доразумей: «плакал бы»), который теперь веселишься потому только, что не знаешь, что угрожает тебе. По этому и присовокупляется: в сей твой день, что к миру твоему. Ибо когда он предавался плотоугодию и не предвидел грядущих бедствий, тогда имел в день свой то, что могло послужить ему к миру. Но почему он имел бы настоящие блага к миру, открывается из последующего: Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо если бы от очей сердца его не были сокрыты угрожающие бедствия, то он не стал бы радоваться настоящему счастью. И затем тотчас присовокуплено наказание, которое, как я сказал, угрожало со стороны римских военачальников.

   2. По описании этого присовокупляется то, что сотворил Господь, потому что И, войдя в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих, говоря им: написано: дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников (Лк. 19, 46; Ис. 56, 7). Ибо Тот, Кто предсказал о грядущих бедствиях и тотчас вошел в храм, чтобы выгнать из него продающих и покупающих, ясно дал разуметь, что падение народа преимущественно зависело от виновности священников. Потому что, описывая разрушение, но бия во храме продающих и покупающих, Он самым своим действием показал, откуда произрос корень гибели, так как из свидетельства другого евангелиста мы знаем, что в храме были продаваемы голуби (Мк. 11, 15). А что разумеется под именем голубей, как не дар Святого Духа? Но Он выгоняет и продающих, и покупающих, потому что осуждает как тех, которые за деньги сообщают рукоположения, так и тех, которые усиливаются за деньги получить дар Духа. Об этом храме тотчас присовокупляется: дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников. Что те [первосвященники] действительно восседали в храме для принятия даров, в этом не было сомнения, потому что они для недающих изыскивали оскорбления. Следовательно, дом молитвы превращен в пещеру разбойников, потому что они (первосвященники) умели председательствовать в храме для того, чтобы или телесно преследовать тех, которые не давали даров, или духовно убивать дающих. Но поскольку Искупитель наш не лишал назидания даже недостойных и неблагодарных, то после строгого обличения, явленного через изгнание развращенных, Он тотчас показал дар благодати. Ибо затем следует: и учил каждый день в храме. Это мы проследили кратким размышлением по истории.

   3. Но поскольку мы знаем, что Иерусалим уже разрушен и разрушением своим послужил к лучшему, потому что, по изгнании из храма разбойников, и самый храм, как известно, уже разрушен, то мы должны перенести подобие от внешних вещей на внутренние и от разрушенных построений стен опасаться разрушения нравов. Смотря на город, заплакал о нем и сказал: о, если бы хотя в сей твой день узнал, и ты! Это сделал Он однажды, когда предсказывал разрушение города. Это Искупитель наш никогда не перестает делать через избранных Своих ежедневно, когда видит некоторых падающими с доброй жизни в дела нечестия. Ибо Он бьет их, но они не понимают, за что их бьют, потому что, по словам Соломона, они суть веселящиеся о зле и радующиеся о развращении злом (Притч. 2, 14). Если бы они знали об угрожающем им наказании, то с плачущими избранными оплакивали бы самих себя. Но хорошо приноровляется к погибающей душе та мысль, которая затем следует: в сей твой день, к миру твоему. Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Здесь развратная душа, которая радуется преходящему во времени, имеет день свой. Для нее то, что есть, служит к миру, потому что, услаждаясь вещами временными, надмеваясь почестями, предаваясь плотоугодию, не тревожась никаким страхом будущего наказания, она в день свой имеет мир, который будет иметь важную причину к осуждению в день чужой. Ибо она подвергнется наказанию там, где праведные будут радоваться; и все, что только служит к миру, тогда превратится в горечь брани, потому что она начнет браниться сама с собою, почему она не предотвратила осуждение, которое терпит, для чего закрыла умственные очи от предусмотрения грядущих зол. Поэтому и говорится ей: сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо развратная душа, преданная нынешним благам, утопающая в земных удовольствиях, скрывает от себя последующие бедствия, потому что та избегает предвидения будущего, которая развлечена настоящей радостью; и когда она предается наслаждениям нынешней жизни, тогда что другое делает, как не с закрытыми глазами идет к огню? Поэтому хорошо написано: Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй (Еккл. 7, 15). И потому через Павла говорится: и радующиеся, как не радующиеся (1 Кор. 7, 30), потому что если и действительно есть радость в нынешнем времени, то надо радоваться так, чтобы никогда не выходило из памяти горе грядущего Суда, так как боязливая душа, когда бывает проникнута страхом последнего отмщения, сколько ныне бывает умеренна в настоящей радости, столько и тогда в страхе от грядущего гнева. Поэтому-то написано: блажен человек, который боится всего из-за благоговения; а жестокосердный попадет в беду (Притч. 28, 14). Ибо гнев грядущего Суда тем тягостнее будет выносим тогда, чем менее боятся его ныне среди преступлений.

   4. Далее следует: ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами. Какие враги для человеческой души опаснее, как злые духи, которые окружают ее при разлучении с телом, тогда как содействуют ей в плотской любви обманчивыми наслаждениями? Они облагают ее окопами, потому что, представив пред глазами ее содеянные ей беззакония, они стесняют ее, влача к сообществу своего осуждения, так что она, застигнутая уже на самом конце жизни, и сама видит, какими врагами окружена, и, однако же, не может отыскать выхода из их обложения, потому что уже не может творить добрых дел та, которая презирала их, когда могла творить. Приноровительно к ним может быть разумеваемо и то, что далее следует: и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду. Потому что злые духи отвсюду стесняют душу, когда представляют ей на вид беззакония не только совершенные на деле, но и в слове, и даже в помышлении, так что она, развлекавшаяся многим в преступлении, донельзя стесняется всем в воздаянии. Далее следует: и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе. Душа разбивается сознанием своей виновности тогда, когда плоть, которую она считала своей жизнью, принуждена бывает возвратиться в прах. Дети ее побиваются тогда, когда непозволительные помыслы, происшедшие от нее, рассыпаются при последнем отмщении жизни, как написано: в тот день погибнут все помышления его (Пс. 145, 4). Эти же грубые помыслы можно разуметь и под значением камней. Ибо далее следует: и не оставят в тебе камня на камне. Ибо развратная душа, присоединяя к преступному помыслу еще преступнейший, что другое делает, как не полагает камень на камень? Но в разрушенном городе не оставляется камня на камне, потому что когда душа приводится к отмщению своему, тогда рассыпается от нее все строение ее помыслов.

   5. А за что она это претерпевает, далее присовокупляется: за то, что ты не узнал времени посещения твоего. Всемогущий Бог обыкновенно посещает развратную душу многими способами. Ибо непрестанно посещает ее заповедью, а иногда даже чудом, чтобы она и слушала истину, которой не знала, и вместе с тем, как гордая и презрительная, и, понуждаемая болью, обращалась, и, побеждаемая благодеяниями, стыдилась того зла, которое сделала. Но поскольку она не разумеет времени своего посещения, то на конце жизни предается тем врагам, с которыми вступает в сообщество на вечном Суде непреставаемого осуждения, как написано: когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к Судие, а Судия не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу (Лк. 12, 58). Потому что соперник наш на пути есть слово Божие, противное нашим плотским пожеланиям в настоящей жизни. От этого соперника освобождается тот, кто смиренно подчиняется заповедям его. Иначе соперник передает Судии, а Судия – истязателю, потому что грешник, виновный в презрении слова Господня, будет задержан на испытании Судии. Судия предает его истязанию, потому что дозволяет злому духу тащить его к отмщению, дабы сей сам выгнал из тела ту понуждаемую душу, которая добровольно согласовалась с ним на преступления. Истязатель отсылает в темницу, потому что [грешник] через злого духа низвергается в преисподнюю, доколе наступит день Суда, с которого уже и сам [сей последний] будет вместе мучиться в огнях преисподней.

   6. Итак, по разрушении города, которое мы сравнили с погибающей душой, тотчас присовокупляется: и, войдя в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих. Какое значение имеет храм Божий в городе, такое же имеет значение и жизнь благочестивых среди верующего народа. И часто некоторые принимают вид набожности и, когда получают место на степенях священства, тогда обязанность религии превращают в торговлю земной промышленности. Потому что продавцы в храме суть те, которые дают за цену то, что принадлежит другим по праву. Ибо продавать правосудие значит блюсти его для получения награды. Продавцы же в храме и те, которые, давши покровителям цену, покупают грех, когда не хотят разрешить ближнему того, что должно разрешить, и когда презирают делать дело, к которому обязаны правом. Им хорошо говорится: дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников, потому что когда некоторые развратные люди занимают места священства, тогда они мечами своего нечестия убивают там, где должны были оживлять ближних посредничеством своей молитвы.

   7. И храм и дом Божий есть самая душа и совесть верующих. Если она когда-либо в оскорблении на ближнего произносит развратные помыслы, то в ней, как в пещере, сидят разбойники и просто, нападая, убивают, когда вонзают мечи в тех, которые решительно ничем не оскорбляли их. Ибо душа верующих есть уже не храм молитвы, но пещера разбойников, когда она, оставив невинность и простоту святости, стремится делать то, от чего может произойти вред для ближних. Но поскольку мы непрестанно настраиваемся против всего этого развратного словами Искупителя нашего через Священное Писание, то даже доселе совершается то, что, по сказанию, тогда было сделано, как говорится: и учил каждый день в храме. Ибо когда Он научает души верующих тщательно остерегаться зла, тогда Истина ежедневно учит в Церкви. Но нам надо знать, что словами Истины мы истинно научаемся тогда, когда со страхом и непрестанно взираем на последние наши несчастья, по слову одного мудреца, который говорит: во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39). Потому что мы ежедневно должны помышлять о том, что выслушали из уст Того же нашего Искупителя: в сей твой день к миру твоему. Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо доколе праведный Судия удерживается и не простирает еще руки на поражение, доколе видится некоторая безопасность времени от воздаяния последнего отмщения, дотоле мы должны помышлять о грядущем бедствии, помышляя – скорбеть, скорбя – предотвращать и непрестанно пересматривать содеянные грехи, пересматривая – плакать и плача – очищать. Никакая радость о преходящем счастье не должна расслаблять нас, ничто преходящее не должно закрывать глаз ума нашего и не вести нас слепыми к огню.
   Ибо если основательно будет обдумано, какой важности этот стыд, то из уст Истины познается, когда нерадивому и будущего не предусматривающему говорится: в сей твой день к миру твоему. Но это сокрыто ныне от глаз твоих.

   8. Ибо надо основательно размышлять о том, коль страшен будет для нас час смертный, какой ужас души, какое воспоминание всех зол, какое забвение протекшего счастья, какой страх и какое опасение Судии. Следовательно, что из настоящего должно быть для нас усладительно, когда с прохождением всего вместе не может пройти то, что угрожает? Когда и то, что любят, решительно оканчивается и начинается то состояние, в котором болезнь никогда не оканчивается? Тогда злые духи в отходящей душе отыскивают дела ее, тогда они представляют на вид те грехи, к которым расположили ее, дабы свою сообщницу увлечь на мучения. Но для чего мы говорим только о грешной душе, когда они приходят даже к избранным умирающим и в них отыскивают свое, если в чем успели? Среди людей был только Один, Кто прежде страдания Своего безбоязненно говорит: уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин. 14, 30). Поскольку князь мира видел Его смертным человеком, то подумал, что может найти в Нем что-либо свое. Но Тот без всякого греха вышел из растления мира, Кто без греха пришел в мир. Этого о себе против князя мира не осмелился сказать Петр, который удостоился слышать: что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 16, 19). Этого не смел говорить Павел, который прежде смерти своей был восхищен до таинств третьего неба (2 Кор. 12, 2). Этого не смел сказать о себе даже Иоанн, который, по особенной любви, возлежал на вечери на груди Своего Искупителя (Ин. 21, 20). Ибо когда пророк говорит: вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя (Пс. 50, 7), тогда без виновности в мире не мог быть тот, кто пришел в мир с виновностью. Поэтому-то тот же пророк говорит: не оправдается пред Тобой ни один из живущих (Пс. 142, 2). Поэтому и Соломон говорит: Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы (Еккл. 7, 20). Поэтому и Иоанн говорит: если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас (1 Ин. 1, 8). Потому и Иаков говорит: ибо все мы много согрешаем (Иак. 3, 2). Ибо известно, что как все зачаты от наслаждения плоти, то, без всякого сомнения, князь мира сего имел нечто свое: или в их делах, или в словах, или в помышлениях. Но он не мог их или после похитить, или прежде держать, потому что их освободил от их долгов Тот, Кто за нас без долга заплатил долг смерти, дабы наши долги врагу нашему не задерживали нас, потому что за нас Посредник между Богом и человеками, Человек Иисус Христос (1 Тим. 2, 5), даром отдал ему то, в чем не был должен. Ибо нас освободил от должной смерти душевной Тот, Кто заплатил за нас недолжной смертью телесной. Итак, Он говорит: ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин. 14, 30). Поэтому нам должно заботиться и с обильными ежедневными слезами помышлять о том, сколь свирепый, сколь страшный князь мира сего придет в день кончины нашей, отыскивая в нас дела свои, если он приходил даже к Господу, умирающему плотью, и отыскивал чего-либо в Том, в Ком не мог ничего найти.

   9. Итак, что будем говорить, что делать мы, несчастные, которые впали в бесчисленные грехи? Что мы скажем врагу, отыскивающему и много своего в нас находящему, как не то только, что у нас есть известное прибежище и твердая надежда, потому что мы одно совершили вместе с Тем, в Ком князь мира сего и отыскивал чего-либо своего, и не мог найти? Потому что только Он свободен среди умерших (Пс. 87, 5). И от рабства греховного мы разрешаемся к истинной свободе, потому что соединяемся с Тем, Кто один свободен. Ибо известно – и мы не можем отвергать, но искренно признаемся, – что князь мира сего имеет в нас многое; но несмотря на то, он уже не имеет силы похищать нас во время нашей смерти, потому что мы соделались членами Того, в Ком тот ничего не имеет. Но что пользы в том, что мы через веру соединяемся с Тем же нашим Искупителем, если разъединяемся с Ним нравами? Ибо Он Сам говорит: не всякий, говорящий Мне: Господи, Господи, войдет в Царствие Небесное. Следовательно, с правой верой должны быть соединяемы правые дела. Содеянные нами грехи мы должны омывать ежедневными слезами, прошлые свои беззакония мы должны вознаграждать добрыми делами, основанными на любви к Богу и ближнему; братьям не должны отказывать ни в чем добром, что можем даровать им. Ибо мы соделываемся членами нашего Искупителя не иначе, как преданностью Богу и сочувствием к ближнему.

   10. Но поскольку к любви к Богу и ближнему по большей части возбуждают сердца слушающих больше примеры, нежели слова, то я хочу любви вашей указать на то, что выдает за чудо, совершившееся в соседственной с Ликаониею земле, тот, кто теперь здесь, сын мой, диакон Епифаний, родом из провинции Исаврии. Ибо он говорит, что в ней был некто монах весьма строгой жизни, по имени Мартирий, который из своего монастыря шел для посещения в другой монастырь, в котором он был духовником. И так идя, он нашел на пути некоторого прокаженного, которого слоновая болезнь покрывала по членам густыми ранами, желающего возвратиться в свое пристанище, но не имеющего сил от усталости. Но он говорил, что имеет пристанище на том самом пути, по которому спешил идти монах Мартирий. Но человек Божий, сжалившись над усталостью этого прокаженного, тотчас сбросил с себя мантию, в которую был одет, и разостлал ее и на нее положил прокаженного и, завернув его со всех сторон своей мантией, поднял на плечи и понес с собой. И когда он уже приближался к воротам монастыря, тогда духовный отец этого самого монастыря начал громко кричать: «Бегите отворяйте скорее ворота монастырские, потому что идет брат Мартирий, неся Господа». Но тотчас, как только Мартирий пришел ко входу в монастырь, Тот, Кто казался прокаженным, выпрыгивая из мантии его и являясь в том виде, в каком обыкновенно узнается от людей Искупитель рода человеческого, Бог и человек Христос Иисус, вознесся на небо ввиду Мартирия и, возносясь, сказал ему: «Мартирий, ты не постыдился Меня на земле, Я не постыжусь тебя на небе». Лишь только этот святой муж вступил в монастырь, отец монастыря спросил его: «Брат Мартирий, где же тот, кого ты нес?» Сей отвечал ему, говоря: «Если бы я знал, Кто это был, то я удержал бы ноги Его». Тогда тот же Мартирий рассказал, что когда он нес Его, тогда не чувствовал тяжести Его. И неудивительно, потому что как мог чувствовать тяжесть тот, кто нес Носящего! В этом событии надо нам обратить внимание на то, какую силу имеет братское сострадание и как соединяет нас со Всемогущим Богом искреннее милосердие. Ибо мы приближаемся к Тому, Кто над всеми есть, оттуда, откуда мы через сострадание к ближнему низлагаем себя даже под самих себя. В вещах телесных никто не досягает высоты, если не стремится к ней; но в вещах духовных известно, что чем более мы унижаемся через сострадание, тем вернее поднимаемся на высоту. Но вот Искупителю рода человеческого недостаточно для нашего назидания того, что, по Его же уверению, Он на последнем Суде скажет: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40). Он даже прежде сего Суда благоволил на Себе показать то, что сказал, чтобы именно показать, что делающий ныне благотворения нуждающимся, в частности, тратится на Того, из любви к Которому сделал бы траты. И каждый получает тем большую награду, чем радушнее к тому, кто по видимости более достоин презрения. Ибо что в человеческом теле выше тела Христова, которое превознесено выше Ангелов? И что в человеческом теле отвратительнее тела прокаженного, которое разрывается пухнущими ранами и наполняется испаряющимся зловонием? Но вот Он явился в виде прокаженного; и Тот, Кто досточтим более всего, благоизволил казаться презренным ниже всего. Для чего это, как не для того, чтобы увещать нас, медлительных по чувству, в том, что кто спешит предстать Живущему на небесах, тот не должен отказываться от смирения на земле и сострадания даже к отверженным и презираемым братиям? Я хотел кратко говорить любви вашей, но поскольку не от человека зависит путь его (Иер. 10, 23) [92 - Вем, Господи, яко несть человеку путь его, ниже муж пойдет и исправит шествие свое (Иер. 10, 23).], то не могло быть сдержано текущее слово, которым располагает Сам Тот, о Ком мы говорим, Который живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XL,
говоренная к народу в храме святого мученика Лаврентия в третий воскресный день по Пятидесятнице. Чтение Святого Евангелия Лк. 16, 19–31

   В то время сказал Иисус ученикам Своим: Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят.

   1. В словах Священного Писания, возлюбленнейшие братия, сперва должна быть сохраняема историческая истина, а затем должен быть отыскиваем духовный смысл аллегории. Ибо плод с аллегории приятно срывается тогда, когда прежде она исторически утверждается на корне истины. Но поскольку иногда аллегория утверждает веру, а история – нравственность, то мы, говоря с помощью Божией верующим, не без основания думаем изменить в слове самый порядок, так как вы, содержащие уже крепкую веру, должны прежде кротко выслушать нечто об аллегории; а что необходимо для вас из исторической нравственности, то в порядке нашего объяснения будет соблюдено к концу, потому что обыкновенно большей частью лучше удерживается в памяти то, что случается слышать в конце.

   2. Итак, мы кратко просмотрим смысл аллегорический, дабы скорее перейти к обширности нравственного. Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Кого, возлюбленнейшие братия, кого изображает этот богач, одевавшийся в порфиру и виссон и роскошно пировавший всякий день, как не народ иудейский, который имел внешнее устройство жизни, который совершал празднества принятого им Закона для блеска, а не для пользы? И кого образно выражает собой нищий Лазарь, покрытый струпьями, как не народ языческий? Сей, обратившись к Богу, не устыдился исповедовать грехи свои, у него была рана на коже. Потому что раной на коже вытягивается вредный сок из внутренности и выходит вон. А что значит исповедание грехов, как не некоторое вскрытие ран? Потому что яд греха, гибельно скрывавшийся в душе, спасительно обнаруживается в исповедании. Ибо накожные раны вытягивают на поверхность влагу гнилости. И исповеданием грехов что другое мы делаем, как не открываем зло, которое таилось в нас? Но Лазарь, покрытый струпьями, желал напитаться крошками, падающими со стола богатого, и никто ему не давал, потому что тот гордый народ с презрением отвергал всякого язычника от познания Закона. Он, имея учение Закона не для любви, а для гордости, как бы надмевался полученным богатством. У него слова сваливались с разумения, как бы крошки падали со стола. Но, напротив, раны лежащего бедняка лизали псы. Иногда в Священном Писании под псами обыкновенно разумеются проповедники. Ибо когда собачий язык облизывает рану, тогда врачует ее, потому-то и святые учители, когда наставляют нас к исповеданию нашего греха, тогда как бы языком облизывают рану душевную; и поскольку они словом исхищают нас из греха, то как бы прикосновением врачуют раны. Поскольку же именем псов означается язык проповедников, то через Псалмопевца говорится Господу: язык псов Твоих от врагов от него (Пс. 67, 24). Потому что из неверующих иудеев избраны святые проповедники, которые, выходя на проповедание истины против воров и разбойников, произвели за Господа, так сказать, шумный лай. Напротив того, с неодобрением некоторых говорится: все пси немые, не смогут лаять (Ис. 56, 10). Итак, поскольку святые проповедники осуждают грехи, а исповедание грехов одобряют, говоря: признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга (Иак. 5, 16), то псы облизывают струпы Лазаря. Ибо святые учители, принимая исповедания язычников, врачуют раны душевные. Почему и Лазарь хорошо означает получившего помощь, потому что сии вспомоществуют ему в исцелении, врачуя язвы его прикосновением языка. Лизанием псов может быть еще означаем широкий язык льстецов. Ибо ласкателям лизать наши раны значит то, что они большей частью, по нечестивому расположению, обыкновенно хвалят в нас даже те самые пороки, которые мы сами в себе не одобряем. Но случилось так, что тот и другой умерли. Богатый, одевавшийся в порфиру и виссон, низринут был в ад, а Лазарь отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Что значит лоно Авраамово, если не тайное успокоение отцов? О нем Истина говорит: говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, а сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю (Мф. 8, 11–12). Ибо одетый в порфиру и виссон справедливо называется сыном Царствия. Он издали возвел очи, чтобы видеть Лазаря, потому что неверные, находясь в нижнем месте своего осуждения, обращают внимание до дня последнего Суда на находящихся над ними в покое всех верных, радостей которых после никогда не могут видеть. Но далеко то, что они видят, потому что туда по заслуге не достигают. Но жар преимущественно обнаруживается в языке, когда он говорит: пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем (Лк. 16, 24). Неверный народ в устах содержал слова того Закона, которого не хотел исполнять на деле. Следовательно, преимущественно горячо ему будет там, где он показывает, что знал то, чего не хотел исполнять. Поэтому об ученых и нерадящих через Соломона хорошо говорится: Весь труд человека – для рта его, а душа его не насыщается (Еккл. 6, 7), потому что кто старается только о том, чтобы знать то, о чем должно говорить, тот пустым умом воздерживается от самого выражения на деле своего знания. [Богач] желает, чтобы к нему прикоснулись концом перста, потому что, преданный вечным мучениям, желает при содействии праведников быть в их числе, хотя бы последним, потому что всю свою радость признал преходящим счастьем. Ему отвечают, что он получил доброе в жизни сей, потому что всю свою радость полагал в преходящем счастье. Ибо здесь и праведники могут иметь доброе, но не принимать их за воздаяние, потому что когда они желают лучших благ, то есть вечных, тогда на Суде их, какими бы ни были блага, перед пламенными святыми желаниями не окажутся благами. Поэтому пророк Давид, который славился богатством царства и множеством послушных слуг, хотя и это считал необходимыми благами, однако же преимущественно стремился к единственному благу, говоря: мне же прилепляться Богу благо есть (Пс. 72, 28). Но между тем надо заметить, что ему (богачу) говорится: чадо! вспомни. Ибо вот Авраам называет чадом того, кого, впрочем, не освобождает от мучения, потому что прежде бывшие верные отцы сего неверного народа, видя многих уклонившихся от их веры, не избавляют их от мучений по состраданию, хотя по плоти и признают их чадами. Но будучи в муках, богач говорит, что у него пять братьев, потому что этот гордый иудейский народ, который большей частью уже осужден, знал о своих последователях, оставленных на земле, приверженных к пяти чувствам телесным. Итак, [богач] указывает на братьев, оставленных им, пятиричным числом, потому что, находясь в аду, жалеет, что они не воспрянут к духовному разумению, и просит, чтобы к ним был послан Лазарь. Ему отвечает Авраам, что они имеют Моисея и пророков. Но он говорит: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Ему Авраам тотчас отвечает: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят. Известно, что о Моисее говорит Истина: если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне (Ин. 5, 46). Следовательно, исполняется то, что говорится в ответе Авраама. Ибо Господь воскрес из мертвых, но иудейский народ, поскольку не хотел верить Моисею, не хотел веровать и в Того, Кто воскрес из мертвых. И поскольку он не хотел духовно разуметь слова Моисеевы, то не пришел к Тому, о Ком говорил Моисей.

   3. Довольно этого краткого пересмотра для нас, возлюбленнейшие братия, чтобы разуметь тайны аллегории, теперь пусть ум возвратится к обширнейшему усмотрению нравственности в событии: некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях. Некоторые думают, будто заповеди Ветхого Завета строже заповедей Нового, но они обманываются именно от неосновательного размышления. Ибо в том наказывается не упорство, а хищение (см. 2 Цар. 12, 6). Там несправедливое присвоение вещи и наказывается возвращением вчетверо более (Лк. 19, 8). Но здесь этот богач осуждается не за то, что он присвоил себе чужое, но за то, что своего не раздавал. Не говорится, что он притеснил кого-либо силой, но говорится, что он гордился приобретенными благами. Из этого весьма правильно должно заключить, какому наказанию должен подвергнуться тот, кто похищал чужое, если подвергается осуждению в ад тот, кто не раздает собственного. Поэтому никто не должен считать себя в безопасности, говоря: «Вот я чужого не похищаю, но пользуюсь имуществом, приобретенным позволительными средствами». Потому что тот богач подвергся наказанию не за то, что присвоил себе чужое, но за то, что злоупотреблял для самого себя приобретенным богатством. И что низринуло его в ад, было то, что он в своем счастье не был осмотрителен, что полученные блага употребил в пользу своего высокомерия, что не знал чувства любви, что не хотел искупать грехов своих ценой своего богатства. И есть некоторые, которые не считают за грех одеваться в одежды тонкие и драгоценные. Но если бы это не было грехом, то слово Божие отнюдь не стало бы с такой тщательностью выражать, что мучимый в аду богач одевался в виссон и пурпур. Потому что никто не желает особенных одежд для чего-либо другого, как только для суетной славы, а именно для того, чтобы казаться почтеннее других. Ибо самый опыт свидетельствует, что дорогих одежд желают только для пустой славы, потому что никто не хочет одеваться в дорогие одежды там, где не может быть видим другими. Эту виновность мы можем еще лучше доказать от противного, потому что если бы ношение дешевой одежды не было добродетелью, то евангелист не стал бы с особенностью говорить об Иоанне: сам же Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса (Мф. 3, 4). Но особенно нам должно заметить, каков в устах Истины порядок повествования о гордом богаче и смиренном бедняке. Ибо вот говорится: человек некий был богат и тотчас присовокупляется: был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях. Известно, что в народе обыкновенно более известны имена богатых, нежели бедных. Что же это такое, что Господь, говоря о бедняке, произносит имя бедняка, а об имени богача не говорит, как не то, что Бог смиренных знает и одобряет, а гордых не знает? Поэтому-то Он некоторым, гордящимся силой чудес, в конце скажет: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 23). Напротив, Моисею говорится: знаю тебя больше всех (Исх. 33, 12). Итак, о богаче Он говорит: человек некий. Но о бедняке говорит: нищий, именем Лазарь. Ясно Он как бы так говорит: «Смиренного нищего Я знаю, а гордого богача не знаю. Того, как знакомого, одобряю, а этого, по суду неодобрения, не знаю».

   4. Еще нам нужно подумать и о том, с какой разборчивостью Создатель наш обо всем судит. Ибо одна и та же вещь признается не за одну и ту же. Ибо вот покрытый струпьями нищий Лазарь лежит у ворот богача. Об этом одном обстоятельстве Господь произнес два суда. Ибо богач, быть может, имел бы некое извинение, если бы бедный и покрытый струпьями Лазарь не лежал у ворот его, если бы удален был, если бы его бедность не была перед глазами. Наоборот, если бы богач был далеко от взора покрытого струпьями бедняка, то бедняк терпел бы меньшее искушение в душе. Но когда Он положил бедного и покрытого струпьями у ворот богатого и роскошно пирующего, тогда в одном и том же обстоятельстве и от видения бедняка увеличил осуждение немилосердного богача, и, наоборот, от зрения богача испытал ежедневное терпение бедняка. Ибо какие, вы думаете, перенес искушения бедный и покрытый струпьями в своем помышлении, когда он не имел хлеба и страдал от болезни, но перед собой видел богача здорового и пресыщающегося; когда он терпел болезнь и холод, а этого видел веселящимся и одевающимся в порфиру и виссон; когда он страдал от ран, а этот вполне наслаждался благами; когда он нуждался, а этот не хотел давать?
   Помыслим, братия мои, какой был в сердце шум искушений у бедняка, для которого была достаточным наказанием известная бедность, хотя бы он был и здоров, и, наоборот, достаточно было бы и болезни, хотя бы у него было пособие? Но для большего искушения бедняка его вместе приводили в изнеможение и бедность, и болезнь. И сверх того, он видел богача, проходящего с блистательной свитой, а себя всеми оставленным в болезни и бедности. Ибо о том, что никто не приходил к нему для посещения, свидетельствуют псы, которые охотно облизывали гной его. Итак, Всемогущий Бог из одного и того же обстоятельства произнес два суда, попустив бедному Лазарю лежать у ворот богача для того, чтобы и нечестивый богач умножал для себя отмщения суда, и испытанный бедняк возрастал к мздовоздаянию. Первый ежедневно видел второго, к которому не имел сострадания; он видел того, через кого был испытываем. Внизу два сердца, а сверху один Надзиратель, который и этого искушением приготовлял к славе, и того терпеливо ожидал к наказанию.

   5. Ибо далее следует: Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. Этот именно богач, находясь уже в своем мучении, ищет покровительства у того, кому в этой жизни не хотел оказывать милости. Ибо вот присовокупляется: будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. О, какая тонкость в судьбах Божиих! О, как точно совершается воздаяние за добрые дела и злые! Выше ясно было сказано, что в этой жизни Лазарь желал крошек, падающих с трапезы богатого, и никто не давал ему; теперь о наказании богатого говорится, что он желает капли воды в уста свои с конца перста Лазарева. Отсюда, братия, отсюда заключайте, какая точность в правосудии Божием. Ибо тот богач, который не хотел давать больному бедняку со стола своего даже самой малости, будучи в муках, доведен был до желания самой малости. Ибо капли воды просил тот, кто отказывал в крошках хлеба. Но весьма замечательно, что богач, находясь в муках, желает прохладить язык свой. Ибо Священное Писание обыкновенно иногда одно говорит, а другое дает разуметь из того же самого изречения. Но выше Господь не говорил об этом гордом богаче, что он был болтлив, а только сказал, что он пировал роскошно. Не сказал, что он грешил празднословием, но заметил, что он грешил гордостью и обжорством. Но поскольку на пирах обыкновенно изобилует говорливость, то о ком говорится, что он здесь роскошно пировал, о том упоминается, что в аду преимущественно горит у него язык. Ибо первой виной для роскошно пирующих служит говорливость, а за говорливостью следует легкомыслие играть. Ибо о том, что за ядением следует игра, свидетельствует Священное Писание, которое говорит: и сел народ есть и пить, а после встал играть (Исх. 32, 6). Но прежде нежели двинется тело к игре, движется язык к шуткам и праздным словам. Итак, о чем дается знать тем, что богач, находясь в муках, желает прохладить язык свой, если не о том, что кто на пиршествах более грешил говорливостью, у того по правде воздаяния сильнее пламенел язык?

   6. Но после того как у находящегося в пламени богача отнимается надежда за себя, душа его вспоминает о родственниках, которых оставила, потому что иногда душу нечестивых без пользы научает любви наказание их, так что уже тогда начинают духовно любить своих те, которые здесь, когда любили грехи, не любили даже самих себя. Поэтому теперь присовокупляется: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. В этом обстоятельстве надо заметить, до какой степени умножаются мучения богача, находящегося в пламени. Ибо в наказании его сохраняется у него и сознание, и память. Потому что он узнает Лазаря, которого презирал, и вспоминает о своих братьях, которых оставил. Поскольку отмщение ему за бедняка было бы неполное, если бы он не узнавал его в воздаянии. И наказание в огне не было бы полным, если бы он не страшился и за родных того же, что сам терпит. Итак, для того, чтобы грешники терпели в аду большее наказание, они и славу тех, которых презирали, видят, и опасаются наказания тем, которых бесполезно любили. Но надо думать, что прежде воздаяния на последнем Суде нечестивые видят некоторых праведников в покое для того, чтобы, видя их в радости, мучились не только от своего наказания, но и от их блаженства. А праведники всегда видят неправедных в мучениях для того, чтобы отселе увеличивалась их радость, потому что они видят то бедствие, которого по милосердию избегли, и тем большую воссылают благодарность своему Искупителю, чем яснее видят в других то, что могли терпеть сами, если бы оставлены были. Впрочем, видимое наказание нечестивых отнюдь не помрачает в душе праведников светлости столь великого блаженства, потому что где уже не будет сострадания к бедствию, там, без всякого сомнения, оно не будет иметь силы к уменьшению радости блаженствующих. Что же удивительного, если праведники, смотря на мучения неправедных, умножают тем свои радости, когда и в живописи черный цвет полагается в основание, дабы яснее был видим белый или красный? Ибо, как сказано, радости для добрых тем более увеличиваются, чем яснее они видят своими глазами те несчастья осужденных, которых избегли. И хотя им для полного наслаждения достаточно и своих радостей, однако же они, без сомнения, всегда видят бедствия нечестивых, потому что те, которые видят славу Своего Создателя, не могут не видеть того, что совершается в создании.

   7. Но на прошение богача о послании Лазаря Авраам тотчас отвечает: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Но тот, кто пренебрегал словами Божиими, подумал, что подражатели его не могут слушать этого. Поэтому богач и отвечает: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Ему тотчас сообщается истинная мысль: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят – именно потому, что пренебрегающие словами Закона тем труднее будут исполнять заповеди Искупителя, воскресшего из мертвых, чем Он выше. Ибо менее трудно поведываемое Законом (см. Втор. 12, 1), нежели заповедываемое Господом. Ибо тот заповедует давать десятины, а Искупитель наш повелевает все оставлять тем, которые стремятся к совершенству. Тот запрещает плотские грехи, а Искупитель наш осуждает даже помыслы недозволенные (Лк. 14, 1). Итак, если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят, потому что могут ли когда-либо исполнять высокие заповеди Спасителя нашего те, которые пренебрегают исполнением менее трудных заповедей Закона? И решительно известно, что всегда отказываются веровать в Того, от исполнения заповедей Которого отказываются. Довольно для нас того, что мы сказали, размышляя о событии.

   8. Но вы, братия, зная и об успокоении Лазаря, и о мучении богача, осмотрительно ведите дела свои; ищите заступников в своей виновности и избирайте бедных в ходатаи за вас в День Судный. Ибо ныне вы имеете многих Лазарей; они лежат у ворот ваших и нуждаются в тех крошках, которые при насыщении вашем падают со стола вашего. Слова священного чтения должны расположить нас к исполнению заповедей любви. Мы ежедневно находим Лазаря, если ищем его; ежедневно видим Лазаря, хотя бы и не искали его. Вот благовременно представляются нам бедные; просят нас те, которые тогда явятся заступниками за нас. Мы, без всякого сомнения, должны просить, однако же нас просят. Смотрите, должны ли мы отказывать в том, чего у нас просят, когда просящие суть наши покровители? Итак, не теряйте времени милосердия, умейте пользоваться средствами, которые у вас под руками. Прежде наказания помышляйте о наказании. Когда вы видите кого-либо в этом мире отверженным, тогда, хотя бы в нем было и действительно что-либо укоризненное, не презирайте его, потому что кого ранит слабость нравов, того, быть может, исцеляет лекарство убожества. Если в некоторых действительно есть что-либо такое, что по справедливости должно быть укорено, то это самое, если хотите, употребите в пользу своей награды так, чтобы из самых пороков их возвышалась для нас ценность любви, поскольку вы дадите равно хлеб и слово: хлеб насыщения с словом исправления; и те, которые просили у вас одной пищи, получат две: и совне будут насыщаемы хлебом, и внутренне – наставлением. Итак, когда бедняк представляется укоризненным, его должно увещевать, а презирать не надо. Если же он ничего не имеет укоризненного, то его должно особенно почитать как заступника. Но вот мы видим многих, а кто чего стоит, не знаем. Следовательно, должно почитать всех, и тебе тем необходимее смиряться перед всеми, чем меньше знаешь, кто из них Христос.

   9. Я, братия, расскажу вам о событии, которое хорошо известно присутствующему здесь брату и сопресвитеру моему Специозу. В одно и то же время, в которое поступил я в монастырь, имела пребывание в этом городе, возле церкви Блаженной Приснодевы Марии, некая старица по имени Редемпта, по состоянию монахиня [93 - Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. IV, 15.]. Она была ученицей той Ластовицы, которая, сияя великими добродетелями, носилась по горам Пренестинским, провождая жизнь пустынническую. Вместе с ней жили в том же состоянии две ученицы: одна по имени Ромула, а другая, которая доселе жива; последнюю я хотя и знаю в лицо, но по имени не знаю. Итак, они три, живя вместе в одном жилище, проводили жизнь, полную нравственного богатства, но скудную имуществом. Но эта Ромула, о которой я сказал, стояла по своим заслугам в жизни выше своей упомянутой соученицы. Потому что была дивно терпелива, чрезвычайно послушна, молчалива, весьма ревностна к постоянной молитве. Но поскольку большей частью те, которых люди считают уже совершенными, имеют еще нечто несовершенное в очах верховного Мироправителя, так как мы часто, неискусные люди, еще не вполне презираем за положенную печать и уже как совершенное хвалим то, что Художник еще пересматривает и очищает, то она слышала похвалы и, несмотря на то, не переставала стремиться к лучшему; эта Ромула, о которой мы сказали, поражена была телесной болезнью, которую врачи называют греческим словом паралич, и лежа в продолжении многих лет на постели; она лежала почти всеми членами расслабленная, однако же это самое страдание не доводило души ее до нетерпения. Ибо для нее самые лишения членов соделались приращением добродетелей, потому что она тем тщательнее возвышала дух к молитве, чем менее имела силы делать что-либо другое. Итак, в одну ночь она ту самую Редемпту, о которой сказано, воспитывавшую обеих своих учениц вместо дочерей, подозвала, говоря: «Матушка, подойди сюда; матушка, подойди сюда». Та тотчас с другой своей ученицей встала, так как по сказанию обеих и многих других одно и то же событие сделалось известным, и я узнал о нем в то же самое время. И когда они среди ночи стояли около постели лежащей, то вдруг свет с неба наполнил все пространство ее келлии и засиял блеск столь великой славы, что сердца предстоящих проник неизреченным ужасом, и, как после сами рассказывали, все тело их охолодило, и они оставались в неожиданном исступлении. Ибо начали слышать звуки как бы какого-либо входящего множества; дверь келлии потряслась, как от напора толпы входящих. И, как они говорили, ощущали множество входящих, но от чрезвычайного страха и света ничего не могли видеть, потому что и страх сжимал глаза их, и самая яркость такого света ослепляла. За этим светом тотчас последовал аромат дивного благоухания, так что их душу, устрашенную явившимся светом, успокоила приятность запаха. Но когда они не могли выносить силы этого света, тогда та же самая Ромула начала ласковым голосом утешать трепещущую Редемпту, свою наставницу, говоря: «Не бойся, мать моя; я еще не умираю». И когда она часто говорила это, тогда мало-помалу явленный свет исчезал, но последовавшее за ним благоухание осталось. И так прошел второй и третий день, аромат распространившегося благоухания оставался. На четвертую ночь она опять попросила к себе ту же самую свою наставницу. По приближении ее она попросила напутствия и получила. Но еще не успела отойти от постели лежащей та же самая Редемпта и другая ее ученица, как вдруг на улице перед ее дверями явилось два хора поющих Ангелов, и, как уверяли сами, они различали полы по голосам: мужчины начинали пение псалмов, а женщины им вторили. И когда перед дверьми келлии совершалось это небесное погребение, тогда та святая душа разрешилась от тела. Когда она была возносима на небо, тогда чем выше возвышались хоры поющих, тем тише становилось слышимым песнопение, доколе на высоте не окончились и звуки этого песнопения, и приятность благоухания.

   10. Итак, доколе она жила в теле, дотоле кто почитал ее? Для всех она казалась недостойной, для всех презренной. Кто удостаивал ее посещения, кто хотел видеть ее? Но жемчужина Божия скрывалась в навозе. Навозом, братия, я называю это самое тление тела, навозом именую отвержение бедности. Итак, жемчужина, лежавшая в навозе, взята и помещена в украшение Царя Небесного; она сияет уже среди вышних граждан, блистает уже в числе неизвестных тех камней вечной Диадемы. О вы, которые или считаете себя богатыми в этом мире, или действительно таковы, сравните, если можете, ложное свое богатство с истинным богатством Ромулы! Вы на пути сего мира владеете тем, что все оставите, она ничего не искала на пути – и все нашла в конце его. Вы проводите жизнь веселую, а боитесь печальной смерти; а она перенесла печальную жизнь, но достигла радостной смерти. Вы для времени желаете повиновения людей, а она, презренная людьми, обрела друзей в сонмах Ангелов. Итак, учитесь, братия, презирать все временное, учитесь пренебрегать преходящей почестью и любить вечную славу. Почитайте бедняков, которых вы видите, и тех, которых по внешности считаете презренными века сего, признавайте по внутренности друзьями Божиими. Делитесь с ними тем, что имеете, чтобы некогда и они поделились с вами тем, что имеют. Помышляйте о том, что говорится устами Учителя языков: ныне ваш избыток в восполнение их недостатка; а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность (2 Кор. 8, 14). Помышляйте о том, что лично говорит Сама Истина: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40). Для чего вы ленивы на подаяние, когда подаваемое вами лежащему на земле вы даете сидящему на небе? Но об этом Всемогущий Бог, говорящий через меня в услышание ваше, да глаголет лично в сердцах ваших, Который живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог через все веки веков.
   Аминь.

Святитель Григорий Двоеслов Беседы на Евангелия

Предисловие переводчика

Предисловие святого отца нашего Григория Двоеслова к Секундину, епископу Тавроменийскому

Книга первая

Беседа I, произнесенная к народу в храме святого апостола Петра во второй воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Лк. 21, 25-32

Беседа II, произнесенная к народу в храме святого апостола Петра в неделю сырную. Чтение Святого Евангелия Лк. 18, 31–43

Беседа III, произнесенная к народу в храме святой Филицитаты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 12, 46–50

Беседа IV, произнесенная к народу в храме святого мученика Стефана. Об апостолах. Чтение Святого Евангелия Мф. 10, 5–10

Беседа V, говоренная к народу в храме святого апостола Андрея в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 4, 18–22

Беседа VI, говоренная к народу в храме святых Марцеллина и Петра в третий воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Мф. 11, 2–10

Беседа VII, говоренная к народу в церкви святого апостола Петра в четвертый воскресный день Рождественского поста. Чтение Святого Евангелия Ин. 1, 19–28

Беседа VIII, говоренная к народу в храме Пресвятой Девы Марии в день Рождества Господня. Чтение Святого Евангелия Лк. 2, 1–14

Беседа IX, говоренная к народу в церкви святого Сильвестра в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 25, 14–30

Беседа X, говоренная к народу в храме святого апостола Петра в день Богоявления. Чтение Святого Евангелия Мф. 2, 1–12

Беседа XI, говоренная к народу в храме святой Агнеты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 13, 44–52

Беседа XII, говоренная к народу в храме святой Агнеты в день ее мученичества. Чтение Святого Евангелия Мф. 25, 1–13

Беседа XIII, говоренная к народу в храме блаженного Феликса Исповедника в день страдания его. Чтение Святого Евангелия Лк. 12, 35–40

Беседа XIV, говоренная к народу в храме святого апостола Петра во второй воскресный день после Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 10, 11–16

Беседа XVII, произнесенная к епископам на источниках Латеранских. Чтение Святого Евангелия Лк. 10, 1–9

Беседа XX, говоренная к народу в храме святого Иоанна Крестителя в четвертую субботу перед Рождеством Христовым. Чтение Святого Евангелия Лк. 3, 1–11

Книга вторая

Беседа XXI, говоренная к народу в церкви Пресвятой Девы Марии в день Святой Пасхи. Чтение Святого Евангелия Мк. 16, 1-7

Беседа XXII, говоренная к народу в церкви блаженного Иоанна, именуемой Константиновскою, в субботу после Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 1–9

Беседа XXIII, произнесенная к народу в церкви святого апостола Петра на второй день Пасхи. Чтение Святого Евангелия Лк. 24, 12–35

Беседа XXIV, говоренная к народу в храме блаженного мученика Лаврентия на четвертый день праздника Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 21, 1–14

Беседа XXV, говоренная к народу в храме святого Иоанна, именуемом Константиновым, в пятый день праздника Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 11–18

Беседа XXVI, говоренная к народу в храме блаженного Иоанна, именуемом Константиновым, в неделю о Фоме. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 19–31

Беседа XXVII, говоренная к народу в церкви святого мученика Панкратия в день мученичества его. Чтение Святого Евангелия Ин. 15, 12–16

Беседа XXVIII, говоренная к народу в храме святых Нереи и Ахиллеи в день мученичества их. Чтение Святого Евангелия Ин. 4, 46–53

Беседа XXIX, говоренная к народу в храме святого апостола Петра на Вознесение Господне. Чтение Святого Евангелия Мк. 16, 14–20

Беседа XXX, говоренная к народу в храме святого апостола Петра в день Святой Пятидесятницы. Чтение Святого Евангелия Ин. 14, 23–31

Беседа XXXII, говоренная к народу в храме святых Прокесса и Мартиниана в день преставления их. Чтение Святого Евангелия Лк. 9, 23–27

Беседа XXXIV, говоренная к народу в храме блаженных Иоанна и Павла в третий воскресный день по Пятидесятнице. Чтение Святого Евангелия Лк. 15, 1–10

Беседа XXXV, говоренная к народу в церкви святого мученика Мины в день мученичества его. Чтение Святого Евангелия Лк. 21, 9–19

Беседа XXXVI, говоренная к народу в церкви святых апостолов Филиппа и Иакова во второй воскресный день после Пятидесятницы. Чтение Святого Евангелия Лк. 14, 16–24

Беседа XXXVII, говоренная к народу в храме святого мученика Севастиана в день его мученичества. Чтение Святого Евангелия Лк. 14, 26–33

Беседа XXXVIII, говоренная к народу в храме святого мученика Климента. Чтение Святого Евангелия Мф. 22, 1–14

Беседа XXXIX, говоренная к народу в церкви блаженного Иоанна, именуемой Константиновой. Чтение Святого Евангелия Лк. 19, 42–47

Беседа XL, говоренная к народу в храме святого мученика Лаврентия в третий воскресный день по Пятидесятнице. Чтение Святого Евангелия Лк. 16, 19–31