Коллектив Авторов
Сборник рефератов по истории. 9 класс

РОССИЯ В ХХ ВЕКЕ

РАЗДЕЛ I. РОССИЯ В КОНЦЕ XIX-НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ТЕМА 1. РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО НА РУБЕЖЕ XIX–XX вв

РЕФЕРАТ: «ВЕЛИКИЕ МЯТЕЖНИКИ»

//-- ПЛАН --//
   1. Мятежное время. Россия на рубеже XIX–XX вв.
   2. Состояние науки. «Курс русской истории» В. О. Ключевского
   3. Образование в России
   4. «Художественный общедоступный». Значение развития театра для российской культуры
//-- 1. МЯТЕЖНОЕ ВРЕМЯ. РОССИЯ НА РУБЕЖЕ XIX–XX вв. --//
   Весь период русской истории с последних десятилетий XIX в. до революции 1917 г. характеризуется большими изменениями в общественной жизни страны. Обострение внутренних противоречий было подготовлено развитием капиталистических форм экономики, углублением кризиса патриархально-дворянской государственной системы, возрастающей активностью рабочего класса.
   Осенью 1894 г. на престол вступил последний царь из династии Романовых – Николай II, который стремился к сохранению монархической власти. Его характеризовали многие и положительные, и отрицательные черты, но одна из них интересно отражала общее настроение народа. Как известно, в переломные моменты в истории народа проявляются богословско-мистические и даже фатальные настроения. В сознании людей усугубляются мысли о «конце света», приходе Антихриста, втором пришествии Спасителя. Развивается «деятельность» разного рода колдунов и чародеев. Даже русская императрица Александра Федоровна, напуганная рождением сына, больного гемофилией, и желая любыми способами если не вылечить, то хотя бы сохранить жизнь царевича Алексея, окружает себя разными шарлатанами. Рядом с ней богомолка Дарья, странник Витоний, Матрена-босоножка, юродивый Митя Казельский и другие «символы народа-богоносца». Но самым прочным и разрушительным оказалось влияние Григория Распутина.
   Часто вместо принятия энергичных мер Николай II выслушивал мнение своего духовного наставника «старца Григория». Почти десятилетняя дружба связывала царскую семью с этим человеком. «Наш Григорий», как ласково называла его императрица, решал важные государственные дела – размещал своим «клиентам» выгодные заказы, жаловал земли, должности. Силой «мудрого божьего провидения», излучаемого от «несравненного Григория», смещались министры, губернаторы, командующие фронтами. Часами длившиеся встречи строго оберегались. Никто не мог нарушить уединенных бесед Николая II и Григория Распутина.
   Интересны воспоминания князя В. Юсупова, одного из убийц Распутина: «Пока он (Распутин) говорил, я внимательно следил за выражением его лица… Меня все больше и больше поражали его глаза, и поражающее в них было отвратительно. Не только никакого признака высокой одухотворенности не было в физиономии Распутина, но она скорее напоминала лицо сатира: лукавое и похотливое. Особенность же его глаз заключалась в том, что они были малы, бесцветны, слишком близко сидели один от другого в больших и чрезвычайно глубоких впадинах, так что издали глаз даже и не было заметно – они как-то терялись в глубине орбит. Благодаря этому иногда даже трудно было заметить, открыты у него глаза или нет, и только чувство, что будто иглы пронизывают вас насквозь, говорило о том, что Распутин на вас смотрит, за вами следит. Взгляд у него был острый, тяжелый и проницательный. В нем действительно чувствовалась скрытая нечеловеческая сила. Кроме ужасного взгляда, поражала еще его улыбка, слащавая и вместе с тем злая и плотоядная; да и во всем его существе было что-то невыразимо гадкое, скрытое под маской лицемерия и фальшивой святости».
   Влияние Распутина на царскую семью и особенно на императрицу способствовало падению престижа Николая II. Выражение «распутинщина» стало синонимом разложения царской власти. Неудовлетворительная деятельность царского правительства и Государственной думы послужили основой роста оппозиции в стране. Царизм по природе своей враждебен просвещению. Но квалифицированные кадры были нужны для развивающейся промышленности, транспорта, здравоохранения, государственной службы. Самодержавие вынуждено было иногда проявлять внимание к просвещению, открывать новые учебные заведения, разрешать издание журналов и открытие научных обществ. К началу XIX в. в России было только одно высшее учебное заведение (Московский университет, открытый еще в 1755 г.), а уже в начале 1860-х гг. их стало 14.
   К 1896 г. открыто 63 вуза. Россия заняла третье место в мире после Франции и Германии по количеству названий издаваемой литературы. К 1897 г. общий уровень грамотности населения вырос более чем в три раза и составил 21,1 %. Но средних школ в стране было по-прежнему мало, даже начальных школ не хватало. Количество их росло, но очень медленно, оно не успевало за потребностями развивающейся экономики. В 1910 г. почти 1000000 детей не были зачислены в начальную школу из-за отсутствия мест. Государство только на словах проявляло заботу о просвещении. Достаточно вспомнить школьный устав 1828 г. или циркуляр 1887 г. «О кухаркиных детях», охранительный университетский устав 1884 г. Допуская рост просвещения, царизм управлял им так, чтобы просвещение было уделом только господствующих классов.
   Аналогично относилась монархия и к развитию науки в России. За «неблагонамеренность» власти преследовали ученых с такими именами, вышедшими из только российского значения. Из университета уволены ботаник К. А. Тимирязев, историк В. И. Семевский, социолог М. М. Ковалевский. Покинули родину и работали на чужбине С. В. Ковалевская, И. М. Мечников. Не было использовано сделанное А. С. Поповым в 1895 г. открытие радио.
   Но несмотря на равнодушие или открытые нападки со стороны властей, науки все же развивались, поскольку этого требовали экономические потребности страны, промышленный рост, сельское хозяйство, освоение новых земель.
   После революций 1905–1907 гг. произошла определенная демократизация высшей школы. Были разрешены выборы деканов и ректоров, студенческие организации. В 1911 г. в знак протеста против неудовлетворительного отношения государства к университетам была организована студенческая забастовка, поддержанная профессурой Московского университета. В результате получили отставку известные профессора В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, К. А. Тимирязев, С. А. Чаплыгин. Был учинен настоящий разгром университета. В ответ на это 125 лучших ученых покинули его в знак протеста против реакционных правительственных акций.
//-- 2. СОСТОЯНИЕ НАУКИ. «КУРС РУССКОЙ ИСТОРИИ» В. О. КЛЮЧЕВСКОГО --//
   В рассмотрении культуры конца XIX-начала XX вв. было бы несправедливо не обратиться к имени того, кто работал в то время, а возвратился к нам только сейчас, – к имени Василия Осиповича Ключевского (1841–1911 гг.). Основной труд Ключевского «Курс русской истории», как бы его ни оценивали в прошлом, остается памятником русской исторической мысли, содержащим в себе концепцию исторического развития России. Первая часть курса вышла в 1904 г., четвертая – в 1910 г. Читательский интерес был огромным, и параллельно с изданием отдельных частей происходили переиздания уже вышедших.
   При жизни имя этого ученого было широко известно и пользовалось огромной популярностью. В 20–40 гг. ХХ в. в критике культурного и научного наследства оно оценивалось по-разному, часто двойственно. Но одно оставалось очевидно – его научное значение. С 50-х гг., когда творчество Ключевского было изучено глубже, вновь возрос интерес к его имени. В настоящее время его труды стоят в ряду с работами крупнейших деятелей мировой и российской культуры.
   Что же происходило с критикой его труда? Дело в том, что концепция исторического процесса в России, отраженная В. О. Ключевским в «Курсе русской истории», противостояла взглядам государственной школы русских историков второй половины XIX в., основное внимание акцентировавшей на роли государства в истории Отечества и проблеме его управления в правовом аспекте.
   Ключевский отрицательно относился к принятому взгляду об исключительно самобытном характере исторического пути России. Опыт чтения курсов по всеобщей истории привел ученого к вопросу об общеисторическом процессе, в котором каждая «местная» история имеет своеобразие.
   Но «…успехи людского общежития, приобретение культуры или цивилизации… созданы совместными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории…».
   В дневниках В. О. Ключевского остались воспоминания о том, что он боялся революции и призывал к классовому миру; однако, вместе с тем, он выдвигает тезис о необходимости «исторического воспитания народа» как условия его бытия.
   Теоретическая основа учения Ключевского опиралась на триединство: человеческую личность, людское общество и природу страны. Их он считает теми историческими силами, которые строят людское общежитие. В условиях России Ключевский отдавал приоритет географической среде, в рамках которой происходила борьба трудовой деятельности человека с природой и в зависимости от которой создавались «различные сочетания отечественных элементов».
   Особое место в творчестве Ключевского занимала проблема личности в истории. Она представлялась ему первостепенной силой. Ключевский подходил к проблеме личности вне принадлежности ее к тем или иным социальным слоям Отечества с их классовыми интересами. Художественная одаренность позволяла ученому проникать в тайники человеческой личности как в ее частной, так и в общественной жизни. Он, например, помог Ф. И. Шаляпину найти сценический образ Бориса Годунова. Сам он во время бесед с Шаляпиным пробовал создать образ князя Василия Шуйского. Шаляпин был поражен актерским перевоплощением Ключевского.
   В связи с самодержавием Ключевский высказывал очень оригинальную точку зрения. В «Курсе русской истории», рассказывая о Петре I и его времени, он высказал резко отрицательное отношение к самодержавию как к политической системе. Характеристику Петру I и его эпохе он завершает такими словами: «Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием».
   Вообще, Ключевский рассказывал историю своего государства не так, как было принято до него. Он пошел не только дальше Карамзина, но и дальше своего учителя Сергея Михайловича Соловьева (профессора, заведующего кафедрой русской истории Московского университета). Ключевский первым начал серьезно исследовать экономические процессы, выдвинул на первый план историю не царей, как это делал Карамзин, и не государства, как делал Соловьев, а народа; отказался от общепринятой традиции освещать историю России по царствованиям. «Цари со временем переведутся. Это мамонты, которые могли жить лишь в допотопное время». Раскрывая личность, историк создавал малопривлекательные образы российских монархов. Неприятие Ивана IV, ирония над Алексеем Михайловичем, отрицательное, но завуалированное отношение к Екатерине II. И только Петра I оправдывал историк за личное мужество и самопожертвование. Преемников Екатерины II – Павла I, Александра I и Николая I – он прямо называл чужими России людьми.
   История русской культуры стала одним из направлений в исследованиях Ключевского. Проблему истории он рассматривает в органической связи с социальными изменениями в России. В наибольшей степени антидворянские взгляды историка проявились в своеобразной оценке дворянской культуры XVIII–XIX вв. Ключевский восхищался творчеством А. С. Пушкина. Исследователь подчеркивал не только глубоко национальный характер творчества А. С. Пушкина, но и его значение в развитии мировой культуры. «Целый век нашей истории работал, – писал Ключевский, – чтобы сделать русскую жизнь способной к такому проявлению русского художественного гения».
   Ключевский проявлял постоянное внимание к исторической науке, анализируя творчество своих непосредственных предшественников и старших коллег. В университете он читал специальные курсы по историографии.
   Среди сохранившихся сочинений Ключевского интерес представляют две его рукописи, опубликованные впервые в 1983 г., – «Русская историография 1861–1893 гг.» и «Юбилей Отечества истории и древностей российских». В. О. Ключевский рассуждал в них о серьезных проблемах своего времени – о связи между отечественным мышлением и историческим прошлым, о задачах исторической мысли и преемственности поколений в изучении отечественной истории. Надо сказать, что среди учеников, в которых Ключевский воспитал любовь к родной истории и культуре, был Павел Николаевич Милюков – министр иностранных дел Временного правительства.
   Большое значение для развития гуманитарных наук имело открытие при Московском университете музея, носившего название учебно-вспомогательного. Теперь это Государственный музей изобразительных искусств им А. С. Пушкина. Он был создан в 1912 г. при непосредственном участии профессора Московского университета Ивана Владимировича Цветаева и размещался в здании, специально для него построенном архитектором Романом Ивановичем Клейном. Средства на строительство и создание этого музея собирались обществом по подписке. В музее сначала экспонировалась подобранная коллекция слепков шедевров античной, средневековой и ренессансной скульптуры. Затем собрание пополнилось произведениями подлинной скульптуры, живописи, декоративно-прикладного искусства Древнего мира, Средних веков, Нового времени, современности.
//-- 3. ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ --//
   А как же было поставлено общее и специальное образование в России к тому времени, когда большевики еще не взяли власть и не поставили вопрос о всеобщей грамотности? Система народного образования в предреволюционной России включала в себя: начальные училища одноклассные и двухклассные. В них учились от 3 до 6 лет. Высшие начальные училища – с 4-летним образованием. По земской принадлежности училища делились на земские, церковно-приходские, городские, министерские, фабричные. Среднее образование давали гимназии (мужские и женские), реальные и коммерческие училища, духовные училища и семинарии, кадетские корпуса и институты благородных девиц, епархиальные училища.
   Несмотря на большой выбор учебных заведений, образование было привилегией дворян, помещиков, чиновников. Самый большой срок обучения в них был 8 лет. Специальное образование давали ремесленные, сельскохозяйственные, торговые и другие училища и школы. Эти учебные заведения уже не были привилегированными. Учителей для всех этих разнообразных школ и училищ готовили учительские семинарии и учительские институты (4-х и 3-годичные соответственно). Высшее образование давали университеты с 4-летним курсом обучения, высшие женские курсы, духовные академии. Технические, экономические и сельскохозяйственные вузы готовили специалистов для растущей экономики и промышленности.
   Дети рабочих имели ограниченный доступ к образованию из-за разрыва между качеством знаний начальной и средней школы, неравномерностью распределения по стране учебных заведений и высокой платы за обучение в средних и высших учебных заведениях. Таким образом, в конце XIX в. Россия сильно отставала от развитых европейских стран по уровню образования. Некоторые районы были полностью неграмотными. Но зато тот, кто смог получить образование, мог с полной уверенностью называть себя интеллигентным человеком. В гимназиях изучали и точные науки, и полный набор гуманитарных, включая логику и закон Божий, историю и словесность. Целых 16 часов в неделю отводилось на изучение иностранных языков. Занимались греческим, латынью, немецким и французским, в основном письмом и устными переводами на иностранный с русского.
   При хорошем уровне образования учителя гимназий не боялись ставить двойки тем, кто этого заслуживал, не обращая внимания на процент успеваемости. Двоечники оставались на второй и даже на третий год в одном классе. Получившие аттестат, кроме основных знаний, могли похвастаться свободным владением иностранными языками. Направление в основном на гуманитарные науки позволяло сформировать у гимназистов определенное европейское мировоззрение, высокую нравственность, давало возможность приобщиться к общеевропейской культуре. Тем более, что новая научная литература выходила в основном на немецком и французском языках. Реальные училища давали естественнонаучное образование. По инициативе С. Ю. Витте 15 апреля 1896 г. было сформировано Положение о коммерческих учебных заведениях. Так возникли коммерческие училища, торговые школы, коммерческие курсы, торговые классы.
   Российское общество всегда уделяло внимание обездоленным, сиротам. Издревле при монастырях существовали богадельни и «дома призрения». В дореволюционной России возникло явление, не имевшее аналогов. В Кронштадт высылали из Петербурга бродяг, нищих, подобранных на улицах столицы пьяниц. Жили эти совершенно опустившиеся люди на окраинах города в полуразвалившихся домишках-лачугах. Там царили нищета, темнота, грязь. Проблемой таких людей занялся священник отец Иоанн Кронштадтский. Его подвижническая деятельность была направлена в основном на помощь детям-сиротам. С помощью привлеченных Иоанном людей в Кронштадте был создан городок, названный Домом трудолюбия. Работа в нем не требовала ни особых знаний, ни силы. В этом городке была школа для детей, мастерские, в которых учили какой-либо профессии. Самым удивительным там было наличие достаточно большой библиотеки, в которой даже устраивались лекции с показом диапозитивов (!) и концерты.
   Открыт был приют для детей-сирот и детский дом для маленьких детей, матери которых работали. На лето устраивали лагерь для детей за городом. Не имевшие жилья могли ночевать в большом доме за 3 копейки.
   Огромный вклад в развитие культуры, подъема уровня образованности России внесли российские меценаты. Галереи, выставки, музеи, частные собрания, Третьяковская галерея, музей Бахрушина, Русский музей, Музей изящных искусств были бы невозможны без их настойчивых поисков, без собирательства отечественных ценностей культуры. Большую коллекцию французской живописи авангарда собрали фабриканты Щукины. С. И. Мамонтов основал Московскую частную русскую оперу, которая вырастила много талантливых композиторов, актеров, певцов, музыкантов, декораторов. В ней впервые поставлена опера «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова.
   Интересна судьба целой династии меценатов Морозовых. Основатель династии Савва Васильевич сам, будучи крепостным (!), начал изготовление шелковых лент на продажу и в 1820 г. освободил всю свою семью за 17 тыс. рублей. Четверо сыновей С. В. Морозова славились своей широкой благотворительной деятельностью. Они не только собирали произведения искусства, ими были основаны институт для лечения онкологических заболеваний при Московском университете, детская больница им. С. Т. Морозова, богадельня им. В. А. Морозова, психиатрическая клиника, бесплатные читальни, музей кустарных изделий.
   Один из последних Морозовых, Савва Тимофеевич (1861–1905 гг.), очень любил театр, сам пробовал себя на сцене любительских театров. Он вложил немалые по тем временам деньги – полмиллиона рублей, в создание Московского художественного театра и возглавил его строительство. В театре тех лет идет настойчивый поиск новых форм и средств выразительности. Именно в это время в России становятся известны имена К. Станиславского, В. Мейерхольда, Е. Вахтангова. Три великих режиссера дали миру новый взгляд на театр, актера, зрителя.
   Театр – одна из существенных сфер культуры, его прогрессивное развитие уже много десятилетий идет под знаком творческого освоения эстетических идей великого реформатора сцены Константина Сергеевича Станиславского. Почти все театральные школы, теории, течения, направления начала XX в. испытали на себе воздействие системы Станиславского. Его эстетические принципы находят яркое выражение в высших актерских и режиссерских достижениях современного театра. Не случайно наибольшим признанием пользуются актеры и режиссеры, предельно правдивые в своем творчестве, поражающие искренностью, глубиной чувств, мыслей и переживаний, органичностью перевоплощения, делающие зрителей как бы соучастниками изображаемых событий.
   В творчестве Станиславского наиболее полно выражены те черты русской театральной культуры, на которых основана ее всемирная слава: глубокая правдивость художественного отображения жизни, сила патриотического чувства, острота постановки социальных вопросов, уважение к человеку, тонкое и чуткое проникновение в его внутренний мир. Только Станиславскому и Немировичу-Данченко удалось создать новый тип театра с ярко выраженной демократической направленностью, последовательного в своем стремлении к жизненной правде, к подлинному гуманизму, т. е. театр передовых художественных принципов, театр высокой идейной силы.
   В результате изучения объективных закономерностей творческого процесса Станиславский убедился в неразрывном, органическом единстве психических и физических начал в творчестве, присущем всем актерам реалистической школы. Станиславский доказал, что приемы творчества могут быть различны у каждого актера, но что при всем различии существуют общие, обязательные для каждого актера закономерности творческого процесса. От умения актера правильно организовать на сцене свои физические действия (как Станиславский условно называет внешнюю сторону воплощения роли) непосредственно зависит и внутреннее их оправдание. Создание сценической роли мыслилось как естественный, последовательный процесс, идущий от овладения логикой действующего персонажа, и высшее искусство актера состоит в том, чтобы уметь жить на сцене логикой действующего лица.
   На основе этих традиций сложились идейные и художественные принципы того театра, который появился на исходе XIX в. под многозначительным названием «Художественный общедоступный».
//-- 4. «ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБЩЕДОСТУПНЫЙ». ЗНАЧЕНИЕ РАЗВИТИЯ ТЕАТРА ДЛЯ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ --//
   Возникнув как театр современный, тесно связанный с жизненным опытом и идейными, нравственными исканиями передовой русской демократической интеллигенции, найдя сценическое воплощение в не понятых старым театром пьесах Чехова, а потом и в пьесах Горького, МХТ (Московский художественный театр) в то же время много и последовательно работал над постановками выдающихся произведений русской классики. И это было не только репертуарными поисками молодого театра, не мыслившего своей художественной программы без опоры на классические традиции художественной национальной школы. Идеи Пушкина о театре, родившемся на площади и жаждущем освобождения от узких придворных рамок, высказывание Гоголя об актерском творчестве, разработанная Островским программа создания народного, общедоступного театра, который должен разъяснять зрителю моральные и общественные вопросы, задаваемые жизнью, помогли Станиславскому определить общественно-политическое и художественное направление реформы.
   В своей книге «Моя жизнь в искусстве» Станиславский пишет: "…Программа начинающегося дела была революционной. Мы протестовали против старой манеры игры, и против театральности, и против ложного пафоса декламации, и против актерского наигрыша, и против дурных условностей постановки, декораций, и против притворства, которое портило ансамбль, и против всего строя спектаклей, и против ничтожного репертуара тогдашних театров. В своем разрушительном, революционном стремлении, ради обновления искусства, мы объявили войну всякой условности в театре, в чем бы она ни проявлялась: в игре, постановке, декорациях, костюмах, трактовке пьесы и прочее…Общий строй спектакля подлежал также пересмотру и обновлению…Пришлось бороться с вековыми условностями строя спектакля. В нашем театре были отменены выходы артистов на аплодисменты не только во время действия, но и в антрактах, и по окончании спектакля.
   …Всюду лакеи и билетеры были во фраках или в ливреях с золотыми пуговицами и галунами, как в императорских театрах. Они, не стесняясь, шмыгали по всем направлениям зрительного зала, мешая актерам играть, а зрителям – понимать и слушать то, что происходило на сцене…Но вот однажды, вскоре после отмены выходов артистов на аплодисменты, я заметил группы запоздавших зрителей, бегавших по переулку нашего театра: они торопились до начала спектакля усесться на свои места. Что же случилось? Актеры перестали повиноваться зрителям, перестали выходить на их вызовы. Не чувствуя себя более полновластным хозяином в театре, зритель подчинился нашему правилу, хотя и с запозданием.
   …Наиболее важная работа предстояла с артистами. Надо было спаять, слить воедино, привести к одному знаменателю всех членов труппы – молодых и старых, любителей и профессионалов, неопытных и опытных, талантливых и неодаренных, испорченных и нетронутых. Надо было ознакомить новых членов труппы с главными основами нашего искусства".
   Станиславский был в молодые еще годы потрясен игрой Сальвинии Моисси, Ермоловой и Федотовой, Ольги Садовской и Михаила Садовского. И когда молодой любитель, никому не известный Алексеев (Станиславский – взятый позже псевдоним) восхищался поразительной жизнью великих артистов в сценических образах, он задумывался над тем, по каким законам совершается это волшебство. Станиславский стал по-настоящему счастливым человеком не просто потому, что искал, но и нашел. Он ничего не придумывал умозрительно, а вывел открытые им законы, наблюдая за игрой корифеев отечественной и мировой сцены. И когда Станиславского спрашивали, в чем состоит смысл его системы, он отвечал: «Система – это сама жизнь».
   Станиславский при жизни стал признанным учителем и воспитателем артистических поколений. Но он никогда не заявлял – не считаем этого и мы, – будто система может творить таланты. Она только служит им. Ее предназначение – утверждать на сцене правду жизни, высокие идеалы гуманизма и гражданственности. Сам Станиславский расценивал свою театральную деятельность как гражданское служение России, служение прогрессу духовной культуры и всего человечества.
   Таким образом, театр Станиславского и Немировича-Данченко – МХАТ – стал одним из центров художественного движения новой эпохи.
   Наступал «серебряный век» русской культуры, наложивший отпечаток на всю жизнь российского общества.
   «Серебряный век» – эпоха выдающихся художественных открытий, новых направлений, которые дали огромное множество имен поэтов, прозаиков, живописцев, композиторов, актеров. Символизм, акмеизм, модернизм, футуризм, авангардизм, неоантичность стали благодатной почвой и судьбой для А. Блока, Ф. Сологуба, Д. Мережковского, З. Гиппиус, Вяч. Иванова, К. Иванова, В. Холодной, В. Маяковского, В. Хлебникова, М. Цветаевой, А. Ахматовой, И. Стравинского, С. Рахманинова, В. Кандинского, А. Бенуа, К. Станиславского и В. Мейерхольда. Этих имен хватило бы на историю культуры целого народа, и не на одну эпоху!
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Георгиева Т. С. История русской культуры. М., 2000.
   2. 3. Поспелов Г. Г. Русское искусство начала XX века. Судьба и облик России.
   4. 5. Пашков Б. Г. Русь. Россия. Российская империя. М., 1997.
   6. 7. Сибиряков Н. Н. Мировое значение Станиславского. М., 1988.
   8. 9. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве. М., 1948.
   10. 11. Троицкий Н. А. Лекции по русской истории XIX века. М., 1994.

ТЕМА 2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ

РЕФЕРАТ: «СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ НА РУБЕЖЕ XIX–XX вв.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Такое важное строительство железных дорог
   3. Небывалый подъем в промышленности
   4. Домашние промыслы, ремесла и мелкотоварное производство
   5. Российский премьер и его курс на оздоровление экономики страны
   6. Заключение
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В конце XIX-начале XX вв. в числе ведущих мировых держав Россия вступает в новый период экономического развития, для которого характерно образование крупных монополий в различных отраслях промышленности и банковского дела, значительное развитие производительных сил всего народного хозяйства, усиление борьбы между государствами мира за рынки сбыта и сырья, за передел колоний, а также создание военно-политических блоков, что, как известно, порождает мировые войны.
   Этот период в экономическом развитии России имеет свои характерные черты – и по причине необычайной огромности территории государства, и в силу особенностей национального характера, а также общей непохожести исторического развития страны, точнее, его политической системы.
   В то же время следует отметить, что в качестве аграрно-индустриальной страны Россия вовсе не была государством, чей уровень экономического развития был ниже уровня экономики азиатских или европейских стран. По отдельным экономическим показателям Россия уступала лишь таким развитым в промышленном отношении странам, как Германия, Англия, Франция и США.
   Итак, каков же был уровень экономического развития России на рубеже XIX–XX вв.?
//-- 2. ТАКОЕ ВАЖНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ --//
   Развитая железнодорожная сеть, как известно, есть «кровеносная система» государства, без которой невозможны ни технический прогресс, ни успешное развитие хозяйства страны в целом. Потому строительству железных дорог и состоянию транспорта вообще в период с 1897 по 1917 гг. уделялось так много внимания. Правительство форсировало развитие железнодорожного строительства, что выражалось в системе концессионных мер. Концессии содействовали тому, что частные лица с большим желанием начинали строительство железнодорожных магистралей.
   Так, на рубеже веков владелец крупного машиностроительного завода Вейхельта частный предприниматель фон Дервис связал хлебородную Саратовскую губернию с центром Москвы, а купец Савва Морозов провел магистраль из Архангельска через древний Ярославль.
   К 1 января 1906 г. было завершено строительство важной в экономическом и стратегическом отношении Транссибирской магистрали. Длина пути – 5650 верст. «Величайшее железнодорожное дело мира» способствовало увеличению населения городов, через которые проходил Сибирский путь. В связи с этим значительно возросло население Омска, Хабаровска, Владивостока, Читы. Появились новые города со многими десятками тысяч жителей: Новониколаевск – на Оби, Никольск-Уссурийский. «Так завершилось, – сказал министр финансов Н. Х. Бунге, – одно из величайших завоеваний цивилизации культуры, доселе известных миру». Прокладка ветки от Сибирской магистрали – Восточно-Китайской железной дороги – на Порт-Артур удлинила путь, если считать от Москвы, до 10 000 верст. При этом население Маньчжурии, по которой пролегал путь, увеличилось с 1,5 до 12 млн. человек. Таким образом правительство России стремилось разбудить этот дремлющий край, с тем чтобы богатейшие ресурсы поставить на службу государству. А во время Первой мировой войны в сложнейших технических условиях была сооружена Мурманская железная дорога.
   В первое десятилетие ХХ в. были также построены дороги по направлениям Оренбург-Ташкент, Саратов-Астрахань, Тюмень-Омск и Санкт-Петербург-Вологда. Они (железные дороги) связали центральные районы России с ее окраинами. К 1914 г. завершилось строительство сети закавказских железных дорог. Вот так за 20-летие железнодорожная сеть России выросла с 58 млн. до 71 млн. верст.
   Созданные русскими инженерами паровозы новейшей конструкции во многом превосходили иностранные образцы, что позволило им прослужить на отечественных железных дорогах более полувека.
   Чтобы поднять доходность железных дорог и содействовать усилению передвижения населения и товаров по стране, была принята оригинальная и, на первый взгляд, убыточная мера: понижение тарифа цен пропорционально увеличению проезжаемого пассажиром расстояния. Мера эта значительно повысила доходность железных дорог, что повлияло (наряду с другими полезными мероприятиями) на государственный бюджет страны самым положительным образом: если в начале царствования Николая II бюджет составлял около миллиарда, то к 1917 г. он достиг 3 млрд. рублей.
   К 1913 г. значительно пополнился речной и морской флот. Россия к этому времени заняла лидирующее положение по теплоходостроению и производству дизельных моторов. Так, на Коломенском заводе к 1913 г. было построено 70 теплоходов с дизельными моторами (все другие страны, вместе взятые, имели всего 10 теплоходов с аналогичными моторами). 31 тыс. разного типа судов, морской флот из пароходов и теплоходов большого водоизмещения и дальнего плавания – вот как выглядел речной и морской транспорт в начале второго десятилетия ХХ в. Для судоходства этого периода времени был характерен интенсивный процесс концентрации капитала: около половины русского торгового флота принадлежало шести крупным компаниям.
//-- 3. НЕБЫВАЛЫЙ ПОДЪЕМ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ --//
   Для экономики России конца XIX-начала XX вв. характерно бурное развитие промышленности. Небывалый подъем во всех отраслях экономики страны приходился на 1893–1899 гг. Наибольший рост производства наблюдался в горнодобывающей и металлургической отраслях промышленности, в машиностроении: увеличилась более чем в 2,5 раза добыча нефти и каменного угля; производство металлов и машиностроение возросли в 3 раза. Россия выходит на 1-е место в мире по добыче нефти и на 2-е место по выплавке чугуна.
   Ведущее место в промышленном развитии страны принадлежало регионам: Центрально-Промышленному, Северо-Западному, Южному (Донбасс и Криворожье), Прибалтике, Уралу. Самыми развитыми в промышленном отношении были города: Москва, Петербург, Рига, Лодзь и Одесса.
   В Москве на предприятиях металлообрабатывающего производства был самый высокий уровень концентрации рабочих. На предприятиях трудилось более 40 % занятых в этой отрасли (на каждом – по 500 человек или более).
   Самым крупным машиностроительным заводом Москвы было предприятие «Общество механического завода бр. Бромлей». В 1900 г. предприятие насчитывало 1 233 рабочих. На заводе бр. Бромлей выпускались паровые машины, газовые и керосиновые двигатели. На заводах акционерного общества «Густав Лист» трудилось по 1 100 рабочих (на каждом заводе). Здесь также выпускались паровые машины, а кроме них, еще и насосы, весы и многое другое (а это была основная продукция). Завод товарищества «Добровы и Набгольц» производил мельничное оборудование, паровые машины, ткацкие станки.
   Перечисленные предприятия являлись для своего времени передовыми, их продукция высоко ценилась и пользовалась большим спросом.
   В первое десятилетие ХХ в. в Москве был построен электротехнический завод, получивший название «Динамо». В это же время небольшой завод братьев Гужон по выработке гвоздей превращается в крупное предприятие – «Товарищество Московского металлического завода», на котором работают уже 2 183 человека. Позднее возникает автомобильный завод братьев Рябушинских.
   Наиболее быстрыми темпами развивалась текстильная промышленность. Выделяются предприятия текстильной промышленности в Серпухове, с. Ваулино, в Никольском, Орехово-Зуеве. Отличный российский текстиль поставляется на внешний и внутренний рынки. Славятся своим качеством миткаль, ситец и бархат, изготавливавшиеся на знаменитых многотысячных фабриках известной на всю Россию династии Морозовых.
   Колоссальные прибыли дает Никольская мануфактура Тимофея Саввича Морозова; огромные прибыли у Елисея и Викулы в Орехово-Зуеве, у Захара Саввича – на Богородско-Глуховских фабриках, и у Абрама – на Тверских (все – Саввичи). Морозовские текстильные мануфактуры давали многомиллионные прибыли, за это фабрикантов называли «ситцевыми королями». Живя с размахом, «ситцевые короли» много денег расходовали на культуру: поддерживали Московский художественный театр, построили в Москве Кустарный музей, финансировали газеты «Голос Москвы», «Русское слово», а также вообще субсидировали прессу.
   Супруга Абрама Саввича – Варвара Хлудова – полагала, что если уж жертвовать своими капиталами, то исключительно для того, чтобы «учить или лечить народ». И твердо следовала этому своему правилу. На ее средства были построены раковая клиника на Девичьем поле, богадельня и школа в Твери, здание Тургеневской библиотеки-читальни у Мясницких ворот.
   Чтобы быть на уровне века и поставлять особо качественную продукцию на внутренний и международный рынки, Морозовы приглашали для консультаций иностранных специалистов, а из Англии и Швеции выписывали для своих мануфактур новейшее ткацкое оборудование. Качественное устройство красилен и других вспомогательных производств сделало морозовские мануфактуры безотказно действующим механизмом и, превращая хлопок и шелк-сырец в ткани на любой вкус и достаток, позволяло получать огромные прибыли.
   Славилось хлопчатобумажное производство Трехгорной мануфактуры Прохоровых. Это предприятие вышло на 1-е место (1909 г.) по энерговооруженности рабочего (0,8 л. с.). Техническое совершенство предприятия позволяло существенно расширить производство. Так, например, с 1900 по 1908 гг. на Трехгорной мануфактуре при увеличении числа рабочих на 20 % объем производства возрос в 2 с лишним раза. Подобные процессы наблюдались и в других отраслях промышленности.
   Следует отметить, что сверхблагополучными и сверхприбыльными годами российской текстильной промышленности были все же середина и конец 90-х гг. XIX в. Спрос на русский текстиль постоянно возрастал, цены на хлопок находились на низком уровне и не испытывали серьезных колебаний, и потому прядильное, ткацкое и набивное производство давало значительные прибыли. В конце года подводились итоги с великолепными балансами.
   Огромные прибыли в текстильной промышленности привлекали внимание иностранцев. В России создаются совместные с иностранцами акционерные предприятия. Так, весной 1990 г. в швейцарском городе Санкт-Галлен было основано текстильное общество, которое получило название «Акционерного общества Московской текстильной мануфактуры». Инициаторами создания этого акционерного общества стали знаменитые в то время швейцарские промышленники К. Енни, Ф. Шиндлер-Енни и Ф. Ертли-Енни. Все трое были родом из Гларуса, поэтому позднее, когда руководство переехало в город Гларус, общество было переименовано в «Московскую текстильную мануфактуру в Гларусе».
   В июне 1900 г. новое акционерное общество подписало контракт на приобретение фабрики в селе Ваулино, а также стало развертывать прядильное и ткацкое производства в Серпухове.
   Фирма рассчитывала на крупномасштабную деятельность в России и потому повела активную работу по постройке новых производственных корпусов. В 1901 г. на ваулинской фабрике была установлена паровая машина мощностью в 1 000 лошадиных сил, начала работать первая прядильная машина. Был взят крупный банковский кредит (2 млн. швейцарских франков) для строительства общежития для рабочих. Строительство развернулось полным ходом. Но в декабре 1901 г. фирму постигло неожиданное бедствие: на фабрике в Ваулино произошел крупный пожар. В результате «сгорело все здание фабрики, были уничтожены все механизмы, пострадали паровая машина и котел» (из отчета фирмы). Расследование не установило причину пожара: что это, действия конкурентов или просто чья-то халатность, – выяснить так и не удалось. Страховое общество возместило незначительную (по сравнению с вложенными в предприятие средствами) сумму. Словом, реконструкция ваулинской фабрики, которую планировало провести руководство фирмы, так и не была проведена.
   Дела фирмы на фабрике в Серпухове шли успешно. В 1902/1903 гг., несмотря на сложную промышленную конъюнктуру (был экономический кризис в 1900–1903 гг.), общая прибыль составила примерно 26 000 рублей, в 1903/1904 – 51 000, в 1904/1905 – 183 000, в 1905/1906 – 219 000, в 1906/1907 – 418 000 рублей.
   Вскоре в делах швейцарской фирмы произошли существенные перемены. Руководство, обосновавшееся с 1905 г. в городе Гларусе, осуществило в 1907 г. слияние с другим швейцарским текстильным обществом, которое прежде действовало в России под названием «Анонимное общество в Цюрихе для русской хлопчатобумажной промышленности». Общество это имело фабрику в Рязанской губернии – в Зарайске. Слияние двух текстильных акционерных обществ свелось к тому, что «Московская текстильная мануфактура в Гларусе» поглотила почти весь акционерный капитал «Акционерного общества в Цюрихе». В то же время, несмотря на общее руководство, предприятия – в Серпухове и в Зарайске – продолжали управляться как самостоятельные производственные единицы. Акционерный капитал объединенного общества был достаточно высок: он составил в 1907 г. 9 млн. франков, в 1909 г. – 10 млн.
   В 1905 г. (еще до слияния фирм) в Серпухове удалось закончить строительство новой четырехэтажной фабрики с машинным отделением и котельной, рабочим магазином. Годом позднее была закончена постройка нового пятиэтажного общежития для рабочих; построили также и больницу. На фабрике использовались английские машины и одновременно широко внедрялись швейцарские паровые машины фирмы Зульцера. В прядильном и ткацком производстве серпуховской фабрики использовался американский и среднеазиатский хлопок.
   Слияние двух акционерных обществ в значительной степени укрепило рыночную позицию серпуховского и зарайского предприятий. Мощный рывок в их развитии приходится на 1907 г. Акционерный капитал объединенного акционерного общества в 1914 г. составил 12 млн. швейцарских франков. Большая (подавляющая!) часть этого капитала принадлежала швейцарским акционерам. К октябрю 1915 г. лишь 1 400 акций (примерно 5,8 % всего акционерного капитала) принадлежало российским держателям. В 1916 г. у швейцарских акционеров на руках находились акции, составляющие 93 % капитала, доля российских держателей составила 7 %.
   Несмотря на большие прибыли швейцарских акционеров, русская экономика нисколько не проигрывала: предприятия исправно платили налоги в российскую казну, рублевые средства фирмы хранились в российских банках, фабрики давали рабочие места российским рабочим; в Серпухове и Зарайске лучше, чем где-либо, решались социальные вопросы, и поэтому стачечное движение здесь было минимальным; в период Первой мировой войны предприятия выполняли заказы на поставку продукции в действующую армию.
   Швейцарские менеджеры и после революции 1917 г. планировали продолжить работу в России, но в 1919 г. предприятия были национализированы и общество свернуло свою деятельность в России.
   Несмотря на экономический кризис в 1900–1903 гг. (о нем уже сказано выше), промышленное развитие сохраняло положительные тенденции. В этот период происходит усиленная концентрация производства, растет количество акционерных компаний. Наиболее яркий пример акционирования являла собой Москва. Так, например, завод Гоппера становится собственностью торгового дома «В. Я. Гоппер и К(о)». Крупный капиталист Гакенталь образует торговый дом «Ф. Гакенталь и К(о)». В «Товарищество бр. Самгиных» превратился старинный колокольный завод бр. Самгиных и К(о).
   Часть московских предприятий в предвоенные годы вошли во всероссийские монополистические союзы, такие, к примеру, как синдикат по продаже металла «Продамет», синдикат «Медь» и другие.
   Заметно расширилась в это время деятельность московских акционерных коммерческих банков – Купеческого, Международного торгового, Торгового и Учетного, чуть позднее к ним добавился Южнорусский банк.
   Московские банки активно финансировали предприятия всего Центрального Промышленного района. Происходил процесс сращивания промышленного и банковского капиталов.
   Возникали новые финансовые предприятия. Так, в 1902 г. был образован «Банкирский дом братьев Рябушинских», обороты которого в 1903 г. составили 34 млн рублей; а в 1908 г. оборот одного лишь Московского отделения составил более 742 млн рублей.
   Постепенно Москва становится ведущим центром монополистического капитала России.
   Для экономического развития России в конце XIX-начале XX вв. характерно особенно активное вмешательство государства в экономическую жизнь страны. Это, прежде всего, выражалось в системе государственных мер, направлявшихся на ускорение развития тяжелых отраслей промышленности и транспорта в государственно-капиталистическом предпринимательстве. Так, например, концессионная система действовала в тех случаях, когда частные лица выполняли государственные заказы – строили казенные предприятия или прокладывали железнодорожные магистрали. Кроме того, государство предоставляло льготные кредиты, делало казенные заказы на длительный срок с привлечением иностранного капитала, чтобы компенсировать недостаток денежных ресурсов в стране. Чтобы оградить русскую промышленность от конкуренции западноевропейской, проводилась покровительственная таможенная политика.
   От вмешательства государства порой напрямую зависело существование предприятия. Пример этому – история закрытия металлургического завода в Рязанской губернии.
   Истьинский металлургический завод – один из старейших в России.
   Построенный московским купцом Панкратом Рюминым в 1716 г. (при деятельной поддержке А. Д. Меншикова – в постройке завода очень был заинтересован Петр I), Истьинский завод просуществовал почти три века. После Рюмина заводом владели: П. К. Хлебников, Н. П. Хлебников, Д. М. и А. П. Полторацкие (А. П. – сестра Хлебникова), С. Д. Полторацкий, братья Барковы и купец Кузнецов, Х. Х. Мейен, П. И. Губонин; позднее всех заводом распоряжалось «Акционерное общество русского рельсового производства». Директорами правления общества были братья С. П. и Н. П. Губонины. Здесь были основаны первые в России игольные заводы, построена фабрика парусных полотен. Позднее Истьинский чугоноплавильный и железнодорожный завод состоял из кричной и молотовой, проволочной и прокатной фабрик, вагранки, шурупного механического заведения, кузницы и подсобных строений. Производство базировалось на действии паровых машин.
   Выпускал завод разных сортов проволоку, чугунное литье, стальные рессоры, паровые и механические машины, винты, болты.
   К 1890-м гг. была произведена перестройка, завод переобразовали. Возвели новый промышленный комплекс, который включал рельсопрокатный, штамповочный и тормозной цеха, здание конторы, турбину, вагранку и водонапорную башню. На высоком уровне здесь выполнили всю конструктивную часть, в особенности легкие металлические фермы, перекрывающие пролеты цехов. От станции Старожилово Рязанско-Козловской железной дороги до Истья была проложена 10-верстная узкоколейная ветка. Завод оснастили мощным оборудованием, в которое входили 1 пудлинговая и 5 сварочных печей Сименса, 2 паровых молота по 1,5 т каждый, 1 крупносортный и 1 мелкосортный станы с паровыми машинами в 100 л. с., паровые котлы системы Шухова (прослужили до 1980-х гг.) и др.
   В это время железа из собственной руды производилось до 100 тыс. пудов в год и, кроме этого, до 300 тыс. пудов «из пакетов, собираемых из разной мелочи, и старых рельсов, приобретаемых покупкой». Треть металла использовалась на самом заводе для изготовления рельсовых скреплений, накладок, болтов, костылей, проволочных канатов, телеграфной проволоки, гвоздей. Для местных помещиков исполнялись заказы на сельскохозяйственные машины. Две трети металла отправлялось в Москву, где продавали по средней цене по 1,5 рубля за пуд.
   Истьинское железо продавалось и за границу, а иглы, выделываемые на игольной фабрике, считались лучшими по своему качеству. В одном из докладов правительственной комиссии говорилось: «Центральное в государстве производство имеет очевидное преимущество против сибирских заводов».
   Несмотря на очевидные преимущества, коими располагал завод после капитальной реконструкции, предприятие не встретило поддержки со стороны правительства. Перестройка и переоборудование завода потребовали огромных расходов. Для покрытия этих расходов общество было вынуждено «влезть» в долги. Правление акционерного общества надеялось расплатиться с долгами при получении крупного правительственного заказа на изготовление подвижного состава для строящихся линий Рязанско-Уральской железной дороги. Но расчет не оправдался. Заказ был передан Путиловскому заводу.
   Последовал аукцион, т. е. продажа по низким ценам, – и завод перестал работать.
   Чтобы лучше представить (понять!) социально-экономическое развитие России на рубеже веков, нужен хотя бы беглый взгляд на неравномерность капиталистического развития в различных отраслях экономики, а также в различных регионах страны.
   Более быстрыми темпами, гораздо интенсивнее капитализм развивался в промышленности, медленнее – в сельском хозяйстве. В сельском хозяйстве, к примеру, вплоть до 20-х гг. продолжали сохраняться докапиталистические и даже патриархально-натуральные формы.
   Об окончательной победе капитализма можно было говорить лишь применительно к крупной и средней промышленности.
   Любопытно, что за 20 лет (последние 10 лет XIX в. и первые 10 лет XX в.) российская промышленность достигла больших успехов, вместе с тем в ее развитии наблюдались спады. Экономисты того времени считали, что корень зла таится в образовании монополий. Председатель Совета министров российского правительства П. А. Столыпин, не отрицая издержек монополизации, первопричину застойных явлений видел в узости внутреннего рынка, в ограниченном спросе «лапотной Руси» на промышленные изделия. С этим трудно не согласиться.
   В самом деле, вот о чем сообщали статисты начала ХХ в.: «Население Вологодской губернии не может жить на счет продуктов земледелия и принуждено искать средств к существованию, помимо хлебопашества, еще и в тех неземледельческих промыслах, которые дают ему возможность прокормить как-нибудь себя и семью. Этими промыслами не могут быть работы на фабриках и заводах, потому что фабрично-заводская промышленность развита в губернии очень слабо… Кроме того, немногочисленное городское население, главным образом вследствие своей бедности, не предъявляет почти никакого спроса на промышленный труд крестьян, и добрая половина городов… играет роль, главным образом, административных центров».
   Неразвитость в промышленном отношении отдельных регионов страны способствовала тому, что в ряде мест сохранялась (и даже получала дальнейшее развитие) большая сфера различных форм докапиталистической промышленности – домашних промыслов, ремесел, мелкотоварного производства. Именно так обстояло дело в Вологодской губернии и других окраинных землях, где капиталистическое развитие происходило гораздо слабее.
//-- 4. ДОМАШНИЕ ПРОМЫСЛЫ, РЕМЕСЛА И МЕЛКОТОВАРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО --//
   Издавна в коренной России крестьян обучали ремеслам. Знание ремесел помогало прокормиться. Обрабатывали и перерабатывали древесину. Особенно развиты были ремесла плотничное и столярное, мебельное и санное, плетение из бересты, лыка, луба и ивового прута; много времени отводилось ткачеству миллионов рогож и кулей из мочала (огромное количество их было необходимо для перевозки хлеба и соли); строили барки и иные суда под хлеб и соль; в ходу были курение смолы и сидка дегтя, выжиг угля для домниц и кузниц, да и сбор живицы и производство канифоли и скипидара также считались занятиями полезными и важными.
   Охотились на рябчиков и тетерок и возами зимой отправляли в столицы. Серьезным промыслом считалась добыча мехов – медвежьих, лисьих, волчьих, заячьих, беличьих и куньих. Вологодские мужики промышляли также сбором ягод и грибов (к царскому двору поставляли соленые рыжики, причем принимались только такие, которые проходили в горлышко бутылки). Ценилась обработка свиной щетины и волокнистых материалов: конопли, шерсти и льна. Пользовалась спросом продукция гончарного производства: выделка корчаг, горшков, чашек, плошек, латок и промышленные емкости – кубы для смолокурения.
   А еще вологодские мужики занимались извозом, сплавом плотов и барок; портняжничали, вязали плоты, рубили дрова, делали масло, пилили лес, возили почту, служили у купцов по торговым делам; занимались чеботарством, мочальным промыслом сит и решет; конопаткой судов, рыболовством, скупкой тряпья для бумажных фабрик также зарабатывали копейку для дома и семьи. Статистика тех лет утверждает, что дополнительно к земледелию более 80 % крестьян занимались какими-нибудь работами.
   Зачастую крестьянские промыслы и ремесла достигали такого уровня развития, что начиналась узкая специализация. Так, в Вологодской губернии Маныловской волости Кадниковского уезда специализировались на изготовлении кубов для смолокуренных печей из местных огнеупорных глин. Крестьяне Усть-Сысольского уезда арендовали у государства гору Брусяну для выделки точил из залегавшего там камня. Из села Кентуры Тотемского уезда расходились коновалы. Из волостей Васьяновской, Шапшенской и Кумзерской уходило на заработки до 3 500 плотников. Крестьяне Семеновской волости Вологодского уезда славились как штукатуры. Пользовались известностью как плотники-"галки" крестьяне Галичского уезда Костромской губернии. Лучшими башмачниками были кимряки Тверской губернии. Хорошо известные и в настоящее время села Палех, Мстера и Холуй Владимирской губернии по всей России продавали иконы собственной работы, от расхожих крестьянских «краснушек» (дешевых) до ценимых любителями, особенно старообрядцами, «подстаринных» икон на разные «пошибы».
   Чтобы заработать деньги, сметливый и й крестьянин мог исходить в поисках заработка всю Россию – и всегда находил, к чему приложить руки и чем завлечь тех, кто мог предложить работу.
   Таким образом домашние промыслы, ремесла и мелководное производство, не являясь еще капиталистическими, тем не менее создавали широкую базу для развития капитализма. Проходившее в центре страны быстрее, а на окраинах государства – слабее, капиталистическое развитие постепенно двигалось вширь, т. е. распространялось на новые, еще не освоенные территории.
   Хозяйству России была присуща многоукладность – другими словами, наряду с капиталистическим, действовало мелкотоварное и патриархально-натуральное производство. Долгое существование крепостного права и незавершенность последующих реформ обусловили даже в конце XIX в. сохранение многочисленных пережитков старины в экономике, политике и социальных отношениях. Господство помещичьего землевладения и неполноправность крестьян серьезно тормозили капиталистическое развитие деревни.
//-- 5. РОССИЙСКИЙ ПРЕМЬЕР И ЕГО КУРС НА ОЗДОРОВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКИ СТРАНЫ --//
   Историческую задачу преобразования крестьянской России на собственнический лад взялся выполнить первый сотрудник царя, председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин.
   С приходом Столыпина к власти (1906 г.) правительством был широко поставлен переселенческий вопрос. Переселенческое движение за Урал должно было содействовать становлению крестьянина-собственника в Сибири. В 1906 г. на помощь крестьянам-переселенцам из государственной казны было выделено 5 млн. рублей. В 1907 г. переселенческий бюджет равнялся 11 млн. рублей. Позднее эта сумма была доведена до 30 млн. в год. Таким образом, на обустройство переселенцев в азиатской части России в начале ХХ в. (первые два десятилетия) было отпущено около 200 млн. рублей.
   Столыпинская аграрная реформа была самым важным начинанием главы кабинета. Глава правительства мечтал научить крестьян правильному хозяйствованию.
   И достичь этого он планировал путем соблюдения законности и последовательного осуществления реформ.
   Столыпинская модель развития аграрного сектора экономики предусматривала из двух исторически сложившихся типов хозяйств (помещичье-прусского и фермерского, американского) выбрать последнее. Взаимоотношения между ними должны были строиться на основе здоровой конкуренции. Крестьяне восприняли закон как шаг к окончательному освобождению, когда 9 ноября 1906 г. Николай II подписал указ, разрешавший крестьянам выходить из общины и укреплять личные наделы. Им предлагалось покупать участки казенных и, с согласия самих владельцев, помещичьих земель. У помещиков также не было недовольства, а в лице покинувших общину домохозяев они обретали союзников. Столыпин смотрел далеко вперед, он понимал, что большинство землевладельцев-собственников, совмещавших предпринимательство с коренной службой, будет вытеснено из традиционной сферы хозяйства, но произойдет это бескровно.
   6 марта 1907 г. Столыпин огласил в думе декларацию. «Отечество наше, – сказал премьер, – должно превратиться в правовое!» [1 - Александр Дмитриев. Трагедия «Российского Бисмарка», или Предводитель крестьянства // Уральский следопыт. 1991 г. N 5. С. 19.] На рассмотрение депутатов предлагались законопроекты о неприкосновенности личности, о восстановлении избираемых населением мировых судей и важные вопросы рабочего законодательства.
   Своими действиями Столыпин последовательно осуществлял второе раскрепощение крестьянства. Опорой его курса должны были стать средние слои, прежде всего крестьяне-собственники. Торжество справедливости глава кабинета видел не в уравнительной справедливости, а в том, чтобы обладателями земельных богатств стали волевые, рачительные хозяева-труженики, прежде всего исконные земледельцы-крестьяне. Столыпин считал, что крестьянская община должна исчезнуть. Исчезновение общины, по мысли главы правительства, лишало смысла лозунг социализации земли, выдвигаемый эсерами.
   Свою точку зрения П. А. Столыпин очень хорошо объяснил в письме к Л. Н. Толстому: «Лев Николаевич! Вы считаете злом то, что я считаю для России благом. Мне кажется, что отсутствие собственности на землю у крестьян создает все наше неустройство… Смешно говорить этим людям о свободе или свободах. Сначала доведите уровень их благосостояния до той, по крайней мере наименьшей грани, где минимальное довольство делает человека свободным. А это достижимо только при свободном приложении труда к земле, т. е. при наличии права собственности на землю». [2 - Там же, с. 19.]
   Летом 1909 г. Столыпин объехал хлебопроизводящие районы Поволжья и Сибири. Распашка восточно-степной полосы предусматривала не только удовлетворение внутренних потребностей страны, но и продажу зерна за рубеж. Перед Россией открывалась возможность превращения в крупнейшего поставщика продовольствия. Торговля знаменитыми пшеницами, вкуснейшим маслом с лихвой окупала расходы по переселению крестьян в Сибирь и на Дальний Восток, а также и оказание им на обживаемых местах денежной, агрономической и зоотехнической помощи. Столыпин мыслил глобально: «Богатая всем, кроме людей, Сибирь только в приливе сюда русской рабочей силы может найти полноту хозяйственной и культурной жизни». На валюту от продажи хлеба, масла, пушнины, за аренду эксплуатировавшихся иностранными компаниями рудных и нефтяных месторождений покупались сельскохозяйственные машины новейших конструкций, племенной скот, финансировалось строительство дорог, школ, больниц.
   С притоком в Сибирь переселенцев жизнь там забила ключом, и Столыпин вернулся из поездки окрыленным: «Еще десять лет мира, дружной работы, и Россия будет неузнаваемой!» [3 - Там же, с. 20.]
   Четырехлетнее пребывание Столыпина на капитанском мостике приносило свои плоды. Постепенно стабилизировалась денежная система, увеличивались инвестиционные вложения отечественных и иностранных монополий в ведущие отрасли российской экономики.
   Столыпинская политика привела к оздоровлению финансов, росту покупательной способности крестьян и рабочих и, следовательно, к увеличению спроса на промышленные товары; в промышленных и финансовых кругах был растоплен лед недоверия к премьеру. Столыпин умерил аппетиты иностранных монополий в европейской части России, но при этом предоставил им режим наибольшего благоприятствования в горнодобывающих районах Урала, Сибири и Казахстана, которые были мало освоены. Это отвечало интересам государства и национальной буржуазии, на монополистической стадии капитализма тесно взаимодействовавших с крупнейшими отечественными банками.
   Беседуя с представителями центральных и региональных советов съездов промышленников, глава правительства признавал, что следует упростить процедуру создания акционерных обществ, добиться недопущения полицейского вмешательства (горной и фабрично-заводской полиции) в разрешение споров между предпринимателями и рабочими. Одновременно Столыпин требовал строгого соблюдения законодательства о труде, приведения заработной платы в соответствие с индексом цен на продукты и предметы широкого пользования.
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Реформа, проводимая Столыпиным, ускорила кооперирование российского крестьянства (не имела ничего общего со сталинской принудительной коллективизацией). А следствием кооперирования крестьянской деревни, особенно на Урале и в Сибири, стал рост урожайности, продуктивности скота, применение сельхозмашин. Производство ржи и пшеницы превысило объем продукции, производимой в США, Канаде и Аргентине вместе взятых. Стараниями премьера и частных собственников Россия превращалась в крупнейшего экспортера зерна, масла, мяса, яиц, сахара. Питание разных слоев населения России, разумеется, различалось по калорийности, но потребление масла горожанами было намного выше современного, и это был не какой-нибудь бутербродный маргарин – это было отличное натуральное масло.
   Успехи России в экономическом развитии пришлись не по нутру зарубежным политикам. Вот как прокомментировал итоги столыпинского курса германский кайзер Вильгельм: «С Россией надо кончать скорее, потому что через десять лет она будет непобедима, как основанная на правильной форме хозяйства…» [4 - Цитируется по: Александр Дмитриев. Трагедия «Российского Бисмарка», или Предводитель крестьянства. // Уральский следопыт. 1991 г. N 5. С. 21.]
   А 1 сентября 1911 г. в Киеве в оперном театре произошла трагедия: двумя выстрелами был смертельно ранен председатель Совета министров Российской империи, статс-секретарь Петр Аркадьевич Столыпин.
   Не все из задуманного Столыпиным удалось, но сделано было многое. И следствием всех этих мер премьера стала развитая экономика России. К 1913 г. страна превратилась в одного из главных поставщиков хлеба на мировой рынок. Второе место в российском экспорте занимала продукция животноводства. Накопившийся в государстве золотой запас в 1914 г. был самым крупным в мире. Удельный вес России в общемировом производстве продукции был еще невелик, но он неуклонно повышался: если в начале ХХ в. он составлял около 4 %, то в 1914 г. составил уже 7 %.
   Россия поверила в себя и устойчиво держалась на плаву. Она двигалась к цивилизации и прогрессу.
   Последовавшие мировая, а затем и гражданская война нанесли тяжелый урон российской экономике – войны и революции всегда были разорительны для государств.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. В. А. Федоров. История России 1861–1917 гг. М.: Высшая школа, 1998.
   2. «Уральский следопыт» N 5/1991 – Ал-др Дмитриев. Трагедия «Российского Бисмарка», или Предводитель крестьянства".
   3. «Огонек» N 7/1991 – Н. Семенова. Морозовы.
   4. Москва, т. 1. С древнейших времен до 1917 года. М.: Мысль, 1985.
   5. «Былое» N 10/1997 – 1) Е. Шухова. Свидетель трех столетий. 2) Л. Беловинский. И швец, и жнец. 3) И. Дьяконова. Русский след инофирмы (по швейцарским архивам).
   6. «Техника молодежи» N 2/1991. Александр Бородулин. Четвертое кольцо Москвы.

ТЕМА 3. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА НИКОЛАЯ II В 1894–1904 гг

РЕФЕРАТ: «НИКОЛАЙ II. КРУШЕНИЕ НАДЕЖД»

//-- ПЛАН --//
   1. Социально-экономическое развитие России в конце XIX-начале XX вв.
   2. Николай Александрович Романов – наследник престола
   3. Кризис преемственности политического курса в царствование Николая II
   4. Отречение. «Кругом измена, и трусость, и обман»
   По воле истории, Николай II (1894–1917 гг.) вступил на престол в период глубочайших, коренных перемен в развитии страны. Некогда отсталая страна, где рабство крестьян в форме крепостного права было отменено всего за три десятка лет до воцарения последнего российского самодержца, Россия стала неожиданно для всего мира подниматься во весь свой гигантский рост. На огромных российских просторах от Польши на западе до Камчатки на востоке росли города, превращавшиеся в передовые промышленные центры, строились заводы и фабрики, прокладывались железные дороги, появлялись новые, не виданные для того времени виды транспорта. Революционные открытия происходили в науке и технике.
   По темпам роста промышленности Россия на рубеже веков вышла на первое место в мире. Изменялся облик городов, появлялись великолепные архитектурные ансамбли. Строились университеты, открывались общедоступные музеи. Мировых высот достигли литература, искусство.
   В то же самое время Россия оставалась аграрной страной. В деревне, где все еще проживало основное население, страна как бы застыла на уровне Средневековья. Нищее, безграмотное, а то и просто полудикое крестьянство оставалось на обочине исторического развития. Сельская Россия была как бы огромной дворянской вотчиной, которая охранялась и защищалась всей мощью государственной машины. Российское дворянство, владевшее огромными землями, и не помышляло о переменах. Оно было уверено в незыблемости своих привилегий и прав. В этом смысле российское дворянство, блестяще образованное и воспитанное на европейских канонах, было таким же заскорузлым, как крестьянство в своей нищете и невежестве.
   Именно на этот слой российского общества и опиралась монархия. В первую очередь это власть помещиков, и самым богатым помещиком был сам царь. Недаром Николай II так ответил на вопрос переписного листа о роде своих занятий: «Хозяин земли Русской».
   Перемены в экономическом развитии страны должны быть осознаны властью. Жизнь настоятельно требовала новых форм правления, использования опыта передовых стран. Как никогда раньше, России требовались умные, энергичные политики, понимавшие необходимость перемен.
   Между тем к началу царствования Николая II можно было определенно говорить о кризисе власти в России. Неограниченная монархия как форма власти изжила себя. Самодержавие, существовавшее в России на протяжении многих веков, на определенном этапе развития страны сыграло положительную роль, способствуя централизации государства и укреплению его единства.
   Для ХХ в. эта форма власти стала анахронизмом. В большинстве развитых стран монархия либо совсем была отброшена ходом исторического развития и заменена республиканской формой правления, либо значительно ограничивалась выборными органами власти и конституцией. Общая тенденция изменений сводилась к демократизации общественных институтов.
   На рубеже ХХ в. Россия была похожа на огромный корабль, который метался по воле волн, ветра и течений, потому что капитан умел управлять только парусным судном. Между тем на горизонте собирались черные тучи; приближалась буря, и о грядущей революции, уже не таясь, говорили все – кто с ужасом, а кто со злорадством.
   И вот в 1894 г. на капитанский мостик этого неспокойного корабля поднялся Николай Александрович Романов, последний русский самодержец.
   По складу своего характера Николай II не искал и не жаждал власти. Он получил ее по праву первородства, т. е. как старший сын императора Александра III. Существует предание, что когда Николай узнал о смертельной болезни отца, им овладел страх. Николай умолял позволить ему отречься от престолонаследия. Но Александр III был непреклонен: закон должен неукоснительно соблюдаться. Николаю пришлось подчиниться. В ответ на его покорность отец разрешил наследнику взять в жены горячо любимую гессенскую принцессу Аликс, внучку английской королевы Виктории [5 - Э. Радзинский. Николай II: жизнь и смерть. М., 1997. С. 58.].
   История отношений Николая II и Аликс – это романтическая поэма любви, которая рисует русского императора как преданного, заботливого человека, достойного самых высоких слов. Он встретил свою избранницу, когда ей было всего 12 лет. 10 лет он ждал своего счастья, решительно отказавшись от предложенной отцом другой партии и проявив в этом железную выдержку, несмотря на свой, в общем-то, уступчивый характер.
   После долгожданной помолвки с Аликс в письме к матери он пишет: «…не могу выразить, как я счастлив. Весь мир сразу изменился для меня: природа, люди, – все мне кажутся добрыми, милыми и счастливыми. Я не могу даже писать, до того дрожат мои руки…» [6 - Там же, с. 52.]
   К чести Николая II надо отметить, что любовь к Аликс он сохранил до конца своих дней.
   Николай Александрович был от природы замкнутым и скрытным человеком. Многие не знали его таким, каким он раскрывался только на страницах своих дневников. Он вел их всю свою жизнь, 36 лет, непрерывно, с 14 до 50 лет, до самого последнего дня, когда жизнь его и его семьи трагически оборвалась в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома.
   Читая записи дневников, мы видим сначала обычного шаловливого, проказливого, но чувствительного и обожающего своих родителей мальчика, потом – влюбленного и мечтательного юношу.
   Еще будучи цесаревичем, Николай II был убежден, что судьба благоволит к нему. 17 октября 1888 г. он первый раз чудом избежал смерти. Недалеко от Харькова произошло странное крушение царского поезда. Погибло 20 человек, ранено 16. Пострадала сестра Николая, но все члены царской семьи остались живы. «Все мы могли быть убиты, но по воле Божьей этого не случилось» [7 - Там же, с. 52.]. Религиозность, искренняя вера в промысел Божий стала чертой характера будущего императора.
   Впоследствии, уже в бытность Государем, присущее ему с раннего детства глубокое религиозное чувство стало еще интенсивнее. Уже во время Первой мировой войны, когда русскую армию преследовали тяжелые неудачи, министр иностранных дел С. Д. Сазонов был поражен, увидев, каким горем это было для императора. «Глядя на него у церковных служб, во время которых он никогда не поворачивал головы, я не мог отделаться от мысли, что так молятся люди, изверившиеся в помощи людской и мало надеющиеся на собственные силы, а ждущие указаний и помощи только свыше. В его душе к горячей и искренней вере примешивалось, странным образом, какое-то чувство безнадежности, в чем он сам сознавался, называя себя фаталистом» [8 - П. Жильяр. Император Николай II и его семья. Вена, 1921. С. 5.].
   Второй раз в жизни Николай II избежал смерти в 1891 г., еще до коронации. Находясь в Японии, он получил сильный удар саблей по правой стороне головы от японского полицейского. Свита не успела среагировать. Николай окончательно ощутил себя под защитой Бога – он не даст ему погибнуть. Наследник записывает в дневнике: «1 мая. Токио. Я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика… Мне пришлось всех успокаивать и подольше оставаться на ногах…» [9 - Э. Радзинский. Николай II: жизнь и смерть. С. 39.]
   Таковы были задатки природы и плоды воспитания. К тому же Николай физически хорошо был развит, он обожал физические упражнения.
   Однако все чаще он начинает примерять на себя образ будущего самодержца, «хозяина земли Русской». Наследник престола проходит службу в армии, это было традицией. Ибо «ни законами, ни цивилизацией, но армией сильна Россия», такова была расхожая формула власти.
   Его идеалом остается отец, император Александр III, хотя не для всех политика его отца являлась образцом правления. «Постыдная деятельность виселиц, розог, гонений», – так характеризовал методы Александра III Л. Н. Толстой [10 - Российские самодержцы. М., 1993. С. 285.]. Но воспитатели будущего царя внушают будущему наследнику, что железная формула императорской власти «Самодержавие, православие, народность» не подлежит никаким изменениям.
   Наступает май 1884 г., время совершеннолетия наследника и принятия им присяги на верность престолу. Николай II впервые осмысливает жестокую фразу: не быть на престоле человеком. Идеолог самодержавия М. Н. Катков поучал будущего императора: «Все побуждения и требования человеческой природы должны умолкнуть, подчинившись государственным обязанностям. Величие царственного призвания несовместимо с человеческими чувствами» [11 - Там же, с. 95.].
   Не отсюда ли берет начало процесс превращения доброго, впечатлительного юноши-цесаревича в хладнокровного, замкнутого, скрытного Государя Николая II? Будут и другие, не менее обидные для императора слова, сказанные в его адрес в будущем: упрямый, молчаливый, невозмутимый и даже слабовольный, беспринципный, подверженный чужому влиянию и т. д.
   20 октября 1894 г. умирает Александр III. Благоприятные знаки судьбы не оправдали ожиданий молодого царя. В хмурый осенний день вслед за гробом отца в Петербург прибывает новый император. Свадьба с любимой Аликс стала как бы продолжением похорон.
   А затем фортуна и вовсе отворачивается от нового русского самодержца.
   18 мая 1894 г. – день коронации – стал одним из самых страшных дней царствования Николая II. В честь коронации должны были состоятся народные торжества на Ходынском поле. Ожидалась бесплатная раздача сладостей и памятных кружек. На гулянье собралось не менее 500 тыс. человек. Но поле было изрыто рвами, люди падали, началась страшная давка, в которой было затоптано 1 300 человек. Эту цифру царь записал в своем дневнике. Осмотрев место трагедии, новоиспеченный царь принял несколько депутаций, сказал речь, затем пообедал у «мама» и поехал с молодой императрицей на бал к Монтебелло. Так началось царствование [12 - Российские самодержцы. М., 1993. с. 293.].
   К ужасу друзей и злорадству недругов, в этот вечер новоиспеченный император и императрица Александра Федоровна танцевали на балу, а с Ходынского поля всю ночь и утро вывозили трупы раздавленных людей. Кто мог тогда знать, что через 22 года, тоже на рассвете и тоже на телегах, повезут их трупы и трупы их расстрелянных детей после страшной ночи в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге…
   Однако «черные дни» только еще начинались. В стране назревала революция. В правительстве возник план: чтобы избежать революции, России нужна маленькая победоносная война. План закончился полным крахом: война, затеянная, чтобы предотвратить революцию, разбудила ее.
   9 января 1905 г. на Дворцовой площади были расстреляны шедшие к царю за правдой колонны рабочих и горожан, среди которых было много детей. Было убито более тысячи, ранено две тысячи человек. На снегу трупы и кровь. Царю доложили, что войска были вынуждены стрелять, чтобы спасти его от смертельной опасности. Погибли якобы 200 человек. «Господи, как больно и тяжело!» – запишет он в своем дневнике [13 - Э. Радзинский. Николай II: жизнь и смерть. с. 69.].
   Теперь у него новое имя – Николай Кровавый. Революционеры вынесли приговор: царь – убийца и потому должен умереть.
   Под влиянием Кровавого воскресенья в стране началась революция 1905-07 гг. К осени 1905 г. власть царя держалась на волоске. Великая страна вздыбилась под единым лозунгом «Долой самодержавие!» Наконец, император решается на немыслимые для него еще вчера отступления от исконных основ и принципов монархического правления, и 17 октября 1905 г. издает Манифест, в котором обещает даровать народу «незыблемые основы гражданской свободы» – неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов; привлечь к выборам в Государственную думу все слои населения и признать ее законодательным органом.
   Это было тяжелейшим для него решением, которое противоречило всем его прежним представлениям. Самодержавие и Россия, по его мнению, были вещи неразрывные. Пойдя на ограничение своей власти, он понимал, что только так можно добиться мира и согласия в стране. «Единственное утешение – это надежда, что такова воля Божья, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из такого невыносимого, хаотического состояния, в каком она находится почти год», – писал царь [14 - Российские самодержцы. С. 326.].
   Но и это испытание не было последним. Прошло менее 12 лет, и в сходной критической ситуации 1917 г., в условиях другой, еще более кровопролитной войны и новой, Февральской революции, те же его представления о долге перед страной заставят его отречься от престола.
   Итак, тяжелым бременем оказалась власть для Николая Александровича Романова. Он пережил и глубокую семейную трагедию. То, что многие принимали за замкнутость и равнодушие, являлось на самом деле глубоко скрытым внутренним страданием, причиной которого были не только государственные дела, но и неизлечимая болезнь нежно любимого сына и наследника Алексея. Только в семье, рядом с любимой женой, в окружении четырех дочерей и обожаемого сына он был по-настоящему счастлив. Так, все вместе, и дошли они до своего мучительного и страшного смертного часа.
   Не все понимали его даже из ближайшего окружения. Но его высоко ценил глава кабинета министров С. Ю. Витте, отмечая, что Николай II – человек очень добрый и чрезвычайно воспитанный. «Я могу сказать, что в своей жизни не встречал человека более воспитанного» [15 - Российские самодержцы. С. 323.]. Не потому ли и умирающий от смертельного ранения великий реформатор П. А. Столыпин в последнюю секунду жизни слабеющей рукой осенил царя крестным знамением?
   Пожалуй, самое точное суждение о Николае II принадлежит У. Черчиллю, заметившему: «Он не был ни великим полководцем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру и Бога» [16 - Там же, с. 328.].
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Жильяр П. Император Николай II и его семья. Вена: Русь, 1921.
   2. Российские самодержцы. 1801–1917. М.: Международные отношения. 1993.
   3. Радзинский Э. Николай II: жизнь и смерть. Издательство «Вагриус», 1997.
   4. Скотт Стаффан. Романовы. Перевод со шведского. Екатеринбург, 1993.

ТЕМА 4. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В 1894–1904 гг

РЕФЕРАТ: «РОССИЯ И АНТАНТА»

//-- ПЛАН --//
   1. Обострение противоречий между развитыми странами за колониальный раздел мира в конце XIX-начале XX вв.
   2. Создание двух враждебных военно-политических блоков в Европе и их роль в развязывании Первой мировой войны
   3. Основные этапы формирования Антанты. Роль России в ее создании
   4. Антанта в первой мировой войне. Крах «сердечного согласия»

   Петербург, 23 июля 1914 г. У знаменитого старинного здания, построенного еще в XVIII в. итальянским архитектором Кваренги, где находилось теперь посольство Великобритании, собралась огромная толпа. Но это была особая толпа: хорошо одетые господа в котелках, элегантные дамы в шляпах. К дому подъехал автомобиль, из которого вышел человек, знакомый по фотографиям во всех столицах мира. Это был посол Его Величества короля Великобритании сэр Бьюкенен.
   Толпа разразилась криками «ура» и принялась размахивать русскими, английскими и французскими флагами.
   Так буржуазный Петербург приветствовал вступление Англии в Первую мировую войну на стороне России и Франции, т. е. на стороне Антанты.
   Антанта – это название военно-политического блока Англии, Франции и России. В переводе оно означает не что иное, как «сердечное согласие», и происходит от французских слов «Entente cordiale». Этот термин, известный сейчас каждому образованному человеку, был когда-то не более чем первой строкой на листе бумаги – «по сердечному согласию» Англия и Франция заключили договор о разделе колониальных владений в северной Африке.
   Была ли Антанта «сердечным согласием» ее членов на самом деле, мы рассмотрим дальше. Но сначала попытаемся понять, как и почему Антанта возникла, какие этапы привели к ее окончательному оформлению.
   На стыке веков международные противоречия за раздел и передел мира, за захват новых колоний, сфер влияния, рынков сбыта и источников сырья достигли крайней степени обострения. Наиболее развитые страны – Германия, Англия, Франция, Россия, Италия, США – активно искали союзников на случай войны. Это привело, в конце концов, к образованию противостоящих друг другу военно-политических группировок.
   Первой на этот путь вступила Германия. После завершения объединения страны и образования Германской империи ее промышленное развитие и милитаризация пошли вперед гигантскими темпами. Однако к этому времени (конец XIX в.) мир был уже разделен, и захватить новые колонии можно было только путем войны.
   В 1879 г. Германия подписала договор о союзе с Австро-Венгрией. Договор носил ярко выраженный антирусский характер. В статье первой говорилось, что если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны, остальные обязаны выступить на помощь друг другу всеми своими вооруженными силами и не заключать мира без обоюдного согласия.
   В то же время статья вторая предусматривала, что если на одну из договаривающихся сторон нападет не Россия, а какая-либо другая держава, стороны обязаны лишь соблюдать нейтралитет, и только при вмешательстве в конфликт России вступит в силу пункт первый договора. Договор, заключенный сначала сроком на 5 лет, затем неоднократно продлевался. Австро-германский договор явился первым шагом к созданию военного блока во главе с Германией. После присоединения к договору Италии в 1882 г. образовался Тройственный союз.
   Так началось разделение Европы на два враждующих лагеря, что было одной из основных причин будущей мировой войны.
   Необходимо подчеркнуть, что своим союзником в будущей войне с Россией Германия не случайно считала именно Австро-Венгрию. Их военно-политические планы совпадали из-за притязаний на Балканы. Здесь в тугой узел сплелись интересы России, Турции, Австро-Венгрии. В России всегда с сочувствием следили за борьбой славянских народов Балканского полуострова против ига Османской империи. На стороне славян сражались русские добровольцы.
   Считалось, что поддержав борьбу славян за независимость (например, Болгарии), Россия сможет утвердиться в проливах Босфор и Дарданеллы, обрести свой выход в Средиземное море, без которого она «похожа на птицу с одним крылом».
   В боях за освобождение Болгарии от турецкого ига в 1877–1878 гг. будущий император Александр III впервые увидел войну «лицом к лицу», постигнув ее как страшный кошмар. Он уже никогда не смог забыть пережитое здесь, забыть

     Болезнь, усталость, боль и голод,
     Свист пуль, тоскливый вой ядра,
     Зальдевших ложементов холод,
     Негреющий огонь костра.

   В Австро-Венгрии, граничившей с Балканскими владениями Турции, с тревогой наблюдали за национально-освободительной борьбой славянских народов, поскольку это могло быть примером для насильно присоединенных к империи стран. Недаром Австро-Венгрию называли тогда «лоскутной империей».
   После образования Тройственного союза стали оформлять свои военные обязательства и страны противники Германии.
   В конце 80 гг. XIX в. произошло резкое обострение франко-германских отношений, что заставило Францию искать пути сближения с Россией. Со своей стороны правительство России также было заинтересованно в сближении с Францией, с Европой. Когда в 1887 г. возникла угроза германской агрессии против Франции, она обратилась к России с призывом. Канцлер Германии Бисмарк потребовал от России гарантий нейтралитета в случае войны за спорные пограничные территории между Германией и Францией. Россия ответила отказом, и Бисмарк был вынужден отступить.
   Дальнейшее развитие событий еще больше сблизило Францию с Россией, поскольку Германия все активнее пытались влиять на европейские конфликты. Напряжение отношений между странами все больше нарастало. Например, русско-германские противоречия привели к так называемой «таможенной войне». В то же время Тройственный союз снова продлил свои договоренности против России. Возникли даже слухи о присоединении к нему Англии из-за споров с Россией по поводу территорий на Среднем Востоке.
   Так возникла почва для заключения русско-французского соглашения. Стороны условились консультироваться в случае опасности и принимать совместные меры при угрозе нападения со стороны Германии и ее союзников.
   В дальнейшем это соглашение было дополнено строго определенными военными обстоятельствами. По военной конвенции, стороны обязались действовать так, чтобы Германии в случае войны пришлось сражаться одновременно и на востоке, и на западе.
   Окончательным шагом оформления франко-русского союза была ратификация военной конвенции в 1893 г.
   Политическое сближение России и Франции было подкреплено и более тесными финансовыми отношениями.
   Следующим шагом в оформлении Антанты стало подписание англо-французского соглашения 1904 г. Этому способствовало нарастание англо-германских противоречий по колониальным спорам. Огромная колониальная империя, созданная Англией за многие века господства на морях, не давала покоя Германии. И хотя Англия и Франция сами враждовали друг с другом по поводу господства в северной Африке, их общие противоречия с Германией оказались сильнее.
   Подписав соглашение 1904 г., стороны взаимно признали права Англии в Египте и Франции в Марокко, причем не исключили и аннексии (т. е. полного захвата) этих территорий.
   Таким образом, устранив взаимные споры, Англия и Франция смогли объединить свои силы против общего противника – Германии.
   И наконец, англо-русское соглашение 1907 г. было завершающим шагом в объединении стран против Тройственного союза и в создании Антанты (Англия, Франция, Россия).
   Царское правительство, ослабленное Русско-японской войной и революцией 1905–1907 гг., встревоженное ростом германского милитаризма, искало поддержки со стороны Англии. Однако переговоры были сложными и не раз находились на грани срыва.
   Английская сторона старалась не уступать России в господстве над странами Среднего Востока. Переговоры касались Тибета, Афганистана и Ирана, где англо-русские противоречия были особенно сильными.
   Англо-русское соглашение 1907 г. оказалось важнейшим этапом в окончательном оформлении Антанты, получившей название Тройственного согласия – в противовес Тройственному союзу (Германия, Австро-Венгрия, Италия).
   В годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.) Антанта сгруппировала против Германии и ее союзников еще большее число государств, включая США (всего 25 государств воевало на стороне Антанты). В 1915 г. на ее сторону перешла и бывшая союзница Германии – Италия.
   Посмотрим теперь, что же на самом деле скрывалось за амбициозным названием Антанты как «сердечного согласия», и было ли оно таковым в действительности?
   В Росии к сложившемуся союзу государств было двойственное отношение. Русская буржуазная оппозиция постоянно тяготела к так называемым «передовым демократиям Запада».
   Русские либерально-буржуазные партии с их стремлением к умеренным реформам и конституционным методам правления не могли не чувствовать симпатии к союзникам России по Антанте, Англии и Франции, в которых буржуазия добилась уже не только экономической, но и политической власти.
   Однако были в России и так называемые «германофилы». Это влиятельные консервативные круги, ориентировавшиеся на Германию. Такие настроения были особенно сильны в дворцовой камарилье (князь Мещерский, граф Фредерикс), в Государственном совете (граф С. Ю. Витте, П. Н. Дурново), в Государственной думе (Марков). Как ни странно, подозрения этих влиятельных политиков относительно «коварного Альбиона» (т. е. Англии) ярко выразил всесильный царский временщик Григорий Распутин, который, по словам императрицы, «всегда боялся Англии, такой, какой она будет после войны, когда начнутся мирные переговоры».
   Однако все эти сомнения относительно неискренности союзников со стороны не очень искушенных в дипломатических хитростях русских политиков меркнут перед откровенным бесстыдством «утонченных» и благообразных западных господ, представлявших в России ее «друзей» по Антанте.
   Накануне войны стали чуть ли не расхожим мнением восторги западных союзников России, которые на все лады восхваляли несокрушимую военную мощь России. Здравый рассудок государственных мужей Англии и Франции был помрачен невесть откуда взявшейся легендой о русском паровом катке" (russian steam – roller). Суть ее сводилась к тому, что неисчерпаемые людские резервы России, огромная русская армия одной своей физической массой способна, подобно прессу или паровому катку, раздавить передовую в техническом отношении немецкую военную машину.
   Дошло даже до того, что западные респектабельные господа не стеснялись рассуждать о том, что жизнь одного из многих и многих тысяч русских солдат не так ценна, как жизнь образованного англичанина или француза.
   Не кто иной, а сам французский посол в Петрограде Морис Палеолог («напыщенный дурак» – назвал его предшественник) рассуждал: «По культурности и развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия – одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной и бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием: в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утонченные; это сливки и цвет человечества… С этой точки зрения, наши потери будут чувствительнее русских потерь».
   Таким образом, несмотря на претенциозное название, Антанта была чем угодно, но только не сердечным согласием союзников, и это противоречие не замедлило проявиться, как только грянула война.
   К лету 1914 г. Европа напоминала пороховой погреб, который мог взорваться от любой искры. Так и произошло. Всего за несколько дней конца июля и начала августа все основные страны были втянуты в войну.
   Германия объявила войну России, занявшей сочувственную позицию в отношении Сербии. В Первой мировой войне приняли участие 38 государств с общим населением 1,5 млрд. (87 % населения земного шара).

     Петроградское небо мутилось дождем,
     На войну уходил эшелон.
     Без конца – взвод за взводом и штык за штыком
     Наполнял за вагоном вагон.
     В этом поезде тысячью жизней цвели
     Боль разлуки, тревоги любви,
     Сила, юность, надежда… В закатной дали
     Были дымные тучи в крови.

   Александр Блок
   С первых же дней войны союзники попытались претворить в жизнь миф «о русском паровом катке». На следующий же день после вступления в войну Франции ее посол «слезно умолял Николая II предписать своим войскам перейти в немедленное наступление, иначе французская армия рискует быть раздавленной». Затем эти просьбы сменились мольбами: немцы вплотную подошли к Парижу.
   У России был разработан другой военный план, она готовилась к наступлению против Австрии – союзницы Германии. Однако царское правительство пересматривает его и подает приказ о вторжении русской армии в Восточную Пруссию.
   К этому русская армия не была подготовлена, это был, по оценке военных специалистов, безрассудный шаг, но так Россия доказала верность союзническим обязательствам.
   Наступление русских войск закончилось разгромом, два русских корпуса были окружены, генерал Самсонов покончил самоубийством.
   Поражение явилось результатом срочной переброски немецких войск с Западного фронта для борьбы с русской армией, чего и добивалась Франция. Париж был спасен ценой гибели лучшей, кадровой части русской армии, отвлекшей на себя значительные немецкие силы с Западного фронта.
   Дочь английского посла вспоминала: «Со всех вокзалов двигались погребальные процессии с гробами погибших офицеров…».
   Дальнейшие события войны окончательно развенчали миф о сердечном согласии союзников. Особенно это проявилось в 1916 г., когда главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта был назначен талантливый русский полководец генерал А. А. Брусилов. Он подготовил и блестяще осуществил летнее наступление своего фронта, прорвав сильно укрепленные военные позиции противника. Это была одна из крупнейших стратегических операций Первой мировой войны, получившая название «Брусиловский прорыв».
   В результате немецкие войска вынуждены были прекратить военную операцию под Верденом («Верденская мясорубка»). Франция была вновь спасена.
   Тем не менее, наступление русских союзники своевременно не поддержали, операция союзных войск на реке Сомме началась лишь спустя месяц после намеченного срока. «По тем средствам, которые имелись у Юго-Западного фронта, – писал Брусилов, – он сделал все, что мог, и большего выполнить был не в состоянии…».
   Тяготы войны ускорили революционный взрыв в Петрограде. Невиданный голод поразил столицу России. Каждая хлебная очередь становилась политическим митингом, а каждый новый день войны мог означать гибель сына или мужа.
   Лозунги исстрадавшихся от войны людей: «Хлеба», «Мира!» – звучали похоронным звоном по «сердечному согласию». После Октябрьской революции 1917 г. Советское правительство заключило перемирие и приступило к мирным переговорам с германо-австрийским блоком. 3 марта 1918 г. был подписан Брест-Литовский мирный договор.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Алексеева И. В. Агония сердечного согласия. Лениздат, 1990.
   2. Брусилов А. А. Мои воспоминания. М.: Воениздат, 1983.
   3. Дипломатический словарь. М.: Наука, 1986. Т. 2.
   4. Российские самодержцы (1801–1917). М.: Международные отношения, 1993.
   5. Советская историческая энциклопедия. Т. 1. М.: Государственное научное издательство Советская энциклопедия, 1961.

ТЕМА 5. НАЧАЛО ПЕРВОЙ РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. 1905 г

РЕФЕРАТ: «ПРИЧИНЫ КРОВАВЫХ СОБЫТИЙ 9 ЯНВАРЯ 1905 г.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Деятельность С. В. Зубатова
   3. Деятельность Г. Гапона и 9 января 1905 г.
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Сейчас, когда мы живем во времена перемен, мы все чаще оглядываемся назад – в прошлое. Оглядываемся, чтобы лучше понять смысл настоящего. Революционные события во все времена приковывали к себе внимание, т. к. после них что-то обязательно менялось в жизни общества.
   Первая русская революция 1905–1907 гг. внесла в размеренную монархическую жизнь России свои поправки – в результате в России появился первый русский парламент (Государственная дума), а власть царя была сильно подорвана. Началом этой революции принято считать одно из самых трагических событий нашей истории – Кровавое воскресенье (9 января 1905 г.). Казалось бы, сколько уже книг и исследований посвящено этой теме! Тем не менее до конца не ясны основные мотивы и причины, вызвавшие эти события.
   А между тем это – одна из интереснейших страниц нашей истории. Ведь созданием зубатовских организаций, к которым мы относим и группу Гапона, была предпринята попытка повернуть рабочее движение в мирное русло. Как образовывались эти организации? Почему они не добились своих целей? Что же стояло за кровавыми событиями 9 января 1905 г.?
   Ответам на данные вопросы и будет посвящен представленный реферат.
//-- 2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ С. В. ЗУБАТОВА --//
   «Зубатовщина» непосредственно связано с именем Сергея Владимировича Зубатова, имя которого интересно уже и потому, что он пытался перевести разрастающееся рабочее движение в мирное русло. Без понятия «зубатовщина» мы не поймем, почему же стало возможно Кровавое воскресение.
   Итак, с 1896 г. Зубатов значится начальником московского охранного отделения. «В 1896 г. в Москве обнаружилось массовое рабочее движение, поднятое революционерами, – отмечал С. Зубатов. – Естественно, за арестами главарей в помещение охранного отделения потянулись массы необычных клиентов – в лице рабочих. Попадаясь с прокламациями так называемого „частного характера“, т. е. с такими, в которых излагались одни только бытовые непорядки, без какой-либо революционной фразеологии (дурная основа, придирки мастеров и пр.), но внизу которых значилась обычная революционная подпись (такой-то союз рабочей российской социал-демократической партии) с приложением печати партии, рабочие эти оказывались в удивительном и непонятном для себя положении: в охранном отделении интересовались вопросом, от кого такой-то рабочий получил прокламацию, где достал ее, принадлежит ли он к издававшему ее преступному обществу, а рабочий сворачивал все время разговор на содержание листка, на мастера, основу и пр. Подобного рабочего, взятого на месте преступления, надлежало бы выслать, а он, в сущности, оказывался политически невинен, как младенец. Мало того, вслед за его арестом являлась его жена с ребятами и плакалась, что ей с семьей есть нечего. Создавалась настоятельная необходимость серьезно разобраться во всей этой путанице, а пока что приходилось прибегнуть к самоограничению и самообуздыванию в области репрессий» [17 - Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991. С. 23.].
   Но одними репрессиями делу помочь было нельзя. И власть, как всегда, поступила хитро: одной рукой были сделаны некоторые уступки, издан 2 июня 1897 г. закон «о нормировке рабочего времени», т. е. об ограничении его 11 1/2 ч днем и 10 ч ночью; с другой стороны – был тут же подписан циркуляр МВД от 12 августа, суть которого, по словам одного из невольных его исполнителей – фабричного инспектора С. Гвоздева, сводилась к тому, чтобы ни в коем случае не допускать уступок рабочим и прекращать забастовки репрессивными методами: расчетом рабочих, высылкою их по месту жительства и арестом «зачинщиков» [18 - Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М., 1987. С. 107.].
   Решив таким способом «рабочий вопрос», правительство, наконец, пожелало его изучить хотя бы элементарно – узнать, сколько в стране рабочих, где они живут, сколько зарабатывают, отчего бастуют. Поставив целью узнать все о рабочих, правительство первым долгом засекретило документацию собственной фабричной инспекции, запретило рабочим сообщать о стачках и входить в рассуждения о них, а затем разослало по всей стране эмиссаров в высоких генеральских чинах.
   «В конце 90-х гг. жандармский генерал Пантелеев объезжал ряд губерний с целью собрать материал о положении рабочих, – писал все тот же Гвоздев. – Источником, из которого он черпал нужные ему сведения, являлись, конечно, чины полиции. И вот перед приездом генерала ко мне является жандармский ротмистр; с таинственным видом он закрывает все двери в мой кабинет и шепотом сообщает, что пришел ко мне по весьма секретному делу. А именно: узнать, сколько же зарабатывают рабочие? Я сказал, что в моем участке заработок рабочих колеблется от 3 руб. 50 коп. до 60 руб. в месяц. Я сказал правду, нисколько не кривя душой, и не мог сказать ничего иного, не вдаваясь в длинные объяснения, едва ли доступные жандармскому пониманию, но я не знаю, какие выводы мог сделать отсюда генерал Пантелеев» [19 - Касвинов М. К. Указ. соч. С. 112.].
   А сколько же всего, в действительности, было рабочих в России в конце века? Согласно итогам переписи, на 28 сентября 1897 г. – 7 042 959 человек [20 - Панкратова А. Первая русская революция 1905–1907 гг. М., 1951. С. 12.].
   Для стодвадцатимиллионной страны с двухмиллионной регулярной армией это не так много. Однако же значение того или иного общественного слоя в политической жизни далеко не всегда определяется его численностью. Зубатов, например, считал, что сила рабочего класса в том, что «в его руках обреталась вся техника страны» и что он «опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал», а вверху «необходимо соприкасался» с интеллигенцией. Будучи «разъярен социалистической пропагандой и агитацией в направлении уничтожения государственного и общественного строя, коллектив этот мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей» [21 - Перегудова З. И. Политический сыск в России 1880–1917 гг. М., 2000. С. 65.].
   Однако же просто так, одной пропагандой «разъярить» миллионы людей – задача немыслимая. Для пропаганды нужна почва, нужны объективные предпосылки. Это понимало даже правительство, и даже оно желало знать: есть ли таковые? И в чем заключаются? Нам вроде бы ответ известен давно, его легко можно найти в любой популярной книжке о революции: «Доведенные до отчаяния голодом и нищетой, рабочие…». Но действительно ли рабочий жил хуже, беднее, чем, например, крестьянин?
   Попробуем, по возможности объективно, представить себе уровень жизни российского рабочего на грани веков. Начнем с заработков. Согласно поданной в министерстве финансов справке, средняя зарплата на Путиловском заводе с 1899 по 1904 гг. выросла с 37 руб. 54 коп. до 43 руб. 46 коп. За средними цифрами скрыт довольно широкий разброс зарплат, в зависимости от профессии и квалификации. Мастеровые инструментальной мастерской получали, например, в среднем 59 руб. 47 коп., а рабочие по двору – только 18 руб. 59 коп. в месяц [22 - Панкратова А. Указ. соч. С. 61.].
   Но 40 рублей – это много или мало? Если сопоставить с ценами на основные продукты питания – в 1891–1900 гг. фунт печеного хлеба стоил 2,1 коп. (чуть больше пяти копеек за 1 кг); а в 1901–1904 гг. цены на хлеб и мясо составляли, соответственно, 2 коп. (5 коп. за 1 кг) и 4 руб. 77 коп. за пуд (30 коп. за 1 кг), – то заработки рабочих на грани веков покажутся нам очень приличными. Но полученная таким образом картина, конечно же, не до конца верна. Дело в том, что продукты питания в аграрной России были весьма дешевы, необходимые же промышленные изделия и особенно жилье – дороги. В среднем квартира в Петербурге в месяц обходилась в 13 с половиной рублей. Плюс дрова – 4 руб. в месяц [23 - Там же, с. 62.].
   Конечно, в других городах, а особенно в селах, цены на жилье были скромнее, но и заработки там были пониже.
   Попробуем понять, что же стояло за типичными требованиями рабочих-забастовщиков. Историки делят, обычно, требования забастовщиков на экономические и политические. Очень популярно было требование об «отмене штрафов». На Путиловском заводе средний размер штрафов составлял 2 руб. 63 коп. в месяц, т. е. около 5 % заработка. В провинции же (например, по участку фабричного инспектора Гвоздева) штрафы за 1900 г. составили всего 0,61 % заработка рабочих [24 - Там же, с. 64.].
   И тот же Гвоздев пишет: «Штрафы – это бесконечный источник печалей рабочего класса. Это самая досадная статья расхода» [25 - Касвинов М. К. Указ. соч. С. 114.].
   Как писал питерский мастеровой тех лет Л. Тимофеев в своих записках: «При наложении взысканий больше, чем при каких-либо иных действиях заведующего, может проявляться его предвзятое отношение, может отражаться его случайное настроение, могут сказаться его посторонние влияния. Именно штрафами хозяева хотят выразить свое глумление над рабочими, постоянно напоминая о той зависимости, в какой они находятся» [26 - Кавторин В. Первый шаг к катастрофе 9 января 1905 г. М., 1992. С. 41.].
   Еще меньше экономического смысла в таких популярных «экономических» требованиях, как обратный прием уволенных товарищей или, наоборот, увольнение ненавистного мастера. Ведь никто же при этом всерьез не надеялся, что новый мастер будет, скажем, больше платить. Дело было в другом. «Мастер, – писал Тимофеев, – это тот винт в заводской жизни, который ближе всего нажимает на рабочего и от которого ближайшим образом зависит его существование». И требование забастовщиков об удалении мастера выступает на заводе таким же последним и единственным ограничением произвола, как и требование об отмене штрафов." [27 - Там же, с. 43.]
   Популярность этих требований, как мы видим, отнюдь не свидетельствовала о нищете рабочих. Это был протест против социально-нравственной приниженности, собственного бесправия и произвола администрации. Это был вопрос гордости, а не «желудка», борьбы за человеческое достоинство, а не за «копейку». Кроме того, бурный рост капитализма в России конца ХIХ-нач. ХХ вв. отразился и на развитии рабочего движения. Новые, молодые фабриканты были одними из раздражителей рабочего движения. «К общей характеристике фабрикантов, – свидетельствовал С. Гвоздев, – следует добавить, что большинство их обладало удивительной мелочностью, скупостью, почти граничащей со скаредностью, главным образом, конечно, в том, что не касалось их лично самих; вместе с тем они иногда проявляли полное невнимание к таким дефектам в деле, которые приносили им громадные убытки» [28 - Касвинов М. К. Указ. соч. С. 115.].
   Итак, фабричная жизнь была на грани веков зоной наибольшего социального напряжения, аккумулятором протеста, взрывной, разрушительной силы. Но значит ли это, что рабочий вопрос в России имел только одно, революционное решение? Именно этим и озадачился Зубатов. Итак, что же предлагал Зубатов? Почему зубатовское движение, создававшееся, чтобы затормозить революцию, на самом деле ее страшно ускорило?
   Зубатов в начале века писал: «Народная масса во все времена и у всех больших народов (не говоря уже о нашем) всегда живо верила, что только монарх является представителем общих интересов, защитником слабых и угнетенных. В Риме, в Средние века, она неизменно поддерживала монархическую власть в ее борьбе с аристократией и нобилитетом. Народное представительство, просуществовав всего сто лет, трещит уже по всем швам, и не выдерживающая критики его политическая идея умирает, уступая место процессу развивающейся самоорганизации народа (печать, профессиональные движения всех видов и прочие). Введенная в заблуждение хитроумной системой народного представительства, народная масса дрогнула было, но, раскусив сей орех, охладела к нему» [29 - Жухрай В. Указ. соч. С. 51.].
   В этом Зубатов близко сходится с другим носителем и пропагандистом «выстраданной монархической идеи» – Львом Тихомировым. Еще в августе 1888 г. этот бывший народоволец писал царю в прошении о помиловании: "Чрезвычайную пользу я извлек из личного наблюдения республиканских порядков и практики политических партий. Нетрудно было видеть, что самодержавие народа, о котором я когда-то мечтал, есть в действительности совершенная ложь и может служить средством для тех, кто более искушен в одурачивании толпы. Я увидел, как невероятно трудно восстановить или воссоздать государственную власть, однажды потрясенную и попавшую в руки честолюбцев. Развращающее влияние политиканства, разжигающего инстинкты, само бросалось в глаза. Все это осветило для меня мое прошлое, мой горький опыт и мое размышление и придало смелости подвергнуть строгому пересмотру пресловутые идеи французской революции. Одну за другой я их судил и осуждал. И понял, наконец, что развитие народов, как всего живущего, совершается лишь органически, на тех основаниях, на которых они исторически сложились и выросли, и что поэтому здоровое развитие может быть мирным и национальным.
   Таким путем я пришел к власти и благородству наших исторических судеб, совместивших духовную свободу с незыблемым авторитетом власти, поднятой превыше всяческих алчных стремлений честолюбцев. Я понял, какое драгоценное сокровище для народа, какое незаменимое орудие его благосостояния и совершенствования составляет власть с веками укрепленным авторитетом" [30 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 75.].
   Зубатов, если вчитаться в его статьи внимательно, видит, что неустойчивость демократий ведет вовсе не к возрождению монархий, но к возникновению различных форм развивающейся самоорганизации народа" – свободной печати, профессиональных союзов. И что это «развязывание общественных сил», их непосредственный выход на политическую арену создает стабилизирующую систему стяжек и противовесов. Зубатов считал это развязывание не органическим порождением демократии, а чем-то самим по себе хорошим, что под сенью монархии, следовательно, окажется еще лучше. Так рождается то, что он именует «правильно понятой монархической идеей»: власть монарха как некий балансир и регулятор свободной борьбы «развязанных» общественных сил. По Зубатову, вся беда лишь в том, что между царем и народом обыкновенно образуется срастание из сословных, профессиональных и классовых элементов, обуживающих понятие «народ» до собственного объема и извращающих все нормальные государственные отношения [31 - Кавторин В. Указ. соч. С. 64.].
   К числу этих элементов он относил: а) аристократию (плутократию), традиционно заинтересованную в ограничении самодержавия; б) нобилитет, под которым скорее всего следует понимать крупную и среднюю буржуазию, и в) интеллигентов, которых он, за исключением «крупных» и «национально мыслящих», зачисляет в революционеры по самой их природе «идеологов». Ну а все, кто остается за пределами этих групп, – это и есть народ, поддерживающий самодержавие и поддерживаемый им в борьбе с указанными группами образованного общества, а потому от сильной власти только выигрывающий. Поэтому первостепенную задачу русской государственности Зубатов видел в том, чтобы «слить воедино царя и народ», перекинув между ними своеобразный политический мост над всем «образованным обществом» [32 - Там же, с. 65.].
   Например, «зная непочтительность к себе народной массы и живую веру ее в монархический принцип, нобилитет старается сохранить „монархию“ в целях вящего использования ее в своих целях и при том безнаказанно со стороны народных масс. Поддавшаяся в истории на эту удочку монархическая власть принуждена была затем играть роль дворцового гренадера на сундуках нобилитета». Следовательно, надо не поддаваться, а «для равновесия (в качестве противоядия) с чувствующей себя гордо и поступающей нахально буржуазией нам надо прикармливать рабочих, убивая тем самым сразу двух зайцев: укрощая буржуазию и идеологов и располагая к себе рабочих и крестьян». И вообще, Зубатов был уверен, что «при нынешнем положении девизом внутренней политики должно быть поддержание противовеса среди классов, злобно друг на друга посматривающих» [33 - Кавторин В. Указ. соч. С. 70.].
   Таковы были в общих чертах представления Зубатова о движущих силах современного ему общества, их идеальном взаимодействии. Но, разумеется, он не мог не видеть, сколь многое в реальной политической практике было бесконечно далеко от рисуемых им схем. Он мечтал о слиянии народной массы с монархией, а видел ее нарастающее слияние с радикальной интеллигенцией; он мечтал о «развязанности» общественных сил, а вынужден был вязать" даже те, которые считал совершенно безвредными; считал, что монархическая власть ни в коем случае не должна играть роль «дворцового гренадера на сундуках нобилитета», но вспыхивала очередная забастовка, вновь, «как нарочно, неправыми оказывались не рабочие», а он, представитель этой самой монархической власти, все равно должен был всячески оберегать покой и интересы «чувствующей себя гордо и поступающей нахально буржуазии», а искренних монархистов-рабочих высылать из Москвы.
   Из этого разлада между «монархическим идеалом» и монархической действительностью и родилась его идея мирных, легальных общественных движений. Не только рабочих – он пытался создать легальное студенческое движение, придать мирный и промонархический характер движениям национального характера [34 - Там же, с. 70.].
   Началом зубатовской деятельности можно считать 1897 г. Еще раньше на должность московского обер-полицмейстера был назначен Д. Ф. Трепов. В его лице Зубатов нашел горячего сторонника своих идей по урегулированию рабочего вопроса сверху. Зубатов писал: «Начиная с 1897 г., я пытался найти почву для примирения с рабочими». 12 августа 1897 г. министерство внутренних дел издало циркуляр о борьбе со сходками и стачками, 4-й и 8-й параграф, которого требовали всех активных участников стачек, «обыскав, арестовать и выслать». «С изданием этого пресловутого Манифеста, – резюмировал Зубатов, – правительство само как бы признавало движение преступлением не только политическим, но и государственным» [35 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 81.].
   Однако же московская администрация во главе с Треповым поняла (или сделала вид, что поняла) суть циркуляра совсем иначе. Главными параграфами сочли здесь другие – 2-й и 5-й, осторожно предлагающие выяснять и устранять, «по возможности, поводы к неудовольствию в тех случаях, когда рабочие имели основание жаловаться» [36 - Там же, с. 83.]. С этого момента и вошла московская рабочая политика в явный диссонанс с общеимператорской. Вскоре из Санкт-Петербурга в Москву прибыла представительная комиссия во главе с тайным советником В. Коковцевым для разбирательства. Она обнаружила:
   "1. Что принятие мер к предупреждению споров и недоразумений между фабрикантами и рабочими путем исследования на месте возникающих неудовольствий и миролюбивого соглашения сторон проводится на фабриках и заводах столицы не только чинами фабричной инспекции, но и чинами полиции, иногда без участия и ведома инспекции;
   2. Что полиция принимает заявления рабочих, касающиеся нарушения порядка и благоустройства на фабриках и заводах, но не для направления их по принадлежности к фабричной инспекции, а для производства самостоятельных дознаний без участия инспекции;
   3. Что московский обер-полицмейстер дает непосредственно от себя указания фабричным инспекторам, притом иногда несогласные с законом и изданными в развитие его правилами" [37 - Жухрай В. Указ. соч. С. 73.].
   Осудив столь «ненормальное положение вещей» в Москве, председатель комиссии, тайный советник Коковцев счел необходимым добавить, что, по его «личному убеждению», причины сего заключаются, «во-первых, в личном взгляде московского обер-полицмейстера на обязанности его по отношению к фабрично-заводскому населению. Исходя из той мысли, что рабочие только тогда будут обращаться к правительственной власти со своими пожеланиями и ждать от нее удовлетворения (а не от противоправительственных элементов), когда убедятся, что власть эта сильна и стоит на стороне их интересов, безотлагательно восстанавливая нарушенную справедливость, – московский обер-полицмейстер же считает всякое неудовольствие, высказанное по какому-либо поводу среди рабочих, – беспорядком на фабрике или заводе, не только дающим полиции право, но даже возлагающим на нее обязанность вмешаться в разбор неудовольствия» [38 - Там же, с. 73–74.].
   Как видим, Трепов воспринял зубатовские идеи всерьез: проводил его принципы на практике и с известным мужеством отстаивал их перед начальством, идя даже на межведомственные конфликты. Для понятия сути этих конфликтов надо иметь в виду, что официально российская промышленность находилась в ведении министерства финансов, и отношения рабочих и хозяев регулировались его фабричной инспекцией. И «принцип законченности» всячески проповедовался в этом ведомстве. «Рабочий труд рабочего человека и рабочий вопрос, – писал позднее Зубатов, – министерством финансов рассматривались лишь со стороны строго формальной и исключительно экономической точки зрения, под которую, конечно, никак нельзя было подвести революционность рабочего коллектива с его разнообразными стремлениями. А потому явления этого оно как бы не хотело замечать и ради него не желало поступаться своими правами» [39 - Касвинов М. К. Указ. соч. С. 121.].
   Пожалуй, особую убедительность принципам зубатовско-треповской «попечительной политики» могла бы придать их практика. По свидетельству Л. Меншикова – чиновника московской охранки, «пользуясь тем, что охране „законы не писаны“, Зубатов начал вмешиваться во все более или менее крупные конфликты, возникающие между рабочими и хозяевами, стал поручать подведомственным ему чинам производить особые расследования о фабрично-заводских порядках, стараясь, не без задней мысли, конечно, демонстрировать отеческую заботу начальства об экономических нуждах рабочего класса и строго карая в то же время всякую агитацию, в особенности политического характера. Слава о Трепове – покровителе рабочих – заметно росла в среде темной фабрично-заводской массы» [40 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 90.].
   Так, например, была предотвращена забастовка на фабрике Шульца-Шуберта (февраль 1898 г.) и ряд других.
   Но все это были эксперименты в одном отдельно взятом городе. Ибо внутренняя политика в империи в целом развивалась в эти годы совсем в ином направлении, о чем свидетельствует обширная записка «по рабочему вопросу», с которой выступил сам министр внутренних дел Д. С. Сипягин. Резюмируя ее, профессор Озеров писал: «Одним словом, Сипягин с удивительной виртуозностью хотел превратить фабрики в военные лагеря с широкой системой шпионства, соглядатайства и наушничества. Эта записка чрезвычайно характерна для развития воззрений на рабочий вопрос в России: проповедь опеки доводится до апогея, но если, по мысли Сипягина, она не будет иметь своего воздействия, то – беспощадное применение физической силы» [41 - Смолин И. 9 января 1905 года в Петербурге. Л., 1965. С. 38.].
   Зубатов лучше других чувствовал атмосферу «рабочего котла» и понимал, что ни указом 1899 г. об усилении полиции на фабриках, ни каким-либо другим закручиванием гаек уже ничего не сделаешь: котел вот-вот закипит – и тогда произойдет страшное. И потому он хотел приподнять хотя бы крышку этого котла, дать выход пару, но так, чтобы в любой момент его можно было все же захлопнуть. А для этого «правительственным попечением» надо не превращать фабрики в казармы, а, наоборот, вести дело к «развязыванию общественных сил», предоставлению им определенных возможностей для свободной игры интересов. Он, в отличие от большинства своих начальников, прекрасно видит, что запретить рабочее движение, как и всякую другую объективную потребность, нельзя. И поэтому он ставит вопрос по-другому: кому удастся этим движением овладеть, такие оно и примет формы, характер и направление [42 - Жухрай В. Указ. соч. С. 89.].
   Сотрудник московской охранки, будущий жандармский генерал А. Спиридович так характеризовал зубатовские идеи: "Основная идея Зубатова была та, что при русском самодержавии, когда царь надпартиен и не заинтересован по преимуществу ни в одном сословии, рабочие могут получить все, что им нужно, через царя и его правительство. Освобождение крестьян – лучшее тому доказательство. Рабочее движение должно быть профессиональным, а не революционно-социал-демократическим, и его надо направить на этот, первый путь. И хотя у самих социал-демократов увлечение экономизмом почти проходит, но все-таки это направление надо использовать. Правительство уже сделало ошибку, прозевав его, но что же делать: лучше поздно, чем никогда. Путем собеседования Зубатов стал подготавливать пропагандистов своих идей из рабочих. В отделении была заведена библиотека с соответствующим подбором книг – Рузье, Вебб, Геркнер, Прокопович, Зомбарт, новый труд Бердяева «Поворот к идеализму» – все было пущено в ход, дабы переубедить сторонников революционного марксизма и направить их в сторону профессионального движения.
   Между тем рабочее движение находилось в то время на перепутье, и от правительства в значительной степени зависело – дать ему то или иное направление. То был момент, когда правительству надлежало овладеть рабочим движением и направить его по руслу мирного профессионального движения" [43 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 101.].
   Итак, Зубатов проявил себя как неординарный человек, пытаясь привести революционное движение в нечто управляемое. По сути, его можно считать основателем первых русских профсоюзов. Но, как мы говорили выше, он понимал, что должен быть какой-то перепускной клапан. И им стало Кровавое воскресение 1905 г.
//-- 3. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Г. ГАПОНА И 9 ЯНВАРЯ 1905 ГОДА --//
   В 1902 г. Зубатова переводят в Петербург, где ему поручено продолжать заниматься тем же самым, чем занимался в Москве, – организацией легальных рабочих союзов.
   «Когда, – вспоминал в 1912 г. Зубатов, – по прибытии в 1902 г. в Петербург, мною было приступлено там к организации легального рабочего движения через подручных мне московских деятелей, местная администрация очень ревниво отнеслась к этому начинанию и, зная, что в Москве рабочие были оставлены мною на руки духовной интеллигенции, постоянно стала убеждать меня познакомиться с протежируемым ею отцом Георгием Гапоном, подававшим в администрацию записку о нежелательности организации босяков. Странность темы не располагала меня ни к ознакомлению с запиской (так и оставшейся мною не прочитанной), ни к знакомству с автором. Тем не менее меня с Гапоном все-таки познакомили. Побеседовав со мною, он обычно кончал просьбою „дать ему почитать свеженькой нелегальщинки“, в чем никогда отказа не имел. Из бесед я убеждался, что в политике он достаточно желторот, в рабочих делах совсем сырой человек, а о существовании литературы по профессиональному движению даже не слышал. Я сдал его на попечение моему московскому помощнику (рабочему), с которым он затем не разлучался ни днем, ни ночью, ночуя у него в комнате и ведя образ жизни совсем аскетический» [44 - Жухрай В. Указ. соч. С. 120.].
   Гапон же так вспоминал о знакомстве с Зубатовым: "Однажды Михайлов приехал ко мне в академию и сказал, что одно лицо хочет со мной познакомиться, и просил меня немедленно ехать к нему. «Вы сейчас увидите Зубатова», – сказал мне Михайлов. Я в это время ничего не знал ни о департаменте полиции, ни о Зубатове, всесильном начальнике политического отделения. Мое любопытство было сильно возбуждено. «Мой коллега Михайлов, – сказал Зубатов с приветливым движением руки, – хорошо отзывался о вас. Он говорит, что вы в постоянном общении с рабочими, имеете свободный к ним доступ и оказываете на них большое влияние. Вот почему я так рад познакомиться с вами» [45 - Венедиктов Д. Георгий Гапон. М., 1990. С. 19.].
   Далее Гапон продолжал: «После долгих колебаний я решил, несмотря на испытываемое мной отвращение, принять участие в начальной организации и попытаться, пользуясь Зубатовым как орудием, постепенно забрать контроль в свои руки. Я полагал, что, начав организацию рабочих для взаимной помощи под покровительством властей, я могу одновременно организовать и тайные общества из лучших рабочих, которых я воспитаю и которыми я буду пользоваться как миссионерами, и таким образом мало-помалу направлять всю организацию к желаемой цели» [46 - Там же, с. 20.].
   Постепенно численность людей, ходящих на собрания Гапона, росла. Если в ноябре 1903 г. 30 с лишним человек входило в группу Гапона, то в последующем численность ее стала расти: 1 мая 1904 г. – 170 человек; 30 мая 1904 г. – 750 человек; 21 сентября 1904 г. – 1 200 человек [47 - Авенар Э. Кровавое воскресенье. М., 1991. С. 30.].
   Как видим, группа Гапона пользовалось популярностью. Во многом это объяснялось его личным обаянием. Летом 1904 г. численность «действительных членов собрания» продолжала заметно расти, был даже открыт еще один отдел – Василеостровский. 19 сентября в Народном доме Паниной состоялось общегородское собрание всех отделов. Зал на 1 000 мест был забит еще с утра [48 - Там же, с. 31.].
   Идея созыва этого общегородского собрания была отличным политическим ходом – мирным и даже лояльным по отношению к властям способом дать почувствовать членам группы их возросшую силу, проникнуться гордостью за свою принадлежность к чему-то необычному, будоражащему умы. С начала осени работа организации, к тому же, окончательно приобретает черты правильно, регулярно поставленной деятельности. Все отделы были открыты ежедневно с семи часов вечера; по средам и воскресеньям в них регулярно проходили собрания; каждую субботу в квартире Гапона на Церковной собирались «штабные», чтобы подготовить материал для очередных московских собеседований [49 - Смолин И. 9 января 1905 г. в Петербурге. Л., 1965. С. 25.].
   «По средам и воскресеньям выступать могли все пришедшие, причем при входе контроля не было никакого. Конечно, выступали со своими мыслями люди более или менее развитые, но иногда не обходилось и без того, чтобы иной нес ахинею. В дни, когда не было ни собраний, ни лекций, в отделы приходили просто так – почитать газеты, потолковать в тесном кругу за чайком. Буфеты-чайные были при каждом отделе и никогда не пустовали. И это тоже была важная часть общей работы, быть может, даже важнейшая», – писал участник тех собраний, певец И. Павлов [50 - Венедиктов Д. Указ. соч. С. 55.].
   Отделы собрания росли как грибы после дождя. У группы было теперь все: покровительство обманутого начальства, деньги (благодаря концертам и чайным отделы совсем неплохо окупались), а главное – кадры. Только полиция чувствовала себя здесь все более неуютно. Гапон до того осмелел, что однажды просто напросто выставил полицейского пристава: «Вам здесь делать нечего. У нас был градоначальник – это лучшее свидетельство того, что у нас все благополучно и законно» [51 - Убийство Гапона. Записки П. М. Рутенберга. М., 1990. С. 13.].
   «Осенью у собрания появился запасной капитал в банке. В несколько тысяч. Когда появился капитал, дело ширится и развивается. Задумана широкая система кооперации – открыть при отделах свои мастерские, чтобы обувь и платье рабочему, находящемуся в кооперации, стоила ровно столько, сколько стоит материал при оптовой закупке. Возникает проект специального рабочего банка, созданного исключительно на рабочие деньги» [52 - Панкратова А. Указ. соч. С. 190.], – писал журналист Н. Симбирский.
   Но все это были мечты, миражи. Потому что все эти благие веяния, радужные перспективы сулили сколько-либо реальные сдвиги лишь при длительном существовании собрания. А длительно оно существовать не могло. И осенью 1904 г. в нем самом и вокруг него уже нарастали социальные и психологические напряжения, неизбежные и, собственно, ведущие к катастрофе 9 января. Превращение «благомысленного», реакционного, беспрерывно распевающего молитвы и чуть ли не на деньги полиции созданного гапоновского собрания в неслыханно грозную революционную силу составляло для большинства современников загадку: да как же такое могло случиться?
   Не следует забывать, что сама структура гапоновского собрания (харизматический лидер + узкий круг «посвященных» + круг полупосвященных + масса, находящаяся под властным обаянием своего харизматического лидера) делала его явлением весьма динамичным, мощно резонирующим на всякую подвижку общественной жизни. Тем временем обстановка в стране накалялась. Это было связано еще и с военными поражениями в идущей Русско-японской войне. У собрания Гапона возникла вначале смутная потребность, а затем и настоятельная мысль о некой демонстрации силы, оформившаяся на совете «штабных» гапоновцев 28 ноября 1904 г. в «заговор на выступление» [53 - Убийство Гапона. Записки П. М. Рутенберга. М., 1990. С. 15.].
   Н. Варнашов, один из активистов зубатовских организаций, вспоминал, что «речи Гапона и других, то торжественно серьезные, то страстные до отчаяния, так овладели всеми, что пишущему это в первый момент показалось, что результат достигнут обратный – какая-то растерянность и паника отражалась на лицах и движениях всех. Но вот начали раздаваться восклицания и фразы, в которых звучал один вопрос – когда, каким образом и что надо делать? Сразу же возник и острый спор о сроках планируемого выступления: не подождать ли крупного военного поражения? Скажем, падения Порт-Артура или гибели небогатовской эскадры? Что эскадра погибнет, у нас не было двух мнений, но за ожидание этой катастрофы стояли Гапон, Кузин и Варнашов с одной частью собрания, а вторая часть с Карелиным и Васильевым во главе настаивала на скорейшем выступлении, но все-таки соглашалась с Гапоном, пока ко второй части не присоединилось событие, перепутавшее все расчеты, – Путиловская забастовка» [54 - Венедиктов Д. Указ. соч. С. 103.].
   Таким образом, до начала обсуждения в собрании ситуации с четырьмя уволенными рабочими-путиловцами идея общего выступления никак не связывалась с забастовочным движением. И. Павлов вспоминал: «Мало-помалу стали распускать всякие вздорные мысли про собрание, поносили Гапона на чем свет стоит, но это только приносило ему пользу, т. к. увеличивало интерес к собранию у рабочих. Затем пошли насмешки над „гапоновцами“, „поповичами“ – и это не действовало. Тогда, очевидно, решили идти на форменное противодействие. Что расчет четырех рабочих был пробным шагом Путиловского завода, в том нет никакого сомнения. До сих пор Гапон все встречавшиеся трения и недоразумения с полицией и администрацией заводов обходил елейно, ему одному известным путем. Но в этом случае он сам, сколько мне помнится, заявил, что наступил момент, когда собрание может сделать открыто выступление в защиту своих интересов» [55 - Кавторин В. Указ. соч. С. 303.].
   Если решимость собрания выступить подогревалась нарастающею либеральной волной, то и решимость заводчиков стоять насмерть тоже подогревалась волною, только противоположной, идущей из консервативных кругов, только что одержавших победу на самом верху и, естественно, желавших свой успех закрепить. Это с одной стороны, а с другой – решимости заводчиков немало способствовали и доходившие до них слухи о готовящемся грандиозном выступлении рабочих. Таким образом конфликт был неизбежен. 26 декабря торжественно открылся очередной, 10-й, отдел собрания на Гаванской улице. Председателем кружка ответственных лиц был избран «действительный член собрания с августа 1904 г.» П. Давлидович [56 - Там же, с. 310.].
   Гапон торжественно освятил помещение. Все было, как всегда. Собрание росло, процветало и, похоже, само еще не до конца осознавало, что ступило на ту тропу войны, с которой нет возврата. Когда же был сделан решающий шаг на эту тропу и кто его сделал?
   На съезде собрания – 27 декабря 1904 г. – была принята петиция, состоящая из 5 пунктов:
   1) заявить через градоначальника нашему правительству, что отношение труда и капитала в России ненормально. Это проявляется, между прочим, в отношениях мастеров к рабочим;
   2) потребовать от администрации Путиловского завода, чтобы мастер Тетявкин немедленно был удален с завода;
   3) уволенные за принадлежность к обществу должны быть немедленно приняты обратно;
   4) через особую депутацию довести до сведения градоначальника и фабричного инспектора о случившемся и просить, чтобы впредь подобные факты не повторялись;
   5) если законные требования рабочих не будут удовлетворены, то собрание фабрично-заводских рабочих не ручается за спокойное течение жизни города" [57 - Убийство Гапона. Записки П. М. Рутенберга. М., 1990. С. 20.].
   Три депутации должны были вновь представить эту резолюцию директору, фабричному инспектору и градоначальнику – теперь уже от лица всего собрания [58 - Авенар Э. Кровавое воскресенье. М., 1991. С. 55.]. Забастовка еще как бы не решена. Но уже неизбежна. Неизбежна политически, ибо к четырем очень скромным пунктам присоединен пятый, по существу, оскорбляющий власть. 29 декабря делегация собрания посещает директора завода Смирнова и получает отказ в удовлетворении своих требований. Таким образом, уже с 30 декабря события приобретают черты необратимости. В воскресенье 2 января в зале Нарвского отдела общества произошло собрание, окончательно решавшее вопрос о забастовке [59 - Там же, с. 70.]. Это привлекло к обществу внимание революционеров и полиции. Требования гапоновцев из первоначально экономических превращались в политические.
   Власти, связанные с Гапоном, попытались через него предотвратить намечавшуюся забастовку и шествие, но он отвечал им, что уже не может никак влиять на рабочих. Движение развертывалось и своей внутренней силой опережало намеченные для него сроки. Слишком велик был запас накопившейся горечи и гнева. К тому же начало забастовки совпало с сообщением о капитуляции Порт-Артура: к чувству социальной ущемленности примешалось оскорбленное национальное достоинство.
   6 января на собрании решено устроить шествие к царю. В ночь с 6 на 7 января Гапон пишет свою петицию и рассылает по отделениям общества. По агентурным данным царской охранки, к середине дня 7 января выясняется, что забастовка приняла поистине угрожающие размеры (бастовало 382 предприятия и 105 тыс. рабочих!) [60 - Кавторин В. Указ. соч. С. 313.].
   Катастрофа была неизбежна. В тот же день, 7 января, Гапон встречается с министром юстиции Муравьевым, который сам пригласил его. Гапон так вспоминал эту встречу: "Я вручил ему копию нашей петиции. Он внимательно посмотрел ее и затем простер руки с жестом отчаяния и воскликнул:
   – Но ведь вы хотите ограничить самодержавие!
   – Да, – ответил я, – но это ограничение было бы на благо как для самого царя, так и его народа. Если не будет реформы свыше, то в России вспыхнет революция, борьба будет длиться годами и вызовет страшное кровопролитие. Мы не просим, чтобы все наши желания были немедленно удовлетворены. Пусть простят всех политических и немедленно созовут народных представителей, тогда весь народ станет обожать царя.
   Министр, отпуская меня, сказал:
   – Я исполню свой долг.
   Когда я спускался по лестнице, меня поразила мысль, что эти загадочные слова могут иметь только тот смысл, что он поедет к царю посоветовать стрелять без колебаний" [61 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 150.].
   7 января Санкт-Петербург был объявлен на военном положении и разделен на 8 округов. В город стянули дополнительные войска. Мирное шествие 9 января 1905 г. было обречено. Накануне Гапон, понимая весь трагизм будущей катастрофы, писал письма в различные инстанции с просьбой отменить военное положение, объясняя, что шествие к Зимнему дворцу имеет исключительно мирный характер. Но все было безрезультатно. Перепуганные масштабами шествия и забастовкой, царь и его окружение сделали все, чтобы этот день вошел в анналы истории. Расстрелом мирного шествия 9 января 1905 г. царское правительство положило начало первой русской революции, которая закончилась только в 1907 г. [62 - Смолин И. Указ. соч. С. 141.]
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Итак, подойдя к концу нашего реферата, мы можем сделать некие выводы.
   Мы видим, что, оказывается, Кровавое воскресенье спровоцировали сами власти. Дав добро на организацию зубатовских кружков, царское правительство пошло, тем не менее, не до конца. История, как известно, не терпит сослагательных наклонений, и что сделано – уже не возвратишь. Объективно всем ясно, что царская власть к началу ХХ в. уже разлагалась и, разлагаясь, мешала своим зловонием всем благим начинаниям.
   Зубатов был, конечно, идеалистом, но кто знает, если бы ему дали большую свободу, пошло ли что-нибудь по другому сценарию, отличному от Кровавого воскресенья, или нет? События в истории повторяются. В наше время возникают ситуации, схожие с событиями столетней давности: налицо слабость власти, стагнация производства и т. д. Быть может, оглянувшись назад, мы найдем решение своих проблем в прошлом.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Авенар Э. Кровавое воскресенье. М.: Мысль, 1991.
   2. Венедиктов В. Георгий Гапон. М.: Изд-во политической литературы, 1990.
   3. Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М.: Изд-во политической литературы, 1991.
   4. Кавторин В. Первый шаг к катастрофе 9 января 1905 года. Л. Лениздат, 1992.
   5. Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М.: Мысль, 1987.
   6. Панкратова А. Первая русская революция 1905–1907 гг. М.: Правда, 1951.
   7. Перегудова З. И. Политический сыск в России 1880–1917 гг. М.: Росмэн, 2000.
   8. Смолин И. 9 января 1905 года в Петербурге. Л.: Лениздат, 1965.
   9. Убийство Гапона. Записки П. М. Рутберга. М.: Слово, 1990.

ТЕМА 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ 1906–1907 гг

РЕФЕРАТ: «ПЕРВАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА. 1906 г.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Открытие первой Государственной думы
   3. Государственная дума и правительство
   4. Попытки создания ответственного перед Думой министерства
   5. Роспуск первой Думы
   6. Заключение
   7. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В 1906 г. впервые в России было созвано представительное учреждение, обладавшее законодательными правами, – Государственная дума. Деятельность ее представляет особый интерес, поскольку это был первый в истории страны выбранный народом законодательный орган, имевший право контроля за некоторыми сторонами государственного управления, что ранее являлось безраздельной прерогативой царя-самодержца. Конечно, выборы в Думу происходили не на демократической основе: целые пласты населения – женщины, военнослужащие, так называемые «бродячие инородцы» (т. е. скотоводы севера и юга страны), рабочие мелких предприятий – были лишены права выбирать и быть избранными.
   Выборы не были прямыми, шли по «куриальной системе», когда выборщики, объединенные по цензовому или социальному признаку (домовладельцы, землевладельцы, рабочие, крестьяне-общинники), выбирали каждый в своей курии; не были они и равными, т. к. курии были разными по количеству избирателей. Кроме того, в первой курии (земельные собственники, в основном помещики) выбирали по двухстепенной системе (выбранные в губернские выборщики выбирали сразу членов Думы), а для крестьян-общинников – четырехстепенные (сход-волость-губерния-Дума). В результате один голос в первой курии приравнивался к трем голосам богатых горожан второй курии, 15 голосам крестьян третьей курии и 45 голосам рабочих крупных предприятий, объединявшихся в четвертой, так называемой «второй городской» курии.
   Не была Дума и всемогущей. Накануне открытия заседаний первой Думы права ее были резко ограничены: она не имела возможности пересматривать основные государственные законы; вне сферы ее деятельности находились вопросы внешней политики, дела, связанные с вооруженными силами. Все это оставалось прерогативой царя. Даже бюджетные права Думы оказались урезанными: она, например, не могла контролировать бюджет, иногда и расходы, связанные с содержанием царского двора: была и специальная статья, не подлежавшая огласке в Думе и называвшаяся «На известное Его императорскому Величеству употребление» [63 - Шацилло К. Ф. Первая Государственная дума // Отечественная история. 1996. N 4. С. 60.].
   Она включала средства на военную разведку, подкуп иностранной и отечественной прессы правового направления.
   И тем не менее, несмотря на эти все оговорки, введение законодательной выборной Думы стало важнейшим в истории России событием и крупнейшим завоеванием народа, достигнутым в годы первой российской революции. Теперь без одобрения Думы нельзя было принять ни одного закона, вводить новые налоги, новые расходные статьи в государственном бюджете. Если Дума не утверждала бюджет на текущий год, правительство вынуждено было пользоваться прошлогодним бюджетом, что не могло не стеснять его, особенно в части развития вооруженных сил, сильно потрепанных в Русско-японской войне.
//-- 2. ОТКРЫТИЕ ПЕРВОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ --//
   17 октября 1905 г. император Николай II издал Манифест «Об усовершенствовании основ государственного управления». Этот акт был составлен членом Государственного совета князем Алексеем Оболенским и временно управляющим делами Совета министров действительным статским советником Николаем Вцичем. Под руководством председателя Совета министров действительного тайного советника графа Сергея Витте обсуждали проект Манифеста и несколько приближенных императора, но под давлением графа Витте их поправки были отклонены. В Манифесте Николай II объявил: «На обязанности правительства возлагаем мы выполнение непреклонной нашей воли:…установить, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей» [64 - Цит. по: Демин В. А. Государственная дума России (1906–1917): Механизм функционирования. М., 1996. С. 10.].
   Одновременно император утвердил всеподданнейший доклад председателя Совета министров, в котором говорилось: «В отношении к будущей Государственной думе заботой правительства должно быть поддержание ее престижа, доверие к ее работам и обеспечение подобающего сему учреждению значения. Правительство не должно явиться элементом противодействия решениям Думы, поскольку эти решения не будут, что невероятно, коренным образом расходиться с величием России, достигнутым тысячелетней ее историей» [65 - Там же, с. 10–11.].
   Не подлежит никакому сомнению, что царь действительно намеревался исполнить свои обещания и осуществить программу, основные принципы которой изложены были в Манифесте 17 октября. По желанию царя, новая эра государственной жизни России должна была открыться торжественным образом. Открытие Государственной думы и преобразованного Государственного совета имело место на торжественном приеме всех депутатов обеих палат в Зимнем дворце.
   В. Н. Коковцев, принимавший участие в приеме в качестве министра, отмечает в своих воспоминаниях: «Странное впечатление производила в эту минуту тронная Георгиевская зала, и думалось мне, что не видели еще ее стены того зрелища, которое представляла собою толпа собравшихся» [66 - Коковцев В. Н. Из моего прошлого: Воспоминания 1903–1919. В 2 кн. М., 1992. Кн. 1. С. 173.].
   По правую строну от трона стояла «мундирская публика», члены Государственного совета, сенаторы, придворные, члены императорской семьи. С левой стороны буквально толпились члены Государственной думы. Лишь немногие из них одеты были во фрак или в сюртук; многие – притом как раз те, которые демонстративно пробились вперед, близко к престолу, – одеты были в рабочую одежду, а за ними стояли крестьяне в самых разнообразных одеяниях, многие в национальных костюмах; немало было и духовных лиц. Впоследствии вдовствующая императрица сказала, что никогда еще не приходилось ей видеть таких «серых батюшек» [67 - Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762–1914 гг. М., 1995. С. 491–492.].
   Коковцев пишет: "На первом месте среди этой категории народных представителей особенно выдвигалась фигура человека высокого роста, в рабочей блузе, в высоких смазных сапогах, с насмешливым и наглым видом рассматривавшего трон и всех, кто окружал его… Я просто не мог отвести моих глаз от него… таким презрением и злобою дышало это наглое лицо… Столыпин… сказал мне: «Мы с вами, видимо, поглощены одним и тем же впечатлением, меня не оставляет даже все время мысль о том, нет ли у этого человека бомбы и не произойдет ли тут несчастие. Впрочем, я думаю, что этого опасаться не следует – это было бы слишком невыгодно для этих господ – и слишком было бы ясно, что нам делать в создавшейся обстановке» [68 - Коковцев В. Н. Указ. соч. С. 173.].
   Позже императрица-мать говорила Коковцеву о депутатах: «Они смотрели на нас, как на своих врагов, и я не могла отвести глаз от некоторых типов – настолько их лица дышали какою-то непонятною мне ненавистью против нас всех» [69 - Там же, с. 174.].
   Тронная речь царя полностью соответствовала духу и содержанию Манифеста 17 октября. В краткой и ясной речи этой очень выпукло сформулированы были важнейшие моменты программы нового правительства. П. А. Столыпин утверждал, что Николай II сам сочинил речь и что она являлась сюрпризом и для самого правительства. В этой речи царь обещал охранять непоколебимо установления, им дарованные, и заявил, что установлением нового строя начинается эпоха реформ, эпоха «обновления нравственного облика русской земли и возрождения ее лучших сил» [70 - Там же, с. 174.].
   Реформы должны в первую очередь служить делу решения крестьянского вопроса, развитию просвещения и экономического благосостояния. Реформы не должны быть делом одного только правительства: царь призывал народное представительство активно принять участие в проведении в жизнь реформ – «выяснить нужды», что соответствовало принципу законодательной инициативы народного представительства. Царь призывал Божье благословение на труды, предстоящие ему в «единении Государственного совета и Государственной думы» [71 - Леонтович В. В. Указ. соч. С. 492–493.].
   Он подчеркивал, что основой порядка является право; свобода и право – столпы, на которых зиждется государственный порядок. Маклаков пишет: «Наконец, последняя черта этой речи. Те самые люди, которые были выбраны в Думу, по своему направлению почитались недавно врагами государства, изменниками. Состав Думы вызвал негодование правой печати: у нее не хватало для него бранных эпитетов. А Государь приветствовал „всех лице лучших людей“. Вероятно, он так не думал: он следовал конституционной фикции» [72 - Цит. по: Леонтович В. В. Указ. соч. С. 493.].
   К 27 апреля 1906 г. в первую Думу избрали 121 земледельца, 21 волостного старшину и волостного писаря, 10 ремесленников, 17 фабричных рабочих, 14 торговцев, 5 фабрикантов и управляющих имениями, 73 земских, городских и дворянских служащих, 16 священников, 14 чиновников, 39 адвокатов, 16 врачей, 7 инженеров, 16 профессоров и приват-доцентов, 3 преподавателей гимназий, 14 сельских учителей, 11 журналистов и 9 лиц неизвестных занятий [73 - Демин В. А. Указ. соч. С. 37–38.].
   111 членов Думы до или во время избрания занимали выборные должности по земскому или городскому самоуправлению (председателей и членов земских и городских управ, городских голов и старост, гласных). Можно отметить, что в Думу первого созыва был избран цвет земского либерального движения. Поэтому представляется верным замечание Василия Маклакова, что в первой Думе «большинство было серой, для законодательства не подготовленной массой. Зато в ней было блестящее, далеко поднимавшееся над средним уровнем меньшинство» [74 - Цит. по: Демин В. А. Указ. соч. С. 38.].
   Партия конституционных демократов (кадетов) занимала в Думе руководящее положение: из состава кадетской фракции были избраны председатель, оба заместителя председателя и секретарь, а также руководители 22 постоянных и временных думских комиссий (57 % их членов также были кадетами). «В таком составе Думы и ее руководящих органов с самого начала был потенциально заложен их конфликт с правительством, не имевшим необходимой опоры в лице правых депутатов, тогда как кадеты в общем и целом сумели повести за собой крестьян-трудовиков, значительную часть депутатов от национальных районов и беспартийных, и, фактически, установили в Думе своего рода политическую гегемонию», – отмечает С. В. Тютюкин [75 - Тютюкин С. В. Июльский политический кризис 1096 года в России. М., 1991. С. 26.].
//-- 3. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И ПРАВИТЕЛЬСТВО --//
   В соответствии с Основным государственным законом 1906 г. во главе государства стоял император. Он наделялся «верховной самодержавной властью». Его особа объявлялась «священной и неприкосновенной». Императору принадлежала «власть управления во всем ее объеме». При этом император лично осуществлял «верховное управление», а «подчиненное управление» исполняли чиновники и административные органы от его имени и по его повелениям. Верховное управление трактовалось весьма широко. Император издавал, в соответствии с законами, указы «для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления» и повеления, «необходимые для исполнения законов» [76 - Демин В. А. Указ. соч. С. 61.]. На практике иногда издавались указы, прямо противоречащие законам.
   Император назначал председателя Совета министров, главноуправляющих отдельными частями, других чиновников V класса по табели о рангах, в том числе председателя, вице-председателя и половину членов Государственного совета сроком на один год и увольнял чиновников.
   Император имел право председательствовать на заседаниях Совета министров, но делал это редко. Он являлся «верховным руководителем внешних сношений… государства», объявлял войну и заключал мирные и иные договоры. Император являлся также «державным вождем российской армии и флота» и в качестве такового командовал ими, определял их устройство, издавал указы о дислокации войск, их обучении, переводе их на военное положение и о «всем вообще, относящемся до устройства вооруженных сил и обороны государства» [77 - Там же, с. 62.].
   Император определял время ежегодных сессий законодательных палат, что теоретически позволяло ему не созывать палаты 2–3 месяца, распускал Государственную думу и выборную часть Государственного совета. Все Государственные думы, прекратившие существование при монархии, были распущены императором, причем две – через несколько месяцев после начала работы. Лишь третья Дума просуществовала около 5 лет и была распущена из-за того, что в законе не был четко указан срок окончания ее полномочий.
   При роспуске император тем же указом должен был назначить новые выборы и дату созыва Думы. При роспуске Госдумы первого созыва не был назначен срок выборов, что послужило формальным поводом Выборгского воззвания. При последующих роспусках срок выборов назначался.
   Между роспуском первой Государственной думы и созывом второй прошло свыше 7 месяцев.
   В Основном законе имелась знаменитая 87-я статья (первоначально 45-я), гласившая: «Во время прекращения занятий Государственной думы, если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость в такой мере, которая требует обсуждения в порядке законодательном, Совет министров представляет о ней Государю императору непосредственно. Мера эта не может, однако, вносить изменений ни в Основной государственный закон, ни в учреждения Государственного совета и Государственной думы, ни в постановления о выборах в них. Действие такой меры прекращается, если подлежащим министрам или главноуправляющим отдельной частью не будет внесен в Государственную думу соответствующий принятой мере законопроект или его не примут Государственная дума или Государственный совет» [78 - Цит. по: Демин В. А. Указ. соч. С. 64.].
   Эта статья Основного закона вызвала значительные споры. Предлагалось допустить издание чрезвычайных указов лишь между сессиями (в то время как формулировка «во время прекращения занятий» позволяла использовать эту статью и во время кратковременных перерывов во время сессии), однако совещание статс-секретарей Государственной канцелярии сняло это положение. Член Государственного совета Таганцев предлагал снять эту статью. Но граф Витте заметил, что «поставить палку в углу необходимо» [79 - Дякин В. С. Чрезвычайно-указное законодательство в России (1906–1914 гг.) // Вспомогательные исторические дисциплины. М., 1976. Вып. 7. С. 246–248.].
   Предлагали предоставить императору право в чрезвычайных обстоятельствах издавать «указы в видах предотвращения грозящей государству опасности» без какой-либо регламентации этого права. Автор предложения, Дурново, разъяснял, что проектируемая им "статья имеет в виду опасность высшего порядка на тот случай, если придется сказать, что Дума и Госсовет не существуют. Несомненно, это будет государственный переворот, но его лучше «основать на законе» [80 - Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 3. С. 293.].
   Его поддержал граф Витте, который утверждал, что «во всех государствах бывали такие моменты, когда становился необходимым coup d' Etat» [81 - Государственный переворот (фр.).].
   Как показали дальнейшие события, императорскому правительству действительно пришлось для обеспечения нормального управления страной прибегнуть к государственному перевороту.
   Эта статья в разное время использовалась по-разному. 60 указов и предложений по ней было издано в 1906–1907 гг., между роспуском первой и созывом второй Дум. Сразу же началось злоупотребление этой статьей. Правительство использовало предусмотренный ею порядок для реализации своей программы, не обращая внимания на чрезвычайность предпринимаемых мер. После созыва второй Думы большинство актов по 87-й статье было внесено в нее.
   Нормального сотрудничества Государственной думы первого созыва с императорским правительством не сложилось. Основной причиной этого были неумеренные амбиции депутатов. «Идеалом и лидером Думы был не рабочий парламент, трудящийся над положительным законодательством, а Assemble nationale и имела исторической миссией совершить революцию, а не мирно преобразовать государство» [82 - Цит. по: Демин В. А. Указ. соч. С. 73.].
   Депутаты обладали психологией членов полновластного Учредительного собрания и отождествляли себя с деятелями Великой французской революции. Они не были склонны считаться с ограничением прав Думы по Основному закону. Напротив, они полагали, что «ни о каких уступках старому строю не может быть речи… Все народные требования должны быть удовлетворены безусловно и во всей полноте! Только при этом условии конституция может быть признана и принята народом» [83 - Там же, с. 73.].
   Многие депутаты пришли в Думу, чтобы спасать Родину, и были возмущены тем, что им говорят о каких-то пределах власти.
   Такой подход был вызван тем, что «весь народ, само интеллигентное общество было воспитано на том же самодержавии и… усвоило его главные недостатки. У него тоже не было уважения к закону и праву, свою победу над старым порядком оно поняло так, что само же теперь выше закона, как раньше было самодержавие… оно думало теперь, что непосредственной воле „народа“ ничто не может противиться». А народ, по мнению видного деятеля трудовой группы первой Думы профессора Тимофея Локтя, полагал, что «воля Думы – воля народа, воля государства» [84 - Демин В. А. Указ. соч. С. 74.].
   К тому же многие депутаты были озлоблены обысками, разгонами собраний с их участием и другими репрессивными акциями власти.
   Первое крупное столкновение Думы с правительством произошло 5 мая по вопросу об «Ответном адресе» на речь, произнесенную царем 27 апреля в Зимнем дворце на церемонии встречи с «народными избранниками». Хотя и в несколько урезанном виде, кадеты включили в этот документ основные пункты своей программы. Среди них были: создание ответственного перед Думой правительства, отмена особого полицейского режима, на котором находились многие районы страны, упразднение Государственного совета, введение всеобщего избирательного права и демократических свобод, установление полного гражданского равноправия, отмена смертной казни, всеобщее бесплатное начальное обучение, реформа органов местного управления и самоуправления, «укрепление в армии и флоте начал справедливости», решение аграрного вопроса на основе кадетской программы принудительного отчуждения части помещичьих земель, ограждение интересов рабочего класса, амнистия.
   Почти единодушное одобрение Думой кадетского проекта «Ответного адреса» правительство и высшие сферы восприняли как прямой вызов. Царь демонстративно отказался принять делегацию депутатов Думы, которая должна была лично передать ему этот документ, а в «Правительственном Вестнике» началась публикация телеграмм монархических организаций с требованием роспуска первого российского парламента.
   Однако это было еще лишь самым началом конфликта. Беседуя 6 мая во время завтрака у царя в Петергофе с военным министром А. Ф. Редигером, председатель Думы кадет С. А. Муромцев сказал ему, что Дума «готова уважать сильное правительство, которое твердо и с убеждением будет проводить свои взгляды» [85 - Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 29.]. Муромцев высказал также мнение, что парламент нужно поскорее занять конкретной работой, и тогда он быстрее дифференцируется на партийные фракции, с которыми правительству легче будет иметь дело. Редигер немедленно сообщил об этом разговоре премьер-министру И. Л. Горемыкину, но тот явно не торопился воспользоваться советом думского лидера.
   Ситуацию усугубляла также неготовность императорского правительства к созыву Государственной думы: накануне этого события был сменен Кабинет министров, и новые члены правительства еще не вошли в курс дела. Поэтому, хотя император еще в сентябре 1905 г. предписал министрам «озаботиться, чтобы Государственная дума, как только она соберется, могла немедленно приступить к обсуждению и разработке законопроектов, имеющих общегосударственное значение» [86 - Цит. по: Демин В. А. Указ. соч. С. 74.], в нее первоначально не было внесено никаких правительственных законопроектов, а потом внесли 2 весьма маловажных, что было сочтено депутатами, собравшимися радикально изменить Россию, издевательством, хотя министры отнюдь не имели это в виду.
   Прошла всего неделя, и в Таврическом дворце разразился новый скандал, связанный теперь уже с ответом правительства на адрес Думы. Правительственная декларация, оглашенная 13 мая 1906 года председателем Совета министров И. Л. Горемыкиным, носила подчеркнуто агрессивный характер. В этом проявились и общий курс внутренней политики правительства после подавления декабрьских вооруженных восстаний в стране, и нескрываемое раздражение царя и камарильи, вызванное «Ответным адресом» Думы, и личная антипатия Горемыкина к «народным избранникам», треть из которых, по его мнению, «просилась на виселицу» [87 - Тютюкин С. В. Указ. соч. С 29.].
   Поэтому неудивительно, что правительственная декларация вызвала нескрываемое разочарование, раздражение и протест депутатов Думы. Как заявил депутат от тамбовских крестьян трудовик И. Т. Лосев, «листок», оглашенный Горемыкиным с думской трибуны, «помутил глаза и сердца крестьян». Кадет Ф. И. Родичев выразил глубокое разочарование по поводу того, что «вместо сотрудничества мы встречаем со стороны власти отпор», а его товарищ по партии «Народной свободы» В. Д. Набоков торжественно провозгласил: «Исполнительная власть да покорится власти законодательной» [88 - Там же, с. 31.].
   В итоге кадеты проголосовали за «трудовическую» резолюцию, в которой выражалось «полное недоверие к безответственному перед народным представительством министерству» [89 - Там же, с. 31.] и выдвигалось требование заметить его правительством, пользующимся доверием Государственной Думы. Заметим, что требование отставки правительства Горемыкина выдвигалось в Думе и позже.
   Между тем ни закон, ни практика не предписывали ему уходить в таком случае в отставку. Правительство и не ушло. Это вызвало возмущение в Думе. Очевидно, что правительство не сможет длительное время управлять страной при отрицательно к нему относящейся законодательной власти: она будет отклонять законопроекты, необходимые для проведения в жизнь курса правительства. Однако такой путь свержения кабинета требовал времени. Думцы ждать не хотели и начали бороться с министрами методом площадной брани. Их и их представителей встречали в Думе криками: «В отставку!», «Погромщики!», «Убийца!», «Палач!», «Вон его!», «Разбойник!», «Долой!» и т. п. А представителю военного министра генерал-лейтенанту Павлову путем обструкции не дали говорить. Предлагалось не давать министрам слова и даже предъявить им запрос: «Скоро ли они уйдут?». Лидер одной из крупнейших фракций Алексей Аладьин даже угрожал министрам физической расправой в Думе. Такое обращение подрывало престиж министров в общественном мнении. Министры терпели подобное обращение лишь из-за страха перед революцией, которая, однако, к этому времени была в основном подавлена [90 - Демин В. А. Указ. соч. С. 74.].
   По рекомендации Горемыкина члены кабинета перестали посещать Таврический дворец, а 28 мая министр народного просвещения Кауфман как бы в насмешку направил в думу два «вермишельных» законопроекта: об учреждении частных курсов с программой преподавания «выше средних учебных заведений и об отпуске средств на переоборудование пальмовой оранжереи и постройку прачечной при Юрьевском университете» [91 - Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 33.].
   Законодательная инициатива самой Думы была ограничена. Достаточно сказать, что кадеты считали большой победой уже одну только возможность предварительного выяснения в Думе сущности внесенного законопроекта до истечения месячного срока, в течение которого он должен был рассматриваться соответствующим министром. Не будь этой уловки, придуманной кадетскими юристами, Думу ждала бы настоящая стагнация, ибо министры, получив соответствующий запрос, отнюдь не торопились санкционировать его обсуждение в Думе. За все время работы ею был принят, прошел Государственный совет и был подписан царем лишь один закон – об ассигновании 15 млн рублей на помощь голодающим. Почти три десятка других законопроектов так и остались в ее комиссиях, а законопроект об отмене смертной казни, принятый Думой 19 июня, был отклонен Государственным советом.
   30 мая 1906 г. П. Н. Милюков опубликовал в газете «Речь» – печатный орган кадетов – статью «Первый месяц думской работы», где со ссылками на печать различных политических направлений сделал попытку оценить сложившуюся ситуацию. Старый режим, писал Милюков, не только не исчез, но еще сильнее, чем прежде, дает о себе знать смертными казнями, ссылками, арестами, военными судами. С другой стороны, народ волнуется тоже еще больше, чем раньше: вновь началось и грозит усилиться аграрное движение, появились признаки революционного брожения в армии, растет число террористических актов, хотя формально партия эсеров и вынесла решение об их приостановке [92 - Там же, с. 35.].
   Что может противопоставить этому Дума? – спрашивал Милюков. Ведь она вносит законопроекты, судьба которых неизвестна; выражает недоверие правительству, на которое не обращают внимания; назначает комиссии для расследования злоупотреблений царских властей, не располагая средствами привлечь их к ответу; вносит запросы, на которые отвечают канцелярскими отписками; направляет к верховной власти ходатайства, на которые вообще нет ответа. Что же делать Думе дальше? Обращаться с просьбами прямо к царю? Уйти и отдать решение всех вопросов непосредственно в руки народа? Объявить себя правительством и взять все в свои собственные руки? Пассивно ждать развития событий или создавать их самим? Как видим, альтернативные решения намечены здесь довольно верно, однако сделать выбор кадеты так и не решились, склонившись в конце концов к тактике пассивного выжидания. Недаром Милюков заканчивал статью успокоительным прогнозом: скоро, очень скоро положение может стать безвыходным, но пока оно еще не безвыходно. На этой оптимистической позиции кадеты, как известно, оставались вплоть до 9 июля 1906 г. [93 - Там же, с. 35.]
   Коллега Милюкова по кадетскому ЦК Н. А. Гредескул откровенно писал 5 июня: «Наша цель – исчерпать все мирные средства, во-первых, потому что если мирный исход возможен, то мы не должны его упустить, а во-вторых, если он невозможен, то в этом надо вполне и до конца убедить народ до самого последнего мужика» [94 - Там же, с. 35.].
   Перлюстрированные полицией письма, датированные первой декадой июня 1906 г., обнаруживают очень пеструю, но достаточно тревожную гамму настроений, царивших тогда в самых разных кругах общества. Так, директор ярославской гимназии Высотский писал 1 июня: «Свои мрачные предчувствия я строю не на угрозах представителей крайних партий, а на несомненных грозных фактах, сведениями о которых полны газеты. Упорное нежелание министерства хоть сколько-нибудь идти навстречу освободительному движению есть положительный факт, невозможность для Думы добиться удовлетворения своих желаний и провести свои законопроекты – тоже факт… Приговоры военных судов и расстрелы, с одной стороны, бомбы и политические убийства – с другой, не прекращаются. Заявления черносотенных союзов и резолюции революционных организаций накапливаются в изобилии. Нет возможности выйти из всего этого хаоса мирным путем. Деятельность провинциальных властей возмутительна до последней степени. Добром ничего от правительства не добьешься. Я не вижу возможности компромисса с людьми, которые ничего не хотят знать и понимать. Правительство само парализует все легальные пути, само толкает своих противников на революционный путь» [95 - Там же, с. 35–36.].
   Один из представителей консервативно-монархического лагеря писал 3 июня за границу: "Дума не внесла успокоения в общественную совесть и показала только, что мы, русские, много говорим и мало делаем. Со дня на день ждем беспорядков и проповедь вооруженного восстания все громче раздается во всяких жидовствующих газетах: «Россия теперь – громадный дом сумасшедших. Просто страшно жить». В другом письме высказывалось предположение, что восстанием в конце июня будут охвачены и город, и деревня. «Либералы ведут к анархии, крови. Я никак не могу решить, где будет безопаснее – в деревне или в городе. Думаю, что придется остаться в городе, т. к. здесь все же войско, которое, слава Богу, до сих пор еще верно долгу и присяге» [96 - Там же, с. 36.].
//-- 4. ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ ОТВЕТСТВЕННОГО ПЕРЕД ДУМОЙ МИНИСТЕРСТВА --//
   Таким образом, именно из создавшегося положения вытекала необходимость распустить Думу как можно скорее; а если не делать этого, то надо было сформировать правительство из думского большинства, т. е. собственно из кадетов. В правительственных кругах рассматривались обе возможности. Тогдашний дворцовый комендант Д. Ф. Трепов, человек в высшей степени влиятельный, считал желательным сформировать правительство из членов думского большинства или, по крайней мере, предоставить им важнейшие министерские посты, и об этом вел переговоры с Милюковым. Напротив, В. Н. Коковцев и П. А. Столыпин эту идею отклоняли. (Столыпин был в то время министром внутренних дел в кабинете Горемыкина).
   На вопрос царя, "что же нужно делать, чтобы положить предел тому, что творится в Думе, и направить ее работу на мирный путь, Коковцев отвечал: «Политическая партия, из которой неведомый мне автор предполагает сформировать новое правительство (конституционно-демократическая партия), в своем стремлении захватить власть слишком много наобещала крайним левым элементам и слишком явно попала уже в зависимость от них… она сама будет сметена этими элементами, и я не вижу, на чем и где можно остановиться. Я вижу без всяких прикрас надвигающийся призрак революции…» [97 - Коковцев В. Н. Указ. соч. С. 199.].
   Почти все советники царя были с Коковцевым одного мнения, и мысль о кадетском правительстве вскоре отбросили. «Николай II заверил своего взволнованного министра финансов, что никогда не совершит „этот скачок в неизвестность“, т. е. никогда не согласится на министерство, где председателем Совета министров будет председатель Думы С. А. Муромцев, министром внутренних дел – И. И. Петрункевич, а министром финансов – М. Я. Герценштейн», – члены кадетской партии [98 - Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991. С. 19.].
   Наоборот, положительно принята была идея составить правительство, которое хотя и не будет состоять из представителей думского большинства, однако будет таким, что Дума все же станет с ним сотрудничать. Иными словами, еще существовало намерение добиться соглашения между народным представительством и государственной властью. Такое правительство называли «коалиционным», поскольку в него должны были войти как либеральные чиновники, так и умеренные представители общественности, в том числе и члены думской кадетской фракции. Инициатива исходила от обеих сторон. Со стороны правительства решение это предложено было министром иностранных дел А. П. Извольским. Со стороны Думы князь Н. Н. Львов представил сходную докладную записку. Столыпин принял эту идею, царь тоже одобрил ее.
   Несомненно, с его ведома министры вступили в переговоры с многочисленными представителями общественности. Во главе этого коалиционного правительства по плану должен был стать Д. Н. Шипов. Но он сам не верил в осуществимость этого плана. «Мне представляется несомненным, – говорил он Столыпину, – что если в образованный мною кабинет мне удастся привлечь только своих единомышленников, как, например, графа Гейдена и князя Львова, то такой кабинет встретит в Государственной думе такое же отношение, как и кабинет И. Л. Горемыкина, причем новый кабинет, конечно, не может искать поддержки в традициях старого слоя и будет поставлен в необходимость в самом скором времени, при неизбежном столкновении с Думой, подать в отставку» [99 - Цит. по: Леонтович В. В. Указ. соч. С. 500.].
   Переговоры о создании «коалиционного» министерства и чисто «кадетского» велись практически параллельно. По второму вопросу, как указывалось, с лидером партии конституционных демократов договаривался Д. Ф. Трепов. "Наше свидание состоялось в ресторане «Кюба», – пишет П. Н. Милюков, – и этим рестораном меня потом долго травили всеведущие газетчики. Свидание протекало в очень любезных тонах. Я из нас двоих был гораздо больше настороже. Трепов прямо приступил к теме, предложив мне участвовать в составлении «министерства доверия». Я прежде всего ответил ему тем, что мне приходилось часто повторять в эти месяцы – и устно, и печатно. Я сказал ему, что теперь нельзя выбирать лиц; надо выбирать направления. «Нельзя входить в приватные переговоры и выбирать из готовой программы то, что нравится, отбрасывая то, что не подходит. Надо брать живое, как оно есть – или не брать его вовсе… Обмануть тут нельзя; кто пытался бы это сделать, обманул бы только самого себя… Дело не во внешней реабилитации власти, при сохранении ее внутренней сущности; дело в решительной и бесповоротной перемене всего курса» [100 - Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 377.].
   Трепов, выслушав программу предполагаемого «кадетского» министерства, изложенную Милюковым, обещал содействовать. Но царь, говоря о Трепове и его переговорах, намекал на людей, которые «несколько наивны в понимании государственных дел, но добросовестно ищут выхода из трудного положения». И, с легкой руки Трепова, беседы об ответственном министерстве, уже по прямому поручению Государя, были переданы в менее «дилетантские руки», т. е. П. А. Столыпину [101 - Там же, с. 379.].
   В отличие от Трепова, Столыпин вел речь с Милюковым о возможности создания только коалиционного кабинета, т. е. правительства, составленного из царских бюрократов и общественных деятелей. Переговоры шли с участием А. П. Извольского, «обиняками Столыпин скоро выяснил, что участие Извольского в будущем министерстве возможно, а участие его, Столыпина, как премьера или министра внутренних дел, безусловно, исключено. Я помню его иронические вопросы, – вспоминал Милюков: понимаю ли я, что министр внутренних дел есть в то же время и шеф жандармов, следовательно, заведует функциями, непривычными для кадетов? Я ответил, тоже полуиронически, что элементарные функции власти прекрасно известны кадетам, но характер выполнения этих функций может быть различен сравнительно с существующим, в зависимости от общего направления правительственной деятельности. Я прибавил при этом, что о поведении кадетов в правительстве не следует судить по их роли в оппозиции» [102 - Милюков П. Н. Указ. соч. С. 384.].
   П. Н. Милюков на предложения о создании коалиционного правительства ответил отказом, чем очень обрадовал П. А. Столыпина и «успокоил» царя Николая II. «Я могу сказать вам теперь, – откровенничал император, – что я никогда не имел в виду пускаться в неизвестную для меня даль, которую мне советовали испробовать. Я не оказал этого тем, кто мне предложил эту мысль, – конечно, с наилучшими намерениями, и хотел проверить свои собственные мысли. То, что вы мне сказали, сказали также почти все, с кем я говорил за это время, и теперь у меня нет более никаких колебаний – да их и не было на самом деле, потому что я не имею права отказаться от того, что мне завещано моими предками и что я должен передать в сохранности моему сыну» [103 - Там же, с. 386.].
//-- 5. РОСПУСК ПЕРВОЙ ДУМЫ --//
   В кругах буржуазной общественности все чаще говорили об альтернативе: свержение кабинета Горемыкина или разгон Думы. И то, и другое, считал, например, лидер октябристов А. И. Гучков, должно было стать величайшим потрясением для страны… «В первом случае, – писал он, – получим анархию, которая приведет нас к диктатуре; во втором случае – диктатуру, которая приведет к анархии. Как видите, положение, на мой взгляд, совершенно безвыходное. В кружках, в которых приходится вращаться, такая преступная апатия, что иногда действительно думаешь, да уж не созрели ли мы для того, чтобы нас проглотил пролетариат?» [104 - Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 39.]
   В мае-начале июня 1906 г. слухи о предстоящем роспуске Думы, как волны морского прибоя, периодически набегали на страницы печати, носились в разгоряченных думских кулуарах. Так, уже 14 мая 1906 г. трудовик-саратовец Я. Е. Дитц писал на родину: «Завтра ждем разгона. Но нас отсюда не выпустят: если разгонят, то завтра же ожидается железнодорожная забастовка, и мы перед уходом из Петербурга издадим Манифест к народу… Будьте готовы на все… Если эти подлецы не желают давать народу свободу мирным путем, то она будет добыта силой» [105 - Там же, с. 39.].
   2 июня сельский учитель из Смоленской губернии трудовик Т. О. Волков тоже сообщал о предполагаемом буквально на днях разгоне Думы. «Хотя бы скорее, а то все измучились. Скорее бы рассчитались с этим режимом. Если не арестуют, решено собраться в другом городе и объявить себя Учредительным собранием. Многие уже подумывают, что вместо Конституции не получилась бы сразу республика. И это вполне возможно, если правительство не пойдет на уступки». Через три дня, 5 июня, тот же Т. О. Волков пишет на родину: «Положение дел в Думе самое скверное. Правительство ввиду оппозиционности Думы решило ее распустить на днях. В партийных заседаниях этот вопрос обсуждался, и пришли к заключению не расходиться, пока не добудут земли и воли. Вера сделать что-либо хорошее и в самой Думе исчезает. Революция неизбежна. Левые партии уже готовятся вступить в бой. Будет сильное кровопролитие. Из достоверных источников известно, что бумага о распущении думы уже подписана Государем, только не поставлено число – это последнее предложено сделать министерству, когда оно найдет удобным. Необходимо готовиться на местах, чтобы в известную минуту всем вступить в бой с правительством и добить его окончательно. Брожение в армии уже началось. Надеемся, что когда встанет вся страна, то и армия перейдет на нашу сторону» [106 - Там же, с. 39–40.].
   Дело дошло до того, что 6 июня Петербургское телеграфное агентство вынуждено было официально опровергнуть слух о том, что 4 июня царь якобы подписал указ о роспуске Думы. Как явствует из письма кадета М. Я. Герценштейна от 5 июня, премьер Горемыкин тоже заявил в ответ на вопросы членов Государственного совета, что мысль о роспуске Думы даже на каникулы оставлена. Ему следовало бы добавить: оставлена на время, но об этом Горемыкин предпочел умолчать.
   Когда был отклонен план создания кадетского правительства, пришлось решиться на роспуск Думы. Горемыкин с самого начала считал это мероприятие неизбежным, однако вел себя в высшей степени пассивно, выжидая прямого приказания Николая. Глава правительства проклинал своего предшественника С. Ю. Витте, который собрал не палату депутатов, а «грязных подонков населения, сплотившихся в разбойничью шайку». «Теперь, – говорил Горемыкин в начале июня 1906 г., – не остается ничего другого, как распустить Думу, затем созвать ее вновь, повлияв всеми возможными средствами на выборы, а если и это не поможет, то вновь распустить Думу и издать новый избирательный закон» [107 - Цит. по: Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 40.].
   Царь же считал, что как раз правительству надлежит выбрать подходящий момент для роспуска Думы и предпринять нужные шаги для гладкого его выполнения. Очевидно, это стало непосредственной причиной ухода Горемыкина и назначения Столыпина на пост председателя Совета министров.
   П. А. Столыпин сначала придерживался мнения, что не надо спешить с роспуском Думы, но на основании губернаторских докладов он пришел к выводу, что ждать дольше нельзя, и так и доложил царю.
   7 июня 1906 г. созвано было у Горемыкина заседание Совета министров. Собравшиеся министры узнали только, что Горемыкин у Государя и приедет позже. В девять часов сияющий Горемыкин вошел в помещение, где ожидали его министры, и заявил: «Ну вот! Поздравьте меня, господа, с величайшею милостью, которую мог мне оказать Государь: я освобожден от должности председателя Совета министров и на мое место назначен П. А. Столыпин, с сохранением, разумеется, должности министра внутренних дел» [108 - Леонтович В. В. Указ. соч. С. 502.].
   В. Н. Коковцев в своих воспоминаниях соединяет в одну красочную сцену подписание указа о роспуске Думы и указа о назначении Столыпина главой правительства. Особый интерес представляют приведенные в этих воспоминаниях высказывания Николая II в столь важный исторический момент: «Все мы, и я в первую очередь, – сказал царь, – понесем ответственность за нашу слабость и нерешительность. Бог знает, что произойдет, если не распустить этого очага призыва к бунту, неповиновения властям, издевательства… и нескрываемого стремления вырвать власть из рук правительства, которое назначено мною, и захватить ее в свои руки, чтобы тотчас же лишить меня всякой власти и обратить в послушное орудие своих стремлений, а при малейшем несогласии моем просто устранить и меня… Я обязан перед моей совестью, перед Богом и перед Родиной бороться и лучше погибнуть, нежели без сопротивления сдать всю власть тем, кто протягивает к ней свои руки» [109 - Коковцев В. Н. Указ. соч. С. 213–215.].
   Затем Николай II перекрестил Столыпина, обнял, поцеловал его и спросил, когда и какие сделать распоряжения для поддержания порядка в Петербурге и Москве.
   Указ о роспуске Думы гласил: «На основании статьи 105 Основного государственного закона издания 1906 года повелеваем: Государственную думу распустить с назначением времени созыва вновь избранной Думы на 20-е февраля 1907 года. О времени производства новых выборов в Государственную думу последует от нас особый указ. Правительственный сенат учинит к исполнению сего подлежащее распоряжение. Николай II» [110 - Цит. по: Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 51.].
   В ночь с 8 на 9 июня 1906 г. указ о роспуске Думы был прибит на дверях Таврического дворца, где заседал первый русский парламент, и опубликован в утреннем выпуске «Правительственного Вестника».
   Характерна запись, сделанная Николаем II в дневнике 9 июня: «Свершилось! Дума сегодня закрыта. За завтраком после обедни заметны были у многих вытянувшиеся лица. Днем составлялся и переписывался Манифест назавтра. Подписал его около 6 часов» [111 - Там же, с. 53.].
   10 июля царским указом была приостановлена до 20 февраля 1907 г. и работа Государственного совета.
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Первая Государственная дума отошла в историю. История не сказала о ней последнего слова: слишком были различны интересы и идеи, с нею связанные. По сравнению с тем, что было в России до 1905 г., Дума представляла собой несомненный шаг вперед. Бессильная как законодательный орган, она постоянно будоражила, а во многом и формировала общественное мнение, предавала гласности наиболее вопиющие злоупотребления царских властей. Сюда же стекались со всей России многочисленные просьбы и петиции населения. Бесспорно, «таврический комар», как иронически называли Думу в консервативных кругах, не мог всерьез соперничать ни с самодержавным «слоном», ни с народной «улицей», которые олицетворяли две главные силы, непосредственно столкнувшиеся в ходе революции. Тем не менее Дума не стала послушным орудием в руках царя и правительства. Сея конституционные иллюзии и давая царизму некоторую передышку для накопления сил, необходимых в открытой борьбе с народом, она в то же время мешала стабилизации старого порядка и в своем тогдашнем составе объективно приносила царизму больше вреда, чем пользы.
   72 дня, которые отпустила история российскому парламенту, не прошли даром. С думской трибуны в Таврическом дворце прозвучал голос самых разных слоев народа и политических партий. Депутаты-перводумцы открыто заявили о животрепещущих экономических, социальных и политических вопросах, стоявших в то время перед Россией, предложили альтернативные варианты их решения, выработали определенную процедуру думских прений и запросов. При этом роль Думы представлялась различным слоям российского общества по-разному: если для одних она стала символом бессмысленности любых надежд на эффективность парламентской системы в условиях России, то для других – необходимым, желанным и в принципе вполне реальным атрибутом будущего правового государства.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Шацилло К. Ф. Первая Государственная дума // Отечественная история. 1996. N 4.
   2. Демин В. А. Государственная дума России (1906–1917): Механизм функционирования. М., 1996.
   3. Коковцев В. Н. Из моего прошлого: Воспоминания 1903–1919. В 2-х кн. М., 1992.
   4. Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762–1914 гг. М., 1995.
   5. Тютюкин С. В. Июльский политический кризис 1906 года в России. М., 1991.
   6. Дякин В. С. Чрезвычайно-указное законодательство в России (1906–1914 гг.) // Вспомогательные исторические дисциплины. М., 1976. Вып. 7.
   7. Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 3.
   8. Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991.
   9. Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. I.

ТЕМА 7. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В 1907–1914 гг

РЕФЕРАТ: «ВЕЛИКАЯ РОССИЯ БЕЗ ВЕЛИКИХ ПОТРЯСЕНИЙ (РЕФОРМЫ П. А. СТОЛЫПИНА)»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Аграрная реформа
   3. Другие реформы
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Сильная личность в истории всегда вызывала и вызывает большой интерес. Такой личностью был П. А. Столыпин. В последнее десятилетие, пожалуй, ни одна личность не удостаивалась такого внимания, как личность Столыпина. Это объясняется во многом тем, что, отмежевавшись от советского прошлого, мы ищем новых кумиров в предшествующем периоде.
   Дореволюционная Россия была страной аграрной, вот почему любые преобразования в сельскохозяйственной сфере вызывали волну откликов с разных сторон. Столыпин же задумал провести крупнейшую, после отмены крепостного права, реформу в аграрной сфере и, естественно, вызвал этим бурю эмоций. Сегодня фигура Столыпина вызывает не меньший интерес. Россия в очередной раз находится на пути реформ и не знает, как выйти из тупика, вызванного ими. Естественно, ищутся какие-то параллели с прошлым. Недавно в Саратове, где Столыпин около трех лет губернаторствовал, был открыт первый в России памятник П. А. Столыпину. Это событие опять вызвало массу различных мнений. Так что же из себя представляли реформы, проводимые П. А. Столыпиным? Почему главная из них – аграрная – окончилась неудачей? Ответам на эти вопросы и посвящен данный реферат.
   Имя Столыпина сразу втягивает нас в круговорот страстных взаимоисключающих оценок. Ни один из политических деятелей царизма начала XX в. не может идти с ним в сравнение по преданной и восторженной памяти его почитателей и сосредоточенной ненависти революционеров. «Период столыпинской реакции», виселицы – «столыпинские галстуки», с одной стороны, и «борец за благо России», человек, «достойный сесть на царский трон» – с другой. Карьера длилась всего лишь пять лет. Это был взлет после многолетней обычной службы в провинции, стремительное превращение из саратовского губернатора в министра внутренних дел и председателя Совета министров – в государственную фигуру с огромной властью, грандиозными планами, российского Бисмарка. Вся его деятельность – это органическое сочетание трагедии и фарса, придворных интриг и высокой политики.
   Данный реферат – всего лишь маленькая толика в большом количестве исследований, посвященных жизни и деятельности П. А. Столыпина. При написании реферата было использовано много фактического материала и воспоминаний. Особенно ценными можно считать воспоминания сына П. А. Столыпина – А. П. Столыпина, написанные им в конце 20-х гг. в Париже.
//-- 2. АГРАРНАЯ РЕФОРМА --//
   Самой главной реформой из всех, которые проводил П. А. Столыпин, можно считать аграрную. Собственно, все действия П. А. Столыпина на посту премьер-министра были подчинены воплощению в жизнь именно этой реформы.
   Еще в самом начале своей карьеры, когда Столыпин был только ковенским уездным предводителем дворянства, он раз в год объезжал свои имения, которые находились у него в Нижегородской, Казанской, Пензенской и Саратовской губерниях [112 - Зырянов П. Н. Столыпин без легенд. М., 1991. С. 7.]. У Столыпина было и еще одно имение, на границе с Германией. Дороги российские всегда были плохи, а потому самый удобный путь в это имение пролегал через Пруссию. Именно в этих «заграничных» путешествиях Столыпин познакомился с хуторами. Возвращаясь домой, он с восхищением рассказывал об образцовых немецких хуторах.
   В 1899 г. Столыпин был назначен ковенским губернским предводителем дворянства, а в 1902 г., неожиданно для себя, – гродненским губернатором. Его выдвинул министр внутренних дел В. К. Плеве, старавшийся замещать губернаторские должности местными землевладельцами. В Гродно Столыпин пробыл всего 10 месяцев [113 - Там же, с. 7–8.]. В это время по всем губерниям были созданы комитеты по нуждам сельскохозяйственной промышленности. Председательствуя на заседаниях Гродненского комитета, Столыпин впервые публично изложил свои взгляды.
   16 июля 1902 г., открывая заседание комитета, Столыпин перечислил те факторы, которые он считал первостепенными в деле подъема сельского хозяйства. Среди них на первое место он поставил уничтожение чересполосицы крестьянских земель и расселение крестьян на хутора. При этом губернатор подчеркнул, что не следует цепляться за «установившиеся, веками освященные способы правопользования землею, раз эти способы ведут к сохранению хотя бы, например, трехпольной системы хозяйства, т. к. они выразятся в конце концов экономическим крахом и полным разорением страны». Вслед за этими прекрасными словами последовала еще одна тирада, которая, как казалось Столыпину, логически была связана с предыдущей… «Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент наступления ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой, – это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслимы ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельною собственностью» [114 - Столыпин А. П. А. Столыпин. 1862–1911. М., 1991. С. 13.]. Иными словами, народ темен, пользы своей не разумеет, а потому следует улучшать его быт, не спрашивая о том его мнения. Это убеждение Столыпин пронес через всю свою государственную деятельность.
   Важным фактором подъема земледелия Столыпин считал также развитие мелиоративного кредита (так назывался кредит на всякие сельскохозяйственные улучшения). Он был против излишней централизации этого дела, считая, что на местах люди лучше разберутся, какие виды улучшений наиболее перспективны в данной местности.
   Один из помещиков, князь А. К. Святополк-Четвертинский, позволил себе высказать такую мысль: «Для работника в имениях или крестьянина, обрабатывающего свою землю, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе, нравственные взгляды которой таковы, что с расширением доступа в школы она, несомненно, будет стремиться к государственному перевороту, социальной революции и анархии» [115 - Столыпин: жизнь и смерть. Саратов, 1991. С. 38.]. Столыпин сразу же возразил: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не поведет его к анархии. Общее образование в Германии должно служить идеалом для многих культурных стран» [116 - Там же, с. 38.]. Особое внимание Столыпин советовал уделить подтягиванию женского образования и насаждению сельскохозяйственных знаний.
   Некоторые члены комитета подняли вопрос о реформе волости и введении земств в западных губерниях, но Столыпин решительно пресек попытки начать обсуждение этих тем. Он заявил, что «вопросы о нуждах сельскохозяйственной промышленности с вопросом о введении земской реформы не имеют тесной, непосредственной и, так сказать, органической связи». Губернатор предупредил, что «всякий вопрос, связанный с политическими соображениями, им, по праву председателя, будет снят с очереди» [117 - Там же, с. 40.]. Стараясь поставить работу комитета в жесткие ограниченные рамки, Столыпин выполнял волю своего патрона, министра внутренних дел В. К. Плеве. Однако, по-видимому, он и сам в те времена смотрел на аграрный вопрос весьма узко. В дальнейшем, как мы увидим, Столыпин признал проблемы местного самоуправления и крестьянских прав частью аграрного вопроса.
   В 1903 г. Столыпин был назначен губернатором Саратовской губернии, где ощутил на себе все прелести крестьянских бунтов. Показал он себя и мастером по их подавлению, причем действовал очень хладнокровно. Один из почитателей Столыпина, В. В. Шульгин, например, писал, как однажды губернатор оказался без охраны перед лицом взволнованного схода, и «дюжий парень пошел на него с дубиной. Не растерявшись, Столыпин бросил ему шинель: „Подержи!“ – и буян опешил, послушно подхватил шинель и выронил дубину» [118 - Шульгин В. В. Глава из книги «Годы» // История СССР. 1966. N 6. С. 26–35.].
   В докладах царю Столыпин утверждал, что главной причиной аграрных беспорядков является стремление крестьян получить землю в собственность. Если крестьяне станут мелкими собственниками, они перестанут бунтовать. Кроме того, он ставил вопрос о передаче крестьянам части государственных земель [119 - Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 12.].
   Вряд ли, однако, эти доклады сыграли важную роль в выдвижении Столыпина на пост министра внутренних дел. Молодой губернатор, малоизвестный в столице, неожиданно взлетел на ключевой в российской администрации пост. Какие пружины при этом действовали, до сих пор недостаточно ясно. Впервые его кандидатура обсуждалась в октябре 1905 г. на совещании С. Ю. Витте с «общественными деятелями». Обер-прокурор Синода князь А. Д. Оболенский, родственник Столыпина, предложил его на пост министра внутренних дел, стараясь вывести переговоры из тупика. Но Витте не хотел видеть на этом посту никого другого, кроме П. Н. Дурново, общественные же деятели мало, что знали о Столыпине [120 - Там же, с. 13.].
   Вторично вопрос о Столыпине встал в апреле 1906 г. когда уходило в отставку правительство Витте. Замена непосредственно перед созывом Думы либерального премьера Витте на реакционного И. Л. Горемыкина была вызовом общественному мнению. И чтобы вместе с тем его озадачить, было решено заменить прямолинейного карателя Дурново на более либерального министра. Выбор пал на Столыпина. «Достигнув власти без труда и борьбы, силою одной лишь удачи и родственных связей, Столыпин всю свою недолгую, но блестящую карьеру чувствовал над собой попечительную руку Провидения», – вспоминал товарищ министра внутренних дел С. Е. Крыжановский [121 - Дьяков И. Забытый исполин // Наш современник. 1990. N 3. С. 21–29.].
   Столыпин был назначен министром внутренних дел 26 апреля 1906 г. Депутаты первой Думы были приняты царем, обратившимся к ним с речью в Зимнем дворце на другой день – 27 апреля [122 - Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьба реформ в России. М., 1991. С. 16.]. Однозначно, что Столыпин получил свой пост именно под Думу, в том смысле, что ему было доверено проложить политический курс в новых, совершенно непривычных для царизма исторических условиях – обеспечить сожительство дотоле ничем не стесненного самодержавия с Думой. То, что Столыпин начал свой «конституционный» путь в ранге не главы правительства, а всего лишь министра внутренних дел, никого не обманывало. Во-первых, министерство, которое он возглавил, было ключевым, ибо именно оно определяло в первую очередь внутреннюю политику правительства. Этот пост остался за ним и тогда, когда он сменил И. Л. Горемыкина на посту председателя Совета министров. Произошло это уже через 72 дня. И здесь судьба Думы и Столыпина оказались полностью взаимосвязаны. Ее роспуск и его назначение на пост премьера произошло в один и тот же день – 8 июля 1906 г.
   Именно с этого момента начинается стремительный взлет Столыпина. Взятый им курс в аграрном вопросе, жесткое подавление революции, вызывающе провокационные речи во второй Думе с угрозами в адрес ее левой части в короткое время делают его кумиром всех ненавистников революции, начиная от крайне правых и кончая октябристами. Престиж его при дворе, во влиятельнейших дворянских кругах, Государственном совете, в самом правительстве очень высок. Теперь он мог более-менее спокойно приняться за осуществление своих реформ, в частности, главной из них – аграрной.
   Спустя 12 дней, 24 августа 1906 г., после покушения на Столыпина было опубликована правительственная программа, состоявшая из двух частей – репрессивной и реформистской [123 - Там же, с. 21.]. «Правительство, не колеблясь, противопоставит насилию силу», – говорилось в ней. В местностях, объявленных на военном положении и положении чрезвычайной охраны, вводились военно-полевые суды. В центре реформистской части программы был знаменитый указ 9 ноября 1906 г. о выводе из общины с сопутствующими этому законами [124 - Аврех А. Я. Указ. соч. С. 22.]. Именно с этими двумя составляющими – столыпинской аграрной политикой и «столыпинскими галстуками», как была прозвана виселица, – у современников в первую очередь и ассоциировался новый глава правительства.
   Вторая Государственная дума избиралась Столыпиным как испытательный полигон для проводимого им курса. Но если в прежней Думе Столыпин, памятуя об обстановке в стране, пытался хотя бы внешне демонстрировать лояльность и даже заинтересованность в сотрудничестве с «народным представительством», то теперь тон резко изменился. Премьер явно провоцировал Думу на открытые конфликты с правительством, приближая час ее разгона. Вторая Дума начала свою работу 20 февраля 1907 г., а уже 6 марта Столыпин выступил перед ней с правительственной программой реформ. Список открывал указ 9 от ноября и другие аграрные мероприятия [125 - Там же, с. 24.].
   Указ от 9 ноября трактовался как выбор между крестьянином-бездельником и крестьянином-хозяином в пользу последнего. «Всегда были и будут тунеядцы, – решительно заявил премьер, – но не на них должно ориентироваться государство: только право способного, право даровитого создало и право собственности на Западе. Правительство желает видеть крестьянина богатым, достаточным, т. к. где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода. Способный, трудолюбивый крестьянин – соль земли русской и поэтому его надо поскорее освободить от тисков общины, передав ему землю в неотъемлемую собственность» [126 - Там же, с. 23–24.].
   Чтобы подчеркнуть генеральное значение избранного курса и твердую решимость претворить его в жизнь, Столыпин закончил свою речь фразой, которая, конечно, была заготовлена заранее: «Противникам государственности, конечно, хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!» [127 - Столыпин А. Указ. соч. С. 51.]. Из всех крылатых фраз Столыпина эта, как показало время, в его ораторском арсенале оказалась лучшей и наиболее политически эффектной. Чтобы Столыпину ничего не мешало в проведении его реформ – главным образом аграрных, 3 июня 1907 г. был подготовлен указ о роспуске второй Думы. Одновременно с Манифестом от 3 июня 1907 г. о ее роспуске было опубликовано Положение о выборах в Думу, т. е. новый избирательный закон. В Манифесте указывался также и срок открытия новой Думы – 1 ноября 1907 г. [128 - Рыбас С. Реформатор: жизнь и смерть Петра Столыпина. М., 1991. С. 55.]
   Этот акт можно справедливо назвать государственным переворотом: он был совершен в нарушение Манифеста от 17 октября 1907 г. и Основного закона 1906 г., согласно которому ни один новый закон не мог быть принят без санкции Государственной думы.
   Социально-политический смысл акта 3 июня сводился к тому, что Дума «крестьянская» превращалась в Думу «господскую». Это было достигнуто путем коренного перераспределения квот выборщиков в пользу помещиков и буржуазии за счет крестьян и рабочих, лишения избирательных прав целых народов и территорий, уменьшения общего числа членов Думы с 524 до 442 и других ограничений.
   Сам Столыпин в интервью проправительственному журналу «Волга» заявил, что установленный строй есть «чисто русское государственное устройство, отвечающее историческим преданиям и национальному духу» и что Думе ничего не урвать из царской власти" [129 - Столыпин А. Указ. соч. С. 60.].
   В Думе образовалось проправительственное большинство, состоящее из «октябристов» во главе с Гучковым, которое являло собой «центр». В зависимости от необходимости, «октябристы» консолидировались то с «правыми», то с «левыми» фракциями. Так была создана третьеиюньская система с двумя большинствами в Думе, где первому большинству – «правому» отводилась охранительная роль, а второе должно было осуществить тот пакет либеральных «реформ», который был выработан Столыпиным. Это типично бонапартистская система, «специально рассчитанная на использование, в очень широких пределах, антагонизма либеральной буржуазии и помещичьей реакционности при гораздо более глубоком общем их антагонизме со всей демократией и с рабочим классом в особенности» [130 - Ленин В. И. Столыпин и революция. Полн. собр. соч., М., 1959. Т. 20, С. 325.].
   Теперь Столыпин мог взяться за осуществление своих реформ. Просто сказать, что указ от 9 ноября 1906 г. был главным делом жизни Столыпина, – значит не сказать ничего. Это был символ веры, великая и последняя надежда, одержимость, его настоящее и будущее – великое, если реформа удастся; катастрофическое, если ее ждет провал. «Крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство, – говорил Столыпин в особом секретном журнале Совета министров от 13 июня 1907 г., – служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия; если бы правительству удалось проведением в жизнь своих землеустроительных мероприятий достигнуть этой цели, то мечтам о государственном и социалистическом перевороте в России раз и навсегда был бы положен конец» [131 - Столыпин А. Указ. соч. С. 69.].
   Необходимо отметить, что Столыпин не являлся единоличным творцом нового аграрного курса. Столыпинская аграрная реформа настолько совпадала с аграрной программой Совета объединенного дворянства, что все тогдашние политические наблюдатели, от кадетов до большевиков, подчеркивали это родство. Кадет А. С. Изгоев отмечал, что программа Столыпина – это программа «объединенных дворян» [132 - Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., 1963. С. 102.]. Идея мелкого крестьянского землевладения как антитеза общинному возникла и стала распространяться как в правительственных, так и в дворянских кругах еще до революции. Это была ведущая идея Витте и возглавляемого им «Совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности». Именно она послужила причиной закрытия «Совещания». Понадобился опыт революции и первых двух Дум, чтобы режим понял, что ставка на крестьянский консерватизм и общину бита.
   И. Чернышев в сборнике «Крестьянин об общине» накануне 9 ноября 1906 г. опубликовал результаты опроса крестьян, проведенного Смоленской губернской земской управой в 1902 г. Из 186 крестьян, отвечавших на вопрос об общине, 68 высказались за нее, против – 118. «Общинное землевладение – тюрьма сельского хозяйства», – гласил один из ответов. «Здесь все добрые примеры улучшения землепашества невозможны», – сообщал другой. «Нигде нет такого поглощения слабого сильным, как в общине», – говорил третий [133 - Столыпин: жизнь и смерть. Саратов, 1991. С. 39.].
   Столыпин действительно первоочередной задачей своей реформы сделал разрушение общины. Предполагалось, что первый ее этап, чересполосное укрепление наделов отдельными домохозяевами, нарушит единство крестьянской общины. Крестьяне, имеющие земельные излишки своих наделов, могли образовать группу, на которую правительство рассчитывало опереться. Столыпин говорил, что таким способом он хочет «вбить клин» в общину [134 - С. Рыбас. Указ. соч. С. 107.]. После этого предполагалось приступить ко второму этапу – разбивке всего деревенского надела на отруба, или хутора. Последние считались идеальной формой землевладения еще и в том смысле, что крестьянам, рассредоточенным по хуторам, было очень трудно поднимать мятежи. «Совместная жизнь крестьян в деревнях облегчала работу революционерам», – писала дочь Столыпина, М. П. Бок, явно со слов своего отца [135 - Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 21.].
   Что же должно было появиться на месте разрушенной общины? Узкий слой сельских капиталистов, как полагали советские историки, или широкие массы процветающих фермеров, как считают нынешние историки? Можно сказать, что первое не предлагалось, а второе не получилось. Не получилось вследствие сохранения помещичьих латифундий. Переселение в Сибирь и продажа земель через Крестьянский банк не решали проблемы крестьянского малоземелья. Сосредоточения же земли в руках кулаков не хотело само правительство, ибо в результате этого должна была разориться масса крестьян. Не имея средств пропитания в деревне, они хлынули бы в город. Промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масштабах. Это грозило новыми социальными потрясениями.
   Для доказательства того, что указ от 9 ноября 1906 г. был издан с целью укрепления немногочисленной деревенской верхушки, часто используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство сделало «ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных». Эти слова обычно вырываются из контекста речи и подаются вне связи с теми обстоятельствами, при которых они были сказаны.
   5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, третья Дума уже приняла законопроект в первом чтении. Лидер фракции кадетов П. Н. Милюков вспоминал: "Шло постатейное обсуждение, и возник вопрос, признавать ли укрепленные участки личной или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось под воздействием многочисленных известий о том, что некоторые домохозяева пропивают укрепленные наделы и пускают по миру свои семейства. Но создание семейной собственности вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из главных положений своей реформы, Столыпин решил вступить в прения.
   "Проживание наделов, – доказывал он в своей речи, – это исключительное явление, удел «слабых». Нельзя создавать общий закон ради исключительно уродливого явления, нельзя убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя лишать его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету. Для борьбы с уродливыми явлениями надо создавать специальные законы, устанавливать опеку за расточительность, но при выработке общих законодательных мер надо «иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых». Заканчивая эту мысль, он выразил уверенность, что «таких сильных людей в России большинство» [136 - Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 289.].
   Из всего этого отнюдь не вытекает, что «разумными и сильными» Столыпин считал лишь богатых крестьян, а «пьяными и слабыми» – всех остальных. Любители выпить есть среди всех социальных слоев, и именно этих людей клеймил в своей речи премьер. Крепкий, работящий собственник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на основе широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Он считал, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений со стороны общины и семьи, в короткое время способен преобразовать даже весьма жилое хозяйство середняка. Каждый должен стать «кузнецом своего счастья» [137 - Там же, с. 291.] (слова Столыпина из той же речи), и каждый такой «кузнец» мог рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, ибо сколь-нибудь значительной помощи со стороны на переустройство хозяйства на предполагалось (финансовое обеспечение реформы было одним из ее слабых мест). Ставка делалась почти исключительно на «дух предприимчивости», что показывает, что и Столыпин, при всей своей практичности, волей или неволей бывал идеалистом.
   В идеале же получалось вот что: из общины выходила в основном беднота, а также городские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у них есть надел, который теперь можно продать. Огромное количество земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 г., например, было продано 60 % площади укрепленных к этому году земель [138 - Дубровский С. М. Указ. соч. С. 121.]. Чаще всего покупали землю зажиточные крестьяне, которые, кстати говоря, сами не всегда спешили с выходом из общины. В руках одного и того же хозяина оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки. Свидетель и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где какие у него полосы. Но уже во втором поколении должна была начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разобраться не один суд.
   Нечто подобное имело уже место после реформы 1861 г., когда досрочно выкупленные, по реформе, наделы сильно нарушали единообразие землепользования в общине [139 - Рыбас С. Указ. соч. С. 113.]. Но потом они стали постепенно подравниваться. Поскольку столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса и земляное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была новая волна переделов, которая должна была смести очень многое из наследия Столыпина. И действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пошли по восходящей.
   Многие крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из здравых жизненных соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от климата. Имея полосы в разных частях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый – на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Только большой отруб, расположенный в разных рельефах, мог гарантировать ежегодный средний урожай.
   Вообще, во всей этой затее с хуторами и отрубами было много надуманного. Сами по себе хутора и отруба не обеспечивали подъем крестьянской агрокультуры, и преимущества их перед чересполосной системой хозяйства, по существу, не доказаны. «Нигде в мире не наблюдалось такого практического опыта, – пишет американский историк Дж. Ейни, – который бы показал, что соединенные в одно целое поля принесли с собой агрокультурный прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрокультуры фактически отрицают подобную причинно-следственную связь» [140 - Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 24.].
   Абстрактность замысла столыпинской аграрной реформы в значительной мере объяснялась тем, что ее сочиняли люди, плохо знавшие русскую деревню. За два года пребывания в Саратове Столыпин не мог, конечно, узнать ее достаточно хорошо. Ближайшим его сподвижником в проведении реформы был А. В. Кривошеин. «Он был талантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счастливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер», – вспоминал о нем А. А. Кофод, служивший под его началом [141 - Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 25.]. Витте, считавший Кривошеина «величайшим карьеристом», отмечал, что в 1905 г. он был еще сторонником общины, но после крутого поворота правительственной политики резко изменил свои взгляды [142 - Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. С. 202.]. Главный правительственным теоретиком по землеустройству был датчанин А. А. Кофод. В Россию он приехал в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и затем долго жил в небольшой датской колонии под Псковом.
   Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в некоторых западных губерниях, включая Псковскую и Смоленскую. Отруба, как оказалось, подходили лишь для губерний Северного Причерноморья, Северного Кавказа и степного Заволжья. Отсутствие сильных общинных традиций здесь сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, ее однородностью на очень больших пространствах и весьма низким уровнем агрокультуры. Только при таких условиях переход на отруба происходил более или менее безболезненно и быстро приносил пользу.
   Итоги столыпинской реформы выражаются в следующих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн. дес. 1, 3 млн домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн дес.). По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно 1/3 часть от общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, некоторые земледельцы фактически давно уже забросили земледелие. Выходили из общины и переселенцы, отправлявшиеся в Сибирь. Таковых было около 16 % от общего числа домохозяев, вышедших из общины. Из общинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их пошло на продажу [143 - Аврех А. Я. Указ. соч. С. 93.]. В конечном счете, властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и массовый слой крестьян-собственников. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.
   Вместе с тем известно, что после окончания революции 1905–1907 гг. и до начала Первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Но нельзя в целом связывать это улучшение с проведением аграрной реформы. Здесь действовали другие платежи. Это было большим облегчением для крестьян. Во-вторых, наблюдался рост мировых цен на зерно. От этого кое-что перепадало и простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье землевладение, в связи с чем уменьшились и кабальные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912–1913) были очень хорошие урожаи [144 - Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 26.]. Что касается аграрной реформы, то эта была настолько широкомасштабная реформа, потребовавшая столь значительной земельной перетряски, что она никак не могла сказаться положительным образом в первые же годы, даже если бы впоследствии имела успех.
//-- 3. ДРУГИЕ РЕФОРМЫ --//
   Как уже говорилось выше, 6 марта 1907 г. Столыпин выступил перед второй Думой с программой своих реформ. Помимо аграрных мероприятий, программа включала в себя и другие реформы. Несколько законопроектов касались свободы совести (переход из одного вероисповедания в другое, беспрепятственное «богомоление», закон о старообрядческих общинах и т. д.). Были обещаны законопроекты о неприкосновенности личности и введении волостного земства; рабочим – профессиональные союзы и государственное страхование, стране в целом – реформа образования. Большое значение в программе придавалось «возрождению» боевой мощи армии и флота, утраченной в Русско-японскую войну [145 - Столыпин А. Указ. соч. С. 12–13.]. Вся остальная часть программы была в том же духе.
   Столыпин твердо дал понять, что режим не намерен делиться своей властью с «народным представительством». Об этом свидетельствовали заключительные фразы речи. Заявив, что «правительство для реализации этой программы готово совместно с законодательными учреждениями приложить величайшие усилия», оратор пояснил, какое правительство он имеет в виду: «правительство, которое хранит исторические заветы России», т. е. самодержавно-монархическую власть; «правительство, которое восстановит в ней порядок и спокойствие, т. е. стойкое и чисто русское правительство, каковым должно быть и будет правительство его величества» [146 - Там же, с. 25.].
   Одним из вопросов, наиболее занимавших П. А. Столыпина, помимо аграрного, был национальный вопрос. Он выразился в законе о западном земстве. В ряде губерний Западного края – Витебской, Минской, Могилевской, Киевской, Волынской, Подольской, где подавляющая часть населения была русской, в Государственный совет избирались только поляки, численность которых составляла всего 2–3 % от общего числа населения.
   В связи с этим профессор Д. И. Пихно внес законопроект о реформе выборов в Государственный совет от Западного края. Проект Пихно, правого деятеля, редактора газеты «Киевлянин», отчима В. В. Шульгина, нес в себе по меньшей мере три составляющих. Профессор предлагал выделить поляков в общую курию, а большинство мест предоставить русским. Во-первых, это нарушало принцип равенства национальностей. Во-вторых, поскольку фактически большинство крупных помещиков в крае были именно поляки, то избрание на их место в верхней палате русских означало бы ущемление прав аристократии. В-третьих, такая мера означала бы, что русское население нуждается в защите [147 - Рыбас С. Указ. соч. С. 180–181.].
   В Государственном совете предложение Пихно не нашло поддержки. Бывший обер-прокурор Синода князь А. П. Оболенский сказал: «Основное начало нашей государственности заключается в том, что в Российской монархии есть русский царь, перед которым все народы и все племена равны. Государь император выше партий, национальностей, групп и сословий» [148 - Там же, с. 181.]. Тем не менее у Столыпина была другая точка зрения. Он поддерживал проект Пихно, бросив вызов большинству членов Государственного совета. Почему же он так отстаивал эту точку зрения?
   На Западе, где Россия держала стратегическую оборону, положение русских отличалось от положений во внутренних губерниях тем, что там русские соперничали (мирно, надо отметить) с другими народами. При столыпинской перемене курса несоответствие демократизации жизни и подчеркнуто аристократически узконациональной практики выборов в Западном крае бросалось в глаза. Русские явно становились людьми «второго сорта», и подобное положение нельзя было терпеть.
   Столыпин говорил (7 мая 1910 г.): "Западные губернии, как вам известно, в XIV столетии представляли из себя сильное литовско-русское государство. В XVIII столетии край этот перешел опять под власть России, с ополяченным и перешедшим в католичество высшим классом населения и с низшим классом, порабощенным и угнетенным, но сохранившим вместе со своим духовенством преданность православию и России. В эту эпоху русское государство было властно вводить свободно в край русские государственные начала. Мы видим Екатерину Великую, несмотря на ее гуманность, водворяющую в край русских землевладельцев, русских должностных людей, вводящую общие учреждения, отменяющую Литовский статус и Магдебургское право.
   Но не так думали ее преемники. Они считали ошибкой государственное воздействие на благоприятное в русском смысле разрешение процесса, которым бродил Западный край в течение столетия, процесса, который заключался в долголетней борьбе начал русско-славянских и польско-латинских". Столыпин открыто призвал к защите русских государственных интересов: «Необходимо дать простор местной самодеятельности, поставить государственные грани для защиты русского элемента, который иначе неминуемо будет оттеснен» [149 - Столыпин А. Указ. соч. С. 70.].
   Для решения этого вопроса он предложил создать национальные избирательные курии – русскую и польскую. Через неделю в короткой речи в Думе Столыпин снова возвращается к этой теме и подчеркивает, что больше всего боится «равнодушия закона к русским» [150 - Там же, с. 72.]. Законопроект был принят со значительными поправками, но сохранился принцип курий и понижение имущественного ценза. Как ни странно, спустя 90 лет, в наши дни русские в прибалтийских республиках тоже требуют для защиты своих интересов создания отдельных избирательных курий. Это бесспорно свидетельствует, что мы в понимании национальной государственной идеи не продвинулись никуда дальше прошлого.
   Что же еще из задуманного осуществил П. А. Столыпин? Думой народного образования называли третью Думу. Бесплатное начальное образование, как пишет А. И. Солженицын в очерке о Столыпине, уже широко пошло в 1908 г. и должно было осуществиться как всеобщее к 1922 г. Было установлено ежегодное увеличение кредитов на народное образование на 20 млн рублей, половина из которых шла на постройку новых школ, остальное – на их содержание. К 1914 г. расходы государства, земств и городов на народное образование составили почти 300 млн рублей. Минимальное вознаграждение учителей составило 360 рублей (в сельской местности) [151 - Солженицын А. И. Красное колесо. М., 2002. Т. 2. С. 201.].
   В декабре 1907 г. был внесен на обсуждение Думы законопроект о страховании рабочих. Его принимали в 1912 г., уже после смерти автора проекта. Врачебная помощь рабочим теперь предоставлялась за счет владельца предприятия, он же нес материальную ответственность за охрану их труда. Отношения рабочих и владельцев Столыпин предоставил решать им самим. Правительство лишь гарантировало им право бастовать и создавать профсоюзы [152 - Столыпин: жизнь и смерть. Саратов, 1991. С. 60.]. Для Столыпина главным во всех реформах было народное осознание. «После горечи перенесенных испытаний Россия, естественно, не может не быть недовольной, – говорил он в Думе. – Она недовольна не только правительством, но и Государственной думой и Государственным советом, недовольна и правыми партиями, и левыми партиями. Недовольство это пройдет, когда выйдет из смутных очертаний, когда образуется и укрепится русское государственное самосознание, когда Россия почувствует себя опять Россией» [153 - Там же, с. 61.].
   «За его словами никогда не стояла пустота», – признавал через много лет даже враг Столыпина А. Ф. Керенский [154 - Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте // Вопросы истории. 1990. N 6. С. 20.]. «Было время, когда либерально-просвещенные круги русского общества, увлеченные организацией и устройством мелкой земской единицы, страстно этого добивались, а дореформенные административные власти всеми силами этому противодействовали, – вспоминал А. И. Гучков. – Столыпин внес эти законопроекты в законодательные учреждения» [155 - Столыпин: жизнь и смерть. Саратов, 1991. С. 63.].
   Планировал Столыпин воссоздать и разрушенный после Русско-японской войны флот. В заседании комиссии по государственной обороне 3 марта 1908 г. он доказывал необходимость воссоздания флота: "Долг моей совести – сказать вам, что после того, как вы откажете в деньгах на флот, Россия выйдет в международном положении преуменьшенной. Никаких пышных фраз произносить я не желаю, но в данную минуту мне припоминаются слова, сказанные создателем русского флота, Петром Великим. Эти слова нам нужно надолго запомнить. Вот они: «Промедление времени смерти безвозвратной подобно» [156 - Столыпин А. Указ. соч. С. 36.].
   Вторично защищал Столыпин дело воссоздания флота на заседании Думы 24 мая 1908 г. Постепенно дело воссоздания флота сдвинулось с мертвой точки и начало развиваться. 12 августа 1911 года, буквально перед самым убийством Столыпина, Совет министров под председательством Столыпина обсудил вопрос о строительстве Черноморского флота. На это дело законодательными учреждениями было отпущено 102 млн рублей. Решено было построить 3 броненосца типа дредноут, 9 эскадронных миноносцев и 6 подводных лодок. Заказы были распределены между обществом русских заводов и обществом частных николаевских судостроительных заводов. Остается добавить, что процесс воссоздания российского флота рассчитывался на длительный срок, впрочем, как и все реформы Столыпина. В частности, процесс переоборудования и воссоздания новых кораблей на Балтийском море планировалось завершить только к 1930 г. [157 - Столыпин А. Указ. соч. С. 40.]
   Планировал Столыпин провести и очень прогрессивный по тем временам закон по преобразованию системы местного самоуправления. Действовавшая в России система местного управления основывалась на сословных началах. Сельское и волостное управление было сословно-крестьянским, а уездная администрация находилась в руках местных дворян. Получалось, что одно сословие накладывалось на другое, одно сословие руководило другим. Столыпин планировал ввести бессословную систему управления. Если раньше помещик был над мужиком, то теперь Столыпин хотел усадить их рядом в волостном правлении [158 - Столыпин: жизнь и смерть. Саратов, 1991. С. 63.].
   Кроме этого, Столыпин касался и вопроса об иностранных займах. Брать иностранные займы предполагалось лишь первое время и только на общегосударственные нужды – исследования недр, строительство железных и шоссейных дорог. Намечались сроки полного отказа от иностранных займов. Планировалось создание министерства труда и министерства национальностей. Кстати, к 1923 г. намечалось предоставить независимость Польше, а предварительно разрешить национальные противоречия в Западном крае [159 - Рыбас С. Указ. соч. С. 191–192.].
   Многое задумывал осуществить П. А. Столыпин. «Дайте только 20 спокойных лет – и вы не узнаете России», – говорил премьер. Так это или не так, нам не дано узнать. 1 сентября 1911 г. он был смертельно ранен в Киеве. Один из наиболее ярких премьер-министров России унес с собой большинство своих планов и начинаний. Многие предусматривала посмертная программа Столыпина, проект которой исчез из его письменного стола в Ковенском имении сразу после убийства автора.
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Отвечая на вопрос о том, в чем же причина особого интереса к фигуре Столыпина, мы можем сказать, что она заключается не только в его личной судьбе и драматизме сопровождавших ее событий. Деятельность Столыпина тесно связана с вопросом о том, каково значение столыпинского курса и почему не состоялся курс реформ. Многие исследователи считают, что помешали осуществиться столыпинским реформам не объективные факторы, а ограниченность и слепота царизма, верхов, распутинщина. Сами же реформы были столь значительны, что, увенчайся они успехом, никакой революции не было бы.
   Во многом ответ на вопрос о судьбе своих реформ давал сам Столыпин. Выступая с трибуны еще первой Думы 8 июня 1906 г., тогдашний министр внутренних дел России Столыпин заметил: «Нельзя сказать человеку: у тебя старое кремневое ружье; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних, брось ружье». На это честный человек ответит: «Покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым» [160 - Столыпин А. Указ. соч. С. 4.]. П. А. Столыпин, ставший затем председателем Совета министров, «часовым» старого режима, пытался честно и исправно нести свою службу в старой среде и во многом старыми методами.
   В Столыпине удивительно сочетались бездуховность и бессодержательность власти как таковой и большая личная духовность, интеллект, идейность, взволнованность. Но ни в речах, ни в комментариях мы не найдем ответа на вопрос, почему же многие столь логически безупречные, столь решительно проведенные реформы П. А. Столыпина не дали желаемых результатов? В этих материалах не просматривается то прокрустово ложе старой системы, которая вносила во все начинания реформатора свой безжалостный, искажающий их замысел приговор, окутывала их своим тлетворным духом. П. А. Столыпин мечтал о «великой России», не понимая, что без «великих потрясений» – и, как теперь видно, не в одном поколении – достигнуть этого было невозможно.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Изд. полит. лит-ры, 1991.
   2. Витте С. Ю. Воспоминания. М.: Изд. полит. лит-ры, 1960.
   3. Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М. Правда, 1963.
   4. Ленин В. И. Столыпин и революция. Полн. собр. соч. М., 1959. Т. 20.
   5. Милюков П. Н. Воспоминания. М. Изд-во полит. лит-ры, 1991.
   6. Зырянов П. Н. Столыпин без легенд. М.: Знание, 1991.
   7. Рыбас С. Реформатор: жизнь и смерть Петра Столыпина. М.: Недра. 1991.
   8. Столыпин: жизнь и смерть. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1991.
   9. Столыпин А. П. А. Столыпин 1862–1911. М.: Планета. 1991.
//-- ПЕРИОДИКА --//
   10. Дьяков И. Забытый исполин // Наш современник. 1990. N 3.
   11. Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте // Вопросы истории. 1990. N 6-12.
   12. Шульгин В. В. Главы из книги «Годы» // История СССР. 1966. N 6.

ТЕМА 8. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ РОССИИ В 1907–1914 гг

РЕФЕРАТ: «Е. Ф. АЗЕФ – РЕВОЛЮЦИОНЕР И ПРОВОКАТОР»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Революционная деятельность Е. Ф. Азефа
   3. Е. Ф. Азеф на службе в полиции
   4. Разоблачение Е. Ф. Азефа
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Имя гражданского мещанина Евгения Филипповича (Евно Фишелевича) Азефа прочно вошло в историю русского освободительного движения. Одновременно это имя стало и синонимом низости и предательства. Карл Маркс давным-давно предупреждал: заговорщики находятся в постоянном соприкосновении с полицией. Небольшой скачок от профессионального заговорщика к платному полицейскому агенту совершается часто; заговорщики нередко видят в своих лучших людях шпиков, а в шпиках – самых надежных людей.
   Именно так и произошло в Боевой организации. Лучшие люди, не выдерживая подозрений, накладывали на себя руки. А шпик-провокатор ходил в супернадежных.
   Вызывает удивление продолжительность провокаторской деятельности Азефа уже потому, что у многих людей при первом взгляде на него являлась мысль: «Это – провокатор!» Жена писателя И. А. Бунина В. Н. Муромцева-Бунина вспоминала: «Нам рассказывали, что когда однажды Азеф пришел в семью известного революционера, нянька доложила: „Барыня, к вам провокатор пришел!“ – чем и вызвала общий смех. А у нее было, конечно, художественное восприятие, какое нередко встречается в народе, и она сразу почувствовала, что этот Иван Николаевич дурной человек, а т. к. среди революционеров самым дурным считается провокатор, то она его так и определила» [161 - Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М., 1989. С. 96.].
   Но вот что действительно поражает: он был вдохновителем и организатором всех побед. Он был нетороплив в поступках, и это казалось мудрой осмотрительностью. Он скупо ронял слова, и они казались весомыми. Он никого не любил, а казалось, что он любит всех. Низколобый и вроде бы сальный, он казался величественным. Он обманул всех.
   Азеф плевал на ученые теории как правых, так и левых. Он обвел вокруг пальца охранку, спланировав убийства и своего шефа Плеве, и великого князя Сергея Александровича. Он околпачил Боевую организацию, отправив на эшафот многих боевиков. Кредит доверия и кредит денежный он черпал разом из двух корыт.
   Азеф многолик. Это и усердный, педантично точный в своих донесениях агент тайной политической полиции, и энергичный, расчетливый партийный практик, разоблаченный провокатор, и блюститель партийной чести, заботливый товарищ.
   Образно выражаясь, это был гибрид шакала и вепря. «Зверь из бездны» в русской истории.
//-- 1. РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Е. Ф. АЗЕФА --//
   В 1869 г. в захолустном местечке Гродненской губернии в семье портного-еврея Фишеля Азефа родился сын. Родители назвали его Евно. Семья Азефов была большая: три сына и четыре дочери, из которых Евно был вторым. Жить было тяжело: нищета кругом была отчаянная, к каждому куску тянулось слишком много ртов. Когда молодому Азефу было пять лет, в погоне за лучшею жизнью выбрался из так называемой черты еврейской оседлости его отец. Семья переехала в Ростов-на-Дону. Глава семьи завел лавку. С трудом, выбиваясь из последних сил, Азеф-отец давал своим детям возможность учиться: сыновей он отдал в гимназию, которую Евно окончил около 1890 г. На дальнейшее средств не было. Несколько лет Евно Азеф перебивался мелкими заработками, перепробовав ряд профессий: давал уроки, был репортером маленькой местной газетки – «Донская пчела», служил писцом в какой-то конторе; наконец, пристроился по коммерческой части: стал мелким коммивояжером.
   Хотя российские законы на каждом шагу напоминали Азефу о его национальной принадлежности, он равнодушно относился к своим соплеменникам, за исключением ближайших родственников. Он нежно заботился о матери, братья и сестры подолгу жили в его доме.
   По общему мнению, он был малосимпатичным молодым человеком, а с возрастом его внешность становилась все хуже и хуже. Толстый, сутуловатый, выше среднего роста, ноги и руки маленькие, шея толстая, короткая. Лицо круглое, одутловатое, желто-смуглое; череп кверху суженный; волосы прямые, жесткие, обыкновенно коротко подстриженные; темный шатен. Лоб низкий, брови темные, внутренние концы слегка приподняты; глаза карие, слегка навыкате. Нос большой, приплюснутый, скулы выдаются, одно ухо оттопыренное; губы очень толстые и выпяченные, чувственные; нижняя часть лица слегка выдающаяся. Бороду обычно брил, усы носил подстриженными. Это объективные приметы, а вот и личная характеристика Е. Азефа.
   Очевидица, видевшая его еще в 1898 г. в студенческой столовой, когда он со своей грузной фигурой, широко расставив ноги, стоял неподвижно посреди столовой, вращая только во все стороны выпуклыми глазами и выпятив толстые губы, говорила, что ей страшно было бы встретиться с ним не только ночью в темном лесу, но и днем на многолюдном Невском. Как видим, Азеф производил отвратительное впечатление при первой встрече, и это несмотря на то, что он тщательно следил за своим внешним видом. Любопытно свидетельство его жены Любови Григорьевны, что еще в начале их знакомства, в середине 90-х гг. XIX в., Е. Ф. Азеф ей заявил: "…когда он будет работать, то он будет делать все не так, как делают теперешние революционеры. Эти «обтрепанные революционеры», как он выражался, ему не нравятся, а вот такие, как Валериан Осинский, вот это – да. Он будет хорошо одет и т. п. Вообще, он страшно мечтал о своей внешности, как он будет хорошо одеваться, как он поставит себя с другими, словом, он хотел сыграть крупную роль. Я помню, что это на меня тогда произвело отвратительное впечатление [162 - Цит. по: Морозов К. Н. Партия социалистов-революционеров в 1907–1914 гг. М., 1998. С. 165.].
   Она акцентирует на этом внимание, вновь заявляя: «Он страшно любил одеваться, это была какая-то совсем особенная страсть. Вообще, он очень любил удобства, очень любил жизнь, и когда приезжал домой, то всегда все критиковал и сердился: и комната ему мала, и обеды не так хороши, и т. п.» [163 - Там же, с. 165.].
   У большинства молодых евреев политические взгляды были радикальными. Фамилия Азефа впервые появилась в картотеке Департамента полиции как фамилия участника еврейского революционного кружка. В мае 1892 г. Донское губернское жандармское управление сообщило, что Азеф занимается рабочей пропагандой и, разъезжая в качестве комиссионера, имеет возможность поддерживать связь с «иногородними соумышленниками». Однако к моменту отправления донесения Азефа уже не было ни в Ростове-на-Дону, ни в России. При первом известии о возбуждении полицейского дознания он выправил заграничный паспорт и поспешил выехать в Германию. Перед исчезновением Азеф совершил удачную комиссионную сделку: в качестве комиссионера он взял у какого-то мариупольского купца партию масла для продажи, выручил за нее 800 рублей и уехал с ними весною 1892 г. в Карлсруэ, где поступил в политехникум.
   В Карлсруэ уже тогда существовала небольшая колония русской учащейся молодежи. Среди них был ряд знакомых Азефа по Ростову. Азеф вошел в их среду. В политехническом институте он старательно изучал электротехнику. Из него вышел хороший специалист-электрик, и, вернувшись в Россию в 1899 г., он получил место по специальности во «Всеобщей компании электрического освещения».
   Еще будучи студентом политехникума, Азеф во второй половине 90-х гг. XIX в. примыкает к заграничной революционной группе, именующейся союзом русских социалистов-революционеров и издающей газету «Русский рабочий».
   В годы своего студенчества Азеф часто приезжает из Карлсруэ в Швейцарию, где он познакомился с молодой эмигранткой по имени Любовь Григорьевна Менкина. Менкина была в России модисткой, но очень много работала над своим самообразованием; стремясь к знаниям и духовному развитию, она, подобно тысячам других молодых девушек, решила покинуть свой родной город и поехать учиться в Швейцарию. Здесь она сошлась с Азефом. В 1895 г. у молодой четы родился первый ребенок, через семь лет другой, оба мальчика.
   По рекомендации «Союза русских социалистов-революционеров», Азеф в Москве вступает в «Северный союз социалистов-революционеров». Служа в «Компании всеобщего электрического освещения», он зарекомендовал себя квалифицированным специалистом. Тем не менее работа в компании являлась только прикрытием. Сослуживцы замечали, что Азефа постоянно отрывают от занятий посетители. Все время Азефа вызывали в приемную, к нему ходили студентки, курсистки, дамы.
   В особенности часто его посещали дамы разных возрастов и разно одетые, богатые и бедные. Азеф вел подпольную работу, он считался сочувствующим и получил свои первые революционные конспиративные клички – Француз, Плантатор. Впоследствии он их часто менял: от неуважительного намека Толстый до внушавшего трепет Иван Николаевич.
   По свидетельству основателя «Северного союза социалистов-революционеров» А. А. Аргунова, «Азеф, вступив в члены общества, на первых порах был довольно аккуратным посетителем собраний и комиссий, он не выступал открыто с какими-либо предложениями и не участвовал в прениях, но его фигура часто виднелась в помещении общества. В общем, за этот период первого знакомства Азеф казался человеком сочувствующим, не трусом, к которому можно обратиться за услугой, за помощью и который, по своим взглядам, тяготеет к нам (т. е. социалистам-революционерам). Располагала еще его сдержанность, молчаливость, умение конспирировать и отсутствие праздного любопытства» [164 - А. А. Аргунов. Е. Ф. Азеф – соцалист-революционер // Провокатор. Воспоминания и документы о разоблачении Азефа. Л., 1991. С 19–20.].
   Е. Ф. Азеф принимал участие в создании томской типографии. По просьбе А. А. Аргунова он изготовил вал для печатного станка. Но уже в то время в разговорах с Аргуновым Азеф «излагал свои взгляды на очередные задачи, признавая потребность одной террористической борьбы, отрицательно относясь к прочим видам работы, ввиду, главным образом, тяжелых полицейских условий, невозможности строить какое-либо прочное и широкое предприятие, неизбежности скорого провала и т. п».
   После ареста томской типографии «Союза» руководители его, опасаясь своего ареста, передают Азефу все связи и полномочия на продолжение дела. «Азефу мы поручили все, как умирающие на смертном одре, – пишет А. Аргунов. – Мы ему рассказали все наши пароли, все без исключения связи (литературные и организационные), всех людей, все фамилии и адреса и отрекомендовали его заочно своим близким. За границей он должен был явиться с полною доверенностью от нас, как представитель „Союза“. Чувство к нему было товарищеское, пожалуй, даже чувство дружбы».
   Е. Ф. Азефу поручают закончить переговоры об объединении с южными группами социал-революционеров, образовавшими партию. «Мы получили Азефа от заграничных товарищей, – вспоминает Аргунов, – доверия которых он добился сдержанным и умелым поведением лица сочувствующего, доброго малого и не труса. Среди нас он продолжал ту же тактику и добился успеха. Помогло ему и наше несчастье – разгром „Союза“. Как члена „Союза“, снабдив всеми полномочиями, дав еще на придачу нашего давнишнего друга, – отправили мы Азефа за границу для закладки фундамента партии. И он повел себя так, что оказался вскоре на высоте положения».
   В 1901 г. Азефу вместе с другим членом северного союза и Г. А. Гершуней окончательно удается оформить слияние «южных» и «северных» социалистов-революционеров в объединенную партию. С июля 1902 г. Азеф работает в Петербурге, одновременно как член ЦК и петербурского комитета. Он организует транспорт партийной литературы через Финляндию, совершает объезды организаций. Наряду с этим, он вместе с Гершуней обсуждает планы террористических предприятий: вторичного покушения на князя Оболенского и покушение на Богдановича. Гершуня назначает его своим ближайшим помощником по руководству боевой организацией. После ареста Гершуни, с января 1904 г., Азеф встал во главе расширенной организации (куда вошли Каляев, Сазонов, Покотилов, Швейцер и др.). В то же время он участвует в общепартийной работе и организует в России динамитную мастерскую.
   В организационном вопросе Азефом был внесен проект объединения боевого дела партии в одних руках, в особом коллективе. Этому коллективу должны были быть подчинены не только террористические группы и организации центрального комитета, но и местные; на нем должна лежать обязанность руководства боевыми выступлениями, разработка планов, учет всех боевых сил и пр.
   Проект образования боевого коллектива (из трех лиц) был одобрен, но вышло недоразумение между Азефом и ЦК партии по вопросу о способе его осуществления.
   Центральный комитет стоял за то, чтобы выбрать этот коллектив, Азеф же в резкой, категорической форме настаивал на том, чтобы предоставить образование коллектива ему: он подберет себе сочленов; в таком деле, как боевое, аргументировал Азеф, работа возможна лишь по предварительному знакомству друг с другом, при полном единомыслии и пр. ЦК не согласился, вопрос как-то был смят, и фактически Азеф взял верх – он начал приглашать сочленов.
   Боевой организации, которая занималась «центральным террором», т. е. подготовкой покушений на высших сановников, принадлежало особое место в партийной структуре. ЦК отдавал лишь общие директивы, во всем остальном организация получила полную самостоятельность. Численность Боевой организации не превышала 15–20 человек, однако эта маленькая армия отнимала у ее командира много времени. Помимо боевиков, в организацию входили «техники», имевшие дело со взрывчатыми веществами. Одним из них был младший брат Азефа, Владимир, химик по специальности. В российской глубинке ждали своего часа женщины, готовые, в зависимости от задания, принять облик светских дам или кухарок, привезти бомбу в шляпной коробке или на квартиру для явки.
   «Боевая организация, – вспоминал Б. Савинков, – представляла собой в то время крупную силу. Убийство Плеве и затем убийство князя Сергея Александровича создали ей громадный престиж во всех слоях населения, правительство боялось ее, партия считала ее своим самым ценным учреждением. С другой стороны, реальные силы организации были для тайного общества несомненно очень велики… Денег было довольно, в кандидатах в боевую организацию тоже не было недостатка… Можно с уверенностью сказать, что к этому времени организация окончательно окрепла, отлилась в твердую форму самостоятельного и подчиненного своим собственным законам отдельного целого, т. е. достигла того положения, к которому, естественно, стремится каждое тайное общество и которое единственно может гарантировать ему успех» [165 - Савинков Б. В. Воспоминания террориста. Конь бледный, Конь вороной. М., 1990.].
   Азеф был практическим руководителем террора. Во время выборов в Центральный комитет партии "многие голосовали за него, не зная его и доверяя агитировавшим, у которых в руках был убедительный аргумент: «Это человек, который вел и будет вести террор. Террор был тогда святыней для нас всех», – утверждал А. Аргунов.
   Азеф проводил террор, не считаясь ни с материальными, ни с людскими жертвами. «Вы должны быть готовы ко всяким несчастиям, – говорил он Б. Савинкову. – Вы должны быть готовы к гибели всей организации до последнего человека. Что вас смущает? Если нет людей, их нужно найти. Если нет динамита, его необходимо сделать. Но бросать дело нельзя никогда».
   И еще один пример. Когда встал вопрос о том, кому поручить изготовление снарядов в Москве, Азеф назначил Валентину Попову, которая в то время была беременна, да к тому же больна. На возражение своего помощника Бориса Савинкова Азеф равнодушно отвечал: «Какой вздор… Нам дела нет, здорова ли Валентина или больна. Раз она приняла на себя ответственность, мы должны верить ей… Я знаю Валентину. Она приготовит снаряды, и не о чем толковать».
   Несмотря на такое категорическое заявление, Савинкову все же удалось уговорить Азефа не подвергать беременную женщину опасности, хотя он и называл это «сентиментальностью».
   Среди эсеровской молодежи всегда было достаточно желающих уйти в террор. Азефу не составляло труда находить фанатиков, которые не разомкнули бы уст даже под виселицей. При первой встрече Азеф предпочитал оттолкнуть добровольца, объяснив ему с равнодушным видом, что в его помощи не нуждается. Только самые упорные имели шанс приобщиться к террору. Тщательность отбора принесла плоды.
   Членам Боевой организации порой не хватало умения, у некоторых сдавали нервы в самый ответственный момент. Зато ни один из них, будучи схваченным на месте преступления, не выдавал товарищей. Азеф считал, что «люди учатся на делах. Ни у кого не бывает сразу нужного опыта».
   В Боевой организации господствовала суровая дисциплина, боевики представляли собой сплошную солдатскую массу: «Манеры, костюм, даже лица казались однородными». Недоброжелатели говорили, что среди боевиков культивировался «кавалергардский дух». Считая себя элитой, они свысока смотрели на остальных эсеров. Будучи отличным психологом, Азеф не упускал случая пожаловаться своим подчиненным на то, что члены ЦК, не высовывавшие носа из заграничных убежищ, осмеливаются критиковать людей, которые ежеминутно рискуют жизнью в России. Не приходится удивляться, что боевики были недоброжелательно настроены к лидерам партии и признавали авторитет только своего руководителя. «Вера в Азефа была у них огромная, имя произносили с уважением, иногда с любовью», – свидетельствует А. Аргунов.
   Е. Ф. Азеф организовал десятки террористических актов, из которых самые громкие – убийство министра внутренних дел Плеве, убийство великого князя Сергея Александровича, покушение на премьер-министра Столыпина и три покушения на царя Николая II. По мнению всех, Азеф имел право сказать о себе: «Террор – это я».
//-- 2. Е. Ф. АЗЕФ НА СЛУЖБЕ В ПОЛИЦИИ --//
   Сотрудничество Азефа с Департаментом полиции началось еще в начале 90-х гг. XIX в., в то время когда он учился в политехническом институте в городе Карлсруэ и был членом социалистического кружка.
   Нуждаясь в средствах, Азеф начал приторговывать теми секретами о революционной деятельности своих товарищей, которые ему были известны. 10 апреля 1893 г. он написал свое первое письмо в Департамент полиции. Это письмо носило характер предварительного прощупывания почвы. "Сим имею честь представить Вашему Высокопревосходительству, что месяца два назад здесь образовался кружок лиц – революционеров, задавшихся целью объединить в одно целое всех лиц, учащихся за границей, в различных городах, для того чтобы заняться посерьезнее литературой нелегальной и главным образом препровождать ее в Россию… Эти лица если не непосредственно, то окольным путем переписываются с лицами карлсруйского кружка…
   Если мои сведения окажутся Вам необходимыми в дальнейшем, то я не откажусь их сообщать.
   Готовый к услугам покорным Ваш слуга…"
   Хотя письмо было анонимным, Департаменту полиции не составило труда установить личность добровольца. Запросили Ростов-на-Дону, полковник Страхов доложил: «Подозреваю, что это мой старый знакомый Азеф». Он охарактеризовал его как человека неглупого, пронырливого и отчаянно нуждающегося. После согласования с начальством заведующий 3-м делопроизводством Г. К. Седякин уведомил анонимного корреспондента о зачислении на службу: «Я думаю, что не ошибусь, называя вас господин Азеф».
   По Департаменту полиции ходил анекдот, что не очень грамотный писарь, получив письмо из Карлсруэ, завел досье на «сотрудника из кастрюли». Но это одна из легенд. Первый том архивного дела заключен в голубую папку с лаконичной надписью: «Азеф». Позже появились агентурные псевдонимы: Виноградов, Раскин, Капустин, Филипповский.
   Сначала услуги Азефа оценивалось в 50 рублей в месяц – именно столько запросил он сам. Скромность оплаты соответствовала незначительности сведений, которые можно было почерпнуть в студенческой среде. Став агентом-осведомителем Департамента полиции, он быстро передвинулся «влево», и уже в 1894–1895 гг. приобрел репутацию последовательного сторонника террористических методов борьбы. В студенческих кружках он постепенно создает себе заметное положение. Говорить на собраниях он не любит – он не «теоретик», а «практик». Но за налаживание различных технических дел берется охотно. Умело расширяет круг знакомств.
   Жена Азефа уверяла, что «теоретически он был малообразованным человеком, и когда ему приходилось что-нибудь сказать, то он никогда не мог даже двух слов связать как следует. Вообще, он говорить совершенно не умел. Однажды он как-то собрался прочесть реферат в Дармштадте, и было даже стыдно слушать, как он говорил. Мысли у него были, но говорить он совершенно не умел». Впрочем, по ее же словам, «если сидят всего два-три человека, то он мог пустить пыль в глаза. У него всегда был очень такой спокойный вид, очень самоуверенный и спокойный вид».
   Примечательно свидетельство Любови Григорьевны Азеф, заявившей товарищам по партии: «…Я вам даю честное слово, что не только сейчас, но и прежде я его никогда очень умным не считала, и я помню, бывали иногда минуты, когда я в ссоре говорю ему: ты глуп!.. Конечно, на самом деле он не был глуп, это Володя (брат Азефа) был просто глупым человеком, а он не глуп, но чтобы он был особенно умным – этого я совершенно не могут сказать. И то, что он сыграл такую крупную роль в партии, – я этого, собственного говоря, и до сегодняшнего дня не могу понять. Очень может быть, что это сделало дело Плеве, так я понимаю. А впрочем, не знаю… Тут, вероятно, есть много такого, чем он пользовался, чтобы привлекать к себе людей. Он как-то умел это делать. Он мне всегда говорил, что я не умею держаться как следует, а у него действительно было умение держаться всегда с каким-то апломбом, с самоуверенностью, так что он всегда подавлял других своей манерой держаться».
   Наибольшую ценность для тайной полиции представляли сведения о террористических актах, являвшихся своеобразной визитной карточкой эсеров. Согласно полицейским источникам, Азеф способствовал предотвращению покушений на иркутского генерал-губернатора графа Кутайсова, бакинского губернатора князя Накашидзе, нижегородского генерал-губернатора барона Утенбергера.
   В августе 1905 г. уходивший в отставку Л. А. Ратаев, непосредственный начальник Азефа, передал его заведующему политической частью Департамента полиции П. И. Рачковскому. Через некоторое время он стал получать инструкции и деньги от нового начальника – А. В. Герасимова.
   Азеф способствовал ликвидации боевого отряда Северной области во главе с А. Д. Траубергом, готовившегося взорвать Государственный совет, выдал террористическую группу Л. И. Зильберберга, которая убила петербурского градоначальника Ф. В. фон дер Лауница, предотвратил покушение на великого князя Николая Николаевича и министра юстиции И. Г. Щегловитова, указав полиции связную отряда боевиков.
   Азеф не получал чинов или орденов, как его полицейские начальники. Однако его денежное вознаграждение росло в соответствии с его заслугами. От Ратаева он получил 150 рублей в месяц, перейдя в ведение Рачковского, получил 500 рублей, попав к Герасимову, он стал зарабатывать более 1 тыс. рублей в месяц – больше, чем директор Департамента полиции.
   В студенческие годы Азеф едва не умирал с голоду. Когда он приступил к работе в электрической компании, то нанимал дешевую квартиру, а летом, чтобы ездить на скромную дачу, выпрашивал у друзей бесплатный железнодорожный билет третьего класса. Через несколько лет Азеф уже выглядел солидным барином, одетым в костюмы от лучших портных. Его можно было встретить в театральных ложах в Петербурге и в игорных домах на Французской Ривьере. Полицейского жалованья не хватало для такой широкой жизни. Азеф беззастенчиво запускал руку в партийную кассу. «Он брал сколько нужно, – свидетельствует А. Аргунов, – о чем и сообщал, а иногда и не сообщал».
   Азеф постоянно подчеркивал, что добывает интересующие полицию сведения окольными путями. «Относительно покушений, – разъяснял он, – никогда нельзя узнать деталей, которые известны тем только, кто занимается этим, да и то не всем».
   Азеф был весьма скуп насчет информации о членах Боевой организации. В своих донесениях он высказывал туманные предположения о ее составе, обещал навести справки, сетовал на невозможность выяснить личности боевиков, которых сам же принял в ряды организации. В Департаменте полиции чувствовали это и упрекали Азефа. В одном из писем к Л. А. Ратаеву он пишет: «Вы упрекаете меня в недомолвках и говорите о бесцельности нашего существования, если мы не сумеем сберечь того, кто дороже всего. На это я могу сказать только то, что я, как всегда, так и теперь, работаю для Вас с полной свойственной мне добросовестностью и осторожностью и желал бы видеть у Вас полное ко мне доверие».
   Он затеял игру в прятки по поводу своего ближайшего помощника Бориса Савинкова – неохотно признал, что знает такого, потом попросил прислать одну фотокарточку, затем другую. Азеф пожертвовал Борисом Савинковым только после того, как требования полиции стали слишком настойчивыми. После его ареста он отказался предпринять какие-либо шаги для его освобождения. Впрочем, после дерзкого побега Савинкова из камеры смертников Азеф договорился с Герасимовым, что не будет второй раз сдавать полиции своего помощника. Но стоило только Б. Савинкову отказаться от участия в терроре и от работы с Азефом, последний немедленно сдал его полиции, и только чудом Савинкову удалось избежать ареста.
   Осенью 1907 г. было принято решение после почти годичного перерыва возобновить «центральный террор». Азеф вновь возглавил боевиков. В этот период весь политический розыск в столице строился на указаниях Азефа; от него зависела даже свобода передвижения царя. Если он гарантировал отсутствие в городе террористов, охранное отделение давало «добро» на выезд. Когда он предупреждал об опасности, царь не покидал своей резиденции.
   Пятнадцать лет Азеф выполнял свои агентурные обязанности, и каждый день из этих пятнадцати лет грозил стать для него последним. Многие из тех, кому доводилось сталкиваться с Азефом, и еще большее число тех, кто никогда с ним не встречался, утверждали, что эсеры могли без труда разоблачить предателя – уж очень роскошную жизнь он вел в последние годы. Все эти доводы появились задним числом. Действительная или мнимая неосторожность не принесла Азефу вреда.
   Настоящая опасность грозила ему с другой стороны, и предотвратить ее он был совершенно бессилен. По идейным соображениям или из чувства мести, некоторые полицейские чиновники искали контакта с нелегальными организациями и предупреждали о секретной агентуре. Донесения Азефа пестрят подобными фактами, причем комментарии постепенно менялись от доверительного «счел долгом это вам сообщить… Прошу вас деликатно это использовать» до язвительного «право, удивляюсь, что Департамент не может конспиративно устроить свои дела».
   «Некоторое время, – пишет об Азефе его начальник Л. А. Ратаев, – он был занят разрешением невыполнимой задачи, как бы ему уберечь и козла, и капусту, т. е. найти способ осведомления полиции, не подвергая себя ни малейшему риску, и, наконец, останавливаемся на таком, довольно странном плане. Впредь, не давая никаких указаний на замыслы революционеров, он будет в удобный, им самим избранный момент указывать на отдельных лиц, предоставляя затем наружному наблюдению выследить их преступную деятельность. Таким образом ликвидация террористов, основанная не на агентурных указаниях, а на данных секретного наблюдения, совершенно естественна, ни в ком не возбудит подозрения, он же останется в стороне. Но Азеф слишком понадеялся и на проницательность полиции, и на свои собственные силы. Он, видимо, рассчитывал, что от него зависит в каждый данный момент устранить опасность или предупредить покушение. Ему самому и его товарищам кажется, что он руководит ими и событиями, тогда как на самом деле товарищи и события влекут его за собою, и он катится по наклонной плоскости, не замечая и не давая себе отчет, что уже не в силах остановить их дальнейшее развитие».
//-- 3. РАЗОБЛАЧЕНИЕ Е. Ф. АЗЕФА --//
   Первое предупреждение об Азефе относилось к 1903 г. Оно поступило от мелкого осведомителя, который обиделся на «старшего сыщика» и рассказал студенту Крестьянинову, что всей работой эсеров в столице руководит секретный агент. Крестьянинов добился создания партийной комиссии для рассмотрения дела, но не сумел ничего доказать.
   Гораздо серьезнее было так называемое петербургское письмо, переданное члену городского комитета партии эсеров Е. П. Ростовскому в августе 1905 г. В анонимном письме (его автором был чиновник Департамента полиции Л. П. Меньшиков) говорилось о двух предателях: некоем Т. и Азиеве. Интересно, что первым, кто познакомился с этим письмом, был сам Азеф. Когда Е. П. Ростовский, знавший только его партийную кличку, попросил расшифровать упомянутых в предупреждении лиц, Азеф хладнокровно ответил: «Т. – это Татаров, а инженер Азиев – это я».
   Несомненное отношение к Азефу имело так называемое саратовское письмо. Этот документ был составлен осенью 1907 г. и являлся развернутым резюме одного из служащих саратовского охранного отделения.
   Тщательный анализ всех сведений об Азефе произвел Владимир Львович Бурцев. Ему было известно положение Азефа в партии эсеров. Их личное знакомство было поверхностным. Бурцев не подозревал, что Азеф пристально наблюдал за его деятельностью еще со студенческих времен и впервые упомянул его фамилию в агентурных донесениях в 1897 г. Что же касается Бурцева, то Азеф попал в сферу его внимания лишь летом 1906 г. Издатель журнала «Былое» столкнулся с руководителем Боевой организации на столичной улице и задал себе вопрос: «Если я издали увидел Азефа и так легко узнал его, то как же сыщики, которые, конечно, знают его в лицо, могут его не узнать, когда он так открыто бывает в Петербурге?». Вскоре у Бурцева зародилось подозрение, что Азеф – провокатор. Оно было подтверждено бывшим чиновником охранки М. Е. Бакаем, а затем и более серьезной фигурой – А. А. Лопухиным, бывшим директором Департамента полиции.
   Над Азефом был проведен «суд чести», который и установил его виновность. В состав суда входили избранные центральным комитетом партии старые революционеры Г. А. Лопатин, князь П. А. Кропоткин и В. Н. Фигнер.
   24 декабря 1908 (5 января 1909 г.) домой к Азефу пришли уполномоченные партии и дали срок до утра для чистосердечного признания. Ночью Азеф выскользнул из дома и уехал первым поездом. Сразу после его бегства ЦК известил членов партии, что Азеф объявляется провокатором.
   Впоследствии Азеф прислал в Центральный комитет следующее письмо: «Ваш приход в мою квартиру вечером 5 января и предъявление мне какого-то гнусного ультиматума без суда надо мною, без дачи мне какой-либо возможности защищаться против возведенного полицией или ее агентами гнусного на меня обвинения возмутителен и противоречит всем понятиям и представлениям о революционной чести и этике… Мне, одному из основателей партии с. р., вынесшему на своих плечах всю ее работу в разные периоды и поднявшему благодаря своей энергии и настойчивости в одно время партию на высоту, на которой никогда не стояли другие революционные организации, приходят и говорят: „Сдавайся или мы тебя убьем“. Это ваше поведение, конечно, будет историей оценено».
   Азеф скрывался в Берлине, ведя жизнь биржевого игрока, и боролся за восстановление своей репутации. Он писал жене: «В глазах всего мира я какой-то изверг, вероятно, человек холодный и действовавший только с расчетами. На самом деле, мне кажется, нет более мягких людей, чем я. Я не могу видеть или читать людское несчастье – у меня навертываются слезы, когда читаю, в театре или на лице вижу страдания. Это было у меня всегда».
   "Да, я совершил непростительную ошибку, – размышлял Азеф в другом письме, – и, собственно, я мог давно снять с себя это позорное пятно, если бы в известное время пришел к товарищам и сказал: «Вот то-то есть – я загладил моей работой такой-то и такой-то, судите меня».
   В 1912 г. он решил исправить эту ошибку, согласившись встретиться со своим разоблачителем Владимиром Бурцевым во Франкфурте-на-Майне. Азеф попросил устроить над ним суд из старых товарищей и, если этот суд вынесет смертный приговор, обещал сам привести его в исполнение в течение 24 часов.
   Азеф неоднократно говорил, что все претензии партии к нему надуманны, он жил в Германии под фамилией, которую знали его товарищи, и никто не пришел его убивать. Более того, встречаясь с Бурцевым и давая ему объяснения, Азеф сказал: «Вы сумасшедший, если б не вы, я бы царя убил». Дальше Азеф, показав весы, сказал: «Если на одну чашу положить все, что я сделал для партии, и сравнить с тем, что мне стоило сделать, когда я кого-то выдал, то очевидно, что правая чаша несопоставима с левой».
   Действительно, Азеф состоял членом партии с самого ее основания. Он знал о покушении на харьковского губернатора князя Оболенского (1902) и принимал участие в приготовлениях к убийству уфимского губернатора Богдановича (1903). Он руководил с осени 1903 г. Боевой организацией и в равной степени участвовал в следующих террористических актах: в убийстве министра внутренних дел Плеве, в убийстве великого князя Сергея Александровича, в покушениях на петербургского генерал-губернатора Клейгельса, нижегородского – барона Унтенбергера, московского – адмирала Дубасова, в покушении на офицеров Семеновского полка генерала Мина и полковника Римана, в покушении на заведующего политическим розыском Рачковского, в убийстве Георгия Гапона, в покушении на командира черноморского флота адмирала Чухнина, в покушении на премьер-министра Столыпина и в трех покушениях на царя. Кроме того, он заранее знал и о многих других предполагаемых и свершившихся террористических актах.
   Ввиду таких фактов в биографии Азефа трудно было поверить, что он служит в полиции. Тем не менее премьер-министр П. А. Столыпин, выступая 11 февраля 1909 г. в Государственной думе и изложив все перипетии биографии Азефа, подчеркнул, что не сомневается в его верной службе. Он иронически заметил, что если один из главарей революции оказался сотрудником полиции, то это весьма печальное явление, но никак не для правительства, а для революционной партии.
   Кем был Азеф на самом деле – это видно по последствиям. После его провала Боевая организация фактически прекратила свое существование. Б. Савинков писал: «Честь террора требует возобновления его после дела Азефа: необходимо было доказать, что не Азеф создал центральный террор и что не попустительство полиции было причиной удачных террористических актов. Возобновленный террор смывал пятно с Боевой организации, с живых и умерших ее членов». Л. Д. Троцкий, человек злобно ироничный и к эсерам относившийся с большой нелюбовью, заявлял, что после Азефа они кричали: «Мы наварим большой котел динамита и – снова в террор», – и вот ничего не получилось. Практически Боевая организация, которую возглавил лично Б. В. Савинков, оказалась небоеспособной.
//-- ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Азеф не был марионеткой в чьих-либо руках. Он вел двойную игру на собственный страх и риск. Это выражалось в систематическом утаивании информации, передаче заведомо ложных сведений и, самое главное, в активном соучастии в ряде тяжких государственных преступлений. Полицейский агент, являясь одним из вождей эсеровской партии, действовал в зависимости от политической ситуации. Когда крах режима казался неизбежным, «Азеф склонялся к мысли о полном переходе на сторону революции» и даже строил планы взрыва Петербурского охранного отделения, чтобы уничтожить следы своего сотрудничества с полицией. После победы реакции он вернулся к выполнению агентурных обязанностей. При любом раскладе для него было невыгодным уничтожение Боевой организации, т. к. поступавшие на ее содержание средства значительно превышали агентурное жалование.
   Азефу доводилось попадать почти в безвыходные положения по вине полиции, и он сделал соответствующие выводы. Если в первые годы он аккуратно сообщал обо всем, то затем ему в целях самозащиты пришлось тщательно дозировать информацию. По мере возвышения он все сильнее искажал картину революционного подполья, чтобы скрыть от полицейского начальства свое положение в партии. Данной практике способствовала сама система агентурной службы. От осведомителя требовали соблюдать законность и в то же время толкали в самый центр революционного движения, где невозможно было оставаться сторонним наблюдателем. Возможно, Азеф непроизвольно оказался втянутым в эту игру. Он слишком быстро и неожиданно для себя вошел в состав эсеровского руководства. Однако он мог преодолеть соблазн и выйти из игры. Жажда наживы и охотничий азарт заставили его вступить на путь двойного предательства.
   Но явно Азеф не вел двойную игру, он был профессиональным террористом. Он вел одну игру – центральный террор. А если бы он не сотрудничал с полицией, то он бы не продержался на воле более года, а что характерно, в период деятельности Азефа весь аппарат центрального террора сохранялся в неприкосновенности.
   Азеф сумел вышвырнуть из своей организации всех осведомителей и работал очень эффективно. Не удивляет поэтому, что все мгновенно развалилось, когда он ушел.
   Азеф разрывался между противоположными требованиями. Его ценность как агента зависела от авторитета в революционном мире. В свою очередь, этот авторитет поддерживался удачными террористическими актами. Ему долго удавалось балансировать на краю пропасти, потому что он удовлетворял обе стороны. Политические убийства, которые устраивал руководитель Боевой организации, затмевали в глазах эсеров любые подозрительные факты. Аресты террористов, на которых указывал секретный агент, побуждали полицию предоставить ему фактически неограниченную свободу. Поэтому трудно определить, кому Азеф причинил больше вреда – правительству или его противникам.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Лонге Ж., Зильбер Г. Террористы и охранка. М., 1991.
   2. Морозов К. Н. Партия социалистов-революционеров в 1907–1914 гг. М., 1998.
   3. Николаеский Б. Н. История одного предателя: террористы и политическая полиция. М., 1991.
   4. Одесский М. П., Фельдман Д. М. «Азеф – двойной агент». Освободительное движение в России. Саратов, 2001.
   5. Письма Азефа: 1893–1917 гг. М., 1994.
   6. Провокатор. Воспоминания и документы о разоблачении Азефа. Л., 1991.
   7. Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: политический сыск при царях. М., 1993.
   8. Савинков Б. В. Воспоминания террориста. Конь бледный, Конь вороной. М., 1990.

ТЕМА 9. СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ (НАЧАЛО ХХ ВЕКА)

РЕФЕРАТ: «СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК» РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ"

//-- ПЛАН --//
   1. Общая характеристика «серебряного века»
   2. Духовная жизнь России конца XIX-начала XX вв.
   3. Первая волна русской эмиграции
   4. «Мир искусства»
   а) М. А. Врубель
   б) М. В. Нестеров
   в) В. А. Серов
   5. Заключение
   6. Использованная литература
   «Серебряным веком» в сравнении с «золотым», пушкинским, принято называть в истории русской культуры конец XIX – начало XX вв. До сих пор ученые спорят о его временных рамках. Его началом принято считать знаменитую речь Ф. Достоевского на открытии памятника А. С. Пушкину в Москве в 1880 г. Его концом условно приняли программную речь А. Блока, посвященную тоже Пушкину, «О назначении поэта» (1921 г.).
   Россия в то время переживала невероятный подъем в философии, поэзии, в целом в интеллектуальной сфере жизни. Н. Бердяев назвал данный период «русским культурным ренессансом».(1) Именно он дал и второе определение – «серебряный век». Это не просто хронологический период и не только сумма философских, литературно-эстетических, искусствоведческих и политических течений. Прежде всего это образ мышления нового художника, свежее, оригинальное, принципиально новое миропонимание.
   Неповторимость «серебряного века» связана с выходом в обновленную жизнь и искусство, с возможностью достичь новых творческих высот.
   Для духовной жизни России этого периода характерна невероятная насыщенность, продолжение лучших художественных традиций, стремление обновить литературный язык, желание вернуть, оживить максимально все образы и формы, найденные человеческой культурой. Вместе с тем проводится принципиальная установкам на эксперимент и новизну, с чем связано появление понятий «модерн» и «модернизм». Художникам во всех сферах искусства стало невозможно работать в тесных рамках установившихся ранее классических правил. Творческий мир раскололся на два полярно противоположных сознания. Одно проявляло приверженность к духовному наследию прошлого, другое – отрицало его. Новые формы, которых так активно искали творчески одаренные личности, привели к появлению новых направлений в литературе (символизм, акмеизм, футуризм), в живописи (кубизм, абстракционизм), в музыке (символизм).
   Конечно, в искусстве господствующим стилем остается реализм, но, наряду с ним, прочные позиции занимает новая форма романтизма – символизм.
   Личность художника и его романтического героя становится более динамичной. Она вовлечена в многообразную историческую жизнь, она причастна ко всему, что происходит в России. В центр выдвигается проблема свободы, в том числе свободы творчества. В свое время В. И. Ленин дал свое понимание свободы творчества – как осознанное подчинение художника, писателя целям большевиков. Философ Н. Бердяев и поэт В. Брюсов оспорили это. С особой силой в творчестве гениев новой эпохи зазвучала тема личности человека, его достоинства, ценности каждого отдельно взятого человека, а не «человеческой массы». Важнейшие аспекты этой темы – личность и свобода, личность и народ, личность и культура, трагедия интеллигенции, разрушение личности интеллигента, его одиночество.
   Искусство стремится к отражению множества проблем, поставленных жизнью. Среди них особенно остро поставлена проблема назначения искусства в жизни общества, миссия художника. В творчестве каждого художника проявляются две тенденции, которые вполне могли взаимодействовать.
   Первая – возросшее внимание к прошлому искусства, к различным временным эпохам. Вторая – стремление к новому, с чем связано появление термина «модерн».
   Реализм как основное течение преобразован в прозе И. Бунина, Л. Андреева, А. Куприна, М. Горького. В творчестве каждого из них найден новый подход к проблеме личности. Сильными соперниками реализма стали модернистские течения – символизм, акмеизм, футуризм. Расхождение во взглядах на творчество касалось в основном вопросов искусства, эстетики, философии, отношения к художественному наследию. Однако А. Блок осудил «стремление быть принципиально враждебным какому-либо направлению».
   «Серебряный век» стал веком культа творчества – как единственного пути преодоления в русском менталитете единения святого и порочного, Христа и Антихриста. Художественная интеллигенция заново осмысливает свое время и «Я» в этом времени. Ищет мотивы свободы, воли, Бога, жизни, смерти…
   «Серебряный век» стал чрезвычайно плодотворным. Он дал блистательную галерею имен, идей и судеб. Достаточно вспомнить только литературу и философию, которая представлена весьма сложным культурологическим направлением. Каждое из имен имеет мировое значение, безусловно, каждая личность имеет право на голос и в наше непростое время: И. Бунин, А. Куприн, А. Блок, Н. Гумилев, А. Белый, В. Иванов, В. Хлебников, С. Есенин, Н. Бердяев, С. Булгаков, П. Флоренский, С. Франк, А. Лосев. Главными категориями, которыми заняты умы и сердца этих великих литераторов, философов и психологов русской души, становятся «русский ум» и «русский характер». Все чаще и чаще за поисками истоков формирования «русского характера», русского менталитета обращается художник к православию, к русской церкви.
   Особое место в философии и искусстве «серебряного века» заняла тема русской интеллигенции и тот исторический страшный тупик, в который загнала ее политическая обстановка начала XX в. Только сейчас наше общество начало осознанно, не прячась, осмысливать свою национальную беду – эмиграцию из России на рубеже 1910–1920 гг., в послеоктябрьское время. Все чаще и чаще поднимается вопрос о массовом выезде творческой интеллигенции, которая так и не смогла понять и принять «новую Россию».
   История русской эмиграции только начинает создаваться. Эмиграция художественная – явление, которое еще предстоит осмыслить. Необходимо дать также ответ на некоторые не совсем приятные вопросы. Почему покидали Россию художники на заре Советской власти? Стали ли причиной голод, разруха, неустроенный быт, нищета? Да, это имело место, но еще страшнее оказалась невостребованность художника в новом обществе. Ненужными оказались изысканный эстет К. Сомов, добротные реалисты Н. Фешин, С. Виноградов, мастера старшего поколения Л. Пастернак и Ф. Малявин, среднего – С. Судейкин и С. Коненков и совсем молодой В. Шухаев. Нельзя не говорить и о большевистском «классовом принципе». Ведь среди уезжавших были и потомки столбовых дворян, и сыновья крестьян. Уезжали в основном реалисты, хотя за ними потянулись и мастера авангарда.
   Говоря о первой волне художественной эмиграции, важно не допустить неточность, ведь первоклассные мастера уезжали из России и до революции. Имели значение и возможность работать в лучших условиях, и количество выгодных заказов, и общение с представителями творческой богемы.
   20-е гг. дали художникам, казалось бы, творческую свободу. Были созданы и активно работали художественные группы, объединения. В каждом из них – свое лицо, свой почерк. Мастера художественного авангарда имели реальную возможность быть и в авангарде социальной революции. Что же случилось? Почему постепенно образовалось культурное «подполье»? Может быть, отчасти дело в том, что известная строка К. Маркса «искусство должно быть понято массами» стала извращенно толковаться – «искусство должно быть понятно массам?» Классовое вдруг стало важнее общечеловеческого не только в культуре, но и во всех областях жизни. Даже на тех художников, которые встретили революцию как праздник, вешают ярлык «классово чуждые». На мастеров, при жизни называемых «гениями русского авангарда», – К. Малевича, П. Филонова – пишут анонимные доносы, от них отворачиваются, их учеников допрашивают в ГПУ. Обезоруживающе прямодушная рабфаковская молодежь с юношеским максимализмом на диспутах, не отличающихся профессиональным подходом к искусству, задает вопросы типа: «Почему Филонова не пустят в расход?» Его, и не только его, творчество непонятно – а значит враждебно.
   В 1932 г. появляется постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Существовавшему еще к тому времени многообразию форм, жанров, направлений в искусстве приходит конец. Вместо этого провозглашается «свобода творческих исканий» в рамках превозносимого метода социалистического реализма. Вопреки этому, конечно, нашлись художники, которые не могли закрепостить свое особенное видение и восприятие мира, свое сознание. Так возникло «неофициальное» искусство. В итоге сложилось и существовало два не соприкасающихся между собой мира: мир официальный, выставочный, с торжественными вернисажами, подобострастными отзывами в прессе, монографиями, и другой – мир сугубо личный, не выставочный, почти всегда нищенский, с творчеством «для себя» и ближайших друзей. Такое существование вели в 30-х гг., например, Н. Удальцова, А. Древин, П. Филонов, К. Истомин. Художники, уходя в свой мир, лишенный чуждой им фальшивой народности, не думали о каком-то протесте. Что же это было? Оппозиция «официальному» искусству? Может быть. Но скорее – отстаивание творческой личностью права видеть и писать то, что она считает нужным, близким, правильным для себя.
   Накануне XX в. значительным событием культурной жизни России стало возникновение художественного объединения «Мир искусства», в котором участвовали знаменитые художники того времени: А. Н. Бенуа, Л. С. Бакст, М. В. Добужинский, Е. Е. Лансере, А. П. Остроумова-Лебедева, К. А. Сомов, Я. И. Билибин, А. Я. Головин, И. Э. Грабарь, К. А. Коровин, Б. М. Кустодиев, Н. К. Рерих, В. А. Серов. В выставках объединения участвовали М. А. Врубель, И. И. Левитан, М. В. Нестеров.
   С разговора об этом объединении художников и стоит начать рассказ о «серебряном веке» изобразительного искусства.
   С течением времени объединение это превратилось в новое эстетическое направление. Оно отличалось от академической салонности с ее консерватизмом принципов. Оно отличалось также от реалистичности передвижников, от их социальной направленности. Создателем и одним из организаторов «Мира искусства» стал выдающийся человек своего времени, известный как театральный и художественный организатор, – С. П. Дягилев (1872–1929). Художники утверждали свои новые мировоззренческие принципы. Они хотели освободить искусство от социальной установки (от политики и морали), поскольку считали, что искусство должно быть «чистым». Только независимое искусство обладает самоценностью и самодостаточностью. Оно должно развивать личность человека, если он творчески воспринимает произведение, давать ему чувственное и эстетическое наслаждение. «Мир искусства» не принимал современного общества с его антиэстетизмом. Отвергали они, однако, и творчество передвижников, считая его, правда, значимым исторически. Отвергая академизм в искусстве, они провозглашали его независимость.
   Большое влияние на формирование образов произведений большой части художников «Мира искусства» оказала поэтика символизма и неоромантизма. В них воплощалось изящество рококо, строгость благородного русского ампира. С творчеством Бенуа и Лансере сложился особый тип лирического пейзажа.
   Неповторимый колорит древнерусской культуры возрождался в исторических полотнах Билибина и Рериха. Рядом с ними ярко и оригинально выглядели картины Бакста, Серова, Добужинского с тенденциями неоклассицизма.
   Особенно плодотворным для объединения стал период после 1910 г. Оно начало быстро разрастаться. Главным требованием для новых художников стало «мастерство и творческая оригинальность». Однако неожиданно проявилась и «обратная сторона» этого требования, когда порой прямо противоположные творческие установки участников не содействовали единству художественных принципов объединения. Это со временем привело к расколу в рядах художников и к распаду объединения.
   Стилеобразующее начало и поиски «целостного искусства» были наиболее полно реализованы в театральных работах «Мира искусства». В Париже 1904–1914 гг. регулярно ежегодно проходили «Русские сезоны», вызывавшие неизменный интерес рафинированной публики, и не только французской. Эти «Русские сезоны» стали вершиной деятельности Дягилева по пропаганде русского искусства на Западе. Целую эпоху в истории мировой культуры составили оперные и балетные спектакли, оформленные Бакстом, Бенуа, Коровиным, Билибиным, Рерихом.
   Последняя выставка «Мира искусства» прошла в 1927 г. в Париже.
   «Мирискусниками» проводилась большая просветительская работа. Они смогли влиять на вкусы не только русской, но и европейской публики, возродили интерес к живописи Левицкого, Венецианова, Кипренского.
   Валентин Александрович Серов (1865–1911). Творчество этого мастера невозможно ограничить одним каким-либо направлением. Оно объединило традиции реализма, импрессионизма, модерна. Серов происходил из семьи музыкантов. Отец – Александр Николаевич – знаменитый композитор. Мать – пианистка.
   Еще в раннем детстве Серов привлек внимание знаменитого Репина. Правда, он так и не закончил Академию художеств. Это не помешало ему стать прославленным портретистом. Серову принадлежат работы, которые сделали его «великим среди великих», – "Девочка с персиками, 1887, «Девушка, освещенная солнцем», 1888 г., «Портрет З. Н. Юсуповой», 1902, "Портрет княгини О. К. Орловой, 1911, «Портрет Г. Л. Гиршман», 1907.
   Но более всего Серов любил изображать близких себе по духу людей – художников, писателей, драматических и оперных артистов. Жемчужиной творчества его стал портрет великой русской актрисы Марии Николаевны Ермоловой (1905 г.). Ее осанка царственна и горда, уже немолодое лицо невероятно красиво, одухотворенно, торжественно. Однажды известный архитектор Ф. Шехтель сказал об этом портрете: «Это памятник Ермоловой. С этого холста она продолжает жечь сердца!» Серов прекрасно разбирался в психологии людей различного возраста, положения. Он был настоящим знатоком характеров. Серов помещал свои модели в естественную для них, удобную и знакомую обстановку. Светских львиц и их юных дочерей он писал в гостиных, будуарах. В конторах и строгих кабинетах – деловых людей.
   Дети любили позировать на природе во время прогулки. Художников он всегда писал в мастерских, за работой или в мгновения отдыха, размышлений.
   Острая кисть Серова не щадила никого, от внимательного взгляда ничто не могло ускользнуть. Своей живописью мастер «делал характеристику». Превосходные пейзажи Серова выполнены в импрессионистической манере. Не чужда ему была и историческая тема («Петр I», 1907 г.). Настоящим шедевром модерна можно назвать одно из поздних полотен – «Похищение Европы», 1910 г. В нем видится сочетание условного и реального в гармоничном единстве.
   Михаил Александрович Врубель (1856–1910) родился в Омске в семье военного юриста. В Академию художеств поступил после окончания юридического факультета Санкт-Петербургского университета (1880 г.). Он владел четырьмя языками, изучал современные философские течения. Живописи учился у И. Репина. Много дала художнику поездка в Италию. Первым потрясением стало неприятие академическим жюри его образа Христа. «Я хочу, чтобы все тело его лучилось, чтобы оно все сверкало, как один огромный бриллиант жизни».
   Художник пробует все виды работ. Осенью 1889 г. в Абрамцеве, в имении С. И. Мамонтова, он осваивает мастерство майолики (разновидность керамики). С середины 1890-х гг. Врубель работает в Частной русской опере как мастер-декоратор. Здесь он знакомится с прекрасной женщиной – Н. И. Забелой, которая станет его женой, подругой, музой и ангелом-хранителем до конца дней. Ей посвящены многие работы, в которых ясно видны черты красивой оперной примадонны («Царевна-лебедь», «Сирень»).
   Фантастический мир М. Врубеля интересен и загадочен. В нем сочетаются русская сказка, история, фольклор, мифология, образы Средневековья («Суд Париса», «Фауст», «Маргарита», «Микула Селянинович», «Принцесса Греза»). Неизменный интерес вызывает образ Демона. Увлечение Врубеля образом Демона началось с работы в конкурсе «Дьявол», который проходил в журнале «Золотое руно». В образе Демона не вселенское зло, не смерть и не смертный грех. Здесь – гордый вызов миру, желание свободы, страстное стремление к освобождению от условностей и ограничений.
   Образ Демона надолго захватил Врубеля. Он искал все новые и новые приемы для его воплощения («Демон поверженный», 1901, «Демон сидящий», 1890).
   Портреты Врубеля, которые он писал для друзей и просто знакомых, поражают сходством с моделью не только внешне. Он очень тонко раскрывал сущность характера человека.
   Последние годы жизни Врубеля были омрачены тяжелым психическим заболеванием. С 1902 г. он периодически вынужден был лечиться в психиатрических клиниках. Изо всех сил гениальность боролась с подступающим безумием. Болезнь Врубель пытался победить с помощью любви жены и работы. В клинике он делал карандашные портреты тех, кто его окружал, – врачей, санитаров, больных. Рисовал свою комнату, предметы в комнате, одежду. Мастер работал, пока не отказало зрение. В 1906 г. была создана его последняя работа – «Портрет Брюсова».
   Михаил Васильевич Нестеров (1862–1942) возрождал в своем творчестве образы Святой Руси (чистое отрочество, старцы-монахи, юные монашки, отрекающиеся от бренного грешного мира). Может быть, сыграло свою роль то, что родился Нестеров в очень религиозной купеческой семье. Будучи очень слабым от рождения, он с самого младенчества узнал, что такое уповать на святых угодников и, в особенности, на заступничество Сергия Радонежского. Молитвы и заботы матери помогли – младенец выжил и окреп. Но с тех пор тема святых заступников станет самой главной в его творчестве.
   Наиболее известными его работами стали «Пустынник», 1889 г., «Видение отроку Варфоломею», 1890 г. Появляется целый ряд картин, воплощавших русский религиозный идеал. Художника особенно привлекает житие преподобного Сергия Радонежского. Сергий первым начал возрождение монастырской жизни на Руси, и с ним люди связывали надежды на духовное возрождение Родины. В «Видении отроку Варфоломею» Нестеров выбирает эпизод в житии святого Сергия, когда благочестивому отроку, посланному отцом на поиски пропавшего стада, было видение. Таинственный старец, к которому отрок, тщетно пытавшийся овладеть грамотой, обратился с молитвой, одарил его чудесным даром премудрости и постижения смысла Священного Писания.
   Образ природы – особая любовь Нестерова. Он пишет природу либо ранней весной, либо поздней осенью, в момент рождения и в момент увядания. Темные приглушенные краски как бы «подсвечены» изнутри. От всех пейзажей веет покоем, благоговейной тишиной. В них – раздолье русской природы, реки, холмы, все это в гармонии с человеком, с Богом.
   Нестеров создает свой образ вечной русской женской красоты. Образ его героинь строгий до аскетичности, утонченный, идеально прекрасный. Любимой его моделью стала дочь Ольга, его единственное утешение после безвременной смерти молодой жены Марии. Целую галерею образов своих современников создает кисть Нестерова. Он пишет портреты В. М. Васнецова, П. Д. Корина, физиолога И. П. Павлова и т. д. Но подлинно гениальными творениями мастера, на которые все чаще в наше неспокойное, лишенное идеалов время обращают внимание знатоки искусства, стали «Великий постриг», «За приворотным зельем», «Молчание», «Видение отроку Варфоломею».
   Без страха и сомнения высказывался Нестеров против безликости, серости, неискренности официального искусства. На могильном камне великого мастера кисти всего четыре слова «Художник Михаил Васильевич Нестеров».
   Более всего влияние на формирование идеологии «Мира искусства» оказал Александр Николаевич Бенуа (1870–1960). Лучшие произведения созданы им в жанре графики. Достаточно вспомнить иллюстрации к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник». Главным «героем» цикла стал неповторимый Петербург. Еще грандиозней, величественней и загадочней стали его улицы, каналы, здания в строгих линиях графики. В страшный момент погони медного всадника за Евгением Бенуа пишет город черными, мрачными красками, в резком контрасте с жутким светом луны. Бенуа противопоставляет одиночество героя, страдание его души и равнодушие темного мира вокруг него.
   Совсем по-иному Бенуа пишет «галантный» XVIII в. Не случайно его обращение к прошлому. Близок здесь Бенуа к Евгению Евгеньевичу Лансере (1875–1946). Лансере, правда, предпочитал изображать русскую жизнь XVIII в. Бенуа пишет Версальские дворцы и парки как прекрасный, но покинутый людьми мир. Обращение к прошлому у него – это тоска по утраченному идеальному миру.
   Кроме представленного направления «Мир искусства», в России были созданы и плодотворно работали и другие художественные объединения – «Союз русских художников», «Голубая роза».
   «Союз русских художников» (1903 г.) возник в Москве. Его организаторами стали К. Юон, А. Архипов, А. Рылов. Москвичи во многом противопоставляли себя «Миру искусства», несмотря на то, что тот сыграл не последнюю роль в появлении «Союза русских художников». Стиль «Союза» сочетал традиции реализма передвижников и элементы импрессионизма. Особенно это видно в передаче света и воздуха. Художники, входящие в «Союз русских художников», наиболее ярко проявили себя в пейзаже и жанровой живописи. Среди пейзажистов наиболее интересными были К. Ф. Юон (1875–1958), И. Э. Грабарь (1871–1960), А. А. Рылов (1870–1939). Жанровые полотна А. Е. Архипова (1862–1930) – очень реалистичные, остро социальные картины жизни.
   Однако приверженность реализму не дала живописцам уйти в поиск новых форм и новых средств выразительности. Наверное, поэтому многие члены «Союза русских художников» сумели найти себя в официальном искусстве советского периода. Представив, правда, самую достойную его плеяду.
   В марте 1907 г. в Москве открылась выставка художников под названием «Голубая роза». Ее основные участники – П. Кузнецов, С. Судейкин, М. Сарьян. Объединило их увлечение идеями символизма. Сильно сказывалось влияние В. Э. Борисова-Мусатова. Молодые художники-символисты так определили свои задачи: показать самые тонкие, неуловимые нюансы чувства, раскрыть сложные внутренние ощущения, которые невозможно определить словами. Первая же выставка оказалась, к сожалению, итогом совместной работы художников. Вскоре после нее объединение распалось.
   Художественные искания, философия, поиски в литературе и искусстве «серебряного века» дали невероятно мощный импульс для развития не только русской, но и мировой художественной культуры в целом. Они обогатили ее новыми формами, стилями, жанрами. По-новому прозвучала тема личности человека. Возрождение религиозной философии дало новое направление развитию культуры, философии, этики в России и в Западной Европе. На нем сформировались экзистенциализм, философия истории, новейшее богословие.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Алленов М. В. Михаил Врубель. М., 1996.
   2. Дмитриева Н. А. М. А. Врубель. Альбом. Л., 1984.
   3. Культурология в вопросах и ответах // под ред. Г. В. Драч. Ростов-на-Дону, 1997 г.
   4. Леняшин В. А. Портретная живопись В. А. Серова 1900 гг. Л. 1980.
   5. Михайлов А. И. М. В. Нестеров. Жизнь и творчество. М., 1958.
   6. Никонова И. Н. М. В. Нестеров. М., 1984.
   7. Саратьянов Д. В. Серов. Л., 1982.
   8. А. И. Чернокозов История мировой культуры. Ростов-на-Дону, 1997 г.
   9. Эткинд М. А. Н. Бенуа и русская художественная культура: конец XIX-начало XX века. Л., 1989 г.

РАЗДЕЛ II. РЕВОЛЮЦИЯ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ

ТЕМА 10. РОССИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

РЕФЕРАТ: «ПУТЬ К КРАХУ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПРОЦЕССЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ВЗГЛЯД СОВРЕМЕННИКОВ)»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Политическая ситуация в стране и на фронте в ходе Первой мировой войны
   3. Николай II и его окружение в преддверии краха Российской империи
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В июле 1914 г. началась Первая мировая война. Война, которая втянула в себя 38 государств, где проживало свыше 1,5 млрд. человек, что составляло 77 % всего населения земного шара [166 - Г. И. Оськин. Изучение боевого прошлого нашей Родины. М., 1971. С. 215.].
   Для России Первая мировая война особенно значима еще и потому, что она явилась одним из основных факторов в нарастании будущей революции. Россия, несшая на себе основную мощь военных и человеческих потерь среди всех стран Антанты, к 1917 г. была истощена морально и физически.
   Этот период политического кризиса в России всегда вызывал огромный интерес. И это не случайно. Ведь в эти годы развала старой Российской империи до крайностей обострились все давние противоречия в обществе. Все понимали, что династия Романовых в лице Николая II уже не может справляться с властными полномочиями, но, а кто же будет править страной после его свержения, оставалось только гадать. Как же вела себя власть в эти предсмертные часы агонии? Что предпринимал Николай II в преддверии своего падения? Ответить на эти вопросы мы и попытаемся в данном реферате.
   Ответы мы будем искать с помощью очевидцев и непосредственных участников тех событий. Более того, эти очевидцы были сами приближены к власти. Эти очевидцы – П. Н. Милюков и великий князь Александр Михайлович. Милюков сам представлял собой законодательную власть, являясь членом Государственной думы и возглавляя в ней партию кадетов (конституционных демократов). Известный историк-публицист, видный политический деятель, он общался и был знаком со многими государственными деятелями той поры. Уже после свержения царской власти он занимал пост министра иностранных дел во Временном правительстве.
   Менее известен нам великий князь Александр Михайлович, оставивший книгу своих воспоминаний. Великий князь Александр Михайлович являлся дядей последнего русского царя Николая II. Он был вхож в императорскую семью, а Николай II второй считал его своим другом и иначе, как Сандро, не называл. Свои воспоминания и размышления от разговоров с Николаем II и его окружением он и запечатлел в своей книге. Может быть, они выглядят чуть-чуть субъективными, но уж чего у них не отнять, так это искренности, благодаря чему возрастает их ценность.
   Таким образом, основываясь на реальных исторических фактах и дополняя их воспоминаниями этих двух неординарных людей, мы попытаемся понять, что же предшествовало краху Российской империи и как она шла к этому краху.
//-- 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В СТРАНЕ И НА ФРОНТЕ В ХОДЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ --//
   Первая мировая война началась с небывалого патриотического подъема. Этот подъем был тем более удивителен и неожиданен, если вспомнить, что во все годы правления Николая II, начиная с трагедии на Ходынском поле, его личность ничего, кроме отрицательных эмоций, у населения не вызывала. Сам Николай II был этому безумно рад и готов был ради этого временного единения народа на все.
   Великий князь Александр Михайлович, дядя царя, вспоминал об этом периоде так: «В Севастополе я узнал об официальном объявлении войны (мобилизации армии и флота). На следующий день в Ялтинском соборе был отслужен молебен, который сопровождался чтением Манифеста об объявлении войны. Толпа кричала „ура“, и чувствовался подъем. В ту же ночь я уехал в Санкт-Петербург… Я застал Государя внешне спокойным, но глубоко проникшимся сознанием ответственности момента. Наверное, за все двадцать лет своего царствования он не слыхал столько искренних криков „ура“, как в эти дни. Наступившее, наконец, „единение Царя с народом“ очень радовало его» [167 - Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 209.].
   П. Н. Милюков, вторя великому князю, писал: «Конечно, в проявлениях энтузиазма – и не только казенного – не было недостатка, в особенности вначале. Даже наши эмигранты, такие как Бурцев, Кропоткин, Плеханов, отнеслись к оборонительной войне положительно. Рабочие стачки на время – прекратились» [168 - П. Н. Милюков. Воспоминания. М., 1991. С. 391.].
   Итак, все было прекрасно, и все думали о быстрой победе над немцами, напавшими на беззащитных «братьев славян» – сербов. В общем, в стране и, в особенности, в окружении царя было традиционное «шапкозакидательское» настроение. Понять, что не все так радужно в стране и на фронте, как это казалось, России пришлось уже через несколько месяцев.
   П. Н. Милюков так описывал события, которые происходили в России в те дни: "Первые известия о том, что на фронте неблагополучно, стали приходить к нам уже в конце января 1915 г. Снаряды и вооружение, заготовленные «на шесть месяцев», были исчерпаны. Солдаты мучились, взбираясь на обледенелые кручи Карпат, а когда наступила очередь использовать успех, оказывались без снарядов и патронов. Главное артиллерийское управление не имело никаких средств восстановить русское вооружение. Оно было вынуждено обратиться с заказами к тем же союзникам. Но, занятые своими нуждами, они не особенно заботились о своевременном выполнении русских заказов.
   Санитарное дело на фронте находилось в плачевном состоянии. Докторский персонал был недостаточен; самых необходимых медикаментов не было; раненых сваливали на полу товарных вагонов, без медицинского просмотра, и они сотнями умирали в поездах. Между фронтом и тылом стояла глухая стена. Тыл был еще менее фронта приспособлен к ведению серьезной и долгой войны. Не было никакой системы в заготовке продовольствия для армии, и транспорт как рекрутов, так и припасов страдал не только от недостаточности железнодорожной сети, но и от неумения организовать движения по ней.
   Разобраться во всем этом и организовать Россию для войны правительство было решительно не в состоянии. У него были деньги, но не было людей. Оно могло послать в провинцию чиновников, но это были чужие стране люди, бюрократы" [169 - П. Н. Милюков. Указ. соч., с. 399.].
   Словом, после короткого периода эйфории в России начал назревать кризис, грозящий перейти в катастрофу. Кроме того состояния страны, описанного выше Милюковым, неудачи начали преследовать и непосредственно русскую армию. Наступательный порыв первых дней войны сменился поражениями. Причем частично это происходило из-за несогласованности и предательства отдельных военачальников. Самый характерный пример – это гибель в русских лесах армии Самсонова, которую не поддержал генерал с «чисто русской фамилией» Ренненкампф. Ожидали, что Николай II предаст дезертира и изменника военному суду. Этого не случилось. Императрица дала Ренненкампфу аудиенцию, демонстративно милостиво побеседовала с ним, после чего власти фактически не могли уже ничего с ним поделать [170 - М. К. Касвинов. Двадцать три ступени вниз. М., 1987. С. 203.].
   То, что не все нормально в стране и на фронте, понимали и отдельные члены царской фамилии. Александр Михайлович вспоминал: "Никто не ожидал такого страшного расхода снарядов, который обнаружился в первые же дни войны. Еще необстрелянные части нервничали и тратили много снарядов зря. Там, где достаточно было выпустить две, три очереди шрапнелей, чтобы отогнать противника, тратились бесцельно сотни тысяч ружейных пуль. Терялись винтовки, бросались орудия. Артиллерийские парки выдвигались слишком далеко на линии фронта и попадали в руки противника. А навстречу двигались бесконечные обозы с первыми ранеными.
   В течение августа 1914 г. я не раз поминал недобрым словом нашего военного министра Сухомлинова с его статьей «Мы – готовы», написанной два года тому назад. В штабе Юго-Западной армии я встретил моего брата Николая Михайловича, человека, которого я не должен был видеть, если бы я хотел сохранить хотя бы каплю оптимизма. Он говорил откровенно, до цинизма, и из десяти случаев в девяти был прав. Он указал мне, что наши страшные потери лишили нас нашей первоочередной армии и поставили в трагическую необходимость возложить наши последние надежды на плохо обученных ополченцев. Он утверждал, что если великий князь Николай Николаевич не остановит своего победного похода по Галиции и не отведет наших войск на линию укрепленных позиций в нашем тылу, то мы без сомнения потерпим решительные поражения не позднее весны 1915 г. Он говорил мне об этом в течение трех часов, ссылаясь на цифры, факты, и становился все мрачнее и мрачнее" [171 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 211–212.].
   Посланный царским приказом на ближние и дальние поля сражений, русский солдат повсюду, в самых трудных положениях сражался со свойственными ему доблестью и стойкостью. Но в массе своей он тогда еще не мог знать, что в то время как власть имущие взимают с него дань кровью во имя своего контракта с Антантой, некоторые из них в дворцовых закоулках ткут паутину германского сговора, готовясь продать кайзеру и своих союзников, и русскую армию.
   Руководящим ядром германофильской группы были царица Александра Федоровна (Алиса Виктория Елена Бригитта Лониза Беатриса принцесса Гессен-Дармштадтская) и Г. Е. Распутин. Именно они «вертели» последним царем как хотели [172 - Хроника истории России. М., 1995. С. 186.].
   Александр Михайлович описывал эту обстановку так: "Для меня, для моих родных и для тех, кто часто встречался с императрицей, один намек на ее немецкие симпатии казался смешным и чудовищным. Наши попытки найти источники этих нелепых обвинений приводили нас к Государственной думе. Когда же думских распространителей этих слухов пытались пристыдить, они говорили: «Если императрица – такая убежденная патриотка, как может она терпеть присутствие этого пьяного мужика, которого можно открыто видеть в обществе немецких шпионов и германофилов?».
   Этот аргумент был неотразим, и мы поломали себе голову над тем, как убедить царя отдать распоряжение о высылке Распутина из столицы. «Вы же шурин и лучший друг Государя, – говорили мне очень многие, посещая меня на фронте, – отчего вы не переговорите об этом с Его Величеством?». Отчего я не говорил с Государем? Я боролся с Никки (с Николаем II) из-за Распутина еще задолго до войны. Я знал, что если бы я снова попробовал говорить с Государем на эту тему, он внимательно выслушает меня и скажет: «Спасибо, Сандро, я очень ценю твои советы». Затем Государь меня обнимет, и ровно ничего не произойдет. Пока Государыня была уверена, что присутствие Распутина исцеляет наследника от его болезни, я не мог иметь на Государя ни малейшего влияния. Я был абсолютно бессилен чем-нибудь помочь и с отчаянием это осознавал" [173 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 214.].
   Как видно из этого воспоминания, окружение царя не желало признавать, что императрица, да и сам Николай, находятся под влиянием немцев. Тем не менее, признавая, что царская чета подчинена влиянию Распутина, они противоречат сами себе.
   Гекатомбы бомб были нагромождены на полях сражений уже в первый год войны, и на протяжении того же года придворная пронемецкая группа невидимо и неутомимо работала на Вильгельма II, стремясь, с одной стороны, не допускать его возможного разгрома русскими вооруженными силами, с другой – добиться примирения с ним в виде последующего полюбовного соглашения или даже союза. Движущей силой этих происков был страх Николая II и его окружения перед революцией. Не говоря уже о мучительных для них воспоминаниях, связанных с потрясениями 1905 г., с тревогой оглядывались они и на многие события последних предвоенных лет.
   Насколько тревожной была для царского правительства обстановка в канун войны, показывает тот факт, что к лету 1914 г. общее число стачечников в России превысило уровень 1905 г. После короткого спада стачечного движения во второй половине 1914 г., после начала войны, оно разгорается с новой силой. Несмотря на режим военного времени, в стране неудержимо назревал революционный кризис. Массовые выступления прошли в течение 1915–1916 гг. на шахтах Донбасса, в рабочих районах Нижнего Новгорода (в особенности Сормова), Тулы, Екатеринослава и других промышленных центров и, разумеется, в главных из них – в районах обеих столиц. Отсюда революционное брожение перебрасывается в армию (братание солдат со стачечниками и демонстрантами, антивоенные вспышки в гарнизонах и частях, в русских экспедиционных войсках во Франции и Греции) [174 - Г. И. Оськин. Указ. соч., с. 217.].
   Но рыба, как известно, начинает гнить с головы. И эти стачки были только отголоском того, что происходило в руководстве страны. В 1916 г. апогея своей деятельности при дворе достиг «темный мужик» Г. Е. Распутин.
//-- 3. НИКОЛАЙ II И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ В ПРЕДДВЕРИИ КРАХА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ --//
   Политический кризис в ходе Первой мировой войны все больше и больше разрастался. Это понимали все. Слабость верховной власти особенно проявилась в последние два года правления Николая II. Именно начиная с 1915 г. при посредничестве императрицы Г. Е. Распутин, оказывая давление на царя, «получает право» снимать и назначать высших государственных лиц в государстве.
   С осени 1914 г. царь много ездит по стране, по фронтовой зоне. Его дворцовый комендант потом подсчитал, что до февраля 1917 г. императорский голубой поезд (вместе со следовавшим за ним светским) наездил более 100 тыс. верст (чуть более 100 тыс. км). Главный маршрут его следования: дворец – Ставка, которая при главнокомандующем Николае Николаевиче находилась в Барановичах. Каждое утро, ровно в 10 часов, царь приходил в штаб. В присутствии Верховного главнокомандующего начальник штаба Н. Н. Янушкевич докладывал ему об обстановке на фронте [175 - Страницы боевого прошлого. М., 1968. С. 334.].
   С той же пунктуальностью царь появлялся на заседаниях Военного совета. Сидел царь на этих совещаниях скромно, почти безмолвно. От вмешательства в обсуждение воздерживался, дяде своему не мешал, авторитет его перед генералами не ущемлял, выглядел рядом с ним, просто как почетный гость.
   Невмешательство его в дела, впрочем, только кажущееся. За спиной Верховного идет возня. Под него подкапывалась верховная клика, возглавляемая Распутиным, вдохновляемая императрицей. Николай Николаевич не устраивал ее ни своим необузданным нравом, ни подчеркнуто проантантовской ориентацией, ни демонстративным презрением к обступившей царицу «плебейской швали».
   У Николая Николаевича были основания терзаться раскаянием. Он сам лет десять тому назад помог сибирскому бродяге проникнуть царский дворец. На первых порах при своем появлении в Петербурге, констатирует Александр Михайлович, экс-монах «не имел более восторженных почитателей, чем великие князья Николай и Петр Николаевичи и их черногорские супруги Анастасия и Милица». Они-то в 1903 г. и представили старца императрице Александре Федоровне [176 - Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 97.].
   Когда же выяснилось, что подопечный вошел в самостоятельную роль и довольно непринужденно овладел ситуацией, дойдя до такой развязности, как обращение к их величеством на «ты», было поздно. Тщетно заклинал племянника дядя «прогнать гнусного мужика». Его Величество не только не внял этим уговорам, но и счел долгом досконально осведомить Григория Ефимовича о ненавистнических домогательствах своего дяди. «С тех пор, – отвечает Александр Михайлович, – Распутин не расставался с мыслью об отмщении» [177 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 212.].
   Как только сложилась благоприятная для этого обстановка – неудачи на фронте, перелом в настроениях двора в пользу сепаратного мира, противником которого был Верховный главнокомандующий, – старец дал Николаю Николаевичу бой и быстро сбил его с ног. Склока, в которой смешались и разнобой политической ориентации, и личная взаимная ненависть, кончилась тем, что 23 августа 1915 г., следуя настойчивым рекомендациям Распутина, поддержанным царицей, царь отстранил от должности дядю и назначил Верховным главнокомандующим самого себя [178 - Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 99.].
   Так и не успел Николай Николаевич осуществить свою заветную мечту, которой он еще в конце 1914 г. делился со штабными офицерами: «Буде Григорий Ефимович мелькнет в Ставке или хотя бы где-нибудь во фронтовой полосе, повесить его на первом же суку с последующим извинением перед царской четой за недоразумение, объяснимое условиями военного времени» [179 - М. К. Касвинов Указ. соч., с. 220.].
   В истории самоназначения на пост Верховного главнокомандующего сыграли роли и собственные счеты царя с дядей. Царь не вполне доверял личной лояльности Николая Николаевича, с подозрением поглядывал на честолюбивые замашки этого крутого характером родственника – военного, профессионала, который, держа в волевых руках 12-15-миллионную армию, обращал в свое личное прославление малейший ее успех. Затем, не без толчка со стороны дворцовых интриганов и шептунов, царь начал подозревать Николая Николаевича в тайных замыслах захвата трона. Враги великого князя, распутницы наушничали во дворце о такой опасности для царя. К весне 1915 г. они особенно усердно распространяли слухи о «грядущей диктатуре Николая Николаевича, а может быть, о его восшествии на престол!» – пишет Александр Михайлович [180 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 213.].
   Решение о самоназначении принято было Николаем II не без некоторых колебаний (царь покраснел, когда впервые заговорил в узком кругу о своем намерении). Единодушного «за» не было даже среди приверженцев Распутина. Таковым считался, например, Фредерикс, но «когда царь сказал ему о своем решении (принять главнокомандование), граф сразу запротестовал». И другие тоже предостерегали его против опасного шага. Мотивы были:
   а) трудность совмещения управления страной и командованием армией;
   б) риск ответственности за армию в столь тяжелые для нее времена.
   И еще был страх, что «недостаток знаний и опыта у нового Верховного еще более осложнит положение на фронтах и в стране» [181 - Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 101.].
   И в самом деле, все знали неподготовленность Государя, достигшего на военной службе лишь скромного положения полковника одного из гвардейских полков. Естественно, что его самоназначение было встречено, как утверждали современники, «недоверием и унынием», и главным тут было то, что «весь его внутренний облик мало соответствовал грандиозному масштабу этой войны» [182 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 220.].
   Тем не менее смена Верховного состоялась. 20 августа 1915 г. Николай II приказал Ставке перебраться из Барановичей в Могилев, а вскоре выехал туда и сам. 23 августа императорский поезд подошел к могилевскому перрону. За станицей раскинулся сравнительно небольшой город, где до сей поры на положении провинциального сатрапа распоряжался губернатор Пильц. Начальником штаба Ставки Николай II назначил генерала М. В. Алексеева, в недавнем прошлом командовавшего Северо-Западным фронтом [183 - Хроника истории России. М., 1995. С. 187.].
   Здесь, в Могилеве, последний самодержец и будет с помощью Алексеева полтора года упражняться в высшей военно-стратегической деятельности, пока ее не подорвет февраль 1917 г.
   Мы не случайно столь подробно рассматривали эту ситуацию с отставкой Николая Николаевича и назначением на его должность Николая II. Можно сказать, что назначение Николая II на пост главнокомандующего полностью развязало руки Распутину и императрице. Распутин, интригуя против Николая Николаевича, знал свою цель, видел, куда метит. С августа 1915 г. начинаются сдвиги не только в аппарате военного руководства, но и в системе общей администрации. Смещаются центры тяжести в механизме управления страной. Александр Михайлович констатировал: «Принятие на себя Государем должности Верховного главнокомандующего вызывало во мне двоякую реакцию. Хотя и можно было сомневаться в полезности длительности его отсутствия в столице для нашей внутренней политики, все же принятие им на себя этого ответственного поста было в отношении армии совершенно правильным. К сожалению, однако, произошло как раз обратное. Государь оставался вдали от Царского Села на слишком продолжительные сроки, а тем временем сторонники Распутина приобретали все большее влияние» [184 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 213.].
   Суть перемены отметил довольно точно А. А. Блок: «Став Верховым главнокомандующим, император тем самым утратил свое центральное положение, и верховная власть окончательно распылилась в руках Александры Федоровны и тех, кто за ней стоял» [185 - Блок А. А. Собр. соч. М., 1979. Т. 6. С. 8.].
   Милюков отмечал, что после отставки Николая Николаевича царь вообще перестал принимать какие-либо самостоятельные решения. Он писал: "С отъездом в Ставку, в уединении Могилева личность царя как бы стушевалась. Никакой он не стратег, он не мог, конечно, руководить военными действиями. Его рабочий день сложился однообразно и спокойно. В 10 часов он шел к начальнику штаба генералу Алексееву и оставался там до 11 часов. После семи часов он получал почту от императрицы, которая давала советы и диктовала решения. За счет царя с этого времени на первый план выдвинулась царица. Единственная «мущина в штанах», она принимала министерские доклады и все более уверенно входила во вкус государственного управления. Распутин льстил ей сравнением с Екатериной II. Разумеется, в государственных делах она понимала еще меньше, нежели император в военных. Ее «управление» свелось к личным предпочтениям одних лиц другим, смотря по тому, были ли это друзья или враги «нашего друга».
   Двор замыкался в пределы апартаментов царицы и «маленького домика» верной, но глупой подруги царицы, Анны Вырубовой. Над ними двумя царил Распутин, а около этого центрального светила группировались кружки проходимцев и аферистов, боровшихся за влияние Распутина. Был кружок Бардукова, уцелевший от князя Мещерского, кружок князя Андронникова, кружок Манасевича-Мануйлова, афериста высшей марки, связанного с банками и тайной полицией, кружок доктора Бадмаева, специалиста по тибетской медицине и оккультным знаниям" [186 - Милюков П. Н. Указ. соч., с. 413.].
   Как говорится, добавить к вышесказанному нечего. Милюков предельно точно обрисовывает сложившееся положение в российских верхах. Впрочем, только высшими назначениями дело не ограничивалось. Мелкие дельцы делали мелкие дела, назначали на должности, освобождали от воинской повинности, от судебного преследования и т. д. за соответствующую таксу. Квартира Распутина на улице Гороховой, 64, покрывала сделки, а его рекомендательные письма с бланковой формулой: «Милай, помоги» – фабриковались пачками.
   Все это, согласно Милюкову, «таксировалось, причем на долю Распутина приходились обычно пустяки, обеспечивающие ему его дешевый разгул и трактирные подвиги» [187 - Там же, с. 414.].
   По мере того как страна узнавала, кто в действительности ею правит, все более падал престиж самой верховной власти. Вместо традиционного уважения к престолу распространялось негодование и презрение к кучке людей, действительно ответственных за сложившееся положение. От них, а не от правительственных чиновников, менявшихся в министерской «чехарде», по меткому выражению Пуришкевича, страна теперь должна была требовать непосредственного ответа за происходящее.
   Неопровержимые факты свидетельствуют, что Распутин ездил в Царское Село как главный государственный консультант, как великий визирь, как член негласного императорского триумвирата. Эту роль он играл на протяжении многих лет, и особенно в период Первой мировой войны, о чем свидетельствуют письма царицы к супругу в Могилев, в Ставку. Они пересыпаны рекомендациями и фактическими указаниями, которые обычно впрямую обозначены как исходящие от старца. Об этом и говорит, кстати, Милюков (см. выше). Свидания же со «старцем» императрица устраивает в царскосельском особняке Вырубовой – в том самом домике, который министр внутренних дел однажды назвал «папертью власти».
   Если сопоставить даты царских писем, содержащих наставления Распутина, с датами императорских указов тех дней, можно увидеть, каким обширным было влияние старца на ход государственных дел. Распутин провел назначение на пост военного министра В. А. Сухомлинова (прослужил с 1909 по 1915) а когда последнего сменил более честный и дельный А. А. Поливанов (прослужил с 19 июня 1915 по 13 марта 1916 г.), Распутин добился его устранения с этого поста. Им было инспирировано назначение на пост министра внутренних дел А. Н. Хвостова (1915 г.). По его настоянию та же должность была дана А. Д. Протопопову (занимал ее с сентября 1916 по февраль 1917 г.) [188 - Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 102.].
   По его рекомендации Председателем Совета министров был назначен И. Л. Горемыкин (состоял в этой должности с января 1914 по январь 1916 г.), затем Б. В. Штюрмер (январь-ноябрь 1916 г.), и уже после смерти Распутина, но рекомендованный им Н. О. Голицын (декабрь 1916 – февраль 1917 г.). Его ставленниками на министерских и иных ответственных постах были Л. А. Кассо, И. Г. Щегловитов, Г. Ю. Тизенгаузен, С. В. Рухлов, П. Г. Барк, И. Л. Татищев, В. Н. Воейков, А. А. Риттих, Н. А. Добровольский, С. П. Белецкий и многие другие [189 - Там же, с. 103.].
   Все они и им подобные государственные мужи возвысились лишь после того, как обязались перед Распутиным подчиняться ему и выполнять его требования. Главный показатель пригодности того или иного протеже к государственной деятельности – степень преклонения перед достопочтенным Григорием. Если министр ему покорен – годится; если не благоговеет перед ним – подозрителен, лучше от него избавиться. Как только обнаруживалось, что протежируемый министр нарушил свое обязательство личной исполнительности перед покровителем, он лишался поддержки Распутина и вслед за тем – почти автоматически – доверия царя.
   На основе таких взаимоотношений только в годы войны было назначено и смещено около 20 министров и несколько председателей Совета министров. Среди них образчиком скоростного восхождения на самый верх и не менее стремительного падения можно считать Б. В. Штюрмера – предпоследнего царского премьер-министра, одного из самых усердных клевретов Распутина.
   Милюков так вспоминал об этом назначении: «За несколько дней до приезда царя в Царское (18 января 1916 г.) к Родзянко приехал митрополит Питирим и сообщил ему по секрету, что уже решено встать в дружественные отношения к Думе, ликвидировать при этом непримиримого Горемыкина и назначить на его место… Штюрмера! За ним стоял все тот же Распутин, называвший своего кандидата „старичком на веревочке“. Сметливый мужичок изрек в ноябре свое решение: „Если будет победа, Думу не надо созывать, если же нет, то надо“. Победы не было. Понадобилась смена. Штюрмер проявлял все признаки старчества и мог ходить „на веревочке“. Совершенно невежественный во всех областях, за которые брался, он не мог связать двух слов для выражения сколько-нибудь серьезной мысли и принужден был записывать для своих выступлений несколько слов или фраз на бумажке. В серьезных вопросах он предпочитал таинственно молчать, как бы скрывать свое решение. Зато он очень хорошо умел соблюдать при всех назначениях собственные интересы» [190 - Милюков П. Н. Указ. соч., с. 415.].
   Связующим звеном между Распутиным и Штюрмером был И. Ф. Манасевич-Мануйлов. Он являлся сотрудником газеты «Новое время» и тайным агентом полиции, секретарем и правой рукой Штюрмера, «своим человеком» у Распутина, редкостным авантюристом. По определению французского посла в России М. Ж. Палеолога, Манасевич-Мануйлов был одновременно «и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и развратник – странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роберта Макэра и Видока» [191 - Касвинов М. К. Указ. соч., с. 183.].
   В бытность Штюрмера премьер-министром Манусевич-Мануйлов возил его к Распутину на доклады о ходе дел.
   Одно время Распутин весьма благоволит Штюрмеру, хотя отзывался о нем не без презрения. Окружающим говорил: "С горя я этого немца поставил. Не по душе он мне. Больно плутоват. Одним хорош, что от меня не уйдет. Я ему так и сказал: «Правь, да так, чтоб мои глаза видели не только то, что делаешь, но и то, над чем думаешь» [192 - Там же, с. 184.].
   Называл Штюрмера «старикашкой». За правительство премьер платил услужливостью, граничившей с раболепием: принимал к беспрекословному исполнению пожеланий старца о назначениях, награждениях, выдачах субсидий из казны и концессий, помилованиях, освобождении от воинского призыва. Он проводил в Совете министров рекомендованные им (в интересах стоящих за ним «клиентов») постановления. Вступив в должность, Штюрмер, прежде всего, приказал департаменту полиции обеспечить личную охрану Распутина наравне с членами императорского дома. Распутина оберегали (независимо одна от другой) четыре службы: «охранка», полиция, придворная полиция, а также особая частная охрана, организованная группой банкиров во главе с Д. Л. Рубинштейном [193 - Книга исторических сенсаций. М., 1993. С. 104.].
   Опьяненный властью, Штюрмер, однако, потерял осторожность в обращении со своим благодетелем и однажды в чем-то ему не угодил. На квартире у митрополита Питирима, куда Манасевич-Мануйлов доставил провинившегося, разыгралась сцена. Когда Распутин и премьер уединились, в соседней комнате послышался крик: «Ты не смеешь идти против меня! Смотри, чтобы я от тебя не отошел, тогда тебе крышка!» [194 - Касвинов М. К. Указ. соч., с. 183.]
   Милюков вспоминает и такой случай, свидетельствующий о полном подчинении царя воле Распутина. В феврале 1916 г. состоялся беспрецедентный приезд царя в Государственную думу. До этого он ни разу не посещал ее, отрицательно относясь к ней. Так вот, Милюков пишет: "Это, очевидно, было еще одно средство повлиять на Думу, – и оно исходило от той же клики. По крайней мере, известно, что Распутин хвалился перед своими охранниками: «Сказано мне: подумать, как быть с Государственной думой. Я совершенно не знаю. А знаешь что? Я его (царя) пошлю самого в Думу; пусть поедет, откроет, и никто ничего не посмеет сказать…» [195 - П. Н. Милюков. Указ. соч., с. 416.]
   Другим министром, назначенным Распутиным, являлся А. Н. Хвостов. Его назначили на пост министра внутренних дел, который занимал до него «скучный» Щербатов. Хвостов был молодой и шутливый человек, энергичный и предприимчивый, но только не в государственной деятельности. Когда Николай II, по воспоминаниям Александра Михайловича, спросил министра юстиции об А. Н. Хвостове, какого он мнения о кандидате, то получил такой ответ: «Безусловно, несведущ в деле, по характеру совершенно не подходящий, весьма не глупый, но не умеющий критиковать собственные побуждения и мысли, не чужд… интриг. Вся его служебная деятельность будет посвящена не делу, а чуждым делу соображениям». И, однако, кандидат был назначен.
   Николай делал вид, что очень интересуется думскими речами А. Н. Хвостова о немецком насилии. На самом деле это был обязательный кандидат, поставленный Распутиным, который еще раньше, по поручению из Царского Села, «прощупывал» душу Хвостова (тогда нижегородского губернатора) и нашел его «несозревшим». Теперь же он признавал, что на Хвостове «почиет бог, что-то ему недостает», – и все же вернул благоволение императрицы к своему ставленнику [196 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 222.].
   В общем, положение в стране было критическим. Все понимали, что нужно что-то делать. Милюков охарактеризовал 1916 – предреволюционный год – словами: «Паралич власти». Он писал: "Чтобы сразу подчеркнуть контраст, я прибегну к цитате: сжатому резюме положения, сделанному для чрезвычайной комиссии не кем иным, как А. О. Протопоповым, бывшим министром внутренних дел. "Финансы расстроены, товарообмен нарушен, производительность страны – на громадную убыль… пути сообщения – в полном расстройстве… двоевластие (Ставки и министерства) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам… Наборы обезлюдили деревню (брался 13-й миллион), оставили землеобрабатывающую промышленность, ощутился громадный недостаток рабочей силы.
   Общий урожай в России превышал потребность войска и населения: между тем система запрета вывозов – сложная, многоэтажная, – реквизиции, коими злоупотребляли, и расстройство вывоза создали местами голод, дороговизну товаров и общее недовольство. Города голодали, торговля была задавлена, постоянно под страхом реквизиций. Единственного пути к установлению цен – конкуренции – не существовало. Таксы развили продажу «из-под полы», получилось «мародерство». Армия устала, недостаток всего подминал ее дух, а это не ведет к победе" [197 - Милюков П. Н. Указ. соч., с. 434.].
   В стране назревала необходимость перемен. Невыносимость ситуации, которая сложилась в верхах, понималась всеми здравомыслящими людьми. Все чувствовали, что в стране грядет революция. Это ощущали даже члены царской фамилии. Александр Михайлович так описывал это время в 1916 г.: "Можно было с уверенностью сказать, что в нашем тылу произойдет восстание именно в тот момент, когда армия будет готова нанести врагу решительный удар. Я испытывал страшное раздражение. Я горел желанием отправиться в Ставку и заставить Государя тем или иным способом встряхнуться. Если Государь сам не мог восстановить порядка в тылу, он должен был поручить это какому-нибудь надежному человеку с диктаторскими полномочиями. И я ездил в Ставку. Был там даже пять раз. И с каждым разом Никки казался мне все более и более озабоченным и все меньше и меньше слушал моих советов, да и вообще кого-либо другого.
   Восторг по поводу успехов Брусилова мало-помалу потухал, а взамен на фронт приходили из столицы все более и более неутешительные вести. Верховный главнокомандующий пятнадцатимиллионной армии сидел бледный и молчаливый в своей Ставке. Докладывая Государю об успехах нашей авиации и наших возможностях бороться с налетами немцев, я замечал, что он только и думал о том, чтобы я, наконец, окончил мою речь и оставил его в покое. Когда я переменил тему разговора и затронул политическую жизнь Санкт-Петербурга, в его глазах появились недоверие и холодность" [198 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 217.].
   Из этого воспоминания Александра Михайловича мы можем понять, что во внутренние силы и способности царя не верили даже самые близкие люди. Династия подходила к краху, и в поисках спасения от него искались различные варианты. В том числе активно в те дни муссировалась мысль о диктаторе, о чем и говорит в своих воспоминаниях Александр Михайлович. Вопрос о возможной диктатуре был поставлен в Ставке начальником штаба генералом Алексеевым в интересах военного ведомства. Дело снабжения армии продовольствием и прочим необходимым страдало от несогласованности мер и разгильдяйством на транспорте, и Алексеев считал необходимым сосредоточить эти три ведомства в одном лице – «диктатора», который бы соединял гражданскую власть с военной. Диктатором должен был стать военный [199 - Касвинов М. К. Указ. соч., с. 185.].
   Если в царских кругах возможным спасением от грядущей революции считалось возложение на кого-либо диктаторских полномочий (начальник штаба Ставки генерал Алексеев предполагал себя на этой должности), то в думских кулуарах давно зрела идея создания правительства «народного доверия». Еще в августе 1915 г., сразу после отставки Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, в стенах Госдумы был создан «прогрессивный блок». Это было объединение буржуазно-помещичьих фракций 4-й Госдумы и Госсовета («прогрессисты», октябристы, кадеты и др.) [200 - Хроника истории России. М., 1995. С. 188.].
   Он был образован как ответ на поражение в войне, для достижения победы в ней и предотвращения назревавшей революции. «Прогрессивный блок» требовал включения своих представителей в правительство и проведения реформ. П. Н. Милюков, лидер кадетов и один из инициаторов создания блока, приводит содержание программы блока: "Программа исходила из двух основных положений:
   1. Создание однородного правительства, созванного из лиц, пользующихся доверием страны и решивших в кратчайший срок провести программу, соглашенную между палатами.
   2. Радикальное изменение приемов управления, основанных на недоверии ко всякой независимой политической деятельности; в частности, строгое соблюдение законности администрацией, невмешательство гражданских и военных властей в вопросы, не касающиеся конкретно военных операций; обновление местного состава администраций и установление разумной и последовательной политики, способной сохранить внутренний мир и избежать столкновения между социальными классами и различными национальностями.
   Программа блока указывала затем ряд мер для осуществления перечисленных задач. В частности, это ряд законодательных мер, в том числе уравнение крестьян в правах с другими классами, создание волостного земства, реформа городских и земских учреждений. Конечно, для существовавшего правительства эта программа не годилась: она была не в шутку, а всерьез рассчитана на «министерство доверия» [201 - Милюков П. Н. Указ. соч., с. 411–412.].
   Таким образом мы видим, что, помимо радикальных преобразований, готовящихся снизу, в верхах тоже понимали, что в существовавшей системе необходимо что-либо менять. Тем временем кризис в обществе достиг своего апогея. В первую очередь, конечно, присутствие Распутина в верхах и его влияние на кадровые перестановки в правительстве было уже невыносимым. И то, чего все ждали, может быть, и в другой форме, свершилось – Распутин был убит в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. Причем убит он был приближенными царя – Феликсом Юсуповым, великим князем Дмитрием Павловичем, а также непосредственным убийцей Распутина князем Пуришкевичем [202 - Хроника истории России. М., 1995. С. 187.].
   После этого убийства уже никто не сомневался, что разложившаяся верховная власть доживает свои последние дни, ибо Распутин настолько проник в государственное управление, что без него «Никки» уже не мог управлять страной. Все чаще заходил разговор о предоставлении больших прав Думе. Сам Александр Михайлович в разговоре с царем в эти дни убеждал его: «Я объяснял, что каким бы я ни был врагом парламентских форм правления в России, я был убежден, что, если бы Государь в этот опаснейший момент образовал правительство, приемлемое для Государственной думы, то этот поступок уменьшил бы ответственность Никки и облегчил его задачу» [203 - Великий князь Александр Михайлович. Указ. соч., с. 223.].
   Но царь не слушал никого, кроме своей Аликс. А она говорила: «Народ по-прежнему предан царю. Только предатели в думе и в петроградском обществе мои и его враги. Никки – самодержец! Как может он делить с кем бы то ни было свои божественные права?» [204 - Там же, с. 224.].
   Возможно, у царя был шанс спастись, если бы он слушал своего дядю и тех людей из его окружения, которые придерживались того же мнения – мнения о создании в России конституционной монархии. Но, к несчастью, он слушал далеко не умные советы сначала Распутина и Аликс, а потом только Аликс.
   После смерти Распутина власть самодержца – Николая II – просуществовала всего два месяца. В феврале 1917 г. он был вынужден отречься от престола. Так бесславно закончилось 23-летнее правление последнего русского царя.
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Триста четыре года правила в России династия Романовых. Знавала династия и дни торжества, и дни затруднений. Сверкали вмонтированные в ее корону бриллианты. Извилисто протянулся ее путь от Ипатьевского монастыря под Костромой до Ипатьевского особняка на Екатеринбургском косогоре. Зато прямолинейным был путь последнего царя Николая Кровавого до положенного ему судьбой предела.
   Прозвище «Кровавый» Николай II получил после Ходынской трагедии, омрачившей торжества по случаю его восшествия на престол. Тогда в страшной давке на Ходынском поле погибло свыше 1 300 человек. Это стало как бы предзнаменованием всего последующего трагического пути Николая II, на который выпало три революции и две войны.
   Анализируя воспоминания современников, мы видим, что Николай II многое мог сделать, чтобы предотвратить свой крах. Вместо этого он отдал свои властные полномочия на откуп Гришке Распутину и своей жене. Вместе с последним царем деградировала сама монархическая форма правления.
   В данном реферате мы попытались охарактеризовать последние годы правления Николая II, годы политического кризиса. Годы неурядиц и смут в обществе всегда интересны с исторической точки зрения, ибо в эти годы на историческую арену выходят всевозможные аферисты, самозванцы и мошенники. В XVII в. это были Гришка Отрепьев и Стенька Разин, в XX – Гришка Распутин.
   Изучая и анализируя различные исторические события, мы лучше понимаем ситуацию, которая складывается в обществе в наши дни. Ибо как говорят французы: «Новое – это хорошо забытое старое».
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   Мемуары
   1. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М.: Современник, 1991.
   2. Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Издательство политической литературы, 1991.
   Монографии
   3. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Петрозаводск: Карельское кн. изд., 1964.
   4. Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М.: Мысль, 1987.
   5. Коковцев М. К. Из моего прошлого (1911–1919 гг.) М.: Современник, 1991.
   6. Книга исторических сенсаций. М.: Раритет, 1993.
   7. Оськин Г. И., Марачев Н. Н. Изучение боевого прошлого нашей страны. М.: Просвещение, 1971.
   8. Страницы боевого прошлого. М.: Правда, 1968.
   9. Хроника истории России. М.: Дрофа, 1995.
   10. Блок А. А. Собрание сочинений. М.: Правда, 1979.

РЕФЕРАТ: «РОССИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ»

//-- ПЛАН --//
//-- Введение --//
   1. Россия в системе международных отношений накануне Первой мировой войны
   2. Внутренняя политическая ситуация и позиция различных партий накануне Первой моровой войны
   3. Вступление России в войну. Патриотический подъем в начале войны
   4. Война
   5. Вступление в войну Турции
   6. Социально-экономический кризис и рост антивоенных настроений к концу 1916 г. Показатели политического кризиса («чехарда министров»). Оценка в обществе деятельности Г.Е. Распутина. «Прогрессивный блок».
   7. Использованная литература
//-- ВВЕДЕНИЕ --//
   Первая мировая… Одна из многих войн, которые вело наше Отечество в XX в. Непопулярная, непонятная, неизвестная… О ней знают больше историки и люди военных профессий. Иногда мы многое узнаем о ней (войне), случайно наткнувшись в каком-нибудь журнале на публикацию воспоминаний участников тех далеких событий, дошедших до нас в виде мемуаров из культурного наследия русской эмиграции.
   Мазурские болота… А еще Брусиловский прорыв… Это обычно помнится. А что еще? Еще была повседневность, в которой нужно было жить, и политика, окопный быт солдат и офицеров, и митинги, митинги, гибель многих миллионов людей и – продолжение жизни, жизни, которая во многом переменилась и обещала перемениться еще. Все это было.
   Трагические картины прошлого воскрешают для нас книги Б. Пастернака, дневники З. Гиппиус, воспоминания А. А. Брусилова, П. Н. Милюкова, В. Д. Набокова, Д. Ходнева, А. Зайцова. Зачастую в них передана субъективная оценка происходящих событий, но их (авторов воспоминаний) личное переживание трагедии России, честность, с которой они пытаются объяснить, почему все произошло именно так, помогают лучше понять этот период в истории нашей страны.
   П. Н. Милюков (министр иностранных дел), являвшийся своеобразным «центром» партии кадетов, относился к угрозе надвигающейся войны 1914 г. как «к грозной и страшной опасности, чреватой огромными бедствиями». «Конечно, ни он, ни кто другой из политических деятелей, – писал В. Д. Набоков, – не отдавал и не мог себе отдавать отчета в том, во что Европу превратит война – и что она сделает с Россией». Но Милюков, утверждает Набоков, хорошо понимал, какой страшный риск сопряжен для России с объявлением европейской войны. Он (Милюков) считал, что «трудно ожидать, чтобы „историческая власть“, оказавшаяся столь безнадежно и безгранично бездарной и несостоятельной в деле мирного управления Россией, могла вырасти до высоты той задачи, которая ей выпадала».
   Последующие события во многом подтвердили правоту этого высказывания.
//-- 1. РОССИЯ В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ --//
   В период с 1905 по 1914 гг. на международной арене происходит дальнейшее обострение противоречий между крупнейшими мировыми державами.
   Колониальным владениям Англии и Франции угрожает Германия. Достаток сил позволяет Германии совершенно открыто заявить о необходимости передела мира и сфер влияния. Столь неприкрытое агрессивное направление в политике сильного государства побуждает все другие страны к активным действиям; Россия в данном случае не исключение. Заключаются и подтверждаются союзы, пересматриваются взаимные претензии; очень много работы у дипломатических служб.
   Угроза со стороны Германии укрепляет союз России с Францией. На совещании начальников Генеральных штабов России и Франции (1906 г.) принимаются определенные договоренности в отношении военных действий против Германии. Франция предоставляет России на ее военные нужды заем в размере 2,2 млрд. франков (700 млн. рублей).
   Россия небезуспешно пытается урегулировать свои разногласия с Англией по поводу своих интересов в Азии. Несмотря на попытку разграничения сфер влияния, соперничество России с Англией в Азии все же остается. Тем не менее Россия подписывает (Петербург, 1907 г.) три конвенции с Англией – об Иране, Афганистане и Тибете. Стороны договариваются не вмешиваться в экономические и политические дела друг друга, в особенности – не добиваться получения в «чужой» зоне концессий.
   Данные конвенции есть не что иное, как завершение оформления военно-политического блока Антанты – Франции, Англии и России. Англию в Петербурге представлял посол А. Никольсон.
   Чтобы не обострять отношений России с Германией, были предприняты шаги к их (отношений) смягчению. Министр иностранных дел России А. П. Извольский заверил германское правительство в том, что заключенные соглашения России с Англией не направлены против Германии.
   Кадеты (Милюков) призывают к умеренности, хладнокровию и самообладанию, а партия октябристов – к осторожности в отношениях с Германией.
   Но Германия слишком откровенна в своих экспансионистских устремлениях. Она стремится подорвать преобладание Англии на море и форсирует строительство военно-морского флота. Англия отвечает наращиванием своего военного флота. С этого начинается новый виток гонки вооружений.
   Россия с Францией подписывают военно-морскую конвенцию о совместных действиях на море (1912 г., июль) в предстоящей войне против Германии. А несколько позднее (август, 1912 г.) начальник французского генштаба генерал Жоффр предоставляет секретный план немецкого командования русскому военному руководству. Из добытых сведений явствовало, что для мобилизации и развертывания русских войск требуется не менее 40 дней, что Германия собирается вначале направить свои войска на Францию, а после разгрома Франции все силы бросить против России.
   Угроза войны становится все более ощутимой.
   Каждый, кто хоть сколько-нибудь знаком с историей развития человеческого общества, знает – военные действия проистекают из-за столкновения экономических интересов, из-за притягательности (для сильных государств!) чужих территорий. Россия, даже не будучи слабым государством на международной арене, в этом смысле – смысле притягательности – всегда представляла интерес для государств-захватчиков. 2/3 всех природных ресурсов находились на территории России. И так ли уж сильна Россия после поражения в Русско-японской войне? Об этом можно было задуматься.
   Отношения с Японией после заключения Портсмутского мира оставались напряженными. И в Японии, и в России считали заключение мира преждевременным: Япония продолжала предъявлять свои требования, направленные на расширение своего влияния на Дальнем Востоке. В России же считали, что если бы не революционные события внутри государства, страна непременно бы продолжила войну с Японией, что силы самой Японии были истощены к 1905 г. и дальше воевать она уже не могла. Потому в России звучали отдельные голоса, призывающие к реваншу. Эти настроения подогревала Германия, подталкивая Россию к новой войне с Японией, обещая при этом свою помощь. Это означало только одно: значительные силы России будут отвлечены на Дальний Восток.
   Происходит следующее: русское правительство идет на некоторые уступки Японии; Франция и Англия оказывают давление на Японию, с тем чтобы она умерила свои аппетиты. Франция обещала отказать Японии в займе, если она (Япония) будет настаивать на своих претензиях к России.
   Результатом содействия Франции и Англии были торговый договор и две конвенции – рыболовная и по политическим вопросам (лето, 1907 г.). Разграничение сфер влияния было уточнено в соглашениях между Россией и Японией в 1910 и 1912 гг.: Японии предоставлялись широкие права в Корее; России – в Монголии.
   В 1913 г. Россия не ответила на предложение Японии заключить военно-политический союз; в ходе Первой мировой войны, а именно – в 1916 г. союз будет оформлен.
   Самое же сложное в международной обстановке, предшествующей Первой мировой войне, происходило на Балканах. Здесь сошлись интересы самих балканских стран, Германии и ее союзницы Австро-Венгрии, Турции, Франции, Англии и, в значительной степени, России. Характер противоречий получил название «боснийского кризиса» (1908–1909 гг.). Австро-Венгрия, воспользовавшись революционными событиями в Турции (Босния и Герцеговина, население – сербы, хорваты, считались турецкой территорией), решила окончательно присоединить Боснию и Герцеговину к своим владениям.
   Министр иностранных дел А. П. Извольский посчитал возможным договориться с венским кабинетом о компенсациях для своей страны в обмен на признание Россией аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Встретившись (сентябрь, 1908 г.) с австрийским министром А. Эренталем, Извольский от имени России заключил с представителем венского кабинета устное соглашение, согласно которому Россия обязывалась признать аннексию Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией, а Эренталь, в свою очередь, соглашался поддержать требование России открыть черноморские проливы для прохода русских военных судов, и, кроме того, предполагалось, что Австро-Венгрия предоставит территориальную компенсацию Сербии.
   Однако, учитывая, что переговоры велись без уведомления самого Николая II, а также, поскольку не все в правящих кругах России разделяли точку зрения Извольского (возражал, например, Столыпин), русское правительство потребовало созыва международной конференции европейских стран для решения этих вопросов. Но пока господин Извольский пытался заручиться поддержкой европейских государств (предпринял турне по европейским столицам), Австро-Венгрия официально объявила об аннексии Боснии и Герцеговины.
   Россия выступила с протестом. Сербия даже провела мобилизацию своей армии. Англия и Франция уклонились от принятия каких-либо мер против Австро-Венгрии, ибо, несмотря на союз с Россией, вовсе не были заинтересованы в изменении режима проливов. Более того, Англия советует турецкому правительству укрепить Босфор, а также предоставляет Турции субсидию в размере 2,5 млн. фунтов стерлингов, с тем, чтобы она отказалась от своих прав на Боснию и Герцеговину.
   Германия, выступив на стороне Австро-Венгрии, предъявила России ультиматум: признать аннексию Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, отказаться от созыва международной конференции по боснийскому вопросу и воздействовать на Сербию, чтобы она приняла диктуемые Веной условия. В ультиматуме было заявлено также о возможности военных действий против Сербии в том случае, если ультиматум не будет принят.
   Собирается совещание под председательством Николая II; на нем выясняется, что Россия совершенно не готова к войне. Резко возражал против войны П. А. Столыпин, считавший (это было его глубокое убеждение!), что развязать войну в нынешних условиях означает лишь одно – «развязать силы революции» внутри самой России. И потому Николай II по окончании совещания направляет Вильгельму II телеграмму (март, 1909 г.) о согласии с содержанием ультиматума. Требование Австро-Венгрии вынуждена была признать и Сербия.
   Это было серьезное поражение русской дипломатии.
   Германия и Австро-Венгрия обманулись лишь в одном (но это было очень важно!): происшедшее не раскололо силы Антанты, как мечталось Германии, наоборот, столь активное стремление Германии расширить свое влияние на Балканах способствовало упрочению союза стран России, Франции и Англии, а также подтолкнуло государства к еще большему усилению гонки вооружений.
   Новое обострение военно-политической ситуации на Балканах проявилось в Балканских войнах в 1912–1913 гг. Успешными были боевые действия Черногории, Болгарии, Сербии и Греции против Турции. И лишь вмешательство (посредничество) России и Австро-Венгрии предотвратило захват Константинополя болгарами. Усердная работа австро-венгерских дипломатов привела к военным действиям между балканскими странами-союзницами – между Грецией и Болгарией, между Болгарией и Сербией. Турция совершила нападение на Болгарию.
   Нажим России и Англии способствовал и тому, что состоялись одни за другими мирные переговоры, сначала в Лондоне (май 1913), затем в Бухаресте (сентябрь 1913). После взаимных уступок при посредничестве русской дипломатии мир был заключен. Главный результат мирных переговоров – освобождение славянских народов от османского ига: Турция освободила почти всю европейскую территорию от своего присутствия. Вместе с тем события на Балканах стали прологом к Первой мировой войне, поскольку разгорелась борьба за союзников на Балканском полуострове. Австро-Венгрия и Германия поддерживали Турцию и Болгарию. Антанта – Сербию, Румынию, Черногорию и Грецию. Наиболее ухудшились отношения между Сербией и Австро-Венгрией. Россия поддерживала Сербию, Германия – Австро-Венгрию.
//-- 2. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ И ПОЗИЦИЯ РАЗЛИЧНЫХ ПАРТИЙ В РОССИИ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ --//
   В правящих кругах России, в русском обществе вообще по вопросам внешней политики сложились две группы – прогерманская и проанглийская. Германофильские настроения имели место в придворных кругах, поскольку многие придворные являлись остзейскими немецкими дворянами. Своих сторонников они имели в Совете министров, генералитете, дипломатическом корпусе, в Государственной думе и Государственном совете. На Германию были ориентированы правые партии и организации – «Совет объединенного дворянства» и «Союз русского народа», помещики-аграрии, чьи хозяйства работали на германский рынок; буржуазия, имевшая связи с немецким капиталом, также была ориентирована на Германию. На мощь германского «бронированного кулака» в борьбе с революцией внутри страны, на сдерживание Германией Австро-Венгрии на Балканах надеялись в крайне правых организациях русского общества. Сторонники прогерманской группы считали Германию гарантом безопасности России перед лицом угрозы со стороны Англии и Японии.
   Значительная часть помещиков, русская буржуазия выступали за сближение с Англией. После поражения России в Русско-японской войне и в связи со стремлением Германии к мировому преобладанию голос сторонников Англии зазвучал наиболее отчетливо. Кадеты (Набоков, Милюков, Шингарев, Некрасов, Мануйлов) с самого начала выступали за союз с Англией. «Альфой и омегой» своего внешнеполитического курса министр иностранных дел С. Д. Сазонов (сменил Извольского в 1910 г.) считал укрепление отношений с Францией и Англией. Проанглийскую позицию заняли и октябристы А. И. Гучков, М. В. Родзянко; к ним примыкал А. М. Крымов (генерал-лейтенант); но они считали, что до открытого разрыва с Германией доводить ситуацию не следует. Сторонники ориентации на союз с Англией апеллировали к тому, что данный союз устранит опасность новой войны России с Японией (поскольку Англия, будучи союзницей Японии, сможет воздействовать на нее (Японию) в интересах России. Проанглийская группа считала, что союз с Англией укрепит и отношения с Францией, следовательно, усилит позиции России в Европе и даст возможность активизировать внешнюю политику на Балканах.
   Осторожные, ответственные люди, такие как С. Д. Сазонов и П. Н. Милюков, выступали за улучшение отношений с Германией, хотя в принципе также были ориентированы на Англию. Будучи редактором газеты «Речь», Милюков выступил с рядом статей, в которых призывал к «хладнокровию, самообладанию и умеренности». Националисты усмотрели даже в выступлениях Милюкова враждебное отношение к «маленькой Сербии» и равнодушие к международному престижу России. Но когда началась война, Милюков занял совершенно определенную позицию: он считал необходимым поднимать военный энтузиазм, он был сторонником «войны до победного конца».
   Столыпин и Сазонов считали, что следует идти на экономические уступки с целью «обезвредить Германию на долгий срок»: нужно было выиграть время для реорганизации русской армии и возрождения флота.
   Следует отметить, что притязания Германии на Прибалтику, на часть Польши (входила в состав России), поддержка Австро-Венгрии и устремления на Ближний Восток – все это подрывало позиции прогерманской группы в русских кругах.
   Потому Николай II, заключивший при личной встрече с Вильгельмом II (1907 г.) договор о сохранении статус-кво на Балтийском море, договорившийся в 1910 г. (с ним же – Вильгельмом II) в Потсдаме об урегулировании отношений между Россией и Германией, после некоторых колебаний поддержал ориентацию на сближение с Англией.
   Лучшие умы в России понимали, какую страшную угрозу представляет для России Германия. Это дало повод Н.А. Бердяеву, считавшему, что Германия слишком насильнически ведет борьбу за мировое преобладание, сказать: «Я хочу преобладания в мире России и Англии и ослабления мирового значения Германии… Я верю, что мировое преобладание России и Англии повысило бы ценности исторического бытия человечества, способствовало бы объединению Востока и Запада и дало бы простор всякому индивидуальному историческому существованию».
   – Перестройка социально-экономической системы. Рост военного производства
   Необходимость перестройки социально-экономической системы правительство Николая II понимало уже по окончании Русско-японской войны. Революционная ситуация в стране, а также последствия тягот прошедшей войны требовали решительных мер. И первое, что сделал Николай II после поражения в войне с Японией, – приказал сократить вывоз природных ресурсов из России: до 1905 г. из страны вывозилось более 70 % добываемого сырья, теперь же вывоз природных богатств был сокращен до 7-10 %. Ставились задачи: накопление средств в государственной казне, развитие производительных сил, подавление революции и преобразование на собственнический лад крестьянской России. Значительное место в политике правительства Николая II занимал вопрос об усилении обороноспособности государства, о реорганизации армии и возрождении флота. Поставленные задачи решались.
   Постепенное накопление средств в государственной казне дало возможность произвести перевооружение армии на скорострельное оружие, увеличить кадровый состав армии, усилить флот (строились новые боевые единицы), оборудовать Порт-Артур и Дальний.
   После боснийского кризиса в России вплотную приступили к реорганизации армии и флота, началось оснащение их новыми видами вооружения. Для централизации всего военного дела был упразднен Совет государственной обороны, и все учреждения военного ведомства, включая Генштаб и генерал-инспекторов отдельных родов войск, перешли в подчинение военному министру. В 1910 г. утверждается новая дислокация армии по принципу более равномерного распределения войск на территории страны. Районы сосредоточения войск и техники отодвинулись от границ. Был расширен офицерский корпус, в котором увеличился удельный вес представителей недворянских сословий.
   В целом внутренняя социально-экономическая политика правительства Николая II привела к тому, что к 1914 г. Россия подошла к рубежу, с которого страна могла сделать отличный старт в будущее, с тем чтобы люди в государстве стали жить богато. Золотой запас страны возрос до 1,5 млрд. рублей. Страна стала производить много хлеба (больше, чем Канада, США и Аргентина вместе взятые). Столыпин вплотную подошел к решению земельного вопроса. Отлично решалась переселенческая политика: из государственной казны на помощь крестьянам-переселенцам стали выделять до 30 млн. рублей в год. По 47 видам промышленного производства Россия выходит на первое место в мире. Рубль стоит значительно дороже доллара.
   Все это говорит в пользу того, что России, не желающей войны самой, тем не менее, предназначалось быть в команде победителей и побеждать, если война все-таки развяжется.
//-- 3. ВСТУПЛЕНИЕ РОССИИ В ВОЙНУ. ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ПОДЪЕМ В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ --//
   Поводом к войне послужили известные события на Балканах в июле 1914 г.: во время проведения военных маневров близ границы с Сербией сербские националисты убили наследника австро-венгерского престола. Подталкиваемая Германией, Австро-Венгрия объявила войну (15 (28) июля) Сербии.
   Три телеграммы Николая II Вильгельму II свидетельствуют о том, что в критические дни царь принимал все меры, чтобы избежать втягивания России в войну.
   17 (30) июля, ввиду необратимости надвигающейся войны, Николай II решился на объявление всеобщей мобилизации.
   18 августа указ был обнародован. 1 августа германский посол Пурталес вручил министру иностранных дел Сазонову официальную ноту Германии о «состоянии войны» с Россией.
   2 августа о своей поддержке России заявила Франция. 3 августа Германия объявила войну Франции. 3 августа Англия заявила о поддержке Франции, а 4 августа объявила войну Германии, сославшись на нарушение Германией нейтралитета Бельгии. 6 августа войну России объявила Австро-Венгрия. 23 августа войну Германии объявила Япония. Так военный конфликт на Балканах вылился в мировую войну с участием в ней 38 государств с населением 1,5 млрд. человек.
   Война потребовала величайшего напряжения физических сил народов и громадной психической нагрузки. Все отрасли народного хозяйства были переориентированы на войну; это приводило к небывалым лишениям людей, к великому напряжению тыла.
   Патриотический подъем в начале войны был необычайно высок. В газетах писалось о необходимости помочь «братьям-славянам», о том, что правительство Николая II «ведет справедливую войну». Мобилизационные пункты были полны добровольцев. Барышни-дворянки шли на работу в госпитали, а также на фронт в качестве медицинских сестер. Проводились патриотические манифестации студентов, обывателей, служащих, рабочих на центральных улицах городов; в адрес правительства поступали телеграммы «о безоговорочной поддержке правительства во всех его военных мероприятиях» от различных буржуазных и общественных организаций. Со страниц газет раздавались призывы к прекращению внутренних распрей перед лицом внешней опасности. Призывы «война до победного конца» и к «обороне Отечества» звучали от партий кадетов, октябристов, меньшевиков, эсеров; лишь партия большевиков выступила с другим лозунгом: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!».
   Страна постепенно принимала военный облик: вокзалы были загружены эшелонами, улицы – обозами мобилизованных.
//-- 4. ВОЙНА --//
   В начале августа 1914 г. германские войска оккупировали Люксембург и Бельгию и затем вторглись на территорию Франции. В сражении на Марне (21–25 августа) французские войска потерпели сокрушительное поражение – немцы стремительно наступали на Париж. Положение Франции – критическое. Это заставляет французского посла Мориса Палеолога передать Николаю II требование своего правительства о немедленном наступлении русских войск на Берлин.
   Развертывание русских армий не было завершено, тем не менее, следуя союзническим обязательствам, Россия вынуждена была начать военные действия против Германии (к этому ее обязывали три конвенции, заключенные в 1912 г. между Россией и Францией).
   Первой (П. К. Ренненкампф) и второй (ген. А. В. Самсонов) армиям Северо-Западного фронта была поставлена задача обойти Мазурские озера с севера и юга и охватить дислоцированную в Восточной Пруссии 8-ю германскую армию генерал-полковника М. Притвица с флангов, не допустив ее отступление к Висле.
   Соотношение сил было следующим:
   – Притвиц – 200 тыс. человек и 1044 орудий;
   – Ренненкампф – 110 тыс. человек и 492 орудий;
   – Самсонов – 150 тыс. человек и 720 орудий.
   Вначале наступление армии Ренненкампфа (4-го (17) и армии Самсонова (6–7 (19–20) было успешным. Немецкий корпус генерала А. Макензена, потерпев поражение от армии Ренненкампфа, начал отходить на запад. Но Ренненкампф, вместо поставленной ему задачи преследовать противника и блокировать его у Кенигсберга, почти бездействовал; ссылаясь на тот факт, что его солдаты утомлены, генерал позволил своей армии очень медленное продвижение вперед вслед за противником.
   Выставив против армии Ренненкампфа лишь 2 пехотные дивизии, Притвиц основные силы бросил против армии Самсонова. Сменивший Притвица, генерал-полковник П. Гинденбург сосредоточил главные силы на флангах растянутой на 210 км армии Самсонова. Последовали мощные удары по флангам, а затем в тыл 2-й русской армии. Русская армия с огромными потерями отступила. Связь со штабом фронта была потеряна; генерал Самсонов застрелился. Генерал Н. Н. Клюев, принявший на себя командование 2-й армией, отдал приказ окруженным частям сдаться в плен. Часть офицеров не подчинились приказу и попробовали пробиться из окружения. Попытка увенчалась успехом, и 10 тыс. солдат плена избегнуть удалось.
   После разгрома второй русской армии Гинденбург все имеющиеся у него силы бросил против армии Ренненкампфа. В конце августа 1914 г. 1-я армия с тяжелыми потерями была отброшена за Неман.
   Ценою трагедии русских войск в Восточной Пруссии (потери составили 170 тыс. человек, в том числе 135 тыс. пленными), ценою гибели 2-х русских армий было приостановлено движение германских армий на Париж. Столица Франции была спасена.
   33 дня (одновременно с Восточно-Прусской операцией) продолжалась Галицийская операция Юго-Западного фронта против австро-венгерских войск. Наступление началось 5 (18) августа силами 8-й армии генерала А. А. Брусилова, а затем в боевые действия вступили все армии Юго-Западного фронта. Русские войска продвинулись вперед до 300 км и заняли значительную часть Галиции. Серьезно подорвав боеспоспобность Австро-Венгрии – главного союзника Германии – русская армия отвлекла силы неприятеля от Сербии. Попытка австро-венгерских армий перейти в контрнаступление была сорвана.
   Боясь вторжения русских войск в Венгрию и Сербию, Германия перебрасывает в район Галиции со своего Западного фронта крупные соединения.
   Существенную помощь союзникам на Западном фронте оказали русские войска, проведя Варшавско-Ивангородскую и Лодзинскую операции в октябре-ноябре 1914 г.
   Немецкое командование планировало окружить и разгромить русские армии Северо-Западного фронта. И для этой цели с Западного фронта Германия перебрасывает 9 немецких дивизий. Разгадав планы немцев, русское командование переводит крупные силы из Галиции для усиления войск Северо-Западного фронта.
   Поставленная немецким командованием задача не была выполнена. Варшавско-Ивангородская и Лодзинская операции оказали серьезную помощь союзникам во Фландрии (Западный фронт), где наступление немцев было остановлено, поскольку германское командование из этого района сняло часть своих войск и перебросило на Восточный фронт.
   30 ноября на совещании в Ставке было решено приостановить наступление, а на некоторых участках фронта даже произвести отвод войск. Это была вынужденная мера: войска были обескровлены; сказывалась также нехватка снарядов, артиллерии, обмундирования.
   В ходе всей кампании 1914 г. огромные потери понесла гвардия. Представляя собой наиболее боеспособную часть войск, гвардия была поставлена командованием на наиболее сложные участки фронта. По сути, она была нерационально использована – разорвана на части для затыкания дыр в местах наиболее ожесточенных атак противника. Гвардейские войска зачастую начинали наступление без серьезной поддержки артиллерией, и, несмотря на геройство, гибли без пользы.
   Об одной такой трагической гибели гвардейцев вспоминал впоследствии семеновец А. А. Зайцов. После успеха в Варшавско-Ивангородской операции русские войска начали наступление на Краков. В нем принимал участие Гвардейский корпус. Но главной бедой для русских было даже не упорное сопротивление австро-венгерского корпуса, а нехватка артиллерии и малое количество снарядов, а то и вовсе полное их отсутствие. «В ночной темноте светится г. Краков, у противника загорелись и погасли пожары, наконец, стрельба – враги нащупывали друг друга, рыскали патрули и рылись окопы под прикрытием секретов. Около полудня 4 ноября позиции подверглись тяжелой бомбардировке неприятельской артиллерии крупного калибра. Наши окопы были уничтожены. Тяжелые потери в людях, а главное – психическая подавленность, обещали мало хорошего. Младших офицеров в ротах не было» (воспоминание А. А. Зайцова).
   Бои и на Восточном фронте в 1914 г. оказали большую поддержку союзникам России на Западном фронте. План германского командования, рассчитывавшего на оборону своих восточных рубежей только силами австро-венгерских войск, был сорван. Германия вынуждена вести военные действия на два фронта, и это создавало стратегические предпосылки победы стран Антанты. Исходя из итогов кампании 1914 г., германское командование решает сосредоточить свои основные усилия на Восточном фронте.
//-- 5. ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ ТУРЦИИ --//
   В октябре 1914 г. было совершено нападение на Севастополь, Одессу и другие российские черноморские порты со стороны Турции. Под командованием графа И. И. Воронцова-Дашкова русские войска нанесли поражение турецкой армии. Англичанам пришлось значительно легче при обороне Суэца и на Месопотамском фронте, поскольку для остановки наступления русских войск в глубь турецкой территории турецкое командование было вынуждено снять с Месопотамского фронта 2 своих корпуса и бросить их в Закавказье.
   Кампания 1915 г. была для русской армии особенно сложной и тяжелой. Сказались огромные потери в кадровом составе, несогласованность русского командования, а более всего – недостаток в вооружении и боеприпасах. Из-за превосходства германцев в вооружении (в 2,5 раза в пулеметах, в 4,5 раза в легкой и в 40 раз в тяжелой артиллерии) русская армия несла большие потери.
   В начале войны в армию поступило много запасных унтер-офицеров, на каждую роту приходилось по 20–30 лишних; их поставили в строй рядовыми. Вот как написал об этом полковник Финляндского полка Д. И. Ходнев в своих воспоминаниях: «Вместо того чтобы оставить этот излишек отличнейших унтер-офицеров в запасном батальоне как заместителей выбывших в боях, как учителей новобранцев и ратников, их поставили в строй простыми рядовыми бойцами, и в первых же боях они погибли бесполезно».
   Для 1915 г. характерны были оборонительные бои на союзническом Западном фронте и затяжные, с большими людскими потерями бои на Восточном фронте.
   Вот какие воспоминания оставил об этом времени полковник Д. И. Ходнев: «Лето 1915 г. было особенно тяжело в полку, как, впрочем, и во всей русской армии. Огромный недостаток снарядов и патронов, а также вообще отсутствие вооружения и снаряжения, большая убыль офицеров и солдат, плохо обученное пополнение – все это ставило русскую армию в безвыходное положение и очень отзывалось на боевой деятельности частей».
   В русской армии практически отсутствовала авиация. А немцы бросали на русские позиции бомбы и поливали сверху пулеметным огнем. С января по март 1915 г. велись затяжные бои в районе Мазурских озер. Немцы были оттеснены в Восточную Пруссию общим наступлением трех русских армий.
   Успешными были боевые действия (январь) 8-й русской армии под командованием А. А. Брусилова в Карпатах. Остановив германские войска, армия Брусилова преодолела Карпаты и вступила на территорию Венгрии. 11-я русская армия взяла крепость Перемышль со 130 тыс. солдат. Было захвачено также 900 крепостных орудий. Но в апреле 1915 г., создав двойное превосходство в живой силе и еще больший перевес в пулеметах и артиллерии, германская армия перешла в наступление. В июне были оставлены Львов, Перемышль и значительная часть Галиции. Наступление германцев на северном участке Восточного фронта приблизило их к Риге и Двинску (июль). После боев на русском Западном фронте пала Варшава, а затем крепость Новогеоргиевск (июль, август 1915 г.).
   Так, в ходе кампании 1914 г. германские войска оккупировали Польшу, Литву, часть Прибалтики и Белоруссии.
   Фактически 1915 г. для Англии и Франции был годом передышки. Военных действий на Западном фронте практически не велось. Это, по признанию немецкого генерала Э. Фалькенгайна, дало немцам «необычную свободу решений».
   В 1915 г. на Восточном фронте немцы сосредоточили 140 своих дивизий, тогда как против всех союзников России только 91 дивизию австро-германского блока. Поэтому Восточный фронт стал главным в ходе Первой мировой войны. Именно русский фронт обеспечил преобладание стран Антанты над австро-германским союзом.
   На конференцию стран Антанты в декабре 1915 г. (Шантильи) было принято решение о проведении согласованных наступательных операций на англо-французском, русском и итальянском фронтах.
   1916 г. начался для стран Антанты ожесточенными боями под Верденом и поражением на итальянском фронте (Италия примкнула к Антанте). Последовали личное обращение короля Италии к Николаю II за помощью и требование французского командования начать наступление на русском фронте. И снова, верные союзническому долгу, русские войска приходят на помощь. Мартовское наступление на Западном фронте потерпело неудачу (весенняя распутица и несогласованность действий русских корпусов), но французы под Верденом получили временную передышку. Спасение же французских войск было связано с успешным наступлением армий Юго-Западного фронта под командованием генерала А. А. Брусилова.
   После массированного ураганного огня артиллерии по всему фронту 21 мая, в полдень, крупные силы русской пехоты двинулись в атаку на хорошо укрепленные позиции австрийцев и германцев. Произведенный четырьмя армиями Юго-Западного фронта (одновременно на четырех направлениях) прорыв не дал противнику возможности маневра. 21 мая – 4 июня ширина прорыва достигла 350 км по фронту, а глубина – до 70-120 км. В середине августа австрийские войска освободили Буковину и Южную Галицию.
   «Брусиловский прорыв» нанес сильнейший удар австро-германскому блоку. На помощь Австро-Венгрии Германия бросила 34 дивизии, 11 из которых было снято из-под Вердена и направлено на Восточный фронт. Сама Австро-Венгрия сняла 6 дивизий с итальянского фронта, чтобы заполнить брешь в Галиции.
   Прекращение атак германцев под Верденом спасло французскую армию. Была спасена от разгрома и Италия. «Брусиловский прорыв» произвел перелом в ходе войны в пользу Антанты.
   Однако последующие события 1916 г. были трагичными для русской армии: огромные, как никогда прежде, потери понесла русская гвардия. Участие ее (гвардии) в кампании 1916 г. связано с последствиями Брусиловского прорыва. В ходе наступления войск Юго-Западного фронта образовался разрыв между 8-й и 3-й армиями. Директивой Ставки 9 июля сюда и была направлена так называемая Особая армия, созданная из частей русской гвардии. Перед Особой армией была поставлена задача форсировать р. Стоход и овладеть Ковелем (важный железнодорожный узел) с юга.
   Австро-германское командование, обеспокоенное возможностью захвата Ковеля, подтянуло в район важного железнодорожного узла значительные резервы и создало глубоко эшелонированную оборону.
   Исходную позицию для русской армии генерал Безобразов выбрал крайне неудачно. Ее отделяла от реки болотистая пойма, которая под огнем неприятеля становилась труднопроходимой. Другими словами, все, что делало командование в ходе Ковельской операции, было не так, совершенно не так, абсолютно не так. Кроме плохого выбора исходной позиции для наступления, гвардия уступала противнику в артиллерии. Д. И. Ходнев так написал в своих воспоминаниях о гибели гвардии: «Ровно в 13 часов батальоны пошли в атаку. Их встретила буря огня. Роты шли вперед „по-гвардейски“ – цепь за цепью, мерно, настойчиво, упорно… Чувствовались сила и мощь. Впереди офицеры в золотых погонах с полковыми знаками на груди. За ними солдаты с отличительными кантами на защитных рубашках. Шли, умирали, а за ними так же доблестно волнами перекатывались резервные роты».
   Такие вот атаки не принесли желаемого результата: наступление на Ковель было остановлено. В период с 28 июля по 8 августа русская армия понесла огромные потери. И хотя начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев настаивал на овладении Ковелем, бои пришлось прекратить. По разным данным, погибло от 30 до 40 тыс. человек. В 3-й гвардейской пехотной дивизии было выбито 60 % солдат и 80 % офицеров. Гренадерский полк лишился почти всего офицерского состава. Берега Стохода стали братской могилой для русской гвардии.
   Командование Особой армией в полном составе было отстранено от занимаемых должностей.
   А. А. Брусилов в своих воспоминаниях винил высшее руководство в гибели гвардии: «Прибывший на подкрепление моего правого фланга гвардейский отряд, великолепный по составу офицеров и солдат, очень самолюбивых и обладавших высоким боевым духом, терпел значительный урон без пользы для дела потому, что их высшие начальники не соответствовали своему назначению». Генерал А. А. Брусилов имел полное право на такое горькое признание, на такое осуждение командования Особой армии. Являясь «автором и исполнителем» замечательного, превосходно произведенного прорыва, названного его именем, он не получил нужных резервов; его наступление не было поддержано другими русскими фронтами. Словом, успех, который можно было развить, не встретил поддержки, и важная военная операция, которая могла бы стать переломом в войне, свелась на нет бездарным командованием генералов.
   Общие потери России за годы Первой мировой войны составили 7 млн. человек, из них 2,3 млн. убитыми, 2,3 млн. пленными и 2,4 млн. ранеными.
//-- 6. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС РОСТ АНТИВОЕННЫХ НАСТРОЕНИЙ К КОНЦУ 1916 Г. ПОКАЗАТЕЛИ ПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА («ЧЕХАРДА МИНИСТРОВ»). ОЦЕНКА В ОБЩЕСТВЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Г. Е. РАСПУТИНА. «ПРОГРЕССИВНЫЙ БЛОК» --//
   Война потребовала огромных человеческих и финансовых затрат. Участие России в невиданной по своим масштабам Первой мировой войне вызвало сильнейшее напряжение сил всего российского общества, отразилось на состоянии экономики, обострило социальные отношения в стране и привело к острому социальному и политическому кризису. Патриотическая эйфория, охватившая в начале войны все слои населения, сменилась разочарованием, недовольством политикой правительства. Одновременно происходил рост антивоенных настроений. Поражение царских войск вызывало беспокойство, «патриотический подъем» первых месяцев войны сменился «патриотической тревогой».
   Если в начале войны Государственная дума поддерживала правительство, то уже к весне 1915 г. ее тактика в отношении правительства изменилась. «…К весне 1915 г., – писал В. Д. Набоков, – обнаружилось, что поддерживать Сухомлинова, Маклакова и Щегловитова – значит вести Россию сознательно к поражению и катастрофе». А далее началась борьба. По мысли Набокова, это была борьба «во имя создания в России такого правительства, которое было бы способно исправить уже сделанные ошибки и заблуждения и успешно организовать снабжение и пополнение армии».
   В самой армии авторитет Николая II падал. Среди нижних чинов, как и по всей стране, ходили слухи о предательстве императрицы, которая была немкой по происхождению, о ее близости с Г. Е. Распутиным, о влиянии последнего на ход государственных дел. Вину за поражение в военных действиях народная молва возлагала на императрицу и на генералов с немецкими фамилиями. Недовольство Николаем II проявлялось и в гвардейской офицерской среде. Как и нижние чины, офицеры возмущались близостью ко двору Распутина, считая, что он дискредитирует монархию. Одни верили в слухи о прогерманских настроениях императрицы, другие выражали недовольство по поводу оккупации австро-германским блоком значительной части территории России. Гвардейские офицеры и генералы считали, что царь своими действиями наносит ущерб принципам монархии. Свои взгляды на положение в стране офицеры гвардии открыто высказывали в аристократических салонах, когда приезжали в отпуск.
   Один из организаторов военной экономики России – А. И. Гучков, являвшийся основателем и лидером партии октябристов и депутатом Государственной думы, – выдвигал проект принуждения царя к отречению от престола во имя сохранения династии.
   В Государственной думе и либеральной печати все резче раздавались голоса с требованием создания «ответственного министерства» (т. е. министерства, которое назначалось бы Государственной думой и было ответственно перед нею, а не перед царем). В газете Рябушинского «Утро России» – органе партии прогрессистов – был опубликован намечавшийся ими состав «министерства доверия». Было сделано официальное обращение к царю о создании «кабинета национальной обороны», ответственного перед страной и опирающегося на думское большинство.
   Николай II не шел на уступки; он строил планы роспуска Думы. В период с 1 августа по 16 сентября 1915 г. по инициативе прогрессистов (на второй сессии Государственной думы) думское большинство – 3/4 ее состава – образовали «Прогрессивный блок». Этот блок выдвинул требования о создании правительства, «пользующегося доверием страны», объявления политической амнистии, прекращения религиозной дискриминации, решения финляндского вопроса, предоставления автономии Польше и пересмотра земской и городской контрреформ. Вслед за этим последовал указ Николая II о приостановлении заседаний Думы.
   Очередная ее сессия состоялась в ноябре-декабре 1916 г. «1 ноября 1916 г., – пишет Набоков в своих воспоминаниях, – Милюков произнес свою знаменитую речь на тему: „Глупость или измена?“. Направленная против Штюрмера, речь эта метила, однако, гораздо выше. Имя императрицы Александры Федоровны в ней прямо упоминалось… Уже после переворота стало ходячим, особенно в устах друзей Милюкова, утверждение, что с речи 1 ноября следует датировать начало русской революции… Милюков, я думаю, смотрел на дело иначе. Он боролся за министерство общественного доверия, за изолирование и обессиливание царя (раз выяснилось, что ни в каком случае и ни при каких условиях царь не может стать положительным фактором в управлении страною и в деле ведения войны), за возможность активного и ответственного участия творческих сил в государственной работе».
   Любопытен факт, что вопрос «не измена ли это?» задает сам себе начальник штаба Верховного главнокомандования генерал М. В. Алексеев. Прибывший с фронта для встречи с царем (1916 г.), генерал Алексеев посещает императрицу Александру Федоровну, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, и видит у нее на столе карту. Генерал Алексеев был потрясен: таких карт со всевозможными отметками о военных действиях должно быть всего две – у Николая II и в самом штабе; оказалось, что есть и еще одна, третья, – у императрицы.
   На том же заседании Думы (см. выше!), кроме Милюкова, критически выступали и другие думские депутаты. А А. Ф. Керенский потребовал отставки всех министров, «предавших страну».
   В связи с чересчур активной позицией думского большинства, а именно – «Прогрессивного блока», правящие круги строили планы разгона 4-й Думы и созыва следующей, которая состояла бы лишь из дворян и лиц духовного звания, созыва такой Думы, где буржуазия и все другие сословия российского общества были бы лишены права голоса.
   Правительственный кризис выразился в «министерской чехарде» – частой смене министров. Из-за частой смены состава министров Кабинет стали называть «кувырк-коллегией». В самом деле, за 1915–1916 гг. сменилось 4 председателя Госсовета, 4 военных министра, 6 министров внутренних дел, 4 министра юстиции. Вот как об этом написал В. Д. Набоков: «Между тем все правительственные перемещения приобретали все более и более характер какой-то безумной министерской чехарды. Люди приличные и дельные, вроде кн. Щербатова или Поливанова, недолго пробыли на своих постах. На их места назначались либо такие несостоятельные бездарности, как генерал Шуваев, либо прямо зловещие фигуры вроде Алексея Хвостова, а впоследствии Штюрмера. Чувствовалось дыхание безумия и смерти. За кулисами орудовали Распутин, кн. Андронников и другие проходимцы».
   Неспособность царского правительства выиграть войну вызвала недовольство в великосветских кругах. «Великосветскими заговорщиками» был убит Г. Распутин. В буржуазных кругах также разрабатывались различные варианты дворцового переворота. Страна же готовилась взорваться революционными событиями. Набоков скажет о Николае II, что, как ему (Набокову) казалось, «царь с самого начала войны и до катастрофы, постигшей его в первые дни марта 1917 г., абсолютно не отдавал себе отчета в роковом значении развертывающихся событий».
   В начале 1917 г. в главных городах России забастовали рабочие крупных промышленных предприятий. В январе и феврале 1917 г. по стране прокатилась волна митингов и демонстраций с лозунгами «Долой самодержавие!», «Долой войну!», «За свободу, за хлеб, за мир!» «За спасение отцов, мужей и братьев, гибнущих на фронте!» Стачечная борьба ширилась. Страна находилась на пороге революции. Именно порожденная войной экономическая нестабильность и, как следствие ее, обострение бедствий народных масс, вызвали социальную напряженность в стране и содействовали росту антивоенных настроений. Были потрясены нравственные устои общества. Опьяненные кровью и смертью, миллионы солдат-фронтовиков легко поддавались революционной пропаганде и становились способны на самые крайние меры. В армии митинговали. Опасаясь расправы, покидали свои части офицеры. Солдаты отказывались выступать на позиции. Армию охватил процесс разложения. Гвардейские части в декабре 1917 г. самораспустятся. Но это будет в декабре. А начало 1917 г. будет отмечено Февральской революцией и отречением Николая II от престола.
   Оказавшись в эмиграции, многие гвардейские офицеры ругали царя за то, что свои отборные войска – гвардию – он использовал в боевых действиях, вместо того чтобы сохранить ее для борьбы с революцией. Однако поступи Николай II таким образом, его бы просто не поняли в армии, поскольку это было бы изменой традициям русской гвардии, которая во всех войнах России всегда проявляла доблесть и мужество.
   В годы Первой мировой войны гвардия сражалась на самых трудных участках фронта, и не ее вина, что руководство оказалось столь неумелым и что недоставало орудий и снарядов. Гвардейцы сделали в той страшной войне все, что могли сделать в той конкретной исторической ситуации. 380 офицеров были награждены орденом св. Георгия, десятки тысяч солдат и унтер-офицеров стали полными георгиевскими кавалерами.
   Первая мировая война закончилась для России миром, который лидер большевиков Ульянов (Ленин) называл «позорным». Войну называли империалистической, несправедливой. Но солдаты четыре года гибли на фронтах и знали, что кладут свои жизни за свое Отечество, за свою землю. А мы сегодня помним не только ту, самую страшную, Вторую мировую… В некоторых семьях и поныне хранят письма предков – унтер-офицеров, попавших в германский плен и сумевших послать весточку на родину.
   Эта память важна. Без нее человек лишается благородства, без нее нет очень важного для человека круга нравственной оседлости. Потому – надо помнить.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Москва. Т. 1 /под ред. Пашуто В. Мысль, 1985.
   2. Вопросы истории. 2000. N 9.
   3. История России 1861–1917. (В. А. Федоров). М.: Высш. школа, 1998.
   4. Бердяев Ник. Судьба России. М.: Мысль, 1990.
   5. Набоков В. Д. Временное правительство //журнал «Наше наследие». 1990. N 6.
   6. Петров Рем. Милюков, или Биография компромисса //журнал «Огонек».

ТЕМА 11. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ В 1917 г

РЕФЕРАТ: «ПАРТИИ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ К НАЧАЛУ РЕВОЛЮЦИИ 1917 г.»

   1. Введение
   2. Русские социал-демократы
   3. Эсеры
   4. Монархисты
   5. Движение анархистов
   6. Заключение
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Важнейшим фактором политической жизни России начала ХХ в. стало образование и деятельность многочисленных политических партий. При всем многообразии политических организаций, сложившихся в начале ХХ столетия, можно выделить среди них три большие группы: монархические, либеральные и революционные (социалистические).
   К монархическим относились партии, которые стремились к сохранению существующего строя в условиях его острейшего кризиса.
   К либеральным – поддерживающие и действующие в направлении обновления существующего строя путем реформ, ориентируясь на эволюционный путь развития.
   Социалистические партии боролись за коренную ломку общественных отношений, за переход от одного строя к другому.
   Первые политические партии появились еще до начала революции. Это были партии национальной и социалистической ориентации. Монархические и либеральные партии сплотились уже в ходе революции.
   В силу особенностей экономического, политического и социального развития страны первыми оформились наиболее радикальные революционные партии, или партии социалистической ориентации, – социал-демократы и социалисты-революционеры (эсеры).
//-- 2. РУССКИЕ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ --//
   К созданию своей собственной партии российские социал-демократы пришли непростым путем. Еще в конце XIX в. небольшие группы всего в несколько десятков человек объединялись для изучения и пропаганды социалистических идей. Будущие социал-демократы и были социалистами «западного» толка. Они следовали учению К. Маркса. Эсеры продолжали движение народников 70-80-х гг., восприняв, однако, некоторые идеи марксизма.
   Таким образом, основой деятельности социал-демократов стала идеология, признавшая необходимость замены капитализма социализмом, уничтожения частной собственности и установления диктатуры пролетариата через социалистическую революцию. С декабря 1900 г. в Германии начала издаваться марксистская газета «Искра», руководителями которой стали Г. В. Плеханов и В. И. Ульянов.
   В. И. Ульянов (Ленин) писал: «Марксизм – как единственно правильную революционную теорию – Россия поистине выстрадала полувековой историей мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергией и беззаветностью исканий, обучения, испытаний на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы».
   Надо сказать, что I съезд партии в Минске в 1898 г. только положил начало объединению разрозненных и разбросанных по всей России кружков, групп, организаций. Теоретическая подготовка участников встречи была невелика, и для создания программных документов был приглашен П. Струве, увлекающийся в те годы марксизмом. Съезд не принял программу, не смог выработать четкого устава. Эту задачу смог решить только II съезд РСДРП. II съезд российских социал-демократов проходил уже в 1903 г., в июле-августе. Выбраны были для этого сначала Брюссель, затем Лондон. Прибыло 43 делегата. К тому времени сложилось два основных направления в движении социал-демократов:
   1) ортодоксальное, марксистское;
   2) реформаторское.
   Это стало причиной напряженной борьбы при обсуждении программы партии.
   «Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернем Россию», – писал Ленин, настаивавший на создании организации с жесткой дисциплиной, которая станет способна привести к диктатуре пролетариата. В результате дискуссии эта точка зрения победила.
   Другая точка зрения принадлежала Ю. Мартову, сторонники которого считали, что следует ориентироваться на опыт западноевропейской демократии, где партия должна быть открыта для всех слоев населения и в ней могут свободно сосуществовать различные взгляды. А роль руководителя начавшейся революции в России должна принадлежать либеральной буржуазии, пролетариат же будет ее союзником. Реакционной силой в революции они считали крестьянство. В результате голосования эта точка зрения получила меньшинство голосов, и за сторонниками Мартова закрепилось название «меньшевики». Сторонников Ленина стали называть «большевиками».
   Принятая программа партии предусматривала в качестве ближайшей задачи (программа-минимум) свержение самодержавия и установление демократической республики. Конечной целью (программа-максимум) провозглашались социалистическая революция и установление диктатуры пролетариата.
   Начавшийся раскол в партии усугубился тем, что при обсуждении параграфа первого устава победила точка зрения Мартова, который называл членом партии всякого, кто признавал ее программу, поддерживал материальными средствами и оказывал регулярное содействие под руководством одной из ее организаций. Правда, остальные параграфы были признаны в Ленинской формулировке.
   Как видим, итоги II съезда РСДРП были весьма противоречивы. С одной стороны, съезд завершил формальное объединение партии, приняв программу и устав. С другой стороны, съезд расколол восставших социал-демократов на «большевиков» и «меньшевиков», и кризис в партии не был преодолен, более того, он получил большое развитие. В то же время он отражал общий кризис революционности в самой социал-демократической идее.
   РСДРП была по своему составу партией пролетарско-интеллигентской и многонациональной. К 1907 г. большевистское крыло насчитывало уже около 50 тыс. человек, меньшевистское – около 100 тыс.
//-- 3. ЭСЕРЫ --//
   Еще одной влиятельной революционной партией становится в то же время партия социалистов-революционеров (эсеры). Она сложилась из ряда мелких кружков, в основном из бывших народнических. К установлению трудового социалистического общества, по их мнению, может привести ненасильственная ликвидация буржуазных отношений с помощью народной трудовой революции.
   Программа партии и ее устав были приняты на I съезде ПСР, состоявшемся в конце 1905-начале 1906 гг. Во главе ее встал В. М. Чернов. Печатные органы эсеров – газета «Революционная Россия» и журнал «Вестник русской революции». В разделах программы партии эсеров было много общего с социал-демократами.
   Режим после свержения самодержавия они назвали «народовластием». Но специфической особенностью программы эсеров стал индивидуальный террор против представителей высшей царской администрации. Эсеры использовали террор как средство устранения самодержавия, дезорганизации правительства и возбуждения народных масс. По данным эсеров, до 1995 г. ими было совершено 6 террористических актов, в том числе убийство двух министров внутренних дел – Д. С. Сипягина и В. К. Плеве (15 июля 1904 г.).
   Всего за период с 1905 по 1907 гг. известно более двухсот политических террористических акций. Эсеры вышли из этих событий с ореолом героев и мучеников. Такими их видели интеллигенты прогрессивного лагеря. К сожалению, русская интеллигенция породила мысль, что в некоторых случаях насилие и террор необходимы. Это насилие было как бы ответом на вековое притеснение народа. Для подготовки и осуществления террористических акций была создана социальная группа – Боевая организация ПСР. В мае 1903 г. ее возглавил тайный агент полиции Е. Азеф.
   Либеральные партии в России сложились несколько позже революционных. Социальная база либерализма расширялась за счет широкого вовлечения в борьбу представителей интеллигенции, особенно врачей, учителей, агрономов. Новый либерализм требовал от власти решительного перевода России на путь западного парламентаризма и конституционной демократии. В процессе объединения либерального движения и создания буржуазных партий к середине 1903 г. выделились правое и левое крыло. Летом и осенью 1903 г. в либеральном движении оформляется 2 организации: «Союз освобождения» (правые) и «Союз земцев-конституционалистов». Произошло это потому, что участники единого объединенного процесса не всегда могли договориться друг с другом, решительно отвергая программные требования партнеров.
   В марте-апреле 1905 г. «Союз освобождения» на своем III съезде принял программу будущей конституционно-демократической партии (кадетов). Манифест от 17 октября завершил процесс оформления двух ведущих политических партий (кадеты и октябристы), опирающихся на концепции либерализма.
   Социальной основой партии явились городские мелкобуржуазные слои, либеральные помещики, средняя городская буржуазия, либеральная интеллигенция в большинстве: профессора, приват-доценты, врачи, адвокаты, видные литераторы, редакторы газет, журналов, инженеры и т. д. Ведущую роль в партии играли – председатель ЦК – князь Долгоруков, товарищи председателя – профессор Набоков, профессор Вернадский. Главным теоретиком стал ученик Ключевского – П. Милюков. Именно кадеты создали применительно к России модель правового государства. Наиболее полно эти взгляды изложены кадетом Франком в работе «Учредительный закон о вечных и неотъемлемых правах российских граждан».
   На I съезде в 1905 г. была принята программа, в которой большое внимание уделялось политическим правам. Они выступали за свободу слова, собраний, совести и вероисповедания, за отмену любой цензуры, за право создания союзов и обществ, свободу передвижения и выездов за границу, упразднение паспортной системы и др.
   Вопрос о государственном устройстве будет решен только на II съезде в 1906 г.
   Россия должна была стать конституционной и парламентской монархией. Государственное устройство России должно определяться Основным законом. В мае 1907 г., принимая делегацию Думы, Николай II обратился к депутатам-октябристам со словами: «Очень рад видеть и благодарю вас за вашу преданность и любовь к России и ко мне. Сожалею, что не вся Дума состоит из таких людей, как вы: тогда спокойна была бы Россия, а я был бы счастлив».
   Центральными требованиями программы были требования свободы организации рабочих союзов, устройства собраний, введения восьмичасового рабочего дня, страхования рабочих. Требования были направлены на уничтожение пережитков феодализма и в целом носили прогрессивный характер.
   Содержание революции Милюков видит в парламентской борьбе: «Борьба парламентская устраняет борьбу революционную; и, кроме того, как в стране укореняется парламентская борьба, борьба революционная, делается излишней… Страна находится на переломе от революционной тактики к тактике парламентской».
   В представлении кадетов не массы, а интеллигенция – главный двигатель освободительного движения. «В руках интеллигенции находятся все ключи от национальной судьбы того народа, представительницей которого она является». Все решительные действия масс, начиная от крестьянских «бунтов» и кончая декабристскими вооруженными восстаниями, оценивались как «стихия безумия», «революционные ошибки». Признавались и приветствовались лишь мирные формы воздействия на правительство.
   Одновременно с партией кадетов оформляется консервативное правое крыло либерального движения – партия «Союз 17 октября» (октябристы). Социальный состав партии – крупная буржуазия и помещики, высокооплачиваемые торгово-промышленные служащие, чиновники разных рангов, отставные военные. Видную роль в партии играли крупный землевладелец Родзянко, известный адвокат Плевако. Октябристы признавали Манифест от 17 октября поворотным пунктом в истории России. Октябристы выдвигали требование о сохранении единства и нераздельности Российского государства. Программа их носила ярко выраженный консервативно-либеральный характер. Во главе единой России должен быть монарх, опирающийся на законодательную Думу. Присутствовали требования общего избирательного права, гражданских прав крестьян и прочих сословий, расширения аренды земли, переселения, удовлетворения малоземельных крестьян за счет государственных и удельных земель, государственного страхования. Октябристы отрицали все формы революционного воздействия на власть, называя их смутой. В своей тематике партия октябристов все более смыкалась с правительственным лагерем, с монархическими партиями.
//-- 4. МОНАРХИСТЫ --//
   Монархические партии объединили сторонников самодержавного строя.
   Еще в 1905 г. происходит консолидация реакционных сил, создаются монархические организации. Общими для них лозунгами стали «Россия для россиян! За веру, царя и Отечество! Православие, Самодержавие и Народность. Долой революцию!».
   Возникают «Русская монархическая партия» и «Союз русских людей», «Союз русского народа». Основной состав всех этих организаций – помещики, представители мелкой буржуазии, купцы, лавочники, мелкие предприниматели, домовладельцы, крестьяне и рабочие (очень немногочисленные).
   Особого влияния на массы эти организации не имели. Основная цель правительственного лагеря – задушить революцию, сохранить незыблемым самодержавный строй. Своей цели монархисты рассчитывали достичь с помощью террора. Направление деятельности – провокаторско-погромная. В январе 1906 г. была разработана программа «Основоположение» (символ веры). В этом документе провозглашались великодержавный шовинизм, религиозные и славянофильские идеи. В организацию старались привлечь как можно больше представителей различных слоев. Для сохранения численности прибегали к устрашающим мерам. Но преодолеть организационную слабость монархические силы так и не смогли. Не было единства, сплоченности, внутри руководства шла постоянная грызня за лидерство.
   Неприятие у многих людей, настроенных антиреволюционно и промонархически, вызвали методы, которые избрали партии, т. е. погромы. Погромная волна прокатилась по мирным населенным пунктам. Во время октябрьских погромов погибли 1 622 и были ранены 3 544 человека. В некоторых городах погромы приняли такой коварный характер, что власти были вынуждены даже начать расследование. Члены боевых дружин, устраивавшие погромы и столкновения с революционными манифестантами, провозгласили себя «черной сотней», поэтому часто все правое движение называют черносотенным.
   Черносотенцы начинают активнее применять дифференцированный подход к различным группам и классам населения. Появляются первые монархические организации, рассчитанные на привлечение конкретной социальной группы. Так, в Киеве создается «Союз русских рабочих», цель его – противодействовать забастовкам всех видов. В то же время создается «Двуглавый орел», рассчитанный на учащуюся молодежь. Цель – увести молодежь из-под влияния всех организаций и идейных течений. Но они не пользовались авторитетом, и в дальнейшем черносотенцы изменили приемы агитации среди студенчества, перейдя к созданию внешне беспартийных, «академических» организаций.
   В ходе революции отстаивали террор и анархисты. Они признавали как индивидуальный, так и массовый террор в качестве выражения свободы личности. Чаще всего террор был безмотивный. Анархисты в годы революции по численности – небольшие группы. В единую организацию они так и не соединились. Идеологами анархизма в этот период были Кропоткин и Гайдамаков. Существовали отдельные группы: «Анархия», «Хлеб и воля», «Черное знамя», «Бунтарь», «Безначалие». Основными лозунгами были: «Долой самодержавие», «Долой демократию», «Да здравствует коммунистический анархизм», «Да здравствует социальная революция». Начавшуюся революцию анархисты оценивали как социалистическую, способную сразу уничтожить всю эксплуатацию человека человеком и установить коммунистический рай. «Или теперь, или никогда». Они отвергали борьбу за демократические преобразования, политические свободы.
   Вместе с тем что анархисты выступали за вооруженную борьбу масс, они были сторонниками индивидуального экономического и политического террора, который, по их мнению, должен пробудить массы к стихийным бунтам и вооруженным выступлениям. Они считали террор наилучшим средством пропаганды анархических идей. Одна удачно брошенная бомба, по мнению некоторых, заставляет больше народа обратить внимание на анархистов, чем сотни крикливых прокламаций.
   На октябрьском съезде 1906 г. также обсуждалась тактика террора как форма деятельности. С целью «агитации» предлагалось использовать индивидуальный террор. Признавалось право каждого на теракт как проявление протеста. Правда, дальше обсуждения, к счастью, дело не дошло и объединения не произошло. Вскоре у определенной части рабочих и крестьян идеи анархистов начали находить поддержку. Через их действия возможно было выплеснуть ненависть к угнетателям. Эти выступления стали, однако, принимать уродливые формы – грабежи, погромы, и массы отвернулись от анархистов. Призывы к уличным боям больше не находили поддержки.
   Деятельность анархистов в революции не оставила значительного следа, т. к. в основном сводилась к действиям индивидуального террора и не была интересна.
   Следовательно, к весне 1917 г. основными политическими партиями, имевшими реальную силу и авторитет, стали социал-демократы (меньшевики и большевики) и эсеры. В целом массы поддерживали курс меньшевиков и эсеров. Большевики, главным образом, имели влияние среди части рабочих и солдат. События же в стране начали развиваться так, что вносили коррективы в расстановку политических сил. В апреле 1917 г. Временное правительство и кадеты теряют свой авторитет и популярность. Произошло это из-за нерешенного аграрного вопроса и споров по поводу продолжения войны. Милюков как министр иностранных дел требовал войны до победного конца, что вызвало волну демонстраций против политики правительства. Это рождало признаки гражданской войны. Партии решили создать коалицию, чтобы предотвратить развитие нежелательного конфликта. Большевики выступили против.
   Коалиционное временное правительство, однако, было создано меньшевиками и эсерами. Его целью было решить назревшие задачи, вывести страну из кризиса, обеспечить ее развитие по буржуазно-демократическому пути, т. к., по их мнению, Россия не созрела для социализма. Большевики, увидев попрание интересов рабочих и солдат в программе нового правительства, выступили против создавшейся коалиции. Они требовали заключения мира любой ценой и передачи власти Советам.
   Кадетско-октябристская политика не соответствовала реальным ожиданиям масс, следовательно, партия большевиков получила шанс на победу. Серьезная политическая конфронтация раскалывала общество на враждующие лагеря. Большей части населения будущее виделось социалистическим. Среди различных слоев общества стали популярными слова «социализм», «социалистический». Но единого представления о социализме и о путях движения к нему все еще не было. Политические же партии оказались не способны к компромиссу. Гражданская война стала неизбежной. Единовластие буржуазии не могло остановить этот процесс. Все чаще встает вопрос о диктатуре и «сильной власти». На правом фланге теперь были кадеты, крайне левое положение заняли большевики, выступавшие за решительные преобразования. В центре оказались меньшевики и эсеры, которых, однако, поддерживало большинство в российском обществе. Нерешительность кадетов не устраивала народ, активность большевиков пугала.
   Однако ситуация начала резко меняться к осени 1917 г., когда разочарование и отчаяние масс привело к смене настроения. Сложилась обстановка, когда народ выбрал большевиков, которые обещали быстрое решение жизненно важных проблем. Съезд большевиков решил, что единственно правильным решением будет организация вооруженного восстания. В этой сложной ситуации Временное правительство во главе с Керенским попробовало овладеть ситуацией и взять под контроль развитие сил в стране. Такое правительство должно было стать «правительством спасения революции». В Москве прошло совещание с участием всех политических партий, кроме большевиков, для объединения воли «всех живых сил страны».
   Но общество не стремилось к объединению. На левом фланге боролись за власть большевики, на правом – кадеты. Это привело к попытке установления военной диктатуры и «корниловскому мятежу». После ареста Корнилова большевики, с их понятными для широких масс лозунгами, приобрели явную популярность. Обстановка в стране все больше дестабилизировалась. Перед меньшевиками и эсерами встал выбор: идти дальше с кадетами и буржуазией или с большевиками. От единства или раскола партий теперь зависела судьба революции.
   Гражданская война могла отступить, если бы был достигнут политический компромисс и решен вопрос о мирной революции. Теперь жестко стал вопрос о переходе власти в руки Советов. Оставалась надежда на демократическое совещание, но поворот меньшевиков и эсеров в сторону кадетов и к союзу с буржуазией окончательно оттолкнул массы к большевикам. Временное правительство и руководители партий меньшевиков и эсеров явно не оправдывали ожиданий, не предпринимая решительных шагов. Общенациональный кризис в России обострился. Видимо, был разительный контраст между социально-политической обстановкой и настроением большинства народа с одной стороны и политикой правительства с другой.
   Все работало на большевиков. Оправдывались слова Ленина. В стране углублялась экономическая разруха, продолжалась кровавая война, росла инфляция, падал авторитет политической власти. Недовольство народных масс росло. Лозунг «Вся власть Советам» звучал уже как призыв к свержению Временного правительства. Большевики в своем стремлении к власти использовали обещание реализации требований народа – мира, земли, хлеба.
   Обстановка в политической расстановке сил изменилась после приезда Ленина в Петроград. Его поддерживали Дзержинский, Урицкий, Сталин, Свердлов, Троцкий и др. Оппозицию в ЦК возглавил Каменев. По его мнению, надо было ждать II съезда Советов для решения вопроса о власти. Ленин и его сторонники промедления не хотели и настаивали на захвате власти. При Петроградском Совете 12 октября создан Военно-революционный комитет для подготовки восстания. Его поддержали представители ЦК, профсоюзов, флота и гарнизона. Некоторые «левые» эсеры и представители меньшевиков-интернационалистов также вошли в Совет. Ленин настаивал на немедленном захвате власти. Рабочие вышли на улицу уже 24 октября, а 25 октября в газете «Рабочий и солдат» опубликовано воззвание от Петроградского ВРК, в нем сообщалось о свержении Временного правительства и о переходе власти к ВРК.
   II Съезд Советов 25 октября объявил о том, что рабоче-крестьянская революция победила и начало работу новое правительство – СНК – Совет Народных Комиссаров. Здесь же были приняты несколько первых декретов новой власти. Меньшевики и эсеры, не согласные с решением съезда, покинули новое правительство. Это стало началом установления власти Советов. Большевики стали партией власти в России.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Бичехвост А. Ф., Варламова Н. Д. Из политической жизни России конца XIX-начала XX вв. Саратов. 1994.
   2. Блинова Б. С. Эволюция политической системы в России. Саратов. 1994.
   3. Мизь А. Б. Краткий очерк истории власти и управления социалистического государства. М., 1996.

ТЕМА 12. КРИЗИС ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ ВЕСНОЙ-ОСЕНЬЮ 1917 г

РЕФЕРАТ: «А. Ф. КЕРЕНСКИЙ ВО ВРЕМЕННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. А. Ф. Керенский – путь к власти
   3. А. Ф. Керенский в Февральские дни 1917 и во Временном правительстве
   4. А. Ф. Керенский – глава правительства
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Подлинная история требует четкого представления не только о пространственно-временных, но и о личных связях. Мы не можем и не должны сбрасывать со счетов ни психологию руководителей, ни их личные отношения. Историю нельзя обезличивать. Ведь если творец истории – народ, то приводит массу в движение личность. Особенно ярко роль личности вырисовывается в переломные моменты истории, когда проблема альтернативы стоит особенно остро и проблема лидера превращается в одну из центральных.
   В жизни всегда всему есть альтернатива. Аналогичные по своему характеру события в разной исторической обстановке могут привести к разным результатам. Но от чего, от каких обстоятельств при наличии альтернативы зависит выбор решения, выбор пути? На него влияют не только объективно сложившиеся условия. Объяснить выбор того или иного решения можно лишь с учетом влияния многих факторов, к которым относится, если можно так выразиться, и фактор личности, фактор вполне объективный.
   На переломных исторических этапах подчас выдвигаются на первый план фигуры крайне противоречивые, успех которых в значительной мере объясняется находчивостью, умением использовать конъюнктуру, а провалы – отсутствием твердой политической линии. Это подтверждает и история России между февралем и октябрем 1917 г., когда на политическую арену выдвинулась фигура Александра Федоровича Керенского.
   В. В. Маяковский, намекая на экзальтированность Керенского и обыгрывая совпадение его имени и отчества с именем и отчеством последней российской императрицы, иронически бросил: «Уж мы подымем с царской постели эту самую Александру Федоровну».
   А вот данный поэтом портрет А. Ф. Керенского:
   Дворец не думал о вертлявом постреле, Не гадал, что в кровати, царицам вверенной, раскинется какой-то присяжный поверенный. От орлов, от власти, одеял и кружевца голова присяжного поверенного кружится. Забывши и классы, и партии, идет на дежурную речь. Глаза у него Бонапартьи И цвета защитного френч. Слова и слова. Огнесловая лава. Болтает сорокой радостной. Он сам опьянен своей славой пьяней, чем сорокаградусной [205 - Маяковский В. В. Стихотворения. М., 1955. Т. 3. С. 289.].
   Керенского иронически называли «главноуговаривающим» (после того как он объявил себя главнокомандующим), но он посылал и карательные экспедиции. Было опубликовано немало хвалебных од в его честь и столько же ядовитых карикатур. Но все без исключения признавали наличие у Керенского ораторского таланта. Он был находчив, о чем говорит хотя бы эпизод, когда Керенский разрядил весьма напряженную обстановку, неожиданно поблагодарив разбушевавшую толпу солдат, пришедших к Таврическому дворцу, и предложив им взять на себя его охрану, что и было сделано. Он мог увлечь за собой слушателей, его речи несли в себе печать экзальтированности.
   «Керенский редко готовил свои речи, – вспоминали люди, слышавшие его. – Не было в них железной логики Ленина или страстного сарказма Троцкого… Он опирался на чистые эмоции». Он мог сойти с трибуны, «сотрясаясь всем телом и обливаясь потом, покрывавшим побледневшие щеки». Ведь на политической арене ораторское искусство играет немаловажную роль, особенно когда надо укрепить доверие приобретенных сторонников и привлечь новых, пробудить у слушателей недоверие к политическим противникам и их аргументам. Керенский обладал этим искусством.
   Трудно дать однозначную оценку Керенскому и как человеку, и как политическому деятелю, но пройденный им путь политика говорит о том, что без его осмысления нельзя понять тот краткий отрезок русской истории между февралем и октябрем 1917 г., который определил во многом дальнейшую историю России.
//-- 1. А. Ф. КЕРЕНСКИЙ – ПУТЬ К ВЛАСТИ --//
   Необычная роль в истории России выпала на долю тихого Симбирска. В конце 60-х – начале 80-х гг. XIX в. здесь родились три мальчика, которым через три-четыре десятилетия суждено было олицетворить огромный социальный катаклизм. В 1866 г. здесь родился А. Протопопов – последний министр внутренних дел Николая II, на котором лежала ответственность за безопасность царского режима. Через 15 лет, в 1881 г. в том же Симбирске появился на свет А. Керенский, возглавивший Временное правительство, которое сменило власть Романовых. А между этими двумя датами, в 1870 г., Симбирск дал миру В. Ульянова-Ленина, вождя Октябрской революции, «перевернувшей» Россию и потрясшей весь мир.
   Это обстоятельство особо подчеркивал А. Ф. Керенский в своих мемуарах: «…судьба нашего захолустного городка, до которого не дошла еще железная дорога и куда нерегулярно поступила почта, переплелась с судьбой могущественной империи». И далее: «По иронии судьбы, три человека, жизнь которых тесно сплелась в критические годы истории России, – всеми ненавидимый последний царский министр внутренних дел А. Д. Протопопов, Владимир Ленин и я – были уроженцами Симбирска» [206 - Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993. С. 3.].
   Примечательна политическая характеристика, данная Керенским своему родному городу: «…хотя Симбирск был главным образом городом консервативных земледельцев, враждебно настроенных к либеральным реформам Александра II, определенную роль в его жизни играла и немногочисленная элита, состоявшая из учителей, врачей, судей и адвокатов, которые горячо поддерживали эти реформы и ратовали за осуществление в повседневной жизни города новых, либеральных идей» [207 - Там же, с. 3.]. Семья Керенского как раз и принадлежала к такой элите.
   Александр Федорович Керенский родился в семье, принадлежавшей к духовному сословию. Его дед был приходским священником. Отец окончил Пензенскую духовную семинарию, но отнюдь не стремился к духовной карьере. Федор Михайлович Керенский, в семье которого 22 апреля 1881 г. родился Александр, был директором мужской гимназии и средней школы для девочек. Мать Керенского – Надежда Александровна, была внучкой крепостного крестьянина и дочерью генерала, служившего начальником топографического отдела в штабе Казанского военного округа.
   Александр был третьим ребенком в семье. Он получил, как было принято среди состоятельной интеллигенции и в дворянских семьях, хорошее домашнее воспитание. В детстве Керенский перенес тяжелое заболевание – туберкулез бедренной кости. И хотя пролежал шесть месяцев, но до конца от болезни избавиться не смог. Во время болезни Александр пристрастился к чтению: "Я позабыл обо всем на свете… Я проглатывал книги и журналы, исторические романы, описания путешествий, научные брошюры, рассказы об американских индейцах и жития святых. Я познал обаяние Пушкина, Лермонтова и Толстого, не мог оторваться от «Домби и сына» и проливал горючие слезы над «Хижиной дяди Тома» [208 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 7.].
   Школьные годы будущего премьера прошли в Ташкенте, куда в 1889 г. на должность инспектора учебных заведений был переведен его отец. «Здесь, – много позднее писал Керенский, – в Ташкенте, мне предстояло провести школьные годы с 1890 по 1899 и выйти в новую социальную среду, совершенно не похожую на ту, что была характерна для европейской России» [209 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 9.].
   «Моя жизнь в Ташкенте, – вспоминал Александр Федорович – как и прежде беззаботная, стала тем не менее более разнообразной и интересной. Я был общителен, увлекался общественными делами и девочками, с энтузиазмом участвовал в играх и балах, посещал литературные и музыкальные вечера» [210 - Там же, с. 11–12.].
   В 1899 г. Керенский покинул Ташкент, он уехал в Петербург для поступления на юридический факультет университета. В 1904 г. Александр Федорович успешно его закончил и прямо со студенческой скамьи, как и многие в то время, шагнул в революцию. «Мы, – напишет он в будущем, – вступили в ряды революционеров не в результате того, что подпольно изучали запрещенные идеи. На революционную борьбу нас толкал сам режим. Ограничение автономии Финляндии, притеснения армян, еврейские погромы, жестокие расправы с крестьянскими повстанцами, позор войны с Японией, „Кровавое воскресенье“ 9 января 1905 года… Я пришел к выводу, что по вине верховной власти Россию ждут великие беды и испытания» [211 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 24.].
   Но, в отличие от многих молодых людей, его сверстников, Керенский не принял марксизм. Впоследствии он так объяснил это: «Я читал также статьи молодого марксиста-экономиста Петра Бернгардовича Струве. Но когда я дошел до той страницы, где он пишет, что индивидуальности нет места в природе и ее не следует принимать в расчет, я понял, что марксизм не для меня. Мое отношение лишь укрепилось, когда я познакомился с „Коммунистическим Манифестом“ Маркса и Энгельса, где утверждается, что общечеловеческая мораль – лишь орудие в классовой борьбе, а мораль рабочего класса не имеет ничего общего с моралью капиталистического мира» [212 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 43.].
   Когда в декабре 1905 г. Керенского арестовали, в руки полиции попали документы, свидетельствовавшие о его связях с эсерами и даже с их Боевой организацией. Сам Керенский много позднее писал, что он лишь намеревался вступить в эсеровскую Боевую организацию, чтобы участвовать в покушении на Николая II, но ее руководитель, Е. Азеф, будто бы не принял его из-за отсутствия у него опыта.
   «К 1905 году, – вспоминал А. Ф. Керенский, – я пришел к выводу о неизбежности индивидуального террора. И я был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели» [213 - Там же, с. 30.]. Но так или иначе, из тюрьмы его скоро выпустили, отправили в Ташкент, но филерское наблюдение за ним не снималось вплоть до самой Февральской революции. В охране он проходил под именем «Скорый». Сохранились агентурные сведения, согласно которым перед войной Керенский якобы входил в Петроградский комитет эсеров.
   Свою работу адвоката Керенский начал в Народном доме, организации по оказанию культурной и просветительной помощи неимущим слоям населения. «Работа полностью поглотила меня, – писал он. – Люди, приходившие к нам за советом, в основном женщины, могли часами рассказывать о своих бедах и изливать многочисленные жалобы» [214 - Там же, с. 30.].
   В 1906 г. А. Ф. Керенский начал адвокатскую деятельность на политических процессах, быстро принесшую ему всероссийскую известность.
   В 1909 г. он защищал участников дерзкой миасской «экспроприации», в ходе которой группа южноуральских большевиков-боевиков, совершив нападение на почтовый поезд, захватила крупную сумму денег для партийных нужд. В 1912 г. он участвовал в судебном процессе, который царские власти затеяли против арестованных лидеров армянской партии «Дашнакцутюн». В том же году он возглавил общественную комиссию, расследовавшую обстоятельства событий на реке Лене, во время которых команда солдат расстреляла рабочих золотого прииска. Царский министр внутренних дел Макаров произнес тогда в третьей Государственной Думе слова, которые, пожалуй, могли бы стать эпиграфом для политической программы российской реакции: «Так было и так будет!». Керенский позднее утверждал, что в ответ на это от имени демократии произнес свою крылатую контрфразу: «Так было, но так не будет!».
   Широкая адвокатская популярность в 1912 г. привела Керенского в четвертую Государственную думу. Эсеры бойкотировали думские выборы, но проводили своих представителей в нее по группе трудовиков – формально беспартийной крестьянской группе, а фактически с ними тесно связанной. Керенский прошел в Думу от Вольского уезда Саратовской губернии как трудовик. Здесь, в думских кругах, он скоро начал играть видную роль.
   Керенский, формулируя «основную задачу» Думы, заявил, что она должна не законодательствовать, а создать в стране «новую здоровую власть», которая призвала бы к «ответственной государственной работе» всех и каждого. Керенский достаточно твердо придерживался линии, которую определил еще в своей первой речи в Думе, сказав, что готов сотрудничать со всеми, кто желает вести Россию в прогрессивном направлении и трудиться во имя триумфа демократии.
   С началом Первой мировой войны А. Ф. Керенский, как и вся группа трудовиков, занял оборонческие позиции, однако не отказался от критики внутренней политики царского правительства, по-прежнему, как он считал, разъединяющей силы нации, разъединяющей даже в момент грозной внешней опасности. «В этот трудный час, – говорил он в одном из выступлений, – власти не хотят даровать амнистию тем, кто боролся за свободу и счастье нашей страны, как не хотят пойти навстречу нерусским меньшинствам, которые, забыв о прежних обидах, сражаются бок о бок с нами за Россию. Вместо того чтобы облегчить тяготы тружеников, власти вынуждают их нести главное бремя военных расходов… Крестьяне, рабочие и все, кто желает счастья и процветания Родине, будьте готовыми к тяжким испытаниям, ибо, защитив свою страну, вы освободите ее» [215 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 92.].
   Тяжелые поражения русской армии, развитие общего экономического кризиса усиливали оппозиционные настроения в четвертой Государственной думе. Летом 1915 г. в ней образовался «Прогрессивный блок», сформулировавший программу, которая требовала создания правительства, пользующегося «доверием страны». Керенский принимал в нем самое активное участие, занимая самую левую позицию.
   Керенский смело и решительно выступал в Думе с требованием создания правительства, ответственного не перед царем, а перед Государственной думой, заявляя, что он с теми, кто «прямо призывает народ и страну к открытой решительной борьбе со старой властью, губящей страну» [216 - Цит. по: Иоффе Г. З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995. С. 23.].
   Керенский не страшился грозить революцией: «Вы, господа, – обращался он к депутатам, – до сих пор под словами „революция“ понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единственным средством спасения государства. Если власть пользуется законным аппаратом, чтобы насиловать страну, чтобы вести ее к гибели, обязанность граждан – этому закону не подчиняться» [217 - Там же, с. 23.].
   Революционность Керенского шла по нарастающей. 14 февраля 1917 г. в ходе думских дебатов Керенский прямо заявил, что корень всех несчастий России не только бюрократия, не только бездарное правительство, но те, кто сейчас находятся на троне. "Поняли ли вы, – говорил он, – что исторической задачей русского народа в настоящей момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало, героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят?
   Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в орудие издевательства над народом?… С нарушителями закона есть только один путь – физического их устранения. Председатель Думы в этом месте спросил, что я имею в виду. Я ответил: «Я имею в виду то, что свершил Брут во времена Древнего Рима» [218 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 132.].
   Керенский, благодаря связям, избранной политической линии, личным качествам, стал к этому времени центральной фигурой левой части Думы. И В. И. Ленин 1 января 1917 г. констатировал: «При теперешнем состоянии России ее правительством могли бы тогда оказаться Милюков с Гучковым или Милюков с Керенским», а 31 января, рассуждая, почему Николай II не может подписать мир, писал: «Царь мог сказать… если я… подпишу мир, то придется, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского» [219 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 243, 341.].
//-- 3. А. Ф. КЕРЕНСКИЙ В ФЕВРАЛЬСКИЕ ДНИ 1917 г. И ВО ВРЕМЕННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ --//
   Обстановка в России складывалась таким образом, что общество в 1916 г. ожидало больших потрясений. Уже тогда все было готово для социального и политического взрыва. И, тем не менее, когда революция свершилась, она многих застала врасплох. Этот момент отмечали многие деятели того времени, в том числе и Керенский. «Сцена для последнего акта была давно готова, – писал он впоследствии, – однако никто не ожидал, что время действия уже наступило» [220 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 135.].
   В течение всей Февральской революции Керенский жил с эйфорическим настроением и при этом чрезвычайно многое делал для организации новой власти. Он развил невероятную энергию, работал неистово и выступал в самых различных ипостасях. «В первые дни революции, – вспоминал С. И. Шидловский, – Керенский оказался в своей тарелке, носился… Не различая дня от ночи, не спал, не ел и весьма быстро дошел до такого состояния, что падал в обморок, как только садился в кресло, и эти обмороки заменяли ему сон. Придя в себя, он снова говорил без конца, куда-то уносился, и так продолжалось день и ночь» [221 - Цит. по: Басманов М. И., Герасименко Г. А., Гусев К. В. Александр Федорович Керенский. Саратов, 1996. С. 71.].
   Он старался быть везде, поспеть за всем и во многом достиг этой цели: ни одно сколько-нибудь значительное событие, ни один примечательный факт, касавшийся власти, не прошли мимо Керенского.
   Керенский знал психологию масс, умело пользовался приемами популизма и способен был эффективно влиять на слушателей. По его собственному признанию, он никогда не писал текстов выступлений и не пользовался какими-либо заготовками; чаще всего он импровизировал и менял средства воздействия на аудиторию по ходу речи. Слава большого оратора прочно закрепилась за ним еще в период думской деятельности. Для этого у него было все – и субъективные данные, и солидный политический опыт. Он обладал высоким интеллектом и внешним видом – стройный, порывистый, страстный – он отличался от типичных интеллектуалов и общественных деятелей, чаще ухоженных, нарочито степенных. Чрезвычайная нервность, быстрая возбудимость, экзальтированность давали его выступлениям дополнительную ударную силу.
   У Керенского был хорошо поставленный голос; он обладал отличной фразировкой, доставшейся ему от того времени, когда он готовился стать певцом. Обычно он говорил громко и нередко доходил до экстаза; высокий эмоциональный накал передавался слушателям, и они горячо сопереживали факту. Иногда нервы его не выдерживали, и падал в обморок. Но подобные срывы не только не ослабляли производимого эффекта, наоборот, еще больше усиливали воздействие на слушателей.
   Керенский с восторгом принял переход солдат Петроградского гарнизона на сторону революции. Когда первые колонны военных подошли к Таврическому дворцу, а это случилось 27 февраля в 13:00, именно он проявил решимость. В своих мемуарах он писал, что когда сообщили о появлении военных, он с трудом поверил в такую счастливую возможность. «Из окна я увидел солдат, – вспоминал Керенский, – они выстроились вдоль противоположной стороны улицы. Было очевидно, что они чувствовали себя стесненно в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров» [222 - Там же, с 137.]. Приход солдат к Думе так обрадовал Керенского, что он даже спустя десятилетия описывал этот эпизод с высоким эмоциональным накалом: «Немедля ни минуты, не накинув даже пальто, я кинулся через главный вход на улицу, чтобы приветствовать тех, кого мы ждали так долго» [223 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 137.]
   Керенский поздравил солдат с революцией, попросил их следовать за собой и провел в здание Думы с целью разоружить жандармов, охранявших Таврический дворец. Кроме того, их предполагалось поставить на защиту Государственной думы в случае нападения той части войск, которая сохраняла верность царскому правительству. «Я опасался, – писал он, – что для разоружения охраны придется прибегать к силе, как выяснилось, она разбежалась еще до нашего появления» [224 - Там же, с. 138.].
   Керенский принял активное участие в судьбе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. По его настоянию в Таврическом дворце было выделено помещение, в котором разместился Совет. Это знаменитая 13-я комната, в которой состоялось первое заседание Совета, избравшее Временный исполнительный комитет. Его председателем стал Н. С. Чхеидзе, а товарищами председателя – М. И. Скобелев и А. Ф. Керенский. Одновременно последний принимал участие и в формировании Временного правительства. В ночь на 1 марта состав правительства был согласован. Для социалистических партий выделили портфели двух не самых главных министерств – труда и юстиции. Портфель министра труда предложили председателю исполкома Петроградского Совета Н. С. Чхеидзе, а министра юстиции – его заместителю А. Ф. Керенскому. Но подавляющим большинством голосов исполком постановил не давать своих представителей в кабинет министров и участия в нем не принимать.
   Но Керенскому необходимо было войти в состав правительства, т. к. он считал, что это первая ступень к высшей государственной власти, но он не хотел порывать и с Госсоветом, а следовательно, и с демократией. Керенский решил, минуя исполком, обратиться непосредственно к депутатам Петроградского Совета.
   2 марта он явился на пленарное собрание и разыграл политическую сцену, давшую ему все желаемое. Керенский смиренно сообщил депутатам, что уже стал министром юстиции. «Войдя в состав Временного правительства, – заявил он, – я остался тем же, кем был, – республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа. Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, – убейте меня… Товарищи! – обратился он к депутатам. – Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель» [225 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 73.].
   Эмоциональный накал в зале быстро нарастал. «Речь эта была страстным воплем о нравственной поддержке, об оправдании сделанного им шага», – писал очевидец событий С. Мстиславский" [226 - Мстиславский С. Пять дней: начало и конец Февральской революции. Берлин, 1922. С. 62–63.].
   Члены Совета вскочили со своих мест, подхватили его на руки и как нечто совершенно бесценное внесли в зал заседаний Временного правительства. После этого акта Керенский по всякому поводу и без него заявлял, что является «всенародно избранным» членом правительства. «Власть мне не дана по капризу отдельных личностей, – утверждал он, – а волею всего народа» [227 - Там же, с. 63.].
   Керенский активно участвовал в обсуждении условий соглашения между исполкомом Петроградского Совета и членами Временного правительства. Разговор шел чрезвычайно тяжело, и чашу весов в пользу правительства склонил опять-таки Керенский. Яростные споры вокруг пунктов программы подействовали на него удручающе. Он вышел на сцену последним, занял место не в центре сцены, как это делали другие участники дискуссии, а где-то с краю, на самом левом ее фланге. С. Мстиславский, лично наблюдавший этот момент, писал о выступлении Керенского: «Весь в черном, доверху застегнутый, прямой как свеча, торжественный и бледный… и как-то по-новому, тягуче, звучал пытавшийся „чеканить“ слова хрипловатый голос. И весь он, от головы до ног, казался нарочитым, словно подмененным… Он опускает бескровную руку за шелковый лацкан сюртука, вынимает красный, кровяным пятном платок и взмахивает им по воздуху, овевая лицо» [228 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 144.].
   В итоге программа прошла под аплодисменты присутствующих, хотя в ней оказались обойдены такие важнейшие для того времени проблемы, как заключение демократического мира и скорейшее решение аграрного вопроса. Сам Керенский удивлялся тому, как в условиях острейшей дискуссии и мощного давления со стороны рабочих и солдат такое могло случиться. «Правительство получило полную свободу действия, – писал он, не взяв на себя при этом никаких формальных обязательств» [229 - Там же, с. 144.].
   А. Ф. Керенский с огромной энергией и радостью включился в работу Временного правительства. «Воспоминания о первых неделях существования Временного правительства, – отмечал он в книге „Россия на историческом повороте“, – связаны с самым счастливым временем моей политической карьеры» [230 - Там же, с. 153.].
   Получив портфель министра, А. Ф. Керенский немедленно создал для своей работы необходимые условия. У него был обширный кабинет, залитый ярким светом множества электрических лампочек. С. Мстиславский дал зарисовку одного рабочего момента: «За письменным столом под стоячей, тоже зажженной лампой – Керенский, в сюртуке, со съехавшим набок галстуком, подписывает подаваемые ему кем-то бумажки» [231 - Мстиславский С. Указ. соч., с. 33.].
   У него был чрезвычайно напряженный ритм работы. Он работал «24 часа в сутки, за вычетом того, что нужно урвать на сон, на еду, лишь бы не упасть на ходу» [232 - Там же, с. 33.].
   Поездки в Москву, Кронштадт, в Гельсингфорс, в Ревель, на фронт, в Ставку, выступления в Совете рабочих и солдатских депутатов, на партийных конференциях, съездах, перед различного рода делегациями и депутациями; почти беспрерывное заседания в Совете министров; дневные и ночные совещания с представителями партий и групп, с личными друзьями – занимали все время Керенского. Люди из близкого окружения Керенского говорили о нем, что «он не ходит, а бегает, не говорит, а стреляет».
   Как только Керенский стал министром юстиции, он ввел целый ряд новшеств, и одно из них – практика рукопожатий с незнакомыми ему лицами. С неподдельным и искренним чувством он жал руку всем – швейцару, посетителям, находившимся в приемной, участникам митингов и собраний, солдатам и матросам. Иногда случилась так, что после возвращения из поездки по стране он какое-то время не мог писать: отказывала рука. Биограф Керенского рассказал об одном из таких эпизодов: «Вот он явился в министерство с обычно усталым лицом. На нем все та же куртка, знакомая публике. Правая рука на перевязи. Это результат дружеских рукопожатий во время одной из поездок по фронту демократии» [233 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 91.].
   «А. Ф. Керенский, – писал лидер партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, – единственный человек в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции… с подлинным подъемом и искренним, хотя и несколько ходульным пафосом» [234 - Чернов В. М. 1917 г.: народ и революция // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991. С. 355.].
   После так называемого апрельского кризиса в состав первого коалиционного правительства А. Ф. Керенский вошел как военный и морской министр. Как только Керенский получил давно желанный портфель, он преобразился даже внешне. «Теперь его одежда – писал современник, – китель, бриджи, солдатские сапоги» [235 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 94.].
   Керенский развил колоссальную энергию, направленную на приведение армии в состояние, необходимое для перехода в наступление. И. Г. Церетели, непосредственно наблюдавший за поведением министра, писал, что он «имел большие субъективные наклонности к сильной власти, к командованию» [236 - Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн. 1. С. 121.].
   Александр Федорович выступал в полках и соединениях, на судах и базах, в штабах и окопах, на съездах, в управах и думах. Он обрушивал на головы солдат, матросов, офицеров сильнейший словесных шквал, настоящий водопад слов. «Керенский разъезжал по фронту, – писал Л. Д. Троцкий, – заклинал, угрожал, становился на колени, целовал землю, словом, паясничал на все лады» [237 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М., 1990. Т. 2. С. 31.].
   Основную мысль своих выступлений Керенский впоследствии сформулировал предельно ясно: «…легко призывать измученных людей бросить оружие и возвратиться домой. Но я зову вас на бой, на героический подвиг – я зову вас не на праздник, а на смерть, я призываю вас пожертвовать жизнью ради спасения Родины!» [238 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 98.].
   Керенский переживал апогей своей известности и славы, он стал главным героем всероссийской политической сцены. «В этот период, – отмечал И. Г. Церетели, – популярность Керенского достигла в самых широких кругах высшей точки» [239 - Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 35.].
   Готовя наступление, Керенский почти все время был на фронтах. «Я был преисполнен веры в то, – писал он, – что личные поездки на фронт и прямые контакты с офицерами и солдатами помогут укрепить боевой дух и ускорят подготовку к сражению» [240 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 192.].
   Провал наступления армии и июньское восстание в Петрограде заставили Керенского вернуться в столицу. В мемуарах он писал, что застал председателя правительства князя Львова «в состоянии ужасной депрессии, которая не позволяла ему выполнять обязанности главы республики» [241 - Там же, с. 204.].
   7 июля их взял на себя Керенский. Однако это уже было другое правительство, которое сразу же стало проводить откровенно авторитарные методы борьбы против оппозиции.
//-- 4. А. Ф. КЕРЕНСКИЙ – ГЛАВА ПРАВИТЕЛЬСТВА --//
   Керенский весьма ответственно относился к новой должности. Он разработал и внедрил свой режим работы Совета министров. Премьер строго следил за тем, чтобы министры не обращались друг к другу фамильярно, а называли себя по имени-отчеству и непременно указывали: «Господин министр такой-то». Во время заседания Кабинета Керенский не позволял его членам самовольно покидать зал, не поставив его в известность. Когда все же такое случилось, он нарочно громко спрашивал: «Господин министр такой-то, позвольте узнать основания вашего ухода». Многих это шокировало и даже смешило. А. Демьянов, постоянно присутствовавший на заседаниях нового кабинета, отмечал, что поведение Керенского в качестве председателя Совета министров напоминало «школьное обращение» [242 - Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве. Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 4. С. 106.].
   Тем не менее, Керенскому удалось повысить интенсивность работы правительства. Его заседания проходили ежедневно; открывались они обычно в 8 часов вечера и нередко продолжались до глубокой ночи. Усилилась управляемость и организованность министров. Новый премьер быстро навязал им свою волю. Без его согласия и одобрения никто ничего не делал. «Министры преклонялись перед популярностью Керенского», – утверждал А. Демьянов [243 - Там же, с. 110.].
   Правительство Керенского получило поддержку Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В воззвании «Ко всему населению», подписанном ЦИК Советов, объявлялось: «Мы признали Временное правительство правительством спасения революции. Мы признали за ним неограниченные полномочия и неограниченную власть. Его приказы да будут законом для всех» [244 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 106–107.].
   За это министры-социалисты должны были отчитываться перед Советом не менее двух раз в неделю. Это требование для Керенского и его временных попутчиков было досадной помехой, но не более того. Правительство действовало бесконтрольно. Товарищ министра юстиции А. Демьянов писал, что оно «никому не давало отчета в своем управлении» [245 - Демьянов А. Указ. соч., с. 73.].
   Одной из крупных акций нового правительства явилось назначение командующего 8-й армией Л. Г. Корнилова главнокомандующим Юго-Западным фронтом, а затем и Верховным главнокомандующим.
   Именно в нем, стороннике железной дисциплины, Керенский увидел человека, способного вытравить дух «вольности» из армии. Как только Корнилов занял ключевую позицию, достаточно высокую для давления на правительство, он совместно с комиссаром Юго-Западного фронта Б. В. Савинковым предложил правительству ввести смертную казнь на фронте. Это требование в спешном порядке было поставлено на обсуждение. Заседание вел Керенский, только что вернувшийся с фронта. В самом начале заседания на его имя поступила телеграмма от Скобелева, командированного для ликвидации Тарнопольского прорыва и извещавшего главу правительства, что обстановка там катастрофическая, что командующий фронтом поставил заградительные отряды на пути отступления войск и приказал открывать огонь по бегущим солдатам. Все это так подействовало на министров, что они, по словам Церетели, «не колеблясь, голосовали за меры, предложенные Керенским», т. е. за введение смертной казни [246 - Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 364.].
   Керенский открыто стремился к режиму единоличной власти. Как утверждал В. М. Чернов, Керенский последовательно удалял из правительства «одну за другой все крупные и красочные фигуры, заменяя их все более второстепенными, несамостоятельными и безличными. Тем самым создавалась опасность „личного режима“, подверженного случайностям и даже капризам персонального умонастроения» [247 - Чернов В. М. Указ. соч., с. 355.].
   Он обменивался телеграммами с коронованными особами европейских стран, в частности с королем Британской империи Георгом, и переживал счастливейшие минуты в своей жизни. Однако и теперь он не мог позволить себе спокойно упиваться властью. Чтобы держаться «на плаву» в качестве наднациональной фигуры, он вынужден был лавировать между различными политическими течениями. «В конце концов, – как писал В. М. Чернов, – роль его стала сводиться к балансированию между правым, национально-либеральным, и левым, социалистическим крылом правительства. Нейтрализуя то первое – вторым, то второе – первым, Керенский, казалось, видел свою миссию в этой „надпартийной“ роли… в качестве центральной оси власти» [248 - Там же, с. 335.].
   С целью укрепления своих позиций Керенский преложил созвать Государственное совещание в Москве. «Прямой контакт с представителями всех классов и групп, – уверял Керенский, – даст нам возможность почувствовать пульс страны и в то же время изложить и объяснить как нашу политику, так и стоящие перед нами проблемы» [249 - Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 228.].
   Однако эти надежды не оправдались. Выступил на совещании он неудачно, "взволнованный, он не к месту перефразировал Бисмарка и заговорил о «железе и крови». Крайне резко оценивал выступление Керенского участник совещания Н. Н. Суханов: «Премьер сыпал угрозы направо и налево… уверяя, что он, Керенский, имеет в своих руках всю власть, огромную власть, что он силен, очень силен и сокрушит, и сумеет подчинить себе всех, кто станет на пути спасения Родины и революции» [250 - Суханов Н. Н. Записи о революции: В. З. Т. Т. 3. Кн. 5. С. 62. М., 1991.].
   Керенского явно заносило в сторону насильственных мер и жертв. «Этот человек, – отмечал П. Н. Милюков, – хотел как будто кого-то устрашить и на всех произвести впечатление силы и власти… В действительности он возбуждал только жалость» [251 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 116.]. Имидж Керенского стал тускнеть.
   Так называемый корниловский мятеж, рассчитанный на ликвидацию существовавшей тогда власти, Керенский использовал для расширения своих полномочий. «В момент конфликта, – писал В. М. Чернов, – существовала лишь единоличная власть министра-председателя, фактическая персональная диктатура» [252 - Чернов В. М. Указ. соч., с. 335.].
   Через несколько дней, 1 сентября 1917 г. такое невиданное положение государственной власти Керенский закамуфлировал необычным для России органом – так называемой Директорией. Он приблизил к себе четырех совершенно невзрачных в политическом отношении лиц, которые ни в чем не могли ограничить его единовластия. «Так или иначе, – писал Н. Н. Суханов, – Директория – это был Керенский» [253 - Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 6, с. 164.].
   Кроме того, Керенский, узурпировав важнейшую прерогативу Учредительного собрания, провозгласил Россию республикой. Характеризуя новый режим, установленный Керенским, Н. Н. Суханов писал: «В послекорниловской атмосфере он был злобен и нагл, как никогда» [254 - Там же, с. 168.].
   Керенский держал в своих руках всю полноту власти, по мнению Н. Н. Суханова, «единолично правил страной и решал ее судьбу» [255 - Там же, с. 105.].
   Он буквально упивался и всевластием, и бесконтрольностью. Без каких бы то ни было консультаций, практически единолично он издавал указы и постановления по самым различным вопросам государственной и общественно-политической жизни. Керенский ограничивал или запрещал деятельность политических партий, закрывал газеты и журналы, вносил изменения в законы о вывозе денег и других ценностей за границу, разрешал и даже отменял съезды и совещания. Он легко и просто раздавал государственные должности, самолично назначал послов, принимая в расчет исключительно знакомства и личную преданность. По словам Суханова, премьер «предавался со страстью излюбленному занятию – награждению чинами и постами приближенных и доверенных людей, жонглированию портфелями и прочими должностями по своему вдохновению» [256 - Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 5, с. 116.].
   В широких слоях населения возникал вопрос: а что же дало свержение царизма и установление нового режима? И все чаще они приходили к выводу, что улучшения в их жизни не наступило. «Измученные, разоренные массы за семь месяцев революции убедились, что правительство органически не может провести мероприятия, необходимые для спасения страны и революции» [257 - Басманов М. И. Указ. соч., с. 127–124.].
   Весьма пессимистично оценивали итоги революции крестьяне. «Нам, крестьянам, стала надоедать революция, – записано в приговоре села Навашино Муромского уезда, – ибо мы до сего времени не видим ни малейшего улучшения своего положения» [258 - Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 124.].
   Таким образом, к моменту октябрьского вооруженного восстания Керенский лишился не только народной поддержки: он потерял политический кредит и тех партий, с помощью которых пришел к власти. Началась агония администрации Керенского, стремительный развал всех ее структур. О состоянии власти того времени Н. Суханов писал: «Никакого управления, никакой органической работы центрального правительства не было, а местного – тем более… Министров нет, либо не то есть, не то нет. А когда они есть, от этого не лучше. Кто из населения признает их? Кто из сотрудников им верит? Ни для кого не авторитетные, ни к чему не нужные, они дефилируют и мелькают как тени под презрительными взглядами курьеров и писцов. А их представители, их аппарат на местах – о них лучше и не думать. Развал правительственного аппарата был полный и безнадежный» [259 - Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 6, с. 168–169.].
   Наступили его последние дни. В. М. Чернов писал, что Керенский тогда казался всем, кто его наблюдал лично, человеком обреченным. Его покинули даже те, кому верил он безраздельно, и, в конце концов, наступил момент, когда он в своей резиденции, Зимнем дворце, ощутил вокруг себя пустоту и, по словам Чернова, «переживал страшные часы покинутости и одиночества» [260 - Чернов В. М. Указ. соч., с. 356.].
   Власть Керенского оказалась в состоянии паралича. Она потеряла всякую опору в обществе. И тогда Керенский сыграл последний акт грандиозной драмы, развернувшейся в России. Он оставил свой высокий пост и покинул столицу. По этому поводу С. Мстиславский едко заметил: «Керенский бежал за подкреплением, как всегда в таких случаях пишут» [261 - Мстиславский С. Указ. соч., с. 121.]. Власть оказалась в руках большевиков.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Лидер и основатель партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, не очень хорошо относившийся к Керенскому, тем не менее признавал, что именно в нем после февраля 1917 г. персонифицировалась идея демократии. И действительно, на первых порах Керенский сумел занять такую позицию, что его поддерживали, с одной стороны, социалистические партии и Советы, а с другой – кадеты, которые во время правительственных кризисов заявляли, что могут войти в коалиционное правительство, только если его возглавит Керенский.
   Вместе с тем Керенский не хотел ни с кем делить власть, претендовал на роль не просто главы правительства, а вождя, кумира масс и упивался лестью… Он был сын своего времени, выдвинутый на авансцену временем переменчивым, неустойчивым, временем размежевания и борьбы политических сил, когда в российской демократии не было единства и шла борьба двух направлений – социал-демократического и народнического.
   «Да, тяжелое бремя история возложила на слабые плечи! – писал Н. Н. Суханов. – У Керенского были, как говорил я, „золотые руки“, разумея под этим его сверхъестественную энергию, изумительную работоспособность, неистощимый темперамент. Но у Керенского не было ни надлежащей государственной головы, ни настоящей политической школы. Без этих элементарно необходимых атрибутов незаменимый Керенский издыхающего царизма, монопольный Керенский февральско-мартовских дней никоим образом не мог шлепнуться со всего размаха и не завязнуть в своем июльско-сентябрьском состоянии, а затем не мог не погрузиться в пооктябрьское небытие, увы, прихватив с собой огромную долю всего завоеванного нами в мартовскую революцию» [262 - Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 1, кн. 1, с. 67.].
   Но он был действительно незаменим и монополен. Керенский с его «золотыми руками», с его взглядами и надеждами, с его депутатским положением, с его исключительно широкой популярностью волей судеб назначен быть центральной фигурой, революции, по крайней мере ее начала.
   Вся биография этой удивительной личности вмещается почти без остатка в несколько месяцев 1917 г. Все остальное – и то, что он родился в 1882 г. в том же Симбирске и в той же учительской среде, где на несколько лет раньше увидел свет его будущий соперник и победитель Ленин, и то, что в 1912 г. молодым адвокатом он стал депутатом Государственной думы и вошел в численно незначительную фракцию трудовиков, и то, что впоследствии, после поражения, тенью прошлого 50 лет жил в изгнании (в Париже, Лондоне и, наконец, в Нью-Йорке), – как будто относится к другому лицу… Он вызвал неумеренное восхищение одних и столь же безмерную, но уже провожающую его даже до могилы ненависть других. Ни того, ни другого, по совести говоря, он не заслужил.
   «Хвастунишка Керенский» – этот эпитет Ленина, конечно, ни в какой мере не исчерпывает, но он правильно намечает и, упрощая, схематизирует характерный облик Керенского: именно таким он должен представляться извне поверхностному, равнодушному взгляду, не желающему углубляться ни в оценку личности, ни в выяснение ее роли в революции. Все это несомненно.
   И все это совершенно не колеблет убеждения в том, что Керенский был искренний демократ. Ибо если он наивно не отделял своей личности от революции, то он сознательно никогда не ставил свою власть и свою личность выше революции и никогда интересы демократии сознательно не мог приносить в жертву себе и своему месту в истории.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Басманов М. И., Герасименко Г. А., Гусев К. В. Александр Федорович Керенский. Саратов, 1996.
   2. Иоффе Г. З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995.
   3. Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993.
   4. Мстиславский С. Пять дней: начало и конец Февральской революции. Берлин, 1922.
   5. Суханов Н. Н. Записки о революции: В. З. Т. М., 1991.
   6. Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963.
   7. Чернов В. М. 1917 г.: народ и революция. Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991.
   8. Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве. Архив русской революции. Берлин, 1922.

ТЕМА 13. УСТАНОВЛЕНИЕ ВЛАСТИ БОЛЬШЕВИКОВ (ОКТЯБРЬ 1917 – ЯНВАРЬ 1918 гг.)

РЕФЕРАТ: «РУКОВОДИТЕЛЬ МАРКСИСТКОЙ ПАРТИИ РОССИИ»

//-- ПЛАН --//
   1. Детство и юность. Начало революционной деятельности В. И. Ленина
   2. Во главе марксисткой партии России
   3. Возвращение В. И. Ленина в Россию. Основные политические силы
   4. Кризис назрел
   5. Второй Всероссийский съезд Советов
   6. Заключение
   7. Использованная литература
//-- 1. ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В. И. ЛЕНИНА --//
   Владимир Ильич Ульянов (Ленин) родился 10 (22) апреля 1870 г. в городе Симбирске (ныне Ульяновск). В городах Поволжья – Симбирске, Казани, Самаре – прошли его детство и юность. Дед Ленина, Н. В. Ульянов, был крепостным крестьянином Нижегородской губернии. В 1791 г. он переехал в Астраханскую губернию, а затем в город Астрахань, где был приписан к мещанскому сословию. Отец Ленина, Илья Николаевич Ульянов, благодаря помощи старшего брата и своей настойчивости смог получить высшее образование. После окончания Казанского университета Илья Николаевич работал учителем в средних учебных заведениях, инспектором, а затем директором народных училищ Симбирской губернии. Это была довольно высокая должность, дававшая право на потомственное дворянство. Умер Илья Николаевич в 1886 г.
   Мать Ленина, Мария Александровна, родилась и воспитывалась в семье врача. Она получила домашнее образование, владела несколькими иностранными языками, хорошо знала художественную литературу и очень любила музыку. Умная, спокойная и приветливая, какой ее помнят современники, она целиком посвятила себя воспитанию детей, которых в семье Ульяновых было шестеро: Анна, Александр, Владимир, Ольга, Дмитрий и Мария.
   Детство Володи Ульянова протекало в большой и необычайно дружной семье. Он рос резвым, веселым, жизнерадостным ребенком, увлекался шумными, подвижными играми, любил плавать, кататься на коньках. К пяти годам он научился читать, а в девять лет поступил в первый класс Симбирской гимназии. Таким образом, характер и взгляды молодого Ленина складывались под влиянием семейного воспитания, передовой русской литературы, а также окружающей жизни.
   Большое влияние на Владимира оказывал старший брат Александр. «Пример Саши, горячо любимого брата, имел огромное значение для Володи» [263 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1983. С. 159.], – вспоминала старшая сестра Ленина, Анна Ильинична. С детских лет он во всем старался походить на брата. Когда его спрашивали, как поступить в том или ином случае, он неизменно отвечал: «Как Саша». Александр, учась в Петербургском университете, примкнул к популярной тогда народовольческой организации. В марте 1887 г. в Петербурге Александр был арестован за участие в подготовке покушения на царя Александра III, а в мае того же года он был казнен в Шлиссельбургской крепости. Казнь брата потрясла Владимира и укрепила его решение посвятить свою жизнь революционной борьбе.
   Окончив гимназию с золотой медалью, он в августе 1887 г. поступил на юридический факультет Казанского университета. В университете молодой Ульянов установил связи с передовыми, революционно настроенными студентами. В начале декабря 1887 г. за активное участие в студенческой сходке он был исключен из университета и арестован. После чего Ленин был выслан в деревню Кокушкино Казанской губернии. С этого времени за ним ведет наблюдение полиция.
   Находясь в маленькой глухой деревушке, он много читал, самостоятельно пополняя свое образование. Впоследствии Ленин вспоминал: «Кажется, никогда потом в моей жизни, даже в тюрьме в Петербурге и в Сибири, я не читал столько, как в год после моей высылки в деревню из Казани. Это было чтение запоем с раннего утра до позднего часа». Через год ему было разрешено вернуться в Казань. В Казани Ленин познакомился с участниками революционных кружков. Ко времени вступления Ленина в революционное движение марксистская идеология завоевала господствующее положение в западноевропейском рабочем движении и начала распространяться в России. Первым выдающимся пропагандистом марксизма в России был Г. В. Плеханов, который в 1883 г. в Женеве организовал первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда». В 80-х гг. в России появились марксистские кружки и группы.
   В мае 1889 г. Владимир Ильич вместе с семьей переехал из Казани в Самарскую губернию, где прожил четыре с половиной года. Летом семья жила на хуторе близ деревни Алакаевка, осенью перебиралась в Самару. Это было время упорнейшей учебы. Ленин изучал философские труды Маркса и Энгельса, а также усиленно занимался иностранными языками, особенно немецким. За полтора года он самостоятельно изучил всю четырехлетнюю университетскую программу. В 1891 г. он блестяще сдал экстерном экзамены за юридический факультет Петербургского университета и получил диплом первой степени. С 1892 г. Ленин стал выступать адвокатом в Самарском окружном суде.
   В 1892 г. Ленин организовал в Самаре первый марксистский кружок, члены которого изучали произведения Маркса и Энгельса и вели деятельную пропаганду марксизма. Уже тогда Ленин поражал своих единомышленников глубокими знаниями, убежденностью и умением привлекать сторонников. «В этом 23-летнем человеке удивительнейшим образом сочетались простота, чуткость, жизнерадостность и задорность, с одной стороны, – вспоминал один участников кружка, И. Х. Лалаянц, – и солидность, глубина знаний, беспощадная логическая последовательность, ясность и четкость суждения и определений – с другой». Деятельность Ленина не ограничивалась пределами Самары, он установил связи с марксистами ряда городов Поволжья: Казани, Саратова, Сызрани и др. В августе 1893 г. Ленин переехал в Петербург.
   Деятельность Ленина в Петербурге совпала с началом подъема массового рабочего движения. Весной и летом 1894 г. Ленин написал книгу «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?». Книга явилась программным произведением в борьбе за создание революционной марксистской партии, за строительство которой активно принялся молодой В. И. Ленин. «После выхода этой книги Владимир Ильич стал еще более популярным и признанным авторитетом среди марксистов, – писал в своих воспоминаниях участник революционного движения С. И. Мицкевич. – Молодое русское марксистское направление поняло, что нашло в его лице огромную политическую и теоретическую силу» [264 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1983. С. 159.].
   В 1894 г. Владимир Ильич познакомился с Надеждой Константиновной Крупской, учительницей вечерней рабочей школы за Невской заставой. Многие ее ученики входили в кружки, которыми руководил Ленин.
   Весной 1895 г. по поручению петербургских марксистов Ленин поехал за границу, чтобы установить связи с группой «Освобождение труда» и познакомиться с западноевропейским рабочим движением. В Швейцарии Владимир Ильич встретился с Г. В. Плехановым и П. Б. Аксельродом и договорился с ними о совместном издании сборника статей под названием «Работник». Плеханов писал о сильном впечатлении, которое произвел на него Ленин. Из Швейцарии Ленин поехал в Париж и Берлин. Там он посещал собрания французских и немецких рабочих, изучал жизнь и быт; в Париже познакомился с Полем Лафаргом, зятем Маркса. Все свободное время Ленин отдавал изучению марксизма, в библиотеках читал ту литературу, которую нельзя было достать в России.
   В начале сентября 1895 г. Ленин вернулся в Петербург. Еще с большей энергией включился он в революционную деятельность, часто проводил собрания, беседовал с рабочими. Осенью 1895 г. Ленин объединил марксистские кружки Петербурга в единую политическую организацию, которая позднее получила название «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Царское правительство в начале декабря арестовало значительную часть деятелей этого союза, в том числе и Ленина. Владимир Ильич был заключен в петербургскую тюрьму. Там, в одиночной камере, он провел 14 месяцев, но и за тюремной решеткой не прекратил революционной деятельности. В тюрьме был написан им первый проект программы марксистской партии и объяснение к ней.
   В тюрьме Ленин начал работать над крупным исследованием «Развитие капитализма в России». Для сбора материалов он изучил сотни книг и журналов; в письмах к родным посылал списки необходимой ему литературы. Доставкой ее занималась старшая сестра. 13 февраля 1897 г. Ленину был объявлен приговор о высылке его в Восточную Сибирь на три года. В мае 1897 г. Владимир Ильич прибыл в назначенное ему местом ссылки село Шушенское Минусинского округа Енисейской губернии. Через год в село Шушенское приехала Н. К. Крупская. Она также была арестована по делу петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и выслана в Уфимскую губернию. Но, как невесте Ленина, ей разрешили отбывать ссылку в Шушенском. Здесь состоялась их свадьба. За время ссылки Ленин разработал проект программы партии, написал свыше тридцати произведений, в том числе закончил работу над книгой «Развитие капитализма в России», которая в 1899 г. вышла в свет. По окончании ссылки 29 января 1900 г. Владимир Ильич с семьей переехал из Шушенского в Псков. Царское правительство запретило ему жить в столице и промышленных центрах России.
//-- 2. ВО ГЛАВЕ МАРКСИСТКОЙ ПАРТИИ РОССИИ --//
   Весь 1900 г. прошел в напряженной работе по организации общерусской политической газеты. В России основать революционную рабочую газету из-за полицейских преследований было тогда почти невозможно. Поэтому Ленин решил издавать ее за границей. В мае 1900 г., во время одного из тайных приездов в Петербург, Ленин был арестован, однако вскоре был отпущен. Жандармский полковник Зубатов в секретной переписке со своим начальством в 1900 г. сообщал, что «крупнее Ульянова сейчас в революции нет никого», и предлагал организовать его убийство. С большим трудом Ленину удалось выбраться за границу. 16 июля 1900 г. он выехал в Германию; началась первая эмиграция, длившаяся свыше пяти лет.
   Общерусскую газету решили назвать «Искрой». Редакция ее обосновалась в немецком городе Мюнхене, куда и переехал Ленин. Все свое внимание Ленин сосредоточил на издании газеты: нужно было найти средства, помещение для типографии, приобрести русский шрифт. Большую помощь редакции оказали немецкие социал-демократы. Ленин не только полностью координировал деятельность редакции, занимался распространением газеьы, но и почти в каждый номер писал статьи. В общем, он был душой газеты. Газета публиковала сообщения о революционном движении в разных городах России, о том, что делается на фабриках и заводах, о положении в деревне. С конца 1901 г. Владимир Ильич стал подписывать некоторые свои работы фамилией Ленин.
   В 1902 г. вышла в свет книга Ленина «Что делать?», сыгравшая громадную роль в создании партии. В ней Ленин подробно изложил и обосновал план построения пролетарской марксистской партии. Она имела большое значение для сплочения партийных рядов на основе марксизма, для подготовки II съезда РСДРП, фактически создавшего действительно революционную марксистскую партию.
   В начале 1902 г. на след «Искры» вышла полиция. Необходимо было уехать из Мюнхена. Редакция избрала новым местом издания газеты Лондон, куда переехал и Ленин. Затем он вместе с редакцией переезжает в Женеву. Настоятельной, неотложной задачей стал созыв II съезда РСДРП, который открылся в июле 1903 г. Вначале он собрался в Брюсселе, но затем из-за преследования со стороны бельгийской полиции заседания продолжались в Лондоне. Ленин принимал деятельное участие в руководстве съездом и его работе. II съезд РСДРП явился поворотным пунктом не только в российском, но и в мировом рабочем движении. Его историческое значение заключается в создании пролетарской партии нового типа – ленинской большевистской партии. «Большевизм существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 г.» [265 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1983. С. 159.], – писал впоследствии Ленин.
   Революцию 1905 г. Ленин встретил за границей. Однако все его мысли были прикованы к России. Он непосредственно руководил партийными комитетами, посылал им письма, давал подробные указания, как вести работу в условиях начавшейся революции. Большевики считали происходящую в России революцию буржуазно-демократической. Ее задача – покончить с остатками крепостничества, свергнуть царизм и завоевать демократические свободы.
   В апреле 1905 г. в Лондоне состоялся III съезд РСДРП. Это был первый большевистский съезд. Меньшевики отказались присутствовать на нем, хотя и были приглашены. Они устроили в Женеве свою конференцию. Это был явно раскольнический шаг. Два съезда – две партии – так охарактеризовал Ленин положение в РСДРП. Съезд рассмотрел все коренные вопросы нараставшей революции. Ленин был избран председателем съезда и непосредственно руководил его работой. Он выступил с рядом докладов и речей и подготовил проекты основных резолюций: о вооруженном восстании, о временном революционном правительстве, об отношении к крестьянскому движению. Делегат съезда М. Г. Цхакая, вспоминая выступление Ленина об участии социал-демократии во временном правительстве, писал: «Весь съезд стоя слушал его в глубочайшем молчании, т. к. железная логика теоретика, трибуна и организатора революции увлекла всех делегатов. Когда Ильич кончил, аплодисментам и овациям не было конца. Перед нами стоял великий революционер, теоретик и трибун» [266 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1983. С. 159.].
   После съезда Ленин вернулся в Женеву.
   Революционное движение в России быстро нарастало. Весной и летом 1905 г. произошли крупные стачки в промышленных центрах: Петербурге, Варшаве, Лодзи, Баку, Одессе. В октябре разразилась всеобщая политическая стачка. 17 октября царь издал Манифест, в котором обещал народу неприкосновенность личности, свободу слова, печати, собраний и другие гражданские свободы. В бурные дни революции впервые в истории появились массовые политические организации – Советы рабочих депутатов. Ни в одной стране таких организаций еще не возникало. Вопрос о роли Советов Ленин разработал в статье «Наши задачи и Совет рабочих депутатов».
   В начале ноября 1905 г. Ленин приехал в Петербург и теперь непосредственно на месте стал осуществлять руководство партией и революционной борьбой. Он руководил Центральным и Петербургским комитетами большевиков, выступал с докладами на партийных собраниях, конференциях, совещаниях. Встречался с приезжавшими со всех концов России партийными работниками. Ленин руководил легальной большевистской газетой «Новая жизнь» и много писал для нее. Ему приходилось жить на нелегальном положении: часто менять квартиры, несколько раз выезжать из Петербурга в Финляндию.
   После поражения революции многие члены партии выступили за ее объединение. Необходимо было созвать съезд. В начале апреля 1906 г. Ленин выехал в Швецию, в Стокгольм, для участия в работе IV (Объединительного) съезда РСДРП. Съезд открылся 10 апреля. Ленин выступил с докладами по аграрному вопросу, о современном моменте и классовых задачах пролетариата, с содокладом по вопросу об отношении к Государственной думе, с речами о вооруженном восстании и по организационному вопросу, участвовал в комиссии по выработке проекта устава РСДРП. Съезд проходил в острейшей борьбе между большевиками и меньшевиками. Жаркие бои разгорелись по аграрному вопросу. Большевики требовали конфискации помещичьих земель и национализации всей земли. Меньшевики выступали против национализации земли и выдвигали требование муниципализации, т. е. передачи помещичьих земель в распоряжение местных органов самоуправления, у которых крестьяне должны были арендовать землю. Пользуясь численным преобладанием на съезде, меньшевики провели свои решения по всем основным вопросам. Съезд принял решение о слиянии национальных социал-демократических партий России в составе единой РСДРП.
   В конце апреля 1907 г. в Лондоне состоялся V съезд РСДРП. Он избрал Ленина в состав ЦК РСДРП. Ленин выступал с докладом по главному вопросу повестки дня – об отношении к буржуазным партиям. М. Горький, присутствовавший на этом съезде, дал яркую характеристику Ленину как оратору: "Не пытался сочинять красивые фразы, а подавал каждое слово на ладони, изумительно легко обнажая его точный смысл… По счету времени он говорил меньше ораторов, которые выступали до него, а по впечатлению – значительно больше; не один я чувствовал это, сзади меня восторженно шептали: «Густо говорит…» [267 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1983. С. 159.] Так оно и было; каждый его довод развертывался сам собою – силой, заключенной в нем".
   В начале июня 1907 г. Ленин вернулся в Россию и поселился в Финляндии. В январе 1908 г. он вновь вынужден был вернуться в Женеву. В конце 1908 г. Ленин с Крупской переехали в Париж, являвшийся в то время центром русской эмиграции. Условия жизни семьи были трудными. Чтобы пользоваться газетами, журналами, книгами Национальной библиотеки, Владимиру Ильичу приходилось ездить на велосипеде с окраины, где он снимал квартиру подешевле, чуть ли не через весь город. Это отнимало много времени.
   «В эмиграции громадному большинству жилось очень тяжело, – вспоминал Н. А. Семашко, – ложишься спать и не знаешь, что будешь есть завтра. У нас была касса взаимопомощи. Владимир Ильич всячески помогал ей. Бывало, обращались к нему с просьбами выступить с платным докладом в пользу нуждающихся товарищей. Измученный сверхчеловеческой работой: и редактированием газеты, и писанием статей, и выступлениями на собраниях, и перепиской с Россией, – Владимир Ильич никогда не отказывался и выступал с обширными, хорошо разработанными докладами перед большой аудиторией. Если он замечал, что кого-то из товарищей заела нужда, он сейчас же спешил на помощь, подыскивал работу – так было и со мной не раз» [268 - В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат. 1983. С. 159.].
   Жизнь в эмиграции продолжалась до 1917 г.
//-- 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ В. И. ЛЕНИНА В РОССИЮ. ОСНОВНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИЛЫ --//
   После почти десятилетнего изгнания, ночью 3 (16) апреля 1917 г. Ленин вернулся в Петроград. Тысячи рабочих пришли к Финляндскому вокзалу с красными знаменами. Под бурные аплодисменты и приветственные возгласы встречавших Ленин взошел на ожидавший его броневик и обратился к рабочим, солдатам и матросам с призывом бороться за власть Советов. Поскольку Временное правительство не намерено утвердить свободу народа, не хочет дать землю крестьянам, мир – стране, т. е. не хочет решать задачи своей, буржуазно-демократической революции, Ленин призывает искать для России другой путь в будущее: раз буржуазия не может разорвать капиталистических связей, вырвать страну из войны, следует решить эти задачи другими силами, добиваться диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства.
   4 апреля на собрании большевиков Ленин выступил с тезисами о задачах революционного пролетариата, которые вошли в историю как «Апрельские тезисы». Они сыграли решающую роль в определении стратегии и тактики партии, определив четкий план перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической.
   В феврале 1917 г. в России совершилась буржуазно-демократическая революция. В ходе революции возникли Советы рабочих и солдатских депутатов. Возникло двоевластие: власть Временного правительства и власть Советов. Народ стоял перед выбором: либо диктатура буржуазии, либо диктатура пролетариата.
   В правительственных сферах отсутствовал даже минимум единства, необходимый для создания эффективного механизма государственного управления. Обычная буржуазно-правовая система основывается на раздельности законодательной, исполнительной и судебной властей. Все это в условиях независимости общественного мнения составляет механизм социальной саморегуляции. Созданная Февральской революцией власть могла бы стать и демократичной, и эффективной, если бы Временное правительство стало простым исполнителем воли Советов. Но это означало бы конец буржуазного характера власти. Поэтому кадеты провозглашали идею правовой преемственности старой и новой власти, а Временное правительство провело серию законодательных актов, призванных ограничить действия общественности на местах.
   Рассмотрим сложившуюся на этот момент расстановку политических сил. В процессе возникновения на рубеже ХIХ-ХХ вв. в России политических партий выявился весьма примечательный «обратный» порядок складывания политической структуры общества: сначала сформировались пролетарские и крестьянские (социал-демократические и народнические) партии, затем буржуазно-либеральные (кадеты и октябристы), наконец, реакционно-помещичьи. В течение марта 1917 г. в 393 городах и населенных пунктах России было создано 513 Советов рабочих и солдатских депутатов. От их действий зависела судьба страны. Они возникали стихийно, по инициативе самих масс, а не партий. И в то же время Советы – воплощение народных представлений о демократии – уступили власть Временному правительству, принятому первоначально за выразителя воли народа.
   В 1917 г. в России действовало около 50 партий. Как правило, они создавались не «снизу», на базе каких-либо сложившихся общностей, а как бы «сверху» – так называемой разночинной интеллигенцией.
   Известны приблизительные данные о численности и составе партий в 1917 г.: большевиков – 350 тыс. а меньшевиков – 200 тыс. (с учетом того, что в 1917 г. существовали и объединенные организации). У меньшевиков на первый план выдвинулись практики соглашательства с буржуазией – лидеры Петроградского Совета Н. С. Чхеидзе, И. Г. Церетели (побывавший на посту министра почт и телеграфов во Временном правительстве), М. И. Скобелев (министр труда). Для меньшевиков стал характерен фракционный разброд; большевики, напротив, преодолев кризис, упрочили свое единство. Из «старых» большевиков в руководстве остался Ленин; выдвинулись «молодые» – Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, наконец, примкнувший к партии Л. Д. Троцкий.
   Данные о партии эсеров сильно расходятся – от 400 до 800 тыс. В составе этой «крестьянской» партии преобладали рабочие, но среди 39 членов руководства было всего 3 рабочих и крестьян. В партию нахлынуло городское мещанство, она сделалась в значительной степени неуправляемой. Постепенно выделилось ее левое крыло, возглавляемое М. А. Спиридоновой. Признанным идеологом партии оставался В. М. Чернов.
   Меньшевики и эсеры сохраняли надежды на демократию. Если первые оглядывались при этом на лидеров II Интернационала, то эсеры исповедовали идею «особого пути» России к социализму. Предполагалось, что крестьянская кооперация после перехода земли в общенародное достояние приведет к созданию саморазрастающихся очагов социализма в экономике. Но после Февральской революции эсеры молча признали меньшевистские аргументы в пользу передачи власти буржуазии.
   Численность кадетов в 1917 г. достигала 70 тыс. В руководстве партии преобладали профессура, юристы. Лидерство обычно удерживал П. Н. Милюков. Ближайшее его окружение составляли видные юристы Ф. Ф. Кокошкин, В. Д. Набоков и М. М. Винавер. Это был своеобразный политический штаб российской буржуазии. Кадеты выдвигали идею длительной буржуазной эволюции страны по западному образцу на парламентарной основе. Но поскольку они выступали за продолжение империалистической войны, против всевластия Советов, безвозмездной передачи земли крестьянам и федерализации страны, идеалы демократии казались им несвоевременными. Отсюда – полное неприятие кадетами инициативы масс и недоверие масс кадетам. В августе 1917 г. в конфиденциальном письме Милюков писал, что «спасение России в возвращении к монархии… народ не способен воспринять свободу». Партии правее кадетов в 1917 г. сошли со сцены как организационное целое. Однако осенью 1917 г. заметно оживились черносотенцы, подвергая Временное правительство нападкам справа. Их социальную базу составляли крестьянство и деклассированные элементы города.
   Обратим внимание на территориальное размещение партий. По данным на 1905–1907 гг., организации РСДРП имелись в 494 населенных пунктах, из них в сельской местности – 144; эсеров, соответственно, в 508 и 277; кадетов – в 360 и 72; черносотенцев – в 487 и 222. Из этого следует, что поляризация общества углубилась; политическую жизнь страны определял город; между ним и деревней существовал разрыв в типе политической культуры; партийных функционеров и печати не хватало, чтобы нести новые идеи в сельскую местность. В 1917 г. эти тенденции приобрели необратимый характер. Формально правительственная власть по своему партийному составу «левела», однако отчуждение ее от народа неумолимо прогрессировало. Наибольшее недоверие масс вызывали кадеты.
//-- 4. КРИЗИС НАЗРЕЛ --//
   «Московские ведомости» от 27 сентября 1917 г.: «Начинается последний акт всероссийской трагедии. Ясно, что сила перешла в руки крайне левого элемента революции – так называемых большевиков. Правда, официально они не стоят у власти. В руках их представителей нет ни одного министерского портфеля. Мало того, после продолжительной борьбы одержала победу идея коалиционного министерства, и правительство в этом смысле пополнило и перестроило свои ряды. Однако для всякого спокойного наблюдателя, умеющего беспристрастно разбираться в текущих событиях, ясно, что фактически по всей линии торжествуют большевики…» [269 - История Отечества в документах, 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.].
   Из секретного письма В. И. Ленина в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы от 1 октября 1917 г.: "Дорогие товарищи, события так ясно предписывают нам нашу задачу, что промедление становится положительно преступлением. Аграрное движение растет. Правительство усиливает дикие репрессии, в войске симпатии к нам растут (90 % голосов солдат за нас в Москве, финляндские войска и флот против правительства, свидетельство Дубасова о фронте вообще). В Германии начало революции явное, особенно после расстрелов матросов. Выборы в Москве 47 % большевиков – гигантская победа. С левыми эсерами явное большинство в стране. Железнодорожные и почтовые служащие в конфликте с правительством. Вместо съезда на 20-е говорят уже о съезде в 20-х числах и т. д. и т. д. При таких условиях «ждать» – преступление.
   Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас… Если нельзя взять власть без восстания, надо идти на восстание тотчас… Лозунг: власть – Советам, земля – крестьянам, мир – народам, хлеб – голодным.
   Победа обеспечена и на девять десятых шанса, что бескровно. Ждать – преступление перед революцией" [270 - История Отечества в документах, 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.].
   За большевиками стояли, подпирая их, многомиллионные массы трудящихся. В самый канун вооруженного восстания в Петрограде левоменьшевистская газета «Новая жизнь» писала: «Большевики – это не шайка злоумышленников, которых можно легко расстрелять или посадить в Кресты; и их выступление не есть попытка дворцового переворота. Большевики опираются на подавляющую часть всего того населения, которое вообще способно за кем-либо идти, чтобы делать какую-либо политику» [271 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.].
   Вечером 24 октября в сопровождении Эйно Рахью Ленин совершил опасный путь с конспиративной квартиры, где находился в последние дни, в Смольный и взял в свои руки непосредственное руководство восстанием.
   Марк Алданов: «Основные события 25 октября хорошо известны… За ночь восстание развилось быстро и грозно. Самым неожиданным образом выяснилось, что почти никаких вооруженных сил в распоряжении Временного правительства в Петербурге нет». Вечером и ночью 24 и 25 октября происходил планомерный захват опорных пунктов и правительственных учреждений. Опубликованная в 8 ч 45 мин утра, 26-го октября 1917 г. радиотелеграмма из Петрограда от Военно-революционного комитета извещала: "Всем армейским Комитетам действующей армии, всем Советам солдатских депутатов:
   Петроградский гарнизон и пролетариат свергнул правительство Керенского, восставшего против революции и народа. Переворот, упразднивший Временное правительство, произошел бескровно. Петроградские Советы рабочих и солдатских депутатов, торжественно приветствуя совершившийся переворот, признали впредь до создания правительства Советов власть Военно-революционного комитета. Оповещая об этом армию на фронте и в тылу, Военно-революционный комитет призывает революционных солдат бдительно следить за поведением командного состава. Офицеры, которые прямо и открыто не присоединились к совершившейся революции, должны быть немедленно арестованы как враги против новой власти. Петроградские Советы видят спасение революции в немедленном предложении демократического мира, немедленной передаче помещичьих земель крестьянам, передаче всей власти Советам и в честном созыве Учредительного собрания. Народная революционная армия должна не допустить отправки с фронта ненадежных частей на Петроград. Действовать словом и убеждением, а где не поможет, препятствовать отправке беспощадным применением силы. Настоящий приказ немедленно огласить перед войсковыми частями всех родов оружия. Утайка армейских организаций этого приказа от солдатских масс равносильна тягчайшему преступлению перед революцией и будет караться со всей строгостью революционного закона" [272 - История Отечества в документах, 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.].
//-- 5. ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ --//
   С. Д. Мстиславский из книги «Пять дней. Октябрь 1917. Штрихи к образу революции»: «…Съезд должен был открыться днем (25 октября), кворум был давно уже налицо: к утру еще в мандатной комиссии было зарегистрировано 663 делегата – цифра, превзошедшая все наши ожидания, т. к. выборы на съезд шли во многих местах под полубойкотом правых социалистических партий, знавших, что станет в порядок этого съезда. Но, несмотря на кворум, заседание не открывалось: большевики хотели до начала его закончить ликвидацию Временного правительства и поставить таким образом съезд перед непоправимо свершившимся фактом».
   Состав Советов рабочих и солдатских депутатов был достаточно пестрым, но преобладание большевиков осенью 1917 г. было значительно и несомненно. Это и показал Второй Всероссийский съезд Советов. При этом победа Советов на местах обеспечивалась не велением центра, а волеизъявлением трудящихся масс, преодолевавших серьезное сопротивление противников революции. Соперники большевиков в Советах – меньшевики, эсеры, анархисты, склоняясь к соглашению с буржуазией, все же выступали в своих программах за социалистические идеалы.
   Открывал съезд от имени ЦИК Дан Ф. И., который заявил, что он воздерживается от политической речи: он просит понять это и вспомнить, что в данный момент его партийные товарищи, самоотверженно выполняя свой долг, находятся в Зимнем дворце под обстрелом. Съезд открывался в тот момент, когда вокруг Зимнего дворца шла борьба. Председательствовал на съезде Каменев. Он огласил порядок дня:
   1) об организации власти;
   2) о войне и мире;
   3) об Учредительном собрании…
   Выступали Мартов, Эрлих, Абрамович, Рязанов, Троцкий. У Троцкого в руках готовая резолюция. «Восстание народных масс, – чеканит Троцкий, – не нуждается в оправдании. То, что произошло, – это восстание, а не заговор. Мы закаляли революционную энергию петербургских рабочих и солдат. Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не заговор» [273 - Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М.: Республика, 1992. С. 415.].
   После призыва своего лидера Мартова правые эсеры и меньшевики покинули съезд. Н. Н. Суханов продолжает: "…Только что кончился перерыв и заседание возобновилось. Но депутаты не отдохнули. Беспорядок был все тот же. Люди стояли и с вытянутыми шеями прислушивались к заявлению председателя Каменева, который выговаривал с особым весом:
   – Мы получили сейчас следующую телефонограмму. Зимний дворец взят войсками Военно-революционного комитета. В нем арестовано все Временное правительство, кроме Керенского, который бежал…" [274 - Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М.: Республика, 1992. С. 415.].
   На первом заседании съезда В. И. Ленин не присутствовал, он руководил восставшими. После того как было оглашено сообщение об аресте Временного правительства, съезд, по предложению А. В. Луначарского, всеми голосами против двух, при 12 воздержавшихся, принял написанное Лениным воззвание к «Рабочим, солдатам и крестьянам!». В нем говорилось: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки» [275 - Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1.].
   Утверждение большевистской власти, возглавляемой В. И. Лениным, в октябре 1917 г. было легитимировано, т. е. узаконено многопартийными Советами, опиравшимися на избравших их трудящихся. Это дало право нашей стране и нашему обществу называть себя «советским».
   Не менее важно и то, что многопартийные Советы не только узаконили большевистскую власть, но и определили рамки ее деятельности. Образовавшаяся тогда расстановка сил внутри II съезда Советов, опираясь на эйфорию победы и на веру масс в близость и необходимость социализма, привела к тому, что именно тогда – на Втором съезде Советов – вразрез с предшествующими заявлениями В. И. Ленина о неготовности России к непосредственному «введению социализма» был сделан социалистический выбор дальнейшего развития страны. Об этом Ленин тогда писал так: «Теперь мы свергли иго буржуазии. Социальную революцию выдумали не мы – ее провозгласили члены съезда Советов, – никто не протестовал, все приняли декрет, в котором она была провозглашена». Как отмечал Ленин, именно этот съезд обязал правительство «проводить программу, одобренную всем съездом и состоящую в постепенных, но твердых и неуклонных шагах к социализму».
   Хронологический порядок действий на II съезде приводится по воспоминаниям присутствовавшего на нем Н. Н. Суханова. 26 октября в 9 часов утра открылось второе заседание съезда, на котором выступил В. И. Ленин и огласил написанные им накануне первые декреты Советской власти о мире и земле. Первым был зачитан Декрет о мире, после прочтения – гром рукоплесканий. Прений, можно сказать, не было.
   Декрет о мире представляет собой достаточно длинный документ, начинающийся словами: "Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24–25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом, демократическом мире.
   Справедливым и демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, – миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, – таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций.
   Такой мир предлагает правительство России заключить всем воюющим народам немедленно, выражая готовность сделать без малейшей оттяжки тотчас же все решительные шаги впредь до окончательно утверждения всех условий такого мира полномочными собраниями народных представителей всех стран и всех наций".
   Заканчивается Декрет следующим предложением: «Правительство предлагает всем правительствам и народам воюющих стран немедленно заключить перемирие, причем, со своей стороны, считает желательным, чтобы это перемирие было заключено не меньше как на три месяца, т. е. на такой срок, в течение которого вполне возможно как завершение переговоров о мире с участием представителей всех без изъятия народностей, или наций, так равно и созыв полномочных собраний народных представителей всех стран для окончательного утверждения условий мира». [276 - Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1.]
   Декрет был принят практически единогласно.
   Вторым был зачитан Декрет о земле:
   1. Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.
   2. Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов впредь до Учредительного собрания.
   3. Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежавшего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.
   4. Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией «Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов» и опубликованный в номере 88 этих «Известий».
   5. Земля рядовых казаков и крестьян не конфискуется [277 - Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1.].
   После принятия декретов последовала серия внеочередных заявлений, после которых от имени правительства довольно длинную речь об аресте министров произносит Троцкий. Смысл ее в том, что министров-социалистов уже перевели под домашний арест, но их следовало бы держать в Петропавловке.
   Вскоре последовал перерыв в работе съезда. Без всяких прений и поправок ставится на голосование Декрет о земле. Он принят против одного голоса при восьми воздержавшихся. Снова масса рукоплесканий. «Остается только один вопрос – о правительстве. Президиум не предполагает принципиальных прений и ставит вопрос в самой конкретной форме. Каменев попросту оглашает положение о Совете Народных Комиссаров и предлагает съезду утвердить намеченных министров… Из них аудитории знакомы только трое: Ленин, Троцкий и Луначарский. Их имена встречают изумленными приветствиями» [278 - Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М.: Республика, 1992. С. 415.].
   Найти людей, способных справиться с новым, чрезвычайно ответственным делом, было непросто. Ведь предстояло построить новый тип государственного аппарата. «Желающих попасть в наркомы было немного, – вспоминал нарком юстиции Г. И. Ломов, не потому, что дрожали за свои шкуры, а потому, что боялись не справиться с работой» [279 - Первое Советское правительство /ред. А. П. Ненароков. М.: Политиздат, 1991.]. В. И. Ленин сначала отказывался возглавить первое Советское правительство. Слова Луначарского, приведенные Сухановым: «Сначала Ленин не хотел войти в правительство. Я, говорит, буду работать в ЦК партии… Но мы говорим – нет. Мы на это не согласились. Заставили его самого отвечать в первую голову» [280 - Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М.: Республика, 1992. С. 415.].
   Выступил левый эсер Карелин, выражая протест против образования партийного большевистского правительства. Левым эсерам предлагали войти в это правительство, но они отказались. Их фракция будет голосовать против. Защищать власть одних большевиков вышел Троцкий. Он, как всегда, был очень ярок и искусен. Далее последовало выступление представителя Всероссийского железнодорожного союза с требованием соглашения всех советских партий и угрожая железнодорожной забастовкой. Его утверждения, что съезд после ухода представителей левых партий стал неправомочен, не соответствовал действительности. Съезд сохранил свой законный кворум.
   Совет Народных Комиссаров был поставлен на голосование и утвержден подавляющим большинством в следующем составе: «Председатель Совета – В. И. Ульянов (Ленин); народный комиссар по внутренним делам – А. И. Рыков; земледелия – В. П. Милютин; труда – А. Г. Шляпников; по делам военным и морским – комитет в составе: В. А. Овсеенко (Антонов), Н. В. Крыленко и П. Е. Дыбенко; по делам торговли и промышленности – В. П. Ногин; народного просвещения – А. В. Луначарский; финансов – И. И. Скворцов (Степанов); по делам иностранным – Л. Д. Бронштейн (Троцкий); юстиции – Г. И. Оппоков (Ломов); по делам продовольствия – И. А. Теодорович; почт и телеграфов – Н. П. Авилов (Глебов); председатель по делам национальностей – И. В. Джугашвили (Сталин)».
   Заключительным актом было избрание нового ЦИК. Всего избиралось 100 человек, из них 70 большевиков, затем левые эсеры, новожизненцы и национальные группы. Около пяти часов утра заседание было закрыто. Усталые и вялые, торопясь по домам, поредевшие ряды огласили Смольный звуками «Интернационала». Самый короткий советский съезд был закончен. Делегаты спешили по домам закладывать фундамент пролетарского государства.
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Нет надобности напоминать, что Октябрьская революция и создание Советского государства были главным делом всей жизни В. И. Ленина. Из сказанного выше следует, что Октябрьская революция, взятая в российском контексте, представляет собой третью революционную волну, вершину революционного процесса, пережитого страной за какие-нибудь 10–15 лет ХХ в. Корни ее восходят к рубежу ХIХ и ХХ вв., когда Россия стала капиталистической страной. Надо было решать аграрный вопрос – основной для страны, где крестьянство составляло большинство населения, и задачи капиталистической индустриализации, подъема культурно-образовательного уровня народа, и национальную проблему, и проблему демократизации общественно-политической жизни – замены абсолютистско-бюрократических порядков буржуазно-демократическими и т. п. Короче говоря, Россия, войдя в ХХ в., должна была резко ускорить капиталистическую модернизацию и в целях выживания в быстро меняющемся мире ликвидировать свое отставание от передовых стран Запада.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.
   2. Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1.
   3. Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа?/ред. Волобуева. М.: Политиздат, 1991.
   4. Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.
   5. Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М.: Республика, 1992.
   6. Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М.: Политиздат, 1987.
   7. Первое Советское правительство /ред. А. П. Ненароков. М.: Политиздат, 1991.
   8. В. И. Ленин: Краткий биографический очерк. М.: Политиздат. 1983.

РЕФЕРАТ: ОКТЯБРЬСКОЕ ВООРУЖЕННОЕ ВОССТАНИЕ В ПЕТРОГРАДЕ 1917 г

//-- ПЛАН --//
   1. Деятельность Л. Д. Троцкого до октябрьской революции
   2. Боевые силы революции
   3. Вооруженное восстание в воспоминаниях очевидцев
   4. Взаимоотношения Троцкого и Ленина после Октября
   5. Заключение
   6. Использованная литература
   1. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Л. Д. ТРОЦКОГО ДО ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
   Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) родился 26 октября 1879 г. в деревне Яновке Елизаветградского уезда Херсонской губернии в семье колониста-переселенца. Учился в Одесском реальном училище, затем жил в Николаеве, где в 1897 г. принял участие в деятельности местного «Южно русского рабочего союза» (другое название – «Союз николаевских рабочих»), войдя в его руководящий центр. Был известен в рабочих кружках под фамилией Львов. В январе 1898 г. по доносу провокатора был арестован вместе с другими руководителями «Союза» и после двухлетнего тюремного заключения сослан на 4 года в Восточную Сибирь.
   В ссылке начал свою литературно-публицистическую деятельность, подписывал статьи Антип Ото. В августе 1902 г. бежит из ссылки (из поселка Усть-Кут на Лене). При оформлении «чистого» паспорта на конспиративной явке двадцатидвухлетний революционер (вероятно, лишь из юношеского озорства) решил вписать в него фамилию старшего надзирателя, который стерег его в одесской тюрьме, Троцкий. Так и возник его общеизвестный псевдоним.
   Вскоре беглец оказывается за границей, в Англии. Позднее Троцкий вспоминал: «В Лондон я приехал осенью 1902 г., должно быть, в октябре, ранним утром. Нанятый мною мимическим путем кэб доставил меня по адресу, записанному на бумажке, к месту назначения. Этим местом была квартира Владимира Ильича (Ленина)» [281 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.].
   Ленин в письме к Л. И. Аксельрод, посланном 18 декабря 1902 г. из Лондона в Берн: «Может быть, нам удастся вскоре послать к Вам на подмогу молодого и очень энергичного и способного товарища отсюда (кличка: „Перо“).». Ленин привлекает Троцкого к работе в редакции газеты «Искра». В апреле 1903 г. Троцкий вместе с Лениным и всей редакцией «Искры» переезжает в Швейцарию. В первое время знакомства и совместной работы Ленин весьма высоко ценил Троцкого. Но это продолжалось недолго. На II съезде РСДРП разногласия Ленина и Троцкого выявились в полной мере при обсуждении аграрной программы, устава партии, выборах редакции «Искры» и др. Вскоре после съезда вышла брошюра Троцкого «Наши политические задачи (Тактические и организационные вопросы)», по поводу которой В. И. Ленин писал: «Брошюра представляет собою самое наглое лганье, извращение фактов… Читая такую брошюру, ясно видишь, что „меньшинство“ так изолгалось, так фальшивит, что ничего жизненного создать будет неспособно…» [282 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.].
   Вспыхнувшая в 1905 г. первая русская революция вызвала резкую полемику о ее характере и сущности. Положению Ленина о том, что данная революция – буржуазно-демократическая, которая должна затем перерасти в социалистическую, Троцкий противопоставил свою модификацию теории «перманентной революции». Ревизованная им теория игнорировала буржуазно-демократический этап революции, отрицала революционную роль крестьянства как союзника пролетариата и способность пролетариата повести за собой демократические элементы населения. По Троцкому, сразу после падения царизма к власти должен прийти рабочий класс, но поскольку крестьянство его не поддержит, то удержаться у власти он сможет лишь при условии, если к тому времени вспыхнет революция на Западе.
   Теоретические расхождения приводили Ленина и Троцкого к серьезной борьбе и в практической деятельности. Революция 1905 г., как известно, потребовала от РСДРП совместных действий большевиков и меньшевиков. Это не могло не сказаться на отношениях Ленина и Троцкого. Они вынуждены были всячески смягчать свои разногласия, но настоящего примирения между ними не произошло. В 1906 г. Ленин даже попытался привлечь Троцкого к сотрудничеству в нелегальной большевистской газете «Пролетарий». Троцкий отказался. Вплоть до 1917 г. отношения Ленина и Троцкого были негативными, а политические взгляды – непримиримыми.
   В пылу острейшей борьбы против Троцкого Ленин порой не выбирал парламентских выражений, допускал оскорбительные резкости. В 1911 г. в статье «Из лагеря столыпинской „рабочей“ партии», опубликованной в сентябре 1911 г. в «Социал-демократе», Ленин подчеркивал: «Всякий, кто поддерживает группку Троцкого, поддерживает политику лжи и обмана рабочих, политику прикрывания ликвидаторства» [283 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.]. Троцкий тоже в долгу не оставался. В мае 1912 г. он предъявил претензию большевистской «Правде» в том, что она «присвоила» название его венской газеты. В. И. Ленин посоветовал редакции «Правды» ответить на этот демарш так: «Троцкому (Вена). Напрасно трудитесь посылать склочные и кляузные письма. Ответа не будет» [284 - Там же.].
   Вспыхнувшая мировая война выявила существенные расхождения в отношении к ней Ленина и Троцкого: ленинскому лозунгу разрыва с социал-шовинистами Троцкий предпочел сближение с ними. Характеризуя его поведение в этот период, Ленин писал: «Всегда верен себе: виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно…» [285 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.]. Лозунгу Ленина и большевиков о превращении войны империалистической в гражданскую Троцкий и центристы противопоставили лозунг «Мир во что бы то ни стало!».
   Во время мировой войны Троцкому пришлось неоднократно переезжать из одной страны в другую: из Австро-Венгрии во Францию, оттуда в Испанию и, наконец, в США, где он стал сотрудничать в русской эмигрантской социалистической газете «Новый мир». Когда Ленин узнал об этом, вот что он написал в письме А. М. Коллонтай: «…печально известие о блоке Троцкого с правыми для борьбы против Н. И. Бухарина. Этакая свинья этот Троцкий – левые фразы и блок с правыми против циммервальдских левых!» [286 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.].
   Из всего сказанного очевидно, что к февралю 1917 г. отношения между В. И. Лениным и Л. Д. Троцким были крайне недружелюбными. Однако почти сразу же после Февральской революции эти отношения разительно изменились в лучшую сторону. После возвращения Троцкого в 1917 г. из эмиграции в Россию их отношения стали вполне лояльными и даже хорошими, хотя все же они довольно часто расходились во мнениях. Критика Ленина была спокойной и обоснованной, он высоко оценил организаторский талант Троцкого, его способность влиять на массы, считал «самым способным человеком в ЦК» [287 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.]. И все же их отношения всегда оставались чисто деловыми, а не дружескими, какими были отношения Ленина с Зиновьевым, Бухариным, Каменевым, Орджоникидзе, Кржижановским и др.
   К лету 1917 г. контакты между большевиками и межрайонцами, к которым примкнул Троцкий, заметно усилились, и между ним и большевиками начались переговоры о совместной работе. После июльских событий в Петрограде Троцкий был арестован Временным правительством и почти два месяца содержался в петроградской тюрьме. На VI съезде РСДРП(б) бывших межрайонцев Л. Д. Троцкого и М. С. Урицкого избрали в состав ЦК РСДРП(б). С этого времени и исчисляется большевистский партстаж Троцкого (1917–1927 гг.).
   Осенью 1917 г., по словам Ленина, история сделала коренным политическим вопросом вопрос военный. «Политически, – говорил он, – дело совершенно созрело для перехода власти… Надо говорить о технической стороне. В этом все дело» [288 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.].
   В марте-апреле 1917 г. большевистская партия пережила кризис, вызванный стремительностью перехода от реакции к политической свободе. Каменев и Сталин предлагали проводить тактику «давления» на Временное правительство и объединения по образцу 1905 г. с меньшевиками. Однако на апрельской конференции возобладала позиция Ленина: «Февральская революция является первым шагом на пути превращения империалистической войны в гражданскую», необходим и второй шаг – переход власти к пролетариату и создание республики Советов.
   Стихийная консолидация пролетариата в 1917 г. выразилась в возникновении фабрично-заводских комитетов, создаваемых рабочими непосредственно на производстве. В короткий срок из стачечных комитетов фабзавкомы превратились в постоянные организации, занимавшиеся всеми сторонами жизни предприятий, прежде всего контролем над наймом рабочей силы и производством. Производственная демократия в 1917 г. отражала стремление к самоуправлению, решению «снизу» социальных, а затем и экономических вопросов. Их деятельность простиралась от борьбы против пьянства и решения продовольственных вопросов до участия в политических кампаниях, а затем и подготовке вооруженного восстания, причем удельный вес политических акций возрастал. Фабзавкомы формировали костяк «рабочих групп» в Советах, органах местного самоуправления. Объединенные в общероссийском масштабе (с солдатами и крестьянами) по социальным, экономическим и политическим вопросам, фабзавкомы представляли реальную силу.
   Политическая активность крестьян выразилась в том, что к середине 1917 г. было образовано несколько тысяч различных организаций – различных самодеятельных комитетов, опиравшихся на традиционные сельские сходы. Крестьянство избрало формы самоорганизации, функционально однотипные с пролетарскими, но несущие в себе отпечаток общинной традиции. К октябрю было создано 67 губернских и 437 уездных крестьянских Советов.
   Высокая активность крестьян определялась прежде всего остротой их борьбы против помещиков. Накал классовой борьбы в деревне определялся и антинародной политикой Временного правительства. «Если министры не исполняют волю народа, то доверие к ним отнимается».
   Солдатские массы сыграли также немаловажную роль в революционном движении. Они обнаружили поразительную организационную активность. После Февральской революции они численно превзошли рабочих в составе Петроградского Совета. А в уездных и заштатных городах выступали зачастую создателями Советов. Но первоначально в составе солдатских комитетов преобладали выходцы из городской интеллигенции. После разгрома корниловщины в настроениях солдатских масс произошел перелом: требование скорейшего прекращения войны стало господствующим. Довольно распространено мнение, что в 1917 г. именно армия, не желая подчиняться правительству, намеревавшемуся продолжать войну, решила судьбу Октября. Но это не совсем так.
   Диалектика углубления революции была такова, что стихийная тяга масс к утверждению их собственных трудовых идеалов и общечеловеческих ценностей – прежде всего стремление к миру – не исключала насилия и погромов. Более того, к Октябрю волна анархических действий нарастала. Несомненно, волна слепой жестокости и безудержного насилия шла прежде всего из армии, от солдатских масс. Акты кровавой расправы с офицерами в 1917 г. были весьма часты.
   С момента, когда заседание ЦК партии 10 октября приняло решение о вооруженном восстании, «злобой дня» стала его практическая военно-техническая подготовка в Петрограде и по всей стране. Аппаратами руководства подготовкой и проведением вооруженного восстания стали созданные большевиками во многих городах, как правило, при Советах рабочих и солдатских депутатов, военно-революционные комитеты. ВРК избирались из представителей организаций РСДРП(б), Советов, Красной гвардии, профсоюзов, фабзавкомов, солдатских комитетов. Существовали городские, районные, волостные, губернские, а в армии – фронтовые, армейские, корпусные, дивизионные и полковые ВРК. Основная их деятельность заключалась именно в военно-технической подготовке восстания. В ряде мест ВРК фактически выполняли роль штабов восстания.
   Вооруженной силой российского пролетариата являлась Красная гвардия, ее боевой подготовке уделялось главное внимание. Одновременно решались три задачи: формирование новых отрядов, вооружение и военное обучение. ВРК с помощью солдат добивались открытия оружейных складов и арсеналов для вооружения красногвардейцев, сами рабочие доставали оружие и боеприпасы на производивших их заводах. Тысячи винтовок получены были с Сестрорецкого оружейного завода. Был установлен контроль за вывозом оружия и снарядов с территории Обуховского завода.
   С сентября многие отряды Красной гвардии перешли на регулярное военное обучение. Рабочие осваивали оружие, тактику уличных боев, азы саперного дела. На фронте и в тыловых гарнизонах шло строительство военных организаций, превращавшихся в центры подготовки вооруженного восстания. Кроме Петрограда и Москвы, особое внимание уделялось подготовке революционных сил в Прибалтике, Финляндии, на Украине, в Белоруссии, где на фронтах были сосредоточены многомиллионные массы солдат, способные поддержать выступление в центральных районах России.
   Исход вооруженной борьбы в столице зависел главным образом от того, чью сторону займут войска Петроградского гарнизона. Вместе с пригородными гарнизонами они насчитывали около 240 тыс. солдат и офицеров. Хотя в ряде частей еще удерживалось влияние эсеров, в целом войска Петроградского гарнизона к середине октября были готовы выступить по призыву партии большевиков. В столичном гарнизоне почти во всех частях были созданы большевистские ячейки, они объединяли 5 400 членов партии.
   Утром 21 октября в газетах было опубликовано сообщение: "В связи с тревожным политическим моментом и для принятия в этом отношении надлежащих мер по охране Петрограда от контрреволюционных выступлений и погромов Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов мобилизовал все свои силы.
   Утвержденный общим собранием Совета Военно-Революционный Комитет с 20-го сего октября сформировался, приступил к самой интенсивной деятельности…". ВРК стал легальным штабом подготовки вооруженного восстания рабочих и солдат Петрограда, а затем и руководства им.
   После июльских дней Временное правительство уже располагало военной силой. Наиболее прочную опору контрреволюции составляли 9-10 тыс. юнкеров военных училищ, школ прапорщиков и других военно-учебных заведений. Но их боевые возможности снижали пропагандистские действия большевиков. Еще в сентябре Керенский начал вызывать воинские части с фронтов – с Юго-Западного, а затем и Северного, рассчитывая с их помощью подавить революцию.
//-- 3. ВООРУЖЕННОЕ ВОССТАНИЕ В ВОСПОМИНАНИЯХ ОЧЕВИДЦЕВ --//
   Вооруженное восстание в Петрограде началось 24 октября 1917 г.
   В ночь на 24 октября Временное правительство постановило: закрыть большевистские газеты, привлечь к суду членов ВРК за отправку в воинские части телефонограмм о неподчинении штабу округа, арестовать большевиков, которые ранее были освобождены из тюрем под залог.
   В Павловское, Владимирское и Константиновское военные училища была направлена телефонограмма, которая предписывала «немедленно выступить в полной боевой готовности» на Дворцовую площадь «для поддержания законности и порядка». Отряды юнкеров получили задание развести мосты через Неву, чтобы отрезать рабочие районы от центра города.
   В 5 ч 30 мин утра 24 октября отряд милиционеров и юнкеров закрыл типографию, где печаталась газета «Рабочий путь» – центральный орган партии большевиков, конфисковали 8 тыс. отпечатанных экземпляров газеты.
   В середине октября 1917 г. председатель Петроградского Совета Л. Д. Троцкий вошел в состав Военно-революционного комитета. Он активно участвовал в подготовке и проведении Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, а после победы Октябрьской революции вошел в состав Советского правительства в качестве наркоминдела, а позднее – наркомвоенмора и наркомпути. В течение всей гражданской войны и в первые годы после ее окончания Л. Д. Троцкий был председателем Реввоенсовета Республики.
   Из автобиографической книги Л. Д. Троцкого «Моя жизнь», глава «Ночь, которая решает»: "Близился двенадцатый час революции. Смольный превращался в крепость. На чердаке его, как наследство от старого Исполнительного комитета, имелось десятка два пулеметов. Комендант Смольного, капитан Греков, был заведомый враг. Зато начальник пулеметной команды явился ко мне, чтобы сказать: пулеметчики за большевиков. Я поручил кому-то проверить пулеметы. Они оказались в плохом состоянии: за ними не было ухода. Солдаты обленились именно потому, что не собирались защищать Керенского. Я вызвал в Смольный свежий и надежный пулеметный отряд. Стояло раннее утро 24-го октября (6 ноября). Я переходил из этажа в этаж, отчасти чтобы не сидеть на месте, отчасти чтобы удостовериться, все ли в порядке, и чтобы ободрить тех, которые могли нуждаться в ободрении. По каменным полам бесконечных и еще полутемных коридоров Смольного солдаты с бодрым грохотом и топотом катили свои пулеметы. Это вызванный мною новый отряд. Из дверей высовывались полусонные испуганные лица оставшихся еще в Смольном немногочисленных эсеров и меньшевиков. Эта музыка не предвещала ничего хорошего. Они спешно покидали Смольный один за другим. Мы оставались полными хозяевами здания, которое готовилось поднять свою большевистскую голову над городом и страной.
   Рано утром я столкнулся с рабочим и работницей, которые, запыхавшись, прибежали из партийной типографии. Правительство закрыло центральный орган партии и газету Петроградского Совета. Типография опечатана какими-то агентами правительства, явившимися в сопровождении юнкеров. В первый момент эта весть производит впечатление: такова власть формального над умами!
   – А нельзя разве содрать печать? – спрашивает работница.
   – Сдирайте. Отвечаю я, а чтоб чего не вышло, мы вам дадим надежную охрану.
   – У нас саперный батальон рядом, солдаты поддержат, – уверенно говорит печатница.
   Военно-революционный комитет тут же вынес постановление:
   "1. Типографии революционных газет открыть.
   2. Предложить редакциям и наборщикам продолжать выпуск газет.
   3. Почетная обязанность охранения революционных типографий от контрреволюционных покушений возлагается на доблестных солдат Литовского полка и 6 запасного саперного батальона".
   Типография работала после этого без перерыва, и обе газеты продолжали выходить. На телефонной станции 24-го возникли затруднения: там укрепились юнкера, и под их прикрытием телефонистки стали в оппозицию к Советам. Они вовсе перестали нас соединять. Это было первое эпизодическое проявление саботажа. Военно-революционный комитет послал на телефонную станцию отряд матросов, которые установили у входа две небольшие пушки. Телефоны заработали. Так началось завладение органами управления.
   На третьем этаже Смольного, в небольшой угловой комнате, непрерывно заседал Комитет. Там сосредоточивались все сведения о передвижении войск, о настроении солдат и рабочих, об агитации в казармах, о замыслах погромщиков, о происках буржуазных политиков и иностранных посольств, о жизни Зимнего дворца, о совещаниях прежних советских партий. Осведомители являлись со всех сторон. Приходили рабочие, солдаты, офицеры, дворники, социалистические юнкера, прислуга, жены мелких чиновников. Многие приносили чистейший вздор, некоторые давали серьезные и ценные указания. В течение последней недели я уже почти не покидал Смольного, ночевал, не раздеваясь, на кожаном диване, спал урывками, пробуждаемый курьерами, разведчиками, самокатчиками, телеграфистами и непрерывными телефонными звонками. Надвигалась решительная минута. Было ясно, что назад возврата нет" [289 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.].
   Во все части Петроградского гарнизона и судам Балтийского флота по телефону и через связных было передано «Предписание N 1» ВРК: «Петроградскому Совету грозит прямая опасность, ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать из окрестностей юнкеров и ударные батальоны в Петроград. Газеты „Солдат“ и „Рабочий путь“ закрыты». Предписание требовало привести части в боевую готовность. «Всякое промедление и замешательство, – говорилось в нем, – будет рассматриваться как измена революции» [290 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.]. ВРК требовал сообщать в Смольный обо всех действиях контрреволюционеров. Частям, охранявшим подступы к Петрограду, предписывалось не пропускать в столицу ни одной воинской части, не известной своей преданностью революции.
   Из Смольного во все концы направились связисты, представители районов с приказом ВРК. Специальное предписание получила Петропавловская крепость, гарнизон которой накануне перешел полностью на сторону ВРК. Ее комиссару Г. И. Благонравову предлагалось выставить секреты, караул к воротам, никого не впускать и не выпускать, кроме частей и лиц с пропусками ВРК.
   Восстание началось. В течение нескольких часов 24 октября в рабочих районах, на заводах и фабриках, в воинских частях и на кораблях все пришло в движение. Каждый революционный отряд получил от ВРК боевое задание. В районах по указаниям ВРК отряды Красной гвардии стали занимать важнейшие учреждения и решающие в стратегическом отношении пункты города, окружать училища, казармы казачьих полков. Отдельные районы и революционные части выполняли особые задания. Нарвско-Петергофскому и Московскому районам совместно с Петроградским и Измайловским полками поручили укрепиться на подступах к Петрограду – защитить их от возможного подхода контрреволюционных войск.
   В 5 часов вечера комиссары ВРК, опираясь на солдат Кексгольмского полка, заняли Центральный телеграф. Примерно в это же время ВРК взял под свою охрану продовольственные склады столицы. Командой моряков Гвардейского экипажа совместно с кексгольмцами был занят Государственный банк. К 7 часам вечера красногвардейцы охраняли все разводные мосты, за исключением Николаевского. Солдаты Измайловского полка овладели Балтийским вокзалом. Центробалт установил свои комендатуры на всех станциях Финляндской железной дороги от Гельсингфорса до Петрограда.
   Из воспоминаний Л. Д. Троцкого: "В комнате третьего этажа сходятся вести из всех районов, пригородов и подступов к столице. Как будто все предусмотрено, руководители на местах, связи обеспечены, кажется, ничто не забыто. Проверим мысленно еще раз. Эта ночь решает… В победе не может быть сомнения. Она обеспечена настолько, насколько вообще можно обеспечить победу восстания. И все же эти часы глубокой и напряженной тревоги, ибо наступающая ночь решает.
   Мобилизуя юнкеров, правительство дало накануне крейсеру «Аврора» приказ удалиться из Невы. Речь шла о тех самых матросах-большевиках, к которым в августе являлся Скобелев со шляпой в руках просить, чтобы они охраняли Зимний дворец от корниловцев. Моряки справились у Военно-революционного комитета, как быть. И «Аврора» стоит этой ночью там, где стояла вчера. Мне звонят из Павловска, что правительство вызывает оттуда артиллеристов, из Царского Села – батальон ударников, из Петергофа – школу прапорщиков. В Зимний дворец Керенским стянуты юнкера, офицеры и ударницы. Я отдаю комиссарам распоряжение выставить на путях к Петрограду надежные военные заслоны и послать агитаторов навстречу вызванным правительством частям. Все переговоры ведутся по телефону и полностью доступны агентам правительства.
   Способны ли они, однако, еще контролировать наши переговоры? «Если не удержите словами, пускайте в ход оружие. Вы отвечаете за это головой». Я повторяю эту фразу несколько раз. Но я сам еще не верю полностью в силу своего приказания. Революция еще слишком доверчива, великодушна, оптимистична и легкомысленна. Она больше грозит оружием, чем применяет его…
   Еще днем 24-го был отдан приказ при первой попытке уличных погромов пускать в ход оружие и действовать беспощадно. Но враги и думать не смеют об улице. Они попрятались. Улица наша. На всех подступах к Петрограду бодрствуют наши комиссары. Школа прапорщиков и артиллеристы не откликнулись на зов правительства. Только часть ораниенбаумских юнкеров пробрались ночью через наш заслон, и я следил по телефону за их дальнейшим движением. Они кончили тем, что послали в Смольный парламентеров. Тщетно Временное правительство искало опоры. Почва ползла под его ногами.
   Наружный караул Смольного усилен новой пулеметной командой. Связь со всеми частями гарнизона остается непрерывной. Дежурные роты бодрствуют во всех полках. Комиссары на месте. Делегаты от каждой воинской части находятся в Смольном, в распоряжении Военно-революционного комитета, на случай перерыва связи. Из районов движутся по улицам вооруженные отряды, звонят у ворот или открывают их без звонка, и занимают одно учреждение за другим. Эти отряды почти везде встречают друзей, которые ждут их с нетерпением. На вокзалах особо назначенные комиссары зорко следят за прибывающими и уходящими поездами, особенно за передвижением солдат. Ничего тревожного. Все важнейшие пункты города переходят в наши руки почти без сопротивления, без боя, без жертв" [291 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.].
   Марк Алданов, русский писатель, эмигрировавший в 1919 г., в книге «Картины Октябрьской революции 1917 г. Дни переворота. 1918 г.», очевидец переворота 1917 г., пишет: «Историку или историческому романисту впоследствии, вероятно, будет казаться, что при такой страстной травле, при той ненависти низов, при том терпении власти, которые сказываются в приведенных мною цитатах, жизнь в Петрограде тогда должна была быть чрезвычайно жуткой, необыкновенной, фантастической. Свидетельствую как очевидец, что этого не было. Жизнь девяти десятых населения столицы протекала почти так, как в обычное время. Шла будничная работа в канцеляриях. В конторах, в лавках, в учебных заведениях. Человек, живший где-нибудь в Галерной гавани или у Митрофаньевского кладбища, мог в среду 25 октября провести весь день на работе и ночь у себя на квартире, не имея представления о том, что в России произошла революция… На площади Зимнего дворца шли бои, по центральным улицам носились грузовики с вооруженными людьми, одновременно озверелыми и растерянными. У Нового переулка, недалеко от предпарламента, была даже воздвигнута какая-то унылая, сиротливая баррикада из пустых деревянных ящиков и опрокинутого автомобиля, не представлявших собой решительно никакой защиты» [292 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. – М.: ИЛБИ, 1994.].
   Это вполне соответствует словам Л. Д. Троцкого: «Утром (25 октября) я набрасываюсь на буржуазную и соглашательскую печать. О начавшемся восстании ни слова. Газеты так много и исступленно вопили о разгромах, о неизбежных реках крови, о перевороте, что теперь они просто не заметили того восстания, которое происходило на деле. Печать принимала наши переговоры со штабом за чистую монету и наши дипломатические заявления – за нерешительность. Тем временем, без хаоса, без уличных столкновений, почти без стрельбы и кровопролития одно учреждение за другим захватывалось отрядами солдат, матросов и красногвардейцев по распоряжениям, исходившим из Смольного института» [293 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.].
   Здесь уместно коснуться вопроса о таком неоднозначном вопросе, как «приурочивание» Октябрьского восстания к открытию II съезда Советов. Нет оснований опровергать это намерение Троцкого, которого он никогда и не скрывал, не видя в нем той опасности для успеха восстания, которую видел Ленин. Так, в 1922 г. Троцкий писал в N 10 журнала «Пролетарская революция»: «Я настаивал, чтобы было поручено Военно-революционному комитету подготовить момент восстания к съезду Советов». Однако, публично выступая в Петроградском Совете 18 и 24 октября, Троцкий «сознательно дезориентировал» революционные массы, утверждая, что вопрос о восстании «не стоит на повестке дня», что все решит съезд Советов".
   19 октября В. И. Ленин писал в ЦК партии: «Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права. Не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое решение потому (о необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. п.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только „вину“, но и почин сваливать на противника. Только дети могли этого не понять».
   Л. Б. Каменев из книги «Как произошла организация первого в мире рабоче-крестьянского правительства»: "Главная роль в этой работе принадлежала, конечно, тов. Ленину. Еще во время демократического совещания тов. Ленин считал момент назревшим для перехода власти в руки Советов. Вынужденный жить в подполье, он требовал от ЦК партии решительных шагов для организации восстания и низвержения правительства Керенского. Еще более настойчивым сделалось его требование в течение ближайших к демократическому совещанию недель. Решено было, наконец, собрать партийное совещание вместе с товарищами из Москвы для решения вопросов о восстании. Таких совещаний было два: на квартире, предоставленной тов. Сухановой. На оба собрания Ленин принужден был приходить еще загримированным, в парике, чтобы не попасться шпионам Керенского. На обоих собраниях было по 15–20 человек. Все присутствовавшие были затем главнейшими деятелями октябрьского переворота. Все были члены ЦК партии и ближайшие активные работники, ставшие к тому времени во главе Петроградского и Московского Советов.
   На этих собраниях точка зрения Ленина о необходимости дать решительное сражение правительству Керенского окончательно победила. Там же была выбрана пятерка, которой было поручено политическое руководство начавшейся борьбой. В эту пятерку вошли: Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский и я. Совещания пятерки происходили на разных квартирах рабочих на Выборгской стороне. В Смольном в это время уже действовал и руководил операциями Военно-революционный комитет, вокруг которого тов. Троцкий сгруппировал силы петроградского гарнизона и в руках которого находилось все руководство боевой подготовки. Только в ночь с 23 на 24 октября события приняли столь решительный характер, что оказалось необходимым и возможным сконцентрировать всю деятельность по организации революции в самом Смольном. В эту ночь тов. Ленин впервые появился в Смольном, но об этом знал только узкий круг членов Военно-революционного комитета и ЦК партии…
   В тот день, когда должен был открыться съезд Советов, на улицах уже происходили отдельные стычки наших революционных войск с защитниками Керенского. Для нас было совершенно ясно, что не только рабочее население Петрограда, но и весь петроградский гарнизон стоит за нами. Выяснилось также, что за нас стоит подавляющее большинство съехавшихся делегатов Советов. Надо было приступить к практической организации новой власти.
   В то время как Военно-революционный комитет под руководством товарищей Свердлова, Урицкого, Иоффе, Дзержинского и др., заседавших в третьем этаже Смольного, руководил захватом всех боевых пунктов, рассылая воинские части, комиссаров и т. д., а товарищи Антонов, Подвойский и Чудновский подготовляли взятие Зимнего дворца, в нижнем этаже Смольного, в маленькой 36-й комнате, под председательством Ленина вырабатывался первый список народных комиссаров, который я на следующий день огласил на съезде. Помню, как тов. Ленин предложил назвать новую власть рабоче-крестьянским правительством. Тут же были прочтены и рассмотрены написанные лично Лениным декреты о земле и мире. Эти декреты были приняты почти без прений и поправок; было решено отменить старое название министров и заменить их званием народных комиссаров, а правительство, помнится, по моему предложению было названо «Советом Народных Комиссаров» [294 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.].
   Продолжает Троцкий: "Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я докладывал петроградскому Совету о положении вещей. Вот как изображает этот доклад газетный отчет: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует (Аплодисменты). Отдельные министры подвергнуты аресту („Браво!“). Другие будут арестованы в ближайшие дни или часы. (Аплодисменты.) Революционный гарнизон, состоящий в распоряжении Военно-революционного комитета, распустил собрание предпарламента. (Шумные аплодисменты.) Мы здесь бодрствовали ночью и по телефонной проволоке следили, как отряды революционных солдат и рабочей гвардии бесшумно исполняли свое дело. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменяется другой. Вокзалы, почта, телеграф, Петроградское Телеграфное Агентство, Государственный банк заняты. (Шумные аплодисменты.) Зимний дворец еще не взят, но судьба его решится в течение ближайших минут. (Аплодисменты)».
   Этот голый отчет способен дать неправильное представление о настроении собрания. Вот что подсказывает моя память. Когда я доложил о совершившейся ночью смене власти, воцарилось на несколько секунд напряженное молчание. Потом пришли аплодисменты, но не бурные, а раздумчивые. Зал переживал и выжидал. Готовясь к борьбе, рабочий класс был охвачен неописуемым энтузиазмом. Когда же мы шагнули через порог власти, не рассуждающий энтузиазм сменился тревожным раздумьем. И в этом сказался правильный исторический инстинкт. Ведь впереди еще может быть величайшее сопротивление старого мира, борьба, голод, холод, разрушение, кровь и смерть. Осилим ли? – мысленно спрашивали себя многие. Отсюда минута тревожного раздумья. Осилим, – ответили все. Новые опасности маячили в далекой перспективе. А сейчас было чувство великой победы, и это чувство пело в крови. Оно нашло свой выход в бурной встрече, устроенной Ленину, который впервые появился на этом заседании после почти четырехмесячного отсутствия. Поздно вечером, в ожидании открытия заседания съезда Советов, мы отдыхали с Лениным по соседству с залом заседаний, в пустой комнате, где не было ничего, кроме стульев. Кто-то постелил нам на полу одеяло, кто-то – кажется, сестра Ленина – достал нам подушки. Мы лежали рядом, тело и душа отходили, как слишком натянутая пружина. Это был заслуженный отдых. Спать мы не могли. Мы вполголоса беседовали" [295 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.].
   Сталин писал в «Правде» 6 ноября 1918 г.: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому». Самооценка Троцкого, данная им в марте 1935 г.: «Для ясности я бы сказал так. Не будь меня в 1917 г. в Петербурге, Октябрьская революция произошла бы – при условии наличности и руководства Ленина… Если б в Петербурге не было Ленина, вряд ли кто справился бы с сопротивлением верхов… исход революции оказался бы под знаком вопроса. Но, повторяю, при наличии Ленина Октябрьская революция все равно бы привела к победе» [296 - Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.].
//-- 4. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ТРОЦКОГО И ЛЕНИНА ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ --//
   На заседании ЦК 1 ноября 1917 г. Троцкий выступил против предложения Зиновьева и других о приглашении в состав Совнаркома представителей правых эсеров и меньшевиков. Высоко оценив такую его позицию. В. И. Ленин заявил: «Троцкий давно сказал, что объединение невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика» [297 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.].
   В первые месяцы революции Ленин не раз прямо одобрял действия Троцкого не только как наркоминдела, но и как члена ЦК партии. Первые послеоктябрьские разногласия между ними обозначились при решении вопроса о мире с Германией. Назначенный председателем советской мирной делегации, Троцкий в качестве наркоминдела повел в этом вопросе непоследовательную политику, по сути дела, солидаризировавшись с «левыми коммунистами». Выдвинув двусмысленный лозунг «Ни мира, ни войны», он тем самым фактически спровоцировал немцев на новое наступление. И, в конечном счете, был подписан Брестский договор, более тяжелый, чем предполагалось ранее. Надо отметить, что во время решающего голосования вечером 18 февраля 1918 г. Троцкий вместе с Лениным голосовал за заключение мира, не присоединившись к пятерке, голосовавшей против.
   24 февраля 1918 г. Ленин опубликовал в «Правде» статью «Несчастный мир», которая начиналась так: «Троцкий был прав, когда сказал: мир может быть трижды несчастным миром, но не может быть похабным, позорным, нечистым миром, мир, заканчивающий эту стократ похабную войну». Известно, что в этот же день на заседании ЦК Троцкий просил освободить его от должности наркоминдела, но, по предложению Ленина, вопрос этот был отложен. «…Полемизировать немного отнюдь не вредно» [298 - Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.], – заметил при этом Ленин.
   Отношения Ленина и Троцкого после подписания Брестского мира ясно показывали, что во многих вопросах они солидарны, действуют совместно, постоянно встречаются, советуются друг с другом по разным вопросам военной и мирной жизни страны. Не раз Ленин выражал благодарность Троцкому за успехи на фронтах, хотя одновременно и критиковал за некоторые его акции, требуя принимать срочные меры для устранения тех или иных просчетов и ошибок в военных действиях, в кадровой политике. Тем не менее его критика не носила больше того резкого характера, как это было до революции. Нет возможности просто перечислить круг дел и вопросов, которые Ленину приходилось обсуждать и решать с Троцким как наркомвоенмором и председателем РВС, а потом и наркомпути. Можно лишь сказать, что больше всего им приходилось контактировать при решении военных вопросов. Таким образом критика взглядов деятельности Троцкого не мешала Ленину доверять ему самые ответственные партийно-государственные посты и поручения.
   Троцкий – сложная и противоречивая личность, революционер, который часто ошибался, но сыграл отнюдь не последнюю роль в Октябрьской революции и гражданской войне, немало лет дискутировал с Лениным, но восемь лет работал с ним плечом к плечу. Довольно распространено мнение о Троцком, что он, якобы, «больше любил себя в революции, нежели саму революцию». Но до 1924 г. никто не подвергал сомнению выдающуюся роль Троцкого в Октябрьские дни и годы гражданской войны. Однако с приходом к власти Сталина на Троцкого, как, впрочем, и на других выдающихся политических деятелей того времени, начались гонения. В 1927 г. Л. Д. Троцкий был арестован и выслан из Москвы, а в 1929 г. депортирован из России. 21 августа 1940 г. он был бандитски убит подосланным Сталиным фанатиком-террористом Рамоном Меркадером.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   До 1917 г. в глазах марксистских теоретиков понятия «Россия» и «социализм» считались несовместимыми. Сам Ленин – автор социалистического проекта преобразования России, полагал, что не будь Первой мировой войны, наша страна годы и десятилетия могла бы прожить без революции против капиталистов. И, более того, указывал приблизительный срок ускорения, вызванный этой войной, – 30 лет.
   Ленин в своем обосновании неотложности социалистической революции в России и перехода ее к социализму руководствовался не буквой марксизма (необходимость высокого уровня производительных сил и пролетаризация большинства населения), а опирался на марксистский анализ конкретно-исторической обстановки, сложившейся в России в 1917 г. Война обострила все общественные противоречия. Хозяйственная разруха вследствие отсталости страны приобрела небывалые масштабы, поставив Россию на грань национальной катастрофы. К началу ХХ в. в России перспективы эволюционного прогресса уже не существовало. Во всяком случае, самодержавие, растущий бюрократический аппарат, придававшие российскому империализму «военно-феодальные» черты, не допускали появления такой возможности. Капитализм в России не только не создал целостности хозяйственной жизни и относительного культурного единства нации, как это было в развитых странах, но и привел к прогрессирующей замкнутости различных общественно-экономических укладов, растущей социальной напряженности во всех классах и слоях населения. «Противоречие между сравнительно развитым капитализмом в промышленности и чудовищной отсталостью деревни становится вопиющим» [299 - Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост.: В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989.], – отмечал В. И. Ленин в 1917 г., когда из 160 млн населения более 130 млн проживали в деревне. В социалистической революции Ленин видел не прыжок в неведомое, а конкретный ответ на конкретные проблемы и назревшие потребности.
   Ленин учитывал, что Россия не достигла такой высоты развития производительных сил, при которых возможен социализм. В этом он согласен с меньшевиками. Но он видел, что в стране благодаря современным отраслям промышленности, транспорту, монополиям и банкам есть минимум материально-производственных предпосылок для постепенного перехода к социализму. Именно о постепенном переходе через ряд революционно-демократических мероприятий к социалистическому обществу говорил в 1917 г. В. И. Ленин. Главное – в стране налицо был громадный революционный потенциал, неодолимое стремление пришедших после Февральской революции в движение народных масс к радикальным переменам, к социальной справедливости.
   Масштабность и острота указанных исторических задач и противоречий, нежелание правящих кругов искать приемлемые для России методы их решения ввергли страну в кризис, революционный выход из которого стал практически неизбежным.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.
   2. Дойчер И. Троцкий в изгнании. М.: Политиздат, 1991.
   3. Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М.: Политиздат, 1987.
   4. Суханов Н. Н. Записки о революции. М.: Республика, 1992. Т. 3.
   5. Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост.: В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989.
   6. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки Советского государства/сост. В. А. Козлов. М.: Политиздат, 1991.
   7. Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа?/ред. Волобуева. М.: Политиздат, 1991.
   8. Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.
   9. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.

ТЕМА 14. УСТАНОВЛЕНИЕ ОДНОПАРТИЙНОЙ ДИКТАТУРЫ РКП(Б) В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ

РЕФЕРАТ: «ВСЕРОССИЙСКАЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Создание ВЧК и ее первые шаги
   3. Приемы и методы работы «чрезвычайки»
   4. Саратовская Губчека
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В октябрьские дни 1917 г. большевики довершили разгром государственного аппарата, начавшийся после Февральской революции. И это не было случайным или незначительным процессом. Укрепление нового строя было поставлено в прямую зависимость от уничтожения «буржуазной государственной машины». Здесь большевики опирались на К. Маркса, который на опыте Парижской коммунны пришел к выводу, что рабочий класс не может просто овладеть государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей: «…не передать из одних рук в другие бюрократическую военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительно народной революции…» [300 - Маркс К. Избранные произведения. М., 1984. Т. 2. С. 443.]. По Марксу, поражение Парижской коммуны предопределило то, что она была слишком совестлива по отношению к контрреволюционерам.
   Эти мысли К. Маркса учел и развил лидер большевиков В. Ленин, высказав их в своей интерпретации в статье «Русская революция и гражданская война», вышедшей в свет в сентябре 1917 г.: «Мы многому научились со времен коммуны и не повторили бы роковых ошибок ее, не оставили бы банка в руках буржуазии, не ограничились бы обороной против наших версальцев, а перешли бы в наступление против них и раздавили их» [301 - Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35. С. 66.].
   По замыслу новой власти, порядок в стране мог быть обеспечен и сохранен лишь при условии максимального раскрепощения инициативы народа под руководством партии и Советов. Эта мысль красной нитью проходила в выступлениях В. Ленина, относящихся к данному периоду: «Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки. Ваши Советы отныне органы государственной власти – полномочные, решающие органы. Сплотитесь вокруг своих Советов. Укрепите их. Беритесь сами за дело снизу, никого не дожидаясь. Установите строжайший революционный порядок, беспощадно подавляйте попытки анархии… Арестуйте и предайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу…» [302 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 66.].
   Первым органом борьбы новой власти с контрреволюционной и уголовной преступностью стал Военно-революционный комитет, образованный Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов еще накануне октябрьских событий 1917 года. Фактически ВРК был создан большевиками для подготовки и проведения вооруженного восстания. Затем, с 27 октября 1917 г., стал главным оперативным органом ВЦИК и Совнаркома по формированию нового государственного аппарата, борьбы с контрреволюцией и саботажем.
   Обстановка требовала создания такого аппарата, который бы мог не только пресекать, но и выявлять, а главное – предупреждать преступления против государственной власти на стадии их подготовки. Другими словами, большевики пришли к идее реанимации политического розыска. Однако варианты построения царских спецслужб их не удовлетворяли. По замыслу В. Ленина, нужен был орган диктатуры пролетариата, который бы мог «…репрессией беспощадной, быстрой, немедленной, опирающейся на сочувствие рабочих и крестьян», пресечь «все происки контрреволюции» [303 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 327.]. Таким органом и стала Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК).
//-- 2. СОЗДАНИЕ ВЧК И ЕЕ ПЕРВЫЕ ШАГИ --//
   «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона», – так население революционной России 25 октября 1917 г. было оповещено об установлении Советской власти. В обращении Всероссийского съезда Советов говорилось: «Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок» [304 - В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.), М., 1975. С. 12.]. В частности, Советы должны были бороться с контрреволюционными выступлениями, в общем-то, это было первостепенной задачей: «Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов поручает Советам на местах, – говорилось в постановлении II съезда, – принять немедленно самые энергичные меры к недопущению контрреволюционных выступлений, „антиеврейских“ и каких бы то ни было погромов. Честь рабочей, солдатской и крестьянской революции требует, чтобы никакие погромы не были допущены» [305 - Там же, с. 13–14.].
   Погромы, в том числе еврейские, являлись одним из наиболее успешных методов борьбы с Советской властью в первые годы после Октябрьской революции. Участники погромов нападали на государственные и общественные учреждения, на продовольственные магазины, склады, уничтожали и расхищали народное имущество, убивали видных революционных деятелей. Организация погромов и участие в них справедливо рассматривалось новой властью как одно из опаснейших посягательств на завоевание пролетарской революции.
   Еще большую опасность для нового режима представляла враждебно настроенная печать. В Декрете СНК «О печати» разъяснялось населению: «В критический момент, когда новая власть, власть рабочих и крестьян, только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага, в то время как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы». Поэтому-то «Временный революционный комитет вынужден был предпринять целый ряд мер против контрреволюционной печати разных оттенков» [306 - В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 14–15.].
   В Декрете объявлялось, что "закрытию подлежат лишь органы прессы:
   1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению рабочему и крестьянскому правительству;
   2) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов;
   3) призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера" [307 - Там же.].
   Серьезно перед новой властью стояла проблема обеспечения населения продовольствием и подчинения экономической жизни страны новым требованиям. «Продовольственная разруха, порожденная войной, бесхозяйственностью, – говорилось в обращении СНК и ВРК, – обостряется до последней степени спекулянтами, мародерами и их пособниками на железных дорогах, в пароходствах, транспортных конторах и пр.». Для предотвращения такого положения Совет Народных Комиссаров предложил Военно-революционному комитету «принять самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа, скрывания запасов, злостной задержки грузов и пр.» [308 - Там же, с. 24.].
   В соответствии с этим постановлением пытавшиеся было саботировать работники Государственного банка были немедленно арестованы.
   Аналогичным образом поступили и с правлением уральских заводов, а сами заводы конфисковали.
   В правительстве очень боялись «возможности забастовки служащих в правительственных учреждениях во всероссийском масштабе». Для ее предупреждения 6 (19) декабря 1917 г. на заседании Совета Народных Комиссаров поручили Ф. Э. Дзержинскому «составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа» [309 - В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 33.].
   Уже 7 декабря Дзержинский представил проект учреждения комиссии. Ее состав предполагался из 10 человек, включая самого Феликса Эдмундовича. Задачи комиссии были сформулированы им предельно ясно: «Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили», а также «предавать суду Революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и вырабатывать меры борьбы с ними». В проекте отмечалось, что «комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения» [310 - Там же, с. 37.].
   Структурно комиссия разделялась на три отдела: информационный, осуществляющий сбор информации по всей России о неблагонадежных элементах, склонных к заговорщической деятельности; организационный, для организации борьбы с контрреволюцией по всей стране и филиальных отделов; и отдел борьбы, собственно и занимающийся расследованием политических дел.
   В постановлении СНК приказывалось комиссии "обратить в первую голову внимание на печать, саботаж, кадетов, правых эсеров, саботажников и стачечников: меры, которые рекомендовалось употреблять в работе, были следующие: «Конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т. д.» [311 - В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 37.].
   Как видим, меры, которые устанавливала новая Советская власть в борьбе со своими врагами – саботажниками и заговорщиками, были чисто репрессивными. А проводить их должна была Всероссийская Чрезвычайная Комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем, так утвердили полное официальное название этой организации. Впоследствии ее называли просто ВЧК, возглавил ее «железный Феликс», Дзержинский.
   ВЧК, минуя все инстанции, подчинялась непосредственно Совете Народных Комиссаров, в одном из его постановлений указывалось, «что какие бы то ни было изменения постановлений комиссии Дзержинского, как других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совет Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличными распоряжениями комиссара юстиции». Таким образом ВЧК приобрела огромную власть и в то же время полную самостоятельность и свободу действий в проведении репрессий. Борьба с врагами Советской власти велась очень жестко. В воззвании «Социалистическое Отечество в опасности» говорилось: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления» [312 - В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 41.].
   Кроме того, нападки на Советы происходили как справа, так и слева. И ВЧК предпринимала меры против любой оппозиции.
   Во время Февральской революции, освободившей тысячи политических заключенных, вышли на свободу и различные уголовные элементы. И они тоже представляли опасность для новой власти, принявшись за грабежи и разбой, чем дестабилизировали обстановку в стране. Уголовники чаще всего скрывались под защитой различных политических партий леворадикального и даже террористического направления. Более всего преступников привлекли в свои ряды анархисты. «За последние месяцы, – говорилось в одном из обращений президиума Московского Совета, – население взволновано было целым рядом налетов на отдельные дома и квартиры, на все усиливающееся количество ограблений и убийств, совершаемых под флагом различных групп анархистов, отчасти входивших в федерацию анархических групп, отчасти самостоятельных» [313 - МЧК. Из истории Московской Чрезвычайной Комиссии 1918–1921. Сб. документов. М., 1978. С. 22.].
   Своевольно под свои «партийные» нужды анархисты занимали дома и другие помещения в городах России. И если в Петрограде им не давали «распоясываться», то в Москве они вели себя полными хозяевами. Так, «1 апреля в особняк по 1-й Мещанской улице явилась группа вооруженных лиц, человек 50, и заявила, что они – „независимые“ анархисты – занимают это помещение. Заняв особняк, они приступили к расхищению имущества» [314 - МЧК. Указ. соч., с. 18.]. Чтобы выгнать их из здания, понадобилась целая рота Финляндского полка и «летучий отряд», но «независимые», встретив приближающиеся войска беспорядочной стрельбой, разбежались, кто через забор, кто через окошко.
   Вообще, при занятии особняков анархисты руководствовались своеобразными мотивами: «Они выбирали стратегические пункты как раз против всех наиболее важных советских учреждений города», и поэтому в ВЧК имели основание предполагать, что «анархическими организациями руководит опытная рука контрреволюции» [315 - Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. В 2 Т. М., 1977. Т. 1. С. 170.], т. е. в их среде готовится заговор против Советской власти.
   В ночь на 12 апреля одна из групп анархистов в 2 ч ночи заняла особняк; на протест хозяев, требовавших разрешения от Советской власти, было отвечено, что «Советская власть еле дышит» [316 - Там же, с. 171.].
   Но еще 11 апреля на экстренном заседании Чрезвычайной Комиссии было решено приступить к разоружению различных групп, именующих себя анархистами. За последнее время с их стороны произошел целый ряд вооруженных выступлений, сопровождавшихся насилиями и грабежами. Кроме того, имелись сведения, что у них хранится масса оружия, бомб, взрывчатых веществ и даже артиллерийские орудия. Все это, несомненно, представляло постоянную угрозу для населения Москвы и должно было быть ликвидировано.
   Во время ликвидации между отрядами ВЧК и анархистами развернулась целая уличная война. Против занятых анархистами особняков были выставлены броневики, те же, видимо, разузнав о предстоящем их разоружении, подготовились к обороне: были выставлены пулеметы в окнах и на крышах соседних домов, расставлены часовые и даже поставлено горное орудие. После оживленной перестрелки со стороны анархистов раздался рев пушки. Тогда решено было обстрелять дома, где они засели, артиллерией. Только после этого боевики сложили оружие. В захваченных особняках были найдены склады различного вооружения: револьверы, винтовки, пулеметы, бомбы и бомбометы. В подвалах были обнаружены большие запасы продовольствия.
   Это действительно были «гнезда, на которые могла опереться любая контрреволюция» [317 - ВЧК. Указ. соч., с. 23.]. Среди арестованных анархистов был отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым. В силу этого обстоятельства все мероприятия по ликвидации враждебного большевикам движения представили как борьбу обыкновенными преступниками. «Нашей задачей, – говорил Ф. Э. Дзержинский, – с самого начала возникновения Чрезвычайной Комиссии как органа борьбы с антиреволюционными явлениями была борьба с преступностью во всех ее проявлениях. Поэтому совершенное нами очищение города в ночь на 12 апреля следует рассматривать как одно из наших мероприятий, осуществленное в широком масштабе» [318 - Дзержинский Ф. Э. Указ соч., с. 169.]. Руководитель ВЧК подчеркивал: «Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами, и в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем». Но, говорит он: «Идейных анархистов среди лиц, задержанных нами, очень мало, среди сотен – единицы» [319 - Там же, с. 170.]. А так ли это? Ведь как же тогда, в то революционное время, можно было отличить идейного от неидейного? Да и вряд ли их различали.
   Другим важным мероприятием ВЧК в первые месяцы ее существования была ликвидация так называемого левоэсеровского мятежа. Как известно, в марте 1918 г., после IV Всероссийского съезда Советов, на котором большинством голосов был ратифицирован мирный договор с Германий, левые эсеры вышли из состава Совета Народных Комиссаров. На V Всероссийском съезде Советов они вновь призвали к разрыву мирного договора с Германией и возобновлению боевых действий. Более того, член ЦК партии эсеров Б. Камков угрожал с трибуны съезда германскому послу Мирбаху, находившемуся в дипломатической ложе.
   За угрозой последовали действия. 6 июля во второй половине дня в посольство Германии в Москве явились двое мужчин, представившихся сотрудниками ВЧК Блюмкиным и членом Революционного трибунала Андреевым. Предъявив удостоверение с подписью Ф. Э. Дзержинского и печатью ВЧК, они потребовали встречи с послом.
   После непродолжительной беседы с Мирбахом пришедшие открыли стрельбу, Блюмкин бросил бомбу, оборвавшую жизнь посла, после чего террористы с места преступления скрылись.
   Учитывая возможные серьезнейшие политические осложнения, расследование дела взял на себя Ф. Э. Дзержинский. Изучив оставленные в посольстве документы террористов, чекисты пришли к выводу, что, наряду с поддельными подписями, бланк и печать были подлинными. Блюмкин действительно работал в ВЧК в должности начальника секретного отделения, принадлежал к партии левых эсеров. Андреев числился фотографом ВЧК.
   Чекисты установили, что Блюмкин укрылся в отряде ВЧК под командованием левого эсера Д. Попова. После отказа последнего выдать террориста Ф. Э. Дзержинский отправился к нему лично. Однако отряд вышел из повиновения главе спецслужбы. Дзержинский был обезоружен и арестован.
   Левые эсеры вступили в вооруженную борьбу с государственной властью: задержали ряд ответственных лиц (в том числе М. И. Лациса, принявшего руководство ВЧК после ареста Ф. Э. Дзержинского), захватили Центральный телеграф.
   Утром 7 июля власть применила силу. После обстрела здания, занятого отрядом Попова, мятежники сдались, практически не оказав сопротивления. Бывший заместитель председателя ВЧК В. Александрович, один из организаторов убийства Мирбаха, а также 12 человек из отряда Попова, участвовавших в аресте чекистов и боевых действиях против власти, по решению ВЧК были расстреляны.
//-- 3. ПРИЕМЫ И МЕТОДЫ РАБОТЫ «ЧРЕЗВЫЧАЙКИ» --//
   В своем интервью в «Новой жизни» 8 июня 1918 г. Дзержинский так охарактеризовал приемы деятельности чрезвычайных комиссий: "Напрасно нас обвиняют в анонимных убийствах – комиссия состоит из 18 испытанных революционеров, представителей ЦК партии и представителей ЦИК. Казнь возможна лишь по единогласному постановлению всех членов комиссии в полном составе. Достаточно одному высказаться против расстрела, и жизнь обвиняемого спасена.
   Наша сила в том, что мы не знаем ни брата, ни свата, и к товарищам, уличенным в преступных деяниях, относимся с сугубой суровостью. Поэтому наша личная репутация должна быть вне подозрения.
   Мы судим быстро. В большинстве случаев от поимки преступника до постановления проходят сутки или несколько суток, но это, однако, не значит, что приговоры наши не обоснованы. Конечно, и мы можем ошибаться, но до сих пор ошибок не было, и тому доказательство – наши протоколы. Почти во всех случаях преступники, припертые к стене уликами, сознаются в преступлении, а какой же аргумент имеет больший вес, чем собственное признание обвиняемого?" [320 - Цит. по: Мельгунов С. П. Красный террор в России. 1918–1923. М., 1990. С. 109.]
   Но каким образом добывались эти признания в застенках ЧК? Все, что мы знаем о старых русских тюрьмах, о «русской Бастилии», как звалась обычно Шлиссельбургская крепость – место заключения важных политических преступников, – все это бледнеет перед тюрьмами и режимом, установленным коммунистической властью в некоторых местах заключения. Разве не пыткой, почти физической, является содержание в таких тюрьмах, иногда месяцами без допроса, без предъявления обвинения, под постоянной угрозой расстрела, которая в конце концов и осуществляется? Возрождением пыток назвал П. А. Кропоткин в таких условиях институт заложников. Но этими заложниками фактически являлись все вообще заключенные в тюрьмах. Жить годами в ожидании расстрела – это уже не физическая пытка.
   Такой же пыткой является и фиктивный расстрел, столь часто и повсеместно применявшийся следователями ЧК в целях воздействия и получения показаний. Такой пытке подвергались, например, некоторые подсудимые в деле петербургских кооперативов, рассматривавшемся осенью 1920 г. в Москве. Одного из подсудимых несколько раз водили ночью на расстрел, заставляли раздеваться догола на морозе, присутствовать при реальном расстреле других – и в последний момент его вновь уводили в камеру, для того чтобы через несколько дней вновь прорепетировать с ним эту кошмарную сцену. Люди теряли самообладание и готовы были все подтвердить, даже несуществовавшее, лишь бы не подвергаться пережитому.
   Русская писательница О. Е. Колбасина в своих воспоминаниях передает о таких же переживаниях, рассказанных ей одной из заключенных. Это было в Москве, во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, т. е. в самом центре. Обвиняли одну женщину в том, что она какого-то офицера спасла, дав взятку в 100 тыс. рублей.
   Передаем ее рассказ так, как он занесен в воспоминания Колбасиной. "На расстрел водили в подвал. Здесь несколько трупов лежало в нижнем белье. Сколько, не помню. Женщину одну хорошо видела и мужчину в носках. Оба лежали ничком. Стреляют в затылок… Ноги скользят по крови… Я не хотела раздеваться – пусть сами берут, что хотят. «Раздевайся!» – гипноз какой-то. Руки сами собой машинально поднимаются, как автомат расстегиваешься… сняла шубу. Платье начала расстегивать… И слышу голос, как будто бы издалека – как сквозь вату: «На колени». Меня толкнули на трупы. Кучкой они лежали. И один шевелится еще и хрипит. И вдруг опять кто-то кричит слабо-слабо, издалека откуда-то: «Вставай живее», – и кто-то рванул меня за руку. Передо мной стоял Романовский (известный следователь ВЧК) и улыбался. Вы знаете его лицо – гнусное и хитрую, злорадную улыбку. «Что, Екатерина Петровна, испугались немного? Маленькая встряска нервов? Это ничего. Теперь будете сговорчивее. Правда?» [321 - Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 118–119.]
   Между тем по декрету СНК о борьбе со взяточничеством от 8 мая 1918 г.: «Лица, виновные в принятии или даче взятки… наказываются лишением свободы на срок не менее пяти лет, соединенным с принудительными работами на тот же срок» [322 - В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч. С. 70.]. А тут женщину пугают расстрелом, да еще таким варварским способом.
   А что это за издевательство, когда мужа расстреливают в присутствии жены? Такой факт рассказывает в своих одесских воспоминаниях Н. Давыдова: «Узнали сегодня, что… баронесса Т-ген не была расстреляна. Убит только муж, и несколько человек с ним. Ей велено было стоять и смотреть, ждать очереди. Когда все были расстреляны, ей объявили помилование. Велели убрать помещение, отмыть кровь. Говорят, у нее волосы побелели» [323 - Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 119.].
   Пытки совершались путем физического и психического воздействия. В Екатеринодаре пытки производились следующим образом: жертва растягивалась на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания…
   В станице Кавказской Екатеринодарского края при пытке использовали железную перчатку. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, оставляемых в теле гвоздями и скоро покрывающихся гноем. Такой пытке, в числе прочих, подвергся гражданин Ион Ефремович Лелявин, от которого чекисты выпытывали будто бы спрятанные им золотые и николаевские деньги. Очень часто пыткам чекисты подвергали людей лишь для того, чтобы выведать, куда они спрятали свои драгоценности. Так долгое время истязали одну учительницу, Домбровскую, пока она не выдала местонахождение золотого браслета и нескольких золотых колец.
   В городе Армавире при пытке употреблялся так называемый венчик. Это простой ременный пояс с гайкой и винтом на концах. Ремнем перепоясывается лобная и затылочная часть головы, гайка и винт завинчиваются, ремень сдавливает голову, причиняя ужасные физические страдания.
   В ЧК система допросов при помощи кулаков, плетей, шомполов была общепринята. На работу в ЧК попадали откровенные садисты, и нередко они занимали высокие должности. Так, в Пензе председательницей ЧК была женщина Бош, настолько зверствовавшая в 1919 г., что была даже отозвана центром. В Вологде председатель ЧК, двадцатилетний юноша, любил такой прием. Он садился на стул у берега реки, приносили мешки, выводили из ЧК допрашиваемых, сажали их в мешки и опускали в прорубь. Он признан был в Москве ненормальным, когда слух о его поведении дошел до центра.
   А вот описание знаменитого коменданта Харьковской ЧК Саенко, прославившегося своей кровожадностью: «По мере приближения Деникина все больше увеличивалась кровожадная истерика чрезвычайки. Она в это время выдвинула своего героя. Этим героем был знаменитый в Харькове Саенко. Он был в сущности мелкой сошкой – комендантом ЧК, но в эти дни паники жизнь заключенных в ЧК и в тюрьме находилась почти исключительно в его власти. Каждый день к вечеру приезжал к тюрьме его автомобиль, каждый день хватали несколько человек и увозили. Обыкновенно всех приговоренных Саенко расстреливал собственноручно. Одного, лежавшего в тифу приговоренного, он застрелил на тюремном дворе. Маленького роста, с блестящими белками и подергивающимся лицом маньяка, бегал Саенко по тюрьме с маузером со взведенным курком в дрожащей руке. Раньше он приезжал за приговоренными. В последние два дня он сам выбирал свои жертвы среди арестованных, прогоняя их по двору своей шашкой, ударяя плашмя… Человек с мутным взглядом воспаленных глаз, он, очевидно, все время был под действием кокаина и морфия. В этом состоянии он еще ярче проявлял черты садизма» [324 - Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 125–126.].
   Между тем в одной из первых инструкций ВЧК, разработанной при участии Ф. Э. Дзержинского, указывалось: «…пусть все те, которым поручено производить обыск, лишить свободы человека и держать их в тюрьме, относятся бережно к людям, арестуемым и обыскиваемым, пусть будут с ними гораздо вежливее, чем даже с близким человеком, помня, что лишенный свободы не может защищаться и что он в нашей власти. Каждый должен помнить, что он представитель Советской власти – рабочих и крестьян – и что всякий его окрик, грубость, нескромность, невежливость – пятно, которое ложится на эту власть…» [325 - Цит. по: Воронцов С. А. Правоохранительные органы спецслужбы. История и современность. Ростов-на-Дону, 1998. С. 145.]
   Но «избиение ногами, винтовкой, револьвером, – замечает С. С. Маслов в своей книге „Россия после четырех лет революции“, – в счет не идут, они общеприняты и повсеместны». И автор приводит яркую иллюстрацию, не имеющую в данном случае отношения к политике. Тем характернее она для «коммунистического» правосудия тех лет. "В мае 1920 г., – рассказывает С. С. Маслов, – в Москве была арестована группа детей (карманных воров) в возрасте от 11 до 15 лет. Их посадили в подвал и держали изолированно от других, но всю группу вместе. «Чрезвычайка» решила использовать арест во всю. От детей стали требовать – сначала угрозами и обещаниями наград – выдачи других карманных воров. Дети отзывались незнанием.
   После нескольких бесплодных допросов в камеру, где сидели дети, вошло несколько служащих, и началось жестокое избиение. Били сначала кулаками, потом, когда дети попадали, их били каблуками сапог. Дети обещали полную выдачу. Так как фамилий товарищей дети не знали, то их возили каждый день по улицам в автомобилях, трамваях, водили на вокзалы. Первый день дети попробовали никого не указать. Тогда вечером было повторено избиение, еще более жестокое, чем прежде. Дети начали выдавать. Если день был неудачный и ребенок не встречал или не указывал товарища по ремеслу, вечером он был избиваем. Пытка тянулась две недели.
   Дети, чтобы избежать битья, начали оговаривать незнакомых и невинных. Через три недели их перевезли в Бутырскую тюрьму. Худые, избитые, в рваном платье, с постоянным застывшим испугом на личиках, они были похожи на затравленных зверьков, видящих неминуемую и близкую смерть. Они дрожали, часто плакали и отчаянно кричали во сне" [326 - Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 138.].
   Обычным явлением революционных лет стали повсеместные расстрелы, проводившиеся по постановлениям Революционных трибуналов чекистами. Механизм принятия ВЧК жестких мер заместитель председателя Я. Х. Петерс объяснил общественности следующим образом: «Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но бандитизм развивался с ужасной быстротой и принимал слишком угрожающие размеры. К тому же, как мы убедились, около 70 % наиболее серьезных нападений и грабежей совершались интеллигентными лицами, в большинстве бывшими офицерами. Это обстоятельство заставило нас в конце концов решить, что применение смертной казни неизбежно…» [327 - Цит. по: Воронцов С. А. Указ. соч. С. 149.].
   Если в первые месяцы после принятия решения о применении смертной казни и декрета «Социалистическое Отечество в опасности» ВЧК расстреливала лишь уголовных преступников, то с мая 1918 г. данная мера наказания стала распространяться и на лиц, совершивших контрреволюционные преступления.
   Применение расстрела в качестве меры борьбы с контрреволюционерами изменило характер деятельности ВЧК. Эти изменения руководитель комиссии Ф. Э. Дзержинский охарактеризовал следующим образом: «Наша задача – борьба с врагами Советской власти и нового строя жизни. Такими врагами являются как наши политические противники, так и все бандиты, жулики, спекулянты и другие преступники, подрывающие основы социалистической власти. По отношению к ним мы не знаем пощады. Мы терроризируем врагов Советской власти, дабы задушить преступление в корне… В большинстве случаев от поимки преступников до постановления проходят сутки или несколько суток, но это, однако, не значит, что приговоры наши необоснованны… Все дела о преступлениях, которые представляются нам не особенно опасными для Советской власти, мы передаем в Военно-революционный трибунал и оставляем за собой непосредственных врагов, с которыми и боремся предоставленными нам СНК средствами» [328 - Дзержинский Ф. Э. Указ. соч. С. 138.].
   С момента применения внесудебной репрессии – расстрела – ВЧК превратилась из органа розыска и дознания, каким преимущественно являлась ранее, в орган непосредственной расправы с наиболее опасными государственными преступниками. За первую половину 1918 г. чекистами было расстреляно 22 человека, однако в дальнейшем рост числа заговоров и мятежей потребовал усиления карательных мер по отношению к контрреволюционерам.
   Тысячи человеческих жизней были загублены в застенках «чрезвычайки». В ЧК были даже специальные палачи для приведения приговоров в исполнение. «Работы» им было столько, что психика палача не всегда выдерживала. В отчете сестер милосердия Киевского Красного Креста рассказывается, как иногда комендант ЧК Авдохин не выдерживал и исповедовался сестрам. «Сестры, мне дурно, голова горит… Я не могу спать… меня всю ночь мучат мертвецы».
   Как ни обычна была «работа» для палачей – наконец, человеческая нервная система не выдерживала. И казнь совершали палачи преимущественно в опьяненном состоянии – в нужном состоянии «невменяемости», особенно в дни, когда шла действительно своего рода бойня людей. Даже привычная уже к расстрелу администрация, начиная с коменданта тюрьмы, всегда обращалась к наркотикам, когда приезжал так называемый «комиссар смерти» за своими жертвами и надо было вызывать обреченных из камер.
   В состоянии невменяемости палач терял человеческий образ. «Один из крупных чекистов рассказывал, что главный (московский) палач Мага, расстрелявший на своем веку не одну тысячу людей, как-то, закончив „операцию“ над группой из 15–20 человек, набросился с криками „раздевайся, такой-сякой“ на коменданта тюрьмы Особого отдела ВЧК Попова, „из любви к искусству“ присутствовавшего при этом расстреле. „Глаза, налитые кровью, весь ужасный, обрызганный кровью и кусочками мозга, Мага был совсем невменяем и ужасен“, – говорил рассказчик. Попов струсил, бросился бежать, поднялась свалка, и только счастье, что своевременно подбежали другие чекисты и скрутили Магу» [329 - Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 143.].
   Можно было бы еще много написать об ужасах революционных лет. Террор был политикой того времени. Его использовала не только Советская власть (красный террор), но и различные белогвардейские режимы (белый террор). Обстоятельства и чрезвычайное положение требовали от ВЧК применения жестоких репрессивных мер в отношении врагов молодого государства. И, в силу ряда причин, они приняли слишком уродливые формы. Между тем такое положение вещей принималось руководством Советской России как данное и даже исторически обусловленное явление. Так, В. И. Ленин, говоря о том, что террор существовал уже в эпоху буржуазных революций XVII–XVIII вв., отмечал: «Английские буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 г. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в ее пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии!» [330 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 59.].
//-- 4. САРАТОВСКАЯ ГУБЧЕКА --//
   Чтобы активизировать создание местных ЧК и уточнить их функции, ВЧК 22 марта 1918 г. приняла важное постановление, в котором указывалось следующее:
   "1. Предлагается всем Советам на местах и в районах немедленно организовать означенные, с одинаковым названием, комиссии.
   2. Чрезвычайные комиссии борются с контрреволюцией и спекуляцией, злоупотреблениями по должности и посредством печати.
   3. Отныне право производства всех арестов, обысков, реквизиций, конфискаций и проч., связанных с поименованными преступлениями, принадлежит исключительно этим чрезвычайным комиссиям как в г. Москве, так и на местах" [331 - Цит. по: Портнов В. П. ВЧК 1917–1922. М., 1987. С. 57.].
   «При каждом областном, губернском, уездном пограничном и т. п. Совдепе, – предписывает положение о чрезвычайных комиссиях на местах, принятое на Всероссийской конференции ВЧК 1 июля 1918 г., – исполнительный комитет или Совет выделяет группу лиц, преданных делу революции и Советской власти, товарищей, которые составляют Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией» [332 - ВЧК – ГПУ. Документы и материалы. М., 1995. С. 14.].
   Губернские комиссии, по положению, были органами прежде всего административной власти. В их задачи входило следующее: борьба с контрреволюцией и спекуляцией, «наблюдение за местной буржуазией», пресечение беспорядков и злоупотреблений, производство дознаний по государственным преступлениям, пограничный контроль и т. д. Кроме того, Губчека было вменено в обязанность «строжайшее наблюдение за проведением в жизнь декретов и распоряжений Советской власти» [333 - Там же, с. 14.].
   Местные ЧК стояли на страже революционного порядка и принимали меры для пресечения и предупреждения контрреволюционных выступлений, погромов и черносотенных беспорядков. Подчинялись они только ВЧК, но давали отчет о своих действиях и Советам рабочих и крестьянских депутатов. Полномочия Губчека были ограничены слабо, она имела полную административную власть на местах.
   В Саратовской губернии уже 25 февраля исполком Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил: «Создать отдел по борьбе с контрреволюцией». «Ввиду остроты переживаемого момента, – говорилось в резолюции, – отделу предоставляются неограниченные полномочия по борьбе с врагами народа и революции» [334 - Губчека. Сборник документов и материалов из истории Саратовской Губернской Чрезвычайной Комиссии. 1917–1921 гг. Саратов, 1980. С. 21–22.]. После убийства в Саратове комиссара печати П. А. Алексеева владельцем типографии, печатавшим антисоветскую литературу, исполком предоставил отделу по борьбе с контрреволюцией "право действовать всеми мерами вплоть до расстрела. Отдел не замедлил воспользоваться своим правом и расстрелял сына убийцы комиссара – Е. Б. Рабиновича.
   5 мая 1918 г. местная газета «Известия Саратовского Совета» сообщила о переименовании отдела по борьбе с контрреволюцией в Чрезвычайную Комиссию [335 - Губчека. Указ. соч. С. 23.]. Первым крупным делом Саратовской Губчека стала ликвидация контрреволюционного мятежа в мае 1918 г.
   Еще в январе в Саратове тайно образовался полк из бывших офицеров и юнкеров. Незадолго до мятежа в город направлялись банды разного сброда в виде террористов и прочего преступного элемента, которые являли собой просто грабителей. Эти господа вошли в связи с офицерскими организациями, правыми социал-революционерами и т. д. Они подготавливали даже взрыв здания Совета, но заговор тогда был раскрыт, так называемый «Союз фронтовиков» ликвидирован, руководителей его арестованы, но многим удалось скрыться.
   За 2–3 дня до восстания в Саратов прибыл броневой дивизион, солдаты которого пожелали разделить между собою 50 000 рублей. Военный отдел этому незаконному намерению воспрепятствовал. Тогда была пущена провокация: одной из отправляющихся на фронт батарей был передан приказ разоружиться. Солдат напоили допьяна. Затем раздались провокаторские выстрелы, а дальше стали стрелять из орудий куда попало. Отправившиеся для убеждения возмущенных солдат представители военного отдела были арестованы. В то же время явились подстрекатели и между ними один социалист-революционер, объявивший, что за них завод Гантке, причем подстрекатели призывали вырезать большевиков, указывая их помещения белогвардейцам.
   Бывший казачий офицер Викторов составил за ночь план разрушения здания Совета и с утра открыл ураганный огонь по городу. Он заявил: «Я разрушу весь город – мне наплевать, но уничтожу Совет…» [336 - Там же, с. 34.].
   В первую ночь мятежа советский отряд, всего в 150–200 человек, сумел удерживать на почтительном расстоянии пьяных мятежников. Вскоре в Совет явились социалисты-интернационалисты: венгры, немцы, чехословаки и проч. А за ними подошли и рабочие силы. Викторов прямо заявил, что нужно разоружить вообще всех рабочих, так, как это бывает во всех революциях: стараются разоружить рабочих.
   Через день в лагере контрреволюционеров началось разложение. В городе начались грабежи, что, как писали тогда газеты, «отравило удовольствие буржуазных дам с их кавалерами, уже предвкушавших гибель Советской власти» [337 - Там же, с. 34.].
   На другой день утром советские войска перешли в наступление на мятежников, без боя был взят вокзал, и начался артиллерийский обстрел восставших, что привело к их бегству.
   23 мая Н. И. Подвойский докладывал В. И. Ленину: «Мятеж окончен. Выступления контрреволюционеров, белогвардейцев и румынских банд успешно ликвидировались с помощью рабочих, окрестных крестьян и верных Советской власти частей Красной Армии. Производятся массовые аресты. В городе спокойно».
   Это было «боевое крещение» саратовской Губчека. В Саратове было не очень-то уж и спокойно, как сообщалось в телеграмме Ленину. Известия о разоружении террористов и ликвидации белогвардейских банд поступали в Москву ежедневно, и работы у губернской «чрезвычайки» оставалось много.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Октябрьский переворот, произведенный большевистской партией, положил начало массовому террору, невиданному в истории России. С первых дней революции по приказам «сверху», а не по инициативе «снизу», расстреливали и арестовывали слоями, по классовой, профессиональной или партийной принадлежности. Так, в конце ноября 1917 г. арестовывают всех служащих Государственного банка, а в декабре – всех руководителей кадетской партии.
   В Петрограде арестованных заключают, как правило, в тюрьмы Кронштадта, а особо важных – в Петропавловскую крепость. При поставленных на такую широкую ногу арестах уже к началу февраля тюрьмы были переполнены и ощущали острую нехватку продовольствия. А уже 21 числа в связи с переполнением тюрем и отсутствием продовольствия для заключенных, Совнарком заявил, что "неприятельские агенты, спекулянты, контрреволюционные агитаторы и германские шпионы будут расстреливаться карательными органами Советской власти на месте преступления.
   Примеру столицы последовала Москва. 23 февраля Моссовет объявил Москву на военном положении и указал, что «лица, застигнутые на месте совершения ими преступления… будут расстреливаться отрядами революционной армии», а «организаторы контрреволюционных восстаний и выступлений» – предаваться «чрезвычайному революционному суду».
   Террор – это убийство, пролитие крови, смертная казнь. Но террор не только смертная казнь, которая ярче всего потрясает мысль и воображение… Формы террора бесчисленны и разнообразны, как бесчисленны и разнообразны в своих проявлениях гнет и издевательство… Террор – это смертная казнь везде, во всем, во всех его закоулках…
   Сообщения о раскрытии ВЧК контрреволюционных заговоров появлялись в газетах почти ежедневно. Но даже эти масштабы не удовлетворяли Ленина. Когда 20 июня в Петрограде убили комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского и Петроградский Совет не ответил на покушение красным террором, Ленин обрушился на Зиновьева: «Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает» [338 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50, с. 106.].
   Несколькими днями позже в докладе съезду Советов Ленин сформулировал один из основных принципов советской карательной политики: «Революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов» [339 - Там же, т. 36, с. 503].
   Руководитель одного из отделов ВЧК А. Х. Артузов, оценивая итоги работы, писал: «Наш фронт незрим, прикрыт секретностью, дымкой таинственности. Но и на этом, скрытом от сотен глаз фронте бывают свои „звездные“ минуты. А чаще всего геройство чекиста заключается не в единственном подвиге, а в будничной, напряженной, кропотливой работе, в той возвышенно-значительной борьбе, не знающей ни передышек, ни послаблений, в которой он отдает все, что имеет» [340 - Цит. по: Воронцов С. А. Указ. соч., с. 190.]. Артузов, как и тысячи чекистов, честно служащих своему делу, искренне считал, что деятельность органов безопасности всегда и во всем направлена во благо народа и что карающий меч революции в руках ВЧК развернут исключительно против ее врагов, а россиянам, не причастным к контрреволюционным организациям, нечего бояться. Ведь чекисты в ходе своей «кропотливой» работы, «не знающей ни передышек, ни послаблений», сумеют отличить врага от честного гражданина.
   Однако машина политического сыска, раскручиваемая руководством спецслужбы по указанию партии и правительства, уже набирала обороты, не разбирая, кто попадает под ее колеса: реальные «террористы, вредители, диверсанты» или лояльные советские граждане, не имеющие никакого отношения к противоправной деятельности.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. ВЧК – ГПУ. Документы и материалы. М., 1995.
   2. Воронцов С. А. Правоохранительные органы. Спецслужбы. История и современность. Ростов-на-Дону, 1998.
   3. В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.) М., 1975.
   4. Лубянка. ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МББ – МВД – КГБ. 1917–1960. Справочник. М., 1997.
   5. Мельгунов С. П. Красный террор в России 1918–1923 гг. М., 1990.
   6. Портнов В. П. ВЧК. 1917–1922. М., 1987.
   7. Из истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (1917–1921 гг.) СБ. документов. М., 1958.
   8. МЧК. Из истории Московской Чрезвычайной Комиссии. 1918–1921. Сб. документов. М., 1978.
   9. Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. В 2 Т. М., 1977.
   10. Губчека: Сб. документов и материалов из истории Саратовской Губернской Чрезвычайной Комиссии. 1917–1921 гг. Саратов, 1980.

ТЕМА 15. ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ

РЕФЕРАТ: «НАЧАЛО ЭМИГРАЦИИ ДЕЯТЕЛЕЙ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Жизнь И. А. Бунина до 1910 г.
   3. Взгляды и мироощущение писателя в начале века
   4. Жизнь после революции
   5. Отъезд
   6. Жизнь в эмиграции
   7. Заключение
   8. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Вместе с завоеванием политической власти в России партия большевиков стала устанавливать свои стандарты и порядки в общественных сферах жизни – культуре, науке, искусстве. Воспринималось это весьма неоднозначно. Кто-то сразу не принимал эти перемены, кто-то сначала принимал, а затем разочаровывался, кто-то всю жизнь метался в поисках, а кто-то был свято верен им всю жизнь. Мироощущение каждой творческой личности глубоко индивидуально. Но при всех различиях во взглядах многих из них постигла одна и та же участь – жизнь в эмиграции, которую все они очень тяжело переживали. Некоторые уезжали сами, кого-то высылали. Но никто этого не сделал с легким сердцем. На примере переживаний одного можно представить жизнь очень многих.
   Михаил Осоргин в книге воспоминаний «Времена»: «От революции пострадав, революцию не проклинали и о ней не жалели; мало было людей, которые мечтали бы о возврате прежнего. Вызывали ненависть новые властители, но не дело, которому они взялись служить и которое оказалось им не по плечу, – дело обновления России. В них видели перерядившихся старых деспотов, врагов свободы, способных только искажать и тормозить огромную работу, которая могла бы быть – так нам казалось – дружной, плодотворной и радостной. Смотря вперед, верили или хотели верить, что все это выправится, и потому так мечтали о прекращении гражданской бойни, мешавшей успокоению и питавшей террор…» [341 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.].
   Никто не проклинал судьбу и не сомневался в необходимости перемен. Об этом красноречиво говорит тот факт, что в 1921 г. возвращаются на родину более 120 тыс. беженцев первой волны. Год 1922-й обещал быть едва ли не самым плодотворным в интеллектуальной жизни Советской России. Москва забурлила лекциями, кружками, клубами. Центром возрождающейся интеллектуальной жизни стал Московский университет. Там выступают Н. Бердяев, Ф. Степун, М. Осоргин. Возрождаются альманахи, журналы. В 1922 г. только в Москве официально зарегистрировано 143 частных издательства. Широкое распространение получают кооперативные издательства, товарищества поэтов, художников, литераторов. Сосуществуют несколько независимых союзов писателей. Возобновляются многие дореволюционные журналы, такие как «Былое», «Голос минувшего», «Право и жизнь». Активизируется жизнь Академии наук. В Москве работает созданная Н. Бердяевым Вольная Академия духовной культуры. Собственного помещения у нее не было, и лекции, курсы, семинары устраивались то в помещении Высших женских курсов, то в советских учреждениях, где в руководстве было в то время еще много интеллигенции.
   В 1921 г. вышел в свет составленный еще в 1918 г., сборник статей о русской революции – «Из глубины», явившийся продолжением вышедшего в 1909 г. сборника статей о русской интеллигенции «Вехи». Основные авторы его те же: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. И. Иванов, А. С. Изгоев, С. А. Аскольдов, П. Б. Струве, С. Л. Франк, И. А. Покровский, П. И. Новгородцев, В. Н. Муравьев, С. А. Котляревский. Однако «Из глубины» носит уже чисто политический характер. Статья Н. Бердяева «Духи русской революции», помещенная в этом сборнике, начинается следующим образом: «С Россией произошла страшная катастрофа. Она ниспала в темную бездну. И многим начинает казаться, что единая и великая Россия была лишь призраком, что не было в ней подлинной реальности. Нелегко улавливается связь нашего настоящего с нашим прошлым. Слишком изменилось выражение лиц русских людей, за несколько месяцев оно сделалось неузнаваемым… Каждый народ имеет свой стиль революционный, как имеет свой стиль консервативный. Национальна была английская революция, и столь же национальна революция французская. В них узнается прошлое Англии и Франции. Каждый народ делает революцию с тем духовным багажом, который накопил в своем прошлом, он вносит в революцию свои грехи и пороки, но также и свою способность к жертве и к энтузиазму. Русская революция антинациональна по своему характеру, она превратила Россию в бездыханный труп…» [342 - Из глубины. Сборник статей о русской интеллигенции /ред. Е. В. Харитонова, Н. В. Россина. М., 1991.].
   В эту короткую оттепель 1922 г. вышел альманах «Шиповник». Правда, вышел только один его номер. Статья Н. Бердяева «Воля к культуре и воля к жизни», появившаяся в нем, была искренней попыткой русской интеллигенции осмыслить свое место в революции, найти ключ от измененного до неузнаваемости дома.
   Однако Советское правительство неожиданно принимает решение о высылке основной части активной интеллигенции из страны. Среди изгнанных были: ректор Московского университета профессор Новиков (зоолог), ректор Петербургского университета профессор Карсавин (философ), группа математиков во главе с деканом математического факультета МГУ профессором Стратоновым, экономисты-профессора Зворыкин, Бруцкус, Лодыженский, Прокопович; теоретики и практики кооперативного движения Изюмов, Кудрявцев, Булатов; историки Кизиветтер, Флоровский, Мякотин, Боголепов; социолог Питирим Сорокин; философы Бердяев, Франк, Вышеславцев, Ильин, Трубецкой, С. Булгаков и многие другие.
   Но это было несколько позже. Первая волна эмиграции, унесшая за границу в основном писателей и литераторов, прошла гораздо раньше, она началась еще в 1918 г. Как это было, рассмотрим на основании дневниковых записей величайшего русского писателя конца XIX-начала XX вв. Ивана Алексеевича Бунина и его жены.
//-- 2. ЖИЗНЬ И. А. БУНИНА ДО 1910 г. --//
   Алексей Николаевич, отец поэта, помещик Орловской и Тульской губерний, родился 11 марта 1827 г. Он был участником Крымской войны, куда отправился добровольцем вместе с братом Николаем, со всем ополчением, был на передовой позиции. Там встречался с Л. Н. Толстым.
   Мать Бунина (урожденная Чубарова) родилась, по-видимому, в 1835 г. в имении матери, в Озерках. В ней тоже текла бунинская кровь, ее дед по матери – Бунин Иван Петрович. Людмила Александровна "имела характер меланхолический. О своем детстве Бунин писал: "Родился я 10 октября 1870 г. в Воронеже, куда мои родители переселились на время из деревни для воспитания моих старших братьев; но детство (с четырехлетнего возраста) мне пришлось провести в глуши, в одном из небольших родовых поместий (хутор Бутырки Елецкого уезда Орловской губернии).
   Как я выучился читать, право, не помню, но правильно учиться я начал только тогда, когда ко мне пригласили гувернера, студента Московского университета, некоего Н. О. Ромашкова, человека странного, вспыльчивого, неуживчивого, но очень талантливого – и в живописи, и в музыке, и в литературе. Он владел многими языками – английским, французским, немецким – и знал даже восточные, т. к. воспитывался в Лазаревском институте, много видел на своем веку, и, вероятно, его увлекательные рассказы в зимние вечера, когда метели буквально до верхушек заносили вишенник нашего сада на горе, и то, что первыми моими книгами для чтения были «Английские поэты» и «Одиссея» Гомера, пробудили во мне страсть к стихотворству, плодом чего явилось несколько младенческих виршей… Десяти лет меня отдали в Елецкую гимназию, где курса я, к счастью, не докончил по болезни…" [343 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Бунин с раннего детства был человеком впечатлительным, с необычайно живым воображением. Не проучившись в гимназии и четырех лет, И. А. Бунин был взят домой, где его образование осуществлял старший брат Юлий; особое внимание он уделил литературе, языкам и истории. Юлий Алексеевич и в дальнейшем играл очень значительную роль в жизни младшего брата. Они всегда были очень дружны.
   Иван Алексеевич вспоминал: «Я рос одиноко… без сверстников, в юности их тоже не имел, да и не мог иметь: прохождения обычных путей юности – гимназии, университета – мне было не дано… я нигде не учился, никакой среды не знал» [344 - Бунин И. А. Рассказы. М.: Правда, 1983. С. 576.]. Однообразие деревенских впечатлений, необходимость постоянно видеть вокруг себя одни и те же лица приводили Ивана Алексеевича в уныние.
   20 января 1889 г. Бунин получил приглашение сотрудничать в «Орловском вестнике», газете «общественной жизни, литературы, политики и торговли». Однако прежде чем принять предложение, Иван Алексеевич отправился к брату в Харьков. Он надеялся, что Юлий Алексеевич найдет ему хоть какую-нибудь работу при редакции газет «Южный край» или «Харьковские губернские ведомости». Прожил он здесь, однако, недолго, месяц или два – погостил у брата, который сам обосновался в этом городе лишь на время и не имел определенных занятий, а искал поддержки друзей.
   Из Харькова Бунин уехал в Крым, оттуда в Севастополь, затем обратно в свою деревню. Так начинается его скитальческая жизнь. Словно какое-то беспокойство толкает его к бесконечным перемещениям: Орел – Харьков – Елец – Харьков – Смоленск – Москва и т. д. В зрелом возрасте, когда появились средства, Иван Алексеевич с удовольствием путешествовал и за границей.
   «Печататься я начал в конце восьмидесятых годов. Современниками моими были тогда люди очень разнообразные: Григорович, Толстой, Щедрин, Лесков, Гаршин, Чехов, Короленко, Фет, Майков, Мережковский…» [345 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   На рубеже веков И. А. Бунин постоянно меняет место жительства, нигде подолгу не задерживаясь, много работает, много читает, пишет рассказы, статьи. Материальное положение его очень трудное. Во время своих приездов в столицы бывает на литературных собраниях, знакомится с видными литераторами того времени. Впоследствии его связывала теплая дружба со многими из них: Чеховым, Толстым, Горьким, Куприным, Телешовым, Брюсовым…
   В 1898 г. Бунин женился на А. Н. Цакни, дочери хозяина газеты «Южное обозрение», в которой он сотрудничал. Этот брак не был удачным, в 1900 г. они расстались. Снова постоянные скитания. Авторитет Бунина в писательской среде растет, появляются его первые серьезные произведения, одобренные такими мастерами слова, как Горький и Чехов. 11 октября 1900 г. Бунин отправляется в свое первое заграничное путешествие, принесшее массу положительных впечатлений. С января 1902 г. он начинает сотрудничать в издательстве «Знание» Горького. В этом издательстве в 1902–1909 гг. вышли пять томов его сочинений.
//-- 3. ВЗГЛЯДЫ И МИРООЩУЩЕНИЕ ПИСАТЕЛЯ В НАЧАЛЕ ВЕКА --//
   19 октября 1903 г. Академия наук присудила Бунину Пушкинскую премию за «Листопад» и «Гайавату». 24 декабря 1903 г. Бунин совершил свое второе заграничное путешествие. Вместе с Найденовым они отправились во Францию и Италию. 4 ноября 1906 г. Бунин познакомился со своей второй женой Верой Николаевной Муромцевой, дочерью члена Московской городской управы и племянницей председателя Государственной думы. С В. Н. Муромцевой И. А. Бунин прожил до конца своих дней. Вера Николаевна называла Ивана Алексеевича Яном: «Я решила его называть Яном: во-первых, потому что ни одна женщина его так не называла, а во-вторых, он очень гордился, что его род происходит от литовца, приехавшего в Россию, ему это наименование нравилось» [346 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Следующее десятилетие для Бунина, как он сам об этом говорил, было самым счастливым в его жизни. Это был расцвет и физических, и душевных сил. Вместе с женой они по-прежнему много путешествовали, совершали поездки за границу, часто гостили у Горького на Капри. В это время он пишет свои знаменитые произведения «Тень Птицы», «Деревня», «Суходол».
   27 октября 1912 г. торжественно отмечалось двадцатипятилетие литературной деятельности Бунина. Бунин получил множество приветственных телеграмм и писем, среди них были поздравления от Мамина-Сибиряка, Горького, Куприна, Шаляпина, Москвитина, Качалова, Рахманинова, а также от «Общества любителей русской словесности», избравшего его почетным членом, от Художественного театра и других. Однако многое изменил 1914 г. – начало Первой мировой войны.
   Бунины в середине августа переехали в Москву. В мироощущении Бунина назрел кризис: «Деревни опустели так, что жутко порой. Война и томит, и мучит, и тревожит». «Народ воевать не хочет, ему война надоела, он не понимает, за что мы воюем, ему нет дела до войны. А в газетах продолжается все та же брехня… Все несут свое, не считаясь с тем, что народ войны не хочет и свирепеет с каждым днем… Война все изменила. Во мне что-то треснуло, переломилось, наступила, как говорят, переоценка всех ценностей» [347 - Бунин И. А. Рассказы. М.: Правда, 1983. С. 576.]. 14 сентября 1914 г. Иван Алексеевич, от имени писателей, артистов и художников написал воззвание с протестом против жестокостей немцев.
   Всю зиму 1914–1915 гг. Бунин работал над собранием сочинений, по его выражению, «тонул в корректуре» – кое-что дополнял, многое изменял и сокращал. В 1915 г. были изданы все 6 томов этого собрания. С конца 1916 г. до января 1920 г. у Бунина с трудом наберется десяток мелких произведений. Дневник писателя за 1916 г. полон безнадежности и желчи. Сообщения газет о событиях на фронте и в тылу, разговоры, новые произведения литературы – все вызывает у него непреодолимое раздражение, пессимизм и ощущение ужаса от мысли, что старой жизни приходит конец. В эти годы у писателя начался творческий кризис. Резко отрицательно отзывался Бунин о министрах Временного правительства. 5 июля 1917 г. Иван Алексеевич говорил, что сейчас «полный хаос, анархия, правительство бессильно, слабо, не умеет ничего предпринять… Казалось бы, гордиться нечем! А между тем нестерпимо читать газеты от того наглого самохвальства, которым полны они все. Кругом разложение и хаос, в газетах же одна болтовня» [348 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
//-- 4. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ --//
   С осени 1917 г. до весны 1918 г. Бунины жили в Москве.
   19 мая 1918 г. Бунин посетил В. М. Фриче, который ведал иностранными делами в правительстве, чтобы узнать о заграничных паспортах. В. М. Фриче обещал всяческое содействие. Из Москвы Бунины выехали 21 мая 1918 г. Разрешение устроил Фриче, в благодарность за то, что Иван Алексеевич хлопотал за него у московского градоначальника, чтобы его не высылали из Москвы незадолго до революции. Ехали до Минска в санитарном поезде. От Минска в поезде до Гомеля, а после пароходом до Киева.
   Переезжая границу в Орше, за которой «находились области оккупированные», Бунин плакал, он «оставлял за собой, – по его собственному выражению, – и Россию, и всю свою прежнюю жизнь» [349 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   В дневниковых записях Бунина и его жены даны некоторые подробности этого, по выражению Ивана Алексеевича, «ужасного» путешествия – очень медленного переезда от города к городу, в сопровождении охраны, с длительными стоянками и с опасностью застрять в пути.
   В начале июня Бунины прибыли в Одессу. О своей жизни Бунин писал 20 сентября 1918 г. литературному критику А. Б. Дерману: «Живется нам в общем плохо. Все растущая, душу угнетающая и рисующая мрачные перспективы дороговизна, непрестанная боль, ужас и ярость при чтении каждой газеты, вечная тревога за близких, о которых за последнее время ныне уже никаких известий, меж тем как Юлий Алексеевич снова тяжело заболел… близость зимы, которая нам, буквально не имеющим ни клока теплого, несет лютый холод – и пр. и пр…» [350 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351. 1/14 сентября 1918 г.]
   Вера Николаевна записала, что сняли комнаты в особняке художника Е. И. Буковецкого. Вера Николаевна писала родным: «Квартира очень красивая, со вкусом убранная, много старинных вещей. Кроме платы за комнаты, все расходы по ведению дома и столу будем делить пополам. Деньги, взятые из Москвы и полученные в Киеве, приходят к концу. Ян делает заем в банке, тысяч на десять…» [351 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Ради заработка Бунин отправился с чтением своих произведений в поездку по Украине. В Одессе в то время оказались некоторые известные писатели, которые стали объединяться и общаться. Здесь были С. С. Юшкевич, И. С. Соколов-Микитов, С. Я. Елпатьевский, Н. А. Тэффи, И. И. Катаев, Э. Г. Багрицкий, Ю. К. Олеша, З. Шишова, З. Тулуб, М. А. Алданов, литературные критики П. М. Пильский, А. А. Кипен, журналисты Б. Л. Варашавский, А. А. Яблоновский и многие др. Литературная жизнь даже в это трудное время не замирала. Бунин общался с писателями, участвовал в спорах, встречался в редакциях, в литературно-художественных кружках и в артистическом обществе, в театральном кружке; встречался и с артистами Художественного театра О. Л. Книппер-Чеховой, В. А. Подгорным и другими; были встречи с художником Г. Ф. Ярцевым. Были в это время в Одессе салоны, кружки, собрания в клубах, публичные лекции.
   Одно такое собрание прошло очень бурно. 11 апреля 1919 г. в Художественном кружке состоялось «заседание профессионального союза беллетристической группы»; просили председательствовать Бунина, он отказался. Молодые писатели Катаев, Олеша, Багрицкий, пишет в дневнике В. Н. Бунина, «кричали, что они готовы умереть за советскую платформу, что нужно профильтровать собрание, заткнуть рты буржуазным, обветшалым писателям… Сделав скандал, ушли. Волошин побежал за ними и долго объяснялся с ними». Об этом собрании Бунин пишет в очерке о Волошине: "В Одессе оказались многие видные политики, генералы и министры белого правительства: А. Ф. Керенский; один из лидеров партии октябристов и бывший председатель Государственной думы М. В. Родзянко; монархист, основатель «Союза русского народа (1905 г.), депутат 2–4 Государственной думы, участник убийства Распутина, черносотенец В. М. Пуришкевич; А. И. Деникин; начальник штаба белой армии генерал Чернявин; бывший товарищ министра С. В. Лурье; один из организаторов кадетской партии, экономист и статистик А. А. Кауфман; эсеры В. В. Руднев и И. И. Фондаминский-Бунаков – в будущем сотрудники парижского журнала „Современные записки“; социалист В. А. Мякотин; Туган-Барановские».
   15 ноября 1918 г. В. Н. Бунина пишет в дневнике" «Вчера были у Цетлиных. Кроме нас, были Толстые, Керенский и Инбер, потом – уже очень поздно – пришли Фондаминский-Бунаков и Руднев».
   На Украине действовал Петлюра, возглавлявший буржуазно-националистическое движение. В 1919 г. петлюровцы были разгромлены Красной армией. Далее приведены цитаты из дневника В. Н. Буниной.
   12 декабря 1918 г. В. Н. Бунина: "Петлюровские войска беспрепятственно вошли в город. Опять началась жизнь, московская. Сидим дома, т. к. на улицах стреляют, раздевают. Кажется, вводится осадное положение, выходить из дому можно до девяти часов вечера. Вчера выпустили восемьсот уголовных. Ждем гостей. Ожидание паршивое. Бунин подавлен. Он говорил, что "прошлую ночь три часа сидел на постели, охватив руками колени, и не мог заснуть:
   – Что я за эти часы передумал. И какое у меня презрение ко всему!"
   18 декабря 1918 г. В. Н. Бунина: «С утра идет сражение, трескотня ружей, пулемет, изредка орудийные выстрелы. Ян разбудил меня. Петлюровцы с польскими войсками и добровольцами. У нас на углу Ольгиевской стоят петлюровцы».
   19 декабря. «Вчера весь день шел бой. Наша улица попала в зону сражения. До шести часов пулеметы, ружья, иногда орудийные выстрелы. На час была сделана передышка, затем опять. Но скоро все прекратилось» [352 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   В конце марта 1919 г. Бунин стал сотрудничать в газете «Наше слово». Настроение его стало ровнее, он вышел из мрачно-уединенного образа жизни. «Как-то он говорил о трагичности своей судьбы. Принадлежа по рождению к одному классу, он, в силу бедности и судьбы, воспитался в другой среде, с которой не мог как следует слиться, т. к. многое даже в ранней молодости его отталкивало. Поэтому ему очень трудно писать так, как хотелось бы» [353 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.]. А для него искусство «это Голгофа», которому он отдавал всего себя, и никогда не было занятием для удовольствия.
   Назревали новые события, изменившие судьбы многих. Радио: «Через три дня большевики в Одессе! Дни Деникина и Колчака сочтены». «На улицах оживление необычайное, почти паническое. Люди бегут с испуганными лицами. Кучками толпятся на тротуарах, громко разговаривают, размахивая руками. Волнуются и те, кто уезжает, и те, кто остается. Банки осаждаются… масса автомобилей, грузовиков, людей, двуколок, солдат, извозчиков с седоками, чемоданами да навьюченные ослы, французы, греки, добровольцы – словом, вся интернациональная Одесса встала на ноги и засуетилась» [354 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Друзья и знакомые Буниных уезжают. Уезжают Цетлины, уезжают Толстые. Бунин говорил, что уезжать, начинать новую жизнь нелегко. В эти дни ехать они не решились. Только провожали друзей. В начале 1919 г., при отступлении французских и греческих войск из Одессы, Толстые отправились морем в Константинополь, потом уехали в Париж. В военно-промышленном комитете сборный пункт для отъезжающих политических и общественных деятелей. Народу много в вестибюле и в небольших комнатах комитета. Толпятся эсеры, кадеты, литераторы.
   6 апреля 1919 г. в Одессу вошли первые большевистские войска под предводительством атамана Григорьева и восстановилась Советская власть. Н. А. Григорьев, штабс-капитан царской армии, украинский националист, петлюровский атаман, присоединился со своим отрядом к Красной армии и участвовал в боях за Одессу. 7–9 мая он поднял антисоветский мятеж, который был подавлен. Григорьев убит махновцами 27 июля 1919 г.
   За три дня до ухода союзников должна была выйти в свет газета, в которой стал сотрудничать Бунин. Большинство сотрудников редакции остались еще в Одессе. По воспоминаниям В. Н. Буниной, в эти дни к ним часто заходит Волошин и читает свои стихи. «У него хорошо – на все примиряющая теория. Вероятно, он один из самых счастливых людей на свете… Ян жадно читает газеты, почти весь день живет злободневностью и только по вечерам, когда уже нельзя выходить, он способен читать какой-нибудь французский роман… Многие озабочены и заняты главным образом съедобными делами – где бы что достать, где бы что купить? Наш дом этим не страдает. Мы уже начинаем быть на грани недоедания» [355 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Одесса похожа на «восточный город, главная торговля происходит на улицах. Носки, апельсины, нитки, свечи; торговцы сидят вдоль стен; нищие, убогие – кто поет, кто играет, кто просит, а некоторые просто стоят с надписями на груди». Волошин устроил себе выезд 10 мая 1919 г. через комиссара красного флота. Последний вечер Волошин со своей спутницей Татидой проводят у Буниных. «Сидим при светильниках в полумраке. Грустно. На столе жалкое угощение. За последнее время мы привыкли к Максимилиану Александровичу. Он прощает людям не только недостатки, но даже и пороки. Может быть, это проистекает от большого равнодушия к миру – тогда это не достоинство. Но такое спокойствие приятно среди всеобщего возбуждения, раздражения, озлобления. Волошин одет по-морскому; в куртке с большим вырезом и в берете. Он снабжен всякими документами. На тот случай, если попадется в руки французов, у него одни документы, а если будет обыск при отходе, то он имеет какие-то мандаты. Но все же исход путешествия их сильно волнует. Уезжают завтра в 5 часов утра» [356 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Бунин еще не решил окончательно, куда ехать из Одессы, колебался, обдумывал возможность возвращения в Москву. 24 августа 1919 г. в Одессу пришли войска Деникина, власть которого продержалась здесь до 7 февраля 1920 г. «Мы решили уехать из Одессы при первой же возможности. Часто заводим речь о будущем, но не можем решить, отправляться ли нам в Крым или за границу или оставаться здесь?» [357 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.]
   Бунин стал редактором беллетристического отдела газеты «Южное слово» Добровольческой армии, редактором которой был Д. Н. Овсянико-Куликовский. В этой же газете работали искусствовед академик Н. П. Кондаков, Кипен, Шмелев, Тренев, Ценский. Газетная работа оживила Бунина. «Все эти дни, – пишет В. Н. Бунина 20 октября, – Ян оживлен, возбужден и деятелен. То бездействие, в котором он пребывал летом при большевиках, было, несомненно, очень вредно и для его нервов, и для его души. Ведь минутами я боялась за его психическое состояние» [358 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   В конце ноября снова наступила полоса изменений – белый фронт рушился. В связи с этим 20 декабря 1920 г. Бунины решили окончательно, что в Крым не поедут, в этот день они получили визы «на Варну и Константинополь». 24 декабря уехали в Болгарию Нилус и Федоров.
   Бунин вместе с Кондаковым выхлопотали себе билеты на пароход «Дмитрий» в третьем классе.
   И. С. Соколов-Микитов вспоминает о своих встречах с Буниным в Одессе накануне отъезда: "В Одессу я приехал из голодавшего и голого Крыма на переполненном растерянными людьми пароходе. Одесса жила горячечной жизнью сыпнотифозного больного. На севере рушился белый фронт, разбитые войска генерала Деникина беспорядочно отступали, увозя и теряя награбленное добро. Город был набит разношерстными, разноязычными людьми. По городским улицам неприкаянно слонялись одетые в английские короткие шинели деникинские солдаты и офицеры. Затягиваясь английскими душистыми сигаретами, в одесских переполненных кафе шумели и спорили горластые валютчики-спекулянты. Гонимые волнами гражданской войны, случайные несчастные люди отсиживались в подвалах, прятались на холодных чердаках. В порту мрачно и чуждо дымили английские, французские, греческие, итальянские пароходы. Портовые кабачки и притоны были набиты дезертирами, карманными ворами. Ночами по городу расхаживали военные патрули, ничем не отличавшиеся от уличных бандитов. На городских шумных базарах бойкие люди открыто торговали награбленным.
   В редакции газеты, литературным отделом которой заведовал И. А. Бунин, я оставил небольшой рассказ. На другой день мне сказали, что Бунин просит меня к нему зайти… Из редакции мы выходили вместе. Спускаясь по узкой каменной, плохо освещенной лестнице, он горько говорил о своей крайней усталости, об утрате веры в людей, о желании уехать из России. Дня через два мы шли по городской улице, мокрой от таявшего снега. На каракулевый воротник его зимнего пальто, на высокую барашковую шапку садились и таяли снежинки. И опять он говорил о своей тяжкой усталости, мрачно расценивал происходившие события, корни которых видел в несчастной истории народа. Непримиримо относился к тому, что происходило и рождалось в новой России.
   В тяжкие годы гражданской войны волна эмиграции вынесла Бунина из России. Его мучил отрыв от родной земли, и временами душа его ожесточалась. Но никогда не отрывался его взор и слух от далекой родной земли" [359 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
//-- 5. ОТЪЕЗД --//
   Об отъезде в своем дневнике В. Н. Бунина записала: "24 января/6 февраля 1920 г. В четыре часа дня мы тронулись в путь. Простившись с хозяином нашим, Е. О. Буковецким, с которым мы прожили полтора года, и с его домоправительницей, мы вышли через парадные двери, давно не отпиравшиеся, и навалили чемоданы на маленькую тележку, которую вез очень старенький, пьяненький человек…
   Отыскали наш пароход, на него еще не пускают. Простояли еще целый час на воздухе, ноги замерзли.
   Наконец, мы на борту. Наши провожатые втаскивают чемоданы. Ян в ужасе вспоминает, что забыл деньги, запрятанные в газеты. К счастью, газеты он захватил с собой, и в них, правда, лежало несколько тысяч думскими. Кондаков и Ян получили крохотную каютку. Нам же, дамам, сказали, что оставили места в одной из дамских кают, но когда мы осмотрелись, оказалось, что места везде уже заняты…
   Когда совсем стемнело, раздалась канонада. К ружейной стрельбе мы привыкли. Но ведь это пушки? Поднялась на палубу. «Знатоки» определили, что стреляют с Николаевской дороги. Неужели это большевики?
   25 января/7 февраля. Пережили самое тяжелое утро в жизни. Из города доносилась все время стрельба. Прибегали люди без вещей, с испуганными лицами и вскакивали на пароход, у некоторых были куплены места, у других не было ничего, они даже и не думали «бежать», но поддались панике, которая царит в городе со вчерашнего вечера…
   Прибывшие рассказывают, что стрельба на Софийском спуске уже, что с Херсонской уже нельзя добраться. Хороши бы мы были, если бы нас французы не погрузили вчера. Вероятно, многие останутся из тех, кто должен садиться на пароход сегодня и завтра. Полдень, уже жутко оставаться в гавани, но мы не отчаливаем, все ждем французского консула Вотье. А снаряды уже рвутся вокруг. Стрельба в городе все усиливается и усиливается. Публику уже выгнали с палубы. Все лихорадочно ждут консула, а его все нет и нет. Наконец, в час дня он приезжает на пароход. Сообщает, что английский консул бежал по Ришельевской лестнице в порт. И вот мы отшвартовываемся. Народу такая масса, что повернуться невозможно. Рассказов без конца. Многие бросили увязанные сундуки, только чтобы спасти свою жизнь. Многие по дороге растерялись с родными. Есть совершенно неизвестно зачем прибежавшие на пароход, неизвестно от чего спасавшиеся девицы – только заняли чужие места. У одной девицы тетка не знает, что она на пароходе. Воображаю, что она теперь испытывает, вероятно, думает, что ее подстрелили где-нибудь на улице…
   26 января/8 февраля. Третий день на пароходе… Мы стоим на внешнем рейде. Теперь уже большевики не достанут нас, даже если бы захотели. Но беспокоишься донельзя, за близких, оставшихся в Одессе. Что ждет их – холод, голод, смерть?
   27 января/9 февраля. Четвертый день на пароходе. Последний раз увидела русский берег. Заплакала. Тяжелое чувство охватило меня. Слегка качает. Народу так много, что ночью нельзя пройти в уборную. Спят везде – на столах, под столами, в проходах, на палубе, в автомобилях, словом, везде тела, тела. Вечером мы выходили на палубу.
   Мы в открытом море. Как это путешествие не похоже на прежние…
   29 января/11 февраля. Шестой день на пароходе. В Босфор еще не попали. Оказывается, мы сбились с пути. Значит, двадцать четыре часа плаваем по минному полю. Качает очень сильно.
   30 января/12 февраля. Седьмой день на пароходе. Мы в Босфоре. И все понемногу воскресают. Тридцать шесть часов большинство не вставало с места. А что делалось в трюме, трудно даже вообразить" [360 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   Плавание окончилось только 1/14 февраля в Константинополе.
   Бунин писал: «А в Константинополь мы пришли в ледяные сумерки с пронзительным ветром и снегом, пристали под Стамбулом и тут должны были идти под душ в каменный сарай – для „дезинфекции“. Константинополь был тогда оккупирован союзниками, и мы должны были идти в этот сарай по приказу французского доктора, но я так закричал, что мы с Кондаковым Immortels – „Бессмертные“ (ибо мы с Кондаковым были членами Российской Императорской Академии), что доктор, вместо того чтобы сказать нам: „Но тем лучше, вы, значит, не умрете от этого душа“, сдался и освободил нас от него. Зато нас вместе с нашим жалким беженским имуществом покидали по чьему-то приказанию на громадный, грохочущий камион и помчали за Стамбул, туда, где начинаются так называемые Поля Мертвых, и оставили ночевать в какой-то совершенно пустой руине тоже огромного турецкого дома, и мы спали там на полу в полной тьме, при разбитых окнах, а утром узнали, что руина эта еще недавно была убежищем прокаженных, охраняемая теперь великаном негром, и только к вечеру перебрались в Галату, в помещение уже упраздненного русского консульства, где до отъезда в Софию спали тоже на полу» [361 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   События тех дней из жизни Бунина отчасти отразились в рассказе «Конец». Из Турции Иван Алексеевич и Вера Николаевна уехали в Болгарию и Сербию. В Белграде была получена телеграмма от М. С. Цетлин, извещавшей Бунина: «Виза в Париж и тысяча французских франков».
   В Париж они приехали 28 марта 1920 г. Начались долгие годы эмиграции – в Париже и на юге Франции, в Грассе, вблизи Канн.
//-- 6. ЖИЗНЬ В ЭМИГРАЦИИ --//
   Бунины поселились в Париже. Иван Алексеевич снова вернулся к литературной работе, но для большой работы ему нужны были деревня и одиночество, поэтому на лето снимали виллу «Бельведер» в Грассе. В 1921 г. в Париже вышел сборник рассказов «Господин из Сан-Франциско». Это издание вызвало многочисленные отклики во французской прессе. Приведем некоторые из них, напечатанные в газетах 1922 г.: «Господин Бунин, писатель великолепно одаренный, прибавил еще одно имя, мало известное во Франции, к самым большим русским писателям». «Весь талант Бунина, бесспорно, очень велик, он рисует перед нами картину всего человечества в целом и русского народа в частности – в пессимистической манере». «Ив. Бунин… великий поэт и великий романист».
   Новые произведения, появлявшиеся из года в год, привлекали к Бунину все большее внимание и переводились на иностранные языки. Ромен Ролан о Бунине: «Какой гениальный художник! Но, несмотря на все, какое возрождение русской литературы демонстрирует он! Какие новые богатства колорита, всех ощущений!». В 1924 г. вышел сборник «Роза Иерихона», в 1925 сборник «Митина любовь», через год – сборник «Солнечный удар».
   В это время Бунин познакомился в Париже с Томасом Манном. В 1925 г. он встретился с Райнером Рильке. Оба очень высоко ценили творчество Бунина. В 1927–1930 гг. Бунин написал ряд кратких рассказов: «Слон», «Телячья головка», «Роман горбуна», «Небо над стеной», «Свидание», «Петухи» и др., которые вошли в книгу «Божье древо», вышедшую в Париже в 1931 г. В 1920-е гг. стихотворения Бунина печатались часто в газетах, журналах, в сборниках его произведений. В 1929 г. в Париже вышла книга «Избранных стихов», в 1930 г. – отдельное издание «Жизни Арсеньева». Этот роман он писал в 1927–1929 гг. Перевод книги имел большой успех, «Арсеньев» вышел в Италии, Швеции и Норвегии.
   К. Г. Паустовский писал: «Жизнь Арсеньева» – это одно из замечательнейших явлений мировой литературы. К великому счастью, оно в первую очередь принадлежит литературе русской". 9 ноября 1933 г. пришло известие о присуждении Бунину Нобелевской премии. 6 декабря Бунин прибыл в Стокгольм на вручение премии, значительную сумму из которой он раздал нуждавшимся. В официальном решении о присуждении Бунину премии говорится: «Решение Шведской академии от 9 ноября 1933 г. Нобелевская премия по литературе за этот год присуждена Ивану Бунину за правдивый, артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной позе типичный русский характер».
   В 1934–1936 гг. издательство «Петрополис» выпустило в Берлине Собрание сочинений Бунина в 11 томах. В ноябре 1935 г. Бунин приезжал в Бельгию. Он писал Н. Я. Рощину 19 ноября из Брюсселя: «Меня очень чествуют. На вокзале – встреча: представители русской колонии, журналисты, фотографы. После сего – обед в Русском клубе. Речи, приветствия. 17-го, в пять часов, было мое выступление, – народу пушкой не пробьешь. Читал неплохо! Овации. Нынче (19-го) вечером я у Пушкиных (Николай Александрович, родной внук Александра Сергеевича). Завтра – 20 ноября (письмо продолжается вырезкой из газеты) в 12 ч 30 мин бельгийские писатели устраивают завтрак в честь Нобелевского лауреата Ивана Бунина, который в конце приема отметит 25-ю годовщину со дня смерти Толстого» [362 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   В 1936 г. Бунин по издательским делам отправился в Чехословакию, а потом в Германию. Там он впервые столкнулся с фашистскими порядками. Немцы его арестовали и очень грубо обошлись с ним.
   Сергей Михайлович Лифарь – знаменитый танцовщик, автор книг по театральному искусству, член-корреспондент Французской академии изящных искусств, говорил о Бунине с большим восхищением. «С Иваном Алексеевичем я встречался в течение многих, многих лет, проведенных нами здесь, в зарубежье. Встречались мы у Мережковских, у Рахманинова, у Прегель и часто в парижских кафе на Монмартре, где можно было встретить Бунина с Шаляпиным… Сазоновой».
   В 1937 г. Бунин посетил Италию и Югославию. В 1938 г. путешествовал по Прибалтике, откуда возвратился в Париж. Много работал. 1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, «радио известило, – вспоминал потом Бунин этот день, – что немцы ворвались в Польшу и что завтра начнется всеобщая мобилизация во Франции». Всю войну Бунин прожил на вилле «Жаннет» в Грассе. При немцах Иван Алексеевич не напечатал ни строчки. Все время он пристально следил за ходом военных событий по газетам и по радиопередачам, – во время оккупации – по передачам из Москвы, Лондона и из Швейцарии. Во время оккупации Бунин прятал у себя на вилле людей, подвергавшихся фашистским преследованиям. Он спас от карателей пианиста А. Б. Либермана и его жену. На вилле по выходным бывали пленные советские солдаты, работавшие неподалеку.
   Несмотря ни на что, в условиях войны, когда Бунин «жил, – как он говорит, – очень холодно и очень голодно» (запись 15 декабря 1940 г.), он работал над новой книгой рассказов «Темные аллеи». 30 октября 1940 г. он отмечает в дневнике: «С месяц почти пишу, не вставая, даже иногда поздно ночью, перед сном» [363 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   В 1943 г., в результате хлопот друзей Бунина, в Нью-Йорке вышло первое издание «Темных аллей», в котором напечатано одиннадцать рассказов, к тому времени написанных. Эти рассказы позднее были изданы также по-английски, за переводы Бунин получил всего лишь триста долларов. Сам же он считал эту книгу самой совершенной своей книгой по мастерству.
   Бунин читал многое из того, что выходило в Москве. Восхищался К. Г. Паустовским и поэмой А. Т. Твардовского «Василий Теркин», вел с ними переписку. В Париже «не раз дружески виделся» с К. М. Симоновым. В письме Н. Д. Телешову посылал дружеский привет В. П. Катаеву.
   И. А. Бунин до последних дней жизни много работал. В последние годы жизни писал рассказы, статьи, книгу о Чехове. Просматривал свои архивы. Однако материальное положение его было очень тяжелым. Помогали, насколько это было возможно, друзья. Перед своим восьмидесятилетним юбилеем Бунин перенес операцию, поэтому отмечал юбилей дома. Иван Алексеевич сидел в кресле, в халате и выслушивал поздравления депутаций, друзей или просто знакомых – народу перебывало за день человек двести. Юбилей был отмечен статьями в русской и французской прессе. Свое восхищение творчеством Ивана Алексеевича от имени Франции в газетах выразили Франсуа Мориак и Андре Жид.
   Бунин торопился писать, в меру своих все убывающих сил. Хотел к 1954 г., к пятидесятилетию со дня смерти А. П. Чехова, написать его биографию. Книга, к сожалению, так и осталась незаконченной. Он говорил, что хочет, чтобы смерть застала его за книгой, с пером в руке. Так и произошло.
   И. А. Бунин скончался 8 ноября 1953 г., как констатировал его врач В. М. Зернов, от сердечной астмы, склероза легких и сердечной недостаточности. Похоронен Иван Алексеевич на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, километрах в семидесяти от Парижа.
//-- 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Бунин оставил Россию в огне или, как выразился английский писатель Г. Уэллс, «во мгле». Революцию он не принял; он отвергал революционное переустройство общества, ведь он всю жизнь, со времени посещения толстовских колоний в Полтавской губернии, оставался в какой-то мере толстовцем и отвергал всякое насилие; к тому же он полагал, что русский народ, в силу исторических условий, мало подготовлен к пересозданию самих основ своего бытия. В понимании революции как средства переустройства общества Бунин следовал за Ленотром, осуждавшим террор якобинцев. Он неоднократно обращался к его трудам как к источнику собственных исторических очерков, например «Суета сует» или в рассказе «Богиня Разума». Взгляд на роль революционных событий в историческом развитии общества Бунин отчасти воспринял и у Флобера, который близок ему изображением политических событий во Франции 1848–1851 гг.
   Существенно и то, что Бунин по своим общественным взглядам и литературно-эстетическим вкусам был человеком традиции. Он говорил Вере Николаевне 13/26 декабря 1919 г., что «он не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петербурга. Что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает ее. Когда он говорил, – пишет в дневнике Вера Николаевна, – то на глазах у него блестели слезы. Ни социализма, ни коллектива он воспринять не может, все это чуждо ему. Близко ему индивидуальное восприятие мира» [364 - Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983. С. 351.].
   "Эмиграция стала поистине трагическим рубежом в биографии Бунина, порвавшего навсегда с родной русской землей, которой он был, как редко кто, обязан своим прекрасным даром и к которой он, как редко кто, был привязан «любовью до боли сердечной» [365 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994. С. 224.], – писал А. Т. Твардовский.
   Странная мера: «Высылалась за границу целая группа писателей, ученых, общественных деятелей, которых признали безнадежными в смысле обращения в коммунистическую веру. Эта была странная мера, которая потом уже не повторялась. Я был выслан из своей родины не по политическим, а по идеологическим причинам. Когда мне сказали, что меня высылают, у меня сделалась тоска. Я не хотел эмигрировать, у меня было отталкивание от эмиграции, с которой я не хотел слиться. Но вместе с тем было чувство, что я попаду в более свободный мир и смогу дышать более свободным воздухом… В отъезде было для меня много мучительного, приходилось расставаться со многим и многими, и впереди была неизвестность. Но мне предстоял еще длинный и интересный путь на Западе и очень творческая для меня эпоха. В моей высылке я почувствовал что-то провиденциальное. То было совершение моей судьбы» [366 - Там же, с. 224.].
//-- 8. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Баборенко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М., 1983.
   2. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки Советского государства/сост. В. А. Козлов. М.: Политиздат, 1991.
   3. История Отечества в документах, 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.
   4. Бунин И. А. Рассказы. М.: Правда, 1983.
   5. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины. Сборник статей о русской интеллигенции /ред. Е. В. Харитонова Н. В. Россина. М., 1991.

ТЕМА 16. НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ

РЕФЕРАТ: «НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Экономические и политические преобразования новой власти
   3. Периодизация гражданской войны
   4. Деникин – один из главных руководителей белого движения
   5. Начало белого движения
   6. Деникин в звании главнокомандующего
   7. Политические взгляды Деникина
   8. Вмешательство иностранных государств
   9. Мятеж чехословацкого корпуса
   10. Два фронта гражданской войны
   11. Создание рабоче-крестьянской Красной армии
   12. «Зеленое движение»
   13. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Противоречия в сфере социально-экономических отношений между различными социальными группами (классами) общества в определенный момент выливаются в форму социального конфликта большей или меньшей остроты, вплоть до вооруженного столкновения. Наиболее острой формой классовой борьбы является гражданская война – организованная вооруженная борьба за государственную власть между разными социальными группами внутри страны. Причины, порождающие гражданскую войну, условия, в которых она развивается, и ее особенности определяются расстановкой социальных сил внутри страны и на международной арене. Гражданские войны могут сочетаться с войнами между государствами, с борьбой против интервенции и национально-освободительной борьбой. Для эпохи империализма характерны гражданские войны, охватывающие всю страну. В таких войнах каждая воюющая сторона имеет свои силы и средства для ведения военных действий, органы политического и военного управления. Крупнейшей из таких войн была гражданская война в России 1918–1920 гг.
   Важнейшие причины гражданской войны в России 1918–1920 гг.:
   1. Грубейшие ошибки, перегибы, а иногда и сознательные действия отдельных представителей Советской власти.
   2. Стремление к возвращению утерянной власти противоборствующей стороны.
   3. Иностранная интервенция.
//-- 2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ НОВОЙ ВЛАСТИ --//
   В результате победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде государственная власть в стране перешла в руки большевистской партии, которая в качестве правящей партии приступила к утверждению государства диктатуры пролетариата. Советское правительство немедленно приступило к энергичным преобразованиям как в области экономики, так и политики России на международной арене. Стержнем экономических преобразований стала строжайшая централизация на основе идеи замены государственно-монополистической экономики России механизмом планового народного хозяйства. 14 ноября 1917 г. был установлен рабочий контроль над производством, куплей-продажей продуктов и материалов. Всего с ноября 1917 г. по март 1918 г. было национализировано 836 промышленных предприятий.
   Одновременно с национализацией промышленных предприятий осуществлялась национализация транспорта. Функции по организации народного хозяйства и государственных финансов возлагались на Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ), учрежденный 2 декабря при Совнаркоме. В декабре 1917 г. ВЦИК принял декрет о национализации банков. В феврале 1918 г. декретом ВЦИКа были аннулированы все внутренние и иностранные государственные займы, сделанные царским и Временным правительством. Советская Республика освобождалась от уплаты долга иностранным государством в 16 млрд руб. В апреле 1918 г. было объявлено о национализации внешней торговли и промышленных предприятий.
   В стране, особенно в промышленных центрах, возникли серьезные продовольственные трудности. В конце апреля 1918 г. суточная норма хлеба в Петрограде составляла 50 г, а в Москве – 100 г. В тяжелом положении оказались Московская, Владимирская, Тверская, Костромская, Ярославская, Нижегородская губернии. 9 и 27 мая 1918 г. ВЦИК принял декреты, которые устанавливали продовольственную диктатуру в стране: подтверждалась незыблемость хлебной монополии (исключительное право государства на заготовку хлеба, его продажу) и твердых цен на хлеб; запрещалась и беспощадно преследовалась спекуляция хлебом.
   Все продовольственное дело сосредоточивалось в руках Наркомата по продовольствию. Ему предоставлялось право применять вооруженную силу для изъятия хлебных запасов у «зажиточных» крестьян. Декретом ВЦИКа от 11 июня 1918 г. в сельской местности создавались комитеты сельской бедноты – комбеды. Комбеды оказывали содействие местным продовольственным органам и продотрядам в изъятии и перераспределении земли, хлеба, сельскохозяйственного инвентаря, т. е. комбеды летом 1918 г. выполняли функции местных Советов. Создание комитетов деревенской бедноты и введение продразверстки позволило в 1918–1919 гг. насильственным путем изъять более 140 млн. пудов хлеба у «зажиточных» крестьян и направить в голодающие районы. В ноябре 1918 г. комбеды, после выполнения возложенных на них задач, были упразднены.
   Подобные меры, предпринятые Советской властью, оттолкнули большую часть крестьянства (около 60 %) и явились одной из причин поддержки местным населением контрреволюционного движения. В конце 1917 г. в России сформировались две наиболее организованные и непримиримо враждебные силы, ведущие борьбу на взаимоуничтожение, – красные и белые, выступавшие, соответственно, «за» и «против» Советской власти. Отстраненные революцией от власти политические партии монархистов, кадетов, а также эсеров и меньшевиков составили единый белый лагерь.
//-- 3. ПЕРИОДИЗАЦИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ --//
   Периодизация гражданской войны до сих пор остается достаточно спорным вопросом. В целом, период активной вооруженной борьбы между красными и белыми охватывает период с весны 1918 г. по конец 1920 г. В рамках этого периода выделяют четыре основных этапа:
   1. Конец мая – ноябрь 1918 г. (начинается восстанием Чехословацкого корпуса, заканчивается формированием основных фронтов).
   2. Ноябрь 1918 г. – февраль 1919 г. (окончание Первой мировой войны, активизация интервенции стран Антанты, консолидация белого движения).
   3. Март 1919 г. – март 1920 г. (наступление белых армий на всех фронтах и контрнаступление Красной Армии).
   4. Весна – осень 1920 г. (разгром белого движения на Юге России, война с Польшей).
   Первоначально военные действия носили локальный характер и имели целью воспрепятствовать установлению Советской власти на местах. На 2-м заседании Всероссийского съезда Советов, начавшемся вечером 26 октября, делегаты съезда единогласно приняли декрет о мире, написанный В. И. Лениным, в котором народам и правительствам воюющих стран предлагалось немедленно начать переговоры о демократическом мире без аннексий и контрибуций и немедленно заключить перемирие сроком не меньше чем на три месяца. Верховному главнокомандующему действующей армией генералу Н. Н. Духонину поручалось обратиться к «командованию неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров» [367 - История России /под ред. М. Н. Зуева. М., 1998. С. 32.]. Н. Н. Духонин заявил со свойственной ему откровенностью, что он за подписание скорейшего всеобщего мира, но «необходимый для России мир может быть дан только центральным правительством». 9 ноября правительство РСР уволило Духонина с должности Верховного главнокомандующего за отказ «вступить немедленно в формальные переговоры о перемирии» [368 - Там же. С. 32.] с Германией.
   Новым Главкомом был назначен прапорщик Н. В. Крыленко, который 13 ноября направил парламентеров для переговоров с германским командованием. 20 ноября 1917 г. Н. В. Крыленко во главе сводного отряда моряков-балтийцев и трех отрядов солдат запасных гвардейских полков прибыл в Могилев, где находилась ставка. Генерал Духонин, стремясь избежать кровопролития, еще накануне освободил содержащихся в Быхове в тюрьме генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова, генерала от кавалерии И. Г. Эрдели, генерал-лейтенантов А. И. Деникина, А. С. Лукомского и приказал ударным батальонам покинуть город. Сам Н. Н. Духонин был убит прибывшими матросами.
   Этим выдающимся военачальникам, героям Первой мировой войны, уже заявившим о себе как о политических лидерах, в июле 1917 г. суждено было сыграть одну из наиболее важных ролей в истории гражданской войны и военной интервенции 1918–1920 гг.
//-- 4. ДЕНИКИН – ОДИН ИЗ ГЛАВНЫХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ --//
   Наиболее яркой фигурой, одним из главных организаторов и руководителей внутренней контрреволюции на Юге России был генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин. С его именем связано создание крайне реакционного режима, так называемой «деникинщины», распространившегося к осени 1919 г. на огромной территории – от Волги до Правобережной Украины и от Причерноморья до линии Киев, Орел, Воронеж. После поражения белого движения А. И. Деникину удалось эмигрировать на Запад, где он занялся литературной деятельностью. Главной темой его исследований была Россия в период до и после Октябрьской революции, история революции и гражданской войны, попытка найти причины краха «белого дела».
   Воспоминания и оценки, данные А. И. Деникиным в эмиграции, во многом помогают представить себе целостную картину событий, происходивших в то время в России. Однако не стоит забывать, что это только одна точка зрения. Точка зрения непримиримого врага Советской власти, целью жизни которого была борьба с революцией, утверждавшего, что она была «ненавистной народу», называвшего большевизм «огромным и страшным явлением». Во имя этой цели он вел в бой десятки и сотни тысяч людей, которые убивали других и гибли сами. Этой цели он отдал все свои силы, потерял друзей и соратников. Трудно рассчитывать на объективность его оценок, однако его необъективность компенсируется эмоциональной окрашенностью повествования очевидца.
   В Быхове в здании женской гимназии, превращенном в тюрьму, Деникин и его союзники, уверенные в своей правоте, думали о продолжении войны. Гамлетовский вопрос быть или не быть, продолжать начатое дело или нет практически не существовал. Все единогласно признали необходимость продолжать. Спорили лишь о формах. Рождалась идея: уходить на Дон.
   После побега из тюрьмы, переодетые, под чужими именами, затерявшись среди пестрой толпы, набившейся в вагоны, генералы едут из Быхова в Ростов. На Дону в роли организатора борьбы с большевизмом выступил атаман Донского казачьего войска генерал А. М. Каледин, заявлявший о полной поддержке Временного правительства. 25 октября 1917 г. он подписал обращение, в котором захват власти большевиками был объявлен преступным. Войсковое правительство принимало всю полноту исполнительной и государственной власти в Донской области.
//-- 5. НАЧАЛО БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ --//
   Официальное начало белого движения в эмигрантской литературе датируется конкретно – 2 ноября 1917 г., когда генерал М. А. Алексеев прибыл в Новочеркасск и тотчас же притупил к формированию контрреволюционных сил, которые получили название сначала Алексеевской, а позднее Добровольческой армии. Замысел А. М. Каледина состоял в том, чтобы создать единый фронт контрреволюции, проходивший от Оренбурга, через территории уральского и астраханского казачеств до Ростова-на-Дону, и тем самым отрезать Центральную Россию от южных районов страны, богатых сырьевыми ресурсами, и двинуться на Петроград и Москву. Следом за Алексеевым на Дон прибывают Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, И. Г. Эрдели, А. С. Лукомский и др.
   27 декабря 1917 г. (9 января) в Ростове-на-Дону было официально объявлено о создании Добровольческой армии во главе с верховным руководителем М. В. Алексеевым, главкомом генералом Л. Г. Корниловым, начальником штаба генералом А. С. Лукомским. Начальником Первой добровольческой дивизии был генерал А. И. Деникин. Такая расстановка сил была предложена А. И. Деникиным, он считал, что «с уходом Алексеева армия раскололась бы, с уходом Корнилова – развалилась, а в рамках начинающегося движения обоим было бы слишком тесно». В этих условиях был найден выход, при котором Алексеев ведал гражданским управлением, внешними сношениями, финансами, Корнилов обладал властью военной, Каледину принадлежало управление Донской областью.
   В конце ноября 1917 г. А. М. Каледин начал наступление в направлении Ростова-на-Дону. 2 (15) декабря после 7-дневных боев с Красной гвардией мятежники захватили Ростов-на-Дону. Советское правительство приняло решительные меры по освобождению Ростова, стянув к этому району значительные силы. После наступления отрядов Красной гвардии 25 декабря (8 января) калединские войска оказались зажатыми в кольце красных войск. В конце января, признав безвыходность своего положения, Каледин сложил с себя полномочия и покончил жизнь самоубийством. 23 февраля В. И. Ленин по прямому проводу отдал приказ В. А. Антонову-Овсеенко: «Сегодня же, во чтобы то ни стало взять Ростов» [369 - Советская военная энциклопедия. М., Воениздат, т. 4.]. В ночь на 24 февраля революционные войска освободили Ростов-на Дону, а 25 февраля – Новочеркасск.
   Остатки войск Каледина и Добровольческой армии отступили в Сальские степи, где и начался «Ледяной», или 1-й Кубанский поход, продолжавшийся с февраля до начала мая 1918 г., через кубанские станицы, рассчитывая создать там плацдарм для продолжения борьбы. В марте 1918 г. Добрармия под командованием Л. Г. Корнилова предприняла попытку захватить Екатеринодар (где уже тоже была власть Советов, изгнавшая «Кубанское правительство»). Очень интересна приведенная цитата из книги А. И. Деникина «Очерки русской службы», позволяющая почувствовать взаимоуважительные отношения между двумя выдающимися русскими генералами: Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным. Деникин с любовью и преданностью относился к Корнилову, с которым впервые встретился в конце 1914 г. в Галиции, где Л. Г. Корнилов командовал 48 пехотной дивизией. После четырехдневных боев под Екатеринодаром Корнилов собрал военный совет. Алексеев, Романовский, Марков, Богаевский, Деникин и Филимонов решали вопрос – что делать дальше?
   "Корнилов: "Положение действительно тяжелое, и я не вижу выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всему фронту. Как ваше мнение господа? Все генералы, кроме Алексеева, ответили отрицательно.
   Приняли компромиссное решение: штурмовать город послезавтра, на рассвете, 1 апреля. Деникин, оставшись вдвоем с Корниловым, спросил:
   – Лавр Георгиевич, почему вы так непреклонны в этом вопросе?
   – Нет другого выхода. Если не возьмем Екатеринодар, то мне остается пустить пулю в лоб.
   – Кто же тогда выведет армию?
   – Вы выведете." [370 - Деникин А. И. Очерки русской службы. М. 1991.]
   31 марта утром Корнилов был убит.
   Удивительное стечение обстоятельств гибели Корнилова навело Деникина на философские раздумья о непостижимости путей, по которым движется история: «Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомого».
   31 марта Алексеев, как старший по должности, издал приказ: «В командование армией вступить Деникину» [371 - Деникин А. И. Очерки русской службы. М. 1991.].
   Деникину удалось вывести Добрармию из-под Екатеринодара. Отходя, Деникин составил первое политическое обращение, общей целью которого была борьба до смерти за «целостность разоренной, урезанной, униженной России». Это обращение поддержали Алексеев и другие старшие начальники Добрармии.
   Вернувшись на Дон в апреле 1918 г., Добровольческая армия получила вооружение и боеприпасы от П. Н. Краснова (финансируемого германским правительством). В конце июня 1918 г. армия под руководством А. И. Деникина совершила вторую часть похода на Дон (2 Кубанский поход). После десятидневного упорного штурма был взят Екатеринодар, вечером 2 августа конница генерала Эрдели ворвалась в город. Масштабы борьбы изменились. Армия выросла численно. К сентябрю она насчитывала 35–40 тыс. человек при 86 орудиях и 256 пулеметах. Роль Деникина также изменилась. Вот что он пишет по этому поводу: «…В течение 5 месяцев я имел возможность вести армию лично, непосредственно, имея с ней полное и постоянное общение. Теперь открывалась более широкая стратегическая работа начальника. И вместе с тем суживалась сфера непосредственного моего влияния на войска. Раньше я вел армию, теперь я командую ею» [372 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
//-- 6. ДЕНИКИН В ЗВАНИИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО --//
   Со смертью Алексеева 25 сентября 1918 г. Деникин принял звание Главнокомандующего, объединив власть командующего и управляющего. «Передо мной открылся новый путь, на котором судьба приуготовила много радостных событий, возбуждавших надежду на близкое спасение страны, но еще более тяжких сокрушительных ударов». Последние месяцы 1918 г. принесли Деникину новые успехи в объединении под его началом антисоветских сил Юга России.
   26 декабря 1918 г. Деникин издает приказ N 1: «По соглашению с атаманами Всевеликого войска Донского и Кубанского, сего числа я вступаю в командование всеми сухопутными и морскими силами, действующими на Юге России». В связи с этим 1 января 1919 г. Деникин сложил с себя звание непосредственно командующего Добрармией, передав его П. Врангелю. Таким образом, вся власть на Юге России была сосредоточена в руках А. И. Деникина, самим ходом событий здесь установилась диктатура в лице Главнокомандующего. Каковы же были политические взгляды и планы обустройства России нового Главкома?
//-- 7. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ДЕНИКИНА --//
   Еще до революции А. И. Деникин стоял за конституционную монархию. Но в ходе революции он понял, что Романовы дискредитированы. Правда, по-человечески он жалеет свергнутого императора. Еще летом 1917 г. Временное правительство выслало бывшего императора Николая II с семьей из Царского Села в Тобольск, где он находился под домашним арестом. В связи с приближением белогвардейских войск к Тобольску Николай II с семьей был перевезен в Екатеринбург, где 18 июля 1918 г. по постановлению исполкома Екатеринбургского Совета они были расстреляны. Дело династии было проиграно. Впрочем, еще раньше, в 1917 г., ярый монархист, крайне консервативный Л. Г. Корнилов, выражавший взгляды большинства офицеров и командного состава русской армии, по словам Деникина, не хотел идти «ни на какие авантюры с Романовыми», считая, что «они слишком дискредитировали себя в глазах русского народа. Я глубоко верю, что монархический строй будет восстановлен. Но не вижу лица, которое могло бы быть монархом» [373 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Наиболее полно политические взгляды А. И. Деникина были сформулированы в составленном им «Наказе» Особому совещанию, который он, будучи Главкомом, составил 14 декабря 1919 г. в Таганроге (Особое совещание – своеобразный политико-административный орган, действовавший при Главнокомандующем).
   "В связи с приказом моим сего года за N 175 приказываю Особому совещанию принять в основании своей деятельности следующие положения:
   1. Единая, Великая, Неделимая Россия. Защита веры. Установление порядка. Восстановление производственных сил страны и народного хозяйства. Поднятие производительности труда.
   2. Борьба с большевиками до конца.
   3. Военная диктатура. Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействие власти – и справа, и слева – карать.
   Вопрос о форме правления – дело будущего. Русский народ создаст верховную власть без давления и без навязывания. Единение с народом.
   Скорейшее соединение с казачеством путем создания Южно-русской власти, отнюдь не растрачивая при этом прав общегосударственной власти.
   4. Внешняя политика – только национальная русская. Невзирая на возникающие иногда колебания в русском вопросе у союзников – идти с ними. Ибо другая комбинация морально недопустима и реально неосуществима. Славянское единение.
   За помощь – ни пяди русской земли.
   5. Все силы, средства – для армии, борьбы и победы. Всемерное обеспечение семейств бойцов. Органам снабжения выйти, наконец, на путь самостоятельной деятельности, использовав все еще богатые средства страны и не рассчитывая исключительно на помощь извне. Усилить собственное производство. Извлечь из состоятельного населения обмундирование и снабжение войск. Давать армии достаточное количество денежных знаков, преимущественно перед всеми. Одновременно карать беспощадно за бесплатные реквизиции и хищение «военной добычи».
   6. Внутренняя политика: проявлять заботливость о всем населении без различия. Продолжать разработку аграрного и рабочего закона в духе моей декларации; также и закона о земстве. Общественным организациям, направленным к развитию народного хозяйства и улучшению экономических условий (кооперативы, профессиональные союзы и т. д.), содействовать. Противогосударственную деятельность некоторых из них пресекать, не останавливаясь перед крайними мерами. Прессе – сопутствующей – помогать, негласную – терпеть, разрушающую – уничтожать. Никаких классовых привилегий, никакой преимущественной поддержки – административной, финансовой или моральной. Суровыми мерами за бунт, руководство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи не пугать только, а осуществлять их при посредстве активного вмешательства Управления юстиции, Главного Военного прокурора, Управления внутренних дел и контроля. Смертная казнь – наиболее соответствующее наказание.
   Ускорить и упростить порядок реабилитации не вполне благополучных по большевизму, петлюровщине и т. д. Если была только ошибка, а к делу годны, – снисхождение. Назначение на службу – исключительно по приказам деловым, отметая изуверов и справа, и слева. Местный служилый элемент за уклонение от политики центральной власти, за насилие, самоуправство, сведение счетов с населением, равно как и за бездеятельность, – не только отрешать, но и карать. Привлекать местное население к самообороне.
   7. Оздоровить фронт и войсковой тыл – работой особо назначенных генералов с большими полномочиями, составом полевого суда и применением крайних репрессий. Сильно почистить контрразведку и уголовный сыск, влив в них судебный элемент.
   8. Поднятие рубля, транспорта и производства преимущественно для государственной обороны. Налоговый пресс главным образом для состоятельных, а также не несущих воинской повинности. Товарообмен – исключительно за боевое снаряжение и предметы, необходимые для страны.
   9. Временная милитаризация водного транспорта с целью полного использования для войны, не разрушая, однако, торгово-промышленного аппарата.
   10. Облегчить положение служилого элемента и семейств чинов, находящихся на фронте, частичным переводом на натуральное довольствие. Содержание не должно быть меньше прожиточного минимума.
   11. Пропаганде служить исключительно прямому назначению – популяризации идей, проводимых властью, разоблачению сущности большевизма, поднятию народного самосознания и воли для борьбы с анархией" [374 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Выступления против Советской власти хотя и носили ожесточенный характер, были в 1918 г. стихийными и разрозненными, не пользовались массовой поддержкой населения и проходили на фоне относительно быстрого установления власти Советов почти повсеместно («триумфального шествия Советской власти», как заявляли большевики). Причины этого Деникин видит в основном в «инертности большинства». «Огромная усталость от войны и смуты; всеобщая неудовлетворенность существующим положением; неизжитая еще рабья психология масс; инертность большинства и полная безграничной жестокости, сильного волей и беспринципного меньшинства; пленительные лозунги: власть – пролетариату, земля – крестьянам, предприятия – рабочим и немедленный мир» [375 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Однако ради объективности следует отметить, что утверждения в «инертности большинства» противоречат историческим фактам. В годы революции произошла невиданная никогда ранее политизация масс. Удивительная активность солдат, выразившаяся в бесчисленных митингах, выборах солдатских комитетов, участии в демонстрациях и действиях по взятию власти; целеустремленная деятельность рабочих, приведшая к вступлению в партию, росту профсоюзов, организации экономических и политических забастовок; создание Красной гвардии – отличительные особенности момента.
   Более объективная характеристика сил, боровшихся с Советами, была дана Деникиным позже: «Противобольшевистские организации имели и общие, совершенно аналогичные черты. В них мы видим, во-первых, вождей без народа. Они решали важнейшие задачи бытия русского государства на основании своих верований и умозаключений, учитывая в качестве элементов борьбы политику врагов и союзников, материальную помощь извне, иностранные штыки и т. д. Но сила сопротивляемости или содействия народной массы в их расчеты входила мало. Русский народ, между тем, все еще пребывал в состоянии неустойчивого равновесия, разбивая в прах все прогнозы, все социально-исторические теории» [376 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Видимо, здесь Деникин ближе всего подходит к пониманию происходившего. Как ни жалуйся на народ, на его инертность и «неустойчивость», а главного факта не обойти. Народ, а никто иной сказал свое решающее слово. И какие бы ошибки ни совершала Советская власть, большинство народа, в конечном счете, поддержало ее. «Прогнозы оказались неверными – мы убедились в этом скоро, ведя тяжелые кровопролитные бои на Северном Кавказе. Неверными не столько в изображении народных настроений, сколько в оценке их активности, а главное, в ошибочном сложении сил. Между тремя основными слоями – буржуазией, пролетариатом и крестьянством – легли непримиримые противоречия в идеологии, в социальных и экономических взаимоотношениях, существовавшие всегда в потенции, углубленные революцией и обостренные разъединявшей политикой Советской власти» [377 - Деникин А. И. Очерки русской службы. М., 1991.].
   Несмотря на свое негативное отношение к Советской власти, Деникин, как честный русский офицер, неоднократно подчеркивает стойкость красных войск: «Большевики, понесшие огромные потери, проявляли все же упорство необыкновенное». Вот что пишет Деникин в рассказе о 2-м Кубанском походе (лето 1918 г.): «…гнездо большевиков – слобода Мартыновка – держалась еще целых 5 недель, осажденная со всех сторон донским ополчением». В Белой Глине против Добрармии сражались «железная» бригада Жлобы и отряд матросов. «Войска эти пополнились вошедшими чуть ли не поголовно в их состав жителями призывного возраста Белой Глины – частью добровольцами, частью мобилизованными Жлобой» [378 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
//-- 8. ВМЕШАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ --//
   Начинающаяся в России гражданская война с самого начала осложнялась вмешательством в нее иностранных государств, образовавших силы внешней контрреволюции. В ноябре 1917 г. страны Атланты договорились о совместной борьбе против Советской Республики. Войска австро-германские, английские, французские, американские, греческие, сербские, итальянские, японские разновременно явились на территорию России и оставались на ней более или менее продолжительное время. Большинство из них непосредственно принимало активное участие в битвах, обеспечивая, главным образом, плацдармы, на которых формировались и укреплялись силы внутренней контрреволюции.
   В декабре 1917 г. Англия и Франция заключили договор о совместной военной интервенции и расчленении России. По этому договору предусматривалась оккупация английскими войсками Кавказа, Кубани, Дона, а французскими – Украины и Крыма. Планировалось отторжение от Советской России Прибалтики и Средней Азии. Сибирь и Дальний Восток были признаны сферами интересов США и Японии. В январе 1918 г. Румыния при поддержке Франции оккупировала Бессарабию. В марте 1918 г. в Мурманске высадились сначала английские, а позднее американские и французские войска. В апреле 1918 г. во Владивостоке при поддержке местной контрреволюции был высажен десант японских и английских войск, а в августе – десант французских и американских войск. К середине 1918 г. германские войска оккупировали Прибалтику, Украину, Крым, часть Белоруссии, Закавказья и Северного Кавказа. Активную роль сыграли контрреволюционные армии Латвии, Эстонии и Польши.
//-- 9. МЯТЕЖ ЧЕХОСЛОВАЦКОГО КОРПУСА --//
   В конце мая 1918 г. начался мятеж чехословацкого корпуса, дислоцировавшегося на Левобережной Украине. Еще до Октябрьской революции из пленных чехов и словаков, воевавших в австро-венгерской армии, Временным правительством был сформирован добровольческий корпус, который должен был принять участие в военных действиях против Германии и Австро-Венгрии на русском фронте. Во 2-й половине марта 1918 г. корпус был переведен в район Тамбова и Пензы. Часть чехословацких интернационалистов осталась на Украине сражаться с австро-германскими войсками. 26 марта Советское правительство предоставило чехословацкому корпусу возможность выехать через Владивосток во Францию (в январе 1918 г. корпус был официально включен в состав французской армии и принят на содержание Антантой). Эшелоны корпуса стали продвигаться по направлению к Дальнему Востоку. В соответствии с соглашением между Советским правительством и командованием корпуса его воинские части должны были сдать оружие.
   Начав весной интервенцию на Севере России, Антанта считала не совсем логичным вывозить из России уже находившиеся там и прекрасно вооруженные войска. 50-тысячный чехословацкий корпус растянулся по всей длине Сибирской магистрали. Этой же одноколейной магистралью следовали на Запад эшелоны с немецкими военнопленными, которым давали приоритет. Возникли конфликты. Для обсуждения создавшегося положения в середине мая 1918 г. в Челябинске был созван съезд представителей чехословацкого корпуса, на котором было решено оружия не сдавать и в случае необходимости пробиваться на Восток силой. Офицеры корпуса использовали перехваченную телеграмму Троцкого, в которой он выдвигал невыполнимое требование: «Все Советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным по линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте».
   В результате был поднят белочехословацкий мятеж. При поддержке русских белогвардейцев, эсеров и меньшевиков чехословаки с 26 по 31 мая захватили Челябинск, Новониколаевск (Новосибирск), Пензу, Сызрань, Петропавловск, Томск. В начале июня были заняты Курган, Омск, Самара, 29 июня – Владивосток. Перейдя в наступление совместно с отрядами белой армии, основу которой составляли оренбургские и уральские казачьи войска, конспиративные офицерские организации и так называемая Народная армия, чехи захватили 5 июля Уфу, Симбирск (Ульяновск, 22 июля), Екатеринбург (25 июля), Казань (7 августа), где была захвачена половина золотого запаса РСФСР.
   В Поволжье, на Урале и в Сибири на захваченной белочехами территории была восстановлена буржуазная власть. В Самаре меньшевики и эсеры создали контрреволюционное правительство – «Комитет Учредительного собрания» (Комуч), включавшее бывших членов распущенного Учредительного собрания. Деникин подробно рассказывает в своих воспоминаниях об этих событиях, в частности, и о том, что народ не поддержал созданного в 1918 г. в Поволжье антисоветского правительства: «Мобилизация Народной армии потерпела полную неудачу, встретив на местах явно враждебное отношение, местами сопротивление. К 1 августа номинально было призвано 8 485 добровольцев и 21 888 мобилизованных. Но мобилизованные оставались в частях только до получения оружия и мундирной одежды, после чего большинство уходило домой. Позднее, когда неудачи на фронте заставили армию отходить, целые полки отказывали в повиновении, оставались на месте или расходились по своим деревням». Заволжское крестьянство относилось к призывам Комуча «по меньшей мере равнодушно». «Городской пролетариат оказался враждебным новому правительству, и собравшаяся в Самаре рабочая конференция, признав это правительство „врагом народа“, высказалось за подчинение Советской власти» [379 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Контрреволюционные правительства, возглавляемые эсерами и меньшевиками, были созданы также в Омске – Временное Сибирское правительство – и Екатеринбурге – Уральское правительство. Взаимоотношения Деникина с социал-демократами, Учредительным собранием и организованными ими правительствами можно определить по одной фразе, произнесенной А. Ф. Керенским: «Деникина не могут переварить даже самые ярые русские консерваторы (эсеры, меньшевики)» [380 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Когда 28 сентября 1918 г. в Уфе образовалась Директория, именовавшая себя верховной общероссийской властью – «Временным Всероссийским правительством», Деникин не признал Директорию: «Я отказался признать Уфимскую директорию Всероссийской властью, как ответственную и направляемую Учредительным собранием I созыва, возникшим в дни народного помешательства… и не пользующимся в стране ни малейшим нравственным авторитетом» [381 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Однако отношение Деникина к власти А. В. Колчака в Сибири (с центром в Омске) было более терпимым. Серьезных различий в политических взглядах у Деникина с Колчаком не существовало. Существовало другое – личные амбиции, честолюбивые мечты, замыслы и надежды. Когда Колчак в Омске объявил себя Верховным правителем, Деникин нехотя признал его лидерство. Но подчинение было чисто формальным: «Подчиненных отношений нет, но существует полное единомыслие между Югом и Востоком, и предрешено слияние их после фактического соединения территорий» [382 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Для ликвидации мятежа чехословацкого корпуса в июне 1918 г. был создан Восточный фронт. Для ликвидации создавшейся угрозы на востоке страны все красные войска Поволжья и Урала объединились в 5 армий, которые с 13 июня 1918 г. составили Восточный фронт. В. И. Ленин подписал декрет о создании Революционного Военного Совета (РВС) Восточного фронта, главнокомандующим которого был назначен М. А. Муравьев. Штаб фронта находился в Казани.
//-- 10. ДВА ФРОНТА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ --//
   В августе 1918 г. красные войска Восточного фронта приостановили наступление войск чехословацкого корпуса в районе Среднего Поволжья и Урала, в конце августа-начале сентября перешли в контрнаступление и к концу ноября изгнали их из Поволжья. Однако на Пермском направлении до конца октября 1918 г. продолжалось наступление белогвардейцев. На Северо-Кавказском направлении наступление Добрармии под командованием Деникина продолжалось до осени 1918 г.
   Приведем красочное описание картины отступления Красной армии на Северном Кавказе, данное Деникиным. «Человеческая волна катилась бурно и неудержимо на восток, покрывая все дороги на много десятков верст, запрудив их обломками повозок, брошенным скарбом, трупами людей и животных. Кому удавалось спастись от пули и шашечного удара, тот находил смерть от сыпного тифа, косившего нещадно. Многие участники похода, свыкшиеся, казалось, с ужасом войны, не могли потом без содрогания вспоминать эти кошмарные картины: мечущиеся толпы, брошенные на произвол судьбы поезда с больными и ранеными. Тысячи изнемогающих людей в жару и бреду, ползущих по рельсам и откосам и давимых немилосердно уходящими поездами…» [383 - Деникин А. И. Очерки русской службы. М., 1991.]
   Таким образом, к концу 1918 г. сформировались 2 главных фронта гражданской войны – Восточный и Южный. Несмотря на возникновение очагов гражданской войны и начало вооруженного вмешательства иностранных держав, борьба против внутренней контрреволюции и иностранной интервенции до лета 1918 г. не была определяющим фактором жизни Советской Республики. Говоря позднее о событиях весны 1918 г., В. И. Ленин отмечал: «Тогда была „передышка“ между войнами: между войной империалистической, которую мы закончили (вернее будет сказать: почти закончили) в феврале 1918 года, и войной гражданской, которая не закончилась первой победой над контрреволюционерами… а только подготовлялась еще чехословаками, Корниловым, Деникиным и K°» [384 - Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37.]. Только летом 1918 г. начался период, когда гражданская война стала определять всю жизнь Советских республик, всю экономическую, социальную, военную и культурную политику Советской власти.
//-- 11. СОЗДАНИЕ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ --//
   В сложившихся условиях отряды Красной гвардии, находившиеся в распоряжении ВРК, не могли выполнять функции защиты нового государства. В декабре 1917 г. СНК признал необходимость создания новой армии. 15 января 1918 года декретом СНК провозглашалось создание Рабоче-Крестьянской Красной Армии. 29 января 1918 года был принят декрет об организации Красного Флота. Армия строилась на принципах добровольности и классового подхода, исключавшего проникновение в нее «эксплуататорских элементов».
   Первые итоги создания новой революционной армии не внушали оптимизма. Наибольшее число добровольцев было зафиксировано в периферийных районах, находящихся под непосредственной угрозой захвата белыми, и в крупных промышленных центрах. К тому же под видом добровольцев в Красную Армию вступало значительное количество деклассированных элементов, рассматривающих войну как источник личного обогащения.
   Добровольческий принцип комплектования неизбежно приводил к организационной разобщенности, децентрализации в управлении войсками, что самым пагубным образом отражалось на боеспособности и дисциплине Красной армии. Поэтому В. И. Ленин счел возможным отказаться от своих воззрений в области военного строительства и вернуться к традиционным, «буржуазным», т. е. всеобщей воинской повинности и единоначалию. На пост народного комиссара по военным делам, а затем и Председателя Высшего Военного Совета был назначен Л. Д. Троцкий. Человек, безусловно, талантливый, Л. Д. Троцкий вместе с тем не умел привлекать и сплачивать вокруг себя сторонников. Отталкивали его надменная манера поведения, исключительно высокая самооценка, вспыльчивость и резкость. Неудивительно, что в ряде воспоминаний его соратников мы встречаем резкие эпитеты в адрес Л. Д. Троцкого. Пожалуй, ни у кого из первых советских руководителей не было столько недоброжелателей, как у Л. Д. Троцкого.
   Свою задачу Л. Д. Троцкий видел в том, чтобы навести железную дисциплину в войсках и обеспечить победу любым способом. Он считал, что воинская дисциплина должна носить сознательный характер. Были предприняты меры по ужесточению дисциплины. Представители РВС, наделенные чрезвычайными полномочиями, вплоть до расстрела изменников и трусов без суда и следствия, выезжали на самые напряженные участки фронта.
   Долгое время считалось, что расстрелы в Красной Армии начались с известных приказов Наркомвоена Л. Д. Троцкого N 18 от 28 августа и N 31 от 30 августа 1918 гг., изданных после Свияжской операции. Известны и более ранние документы. Это правительственное сообщение от 11 июля 1918 г. за подписью Председателя СНК В. И. Ленина и Наркомвоена Л. Д. Троцкого: «Всем, всем, всем! Бывший главнокомандующий на Чехословацком фронте левый эсер Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте…».
   Приказ по I Революционной армии Восточного фронта N 29 от 23 июля 1918 г.: «Всем частям категорически приказываю упорно исполнять возложенные на них боевые задачи… Трусов и дезертиров, расстраивающих боевые ряды, неуклонно расстреливать на поле боя. Всех укрывающихся или бежавших в тыл каждая встретившая часть обязана расстреливать…». В наскоро сформированных частях массовым явлением было дезертирство. Вероятно, эти события действительно имели место. Это дало возможность А. И. Деникину утверждать, что в Красной Армии «не было никогда того пафоса, того энтузиазма, о котором слагают легенды советские историки. Она была скована только силой государственного аппарата, террора и принуждения» [385 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   О том, что творилось в тылах армий, в своих воспоминаниях А. И. Деникин говорит с особой болью. «Армии понемногу погрязали в больших и малых грехах, набросивших густую тень на светлый лик освободительного движения. Это была оборотная сторона борьбы, ее трагедия. Некоторые явления разъедали душу армии и подтачивали ее мощь. На них я должен остановиться. Войска были плохо обеспечены снабжением и деньгами. Отсюда – стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи. Открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа…».
   У нас, – пишет Деникин, – был хаос в тылу, но у них (красных) вовсе не было никакого тыла" [386 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.]. Можно себе представить, что кроется за этими строками…
//-- 12. «ЗЕЛЕНОЕ» ДВИЖЕНИЕ --//
   Все это приводит к тому, что в 1918 г. зарождается так называемое «зеленое» движение, сыгравшее впоследствии огромную роль в партизанской войне. «Зеленые» – первоначально лица, которые в годы гражданской войны и интервенции в России, не желая служить, укрывались в лесах (отсюда и название). Отряды «бело-зеленых» белогвардейское командование создавало в тылу большевиков. Уклонение части трудящихся от службы в Красной Армии в значительной мере являлось результатом колебаний среднего крестьянства. Большую опасность и масштабы оно приобрело в районах со значительной кулацкой прослойкой на Украине, Северном Кавказе и Тамбовщине. В августе 1920 г. Тамбовская губерния стала очагом контрреволюционного мятежа, называемого «антоновщиной», по имени его руководителя эсера А. С. Антонова. К концу 1920 г. численность мятежников доходила до 50 000 человек, разбитых на 2 армии, возглавлявшиеся «главным оперативным штабом».
   На Украине в 1918–1921 гг. антисоветское анархо-крестьянское движение действовало под руководством Н. И. Махно. Махно поддерживали довольно широкие слои крестьянства. Недовольные продразверсткой, крестьянские массы выдвигали лозунги «безвластного государства», «третьей революции», «вольных советов». Махновщина как контрреволюционное движение возникла весной 1918 г. на Екатеринославщине и в Таврии (около 3 000 чел.). Придерживаясь тактики партизанских действий, отряды Махно нападали на мелкие гарнизоны германских и австро-венгерских войск, громили помещичьи имения.
   «Зеленые» отряды выступали и на стороне красных. Особый размах и оперативную значимость имели действия Кубано-Черноморской повстанческой «красно-зеленой» армии (около 15 тыс. человек) летом 1919 г. Она наносила удары по деникинским гарнизонам и коммуникациям от Анапы до Адлера. «Зеленая большевистская армия» (около 12 тыс. чел., командир П. М. Моринц) совместно с «Черноморским крестьянским ополчением» (Адлер, Сочи) в начале марта 1920 г. объединились в «Красную Армию Черноморья» (около 12 тыс. человек, командир Е. С. Казанский). Эта армия участвовала в Кубано-Новороссийской операции 1920 г. и окончательном разгроме деникинских войск на Северном Кавказе. «Красно-зеленые» партизанские отряды Крома после объединения в августе 1920 г. в «Повстанческую армию Крыма» (командир А. В. Мокроусов) участвовали в разгроме армии Врангеля.
   В середине 1918 г. Советская Республика, находясь в условиях военной и экономической блокады, оказалась в огненном кольце фронтов, 3/4 ее территории были в руках контрреволюции. В. И. Ленин отмечал, что вооруженные выступления интервентов и белогвардейцев слились в одно целое и «на сцену опять выдвинулся вопрос военный, военных событий, как главный, коренной вопрос революции». Война потребовала мобилизации всех сил и ресурсов, подчинения жизни страны интересам обороны. Правительство Советской Республики усилило темпы национализации промышленности и перешло к экономической политике, получившей название «военный коммунизм».
   Была осознана необходимость сосредоточения военной власти в руках одного органа и принято решение по созданию единой структуры управления войсками фронтов и армий. Во главе каждого фронта (армии) назначался Революционный Военный Совет (Реввоенсовет, или РВС), состоящий из командующего фронтом (армией) и двух политических комиссаров. Эти меры во многом предопределили исход гражданской войны в России 1918–1920 гг., позволив победить Красной Армии разобщенные, хотя и превосходящие по численности войска белых, опровергнув концепции, основанные только на военных и количественных факторах в оценке противоборствующих сторон.
//-- 13. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Главная же причина победы большевиков – четко сформулированная программа популярных действий, нашедшая широкий отклик в народных массах. Антисоветские же силы сплачивал лишь негативный знаменатель, а позитивные программы либо отсутствовали вовсе, либо были туманными и общими. Именно этим объясняется позиция и А. И. Деникина: «Я призывал армию бороться просто за Россию». В этой борьбе он потерпел поражение дважды – и в революции, и в гражданской войне. Первый раз – когда вместе с другими реакционными генералами он под корниловским штандартом пытался встать на пути революции, но был сметен, унижен, оскорблен. После революции он, как ему казалось, снова встал за правое дело, за народ, за Россию. И опять – конечная неудача, еще более трагическая, чем первая. Как это ни тяжело было признавать потерпевшим поражение лидерам белого движения, но народ их не поддержал. Они проиграли.
//-- 14. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Гражданская война в СССР / под общ. ред. проф. И. И. Азовцева. М., 1986.
   2. Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России. XX век. М., 2000.
   3. Декреты Советской власти. М., 1968. т. 3.
   4. Деникин А. И. Очерки русской службы. М., 1991.
   5. Деникин А. И. Поход на Москву. М. 1989.
   6. Исаев И. А. История государства и права России. М., 1996.
   7. История государства и права России /под ред. проф. Ю. П. Титова. М., 1999.
   8. История государства и права. Часть 2 /под ред. О. И. Чистякова и Ю. С. Кукушкина. М., 1986.
   9. История России /под ред. М. Н. Зуева. М., 1998.
   10. Лаврентьев В. В., Казаков П. Д. Великая Отечественная. 1941–1945 гг. М., 1984.
   11. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в XX веке. М., 2000.
   12. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, 45.
   13. Мельгунов С. П. Красный террор в России. М., 1990.
   14. Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат. Т. 1–8.
   15. Соколов А. К., Тяжельникова В. С. Курс советской истории 1941–1991 гг. М., 1999.
   16. Шевоцуров П. А. Страницы истории гражданской войны. Взгляд через десятилетия. М., 1992.

ТЕМА 17. КРАСНЫЕ ПРОТИВ БЕЛЫХ

РЕФЕРАТ: «СОВЕТСКО-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА. Ю. ПИЛСУДСКИЙ И М. Н. ТУХАЧЕВСКИЙ»

//-- ПЛАН --//
   1. Пролог советско-польской войны 1920 г.
   2. Главнокомандующий польской армии Ю. Пилсудский
   3. Командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский
   4. Начало военных действий
   5. Основные сражения
   6. Заключительный этап войны. Подписание мирного договора
   7. Заключение
   8. Использованная литература
//-- 1. ПРОЛОГ СОВЕТСКО-ПОЛЬСКОЙ ВОЙНЫ 1920 г. --//
   В период с декабря 1919 г. по конец апреля 1920 г. Советская власть более 50 раз обращалось к правительствам США, Франции, Англии. Японии, Польши, Румынии и других стран с предложением о мире, об установлении экономических и торговых связей. Главной задачей для Страны Советов в начале 1920 г. являлась защита своих границ, а не стремление к захвату новых территорий.
   На советско-германских переговорах в декабре 1917-феврале 1918 гг. советская делегация заявила об отказе от всяких претензий на польские территории, потребовала возвращения Польше всех аннексированных земель и вывода с ее территории германских оккупационных войск. 29 августа 1918 г. В. И. Ленин подписал декрет Совнаркома РСФСР, в котором отмечалось: «Все договоры и акты, заключенные правительством бывшей Российской империи, касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционного правосознания русского народа, признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство, – отменяются настоящим бесповоротно» [387 - Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1965. Т. 3.].
   Нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин в своем обращении к трудящимся государств Антанты от 10 февраля 1920 г. отмечал, что «трудящимся массам России чужды всякие намерения распространить свою власть на какую-либо чужую страну или силой навязать советский строй другой стране против воли ее собственного народа» [388 - Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.]. В обращении подчеркивалось стремление Советской России к прекращению военных действий с Польшей и к заключению с ней соглашения или длительного мира. В ответ на эту ноту комиссия министерства иностранных дел Польши разработала проект предварительных условий мирных переговоров с Советской Россией. В проекте содержалось требование признать независимость национальных государств, возникших на территории бывшей Российской империи, отказаться от всяких территориальных прав, вытекающих из последствия разделов Польши, вывести советские войска с территории Польской республики в границах, существующих до первого раздела в 1772 г.
   Практически все эти требования уже были реализованы Советским правительством в «Декларации прав народов России» и в декрете СНК РСФСР от 29 августа 1918 г. В то же время абсолютно неприемлемым было требование вывести войска с территории Польши в границах до 1772 г., т. к. польские войска уже занимали значительную часть украинских, белорусских и литовских земель и не собирались их покидать. Уход Красной Армии с занимаемого ею в феврале 1920 г. рубежа фактически привел бы к оккупации польской армией оставшейся части Советской Украины, Литвы и Белоруссии. С ними РСФСР была связана военным союзом и гарантировала их защиту.
//-- 2. ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ПОЛЬСКОЙ АРМИИ Ю. ПИЛСУДСКИЙ --//
   В результате победы Октябрьской революции и поражения Германии и Австро-Венгрии в Первой мировой войне создались благоприятные условия для восстановления польской государственности. В ноябре 1918 г. созданный больше года назад Германский и Австро-Венгерский Регентский совет передал военную и гражданскую власть в Польше Ю. Пилсудскому.
   В первые годы независимости существенное влияние на внешнюю политику польского правительства оказали две конкурирующие между собой программы, касающиеся конфигурации и удаленности границ Польского государства на востоке, – федеративная и корпоративная. Первая программа была представлена Ю. Пилсудским и его сторонниками; ее поддерживали также Польская социалистическая партия. Программа предусматривала распад многонациональной Российской империи, отрыв от нее прибалтийских стран – Финляндии, Эстонии. Латвии и Литвы, на востоке – Белоруссии и Украины, а также Закавказья. Польша должна была составить федерацию государств, в первую очередь с Литвой, Белоруссией, Украиной, а затем с Латвией и Эстонией. Они должны оттеснить Россию от Балтики и Черного моря.
   По своему территориальному размаху федеративная программа значительно превосходила предлагаемую национал-демократами инкорпоративную программу, которая предусматривала непосредственное присоединение к Польскому государству восточных земель, примерно до границ второго раздела.
   Напомним, что в 1772–1795 гг. произошло 3 раздела территории Польши между Пруссией, Австрией и Россией. После Венского конгресса 1815 г. к Пруссии окончательно отошла Великопольша (Познаньщина), большая часть Куявии и Гданьское Поморье. Австрии досталась часть Малопольши (Краковщина и Жешовщина), которая вместе с Львовщиной и другими отошедшими к Австрии западноукраинскими землями стала называться тогда Галицией. К Российской империи были присоединены остальные земли Речи Посполитой, как украинские, белорусские и литовские, так и собственно польские. После 3-го раздела Польша перестала существовать как независимое государство. В 1918 г. Советская Россия провозгласила право Польши на государственную самостоятельность. Советско-польская война 1920 г. для поляков была порывом защитить только что обретенную независимость, не утратив своих территорий.
   Польской армией командовал маршал Ю. Пилсудский. Во время войны он был не только Верховным главнокомандующим, но и главой польского государства. Ю. Пилсудский (5.12.1867-12.05.1935) – польский дворянин, в 1892 г. примкнул к Польской социалистической партии. В период революции 1905–1907 гг. в России выступал против совместной революционной борьбы польского и русского пролетариата, создавал террористические группы, которые стремились внести разлад в революционное движение. С конца 1916 г. возглавлял военный департамент в правительстве «независимого польского государства», созданного австро-германскими оккупантами на захваченной ими территории Польши. Пилсудский беспощадно расправлялся с революционным движением. В мае 1926 г. совершил военный переворот, установил в Польше режим «санации» («оздоровления») и был вплоть до своей смерти фактическим диктатором Польши.
   Возглавляемое им правительство рассматривало декрет СНК РСФСР как автоматическое восстановление Польского государства в границах 1772 г. Ю. Пилсудский и его сторонники придерживались программы создания «санитарного коридора» – полосы изоляции, отделяющей Польшу от революционной России, добивались объединения с Польшей Литвы, Белоруссии, Украины, Латвии, Эстонии и даже Кубани и Кавказа. При этом игнорировался тот факт, что Советское правительство признало право на самоопределение не только польского, но и других народов бывшей царской России.
//-- 3. КОМАНДУЮЩИЙ ЗАПАДНЫМ ФРОНТОМ М. Н. ТУХАЧЕВСКИЙ --//
   Тухачевский Михаил Николаевич (16.02.1893-11.06.1937) – советский военный деятель, полководец, Маршал Советского Союза (1935). Родился в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии. Окончил Александровское военное училище в 1914 г., участвовал в Первой мировой войне, поручик. В 1915 г. попал в плен, в 1917 – бежал в Россию. После Октябрьской революции перешел на сторону Советской власти, вступил в Красную Армию и за полтора года прошел путь от командарма до командующего фронтом. Во время гражданской войны сначала работал в Военном отделе ВЦИК, с мая 1918 г. военный комиссар обороны Московского района, в июне-декабре командовал 1-й армией Восточного фронта, войска которой сражались против белогвардейцев и белочехов в Среднем Поволжье.
   С декабря 1918 и в 1919 гг. помощник командующего Южным фронтом, в январе-марте 1919 г. командующий 8-й армией Южного фронта, воевавшей против белоказаков на Северном Донце, а с апреля по ноябрь – 5-й армией, которая во взаимодействии с другими армиями успешно участвовала в контрнаступлении на Восточном фронте в 1919 г. Затем участвовал в Златоустовской, Челябинской и других операциях по освобождению Урала и Сибири от войск А. В. Колчака. В январе-апреле 1920 г. Тухачевский – командующий Кавказским фронтом, сражавшимся против войск Деникина, а в апреле 1920-августе 1921 – Западным фронтом. Его заслуги в разгроме армий адмирала А. В. Колчака и генерала А. И. Деникина были общепризнанны, и не случайно именно М. Н. Тухачевский весной 1920 г. Главкомом С. С. Каменевым был рекомендован на должность командующего Западным фронтом. В марте 1921 г. командовал 7-й армией при подавлении Кронштадтского мятежа, а в апреле-мае – войсками, выполнявшими ликвидацию антоновщины в Тамбовском районе.
   После войны Тухачевский – начальник Военной академии РККА, с января 1922 по апрель 1924 г. – вновь командующий Западным фронтом, затем помощник. А с июля 1924 – заместитель начальника штаба РККА. С ноября 1925 по май 1928 г. – начальник штаба РККА. Принимал активное участие в проведении военной реформы 1924–1925 гг. С мая 1928 – командующий войсками Ленинградского военного округа. С 1931 г. – заместитель наркомвоенмора и Председатель Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА, с 1934 г. заместитель наркома обороны и начальник управления боевой подготовки. В 1937 г. был назначен командующим войсками Приволжского военного округа.
   Тухачевскому принадлежит большая заслуга в техническом перевооружении армии, совершенствовании организационной структуры войск, развитии новых видов и родов войск – авиации, механизированных и воздушно-десантных войск, ВМФ, в подготовке командного и политического состава. Он был инициатором создания ряда военных академий. Как военный деятель и теоретик уделял большое внимание прогнозированию характера будущей войны и разработке военной доктрины Советского государства. Внес вклад в разработку стратегии, оперативного искусства, тактики и военной науки в целом.
   11 июня 1937 г. по сфабрикованному органами НКВД делу о так называемой «антисоветской троцкистской военной организации» в Красной Армии Тухачевский был расстрелян. Лишь 31 января 1957 г. приговор в отношении Тухачевского был отменен за отсутствием в его действиях состава преступления, и он был полностью реабилитирован.
   В последнее время о М. Н. Тухачевском было написано немало книг, в которых авторы дают свои версии и оценки жизни и деятельности великого военачальника. Приводят те или иные высказывания и воспоминания о нем его современников. Это, безусловно, интересно и дополняет общий портрет. Однако чтобы разобраться в истинном положении вещей и составить собственное представление о личности человека, необходимо ознакомиться с первоисточником, с тем, что он написал.
   В феврале 1923 г. курсантам дополнительных курсов Военной Академии РККА М. Н. Тухачевский прочел курс лекций о войне России с Польшей в 1920 г. На основе этих лекций в 1924 г. была опубликована работа М. Н. Тухачевского «Поход за Вислу», где он дает объективный анализ событий того периода, выявляя как сильные, так и слабые стороны воюющих армий. В дальнейшем, описывая ход военных действий в 1920–1921 гг., будем приводить цитаты из этой работы.
//-- 4. НАЧАЛО ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ --//
   Белопольская интервенция против Советской России началась еще в 1918 г. Для борьбы с ней в феврале 1919 г. советским командованием был образован Западный фронт. Для Советского государства это была первая межнациональная война, в ходе которой Россия, Украина и Белоруссия стояли перед необходимостью защитить себя.
   Для Польши война с самого начала была агрессивной, т. к. Ю. Пилсудский силой оружия стал перекраивать территории соседних народов под лозунгом восстановления Польши в границах 1772 г. В 1919 г. польским интервентам удалось захватить ряд районов Украины и Белоруссии, включая Минск, а в 1920 г. они выступили как главная ударная сила Антанты, пытаясь уничтожить Советское государство. Вместе с армией Врангеля вооруженные силы Польши составили, по выражению В. И. Ленина, две руки международного империализма в борьбе с Советским государством. В 1920 г. военная мощь Советской Республики значительно превосходила военные возможности Польши. Однако ЦК РКП(б) и Советское правительство, стремясь избежать вооруженного конфликта и стараясь установить с Польшей добрососедские отношения, в январе 1920 г. предложили начать мирные переговоры на основе признания за Польшей границ по линии Полоцк, река Березина, ст. Птичь, Чуднов, Деражня, Бар, т. е. на 250–300 км восточнее границы, установленной для Польши Версальским миром. Но польское правительство затягивало начало переговоров, а 7 апреля совсем отказалось от них. Польские войска 5 марта захватили Мозырь и Калинковичи.
   Несмотря на это, правительство, РСФСР и УССР предприняли новые шаги к миру. Ответ получили только через 3 недели, 27 марта, о готовности начать «совещание по этому поводу с русскими уполномоченными» с 10 апреля в Борисове. Однако Борисов, находящийся в зоне военных действий, был неприемлем для ведения переговоров.
   Советское правительство, обеспокоенное затяжкой решения вопроса о переговорах и подготовкою Польши к войне, приняло меры по укреплению западных границ. Вот как описывает группировку сил М. Н. Тухачевский: "Состояние наших войск не могло быть приведено к общему уровню. Те войска, которые и ранее находились на Западном фронте, не вызывали к себе особого доверия. Они стояли здесь в течение нескольких лет в самом растянутом положении, причем более активные польские войска постоянными налетами и мелкими поисками тревожили и разлагали наши войска. Все это, а также неудачи в борьбе с поляками в предыдущем году, вселяло, как казалось, в наши войска некоторую робость и неуверенность.
   Наоборот, войска, прибывшие с других фронтов после победоносных сражений и походов, были полны наступательного настроения и самого высокого состояния духа. Боеспособность их, безусловно, была велика. Местные войска Западного фронта занимали линию боевого фронта. Войска, перебрасываемые с других фронтов, сосредоточились в районе Витебск – Толочин – Орша. Армейских управлений на Западном фронте имелось только два, в то время когда требовалось не менее 4–5. Технических войск связи и железнодорожных на Западном фронте имелось ничтожное количество, совершенно недостаточное для мало-мальски серьезных боевых действий. Подтягивание этих войск, в общем, значительно отстало от сосредоточения основных родов войск, почему последующие операции и были поставлены в чрезвычайно тяжелое положение.
   Польские войска кордонно расположились по всей занимаемой ими линии более или менее ровно… В строевом отношении состояние польских войск, в общем, было выше, чем наших. Вооружены и обмундированы они были также лучше. Состояние наших и польских сил по числу, в случае окончания нами нашего сосредоточения, уравнивалось. Полевой штаб считал даже, что мы будем сильнее" [389 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   Численность вооруженных сил Польши к весне 1920 г. была доведена до 740 тыс. человек. Для наступления на Советскую Республику были развернуты 5 армий. Эти армии сводились в два фронта: Северо-Восточный (1-я и 4-я армии), созданный в Белоруссии, и Юго-Восточный (3, 2 и 6-я армии) – на Украине. В их составе насчитывалось 148,5 тыс. штыков и сабель, 4 157 пулеметов, 894 орудия, 302 миномета и 51 самолет. Этим силам противника противостояли войска Западного и Юго-Западного фронтов, в составе которых к концу апреля было 65 264 штыка и сабли, 3 208 пулеметов и 666 орудий.
   8 апреля 1920 г. Главное командование Красной Армии потребовало от командующих Западным и Юго-Западным фронтами привести войска в боевую готовность и в случае перехода польской армии в наступление нанести по ней контрудары. С выходом на этническую границу Польши Красная Армия выполняла функцию обороны русских, украинских и белорусских земель. Это указание было своевременным, т. к. к середине апреля 1920 г. польское командование завершило подготовку к переходу в наступление. Директива Ю. Пилсудского от 17 апреля: «Приказываю провести наступательную операцию на Волынь и Подолию, имея задачей разбить 12-ю и стоящие перед линией нашего фронта части 14-й большевистских армий. Операция начинается 25 числа текущего месяца» [390 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   21 апреля польское правительство заключило договор, по которому оно «приобретало» права на территорию Украины в границах 1772 г., частично превращающуюся в вассальное государство под властью С. Петлюры. Через 2 дня была подписана военная конвенция, по которой Директория обязывалась вести наступление совместно с польскими войсками и обеспечивать их продовольствием.
   25 апреля 1920 г. польские войска в соответствии с заранее разработанным планом начали наступление на Украине. Польское командование решило вначале разгромить войска Юго-Западного фронта и захватить Правобережную Украину, а затем перегруппировать главные силы на север, нанести поражение Западному фронту и овладеть Белоруссией. План наступления польских войск на Украине состоял в том, чтобы силами 2-й и 3-й армий окружить и уничтожить 12-ю армию Юго-Западного фронта овладеть Киевом, а затем обрушиться на 14-ю армию, захватить Одессу и по всей полосе Юго-Восточного фронта выйти к Днепру. Одновременно с наступлением польских войск удар из Крыма должна была нанести армия Врангеля. Кроме того, польское правительство заключило договор о совместных действиях с главой контрреволюционного движения на Украине Петлюрой.
   26 апреля Ю. Пилсудский обратился с воззванием «Ко всем жителям Украины», в котором, по сути, объявил войну Украине. В этот же день польские войска заняли Житомир, 27 – Казатин, 28 – станцию Малин, 6 мая – Киев. При описанном выше положении наших войск успехи польской армии не удивительны. Однако положение дел надо было срочно изменить как за счет численного преимущества и улучшения обеспечения армии, так и за счет изменения тактики ведения боя. В создавшихся условиях М. Н. Тухачевский предложил тактику «таранного боя». "При современных широких фронтах является совершенно невозможным наступать всюду с одинаковой насыщенностью. Обычное развитие современных операций неизбежно заставляет сделать кое-какие определенные выводы.
   Во-первых, протяжение фронта общего наступления и неизбежное разрушение железных дорог отступающими армиями не позволяло делать своевременные железнодорожные переброски, и потому принятое массирование войск, при условии быстроразвивающегося наступления, может быть изменено лишь с большим трудом, и то частично. Во вторых, оставление в боевой преследующей линии лишь небольших сил легко может позволить противнику сорганизоваться, остановить наше наступление и привести в порядок свои дезорганизованные части. Это вовсе не означает, чтобы неприятель сейчас же согласился с нами вступить в новое сражение. Наоборот, в целом ряде случаев он будет всячески избегать его, покуда не сорганизует нового мощного контрудара. В этом случае ввод в дело образованных нами крупных резервов для разгрома остановившегося противника может оказаться ударом по воздуху и не приведет ни к каким положительным результатам, но зато будет связан с неизбежной потерей времени.
   Невозможность при современных широких фронтах уничтожать армию противника одним ударом заставляет достигать этого рядом последовательных операций, которые стоили бы дороже противнику, чем нам. Чем стремительней будем мы преследовать, тем меньше мы ему дадим времени на организованный выход из боя, тем более мы разложим его вооруженные силы и сделаем невозможным или очень затруднительным новое генеральное сражение" [391 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   ВЦИК и СНК РСФСР 29 апреля приняли обращение «Ко всем рабочим, крестьянам и частным гражданам России» с призывом к защите Советской Украины от нападения польских войск и к установлению братского союза с трудящимися массами Польши. В этом документе, в отличие от предыдущих нот и обращений Советского правительства, ВЦИК и СНК вернулись к идее мировой революции, провозгласив лозунг: «Да здравствует независимая рабоче-крестьянская Польша!» Весной 1920 г. уже казалось, что идеи мировой революции окончательно погасли ввиду неготовности к этому шагу пролетариата Западной Европы. Наступление польских войск стало катализатором возрождения этой идеи.
   После окончания советско-польской войны многие коммунисты еще продолжали мыслить категориями революционного штурма. Под влиянием этих идей оказался и М. Н. Тухачевский. В свою работу «Поход за Вислу» он включает главу «Революция извне», в которой пишет: "Каково было состояние западноевропейского пролетариата? Был ли он готов к революции? Смог ли бы он поддержать, воспринять революционную социалистическую лавину, которая катилась с востока для его освобождения? Последующие события дают, безусловно, благоприятный ответ на эти вопросы… Положение в Польше рисовалось в благоприятном для революции свете. Сильное пролетарское движение и не менее грозное движение батраков ставило польскую буржуазию в очень тяжелое положение. Многие польские коммунисты считали, что стоит только нам дойти до этнографической польской границы, как пролетарская революция в Польше станет неизбежной и обеспеченной. Действительно, когда мы заняли Белостокский район, мы встретили там самое горячее сочувствие и поддержку рабочего населения. На массовых митингах выносились резолюции о вступлении в Красную Армию. Крестьянство в первое время относилось к нам подозрительно под влиянием агитации ксендзов и шляхты, но очень скоро освоилось с нами и успокоилось. То, что мы видели в занятой нами части Польши, безусловно, сочувствовало социалистическому наступлению и готово было воспринять его…
   Расчет на революцию в Польше как встречу нашего наступления, как следствие разгрома орудия принуждения в руках польской буржуазии, имел под собой серьезные основания, и, если бы не наше поражение, он увенчался бы полным успехом… Нет никакого сомнения в том, что если бы на Висле мы одержали победу, то революция охватила бы огненным пламенем весь Европейский материк. Революция извне была возможна. Капиталистическая Европа была потрясена до основания, и если бы не наши стратегические ошибки, не наш военный проигрыш, то, быть может, польская кампания явилась бы связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией западноевропейской" [392 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   Однако жизнь показала иллюзорность подобных расчетов, которые, вкупе с другими просчетами стратегического характера, привели к поражению Красной Армии под стенами Варшавы. Пилсудский отмечает, что Советское правительство вело войну с Польшей под лозунгом «навязывания нам, полякам, такого же, как и у нее, государственного строя, и эту цель окрестили революция извне». Он справедливо отмечает глубокое недоверие, а зачастую и явное недоброжелательство польского населения к Советам.
   Одним из генераторов идеи мировой революции являлся Председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий. В своей речи на массовом митинге в Гомеле 10 мая он заявил: «И наша задача теперь – отсечь голову хищному польскому орлу и тем самым помочь польским рабочим и крестьянам поднять над Польской республикой знамя, на котором будут, как и у нас, символы труда» [393 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
//-- 5. ОСНОВНЫЕ СРАЖЕНИЯ --//
   Выступление Троцкого было приурочено к наступлению войск Западного фронта, начавшемуся 14 мая. В отличие от политических работников, представители военного командования в то время более реально подходили к оценке сил и возможностей советских войск. Нереальному призыву зажечь пожар мировой революции они предпочитали трезвый учет всех совокупностей обстановки и ставили перед собой цель оказать помощь Юго-Западному фронту, который терпел поражение. В директиве командующего войсками Западного фронта М. Н. Тухачевского от 12 мая ставилась задача только «разбить и отбросить польскую армию к Пинским болотам». О майской операции Тухачевский пишет: "Покуда происходило сосредоточение наших главных сил на Западе, поляки продолжали развивать свои успехи на Юго-Западном фронте. Эти успехи передались и к северу. Поляки заняли Мозырь и развили успешное наступление на Речицу. Все говорило за то, что поляки накануне перехода в наступление.
   Для того чтобы сохранить наше положение и не дать возможности полякам втянуть нашу основную группировку в навязанные ей действия, необходимо было перейти от обороны к нападению. По этой причине было предпринято наступление 14 мая. Наступление это было начато тогда, когда еще не все силы успели сосредоточиться. На запаздывающие дивизии приходилось смотреть как на резерв. Вместе с тем нужно было считаться, что успех нашего первого наступления, безусловно, должен быть своевременно развит и не должен ограничиваться мелкими временными задачами. План наступления предусматривал прорыв через «Смоленские ворота», разгром левого фланга польской армии и прижатие остальных ее сил к Пинским болотам" [394 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   Однако из-за недостатка сил, отсутствия устойчивого управления и поспешности в подготовке майская операция окончилась неудачей. Расстановка сил в конце мая – начале июня на Западном фронте сложилась не в пользу Красной Армии. Большие потери в майских операциях, плохое снабжение армии не способствовали поднятию ее боеспособности. Между тем Главное командование Красной Армии готовилось к главным наступлениям. В распоряжении Главного командования имелась запасная армия, на которую и выпала основная тяжесть работы по укомплектованию действующих армий.
   Вот как описывает эти события М. Н. Тухачевский. "Обучение красноармейцев в запасных частях было поставлено очень невысоко. Не получая обмундирования, невозможно было правильно его поставить, ввиду весенних холодов, не позволявших заниматься босыми. Как только получалось обмундирование, немедленно сколачивались маршевые роты и батальоны, грузились в эшелоны и отправлялись на фронты. Всем фронтам и действующим армиям приходилось изыскивать свои собственные местные средства для того, чтобы пополнять убыль в частях… Малочисленность частей, необходимость срочного наступления и безнадежное состояние центральных запасных частей заставило Западный фронт изыскивать пополнение своими собственными средствами.
   По сведениям, имевшимся у нас, Западный фронт был переполнен дезертирами из числа призывных годов. Мы рассчитывали, что при правильно поставленной кампании можно будет извлечь из деревень до 40 000 дезертиров. Был разработан тщательный план этой кампании, были брошены на это дело политические и административные силы, была поставлена в самых широких размерах суровая карательная власть, и кампания началась самым интенсивным темпом. Результат ее был сверх всяких ожиданий. Начались явки дезертиров добровольно. В течение июня-месяца было изъято около 100 000 дезертиров… К концу июня намеченный план удвоения боевого состава частей был выполнен почти полностью. Этим самым предрешался наш будущий успех и достигалась возможность широкого и длительного развития операций. Настроение наших войск было приподнятое" [395 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.]. Это цитата М. Н. Тухачевского. Как соотнести последнее предложение с приведенными выше данными, дело каждого. Но, по-моему, это яркий штрих к личности будущего маршала.
   В то же время польское командование было вынуждено снять часть сил с Украины и перебросить их в Белоруссию. Это позволило Юго-Западному фронту 26 мая начать операцию по освобождению Киева. Киевская операция развивалась успешно, и польское командование, стремясь избежать окружения, в ночь на 9 июня приступило к эвакуации Киева. 12 июня в город вступили части 58-й стрелковой дивизии 12-й армии. 15 июня командующий Юго-Западного фронта А. И. Егоров приказал окончательно разгромить 3-ю польскую армию и выйти на линию Брест – Ровно.
   Развивая успех, войска фронта к концу июня овладели Новоград-Волынским, создав благоприятные условия для возобновления наступления Западного фронта. 4 июля в наступление перешли войска Западного фронта с задачей форсировать реку Березину, разгромить и уничтожить главные силы противника. Войска этого фронта нанесли удар по противнику в Белоруссии и 11 июля освободил Минск, а 14 июля – Вильно. К этому времени войска Юго-Западного фронта овладели городами Ровно и Дубно. Нанеся тяжелые потери противнику, советские войска вышли к Варшаве и Львову. К концу июня Красная Армия вышла к этническим границам Польши, и теперь для Польского государства впервые создалась реальная угроза.
   11 июля английское правительство в лице министра иностранных дел лорда Дж. Керзона направило Советскому правительству ноту с предложением немедленно приостановить военные действия и заключить перемирие между Польшей и Советской Россией, а также прекратить военные действия против армии генерала Врангеля. В качестве границы между Польшей и Советской Россией предлагалась так называемая «линия Керзона». Выработанная державами Антанты еще в конце 1919 г., она проходила по линии: Гродно – Валовка – Немиров – Брест – Литовск – Дорогуск – Устилуг, восточнее Грубешова через Крылов, далее западнее Равы Русской, восточнее Перемышля и до Карпат. В своем ответе на эту ноту Советское правительство 17 июля указало, что польское правительство не обращалось к нему с предложениями о мире. Правительство РСФСР подчеркнуло свое желание об установлении мира с Польшей, для чего необходимы непосредственные переговоры с нею без постороннего вмешательства.
   В связи с тем, что со стороны польского правительства непосредственного обращения к правительству РСФСР не было, Советское правительство дало указание 16 июля Главкому С. С. Каменеву о непрерывном развитии операций на Юго-Западном и Западном фронтах «как до границы, намеченной Антантой, так и за пределами этой границы, в случае, если бы силой обстоятельств мы оказались вынуждены временно перейти за эту границу». А пока в ночь на 23 июля Западному фронту была поставлена задача энергично продвигаться в «общем направлении на Варшаву, дабы нанести противнику окончательное поражение» [396 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.]. Войскам Юго-Западного фронта предстояло к 4 августа овладеть районом Ковель, Владимир-Волынский, нанести решительное поражение 6-й польской и петлюровской армиям, оттеснив их на Юг, к границам Румынии. Эти задачи решались войсками Западного фронта в Варшавской и Юго-Западным фронтом – в Львовской операциях.
//-- 6. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП ВОЙНЫ. ПОДПИСАНИЕ МИРНОГО ДОГОВОРА --//
   Польское правительство, стремясь избежать поражения, 22 июля предложило правительству РСФСР немедленно заключить перемирие и начать непосредственные мирные переговоры. Правительство РСФСР согласилось на эти переговоры. Но польское правительство затягивало переговоры, надеясь на вмешательство Антанты. Этому благоприятствовала обстановка на фронте. С началом августа резко возросло сопротивление польской армии, проявилось враждебное отношение значительного большинства населения Польши к Красной Армии. Трезвый подход к оценке внутриполитического положения в Польше уступил место недоброжелательности, враждебности, распространявшейся на весь польский народ.
   В конце июля 1920 г., когда казалось, что победа уже близка, был образован Временный революционный комитет Польши (Польревком), который должен был заложить основы «будущего советского строя Польской Советской Социалистической Республики». На принятие военно-политическим руководством решений о продолжении наступления на Варшаву большое воздействие оказала информация Польревкома о внутриполитической ситуации в Польше. Эта информация характеризовалась необъективностью, преувеличением революционной готовности польских трудящихся. Так, 6 августа член Польревкома Ф. Э. Дзержинский в своей телеграмме на имя В. И. Ленина сообщал, что «буржуазия чувствует себя бессильной», «армия, кроме повстанцев, разваливается, дезертирство огромное» [397 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.], выражалась надежда на быстрое создание пролетарской польской армии. Даже 17 августа, когда польские войска уже вели успешное контрнаступление, Ф. Э. Дзержинский информировал В. И. Ленина о том, что польские крестьяне безучастно относятся к войне, уклоняются от мобилизации, варшавские рабочие ожидают прихода Красной Армии.
   Иллюзорность в отношении оценки внутреннего положения в Польше наложила свой отпечаток и на действия Реввоенсовета. 14 августа его председатель Л. Д. Троцкий подписал приказ о наступлении на Варшаву, пока не будет заключено перемирие с Польшей. Однако к этому времени приказ Троцкого абсолютно не отвечал сложившейся обстановке. Польское командование сумело перегруппировать силы и 14 августа начало контрнаступление, о котором командование Западного фронта узнало только 18 августа из разговора по прямому проводу с командармом 16-й армии. Командарм не придал особого значения сложившейся обстановке и высказал свое мнение о несерьезности наступления, считая возможным его ликвидировать. «Было очевидно, что, упустив время и возможность нанесения противнику поражения, мы сами попали в тяжелое положение и принуждены отступить» [398 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.].
   В результате войска Западного фронта потерпели поражение и к исходу 25 августа отошли на восток, на рубеж Липск – Свислочь, восточнее Брест-Литовска, а Юго-Западный фронт оборонялся на рубеже восточнее Холма, Грубешова, Львова. 17 августа в Минске началась российско-украинско-польская мирная конференция, с целью которой являлась выработка условий перемирия. 19 августа руководитель советской делегации К. Х. Данишевский подтвердил мирные намерения Советской Республики и признание полной самостоятельности и суверенности Польши, поставив при этом условия ограничения численности вооруженных сил Польши до 50 тыс. человек и сокращения ее средств ведения войны.
   Столь жесткие требования, естественно, не были приняты польской стороной, которая в это время вела успешное наступление. 20 августа Реввоенсовет Западного фронта издал приказ, в котором говорилось, что польская мирная делегация сплошь состоит из шпионов и контрразведчиков и что мир может быть заключен только «на развалинах белой Польши». В этой связи Политбюро ЦК РКП(б) приняло следующее постановление: «Выразить самое суровое осуждение поступку тт. Тухачевского и Смилги, которые издали, не имея на то никакого права, свой хуже чем бестактный приказ, подрывающий политику партии и правительства» [399 - Все сноски из – Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.]. Политбюро потребовало от Реввоенсовета отменить приказ Реввоенсовета Западного фронта, что и было сделано 23 августа.
   1 сентября 1920 г. между польским и Советским правительствами была достигнута договоренность о ведении переговоров в Риге. Здесь 12 октября между Советской Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей, с другой стороны, был подписан «Договор о перемирии и прелиминарных условиях мира». 18 марта 1921 г. в Риге состоялось подписание окончательного мирного договора с Польшей, по которому к Польше отходили западные украинские и белорусские земли. Хотя по условиям мира к Польше отошла часть захваченных ею территорий, установленная советско-польская граница проходила значительно западнее той, которую Советское правительство предлагало весной 1920 г.
   Однако недостаток сил и усталость войск, которые в течение 3 месяцев вели непрерывные наступательные бои, помешали им довести до конца начатую операцию. Кроме того, положение осложнилось из-за оторванности войск от баз снабжения и ошибок, допущенных командованием фронтов в ходе планирования операций и руководства войсками, что привело к нарушению взаимодействия фронтов. В результате польской армии удалось остановить наступление советских войск на подступах к Варшаве и вынудить их к отходу. Советское правительство предложило польскому правительству начать переговоры. Польша, истощенная войной, несмотря на давление держав Антанты, вынуждена была 12 октября 1920 г. в Риге пойти на заключение предварительных условий мирного договора.
   Окончательный мирный договор был подписан спустя 5 месяцев. Завершение войны с Польшей дало возможность Советскому государству сосредоточить все силы для разгрома белогвардейских войск Врангеля.
//-- 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   После выхода в свет работы М. Н. Тухачевского «Поход за Вислу» в 1924 г. Ю. Пилсудский пишет свою версию событий 1920 года – «Война 1920 г.». Оба эти труда представляют собой прежде всего анализ проведенных операций, отражающий две противоположные точки зрения. Ценность этих работ заключается не только в том, что события описаны очевидцами и, следовательно, содержат достоверный материал, но и в том, что они дают возможность составить свое собственное мнение об их авторах. И вы увидите не привычные клише, навязанные дотошными исследователями жизни и деятельности великих людей, а портрет живого человека, который обладает как обычными человеческими недостатками, так и неоспоримыми достоинствами.
   Хочу лишь напомнить, что во время советско-польской войны 1920 г. М. Н. Тухачевскому было 27 лет, а в 1923, когда он писал свою книгу, – 30. Ю. Пилсудскому в 1920 г. исполнилось 53 года, т. е. маршал давно достиг возраста, позволяющего размышлять о жизни более глубоко и разносторонне. Его политическая карьера к этому времени уже состоялась. М. Н. Тухачевский же был в том возрасте, когда динамизм мышления достигает своего апогея, но в то же время еще не позволяет избежать формулирования не всегда достаточно взвешенных суждений и принятия желаемого за действительное. Он еще только стоял в начале своей успешной военной карьеры. Естественно, это не могло не вызывать зависти окружающих.
   Существует масса самых разнообразных легенд, связанных с именем этого человека. Кто-то характеризовал его как «выскочку и ренегата, изменившего присяге, данной государю императору» [400 - Шевоцуров П. А. Страницы истории гражданской войны. Взгляд через десятилетия. М., 1992.], типичного карьериста, говорили, что он мнит себя русским Наполеоном и даже старается во всем ему подражать. Некоторые же, наоборот, усматривали в молодом энергичном командире воплощение всех возможных достоинств, человека с выдающимися административными и военными талантами. Но что бесспорно, так это то, что М. Н. Тухачевский являл собой яркую, сильную, неординарную личность. Его жизненный путь с трагическим концом – лучшая тому иллюстрация.
//-- 8. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Гражданская война в СССР/ под общ. ред. проф. И. И. Азовцева. М., 1986.
   2. Декреты Советской власти. М., 1968. Т. 3.
   3. Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922 г.). М., 1972. Т. 2, 3.
   4. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1965. Т. 3.
   5. История России/ под ред. М. Н. Зуева. М., 1998.
   6. Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат, 1980. Т. 1–8.
   7. Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 г. М., 1992.
   8. Тухачевский М. Н. Избранные произведения. М., 1964.
   9. Шевоцуров П. А. Страницы истории гражданской войны. Взгляд через десятилетия. М., 1992.
   10. Щетинов Ю. А., Старков Б. А. Красный маршал. М., 1978.

РЕФЕРАТ: ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В 1918–1920 гг. КРАСНЫЕ ПРОТИВ БЕЛЫХ

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Совет министров и позиция верховного правителя
   3. Активизация военных действий армии А. В. Колчака
   4. Общая характеристика военных действий в 1919 г.
   5. Первые победы Красной Армии
   6. Последние дни жизни А. В. Колчака
   7. Завершение гражданской войны
   8. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Установление диктатуры Верховного правителя А. В. Колчака в Сибири осенью 1918 г. связано с окончанием Первой мировой войны и стало возможным в связи с существенными изменениями на международной арене. В начале ноября в Германии и Австро-Венгрии произошли революции. 11 ноября между странами Антанты и Германией было подписано соглашение о перемирии.
   Генеральный штаб Главного командования союзными армиями в записке Верховному совету Антанты от 12 ноября предлагал уничтожить большевизм и поощрять создание в России «режима порядка» на основе всенародного опроса. В ноябре-декабре 1918 г. десанты союзников высадились в Новороссийске, Одессе и Севастополе, а в Мурманске, Архангельске и во Владивостоке появились союзные контингенты. В Поволжье, на Урале и в Сибири на захваченной белочехами территории была восстановлена буржуазная власть и созданы контрреволюционные правительства, возглавляемые эсерами и меньшевиками. 23 сентября 1918 г. в Уфе была создана Уфимская директория – контрреволюционный орган власти, образованный как «Временное всероссийское правительство» с целью объединения всех антисоветских сил на востоке страны. Возглавлял ее эсер Н. Д. Авксентьев. В последующем местом пребывания Директории был избран город Омск.
   В октябре 1918 г. с английским генералом А. Ноксом в Омск прибыл А. В. Колчак и 4 ноября был назначен министром по военным и морским делам. Директория, не пользовавшаяся большой поддержкой населения, желала привлечь популярного адмирала в состав правительства.
   Александр Васильевич Колчак – русский адмирал, ученый, исследователь, путешественник, крупнейший в мире специалист по минным морским заграждениям, одна из наиболее ярких фигур нашего военного мира. Он был хорошо известен за границей еще во времена Русско-японской войны, заслужил славу одного из наиболее храбрых и способных морских офицеров и пользовался большим авторитетом среди военных.
   В большинстве учебников по истории дальнейшее развитие событий описывается примерно следующим образом: адмирал А. В. Колчак 18 ноября при поддержке союзников, офицерских и казачьих частей совершил переворот, разгромил Уфимскую директорию, был объявлен Верховным правителем и Верховным главнокомандующим русских армий.
   Однако очевидец этих событий, председатель экономического совета при правительстве Колчака Г. Гинс описывает эти события в своей книге, вышедшей в Пекине в 1921 г., иначе. «Жаждавшие твердой власти общественные круги уже замышляли в это время свержение Директории и остановили свой выбор на адмирале, наметив его в качестве диктатора. Адмирал ничего об этом не знал и стал „Верховным правителем“ неожиданно, до последнего дня не зная о павшем на него жребии. Об этом говорит и тот факт, что Колчак был смущен званием „Верховного правителя“, ему казалось достаточным звания „Верховного главнокомандующего“ с полномочиями в области охраны внутреннего порядка. Между тем членам правительства казалось наоборот, что адмирал не должен быть Верховным главнокомандующим. В его лице рассчитывали видеть устойчивую верховную власть, свободную от каких-либо партийных влияний и одинаково авторитетную как для гражданских, так и для военных властей. Однако адмирал настаивал, что именно Верховным главнокомандующим он и должен быть, т. к. не иметь непосредственного влияния на ход военных дел значило, по его мнению, не иметь вообще ни сил, ни значения» [401 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
   Адмирал Колчак связал свое имя с идеей, во имя которой велась гражданская война, – идеей Великой России. Его непорочная репутация служила залогом честности движения, и под его знамя встали все противники большевизма. По мнению всех, только два человека могли воплотить идею объединения всех противобольшевистских сил: адмирал Колчак и генерал Деникин. Адмирал был выразителем тех политических течений, которые вошли в русло союзнической ориентации, рассматривавшей борьбу с большевиками как продолжение антигерманской войны. Адмирал стоял за Учредительное собрание.
   Причину переворота члены Совета министров объясняют полным игнорированием власти и неподчинением населения Директории, и, как следствие, нарождением «атаманщины». Бывшие руководители антибольшевистских и офицерских организаций в главных городах Сибири как будто поделили ее между собой, учредив военные округа и став во главе этих округов. Они ввели территориальную систему, при которой каждый округ автономен, т. е. он формирует у себя корпус войск из местных людей и на местные средства. Поэтому каждый округ считает своей собственностью все войсковое имущество, находящееся на складах в округе, и не делится им с другими. 20 ноября было опубликовано правительственное сообщение о перевороте:
   «Сосредоточение власти, отвечающее общественным настроениям, остановит, наконец, непрекращающиеся покушения справа и слева на неокрепший еще государственный строй России – покушения, глубоко потрясающие государство в его внутреннем и внешнем положении и подвергающие опасности политическую свободу и основные начала демократического строя. Сосредоточение власти необходимо как для деятельной борьбы против разрушительной работы противогосударственных действий партий, так и для прекращения самоуправных действий воинских отрядов, вносящих дезорганизацию в хозяйственную жизнь страны и в общественный порядок и спокойствие» [402 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
   18 ноября по телеграфу во все концы Сибири были переданы следующие сообщения: «Вследствие чрезвычайных событий, прервавших деятельность Временного правительства, Совет министров с согласия наличных членов Временного Всероссийского правительства постановил принять на себя полноту верховной государственной власти».
   Постановление Совета министров от 18 ноября 1918 г.: «Ввиду тяжелого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту верховной власти в одних руках Совет министров постановил передать временно осуществление верховной государственной власти адмиралу А. В. Колчаку, присвоив ему наименование Верховного правителя». Адмирал Колчак обратился к населению:
   «Всероссийское Временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, адмиралу Колчаку. Приняв этот крест в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру. Призываю вас, граждане, к единению, борьбе с большевизмом, к труду и жертвам. Верховный правитель, адмирал Колчак. 18 ноября 1918 года. Город Омск» [403 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
//-- 2. СОВЕТ МИНИСТРОВ И ПОЗИЦИЯ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ --//
   8 февраля 1919 г. Колчак отбыл на фронт. Он посетил в Троицке оренбургских казаков. Четкими и твердыми словами он характеризует задачи борьбы и уезжает, бурно приветствуемый округом, обещая удовлетворить все справедливые пожелания войск. Через несколько дней он в бронированном поезде отъезжает от Златоуста до самых передовых позиций. Солдаты видят Верховного правителя на расстоянии выстрела от противника и остаются очарованными им, воодушевленные идут в атаку. Колчак едет дальше, на северный фронт. В Перми он идет на пушечный завод. Беседует с рабочими, обнаруживает основательное знакомство с жизнью завода, с его техникой. Рабочие проникаются глубокой верой, что Верховный правитель желает им добра, ведет их к честной жизни. Пермские рабочие не изменили ему до конца.
   Несколько раз деревня, где находился Верховный правитель, обстреливалась красными. Повсюду, где проезжал он, ему подносили хлеб-соль и адреса, засыпанные подписями.
   Подносили рабочие, крестьяне, купцы, духовенство. Делегации крестьян прифронтовой полосы рассказывали об отвратительных насилиях, которые чинили над ними коммунисты. Произносил речи и сам Верховный правитель, разъясняя программу и цели правительства. Три мысли ярко выражены в этих речах – непримиримая борьба с большевиками, единение с обществом, земля – крестьянам. Колчак был убежденным противником Советской власти и боролся с большевизмом до конца своих дней, считая, что большевизм – явление антинародное, русский народ ошибся, пойдя за Лениным, на слово поверив его обещаниям.
   "Не первый раз за мою поездку, – сказал Колчак на торжественном заседании Екатеринбургской думы, – мне приходится встречаться с представителями земств, городов и общественности, и я с глубоким удовлетворением должен установить отсутствие разногласия взглядов моих и правительства, которое я возглавляю, с пожеланиями, что я слышал до сих пор от местных людей. Я должен отметить глубокое значение этого факта, ибо безвозвратно прошло то время, когда власть могла себя противопоставить общественности, как силе, ей чуждой и даже враждебной. Новая свободная Россия должна строиться на фундаменте единения власти и общественности. Население ждет от власти ответа на вопросы о задачах власти, и ему открыто об этом следует сказать. Борьба, не допускающая никаких колебаний, никаких соглашений, – вот первая задача и цель правительства, которое я возглавляю. Вторая задача – установление законности и порядка в стране.
   Большевизм слева, как отрицание морали и долга перед родиной и общественной дисциплины, большевизм справа, базирующийся на монархических принципах, но, в сущности, имеющий с монархизмом столько же общего, сколько большевизм слева имеет общего с демократизмом, и подрывающий государственные основы страны, еще много времени после этого потребуют для упорной борьбы с собой. Я не мыслю себе будущего ее строя иначе, как демократическим. И не может он быть иным, и теперь, быть может, только суровые военные задачи заставляют иногда поступаться, условия борьбы вынуждают к временным мероприятиям власти, отступающим от тех начал демократизма, которые последовательно проводит в своей деятельности правительство. В области аграрного законодательства правительство стоит на точке зрения укрепления и развития мелкой земельной собственности за счет крупного землевладения.
   Вот те ближайшие задачи, которые поставило себе правительство, мною возглавляемое. Оно считает, что народ русский является единственным хозяином своей судьбы, и когда он через своих свободно избранных представителей в Национальном Учредительном собрании выразит свою свободную волю об основных началах политического, национального и социального бытия, то я и правительство, мною возглавляемое, почтем своим долгом передать ему всю полноту власти, нам ныне принадлежащей" [404 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
   Тот год, который судьба отвела в его жизни на борьбу с большевиками, он посвятил обустройству российской государственности.
   А. В. Колчак метался в поисках новых форм государственного обустройства. Как и сейчас, тогда тоже главным во всем был земельный вопрос. Еще в марте в министерстве земледелия кипела работа над составлением законов. Его ближайшее окружение уговаривало пообещать крестьянам землю, ведь крестьянин за это будет воевать уже активнее и охотнее. Но Колчак отвечал, что не он хозяин земли российской и поэтому не может ею распоряжаться и кому-то ее обещать, как это делали большевики. Русской землей должно распоряжаться Учредительное собрание, избранное всем народом. При этом возникал вопрос: где взять эту землю, чтобы передать ее крестьянину? В таких случаях указывали на крупные помещичьи владения, которые в большинстве своем после революции оказались беспризорны, бесхозны и поэтому малоплодородны. Но Колчак на эти крупные землевладения поднять руку не решился.
   Большую речь в правительстве произнес помещик Казанской губернии князь Кропоткин. Он сопоставлял цифры и ярко рисовал картину крестьянского безземелья. Чтобы победить большевизм, говорил он, надо дать крестьянам нечто такое, что воодушевило бы их. Из таких средств лучшим являлось бы закрепление в их собственности находящихся в крестьянском обладании земель.
   Правительство приступило к разрешению земельного вопроса законом о посевах. Крестьяне освобожденных губерний Европейской России желали знать, будет ли им принадлежать урожай с засеянных ими чужих земель. Не только в интересах общей политики, но и в интересах продовольственных необходимо было немедленно объявить, что урожай принадлежит тому, кто сеял.
   Соответствующее постановление 3 апреля было принято. После этого Совет министров приступил к обсуждению общей декларации по земельному вопросу. Тут сказалось отсутствие у Совета министров однообразного взгляда и решительности. Министерство земледелия представило свой проект. Основная идея его заключалась в том, что государство устанавливает особое управление всеми землями, вышедшими из обладания их прежних владельцев. Эти земли описываются и принимаются в ведение государства, причем до окончательного разрешения земельного вопроса. Они сдаются в аренду земледельческому населению.
   Этот закон вызвал яростные нападки аграриев. Они считали крайне опасным и предрешающим судьбу частного землевладения начало государственного распоряжения землями и передачу их уже не на началах захвата, а на законных основаниях в аренду трудовому населению.
   Левые круги были тоже недовольны законом. Они, наоборот, считали, что сдача земель в аренду есть, в сущности, реставрация частной собственности. Об отношении самого Верховного правителя к действиям его правительства и положению дел в стране можно судить по отрывкам из книги Г. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак», а также из протоколов допросов А. В. Колчака, которые проводились с 21 января по 6 февраля 1920 г. Чрезвычайной Следственной Комиссией. Приведем некоторые отрывки из них.
   "Я безнадежно смотрю на все ваши гражданские законы и оттого бываю иногда резок, когда вы меня ими заваливаете. Я постановил себе военную цель: сломить Красную Армию. Я Главнокомандующий и никакими реформами не задаюсь. Пишите только те законы, которые нужны моменту. Остальное пусть делают в Учредительном собрании.
   …Дело не в законах, а в людях. Мы строим из недоброкачественного материала. Все гниет. Я поражаюсь, до чего же все испоганились. Что можно создать при таких условиях, если кругом либо воры, либо трусы, либо невежи!
   …Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во время войны Алой и Белой розы. Так неминуемо должно быть и у нас, и во всякой другой войне…
   …Вы правы, что надо поднять настроение в стране, но я не верю ни в съезды, ни в совещания. Я могу верить в танки, которые никак не могу получить от милых союзничков, в заем, который бы исправил финансы; в мануфактуру, которая ободрила бы деревню… Но где я это возьму? А законы все-таки ерунда, не в них дело. Если мы потерпим новые поражения, никакие реформы не помогут; если начнем побеждать, сразу и повсюду приобретем опору. Вот если бы я мог как следует одеть солдат или улучшить санитарное состояние армии! Разве вы не знаете, что некоторые корпуса представляют собой движущийся лазарет, а не воинскую силу? Дутов пишет мне, что в его Оренбургской армии 60 % больных сыпным тифом, а докторов и лекарств нет. Во всем чувствуется неблагоустроенная и некультурная окраина, которой напряжение войны не по силам. Устройство власти – это менее важный вопрос, чем ресурсы страны и снабжение" [405 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
   Думаю, нет необходимости комментировать эти строки.
//-- 3. АКТИВИЗАЦИЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ АРМИИ А. В. КОЛЧАКА --//
   В начале 1919 г. в распоряжении Колчака находилось свыше 300 тыс. человек, разделенных на три армии: Сибирскую (Северную), Западную и Отдельную, вооруженные Антантой. Непосредственно на фронте находилось до 135–140 тыс. штыков и сабель при 211 орудиях и 1 300 пулеметах. Сибирская армия в составе 48 тыс. солдат и офицеров под командованием чешского генерала Гайды действовала в направлении Екатеринбург – Вятка. Против нее сражались красные 2-я и 3-я армии. В центре фронта действовала самая сильная Западная армия численностью около 50 тыс. человек под командованием генерала Ханжина. Южной армейской группой командовал генерал Г. А. Белов. Им противостояли войска Восточного фронта, имевшие немногим более 100 тыс. бойцов, 374 орудия и 1 882 пулемета.
   Отдельная армия под командованием генерала Дутова находилась в районах Стерлитамака и Оренбурга и действовала против советских 1-й и 4-й армий. Численность армии Дутова составляла около 19 тыс. человек. Кроме того, уральские белоказаки образовали армию в 14,5 тыс. человек.
   Войскам белогвардейцев противостояли 6 советских армий Восточного фронта численностью немногим более 100 тыс. штыков и сабель. Они имели на вооружении более 1 800 пулеметов и 3 774 орудия. Командовал Восточным фронтом С. С. Каменев. 8 марта военная сводка сообщила о взятии белыми Оханска. Через несколько дней наголову разбитые красные в панике оставили всю Каму и побежали к Вятке.
   14 марта белые овладели Уфой, затем, сломив сопротивление слабой по составу 5-й армии, начали движение к Волге (на Симбирск и Самару). На севере лыжники Сибирской армии вошли в соприкосновение с войсками Архангельского правительства. В середине апреля колчаковцы заняли Воткинский, Чистополь, Бугульму, Бугуруслан, Орск и Актюбинск, прервав связь с Туркестаном и создав угрозу прорыва центра Восточного фронта. 12 апреля Колчак дал директиву сбросить советские войска в Волгу и захватить этот важный стратегический рубеж. Белые заняли Пермь. Советская власть потеряла крупный рабочий центр вблизи Урала, важный военный Мотовиловский завод. Западная армия Колчака приближалась к Волге. Стала реальной опасность перехода колчаковцев через Волгу и их соединение с войсками Деникина, наступавшего с юга.
   17 апреля Антанта поставила Колчаку задачу соединиться с войсками Деникина и начать совместный поход на Москву. Одновременно с наступлением Колчака активные действия развернули белополяки, захватившие Барановичи, Вильно, и войска генерала Н. Н. Юденича, которые взяли Видлицу, Олонец и готовили удар на Петроград. Особенно трудная обстановка сложилась в Поволжье и Приуралье. ЦК РКП(б) бросил клич «Все на борьбу с Колчаком!» и мобилизовал людские и материальные ресурсы республики для укрепления Восточного фронта.
   В течение 1919 г. страна, объявленная «вооруженным лагерем», была охвачена одновременно 4 мобилизациями – партийной, профсоюзной, чрезвычайной и общей, согласно планам военного ведомства. Восточный фронт вновь, как и летом 1918 г., стал главным фронтом Советской Республики. В написанных В. И. Лениным и опубликованных в печати 12 апреля «Тезисах ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта» был дан глубокий анализ обстановки в стране и определена главная политическая и стратегическая задача – направить все силы на разгром Колчака, освобождение Волги, Урала и Сибири. В результате мобилизации всех сил и средств Советской России для Восточного фронта за апрель-июнь 1919 г. фронт получил более 100 тыс. человек пополнения. Принимались энергичные меры к увеличению производства оружия. Были приняты меры по централизации управления вооруженными силами.
   Руководство Красной Армии и командование Восточного фронта разработали план разгрома Колчака. В соответствии с ним войска Восточного фронта были разделены на 2 оперативные группы: Южную – в составе 4-й Туркестанской, 1-й, 5-й армий (командующий М. В. Фрунзе) и Северную – в составе 2-й и 3-й армий (командующий В. И. Шорин). Главный удар по противнику наносили войска Южной группы.
   28 апреля 1919 г. ударами с фронта во фланг и тыл противника войска Южной группы Восточного фронта, возглавляемые М. Ф. Фрунзе, начали контрнаступление, положив начало разгрому армий Колчака. Белогвардейцы были вынуждены перебросить часть сил с Вятского на Уфимское направление, что создало благоприятные условия для контрнаступления Северной группы войск Восточного фронта и освобождения Ижевско-Воткинского района. В мае Южная группа овладела Бугурусланом, Бугульмой и Белебеем, а 9 июня – Уфой. Отойдя за реку Белую, колчаковцы, не думая больше о широких активных операциях, готовились лишь к упорной обороне. Переправа красных войск через реку Белую, намеченная на ночь с 7 на 8 июня, не удалась, но в то же время оказалась успешной на участке 25 стрелковой (Чапаевской) дивизии, севернее г. Уфы. 9 июня красные войска вступили в Уфу. Противник был отброшен за реку Белая. В тылу колчаковских армий росло недовольство населения, ширились партизанское движение. Во второй половине 1919 г. в Сибири и на Дальнем Востоке в рядах партизан было уже около 200 тыс. человек.
   Армии Восточного фронта перешли через Урал и 13 июля заняли г. Златоуст, 14 июля – Екатеринбург. 12 июля в своем дневнике военный министр колчаковского правительства барон А. Будберг записал: «Фронт совершенно развалился, многие части перестали исполнять приказания, и без всякого боя, и не видя по нескольку дней противника, уходят на восток, обирая население, отнимая у него лошадей, подводы и фураж». Набранные наспех Колчаком уральские пополнения расходились по домам, не желая воевать и унося с собой оружие. Например, Сибирская армия насчитывала в своем боевом составе только 6 тыс. штыков, хотя еще в июне требовала снабжения на 350 тыс. ртов. А. Будберг пишет: «В армии развал; в ставке безграмотность и безголовье; в правительстве нравственная гниль». В конце июня развернулось общее наступление армий Восточного фронта. На других фронтах, однако, положение осложнилось. Серьезная опасность нависла над Петроградом. Сложная обстановка складывалась и на Южном фронте.
//-- 4. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В 1919 г. --//
   Еще в январе 1919 г. была ликвидирована Советская власть в Эстонии. Русский белогвардейский корпус генерала Родзянко с эстонской белогвардейской армией начал наступление на Нарву. Весной 1919 г. генерал Юденич, проживавший в Финляндии, был назначен Колчаком главнокомандующим Северо-Западным фронтом с уведомлением, что союзники окажут корпусу материальную поддержку, а их флот – боевую. 15 мая белогвардейцы заняли город Гдов, 25 мая – Псков, 22 мая немецкие войска – Ригу, 8 августа польские части – Минск. 13 июня был поднят мятеж на фронте Красная Горка, защищавшем подступы к Петербургу. К мятежникам присоединились форты Серая Лошадь и Обручев, но 15–16 июня мятежи были подавлены. Результаты морских операций английского флота были ничтожны, причем они потеряли в 1919 г. в Финском заливе крейсер, 2 миноносца, подводную лодку и 3 торпедных катера.
   В сентябре 1919 г. войска Юденича предпринимают второе наступление на Петроград. Отказ Верховного правителя России Колчака признать независимость Финляндии вызвал недовольство у финнов, поэтому они не оказали Юденичу значительной помощи. 17 октября В. И. Ленин обратился с воззванием «К рабочим и красноармейцам Петрограда». В Петрограде все было мобилизовано на отпор Юденичу. Комсомол объявил мобилизацию всех своих членов в возрасте старше 16 лет. Пулковское сражение, начатое в ночь с 20 на 21 октября 1919 г., положило начало разгрому войск Юденича. 22 января 1920 г. он объявил о роспуске своей армии. На юге страны сложилась напряженная обстановка. Силы Южного красного фронта достигали численности около 100 тыс. штыков, 17 тыс. сабель, 2 тыс. пулеметов, 450 орудий, 16 бронепоездов, 68 самолетов.
   Донская армия, первоначально противостоящая Южному фронту, насчитывала 76 500 человек. Она была отброшена от Царицына. Тяжелое материальное положение, эпидемия тифа вызвали разложение Донской армии. В конце декабря, по воспоминаниям П. Н. Краснова, 3 донских полка оставили участок фронта протяжением в 40 км, а станицы Вешенская и Казанская восстановили у себя Советскую власть. Первые бои 1919 г. окончательно надломили силы Донской армии, после чего началось преследование ее остатков, отмечавшееся или массовой сдачей в плен целых казачьих частей, или уходом их по домам. Атамана Краснова заменил атаман Багаевский. Донская армия полностью вошла в подчинение Деникину.
   Обстановка на Южном фронте изменилась не в пользу красных, столкнувшихся с первыми эшелонами Добровольческой армии, которая в первой половине февраля 1919 г. разгромила главные силы Кавказско-Каспийского фронта. В докладе, прочитанном в Москве 24 февраля, Троцкий определил одну из причин катастрофы: «Разбухшая армия, скорее – орда, чем армия, столкнулась с правильно организованными деникинскими войсками и в течение нескольких недель рассыпалась в прах» [406 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].
   Белогвардейцы заняли Луганск. Харьков, казачий корпус генерала Шкуро прорвал фронт в южном Донбассе. Анализируя состояние 13-й армии Южного фронта, член РВС Южного фронта Сокольников указывал на преобладание полков, в бою неустойчивых, импровизированных добровольческих отрядов, массами временно примыкавших к армии и массами же расходившихся опять по домам. Многие части жили в эшелонах.
   В период занятия Дона Красной Армией 29 января 1919 г. туда была направлена директива ЦК РКП(б). В ней ставилась задача организации массового террора против богатых казаков. После поголовного их истребления такие же действия планировались в отношении всех казаков, принимавших прямое или косвенное участие в борьбе против Советской власти. Предусматривались расстрел за обнаружение оружия после сроков сдачи, конфискация хлеба, переселение бедноты на казачьи земли. Ревкомы ежедневно расстреливали сотни людей. Не разрешали употреблять слово «казак». Запрещали носить штаны с лампасами, станицы переименовывали в волости и т. п. Пленум ЦК РКП(б) 16 марта 1919 г. отменял январскую директиву, но Донбюро не посчиталось с этим.
   Такие действия вызвали восстания казаков. 7 июня повстанцы Вешенского района соединились с частями белой армии.
   В мае 1919 г. в тылу Красной Армии вспыхнуло восстание советской бригады Григорьева. В период наступления Деникина летом 1919 г. сильно досаждали тылам Красной Армии на Украине банды украинских «атаманов» и «батек». Например, отряды атамана Зеленого насчитывали до 10 тыс. человек. С февраля 1919 г. махновские отряды влились в советские войска как отдельная бригада с выборным командованием и внутренней самостоятельностью, сохранив черные знамена как символ анархо-махновского движения. Количество повстанцев Махно достигало 50 тыс. За ряд побед над деникинцами Махно был награжден орденом Красного Знамени.
   Выполняя «московскую директиву Деникина», армия генерала Маевского и конный корпус генерала Мамонтова наступали на Воронежском и Курском направлениях. По данным Деникина, состав вооруженных сил Юга с мая по октябрь возрос от 64 до 150 тыс. Конный корпус Мамонтова 12 августа прорвал фронт красных, прошел по тылам Красной Армии, последовательно занимая Козлов, Лебедянь, Елец, Грязи, Касторскую, Воронеж, уничтожая железнодорожные пути и мосты. Это вызвало среди большевиков сильнейшую панику. Казаки рассматривали войну как возможность пограбить и поживиться. Поэтому когда корпус Мамонтова прорывался из кольца красных войск, обоз корпуса с награбленным имуществом достиг длины в 60 верст. Как писал Деникин, потянулись в донские станицы многоверстные обозы, а с ними вместе и тысячи бойцов. Из 7 тыс. сабель в корпусе осталось едва 2 тыс. Сам Мамонтов дал телеграмму: «Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 млн рублей. На украшение церквей – дорогие иконы и церковную утварь» [407 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.].Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.
   7 сентября корпус генерала Кутепова, разбив 12 советских полков, взял Курск, а через два дня корпус Шкуро ворвался в Воронеж. 14 октября белые взяли Орел и повели наступление на Тулу. Как писал Деникин, в белой армии было «стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи». «После славных побед под Харьковом и Курском 1-го добровольческого корпуса тылы его были забиты составами поездов, нагруженными всяким скарбом до предметов городского комфорта включительно» [408 - Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.]. Особенно зверствовала и усердно грабила белая контрразведка.
//-- 5. ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ КРАСНОЙ АРМИИ --//
   Совет Рабоче-Крестьянской Обороны организовал силы республики для отражения наступления: были построены оборонительные укрепления. Осуществлена новая мобилизация. Южный фронт был разделен на два: Южный, которым командовал А. И. Егоров, а членом Реввоенсовета стал И. В. Сталин, и Юго-Восточный фронт, командующим которого был В. И. Шорин, членом РВС – В. А. Трифонов. После девятидневных боев конный корпус Буденного выбил конницу Шкуро из Воронежа, затем занял станцию Касторная. Несколько полков 13-й армии прорвали оборону к Фатежу и Щиграм. В ходе боев Конный корпус Буденного был преобразован в 1-ю Конную армию (приказ РВСР от 17 ноября 1919 г.).
   Командование 14-й армии организовало прорыв фронта белых ударной группой из двух латышских бригад и в этот прорыв бросило сводную кавалерийскую дивизию червонных казаков в количестве 1 700 сабель под командой Примакова… Она наступала на Фатеж, сея панику в тылу противника, уничтожая его обозы и отдельные части. 13 ноября казаки Примакова совершили новый набег на находившийся в тылу у белых важный железнодорожный узел Льгов.
   Но несмотря на тяжелое положение на других фронтах, вопреки предложению Главкома Вацетиса и Предреввоенсовета Троцкого, наступление Красной Армии на Восточном фронте было все же продолжено. 1 июля при содействии Волжской флотилии 3-я армия освободила Пермь, а 2-я армия – Кунгур. 13 июля войска 5-й армии, сломив упорное сопротивление белогвардейцев, овладели Златоустом. 15 июля 1919 г. 2-я армия освободила центр Урала – Екатеринбург. Развивая успех, 5-я армия с помощью восставших рабочих взяла Челябинск. Потерпевшие поражение колчаковцы были отброшены за Урал.
   Хотя колчаковцам удалось на некоторое время задержать войска красных на рубеже реки Тобол, 14 ноября 1919 г. белые сдали без боя «столицу» Колчака Омск с огромными запасами имущества. 13 декабря Красная Армия заняла г. Новониколаевск, 20 декабря – Томск, 6 января – Красноярск. То есть конец тобольской операции ознаменовал собой конец организованного сопротивления колчаковцев. Войска потеряли всякую боеспособность, армиям Восточного фронта предстояло преодолевать не сопротивление противника, а пространство.
   К тому же ухудшились отношения адмирала А. В. Колчака с союзниками. Он перестал им доверять. Скрывать своих чувств адмирал не умел. Он был для этого слишком искренен и экспансивен.
   К адмиралу явился корпус дипломатических представителей. Они предлагали ему взять под международную охрану золотой запас и вывести его во Владивосток. Адмирал ответил им, что он не видит оснований особенно спешить с вывозом золота, но что если бы даже это основание было, то он все равно не принял бы предложение союзников. «Я вам не верю, – сказал он. – Я скорее оставлю золото большевикам, чем передам союзникам» [409 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.].
   Настроению адмирала способствовали вести с Востока.
   26 сентября генерал Розанов, командующий войсками Приамурского военного округа, получил от союзного командования следующее уведомление: "Межсоюзный комитет военных представителей считает, что присутствие русских отрядов, недавно присланных во Владивосток, неблагоприятно и нежелательно. Просьба удалить эти войска. Новое продвижение войск во Владивосток должно быть полностью закончено до 12 часов 29 сентября. Генералу Розанову было предложено не приводить во Владивосток еще другие войска без предварительного запроса старшего командования союзных войск. Если генерал Розанов не пойдет навстречу предложению удалить до 12 часов 29 сентября означенные русские войска, командование союзными войсками примет все меры, чтобы принудить его в случае необходимости вооруженной силой. Командующие союзническими войсками принимают ответственность за обеспечение общественного порядка во Владивостоке.
   С. Иганаки, дивизионный генерал, председатель межсоюзной комиссии военных представителей".
   Розанов представил по телеграфу текст заявления Иганаки Колчаку.
   Верховный Правитель отреагировал немедленно: "Владивосток, генералу Розанову. Повелеваю вам оставить русские войска во Владивостоке и без моего повеления их оттуда не выводить. Интересы государственного спокойствия требуют присутствия во Владивостоке русских войск. Требование о выводе их есть посягательство на суверенные права Российского правительства. Сообщите союзному командованию, что Владивосток есть русская крепость, в которой русские войска подчинены мне, и ничьих распоряжений, кроме моих и уполномоченных мною лиц, не исполняют. Повелеваю вам оградить от всяких посягательств суверенные права России на территорию крепости Владивосток, не останавливаясь, в крайнем случае, ни перед чем. Об этом моем повелении уведомьте также союзное командование.
   12 часов 45 минут 29 сентября 1919 г. адмирал Колчак".
   Твердость адмирала произвела отличное впечатление и укрепила его авторитет" [410 - Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921].
//-- 6. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ А. В. КОЛЧАКА --//
   После разгрома белогвардейских войск Колчак бежал из Омска в Иркутск. Эшелоны с его армией растянулись на многие километры, чехословацкие войска не хотели уступать им дорогу. В этих условиях командующий союзными войсками Жанен предложил вывести А. В. Колчака в одном вагоне до Иркутска.
   – Вы же знаете, что я ни за что не соглашусь бросить преданных мне людей, – ответил Колчак [411 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.].
   Генерал Занкевич предложил Колчаку осуществить план отступления через Монголию. Идея спасения без участия чехословаков импонировала Колчаку. На станции в Нижнеудинске Верховный правитель перед салон-вагоном обратился к своему личному конвою (около 500 человек):
   – Желающие могут остаться со мной и разделить участь до конца, остальным предоставляется полная свобода действия [412 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.].
   Через час генерал Занкевич доложил о том, что весь конвой, за исключением нескольких человек, покинул эшелон и ушел к большевикам в город… На следующий день, несмотря на столь коварное предательство конвоя, Колчак предложил остававшимся с ним офицерам все же предпринять поход через Монголию. Но и офицеры его не поддержали.
   – Все меня бросили. Делать нечего, надо соглашаться и ехать в Иркутск… Продадут меня эти союзнички… [413 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.]
   27 декабря 1919 г., по прибытии в Иркутск, Колчак был взят под охрану чехословацкими войсками. 15 января 1920 г. по требованию восставших рабочих выдан эсеро-меньшевистскому политцентру, а затем передан большевистскому Ревкому. Ревком намеревался сделать открытый судебный процесс над бывшим Верховным правителем и его министрами. С 22 января Чрезвычайная Следственная Комиссия под председательством К. Попова начала допрос Колчака. 2 недели изо дня в день допрашивала комиссия адмирала. В стенограммах допросов бросается в глаза то, как при довольно большой откровенности Колчак проявлял, однако, значительную осторожность, остерегаясь малейшей возможности дать материал для обвинения лиц, которые попали или могли еще попасть в руки Советов.
   Допросы шли, а в это время к городу подходила каппелевская армия, теснимая большевистскими войсками. Обстановка накалялась. Ревком не брал на себя ответственность решать вопрос о расстреле Колчака. Было решено запросить Реввоенсовет 5-й армии. Мнение Реввоенсовета было выражено в телеграмме: «Желательно Колчака сохранить и доставить в наше распоряжение, но если обстановка сложится такая, что о сохранении Колчака нечего и думать, Реввоенсовет против расстрела не возражает» [414 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.].
   Колчак предчувствовал свой удел. Попов пишет: "Последний допрос производился 6 февраля, днем, когда о расстреле Колчака было уже решено, хотя окончательного приговора еще не было. О том, что остатки его армий стоят под Иркутском, Колчак знал. О том, что командным составом этих войск предъявлен Иркутску ультиматум выдать его и премьер-министра Пепеляева, Колчак тоже знал, а неизбежные для него последствия этого ультиматума предвидел. Это отразилось на последнем допросе. Колчак был настроен нервно, обычное спокойствие и выдержка, которыми отличалось его поведение на допросах, его покинули. Несколько нервничали и сами допрашивавщие. Нервничали и спешили… [415 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.]"
   6 февраля каппелевцы подошли вплотную к Иркутску. Ревком вынес постановление о расстреле Верховного правителя Колчака и премьер-министра его правительства Пепеляева. Постановление Ревкома от 6 февраля 1920 г. за N 27 приведено в исполнение 7 февраля 1920 г. в 5 часов утра.
   Ровно через месяц после расстрела Колчака в Иркутск вступили регулярные части Красной Армии. Далее был ликвидирован Северный белый фронт. После ухода англичан часть белых войск перешла на сторону советских войск, начавших наступление. Белое командование с остатками «северного правительства» Чайковского бежало из Архангельска на ледоколе. 19 февраля в Мурманске стало известно по радио о бегстве архангельского правительства. В городе образовалась местная Советская власть, 21 февраля советские войска заняли Архангельск, 13 марта – Мурманск.
//-- 7. ЗАВЕРШЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ --//
   Закончился 1919 г. – год коренного перелома в ходе гражданской войны в пользу Советской Республики. Меняется тактика буржуазных правительств. 10 ноября 1919 г. Ллойд Джордж заявил о возможности соглашения с Советской Россией. 16 декабря 1919 г. итальянский парламент потребовал снятия блокады и прекращения интервенции. 5 декабря начались мирные переговоры с буржуазной Эстонией. 16 января 1920 г. Верховный экономический совет союзных держав в Париже высказался за установление торговых отношений с Советской Россией. Однако 25 апреля 1920 г. глава польского правительства и главнокомандующий войсками Пилсудский отдал приказ о наступлении против Республики Советов. Война с поляками облегчила положение Врангеля.
   Проигрыш решающих сражений «вооруженными силами Юга России» являлся одним из результатов господства частных интересов над общими. Он усилил силы, подтачивающие тыл белых изнутри. Частям генерала Слащева приходилось вести упорную борьбу в тылу с отрядами Махно – в районе Екатеринослава. На Тереке шли ожесточенные бои между добровольческими отрядами и терскими казаками, с одной стороны, и горцами Дагестана – с другой. На Черноморье действовали многочисленные отряды «зеленых», пополнявшиеся дезертирами. Кубань глухо волновалась под влиянием кровавой расправы, учиненной Деникиным над некоторыми членами Кубанской рады, обострялись отношения между донцами и «добровольцами». Произошло резкое уменьшение боевого состава Добровольческой армии, при этом оставались колоссальнейшие тылы, развращенные до последних пределов.
   В обстановке морального распада Добровольческой армии большевики развили энергичное преследование. 12 декабря красные заняли Харьков, 24 – Луганск. 6 января 1920 г. войска Южного фронта, выйдя к Мариуполю и Таганрогу, окончательно отделили две дивизии и несколько полков Слащева, прикрывавших крымское направление от «вооруженных сил Юга России». Войска Юго-Восточного фронта 25 декабря овладели Царицыном, 7 января 1920 г. – Новочеркасском. 9 января был взят Ростов, 25 января – Одесса. Вся донская конница под командованием генерала Павлова атаковала 17 февраля главные силы Буденного, была отбита и, попав в буран, наполовину вымерзла в безлюдной степи. Неудача донской конницы определила окончательную агонию «вооруженных сил Юга России». Донская и Добровольческая армии отступали к Новороссийску, Кубанская – к Туапсе. Эвакуация носила спешный и беспорядочный характер, поэтому когда в ночь с 26 на 27 марта красноармейцы заняли Новороссийск, в их руки попало около 22 тыс. пленных.
   21 сентября 1920 г. группа войск Юго-Западного фронта была преобразована в Южный фронт во главе с М. В. Фрунзе и членами РВС И. Т. Смилгой, М. В. Владимировым и Бела Куном. В Южный фронт в качестве ударной силы вошли 1-я и 2-я Конные армии. После тяжелых боев врангелевцы были вытеснены из Северной Таврии в Крым.
   10 ноября 1920 г. РВС армий Южного фронта направил из Мелитополя радиограмму Врангелю, в которой гарантировал в случае сдачи, включая лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех поступков, связанных с гражданской войной, разрешал беспрепятственный выезд за границу всем желающим. Врангель не ответил на это предложение и скрыл его от своих войск. Ленин был «крайне удивлен непомерной уступчивостью условий» [416 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.] сдачи врангелевской армии и указал, что если противник «не примет этих условий» [417 - Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.], то их не следует больше повторять, а нужно с ним «расправиться беспощадно».
   12 ноября. Потеряв не менее 10 тыс. человек, красные части осуществили прорыв Чонгарских и Перекопских укреплений. 13 ноября 1920 г. был взят Симферополь, 15 ноября – Севастополь и Феодосия, 16 ноября – Керчь, 17 – Ялта. Белым частям удалось оторваться от красных войск, т. к., по словам Слащева, «красные совершенно наседали». Из всех портов Крыма в ноябре 1920 г. эвакуировались 145 693 человека военных и гражданских. Часть белых офицеров, не успевших эвакуироваться, была расстреляна по указанию Белы Куна.
   С ликвидацией Врангелевского фронта закончилась гражданская война. Последующие выступления против Советской власти обусловливались разнородными причинами внешнего и внутреннего порядка. Их можно отнести к последствиям гражданской войны.
//-- 8. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989.
   2. Гражданская война в СССР/ под общ. ред. проф. И. И. Азовцева. М., 1986.
   3. Гинс Г. Сибирь, союзники и Колчак. Харбин – Пекин, 1921.
   4. Исаев И. А. История государства и права России. М., 1996.
   5. История России/ под ред. М. Н. Зуева. М., 1998.
   6. Колчак Александр Васильевич – последние дни жизни. Барнаул, 1991.
   7. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в XX веке. М., 2000.
   8. Протоколы заседаний Чрезвычайной Следственной Комиссии по делу Колчака (стенографический отчет). 1921 г.
   9. Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат, 1980. Т. 1–8.

ТЕМА 18. КРИЗИС КОНЦА 1920-НАЧАЛА 1921 г

РЕФЕРАТ: «КРИЗИС ВОЕННО-КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЕРЕМЕН»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Формирование Н. И. Бухарина как большевистского лидера
   3. Политическая деятельность Н. И. Бухарина в эмиграции (1911–1917 гг.)
   4. Послеоктябрьский период
   5. Кризис военно-коммунистической политики
   6. Переход к новой экономической политике. X съезд партии
   7. Настроения в партии в 1920–1921 гг.
   8. «Новый курс экономической политики» Н. И. Бухарина
   9. Заключение
   10. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   С 1918 г. и до окончания гражданской войны в 1921 г. большевики вели отчаянную борьбу против русских и иностранных контрреволюционных армий за сохранение своей власти в Советской России. Не имевшая вначале ни армии, ни экономической программы, партия не была подготовлена к этим двум испытаниям. В течение трех лет она переживала один кризис за другим, импровизировала в стратегии и принимала временные решения; смысл революции свелся к понятию «защиты революции».
   Большевики первоначально проводили те или иные «военно-коммунистические» меры скорее стихийно, чем продуманно. Надежды на мировую революцию порождали невероятную «беззаботность» при подходе к внутриэкономическим вопросам, народная стихия отождествлялась с поступательным ходом истории. Уже первые декреты Советской власти развязывали хозяйственную анархию, ибо на передний план выступил не народ, а охлос (толпа).
   Массы воспринимали революционное право как санкцию на всеобщее расхищение собственности. В деревне это обернулось беспорядочным разделом земель, расхищением имущества поместий. Стихийно покидающие фронт солдаты вносили в этот процесс элементы невиданного ожесточения. Нерусские народы поспешили реализовать право на самоопределение. Рабочие вынуждены были сами заботиться о продовольственном снабжении, борьба с мешочниками сделалась «профессией» безработных. В целом «военный коммунизм» вырос из стихии, своеобразно подкрепляющей исходную идею, а не из продуманного «плана». Он касался в первую очередь не организации промышленности, а взаимоотношений города и деревни.
   В 1920 г. в стране сформировался мощный бюрократический слой, во многом уже не связанный с массами. Занимаясь в условиях острой нехватки необходимых ресурсов и средств в жизни распределительными функциями, этот слой приобрел огромный вес и влияние. К концу гражданской войны массы уже воспринимали его как особую, независимую социальную силу. Рабочие и крестьяне особенно резко реагировали на внешние явления нараставшей социальной несправедливости, на то, как «наши верхи, те, за кого мы стоим горой… катаются на превосходных фаэтонах, на бричках, тарантасах с тройками и четверками лошадей и чуть ли не с бубенчиками», на то, что «у них имеются штаты холуев, приносящих им, как старому николаевскому генералу, все на тарелочке и цыпочках», что они «ходят шикарно одетыми, сытно кушают и спокойно спят, и не только не думают о низах – а хотят большего – еще каких-то привилегий».
   Несомненно, что «военный коммунизм» вознесся на волне революционных утопий – этих непременных спутников социальных потрясений. Его последствия в истории советской государственности были громадными. К жизни было вызвано совершенно новое поколение руководителей, как правило, не обремененных теоретическим знанием. Оторванные от привычных занятий, эти маргинализованные элементы оказались в стрессовой ситуации жесткой военно-приказной системы. Сформировалось новое поколение лидеров, приученных выполнять любое приказание сверху во что бы то ни стало. В их сознании сместилось нормальное соотношение цели и средства. Такие установки стали безраздельно господствовать в обществе.
//-- 2. ФОРМИРОВАНИЕ Н. И. БУХАРИНА КАК БОЛЬШЕВИСТСКОГО ЛИДЕРА --//
   Н. И. Бухарин родился 27 сентября (9 октября) 1888 г. в семье московских учителей, он был вторым сыном Ивана Гавриловича и Любови Ивановны Бухариных. О жизни его семьи известно мало. В своей автобиографии, написанной в 1925 г., Бухарин вспоминает свою мать как «женщину очень неглупую, на редкость честную, трудолюбивую, не чаявшую в детях души и в высшей степени добродетельную», [418 - Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988. С. 574.] которую иногда приводили в замешательство эксцентрические причуды среднего сына, хотя она и терпела их. Иван Гаврилович, по всей видимости, был типичным отцом русского революционера, традиционным в своих воззрениях, православным и консервативным (возможно, когда это вошло в моду, и либеральным) в своих политических взглядах. Выпускник Московского университета и математик по специальности, он оставался учителем московской гимназии вплоть до 1893 г., когда получил место податного инспектора в далекой Бессарабии и перевез туда семью.
   Через четыре года И. Г. Бухарин оставил или потерял должность, положение семьи стало тяжелым, Бухарины вернулись в Москву. Известно, что к 1911 г. Иван Гаврилович значительно улучшил свое положение, получив звание надворного советника, которое давало личное дворянство.
   Н. И. Бухарин всегда с любовью и восхищением относился к своему отцу (который дожил до 1940 г.), несмотря на различие в их политических взглядах. Истинно культурный человек, Иван Гаврилович сам занялся воспитанием сына, и в некоторой степени ему принадлежит заслуга в том, что тот стал самым интеллектуальным и широкообразованным большевистским руководителем. Н. И. Бухарин писал, что родители воспитывали его «в обычном интеллигентском духе: четырех с половиной лет я уже умел читать и писать». Кроме того, три пожизненных увлечения Н. И. Бухарина сформировались под влиянием отца: естественная история, искусство и мировая литература, что позволило ему сделаться выдающимся большевистским литературным критиком.
   Ранние годы «бессистемного» обучения и чтения «положительно всего» составляют существенную часть образования Н. И. Бухарина. В 1900 или 1901 г. он окончил начальную школу с наивысшими оценками и поступил в лучшую московскую гимназию. Программа классической гимназии предусматривала подготовку учеников для университета, и требования поэтому были очень высоки. Он снова получил высшие баллы, «хотя и не прилагал никаких к этому усилий» [419 - Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988. С. 574.]. Еще в гимназии (1904–1905 гг.) Бухарин стал членом радикальной ученической группы, организовывал дискуссионные кружки и распространял подпольную литературу.
   В 1905 г. шестнадцатилетний Бухарин был уже руководящим членом нелегального студенческого движения, связанного с социал-демократами. Во второй половине 1906 г. в обстановке бурных событий первой российской революции Н. И. Бухарин вступил в большевистскую партию. Первое партийное назначение Бухарина – пропагандист Замоскворецкого района Москвы. Его деятельность, сразу привлекшая внимание царской охранки, состояла главным образом в организации студенческого движения. Ведя подпольную работу, он в то же время готовился к вступительным экзаменам и в 1907 г. поступил в Московский университет, где занимался на экономическом отделении юридического факультета. Обязанности партийного работника он сочетал с эпизодическими занятиями в университете. Тем не менее зародившийся там интерес к экономической теории послужил толчком для последующего глубокого изучения марксистского экономического учения.
   В 1908 г., через два года после вступления в партию, Н. И. Бухарин кооптируется в Московский комитет и назначается ответственным организатором Замоскворецкого района. Так двадцатилетний Бухарин становится одним из видных большевистских руководителей. 23 мая 1909 г. Бухарин был впервые арестован. В июле он освободился, но заключение положило конец его беспрепятственной большевистской деятельности. В 1909 и 1910 гг. Бухарин неоднократно арестовывался, а в 1911 г. был выслан в Онегу, городок в Архангельской губернии, откуда в 1911 г. бежал в Германию и до 1917 г. не возвращался в Россию.
//-- 3. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Н. И. БУХАРИНА В ЭМИГРАЦИИ (1911–1917 гг.) --//
   Простота и естественность облика и личности зрелого Бухарина уже тогда проявились в его непритязательном образе жизни. Он был невысокого роста, подвижный, рыжеволосый, с редкой бородкой на мальчишеском лице и серо-голубыми глазами под высоким лбом. Обаятельный с женщинами, непринужденный с детьми, доступный и для рабочего и для интеллигента, он был «симпатичной личностью» [420 - Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988. С. 574.] даже в глазах своих противников. Именно в эмиграции Бухарин стал одной из главных фигур в большевистской партии. В момент, когда он покинул Россию в 1911 г., он был известен Ленину и партийному руководству за границей главным образом как местный работник, ответственный за студенческое движение.
   А через шесть лет Бухарин вернулся в Россию уже признанным партийным вождем, сложившимся теоретиком, внесшим большой вклад в развитие большевизма как особой и оригинальной разновидности европейского марксизма, одним из ближайших соратников Ленина. Шесть лет он жил и работал среди социал-демократов Германии, Австрии, Швейцарии, Швеции, Норвегии, Дании и Америки. Он стал хорошо известен как западным социалистам, так и антисоциалистам: к его арестам в России добавились кратковременные тюремные заключения в Европе и Скандинавии. В то же время начинается серьезная литературная деятельность. Он осваивал западные языки (к 1917 г. Бухарин читал по-немецки, по-французски и по-английски, а на первых двух свободно разговаривал), знакомился с новой теоретической литературой. В европейских, а позже американских библиотеках черпал он, по его словам, «основной капитал» для своих главных теоретических работ.
   Будучи в эмиграции, осенью 1912 г. Н. И. Бухарин в Кракове впервые встретился с В. И. Лениным. Эта встреча послужила началом одних из самых бурных, а временами и самых трогательных человеческих отношений в большевистской истории. По предложению Ленина Н. И. Бухарин стал сотрудничать в газете «Правда», в теоретическом журнале «Просвещение» и в других большевистских газетах. Существенные разногласия по многим вопросам между Лениным и Бухариным возникали довольно часто. Однако оба очень дорожили своими дружескими отношениями и шли друг другу на уступки. Впервые это проявилось на конференции в Берне, в феврале-марте 1915 г., где Бухарин резко разошелся с четырьмя ленинскими предложениями относительно войны и партийной программы.
   После конференции в марте Бухарин и Ленин, однако, расстались дружески. Даже в периоды наихудшего развития их отношений существовали некоторые доказательства их взаимных симпатий. Они больше не встречались до середины 1917 г., но между ними велась переписка, в которой не усматривается ни обид, ни несовместимых точек зрения. Способность залечивать раны после продолжительных и резких дискуссий отражает важную сторону их отношений. Бухарин обычно со своей стороны порицал Ленина за «старомодность», а Ленин в отеческой манере выражал надежду, что ошибки Бухарина объясняются его молодостью.
   Среди ведущих большевиков не было никого, кто оспаривал бы ленинские взгляды чаще, чем Бухарин; тем не менее он стал любимцем Ленина. Их связывали привязанность, даже любовь, и взаимное уважение. Колебания Бухарина в известной мере отражали свойства его натуры, характера. Позднее, отмечая это обстоятельство, В. И. Ленин во время профсоюзной дискуссии говорил: "Мы знаем всю мягкость тов. Бухарина, одно из свойств, за которое его так любят и не могут не любить. Мы знаем, что его не раз звали в шутку: «мягкий воск» [421 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. С. 499.].
   В эмиграции Н.И. Бухарин написал ряд трудов, содержащих анализ новых явлений марксизма. К этому периоду относится одна из его наиболее крупных экономических работ «Мировое хозяйство и империализм», которая редактировалась Лениным, написавшим к ней предисловие. Впервые Бухарин выдвигает концепции и темы, которые в той или иной форме появятся в его размышлениях о внутренних и международных проблемах в последующие 20 лет. Это было первое систематизированное объяснение империализма большевиком. Эта работа на несколько месяцев предвосхитила более знаменитую ленинскую «Империализм как высшая стадия капитализма», причем Ленин многое почерпнул из нее.
//-- 4. ПОСЛЕОКТЯБРЬСКИЙ ПЕРИОД --//
   В послеоктябрьский период Н. И. Бухарин выдвинулся в число ведущих идеологических работников партии. Спорные вопросы, по которым Бухарин и Ленин резко расходились в эмиграции, к 1917 г. были либо разрешены, либо потеряли свою актуальность (в значительной степени потому, что вождь изменил свое отношение к ним).
   В течение ряда лет Н. И. Бухарин входил в руководящее ядро партии, будучи вплоть до 1929 г. членом Политбюро ЦК партии и ответственным редактором «Правды». Точную картину его деятельности во время гражданской войны представить трудно, отчасти потому, что он выступал в нескольких ролях. Его главной обязанностью было редактирование «Правды» – должность огромного значения. «Правда», выходившая ежедневно (кроме понедельников), была официальным рупором партии как в стране, так и за границей. Бухарин писал большинство передовиц и определял общее направление газеты. И поскольку в занимаемом «Правдой» помещении постепенно расположились редакции ряда партийных и беспартийных изданий, он фактически сделался руководителем советской печати вообще.
   В конце 1918 г. Бухарин был также глубоко вовлечен в международные коммунистические дела. Большую работу вел в исполкоме Коминтерна: являлся его секретарем, написал проект программы Коминтерна. Плодотворно Н. И. Бухарин трудился на теоретическом фронте, став в последующем официальным теоретиком большевизма. Издал ряд работ по вопросам теории революционного движения. Одновременно вел большую хозяйственную работу: вошел в состав президиума ВСНХ, позже являлся заместителем председателя ВСНХ.
   Вопросы социалистического строительства привлекали внимание Н. И. Бухарина еще в период гражданской войны. В экономических дискуссиях апреля-мая 1918 г. Бухарина и Ленина еще не отстаивается политики «военного коммунизма». Бухарин, например, утверждал, что национализированы могут быть только крупные, легко управляемые предприятия. И все же в течение одного года он стал признавать обоснованность крайних мер даже тогда, когда они не вызываются военной необходимостью. В октябре 1919 г. выходит в свет его популярная книга «Азбука коммунизма» (в соавторстве с Е. Преображенским). Текст «Азбуки коммунизма» следует новой программе партии, принятой в 1919 г., разъясняя каждый ее пункт, излагая все современные вопросы, внутренние и внешние в доступной «для самостоятельного изучения каждым рабочим и крестьянином» форме. Основной дух книги – это дух «военного коммунизма», воинствующий оптимизм, черпающий силы в убеждении, что «пророчества Маркса сбываются на наших глазах». Книга стала «партийным каноном».
   В 1918–1919 гг. Бухарин переосмысливает свой взгляд на государство, называя его теперь «рычагом экономического переворота». «Если государственная власть пролетариата есть рычаг экономической революции, то ясно, что „экономика“ и „политика“ должны сливаться здесь в одно целое. Такое слияние мы имеем и при диктатуре финансового капитала… в форме государственного капитализма. Но диктатура пролетариата перевертывает все отношения старого мира – другими словами, политическая диктатура рабочего класса должна неизбежно быть и его экономической диктатурой» [422 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990].
   Его энтузиазм по поводу «огосударствления» и «военного коммунизма», в которых он усматривал рождение организованной социалистической экономики, явно основывался исключительно на успехах государства в распространении своего контроля над промышленным производством, каким бы жалким оно ни было, и над распределением производимых товаров. Признавая, что «в течение длительного времени небольшие крестьянские хозяйства будут оставаться преобладающей формой» [423 - Там же.], он предостерегал против большевистской тенденции «плевать на мужика», хотя оплевывание мужика (насильственная реквизиция) было основным звеном «военного коммунизма». С самого начала поэтому Бухарин утверждал, что миллионы единоличных крестьянских хозяйств должны не насильственно включаться в новую организованную экономику, но «вовлекаться» в нее посредством «медленного процесса, мирным путем…». Как именно это должно было осуществляться, он оставлял пока без ответа, настаивая только на терпении и воспитательных мерах.
   В вышедшей в 1920 г. книге «Экономика переходного периода» Бухарин писал, что надо отказаться от мысли, будто бы прогресс производительных сил как непременное условие существования нового общественного строя начнется сразу, с самого начала пролетарского переворота. «Социализм придется строить. Наличные вещественные и личные ресурсы являются лишь отправным пунктом развития, которое обнимает собою целую громадную эпоху» [424 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990.].
   В связи с этим Бухарин проводил различие между генезисом капитализма и социализма: «Капитализм не строили, а он строился… Если процесс создания капитализма был стихийным, то процесс строительства коммунизма является в значительной степени сознательным, т. е. организованным процессом… Эпоха коммунистического строительства будет поэтому неизбежно эпохой планомерно организованной работы; пролетариат будет решать свою задачу как общественно-техническую задачу постройки нового общества, которую сознательно ставят и сознательно решают все» [425 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990.].
   В. И. Ленин, всесторонне рассмотревший эту работу Н. И. Бухарина, положительно оценил тезис «социализм придется строить», сделав на полях книги пометку: «Очень верно!» В этой работе Бухарин пытался оправдать принудительные меры «военного коммунизма» и дать им теоретическое выражение: «В переходную эпоху, когда одна производственная структура сменяется другой, повивальной бабкой становится революционное насилие. Это революционное насилие должно разрушить оковы развития общества, т. е., с одной стороны, старые формы „концентрированного насилия“, ставшего контрреволюционным фактором, старое государство и старый тип производственных отношений. Это революционное насилие, с другой стороны, должно активно помочь формированию новых производственных отношений. Создав новую форму „концентрированного насилия“, государство нового класса действует как рычаг экономического переворота, изменяя экономическую структуру общества. С одной стороны, следовательно, насилие играет роль разрушающего фактора, с другой – оно является силой сцепления, организации, строительства» [426 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990.].
   Постановка вопроса о необходимости строить социалистическое общество способствовала преодолению распространенных в первые послеоктябрьские годы представлений о самопроизвольном возникновении социалистического общества. Но какими методами следует его строить, в период гражданской войны ясности не было. В 1920 г. Бухарин пояснял, что эпоха диктатуры пролетариата «будет иметь формальное сходство с эпохой диктатуры буржуазии, т. е. быть государственным капитализмом наизнанку, его диалектическим превращением в свою собственную противоположность» [427 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990.]. Этот догмат стал логической основой для рассуждения о необходимости «государственно-пролетарского принуждения» и неизбежных «издержках» социальной революции. Мысль о приемлемости любого насилия, согласующегося с «главной линией общеэкономического развития», стала для «военно-коммунистической» идеологии определяющей. Но она возобладала не сразу.
//-- 5. КРИЗИС ВОЕННО-КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ --//
   Советское правительство с самого начала было намерено придерживаться продовольственной монополии и твердых цен на хлеб. Продовольственный аппарат Временного правительства оно было намерено использовать в максимальной степени. Однако во взаимоотношения города и деревни сразу же был внесен элемент «пролетарского» насилия. Первые реквизиционные и заградительные отряды из красногвардейцев направились в деревню еще в ноябре 1917 г. Их деятельность обернулась беспощадными контрибуциями и чрезвычайными налогами. Продуктообмен они стали превращать в настоящий «продуктообман». Как результат большинство из них было позднее расформировано за «развращенность». Так закончилась «красногвардейская» стадия «военно-коммунистической» доктрины, которая усилила «антигородские» и антигосударственные настроения деревни.
   Следующая стадия – комбедовская – может быть названа «классовой». Суть ее сформулировал в мае 1918 г. Калинин: раскол деревни на два непримиримых лагеря, разжигание там гражданской войны между беднотой и кулаками. Результат был ужасающим: в лучшем случае комбеды оказывались той же общекрестьянской организацией, что и Советы, в худшем – превращались в центры политического разврата. Пришлось распустить и эти органы «пролетарской диктатуры» в деревне.
   Лишь только после провала комбедов (которые, впрочем, просуществовали кое-где до середины 1919 г.) большевики получили возможность – не без одобрения измученного крестьянства – приступить к политике продразверстки. Но она все более сочеталась с различного рода трудовыми повинностями, экспериментами по созданию совхозов и сельскохозяйственных артелей, еще более разрушавшими производительные силы деревни. Таким образом осуществлялось не плановое «введение» «военного коммунизма», а стихийное утверждение доктрины в партийных низах. Инерции этого процесса большевистское руководство противостоять уже не могло.
   Напомним, что относящееся к февралю 1920 г. предложение Троцкого о частичной замене продразверстки – хозяйственно невыгодной политики – урезанным вариантом продналога было решительно отвергнуто. Сам Троцкий, подчиняясь партийной дисциплине, продолжал действовать в духе дальнейшего совершенствования милитаризации труда. Столь же неуклонно в высшем эшелоне партийно-государственного руководства отвергались все предложения по хозяйственной рационализации «военного коммунизма» со стороны практиков, считавших необходимым облегчить участь крестьянства в связи с ослаблением военной угрозы. Произошло иное, в конечном счете не большевики отказались от продразверстки, а крестьянство своими «антикоммунистическими» восстаниями заставило их отступить. Политика «военного коммунизма» в деревне дала чисто отрицательный результат.
   Осуществление «военно-коммунистической» идеи в промышленности привело к не менее плачевным последствиям. Здесь тоже началось с анархии – дробления страны на экономически «независимые» совнархозы. Последние рьяно взялись за экономические и финансовые рычаги, что означало контрибуции на буржуазию и свертывание рабочего контроля. Лишь очевидная бесперспективность этих мероприятий позволила утвердиться управляемой ВСНХ системе трестов и главков. В основе организованного таким образом управления народным хозяйством лежал «планово-распределительный» принцип. В результате хозяйственная система лишилась стимулов саморазвития, всякая местная инициатива оказалась парализована. На почве «главкизма» пышно расцвел бюрократизм. Показательно, что сначала централизация управления промышленностью не вызывала сопротивления пролетариата, но затем началось повальное бегство рабочих с предприятий. Это повлекло за собой тотальную милитаризацию труда. Никакого положительного хозяйственного эффекта и она в перспективе не могла дать.
   Основной кризис, по мнению Бухарина, постиг сельское хозяйство во второй половине 1920 г. Первое время во всех его важнейших заявлениях отчетливо проступают главным образом два аспекта крестьянского вопроса: как установить стабильные экономические отношения между городом и деревней и как поднять резко упавшее сельскохозяйственное производство. Но к январю 1921 г. он понимал ситуацию не хуже других и, вероятно, уже готов был согласиться с любым решением проблемы: «У нас положение гораздо более трудное, чем мы думаем. У нас есть крестьянские восстания, которые обострятся в будущем… Я полагаю, что и момент, который переживает республика, самый опасный, который когда-либо переживала Советская власть» [428 - Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988. С. 574.].
//-- 6. ПЕРЕХОД К НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ. Х СЪЕЗД ПАРТИИ --//
   В этих условиях партия начала отходить от экономической политики «военного коммунизма» и стала проводить новый курс. Новая экономическая политика оставалась в силе в течение семи лет, вплоть до наступления сталинского «великого перелома» в 1928–1929 гг.
   Перелом в решении этого вопроса наступил с переходом к разработанной В. И. Лениным новой экономической политике. Х съезд партии состоялся 8-16 марта, в то время, когда правительственные войска подавляли Кронштадтский мятеж. На восьмой день работы съезда Ленин объявил о замене продразверстки справедливым натуральным налогом и об оставлении излишков у крестьянина-единоличника. Это важное изменение, в ходе которого была отменена продразверстка и возникла возможность нормальной торговли между городом и деревней, положило конец «военному коммунизму». Оно было принято почти без дискуссии, хотя вопрос этот горячо обсуждался в Политбюро в течение месяца.
   Из выступления А. Д. Цурюпы на Х съезде партии: «Везде деморализация, дезорганизация и прямое истребление нашего аппарата… Только на украинском продовольственном фронте погибло 1 700 заготовителей… Ответственные и технические работники бегут с работы, и никакими угрозами вплоть до немедленного расстрела не удержать их на месте… С одной стороны, повстанцы убивают, а с другой стороны – расстреливают в порядке советском» [429 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 2-я. 1921–1939 гг./сост. Л. И. Ларина. М.: ИЛБИ, 1994. С. 198.].
   Из выступления В. И. Ленина на Х съезде: "Почему нам нужно было заменить разверстку налогом? Разверстка предполагала: изъять все излишки, установить обязательную государственную монополию. Мы не могли поступить иначе, мы были в состоянии крайней нужды. Теоретически не обязательно принимать, что государственная монополия есть наилучшее с точки зрения социализма. Как переходную меру в стране крестьянской, которая имеет промышленность, – а промышленность работает, и если есть некоторое количество товаров, возможно применить систему налога и свободного оборота. Этот самый оборот – стимул, побудитель, толчок для крестьянина. Хозяин может и должен стараться за свой собственный интерес, потому что с него не возьмут всех излишков, а только налог, который, по возможности, нужно будет определить заранее. Основное – чтобы был стимул, побудитель, толчок мелкому земледельцу в его хозяйствовании. Нам нужно строить нашу государственную экономику применительно к экономике середняка, которую мы за три года не могли переделать и еще за десять лет не переделаем. Мелкий земледелец, пока он остается мелким, должен иметь стимул, толчок, побудитель, соответствующий его экономической базе, т. е. мелкому отдельному хозяйству.
   Тут из местной свободы оборота не выскочишь. Если этот оборот дает государству в обмен на продукты промышленности известное минимальное количество хлеба, достаточное для покрытия потребностей города, фабрик, промышленности, тогда экономический оборот восстанавливается так, что государственная власть в руках пролетариата остается и укрепляется. Крестьянство требует на практике показать ему, что рабочий, держащий в своих руках фабрики, заводы, промышленность, может оборот с крестьянством поставить. И, с другой стороны, громадная земледельческая страна с плохими путями сообщения, с необъятными пространствами, различным климатом, различными сельскохозяйственными условиями и проч. неизбежно предполагает известную свободу оборота местного земледелия и местной промышленности в местном масштабе. Мы в этом отношении очень много погрешили, идя слишком далеко: мы слишком далеко зашли по пути национализации торговли и промышленности, по пути закрытия местного оборота. Было ли это ошибкой? Несомненно.
   … Но тут также была и вынужденная необходимость: мы жили до сих пор в условиях такой бешеной, неслыханно тяжелой войны, когда ничего, кроме как действия по-военному, нам не оставалось и в области экономической" [430 - Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост.: В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989. С. 526.].
   Из резолюции Х съезда РКП(б) (О замене разверстки натуральным налогом):
   1. Для обеспечения правильного и спокойного ведения хозяйства на основе более свободного распоряжения землевладельцем своими хозяйственными ресурсами, для укрепления крестьянского хозяйства и поднятия его производительности, а также в целях точного установления падающих на землевладельцев государственных обязательств разверстка как способ государственных заготовок продовольствия, сырья и фуража заменяется натуральным налогом…
   3. Налог взимается в виде процентного и долевого отчисления от произведенных в хозяйстве продуктов, исходя из учета урожая, числа едоков в хозяйстве и фактического наличия скота в нем…
   8. Все запасы продовольствия, сырья и фуража, остающиеся у землевладельцев после выполнения ими налога, находятся в полном их распоряжении и могут быть используемы ими для улучшения и укрепления своего хозяйства, для повышения личного потребления и для обмена на продукты фабрично-заводской и кустарной промышленности и сельскохозяйственного производства. Обмен допускается в пределах местного хозяйственного оборота.
//-- 7. НАСТРОЕНИЯ В ПАРТИИ В 1920–1921 гг. --//
   Из воспоминаний Н. Валентинова (Н. Вольского): "В октябре 1921 г. на московской партийной конференции Ленин указал, что о необходимости «новой экономической политики никто не спорил, вся партия на съездах, на конференциях и в печати приняла ее совершенно единогласно» [431 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 2-я. 1921–1939 гг./сост. Л. И. Ларина. М.: ИЛБИ, 1994. С. 198.].
   Однако, как пишет Н. Валентинов, Ленин по разным соображениям сказал неправду: никакого единодушия в принятии НЭП в партии не было. Вот что ему рассказал коммунист-"середняк" П. Н. Муравьев, одно время бывший членом редакции органа ВСНХ – «Торгово-промышленной газеты».
   «Во время „военного коммунизма“ жилось тяжко, мучил голод, даже мороженый картофель считался редким экзотическим фруктом. Но самый остов, самый костяк существовавшего в 1918–1920 гг. строя был прекрасным, был действительно коммунистическим. Все было национализировано, частная собственность вытравлена, частный капитал уничтожен, значение денег сведено к нулю, а вместо торговли по капиталистическому образцу – в принципе равное для всех распределение, получение материальных благ. Мы осуществили строй, намеченный Марксом в его „Критике Готской программы“. Нужно было только влить в него материальное довольство, и все стало бы сказочно прекрасным. Словно молотом по голове ударило, когда услышали, что нужно нефть в Баку и Грозном отдать заграничным капиталистам в концессию, что им нужно отдать в концессию леса на Севере, в Западной Сибири и множество всяких других предприятий. В тот самый момент, когда появилась такая мысль, здание Октябрьской революции треснуло, пошатнулось. Это означало поворот к капитализму. Ну, а когда к этому добавились НЭП, денационализация многих частных предприятий, свобода торговли, реставрация экономических отношений прошлого, многие из нас это восприняли, и не могли не воспринять, как измену коммунизму, явное и открытое отступление от всего, за что боролась Октябрьская революция. Она была побежденной…» [432 - Там же.]
   В статьях и речах Ленина, посвященных НЭП, можно найти немало лиц, думавших и говоривших, как Муравьев. Забывая, что он говорил о единодушном принятии НЭП, Ленин признает, что в партийных кругах, в связи с НЭП, проявляется «настроение уныния и упадка», часто «негодования», «настроение весьма кислое, почти паническое», «настроение подавленное».
   «Если сейчас, – говорили многие коммунисты, – выдвигаются обыкновенные, простейшие, вульгарнейшие, мизернейшие торговые задачи, то что может тут остаться от коммунизма?» Ленин указывает, что есть партийцы, которых он называет поэтами, утверждающие, что прежде, в 1919–1920 гг., в Москве, «несмотря на холод и голод, все было чисто и красиво», а с приходом НЭПа от нее стало вонять.
   Ленин с усмешкой говорил, что на последнем расширенном исполкоме Коминтерна «некоторые непозволительным образом, по-детски, расплакались, видя, что мы отступаем». Сражаясь с подавленным настроением, Ленин стремился доказать (вступая в противоречие с самим собой), что военный коммунизм совсем не был стройной системой… а только «временной мерой», вынужденной обстоятельствами". Ленин жаловался, что в провинции новая политика «остается в громадной степени неразъясненной и даже непонятной». И Ленин начинал свирепо злиться, когда слышал, что большого внимания НЭП отдавать не следует, это, мол, новшество не всерьез и ненадолго. Отвечая на это, Ленин на Х конференции партии разразился ставшей знаменитой фразой: НЭП – всерьез и надолго". «Надо, – говорил Ленин, – устранить все сомнения, что политика, намеченная Х партийным съездом, принимается как политика, подлежащая проведению всерьез и надолго». Принятие НЭП, как мы видим, совсем не было единодушным. Далее Н. Валентинов приводит свою беседу с Ю. М. Стекловым, бывшим до половины 1925 г. редактором «Известий ВЦИК».
   "Ленин, сказал мне Стеклов, произвел изумительный по смелости и решительности поворот политики. «Научитесь торговать!» – мне казалось, что я скорее губы себе обрежу, а такого лозунга не выкину. С принятием такой директивы нужно целые главы марксизма от нас отрезать. Давать руководящие принципы они нам уже не могут. А когда Варейкис бросил Ленину такое замечание, тот крикнул: «Пожалуйста, не обучайте меня, что взять или что откинуть от марксизма, яйца курицу не учат!» [433 - Там же.]
   По самому своему официальному положению Стеклов должен был в газете ВЦИКа защищать прокламируемую Лениным новую политику. Если он и делал это, то сопротивляясь. А что при принятии НЭП происходило на верхах партии, я узнал от А. И. Свидерского. В 1921 г. Свидерский занимал большой пост в Комиссариате продовольствия (член коллегии наркомпрода), потом был заместителем Народного комиссара земледелия. На партийной конференции в мае 1921 г. он выступал с одобренным Лениным докладом о проведении продовольственного налога, т. е. одной из важнейших частей экономической политики. Как реагировали верхи партии на НЭП, он, конечно, превосходно знал и не мог не знать. При встрече со мной он говорил обо всем без всякой утайки. Когда я указал ему, что у меня такое впечатление, что в партии не все охотно идут за Лениным, Свидерский стал объяснять, что, в сущности, дело обстоит много хуже, ибо мало кто с Лениным согласен. "Полностью согласны с ним, может быть, только Красин и Цюрупа; все другие или молчат, или упираются.
   На одном собрании Ленин говорил: «Когда я вам в глаза смотрю, вы все как будто согласны со мной и говорите да, а отвернусь, вы говорите нет. Вы играете со мной в прятки. В таком случае позвольте и мне поиграть с вами в одну принятую в парламентах игру. Когда в парламентах главе правительства высказывается недоверие, он подает в отставку. Вы мне высказали недоверие во время заключения мира в Бресте. Хотя теперь даже глупцы понимают, что моя политика была правильной. Теперь снова вы высказываете мне недоверие по вопросу о новой экономической политике. Я делаю из этого принятые в парламентах выводы и двум высшим инстанциям – ВЦИКу и ПЛЕНУМУ – вручаю свою отставку. Перестаю быть председателем Совнаркома, членом Политбюро и превращаюсь в простого публициста, пишущего в „Правде“ и других советских изданиях». Ленин, конечно, шутил!
   "Ничего подобного. Он заявлял о том самым серьезным образом. Стучал кулаками по столу, кричал, что ему надоело дискутировать с людьми, которые никак не желают выйти ни из психологии подполья, ни из младенческого непонимания такого серьезного вопроса, что без НЭП неминуем разрыв с крестьянством. Угрозой отставки Ленин так всех напугал, что сразу сломил выражавшееся многими несогласие. Например, Бухарин, резко возражавший Ленину, в 24 минуты из противника превратился в такого страстного защитника НЭП, что Ленин принужден был его сдерживать: «У меня, – с иронией указывал Ленин, – допустим, 25 аргументов за введение НЭП; товарищ Бухарин к ним хочет прибавить еще 50. Боюсь, что своей массивной прибавкой он просто утопит НЭП, превратит ее в нечто такое, с чем я уже согласиться не могу. Поэтому лучше останемся с 25 аргументами» [434 - Там же.].
//-- 8. «НОВЫЙ КУРС ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ» Н. И. БУХАРИНА --//
   Н.И. Бухарин выступил как наиболее последовательный сторонник НЭП, став одним из первых ее популяризаторов и пропагандистов. Новый курс экономической политики Бухарин определил как «грандиозную, на ряд лет рассчитанную, стратегическую операцию пролетариата на хозяйственном фронте», основной задачей которой являлось построение крупной социалистической промышленности при временном усилении мелкобуржуазных и крупнобуржуазных форм. В 1921 г. Н. И. Бухарин публикует работу «Новый курс экономической политики», отрывки из которой приведены ниже.
   "При всех и всяких условиях, при любом курсе экономической политики для строительства коммунизма основными интересами являются интересы крупной промышленности. Крупная промышленность есть исходный пункт всего технического развития; крупная промышленность есть база экономических отношений коммунистического общества; крупная промышленность есть опора социальной силы, осуществляющей коммунистическую революцию, индустриального пролетариата. Поэтому основной задачей хозяйственной политики, идущей по линии развития производительных сил, является укрепление крупной промышленности… Для поднятия промышленности нужно увеличить количество продуктов во что бы то ни стало и какими угодно средствами. Во что бы то ни стало! Потому что иначе у нас не будет элементарнейших предпосылок для этого подъема. На призывах к трудовому энтузиазму без сырья, без продовольствия и т. д. далеко не уедешь, как показал опыт предыдущего. Какими угодно средствами! Потому что это дополнительное количество продуктов, которое должно влиться в нашу крупную индустрию, должно быть взято извне, не из сферы самой крупной индустрии, находящейся в руках рабочего государства, а со стороны, из других, внешних источников, какой бы ценой мы эти источники ни оплатили. Это увеличение количества продуктов есть верховный закон текущего момента…
   Источники этого дополнительного количества продуктов есть: крестьянское хозяйство. Мелкая промышленность, аренда, концессии, внешняя торговля… Крестьянское хозяйство есть, как всем известно, хозяйство индивидуалистическое, мелкобуржуазное… но без усиления роста, подъема этого мелкобуржуазного хозяйства нам не обойтись. Наоборот, его подъем есть необходимое условие роста нашей крупной индустрии. Совершенно неправильно рассматривать крестьянское хозяйство вне его связи с остальным миром, и втройне неправильно делать это теперь. Извлечение дополнительного количества продуктов из этой сферы предполагает ее рост, который – временно, в текущую фазу развития – есть не что иное, как рост буржуазных отношений. Но этот рост дает возможность получить добавочное количество продуктов. С мелкой промышленностью дело обстоит точно так же, как и с крестьянским хозяйством… Исходя из основной нашей задачи – увеличения количества продуктов, пролетариат идет на рост непролетарских (мелкобуржуазных и крупнобуржуазных) форм хозяйствования для того, чтобы сохранить, подкрепить, развить формы пролетарского хозяйства, социализированную крупную машинную индустрию…
   В этом росте непролетарских, буржуазных, капиталистических форм таится большая опасность. И здесь заложено точно так же объективное противоречие нашего «текущего момента». С одной стороны, мы заинтересованы в том, чтобы увеличить дополнительное количество продуктов, а это можно сделать лишь в виде усиления буржуазных тенденций развития; с другой – именно это усиление представляет опасность для коммунизма, опасность, так сказать, с другого конца, с точки зрения конкуренции хозяйственных форм…
   Если мы поймем новый курс экономической политики как грандиозную, на ряд лет рассчитанную «стратегическую операцию пролетариата на хозяйственном фронте», победой на фронте борьбы с хозяйственной разрухой будет то, «что мы сумеем поднять нашу социализированную крупную промышленность»…
   Достигнув этого, мы – так говорили выше – «поворачиваем руль»… «Поворот руля» будет состоять в постепенной экономической ликвидации крупного частного хозяйства и в экономическом подчинении мелкого производителя руководству крупной промышленности: мелкий производитель будет втянут в обобществленное хозяйство не мерами внеэкономического принуждения". Падение интенсивности труда в период «военного коммунизма» предлагалось лечить следующим образом: «введение момента личной и групповой заинтересованности рабочих в выработке. Другими словами: необходимо было поставить снабжение рабочих в зависимость от количества вырабатываемого продукта. Это и дается тем или иным применением так называемого принципа „коллективного снабжения“. Принцип коллективного снабжения играет при этом двоякую роль: с одной стороны, он, давая стимул непосредственной заинтересованности, толкает рабочих к повышению интенсивности труда и к повышению таким образом производительного эффекта; с другой стороны, он становится рычагом качественного улучшения состава пролетариата» [435 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. С. 499.].
//-- 9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   В 1921 г. большевики познали горькие плоды победы. Гражданская война, как сказал один из них, принесла экономическую разруху, «беспримерную во всей человеческой истории». Страна лежала в развалинах. Национальный доход составлял только третью часть уровня 1913 г., промышленное производство – пятую (выпуск продукции в некоторых отраслях фактически равнялся нулю), транспорт был разрушен, а сельскохозяйственное производство стало настолько мизерным, что большинство населения с трудом поддерживало свое существование, а миллионы людей вообще не могли прокормиться. Весною голод распространился на районы, прежде богатые хлебом. Это привело к еще большей смертности, эпидемиям и даже случаям людоедства.
   Война продолжалась, но теперь против крестьян, которые поднимали массовые антиправительственные восстания. И только благодаря уступкам, сделанным с введением нэпа, удалось спасти страну от полной катастрофы. Большевикам, ведомым Лениным, в кратчайшие сроки удалось выработать научную программу строительства социализма, важнейшие принципы которой были в дальнейшем взяты всеми странами, вставшими на социалистический путь развития. Огромная роль в формировании большевистской политики принадлежала Н. И. Бухарину. Многогранная деятельность Н. И. Бухарина, честное партийное выполнение своих обязанностей получали заслуженное признание. Однако на декабрьском (1936 г.) и февральско-мартовском (1937 г.) пленумах ЦК Бухарин был обвинен в контрреволюционной деятельности и на основании сфальсифицированного обвинения в марте 1938 г. был расстрелян. Теперь Бухарин полностью реабилитирован.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост. В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989.
   2. «Военный коммунизм»: как это было /сост. В. И. Миллер. М.: Знание, 1991. 64 с. Новое в жизни, науке, технике. Сер. «История»; N 6.
   3. Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988.
   4. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 2-я. 1921–1939 гг./сост. Л. И. Ларина. М.: ИЛБИ, 1994.
   5. Бухарин Н. И. Избранные произведения. М.: Политиздат. 1988.
   6. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки Советского государства /сост. В. А. Козлов. М.: Политиздат, 1991.
   7. Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1990.

РАЗДЕЛ III. СССР В ПЕРИОД МЕЖДУ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ: ОПЫТ СТРОИТЕЛЬСТВА СОЦИАЛИЗМА

ТЕМА 19. ОБРАЗОВАНИЕ СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК

РЕФЕРАТ: «ОБРАЗОВАНИЕ СССР. ПЕРВАЯ КОНСТИТУЦИЯ СССР»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Начало политической деятельности М. И. Калинина
   3. Основные Законы Советских республик перед их объединением
   4. Председатель ВЦИК М. И. Калинин
   5. Создание Конституции СССР
   6. Заключение
   7. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Союз Советских Социалистических Республик был образован в декабре 1922 г. Актом учреждения СССР стал договор, заключенный между четырьмя Советскими республиками: РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской Федерацией. Последняя объединяла Азербайджан, Армению и Грузию. Во всех четырех республиках власть осуществляла единая Коммунистическая партия, руководимая Центральным Комитетом, находящимся в Москве. Процесс объединения всех Советских республик облегчался тем, что все они входили ранее в состав единого государства – Российскую империю, между ними сложились хозяйственные, экономические связи.
   Промышленные районы Центральной России снабжали всю страну машинами, металлоизделиями, текстилем. Основная масса хлопка из Средней Азии шла в Московский промышленный район, где из него изготавливали ткани. Украина давала более 70 % общей добычи угля, 67 % выплавки чугуна, около 60 % железа и стали, до 80–85 % производства сахара. Закавказье снабжало страну нефтью, отсюда поступали марганец, табак, шелк, шерсть, ковры, фрукты.
   В годы гражданской войны борющиеся за установление Советской власти коммунисты всех республик установили военный союз, произошло объединение военных сил всех Советских республик, что сыграло значительную роль в победе над белой армией. С переходом к мирному строительству между республиками укреплялись экономические связи. Принятый VIII Всероссийским съездом Советов в декабре 1920 г. план ГОЭЛРО предусматривал хозяйственное возрождение всех Советских республик. В 1922 г. было объединено управление железнодорожным и водным транспортом, установлен единый финансовый бюджет.
   В связи с подготовкой международной Генуэзской конференции между республиками сложился дипломатический союз. Советская делегация на конференции, представлявшая РСФСР, действовала от имени всех Советских республик.
   Росту объединительных стремлений способствовала экономическая помощь РСФСР окраинным республикам. Считая, что оплотом Советской власти являются промышленные рабочие и что развитие индустрии – путь к реальному равенству наций, советское руководство всячески стремилось к промышленному строительству в национальных районах. Российская Федерация помогла УССР в восстановлении ее промышленности, в частности в возрождении Донбасса; предоставила 20 млрд рублей на восстановление промышленности Белоруссии. В Закавказье из РСФСР было вывезено несколько текстильных фабрик и типографий. При помощи РСФСР в марте 1921 г. был открыт нефтепровод Баку – Тбилиси, в Грузии строилась гидроэлектростанция.
//-- 2. НАЧАЛО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ М. И. КАЛИНИНА --//
   Михаил Иванович Калинин родился в бедной крестьянской семье в 1875 г. в Корчевском уезде Тверской губернии. Его трудовая биография началась с шести лет: как старший сын в семье, он был главным помощником во всех крестьянских трудах.
   Несмотря на материальные трудности, родители дали возможность своему старшему сыну закончить народное училище. Из воспоминаний его первой учительницы А. А. Бобровой: «С первых же дней маленький Миша обратил на себя внимание. Это был самый способный ученик. Трудные условия жизни (Миша жил на чужой квартире, в 12 верстах от дома) не мешали ему хорошо учиться. Иногда никто в классе, кроме Миши Калинина, не мог решить какой-нибудь трудной задачи. Я спрашивала, как он добился решения. И Миша рассказывал, как он весь вечер сидел над задачей, как, решив, что „утро вечера мудренее“, ложился спать, и как среди ночи ему вдруг казалось, что сделай задачу чуть-чуть не так, она, конечно, вышла бы. Ночью Михаил вскакивал с постели и решал задачу по-другому. Меня удивляло это недетское упорство» [436 - Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.]. Четырехлетний курс Михаил Иванович прошел за два года и получил при этом по окончании похвальный лист.
   В 1889–1893 гг. он служит «мальчиком для домашних услуг» в семье генерала инженера-путейца, проводившей лето в усадьбе, а зиму в Петербурге. Находясь в семье генерала, мальчик использует любую возможность для усиленного самообразования. В 1893 г. Калинин поступает сначала учеником токаря на орудийный завод «Старый арсенал», а несколько позже переходит на Путиловский завод, где постепенно сближается с передовыми рабочими. В результате возникает революционный кружок, впоследствии получивший название «кружка Калинина», который весной 1898 г. устанавливает связь с петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса».
   В том же 1898 г. Михаил Иванович вступает в только что созданную Российскую социал-демократическую партию. Кружок Калинина вскоре стал фактически ведущей Нарвской социал-демократической группой. В разгар подготовки общей стачки на Путиловском заводе, в ночь на 4 июля 1899 г., Калинина и его товарищей арестовали. Десять месяцев заключения в петербургской «предварилке» Калинин превратил в своего рода учебный год, усиленно занимаясь самообразованием.
   В апреле 1900 г. Михаила Ивановича подвергают административной высылке из столицы под гласный надзор полиции. В начале лета он оказывается в Тифлисе. Устроившись токарем в Главные мастерские Закавказской железной дороги, Калинин сразу включается в революционную работу. Его увольняют из мастерских, а 23 декабря того же года заключают в одиночку Метехского замка. Через некоторое время его отпускают и высылают из Тифлиса. В апреле 1901 г. он приезжает в Ревель (Таллинн), работает там на машиностроительном заводе «Вольта», потом – в железнодорожных мастерских. Михаил Иванович налаживает связи с рабочими других предприятий города, организует издание прокламаций, становится агентом «Искры», куда его рекомендовали как человека весьма энергичного, имеющего много связей с провинцией. К 27 годам Калинин становится уже признанным вожаком создающейся в России марксистской партии.
   Партия знала и ценила Калинина – его избирали членом районных и городского комитетов партии в Петербурге, делегатом IV (Объединительного) съезда. После Пражской партийной конференции Калинина избрали кандидатом в члены ЦК РСДРП. В январе 1916 г. Калинина арестовали в четырнадцатый раз. Почти год Михаил Иванович находился в тюрьме, после чего его было решено выслать в Восточную Сибирь на все время военного положения. Будущий ссыльный добился следовать в Сибирь «за свой счет» и скрылся. После этого он был вынужден перейти на нелегальное положение – и устроился на работу в одну из инструментальных мастерских в самом Петрограде. Здесь его и застала Февральская революция, в которой он принимал непосредственное участие. Калинин вместе с рабочими Выборгского района и восставшими солдатами брал Финляндский вокзал, а затем освобождал заключенных из «Крестов» и дома предварительного заключения…
   После революции Михаил Иванович участвует в создании руководящих органов партии большевиков. Его вводят в состав Русского бюро ЦК, Петербургского комитета, редакции «Правды». После VI съезда РСДРП(б), делегатом которого с совещательным голосом был Калинин, одной из важнейших забот партии стала подготовка Октябрьского восстания. Калинин твердо поддерживал ленинский курс на вооруженное восстание, он поступил токарем на Трубочный завод – крупнейшее предприятие Выборгской стороны, одно из самых больших в городе, где вел активную агитацию.
   Выполняя многие прямые партийные обязанности, Калинин должен был заниматься и многочисленными муниципальными делами, столь важными для двухмиллионного столичного города. Он был гласным Выборгской районной и Петроградской дум. В сентябре в Ленско-Удельническом районе (на Выборгской стороне) его избрали председателем районной управы.
   В конце ноября 1917 г. была выбрана новая городская дума с подавляющим большевистским составом. Калинин становится ее председателем – городским головой. Сразу же пришлось решать труднейшие проблемы городского хозяйства и коммунальных служб, продовольственного снабжения, создавать новую систему управления. В результате преобразований местных органов в составе городского Совета был учрежден комиссариат городских хозяйств союза коммуны Северной области и Петроградской трудовой коммуны во главе с коллегией, председателем которой утвердили Калинина. Отсюда по предложению В. И. Ленина партия в марте 1919 г. направила его на пост Председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов.
   Из речи В. И. Ленина о кандидатуре М. И. Калинина на пост Председателя ВЦИК 30 марта 1919 г.: «…Это товарищ, за которым около двадцати лет партийной работы: сам он – крестьянин Тверской губернии, имеющий тесную связь с крестьянским хозяйством и постоянно обновляющий эту связь. Петроградские рабочие сумели убедиться, что он обладает умением подходить к широким слоям трудящихся масс, когда у них нет партийной подготовки, когда пропагандистам и агитаторам не удалось подойти к ним по-товарищески и умело, тогда тов. Калинину удавалось разрешить эту задачу…» [437 - Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. Виноградов С. Ф. М.: Политиздат, 1988.]
   3 апреля 1919 г. Михаил Иванович прибыл в Москву.
   Все это происходило сразу же после VIII съезда РКП(б), на котором Калинина избрали в состав ЦК.
   3. Основные Законы Советских республик перед их объединением
   Вслед за Российской Советской республикой на развалинах Российской империи одна за другой возникают новые Советские республики. Создаются их конституции, образцом для которых явилась Конституция РСФСР 1918 г. После аннулирования Брестского мира, в конце 1918 – начале 1919 гг., власть переходит в руки Советов в западных районах, где образуются Советские республики. Первой утвердила Основной Закон Советская Латвия. Вслед за латвийской была создана Конституция Советской Белоруссии, принятая I Всебелорусским съездом Советов в феврале 1919 г., тот же I съезд Советов одобрил идею объединения Белоруссии с Литвой в единую республику. Вскоре был подготовлен проект Конституции Социалистической Советской Республики Литвы и Белоруссии. Литовско-Белорусская республика, не успев конституционно оформиться, погибла в результате наступления белополяков.
   В 1920 г. Белоруссия обретает статус самостоятельной республики. II съезд Советов, считая Конституцию Белоруссии 1919 г. действующим законом, вносит в нее дополнения и некоторые поправки. Дополнения касались в основном раздела об органах власти и управления.
   Приняла свою Конституцию и Советская Украина. В начале марта 1919 г. III съезд КП(б)У обсудил вопрос о проекте Конституции УССР и признал необходимым принять за основу Конституцию РСФСР с учетом местных особенностей. В окончательной редакции закон был утвержден 14 марта 1919 г.
   Советская Эстония создать свою Конституцию не успела.
   В 1920–1921 гг. Советская власть установилась в Закавказье. Первой создала свою Конституцию Азербайджанская ССР. Ее Основной Закон был принят съездом Советов республики в мае 1921 г. Почти одновременно приняли свои конституции Армянская и Грузинская ССР – соответственно 4 февраля и 2 марта 1922 г.
   В том же 1922 г. Азербайджанская, Армянская и Грузинская республики объединились в ЗСФСР. I съезд Советов Закавказской Федерации принял в декабре 1922 г. ее Конституцию. Этот закон фиксирует взаимоотношения с органами входящих в федерацию республик.
   Быстрое создание конституций Советских республик в 1919–1922 гг. обеспечивалось главным образом тем, что при их составлении был образец – Конституция РСФСР. Однако это не означало механического перенесения законодательства России в национальные республики.
   Первые конституции Советских социалистических республик имеют и много общего в существенных, принципиальных вопросах. Это объясняется однотипностью государств, принявших эти конституции, а также тем, что они возникли в одну историческую эпоху. Вместе с тем между ними есть различия, обусловленные конкретными условиями той или иной республики, временем создания, правовой природой республики.
   Во всех советских конституциях закреплены завоевания Октябрьской революции и вместе с тем ставятся задачи, которые еще предстоит решить. Например, статья 9 Конституции РСФСР 1918 г. содержит следующий текст: «Основная задача рассчитанной на настоящий переходный момент Конституции Российской Социалистической Федеративной Советской Республики заключается в установлении диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства… в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма…» [438 - Ю. С. Кукушкин, О. И. Чистяков. Очерк истории Советской Конституции. М.: Политиздат, 1987.] В конституциях Белоруссии и Азербайджана воспроизводилась эта же формулировка. Конституция Латвии не повторяла эту статью, но отсылала к Конституции РСФСР.
   Конституция Украины формулирует аналогичную норму более четко. Статья 1 говорит не о задаче установления диктатуры пролетариата, а о наличии этой диктатуры, что соответствовало действительности, а в статье 2 говорилось: «… вслед за выполнением этих задач диктатура исчезнет, а вслед за нею, после окончательного оформления будущего коммунистического строя, исчезнет и государство…» [439 - Там же.]
   Конституция Армении не ставила задачу установления диктатуры пролетариата, но говорила о ее исторической миссии – построении социализма и ликвидации классовых различий. Статья 11 этой Конституции содержит тезис о классовой диктатуре рабочих и трудящихся крестьян. В статье 1 Конституции Грузии четко говорится о диктатуре пролетариата.
   В Конституции ЗСФСР нет специальной статьи о диктатуре пролетариата. Это объясняется тем, что ЗСФСР опиралась на Основные Законы входивших в нее республик. Вопрос об экономических основах Советского государства также находил отражение в конституциях.
   Конституция РСФСР объявляла национализацию земли, лесов, недр и вод. В ней упоминалось также о рабочем контроле – «первом шаге к национализации промышленности», подтверждалась национализация банков, декларировалось введение трудовой повинности. В Конституции Белоруссии уже нет ничего о рабочем контроле – в 1919 г. он представлял собой уже пройденный этап. Впрочем, в Конституции Белоруссии вообще ничего не говорилось о промышленности и банках. В украинской Конституции очень кратко и четко было сформулировано отношение к собственности. Она предусматривала отмену частной собственности не только на землю, но «и на все другие средства производства» (статья 3). В этой формулировке, несомненно, нашла свое отражение политика «военного коммунизма». В Конституции Азербайджана, видимо, не случайно отсутствовали экономические статьи. Закон создавался в начале 1921 г., когда в стране происходил переход от одной экономической политики к другой, что показать в Конституции было трудно.
   В Конституции Армении уже нашел свое отражение нэп. Конституция предусматривала национализацию всех средств крупного производства и упоминала о «рамках ограничения частного предпринимательства», определявшихся текущим законодательством. Аналогично решался вопрос и в Основном Законе Грузинской ССР.
   Конституции исходили из ленинского понимания соотношения демократии и диктатуры, рассматривая советскую демократию как демократию для большинства, а диктатуру пролетариата – как высшее проявление этой демократии. Поэтому в них говорилось о сосредоточении государственной власти в руках трудящихся и о недопущении в органы власти буржуазии (ст. 3 Конституции Украины, ст. 3 Конституции Белоруссии и т. д.). Важнейшие вопросы – экономического строя, классовых взаимоотношений, государственного строя, прав и обязанностей граждан – во всех конституциях 1918–1922 гг. решались, в принципе, одинаково. Отличия зависели не столько от местных условий, сколько от поисков лучшей формы выражения правовой нормы, а также являлись следствием того, что конституции принимались в разное время.
   В Основных Законах Советских республик их суверенность понималась как нечто само собой разумеющееся. В то же время в конституциях некоторых республик ставился вопрос о воле к их объединению с другими. Российская Конституция проводит эту идею в пассивной форме, «предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение… желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных советских учреждениях» (ст. 8).
   По-иному решалась эта проблема в конституциях других республик. «Украинская Социалистическая Советская Республика, говорилось в Конституции этой республики, заявляет о своей полной солидарности с ныне существующими уже Советскими республиками и о своем решении вступить с ними в теснейшее политическое объединение…» [440 - Там же.] (ст. 4). Аналогичную формулировку содержала Конституция Грузии. В других конституциях не было таких статей, отношения республик с РСФСР регулировались специальными актами.
//-- 4. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЦИК М. И. КАЛИНИН --//
   Из декларации о ближайших задачах ВЦИК, оглашенной М. И. Калининым на заседании 9 апреля 1919 г.: «Товарищи! Благодарю вас за то доверие, которое вы оказали мне избранием на столь ответственный пост Советской республики. Это доверие я принимаю как доверие революционному петроградскому пролетариату от российских рабоче-крестьянских масс…». Это доверие он оправдал в полной мере.
   С первых месяцев на посту главы государства Калинин начал совершать постоянные поездки на агитационно-инструкторском поезде «Октябрьская революция» для встреч с народом. Первая его поездка была совершена на Восточный фронт. Так возник и действовал в течение ряда лет «ВЦИК на колесах», как говорили тогда. За первые годы поезд побывал почти на всех фронтах, в самых различных областях – в центре и на окраинах, в национальных районах. Рейсы продолжались обычно три-четыре недели. Каждая поездка – это многочисленные встречи и выступления. Калинин иногда выступал до 70 раз за одну поездку. И не только выступал, но и выслушивал каждого оратора, отвечал на вопросы, принимал необходимые меры, проверял, как действуют местные власти, как устраняют недочеты.
   Приведем несколько отрывков из речей, произнесенных М. И. Калининым, чтобы почувствовать, какой силой ораторского искусства он обладал.
   Из беседы с крестьянами Исской волости, Рузаевского уезда, Пензенской губернии 8 мая 1919 г.: «Товарищи, позвольте мне сказать вам несколько слов. Я являюсь Председателем Центрального Исполнительного Комитета, того органа, который управляет всей Россией. При избрании меня на этот ответственный пост руководствовались следующими мотивами. Так как власть находится в руках крестьян и рабочих, то и решили, что председателем должен быть или крестьянин, или рабочий. Я сам являюсь крестьянином Тверской губернии и хозяйство веду до сих пор, и, вместе с тем, как все крестьяне наших северных губерний, провожу большую часть времени на заводе или фабрике, потому что земли у нас сравнительно мало, и хозяйство не вполне оправдывает семьи. Ведь если у вас здесь пашут мужики, то у нас пашут бабы, и бабы – лучшие хозяева, чем мужики. И вот таким образом в моем лице объединились крестьянин и рабочий; эти-то причины и заставили ВЦИК избрать меня председателем. Как только я был избран, было решено объехать большую часть России и, главным образом, волости, ибо, товарищи, как бы то ни было, в городах, хотя с большим трудом, но все-таки мало-помалу хозяйство налаживается, исключая, конечно, той отчаянной голодовки, которая охватила всю Россию и причины которой кроются не в нашем неуменье или злом умысле, а в том, что за четыре года мы слишком мало засевали и в то же время кормили огромную армию. И бороться с этой голодовкой придется довольно долго» [441 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.].
   Из речи на ХII Брянском уездном съезде Советов 24 июня 1919 г.: "Нас обыкновенно упрекают, что наша власть жестока. Товарищи, Советская власть самая мягкая. Я, товарищи, крестьянин, до сих пор не мог зарезать курицы, а осенью, когда придет время резать скотину, то, бывало, зовешь соседа.
   Но сейчас, находясь в самом центре Советской власти, я определенно скажу. Недавно я был на Восточном фронте, и во время проезда мы арестовали 70 человек советских служащих, из которых большинство телеграфировало о продвижении наших войск Колчаку. Должен ли я подписать в данном случае смертный приговор? (Хором с мест: «Должен».) Я самый ярый противник смертной казни, но я вижу, что иногда, не уничтожая одного человека, мы десятки, сотни тысяч братьев, отцов гоним на фронт, которых там убивают. И у наших врагов, товарищи, в этот момент хватает недомыслия или лицемерия обвинять нас в жестокости".
   Из речи на митинге-концерте в Тамбове 2 августа 1919 г.: "Товарищи! Иногда история отпускает в высшей степени злые шутки. Что может быть злее того, что на международной арене отсталый российский рабочий класс и российское некультурное крестьянство играют первую скрипку, борются в авангарде за идеалы человечества? И какая это ирония судьбы по отношению к тем людям, которые по своему воспитанию, по своему знанию русской литературы, призывавшей бороться за идеалы человечества, занимали первое место! А теперь, в момент, когда действительно пришло время борьбы за идеалы в мировом масштабе, некультурные рабочие и крестьяне остались одинокими не только во всем мире, но и в России. Грубые крестьяне и рабочие, не знавшие ни международной теории, ни даже священной истории, в настоящее время борются за идеалы всего человечества. А соль русской земли – интеллигенция – оказалась в хвосте!..
   Жалуются, что Советская власть слишком беспокоит обывателя. Но я считаю, что наша власть еще мало топчет эту серединку. Когда миллионы людей погибают, когда многомиллионная масса, разбившая цепи, выходит на новый путь жизни, бесчестно стоять в сторонке. Советская власть делает немало ошибок. Кто виноват в том, что рабочий класс и крестьянство делают ошибки? Виноваты вы, лицемеры! Виноваты вы, подстрекающие народ, а когда народ выступил, то оказавшиеся в нетях! Вина за эти ошибки, которые делают рабочие, целиком ложится на голову этих мещан, окончивших университеты и гимназии, вспоенных и вскормленных на спине рабочего класса и крестьянства. (Аплодисменты).
   …Лицемеры говорят, будто мы являемся узурпаторами, будто мы не представляем весь русский народ. Покажите же мне такое правительство, которое представляло бы в своем лице больший процент населения! Разве Клемансо представляет большее количество людей, чем представляет Калинин? Я не сомневаюсь, что Калинин в своем лице представляет 80 % всего российского населения. (Аплодисменты.) И я смело могу сказать не только от своего имени, но и от имени Советской власти, что единственная власть, которая может быть названа национальной, действительно обнимающей всю национальность, это – рабоче-крестьянская Советская власть.
   Идите же в ногу с нацией, будьте заодно с Советской властью! Как бы вы ни старались, ваше крохотное индивидуальное благополучие во всякий момент такой эпохи легко может быть разбито. Случайным набегом казачьих разъездов ваши жены будут опозорены, ваши дома расхищены, ваши культурные начинания разрушены. Теперь счастье прочно тогда только, когда вступаешь в ряды той или другой стороны. А для честного человека, любящего свою страну, единственный путь к счастью, это – влиться в рабоче-крестьянскую среду, бороться винтовкой или знаниями за общее дело народа.
   Если вы и погибнете в этой схватке, то погибнете с лучшими мыслями в голове, погибнете в момент, когда перед вашим духовным взором будет рисоваться не костлявая смерть, а величайшая в истории красота, расцвет новой эпохи в жизни человечества. (Аплодисменты.) Укажите мне лучший исход для отдельного человека, укажите счастье, более прочное, чем участие в этой великий борьбе на стороне свободного народа!.." [442 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.]
   Товарищам по работе (из речи 20 ноября 1925 г.) «Товарищи! Я хотел бы остановиться только на некоторых моментах, которыми я руководствуюсь в своей работе… В основе политическая линия намечается Центральным Комитетом нашей партии. Наша цель, наша задача – практически правильно провести в жизнь эту линию, чтобы получить наилучшие результаты…» [443 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.]
   Несколько позже, в одной из поездок с Калининым был К. Е. Ворошилов. Вот что он писал Г. К. Орджоникидзе: «Калинин… для нас незаменимый человек. Для того чтобы по достоинству оценить его, нужно поездить с ним по деревням и послушать его беседы с крестьянами; тут он весь, во всей своей своеобразной красоте и, я прямо скажу, силе. Другого такого у нас в партии не найти. Так излагать нашу теорию и практику крестьянам, как это делает Калинин, не многим дано. Опыт у него в этом деле огромный. Крестьян знает лучше, чем самые лучшие знатоки из крестьян». [444 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.]
   А. И. Микоян: «…Помню, как в мае 1923 г. Калинин приехал на Северный Кавказ, объехал аулы Чечни и Осетии. Посетил ряд казачьих станиц. На Кубани, в станице Лабинской, он вручил Красное знамя 1-й Конной армии. Знамя приняли Буденный и начдив Тимошенко. Калинин вел беседы с бойцами и командирами. С населением». [445 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.]
   За выдающиеся заслуги Михаил Иванович награжден был тогда двумя орденами Красного Знамени и зачислен в почетные красноармейцы. После образования СССР Председателем союзного ЦИК избрали Калинина. Рассказать о деятельности Михаила Ивановича на посту главы Советского государства – значит пройти по всем основным этапам истории первой социалистической страны: восстановление народного хозяйства, первые пятилетки, сохранение и укрепление единства партии, Отечественная война. С января 1938 г. Калинин стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Все эти годы Калинин встречался с людьми. За 27 лет работы его приемную посетили около 8 млн человек.
   Любопытны воспоминания о М. И. Калинине простых людей, не занимавших высоких постов в Советском государстве. А. Ф. Моронов, сосед Калининых в деревне: «Помню, уже при Советской власти, приезжая к матери в Верхнюю Троицу, Михаил Иванович первым делом спешил в колхоз, посмотреть, как идут дела у земляков. Расспрашивал о житье-бытье, давал советы. Уже будучи Председателем ВЦИК, Михаил Иванович, бывая в деревне, с радостью брался за работу по хозяйству. Бывало, с вечера накажет нам, чтобы разбудили его на косьбу. Любил он поработать в поле рядом с земляками. Нередко и домочадцев своих косить приведет. В белой рубахе, веселый, сильный, он показывал пример в труде» [446 - Все сноски из – Сокровища душевной красоты. Авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988.].
   В семье Михаила Ивановича и Екатерины Ивановны (1882–1960) Калининых воспитывалось пятеро детей – Валерьян (1907), Александр (1908), Юлия (1909), Лидия (1912) и Анна (1917).
   До последних дней жизни М. И. Калинин (умер в 1946 г.) оставался на посту главы первого в мире Советского государства. Он был олицетворением единства партии с народом, прозванный «Всероссийским старостой». К нему шли крестьяне из всех губерний не только с жалобами, которые он рассматривал и пытался на них ответить, принять соответствующие меры, но и просто за советом. Находясь во главе высшего органа государственной власти, он всегда стремился узнать как можно больше о том, что делается на местах, каковы настроения в различных слоях населения, как складываются отношения между различными национальностями. Он подробно расспрашивал приезжавших к нему с мест партийных и советских работников союзных, автономных республик, краев и областей, инструкторов и других работников аппарата ЦИК СССР и Президиума Верховного Совета СССР, выезжавших на места (из воспоминаний В. П. Туманова).
//-- 5. СОЗДАНИЕ КОНСТИТУЦИИ СССР --//
   Советские республики, провозгласив свою независимость, не собирались жить изолированно. Наоборот, они стремились к объединению, которое обусловлено рядом объективных причин. Оно с самого начала носило федеративную форму, становясь в течение 1917–1922 гг. все более прочным и совершенным. Складывалось единство вооруженных сил, своеобразное единство советского гражданства, единство финансов, органов власти и управления, обеспечивавшее военное, хозяйственное и иное сотрудничество народов. Главной особенностью этого единства было сплочение вокруг РСФСР, на базе РСФСР, в большой степени за счет ресурсов РСФСР.
   Единство вооруженных сил создавалось таким образом, что армии республик вошли, в конце концов, в единую армию Советской России; единство бюджета вылилось во включение бюджетов республик в единый бюджет РСФСР; единство органов власти привело к своеобразному положению, при котором высшие органы России выполняли одновременно и функции общефедеральных органов для всех Советских республик. Такое положение было неизбежно и целесообразно в годы гражданской войны и в первое время после нее, ибо взаимопомощь республик выражалась в то время главным образом в форме помощи со стороны России, обладавшей большими ресурсами.
   Своеобразное положение РСФСР в федеративном объединении порождало, однако, некоторые трения, создавало условия для шовинистических настроений у российских работников и ответную волну национализма в республиках. К тому же, были и другие недостатки у той формы федерации, которая складывалась с 1917 г. – сложность, запутанность связей, слабая юридическая оформленность. Даже общего наименования у федеративного объединения не существовало. Иногда говорили: «Советские республики», а чаще все объединение называли просто Советской Россией, что болезненно воспринималось нерусскими народами.
   Весной 1922 г. ЦК КП(б)У обратился в Центральный Комитет РКП(б) с жалобой на наркоматы Российской Федерации, нарушавшие, по его мнению, союзный договор между Украиной и РСФСР, заключенный в 1920 г. 11 марта 1922 г. Политбюро ЦК КП(б)У вынесло решение о необходимости уточнения отношений между двумя республиками, для чего предлагало создать специальную комиссию из членов Центральных Комитетов КП(б)У и РКП(б). Политбюро ЦК РКП(б) согласилось с этим мнением и в мае 1922 г. создало такую комиссию во главе с М. В. Фрунзе.
   В ходе работы комиссии стало ясно, что нельзя ограничиваться совершенствованием отношений между двумя республиками, что вся система существующих федеративных связей требует коренного изменения. В июле 1922 г. к аналогичному мнению пришел и Закавказский крайком РКП(б). Так же мыслили и в Белоруссии.
   Следовательно, форму государственного единства надо было менять. Новая форма вырабатывалась в спорах, в столкновении мнений. Иначе и быть не могло, т. к. речь шла о самых существенных вопросах жизни Советского государства. 10 августа 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б), обсуждая предложения комиссии, созданной в мае, приняло решение «предложить Оргбюро образовать комиссию с поручением к следующему пленуму ЦК подготовить вопрос о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик для оформления его потом в советском порядке…».
   На следующий день такая комиссия была создана.
   24 сентября 1922 г. комиссия приняла резолюцию, которая начиналась словами: «Признать целесообразным заключение договора между Советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым…». Резолюция, основным автором которой был И. В. Сталин, была принята при одном воздержавшемся (представитель Грузии П. Г. Мдивани) и направлена В. И. Ленину, болевшему в это время. Этот проект получил название «план автономизации». Основная идея этого проекта состояла в том, что единым союзным государством провозглашалась Советская Россия, в состав которой на правах автономных республик должны были войти Украина, Белоруссия, Азербайджан, Армения, Грузия. Высшими органами власти и управления должны были стать ВЦИК и Совнарком (правительство) РСФСР.
   Автором названия принципиально нового государства – Союза Советских Социалистических Республик, как и самой идеи его создания, является В. И. Ленин. В. И. Ленин, ознакомившись со сталинским проектом, предложил создать новое союзное государство путем объединения всех республик на равноправных началах. "…Мы признаем себя равноправными, – писал В. И. Ленин, – с Украинской ССР и др. и вместе с ними входим в новый союз, новую федерацию, «Союз Советских Республик Европы и Азии». Окончательное название государства было сформулировано не сразу. В проекте резолюции комиссии Оргбюро ЦК РКП(б) слова «Европы и Азии» были опущены, но после слова «Союз» добавлено слово: «социалистических». Появилось новое название: «Союз Социалистических Советских Республик». В этой формулировке сначала говорится о типе государства, а лишь затем о его форме. Но уже в проекте Конституции, подготовленном в ноябре 1922 г. подкомиссией под председательством Г. В. Чичерина, слова «социалистических» и «советских» меняются местами.
   Конференция полномочных делегаций РСФСР, УССР, ЗСФСР и БССР, состоявшаяся 29 декабря 1922 г. и утвердившая проекты Декларации и Договора об образовании СССР, зафиксировала окончательную редакцию – «Союз Советских Социалистических Республик». С тех пор она уже не менялась.
   Образование федеративного государства может оформляться по-разному. Есть два пути: оформление законом и оформление договором. В период образования СССР почти одновременно появились идеи и договорного, и конституционного оформления Союза. Так, в директиве пленума ЦК РКП(б) от 6 октября 1922 г. говорилось: «Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в Союз Социалистических Советских Республик…» [447 - Ю. С. Кукушкин, О. И. Чистяков. Очерк истории Советской Конституции. М.: Политиздат, 1987.] А в протоколе того же заседания пленума читаем: «Для выработки советского законопроекта на основе этой директивы… создать комиссию…» [448 - Там же.].
   30 ноября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло «Основные пункты Конституции», выработанные комиссией. Вопрос о форме конституирующего акта решался в этом документе альтернативно. В пункте 9 читаем: «Утверждение, изменение и дополнение союзной Конституции или заменяющего таковую „Союзного договора“ составляют исключительную прерогативу съезда Советов Союза Республик». В декабре 1922 г. вопрос об образовании СССР был обсужден в республиках. Российская Федерация обсуждала вопрос об образовании СССР последней. 27 декабря 1922 г. Х Всероссийский съезд Советов принял постановление по докладу об образовании Союза ССР. В постановлении говорилось только о договорном оформлении Союза. Решение пленума о договорном оформлении образования СССР было вполне правомерным: нельзя было создавать конституцию еще не существующего государства, издавать закон, не имея соответствующих законодательных органов.
   Проекты Декларации и Союзного договора были утверждены 29 декабря конференцией полномочных делегаций РСФСР, УССР, ЗСФСР и БССР, собравшейся в Москве. 30 декабря I съезд Советов Союза ССР принял Декларацию и Союзный договор, создав тем самым новое союзное государство.
   Выступая 30 декабря 1922 г. с речью на закрытии I съезда Советов, председательствовавший на этом съезде М. И. Калинин так охарактеризовал значение союза национальных республик: «Мы здесь закладываем первый камень действительного братства общежития. Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братстве. Только сейчас, сегодняшний день практически закладывает первый камень в этом направлении» [449 - Там же.].
   На I съезде Советов не говорилось о Конституции Союза. Избрав в высший орган власти нового государства – Президиум ЦИК – по одному представителю от каждой республики (М. И. Калинин от РСФСР), ЦИК Союза поручил ему подготовить положения о Совете Народных Комиссаров и Совете Труда и Обороны СССР, о союзных наркоматах, а также проекты флага и герба нового государства. В соответствии с этим Президиум ЦИК 10 января 1923 г. создал 6 комиссий. Современники рассматривали все это как разработку Конституции. Основная работа над проектом Конституции СССР развернулась после ХII съезда РКП(б), состоявшегося в апреле 1923 г. На этом съезде обсуждались такие проблемы, как состав Союза ССР, соотношение прав Союза и его членов, конструирование высших органов власти СССР.
   27 апреля 1923 г. Президиум ЦИК Союза обсудил вопрос о работе созданной в январе комиссии и решил считать ее деятельность законченной. Одновременно было решено создать расширенную комиссию в составе 25 человек. Все республики должны были послать в комиссию по два члена, РСФСР – четырех. Председателем ее снова был избран М. И. Калинин. Решения комиссии ЦК имели принципиальное значение и определили во многом работу по созданию Конституции СССР. На рассмотрение было представлено два проекта Конституции: проект, разработанный комиссией ЦИК Союза и проект Конституционной комиссии УССР. Разгорелся спор: что создавать: конституцию или усовершенствованный союзный договор?
   После длительных дискуссий была принята формулировка, закрепленная потом в тексте Конституции: «Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик и Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик составляют Основной Закон – Конституцию Союза Советских Социалистических Республик». 6 июля 1923 г. ЦИК Союза ССР на своей второй сессии единогласно утвердил проект Конституции, признав необходимым немедленно ввести ее в действие. 3 августа 1923 г. Президиум ЦИК Союза постановил считать 6 июля праздничным днем. Окончательно Конституция СССР была принята 31 января 1924 г. II съездом Советов Союза ССР.
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Можно проследить определенную преемственность принципов и идей, связывающую Конституцию Союза с конституциями республик. Прежде всего это идея федерации. СССР вслед за РСФСР был создан как федеративное государство. РСФСР оформилась как государство с автономными образованиями, а СССР – как союзное государство.
   Образование СССР и создание его Конституции проходило в ожесточенных спорах и дискуссиях. Эти споры касались главного – принципа объединения республик. Юридически эта проблема упиралась в вопрос о государственном суверенитете. В государствоведении суверенитет рассматривается в трех аспектах: народный, национальный, государственный суверенитеты. В то время как народный суверенитет связан с классовой структурой общества (под народным суверенитетом понимают народовластие, т. е. возможность для народа осуществлять свою волю), национальный суверенитет означает возможность для той или иной нации осуществлять свою волю. По существу, национальный суверенитет находит свое выражение в праве нации на самоопределение. Государственный суверенитет есть независимость государства от всякой государственной власти вне его, а также всевластие над своей территорией, независимость от какой-либо власти внутри страны.
   Сторонники концепции «автономизации» предлагали конструкцию, при которой государство в целом обладало бы суверенитетом, а его члены – автономные республики – нет. Сторонники конфедеративной организации считали, что весь суверенитет должен быть сосредоточен в руках членов объединения, а сама конфедерация в этом случае суверенитетом не обладает, она целиком и полностью зависит от воли составляющих ее республик.
   В. И. Ленин предложил конструкцию, которая оптимально решала проблему. В союзном государстве сочетается суверенитет Союза с суверенитетами его членов – союзных республик. Следовательно, носителями суверенитета являются как Союз в целом, так и каждый из его членов в отдельности. Ленин исходил из того, что единое государство должно составлять одно, единое государство. Именно это и закреплено в Конституции. Законодательство исходило из ленинской идеи, что только крупное государство может обеспечить внешнюю безопасность, а также лучшие условия для хозяйственного развития. Однако такое государство не должно быть рыхлым. Чтобы оно нормально функционировало, нужна определенная степень централизации, разумное сосредоточение власти в руках центральных органов.
   Круг суверенных прав Союза очерчен главным образом в статьях 1 и 2 Основного Закона. Среди вопросов, отнесенных к компетенции высших органов власти Союза, выделяются две важнейшие группы: дела, связанные с внешними функциями государства, и хозяйственные дела. В текст Конституции были включены Декларация и Договор об образовании Союза ССР. В Конституции определялся круг вопросов, находящихся в ведении высших органов власти СССР. К ним относились: внешняя политика, объявление войны и заключение мира, границы СССР и союзных республик, прием в СССР, вооруженные силы, транспорт, связь, планирование народного хозяйства и т. д. По другим вопросам республики считались самостоятельными. За каждой из республик закреплялось право выхода из Союза.
   Однако права союзных республик существовали формально. Все основные политические решения принимались в центре. Республиканским властям оставалось только выполнять его указания. Высшим органом власти, по Конституции, являлся Всесоюзный съезд Советов. В промежутках между съездами высшую власть в стране осуществлял ЦИК СССР, состоявший из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей. Совет Союза выбирался на съезде из представителей республик пропорционально населению каждой из них, а Совет Национальностей образовывался из представителей союзных и автономных республик по 5 человек от каждой республики и по одному от автономной области. Закон получал силу, если он принимался обеими палатами.
   При двухпалатном устройстве высшие органы власти должны были отражать не только интересы всей страны, но и особенные, специфические, национальные интересы. Конституция закрепляла избирательное право, по которому Всесоюзный съезд Советов формировался из представителей городских Советов по расчету 1 депутат на 25 тыс. избирателей и сельских Советов из расчета 1 депутат на 125 тыс. избирателей.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Отечественная история. ХХ век /ред. А. В. Ушакова. М., 1996.
   2. Образование Союза Советских Социалистических Республик: Сборник документов. М., 1972.
   3. Ленин В…И. Полн. собр. соч. Т. 45.
   4. Кукушкин Ю. С., Чистяков О. И. Очерк истории Советской Конституции. М.: Политиздат, 1987. 367 с.
   5. Сокровища душевной красоты /авт. – сост. С. Ф. Виноградов. М.: Политиздат, 1988. 480 с.

ТЕМА 20. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В 20-е гг

РЕФЕРАТ: «ПЕРВЫЙ УСПЕХ СОВЕТСКОЙ ДИПЛОМАТИИ: ГЕНУЭЗСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ 1922 г.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Подготовка конференции
   3. Первый успех
   4. Спор о долгах
   5. Рапалльский договор
   6. Заключение
   7. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В апреле-мае 1922 года состоялась историческая встреча представителей молодого Советского государства с искушенными дипломатами и государственными деятелями стран Запада в древнем купеческом городе Генуе, расположенном на берегу Лигурийского залива Средиземного моря. Когда-то Генуя была одной из самостоятельных республик Италии, славилась своей коммерцией, мореплаванием и считалась родиной банковского дела. И не случайно Генуэзская конференция собралась под сводами «Палаццо Сан-Джорджо», в здании купеческой палаты и банка «Святого Георгия».
   Через три года по окончании войны в Европе еще не была ликвидирована экономическая разруха и почти ничуть не изменился удушливый и чреватый новыми войнами и конфликтами климат, созданный на мирной конференции в Версале. Западноевропейские государства не могли добиться восстановления своей экономики, опираясь лишь на собственные средства, ибо восстановление экономики послевоенной капиталистической Европы без участия России оказалось непосильным делом для тех, кто вершил судьбы народов подавляющей части континента. В связи с этим государственные деятели западных стран делали вывод о необходимости привлечь Советскую Россию к общему процессу хозяйственного возрождения Европы. К тому же, инициатор этой идеи Ллойд Джордж надеялся укрепить свое шаткое положение и падающий престиж в Англии каким-либо большим позитивным внешнеэкономическим успехом.
   Через два года после Генуи Г. В. Чичерин так писал о политической обстановке, сложившейся примерно за год-полтора до Генуи: «…В период торговых и предварительных договоров у иностранных правительств развивается взгляд, что Советская власть сама собой перерождается в буржуазную. Этот взгляд лег в основание планов Ллойд Джорджа, связанных с Генуэзской конференцией. Те чрезвычайно предупредительные отношения, которые Советская власть встретила со стороны капиталистических правительств в Генуе, объясняются именно тем, что эта конференция рассматривалась вначале иностранными правительствами как нечто вроде возвращения блудного сына в отеческий дом» [450 - Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. М., 1961. С. 325–326.].
   Антанта и побежденные ею страны еще не отказались от блокады Советской России. Правда, к этому времени советской дипломатии удалось пробить брешь в возведенной против нее стене. В частности, в 1920–1921 гг. Советская Россия заключила мирные договоры с Эстонией, Латвией, Литвой, Финляндией и Польшей; установила с некоторыми из них, а также с Турцией и Афганистаном, торговые и дружеские отношения. Но, тем не менее, этого было недостаточно. Страна нуждалась в более емком рынке для своих товаров и в импорте той продукции, которую могли бы поставить ей только индустриально развитые страны Запада.
//-- 2. ПОДГОТОВКА КОНФЕРЕНЦИИ --//
   6 января 1922 г. Верховный Совет Антанты единогласно принял резолюцию о созыве в первых числах марта в Генуе европейской конференции по экономическим и финансовым вопросам, в работах которой примут участие все европейские державы, в том числе Германия, Австрия, Венгрия, Болгария и Босния. «Союзные державы считают, говорится во вступительной части резолюции, что такая конференция является неотложным и необходимым шагом на пути к экономическому восстановлению Центральной и Восточной Европы, и твердо убеждены, что в этой конференции должны были бы, по возможности, принять личное участие премьер-министры каждой нации, с тем чтобы все принятые на конференции решения могли возможно быстро превратиться в действия» [451 - Документы внешней политики СССР. М., 1961. Т. V. С. 58.].
   Как выяснилось впоследствии, само приглашение именно в Геную явилось результатом «исторической случайности» – недостаточного знания Ллойд Джорджем, инициатором конференции, французского языка…
   Дело в том, что в Каннах при обсуждении вопроса о выборе места для конференции с большим числом государств-участников, включая Советскую Россию и Германию, итальянский делегат крикнул с места по-французски: «Генуя». Ллойд Джордж по-английски ответил: «Согласен», думая, что речь идет о приглашении в Женеву. Слова «Генуя» и «Женева» по-французски звучат почти одинаково («Жен» – Genes; «Женев» – Geneve). Признать свою ошибку Ллойд Джорджу не хотелось, и конференция состоялась в Генуе.
   7 января 1922 г. по поручению Верховного Совета союзных держав итальянское правительство передало приглашение правительству России принять участие в будущей конференции. «Вследствие принятого на днях Верховным Советом решения, – говорилось в меморандуме, врученном итальянским правительством российской торговой делегации в Риме, – в Италии в марте созывается экономическо-финансовая конференция, в которой примут участие все европейские государства. Итальянское правительство в согласии с Великобританией считает, что личное участие в этой конференции Ленина значительно облегчило бы разрешение вопроса об экономическом равновесии Европы. Королевское министерство иностранных дел просит российскую торговую делегацию самым срочным образом сообщить в Москву о желании королевского правительства, чтобы Ленин не преминул принять участие в конференции» [452 - Внешняя политика СССР. Сб. документов. М., 1944. Т. II, с. 239.].
   8 января 1922 г. правительство Советской России сообщило, что оно с удовлетворением принимает приглашение на европейскую конференцию. «Даже в том случае, – указывается в ответе, – если бы Председатель СНК Ленин, вследствие перегруженности работой, в особенности в связи с голодом, был лишен возможности покинуть Россию, тем не менее состав делегации, равно как и размеры предоставленных полномочий, придадут ей такой же авторитет, какой она имела бы, если бы в ней участвовал гражданин Ленин. Таким образом, ни в коем случае со стороны России не будет каких-либо препятствий к быстрому ходу работы конференции» [453 - Там же, с. 239.].
   27 января 1922 г. чрезвычайная сессия ВЦИК приняла постановление о составе делегации в Геную: «Председатель делегации – Председатель Совета Народных Комиссаров и член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета товарищ Владимир Ильич Ульянов (Ленин); заместитель председателя – народный комиссар по иностранным делам, член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Георгий Васильевич Чичерин, со всеми правами председателя на тот случай, если обстоятельства исключат возможность поездки товарища Ленина на конференцию» [454 - Документы внешней политики СССР. Т. 5, с. 67.].
   В состав делегации вошли виднейшие советские дипломаты того времени – Л. Б. Красин, М. М. Литвинов, В. В. Воровский, а также были включены представители республик.
   С самого начала В. И. Ленин предложил Центральному Комитету РКП(б) взять всю подготовку к Генуе непосредственно под свое наблюдение. Уже 16 января 1922 г., т. е. через восемь дней после ответа РСФСР на приглашение Бонами, В. И. Ленин в записке на имя членов Политбюро ЦК РКП(б) писал, что «надо взять этот вопрос под ближайшее, непосредственное наблюдение Политбюро».
   Огромную работу в связи с конференцией проделал Г. В. Чичерин. Ему было поручено возглавить комиссию по подготовке к Генуе. В нее вошли также Г. М. Кржижановский, Н. Н. Крестинский, А. А. Иоффе, Г. Я. Сокольников и С. С. Пилявский (секретарь).
   Очень скоро после приглашения Советской России на Генуэзскую конференцию на входной двери в кабинет Г. В. Чичерина появился картонный плакат с надписью: «С наркомом запрещено говорить о Генуе». Бесконечные вопросы едва ли не всех приходивших к Чичерину по самым разным делам: «Ну, как идет подготовка к Генуе?» или «Что вы, Георгий Васильевич, думаете о перспективах Генуи?» – без нужды отвлекали его от той огромной работы, которую он вел.
   Георгий Васильевич старался все предусмотреть. От него исходили самые различные указания, связанные с Генуей. Секретарю комиссии С. С. Пилявскому он писал: «Наша делегация должна будет иметь с собой памятные записки по всем вопросам, и к ним должны быть приложены материалы исторические, юридические и прочие. Необходимо, чтобы наши делегаты могли в любой момент положить на стол любой документ, требующийся для обоснования нашей позиции». Н. Н. Крестинскому, полпреду в Берлине, он поручает приобрести необходимую иностранную литературу по вопросам мировой политики, истории и права и т. п.
   Нечеловеческая физическая нагрузка, неустройство быта, постоянные недоедания, холод вызвали у Чичерина обострение старой болезни. Георгий Васильевич нуждается в лечении и длительном отдыхе. В. И. Ленин настаивал на его уходе в отпуск до начала конференции. В двух письмах в Политбюро от 15 января 1922 г., ссылаясь на неналаженность работы из-за отсутствия достаточно подготовленных кадров и на то, что в НКИД нет человека, знающего весь круг вопросов, Чичерин отказывается от отпуска. Передача дел и введение кого-либо в курс всей работы наркомата потребовали бы нескольких месяцев, что решительно невыполнимо в период напряженной работы при подготовке к Генуэзской конференции. «В настоящее время отпуск, – утверждал Чичерин, – равносилен для меня полному уходу…» [455 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 118.]
   16 января Ленин, беспокоясь, пишет В. М. Молотову для всех членов Политбюро: "Бумажки Чичерина доказывают, что он болен. Надо спешно запросить лучших врачей, что лучше: «Отложить ли весь отпуск ему (полугодовалый) до или после Генуи? Вынесет ли он? Или тотчас отдых на месяц, на пять недель, и остается две недели до 8.03, а после Генуи особо?» [456 - Там же, с. 118.]
   О руководящей, направляющей роли В. И. Ленина в период подготовительных работ Г. В. Чичерин позднее писал: "Хотя зимой 1921–1922 гг. Владимир Ильич долгое время жил за городом, но вопросами, связанными с созывом Генуэзской конференции, он близко и горячо интересовался. По этому поводу им был написан ряд записок, и общее содержание наших выступлений в Генуе было установлено на основании его личных записок. Его инициативе принадлежала мысль связать разрешение вопроса о долгах с предоставлением нам кредитов. Когда перед нашим отъездом в Геную мы обсуждали текст нашего выступления при открытии конференции и когда при этом предлагались обличительные фразы в духе наших крепких выступлений, Владимир Ильич написал приблизительно так: «Не надо страшных слов» [457 - Чичерин Г. В. Указ. соч., с. 284.].
   Но когда Ленин увидел, что правящие круги западных держав умышленно затягивают созыв конференции, он предложил Наркоминделу направить ноту протеста. В записке, написанной 25 февраля 1922 г. членам Политбюро, В. И. Ленин писал: «Я с особенной энергией поддерживаю мое посланное вчера предложение: поручить Чичерину отправить как можно скорее архиядовитую ноту с предложением назначить точный срок» [458 - Документы внешней политики СССР. Т. V. С. 64.].
   В будущую декларацию Советского правительства В. И. Ленин предложил включить дополнительно еще два пункта: об отмене военных долгов и о пересмотре Версальского и всех военных договоров, которые были заключены между государствами после первой мировой войны. «Товарищ Чичерин! – писал В. И. Ленин. – Почему нам не съядовитничать (и „по-доброму“) еще дополнительно: мы предлагаем отмену всех военных договоров и пересмотр Версальского и всех военных договоров, но не на основе майоризации меньшинства большинством, а на основе соглашения, ибо мы, выступая здесь, как купцы, никакого иного принципа здесь, кроме купцовского, не можем выдвинуть? Мы не хотим майоризировать С. Штаты; мы купцы; мы хотим уговорить их! Опрос всех государств и попытка уговорить несогласных из них. И добро, и неприемлемо для буржуев» [459 - Рапалльский договор и проблема мирного существования. М., 1963. С. 134.].
   Ленин, выстраивая предполагаемую линию поведения советской делегации, стремился, чтобы было «и ядовито, и по-доброму». Он считал, что это «поможет разложению врага». « При такой тактике, – говорил он Чичерину, – мы выиграем и при неудаче в Генуе. Но на сделку, невыгодную нам, не пойдем» [460 - Там же, с. 135.].
   Позиция Советского правительства в связи с Генуей была предельно ясной и конкретной. В. И. Ленин так охарактеризовал ее: «Мы с самого начала заявили, что Геную приветствуем и на нее идем; мы прекрасно понимали и нисколько не скрывали, что идем на нее как купцы, потому что нам торговля с капиталистическими странами (пока они еще не совсем развалились) безусловно необходима, и что мы идем туда для того, чтобы наиболее правильно и наиболее выгодно обсудить политически подходящие условия этой торговли, и только» [461 - Там же, с. 136.].
//-- 3. ПЕРВЫЙ УСПЕХ --//
   Глава советской делегации Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ильич Ленин не смог прибыть в Геную. Но и в России, и за рубежом хорошо знали, что вся деятельность делегации будет проходить под повседневным руководством главы государства. Недаром в ходе конференции некоторые из западных дипломатов выражали крайнее недовольство постоянной связью делегации с Москвой.
   Еще 16 января 1922 г. Ленин приказывал: «Тотчас найти лучших и вполне надежных шифреров, поручив им подготовить к Генуе самые надежные шифры (с ключами, меняющимися каждый день) на весь период Генуи» [462 - Ленин В. И. Полн. соб. соч., т. 54, с. 118.].
   Непосредственное руководство В. И. Лениным работой делегации было затруднено. Довольно ненадежная связь по телеграфу осуществлялась через Лондон, но не всегда была в распоряжении делегации. Здесь сказалась забота В. И. Ленина о шифрах, которые, безусловно, пригодились. Однако сообщения доходили не особо быстро, примерно через 15–17 ч или даже через сутки.
   Другой, более надежный вид связи – через дипкурьеров – был крайне длителен. Поездка из Генуи в Москву в лучшем случае длилась четыре-пять дней. Надо отметить, что Г. В. Чичерин относился к связи с Москвой крайне тщательно, вплоть до того, что сам запечатывал пакеты, а получив новые данные, посылал материал на автомашине вдогонку поезду.
   Советское правительство и Ленин, разумеется, беспокоились о трудностях связи. В частности, по указанию Совнаркома заместитель наркома иностранных дел Л. М. Карахан 15 апреля поручил В. В. Воровскому заявить протест итальянскому правительству по поводу тяжелых условий работы и связи делегации и потребовать предоставления прямого провода через Берлин и Варшаву.
   К этому следует добавить, что ознакомление с положением в Генуе затруднялось систематической дезинформацией западной прессы. Характерно, что «Известия» и «Правда» были вынуждены на своих страницах оговаривать, что за отсутствием иных данных печатают непроверенные сообщения буржуазных агентов. Полный текст речи Чичерина от 10 апреля московские газеты напечатали лишь через несколько дней!
   Публика буржуазных стран, «нафаршированная» до отказа различного рода легендами, баснями, клеветой и небылицами об этих «страшных большевиках-разбойниках», с нетерпением ожидала того момента, когда она могла бы посмотреть на живых, а не созданных ее воображением под влиянием пропаганды, большевиков, да не «простых», а дипломатов. «Кто будет возглавлять советскую делегацию?», «Из кого она будет состоять?», «Приедет ли в Геную Ленин?», «Во что будут одеты большевики?», «Прибудут ли они во фраках или в дубленых полушубках и с обязательным атрибутом – ножом в кулаке?» и т. п. – все эти вопросы были предметами споров и дискуссий, догадок и воображения не только бюргеров и обывателей западных стран, а многих газет, и не только бульварных, но и претендующих на солидность.
   Если обывателей интересовала главным образом внешность членов советской делегации, то людей проницательных и дальновидных беспокоило другое: как поведут себя представители Красной России, сумеют ли они противопоставить что-либо дипломатам европейской школы, с каким намерением едут русские в Геную – будут ли они упорно отстаивать интересы слабой и еще молодой республики или капитулируют и позволят увлечь себя в фарватер западного мира?
   6 апреля делегация прибыла в Геную. Советских представителей разместили в курортном местечке Санта-Маргарита, в отеле «Палаццо империале». Советскую делегацию тщательно «оберегали». Санта-Маргарита кишела карабинерами и сотрудниками тайной полиции. В заливе против отеля стоял на приколе крейсер, который прикрывал доступ с моря.
   «Под видом охраны, – вспоминал член делегации Я. Э. Рудзутак, – мы были поставлены в такие же условия, в каких живут заключенные в Бутырке. Со всех сторон советские дипломаты были окружены конвоями. Итальянские власти хотели Италию обезопасить от красных» [463 - Цит. по: Зарницкий С., Сергеев А. Чичерин. М. 1975. С. 185–186.].
   Сообщая НКИД о первых днях пребывания в Генуе, Георгий Васильевич Чичерин писал: «Итальянское правительство проявляет величайшую любезность. Вообще, с новым министерством у товарища Воровского установились дружественные отношения. Но обилие мер предосторожности имеет явной целью изолирование нас от контактов, внушающих опасение правительству. В первые дни доступ к нам был почти совершенно невозможным даже для журналистов. Тов. Воровский поднял скандал, и уже на второй день журналисты и фотографы к нам хлынули, и стала приходить разнообразная публика… Газетных интервью дал большое количество, имея ввиду подготовку настроения для нашего пацифистского выступления» [464 - Там же, с. 185–186.].
   10 апреля в старинном генуэзском дворце Сан-Джорджио состоялось торжественное открытие конференции. Войдя не без трудностей в зал заседания, «Зал сделок», как он назывался, советские делегаты двинулись гуськом к своим местам. По залу прошел гул. Возгласы: «Большевики! Большевики!» – выделились из общего шума зала, где уже сидели все делегации.
   Первое заседание конференции началось в 3 ч 5 мин. Премьер Италии Факта в качестве главы правительства страны, где созвана конференция, встал и произнес вступительную речь. Его же избрали председателем конференции. Факта занял председательское место и выступил с декларацией итальянского правительства. Он говорил об экономическом хаосе и даже «экономической анархии» в Европе. Вторым выступил британский премьер Ллойд Джордж. Он сказал: «Мы участвуем в этом собрании на началах абсолютного равенства. Это лишь в том случае, однако, если принимаем равные условия» [465 - Там же, с. 185–186.]. Ллойд Джордж говорил об экономической разрухе в Европе, преодолеть которую можно только совместными усилиями.
   Чичерин выступал седьмым. Все те, кто присутствовал на этом заседании, обратили свои взоры на его скромную фигуру, он стоял, выжидая несколько секунд. Он начал свою речь на французском. Чичерин произнес ее спокойно, не очень громко, певучим голосом, который был слышен всем присутствующим в зале. Речь длилась свыше 20 мин и была выдержана в важнейших, принципиальных положениях советской программы, с которой делегация «приехала на конференцию в Геную». Вот эти положения: «Мирное экономическое сосуществование между двумя системами собственности – капиталистической и социалистической; равноправие обеих систем; всеобщее для всех государств сокращение вооружения; план всеобщего экономического восстановления Советской России с участием иностранного капитала в разработке природных богатств, при полном сохранении суверенитета РСФСР; перераспределение золотых запасов между всеми странами и т. д.». Заканчивая свою речь, Чичерин со всей ясностью отметил готовность Советской России «поддержать все попытки, направленные хотя бы к паллиативному улучшению мирового хозяйства и к устранению угрозы новых войн» [466 - Там же, с. 185–186.].
   Речь Чичерина была выслушана с огромным вниманием, почтительностью и доброжелательностью всеми присутствующими, при полной тишине в зале. Никто не шелохнулся. Чичерин говорил свою речь наизусть, редко заглядывая в листы, лежавшие перед ним на столе. Когда речь была закончена, в зале могла бы вспыхнуть бурная овация, если бы председатель Факта и персонал конференции не дали понять, что аплодисменты «неуместны». «Надышанный толпою воздух зала, где в продолжение четырех часов не смолкали речи, словно прорезал электрический разряд», – писал очевидец этого события Эрнест Хемингуэй [467 - Там же, с. 185–186.].
   Еще до начала конференции Чичерину стало известно, что Ллойд Джордж знает лишь английский и кельтский языки. И он решается на поступок, который, может быть, и не предусматривается никакими процедурными правилами, но который сразу же привлекает к советскому дипломату еще больше внимания: Чичерин повторил слово в слово свое выступление специально для Ллойд Джорджа на столь же блестящем английском языке, как только что на французском. Воздействие и впечатление от речи Чичерина, которая теперь была понятна всем, были настолько неотразимы, что гром аплодисментов, прервав все преграды дипломатического этикета, были как бы естественной реакцией на эту речь, богатую своим содержанием, и на исключительные лингвистические способности Чичерина.
   Американский наблюдатель Чайлд, при всей своей ненависти к Советской республике, вынужден был признать в своем донесении государственному департаменту, что при открытии сессии Генуэзской конференции самым ярким, самым сильным выступлением была речь Чичерина. «В этой речи, – сообщал он, – очень сильно прозвучало заявление о том, что Советская Россия предлагает мир и требует разоружения».
   Но на это руководитель французской делегации Луи Барту возразил: «Но имеется еще третий вопрос, обсуждение которого Франция отвергла, и я не выполнил бы своих обязанностей главы французской делегации и представителя Франции, если бы теперь же не заявил энергичного протеста по поводу этого вопроса. Господин Чичерин заявил от имени российской делегации о своем намерении внести в прения на Генуэзской конференции вопрос о разоружении. Вопрос этот исключен, он не стоит в порядке дня комиссий. Вот почему я говорю просто, но очень решительно, что в тот час, когда, например, российская делегация предложит первой комиссии рассмотреть этот вопрос, она встретит со стороны французской делегации не только сдержанность, не только протест, но точный и категорический, окончательный и решительный отказ» [468 - Там же, с. 185–186.].
   Чичерин тут же парировал: «Что касается вопроса о разоружении, я не знаю официального отношения к нему правительств держав, от которых исходит приглашение. Французскую точку зрения мы знаем лишь по декларации, сделанной г. Брианом в Вашингтоне, в которой говорится, что причиной, по которой Франция отказывается от разоружения, является вооружение России. Поэтому мы предполагаем, что если Россия согласится на разоружение, причина, указанная г. Брианом, окажется устраненной» [469 - Там же, с. 185–186.].
   Более гибкий Ллойд Джордж пытался смягчить выступление Барту и силу выдвинутых Чичериным предположений: «Ллойд Джордж долго убеждал меня отказаться от симпатичных, но опасных новых предложений, при этом незаметно издеваясь над Барту», – сообщил Чичерин в Москву [470 - Там же, с. 185–186.].
   Видавшие виды иностранные журналисты в один голос признавали, что дуэль Чичерин – Барту подняла престиж советской делегации, которая, покидая зал конференции после первого заседания, успела завоевать общие симпатии.
   Г. В. Чичерин сообщал Карахану: «Мы в центре всемирного внимания, и все нас ругают, потому что мы не можем удовлетворить посетителей, журналистов, создать достаточный контакт с другими делегациями» [471 - Цит. по: Горохов И., Замятин Л., Земсков И. Г. В. Чичерин – дипломат ленинской школы. М. 1973. С. 154–155.].
   Итальянский журналист Эдмонд Пелузо писал: «Буржуазный мир послал в Геную наиболее выдающихся государственных деятелей, рассчитывая, что они приведут к молчанию представителей пролетариата. Но в первых же схватках красные дипломаты показали свое превосходство над противником. Буржуазия почувствовала себя в положении черепахи, с которой сорвали панцирь» [472 - Там же, с. 154–155.].
//-- 4. СПОР О ДОЛГАХ --//
   Еще в пункте третьем каннской резолюции, принятой на конференции западных держав в январе 1922 г., указывалось: «Прежде чем, однако, предоставить иностранный капитал для оказания помощи какой-либо стране (это касалось прежде всего Советской России), иностранцы, доставляющие для этого денежные средства, должны получить уверенность, что их имущество и права будут пользоваться неприкосновенностью и что за ними будет обеспечена прибыль от их предприятий». «Это чувство безопасности, – говорится в резолюции, – может быть восстановлено лишь в том случае, если нации, желающие получить иностранный кредит, добровольно обязуются признать все публичные долги и обязательства, которые были или будут заключены или гарантированы государствами, муниципалитетами или другими общественными учреждениями, а также признать за собой обязательство вернуть, восстановить или, в случае невозможности этого, возместить все потери или убытки, причиненные иностранным интересам конфискацией или секвестром имущества…» [473 - Документы внешней политики СССР. Т. V. С. 58.]
   На генуэзской конференции Ллойд Джордж преподнес Чичерину Лондонский меморандум с далеко идущими требованиями к РСФСР, как то: «признание долгов, возвращение владельцам их собственности» [474 - Там же, с. 58.] и даже отмены монополии внешней торговли. В общем-то, это было требование капитуляции, с чем не могла согласиться никакая суверенная страна.
   Еще в четверг вечером, 13 апреля, эксперты английской и итальянской делегаций Е. Уайз и Юнг известили советскую делегацию о желании Ллойд Джорджа поговорить с ее руководителями с целью попытаться найти пути к соглашению. В пятницу, 14 апреля, на виллу «Альбертис» поехали Чичерин, Литвинов и Красин. Помимо британского премьера, там были Барту, итальянец Шанцер и глава бельгийской делегации Тенис.
   На этом заседании «началось обсуждение Лондонского меморандума, которое превратилось в рассмотрение основных спорных вопросов между нами и державами», – записал Г. В. Чичерин [475 - Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. М., 1963. С. 55.]. В начале беседы британский премьер подчеркнул «совершенно неофициальный» характер переговоров и тут же предложил перейти к обсуждению меморандума союзных экспертов, попросив Чичерина изложить свои соображения на сей счет.
   Чичерин сказал, что если бы этот документ был принят, то русский народ был бы поставлен в невыносимое положение. Россия только что прошла через самую глубокую революцию, которая только известна истории.
   Ллойд Джордж ответил: "Кроме революции в стране Барту сто лет назад (имелась в виду Французская революция XVIII в.). Его поддержал Барту: «Каждая страна имела свою революцию». Чичерин парировал им: «То обстоятельство, что страна Барту пережила сто лет назад революцию, облегчит ему, возможно, понимание всех трудностей нынешнего положения вещей. Что ответили бы великие люди Конвента, если бы, после Жемапа и Вольпи, Питт и Кобург потребовали возмещения за какую-нибудь собственность во Франции…»
   Здесь же впервые М. М. Литвинов огласил цифры понесенного Советской страной ущерба от иностранного вмешательства в ее внутренние дела в 1918–1920 гг. Общая сумма только учтенных контрпретензий составила 39 044, 97 млн рублей золотом.
   Весь материал об убытках был подготовлен для доклада в наиболее простой и понятной форме; излагал Литвинов основные и частные цифры ущерба каким-то бесстрастным, деревянным тоном, и эта холодность тона, вообще говоря, вполне соответствовала содержанию.
   Приведенные Литвиновым «поражающие воображение» цифры напомнили Ллойд Джорджу его переговоры с ирландцами по финансовым вопросам. Англичане назвали «скромную» сумму своих требований – 18 млн. фунтов стрелингов в год, а контрпретензии ирландцев, куда были включены и несправедливости, причиненные Ирландии в течение веков, были заявлены в 3,5 млрд. фунтов стерлингов. В предъявленном Литвиновым документе названная сумма в 50 млрд. золотых рублей – величина «совершенно непостижимая». Для заявки такой суммы, сказал Ллойд Джордж, не стоило ехать в Геную: «Союзные страны-кредиторы никогда и не признали бы никакой претензии, которая не была бы основана на справедливости и на праве возмещения за убытки, причиненные России» [476 - Там же, с. 55.].
   Хотя русская делегация и упомянула цифру в 50 млрд золотых рублей, она не настаивает на выплате этой суммы, продолжал М. М. Литвинов. Она вообще не просила о каких-либо выплатах, а поставила вопрос об обращении сумм соответствующих выплат частным кредиторам. Иначе говоря, все деньги, выплачиваемые правительствами законодательных стран-кредиторов, пошли бы на пользу их собственным народам.
   Ллойд Джордж и его союзники считали, что практически нет никакого смысла заниматься другими предположениями, «пока российская делегация не придет к соглашению о русских долгах» [477 - Там же, с. 55.].
   Здесь затрагивается вопрос о военных долгах. «А что Россия выиграла от войны?» – воскликнул Чичерин. – Если бы мы получили Константинополь, то передали бы его нынешнему, с точки зрения Советской России, единственному законному правительству Турции. А население Восточной Галиции само определило бы свою волю. По существу дела, военные долги касались исключительно одних лишь союзников, которые извлекали прибыль из войны. Россия же от войны понесла более значительные потери, чем любое другое государство. 54 % потерь Антанты приходится на Россию. Русское правительство израсходовало 200 млрд. золотых рублей на войну, прибыли от которых пошли исключительно другой стране. Поэтому, говоря о военных долгах, необходимо учесть, что наши контрпретензии далеко превышают сумму военных долгов. Союзные державы стремились сокрушить новую Россию, которая возникала из революции, и потерпели неудачу. Тем самым они освободили новую Россию от всяких обязательств Антанте" [478 - Там же, с. 55.].
   Западные дипломаты заявили, что позиция советской делигации заводит конференцию в тупик и что она возьмет на себя ответственность за ее срыв, если не примет Лондонский меморандум.
   Разъясняя ситуацию, В. И. Ленин из Москвы писал Чичерину: «Я никогда не сомневался, что Ллойд Джордж действует под давлением английских акул и что Англия не останется без Франции, но, думаю, что это ни капли не должно изменить нашей политики и что мы не должны бояться срыва конференции. На признание частных долгов идти ни в коем случае нельзя. Думаю, что настоящую ситуацию я знаю» [479 - Чичерин Г. В. Указ. соч., с. 328.].
   Г. В. Чичерин возражал представителям западных государств: «Нужно возобновить работу политической комиссии. Валить на русских, как на „козлов отпущения“, вину за перерыв в работах нет основания. В III части Лондонского меморандума речь экспертов не идет о долгах, а о будущем, что и надо обсудить». Но Ллойд Джордж отвечал, что «британские банкиры не станут обсуждать вопросы будущего, пока прошлое не будет как следует урегулировано» [480 - Там же, с. 328.].
   Вспоминая позже об этих днях, Георгий Васильевич Чичерин писал: "Я вспоминаю, что, когда во время переговоров в вилле Альбертис, где вся проблема претензий и условий соглашения прошла перед нами в сжатом и особо выпуклом виде, когда наша делегация упомянула о том, что народные массы России относят царские долги к абсолютно отошедшей в прошлое старой эпохе, Ллойд Джордж изумленно засмеялся и сказал: «Неужели они думают, что им ничего не придется платить?» [481 - Там же, с. 328.]
   Когда до его сведения была доведена схема наших контрпретензий, он сказал: «Если вы с этим приехали в Геную, можно было совсем не приезжать». Когда во время перерыва, в последний день совещаний в вилле Альбертис я сидел с ним на террасе, он сказал мне, что теперь он видит, что созыв Генуэзской конференции был преждевременным. После своего падения он в ряде статей в английских газетах чрезвычайно резко обрушился, с одной стороны, на Францию, а с другой стороны – на Советскую республику и, между прочим, сильно выругал меня как «воплощенный дух смутьянства» [482 - Там же, с. 328.].
//-- 5. РАПАЛЛЬСКИЙ ДОГОВОР --//
   Подписанию советско-германского договора в Рапалло предшествовали многие события и переговоры в самой Германии. Это отнюдь не был «deus ex machina» (бог из машины), как в античной трагедии, возникший внезапно, вдруг, и именно в Рапалло. Советская дипломатия прорвала кольцо изоляции Советской России союзными державами, разомкнула блок западноевропейских стран и всесторонне подготовила заключение договора с Германией на основе равноправия, отказа от экономических и финансовых претензий и развития хозяйственных отношений между обеими странами.
   В поздний субботний вечер 15 апреля, когда советские дипломаты покинули виллу Альбертис, так ни до чего не договорившись, до немецкой делегации дошли слухи, будто русские, в принципе, согласовали с англичанами общую позицию. Весь вечер немцы мрачно сидели в вестибюле своего отеля и поздно отправились спать в состоянии сильного упадка духа.
   В два часа ночи члена немецкой делегации Мальцмана разбудил лакей и сообщил, что с ним желает поговорить по телефону какой-то господин с очень странной фамилией. Мальцман подошел к телефону. Заведующий экономическо-правовым отделом НКИД Сабанин, а это был он, сообщил просьбу Чичерина приехать 16 апреля в резиденцию русской делегации, чтобы продолжить переговоры, начатые в Берлине. И все. Мальцман пошел сказать об этом министру иностранных дел Германии Ратенау.
   Последний ходил взад и вперед по комнате в пижаме, с измученным лицом и воспаленными глазами. Когда Мальцман вошел, Ратенау сказал: «Вы, вероятно, принесли мне смертный приговор?»
   – Нет, известие совершенно противоположного характера, – ответил Мальцман и сообщил, что Чичерин назначил ему встречу" [483 - Документы внешней политики СССР. Т. V, с. 226.].
   В темные часы раннего пасхального утра члены германской делегации собрались в пижамах в комнате Мальцмана, обсуждая, как быть.
   Позднее в министерстве иностранных дел Германии это совещание было названо «пижамным».
   В 5 часов утра русских уведомили, что немцы готовы разговаривать. Попытка ранним утром связаться с Уайзом не удалась (немцы хотели информировать английскую делегацию об их решении). Из отеля, где остановился Уайз, сначала ответили, что он спит и его не разрешено будить, а позднее – что он только что вышел неизвестно куда. Замыслы немецкого министра на сближение с Англией окончательно провалились.
   «Наши полуприватные переговоры с Верховным Советом, – сообщал в НКИД Литвинов, – вселили тревогу в души немцев, и Ратенау, ни жив ни мертв, прибежал к нам вчера (т. е. 16 апреля) и предложил, не сходя с места, подписать то самое соглашение, от которого он уклонился при нашем проезде в Берлине» [484 - Там же, с. 226.].
   Чичерин впоследствии рассказывал: "Ратенау побежал в Рапалло и поспешил подписать договор, потому что боялся, что Англия договорится с нами и перестанет нуждаться в Германии для операций против нас. Последние дни перед Рапалльским договором Ратенау непрерывно выспрашивал нас о наших переговорах с Ллойд Джорджем, и мы ему рассказывали… Тогда он побежал к нам в Рапалло, боясь пропустить время… Вирт [485 - Рейхсканцлер Германии.] совсем другое дело, здоровый и глубокий инстинкт подсказал ему громадную важность линии на нас. Когда мы втроем гуляли по парку Eden Hotel, случилось, что Ратенау убегал надеть другое пальто и захватить зонтик, и в эти несколько минут Вирт быстро шептал мне, чего он не мог говорить при англофиле Ратенау, что он будет вести линию на нас даже вопреки давлению Англии" [486 - Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Указ. соч., с. 73.].
   Переговоры протекали благоприятно. После полудня было достигнуто полное соглашение. Текст германо-советского договора лежал на столе, готовый к подписанию. В нем содержался исчерпывающий взаимный отказ от всех и всяких финансовых претензий, он давал уверенность русским, что Германия уже больше не появится в рядах иностранных кредиторов России.
   Ратенау, ожидавшего в ближайшем отеле окончательной подготовки текста, осведомили, что наступило время для подписания. И вот как раз в тот момент, как Ратенау садился в автомобиль, чтобы направиться в Рапалло, ему сообщили, что его просит к телефону Ллойд Джордж условиться о беседе. В крайнем душевном волнении Ратенау постоял минутку, но вернуться назад было долго, мучительно и неопределенно по результатам. Он дважды пробормотал по-французски «Le vin est tire, il faut le boire» («Вино открыто, его следует пить»). С этими словами он сел в автомобиль, отправился в советскую штаб-квартиру и подписал договор.
   После подписания документа Г. В. Чичерин и В. Ратенау, выходя из салона в «Палаццо империале», дружелюбно улыбались и разговаривали. За ними шли германские и советские делегаты.
   Позади остальных шел русский делегат Б. Е. Штейн. Он нес мраморную чернильницу и перо и сказал: «Это – исторические чернильница и перо, им было подписано первое соглашение с крупной западной страной. Они войдут в историю нашей дипломатии» [487 - Там же, с. 73.].
   На следующий день к вечеру в дипломатических кругах западных держав, по сообщениям прессы, поднялась невероятная буря «возмущения» и «негодования». Газеты кричали о «прорыве европейского блока», о «большой победе советской дипломатии» и т. п.
   Впоследствии Г. В. Чичерин в заявлении представителям советской печати в связи с двухлетием Рапалльского договора отмечал: «Рапалльский договор был концом первого послевоенного периода триумфа победителей. Без ведома последних и вопреки их воле явился на свет этот столь важный договор между побежденной Германией и международным изгоем – Советской Россией» [488 - Там же, с. 73.].
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Советская Россия настойчиво добивался признания и нормализации отношений с другими государствами. Советская внешняя политика стремилась обеспечить мир для народов страны и содействовать упрочению всеобщего мира. Установление нормальных дипломатических отношений должно было продлить завоеванную мирную передышку, лишить буржуазные правительства возможности поддерживать контрреволюционные силы как внутри страны, так и за ее пределами. Все это должно было затруднить организацию новой интервенции против Советской России и обеспечить условия для успешного развития государства на социалистических началах. Это учитывало советское правительство, принимая приглашение на Генуэзскую конференцию.
   Г. В. Чичерин так оценивал итоги конференции: "Генуэзская конференция была явлением сложным, большую роль в ней играл растущий буржуазный пацифизм, который, несомненно, в недалеком будущем еще проявит себя: в Генуе в угоду ему правительства Антанты много говорили о реконструкции Европы, хотя на самом деле в конкретной работе для этой реконструкции делалось очень мало. Основной же вопрос Генуэзской конференции заключался в том, будет ли совершаться самостоятельное экономическое развитие России с помощью иностранного капитала, но без подчинения ему, или же он приобретет в ней господство.
   Российская делегация подверглась всем утонченным приемам зазывания и кокетства: как в известной притче сатана обещал Иисусу превращение камней в хлеба и господство над расстилавшимися перед его взором царствами, если Иисус поклонится сатане, точно так самые соблазнительные перспективы открывались перед Советской Россией в награду за признание господства капитала. Можно сказать, что именно в Генуе с наибольшей яркостью выдвинулся основной вопрос русской политики: подчинение капиталу, или самостоятельное развитие с его помощью, или, еще точнее, сделка, но не кабала. Именно поэтому формальным базисом всей деятельности российской делегации в Генуе была Каннская резолюция о равноправии двух противоположных экономических систем; равноправии, но не подчинении одна другой" [489 - Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. М., 1961. С. 324.].
   По вопросу об экономическом сотрудничестве делегации западных стран выдвинули такие требования к Советской России, которые означали глубокое вмешательство в ее внутренние дела. Советскому народу пытались навязать режим капитуляции, каковой существовал в колониально-зависимых странах. Естественно, что на этой основе договариваться было нельзя.
   Между делегациями европейских государств были серьезные противоречия и расхождения. Особенно сильны они были между державами-победительницами и побежденной в первую мировую войну Германией, которой только что был навязан тяжкий мирный договор. Это дало возможность советской делегации подписать в Рапалло (в предместье Генуи) с делегацией Германии договор, по которому восстанавливались дипломатические отношения между двумя странами и регулировались различные вопросы на основе равноправия. Это был крупный успех советской внешней политики.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция: Воспоминания участников. М., 1962.
   2. Лопатин В. Ф. Провал антисоветских планов США. Генуя – Гаага. 1922. М., 1963.
   3. Рапалльский договор и проблема мирного существования. М., 1963.
   4. Зарницкий С., Сергеев А. Чичерин. М., 1975.
   5. Горохов И., Замятин Л., Земсков И. Г. В. Чичерин – дипломат ленинской школы. М., 1973.
   6. Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. М., 1961.
   7. Документы внешней политики СССР. М., 1961. Т. V.
   8. Внешняя политика СССР. Сб. документов. М., 1944. Т. III.

ТЕМА 21. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СССР В ГОДЫ НЭПА

РЕФЕРАТ: «НЭП: СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Обоснование перехода к НЭПу В. И. Лениным
   3. Отношение к НЭПу в рядах Коммунистической партии
   4. Положение основных слоев населения в годы НЭПа
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   НЭП, новая экономическая политика Советского государства 20-х гг. ХХ в., предстает перед нами как одно из бесчисленных звеньев российской и мировой истории. И, как и любое другое ее звено – явлением, внутренне противоречивым, хронологически определенным, неповторимым. Если попытаться обозначить его качественное своеобразие, то НЭП – это, прежде всего, одна из важнейших вех послеоктябрьской отечественной истории: этап становления системы государственного социализма в СССР.
   В результате национального кризиса, вызванного противоречиями «вторичного», по отношению к европейским странам, монополистического капитализма и обостренного до предела первой мировой войной, ослабившего традиционные российские государственность и идеологию (православие) и ввергнувшего страну в состояние «смуты», на волне массового движения пролетарская партия, придерживавшаяся концепции бестоварного социализма, пришла к власти. С этого момента революционную политическую элиту увлекло мощное органическое течение российской и мировой истории. «Вырывается машина из рук, – говорил В. И. Ленин о пролетарском государстве в первый год НЭПа, – как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда ее направляют» [490 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 86.].
   Не отменяя государственной монополии производства и распределения, новая экономическая политика существенно видоизменила ее форму в виде так называемых «командных высот» в экономике: госпромышленность, крупная оптовая торговля, транспорт, банковско-кредитная система – это осталось за государством. В то же время оно стремилось приспособиться к временному проникновению в сферу отношений между городом и деревней частнохозяйственного и иностранного (концессии) капитала, чтобы затем, по мере возможности, вытеснить их из оборота. Госпромышленность при этом стала более разнообразной (тресты, синдикаты), с элементами рыночной конкуренции, но в основе своей продолжала руководствоваться общим государственным планом экономического регулирования, как прямого – через производственные программы, так и косвенного – через отпускные цены, бюджетное финансирование и банковское кредитование.
   В определенном расширительном истолковании «НЭП» – прообраз управления экономикой демократического типа, но только прообраз, поскольку механизм товарно-денежных отношений и рынка в нем изначально был разбалансирован отношениями неэквивалентного обмена между городом и деревней. «Проевшая» за годы империалистической и гражданской войн свой основной и оборотный капитал, государственная промышленность испытывала величайшие трудности в накоплении материально-финансовых ресурсов, пытаясь одно время добыть их за счет спекулятивно-высоких отпускных цен, но, натолкнувшись на низкую платежную способность населения, в дальнейшем пытается это сделать за счет кредитной эмиссии и административного назначения низких оптово-розничных цен, искусственно расширяющих емкость внутреннего рынка и порождающих явление «товарного голода» на промышленные изделия. Это значит, что от «открытой» инфляции, сопровождающейся ростом цен, промышленность переходит к «скрытой» инфляции, сопровождающейся исчезновением товаров с потребительского рынка.
   Инфляция же побуждала крестьянство в большей мере ценить не деньги, а натуральные запасы продуктов, выдерживающих длительное хранение, например хлеба как резерва на случай неурожая [491 - Симонов Н. С. Проблема социального генезиса СССР в 20-30-е гг. // Историческое значение НЭПа: Сб. научных трудов. М., 2000. С. 18.]. Это было, пожалуй, основное противоречие НЭПа.
//-- 2. ОБОСНОВАНИЕ ПЕРЕХОДА К НЭПУ В. И. ЛЕНИНЫМ --//
   Экономическая и политическая обстановка, в которой оказалось Советское государство после окончания гражданской войны, требовала от нового правительства и партии большевиков исключительной гибкости и в то же время решительности. На Х съезде РКП(б) В. И. Ленин заявил, что переход к мирному строительству оказался связанным с решением «невероятной трудности задачи» – выработки не только хозяйственного плана, не только основ хозяйственного строительства, но основ самих отношений между классами, которые в нашем обществе, в нашей Советской республике остались. Самые отношения между классами подверглись изменению, и вопрос этот должен быть одним из главных вопросов, которые вам предстоит здесь разобрать и разрешить" [492 - Ленин В. И. Полн. соб. соч. Т. 43. С. 4.].
   В. И. Ленин указывал, что теоретически и ранее было ясно, что строительство социализма в стране с преобладанием крестьянского населения сопряжено с большими трудностями, с поисками особых форм и методов подведения многомиллионного единоличного крестьянства к коллективному производству. «Надо долго и с большим трудом и большими лишениями его переделывать» [493 - Там же, с. 319.].
   Переход мелких крестьянских хозяйств к общественному, коллективному труду «можно обеспечить, – говорил Ленин на Х съезде партии, – когда имеешь сильнейшую крупную промышленность, способную дать мелкому производителю такие блага, что он увидит на практике преимущество этого крупного хозяйства». «Однако показать все преимущества крупного производства на практике мы не могли, ибо это крупное производство разрушено, ибо ему самому приходится вести самое жалкое существование и восстанавливать его можно только путем возложения жертв на этих же самых мелких земледельцев» [494 - Там же, с. 26–27.].
   Кроме того, тяжелое материальное положение подрывало физические и моральные силы рабочих крупного и среднего производства. Рабочий класс, подчеркивал В. И. Ленин, «больше всех других классов за эти три с половиной года пострадал, перенес, измучился, потерпел лишений и бедствий… И понятно, что в результате такого сверхчеловеческого напряжения, мы имеем теперь особую усталость и изнеможение и особую издерганность этого класса» [495 - Там же, с. 132–133.].
   Х съезд партии потребовал от всех партийных и советских учреждений принять экстренные меры «по улучшению положения рабочих и облегчению их бедствий во что бы то ни стало».
   Обосновывая на Х съезде РКП(б) необходимость перехода к новому курсу хозяйственной политики, В. И. Ленин в докладе о продовольственном налоге призвал делегатов съезда «внимательно присмотреться к тем изменениям, которые произошли в крестьянском хозяйстве» [496 - Там же, с. 156.].
   За годы первой мировой и гражданской войн деревня в целом обеднела. Поэтому за понятием «середняк» к началу мирного строительства, как правило, стояло крайне ослабленное хозяйство. «Трудовое крестьянство все еще остается у нас беднотой» [497 - Там же. Т. 45. С. 56.], – писал Ленин в начале 1922 г.
   Осереднячивание деревни, связанное с некоторым делением средств производства, снизило в целом товарность сельского хозяйства. Одновременно переход земли, живого и мертвого инвентаря в руки неимущих слоев деревни (что позволило вовлечь в сельскохозяйственное производство миллионы рабочих рук, уменьшить аграрное перенаселение) а также многообразная государственная помощь способствовали подъему бедняцких хозяйств.
   Но все же интересы крестьян как мелких товаропроизводителей недостаточно полно учитывались. По разверстке изымалась большая часть товарной продукции. Административные запреты в области товарооборота лишали возможности свободно реализовать излишки на рынке. Поступление в деревню средств производства и потребления резко сократилось. Этому способствовали попытки национализировать не только крупную и среднюю, но и мелкую промышленность и торговлю, закрыть местный оборот. Негативное воздействие оказывало и стремление части хозяйственного аппарата механически перенести на деревню новые отношения в сфере производства и распределения, которые утверждались на национализированных предприятиях. Это вело к дальнейшему сокращению сельскохозяйственного производства, ускорению процесса его натурализации, сокрытию значительной части урожая от разверстки, массовому мешочничеству и другим явлениям, отражающим «экономические формы возмущения мелкой сельскохозяйственной стихии против пролетариата» [498 - Поляков Ю. А., Дмитриенко В. П., Щербань Н. В. Новая экономическая политика. Разработка и осуществление. М., 1982. С. 31.].
   Характеризуя новые задачи экономической политики пролетарского государства, В. И. Ленин указывал, что рабочему классу, его партии прежде всего необходимо пойти на взаимные уступки и соглашение с крестьянством. «Нам нужно строить нашу государственную экономику применительно к экономике середняка…» [499 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 71.], – отмечал он.
   Характеризуя господствовавшее в партии отношение к проблеме рынка в период проведения «военного коммунизма», И. И. Скворцов-Степанов писал в 1922 г.: «Еще сравнительно так недавно, года полтора тому назад, мы хотели вытравить из языка самые слова „товар“, „товарообмен“, „товарное обращение“. Нам казалось, что сфера непосредственного социалистического распределения будет быстро расширяться, что стихийная власть рыночных отношений отходит в прошлое, что сфера товарного производства, совпадающая с мелкобуржуазными формами, станет все решительнее суживаться, да и здесь на первый план будет выдвигаться почти непосредственный „продуктообмен“, для которого денежные единицы имеют чисто счетное значение» [500 - Поляков Ю. А. Указ. соч. С. 35–36.].
   Теперь же в докладе на Х съезде партии Ленин поставил вопрос о замене продразверстки продналогом и о допущении известной свободы оборота в местном масштабе.
   Налоговая политика строилась на принципиально иных основах, нежели разверстка. Оценивая прогрессивное значение новой системы обложения, В. И. Ленин подчеркивал: «Все дело в том, чтобы дать крестьянам стимул, побудитель с точки зрения экономики» [501 - В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 71.]. Несмотря на значительную тяжесть налога, он должен был стать инструментом подъема крестьянского производства. Это было обусловлено, во-первых, тем, что размер налога объяснялся заранее, до весенней посевной. Во-вторых, он назначался с учетом товарных возможностей и потребностей крестьянского двора, оставляя производителю известную часть продуктов не только для поддержания хозяйства, но и его расширения, улучшения питания, приобретения предметов домашнего обихода. В-третьих, благодаря прогрессивному характеру обложения он становился важным рычагом ограничения кулака и помощи беднейшим слоям деревни [502 - Поляков Ю. А. Указ. соч., с. 39.].
   Новизна экономической программы, изложенной В. И. Лениным в выступлениях на Х съезде партии, заключалась не только в отказе от разверстки и переходе к продналогу, но и в признании необходимости временного допущения частного капитала. Показательно, что основные возражения, высказанные в выступлениях и записках по поводу замены разверстки налогом, касались неизбежного усиления капитализма.
   «Вы таким образом открываете настежь… двери для развития буржуазии, мелкой промышленности и для развития капиталистических отношений», – писали в записках Ленину некоторые делегаты съезда [503 - В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 78.].
   Х съезд партии принял решение об изменении экономической политики. Обращает на себя внимание комплексный характер этой перестройки. Она была связана с заменой разверстки натуральным налогом, с отменой запретов на торговлю и допущением свободы оборота (в рамках местного обмена), с изменением статуса операций, расширением ее прав как самодеятельной общественной организации. Повышение роли социалистического сектора в снабжении деревни товарами широкого потребления и, в особенности, производственного назначения, сочеталось с предоставлением крестьянству права на участие в товарообменных операциях, как в натуральной, так и в денежной форме [504 - Поляков Ю. А. Указ. соч., с. 43.].
//-- 3. ОТНОШЕНИЕ К НЭПУ В РЯДАХ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ --//
   НЭП означал допущение частного капитала. Как известно, уже с самого момента введения новой экономической политики начала складываться целая система регулирования и ограничения частного капитала с помощью налогов, кредита, политики цен и т. д. Смысл этой политики диктатуры пролетариата по отношению к новым слоям буржуазии хорошо раскрыт Н. И. Бухариным. Он состоит, во-первых, в ограничении деятельности частных предпринимателей целым рядом условий (рабочим законодательством, правом профессиональных союзов, налоговым обложением различных видов и т. д.); во-вторых, в использовании этих элементов для дела социалистического строительства (общее оживление товарооборота, употребление налогов, получаемых с этих слоев, на поддержку социалистических хозяйственных форм и т. п.); в-третьих, в хозяйственной борьбе путем конкуренции с ними на рынке (государственные предприятия, поддержка конкурирующей с частным капиталом кооперации и т. д.)" [505 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1989. С. 200.].
   Изначально эта политика вводилась как временная. Ленинская мысль о том, что НЭП – это «всерьез и надолго», не была воспринята ни большинством партийных работников, ни, тем более, трудящимися массами. У них это возрождение буржуазии, хотя и в урезанном виде, вызывало протест. В то трудное время, когда хозяйство страны было все еще разорено, когда люди испытывали острую нужду в самом необходимом, новая буржуазия и лица, эксплуатирующие для получения прибыли рабочую силу, в том или ином виде по своему материальному благосостоянию и по уровню своей жизни стояли на самой высокой ступени в обществе. Октябрь, гражданская война, в огне которых низвергалась власть эксплуататоров, были еще свежи в памяти людей.
   Типичный пример восприятия основной массой населения нэпманского «делового мира» дает нам современник этих событий писатель Л. Шейнин: «В Столешниковом переулке, где НЭП свил себе излюбленное гнездо… покупались и продавались меха и лошади, женщины и мануфактура, лесные материалы и валюта. Здесь черная биржа устанавливала свои неписаные законы, разрабатывая стратегические планы наступления „частного сектора“. Гладкие мануфактурщики и толстые бакалейщики, ловкие торговцы сухофруктами и железом, юркие маклеры и надменные вояжеры, величественные крупье, шулеры с манерами лордов и бриллиантовыми запонками, элегантные кокотки в драгоценных мехах и содержательницы тайных домов свиданий… грузные валютчики… мрачные, неразговорчивые торговцы наркотиками» – все это бросалось в глаза на фоне низкого уровня жизни основной массы населения городов, еще не избавившихся от беспризорных, безработных, нищих, бродяг, от бедности и нищеты. Проводя в жизнь политику допущения частного капитала, партия постоянно испытывала давление протеста и озлобления «снизу», со стороны масс [506 - Жиромская В. Б. Социальные процессы в советском городе в первой половине 1920-х гг. // Историческое значение НЭПа. С. 97–98.].
   К 1921 г. принципиально изменилась социальная структура российского общества. Основной фигурой стал крестьянин-собственник. Число кадровых рабочих сократилось до такой степени, что можно говорить о практически полном исчезновении кадрового пролетариата. Изменения, происходившие в социальном составе РКП, определялись, во-первых, особым положением партии в складывавшейся политической системе, которое притягивало наиболее активные элементы всех общественных слоев, и, во-вторых, социальной структурой общества, при которой значительное расширение партийных рядов могло происходить только за счет крестьян и нерабочих городских слоев.
   Выходцы из этой среды уже в 1921–1923 гг. составляли более половины членов партии, притом что непосредственно «станковые» рабочие составляли меньшую часть ее численности. Усилия партии, направленные на увеличение доли рабочих, не дали в 1921–1923 гг. существенных результатов: пополнение 1922 года включало 3,2 % рабочих «от станка», 3,4 % крестьян и 39,4 % служащих. Таким образом, именно служащие, для которых доступ в партию был весьма затруднен, проявляли наибольшую активность в стремлении пополнить ее ряды.
   Сохранение имиджа «рабочей партии» требовало массового привлечения в РКП «рабочего сырья», как выражались в то время, которое могло идти только из деревни. Определяющим фактором послереволюционных изменений стало не сохранение устойчиво высокой доли служащих и интеллигенции в составе партии, а резкое увеличение доли крестьян, до революции составлявших незначительный процент от общего числа членов РСДРП(б). Уже в 1922 г. на партийном съезде говорилось об усиливавшемся влиянии крестьян, как на местах, так и на съездах партии. В отсутствие иного резерва для пополнения партийных рядов, кроме вчерашних крестьян, приходивших на фабрики и заводы в ходе восстановления промышленности, влияние крестьян – носителей традиционной российской политической культуры – неизбежно должно было стать важнейшим фактором политического развития [507 - Березкина О. С. Революционная элита переходного периода (1921–1927) // Свободная мысль. 1997, N 11. с. 56.].
   Многочисленные факты свидетельствуют, что зачастую рядовые члены партии стояли по своему культурному уровню, в лучшем случае, не выше основной массы населения. «Самый значительный слой рабочих и крестьян, – отмечали „Известия ЦК“, – в большинстве своем не имеет элементарной политической подготовки» [508 - Там же, с. 56.].
   Массовые наборы в партию «от станка» и «от сохи» привели к дальнейшему понижению среднего уровня культуры рядового члена партии. Политическая грамотность кандидатов-"ленинцев" 1924 года была такова, что ЦК счел необходимым издать инструкцию, в которой обосновывалось требование «дать вновь вступившим немедленно по их вступлении основные сведения о партии». Уже на Х партсъезде отмечалось, что на местах «нет достаточно политического сознания среди новых членов», вследствие чего их можно «удержать и дать им такое направление, что они не доходят до дискуссии и не делятся на фракции». Этот факт объясняется, в частности, угнетенностью психики в связи с безработицей, тяжелым материальным положением, бестактностью активистов и, наконец, «остатками приниженности и забитости», в условиях которых выросла основная масса членов партии. «Известия ЦК», в свою очередь, указывали на тенденцию слепого подчинения «начальству», боязни вышестоящих лиц и т. д.
   С другой стороны, политическая активность части коммунистов базировалась на вере, граничащей с фанатизмом. Характерным примером может служить ситуация, описываемая «Известиями ЦК»: неграмотный коммунист образцово выполняет партдисциплину, с каждым беспартийным спорит «чуть ли не до драки», защищая Советскую власть и партию, однако в разговоре с ним выясняется, что он не согласен с НЭПом, которого плохо понимает, хотя и защищает перед всеми, оправдывая партию. РКП для таких людей была не только и не столько политической партией, сколько своего рода религиозным орденом, требующим беззаветного служения и полного подчинения.
   Вот типичное мнение коммуниста-"середняка" П. Н. Муравьева: «Во время „военного коммунизма“ жилось тяжко, мучил холод, мучил голод, даже мороженый картофель считался редким экзотическим фруктом. Но самый остов, самый костяк существовавшего в 1918–1920 гг. строя был прекрасным, был действительно коммунистическим. Все было национализировано, частная собственность вытравлена, частный капитал уничтожен, значение денег сведено к нулю, а вместо торговли по капиталистическому образцу – в принципе равное для всех распределение, получение материальных благ. Мы осуществили строй, намеченный Марксом в его „Критике Готской программы“. Нужно было только влить в него материальное довольство – и все стало бы сказочно прекрасным. Словно молотом по голове ударило, когда услышали, что нужно нефть в Баку и Грозном отдать заграничным капиталистам в концессию, что им нужно отдать в концессию леса на Севере, в Западной Сибири и множество всяких других предприятий. В тот самый момент, когда появилась такая мысль, здание Октябрьской революции треснуло, пошатнулось» [509 - Валентинов Н. НЭП: свидетельство заинтересованного // Знание – сила. 1990, N 8. С. 59.].
   Между тем, в октябре 1921 г. на московской партийной конференции Ленин указал, что о необходимости «новой экономической политики никто не спорил, и вся партия на съездах, на конференциях и в печати приняла ее совершенно единогласно», хотя немного позже он с усмешкой рассказывал, что на последнем расширенном исполкоме Коминтерна «некоторые непозволительным образом, по-детски, расплакались, видя, что мы отступаем».
   Принятие НЭП, как мы видим, совсем не было единодушным. Можно констатировать обратное: аргументы Ленина за НЭП отлетали от партийцев как горох от стены: «Ленин, – говорил редактор „Известий ВЦИК“ Ю. М. Стеклов, – произвел изумительный по смелости и решительности поворот политики. „Научитесь торговать!“ – мне казалось, что я скорее губы себе обрежу, а такого лозунга не выкину. С принятием такой директивы нужно целые главы марксизма от нас отрезать» [510 - Валентинов Н. Указ. соч. с. 60.].
   Кроме того, Ленин жаловался, что в провинции новая политика остается в громадной степени неразъясненной и даже непонятой. Он начинал свирепо злиться, когда слышал, что большого внимания НЭП отдавать не следует: это, мол, новшество не всерьез и ненадолго. Отвечая на это, Ленин на Х конференции партии разразился ставшей знаменитой фразой: «НЭП – всерьез и надолго».
   А когда член партии Варейкис бросил Ленину замечание, что с новой экономической политикой мы не можем руководствоваться марксизмом, тот крикнул: «Пожалуйста, не обучайте меня, что взять или что откинуть от марксизма, яйца курицу не учат!» [511 - Валентинов Н. Указ. соч. с. 60.].
   На одном собрании Ленин говорил своим товарищам по партии: «Когда я вам в глаза смотрю, вы все как будто согласны со мной и говорите „да“, а отвернусь – вы говорите „нет“. Вы играете со мной в прятки» [512 - Валентинов Н. Указ. соч. с. 60.]. И Ленин пригрозил, что подаст в отставку со всех постов. Он заявлял о том самым серьезным образом. Стучал кулаками по столу, кричал, что ему надоело дискутировать с людьми, которые никак не желают выйти ни из психологии подполья, ни из младенческого непонимания такого серьезного вопроса, что без НЭП неминуем разрыв с крестьянством.
   Угрозой отставки Ленин так всех напугал, что сразу сломил выражавшееся многими несогласие. Но уже в марте 1923 г. (когда Ленин лежал, пораженный параличом) Молотов в «Правде» писал, что, несмотря на два года проведения НЭП, нельзя сказать, что эта политика вполне понята и правильно оценена. Молотов констатировал простой факт, что продолжают существовать партийцы, считающие строй 1918–1920 гг. в его основе действительно коммунистическим и поэтому скорбящие, что от этого строя партия ушла к капитализму. Сопротивление НЭПу – в виде остро появляющейся почти панической боязни ее – жило не где-то около партии, а в партии самой и в самых ее высших сферах.
   В том же 1923 г. Троцкий в своем докладе о положении промышленности говорил о громадной опасности, созданной тем, что «мы вызвали в свет рыночного дьявола». Боязнь этого «дьявола» проявилась у Троцкого в сильнейшем виде в следующих словах: «Начинается эпоха роста капиталистической стихии. И кто знает, не придется ли нам в ближайшие годы каждую пядь нашей социалистической территории отстаивать зубами, когтями против центробежных тенденций частнокапиталистических сил!» [513 - Валентинов Н. Указ. соч. с. 61.]
   Троцкому вторил Пятаков, заместитель председателя ВСНХ: «Зародыши товарной капиталистической системы выросли и грозят неисчислимыми напастями социалистической системе» [514 - Валентинов Н. Указ. соч. с. 61.]. «Всерьез и надолго» НЭП принят не был, только «под хлыстом» Ленина партия пошла на НЭП.
//-- 4. ПОЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ СЛОЕВ НАСЕЛЕНИЯ В ГОДЫ НЭПА --//
   Новая экономическая политика оставила глубокий след в памяти и душах ее современников – настолько был резок контраст со всем предшествующим и последующим.
   «Памятны самые первые годы НЭПа, ознаменовавшиеся заменой продразверстки продналогом и становлением твердого советского рубля, – вспоминал А. Обросов. – Червонец стал золотым, в оборот вошли металлические деньги: серебряные рубли, полтинники, двугривенные, а также медные пятаки, трояки, копейки и даже полкопейки – гроши» [515 - Обросов А. В ложе Совнаркома // Родина. 1991, N 9-10. С. 113.]. На улицах появились лоточники, торгующие шоколадом, конфетами, папиросами и другими товарами. Постепенно исчезали какие бы то ни было очереди; один за другим открывались магазины: одежда, обувь, галантерея. Вскоре, как по мановению волшебной палочки, появилось все. В конце 1924 г., т. е. через два с небольшим года после объявления новой экономической политики, в стране было полное изобилие: люди словно пробудились от кошмарного сна.
   И чем больше расцветала частная инициатива, чем шире она захватывала позиции в торговле, промышленности, услугах, тем лучше, интересней и удобней становилось жить. «Это особенно ощущалось в 1927–1928 гг., – утверждал Обросов, – несмотря на то, что кувалда социалистической формы хозяйствования с ее непомерным и все убивающим централизмом уже была занесена и финансовый пресс давил все сильнее и сильнее, сводя на нет все усилия собственников и предпринимателей» [516 - Обросов А. Указ. соч. с. 114.].
   Наложил НЭП свой отпечаток и на взаимоотношения людей: постепенно забывались жестокие правила и санкции «военного коммунизма», канули в прошлое голод, неустроенность и боязнь за завтрашний день, люди стали добрее, милосерднее, раскованнее, но самое главное – они еще не разучились быть хозяевами и хорошо работать.
   Хотя, казалось, Советская власть своей политикой ограничения частника и кулака этому препятствовала. Так, в мае 1924 г. житель Смоленской губернии Н. К. Тихонов жаловался: «Налогу с меня в нынешнем году 66 руб. золотом, за межевание 20 руб… Что-либо продайте, но мне эти деньги нужны во что бы то ни стало. Не жри, не спи, а отдай и не разговаривай, а иначе опись имущества и продажа с аукциона. Да еще год или полтора тюрьмы дадут за налог» (т. е. за неуплату налога). Ему вторило письмо из Ярославской губернии: «Дорогой сын, мы все разуты и раздеты. Что собрано с поля, вряд ли хватит покрыть долги. От Пасхи мяса не видели и вкуса не знаем, а работаем, как черти… Вроде золотой рыбки приходится жить в разбитом корыте» [517 - Измозик В. НЭП через замочную скважину. Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001, N 8. С. 81.].
   «Вот тебе и „власть Советов“, – писала жительница Краснодара, – горе то, что житья нет: то патент, то облигации, то уравнительный, то поимущественный и т. д., а тут еще новый квартирный налог. Да разве это все. Этому и конца нет» [518 - Там же, с. 82.].
   Недовольны своей жизнью были и нэпманы. Вот что сообщала владелица магазина: "Уже несколько месяцев, как мы… начали снова влезать в долги… Налоги и сборы превышают заработок… Сегодня извещение, чтобы уплатить 50 червонцев уравнительного налога в 2 раза.
   Это в 8 раз больше, чем в прошлое полугодие. От общего бедствия нам не легче, а еще тяжелее, кругом кошмарно".
   Особенно тяжко было в полосе неурожая, охватившего около 20 губерний России. Из Тамбовской губернии в мае 1925 г. приходили такие известия: «Кругом на сто верст сильный голод. Ходят милостыню просить, но подать некому. У многих ничего не сеяно и озимых нет. Продают свои последние вещи и инвентарь, и скот, которое все не ценится и покупать некому, хлеб стоит 4 руб. пуд, а лошадь 30 руб., а корова 15 руб. Государство понемногу дает семена слабым, но этого слишком мало… Большая ненависть и зло к тому, у кого хлеб есть» [519 - Там же, с. 83.].
   Неподдельный интерес вызывали те действия власти, которые реально касались крестьянской жизни. В декабре 1925 г. житель Северодвинской губернии так оценивал итоги прошедшего года: «Мы живем хорошо. Урожай хлеба этот год хороший, на самогон запрета нет. Гонят вино, выпивают и Советскую власть благодарят. На нас не нажимают, жизнь обещают хорошую… раньше на мужика-бедняка нажимали, а теперь дают всякие льготы; видно, мужик власти приглянулся» [520 - Измозик В. Указ. соч. с. 82.].
   Более сдержанно оценивал ситуацию Сазон Северихов из Воронежской губернии: «Налог нынче малый… крестьянам теперь легче жить стало. Против этого никто не возражает, середняку стало ни легче, ни тяжелее – одинаково. Хорошо живется кустарям и торговцам. Одним словом, теперь только тому хорошо жить, кто имеет помимо крестьянства доход». Постороннему же наблюдателю жизнь деревни по-прежнему представлялась крайне тяжелой. В октябре 1925 г. неизвестная женщина писала в Эстонию: «Так близко я никогда с крестьянами не жила… Спят на полу вповалку, удивлены, зачем у нас кровати. Вытираются такой грязной тряпкой, что пол такой не моют. Едят щи пустые и картошку. Масло, яйца, телят и свиней продают… русские мученики. Покрываются шубами-половиками. Салфетки постилают два раза в году. В лекарства не верят, знахари приезжают… Кажется мне, что я живу не в ХХ в., а в VIII, до крещения Руси» [521 - Измозик В. Указ. соч. с. 82.].
   В январе 1923 г. в печати началась кампания, в ходе которой утверждалось, что рабочий класс живет слишком жирно и, следовательно, необходимо урезать ему зарплату, чтобы крестьяне не чувствовали себя обиженными.
   Большевики исходили при этом из того, что ограничение потребления рабочих способствует росту социалистического накопления. Многие из них считали благом бедствия революции и гражданской войны, приучавшие рабочих проживать на уровне ниже того, что был в царской России. «Страшная нищета периода войны и революции, огромное снижение привычных потребностей рабочего класса, – писал член коллегии Наркомфина Е. А. Преображенский, – служили и служат одним из факторов социалистического накопления в том смысле, что рабочему классу после такого недавнего прошлого легче удается провести самоограничения своих потребностей в годы, когда задачи социалистического накопления стоят на первом плане» [522 - Цит. по: Иванов Ю. М. Положение рабочих России в 20 – начале 30-х гг. // Вопросы истории. 1998, N 5. С. 30.].
   Между тем, положение рабочих и так было достаточно тяжелым. О том, что многие семьи жили за чертой бедности, говорит письмо школьного работника из Ленинграда: «Тот, кто получает 40–50 руб. и имеет 2–3 детей, обречен на голодовку. У меня в одной школе, где дети главным образом рабочих, до 20 % цинготных, а все из-за питания. На картофеле и черном хлебе далеко не уйдешь. В этой же школе 88 % малокровных и 9 % туберкулезных» [523 - Измозик В. Указ. соч. с. 83.].
   «Молоко, сливочное масло и яйца, – писала Е. О. Кабо, проводившая бюджетное обследование в Москве, – не являются предметами массового потребления и употребляется в рабочих семьях постольку, поскольку там есть дети, больные и пр. Для воспитания и питания детей взрослым рабочим приходится отказываться не только от удовлетворения других потребностей, но и сокращать свое питание» [524 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 32.]. Недоедание российских рабочих подтверждается и материалами медицинских обследований. «Если считать, – пишет санитарный врач Латышев, обследовавший дроболитейный завод „Пролетарская диктатура“, – средний вес для взрослого мужчины 65 кг, а для женщины 55 кг, то у наших рабочих он ниже нормы. У женщин – производственных рабочих средний вес около 50 кг, у мужчины – около 60 кг» [525 - Там же. с. 32.].
   Еще более осложняли положение рабочих периодические перебои в снабжении города хлебом. Так, в августе 1924 г. «из-за неурожая – по городу с июня за мукой и хлебом тысячные очереди». В апреле 1925 г. «хлеб вдруг исчез везде, торговали в течение двух дней хлебом по 2 руб. 80 коп. и 3 руб. за пуд, а потом больше и не было» [526 - Измозик В. Указ. соч. с. 83.].
   В деревнях у некоторых наверняка хлеб был, но все боялись голода – и хлеба не продавали. В мае 1925 г. из Пермской губернии сообщали: «Хлеба нет, в кооперативе дают хлеб по карточкам, по одному фунту в день, тем, кто работает. Молоко 25 копеек бутылка, булка маленькая 15 коп., яйца 60 коп. десяток, все дорого, как в 1918 г.» [527 - Измозик В. Указ. соч. с. 83.].
   Вопреки официальной пропаганде, в год десятилетия революции, в 1927-м, положение рабочих резко ухудшилось. В связи с возросшим дефицитом потреблять они стали еще меньше. У магазинов росли гигантские очереди. Например, в Нижегородской губернии в очереди за мануфактурой выстраивалось по 700 и более человек, отмечались случаи, когда в очередях из-за давки гибли люди. По этой причине на крупных предприятиях организовывалась продажа товаров по спискам, открывались распределители, где товары продавались только по предъявлении книжки члена рабочего кооператива.
   В конце концов, дело закончилось введением в 1928–1929 гг. карточек, чему предшествовала нормированная продажа хлеба в Москве и Ленинграде. «С рынка припасы исчезли, – записывал в своем дневнике современник, – мяса нет. С усилиями его достают, становясь в очередь с раннего утра, да и получают не все, по полкило. Карточек на мясо не вводят, ибо нечего было бы раздавать. Продажу белого хлеба по двойной цене прекратили, без карточек хлеба не купишь. В магазинах полки пустые» [528 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 33.].
   Невероятно ужасными были и жилищные условия большинства рабочих. «80 % работников водных путей (имеются в виду работники речного транспорта) вынуждены селиться со своими семьями, – писалось в 1924 г., – в полуразвалившихся и затопляемых бараках и землянках или в ближайших деревнях за 5-10 верст от районов и мест работы. Наблюдаемая чрезмерная скученность приводит к повышенной заболеваемости, развитию эпидемий и увеличению смертности. В особо тяжелых жилищных условиях находятся рабочие Бондюжного химического завода. Скученность невероятная, квартиры ветхие, сырые, ежегодно затопляемые, крайне антисанитарные. Значительная часть рабочих в сезон навигации вынуждена жить в дровах, в буквальном смысле этого слова (устраивают под сложенными дровами ямы и в них ютятся» [529 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 33.].
   В 1927 г. глава правительства Рыков был вынужден открыто признать, что с жилищами «в целом ряде районов чуть ли не хуже, чем до войны». Работница Ярцевской фабрики Новикова рассказывала на ХII Всероссийском съезде Советов: "В настоящее время мы живем в очень плохих квартирных условиях. У нас работают крестьяне, которые приходят из деревни за 7–8 верст на фабрику. У нас нет для них помещений и они должны после работы в грязь и ненастную погоду возвращаться за 7–8 верст домой. Рабочие, которые живут возле фабрики, помещаются в построенных еще при капиталистическом строе казематах или, как их называют рабочие, казармах. Нас спрашивают: «Товарищи, почему вы такие бледные? Да, потому, что в наших жилищах мало воздуха. После 8-часовой работы на фабрике нам приходится возвращаться в казармы, в которых дается площадь только 2 кв. м для семьи в 3–5 человек. Это недопустимо. Есть случаи, когда в одной каморке живут три семьи» [530 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 33.].
   Еще хуже были жилищные условия шахтеров. Так, делегат упомянутого съезда от Кузнецкого округа Базанов говорил: «Мы должны дать возможность рабочим вылезти из землянок. Они получают кредит в 100 руб. и вынуждены на эти деньги строить себе жилища. Как они это осуществляют? Они роют особую хату в земле и в ней живут, т. е., работая на 50–60 саженей под землей и вылезши оттуда после 6 часов работы, они снова вынуждены лезть в землю…» [531 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 33–34.]
   Совместное проживание в одном помещении нескольких семей рабочих было обыденным явлением, отрицательно сказавшимся на моральном климате, о чем в те годы было не принято говорить. О каком здоровом быте можно говорить, если у 45 % семей не было индивидуальных постелей! «Многие члены семей, – отмечалось в материалах обследований, – вынуждены спать вповалку на общей семейной постели или ночевать на полатях, лежанках, сундуках, а часто на полу. Как свидетельствуют данные жилищной анкеты по Москве, от недостатка кроватей особенно сильно страдают дети и подростки: отдельную кровать имеют всего четверть обследованных детей, считая и детей грудного возраста. Большая половина спящих на кровати спят по двое на одной кровати или разделяют ее со своими родителями» [532 - Иванов Ю. М. Указ. соч. с. 33–34.].
   В такой обстановке, на глазах детей и соседей, происходили самые сокровенные отношения и сцены порой безудержного пьянства, позволявшие хоть на какое-то время притуплять восприятие бедствий своей неустроенной жизни.
   Гнетущая атмосфера неустроенности распространялась и на коммунистов, членов партии и на их близких, положение которых было все же немногим лучше участи большей части рабочих. Семья оказывалась в тяжелой ситуации, становилась заложником постоянного психологического стресса.
   Эту обстановку ярко описывает в своем дневнике Литвинов – студент Института красной профессуры в 20-е гг. Речь идет о его соседке по общежитию: «У нас пыталась покончить самоубийством, – пишет Литвинов, – молодая, красивая, нежная жена механика. Думал ли я, что она будет стреляться скорее моего? Ходят разные слухи. Я, однако, думаю, совсем иное. Кажется, ей просто надоела эта жизнь – грязная, серая, нудная, в коммунистической казарме. Воспитанная в красоте, она не могла перенести „прелестей“ нашего страстного монастыря, с его обычаями, которые претят мало-мальски эстетически развитому человеку, с его вонючими коридорами, с его коммунизмом и его красными профессорами, с его жизнью нараспашку, на ладони, на виду у всех. В жизни души, рожденные для красоты, ищут тайного уголка. Без него жить совершенно невозможно для многих людей. А в жизни коммунистов этого укромного уголка нет. Опротивела ей наша жизнь, опротивел и муж, хотела вырваться, сил не хватило, взяла и стрелялась» [533 - Цит. по: Тяжельникова В. С. Самоубийства коммунистов в 1920-е годы // Отечественная история. 1998, N 6. С. 168.].
   На таком фоне резко бросалось в глаза растущее благополучие и прямо-таки роскошь верхов партии и общества. Так, многие запомнили прием в честь иностранных гостей в связи с 200-летием Академии наук осенью 1925 г.: «Был обед в Розовом мраморном зале музея Александра III. Там было сервировано 8 столов по 50 человек, прислуживало 150 лакеев… столы утопали в цветах, которые были не только в хрустальных вазах, но даже были украшены кушанья. Икра стояла 10-фунтовыми банками. Целые фазаны в перьях. Вина потрясающие, шампанское лилось рекой. Обед, говорят, стоил 200 000 рублей. Русские дамы блистали туалетами. Особенно всех сразила жена Луначарского (наркома просвещения). Она была в дивном белом туалете, вся замотана горностаем, в бриллиантах, на ногах серебряные чулки и туфли расшиты серебром» [534 - Измозик В. Указ. соч. с. 87.].
   Такое положение вызывало отрицание у многих в стране. В ноябре 1925 г. житель Одессы делился с братом накипевшим: «Получил письмо от отца. Он без работы и его нигде не принимают. Живу я в подвале. Не знаю, что будет с нашим семейством. И это в то время, когда у отца такие сыновья, как мы с тобой, члены партии, стоим на защите Соввласти… Что же мы защищаем? Неужели то, чтобы одни вымирали с голода, а другие ездили на курорты и вырезали излишки жиру… В 1925 г. во многих селах Украины ели суррогаты, которые в доброе время не будет есть ни лошадь, ни собака, а в городах пьют шампанское… есть для чего подняться рабочему и крестьянину и сбросить всю эту свору, чтобы она еще раз украсила тротуары своими распоротыми животами…» [535 - Там же, с. 85.]
   Неприятие повседневно-бытовой стороны НЭПа, явное несоответствие тому, «за что боролись», на фоне нервного переутомления и крайняя форма реакции на повседневные события отличала многих рядовых партийцев. Приведем пример: «Комсомолец Мамалыга работал на селе. Секретарь райкома снял его с должности, как не соответствовавшего своему назначению, он попал в тяжелую нужду и неимоверно голодал. Перед самоубийством Мамалыга был в Одессе, где, видя одесскую обстановку, вернувшись на село, делился об этом со своими товарищами-комсомольцами, что „мы, мол, голодаем, а там с жиру бесятся“, причем однажды вечером, взяв винтовку, он пошел на могилу какого-то товарища и там застрелился» [536 - Тяжельникова В. С. Указ. соч. с. 166.].
   Когда НЭП был в самом разгаре, по партии прокатилась волна самоубийств. «Всплеск самоубийств» был зафиксирован в 1925 г., когда в некоторых партийных организациях они принимали «чуть ли не массовый характер». Каждый случай вызывал обсуждения и толки, парторги формировали отношение к самоубийце как к предателю дела революции, пораженцу, ушедшему от активной борьбы. Официальное осуждение на собрании сопровождалось внутренним сомнением, личным состраданием, шоком от произошедшего. Опасность идейных мотивов суицидального поведения настораживала высшее руководство: пугал индивидуальный характер протеста именно той самой «рядовой партийной массы», до которой часто не доходили лозунги и призывы номенклатуры. Коммунист, прошедший войну, революцию, бесстрашно строчивший из пулемета, не мог понять новой советской действительности с буржуазией, ресторанами и танцами. Но и изменить ее он тоже не мог – борьба закончилась, стрелять в буржуев никто не приказывал, оставалось стрелять в себя, как генералу, проигравшему сражение, потерявшему армию и бессильному что-либо изменить [537 - Тяжельникова В. С. Указ. соч. с. 158.].
   То, что задевало революционную элиту, тем более отражалось на рядовых гражданах: рабочих, крестьянах, служащих, терпящих голод и лишения, тогда как нэпманы, управленцы и верхи партии пользовались всяческими благами. Большинству такое положение надоедало. В июле 1924 г. неизвестная ленинградка писала: «Эта жизнь в борьбе за черный кусок хлеба и кашу с постным маслом осточертела» [538 - Измозик В. Указ. соч. с. 86.].
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Итак, НЭП – это, прежде всего, попытка интеграции в рамках единого хозяйственного комплекса качественно разнородных производственных сил и укладов, т. е. тип многоукладной экономики, внутренне неустойчивый по самой своей природе. Цель НЭПа – максимально быстрое преодоление этой многоукладности на путях создания однородного социалистического общества. («Из России нэповской будет Россия социалистическая»). Главная черта НЭПа – резкий разрыв между городом и деревней в технологическом, организационно-производственном, политэкономическом и др. отношениях. Причем новая экономическая политика осуществлялась при отсутствии нормальных связей с мировой экономикой. В условиях неблагоприятного, если не сказать враждебного, международного контекста; интеграции в едином процессе воспроизводства тяготеющего к расширенному воспроизводству города и ориентированной главным образом на простое воспроизводство деревни, стремление партийно-государственного руководства к ускоренной социальной, экономической, культурной модернизации общества не могло не вести к постоянным сбоям [539 - Горинов М. М. Социально-экономическая ситуация второй половины 20-х гг., проблемы внутрипартийной борьбы // Историческое значение НЭПа. С. 193–194.].
   Эти сбои обуславливали ухудшение положения рабочих и крестьян и, следовательно, рост недовольства Советской властью. С другой стороны, неприятие новой экономической политики, считающей ее отступлением от завоеваний социалистической революции, у многих как рядовых партийцев, да и в верхах Коммунистической партии, способствовало отказу от нее. НЭП был свергнут – и взят курс на индустриализацию и коллективизацию в СССР.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Историческое значение НЭПа: Сб. научных трудов. М., 1990.
   2. Поляков Ю. А., Дмитриенко В. П., Щербань Н. В. Новая экономическая политика. Разработка и осуществление. М., 1982.
   3. Березкина О. С. Революционная элита переходного периода (1921–1927). // Свободная мысль. 1997, N 11.
   4. Валентинов Н. НЭП: свидетельство заинтересованного. // Знание – сила. 1990, N 8.
   5. Обросов А. В ложе Совнаркома. Рассказ о времени, которое называли золотыми годами НЭПа // Родина. 1991, N 9-10.
   6. Измозик В. НЭП через замочную скважину. Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001, N 8.
   7. Иванов Ю. М. Положение рабочих России в 20-х – начале 30-х гг. // Вопросы истории. 1998, N 5.
   8. Тяжельникова В. С. Самоубийства коммунистов в 1920-е гг. // Отечественная история. 1998, N 6.

ТЕМА 22. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ В СССР В 20-Е ГОДЫ

РЕФЕРАТ: «СТАЛИН И ЕГО ВРАГИ: БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ В 1920-е гг. ХХ в.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Ленин против Сталина
   3. Сталин или Троцкий?
   4. Сталин против Бухарина
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Представление о политике как о человеке, стремящемся к власти, является одним из древнейших канонов политической мысли. Сталина часто приводили в качестве классического, почти хрестоматийного примера личности, поглощенной идеей власти. Некоторые из его биографов, как и некоторые политики из его окружения, считали его человеком, для которого власть – личная, абсолютная, власть ради самой власти – была высшей и всепоглощающей целью.
   Сталин ценил власть, проявлял интерес к искусству борьбы за нее и развил почти до совершенства необходимые для этого качества. Он был настолько привержен цели упрочения власти в Советском партийном государстве, что некоторые большевики утверждали, что это была его единственная цель.
   Цель жизни Сталина сводилась к тому, чтобы стать преемником Ленина и быть признанным в качестве второго Ленина российского коммунистического движения, вождя, обладающего высшим талантом, под руководством которого свершаются новые подвиги, сравнимые по историческому значению с большевистской революцией 1917 г.
   В Советском Союзе в 1930-е гг. получило широкое распространение изображение профиля Сталина на фоне профиля Ленина, подпись к которому гласила: «Сталин – это Ленин наших дней». И Сталин верил в эти слова.
   Сталин одержал победу за главенство в партии после смерти Ленина. Он не только завоевал власть, но и добился широкого признания в качестве вождя большевизма. Он вывел из игры своих оппонентов в партии, левую и правую оппозиции – всех, кто был против того, чтобы он стал лидером. Он победил своего самого главного соперника Троцкого. Он добился этого не только потому, что умело пользовался рычагами власти, но и потому, что сумел установить политическое взаимопонимание с членами партии, выдвигая положения, которые были понятны как многим старым партийцам с революционным стажем, так и новому поколению большевистских руководителей. В результате в конце 1920-х гг. Сталин стоял во главе партии и коммунистического движения, которые в целом признали его своим вождем. Впоследствии он превратился в диктатора, который правил с помощью террора.
//-- 2. ЛЕНИН ПРОТИВ СТАЛИНА --//
   26 декабря 1922 г. умирающий вождь мирового пролетариата, лидер партии большевиков, руководитель нового Советского государства продиктовал следующие строки: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью» [540 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. с. 345.]. В этих словах звучит предостережение партии о той опасности, которую представляет для нее И. В. Сталин.
   В. И. Ленин чувствовал, что умирает. Болезнь властно отстранила его от непосредственного руководства Центральным Комитетом партии. Автоматически на первые позиции должен был выйти один из членов Политбюро. Сталин же не только член Политбюро, но и генсек, ведающий всей работой Секретариата, текущей работой. Становилось ясно, что в случае непоправимого, т. е. смерти Ленина, Сталин попытается закрепить свое положение потенциального лидера.
   Конечно, Ленин понимал, что партии нужен лидер, им долгое время был сам Владимир Ильич, он был всеми признанным авторитетом, кумиром тысячи рядовых партийных работников, и его лидерство было закономерно. Кроме него, никто не обладал такой популярностью и значением. А значит, после его гибели возможна борьба за власть. Ленин предвидел это: «Я имел в виду, – пишет он в „Письме к съезду“, – устойчивость как гарантию от раскола на ближайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства. Я думаю, что основными в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут…» [541 - Там же, с. 345.] Так Ленин предупреждает, что борьба между Сталиным и Троцким может привести к расколу в партии. Но еще больше боится Ленин, что в этой борьбе может победить Иосиф Сталин. Лидером может стать кто угодно, но задача партии – не допустить, чтобы им стал Сталин, – считал Владимир Ильич. Почему?
   «Сталин слишком груб, – определяет Ленин, – и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» [542 - Там же, с. 346.].
   Ленин, предлагая переместить Сталина с поста генсека, не отвечал на вопрос: кто вместо него. Указание конкретной фамилии походило бы на буквальное «наследование». Этого Ленин позволить не мог. Думается, что вообще не хотел, чтобы партия обрела нового «вождя». Ему важно было, чтобы работала прежде всего демократическая система, которая поддерживала бы, в соответствии с конституционными и партийными нормами, только то, что соответствует интересам народа, государства и партии. Только в этом случае можно обеспечить интересы общества, а не аппарата. Скорее всего, Ленин желал, чтобы «старая гвардия» революционеров выступила бы коллективным вождем. И этот коллективный вождь, создав, сформировав правовые, политические и нравственные гарантии, предохраняющие от попыток передать власть одному лицу, мог избрать на первую роль любого из одного-двух десятков известных политических деятелей. Тогда не имело бы решающего значения: очень талантлив или менее талантлив выдвинутый руководитель. Но этому «завещанию» гения революции не суждено было исполниться.
   В конце мая 1924 г. собрался XIII съезд партии, первый после смерти Ленина.
   Незадолго до этого, 18 мая, Н. К. Крупская передала в Центральный Комитет секретную часть «Письма к съезду», присовокупив и другие записи Ленина. В сопроводительном документе она пояснила, что «Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эти записи после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда». Видимо, материал сначала попал к Сталину как к Генеральному секретарю. Со слов других, Троцкий рассказывал, что пакет вскрыл Сталин в присутствии своего помощника Льва Мехлиса и еще одного работника аппарата ЦК, Сергея Сырцова. После прочтения Сталин якобы разразился бранью по адресу Ленина. Затем 21 мая завещание представили Центральному Комитету, собравшемуся на предсъездовский пленум. Один из сотрудников секретариата Сталина следующим образом описывает реакцию зала, когда Каменев зачитывал документ: «Мучительная неловкость парализовала собрание. Сталин, сидевший в президиуме, чувствовал себя приниженным и жалким. Несмотря на самообладание и деланное спокойствие, по лицу Сталина было видно, что решалась его судьба» [543 - Цит. по: Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. История и личность. 1М., 1991. С. 262.].
   Избранный в предыдущем году XII съездом, Центральный Комитет отнюдь не контролировался Сталиным. Ничто не мешало этому органу последовать конкретной рекомендации Ленина, но ЦК не выполнил волю вождя партии. И это явилось вовсе не показателем силы влияния Сталина как Генерального секретаря, а результатом его ловких политических маневров среди членов руководящей группы. Во время болезни Ленина Сталин удовлетворился ролью младшего партнера в неофициальном блоке Политбюро. В него входили честолюбивый Зиновьев и его верный союзник Каменев, которые все еще смотрели свысока на генсека как на человека с ограниченными политическими способностями и которыми прежде всего двигал страх (а в случае Зиновьева – дух соперничества) перед Троцким.
   Боязнь прихода Троцкого к власти разделяли многие представители правящей группы. Ведь в случае низложения Сталина он, Троцкий в соответствии с завещанием Ленина, явился бы логическим кандидатом на путь с огромным политическим влиянием. Поэтому правящая группа оказалась весьма восприимчивой к настойчивым призывам как Зиновьева, так и Каменева оставить Сталина в занимаемой должности. Зиновьев, в частности, сказал: «Товарищи, последнюю волю, каждое слово Ильича, мы, безусловно, должны считать законом… В одном вопросе, однако, мы с радостью можем сказать, что опасение Ильича не подтвердилось. Я имею в виду вопрос, касающийся Генерального секретаря. Вы все были свидетелями нашей совместной работы в последние месяцы. Как и я, вы могли убедиться в том, что опасения Ильича не оправдались» [544 - Цит. по: Такер Р. Указ. соч. с. 263.]. Голосование по предложению Зиновьева и Каменева о прекращении прений проводилось простым поднятием рук. Сталин был спасен.
   Но вот еще один штрих. В момент оглашения завещания делегаты съезда уже имели на руках проект постановления съезда относительно сохранения за Сталиным его партийного поста с условием, что он учтет критику Ленина в свой адрес. Сталин со своей стороны заверил, что устранит недостатки, о которых говорилось в письме.
   «Решая этот вопрос, – заявил Н. С. Хрущев в 1963 г., – партия исходила тогда из реального соотношения сил внутри ЦК и, учитывая положительные стороны Сталина как деятеля, поверила его заверениям, что он сумеет преодолевать указанные Владимиром Ильичом недостатки» [545 - «Правда», 10 марта 1963 г.]. И когда Сталин на послесъездовском пленуме вновь избранного Центрального Комитета предложил свою отставку, ее отклонение было таким образом делом предрешенным.
//-- 3. СТАЛИН ИЛИ ТРОЦКИЙ? --//
   «Тов. Троцкий, – писал о нем В. И. Ленин в своем „завещании“, – как доказала уже борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящее время в ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
   Сталин и Троцкий, качества этих двух «выдающихся вождей современного ЦК, – беспокоился Ленин, – способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно» [546 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.].
   Л. Д. Троцкий обладал в партии и в стране очень большим авторитетом. Любые сомнения относительно его популярности в партии были рассеяны многочисленными знаками уважения, оказанными ему на XII съезде в 1923 г. В отсутствие Ленина с политическим докладом выступил Зиновьев, но героем дня был Троцкий. В зачитанных на съезде посланиях партийные ячейки, профсоюзные организации, рабочие и студенческие группы со всех концов страны воздавали должное Ленину и Троцкому. Приветственные овации Троцкому до и после его доклада по экономическим проблемам были гораздо громче аплодисментов, выпавших на долю Зиновьева и Сталина. То была вершина карьеры Троцкого в большевистском движении.
   Волна протроцкистских настроений явилась естественной реакцией на тяжелое положение, в котором оказались большевики. Ибо если Ленин был харизматическим вождем партии, то Троцкий сильнее любого другого представителя руководства напоминал или отражал эту харизму. Он был самой выдающейся фигурой ленинского окружения в силу его революционного прошлого и великих революционных заслуг. Луначарский выразил не только собственное мнение, когда в 1923 г. в «Революционных силуэтах», книге о выдающихся революционерах своей эпохи, называл Троцкого одним из «двух вождей великой русской революции». Октябрьская революция была настолько общим триумфом двух этих людей, что появившаяся в итоге новая власть приобрела широкую известность внутри страны и за рубежом как «правительство Ленина-Троцкого».
   Авторитет Троцкого в международном коммунистическом движении уступал только ленинскому. Поэтому не удивительно, что в 1923 г., когда Ленин болел, и проблема преемственности начала принимать все более явственные очертания, очень многие в партии и в стране хотели, чтобы Троцкий взял на себя руководство.
   Троцкий был великим оратором, публицистом, часто публицист брал верх в нем над политиком, самолюбование – над здравым смыслом, но он был и хорошим организатором. Именно он, как признавали многие, создал Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Многим был памятен доклад Троцкого о Красной Армии на одном из съездов партии. Уже завершая свой анализ, Троцкий вместо обобщающих выводов о путях совершенствования военного строительства заговорил об «элементарном военно-культурном воспитании солдат». Под общее оживление зала Троцкий провозгласил: «Давайте добьемся, чтобы у солдат не было вшей. Это – огромная, важнейшая задача воспитания, ибо тут нужно настойчивостью, неутомимостью, твердостью, примером, повторением освободить массы от неприятности, в которой они выросли и которая в них въелась. А ведь солдат с вошью – не солдат, а полсолдата… А неграмотность? Это – духовная вшивость. Мы должны ее ликвидировать, наверное, к 1 мая, а затем продолжать эту работу с неослабным напряжением».
   Незадолго до открытия XII съезда появилась обширная статья К. Б. Радека, написанная для специального выпуска «Правды» и посвященная 25-й годовщине основания партии, под броским заголовком: «Лев Троцкий – организатор победы». Она привлекла всеобщее внимание. Большевики, писал Радек, все еще учатся управлять хозяйством, и государственная машина скрипит. А вот что действительно хорошо, так это Красная Армия. Ее создателем и волевым центром являлся, по словам Радека, Троцкий, чье публицистическое перо революция перековала в меч.
   На фоне появившихся всего лишь через несколько дней тревожных сообщений Советского правительства об ухудшении здоровья Ленина, а также в тот момент, когда в Москве распространились слухи о том, что Ленин определил Троцкого своим преемником, эта статья, сулившая выдвижение Троцкого на вскоре освобождающуюся роль вождя, вызвала сенсацию. Она же вызвала крайнее раздражение в кругах, близких к Сталину и Ворошилову. Рассказывали, что Сталин назвал статью «идиотской болтовней», а о Радеке сказал, что «не язык подчинен ему, а он языку».
   Данные события, а также безусловная популярность Троцкого в апреле на съезде заставили антитроцкистские силы в партийном руководстве предпринять ряд шагов, имеющих целью подорвать авторитет Троцкого и настроить против него партию. Действуя за кулисами, через посредников, в разгар съезда враги Троцкого стали распускать ложные слухи среди делегатов из провинции, будто Троцкий – потенциальный Бонапарт, который, используя собственную популярность, грозит прорваться к власти и сделаться «могильщиком» большевистской революции.
   Действительно, в своей борьбе со Сталиным, вспыхнувшей после смерти Ленина, Троцкий пытался взять на вооружение идеи социалистической демократии, оставаясь приверженцем авторитарных методов. Складывалось впечатление, что он ближе стоял к бонапартизму, цезаризму, военному диктаторству, чем к идее подлинного народовластия.
   Они были ровесниками со Сталиным (оба родились в 1879 г. с интервалом в полтора месяца). Но интеллект Троцкого был более изощренным, более ярким и богатым. Ему были свойственны, как свидетельствуют люди, знавшие его, и многочисленные биографы Троцкого, живость мысли, солидная европейская культура, неукротимая энергия, широкая эрудиция, блестящая манера оратора. Но, переоценивая значимость своей персоны, Троцкий был со всеми (за исключением Ленина) высокомерен, заносчив, авторитарен, категоричен, нетерпим к другим мнениям. А за это люди, естественно, недолюбливали его. Троцкий оказался слабым политиком и далеко не всегда глубоким теоретиком. Отсутствие прочных убеждений сделало его «героем момента», наивным пророком, несостоявшимся диктатором.
   Сталин постепенно нащупал слабые пункты натуры Троцкого и с максимальной последовательностью использовал их в борьбе с ним.
   Троцкий не очень заботился о «причесанности» и взвешенности своих многочисленных выступлений, замечаний, высказываний, думая больше об их афористичности, парадоксальности и образности.
   Однажды в разговоре с Лениным Троцкий бросил «крылатую фразу», которая стала известна Сталину: «Кукушка скоро прокукует смерть Советской Республике». Другой раз, в беседе с делегатами Конгресса Коминтерна, он заметил, что если не вспыхнет революция в Европе или Азии, то «может погаснуть факел в России». Отныне у Сталина появились железные аргументы для обвинения Троцкого в неверии и капитулянтстве. И чем больше впоследствии оправдывался Троцкий, тем больше он в глазах других обвинял себя. Сталин уже тогда проявил себя цепким и изощренным бойцом, устоять против которого политическому или идеологическому противнику было очень не просто.
   До смерти Ленина отношения Сталина с Троцким были сложными. Сталин вначале даже внутренне восхищался «трибуном», но впоследствии довольно быстро понял, что «форма» Троцкого еще не отражает всей глубины его вождистского содержания. Сталин, возможно, раньше других, не считая, разумеется, Ленина, почувствовал, понял, что Троцкий замахнулся на роль преемника вождя. Постепенно внутренняя неприязнь Сталина к Троцкому усилилась, а затем вылилась в тщательно скрываемую, до поры до времени, ненависть.
   Для себя Сталин своего врага мысленно назвал «авантюристом», «жуликом». Он был убежден, что Троцкий в революции, гражданской войне, в первые годы перехода на мирные рельсы смотрел на все многочисленные проблемы России в немалой мере лишь через призму своих узкокарьеристских, эгоистических, властолюбивых интересов, не учитывая всех сложностей социально-политической ситуации. Вскоре их отношения характеризовались уже глубокой взаимной неприязнью.
   Троцкий не только недооценивал волю и изощренный ум Сталина, но и своими бесконечными выпадами, дискуссиями, полемическими статьями невольно поднял его авторитет, который в этих условиях уже выступал как защитник ленинского наследия, хранитель единства партии. Чем больше «наскакивал» Троцкий на Сталина, тем сильнее падала его популярность. И дело здесь не в Сталине, а в сложившемся общественном мнении о том, что Троцкий атакует лично партию. По существу, Троцкий сам помог Сталину укрепить его политические позиции. Сталин в глазах членов партии как будто ни разу не «качнулся» вправо или влево, проявляя «гибкость», а порой и хитрость, опираясь в борьбе с Троцким на своих будущих противников Зиновьева и Каменева.
   Развернувшаяся после Ленина борьба за определение методов социалистического строительства сильно осложнилась личным соперничеством, борьбой за лидерство. В эту борьбу включились прежде всего Сталин, Троцкий, Зиновьев. За ней, конечно, стояли конкретные вопросы политики и экономики, отношение к крестьянству, к путям индустриализации, теории и практике международного коммунистического движения. Иногда различия во взглядах на эти проблемы носили второстепенный характер, их можно было достаточно легко привести к «общему знаменателю». Но личные амбиции, соперничество, воинственная непримиримость, особенно Сталина и Троцкого, придали драматический характер этой борьбе, способствовали тому, чтобы любые, отличающиеся от сталинских, идеи, взгляды, позиции рассматривались только как «классово-враждебные», «капитулянтские», «ревизионистские», «предательские».
   В конце 1924 г. Троцкий написал большую статью «Уроки Октября». В ней он попытался принизить роль других лидеров революции, с тем чтобы «теоретически» обосновать свои претензии на лидерство. Троцкий, как отмечалось в статье журнала «Большевик», с позиции «летописца» в своих «Уроках…» перешел на позицию пристрастного прокурора. Он доказывал, что в ходе революции «ЦК прав тогда, когда он согласен с Троцким, а Ленин не прав тогда, когда не согласен с Троцким…» В революции, писал Троцкий, бывает своего рода паводок, и если упустить его, то не будет ни паводка, ни революции. Он, Троцкий, мол, умел уловить пик паводка… Революция «состоялась», потому что, вопреки большинству «старого большевизма», во главе ее стали Ленин и Троцкий. Такова была историческая версия последнего.
   Троцкий вновь ставит вопрос о том, что судьба революции в России в решающей мере зависит от того, «в какой последовательности будет происходить революция в разных странах Европы…» В своей работе «Перманентная революция» Троцкий говорит еще более определенно, что завершение социалистической революции в одной стране немыслимо, что «сохранение пролетарской революции в национальных рамках может быть лишь временным режимом, хотя бы и длительным, как показывает опыт Советского Союза». Троцкий пишет: «Самостоятельно Россия не может, разумеется, прийти к социализму. Но, открыв эру социалистических преобразований, она может дать толчок социалистическому развитию Европы и, таким образом, прийти к социализму на буксире передовых стран» [547 - Цит. по: Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина в 2-х книгах. М., 1989. Кн. I, ч. I. С. 194.].
   Троцкий считал, что русская революция «может и должна привести к социализму, приняв международный характер…». «Секрет наших теоретических противоречий в том, – объяснял он, – что вы очень долго отставали от исторического процесса, а теперь пытаетесь его обогнать. В том же, к слову сказать, и секрет ваших хозяйственных ошибок…» [548 - Там же, с. 194.]
   19 ноября 1924 г., выступая на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС, Сталин накинулся на своего противника за его статью «Уроки Октября»: «Для чего понадобились новые литературные выступления Троцкого против партии? В чем смысл, задача, цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, когда партия нуждается в сплоченной работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам? Для чего понадобилось Троцкому тащить партию назад, к новым дискуссиям?… А „умысел“ этот состоит, по всем данным, в том, что Троцкий в своих литературных выступлениях делает еще одну попытку подготовить условия для подмены ленинизма троцкизмом. Троцкому „до зарезу“ нужно развенчать партию, ее кадры, проведение восстания, для того чтобы от развенчивания партии перейти к развенчиванию ленинизма» [549 - Сталин И. В. Соч. Т. 6. С. 327.].
   Через несколько дней после XIV партконференции Сталин выступил с докладом на партактиве Московской организации РКП(б). Специальный раздел своего доклада генсек назвал «О судьбах социализма в Советском Союзе». Сталин еще раз подверг ядовитой критике Троцкого, упомянув многие его работы, высмеивая его теорию «перманентной революции». С большим пафосом и убежденностью он объяснял партактиву суть полной и окончательной победы социализма в СССР. Но при этом уже стали появляться первые признаки его особой роли и особого места в партии. Так, например, он счел возможным, отбросив скромность, пространно цитировать самого себя. Излагая в основном верные положения, Сталин постепенно готовил партию к тому, что он один обладает правом на провозглашение истины.
   21 декабря 1925 г. (как раз в день рождения Сталина) Лев Борисович Каменев, выступая на XIV съезде партии, сказал: «Мы против того, чтобы создавать теорию „вождя“, мы против того, чтобы делать „вождя“. Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластие Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и, вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат… Лично я полагаю, что наш Генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб… Именно поэтому, что я неоднократно говорил это т. Сталину лично, именно поэтому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это и на съезде: я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба… Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя».
   Но когда Каменев произнес эти слова, большинство делегатов съезда стали скандировать: «Сталин! Сталин!», фактически устроив овацию генсеку.
   В результате ЦК ВКП(б) отозвал Зиновьева с поста председателя исполкома Коминтерна, а Каменева освободили от обязанностей заместителя председателя Совнаркома и Председателя Совета Труда и Обороны, они сохранили свое членство только в Политбюро. Так Сталин убрал своих оппонентов, которые поддерживали Троцкого.
   По отношению к Троцкому и его союзникам применялись самые различные меры воздействия: предупреждения, вынесение партийных взысканий, выведение из состава партийных органов. По инициативе Сталина, поддержанной другими партийными руководителями, Зиновьев был выведен из состава Политбюро в июле, а Троцкий в октябре 1926 г. Немного позднее аналогично поступили и с Каменевым.
   Во время XV партконференции, состоявшейся в октябре-ноябре 1926 г., Сталин сделал доклад «Об оппозиции и внутрипартийном положении», в котором оппозиционная троица и ее соратники подвергались жесткой критике.
   Сталин выдвинул против них целый ряд обвинений, которые заставили Троцкого, Зиновьева и Каменева произносить многочасовые оправдательные речи о своей фактической деятельности в партии, но они так и не смогли оправдаться. Даже Троцкий, славящийся своим красноречием, не мог найти удовлетворительных аргументов, оправдывающих его бесчисленные атаки на ЦК и партию.
   Еще один удар Сталин нанес Троцкому на заседании исполкома Коминтерна, происходившем 24 мая 1927 г. «Я постараюсь, по возможности, – говорил Сталин, – отмести личный элемент в полемике. Личные нападки тт. Троцкого и Зиновьева на отдельных членов Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ИККИ не стоят того, чтобы останавливаться на них. Видимо, т. Троцкий хотел бы изобразить из себя некоего героя на заседаниях с тем, чтобы превратить работу исполкома по вопросам военной опасности, китайской революции и т. д. – в работу по вопросу о Троцком. Я думаю, – продолжал Сталин – что Троцкий не заслуживает такого большого внимания, тем более, что он напоминает больше актера, чем героя, а смешивать актера с героем нельзя ни в коем случае. Я уже не говорю, что нет ничего оскорбительного для Бухарина или Сталина в том, что такие люди, как Троцкий и Зиновьев, уличенные в социал-демократическом уклоне, поругивают почем зря большевиков. Наоборот, было бы для меня глубочайшим оскорблением, если бы полуменьшевики типа тт. Троцкого и Зиновьева хвалили, а не ругали меня» [550 - Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. с. 247.].
   После нескольких заседаний ЦК и ЦКК Троцкий и Зиновьев в октябре 1927 г. были исключены из ЦК ВКП(б). А в следующем месяце – и из рядов партии.
   На октябрьском пленуме 1927 года состоялось последнее выступление Троцкого как политического деятеля партии. Речь его была сумбурной, но страстной. Позже Троцкий писал, что он хотел, но не смог в полной мере предупредить «слепцов», что «триумф Сталина долго не продлится и крушение его режима придет неожиданно. Победители на час чрезмерно полагаются на насилие. Вы исключите нас, но вы не предотвратите нашей победы». Всю речь Троцкий, нагнувшись за трибуной, быстро читает по тексту, стараясь перекричать шум в зале. Его плохо слушают, перебивая возгласами: «клевета», «ложь», «болтун». Кто-то выкрикнул: «Долой фракционера!» Троцкий спешит выпалить все, что он написал.
   В речи нет убедительных аргументов, нет ясных тезисов, но видна ненависть к руководству ЦК, злоба к Сталину, но это совсем не находит отклика ни у участников пленума, ни у рядовых коммунистов, которые имели возможность ознакомиться с этой речью из дискуссионного листка к XV съезду партии.
   Так закончилась политическая карьера Л. Д. Троцкого. Его сослали сначала в Алма-Ату, а позднее – на пароходе «Ильич» вывезли в Константинополь. В его заявлении президенту Турции Кемаль-паше говорилось: «Милостивый государь! У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию» [551 - Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. с. 258.].
//-- 4. СТАЛИН ПРОТИВ БУХАРИНА --//
   Долгое время между Сталиным и Бухариным были тесные дружеские отношения. Временами казалось даже, что их связывает прочная дружба. С 1927 г. Бухарин, по настоянию Сталина, жил в Кремле, а после смерти жены генсека они поменялись квартирами. Сталин объяснил это желанием освободиться от постоянных напоминаний о роковом дне. Николай Иванович Бухарин свято хранил чувство дружбы, порядочности, искренности в отношениях со Сталиным. С ним они всегда были на «ты». Сталин обращался к Бухарину «Николай», а последний обычно звал генсека «Коба». В период с 1924 по 1928 гг. Сталин всегда внимательно прислушивался к Бухарину и неоднократно публично подчеркивал, что «его теоретический ум высоко ценил Ленин», что партия дорожит этим самородком. Даже когда генсеку приносили бланки с результатами голосования членов Политбюро путем опроса, тот часто, не поднимая головы от бумаг, говорил: «Как Бухарин, „за“?» Мнение Николая Ивановича было всегда важным для Сталина при определении своего собственного отношения к конкретному вопросу.
   Бухарин долго стоял в стороне от борьбы фракций, групп, оппозиций. Не случайно Зиновьев после одной из своих безуспешных попыток заручиться поддержкой Бухарина в борьбе со Сталиным назвал его презрительно – «миротворец». Бухарин, лояльно относящийся ко всем до 1928 г., старался быть выше фракционной борьбы. Главным он считал наметить основные тенденции социально-экономического развития страны, пути ее глубокой реконструкции. Здесь ему пришлось решительно выступить против так называемого «закона Преображенского», навязываемого партийному руководству. Его суть: сверхиндустриализация в такой стране, как Россия, возможна только на основе максимального «выдавливания» средств у крестьянства. Бухарин убежденно считал, что «город не должен грабить деревню», что только политическая и экономическая смычка города и деревни позволит ускорить развитие промышленности и сельского хозяйства. В одной из своих статей он прямо говорил: «Товарищи стоят за перекачку средств сверх меры, за такой усиленный нажим на крестьянство, который экономически нерационален и политически недопустим. Наша позиция состоит вовсе не в том, что мы отказываемся от этой перекачки; но мы гораздо более трезво учитываем то, что подлежит учету, то, что, хозяйственно и политически целесообразно» [552 - Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. К. 1. Ч. 2, с. 37.].
   Бухарин пытался доказать, что в Советской России не осталось крупных враждебных вооруженных сил, которые представляли бы серьезную опасность социалистическому государству. Насилие в отношении крестьянства будет иметь далеко идущие тяжелые последствия, предупреждал Бухарин. «Могут появиться чудаки, – писал он, – которые предложили бы объявить крестьянской буржуазии „Варфоломеевскую ночь“, и они могли бы доказывать, что это вполне соответствует классовой линии и вполне осуществимо. Но одна беда: это было бы глупо в высшей степени. Нам этого совершенно не нужно делать. Мы бы от этого ровно ничего не выиграем, а проиграли бы очень многое. Мы предпочитаем разрешить буржуазному крестьянству развивать его хозяйство, но брать с него будем гораздо больше, чем берем с середняка» [553 - Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 137.].
   В 1925–1927 г. Сталин и Бухарин были самыми влиятельными деятелями партии. И Бухарин фактически помог Сталину в борьбе против Троцкого, Зиновьева и Каменева. Хотя одновременно старался поддерживать с ними лояльные отношения. В результате выхода из состава Политбюро Троцкого, Зиновьева и Каменева вес Сталина и Бухарина в решении текущих и стратегических вопросов заметно возрос. А когда оппозиционеры нападали на Бухарина, Сталин кричал им: «Крови Бухарина требуете?! Не дадим вам его крови, так и знайте».
   В Политбюро два его ведущих члена в известном смысле как бы дополняли друг друга. Сталин решал все организационные и политические вопросы, а Бухарин занимался разработкой и изложением теоретических принципов политической партии. Без преувеличения можно сказать, что до начала 1928 г. Сталин во многом полагался на Бухарина в решении экономических вопросов и даже руководствовался его взглядами.
   Поворот во взаимоотношениях двух лидеров произошел в середине 1928 г.
   Сталина стала беспокоить растущая популярность друга. Авторитет Бухарина в партии в тот момент мало чем уступал авторитету Сталина. Кроме того, Н. И. Бухарин в одном из своих выступлений косвенно, намеками говорил об опасности усиления единовластия генсека и о том, что единолично присваивал себе право «истолковывать» ленинское учения.
   Усилились разногласия между ними и по вопросу коллективизации и политики в отношении «кулака». Сталин, которого всецело поддерживали Молотов и Ворошилов, выступал за скорейшую «ликвидацию кулака как класса». Споры в Политбюро по этому вопросу стали еще жарче. Бухарина поддерживали Рыков и Томский. Сторонники Бухарина были тоже за коллективизацию и за «наступление на кулака», но без экспроприации и насилия. Они верили, в конечном счете, в эффективность экономических методов давления.
   Резко ухудшились отношения Сталина и Бухарина после публикации 30 сентября 1928 г. на страницах «Правды» знаменитой статьи Бухарина «Заметки экономиста». В ней упрямый Бухарин опять утверждал необходимость и возможность бескризисного развития и промышленности, и сельского хозяйства. Любые другие подходы в решении экономических проблем Бухарин называл «авантюристическими». «У нас должен быть пущен в ход, сделан мобильный максимум хозяйственных факторов, работающих на социализм, – писал он. – Это предполагает сложнейшую комбинацию личной, групповой, массовой, общественной и государственной инициативы. Мы слишком все перецентрализовали».
   Через неделю Политбюро осудило это выступление Бухарина и Сталин перешел в решительное наступление. В долгих жестких дискуссиях в Политбюро компромисса найти уже не могли. Сталин требовал, чтобы Бухарин «прекратил свою линию торможения коллективизации». В острой перепалке Бухарин запальчиво назвал Сталина «мелким восточным деспотом». Тот не ответил на выпад, но для себя уже твердо решил: «Он больше мне не нужен.» [554 - Волкогонов Д. А. Указ. соч. Кн. 7. Ч. 2. С. 41.]
   В годовщину смерти В. И. Ленина, 24 января 1929 г., в «Правде» появилась статья теряющего почву под ногами Бухарина «Политическое завещание Ленина», представляющая изложение доклада на траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти вождя.
   В статье говорилось о ленинском плане построения социализма, о важности нэповской политики, о демократизме принятия решения и т. д. Бухарин писал, что в ленинских статьях «развивается курс на индустриализацию страны на основе сбережений, на основе повышения качества работы при кооперировании крестьянства, т. е. наиболее легком, простом и без всякого насилия способе вовлечения крестьянства в социалистическое строительство».
   Но самое главное: заголовок статьи напоминал коммунистам (кто, конечно, знал и помнил), что «завещание» предполагало и перемещение Сталина с поста генсека на другой пост… Это было последней каплей.
   Кульминацией закулисной борьбы стало затяжное совместное заседание Политбюро и Президиума Центральной Контрольной Комиссии, состоявшееся в конце января – начале февраля 1929 г. Бухарин, Рыков и Томский, которым было предъявлено обвинение во фракционной деятельности, выступили с заявлением против Сталина. Сталин перешел в контрнаступление: «Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Бухарина в составе Бухарина, Томского и Рыкова». Это группа правых уклонистов, продолжал Сталин, платформа которой предусматривает замедление темпов индустриализации, свертывание коллективизации и свободу частной торговли. Члены этой группы наивно верят в спасительную роль кулака. Беда их в том, что они не понимают механизма классовой борьбы и не видят, что на самом деле кулак – это заклятый враг Советской власти. Ленин был тысячу раз прав, когда еще в 1916 г. в письме к Шляпникову заметил, что Бухарин «дьявольски неустойчив в политике» [555 - Такер Р. Указ. соч. С. 377.].
   Главный удар в своей речи Сталин нанес Бухарину как теоретику. Поскольку после Ленина Бухарин справедливо считался ведущим теоретиком в партии, Сталин решил его развенчать: «Теоретик он не вполне марксистский, теоретик, которому надо еще доучиваться для того, чтобы стать марксистским теоретиком».
   Ведь «он никогда не учился и, думаю, – говорил Сталин, – никогда не понимал вполне диалектики» и из-за этого «в нем есть нечто схоластическое». А еще пытался «учить нашего учителя Ленина» – считал Иосиф Виссарионович, – тогда как сам состоял в «учениках у Троцкого и вчера еще искал блока с троцкистами против ленинцев и бегал к ним с заднего крыльца!» [556 - Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 1.] Здесь намек на встречи Бухарина с Каменевым и его попытки установить нелегальные отношения с бывшей «оппозицией», которую ранее сам помог Сталину разгромить, а теперь искал у нее поддержки.
   Заседания, проходившие в январе и феврале, сыграли решающую роль. Политбюро и Президиум ЦКК приняли совместное постановление, в котором полностью поддерживали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев. Таким образом была подготовлена почва для совместного пленума ЦК и ЦКК в апреле 1929 г., одобрившего принятое ранее постановление об освобождении Бухарина и Томского с занимаемых должностей в газете «Правда», Коминтерне и Центральном Совете профсоюзов и предупредившего, что малейшая попытка оппозиционной деятельности будет стоить им их мест в Политбюро.
   Выступая на пленуме, Сталин сказал:
   «Товарищи! Я не буду касаться личного момента, хотя личный момент в речах некоторых товарищей из группы Бухарина играл довольно внушительную роль. Не буду касаться, т. к. личный момент есть мелочь, а на мелочах не стоит останавливаться. Бухарин говорил о личной переписке со мной. Он прочитал несколько писем, из которых видно, что мы, вчера еще личные друзья, теперь расходимся с ним в политике… Я думаю, что все эти сетования и вопли не стоят ломаного гроша. У нас не семейный кружок, не артель личных друзей, а политическая партия рабочего класса» [557 - Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 1.]. Так Сталин публично отрекся от своего вчерашнего друга во имя интересов политики, прежде всего своих личных интересов.
   Одержав триумфальную победу над бухаринцами, Сталин вновь обрушился на них с критикой. Его выступление было обвинением оппозиции по всем статьям и практически представляло собой платформу его революционной концепции построения социализма в России. Для вящей убедительности Сталин напомнил об одном из эпизодов своей туруханской ссылки: «Видали ли вы рыбаков перед бурей на большой реке, вроде Енисея? Я их видал не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом наступившей бури мобилизует свои силы, воодушевляет своих людей и смело ведет лодку навстречу буре: „Держись, ребята, крепче за руль, режь волны, наша возьмет!“ Но бывает и другой сорт рыбаков, которые, чуя бурю, падают духом, начинают хныкать и деморализуют свои же собственные ряды: „Вот беда, буря наступает, ложись, ребята, на дно лодки, закрой глаза, авось как-нибудь вынесет на берег“. Нужно ли еще доказывать, что установка и поведение группы Бухарина как две капли воды похожа на установку и поведение второй группы рыбаков, в панике отступающих перед трудностями?» [558 - Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 17–18.]
   После развязки напряжение спало. Умеренные потерпели сокрушительное политическое поражение. В ноябре 1929 г. пленум ЦК вывел Бухарина из состава Политбюро. Затем Бухарин, Рыков и Томский окончательно отреклись от своих взглядов, и текст их заявления был напечатан в «Правде» 26 ноября: «Мы считаем свои долгом заявить, что в этом споре оказались правы партия и ее ЦК. Наши взгляды оказались ошибочными. Признавая эти свои ошибки, мы, со своей стороны, поведем решительную борьбу против всех уклонов от генеральной линии партии и, прежде всего, против правого уклона».
   Таким образом, с Бухариным было покончено.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   В процессе возвышения Сталина в 1920-е гг. не было ничего «автоматического». Нужно быть политически и тактически одаренным человеком, чтобы так, как он, найти верное течение в бурных водах большевистской политики. Троцкий неверно причислял Сталина к числу тупых, лишенных воображения эмпириков, не обладавших широтой кругозора. «Сталин – это выдающаяся посредственность в партии», – определял он. Хотя Сталин и не проявил особой оригинальности в области теории, его систематизация взглядов Ленина стала определенным достижением. Более того, решение принять концепцию построения социализма в одной стране – как это сделал Сталин, и превратить эту концепцию в свою идеологическую платформу – достойно представляло человека как обладающего политической прозорливостью и воображением.
   Кроме того, он продемонстрировал значительные интеллектуальные способности и ораторское мастерство в полемических кампаниях против таких опытных спорщиков, как Троцкий, Зиновьев и Каменев. Хотя теория построения социализма в одной стране и была первоначально выдвинута Бухариным, именно Сталин стал ее великим популяризатором, именно он смог идентифицировать эту теорию с собой, а себя с этой теорией, утверждая при этом, что первоначально она принадлежит Ленину. Более того, он развил эту теорию на собственный, а не бухаринский манер.
   И он победил в борьбе за главенствующую роль в партии не потому, что стал для большевиков тем лидером, которого очень многие из них готовы были поддержать. Большевикам был нужен компетентный и энергичный предводитель, который верил бы в самостоятельное развитие революции и добивался бы могущества и процветания Советской России при социализме. Именно таким руководителем и представлял себя Сталин: простым, основательным, деловым, практичным, хорошим управленцем. Сталин сумел понять потребности партии и приспособиться к ним.
   Его претензии на роль преемника еще при жизни Ленина стали одной из причин конфликта с ним. Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным.
   На посту Генерального секретаря он приобрел огромную власть и внушительный авторитет политического вождя большевизма. Это позволило ему устранить всех своих соперников. Умело интригуя, он составил целую коалицию против главного своего врага – Троцкого, который считался вторым по счету признанным авторитетом после В. И. Ленина. Убрав Троцкого, Сталин заодно расправился и со своими вчерашними друзьями Зиновьевым и Каменевым, составлявшими конкуренцию генсеку. А после настала очередь Бухарина. Сталин сам на протяжении многих лет поддерживал с ним и его семьей личные дружеские отношения. Бухарин сыграл немаловажную роль, оказывая помощь Сталину в борьбе с Троцким и троцкизмом. Это не помешало, однако, Сталину фактически санкционировать расправу с популярнейшим деятелем партии, близким партийным товарищем. Таким был Сталин.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. История и личность. М., 1991.
   2. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1989.
   3. Васецкий Н. А. Троцкий. Опыт политической биографии. М., 1992.
   4. Белади Л., Краус Т. Сталин. М., 1989.
   5. Ваганов Ф. М. Правый уклон в ВКП(б) и его разгром (1928–1930 гг.). М., 1970.
   6. Валентинов Н. Доктрина правого коммунизма: 1924–1926 годы в истории Советского государства. Мюнхен, 1960.

ТЕМА 23. УСКОРЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО СОЦИАЛИЗМА В 30-е гг. – МОДЕРНИЗАЦИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

РЕФЕРАТ: «ПЕРЕХОД СССР К ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Полемика в партийных кругах: два мнения об индустриализации
   3. Осуществление сталинской индустриализации
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   О том, как наша страна становилась мощной промышленной державой, написано немало научных трудов и популярных работ. Казалось бы, все основное уже известно. Тем примечательнее тот интерес, который сегодня, в условиях очередного реформирования нашего общества, проявляется к истории советской индустриализации. Сказывается не только общее усиление внимания к прошлому, к связи времен. Всем своим существом этот процесс требует не просто пополнения знаний, а нового осмысления накопленного опыта. Нужен смелый пересмотр устаревших схем и норм, отказ от лжи и фальши, ставший нормой многих исторических работ в условиях господства сталинских оценок индустриализации.
   Речь, конечно, не идет о главном. Совершенно ясно, что лишь на путях ускоренной индустриализации можно было преодолеть былую отсталость, укрепить обороноспособность, решить задачи перехода от капитализма к социализму. Однако сегодня проблема требует более глубокого анализа и разностороннего освещения. Нельзя ограничиваться показом того, что было сделано. Не менее важно сказать о том, как это было достигнуто, какой ценой. Все ли удалось? В чем коренились основные трудности и проблемы? Имел ли избранный путь альтернативу? Ответам на данные вопросы и будет посвящен наш реферат.
   Главное, что, на наш взгляд, нужно для понимания периода с конца 1920-х до конца 1930-х гг., – это осознать взаимность протекавших в то время социально-экономических процессов, их общую обусловленность историческим выбором пути развития, сделанным в нашей стране в то время. Конечно, этот выбор возник не на пустом месте: он стал продолжением выбора, сделанного ранее, в середине 20-х гг., когда партия решала вопрос о возможности или невозможности построения социализма в одной отдельно взятой стране. Но коль скоро идея социалистического строительства в СССР победила, возникла необходимость определить пути и методы этого строительства.
   Важность и даже неизбежность противостояния различных вариантов социально-экономической стратегии в этот период вытекала из сложности задач, которые предстояло решить обществу на этом этапе развития, внутренней и международной обстановки. Всеобъемлющая индустриализация, предполагающая не просто увеличение роли промышленности, но переход во всех отраслях экономики от домашинного технологического способа труда к индустриальному, становилась главной объективной задачей народнохозяйственного развития.
   В данном реферате мы, на основании богатого фактического материала, постараемся, по мере возможности, показать все перипетии установления в нашей стране курса на индустриализацию.
//-- 2. ПОЛЕМИКА В ПАРТИЙНЫХ КРУГАХ: ДВА МНЕНИЯ ОБ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ --//
   Выработка альтернативных вариантов индустриализации и создания материальной базы социализма в СССР происходила в достаточно сложных и противоречивых формах, не всегда и во всем очевидных самим участникам связанных с ними столкновений. Помимо стратегической линии, которая возобладала в ходе борьбы 20-х гг. и была реализована в 1930-1940-е гг. под руководством И. В. Сталина, существовала и альтернативная стратегия, обычно связываемая с именами Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, М. П. Томского и других.
   Фактически, впрочем, в развернутом виде была выдвинута и обоснована именно вторая стратегия. Как видно из имеющихся материалов, в частности из резолюции XV съезда ВКП(б) «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства», принятой по докладам А. И. Рыкова и Г. М. Кржижановского, в основу данной стратегии была положена идея достижения в ходе социалистической индустриализации «наиболее благоприятного сочетания» нескольких важнейших взаимообусловленных целей.
   Одна из этих целей (первая по важности) – индустриальная реконструкция экономики, обеспечение «расширенного воспроизводства (накопления) в государственной индустрии на основе расширенного воспроизводства в народном хозяйстве вообще» [559 - Кржижановский Г. М. Избранное. М., 1957.]. В самой индустрии особое внимание должно уделяться развитию производства средств производства, отраслям тяжелой промышленности, которые могут поднять экономическую мощь и обороноспособность СССР.
   Вторая цель – непременное и систематическое повышение удельного веса социалистического сектора экономики, достигаемое повышением роли социалистической промышленности и социалистической торговли в народном хозяйстве, с одной стороны, и социалистическим кооперированием крестьянского производства – с другой [560 - Страницы истории общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 161.]. Однако социалистическим при этом считалось такое кооперирование, которое имело вполне добровольный характер и обеспечивало бы реальные экономические преимущества по сравнению с единоличным мелкотоварным производством. Наконец, третья цель – одновременное с народнохозяйственным ростом повышение жизненного уровня и культуры народа.
   Необходимость одновременного движения к этим целям, в свою очередь, обуславливала другие элементы этого варианта стратегии социалистического строительства. Отсюда, в частности, вытекали установки на решение главной практической проблемы всякой индустриализации – проблемы накоплений. В обстановке 20-30-х гг., когда у СССР отсутствовали какие бы то ни было внешние источники накоплений, эта проблема приобретала форму вопроса о соотношении между производством и потреблением. Стремление одновременно решить задачи индустриализации и роста потребления определило также требование «оптимального сочетания» тяжелой и легкой промышленности. В этом выражалось признание опасности «увязки государственных капиталов» в крупном строительстве, могущее дать результаты на «рынке лишь через ряд лет», и понимание того, что «более быстрый оборот в легкой индустрии (производство предметов первой необходимости) позволяет использовать ее капиталы и для строительства в тяжелой индустрии при условии развития легкой индустрии» [561 - Козлов В. А. История Отечества: люди, идеи, решения. М., 1991. С. 167.].
   С признанием равной значимости хозяйственного роста, подъема благосостояния и расширения социалистического уклада на основе добровольного кооперирования были связаны важнейшие установки принятой XV съездом стратегии в отношении крестьянства, составлявшего в то время подавляющее большинство населения. В установках XV съезда намечалось продолжение линии на охват всех бедняцких и середняцких групп деревни многообразными формами кооперирования [562 - Там же, с. 169.]. При этом предполагалось сочетание всеобщего распространения снабженческо-сбытовых и торгово-посреднических кооперативных объединений с ускоряющимся развитием производственной кооперации – коммун, колхозов, артелей, производственных товариществ, кооперативных заводов. Однако имелось в виду, что государственной и общественной поддержки заслуживают только добровольные и экономически жизнеспособные формы коллективного хозяйства.
   Реальные экономические преимущества должны были стать главным средством вовлечения масс в производственную кооперацию и главной формой наступления на кулака. В этом смысле намеченное съездом наступление на кулачество прямо противопоставлялось методам так называемого «раскулачивания». Добровольный переход основных масс к коллективному хозяйству открывал перспективу сначала относительного сокращения роли кулаков и вообще частнокапиталистических элементов в экономике (при сохранении и даже абсолютном увеличении размеров их хозяйственного оборота), а затем и полного их вытеснения, в том числе и через разные виды срастания с государственным и кооперативным социалистическим производством.
   К осени 1928 г. Н. И. Бухарин, согласившись с необходимостью ускорения индустриализации, занял условно говоря, позицию «левого центра» [563 - Шмелев Г. Н. Н. И. Бухарин: политико-экономические воззрения // Политическое образование. 1988, N 10. С. 39–47.]. Он предпринимает попытку обоснования варианта достаточно быстрого сбалансированного развития индустриального и аграрного секторов народного хозяйства («американский вариант») на основе преимущественно рыночной формы связи города и деревни; в сельском хозяйстве им предусматривалось развертывание крупных коллективных хозяйств в других областях (создание небольших предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции в деревне), но основой аграрного сектора еще долго должны были оставаться индивидуальные крестьянские хозяйства [564 - Шмелев Г. Н. Н. И. Бухарин: политико-экономические воззрения // Политическое образование. 1988, N 10. С. 39–47.].
   Так в основных чертах выглядел один из вариантов стратегии индустриализации и строительства социализма в СССР, это отчетливо прочитывается во многих партийных документах 1927–1928 гг. Вместе с тем, в те же годы начал формироваться, и за последние несколько лет получил полное развитие и абсолютное преобладание другой вариант стратегии социалистического строительства и индустриальных преобразований. Его зародыши можно найти уже в некоторых документах XV съезда ВКП(б), например в постановлении съезда по отчету ЦК, предоставленному И. В. Сталиным, или в резолюции «О работе в деревне», принятой по докладу В. М. Молотова. Развернутое обоснование этой стратегии, фактически противопоставленное курсу, вытекающему из резолюции XV съезда партии «О директивах по становлению пятилетнего плана народного хозяйства», дано в документах последующих лет, в частности в решениях XVI и XVII съездов партии, в докладах и выступлениях Сталина, относящихся к 1928–1934 гг. [565 - Такер Р. Сталин. Путь к власти 1879–1929. М., 1991. С. 429.]
   Сталинская модель – крайне левая – это вариант скачкообразного развития («русский вариант» по терминологии Бухарина), основанный на максимальной концентрации ресурсов на магистральном направлении (в тяжелой индустрии) за счет напряжения всей хозяйственной системы, временной перекачки средств из «второстепенных» отраслей (легкой промышленности, сельского хозяйства). На первый план во взаимоотношениях города и деревни выступает производственная форма «смычки» [566 - Козлов В. А. Указ. соч. с. 169.].
   Необходимо признать, что в обоих вариантах теоретически провозглашались одни и те же конечные цели начинающихся преобразований – индустриализация народного хозяйства, кооперирование крестьянства и превращение социалистического уклада в абсолютно преобладающий. На деле, однако, Сталин и его сподвижники в своих построениях исходили из убеждения, что одновременное и более или менее равномерное движение по всем главным целям практически нереально. Принцип равнозначности он заменил идеей решающего значения ускоренного роста промышленности и реконструкции народного хозяйства на промышленной основе. Причем в этом случае речь шла не просто о форсировании индустриального развития, но о его «подхлестывании» (по выражению Сталина), т. е. о навязывании объективным процессам своей воли. Это выразилось, например, в попытке уже в ходе выполнения первого пятилетнего плана увеличить в 2–3 раза его и без того крайне напряженные задания. Во имя этой поистине авантюрной попытки была непомерно расширена доля накоплений в расходовании национального дохода – с 10–15 % в середине 20-х гг. до 40–45 % к концу первой пятилетки. И хотя народное хозяйство страны буквально надорвалось из-за стремления таким образом «ускорить» ее экономическое развитие, в официальных документах, а затем и в «Кратком курсе истории ВКП(б)» утверждалось, что сталинская стратегия была единственно возможной [567 - Такер Р. Указ. соч. с. 422.].
   Но чем же аргументировали сторонники курса на «подхлестывание» индустриализации и всего экономического развития страны свои установки? С точки зрения внутреннего положения, форсированное развитие промышленности диктовалось, по мнению Сталина, необходимостью создать предпосылки для скорейшей коллективизации крестьянства. Сталин и его сподвижники руководствовались убеждением, что нельзя сколько-нибудь долго базировать Советскую власть одновременно на крупной государственной промышленности и единоличном мелкотоварном сельском хозяйстве, что мелкое частное производство не может мирно подчиняться социалистическому укладу и постепенно сравниваться с ним.
   С точки зрения международного положения – и здесь сталинские доводы выглядят более убедительно – необходимость первоочередного развития промышленности определялась неотвратимым приближением войны и недостаточной промышленной базой для ее успешного ведения. В 1931 г. Сталин заявил: «Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сметут» [568 - Бутенко А. П. Откуда и куда пойдем. Л., 1990. С. 135.]. Имелось в виду расстояние между нами и ведущими капиталистическими странами, отставание от которых по некоторым данным составляло 50-100 лет.
   Оппоненты сталинской линии тоже хорошо понимали, что кооперирование деревни, преобладание социалистического уклада и, в особенности, обеспечение обороноспособности Советского государства могут быть достигнуты лишь при условии индустриальной перестройки экономики [569 - Шкафенков Л. К. Николай Иванович Бухарин // Вопросы истории: 1988, N 7. С. 59–78.]. Они, однако, считали, что без повышения жизненного уровня народа, без соблюдения добровольности и экономической обоснованности кооперирования индустриализация теряет подлинно социалистический характер, сокращается внутренний рынок, возникает недовольство масс, появляется угроза подрыва социальной основы нашего строя – союза рабочих и крестьян.
   Напротив, сторонники сталинского курса – в данном пункте находится исток разногласий – полагали, что политическая система диктатуры пролетариата, авторитет Советской власти и партии, беззаветная вера миллионов людей в социализм, их энтузиазм и готовность к самопожертвованию ради социалистического будущего открывают возможность «освободиться» от товарно-денежных факторов, сосредоточить все ресурсы на первоочередном наращивании промышленного потенциала и добиться здесь успеха вне зависимости от того, как скажется подобная концентрация народных сил на других сторонах общественной жизни. При этом любые формы форсированного развития государственной промышленности отождествляются с ростом социализма и объявляются исторически оправданными.
   Открытое столкновение двух концепций произошло в начале 1929 г. Объединенный пленум ЦК и ЦКК (16–23 апреля 1929 г.) осудил «правый уклон». Был принят оптимальный вариант «пятилетнего плана» (из двух подготовленных вариантов пятилетнего плана – оптимального и отправного – задания по первому были выше в среднем на 20 %). Весной 1929 г. во время хлебозаготовок опять прибегли к «чрезвычайным мерам». Политическим выводом из апрельских решений «явился курс ноябрьского пленума» ЦК ВКП(б) (10–17 ноября 1929 г.) на форсированную коллективизацию [570 - Бутенко А. П. Указ. соч. с. 142.]. Максимальные установки в области промышленности были дополнены максимальными установками в аграрной сфере. Сталинская «революция сверху», покончившая с НЭПом, началась.
   Значительно жизненнее была модель Бухарина. "Ее главная цель – добиться гармоничного, сбалансированного развития индустриального и аграрного секторов («американский вариант»). Но не следует забывать, что в России отсутствовал один из важнейших элементов «американской модели», позволивший народному хозяйству США на параллельной стадии индустриального развития (во второй половине XIX в.) обойтись без значительной перекачки средств из сельского хозяйства в промышленность. Имеется в виду массированный приток иностранного капитала. Если в 1843 г. иностранная задолженность США составляла 150 млн долларов, то в 1899 г. – 3, 3 млрд долларов. В 1896 г. в пяти из десяти главных железных дорог США большая часть акций принадлежала иностранцам. Еще в 1914 г. общий объем американских инвестиций за границей составлял около 3–3,5 млрд долларов, а стоимость американских ценных бумаг, находившихся во владении иностранцев, достигала 5 млрд долларов [571 - Осокина Е. За фасадом «сталинского изобилия». М., 1999. С. 33.].
   Нельзя забывать, что и в дореволюционной России впечатляющий индустриальный рывок начала XX в. во многом базировался на внешних источниках финансирования. Компенсаторами почти полного отсутствия притока иностранного капитала стали в СССР: сведение до минимума непроизводственных расходов, трудовой энтузиазм народа, перекачка средств из аграрного сектора в промышленный, широкое использование внеэкономического принуждения («русский вариант»).
   По мнению Бухарина, одним из важнейших плановых просчетов стало неверное отношение закупочных цен в сельском хозяйстве. Но ведь эта политика цен сознательно проводилась партией с 1925 г. В середине 20-х гг. соотношение цен было в пользу хлеба, и это привело к падению производства сырьевых культур, что ударило по легкой промышленности, обострило товарный голод. Если бы в конце 20-х гг. приоритет был отдан зерну, то производство технических культур опять могло бы «полететь» вниз, что было чревато свертыванием легкой промышленности, обострением и так нетерпимого «товарного голода», а поскольку, не дав крестьянину промтоваров, хлеб не получишь, – полной дезорганизацией рынка. Если же повышать цены на сырье, то это, вероятно, вызовет подъем промышленных цен, новое повышение сельскохозяйственных цен и опять-таки дезорганизацию рынка.
//-- 3. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ СТАЛИНСКОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ --//
   В ходе прений по развитию индустриализации в СССР победила сталинская концепция. Как же она осуществлялась?
   XIV съезд партии, заседавший в декабре 1925 г., еще несколько десятилетий неизменно фигурирует как съезд индустриализации. Однако не многие знают, что именно так почти пять лет спустя, в 1930 г., его впервые охарактеризовал Сталин. Позднее, в «Кратком курсе истории ВКП(б)», вышедшем в 1938 г., говорилось, что на этом съезде был принят «сталинский план социалистической индустриализации» [572 - Такер Р. Указ. соч. с. 435.].
   На этом съезде Сталин впервые говорил о курсе на индустриализацию как о генеральной линии партии, в противоположность той, согласно которой, по его определению, «наша страна должна остаться еще долго страной аграрной» [573 - Там же, с. 436.]. Тогда же была сформулирована главная задача индустриализации: превратить СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую машины и оборудование, чтобы в обстановке капиталистического окружения СССР представлял собой экономически самостоятельное государство, строящееся по-социалистически. Речь шла таким образом о сознательно планируемой партией и государством деятельности трудящихся, призванной обеспечить самостоятельность и технико-экономическую независимость диктатуры пролетариата.
   Советские авторы Л. А. Гордон и Э. В. Кропов отмечают, что переход к индустриальной и научно-индустриальной экономике обычно сопровождается возрастанием доли накопления (т. е. того, что идет на расширение производства и в запасы) примерно с 5-10 до 20–30 % национального дохода. Если одним странам решить проблему капиталов помогал колониальный грабеж, другим – массированный приток иностранного капитала, а зачастую и то, и другое, вместе взятое, то у нас колоний не было, иностранный капитал вниманием нас не баловал [574 - Страницы истории Советского государства: факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 165.].
   Страна Советов оказалась в беспрецедентной в мировой истории ситуации: другие социалистические страны позже получали кредиты от СССР, частично от западных стран; кроме того, им не требовалось столько тратить на оборону. Тем не менее, в течение первой пятилетки доля накоплений, составлявшая до революции и в середине 20-х гг. не более 10 % национального дохода, выросла примерно до 29 % в 1930 г., 40 % в 1931 г, 44 % в 1932 г. В дальнейшем, в 30-е гг., она составила 25–30 % [575 - Данилов В. Феномен первых пятилеток // Горизонт. 1988, N 5. С. 28–38.].
   Столь значительное увеличение доли накоплений было связано и с выбранной стратегией промышленного развития. В неустойчивой международной ситуации акцент делается не на постепенное замещение импорта все более сложных промышленных изделий (как, например, в латиноамериканской модели), а на развитие самых передовых в ту эпоху отраслей: энергетики металлургии, химической промышленности, машиностроения, являвшихся материальной основой формировавшегося современного военно-промышленного комплекса и одновременно «индустриализирующей промышленности» – передаточного механизма индустриальной технологии в другие секторы производственной деятельности (похожей модели после второй мировой войны следовала Япония, сделавшая акцент не только на развитие тяжелой промышленности, но и на приобретение и адаптацию зарубежных технологий).
   Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал: «В целом техническая оснащенность Красной Армии 20-х гг. была, конечно, на низком уровне. Не хватало станковых и особенно ручных пулеметов, еще не было автоматической винтовки, а старая „трехлинейка“ нуждалась в модернизации. Конструктивно устарела и была сильно изношена артиллерия. К 1928 г. имелось лишь 1 000 военных самолетов и бронемашин. Армия была очень слабо моторизована. В то же время крупные капиталистические государства наращивали свои вооруженные силы. В случае войны Англия, например, могла бы выпускать 2 500 танков в месяц, Франция – 1 500, десятки тысяч самолетов насчитывалось в их военно-воздушных силах, быстро осуществлялась моторизация войск» [576 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 327.].
   Причем отсутствие долгосрочных кредитов не позволяло сколько-нибудь длительный период ввозить металл, оборудование для военной промышленности. Реальная альтернатива заключалась в выборе конкретных форм, методов осуществления индустриального скачка. По существу, это признали и сторонники Бухарина, заявившие на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б) о снятии разногласий. Однако на этом пленуме Н. И. Бухарин выводится из состава Политбюро. В 1930 г. то же самое было проделано с А. И. Рыковым и М. П. Томским.
   В этом же году ушел с поста Председателя Госплана создатель первого плана – прообраза индустриализации – Г. М. Кржижановский [577 - Козлов В. А. Указ. соч. с. 171.]. Вот как он вспоминал об этом: "Очень скоро отношения между мной и Сталиным стали осложняться. Началось это, очевидно, давно, но ярко проявилось после раскрытия в стране крупных контрреволюционных организаций: «Промпартии», «Трудовой крестьянской партии», «Союзного бюро РСДРП». Я бодрился, но удар был тяжелым и неожиданным. Я понимал, что при таких условиях возможны подозрения по отношению ко мне. Я написал записку Председателю ОГПУ Менжинскому: «На основании тех материалов, которые идут из ОГПУ насчет Госплана, я чувствую себя совершенно дезавуированным в собственных глазах. Но подавать в отставку у нас не принято. Что тут делать?»
   Менжинский на том же листке карандашом ответил: «В таком же положении находятся все учреждения – и Н. Фин, и Н. Торг, Н. Зем, и НКПС, и т. д., словом, все учреждения, дававшие вам цифры, – вплоть до ЦСУ и т. п. Надо стиснуть зубы и подобрать работников честных – продолжать работу». Но все же я решил уйти из Госплана. 10 ноября был подписан приказ об освобождении меня согласно моей просьбе от обязанностей Председателя Госплана Союза ССР" [578 - Кржижановский Г. М. Избранное. М., 1957. С. 338.]. Председателем Госплана был назначен В. Куйбышев.
   1 октября 1928 г. официально началось выполнение первого пятилетнего плана, намеченного на 1928/29-1932/33 гг. Но задания не были еще опубликованы, они не были даже утверждены. Что касается раздела по промышленности, то работа над ним находилась в разгаре. 7 октября 1928 г. Куйбышев в доверительном письме к жене рассказывает: «Вот что волновало меня вчера и сегодня: баланса я свести не могу и, т. к. решительно не могу пойти на сокращение капитальных работ (сокращение темпа), придется брать и на себя задачу почти непосильную в области снижения себестоимости» [579 - Такер Р. Указ соч. с. 357.]. 12 октября 1928 г. он пишет следующее письмо, где рассказывает, как после нескольких дней неудачных поисков получил задание – за ночь «да еще с обязательством к утру свести баланс по контрольным цифрам (легко сказать!)» [580 - Там же, с. 360.].
   В ноябре на заседании правительства снова обсуждается проблема темпов, возможность максимального увеличения вложений в тяжелую индустрию. Рыков, руководивший обсуждением, бросил реплику насчет сохранения при этом рыночного равновесия. Куйбышев не согласился: «Говорить о полном равновесии спроса и предложения – значит коренным образом переворачивать соотношение между тяжелой и легкой промышленностью, делать кардинальную ошибку с точки зрения перспектив развития. Несоответствие между спросом и предложением толкает промышленность на быстрое развитие, оно свидетельствует о росте благосостояния, являясь стимулирующим моментом для индустриализации» [581 - Там же, с. 361.].
   Несостоятельность такого аргумента сегодня более чем убедительна. А в 20-е гг. руководители партии и страны видели в нехватке товаров характерную черту, даже определенное преимущество социалистической экономики. Некоторый избыток денежного спроса, считали они, не сдерживает подъема экономики, а, наоборот, заставляет промышленность увеличить выпуск продукции ради удовлетворения спроса. Экономисты, работники Наркомфина, ряд ученных отвергали такой тезис. С ними не посчитались. В результате открылся дополнительный простор для проявления волюнтаризма в практике планирования и ценообразования.
   Сразу же после утверждения «пятилетки» Сталин начинает пересматривать важнейшие задания. Начинается политика «подхлестывания страны» (так назвал ее сам Сталин) [582 - Осокина Е. Указ. соч. с. 55.] сначала в металлургии, потом в машиностроении, химии и т. д. Сейчас, зная все последующие перипетии форсированной индустриализации, мы можем более или менее спокойно анализировать эти шаги. Сама обстановка тех лет связывала надежды с решительными шагами. Давали о себе знать противоречия многоукладной экономики. Среди части рабочих существовало недовольство, вызванное ростом безработицы, продовольственными затруднениями, нехваткой жилья. Многие коммунисты и прежде воспринимали НЭП как своего рода «крестьянский Брест-Литовск», а товарно-денежные отношения связывали с рыночной стихией, создавшей ощущение определенного неравенства и усиливавшей социальную напряженность [583 - Там же, с. 57.]. Трудности периода «военного коммунизма» забывались, а настрой прямой борьбы с капиталом был очень живуч и понятен.
   Да, стремление как можно быстрее преодолеть многоукладность в народном хозяйстве, ликвидировать эксплуататорские элементы рождалось не на пустом месте. Оно подтверждалось и тем, что во второй половине 1929 г. разразился кризис, охвативший весь капиталистический мир. Крепло представление о приближающемся крахе буржуазного строя, о его неспособности справиться с новыми потрясениями. Призыв к максимальному напряжению сил, к форсированному осуществлению скачка, обеспечивающего в минимальный срок построение социализма, становился не просто заманчивым. Такой призыв, такой скачок многим представлялся уже единственно верным решением.
   Самое главное, что так считал Сталин, и его голос был уже решающим. К двенадцатой годовщине Октября он опубликовал статью с характерным заголовком «Год великого перелома». В ней, вопреки фактам, Сталин писал о решительном переломе в области производительности труда, о том, что «мы с успехом разрешили своими собственными силами проблему накопления, заложив основы тяжелой индустрии» [584 - Такер Р. Указ. соч. с. 437.]. Третий признак великого перелома, по Сталину, – поворот крестьянских масс к сплошной коллективизации, – органически связан «с двумя первыми достижениями» [585 - Там же, с. 437.]. За полтора месяца до своего 50-летия, которое уже официально отмечалось как юбилей вождя партии и народа, Сталин четко определил стартовый рубеж и суть начавшейся политики «подхлестывания».
   Пленум ЦК ВКП(б) в ноябре 1926 г. прошел уже под знаком такой политики. Разговор шел почти исключительно о тяжелой промышленности, о новом строительстве, о необходимости любыми силами, любой ценой (именно так и говорилось) ускорить развитие машиностроения, выпуск тракторов, различных видов сельхозтехники. Когда же Куйбышев в своем докладе в очередной раз сказал о предстоящем увеличении капиталовложений в развертывание индустрии, Микоян не выдержал и крикнул: «Нарушаем пятилетку на каждом шагу. Что это такое?» В ответной реплике все услышали: «Да, пятилетка нарушается по всем швам!» [586 - Осокина Е. Указ. соч. с. 61.]
   Отступления от пятилетнего плана, по сути, отказ от него, касались и программы переустройства сельского хозяйства на социалистических началах. Политику индустриализации и процесс создания колхозного строя нельзя рассматривать раздельно – их взаимосвязь, взаимозависимость была более чем очевидной, тем более в условиях "великого перелома. Ни о каком стремлении к возможно более бескризисному развитию экономики говорить уже не приходилось. В 1929 г. карточная система распределения продуктов распространилась на население всех городов страны. Государство обеспечивало хлебом примерно 40 млн рабочих, служащих и их иждивенцев. Численность же получавших по карточкам масло, сахар была в несколько раз меньше [587 - Бутенко А. П. Указ. соч. с. 152.].
   Миграция охватила огромные массы людей, перемещавшихся главным образом из деревни в город, из одного промышленного центра в другой. Текучесть рабочей силы в короткий срок приняла небывалые размеры. Нехватка техники, преобладание ручного труда, а больше всего преувеличенные задачи, чаще всего не подкрепленные должным расчетом, толкали руководителей предприятий и строек на внеплановое расширение штатов. Это вело к обострению жилищной проблемы, к срывам в снабжении рабочих и служащих продовольствием. 25 января 1930 г. ЦК ВКП(б) принял обращение к партии, ко всем трудящимся с призывом еще более напрячь силы для выполнения контрольных цифр, утвержденных в ноябре 1929 г [588 - Осокина Е. Указ. соч. с. 73.].
   В докладе Сталина на XVI съезде партии, летом 1930 г., объективный анализ опять был подменен громкими фразами да перечнем данных, на этот раз о росте промышленности за два года пятилетки (хотя до итогов второго года оставалось еще три месяца), о сдвигах по сравнению с 1926/27 годом и даже дореволюционным уровнем [589 - Станицы истории советского общества: Люди, проблемы, факты. М., 1989. С. 177.]. Как и прежде, речь шла о выпуске валовой продукции. Документы показывают, что Сталин точно знал о невозможности достигнуть 32 % роста промышленности во втором году пятилетки. Однако это ничуть не умерило призыв к дальнейшему пересмотру оптимального варианта пятилетнего плана.
   Высмеивая «скептиков из оппортунистического лагеря», Сталин утверждал, что пятилетка в области нефтяной промышленности выполнима «в каких-нибудь 2,5 года» [590 - Такер Р. Указ. соч. С. 439.], в торфяной даже раньше, в общем машиностроении – в 2,5 года и т. д. Хотя еще Кржижановский, первый Председатель Госплана и разработчик плана электрификации – ГОЭЛРО, говорил: «Меня спрашивали: почему именно пятилетка? а не трехлетка? Не семилетка? Я снова и снова отвечал: здесь нет магии цифр. Пять лет – средний срок крупного строительства. Строительство крупного завода, крупной электростанции. Пять лет дают возможность выявить среднюю урожайность. Это был простой хозяйственный расчет, поиск целесообразности» [591 - Кржижановский Г. М. Указ. соч. с. 332.]. Сталин же не желал следовать такой целесообразности.
   Официально эта цель никогда не декларировалось. Но кое-что на страницах печати все же попадало. 17 января 1930 г. на страницах «Правды» публикуется статья наркома юстиции Н. Крыленко, в которой, в частности, говорилось: «На основании резолюции СНК РСФСР от 29 мая 1929 г. сейчас не практикуется уже лишение свободы на сроки меньше года. Предложено в максимальной степени развить систему принудительных работ. Проведен ряд мероприятий по использованию труда лиц, осужденных на срок свыше 3 лет, на общественно необходимых работах в специальных лагерях в отдельных местностях» [592 - ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. М. СПб., 1998. С. 12.].
   Что же это за «мероприятия»? «В 1930 г. по инициативе тов. Сталина и при его настойчивом проведении этого вопроса, – отмечал один из ответственных работников ОГПУ, начальник Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря С. Г. Фирин, – строительство Беломорканала было поставлено на реальную почву: был создан Беломорстрой. Строительство канала было поручено чекистам во главе с т. Ягодой, в нем участвовали свыше 100 тыс. заключенных. Значительное количество работ приходилось проделывать вручную вследствие очень слабой механизации труда» [593 - Там же, с. 14.].
   Строительство канала обошлось в четыре раза дешевле по сравнению с первоначальными расчетами. «Не только на Беломорстрое работают наши лагеря, – с гордостью продолжал Семен Фирин, – например, Ухта – этот край вечной мерзлоты, на Соловецких островах. Большую культурную работу проделывают наши карагандинские лагеря в Казахстане, лагеря на Колыме, на Дальнем Востоке» [594 - Там же, с. 34.]. Силами ОГПУ-НКВД был сооружен знаменитый канал Москва – Волга, другие объекты. Лесозаготовки, каналы строились, в основном, вручную. Страна все гуще покрывается сетью лагерей, поселков «спецпереселенцев» (высланных «кулаков» и членов их семей). Их требовалось наполнять. Вот зачем понадобилось отрывать от земли сотни тысяч «кулаков».
   Характерные выдержки из протоколов комиссии по раскулачиванию во главе с заместителем председателя СНК СССР А. А. Андреевым от 30 июня 1931 г.: "Слушали: вопрос о дополнительных заявках на спецпереселенцев. Удовлетворить заявку Востокстали на 14 тыс. кулацких семей, обязав в 2-дневный срок заключить с ОГПУ соответствующие договора: заявки Цветлитзолота – на 4 600 кулацких семей и Автостроя ВАТО – на 5 тыс. кулацких семей – удовлетворить; по тарифу принять условно заявку на 31 тыс. кулацких семей.
   В соответствии с этими заявками предложить ОГПУ произвести необходимое перераспределение по районам и выселение кулаков" [595 - ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. М. СПб., 1998. С. 34.].
   Каковы были масштабы применения принудительного труда в 30-е гг.? На 1 мая 1930 г. в ведении НКВД РСФСР находилось 279 исправительно-трудовых учреждений с 171 251 заключенным, в лагерях ОГПУ – около 100 тыс. В 1930 г. было организовано Управление лагерей ОГПУ, с 1931 г. ставшее главным (ГУЛАГ). На 1 марта 1940 г., по официальным данным, ГУЛАГ состоял из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний несовершеннолетних; всего 1 668 200 заключенных [596 - Козлов В. А. Указ. соч. С. 181–182.]. Так был создан важнейший рычаг в системе форсированной сталинской индустриализации.
   В результате сплошной коллективизации была создана целостная система массированной перекачки финансовых, материальных, трудовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный. Обязательные госпоставки и закупки сельхозпродукции по номинальным ценам, многочисленные налоги, обеспечение потребностей ГУЛАГА, организованный набор промышленными предприятиями рабочей силы в деревне, лишение крестьян введенных в 1932 г. паспортов, прикрепление их к земле, прямое вмешательство партийно-государственного аппарата (райкомов, уполномоченных, в 1932–1933 гг. политотделов МТС и совхозов) в процесс производства – вот ее основные звенья.
   Как отмечают Гордон и Клопов, «в сталинской стратегии форсированной индустриализации все отрасли народного хозяйства и все сферы общественной жизни подчинялись нуждам промышленного роста. В соответствии с принятым курсом на создание индустриальной экономики вовсе не нужен общий рост сельскохозяйственного производства. Абсолютно необходимо лишь такое переструктурирование и такое повышение эффективности труда, при котором можно было бы, во-первых, уменьшить число занятых в сельском хозяйстве пропорционально расширению спроса на рабочую силу в промышленности; во-вторых, поддерживать при меньшем числе занятых в производстве на уровне, не допускающем длительного голода, в-третьих, обеспечивать снабжение промышленности незаменимым техническим сырьем» [597 - Страницы истории советского общества: люди, проблемы, факты. М., 1989. С. 165.].
   Реализацию этих задач коллективизация обеспечила. В середине 30-х гг. положение в аграрном секторе стабилизировалось. В 1935 г. отменили карточную систему. В течение 30-х гг. в сельском хозяйстве высвободилось 15–20 млн человек, что позволило увеличить численность рабочего класса с 9 до 24 млн человек [598 - Там же, с. 125.]. Главным результатом коллективизации стал осуществленный со многими неоправданными издержками, но все же – индустриальный скачок. Темпы роста тяжелой промышленности в предвоенные пятилетки (1928–1940 гг.) были в 2–3 раза выше, чем за 13 лет развития России перед первой мировой войной (1900–1913).
   По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на второе место в мире после США (в 1913 г. – пятое место). Сократилось отставание от развитых стран по производству промышленной продукции на душу населения: если в 20-е гг. разрыв был в 5-10 раз, то в конце 30-х гг. – в 1,5–4 раза. Причем рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными доселе темпами в истории. Так, за 6 лет – с 1929 по 1935 гг. СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 до 12 млн т. Америке понадобилось для этого 18 лет – с 1881 по 1889 гг., довоенной Германии – 19 лет – с 1888 по 1907 гг. [599 - Козлов В. А. Указ. соч. С. 184.]
   И важнейшим результатом было преодоление качественного отставания советской промышленности. В 30-е гг. СССР стал одной из 3–4 стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступный в данный момент человечеству. Беспощадный экзамен устроила советской промышленности Великая Отечественная война. И она его выдержала. Если в первую мировую войну России потребовалась поддержка от 1/3 до 1/2 войск центральных держав, то во вторую мировую войну против СССР было брошено 2/3-3/4 вооруженных сил Германии и ее сателлитов, однако фашизм был разбит.
   Но, перефразируя известное выражение Ф. Энгельса, «за каждую победу над собой экономика нам мстит», страна встала перед фактом, что скачок в развитии тяжелой индустрии был куплен тяжелой ценой отставания легкой и пищевой промышленности, стагнации аграрного сектора, сверхцентрализации экономической жизни. Место одних диспропорций заняли другие.
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Историкам еще предстоит осмыслить и научно проанализировать пятилетние планы ускоренного развития промышленности, сопоставить с практикой претворения их в жизнь, показать степень обоснованности и пригодности применявшихся методов ускорения.
   Такой подход к рассматриваемой теме открывает новые возможности дальнейшего изучения политики индустриализации, разработанной и проводившейся в 20–30 гг. Теперь уже нельзя определить ее место в истории нашего общества, беря за основу критерии, утвердившиеся в обществоведении в 40-е гг. Представление о неуклонном росте благосостояния трудящихся на всех этапах индустриализации научной критики не выдерживает. Осталось нереализованным обещание освободить сельское население от так называемой «дани», от сверхналога, связанного с переплатой за промышленные товары.
   Сказанное, тем не менее, не умаляет всей важности скачка, который по праву оценивается как промышленное преобразование страны, обеспечившее технико-экономическую независимость СССР в капиталистическом окружении, суверенность и оборонную мощь государства, первым в истории вставшего на путь социалистического строительства. В то же время объективный взгляд на приобретенный опыт необходим не только для правдивого рассказа о том, что было. Очищая этот опыт от наслоений, ненужного лака, а то и прямой фальши, мы лучше начинаем понимать природу сегодняшних достижений и трудностей, во многом порожденных политикой и ходом индустриализации еще в 20-30-е гг. Именно тогда сложилась административно-командная система, утвердился технократизм, нормой стала ориентация на затратный механизм, на экстенсивное развитие.
   И в те же годы в строй вступили миллионы новых рабочих, техников, инженеров, ученых, хозяйственников, способных на невиданный энтузиазм во имя революционного переустройства общества. Вопреки всякого рода препятствиям они построили Турксиб, Днепрогэс, Магнитку, Уралмаш, сотни индустриальных центров и более 9 тыс. промышленных предприятий. Они победили фашизм, вывели СССР на уровень крупнейших достижений НТР. Можно ли одно отделять от другого? Конечно, нет. Процесс промышленного преобразования страны, создание основ ее экономической мощи был необычайно сложным и противоречивым. Сегодня мы знаем это лучше, чем когда-либо раньше. Но тем важнее и нужнее правдивый анализ, раскрывающий уроки прошлого, связь времен, воздействие традиций периода индустриализации на наши дни.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
//-- МОНОГРАФИИ --//
   1. Бутенко А. П. Откуда и куда идем. Взгляд философа на историю советского общества. Л.: Лениздат, 1990.
   2. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1969.
   3. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. М., СПб.: Норма, 1998.
   4. Козлов В. А. История Отечества: люди, идеи, решения. М., Изд. полит. литературы, 1991.
   5. Кржижановский Г. М. Избранное. М.: Госполитиздат, 1957.
   6. Осокина Е. За фасадом «сталинского изобилия». (Распределение и рынок снабжения населения в годы индустриализации, 1927–1941). М.: Росспен, 1999.
   7. Страницы истории советского общества: люди, проблемы, факты. М.: Изд. полит. литературы, 1989.
   8. Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. М.: Прогресс, 1991.
//-- ПЕРИОДИКА --//
   9. Данилов В. Феномен первых пятилеток // Горизонт. 1988, N 5. С. 28–38.
   10. Шкаренко Л. К. Николай Иванович Бухарин // Вопросы истории. 1988, N 7. С. 59–78.
   11. Шмелев Г. Н. Бухарин: политико-экономические воззрения // Политическое образование. 1988, N 10. С. 39–47.

ТЕМА 24. КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

РЕФЕРАТ: «ЛИКВИДИРУЕМ КУЛАКА КАК КЛАСС!»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Накануне коллективизации. Идеологическое обоснование и первые шаги наступления на кулачество
   3. Отношение различных слоев крестьянства к «раскулачиванию»
   4. Депортация и поселения «раскулаченных»
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Очередной радикальный поворот в аграрной политике большевистского государства, как и в его социально-экономической политике в целом, принципиальный отказ от предыдущих партийных решений и заданий первого пятилетнего плана произошел во второй половине 1929 г. Если проследить за смыслом выступлений Сталина в 1928–1929 гг., то в них решение хлебной проблемы все в большей степени связывается с форсированным строительством колхозов и совхозов. Первый пятилетний план (октябрь 1929 – октябрь 1933 г.) намечал относительно умеренные темпы колхозного строительства. Однако вскоре, уже с лета 1929 г., начинается ревизия заданий первой пятилетки, все более берется курс на форсирование темпов развития как индустрии, так и колхозного строительства. Это признавал и Сталин, по инициативе которого произошел «коренной» и «великий перелом».
   В статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 г., он явно переоценил успехи колхозного строительства, выдавая желаемое за действительное. Он утверждал, что в течение года (с 1928 по 1929 гг.) «коренной» перелом в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию" уже произошел, что «благодаря росту колхозно-совхозного движения мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса», что колхозы и совхозы будут «проявлять чудеса роста», что «наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире» [600 - Сталин И. В. Собр. соч., т. 12. С. 231–232.]. Действительное же положение дел в сельском хозяйстве находилось в вопиющем противоречии со сталинскими оценками и необоснованными оптимистическими прогнозами.
   Курс на чрезмерное форсирование коллективизации, административное «насаждение» гигантских колхозов и совхозов и свертывание всех форм кооперации все более настойчиво навязывался партией стране в выступлениях Сталина в конце 1929 – начале 1930 гг. Непосредственно по рекомендациям, указаниям и под давлением Сталина и его ближайшего окружения (особенно усердствовали В. М. Молотов и Л. М. Каганович) был принят ряд решений партийных и советских органов, ориентирующих на форсированные темпы коллективизации. Все это нанесло вред аграрному развитию страны, привело к многочисленным жертвам, в основе которых было допущение в широких размерах насилия по отношению к крестьянству и прежде всего к его зажиточным середняцким слоям [601 - Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928–1934 гг.) Методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996, с. 80–81.].
//-- 2. НАКАНУНЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ. ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ И ПЕРВЫЕ ШАГИ НАСТУПЛЕНИЯ НА КУЛАЧЕСТВО --//
   В конце 1927 г. в стране сложилась критическая ситуация. На 1 января 1928 г. было заготовлено хлеба на 128 млн пудов меньше. Главная причина трудностей состояла в том, что крестьянство отказывалось продавать зерно по низким закупочным ценам. Однако вместо разрешения проблем при помощи механизма рыночных отношений, Политбюро ЦК ВКП(б) решило прибегнуть к методам внеэкономического воздействия на крестьян. Ужесточение политики в отношении деревни прикрывалось лозунгом об обострении классовой борьбы.
   Уже в 1926–1927 гг. усилился административный нажим на крестьянство. Когда обозначился хлебный кризис, ЦК ВКП(б) направил на места две директивы от 14 и 24 декабря 1927 г. Они содержали требования изымать денежные накопления деревни путем максимального ускорения сроков всех платежей крестьян по налогам, страхованию, семейным ссудам, кредитным обязательствам. Цель преследовалась одна: «Для получения денег на покрытие платежей вынудить крестьянство продать хлеб государству» [602 - Косачев В. Г. Накануне коллективизации. Поездка И. В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории. 1998, N 5. С. 101.].
   В начале января 1928 г. партийные организации получили прямое указание об ужесточении административных мер по отношению к крестьянству. И прозвучала эта команда в «Директиве ЦК ВКП(б) местным парторганизациям о хлебозаготовках», переданной по телеграфу 6 января и подписанной Сталиным. В ней генсек потребовал в недельный срок добиться решительного перелома в хлебозаготовках, а при взыскании недоимок по всякого рода платежам применять жесткие меры.
   Не только беспартийное крестьянство, но и многие рядовые коммунисты, комсомольцы, сельские активисты не могли понять и принять проводимые мероприятия по сбору налогов и ужесточению хлебозаготовок. Как сообщалось в сводке Управления ОГПУ по Сибирскому краю, со стороны рядовых партийцев наблюдается растерянность, а иногда отрицательное отношение к власти за жесткие мероприятия по выкачке хлеба. "Среди комсомольцев, возмущенных тем, что для уплаты налога и других платежей крестьянам приходится продавать «последнюю корову и лошадь за бесценок», стали раздаваться голоса, говорится в сводке, что «этот нажим пахнет 20-м годом» и что «крестьянам, видимо, придется ковать пики, как в 1919–1920 гг. и стоять за себя» [603 - Там же, с. 102.].
   Поскольку никакого перелома в ходе хлебозаготовок в недельный срок не наступило, 14 января была направлена на места новая телефонограмма за подписью Сталина, в которой за большинство ошибок по хлебозаготовкам обвинялось местное руководство. От руководителей областных и краевых организаций генсек снова потребовал «добиться перелома в деле хлебозаготовок», не останавливаясь перед жесткими мерами в отношении крестьян вплоть до ареста. Телефонограмма заканчивалась словами: «Хлебозаготовки представляют таким образом крепость, которую должны мы взять во что бы то ни стало. И мы ее возьмем наверняка, если поведем работу по-большевистски, с большевистским нажимом» [604 - Там же, с. 102.].
   15 января 1928 г. Генеральный секретарь ЦКВКП(б) И. В. Сталин выехал в Сибирь, где встречался с местными партийными руководителями, разъясняя им, как нужно браться за дело хлебозаготовок и как вести себя с крестьянином. Как считает В. Г. Косачев: "Массовые репрессии против крестьянства были запрограммированы еще во время сибирского вояжа генсека. Именно здесь, на сибирской земле, на практике отрабатывались пути и методы грядущей коллективизации.
   В ходе этой командировки отрабатывалась система чрезвычайных мер – грубого административного нажима на крестьянство, получившая затем наименование «урало-сибирского метода» [605 - Косачев В. Г. Указ соч., с. 105.].
   Партийные чиновники районного масштаба, одни из страха, другие из желания отличиться и выслужиться, оказывались еще более «левыми», более «революционными», чем их вождь. И вот уже выездное заседание районной тройки, созданной специально для «выколачивания» хлеба, в селе Баталове в июне 1928 г. выносит постановление о привлечении по 107-й статье (спекуляция) Самойлова П. С. за то, что имел излишки в 276 пудов и Колесниченко Е. С. за излишки в 170 пудов. А в селе Клепечиха эта тройка требовала от бедняка Н. Виниченко продать шесть пудов зерна, хотя у него даже семян не было [606 - Там же, с. 104.].
   Для выкачивания хлеба у крестьян применялись не только, так сказать, «законные» судебные приговоры по 107 статье, но и внесудебные меры насилия. Вот что сообщалось в письмах секретаря Сибкрайкома ВКП(б), адресованного окружным комитетам партии: «В Алтайском районе Бийского округа, в селе Ая, ночью уполномоченный округа Луконин и активисты арестовали кулаков и двух середняков. Избивали их, устраивали инсценированные расстрелы, загоняли в речку, обливали холодной водой, сажали в темный холодный подвал и таким образом добились подписи о сдаче излишков» [607 - Там же, с. 105.].
   Хлебный дефицит был ликвидирован, но дорогой ценой. «Чрезвычайные меры», налоговые и другие «перегибы», в ряде мест затронувшие и середняка, вызвали в большинстве районов страны сокращение посевных площадей в наиболее производительных хозяйствах, особенно в зерновых областях. Осенью 1928 г. начался массовый забой скота, в том числе рабочего, что вело к подрыву возможностей аграрного расширенного воспроизводства и сокращению сырьевых ресурсов. Сокращая посевные площади, забивая скот, представители состоятельных слоев деревни пытались вывести себя из высших категорий, подвергавшихся все возрастающему государственному нажиму [608 - Горинов М. М., Дощенко Е. Н. 30-е годы. // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991. С. 162.].
   В теоретическом переосмыслении и конкретно-историческом исследовании нуждается сталинская «теория» и практика «ликвидации кулачества как класса» – пожалуй, самая трагическая страница истории коллективизации. В основах марксистской теории хотя и предусматривалась ликвидация сельских капиталистов, предполагалось два возможных пути ее осуществления – насильственный и мирный. Ф. Энгельс в работе «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» писал: «От насильственной экспроприации, вероятно, мы и тут откажемся, но сможем, впрочем, рассчитывать на то, что экономическое развитие научит уму-разуму и эти упрямые головы» [609 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 523.].
   Ф. Энгельс полагал, что нужно будет прибегать к экспроприации кулаков, если они «поймут неизбежность гибели их нынешнего способа производства и сделают из этого необходимые выводы» [610 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 523.]. Если брать ленинское «наследие» в комплексе, то можно прийти к выводу, что В. И. Ленин, как и Ф. Энгельс, не исключал двух возможных путей ликвидации кулачества как класса: методами «комбедовскими», насильственной экспроприации, и методами мирными, экономическими.
   Выбор того или иного пути определялся, по его мнению, особенностями исторической обстановки, формами сопротивления кулачества и эксплуататорских классов. В марте 1922 г. в замечаниях на тезисы Е. А. Преображенского, в частности по поводу категорического возражения последнего против насильственных способов борьбы с кулачеством, В. И. Ленин написал, что эта «фраза вредна и неверна, ибо война, например, может принудить к комбедовским способам». И далее Ленин добавлял: «В данный момент политика пролетариата по отношению к кулачеству и зажиточному крестьянству должна быть направлена главным образом на ограничение его эксплуататорских стремлений…» [611 - Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45. С. 44–45.]
   Даже в годы гражданской войны В. И. Ленин указывал на отличие кулачества от других эксплуататорских классов и не ставил задачи полной экспроприации кулаков. На заседании Петроградского Совета 12 марта 1919 г. он отмечал: «Мы стоим за насилие против капиталистов, против помещиков, и не только за насилие, но за полную экспроприацию того, что ими накоплено, мы за насилие против кулака, но не за полную его экспроприацию, потому что он ведет хозяйство на земле и часть накоплена им своим трудом. Вот это различие надо твердо усвоить. У помещика и капиталиста – полная экспроприация; у кулаков же отнять собственность всю нельзя, такого постановления не было…» [612 - Там же. Т. 38. С. 19.]
   После окончания гражданской войны с переходом к НЭПу Советская власть попыталась встать на путь экономического соревнования с капиталистическими элементами деревни. После XV съезда большевистской партии был взят курс на административно-экономическое вытеснение и политическую изоляцию кулачества. Новое изменение политики по отношению к зажиточному крестьянству происходит с середины 1929 г. Сам Сталин признавал это, подчеркивая, что «с лета 1929 г. наступил перелом в сторону политики ликвидации кулачества как класса» [613 - Гущин Н. Я. Указ. соч. с. 90.].
   Летом 1929 г. появился ряд постановлений, расширявших использование репрессивных мер против зажиточного крестьянства. 28 июля 1929 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление: «О расширении прав местных Советов в отношении содействия выполнению общегосударственных заданий и планов», согласно которому, в случае невыполнения заданий по хлебозаготовкам, устанавливаемых сельским сходом, местный Совет имел право в административном порядке увеличить его до пятикратного размера «с применением в случае необходимости продажи с торгов имущества» [614 - Там же, т. 38, с. 19.].
   «При отказе от сдачи хлеба группами хозяйств и противодействии по проведению хлебозаготовительного плана» местным Советам предоставлялось право привлекать к уголовной ответственности по 61-й статье УК РСФСР. В датированном тем же числом постановлении ВЦИК и СНК РСФСР « Об изменении статьи 61 Уголовного кодекса РСФСР» усиливалась мера ответственности лиц, отказавшихся «от выполнения повинностей, общегосударственных заданий или производства работ, имеющих общегосударственное значение». При отягчающих обстоятельствах, когда подобные действия совершались «группой лиц по предварительному соглашению с оказанием активного сопротивления органам власти», предусматривались строгие меры вплоть до «лишения свободы на срок до двух лет с конфискацией всего или части имущества, с выселением из данной местности или без такового» [615 - Цит. по: Гущин Н. Я. Указ. соч. с. 90–91.].
   Сталин по своей натуре был очень осторожен. И все же после некоторых раздумий он пошел на риск – сплошную коллективизацию миллионов крестьянских хозяйств, зная, что масса полуграмотных мужиков еще к этому не готова. Утопическо-догматический взгляд Сталина на крестьянскую проблему выражался, по существу, в намерении превратить сельского производителя в безумный «винтик» аграрной машины. Для этого нужно было добиться отчуждения крестьянства от средств производства и распределения продукта. По сути, Сталин решил изменить социальный статус крестьянина как свободного производителя – сделать его бесправным работником. Для этого ему пришлось чрезвычайные меры превратить в «обычные» нормы жизни. Партия согласилась с возведением насилия в систему… На смену экономическим законам приходили командно-экономические, постепенно «убившие» НЭП, материальную заинтересованность крестьян, их предприимчивость и истовость в работе [616 - Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1990. Кн. I. Ч. 2. С. 16.].
//-- 3. ОТНОШЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ СЛОЕВ КРЕСТЬЯНСТВА К «РАСКУЛАЧИВАНИЮ» --//
   Раскулачивание части крестьянских хозяйств в ходе хлебозаготовок и налоговых кампаний конца 1929 г. переросло к началу 1930 г. в «ликвидацию кулачества как класса в связи со сплошной коллективизацией». Сплошная коллективизация, говорилось в резолюции Всесоюзного совещания представителей районов сплошной коллективизации, прошедшего 11 января 1930 г. в Москве, создаст новое соотношение классовых сил в деревне. Классовая борьба идет по преимуществу между кулаком и колхозом. «Яростная борьба кулаков против колхозов, – указывало совещание, – должна быть решительно сломлена путем применения репрессивных мер, конфискации средств производства, высылки, отвода худших и отдаленных земель. Районы сплошной коллективизации должны на практике широко развернуть работу по раскулачиванию кулаков коллективизирующейся бедняцко-середняцкой массой под руководством партии и Советов» [617 - Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994. С. 71].
   Практическое осуществление политики ликвидации кулачества началось с января 1930 г., т. е. еще до принятия официальных документов по этому вопросу.
   Основанием для проведения этой акции явилось выступление Сталина на конференции аграрников-марксистов (27 декабря 1929 г.) и постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г.
   Как пишет В. П. Данилов, «различные социальные слои деревни по-разному воспринимали переход к коллективным формам хозяйствования». Бедняки и батрачество, находившиеся «в сильнейшей зависимости от зажиточных слоев деревни, в особенности от кулачества», считали, что «у них нет реальной перспективы в одиночку вырваться из нищеты и кабалы». Эта часть деревни, по мнению В. П. Данилова, «увидела выход для себя в объединении. Она-то и стала той социальной силой, которая активно поддержала сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества» [618 - Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества. М., 1989. С. 240.].
   Особенно боевым был настрой многих бедняков и батраков на первых порах сплошной коллективизации. На Ларихинской районной конференции (Ишимский округ) в декабре 1929 г. один из выступавших, представитель групп бедноты и батрачества, заявил: «До каких пор мы будем валандаться с кулаком? По-моему, надо взять его за хвост да так стукнуть, чтобы хвост остался в руке, а сам он летел к чертовой матери». [619 - Там же, с. 240.]
   В Щучанском районе, как отмечается в докладной записке Челябинского окружкома ВКП(б) от 12 февраля 1930 г., имели место «такие случаи, когда приходилось сдерживать батраков, бедняков и колхозников, требовавших с большим напором немедленного физического уничтожения кулаков и вместе с ними всех контрреволюционеров, попов и т. д» [620 - Плотников И. Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х – начале 30-х гг. // Отечественная история. 1998, N 2. C. 76.].
   Первый секретарь Тюменского окружкома ВКП(б) Маркус на заседании Уралобкома ВКП(б) 30 января 1930 г. рассказывал: «Наш актив додумался до того, что предложил устроить „Варфоломеевскую ночь“ и в одну ночь покончить с кулаками. Я сказал, что подождите, такие меры вредны».
   В докладной Ирбитского окружкома в Уралобком ВКП(б) от 27 февраля 1930 г. говорилось: "В подавляющем большинстве районов директива о раскулачивании встречена с большим удовлетворением не только руководящими, но и низовыми практическими работниками, «измучившимися» особенно за последние годы в борьбе с кулаком во время проведения разного рода хозяйственно-политических кампаний.
   Эта директива встречена с не меньшим, а иногда и значительно большим интересом и удовлетворением со стороны всей батрацко-бедняцкой, а также основной массы середняцкой общественности". В документе отмечалось также, что, по сведениям с мест, «собрания по раскулачиванию и вопросу, кого выселить, против обыкновения, многолюдны, импульсивностью своей напоминают 1918 г., с той лишь разницей, что тогда кипели страсти вчерашнего раба, порой анархические и с лозунгом „грабь награбленное“. Сейчас та же шумливость, но подчинена здравому рассудку и политической выдержанности». «Мы не грабим, а изымаем у змеи жало, обезвреживаем ее», – говорит беднота Скородумовского сельсовета на общегражданском собрании по вопросу о раскулачивании… В Симоново Зайковского района на собрании "отдельные наиболее горячие бедняки бросали выкрики: «Чего тут разговаривать! Сейчас же надо гнать в три шеи кулаков из дому и забирать все до нитки» [621 - Плотников И. Е. Указ. соч. с. 76.].
   Практическое проведение раскулачивания сопровождалось широкой активностью и инициативой бедняцко-середняцких масс. Причем эта активность, главным образом, имела место в тех селах и районах, где достаточно проводилась подготовительная работа к раскулачиванию. Характерно отметить, что в некоторых селах по инициативе самих же бедняцко-середняцких масс выделялись «патрули», в задачу которых было поставлено не выпускать из пределов села кулаков, имущество которых подлежало экспроприации. В момент практического проведения раскулачивания беднота и середняки выступали толпами, в некоторых селах с красными флагами, одобряя раскулачивание, и требованием быстрейшего его проведения, активно участвуя в экспроприации. Так, в с. Могиловка Рузаевского района Мордовской области актив бедноты в количестве 50 человек с красными флагами проводил раскулачивание, при этом бедняк Адмайкин, обращаясь к остальным беднякам, участвующим в раскулачивании, сказал: «Вот когда мы увидели, что действительно Советская власть ведет борьбу с кулаками не на словах, а на деле» [622 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929 – декабрь 1930 гг. М., 2000, с. 205.].
   Шадринский окружком ВКП(б) 28 февраля 1930 г. сообщал, что "настроение бедноты – здравое; беднота, активно участвуя в проведении всех мероприятий, связанных с ликвидацией кулака как класса, полностью одобряет политику партии и Советской власти по этому вопросу.
   Выступая на собраниях, беднота говорит: «Мы давно от партии и Советской власти ждали таких решительных действий по отношению к кулаку; если бы это было сделано раньше, мы, наверное, были бы коллективизированы». В с. Козловское Чашинского района (Курганский округ) «беднота, батрачество и середняки явились на собрание с плакатами, лозунгами и требовали немедленного выселения кулаков из деревни» [623 - Плотников И. Е. Указ. соч., с. 77.].
   Но такие настроения не были повсеместными. Многие бедняки довольно сдержанно относились к коллективизации и раскулачиванию, а значительная часть их выступала против этих акций властей. Подавляющее большинство крестьян, в том числе бедняков, не хотело вступать в колхозы, видя в них второе крепостное право.
   «Советская власть, – говорили крестьяне, – организацией колхозов стремится совсем закабалить крестьянство. При царе крестьяне работали на помещиков, а при Советской власти на коммунистов» [624 - Ивницкий Н. А. Указ. соч., с. 138.].
   «…Я решил попросить редакцию нашей „Крестьянской газеты“, – читаем мы в письме крестьянина Е. Д. Борозенца за 27 января 1930 г. – дать мне немедленно ответ – кто правит в настоящее время нашим государством? Я со своей стороны думаю, что под флагом Советской власти управляют все бывшие капиталисты, т. е. волки в овечьей шкуре, так говорят у нас умные люди и бегут от них. Все бывшие партизаны идут в леса, а я решил спросить совета у редактора, чтобы дал мне совет: или идти в коммуну и гнуть там век привычную спину, да боюсь, что со временем там применят панскую нагайку и будут пороть ею нас, или лучше умереть, или взять пику и ехать искать правды и хлеба?» [625 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000, т. 2. С. 143.]
   Секретарь Юргомышского райкома ВКП(б) 27 января 1930 г. в письме секретарю Курганского окружкома партии сообщил, что в работе по коллективизации встречается ряд препятствий со стороны кулацкой части деревни и отдельных бедняков и батраков, которые заявляют: «Вешай в петлю, а в коммуну не пойду». Отдельные личности из актива заявляют, что «коммуна – это барщина, под которой мы жили, а теперь не пойдем».
   А есть и такие данные, когда заявляют, что в колхозы мы идем, все имущество объединяем, но только наш колхоз не зовите коммуной, а называйте как-либо иначе". [626 - Плотников И. А. Указ. соч. с. 77.]
   Крестьяне считали, что колхозы несут не облегчение труда и улучшение жизни, а нищету и разорение. В одном из выступлений крестьянина республики Коми прямо говорилось: «Советская власть ведет политику, направленную на разорение крестьян». Группа середняков и бедняков Александровского округа Московской области писала в «Крестьянскую газету»: «Нам велят идти в колхоз, но мы в колхоз не хотим, т. к. не видим в нем ничего хорошего» [627 - Ивницкий Н. А. Указ. соч., с. 138.].
   В докладной записке секретаря Варгашинского райкома партии от 25 января 1930 г. отмечалось, что в отдельных сельсоветах «чрезвычайно плохо идет коллективизация». В Медвежьевском сельсовете «на собрании бедноты решили от коллективизации отказаться». Отдельные бедняки на собрании говорили: «Когда кулака примете, тогда и мы пойдем». Уполномоченный Курганского окружкома ВКП(б) 25 января 1930 г. докладывал: «В отношении ликвидации кулака в большинстве случаев беднота отмалчивается, есть единичные случаи, когда беднота защищает кулаков, предлагая принять их в колхоз». По сведениям Глядянского райкома ВКП(б), в районе имели место случаи, когда не только общее собрание граждан, даже батрачество и беднота категорически отказывались на собраниях от голосования за выселение кулачества. В Глядянском сельсовете бедняцкое собрание проходило "с недостаточной активностью и единодушием, наблюдались следующие отрицательные явления:
   а) в отдельных случаях боязнь обидеть кулака;
   б) их защита, что тот или иной кулак хороший человек;
   в) чего хотите делайте с кулаком, но помимо нас, бедноты, и т. д." [628 - Плотников И. Е. Указ. соч. с. 77.]
   В ряде мест крестьяне открыто возражали против раскулачивания. Так, в информационной сводке ГПУ Карелии отмечается, что когда на собрании бедняков и середняков деревни Бор-Пуданцев (Шунгский район) зашла речь о раскулачивании, то "почти все присутствующие в один голос закричали: «У нас в деревне кулаков нет и раскулачивать некого». Вопрос был снят с обсуждения.
   В с. Крутое Зубово-Полянского района Мордовской обл. на собрании бедняцко-середняцкого актива присутствующими был поставлен на обсуждение вопрос о раскулачивании кулацких хозяйств и выселении их из пределов данной области. Это предложение было встречено одобрительно, но из-за выступления бывшего члена партии Лалцева, который говорил: «Эта политика (раскулачивания) партии и Советской власти неправильная, отбирать имущество у трудового крестьянства – нельзя» [629 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929 – декабрь 1930. М., 2000, т. 2. С. 206.], а в противовес этому выступлению никто не говорил – в результате вопрос о раскулачивании был сорван.
   23 июля 1930 г. в селе Великое-Вечное Майконского округа на собраниях произвольно собравшегося населения под руководством ранее организованных и избранных «красных партизанских комитетов» принимались требования о недопустимости деления населения на социальные группы. Крестьяне заявляли: «У нас кулаков нет. Мы все равны» и т. д. Здесь же присутствующие кулаки и родственники выселенных за пределы края требовали возврата отобранного у тех и других имущества, выселения из кулацких домов, по их выражению, «голытьбы» (бедноты и батраков) и полного возвращения этих домов бывшим домохозяевам.
   К этому, с целью привлечения на свою сторону широких масс населения, требовали установления нормы хлеба на едока, снабжения мануфактурой и другими дефицитными промтоварами. Атмосфера была настолько напряжена, что участники собрания, подогреваемые «обещаниями», стали требовать разоружения коммунистов и комсомольцев. Вслед за этим последовал разбор конского состава из колхозов и даже имел место случай снятия с работы на молотилке коммунистов с последующей передачей последней кулакам. При этом член «комитета» (вышеуказанного) заявил: «Сволочи только отбирают, а вот мы, Советская власть, вам возвращаем обратно», и далее (обращаясь к кулаку): «Забирай свою молотилку, тебе говорят». Кулак без всяких формальностей передачи таковую принял [630 - Там же, с. 545.].
   Подавляющая часть крестьян сочувственно отнеслась к выселенным кулакам, отнюдь не одобряла репрессий по отношению к ним. Дикие сцены выселения никак не вписывались в крестьянское сознание, построенное на уважении к человеку труда и порядочности в отношении друг к другу. Так, в с. Шишкеево Мордовской обл. «при экспроприации кулацких хозяйств беднота в количестве 50 человек, не оказывая сопротивления экспроприации, плакали вместе с кулаками и помогали им выносить домашние вещи, а также и в расквартировании» [631 - Там же, с. 206.].
   В сводке Тюменского окружкома ВКП(б) от 1 марта 1930 г. отмечается, что в Боровском сельсовете «при выселении кулаков и их семей на улицу высыпало население. Прощание и слезы сопровождались различными „причитаниями“. Забирались на огороды и прясла, махая съезжающим платками. Много родственников выселяемых провожали за деревню, долгое время плача» [632 - Плотников И. Е. Указ. соч. С. 78.].
   В. П. Данилов и С. А. Красильников справедливо пишут: «Факты мародерства при раскулачивании и выселении поражают не исключительностью, а массовостью и обыденностью происходившего… Одни грабили напрямую, другие „цивилизованно“: пользуясь своим положением, они искусственно занижали стоимость отнятого имущества для того, чтобы затем скупить его практически за бесценок» [633 - Цит. по: Гущин Н. А. Указ. соч. с. 102.].
   Во многих случаях «раскулачивание» граничило с «грабительством»: отбиралось полностью все имущество вплоть до белья, предметов кухонной утвари и последнего обеда, вытащенного из печи, и т. п. Производили ее нередко ночью, с немедленным выбрасыванием из домов, в том числе и женщин с грудными детьми, инвалидов, стариков, без указания дальнейшего пристанища и т. д.
   «У ряда районных работников и особенно низовых сложилось мнение, что выселение в данное время кулачества является началом их физического уничтожения, и на последующие директивы смотрели как на прикрытие, маскировку вышестоящими органами проводимой расправы с кулачеством» [634 - Там же, с. 102–103.].
   Подобная практика не могла не вызывать протеста среди значительной части односельчан «раскулаченных». Вот типичное заявление середняка Фоминых из Ойротского округа в Сибири: «Если бы был жив Ленин, то такого безобразия, такого обирательства никогда не было бы. Это кем-то делается назло Советской власти, чтобы она скорее развалилась. Шуточное ли дело, когда детей оставляют голодными и босыми. Ведь как же тут народ не будет волноваться?» [635 - Там же, с. 102–103.].
   Тюменский окружком признает, что во многих случаях весьма сочувственно в округе встречали по пути следования на север ссыльных кулаков. "В момент отправления обозов с выселяемым кулачеством в некоторых селах на проводы кулачества собирались толпы крестьян, особенно женщин, местами значительные по количеству – от 100 до 500 человек. Провожающие высказывали сожаление детям выселенцев и самим кулакам. Некоторые прощались с кулацкими семьями, плакали, бросали в обоз мешки с сухарями и т. д.
   В пути следования обозов к месту высылки в некоторых селах Паменского округа население организовывалось к встрече выселяемых «с хлебом-солью». Обозы окружались толпою крестьян, семьи кулаков снабжались сухарями и другими предметами домашней утвари. В Троицком округе при отправлении эшелонов собралась толпа в 500 человек жителей и многие плакали" [636 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. С. 442.].
   Иногда чуть было не доходило до вооруженных столкновений с конвоирами выселяемых. Так, крестьяне села Успенского «почти все вышли на улицу встречать обоз с Тугулымскими кулаками. Когда зашел обоз в село, к нему кинулась толпа, и к едущим в сани полетели мешки с сухарями, тарелки, чугунки и прочие необходимые вещи в дороге. Один из конвоиров вынужден был дать четыре выстрела вверх, только тогда толпа отступила от обоза» [637 - Плотников И. Е. Указ. соч. с. 78.].
   Такое же скопление народа имело место в других селах, где также конвой вынужден был давать выстрелы вверх. Но это не останавливало население, оно продолжало выражать свое сочувствие к несправедливо гонимым.
//-- 4. ДЕПОРТАЦИЯ И ПОСЕЛЕНИЯ «РАСКУЛАЧЕННЫХ» --//
   Одновременно с началом массового раскулачивания и арестом кулаков стала проводиться подготовка к выселению семей кулаков. Еще до принятия официальных документов партийных и советских органов ОГПУ разослал на места директивы о предстоящем массовом выселении кулацких семей в отдаленные северные районы страны.
   Уже сама дорога в места поселения ставила миллионы людей в положение арестантов. «Всех нас, – вспоминал И. Т. Твардовский, подростком переживавший крестный путь раскулачивания, – погрузили в товарные вагоны, в которых были настланы доски в два яруса, как это делалось раньше для солдат. В каждом вагоне насчитывалось со стариками и детьми до полсотни человек. Очень неудобно было справлять естественные нужды: здесь же и женщины, и молодежь, и дети. Ехали мы семь суток… За это время кормили нас только два раза: в Казани и в Свердловске приносили в ведрах прямо в вагон суп и кашу. Люди как-то смирились, беседовали уже без слез… Подолгу поочередно всматриваясь в проплывающие за небольшим оконцем-люком поля, долины, леса, завидуя иной жизни и сожалея о своей нарушенной» [638 - Цит. по: Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е гг. М., 1989. С. 173.].
   В дневниковой записи от 12 марта 1930 г. учителя Ф. Д. Покровского (Курский округ) читаем: "Позавчера меня вдруг вызвали в ГПУ… Там дали в руки винтовку и послали в распоряжение коменданта сборного пункта. Оказалось, что нужно принимать выселяемых кулаков и сопровождать их на станцию.
   Штаб помещался в бывшей школе садоводства. Там застал целую группу ребят-комсомольцев, почти все были с винтовками. В соседней комнате находились арестованные кулаки. Посмотрел я на них: обыкновенные русские крестьяне и крестьянки, в зипунах, в полушубках, поддевках. Многие в лаптях. Тут же копошились всех возрастов дети… Много разговаривал с арестованными. По их словам часто выходило, что они середняки. Рассказывали, что застали их врасплох, ночью. Некоторые даже не захватили необходимых пожитков. Что это? Головотяпство, искривление классовой политики или была такая директива? За два дня довелось увидеть море человеческих страданий… Кругом стон и плач. Кричат навзрыд, как по покойнику. Выселяемых провожают родные, обступили дом, тоже кричат. Страшно, тягостно!" [639 - Цит. по: Ивницкий Н. А. Указ. соч. с. 129.]
   В. А. Балицкий (Украина) в письме к Г. К. Орджоникидзе в феврале 1930 г. писал: «…На пунктах погрузки высылаемых нам пришлось наблюдать иногда совершенно раздетых, едущих без всякого продовольствия и предметов первого обихода лиц, раскулаченных и высылаемых по признаку старого, дореволюционного достатка… Поэтому при погрузке в вагоны приходилось отсеивать „бузотеров“ из середняков, семьи из глубоких стариков и старух, беременных женщин, инвалидов на костылях и т. д.».
   «Нередко приходилось на некоторых станциях погрузки отсеивать из эшелона до 15 человек неправильно раскулаченных. Допускались при выселении, – пишет Балицкий, – возмутительные извращения классовой линии – избиение, безобразия, дикие расправы и грубейшие извращения классовой линии – избиение середняков и гнуснейшее оскорбление женщин со стороны участников бригад по раскулачиванию» [640 - Там же, с. 129.].
   В местах, куда их направляли, спецпереселенцы, как назывались раскулаченные, имели, конечно, больше свободы, чем заключенные. И самое главное, они жили вместе с семьями. Хотя тут есть и другая сторона: наравне со взрослыми страдали и дети, даже грудные младенцы. Но труд раскулаченных, по крайней мере в первые годы после высылки, имел такой же принудительный и зачастую такой же бессмысленный характер, как и у заключенных. И оплачивалась их работа в такой же степени [641 - Гордон Л. А., Клопов Э. В. Указ. соч., с. 174.].
   В зимнее время зарплату на руки не выдавали – весь заработок вычитался за паек и спецодежду. При этом с работавших взыскивали стоимость обмундирования, выданного бежавшим с ссылки. В наиболее тяжелом положении оказались нетрудоспособные – им определенное время выдавали продукты в кредит, но затем выдача была прекращена. А это были дети без родителей, старики, а также семьи, где отсутствовали работоспособные. Поэтому из мест многие бежали [642 - Гинцберг Л. И. Массовые депортации крестьян в 1930–1931 гг. и условия их существования в северных краях. //Отечественная история. 1998, N 2. С. 102.].
   На некоторых лесоповалах широко применялись репрессии за невыполнение норм, прежде всего по отношению к нетрудоспособным и подросткам обоего пола. Их содержали в бараках, фактически превращенных в тюрьмы.
   При проверке 273 таких заключенных выяснилось, что в их числе было шесть 15-летних (2 девочки), семнадцать 16-летних (11 девочек) и восемнадцать 17-летних (6 девочек). Большинство этих подростков были арестованы за отказ от тяжелой, непосильной работы на лесоповале и сплаве леса. Их обвиняли в саботаже лесозаготовок, в то время как эти дети, жившие впроголодь, не имели сил для труда, с которым не каждый взрослый мужчина мог справиться. Во время «следствия» арестованные подчас по 1/2 месяца оставались за решеткой.
   Нормы выработки для переселенцев были, как правило, на 30–50 % выше, чем для вольных рабочих [643 - Там же, с. 192.].
   Снабжение спецпереселенцев было неудовлетворительное. В Таборском леспромхозе проверяющие видели распухших и умирающих от голода детей. На этой почве имели место самоубийства. Вся трава возле бараков поедалась вместе с древесной корой. Не намного лучше было положение в других районах, где спецпереселенцы из-за нехватки продуктов часто голодали [644 - Там же, с. 192.].
   «Наша работа страшная, – писали выселенные родственникам, – много людей сбило соснами, много умерло, и много пухнет с голоду, и много с ума сходят, так что страшно смотреть. Вы спрашиваете, как нас питают – хуже собак, хороший хозяин собаку лучше кормит, чем нас здесь. В лавках ничего нет» [645 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 521.].
   «Сколько тут калек, вдов и сирот, – читаем в другом письме, – и лесом убивают, и сами мрут, и душат матери своих детей, в речку кидают и сами с ними мрут от голода как мухи. Тут на нас смотрят, как на зверей, в лавках нам даже иголки не продают» [646 - Там же, с. 521.]
   Страдания взрослых увеличивались от сознания, что вместе с ними несправедливо претерпевают лишения дети: «Пусть бы мы страдали, а зачем же мучаются около нас дети, ведь им одному 8, а другому 2 года, ведь Советская власть как смотрит на детей. Ваня был ведь пионер, а мы – батраки, и своего хозяйства не имели, и земли тоже. Дети горько плачут, потому что нечего есть, пошли в лес и с голоду наелись травы, а трава попалась такая, от которой могли отравиться, и вот мне пришли и сказали, что мои дети ходят по лесу и их рвет. Я побежала, привела их в барак, стала отхаживать, пока живы, но ходят как тени, потому что муки выдают в месяц 16 кг на шестерых» [647 - Там же.].
   Немного в чем превосходили лагерные бараки жилища спецпереселенцев. Тот же И. Т. Твардовский рассказывает, что десятки раскулаченных крестьянских семей поселили в двух или трех больших, широких бараках. В бараках не было комнат и перегородок, были только нары. Как отмечает рассказчик, именно жилье угнетало больше всего. «Скученность семей на общих нарах, толкотня, грязь». В другом поселке, сообщает Твардовский, раскулаченные жили не в бараке, а в срубленных наспех «бревенчатых хатах». Та хата, где разместилась перебравшаяся сюда семья автора, «была рассчитана на две семьи. Сейчас же в ней размещалось четыре… Перегородок в хате не было, и жильцы всегда были на виду друг у дружки. Но это не считалось бедой, судьба обязывала мириться с тем, что есть. Хотя все одно к одному: сырые стены промерзали, покрывались инеем, а когда топились печи, иней таял, с потолка начинало капать, стены сочились и обрастали слизистой плесенью, двери были без тамбуров, и при открывании врывался леденящий холод, к тому же люди были в угнетенном состоянии, на поселке свирепствовал сыпной тиф, умирали, не получая почти никакой помощи, каждый только и ждал, что вот-вот придет его очередь» [648 - Гордон Л. А., Клопов Э. В. Указ. соч. с. 174–175.].
   На поселении каждый выживал как мог, нередко люди, чтобы купить еды, продавали с себя последнюю одежду. Но хорошо, если было что покупать. «Голодуем мы здесь, – жаловались в письмах спецпереселенцы, – а купить нечего, жрать нечего» [649 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 522.]. «Бабы кладут в мешки последнее барахло, – рассказывается в другом письме о том, как выходили из положения, – и идут за 30 верст по воде менять на кусок хлеба или картошки, а в селах сами голодные, как собаки, и проклинают нас, потому что раньше они зарабатывали и кормились, а теперь их на работу не берут, а гонят нас за несчастный паек. Положение наше безвыходное, с голоду помирать, потому что работаем мы и сами не знаем за что, работаем два месяца, а жалованья не дают, считают, что мы еще и должны государству» [650 - Там же. с. 522.].
   Кроме того, в некоторых поселениях появлялись такие директивы: «… дать распоряжение о проведении мероприятий, прекращающих продажу товаров и продовольствия спецпереселенцам, и о прекращении продажи ими собственных вещей в городах, поселках и деревнях. Тоже – не допускать ни по каким причинам спецпереселенцев в город Надеждинск». Документ обрекал депортированных на верную смерть, поскольку лишал их возможности продать или обменять то, что удалось сберечь от конфискации при «раскулачивании», и, тем самым, уберечься от голодной смерти [651 - Гинцберг Л. И. Указ. соч. С. 194.].
   В ряде сводок ОГПУ сообщалось об издевательствах от всякого рода начальников, которым подвергались спецпереселенцы. Об этом же они пишут в своих письмах: «Паек уральский выдают совсем маленький, да и то урывают все жулики. Начальство каждый день пьяное, как баранье, редко выхмеляются, а нам от несчастного пайка и то урывают и прогуливают» [652 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929 – декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 522.].
   В Исаковском поселке Надеждинского района Уральской области свирепствовал комендант, систематически избивавший спецпереселенцев; одному из них он сломал руку, женщину ранил из револьвера.
   Другой начальник, заведующий Богословским производственным участком того же района, требуя выполнения норм выработки, бил спецпереселенцев револьвером по голове.
   Вооруженное выступление замученных вконец людей произошло в Паргибской комендатуре Ленинского района Западной Сибири в конце июля 1931 г. Спецпереселенцы располагали 15 охотничьими ружьями, а также топорами и дубинками. По данным ОГПУ, участников было примерно 350 человек, они выступили под бело-синим знаменем, на котором было написано: «Долой коммуны, да здравствует свободная торговля, да здравствует Учредительное собрание!» Участники мятежа были в основном рассеяны, но наиболее активные из них под командованием некоего Мореева ушли вверх по р. Андарка. В перестрелке с чекистами был убит 71 спецпереселенец. С правительственной стороны погиб 1 человек, несколько были ранены или избиты [653 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929 – декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 522.].
   Но случаи восстаний были крайне редки, в основном люди терпеливо сносили все бедствия.
   И многие жили в предчувствии своей скорой смерти: «Наверное, нам скоро будет гибель, хлеба нет, картошки тоже, пшено кончается, и есть нечего. Мы стали черней земли от тяжелой и горькой жизни, дети просят есть, а есть нечего, они меня сведут со света, скажешь – нечего дать, а они плачут» [654 - Там же, с. 522.]. Большинство высланных даже не понимало, за что их выслали: «Какая мне досталась злая доля, до сих пор не верю, что так со мной сделали, и за что так мучают, был бы я богач или вред кому нанес, головотяпы они и кровопийцы и больше ничего.» [655 - Там же, с. 522.] Но многие правильно угадывали политику партии и правительства в отношении «кулаков»: «…говорят, затем выслали, чтобы уничтожить» [656 - Там же, с. 522.].
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Сталин и его окружение главными причинами трудностей в стране считали обострение классовой борьбы, а путями их преодоления – «подавление классовых врагов», отказ от НЭПа, переход исключительно к командно-административным методам в решении социально-экономических задач. Возникновение серии хлебных кризисов Сталин объяснял в основном «кулацкой стачкой». По его мнению, решить хлебную проблему можно было только путем широкого применения чрезвычайных мер против «саботажников» и всемерного «насаждения» колхозов и совхозов. Сталинское руководство, взяв курс на чрезмерное форсирование коллективизации, пыталось преодолеть все трудности за счет крестьянства, предполагая таким путем получить дополнительные средства для промышленности, создать надежную базу заготовок сельхозпродукции и покончить с «последним капиталистическим классом» – мелкотоварным крестьянствам.
   Для этого, говорил Сталин, нужно «повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и заменить его производство производством колхозов и совхозов. Теперь раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию. Теперь раскулачивание в районах сплошной коллективизации не есть уже простая административная мера. Теперь раскулачивание представляет там составную часть образования и развития колхозов. Поэтому смешно и несерьезно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут» [657 - Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 170.].
   Сталин желал разжечь классовую войну в деревне. И руками бедняков и середняков уничтожить последний капиталистический класс в стране. И многие это понимали. Вот, к примеру, строки из письма крестьянина И. Ф. Коцобея в редакцию газеты «Колхозная правда»: «Разве мы не понимаем, для чего наша власть делает в деревне раскулачивание, все мы прекрасно знаем. Нам очки вставляете, чтобы мы имели вражду друг на друга, это все понятно, но нечего делать, какой же кулак, как у мужика нет штанов, ходит босой, но имеет мелкую собственность, вот почему называют кулаком» [658 - Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929 – декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 259.].
   Такая политика очень скоро дала свои плоды. Уже к концу 1931 – началу 1932 гг. стали ощутимо сказываться последствия поспешной коллективизации, в ходе которой были ликвидированы лучшие, наиболее производительные хозяйства, ценнейший опыт их владельцев отброшен за ненадобностью, а сами они отправлены на лесоповал.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928–1934 гг.): методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996.
   2. Косачев В. Г. Накануне коллективизации. Поездка И. В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории. 1998, N 5.
   3. Горинов М. М., Дощенко Е. Н. 30-е годы // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991.
   4. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1990.
   5. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994.
   6. Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества. М., 1989.
   7. Плотников И. Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х – начале 30-х гг. // Отечественная история. 1998, N. 2.
   8. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000. Т. 2.
   9. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е гг. М., 1989.
   10. Гинцберг Л. И. Массовые депортации крестьян в 1930–1931 гг. и условия их существования в северных краях // Отечественная история. 1998, N 2.

ТЕМА 25. ОФОРМЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ СССР В 30-е гг

РЕФЕРАТ: «ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕПРЕССИИ ПРИ СТАЛИНЕ»

//-- ПЛАН --//
   1. Причины насилий
   2. Мясорубка для своего народа
   3. Рабы ГУЛАГа
   4. Трагедия деревенского паренька
   5. Расстрелы в Куропатах
   6. Социальный фашизм
   7. Использованная литература
//-- 1. ПРИЧИНЫ НАСИЛИЙ --//
   В Советском Союзе было немало красивых лозунгов. Например, один из них – «достойная жизнь каждому человеку».
   Но под этими лозунгами в сталинские времена уничтожены миллионы безвинных людей.
   В 30-х гг. в СССР утвердился жестокий авторитарный порядок. Всем и всеми распоряжалось руководство партии большевиков. Народ же ничем не владел и был совершенно бесправным. Фабрики и заводы рабочим так и не отдали, а у крестьян во время коллективизации фактически отобрали землю. Колхозники стали, по существу, государственными батраками. Советскому народу дали варварские законы, просто невозможные при капитализме: за уход с работы виновный получал 2–4 мес. тюрьмы, за прогул – 6 мес. исправительных работ, а воровство в колхозе каралось расстрелом или 10-ю годами лагерей с конфискацией имущества. Между тем само государство выгребало из колхозов почти весь урожай по символической цене. Колхозники же голодали. После коллективизации поголовье скота в стране сократилось примерно вдвое, а производство хлеба за десять лет почти не выросло.
   Верно, что при Сталине Советский Союз стал могучей промышленной державой, но к трудящимся Сталин и его окружение относились, как к рабочему скоту. Людей заставляли строить промышленные объекты в бешеном темпе. Эксплуатация была дикая. А расплатой за такую индустриализацию стали колоссальные жертвы. При царе Николае II рабочие и крестьяне жили лучше.
   Чтобы в корне пресечь недовольство сталинским социализмом, власти развернули массовые репрессии против собственного народа. Запуганные люди, как известно, послушны. Органы внутренних дел обрели чудовищную силу. Они получили широчайшие полномочия для арестов, допросов и карательных действий. В НКВД даже специально придумывали несуществующие антисоветские организации, с целью расстрелять и засадить в лагеря как можно больше людей.
//-- 2. МЯСОРУБКА ДЛЯ СВОЕГО НАРОДА --//
   В годы правления Сталина (1924–1953) в Советском Союзе свирепствовал неслыханный террор. Одних только расстрелянных было около 800 тыс., десятки миллионов отсидели большие сроки в концлагерях и ссылках. Миллионы погибли там от непосильной работы и лишений.
   Репрессированные были невиновны. Обычно основанием для ареста служил пустячный донос или просто оговор. На следствии работники НКВД зверски избивали людей, требуя признаний во враждебной деятельности. Вот и «признавались» несчастные в том, чего на самом деле не было, т. е. они будто бы шпионы, диверсанты и антисоветчики. Потому появились у нас тогда «враги народа» в несметном числе. Судили их быстро так называемые «тройки»: в каждом суде трое уполномоченных читали следственные дела и выносили приговор. Чаще всего это был немалый лагерный срок, реже – расстрел.
   Репрессии обрушились на все классы и слои общества.
   Рабочие были настолько запуганы, что боялись, например, вызова в отдел кадров: случалось, там уже поджидали жертву энкавэдешники.
   Меньше всего Сталин считался с крестьянами. На заре коллективизации были лишены имущества и высланы в «спецпоселки» все зажиточные крестьянские семьи. Так, на январь 1932 г. в ссылке оказалось 1,4 млн «бывших кулаков». Затем в лагерь толпами повалили колхозники. Впрочем, нередко их сажали не за «политику», а за мешок картошки, украденный из-за голода.
   К интеллигентам большевики относились с неприязнью и явным недоверием. Иногда интеллигентам предъявляли абсолютно абсурдные обвинения: врачи будто бы желают отравить людей, а инженеры вредят на промышленных предприятиях. Немало технических специалистов были арестованы и работали в «конструкторских бюро» тюремного типа. Такие учреждения назывались «шарашками». Преследовали власти и творческих личностей – писателей, поэтов, артистов и даже ученых. Например, академик Вавилов, великий селекционер, погиб в тюрьме, в Саратове, и могила его не найдена до сих пор.
   Ни партбилет, ни ордена не защищали от репрессий. Жертвами становились видные большевики и заслуженные военачальники, если была хоть тень сомнения в их преданности Сталину. Вот пример. После XVII съезда партии из почти 2 тыс. делегатов больше половины были истреблены или осуждены, а из 139 руководителей, избранных на съезде, «плохо кончили» 98. Были убиты многие сподвижники Ленина, в том числе Лев Троцкий. Лев Давыдович зря старался укрыться в Мексике, в усадьбе, превращенной в крепость: агент Сталина все равно туда проник и убил Троцкого ледорубом. В 1937–1938 гг. – в самый пик террора – были «чистки» и в армии. Из нее уволили десятки тысяч командиров. Около четырех тысяч элитных военных расстреляли. Например, были убиты трое маршалов из пяти имевшихся.
//-- 3. РАБЫ ГУЛАГА --//
   Первые концлагери появились у нас еще при Ленине. Туда сажали тех, кто предположительно мог выступить против власти большевиков.
   При Сталине число лагерей умножилось. Скоро их объединили в одно ведомство. Имя ему – «Главное управление лагерями», сокращенно – «ГУЛАГ». Это ведомство было гигантским. По данным на 1940 г., систему ГУЛАГа входили 53 лагеря с тысячами отделений и пунктов, 425 исправительно-трудовых колоний, плюс 50 колоний для несовершеннолетних и 90 «домов младенца». «Среднегодовое наполнение» лагерей колебалось на уровне 2,5 млн заключенных.
   Узники ГУЛАГа жили примерно так, как и советские пленные в фашистских «лагерях смерти». Различия были в деталях, а в главном все одинаково: непосильная работа, избиения охранников, голод, холод, скотские бытовые условия и, как логичный итог, ужасающая смертность. Статистики Гиммлера подсчитали, что в среднем пленный выдерживал три месяца тяжкой работы. Так было и в ГУЛАГе. На смену тем, кто умер, каждый год прибывали новые осужденные. Например, в 1947 г. в ГУЛАГ пригнали почти 1,5 млн человек. И на следующий год больше миллиона. Руками заключенных выполнялись колоссальные объемы работ. Зэки ГУЛАГа рыли каналы, строили плотины, дороги и целые города – Норильск, Магадан, десятки других, в том числе засекреченных. А еще осужденные валили лес, добывали руду и т. д. и т. п. Скудная еда не позволяла как следует восстановить силы: людей кормили миской баланды и пайкой хлеба. А тем, кто не смог выполнить норму, есть вообще не давали.
   В гулагских лагерях даже климат был нелегким испытанием для европейца. Многие лагеря находились на северо-востоке страны, в частности, на Колыме, где зимние морозы очень суровы.
//-- 4. ТРАГЕДИЯ ДЕРЕВЕНСКОГО ПАРЕНЬКА --//
   Вот судьба заключенного, который остался жив. Николай Непомнящий отсидел в лагерях 10 лет. Он из большой крестьянской семьи, работавшей в колхозе.
   Несчастья юноши начались с того, что, спрыгнув с коня, он покалечил ногу. А был тогда расстрельный 1937 г. С тяжелой травмой Николай слег в постель. Но через три дня пришли милиционеры и арестовали парня. Семнадцатилетний подросток кричал и плакал от боли, но его притащили к машине и бросили в кузов. Односельчанин принес несчастному «охапку сена под ногу». За это мужика тоже арестовали и дали 10 лет лагерей.
   Николая же привезли в город на допросы в КПЗ. Трое суток он «простоял на костылях без еды и воды». Его заставляли признать себя членом «контрреволюционной организации» и оговорить других людей. За отказ били по бокам и по голове, пока не забили до потери сознания.
   Затем Николая отправили в Читинскую тюрьму. По дороге конвоиры пристрелили упавшего старика. Он не мог идти, «весь изуродованный на допросах». Старику «было 70 с лишним лет».
   Тюрьма в Чите оказалась наполненной до предела. Нары – в три яруса. Зэки сидели на нарах вплотную друг к другу. А те, кому мест не хватало, стояли в камере на полу.
   Здесь Николай провел 5 месяцев. В день он получал 500 г хлеба, немного баланды и 2 кружки воды. В одну из ночей из камеры увели на расстрел бывшего командира красных партизан. Прощаясь, он схватил Николая за руки, плакал и кричал: «Колька, ты должен остаться жить. Мы завоевали Советскую власть, а ты за что, пацан, за что здесь? Будешь жив, скажи моим детям, что мы погибли ни за что, ни в чем не виноватые».
   Расстрелы в тюрьме случались часто. Убивали людей в подвалах. Но однажды 47 смертников попытались спастись. Запертые в особой камере, они разобрали кирпичную печь и заложили кирпичами входную дверь. Однако тюремщики вызвали пожарные машины и начали через окна заливать камеры водой. Чтобы не утонуть, смертники разобрали баррикаду. Их расстреляли прямо в камере. А утром зэки видели в тюремном коридоре много «воды с кровью».
   Николай надеялся, что его арестовали по ошибке и вот-вот выгонят из тюрьмы. Однако время пришло, и ему вынесли приговор – 10 лет концлагерей.
   Скоро Николай прибыл в Красноярский край. Истощенных людей в телячьих вагонах привезли в глухую тайгу. Зэки еще не знали, что им придется строить новую колонию. Была зима, снег 1,5 м. Людей высадили прямо в лесу. Те, «которые могли разгребать снег, ставили палатки», а «которые слабые – замерзали и умирали, особенно пожилые, в 70–75 лет». Лишь весной выжившие зэки смогли построить деревянные бараки. Вокруг, разумеется, была колючая проволока и бегали злющие сторожевые псы. Многих узников сильно мучила цинга. Николай чуть не умер от этой болезни. Лечили цингу черемшой, которую собирали в тайге.
   Работа у зэков была тяжелой – заготовка леса. «Люди работали, можно сказать, день и ночь под охраной». Осужденные валили лес, подтаскивали деревья к железной дороге и укладывали в грузовые вагоны.
   Первый начальник колонии относился к заключенным с сочувствием. Неожиданно он исчез, видимо, арестованный как «враг народа».
   Новый начальник урезал и без того скудное питание, а «над людьми издевался, даже заставлял охрану избивать» узников.
   За 10 лет Николаю пришлось «пройти много лагерей непосильного труда» – Красноярских, Бирских, Буринских, Комсомольских, Астраханских и Бакинских. А отец Николая, мать и младший брат мучились в ссылке. Таков порядок: семьи «врагов народа» тоже репрессировались. Впрочем, одному из братьев позволили воевать с японцами и финнами, а еще два брата погибли на войне с Германией.
   Осужденному Николаю повезло в том, что он вообще выжил. В его деревне в 1937 г. были арестованы 16 человек, и все они, кроме Николая, погибли.
//-- 5. РАССТРЕЛЫ В КУРОПАТАХ --//
   Недалеко от Минска, в местечке Куропаты, найдены массовые захоронения людей, убитых работниками НКВД. В Куропатах покоятся не менее 30 тыс. человек, казненных в 37–41 гг. – такой вывод сделала правительственная комиссия.
   Там был устроен настоящий «конвейер смерти». Опросы свидетелей позволили восстановить страшную картину. В Минске приговоренных к смерти людей сажали в грузовики. Перед этим руки жертв связывали за спиной. В каждом грузовике помещались 15–20 человек и еще конвоиры. Ну а те, кто будет убивать, ехали отдельно – в кабинах машин или на легковой «Эмке». И вот в Куропатский лес прибывали один или несколько автомобилей. Тут уже заранее была вырыта очень длинная и широкая яма. Участники расстрела выводили людей к могиле и, несмотря на крики, плач и мольбы, убивали из наганов, в затылок. Так было чуть ли не каждую ночь, по крайней мере, в 37 г. После казни палачи возвращались в НКВД и пили спирт, чтобы снять стресс. Спирт им выдавали по приказу. Вообще, эти убийцы редко бывали трезвыми.
   Групповые расстрелы начались, возможно, еще в 35 г. Эту дату назвал бывший шофер НКВД Давидсон. В тот год или даже в конце 34-го его однажды привлекли к поездке на расстрел. Увиденное врезалось в память шофера навсегда. Вот фрагмент его рассказа. Участники казни «были в форме НКВД… Форма защитного цвета, петлицы красные. Фуражки с синим околышем и красным верхом». В лесу палачи велели людям сесть «по краям ямы, ноги свешивались вниз, а руки были связаны. Затем несчастных начали расстреливать. Расстреливал… работник комендатуры… Когда все были убиты, он сам спрыгнул в яму и стал втаптывать людей, я слышал хруст костей…»
   Другой расстрел случайно увидела девочка и тоже запомнила его на всю жизнь. «Пришла легковая машина. И следом – грузовик. Из легковушки вылезли мужчины, человек пять. И стали выводить из будки грузовика людей… Руки развязали и расстреляли. Люди кричали: „За что вы нас, я ни в чем не виноват!“…Несколько человек еще вывели из машины и заставили закапывать могилу, а потом и их расстреляли. Погибшие были по возрасту и молодые, и старые…»
   Смертников привозили на казнь в «черных воронах» и в открытых грузовиках. «Черным вороном» народ прозвал особый грузовик с будкой. Будка была выкрашена в черный цвет и специально оборудована для перевозки арестованных. Такая будка разделена на пять кабин, окон в ней нет.
   Сначала расстрелы совершались просто в лесу. Но в 37 г. был поставлен высокий забор. Он отгородил огромную территорию для будущих братских могил. Казни стали теперь массовыми, регулярными. НКВД не желало, чтобы люди видели следы этих жутких преступлений. Тем более лесник уже нашел одну яму с убитыми. Он позвонил в милицию. Но его быстро запугали. «К нему приехали из НКВД и посоветовали меньше приглядываться, если хочет жить».
   Итак, в Куропатах появился забор. Его построили из столбов и досок. Столбы были вбиты в землю, а к ним приколочены крепкие дощатые стены. Забор возвышался не менее чем на 3 м. Сверху его обтягивала колючая проволока. Огороженную территорию охраняли работники НКВД. Они сторожили круглосуточно, с собаками. Днем здесь оставались по 2–3 человека.
   Но «уши» преступлений все равно вылезали наружу. Сравнительно недалеко от секретного объекта была деревня Зеленый Луг. Ее жители часто видели, как по гравийной дороге в сторону забора едут машины. И вскоре оттуда слышались десятки выстрелов, крики людей.
   Деревенские обитатели иногда умудрялись заглянуть за ограду. Благо, на первых порах охрана была слабой, к тому же, сторожа пили и порой даже ворота не закрывали. Поэтому любопытные люди смогли увидеть могилы. Например, группа молодых женщин дважды за день подкралась к забору: первый раз они заметили в щелочку, как «мужчины копают ямы», а во второй, уже после стрельбы, увидели, что «яма… засыпана свежим песком». И им показалось, что песок «шевелится». А вот другой случай. Молодой мужчина «как-то… шел вдоль забора». Ворота «оказались открыты, и вроде никого нет поблизости». Мужчина отважился «посмотреть, что там прячут». И увидел много провалов от осевшей земли на огромных могилах. «Могилы тщательно маскировались, сверху на них сажали сосенки. От ворот до ям было метров 20–30».
   Однако деревья, разросшиеся на могилах и около них, не скрыли преступления НКВД. Специалисты легко обнаружили могилы по провалам земли. Раскопки показали, что в каждом коллективном захоронении находятся останки десятков людей, а иногда – и больше сотни. Черепа имеют пулевое отверстие. Обычно пуля входила в затылок, реже в висок. Пули, которые удалось найти, выпущены из наганов, некоторые из «ТТ».
   Попытки свалить на немцев расстрелы в Куропатах совершенно несостоятельны. Немцы пришли в Белоруссию позже. В районе деревни и забора немцы появлялись редко и, по свидетельствам жителей Зеленого Луга, никого здесь не казнили.
   Так кем же назвать тех энкавэдешников, которые убивали своих же, ни в чем не повинных сограждан? Это палачи – много хуже фашистов. И, наверное, ни один фашист не прыгал на трупах расстрелянных им людей, как сделал офицер НКВД в рассказе Давидсона.
   Воспоминания Николая Дмитриевича напечатаны в книге: «ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои». М.; СПб., 1998. С. 101–105.
//-- 6. СОЦИАЛЬНЫЙ ФАШИЗМ --//
   Жестокость большевиков объясняется их идеологией. Большевики изначально, еще до революции, готовились подавить или уничтожить миллионы людей. Похожие планы оказались у немецких фашистов. Разница лишь в том, что фашисты считали не нужными всех «неарийцев», а большевики – капиталистов и прочих «врагов социализма». То есть фашисты ненавидели людей по национально-расовому признаку, а большевики – по социальному. Впрочем, при Сталине массовые репрессии не щадили уже никого, чтобы никто и пикнуть не смел против социалистических порядков.
   После смерти Сталина новый лидер – Хрущев – прекратил этот кошмар. В 1956 г. он выступил со своим знаменитым докладом на ХХ съезде партии. Массовые репрессии были признаны ошибочными и преступными. Но виновником террора коммунисты стали считать одного Сталина. То есть мнение было такое: окажись во главе страны другой человек, например Киров, и тогда социализм получился бы совсем иной – без крови и ГУЛАГА. Конечно, Сталин – типичный восточный деспот: жестокий, властный, подозрительный. Но он только усилил репрессии, начатые еще при Ленине. Распоряжения за подписью Ленина и последующий декрет Совнаркома приказывали проводить «беспощадный массовый террор» против «классовых врагов», а всех «сомнительных» – отправлять в концлагеря.
   Разумеется, следует различать большевистское руководство сталинской эпохи и коммунистов последующего времени. А уж нынешняя наша компартия вполне вписалась в общество демократического типа.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. ГУЛАГ его строители, обитатели и герои. М.; СПб., 1998.
   2. Кровавый маршал: Михаил Тухачевский: 1883–1937. Составитель Г. В. Смирнов. СПб., 1997.
   3. Правда о ГУЛАГе: свидетельствуют очевидцы. Тула, 1990.
   4. Тарнавский Г. Куропаты: следствие продолжается. М., 1990.
   5. Хлевнюк О. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992.
   6. Чирков Ю… А было так… М., 1991.
   7. Якупов Н. Трагедия полководцев. М., 1992.

ТЕМА 26. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ СССР, КУЛЬТУРА 20–30 гг

РЕФЕРАТ: «ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА, ДВА ВЗГЛЯДА, ДВЕ ПОЗИЦИИ. МОЛОДЕЖНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ В РОССИИ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Развитие духовной жизни в России в 20-30-е гг.
   3. Молодежные неформальные движения
   4. Заключение
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   20-30-е гг. для России стали периодом, о котором, пожалуй, трудно говорить однозначно. Существует два полярных мнения. Одно убедительно опирается на авторитетные высказывания русского философа Н. Бердяева, который назвал это время «новым Средневековьем», и на еще более жесткие слова поэта О. Мандельштама о «веке-волкодаве». Это мнение и эта точка зрения объявляют всю советскую эпоху и семидесятилетний период в истории России мрачной ямой тоталитаризма, когда государство полностью контролировало все сферы жизни человеческого общества. Эта форма государства, естественно, не могла нести в себе никакого позитивного содержания.
   Другое мнение, при взвешивании всех «за» и «против», учитывании всех противоречий в развитии истории, отбрасывании крайностей и без игры на руку выгодной конъюнктуре, говорит об этой эпохе как о противоречивой, сложной, неоднозначной.
   Историю и культуру новой советской эпохи необходимо рассматривать в сопоставлении со всей русской культурой «серебряного века» и русского зарубежья. Революция и становление социалистического строя были одним из способов выхода из кризиса, поразившего великую Российскую империю.
   Губительным по своим первоначальным последствиям оказалось разрушение монархического строя. Монархия в сознании русского народа была неотделима от православной веры, от системы российского правосудия, от национальной идеи.
   После разрушения монархии легко были разрушены старая государственность и право, система собственности, религиозность (прежде всего православная), общепринятые моральные нормы и устои общества. Для российского народа возникла необходимость замены всего потерянного в революционных бурях. История распорядилась таким образом, что такой новой объединяющей идеей стал стал марксизм – самое мощное по своим последствиям для всеобщей человеческой культуры учение XIX–XX вв. Социализм стремился рационально устроить общество, ускорить технический прогресс, организовать не только внешнюю, но и внутреннюю жизнь человека. Разрушительным для русского культурного архетипа, формировавшегося в течение столетий под влиянием русского православия, стало то, что вместо культурных ценностей, связанных с религией, искусством, философией, предлагались техническое развитие, рациональное управление, наука, т. е. ценности западной цивилизации.
   С первых шагов Советской власти начинают активно развиваться все сферы и направления в науке и технике. Продолжается начатое в начале века изучение и освоение Сибири, Дальнего Востока, Арктики, Камчатки, бассейна Амура и возможности перехода с запада на восток Северным морским путем.
   Создают свои фундаментальные произведения писатели А. И. Куприн (1870–1938), И. А. Бунин (1870–1958), А. Н. Толстой (1882–1945), А. М. Горький (1868–1936) и др. Возникают новые направления в литературе – футуризм, символизм (К. Бальмонт, Г. Сологуб, А. Белый, Д. Мережковский, А. Ахматова, Н. Гумилев, А. Блок, В. Маяковский, С. Есенин).
   Значительным событием в искусстве стало создание театра К. С. Станиславским и В. Н. Немировичем-Данченко. Эти театральные деятели стали реформаторами в режиссуре и актерском мастерстве, создали новое направление в театральном искусстве. Были открыты особые законы поведения актера на сцене, которые могли раскрыть внутренний мир человека, помогали актеру овладеть сценическим мастерством. Теперь лучшие театры мира с гордостью заявляют, что работают по «системе Станиславского». Появились выдающиеся деятели театра – В. Э. Мейерхольд, В. Комиссаржевская, Ф. И. Шаляпин, А. В. Нежданова, Л. В. Собинов, И. Козловский, С. В. Шмелев и др.
   Оживляется культурно-просветительская деятельность. После революции был сделан поворот в сторону расширения доступа в заведения культуры всех трудящихся: в распоряжение народа перешли Эрмитаж, Русский музей, Третьяковская галерея, Оружейная палата. Национализированы частные коллекции Щукина, Мамонтовых, Морозовых, Третьяковых, Даля.
   Но такие положительные стороны находятся в диком противоречии с чудовищными последствиями ущерба, нанесенного русской культуре XX в. Советской властью. Кто же должен теперь нести за него ответственность? Трагическим для культуры России было изгнание из страны великих представителей культуры, которые не смогли принять Советскую власть. Страну вынуждены были покинуть сотни выдающихся ученых и деятелей культуры. Среди них – С. Н. Виноградский, Ф. И. Шаляпин, С. В. Рахманинов, И. В. Репин, Ю. П. Анненков, И. А. Бунин и др. Многие из них долгие годы эмиграции мечтали вернуться на Родину и считали себя русскими композиторами, писателями, артистами, учеными. Даже живя за границей, они продолжали работать на благо России и служить Родине.
   За годы первой пятилетки в Советском Союзе был совершен переход ко всеобщему начальному образованию. Был открыт ряд вузов. Но вместе с тем всеобщая грамотность не стала почвой для создания нового, более цивилизованного и гуманного государства. Структура нового государства стала сложной в своей иерархии, жестокой по методам управления. В целом оно стало довольно-таки уникальным. И если бы не явно негативные его черты, то его можно было бы назвать прогрессивным.
   Одним из первых декретов, принятых Советской властью, стал декрет об отделении церкви от государства. Религию активно изгоняли из всех сфер социальной и культурной жизни. Теперь на политику государства церковь влиять не могла. Из жизни русского народа исчез мощный фактор формирования нравственности. Мощный субъект воспитания был ослаблен и не заменен ничем другим. Сложились более чем благоприятные условия для безнравственности, преступности, аморальности.
   Однако в этот период имела место деятельность молодежных религиозных организаций, мало изученная, правда, до сих пор. Действовали они достаточно легально и имели широкие возможности для вербовки своих сторонников. Многим русским людям гораздо более понятным и близким было христианское мировоззрение, а не новое, коммунистическое. После революции продолжало действовать молодежное христианское движение, один из организаторов которого, В. Ф. Марцинковский, был выслан в начале 1923 г. Создавались молодежные объединения различных молодежных направлений. Например, при баптистской церкви действовал «баптомол». Наиболее активно проявляла себя Сибирская группа. В Омской губернии в начале 20-х гг. насчитывалось 27 таких кружков.
   Молодежные религиозные объединения сохраняли прочное влияние дольше, чем другие некоммунистические союзы.
   Большевики считали, что комсомол был единственной молодежной организацией в стране, но Н. И. Бухарин в мае 1928 г. на VII съезде ВЛКСМ сказал, что «за последние годы значительно усилился охват сектантскими организациями рабочей молодежи». К тому времени молодежные организации объединяли в своих рядах почти столько же сторонников, сколько и комсомол. По некоторым источникам, их было гораздо больше (около 3 млн человек). Сам же Бухарин, несмотря на негативное отношение к религиозным организациям, признавал, что в них состояли, как правило, высоквалифицированные, с более высокими, чем в комсомоле, моральными и нравственными устоями молодые люди.
   За основу социального прогресса большевики и все сторонники марксистско-ленинского мировоззрения взяли рациональность. В действительности же главным недостатком этого мнения, оказавшим губительное влияние на развитие культуры, стал разрыв с культурными достижениями прошлого. Создававшаяся веками русская интеллектуальная элита стала мешать созданию новой культуры, где «кто был никем – тот стал всем». Единственным признанным методом в творчестве провозгласили метод социалистического реализма. Основоположником этого метода стал А. М. Горький. Его традиции были продолжены в литературе В. В. Маяковским, М. А. Шолоховым, в кино – С. М. Эйзенштейном.
   Другой новинкой в послереволюционной культуре стало возникновение и развитие «пролеткультов». В центр идеологии ставилась доктрина классового характера искусства и культуры в целом. Самую передовую культуру, по мнению большевиков, мог создать только самый передовой класс – пролетариат. В результате это вылилось лишь в громкие декларации и в создание кружков самодеятельности. Ленин вообще относился к культуре как к практической части огромного механизма коммунистической пропаганды. Даже монументальную живопись и скульптуру он сводил к этой идее. Кинематограф же как доступный вид культуры провозглашен «наиважнейшим» из пропагандистских видов искусства.
   Новые отношения внедрялись и в быт, и в семейные отношения. Старые, пусть иногда несовершенные законы о семье, были отменены, и введены новые, в которых признавалась свобода развода, отменялся церковный брак и его законность. Буржуазной объявлена традиционная мораль, а новая мораль должна была подчиняться интересам пролетарской диктатуры. Разрушалась привычная бытовая культура, а новые ее формы не приживались в массовом сознании.
   В статье «Духи русской революции» Н. А. Бердяев писал: "…Каждый народ имеет свой стиль революционный, как имеет и свой стиль консервативный.
   …Каждый народ делает революцию с тем духовным багажом, который он накопил в своем прошлом; он вносит в революцию свои грехи и пороки, но также и свою способность к жертве и энтузиазму. Русская революция антинациональна по своему характеру, она превратила Россию в бездыханный труп. Но и в этом антинациональном ее характере отразились национальные особенности русского народа и стиль нашей несчастливой и губительной революции – русский стиль. Наши старые национальные болезни и грехи привели к революции и определили ее характер. Духи русской революции – русские духи, хотя и использованы врагом нашим на погибель нашу. Призрачность ее – русская призрачность. Одержимость ее – русская одержимость…
   Великим писателям всегда открывались образы национальной жизни, имеющие значение существенное и непреходящее. Россия, раскрывавшаяся ее великим писателям, Россия Гоголя и Достоевского, может быть обнаружена и в русской революции, и в ней столкнетесь вы с основными оценками, предопределенными Л. Толстым. В образах Гоголя и Достоевского, в моральных оценках Толстого можно искать разгадки тех бедствий и несчастий, которые революция принесла нашей родине, познание духов, владеющих революцией. У Гоголя и Достоевского были художественные прозрения о России и русских людях, превышающие их время.
   Двадцатые годы, по утверждению многих историков и культурологов, были самыми многообещающими в истории русской культуры советской эпохи. Целое десятилетие оказалось таким интересным своими существенными отличиями от предыдущего периода («серебряный век») и от последующего (с усилением партийно-государственной деспотии). Двадцатые годы были тоже свободными в плане выбора направления творческого пути, в относительной открытости политической жизни и в необыкновенном (особенно для последующего времени) духовном богатстве. Поэтому и так противоречивы мнения политиков и историков об этом времени.
   Несмотря ни на что, это было время выбора, свободного диалога во всех областях жизни, время возможности инакомыслия, время борьбы за то или иное будущее нашей страны. Двадцатые годы связаны еще и с новой экономической политикой (НЭП). Стремление к новому в 20-х гг. особенно губительно отразилось на основах основ русского общества.
   Продолжался открытый террор против хранителей исконно русских традиций – православной церкви и интеллигенции. В феврале 1922 г. выходит в жизнь декрет о конфискации всех церковных ценностей. Среди православных верующих настоящий бунт вызвало это неприкрытое ограбление церкви. Патриарх Тихон был заключен под арест. Казнены тысячи священнослужителей. Зверски убит митрополит Петербургский Вениамин, который пользовался огромным авторитетом и уважением среди верующих.
   Фальшивым обвинениям подвергаются и видные российские ученые. Сфабриковано дело «Петроградской Боевой организации», по которому были уничтожены российские профессора М. Тихвинский, В. Таганцев, поэт Н. Гумилев. Интеллигенцию запугивали не только расстрелами. Всех подозрительных высылали. С осени 1922 г. начинается полоса высылок за границу цвета русской гуманитарной науки: философов Н. Бердяева, С. Франка, С. Булгакова, социолога П. Сорокина. С их потерей гуманитарная мысль понесла огромный урон. Для интеллектуального развития страны потеря нескольких десятков людей стала настоящей катастрофой, столь мощное воздействие они оказывали на все происходившее. Освободившееся место должны были занять выгодные новой власти «красные профессора», которые были сильны в трактовке цитат К. Маркса и его последователей в необходимом для власти духе.
   К счастью, были сферы науки, до которых не доходили руки «сильных мира сего». Эти сферы сумели сохранить элементы свободного научного творчества. Это относится к генетике, теоретической физике, математике, т. е. к тем наукам, которые вроде бы не представляли опасности для социализма. Здесь хоть и не полностью, но сохранились научные кадры старой, дореволюционной России. Была возможность поиска талантливых, энергичных учеников. Слава отечественной науки – во многом их заслуга. Как и в культуре («официальное» и «неофициальное» искусство), в науке возникли два направления. Одна наука «создавалась» из людей профессиональных, талантливых, но не вступавших по разным причинам в идейные споры. Власти присваивали их открытия для пропаганды своих достижений. Это была для многих ученых своего рода плата за возможность спокойно работать на родине. Другая наука была создана для внутреннего пользования. Она была целиком идеологизированная и должна была создавать базу для эффективной коммунистической пропаганды.
   Интересно, хотя и очень спорно мнение историков В. П. Островского и А. И. Уткина о школьных реформах того времени: "Продолжались эксперименты в сфере образования, подрывающие традиционные устои российской школы, вводились «бригадный метод обучения», иные новшества, при которых знания практически не усваивались. Начинал свои эксперименты по воспитанию нового человека из участников воровских шаек и банд педагог А. Макаренко. Он действовал, исходя из популярной тогда идеи о «делении людей на „социально вредных“, т. е. различных преступников, которых якобы подвергли этому житейские условия, но которые являются людьми, близкими коммунистической власти. Их воспитание способно заставить „перековавшихся“ преступников служить ей».
   Мнение, безусловно, спорное, скандальное по отношению к сложившейся и успешно существующей истории педагогики, но весьма оригинальное и свободное.
   В 1925 г. (кульминация НЭПа) руководство компартии провозгласило, что допускает некоторую свободу творчества. На самом деле речь шла о дозированной свободе на высказывание своего мнения. Это создавало иллюзию, что именно социализм может дать подлинную свободу творчества.
   Пока еще как в науке, так и в культуре действовала мощная сила процессов начала века с традициями русской классики. Но уже близка была победа в культуре тоталитаризма с неизбежным идеологическим контролем. В политике и культуре появились люди, близкие к власти, которые хотели с ее помощью получить власть над творческой элитой и обеспечить тем самым собственное существование.
   Конец 20-х и 30-е гг. считали кульминацией «культурной революции».
   С высоких трибун провозглашается призыв к ликвидации безграмотности, и через некоторое время звучит торжественное заявление о победе над ней. Надо признать, что стране требовались работники, обладающие элементарными навыками чтения, письма, хотя бы минимумом квалификации. С этой целью с 1929 г. было принято новое направление в школьном образовании – в основном на профессиональное обучение. Прикладные навыки стали важнее общих знаний. В результате большая часть школьного времени отводилась производственной практике. Время показало бесперспективность этого курса. Стали возвращать традиционные методики образования старой школы, которые дополнялись предметами, носившими явную пропагандистскую направленность.
   Высшую школу также не могла не затронуть «культурная революция».
   В годы первой пятилетки (1928–1933) 150 тыс. молодых рабочих-коммунистов и комсомольцев было направлено на учебу в высшие учебные заведения. Они, чувствуя поддержку власти, требовали устранения «старорежимных» педагогов в знак идеологической верности новому строю, подчеркивая тем самым свое сословное превосходство. Но через короткое время, к счастью, этому был положен конец, и на первое место были поставлены знания, упорядоченность, дисциплина и, конечно, преданность режиму.
   Вообще, не вся молодежь так однозначно отреагировала на изменение политической обстановки в стране. Не только комсомольско-коммунистические идеи овладевали умами. Окончательно в последнее время разрушен миф о советской молодежи как об однородной части общества.
   Начали возникать самодеятельные молодежные союзы, организации самых различных общественно-политических ориентаций, которые тут же прозвали «неформальным движением». Восстанавливалась насильственно прерванная связь времен, возрождались традиции демократизма и свободомыслия, свойственные дореволюционным поколениям российской молодежи.
   В конце 1920 г. в Москве была создана первая самостоятельная молодежная организация меньшевиков – Российский социал-демократический союз молодежи – РСДСМ, в котором насчитывалось 150 членов и значительное число сторонников, главным образом, в рабочих профсоюзах – печатников и химиков. Члены РСДСМ вели агитацию на фабриках и заводах, устраивали дискуссии с комсомолом, выдвигали своих представителей на беспартийные конференции рабочей молодежи, созываемые под эгидой РКСМ. Иногда из-за такой агитации и из-за разочарования в комсомоле целые ячейки рабочей молодежи выходили из состава РКСМ и вливались в РСДСМ. За 2 года деятельности московская организация неоднократно подвергалась разгрому. Были арестованы 33 ее наиболее активных члена. Причем подвергались арестам они 52 раза и просидели в тюрьмах в общей сложности 13 лет. Но организация возрождалась вновь и вновь.
   К концу 1922 г. социал-демократические союзы молодежи действовали во многих крупных городах России. Попытка противопоставить себя комсомолу привела к тому, что стали нарастать репрессии в отношении «всех активно действующих против пролетарской революции и активно противодействующих Советской власти молодых меньшевиков и эсеров».
   Они подлежали удалению в ссылку. В 1923–1924 гг. эта мера была применена к членам Центрального объединенного бюро РСДСМ.
   Рядом с комсомолом, но в оппозиции, работала и другая, имевшая огромное влияние молодежная организация – ВОРС – Всероссийское общество «Русский скаут». Возникшее в 1909 г. в России под влиянием английской скаутской идеи Р. Баден-Поуэлла, российское движение быстро набирало силу и рост.
   К 1918 г. скаутские отряды были в 150 городах и местечках. Надо сказать, что для воспитания молодежи скауты делали все возможное, заполняя нишу утерянных идеалов. В Первую мировую и гражданскую войны скауты были связистами в военных организациях, несли сторожевую службу, работали в санитарных поездах, помогали беженцам и голодающим, боролись с беспризорностью и принимали посильное участие в других общественных делах. При этом руководители скаутских групп работали добровольно и бесплатно.
   С 1918 г. ВОРС как буржуазное общество не могло продолжать существование, несмотря на принятый принцип, что скаутом мог быть член любой партии, что организация вне политики.
   Из распавшегося ВОРСа возникли ЮК-скауты (юные коммунисты), «пролетарские скауты» и др. Стихийно стали возникать небольшие автономные скаутские группы, искавшие возможности работать легально. Однако в марте 1921 г. большинство этих групп было расформировано. Комсомол в очередной раз ставил в вину аполитичность, веротерпимость, веру и принадлежность к общечеловеческим этическим нормам. При сильном политическом давлении со стороны комсомола 13 мая 1922 г. Московское губернское совещание скаут-мастеров подписало декларацию о работе в детской организации совместно с комсомолом. Было решено переименовать скаутов в пионеры, скаутский значок с лилией заменили значком с костром, синие галстуки – на красные. Вскоре аналогичную декларацию подписали петроградские скауты. При этом произошел раскол – часть скаутов не пошла с пионерами. Некоторое время пионерские и скаутские отряды сосуществовали, но в октябре 1926 г. ОГПУ начало массовые аресты скаутов. Теперь они узнали страшные слова – Лубянка, Бутырки, Соловки (СЛОН, СТОН). Только теперь стала понятна их «вина». Скауты оказались в оппозиции к существующему тогда режиму, избрав доминантой вечные человеческие ценности.
   Вторая волна массовых арестов прошла в 1932 г., при паспортизации. Арестованы были и отбывшие первые сроки, и подростки. Только в 1964 г. скаутов реабилитировали. Часть из них – посмертно. В 1990 г. в Москве Всероссийский съезд скаутов возродил эту достойную организацию юношества.
   Итак, всю духовную, политическую, творческую жизнь молодежи контролировал только угодный новому режиму комсомол. Уже в мае 1919 г. Оргбюро ЦК РКП(б) утвердило «Положение о работе РКСМ среди учащихся», первый пункт которого гласил, что «вся работа как среди рабоче-крестьянской, так и среди учащейся молодежи должна быть объединена в руках РКСМ». Все попытки создать другие структуры в молодежном движении, в том числе даже некоторыми комсомольскими работниками, встречались в штыки. Так было и с юношескими секциями при профсоюзах, делегатскими собраниями середняцкой молодежи и др. В программе комсомола, принятой III съездом в октябре 1920 г., утверждалось, что «единственной массовой организацией молодежи в РСФСР является Всесоюзный Коммунистический Союз Молодежи». С середины 20-х гг. комсомол, по существу, присвоил безраздельное право отождествлять себя со всей молодежью, выступать от ее имени, влиять на положение в молодежной среде, хотя отдельные молодежные организации и объединения просуществовали до начала 30-х гг. Неформальные молодежные движения возникали и в последующие десятилетия, но они тут же подавлялись официальными структурами.
   Именно молодым принадлежала инициатива и в развитии искусства России. Первые два десятилетия ХХ в. – время появления в живописи и архитектуре нового стиля – модерна, которому суждено было глубоко изменить само сознание художников. На первый план выдвигалась проблема поиска новых форм и выразительных средств. Интересной стала художественная жизнь. Выставки молодых художников вызывали бурный отклик в прессе. В России появились и начали развиваться основные европейские течения в искусстве – фовизм, кубизм, футуризм. Неожиданный интерес вызвало искусство русских мастеров на Западе. Многие из молодых мастеров обращались к искусству прошлого России – к народной и бытовой культуре, к древнерусской иконописи.
   К середине 20-х гг. художники, продолжая искать новые формы и создавать новые группы, начали испытывать сильное идеологическое и административное давление государства. Основной удар приняли на себя те, кто работал в жанре абстрактного искусства. Они высылались за границу, их травили в прессе, некоторые были арестованы. И опять на первое место выдвигается принцип социалистического реализма, пропагандирующий коммунистические идеалы.
   В 1932 г. специальным правительственным указом под запретом оказались все независимые художественные объединения, взамен их была создана государственная система творческих союзов – Союз художников СССР, Союз архитекторов СССР, РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). В искусстве наступила эпоха тоталитаризма, когда любые формы, не укладывающиеся в нормы соцреализма, могли существовать только в нелегальных условиях.
   Интересные, хотя и несколько утопические до комизма идеи выдвигались молодыми архитекторами, воспитанными новой организацией АСНОВА (Ассоциация новых архитекторов). В 1929–1930 гг. велись дискуссии о городах в непонятном, но таком желанном социалистическом обществе и о принципах расселения в нем. Выдвигалась идея о создании городов-коммун с жильем гостиничного типа, где все должно быть общим, не только формы культурно-бытового обслуживания, но и воспитание детей.
   Другая, не менее интересная для того времени идея была о замене городов на сеть шоссе, вдоль которых непрерывной лентой будут тянуться жилые постройки. При этом каждой семье гарантировался типовой домик и автомобиль. В то время как архитекторы искали все новые и новые утопические формы, «простой советский человек» в глубине души мечтал совсем не о всемирной коммуне, а о красивой жизни – «как раньше жили господа».
   В 1931 г. был взорван великолепный храм Христа Спасителя, на месте которого власть намеревалась воздвигнуть Дворец Советов высотой в 415 м с гигантской статуей Ленина, венчающей этот грандиозный символ новой власти. Это варварское строительство прервала Великая Отечественная война.
   Этот монументальный символ «новой жизни» должен был стать и образцом «большого стиля», основные черты которого – пышность, демонстративный оптимизм, использование внешне реалистических форм. В глазах немалого числа людей он должен был олицетворять «счастливую жизнь» и «успехи» тоталитаризма, тем самым оправдывая его. Внешние признаки стабильности были нужны новой власти, поэтому с начала 30-х гг. наблюдаются некоторые признаки возврата к традиционному в культуре.
   Важную роль в формировании мировоззрения человека «нового мира» играл кинематограф. С экрана демонстрировались праздничные шествия, спортивные парады, массовые мероприятия. Они должны были свидетельствовать о силе и мощи государства, давать уверенность в завтрашнем дне людям, чья жизнь была не слишком праздничной. Члены партийного руководства часто лично просматривали тот материал, который попадал на большой экран. Союз кинематографистов, как и Союз писателей, играл роль идейного и творческого цензора. Об этой цензуре ярко и нелицеприятно заявил в своем письме правительству СССР М. А. Булгаков в 1930 г.: "…Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала – писательский долг, так же как и призывы к свободе печати…
   …И, наконец, последние мои черты в погубленных пьесах «Дни Турбиных», «Бег» и в романе «Белая гвардия»: упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране. В частности, изображение интеллигентско-дворянской семьи, волею непреклонной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, в традициях «Войны и мира»… Но такого рода изображение приводит к тому, что автор их в СССР, наравне со своими героями, получает – несмотря на свои усилия стать бесстрастно над красными и белыми – аттестат белогвардейца – врага, а получив его, как всякий понимает, может считать себя конченным человеком в СССР…".
   Словом, только приближенные к власти деятели культуры могли обеспечить себе высокие гонорары и все блага жизни при «сильных мира сего». Тоталитарный режим смог связать руки многим. На основе таких «приближенных» стала формироваться «советская художественная интеллигенция», которая полностью – и морально, и духовно, и материально – зависела от властей. Выпадение из этого круга означало опалу, прекращение доступа к зрителю, читателю.
   Для того чтобы подвести итоги, необходимо свести воедино все точки зрения на данный сложный период в истории российской культуры.
   Итак, в культуре советского периода нельзя не заметить «разрешенную», т. е. официально признанную, и «запрещенную», т. е. оппозиционную, культуру. Имеет место даже культура «андеграунда» – «подполья», полностью инакомыслящая. Мерой культуры, которая должна была формировать духовность, стало для настоящих творческих людей обращение к национальным истокам, к общечеловеческим ценностям. Искусство не могло и не хотело быть придатком тоталитарного государства, административно-партийной системы.
   Среди тех, кто твердо стоял на своих творческих позициях, не сломался, не уступил, кто продолжал сохранять особенный русский менталитет, складывавшийся столетиями, – философы Н. Бердяев, Г. Федотов, И. Ильин, поэты и писатели: А. Блок, Н. Гумилев, В. Маяковский, С. Есенин, О. Мандельштам, М. Цветаева, М. Булгаков и др.
   Верны своим художественным взглядам остались К. Петров-Водкин, П. Кончаловский, П. Фальк, Н. Альтман, М. Шагал, В. Кандинский, П. Филонов, К. Малевич и др.
   Сколько имен, сколько неугасающих звезд дали эти годы, полные борьбы и страданий, побед и разочарований! Именно поэтому для многих исследователей истории и культуры ошибочной и ненаучной выглядит точка зрения тех критиков, кто видит в культуре советской эпохи только мифологическую утопию, игнорируя ее многозначность и важные связи с духовными поисками в отдаленной и ближайшей российской истории.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Чернокозов А. И. История мировой культуры. Р.-н.-Д.: Феникс, 1997.
   2. Культурология в вопросах и ответах /ред. Г. В. Драч. Р-н-Д.: Феникс, 1997.
   3. Островский В. П., Уткин А. И… История России ХХ в. М.: Дрофа, 1995.
   4. Алексеев А. Неформальное движение.
   5. Перовская Н., Пилипенко А. Искусство России. М.: Аванта+, 1997.

ТЕМА 27. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В 30-е гг

РЕФЕРАТ: «СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 30-х гг.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Советско-германские отношения с 1933 по 1938 гг.
   3. Советско-германские переговоры в 1939 г.
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Вторая мировая война – самая масштабная из всех войн, произошедших в истории человечества. Вот почему историки будут вновь и вновь возвращаться к теме этой войны, находя какие-то новые факты, касающиеся ее. Тема данного реферата – советско-германские дипломатические отношения в 30-е гг.
   Казалось бы, тема напрямую не относится ко Второй мировой войне, и вместе с тем без досконального знания советско-германских отношений в предвоенное десятилетие трудно понять многие причины, обусловившие начало войны. Германия и СССР к началу тридцатых годов превратились в мощные индустриальные державы. Плюс к этому в Германии к власти пришел Гитлер, проповедовавший идеи нацизма. Германия, испытавшая позор и поражение после Первой мировой войны, жаждала реванша, СССР тоже долгое время после Первой мировой войны находился в положении отверженного. Только усиление мощи Советского государства в результате проведенной Сталиным индустриализации заставило считаться с Советами все капиталистические страны.
   Сталин и Гитлер… История 30-40-гг. нашего века поставила рядом эти имена. Отсюда непреходящий интерес к их взаимоотношениям, а точнее к отношениям государств – Советского Союза и Германии, которые они авторитарно возглавляли. Особое внимание, и это естественно, привлекает развитие советско-германских отношений в предвоенные годы. Более того, в истории современной дипломатии найдется не так уж много объектов, которые привлекали бы столь пристальное внимание мировой общественности. Этой теме посвящены и серьезные научные исследования, и бесчисленное множество публицистических работ, и заявления различных политических и общественных деятелей. Причем зачастую даются не только диаметрально противоположные, но и взаимоисключающие друг друга оценки тогдашних событий, действий исторических персонажей на дипломатической арене.
   Данный реферат с позиции объективных попытается дать оценку советско-германских дипломатических отношений 30-х гг. ХХ в.
//-- 2. СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ С 1933 ПО 1938 гг. --//
   В 1933 г. к власти в Германии приходит глава национал-социалистической партии Гитлер. 1933 г. становится годом перелома в советско-германских отношениях. «Наши взаимоотношения с Германией за последний год стали, можно сказать, неузнаваемыми», – констатировал нарком иностранных дел М. М. Литвинов, выступая 29 декабря 1933 г. на сессии ЦИК СССР [659 - Розанов Г. Л. Сталин – Гитлер. 1939–1941. М., 1991. С. 11.]. Весьма развитые между двумя странами связи – политические, военные, экономические (к 1932 г. Германия далеко обошла все другие страны Запада по объему торговли с СССР) – были свернуты в кратчайший срок. Наметившиеся со времени заключения в 1922 г. в Рапалло советско-германского договора совпадение или близость позиций обеих стран по многим проблемам после Версальской Европы уступили место стремительно растущей конфронтации. С 1933 г. Советский Союз и фашистская Германия занимали по существу противоположные позиции по всем международным вопросам, а по всему периметру советских границ – от Финляндии до Маньчжурии – германская дипломатия блокировалась с силами, враждебными СССР.
   С осени 1936 г. на полях сражений в Испании, где шла гражданская война, Германия и СССР фактически выступали как противники: на стороне франкистов выступали свыше 25 тыс. солдат и офицеров нацистского вермахта, а на стороне республиканцев выступало около 3 тыс. советских добровольцев [660 - Канун и начало войны. Л., 1991. С. 40.]. В основе глубокого антагонизма между СССР и фашистской Германией лежали агрессивные внешнеполитические установки гитлеровцев, их стремление путем истребительной войны, захвата чужих территорий обеспечить Германии мировое господство. «Нам нужны не провинции, а континенты, – объявил Гитлер, – не поражение, а уничтожение противника, не союзники, а сателлиты, не перемещение границ, а перестановка всего земного шара, не мирный договор, а смертный приговор. Таковы должны быть цели великой войны» [661 - Даничев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. С. 200.]. Нацистская дипломатия базировалась на «трех китах»: фашистской геополитике, национал-социализме и расовой теории.
   Фашистская геополитика, выдвигая на первый план значение географического фактора в развитии человеческого общества и отдельных государств, провозгласила тезис о недостатке у немецкого народа «жизненного пространства». «Мы – народ без пространства. Имеющаяся площадь слишком ограничена для 60 млн населения», – говорил Гитлер [662 - Там же, с. 201.]. Он утверждал, что добыть «жизненное пространство» можно лишь путем войны, «никакая ловкость здесь не поможет, решение проблемы возможно лишь при помощи меча» [663 - Там же, с. 201.]. По мысли нацистских геополитиков, Берлин должен был в конце концов стать центром не только Евразии, но и «Еврафрики».
   Теоретическим базисом агрессивной внешней политики фашистской Германии служила и гитлеровская концепция национал-социализма, в соответствии с которой установки и понятия классовой борьбы переносились на международную арену. Умелым сочетанием милитаристской пропаганды с клятвенными обещаниями уже в ближайшее время обеспечить всяческие блага каждому немцу Гитлеру удалось привлечь на свою сторону широкие массы населения Германии и сделать их послушным орудием при осуществлении своих агрессивных замыслов.
   С приходом Гитлера к власти 30 января 1933 г. подготовка к агрессивной войне была возведена в ранг государственной политики Германии. Более того, из заявлений Гитлера следовало, что магистральный путь к достижению своих захватнических целей он видит в ликвидации государственной независимости народов СССР и их порабощении. «Мы, национал-социалисты, – писал Гитлер в книге Майн кампф», – сознательно подводим черту под внешней политикой довоенной Германии. Мы начинаем там, где Германия кончила шестьсот лет назад. Мы кладем предел вечному движению германцев на юг и на запад Европы и обращаем взор к землям на Востоке. Мы прекращаем, наконец, колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к политике будущего – к политике территориальных завоеваний. Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то мы можем в первую очередь иметь ввиду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба как бы указывает нам путь" [664 - СССР – Германия. 1939–1941. Вильнюс, 1989. Т. 1. С. 38.].
   Гитлеровцы умело поддерживали и подпитывали в Германии антисоветские настроения. Фашистские власти объявили недействительным советско-германское торговое соглашение от 2 мая 1932 г. В результате лишь за первую половину 1933 г. советский экспорт в Германию сократился на 44 % [665 - Там же, с. 41.]. За 1933 г. советское полпредство в Берлине направило в МИД Германии 217 нот, протестуя против антисоветских акций фашистских властей (незаконных арестов советских граждан в Германии, обысков на их квартирах и т. д.). Советское правительство официально поставило перед Гитлером вопрос, остается ли в силе его заявление об экспансии на Восток, сделанное им в «Майн кампф». Ответа не последовало, и Советское правительство было вынуждено констатировать: «По-видимому, это заявление остается в силе, ибо только при этом предположении становится понятным многое в теперешних отношениях Германии с Советским Союзом» [666 - Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 23.].
   Одновременно с установлением единовластия Гитлера в Германии к 1933 г. можно говорить и о параллельном установлении единовластия Сталина в СССР. Конечно, главную роль в многолетнем удержании в своих руках нитей политического руководства страной сыграли личные качества Сталина: хитрость, коварство, жестокость и мстительность по отношению к противникам, безграничные честолюбие и властолюбие, умение разбираться в окружающих и использовать их в своих интересах, маниакальная недоверчивость и подозрительность, недюжинные организаторские способности, природный ум и колоссальная работоспособность, умение четко формулировать тактические и стратегические цели политики, доводить принятое решение до конца.
   Но главное, когда мы говорим о «дипломатии Сталина», заключалось не в его личных качествах. Сталин стал олицетворением и неразрывной частью, точнее, вершиной пирамиды созданной в стране командно-административной системы. Его сила заключалась в поддержке не только административных звеньев этой системы, но и многомиллионных масс рожденного первыми пятилетками рабочего класса, новой технической и творческой интеллигенции, молодежи, для которых Сталин и возглавляемая им система были воплощением надежд на лучшую жизнь, причем в самом недалеком будущем. Это и позволило Сталину сосредоточить в своих руках столь огромную власть и практически беспрепятственно ею пользоваться после того, как всякая оппозиция была подавлена. Сталин мог с намного большим основанием, чем Людовик XIV, сказать: «Государство – это я».
   Итак, дипломатия Сталина была реальной действительностью международной жизни 30-х гг. Какие же принципиальные основы определяли ее деятельность? Сталин считал, что необходимо по крайней мере несколько пятилеток, для того чтобы превратить СССР в высокоиндустриальную державу мирового класса, равную по своей силе и политическому влиянию США и Западной Европе. Помешать этому могла лишь новая война, начатая против СССР капиталистическими странами. Если в 20-е гг. ее организаторами могли практически стать лишь Англия и Франция, то после оккупации в 1931 г. Японией Маньчжурии реальная угроза агрессии нависла над СССР на Дальнем Востоке, а после прихода Гитлера к власти, стремительного роста германской военной машины и появления нацистских планов экспансии на Восток – и со стороны фашистской Германии.
   В этих условиях основная задача советской внешней политики, как считал Сталин, состояла в том, чтобы никоим образом не допустить создания единой антисоветской коалиции империалистических держав, в частности, возникновения для Советского Союза двух фронтов – одного на Дальнем Востоке, другого в Европе, и, если потребуется, пойти для этого на определенные политические и идеологические уступки [667 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 23.].
   Решению этой стратегической задачи могло способствовать наличие глубоких объективных противоречий, заложенных версальско-вашингтонской системой: между США, Англией и Францией, с одной стороны, Германией и Японией с другой. О том, какой линии намеревался придерживаться Сталин в случае, если бы эти противоречия переросли в военную межимпериалистическую схватку, дает представление его выступление на Пленуме ЦК (РКП(б) 19 января 1925 г., в котором он сказал: «Наше знамя остается по-прежнему знаменем мира. Но если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки, – нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступили для того, чтобы бросить решающую гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить» [668 - Волков С. В. До и после секретных переговоров. М., 1990. С. 103.].
   Второй тезис, лежавший в основе не только дипломатии Сталина, но и всего его политического курса, вытекал из заметного спада в развитии международного революционного движения, его выявившейся со всей очевидностью неспособности на решительные действия при существовавшем соотношении классовых и политических сил на мировой арене. Исходя из этого, Сталин все более утверждался в мысли, что расширение сфер влияния социализма произойдет не в результате внутренних процессов в капиталистических странах, а в результате усиления мощи и политического влияния Советского Союза, боеспособности его вооруженных сил [669 - Волкогонов Д. А. Сталин. Триумф и трагедия. М., 1989. С. 200.].
   Поражение рабочего и демократического движения и установление гитлеровского господства в Германии, неудачи народного фронта во Франции и ухудшение республиканских сил в Испании – все это еще больше убеждало Сталина в слабости революционных и демократических движений на Западе, их неспособности остановить распространение реакции, еще больше поддерживало великодержавие в мышлении Сталина, его представление об уготованной самой историей мессианской роли СССР в тогдашнем мире. Не следует забывать, что перед лицом растущей фашистской угрозы эта точка зрения Сталина разделялась не только советским народом, но и широкими слоями общественности на Западе, включая таких выдающихся ее представителей, как Анри Барбюс, Бернард Шоу, Ромен Роллан, Томас Манн, Эрнст Хемингуэй и др.
   Таким образом курс Гитлера на подготовку и развязывание агрессивной войны, с одной стороны, и стратегическая установка Сталина на оттягивание военного столкновения – с другой, определяли сложный, противоречивый характер развития советско-германских отношений в 1933–1938 гг. Если проанализировать содержание бесед М. М. Литвинова (министра иностранных дел СССР) с министром иностранных дел Германии К. Нейратом и немецким посланником в Москве Г. Дирксеном, а затем Р. Надольным и Ф. Шупербургом, а также бесед в германском МИДе советских полпредов (Л. М. Хинчука, Я. З. Сурица), то в советской позиции четко просматривается готовность поддерживать нормальные отношения с Германией, независимо от перемен во внутриполитической жизни этой страны [670 - Семиряга М. И. Указ. соч. С. 43.].
   Уже 27 февраля 1933 г. заместитель наркома иностранных дел Н. Н. Крестинский заявил Г. Дирксену, что «мы не хотим проводить и не проводим никакого изменения нашей политики по отношению к Германии» [671 - Там же, с. 44.]. В марте 1933 г. М. М. Литвинов в беседе с К. Нейратом подтвердил: «Мы, конечно, не намерены менять наших отношений с Германией» [672 - Там же, с. 44.]. 4 августа 1933 г. Дирксен был принят Председателем Совнаркома СССР. «Что касается взаимоотношений между СССР и Германией, – заявил ему В. М. Молотов, – то Советское правительство руководствуется основным принципом – сохранения и укрепления дружественных отношений со всеми странами. Этот принцип применялся Советским правительством в отношении Германии прежде, он и теперь остается в силе» [673 - Канун и начало войны. А., 1991. С. 59.].
   Исходя из того, что словесных деклараций о желании поддерживать хорошие отношения недостаточно, СССР 28 марта 1934 г. предложил Германии подписать совместный договор, где говорилось, что «правительства СССР и Германии, движимые стремлением к улучшению отношений друг с другом и укреплению международного мира вообще и в Восточной Европе, в частности, обязуются неизменно учитывать в своей внешней политике обязанность сохранения независимости и неприкосновенности Прибалтийских стран и воздерживаться от каких бы то ни было действий, которые могли бы прочно или косвенно нанести ущерб этой независимости» [674 - Волков С. В. Указ. соч. С. 121.]. В тот же день Р. Надольному, встретившемуся с наркомом по военным и морским делам К. Е. Ворошиловым, было разъяснено, что «отрицательный ответ на наше предложение будет понят общественным мнением всего мира как доказательство того, что у германского правительства имеются агрессивные намерения против Прибалтийских государств» [675 - Там же, с. 122.]. «Нарушение мира в этой части Европы может оказаться, и, по всей видимости, окажется, прелюдией к возникновению новой войны», – подчеркивал М. М. Литвинов значение укрепления мира в Прибалтике [676 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 65.].
   Тем не менее 14 апреля 1934 г. правительство фашистской Германии под рядом предлогов (будто бы протокол может быть направлен против третьих стран, что он устанавливает протекторат СССР и Германии над Прибалтийскими странами) отвергло советское предложение. «Мы расцениваем ответ Германии как указание на первоочередность агрессии в сторону Прибалтики», – заявил М. М. Литвинов польскому послу в Москве Ю. Лукасевичу, давая принципиальную оценку ситуации [677 - Там же, с. 67.]. Другой проблемой, разделявшей СССР и Германию по вопросам укрепления европейской безопасности, явился так называемый Восточный пакт.
   В июле 1934 г. СССР и Франция выступили с инициативой дополнить Локарнский гарантийный пакт, участниками которого были страны Западной Европы, региональным пактом, который включал бы в себя Советский Союз, Польшу, Чехословакию, Эстонию, Финляндию, Латвию и Литву [678 - Канун и начало войны. Л., 1991. С. 70.]. 17 июля 1934 г. Литвинов передал проект «договора о региональной взаимомощи» заинтересованным сторонам, который предусматривал, что страны – его участницы обязуются в соответствии с Уставом Лиги Наций оказывать друг другу немедленную помощь в случае нападения одного из договаривающихся государств на другое, что они не будут оказывать какую-либо поддержку стране-агрессору, не являвшейся участницей соглашения [679 - Страницы истории советского общества. М., 1989. С. 257.]. Реализация Восточного пакта означала бы создание в Европе устойчивой системы коллективной безопасности, поставила бы серьезную преграду на пути потенциального агрессора. Германия буквально с порога отвергла идею Восточного пакта.
   Вновь назначенный полпред СССР в Германии Я. З. Суриц, характеризуя новый этап в развитии советско-германских отношений, был вынужден 29 ноября 1934 г. заявить в МИД Германии, что «в отношениях между нашими странами нет отдельных спорных вопросов, подлежащих урегулированию, а поражена сама система отношений – взаимное доверие» [680 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 67.]. В феврале 1935 г. Я. З. Суриц подчеркивал, что «концентрированность наступления и его явная рассчитанность на эффект вовне не оставляют места сомнениям, что оно носит вполне обдуманный характер и знаменует поворот в тактике по отношению к нам со стороны Германского правительства» [681 - Там же, с. 70.]. В беседе с лордом А. Иденом, состоявшейся в Москве 28 марта 1935 г., М. М. Литвинов отметил, что у «советской стороны нет ни малейших сомнений в германской экспансии. Германская внешняя политика вдохновляется двумя основными идеями – идеей реванша и идеей господства в Европе» [682 - СССР – Германия. 1939–1941. Вильнюс, 1989. Т. 1. С. 61.].
   На рубеже 1935–1936 гг. советско-германские отношения еще более ухудшаются. Постепенно затухают дипломатические связи. Редкими становятся визиты советского полпреда и других ответственных сотрудников посольства в германский МИД и посещения Шуленбургом здания НКИД СССР на Кузнецком мосту. Совсем прекратились приемы германского посла членами Советского правительства, что практиковалось ранее. Осенью 1937 г. между СССР и Германией разразилась настоящая «консульская война», в результате которой в СССР было закрыто пять германских консульств из семи, а в Германии – два советских консульства из четырех [683 - Волков С. В. Указ. соч. С. 129.]. Свертываются советско-германские экономические связи.
   В германской политике Советского Союза все более явно находили отражение неприятие и осуждение агрессивных акций фашистской Германии на международной арене (вступление немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону, участие в интервенции против Исламской республики, аншлюс Австрии), готовность совместно с западными странами принять решительные меры по укреплению европейской безопасности. Тем временем Лондон и Париж всячески стремились «канонизировать» экспансию гитлеровской Германии на Восток, против СССР. В связи с этим нарком иностранных дел Литвинов говорил А. Идену в марте 1935 г.: «Нет такого мудреца, который мог бы точно предсказать, какого государства или каких государств эта опасность коснется раньше всего и сильнее всего, ибо опасность обращена во все стороны. Равным образом, не изобретено еще такое оружие, которое могло бы стрелять только в одном направлении. Гитлер, выдвигая в данный момент на первый план восточную экспансию, хочет поймать на удочку западные государства и добиться от них санкции на его вооружение. Когда эти вооружения достигнут желательного для Германии уровня, пушки могут начать стрелять в другом направлении» [684 - Семиряга М. И. Указ. соч. С. 53.].
   В советско-германских отношениях этих лет были еще две немаловажные особенности. Первая касалась разногласий в германском правящем лагере по вопросу отношений с СССР или, точнее, по вопросу о том, стоит ли, учитывая опыт прошлого, начинать агрессию с нападения на СССР. В декабре 1935 г. Я. З. Суриц сообщал, что «официальный антисоветский курс вызывает критическое к себе отношение не только со стороны рейхсвера, МИД, но и в прослойках самой партии» [685 - Канун и начало войны. Л., 1991. С. 94.]. Советник полпредства СССР в Германии С. А. Бессонов в своем служебном дневнике отмечал «наличие в Германии слоев и групп, по разным причинам заинтересованных в нормализации отношений с СССР. К этим слоям относятся прежде всего промышленники, затем значительные силы военных и, наконец, некоторые прослойки дипломатического аппарата» [686 - Там же, с. 95.].
   И еще одно немаловажное обстоятельство, характеризующее советско-германские отношения того периода. Если в Германии под видом «войны с большевизмом» явно просматривались захватнические планы в отношении Советской страны, ее территории, природных ресурсов и населения, то в Москве подчеркивали четкую принципиальную разницу между гитлеризмом и германским народом. В беседе с А. Иденом в марте 1936 г. И. В. Сталин говорил: «Мы хотим жить с Германией в дружеских отношениях. Германцы – великий и храбрый народ. Мы этого никогда не забываем» [687 - Волкогонов Д. А. Указ. соч. С. 201.]. На чрезвычайном VII Всесоюзном съезде Советов 29 ноября 1936 г. от имени Советского правительства было заявлено: «У нас нет других дружбы и искреннего уважения, но господ фашистов лучше бы всего отнести к такой нации, „нации высшего“ порядка, которая именуется „нацией“ современных каннибалов-людоедов» [688 - Там же, с. 206.].
   Тем временем наступил сентябрь 1938 г., а вместе с ним подписание позорного Мюнхенского договора между Англией, Францией и Германией, после которого Чехословакия фактически перестала существовать. Правительства Англии и Франции сдали на растерзание Гитлеру Чехословакию, чтобы спасти свою «шкуру». Чехословакия лишилась пятой части своей территории, на которой проживало около четверти населения, мощных оборонительных сооружений и половины тяжелой промышленности. Новая граница Германии выступом упиралась в дальние пригороды чехословацкой столицы Праги [689 - Волков Ф. Д. За кулисами Второй мировой войны. М., 1985. С. 10.]. Представители самой Чехословакии были вызваны в Мюнхен лишь для того, чтобы выслушать приговор.
   По возвращении из Мюнхена премьер-министр Англии Чемберлен объявил в лондонском аэропорту Крайдон, что он «привез мир», ведь взамен уничтожения Чехословакии Англия и Франция получали «обещание» от Гитлера о том, что он на них не нападает. Кроме того, Чемберлен и Даладье (премьер-министр Франции) надеялись, что теперь все мысли Гитлера обращены на Восток, т. е. на СССР. Так, перед отъездом из Мюнхена Чемберлен еще раз встретился с Гитлером. Он заявил Гитлеру: «Для нападения на Советский Союз у вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах» [690 - Там же, с. 12.]. Мюнхенское соглашение стало поворотным и в советско-германских отношениях.
//-- 3. СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ В 1939 г. --//
   Почему же Мюхенское соглашение стало поворотным в советско-германских отношениях? Принципиальная оценка советской стороной мюнхенской политики западных держав была дана в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии 10 марта 1939 г.: «Политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам делать свое черное дело. Не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со своими силами, выступить, конечно, в интересах мира и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия» [691 - Волков Ф. Д. Указ. соч. С. 19.].
   Что же было ясно советскому руководству после мюнхенского сговора? Во-первых, политике коллективной безопасности в Европе положен конец. Правительства Даладье и Чемберлена не только не хотели создания в Европе системы коллективной безопасности, но еще и натравливали Гитлера на нас. Во-вторых, в результате мюнхенской политики Запада СССР оказался в состоянии изоляции. Чехословакия как союзник была списана в Мюнхене; союзный договор с Францией от 2 мая 1935 г. был перечеркнут заключением франко-германской декларации 6 декабря 1938 года [692 - Там же, с. 15.]. По существу, сложился антисоветский альянс империалистических держав в Европе, к которому примыкала Япония на Дальнем Востоке. Этот альянс поддерживали и США.
   В-третьих, в Москве знали о двух вариантах развязывания войны, сформулированных Гитлером на совещании нацистского руководства 5 ноября 1937 г. Первый вариант предусматривал «решить проблему жизненного пространства для Германии в 1943–1945 гг. Если же Франция по тем или иным соображениям не сможет выступить против Германии, то войну следует начать раньше» [693 - Волков С. В. Указ. соч. С. 131.]. Мюнхен и привел в действие второй вариант. Учитывалась в Москве и откровенно агрессивная, враждебная СССР позиция Японии.
   Зондаж гитлеровской дипломатией возможностей улучшения отношений с СССР начался сразу после Мюнхена, укрепившего агрессивные намерения Гитлера. 3 октября 1938 г., т. е. четыре дня спустя после Мюнхена, Г. Типпельских информировал Берлин, что Сталин, несомненно, сделает определенные выводы из Мюнхена, и в обстановке, когда Франция потеряла цену как союзник, и перед лицом агрессивного поведения Японии, возможно, станет более позитивно относиться к Германии. «Сегодняшняя обстановка, – писал немецкий дипломат, – дает благоприятные возможности для заключения нового большого экономического соглашения Германии с СССР» [694 - Там же, с. 142.].
   На первый план германская сторона выдвинула предложение начать переговоры о заключении нового кредитного договора. Помимо политических, у германской стороны были и чисто экономические соображения: в обмен на кредиты получить крайне необходимое Германии стратегическое сырье. В октябре 1938 г. между германским послом в Москве Шуленбургом и Литвиновым была достигнута договоренность о прекращении нападок по радио и в прессе на руководящих деятелей обеих стран [695 - Семиряга М. И. Указ. соч. С. 57.]. Затем последовало заключение взаимовыгодного торгового соглашения. С весны 1939 г. контакты советских дипломатических представителей с немецкими приобрели такой же активный характер, как с английскими и французскими. Руководители Германии заявляли о своем желании «возродить дух Рапалло», напоминали о договоре, который в 1922 г. стал историческим в судьбах этой побежденной страны и молодой Советской России [696 - Там же, с. 57.].
   Контакты, в ходе которых осуществлялся взаимный зондаж о путях улучшения отношений между обеими странами, приобрели постоянный характер. Начались они с успешного разрешения простого вопроса: советская сторона получила согласие на продолжение выполнения военного заказа чешскими заводами «Шкода», собственниками которых с марта 1939 г. стала Германия [697 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 80.]. Обе стороны медленно, но настойчиво расчищали накопившиеся в их отношениях «завалы». Немецкая пропаганда не акцентировала более внимания на том, что врагом номер один Германии является Советский Союз. Огонь пропагандистской войны был перенесен на Рузвельта и «других западных плутократов».
   В начале апреля 1939 г. верховное командование вермахта завершило разработку директивы по проведению операции «Вайс» [698 - Там же, с. 81.]. 11 апреля директиву утвердил Гитлер. Она предусматривала открыть военные действия против Польши внезапными, мощными ударами и добиться быстрых успехов. «Подготовку проводить с таким расчетом, чтобы обеспечить готовность к проведению операции не позднее 1 сентября 1939 г.» [699 - Волков Ф. Д. Указ. соч. С. 17.]. Еще до того как план «Вайс» был утвержден Гитлером, исчерпывающая информация о нем лежала на столе в кремлевском кабинете Сталина. Были известны планы Гитлера и в Лондоне, и в Париже. Исходя из данной информации, они и действовали сообразно своим интересам. Основная идея, определяющая действия английского правительства весной и летом 1939 г., заключалась в том, чтобы путем достижения с гитлеровской Германией уже не локального (как это было в Мюнхене), а глобального соглашения о разделе сфер влияния в мировом масштабе добиться заключения двустороннего англо-германского союза [700 - Там же. С. 18.]. При этом удовлетворить аппетиты Германии в Лондоне рассчитывали за счет третьих стран, прежде всего Советского Союза.
   Что касается советской дипломатии, то в это время она лишилась опытного и профессионального руководства. Хорошо информируемый американский дипломат, поверенный в делах США в Москве А. Кирк 22 февраля 1939 г. сообщал в Вашингтон, что «влияние Литвинова упало настолько, что это может означать смену наркома иностранных дел» [701 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 89.]. «Литвинову становилось все труднее работать, – писал его советский биограф З. С. Шейнич. – Он еще стоял во главе советской дипломатии, но стал замечать, что вокруг него постепенно образуется вакуум. В Наркоминдел приходят новые люди, назначенные без ведома Литвинова. Ему становится известно, что не все советские полпреды шлют ему информацию» [702 - Там же, с. 213.].
   Встав во главе НКВД, Берия стремился подмять и дипломатическую службу. Любое назначение в НКИД, вплоть до курьера и уборщицы, могло быть осуществлено лишь с санкции НКВД. 27 апреля 1939 г. М. М. Литвинова в связи с незначительным инцидентом вызвали «на ковер» к Сталину. В ночь с 3 на 4 мая 1939 г. М. М. Литвинов в присутствии Берии и Маленкова был смещен с поста наркома иностранных дел, а на этот пост был назначен Председатель Совнаркома СССР В. М. Молотов [703 - Там же, с. 215.]. Для советской дипломатии замена Литвинова Молотовым не могла пройти бесследно. Окончательно менялся весь стиль работы НКИД. «Молотов, – писал в своих воспоминаниях Н. С. Хрущев, – на меня производил в те времена впечатление человека независимого, самостоятельного, рассуждающего. Он имел свои суждения по тому или иному вопросу» [704 - Там же, с. 218.]. Но не следует ни недооценивать, ни переоценивать изменений, произошедших в мае 1939 г. в высшем эшелоне Народного коммиссариата иностранных дел СССР. Ключи к советской внешней политике, как и прежде, прочно держал в своих руках И. В. Сталин.
   18 марта 1939 г., т. е. сразу после окончательного захвата гитлеровцами Чехословакии, СССР предложил немедленно созвать конференцию заинтересованных государств – Великобритании, Франции, Польши, Румынии и СССР. По этому предложению начались переговоры по дипломатическим каналам [705 - Розанов. Г. Л. Указ. соч. С.89.]. Реакция гитлеровской дипломатии последовала незамедлительно. Риббентроп вызвал своего советника. П. Клейста, который считался специалистом по Советскому Союзу и Восточной Европе, и дал ему указание о подготовке предложения по ослаблению напряженности в отношениях с СССР [706 - Там же, с. 93.].
   16 апреля в Берлине заволновались: в этот день в Москве начались англо-франко-советские переговоры. Уже на следующий день Советский Союз внес свои конкретные предложения, суть которых сводилась к следующему: «Советский Союз, Англия и Франция заключают между собой соглашение сроком на 5-10 лет о предоставлении друг другу взаимной помощи, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств» [707 - Семиряга М. И. Указ соч. С. 65.]. В этот же день Геринг, находившийся с визитом в Италии, заявил Муссолини, что он немедленно поставит перед Гитлером вопрос о возможности нормализации отношений с Россией [708 - Страницы истории советского общества. М., 1989. С. 292.].
   В Москве было очевидно, что маневры Берлина направлены на то, чтобы затруднить достижение соглашения на англо-франко-советских переговорах в Москве, а «поверхностный», по словам Г. А. Астахова (временного поверенного в делах СССР в Германии), характер этих маневров объяснялся тем, что в Берлине, где были хорошо информированы о ходе переговоров, знали о возникших на них серьезных трудностях. Только через три недели, в течение которых угроза новой мировой войны еще более возросла, в Лондоне сформулировали свой ответ на советские предложения от 17 апреля. От СССР требовалось в одностороннем порядке взять на себя обязательство в случае вовлечения Англии или Франции в военные действия во исполнении принятых им обязательств перед Польшей и Румынией оказать содействие, «если это скажется желательным». Никаких обязательств Англии и Франции в отношении СССР не предусматривалось. Ясно, что такая позиция западных держав не могла способствовать созданию единого фронта сопротивления гитлеровской агрессии. На это со всей определенностью и было указано Советским правительством в его ответе, который был дан западным странам 14 мая [709 - СССР – Германия. 1939–1941. Вильнюс, 1989. Т. 1. С. 99.].
   Тем временем Гитлер действовал. Подготовка к агрессивной войне вступила в завершающую стадию. В докладе, представленном нацистскими экспертами германскому правительству в мае 1939 г., констатировалось, что «в настоящее время военная и военно-экономическая сила стран оси – Германии и Италии – по готовности и мощи первого удара превосходит силы западных держав» [710 - Там же, с. 100.]. 22 мая Германия и Италия заключили «Стальной пакт», по которому обязались совместными силами выступать за обеспечение своего жизненного пространства" [711 - Там же, с. 110.]. В этой ситуации «проблема Советского Союза» приобретала для гитлеровцев первостепенное значение.
   «Фактором, тормозящим имеющиеся агрессивные устремления Германии в отношении Польши, является Советский Союз, – сообщал 25 мая немецкий информатор, советник посольства Германии в Польше Р. Шелия. – По мнению влиятельных берлинских кругов, в настоящее время вопрос о позиции СССР вообще является самым важным вопросом» [712 - Канун и начало войны. Л., 1991. С. 130.]. Вечером 27 мая 1939 г. в Берлине получили сообщение, что английский посол в Москве У. Сидс вручил В. М. Молотову новый проект соглашения между СССР, Англией и Францией об оказании совместного противодействия агрессии в Европе. В Берлине вновь решили активизировать свои взаимоотношения с Россией.
   «Международная обстановка, – писал Г. А. Астахов в тот день в Москву, – толкает немцев в эту сторону» [713 - Орлов А. С. СССР – Германия: август 1939 – июнь 1941. С. 10.].
   С немецкой стороны в этот период главным действующим лицом, как правило, выступал посол Шуленбург. Он даже разработал и представил Риббентропу целую программу улучшения отношений с СССР. Она предусматривала не только широкие экономические соглашения, но и возможность заключения пакта о ненападении, гарантируемую обеими сторонами независимость Прибалтийских государств, т. е. фактический отказ от экспансии Германии в Прибалтику и даже содействие Германии в урегулировании советско-японских отношений [714 - Там же, с. 11.]. К этому времени стало очевидно, и Гитлер об этом был хорошо информирован, что в ходе московских переговоров СССР и западные страны зашли в тупик в вопросах о гарантиях безопасности Прибалтийских государств. Именно этот вопрос Лондон избрал для саботажа переговоров. Фактически Лондон и Париж вели не переговоры, а видимость переговоров.
   В такой обстановке 28 июня 1939 г. советским руководством было принято решение, серьезно изменившее характер советско-германских отношений: оно соглашалось вступить в переговоры с Берлином с целью использовать их как своеобразный «козырь», элемент давления на западные страны, чтобы подтолкнуть их на заключение эффективного соглашения с СССР [715 - Там же, с. 13.]. 31 июля статс-секретарь германского МИД шлет Шуленбургу срочную шифровку, настаивая на немедленной встрече с Молотовым. 2 августа Риббентроп пригласил к себе Астахова и предложил строить дальнейшие двусторонние отношения на принципах невмешательства во внутренние дела и отказа от политики, направленной против жизненных интересов другой стороны [716 - Канун и начало войны. Л., 1991, С. 142.].
   Риббентроп заявил, что «в отношении территорий между Балтийским и Черным морями нет проблемы, которую нельзя было бы решить. На Балтике хватит места для обеих стран, и здесь русские интересы ни в коем случае не приходят в противоречие с немецкими. Было особо подчеркнуто, что Германия готова, в отличие от западных стран, вести переговоры серьезно, без тактических ухищрений» [717 - Орлов А. С. Указ. соч. С. 13.]. Таким образом мы видим, что это был недвусмысленный призыв к разграничению сфер государственных интересов Германии и СССР в Восточной Европе. После этого заявления советско-германские дипломатические отношения пошли в позитивном русле. Их апогеем стало подписание 23 августа 1939 г. пакта о ненападении (пакта Риббентропа – Молотова).
   Причем при проведении переговоров и непосредственно при подписании пакта и немецкая, и советская стороны понимали, что, по сути, их отношения не меняются, но на данный момент обеим сторонам было нужно подписание этого пакта. Так, пилот Бауэр, который доставлял Риббентропа в Москву в ночь на 23 августа, вспоминал: "Я слышал, как Риббентроп говорил сопровождающим его советникам: «Партия, которую нам придется сыграть, обещает быть трудной. Нужно усыпить недоверие советских руководителей – завтра, как и сегодня, они останутся нашими врагами. Придет время, и свастика заполощется здесь вместо серпа и молота» [718 - Розанов Г. Л. Указ. соч. С. 83.]. С советской же стороны были аналогичные настроения. Участник переговоров, руководитель юридического департамента МИД Германии Фридрих Гаус свидетельствует: «Риббентроп хотел начать с заранее подготовленной речи о том, что дух братства, который связывал русский и немецкий народы…». Однако Молотов его тут же оборвал: «Между нами не может быть братства. Если хотите, поговорим о деле» [719 - Там же, с. 91.]. В своем докладе Гитлеру Риббентроп сообщал, что, отвечая на один из его вопросов, Сталин заявил:
   «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР. Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нас» [720 - Орлов А. С. Указ. соч. С. 18.].
   Гитлер считал проведенные переговоры успешными. Он говорил: «Теперь весь мир в моем кармане! Теперь Европа принадлежит мне!» [721 - Волков Ф. Д. Указ. соч. С. 55.]. Гитлер считал, что он добился своей цели: при помощи «второго Рапалло» ему удалось нейтрализовать СССР как потенциального противника на срок до двух лет, т. е. до того момента, когда, по гитлеровским планам, немецкой агрессии подвергнется сам СССР.
   Советский Союз от подписания советско-германского пакта скорее выиграл, чем проиграл. Помимо выигранного времени для подготовки к отражению возможной агрессии со стороны немцев, СССР тайным пунктом пакта возвращал себе, в перспективе, потерянную Прибалтику и территории Западной Белоруссии и Украины, входившие в то время в состав Польши. Заключение пакта нейтрализовало угрозу СССР с востока в лице Японии. Она так и не открыла второй фронт против нас в годы войны. Единственное, что ставят в вину Сталину при подписании пакта о ненападении, – это фактический план захвата и расчленения Польши по этому договору, а это никак не вписывается в нормы общественной морали.
   Таким образом, подписание 23 августа 1939 г. пакта о ненападении между СССР и Германией стало исторической вехой в развитии советско-германских отношений перед Второй мировой войной. И вплоть до 22 июня 1941 г. их характер не менялся, оставаясь в целом позитивным.
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Каким видятся сегодня плюсы и минусы решений, принятых Советским правительством в 1939 г.? Что касается договора о ненападении, то признано, что его содержание не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований". Договор в соответствии с нормами международного права утратил силу в момент нападения Германии на СССР, т. е. 22 июня 1941 г. То, что произошло потом, определялось другими факторами. Поэтому при оценке последствий заключения пакта нельзя выходить за пределы 39–41 гг.
   Важным позитивным следствием советско-германского договора явился выход СССР из состояния международной изоляции, в которую он попал после Мюнхена. Западные державы были вынуждены, наконец, начать считаться с СССР как с военным и политическим фактором. СССР убедительно показал и доказал, что способен проводить на международной арене свой собственный, отвечающий его интересам курс.
   Что же касается советских людей, то и после заключения договора с Германией они в основной массе по-прежнему воспринимали немцев как агрессоров. Единственное, что можно поставить в вину советскому руководству, – это то, что за два года перемирия, которые нам дал пакт о ненападении, мы все-таки не подготовились к будущей войне должным образом. И это сказалось в первые два тяжелейших года Великой Отечественной войны.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Волков С. В. До и после секретных протоколов. М., 1990.
   2. Волков Ф. П. За кулисами Второй мировой войны. М.: Мысль, 1985.
   3. Волкогонов Д. А. Сталин. Триумф и трагедия. М.: Просвещение, 1989.
   4. Дамичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973.
   5. Канун и начало войны. Л.: Лениздат, 1991.
   6. Орлов А. С. СССР – Германия: август 1939 – июнь 1941. М.: Знание, 1991.
   7. Розанов Г. П. Сталин – Гитлер: 1939–1941. М.: Международные отношения, 1991.
   8. Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М.: Высшая школа, 1992.
   9. Страницы истории советского общества. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1989.
   10. СССР – Германия, 1939–1941. Т. 1. Вильнюс, 1989.

РАЗДЕЛ IV. СССР ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

ТЕМА 28. СССР НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

РЕФЕРАТ: «НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВОЙНА (ПОГРАНИЧНЫЕ КОНФЛИКТЫ МЕЖДУ СССР И ЯПОНИЕЙ В 1938–1939 гг.)»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Бои на озере Хасан
   3. Бои на реке Халхин-Гол
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   «Необъявленная война» – так Г. К. Жуков назвал пограничный конфликт на реке Халхин-Гол. Сколько таких «необъявленных войн» было в преддверии Второй мировой войны! В них оттачивали свое мастерство и опробовали военную технику будущие противники.
   Более шести десятилетий отделяют нас от событий на Хасане и Халхин-Голе. Стерлись с лица земли следы былых ожесточенных и кровопролитных сражений. Многие памятники, особенно в местах боев у озера Хасан, разрушены временем, исчезли на них надписи, сравнялись с землей многие могилы погибших воинов. Пограничные дальневосточные конфликты конца 30-х гг. – события большой исторической важности. Захватив в 1931 г. Маньчжурию и сосредточив там крупную Квантунскую армию, Япония создала вблизи границ СССР серьезный очаг напряженности. В условиях уже разгоравшейся Второй мировой войны возросла реальная опасность нападения Японии на Советский Союз. Плюс к этому с Запада нам угрожала фашистская Германия. Границы СССР превращались в огненный фронт.
   В 1938–1939 гг. милитаристская Япония встала на путь прямой агрессии, захватив территорию в районе озера Хасан, а впоследствии совершив нападения на пограничные земли Монголии, связанной с СССР договором о взаимопомощи.
   В настоящее время требуют внимательного и всестороннего исследования многие аспекты этих событий. Но несомненно одно – в боях у озера Хасан в Советском Приморье и у реки Халхин-Гол на территории Монголии советские воины, защищавшие границы своей страны и выполнившие интернациональный долг, проявили поистине образцы мужества и самопожертвования, стойкости и героизма. В ходе этих боев выпестовало свой военно-полководческий талант множество выдающихся генералов и командиров Великой Отечественной войны. Среди них особое место занимает фигура Г. К. Жукова. Именно здесь выдающийся военачальник Второй мировой войны впервые проявил свои неординарные способности в реальной военной обстановке. Свои воспоминания о событиях на Халхин-Голе Г. К. Жуков изложил в книге «Воспоминания и размышления». Эти воспоминания помогут нам лучше разобраться в перипетиях конфликта на реке Халхин-Гол.
   Сегодня, может быть, больше, чем в любое другое время, осознается справедливость мысли о том, что народ силен своей памятью, уважительным отношением к истории родной страны, тесной связью поколений, преемственностью лучших традиций. Именно поэтому мы в данном реферате возвращаемся к событиям 60-летней давности, к рассказу о причине возникновения, о ходе и последствиях пограничных конфликтов, спровоцированных японскими милитаристами накануне Великой Отечественной войны.
//-- 2. БОИ НА ОЗЕРЕ ХАСАН --//
   События на озере Хасан, а затем на реке Халкин-Гол, спровоцированные Японией, имели прямую связь с подготовкой стран оси (Германии, Италии, Японии) к новой мировой войне, в которой один из главных ударов готовился и направлялся против Советского Союза. Германия всячески подталкивала Японию к выступлению против СССР, т. к. в этом случае Германии было легче справиться со страной, воющей на два фронта. Кроме того, сама Япония настойчиво стремилась реализовать свои давние планы захвата Советского Дальнего Востока, Восточной Сибири, а также территорий некоторых стран Азии, прежде всего Китая.
   25 июля 1927 г. появился так называемый меморандум Танаки, в котором премьер-министр Японии поэтично изложил программу завоевательных походов, которые следует осуществить стране для достижения мирового господства. В этом документе Танака указывал на «необходимость вновь скрестить мечи с Россией… для овладения богатствами Северной Маньчжурии» [722 - История Второй мировой войны 1939–1945 гг. М., 1974. Т. 2. С. 202.]. И хотя меморандум, опубликованный в китайской печати, был официально опровергнут японским правительством, дальнейший ход событий подтвердил, что агрессивная внешняя политика империалистической Японии в то время строилась, исходя из его положений.
   В 30-е гг. Япония, обладавшая сильным военно-техническим потенциалом, стремилась не отстать от ведущих капиталистических стран мира в политике разбоя и захвата все новых территорий для расширения «жизненного пространства» [723 - Там же, с. 203.]. При этом японский империализм отличался упорством в достижении своих милитаристских целей и потому представлял собой большую опасность. Дело было в том, что после Первой мировой войны Япония считала себя обделенной при разделе мира и сфер влияния между империалистическими державами. Как и другие капиталистические государства, она испытывала разрушительные действия экономических кризисов, особенно кризиса 1929–1933 гг. Включившись в острую и напряженную борьбу за внешние рынки, Япония взяла курс на новый коренной передел мира на основе применения силы.
   Оккупировав Маньчжурию (1931 г.) и вплотную приблизившись к нашим дальневосточным границам, японская военщина приступила к организации вооруженных провокаций против СССР [724 - История второй мировой войны. М., 1974. Т. 2. С. 203.]. Не желая связывать себе руки, Япония отказалась принять советское предложение о заключении пакта о нейтралитете. В своих военно-стратегических планах правящие круги Японии оценивали захват дальневосточных территорий СССР как главное условие установления японского владычества над всей Азией. В декабре 1933 г. весьма влиятельный политический деятель генерал Хидэки Тодзио, активно выступающий за милитаризацию страны, назвал СССР первым врагом Японии [725 - Панасовский В. Г. Уроки Хасана и Халхин-Гола. М., 1989. С. 5.].
   В конце 20-х – начале 30-х гг. был разработан и ежегодно уточнялся стратегический план войны против Советского Союза под кодовым названием ОЦУ, предусматривавший на первом этапе захват Уссурийска и Владивостока, а затем – всего Советского Приморья и вторжение в Монголию. Продолжая идти по пути дальнейшего нагнетания опасной обстановки на Востоке, в июле 1937 г. японские милитаристы открыли военные действия против Китая, что вызвало обеспокоенность миролюбивых народов. Выступая в Лиге Наций с осуждением японской агрессии против Китая, народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов заявил: «Мы находимся, по-видимому, лишь в начале этих действий, продолжение и конец которых не поддаются еще учету» [726 - Там же, с. 6.].
   Расширяя захватническую войну в Китае, реализуя планы создания «Великой азиатской империи Японии», японские милитаристы активизировали подготовку агрессии против Советского Союза. Захватнические планы Японии в отношении СССР были очевидны. Об этом свидетельствуют и дипломаты. Так, в 1937 г. министр иностранных дел Франции И. Дельбос утверждал: «Японская атака в конечном счете направлена не против Китая, а против СССР. Японцы желают захватить железную дорогу от Тяньцзиня до Бейпина и Калгана, чтобы подготовить атаку против Транссибирской железной дороги в районе озера Байкал и против Внутренней и Внешней Монголии» [727 - Гребенюк К. Е. Хасанский дневник. Владивосток, 1978. С. 19.].
   Подготовка к агрессии сопровождалась широкой пропагандистской шумихой. СССР обвиняли в нарушении границ. Повторялись ничем не обоснованные утверждения о том, что сопки Заозерная и Безымянная принадлежат Маньчжоу-Го, марионеточному государству, созданному японским правительством в марте 1932 г., после захвата Маньчжурии. Провоцировались многочисленные пограничные инциденты. Участился незаконный лов рыбы в советских территориальных водах, задерживались советские суда. Только за три года, предшествовавшие хасанским событиям, на советско-маньчжурской границе зафиксировано 231 нарушение, из них 35 – крупные боевые столкновения [728 - Там же, с. 21.].
   Командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией В. К. Блюхер, легендарный участник гражданской войны, хорошо понимал, что над советским Дальним Востоком нависла серьезная военная угроза. Выступая в 1934 г. на одном из съездов ВКП(б), он заявил: "Наблюдая военные мероприятия японского империализма, мы не могли и не можем оставаться к ним безучастными. Воевать мы не хотим, но если нас заставят, вынудят, мы можем смело померяться силами. Весь личный состав Дальневосточной армии понимает ту огромную долю ответственности, которая падает на него в сложившейся на Дальнем Востоке обстановке [729 - Панасовский В. Г. Указ. соч. С. 7.].
   Почему же Япония предприняла попытку проверить надежность дальневосточных границ СССР в районе озера Хасан?
   Этот выбор определялся прежде всего теми военно-стратегическими преимуществами, которые получали захватчики, напав именно здесь.
   В этом месте советско-маньчжурская граница проходит по вершинам сопок Заозерной и Безымянной, являющихся частями скалистого кряжа, спускающегося к озеру Хасан, и их захват давал бы японцам возможность держать под контролем советскую территорию к югу и западу от залива Посьет, а также угрожать Владивостоку, расположенному в 130 км от сопок. Местность у озера Хасан болотистая, пересеченная, почти без дорог, трудная для организации обороны, а тем более для маневренного использования техники в бою. Поэтому вполне понятно, что японцы рассчитывали именно здесь на сравнительно легкую победу, которая позволила бы иметь весьма выгодный плацдарм для последующих военных действий на территории Советского Союза.
   События в районе озера Хасан развивались стремительно. В мае 1938 г. японским командованием проводится инспекторская проверка войск с участием командующего Квантунской армии, занимавшего одновременно пост японского посла в марионеточном государстве Манчжоу-Го, генерала Кэнкати Уэда, а также военного министра Манчжоу-Го Юй Чжшиана, в результате которой делается вывод об их готовности к военным действиям против Советского Союза [730 - Начало и канун войны. Л., 1991. С. 215.].
   В связи со все более очевидными признаками нарастания военной угрозы со стороны Японии и в предвидении возможных вооруженных столкновений с ее армией Советское правительство приняло меры по усилению своих войск на Дальнем Востоке. 1 июля 1938 г. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия, пополненная личным составом и усиленная военно-техническими средствами, преобразуется в Краснознаменный Дальневосточный фронт под командованием маршала Советского Союза В. К. Блюхера. Фронт состоял из двух армий: 1-й Приморской и 2-й Отдельной Краснознаменной [731 - Ежаков В. И. Герои Хасана. М., 1969. С. 23.].
   На рассвете 29 июля, нарушив нашу границу, две роты японских захватчиков вторглись на советскую территорию и овладели сопкой Заозерная. Пограничники Посьетского отряда совместно с подошедшими передовыми подразделениями 40-й стрелковой дивизии (основные силы еще были на марше) отбросили их за линию фронта. 31 июля японцы все-таки овладели высотами – Заозерной и Безымянной, но уже силами двух полков. Закрепившись на сопках большими силами, японцы держали подходы к ним под прицелом пулеметов и артиллерийских орудий [732 - Гребенюк К. Е. Указ. соч. С. 26.]. Поэтому первые попытки отбить высоту у противника малыми силами успеха не имели. Наспех подготовленные атаки советских бойцов против вдвое превосходящих японских войск результатов не дали, а лишь привели к большим людским потерям.
   Вот как оцениваются эти события в «Кратком описании Хасанской операции», составленном штабом Дальневосточного военного округа: «40-я стрелковая дивизия к утру 2 августа заканчивала свое сосредоточение и на 2 августа получила задачу нанести противнику удар и овладеть районом высота Безымянная – высота Заозерная. Здесь, несомненно, была проявлена поспешность. Сложившаяся обстановка не требовала столь быстрого действия, к тому же значительная часть командного состава как дивизионов, так и танковых батальонов была лишена возможности произвести 1 августа засветло рекогносцировку и организовать взаимодействие на местности. В результате этой поспешности к 8 час. 2 августа (к часу начала наступления) часть артиллерии, прибывшей ночью, оказалась неготовой, положение противника, особенно его передний край, изучено не были; связь полностью развернуться не успела, левый фланг не мог начать наступление в назначенный приказом час» [733 - Шкадов И. Н. Озеро Хасан. Год 1938. М., 1988. С. 33.].
   Прибывший в район конфликта начальник штаба Дальневосточного фронта комкор Григорий Михайлович Штерн, разобравшись в сложившейся обстановке, приказал прекратить эти бессмысленные атаки вплоть до подхода основных воинских сил. Штерну предстояло в короткое время подготовить и осуществить нелегкую операцию по ликвидации вторжения японских войск на советскую территорию. Предложенный им план, предусматривавший удары по противнику, закрепившемуся на сопках, поддержку и прикрытие казенных войск авиацией и мощную артподготовку, был одобрен и утвержден В. К. Блюхером.
   4 августа, когда советские войска готовились к решающему наступлению в районе озера Хасан, японский посол в Москве передал предложение своего правительства приступить к переговорам по мирному урегулированию конфликта. Советское правительство согласилось с этим предложением, но при обязательном условии – японские войска должны быть выведены с пограничной территории СССР. Решающие бои против японских захватчиков в пограничном районе произошли с 6 по 9 августа 1938 г. [734 - История Второй мировой войны. 1939–1945 гг. М., 1974. Т. 2. С. 204.]
   Наступление советских войск было назначено на 14.00 6 августа, но из-за густого тумана временно откладывалось. Именно в это время к прямому проводу для разговора со Сталиным был вызван Блюхер. Архивы свидетельствуют, что диалог между ними был кратким и весьма красноречивым:
   Сталин: – Скажите-ка, Блюхер, почему приказ наркома обороны о бомбардировке авиацией всей нашей территории, занятой японцами, включая высоту Заозерную, не выполняется?
   Блюхер: – Докладываю. Авиация готова к вылету. Задерживается вылет по неблагоприятной метеорологической обстановке…
   Сталин:
   – Скажите, товарищ Блюхер, честно, если у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Что значит какая-то облачность для большевистской авиации, если она хочет действительно отстоять честь своей Родины!" [735 - Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии (1939–1941). М., 1992. С. 13.]
   Лишь в 16.00 был нанесен по позициям противника первый мощный удар 180-ю самолетами-бомбардировщиками под прикрытием 70 истребителей, а затем в дело вступила артиллерия. Позже началась общая атака танков и пехоты. Ожесточенные, напряженные бои продолжались до 10 августа [736 - Шкадов И. Н. Указ. соч. С. 78.]. Выброшенные за пределы советской территории японцы вновь попытались захватить сопки, но, понеся большие потери, вынуждены были отступить.
   Рассказывая о событиях на Хасане, необходимо подчеркнуть, что бои велись в неимоверно тяжелых условиях. Вспоминая о них, комкор Штерн писал: «Скрыть место и направление нашей атаки не было никакой возможности. Владея Заозерной и Безымянной, японцы просматривали сверху вниз весь район расположения РККА и все пути к этому району. Они могли пересчитать каждое наше орудие, каждый танк, чуть ли не каждого человека. Возможность вообще какого бы то ни было маневра для частей Красной Армии полностью отсутствовала. Атаковать можно было только прямо в лоб японским позициям» [737 - Ежаков В. И. Указ. соч. С. 101.].
   10 августа состоялась очередная встреча японского посла М. Сигелицу с представителями Советского правительства. По просьбе правительства Японии 11 августа в 12 часов боевые действия в районе озера Хасан были прекращены [738 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 14.]. После гражданской войны хасанские события лета 1938 г. явились первой серьезной проверкой боеспособности Вооруженных сил СССР. И хотя советским войскам пришлось вести боевые действия против опытной, хорошо обученной и вооруженной японской армии в сложнейших условиях, но они добились выполнения поставленной задачи.
//-- 3. БОИ НА РЕКЕ ХАЛХИН-ГОЛ --//
   Первая проверка силы и боеготовности Красной Армии заканчивалась разгромом японцев у озера Хасан. Японские войска встретились с величайшей стойкостью и мужеством советских воинов, сражавшихся героически, самоотверженно шедших на врага, защищая Родину от агрессора.
   Но хасанский урок не был в достаточной мере усвоен японскими милитаристами, которые готовили новые провокации и военные авантюры, но теперь уже на границе с Монголией. На этот раз местом для новых военных провокаций был избран район, расположенный между Монголией и марионеточным государством Маньчжоу-Го [739 - Новиков М. Победа на Халхин-Голе. М., 1971. С. 9.]. Как и в 1938 г., японское командование тщательно подготовило нападение. Не случайно местом военной провокации был выбран район в нижнем течении реки Халхин-Гол. Именно здесь, на западном ее берегу, находится гора Боин-Цаган, с вершины которой открывается широкая панорама прилегающей местности. Поэтому захват горы давал возможность иметь выгодный в военном отношении плацдарм.
   События здесь разворачивались почти так же, как и в районе Хасана. С января 1939 г. начались провокации на границе, сначала они осуществлялись небольшими группами. В мае вооруженные провокации участились, постепенно приобретая все более широкие масштабы. 28 мая большой группе японских войск Хайларского гарнизона (около 2,5 тыс. человек) при активном применении артиллерии и авиации удалось осуществить вторжение на территорию Монголии [740 - Там же, с. 10.]. Советские войска, находившиеся в Монголии с сентября 1937 г. по просьбе ее правительства, вместе с Монгольской народно-революционной армией предпринимали меры по освобождению захваченной японцами территории и более надежной защите границы [741 - Кузнецов И. И. Подвиги героев Халхин-Гола. Улан-Уде, 1969. С. 17.].
   Однако в целом боевые действия были недостаточно организованными: с войсками отсутствовала надежная связь; командиры слабо ориентировались в быстро меняющейся обстановке; решения не отличались самостоятельностью и смелостью; командир корпуса не владел ситуацией боя, опасался принимать решения. Например, когда в район вторжения крупной группы японских войск прибыли подразделения 149-го стрелкового полка, преодолев более тысячи километров, то их без всякой подготовки, прямо с марша ввели в бой, что не могло не сказаться на его исходе. Японцы продолжали нагнетать обстановку и, не скрывая, вели подготовку к новым попыткам вторжения. В соответствии с советско-монгольским договором о взаимопомощи от 12 марта 1936 г. СССР обязан был оказать Монголии надежную помощь в защите ее границ [742 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 16.].
   В начале июня 1939 г. командование объединенными советско-монгольскими войсками принял комдив Георгий Константинович Жуков. К этому времени он уже проявил себя как весьма способный, смелый, творчески и нестандартно мыслящий военачальник. Вот как сам Г. К. Жуков вспоминал об этом назначении: "В конце мая 1939 г., будучи заместителем командующего восками Белорусского военного округа, я получил приказ немедленно выехать и завтра явиться к наркому обороны. С первым проходящим поездом я выехал в Москву, а утром 2 июня был уже в приемной К. Е. Ворошилова. Войдя в кабинет, я отрапортовал наркому о прибытии. К. Е. Ворошилов сказал:
   – Японские войска внезапно вторглись в пределы дружественной нам Монголии, которую Советское правительство договором от 12 марта 1936 года обязалось защищать от всякой внешней агрессии. Вот карта района вторжения с обстановкой на 30 мая.
   Я подошел к карте.
   – Вот здесь, – указал нарком, – длительное время проводились мелкие провокационные налеты на монгольских пограничников, а вот здесь японские войска в составе группы войск Хайларского гарнизона вторглись на территорию МНР и напали на монгольские пограничные части, прикрывавшие участок местности восточнее реки Халкин-Гол.
   – Думаю, – продолжал нарком, – что затеяна серьезная военная авантюра. Во всяком случае, на этом дело не кончится. Можете ли вы вылететь туда немедленно и, если потребуется, принять на себя командование войсками?
   – Готов вылететь сию же минуту" [743 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 152–153.].
   С прибытием Жукова немедленно были проведены мероприятия по устранению недостатков в управлении войсками. После анализа боевой обстановки, сложившейся в пограничном районе, принимается решение об увеличении численности советских войск, особенно авиационных частей, Жуков писал: "Через день было получено сообщение Генштаба о том, что наши предложения приняты. К нам направлялась дополнительная авиация и, кроме того, группа летчиков в составе 21 Героя Советского Союза во главе с прославленным Я. В. Смушкевичем, которого я хорошо знал по Белорусскому военному округу. Одновременно мы получили улучшенную материальную часть авиации – модернизированные И-16 и «Чайку» [744 - Там же, с. 155.].
   В качестве командующего фронтовой группой, которой было поручено координировать действия советских войск на Дальнем Востоке и частей Монгольской народно-революционной армии, из Читы в район реки Халхин-Гола прибыл командарм Г. М. Штерн. Он тесно сотрудничал с Г. К. Жуковым, принимал активное участие в разработке плана операции по разгрому японских войск, решал сложные задачи по срочной переброске воинских частей и соединений, техники, боеприпасов, горючего, продовольствия и всего того, что было необходимо в связи с предстоящими действиями против захватчиков.
   Жуков отмечал: «Главные трудности были связаны с вопросами материально-технического обеспечения войск. Нам приходилось подвозить все, что нужно для боя и жизни войск, за 650–700 км. В преодолении этих трудностей нам хорошо помог Военный совет ЗабВО и генерал-полковник Штерн со своим аппаратом» [745 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 177.].
   Весь июнь шли крайне ожесточенные воздушные сражения, в которых принимали участие сотни боевых самолетов. Советские летчики выполняли боевые задачи на модернизированных самолетах. Только за четыре дня (с 22 по 26 июня) в воздушных боях противник потерял 64 самолета [746 - Новиков М. Указ. соч. С. 23.].
   В конце июня японцы сосредоточили у границ с Монголией крупную группировку элитных войск, обладавших опытом боевых действий в Китае, под командованием командира 23-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Камацубара Мититаро. Группировка японских войск, изготовившаяся к решительным действиям, насчитывала 38 тыс. солдат и офицеров, 310 артиллерийских орудий, 135 танков, 225 самолетов. Японской группировке противостояли советско-монгольские войска, занявшие оборону на восточном берегу Халхин-Гола, в количестве 12,5 тыс. штыков и сабель, 109 орудий, 186 танков, 266 бронемашин и 267 самолетов [747 - Там же, с. 25.].
   Воспользовавшись своим превосходством, противник в ночь на 3 июля форсировал реку Халхин-Гол, захватил на западном ее берегу гору Боин-Цаган и прилегающую к ней местность. Этому району суждено было стать ареной особенно ожесточенных боев, продолжавшихся с 3 по 5 июля и вошедших в историю как блестящий пример активной обороны советских войск. Бои за Боин-Цаган имели важное значение для быстрейшего разгрома японских войск [748 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 19.]. Жуков, оценивая затем победу в этом сражении, писал: «Разгром крупной группировки японцев на горе Боин-Цаган и удержание обороны на восточном берегу реки Халхин-Гол явились большим стимулом для подъема политико-морального состояния наших войск и монгольских частей. Бойцы, офицеры, командиры частей искренне и горячо поздравляли своих соседей и своих друзей с победой» [749 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 159.].
   Исход крайне напряженного сражения на Боин-Цагане предопределили активные действия танкистов. Г. К. Жуков пошел на риск, отдав приказ 11-й танковой бригаде атаковать противника с марша, без сопровождения пехоты. В этом вопросе он разошелся со Штерном, который, в соответствии с положением боевого устава РККА, считал, что танки на укрепленные позиции противника без поддержки пехоты посылать нельзя, и требовал дождаться стрелкового полка сопровождения [750 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 19.]. Вместе с тем следует отметить и то, что, несмотря на имевшие место разногласия, впоследствии командарм Штерн признал, что принятое Жуковым решение было единственно возможным в сложившейся ситуации, решившим судьбу противоборства в критический момент сражения.
   Японцы атаковали упорно и беспрерывно, днем и ночью, на восточном и западном плацдарме. Советские воины, стойко отражая атаки, сами нередко переходили в наступление. Комдив Г. К. Жуков и начальник штаба 57-го отдельного корпуса комдив М. А. Богданов инициативу боя держали в своих руках, быстро реагировали на любое, даже малейшее изменение обстановки, принимали смелые и целесообразные решения. Напряженные сражения продолжались и 4 июля, не раз завязывались штыковые атаки, рукопашные схватки. Например, до 16.00 полк И. И. Федюнинского отбил около десяти атак. Весь день шли упорные бои и в воздухе, в них принимало участие свыше 400 самолетов с обеих сторон [751 - Кузнецов И. И. Указ. соч. С. 28.].
   К утру 5 июля противник был сломлен, началось его беспорядочное отступление, причем столь поспешное, что и техника, и оружие остались на поле боя. Разгром ударной японской группировки был полным, на склонах Боин-Цагана погибло более 10 тыс. солдат и офицеров противника [752 - История Второй мировой войны. М., 1974. Т. 2. С. 204.]. Как позже отмечал Г. К. Жуков, после этого сражения японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол [753 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 159.]. Все последующие боевые действия происходили на ее восточном берегу.
   Одержанная победа не вскружила голову командованию советско-монгольских войск. Обстановка в пограничном районе оставалась все еще очень напряженной, т. к. японцы не отказались от своих планов по захвату части территории МНР. В связи с этим бои у Боин-Цагана были тщательно проанализированы и из них извлечены серьезные уроки. Например, слабыми местами в подготовке союзных войск оказались: связь и взаимодействие в бою; неумение пехоты идти вслед за огневым валом артиллерии и сопровождать танковые атаки. Нельзя было не учитывать и то, с каким упорством сражались японские солдаты. Г. К. Жуков так характеризовал японского солдата: "Японский солдат, который дрался с нами на Халкин-Голе, хорошо подготовлен, особенно для ближнего боя. Дисциплинирован, исполнителен и упорен в бою, особенно в оборонительном. Младший командный состав подготовлен очень хорошо и дерется с фанатическим упорством. Как правило, младшие командиры в плен не сдаются и не останавливаются перед «харакири» [754 - Там же, с. 176.].
   На основе полученного опыта ведения военных действий была организована большая работа по подготовке войск к отражению готовящегося Японией нового нападения на пограничный район. К этому времени с Урала прибыла в спешке сформированная, совершенно неподготовленная и небоеспособная 82-я стрелковая дивизия, многие солдаты которой никогда не держали в руках оружия [755 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 21.]. Надо было в короткий срок научить их стрелять, окапываться, метать гранаты, ходить в атаку, действовать штыком.
   Вместе с тем подготовку к решающей операции осложняли комиссии и инспекции из Москвы. Так, ведомство Берии доложило Сталину, что в Монголии вредительство и что Жуков преднамеренно бросил в бой танковый корпус без разведки и сопровождения, поэтому враг сжег 140 машин. Для расследования посылается комиссия во главе с командармом 1-го ранга Г. Куликовым. Затем на Халхин-Гол отправляется начальник Главпура РККА комиссар 1-го ранга Мехлис, имевший персональное поручение Берии «проверить этого человека», т. е. Жукова [756 - Семиряга М. И. Указ. соч. С. 35.].
   А обстановка на театре военных действий осложнялась. Несколько оправившись от шокового состояния, вызванного поражением на Боин-Цагане, уже 11 июля японские войска вновь активизировали свои действия, предприняв мощное наступление на высоту Ремизова, которую им удалось захватить. Совместную атаку стрелковых и танковых частей по отражению нападения противника возглавил легендарный командир 11-й танковой бригады комбриг Михаил Павлович Яковлев, впоследствии посмертно удостоенный звания Герой Советского Союза [757 - Герои Халхин-Гола. Пермь, 1976. С. 31.]. И снова японские захватчики были отброшены за пределы Монголии.
   С 13 по 22 июля в боевых действиях наступило относительное затишье. За это время советско-монгольское командование приняло меры по укреплению плацдарма на восточном берегу реки Халхин-Гол, подтянув туда 24-й мотострелковый полк И. И. Федюнинского и 5-ю стрелково-пулеметную бригаду. С 23 июля вновь началась полоса напряженных боев, теперь за удержание плацдарма. В течение трех дней противник предпринимал попытки захватить позиции советско-монгольских войск, но всякий раз безуспешно, ему так и не удалось пробиться к Халхин-Голу [758 - Новиков М. Указ. соч. С. 40.].
   Но и после этого поражения японское командование не отказалось от попыток любой ценой добиться осуществления своих агрессивных целей. Жуков писал: «Противник активно создавал оборону по всему фронту: подвозил лесоматериалы, рыл землю, строил блиндажи, проводил инженерное усиление обороны. Его авиация, понеся серьезные потери (в период с 23 июля по 4 августа было сбито 116 самолетов), ограничивалась разведывательными полетами и мелкими бомбардировочными ударами по центральной переправе, артиллерийским позициям и резервам» [759 - Жуков Г. К. Указ. Соч. С. 160.]. К 10 августа на захваченном японцами восточном берегу реки Халхин-Гол была приведена в боевую готовность 6-я отдельная армия под командованием генерала Огиси Риппо. Она имела в своем составе более 75 тыс. человек, 500 орудий, 182 танка, 500 самолетов [760 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 22.].
   Советско-монгольским командованием также велась активная и всесторонняя подготовка к решающей наступательной операции: стягивались войска, подвозились материально-технические средства, боеприпасы. Все это сопровождалось усиленной боевой подготовкой личного состава, активной партийно-политической работой в частях и подразделениях. Жуков так писал об этом: «Командование советско-монгольских войск тщательно готовилось к проведению не позже 20 августа генеральной наступательной операции с целью окончательного разгрома войск, вторгшихся в пределы Монгольской Народной Республики» [761 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 160.].
   В августе советско-монгольские войска, сосредоточенные у реки Халхин-Гол, были объединены в 1-ю армейскую группу, имевшую в своем составе 57 тыс. человек, 512 орудий и минометов, 498 танков, 385 бронемашин, 515 самолетов. Командование этими войсками возглавил Г. К. Жуков [762 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 22.]. К 18 августа вся работа, направленная на подготовку операции по разгрому японской группировки, была в основном завершена. В общем виде план союзного командования был таков: сковав противника с фронта, нанести сильные фланговые удары, затем окружить и уничтожить его войска в районе между государственной границей Монголии и рекой Халхин-Гол. Нанесение основного удара по противнику планировалось силами танковых и механизированных частей.
   Кроме Г. К. Жукова, активное участие в разработке плана заключительной боевой операции принимали Г. М. Штерн, М. С. Никишев, М. А. Богданов и другие военачальники. Делалось все для того, чтобы противника ввести в заблуждение относительно истинных намерений советского командования, создать впечатление, что советско-монгольские войска готовятся к оборонительным боям. Жуков констатировал: «В целях маскировки, сохранения в строжайшей тайне наших мероприятий Военным советом армейской группы одновременно с планом предстоящей операции был разработан план оперативно-тактического обмана противника, который включал в себя: производство скрытых передвижений и сосредоточения прибывающих войск из Советского Союза для усиления армейской группы; скрытой перегруппировки сил и средств, находящихся в обороне за рекой Халхин-Гол; осуществление скрытых переправ войск и материальных запасов через реку Халхин-Гол; производство рекогносцировок исходных районов, участков и направлений для действия войск; особо секретную отработку задач всех родов войск, участвовавших в предстоящей операции; проведение скрытой доразведки всеми видами и родами войск; вопросы дезинформации и обмана противника с целью введения его в заблуждение относительно наших намерений» [763 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 161.].
   Тщательно спланированное и всесторонне подготовленное генеральное наступление советско-монгольских войск на оборонительный рубеж японской армии началось, по решению Г. К. Жукова, ранним воскресным утром 20 августа (японцы намечали свое наступление на 24 августа) [764 - Новиков М. Указ. соч. С. 47.]. Оно оказалось для противника действительно внезапным. После удара авиации и артиллерии началась дружная, согласованная атака всех советско-монгольских войск. Удар был мощным, ошеломляющим. Жуков писал: «Удар нашей авиации и артиллерии был настолько мощным и удачным, что противник был морально и физически подавлен и не мог в течение первых полутора часов открыть ответный артиллерийский огонь. Наблюдательные пункты, связь и огневые позиции японской артиллерии были разбиты» [765 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 137.].
   В первом налете на позиции 6-й японской армии приняли участие 150 советских бомбардировщиков СБ под прикрытием 144 истребителей [766 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 23.]. Действия были четкие, бомбы точно поражали цели. После полутора часов работы летчиков вступила в дело советско-монгольская артиллерия. Вслед за трехчасовой мощной артиллерийской подготовкой последовала танковая атака, поддержанная стрелковыми подразделениями. Японские части дрались до последнего человека. Однако постепенно солдатам становилась ясна несостоятельность официальной пропаганды о непобедимости императорской армии, поскольку она понесла исключительно большие потери и не выиграла за 4 месяца войны ни одного сражения.
   В дневнике погибшего японского солдата были обнаружены записи о его ощущениях в эти дни: "Тучи артиллерийских снарядов падают поблизости от нас. Становится жутко. Команда наблюдения использует все, чтобы разведать артиллерию противника, но успеха не имеет, т. к. бомбардировщики бомбят, а истребители обстреливают наши войска. Противник торжествует по всему фронту. Становится жутко. Стоны и взрывы напоминают ад. Сложилась очень тяжелая обстановка. Положение плохое, мы окружены. Душа солдата стала печальной.
   Наше положение неважное, сложное, запутанное. Артиллерия противника не прекращает обстрела наших частей. Куда бы ни сунулся, нигде нет спасения, везде падают снаряды, наше спасение только в Бдисатве. Идет беспощадный бой, сколько убитых и раненых – мы не знаем… Обстрел не прекращается. Множество самолетов советско-монгольской авиации бомбят наши позиции, артиллерия также все время беспокоит нас. После бомбежки и артогня бросается в атаку пехота противника. Число убитых все более и более увеличивается.
   Ночью авиация противника бомбила наши тылы. Пехота противника начала атаку, пулеметы противника открыли сильный огонь. Мы были в большой опасности и страшно напугались. Настроение заметно ухудшилось. Когда всех офицеров убили, меня назначили командиром роты. Это меня страшно взволновало, и я всю ночь не спал" [767 - Начало и канун войны. М., 1991. С. 216.]. На этом оборвались жизнь и дневник японского солдата.
   Г. К. Жуков объяснял, почему удар и действия советских войск были для японцев столь ошеломляющими: «Большое внимание в тогдашней японской армии уделялось идеологической обработке солдат, направленной против Красной Армии. Наша армия изображалась технически отсталой, а в боевом отношении приравнивалась к старой царской армии времен Русско-японской войны 1904–1905 гг. Поэтому то, что японские солдаты увидели в сражениях на реке Халхин-Гол, оказавшись под мощными ударами танков, авиации, артиллерии и хорошо организованных стрелковых войск, было для них полной неожиданностью» [768 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 168.].
   В результате напряженных ожесточенных боев согласованными и решительными действиями Центральной, Северной и Южной групп советско-монгольских войск к 24 августа было полностью завершено окружение 6-й японской армии и началось уничтожение оказавшихся в кольце войск противника. Японцы постоянно находились под мощным ударом танков, артиллерии, авиации, стрелковых частей и подразделений. Только за 24 и 25 августа советские бомбардировщики совершили 218 боевых групповых вылетов и сбросили около 96 т бомб, а истребители сбили в воздушных боях около 70 вражеских самолетов [769 - История Второй мировой войны. М., 1974. Т. 2. С. 206.].
   Несколько дней и ночей продолжались ожесточенные бои по подавлению многочисленных очагов сопротивления противника. Японские солдаты и офицеры дрались с отчаянием, борьба шла за каждый шаг продвижения, окоп, ход сообщения. 28–29 августа напряженные боевые действия велись в районе высоты Ремизова. К утру 31 августа территория Монгольской Народной Республики была полностью очищена от японских захватчиков [770 - Там же, с. 206.]. Бои велись на полное уничтожение врага. Заняв прочные позиции в надежных укреплениях, сооружениях на монгольской границе, войска 1-й армейской группы не выпустили из окружения ни одного солдата. Предпринимаемые противником отчаянные атаки, попытки организовать контрнаступление были тщетными и беспощадно подавлялись. В этот период особенно большого напряжения достигли воздушные бои.
   Японские солдаты и офицеры, дезинформированные официальной пропагандой об отсталости Советской Армии в техническом и боевом отношениях, были буквально ошеломлены, подавлены, деморализованы как обрушившимся на них первым внезапным ударом, так и решительными действиями советско-монгольских войск на всем протяжении операции.
   Действия частей и подразделений Красной Армии в районе реки Халхин-Гол были качественно иными, чем год назад на Хасане. Хорошо обученная и вооруженная, обладающая трехлетним опытом войны в Китае, 6-я отдельная японская армия за считанные дни в буквальном смысле слова перестала существовать. Сама суровая действительность опровергла все измышления о слабости Красной Армии, о неспособности советских людей к решительным действиям по защите своей Родины. И хотя во время сражений японский солдат проявлял хорошую военную подготовку, был упорен в бою, фанатичен в своих действиях, он не смог устоять перед советским солдатом, выполнявшим интернациональный долг.
   В ходе боевых действий выявилось значительное превосходство советской военной техники – артиллерии, танков, самолетов, управлявшихся смелыми и отважными воинами, хорошо знавшими свое дело. Г. К. Жуков отмечал: «Что касается технического состояния японской армии, считаю ее отсталой. Японские танки типа наших МС-1 явно устарели, плохо вооружены и с малым запасом хода. Должен также сказать, что в начале кампании японская авиация била нашу авиацию. Их самолеты превосходили наши до тех пор, пока мы не получили улучшенные „Чайки“ и И-16. Следует подчеркнуть, что нам пришлось иметь дело с отборными, так называемыми императорскими частями японской армии. Артиллерия наша во всех отношениях превосходила японскую, особенно в стрельбе. В целом наши войска стоят значительно выше японских» [771 - Жуков Г. К. Указ. соч. С. 176.].
   Бои в районе реки Халхин-Гол, особенно решающая операция, наглядно показали, что успех во многом зависит от глубокой оперативно-тактической подготовки командного состава, от внимательного изучения и практического использования боевого опыта, от всесторонней, не допускающей пауз подготовки личного состава, ориентированной на действия в самой неожиданной и сложной обстановке, в различных видах боя, и особенно от умения взаимодействовать, оказывать взаимопомощь в ходе военных сражений.
   Таким образом авантюра японских захватчиков, затеянная против Монголии в районе реки Халхин-Гол, была решительно пресечена совместными боевыми действиями советско-монгольских войск. Одержана полная и славная победа, получившая широкий международный резонанс и вызвавшая полную растерянность и панику в Токио.
   Вскоре через своего посла в Москве Сигэнери Того японское правительство обратилось с просьбой о прекращении военных действий. 15 сентября 1939 г. было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день [772 - Новиков М. Указ. соч. С. 66.].
   Официальные данные свидетельствуют о том, что за весь период ожесточенных боев (с мая по сентябрь 1939 г.) потери японских войск, вторгшихся на территорию Монголии, составили около 61 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными, потери советско-монгольских войск насчитывают свыше 18,5 тыс. убитыми и ранеными. В ходе боевых действий уничтожено 660 японских самолетов, советских – 207 [773 - Там же, с. 73.].
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   В значительной степени наши гражданские качества воспитываются историей. Нужна правда истории, чтобы лучше понять события полувековой давности, чтобы представить во всей полноте истоки и причины всех последующих тяжелейших испытаний, выпавших на долю советского народа, чтобы еще более дорожить памятью о героях, действительно чудо-богатырях Хасана и Халхин-Гола.
   Пограничные конфликты на Хасане и Халхин-Голе, разгром отборных японских войск оказали заметное влияние на развитие последующих событий в ходе Второй мировой войны. Известный английский исследователь М. Мэкинтош, анализируя боевые действия советских войск против японских агрессоров на территории МНР, пришел к выводу, что советская победа на реке Халхин-Гол имела важное значение и, пожалуй, во многом повлияла на решение японского правительства не сотрудничать с Германией в ее наступлении на СССР в июне 1941 г" [774 - Панасовский В. Е. Указ. соч. С. 26.].
   Значительный интерес к исследованию этих событий был проявлен и в Японии. Так, японский военный историк Хаяси Сабуро в работе «Краткая история боев на суше и во время Тихоокеанской войны» отмечал: «Крупные поражения в районе Халхин-Гола нанесли решающий удар по японским планам агрессии против СССР, что сыграло важную роль в деле переориентации японской экспансии: вместо экспансии на север Япония стала делать упор на экспансию в южном направлении» [775 - Там же, с. 26.].
   Можно с полной уверенностью сказать, что сражения на Хасане и Халхин-Голе круто повернули многие события международной жизни, отразились на европейской политике, вынудили гитлеровское руководство Германии пойти на заключение с Советским Союзом пакта о ненападении.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
//-- МЕМУАРЫ --//
   1. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во агентства печати «Новости», 1969.
//-- МОНОГРАФИИ --//
   2. Халхин-Гол. Пермь. Урал. кн. изд., 1976.
   3. Гребенюк К. Е. Хасанский дневник. Владивосток, 1978.
   4. Еханов В. И. Герои Хасана. М.: Молодая гвардия, 1969.
   5. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. М.: Знание, 1963.
   6. История Второй мировой войны. 1939–1945. М.: Изд. полит. лит-ры, 1974.
   7. Канун и начало войны. Л.: Лениздат, 1991.
   8. Кузнецов И. И. Подвиги героев Халхин-Гола. Улан-Уде, 1969.
   9. Новиков М. Победа на Халхин-Голе. М.: Изд. полит. лит-ры, 1971.
   10. Панасовский В. Е. Уроки Хасана и Халкин-Гола. М.: Знание, 1989.
   11. Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М.: Высшая школа, 1992.
   12. Шкадов И. Н. Озеро Хасан. Год 1938. М.: Высшая школа, 1988.

ТЕМА 29. НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

РЕФЕРАТ: «МАРШАЛ ЖУКОВ ВСПОМИНАЕТ ВЕЛИКУЮ БИТВУ ЗА МОСКВУ»

//-- ПЛАН --//
   1. Тяжелые оборонительные бои на подступах к Москве осенью 1941 г.
   2. Назначение Г. К. Жукова командующим Западным фронтом
   3. Провал немецкого генерального наступления и разгром немцев под Москвой
   4. Использованная литература
//-- 1. ТЯЖЕЛЫЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ БОИ НА ПОДСТУПАХ К МОСКВЕ ОСЕНЬЮ 1941 г. --//
   О Великой Отечественной войне написаны сотни, если не тысячи книг. И это не удивительно. Чем дальше в историю уходят огненные дни и ночи этой войны, тем больше люди думают о том, какой страшной ценой далась победа над врагом. Каждое новое поколение, изучая военную историю, заново решает уже как бы для себя вечный вопрос: что дало людям силы выстоять, выдержать этот, казалось бы, немыслимый для обычного человеческого сознания ужас ежедневных военных сражений, эти страшные лишения, потерю близких людей? Ответ на этот вопрос найдет каждый, кто прочитает книгу Георгия Константиновича Жукова, четырежды Героя Советского Союза «Воспоминания и размышления».
   Среди литературы о войне отдельное место занимают воспоминания участников, ее ветеранов. Они рассказывают о том, в каких сражениях участвовали, как протекали армейские будни, и мы убеждаемся, что победу ковал каждый из них.
   То, что им казалось обычным боевым событием, зачастую было подвигом, требовало исключительной силы воли, мужества, готовности к постоянному самопожертвованию. Но при всем уважении к тысячам ветеранов, написавших о войне, о своих боевых товарищах, совершенно особые слова надо сказать о военных мемуарах, написанных нашими выдающимися военачальниками, полководцами, перед которыми было не одно какое-то конкретное поле сражения, а весь театр военных действий. Они разрабатывали планы наступлений для целых армий, фронтов, они мыслили стратегически, как бы внутренним взглядом окидывали все поля сражений целиком, учитывая сотни обстоятельств, неведомых отдельному бойцу.
   Это очень хорошо понимаешь, когда вновь и вновь перелистываешь страницы книги «Воспоминания и размышления» Маршала Советского Союза, четырежды героя Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. Вместе с героем и автором книги остановимся сегодня на двенадцатой главе книги «Битва за Москву».
   Как известно, разработав план молниеносной войны против СССР, немецкие войска наступали в трех главных направлениях: север, центр, юг. Начиная войну против СССР, германский генеральный штаб хвастливо заявлял, что их войска будут в Москве через две-три недели. Они надеялись завершить «восточный поход» так же молниеносно, как и предыдущие военные кампании в Западной Европе. Вопреки расчетам гитлеровцев, война на Востоке приняла явно затяжной, длительный характер. План «молниеносной войны» против СССР провалился.
   В конце сентября 1941 года началась великая битва под Москвой. Это было одно из крупнейших событий всей Второй мировой войны. Немецко-фашистское командование предполагало прорвать оборону советских войск ударами трех мощных танковых группировок, окружить в районах Вязьмы и Брянска основные силы Западного, Резервного и Брянского фронтов. После этого пехотные соединения должны были развернуть фронтальное наступление на Москву с запада, а танковые и моторизованные соединения – нанести удары в обход города с севера и юга. Таким образом Москву гитлеровцы решили блокировать, а ее население – уничтожить голодом. Несмотря на мужественное сопротивление советских войск, враг в первый же день вклинился в расположение наших войск, прорвав фронт в нескольких местах.
   Решающую роль здесь сыграло превосходство фашистских армий как в живой силе, так и в технике. Против наших 770 танков, 364 самолетов, 9 150 орудий и минометов противник выставил 1 700 танков, 950 самолетов, 19 450 орудий и минометов. Враг имел полуторное превосходство и в людях. Причем это средние цифры, а на главных направлениях ударов превосходство в танках было в 8,5 раза, в орудиях – в 7 раз и т. д. выше.
   Обстановка становилась все более угрожающей. Гитлеровцам удалось прорвать Западный фронт в центре, в результате чего целый ряд армий оказался под угрозой окружения. Моторизованные корпуса врага отрезали пути отхода 19, 20, 24, 32-й армиям и к 7 октября окружили их в районе Вязьмы.
   На Брянском фронте вторая танковая группа немцев прорвала нашу оборону и вышла в тыл 13-й армии. 3 октября механизированные силы гитлеровцев ворвались в Орел и двинулись дальше, на Тулу. Управление войсками было потеряно. Армии Брянского фронта также были отрезаны. Необходимо было восстановить нарушенное управление войсками и создать новую группировку для отпора захватчикам.
//-- 2. НАЗНАЧЕНИЕ Г. К. ЖУКОВА КОМАНДУЮЩИМ ЗАПАДНЫМ ФРОНТОМ --//
   Было решено командование Западного фронта возложить на генерала Г. К. Жукова. В это время Г. К. Жуков командовал войсками Ленинградского фронта. 5 октября 1941 г. он был вызван для переговоров по прямому проводу лично с И. В. Сталиным. Ввиду осложнения обстановки под Москвой Ставка приняла решение посоветоваться о необходимых мерах – такова была суть слов Сталина, а для этого Г. К. Жуков должен был немедленно вылететь в Москву.
   При первой же встрече Г. К. Жукова с И. В. Сталиным 7 октября Верховный Главнокомандующий не стал ничего скрывать: «…сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска…».
   Те, кто знал характер Сталина, его скрытность и подозрительность, мог сделать вывод, что положение было действительно катастрофическим, если не удручающим. Несмотря на наступившую ночь и страшную усталость, Георгий Константинович сейчас же отправился в штаб Западного фронта и через несколько минут уже беседовал там с И. С. Коневым, В. Д. Соколовским, Н. А. Булганиным, Г. К. Маландиным. В полумраке, при свете стеариновых свечей, все выглядели страшно переутомленными. Доложили сложившуюся обстановку. Она оказалась очень тяжелой: противник сумел удачно произвести перегруппировку своих сил и превосходил все три наших фронта вместе взятые по всем видам вооружения. Кроме того что часть армий была окружена, в линии нашей обороны образовались зияющие бреши, которые закрывать было нечем, т. к. никаких резервов в распоряжении командования не оставалось.
   В течение нескольких суток Г. К. Жуков объезжал расположения нашей оборонительной линии. Положение было гнетущим. Связь между войсками прервана, большая их часть попала в окружение. Но общим было одно: защитники Москвы стояли насмерть, героически отстаивали каждую пядь родной земли. Даже оказавшись в окружении, советские войска продолжали упорные бои и оттягивали на себя значительные силы врага.
   Человеческое горе не знало границ. По пути в Калугу Г. К. Жуков вышел из машины и на безлюдной дороге увидел старую женщину, которая что-то искала в развалинах разрушенного дома. Вот что он пишет дальше:
   – Бабушка, что вы тут делаете? – спросил я. Она подняла голову, широко раскрытые, блуждающие глаза бессмысленно смотрели на меня… Откуда-то из-за развалин подошла другая женщина…
   – Не спрашивайте ее. Она сошла с ума от горя. Позавчера на город налетели немцы. Бомбили и стреляли с самолетов. Эта женщина жила с внучатами здесь, в этом доме. Во время налета она стояла у колодца, набирала воду, и на ее глазах бомба попала в дом. Дети погибли…
   10 октября в штаб Западного фронта Жукову позвонил Сталин: «Ставка решила назначить вас командующим Западным фронтом. Конев остается вашим заместителем. Берите скорее все в свои руки и действуйте».
   Отдав срочные указания войскам, ведущим бои на передовых позициях на подступах к Бородину и укрепив сражающуюся там 32-ю стрелковую дивизию артиллерией и танками, Г. К. Жуков вместе с членом Военного совета Н. А. Булганиным выехали в штаб фронта.
   Нужно было разрабатывать военно-оперативные планы для воссоздания новой линии обороны. В первую очередь предстояло создать прочный оборонительный рубеж по линии: Волоколамск – Можайск – Малоярославец – Калуга; развить оборону в глубину, создать вторые эшелоны и резервы фронта; организовать наземную и воздушную разведку; наладить материально-техническое обеспечение войск. Главное – необходимо было поднять моральное состояние воинов и укрепить их веру в победу.
   Дни и ночи шла в войсках напряженная работа. Люди от усталости и бессонницы буквально валились с ног, но, тем не менее, проводили колоссальную работу. Формировались значительные войсковые резервы, действующая армия пополнялась новыми частями и соединениями, боевой техникой.
   Однако для создания сплошной линии обороны сил был недостаточно. Переброска войск с Дальнего Востока была пока невозможна. Поэтому штаб Западного фронта принял решение: в первую очередь занять главнейшие направления: Волоколамское, Можайское, Малоярославецкое, Калужское. Сюда же была подтянута и техника. На ключевые участки фронта Г. К. Жуков направил опытных военачальников: К. К. Рокоссовского, А. А. Лобачева, М. С. Малинина, Д. Д. Лелюшенко, Л. А. Говорова, К. Д. Голубева, И. Г. Захаркина. Мы знали, – вспоминает Г. К. Жуков, – что «они сделают все возможное, чтобы не пропустить врага к Москве».
   Многое зависело от четкой работы штаба фронта во главе с генерал-лейтенантом В. Д. Соколовским.
   Штаб фронта вскоре переехал в Перхушково. Отсюда протянулись телефонно-телеграфные провода к наземным и воздушным силам фронта. Сюда же подтянули провода из Ставки Верховного Главнокомандования.
   Таким образом по существу заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия – оборона Москвы.
   В это время окруженные немцами наши войска, неся большие потери, вырывались из окружения и соединялись с войсками на фронтах.
   С каждым днем усиливались бомбежки Москвы. Воздушные тревоги объявлялись почти каждую ночь. Однако к этому времени отряды противовоздушной обороны имели уже огромный опыт, в них участвовали тысячи москвичей.
   В обороне Москвы участвовали крупные группы истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации, они защищали столицу в небе.
   С 20 октября в Москве и прилегающих районах постановлением ГКО было введено осадное положение. Во всех войсках установился строжайший порядок. Каждое серьезное нарушение дисциплины пресекалось решительными мерами.
   Уже в первые месяцы войны были сформированы 12 дивизий народного ополчения. Теперь они пополнялись: ополченцами становились рабочие, инженеры, техники, ученые, работники искусства. Зачастую искусство боя они показывали уже в ходе сражений.
   Активно действовали партизанские отряды. Сотни тысяч москвичей круглосуточно работали на строительстве оборонительных сооружений: «Я видел своими глазами, как в самую распутицу и грязь тысячи и тысячи москвичек, не приспособленные, вообще-то говоря, к тяжелым саперным работам, копали противотанковые рвы, траншеи, устанавливали надолбы, сооружали баррикады, заграждения, таскали мешки с песком. Грязь прилипала к ногам, к колесам тачек, на которых они возили землю, неимоверно утяжеляла и без того несподручную для женских рук лопату».
   17 октября Ставка приказала выделить из состава Западного фронта Калининский фронт и объединить 22, 29, 30, 31-ю армии под командованием генерал-полковника И. С. Конева, что значительно облегчило управление войсками.
   В крайне тяжелом положении оказался Брянский фронт, куда входил и город Тула. Сюда после кровопролитных боев отошли три стрелковые дивизии, но в них оставалось лишь от 500 до 1 500 бойцов и всего 4 орудия. Тогда комитет обороны города сумел в короткий срок вооружить рабочие отряды. Был сформирован Зенитный полк. Армии Гудериана были отброшены от Тулы. Город стоял как неприступная крепость и связывал по рукам и ногам весь правый фланг немецких войск. Немцам пришлось обойти Тулу и растянуть свою группировку.
   За месяц ожесточенных, кровопролитных боев немецко-фашистским войскам удалось в общей сложности продвинуться на 230–250 км. Однако план взять Москву к середине октября был сорван, силы врага истощены.
   Вместе с тем чувствовалось по всему, что гитлеровцы готовят новый контрудар. В это время, по воспоминаниям Г. К. Жукова, у него состоялся не совсем простой разговор со Сталиным. Верховный Главнокомандующий настаивал на том, что нужно сорвать готовящиеся удары противника упреждающими контрударами. Г. К. Жуков возражал: «Этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта».
   Тем не менее Сталин настоял на своем, а Н. А. Булганину «задал головомойку», сказав недвусмысленно: «Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдем!». Что могли означать эти слова, знали все.
   Пришлось в штабе фронта пораскинуть мозгами, чтобы и приказ выполнить, и силы сохранить. Ведь Западный фронт имел протяженность в 600 км и очень небольшой резерв, особенно в центре. Сталину доложили, что две армии – 16-я и 49-я – получили приказ о проведении контрударов, однако они положительных результатов не дали (да и не могли дать, так как ударной силой в этих соединениях была конница).
//-- 3. ПРОВАЛ НЕМЕЦКОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО НАСТУПЛЕНИЯ И РАЗГРОМ НЕМЦЕВ ПОД МОСКВОЙ --//
   К 15 ноября гитлеровское командование сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в том числе 31 пехотную, 13 танковых и 7 моторизованных.
   Операция «Тайфун» началась 18 ноября ударом по 30-й армии Калининского фронта. Фронт был здесь прорван, потому что противник бросил 300 танков против наших 56 легких танков. Затем был нанесен удар в направлении Клина, где совсем не было резервов, т. к. они по приказу Ставки были переброшены для нанесения контрудара.
   «Бои 16–18 ноября для нас были очень и тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями».
   Г. К. Жуков запросил у Ставки не менее двух армий дополнительно и хотя бы двести танков. Генштаб выделил две резервные армии по приказу Сталина, но танков не было. Даже при этих условиях вторая танковая армия Гудериана не смогла пробить фронт в районе Кашира – Тула, и немцы здесь перешли к обороне.
   "Фронт нашей обороны выгибался дугой, образовывались очень слабые места, казалось, вот-вот случится непоправимое. Но нет! Воины не падали духом, а, получив подкрепление, вновь создавали непреодолимый фронт обороны.
   За 20 дней второго этапа своего наступления на Москву немцы потеряли более 155 тыс. убитыми и ранеными, около 800 танков, не менее 300 орудий, много самолетов.
   Фашистское военно-политическое руководство потеряло престиж непобедимости в глазах мирового общественного мнения. «Нет! Не дождь и не снег остановили фашистские войска под Москвой. Более чем миллионная группировка отборных гитлеровских войск разбилась о железную стойкость, мужество и героизм советских войск, за спиной которых был их народ, столица, Родина!».
   6 декабря 1941 года войска Западного фронта севернее и южнее столицы начали контрнаступление. В районе Калинин – Елец двинулись соседнее фронты. Развернулось грандиозное сражение. Теперь наши войска перешли от обороны к наступлению.
   Успех контрнаступления в декабре на Центральном стратегическом направлении имел огромное значение. Ударные группировки немецкой группы армий «Центр» потерпели полное поражение и отступили.
   Однако от плана общего наступления по всем фронтам с целью освобождения Донбасса, Кавказа, Крыма, а также снятия блокады Ленинграда (на таком плане настаивал Верховный Главнокомандующий) пришлось отказаться. Для этого у нас еще пока не было ни сил, ни средств. Не было еще тогда полноценных танковых и механизированных соединений.
   Но в результате нашего контрнаступления немецкие войска были отброшены от Москвы на запад на 150–300 км.
   Немецкий генерал Вестфаль, описывая битву под Москвой, вынужден был признать, что «немецкая армия, ранее считавшаяся непобедимой, оказалась на грани уничтожения».
   Знаменательно, как оценивает в своей книге Жуков свое впечатление о московской битве: «Когда меня спрашивают, что больше всего я отличаю из военных действий, я отвечаю: битву за Москву». И добавляет: «Выражая глубокую благодарность всем участникам битвы, оставшимся в живых, я склоняю голову перед светлой памятью тех, кто стоял насмерть, но не пропустил врага к сердцу нашей Родины, столице, городу-герою Москве. Мы все в неоплатном долгу перед ними».
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Великая Отечественная война Советского Союза. М.: Воениздат, 1967.
   2. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Издательство АПН, 1971.

ТЕМА 30. СОВЕТСКИЙ ТЫЛ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

РЕФЕРАТ: «СОВЕТСКИЙ ТЫЛ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение. Трагический миг войны
   2. Понятие «тыл»
   3. Составная часть перестройки экономики
   4. Поставлены на колеса. Эвакуация населения и предприятий
   5. Заключение. Негероический героизм
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ. ТРАГИЧЕСКИЙ МИГ ВОЙНЫ --//
   К 45-летию Великой победы в «Фотоцентре» Союза журналистов в Москве была открыта выставка, на которой представили фотографии – малоизвестные снимки из немецкого архива Адн-Центральбильд. Перед людьми, посетившими выставку, знающими о войне многое, и теми, кто только учился узнавать, открылся еще один страшный лик войны. Это трагическое лицо войны еще сильнее укрепляло пришедших сюда в том, что наш народ не просто сражался с неприятелем, с врагом, – огромная наша страна противостояла «чуме» бесчеловечности.
   Мы разглядываем старые домашние фотографии, видим снимки военных корреспондентов, помещенных в журналах и газетах к юбилейным датам, и все запечатленное на старых фото будоражит нашу память. И мы помним, и мы благодарны всем, кто завоевал нам право на жизнь и право быть свободными людьми в свободной, не завоеванной врагом стране.
   Страшный и сильный враг был остановлен и разбит не только усилиями бойцов на передовой: еще была обыкновенная, каждодневная, многотрудная работа тружеников тыла, и был ежедневный, внешне негероический героизм женщин, подростков, стариков, вставших к станку, севших за трактор вместо тех, кто ушел на фронт; был самоотверженный труд всех тех мужчин, оставленных в тылу, без которых не могло наладиться производство военной продукции в новых для перемещенных заводов районах страны.
   22 июня 1941 г. более чем 5-миллионная армия фашистской Германии перешла нашу границу. Почти 4 тыс. танков, 5 тыс. самолетов обрушили на нашу землю, на наши села и города тысячи бомб и снарядов. Огромное преимущество в военной технике, бомбах и снарядах позволяло немцам вести длительные (более суток!) артиллерийские обстрелы. Так было с блокадным Ленинградом… В своей небольшой книге «Я говорю с тобой из Ленинграда» – книге радиовыступлений – Ольга Берггольц написала: «…Летом были обстрелы, длившиеся по двадцать шесть часов подряд…» [776 - Я говорю с тобой из Ленинграда //О. Бергольц. Я говорю с тобой из Ленинграда. С. 15.].
   И вот такого сильного врага надо было победить. Победить можно лишь при условии создания такого военно-технического потенциала страны, который превосходил бы материальные силы Германии. Воюющей Красной Армии нужен был крепкий тыл, бесперебойно снабжающий действующий фронт военной продукцией.
//-- 2. ПОНЯТИЕ «ТЫЛ» --//
   Понятие «тыл» включает в себя территорию сражающегося СССР, кроме районов, временно оккупированных врагом, и зон военных действий. С перемещением линии фронта территориально-географическая граница тыла изменялась. Не изменялось лишь основное понимание сути тыла: надежность обороны (и солдаты на фронте это хорошо знали!) напрямую зависит от крепости и надежности тыла.
   Директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. была определена одна из важнейших задач военного времени – укрепление тыла и подчинение всей его деятельности интересам фронта. Призыв – «Все для фронта! Все для победы!» – стал определяющим.
//-- 3. СОСТАВНАЯ ЧАСТЬ ПЕРЕСТРОЙКИ ЭКОНОМИКИ --//
   К 1941 г. промышленная база Германии в 1,5 раза превышала промышленную базу СССР. После начала войны Германия превосходила нашу страну по общему объему производства в 3–4 раза. В создавшихся критических условиях, когда были уничтожены почти все самолеты на аэродромах вдоль западной границы, когда враг овладел Прибалтикой, Белоруссией, правобережной Украиной, – нужны были срочные, действенные меры. Последовала перестройка хозяйства СССР на «военный лад». Составной частью перестройки экономики явилось следующее:
   – переход предприятий на выпуск военной продукции;
   – перебазирование производственных сил из прифронтовой зоны в восточные районы;
   – привлечение на предприятия миллионов людей и обучение их различным профессиям;
   – изыскание и освоение новых источников сырья;
   – создание системы кооперирования предприятий;
   – перестройка работы транспорта на нужды фронта и тыла;
   – изменение структуры посевных площадей в сельском хозяйстве применительно к военному времени.
   За продвижение эшелонов к месту назначения отвечало Управление по эвакуации населения при Совете по эвакуации. Созданный позднее Комитет по разгрузке транзитных и других грузов на железной дороге контролировал эвакуацию предприятий. Сроки не всегда соблюдались, поскольку в ряде случаев происходило так, что вывезти все оборудование не удавалось или имели место случаи, когда одно эвакуированное предприятие рассредотачивалось в нескольких городах. Тем не менее в большинстве случаев эвакуация промышленных предприятий в районы, удаленные от боевых действий, происходила успешно.
   Если судить о результатах всех срочных мер в целом, то следует отметить, что в тех критических условиях 1941–1942 гг. возможности сверхцентрализованной директивной экономики страны, умноженные на огромные природные и людские ресурсы, предельное напряжение всех сил народа и массовый трудовой героизм, – дали поразительный для германских стратегов эффект.
//-- 4. ПОСТАВЛЕНЫ НА КОЛЕСА. ЭВАКУАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ И ПРЕДПРИЯТИЙ --//
   В течение июля-декабря 1941 г. в восточные районы было эвакуировано 2 593 промышленных предприятия, в т. ч. 1 523 крупных; построенных вновь и начавших производственную деятельность было 3 500.
   Только из Москвы и Ленинграда было эвакуировано 500 крупных предприятий. А начиная с 1942 г., имели место случаи реэвакуации нескольких предприятий, возобновивших выпуск автомобилей, самолетов, вооружения и боевой техники на прежних местах (Москва). Всего же в освобожденных районах было восстановлено более 7 000 крупных предприятий (по некоторым данным – 7 500).
   Некоторым наркоматам ключевых оборонных отраслей пришлось ставить на колеса почти все свои заводы. Так, наркомат авиапромышленности вывез 118 заводов, или 85 % своих мощностей. Было демонтировано девять основных в стране танкостроительных заводов, по наркомату вооружений – 31 предприятие из 32, эвакуировано две трети объектов по выпуску пороха. Словом, как уже сказано ранее, удалось переместить более 2,5 тыс. промышленных предприятий и свыше 10 млн человек.
   Была осуществлена перестройка заводов и фабрик гражданского сектора для выпуска боевой техники и иной оборонной продукции. На изготовление танков, например, переключили заводы тяжелого машиностроения, тракторные, автомобильные и судостроительные, в т. ч. эвакуированные. При слиянии трех предприятий – базового Челябинского тракторного, Ленинградского «Кировского» и Харьковского дизельного – возник крупный танкостроительный комбинат, который в народе был назван «Танкоградом».
   Группа заводов во главе со Сталинградским тракторным образовала одну из ведущих баз танкостроения в Поволжье. Такая же база сложилась в Горьковской области, где «Красное Сормово» и автозавод стали выпускать танки Т-34.
   На основе предприятий сельхозмашиностроения была создана минометная промышленность. В июне 1941 г. правительство приняло решение о серийном производстве реактивных минометных установок – «Катюш». Этим занимались 19 головных заводов в кооперации с десятками предприятий различных ведомств. К изготовлению боеприпасов привлекалось сотни заводов 34 наркоматов.
   Доменные печи Магнитогорского комбината, Чусовского и Чебаркульского металлургических заводов, Челябинский металлургический завод, автомобильный завод в Миассе, Богословский и Новокузнецкий алюминиевые заводы, Алтайский тракторный завод в Рубцовске, «Сибтяжмаш» в Красноярске, авиационные и танковые заводы, предприятия топливной и химической промышленности, заводы боеприпасов – все работало в усиленном режиме.
   Восточные районы страны стали основными производителями всех видов вооружения. Значительное число предприятий, выпускающих продукцию гражданского назначения, в короткие сроки были переориентированы на выпуск военной техники, боеприпасов и другой продукции военного назначения. Одновременно строились новые предприятия оборонного значения. Каждое предприятие промышленности использовало производственные мощности максимально. Этому способствовало: увеличение сменности работы оборудования, массовое внедрение поточных методов, совершенствование технологий, повышение степени механизации и автоматизации производства, подготовка и перераспределение квалифицированных кадров, а также соревнование в труде ударников производства.
   В 1942 г. (по сравнению с 1941 г.) выпуск военной продукции значительно вырос: танков – на 274 %, самолетов – на 62 %, орудий – на 213 %, минометов – на 67 %, ручных и станковых пулеметов – на 139 %, боеприпасов на – 60 %.
   К концу 1942 г. в стране было создано слаженное военное хозяйство. Уже к ноябрю 1942 г. превосходство Германии в производстве основных видов вооружения было ликвидировано. При этом осуществлялся планомерный переход на производство новой и модернизированной военной техники, боеприпасов и другого военного снаряжения. Так, в 1942 г. авиационная промышленность освоила производство 14 новых типов самолетов и 10 авиационных двигателей. Всего в 1942 г. было выпущено 21,7 тыс. боевых самолетов, более 24 тыс. танков, 127,1 тыс. орудий всех видов и калибров, 230 тыс. минометов. Это позволило перевооружить Советскую Армию новейшей техникой и достичь существенного количественного и качественного превосходства над врагом в вооружении и боеприпасах.
   Газета «Комсомольская правда» 12 февраля 1943 г. опубликовала статью «Записки мастера», в которой автор, В. С. Васильев, мастер одного из заводов (авиационной промышленности), написал о том, как все это было:
   "Получено сообщение, что коренным образом реконструируется важнейший узел машины. В цех поступили чертежи. Получена команда: срочно переналадить часть станков на новые детали. «Для фронта», – сказали нам. Работу поручаю самому расторопному револьверщику Алексею Стрелкову. Время на изготовление первой партии дано жесткое. Через три часа нужно подать пять деталей, а для их изготовления нет ни шаблонов, ни специальных резцов. Все придется сделать самим. Но раз нужно фронту – сделаем!
   С наладчиком Ляминым и Потаповым посоветовались, как лучше обработать деталь. Для ускорения дела одного заставили затачивать фасонные резцы, другому поручили подготовить станок. Время идет, прошло уже 30 минут. Тревожно бьется сердце – как бы не сорвать задание.
   Чтобы не отрывать наладчиков, остальные станки подналаживаю сам. Но вот все готово. Из-под резца летит легкая дюралевая стружка. Стрелков работает, не останавливаясь. На лбу выступил пот, лицо покрылось испариной. Молод еще Стрелков, ему только 17 лет, а хватка крепкая. Лямин говорит о нем: «Талант у него к работе есть».
   Не подвел он и на этот раз. Вот уже в руках у меня первая, еще горячая, сверкающая деталь. Первая деталь нового узла. Скоро она будет в самолете над фашистскими головами. Тогда они почувствуют смелую руку не только летчика, но и молодого револьверщика нашего завода – Алексея Стрелкова" [777 - Цитируется по: Саратов – город прифронтовой. Саратов: Прив. кн. изд-во, 2001. С 31.].
   Мастер Саратовского завода комбайнов Владимир Сергеевич Васильев в своей газетной статье того военного времени передал общее настроение работников тыла: так думали, чувствовали, работали многие, так приближали победу над врагом труженики тыла.
   Городу Саратову в истории Великой Отечественной войны принадлежит особое место. Это одновременно был тыл, где производилась военная продукция, где во многих школах были организованы госпитали для поступающих раненых, и это был город, по праву считавшийся прифронтовым, – рядом был Сталинград. И каждый новый, самый маневренный самолет времен Великой Отечественной – Як-3 – отсюда направлялся на фронт.
   Запасные части и узлы для подводных лодок, снаряды, зенитки, минометы, детали башен на танк Т-34, самолеты и многое другое давал Саратов фронту. Именно Саратов дал фронту целую воздушную армию именных самолетов. Это те самолеты, на которые отдавали свои сбережения саратовцы. По оценкам историков, боевой состав этой «воздушной армии» насчитывал 1,5 тыс. истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков и санитарных самолетов. На фронтах узнали фамилии саратовцев, передавших свои личные сбережения на строительство самолетов: Ф. П. Головатого, Ф. З. Бунина, Е. В. Желтовой, Я. К. Кошелева, С. Г. Решетова, М. А. Савельевой, А. С. Селивановой, И. Д. Фролова и многих других.
   В Саратов везли раненых с фронта. Вот как об этом впоследствии вспоминал Владимир Борисович Казаков: "С юга на станцию Саратов-1 прибыли сразу два санитарных поезда и ожидался третий. Народу на вокзале было много, даже школьники по четверо таскали носилки с ранеными… Носили безногих, безруких, замотанных в окровавленные бинты молодых ребят, почти ровесников… Именно молодых почему-то было подавляющее большинство… Помню, мы с Борей Романовским несли совсем юного капитана, на его замурзанной гимнастерке алели орден Боевого Красного Знамени и две медали. На голове тонкая чалма из бинтов, запятнанная красным. Его сопровождала молоденькая медсестра, донельзя уставшая, серая. Все приговаривала: «Ой, осторожно, мальчики, ведь это Челышев, знаменитый разведчик! Я с ним с самого фронта. Ой, осторожно, нужно донести!» [778 - Саратов – город прифронтовой. Саратов: Прив. кн. изд-во, 2001. С. 133–134.]
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Нелегкими дорогами войны шли наши солдаты к Победе; страшную цену войне хорошо знали и в тылу. Страна напрягала силы. Так долго ожидаемый перелом произошел в 1943 г. Одновременно это был перелом и в военных действиях Советской Армии на фронте, и коренной перелом в работе тыла. Другими словами, стратегическая инициатива наших войск, долгожданный коренной перелом в ходе не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны был обеспечен слаженной работой всего военного хозяйства СССР.
   Беспримерный, внешне совсем негероический и все же – героический труд работников тыла есть тот главный фактор, который обеспечил победу нашей страны в той страшной войне.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История России. М.: Владос, 1995. Т. 2.
   2. Исаев И. А. История Отечества. М.: Юристъ, 2000.
   3. Энциклопедия истории Великой Отечественной войны. М., 1985.
   4. Саратов – город прифронтовой. Саратов: Прив. кн. изд-во, 2001.
   5. Я говорю с тобой из Ленинграда //О. Бергольц. Я говорю с тобой из Ленинграда.

ТЕМА 31. КОРЕННОЙ ПЕРЕЛОМ В ХОДЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

РЕФЕРАТ: «БИТВА НА КУРСКОЙ ДУГЕ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Германия и СССР: соотношение сторон
   3. Планы германского командования
   4. Реванш советской разведки
   5. Замысел советского командования
   6. Курская битва. Начало
   7. Танковое сражение под Прохоровкой
   8. Контрнаступление: Орловская и Белгородско-Харьковская операции
   9. Заключение
   10. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Огненная дуга… Орловско-Курская… Великое танковое сражение… С этими названиями вошла в историю Великой Отечественной войны Курская битва. В самом крупном, а точнее сказать – грандиозном сражении лета 1943 г. – окончательно потерпела поражение наступательная стратегия германского вермахта. Именно после Курской битвы Советские Вооруженные силы навсегда овладевают стратегической инициативой.
   Данная работа есть рассказ о том, каким было это третье по счету, самое крупное, самое отчаянное наступление немцев; одновременно это и рассказ о самом решительном, самом волевом проведении в жизнь оборонной и наступательной операции наших войск.
   «Советское наступление между Орлом и Курском провалилось».
   «Советские части попытались проникнуть в наше расположение, но их атаки отбиты».
   «Наступление наших войск не является большим наступлением».
   «Началось крупное наступление наших войск».
   «В основном наши части удерживают все свои позиции».
   Эти фразы из сообщений немцев приведены Ильей Эренбургом в статье «Их наступление» (от 11 июля 1943 г.) в качестве примера для того, чтобы сказать, как Гитлер боялся сказать немцам правду. «Он боится, – пишет Эренбург, – что немцы вспомнят „поход на Индию“, гекатомбы фрицев у Моздока, на Дону, в Сталинграде. Гитлеру нужно наступать, он знает, что для Германии оборона равносильна смерти. Но Гитлер не смеет сказать немцам, что он начал в России третье наступление. На этот раз Гитлер наступает втихомолку, как вор».
   Именно такие полемические статьи, как «Их наступление» Ильи Эренбурга, помещенные в газетах «Ивнинг стандарт», «Совьет уор ньюс», «Дейли геральд», «Ля Франс», «Нью-Йорк пост», шведских и уругвайских газетах, – рассказывали народам зарубежья правду о Курской битве; это была правда, рассказывавшая о конкретных боевых действиях на советско-германском фронте.
   Материалы Советского Информбюро, хранящиеся в Центральном государственном архиве страны, воспоминания полководцев, писателей и просто рядовых участников той войны воссоздают самый важный в стратегическом и политическом значении период Великой Отечественной – битву на Курской дуге.
   В данный реферат включены воспоминания участников Курского сражения, комментарии военных историков, оценки, данные событиям на Огненной дуге немецкими генералами.
//-- 2. ГЕРМАНИЯ И СССР: СООТНОШЕНИЕ СТОРОН --//
   Указ Гитлера «О всеобщем использовании мужчин и женщин для обороны империи» был издан в январе 1943 г.; это было время, когда наши войска окружили крупнейшую группировку противника в районе Сталинграда, – Сталинградская битва близилась к завершению. В соответствии с этим указом подлежали мобилизации все мужчины и женщины в возрасте от 16 до 65 лет. Все мужчины от 17 до 50 лет призывались в армию и отправлялись на фронт. Для работ в промышленности и сельском хозяйстве использовалось население оккупированных территорий, повсеместно применялся труд военнопленных.
   Промышленный и военный потенциал Германии был по-прежнему высок. Более того, по сравнению с 1942 г. Германия 1943 г. в значительной степени наращивает оборот производственных мощностей. Так, производство танков увеличивается почти в 2 раза, снарядов – в 1,7 раза, артиллерийских орудий в 2,2 раза («Промышленность Германии в период с 1939 по 1945 гг.». М., 1956. С. 73, 246). Запущены в серийное производство новые танки «Тигр» и «Пантера», самоходные орудия «Фердинанд», новые истребители «Фокке-Вульф 190А» и штурмовик «Хейнкель-129». В том же 1943 г. боевые свойства прежних танков – Т-3, Т-4, артиллерии были в значительной мере улучшены. Германия наращивает также и выпуск новых мощных противотанковых пушек 75 и 88-миллиметрового калибра.
   Полная мобилизация сил и средств страны (Германия), а также всех имеющихся ресурсов оккупированных стран позволила Германии уже к весне 1943 г. восполнить потери войск после поражения в Сталинградской битве (1942–1943 гг.) и на других участках фронта. К этому времени были сформированы новые пехотные и танковые соединения. К лету 1943 г. германская армия имела в своем распоряжении на 43 дивизии больше, чем в начале войны против Советского Союза. Следует отметить, что в этот период руководство вермахта прилагает максимум усилий для увеличения военной мощи: Германия надеется взять реванш за поражения зимы 194-2-1943 гг.
   Несмотря на достижения военно-политического характера, ряд стратегических успехов, позиция СССР оставалась крайне напряженной и сложной. Надломленный предыдущими сражениями противник был еще очень силен и полон готовности переломить ситуацию в свою пользу. Советские войска в ходе ожесточенных зимних боев также понесли большие потери в людях и технике. Освобожденные от оккупации районы находились в опустошенном состоянии (не хватало жилья, были взорваны промышленные объекты) и требовали приложения рук и средств для восстановления. От народа требовалось новое огромное напряжение физических и духовных сил, мобилизация всех экономических и военных возможностей, т. к. для полного разгрома нельзя было давать врагу никакой передышки, наоборот, следовало наращивать удары по противнику.
   Между тем Германия продолжала опираться на промышленность и ресурсы стран Западной Европы. Следовательно, чтобы превзойти врага и обеспечить победу, у Советского Союза оставался лишь один путь: рациональное использование имеющихся ресурсов, увеличение оборота производственных мощностей военных предприятий и предельное напряжение труда всех работников тыла и фронта. И задача была решена. В 1943 г. оборонная промышленность произвела тяжелых и средних танков в 1,4 раза, боевых самолетов – в 1,3 раза, орудий 76-миллиметрового калибра и более – на 63 %, минометов на 213 % больше, чем промышленность Германии.
   Авиационными заводами было выпущено около 35 тыс. самолетов; танкостроители произвели 24 тыс. танков и самоходно-артиллерийских орудий [779 - Соловьев Б. Г… Вермахт на пути гибели. М., 1973. С. 46–48.]. Было увеличено производство танков Т-34, считавшихся лучшими танками периода Великой Отечественной войны. Наряду с этим начался массовый выпуск самоходно-артиллерийских установок (САУ-152, САУ-76, САУ-85, ИСУ-152, ИСУ-122). Это позволило сформировать 5 танковых соединений новой организации, состоявших только из танковых и механизированных корпусов и явившихся мощным средством нанесения контрударов в обороне и развития успеха в наступлении.
   Для поражения немецких танков появилось новое противотанковое оружие – пушка образца 1943 г. Были усовершенствованы и другие артиллерийские корпуса прорыва, пушечные артиллерийские дивизии, истребительно-противотанковые бригады, РВГК. На механизированную тягу была переведена вся артиллерия, и это в значительной степени повысило ее маневренность. Свою штатную артиллерию получили общевойсковые армии.
   Создание артиллерии РВГК и централизованное управление ею дало возможность в ходе самого Курского сражения оперативно перебрасывать ее (артиллерию РВГК) на главные участки фронта для решения наиболее важных тактических задач как в оборонительных действиях наших войск, так и во время наступательной операции.
   Новые, более современные, с улучшенными техническими характеристиками истребители поступили в распоряжение авиации: ЛА-4, ЯК-9, ЯК-3; были получены также усовершенствованные бомбардировщики ПЕ-2, ИЛ-4, штурмовики ИЛ-2.
   К лету 1943 г. Ставке Верховного Главнокомандования удалось создать стратегические резервы. Действующая Красная Армия насчитывала 6 442 тыс. солдат, сержантов и офицеров, 98 790 орудий и минометов, 9 580 танков и самоходно-артиллерийских установок, 8 290 боевых самолетов [780 - Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 гг. Краткая история. М., 1984. С. 237.].
   С точки зрения чисто военного противостояния и возможностей проявления военного искусства, приведенные выше данные о состоянии наших войск перед предстоящим сражением свидетельствуют о том, что впервые в ходе войны наша армия выступала в равных с германской армией условиях.
//-- 3. ПЛАНЫ ГЕРМАНСКОГО КОМАНДОВАНИЯ --//
   Известно: самое плохое для предстоящих битв – недооценить противника. Еще хуже – самовнушение, самообман, самогипноз, когда желаемое выдается за настоящее положение дел. В планах на 1943 г. германское руководство исходило из ложной посылки о том, что военный потенциал СССР на исходе и «Советский Союз, понесший чудовищные потери, должен потерпеть поражение» [781 - Wehrwiss enschaftlich Aundschau. 1965. N 8. S. 462, 469.]. Не желая объективно взглянуть на реально сложившуюся военно-политическую и стратегическую обстановку, Гитлер упорно не хотел признать факт назревавшего коренного перелома в ходе войны не в пользу Германии. В то же время, памятуя о поражении зимней кампании 1942–1943 гг., он понимал, что нужен реванш за сталинградские события, нужна крупная победа. Германское руководство понимает, что победа укрепит пошатнувшийся авторитет немецкой армии среди союзников и вернет стратегическую инициативу.
   Стремление добиться летом 1943 г. победы (любой ценой!), активизирует разведывательную работу германских спецслужб. Задолго до начала операции «Цитадель», уже с начала весны 1943 г., абвер резко усилил заброску агентурных кадров не только в зону боевых действий советских войск, но и в тылы фронтов и даже в глубинные районы страны. Наряду с заброской агентов разведывательных и диверсионных германских служб, противник начал проводить мероприятия по дезинформации советского руководства.
   Подготавливая операцию с кодовым названием «Цитадель», германское командование ставило задачу: внезапными сходящимися ударами в общем направлении на Курск – напрямую, с севера и юга – окружить и уничтожить находившуюся здесь группировку советских войск (в районе Курска были сосредоточены значительные силы Центрального и Воронежского фронтов советских войск). Далее планом предусматривалось следующее: разгромить подходящие стратегические резервы русских, пересечь верхнее течение Дона и либо снова выйти к Волге, либо с юга угрожать Москве.
   Планируя будущую победу, гитлеровское командование сосредоточило севернее и южнее Курска огромные силы. Сюда, в районы Курска, перебрасывались немецкие дивизии с других участков фронта. Всего для проведения операции в район Курска были направлены 3 армии и одна оперативная группа (из 12 армий и 5 оперативных групп, которые имелись на советско-германском фронте), 7 армейских и 5 танковых корпусов, в составе которых насчитывалось 50 дивизий (пехотных – 34, танковых и моторизованных – 16).
   На тот факт, что германское командование придавало исключительное значение летней операции 1943 г., указывает и то, что в район Курска немцы привлекли 70 % всех имеющихся в распоряжении вермахта танковых соединений. Все эти объединения насчитывали 900 тыс. человек. На вооружении у них было до 10 тыс. орудий и минометов, 2 700 танков и штурмовых орудий. Войска поддерживались 4-м и 6-м воздушными флотами, имевшими в своем составе свыше 2 тыс. самолетов [782 - Военно-исторический журнал. 1968. N 6. С. 58.].
   Следует отметить, что войска сателлитов Германии к участию в Курской битве не привлекались.
   Предназначенные для Курской операции силы германских войск использовались с максимальным их массированием на направлениях наносимых ударов. Немецкий историк В. Адам отмечал, что «семнадцать танковых дивизий, усиленных 60-тонными танками „Тигр“ и 70-тонными самоходно-артиллерийскими установками „Фердинанд“, повели наступление на участке фронта в 70 км». Таким образом получается, что одна танковая дивизия приходилась на 4 км фронта. Никогда прежде вермахт не применял столько наступательной мощи на таком ограниченном пространстве, как Курский выступ линии фронта [783 - В. Адам. Трудное решение. М., 1967. С. 398.].
   Немецкое командование рассчитывало на «психологический шок», который, по их мнению, должен был наступить у русских при массовом применении немцами новых танков и самоходных орудий. Другими словами, особое внимание уделялось достижению ошеломляющей силы первого удара, чтобы быстро сломить сопротивление обороняющихся войск противника и развить успех в глубину. С учетом этого в первом эшелоне наступали и танковые дивизии.
   Военно-политическое значение операции лучше всего характеризуют официальные документы немецкого генштаба. В оперативном приказе N 6 от 15 апреля 1943 г. Гитлер указывал следующее: «Я решил… осуществить первое в этом году наступление „Цитадель“. Это наступление имеет решающее значение. Оно должно быть осуществлено быстро и решительно. Оно должно дать нам инициативу на весну и лето. Поэтому все приготовления должны быть осуществлены с большой осторожностью и большой энергией. На направлениях главного удара должны использоваться лучшие соединения, лучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов… Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира» [784 - Цит. по: История Второй мировой войны. Сб. статей. М., 1957. С. 82.].
   Исход битвы под Курском должен был оказать решающее влияние на весь последующий ход войны.
   Принципиального отличия (по сравнению с первым годом войны) в действиях германских войск летом 1943 г. не наблюдалось. Хотя стратегическая обстановка изменилась, немцы действовали по шаблонной, много раз проверенной схеме. Несмотря на глубоко эшелонированное расположение советских войск и организованную оборону, основные силы выделялись в первый эшелон. Танковые соединения предназначались, как и прежде, для прорыва обороны, а не для развития успеха. В результате резервы оказались крайне скудными.
   Вся подготовка, а затем реализация плана операции «Цитадель» строилась в отрыве от действительного положения дел. Во всем было видно стремление подогнать обстановку под свои планы. Потому ситуация, когда планируемое немецким руководством бегство русских не наблюдалось, вызывала удивление и воспринималась на первых порах как досадная помеха на пути к достижению победы.
   О том, что возможности противника (т. е. советских войск) явно недооценивались, красноречиво свидетельствует доклад немецкого летчика, вылетавшего на разведку в первый день немецкого наступления под Курском: «Бегства русских по дороге Белгород-Обоянь не наблюдаю» [785 - 1418 дней войны. М., 1990. С. 310.].
   По мнению германского вермахта, оно (бегство) должно было иметь место, поскольку это входило в планы немцев. Столь простая логика немецкого руководства с самого начала обрекала крупнейшее наступление германских войск на неудачу. После войны это признавал фельдмаршал Кейтель: "…Мы ни в коем случае не ожидали, что Красная Армия не только готова к отражению нашего удара, но и сама обладает достаточными резервами, чтобы перейти в мощное «контрнаступление» [786 - «Военно-исторический журнал». 1961. N 9. С. 85.].
//-- 4. РЕВАНШ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ --//
   В том, что германское руководство не ожидало мощной подготовленности Красной Армии к отражению удара немецких войск, есть большая заслуга советских спецслужб. Если до Сталинградской битвы германские спецслужбы переигрывали наши разведорганы и военную контрразведку, то именно Курская битва стала настоящим реваншем советских разведчиков.
   Каждой крупной стратегической операции во время войны всегда предшествует активная работа разведорганов. Их задача состоит в том, чтобы обеспечить внезапность, скрытность подготовки операции, а также разведать силы противника – дислокацию, численность войск, вооружение.
   Выше уже говорилось о том, что к весне 1943 г. абвер резко усилил заброску своих агентов в зону боевых действий наших войск. Однако к весне 1943 г. наша контрразведка уже не была такой слабой, как в начале войны (по сравнению с немецкой); она накопила богатый опыт борьбы с германскими спецслужбами, она (контрразведка) располагала достоверной информацией о дислокации, структуре и численном составе разведорганов и школ противника.
   Василий Коровин в статье «Реванш советской разведки» указал, что против нас действовали 130 разведывательно-диверсионных и контрразведывательных школ и что советская контрразведка не только располагала всей информацией о деятельности немецких спецслужб, но заставила агентов противника работать под диктовку наших разведорганов и передавать немцам ложную информацию. 80 захваченных немецких агентов с рациями работали под диктовку наших органов безопасности.
   Практически все оперативные радиоигры были крупными разведывательными и контрразведывательными операциями, которые проводились при участии перевербованных немецких агентов. При подготовке Курской операции для передачи дезинформации наша контрразведка использовала 9 агентурных радиостанций, которые дислоцировались в прифронтовой полосе – в городах Ливны, Елец, Щигры, Касторное, Тамбов. Чтобы противник не мог заподозрить, что на радиостанциях работают советские контрразведчики, делалось следующее: в игру включались все германские агентурные группы, контролируемые органами безопасности в районах, прилегающих к Курской дуге. После передачи основных радиограмм работа радиоточек прекращалась под разными предлогами, чтобы противник не мог проверить их. Дезинформация передавалась задним числом и не систематически, а в выгодное для нашей контрразведки время. Далее эта дезинформация подтверждалась двумя агентурными радиостанциями в Москве и тремя в Саратове и Пензе.
   Эта особая тактика привела к тому, что у разведки противника не возникло подозрений по поводу работы «своих» агентов. Поэтому передаваемая германскому руководству дезинформация помогла в определенной степени скрыть накопление резервов Красной Армии в районе Курской дуги.
   В период, предшествующий Курской битве, абвер активно пытается поставить советскому военному руководству дезинформацию относительно места третьего наступления немецкой армии. Немецкая разведка старается внушить нашим спецслужбам мысль о том, что вермахт подготавливает операцию «Пантера», которую собирается осуществить в южных районах нашей страны (точнее – на юго-востоке), и будто бы уже проводит сопутствующие мероприятия на фронте по реке Донец.
   Факт сосредоточения усилий на Курской дуге свидетельствует о том, что игра немецких спецслужб не ввела в заблуждение советское руководство – наши спецслужбы одержали блестящую победу над спецслужбами Германии.
   Главная задача принадлежала стратегической разведке – ГРУ имело свою резидентуру в Швейцарии. Большую роль сыграла и разведка НКГБ; она получала информацию от Кима Филби, который был заместителем начальника отдела английской СИС. Обладая дешифровальной машиной, которая была способна «читать» немецкие сообщения, англичане смогли передать нашей разведке информацию о готовящемся нападении. Это была информация из первых рук.
   7 мая 1943 г. НКГБ сообщил Государственному Комитету Обороны: «Наш резидент из Лондона передал текст телеграммы, отправленной 25 апреля 1943 г. из южной группы германских войск за подписью генерал-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела Верховного командования армии. В телеграмме говорится о подготовке немцами операции „Цитадель“ (прорыв нашего фронта в районе Курск – Белгород), дается оценка обстановки на участке предполагаемого наступления, приводятся данные о дислокации и составе советских войск и делается вывод о том, что Красная Армия хорошо подготовилась к обороне в этом районе и будет вести оборонительные бои. Вместе с тем допускается возможность сильной контратаки советских войск на этом участке фронта» [787 - Цит. по: В. Коровин. Реванш советской разведки // «Диалог». 1993. N 5/6. С. 48.].
   Заведующий паспортным бюро абверкоманды-103 («Сатурн») Д. Шинкаренко (бывший военнослужащий Красной Армии), перевербованный чекистом С. Ваупшасовым, 15 мая сообщил о готовящемся крупном немецком наступлении в районе города Орла и передал нашим спецслужбам альбом учета агентуры по Борисовской и Катынской разведшколам. Вместе с документами Шинкаренко был доставлен в Москву.
   В этом альбоме учета имелись установочные данные и фотографии на 257 агентов, из которых 125 уже были переброшены «Сатурном» в тыл наших войск. Об этом было доложено ГКО СССР; в донесении также сообщалось, что 85 агентов из числа заброшенных уже арестованы, 2 убиты при задержании и 38 человек разыскиваются.
   23 мая в ГКО поступило сообщение от оперативной группы Лопатина П. П., действующей в Борисовском районе Минской области (через НКГБ): «Генеральный штаб германской армии намечает летом текущего года прорвать фронт в районе Орла… С 5 апреля в район Орла подвозятся войска, танки, артиллерия, авиация и другая техника противника для подготовки прорыва… На центральном участке фронта немцы сосредоточили 1 000 самолетов. Ставка командования ВВС центрального участка фронта размещена в городе Орел» [788 - Там же, с. 49.].
   13 июня НКГБ передает новое сообщение для ГКО о том, что в доверительной беседе с первым секретарем английского посольства в Москве шведский посланник Ассерсон заявил, что «по достоверным сведениям известно, что немцы силой до 40 дивизий на 3 июля с. г. назначили наступление на Орловском фронте» [789 - Там же, с. 50.].
   Весной 1943 г. разведчик оперативной группы «Победители», действующей в районе Ровно, Н. Кузнецов, передал сообщение о том, что, будучи на приеме у гауляйтера Украины Эриха Коха, он узнал от него о готовящемся сюрпризе «под Курском».
   Приведенные выше выдержки из спецсообщений ныне хранятся в архиве госбезопасности. Они свидетельствуют о высоком уровне работы спецслужб, сумевших заблаговременно передать советскому военному руководству о замыслах противника летом 1943 г., сообщить о численности немецких войск, о количественном и качественном составе вооружения.
   Высокую оценку деятельности советских спецслужб дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «Безусловно, благодаря блестящей работе советской разведки весной 1943 г. мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением. Проанализировав их… мы смогли о вероятных планах сделать выводы, которые впоследствии оказались верными… Хорошо работающая разведка также была одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех этого величайшего сражения» [790 - Там же, с. 50.].
//-- 5. ЗАМЫСЕЛ СОВЕТСКОГО КОМАНДОВАНИЯ --//
   Замысел советского военного руководства относительно летней кампании 1943 г. отличался четкостью и лучшей спланированностью предстоящих боевых действий. Как уже отмечено, в 1943 г. значительно лучше сработала советская разведка, своевременно вскрывшая замысел действий германского командования и сосредоточение главных группировок его войск на Курском направлении. Сказалось и то, что Сталин стал больше прислушиваться к предложениям представителей Ставки ВГК, Генштаба и командующих войсками фронтов. Кроме того, в значительной мере возросло военное мастерство командного состава Красной Армии, поднявшееся до уровня военного искусства.
   В сжатом виде план советского военного руководства состоял в том, чтобы переходом к преднамеренной стратегической обороне силами Центрального, Воронежского и Степного фронтов отразить летнее наступление немецких войск, обескровить их и последующим переходом в контрнаступление нанести поражение главным группировкам противника.
   Планировалась и проводилась ярко выраженная стратегическая оборонительная операция силами нескольких фронтов под общим руководством Ставки ВГК и ее представителей при фронтах (Г. Жуков – на Центральном и А. Василевский – на Воронежском фронтах).
   Для осуществления операции были выделены крупные силы. В составе Центрального (командующий К. Рокоссовский) и Воронежского (командующий Н. Ватутин) фронтов к началу июля 1943 г. насчитывалось 1,3 млн человек, до 20 тыс. орудий и минометов, до 3 600 танков и САУ, 3 130 самолетов (с учетом дальней авиации). Было достигнуто превосходство над противником в личном составе (в 1,4 раза), в танках (1,3), артиллерии (1,9), самолетах (около 1,6 раза) [791 - Военно-исторический журнал. 1968. N 7. С. 77.].
   На направлениях главных ударов противника оборонялись закаленные войска: на Северном выступе Курской дуги – 13-я армия генерала Н. Пухова и на Южном – 6-я Гвардейская армия генерала И. Чистякова.
   В планах по осуществлению Курской операции, в самой организации обороны было много принципиально новых положений.
   Впервые за время войны в 1943 г. была преодолена идеологическая предубежденность относительно стратегической обороны. Прежде ее рассматривали как нечто недостойное для нашей армии. И даже в 1943 г. Ставка ВГК и Генштаб настаивали на разработке наступательной операции под Курском. Решающим оказалось мнение Г. К. Жукова, который, проанализировав трагедию наших наступательных частей под Харьковом в феврале-марте 1943 г., 8 апреля 1943 г. написал в Ставку о своем несогласии с наступательными действиями наших войск на начальном этапе Курской операции:
   «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки и затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника» [792 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 458.].
   В конце мая 1943 года было принято окончательное решение об обороне.
   Новое в советском военном искусстве было то, что наши войска переходили к обороне не вынужденно, не из-за недостатка сил и средств, как это полагается делать по теории, а преднамеренно, располагая превосходящими противника силами.
   Построение и организация обороны под Курском в стратегическом и оперативно-тактическом масштабах были доведены до высочайшей степени совершенства и до сих пор остаются эталоном, непревзойденным образцом построения обороны и оборонных способов действий.
   Общая глубина обороны фронтов доходила до 150–190 км, а с учетом Степного фронта – до 250–300 км. Были созданы и оборудованы безукоризненные в инженерном отношении первая (главная) и вторая полосы обороны, каждая глубиной в 5–6 км, составляющие тактическую зону обороны, несколько армейских и фронтовых оборонительных рубежей в оперативной глубине (всего 8 оборонительных полос и рубежей). В общей сложности было вырыто и оборудовано около 10 тыс. км траншей и ходов сообщений [793 - Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 гг. Краткая история. С. 351–352.].
   Во всех инстанциях была создана четкая система стрелкового, противотанкового, артиллерийского, противовоздушного огня в сочетании с ударами авиации и густой сетью инженерных заграждений. К. Рокоссовский отмечал, что на направлениях действий противника были сосредоточены мощные группировки артиллерии. «Общая плотность артиллерии у нас составляла 35 стволов, в том числе более 10 противотанковых орудий на 1 км фронта, но в полосе обороны 13-й армии эта плотность была намного выше» [794 - Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968. С. 210.].
   В основу всей обороны операции под Курском была положена ее способность отразить массированные атаки танков, т. е. оборона была прежде всего противотанковой.
   Серьезное внимание уделялось и противовоздушной обороне, но она тогда еще не получила такого развития, как противотанковая.
   Особо следует подчеркнуть, что оборона носила активный и маневренный характер. Это проявлялось в осуществлении ряда массированных ударов авиации по аэродромам и войскам противника еще до перехода его в наступление. Большую роль сыграла спланированная заранее артиллерийская контрподготовка, проведенная 5 июля на направлениях предполагаемых ударов немцев в полосах Центрального и Воронежского фронтов. Противник понес потери, еще не начав наступления.
   Артиллерийская контрподготовка была проведена в ночное время (в полосе Центрального фронта в 2.00 5 июля 1943 г.), в момент, когда войска первого эшелона противника были еще в укрытиях. Потому упреждающий артиллерийский удар не был вполне тем ударом, на который рассчитывало советское военное руководство; в частности, Жуков отмечал, что от этого удара ждали несколько большего. Но все же свою положительную роль он сыграл.
   Советское командование планировало осуществлять широкие маневры силами и средствами, особенно противотанковыми частями и соединениями, с одних участков фронта на другие, более подверженные угрозе. Вторые эшелоны и резервы, в том числе танковые армии и корпуса, использовались для нанесения контратак и контрударов по прорвавшимся бронетанковым группировкам противника.
//-- 6. КУРСКАЯ БИТВА --//
   «В ночь на 5 июля 1943 г. никто из участников грядущей битвы на Курской дуге не прилег, не сомкнул глаз. Едва забрезжил рассвет, наши войска, чтобы упредить гитлеровцев, начали артиллерийскую подготовку. Потом заговорили и немецкие пушки, а в небе появились „юнкерсы“. Их число все увеличивалось, волнообразный рокот моторов усиливался с каждой секундой, сливаясь в общий гул. Гром многочисленных артиллерийских залпов поглотил все другие звуки. Сражение разгоралось на огромной территории» [795 - Исаев С., Колтунов Г. Твои герои, Курская дуга. Воронеж. Центрально-Черноземное кн. изд-во, 1990. С. 425.], – такой увидел Курскую битву один из ее участников.
   По напряженности борьбы, концентрация сил и средств в ограниченных временных и пространственных рамках Курской битвы значительно превосходила Московскую и Сталинградскую. За 50-дневный срок в ней участвовало больше сил и средств, чем под Москвой и Сталинградом за 7 месяцев каждой битвы.
   Курская битва началась 5 июля. Согласно неординарному решению Верховного Главнокомандования, нашим войскам предстояло вести оборонительные действия по всему фронту Курского выступа.
   «Жара стояла и сушь, и в мареве зноя на дальних холмах показались первые танки противника. Они выползали из-за гребня волна за волной, и вот уже все видимое пространство до самого горизонта заполнили бронированные коробки. Одновременно ударила фашистская артиллерия, а в небе повисли эскадрильи „юнкерсов“ и „мессершмиттов“. Дыбом встала земля. Песчаная пыль, дымные облака, гарь и копоть накрыли нашу оборону. Ответно била издали и наша тяжелая артиллерия… Мы ждали, когда вражеская танковая лавина выйдет к речке, на дальность прямого орудийного выстрела…» [796 - Гетман А. Л. Гвардейцы Курской дуги //Война. Народ. Победа. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1983. Т. 2. С. 149.] – таким запомнилось утро 6 июля участнику второго дня обороны боев под Курском А. Л. Гетману.
   Будучи командиром 6-го танкового корпуса, А. Л. Гетман участвовал в оборонительных боях, а затем и в наступлении в районе города Обоянь (южнее Курска, ближе к Белгороду). В своем рассказе о гвардейцах Курской дуги автор передал свое впечатление о тех ожесточенных боях, свидетелем и участником которых был он сам: "…Первая встреча наша с новыми тяжелыми вражескими машинами на Курской дуге была очень трудной. Понадобилось известное время, чтобы перевооруженная более сильной 85-миллиметровой пушкой, усиленная броневой защитой, наша «тридцатьчетверка» могла опять успешно вести борьбу с «тиграми» и «фердинандами» [797 - Гетман А. Л. Гвардейцы Курской дуги. В кн.: Война. Народ. Победа. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1983. т. 2. С. 152.].
   Сложность, психологическая напряженность, по мнению А. Л. Гетмана, заключалась и в том, что накануне Курской битвы солдат и офицеров познакомили с техническими характеристиками новой немецкой техники и всему личному составу наших войск было рекомендовано: подпускать вражеские танки как можно ближе, чтобы бить наверняка: «Памятуя недавние занятия по изучению новых вражеских танков, артиллеристы стремились подпускать их как можно ближе и открывали огонь с 400–500 м. Это вообще невероятно трудная вещь – ждать молча танк, который надвигается, ведя огонь и грохоча гусеницами. Но особенно трудно, когда этих танков много, когда они идут на батарею целой фалангой» [798 - Там же, с. 152.].
   Но с честью выдержали оборону гвардейцы Курской дуги: метко стреляла по врагу батарея В. Д. Залоева; храбро сражались минометчики во главе с лейтенантом В. В. Романовым; танковый взвод лейтенанта Захарова подбил и сжег шесть танков…
   Из всей немецкой техники наших танкистов больше всего поразили «тигры». Конечно, прежней боязни первых двух лет войны не было – наши танкисты сражались уверенно, били по врагу метко, и все же вермахт не зря надеялся на свою новую технику.
   Вот что об этом сражении с немецкими танками нашим бойцам запомнилось больше всего: «…Вспоминая бой, Захаров словно забыл про пять других танков врага, он говорил комбригу и его замполиту Т. Е. Рябцеву только про шестой танк, про „тигр“, по которому весь его танковый взвод вел прямой огонь, а „тигр“ двигался на них как заговоренный» [799 - Там же, с. 150.].
   Курская битва явила собой пример величайшего танкового сражения Великой Отечественной и Второй мировой войны в целом. Здесь, на Курском выступе, впервые в наиболее полном виде раскрылся опыт массированного применения танков. На оборонительном этапе сражения советские танковые объединения использовались как для нанесения мощных контрударов, так и для решения задач в интересах обороны на заранее подготовленных рубежах. Разнообразными были способы их применения в ходе обороны и в последующем контрнаступлении при проведении Орловской и Белгородско-Харьковской операций. Различалась и результативность боевых действий.
   Ставка ВГК считала, что цели оборонительного сражения в основном были достигнуты уже через неделю после боев, т. е. к 12 июля. Но, как оказалось, условия для перехода в контрнаступление к этому времени не вполне сложились. Более того, на южном фасе Курской дуги появилась угроза прорыва противника к Курску из района Прохоровки. Ставка ВГК приняла решение продолжить здесь оборонительную операцию и в рамках ее 12 июля нанести мощный контрудар по противнику, который рвался к Курску.
   Для этого решено было использовать стратегические резервы и силы Воронежского фронта.
//-- 7. ТАНКОВОЕ СРАЖЕНИЕ ПОД ПРОХОРОВКОЙ --//
   Не достигнув успеха на Обоянском направлении, руководство германских войск решило перенести главный удар в направлении Прохоровки, обойти Обоянь с востока и соединиться со своей орловской группировкой. На участке фронта от 8 до 10 км враг сконцентрировал четыре танковые и одну пехотную дивизию: на 1 км фронта приходилось почти 100 танков и самоходно-артиллерийских установок.
   Лучшие танковые и моторизованные дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх» должны были сокрушить оборону наших войск в районе Прохоровки. 700 вражеских машин ждали сигнала, чтобы начать наступление на Прохоровку. Из района Мелехова три танковые и три пехотные дивизии группы «Кемпф» наносили удар по 7-й Гвардейской армии генерала Шумилова и 69-й армии генерала Крюченкина, намереваясь в скором времени и здесь сокрушить оборону наших войск.
   В конце дня 6 июля 5-я Гвардейская танковая армия под командованием П. А. Ротмистрова получила приказ совершить 300-километровый марш-бросок до Прохоровки. На подходе к рубежам сосредоточения 5-я танковая армия получила приказ генерала армии Н. Ф. Ватутина.
   Развертывание войск армии неожиданно осложнилось, т. к. немцы потеснили 1-ю танковую и 6-ю Гвардейскую армии, а в полосе 69-й армии смогли продвинуться на север.
   Осмотрев рубежи, П. А. Ротмистров принимает решение развернуть войска армии несколько западнее и юго-западнее Прохоровки на фронте до 15 км. Главный удар 5-я танковая армия должна была осуществлять в направлении деревни Яковлево четырьмя танковыми корпусами в первом эшелоне и 5-м мехкорпусом во втором эшелоне.
   По приказу командующего войсками Воронежского фронта, согласованному со Ставкой, в нанесении контрудара под Прохоровкой должны были участвовать войска 5-й Гвардейской танковой армии, 5-й Гвардейской армии под командованием А. С. Жадова, а также 1-й танковой, 6-й и 7-й Гвардейских армий. По такому плану войска были готовы вступить в бой. Однако на практике события развивались несколько иначе.
   11 июля немецкие войска начали активные действия против 1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова. Несмотря на большие потери, 1-я танковая и 6-я Гвардейская армия И. М. Чистякова сдерживали напор немцев.
   Атака танковых и пехотных дивизий группы «Кемпф» поставила в очень трудное положение 7-ю Гвардейскую армию. Поэтому вместо пяти наших армий, запланированных для нанесения контрудара под Прохоровкой, в наступление пошли только две – 5-я Гвардейская танковая и 5-я Гвардейская общевойсковая, а также два отдельных танковых корпуса (2-й и 2-й Гвардейский), подчиненные командующему 5-й Гвардейской танковой армии – П. А. Ротмистрову.
   Вечером 11 июля на командный пункт 5-й Гвардейской танковой армии прибыл представитель Ставки Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Вместе с командующим 5-й армии П. А. Ротмистровым представитель Ставки захотел объехать район исходных позиций. Вот как об этом вспоминал впоследствии сам П. А. Ротмистров: "Заканчивался день, но немецкая авиация неистовствовала. Мы ехали на «виллисе». Проскочив рощу, увидели справа постройки совхоза «Комсомолец». Впереди по дороге шло несколько десятков танков. До них было около километра. Василевский приказал остановить машину на обочине дороги и, строго посмотрев на меня, обычно уравновешенный, неожиданно резко спросил:
   – Генерал Ротмистров, в чем дело? Почему вы пустили танки раньше срока?
   Я взглянул в бинокль и доложил, что это танки немецкие.
   – Так они же лишат нас подготовленного плацдарма и, более того, могут забрать и Прохоровку!"
   П. А. Ротмистров по радио отдал приказ И. Ф. Кириченко: двумя танковыми бригадами остановить продвижение немцев западнее Прохоровки.
   Задача была выполнена.
   Забрезжило утро 12 июля. Тишину утра разорвал вой «мессершмиттов». Ударили бомбардировщики, и на северо-востоке появилось более 200 немецких танков.
   В 8 часов утра по всей линии гитлеровской обороны пронесся шквал огня нашей артиллерии и «Катюш».
   После 15-минутного артиллерийского огневого налета и ударов нашей авиации в атаку двинулись наши танки.
   На узком участке фронта под Прохоровкой, «с одной стороны, зажатом рекой Псел, а с другой – железнодорожной насыпью, сходились лоб в лоб сотни машин» [800 - Ротмистров П. А. Сражение под Прохоровкой. В кн.: Народ. Война. Победа. М.: Изд-во политической литературы, 1983. С. 132.].
   Навстречу атакующим колоннам гитлеровцев ринулась 5-я Гвардейская танковая армия генерала П. А. Ротмистрова. В ее первом эшелоне шли четыре танковых корпуса: 18-й под командованием генерала Б. С. Бахарева, 29-й под командованием генерала И. Ф. Кириченко, 2-й под командованием генерала А. Ф. Попова и 2-й Гвардейской под командованием генерала А. С. Бурдейного. Во втором эшелоне был 5-й Гвардейский механизированный корпус генерала Б. С. Скворцова.
   Вот так началось крупнейшее в мировой истории знаменитое сражение под деревней Прохоровкой.
   «Дым и пыль заволокли небо, отдельных выстрелов не было слышно: все слилось в единый грозный гул. В общей сложности с обеих сторон в сражении участвовало около 1 200 танков и самоходно-артиллерийских орудий» [801 - Там же, с. 132.].
   Немцев привело в некоторое замешательство появление на поле боя такого большого количества наших танков – никогда прежде германские войска не сталкивались с таким примерно равно вооруженным противником. Врезавшись в боевые порядки немецких войск, наш первый эшелон нарушил управление в германских передовых частях. Помня о том, что «тигры» имеют преимущество в дальнем бою, наши танкисты приближались к немецким танкам и с коротких дистанций расстреливали новую технику германских войск. «Солнце помогало нам. Оно хорошо освещало контуры вражеских танков и слепило немецких танкистов».
   Проявляя героизм и самоотверженность, рядом с танкистами сражались бойцы 5-й Гвардейской армии генерала А. С. Жадова.
   Капитан П. А. Скрипник, командир танкового батальона 18-го танкового корпуса, в короткой схватке сумел уничтожить два «тигра», но танк самого капитана загорелся. Вытащив раненого командира из машины, стрелок-радист и механик-водитель укрыли его в воронке из-под снаряда. Один из немецких танкистов заметил укрывшихся в воронке наших бойцов и направил свой танк прямо на них. Тогда механик-водитель Александр Николаев вновь вернулся в горящую «тридцатьчетверку» и направил машину прямо навстречу «тигру». Оба танка взорвались.
   Храбро сражался с врагом танковый батальон майора Г. А. Мясникова. Они сумели подбить 3 «тигра», 8 других танков, 3 самоходных орудия, подавили 15 пушек противотанковой артиллерии. В самые напряженные моменты сражения майор Мясников показывал экипажам других машин пример того, как нужно бить врага.
   Геройски дрались управляемые полковником В. Д. Тарасовым танкисты 170-й танковой бригады. Сам полковник, управляя танковыми подразделениями, погиб в горящем танке.
   Танк Н. А. Мищенко, преследуя врага, вырвался далеко вперед и был подбит. Оказавшись в окружении врага, танкисты не растерялись: они сбили пламя и в неравных условиях продолжили бой, уничтожив 25 гитлеровцев; затем все же смогли на своем танке пробиться к танковому батальону наших войск.
   Танкистам 29-го 18-го танковых корпусов пришлось вести тяжелый бой с двумя танковыми дивизиями СС – «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер». Они смогли выстоять и отбросить эсэсовцев от обороняемых рубежей.
   Одну из высот у деревни Прохоровка защищали гвардейцы 233 Гвардейского артиллерийского полка. Против них враг направил 100 танков дивизии СС «Мертвая голова». Артиллеристы 233 Гвардейского полка 5-й Гвардейской армии уничтожили 27 немецких танков. В неравном бою все герои погибли, но высоту не отдали.
   Тяжелые бои разгорелись на южном направлении. Танковые дивизии группы «Кемпф» на фронте 69-й армии прорвали оборону двух наших стрелковых дивизий (первую оборону). Дивизии стали отходить ко второй полосе обороны. Группа «Кемпф» начала охватывать наш левый фланг. Создалась ситуация, когда в самый разгар сражения в тыл нашей армии могли еще пробиться вражеские танки. Это произошло в 8.00 утра.
   Тогда генерал П. А. Ротмистров по приказу командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина направил на находящееся под угрозой южное направление свой резерв под командованием генерал-майора К. Г. Труфанова, а затем и часть сил из второго эшелона.
   К 13.00 немцы также подтянули из резерва 11-ю танковую дивизию и одновременным с дивизией СС «Мертвая голова» действием нанесли сильнейший удар по правому флангу советских войск и по участку обороны 5-й Гвардейской армии в направлении села Полежаево.
   В помощь гвардейцам у деревни Полежаево командующий 5-й Гвардейской танковой армией направил две бригады 5-го Гвардейского механизированного корпуса, которые первоначально были оставлены в качестве резерва для развития наступления. В результате враг был отброшен от деревни Полежаево.
   Ожесточенное сражение продолжалось до наступления темноты. С обеих сторон из строя было выведено более 700 танков. Враг понес огромные потери. Многих своих героев потеряла и 5-я Гвардейская танковая армия. Поле боя осталось за советскими войсками. Германские войска сражение под Прохоровкой проиграли. Командующий эсэсовским танковым корпусом обергруппенфюрер Хауссер был отстранен от командования и объявлен виновником неудачи на Курском направлении.
   13 июля 1943 года прибывший в район Прохоровки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков горячо благодарил танкистов за проявленное в сражении мужество и героизм.
//-- 8. КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ: ОРЛОВСКАЯ И БЕЛГОРОДСКО-ХАРЬКОВСКАЯ ОПЕРАЦИИ --//
   В ходе оборонительных боев на Курской дуге советское командование приступило к подготовке контрнаступления. Для этого было решено привлечь силы пяти фронтов: Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Степного.
   16 июля немецкие войска прекратили атаки и начали отвод тыловых частей в направлении Белгорода. Утром 17 июля советская разведка обнаружила отход танковых частей и соединений.
   Противник, обескровленный южнее Курска, был вынужден отвести свою ударную танковую группировку в исходное положение. Оборонительный период для наших войск был завершен.
   Победа нашим войскам досталась дорогой ценой. 1-я танковая армия за 10 дней в ходе оборонительного сражения потеряла 50 % своих танков, это составило 312 боевых машин; 5-я Гвардейская танковая армия с 12 по 24 июля – 439 танков и САУ. И все же основная цель оборонительных боев с противником была достигнута [802 - Андроников Н. Г. Гитлеровский «факел» был погашен на Огненной дуге //Военно-исторический журнал. 1993. N 8. С. 2.].
   Контрнаступление предполагалось осуществлять двумя группами фронтов, проведя две крупные наступательные операции. Одна из них – Орловская – получила кодовое название «Кутузов». Другой операции – на белгородско-харьковском направлении – было присвоено наименование «Полководец Румянцев».
   Советское командование учитывало, что враг, хотя и был обескровлен, оставался вполне боеспособным. К тому же за время оккупации районов, которые предстояло освободить, противник создал здесь мощные оборонительные рубежи.
   Немецкая группа армий «Центр» на Орловском плацдарме насчитывала 37 дивизий, в том числе 10 танковых и моторизованных. Прорыв обороны немецких войск здесь должны были осуществлять войска Брянского, Центрального и левого крыла Западного фронта.
   Как в обороне, так и в наступлении главная роль отводилась танковым войскам. Замыслом операции предусматривалось нанесение ударов силами трех фронтов в общем направлении на Орел с целью рассечь группировку противника на части, окружить и в последующем раздельно их уничтожить.
   12 июля соединения левого крыла Западного фронта (под командованием генерала В. Д. Соколовского) и Брянского фронта (под командованием генерала М. М. Попова) нанесли внезапный для противника удар на Болховском и Орловском направлениях. 15 июля в операцию вступили войска Центрального фронта, они нанесли удар на Кромы.
   11-я Гвардейская армия генерала И. Х. Баграмяна совместными действиями с 1-м и 5-м танковыми корпусами прорвали оборону противника и за семь дней боев продвинулись на глубину до 70 км, расширив при этом прорыв до 150 км по фронту. Таким образом левый фланг болховской группировки противника был охвачен нашими войсками.
   Чтобы восстановить положение, германское командование вводом дополнительных танковых соединений наносит сильный контрудар и заставляет 11-ю Гвардейскую армию перейти к обороне. Ставка ВГК вводит из резерва на этом направлении 11-ю армию генерала И. И. Федюнинского и 25-й танковый корпус. За пять дней боев им удалось продвинуться лишь на 15 км.
   Командующий Западным фронтом В. Д. Соколовский принимает решение о вводе в сражение переданной ему из резерва Ставки ВГК 4-й танковой армии генерала В. М. Баданова. 26 июля танковая армия вводится в сражение в полосе 11-й Гвардейской армии. Ей ставится задача совместными со стрелковыми дивизиями действиями прорвать оборону противника. За 10 дней боев армия потеряла около 84 % танков Т-34 и 46 % Т-70 (от имевшихся к началу наступления 652 танков) и смогла продвинуться лишь на 25–30 км.
   К 6 августа 4-я танковая армия имела 237 танков. За последующие 8 дней боев, преодолев оборону противника, 4-я танковая армия продвинулась вперед на 50–60 км. За 30 дней она прошла с боями 150 км и в конце августа была отправлена на доукомплектование.
   Приковывая к себе крупные силы противника, танкисты пробили дорогу стрелковым войскам и, заплатив слишком дорогую цену, выполнили свой долг в этой труднейшей орловской операции: был ликвидирован мощный, глубоко эшелонированный оборонительный рубеж германских войск.
   На ожесточенное сопротивление противника наткнулись советские танковые соединения Брянского фронта. 3-я и 63-я армии пять дней прорывали тактическую зону обороны и продвинулись на 17–22 км, но тыловой оборонительный рубеж так и не был взят. В этих условиях командующий фронтом по указанию Ставки ВГК ввел в сражение 3-ю Гвардейскую танковую армию, которая имела в трех корпусах 800 танков (574 Т-34 и 226 Т-70) [803 - Там же, с. 2.].
   19 июля 3-я Гвардейская танковая совместно с 3-й и 63-й армиями преодолела оборонительный рубеж противника и продвинулась на глубину от 7 до 20 км.
   Упорное сопротивление врага встретили войска Центрального фронта. Ставка ВГК принимает решение передать 3-ю Гвардейскую танковую армию из Брянского фронта в состав Центрального. Эта мера ускорила продвижение войск Центрального фронта. Кроме того, танковая армия была вынуждена осуществлять перегруппировки с одного направления на другое, чтобы оказать помощь общевойсковым армиям (они не имели танков) в прорыве ряда оборонительных рубежей противника. Продвижение наших войск продолжалось, но сопровождалось оно упорными, затяжного характера боями на всех рубежах.
   За все время Орловской наступательной операции 3-я Гвардейская танковая армия прошла с боями 500 км. Ее часто перебрасывали с одного направления на другое; с 19 июля по 11 августа танкисты семь раз были вынуждены прорывать оборону противника на подготовленных рубежах. По этим причинам темпы продвижения армии были низкими, а потери – большими. За первые две недели боев они составили 50 %. К 4 августа армия получила 200 танков из резерва Ставки, и ее численность была доведена до 417 боевых машин. Потери армии за время Орловской операции составили 2/3 танков первоначального состава.
   Несмотря на все трудности и огромные потери, наши войска все же продолжали наступление. В этой обстановке немцы были вынуждены начать отвод своих войск на заранее подготовленный рубеж, который проходил восточнее Брянска.
   5 августа Орел был освобожден войсками 3-й и 63-й армий Брянского фронта. 12 августа войска 65-й и 70-й армий Центрального фронта под командованием генералов П. И. Батова и И. В. Галанина освободили Дмитровск-Орловский. 18 августа советские войска вышли на подступы к Брянску и создали выгодные условия для проведения новой операции.
   В ходе Орловской операции советские войска продвинулись на 150 км на запад. Основная цель была достигнута. Потери личного состава: 112 529 – убитыми и умершими от ран, 317 361 человек ранены.
   На харьковском плацдарме к началу августа оборонялись 18 вражеских дивизий, в том числе четыре танковые.
   Замыслом операции «Полководец Румянцев» предусматривалось нанесение рассекающего фронтального удара смежными крыльями Воронежского и Степного фронтов в общем направлении на Богодухов, Валки, Новая Водолата для раскола белгородско-харьковской группировки с последующим ее окружением и разгромом в районе Харькова.
   Танковая группировка Воронежского и Степного фронтов включала 5-ю Гвардейскую и 1-ю танковую армии, четыре отдельных танковых корпуса (2, 5-й Гвардейский и 2, 10), 1-й механизированный корпус 6 отдельных танковых бригад, 12 отдельных танковых и 8 самоходно-артиллерийских полков.
   На рассвете 3 августа после мощного артиллерийского и авиационного ударов армии Воронежского и Степного фронтов перешли в наступление. Главный удар наносили 6-я, 5-я Гвардейские и 53-я общевойсковые армии, 1-я и 5-я Гвардейские танковые армии. Главная оборона гитлеровцев была прорвана уже в самом начале наступления. Затем в сражение были введены танковые армии и 5-й Гвардейский танковый корпус. К исходу дня наступавшие продвинулись до 26 км.
   7 августа, вечером, танковые соединения фронтов продвинулись на 100 км, овладев важными опорными пунктами немцев – городами Богодуховом и Гайвороном.
   11 августа 1-я танковая армия перерезала железную дорогу Харьков – Полтава и вместе со стрелковыми соединениями окружила харьковскую группировку германских войск. В это время войска Степного фронта вплотную подошли к харьковскому оборонительному рубежу. Наступление наших войск на вспомогательном направлении Воронежского фронта развивалось также успешно. Войска 40-й армии совместными со 2-м и 10-м танковыми корпусами действиями к 11 августа овладели рубежом Боромля, Тростянец, а 27-я армия с 4-м Гвардейским танковым корпусом вышла в район восточнее Ахтырки. 5-й Гвардейский танковый корпус вышел южнее Ахтырки, вступив в район Котельвы.
   Стремясь удержать Харьковский плацдарм, немецкое командование в спешном порядке перебрасывает с других участков фронта ряд танковых дивизий; это были дивизии, которые уже сражались под Курском в июле. Использовав подошедшие с юга соединения, Манштейн 11–16 августа нанес контрудар по 1-й танковой армии. На помощь 1-й танковой армии пришла 5-я Гвардейская танковая армия. Контрудар был отражен.
   Новый контрудар немецких войск последовал 18 августа из района Ахтырки. Он был произведен силами трех танковых и двух моторизованных дивизий. Немцы остановили наступление войск Воронежского фронта, а в отдельных местах сумели даже потеснить их.
   Прорыв ахтырской группировки противника удалось локализовать вводом 4-й Гвардейской армии с 3-м Гвардейским танковым корпусом и 47-й армии с 3-м Гвардейским механизированным корпусом.
   Напряженные бои за Харьков вели войска Степного фронта. Боевые действия завершились 23 августа – город Харьков был освобожден.
   Потери Воронежского и Степного фронтов за время Харьковской операции составили: 71 611 человек – убитыми, 183 959 человек – ранеными. 5-я Гвардейская танковая армия потеряла безвозвратно 324 танка, подбитыми – 110. 1-я танковая армия потеряла за время операции безвозвратно – 288 машин, подбитыми – 417.
   В результате Белгородско-Харьковской операции было разгромлено 15 германских дивизий. За 20 дней боев советские войска продвинулись на глубину до 140 км на юг и юго-запад. Фронт наступления расширился до 300 км.
   Проведением двух крупных наступательных операций – Орловской и Белгородско-Харьковской – были созданы условия для освобождения Левобережной Украины и выхода к Днепру.
//-- 9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Курская битва была победоносно завершена. Генерал-инспектор бронетанковых войск Германии генерал-полковник Г. Гудериан, оценивая силы германской армии после Курского сражения, писал, что в результате провала наступательной операции «Цитадель» немцы потерпели решительное поражение. «Бронетанковые войска, – утверждал он, – пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя» [804 - Соловьев Б. Г. «Кутузов» и «Румянцев» против «Цитадели» //Военно-исторический журнал. 1998. N 4. С. 11.]. Заключению Гудериана позднее вторил немецкий историк В. Герлиц. Характеризуя тщетность последних попыток генерал-фельдмаршала Э. Манштейна прорваться к Курску с юга, он писал: «Последние способные к наступлению соединения догорали и превращались в шлак, была сломана шея немецким бронетанковым силам» [805 - Там же, с. 13.].
   Факт, что поражение на Курской дуге явилось для немецких танковых войск катастрофой, отметили не только генерал-инспектор Г. Гудериан и историк В. Герлиц. В своей работе «Танковые сражения 1939–1945 гг.» немецкий генерал Ф. Меллентин (автор) также отмечает редкое ослабление боевой мощи вермахта в результате битвы под Курском: «С немецкой стороны потери в личном составе были не так уж велики, зато потери в танках были потрясающими… Из всех „пантер“, принимавших участие в боях, к 14 июля осталось только несколько машин». А подводя итог, генерал Меллентин написал следующее: «В 1943 г. в Курской битве, где войска наступали с отчаянной решимостью победить или умереть, тоже погибли лучшие части германской армии» [806 - Там же, с. 13.].
   Курская битва – великое танковое сражение – есть новая веха в достижении коренного перелома в войне с фашистской Германией. В этом крупнейшем сражении Великой Отечественной войны окончательно потерпела поражение наступательная стратегия германского вермахта. После Курской битвы Советские Вооруженные силы до конца войны прочно сохраняли стратегическую инициативу.
//-- 10. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История России. Учебное пособие. М.: ВЛАДОС, 1995. Т. 2.
   2. Соловьев Б. Г. «Кутузов» и «Румянцев» против «Цитадели» //Военно-исторический журнал. 1998. N 4.
   3. Исаев С., Колтунов Г. Твои герои, Курская дуга. Воронеж. Центрально-Черноземное книжное издательство, 1990.
   4. Гареев Махмут. Оборона на Курской дуге //Свободная мысль. 1993. N 10.
   5. Коровин Василий. Реванш советской разведки //Диалог. 1993. N 5/6.
   6. От Советского Информбюро… 1941–1945. Публицистика и очерки военных лет. М.: Изд-во АПН, 1982.
   7. Война. Народ. Победа. Т. 2. Статьи, очерки, воспоминания. М., Изд-во полит. лит-ры, 1983.
   8. Андроников Н. Г. Гитлеровский «факел» был погашен на Огненной дуге //Военно-исторический журнал. 1993. N 7, N 8.
   9. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1983.
   10. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969.

ТЕМА 32. СССР НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

РЕФЕРАТ: «БИТВА ЗА БЕРЛИН В ВОСПОМИНАНИЯХ МАРШАЛА Г. К. ЖУКОВА»

//-- ПЛАН --//
   1. Военное, политическое и стратегическое значение Берлинской операции
   2. Подготовка Берлинской операции
   3. Штурм и взятие Берлина
   4. Капитуляция фашистской Германии
//-- 1. ВОЕННОЕ, ПОЛИТИЧЕСКОЕ И СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ ОПЕРАЦИИ --//
   Наступил 1945 г. – год разгрома фашистской Германии и окончания Второй мировой войны.
   На первый взгляд могло бы показаться, что поскольку к этому времени главные силы фашистской Германии были уже уничтожены в гигантских битвах за Москву, Сталинград, на Курской дуге и других сражениях Великой Отечественной войны, то теперь военная задача по окончательному разгрому врага будет значительно легче.
   Но это было бы ошибочное мнение. В этом легко убедиться, если вновь обратиться к книге Маршала Советского Союза Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления». Следует еще раз вспомнить, что Георгий Константинович наблюдал за войной не издалека, а сам был непосредственным участником событий. Ведь именно первому Белорусскому фронту, которым он командовал, ставилась задача разгромить противника, оборонявшего восточные подступы к столице Германии, овладеть Берлином и не позднее чем на 12–15 день операции выйти на Эльбу.
   Г. К. Жуков описывает операцию по взятию Берлина как человек, видевший все эти события изнутри, как человек, принимавший самое активное участие в разработке завершающего военно-политического удара по фашистской Германии. Поэтому вся его книга воспоминаний является как бы «истиной в последней инстанции».
   Народы с нетерпением ожидали окончательного разгрома фашистской Германии, и в сознании миллионов людей конец войны связывался со взятием Берлина. Ведь именно здесь находился центр фашизма, здесь разрабатывались основы «нового порядка» в Европе. Отсюда исходили приказы по истреблению и порабощению целых народов. И наконец, это был крупнейший центр немецкой военной промышленности.
   К весне 1945 г. Советские Вооруженные силы находились в 60 км от Берлина, союзникам оставалось до него 100–120 км [807 - Великая Отечественная война Советского Союза. М.: Военное издательство. 1967. С. 483.].
   По-прежнему главные силы немецких войск направлялись против Красной Армии. К 15 апреля на советско-германском фронте сражались 214 дивизий и 14 бригад. Американо-английским войскам противник не оказывал существенного сопротивления. Против них у немцев было всего 60 наполовину укомплектованных дивизий [808 - Там же, с. 483.].
   Готовясь к отражению советского наступления на столицу Германии, ее правители создали восточнее Берлина мощную оборону. Однако отвлечемся на время от чисто военных расчетов и обратимся к размышлениям о Берлинской операции маршала Г. К. Жукова. Главу 19-ю в своей книге маршал начинает не с военных, а с политических вопросов о значении Берлинской операции.
   Дело в том, что от исхода этого сражения зависело окончательное решение послевоенного устройства Германии и ее место в политической жизни Европы.
   Предстояло не только разгромить до конца военную машину Германии, но и обеспечить цели, сформулированные на Ялтинской конференции: полная ликвидация фашизма в общевоенном и государственном строе Германии, привлечение к строжайшей ответственности всех главных нацистских преступников за их зверства и массовые убийства, разрушения и надругательства над целыми народами.
   Была и еще одна проблема, на которую обращает внимание Жуков. Необходимо было учитывать действия войск союзников и их планы по поводу взятия Берлина, подписания безоговорочной капитуляции Германии и послевоенного устройства в Европе. Как оказалось, цели нашего правительства и планы союзников в этих вопросах не всегда совпадали, несмотря на подписанные в Ялте совместные обязательства, и с этим тоже приходилось считаться.
   Так, несмотря на то что наши войска находились в 60-100 км от Берлина и были готовы начать Берлинскую операцию, англичане лелеяли мечту захватить Берлин раньше. И это несмотря на то, что советская зона оккупации была уже определена западнее Берлина [809 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 594.].
   Еще один факт подобного рода. 7 апреля 1945 г. генерал Эйзенхауэр заявил: «Если после взятия Лейпцига окажется, что можно без больших потерь продвигаться на Берлин, я хочу это сделать» [810 - Там же, с. 594.].
   Более того. В воспоминаниях Г. К. Жукова содержится сообщение о том, что И. В. Сталин знал, что гитлеровское командование готово заключить сепаратные соглашения с английским и американским правительствами. Поэтому нужно было учитывать, что гитлеровцы прекратят сопротивление на западе и откроют американским и английским войскам дорогу на Берлин, чтобы не сдать его Красной Армии [811 - Там же, с. 594.].
   Имея полное военное превосходство над немецкими войсками на западе и практически не встречая сопротивления, англо-американские войска преодолели Рейн и поспешно бросили основные силы на берлинское направление. Союзники отказались от своих планов лишь тогда, когда советские войска, наступавшие с востока, мощным ударом артиллерии, минометов, авиации и танков потрясли до основания немецкую оборону [812 - Там же, с. 595.].
   Г. К. Жуков пишет далее, что, узнав о всех этих уловках союзников, Верховный Главнокомандующий сказал: «Думаю, что драка предстоит серьезная» [813 - Там же, с. 597.].
//-- 2. ПОДГОТОВКА БЕРЛИНСКОЙ ОПЕРАЦИИ --//
   Планы проведения Берлинской операции в Ставке Верховного Главнокомандования и в штабах фронтов складывались постепенно – по мере приближения наших войск к столице Германии. Намечалось окружить всю берлинскую группировку, рассечь ее и уничтожить по частям. После овладения Берлином советские войска должны были выйти на Эльбу и встретиться там с американо-английскими войсками. К операции привлекались войска 1 и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов.
   Гитлеровское командование мобилизовало все ресурсы страны, надеясь отстоять столицу, избежать безоговорочной капитуляции. Г. К. Жуков указывает, что впоследствии было установлено, что у немцев на Берлинском направлении находилось не менее миллиона человек, 10,4 тыс. орудий и минометов, 1 500 танков и штурмовых орудий, 3 300 боевых самолетов, а в самом Берлине находился 200-тысячный гарнизон. В это же время опять поступило известие, что немцы предлагали союзникам прекратить борьбу против них, если они согласятся на сепаратный мир [814 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 598.].
   Вечером 1 апреля в Ставке Верховный Главнокомандующий подписал директиву первому Белорусскому фронту о подготовке и проведении операции с целью овладения Берлином и указание в течение 12–15 дней выйти на Эльбу [815 - Там же, с. 599.].
   Наступление на Берлин было решено начать 16 апреля, а второй Белорусский фронт должен был присоединиться к нему 20 апреля. Маршалу К. К. Рокоссовскому предстояло сначала форсировать Одер в его нижнем течении, так что первый Белорусский фронт должен был в первые дни наступать с открытым правым флангом, что затрудняло задачу.
   Войска первого Украинского фронта (маршал И. С. Конев) должны были с юга повернуть на Берлин свои танковые армии и занять Котбус.
   Описывая военные укрепления, возведенные немецкими войсками на подступах к Берлину, Жуков не может скрыть своих предчувствий, что предстоящая битва за Берлин будет особой, ни с чем не сравнимой операцией, хотя великому полководцу было чем сравнивать: ведь в течение войны ему пришлось быть непосредственным участником многих крупных и важных наступательных операций. «Войскам фронта нужно было прорывать сплошную эшелонированную зону мощных оборонительных рубежей, начиная от самого Одера и кончая сильно укрепленным Берлином» [816 - Г. К. Жуков. «Воспоминания и размышления». С. 601.].
   В ходе войны нашим войскам еще не приходилось брать таких огромных, сильно укрепленных городов. Ведь немцы превращали в военные объекты даже небольшие хутора, отдельно стоящие в сельской местности дома. Что же говорить о Берлине, площадь которого составляла 900 кв. км, с развитыми подземными сооружениями! Наша разведывательная авиация шесть раз производила съемку Берлина и всех подступов к нему. Составлялись подробные карты. Был изготовлен даже точный макет города и пригородов, чтобы облегчить задачу наступавших советских войск.
   От Одера до Берлина была создана сплошная система оборонительных сооружений. Это был ряд непрерывных рубежей, по нескольку линий окопов. Главная оборонительная полоса имела до пяти сплошных траншей. Использовались все естественные рубежи: реки, овраги. Стягивались резервные части и морская пехота, которая должна была ударить по флангам наступавших советских войск. Все руководящие посты по обороне Берлина были переданы эсесовским генералам. Оборону Берлина осуществляли три группы гитлеровских армий.
   Особые меры были приняты по обороне самого Берлина. Город делился по окружности на восемь секторов обороны. Центр Берлина с Имперской канцелярией, гестапо и рейхстагом составлял особый девятый сектор. На улицах строились противотанковые заграждения, завалы. В городе насчитывалось более 400 железобетонных долговременных сооружений. Самые крупные их них – врытые глубоко в землю шестиэтажные бункеры – вмещали до тысячи человек каждый.
   На военную службу были призваны 16-17-летние юноши, старики. Организация «Гитлерюгенд» должна была истреблять танки противника, готовилась для длительных уличных боев на земле и под землей. Каждый дом и каждая улица превращались в боевые укрепления.
   Свыше 600 зенитных орудий были подчинены обороне города. Даже танки, находившиеся в ремонте, закапывались в землю на перекрестках, у мостов. Они должны были использоваться как артиллерийские вооружение.
   Приближался решающий день начала Берлинской операции. Все три наши фронта имели к этому моменту 2 500 тыс. человек, 41 600 орудий и минометов, 6 250 танков и самоходных установок, 7 500 боевых самолетов. Таким образом, общее превосходство над противником составляло: в людях – в 2,5 раза, в артиллерии – в 4 раза, в танках – в 4,1 раза, в авиации – в 2,3 раза [817 - Великая Отечественная война Советского Союза. С. 487.].
   Учитывая титанические оборонительные укрепления немцев на Берлинском направлении, нужно было определить какое-то особое действие с нашей стороны, которое сразу дало бы нам решающее преимущество. "Мы решили навалиться на войска противника с такой силой, чтобы сразу ошеломились и потерялись до основания, использовав массу авиации, танков, артиллерии и материальных запасов [818 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 606.].
   Однако как же подвести к фронту такое огромное количество техники и войск? И выход был найден: через всю Польшу двигались десятки эшелонов, платформы которых были завалены бревнами и сеном. Но на станциях назначения маскировку убирали, техника съезжала и сразу убиралась в укрытия. Пустые эшелоны отправлялись в обратную дорогу.
   Здесь возникли еще сотни проблем. Каждое орудие должно было иметь свою огневую позицию, каждый расчет – землянку. По ночам тысячи людей бесшумно орудовали кирками и лопатами, днем все тщательно маскировалось.
   Железнодорожное полотно пришлось перешить на русскую колею. Требовалось переправить в условиях секретности поближе к фронту астрономическое количество боеприпасов, горючего, продовольствия. Трудно даже представить себе, какую гигантскую подготовительную работу проделала наша армия перед началом Берлинской операции. Мне кажется, что если бы Г. К. Жуков писал свои воспоминания сейчас, он бы обязательно использовал термин «космический» для обозначения масштаба проведенных работ.
   Георгий Константинович написал скромнее: «В целом проведенная работа по подготовке Берлинской операции была невиданной по своему размаху и напряжению» [819 - Там же, с. 607.].
   Нужно еще добавить, что всю эту массу людей и техники нужно было переправить через Одер, для чего было проложено 23 моста и 25 паромных переправ. Конечно, вся эта гигантская работа была бы невозможна без прикрытия зениток и истребителей. Тысячи километров телефонных проводов прокладывались в земле и тянулись по воздуху.
   Первый Белорусский фронт должен был начать наступление с Кюстринского плацдарма. Здесь, на участке главного удара, плотность орудий составляла до 270 орудий и выше на 1 км фронта. Разрушенные противником позиции быстро восстанавливались.
   Наступило раннее утро 16 апреля. «Я взглянул на часы: было ровно пять утра. И тотчас же от выстрелов многих тысяч орудий, минометов и наших легендарных „Катюш“ ярко озарилась вся местность, а вслед за этим раздался потрясающей силы грохот выстрелов и разрывов снарядов, мин и авиационных бомб. В воздухе нарастал несмолкаемый гул бомбардировщиков» [820 - Там же, с. 612.].
   Казалось, на стороне врага не оставалось ни одного живого существа. Этот обстрел продолжался 30 минут. После этого началась общая атака. Но перед этим было использовано никогда ранее не применявшееся в войне психологическое оружие: по сигналу тысяч ракет одновременно вспыхнуло 140 мощных прожекторов, расположенных через каждые 200 м. Более 100 млрд свечей залили поле боя, ослепляя противника и освещая объекты атаки для наших танков и пехоты. «Это была картина огромной, впечатляющей силы, и, пожалуй, за всю свою жизнь я не помню подобного ощущения» [821 - Там же, с. 613.].
   Под мощным двухслойным огневым прикрытием артиллерии пехота и танки ринулись вперед. К рассвету наши войска преодолели первую позицию врага и начали атаку на вторую. Гитлеровские войска были буквально потоплены в море огня и металла. Вражеская авиация была скована близостью своих и наших позиций и не могла действовать. Наша дальняя авиация в первые же сутки произвела 6 550 самолетовылетов, т. е. действовала непрерывными волнами.
   Оборона противника уничтожалась на глубину до 8 км, а местами на 10–12 км. Только в первый день на голову врага обрушилось 98 тыс. т металла. Однако дальнейшее наступление наших войск, так успешно начавшееся 16 апреля, встретило серьезную преграду в виде знаменитых Зееловских высот, которые сами немцы называли «замком Берлина» и «непреодолимой крепостью».
   Этот естественный рубеж имел крутые скаты и господствовал географически над всей местностью. Именно на это и рассчитывали немцы. Сплошной стеной стоял этот рубеж перед нашими войсками, закрыв собой плато, на котором и должно было развернуться сражение за Берлин. Зееловские высоты не давали возможности развернуться нашим танкам и закрывали обзор артиллерии. Здесь немцы сосредоточили основные силы обороны.
   В этот момент войскам первого Белорусского фронта пришлось усилить взаимодействие с танковыми частями первого Украинского фронта с юга и второго Белорусского фронта с севера, которые с флангов ударили по Зееловским высотам. 18 апреля Зееловские высоты были взяты.
   Была решена одна из самых трудных задач на пути к Берлину. Противник прекрасно использовал высоты для своей обороны: за обратными скатами высот немцы глубоко врылись в землю и смогли уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и авиации. Эту особенность наше командование вовремя не оценило, и тем самым скорость наступления на Берлин несколько замедлилась.
   Как истинно мужественный человек, Г. К. Жуков признает в своей книге эту недоработку в наступательных планах командования [822 - Там же, с. 616.].
//-- 3. ШТУРМ И ВЗЯТИЕ БЕРЛИНА --//
   20 апреля 1945 г. начался исторический штурм столицы фашистской Германии. Дальнобойная артиллерия открыла огонь по Берлину. 21 апреля части 3-й ударной, 2-й Гвардейской танковой, 47-й и 5-й ударной армий ворвались на окраины Берлина и завязали бои в самом городе. 23–24 апреля войска первого Белорусского фронта подступили к центру Берлина. Мощным огнем артиллерии, авиации и танками они крушили оборону противника.
   Одновременно войска первого Белорусского фронта, наступавшие западнее Берлина, соединились с войсками первого Украинского фронта. В результате берлинская группировка врага общей численностью более 400 тыс. человек оказалась рассеченной на две изолированные группы, что давало огромное преимущество нашим армиям. Одновременно было создано кольцо окружения вокруг вражеской группировки юго-восточнее Берлина.
   Успешно развивались бои и в самом Берлине. Оборона города в некоторых районах уже ослабла, т. к. часть войск немцев ранее была снята для усиления Зееловских высот.
   Однако в центральных районах сопротивление резко усилилось. Оборона противника была сплошной, и обе стороны сражались с ожесточением. Немцы имели большие преимущества: огромные здания, массивные стены, подземные ходы, связанные в единую систему. Правительственные здания вдоль реки Шпрее защищались целыми гарнизоном, силой до батальона каждое. Но бои в городе не прекращались ни днем, ни ночью. Взятие всех объектов было заранее распределено между наступившими частями и подразделениями. Главную тяжесть боев в городе взяли на себя штурмовые группы, которые не должны были дать фашистам собрать свои силы в объединенные группы.
   Большую роль в быстром взятии Берлина сыграло окружение его нашими войсками, что не дало немцам возможности использовать резервы. К тому же и сами резервные части были быстро разгромлены.
   Штурм Берлина осуществлялся при поддержке артиллерии и авиации. 11 тыс. орудий через определенные промежутки времени одновременно открывали огонь. С 21 апреля по 2 мая по Берлину было сделано почти 1 млн 800 тыс. артиллерийских выстрелов [823 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 620.].
   На третий день боев по специальной колее были подтянуты крепостные орудия весом по полтонны, которые открывали огонь по центру города.
   Оборона Берлина рушилась на глазах. Гитлер сделал отчаянную попытку снять все свои войска с Эльбы, где стояли союзники, прекратить против них всякое сопротивление и бросить эти войска против русских. Каждый день по радио Гитлер требовал от своих войск, снятых с Эльбы, начать наступление. Но советские войска разгромили и эти армии фашистов [824 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 622.].
   Особые задачи стояли перед войсками 5-й ударной армии под командованием генерал-полковника Н. Э. Берзарина. Эта армия должна была овладеть районом правительственных кварталов в центре города, в том числе самой Имперской канцелярией, где находилась Ставка Гитлера. А для этого нужно было штурмовать сильно укрепленный Симзский вокзал и форсировать реку Шпрее с ее высокими бетонными берегами. Рассказывает старший сержант Николай Васильев, командир орудия: "Уже под вечер наша батарея вышла на высоты, и мы увидели огромный город. Чувство радости и ликования охватило нас: это был последний вражеский рубеж, и час расплаты настал!..
   Мы даже не заметили, как подъехала машина и из нее вышел наш командующий генерал Берзарин. Поприветствовав нас, он приказал нашему командиру: «По фашистам в Берлине – огонь!». Наверное, мы никогда так стремительно и слаженно не действовали, ведя огонь…" [825 - Там же, с. 623.].
   На снарядах нередко было написано: «За Сталинград!», «За Донбасс», «За Украину», «За сирот и вдов», «За слезы матерей!». Бойцы рвались в бой, проявляя массовый героизм. Дело часто доходило до рукопашной.
   В книге воспоминаний Г. К. Жукова приводится множество примеров героизма наших воинов, называются сотни имен особо отличившихся героев.
   Учитывая наиболее успешное продвижение 5-й ударной армии, а также особо выдающиеся личные качества ее командира Героя Советского Союза генерал-полковника Н. Э. Берзарина, 24 апреля командование назначило его первым советским комендантом и начальником советского гарнизона Берлина [826 - Там же, с. 625.].
   29 апреля в центре Берлина развернулись наиболее ожесточенные сражения. Наши войска несли большие потери, но рвались к самому центру Берлина. При попытке взять ратушу продвижение наших бойцов стало просто невозможным, несмотря на поддержку танков, самоходной артиллерии. Тогда было решено пробиваться к ратуше, делая проходы взрывчаткой в стенах прилегающих зданий.
   Под огнем противника, вступая в рукопашные схватки, штурмовые группы пробивались вперед. Даже когда наша артиллерия разбила тяжелые железные ворота ратуши, каждый зал приходилось брать с боем. Младший лейтенант Константин Громов прорвался на крышу ратуши. Сбросив на мостовую фашистский флаг, Громов водрузил над ратушей Красное знамя. Ему было впоследствии присвоено звание Героя Советского Союза [827 - Там же, с. 626.].
   Кульминацией сражения за Берлин было взятие рейхстага. Фашисты уже не считались с жертвами, они оборонялись с фанатическим упорством, цепляясь за каждый угол разрушенного здания. Войска генералов В. И. Кузнецова, Н. Э. Берзарина, С. И. Богданова, М. Е. Катукова и В. И. Чуйкова все ближе пробивались к главному, девятому, центральному сектору обороны Берлина. Подступы к рейхстагу прикрывались крепкими старинными зданиями. Весь район обороняли отборные эсэсовские части в 6 тыс. человек с танками, орудиями, артиллерией. К рейхстагу прибивались с разных сторон.
   30 апреля стал историческим днем – в этот день в 14 ч 25 мин войска 3-й ударной армии захватили основную часть здания рейхстага, хотя бои вокруг здания начались еще утром 29 апреля. После нескольких атак, артподготовки, огневого и рукопашного боя батальон старшего лейтенанта К. Я. Самсонова и батальон капитана С. А. Неустроева, батальон майора В. И. Давыдова ворвались в здание рейхстага.
   После взятия нижних этажей бой продолжался. Гарнизон противника не сдавался. В результате нового штурма здания частям 171-й и 150-й стрелковых дивизий удалось захватить следующие этажи рейхстага. В 21 ч 50 мин 30 апреля сержант М. В. Кантария водрузили Знамя Победы над главным куполом рейхстага. Об этом сейчас же было доложено Жукову, который сердечно поздравил с замечательной победой всех участников штурма рейхстага [828 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 629.].
   Однако взятие рейхстага не означало еще полного прекращения фашистского сопротивления. В центре города продолжались сражения, 1 мая был взят район Тиргартен. Успешно наступали наши войска севернее Берлина, войска 2-го Украинского фронта наступили на запад вдоль побережья Балтийского моря.
   Поняв, наконец, полную безнадежность положения, 30 апреля Гитлер покончил с собой, передав по завещанию всю власть адмиралу К. Деницу.
   Немцы обратились к нашему командованию с предложением начать переговоры. Однако в ходе их выяснилось, что гитлеровцы отказываются от безоговорочной капитуляции.
   После звонка Верховному Главнокомандующему Жуков получил приказ: никаких переговоров, кроме как о безоговорочной капитуляции, не вести [829 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 632.].
   Чтобы сделать немцев сговорчивее, в 10 ч 40 мин 1 мая наши войска открыли ураганный огонь по остаткам особого сектора города. Однако Геббельс и Борман снова отказались от безоговорочной капитуляции.
   В ответ на это в 18 ч 30 мин с невероятной силой начался последний штурм центра, где находились Имперская канцелярия и остатки гитлеровцев.
   Наконец, ночью 2 мая, в 1 ч 50 мин радио берлинской обороны несколько раз передало сообщение: «Прекращаем военные действия…» [830 - Там же, с. 633.].
   Генерал Вейдлинг, командующий обороной Берлина, вместе со своими офицерами сдался в плен. 2 мая он подписал приказ и объявил его по радио: «Немедленно прекратить сопротивление» [831 - Там же, с. 634.].
   К 15 ч 2 мая с врагом было полностью покончено. Остатки берлинского гарнизона сдались в плен общим количеством в 70 тыс. человек, не считая раненых. «Это был день великого торжества советского народа, его Вооруженных Сил, наших союзников в этой войне и народов всего мира» [832 - Там же, с. 635.].
//-- 4. КАПИТУЛЯЦИЯ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ --//
   Предстояло поставить последнюю точку в Берлинской операции, принудив немецкое командование подписать акт о безоговорочной капитуляции. 7 мая 1945 г. Верховный Главнокомандующий позвонил Жукову в Берлин с сообщением, что в городе Реймсе немцы подписали акт о безоговорочной капитуляции с союзниками. И. В. Сталин подчеркнул, что главную тяжесть войны вынес на своих плечах советский народ, а не союзники, и поэтому капитуляция должна быть подписана перед командованием всех стран антигитлеровской коалиции [833 - Там же, с. 638.].
   Кроме того, Сталин справедливо настаивал, чтобы акт капитуляции был подписан в Берлине, в центре фашисткой Германии. Союзники согласились считать подписанный в Реймсе документ лишь предварительным протоколом капитуляции. Верховный Главнокомандующий назначил маршала Г. К. Жукова представителем Верховного Главнокомандования советских войск, что фактически означало его право принять капитуляцию Германии. Одновременно Георгий Константинович был назначен Главнокомандующим оккупационными войсками в Германии и Главноначальствующим в советской зоне оккупации [834 - Там же, с. 638.].
   8 мая представители Верховного Командования всех союзных армий прибыли в предместье Берлина Карлсхорст. Сюда же были доставлены и представители разгромленных германских вооруженных сил – фельдмаршал Кейтель, адмирал флота Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф, которые получили от Деница полномочия подписать акт о безоговорочной капитуляции.
   Подписание акта состоялось в здании бывшего немецкого военно-инженерного училища в присутствии многочисленных представителей прессы. Церемонию открыл Г. К. Жуков, который приветствовал представителей союзного командования.
   После соблюдения юридических формальностей немецкой делегации предложили подойти к столу и подписать акт о безоговорочной капитуляции.
   В 0 ч 43 мин 9 мая подписание акта безоговорочной капитуляции было закончено. Немецкая делегация покинула зал. «От имени советского Верховного Главнокомандования я сердечно поздравил всех присутствующих с долгожданной победой. В зале поднялся невообразимый шум. Все друг друга поздравляли, жали руки. У многих на глазах были слезы радости» [835 - Там же, с. 641.].
   Указом Президиума Верховного Совета СССР день 9 мая был объявлен Праздником Победы.
   Так закончилась Берлинская операция и завершен разгром фашистской Германии.
   Боевые действия в этом грандиозном сражении отличались необыкновенным напряжением с обеих сторон. Враг не считался с потерями и требовал от своих солдат сопротивления до последнего человека.
   В ходе операции враг понес огромные потери. Было взято в плен около 480 тыс. солдат и офицеров, захвачено более 1 500 танков и штурмовых орудий, 4 500 самолетов, 10 917 орудий и минометов.
   Наши воины штурмовали врага в самом его логове, не жалея сил и самой жизни, преодолевали немыслимые трудности в горящем, разрушенном городе. С 16 апреля по 8 мая 1945 г. 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский фронт потеряли убитыми и ранеными около 300 тыс. человек. В боях было потеряно 2 156 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1 220 орудий и минометов, 527 самолетов [836 - Великая Отечественная война Советского Союза. С. 497.].
   Борьба за Берлин шла не на жизнь, а на смерть, и справедливость восторжествовала. «Я посвятил свою книгу советскому солдату. Его кровью и потом добыта победа над сильным врагом. Он умел прямо смотреть в глаза смертельной опасности, проявил высшую воинскую доблесть и героизм. Нет границ величию его подвига во имя Родины. Советский солдат заслужил памятник на века от благодарного человечества» [837 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. С. 701.], – так завершает свою книгу о войне Г. К. Жуков, великий солдат и великий человек, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М.: Издательство АПН, 1971.
   2. Великая Отечественная война Советского Союза. М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1967.

РАЗДЕЛ V. СССР В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ. 1945–1953 гг

ТЕМА 33. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В 1945–1953 гг.: НАЧАЛО «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

РЕФЕРАТ: «ВОЙНА В КОРЕЕ (1950–1953) И УЧАСТИЕ В НЕЙ СССР»

//-- ПЛАН --//
   1. Раздел мира
   2. Бойня в Стране утренней свежести
   3. Мемуары англичанина
   4. День сегодняшний
   5. Использованная литература
//-- 1. РАЗДЕЛ МИРА --//
   После победы над фашизмом развернулась борьба за мировое господство между СССР и США. Обе страны обладали гигантской военной силой. Это были сверхдержавы. Каждая из них желала сделать прочие государства своими вассалами. Но мешал конкурент.
   Воевать друг с другом на уничтожение СССР и США боялись: такая война закончилась бы ядерными ударами и общей гибелью. Поэтому сверхдержавы вели борьбу ограниченную. Они дрались между собой в чужих странах, пытаясь утвердить там свои порядки и верховную власть.
   В агрессивности Советский Союз превзошел США. Он быстро создал огромную сферу своего влияния, а затем осторожно, но неуклонно ее расширял. После Второй мировой войны СССР отказался вывести войска из Центральной Европы и навязал здешним народам социализм. На Дальнем Востоке наши войска оккупировали Северную Корею. Затем, в Китае, Советский Союз помог Мао Цзедуну одержать победу в гражданской войне. И в последующие годы СССР, небольшими силами, почти непрерывно воевал в Азии или в Африке. Наш народ мало что знал об этом, потому что руководители страны запрещали давать информацию об экспансии «миролюбивого» СССР. Больше было известно про огромную помощь оружием, снаряжением, продовольствием и т. д., которую наше государство оказывало всем антиамериканским силам. Например, такую помощь регулярно получала Куба. А при Хрущеве туда даже завезли атомные бомбы, пока об этом не узнали США и не заставили убрать бомбы, угрожая Хрущеву ядерной войной.
   Американцы были сильно напуганы экспансией СССР и еще в конце 40-х гг. разработали стратегию «сдерживания социализма». Суть ее в том, что США заняли оборонительную позицию. Они не претендовали на то, чтобы сокращать сферу влияния СССР, но всячески мешали ее расширению. Сначала главным средством сдерживания служило атомное оружие, которое было только у США. Американцы даже уменьшили сухопутные силы до 10 дивизий и сильно урезали военные расходы. Но в 49-м г. атомное оружие появилось и у Советского Союза. А еще у нас была огромная армия, точнее – 175 дивизий. Опасаясь агрессии СССР, страны Западной Европы и США с Канадой образовали военный блок НАТО. Американцы стали наращивать армию и вводить свои войска туда, где, по их мнению, Советский Союз желал утвердиться. Крупными силами американцы воевали в Корее и во Вьетнаме, однако победы не добились.
   Свои эгоистические великодержавные интересы СССР и США прикрывали псевдосправедливыми идеями. Мы говорили, что оказываем «интернациональную помощь национально-освободительному и революционному движениям». А американцы заявляли, что борются за «свободу и демократию». Расплачивались же за советско-американскую борьбу прежде всего другие народы – миллионами жизней и разорением своих стран.
   Последней жертвой «холодной войны» стал Афганистан. Здесь СССР со 100-тысячной армией хотел заставить афганцев стать частью «мировой системы социализма». Однако афганские партизаны, поддерживаемые США, вынудили наши войска уйти.
   После афганской авантюры Советский Союз надорвался, иссяк и проиграл «холодную войну». Он настолько ослаб, что не смог предотвратить распад своей «сферы влияния». Бывшие «соцстраны» Европы мгновенно оторвались от империи и захотели вступить в НАТО. Больше того, сам СССР распался. И это расплата за попытки навязать свою волю всему миру. Сейчас Россия не без труда подавляет исламских экстремистов в Чечне. А поддерживают их арабы, действуя именно так, как раньше делал СССР. Причем как раз советские специалисты учили арабов воевать.
   Но вернемся к противоборству СССР и США. В начале 50-х гг. от него очень сильно пострадали корейцы.
//-- 2. БОЙНЯ В СТРАНЕ УТРЕННЕЙ СВЕЖЕСТИ --//
   Сами корейцы называют свою страну «Чосон». Буквально это значит – Страна утренней свежести.
   К несчастью, Корея утратила независимость и в итоге оказалась разделенной на две части. В годы Второй мировой войны в стране хозяйничали японцы. А потом СССР и США договорились о разделе Кореи. Граница должна была пройти по 38-й географической параллели. Северную Корею освободили от японцев наши войска. И понятно, что к власти здесь пришли коммунисты. Возглавил их Ким Ир Сен. А Южной Кореей овладели американцы. И, естественно, порядки тут стали капиталистические. Наконец, СССР и США создали в обеих частях страны местные корейские армии, а свои войска оттуда вывели. Так на корейском полуострове возникли два государства. Они полностью зависели от сверхдержав и люто ненавидели друг друга.
   И вот 25 июня 1950 г. между Северной и Южной Кореями началась война. Виновны в ней СССР и США, которые разделили страну на два непримиримых государства. К войне стремились обе корейские державы, мечтавшие завоевать владения друг друга и объединить таким образом страну. Однако нападающей стороной, т. е. агрессором, была все-таки Северная Корея. Она намного лучше подготовилась к войне. Ее армия превосходила армию южан в живой силе в 1,4 раза, в артиллерии и минометах – в 1,5 раза, в авиации – в 4 и в танках – в 8 раз. У северян было около 130 тыс. солдат и 258 советских танков Т-34. Уже через три дня – 28 июня – северяне захватили столицу южан Сеул. Противник в панике отступал.
   Но Южную Корею спасли от поражения американцы. Сначала они добились того, что Совет Безопасности ООН объявил северян агрессорами и постановил наказать их. Под флагом ООН против Северной Кореи выступили 15 государств. Своих военных прислали даже Греция и Индия, впрочем, индийцы направили не стрелков, а военных санитаров. Львиную долю войск ООН составили американцы. Под командованием Дугласа Макартура армия ООН начала громить северян. 15 сентября 1950 г. был высажен морской десант, освободивший Сеул. А в октябре ооновцы уже и Пхеньян взяли, и к границе с Китаем вышли.
   Но Северная Корея не погибла. В конце октября в войну вступил Китай. Он еще раньше предупреждал, что не потерпит, если американцы перейдут 38-ю параллель. Китайские войска, примерно миллион солдат, отбросили ооновцев на юг. Армия ООН была намного меньше, хотя и хорошо вооружена. В 51-м г. китайцы и северные корейцы дважды брали Сеул и вновь отступали.
   В конце года линия фронта стабилизировалась. Как раз на 38-й параллели. С тех пор войну вели в основном летчики. Обе стороны еще делали попытки наступать, но неудачно.
   И 27 июля 1953 г. было заключено перемирие. Настоящего мирного договора между Северной и Южной Кореями нет до сих пор. Как, кстати, нет его и у нас с Японией после войны 1945 г. То есть официально мы все еще как бы враги.
   Но вернемся к войне в Корее. Советский Союз сыграл в ней немалую роль. Американцы даже предполагали, что северные корейцы начали воевать по приказу Сталина, а СССР ждет, пока США со своей армией увязнет в Корее, и тогда нанесет удар по Западной Европе. У нашей страны не было таких планов, однако она все время поддерживала Северную Корею. Северяне вели войну на наши средства. Советский Союз привозил им новейшие самолеты, танки, артиллерию, обмундирование, снаряжение, медикаменты, обучал танкистов и летчиков. В войне приняли участие около 40 тыс. наших бойцов. В основном это были летчики, причем лучшие.
   Специально для боев в Корее мы сформировали 64-й истребительный авиакорпус. Командовал им генерал-майор Иван Белов. Сначала в корпусе было 209 самолетов. Базировались они в Северо-Восточном Китае. Состав летчиков и количество самолетов менялись. Всего в корпусе успели повоевать 12 истребительных авиадивизий. Одной из них командовал трижды герой полковник Иван Кожедуб. Среди летчиков были также герои СССР Крамаренко, Пепеляев, Стельмах и другие. Воевали наши авиаторы на истребителях МИГ-15, ЯК-11 и ЛА-9, а затем появились машины МИГ-15-бис.
   У войск ООН было намного больше самолетов – 1 650. Особо выделялись могучие бомбардировщики Б-29. Их называли «летающие крепости». Способные доставлять даже атомные бомбы, эти бомбардировщики были очень хорошо защищены и обладали большой «живучестью». Сбить такой самолет непросто.
   Но наши летчики сражались очень дерзко и грамотно. Лишь за один бой 30 октября 1951 г. они сбили 12 «летающих крепостей» и 4 истребителя. А летом того же года гвардии майор Серафим Субботин совершил первый таран в истории реактивной авиации. Свой МИГ-15 с отказавшим двигателем он направил на американский F-86. За время войны наши летчики потеряли 335 самолетов, а сбили 1 106 ооновских. Никогда и нигде наши авиаторы не воевали так успешно. 64-й корпус, конечно, не мог прикрыть с воздуха всю Северную Корею, но те районы, где он действовал, люди прозвали «аллея мигов».
   Страх перед возможной войной с Советским Союзом не позволил США применить атомное оружие против Северной Кореи и Китая. Генерал Макартур предлагал президенту Трумэну сбросить от 30 до 50 атомных бомб на здешние авиабазы и промышленные объекты, но президент с генералом не согласился и отправил его в отставку.
   В свою очередь СССР еле удержался от серьезной войны с американцами. Во время их наступления на Север у нас были планы послать в Корею 5 бронетанковых дивизий. А позже, уже во 2-й половине 1952 г., СССР стал перебрасывать свои войска на Дальний Восток. И здешние части приводились в полную боеготовность. В случае войны с США планировалось, что 12 наших дивизий вторгнутся в США и за 16 дней выйдут на рубеж Солт-Лейк-сити – Чикаго. Слава Богу, что эти планы остались только на бумаге.
   Война в Корее всем принесла только огромные убытки. Граница осталась прежней – по 38-й параллели. Но теперь вся страна была разрушена. Потери Северной Кореи составили 2 млн убитыми и ранеными. Потери Китая – до 800 тыс. человек. У Южной Кореи – 220 тыс., у США – 157,5 тыс. СССР потерял примерно полтысячи людей. И, понятно, затратил великие средства на вооружение Северной Кореи и последующее восстановление ее разоренного хозяйства.
//-- 3. МЕМУАРЫ АНГЛИЧАНИНА --//
   В СССР долго запрещалось рассказывать про участие наших бойцов в иностранных войнах. Поэтому в библиотеках непросто найти воспоминания советских ветеранов, дравшихся в Корее.
   Зато на русский язык еще в 60-м г. была переведена книга английского солдата Джулиана Танстолла. Книга написана в духе, полезном для нашей пропаганды. Там много критики американцев, добрые слова о корейцах и китайцах и ничего не сказано, по крайней мере, в русском переводе, о военнослужащих СССР. Танстолл воевал в Корее в составе 29-й английской бригады.
   Солдат верно пишет, что «если бы иностранные державы не вмешивались в жизнь Кореи, народ этой страны мог бы добиться больших успехов в своем развитии». Война же оставила в Корее «почти одни руины». Сами корейцы «в глубине души были настроены против иностранных союзников». Ну а солдаты иноземные, отправленные на войну своими правительствами, были вынуждены сражаться, «чтобы защищать себя и своих товарищей».
   Про американцев Танстолл ничего хорошего не сказал. Они ему явно не симпатичны. Американцы даже воевали будто бы плохо и трусливо. Они «мгновенно обращались в бегство при малейшем намеке на опасность». Стоило, например, взорваться «нескольким снарядам» поблизости от американских танков, как эти танки сразу ползли назад. Был случай, когда отступающие танки США вынудил сражаться английский офицер. «Став на дороге, он в бешенстве замахал стеком… Его вида было достаточно, чтобы привести в чувство командира танкового подразделения и заставить его снова вступить в бой». Главной ударной силой у американцев была авиация. Бомбами, в том числе начиненные напалмом, и огнем артиллерии американцы буквально «сметали с лица земли» корейские города и деревни. На месте оставались «груды дымящихся развалин» и горы обугленных трупов. Оставшиеся в живых корейцы «копались в руинах, разыскивая тела родных и близких». Солдаты же американские, вступив в захваченный город, занимались грабежами: они «взрывали сейфы, тащили картины, мебель, часы, вышивки».
   К корейцам и китайцам американцы относились с презрением, почти как к животным, и дали им прозвище «гуки». Один американский солдат рассказал Танстоллу, как он убивал безоружных северных корейцев. Этот злодей охранял склад с продовольствием, а голодающие местные жители просили хоть немного еды. «Тогда мы, – говорил американец, – открыли огонь по бездельникам и убили их… немало. В последующие дни мы убивали человек по 50. На улице повсюду валялись убитые и раненые. Но это не остановило „гуков“. Визжа, как свиньи, они бросались к складу, пытаясь добраться до продуктов. За это время я сам убил около сотни, а кое-кто еще больше».
   Англичанин Танстолл относился к корейцам совсем иначе, он уважал их за трудолюбие и выносливость.
   Вот свидетельства об удивительной стойкости этих людей. Мужчина, умирающий от гангрены, и юноша с раздробленной ногой спокойно лежали на носилках, «не издавая ни стона». Один южнокрейский «офицер обморозил в горах ноги и сам ампутировал их ниже колен, без всяких обезболивающих средств, чтобы не допустить распространения гангрены». И Танстолл лично видел еще «одного корейца, который тоже ампутировал себе ногу». Корейцы переносили тяжеленные «грузы, которые, казалось, было немыслимо и поднять. Обычно на одного корейца нагружали столько, сколько переносили три английских солдата».
   Про китайцев автор тоже пишет уважительно. Они проявляли благородство, прекращая стрелять, когда противник выносил с поля боя убитых и раненых. У китайцев была «превосходная дисциплина». Ночью они незаметно подкрадывались к вражеским позициям и «могли часами лежать в снегу, чтобы с рассветом внезапно броситься в атаку». Если американцы заставляли корейцев таскать грузы бесплатно, то китайцы за работу платили – деньгами или натурой. А вот оружие и теплого обмундирования китайцам не хватало. «Не у каждого солдата была винтовка». Впрочем, имелись гранаты, иногда штук по двадцать. И в ближнем бою они были очень эффективны. Не все китайские военные имели «теплую одежду и обувь». Американцы и англичане «не раз находили трупы замерзших китайских солдат».
   Война сильно ожесточила людей. Обе враждующие стороны нередко избивали, а иногда и казнили пленных.
   Впрочем, это случилось не сразу. Наступающие на Север ооновцы видели, как испуганные крестьяне размахивали флагами Южной Кореи. Когда северные солдаты складывали оружие, то их просто «обыскивали… приказывали идти на юг и там сдаваться в плен». Но «они… шли… к партизанам». Тогда южно-корейские полицейские начали издеваться над пленными. Если человек «недостаточно быстро отвечал на вопрос или давал нежелательный ответ, его избивали деревянными дубинками. Удары наносились и по голове. Пленного истязали до тех пор, пока он не „признавался“ или не валился замертво». За связь с коммунистами человека могли убить. Другая сторона поступала с пленными не лучше. Танстолл слышал о «зверских расправах» над американцами и южнокорейцами, «изуродованные трупы которых были найдены в различных частях Северной Кореи».
   Лишь однажды, в горах, англичане наткнулись на семью, которую война обошла стороной.
   Вот что рассказал Танстолл об этих людях. Семья "не знала, кто мы такие и зачем сюда пришли. Эти корейцы, правда, слышали, что идет «гражданская война, но их она еще не коснулась, и они не подозревали, что в Корее находятся иностранные войска. Наш облик поразил их, и это неудивительно – в здешних местах никогда не видели европейцев».
//-- 4. ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ --//
   После окончания кровавой войны прошло полстолетия. Нынешняя Северная Корея – по-прежнему страна милитаристская. У нее большая армия, мощные военные ракеты, а народ голодает, продовольствия мало. Ким Ир Сен перед смертью передал руководство страной своему сыну Ким Чен Иру. Так что Северная Корея – это своего рода «социалистическая монархия».
   В свою очередь, Южная Корея стала нормальной капиталистической державой. Она настолько хорошо развилась, что дала огромные деньги взаймы одряхлевшему СССР перед его распадом.
   Нет сомнений, что единая Корея была бы сейчас богатой и счастливой, но Советский Союз и США разорвали ее на части. К счастью, ныне демократическая Россия наладила отношения с Соединенными Штатами, и, возможно, они помирят обе Кореи.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Танстолл Д. Я воевал в Корее. Записки английского солдата (перевод с английского). М., 1960.
   2. Осгуд Роберт Э. Ограниченная война (перевод с английского). М., 1960.
   3. Война в Корее 1950–1953 гг. //газета «Грани». 21 июня 2001 г. С. 13.
   4. За мир в Корее (сборник). М., 1985.
   5. Лавинский Б. Внешняя политика СССР на Дальнем Востоке. 1945–1986. М., 1988.
   6. Лукашин В. Я не был ветром богов // газета «Известия». 3 марта 1990 г. С. 5.

ТЕМА 34. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СССР В 1945–1953 гг

РЕФЕРАТ: «ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В 1945–1953 гг. РАБОТА КОНТРОЛЬНОГО СОВЕТА ЧЕТЫРЕХ ДЕРЖАВ (АНГЛИИ, США, ФРАНЦИИ, СССР) ПО УРЕГУЛИРОВАНИЮ ГЕРМАНСКОГО ВОПРОСА»

//-- ПЛАН --//
   1. Вступление: Изменения в международной обстановке после окончания Второй мировой войны
   2. Сведения очевидца событий этого времени маршала Г. К. Жукова
   3. Заключение
   4. Использованная литература
//-- 1. ВСТУПЛЕНИЕ: ИЗМЕНЕНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ОБСТАНОВКЕ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ --//
   Вторая мировая война наложила печать на всю историю мира второй половины ХХ в.
   Первоочередной задачей послевоенного периода было искоренение нацизма, фашизма и наказание виновников этой кровавой, жестокой войны.
   Советское правительство направило усилия на то, чтобы создать условия, исключающие развязывание новой войны со стороны германского милитаризма. С этой целью были достигнуты договоренности созвать конференцию трех держав (Англии, США, СССР) в Берлине. Однако правительство США затягивало ее сроки.
   Как стало известно позже, новый американский президент Г. Трумэн ждал результатов первого испытания атомной бомбы. Располагая таким оружием и учитывая потери Советского Союза в войне, Г. Трумэн рассчитывал в Берлине продиктовать свои условия. Действительность не оправдала ожиданий.
   Конференция глав правительств трех стран открылась 17 июля 1945 г. в пригороде Берлина – Потсдаме – и продолжалась по 2 августа.
   Решения союзников в отношении Германии предусматривали ее длительную оккупацию и союзный контроль. Германия была разделена на оккупационные зоны. Восточная контролировалась СССР, а три западные – оккупационными властями США, Великобритании и Франции.
   Был создан Контрольный Совет. Его членами стали Главнокомандующие Вооруженными силами четырех держав – СССР, США, Великобритании и Франции.
   Деятельность Контрольного совета должна была руководствоваться следующими экономическими и политическими принципами:
   Полное разоружение и демилитаризация Германии, уничтожение национал-социалистической партии.
   Децентрализация германской экономики.
//-- 2. СВЕДЕНИЯ ОЧЕВИДЦА СОБЫТИЙ ЭТОГО ВРЕМЕНИ МАРШАЛА Г. К. ЖУКОВА --//
   Советским представителем в Контрольном совете был Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
   Примерно в двадцатых числах мая его вызвал к себе И. В. Сталин и сказал: "В то время как мы всех солдат и офицеров немецкой армии разоружили и направили в лагеря для военнопленных, англичане сохраняют немецкие войска в полной боевой готовности и устанавливают с ними сотрудничество. До сих пор штабы немецких войск во главе с их бывшими командующими пользуются полной свободой и по указанию Монтгомери собирают и приводят в порядок оружие и боевую технику своих войск…
   …англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы использовать позже. А это – прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск" [838 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 399.].
   Как известно, после смерти Ф. Рузвельта политика США пошла совсем по иному пути. И. В. Сталин, по словам Г. К. Жукова, считал, что теперь Черчилль быстро столкуется с Трумэном. Обычно в исторических работах исходной датой поворота внешнеполитического курса США и стран Запада к конфронтации с СССР принято считать речь Уинстона Черчилля, которую он произнес в присутствии американского Президента Г. Трумэна 5 марта 1946 г. в университетском городке Фултон.
   Но, рассматривая дальнейшие материалы, можно сделать вывод о том, что начало «холодной войны» зарождалось уже сразу после окончания Второй мировой войны, а затем конфронтация между СССР и западными странами проявилась в ходе работы Потсдамской конференции и оказала свое влияние на работу Контрольного совета.
   При рассмотрении важнейших задач участники конференции были связаны решениями, ранее принятыми на Крымской конференции трех великих держав.
   Еще до начала Потсдамской конференции И. В. Сталин имел разговор с Г. К. Жуковым о том, что американцы нарушают договоренность о расположении войск в предназначенных зонах оккупации. Жуков сообщил Сталину о том, что «…по имеющимся у нас сведениям американцы охотятся за новейшими патентами, разыскивают и отправляют в Америку крупных немецких ученых, сохраняют свои войска в Тюрингии и не собираются уходить в свою зону оккупации». Жуков сказал Сталину о том, что думает потребовать от генерала армии США Д. Эйзенхауэра немедленного выполнения ранее заключенных договоренностей. В противном случае, он считал, СССР следует воздержаться от допуска военного персонала союзников в зоны большого Берлина [839 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 399.].
   И. В. Сталин сообщил Г. К. Жукову, что США, СССР, Англия и Франция должны подписать декларацию о взятии верховной власти по управлению Германией на период ее оккупации.
   Вот текст этой декларации: «Правительства Советского Союза, США, Англии и Франции берут на себя верховную власть в Германии, включая всю власть, которой располагает германское правительство, верховное командование и любое областное, муниципальное или местное правительство или власть» [840 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 400.].
   Декларация предусматривала:
   – полное разоружение всех германских вооруженных сил, включая сухопутные, воздушные, противовоздушные и военно-морские силы, СС, СА, гестапо и все другие силы или вспомогательные организации, имевшие оружие, с передачей оружия союзникам;
   – арест всех главных фашистских лидеров и лиц, подозреваемых в военных преступлениях;
   – принятие союзниками таких мер по разоружению и демилитаризации Германии, какие они сочтут необходимыми для будущего мира и безопасности.
   Сталин сказал Жукову о том, что в Контрольный совет назначаются от США генерал армии Эйзенхауэр, от Англии – фельдмаршал Монтгомери, от Франции – генерал Делатр де Тассиньи. «Главнейшей целью Контрольного совета должно явиться быстрое налаживание мирной жизни германского народа, полное уничтожение фашизма и организация работы местных властей. В состав местных органов власти в Германии следует отбирать трудящихся из тех, кто ненавидит фашизм» [841 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 401.], – добавил Сталин.
   После этих указаний Жуков вскоре отправился в Берлин. Через день по прибытии ему нанес визит генерал Эйзенхауэр со своей свитой, среди которой был командующий стратегической авиацией США генерал К. Спаатс. Жуков в беседе с Эйзенхауэром затронул вопрос о порядке полетов в Берлине американской и английской авиации через советскую зону. Ему показалось, что генерал Спаатс довольно небрежно заметил, что американская авиация всюду летала и летает без всяких ограничений. На это Жуков ответил, что теперь через советскую зону американская авиация без ограничений летать не будет и что полеты будут совершаться только в установленных воздушных коридорах.
   Жуков обратился к Эйзенхауэру с предложением о том, чтобы американские войска были как можно быстрее выведены из Германии, которая, согласно договоренности на Крымской конференции, должна оккупироваться только советскими войсками. Эйзенхауэр ответил: «Я согласен с вами и буду на этом настаивать» [842 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 402.]. Для Жукова было ясно, что этот вопрос упирается в большую политику, а именно – в Черчилля и Трумэна.
   5 июля Декларация о поражении Германии и принятии верховной власти в Германии правительствами СССР, США, Англии и Франции была подписана.
   При подписании Декларации маршал Жуков впервые лично познакомился с фельдмаршалом Монтгомери. После подписания Декларации Монтгомери сообщил Жукову о том, что англичане собираются в ближайшие дни занять свою зону в Берлине и хотят договориться об установлении коммуникаций для оккупационных частей в городе.
   Жуков твердо заявил о том, что прежде чем решать вопрос о коммуникациях, необходимо, чтобы войска союзников расположились в тех районах Германии, которые были предусмотрены решениями Крымской конференции. Он указал на то, что американские войска должны покинуть Тюрингию, а английские – район Виттенберга. Б. Монтгомери начал возражать, но Д. Эйзенхауэр поддержал Г. К. Жукова.
   Вскоре американцы и англичане отвели свои войска из районов, которые они заняли в нарушение договоренности. Вслед за этим в Берлин прибыли оккупационные части войск США, Англии и Франции, персонал административных органов Контрольного совета.
   Интересно отметить, что штаб Эйзенхауэра находился в громадных помещениях химического концерна «И. Г. Фарбениндустри», который уцелел во время ожесточенных бомбардировок Франкфурта (там он находился, хотя сам город был превращен в развалины авиацией союзников). В других районах Германии объекты этого концерна остались также целыми. Жукову было ясно, что командованию союзников из Вашингтона и Лондона были в свое время даны особые указания. Как потом выяснилось, финансовые нити от этих крупнейших военных объектов тянулись к монополиям Америки и Англии.
   Обстановка, в которой начал свою работу Контрольный совет, была следующая.
   Народы стран союзников СССР были полны благодарности Советским Вооруженным силам за разгром Германии, за уничтожение той опасности, которую представлял нацизм для всех народов мира. К фашистам отношение было сугубо враждебным. По мнению Жукова, в этих условиях правящие круги США считали преждевременным и опасным раскрывать подлинные планы и намерения, предпочитали продолжать сотрудничать с Советским Союзом. Правящие круги Англии были заинтересованы в участии СССР в войне против Японии. Естественно, они не хотели предпринимать ничего, что могло бы ухудшить отношения с СССР.
   Поэтому, с точки зрения Жукова, работа Контрольного совета первое время протекала гладко. Но Жуков считал, что поведение представителей США, Англии и Франции не было искренним. Решения Крымской конференции и Контрольного совета проводились в их зонах оккупации односторонне, а иногда и просто саботировались. Все это относилось и к решению о демилитаризации Германии. Жуков указывает на то, что советская сторона получила достоверные сведения о том, что еще во время заключительной части войны с Германией Черчилль направил Монтгомери секретную телеграмму с предписанием: «Тщательно собирать германское оружие и боевую технику и складывать ее, чтобы легко можно было бы снова раздать это вооружение германским частям, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось» [843 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 407, 408.].
   Монтгомери пытался отвести обвинения. Впоследствии Черчилль, выступая перед избирателями округа Вуддфорд, заявил, что такой приказ имел место.
   Интересен следующий факт антисоветской пропаганды, вспоминаемый маршалом Жуковым. Среди советских граждан, солдат и офицеров, находящихся в лагерях военнопленных, американцы и англичане вели усиленную агитацию за невозвращение на Родину. При этом пускалась клевета на СССР, всякие запугивания, сулилась хорошо оплачиваемая работа и всякие блага.
   После встречи Жукова с Эйзенхауэром и генералом Клеем советским офицерам разрешили встретиться для разговора с задержанными советскими людьми в американских лагерях. После разъяснения советскими офицерами конкретных вопросов многие заявили о своем решении вернуться в СССР.
   Советская делегация прибыла в Потсдам с твердым намерением достигнуть согласованной политики по урегулированию послевоенных проблем в интересах мира и безопасности народов. Основным вопросом был вопрос о послевоенном устройстве стран Европы и переустройстве Германии на демократической основе.
   В ходе конференции не все вопросы решались легко. По словам Жукова, наиболее агрессивен был У. Черчилль. Трумэн реже вступал в острые политические дискуссии, предоставляя приоритет Черчиллю.
   Делегации США и Англии выдвинули на обсуждение вопрос о расчленении Германии на три государства: Южногерманское, Северогерманское и Западногерманское. Сталин решительно отверг это предложение: «Это предложение мы отвергаем, оно противоестественно: надо не расчленять Германию, а сделать ее демократическим, миролюбивым государством» [844 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 410.].
   Были определены объем репараций и порядок их получения. Еще до Потсдама Сталин сказал Жукову о том, что «…нашу страну фашисты разорили и разграбили, поэтому вам и вашим помощникам нужно серьезно поработать над тем, чтобы быстрее осуществить договор с союзниками о демонтаже некоторых военно-промышленных предприятий в счет репараций» [845 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 401.].
   Г. К. Жуков указывает на то, что Г. Трумэн и, особенно, У. Черчилль не хотели, чтобы в счет репараций демонтировались предприятия тяжелой индустрии западной части Германии. Однако они все же согласились, с оговорками, выделить часть оборудования военных заводов из западных зон.
   По словам Жукова, очень остро обсуждался вопрос о Польше и ее западных границах.
   И здесь опять мы встречаемся с противоборством двух сторон. Жуков вспоминает, что У. Черчилль пытался под разными предлогами отвергнуть предложение о западных границах Польши по рекам Одеру и Западной Нейсе. Вопрос был решен так:
   «Впредь до окончательного определения границ в мирном договоре, – говорилось в принятом решении, – передать Польше территории к востоку от линии, проходящей от Балтийского моря, чуть западнее Свенемюнде, и далее по Одеру и Западной Нейсе до границы Чехословакии» [846 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 417.].
   Победа СССР над Германией была столь убедительной, что США и Англия вынуждены были идти на согласованные решения. Несмотря на неизбежные дискуссии и разногласия, все же в Потсдаме было выражено желание заложить основу для сотрудничества великих держав.
   Для проведения подготовительной работы по заключению мирных договоров конференция приняла решение учредить Совет министров иностранных дел СССР, США, Англии, Франции и Китая. Совету поручалось составить проект мирного договора для Италии, Румынии, Венгрии, Болгарии и Финляндии.
   Как видно по вышеизложенным материалам, конфронтация между СССР, с одной стороны, и Англией и США, с другой, прослеживается с самого начала послевоенного периода.
   Принято утверждать, что две великие державы (СССР и США) возвысились над всеми другими в ходе Второй мировой войны. Однако в 1945 г. между двумя основными странами-победительницами существовало такое глубокое неравенство, что любое сравнение затруднительно. И перед войной существовали диспропорции в пользу Америки, особенно в экономике. Но война еще дальше развела страны в противоположные направления.
   Стоит только сравнить потери, столь различные, свидетельствовавшие не только о разной степени человеческих страданий, но и по-разному повлиявшие на психологию граждан обеих стран.
   Контраст между американскими условиями жизни и условиями, в которых жил советский народ после войны, был очень глубоким.
   Продукция советской горной металлургии составляла 16–18 % от американского уровня. Производство химической промышленности в США было выше, чем в СССР, в 10–20 раз. Ситуация дополнялась наличием у США господствующих позиций во всем мире.
   Страны Восточной Европы, которые оказались в радиусе действий Красной Армии, также надеялись на получение поставок из Соединенных Штатов.
   Атомная бомба появилась на свет как бы специально для того, чтобы придать подавляющему американскому превосходству над СССР несомненный угрожающий характер.
   Жуков вспоминает, что в ходе Потсдамской конференции, после одного из заседаний глав правительств, Г. Трумэн сообщил И. В. Сталину о наличии у США бомбы необычайно большой силы, не назвав ее атомной. В момент этой информации, по словам Жукова, У. Черчилль впился глазами в лицо И. В. Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Г. Трумэна. У. Черчилль потом утверждал, что И. В. Сталин, вероятно, не понял значения сделанного ему сообщения. Но, вернувшись с заседания, Сталин, в присутствии Жукова, рассказал В. М. Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. Молотов ответил на это, что американцы набивают себе цену. Тогда Сталин сказал: «Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы» [847 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 418.]. Жуков понял, что речь идет о создании атомной бомбы.
   Советской стороне было ясно, что правительство США намерено использовать атомное оружие для достижения своих целей с позиции силы.
   6 и 8 августа 1945 г. это подтвердилось на практике (Хиросима и Нагасаки).
   В условиях быстро нараставшего ухудшения отношений между Москвой и Вашингтоном бомба должна была, естественно, внушить беспокойство советским руководителям. Американское руководство сознавало превосходство США над СССР. Дипломатическая переписка того времени, когда в Москве был послом Гарриман, доказывает это. Трумэн говорил: «Мы вышли из этой войны как самая мощная в мире держава, возможно, самая могущественная в человеческой истории» [848 - Джузеппе Боффа. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1994. С. 259.]. Это понимал Черчилль. Он доверительно говорил тому же Гарриману: «Центром власти является Вашингтон» [849 - Джузеппе Боффа. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1994. С. 259, 260.].
   Жуков считал, что И. В. Сталин в спорах с У. Черчиллем был всегда предельно конкретен и логичен. К примеру: военные советники обсуждали основные предложения о разделе боевых кораблей военно-морского флота и крупных судов гражданского флота фашистской Германии. По этим вопросам предварительные переговоры с представителями военно-морских сил Англии и США вели наши адмиралы во главе с адмиралом флота Н. Г. Кузнецовым.
   С точки зрения Жукова, американская и английская стороны всячески затягивали эти переговоры. Сталину пришлось в разговорах за круглым столом с Трумэном и Черчиллем высказать ряд довольно резких замечаний о различном объеме потерь, понесенных в войне Советским Союзом и союзниками, и о праве нашей страны требовать соответствующую компенсацию.
   Жуков отмечает, что Сталин был крайне щепетилен в отношении малейших попыток делегаций США и Англии решать различные вопросы в ущерб Польше, Чехословакии, Венгрии и германскому народу.
   США проявляли совершенную невосприимчивость к тем явлениям, которые начали заявлять о себе в различных точках земного шара. Это сказалось, прежде всего, в нежелании прислушиваться к советским требованиям, в отказе понять, что в Восточной Европе происходят изменения, определяемые, прежде всего, внутренними местными причинами.
   В 1945 г. даже Сталин признавал, что США будут оказывать ведущее влияние на послевоенный Китай. Революционные вожди этой страны Мао Цзэдун и Чжоу Энь-лай искали соглашения с Америкой, но получили отказ. Америка не желала примириться с присутствием в мировом порядке новых революционных движений. Это заставило их обратить свой взор на СССР как противоположный полюс мировой политики. Реакционные силы видели в США своего защитника и руководителя. Американское притязание на мировое господство встречало неизбежные трудности, которые порождали антисоветское озлобление. Феномен «холодной» войны продолжал делать в своем развитии дальнейшие шаги.
   Жуков вспоминает о том, как изменения в политической атмосфере отразились на работе Контрольного совета. Серьезным толчком к перемене курса явились разногласия на конференции Совета министров иностранных дел в Лондоне. Но особенно этому способствовала речь У. Черчилля, произнесенная в Фултоне. Жуков прямо называет ее «антисоветской». Черчилль говорит все это в присутствии Трумэна. Трумэн отнесся к этому выступлению с явной симпатией. Черчилль утверждал, что США находятся на вершине мирового могущества. Он сказал, что атомная бомба находится в руках американцев, и это очень хорошо. Что никто не мог бы спать спокойно, если бы «временная монополия на обладание этим ужасающим оружием» была захвачена «каким-либо коммунистическим или неофашистским государством». Богу «было угодно, чтобы этого не случилось» [850 - Джузеппе Боффа. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1994. С. 261.].
   По мнению маршала Жукова, после речи Черчилля администрация Контрольного совета США и Англии стала во всех вопросах менее сговорчивой и начала срывать проведение в жизнь согласованных Потсдамских решений. Регулирование строгих вопросов становилось все труднее. Одними из важнейших вопросов были: ликвидация военно-экономического потенциала германского милитаризма, разоружение воинских частей, ликвидация возможных нацистских организаций в зонах Англии и США.
   По словам Жукова, советской стороне удалось установить, что англичане в своей зоне продолжали сохранять немецкие войска. Тогда маршал Жуков вынужден был вручить Контрольному совету меморандум о наличии в английской зоне организованных частей бывшей гитлеровской армии.
   Вот сокращенное содержание этого меморандума:
   "В соответствии с Декларацией о поражении Германии, подписанной 5 июня 1945 г., а также решениями Потсдамской конференции по Германии:
   – все вооруженные силы Германии или силы, находящиеся под германским контролем, где бы они ни располагались, включая сухопутные, воздушные, противовоздушные и военно-морские силы, СС, СА и гестапо, а также все другие силы или вспомогательные организации, имеющие оружие, должны быть полностью разоружены…
   – все сухопутные, морские и воздушные вооруженные силы Германии, СС, СА, СД и гестапо со всеми их организациями, штабами и учреждениями, включая генеральный штаб, офицерский корпус, корпус резервистов, военные училища, организации ветеранов войны и все другие военные и полувоенные организации вместе с их клубами и ассоциациями, служащими интересам поддержания военных традиций в Германии, будут полностью и окончательно упразднены, дабы навсегда предупредить возрождение или реорганизацию германского милитаризма и нацизма…
   Между тем, по имеющимся у советского командования данным и данным иностранной прессы, в английской зоне оккупации Германии продолжают существовать германские вооруженные силы и германские военные, военно-морские и военно-воздушные силы. До настоящего времени существует германская военная группа Мюллера, переименованная в группу Норд. Она имеет полевое управление и штаб…
   Армейская группа Норд имеет сухопутные, воздушные и противовоздушные соединения и части. Она включает в себя корпусные группы Штокхаузен и Виттхоф численностью свыше ста тысяч личного состава каждая.
   В английской зоне оккупации Германии создано пять немецких военных корпусных округов с управлениями и службами.
   В дополнение к немецким военным округам в английской зоне оккупации Германии создано 25 окружных и местных немецких военных комендатур…
   Немецкие военно-воздушные силы содержатся в английской зоне в виде второго воздушного округа…
   Германские вооруженные силы в английской зоне оккупации Германии имеют свыше пяти полков связи и танковые части, а также развернутую сеть военных госпиталей. Военно-морские силы Германии именуются в настоящее время германской службой траления. Она имеет штаб и располагает сторожевыми дивизиями и флотилиями…
   Все вышеперечисленные военные, военно-морские и военно-воздушные части, соединения и службы состоят на всех видах довольствия по армейским нормам…
   Как видно из вышеизложенного, наличие германских военных, военно-морских, военно-воздушных частей, а также сухопутных, воздушных, противовоздушных и военно-морских соединений, частей и служб в английской зоне оккупации Германии нельзя объяснить никакими особенностями оккупации английской зоны.
   Содержание в английской зоне оккупации:
   – немецкой армейской группы Норд,
   – корпусной группы Штокхаузен,
   – корпусной группы Виттхоф,
   – второго воздушного округа,
   – управления военных округов в Хамморе, Итцехо, Нейминстер-Риндсбурге, Фленсбурге, Гамбурге,
   – 25 военных окружных и немецких комендатур,
   – войск связи,
   – танковых подразделений
   противоречит решениям Потсдамской конференции и Декларации о поражении Германии.
   Советское командование считает необходимым поставить вопрос о посылке комиссии Контрольного совета в английскую зону оккупации для ознакомления на месте с положением дела по разоружению и ликвидации германских вооруженных сил" [851 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 261.].
   При обсуждении этого меморандума Б. Монтгомери был вынужден признать наличие в английской зоне оккупации организованных немецких войск. По словам Жукова, в Контрольном совете всем стало ясно, что обо всем этом знал и союзный верховный командующий Д. Эйзенхауэр. Черчилль, подписывая от имени своей страны обязательство немедленно, раз и навсегда искоренить немецкий милитаризм, тут же давал секретные приказы военному командованию о сохранении вооружения и воинских частей бывшей гитлеровской армии как базы вооружения западногерманской армии. По мнению Жукова, все это делалось с антисоветскими целями.
   У Жукова с Эйзенхауэром с самого начала работы Контрольного совета установились хорошие отношения. Но вышеуказанные факты изменили первоначальное мнение Жукова о Д. Эйзенхауэре. Известно, что Эйзенхауэр впоследствии стал президентом США.
   С точки зрения Жукова, генерал армии Эйзенхауэр пользовался большим авторитетом в союзных войсках, которыми он руководил во Вторую мировую войну.
   Жуков считал, что Эйзенхауэр мог бы многое сделать для разрядки международной напряженности в послевоенный период, но, к сожалению, он в этом направлении ничего не предпринял.
   Известно, что Черчилль в своей речи в Фултоне заявил, что «железный занавес» отделил Восточную Европу от европейской цивилизации и англосаксонскому миру следует объединиться перед лицом коммунистической угрозы. Противоположность интересов двух держав, США и СССР, особенно выявлялась в германском урегулировании.
   Утверждение у власти коммунистических партий в странах Восточной Европы в 1947–1948 гг. рассматривалась США как коммунистическая экспансия.
   Жуков считал, что обстановка, сложившаяся после Второй мировой войны, явилась серьезным испытанием для политических партий, стоящих у власти в западных странах. С его точки зрения вопрос стоял так: сумеют ли они повести свои страны в фарватере дружбы между народами или поведут к вражде с другими странами. Советское правительство держало твердый курс на мирное сосуществование со всеми государствами и делало все для укрепления мира и сотрудничества.
   После войны все прогрессивные люди надеялись, что главнейшими государствами мира будут учтены уроки прошлого, и Германия будет перестроена на демократической основе. Но так сложилось только в восточной части Германии.
   В выписке из решений Потсдамской конференции, в частности, указывалось:
   «Германский милитаризм и нацизм будут искоренены, и союзники в согласии друг с другом, сейчас и в будущем, примут и другие меры, необходимые для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире» [852 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 413–414.].
   Текст соглашения, которым руководствовалась советская сторона в Контрольном совете по Германии, гласил:
   "А. Политические принципы
   1. В соответствии с Соглашением о контрольном механизме в Германии, верховная власть в Германии будет осуществляться командующими Вооруженными силами Союза Советских Социалистических Республик, Соединенных Штатов Америки, Соединенного Королевства Великобритании и Французской Республики, каждым в своей зоне оккупации, по инструкциям своих соответствующих правительств, а также совместно по вопросам, затрагивающим Германию в целом, действующими в качестве членов Контрольного совета.
   2. Поскольку это практически осуществимо, должно быть одинаковое обращение с немецким населением по всей Германии.
   3. Целями оккупации Германии, которыми должен руководствоваться Контрольный совет, в частности, являются:
   – полное разоружение и демилитаризация Германии и ликвидация всей германской промышленности, которая может быть использована для военного производства, или контроль над ней;
   – уничтожение национал-социалистической партии и ее филиалов и подконтрольных организаций, роспуск всех нацистских учреждений, обеспечение того, чтобы они не возродились ни в какой форме, предотвращение всякой нацистской и милитаристской деятельности или пропаганды;
   – подготовка к окончательной реконструкции германской политической жизни на демократической основе и к эвентуальному мирному сотрудничеству Германии в международной жизни;
   – военные преступники и те, кто участвовал в планировании или осуществлении нацистских мероприятий, влекущих за собой или имеющих своим результатом зверства или военные преступления, должны быть арестованы и преданы суду. Нацистские лидеры, влиятельные сторонники нацистов и руководящий состав нацистских учреждений и организаций и любые другие лица, опасные для оккупации и ее целей, должны быть арестованы и интернированы;
   – все члены нацистской партии, которые были больше чем номинальными участниками ее деятельности, и все другие лица, враждебные союзным целям, должны быть удалены с общественных или полуобщественных должностей и с ответственных постов в важных частных предприятиях. Такие лица должны быть заменены лицами, которые по своим политическим и моральным качествам считаются способными помочь в развитии подлинно демократических учреждений в Германии;
   – образование в Германии должно так контролироваться, чтобы полностью устранить нацистские и милитаристские доктрины и сделать возможным успешное развитие демократических идей.
   Б. Экономические принципы
   В целях уничтожения германского военного потенциала производство вооружения, военного снаряжения и орудий войны, а также производство всех типов самолетов и морских судов должно быть запрещено и предотвращено. Производство металлов, химических продуктов, машиностроение и производство других предметов, необходимых непосредственно для военной экономики, должно быть строго контролируемо и ограничено в соответствии с одобренным уровнем послевоенных мирных потребностей Германии…
   В практически кратчайший срок германская экономика должна быть децентрализована с целью уничтожения существующей чрезмерной концентрации экономической силы, представленной особенно в форме картелей, синдикатов, трестов и других монополистических соглашений.
   В период оккупации Германия должна рассматриваться как единое экономическое целое. С этой целью должна быть установлена общая политика относительно:
   а) производства и распределения продукции горной и обрабатывающей промышленности;
   б) сельского хозяйства, лесоводства и рыболовства;
   в) зарплаты, цен и рационирования;
   г) программы импорта и экспорта для Германии в целом;
   д) денежной и банковской системы, централизованных налогов и пошлин;
   е) репараций и устранения военно-промышленного потенциала;
   ж) транспорта и коммуникаций.
   При проведении этой политики по мере надобности должны приниматься во внимание различные местные условия".
   Г. К. Жуков поражается тому, с какой легкостью эти принципиальные решения, единогласно принятые на Потсдамской конференции великими державами, вскоре были перечеркнуты государственными руководителями США и Англии. В результате вновь возродился милитаризм.
   Хотя Германия и потерпела полный разгром, в действительности она оставалась важной величиной, и без соглашения о ее судьбе каждая из соперничающих держав испытывала бы подозрение, что ее оппоненты желают перетянуть побежденную нацию на свою сторону, с тем чтобы изменить в свою пользу баланс сил в Европе. Но, как мы видим, каждая держава-оккупант стремилась обеспечить себе в Германии политическую поддержку. Они добивались этой цели, действуя в противоположных направлениях.
   По мнению Жукова, Советский Союз стремился проводить прогрессивную политику в интересах широких народных слоев. Он осуществил аграрную реформу и конфискацию промышленных предприятий, принадлежащих нацистам.
   Американцы и англичане искали сочувствия более традиционным способом – у старой гвардии представителей экономической власти.
   Жуков считал, что в установлении мирной жизни в Германии на демократических началах сыграли роль немецкие коммунистические организации. С его точки зрения, Советское правительство проявляло большую заботу о населении Германии. Значительную помощь оказывали советские комендатуры, группы содействия, состоявшие из немцев-антифашистов.
   Жуков сообщает, что 11 июня 1945 г. ЦК КП Германии выступил с программным воззванием к немецкому народу. По его мнению, это был документ исключительной исторической важности, поскольку он излагал программу создания антифашистской, демократической Германии. Немецкий народ получил право строить свою жизнь на демократической основе.
   Советская сторона свою работу по сплочению и активизации прогрессивных сил немецкого народа в восточной зоне оккупации начала с издания приказа N 2 от 10 июня 1945 г.
   Вот этот приказ с некоторыми сокращениями [853 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 416.]:
   "2 мая с. г. советскими войсками был занят Берлин. Гитлеровские армии, защищавшие Берлин, капитулировали, а спустя несколько дней Германия подписала акт о безоговорочной военной капитуляции. 5 июня от имени правительств Союза Советских Социалистических Республик, Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Франции была обнародована Декларация о поражении Германии и о взятии на себя правительствами указанных держав верховной власти на всей территории Германии. С момента занятия советскими войсками Берлина на территории Советской зоны оккупации Германии установился твердый порядок, организовались местные органы самоуправления и создались необходимые условия для свободной общественной и политической деятельности германского населения.
   Ввиду вышеизложенного приказываю:
   1. Разрешить на территории Советской зоны оккупации в Германии образование и деятельность всех антифашистских партий, ставящих своей целью окончательное искоренение остатков фашизма и укрепление начал демократизма и гражданских свобод в Германии и развитие в этом направлении инициативы и самодеятельности широких масс населения.
   2. Предоставить трудящемуся населению Советской зоны оккупации в Германии право объединения в свободные профессиональные союзы и организации в целях защиты интересов и прав трудящихся. Предоставить профессиональным организациям и объединениям право заключать коллективные договоры с предпринимателями, а также организовывать страховые кассы и другие учреждения взаимопомощи, культурно-просветительные и иные образовательные учреждения и организации…
   В соответствии с изложенным выше отменить все фашистское законодательство, а также все фашистские постановления, приказы, распоряжения, инструкции и т. п., относящиеся к деятельности антифашистских политических партий и свободных профессиональных союзов, направленные против демократических свобод, гражданских прав и интересов германского народа.
   Главноначальствующий Советской военной администрации в Германии
   Маршал Советского Союза – Г. Жуков.
   Начальник штаба Советской военной администрации в Германии
   Генерал-полковник – В. Курасов.
   10 июня 1945 г. г. Берлин".
   В первые месяцы после окончания войны в советской зоне оккупации был проведен ряд социально-экономических преобразований.
   Жуков считал, что ко времени прибытия в западные секторы Берлина войск и администраций США, Англии и Франции в городе в основном была нормализована жизнь населения и созданы все условия для ее дальнейшего развития. Также, по его мнению, ЦК ВКП(б) с большим вниманием следил за всеми этими важнейшими процессами. По главным направлениям этой работы от И. В. Сталина исходило лично, с точки зрения Жукова, много ценных советов. Сталин рассматривал все эти вопросы под углом зрения международного рабочего движения и борьбы за укрепление мира и безопасности в Европе.
   Уже в первые послевоенные месяцы Советской администрацией было обращено внимание на работу органов управления основных отраслей народного хозяйства, культуры и здравоохранения.
   Меры, способствовавшие экономическому развитию Советской зоны оккупации, отражены в приказе N 17 от 27. 07. 1945 г.
   Было приказано "…к 10. 8. 45 г. создать следующие немецкие центральные управления на территории Советской зоны оккупации:
   Транспортное – для руководства и управления дирекциями железных дорог и водных путей сообщения.
   Связи – для руководства работой почты, телеграфа и телефона.
   Топливной промышленности – для руководства работой всех предприятий угольной промышленности, угольных шахт, открытых угольных разработок, брикетных фабрик, заводов, вырабатывающих жидкое топливо и газ, а также задач внутреннего сбыта продукции этих предприятий.
   Торговли и снабжения – для руководства и организации работы торговых и заготовительных фирм, учреждений и предприятий, для обеспечения заготовок сельскохозяйственных продуктов, их переработки и хранения, учета продовольственных и промышленных товаров и для обеспечения ими населения, а также развития торговли.
   Промышленного – для руководства работой по восстановлению, пуску и эксплуатации всех промышленных предприятий.
   Сельского хозяйства – для руководства и управления сельским и лесным хозяйством, а также предприятиями сельскохозяйственной промышленности.
   Финансового – для руководства деятельностью всех финансово-кредитных учреждений.
   Труда и социального обеспечения – для регулирования оплаты труда, использования рабочей силы и инженерно-технического персонала и руководства профессиональными союзами, а также органами социального обеспечения.
   Здравоохранения – для руководства органами здравоохранения, медицинскими учреждениями и учебными заведениями, а также предприятиями медицинской промышленности.
   Народного образования – для руководства школами, детскими домами и садами, учебными заведениями, искусством, научными и культурно-просветительными учреждениями.
   Юстиции – для руководства деятельностью всех прокуратур, судов и органов юстиции…
   п/п
   Главнокомандующий Советской военной администрации
   Главнокомандующий группой Советских оккупационных войск в Германии Маршал Советского Союза -
   Г. Жуков
   Член Военного Совета Советской военной администрации в Германии генерал-лейтенант -
   Ф. Боков
   Начальник штаба Советской военной администрации в Германии генерал-полковник
   В. Курасов".
   По свидетельству Г. К. Жукова, при отступлении немецкое командование оставило тысячи раненых солдат и офицеров. В одном только Берлине и его пригородах раненых солдат немецкой армии оказалось более 200 тыс. человек. К ним советское командование проявило величайшую гуманность и организовало их лечение на одинаковых условиях с советскими бойцами.
   В первые послевоенные месяцы советскому командованию часто приходилось встречаться с руководителями немецких коммунистов Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом. Их глубоко беспокоило тяжелое положение немецких трудящихся. По просьбе немецкой Коммунистической партии Советское правительство установило для берлинцев повышенные нормы продовольствия. Жуков говорит о том, что пока шла война, он был полон решимости воздать сполна гитлеровцам за их жестокость. Но убеждения и интернациональные чувства не позволили советским людям отдаться слепой мести.
   Из вышеизложенных материалов ясно видно отношение советского командования к немецкому народу. По воспоминаниям Жукова, Коммунистическая партия СССР и правительство считали своей обязанностью подать руку братской помощи немецкому народу.
//-- 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   После войны решающий вклад в победу над фашистской Германией вызвал рост симпатий к СССР на Западе, в глазах мировой общественности он терял традиционный облик врага. Все это проявилось в росте численности компартий. В Западной Европе число коммунистов с 1939 по 1946 гг. выросло почти втрое. Итак, две великие державы, СССР и США, оказались самыми сильными и приобрели наибольшее влияние в мире.
   Для наиболее полного сглаживания в послевоенном мире отношений между державами их политики делали поначалу шаги, направленные на сглаживание конфронтации, но, несмотря на временное относительное единогласие по вопросам германского урегулирования, последовавшее за этим резкое возрастание напряженности привело на долгие десятилетия к «холодной войне».
   Уже в феврале 1947 г. президент США Г. Трумэн выдвинул свою программу по «спасению» Европы от «советской экспансии», так называемую «доктрину Трумэна».
   Летом 1947 г. Европа окончательно разделилась на союзников США, с одной стороны, и СССР, с другой.
   В 1949 г. на территории Германии возникло два государства: в западных оккупационных зонах – Федеративная Республика Германии, а в восточной зоне – Германская Демократическая Республика.
   Мирного договора с Германией, первоначально являвшегося главной целью совместной работы по «германскому урегулированию» стран антигитлеровской коалиции, так и не состоялось, и только в 1990 г., в связи с объединением Германии, прекратили свои действия четырехсторонние договоренности относительно этой страны.
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во АПН, 1974.
   2. Никола Верт. История советского государства 1900–1991 гг. М.: Изд. группа «Прогресс», Прогресс-Академия, 1992.
   3. Джузеппе Боффа. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1994.
   4. Иллюстрированная история СССР. В. Т. Пашуто, Б. С. Итенберг, К. Н. Тарновский, В. Е. Полетаев, Г. А. Куманев, А. О. Чубарьян.

РЕФЕРАТ: «КОРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ОБСТАНОВКЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. НЮРНБЕРГСКИЙ ПРОЦЕСС»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Сведения очевидца событий этого времени секретаря советской делегации в Международном военном трибунале А. И. Полторака
   3. Заключение
   4. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Всякая агрессивная война является тягчайшим преступлением против мира и человечества. В истории войн, которые выпали на долю человечества, такой чудовищной концентрации преступлений, которые позволил себе гитлеризм во время Второй мировой войны, еще не было.
   Адольф Гитлер, ставя перед немецкими фашистами задачу захвата мирового господства, некогда заявлял: «Даже если мы не сможем это завоевание осуществить, мы вместе с собой разрушим полмира… 1918 г. не повторится. Мы не капитулируем» [854 - Полторак А. Нюрнбергский эпилог. С. 3.]. По планам Гитлера и его сообщников, окончание этой войны должно было явиться началом новых злодеяний в отношении покоренных народов.
   За годы Второй мировой войны в концлагерях и пунктах массового уничтожения людей при так называемых «специальных акциях» эйнзатцкоманд, в газовых камерах, путем злодейских экспериментов и другими изуверскими способами было умерщвлено не менее 12 млн человек.
   Но, несмотря на волю и старания маньяков фашизма, Вторая мировая война закончилась полным разгромом гитлеровской империи. Наступил час расплаты за совершенные злодеяния.
   Особый интерес, в связи с этим, представляют собой документы Международного военного трибунала, проходившего в г. Нюрнберге, так называемого Нюрнбергского процесса, который стал не только наказанием для главных военных нацистских преступников, но и осуждением фашизма и нацизма мировым сообществом.
   Нюрнбергский процесс состоялся спустя 6 месяцев после окончания Второй мировой войны. Среди послевоенных проблем урегулирования он занимал особое место, став началом процесса очищения Европы от фашизма. Но в то же время в ходе этого процесса проявились резкие различия политических и правовых взглядов СССР, США, Англии и Франции.
   Секретарем советской делегации в Международном военном трибунале был Аркадий Иосифович Полторак. Сведения, предоставленные им, являют собой особую ценность, т. к. он сообщает все то, что сам видел собственными глазами в ходе Нюрнбергского процесса.
   Человеческая цивилизация была спасена ценой величайших усилий и жертв всех держав антигитлеровской коалиции, и в первую очередь Советского Союза. Всякая агрессивная война, развязываемая империализмом, – преступление против мира и человечества. Но преступлений таких чудовищных масштабов, какие позволил себе гитлеризм, в истории войн еще не было.
   Характеризуя отличительные особенности Нюрнбергского процесса, главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко указывал, что это первый случай, когда перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и сделавшие само государство орудием чудовищных преступлений.
   Международный военный трибунал не мог не быть создан, так как мировое общественное мнение никогда не примирилось бы с освобождением преступников от наказания. В 1943 г. была опубликована Декларация глав трех держав антигитлеровской коалиции, в которой говорилось о том, что виновники отвратительных злодеяний, принимавшие непосредственное участие в зверствах и убийствах на оккупированных территориях, «будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран».
   Таким образом учреждение Нюрнбергского Международного трибунала отвечало чаяниям всех пострадавших народов о суровом наказании главных гитлеровских преступников и официальным заявлениям правительств антигитлеровской коалиции.
   Трибунал рассмотрел более трех тысяч подлинных документов, допросил около двухсот свидетелей и принял триста тысяч письменных показаний. Союзными армиями в германских армейских штабах было захвачено большое количество подлинных документов, которые представляли значительную часть доказательств.
//-- 2. СВЕДЕНИЯ ОЧЕВИДЦА СОБЫТИЙ ЭТОГО ВРЕМЕНИ СЕКРЕТАРЯ СОВЕТСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ВОЕННОМ ТРИБУНАЛЕ А. И. ПОЛТОРАКА --//
   Многие факты, приведенные А. И. Полтораком в его воспоминаниях, позволяют более полно понять, какие зловещие силы направляли деятельность политиков, приверженцев конфронтации, желающих ввергнуть человечество в новую войну.
   С точки зрения Полторака и многих других его современников, гитлеризм был порождением германского монополистического капитализма. Он смог совершить свои злодеяния в результате поддержки и помощи международной империалистической реакции. Германские промышленные и финансовые магнаты стояли за спиной эсэсовских бандитов. Весь экономический потенциал Германии был поставлен на службу гитлеровской агрессии. Непосредственно некоронованные короли германского капитала соучаствовали в отвратительных преступлениях и во время злодейских опытов и, доведя миллионы угнанных в рабство до полного истощения, потом убивали их в газовых камерах, отравляющие вещества для которых поставлялись одним из могущественнейших монополистических объединений «И. Г. Фарбениндустри».
   Английский обвинитель Шаукросс на Нюрнбергском процессе утверждал, что Нюрнбергский процесс «…явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки будут обращаться в поисках правды, а будущие политики – в поисках предупреждений».
   Процесс длился целый год. И вот когда он закончился, то, по свидетельству Полторака, вышла книга английского публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с Луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица», и он называет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего».
   Французский обвинитель Шампетье де Риба в зале суда сделает заявление: «После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстрации кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, – что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто».
   А. И. Полторак с горечью говорит о том, что пройдет всего лишь несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Французский профессор Поль Рассиньи в своих лекциях уже в Западной Германии будет убеждать немцев, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли».
   Западногерманские реваншисты, которые после образования ФРГ стали набирать уверенность в своих силах, станут призывать германскую молодежь под черные знамена бундесвера, у них будет свое мнение о газовых камерах и кремационных печах.
   По словам Полторака, в первые дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон скажет: «Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, т. к. она погибнет, если они повторятся».
   Но вскоре после процесса американский сенатор Тафт заявит о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора».
   Полтораку довелось быть в здании, где в ночь на 16 октября 1946 г. свершился последний акт процесса – гитлеровскую клику повели на эшафот.
   Но, как в насмешку над миллионами загубленных гитлеровцами жизней, именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории».
   Многие нацисты стремились переложить ответственность за преступления гитлеризма на весь немецкий народ.
   Мы знаем в истории немало политических процессов. Эти процессы нередко являлись строгим экзаменом для определения духовных качеств политических деятелей. Нюрнбергский процесс дал возможность всему миру узнать подлинное лицо нацистских лидеров. Они понимали, что и без судебного процесса у них нет в перспективе ничего хорошего. По мнению Полторака, гитлеровские министры пуще смерти боялись открытого суда. Первый шаг их адвокатов состоял в том, чтобы не допустить процесса.
   Герман Геринг в беседах с американцами горячо доказывал, что не нужно никакого суда, что США гораздо быстрее достигнут желаемых результатов, договорившись с ним, с Герингом.
   Никто никогда не утверждал, что именно фашистская Германия впервые в истории начала вести агрессивные войны. По мнению Полторака, «фашизм является лишь крайним, самым воинственным и человеконенавистническим выражением империализма».
   Нюрнбергский процесс проходил не в безвоздушном пространстве. Нацистские лидеры очень интересовались, нет ли сообщений о разногласиях между союзниками. Полторак сообщает, что, по мере того как дни завершения войны уходили в прошлое, в западной, особенно в американской, печати стали появляться высказывания о первых признаках напряжения в отношениях между Западом и Востоком. Скамья подсудимых становилась все оживленней, и всем своим видом они давали понять, что каждый из них гораздо лучше, чем западные обвинители, осознает очередные задачи империалистического мира.
   И вот настало 12 марта 1946 г. В этот день американские газеты вышли с заголовками: «Объединяйтесь, чтобы остановить Россию!». А ниже следовал текст известной речи У. Черчилля в Фултоне. Лица всех подсудимых, по словам Полторака, излучали радость. Восторг гитлеровцев речью Черчилля был настолько сильным, что они заявили ходатайство о вызове его в Нюрнберг в качестве свидетеля. А Рудольф Гесс заявил Герингу: «Вы еще будете фюрером Германии».
   Затем пришло сообщение о помиловании американскими властями гитлеровского генерала Штудента. Гитлеровцы очень надеялись на то, что ухудшение международных отношений даст трещину между советскими и западными представителями в Международном трибунале, в которую мог бы провалиться весь Нюрнбергский процесс.
   Но, с точки зрения Полторака, Нюрнбергский процесс в целом был ярким примером лояльного сотрудничества четырех держав. Подсудимые время от времени напоминали о той помощи, которую оказывали западные державы Гитлеру в осуществлении его внешней политики. И вот перед советской делегацией возникла дилемма – либо стать на путь критики мюнхенской политики Запада, затеять на этой основе полемику с представителями США, Англии и Франции, либо следовать тем целям, которые человечество поставило перед Нюрнбергским процессом. Наши обвинители избрали второй путь, на него встали и остальные обвинители на процессе.
   Спустя некоторое время, по сведениям Полторака, в Америке будут изданы и немедленно переведены в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга – духовного отца гитлеризма. В них воспроизведено «политическое завещание» духовного отца гитлеризма. «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды» [855 - Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. М.: Военное изд-во Министерства обороны СССР, 1965. С. 15.].
   Такие плоды, по мнению Полторака, действительно скоро произросли в ФРГ и стали составлять новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом, и это не удивляет.
   Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на много лет вперед дало пищу для размышлений государственным деятелям, историкам, юристам. Начался он 20 ноября 1945 г., закончился 1 октября 1946 г.
   Во время процесса Нюрнберг заполнили американские и английские издатели, решившие, что можно неплохо заработать на публикации мемуаров подсудимых. Защита подсудимых вела с ними переговоры, результаты этих переговоров проявились сразу же по окончании процесса: в Америке были опубликованы мемуары Розенберга и Риббентропа, написанные в Нюрнбергской тюрьме.
   Интересен тот факт, что в составе делегации США, Англии и Франции находилось на службе значительное количество русских эмигрантов. Некоторые из них сохранили, по мнению Полторака, к СССР упорное враждебное отношение. Но многие все-таки симпатизировали Советскому Союзу. Находясь за границей, в массе своей они бедствовали, им еще помнилась война с Германией 1914–1918 гг., полная неудач для России. И вот 25 лет спустя, когда Германия вновь оказалась на русской земле, война закончилась блестящей победой русского оружия. От сознания этого факта у русских эмигрантов заговорило чувство национальной гордости. Многие из эмигрантов, по воспоминаниям Полторака, старались по мере сил быть полезными советской стороне.
   Полторак вспоминает о Льве Толстом – внучатом племяннике великого писателя. Он работал переводчиком во французской делегации и, возвратившись однажды из Парижа, привез советским писателям, работавшим на процессе (Константин Федин, Илья Эренбург, Борис Полевой, Леонид Леонов), сердечные приветствия от И. А. Бунина и свежий номер эмигрантского журнала, в котором был напечатан его рассказ «Ужасный понедельник». Этот рассказ вызывал много споров, но все были едины в одном: от начала и до конца рассказ пронизывало чувство сильной тоски по родине и огромной любви к ней.
   По свидетельству Полторака, к советской делегации пришли русские переводчики из западных делегаций с просьбой показать им документальные фильмы о преступлениях нацистов на советской территории. Это было сделано. Во время киносеанса плакали поголовно все: и мужчины, и женщины, и молодые, и старые. Аркадию Иосифовичу в это время вспомнились слова Дантона, когда ему предложили эмигрировать из Франции: «Нельзя унести Родину на каблуках своих сапог» [856 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 37.].
   Полторак считал, что один из нацистских генералов, Роберт Лей, который был поставлен в свое время во главе центральной инспекции по наблюдению за иностранными рабочими, угнанными в Германию, проявил себя на этом посту самым бесчеловечным истязателем миллионов иностранных рабочих, сам того не подозревая, стал основоположником целой послевоенной американской политики в Германии. Сидя в тюрьме, он в письменной форме изложил свои мысли о власти и Германии, и так уж получилось, что этот матерый нацист нарисовал в своих пророчествах более или менее верную картину того, как сложатся германо-американские отношения в последующие годы. Он рассуждал так: СССР сумел разгромить Германию, но нельзя забывать, что это победа марксизма, а она опасна для Запада. «Запад всегда смотрел на Германию, как на дамбу против большевистского потока. Ныне эта дамба разрушена, и немецкий народ не способен восстановить ее сам» [857 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 44.].
   По мыслям Лея, конечно же, Америка должна восстановить эту дамбу, если сама хочет жить. Поэтому необходим германо-американский союз. Общее дело для Германии и США – это, конечно же, антикоммунизм. Лей считал, что германо-американский союз нужно начинать «с Гитлера, а не против Гитлера» [858 - Там же, с. 45.]. «Я думаю, что это вытекает из интересов американской внешней политики» [859 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 45.]. Лей надеялся, что ему не будет предъявлено официальное объявление, и обратился с личным письмом к Генри Форду, хорошо известному своими профашистскими настроениями, где сообщал ему о своих опытах сооружения автомобильных заводов «Фольксваген» и просил обеспечить место после того, как будет освобожден.
   После того как ему было предъявлено обвинительное заключение, он покончил жизнь самоубийством. А. И. Полторак сообщает, что на скамье подсудимых в Нюрнберге уместилось целое правительство. По своим масштабам это был самый большой судебный процесс во всей истории человечества. Впервые, с точки зрения Полторака, закон настиг людей, которые, приобретя огромную власть, использовали ее во вред человечеству.
   Только за XIX и XX вв. человечество пережило сотни войн. Но виновники агрессии ни разу не привлекались к ответу. С точки зрения А. И. Полторака, безнаказанность агрессоров во все прошлые времена поощряла нацистов к новым агрессиям. До поры до времени они со смехом встречали предупреждения стран антигитлеровской коалиции о неотвратимом возмездии. И вот Нюрнберг стал как бы символом того, что народы решили «справедливое сделать сильным» [860 - Там же, с. 76.].
   В первый же день процесса гитлеровским министрам дали почувствовать, что агрессия признана тягчайшим международным преступлением, а в последний день все человечество узнало, что Международный трибунал приговорил гитлеровских приспешников к повешению.
   Особый интерес вызывает тот факт, что соглашение между союзниками на суде о наказании нацистских преступников родилось не беспрепятственно. Реакционеры Запада, считал Полторак, всячески старались сорвать судебный процесс. Реакционная пресса настаивала на расстреле без суда и следствия всех гитлеровских сообщников. Подлинная подоплека таких выступлений заключалась в том, чтобы не допустить публичного разоблачения империализма. Реакционеры никак не желали, чтобы судьи копались в святая святых империалистической политики, выясняя причины войн. Но, по мнению Полторака, середина ХХ столетия с ее возросшим политическим сознанием народов, с колоссально возросшими силой и международным авторитетом СССР, ограничивала возможности реакционеров. Многие нацисты стремились переложить ответственность за преступления гитлеризма на весь немецкий народ.
   Но один из обвинителей на процессе, с точки зрения А. И. Полторака, правильно заметил: «Если бы германский народ добровольно принял нацистскую программу, не понадобились бы штурмовые отряды, концентрационные лагеря, гестапо» [861 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 84.].
   Главным американским обвинителем на процессе был Роберт Джексон, который занимал пост члена Верховного суда США. В своей речи на процессе Роберт Джексон подчеркнул ту мысль, что никакие судебные процессы не обезопасят человечество, если в новых условиях будет проводиться старая политика в германском вопросе. Это вызвало нападки на него реакционеров американской печати, становившейся, по мнению А. И. Полторака, все более агрессивной по мере того, как активизировалась американская политика восстановления германского милитаризма. На Нюрнбергском процессе Р. Джексон требовал предать суду германского промышленника Круппа за соучастие в гитлеровских преступлениях. Он заявил: «Интересы правосудия не будут соблюдены, если не принять во внимание интересы людей четырех поколений, чьи жизни были отняты оружием Круппа или же находились под его угрозой, а также интересы народов будущего, которые не могут чувствовать себя в безопасности, если Крупп и ему подобные не будут осуждены на таком процессе» [862 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 113.].
   Но стоило измениться политической обстановке, как Р. Джексон сразу же изменил свои взгляды. Когда встал вопрос о международном судебном процессе над германскими промышленниками, он сделал заявление, что на США «не лежит ни морального, ни юридического обязательства проводить в дальнейшем процессы такого рода» [863 - Там же, с. 114.]. Так произошла, считает А. И. Полторак, обычная в буржуазном мире метаморфоза, лишь стоило американским Круппам выразить возмущение начальной позицией Джексона.
   Нюрнбергский процесс часто называют процессом документов, хотя международный трибунал использовал и свидетельские показания. И все же главными оставались документальные доказательства. На последнем этапе войны в руки союзников попали важнейшие архивы гитлеровской Германии. Система доказательств, по воспоминаниям А. И. Полторака, таила в себе немало сюрпризов.
   Помощник главного советского обвинителя Л. Н. Смирнов предъявил показания препаратора анатомических институтов Зигмунда Мазура. Мазур показал, «как из человеческого жира нацисты производили мыло» [864 - Там же, с. 162.]. Одновременно суду предъявляется утвержденная соответствующими инстанциями рецептура: «после остывания готовое мыло выливать в формы». Подсудимые старались не смотреть друг на друга.
   Затем в руках Л. Н. Смирнова появилось нечто вроде куска кожи. Вот что сообщает А. И. Полторак: «Да, эта кожа содрана не с животного, а с человеческой спины» [865 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 162.]. После того как Л. Н. Смирнов произнес эти слова, по залу прошел приглушенный стон.
   Далее он приводит следующие факты. "У стены на столах тоже стоят какие-то предметы, прикрытые простынями. По указанию обвинителя простыни убирают, и перед глазами всех присутствующих появляются куски уже выделанной человеческой кожи, посаженные на распялки. На каждом из них следы красивой татуировки. Люди, которые имели несчастье в молодые годы легкомысленно разузорить себя, оказавшись в руках нацистов, сразу обрекались на страшные муки и надругательства. Татуированных непременно убивали, а из их кожи делали абажуры и различную галантерею. Тут же под стеклянным колпаком – высушенная голова человека величиной с кулак. На ней сохранились волосы, а на шее – следы веревки.
   Мороз пробегал по телу. Чья это кожа? Кому принадлежала эта голова? Может быть, это русский, а может быть, поляк или француз. Точно известно только то, что голова этого несчастного стояла на письменном столе начальника концлагеря Освенцима" [866 - Там же, с. 162–163.].
   – Единство злой воли, – говорит советский обвинитель, – проявлялось в единстве приемов исполнителей злодеяний, однотипности техники умерщвления людей… Одно и то же устройство газовых камер, массовые штамповки круглых банок с отравляющим веществом «циклоном А» или «циклоном Б», построенные по одним и тем же типовым проектам печи крематориев, одинаковые планировки лагерей уничтожения, стандартная конструкция чудовищных машин смерти, которые немцы называли газвагенами, а наши люди – душегубками, техническая разработка конструкций передвижных машин для размалывания человеческих костей – все это указывало на единую злую волю, объединяющую отдельных убийц и палачей… Вы увидите, господа судьи, что места захоронения немецких жертв вскрывались советскими судебными медиками на севере и на юге страны, могилы были отделены одна от другой тысячами километров и, очевидно… злодеяния совершались различными физическими лицами. Но одинаковыми были приемы совершения преступлений. Одинаково локализировались ранения. Одинаково подготавливались маскируемые под противотанковые рвы или траншеи гигантские ямы-могилы… [867 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 163–164.]
   Нацисты сами завели точный бухгалтерский учет своим преступлениям. Ни одно убийство не должно было остаться неучтенным. В концлагерях велись гроссбухи, где в алфавитном порядке отмечалось «прибытие» и «убытие» заключенных. Обвинитель предъявляет одну такую книгу. Она настолько массивна, что Л. Н. Смирнов с трудом передает ее на судейский стол.
   Во время перерыва я сам заглянул в нее. У всех погибших каллиграфическим почерком указана одна причина смерти – «сердечное заболевание». В лагере они не задерживались. Смерть вскоре настигала их. И погибали они тоже в алфавитном порядке.
   Никто даже из самых ярых противников гитлеровского режима не мог представить себе картину деловой сдачи в германский банк тысяч колец, серег, часов, брошей, снятых с убитых и истерзанных в концлагерях людей, золотых пломб, выдранных из их зубов. За всю многовековую историю человечества никогда еще ни одно государство не обвинялось в подобных преступлениях. Лишь на Нюрнбергском процессе все это раскрылось в страшной своей наготе и было подтверждено свидетельскими показаниями.
   29 ноября 1945 г. подсудимые обратили внимание, что на одной из стен установлен белый экран. Кинохроника не предназначалась для мирной публики. Фильм назывался «Концентрационные лагеря». "Кадры, отснятые в концлагере Освенцим, леденят кровь. Нескончаемой вереницей проходят перед зрителем десятки тысяч несчастных, ожидающих смерти. Их избивают, травят собаками. А вот и конец их страдальческого пути – знаменитые печи-крематории. Перед входом в крематорий – горы обуви, детские вещи.
   А это что такое? Целый склад тюков. Это волосы, срезанные у жертв перед казнью. На тюках надписи: «Волос мужской», «Волос женский».
   Поглядываю на скамью подсудимых. Подсвеченные их лица выглядят какими-то жуткими призрачными масками.
   А на экране опять горы ботинок, горы трупов и… оркестр, составленный из лучших музыкантов Европы. Он исполняет «танго смерти», заглушая стоны несчастных. Потом гитлеровцы уничтожили и самих оркестрантов, стоны которых уже не заглушал никто…" [868 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 169.]
   Новому поколению немцев старые милитаристы стремятся внушить, что все нападки на них и даже сам Нюрнбергский процесс не что иное, как «ложь и софистика», «подлейшая фальсификация истории» [869 - Там же, с. 168.].
   Полторак предлагал ознакомить новое поколение с теми самыми хроникальными фильмами.
   Одним из самых интересных на Нюрнбергском процессе было дело о привлечении к ответственности за гитлеровскую агрессию финансового магната, главы имперского банка Германии Яльмара Шахта.
   В чем же Шахт был повинен? Ведь лично сам он не участвовал в составлении планов агрессии, в издании приказов об убийствах и грабежах во время войны. Сущность обвинения сводилась к следующему: возглавляя имперский банк и министерство экономики Германии, он был лично связан с крупнейшими монополиями страны. Зная об агрессивной программе нацистской партии, Шахт при поддержке этих монополий создал условия для прихода Гитлера к власти, а затем с их же помощью осуществил ряд мер по быстрейшему перевооружению вермахта как орудия агрессии. По мнению А. И. Полторака, в перевооружении участвовали крупнейшие капиталистические фирмы. Значит, и руководители этих фирм должны нести ответственность за то, как и в каких целях предполагалось использовать произведенное ими оружие. Полторак вспоминает о речи Р. Джексона, что все эти Круппы и Флики, Илынеры и Шницлеры «отдали свое имя, престиж и финансовую поддержку, чтобы привести к власти нацистскую партию… с откровенной программой возобновления войны», а затем, «как только началась война, за которую они были непосредственно ответственны, привели германскую промышленность к нарушению договоров и международного права» [870 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 443.].
   Итак, мысль обвинителя ясна: за развязывание агрессивной войны должны понести заслуженную кару, наряду с политиками и военными, также и фабриканты, банкиры, без чьей помощи и политики, и военные были бы бессильны.
   Вот это новое, с точки зрения Полторака, в истории международного права обвинение и было направлено против Я. Шахта. Это обвинение пугало не только одного Шахта и других германских «пушечных королей». Между германскими монополистами и монополистами других стран, в особенности США, существовали тесные связи. И от приговора по делу Шахта зависела не только его судьба. В том, чтобы Шахт не был разоблачен до конца и осужден, были заинтересованы и американские монополии. Шахт великолепно понимал, как много он сделал для Гитлера, и не скрывал своего удовлетворения, когда секретарь показывал ему переводы статей из зарубежной печати, где его называли «экономическим диктатором Германии». Гитлер отлично сознавал значение связей Шахта с американскими финансовыми кругами. Вот что однажды он сказал: "Мне придется играть в мяч с капитализмом и сдерживать «Версальские державы» при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия – последний оплот против красного потопа. Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с «Версалем» и снова вооружиться.
   Вот в этой-то игре в мяч с Западом большую помощь Гитлеру как раз и оказал Яльмар Шахт" [871 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 478.]. По мнению Полторака, любой объективный человек, который был в зале суда, когда там шло рассмотрение дела Шахта, ни минуты не мог сомневаться, что этого подсудимого ждет тяжелое возмездие. Но, по мере того как процесс шел к концу, ситуация изменилась [872 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 478.].
   Шахт дал американским промышленникам крупно заработать на вооружении германской армии. В германскую промышленность были вложены огромные американские капиталы. А. И. Полторак сообщает тот факт, что Форд и «Дженерал Моторс» через свои филиальные заводы в третьем рейхе помогли создать моторизованные части гитлеровских армий, а Морган – геринговскую авиацию.
   По словам А. И. Полторака, Шахт недоумевал. Неужели американский обвинитель Джексон обнародует связи «И. Г. Фарбениндустри» с американским «Стандарт Ойл», и очень внимательно следил за процессом.
   И вот 1 октября 1946 г. Международный трибунал вынес приговор – Шахт был оправдан. Этот приговор вызвал возмущение в самых широких кругах общественности. Советский судья генерал-майор юстиции И. Т. Никитченко не согласился с приговором в этой части. Он заявил свое особое мнение. Почему же Шахт был оправдан? Ведь даже судьи записали в приговоре: «Совершенно ясно, что Шахт был центральной фигурой в германской программе перевооружения и что предпринятые им шаги, в особенности в первые дни нацистского режима, дали возможность нацистской Германии быстро стать великой державой» [873 - Там же, с. 491.]?
   В своих мемуарах Шахт сам отвечает на вопрос, почему это случилось: «Если бы обвинителям удалось добиться моего осуждения на Нюрнбергском процессе, то было бы легко пригвоздить к позорному столбу многих других лидеров германской промышленности» [874 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 496.].
   Пока шел большой процесс в Нюрнберге, следственные власти союзников готовили материалы для новых процессов. Одним из них был процесс против руководителей германских монополий. Крупп, Флик, Шницлер и другие им подобные обвинялись в том, что помогли Гитлеру прийти к власти и снабдили его оружием, создали возможности для развязывания агрессивных войн, в ходе которых занимались безудержным грабежом оккупированных стран, творили военные преступления.
   Но приговор Международного трибунала на Нюрнбергском процессе, касавшийся Шахта, по свидетельству Полторака, оказался сформулированным таким образом, что дал повод вообще освободить руководителей германских монополий от ответственности за гитлеровскую агрессию.
   По мнению А. И. Полторака, от справедливого возмездия ушли очень опасные для дела мира преступники.
   В Нюрнберге с нетерпением все ожидали, что скажут в своем последнем слове подсудимые. Конечно, все они начисто отрицали свою вину.
   После последних слов подсудимых был объявлен перерыв сроком около месяца. Большая часть корреспондентов разъехалась в другие, горячие точки планеты. По образному выражению Полторака, таких точек становилось все больше, т. к. "Фултонская речь У. Черчилля была той искрой, от которой по всей земле загуляло пламя «холодной войны».
   Те журналисты, которые оставались в Нюрнберге, заговорили о том, что фултоновские мотивы непременно отразятся на приговоре судей.
   Шахту, Папену и Фриче Международный трибунал вынес оправдательный приговор. Полторак вспоминает, что по мере того как зачитывалась формула их оправдания, в зале нарастал гул. Советский судья И. Т. Никитченко заявил «особое мнение», в котором выразил свой протест против оправдания Шахта, Папена и Фриче. Этот протест получил отклик во всем мире. В апартаменты советской делегации потянулись представители прогрессивной печати. Многие просили у Полторака экземпляры «Особого мнения», чтобы информировать о нем мировую общественность. «Особое мнение» советского судьи получило мощную поддержку и в самой Германии.
   Сто тысяч человек вышли в Лейпциге на демонстрацию под лозунгами: «Смерть военным преступникам», «Мы хотим длительного мира!», «Мы хотим спокойствия и мира». Полторак считал, что СССР проводил последовательную и решительную политику в целях укрепления мира и недопущения возрождения германского милитаризма.
   Нюрнбергский процесс, по его мнению, стал водоразделом в истории международного права. «Приговор Международного трибунала покончил не только с наиболее тяжкими военными преступниками, но, что гораздо важнее, – с вековой безнаказанностью агрессии и агрессоров».
   Как мы можем сделать вывод на основе вышеизложенных материалов, международная обстановка быстро менялась в эти первые послевоенные годы. Международному трибуналу впервые в истории пришлось применить принцип уголовной ответственности за агрессию, суметь не дать возможности злонамеренным элементам спровоцировать конфликт между советской и западными делегациями.
   Хотя приговор Международного трибунала не лишен определенных недостатков, отмеченных в «Особом мнении» советского судьи, в целом, по мнению Полторака, Нюрнбергский процесс прошел под знаком единства четырех держав – СССР, США, Великобритании и Франции. «…Нюрнбергский процесс во всем мире рассматривали как Суд Народов. Суд всего человечества, призванный своей деятельностью укрепить международную безопасность и способствовать единству людей в борьбе за самое дорогое, что у них есть, – в борьбе за мир» [875 - Полторак А. И. Указ. соч. С. 549.].
//-- 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Итак, мы видим, что возможность развития международных отношений на принципах мирного сосуществования в первые послевоенные годы представлялась благоприятной. Страны антигитлеровской коалиции сражались плечом к плечу против общего врага. И первое время казалось, что отношения между участниками этой коалиции после войны будут характеризоваться доверием и сотрудничеством на благо мира и безопасности народов. Советская внешняя политика, по мнению очевидцев (Г. К. Жукова, А. И. Полторака), была направлена на искоренение в рамках международных отношений таких социальных зол, как войны и империалистическое вмешательство в дела других народов. Но с западной стороны нашлось достаточно много реакционных сил, которым было выгодно привести международные отношения к напряженности и «холодной войне».
   Две великие державы – СССР и США – оказались самыми сильными в военном и экономическом отношении и приобрели наибольшее влияние в мире. При всех острых столкновениях их интересов в первые послевоенные годы им приходилось вести борьбу в рамках созданных международных организаций и согласованных решений.
   Об этом говорят предоставленные выше материалы и документы по работе Нюрнбергского Международного трибунала.
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. М.: Военное изд-во МО СССР, 1965.
   2. Верт Никола. История советского государства 1900–1991 гг. М.: Изд. группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992.
   3. Иллюстрированная история СССР. В. Т. Пашуто, Б. С. Итенберг, К. Н. Тарновский, В. Е. Полетаев, Г. А. Куманев, А. О. Чубарьян.

ТЕМА 35. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

РЕФЕРАТ: «ТРАГЕДИЯ ПИСАТЕЛЯ – ТРАГЕДИЯ НАРОДА (ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА В 40–50 гг.)»

//-- ПЛАН --//
   1. Духовная жизнь советского общества в годы войны
   2. Седьмая симфония («Ленинградская») Д. Шостаковича – подвиг композитора
   3. Послевоенные годы – новая эпоха в истории российской культуры
   4. А. А. Фадеев. «Трагедия писателя»
   5. 50-е гг. – время «оттепели»
   К 40-м гг. российская культура подошла с большой тревогой по поводу разрушительного воздействия административно-командных методов руководства экономикой и культурой, усиливающегося духовного контроля государства и партии над творческой интеллигенцией. Губительно действовали на умы и души деятелей культуры Пролеткульт и РАПП. Школу и всех граждан отделили от церкви, лишив тем самым людей самого святого – истоков богатой национальной культуры, истории, нравственности.
   Не иначе как преступлением можно назвать тайную распродажу бесценных сокровищ Эрмитажа, Русского музея, Русской Православной Церкви и Дома Романовых. 40-е гг. стали временем усиления и укрепления административно-командной системы. Политический тоталитаризм вызвал целый ряд страшных человеческих трагедий – трагедией ученых, честных художников. Достаточно вспомнить судьбы А. Платонова, М. Булгакова, М. Цветаевой, О. Мандельштама, А. Ахматовой. В их творчестве – боль и конфликт духовный, социальный и политический.
   Духовная суть 30-50-х гг. трагически-иронично передана в одном из стихотворений О. Мандельштама:

     А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
     Он играет услугами полулюдей,
     Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
     Он один лишь бабачит и тычет,
     Как подковы, кует за указом указ —
     Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
     Что ни казнь у него, то малина,
     И широкая грудь осетина.

   В 1941–1945 гг. на плечи русского народа легла основная тяжесть борьбы с фашистской Германией и ее союзниками. Великая Отечественная принесла России невиданные разрушения и народные бедствия.
   В первые же дни войны творческая интеллигенция откликнулась на призыв: «Все для фронта – все для победы!»
   Литература обратилась к традиционным фольклорным формам поэзии – заклинанию, клятве, заговору. Лирика смогла тонко передать чувства бойца – защитника Родины. Всем знакомы стихи К. М. Симонова «Жди меня», А. А. Суркова «Землянка», А. А. Ахматовой «Мужество».
   Для драматургии главной стала тема всенародного ратного подвига, которая показана в пьесах «Фронт» А. Е. Корнейчука, «Нашествие» Л. М. Леонова, «Русские люди» К. М. Симонова. Бессмертна поэма А. Т. Твардовского «Василий Теркин».
   Особой строкой вписаны в военную литературу уникальные «блокадные стихи» (А. А. Прокофьев «Россия», О. Ф.Берггольц «Ленинградская поэма»).
   Большую роль в воспитании патриотического чувства, веры в победу сыграла кинематография. Рискуя жизнью, на фронт выезжали оперативные киногруппы, выпускавшие регулярные документальные фильмы. Создавались художественные фильмы, в которых эмоционально воплощался образ героя-патриота: «Жди меня» (режиссеры А. Б. Столпер, Б. Г. Иванов), «Два бойца» (режиссер Л. Д. Луков), «В шесть часов вечера после войны» (режиссер И. А. Пырьев) и др. Талантливо воплотил историко-патриотическую тему в фильме «Иван Грозный» режиссер С. М. Эйзенштейн.
   В изобразительном искусстве особое значение имел плакат. Мастера плаката отталкивались от традиционной народной картинки-лубка. Лаконичные и выразительные плакаты были понятны даже малограмотному.
   Уже в первые дни войны на улицах появился знаменитый плакат Ираклия Моисеевича Тоидзе «Родина-мать зовет!» Его сила, драматизм композиции могут сравниться только с плакатом времен гражданской войны.
   В начальный, самый тяжелый период войны главным героем плаката был сражающийся советский воин (А. А. Кокорекин «За Родину!»). Под непосредственным впечатлением событий начала войны созданы картины А. А. Дейнеки «Окраина Москвы. Ноябрь 1941 г.» и «Оборона Севастополя», А. А. Пластова «Фашист пролетел», С. В. Герасимова «Мать партизана».
   Музыка военных лет посвящалась в основном темам и образам современности. В Мировой фонд музыкальной культуры вошли созданные в годы войны: опера «Война и мир», балет «Золушка» С. С. Прокофьева, балет А. И. Хачатуряна «Гаянэ» и, конечно, Седьмая симфония Д. Д. Шостаковича.
   Седьмая («Ленинградская») симфония – одно из самых значительных и популярных даже у неискушенного слушателя произведений Шостаковича. Симфония написана в 1941 г., причем большая ее часть создана в осажденном Ленинграде. Музыка симфонии создавалась в страшных, несопоставимых с творчеством условиях. Утром 16 сентября 1941 г. Дмитрий Дмитриевич выступал по лениградскому радио. Город бомбили фашистские самолеты, и композитор говорил под аккомпанемент зенитных орудий и разрывы бомб.
   "Час тому назад я закончил партитуру двух частей большого симфонического произведения. Если это сочинение мне удастся написать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать это сочинение Седьмой симфонией.
   Для чего я сообщаю об этом? Для того, чтобы радиослушатели, которые слушают меня сейчас, знали, что жизнь нашего города идет нормально. Все мы несем сейчас свою боевую вахту… Советские музыканты, мои дорогие и многочисленные соратники по оружию, мои друзья! Помните, что нашему искусству грозит великая опасность. Будем же защищать нашу музыку, будем же честно и самоотверженно работать…"
   Не будет преувеличением сказать, что одним из потрясающе героических фактов военных лет стала премьера симфонии в осажденном Ленинграде в августе 1942 г. В голодном, полуживом блокадном городе люди нашли в себе силы исполнить симфонию. В оркестре Радиокомитета к тому времени осталось лишь 15 человек, а нужно было не меньше ста! По городу собирали всех оставшихся в живых музыкантов, тех, кто играл в армейских и флотских фронтовых оркестрах под Ленинградом. Репетировали, падая в обморок от голода, сложное, полное драматизма и великой веры в победу сочинение.
   9 августа седьмую симфонию сыграли в зале филармонии. Дирижировал Карл Ильич Элиасберг. Ольга Берггольц написала тогда в «Комсомольской правде»: "Эти люди достойны были исполнять симфонию своего города, и музыка была достойна их самих… На партитуре симфонии авторская надпись «Посвящается городу Ленинграду». Эту музыку часто сравнивают с документальными произведениями о войне, называют «хроникой», «документом» – настолько точно передает она дух событий. Схватку советского народа с фашизмом Шостакович раскрыл как борьбу двух миров: мира созидания, творчества, разума и – мира разрушения и жестокости; человека и – цивилизованного варвара; добра и зла. Очень точно о вере в победу, мощно прозвучавшей в этой симфонии, сказал А. Толстой: «На угрозу фашизма – обесчеловечить человека – он ответил симфонией о победном торжестве всего высокого и прекрасного, созданного гуманитарной культурой…».
   Седьмая симфония Д. Д. Шостаковича – великое произведение, отразившее в себе ту трагическую эпоху, которая породила его. Яркое и талантливое, оно поведало всему миру о мужестве и героизме советских людей, об их страданиях и непоколебимой стойкости в борьбе с врагом. Воспето с полной силой было противостояние насилию, злу.
   Как часто, наверное, вспоминали потом, в эпоху 50-х, эту свободу мысли, свободу творчества, полет авторского духа.
   В годы после войны вернулось то, от чего, казалось бы, ушли уже навсегда. С новой силой сталинская администрация начала подавлять любое проявление свободомыслия, которое родилось на почве Великой Победы. В августе уже 1946 г. был принят целый ряд «идеологических» партийных постановлений ЦК ВКП(б): "О журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», "О кинофильме «Большая жизнь», "Об опере Мурадели «Великая дружба» и др. С этих документов началась следующая цепочка (после довоенных) трагических судеб писателей, композиторов, режиссеров, среди которых С. С. Прокофьев, А. И. Хачатурян, Д. Д. Шостакович, А. А. Ахматова, М. М. Зощенко, Э. Г. Казакевич, Ю. П. Герман, В. И. Пудовкин, С. М. Эйзенштейн. Какой блестящий ряд имен, какая трагедия для русской интеллектуальной жизни, какая бессовестная, преступная «ошибка» истории!
   Цель откровенной травли и клеветы была одна – запугать интеллигенцию, заставить ее работать в идеологическом русле «партийности» и «социалистического реализма». Искоренить же пытались самостоятельность мышления, творческую индивидуальность, стремление сделать культуру по-настоящему высокой, а не псевдореальной, не надуманной, не идеализированной.
   Страшным пятном на истории российской литературы лежит смерть одного из виднейших литературных деятелей, писателей тех лет – А. А. Фадеева.
   Александр Александрович Фадеев родился в 1901 г. Детство его прошло на Дальнем Востоке. Умел он и пахать, и косить, запрячь лошадь, колоть дрова, мыть полы, штопать одежду. Фадеев был влюблен в могучую природу Приморья с курящимися сопками, великанами-кедрами, разливами непокорных рек, в сильных и мужественных людей – русских переселенцев, рыбаков и звероловов. Зачитывался он Майн Ридом, Фенимором Купером, Джеком Лондоном. В наивные представления юноши жизнь внесла свои, отнюдь не романтические коррективы. В юности уже он оказался втянут в мясорубку политической борьбы.
   В библиотеках, в «красных уголках» фабрик и заводов, где собиралась рабочая молодежь, о нем заговорили уже в 1926 г. Вышел роман никому не известного Фадеева «Разгром». И не о разгроме «белых», как было принято в те годы, а о разгроме красногвардейского отряда. Чудом романа было то, что за разгромом, которым заканчивается роман, виделась читателю победа именно «красных». Необъяснимое литературное волшебство. За маленькой, в мягкой обложке, увлекательной книжкой буквально «охотились» читатели. Прошел даже слух, что сам Фадеев служил в том отряде, что сам он участник тех событий и даже был ранен…
   Ну а потом появились завоевавшие такую же любовь и неизменный интерес «Последний из удэге» и «Молодая гвардия». Их прочли миллионы. Это потом, позже, его резко раскритикуют за лирическую стихию в романе («Молодая гвардия»), за любование молодостью, за увлечение подвигом молодых, вступивших без приказа (без пресловутого плана) в поединок с сильнейшим врагом, с фашизмом. Уже в 1944 г. «Правда» указала на то, что в романе не видна «руководящая и воспитательная роль партии».
   А пока Фадеев обласкан правительством, он по праву занимает место одного из руководителей Союза писателей и, наконец, становится его генеральным секретарем. В творческих кругах прошел слух, что его поддерживает сам Сталин. Мало кого удивила наступившая после смерти «отца народов» опала. Фадеев отодвинут с первой роли в Союзе писателей на вторую. Для всех положение внешне мало изменилось. Ничего трагедийного вроде не произошло. Был генеральным секретарем – стал одним из секретарей Союза писателей. Был членом ЦК КПСС – стал кандидатом в члены ЦК. Удивляться было нечему, ведь в течение 1954 г. влияние Н. С. Хрущева в новом составе руководства страны становится очень сильным. Он резко изменяет весь стиль и содержание работы как высших партийных органов, так и других организаций. А еще раньше, в 1953 г., через 5 дней после смерти Сталина, Г. М. Маленков на заседании Президиума ЦК КПСС внес предложение прекратить пропаганду культа личности.
   Что это – обещание свободы?
   Поклонники таланта Фадеева даже радовались: слава богу, освободился от организационной суеты и, может быть, теперь напишет еще и еще много оригинальных, значительных произведений! И вдруг – как гром – 13 мая 1956 г. – застрелился! Что это было? Депрессия? Последствия тяжелого заболевания?
   Шолохов в те дни в разговоре с друзьями неистовствовал:
   – Ну ты подумай, подумай, какую подлую причину выставили – алкоголизм! Почитал вот, звоню в Президиум ЦК. У телефона оказался Ворошилов. Зачем, спрашиваю, такую версию опубликовали, посмертно унизили талантливейшего писателя, героя гражданской войны, вместе с делегатами X съезда партии штурмовавшего мятежный Кронштадт в двадцать первом, тяжело раненного в том бою, – зачем?! И знаешь, что сказал в ответ Ворошилов ноющим голосом? Он, слышь, страшное письмо нам оставил, на личности членов Политбюро перешел! (М. Шкерин. «Трагедия писателя»).
   Что же это за «страшное письмо»? Оно пролежало в сейфах несколько десятилетий, и вот, наконец, стало «документом» эпохи. Это не просто предсмертная исповедь, это – «отчаянный крик исстрадавшейся души»: "В ЦК КПСС. Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли, благодаря преступному попустительству власть имущих…
   Литература – эта святая святых – отдана на растерзание отсталым элементам народа… С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать! Нас уничтожали, идеологически пугали и называли это – «партийностью». И теперь, когда все можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность – при возмутительной дозе самоуверенности – тех, кто должен был все это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных… Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни…"
   Кого так испугали последние строки, полные прямоты и мужества, отчаянной правды и страдания? Может быть, тех, кто заставил еще в 1941 г. написать М. И. Цветаеву также перед самоубийством: «Попала в тупик». Или еще раньше, в 1939 г., в стихотворении «О слезы на глазах!..»:

     Отказываюсь – быть
     В бедламе нелюдей.
     Отказываюсь жить
     С волками площадей.
     Отказываюсь выть
     С акулами равнин.
     Отказываюсь плыть —
     Вниз – по теченью спин.
     Не надо мне ни дыр
     Ушных, ни вещих глаз.
     На твой безумный мир
     Ответ один – отказ.

   Может быть, одной из причин письма и особенно слов «…нас уничтожали, идеологически пугали» и «…где на тебя обрушивается подлость, ложь, клевета» является случай, когда Фадеев не смог, не решился помочь другу? Закадычный друг Фадеева Иван Макарьев, работавший в секретариате Союза писателей при Горьком, попал по ложному доносу на «каторгу». Девятнадцать лет провел он в лагерях. Писал оттуда Фадееву – «Заступись!». Фадеев не ответил, не заступился. Когда Макарьев освобождался, он увидел в числе подписей под резолюцией, поддерживающей его арест, знакомый росчерк Фадеева. При встрече в Москве в Союзе писателей он подошел к Фадееву за объяснением, но ничего спросить не смог. Промолчал. Фадеев распахнул руки, стал оправдываться: «Прости, струсил». «Ну а резолюцию согласия с арестом тоже из трусости написал? Ведь если бы написал „не согласен“, меня бы, возможно, на каторгу не закатили!» – недоумевал Макарьев". «Плюнь мне в лицо, Иван», – ответил Фадеев.
   В середине пятидесятых много писателей вернулось из лагерей. При освобождении им показывали «дела», и они, вернувшись, шли к Фадееву. Возвращались не все. Иные оставались там навечно. Приходили жены и дети погибших…
   Многим Фадеев запомнился другим. И их тысячи. На протяжении всех лет работы в Союзе писателей выступал на заседаниях и писательских собраниях свободно, без заранее написанного текста. Выходил к трибуне с листком из блокнота. Говорил свободно, содержательно, остроумно. Зал реагировал активно, заинтересованно. То смех вспыхивал, отвечая на шутку, то одобрительные, а подчас и протестующие возгласы. Был и такой, запомнившийся всем членам президиума секретариата СП случай, когда обсуждался план издательства «Советский писатель» на будущий год. Один из членов президиума предложил включить в план сборник стихов, который он рецензировал. Стихи были хорошими, может быть, даже талантливыми. План уже был утвержден и достаточно напряжен. Можно было только отменить издание какого-либо писателя. С минуту все молчали. Фадеев, председательствовавший на заседании, вдруг сипловато прокашлялся в кулак и сказал: «Есть предложение включить в план означенный сборник вместо очередного переиздания романа „Молодая гвардия“. Возражений против замены нет? Принимается».
   Александр Фадеев, несомненно, был писателем большого таланта. Он был наделен характером сложным, противоречивым. Властный, до крайности самолюбивый, неимоверно гордый, смелый в суждениях по вопросам литературы, демократичный, самоотверженный. И при всем том безжалостный. Вероятно, он мог бы сказать в свое оправдание, что безгранично верил Сталину… Как, впрочем, и многие в то время. Такова логика его трагедии…
   Теперь известны и трагедии других романов. От М. А. Шолохова требовали абсурдной переделки «Тихого Дона», «перевоспитания» главного героя Григория Мелехова вплоть до его перехода в лагерь красных. Подобные требования «улучшить историю» толкали писателей на компромиссы, на поиски полуправды («Поднятая целина» М. А. Шолохова, «Хлеб» А. Н. Толстого, второй вариант «Молодой гвардии» А. А. Фадеева).
   Целая серия постановлений второй половины 40-х гг. по вопросам культуры, получивших в народе название «ждановских» постановлений, уничтожающая критика художников, журналистов и т. д. не могли не сказаться на советском искусстве. Писать стало небезопасно. Наконец, на собрании ленинградского партактива А. А. Жданов выступил с концепцией двухпоточности искусства. Теперь все современное искусство разбивалось на два потока, и положение художника, попавшего во второй поток, было поистине трагическим. В свете этих положений предполагалось развитие искусства 40-50-х гг.
   Но нельзя рассматривать этот период российской истории только как репрессивный и темный.
   В 1946 г. Советское правительство значительно увеличило расходы на науку, была организована целая сеть научно-исследовательских институтов, которые вошли потом в золотой фонд советской науки.
   Развитие получили средства массовой информации. Развивалось радиовещание, телевидение. В 1958 г. действовало уже 53 телецентра. В области физики, химии, точной механики был достигнут целый ряд успехов. Была испытана атомная бомба.
   В 50-х гг. началось строительство новых и расширение старых съемочных площадок киностудий Москвы и Ленинграда. Увеличился выпуск фильмов на «Ленфильме» и Центральной студии детских и юношеских фильмов, на Свердловской киностудии. В кино пришли выпускники ВГИКа: режиссеры С. Ф. Бондарчук, В. П. Басов, Л. И. Гайдай, Г. Н. Данелия, Л. А. Кулиджанов и др. Возрождалась исконно русская патриотическая идеология. Так, особой областью художественной культуры стало возведение мемориальных комплексов памяти жертв войны. Как правило, они сооружались на месте событий. В числе наиболее известных – мемориал «Брестская крепость», памятник-ансамбль на Мамаевом кургане, комплекс «Хатынь».
   Кардинальные изменения произошли в архитектуре, которая зависела от экономических возможностей страны.
   Если в конце 40-х гг. в Москве развернулось строительство дорогостоящих высотных зданий, подчеркивающих устойчивость существующих порядков, то в декабре 1954 г. на Всесоюзном совещании строителей эта политика помпезности была резко раскритикована. Необходимо было срочно решать проблему жилья. Надо было развивать массовое, дешевое жилищное строительство. Архитектура как искусство отступает на второй план. Возникают однообразные новые районы типа первых московских «Черемушек». Несмотря на художественное несовершенство, такое строительство дало возможность многим семьям получить комфортабельное жилье вместо привычных, но надоевших «коммуналок».
   XX съезд КПСС (14–25 февраля 1956 года) стал во многом переломным моментом в истории России, хотя далеко не все надежды, связанные с ним, оправдались. Съезд и исторический доклад на нем Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» дали толчок процессу обновления общества, должны были положить начало освобождению сознания общества от сложившихся идеологических штампов. Период жизни страны, связанный со съездом, получил название «оттепели» – по одноименному роману И. Эренбурга.
   Особенно этот период повлиял на молодое поколение. Позднее многие представители его, уже в условиях брежневского «застоя», остались верны убеждениям, сформированным во время «оттепели».
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Георгиева Т. С. История русской культуры. М.: Юрайт, 2001.
   2. Рапацкая Л. А. Русская художественная культура. М.: Владос, 1998.
   3. Третьякова Л. С. Страницы советской музыки. М.: Знание, 1980.
   4. Учебник по советской музыкальной литературе /сост. И. Прокофьева, Г. Скундина. М.: Музыка, 1974.
   5. Учебный курс культурологии /под ред. Г. В. Драч. Р.-н-Д.: Феникс, 1997.
   6. Шкерин М. Трагедия писателя. М.: Политиздат, 1990.

РАЗДЕЛ VI. СССР В 1953–1964 гг

ТЕМА 36. ИЗМЕНЕНИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ В 1953–1964 гг

РЕФЕРАТ: «ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ СССР ПОСЛЕ СМЕРТИ И. В. СТАЛИНА. БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ СРЕДИ НАСЛЕДНИКОВ И. В. СТАЛИНА. ХХ СЪЕЗД КПСС»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Борьба за власть. Сведения очевидца событий Н. С. Хрущева
   А) 1-ый этап (март-июнь 1953 г.). Маленков – Берия
   Б). 2-ой этап (лето 1953 г. – март 1958 г.). Хрущев – Маленков
   В). 3-ий этап (февраль 1955 г. – март 1958 г.). Хрущев – оппозиция Маленков, Молотов, Каганович
   3. Заключение. Установление единовластия
   4. Использованная литература

   "Диктаторы не любят заранее
   назначать своих преемников,
   ибо им кажется, что они будут
   жить вечно".
(Д. Волкогонов)

//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   И. В. Сталин оставил после себя гигантскую державу, могучую империю, которой, безусловно, нужно было уметь управлять.
   По традиции, после Ленина и Сталина, в стране обязательно должен был быть первый вождь, а его не было…
   Отсутствие демократизма в передаче власти обязательно ведет к скрытой борьбе оставшегося без вождя верховного управленческого аппарата.
   Борьба за власть среди наследников Сталина носила постоянный характер и прошла несколько этапов.
   Сталинские наследники понимали, что сократить безграничный контроль над огромной державой можно только на основе дальнейшего усиления роли партии.
   Всем было ясно, что равноценной Сталину фигуры нет. А также все понимали, что тот, кто возглавит партию, тот и будет очередным вождем.
   Первый этап можно определить двумя фамилиями: Маленков – Берия. Маленков занимал пост Председателя Совета Министров, а Л. Берия был главой объединенного МВД.
   Председатель Совмина Г. М. Маленков стал все больше выделяться в Совете Министров. И на первых порах всем казалось, что третьим вождем станет именно он.
   За 2–3 года до смерти Сталина Г. М. Маленков являлся вторым по значению человеком в партии и государстве. Многие понимали, что он был наиболее вероятным преемником. Поэтому его назначение на пост Председателя Совета Министров СССР никого не удивило.
   Первым на траурном митинге на похоронах Сталина выступил именно Маленков.
   Помимо этого, все знали о довольно тесных отношениях Маленкова с Берией. Поэтому многие думали, что преемником вождя будет Г. М. Маленков.
   Но, как писал о Маленкове Р. А. Медведев, Маленков оказался «человеком без биографии, деятелем особых отделов и тайных кабинетов. Он не имел ни своего лица, ни собственного стиля» [876 - Они окружали Сталина. Медведев Р. М., 1990. с. 277.].
   Больше всего ему подходила роль высшего чиновника в партии.
   Независимо от своих намерений, Сталин сформировал его как лидера лишь второго плана. Л. П. Берия был одним из самых могущественных сталинских наследников.
   Тревога о том, чтобы Берия не стал первым лицом в государстве, владела всеми лидерами верхушки. Прежде всего, это был страх и чувство самосохранения, каждый видел в Берии личную угрозу.
   С идеей устранения Берии были согласны все члены Президиума Центрального Комитета.
   Г. М. Маленков был наиболее приближен к Берии, но страх владел им, как и всеми остальными, и он согласился принять участие в заговоре против своего «друга».
   Маленков и другие члены партийной верхушки приняли план обезвреживания Берии.
   Интересны воспоминания самого Н. С. Хрущева обо всем, что касается организации сговора членов Президиума против Л. П. Берии.
   Исторически признано, что Н. С. Хрущев сыграл решающую роль в акте ареста Берии и во всем, что касалось заговора против сталинского палача.
//-- 2. БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ. СВЕДЕНИЯ ОЧЕВИДЦА СОБЫТИЙ Н. С. ХРУЩЕВА --//
   А) 1-ЫЙ ЭТАП (МАРТ-ИЮНЬ 1953 Г.) МАЛЕНКОВ – БЕРИЯ
   Вот что рассказывал Н. С. Хрущев: «Стоим мы возле мертвого тела (Сталина), почти не разговариваем, каждый о своем думает. Потом стали разъезжаться. В машины садились по двое. Первыми уехали Маленков с Берией, потом Молотов с Кагановичем. Тут Микоян и говорит мне: „Берия в Москву поехал, власть брать“. А я ему: „Пока эта сволочь сидит, никто из нас не может чувствовать себя спокойно“. И крепко мне тогда запало в сознание, что надо первым делом Берию убрать…» [877 - Н. С. Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989, с. 12.]
   Об аресте Берии Хрущев рассказывал всегда с удовольствием и подчеркивал в рассказах свою особую роль.
   Прежде всего, он думал о том, как начать разговор с Маленковым, т. к. последний дружил с Берией. Хрущев приехал к Маленкову и сказал ему о том, что пока Берия гуляет на свободе и держит в своих руках органы безопасности, у всех высших руководителей связаны руки, а также сообщил ему о том, что к Москве подтягиваются, почему-то, специальные дивизии.
   Хрущев отдавал должное Маленкову, поскольку считал, что тот переступил через личные отношения и поддержал Хрущева.
   По мнению Хрущева, Маленкову было что терять, т. к. тот был Председателем Совмина и вел заседания Президиума ЦК. В конце разговора Маленков сказал Хрущеву: «Да, верно, этого не избежать. Только надо сделать так, чтобы не получилось хуже» [878 - Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989. с. 13.].
   Затем Хрущев поехал к К. Е. Ворошилову. По словам Никиты Сергеевича, с ним пришлось очень долго говорить. Ворошилов беспокоился, чтобы все не сорвалось.
   После Ворошилова у Хрущева состоялся разговор с Кагановичем. Тот тоже беспокоился: «А на чьей стороне большинство? Кто за кого? Не будет ли кто его поддерживать?» [879 - Там же, с. 13.]
   Но когда Хрущев рассказал ему об остальных, то Каганович согласился.
   Н. С. Хрущев признавал, что главную роль в аресте Берии сыграл маршал Г. К. Жуков, вместе с Москаленко и другими военачальниками. Жуков ненавидел Берию всей душой.
   В тот день, когда Берию должны были арестовать, Хрущев позвонил Жукову и пригласил его к себе. Когда Жуков приехал, то Никита Сергеевич сказал ему: «Георгий Константинович, сегодня надо арестовать подлеца Берию. Ни о чем не расспрашивайте, я потом расскажу» [880 - Там же, с. 14.].
   На что Жуков ответил: «Никита Сергеевич, я жандармскую миссию выполню с большим удовольствием» [881 - Там же, с. 14.].
   Хрущев дал Жукову следующее указание: «Вы берете с собой генералов, проводите их через Боровицкие ворота, приходите в приемную, где будет заседание Президиума, ждете звонка, заходите, берете его и сидите до трех часов утра, пока не будет снят весь караул, затем придет майор, назовет пароль, вы сдадите Берию. Вот и все» [882 - Там же, с. 14.].
   Хрущев вспоминает, что Берия на заседание опоздал. Хрущев опасался, что тот узнал что-либо о готовящемся против него заговоре. Тогда всем было бы не сносить головы. Но Берия пришел. Он сел, развалившись, и спросил: «Ну, какой вопрос сегодня на повестке дня? Почему собрались так неожиданно?» [883 - Там же, с. 13.]
   Маленков должен был открывать заседание, но он побелел и замешкался. Тогда Хрущев сам взял слово. Вот что он сказал: «На повестке дня один вопрос: об антипартийной, раскольнической деятельности агента империализма Берии» [884 - Там же, с. 13.].
   Берия удивленно спросил: «В чем дело, Никита? Что это ты бормочешь?» Хрущев ответил: «А ты послушай и скоро узнаешь» [885 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 346.].
   Затем Хрущев произнес короткую речь, в которой заявил, что Берия сотрудничал с английской разведкой, вмешивался в партийные дела разных советских республик, стремился подорвать единство советского народа, привел и другие аргументы.
   В конце речи он выдвинул предложение вывести Берию из состава Президиума, из состава ЦК, исключить из партии и представить военному суду. На свой вопрос: «Кто за?» Хрущев первый поднял руку, а за ним все остальные присутствующие. Маленков, не ставя на голосование постановление, нажал кнопку за председательским пультом. В зал заседаний вошли генералы во главе с маршалом Г. К. Жуковым.
   Как вспоминает Хрущев, Г. М. Маленков растерялся и едва из себя выдавил: «Как Председатель Совета Министров СССР я прошу вас взять Берию под стражу до расследования предъявленных ему обвинений» [886 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 318.].
   Жуков скомандовал: «Руки вверх!» [887 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 321.]
   Берия, по словам Хрущева, побледнел.
   До вечера его держали в одной из комнат Кремля, а затем поместили в командном подземном бункере, который находился во дворе штаба Московского военного округа.
   Во время ареста Берии по тревоге были подняты московские дивизии. Придя в себя, он стал барабанить кулаками в дверь, требуя бумаги и чернил. Берия писал членам Президиума ежедневно в течение двух недель, пока Хрущев не распорядился отобрать у подследственного всю бумагу. У большинства членов высшего руководства было сильное желание быстрее физически покончить с Берией. Но все же суд над ним решили провести. Даже когда он был в тюрьме, его бывшие соратники продолжали его бояться.
   От некоторых членов верхушки руководства были предложения расправиться с Берией так, как практиковали в 1937–1939 гг.: поручить дело «тройке» и решить все дело в течение получаса.
   Хрущев был против. По его мнению, а также и мнению большинства руководства, если бы с Берией поступили таким образом, то это могло дать толчок к прямому возврату большого террора, память о котором повергала в ужас многих людей.
   По предложению Хрущева, Президиум ЦК 29 июня 1953 г. принял специальное постановление, которое гласило:
   "Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии.
   1. Ведение следствия по делу Берии поручить Генеральному прокурору СССР.
   2. Обязать т. Руденко в суточный срок подобрать соответствующий следственный аппарат, доложить о его персональном составе Президиуму ЦК КПСС" [888 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 348.].
   Генеральному прокурору поручалось заняться не только преступлениями Берии, но и его заместителей и помощников.
   Спустя всего четыре месяца после смерти Сталина решили провести специальный Пленум ЦК, на котором главным был поставлен следующий вопрос: «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии».
   Докладчиком определили Г. М. Маленкова, который выдвинул перед Берией обвинения в том, что он следил за деятельностью, переговорами и перепиской каждого члена Президиума. Как противозаконное обстоятельство рассматривалась попытка Берии без ведома партии нормализовать отношения с Югославией, организовать после смерти Сталина встречу представителей советской и югославской сторон.
   Исторически известна тяжелая атмосфера отношений между этими двумя странами в то время, но, с точки зрения Хрущева, как и большинства членов Президиума, любой другой подход к этому вопросу, кроме того, который сложился при Сталине, считался недопустимым. Берии поставили в вину и взрыв водородной бомбы, посчитали, что амнистия после смерти Сталина «была слишком широкой» и, безусловно, инкриминировали моральное разложение.
   Н. С. Хрущев выступил после доклада Маленкова с часовой речью.
   Связь Берии и Сталина была очевидна для всех. Но, по мнению Хрущева, Берия просто «очень крепко впился своими грязными лапами в душу товарища Сталина» [889 - Известия ЦК КПСС. 1991, N 1. с. 149, 155.].
   Он считал, что Берия умел навязывать свое мнение Сталину.
   Хрущев считал, что Сталин допустил беззакония Берии в связи с тем, что стал себя плохо чувствовать последнее время, а также весь факт существования преступной деятельности самой системы терроризма, существовавшей в сталинское время, свел к «слабому здоровью» Сталина; этот фактор, якобы, и использовал Берия и его приспешники. Также, по мнению Никиты Сергеевича, причиной всего являлись грязные пороки самого министра внутренних дел.
   В то же время Хрущев полагал, что значение Министерства внутренних дел было преувеличено, что по вине этого министерства было сфабриковано множество «липовых дел».
   Известно, что 5 ноября 1934 г. при наркоме внутренних дел были учреждены «особые совещания» как внесудебные органы с большими карательными полномочиями. По мнению Хрущева, законность этих «совещаний» была неправомерна, и он первый из всех руководящих лиц поставил вопрос об этом на проходящем Пленуме.
   Хрущев вспоминал о том, что впервые жандарма увидел, когда ему было 24 года. И говорил на Пленуме, что теперь на каждом шагу начальники МВД, оперуполномоченные получают самую высокую ставку, больше, чем секретарь райкома партии.
   С его точки зрения, разведывательные и контрразведывательные органы надо было укреплять, и достаточно было поставить на руководящие посты хороших и честных большевиков, как любое дело могло наладиться.
   На Пленуме выступили Молотов, Булганин, Каганович, Ворошилов, Багиров. Созывая этот Пленум, верхушка Президиума ЦК хотела опереться на поддержку партии в своей борьбе за власть, и ей удалось избавиться от всесоюзного (по должности) палача.
   На Пленуме ЦК КПСС было прямо указано на необходимость укрепить партийное руководство во всех звеньях партии и государственного аппарата. Все эти события упрочили позиции Хрущева у власти.
   7 сентября 1953 г. Н. С. Хрущев становится первым секретарем ЦК КПСС.
   Б) 2-ОЙ ЭТАП (ЛЕТО 1953 Г. – МАРТ 1958 Г.). ХРУЩЕВ – МАЛЕНКОВ
   Таким образом, на вершине власти оказались 2 человека – Председатель Совета Министров Г. М. Маленков и Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Борьба за власть вступает во второй этап. Этот этап длился с лета 1953 г. по февраль 1955 г.
   Победа Хрущева в устранении Берии резко ослабила положение Маленкова. К концу 1953 г. любое значимое решение требовало согласия не только Маленкова как Председателя Совмина, но и Хрущева как Первого секретаря ЦК.
   Фактически у Маленкова не оказалось в Президиуме союзников. Когда Хрущев стал Первым секретарем ЦК, стремление к единоличному лидерству он, со своей стороны, стал объяснять тем, что это делалось для укрепления роли партии во всех сферах государственной и общественной жизни.
   Интересен факт о передаче Крыма от России Украине, которая произошла в 1954 г., когда отмечалось 300-летие воссоединения Украины с Россией.
   В 1938 г. Хрущев был Первым секретарем ЦК Компартии Украины. Он часто впоследствии в своих докладах и выступлениях ссылался на украинский опыт.
   «Я русский и не хотел бы проявить неуважение к русскому народу, но я должен сказать, что нашим успехам в деле восстановления сельского хозяйства Украины и воссоздания промышленности республики мы обязаны именно украинскому народу», – с теплым чувством говорил Хрущев об Украине и ее руководстве [890 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 235.].
   Начиная с ленинских времен, карта административного деления СССР не раз изменялась. Идея передачи Крыма сначала возникла в довольно узком кругу руководства. С точки зрения Хрущева, в этом вопросе не было ущемления социального достоинства россиян, т. к. национальное административное деление не мешало унитарности СССР.
   Вследствие этого вопрос о том, где будет числиться та или иная область, особо никого не тревожил. По мнению Хрущева, таким образом весомее всего можно было отметить дату воссоединения Украины с Россией.
   На очередном заседании Президиума ЦК был вынесен вопрос «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР». Обсуждения не было. Вопрос о передаче Крыма занял всего лишь 15 мин. Любая манипуляция с территориями внутри Союза, по мнению Хрущева, была обычным делом. Н. С. Хрущеву не могло и в страшном сне присниться, что СССР когда-нибудь распадется, и его решение создаст столько проблем в отношениях между Россией и Украиной.
   19 февраля 1954 г. в Кремле состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР. В конце прений выступил Председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилов. По словам Хрущева, Ворошилов верно отметил в своей речи, что акт «дарения» полуострова очень важен именно в тот момент, когда советские люди торжественно отмечают историческую дату – 300-летие воссоединения России с Украиной. Вот что говорил Ворошилов: «…Только в условиях Союза Советских Социалистических Республик возможно подобное справедливое решение всех территориальных вопросов…».
   Таким образом, устранение Берии и передача Крыма Украине явились теми весомыми шагами, которые помогли утвердиться Хрущеву и оттеснить Маленкова в сторону. К тому же, Маленков имел отношение к фабрикации «ленинградского дела».
   В декабре 1954 г. над руководителями МГБ, виновными в этом, состоялся процесс, и Маленков был сильно скомпрометирован как один из организаторов этого «дела». В 1955 г. он был снят с поста Председателя Совмина.
   Так завершился второй этап борьбы за власть сталинских наследников.
   В) 3-ИЙ ЭТАП (ФЕВРАЛЬ 1955 Г. – МАРТ 1958 Г.) ХРУЩЕВ – ОППОЗИЦИЯ МАЛЕНКОВ, МОЛОТОВ, КАГАНОВИЧ
   Приближалось время очередного, ХХ съезда партии. Его решили провести в феврале 1956 г. Хрущев вспоминает, что когда он заявил, что было бы правильным «образовать комиссию по расследованию деятельности Сталина» [891 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 369.], Молотов, Каганович и Ворошилов стали активно возражать. Особенно активен был Молотов. Вот что он говорил: «Расследовать деятельность Сталина – это ревизовать итоги всего огромного пути КПСС! Кому это выгодно? Что это даст? Зачем ворошить прошлое?» [892 - Там же, с. 369.]
   Каганович поддерживал Молотова: «Сталин олицетворяет множество побед советского народа. Рассмотрение возможных ошибок продолжателя дела Ленина поставит под сомнение правильность всего нашего курса. Да нам просто скажут: а где вы были? Кто дал вам право судить мертвого?» [893 - Там же, с. 369.]
   Хрущев пообещал, что в самом секретном порядке будут рассмотрены лишь факты «нарушения социалистической законности» и что основная вина падет на Берию.
   Итак, 31 декабря 1955 г. решили, что будут созданы рабочие комиссии по подготовке съезда. Хрущев предложил, чтобы одна из комиссий занялась именно этим сложным вопросом, сделала выводы, а там, мол, посмотрим, что с этими выводами делать. Состав комиссии был следующим:
   – секретарь ЦК КПСС академик П. Н. Поспелов;
   – секретарь ЦК КПСС А. Б. Аристов;
   – председатель ВЦСПС Н. М. Шверник;
   – работник Комитета партконтроля при ЦК П. Т. Комаров.
   Комиссию возглавлял П. Н. Поспелов.
   Хрущев пригласил к себе всех членов комиссии вместе с министром внутренних дел С. Н. Кругловым. Он отдал распоряжение поднять «дела» расстрелянных партийных руководителей П. П. Постышева, Р. И. Эйхе, М. Л. Рухимовича, В. И. Маклаука, И. Э. Рудзутака, П. И. Смородина, Б. Н. Позерна, С. В. Косиора, В. Я. Чубаря, А. В. Косарева, Г. Н. Каминского и еще многих других для того, чтобы можно было открыто говорить о сталинском произволе и беззаконии.
   Комиссия заседала с утра до ночи. План доклада предложил академик Поспелов. Самой главной его мыслью было то, что основа норм деятельности всех большевистских руководителей была заложена В. И. Лениным. В докладе утверждалось, что с именем Ленина связаны, прежде всего, скромность, мудрость и гуманизм, и все, что ни делал Ленин, было сугубо правильным. Сталин же нарушил эти нормы деятельности. «Владимир Ильич требовал жестокой расправы с врагами революции и рабочего класса и, когда возникла необходимость, пользовался этими мерами со всей беспощадностью… Но Ленин пользовался такими мерами против действительно классовых врагов, а не против тех, которые ошибаются» [894 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 371.].
   Смысл доклада сводился к тому, что все, что было создано Лениным, не имеет никакого отношения к беззакониям и репрессиям. Все это – последствия «культа личности Сталина» и его палачей – Ежова и Берии.
   С точки зрения Хрущева, план доклада был составлен верно. Но когда этот проект доложили на Президиуме, там вновь возникли активные прения. Противники проекта не хотели признавать утверждение о том, что Сталин ввел понятие «враг народа». В докладе говорилось: «Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведешь полемику; он давал возможность всякого, кто в чем-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан, подвергнут самым жестоким репрессиям с нарушением всяких норм революционной законности».
   Противники доклада яростно спорили по фактам ареста конкретных людей. Поскольку в проекте доклада приводились документы, адресованные Сталиным Кагановичу, Молотову и другим соратникам, то многие боялись огласки и ответственности, потому что сами принимали участие в расправах.
   Интересен факт, что в шифрограмме ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 г., которая была разослана секретарям обкомов, райкомов, наркомам внутренних дел, говорилось о допустимости метода физического насилия по отношению к арестованным, разрешенного с 1937 г., о том, что он продолжит сохранять свою силу и впредь: «Метод физического воздействия является правильным и „должен обязательно применяться и впредь“ в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод» [895 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 372.].
   Вот еще следующий факт: Политбюро неоднократно принимало решения об «антисоветских элементах», подлежащих репрессированию «по первой категории». 31 января 1938 г. Политбюро утвердило разнарядку по 22 областям СССР, в соответствии с ней было «дополнительно» расстреляно еще 48 тыс. человек…
   "Все члены Политбюро, естественно, проголосовали «за».
   По словам Хрущева, ему удалось добиться решения продолжать работу над докладом благодаря поддержке Сабурова, Первухина, Булганина, Кириченко. По распоряжению Хрущева академик Поспелов продолжил работу над докладом.
   14 февраля 1956 г. в Большом Кремлевском дворце открылся ХХ съезд КПСС. Хрущев был готов любой ценой довести доклад до делегатов съезда. Никита Сергеевич не отрицал, что он, как и все его соратники, к концу тридцатых годов славил Сталина, говорил о нем как о «гении» и «великом вожде». Хрущев не мог этого забыть, но он решил переступить через общее духовное затмение.
   Молотов и Каганович говорили Хрущеву: «А что ты о себе скажешь, Никита? Ведь мы все в этом замешаны… И что тебя заставляет говорить о прошлых делах? Надо не спеша поправлять ошибки, а не смаковать их…» [896 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 375.]
   Каганович предлагал обсудить доклад на ХХI съезде КПСС, а Молотов – постепенно «исправить» ошибки прошлого без их огласки. Н. С. Хрущев твердо настаивал на своем. Он говорил своим оппонентам: «Думаю, что нас правильно поймут и партия, и народ. Молчать больше нельзя» [897 - Там же. с 375.].
   Вот те слова Хрущева, которые смогли надломить его противников: «Некоторые из нас многого не знали, поскольку мы работали в условиях, когда человеку говорили ровно столько, сколько ему положено знать… Кое-кто знал, что происходило, а кое-кто даже имел непосредственное отношение к событиям, о которых идет речь. И хотя степень ответственности каждого из нас различна, я готов как член Центрального Комитета со времени ХVII съезда партии нести свою долю ответственности перед партией даже в том случае, если партия сочтет необходимым привлечь к ответу всех, кто был в руководстве страной при Сталине…» [898 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 332–333.]
   Хрущев начал читать свой знаменитый доклад «О культе личности и его последствиях» на вечернем заседании съезда 24 февраля и продолжил на утреннем 25 февраля. На заседании отсутствовали зарубежные гости и не было журналистов.
   Ход заседания не стенографировался. Делегатам съезда не разрешалось делать никаких записей. Вот что говорил в связи с этим Хрущев: «Мы не можем допустить, чтобы этот вопрос вышел за пределы кругов партии, в особенности же – чтобы он попал в печать. Вот почему мы его обсуждаем здесь, на закрытом заседании съезда. Нам следует знать пределы, мы не должны давать оружие в руки нашим врагам, не должны полоскать наше грязное белье у них на глазах» [899 - Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989. с. 35.].
   Для всех доклад стал настоящим потрясением.
   И вот уже в конце съезда Хрущев заявил: «…Давайте спросим съезд, всех 1 436 делегатов, хотят ли они заслушать доклад „О культе личности и его последствиях“? Я скажу, кто в Президиуме „за“, а кто „против“. Пусть делегаты решают…» [900 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 376.]
   Хрущев вспоминает, что в комнате наступила напряженная тишина. После этих слов можно было считать, что победа осталась за ним.
   Со слов Хрущева, "делегаты слушали, затаив дыхание. В огромном зале стояла такая тишина, что можно было услышать, как муха пролетит. Трудно представить себе, насколько сильно были поражены люди, узнав о зверствах, чинившихся по отношению к членам партии… Многие из них впервые услышали о трагедии, охватившей партию, трагедии, проистекавшей из болезни Ленина, относительно которой нас предупреждал Ленин в своем «Завещании…» [901 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 334.]
   По мнению Хрущева, нужно было сделать все (он сделал это в своем докладе) для того, чтобы возвысить Ленина, партию, «массы», весь советский «строй». Приводились цитаты В. И. Ленина о коллективности руководства, вспоминалось о том, как Сталин «обидел» Крупскую. С точки зрения Хрущева, все беды проистекали из того, что «грубость» Сталина постепенно вылилась в «массовый террор против кадров партии» [902 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 377.], что, к сожалению, большевики не учли предупреждение Ленина в отношении Сталина.
   Хрущев считал, что основное значение съезда заключалось в том, «что он положил начало процессу очищения партии от сталинизма и восстановлению в партии тех ленинских норм жизни, за которые боролись лучшие сыны Отечества» [903 - Хрущев вспоминает. М., 1971. с. 337.].
   Главным, с точки зрения Хрущева, была борьба против сталинизма, за восстановление ленинских норм партийного строительства. Весь свой разоблачительный доклад Хрущев закончил словами: «Да здравствует победоносное знамя нашей партии – ленинизм!»
   Через некоторое время гриф доклада «строго секретно» был снят и заменен на другой – «не для печати». Для ознакомления брошюры с текстом доклада были разосланы в партийные комитеты. Хрущев считал, что «массы должны знать все» (это слова В. И. Ленина).
   28 марта «Правда» напечатала статью «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?».
   Впервые публично Сталин подвергался критике. Резко критиковалась «Краткая биография» Сталина. Цитировалось письмо К. Маркса к В. Блосу, где он говорил о требовании его и Ф. Энгельса исключить из устава тайного общества коммунистов все положения, допускавшие возможность «суеверного преклонения перед авторитетами».
   Многие делегаты не могли удержаться от того, чтобы не поделиться впечатлениями. Москва наполнилась слухами. Эти слухи 10 марта дошли до американского посла Ч. Болена. 16 марта «Нью-Йорк таймс» помещает статью своего московского корреспондента о закрытом докладе Хрущева. На другой день его основное содержание пересказало агентство Рейтер.
   Вскоре весь мир узнал о существовании закрытого доклада Хрущева. Хрущев знал, что, несмотря на большое количество оппозиционеров, историческая правота на его стороне.
   Итак, после ХХ съезда партии Хрущев почувствовал себя еще увереннее.
   Впереди предстояла еще одна ожесточенная схватка с его противниками: Маленковым, Молотовым и Кагановичем.
   Соратники Сталина с тревогой следили за тем, как «разворачивается» Хрущев. Они не могли простить ему его мужества, его атаки на культ личности.
   Еще в ходе ХХ съезда стало ясно, что так или иначе анализ обстоятельств, повлекших массовые репрессии, будет продолжаться и дальше.
   Маленков, Каганович и Молотов помнили о списках арестованных, на которых стояли их резолюции.
   Летом 1957 г. противники Хрущева провели тайные встречи с членами Президиума. На этих встречах обсуждался вопрос об отстранении Хрущева от власти. Кагановича, Молотова и Маленкова поддержали Ворошилов, Булганин, Первухин и Сабуров. 18 июня 1957 г. в Кремле началось очередное, плановое заседание Президиума, на котором неожиданно для всех Молотов, а затем Маленков поставили вопрос об отстранении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК.
   Обвинения выдвигались следующие:
   – игнорирование Президиума ЦК;
   – экономическая безграмотность;
   – склонность к непродуманным действиям.
   Со слов Хрущева, его поддержали Кириченко, Микоян и Суслов. Споры были жаркими. Семью голосами против четырех предложение Молотова и Маленкова о смещении Хрущева с поста Первого секретаря прошло. Хрущев заявил: «Я не подчиняюсь этому решению. Меня избрал Пленум ЦК, и только он может меня отстранить» [904 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 437.].
   Хрущев потребовал созыва Пленума.
   Главное же обвинение, которое не высказывалось полностью, но было наиболее важным для противников Хрущева, состояло в том, что Хрущев слишком далеко зашел в разоблачениях Сталина и, тем самым, подорвал авторитет КПСС в международном коммунистическом движении.
   Кандидаты в члены Президиума Брежнев, Жуков, Мухитдинов, Шверник и Фурцева поддержали Хрущева. Но у них было лишь право совещательного голоса.
   В конечном итоге Президиум ЦК вынес решение о смещении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС.
   Крайне важной в этом вопросе была позиция маршала Г. К. Жукова. Еще на заседании Президиума он ясно дал понять, что армия поддержит Хрущева.
   Маршал Жуков и Председатель КГБ Серов, представляющие основную часть реальной власти, потребовали, чтобы вопрос о руководителе партии решал не Президиум, а Пленум ЦК.
   Противникам Хрущева пришлось согласиться с «силовыми доводами».
//-- 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. УСТАНОВЛЕНИЕ ЕДИНОВЛАСТИЯ --//
   22 июня в Кремле открылось заседание внеочередного Пленума ЦК. Пленум был необычным по продолжительности. Он шел целую неделю: с 22 по 27 июня. Практически все выступающие оказали поддержку Хрущеву. Многие понимали, что решение противников Хрущева означает реставрацию старых порядков и поворот назад. Наконец, слово получил М. А. Суслов. В своей речи он акцентировал внимание присутствующих на антипартийных грехах Молотова, Кагановича и Маленкова. В то же время Суслов положительно отозвался о деятельности Хрущева и сказал о том, что Хрущев проводит «огромную, напряженную, инициативную работу на посту Первого секретаря ЦК» [905 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 438.].
   Крайнее затруднение испытывали оппозиционеры, когда им пришлось отвечать на вопросы, которые поставил перед ними в своем выступлении Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
   " – С 27 февраля 1937 г. по 12 ноября 1938 г. НКВД получил от Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на осуждение Военной коллегией, Верховным судом к высшей мере наказания – расстрелу – 38 679 человек.
   – Сталин и Молотов в один день, 12 ноября 1938 г., санкционировали к расстрелу 3 167 человек.
   – 21 ноября 1938 г. НКВД получил санкцию Сталина и Молотова на расстрел 229 человек, в том числе членов и кандидатов ЦК – 23, членов КПК – 22, секретарей обкомов – 12, наркомов – 21, работников наркоматов – 136, военных работников – 15…" [906 - Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996. с. 438–439.]
   В сложившихся условиях Ворошилов, Булганин, Сабуров и Первухин выступили с покаянными речами. Свои ошибки признал и Маленков.
   При голосовании за резолюцию Пленума воздержался один Молотов.
   4 июля 1957 года Постановление Пленума было опубликовано. В его решениях говорилось об «антипартийной группе Маленкова, Кагановича и Молотова». Об участии в этой группе Ворошилова, Булганина и других не упоминалось, и Ворошилов, и Булганин сохранили свои посты. Молотов, Каганович и Маленков потеряли посты первых заместителей Председателя Совета Министров СССР. Противники Хрущева не были исключены из партии, но все они получили назначение вне Москвы.
   Вскоре после Пленума Хрущев и Булганин выехали в Чехословакию. Хрущев в своих беседах с югославским послом Венко Микуновичем говорил о том, что не имеет большого желания путешествовать в обществе Булганина, но что это пока еще необходимо по государственным соображениям.
   В марте 1958 г., при формировании нового состава Правительства, Н. Булганин был снят со своего поста премьер-министра.
   Председателем Совета Министров был избран Н. С. Хрущев, при этом он сохранял пост Первого секретаря ЦК КПСС. Таким образом, это означало его полную победу в борьбе за власть. Так закончился третий этап борьбы за власть среди сталинских наследников, который длился с февраля 1955 г. по март 1958 г.
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989.
   2. Семь вождей. Волкогонов Д. А. М., 1996.
   3. Хрущев вспоминает. М., 1971.
   4. Они окружали Сталина. Медведев Р. М., 1990.
   5. Известия ЦК КПСС. 1991, N 1.

РЕФЕРАТ: «СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ДО И ПОСЛЕ ХХ СЪЕЗДА КПСС. Н. С. ХРУЩЕВ»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Начало политической карьеры Н. С. Хрущева
   3. Послевоенные годы
   4. 1953 г. Арест Берии
   5. Второй и третий триумвираты
   6. ХХ съезд КПСС
   7. Проблемы и достижения внутренней и внешней политики середины и конца 50-х гг.
   8. Положение после 1960 г.
   9. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В СССР человек, оказавшийся на вершине власти, получает возможность влиять на все стороны общественной жизни. Поэтому, говоря о политической, экономической и культурной жизни в СССР начала 50-х – середины 60-х гг., невозможно не коснуться личности Н. С. Хрущева. Это время можно считать эпохой Н. С. Хрущева, как до этого была эпоха Сталина, а после – эпоха Брежнева. В течение многих лет Хрущев имел почти неограниченную власть в одной из величайших держав. Он принимал решения, которые оказывали влияние на судьбу всего человечества. Его личность заслуживает анализа и изучения, потому что он был действительно незаурядным политическим деятелем, одной из наиболее ярких и противоречивых фигур ХХ столетия.
   Никита Сергеевич Хрущев родился 4/17 апреля 1894 г. в селе Калиновка Курской губернии. Его отец – Сергей Никанорович и дед – Никанор Сергеевич – были крестьянами, как и мать – Ксения Ивановна. В 1908 г., когда Никите исполнилось 14 лет, его семья переехала на Успенский рудник, недалеко от Юзовки, типичного рабочего поселка того времени. Никита нанялся пасти коров, чистил котлы на шахтах, а вскоре был взят на завод учеником слесаря и помогал ремонтировать оборудование для окрестных рудников.
   Ближайшим его другом в то время был шахтер Пантелей Махиня, большой любитель книг, у которого Никита брал читать газеты и книги. Никита прочел томик избранных произведений К. Маркса. Особенно повлиял на взгляды Никиты и его друзей «Манифест Коммунистической партии». В 1912 г. в России оживилась деятельность революционных организаций. Известие о Ленском расстреле вызвало забастовки и в Юзовке. По требованию пристава Никиту Хрущева в числе других активистов стачки уволили с завода. Он стал работать слесарем на шахте N 31, довольно крупной по тому времени.
   Рабочее движение на рудниках было преимущественно большевистским. Здесь читали легальную «Правду» и нелегальный «Шахтерский листок». Когда началась война, Хрущева, как и большинство шахтеров, в армию не призвали. В 1914 г. он женился. Его первая жена Ефросинья родила ему сына Леонида и дочь Юлию. Война ухудшила положение шахтеров, дороговизна росла, а зарплата оставалась прежней. В результате уже в конце 1914 г. начались стачки. В марте 1915 г. вспыхнула забастовка в Рутченкове на шахте N 31, и Хрущев был одним из ее руководителей. Шахтовладельцы уступили, но в 1916 г. волнения возобновились и приобрели политический характер. Правительство ответило отправкой шахтеров на фронт, но волнения в Донбассе не прекращались уже до февральской революции.
   О свержении царизма Юзовка узнала из телеграммы, перехваченной на железнодорожной станции. В избранный Совет рабочих депутатов вошел и Никита Хрущев, поддерживавший большевистскую фракцию. В дни корниловского мятежа в Донбассе повсюду создавались военно-революционные комитеты. В Рутченкове в такой комитет вошел и 23-летний Хрущев. В декабре 1917 г. Хрущева избрали председателем местного профсоюза металлистов горно-рудной промышленности.
   Во время гражданской войны в Донбассе стали формироваться отряды Красной гвардии. Никита Хрущев вступил в Первый Красной гвардии Донецкого бассейна полк и возглавил Рутченковский шахтерский батальон. В эти дни он стал членом партии большевиков. С весны 1918 г. Никита Хрущев на политической работе в Красной Армии.
//-- 2. НАЧАЛО ПОЛИТИЧЕСКОЙ КАРЬЕРЫ Н. С. ХРУЩЕВА --//
   Для военного комиссара Хрущева гражданская война закончилась на Кубани. По путевке партии он возвращается в освобожденный, но разрушенный Донбасс. Летом 1920 г. в Донбассе были образованы кустовые управления. Политическим руководителем Рутченковского куста с 16 шахтерами был назначен Н. С. Хрущев.
   С конца 1921 г. в Донбассе начал работать Донтехникум, при нем был рабфак. Хрущев поступил на рабфак. Одновременно его назначили политруком Донтехникума и избрали секретарем партийной ячейки. В Донтехникуме он познакомился с молодой преподавательницей политической экономии Ниной Петровной Кухарчук, которая читала лекции в окружной партийной школе и на рабфаке. В 1924 г. она стала его женой (первая жена умерла в 1919 г.). В конце 1924 г. Донтехникум выпустил первых горных инженеров, но Хрущев так и не закончил его. В стране происходило новое территориальное деление на административные районы. В Донбассе был организован Петрово-Марьинский район, Хрущева избрали вторым секретарем райкома партии этого района.
   В декабре 1925 г. Хрущев впервые побывал в Москве. С правом совещательного голоса он приехал сюда в составе украинской делегации на XIV съезд ВКП(б). Еще через два года Хрущев стал делегатом ХV съезда ВКП(б), на котором голосовал за исключение Троцкого, Зиновьева и многих других деятелей оппозиции из партии. Генеральным секретарем ЦК КП(б) Украины являлся в это время Л. М. Каганович, который был всего на несколько месяцев старше Хрущева.
   Успехи Петрово-Марьинского райкома и активность Хрущева заметили в Донбассе. Его перевели в окружной центр. Масштаб его деятельности в окружкоме значительно расширился. Донецкая организация по численности членов партии занимала одно из первых мест в Союзе. Обладая энергией, природным умом и находчивостью, Хрущев был одним из лучших партийных работников Украины. В 1928 г. генсеком ЦК КП(б)У был избран С. В. Косиор, который начал свою работу с перестройки партийного аппарата, в результате чего Хрущев стал заместителем заведующего орготделом ЦК КП(б)У.
   В 1929 г. в Москве была открыта Промышленная академия, в задачу которой входила подготовка кадров партийно-промышленного руководства. Выходцам из рабочих отдавалось предпочтение, и Хрущев вскоре стал слушателем Промышленной академии. После окончания академии Хрущев не вернулся на Украину. В 1931 г. он был избран первым секретарем Бауманского райкома партии в Москве, а через несколько месяцев стал первым секретарем Краснопресненского райкома.
   Карьера Хрущева развивалась стремительно. Уже в 1932 г. он избирается вторым секретарем Московского горкома партии. На XVII съезде ВКП(б) 39-летний Хрущев становится членом ЦК ВКП(б). Вскоре он избирается первым секретарем горкома и вторым секретарем обкома партии, т. е. главным заместителем Кагановича по работе в Москве и области. В 1935 г. Хрущев был избран первым секретарем Московского обкома партии.
   Главное внимание Хрущев уделял строительству первой и второй очереди метро. По случаю торжественного пуска первой очереди метро многие строители были награждены орденами, из них 37 – орденом Ленина. Первым в этом списке стоял Хрущев. Это был его первый орден. Награду получил и председатель Моссовета Н. А. Булганин, дружба с которым сослужила позднее хорошую службу Хрущеву. Сталин в это время покровительствовал Хрущеву и часто приглашал его и Булганина на свои домашние обеды.
   Наступил 1937 г. Хрущева нельзя назвать движущей силой террора в Москве, но нет и свидетельств о том, что он когда-либо выступал против этого террора. Если ему надо было визировать материалы для ареста, полученные из НКВД, он давал свое согласие, подавляя внутренний протест. Можно не сомневаться, что не вполне спокойная совесть стала одной из причин его выступления на ХХ съезде. В 30-е гг. Хрущев видел, как падают головы у людей, более известных и могущественных, чем он. И не хотел вмешиваться. Но он не стал молчать, когда обрел силу и власть.
   В 1937 г. Хрущев был избран депутатом Верховного Совета СССР. Первая сессия Совета происходила с 12 по 16 января 1938 г. Хрущева избрали членом Президиума Верховного Совета СССР. В дни сессии состоялся Пленум ЦК ВКП(б), на котором П. Постышева освободили от поста кандидата в члены Политбюро. Новым кандидатом в члены Политбюро был избран Н. С. Хрущев. Он вошел, следовательно, в число десяти наиболее влиятельных деятелей партии и государства.
   Еще в 1937 г. по всей Украине прокатились волны страшного террора. Один за другим в камерах тюрем исчезали секретари обкомов и райкомов, народные комиссары, председатели горсоветов и райсоветов, директора крупных предприятий, ученые и писатели. Только членов партии на Украине в 1937 г. было арестовано около 150 тыс. Сталин решил сформировать на Украине совершенно новое руководство. 29 января 1938 г. Хрущев был назначен исполняющим обязанности первого секретаря ЦК КП(б)У. В июне 1938 г. в Киеве прошел ХIV съезд КП(б)У, на котором был утвержден новый состав Совета министров УССР. С 1939 г. Хрущев входит в Политбюро ЦК ВКП(б).
   С самого начала работы на Украине Хрущев много ездил по республике, выступая с различными речами и докладами. Украина считалась житницей СССР, и ему приходилось много внимания уделять сельскому хозяйству. 1939 и 1940 гг. прошли для Хрущева сравнительно спокойно, в постоянной работе. В годы Великой Отечественной войны Хрущев был членом военного совета Киева, членом военного совета Сталинградского, а затем Южного фронтов. В 1943 г. под Смоленском погиб его сын, самолет которого был сбит над оккупированной территорией.
//-- 3. ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ --//
   С освобождением Украины Хрущев начинает заниматься не только военными делами. 6 февраля 1944 г. указом Президиума Верховного Совета УССР он был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров УССР. При этом он остался и первым секретарем ЦК КП(б)У. Перебравшись из штабов и землянок в просторный кабинет в Киеве, Хрущев с присущей ему энергией принялся за решение проблем разоренной Украины и, пока шла война, не снимал своей генеральской формы. Хрущев ездил по освобожденным областям, составляя перечень недостатков, вырабатывал предложения по их устранению.
   В послевоенные годы количество проблем лишь возросло. Хрущев стоял во главе крупнейшей после РСФСР республики Союза. Украина обладала большой автономностью в принятии решений. Положение дел в республике с осени 1945 г. стало значительно улучшаться. 1946 г. прошел в экономическом плане для Украины лучше, чем предыдущий. Шло восстановление промышленных предприятий.
   В 1946 г. Хрущев впервые выехал за пределы СССР.
   В 1949 г. начался новый этап в жизни Н. С. Хрущева – его назначают первым секретарем Московского обкома и горкома партии, а также он был избран секретарем ЦК ВКП(б). С первых дней в Москве Хрущев решал не только хозяйственные, но и политические дела.
   Главное внимание партии в конце лета 1952 г. сосредоточилось на подготовке ХIХ съезда партии. Сталин не мог из-за болезни подготовить отчетный доклад, его было поручено сделать Маленкову. Хрущеву поручался доклад об изменениях в уставе партии. Одно из этих изменений состояло в том, что в названии партии исчезало понятие «большевиков». Теперь она должна называться – Коммунистическая партия Советского Союза.
   ХIХ съезд партии открылся 5 октября 1952 г. Сталин выделил пятерку главных членов Президиума, которые теперь были призваны решать главные дела в стране. В нее вошли: Сталин, Маленков, Берия, Булганин и Хрущев. По некоторым признакам чувствовалось, что Сталин готовит новую чистку в верхах партии, жертвой которой могли стать Молотов, Микоян, Ворошилов. Угроза нависла даже над Берией. Обстановка в стране обострилась после ареста в начале 1953 г. группы кремлевских врачей, обвиненных в шпионаже и убийстве видных деятелей партии. Был арестован преданный Берии В. Абакумов и другие работники ГБ. Но 1 марта на даче в Кунцево у Сталина произошли, как констатировали врачи, кровоизлияние в мозг и паралич правой стороны тела. Состояние Сталина было тяжелым и практически безнадежным.
//-- 4. 1953 ГОД. АРЕСТ БЕРИИ --//
   Смерть Сталина произошла не только в присутствии врачей, но и дежуривших возле больного членов Президиума ЦК: Маленкова, Берии и Хрущева (Булганин 5 марта отдыхал). Хрущев в эти дни испытывал сложные чувства. Он жалел Сталина, но и переживал за судьбу страны. Хрущев особенно боялся, что власть окажется в руках Берии. Еще за день до смерти Сталина он говорил об этом с Булганиным. Они быстро нашли общий язык. Цель Хрущева и Булганина состояла в том, чтобы не допустить попыток Берии снова взять под свой контроль органы государственной безопасности. Необходимо было получить и согласие Маленкова, но, как оказалось, Берия и Маленков еще раньше договорились о разделе власти. После смерти Сталина Берия поехал на Лубянку, чтобы немедленно взять под свой контроль МГБ.
   В Кремле собрались все прежние члены Политбюро, верхушка Совета министров и несколько членов Президиума Верховного Совета – всего около 20 человек. Совещание прошло без споров, т. к. все понимали неуместность борьбы за власть, пока Сталин не был еще похоронен. Принятые решения, опубликованные на следующий день, носили характер компромисса. Было решено сократить численность высших органов власти. Председателем Совета министров СССР, по предложению Берии, стал Г. Маленков. МВД и МГБ объединялись в одно министерство, главой которого Маленков предложил избрать Берию. Хрущев предложил избрать министром Вооруженных сил СССР Н. Булганина и в качестве его заместителя вернуть в Москву Г. Жукова. Министром иностранных дел снова стал Молотов. Что касается Хрущева, то было признано необходимым, чтобы он сосредоточился на работе секретаря ЦК КПСС. В этой связи его освободили от обязанностей секретаря Московского обкома и горкома партии.
   Фактически Хрущев должен был возглавить Секретариат ЦК, весь рабочий аппарат ЦК КПСС, хотя должность первого секретаря формально не вводилась. Хрущев также возглавил комиссию по организации похорон Сталина.
   Эти опубликованные 6 марта решения рассматриваются как образование первого триумвирата. При определении его состава называют имена Маленкова, Берии и Молотова. Однако на деле, не по формальным признакам, а по реальной власти, в первый триумвират входили Маленков, Берия и Хрущев.
   Наиболее влиятельным постом в стране в 1953 г. был пост Председателя Совета министров СССР, который в 1940–1953 гг. занимал Сталин. Должность Генерального секретаря ЦК КПСС была в то время упразднена. Это свидетельствовало об ослаблении влияния высшего партийного аппарата. В этих условиях Хрущев ясно видел свою задачу – вернуть партии и ЦК КПСС ведущую роль в системе органов власти. Первым шагом в решении этой задачи могло стать устранение любым способом Берии. Задача была в то время не только сложной, но и опасной, ибо Берии подчинялись охрана Кремля и всех членов Президиума ЦК КПСС и Совета министров СССР. Министру внутренних дел подчинялись пограничные войска и не менее десяти дивизий МВД.
   Похороны Сталина дали хороший повод для переброски дивизии поближе к столице, а некоторые из них расквартировались прямо в Москве. Берия стремился к власти, но не мог захватить ее немедленно. Ему необходимо было произвести сначала важные перемещения в аппарате МВД, освободив из заключения Абакумова. Маленков и Хрущев также требовали пересмотра «дела врачей». 4 апреля 1953 г. газеты сообщили, что арест большой группы выдающихся врачей был произведен бывшим МГБ неправильно и без каких-либо законных оснований. Сообщалось также, что все врачи освобождены и реабилитированы, а лица, виновные в их аресте, привлечены к ответственности.
   В первые недели после смерти Сталина была проведена большая амнистия заключенных по разным уголовным статьям. В это же время состоялись и первые реабилитации. Вернулась домой жена Молотова П. Жемчужина. Для увеличения популярности новое руководство провело с 1 апреля 1953 г. новое и самое крупное в послевоенный период снижение цен на многие продукты питания и почти на все потребительские товары.
   У Хрущева не было никаких сомнений в том, что Л. Берия готовит заговор с целью захвата власти в стране и что в этой подготовке участвуют не только заместители Берии, но и некоторые из высших офицеров воинских подразделений МВД. Но и Берия внимательно следил за поведением всех членов Президиума ЦК.
   Хрущев действовал очень осторожно, соблюдая конспирацию. Булганина он склонил на свою сторону еще в марте. Нетрудно было заручиться поддержкой Жукова. Хрущеву удалось переговорить с Маленковым без свидетелей во время прогулки в подмосковном лесу и склонить на свою сторону. С Маленковым Хрущев обговорил все технические детали ареста Берии, который они решили провести на ближайшем заседании Президиума ЦК или Президиума Совета министров.
   Перед заседанием, которое состоялось 26 июня 1953 г., Хрущев обменялся новостями с Маленковым в кабинете последнего. Были приглашены на заседание все члены Президиума ЦК КПСС. Хрущев пришел в комнату заседаний с пистолетом в кармане. Берия пришел с портфелем, который положил на подоконник. В смежной комнате находилась группа военных во главе с Жуковым, у которых имелось письменное предписание Президиума Верховного Совета СССР об аресте Берии.
   После начала заседания Маленков предложил обсудить партийные вопросы и предоставил слово Хрущеву. Тот произнес длинную речь, направленную против Берии. Хрущев предложил немедленно освободить Берию от всех занимаемых постов. По распоряжению Маленкова Берию арестовали и поместили в комнате близ кабинета Маленкова. Опасались, что охрана Кремля или работники МВД предпримут попытку освободить его. По приказу Жукова в Москву ввели Кантемировскую и Таманскую танковые дивизии, танки расположились в центре Москвы без чехлов на орудиях (дивизии МВД имели только легкое стрелковое оружие). В машине одного из маршалов и под охраной военных Берия был вывезен из Кремля. Тюрьмой для него стало одно из бомбоубежищ при штабе командующего войсками Московского района ПВО генерала К. Москаленко.
   Арест Берии – крупная политическая и военная операция, проведенная столь эффективно, что жители Москвы ничего не заметили. Аресты продолжались и на следующий день, приближенных Берии «изымали» на их дачах, квартирах, даже в больницах. По приказу из Москвы были арестованы многие начальники управлений НКВД в республиках, областях, крупных городах. Арест Берии означал конец первого триумвирата. Власть в стране перешла в руки второго триумвирата в составе Маленкова, Хрущева и Булганина. При этом ликвидация всесильной верхушки карательных органов означала возвращение власти в стране в руки ЦК КПСС и партийных органов на местах.
   Главным и наиболее энергичным деятелем второго триумвирата стал Хрущев. Избрание его Первым секретарем ЦК КПСС закрепляло его ведущее положение в руководстве страной и партией. Первые реформы в экономике были одобрены Президиумом ЦК КПСС и объявлены Г. Маленковым на сессии Верховного Совета СССР в августе 1953 г. Инициатива этих реформ исходила от Хрущева. Речь шла пока об очень скромных реформах, но и они имели заметный положительный отклик. Было объявлено, во-первых, об увеличении капитальных вложений в сельское хозяйство, о повышении закупочных цен на мясо, молоко, шерсть, картофель и овощи, а также на сдаваемое сверх плана зерно.
   Главное впечатление в деревне произвело заявление Маленкова о необходимости исправить ошибочное и вредное отношение к личному хозяйству колхозников и рабочих совхозов. Маленков сообщил, что правительство СССР решило аннулировать всю задолженность с личных хозяйств, накопившуюся у крестьян за несколько лет. Одновременно снижались нормы обязательных натуральных поставок с личного хозяйства и уменьшался в два раза налог на использование крестьянами земельных наделов. Важным нововведением было установление рабочего дня с 9 часов утра до 6 часов вечера с перерывом на обед.
   Определились и важные политические изменения. Уже летом 1953 г. наша печать все реже упоминала имя Сталина. Продолжалась выборочная реабилитация жертв сталинского террора. Речь шла главным образом о родственниках и близких друзьях всех тех, кто теперь находился у власти. Была, например, освобождена жена погибшего сына Н. С. Хрущева. Всего до конца 1953 г. вышло из заключения около тысячи человек. 17 декабря 1953 г. Прокуратура СССР объявила об окончании следствия по делу Л. П. Берии и его соучастников. Сообщалось также, что дело Берии будет рассматриваться Специальным Судебным присутствием Верховного суда СССР на основе закона от 1 декабря 1934 г. В 1953 г. мало кто был заинтересован в открытом и подробном рассмотрении всех преступлений Берии.
   Председателем Судебного присутствия стал маршал И. С. Конев. Суд шел 6 дней, протоколы его заседаний не публиковались. Разбирались далеко не все преступления. На судебных заседаниях Берия вел себя вызывающе, но его наглость исчезла после вынесения смертного приговора. Перед исполнением приговора Берия, по свидетельству И. Конева, начал метаться, плакать и просить пощады. Он не владел собой.
   Заметным событием в конце 1953 г. стало произведенное по инициативе Хрущева «открытие Кремля». При Сталине Кремль считался «запретной зоной». В него можно было войти лишь по особым пропускам и после тщательной проверки. Хрущев предложил открыть Кремль для посещений и осмотра его сокровищ. В ночь на 1954 г. в Кремле провели большой молодежный бал, в дальнейшем вошедший в традицию.
   17 апреля 1954 г. Н. С. Хрущеву исполнилось 60 лет. Эту дату отмечали весьма скромно, ему присвоили звание Героя Социалистического Труда.
   В конце апреля на сессии Верховного Совета СССР утвержден новый состав Правительства СССР во главе с Г. Маленковым. Была произведена реорганизация МВД и МГБ. Обе эти организации имели право отныне только вести следствие: МВД – по уголовным делам, КГБ – по делам государственной безопасности. Был ликвидирован институт внутренней прокуратуры МВД-МГБ. Генеральный прокурор СССР отчитывался только перед ЦК КПСС. Штаты КГБ значительно сократились. На предприятиях и в учреждениях, не связанных с выполнением секретных заданий, упразднились «особые», или «спецотделы», главная функция которых состояла в наблюдении за «благонадежностью» советских граждан.
//-- 5. ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ ТРИВИУМВИРАТЫ --//
   К осени 1954 г. пошатнулось политическое положение Маленкова. Ему повредило дело Берии и пересмотр «Ленинградского дела». В вину Маленкову ставилось и плохое состояние сельского хозяйства, мало продвинувшееся вперед в 1954 г., за что он отвечал. На сессии Верховного Совета в 1955 г. зачитали заявление Маленкова с просьбой освободить его от обязанностей главы правительства. Новым премьером советского правительства был утвержден Хрущев – по предложению Булганина. Министром обороны назначался маршал Г. К. Жуков. Маленков назначался министром электростанций СССР и оставался одним из заместителей Председателя Совета министров. Это – конец второго триумвирата. Хотя власть Хрущева возросла, она еще оставалась коллегиальной. Хрущев стоял теперь во главе третьего триумвирата, в который входили также Булганин и Жуков.
   Сессия Верховного Совета произвела реформу Верховного суда СССР, из состава которого вывели 6 человек и ввели вместо них новых.
   Важные изменения стали происходить после смерти Сталина и во внешней политике СССР. Уже в конце июля 1953 г. подписано соглашение о перемирии между воюющими сторонами в Корее. Вскоре начались переговоры о прекращении огня во Вьетнаме. Улучшились отношения между СССР и КНР. В конце сентября 1954 г. на празднование пятой годовщины образования КНР в Пекин вылетела делегация СССР во главе с Хрущевым, Булганиным и Микояном. Это был первый официальный визит Хрущева в соседнюю страну и его первая официальная поездка за границу. Большие изменения претерпели и отношения с Югославией – антиюгославская кампания была прекращена.
   Общее улучшение международной обстановки продолжалось и в 1955 г. Успешно завершились переговоры между великими державами о судьбе Австрии, которая объявлялась независимым и нейтральным государством, и, согласно подписанному в Вене договору, оккупации Австрии войсками великих держав прекращалась.
   В мае 1955 г. руководители социалистических стран Европы (кроме Югославии) подписали договор о дружбе, сотрудничестве и военной помощи, который вошел в дипломатический словарь как Варшавский Договор. Этот союз был противопоставлен военному союзу НАТО. При Варшавском Договоре создавалось Объединенное военное командование, а также Политический консультативный комитет (ПКК), в работе которого должны были периодически принимать участие главы Коммунистических партий и правительств стран Договора.
   В этом же году в Москве принимали премьер-министра Индии Дж. Неру. Ему была устроена особо торжественная встреча. Впервые прибытие иностранного руководителя отмечалось не только церемонией в аэропорту или на вокзале, но и на улицах города. После переговоров в Кремле Дж. Неру и Н. Булганин подписали Заявление о развитии экономических, технических и культурных связей между СССР и Индией. Этим же летом Москва торжественно встречала Хо Ши Мина – руководителя партии и правительства Народной Республики Вьетнам.
   Начали изменяться отношения СССР со странами Запада. Во второй половине июля в Женеве состоялась встреча глав государств СССР, США, Англии и Франции. Это была первая встреча глав великих держав после Постдамской конференции 1945 г. Главы государств обсудили широкий круг вопросов, но не подписали никаких конкретных соглашений, поручив вести дальнейшие переговоры министрам иностранных дел. Встреча в верхах открыла возможность прогресса в решении германского вопроса. В 1955 г. Советское правительство приняло решение о репатриации всех находившихся в нашей стране немецких военнопленных – от 10 до 14 лет они работали в советских трудовых лагерях.
   Стали возобновляться экономические и культурные отношения между СССР и США. По инициативе Хрущева представительная советская делегация выехала в США и Канаду для ознакомления с американскими методами ведения сельского хозяйства. Особое внимание обращалось на методы откорма скота и технологию выращивания кукурузы. В ноябре 1955 г. Хрущев и Булганин вылетели с ответным визитом в Индию. После Индии они посетили соседнюю Бирму, а оттуда предприняли краткую поездку в Афганистан. В декабре 1955 г. СССР произвел на большой высоте второй взрыв мощного термоядерного устройства, что свидетельствовало о наличии транспортабельной водородной бомбы. Это событие вызвало оживленные комментарии мировой печати.
//-- 6. ХХ СЪЕЗД КПСС --//
   Извещение о созыве очередного ХХ съезда КПСС появилось в печати еще в июле 1955 г. Съезд должен был утвердить директивы к шестому пятилетнему плану, а также заслушать Отчет ЦК КПСС. Предполагалось, что в Отчете кратко будет затронут и вопрос о «культе личности», который все еще волновал общественность.
   ХХ съезд КПСС открылся 14 февраля 1956 г. По сравнению с ХIХ съездом, состав делегатов значительно обновился, что отражало существенные изменения в составе партийного и государственного руководства на всех уровнях. Руководству партии было что отметить в своем Отчете. Промышленность страны сделала большой шаг вперед, сельскохозяйственное производство увеличилось на 20 %, а доходы колхозников – на 100 %, возросло жилищное строительство и производство товаров народного потребления. Укрепилось международное положение СССР. Хрущев также заявил, что партия взяла под строгий контроль работу органов внутренних дел и государственной безопасности. Однако он ничего не сказал о Сталине.
   Если судить по опубликованному позднее стенографическому отчету, доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» был заслушан на утреннем закрытом заседании 25 февраля. Хрущев говорил о массовых незаконных репрессиях, санкционированных Сталиным, о жестоких пытках, которым подвергались заключенные, в том числе и недавние члены Политбюро, об их предсмертных письмах и заявлениях. Хрущев говорил о конфликте между Лениным и Сталиным в последние месяцы жизни Ленина и о предложении сместить Сталина с поста Генсека. Говорил о многих сомнительных обстоятельствах убийства С. М. Кирова и недвусмысленно намекал насчет возможной причастности Сталина к этому убийству. Хрущев говорил о грубых просчетах Сталина в предвоенный период, о его растерянности в первые дни войны и фактическом дезертирстве со своих постов именно в эти дни. На Сталина он возлагал ответственность за поражения Красной Армии в 1941–1942 гг. и оккупацию громадных территорий Советского Союза.
   По свидетельству Хрущева, Сталин уничтожил перед войной более 2/3 состава ЦК и более половины делегатов ХVII съезда. В последние годы Сталин готовился к новым репрессиям и отстранил от участия в руководстве партией Молотова, Микояна, Ворошилова и Кагановича. На Сталина докладчик возлагал ответственность и за глубокий кризис в сельском хозяйстве, за грубые просчеты в советской внешней политике. Хрущев рассказал о том, как Сталин поощрял создание культа его личности. Фальсифицировал историю партии и вписывал в свою биографию целые страницы, содержащие неумеренные восхваления в собственный адрес. Прений по докладу не было. В постановлении съезда, опубликованном лишь несколько месяцев спустя, съезд одобрял доклад Хрущева и поручал ЦК КПСС «последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности и ликвидацию его последствий» [907 - Медведев Р. Н. С. Хрущев: Политическая биография. М.: Книга, 1990.].
   После ХХ съезда состав ЦК значительно изменился, и из 125 членов ЦК, избранных на ХIХ съезде, в новый его состав вошло только 79 человек. При этом его новое пополнение в количестве 54 человек заметно укрепило политическую базу и влияние Н. С. Хрущева. Сторонники Хрущева составляли явное большинство в ЦК КПСС.
//-- 7. ПРОБЛЕМЫ И ДОСТИЖЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СЕРЕДИНЫ И КОНЦА 50-х гг. --//
   Год ХХ съезда был чрезвычайно сложным и в области внешней политики СССР. Съезд обнаружил первые трещины в отношениях между СССР и КНР. В апреле 1956 г. Н. Хрущев и Н. Булганин предприняли первый государственный визит в Великобританию, где были приняты королевой Елизаветой II и премьером А. Иденом. Хрущев с интересом знакомился со страной. Кроме Лондона, он побывал и в других крупных городах.
   В мае 1956 г. в Москве побывала французская правительственная делегация во главе с премьер-министром Ги-Молле. В июне нашу страну посетил руководитель Югославии И. Б. Тито. Весной и летом 1956 г. Москва встречала руководителей Кореи во главе с Ким Ир Сеном и руководителей Камбоджи. Хрущев, таким образом, внес новый стиль во внешнюю политику, основанный на личных контактах глав государств.
   Осень 1956 г. была тревожной. Разоблачение Сталина на ХХ съезде вызвало кризис в некоторых странах народной демократии. Сравнительно легко он протекал в Болгарии. Более сложное положение наблюдалось в Польше и Венгрии. Но, несмотря на эти события, именно после 1956 г. произошло существенное изменение многих важнейших принципов, регулировавших ранее отношения между СССР и странами Восточной Европы. Степень свободы социалистических стран в решении внутренних и внешних проблем заметно возросла.
   Материальный уровень жизни советских людей в 1956–1957 гг. явно улучшился. Рабочий день в предпраздничные и предвыходные дни сокращался на 2 часа. Укороченная рабочая неделя вводилась для подростков 16–17 лет. Зарплата при этом не снижалась. Увеличивались отпуска по беременности и родам. После отмены раздельного обучения мальчиков и девочек в средней школе отменялась и введенная при Сталине плата за обучение в старших классах средних школ, а также в высших учебных заведениях. Крупнейшим социальным мероприятием явился новый Закон о государственных пенсиях рабочим и служащим. Для пенсионеров до этого часто оказывалось невозможным обеспечить себе даже самый нищенский уровень жизни. Новый Закон о пенсиях, принятый июльской сессией, значительно увеличивал все виды пенсионного обеспечения.
   К началу августа 1956 г. стало ясно, что целина на 30 миллионах гектаров даст стране рекордный урожай. Неплохими оказались итоги промышленности – прирост производства составил 11 %. Менялся облик Москвы, где быстрыми темпами развивалось жилищное строительство.
   Хрущев любил строить. С его именем связано появление многих уникальных сооружений: Дворца съездов, стадиона в Лужниках, проспекта Калинина, Останкинской телебашни, Московской кольцевой автодороги, открытие ГУМа, Манежа, «Праги».
   В 1957 г. продолжалась реабилитация людей и групп, обвинение против которых не было отменено в 1956 г. 18 июня 1957 г. в Кремле собрался Президиум ЦК КПСС. Это заседание было необычным, оно продолжалось три дня. На нем Молотов и Маленков неожиданно поставили вопрос о смещении Хрущева. Оппоненты Хрущева, враждовавшие друг с другом, на этот раз объединились и тщательно обсудили вопрос об отстранении Хрущева, соблюдая при этом строгую конспирацию. Главной причиной этому стало то, что Хрущев слишком далеко зашел в вопросах разоблачения Сталина. Речь шла о пересмотре решений ХХ съезда КПСС. Хрущев решительно отверг все обвинения, ссылаясь на экономические успехи и на существенные достижения во внешней политике. В острых прениях в его поддержку высказались только Микоян, Суслов и Кириченко. 7 членов Президиума – Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович, Булганин, Первухин и Сабуров – выступили против Хрущева.
   В конечном итоге Президиум ЦК вынес решение о смещении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК. Но он, поддержанный своими сторонниками, отказался подчиниться принятому решению. Он заявил, что на пост Первого секретаря его избрал не Президиум, а Пленум ЦК, и только Пленум может освободить его от этой должности. Он потребовал поэтому созыва Пленума, но Президиум отверг это требование. Хрущева поддерживали и армия, и КГБ, т. е. именно в его руках была сосредоточена реальная власть в стране.
   Поэтому «операция», которая удалась в 1953 г., не состоялась в 1957.
   С 22 по 29 июня все же состоялся Пленум, на котором настаивал Хрущев. На этом Пленуме был заслушан доклад Хрущева «О положении в партии». В сложившихся условиях Ворошилов, Булганин, Сабуров и Первухин решили выступить с покаянными речами. Признал свои ошибки и Маленков, до конца упорствовал только Молотов.
   Постановление Пленума и краткая информация о его работе были опубликованы лишь 4 июля 1957 г. В решениях говорилось об «антипартийной группе Молотова, Кагановича и Маленкова» и умалчивалось об участии в группе Ворошилова, Булганина и других. И Ворошилов, и Булганин сохранили свои посты. Никто из противников Хрущева не был исключен из партии, но все получили назначение вне Москвы. В сентябре 1957 г. Хрущев отдыхал в Крыму недалеко от Ялты. Это был его первый большой отпуск за многие годы. Он провел в Крыму почти целый месяц и вернулся в Москву лишь 2 октября.
   Неожиданностью для всех летом 1957 г. стал Указ Президиума Верховного Совета СССР об освобождении от обязанностей министра обороны СССР маршала Г. К. Жукова. Много позднее, уже на пенсии, Хрущев не раз высказывал сожаление о своем решении по этому поводу.
   За этим, естественно, последовали изменения в руководстве Министерства обороны. Изменения в руководстве КГБ произошли в 1958 г. С поста председателя КГБ был смещен И. Серов и назначен 38-летний А. Н. Шелепин. Кроме того, была произведена основательная чистка всех управлений КГБ.
   Еще в 1953–1955 гг. наметились некоторые признаки оживления культурной жизни страны. «Оттепель» в литературе и искусстве продолжалась и в 1956–1957 гг. Все большее влияние на общественную жизнь в стране оказывала литература. Стали появляться в печати произведения, которые не могли выйти в свет при правительстве Сталина. С середины 50-х гг. начался подъем поэзии. Ее общественное значение заметно возросло, в литературу вошла плеяда молодых, энергичных, смелых поэтов: А. Вознесенский, Б. Окуджава, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина, Р. Рождественский и др.
   Хрущев не был еще готов к тому, чтобы поддержать эту «оттепель» в области литературы, и обрушился с грубой критикой на писателей. Было прекращено издание ряда журналов, книг и постановок. И все же вернуть прежние времена и порядки в области культуры оказалось невозможным. К. Симонов был освобожден с поста редактора «Нового мира», главным редактором вновь стал А. Твардовский, который значительно укрепил литературный и общественный престиж журнала.
   Значительными были успехи нашей страны и в области науки. Еще в 1954 г. в г. Обнинске Калужской области начала работать первая в мире промышленная электростанция на атомной энергии. Организуется первая комплексная антарктическая экспедиция. В Антарктиде появляются первые советские научные станции «Восток» и «Советская». Спущен на воду первый атомоход «Ленин». Один за другим открываются новые исследовательские институты и центры: Объединенный институт ядерных исследований в г. Дубне под Москвой, Институт радиационной и физико-химической биологии, Институт физики Земли и физики атмосферы, несколько институтов по изучению автоматизации производственных процессов, Академия архитектуры и строительства, Институт по изучению Китая и другие исследовательские центры.
   Важным начинанием, связанным с именем Хрущева, стало создание Сибирского отделения Академии наук СССР и строительство крупнейшего научного центра недалеко от Новосибирска – Академгородка.
   Самой большой сенсацией для всего мира стали и успехи Советского Союза в области космических исследований. 4 октября 1957 г. – день запуска спутника – отныне считается началом космической эры. 1958 г. отмечен также проведением крупных реформ в сельском хозяйстве, которые в дальнейшем нанесли немалый вред как стране, так и лично Хрущеву. Не слишком удачной оказалась и реформа системы народного образования. В конце 50-х гг. Хрущев был полон оптимизма и уверенности в себе. Расширение и укрепление власти в его руках сопровождалось активизацией внешней политики СССР.
   Время до конца лета 1959 г. было достаточно спокойным. В этот период Хрущева стал серьезно занимать вопрос отношений с США. Поездки Хрущева в США требуют отдельного разговора. Отметим лишь, что это были поистине исторические события, поскольку это были первые визиты. Граждане США довольно тепло приняли «коммуниста N 1», им импонировали непосредственность, активность, напористость, трудолюбие, простота и грубоватый юмор человека, не терявшегося ни при каких обстоятельствах. Результатом первой поездки Хрущева в США явилась общая разрядка в отношениях между СССР и западными странами. Улучшились отношения с Италией и даже с Францией. Это привело к идее провести в середине 1960 г. новую встречу глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции, аналогичную встрече в Женеве в 1955 г. Эти планы не осуществились из-за того, что 1 мая ракетой в районе Свердловска был сбит американский самолет-разведчик.
//-- 8. ПОЛОЖЕНИЕ ПОСЛЕ 1960 г. --//
   Советско-американские отношения ухудшились еще и в связи с положением на Кубе. В 1960 г. отчетливо наметилось перерастание национально-демократической революции на Кубе в революцию социалистическую. Куба вызывала тем самым большую симпатию в СССР и неприязнь в США.
   В 1960 г. на очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН Хрущев, в нарушение всех правил, возглавлял советскую делегацию. Его присутствие в США вообще было нежелательным для американского правительства. Некорректное поведение Хрущева на заседаниях Ассамблеи и его доклад вызвали много откликов в мировой печати.
   Начало 60-х гг. страна отметила нелучшим образом. Снизилось производство сельскохозяйственной продукции. Пришлось фактически отказаться от выдвинутого ранее лозунга «Догнать и перегнать Америку по производству мяса за 3–4 года!» В начале 1960 г. специальная сессия Верховного Совета СССР приняла по докладу Хрущева Закон «О новом значительном сокращении Вооруженных сил СССР». Начавшиеся вскоре увольнения в армии и флоте вызвали недовольство многих военачальников. Недовольство в армии сочеталось с недовольством в офицерском корпусе милиции. Хрущев неожиданно принял решение о ликвидации общесоюзного Министерства внутренних дел, сохранив министерства только в республиках. Осенью 1961 г. Хрущеву предстояло делать Отчетный доклад на очередном ХХII съезде КПСС, и неудачи сельского хозяйства вызывали у него тревогу. В связи с этим было решено произвести реорганизацию союзного и республиканских министерств сельского хозяйства.
   Неудачи на Земле смягчались новыми успехами в космосе. Утром 12 апреля впервые был произведен пилотируемый полет в космос. Имя Юрия Гагарина известно всем!
   Международное положение из-за ситуации в Карибском бассейне продолжало ухудшаться. Отношения СССР и США становились все более напряженными. Постепенно популярность Хрущева у населения страны стала заметно уменьшаться. Сказались неудачи проводимых реформ экономических реформ, неурожай 1963 г., напряженность внешнеполитической обстановки. Рабочие и служащие проявляли недовольство повышением цен на основные продукты. Все это, к тому же, в 1962–1963 г. сопровождалось ростом идеологической и агитационно-пропагандистской кампаний по неумеренному восхвалению Хрущева.
   На смену развенчанному культу личности Сталина приходит культ личности Хрущева. 17 апреля 1964 г. Н. С. Хрущеву исполнилось 70 лет, юбилей торжественно отмечался в стране. Одновременно в начале 1964 г. в ЦК КПСС стал обсуждаться вопрос о возможной замене Хрущева. Главными действующими лицами в заговоре на этот раз выступили Суслов и Шепилов. На Пленуме ЦК КПСС в октябре 1964 г. было принято решение в следующей формулировке: Н. С. Хрущев освобождается от своих постов в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья. Первым секретарем ЦК КПСС был избран Л. И. Брежнев.
//-- 9. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Медведев Р. Н. С. Хрущев: Политическая биография. М.: Книга, 1990. 303 с.
   2. История России /под ред. М. Н. Зуева. М., 1998.
   3. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в XX веке. М., 2000.
   4. Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат. Т. 1–8.
   5. Соколов А. К., Тяжельникова В. С. Курс советской истории 1941–1991 гг. М., 1999.

ТЕМА 37. ПЕРЕМЕНЫ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ В 1953–1964 гг

РЕФЕРАТ: «ПЕРЕМЕНЫ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ В 1953–1964 гг.»

//-- ПЛАН --//
   1. Сельское хозяйство – важнейшая отрасль экономики
   2. Личные подсобные хозяйства и принципиальная позиция Н. С. Хрущева
   3. Целина – идея Н. С. Хрущева
   4. Демографическая ситуация
   5. Военно-промышленный комплекс отвлекает огромные средства.
   6. Возвращение к курсу 1953 г.
   7. Н. С. Хрущев – реформатор
   8. Использованная литература
//-- 1. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО – ВАЖНЕЙШАЯ ОТРАСЛЬ ЭКОНОМИКИ --//
   Сельское хозяйство – в любом государстве важнейшая отрасль экономики, создающая продукты питания для населения и сырье для промышленности. Высокопродуктивное сельское хозяйство – обязательное условие обеспечения людей изобилием продуктов питания. Великая мечта накормить всех заставляла специалистов самых разных областей знания самоотверженно трудиться для сельскохозяйственной науки. И, конечно, эта мечта была уделом людей необыкновенных: гений русской науки Николай Иванович Вавилов работал над созданием полной, всеобъемлющей коллекции всех видов и сортов растений, произрастающих на планете; В. В. Докучаев создает науку о почве; И. В. Мичурин трудится над переделкой природы растений; ботаник К. А. Тимирязев, считавший, что ученый у природы должен «силой своего ума, своей логики вымогать, выпытывать… ответы на свои вопросы», в своих работах поднял на необыкновенную высоту физиологические основы повышения урожайности сельскохозяйственных культур; академик Н. В. Цицин не только вывел новые сорта пшеницы, но и поставил опыты по созданию многолетних сортов: раз посеял – несколько лет коси; знаменитой «Московкой» академика В. Е. Писарева засеваются ныне Сибирь и Канада; мысли и труды Н. И. Вавилова – в шумящих на планете знаменитых сортах – «Мироновская» и «Безостая». Благородная цель каждого из этих русских ученых превратила их личную жизнь в подвиг. Служение народу через науку… Что может быть возвышеннее? Они много работали, работали напряженно; они спешили сделать многое.
   Всему миру известен подвиг русских ученых из Всесоюзного института растениеводства. Борис Алмазов в своем рассказе «Улыбка Вавилова», говоря о подвиге ленинградцев, приводит в качестве примера небольшой отрывок из лекции экскурсовода: "А здесь, – и она показала на большое здание рядом с «Асторией», – здесь находится Всесоюзный институт растениеводства. Во время блокады его сотрудники сохранили сортовую коллекцию семян пшеницы, риса, кукурузы и многих других культур. Всего более ста тысяч образцов из ста восемнадцати стран… «Ребятки, – сказала она совсем не экскурсоводческим голосом. – Ребятки. Вы только подумайте. Голодали-то мы все… но ведь они умирали рядом с хлебом. Погибали от голода, но не взяли ни зернышка. Это были настоящие ленинградцы. Этому подвигу нет равных!».
   Знаменитая коллекция Н. И. Вавилова была сохранена. Это она, эта коллекция, и явилась той копилкой генов, откуда селекционеры впоследствии черпали материал для своих поисков. Именно на базе этой коллекции – она служила основой – другие ученые стали работать над созданием новых, более плодородных сортов растений, стремясь таким образом приблизить мечту Вавилова (накормить всех!), добиваясь значительного роста производства продуктов питания.
   То, что делала советская наука, оказалось востребовано за границей: спрос за рубежом на советские сорта сельскохозяйственных культур непрерывно возрастал.
   А что же в родном Отечестве? От талантливой работы ученых зависит многое. И счастливо Отечество, рождающее гениев науки. Но жизнь и благосостояние людей обыкновенных зачастую зависят от политики, проводимой государственными деятелями, другими словами, от людей, в чьих руках находится власть. В их, политиков, власти сделать многое. Они распоряжаются жизнями других людей, они проводят реформы, от качества которых зависит экономическая жизнь страны в целом.
   1953–1964 гг. связаны с именем Н. С. Хрущева, нового политического руководителя СССР. Для социально-экономической системы государства этого времени характерны перемены. Это было время возрастания роли научно-технического прогресса. Огромное внимание уделяется освоению космоса. Химизация народного хозяйства, развитие наукоемких отраслей, развитие атомной энергетики – по этим и другим направления НТР принимаются крупные государственные программы.
   Для руководства внедрением достижений науки, техники, технологий создается Государственный комитет по новой технике. Происходит перестройка управления экономикой. Создаются совнархозы. Упраздняются общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства – всего 141. Проведение единой политики в экономике, разработка перспективных и текущих планов, контроль за соблюдением поставок были оставлены за Госпланом СССР. Чтобы обеспечить научно-техническое руководство отраслями, при Совете министров СССР были созданы Государственные комитеты: по авиационной технике, по автоматизации, машиностроению, радиоэлектронике и т. д.
   Все основные идеи, высказанные за последние годы (дискуссии о путях социально-экономического развития страны в середине 50-х гг.), были включены в реформу. Это децентрализация управления, создание условий для обеспечения контролируемости работы хозяйственных органов снизу, обеспечение комплексного развития территорий, сокращение управленческого аппарата и др. Такая реорганизация системы управления дала импульс развитию экономики за счет снятия ведомственных барьеров, обеспечения большей оперативности управления, усиления специализации и кооперирования в масштабах административно-экономических районов.
   Этот период интересен тем, что специалисты сделали любопытное наблюдение: в период, когда министерства фактически сложили свои полномочия, а совнархозы еще не оформились, т. е. в период, когда предприятия остались «бесхозными», большинство из них (предприятий) не только не сбились с производственного ритма, но стали работать значительно лучше.
   Эффект сказался на всей промышленности. По оценкам некоторых исследователей, темпы роста промышленного производства и национального дохода были в 50-е гг. наивысшими за всю советскую историю. Рост промышленности в стране в этот период был выше, чем в ведущих капиталистических странах (кроме Японии). Резкое падение темпов производства произойдет лишь в конце 60-х гг.
   В целом эффект реформы все же оказался непродолжительным. Он проявлялся до тех пор, пока не оформились новые органы управления. При сохранении административно-командного механизма на место недостатков, присущих прежним формам управления, пришли новые, заявившие о себе, как только новые управленцы почувствовали себя «в своей тарелке». Так что вскоре пороки территориальной системы соединились с отраслевой несбалансированностью и местническими тенденциями совнархозов.
   После неоднократных укрупнений совнархозов, после создания в центре многочисленных отраслевых комитетов возникла необходимость в их вертикальной централизации. В конечном итоге определяющей тенденцией стало восстановление ведомственно-отраслевой системы хозяйственного управления. Углубление процессов централизации и механический рост однородных организационных единиц в начале 60-х гг., сопровождавшийся падением темпов роста промышленности, и говорили о кризисе реформы 1957 г.
   Но вернемся к вопросу о сельском хозяйстве. Время, о котором идет речь, известно более всего аграрными реформами Н. С. Хрущева.
//-- 2. ЛИЧНЫЕ ПОДСОБНЫЕ ХОЗЯЙСТВА И ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ Н. С. ХРУЩЕВА --//
   Проблемы личных подсобных хозяйств граждан – колхозников, рабочих совхозов, горожан – в аграрной политике Н. С. Хрущева занимали одно из центральных мест. Следуя известному марксистскому положению о преимуществе крупного общественного производства в сельском хозяйстве и неперспективности мелкособственнического производства, Хрущев отрицательно относился к тому, чтобы крестьянин-колхозник и, тем более, рабочий совхоза или горожанин вели личное подсобное хозяйство. Эта позиция была для Хрущева принципиальной, и свое мнение он убежденно отстаивал, неоднократно цитируя Ленина, который в условиях гражданской войны предложил ввести закон о социалистическом землеустройстве. По существу, закон этот категорически запрещал рабочим и служащим совхозов иметь собственных животных, птицу и огороды. Голодающим сельским рабочим Петроградской губернии на вопрос «Зачем эта статья вошла в закон?» он (Ленин) объяснял так: «Чтобы создавать общий труд в общем хозяйстве. А если снова заводить огороды, отдельных животных, птиц и т. д., то, пожалуй, все вернется к мелкому хозяйству, как было до сих пор».
   По личному указанию Сталина (особенно в последние годы его жизни) значительно было увеличено налоговое обложение крестьянских дворов. Наиболее разорительными для крестьян стали поставки государству натуральной продукции. Эти поборы были настолько обременительны, что владельцы приусадебных хозяйств вынуждены были забивать скот, вырубать деревья, каждое из которых облагалось налогом, даже если оно переставало плодоносить.
   После смерти Сталина Наркомфин СССР осмелился представить новому главе правительства Маленкову (в 1953 г.) докладную записку о крайне обременительных для крестьян обложениях личных подсобных хозяйств: за период с 1949 по 1952 гг. общая сума налогов возросла с 8 645 млн. до 9 996 млн рублей, а по расчету на один двор – с 419 до 528 рублей.
   Исходя из такой вот сложной ситуации с личными хозяйствами граждан, пришедший к власти Н. С. Хрущев проводит политику бережного отношения к деревне. На протяжении ряда лет (вплоть до 1958 г.), вопреки своим личным взглядам, он выступает с позиции активного защитника личных подсобных хозяйств колхозников, рабочих совхозов и горожан.
   Решением Пленума ЦК 1953 г. крестьянские приусадебные хозяйства были освобождены от мясопоставок; с них (ЛПХ) списали задолженности прошлых лет по ним. Таким образом были созданы условия для приобретения личного скота.
   А 4 июня 1957 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление о полной отмене обязательных поставок сельхозпродуктов государству подсобными хозяйствами колхозников, рабочих совхозов и горожан. Это был короткий период процветания личных подворий.
   Вместе с тем это было время, когда началось разложение колхозного строя. Выдача паспортов крестьянам позволила им быть свободными и двинуться в города, где уровень жизни был гораздо выше. Ликвидация сталинской системы репрессий позволила крестьянам не бояться, что за невыполнение установленного числа «трудодней» последует серьезное наказание. Так был подорван важный стимул труда в общественном хозяйстве, а поскольку труд на личном подворье быстрее окупался и был гораздо выгоднее, значит, крестьяне с большим энтузиазмом работали на своем участке, а не в колхозах.
   Такое положение дел в деревне не устраивало лидера партии, принципиальная позиция которого состояла в том, чтобы как можно скорее приблизиться к полностью обобществленному коммунистическому хозяйству. Это подтолкнуло Хрущева к активным действиям против личных крестьянских подворий.
   И на декабрьском Пленуме ЦК КПСС 1958 г., обсуждавшем итоги развития сельского хозяйства за пять лет, в докладе Хрущева был поставлен вопрос о сокращении размеров приусадебных участков и численности индивидуального скота работников совхозов. «Наличие больших приусадебных участков и скота в личной собственности стало серьезным препятствием на пути развития производства», – сказал Н. С. Хрущев.
   По мнению лидера партии, совхозы настолько окрепли, что имеют возможность обеспечить всех работников сельскохозяйственными продуктами. Поэтому он предложил совхозам (ссылаясь на инициативу рабочих и служащих передовых хозяйств) «постепенно, в течение ближайших лет, купить скот у своих рабочих и служащих». Партийная директива установила конкретные сроки продажи скота – 2–3 г.
   Говоря (в том же докладе) о личных подсобных хозяйствах колхозников, Хрущев сказал, что «доход, получаемый от личного подсобного хозяйства, составляет пока еще значительную долю в бюджете колхозной семьи», но в то же время заметил, что «с ростом общественного хозяйства колхозов личное хозяйство постепенно утрачивает силу». При этом он сослался на пример колхозников из Курской области, которые по совету своего знаменитого земляка продали личный скот колхозу, а в результате стали жить лучше, и колхоз от этого тоже только выиграл. «Но эту работу, – подчеркнул Хрущев, – надо проводить умело, не административным путем, не предписыванием сверху», а когда колхозники сами убедятся, что с продажей коров их материальное положение не ухудшится, а улучшится. Рекомендаций по этому вопросу постановление Пленума не содержало.
   В результате особенно рьяные руководители некоторых колхозов встали на путь массовой скупки коров у колхозников. В феврале 1959 г., выступая перед партийными работниками и руководителями хозяйств (г. Рязань), Хрущев решительно осудил подобные действия руководителей «общественных хозяйств». «Это неправильно, – сказал он, – на такое мероприятие можно пойти лишь в тех колхозах, где хорошо развито общественное животноводство, где можно удовлетворить потребности колхозников в молоке».
   Проблемы в сельском хозяйстве были настолько болезненны, так много занимали Н. С. Хрущева, что даже на совещаниях, собираемых по другому поводу, по другим проблемам, всегда затрагивались вопросы, имеющие отношение к сельскому хозяйству. Так, на июньском Пленуме ЦК КПСС 1959 г., когда предстояло обсуждение вопросов об ускорении технического прогресса в промышленности и строительстве, Хрущев посчитал нужным высказаться по вопросам сельского хозяйства, «имеющим весьма важное значение», по которым состоялся «обмен мнениями в президиуме ЦК». Он предложил принять закон, который запрещал горожанам содержать скот – коров, коз, свиней.
   Освобожденные от обязательных поставок государству своей продукции, владельцы личных подворий в городах и поселках увеличили поголовье скота. Хрущев увидел в этом большую опасность. «…Были открыты каналы для скармливания горожанами огромного количества хлеба скоту», – сказал он.
   Полагая, что повышение цен на хлеб – мера политически неправильная, поскольку затрагивает интересы миллионов трудящихся, – он стремился убедить всех в необходимости принятия того закона, о котором говорил. Хрущев выразил уверенность в том, что удовлетворить потребности государства в продуктах животноводства можно за счет колхозов и совхозов, т. е. обойтись без скота горожан. Особо было сказано о козах, которые, по его мнению, являлись «врагами городских парков». Таким образом Н. С. Хрущев предложил принять закон, запрещающий горожанам содержать коров, коз, свиней.
   Несколько позднее, в первой половине августа 1959 г., были приняты Указы Президиумов Верховных Советов Союзных Республик о запрещении содержания скота в личной собственности горожан, проживающих в городах и рабочих поселках.
   Еще не были приняты соответствующие законодательные акты, а реализация директив уже началась, причем с грубейшим нарушением даже тех указаний, которые содержались в докладе Н. С. Хрущева на декабрьском Пленуме ЦК КПСС 1958 г. «Закупки» у колхозников производились таким образом, что фактически скот из личных подсобных хозяйств скупался за бесценок и сдавался в счет выполнения обязательств колхозов по мясозаготовкам. А от рабочих совхозов вообще требовали сдать скот в течение нескольких месяцев, угрожая в случае отказа лишить их выпасов.
   Вскоре от рабочих совхозов посыпались письма с жалобами на самоуправство местных властей и руководителей хозяйств. Последовавшие за тем «принятые меры» носили характер формальный: с жалобами разбирались те, на кого жаловались. Но ЦК партии получил заверение (а фактически – отписки «нужного содержания») в том, что меры к устранению недостатков приняты.
   Заведующий сельхозотделом ЦК по Союзным Республикам Ф. Крестьянинов уведомил Хрущева в том, что «в большинстве писем трудящихся горячо одобряются» его планы по запрещению владения скотом в городах и поселках.
   Однако это было мнение лишь тех граждан, кто не имел личного скота и подворий. В письмах трудящихся были, разумеется, и другие отклики, но о них решено было умолчать. Это, безусловно, было серьезной ошибкой. Хрущев поддался гипнозу самообмана, убеждая себя и других в том, что личные подсобные хозяйства быстро теряют свое значение, уступая место общественному хозяйству. Для этого у него были данные о товарном производстве общественных хозяйств, о росте удельного веса колхозов и совхозов в поставках продукции государству, о роли социалистического сектора в снабжении страны продуктами; сведения о валовой продукции личных подсобных хозяйств, между тем, игнорировались.
   На деле все было не совсем так, как хотелось партийному лидеру. Внештатный консультант сельхозотдела ЦК экономист-аграрник Н. Я. Ицков в аналитической записке сообщал Хрущеву следующее: «В конце 1959 года личные подсобные хозяйства колхозников производили от половины до 80 % валовой продукции молока, мяса, картофеля и овощей, яиц колхозного сектора; с 1953 по 1959 гг. доля общественного хозяйства колхозов повысилась всего на 2–5 %. Потребуется много лет, чтобы вытеснить производство личных подсобных хозяйств по овощам, картофелю, мясу и салу. Государство не готово взять на дополнительное снабжение население, составляющее половину жителей страны. Для этого потребуется 8-10 лет.» И далее автор аналитической записки делал общий вывод: «Постановка этого вопроса преждевременна, нервирует колхозников, рабочих, служащих… Нужно проявлять большую осторожность при сокращении ЛПХ, а тем более их ликвидации».
   Кризис хрущевской аграрной политики в отношении личных подсобных хозяйств наиболее проявился на рубеже 1959 – в начале 60-х гг., особенно в 1962–1963 гг., когда последовал второй «накат» на владельцев индивидуального скота. В этот период даже в сельской местности выстраивались длинные очереди за молоком, не хватало также масла, яиц. Розничные цены на мясомолочные продукты повысились.
   Тем не менее, на протяжении всего хрущевского периода личные подсобные хозяйства в сельской местности являлись основными производителями картофеля, овощей, яиц, давали около половины молочной и мясной продукции. По всей видимости, сказался большой запас прочности, созданный во время бережного отношения к деревне, а именно в период 1953–1958 гг., а кроме того, селяне сумели по-своему приспособиться к причудам политиков.
   По данным статистики, удельный вес ЛПХ населения в 1961–1964 гг. колебался в производстве мяса в пределах 42–44 %, молока – 42–45, яиц – 73–76, шерсти – 71–79 %. Большая часть этой продукции шла на личные нужды семей колхозников, часть продавалась на колхозных рынках, благодаря чему рацион питания горожан и работников совхозов несколько улучшился.
   Говоря о том, в какой мере аграрная политика конца 50-х – начала 60-х гг. затронула личные интересы граждан (речь о политике в отношении ЛПХ), следует подчеркнуть, что ограничительное законодательство было введено в отношении личных подсобных хозяйств работников совхозов, запретное – в отношении хозяйств горожан и жителей рабочих поселков.
   Фактически эти акции затронули и интересы колхозников, поскольку местные органы власти в связи с реализацией программы «догнать и перегнать Америку» по производству мяса, молока и масла на душу населения (программа была выдвинута Хрущевым в 1957 г.) усилили давление на ЛПХ крестьян.
   Тем не менее в структуре совокупного дохода семей колхозников РСФСР в конце 50-х – начале 60-х гг. доходы от приусадебного и общественного хозяйства составляли 42–43 % по каждому виду этой продукции. Семейно-трудовая кооперация в ЛПХ крестьянина-колхозника сохранила свою жизнеспособность и позволила эффективно использовать труд всех членов семьи и в достаточной мере удовлетворять их материальные и иные потребности.
//-- 3. ЦЕЛИНА – ИДЕЯ Н. С. ХРУЩЕВА --//
   Как главное лицо в государстве Н. С. Хрущев много ездил по стране. Часто бывал в Оренбургской области, много ездил по степям Казахстана и неоднократно ставил вопрос, почему не осваиваются эти земли. Экономисты-аграрники и работники опытных селекционных станций отвечали на вопрос так: это особая система земледелия, она требует крупных затрат и неукоснительного соблюдения правил агротехники.
   В конце 1953 г. на целину выехала группа специалистов, возглавляемая министром сельского хозяйства В. В. Мацкевичем. Комиссия посмотрела все на месте; итоги осмотра, мысли, соображения были представлены Хрущеву в аналитической записке специалистов по сельскому хозяйству.
   В феврале-марте 1954 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, который принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель».
   Летом (1954) было проведено совещание по целине у народного академика Терентия Семеновича Мальцева в колхозе «Заветы Ленина» Шадринского района Курганской области. На совещание приехали представители Казахстана, Оренбургской области, Алтайского края, а также Омской и других сибирских областей – всего около четырехсот человек. В основном обсуждались вопросы агротехники. С распашкой решено было не торопиться, распахивать целину поэтапно, постепенно накапливая опыт; речь шла также и о том, чтобы в условиях целины применять только безотвальную обработку почвы.
   Вот как об этом совещании вспоминал позднее бывший министр сельского хозяйства СССР Владимир Владимирович Мацкевич: «Не случайно мы собрались у Мальцева, ведущего специалиста по безотвальной обработке. Пришлось, однако, с ним немного поспорить, когда он стал настаивать на глубокой вспашке – свыше 40 см, но ученые из Института почвоведения, уже побывавшие на целине, сумели ему доказать, что для этих земель больше всего подходит вспашка средней глубины – 20–25 см. Кроме того, было признано необходимым лущевание стерни сразу после уборки урожая, т. е. с помощью дисковых лущильников подрезывать на несколько сантиметров капиллярный слой почвы, что бы не допустить ухода влаги».
   В 1954 г. распашка была сравнительно небольшой, это была распашка пробная, с соблюдением нужной агротехники. И урожай осенью, соответственно распашке, был невелик. Хрущев, считавший, что партия и государство должны активно вмешиваться в работу сельскохозяйственного производства совхозов и колхозов, осуществил давление; следствием давления стала гонка за количеством гектаров. О Мальцеве, о совещании уже не вспоминали. Секретари обкомов стали соревноваться между собой: кто быстрее отрапортует о количестве гектаров освоенной целины. Такая скорая распашка производилась, естественно, в ущерб агротехнике.
   1955 г. выдался засушливым, и урожай собрали низкий, меньше, чем в 1954 г. Мало было заготовлено кормов. В то же время, несмотря на засуху, на целине были районы, где собрали хороший урожай. Министр сельского хозяйства доложил Н. С. Хрущеву, что это как раз те районы, где следовали правилам агротехники, где применяли безотвальную пахоту и лущевание.
   Специалисты вновь и вновь убеждали Хрущева в необходимости обратить внимание прежде всего на качество обработки почвы, а не гнаться за количеством гектаров.
   Распашка земли все-таки была продолжена, но темпы сбавили. Однако главным стало то, что для целины дополнительно выделили тракторы, безотвальные плуги, дисковые лущильники и другую технику.
   Всходы летом 1956 г. были великолепны. Хрущев распорядился, чтобы на время уборки на целину поехали министры, отвечающие за работу транспорта, железной дороги и за сельскохозяйственную промышленность. Послали также тысячи студентов.
   По примерным подсчетам ожидался урожай в миллиард пудов зерна. Вот какой состоялся разговор между министром сельского хозяйства В. В. Мацкевичем и Н. С. Хрущевым накануне уборки урожая:
   В. В. Мацкевич:
   – Никита Сергеевич, то, о чем мы мечтали, наверное, будет.
   Н. С. Хрущев:
   – Ты что, с утра выпил?
   В. В. Мацкевич:
   – Нет, я облетел и объехал все поля.
   И действительно, в 1956 г. был взят небывалый урожай – миллиард пудов зерна.
   Урожай 1957 г. был меньше: сказались погодные условия. В 1958 г. – урожай выше среднего. В 1959-м – средний, а в 1960-м – снова миллиард пудов зерна; рекордный урожай был собран в 1964 г. – свыше миллиарда – 1 млрд 87 млн пудов зерна.
   Годы, прожитые на целине, бывшие целинники вспоминают как самые счастливые. Они, целинники, считали и считают ныне, что вспашка целинных и залежных земель была оправдана. Может быть, следовало распахать примерно на треть меньше, а на нераспаханных пастбищах эффективно заниматься животноводством… Но это лишь одно из частных мнений, – так считал В. В. Мацкевич – министр сельского хозяйства, проработавший на целине директором крупного целинного совхоза.
   Во многих учебниках, а также в специальных статьях, посвященных ситуации в сельском хозяйстве в 50-е-60-е гг., говорится об эрозии почвы, из-за которой хорошие урожаи были невозможны. Были мнения, что следовало бы вложить средства (потраченные на целину) в известные землевладельческие районы. Но надо понимать: эрозия была там, где пренебрегали целинной агротехникой, где хозяйствовали неграмотно.
   В Кустанай, где находился Хрущев в период уборки урожая в 1964 г., прибыл дипломатический корпус из 38 человек. Гостей возили по полям, бросали шапку на колосья, и она зависала. А Хрущев, зайдя в пшеницу, поднял руки и закричал (так было!) Томпсону: «Ну-ка, капиталистический писатель, сфотографируй, как Хрущев утонул!»
   Снимок этот обошел страницы всех зарубежных газет и журналов. И была общая для всех радость: целина дала 1 млрд 87 млн пудов зерна.
   И все же, несмотря на небывалый урожай, Хрущев вынужден был уйти в отставку. Виной тому были причины как объективные, так и субъективные.
   Перелома в сельском хозяйстве и, прежде всего, в животноводстве Хрущев надеялся добиться путем «искоренения» последствий несостоятельной (экстенсивной) травопольной системы земледелия академика Вильямса и заменой ее наиболее прогрессивной, на его взгляд, пропашной. Это означало отказаться на всей территории страны от посевов многолетних и однолетних трав, распахать луга и засеять их и чистые пары кукурузой и другими культурами. Хрущев полагал, что если площадь в 60 млн га вспахать и засеять высокоурожайными культурами, то можно получить столько зерна и кормов, что это удовлетворит все потребности страны. Вопрос этот был поставлен на мартовском Пленуме 1962 г.
   Каждый партийный руководитель высшего ранга на совещаниях по вопросу о сельском хозяйстве стал отчитываться, как решается задача засеевания чистых паров другими культурами, а в основном – кукурузой. Отчитываться о проделанной работе должны были и руководители Прибалтики, где распашка лугов могла подорвать животноводство, и руководители Казахстана и других районов освоения целины, где чистые пары в это время являлись основным средством борьбы с сорняками.
   Курьезный случай по этому поводу произошел в хозяйстве Александра Ивановича Бараева, который был одновременно и директором института, а значит, человеком науки, ученым, умеющим отстаивать свое мнение. Александр Иванович показывал Хрущеву опытное поле; здесь и разыгралась драматическая история. Опытное поле было поделено на 4 равных части: пар, озимые по пару, яровые по пару и пшеница без пара. На 2-й и 3-й опытных частях пшеница выглядела отлично, а на 4-м участке сплошные сорняки. Поскольку Хрущев был ярым противником паров, то, увидев черный пар, кисло поморщился. Однако когда подошли к 4-му и Никита Сергеевич спросил, что это такое, Бараев честно ответил: «А это мы сделали так, как вы нам сказали». Хрущев взорвался и, как человек импульсивный, наговорил много неприятных слов Бараеву, даже распорядился перевести А. И. Бараева из директоров института в рядовые агрономы (правда, вскоре передумал и отменил свое указание).
   Впрочем, возможно, Хрущев сам не очень верил в скорую отдачу предложенной им меры (засева чистых паров повсеместно кукурузой). Поэтому вскоре после мартовского Пленума, а именно через 3 месяца, была предложена более надежная и быстро действующая мера: повышение розничных цен на животноводческую продукцию при одновременном повышении закупочных цен на 35 % (постановление Совета министров СССР от 31 мая 1962 г.) (Предполагалось, что повышение закупочных цен создаст дополнительные стимулы для колхозов и совхозов, позволит увеличить производство мяса, мясной продукции и сливочного масла. Эта оправданная мера должна была проводиться исключительно за счет населения, главным образом горожан. Сводки КГБ информировали высшее руководство страны о резкой негативной реакции людей. «Неправильное постановление правительства… Если люди режут коров и отказываются выращивать молодняк, то откуда же будет мясо?… Если бы рабочие, к примеру, Запада забастовали, повышение цен сразу бы отменили…» – вот что говорило население.
   Последовали стихийные выступления рабочих в нескольких городах. Самым сильным было выступление рабочих в Новочеркасске… Милиция и войска быстро подавили это возмущение рабочих. Пролилась кровь, многие «зачинщики и активные участники массовых беспорядков» были приговорены к различным срокам заключения. Правду о «Новочеркасской трагедии» общество узнало спустя 30 лет.
   Тем не менее повышение закупочных цен, а также другие меры содействовали некоторому улучшению ситуации в животноводстве, стабилизировалось положение в земледелии. Но в связи с неурожаем 1963 г. пришлось прибегнуть к импорту зерна. Это были массовые и дорогостоящие закупки зерна за рубежом. Впрочем, причина закупок состояла не только в неурожае. До начала 60-х гг., даже в случае недорода, проблема массового импорта зерна не стояла. Проблема возникла в последующие годы, в условиях, когда поступательный рост зерновой отрасли не только продолжался, но и не опускался ниже уровня 1958 г. – года самых высоких показателей по валовому сбору, урожайности и заготовкам зерна в стране.
//-- 4. ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ --//
   Если заготовки зерна не стали ниже, то почему же все-таки стали закупать зерно? Главная причина – демографический фактор, рост миграции, в том числе и стихийной, из села в город. Миграция усилилась с конца 50-х – начала 60-х гг., по мере нарастания негативных явлений в деревне, а также по причине ослабления паспортного режима в городах. С февраля 1958 г. началась постепенная паспортизация жителей села, в том числе крестьян, которые прежде были лишены права получения паспортов по постановлению ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932 г. Колхозники, которые выезжали в другие области, края и республики на сезонные работы («отходники»), стали получать краткосрочные паспорта (выдавались органами милиции). Временные паспорта выдавались и выезжающим из деревни в город на постоянную работу или учебу. Прежде селянам, перебравшимся в город, приходилось довольствоваться справками председателей колхозов (если отпустят) или сельсоветов.
   В целом, тенденция миграции сельского населения в город – явление прогрессивное, закономерное для высокоразвитых обществ, строящих экономику на индустриальной основе. Эта тенденция, как правило (в высокоразвитых странах), обусловлена развитием производительных сил в сельском хозяйстве, ростом производительности крестьянского труда. Но в СССР, даже применительно к периоду 1953–1958 гг. – эти факторы не являлись ведущими, а на рубеже 50-60-х гг. их воздействие на производство снизилось. Имела место миграция стихийного, не контролируемого властями характера.
   Сказались и негативные последствия реорганизации МТС (задуманная как одна из самых прогрессивных реформ, реорганизация МТС из-за предельно сжатых сроков ее осуществления – вместо 3-х лет, предусмотренных законом, «уложились» в один год – привела к крайне негативным последствиям: была подорвана ремонтная база бывших МТС, колхозы, особенно слабые, понесли большие убытки при покупке техники, произошла «утечка» кадров механизаторов; для преодоления этих негативных последствий потребовалось несколько лет), и ущемление интересов владельцев приусадебных хозяйств, и грубые ошибки местных властей, допущенные при преобразовании колхозов в совхозы, сказалось и сселение деревень, инициированное самим Хрущевым.
   Согласно демографической статистике, на протяжении 1960–1964 гг. из деревни в город переселилось почти 7 млн селян, в основном это бывшие колхозники. По мнению некоторых экспертов (В. П. Понов), почти 7 млн крестьян, «убежавших из деревни» в 1960–1964 гг., – это в большинстве случаев следствие укрупнения колхозов и сселения деревень.
   Разумеется, выбор крестьян в пользу города объяснялся не только перечисленными выше факторами. Крестьяне вольны были сделать тот или иной выбор места проживания и работы, поскольку наконец-то крестьянству было предоставлено юридическое и фактическое право этого самого свободного выбора.
   Колхозная молодежь после окончания школы не горела желанием продолжать труд родителей в хозяйстве, где преобладал неограниченный во времени, слабо механизированный (особенно в животноводстве) труд, и потому всеми правдами и неправдами юные колхозники стремились перебраться в город на учебу, после окончания срока службы в армии, по истечении срока оргнабора и т. д. Труд в городе был более перспективным и оплачиваемым, чем в деревне. Выше был также и культурный уровень обслуживания горожан; у девушек и юношей было больше возможности устроить личную жизнь по собственному усмотрению. Кроме того, несмотря на все теоретические высказывания о равноправии рабочих и крестьян, об их «нерушимой дружбе» и т. п., класс «крестьян-колхозников» ощущал себя «второстепенным» и ущемленным.
   Давая характеристику ситуации с молодежью в сельской местности в первой половине 60-х гг., секретарь ЦК ВЛКСМ С. П. Павлов (выступление на Пленуме) сказал: «Молодежь уходит из деревни… Население сельских районов в возрасте от 17 до 29 лет сократилось за последние годы на 6 млн человек… В колхозах… средний возраст работающих составляет свыше 50 лет». Таким образом, большинство «беглецов» было представлено молодежью. Переселение молодежи в город означало, во-первых, рост городских потребителей сельскохозяйственной продукции, а во-вторых, и это самая серьезная проблема, – снижение производительности труда в сельском хозяйстве в связи с постарением деревни.
   Сселение городов и строительство «агрогородов» есть суть хрущевской сверхпрограммы, ориентированной на молодежь. Программа эта, несомненно, содержала «рациональное зерно», но не была достаточно подкреплена материально и плохо рассчитана во времени. Замечательные реформаторские планы и замыслы Хрущева здесь значительно опережали возможности государства. А молодежь совсем не хотела долго ждать.
   Важным фактором является также значительный рост потребности в продуктах питания как горожан, так и селян. Люди уже не могли довольствоваться довоенным уровнем питания, теперь население желало питаться более калорийной пищей: в середине 50-х гг. довоенный уровень питания был превзойден, а в 1958 г., по сравнению с 1940 г., население страны потребляло больше сахара в 6 раз, кондитерских изделий и рыбных продуктов – в 3 раза, мяса – в 2 раза. Даже после повышения цен в 1962–1963 гг. в семьях рабочих уровень потребления продуктов был гораздо выше.
//-- 5. ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КОМПЛЕКС ОТВЛЕКАЕТ КРУПНЫЕ СРЕДСТВА… --//
   Развитие сельского хозяйства сдерживалось еще и таким фактором, как отвлечение огромных средств от аграрного сектора в пользу военно-промышленного комплекса. Несмотря на многочисленные миротворческие заявления Хрущева, СССР был втянут в гонку вооружений с США. Ярким примером этому может служить Карибский кризис в 1962 г. В своих воспоминаниях Хрущев (уже на склоне лет) вынужден был признать, что форсированное ракетостроение в стране имело и свои «отрицательные стороны», т. к. зря выбрасываемые из бюджета деньги истощали финансовые возможности страны.
   Таковы объективные и субъективные причины, по которым сельскохозяйственное производство все больше и больше отставало от потребностей населения, не удовлетворяло и нужды животноводства в кормах. Зерновая проблема обострилась не потому, что имел место кризис зернового производства (поступательный рост агарного производства наблюдался!), а потому, что налицо был кризис потребления, резкое отставание зерновой и животноводческой отраслей от потребностей населения. Вот почему государство, начиная с 1963 г., стало прибегать к дорогостоящим закупкам зерна и продуктов за рубежом.
//-- 6. ВОЗВРАЩЕНИЕ К КУРСУ 1953 г. --//
   Анализ аграрной политики Хрущева, проведенный на основе совокупности различного вида источников (И. Е. Зеленин), показывает, что эта политика не была однородной и последовательной. Он отражала поиски и попытки реформатора, очень энергичные, хотя и противоречивые. Хрущев стремился найти выход из трудной ситуации, не допустить падения производства и жизненного уровня населения, закрепить достигнутые в 50-х гг. результаты. Но выйти из тупиковой ситуации в аграрной политике нельзя было, не вернувшись к курсу сентябрьского Пленума 1953 г. И Хрущев это понял.
   Хрущева уже не удовлетворяют письма, в которых он находит то, что его должно радовать. Он пытается анализировать содержание писем специалистов, рядовых колхозников, председателей колхозов, те письма, в которых есть критические замечания по вопросу о проводимой политике. Такие письма поступали в ЦК партии, Совет министров и на его, Хрущева, лично имя. Выступая на совещаниях руководящих работников партийных, советских и сельскохозяйственных органов в феврале 1964 г., он зачитал отрывки из этих писем, подчеркнув, что прочитанные им письма свидетельствуют о том, что местные органы в последнее время грубо нарушают постановления 1955 и 1956 гг. Хрущев отметил, что местные органы власти навязывают колхозам планы сева по культурам, структуру посевных площадей и этим парализуют деятельность руководителей хозяйств, глушат всякую хорошую инициативу колхозников. Хрущев предупредил, что готовится постановление партии и правительства, в котором подвергнутся осуждению «администрирование и извращение принятых решений и что к руководителям, не сделавшим правильных выводов, будут применяться меры, в т. ч. карательные».
   Медленно приходило прозрение.
   На Пленумах 1963 (декабрь) и 1964 гг. (февраль) был окончательно определен и обоснован новый курс аграрной политики. Первый, декабрьский Пленум был посвящен ускоренному развитию химической промышленности как важнейшего условия подъема сельскохозяйственного производства и роста благосостояния народа. Второй, февральский Пленум 1964 г. в комплексе рассмотрел меры по интенсификации сельскохозяйственного производства (применение удобрений, развитие орошения, комплексной механизации, внедрение достижений науки и передового опыта).
   На Пленуме прозвучало четкое определение интенсификации. Интенсификация есть генеральное направление в подъеме сельскохозяйственного производства, столбовая дорога развития производительных сил. Было раскрыто содержание основных трех составляющих процесса интенсификации (по Брежневу – «три кита»): комплексная механизация, мелиорация и химизация сельского хозяйства. Пленум отметил также необходимость последовательной специализации сельскохозяйственного производства в зональном разрезе и внутри хозяйств; как особо важное направление был обозначен курс на создание крупных специализированных и высокомеханизированных хозяйств по определенным видам товарной продукции с ориентацией на крупные города и промышленные центры.
   По реализации программы интенсификации сельского хозяйства и решению социальных проблем были приняты важные партийно-государственные решения.
   3 сентября 1964 г. ЦК и Совмин приняли постановление об организации Птицепрома. Это первое в общесоюзном масштабе агропромышленное объединение полностью себя оправдало: была снята проблема производства в стране куриного мяса и яиц.
   15 июля 1964 г. Верховный Совет СССР принял закон о пенсиях и пособиях членам колхозов. Впервые в истории советской деревни устанавливалась государственная система социального обеспечения колхозников. Выплаты пенсий производились из Центрального Фонда, созданного за счет отчислений от доходов колхозников и ежегодных ассигнований из государственного бюджета.
   После февральского Пленума 1964 г. сельскому хозяйству были выделены "самые крупные капиталовложения за всю историю Советской власти: только на производственные цели 5 млрд 400 млн рублей против 985 млн рублей в 1953 г. В ноябре 1964 г. Хрущев планировал провести специальный Пленум ЦК по вопросам сельского хозяйства, среди которых на повестке дня должен был стоять вопрос о реорганизации руководства отраслью (ликвидация колхозно-совхозных управлений, уточнение структуры партийного руководства).
   Но несмотря на все новации двух последних лет (экономисты оценили решения нового курса как долговременные и положительные), время, которое было отпущено Хрущеву историей, подходило к концу. Народ был крайне недоволен значительным повышением («временным») розничных цен на продукты животноводства, притеснением владельцев личных подсобных хозяйств, началом массовых закупок зерна на Западе. Партийная же верхушка возмущалась, раздражалась из-за полного попрания в аграрной сфере норм и принципов «коллективного руководства», а также своеволием Н. С. Хрущева: такой лидер партии и государства их не устраивал.
   И. Е. Зеленин, доктор исторических наук, давая анализ и всестороннюю оценку аграрной политике Н. С. Хрущева, высказал предположение, что изменить ситуацию в его пользу могли только решения немедленного действия и прежде всего постановления правительства о снижении розничных цен на продукты животноводства (хотя бы частичном); о строжайшем запрете ущемления интересов граждан в ведении личных подсобных хозяйств; отказе от закупок зерна за рубежом (урожай 1964 г. позволял это сделать, он был, по иронии судьбы, самым высоким за все годы правления Хрущева). Эти три «роковые ошибки» не были исправлены.
   Однако ни допущенные ошибки, ни противоречивые высказывания и поступки Хрущева не умаляют сколько-нибудь серьезно реформаторской деятельности партийного лидера. Сын своего времени, он искренне верил в незыблемость коммунистических принципов и старательно искал пути к дальнейшему движению вперед. И целина, и «кукурузная кампания» для развития животноводства, и закупки зерна за рубежом – во всем этом видна главная цель, к которой он стремился, и цель эта была благородной: добиться, чтобы народ жил лучше, чтобы уровень жизни граждан страны был достойным. Отсюда и его сверхпрограмма «агрогородов» для молодежи, и сокращение рабочей недели, и массовое жилищное строительство, и важное решение по вопросам развития народного образования, и закон о пенсиях для колхозников… В этот период было построено много школ, институтов, проложены новые дороги, создана мощная транспортная база и многое другое.
//-- 7. ХРУЩЕВ – РЕФОРМАТОР --//
   Мартовский Пленум 1965 года фактически признал необратимость реформ Н. С. Хрущева, очень высокую оценку получил курс сентябрьского Пленума ЦК; этим курсом решено было следовать и в дальнейшем. Таким образом, определенные в 1963–1964 гг. пути и способы дальнейшего движения вперед на основе углубленной интенсификации и модернизации аграрного сектора экономики и сделанные в этом направлении шаги по реализации этого курса есть несомненная заслуга Хрущева – реформатора.
   «…Хрущевские аграрные реформы, – подчеркнул И. Е. Зеленин в своей статье „Аграрные реформы Н. С. Хрущева и сельское хозяйство страны“, – это прорыв нескольких звеньев сталинской закоснелой административно-бюрократической системы, ликвидация крайних проявлений тоталитарного режима, завершившиеся впечатляющими результатами».
   Эффект от проводимых реформ всегда должно ждать не сразу, а через несколько лет. Глава русского кабинета министров П. А. Столыпин, начиная в 1906 г. свои знаменитые аграрные реформы, ожидал увидеть результат своих усилий лет через 20. Именно поэтому высокая оценка реформаторской деятельности Хрущева в аграрной политике и в социально-экономической сфере была дана не сразу, а гораздо позднее.
//-- 8. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Наука сельскому хозяйству. М., 1963.
   2. Денисов. Аграрная политика Н. С. Хрущева: итоги и уроки //Общественные науки и современность, 1996. N 1.
   3. Зеленин И. Е. Аграрная политика Н. С. Хрущева и сельское хозяйство страны //Отечественная история. 2000. N 1.
   4. Былое. 1997. N 5.

ТЕМА 38. «ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ СТРАНЫ В СЕРЕДИНЕ 50-х – НАЧАЛЕ 60-х гг.»

РЕФЕРАТ: «ЗАМРИТЕ, АНГЕЛЫ, СМОТРИТЕ – Я ИГРАЮ» (ТЕАТР В 50-60-е гг. ХХ в.)"

   1. Введение
   2. Театр сатиры и Андрей Миронов
   3. Заключение
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Для развития театра в 50-60-е годы большое значение имело постановление 1948 г. «О репертуаре драматических театров». Партия и правительство открыто и активно вмешивались в работу деятелей литературы и искусства. Это могло привести только к падению художественного и идейного уровня произведений, формированию посредственного, приукрашивающего советскую действительность искусства. Это время прессинга, предательства, репрессий впечатляюще показано в одном из случаев, происшедших с талантливейшей артисткой ХХ в. Фаиной Георгиевной Раневской:
   "Во время гастролей в Ленинграде Раневскую поселили в шикарном номере гостиницы «Европейская». Из окна превосходный вид на Русский музей, площадь Искусств, сквер. Фаина Георгиевна несколько дней находилась в отличном настроении, принимала в номере многочисленных ленинградских друзей, много шутила, рассказывала анекдоты, вообще, говорила, что думала.
   Где-то через неделю ей предложили переехать в такой же номер, только этажом выше.
   – Почему? – запротестовала актриса. – Номеров много, а Раневская у вас одна.
   – Да, да, – мялся администратор, – но мы очень вас просим переехать в другой номер, там вам будет удобнее.
   – Мне и здесь хорошо, – наотрез отказалась Фаина Георгиевна, видимо, уязвленная беспардонностью самого предложения. Администратор ушел ни с чем, но через некоторое время в номер постучался директор «Европейской». Он провел Раневскую в ванную, включил воду и растолковал ей, что в гостинице нужно поселить очень важного человека, а этот номер – единственный, который оборудован прослушивающим устройством.
   Естественно, Фаина Георгиевна моментально переехала, но и на новом месте спать уже не могла – вспоминала свои прежние высказывания и мрачно думала о будущем. Основания для этого были. За окном стоял 1950 г.".
   Однако остановить творческий процесс не в силах была ни компартия, ни тюрьмы, ни лагеря.
   Реалистичность и правдивость (часто в рамках дозволенного) характерны для многих произведений литературы, посвященных подвигу россиян в Великой Отечественной войне.
   Несомненны и успехи литературы для детей. До сих пор популярностью пользуются повести и рассказы Н. П. Носова, Н. И. Дубова, М. П. Прилежаевой, С. А. Баруздина, А. Н. Рыбакова.
   Одним из самых интересных жанров литературы стал жанр научно-социальной фантастики, и это замечательно прослеживается в романах И. А. Ефремова, братьев А. Н. Стругацкого и Б. Н. Стругацкого, других фантастов.
   Расширился, несмотря на жесткую цензуру, и диапазон репертуаров театров России. Тема труда и гуманизма, понимаемого в 50-е г. по-новому, раскрыта в пьесах В. В. Маяковского, А. И. Афиногенова, В. П. Катаева, Н. Ф. Погодина и др.
   Развивалась индивидуальная творческая манера молодых актеров.
   В 50-е г. «второе рождение» на сцене театров СССР получили драматические произведения Маяковского, Вишневского, Сухово-Кобылина, Лермонтова. Передовая зарубежная драматургия тоже оказалась в репертуаре театров. Ставятся и пользуются большим успехом пьесы Б. Брехта.
   Огромный вклад в развитие театрального искусства внесли режиссеры Г. А. Товстоногов, Б. И. Равенских, В. Н. Плучек, О. Н. Ефремов, Е. Р. Симонов, Ю. П. Любимов, А. В. Эфрос и др. «Звездами» театра и кино до сих пор называют актеров, фильмы и записи спектаклей с участием которых вошли в сокровищницу русского искусства и культуры. Среди них Ю. К. Борисов, К. Ю. Лавров, Л. Гурченко, Ф. Г. Раневская, В. Васильева, А. Папанов, И. Смоктуновский, М. Ульянов и др.
   «Оттепель» 60-х гг. обещала театрам свободу, освобождение от догм и идеологического давления. Но… стержнем политической системы общества, как и прежде, была КПСС. Все основные решения во всех сферах жизни принимались при участии руководства партии, в соответствии с «генеральной линией» ее политики. Партийные руководители вторгались своими указаниями в живопись, литературу, науку, подчиняя идеологическим штампам творческий процесс. Часто это приводило к абсурдным «поправкам», иногда могло привести к настоящим «драмам» в драматургии.
   Из воспоминаний М. А. Захарова: "Спектакль «Разгром» начал свою достаточно долгую и сравнительно счастливую жизнь. Но была в его судьбе и «зона особого напряжения», и даже сама судьба его в какой-то момент висела на волоске, впрочем, как и моя собственная, потому что снова в моей жизни появилась «добрая фея» – секретарь МГК КПСС А. П. Шапошникова. Ее партийно-идеологическая бдительность подсказала ей, что не случайно командиром отряда стал человек по фамилии Левинсон. И не случайно борцы за народное счастье подверглись ужасающему разгрому. При более тщательном изучении спектакля вместе с аппаратом отдела культуры Шапошникова определила глубочайшую идейную и художественную порочность спектакля, поставленного вредоносным и диссидентствующим режиссером.
   …Руководство МГК КПСС приняло решение запретить спектакль (третий по счету в моем режиссерском списке). Об этом решении узнала вдова А. Фадеева, которая позвонила по «вертушке» главному идеологу КПСС М. А. Суслову, выразив ему свое беспокойство по поводу запрещения Фадеева. М. А. Суслов обещал разобраться и явился на следующий спектакль.
   …По окончании спектакля М. А. Суслов поднялся в отведенной ему ложе и зааплодировал. На следующее утро в «Правде» появилась статья о большом идейно-политическом успехе театра и зрелой режиссуре М. Захарова".
   Для поколения «шестидесятников» большое значение имела книга И. Эренбурга «Годы, люди, жизнь». В этих воспоминаниях впервые «открывались» М. Цветаева, М. Волошин, И. Бабель, О. Мандельштам, М. Шагал, В. Кандинский, деятели культуры русского зарубежья.
   Зазвучали имена, скрытые до этого за «железным занавесом»: П. Пикассо, Ф. Леже, Э.-М. Ремарк, Э. Триоле, Ч. Чаплин.
   Формировалась принципиально иная политическая и нравственная культура.
   Театральные коллективы «Современника» и Театра на Таганке стали центрами инакомыслия, выйдя далеко за рамки обычной театральной деятельности. Чуть позже посещение этих театров станет своего рода вызовом новому политическому режиму, возрождающему неосталинизм.
   В 60-е гг. появилась целая плеяда молодых режиссеров, сценаристов, актеров. Несмотря на то что в Москве уже работала густая сеть телевизоров с маленькими экранами и водяной линзой, это все-таки была еще дотелевизионная эпоха. Она отличалась совершенно иным раскладом зрительских интересов и симпатий: обязательные сборные театрализованные концерты и обозрения, непременный остряк-конферансье, весь вечер рассказывающий то «разрешенные» анекдоты, то острящий на темы наших достижений. Царствовала в то время эстрадная элита, избалованная невероятным, феерическим успехом у зрителя: Леонид Утесов, Рашид Бейбутов, Клавдия Шульженко, Миронова и Менакер и др.
   Особым успехом пользовались программы Ленинградского театра миниатюр под руководством Аркадия Исааковича Райкина. В 1958 г. в Доме культуры гуманитарных факультетов Московского государственного университета в самодеятельном драматическом коллективе, именуемом Студенческим театром МГУ, почти никому не известный артист ТЮЗа Ролан Антонович Быков поставил спектакль «Такая любовь». Это был не просто удачный спектакль любителей драматического искусства – это была веха в культурной жизни столицы.
   Дом культуры неожиданно для многих вдруг стал местом, где рождались новые театральные идеи начала 60-х гг. Здесь же брала свое начало эстрадная студия «Наш дом», в недрах которой родился знаменитый КВН, и ковались кадры для будущей телевизионной революции. ДК МГУ на улице Герцена подарил профессиональному искусству много режиссерских, актерских и драматических имен: Р. Быков, И. Саввина, М. Розовский, С. Фарада, Л. Петрушевская… Большой и красивый список лиц можно выстроить благодаря этому феномену 60-х гг.
   Еще одним феноменом 60-х стал актер, имя которого не просто хорошо известно всем и людям пожилого и среднего возраста, но и молодым зрителям. Имя его олицетворяет собой все самое лучшее, доброе, светлое, что создано в театральном и киноискусстве с начала 60-х гг. до 14 августа 1987 г. В этот день на сцене Московского театра сатиры, не доиграв последнюю картину спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» теряет сознание великий Андрей Миронов. 16 августа его не стало.

     Не хочу я об этом писать, не хочу.
     Не умею я к мертвым друзьям привыкать!
     Словно в черную дверь кулаками стучу.
     Словно собственный крик не могу отыскать…
     Ах, каким был живым он!
     Каким молодым!
     Как легко снизошел он со сцены в Москву.
     Так ушел,
     Будто славы мерцающий дым
     Тихо обнял его
     И унес в синеву…
     Ах, как он улыбался…
     «Все надо уметь!..»
     Ах, как он улыбался…
     И ужас берет, что на эту —
     Такую нежданную – смерть
     Продавались билеты
     За месяц вперед…
     Не про то я сегодня,
     Совсем не про то!..
     Но в театре и в жизни зияют места.
     Их уже не займет
     Никогда и никто.

   Роберт Рождественский.
   О Миронове писать и трудно, и легко. Еще при жизни он был необычайно любим и знаменит, после смерти же стал личностью почти легендарной, и, как бывает очень часто, всеобщая любовь почитателей начинает выполнять дурную службу, приписывая артисту несуществовавшие добродетели и пороки. Всевозможные сплетни и слухи от частого повторения уже воспринимаются как реальность, а подлинные факты биографии незаслуженно забываются.
   Родился Андрей Александрович Миронов 8 марта 1941 г. в Москве, в семье актеров Марии Владимировны Мироновой и Александра Семеновича Менакера.
   Андрею посчастливилось быть любимым и желанным ребенком. Большую часть детства и юности он проводил с родителями и их друзьями, замечательными актерами театра, кино, эстрады. В их дом часто приходили Михаил Зощенко, Валентин Катаев, Вера Марецкая, Фаина Раневская. Одним из самых близких друзей семьи был Леонид Утесов. Андрей даже не колебался в выборе профессии. После окончания школы подал документы в Государственное театральное училище имени Щукина. Как и все родители, его папа и мама желали сыну только добра и, видя его стремление стать актером, никогда не отговаривали. Но и не сулили «легкой жизни».
   Ему повезло. В кино снимался у виднейших наших режиссеров – Э. Рязанова, М. Захарова, Л. Гайдая, А. Германа, А. Суриковой, А. Митты… Но все вокруг знали, что игрового кино ему было недостаточно. Он с нетерпением всегда ждал приглашения от мультипликаторов и по-детски радовался, когда ему выпала возможность озвучивать нарисованных персонажей.
   Главной же его любовью был театр. До последней минуты (буквально) своей жизни он не оставлял его. Да и родился он в театре. И это не метафора. Мама Андрея М. В. Миронова на последнем месяце беременности продолжала выступать. Оказалось, что ему мало быть ведущим актером, мало сыграть роли Чацкого, Жадова, Дон Жуана, Хлестакова, Фигаро и еще десяток других, о которых драматический артист может только мечтать. Ему необходимо было почувствовать театр до конца, стать по-настоящему театральным художником, осветителем, костюмером, администратором. Именно поэтому Андрей ринулся и в режиссуру.
   С такой же отдачей, как в театре, он работал и в «легком» жанре, на эстраде. Его неукротимая страсть к творческим вечерам и сольным концертам была продиктована внутренней необходимостью встретиться со своим зрителем с глазу на глаз, не только что-то играть и петь, но существовать в радостной обстановке импровизации, иметь возможность ответить на вопрос из зала, мгновенно среагировать на реплику. Он никогда не позволял себе работать на этих концертах вполсилы. Секундные паузы только для того, чтобы переодеть рубашку и вновь предстать перед зрителем элегантным Андреем Мироновым, у которого все так легко и просто получается.
   Андрей обладал необычайным трудолюбием и настойчивостью. Его действительно, как говорили, «поцеловал Бог», но он был и величайшим профессионалом. Он лидировал по манере естественно держаться на сцене, превосходно двигался, легко и блестяще танцевал, был на редкость внутренне музыкален.
   Актерская карьера его развивалась стремительно.
   В 1962 г. выходит фильм «А если это любовь?» режиссера Ю. Райзмана, где он снялся еще студентом.
   В июне того же года он принят в труппу Московского театра сатиры. Сразу же – роль в спектакле «24 часа в сутки» и ввод в спектакль «Дамоклов меч». В октябре – приглашение в фильм «Мой старший брат» режиссера А. Зархи.
   За полгода – титанический труд!
   Через год работы в театре, после премьеры «Женского монастыря» в постановке В. Плучека, в прессе писали:
   «В спектакле много актерских удач. И все-таки следует особо отметить А. Миронова-Тушканчика. Какая пластика, какая необыкновенная легкость и естественность, какая музыкальность! Смотришь на А. Миронова и думаешь: очень жаль, что многие артисты не умеют делать ничего подобного».
   Тем, кто видел его в этой роли, – смешливого, шаловливого, подвижного, – не могло прийти в голову, что когда-нибудь он будет играть трагические, драматические, лирические роли и в наш рациональный век окажется способен пробуждать в людях самые романтические настроения и чувства. Следующая же роль поразила всех своей неожиданной лиричностью – Холден в «Над пропастью во ржи» по Э. Селинджеру. Миронов там играл человека нежного и легкоранимого.
   Скоро для детей он стал идеалом ловкости, смелости, остроумия, находчивости и веселья. Для женщин – идеалом любви. Людям зрелым давал пищу для размышлений, обогащал своим интеллектом наше представление о жизни, об искусстве.
   Его дарование было наделено такими разнообразными красками, что ему мог бы позавидовать самый маститый актер. В «Проделках Скапена» Мольера, играя Сильвестра, он так весело прыгал по сцене, как мячик, так упивался своей «прыгучестью», что нарушил границы и упал в оркестровую яму, но вдруг, «приземлившись» на барабан и разорвав его в клочья, выпрыгнул на сцену в том же самом месте под гром аплодисментов. Он умел все. И всегда хотел петь! Музыка в его жизни была великой страстью. С легкой руки композитора и дирижера А. Л. Кремера в Театре сатиры состоялся концерт. Андрей впервые пел! Пел под оркестр, как и мечтал!
   Гвоздем спектакля «Интервенция» стала песенка в его исполнении «Любовь не картошка, не бросишь в окошко!».
   За свои 46 лет Андрей прожил четыреста шестьдесят. Жизнь его вобрала в себя столько трагических и счастливых судеб – Холдена, Жадова, Лопахина, Всеволода, Фигаро…
   По мнению философа Н. Ф. Федорова, «молитва – вот начало искусства… которое состоит в создании Богом человека через самого человека». И Андрей молился. У него был свой список святых. Каждый вечер, выходя на подмостки своего «Храма», он молился Островскому, Гоголю, Грибоедову, Брехту, Бомарше…
   И всегда находился тот, кто мог помешать. Спектакль – продолжение «Донжуана». Блестящая игра двух друзей А. Миронова и Л. Дурова. Зал забит до отказа, люди сидят в проходах на полу каждый спектакль. Как-то на спектакле появился знаменитый американский продюсер Пап. Сразу же после спектакля заявил, что приглашает актеров на гастроли по всем столицам Европы, а затем и в Америку. Через несколько дней он уже прислал официальное приглашение. Конечно, все обрадовались, но длилось это недолго. Заместитель министра культуры заявил, что эта антисоветчина поедет за границу только через его труп. Он остался жив, и гастроли, конечно, не состоялись.
   Почему-то на всех фотографиях у Миронова грустные глаза. Это удивительно: даже когда он улыбался, глаза все равно оставались печальными.
   Чувство юмора его поражало. Он не любил заготовленных фраз и анекдотов. А вот импровизация… В 1964 г. он играл Ф. Энгельса в фильме «Карл Маркс». В то время когда снималась картина, Андрей хотел поехать в Швецию, и нужно было для этого собрать массу документов, характеристику от парторганизации и т. д. Андрей сочинил характеристику, которая заканчивалась словами: "В данное время снимаюсь в кино в главной роли Фридриха Энгельса в фильме «Карл Маркс». Ну какая проверка устоит против такого?
   Одна из лучших ролей (кроме блестящего Фигаро), за которую после него возьмется не каждый актер, – Хлестаков. А ведь спектакль «Ревизор» в Театре сатиры после премьеры знатоки не хвалили. Но, как оказалось, премьера не всегда показывает качество спектакля, на премьере много неустоявшегося, случайного. Истинно одаренный артист способен со временем совершить чудо, если материал роли дает для этого основания. Такое чудо произошло с Мироновым-Хлестаковым. Сейчас многие сетуют по поводу теряемой театром актерской культуры: актеры разучились выразительно говорить на сцене, элегантно двигаться, носить исторический костюм, обращаться с тростями и шпагами. Хлестаков у Миронова – пасынок мира блистающей суеты и безукоризненно сшитых фраков. Он стоит на обочине дороги, по которой проносятся роскошные экипажи и дамы в нарядных шляпках посылают кому-то легкие, порхающие улыбки.
   И еще одна и комическая, и драматическая одновременно роль – Бендер. Это одна из тех ролей, которые Миронов просто не мог не сыграть. Тут все совпадает: природная элегантность, эстрадный лоск, талант и даже авантюризм. Не случайно Миронов принадлежит к тем немногим актерам, которые в кино предпочитают все делать сами, поскольку всегда в отличной физической форме, и не хотят уступить опасную сцену каскадеру.
   Эльдар Рязанов писал о нем: «Ради роли, ради фильма он готов на все, вплоть до риска собственной жизнью». В «Двенадцати стульях» Миронов играет не просто авантюриста-неудачника, он играет драму талантливого человека, имеющего свой, выстраданный жизненный идеал, который выглядит, пусть, комично. «…Молчите, молчите, прошу, не надо слов, поверьте бродяге и поэту: на свете есть город моих счастливых снов, не говорите, что его нету…» – уговаривает себя герой Миронова под под звуки рокового танго. Жизнь – игра, жизнь – спектакль, и Бендер в ней – поэт «красивой жизни». Миронову удалось то, чего он добивался в искусстве, – избежать штампа в создании образа.
   Сложной, не похожей ни на одну из сыгранных им стала роль Чацкого в «Горе от ума». Играя Чацкого, Андрей Миронов не надевал очки, не подбирал особого грима, чтобы походить на героя Грибоедова. Он не отождествлял Чацкого с Грибоедовым, как делают иногда – от школьных сочинений до театральной сцены. Он рисовал образ хрестоматийный, но до конца не разгаданный. Чацкий в исполнении Миронова неотрывно, «со стороны» наблюдал за всеми окружающими, ужасаясь пустоте, суетности их существования. Сам он чужд суеты. Даже популярные реплики актер произносил без чрезмерного подчеркивания. «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Спокойно произнесенную реплику завершает точка, а не восклицательный знак. В. Н. Плучек и Андрей Миронов делали спектакль, опьяненные не собственным талантом, а гениальностью Грибоедова.
   Но… есть в жизни актера главная роль. Миронов был словно рожден для Фигаро. Судьба уготовила ему заглавную роль в спектакле, поставленном В. Плучеком «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Поистине бессмертная роль в бессмертной пьесе.
   Лучезарный, в белом, не то испанском, не то французском костюме XVIII в., украшенном театральными блестками, Андрей Миронов выступал на сцене. Он играл спектакль с легкостью водевильного героя, с беззаботностью ловкого интригана, умеющего срывать цветы удовольствия, уверенного в том, что ему нет равных в искусстве жизненной игры. А какой дуэт получился с лениво-вальяжным Ширвиндтом в роли Альмавивы! И только перед любовью к Сюзанне он терялся, перед ее жизненной силой, умом, темпераментом. Вот чему завидовали все женщины в зале – растерянно-восхищенному взгляду Фигаро, который был доказательством вечной любви. Именно эта любовь подводила его к знаменитому монологу в 5-м действии.
   Плучек и Миронов были увлечены красотой и блеском спектакля.
   Надо сказать, что жизнь общества в 1968 г. и после него складывалась так, что для многих деятелей искусства уход в «красоту» казался способом избежать повседневности, неудовлетворенности тем, что происходило за стенами театра. К тому же классические тексты защищали от бдительного ока членов разного рода комиссий, принимавших спектакли. А ведь классики порой раздражали их больше, чем современные драматурги. У всех на памяти было запрещение «Трех сестер» А. П. Чехова, поставленных А. В. Эфросом в Театре на Малой Бронной, и «Доходного места» А. Н Островского, лучшего спектакля М. Захарова в Театре сатиры. Но Плучек рассчитывал на неукротимый нрав комедии и на достоинство артистов Театра сатиры, где блистал Андрей Миронов.
   Вокруг него сиял ореол любимца публики, обаятельного театрального проказника, шаловливого виртуоза, с легкостью доводящего до совершенства текст и музыку самого непритязательного уровня. Он стал народным любимцем, дарующим праздник игры, способным преодолеть любые житейские невзгоды. Он не писал прозы и песен, не занимался живописью, не вел телевизионных программ. Он был любим как актер. Человек, от рождения скромный и безукоризненно воспитанный, Миронов отдавался этому поклонению, искренне не желая обмануть ожиданий публики.
   С 1962 до 1987 гг. Андрей Миронов отдавал себя своему зрителю.
   Им сыграно 30 ролей в театре. Среди них:
   Тушканчик в «Женском монастыре»;
   Дон Жуан в «Дон Жуан, или Любовь к геометрии»;
   Жадов в «Доходном месте»;
   Васильков в «Бешеные деньги»;
   Мекки-нож в «Трехгрошовой опере» и др.
   32 фильма в фильмографии Миронова. Среди них такие, которые не сходят по сей день с экранов телевизоров: «Три плюс два» (Роман), «Берегись автомобиля» (Дима Семицветов), «Достояние республики» (Маркиз), «Соломенная шляпка» (Фадинар), «12 стульев» (Остап Бендер), «Фантазии Фарятьева» (Фарятьев), «Невероятные приключения итальянцев в России» (Васильев), «Бриллиантовая рука» (Гоша), «Человек с бульвара Капуцинов» (мистер Ферст). А еще радио и телеспектакли, творческие вечера.
   В 39 лет он стал народным артистом РСФСР.
   В 1987 г. Московский театр сатиры был на гастролях в Риге.
   14 августа играли «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Миронов вспоминал случай, рассказанный близким другом семьи Ф. Раневской. "Однажды, вернувшись в гостиницу в первый же день после приезда на гастроли в провинциальный город, Раневская с присущим ей юмором в красках описывала разговор перед театром двух местных жителей. Один другому говорит:
   – Спектакль сегодня вечером, а они до сих пор не могут решить, что будут играть! – и он показал на афишу, на которой было написано: «Безумный день, или Женитьба Фигаро».
   Шел 3 акт, 5 картина, последнее явление.
   Граф: – Угодно вам, сударь, отвечать на мои вопросы?
   Фигаро: – Кто же может меня от этого уволить, Ваше сиятельство? Вы же владеете всем, только не самим собой.
   Граф: – Если что и может довести меня до белого каления, так это его невозмутимый вид!
   Фигаро: – Я должен знать, из-за чего мне гневаться?
   Граф: – Потрудитесь нам сказать, кто эта дама, которую вы только что увели в беседку?
   Фигаро: Вон в ту?
   Граф: Нет, в эту.
   Фигаро: Это разница! Я увел туда одну молодую особу, которая удостаивает меня особого расположения.
   Граф: А не связана ли эта дама другими обязательствами, которые вам-то слишком хорошо известны?
   Фигаро: Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…
   Это были последние слова Фигаро, которые он успел произнести на сцене Рижского оперного театра 14 августа 1987 года…
   После чего, пренебрегая логикой взаимоотношений с графом, Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать… Граф, вопреки логике взаимоотношений, бросился к сопернику, обнял его и под щемящую тишину зрительного зала, удивленного такой «трактовкой» этой сцены, унес Фигаро за кулисы, успев крикнуть: «Занавес!»…
   «Шура, голова болит», – это были последние слова Андрея Миронова, сказанные им на сцене и в жизни вообще…

     Как легко снизошел он со сцены в молву.
     Так ушел,
     Будто славы мерцающий дым
     Тихо обнял его
     И унес в синеву…

//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Андрей Миронов глазами друзей // Сборник воспоминаний. М., 2000.
   2. Георгиева Т. С. История русской культуры. М., 1999.
   3. История советского драматического театра. 1966–1971 гг.
   4. Марк Захаров. Контакты на разных уровнях. М., 2000.
   5. Фаина Раневская на сцене и в жизни: Сборник воспоминаний. Ростов-на-Дону, 2001.

ТЕМА 39. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В 1953–1964 гг

РЕФЕРАТ: «ДВА ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ КРИЗИСА ЭПОХИ Н. С. ХРУЩЕВА»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. В преддверии кризиса в Венгрии
   3. Венгерское восстание 1956 г.
   4. Карибский кризис 1962 г.
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Международная ситуация, несмотря на начавшуюся хрущевскую «оттепель», оставалась достаточно сложной, недоверие между Востоком и Западом продолжало сохраняться, а временами даже усиливалось. Ослабление правящей партии – Венгерской партии трудящихся (ВПТ), – вызванное многолетними внутренними распрями, вело к ее полному развалу. Этот деструктивный процесс не остановил и такой шаг Центрального руководства ВПТ, как освобождение с поста первого секретаря Матьяша Ракоши, имя которого символизировало насаждение в Венгрии сталинской репрессивной модели партийной и политической жизни и который становился все более ненавистным для масс. Это и стало причиной Венгерского кризиса 1956 г., разрешенного грубыми силовыми методами при помощи прямого вооруженного вмешательства Советского Союза.
   Карибский кризис 1962 г. явился моментом наивысшего обострения отношений между СССР и США. В октябрьские дни 1962 г. две крупнейшие в военном отношении державы как никогда близко подступили к краю ядерной пропасти – и смогли не только удержаться на этом краю, но и сделать несколько важных шагов в сторону от него.
   Карибский кризис явился рубежным этапом в развитии советско-американских отношений. Он подвел черту под фатальным периодом «холодной войны», противоборства ведущих мировых держав и продемонстрировал невозможность решать острые проблемы через призму политики с «позиций силы».
//-- 2. В ПРЕДДВЕРИИ КРИЗИСА В ВЕНГРИИ --//
   С 1953 года среди актива ряда коммунистических и рабочих партий стало распространяться мнение о том, что необходимо критическое обобщение пройденного пути, вскрытие и исправление допущенных ошибок.
   Инициатива исходила от самой авторитетной в те времена в мировом коммунистическом движении партии – Коммунистической партии Советского Союза. После смерти Сталина лидеры КПСС и Советского государства осуществили ряд мер, весьма ограниченных, но поразивших мир своей неожиданностью и необычностью для советской политики, устранив некоторые из наиболее вопиющих проявлений произвола и беззаконий в деятельности государственного аппарата и внеся известные коррективы в прежний, резко конфронтационный внешнеполитический курс.
   Новые шаги КПСС оказали влияние как на Венгрию, так и на другие восточно-европейские страны. В июне 1953 г. в ходе консультаций с Венгерской партийно-правительственной делегацией, в которую входили М. Ракоши в качестве первого секретаря ЦК ВПТ и председателя Совета министров ВНР, И. Надь, заместитель председателя Совета министров и член Политбюро ВПТ, И. Доби, председатель Президиума ВНР, и Салаи, личный секретарь Ракоши, члены Президиума ЦК КПСС обратили внимание венгерских коллег на недопустимое положение, сложившееся в Венгрии, и на срочную необходимость решительных мер по исправлению допущенных ошибок [908 - Алексеев В. М. Венгрия-56. Прорыв цепи. М., 1996. С. 113.].
   Глубокое и сильное впечатление на Венгерскую партию труда произвел ХХ съезд КПСС и прозвучавшие на нем разоблачения и осуждение преступлений, получивших обозначение «культ личности И. В. Сталина». И как ни была ограничена и поверхностна критика советского прошлого в официальных документах КПСС, в Венгрии приобретали популярность, в первую очередь, такие явления советской жизни, которые очевидно расходились с практикой М. Ракоши, «лучшим учеником Сталина», и его группы.
   «Весной 1956 г. большая часть членов партии и трудящихся страны, естественно, испытывали глубокое и справедливое чувство недовольства», – засвидетельствовал позднее Я. Кадар [909 - Там же, с. 129.].
   В начале июня 1956 г. в Венгрию приехал, тогда еще секретарь ЦК, М. А. Суслов и провел ряд встреч с Ракоши и членами Политбюро. В его сообщениях из Будапешта говорилось о том, что, по признанию самого Ракоши, отдельная часть партийного актива, работников госаппарата и представителей интеллигенции, а также оппозиционеры внутри партии выступают против Политбюро и персонально против него. Ракоши, тогдашний руководитель ВПТ, опасался, что решение о снятии Фаркаша (венгерский аналог Берии) со всех постов может на Пленуме ЦК подтолкнуть требование об открытом суде над ним. Суслов поддержал в целом меры ЦК против Фаркаша, но рекомендовал не доводить дело до крайностей, которые могли причинить вред ВПТ и ее руководству. Он подчеркнул, что смена в руководстве партии, в частности, замена Ракоши, или раскол ЦК явились бы «таким подарком враждебным силам, лучше которого они не могут ждать» [910 - Мусатов В. Л. О Венгерских событиях: 35 лет спустя //Кентавр. 1992. N 1–2. С. 34.].
   В беседах с членами венгерского правительства Суслов затронул и такой непростой вопрос, как национальный состав руководства, в котором было много евреев, что вызывало резкую критику. Он, в частности, отмечал, что товарищи из числа лиц еврейского происхождения не могут не считаться с тем, что за последние годы в Венгрии выросли многочисленные молодые кадры коренной национальности, которым необходимо открыть дорогу к руководству. Иного положения, по мнению Суслова, венгерский народ не поймет [911 - Мусатов В. Л. Указ. соч. С. 35.].
   Еще в 1953 г. М. Ракоши слышал аналогичные высказывания. «Будучи вызван в Москву, он очутился в руках Берии, который в неизменно зверской, сталинской манере объявил ему, что, хотя Венгрией правили короли самых разных национальностей, у нее до сих пор не было еврейского царя, и советское руководство такого теперь не допустит» [912 - Киссинджер Генри. Риторика и действительность //Родина. 1997. N 6. С. 80.].
   Матьяш Ракоши правил Венгрией с 40-х гг. Он был «правоверный сталинист». В 30-е гг. Сталин буквально выкупил его из будапештской тюрьмы в обмен на венгерские знамена, взятые в качестве трофея царскими войсками в 1849 г. Многие венгры имели все основания сожалеть о свершившейся сделке, когда Ракоши вернулся вместе с Красной Армией и установил такую систему репрессий, которая считалась суровой даже по сталинским стандартам [913 - Там же, с. 80.].
   В 1956 г. началась «эрозия командно-административной системы в Венгрии», установленной Ракоши. Его имя вызывало всеобщую ненависть. Посольство СССР докладывало, что недовольство охватывает не только интеллигенцию, но и трудящихся. 13 июля 1956 г. в Венгрию прибыл А. И. Микоян. Перед ним раскрыли неприглядную картину действительного положения. На вопрос Микояна, почему не предпринимают арестов в отношении враждебных элементов, даже Ракоши ответил, что аресты не помогут, «арестуем одних – появятся другие» [914 - Мусатов В. И. Указ. соч. С. 36.].
   Ознакомившись глубже с обстановкой, Микоян пришел к выводу: «В стране глубокий кризис, власть уплывает из рук венгерских товарищей, формируется параллельный центр из враждебных элементов, действующих активно и решительно, самоуверенно» [915 - Там же, с. 36.].
   В венгерском руководстве все упиралось в вопрос о Ракоши, о кризисе его системы власти. Тогда на совещании в узком составе Микоян спросил, не лучше ли в интересах партии в создавшихся условиях самому Ракоши подать в отставку, чтобы облегчить положение и нейтрализовать оппозицию.
   Микоян лично беседовал с Ракоши по поводу его отставки. Беседа происходила на даче у горы Геллерт. Ракоши сидел в кресле, а Микоян – на диванчике с гнутой спинкой. "Вот здесь Микоян и произнес свою историческую фразу с характерным для него акцентом. Звучала она так: "Пыши (через "ы"), пыши заявление по собственному желанию!" [916 - Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них… М., 1990. С. 115.]
   Были обсуждены и кандидатуры на пост лидера партии. Микоян выступал за молодого А. Хегедюша, однако венгерские руководители сделали выбор в пользу Э. Гере. Именно здесь и скрывалась причина последующего конфликта, т. к. этот «московит» был верным продолжателем политики Ракоши.
   Э. Гере оказался неспособным кардинально изменить политику партии. Возглавляемое им руководство предприняло лишь частичные изменения, ограничилось полумерами в решении острых проблем, поскольку недостаточно осознавало надвигавшуюся грозную опасность.
   Гере был политиком выжидания, готовым лишь к незначительным уступкам. Серьезных перемен этот партийный деятель сталинско-ракошистской закалки не хотел, придерживаясь той позиции, что в конечном счете он всегда может рассчитывать на советскую военную поддержку. А. Хегедюш впоследствии отмечал: «Если бы после освобождения Ракоши со своего поста премьер-министром стал не я и первым секретарем не Э. Гере, а Имре Надь и Янош Кадар, то, по всей видимости, мы избежали бы Национального восстания 1956 года» [917 - Венгрия 1956 года. Очерки истории кризиса. М., 1993. С. 70–71.].
//-- 3. ВЕНГЕРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1956 г. --//
   Борьба за перемены охватила всю страну, в нее втягивались печать, молодежные организации, студенты, Союз писателей. Большинство из участвовавших в дискуссиях становились отнюдь не на сторону правительства и партийного руководства. В лагере противников официальных властей находились, естественно, и те, кому были не по душе социалистические идеи и кто готов был идти дальше «исправления», «совершенствования» социализма, мечтая о замене общественного строя.
   22 октября в Будапеште студенты Политехнического института приняли на собрании решение провести на следующий день демонстрацию в городе в знак поддержки выступлений польских рабочих, отстаивавших в те дни свои права. Студенты-политехники сформулировали собственные требования, которые поддержали и в других вузах венгерской столицы.
   К 3-м часам дня 23 октября демонстрация молодежи численностью около 15 тыс. человек, т. е. почти все студенты столичных вузов, направились на правый берег Дуная к памятнику Юзефа Бема, польского генерала, участника революции и освободительной борьбы 1848–1849 гг. в Венгрии. Митинг состоялся на площади им. Ю. Бема, где первым держал речь бывший военный министр и лидер национально-крестьянской партии известный писатель Петер Вереш. Раздавались призывы покончить со сталинскими методами правления и не допускать попыток реставрации ракошистской системы.
   Именно на площади им. Бема в 17.00 были слышны призывы свалить памятник Сталину. Часть демонстрантов последовала этим призывам. Другие с криками «К парламенту», «Да здравствует Имре Надь!» направились на площадь им. Кошута. Покидая свой кабинет и отправляясь на заседание Политбюро, А. Хегедюш посмотрел из окна своего кабинета и увидел движущуюся «бесконечную массу людей». Демонстранты уже не ограничивались теми требованиями, которые были сформулированы в вузах. На первый план выдвигались такие лозунги: «Югославы, поляки! Мы – с вами!», «Советскую армию – домой, забирайте памятник Сталина с собой!» [918 - Венгрия 1956 года. С. 76.]
   Восставшие уже захватили несколько автобаз, ружейный завод, Международную телефонную станцию и развозили демонстрантов на грузовиках к различным объектам.
   На площади им. Сталина в течение полутора часов с помощью тягачей и автогена огромную статую «отца всех народов» удалось свалить с пьедестала, после чего ее поволокли к зданию советского посольства и там оставили.
   Э. Гере обратился к населению города по радио. Его выступление свидетельствовало о том, что лидер венгерских коммунистов не разобрался в событиях. Призывы разойтись сменялись угрозами, что, мол, в противном случае… Эта речь лишь подлила масла в огонь. Демонстранты стали выкрикивать: «Долой Гере!», «Вон русских из страны!», «Да здравствует независимая, свободная и нейтральная Венгрия!». Поскольку восставшие полагали, что Э. Гере находится на радиостанции им. Кошута (в действительности же он выступал из своего кабинета), то решили окружить станцию и захватить его [919 - Венгрия 1956 года. С. 79.].
   Студенты хотели изложить Гере свои намерения и передать по радио требования, принятые на митинге. Руководство радио отказалось выполнить пожелания делегированных. Тогда в окна полетели камни, а затем началась рукопашная схватка между защитниками здания и повстанцами, которая перешла в вооруженную борьбу. Этот момент стал началом кровавой драмы октября-ноября 1956 г. в Венгрии [920 - Кыров А. «Гром-444». Первая война между соцстранами //Родина. 1997. N 6. C. 74.].
   На заседании ЦР ВПТ решался вопрос об обращении к советским войскам с просьбой оказать помощь в наведении порядка. Он возник в форме предположения, поскольку участники заседания полагали, что вооруженное восстание еще не началось, но демонстрация уже переросла мирные рамки. Суть заключалась в том, чтобы, в случае необходимости, часть расположенных на территории Венгрии советских войск вошла в Будапешт. Об этом и доложил присутствовавшим членам центрального руководства Э. Гере. Однако советский посол Ю. В. Андропов по телефону ему сообщил, что для этого нужно согласие всего ЦР ВПТ и венгерского правительства.
   Предложение Э. Гере было принято единогласно, включая присутствовавшего И. Надя. «Он не сказал ни да, ни нет», – писал впоследствии А. Хегедюш [921 - Венгрия 1956. С. 80–81.].
   В ночь на 24 октября 1956 г. венгерский премьер обратился к Советскому правительству со следующим посланием: «От имени Совета министров Венгерской Народной Республики прошу правительство Советского Союза прислать на помощь советские войска в Будапешт для ликвидации возникших в Будапеште беспорядков, для быстрого восстановления порядка и создания условий для мирного созидательного труда» [922 - Венгрия 1956 года. С. 80–81.].
   Эту просьбу Советское правительство срочно выполнило. В 2 ч ночи 24 октября оперативная группа особого корпуса прибыла в Будапешт и в здании Министерства обороны развернула командный пункт. В 2 ч 15 мин 315-й полк из Прикарпатского военного округа переходит границу. К 5 ч утра советские войска в Будапеште овладевают гостиницей «Астория», радиостанцией «Кошут», национальным музеем и прилегающими к ним кварталами, захватывают здания парламента, ЦР ВПТ, Госбанк, Главпочтамт, вокзал, берут под охрану военный госпиталь и посольство СССР; тяжелый танко-самоходный полк сосредоточивает усилия по овладению железнодорожной станцией «Клети» и объектом «Корвина». Свежие части, прибывая в Будапешт, практически с ходу вступают в боевые действия [923 - Кыров А. Указ. соч. С. 75.].
   Тем временем на ночном заседании центральное руководство ВПТ предложило Президиуму ВНР назначить на пост председателя Совета министров Имре Надя, а первым заместителем – Андраша Хегедюша, что и было сделано без промедления.
   Новое правительство Имре Надя объявило о введении чрезвычайного положения. Утром 24 октября газеты не вышли, предприятия не приступили к работе. Появилось объявление, что не будут работать школы и детские учреждения. Не открылись также магазины, рестораны, кафе и многие другие учреждения общественного пользования. В то же время с 8 ч. несколько раз передавалось обращение к населению, в котором говорилось: "Подлое вооруженное нападение контрреволюционных банд в течение прошедшей ночи создало чрезвычайное, тяжелое положение. Бандиты проникли на предприятия, в общественные здания, убили много жителей, солдат и бойцов органов госбезопасности.
   Органы управления не ожидали, что будет нанесен кровавый удар в спину. Поэтому правительство обратилось за помощью к находящимся в Венгрии в соответствии с Варшавским Договором советским соединениям. Советские войска, выполняя просьбу правительства, принимают участие в наведении порядка. Правительство призывает население столицы вести себя спокойно, осудить кровавый дебош контрреволюционных банд и повсюду поддерживать венгерские и советские войска в наведении порядка. Ликвидация контрреволюционных банд является в настоящее время самым святым долгом всех честных венгерских трудящихся, народов, Родины. Для этой цели мы должны сосредоточить все свои усилия" [924 - Венгрия 1956 года. С. 82.].
   Однако в столице, несмотря на огонь и мощь воинских формирований, повстанцы удерживали многие объекты. Силы повстанцев росли: на их сторону перешел 8-й мехполк ВНА, строительные и зенитные части Будапешта, офицеры академии имени М. Зрини, курсанты военных училищ. Революционеры создали узел сопротивления «Корвин».
   Пролилась кровь, появились убитые и раненые. В некоторых городах совершены «акты вандализма» над памятниками и могилами советских воинов, погибших в борьбе с фашизмом.
   25 октября в Будапеште весь день шли ожесточенные бои. Партийные эмиссары Суслов и Микоян, прибывшие в Венгрию, на заседании Политбюро Венгерской партии труда под грохот артиллерийской канонады и гул бомбардировщиков рекомендовали сменить Гере на Кадара [925 - Кыров А. Указ. соч. С. 75.]. Во время заседания над головами членов Политбюро пронеслась пулеметная очередь, и пули, сбив штукатурку на стене, впились в нее. «Машинально, – вспоминает А. Хегедюш, – я посмотрел на Микояна. Тот глазом не моргнул. Затем через несколько минут Микоян встал и сказал: „Идем“, – и гуськом все перешли в другое, более защищенное помещение» [926 - Венгрия 1956 года. С. 86.]
   В Венгрию направляются новые силы. В ночь на 28 октября 8-я мехармия получила боевой приказ на переход госграницы и сосредоточение в восточных областях Венгрии. Воинские соединения одно за другим переходили советско-венгерскую границу.
   В стране бушевали страсти. В Тисакечке толпа устроила виселицу, чтобы повесить секретаря парторганизации. В это время восставшие значительными силами обороняли 100–120 кварталов в юго-восточной части Будапешта. Защитники «Корвина» отклонили ультиматум о капитуляции. Атаки 33-й мехдивизии захлебывались.
   29 октября большая часть венгерской армии перешла на сторону восставших. Конфликт перерастал в масштабную войну. И вдруг в 22 ч советские войска получили приказ о прекращении огня.
   В 17 час 30 мин И. Надь потребовал немедленного вывода советских войск из Будапешта. Советская сторона начала отвод, однако, согласно приказу командования, он затягивался под предлогом ведения переговоров с революционными комитетами [927 - Кыров А. Указ. соч. С. 76.].
   В тот же день И. Надь заявил, что, с согласия Президиума ВПТ, "в интересах дальнейшей демократизации страны ликвидируется однопартийная система, «устанавливается власть коалиционных партий 1945 г.». Имре Надь призвал «сохранять завоевания революции» [928 - Венгрия 1956 года. С. 95.].
   31 октября в печати появилась Декларация правительства Союза ССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами от 30 октября 1956 г. В ней указывалось, что незыблемой основой внешних отношений СССР была и остается политика мирного сосуществования, дружбы и сотрудничества между всеми государствами. В декларации отмечалось, что взаимоотношения между социалистическими странами строятся «на принципах полного равноправия, уважения территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела друг друга. Это не только не исключает, но, напротив, предполагает братское сотрудничество и взаимопомощь стран социалистического содружества в экономической, политической и культурной областях» [929 - Венгрия 1956 года. С. 97.].
   31 октября войска завершили выход из Будапешта. Утром 1 ноября, убедившись в том, что части Советской Армии оставили Будапешт, контрреволюционные элементы перешли к открытому белому террору, истреблению коммунистов и других патриотических сил.
   Корреспондент западногерманской газеты сообщал из Будапешта, что сотни венгерских патриотов были расстреляны, повешены, утоплены, причем подчеркивалось, что террористы уничтожили не только коммунистов, но и членов их семей, детей, женщин.
   "В Будапеште, по словам Хрущева, развернулась настоящая бойня. Он полагал, что в ней участвовала, в основном, молодежь, создавшая вооруженные отряды, захватившая артиллерию и другое оружие. Его особенно возмущало то, что толпа стала охотиться за партийным активом, и прежде всего за «чекистами» [930 - Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 119.] (т. е. сотрудниками службы госбезопасности).
   Хрущев, посовещавшись с представителями социалистических стран и получив согласие Президиума ЦК КПСС использовать войска для «помощи рабочему классу Венгрии», поручил Г. К. Жукову разработать войсковую карательную операцию. Генеральный штаб присвоил ей условное наименование «Вихрь». Командование операцией возлагалось на маршала И. С. Конева. Хрущев пригласил Конева, который тогда командовал войсками стран Варшавского Договора, к себе и спросил его: «Сколько потребуется времени, чтобы навести порядок в Венгрии и разгромить контрреволюционные силы?» Конев подумал и ответил: «Примерно трое суток» [931 - Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 119.]. Он сдержал свое обещание. Действительно, ему потребовалось три дня.
   Ранним утром 4 ноября в эфире прозвучал сигнал «Гром-444». Военная армада (более 60 тыс. человек приступила к выполнению боевых задач. В 4 ч 50 мин три дивизии особого корпуса с приданными и поддерживающими частями начали штурм Будапешта. Восставшие были разгромлены.
   Новое венгерское правительство, сформированное в Советском Союзе, возглавил Я. Кадар. Имре Надь был схвачен, отправлен в Бухарест и через два года казнен.
   Венгрия продолжила свое развитие по социалистическому пути.
//-- 4. КАРИБСКИЙ КРИЗИС 1962 г. --//
   Предпосылки для возникновения Карибского кризиса 1962 г. возникли фактически с победы революции на Кубе в январе 1959 г., и связаны эти события с двумя важными факторами: началом социально-политических преобразований в стране, вызвавших отрицательную реакцию Соединенных Штатов, и курсом Советского правительства, направленным на всестороннюю поддержку Кубы.
   В этих совершенно полярных подходах двух ведущих держав мира к событиям «на революционном острове» с самого начала наметились существенные противоречия, которые по мере углубления Кубинской революции затягивались в тугой узел и привели в конечном счете к острейшей конфронтации СССР и США осенью 1962 г.
   Администрация США буквально с первых дней после победы революции заняла непримиримую позицию, приступив к разработке политики противодействия успешному ее развитию и углублению. Одной из главных задач для Вашингтона стала нейтрализация ее влияния на другие латиноамериканские страны.
   По признанию бывшего американского президента Д. Эйзенхауэра, в его администрации были сторонники создания «антикастровских сил на территории самой Кубы», и те, кто считал, что «мы должны подвергнуть остров карантину, т. к. если кубинская экономика быстро придет в упадок, то сами кубинцы свергнут Фиделя Кастро» [932 - Горовцов Д. Е. Эволюция советско-американских отношений и Карибский кризис 1962 г. М., 1996. С. 97.].
   На первом этапе послереволюционного развития Кубы, особенно с января 1959 г. по март 1960 г., основную ставку в стремлении уничтожить революцию администрация США сделала на идеологические средства борьбы, террористические акты и разного рода диверсионные действия, имевшие своей целью посеять страх в стране, расстроить нормальный ритм развития ее экономики, создать обстановку всеобщего хаоса, вызвать недовольство народных масс и, в конечном счете, добиться свержения революционного строя. Хотя силовой вариант при этом не исключался, его было решено использовать в самый последний момент.
   По мнению Ф. Кастро, когда Соединенные Штаты поняли, что "революция не отступит и не уступит их давлению, они начали ряд экономических действий одновременно с вербовкой наемников, которых специально готовили для осуществления актов саботажа и военных действий. По признанию Д. Эйзенхауэра, 17 марта 1960 г. им был отдан приказ ЦРУ начать подготовку кубинских эмигрантов для вторжения на территорию Кубы [933 - Там же, с. 98.].
   В апреле 1961 г. американцы поддержали десантную операцию кубинских эмигрантов против Кубы. На ее южном берегу в районе Плайя-Ларга и Плайя-Хирон, в бухте Кочинос (залив Свиней) произошла ожесточенная битва между войсками Фиделя Кастро и десантниками. Бои шли семьдесят два часа. В конечном счете десант был не только разгромлен, в плен попала значительная часть эмигрантов. Кубинцы захватили большое количество вооружения, на котором стояла американская марка. Ни у кого не было сомнений, что эта акция целиком поддержана американской администрацией.
   В обеспечении высадки наемников, начавшейся 17 апреля, участвовало 11 американских самолетов Б-26 и 4 транспортных самолета. Недалеко от кубинских территориальных вод стояли военно-морские силы США, в том числе авианосец «Эссекс», готовые по первому приказу принять прямое участие в операции.
   18 апреля 1961 г., на следующий день после начавшейся провокации, советское правительство опубликовало заявление, в котором подчеркивалось, что «нападение на Кубу является открытым вызовом всем свободолюбивым народам, опасной провокацией против всеобщего мира в районе Карибского моря. Не может быть никакого оправдания этому преступному вторжению» [934 - Горовцов Д. Е. Указ. соч. С. 105–106.].
   В посланиях председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущева Президенту США Дж. Кеннеди 18 и 22 апреля 1961 г. также решительно осуждалось вмешательство США во внутренние дела Кубы. Советский Союз предупреждал, что он окажет кубинскому народу всю необходимую помощь в отражении этого нападения. Самоотверженная борьба кубинского народа, поддержка, оказываемая ему Советским Союзом, – говорилось в заявлении, – привели к тому, что силы наемников, вторгшихся на Кубу, были разгромлены [935 - Там же, с. 106.].
   В мае 1962 г. Н. С. Хрущев на одном из совещаний в Москве предложил разместить на Кубе советские ракеты с ядерными боеголовками. О том, как пришла в голову ему такая мысль, он сам откровенно и искренне рассказывал в одном из писем к Фиделю Кастро. Произошло это в Болгарии, судя по всему, в Варне. «Хрущев и тогдашний министр обороны СССР Р. Я. Малиновский прогуливались по берегу Черного моря. И вот Малиновский сказал Хрущеву, показывая в сторону моря, что на другой стороне, в Турции, находится американская ракетно-ядерная база. Пущенные с этой базы ракеты могут в течение шести-семи минут уничтожить крупнейшие центры Украины и России, расположенные на юге страны, включая Киев, Харьков, Чернигов, Краснодар, не говоря уже о Севастополе – важной военно-морской базе. Хрущев спросил тогда у Малиновского: почему Советский Союз не имеет права сделать то, что делает Америка? Почему нельзя, например, разместить наши ракеты на Кубе? Америка окружила СССР своими базами со всех сторон и держит его в клещах. Между тем советские ракеты и атомные бомбы расположены только на территории СССР. Получается двойное неравенство. Неравенство количества и сроков доставки» [936 - Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 230–231.].
   На совещании в Москве Хрущев в обстоятельном выступлении сказал, что если Фидель сочтет наше предложение неприемлемым, то мы окажем Кубе помощь любыми другими средствами, которые, впрочем, вряд ли остановят агрессора. Он сказал далее о своей абсолютной уверенности в том, что в отместку за поражение на Плайя-Хирон американцы предпримут вторжение на Кубу уже не с помощью наемников, а собственными вооруженными силами, подчеркнув, что: "На этот счет у нас есть достоверные данные. Мы, – продолжал он, – должны найти столь эффективное средство устрашения, которое удерживало бы американцев от этого рискованного шага, ибо наших выступлений в ООН в защиту Кубы уже явно недостаточно.
   Надо дать им понять, что, напав на Кубу, они будут иметь дело не только с одной непокорной страной, но и с ядерной мощью Советского Союза. Надо максимально повысить плату за военную авантюру против Кубы, в какой-то мере уравнять угрозу Кубе угрозой самим Соединенным Штатам. Логика подсказывает, говорил Хрущев, что таким средством может быть только размещение наших ракет с ядерными боеголовками на территории Кубы.
   Поскольку американцы уже окружили Советский Союз кольцом своих военных баз и ракетных установок различного назначения, мы должны заплатить им их же монетой, дать им попробовать собственное лекарство, чтобы на себе почувствовать, каково живется под прицелом ядерного оружия". Говоря об этом, Хрущев подчеркнул необходимость проведения этой операции в условиях строгой секретности, чтобы американцы не обнаружили ракет до того, как они будут приведены в полную боевую готовность [937 - Алексеев А. Карибский кризис. Как это было //Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989. С. 68–69.].
   Для Никиты Сергеевича важно было сделать так, чтобы «разговаривать с Америкой на равных» [938 - Там же, с. 69.].
   «Конечно, – подчеркивал Хрущев, – необходимо избрать такой способ противодействия американской угрозе в отношении Кубы, который не привел бы к началу термоядерной войны» [939 - Там же, с. 69.].
   Он высказал уверенность, что прагматичные американцы не отважатся на безрассудный риск – точно так, как мы сейчас не можем ничего предпринять против нацеленных из Турции, Италии, ФРГ на Советский Союз американских ракет. Должны же здравомыслящие политики в США рассуждать так же, как сегодня рассуждаем мы, – заключил Хрущев" [940 - Там же, с. 69.].
   Было принято решение направить в Гавану советскую делегацию, в которую входили Ш. Р. Рашидов, маршал С. С. Бирюков, будущий посол на Кубе А. Алексеев и ряд других советских военных и политических деятелей. Они должны были получить согласие на размещение ракет у кубинского руководства и узнать, удастся ли секретным образом разместить на маленьком острове ракетные установки и привести их в состояние боевой готовности.
   Фидель Кастро и все руководство Кубы быстро согласилось с предложением советской стороны. «В свое время республиканское правительство Испании открыто пошло на то, чтобы принять военную помощь Советского Союза, а у Кубы было еще больше причин для этого» [941 - Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 68.].
   Что же касается возможности секретным образом разместить оружие, то советская комиссия, в которую входили авторитетные военные специалисты, пришла к положительному заключению. «Специалисты» сделали вывод о том, «что на Кубе можно легко и скрытно разместить ракеты, т. к. там… много пальмовых рощ» [942 - Грибков А. И. Карибский кризис //Военно-исторический журнал. 1992. N 11. С. 37.]. Эта ошибка очень дорого обошлась Хрущеву. Хотя для каждого здравомыслящего политика или советника в Москве было очевидно, что скрыть приближение многих десятков советских кораблей, а тем более транспортировку и установку громоздких ракет на маленьком острове практически невозможно. Тем не менее Хрущев со свойственной ему увлеченностью и склонностью к риску начал эту операцию.
   Перевозка личного состава и техники производилась морем на пассажирских и сухогрузных судах торгового флота из портов Балтийского, Черного и Баренцева морей. О пункте конечного назначения даже капитаны кораблей узнавали только в море. Все держалось в строжайшей тайне.
   Перед тем как отойти от причала, капитан судна и командир полка получали большой запечатанный и прошитый суровыми нитками пакет. «Они вскроют его и увидят еще один, но поменьше, – рассказывает генерал армии, участник событий А. И. Грибков. – На нем будет надпись, указывающая, в какой точке Атлантического океана вскрыть второй пакет. Правда, вскрывать будут уже втроем. К ним присоединится работник особого отдела КГБ. Вот тогда-то и узнают, что их путь от Гибралтара лежит на далекую Кубу» [943 - Грибков А. И. Указ. соч. С. 38.].
   От скрытости во многом зависел успех операции. «Так, боевая и специальная техника грузилась в трюмы и твиндеки, а автомобили, тракторы – на верхнюю палубу, чем создавалась видимость перевозки сельскохозяйственных машин. Ракетные катера, размещенные на палубе, обшивались досками, а чтобы их нельзя было сфотографировать инфракрасной аппаратурой, обивались еще и металлическими листами. Выход личного состава на палубу был ограничен, а при подходе к Багамским островам, когда начались облеты морских транспортов самолетами американских ВВС и сопровождение кораблями США, вообще запрещался. Люки твиндеков, где размещался личный состав, покрывались брезентовыми чехлами. Воздух в таких случаях подавался только по вентиляционным устройствам. Условия пребывания в твиндеках в то время были, можно сказать, адскими, температура воздуха достигала 50 град. Пища выдавалась два раза в сутки и только в темное время. На некоторых кораблях даже устанавливалась очередность посещения уборных» [944 - Там же, с. 39.].
   «Американская разведка узнала о проводимой операции только тогда, когда большая часть войск и техники уже была сосредоточена на территории Кубы» [945 - Там же.].
   С конца июля и до середины сентября Советский Союз направил на Кубу примерно 100 кораблей. По американским подсчетам, сюда было доставлено 42 ракетно-баллистических установки среднего радиуса действия; 12 ракетно-баллистических установок промежуточного типа, 42 бомбардировщика-истребителя типа ИЛ-28, 133 зенитные установки типа «земля-воздух»; ракеты других типов, вооруженные ракетами патрульные суда. Кроме того, на Кубу было перемещено примерно 40 тыс. советских солдат и офицеров [946 - Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 235.].
   «Во вторник, 16 октября 1962 г., чуть позже девяти утра, – отмечал в своей книге Роберт Кеннеди, – мне позвонил президент Кеннеди и попросил приехать в Белый дом, сказав лишь, что у нас возникли серьезные проблемы. Вскоре он сообщил мне, что самолет „У-2“ буквально сейчас провел фоторазведку и что разведывательное управление убеждено: Россия размещает на Кубе ракеты и атомное оружие. Таково начало кубинского кризиса – конфронтации между двумя гигантскими ядерными державами, США и СССР, которая поставила мир перед пропастью ядерного уничтожения и гибелью человечества» [947 - Цит. по: Горовцов Д. Е. Указ. соч. С. 125.].
   22 октября в 19.00 по вашингтонскому времени президент Кеннеди зачитал по телевидению свое заявление, в котором сообщил о наличии советских ракет на Кубе. В заявлении президент подчеркнул, что «целью размещения этих ракет было не что иное, как обеспечение возможности ядерного удара против Западного полушария». Далее президент дал характеристику тем ракетам, которые были размещены на Кубе, сказав, что каждая из них способна разрушить Вашингтон, Панамский канал, мыс Канаверел или любой другой город, будь то в Юго-Восточной части США, Центральной Америке или в Карибском бассейне. Здесь же он сослался на советское заявление от 11 сентября 1962 г. и процитировал ту его часть, где говорилось о том, что «вооружение и военное оборудование, направляющиеся на Кубу, носят исключительно оборонительный характер и что Советский Союз имеет такие мощные ракеты, способные нести ядерные боеголовки, что нет необходимости размещать их вдали от границ СССР» [948 - Там же, с. 131–132.]. В конце Кеннеди добавил, что эти заявления оказались ложными.
   В своем обращении президент потребовал от СССР вывода ракет и объявил военную блокаду Кубы (поскольку же, фактически, это означало объявление войны, он назвал блокаду карантином). В письме на имя президента США от 23 октября 1962 г. председатель Совета министров СССР Н. С. Хрущев отметил, что оружие, находящееся на Кубе, независимо от того, к какому классу оно относится, предназначено для целей обороны, «чтобы обезопасить Кубинскую Республику от нападения агрессора». Заявление президента США от 22 октября было охарактеризовано как неприкрытое вмешательство во внутренние дела Кубы, СССР и других государств. Была выражена надежда, что американское правительство проявит благоразумие и откажется от необдуманных действий, которые могут привести к самым катастрофическим последствиям для всего мира [949 - Там же, с. 133.].
   Помимо объявления блокады, США 22–23 октября 1962 г. сконцентрировали в районе Карибского моря крупные соединения военно-морского флота (183 единицы), военно-воздушных сил, парашютистов и морскую пехоту. В боевую готовность были приведены американские войска в Западной Европе. В воздух были подняты бомбардировщики стратегической авиации – 150 % от их общего числа). Подводные ядерные лодки «Полярис» заняли оперативные позиции, угрожая социалистическим странам.
   Со стороны Советского Союза были предприняты аналогичные действия: приведены в полную боевую готовность ВС СССР и войска стран – участниц Варшавского Договора.
   Мир стоял у порога термоядерной войны. Вот что писал Н. С. Хрущев 26 октября Джону Кеннеди по поводу блокады Кубы: «Наша цель была и есть помочь Кубе, и никто не может оспаривать гуманность наших побуждений, направленных на то, чтобы Куба могла мирно жить и развиваться так, как хочет ее народ… Вас беспокоит Куба. Вы говорите, что она находится на расстоянии от берегов Соединенных Штатов в 90 милях по морю, а ведь Турция рядом с нами, наши часовые прохаживаются, один на другого поглядывают. Вы что же, считаете, можете требовать безопасности для своей страны и удаления того оружия, которое Вы называете наступательным, а за нами этого права не признаете? Вы ведь расположили ракеты разрушительного оружия, которое Вы называете наступательным, буквально под боком у нас. Как же согласуется тогда признание наших равных в военном отношении возможностей с подобными неравными отношениями между нашими великими государствами? Это никак невозможно согласовать» [950 - Цит. по: Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 243.].
   В этом послании еще не содержалось конкретных шагов и не было намечено путей выхода из сложившейся ситуации, хотя и выражалось согласие на принятие мер «для развязывания кризисного узла». Вместе с тем в письме содержался намек на возможный вариант выхода из кризисной ситуации. Н. С. Хрущев подчеркнул, что в случае, «если были бы даны заверения президента и правительства Соединенных Штатов, что США не будут участвовать в нападении на Кубу и будут удерживать от подобных действий других», если президент отзовет свой флот – это сразу все изменит [951 - Горовцов Д. Е. Указ. Соч. С. 137.].
   26 октября 1962 г. Карибский кризис достиг своего апогея. В Вашингтон поступили сообщения, что танкер «Грозный» двинулся в сторону блокадной линии. А в субботу, 27 октября, над островом был сбит американский разведывательный самолет У-2. Его пилот Андерсон погиб. Обстановка в США накалилась до предела: тот день американцы называют «черной субботой». «Президент, – пишет А. Алексеев, – подвергавшийся сильному нажиму „ястребов“, требовавших немедленного возмездия, расценил это событие как решимость СССР не отступать перед угрозами, даже с риском начала ядерной войны. Если до этого он придерживался арсенала традиционных военно-политических средств, то теперь понял, что только дипломатия, только равноправные переговоры и компромиссы могут стать эффективными средствами разрешения кризиса» [952 - Алексеев А. Указ. соч. С. 74.].
   Сложившаяся ситуация подтолкнула президента США к решению искать любые средства для политического урегулирования кризиса. Почувствовав, что США находятся в преддверии войны, он поручил своему брату Роберту срочно встретиться с советским послом в Вашингтоне А. Ф. Добрыниным. В обмен на вывод советских ракет Дж. Кеннеди принимал на себя джентльменское обязательство не только не нападать на Кубу, но и удерживать своих союзников от этого шага.
   В ночь на 28 октября Советское правительство без консультации с Фиделем Кастро решило принять условия Кеннеди. Последнее письмо Н. С. Хрущева Дж. Кеннеди было передано открытым текстом по московскому радио.
   «Позднее, – вспоминает Алексеев, – во время визита Ф. Кастро в СССР в мае 1963 г., Хрущев рассказывал, что такая поспешность была вызвана полученными из США достоверными данными о принятом американским военным командованием решении начать 29 или 30 октября бомбардировку советских ракетных установок и кубинских военных объектов с последующим вторжением на остров. Хрущев сказал, что ночь на 28 октября все члены Президиума ЦК КПСС провели в Кремле, готовя последнее письмо американскому президенту. По его словам, текст послания начал передаваться по радио, когда его конец еще не был отредактирован. Поэтому, говорил Хрущев, у советского руководства не оставалось времени, чтобы согласовать свое решение с Гаваной: мир висел на волоске» [953 - Алексеев. Указ. соч. С. 75.].
   В послании было сказано: «Чтобы скорее завершить опасный для дела мира конфликт, чтобы дать уверенность всем народам, жаждущим мира, чтобы успокоить народ Америки, который, я уверен, так же хочет мира, как этого хотят народы Советского Союза, наше правительство в дополнение к уже ранее данным указаниям о прекращении дальнейших работ на строительных площадках под размещение оружия отдало новое распоряжение о демонтаже оружия, которое Вы называете наступательным, упаковке его и возвращении в Советский Союз» [954 - Цит. по: Бурлацкий Ф. М. Указ. соч. С. 244.].
   Так разрешился международный кризис, грозивший перерасти в ужасную катастрофу для всего человечества.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Начавшемуся в Венгрии процессу пересмотра догматических концепций сталинского «социализма», позитивным реформаторским начинаниям периода 1953–1955 гг. не суждено было воплотиться в жизнь, ибо в марте 1955 года произошел очередной поворот политического курса: ракошистская партийно-государственная реакция временно восторжествовала. Этот поворот имел самые тяжелые последствия для всего общественно-политического развития партии и страны. Он, хотя и ненадолго, вновь укрепил диктаторские позиции М. Ракоши, способствовал опасному накоплению и обострению противоречий, привел к расколу в партии, вызвал широкий рост недовольства и недоверия к политике ее руководства. В конечном итоге все это вылилось в народное восстание, со всеми его ужасами: истреблением коммунистов, убийствами мирных жителей и расстрелами восставших. События вышли из-под контроля руководства Венгрии. Власть уходила из рук Коммунистической партии, и страна выпадала из социалистического лагеря. Этого Советский Союз допустить не мог. Вооруженной рукой сопротивление венгров было сломлено. Страна вновь попала в клещи СССР и других «братских» стран.
   Примечательны слова югославского руководителя И. Б. Тито по поводу венгерских событий: «Все это чрезвычайно странно. Дела развиваются, как во время войны, впрочем, это и есть война, и обстановка все больше усугубляется: „первая и могущественнейшая страна социализма“ затевает поход против „братской страны“, одного из членов своего лагеря. Подобного в истории социализма еще не бывало!» [955 - Алексеев А. Указ соч. С. 75.]
   Карибский кризис 1962 г. явился пробой сил СССР и США и был вызван политикой «холодной войны», главная черта которой – противостояние двух общественно-экономических и политических систем, бескомпромиссность в действиях великих держав. Кубинская революция 1959 г. послужила причиной резкого ухудшения отношений между СССР и США, обострив их до опасного предела осенью 1962 г. Антикубинская политика США, проводившаяся после победы революции, была направлена на восстановление статус-кво в Западном полушарии и подтолкнула Ф. Кастро к началу социально-экономических преобразований и тесного сотрудничества с Советским Союзом.
   Основная доля ответственности за возникновение Карибского кризиса лежит на Соединенных Штатах Америки, т. к. политика по наращиванию ракетно-ядерного потенциала, окружение Советского Союза кольцом военных баз создавали угрозу безопасности СССР и требовали от него принятия адекватных мер, имевших целью нейтрализовать усиливавшуюся мощь США.
   С международно-правовой точки зрения действия правительства Советского Союза и Кубы, договорившихся о размещении советских ядерных ракет на острове, носили правомерный характер. Но методы, использованные советским руководством по размещению ракет, были ошибочны и, безусловно, способствовали возникновению кризисной ситуации.
   Карибский кризис 1962 г., являясь результатом «холодной войны» и политики с «позиции силы», продемонстрировал тот факт, что решение спорных вопросов международных проблем лежит в плоскости поиска компромиссов и взаимных уступок, а не эскалации напряженности.
   Карибский кризис отчетливо выявил, что только путем переговоров на самых разных уровнях возможно снять стоящие проблемы.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Алексеев В. М. Венгрия-56. Прорыв цепи. М., 1996.
   2. Мусатов В. Л. О венгерских событиях: 35 лет спустя //Кентавр. 1992. N 1–2.
   3. Киссинджер Г. Риторика и действительность //Родина. 1997. N 6.
   4. Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них… М., 1990.
   5. Венгрия 1956 года. Очерки истории кризиса. М., 1993.
   6. Кыров А. «Гром-444». Первая война между соцстранами //Родина. 1997. N 6.
   7. Горовцев Д. Е. Эволюция советско-американских отношений и Карибский кризис 1962 года. М., 1996.
   8. Алексеев А. Карибский кризис. Как это было //Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989.
   9. Грибков А. И. Карибский кризис //Военно-исторический журнал. 1992. N 11.

РАЗДЕЛ VII. CCCР В СЕРЕДИНЕ 60-80-х гг

ТЕМА 40. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СССР В СЕРЕДИНЕ 60-80-х гг

РЕФЕРАТ: «ПЕРИОД НАПРЯЖЕННОСТИ И ПРОТИВОРЕЧИЙ В ЭКОНОМИКЕ СССР В 60-80-е гг. ХХ в.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Н. С. Хрущев – новатор советской экономики
   3. Последние годы правления Н. С. Хрущева
   4. Косыгинская реформа в условиях командно-административной системы
   5. Заключение
   6. Список использованной литературы
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   60-е гг. ХХ в. стали во многом поворотными в жизни страны. Главным, знаменательным событием стал ХХ съезд КПСС, где прозвучал исторический доклад Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». Это было 25 февраля 1956 г.
   «…Советский Союз по праву считается образцом многонационального государства, ибо у нас на деле обеспечены равноправие и дружба всех народов, населяющих нашу великую Родину. Тем более вопиющими являются действия, инициатором которых был Сталин и которые представляют собой грубое попрание основных ленинских принципов национальной политики Советского государства. Речь идет о массовом выселении со своих родных мест целых народов, в том числе всех коммунистов и комсомольцев без каких бы то ни было исключений. Причем такого рода выселения никак не диктовались военными соображениями. Так, уже в конце 1943 г., когда на фронтах Великой Отечественной войны определился прочный перелом в пользу Советского Союза, принято было и осуществлено решение о выселении с занимаемой территории всех карачаевцев. В тот же период, в конце декабря 1943 г., точно такая же участь постигла все население Калмыцкой автономной республики. В марте 1944 г. выселены были со своих родных мест все чеченцы и ингуши, а Чечено-Ингушская автономная республика ликвидирована. В апреле 1944 г. с территории Кабардино-Балкарской автономной республики выселены были в отдаленные места все балкарцы, а сама республика переименована в Кабардинскую автономную республику. Украинцы избежали этой участи потому, что их слишком много и некуда было выслать. А то он бы и их выслал…» [956 - Брежнев Л. И. «Воспоминания». М.: Изд-во полит. лит-ры, 1983.]
   Никита Сергеевич Хрущев (1894–1971) происходил из беднейшего крестьянства Курской губернии. В большевистскую партию он вступил в 1918 г., участвовал в гражданской войне рядовым солдатом. Образование Хрущев получил позднее, на рабфаке. Его политическая карьера делалась в периферийных и местных организациях: сначала в Донбассе, затем в Москве, позднее – на Украине. Во время войны Н. С. Хрущев был членом военных советов ряда фронтов, а в 1944 г. вернулся на пост первого секретаря ЦК КП(б) Украины. Спустя четыре года Хрущев вновь оказался в Москве, где вошел в круг приближенных Сталина.
   Сталинская школа партийной работы способствовала развитию в Хрущеве таких качеств, как догматизм, нетерпимость к инакомыслию, беспрекословная исполнительность, а также интриганство, которое в значительной мере помогло ему после смерти Сталина добиться единоличного лидерства в партии. Проявив себя как смелый политик и реформатор, Н. С. Хрущев вместе с тем часто принимал непродуманные, поспешные решения, игнорируя коллективное мнение и целиком полагаясь на авторитет власти.
   Столь специфические черты характера Хрущева наносили отпечаток не только на политическое, но и на социально-экономическое развитие СССР.
   Так, незначительные изменения, происходившие в 1956–1964 гг. в государственной системе, носили косметический характер. Органы власти всех уровней по-прежнему функционировали под руководством и контролем комитетов партии.
//-- 2. Н. С. ХРУЩЕВ – НОВАТОР СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ --//
   Так, еще осенью 1953 г. на Пленуме ЦК КПСС были приняты важные решения «по подъему сельского хозяйства» [957 - В. А. Тимошенко. История Российского налогообложения. Саратов: Сателлит, 2001. С. 198.]. Решением правительства государственные закупочные цены для колхозов были существенно завышены: в 5,5 раза на мясо, в 2 раза на молоко и масло, на 50 % на зерновые, с хозяйств была снята задолженность перед государством, снижены налоги на подсобные и крестьянские хозяйства и с продаж на рынках. В 1954 г. развернулась кампания по освоению целинных и залежных земель Северного Казахстана, Южного Урала, Сибири и Алтая. В рекордном урожае зерновых в 1956 г. (125 млн т) доля целинного хлеба составила 50 %. Это позволило существенно улучшить материальное положение трудящихся.
   Однако в проведении экономической и социальной политики были возвраты к прошлому. Так, постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР «Об уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели» (1956 г.) запрещалось увеличивать размер приусадебного участка колхозников за счет общественных земель и даже рекомендовалось сокращать его, был закреплен принцип ограничения количества скота, находящегося в личной собственности колхозников. Затем постановлением Совмина СССР гражданам, держащим скот в личной собственности, запрещалось использовать в качестве корма для скота хлеб, крупу и другие продукты, приобретенные в государственных и кооперативных магазинах.
   Высшим органом власти в стране, как и прежде, являлся Верховный Совет СССР. На сессиях Верховного Совета СССР единогласно утверждались заранее подготовленные документы. Однако возобновление даже формальной регулярной работы ВС СССР было шагом по пути демократизации.
   Характерной чертой, отличавшей деятельность органов власти в рассматриваемый период, была передача части законодательных функций из центра на места.
   В мае 1956 г. в ведение республик были переданы функции по руководству судебными учреждениями и органами юстиции, в связи с чем было упразднено Министерство юстиции СССР. Законами, принятыми сессиями Верховного Совета СССР в феврале 1957 г. и в декабре 1958 года, расширялись права союзных республик в области законодательства. В их ведение было отнесено:
   – законодательство об устройстве судов союзных республик;
   – принятие гражданского, процессуального и уголовного кодексов (при сохранении за центром установления основ соответствующего законодательства, обязательного для всех республик);
   – вопросы областного, краевого, административного и территориального устройства.
   Были расширены, согласно «Положению о Верховном суде СССР», утвержденному в феврале 1957 г., полномочия Верховных судов союзных республик.
   Решением шестой сессии Верховного Совета РСФСР в феврале 1957 г. была восстановлена национальная автономия балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов, упраздненная в связи со сталинскими репрессиями в годы войны.
   К работе в Советах стали привлекаться не только представители партийно-государственной бюрократии, но и, в большей степени, рабочие, колхозники и интеллигенция, не связанные ранее с аппаратом. Это, с одной стороны, обновило состав органов власти, а с другой – несколько осложнило положение противников курса Хрущева.
   В марте 1957 г. в местные Советы было избрано более 1,5 млн депутатов, среди которых более 60 % составляли рабочие и колхозники (1955 г. – 35 %). Аналогичное увеличение представителей этих социальных категорий произошло и на выборах Верховного Совета пятого созыва в феврале 1958 г. – до 60 % против 40 % в Верховном Совете четвертого созыва.
   Хрущев пытался усилить элементы самоуправления, которые на низовом уровне со временем могли бы заменить все административно-бюрократические единицы. Они должны были оказывать «демократическое» давление на всю структуру государственной власти, активизировать ее работу, переориентировать ее на потребности населения.
   С самого начала деятельности Хрущева как реального руководителя партии и правительства партийно-государственная бюрократия была его тайным противником. Н. С. Хрущев не мог обойтись без нее, но и не хотел быть марионеткой в ее руках. Складывалась двоякая ситуация, в которой Хрущев постоянно пытался ставить бюрократию в неудобные для нее рамки. Аналогичную политику проводил Сталин. Но Хрущев уже не мог использовать так широко эту систему. Поэтому он был вынужден постоянно искать пути решения намеченных задач так, чтобы нейтрализовывать бюрократов. Важным шагом в этом направлении было положение об обязательном обсуждении кандидатур на выборные должности и ограничение продолжительности занятия должности лишь двумя сроками.
   Более серьезные попытки модернизации были предприняты Хрущевым в сфере исполнительной власти. В СССР был Совет министров. В 1955 г. председателем его стал Н. А. Булганин, в 1958 г. был назначен Н. С. Хрущев, заместителями его стали А. Н. Роспин, А. И. Микоян, Д. Ф. Устинов. Одним из первых шагов нового правительства была передача некоторых прав центра на места. Так, в 1956 г. был увеличен процент отчислений по отдельным видам налогов в республиканские бюджеты. Ряд министерств из союзных были реорганизованы в союзно-республиканские (связи, образования и др.). Было сокращено число общесоюзных министерств и ведомств (с 30 в 1953 до 23-х в мае 1957 г.), при увеличении союзно-республиканских с (21 до 29). Но более глубокая структурная административная реформа началась позднее, а именно в начале 60-х гг., когда срок правления Хрущева подходил к концу.
   Особо следует выделить в правлении Хрущева 1962–1964 гг. Это были годы напряженности и противоречий.
   Если при Сталине происходило систематическое снижение цен на продовольственные и промышленные товары, то в конце 50-х– начале 60-х гг. остро ощущается нехватка продовольствия на фоне роста развития промышленности, роста численности рабочих. Цены не только не были снижены, а и повышены. Например, на масло цены выросли на 50 %, на продукцию животноводства на 25–40 %. Такую ситуацию население встретило крайне враждебно. В ряде мест произошли стачки – в Актау, Кемерово, Грозном. В некоторых областях повышение цен совпало со снижением расценок на предприятиях. Так, Ростовский обком славился на всю страну своими «инициативами общественников».
   Забастовало крупнейшее предприятие Новочеркасска. Для выяснения положения из ЦК были направлены Микоян и Козлов. В городе чувствовалась напряженность. Не сумев найти правильного решения по налаживанию ситуации, Микоян и Козлов вызвали войска и танки, которые блокировали городские центральные улицы и дорогу от завода к центру города. Рабочие же колонной двинулись к центру. Микоян и Козлов организовали штаб в подвале здания городского комитета и отдали команду стрелять по рабочим. В результате рабочие были расстреляны.
   Этот инцидент эхом пронесся по стране, что очень подорвало авторитет Хрущева в массах. К этому добавились и противоречия в экономике.
   Повышение цен вызвало рост закупочных цен, и они в значительной мере превышали розничные, что заставило правительство увеличить дотации сельскому хозяйству. Однако несмотря на это, рост производства сельского хозяйства в СССР стал снижаться. Основными причинами этого были: неквалифицированное использование земли и техники, грубое административное вмешательство в ход сельскохозяйственных работ, уменьшение капиталовложений. Необоснованно ограничивалось подсобное хозяйство колхозников и рабочих совхозов.
   Система управления сельским хозяйством была перестроена в марте 1962 г. В районах появились колхозно-совхозные управления (КСУ), в областях и республиках – аналогичные комитеты. Однако принятые в 1961–1963 гг. меры не смогли выправить положение, а по итогам семилетки (1959–1965 гг.) рост объема продукции сельского хозяйства оставил 14 % вместо 70 % по плану. В 1963 г. должно было быть отмечено десятилетие правления Хрущева. К этому тщательно готовились всей страной. Но неожиданно с прилавков магазинов исчез хлеб. Это вызвало тревогу в обществе и панику в высших эшелонах власти. Неурожай, бури смели верхний слой почвы на целине из-за неправильной технологии обработки почвы. Нечерноземье к этому времени в связи с разработкой целины было заброшено. Доложить Хрущеву никто не решался. Это было ошибкой. Ведь он был мыслящим человеком. Но сын своего времени – тоталитаризма, обладавший неограниченной властью в течение 10 лет, он наводил ужас на приближенных.
   Для Хрущева это стало неожиданностью. В ход пошли стратегические запасы зерна, были изъяты запасы зерна из элеваторов. И именно в том году впервые в истории СССР проводились закупки зерна за границей. Ситуация действительно была серьезной. В некоторых районах страны появились карточки на хлеб. Порции хлеба выдавали только жителям данного района, с предъявлением документов. Были необходимы срочные меры.
//-- 3. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ Н. С. ХРУЩЕВА --//
   1962–1964 гг. стали самыми болезненными для населения страны и для Н. С. Хрущева. К этому времени совнархозы исчерпали свои положительные стороны и выявили недостатки. Они характерны для командно-административной системы: несогласованность действий отдельных районов; каждый старался выделиться; каждая область стремилась стать совнархозом, поскольку это было престижно и выгодно; нарушение связей между районами; падение темпов развития экономики и невосприимчивость к НТП. Резко, к тому же, увеличился бюрократический аппарат.
   На ноябрьском Пленуме ЦК КПСС 1962 г. в связи с сложившейся ситуацией был принят ряд решений:
   1. Создать государственные отраслевые комитеты, которым поручалось заняться внедрением НТП в сельхозпроизводство.
   2. Для осуществления первого пункта отраслевым комитетам отдавались научные, проектные, конструкторские институты, КБ заводов, опытные базы совнархозов.
   Несмотря на перечень вышеперечисленных недостатков и промахов в правлении Хрущева, необходимо отметить, что реорганизация системы управления все-таки дала определенный минимум развития экономики.
   В июне 1960 г. были образованы республиканские СНХ, в марте 1963 г. – Высший совет народного хозяйства, в июне 1963 г. – Совет народного хозяйства СССР.
   Высший совет народного хозяйства возвышался над совнархозами, над Советом министров, над Госпланом, Госстроем и, наконец, над Всесоюзным государственным комитетом по координации научно-исследовательских работ.
   Государственные отраслевые комитеты стали прародителями будущих отраслевых министерств. В результате – старая сталинская командно-административная система была восстановлена. Однако Хрущев делает следующий шаг: отделы партии (обкомы, крайкомы, ЦК КПСС) он разделяет на промышленные и сельскохозяйственные. Он втягивает партию в оперативное управление народным хозяйством и подминает под этим предлогом государственные советские органы власти. Для Хрущева это был принцип – разделяй и властвуй.
   По этому же принципу стали работать и советские органы власти – обкомы, профсоюзы, комсомол.
   Такой чересполосицы во власти Россия не имела со времен Ивана Грозного. Это, однако, не решало главных проблем.
   Но это были годы, когда быстрыми темпами велось строительство жилья, заработная плата увеличилась в два и более раз, была проведена пенсионная реформа, сделан ряд материальных шагов в области сельского хозяйства.
   Однако дни правления Хрущева подходили к концу, и причины тому были следующие:
   1. Его не поддерживал государственный партийный аппарат.
   2. Недовольство интеллигенции.
   3. Все реформы носили верхушечный, непоследовательный и противоречивый характер.
   Однако Хрущев еще собирался продолжать реформы.
   Необходимо отметить, что в истории России политический фактор всегда был решающим в принятии каких-либо решений.
   12 октября 1964 г., когда Хрущев находился на отдыхе в Крыму, в Кремле началось расширенное заседание Президиума ЦК, где Суслов и Шелепин поставили вопрос о смещении Хрущева со всех занимаемых постов. Хрущев был вызван в Москву, и ему были предъявлены обвинения в отказе от принципа коллективного руководства, волюнтаризме, администрировании и т. д. 14 октября 1964 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Н. С. Хрущев был освобожден от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья» [958 - Тимошенко В. А. История российского налогообложения. Саратов: Сателлит, 2001. С. 200.]. Первым секретарем ЦК был избран Л. И. Брежнев, а председателем Совета министров – А. Н. Косыгин.
//-- 4. КОСЫГИНСКАЯ РЕФОРМА В УСЛОВИЯХ КОМАНДНО-АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ --//
   С осени 1966 г. в СССР стала осуществляться экономическая реформа, инициатором которой был председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин. Эйфория в обществе, возникшая в первые годы работы совнархозов, быстро прошла. Экономическая реформа 1957 г. не улучшила положения в народном хозяйстве. Оно развивалось экстенсивно, ресурсоемкость экономики нарастала, а эффективность падала. Серьезных структурных изменений также не произошло. Главным предметом экспорта по-прежнему оставались нефть и другое сырье. Уже в конце 50-х гг. отчетливо обозначился спад темпов экономического развития. Замедлился рост национального дохода. В 1961–1965 гг. он вырос всего на 6,7 %. Это было намного меньше, чем в предыдущую пятилетку, и недостаточно для решения основных социально-экономических задач. В эти же годы за счет роста производительности труда было получено лишь 62 % прироста промышленной продукции, а 38 % – за счет быстро возрастающей численности рабочих. Все это свидетельствовало об отсутствии заинтересованности предприятий в улучшении использования основных и оборотных фондов, во внедрении достижений научно-технического прогресса.
   К началу 60-х гг. экономистам и руководителям производства стало ясно, что хозяйственный механизм устарел. Для преодоления «временных» экономических трудностей требовались иные методы управления экономикой, иные методы планирования. Из центра было невозможно методами прямого администрирования управлять десятками тысяч промышленных предприятий и организаций. Проблема совершенствования управления и планирования становится главной в научных дискуссиях, развернувшихся в конце 50-х – начале 60-х гг. Математическая школа (Л. Канторович, В. Немчинов, В. Новожилов) сосредоточивается на поиске «оптимального планирования», вновь в научный оборот вводятся такие ранее отвергнутые понятия, как полезность, редкость, маржинальный счет. После статьи харьковского экономиста Е. Либермана в газете «Правда» в 1962 г. в прессе разворачивается дискуссия о возможности использования прибыли в качестве критерия эффективности работы предприятия.
   Начало реформе положили решения мартовского и сентябрьского Пленумов ЦК КПСС 1965 г.
   Мартовский Пленум сосредоточил внимание на механизмах управления сельского хозяйства, которое пытались реформировать на основе незначительного увеличения материальной заинтересованности колхозников и работников совхозов в росте производства. Был принят новый план планирования в сельскохозяйственном производстве.
   Снижался план обязательных закупок зерна, объявленный неизменным на 10 лет. Сверхплановые закупки должны были производиться по повышенным ценам. Снимались ограничения с личных подсобных хозяйств, введенные при Хрущеве, уменьшались налоги. Планы закупки стали теперь устанавливаться сразу на пять лет. Имея твердый план закупки на длительный срок, предприятия могли самостоятельно составлять производственный план, определять наиболее рациональную специализацию. На первых порах эта мера способствовала росту сельскохозяйственного производства. Но вскоре проявилась ограниченность механизмов стимулирования, в частности, тенденция к занижению объемов плановых поставок сельскохозяйственной продукции. Вопреки решениям Пленума, планы регулярно «корректировались» и исправлялись.
   Так, было решено:
   1. Перераспределить национальный доход в сторону сельского хозяйства. В 70-80-е гг. в сельское хозяйство было вложено 500 млрд руб.
   2. Было решено изменить социальную структуру села. Это подразумевало строительство поселков городского типа, дороги, дома культуры.
   3. Повышались закупочные цены на продукцию сельского хозяйства.
   4. Вводился хозрасчет в сельском хозяйстве.
   5. Вводилась специализация сельского хозяйства.
   6. Кооперирование и восстановление единоличного хозяйства.
   7. Объединение колхозов с государством. Создание общих форм собственности.
   8. Химизация и мелиорация сельского хозяйства.
   Эти меры послужили оживлению сельского хозяйства. Прилавки магазинов в восьмую пятилетку наполнились разнообразной продукцией. Казалось, карточки ушли в прошлое. Но это были преждевременные выводы.
   Командно-административная система несовместима с экономическими методами хозяйствования. Система грубо и некомпетентно продолжала вмешиваться в руководство отраслью на местах. Аппарат управления сельским хозяйством достигал 1 млн человек.
   Огромные средства, выделенные сельскому хозяйству, пошли не на улучшение земли, не на механизацию, не на строительство хранилищ и переработку, а в стены дорогостоящих комплексов, а также в подсобные отрасли сельского хозяйства (химизацию, мелиорацию).
   Злую шутку с сельским хозяйством сыграло главное социальное достижение середины 60-х гг. – гарантийный минимум оплаты труда. Уравниловка ликвидировала материальную заинтересованность.
   Политика неперспективных сел, слабая работа по перестройке сел привели к массовой миграции сельского населения в город. В период с 1967-го по 1985 гг. отток составил до 700 тыс. человек в год. Причем мигрировали самые молодые, грамотные, профессионально подготовленные люди. В деревне оставались одни старики. Несмотря на это, в СССР оставалось 20 % сельского населения. Это в 2 раза больше, чем в развитых странах. Важным было то, что ряд руководителей сельского хозяйства искали новые формы производства, чтобы оживить его.
   Наглядным примером служит работа экспериментального хозяйства «Акчи» в Казахстане под руководством Куденко. Он считал, что все произведенное в хозяйстве является собственностью его тружеников, которые могут этим распоряжаться по своему усмотрению. Однако чиновники республиканских и союзных министерств считали иначе. В результате Куденко обвинили в хищении государственных средств, поскольку он позволил заработать колхозникам слишком большие доходы. В результате Куденко умер в тюрьме от сердечного приступа. Такая же судьба постигла братьев Стародубцевых, Синельщиковых и др.
   Именно в этот период советской истории зародилась фраза: «У нас инициатива наказуема».
   Осенью 1965 г. 43 предприятия легкой и пищевой промышленности были переведены в порядке эксперимента на новые условия хозяйствования. По мере накопления опыта их число расширялось, и лишь к 1972 г. удалось перевести около 90 % промышленных предприятий на новые условия хозяйствования. Не удалась попытка реформировать строительство. Номенклатуру вполне устраивал такой замедленный ход реформ. Министерства и ведомства работали по-старому. Их аппарат увеличивался, открывались новые главки. Но принимать решения без согласования с соответствующим отраслевым отделом ЦК КПСС они не могли.
   На сентябрьском Пленуме ЦК 1965 г. был рассмотрен проект реформ в промышленности.
   Для предприятий также были снижены плановые показатели. Теперь руководству предприятий (производственных, но не бюджетных) предоставлялось право самим решать кадровые вопросы (увеличение или сокращение штатов). Предоставлялась свобода выбора производителям оборудования. Налог на оборудование был равномерно распределен. Каждое предприятие получило право иметь собственные фонды. Как правило, это были фонд предприятия и фонд директора. Это позволяло руководству выплачивать премии за перевыполнение плана, тринадцатую зарплату, повышать уровень заработной платы в рамках предприятия, вести строительство жилья для рабочих, детских садов, яслей, пансионатов отдыха, а также организовывать на производстве.
   Теперь капитальное строительство велось за счет кредитов, а не дотаций. Деятельность предприятия оценивалась по количеству реализованной продукции.
   То есть предприятия переводились на хозрасчет – метод хозяйствования, при котором нужно было рассчитаться за сырье и рабочую силу, за все потребляемые ресурсы на производстве и получить прибыль.
   Инициатором и руководителем реформы был А. Н. Косыгин. Он родился в семье высококвалифицированного петроградского рабочего, закончил текстильный институт. Работал мастером на текстильном предприятии. Его карьера началась в 30-х гг. Он, как говорится, вырос от мастера до главы правительства РСФСР. Он был одним из немногих политических выдвиженцев, вышедших живым из Ленинградского дела. Косыгин понимал необходимость использования экономических методов управления (на основе себестоимости, хозрасчета, прибыли, рентабельного режима, экономии рабочей силы и т. д.).
   Казалось, восьмая пятилетка была лучшей за 30 лет. Все основные показатели по отраслям были выполнены.
   Однако в 1969 г. Косыгин, выступая, отмечал: «Система не работает в полном объеме. Мы боимся ставить проблемы на всю глубину. Но был накоплен важный опыт в реформе и можно двигаться дальше…» [959 - История России /под ред. М. Н. Зуева. М.: Новая волна, 2000. С. 211.]
   Но реформу стали дополнять и корректировать так, что от первоначального варианта ничего не осталось.
   А. Н. Косыгину не удалось до конца осуществить замыслы реформы. В силу многих причин она потерпела крушение, «ушла в песок». В чем же причины неудачи? Их несколько. Прежде всего даже небольшое расширение самостоятельности позволило предприятиям занижать плановые задания, выбирать более легкие для себя варианты решений. В итоге начался опережающий рост заработной платы по сравнению с ростом производительности труда. А. Н. Косыгину пришлось пойти на временное, как тогда казалось, заимствование средств для покрытия бюджетного дефицита из фондов предприятий. И наконец, преобразования в экономике страны не были поддержаны преобразованиями в политической и социальной сферах. Без демократизации общества, поддержки «снизу» реформа была обречена.
   Косыгин хотя и был профессионалом, несмотря на свою быструю карьеру, оставался человеком скрытным и имел еще один недостаток – он вырос и сформировался как специалист при командно-административной системе. И его просчетом было то, что он полагал, что ее можно совместить с экономическими методами хозяйствования. Это, в свою очередь, породило противоречивость и непоследовательность реформы.
   Хозрасчет направлен на демократию, а она сворачивалась в условиях командно-административной системы, это и было главной бедой реформы. Партийное и государственное руководство поддерживало старую систему. Хозяйственный аппарат не умел работать по-новому. Вначале остановку реформы в стране не заметили, т. к. Западно-Сибирское месторождение нефти дало стране огромное количество нефтедолларов, на которые докупались недостающие в стране товары.
   Преобразования продолжались, совершенствовалось планирование и руководство народным хозяйством.
   Создавались мощные объединения: агропромышленные, торгово-промышленные, научно-производственные. Производство концентрировалось на крупных предприятиях, для развития регионов создавались ТПК. Было разработано 15 крупных научных проектов: БАМ, освоение Нечерноземья и т. д.
   Однако вся беда новых преобразований заключалась в том, что продолжал действовать экстенсивный метод развития народного хозяйства. Получение продукции за счет освоения новых полезных ископаемых, больших и зачастую не оправдываемых капиталовложений, раздувания производственных фондов, рост дотаций и т. д. приводило к дефициту рабочей силы. Например, металлорежущих станков в стране было в 1,4 раза больше, чем станочников.
   Все еще оставался незыблемым директивный метод управления, где во главу угла ставился план любой ценой. Потребитель не оказывал влияния на производство, а производство не отвечало за качество.
   Шло отчуждение работника от средств производства. В условиях командно-административной системы было невыгодно думать об экономии и бережливости.
   Экономика страны в 60-80-е гг. характеризовалась перманентным падением темпов роста. Несмотря на всю половинчатость и недостаточность реформы 1965 г., она несколько задержала темпы падения производства, но с начала 70-х гг. они стали резко снижаться. Официальная статистика не в полном объеме показывает снижение темпов, т. к. в это время получила широкое распространение практика приписок и фальсификаций на самом высоком уровне, но даже она была не в состоянии скрыть основные негативные тенденции в развитии производства.
   Тем не менее даже медленное, частичное реформирование промышленности дало неплохие результаты. Восьмая пятилетка (1965–1970 гг.), совпавшая с началом реформ, оказалась лучшей за все послевоенные годы. По официальным (завышенным) данным, валовой общественный продукт увеличился на 43 %, национальный доход – на 45 %, продукция промышленности выросла на 50 %. Происходившее три предыдущих пятилетки снижение темпов роста производства было приостановлено.
   Однако возможности экстенсивной формы расширенного воспроизводства уменьшались в результате сокращения прироста важнейших производственных ресурсов – трудовых, сырьевых, энергетических. Так, структура экспорта СССР была на уровне слаборазвитых стран уже в то время. От пятилетки к пятилетке происходило падение основных экономических показателей. Уравниловка на производстве привела к падению престижа сложного, квалифицированного труда, ликвидировала стимулы роста квалификации и производительности. И в середине 80-х гг. уже свыше 50 млн человек в промышленности, на транспорте, в строительстве были заняты ручным трудом, характерным для индустриальных технологий. Так, в промышленности ручным трудом было занято 39,4 % всех работников, в строительстве – 56,4 %, в сельском хозяйстве – около 70 %. Продолжавшийся количественный рост работников материального производства отражал низкий уровень производительных сил, не соответствующий требованиям времени.
   Одной из отличительных черт рассматриваемого двадцатилетия было достаточно быстрое увеличение населения страны. Если в 1970 г. оно насчитывало немногим более 240 млн человек, то к 1980 г. составляло порядка 260 млн человек. Причем удельный вес населения среднеазиатских республик интенсивно возрастал. В 1970 г. рабочие составляли 57,4 % населения, служащие – 12,1 %, колхозное крестьянство – 20,5 %, а в 1987 г. соответственно 61,8, 16,2 и 12,0 %.
   На рубеже 70-80-х гг. в мире начинается новый этап научно-технической революции (НТР), получивший название «микроэлектронная революция». С этого момента уровень развития той или иной страны определяется уже не количеством выплавленной стали, добытого угля, а использованием микроэлектронной техники. По этому показателю СССР отставал не только от западных, но и новых индустриальных стран (Южной Кореи, Тайваня) на десятилетия. Экономика продолжала развиваться экстенсивно, в ее основе по-прежнему находились устаревшие, традиционные отрасли производства продукции, в которых Советский Союз уже к 1970 г. был «впереди планеты всей».
   СССР производил больше всех в мире стали, чугуна, кокса, железной и марганцевой руды. Устаревшие отрасли требовали колоссальных природных ресурсов – электроэнергии, металла, которые, к тому же, использовались нерационально, поэтому сырьевой сектор работал с перегрузками. Ресурсы страны все больше истощались. Лишь небольшую часть советской экономики составляли наиболее современные высокотехнологичные производства, которые полностью работали на военные заказы, а в производстве современной бытовой техники СССР также отставал на десятилетия. В 70-е гг. экономика страны была предельно милитаризована, «работала» в основном на военно-промышленный комплекс (ВПК). В общем объеме продукции машиностроения производство военной техники составляло более 60 %, а доля военных расходов в валовом национальном продукте – около 23 %.
   Чрезмерная военная нагрузка на народное хозяйство привела к колоссальным диспропорциям. Из-за огромной разницы издержек в разных отраслях экономики покупательная способность рубля также была различной (в «оборонке» она равнялась 4–6 долларам США, в других отраслях – значительно ниже). В стране практически не было единой денежной системы, а поэтому не срабатывали бюджетные методы регулирования экономики. Госплан не мог реально поддерживать баланс инвестиций и материальных ресурсов. Планируемые цифры увеличения добычи нефти, угля, производства электроэнергии были по существу фикцией.
   Министерства и ведомства, распоряжающиеся ресурсами, а с 1965 г. наделенные и государственной властью, стали крупной экономической силой, монопольно господствующей в своей отрасли. Практически они подчинили себе государственный аппарат. В 70-е гг. министерства предпочитали строить новые предприятия, а не переоснащать действующие. Следствие такой политики – в стране ручным и малоквалифицированным трудом было занято более половины работников материального производства – свыше 50 млн. В годы девятой пятилетки (1971–1975 гг.) экономический рост фактически прекратился. Видимость благополучия народного хозяйства, сохранявшаяся все 70-е гг., обеспечивалась за счет «нефтяного допинга».
   Именно экспорт нефти, цены на которую на мировом рынке выросли в эти годы почти в 20 раз, позволял стране относительно безбедно существовать, решая продовольственную, космическую и другие комплексные программы. Главным образом за счет экспорта невосполнимых природных ресурсов в 60-70-е гг. шло интенсивное освоение восточных районов страны, формировались и развивались крупные народнохозяйственные комплексы – Западно-Сибирский, Саянский, Канско-Ачинский.
   За эти годы появились соответствующие мировому уровню ВАЗ и КамАЗ, новые нефтехимические комплексы и предприятия оборонной промышленности. В 70-е гг. в принципе еще были возможны другие варианты дальнейшего развития страны. Однако «Пражская весна» 1968 г. всерьез напугала советское руководство. Оно увидело, что экономические реформы неотделимы от политических. Поэтому даже А. Н. Косыгин, реалистичнее других членов брежневского Политбюро представлявший истинное положение в экономике, не был склонен к принятию каких-либо радикальных мер. Тем более к этому не был расположен сменивший его на посту председателя Совмина СССР в 1980 г. Н. А. Тихонов.
   После 1968 г. вместо реальных реформ проводились затяжные эксперименты с расширением хозрасчета на предприятиях (бригадный метод строителя Николая Злобина на комбинате «Азот» в Щекино, близ Тулы) и введением показателя условно чистой продукции. Этот показатель, по замыслу его создателей, должен был исправить недостатки централизованного планирования и, в первую очередь, блокировать стремление производителей выпускать продукцию по высоким ценам. В начале 70-х был нанесен удар по всем концепциям поворота к рыночной экономике. Само слово «рынок» стало критерием идеологической неблагонадежности.
   Со второй половины 70-х гг. начала меняться организация промышленного производства. Появились производственные и научно-производственные объединения (НПО). Практическим результатом подобных мер стал лишь гигантизм. Желаемого же слияния науки и производства не произошло. Зато в эти годы быстро и успешно шло слияние, переплетение официальной экономики с теневой – разного рода полузаконной и незаконной производственной и торговой деятельностью, в которую были втянуты целые предприятия. Доходы теневой экономики исчислялись многими миллиардами. К началу 80-х гг. стала очевидной неэффективность попыток ограниченного реформирования советской системы. Страна вступила в период глубокого кризиса.
   В 70-е годы были сделаны достаточно большие капиталовложения в социальную сферу – самые большие в абсолютном выражении за все предшествующие годы. Наибольшее продвижение было достигнуто лишь в одной сфере – жилищном строительстве. С 1970 по 1985 гг. в СССР было построено более 31 млн квартир. Жилье получило более 157 млн человек. Тем не менее очередь на жилье не только не сокращалась, но и продолжала расти. Однако каждый год государство выделяло до 5 млрд руб на обслуживание уже построенного жилищного фонда.
   На майском Пленуме 1982 г. на повестке дня стояла продовольственная проблема. Предполагалось в год производить до 1 т хлеба на 1 человека. За последние 10 лет, с 1975-го по 1985 гг., в 10 раз возросли объемы закупки продовольствия за границей.
   Вопрос о повышении жизненного уровня стал главной задачей. Проблема виделась в росте денежных доходов населения. Большая часть советского общества стала накапливать сбережения. Но одновременно нарастал разрыв между денежной массой и обеспечением ее товаром. Дифференциация усиливалась в связи с увеличением гарантийного минимума колхозникам и повышением минимальной заработной платы до среднего уровня. Как следствие, возник дефицит, что привело к легальному и нелегальному повышению цен на товары. Однако это лишь усилило дифференциацию общества.
   Негативные процессы отражались и на социальной сфере. Медленно улучшались жилищные условия, все чаще стали возникать проблемы в продовольственном снабжении, организации транспорта, медицинском обслуживании, образовании.
   Если до середины 70-х гг., а затем более чем пятилетие жизненный уровень населения СССР был довольно высоким и не снижался, то с начала 80-х гг. он стал падать. Причин подобного положения несколько. Во-первых, сказывался положительный импульс, данный советской экономикой в период «оттепели», и, частично, реформы 1965 г.
   Во-вторых, в 70-80-е гг. широко распродавались природные богатства страны с целью повышения и поддержания жизненного уровня населения. Энергетический кризис и рост цен на нефть и газ на мировом рынке создали для этого благоприятные условия. Только за 70-е годы СССР «заработал» около 170 млрд нефтедолларов.
   Третьей причиной общего роста жизненного уровня было резкое повышение доходов управленцев. Их зарплаты росли довольно медленно, зато резко увеличились привилегии, начиная с поездок за рубеж с большими суммами валюты и кончая персональными дачами, машинами, квартирами, промышленными и продовольственными распродажами и даже закрытыми спецстоловыми. Резкое повышение состояния номенклатуры несколько завышало и общий уровень жизни, т. к. в статистике выводились усредненные цифры.
//-- 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Подводя итоги вышерассмотренному материалу, можно сделать ряд выводов: несбалансированность и неповоротливость плановой экономики приводила к созданию благоприятных условий для спекулянтов, перекупщиков. Жизнь этих категорий людей интенсивно улучшалась, особенно в сравнении с рабочими и интеллигенцией, жившими «на одну зарплату».
   Характерной особенностью 70-80-х гг. было сращивание партийно-государственного аппарата и дельцов пищевой экономики.
   И совсем необычной в такой сложной ситуации была реакция руководства страны. Пытаясь скрыть провалы в экономике и во внутренней политике, руководство страны развернуло в стране массовые празднества, на организацию которых требовались многомиллионые суммы. Превращались в традицию соревнования в честь различных юбилеев. В соревнованиях, начинающихся как бы снизу, а на деле распространявшихся командно-бюрократическими методами, принимало участие все большее число людей. Сами соревнования становились все более формальными.
   Наступала эра массовых награждений орденами и медалями за действительные, а чаще липовые заслуги и успехи и в то же время – обесценивания званий, наград, знаков отличия.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История России /под ред. М. Н. Зуева. М.: Новая волна, 2000.
   2. История СССР /под ред. Кукушкина. М.: Просвещение, 1988.
   3. Тимошенко В. А. История российского налогообложения. Саратов, Сателлит, 2001.
   4. Берхин М. Б., Федосов И. А. История СССР. М.: Просвещение. 1984.
   5. Брежнев Л. И. Воспоминания. М.: Изд-во политической литературы, 1983.
   6. Дмитриенко В. П., Есаков В. Д., Шестаков В. А. История отечества – XX век. М.: Дрофа, 1995.

ТЕМА 41. СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО В 60-х-НАЧАЛЕ 80-х гг

РЕФЕРАТ: СОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА В 60-80-х гг

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Из жизни советского общества в 60-80-е гг.
   3. Из жизни советской номенклатуры 60-80-х гг.
   4. Сельское хозяйство СССР в 60-80-х гг.
   5. Заключение
   6. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Страна неумолимо двигалась к кризисной черте, хотя в то время, пожалуй, никто еще не предвидел ни глубины, ни драматизма грядущего кризиса. Угадывались лишь отдельные симптомы экономического и социального неблагополучия. В середине 70-х гг. советская экономика окончательно утратила некогда присущий ей динамизм. Правда, уже и в 1971–1975 гг. прирост производительности общественного труда, согласно официальным данным, составил только 25 % по сравнению с 39 % за предыдущее пятилетие. В течение 1976–1980 гг. прирост этого важнейшего показателя сократился до 17 %, в следующую пятилетку – до 16 %. И эти цифры нельзя считать до конца достоверными [960 - История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории советского государства. М., 1991. С. 352.].
   В конце 70-начале 80-х гг. существенно снизились темпы роста промышленного производства, не увеличивались объемы производства продуктов сельского хозяйства, ухудшилась работа железнодорожного транспорта, многие строительные министерства не выполняли план по вводу объектов.
   С трибуны партийных съездов раздавались призывы к «экономной экономике», «эффективности и качеству», переходу на рельсы интенсификации и т. п. Хозяйственная и управленческая практика по-прежнему шла по пути использования экстенсивных факторов экономического роста. То и дело возникали почти парадоксальные ситуации, как, например, в случае обеспечения промышленности трудовыми ресурсами. По всем демографическим показателям прирост трудовых ресурсов в 70-е гг. был вполне благоприятным, но многочисленные объявления, начинающиеся со слов «требуются», поставили вопрос о дефиците рабочих рук.
   Главным образом дефицит коснулся рабочих мест, связанных с малопривлекательными условиями труда и низкой оплатой. Чтобы стимулировать заполнение непрестижных вакансий, руководство приняло решение о повышении заработной платы на этих участках и дополнительном привлечении иногородней рабочей силы. Так что проблема «лимитчиков», превратившаяся со временем в бич крупных городов, своим рождением обязана управленческим новациям 70-х гг. Заявления о необходимости и сокращении зоны неквалифицированного труда оставались большей частью лишь словами.
   Экономическая эффективность измерялась не бесстрастными расчетами, а рапортами о ходе выполнения очередной сверхпрограммы. В их числе – строительство БАМа, освоение Западной Сибири, Продовольственная программа и, наконец, проект переброски вод северных рек – верх бюрократического абсурда. Огромные финансовые затраты, которые шли на подготовку и выполнение сверхпрограмм, официальной пропагандой рекламировались как свидетельство экономической мощи.
   Помимо дальнейшего использования экстенсивных факторов, экономический прирост в 70-е гг. обеспечивался и за счет выгодных внешнеторговых операций. В ситуации резкого подъема мировых цен на нефть СССР, сделавший ставку на экспорт нефти и нефтепродуктов, получил, по некоторым оценкам, 170–180 млрд инвалютных рублей прибыли. Финансовая подпитка за счет нефтедолларов позволяла смягчать социальную напряженность, на какое-то время стабилизировать экономическую ситуацию в стране. Однако использованные в основном на «проедание» нефтедоллары не решили ни проблем технического переоснащения производства, ни вопросов подъема жизненного уровня основной массы населения.
   Рост заработной платы на непрестижных рабочих местах сопровождался фактическим замораживанием уровня оплаты наиболее квалифицированного труда. Подобная уравниловка подавалась как проявление «заботы о человеке». Тогда же «по просьбе трудящихся» началось периодическое повышение розничных цен. Наметились первые признаки и будущего товарного голода: с прилавков большинства городов исчезли мясо, колбасные изделия, масло. На особом положении по обеспечению продуктами и промышленными товарами находились столичные города, которым в связи с этим пришлось взять на себя функцию товарных «распределителей» для всего Союза.
   Анализ официальных документов и свидетельства специалистов убеждают, что в те годы на высшем уровне вообще не было принято ни одного сколько-нибудь конструктивного долгосрочного решения, способного кардинально изменить и прогнозировать экономическую ситуацию. Г. Арбатов, принимавший участие в подготовке многих важных партийных документов, вспоминает, как проходили в 70-е гг. заседания Политбюро и Пленумов ЦК, на которых обсуждались планы и бюджет на текущий год: «Не помню, чтобы там поднимались самые важные, коренные вопросы хозяйствования. В основном речь шла о довольно мелких межведомственных претензиях и, главное, о платежном балансе, т. е. о том, чтобы план товарооборота соответствовал денежным доходам. Если же здесь что-то не сходилось на несколько миллиардов, предлагалось повысить цены на какие-то виды товаров, чтобы сбалансировать план и бюджет» [961 - История Отечества. С. 354.].
//-- 2. ИЗ ЖИЗНИ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА В 60-80-х гг. --//
   Курс на подъем материального достатка (сам по себе совершенно необходимый) изначально был основан на неверных, односторонних с точки зрения социального прогресса и социалистического гуманизма принципах, сводящих проблему удовлетворения потребностей людей до уровня тривиальной благотворительности.
   В обществе упал «спрос» на новаторов, людей инициативных и творчески мыслящих. Тенденция к уравниловке породила «культ посредственности». Нарушение принципов социальной справедливости, уменьшение дифференциации в оплате труда разной эффективности и качества, установление различного рода «потолков» в вопросах материального стимулирования работников поставили их в такие условия, в которых работать производительно и качественно становилось подчас просто невыгодно. Оплата труда ориентировалась не на рост его производительности, а на установленный в централизованном порядке фонд заработной платы, которым, к тому же, предприятие не вправе было распорядиться по своему усмотрению.
   Рост интенсивности труда не получал должной компенсации: рабочему становилось выгоднее работать по «средней», скрывать свои профессиональные «секреты». А вместе с тем менялось и отношение рабочего человека к труду.
   В редакцию одной из газет пришло письмо, в котором рабочий рассказывал, как ему и его сменщику снизили расценки. Тогда они, чтобы не потерять в заработке, «погнали» количество. Расценки были снижены вновь – и снова они прибавили в количестве. «На вид они (то есть детали) нормальные, – признавался автор письма, – все размеры в порядке, так делали, что ни один инженер не подкопается… Знали, что в машине, под нагрузкой они полопаются. Но помалкивали. Пусть начальство думает насчет расценок, а мы люди маленькие» [962 - История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991. С. 345.].
   Так уравниловка формировала психологию безответственности, психологию «маленького человека», который ничего не хочет изменить, поскольку от него «ничего не зависит». Психология «маленького человека» рождала общественную пассивность. Не устояли и вековые традиции. «Что случилось с исконной привязанностью крестьянина к земле?», «В чем корни пассивности земледельца?», «Откуда появилось пренебрежение хлебороба к пашне?» – эти вопросы становятся ведущими в «деревенской» теме 70-х гг.
   Не стало работы «за страх», но и работа «за совесть» порой воспринималась как непонятный атавизм. Сами понятия «долг», «честь», «совесть» в 70-е гг. подвергались серьезной девальвации, что не могло не отразиться на отношении к ним самых различных общественных групп. «Откуда, например, появилось в людях пренебрежение к общественному достоянию, спрятанное за отговоркой „государство у нас богатое, не обеднеет“, – спрашивал бригадир строителей М. Кузнецов. – Отлично помню, лет 20 назад на стройках считали каждый кирпичик, каждый килограмм металла. Мы сами были прижимистее, и с нас по большому счету спрашивали за непорядок. „Сгребай в яму!“ – таким заданием оскорбились бы. Как это – своей рукой корежить и крошить народное добро! Нынешний механизатор возмущаться бессовестным распоряжением не станет. Что стало с честью рабочего человека?» [963 - История Отечества. С. 346.]
   Оценивая те или иные проблемы развития экономики в 70-е годы, современники все чаще начинали рассматривать их через призму нравственности (появилось даже понятие «нравственность экономики»), и в то же время понятия «совесть», «долг», «честь» становились чуть ли не экономическими категориями. «Если что-то не так с совестью – значит есть и материальные предпосылки» [964 - Там же, с. 346.], – заключал одно из своих рассуждений писатель Е. Будинас. К аналогичному выводу пришел в свое время и Н. И. Травкин, работавший в 70-е гг. бригадиром строителей передвижной механизированной колонны. Ему принадлежит мысль о том, что даже такая, казалось бы, универсальная форма сочетания общественных и личных интересов, как бригадный подряд, если он не организован как система сквозной заинтересованности в конечном результате работы, несет в себе моральные издержки, например развитие группового эгоизма.
   Групповой эгоизм опасен тем, что он под прикрытием защиты «интереса коллектива» всегда противопоставляет «середняка» энтузиасту, новатору, в то время как энтузиаст по сути своей – всегда носитель общественного интереса, общего блага. В условиях группового эгоизма процветает психология «тихой середины»: «В цехе иные „старички“ молодых учат: „всех денег не заработаешь“, „работа не волк, в лес не убежит“, „тебе что – больше всех надо?“, и многие привыкают постепенно к мысли, что тихонькая середина – самое выгодное место». «Какой бригадир хорош для рабочего? – рассуждал Н. И. Травкин. – Тот, кто сумеет в конце месяца удачнее закрыть наряды, выбить побольше заработок? Кто понахрапистее, тот и кусок пожирнее отломит при существующих порядках… Групповой интерес… встает поперек интереса коллектива и общества» [965 - Там же, с. 347.].
   Сложившаяся система экономических отношений не только способствовала развитию психологии «маленького человека», группового эгоизма, общественной апатии и пассивности, но и активно формировала новый общественный слой, появление которого в советской действительности было в известном смысле «неожиданным». Этот слой представляли деятели «теневой» экономики. Постепенно сформировалась и новая общественная «элита» – результат сращивания высокопоставленной «номенклатуры» с крупным «теневым» бизнесом.
   Ситуация, когда «урвать у государства» считалось не только не зазорным, но и как бы само собой разумеющимся, а люди, проповедующие такой способ существования, относились к категории «умеющих жить», – работала на закрепление совершенно особого распределительного механизма, в главных своих чертах очень напоминающего еще допетровскую систему «кормлений».
   Принятие многочисленных решений по борьбе со служебными злоупотреблениями успеха не приносило: коррупция начала разъедать отдельные звенья партийно-хозяйственного аппарата сверху донизу. С высоких трибун произносились высокие слова о долге, чести и совести коммуниста, и произносились они зачастую людьми, имевшими весьма «своеобразное» представление об этих понятиях. Мораль «для себя» и мораль «для других» определяла нормы жизни значительной части руководителей. И не только их. Размывание нравственных критериев, по которым организуется жизнь общества, – это одна из реалий 70-х гг., глубину и разрушительную силу которой мы только сейчас начинаем осознавать. Шел процесс, который можно определить как «дегуманизация общественной жизни», особенно опасная тем, что эта дегуманизация стала делом привычным, повседневным, обыденным.
   Ситуация осложнялась тем, что к 70-м гг. ослабло действие компенсирующих механизмов, которые влияют на поведение человека, независимо от внешних условий его жизни: старые утратили свое значение, новые созданы не были. Роль компенсирующего механизма долгое время выполняла вера, которая нередко вставала и над убеждением, и над реальной жизнью. Вера в идеал, в будущее, в авторитет. Идеал оказался «размытым». Будущее было заменено настоящим. В массовом сознании 70-х гг. не было такого общепризнанного авторитета, в который можно было бы верить, – ни личного, ни безличного. Авторитет партии упал до критической отметки. Аналогичную девальвацию претерпел и авторитет руководителей: представители высшего эшелона руководства, за редким исключением (Ю. В. Андропов, А. Н. Косыгин), в народе были просто непопулярны.
   Вследствие этих процессов усиливалось расслоение общества на разного рода элитарные группы. Элитарное мышление сдерживало процессы общественной консолидации, что составляло также одно из условий функционирования административно-командной системы.
   Там, где власть административной системы выдавалась за социалистическую демократию, распределительная уравниловка – за социальную справедливость, а серая литература – за венец художественной мысли, сама деятельность приобретала черты имитации. Многие привычные действия людей стали не работой, а именно имитацией ее. «Подобная „антиработа“, – писала в те годы „Литературная газета“, – наносит огромный ущерб обществу, – не только материальный, но и нравственный» [966 - История Отечества. С. 348.].
   В 70-е гг. об «имитаторах» можно было говорить как об особом социальном типе, нашедшем место в самых различных сферах общественной жизнедеятельности.
   В это же время в общественно-политический лексикон вошло новое понятие – «вещизм», а тема «люди и вещи» становится одной из ведущих в газетно-журнальной публицистике. «Литературная газета» открыла дискуссию, в которой принял участие широкий круг специалистов и читателей. Практически все участники обсуждения отнесли так называемый «вещизм» к весьма опасным социальным «болезням» тогдашнего общества, ведущим к разрушению человеческой личности, крушению нравственных ценностей и идеалов социализма.
   «Я не знаю ни одной такой идеи, чтобы стал биться головой о стенку, бороться», – это признание, сделанное героем документальной ленты «Легко ли быть молодым?», – закономерное следствие деформации идеала, изменения представлений о смысле жизни.
//-- 3. ИЗ ЖИЗНИ СОВЕТСКОЙ НОМЕНКЛАТУРЫ 60-80-х гг. --//
   70-е годы оказались золотым веком номенклатуры. Такого счастливого времени, какое было при Брежневе, правящий класс еще никогда не знал. Вместе со спокойствием и уверенностью, которых он был лишен и во времена Сталина и, правда, в меньшей степени, в хрущевское «славное десятилетие», он обрел устойчивость, а следовательно, и самоуважение.
   Всевозможными привилегиями создавался необычайно высокий уровень жизни. Это касалось всего: условий работы и отдыха, снабжения, приобретения жилищ, получения образования, возможности воздействовать на судьбы людей.
   Все это вместе взятое усиливало характерные для бюрократии черты: зависть, жадность, вседозволенность и пренебрежение к закону. Одновременно росла ненависть к тем, кто могли бы нарушить устойчивый, благополучный строй жизни: к диссидентам, к враждебным «голосам» из зарубежья, к фрондирующим писателям и артистам, просто к жалобщикам, «качающим» какие бы то ни было права, и уж, конечно, к евреям.
   Все это отличало чиновничество 60-80-х гг. от бюрократов 20-30-х гг.! Кроме того, во-первых, изменилось социальное происхождение высшей номенклатуры. Ее в подавляющем большинстве представляли люди, родившиеся в семьях бедного крестьянства и неквалифицированных рабочих и служащих, из деревень и сел или городов, не являвшихся областными центрами. Как государственные деятели они формировались во время массовых репрессий, в период бурных социальных изменений. Миграция из села в город создала промежуточный тип личности – полусельский-полугородской. Номенклатура поглощала тех из них, кто были восприимчивы к ней, к ее методам, к давлению, к приказу, к единомыслию.
   Во-вторых, изменился образовательный уровень кадров. В номенклатуре 60-80-х гг. доминировали люди с техническим, военным и сельскохозяйственным образованием. Многие из них получали также партийное (комсомольское) образование. Высшее образование было престижным. В условиях коррумпированности оно нередко подменялось властным присвоением «квалификации».
   Следует отметить важную особенность: среди высшей номенклатуры почти полностью отсутствовали юристы. Между тем в современной практике высокоразвитых стран их число в законодательных органах достигает 20–30 % состава.
   В-третьих, существовала определенная последовательность продвижения по номенклатурной лестнице. Членом ЦК чиновник становился, только пройдя через депутатство в Верховном Совете СССР, как правило, в течение нескольких созывов. Верховный Совет был фильтрующим, «предбанным» для всех, стремившихся попасть в члены ЦК партии. Здесь партия проверяла «свои» кадры на их умение и навыки обращения с властью, на их преданность режиму.
   Со временем номенклатура стала воспроизводить саму себя, отбирая в число олигархов людей с необходимыми качествами и щедро их вознаграждая. В итоге она состояла из взаимоподдерживаемых групп, объединявшихся или конфликтовавших. Номенклатурную иерархию можно сравнить с вассально-сюзеренной системой, типичной для феодального общества. Каждый номенклатурный работник имел своих подданных, в то же время являясь вассалом вышестоящего руководителя. Больше всего подданных было у генерального секретаря – у него не было сюзерена, однако он не мог не учитывать желаний своих вассалов [967 - Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997. Т. 2. С. 424–425.].
   Уникальность номенклатуры состояла в том, что это была пирамида абсолютной политической, экономической и идеологической власти, в рамках которой законодательные, исполнительные, контрольно-судебные функции были сосредоточены в центральном аппарате партии. В то же время органы управления и распределения были дуалистичны: руководящие органы находились в иерархии партаппарата, а исполнительные органы – в сфере действия госаппарата. И для тех, и для других конституция СССР оставалась пустой формальностью, а воля аппарата – абсолютной силой. В результате существовал режим, при котором управлял не народ и даже не государство, а партия. Именно она монопольно планировала, контролировала, распределяла, одним словом, управляла.
   Соло, разумеется, принадлежало Политбюро, возглавлявшему пирамиду власти, которой неукоснительно подчинялись номенклатура ЦК КПСС, номенклатуры ЦК республиканских компартий, номенклатуры областных и районных комитетов.
   Нормой было разделение труда. Если госаппарат (министерства, Советы и т. п.) действовал в отраслевом или территориальном масштабе, то «партийная власть», будучи всеобъемлющей и универсальной, подчиняла себе все сферы жизни общества, всю страну. Генерируя руководящую волю, КПСС через номенклатуру всех уровней доносила ее до каждой клеточки государственного и общественного механизма. Именно этим в решающей мере объяснялись единонаправленность, слаженность действий и устойчивость всей советской системы.
   Номенклатура, в которую входили работники учреждений, промышленного производства, строительства, транспорта, сельского хозяйства, торговли, по численности превосходила партаппарат. В целом, по мнению ряда специалистов, советская элита насчитывала в 80-е гг. примерно 3,5–4 млн человек. И хотя эта прослойка не так уж мала, сила ее была намного значительнее удельного веса в составе населения, ибо она определялась причастностью к власти [968 - Советское общество. Указ. соч. С. 423–424.].
   В те годы для советской элиты были выстроены новые дома по самым современным западным образцам: с плавательными бассейнами, саунами, подземными гаражами, закрытыми магазинами. Установленная в городах общесоюзная санитарная норма – 9 кв. м. на человека – не учитывалась, когда речь шла о высокопоставленном чиновнике, здесь важна была занимаемая должность. Жилье обрело социальную значимость и престижность. В крупных городах и, прежде всего, в столичных для высшей бюрократии выстраивались дома в изолированных от остальных граждан районах. Центры перепланировались, теперь здесь жило классово-однородное население. Правда, допускались сюда иностранцы. Примером служит, конечно, Москва, где многие улицы и переулки были перестроены, многие дома снесены, а на их месте воздвигнуты другие, именуемые домами «высшей категории».
   На реконструированном Новом Арбате был открыт ночной клуб для иностранцев. На Краснопресненской набережной для них же, представителей враждебного капиталистического мира, выстроили целый комплекс – настоящий СЕТТЛЕМЕНТ, лишь с одной поправкой: его жители не пользовались правом экстерриториальности, к тому же постоянно находились под бдительным оком КГБ. В одном блоке были размещены офисы представительств иностранных банков и компаний. В соседнем – квартиры и гостиница для иностранцев. Внутри комплекса – бары, рестораны, ночной клуб. Пускали туда только иностранцев или гостей, приглашаемых ими, правда, позволялось посещать комплекс и дорогим проституткам. Проституция в СССР была запрещена законом. Здесь же власти шли на уступки не только для того, чтобы повеселить дорогих иностранных гостей, но и, если удастся, выудить у них полезную информацию. Советская элита ограниченно допускала иностранцев в свою среду.
   Социальные барьеры укреплялись и в образовании. Еще в конце 50-х гг. в ряде столичных городов были созданы спецшколы, в которых обучение со второго класса велось на иностранных языках. Постепенно их сеть расширялась, в соответствии с ростом правящего класса и его потребностей. Процент детей рабочих в этих школах был крайне незначителен. Дети, общаясь между собой, постоянно чувствовали свою избранность, которая «по праву рождения» проникала в их плоть и кровь. Часто избранность закреплялась браком. Создавались своего рода династии.
   Оказалось, что КПСС не против династий. На страницах советских газет то и дело помещали рассказы о рабочих династиях сталеваров, шахтеров, машинистов, иногда даже о династиях ученых. Государство призывало детей рабочих и колхозников «перенимать эстафету» у их дедов и отцов. Но не было случая, чтобы упоминали о династиях политических, тех, кто находились у кормила власти. Тем не менее общественность все знала о семействе Брежневых: сын был заместителем министра внешней торговли, дочь – замужем за заместителем министра внутренних дел, сестра жены Брежнева была женой министра внутренних дел.
   Обнаружилась и особая форма ностальгии, присущая советскому правящему классу, – ностальгия по прошлому; начался поиск знатных предков. Рабоче-крестьянское происхождение сохранялось лишь для анкеты. Борясь на службе за идеологическую чистоту, немало высших партийных чиновников втихомолку скупали картины официально не признанных или заклейменных художников: абстракционистов, тамистов, примитивистов и других.
   Стремление к всякого рода наслаждениям стало как бы образом советской жизни на ее высшем уровне: охота и рыбная ловля в специально отведенных угодьях; путешествия за границу, оплачиваемые, как правило, либо государством, либо иностранными фирмами, торгующими с СССР и приглашавшими нужных им для заключения контрактов людей; снабжение через сеть закрытых магазинов; возможность смотреть заграничные кинофильмы, недоступные широкой аудитории; привилегии в приобретении билетов в театры, в концертные залы…
   У номенклатуры было остро развито социальное чутье. Те, кто принадлежали к ней, редко общались с рабочими или колхозниками даже у себя дома, а о загранице и говорить не приходится. «Пролетарский интернационализм» имел своеобразную окраску. Находясь за пределами СССР по служебным делам или с различными визитами, советские представители встречались, как правило, с людьми высокопоставленными; они-то и были их братьями и сестрами по классу. Побывавшая в США в декабре 1983 г. делегация комитета советских женщин во главе с заместителем председателя комитета Елисеевой была принята нью-йоркским и бостонским «высшим светом», жизнь американского рабочего класса гостей не занимала.
   «Сладкую жизнь» вели номенклатурные работники и в союзных республиках, где чинопочитание ценилось еще больше, цепь зависимости от начальства была прочнее, а коррупция являлась обыденным фактом.
   В определенном смысле, «стабильность» действительно стала нормой. Бессменно находились на своих постах Алиев в Азербайджане, Кунаев в Казахстане, Ниязов в Туркмении, Рашидов в Узбекистане, Усурбалиев в Киргизии, Шеварднадзе в Грузии, Щербицкий на Украине… Столь же постоянными и всесильными были руководители автономных республик, секретари обкомов, горкомов. То же самое можно сказать о многих министрах общесоюзного ранга и об их окружении, в котором нередко преобладали люди глубоко пенсионного возраста. Что уж говорить о партийном ареопаге, о возрасте и состоянии здоровья членов Политбюро 70-80-х гг…
   К концу восемнадцатилетнего правления Л. И. Брежнева стагнация становилась очевидной. Партийные верхи все чаще стали думать о необходимости «подкрутить гайки», укрепить дисциплину и навести «порядок». Но сначала нужно было найти преемника сходившему со сцены и впавшему в маразм Брежневу [969 - Советское общество. Указ. соч. С. 427–430.].
//-- 4. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО СССР В 60-80-х гг. --//
   Мартовский Пленум ЦК КПСС 1965 г. аргументировал необходимость нового аграрного курса. В его основе – весьма реалистичная по тем временам оценка причин отставания сельского хозяйства, которые виделись в нарушении экономических законов развития социалистического хозяйства, волюнтаризме, в многочисленных (порой надуманных) перестройках, в администрировании и командовании колхозами и совхозами, недостаточной экономической поддержке сельского хозяйства, слабом развитии социальной сферы села, плохой работе по подъему культуры земледелия, серьезных просчетах в деятельности партийных, советских, земельных органов.
   Вместе с тем, при всем реализме оценок, они не отличались теоретической глубиной. Рассматривая вопрос в рамках определенной идеологической парадигмы, сохраняя незыблемыми исходные теоретические положения прежней аграрной политики, тогдашнее руководство КПСС было убеждено в полноте проведенного анализа. При этом ряд причин отставания сельского хозяйства даже не рассматривался. В их числе – принципиально нерыночный характер советской аграрной экономики, отсутствие многообразия форм собственности и хозяйствования, эксплуатация деревни городом, наличие антикрестьянских черт в аграрной политике и ошибочных теоретических положений в ней и т. д. [970 - Наухацкий В. В. Сельское хозяйство СССР в 1965–1985 гг.: Причины кризисных явлений. Проблемы историографии //Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион, серия «Общественные науки». 1997. N 2. С. 61.]
   В течение нескольких десятилетий российская деревня подвергалась колоссальным разрушениям. В условиях экстенсивного развития промышленности она была источником людских и материальных ресурсов, которые перекачивались на нужды индустриального развития страны. Главной причиной низкой эффективности сельскохозяйственного производства в 60-е гг., его стагнации в 70-е гг. явились продолжавшееся ущемление экономических интересов крестьянства: отчуждение последнего от результатов труда, целенаправленная политика раскрестьянивания деревни.
   В отличие от 30-50-х гг., когда использовались методы внешнеэкономического принуждения, в 60-70-е гг. она осуществлялась в основном с использованием экономических мер. Эта политика подкреплялась системой идеологических догм о нетоварном характере социалистической экономики, о подавляющем преимуществе крупных форм сельскохозяйственного производства над мелкими, государственных над частными; о преодолении противоречий между городом и деревней через установление общественной собственности на средства производства. Основными методами этой политики, ускорившими процесс раскрестьянивания деревни, были укрупнение и огосударствление сельскохозяйственной собственности. В 30-е гг. это выразилось в осуществлении коллективизации. Вторым шагом на этом пути было развернувшееся в 50-е гг. укрупнение колхозов и политика преобразования колхозов в совхозы, проводившаяся до середины 60-х гг.
   В результате такой политики к концу 50-х гг. произошло резкое падение темпов производства сельскохозяйственной продукции. А валовое производство продукции сельского хозяйства за период с 1959 по 1965 гг. выросло всего на 15 % [971 - Никитаева Е. Б. Российская деревня в 60-70-х гг.// Социально-политический журнал. 1996. N 6. С. 243–244.].
   К сожалению, эволюция партийных решений в данной области уже к концу 60-х гг. приняла отчетливо антирыночную направленность, предложения ученых-экономистов подвергались резкой критике и отвергались. Начатый экономистами анализ реальных трудностей в развитии сельского хозяйства, направленный на выявление допустимой (с точки зрения господствовавшей тогда социалистической парадигмы) меры сочетания централизма и хозяйственной самостоятельности, плана и рынка, места товарно-денежных механизмов в регулировании аграрных отношений, был прерван. На долгие годы в анализе причин кризисных явлений в сельском хозяйстве возобладала антирыночная направленность исследований.
   Восприятие трудностей в развитии сельского хозяйства носило специфический характер, обусловленный заданными сверху теоретическими и политическими установками. Через все партийные документы по проблемам сельского хозяйства настойчиво проводилась мысль о том, что аграрный курс, основы которого были заложены в марте 1965 г., приносит неоспоримые положительные результаты, а имеющиеся трудности в развитии сельского хозяйства непринципиальны, являются следствием отдельных недоработок, ошибок частного порядка или объективных причин (тяжелые природно-климатические условия и т. д.) [972 - Наухацкий В. В. Указ. соч. С. 62.].
   Новым этапом концентрации сельскохозяйственного производства и процесса «раскрестьянивания» явились с середины 70-х гг. межхозяйственная кооперация и аграрно-промышленная интеграция, которые в партийных документах были объявлены важнейшим направлением стирания классовых различий в советской деревне.
   Количество колхозов до конца 70-х гг. сократилось за счет их укрупнения, а также за счет преобразования части колхозов в совхозы, объединения хозяйств в межхозяйственные предприятия и создания агропромышленных объединений (средства производства вошедших туда колхозов становились собственностью только государства).
   В рамках общего сокращения сельского населения в результате миграции доля колхозников в агропромышленном комплексе составляла в 70-е гг. более 50 % всех работников АПК, а в его структуре они фактически выступали как наемные рабочие. На фоне роста числа работников в АПК стремительно сокращается доля колхозников. По существу, в рассматриваемые годы произошло свертывание колхозной формы собственности. Процесс монополизации государством собственности в сельском хозяйстве был в основном завершен.
   Несмотря на увеличение капитальных вложений и поставок техники, не происходило укрепления материально-технической базы сельскохозяйственного производства, повышения его эффективности. Росло отчуждение крестьян от собственности, т. к. и техника, и денежные средства использовались в форме неделимых фондов, экономически никак не связанных с материальными интересами членов колхоза. Колхозы все более зависели от государственных капитальных вложений. Преобразование колхозов в совхозы, кампания по развитию межхозяйственной кооперации и аграрно-промышленной интеграции, являвшиеся очередными попытками укрупнения с целью повышения степени обобществления, лишь усилили процесс отчуждения.
   Курс государства на все большую концентрацию сельскохозяйственного производства в 60-70-е гг. получил дальнейшее развитие в расселенческой политике. Но осуществляемая в эти годы политика концентрации сельского хозяйства населения в крупных населенных пунктах была вызвана к жизни не только теоретическими выкладками программных документов партии (т. е. причинами субъективного характера), но и объективными обстоятельствами, а именно – усилившейся с конца 50-х-начала 60-х гг. миграцией из села и трудностями, возникшими из-за нехватки трудовых ресурсов в сельском хозяйстве.
   Попытка изменить систему сельского расселения выразилась в кампании по ликвидации небольших населенных пунктов и так называемых «неперспективных деревень».
   В РСФСР в разряд «неперспективных» попали 70–80 % сел и деревень, что привело к прекращению строительства в них новых и свертыванию имевшихся школ, небольших животноводческих ферм, магазинов, клубов, хлебопекарен, фельдшерских и акушерских пунктов, ликвидации автобусных маршрутов и остановок на малорентабельных направлениях, связывающих малые поселения с крупными. Это, в сущности, означало вытеснение людей из привычных мест жительства, что породило (вопреки прогнозам) интенсивную миграцию населения из мелких сел и деревень, особенно молодежи. При этом жители «неперспективных» поселений устремились, минуя «перспективные», в города. Таким образом политика сселения «неперспективных» поселений дала обратный результат [973 - Никитаева Е. Б. Указ. соч. С. 245.].
   Особенно губительной такая политика оказалась для центрального района России (и для всего Нечерноземья) с характерной для него мелкой системой сельского расселения. Здесь в 60-70-е гг. преобладали населенные пункты с численностью населения до 500 человек.
   Недостаточность средств, нежелание людей покидать родные места были причинами того, что сселение протекало крайне медленно. В Ярославской области, по схемам районных планировок, предусматривалось в течение 60-х гг. сократить число деревень почти на 6 тыс. Однако количество мелких сельских поселений уменьшилось лишь на 533 населенных пункта. Аналогичное положение складывалось и в других областях. Так, во Владимирской области пятилетний план (1976–1980 гг.) по переселению 5 500 дворов в благоустроенные поселки был выполнен только на 38 %. Несостоятельность политики ликвидации «неперспективных» сел и деревень становилась все очевидней [974 - Там же, с. 246.].
   Нужно отметить, что политика ликвидации «неперспективных» сел и деревень не учитывала социально-психологических факторов. В условиях, когда сельские поселения отставали в социально-экономическом и культурно-бытовом отношениях от города, интенсивность оттока сельского населения из мест с менее благоприятными условиями обитания в более благоприятные в значительной степени регулировалась психологическими факторами, которые, наряду с другими, играли важную роль, а иногда и решающую, т. е. привычками, традициями, привязанностью к своему дому, селу, сложившемуся укладу жизни. Немалое значение имели родственные, соседские связи [975 - Пошляков В. П., Гординский Я. П. Кто же их выдумал… «неперспективные» деревни?//Достижения науки и техники АПК. 1992. N 4. С. 41.].
   Серьезным провалом для сельского жилищного строительства явилась политика искусственной урбанизации, механического перенесения черт городской застройки на село, когда в сельской местности возводились многоэтажные дома без надворных построек (или удаленных на значительное расстояние).
   Перенесение черт городской застройки на село, а также неоправданный перевод колхозов в статус совхозов, ограничение до середины 60-х гг. личных подсобных хозяйств, ликвидация «неперспективных» деревень, сселение семей на центральные усадьбы сельскохозяйственных предприятий привели разрушению семейно-усадебного уклада жизни. На мой взгляд, это является другой, может быть, главной стороной процесса «раскрестьянивания» деревни, поскольку традиционный, крестьянский семейно-усадебный уклад представляет собой наиболее устойчивую тенденцию и направление развития сельского быта, что и отличает жизнь сельскую от городской. В результате разрушались особенности и привычность сельского быта: связь с природными циклами, близость к земле, тесное совмещение с аграрным трудом и выращиванием животных, приусадебные семейные занятия, обособленность семейной жизни и крепость соседских связей, взаимопомощь родственников, передающиеся из поколения в поколение навыки и умения, духовные традиции и обычаи, устои самоуправления.
   Следствием подобной аграрной политики стало усиление миграционных процессов в город, которые особенно остро (в силу высокой степени индустриализации) протекали в центральных областях России. Сильному оттоку населения способствовало отсутствие социально-экономических факторов сдерживания в виде реальной собственности, нехватка рабочих рук в промышленности в условиях экстенсивности ее развития, лучше социальные условия в городе.
   С 1959-го по 1985 гг. численность сельского населения Нечерноземной зоны сократилась на 45 %. Особенно высокими были темпы сокращения численности населения в Калининской, Брянской, Смоленской областях. В Калининской области с 1959-го до начала 80-х гг. сельское население сократилось на 53 %, в Брянской – с 65 до 33 % [976 - Никитаева Е. Б. Указ. соч. С. 247.].
   Принудительное обобществление и огосударствление собственности в аграрной сфере, политика, направленная на раскрестьянивание деревни, в результате которой крестьянин престал быть хозяином на земле, привели сельское хозяйство страны к глубокому кризису.
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   За 18 лет правления Брежнева ежегодный прирост национального дохода страны снизился с 9 % до 2,6 %, а промышленного производства – с 7,3 % до 2,8 %, резко сократилась и производительность труда в промышленности. В сельском хозяйстве она выражалась минусовой цифрой. Несмотря на огромные суммы, достигавшие, начиная с 1975 г., гигантской цифры – 27 % от всех капиталовложений, деревня продолжала деградировать. Земля не плодоносила из-за истощения почв, колхозники не желали работать из-за низкой компенсации труда [977 - Народное хозяйство СССР в 1982 г. Статистический ежегодник. М., 1983. С. 342.].
   Чтобы поддерживать цены на продовольствие в государственных магазинах на невысоком уровне, государство постоянно прибегало к субсидиям. Население страны было вынуждено приспосабливаться к специфическим условиям системы, когда голод предотвращался производством продуктов на карликовых приусадебных участках колхозников, рабочих и служащих, в подсобных аграрных цехах на крупных промышленных предприятиях и ввозом продуктов из-за рубежа.
   Через семь десятилетий после революции, после одиннадцати пятилеток, создания индустриальной базы, достижений в космосе, успехов в создании термоядерного оружия, строительства могучего военного океанского флота и т. д. и т. п., советская сверхдержава была отсталой страной, в которой добывающая и топливная промышленность преобладали над обрабатывающей и машиностроительной. В сферу добычи и производства сырья и топлива уходило 40 % всех фондов и рабочей силы страны. Производство конечного продукта снизилось между 1950 и 1980 гг. на 8 %. В век стремительного технического прогресса, который пришел даже в недавние колониальные страны, доля ручного, немеханизированного труда в советской промышленности достигла 40 %. Сократился грузооборот транспорта, не хватало погрузочно-разгрузочных механизмов; транспорт страны находился в состоянии технического и организационного упадка.
   За несколько месяцев до смерти Брежнева плачевное состояние экономики и причины стагнации были подвергнуты критике в газете «Правда», опубликовавшей статью академика В. А. Трапезникова, руководителя Института автоматики и процессов управления АН СССР. Ученый убедительно отверг приводимые в официальных документах причины падения национального дохода, такие как плохие климатические условия, исчерпание некоторых источников сырья и высокие затраты на освоение новых территорий. Он дал хотя и недостаточное, но более-менее правдоподобное объяснение несостоятельности жесткой системы централизованного планирования. Академик особо подчеркивал слабость материальных стимулов, подавление инициативы работников, что делало труд малоэффективным [978 - Советское общество. Указ. соч. С. 432–433.].
   В документе, который в 1983 г., во времена Андропова, негласно распространялся среди интеллигенции в виде рукописи, подготовленной экономистами, резко критиковалось состояние социальных отношений в СССР и подчеркивалось «исчерпание возможностей централизованно-административного управления хозяйством». Утверждалось, что действующая система производственных отношений все более превращается в тормоз их поступательного движения", перестройка хозяйства наталкивается на «скрытое сопротивление», «социальный механизм развития экономики… не обеспечивает удовлетворительных результатов…», механизм «настроен на зажим полезной экономической деятельности населения» [979 - Там же, с. 433.].
   Мысль экономистов, завуалированная социологической терминологией, все же достаточно ясна: система экономических отношений, существующая в государстве, ничего, кроме вреда, не приносит.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории советского государства. М., 1991.
   2. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997. Т. 2.
   3. Наухацкий В. В. Сельское хозяйство СССР в 1965–1985 гг.: Причины кризисных явлений. Проблемы историографии // Известия высших учебных заведений Северо-Кавказского региона. Общественные науки. 1997. N 2.
   4. Никитаева Е. Б. Российская деревня в 60-70-х гг.// Социально-политический журнал. 1996. N 6.
   5. Пошляков В. П., Гординский Я. П. Кто же их выдумал… «неперспективные» деревни?"//Достижения науки и техники АПК. 1992. N 4.
   6. Народное хозяйство СССР в 1982 г. Статистический ежегодник. М., 1983.

ТЕМА 42. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА В 60-х-НАЧАЛЕ 80-х гг

РЕФЕРАТ: «Я ХОТЕЛ РАССКАЗАТЬ О РУССКОЙ НОСТАЛЬГИИ» (ЖИЗНЬ И ФИЛЬМЫ А. ТАРКОВСКОГО)

//-- ПЛАН --//
   1. Развитие культуры в 60-70-х гг.
   2. «…Я хотел рассказать о русской ностальгии»
//-- 1. РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ В 60-70-х гг. --//
   В развитии культуры в 60-70-е гг. наблюдается много противоречий. С одной стороны, административно-командная идеология еще стремилась подчинить себе все сферы духовной жизни общества, с другой – общий процесс обновления не мог не вызвать оживления культуры.
   Н. С. Хрущев привлекал на свою сторону широкие круги интеллигенции, но стремился оказывать влияние на культурную политику. Политику обновления идеологии проводил журнал «Новый мир», возглавляемый А. Т. Твардовским, который опирался на реалистическую прозу. Молодым авторам предоставляла свои страницы «Юность». Однако политика Н. С. Хрущева и его правительства была достаточно противоречивой. Консервативные взгляды многих деятелей культуры мешали появлению замечательных произведений в печати. Так, известно, что роман о революции и гражданской войне «Доктор Живаго» Б. Пастернака был напечатан только в Италии, поскольку советские цензоры увидели в нем отступление от позиций социалистического реализма. В 1958 г. этот роман получил Нобелевскую премию по литературе. Реакция советского руководства была однозначной – исключить Пастернака из Союза писателей. Таким образом политическое руководство страны стремилось удержать культуру 60-х в жестких рамках. Но невозможно запретить художнику создавать по-настоящему высокохудожественные, правдивые произведения.
   Сам Н. С. Хрущев поддержал выход в свет повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и даже одобрил выдвижение ее на присуждение Ленинской премии. Правда, премия повести так и не была присуждена.
   Для большинства партийных руководителей понятие свободы творчества было непонятно, незнакомо, а значит, враждебно. По их подсказке Хрущев, сам слабо разбиравшийся в вопросах культуры, пытался наставлять писателей и художников, указывать, как им следует работать, критиковал новые направления в искусстве. Искусство и культура могли существовать только для партийной, коммунистической пропаганды.
   Набирал силу культ личности Хрущева. Однако все неожиданно закончилось в 1964 г., и правительство, теперь уже во главе с Л. И. Брежневым, приступило к осуществлению нового, по их мнению, курса в политической, социально-экономической и культурной сферах жизни общества. На деле это означало поддержку тех произведений, которые возрождали историю в духе неосталинизма. Приветствовался также выпуск произведений на «производственную» тему, в которой герой – передовик труда – одерживал победу над консервативностью и несправедливостью с помощью партийного руководства. Особенно это касалось кинематографа. Возрастала роль цензуры. Росло в итоге количество произведений киноискусства, литературы, музыки, сложенных «на полки». По идеологическим причинам их нельзя было допускать до широкого круга зрителей и читателей. В связи с этим неожиданное прочтение получили произведения классиков.
   Лидером на экране и сцене становится А. П. Чехов, герои которого озабочены поиском духовной опоры в сложной политической обстановке. Безусловный интерес вызывали герои А. Н. Островского, рожденные более 100 лет назад. Их пороки – жадность, карьеризм, бюрократизм – по-новому, актуально зазвучали с театральных подмостков. Но даже классики не были застрахованы от власти цензуры.
   Обходили цензуру и молодые композиторы. Не поддавались контролю тиражируемые в домашних магнитофонных записях песни В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Галича. Миллионы слушателей имели доступ к их творчеству, которое обращалось к проблемам личной жизни простого человека, к каждой личности в отдельности, к быту городской интеллигенции. На фоне талантливых произведений, которые действительно должны были формировать сознание людей, комично выглядело вручение Ленинской премии по литературе Л. И. Брежневу за воспоминания, в создании которых он не принял ни малейшего участия.
   Веру в народную нравственность пытались удержать и возродить Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Шукшин в своей так называемой «деревенской» прозе. До сих пор вызывают интерес даже у нового «молодого» поколения книги и фильмы В. Шукшина. Достаточно вспомнить его «Калину красную».
   В 1975 г. в одном из выступлений академик А. Д. Сахаров сказал: "Современное советское общество, как я думаю, наиболее кратко следует охарактеризовать как «общество государственного капитализма», т. е. строя, отличающегося от современного капитализма западного типа полной национализацией, полной партийно-правительственной монополией в области экономики – а тем самым и в области культуры, идеологии и в других основных областях жизни.
   Полная государственная монополия, как отмечают многие авторы, неизбежно оборачивается несвободой, вынужденным конформизмом. Ведь каждый полностью зависит от государства. В критические периоды несвобода рождает террор, в более спокойные – власть бездарной бюрократии, серость и апатию…
   Нашлись деятели культуры, которые встали в открытую оппозицию существующим порядкам. Это были люди, фанатично преданные своему искусству. Это именно их назовут диссидентами. Они станут опасными для режима и будут либо осуждены, как художник Л. Ламм, либо подвергнутся незаконному заключению в психиатрические клиники, как М. Шемякин. Осуждены были за издание своих произведений на Западе писатели А. Синявский и Ю. Даниэль. Лишен советского гражданства и насильственно выдворен из страны в 1974 г. А. И. Солженицын. В своей работе «Жить не по лжи» он пишет: «Итак через робость нашу пусть каждый выберет: остается ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих, и современников».
   В заключение могли попасть люди даже за хранение «запрещенных» книг, которые изымались из хранилищ публичных библиотек. В числе таких книг – произведения М. Булгакова, А. Платонова, А. Солженицына, И. Бродского. На страницах этих книг писатели вели открытую борьбу за свободу слова, нравственность, моральное освобождение общества. Их, как и раньше, при Сталине, объявляли изменниками Родины.
   За границей оказались эмигрировавшие в разное время художник Э. Неизвестный, получивший признание к тому времени как автор памятника Н. С. Хрущеву на Новодевичьем кладбище, виолончелист М. Ростропович, певица Г. Вишневская, режиссеры Ю. Любимов, А. Тарковский.
   До сих пор не слишком охотно говорят о целой культуре русского зарубежья. А ведь много лет в разных странах действуют музеи, издаются газеты и журналы, проводятся выставки русского искусства. Как они сами относились к вынужденной эмиграции? Кто они?
   …В 1969 г., когда А. И. Солженицына исключили из Союза писателей СССР, шведские литераторы предложили своему русскому коллеге переехать в Швецию, где ему будет предоставлена дача. Солженицын остался в России и жил в Москве, подвергаясь жесточайшей травле, пока не был насильно отправлен за границу. Многих деятелей искусства повергало в скорбь и стыд собственное рабское молчание в ответ на акции по отношению к Солженицыну. Говорили: «Надо бы ему уехать, сидел бы в тихом доме, где-нибудь на морском берегу, писал бы в безопасности».
   А. Тарковский тогда сказал: «Он не может. Ему стыдно было бы перед своими героями. Иван Денисович в зоне, а он – социальный писатель, заступник – укрылся на вилле. Невозможно…».
   Невозможно было и для Тарковского, который тоже всегда чувствовал нравственную ответственность перед своими героями, перед собственным творением. Однако…
   На родине А. Тарковского, которого потом, в 90-х, назовут гениальным режиссером, в 60-70-х гг. выпускали лишь на узкие аудитории и в специализированные залы, на клубные площадки, где его слушали почитатели (весьма, кстати, многочисленные) из числа молодежи, студенчества, технической интеллигенции. В Европе, где интерес к искусству вообще неизмеримо прохладнее, нежели в СССР, ему, иностранцу, был отдан эфир крупных телекомпаний. На родине фильмы Тарковского рецензировались редко и мало, в специальных журналах. Первый тонкий буклетик, посвященный ему, вышел посмертно, а иноязычная прижизненная библиография Тарковского насчитывала сотни названий, не говоря уже о посмертной.
   В 1967 г. в письме к Председателю комитета по кинематографии А. В. Романову Тарковский писал о необъяснимо трагической судьбе фильма «Андрей Рублев»: "Вся эта кампания со злобными и беспринципными выпадами воспринимается мной не более или не менее, как травля. И только травля, которая, причем, началась еще со времен выхода моей первой полнометражной картины «Иваново детство».
   Из первоначального монтажа фильма сократили около 600 м. В первом варианте было 5 642 м, в последнем – уже 5 067. Оппоненты Тарковского упрекали фильм за недостаток оптимизма, гуманизма, за избыток жестокости, избыток наготы, за сложность формы. «Андрей Рублев» был запрещен к показу, и предложено было сделать целый ряд «поправок». Фильм не был представлен на Каннский фестиваль, что после триумфа «Иванова детства» (более раннего фильма Тарковского) было бы естественным. Не дойдя до отечественного экрана, фильм был продан за границу, и французский зритель увидел его прежде русского – в 1969 г. Французы же показали его в Каннах – вне конкурса, конечно, – и картина получила приз критики! И это за 2 года до официального появления на родине.
   Фильмы Тарковского ошеломляли чиновников трудной своей новизной. И не понимали они их, казалось, что не поймут его кинокартины и зрители. Но у Тарковского был всегда «свой», верный ему и преданный зритель. «Андрей Рублев» вышел на экран 19 октября 1971 г., через 10 дней со дня первой заявки. Со дня окончания фильма – больше 5 лет. С тех пор картина практически не сходила с экрана, собирая полные залы. Она перестала быть «трудной»?
   "…Сейчас мы заканчиваем работу над картиной об Андрее Рублеве. Дело происходит в XV веке, и мучительно трудным оказалось представить себе, «как там все было». Приходилось опираться на любые возможные источники: на архитектуру, на словесные памятники, на иконографию.
   Если бы мы пошли по пути воссоздания живописной традиции, живописного мира тех времен, то возникла бы стилизованная и условная древнерусская действительность… Одна из целей нашей работы заключалась в том, чтобы восстановить реальный мир XV века для современного зрителя, то есть представить этот мир таким, чтобы зритель не ощущал «памятниковой» музейной «экзотики». Для того чтобы добиться правды прямого наблюдения – правды, если можно так сказать, «физиологической», – приходилось идти на отступления от правды археологической и этнографической".
   Так говорил Тарковский незадолго до окончания фильма. Он очень верил в успех…
   Андрей Тарковский родился 4 апреля 1932 г. в Завражье Юрьевецкого района, Ивановской области, на Волге. И хотя жизнь свою он прожил в Москве, образом отчего дома остался для него дом его детства. Отец и мать его закончили Литературный институт. Отец – Арсений Александрович Тарковский – поэт, ни на кого не похожий, один из лучших наших переводчиков. Поэтическая слава относится к поздним годам его жизни, ведь в 1941 г. было не до стихов. Он ушел добровольцем на фронт, вернулся с фронта – одноногим инвалидом.
   Андрею не пришлось расти в тени родительского имени. Известность пришла к нему рано. К тому же отец ушел из семьи, оставив мать – Марию Ивановну Вишнякову – с двумя детьми на руках.
   О себе или о сыне… Для себя или для сына писал Арсений Тарковский?

     И это снилось мне, и это снится мне,
     И это мне еще когда-нибудь приснится,
     И повторится все, и все довоплотится,
     И вам приснится все, что видел я во сне.
     Там, в стороне от нас, от мира в стороне,
     Волна идет вослед волне о берег биться,
     А на волне звезда, и человек, и птица,
     И явь, и сны, и смерть – волна вослед волне.
     Не надо мне числа: я был, и есть, и буду,
     Жизнь – чудо из чудес, и на колени чуду
     Один, как сирота, я сам себя кладу.
     Один, среди зеркал – в ограде отражений
     Морей и городов, лучащихся в чаду.
     И мать в слезах берет ребенка на колени.

   В 1951 г. Тарковский поступил в институт Востоковедения. В 1954 г. подал заявление во ВГИК. Во ВГИКе ему повезло дважды. Его мастерской руководил М. Ромм, единомышленником и «соавтором» был А. Кончаловский. Роднить их будет высокий профессионализм, хотя как режиссеры они окажутся впоследствии не только разными, но почти противоположными.
   В 1960 г. ВГИК был окончен с отличием. Первым дипломным фильмом станет «Каток и скрипка», сценарий которого написан Тарковским совместно с А. Михалковым-Кончаловским. Через некоторое время с ним же будет задуман и сочинен «Андрей Рублев».
   Первая же полнометражная картина создала Тарковскому устойчивое международное имя, которое с тех пор, несмотря на малое число снятых фильмов, не потеряло своего веса.
   После просмотра «Иванова детства» ранней весной 1962 г. М. И. Ромм сказал в Доме кино: «Запомните это имя: Андрей Тарковский». Два плана картины – война и там, за чертой войны, оставшееся детство Ивана. В этих двух реальностях живет душа ребенка, жестоко и непоправимо травмированная, вырванная из теплого, мягкого, материнского, брошенная из светлого лета в огонь, металл, скрежет, слезы, чтобы ей вновь обрести себя в мести, в жгучей ненависти, в сознании своей необходимости на войне.
   Два плана картины – не только прошлое, но и настоящее, действительность и память, война и мир, но это еще начало и итог коротенькой человеческой жизни, которая обещала быть гармоничной и прекрасной, могла быть такой, если бы не была подвергнута чудовищному насилию, перевернута, изуродована. Это – естественность жизни, искаженность ее, то, как должно быть, и то, как быть не должно. Между мальчиком в трусиках, который открытыми, счастливыми, изумленными глазами встречал белый свет, и разведчиком Бондаревым, ползающим в болоте у черных корявых стволов, побирушкой скитающимся по вражьему тылу, – между двумя этими мальчиками легла война, самое злое насилие над жизнью и душой человека.
   «Иваново детство» потрясло отечественное мнение и как документ жесточайших страданий народных, и как художественное произведение, запечатлевшее глубинный трагизм и тотальное безумие войны с еще не ведомой экрану силой. Фильм серьезен и чист, трагичен и лишен всякой сентиментальности. Никакого умиления, никаких украдкой стертых слезинок. Фильм потрясает.
   Во всей истории первой картины А. Тарковского поражает еще темп, быстрота событий. Фильм снят за 5 месяцев! 3 августа 1962 г. – Венецианский кинофестиваль на острове Лидо. В парадном смокинге, веселый, смеющийся, со своей черноглазой «звездой» Валей Малявиной (исполнительница одной из главных ролей) Тарковский выходит на сцену. В руках у него «Золотой лев» Св. Марка – главный приз фестиваля. Следом – «Золотые ворота» – главная премия VI Международного кинофестиваля в Сан-Франциско (США).
   В 1963 г. – главная премия «Золотая голова теленка» на 5-м международном фестивале в Акапулько (Мексика) и еще более 10 премий на многих других кинофестивалях.
   Золотые, счастливые дни. Прекрасное начало.
   Но здесь, в этом пункте, казалось бы, безоблачной творческой биографии можно поставить точку. Начинается тернистый, трагический путь творца, дорога свершений, открытий, страданий и побед. Что теперь поможет ему в жизненной борьбе? Личность его? Характер? Одним из ответов может стать вопросник, который содержится в первом варианте сценария «Белый день». Какие вопросы волновали Тарковского?
   " – Поступались ли вы когда-либо своей совестью? Если да, то при каких обстоятельствах?
   – Если бы вы имели возможность обратиться с советом или просьбой ко всем людям на Земле, что бы вы сказали им?
   – Всегда ли приходится расплачиваться за свои принципы? Хотелось бы вам исправить свою ошибку? Или для вас принципы важнее расплаты за него?
   – В каком возрасте вы в первый раз помните себя?
   – …Что для вас болезненнее, труднее: горе народа или горе ваших близких?
   – Расскажите без всякой связи о лучших днях в детстве… Снятся ли вам сейчас какие-нибудь минуты того времени?
   – Как относитесь вы к такому понятию, как «самопожертвование»?"
   Нелегко ответить на эти вопросы. Андрей всей своей жизнью отвечал, всей своей работой, силой своего таланта.
   «Андрей Рублев» был задуман как картина биографическая, но далеко вышел за пределы рассказа об одном, пусть и гениальном, лице и оказался фильмом пророческим.
   Сведения о жизни иконописца Рублева очень скудны. Пожалуй, ни одна биография великих деятелей культуры России не таит столько тайн и неясностей. Даже дата смерти 29 января 1430 г. стала известна исследователям уже после завершения картины. Но именно эти пустоты в жизнеописании давали простор молодым кинематографистам для фантазии, открывали возможность свободно пользоваться правом на художественный вымысел. Надо сказать, что после окончания фильма и несправедливых, абсурдных требований госкомиссии «переработать» его Андрей сделал в нем только то, что счел возможным и нужным сделать, не поступаясь своими творческими и человеческими принципами. Недаром еще 5 лет он был запрещен у нас в стране, хотя во всем мире уже был признан шедевром киноискусства.
   Что же так напугало чиновников?
   Может быть, слова Андрея Рублева, сказанные в ответ Феофану Греку на его вопрос: «…Ты мне скажи по чести: темен народ или не темен?» – «Темен! только кто виноват в этом?…он все работает, работает, несет свой крест смиренно, не отчаивается, а молчит и терпит, только Бога молит, чтобы сил хватило. Да разве не простит таким всевышний темноты их…».
   Рублев своим искусством совершил чудо, Тарковский своим фильмом приумножил его. Чудо, что темный, неграмотный мужик в прологе взлетает на изобретенных им крыльях. Чудо, что после жестокого ослепления мастеров-камнерезов слугами князя Рублев вдохновляется на создание светлого, как праздник, «Страшного Суда»! Чудо, что мальчишка, не зная секрета колокольной меди, отливает колокол. Чудо, что с первыми его ударами мы видим деревенскую дурочку, идущую в белой одежде с просветленным взором. Чудо, что радостные, поющие линии и краски в эпилоге, восславляющие гармонию человеческого существования, добро, красоту и любовь, были созданы Рублевым в той жестокой обстановке, в которой он жил и творил.
   Русь в 20-х гг. XV в. испытала столько бед и злосчастий, что хватило бы на историю нескольких веков: непрекращающиеся кровопролития, междоусобицы, предательства, голод, нищета, мор за мором. Русские люди всерьез полагали, что наступает конец света.
   И в этой тьме засияла рублевская «Троица», как звезда во мраке ночи, именно как чудо, явившееся отчаявшимся людям.
   Тарковский снял фильм – предвестие страшного суда, драму интеллигенции, за которой встает трагедия народа. Об этой трагедии, о кризисе тех лет только через два десятилетия заговорят все.
   «Андрей Рублев» в 1969 г. получил премию ФИПРЕССИ на XXII Международном кинофестивале в Канне (Франция).
   Фильм «Солярис» 1973 г. (по роману С. Лема). Здесь ставится не обычная для научно-фантастических фильмов проблема контакта с иными цивилизациями, а вполне реальная, жгучая для всей философской и социальной мысли XX в. проблема – человек и технический прогресс, наука и нравственность. С чем мы отправимся в путешествие к звездам? Можно преодолеть земное тяготение, но нельзя избавиться от своих земных чувств, предрассудков, мыслей. Что несет человек в космическое пространство – жестокость, холодный прагматизм или разум и человечность? Тарковский делает фильм не об одиночестве, а о преодолении его, о верности нравственному долгу, следовании ему вопреки обстоятельствам. В фильме ужас уступает место яростному сопротивлению, страх сменяется грустью, а тотальное одиночество – стремлением найти взаимопонимание.
   Фильм в 1972 г. получил приз жюри «Серебряная пальмовая ветвь» и приз экуменического жюри на XXV Международном фестивале в Канне (Франция)
   В 1975 году выходит загадочное, вызвавшее ожесточенную полемику, разорвавшее многие дружеские узы Тарковского «Зеркало». В фильме, бесспорно, очень сложном, очень изощренном, смысл которого может показаться слишком зыбким и таинственным, таким загадочным, что многие зрители (даже профессионалы кино) вовсе отказывались его понимать и признавать, тем не менее все ясно, все высказано впрямую и даже повторено многократно. И все же фильм остается таинственным и трудным.
   Мы рассматриваем себя в зеркале (речь идет о любой отражающей поверхности, как в фильме, вплоть до экрана телевизора), мы рассматриваем себя со всей возможной близостью и пристальностью. Мы видим в зеркале свой взгляд – он изучает нас же. Это мы и не мы. Мы удивляемся и пугаемся, припомнив и увидев сквозь себя нынешнего – прошлое, предчувствуя будущее. Чем более жестока с нами память, тем сильнее желание РАЗБИТЬ ЗЕРКАЛО и из осколков реальности, мучась, каясь, воссоздать прожитую жизнь, решенную по-новому.
   Кинопрокат «Зеркала» был разрешен, но ограничен. Фильм стал легендой кино. Критика никогда не была столь противоречива и полярна. Тарковский говорил, что не было на его памяти фильма, который вызвал бы столько возмущения и восхищения одновременно. Но, однако, в Доме кино в буквальном смысле вышибли стеклянную дверь – не было кинематографиста, который не хотел бы посмотреть фильм.
   Отношение коллег Тарковский переживал настолько болезненно, что чуть было не решил вообще бросить кино. Но, странное дело, никогда еще этот режиссер, признанный «элитарным», не получал такого количества личных писем от зрителей. Письма эти разные – раздраженные, восторженные, критические – дали ему реальное ощущение человеческого отклика, по которому режиссер втайне всегда тосковал. С этим фильмом он нашел «своего» зрителя.
   В 1980 г. выходит последний фильм режиссера, снятый на родине, – «Сталкер» по повести А. и Б. Стругацких. Пророчества в этом удивительном, уникальном по режиссерским находкам фильме не просто потрясают, они пугают и теперь, спустя много лет.
   Есть некая «Зона». То ли место, где побывали инопланетяне, то ли место страшной катастрофы. Есть Сталкер. Здесь – редкий случай расхождения с литературным героем. Сталкер Стругацких – мародер «Зоны», торгующий ее загадками. У Тарковского он становится ее «хранителем». Он водит сюда несчастных, потерявших себя людей, чтобы в заветной, таинственной комнате исполнились их сокровенные желания. Он, проводник, совершенно бескорыстен. Здесь он ничего не берет и ничего не может получить для себя, таков Закон «Зоны».
   …Сквозь мертвую, наполненную странной слизью воду, на полу, покрытом белой плиткой, рядом с остатками ушедшей жизни (монетами, шприцами, обрывками ткани, бумажной иконкой с изображением Спасителя, обломками механизмов, пружинами, мотками проволоки), косо лежит оборванный листок календаря с датой «28 декабря». Тарковский умер 29 декабря. Но до этого дня пройдет еще ряд лет. Непростых лет.
   …Человек с атомной бомбой «в руках» – его все называют Профессором – сказал, что она, эта непостижимая «Зона», вызвана к реальности аварией на ЧЕТВЕРТОМ бункере: в Чернобыле, в 1986 году (через 6 лет после выхода фильма), рванет именно четвертый блок, после чего в наше время, а не в далеком будущем, и обозначится эта тридцатикилометровая Зона. Эти пророчества открываются нам теперь. Слово «Зона», которое до того имело зловещий, лагерный смысл в русском языке, обозначило то самое, что в фильме – место, где случилась катастрофа. И на экранах телевизоров в реальности появились первые изображения развалин и пейзажи, более фантастические, чем любые экранные чудеса: пустое жилье и сады, лес, куда не может ступить нога человека. И граница Зоны, и первые – нет, не сталкеры, конечно, просто селяне, которые пробираются в Зону, – окучить ли помидоры или половить рыбку в мертвой воде, – потому что воображение человека не может охватить нематериальную, невидимую глазу опасность.
   «…В „Сталкере“ фантастической можно назвать лишь исходную ситуацию… но, по сути, того, что происходит с героями, никакой фантастики нет. Фильм делается так, что у зрителя не проходит ощущение, что все происходит сейчас, что „Зона“ рядом с нами». (А. Тарковский). И очередная премия – приз критики на Международном кинофестивале в Триесте (Италия) в 1981 г.
   Следующий свой фильм – «Ностальгия» – Тарковский снял в Италии. В то время задерживаться за границей он не собирался. Но… отношение Тарковского с кинематографической бюрократией складывались трудно, потому что при десятках, а иногда и при сотнях замечаний главной оставалась исходная трудность – непохожесть его языка, осознанная как «элитарность». Чиновников раздражало, что трудно разобраться и что вообще надо разбираться.
   За рубежом тоже нужно было обороняться, сохраняя свою личность, свое понимание миссии искусства. И все-таки Италия, которая некогда своим крылатым «Золотым львом» дала ему дорогу в мировое кино; Англия, благодаря которой он вернулся к русской истории и русскому национальному сокровищу – «Борису Годунову», вписав его имя в число революционеров на оперной сцене XX в.; Швеция – эта маленькая, славная и старинная кинодержава, – стали местом рождения последних шедевров мастера. Именно в Европе Тарковскому удалось опубликовать фундаментальный теоретический труд – «Запечатленное время. Размышления о киноискусстве».
   Фильмы, снятые на Западе, критики и биографы оценивают по-разному, видят в них то высший подъем, то спад по сравнению с ранними. Рассуждают о том, смог ли русский художник сохранить себя в чужом мире и незнакомой стране? Но фильмы «Ностальгия» и «Жертвоприношение» показывают развитие и продолжение тем, избранных мастером, его поразительную верность себе.
//-- 2. «…Я ХОТЕЛ РАССКАЗАТЬ О РУССКОЙ НОСТАЛЬГИИ» --//
   О «Ностальгии»:
   "…Я хотел рассказать о русской ностальгии – том особом и специфическом состоянии души, которое возникает у нас, русских, вдали от Родины…
   …Как говорят на Западе, «русские – плохие эмигранты…»
   Мог ли я предполагать, снимая «Ностальгию», что состояние удручающей, безысходной тоски, заполняющее экранное пространство этого фильма, станет уделом дальнейшей моей жизни? Мог ли я подумать, что отныне и до конца моих дней я буду нести в себе эту тяжелую болезнь?"
   Последний фильм, «Жертвоприношение», снимал уже смертельно больной Тарковский. Работа над ним была прервана клиникой. Фильм и читается как завещание. Тоска по идеалу, страстный призыв к небу, моление с верой и надеждой, путь и приход к Богу – все в «Жертвоприношении».
   Тарковский знал, что болен смертельно. За три года до своего конца он получает большой приз за творчество, премию ФИПРЕССИ и экуменического жюри на XXXVI Международном кинофестивале в Канне (Франция) за фильм «Ностальгия».
   В год смерти, в 1986 г. за «Жертвоприношение» ему вручают большую специальную премию, приз за лучшее художественное достижение (оператор С. Ньюквист), премию ФИПРЕССИ и экуменического жюри на ХХIХ Международном кинофестивале в Канне.
   Кроме киноработ, им поставлено: на радио «Полный поворот кругом» по одноименному рассказу Уильяма Фолкнера (1965 г.); «Гамлет» в театре имени Ленинского комсомола (1977 г.); «Борис Годунов» Мусоргского в Ковент Гарден (Лондон, 1983).
   "…Что же касается свободы творчества, то о ней вообще нельзя спорить. Ни одно искусство без нее не может существовать. Отсутствие свободы автоматически обесценивает художественные произведения, потому что это отсутствие мешает последнему выразиться в самой прекрасной форме. Отсутствие этой свободы приводит к тому, что произведение искусства, несмотря на физическое существование, на самом деле не существует. Но, к сожалению, в ХХ веке господствующей является тенденция, при которой художник-индивидуалист, вместо того чтобы стремиться к созданию произведений искусства, использует его для выпячивания собственного "Я".
   Произведение искусства становится выразителем «Я» его создателя и превращается, как бы сказать, в рупор его мелких претензий. Об этом очень много писал Поль Валери. Наоборот, подлинный художник, а более того – гении являются рабами дара, которым они наделены. Они обязаны этим даром людям, питать которых духовно и служить им были избраны. Вот в чем для меня заключается свобода".
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Культурология в вопросах и ответах /под ред. Г. В. Драч. М.: Феникс, 1997.
   2. Мир и фильмы А. Тарковского. Размышления, воспоминания, исследования, письма. М.: Искусство, 1991.
   3. Островский В. П., Уткин А. И. История России, ХХ век. М.: Дрофа, 1995.
   4. Тарковский А. О киноискусстве. Интервью.
   5. Тарковский Ар. Избранное. М., 1992.
   6. Тарковский А. Запечатленное время /Вопросы киноискусства. М., 1967.
   7. Туровская М. Семь с половиной, или фильмы А. Тарковского. М.: Искусство, 1991.
   8. Чернокозов А. И. История мировой культуры. М.: Феникс, 1997.

ТЕМА 43. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В СЕРЕДИНЕ 60-80-х гг

РЕФЕРАТ: «ЗАЩИТА СОЦИАЛИЗМА» В ЧЕХОСЛОВАКИИ И АФГАНИСТАНЕ"

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Подавление «Пражской весны» 1968 г.
   3. «Спасение» Апрельской революции в Афганистане 1978–1979 гг.
   4. Заключение
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   В 1968 г. примерно в течение 6 месяцев Чехословакия переживала период глубоких революционных перемен, беспрецедентных в истории коммунистического движения. Мирная революция 1968 г. стала закономерным результатом десталинизации и нарастающего кризиса в развитой стране, в политической культуре которой глубоко укоренились преимущественно демократические традиции. Процесс демократизации в Чехословакии, подготовленный реформистски настроенными кругами внутри Коммунистической партии Чехословакии, в течение ряда лет шел почти незаметно для большинства аналитиков и политических деятелей Запада и Востока, в том числе и для советских лидеров. Они неверно истолковали характер политического конфликта внутри КПЧ в конце 1967 г., который привел к смещению в январе 1968 г. Первого секретаря Президиума ЦК КПЧ Антонина Новотного и избранию вместо него А. Дубчека.
   Считая положение Новотного, который пока оставался президентом, непрочным и, возможно, неверно понимая сложившуюся ситуацию, советское руководство не стало вмешиваться и заступаться за Новотного, который перед своим смещением искал советской поддержки. Падение Новотного было не просто итогом борьбы за власть внутри чехословацкого руководства, а произошло по ряду причин, среди которых: экономический кризис 1962 гг., пробудивший стремление к экономическим реформам, нерешенность словацкого вопроса, медленный ход процесса политической реабилитации, открытое инакомыслие писателей и студентов, пробуждение реформистски настроенных интеллектуальных слоев в партии, начавших борьбу за свободу мысли и выражения взглядов.
   Словом, нет ничего удивительного в том, что нараставший кризис и недовольство привели вскоре не только к личному поражению Новотного, но и к поражению многих его консервативно настроенных сторонников, к краху их репрессивной политики. Более того, через несколько месяцев все это переросло в борьбу за демократизацию чехословацкого общества. Этот процесс получил название «Пражская весна». Демократия в Чехословакии была подавлена с помощью советских танков, и это отразилось на всей последующей истории социалистических стран. В частности успешная операция, проведенная в 1968 г., уверила советское руководство, что и военная операция в Афганистане в 1979 г. будет также успешно завершена в течение 2–3 недель. Историки говорят о влиянии в то время на советских лидеров «чехословацкого синдрома».
   Но ввод советских войск в Афганистан 27 декабря 1979 г. привел к резкому обострению «холодной войны» и стал символом международной напряженности 80-х гг. Десятилетняя война привела к разорению многих афганских провинций, стоила СССР более 50 тыс., а Афганистану – 1,2 млн жертв. По мнению многих, афганская война в конечном итоге способствовала подрыву власти КПСС и стала одним из факторов, обусловивших распад Советского государства.
//-- 2. ПОДАВЛЕНИЕ «ПРАЖСКОЙ ВЕСНЫ» 1968 г. --//
   Чехословацкая тема насторожила руководство ЦК КПСС еще в 1967 г., когда по ЧССР прокатилась война студенческих демонстраций, проходивших под антисоветскими лозунгами. Обеспокоенность советских лидеров событиями в Чехословакии видна уже из того, что в марте, мае и июле 1968 г. ЦК КПСС рассылал на места специальные информационные записи, в которых высказывалась тревога за судьбу социализма" в ЧССР, сквозила готовность "оказать поддержку чехословацким товарищам в этой сложной обстановке, подчеркивалось, что события в ЧССР «вышли за рамки этой страны» и угрожают интересам других социалистических стран и коммунистическому движению в целом. Эти информации рассылались в местные парторганизации как секретные и закрытые, однако они явно были рассчитаны на то, чтобы подготовить общественное мнение в КПСС, в стране в целом, да и за ее пределами к возможности принятия непопулярных мер [980 - Чернев А. Д. «От правды никуда не уйдешь…». Новые документы о событиях в Чехословакии в 1968 г.//Кентавр. 1993. N 4. С. 76.].
   В Чехословакии вспыхнула борьба за власть внутри ее высшего партийного руководства. С различных сторон велась резкая критика деятельности А. Новотного, являвшегося Первым секретарем ЦК КПЧ и президентом Чехословакии. В этих условиях отнюдь не случайным был визит в начале декабря 1967 г. в Прагу Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Формальным поводом для визита стало приглашение Новотного отдохнуть и поохотиться в Чехословакии. Однако Брежнев потратил время не на охотничьи развлечения, а на многочисленные консультации с чехословацкими лидерами. В результате Брежнев дал фактическое согласие на замену Новотного. «Это ваше дело», – слова Генерального секретаря ЦК КПСС отдавали судьбу Новотного в руки его соперников в Президиуме ЦК КПЧ [981 - Пихоя Р. Г. Чехословакия, 1968 г. Взгляд из Москвы. По документам ЦК КПСС//Новая и новейшая история. 1994. N 6. С. 5.].
   В результате споров на декабрьско-январском Пленуме ЦК КПЧ было принято решение о разделении постов. 5 января 1968 г. Первым секретарем ЦК КПЧ был избран А. Дубчек. Новотный остался (впрочем, ненадолго) президентом ЧССР.
   В Чехословакии в феврале-начале марта значительно осложнилась политическая ситуация. В стране практически перестала действовать цензура. Известный деятель «пражской весны» З. Млынарж отмечал: «Началась открытая критика… методов работы КПЧ, профсоюзов, органов госбезопасности и юстиции. И, как следствие, сняли с постов ряд секретарей ЦК, руководителей центрального совета профсоюзов, министра внутренних дел и генерального прокурора» [982 - Цит. по: Пихоя Р. Г. Указ. соч. С. 9.]. Ситуация еще более осложнилась противоречиями в руководстве КПЧ. Многочисленные противники Новотного уже добивались его отставки с поста президента ЧССР. В этом случае против Новотного объединились разнородные политические силы. Его отставки уже требовали и на массовых митингах.
   20 марта в Москву передали беседу с членом Президиума ЦК КПЧ В. Биляком, который утверждал, что «центральное руководство положением в партии и стране не владеет… группа Новотного тянет влево, группа Смрковского – вправо, и тов. Дубчеку приходится буквально „драться“ за каждый пункт того или иного решения» [983 - Там же, с. 10.].
   В Москве не скрывали своего раздражения таким положением вещей. В частности, А. Н. Косыгин заявил: «Он, – речь шла о Дубчеке, – очень разбросан, неуравновешен, на некоторые вещи он смотрит просто наивно. Например, ему задается вопрос, как у вас дела в армии? В армии у нас все в порядке… так как большинство командиров дивизий – мои личные знакомые. О КГБ вопрос – так же – полный порядок, отвечает он, а через несколько дней снимают Председателя КГБ. Задаешь ему вопрос: а на кого вы опираетесь в Президиуме сейчас? Отвечает: откровенно говоря, не знаю, на кого можно опереться. Отношение к т. Новотному, по-моему, просто озлобленное. Для нас понятно сейчас, что нет, конечно, силы спасти Новотного… На мой взгляд, в Чехословакии готовится венгерский вариант, но они пока еще боятся осуществлять этот вариант» [984 - Пихоя Р. Г. Указ. соч. С. 11.].
   В конце концов, А. Новотный ушел с поста президента ЧССР. Новым президентом стал генерал Людовик Свобода, что удовлетворяло кремлевское руководство.
   4 апреля КПЧ утвердила «Программу действий». Это была программа так называемых реформаторских сил. Она отвечала интересам широких слоев чехословацкой партийно-государственной элиты. Не случайно первый секретарь компартии Словакии В. Биляк, не стеснявшийся в оценках, говорил своему советскому собеседнику: «Кто за программу действий – тот с нами, а кто не согласен с ней – тот против нас» [985 - Пихоя Р. Г. Указ. соч. С. 13.].
   «Программа действий» во многих отношениях лишь легализовала и одобрила те процессы, которые происходили в чехословацком обществе. Здесь стала возрождаться деятельность партий Национального фронта, существовавших ранее лишь формально. Продолжалась реабилитация многих тысяч людей, пострадавших в годы сталинского террора. В партию вступали десятки тысяч новых членов, преимущественно из молодежи. Опросы общественного мнения показывали, что авторитет партии в целом и обновленного партийного руководства быстро растет. При этом особенно стремительно возрастал авторитет нового главы ЦК КПЧ Александра Дубчека, который в течение нескольких месяцев превратился в национального героя.
   Хотя советские руководители, несомненно, были едины в своем негативном отношении к чехословацкому реформизму, они долгое время не были склонны к военному вторжению. Некоторые из них занялись интенсивными поисками невоенного решения проблемы. Это стало очевидным после марта 1968 г., когда советское руководство начало применять ряд средств политического и психологического давления с целью убедить Дубчека и его коллег в необходимости замедлить ход «Пражской весны».
   Советская сторона оказывала политический нажим на руководство Дубчека в ходе различных встреч и переговоров: на многосторонней встрече в Дрездене в марте, во время двусторонней встречи руководителей КПСС и КПЧ в Москве и мае и на беспрецедентных переговорах на самом высоком уровне между Политбюро ЦК КПСС и Президиумом ЦК КПЧ в Чиерне-над-Тиссой в июле 1968 г. Политический нажим сопровождался психологическим давлением: вблизи границ Чехословакии проводились военные маневры войск Варшавского Договора с участием СССР, ГДР и Польши. Позже использовался такой вид психологического воздействия, как присутствие войск Варшавского Договора на территории Чехословакии во время и после военных учений в июне и июле [986 - Валента И. Советское вторжение в Чехословакию, 1968 г. М., 1991. С. 29.].
   Кроме того, некоторые советские руководители, по-видимому, не исключали возможность применения и экономических санкций как формы давления. Как сообщалось, некоторые официальные чехословацкие лица намекали в апреле 1968 г. на возможность прекращения ежеквартальных поставок пшеницы в ЧССР. Однако советские лидеры, должно быть, быстро осознали, что широкомасштабное экономическое давление в международной политике часто оказывалось тщетным. Кроме того, если бы советское руководство отказалось от экспорта в Чехословакию, то это дало бы руководству Дубчека блестящую возможность не только обратиться за экономической помощью к Западу, но и, возможно, даже предпринять ответственные меры – прекратить поставки в Советский Союз ряда таких важных товаров, как уран. Советские руководители быстро поняли, что экономическая война приведет к большим собственным потерям [987 - Там же, с. 30.].
   Применение силы рассматривалось в качестве последней альтернативы. Не вызывает сомнения тот факт, что вариант военного вмешательства обсуждался в советском руководстве в течение всего этого периода. По оценкам чехословацкой военной разведки, приготовления к возможному вторжению начались в феврале-марте, примерно в то время, когда появились сообщения о мобилизации специалистов по чешскому языку с отделения славянских языков Ленинградского университета; и некоторые советские ответственные лица стали публично выступать против Чехословакии. Так, заместитель министра легкой промышленности П. И. Максимов заявил во время рабочего заседания Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) в феврале: «Я не могу представить, чтобы советским солдатам когда-нибудь пришлось стрелять в чехословацких солдат» [988 - Там же, с. 278.].
   Однако, и это следует еще раз подчеркнуть, вариант военного вторжения рассматривался лишь в качестве самого крайнего шага, на случай, если все другие средства воздействия – политическое и экономическое давление, тайные операции и военные маневры – не дадут желаемого результата.
   В самом начале «Пражской весны» Л. И. Брежнев, казалось, поддерживал назначение Дубчека на пост Первого секретаря компартии Чехословакии. Во время своей первой дипломатической миссии 8 декабря 1967 г., как отмечалось, Брежнев даже не пытался поддерживать Новотного, как он это делал четыре года перед тем от имени Хрущева.
   Фактически Брежнев поразил чехословацких руководителей своим гибким отношением. Узнав о слабости положения Новотного, он, по словам очевидцев, заявил чехословацким лидерам «Это ваше дело» и уехал. Конечно, Брежневу не хотелось поддерживать человека, который наверняка потерпит поражение, и, вероятно, он был убежден, что Дубчек, который прожил несколько лет в своей молодости в СССР и является опытным партийным работником, станет надежным преемникам.
   Хотя в личной беседе с Дубчеком Брежнев и упрекал его за некоторые выступления в Праге, тем не менее в начале 1968 г. он еще не торопился публично высказываться по чехословацкой проблеме.
   Жесткую позицию в отношении Чехословакии Брежнев занял лишь после марта-апреля 1968 г., когда в некоторых советских бюрократических кругах, в частности, в компартии Украины, стали выражать опасения и озабоченность в связи с возможным воздействием «Пражской весны» на советскую внутреннюю политику – это было отмечено в публичных речах и проявилось в ходе переговоров с руководством Дубчека в Дрездене в марте и в Москве в мае 1968 г.
   Однако в июне 1968 г. Брежнев проявил осторожность и колебания и, в частности, принес извинения Председателю Национального собрания ЧССР реформисту Й. Смрковскому. Лидеры и пресса Восточной Германии избрали Смрковского в качестве главного объекта для публичных нападок, его резко критиковал в печати в марте 1968 г. один из руководителей ГДР К. Хагер, а на встрече в верхах в Дрездене в том же месяце Брежнев, критикуя его в частном порядке, высказался в том духе, что он-де не является перспективной политической фигурой. Поэтому Смрковский был поражен, когда во время переговоров в июне 1968 г. Брежнев проявил значительную гибкость.
   Действительно, в личных беседах со Смрковским в это время Брежнев даже принес ему извинения за советские «пропагандистские» нападки на него, объяснив ему, что это происходит «из-за недостатка информации». Тогда казалось, что «гибкий» Брежнев верит в политическое будущее реформиста Смрковского. Он даже предложил Смрковскому заменить неопытного Дубчека. Во время переговоров с возглавляемой Смрковским делегацией Брежнев выразил сожаление по поводу «определенных ошибок, допущенных советской стороной» в своей чехословацкой политике, и заявил о готовности Советского Союза защищать свои добрые намерения даже в Международном суде в Гааге, если вопрос касается "несправедливых обвинений, появившихся в связи с событиями в Чехословакии. Оправдываясь, Брежнев подчеркнул, что «он никогда не давал указаний, что следует делать по тому или иному конкретному вопросу» [989 - Валента И. Указ. соч. С. 49–50.].
   Хотя Брежнев несколько раз проявлял твердость в отношении событий в Чехословакии, в то же время он, до вторжения, колебался между двумя коалициями – сторонников и скептиков интервенции.
   В июле главным событием стал манифест «Две тысячи слов», опубликованный в нескольких газетах и подписанный семьюдесятью представителями интеллигенции, среди которых было много членов партии, а также известных всей стране писателей, художников, композиторов, путешественников, спортсменов. Глава ЦК КПЧ оценил данный документ как анархический, призывающий к непозволительным и незаконным действиям. Осудило этот манифест и Национальное событие. В печати СССР «Две тысячи слов» вызвали приступ хорошо оркестрированной политической истерии. Читатели «Правды» или «Литературной газеты» могли подумать, что враги социализма в ЧССР уже не только «рвутся к власти», но и близки к осуществлению своих целей.
   В июле в Москве вновь развернулись споры о целесообразности военного вмешательства в чехословацкие дела, вызванные публикацией этого программного документа радикалов. На заседание Политбюро 2 июля 1968 г. был вызван посол в Чехословакии С. В. Червоненко. Оценивая этот документ, он заявил, что это «новый открытый этап борьбы за ликвидацию КПЧ, это моральный „расстрел“ всех основополагающих идей, за которые боролось КПЧ до сих пор, это разложение руководящих работников снизу доверху» [990 - Пихоя Р. Г. Указ. соч. С. 19.].
   В этой ситуации КПЧ предложила провести двухсторонние переговоры. Как известно, они прошли с 28 июля по 1 августа 1968 г. в пограничном местечке Чиерне-над-Тиссой. Между Политбюро КПЧ и Политбюро КПСС «состоялся широкий товарищеский обмен мнениями по вопросам, интересующим обе стороны». Встреча проходила, согласно коммюнике, «в обстановке полной откровенности и взаимопонимания», а на самом деле там шла жесткая полемика и сыпались угрозы. Одно из совещаний было даже прервано, т. к. член Политбюро и Первый секретарь ЦК КП Украины П. Шелест, известный и в нашей стране своей грубостью, выступил с ничем не обоснованными нападками на Политбюро КПЧ. После выступления Шелеста вся чехословацкая делегация покинула Чиерну и вернулась на заседания лишь после того, как советские участники встречи принесли свои извинения.
   В самый последний день заседаний на продолжительной личной встрече между Брежневым и Дубчеком было решено продолжить переговоры, но уже вместе с представителями и других коммунистических партий. Встреча была назначена на 3 августа в Братиславе. У чешских и словацких руководителей сложилось впечатление, что Брежнев действительно хочет мирного разрешения возникшего конфликта [991 - Медведев Р. Л. И. Брежнев. Личность и эпоха //Дружба народов. 1991. N 1. С. 201.].
   Братиславская встреча продолжалась три дня и завершилась подписанием заявления, в котором имелись фразы о «творческом решении» каждой партией проблем социалистического развития, «дальнейшем развитии социалистической демократии», а также «об уважении суверенитета и национальной независимости всех социалистических стран» [992 - Там же, с. 201.]. Заявление подписали также Вальтер Ульбрихт от ГДР и Владислав Гомулка от ПНР, которые еще за несколько дней до того решительно требовали погасить «очаг ревизионистской заразы» в ЧССР. Все западноевропейские компартии приветствовали заявление шести компартий. Казалось, кризис миновал.
   Однако настроение советского руководства неожиданно стало быстро меняться, и в советской печати вдруг снова началась новая античехословацкая кампания.
   Что же произошло? «Кто-то из аппарата ЦК КПСС, – пишет Рой Медведев, – собрал воедино все карикатуры, которых немало появлялось в то время в чехословацких газетах и журналах и объектами которых очень часто являлся именно Брежнев. К карикатурам приложили и все не слишком лестные отзывы об СССР и лично о Брежневе. Эти материалы были переданы лично Леониду Ильичу и вызвали у него крайнее раздражение. Он перестал колебаться и отдал свой голос за вторжение в Чехословакию. Для советских танков, стоявших близ границ ЧССР, загорелся зеленый свет» [993 - Медведев Р. Указ. соч. С. 190–191.].
   17 августа началась непосредственная подготовка к вторжению. В решении Политбюро «К вопросу о положении в Чехословакии» сообщалось: «Всесторонне проанализировав обстановку и события последних дней в Чехословакии, а также обсудив просьбу членов Президиума ЦК КПЧ и правительства ЧССР к СССР, ПНР, НРБ, ВНР И ГДР об оказании им военной помощи в борьбе против контрреволюционных сил, Политбюро ЦК КПСС единодушно считает, что развитие событий в Чехословакии за последние дни приобрело самый опасный характер. Правые элементы, опираясь на явную и тайную поддержку империалистической реакции, осуществили подготовку контрреволюционного переворота… Учитывая, что со стороны КПСС и других братских партий уже исчерпаны все политические средства воздействия на руководство КПЧ, чтобы побудить его к отпору правым, антисоциалистическим силам, Политбюро ЦК КПСС считает, что наступил момент для применения активных мер по защите социализма в ЧССР, и единодушно решает: оказать Коммунистической партии и народу Чехословакии помощь и поддержку вооруженными силами» [994 - Пихоя Р. Г. Указ. соч. С. 44.].
   За три дня до начала интервенции оперативные сотрудники Советской Армии и КГБ, видимо, получили приказ подготовить окончательные детали операции. По некоторым данным, в тот день в аэропорту Праги приземлился самолет со специальными подразделениями КГБ и сотрудничавшими с ними чехословацкими агентами с целью подготовки вторжения. Одновременно советское командование Варшавского Договора и командование сухопутных войск получили приказ преобразовать планы действий в особой обстановке в планы действительного вторжения. Операция проводилась под общим командованием Главнокомандующего сухопутными войсками генерала Павловского.
   Очевидно, она координировалась с передвижением войсковых соединений других стран Варшавского Договора под командованием генерала Штеменко, который заявил 20 августа, что советские войска осознают всю сложность международной обстановки и свою личную ответственность за защиту завоеваний социализма. Накануне вторжения, когда войска были приведены в боевую готовность, командование ими было передано из рук постоянного штаба Варшавского Договора советскому высшему командованию.
   С чисто военной точки зрения, исполнение советского решения войсками Варшавского Договора было проведено гладко и в высшей степени эффективно. Советское высшее командование проявило значительную смелость и мастерство, и при этом войска вторжения – численность «первого эшелона» оценивалась в 250 тыс., а «общее количество» – 500 тыс. человек – не пересекли границ Западной Германии и Австрии. Командовавший этими силами генерал Павловский, несомненно, опасался столкновения с войсками НАТО и случаев дезертирства.
   В соответствии с этим пять советских дивизий были развернуты непосредственно на юг вдоль основного шоссе Карловы Вары – Пльзень – Будейовице и прилегающих дорог в одну линию на расстоянии примерно в 5 км от территории Западной Германии и обращены в противоположные стороны (чехословацкие специальные пограничные бригады продолжали выполнять свои функции без советского вмешательства). В течение 36 ч армии стран Варшавского Договора установили полный контроль над чехословацкой территорией без какого-либо сопротивления.
   И все же вторжение не обошлось без накладок. Так, введенные войска в течение нескольких дней испытывали трудности из-за нехватки пищи, воды и горючего, необходимое количество которых не было взято войсками (из этого следует, что они ожидали, что все это будет им предоставлено «здоровыми силами» в Чехословакии). Хотя никакого военного сопротивления в Чехословакии не было, гражданское противодействие оказалось достаточно сильными, чтобы не допустить захвата силами Варшавского Договора чехословацкого продовольствия и горючего. Эти недостатки в военном планировании в определенной степени отразили серьезный политический просчет интервенции.
   Фактически этот резкий разрыв между военными и политическими аспектами вторжения еще раз показывает, что решение о вводе войск было принято наспех и основывалось на неверных политических оценках [995 - Валента И. Указ. соч. С. 191–192.].
   Первоначально Дубчек и многие из его реформистских сторонников остались у власти. Хотя некоторых из них вынудили уйти в отставку, советское руководство согласилось, по крайней мере, на время, с требованиями реформистов о смещении со своих постов таких антиреформистов, как Калдер, Швестка, Риго и Капек. Несмотря на вооруженное вмешательство, многие черты реформистской программы остались в силе. Московский компромисс, достигнутый в неблагоприятных условиях, когда Чехословакия была уже оккупирована, претворялся в жизнь медленно и стал политическим диктатом только после апреля 1969 г., когда Дубчека и его сторонников заставили уйти в отставку. В последний период между 1969-м и 1971 гг. все остатки чехословацкого реформизма били ликвидированы.
//-- 3. «СПАСЕНИЕ» АПРЕЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ В АФГАНИСТАНЕ. 1978–1979 гг. --//
   27 апреля 1978 г. в Афганистане под руководством группы офицеров – членов Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) и организации Объединенный фронт коммунистов Афганистана (ОФКА) произошла, как было объявлено на весь мир… революция. В Афганистане ее назвали Саурской, в СССР – Апрельской.
   Высшим органом государственной власти был провозглашен Революционный совет, который объявил Афганистан демократической республикой. Ревсовет и правительство страны возглавил Генеральный секретарь ЦК НДПА Нур Мухаммед Тараки, его первым заместителем стал Бабрак Кармаль, Хафизула Амин – первый заместитель премьер-министра и министр иностранных дел.
   Народно-демократическая партия Афганистана была создана в 1965 г. В состав ее руководства вошли Нур Мухаммед Тараки и Бабрак Кармаль. Через год из-за разногласий в вопросах тактики и членства Кармаль вышел из состава ЦК и вместе с приверженцами сформировал фракцию «Парчам» («Знамя»), по названию издаваемой газеты. «Парчам» объединила представителей имущих классов и те слои населения, которые проживали главным образом в столице и на ее окраинах. Оставшаяся часть партии, куда входили в основном малообеспеченные, полупролетарские и трудовые слои общества, проживавшие в окраинных районах страны, объединилась во фракцию «Хальк» («Народ»).
   «Хальк» и «Парчам» формально объединились лишь в 1977 г., после почти десятилетнего конфликта. Парчамовцы утверждали, что «Хальк» и его лидеры – Тараки и Амин – революционные мечтатели, плохо разбирающиеся в политических проблемах Афганистана. Халькисты, в свою очередь, считали Бабрака Кармаля и других парчамовцев «монархо-коммунистами».
   Конфликт между фракциями только усиливался из-за личных качеств их лидеров. Ставший президентом после апрельского переворота 57-летний Тараки происходил из бедной крестьянской семьи, был поэтом и отличался мягкостью в общении с людьми. В политической деятельности, однако, Тараки проявил себя как авторитарный доктринер, претендовавший на роль единоличного лидера в правящей партии. Хафизула Амин, умный, энергичный и трудолюбивый человек, родился в 1929 г. в семье мелкого чиновника в деревне неподалеку от Кабула. Образование Амин получил в США, где и стал марксистом. Он считал себя главным организатором в партии. Самомнение Амина вскоре привело его к ссоре со своим одногодком Бабраком Кармалем, талантливым оратором и популярным в студенческой среде лидером, чья семья принадлежала к древнему роду пуштунской аристократии. Кармаль, основатель «Парчама», считал Амина безответственным и жестоким, а единственный путь к успеху видел в широком альянсе между НДПА и другими группами [996 - Вестад О. А. Накануне ввода советских войск в Афганистан. 1978–1979 гг.//Новая и новейшая история. 1994. N 2.].
   Наряду с НДПА, важную роль играла самостоятельная тайная организация Объединенный фронт коммунистов Афганистана (ОФКА), созданная в армии в 1974 г. полковником А. Кадыром. Она была идейно близка к платформе НДПА, но делала ставку исключительно на новый государственный переворот. После объединения НДПА руководство ОФКА установило контакты с ее лидерами, выражая готовность влиться в партию. В последующем эта просьба была удовлетворена.
   Объединение НДПА и усиление левых сил вызвало тревогу в правящих кругах Афганистана. Представители реакционных группировок в правительстве и армии усилили давление на Мухаммеда Дауда. Сместив своего двоюродного брата-короля, он упразднил монархию, провозгласил себя президентом республики. Но дальше этого не пошел. А от него ждали и требовали расправы с левыми силами, прежде всего с НДПА, а также свертывания афгано-советских отношений. Опасаясь, что Дауд не пойдет на это, правые силы организовали в апреле 1978 г. убийство видного деятеля НДПА Мир Акбара Хайбара, с тем чтобы вызвать ее массовые выступления и тем самым дать повод М. Дауду для решительных действий. Расчеты правых оправдались. На похоронах Хайбара собралось четыре тысячи человек – членов партии и сочувствующих. Над могилой погибшего выступали, осуждая это злодеяние, члены партийного руководства.
   Узнав о манифестации и о росте влияния партии в вооруженных силах, Дауд испугался и предпринял попытку разгромить руководство НДПА. Члены руководства и сам Н. М. Тараки были брошены в тюрьму, о чем объявили средства массовой информации.
   В ответ 26 апреля нескольким членам центрального комитета НДПА, отвечавшим за вооруженные силы и еще не брошенным в тюрьму, был дан приказ о подготовке революции и указание о проведении в 6 ч 7 саура 1357 г. (6 утра 27 апреля 1978 г.) в городском зоопарке заседания штаба руководства вооруженными силами. На этом заседании было принято решение о выступлении и «захвате власти».
   В этот же день с помощью 4-й танковой бригады и при поддержке авиации город Кабул был взят. Все важнейшие пункты столицы оказались в руках восставших. «К рассвету следующего дня танкисты, летчики и часть „командос“ Бала-Хисара сломили сопротивление охраны президентского дворца и вынудили ее сложить оружие. К М. Дауду под белым флагом была отправлена делегация с предложением капитулировать, но свергнутый президент отказался сдаться, открыл стрельбу по офицеру-парламентеру и ранил его. Завязалась перестрелка, в результате которой М. Дауд и некоторые его приближенные и сторонники были убиты» [997 - Ляховский А. А., Забродин В. М. Тайны афганской войны. М., 1991. С. 16.].
   Текст обращения к народу о победе Саурской революции по радио Афганистана зачитали: А. Кадыр – на языке дари, М. А. Ватанджар – на пушту. В нем, в частности, говорилось: «Впервые в истории Афганистана уничтожены последние остатки империалистической тирании и покончено с деспотизмом…» [998 - Там же, с. 16–17.]
   30 апреля 1978 г. СССР признал новую власть в республике. Признали Демократическую республику Афганистан и США.
   17 июня 1979 года в Вене во время деловой встречи в советском посольстве президент США Дж. Картер счел нужным заявить Брежневу: «Я бы хотел, чтобы разрядка в Европе распространилась и на другие регионы, где между США и Советским Союзом существуют разные подходы… В некоторых из этих регионов мира мы имеем жизненно важные интересы. И Советский Союз должен признать эти интересы. Один из таких регионов – район Персидского залива и Аравийский полуостров. Сдержанность необходима вашей стране, чтобы не нарушать интересов нашей национальной безопасности… Есть много проблем в Иране и Афганистане, но США не вмешиваются во внутренние дела этих стран. Мы ожидаем, что Советский Союз будет делать то же самое…» [999 - Беляев И. Так мы вошли в Афганистан //Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. М., 1991. С. 305.]
   Брежнев ответил: «Мы услышали о революции в Афганистане тоже по радио. И не мы стимулировали изменение в правительстве этой страны. Советский Союз надеется, что США присоединятся к нему для прекращения атак на нынешний режим в Кабуле…» [1000 - Там же, с. 305.]
   В декабре 1978 года был подписан советско-афганский договор о дружбе и сотрудничестве. Именно на него потом ссылались афганские руководители, когда обращались с просьбами к СССР о вводе войск в ДРА, поскольку статья 4-я этого договора гласила: "Высокие договаривающиеся стороны, действуя в духе традиций дружбы и добрососедства, а также устава ООН, будут консультироваться и с согласия обеих сторон предпринимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности обеих стран.
   В интересах укрепления обороноспособности Высоких договаривающихся сторон они будут продолжать развивать сотрудничество в военной области на основе заключаемых между ними соответствующих соглашений" [1001 - Ляховский А. А., Забродин В. М. Указ. соч. С. 28.].
   Первые же официальные беседы советского поста в Кабуле А. М. Пузанова с Н. М. Тараки не оставили сомнений в том, каким именно образом афганские лидеры намеривались строить союзнические отношения с Москвой. Впервые встретившись с Пузановым 29 апреля, Тараки начал с заявления, что «Афганистан, следуя марксизму-ленинизму, пойдет по пути строительства социализма и будет принадлежать к социалистическому лагерю» [1002 - Вестад О. А. Указ. соч. С. 22.]. В то же время, отметил представитель НДПА, эту линию следует проводить «осторожно», и какое-то время партии придется скрывать от народа свои подлинные цели.
   Как видим, новые руководители страны чувствовали, что их положение достаточно шаткое. В связи с этим Тараки в разговоре с Главкомом сухопутных войск генералом армии И. Г. Павловским, главой неофициальной советской делегации, обратился к правительству СССР с просьбой оказать Афганистану помощь: «Афганскую армию, – сказал он, – нужно поставить на ноги. Она сейчас очищена от враждебных элементов, что ее одновременно укрепило и ослабило. Армия, если можно так выразиться, находится в послеоперационном периоде. Она нуждается в боевой технике, вооружении и организованном обучении. Еще одна важная задача – повышение морального состояния личного состава. Мы хотим, – подчеркнул афганский лидер, – в ближайшие два года создать самую сильную армию в регионе. В вас я вижу врачей, которые должны выдать необходимый рецепт» [1003 - Меримский В. А. Война в Афганистане: Записки участника // Новая и новейшая история. 1995. N 3. С. 77.].
   Х. Амин пошел еще дальше: «Было бы очень хорошо, – заметил он, – если бы СССР согласился ввести в Афганистан небольшой контингент своих войск. Это позволило бы освободить части афганской армии от охранных функций и использовать их для борьбы с контрреволюцией» [1004 - Там же, с. 77.].
   Но советское правительство не спешило делать опрометчивые шаги. В СССР понимали, к чему может привести ввод войск в Афганистан. Так, Л. И. Брежнев говорил Н. Тараки: «Войска в Афганистан Советский Союз вводить не будет. Появление наших солдат в вашей стране, товарищ президент, наверняка восстановит большую часть афганского народа против революции» [1005 - Беляев И. Указ. соч. С. 312.].
   «Парчам» и «Хальк», обе эти группировки уже несколько лет боролись за право получения советской поддержки, и эта конкуренция не прекратилась и после апрельского переворота. Амин, ставший вице-премьером и министром иностранных дел, тайно связался с советскими дипломатами, агитируя в пользу своей фракции. Не скрывая господства «Халька» в новом правительстве, Амин подчеркивал, что СССР работать с хальковцами… легко, они воспитаны в духе «советизма». Если у руководства «Халька» и советских товарищей, например, возникнут разные мнения, то хальковцы скажут, не задумываясь, что правы советские товарищи… В аналогичной ситуации парчамовцы скажут, что право руководство «Парчама».
   Парчамовцы также попытались завоевать симпатии Москвы. В беседе с советским послом 11 июня Нур Ахмад Нур, министр внутренних дел и ближайший соратник Кармаля по «Парчаму», предупредил Пузанова, что Амин стремится узурпировать пост Тараки и готовит репрессии против представителей «Парчама» в правительстве. В Политбюро все боятся Амина, заметил Нур. Без советской поддержки никто не сможет противостоять Амину, даже Бабрак Кармаль, занимавший странную должность вице-премьера без портфеля. «Есть одна руководящая сила в стране – Хафизула Амин», – заявил Нур [1006 - Там же, с. 22.].
   1 июня было было объявлено о чистке, проведенной Амином с согласия Тараки. Кармаль, Нур и другие парчамовцы были сняты с руководящих постов, после чего Кармаля отправили послом в Прагу, фактически – в ссылку. Затем Амин стал интриговать против Тараки. Инсценировав покушение на себя, Амин убеждал, что это дело рук Тараки. И вечером 15 сентября по телевидению было передано сообщение о состоявшемся Пленуме ЦК НДПА, на котором Амин был избран Генеральным секретарем, а Тараки освобожден от этого поста и исключен из партии. На заседании Революционного Совета Амин был назначен его председателем вместо Тараки. Таким образом вся партийная, государственная и военная власть была теперь сосредоточена в одних руках. Амин добился своего. Он стал главой государства, Генеральным секретарем партии, премьер-министром и министром обороны [1007 - Меримский В. А. Указ. соч. С. 30.].
   Амин развернул репрессии против бывших сторонников Тараки. Сам Тараки и его жена были убиты по приказанию Хафизулы Амина. Это болезненно восприняли в Москве. Тем не менее послу СССР в Кабуле А. И. Пузанову и всем другим советским представителям в Афганистане по инициативе МИД СССР было дано указание иметь дело с Амином как с фактическим руководителем страны, учитывая долгосрочные интересы Советского Союза и необходимость удержания Афганистана на дружественных позициях.
   Но ниточка, связывавшая Амина с Москвой, становилась все тоньше. Он предпринимал отчаянные усилия для укрепления своих позиций, вступив в контакт с американцами и, одновременно, призывая Кремль признать новое руководство НДПА. Он, похоже, не осознавал, насколько рискованна такая комбинация в обстановке «холодной войны» [1008 - Вестад О. А. Указ. соч. С. 30.]. В Советском Союзе понимали опасность пребывания у власти в Афганистане Амина, которого стали изображать американским агентом. Так окрепло желание изменить ситуацию в стране в благонадежном для СССР плане.
   "Кабул был освобожден, – вспоминал впоследствии новый посол в Афганистане Ф. А. Табеев. – Армия после аминовских чисток и репрессий обезглавлена, духовенство восстановлено против режима. Крестьяне – против. Племена, тоже натерпевшиеся от Амина, – против. Вокруг Амина осталась лишь кучка холуев, которые, как попки, повторяли за ним разные глупости о «строительстве социализма» и «диктатуре пролетариата» [1009 - Цит. по: Вестад О. А. Указ соч. С. 31.].
   В такой обстановке было принято решение о вводе советских войск в Афганистан. Оно было принято во второй половине дня 12 декабря 1979 г. узким кругом советских руководителей: Брежневым, Сусловым, Андроповым, Устиновым и Громыко [1010 - Корниенко Г. М. Как принимались решения о вводе советских войск в Афганистан и их выводе //Новая и новейшая история. 1993. N 3. С. 110.]. Таким образом, роковое решение было принято даже неполным составом Политбюро ЦК КПСС, хотя затем, задним числом, было оформлено рукописное постановление Политбюро, на котором расписались все его члены.
   Вот что рассказывал А. А. Громыко о решении вводить войска в Афганистан: "5 декабря 1978 г. был подписан Советско-Афганский договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. В соответствии с этим договором правительство Республики Афганистан обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать вооруженную поддержку афганской народной армии. Эта просьба взвешивалась в Советском Союзе долго и тщательно. В конце концов, Политбюро ЦК КПСС единогласно приняло решение об оказании такой помощи… Дополнительную остроту обстановке придало убийство Генерального секретаря ЦК Народно-демократической партии Афганистана Тараки, от правительства которого исходили просьбы о помощи. Этот кровавый акт произвел потрясающее впечатление на советское руководство. Л. И. Брежнев особенно переживал его гибель.
   В конце концов, в такой обстановке и было принято решение о введении ограниченного контингента советских войск в Афганистан. После того как это решение было принято на Политбюро, я зашел в кабинет Брежнева и сказал: «Не стоит ли решение о вводе наших войск оформить как-то по государственной линии?» Брежнев не стал отвечать сразу. Он взял телефонную трубку: «Михаил Андреевич, не зайдешь ли ко мне? Есть потребность посоветоваться». Появился Суслов. Брежнев проинформировал его о нашем разговоре. От себя добавил: «В сложившейся обстановке, видимо, нужно принимать решение срочно – либо игнорировать обращение Афганистана с просьбой о помощи, либо спасти народную власть и действовать в соответствии с Советско-Афганским договором». Суслов сказал: «У нас с Афганистаном имеется договор, и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз мы уж так решили. А на ЦК обсудим позднее» [1011 - Ляховский А. А., Забродин В. М. Указ. соч. С. 47, 48.].
   Состоявшийся затем в июне 1980 г. Пленум ЦК КПСС полностью единодушно одобрил решение Политбюро.
   Просьб о вводе советских войск в Афганистан со стороны афганского руководства, направленных через советских представителей, было около двадцати. Семь из них высказывались Х. Амином уже после устранения Н. М. Тараки.
   На совещании руководящего состава МО СССР 24 декабря 1979 г. министр обороны СССР Д. Ф. Устинов неожиданно объявил, что принято решение удовлетворить просьбу правительства Афганистана о вводе в эту страну советских войск. В тот же день была направлена директива, в которой войскам определялись конкретные задачи на ввод и размещение на афганской территории. В ней было и такое объяснение событий: «Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах страны, на территорию Демократической Республики Афганистан в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрепятствования возможным антиафганским акциям со стороны определенных государств…» [1012 - Ляховской А. А., Забродин В. М. Указ соч. С. 50.]
//-- 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Итак, в августе 1968 г. войска пяти стран – участниц Варшавского Договора вступили на территорию Чехословакии, оккупировав ее области и города, включая Прагу и Братиславу. Гусеницами танков и сапогами солдат были раздавлены робкие цветы «Пражской весны», и в Восточной Европе восторжествовал «порядок», плоды которого народы пожинают по сей день. Предприняв этот шаг, руководители СССР и стран – его союзников утратили еще одну возможность попытаться реформировать систему, превратить казарменное, тоталитарное общество в «социализм с человеческим лицом».
   Хотя Советский Союз и удержал тогда Чехословакию в сфере своего влияния, доверие к его политике было серьезно подорвано. Болезнь, загнанная внутрь, постоянно давала о себе знать. «Вмешательство во внутренние дела Чехословакии, – писал в августе 1990 г. А. Дубчек, – погасило огонек надежды на реформу тогдашнего социализма – огонек, который теплился и внутри советского общества. Утвердился догматический, оторванный от жизни подход к обществу и его проблемам. Решение о военном вторжении в Чехословакию усугубило внутренние разногласия как в советском, так и в восточно-европейском сообществе в целом» [1013 - Дубчек А. Предисловие к кн.: Валента И. С. 7.].
   Для оправдания советского вмешательства во внутренние дела Чехословакии начинали создаваться различные концепции. 25 сентября 1968 г. в газете «Правда» была опубликована статья С. Ковалева «Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран». Эта статья вызвала осуждение и резкую критику во всем мире, включая и многие органы коммунистической печати. Изложенная в этой статье концепция и получила название «доктрина Брежнева», или «доктрина ограниченного суверенитета социалистических стран». В статье Ковалева можно было прочесть: "Народы социалистических стран, коммунистические партии, безусловно, имеют и должны иметь свободу для определения путей развития своей страны… Никто не вмешивается в конкретные меры по совершенствованию социалистического строя в различных странах социализма. Но дело коренным образом меняется, когда возникает опасность самому социализму в той или иной стране.
   Мировой социализм как социальная система является общим завоеванием трудящихся всех стран, он неделим, и его защита – общее дело всех коммунистов, всех прогрессивных людей земли, в первую очередь трудящихся социалистических стран… Коммунисты братских стран, естественно, не могли допустить, чтобы во имя абстрактно понимаемого суверенитета социалистические государства оставались в бездействии, видя, как страна подвергается опасности антисоциалистического перерождения" [1014 - Цит. по: Медведев Я. Указ соч. С. 203.].
   В соответствии с этой доктриной был предпринят и ввод советских войск в Афганистан. В связи с приходом к власти в Кабуле Амина у советского руководства возникли и все больше укреплялись опасения, что Афганистан может быть «потерян» для СССР, что там могут обосноваться американцы. И в результате могла бы произойти замена просоветского режима в Кабуле проамериканским. Роковую роль сыграло идеологически обусловленное представление, будто речь шла об опасности «потерять» не просто соседнюю, а «почти социалистическую» страну.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Чернев А. Д. От правды никуда не уйдешь… Новые документы о событиях в Чехословакии в 1968 г.// Кентавр. 1993. N 4.
   2. Пихоя Р. Г. Чехословакия, 1968 г. Взгляд из Москвы. По документам ЦК КПСС // Новая и новейшая история. 1994. N 6.
   3. Валента И. Советское вторжение в Чехословакию, 1968 г. М., 1991.
   4. Медведев Р. Л. И. Брежнев. Личность и эпоха // Дружба народов. 1991. N 1.
   5. Вестад О. А. Накануне ввода советских войск в Афганистан. 1978–1979 гг.// Новая и новейшая история. 1994. N 2.
   6. Ляховский А. А., Забродин В. М. Тайны афганской войны. М., 1991.
   7. Беляев И. Так мы вошли в Афганистан // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. М., 1991.
   8. Меримский В. А. Война в Афганистане: Записки участника // Новая и новейшая история. 1995. N 3.
   9. Корниенко Г. М. Как принимались решения о вводе советских войск в Афганистан и их выводе // Новая и новейшая история. 1993. N 3.

РАЗДЕЛ VIII. СССР В 1985–1991 гг.: РЕФОРМИРОВАНИЕ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ

ТЕМА 44. ПРЕДПОСЫЛКИ И НАЧАЛО ПЕРЕСТРОЙКИ В СССР

РЕФЕРАТ: «ПРЕДЫСТОРИЯ И НАЧАЛО ПЕРЕСТРОЙКИ В СССР»

//-- ПЛАН --//
   1. Попытки преобразований в начале 80-х гг. Ю. В. Андропов
   2. Начало перестройки. Первые экономические и политические реформы
   3. Использованная литература
//-- 1. ПОПЫТКИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В НАЧАЛЕ 1980-х гг. Ю. В. АНДРОПОВ --//
   Со второй половины 70-х гг. в СССР все острее стало ощущаться ухудшение экономического и социального положения. В экономике страны началась стагнация. В начале 80-х гг. темпы прироста национального дохода уменьшились более чем вдвое по сравнению с предыдущими годами (41 % в VIII пятилетке – 16,5 % в XI) [1015 - Перестройка и современный мир. М., 1989. С. 50.]. Огромные средства продолжали вкладываться в тяжелую промышленность, капитальное строительство. Нарастало финансовое напряжение. Не помогал, а «лишь загонял болезнь внутрь» [1016 - Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988. С. 15.] широкий выход на мировой рынок с нефтью и другими топливно-энергетическими и сырьевыми ресурсами. Валютная выручка от их продажи использовалась в основном на решение текущих задач, а не на цели модернизации экономики, преодоления ее технического отставания. Нефтедоллары вкладывались в незавершенное строительство, так называемый «долгострой», тратились на покупку западного оборудования и импорт продовольствия.
   С 1960 по 1980 гг. доля топливно-сырьевого экспорта в СССР поднялась с 16,2 до 54,4 %, а сложной техники – упала с 20,7 до 12,5 % [1017 - История России. Учебный минимум для абитуриентов. М., 2001. С. 724.]. Кризисная ситуация сложилась в сфере производства товаров широкого потребления и в сельском хозяйстве. Советский Союз фактически попал в продовольственную зависимость от заграницы.
   Ухудшение экономического положения страны отрицательно сказалось на развитии социальной сферы. В начале 80-х гг. реальные доходы на душу населения по сравнению с 66–70 гг. уменьшились почти в три раза. Ухудшилось качество здравоохранения. Постепенно сокращались расходы на него (менее 4 % в 80-е гг.). По уровню детской смертности СССР занимал 50-е место в мире [1018 - Перестройка и современный мир. С. 53.]. Замедлились темпы жилищного строительства. Объем личного потребления по сравнению с другими развитыми странами был гораздо ниже.
   Глубокий кризис охватил партийное руководство страны на всех его уровнях. По мере падения дееспособности Л. И. Брежнева в его окружении стали усиливаться различные злоупотребления. Широкое распространение получила коррупция [1019 - Коррупция – подкуп, продажность должностных лиц.]. Практически неработоспособными стали Политбюро и Секретариат ЦК КПСС, Центральный комитет партии в целом. Эти факты, которые редко предавались огласке, так или иначе просачивались наружу, подрывая авторитет власти.
   Руководство страны знало об этих негативных тенденциях. На них не раз обращали внимание на партийных совещаниях и в постановлениях. Но дальше слов дело не шло.
   Попытки привлечь внимание к надвигающемуся кризису делались учеными, которые говорили, что для преодоления нараставших негативных тенденций обязательны перемены в производственных отношениях, что всерьез говорить о построении в ближайшем будущем бесклассового общества нет решительно никаких оснований.
   Тяжелое внутреннее положение усугублялось внешнеполитическими действиями. В первую очередь это касается введения войск в Афганистан. Не говоря об экономических издержках, эта акция серьезно ухудшила международное положение страны. Произошла консолидация антисоветского фронта государств, была заблокирована разрядка в международных отношениях, подхлестнута гонка вооружений.
   В высшем партийном и политическом руководстве СССР все больше нарастало осознание необходимости реформ.
   Первую попытку исправить положение предпринял Ю. В. Андропов, избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС 12 ноября 1982 г. после смерти Л. Брежнева. По общему мнению, Ю. В. Андропов был компетентен, и его интеллектуальные качества, знание положения внутри страны, которое он приобрел за годы работы в КГБ (67–82 гг.), его осведомленность в вопросах экономики, а также репутация сторонника наведения порядка – все это обеспечило ему поддержку тех, кто ратовал за переход к более эффективной экономике и за некоторые необходимые перемены. О реформистских настроениях в ЦК партии говорит тот факт, что генсеком был избран Андропов, а не К. У. Черненко, считавшийся преемником Брежнева.
   Ф. М. Бурлацкий, работавший под руководством Ю. В. Андропова, говорит о нем так: «Я понял, что имею дело с человеком острого и цепкого ума, который значительно превосходит окружающих не только бесконечно ответственным отношением к делу, но и каким-то прирожденным, интуитивным ощущением веса и значимости политического слова и действия… Он был деятелем, человеком, созданным для того, чтобы принимать решения и нести за них ответственность» [1020 - На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1990. С. 412.].
   Ю. В. Андропов был ярким представителем жесткой, «силовой» манеры действий, что отчетливо прослеживается на всех этапах его карьеры.
   В 1956 г., будучи послом СССР в Венгрии, Андропов не остался в стороне от советского вооруженного вмешательства в развернувшиеся в этой стране события. Он всегда с большой настороженностью, даже подозрительностью относился к таким явлениям в социалистических странах, которые не укладывались в советский образец. Это сказалось в дальнейшем при определении политики в отношении «Пражской весны» 1968 г., воспринимавшейся в Москве через призму венгерского опыта.
   Ю. В. Андропов не скрывал своего личного одобрительного отношения к вводу войск в Афганистан. В 1979 г., в качестве председателя Комитета государственной безопасности, он в входил в состав узкой группы лиц, сумевших, вопреки мнению военных и гражданских специалистов, провести политическое решение о вводе войск. Без помощи Андропова оно не могло быть обосновано, поскольку через него проходила агентурная информация о положении в Афганистане и о намерениях США, Пакистана и Китая. Выступая перед избирателями в связи с выборами в Верховный Совет РСФСР в 1980 г., он посвятил немалую часть своей речи обоснованию необходимости ввода войск: «Этот непростой для нас шаг был сделан в полном соответствии с Советско-Афганским договором, с духом и буквой Устава ООН. Он явился высоким актом верности принципу пролетарского интернационализма, необходимым для защиты интересов нашей Родины» [1021 - Там же, с. 414.].
   В 1981 г. у советского руководства были планы введения военного положения в Польше. Туда была направлена представительная делегация от силовых ведомств для ознакомления с ситуацией на месте. Можно считать, что и этот акт силовой политики не обошелся без участия Андропова.
   В 1983 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР от собственного имени (а не в традиционной форме заявления Советского правительства или ТАСС) сообщил об уходе советской делегации с переговоров по вопросам ограничения ядерных вооружений в Европе. Андропов объяснил это повышением ядерной угрозы для Советского Союза в результате размещения США своих ракет на континенте и заявил, что СССР предпримет соответствующие адекватные меры.
   Перечисленные факты однозначно говорят о Ю. В. Андропове как о жестком политике, склонном к форсированным решениям.
   С его приходом на высшие посты в официальных документах и выступлениях появились критические оценки и тревога за будущее. Уже в самых первых речах Андропова в качестве Генерального секретаря прозвучало требование ускорить интенсификацию производства, практически перейти к решению вопроса о расширении самостоятельности объединений и предприятий, колхозов и совхозов, добиваться повышения производительности труда. Большое значение имело признание интересов важнейшим ориентиром, регулятором развития экономики, наличия при социализме противоречий и указание на значительную историческую дистанцию, отделяющую советское общество от высшей стадии коммунистической формации.
   Справедливости ради нужно отметить, что необходимость экономических реформ признавалась руководством страны еще за два десятилетия до Андропова. Реформы даже пытались провести в 60-е гг. Их сторонником выступил глава правительства А. Н. Косыгин. В 1965 г. были намечены крупные перемены в сельском хозяйстве и промышленности. Реформы предусматривали повышение материальной заинтересованности в развитии экономики, расширение прав предприятий, сокращение планируемых сверху показателей их работы, перенос первичного составления планов в трудовые коллективы, а также установление твердых планов сдачи продукции сельскохозяйственными предприятиями государству на пять лет, поднятие закупочных цен на сельхозпродукты, увеличение поставок селу техники и удобрений и т. д. Но все эти меры требовали серьезных изменений в системе организации управления промышленностью и сельским хозяйством, перестройки работы министерств и ведомств. Подобных изменений не произошло, они даже не предусматривались. В результате осуществление реформы прекратилось к началу 70-х гг.
   Обращалось внимание и на недостатки в партийной работе: «Большим недостатком, существенно снижающим эффективность воздействия воспитательной работы на сознание и чувства людей, являются нередко встречающиеся формализм, склонность к словесной трескотне, всякого рода пропагандистским трюкам… многократное техническое повторение общих истин…» [1022 - О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы: Постановление ЦК КПСС от 26 апреля 1979 г.// КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК КПСС. Т. В. С. 336.].
   Основными целями «программы экономических реформ» Ю. Андропова были: улучшение управления, рост эффективности экономики путем повышения производительности труда. Способами достижения результатов виделись борьба с расточительностью и плохой дисциплиной труда. «Следует решительнее повести борьбу против любых нарушений партийной, государственной и трудовой дисциплины», – заявил Андропов в своем выступлении на Пленуме ЦК КПСС 22 ноября 1982 года, – хотя нельзя все сводить к дисциплине. Но начинать надо… именно с нее" [1023 - Верт Н. История советского государства, 1900–1991. М., 1992. С. 435.]. Генеральный секретарь так объяснял свою позицию: «трудовая дисциплина – это, прежде всего, требование жизни. Потому что без должной дисциплины – трудовой, плановой, государственной – мы быстро идти вперед не сможем. Наведение порядка действительно не требует каких-либо капиталовложений, а эффект дает огромный» [1024 - На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1990. С. 417.].
   Последнее соображение, очевидно, было для Ю. В. Андропова очень весомым. Для внесения перелома в негативные тенденции нужны были колоссальные ресурсы, но их источники обнаружить не удавалось. А соблюдение строгого порядка обещало скорую и значительную прибавку экономического роста. Именно на счет мер по усилению требовательности и контроля Андропов относил возможности улучшения положения дел в народном хозяйстве. Во всяком случае, статистика говорила об улучшении основных экономических показателей в короткий интервал времени. Хотя, возможно, это была только реакция Госкомстата, который «свидетельствовал» о рывках в экономике после каждого Пленума ЦК.
   В любом случае, достигнутый эффект оказался неустойчивым. Он и не мог иметь долгосрочного характера, поскольку в народном хозяйстве, по сути, ничего не изменилось. Более того, утверждаемая «сверху» требовательность укрепляла позиции административно-командной системы.
   На практике борьба за дисциплину свелась к массовому «отлову» опоздавших на проходных, прогульщиков в магазинах, кинотеатрах и даже в банях. Кампания была настолько широкомасштабная, что Ю. В. Андропову пришлось даже призывать «не сводить дело только к этому». Издержки, как обычно, были списаны на излишнее рвение местных властей.
   Во время своего краткого пребывания у власти Ю. В. Андропов попытался покончить и с наиболее вопиющими проявлениями коррупции, распространенной в партийной среде. Являясь руководителем КГБ, Андропов имел всю информацию о многочисленных делах, связанных с семейственностью и коррупцией. В связи с распространением этого явления в сентябре 1980 г. ЦК партии принял ряд мер, направленных на борьбу с коррупцией. В 81–82 гг. прогремело несколько дел, раскрытых КГБ под руководством Андропова. В них были замешаны член Политбюро Г. В. Романов, министр рыбного хозяйства А. Ишков, дочь Брежнева Галина и его зять Ю. Чурбанов, первый заместитель министра внутренних дел.
   Сразу после смерти Л. И. Брежнева газеты стали много писать о коррупции высших чиновников. Андропов заявил, что следует жестко бороться против нарушений партийной дисциплины. Журнал «Коммунист» осудил «карьеристов, пытающихся проникнуть в ряды партии, рвачей, бездельников, нарушителей порядка» [1025 - Верт Н. Указ. соч. С. 434.]. Э. А. Шеварднадзе, первый секретарь компартии Грузии и член Политбюро, выступил в «Правде» с обвинительной статьей против семейственности и коррупции и объявил об отстранении от должности более 300 ответственных лиц в Грузии. В декабре 1982 г. был опубликован отчет о последнем заседании Политбюро, посвященном обсуждению множества писем трудящихся, недовольных ухудшением условий труда, фальсификацией статистических данных, нарушениями в распределении жилья, расхищением денежных средств и другими нарушениями законности и справедливости.
   За пятнадцать месяцев (с середины ноября 1982 г. по середину февраля 1984 г.), по данным, опубликованным в печати, было сменено 18 союзных министров и приравненных к ним лиц, переизбрано 37 первых секретарей обкомов, крайкомов КПСС, ЦК КП союзных республик. Такие темпы кадровых перемен не наблюдались уже очень давно. Например, за аналогичный срок, предшествовавший ноябрю 1982 г., сменилось 13 первых секретарей.
   Кампания против коррупции скоро затихла. Ее основным результатом стало обновление руководящей элиты. Следственные органы прекратили расследование крупных скандалов, в которых были замешаны высшие партийные руководители, и занялись борьбой с более скромными формами теневой экономики.
   Программа экономических преобразований за время, проведенное Ю. В. Андроповым на посту Генерального секретаря, не сложилась. Не была разработана концепция необходимых перемен, не появилось принципиально новых идей. Квалифицируя в целом итоги работы Ю. В. Андропова, авторы книги «На пороге кризиса…» называют их попыткой реанимации уже агонизировавшей административно-командной системы управления. «Он непримиримо выступил против ее пороков, но они к тому времени уже стали для нее органичными и могли быть ликвидированы только вместе с ней. Применявшиеся им методы усиливали именно те ее стороны, против которых были направлены. Месяцы, проведенные Андроповым на высшем посту, не вывели страну из прежней колеи.» [1026 - На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. М., 1990. С. 419.]
   По оценкам исследователей, приход на смену Ю. В. Андропову К. У. Черненко означал возвращение к прежним, устоявшимся при Брежневе порядкам. Вновь пошло на убыль движение кадров, а экономические показатели поползли вниз. Период, когда у власти находились эти два руководителя, в целом оценивается отрицательно. Высказываются мнения, что Андропов и в некоторой степени Черненко пытались осуществить отдельные назревшие преобразования (ограничение всеобщего планирования, изменение системы ценообразования и другие), но эти попытки закончились безрезультатно [1027 - История России… С. 743.].
   Н. Верт утверждает, что «если можно говорить о переменах, то начало им было положено не 12 ноября 1982 г., а спустя 29 месяцев – 11 марта 1985 г., в момент избрания на пост Генерального секретаря М. С. Горбачева, что стало концом, так сказать, „междуцарствия“. Весь этот период был отмечен саботажем всех политических реформ, объявленных Андроповым, а потом, после его смерти в феврале 1984 г., абсолютным застоем, осуществленным К. У. Черненко, проведенным, наконец, на этот пост после неудачной попытки в ноябре 1982 г.». Верт также считает, что во время «междуцарствия» ни одна серьезная проблема ни внутренней политики (экономический кризис, социальная апатия), ни внешней (кризис в отношениях между Востоком и Западом), унаследованная от прежнего руководства, не была решена хотя бы частично [1028 - История России. Учебный минимум для абитуриентов. М., 2001. С. 433.].
   Исследователем не исключается и то, что эти месяцы, непосредственно предшествовавшие революционным переменам в жизни страны, сыграли роль последнего довода, убедившего группу руководителей в необходимости крутого поворота.
   Прежде чем перейти непосредственно к вопросам реформ, начатых в 1985 г., представляется целесообразным обратить внимание на то, каким представлялось советское общество людям, которые проводили «перестройку». А Черняев, работавший с М. С. Горбачевым в годы «перестройки», бывший его помощником, говорит, что к 1985 г. советское общество «представляло собой глыбу, внутри которой перемещалось все: идеи и воспоминания о великой революции и чудовищные преступления сталинщины; патриотизм строителей сверхдержавы, ради которой принесено столько жертв, вложено столько действительно самозабвенного труда, и полунищенский быт большинства населения; массовая образованность… и беспощадное подавление свободного слова, мысли, творчества; сверхбдительная цензура и пропаганда вместо информации; демократические декорации и полное бесправие людей перед лицом вездесущей и диктаторской власти партии в центре и на местах; куда ни глянь – бесстыдное попрание человеческого достоинства на каждом шагу, безнаказанный произвол сверху донизу: „человек-винтик“ на службе слившихся партии и государства и поэтому – люмпенизированный народ с иждивенческой психологией; дешевизна продуктов… и вопиющее, унизительно низкое качество товаров;…масса населения, включая подавляющую часть интеллигенции, погружалась в невежество» [1029 - Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым // История Отечества в документах. 1917–1993. Ч. 4. С. 97, 98.].
   «Перестройка началась тогда, когда всякое открытое инакомыслие в стране было подавлено и продолжало подавляться;…участие людей в выборах носило формальный характер, свободное волеизъявление отсутствовало; экономическая и политическая инициатива в народе и партии не поддерживались; в бесправном и гонимом состоянии находились церковь, верующие и религиозная мысль;…история страны и партии продолжала искажаться и умалчиваться;…правда о жизни – сегодняшней и вчерашней – с трудом пробивалась в средства массовой информации…» [1030 - Дедков И. А. Испытание свободой. С. 97.]
   По словам М. С. Горбачева, партия поняла, «насколько серьезным оказалось положение в различных сферах нашего общества, сколь необходимыми были глубокие перемены. Непредвзятый, честный подход привел нас к неумолимому выводу: страна оказалась в предкризисном состоянии» [1031 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 18.].
//-- 2. НАЧАЛО ПЕРЕСТРОЙКИ. ПЕРВЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ --//
   11 марта 1985 г. на внеочередном Пленуме ЦК КПСС по предложению министра иностранных дел А. А. Громыко Генеральным секретарем единогласно был избран М. С. Горбачев. Представитель более молодого поколения партийной номенклатуры [1032 - Номенклатура – круг должностных лиц, назначение или утверждение которых относится к компетенции какого-либо вышестоящего органа.] (в 1985 г. ему было 54 года), он отличался динамизмом, коммуникабельностью, образованностью. С приходом на высший пост Горбачева ключевые посты в партии и государстве заняли более молодые и энергичные люди, осознававшие необходимость серьезных перемен в стране.
   На апрельском Пленуме (1985 г.) был провозглашен курс на ускорение социально-экономического развития страны. Цель его была в том, чтобы переломить сложившуюся в СССР тенденцию развития, перейти от периода стагнации к приросту экономического потенциала, повысить качественные показатели экономики. В стратегии ускорения были намечены три главных направления. Первое направление – резкое усиление социальной ориентации в развитии народного хозяйства, поворот в сторону приоритетного, первоочередного решения задач по повышению уровня жизни. Второе – перевод народного хозяйства на путь интенсивного развития, прежде всего на основе ускорения научно-технического прогресса. Третье направление – проведение радикальной реформы управления.
   Многочисленные поездки Горбачева по стране, его встречи с людьми, свободное общение с представителями средств массовой информации способствовали популярности провозглашенного курса, вселяли надежды на улучшение жизни.
   Однако первые конкретные шаги нового руководства свидетельствовали, что у него нет четкой и долговременной программы преобразований, что решения носят порой непродуманный характер. В таком стиле была начата кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом. В постановлении ЦК КПСС о мерах по преодолению пьянства и алкоголизма от 7 мая 1985 г. говорилось, что «в современных условиях… особое значение приобретает строгое соблюдение принципов коммунистической морали, преодоление вредных привычек и пережитков… Проблема алкоголизма и пьянства в стране за последние годы обострилась… Намечавшиеся ранее меры по устранению пьянства и алкоголизма осуществляются неудовлетворительно».
   Основной целью усилий в данной области объявлялось искоренение алкоголя из жизни социалистического общества. Для достижения этой цели предлагались следующие меры: проведение широкой антиалкогольной пропаганды; укрепление и активизация деятельности комиссий по борьбе с пьянством при исполкомах местных Советов; разработка общегосударственной комплексной программы профилактики и преодоления пьянства и алкоголизма; ужесточение мер наказания для пьяниц; расширение строительства клубов, домов культуры, спортивных сооружений; усиление борьбы с самогоноварением, сокращение ежегодных объемов производства водки, ликеро-водочных и других алкогольных изделий; повышение на них розничной цены [1033 - КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК КПСС. Т. 15. С. 21–27.]. Но в действительности эта кампания привела к снижению доходной части бюджета, к росту подпольного производства алкогольных изделий, к дефициту сахара. Потребление же алкоголя в стране уменьшилось незначительно.
   Уже в 1986 г. стало ясно, что никакого ускорения не получается, и был выдвинут курс на перестройку. Он включал в себя определенные структурные и организационные изменения в хозяйственных, социальных, политических механизмах, а также в идеологии – с целью достижения все того же ускорения общественного развития. Был принят ряд законов, предусматривавших повышение роли трудовых коллективов в жизни предприятий, внедрение аренды в сельском хозяйстве, сфере услуг, перенесение центра тяжести с нового строительства на техническое перевооружение, модернизацию действующих предприятий, приоритетное развитие машиностроения.
   Курс на перестройку получил официальное одобрение на ХХVII съезде КПСС в феврале 1986 г. Тогда же были внесены существенные изменения в программу КПСС, принятую при Н. С. Хрущеве: исключено все, что было связано с конкретизацией и сроками строительства коммунизма. Однако и новая редакция программы включала в себя нереалистичные обещания, как и принятые вскоре после съезда решения об обеспечении всех советских граждан благоустроенными квартирами и товарами широкого потребления к 2000 г. Национальный доход к этому времени планировалось увеличить почти в два раза.
   Но курс на ускорение и перестройку не выходил за рамки существующей системы, а исходил из возможности на основе социализма быстро решить стоявшие перед страной проблемы и вывести Советский Союз на уровень развития передовых государств. О кризисе системы в целом речь не велась. М. С. Горбачевым был выдвинут лозунг «Больше социализма!».
   Для идейного подкрепления начатых реформ М. С. Горбачев обратился к трудам В. И. Ленина. Было заявлено, что нужно вернуться к истокам, к ленинскому наследию, которое якобы является ключом к пониманию истинного социализма. Именно искажение ленинских идей и заветов есть причина накопления негативных тенденций в обществе. В выступлениях высших руководителей появились ссылки на ленинские положения о необходимости учета требований объективных экономических законов, о планировании и хозрасчете, об умелом использовании товарно-денежных отношений, материальных и моральных стимулов и т. д.
   Не были забыты и наведение порядка, укрепление дисциплины, повышение организованности и ответственности, борьба с нарушениями принципов социалистической справедливости как ближайшие резервы оздоровления экономической ситуации.
   М. С. Горбачев заявил о необходимости широкой демократизации всей жизни общества. По его словам, она являлась главной гарантией необратимости начавшихся процессов. Горбачев говорил: «Теперь мы знаем: мы могли бы избежать многих трудностей, если бы демократический процесс у нас развивался нормально… Мы… будем твердо стоять на том, что только через последовательное развитие демократических форм, присущих социализму, через расширение самоуправления возможно наше продвижение вперед в производстве, науке и технике, культуре и искусстве, во всех сферах общественной жизни. Только так можно обеспечить сознательную дисциплину. Только через демократию и благодаря демократии возможна сама перестройка» [1034 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 27.]. Партией ставилась задача раскрыть и реализовать потенциал социализма путем демократизации. При этом речь шла о социалистической демократии, и никакой намек на возможность перехода к буржуазным формам демократии не допускался.
   Разрешалась критика только отдельных недостатков, «перегибов», просчетов. Был провозглашен курс на гласность. В средствах массовой информации, в официальных выступлениях, наряду с критикой, подчеркивалось преимущество социалистического пути развития. «Мы убеждены в исторической организации общества, в жизнеспособности нашей социальной системы и в том, что нет такой силы ни внутри, ни вовне, которая могла бы навязать нам сегодня или в будущем нечто такое, что не соответствует национальному выбору, сделанному в октябре 1917 г., нашим традициям и нашему пониманию жизни. Но мы также уверены в том, что административная система, сложившаяся у нас в конце 20-х гг. и просуществовавшая более полувека, явилась чуждым и противоестественным для социализма наслоением, отступлением от социалистических принципов и идеалов» [1035 - Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР // История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 99.].
   "На Западе можно услышать такое суждение… Социализм проявил себя как неэффективная система. Отсюда и перестройка, которую надо-де рассматривать как попытку, прикрываясь дымовой завесой марксистско-ленинской фразеологии, осуществить стратегическое отступление, демонтировать ортодоксальный социализм и создать некий социальный гибрид, объединяющий элементы, «кусочки» капитализма и социализма… Не отказ, не отход от социализма, а, наоборот, развитие, улучшение, модернизация социализма – вот что такое перестройка…
   Перестройка – это переход к новой, современной модели социализма, к новым, современным формам социалистического общежития" [1036 - Бовин А. Первые шаги // История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 103, 104.]. «Как быстрее получить ответы на интересующие общество вопросы? Гласность – вот самый надежный инструмент ускорения» [1037 - Яковлев Е // История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 102.].
   Официально гласность определялась как механизм публичной реализации политических свобод, формирования и публичного выражения общественного мнения и включала в себя: свободу публичного выражения мнений по любому общественно значимому вопросу и внесения предложений в соответствующие органы; свободу публичной критики действий и решений руководящих органов и отдельных руководителей; свободу творчества в науке, литературе и искусстве; свободу получения информации прессой, радио, телевидением, общественными организациями и гражданами у государственных, партийных и других общественных органов. В гласности видели «необходимое условие реализации социалистического самоуправления народа, конституционных прав, свобод и обязанностей граждан, способ сопоставления и объединения всего многообразия существующих в советском обществе интересов» [1038 - Перестройка и современный мир. М., 1989. С. 38, 39.].
   Гласность была не только лозунгом, она осуществлялась на практике. Постепенно доступной становилось все больше информации. В средствах массовой информации появлялись материалы, дававшие самостоятельную оценку прошлому и современным событиям, излагались различные точки зрения.
   Заявляя, что перестройка носит революционный характер, Горбачев и его соратники оговаривали, что речь не идет о политической революции, об отказе от руководящей роли партии, подчеркивали, что суть перестройки состоит в том, что она соединяет в себе социализм и демократию. Перестройка, говорили они, – это очередной этап революционного преобразования общества, начатого в октябре 1917 г. Проводились исторические аналогии: несколько революций было во Франции, Англии, Германии, плюс радикальные реформы, которые можно назвать революционными.
   «Почему же социализм, который призван осуществить еще более глубокие, чем капитализм, экономические, социально-политические и духовные перемены в обществе, не должен пройти несколько революционных переворотов, чтобы выявить все свои потенции и окончательно откристаллизоваться как принципиально новая формация? Ленин не раз повторял такую мысль: социализм будет складываться из многих попыток. Каждая попытка будет в известном смысле односторонней, в каждой будет своя специфика. Революцию надо постоянно развивать. Нельзя топтаться на месте» [1039 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 47, 48.].
   Как обычно в СССР, перед осуществлением объявленного курса были проведены большие кадровые изменения. Они происходили под лозунгом обновления, самоочищения. За 1985–1986 гг. сменилось 70 % членов Политбюро ЦК КПСС, 60 % первых секретарей республиканских, краевых и областных комитетов партии [1040 - Аврус А. И., Голуб Ю. Г. Отечество в ХХ веке: от Российской империи до Российской Федерации. Саратов, 1997. С. 151.].
   Одним из главных резервов в деле преодоления кризиса был назван человеческий фактор. Под этим словосочетанием подразумевалось возрождение и укрепление у советских людей чувства хозяйской ответственности и заинтересованности в общественных делах. Предполагалось преодолеть отчуждение простых людей от управления государством и хозяйственными предприятиями. Возникла идея выборности трудовыми коллективами хозяйственных руководителей. Также отмечалось, что необходимо возродить социалистические ценности и социалистическую атмосферу в трудовых коллективах и в обществе в целом. Под социалистическими ценностями понимались социальная справедливость, дисциплина и законность. Заявлялось, что реформы не могут быть успешными, если люди не изменят своих представлений и привычек, усвоенных в годы застоя, не начнут жить по истинным социалистическим принципам. Добиться этого предполагалось в основном путем идеологической работы.
   Впервые за многие годы начали говорить о необходимости укрепления гарантий прав и свобод человека. Указами Президиума Верховного Совета СССР были установлены уголовная ответственность за зажим критики, порядок возмещения вреда, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных органов и должностных лиц. Был принят Закон о порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан.
   Крупнейшей задачей перестройки было названо восстановление во всей полноте роли Советов, возвращение им политической власти, утерянной в результате возникновения административно-командной системы. Отстранение Советов от решения многих вопросов, падение их авторитета называлось отправной точкой торможения в развитии социалистической демократии, отчуждения трудящихся от права участвовать в государственных делах. М. С. Горбачев говорил: «…Теперь мы хорошо видим, что в результате широкого распространения административно-нажимных методов руководства и управления, когда во многих сферах общественной и государственной работы возобладали бюрократические подходы, мы далеко еще не использовали потенциал Советов на благо народа» [1041 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 112.].
   Выстраивалась следующая схема: в результате ослабления роли Советов их функции, а также функций других государственных и административных органов выполняли партийные структуры. Это в свою очередь привело к деградации партии в качестве идеологического лидера, вожака масс. Подобный перекос в функционировании государственного механизма привел к нарушению социалистической демократии. Следовательно, чтобы преодолеть кризис и восстановить демократические формы управления, нужно восстановить Советы в виде, близком к Советам времен революции 1917 г.
   Но в рамках существовавшей в момент начала перестройки политической системы, в условиях руководящей роли партии сделать это было крайне сложно, да практически и невозможно. Достаточно сказать, что за предыдущие 15 лет было принято 14 постановлений об улучшении деятельности Советов. Но дело с места не двигалось.
   Таким образом, в первые годы перестройки руководством страны предпринимались попытки добиться улучшения экономических показателей, в основном с помощью внеэкономических стимулов и провести политическую модернизацию в рамках устоявшейся системы, слегка исправив ее, устранив наиболее вопиющие недостатки.
   Но итоги 1985–1986 гг. в экономике были неутешительны: ускорения не получилось, проблемы в народном хозяйстве нарастали. Причину провала обнаружили в том, что перестройка в экономике невозможна без серьезных политических реформ. Их проведение началось в 1988 г. Суть новаций состояла в повышении роли Советов, ограничении партийного вмешательства в хозяйственные и государственные дела и т. д., т. е. все ранее высказываемые мысли и предположения были оформлены в виде программы.
   Выдвигая эти предложения, Горбачев и его либерально настроенное окружение надеялись таким путем укрепить свои позиции в обществе, в противовес партийным консерваторам, которые уже стали проявлять недовольство чрезмерным радикализмом реформ. Однако инициаторы преобразований вряд ли предвидели их долговременные последствия.
   В обстановке растущей гласности развернулась критика сталинизма, разоблачение преступлений сталинского режима, реабилитация жертв репрессий. Критика сталинизма пошла вглубь, была выявлена его связь с существовавшей в СССР тоталитарной системой, а ее истоки обнаружены в политике времен гражданской войны. Это бросило тень на Ленина. Критика стала затрагивать и его, и, стало быть, идейные и организационные основы Коммунистической партии СССР. В стране стала зарождаться многопартийность. Появились первые проявления сепаратизма. Весной 1990 г. III съезд народных депутатов СССР отменил шестую статью Конституции, провозглашавшую руководящую роль КПСС в жизни страны и общества.
   Была начата и более масштабная экономическая реформа. Суть ее заключалась в переводе предприятий на хозрасчет и самофинансирование. Существовавшая в СССР административная система управления экономикой состояла из трех основных элементов: жесткие административно-директивные задания, централизованная система материально-технического снабжения, строгая регламентация деятельности предприятий и организаций. «Сверху» не только определялось, что делать, но фактически полностью предписывалось, из чего делать. Кроме того, насчитывалось примерно 200 тыс. нормативных и регламентирующих актов. Суть новой системы управления – переход на управление преимущественно экономическими методами, усиление роли системы товарно-денежных отношений, повышение значения прибыли и т. д. Намечалась частичная децентрализация в установлении цен, введение элементов рынка. Вместе с тем заявлялось, что рынок останется социалистическим, планово-регулируемым.
   Наряду с экономическими методами регулирования экономики, вводились и меры административного характера. Например, государственная приемка изделий. Руководство страны называло эту меру вынужденной, необходимой для того, чтобы как-то встряхнуть предприятия, коллективы, заставить их все-таки делать вещи доброкачественные, а не переводить сырье и труд на низкопробную продукцию" [1042 - Перестройка и современный мир. М., 1989. С. 64.]. На предприятиях вводился контроль со стороны новой структуры – независимой государственной инспекции, которая имела право снижать зарплату, лишать премий производителей некачественной продукции.
   Несмотря на все принятые меры, экономический кризис не только не прекращался, но и усиливался. Нужно было разрабатывать новую программу экономического развития. Среди предлагавшихся выходов были названы меры как экономического, так и неэкономического характера.
   Сторонники экономических мер преодоления кризиса придерживались двух точек зрения. Первая заключалась в том, чтобы закупить под зарубежные кредиты большую массу потребительских товаров, что должно было, по их мнению, оздоровить внутреннюю финансовую обстановку, удовлетворить платежеспособный спрос населения, полнее включить материальные стимулы к труду и таким образом выиграть время для кардинальной перестройки экономики. Сторонники этого пути делали акцент на его гарантированном эффекте, быстрой реализации, а критики подчеркивали временный характер достижимых выгод, возможность их отрицательного влияния на развитие собственного производства предметов потребления.
   Другие настаивали на приобретении импортного оборудования и технологий, позволяющих в относительно короткий срок резко увеличить ассортимент, объем и качество товаров массового спроса. Здесь также речь шла об иностранных кредитах, но их использование должно было послужить формированию собственной производственной базы, которая впоследствии позволила бы ослабить зависимость от зарубежных источников финансирования. Но на реализацию этого плана требовалось минимум 3–5 лет, в то время как хоть какой-нибудь эффект нужен был немедленно.
   Реализовать эти планы руководство страны или не решилось, или на это просто не хватило времени. К тому же, по оценкам исследователей, Горбачев и его сподвижники постепенно теряли контроль над ситуацией в стране, а с 1989 г. процесс реформирования вырвался из-под их контроля, они уже не могли быть в авангарде событий.
   В результате правительство все больше склонялось к третьему варианту решения затруднений, реализуемому за счет населения. Он состоял в жестком контроле за доходами граждан и предприятий, в проведении денежной реформы с неэквивалентным [1043 - Неэквивалентный – неравноценный.] (за пределами установленной суммы) обменом, что должно было резко сократить объем необеспеченных товарной массой сбережений. Такой обмен был произведен по инициативе председателя Совета министров В. С. Павлова.
   Подводя итоги, можно констатировать, что реформы, начатые в 1985 г., были необходимы. В руководстве партии и государства понимали это еще в 60-е г., затем – в начале 80-х. Но, очевидно, там также понимали, что реально реформировать экономику, устранить недостатки политического развития можно только путем серьезных изменений в политической системе страны. Большинство в ЦК партии этого не хотело и боялось. Поэтому реформы были робкими, половинчатыми и незавершенными. В результате постепенно накапливавшиеся кризисные явления во всех сферах жизни привели страну на порог краха.
   Трудно сказать, как бы развернулись события, если бы Ю. В. Андропов находился у власти не несколько месяцев, а несколько лет. Вполне возможно, что сценарий реформ был бы примерно таким же, как при М. С. Горбачеве. Очевидно одно: в середине 80-х гг. у высших государственных чиновников не было другого выхода, как начать реформы. Возможно, что если бы кризис не был столь глубоким, то и эти реформы постигла бы участь прежних новаторских начинаний. Во всяком случае, первоначально М. С. Горбачев и его окружение не стремились к радикальным преобразованиям. Годы перестройки показали, что у Горбачева и его команды не было четкой программы действий, рассчитанной на несколько лет. Особенно это касается экономической сферы, где реформаторам не удалось сделать ничего. Они не смогли разработать эффективную экономическую концепцию, опирались в основном на внеэкономические рычаги и стимулы.
   Перестройка закончилась углублением экономического кризиса, распадом СССР. Многие обвиняют в этом исключительно М. С. Горбачева. На наш взгляд, в этом есть вина и предыдущих руководителей, в том числе и «реформистов», в частности Ю. В. Андропова, которые не смогли найти приемлемых для страны способов управления.
//-- ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Аврус А. И., Голуб Ю. Г. Отечество в ХХ веке: от Российской империи до Российской Федерации. Саратов, 1997.
   2. Верт Н. История Советского государства. 1900–1991. М., 1992.
   3. Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988.
   4. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995.
   5. История России. Учебный минимум для абитуриентов. М., 2001.
   6. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т. 13, 15.
   7. На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и общества. М., 1990.
   8. Перестройка и современный мир. М., 1989.

ТЕМА 45. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ: ОТ ПЛАНОВОЙ ЭКОНОМИКИ – К РЫНОЧНОЙ

РЕФЕРАТ: «ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ РОССИИ В КОНЦЕ 80-х-НАЧАЛЕ 90-х гг.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Деятельность М. С. Горбачева. Надежды советской экономики
   3. Содержание экономических реформ
   4. Интеграция советской экономики в мировое хозяйство
   5. Финансовое положение страны в конце 80-х
   6. Заключение
   7. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Период конца 80-х-начала 90-х гг. стал серьезным переломным рубежом в истории СССР. Негативные процессы внутри государства, кризисные явления внутри общества отчетливо выявились и стали нарастать. На международной арене для СССР складывалось неоднозначное положение. С одной стороны, Советский Союз по-прежнему оставался великой державой, с другой – стремительно терял этот статус.
   Несмотря на определенные достижения в экономическом и социальном развитии, Советское государство оказалось в глубоком предкризисном состоянии. Главными причинами этого были: падение темпов роста промышленности, политика «конфронтации» с капиталистическими странами, зашедшая в тупик.
   Перед правящими кругами страны реально встала задача сохранения своей власти. Идеи более глубокой реформации общественной жизни СССР, экономики и политики стали появляться все отчетливее.
//-- 2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ М. С. ГОРБАЧЕВА. НАДЕЖДЫ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ --//
   Необходимо отметить, что избрание М. С. Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС положило конец порочной традиции последних лет. Общество хотело, чтобы во главе страны стоял молодой, энергичный и деятельный человек. К этому времени правящая элита не могла не считаться с общественным мнением, не признаваемым официально, но реально присутствующим. Все ждали перемен: и слой государственных чиновников, и военные, и простые граждане. В реформировании советской системы были заинтересованы технократы, интеллигенция, теневики.
   Михаил Сергеевич Горбачев – личность неоднозначная в российской истории до сегодняшнего дня. Родился он в 1931 г. на Ставрополье в крестьянской семье. С раннего детства, с 13 лет он работал в колхозе, в 15 лет он стал помощником комбайнера МТС. Награжден Орденом Трудового Красного Знамени за успехи в сельскохозяйственном производстве.
   В 1955 г. окончил юридический факультет МГУ и, вернувшись на Ставропольский край, начал свою политическую карьеру с поста заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации крайкома ВЛКСМ. С 1962 г. он на партийной работе. В июле 1978 г. М. С. Горбачев, уже будучи первым секретарем Ставропольского краевого комитета КПСС, направил в ЦК КПСС записку по вопросам сельского хозяйства. В конце того же года его выдвигают в секретари ЦК. В 1982 г. Горбачев становится членом Политбюро ЦК КПСС. В мае 1982 г. на Пленуме ЦК КПСС была принята разработанная под его руководством «Продовольственная программа». Сторонник радикальных экономических реформ, последователь Андропова, М. С. Горбачев 11 марта 1985 г. был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.
   В том же, 1985 г. председателем Совета министров был назначен Николай Иванович Рыжков.
   Горбачев продолжал начатый Андроповым анализ состояния страны и поиск путей из создавшегося положения. Идеи реформ возникли не на пустом месте. Из-за закрытости советского общества, статистических подтасовок для советских людей кризисные явления в экономике были малозаметны. Однако у экономистов, политологов, хозяйственников вызывало беспокойство увеличивающееся технологическое отставание Советского Союза. На единицу конечного продукта в СССР тратилось почти вдвое больше природных ресурсов, энергии, человеческого труда, чем в передовых странах. СССР являлся крупнейшим в мире производителем стали, станков, обуви, но большинство товаров было неконкурентоспособно на международных рынках. Страна резко отставала от современных требований в области компьютеризации народного хозяйства, по внедрению других достижений НТР.
   К середине 80-х гг. для такой огромной и богатой ресурсами страны возможности экстенсивного развития были исчерпаны. В 1984 г. впервые за послевоенное время упала годовая добыча нефти, долгие годы бывшая главной статьей экспорта, а следовательно, важнейшей опорой советской экономики. Различные варианты реформы обсуждались и в научных кругах, и в недрах партийного аппарата. Однако целостной концепции перестройки экономики к 1985 г. еще не сложилось.
   Большинство ученых и политиков искали выход в рамках сложившейся системы: в переводе народного хозяйства на путь интенсификации, создании условий для внедрения достижений НТР. Этой точки зрения придерживался в то время и М. С. Горбачев. Для укрепления позиций страны на международной арене, улучшения условий жизни населения страна действительно нуждалась в интенсивной высокоразвитой экономике. Уже первые выступления нового Генерального секретаря ЦК КПСС показали его решимость приступить к обновлению страны.
//-- 3. СОДЕРЖАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ --//
   Весной 1985 г. перестройка и ее «архитектору», и ее «прорабам» виделась как возвращение к ленинской концепции социализма, соединение социализма с демократией. М. С. Горбачев был убежден, что после реформы, проведенной «сверху», страна обретет второе дыхание. Первый этап преобразований (1985–1988) начался в русле прежних традиционных административно-организационных мер, которые должны были укрепить порядок и дисциплину и, самое главное активизировать «человеческий фактор» (т. е. «разбудить» человека, сделать его по-настоящему активным и заинтересованным), восстановить общественную мотивацию трудовой деятельности.
   Ядром экономических преобразований стала концепция ускорения социально-экономического развития страны на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса, которая была предложена М. С. Горбачевым на Пленуме ЦК КПСС в апреле 1985 г.
   Провозглашая курс на ускорение, М. С. Горбачев надеялся с минимальными затратами за счет «скрытых резервов» в короткий срок добиться подъема экономики. Предполагалось изменить инвестиционную и структурную политику, направив основные средства на техническое перевооружение, модернизацию действующих предприятий, сократив до минимума финансирование незавершенного строительства новых объектов. Главные усилия сосредоточивались на опережающем развитии машиностроительной отрасли, достижения в которой в дальнейшем обеспечили бы подъем и других отраслей. Ставка делалась на энтузиазм рабочих, вводился 3-х и 4-сменный режим работы, силами местных рационализаторов предлагалось повышать качество выпускаемой продукции.
   Вскоре после Пленума ЦК был обнародован «пакет» правительственных документов о реорганизации центральных экономических органов, перестройке банковской системы и финансового механизма, переменах в сфере снабжения.
   Состоявшийся в феврале 1986 г. очередной ХХVII съезд КПСС расширил содержание концепции ускорения, распространив ее на общественные отношения. Во главу угла политики «ускорения» поставили задачи демократизации, борьбы с бюрократизмом, беззаконием. За короткое время был омоложен верхний эшелон руководства. Н. И. Рыжков сменил Н. А. Тихонова на посту премьер-министра, Н. В. Талызин стал вместо Н. К. Байбакова председателем Госплана СССР, Б. Н. Ельцин был назначен секретарем ЦК КПСС, а затем – первым секретарем Московского горкома КПСС и кандидатом в члены Политбюро. Один за другим были отстранены наиболее консервативные члены партийной верхушки. Чистка коснулась также среднего и нижнего звена партноменклатуры. К началу 1987 г. было заменено 70 % членов Политбюро, 60 % секретарей областных партийных организаций, 40 % членов ЦК КПСС.
   Попыткой реальной поддержки снизу политики ускорения стало принятие закона о создании советов трудовых коллективов, которые наделялись широкими полномочиями, начиная от выборов руководителей предприятий и кончая регулированием заработной платы.
   Несмотря на провозглашение курса ускорения, 12-й пятилетний план, принятый ХХVII съездом КПСС, был составлен на основе методов и подходов прошлого. Резкое повышение темпов экономического роста, заложенное в новый пятилетний план, оказалось очередной утопией и лишь усилило разбалансированность экономики. Этот процесс усугубили противоречивые бюрократические методы реализации плана, типичным примером которых может служить введенная вместо ведомственного контроля государственная приемка промышленной продукции. Ее введение в итоге привело к сокращению выпуска промышленной и продовольственной продукции. Импульс «ускорения» 1986–1987 гг. вызвал перенапряжение в производстве энергии, сырья и конструкционных материалов. В 1988 г. все это привело к сокращению выпуска базовых ресурсов. Ответной реакцией экономики стало быстрое накопление запасов во всех ее секторах. Индустрия начала работать «на склад». Минимальный результат дала и переориентация импорта с ширпотреба на закупку новейшей техники за рубежом. Закупленные на валюту поточные линии простаивали из-за неправильной эксплуатации, отсутствия запчастей, нужного качества сырья.
   В качестве мер по укреплению дисциплины наибольшую известность получило постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», в результате которого была развернута масштабная антиалкогольная кампания, вначале активно поддерживаемая населением. Благие намерения руководства, однако, обернулись громадным ущербом для бюджета (поступления в казну от продажи спиртных напитков в течение трех лет сократились на 37 млрд рублей), ростом самогоноварения, токсикоманией, разгулом преступности.
   Уже к концу 1986 г. экономическая ситуация в стране вновь стала ухудшаться. В январе 1987 г. наступил спад производства, что явилось началом экономического кризиса. Не последнюю роль в этом сыграла страшная Чернобыльская трагедия, ставшая возможной в условиях нарастающего распада, падения производства и технологической дисциплины. Первые три года перестройки показали, что попытки в рамках старой системы провести преобразование экономики, активизировать «человеческий фактор» обречены на провал. Неудачи первого этапа перестройки заставили искать новые пути продвижения вперед, поставили на повестку дня вопрос о комплексной реформе общества.
   Стратегия реформ была провозглашена М. С. Горбачевым на Пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г. Ее основой объявлялась демократизация всех сфер советского общества. В соответствии с провозглашенным лозунгом «Больше демократии!» предлагалось ввести альтернативные, т. е. на основе соперничества нескольких претендентов, выборы депутатов всех уровней власти. На повестку дня был поставлен вопрос не только реформирования всей системы политических институтов, но и создания новой модели социализма «с человеческим лицом». В декабре 1988 г. был принят закон об изменении избирательной системы в СССР.
   Ухудшение экономической ситуации заставило руководство страны обратить серьезное внимание на ход и направление экономических реформ. Летом 1987 г. правительство страны во главе с Н. И. Рыжковым совместно с учеными-экономистами подготовило и представило на июньском Пленуме ЦК КПСС план реформ. К этому времени стало очевидным, что без преодоления тотального огосударствления экономики невозможно пробудить инициативу людей. Для этого предлагалось передать трудовым коллективам право реального распоряжения средствами предприятий, развивать арендные отношения и индивидуально-трудовую деятельность, восстановить в правах кооперацию. В июне 1987 г. Верховный Совет СССР принял закон о государственном предприятии (объединении). Новый закон предусматривал расширение самостоятельности предприятий и демократизацию хозяйственной жизни. Разрабатывались и внедрялись три модели хозрасчета, различавшиеся уровнем свободы и ответственности, порядком распределения доходов.
   Широкую брешь в государственной системе собственности пробили кооперативы. Решения о развитии кооперации были приняты еще в 1986 г., а в июле 1988 г. увидел свет закон о кооперации. В нем формально было зафиксировано равноправие кооперативного и государственного секторов экономики. Он предусматривал возможность создания различных кооперативов, в том числе на базе государственных предприятий. Кооперативный сектор развился гораздо быстрее, чем ожидалось. Только за 1988 г. количество кооперативов в СССР увеличилось в 6 раз. У государственной промышленности и сферы услуг появился конкурент. Партийно-государственная элита боялась расширения не подконтрольного ей негосударственного сектора, поэтому попыталась сразу поставить кооперативы в определенные ограничительные рамки.
   Сильный удар по частному производству нанесли решения центральных и местных властей о борьбе с нетрудовыми доходами, запреты вывозить продукты личного подсобного хозяйства за пределы краев и областей. Эти меры подорвали развитие новых форм хозяйствования. Таким образом, существовавшие в 1987–1990 гг. относительно благоприятные возможности для постепенного разгосударствления, восстановления рыночных отношений, изменения отношений собственности в формах и способах, стимулирующих экономический рост, были упущены.
//-- 4. ИНТЕГРАЦИЯ ЭКОНОМИКИ РОССИИ В МИРОВОЕ ХОЗЯЙСТВО --//
   Конец 80-х-начало 90-х гг. XX в. для России явился периодом вхождения в новую для нее систему мирового хозяйства со свойственной ей иерархией тех или иных национальных экономик в международном разделении труда (МРТ), на международном рынке капиталов, ресурсов. Процесс интеграции России в мировое хозяйство, ее утверждение как равноправного участника в системе международных экономических отношений, в международном разделении труда и по сей день находится в самом начале. Несмотря на формальное расширение в начале 90-х гг. участия в МЭО, доля России в мировой экономике и степень ее вовлечения в международное разделение труда пока не только не возрастает, а сокращается. Так, например, удельный вес российской внешней торговли в международной торговле, резко снизившийся в начале 90-х гг., в конце 90-х гг. составлял чуть более 1 %.
   Структура экспорта носит преимущественно сырьевой характер. На начальной стадии находятся процессы легального вывоза капитала, организации совместных предприятий, свободных экономических зон, международные интеграционные процессы. Только около четверти российской экономики «завязано» на внешние рынки.
   Проблема интеграции России в мировое экономическое сообщество достаточно сложна и многообразна. Предпосылками к ее решению могут стать:
   – прохождение Россией основных ступеней развития экономики рыночного типа, которые в свое время миновали экономически более развитые страны;
   – восстановление нарушенных связей, экономическая интеграция в рамках СНГ (поначалу в рамках какой-либо его части) и, соответственно, совместное вступление единым блоком в мировое хозяйство.
   Одновременно с этими процессами должна осуществляться выработка механизма взаимодействия с развитыми, развивающимися странами, международными экономическими организациями, региональными торгово-экономическими блоками и группировками. Очевидно, что все это требует немало времени и усилий.
   Для преодоления разрыва, отделяющего Россию от мировых лидеров, облегчения бремени и сокращения времени перехода к рыночной экономике, интеграции в мировое хозяйство необходимо:
   1. Установление стабильного политического режима.
   2. Развитие и совершенствование рыночного механизма хозяйствования, адекватного российским условиям.
   3. Всемерное привлечение и эффективное использование иностранных инвестиций путем создания благоприятного инвестиционного климата, соответствующего требованиям открытой экономики с российской спецификой.
   4. Проведение активной внешнеторговой политики, сочетающей экспортную ориентированность производства с импортозамещением.
   5. Стимулирование экономического развития по пути научно-технического прогресса.
   По мнению многих специалистов, Россия обладает рядом специфических черт, преимуществ, позволяющих интегрироваться в мировое хозяйство, занять должное место в системе международных экономических отношений. К этим чертам относят:
   1. Развитую научно-техническую базу.
   2. Высокую степень обеспеченности сырьем и энергоресурсами, их относительную дешевизну.
   Вместе с тем, рассматривая богатые природные ресурсы за несомненное благо, хотелось бы отметить некоторые точки зрения на этот вопрос тех экономистов (российских и зарубежных), которые аргументированно доказывают, что природные богатства страны могут стать серьезнейшим тормозом ее экономического развития. При этом дело даже не в самих богатствах, а в порождаемой ими психологии и тех опасных настроениях, которые сопровождают их наличие. Эти настроения приводят к уверенности, что если есть природные ресурсы, то это чуть ли не автоматически гарантирует процветание страны.
   Если полагать, что именно ресурсы являются главным источником национального благосостояния, можно прийти к выводу, что следует противодействовать всем иностранным компаниям, которые стремятся к этому источнику. В этом, по мнению ряда ученых-экономистов, заключается основа «экономического национализма». Такой национализм, т. е. попытка «сидеть» на своих богатствах без разумного их использования, отнюдь не приносит благосостояния в современном мире. Принимая во внимание данную точку зрения, не следует забывать и о необходимости осторожного, взвешенного подхода по допуску иностранных компаний в сферу национальных интересов, разработки природных ресурсов. Нужна четко продуманная политика использования зарубежного капитала и строжайший его контроль.
   В начале 90-х гг. «индекс человеческого развития» в России сократился почти вдвое. Если в 1990 г. по этому, одному из важнейших показателей состояния общества, принятому ООН, Россия занимала 33-е место, то в 1999-м уже 57-е. Однако это далеко не последнее место. Намного хуже с этим показателем в Китае (108-е место), Египте (106-е место), Турции (84-е место). Лидирующие места занимают Канада, США, Япония. Записывая в актив России вышеназванные факторы, следует, однако, помнить, что успех процесса интеграции в мировое хозяйство определяют не столько сами факторы, сколько то, как эффективно они используются.
   Осваивая мировой рынок, Россия должна осуществлять избирательную и поэтапную политику. Избирательность заключается в четком определении собственных приоритетов. В частности, в преобладании условий по построению свободной рыночной экономики внутри страны над усилиями по внешней открытости. Необходима планомерная последовательность в раскрытии своего народно-хозяйственного комплекса внешнему миру. При этом внешняя открытость не должна быть самоцелью, а призвана служить созданию эффективного рыночного механизма внутри страны.
   Вырабатывая стратегию интеграции в мировое хозяйство, следует учитывать зарубежный опыт. Япония в послевоенный период, например, выработала следующую политику: были выделены три важнейшие отрасли экономики – угольная, металлургическая, текстильная. Они считались определяющими в вопросах экспорта-импорта и внутренней экономической политики. Очевидно, российская экономическая политика также должна основываться на системе приоритетов, ведущих звеньев экономики, отраслях-локомотивах. Такими приоритетными отраслями российской экономики могут стать лесопромышленный, нефтегазовый комплексы, а также наукоемкие отрасли, отрасли высоких технологий (в том числе военных) и некоторые другие.
   Вхождение в мировое рыночное хозяйство не будет легким. Промышленно развитым странам не нужен новый сильный конкурент. За свое место на международном рынке России придется активно побороться, одновременно отбивая тайные и явные попытки «прибрать Россию к рукам» со стороны ведущих мировых держав. В этой связи весьма актуальной для нашей страны на пути интеграции в мировое хозяйство становится проблема экономической безопасности. Обеспечение экономической безопасности заключается в сведении к минимуму всего того ущерба, который может быть нанесен российской экономике в результате действия факторов мировой хозяйственной конъюнктуры, международной конкуренции, неэффективных действий российских экономических субъектов на мировых рынках.
   Активный рост внешней торговли нашей страны начался в 70-е гг., когда и разрядка международной напряженности, и оживление всей мировой торговли способствовали вовлечению отечественной экономики в расширяющийся международный товарообмен. Рос спрос на мировом рынке на нефть и газ, именно на те конкурентоспособные на внешнем рынке товары, экспорт которых мог быть быстро увеличен. Доля внешнеторгового оборота в национальном доходе в середине 80-х гг. возросла до 25 %. Однако структура внешней торговли оставляла желать лучшего: сырье и материалы составляли около 70 %, готовые изделия, в том числе машины, – 30 %. Последние 25–30 лет страна была втянута в международное разделение труда на основе развития архаичной и отсталой структуры торговли, где в экспорте доминировало сырье. Наш экспорт расширялся за счет вывоза нефти и газа, а импорт – за счет ввоза продовольствия, преимущественно зерна и потребительских товаров. Доля машин и оборудования в нашем экспорте составляла только 15–16 %, в то время как в мировой торговле – в два раза больше.
   Советская экономика в 70-е-начале 80-х гг. была по существу замкнутой и закрытой, поскольку не вовлекалась в те качественные изменения, которые определяли развитие экономических отношений в мире. Эти отношения характеризовались интеграцией отдельных национальных экономик в мирохозяйственный процесс. "Для нового международного разделения труда характерно снижение доли сырья и материалов в мировой торговле, поскольку процесс развития новых технологий часто отодвигает на второй план преимущества, связанные с природными условиями. Получили развитие наукоемкие, высокотехнологичные отрасли – химия, приборостроение, электронная и авиакосмическая промышленность. На этом, а также на экспорте услуг строят свою экспортную стратегию Япония, Великобритания и, в особенности, США.
   Традиционные отрасли, такие как производство одежды и обуви, судов и автомобилей и др., стараются перебазировать в новые индустриальные государства, где гораздо более дешевая рабочая сила. Высокоразвитая и широко распространенная в странах развитой рыночной экономикой торговля услугами пришла и к нам" [1044 - Савин В. Формы международных экономических связей России в условиях реформы // Внешняя торговля. 1992. N 3. С. 17.].
   В мире идет постепенное стирание экономических границ между странами, создается единый экономический организм, подчиняющийся одним и тем же законам. Национальная экономическая политика отдельно взятой страны будет эффективной только тогда, когда она скоординирована с экономической стратегией других стран. Пример Европейского Союза (ЕС) – тому весомое подтверждение. Конечно, от экономической интеграции выигрывают все страны, но выигрывают по-разному: одни – больше, другие – меньше. Только наша страна до недавнего времени оставалась в стороне от широко развивающихся интеграционных процессов. Доминирующий у нас бартерный обмен нефти и газа на зерно и товары народного потребления – это отсталая форма международной торговли.
   В мире все более широко распространяется производственная кооперация, проводимая как отдельными фирмами, так и международными корпорациями. Полноценное участие нашей страны в этом процессе затруднено из-за низкого качества отечественной техники. За период проведения экономических реформ возросла значимость экспортных отраслей в народном хозяйстве. И если наблюдается относительно стабильное положение в черной и цветной металлургии, топливно-энергетическом комплексе и некоторых других производствах, также ориентированных на экспорт, то объясняется это не потребностями внутреннего рынка России, а потребностями, в первую очередь, внешнего рынка, мировой конъюнктурой.
   С одной стороны, экспортная деятельность стимулирует развитие отдельных производств и целых секторов народного хозяйства России, с другой – активнейшая интеграция страны и международное разделение труда вызвали появление структурных проблем в системе внешнеэкономических связей. В российском экспорте преобладают сырье и неквалифицированный труд. По данным ВНИИКИ, в экспорте России в страны дальнего зарубежья удельный вес сырья и полуфабрикатов увеличился с 86 % в конце 80-х г. до более 90 % в 90-х гг., а доля готовых изделий из-за их низкой конкурентоспособности и неустойчивого финансового положения производителей уменьшилась с 16 до 10 % (при этом поставки вооружений возросли). Отмечается ухудшение экологического фона российской внешней торговли. Это значит, что в экспорте страны выросла доля полуфабрикатов, произведенных в отраслях, которые отрицательно влияют на окружающую среду (металлургическая, химическая, нефтехимическая, целлюлозно-бумажная).
//-- 5. ФИНАНСОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СТРАНЫ В КОНЦЕ 80-х --//
   Попытка реформирования экономики была предпринята на июньском (1987) Пленуме ЦК КПСС. Состояла она в принятии тщательно подготовленной учеными программы экономической реформы, включавшей в себя «Основные положения коренной перестройки управления экономикой», «Закон о государственном предприятии (объединении)», принятый Верховным Советом СССР, и пакет из десяти постановлений ЦК КПСС и Совета министров по узловым проблемам хозяйственного механизма. Начался перевод предприятий всех отраслей на т. н. «полный хозяйственный расчет и самофинансирование». Но перевод на работу в условиях действия лишь некоторых элементов хозрасчета мало затрагивал трудовые коллективы, осуществлялся методом директивного давления «сверху». Многие правильные положения не подкреплялись механизмом их обеспечения. Не были осуществлены другие реформы – ценообразования и материального снабжения. Из-за отсутствия оптовой торговли предприятия не могли выбирать себе поставщиков.
   Распространенным явлением в 1988–1990 гг. стало завышение действительной стоимости производимой продукции, т. е. проявился так называемый «групповой эгоизм» коллективов предприятий. Четко обозначилась тенденция предприятий на увеличение любыми путями объема прибыли. Эта прибыль направлялась, прежде всего, на оплату труда, материальное поощрение и социальное развитие коллективов. Так, доля прибыли, остающаяся в распоряжении предприятий страны, возросла с 41 % в 1980 г. до 51 % в 1990 г.
   Лучше обстояли дела с реализацией законов, направленных на расширение сферы деятельности частной инициативы (об индивидуальной трудовой деятельности, о кооперации). Частная деятельность была легализирована более чем в тридцати видах производства товаров и услуг. На расширение прав и возможностей производителей направлены принятые в 1989–1990 гг. законы об аренде и арендных отношениях, о малых предприятиях, акционерных обществах, совместных предприятиях, коммерческих банках. Вместе с тем все эти предприятия во многом стали насосом для перекачки безналичных денежных средств из государственных предприятий, при которых они были образованы, в наличные средства, обеспечивающие первоначальное накопление капитала у части партийно-советской и хозяйственной номенклатуры.
   Возрастание доли прибыли у предприятий привело к увеличению денежной массы у населения – при отставании роста производства. Повсеместно в 1990–1991 гг. вынужденно в связи с этим вводится нормированное, талонное обеспечение населения продуктами питания и некоторыми товарами народного потребления. Возрастала инфляция. Падение жизненного уровня трудящихся привело к забастовкам. С 1988 г. началось общее сокращение производства в сельском хозяйстве, а в 1990 г. (впервые с 1946 г. – по официальной статистике) в промышленности.
   После неудач с экономическими реформами правительство обратилось к реформе политической системы. На XIX Всесоюзной партийной конференции (1988) признан кризис в экономике страны и необходимость проведения дальнейших реформ. Весной 1989 г. в стране на демократической основе прошла выборная кампания, в ходе которой впервые на альтернативной основе избирались народные депутаты СССР. На I съезде народных депутатов СССР председателем Верховного Совета СССР избран Горбачев, а на III внеочередном (март 1990 г.) съезде он избран первым президентом СССР. Этот съезд отменил шестую статью Конституции СССР 1977 г., которая законодательно закрепляла руководящую роль Коммунистической партии. Председателем Кабинета министров, главой правительства, вместо Н. И. Рыжкова (1985–1990), стал В. С. Павлов (1990–1991).
   Летом и осенью 1990 г. среди ученых и политиков шла острая дискуссия вокруг экономических программ Рыжкова-Абалкина и Шаталина-Явлинского по выводу страны из кризиса. Программы отличались степенью радикализации и решительности. Затем была создана компромиссная программа Павлова-Щербакова, летом 1991 г. принятая Верховным Советом СССР, но августовская попытка государственного переворота перечеркнула и ее.
   В январе 1991 г. произведена денежная реформа путем обмена пятидесяти и сторублевых купюр на купюры нового образца. Изъятые реформой 14 млрд рублей были вновь выпущены в обращение за 2–3 последующих месяца. 2 апреля этого же года в 2–4 раза повышены цены на продовольственные товары, транспорт, коммунальные услуги. Произошло резкое падение жизненного уровня населения.
   V внеочередной съезд народных депутатов СССР (2–5 сентября 1991 г.) принял решение о прекращении своих полномочий в качестве высшего органа власти в стране. Для управления экономикой образован межреспубликанский экономический комитет во главе с премьер-министром И. С. Силаевым (1990–1991). К этому времени, в 1990 г., Российская Федерация приняла закон о государственном суверенитете, устанавливающем приоритет своих законов над законами СССР. Председателем Верховного Совета РСФСР избирается Б. Н. Ельцин, а в июне 1991 г. он избирается прямым тайным голосованием президентом России.
   Сразу после августовского путча Ельцин приостановил деятельность КПСС на территории Российской Федерации, а в ноябре 1991 г. запретил ее вовсе, имущество партии было национализировано. Горбачев сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС, а 25 декабря подал в отставку с поста президента СССР. Это означало прекращение существования Союза ССР.
   В 70–80 гг. значительно возросли доходы от внешнеэкономической деятельности государства. Эти доходы отражались в статистической отчетности в обобщенной статье «прочие доходы» и впервые появились отдельной строкой, начиная с отчета за 1984 г. По оценке С. Синельникова, доходы за счет экспорта нефти и газа росли и составляли: 10–12 % в конце 60-х гг. и 18–20 % в начале 80-х – от всех поступлений в бюджет.
   В 80-е гг. доходы от экспорта энергоносителей, вследствие падения мировых цен на них, резко снизились. Так, доходы государства от продажи нефти и нефтепродуктов сократились в два раза: с 30,9 млрд руб. в 1984 г. до 15,6 в 1990 г. Крупными статьями дополнительных затрат и факторами углубления бюджетного дефицита стали расходы государства, связанные с ведением войны в Афганистане, по ликвидации последствий землетрясения в Армении и аварии на атомной электростанции в Чернобыле. Другим фактором, повлиявшим на значительное уменьшение доходов государства, явилась антиалкогольная кампания. Была сделана попытка решить вековую проблему за короткий срок, что вызвало значительное сокращение государственного производства и продажи алкогольных напитков. Продажа водки и ликеро-водочных изделий в РСФСР в 1987 г. составила 80,4 млн дал. по сравнению со 198,2 млн дал. в 1984 г. Это существенно снизило доходы бюджета от налога с оборота. Доходы от продажи алкоголя за 1985–1988 гг. снизились на сумму около 10 млрд руб.
   До 1991 г. бюджеты союзных республик, в том числе и РСФСР, входили в состав СССР. За десять лет (1980–1990 гг.) в бюджетах союзных республик оставалось 55–76,5 % налога с оборота, 30–47 % платежей из прибыли и 55–60 % подоходного налога с населения, мобилизованных на их территории.
   На высшем уровне руководства понимали, что «финансовая система страны явно устарела. Она не стимулирует повышения эффективности хозяйствования, преследует зачастую сиюминутные, фискальные цели» [1045 - Тимошенко В. А. История российского налогообложения. Саратов: Сателит, 2001. С. 269.], – отмечал Горбачев в 1987 г. Но крупных шагов по ее реформированию практически не было осуществлено. Лишь в 1990 г. Верховным Советом СССР был принят пакет законов, в соответствии с которыми бюджетная система страны состояла из союзного бюджета, самостоятельных республиканских (союзных и автономных республик) и местных бюджетов (законы: Об основах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик; О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федераций; Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР).
   В РСФСР в 1990 г. принят закон «О формировании бюджетов в РСФСР на 1991 г.», в соответствии с которым все доходы, в т. ч. и союзные, должны зачисляться в бюджет республики. Такие же законы о бюджетах приняли и другие союзные республики. Таким образом, принять союзный бюджет на 1991 г., в условиях противостояния союзных и республиканских законов, не представилось возможным.
   Касаясь исполнения бюджета СССР 1991 г., надо отметить, что к осени этого года контроль государства над финансово-кредитной системой и денежно-ценовыми сферами экономики был потерян. Это привело к обесцениванию денег, росту государственного долга и вхождению Российской Федерации, как и других бывших союзных республик СССР, в инфляционный этап развития. По статистическим данным, доходы бюджета Российской Федерации в 1991 г. составили 310 млрд руб., в т. ч. налог на прибыль – 91,9, налог с оборота – 72,2, другие налоги из прибыли – 41,1 и от внешнеэкономической деятельности – 7,8. Расходы же составили 347,6 млрд руб. Впервые за послевоенный период признано, что дефицит госбюджета России составил 37,6 млрд руб.
   В конце 1991 г. принят закон РСФСР «Об основах бюджетного устройства и бюджетного процесса в РСФСР», согласно которому с 1992 г. произошло обособление бюджетной системы России. В бюджетную систему страны как самостоятельные части включались: федеральный бюджет, 89 бюджетов субъектов федерации, в т. ч. 21 бюджет республик, 55 краевых и областных бюджетов, бюджеты городов Москвы и Санкт-Петербурга, 10 окружных бюджетов, бюджет Еврейской автономной области, а также 29 тыс. местных бюджетов: городских, районных, поселковых и сельских.
   Определенное значение имел и подоходный налог, взимаемый с доходов граждан. Этот налог был невелик и имел тенденцию к снижению. В 1971–1975 гг. отменены налоги с заработной платы рабочих и служащих, получающих до 70 руб. в месяц, и в среднем на одну треть снижены налоги с заработной платы от 71 до 91 руб. в месяц. Так, удельный вес подоходного налога в доходах РСФСР в 1975 г. составлял 10,7 %, а в 1986 г. – 9,6 %.
   Усилиями представителей советской экономической науки и органов власти у населения формировалось негативное отношение к налогообложению. В 1960 г. Верховный Совет СССР даже принял закон о постепенной отмене налогов с населения, правда, так и не претворенный в жизнь.
   Со второй половины 80-х гг. в налогообложении стали присутствовать новые элементы, связанные с развитием негосударственной формы собственности. С 1 мая 1987 г. вступил в действие закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности». Появились налоги с доходов кооперативов. В 1990 г. приняты законы СССР: «О налогах с предприятий, объединений и организаций», «О подоходном налоге с граждан СССР, иностранных граждан и лиц без гражданства».
   С 1988 г. введена плата за трудовые ресурсы. Руководство России добилось, чтобы с 1990 г. все предприятия союзного подчинения стали вносить эту плату в бюджет республики. Нормативы платы за трудовые ресурсы дифференцировались по регионам страны в зависимости от напряженности баланса трудовых ресурсов. Обычная ставка составляла 300 руб. в год на каждого среднесписочного работника, в отдельных, трудоизбыточных районах России – Дагестанской, Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской автономных республиках – плата составляла 200 руб. на одного работающего. В дальнейшем эта плата заменена начислениями на фонд оплаты труда.
   После принятия союзных законов о налогообложении предприятий и граждан, Верховный Совет РСФСР принял в начале декабря 1990 г. свои законы о порядке применения этих нормативных актов на территории РСФСР и решение о вводе их в действие с 1991 г. Эти законы устанавливали более льготный режим налогообложения по сравнению с союзным. Так, в законе РСФСР указано, что размер ставок налога на прибыль с предприятий, находящихся в ведении СССР, составляет 45 %, по остальным предприятиям – 38 %. Началось массовое бегство предприятий под юрисдикцию Российской Федерации.
   В конце 1991 г. принят всеобъемлющий пакет Российских нормативных актов по новой системе налогообложения. Разработка налоговой системы возглавлялась Комиссией Верховного Совета РСФСР по бюджету, планам, налогам и ценам. В подготовке законов принимали непосредственное участие правительственные органы, а также независимые эксперты и специалисты, в т. ч. и зарубежные. Эта система вбирала в себя накопленный отечественный опыт (дореволюционной России, периода НЭПа, наработки 1990–1991 гг.), а также богатейший зарубежный опыт налогообложения в странах с развитой рыночной экономикой.
   Законодательство о налогообложении включало в себя переход от индивидуализированного по предприятиям распределения прибыли к налогу на прибыль, преобразование налога с оборота в налог на добавленную стоимость, изменение системы налогообложения граждан с введением порядка декларирования их доходов, введение акцизов, налога на операции с ценными бумагами и др. Нужно отметить, что в 1991 г. введен налог с продаж по ставке 5 % с цены товара, ставший впоследствии аналогом налога на добавленную стоимость; акцизы – на узкую группу товаров (вина, коньяки и др.).
   Пакет нормативных актов по налогообложению делится на два блока. Первый блок включает девятнадцать законодательных актов, в основном по конкретным видам налогов (о налоге на прибыль, о налоге на имущество предприятий, об акцизах, о подоходном налоге с физических лиц, о налогах на имущество с физических лиц, о плате за землю, о государственной пошлине и др.). Основной базовый документ этого блока – закон «Об основах налоговой системы в Российской Федерации», который с изменениями и дополнениями действовал и в 2001 г. Данный закон определял принципы построения налоговой системы, перечень налогов, сборов и платежей, порядок их установления и отмены, исчисления учета, права и обязанности налогоплательщиков и налоговых органов. Все налоги разделялись на федеральные, субъектов федерации (региональные) и местные.
   Ко второму блоку нормативно-правовых актов относится закон «О Государственной налоговой службе РСФСР». Этот закон определил задачи и структуру Госналогслужбы, права и обязанности налоговых органов. Важнейшее значение для формирования доходов государства имело воссоздание налоговых инспекций в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 24. 01. 90 «О Государственной налоговой службе» и законом СССР от 21. 05. 90 «О правах, обязанностях и ответственности государственных налоговых инспекций».
   С 1 июля 1990 г. в системе финансовых органов всех уровней, на базе управлений, отделов и инспекций госдоходов были образованы государственные налоговые инспекции. На конец года в Российской Федерации было образовано 2 764 налоговые инспекции, главной задачей которых являлось осуществление контроля за соблюдением законодательства о налогах, полнотой и своевременностью внесения в бюджет государственных налогов и других платежей. Ими осуществлялся контроль за 374 тыс. предприятий, организаций, колхозов, кооперативов, общественных организаций.
   В 1990–1991 гг. налоговые органы концентрировали свои усилия прежде всего на обоснованности предоставления льгот предприятиям и организациям. Освобождали от налогов, предоставляли льготы различные органы власти. Только в 1990 г. постановлениями Совета министров СССР от платежей в бюджет освобождено девять фондов и подведомственных им организаций. Под эгидой этих фондов в Москве действовала разветвленная и все увеличивающаяся сеть предприятий, большинство которых занимались чисто коммерческой деятельностью, никак не связанной с целями и задачами общественных фондов, выступивших их учредителями. При этих фондах было создано 140 организаций, полностью освобожденных от внесения налогов в бюджет и отчислявших фондам лишь 2–5 % прибыли.
   Согласно закону «О Государственной налоговой службе РСФСР» (21. 03. 91), сотрудники налоговой службы имели широкие права в части проведения проверок на всех предприятиях, в министерствах, воинских частях, обследования производственных торговых и других помещений, применении финансовых санкций.
//-- 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   В начале 90-х гг., после распада СССР и образования СНГ, сложилась принципиально новая внешнеполитическая ситуация для России. Россия сократилась в своих геополитических параметрах. Она потеряла ряд важных морских портов, военных баз, курортов. Она не только лишилась традиционных союзников в Восточной и Центральной Европе (социалистический лагерь распался), но и получила вдоль «прозрачных» границ ряд государств с недружественным руководством (особенно в Прибалтике). Но тем не менее это были важные годы перелома сознания населения страны, перехода от социалистической системы хозяйствования к рыночной.
//-- 7. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Ламперт Х. Социальная рыночная экономика. М.: Дело, 1994.
   2. Краус В., Игнатова Т., Солодков Г. Социальное рыночное хозяйство. Путь России. Ростов, 1997.
   3. Дмитренко В. П., Есаков В. Д., Шестаков В. А. История Отечества, ХХ век. 11 класс. М.: Дрофа, 1998.
   4. Тимошенко В. А. История российского налогообложения. Саратов: Сатиллит, 2001.
   5. Слезингер Г. Э. Социальная экономика. М.: Дело и Сервис, 2001.
   6. Нестеренко А. Социальная рыночная экономика: концептуальные основы, исторический опыт, уроки для России //Вопросы экономики. 1998. N 8.

ТЕМА 46. ПЕРЕМЕНЫ В ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ В ГОДЫ ПЕРЕСТРОЙКИ

РЕФЕРАТ: «НАДО ПРОСТО НЕ ВЕРИТЬ, А ВЕРОВАТЬ…»

//-- ПЛАН: --//
   1. Введение. Влияние социально-экономических и политических преобразований на духовную жизнь общества.
   2. Развитие литературы
   3. Музыка: от Макаревича до Дельфина
   4. Поиск новых духовных приоритетов российского общества
   5. Использованная литература
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ. ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ НА ДУХОВНУЮ ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА --//
   Середина 80-х г. вошла в историю России как время начала перестройки. В 1985 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев объявил начало перехода от одного общественного уклада к другому. Это означало и перелом в общественном сознании людей. Влияние КПСС и других общественных организаций неудержимо падало. В 1988 г. на федеральном Пленуме ЦК КПСС впервые в истории Советской России было заявлено о необходимости «свободного соревнования умов», «социалистического плюрализма мнений». Заявил об этом М. С. Горбачев в речи «Революционной перестройке – идеологию обновления».
   И опять власти уповали на идеологию. Но идеология, пусть даже самая привлекательная, не может служить бесконечным стимулом развития промышленности и сельского хозяйства, как, впрочем, и русская духовность. Обывателю открыли прежде недоступные источники информации с развитием системы СМИ. Полученная информация произвела эффект взорвавшейся бомбы. Правительство публично признавало неэффективность экономической системы, ограниченные возможности социальных программ, запущенность культуры. Переписывалась история, заполнялись пресловутые «белые пятна» и очернялся многовековой нелегкий путь русского народа. Вместе с тем серьезного анализа прошлого не проводили. В 1990 г. в СССР начался институт президентства, а в 1991-м – происходит распад СССР.
   Для переломных моментов в сознании людей характерны кризис веры во всесилие руководителей, с одной стороны, и обожествление разного рода политических авантюристов, обещающих сильную власть, «порядок», «всеобщее благоденствие», с другой.
   Культура освобождалась от идеологии догм, от мифа о неуклонно растущем культурном уровне советских людей. Самым значительным событием стали многочисленные публикации художественных, философских произведений, долгие годы недоступных массовому читателю. Журнальные страницы заполнили главы из произведений, изъятых когда-то из оборота, спрятанных в тайниках. Показательной стала судьба русского философа Алексея Федоровича Лосева. Дорого заплатил ученый за свободу мысли. В 30-х гг. он был арестован, попал в тюрьму, а затем в лагерь. Та же участь постигла и его жену Валентину Михайловну, которая была виновна только в том, что занималась изданием трудов мужа.
   18 апреля 1930 г. А. Ф. Лосев оказался сначала на Лубянке, а потом ему объявили приговор – десять лет лагерей (его жене дали пять лет). Покинули они лагерь в 1933 г. в связи с инвалидностью (Лосеву в то время исполнилось только 40 лет) и ударной работой, благодаря чему в ОГПУ им был выдан документ, разрешающий жить в Москве и снимать квартиру. Однако печатать книги по философии Лосеву было по-прежнему запрещено. Долгих 23 года ему пришлось молчать, работая «в стол». Только в 1986 г. по достоинству был оценен главный труд жизни ученого – «История античной эстетики», удостоенный Государственной премии. Шесть томов вышли при жизни ученого, о седьмом изданном томе Лосев узнал в последний день жизни.
   О судьбе столь же даровитых ученых, поэтов, писателей, музыкантов рассказал А. И. Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ».
   В современном русском искусстве вновь поднимается вопрос о проблемах общечеловеческих, о ценностях вечных.
//-- 2. РАЗВИТИЕ ЛИТЕРАТУРЫ --//
   В художественной литературе исследуется проблема войны и мира, предотвращения термоядерной войны (произведения А. Чаковского «Победа» и «Неоконченный портрет», В. Степанова «Громовержцы»).
   Многие писатели пытаются найти решение проблемы гармонии человека и природы. В числе таких произведений – «Царь-рыба» В. Астафьева, «Прощание с Матерой» И. Распутина, «Не стреляйте в белых лебедей» Б. Васильева. В романах Д. Гранина трепетно звучит тема бережного отношения к духовному опыту прошлого. О духовном мире личности, о ее становлении в сложной социальной обстановке говорят повести В. Каверина, В. Тендрякова, А. Алексина.
   Поистине обогатили русскую литературу высоконравственные и не менее высокохудожественные романы и повести. «Все течет» и «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Игра» и «Выбор» Ю. Бондарева, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Рукописи не возвращаются» А. Арканова. Неоднозначное отношение критики вызвало появление романов, близких «Архипелагу ГУЛАГ» Солженицына, – «Колымские рассказы» В. Шаламова, «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровского, «Погружение во тьму». О. Волкова.
   В театре раскрываются пороки, противоречащие чувствам чести и порядочности. Активный отклик зрителя вызвали пьесы «Гнездо глухаря» и «Кабанчик» В. Розова, «Таблетка под язык» А. Макаенко, «Пена» С. Михалкова, «Говори» А. Буревского, «Она в отсутствии любви и смерти» Э. Радзинского. По-прежнему внимание деятелей культуры обращено к подвигу русского человека в Великой Отечественной войне. Ему посвящены не только романы, пьесы, но и мемориальные комплексы в Волгограде, Новороссийске, Хатыни, Санкт-Петербурге, Бресте.
//-- 3. МУЗЫКА: ОТ МАКАРЕВИЧА ДО ДЕЛЬФИНА --//
   Достойное место в нашей художественной культуре занимает музыка. Особым жанром стала музыка «бардов». Среди самых известных, завоевавших сердца миллионов слушателей – А. Галич, В. Высоцкий, Б. Окуджава, Ю. Визбор.
   О нелегком пути этих и других талантливых, самобытных поэтов и композиторов лучше всего говорят строки стихотворения А. Макаревича:

     Я смысл этой жизни вижу в том,
     Чтоб, не жалея ни души, ни тела,
     Идти вперед, любить и делать дело,
     Себя не оставляя на потом.
     Движенья постигая простоту,
     Окольного пути не выбирая,
     Наметить самый край, пойти по краю,
     Переступив запретную черту.
     В полночной темноте увидеть свет
     И выйти к свету, как выходят к цели,
     Все виражи минуя на пределе,
     При этом веря, что предела нет.
     Не презирать, не спорить, но простить
     Всех тех, кто на тебя рукой махнули:
     На каждого из нас у смерти есть по пуле —
     Так стоит ли об этом говорить?
     Не ждать конца, в часы уставив взгляд, —
     Тогда и на краю свободно дышишь,
     И пули, что найдет тебя, ты не услышишь,
     А остальные – мимо пролетят.

   Стихи эти были опубликованы в 1988 г., а в 1969 г. несколько учеников 10-й московской спецшколы – ранние поклонники рок-н-ролла и ансамбля «Beatlеs» – решили во что бы то ни стало создать собственную рок-группу. Сразу же было решено, что исполнять они будут только свои песни, которые не замедлили появиться на свет. Первыми были написаны 12 песен на английском языке. Родилась еще одна московская англоязычная группа. На первых порах ребятам не везло с аппаратурой. Например, для ударной установки использовали даже пионерский барабан, купленный в «Детском мире» за 12 рублей, и тарелку от хэта за 7 рублей. Группа уже, однако, существовала, но до сих пор без названия. Были сшиты подружкой Светой даже «хипповые» желтые вельветовые штаны, а борьба за название так и не заканчивалась единым мнением.
   Пришло название «Машины времени» – по моде тех лет давать название во множественном числе. Только в 1973 г. ребята остановятся на «Машине времени».
   Начинала работать «Машина времени» в сложных условиях, когда за длинные волосы исключали из комсомола, когда за принадлежность к компании «хиппи» могли запросто отвезти прямо с улицы в милицию, а там «перевоспитать», т. е. постричь, дать в морду, посадить на несколько суток. Последствием таких приводов могло стать исключение из института, можно было попасть в армию и сразу на советско-китайскую границу. Между прочим, говоря о нравственности участников «Машины», можно вспомнить, что Макаревич даже отказался от первого заработка в 40 рублей за выездной концерт, считая, что за настоящее искусство деньги брать стыдно!

     Я помню, как все начиналось,
     Все было впервые и вновь,
     Как строили лодки, и лодки звались
     «Вера», «Надежда», «Любовь»…

   Так об этом времени в истории группы скажет потом Макаревич.
   В первом составе рок-группы, кроме Макаревича и Сергея Кавагое, выступал Юрий Борзов, который впоследствии стал художником. Четвертым музыкантом стал Игорь Мазаев, а затем к ним примкнул Александр Кутиков. Звездной мечтой «машинистов» было выступление в московском «Бит-клубе». Но к тому времени уровень группы был еще весьма слабым, и поддержку они получили только у Александра Градского. Необходимо было вырабатывать профессионализм, слушая и имитируя игру западных известных рок-музыкантов.
   Наступили студенческие годы в архитектурном институте. Летом играли где придется, главное – играть. Для этого подходили и танцплощадки в молодежных лагерях. Так об этом рассказывает сам Макаревич: "В лагере «Буревестник» случилось, пожалуй, первое столкновение с Советской властью на местах. Лагерем нашим командовал полковник Машков – человек нерешительный и мягкий. Он полковничьим сердцем чуял идеологическую невыдержанность нашего репертуара, но приказать не мог, он только постоянно занудно просил включить в программу песни советских композиторов и современные отечественные молодежные танцы…
   …Внезапно к нам на танцы заехал некто, представляющий местное управление культурой. Это был невысокий молодой человек с удивительно наглыми манерами. Я видел, как он буквально прижал Серегу Грачева к борту и орал снизу вверх, брызгая слюной: «Я здесь культурой три года командую, поняли? И не таких видал! Я с тобой в другом месте говорить буду, если еще раз тут низом живота начнешь вертеть! Понял?» Человек уехал, а мы устроили демонстрацию…"
   Прошло время… «Машина времени» выходит на ведущие позиции среди московских рок-групп. Поклонники рока во всю мощь «гоняют» на своих магнитофонах «Марионетки», «Солнечный остров», а концерты группы сопровождаются ажиотажем, граничащим со скандалом. Но из «официальных» побед ансамбля можно назвать фильм «Афоня», где за кадром звучит «Солнечный остров», и единственную передачу на радио. В «Московском комсомольце» примерно в это время появился хит-парад. 1 января 1981 г. песня «Поворот» была объявлена «песней года». Она продержалась на первом месте в общей сложности восемнадцать месяцев! И все эти восемнадцать месяцев «Машина» не имела права исполнять ее на концертах, потому что она была не залитована. А не залитована она была потому, что редакторы Росконцерта и Министерства культуры не посылали ее в ЛИТ, т. к. имели сомнение относительно того, какой именно поворот имелся в виду. То, что «Поворот» звучал на Radio Moscow по пять раз в день, их абсолютно не волновало. Так и хочется спросить, где же эти «волки» цензуры сейчас, когда на эстраде происходит какое-то соревнование по бессмысленности, скабрезности, тупости текстов огромного количества молодежных песен.
   В то же время прошел знаменитый фестиваль в Тбилиси «Весенние ритмы – 80», на котором «Машина времени», неожиданно для многих и для себя, разделила первое место с «Магнетик-бенд». В Москву с фестиваля возвращались «на коне», увешанные грамотами, призами. «Советская культура», официальная до предела газета, вынуждена была напечатать маленькую, растерянную, но позитивную заметочку о лауреатстве группы. Впереди рисовалась долгая счастливая жизнь.

     …Не дай вам Бог хоть раз зайти на сцену
     С той стороны, где дверь «Служебный ход»,
     Где все имеет подлинную цену,
     Где все не так, где все наоборот.
     Как вы любили кости мыть артистам
     За водку и за низкую мораль —
     И в личной жизни, мол, у них нечисто,
     И часто, мол, спиваются, а жаль…
     Как вам не стыдно? Уберите лапы,
     Не смейте лгать и верить тем, кто лгал,
     И тихо встаньте, и снимите шляпы
     Пред тем, кто вас сегодня развлекал.

   1981 год
   К этому времени формируется окончательный состав группы: Андрей Макаревич, Александр Зайцев, Александр Кутиков, Валерий Ефремов.
   Концерты «Машины времени» до сих пор вызывают не просто интерес. Группа пережила обещанную «оттепель», «застой» брежневских времен, пережила непростое время «перестройки», когда каждый задавал себе вопросы: «Надолго ли?» и «Чем все это закончится?»
   Макаревича молодая публика часто упрекает в излишней лирической грусти, которой пропитаны многие его композиции. Действительно, довольно трудно найти среди композиций «Машины» нечто искрометное, брызжущее весельем, излучающее счастье. И это происходит не от недостатка оптимизма, а от того, что взгляд артиста всегда вдумчив, неоднозначен и далек от поспешных выводов и оценок. Вместе с тем стихи Макаревича, особенно последние, говорят о том, что их автор – человек, живущий в гармонии с самим собой и с окружающим миром, в котором он видит и достоинства, и недостатки. Видимо, это и делает «Машину времени» явлением неординарным и даже уникальным для нашей эстрады. Впрочем, и за границей ей нет аналогов. Группе через все годы удалось пронести «свое лицо», доказать свою жизнеспособность, сохранить свою зрительскую аудиторию, значительно ее расширив.
   Много раз уже звучало, что пора на «Машине времени» ставить крест, но Макаревич опять и опять доказывает свою жизнеспособность: группа по-прежнему занимает устойчивые позиции в рейтингах на различных TV-каналах и на радио. Пройдя больше, чем тридцатилетний путь борьбы, успеха, популярности, Андрей Макаревич так (и, надо сказать, с полным основанием) говорит о сегодняшнем дне эстрады: «Я с трудом слушаю сегодняшнюю музыку. Я до сих пор жду, что возникнет какая-нибудь юная команда и вновь перевернет мир, как в свое время Битлы. Напрасно я жду. Видимо, с помощью музыки можно перевернуть мир только один раз… Я торчу из рыдающего моря пятнадцатилетних с абсолютно сухими глазами. Я ловлю себя на том, что если бы мне сейчас было пятнадцать и я услышал то, что слушают они, – я бы совершенно точно выбрал в жизни другое занятие».
   На этом можно было бы поставить жирную точку на эстраде, если бы, как гром среди ясного, бездумного, легкомысленно-туповатого неба современной эстрады, не грянуло:

     Его дом – океан, его любовь – это жизнь.
     Он не завидует птицам, стремящимся ввысь.
     Его золото – солнце, его жемчуг – пена волн.
     И каждый прожитый день словно розовый сон.
     Он может плыть куда хочет, только кто бы позвал.
     Не осталось никого, кто бы его ждал.
     Его крик взрывает воду темных глубин,
     Но никто не ответит. Он – последний дельфин.
     Ему нужен шторм, девятый вал.
     Его размажет о берег уродливых скал.
     Тело смоет волной и унесет на дно.
     Для чего нужна жизнь, если в ней нет никого?
     И соль его слез забирает вода
     Никем не виданных капель любви и добра.
     Ты не увидишь никогда, как плачет дельфин.
     Если ты одинок, то он просто один.

   Автора этих стихов зовут Андрей Лысиков, а почему Дельфин? Однажды на Арбате к нему подошел милиционер и сказал: «Молчи, а то погибнешь, как дельфин». Так он и стал Дельфином. Андрей родился в 1971 г., 29 сентября. Работал осветителем в театре, продавал матрешек на Арбате, занимался брейк-дансом. Теперь имеет много призов и грамот различных музыкальных фестивалей. Первой самостоятельной работой после «Мальчишника» стал альбом «Не в фокусе», посвященный наркотикам. Его до сих пор считают "первым великим альбомом русского «хип-хопа». Однажды ему задали вопрос:
   – Если бы тебе нужно было одной фразой сформулировать свой жизненный опыт, всю жизненную мудрость, что это была бы за фраза?
   Ответ привел в недоумение:
   – Даже не знаю… Я думаю, что еще не готов ее сформулировать. Наверное, ее просто не существует.
   Скромность? А может, огромное чувство ответственности перед своим слушателем, перед той молодежью, для которой пишет, которой хочет помочь?
   В сочинении одной школьницы на тему по современной российской поэзии есть такие строчки: "Дельфин – это голос сердца. Его можно не слышать. Его можно слушать. Каждый раз, слушая Дельфина, открываешь для себя что-то новое, тебе кажется, что ты это еще не слышал, хотя кассета заслушана «до дыр». Слова, которые он читает, просты. Почему же мне раньше не пришли в голову эти гениальные мысли, которые складываешь из маленьких кусочков обыденных слов? Он не рифмует слова, это они сами складываются в песню. Он просто говорит то, что думает, и получается фраза. Музыка, которая сопровождает его слова, – это лишь фон. Ее могло бы и не быть, ее просто слышишь, читая тексты Дельфина на партах, на скамейках, на страницах учебника (между нудных умных строчек). Весь Дельфин, начиная с «Дубового Гаайъя» и заканчивая «Тканями», – это классическое собрание сочинений. Слушая Дельфина, ты слушаешь себя, потому что если ты его выбрал, ты выбрал свои мысли и чувства. Дельфин – это наш тибетский лама. Это – замороженный шоколад, это холодная вода. Он может передать словами, что ты чувствуешь, он может то, чего ты не можешь.
   Его стихи говорят о том же, о чем очень давно уже было сказано, но слишком быстро забыто. Сказано было в заповедях, которые каждый должен пронести через всю жизнь, но…"

     Все, не во что больше верить,
     Все, некому доверять.
     Чем каждый третий совесть свою будет мерить,
     Если каждый второй готов убивать.
     Если слезы весят меньше, чем золото,
     Если кровь каждого кипит препаратами,
     Если вместо Бога какая-то гадина,
     Любовь к нему мерят только каратами.
     Ты просишь его дать тебе силу,
     Ты говоришь: «Не ведал, что делал».
     А сам его уже втоптал в глину,
     А сам его давно уже предал.
     Терновый венок не рвет тебе голову,
     Руки твои гвоздями пробиты не будут,
     И в рот тебе не льют раскаленное олово,
     Когда ты умрешь, тебя все забудут.
     Нет, ты не тот, кто его распял,
     И даже не тот, кто держал его руки.
     Ты просто тот, кто ничего не сказал,
     Когда он за тебя принимал эти муки…

//-- 4. ПОИСК НОВЫХ ДУХОВНЫХ ПРИОРИТЕТОВ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА --//
   О чем говорит Дельфин? Не о возрождении ли души молодежи с помощью исконно нашего, из глубины веков пришедшего, с помощью православной религии? Или опять пришло время, как когда-то, в далеком (или не очень) 1941-м, когда в жизни русской церкви произошли большие положительные изменения? После войны Советская власть испугалась начинавшегося религиозного возрождения. В среде молодежи появились верующие, образовались студенческие православные кружки. В церковь приходили даже дети видных государственных чиновников.
   При Н. С. Хрущеве началось новое гонение на церковь. Около 1 500 (!) храмов было закрыто после 1959 г., антирелигиозная пропаганда усилилась. Уже существовавшие законы, запрещавшие обучать детей религии, стали теперь толковаться как запрещавшие детям даже приходить в церковь. Более того, священник не должен был начинать службу, если в храме были дети. Если родители воспитывали детей в религиозном духе, их могли отобрать и отдать в приюты. В середине 80-х гг. религия стала вновь превращаться в одну из сфер жизни общества.
   После 70 лет репрессий, унижений, откровенного уничтожения в советских людях малейшего религиозного чувства вновь религия призвана стать объединяющей силой. Теперь ей отводится место рядом с искусством, науками, философией. Возникают движения за «возрождение» традиционных религий, за «религиозное» обновление, появляются новые культы и религии. Попытка возвращения религиозности связана с возрастающей сложностью жизни, с поиском стабильности, психологической устойчивости перед лицом проблем, которые появились на современном этапе общественного развития, таких как отчуждение от природы, утрата многих эмоциональных и нравственных качеств.
   История свидетельствует, что церковь сумела сохранить себя в самых сложных исторических ситуациях. Условия, навязанные той или иной политической властью, никогда не оказывали на православие определяющего влияния. Знаменательны слова Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II: «Церковь видит свою миссию не в общественном устройстве… а в единственном, от Бога заповеданном служении спасению душ человека. Это свое предназначение она выполняла во все времена, при любых государственных формациях».
   В последние годы, видя, как необходимо народу возрождение веры, надежды на возвращение морали, государство идет на диалог с церковью.
   В июне 1988 г., когда Русская Православная Церковь готовилась отпраздновать 1000-летие крещения Руси, государство вернуло церкви часть Киево-Печерской Лавры, а также Свято-Данилов и Толгский монастыри, Оптину Пустынь. Церкви были переданы святыни православия – часть Креста Господня, камни Гроба Господня, мощи некоторых высокочтимых святых. Государство оказало церкви материальную и организационную помощь.
   Молодежь теперь воспринимает религиозность очень интересно, по-новому – как субъективно переживаемое отношение к Богу.
   Религия теперь решает не столько проблемы потустороннего мира, сколько этические и нравственные проблемы в жизни человека.
   «Религиозный вакуум» прошлых лет привел к появлению альтернативы в виде суеверий, магических ритуалов, оккультизма, сектантства. Эти явления зачастую приводят к серьезным негативным последствиям в психической и духовной жизни общества.
   Символом серьезных перемен в жизни церкви стали массовые регистрации новых православных общин, открытие монастырей, учреждение духовных школ и церковных изданий. К середине 90-х гг. Русская Православная Церковь стала одним из тех оснований, на которых держится российское общество. Шагом к религиозному возрождению стал восстановленный в Москве Храм Христа Спасителя.
   Вот почему все чаще и чаще в стихах молодых поэтов встречаешь слово «Бог», и всегда именно так, с большой буквы. В последних строчках стихотворения Дельфина «Вера» такие слова:

     Не будем спорить, кто праведен, а кто грешен.
     Никто не найдет себе спокойную старость.
     Просто каждый поступок должен быть взвешен.
     Хотя бы чуть-чуть, хотя бы самую малость.
     Что ты от него хочешь?
     Он и так о тебе печется.
     Если даже слюною весь крест намочишь,
     Время твое назад не вернется.
     Надо просто не верить, а веровать,
     Чтоб душа не металась плавником форели.
     Никто не может ничего посоветовать,
     Когда станешь лицом к последней двери.

//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Актуальные проблемы культуры ХХ в. М., 1993.
   2. Гараджа В. И. Актуальные проблемы культуры ХХ в. М., 1993.
   3. Георгиева Т. С. История русской культуры. М., 1999.
   4. Макаревич А. В. Все очень просто. М., 1994.
   5. Федоров М. Е. Рок в нескольких лицах. М., 1989.

ТЕМА 47. РЕФОРМА СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

РЕФЕРАТ: «СОБЫТИЯ АВГУСТА 1991 г. ГКЧП»

//-- ПЛАН --//
   1. Начало переворота. Причины и цели
   2. ГКЧП 19–21 августа
   3. Противники ГКЧП 19–21 августа
   4. Форос
   5. Итоги и следствия
   6. Использованная литература
//-- 1. НАЧАЛО ПЕРЕВОРОТА. ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ --//
   События 19–21 августа 1991 г. стали завершающим этапом борьбы различных сил в руководстве СССР по поводу дальнейшего развития страны.
   К этому времени СССР был на пороге распада. В республиках все больше ориентировались на выход из СССР. Республиканскими Верховными Советами принимались декларации о суверенитете, провозглашавшие, в первую очередь, верховенство республиканских законов над союзными. Попытки союзного руководства сохранить СССР привели к Новочеркасским переговорам, в которых участвовали только девять из пятнадцати республик и союзный центр. В ходе обсуждения были выработаны проекты новых договоров о Союзе суверенных республик, предусматривающие значительное расширение их прав за счет сужения таковых у центра. Результатом переговоров стало решение о подписании нового союзного договора, которое было назначено на 20 августа 1991 г. в Кремле.
   В стране настал экономический кризис. Между тем четкой экономической программы у руководителей страны не было. Президент страны М. С. Горбачев колебался между сторонниками рыночных реформ в лице руководства РСФСР и консерваторами, преобладавшими в союзных властных структурах.
   Крайне нестабильной была политическая ситуация. На территории СССР возникло несколько вооруженных конфликтов. противостояние союзных и российских властей привело к введению 27 марта в Москву войск, призванных оказать давление на депутатов с целью смещения Б. Н. Ельцина с поста председателя Верховного Совета РСФСР. Ввод войск был санкционирован М. С. Горбачевым. Не исключалась М. С. Горбачевым и возможность введения в регионе, где существовали этнические вооруженные конфликты, чрезвычайного положения.
   Положение в стране ухудшилось, а М. С. Горбачев не решался на последовательное проведение в жизнь того или иного варианта выхода из кризиса. Это оттягивало от него реформаторски настроенных ближайших соратников, например ушел в отставку Э. Шеварднадзе. В то же время у консервативно настроенной части руководства страны возникла идея отстранения М. С. Горбачева от власти и введения в стране чрезвычайного положения. Генеральный прокурор России В. Г. Степанков и его заместитель Е. К. Лисов, расследовавшие дело ГКЧП, утверждают, что Горбачева задумали сместить еще на апрельском Пленуме ЦК КПСС в 1991 г. План смещения был разработан будущим членом ГКЧП Александром Тизяковым [1046 - Степанков В. Г., Лисов Е. К. Кремлевский заговор. М., 1992. С. 76.]. Но в тот раз «заговорщики» не решились действовать.
   Решительная попытка воспрепятствовать подписанию нового союзного договора и вообще свернуть процесс перемен в стране была предпринята в августе. В начале месяца М. С. Горбачев отправился отдыхать в свою крымскую резиденцию в Форосе. Он должен был вернуться в Москву 19 августа для подписания союзного договора. Незадолго до этого, в июне, премьер-министр СССР В. С. Павлов, председатель КГБ В. А. Крючков, министр внутренних дел Б. К. Пуго, министр обороны Д. Т. Язов заявили в Верховном Совете СССР о необходимости чрезвычайных мер для стабилизации обстановки в стране, подавления центробежных процессов. Не получив поддержки президента, они решили осуществить задуманное во время его отсутствия.
   Утром 19 августа в средствах массовой информации было объявлено о том, что президент не может по состоянию здоровья исполнять свои обязанности и в связи с этим его полномочия переходят к вице-президенту Геннадию Ивановичу Янаеву. Также было объявлено, что «в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего общества… идя навстречу требованиям широких слоев населения о необходимости принятия самых решительных мер по преодолению сползания общества к общенациональной катастрофе, обеспечению законности и порядка, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 г… Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР)…» [1047 - Заявление советского руководства // История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. С. 167, 168.]
   В состав ГКЧП вошли: Бакланов О. Д. – первый заместитель председателя Совета обороны СССР, Крючков В. А., Павлов В. С., Пуго Б. К., Стародубцев В. А. – председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А. И. – президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д. Т. и Янаев Г. И.
   ГКЧП взял на себя функции Совета безопасности СССР, а также постановил приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, запретив проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, забастовок, попытался установить контроль над средствами массовой информации, ограничив перечень выпускаемых центральных, московских и областных газет десятью наименованиями. Также были запрещены несколько телевизионных и радиоканалов (радио и телевидение России, радиостанция «Эхо Москвы»). Кроме того, предписывалось наведение в стране правопорядка, борьба с коррупцией, замораживание и снижение цен, «борьба за урожай», ускорение жилищного строительства и другие популистские действия [1048 - Постановления NN 1, 2, 3 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР // Там же, с. 168–173.].
   Члены ГКЧП так объясняли свои действия. В. Крючков: «В тяжелое для страны время у группы лиц созрело решение выступить с тем, чтобы изменить положение дел. Исходя из международной обстановки, мы видели, что после распада Союза ССР начнется массированное давление извне на отдельные территории совсем недавно единой страны для укрепления в них иностранного влияния с далеко идущими целями. Поступали сведения о глубоко настораживающих задумках в отношении нашей страны… По этим расчетам, население нашей страны было бы целесообразно сократить до 150–160 млн человек. Определялся срок – в течение 25–30 лет. Территория нашей страны, ее недра и другие богатства в рамках общечеловеческих ценностей должны стать достоянием определенной части мира… Докладывалось ли это все высшему руководству страны? Регулярно!.. К сожалению, несмотря на жизненно важное значение этих проблем, адекватность ответов и реакции, соответствующих выводов не следовало…» [1049 - Степанков В. Г., Лисов С. К. Указ. соч. С. 60–62.]
   Г. Янаев: «Ситуация осложнялась день ото дня. Кровопролитие в районе Карабаха, захват там военнослужащих в качестве заложников. В Южной Осетии в районе Цхинвали шла необъявленная война. Тяжелейшая обстановка складывалась с уборкой урожая, не хватало топлива, запасных частей, аккумуляторов…» [1050 - Там же, с. 52.]
   В вину М. С. Горбачеву ставили также договоры с США по разоружению. Их выполнение, по мнению членов ГКЧП, ослабляло СССР, ставило его в неравное с США и НАТО положение.
   Подобных взглядов придерживались многие. Часть из них не устраивал М. С. Горбачев. Например, лидер фракции «Союз» в Верховном Совете СССР А. Чехов заявлял: «…Я давно уже говорю, у нас президента нет. Я сомневаюсь, что Горбачев способен на что либо решиться… Павлову, например, я верю больше. Он может, как говорится, держать удары, атаковать, пойти на решительные меры… Некоторые все продолжают твердить: альтернативы Горбачеву нет. Извините, мне, скажем, больше нравится Янаев. Это человек решительный, человек ответственный, сказал – сделал. Такие люди и нужны сегодня на вершине власти» [1051 - Там же, с. 64.].
   Если идея введения чрезвычайного положения, жестоких мер по наведению в стране порядка родилась давно, то сам заговор возник накануне его осуществления. Еще 17 августа некоторые будущие члены ГКЧП ничего о нем не знали, например Г. Янаев, Б. Пуго.
   17 августа В. Крючков, В. Павлов, О. Бакланов, член Политбюро ЦК КПСС О. Шенин, Д. Язов, В. Болдин решили создать ГКЧП. Также было решено направить делегацию к Горбачеву с предложением передать власть комитету. В состав делегации вошли Шенин, Болдин, Бакланов, генерал В. Варенников от армии и Ю. Плеханов от КГБ.
   18 августа делегация прибыла в Форос, на дачу «Заря», где отдыхал М. С. Горбачев с семьей.
   Президент отказался от предложения заговорщиков, заявив, что не передаст своих полномочий и ничего подписывать не будет, и предложил, что если возникла чрезвычайная ситуация, то нужно собрать Верховный Совет и съезд народных депутатов.
   Заговорщики вернулись в Москву, не договорившись. М. С. Горбачев был оставлен под домашним арестом. На даче были отключены связь, радио и телевидение, не поступали газеты. Президент был практически изолирован от внешнего мира.
   18 августа в курс дела были введены основные участники ГКЧП. Г. Янаев сначала отказывался от предложенной ему роли, но после некоторых колебаний согласился. В список членов комитета были первоначально включены председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов и министр иностранных дел А. Бессмертных. Но они отказались. Этим же вечером были подписаны основные документы ГКЧП – «Заявление советского руководства», «Обращение к советскому народу», постановления ГКЧП. В. Стародубцев и А. Тизяков поставили под этими документами свои подписи только 19 августа.
//-- 2. ГКЧП 19–21 АВГУСТА --//
   19 августа механизм переворота был запущен в действие. В Москве было объявлено чрезвычайное положение. В 7.00 по приказу Д. Язова в столицу двинулись войска. Это были Таманская дивизия (127 танков, 15 боевых машин пехоты, 144 бронетранспортера, 216 автомобилей, 2 107 человек личного состава) и группа войск Кантемировской танковой дивизии (235 танков, 125 боевых машин пехоты, 4 бронетранспортера, 214 автомобилей, 1 702 человека личного состава) [1052 - Там же, с. 108, 109.]. Также были введены части воздушно-десантных войск.
   В составе ГКЧП было все высшее руководство СССР, силовые министры: в его распоряжении находилась армия, милиция, спецподразделения. Определенную лояльность проявлял председатель Верховного Совета СССР. И тем не менее ГКЧП потерпел поражение. Почему?
   Во-первых, не у всех членов комитета была стопроцентная уверенность в правильности собственных действия. Во-вторых, комитет до конце не определил свою линию поведения. Колебания между мягким и жестким вариантами развития событий свели эффективность действий комитета к нулю. Ввод войск в Москву сопровождался беспрепятственным передвижением и высказыванием своей позиции противников ГКЧП. Не были окончательно взяты под контроль средства массовой информации. Например, по телевидению передавали выступления Б. Н. Ельцина и кадры организации обороны Белого дома. Д. Язов свидетельствует, что у комитета не было четкого плана действий: «Я знал, что у нас ничего нет, кроме этих шпаргалок, которые зачитывались в субботу (17 августа)… Я вообще не считал это планом и знал четко и ясно, что на самом деле у нас никакого плана нет…» [1053 - Там же, с. 102.]
   Противники ГКЧП утверждали, что существуют списки лиц, подлежащих аресту, что намечались массовые аресты. Об этом, в частности, говорят в своей книге В. Степанков и Е. Лисов. Но документально это не подтверждено, списки не найдены. В. Крючков, правда, писал в одном из писем М. С. Горбачеву, что «в случае необходимости полагали провести временное задержание минимального числа лиц – до 20 человек. Но к этому не прибегли, считали, что не было нужды». Но в том же письме он написал: «Было заявлено, что в случае начала противостояния с населением операции немедленно приостанавливаются. Никакого кровопролития…». «В отношении Б. Н. Ельцина и членов российского руководства никаких акций не проводилось. Это было исключено» [1054 - Там же, с. 258.]. Так и было на самом деле.
   Члены ГКЧП надеялись на то, что удастся узаконить принятое ими решение в парламенте. Ждали ответной реакции Б. Н. Ельцина и Верховного Совета России. Но даже узнав, что российское руководство не только не поддержало комитет, но и активно выступило против, никаких решительных действий не предпринимали.
   Несколько успокаивало то, что относительно спокойно было в стране. Очень мало людей присутствовало на выступлении Б. Н. Ельцина с танка. В стране 19 августа не было отмечено ни одной забастовки, ни одного сколько-нибудь заметного митинга. Руководители союзных республик в подавляющем большинстве заняли нейтральную ситуацию.
   Странным было поведение членов ГКЧП. Некоторые из них во время путча, как называют события 19–21 августа, сильно пили, пьянствовали. В. Павлов по этой причине вообще не был дееспособен.
   Странность этого путча сразу бросилась в глаза. Например, маршал С. Ахромеев, активно поддерживавший ГКЧП, говорил, что был уверен в том, что эта авантюра потерпит поражение. Все противники ГКЧП отмечали нереальность происходящего, что разыгран спектакль, – так свободно они себя чувствовали.
   Неоднозначно вели себя военные и представители спецслужб. Приведем здесь несколько примеров, рассказанных участниками событий. Мэр Ленинграда А. Собчак, например, говорил, что приказ о его аресте был. Но это поручили не спецгруппе, а работникам КГБ аэропорта (19 августа Собчак улетел из Москвы в Ленинград). Но они заявили, что намеревались его охранять до прибытия самолета. В Ленинграде тоже собрались арестовывать, но начальник ленинградского ГУВД А. Кранарев по своей инициативе выслал навстречу Собчаку машину с ОМОНом, который его охранял [1055 - Август-91. М., 1991. С. 184, 185.].
   Константин Кобец, бывший во время путча заместителем начальника Генштаба, начальником связи Вооруженных сил, народным депутатом РСФСР, в одном из интервью говорил: «Если сейчас вешать на Калинина (в то время командующего Московским военным округом) всех собак, то это не будет правильным. Калинин все же оказался порядочным человеком. Хоть он и дал приказ о введении комендантского часа и ввел войска, он все же не предпринял активных мер, чтобы разрушить наши баррикады. Я постоянно связывался с Калининым по телефону: „Николай Васильевич, такой-то полк такой-то дивизии идет по такому-то маршруту. Останови! Дай такую-то команду!“ И он выполнял это. Он подчинялся фактически двум командирам. С одной стороны, он не мог нарушить приказ министра обороны, с другой – не мог пойти против народа… Помог Шапошников: он не дал вертолеты…» [1056 - Там же, с. 199.]
   На сторону противников ГКЧП перешел танковый батальон Таманской дивизии во главе с начальником штаба батальона Евдокимовым. По словам А. Руцкого, уговаривали его всего полчаса, хотя он знал, что нарушает своими действиями присягу. А. Руцкой отмечал также: «Государственный переворот выглядел по меньшей мере странно: можно было беспрепятственно ходить за пределы Дома Советов (Белого дома), плотного кольца оцепления и блокады не было. Действовали практически все виды связи, в том числе правительственная» [1057 - Руцкой А. О нас и о себе. М., 1995. С. 135.].
   Члены ГКЧП, конечно, понимали, что допустили множество ошибок, понимали, чем это грозит им лично и стране в целом. Вечером 19 августа генерал В. Варенников писал: "Оценивая первые сутки, пришел к выводу, что большинство исполнительных структур действовали крайне нерешительно и неорганизованно. Правоохранительные органы практически вообще не выполнили своих задач. Это чревато тяжелыми итогами. Совершенно необъяснимо бездействие в отношении деструктивных сил… На местах мы не можем ничем объяснить гражданским руководителям и военнослужащим причины аморфного состояния в Москве. Подобные действия «могут привести все к краху с вытекающими отсюда тяжелыми последствиями… Реально государство будет ввергнуто в катастрофу… Нерешительность и полумеры только толкнут экстремистов и псевдодемократов к еще более жестким и решительным действиям» [1058 - Степанков С., Лисов Е. Указ. соч. С. 149, 150.].
   Разработан был план по наведению порядка и пресечению действий, направленных против решений ГКЧП. Предполагалось назначить персонально ответственных за исполнение принятых решений по различным направлениям проведения стабилизационных мероприятий в условиях ЧП, выделить специальных людей для пресечения размножения литературы, не разрешенной по условиям чрезвычайного положения, в типографиях, издательствах и других организациях, имеющих множительную аппаратуру. Предполагалось максимально затруднить доступ населения к зарубежным передачам и т. п. Но все эти меры, похоже, совсем не выполнялись. Даже «узники Фороса», по их словам, могли смотреть телевизор, слушать радио, в том числе и иностранные станции (например, Би-би-си.
   Существовал и план захвата Белого дома, ареста руководства России, с участием множества спецподразделений, даже было назначено время – 3 часа утра 21 августа.
   После поражения ГКЧП его противники, следствие пытались представить дело так, что заговорщики были настроены агрессивно, решительно, хотели арестовать Б. Н. Ельцина, его сторонников во что бы то ни стало, не считаясь с жертвами. Но факты говорят о другом. ГКЧП не решался на жесткие меры. Б. Н. Ельцина не арестовали ни на даче в Архангельском, где он находился накануне путча, ни во время его выступлений перед Белым домом. По оценкам военных, в том числе и защитников Белого дома, здание можно было захватить за 20 минут небольшими силами. А. Руцкой, бывший в то время вице-президентом России и активнейшим противником ГКЧП, говорит, что выступления Ельцина перед народом не были для него опасными, никто не посмел бы ничего сделать (например, убить его) при таком скоплении народа, ни о каком штурме не могло быть и речи. К 22 часам 19 августа ГКЧП окончательно упустил инициативу из своих рук [1059 - Руцкой А. Указ. соч. С. 131, 135.].
   Вечером 20 августа Г. Янаев даже предложил сделать по телевидению заявление о том, что слухи о готовящемся штурме Белого дома не имеют никакого основания. Это заявление сделано не было, но данный факт свидетельствует о том, что уверенность в необходимости штурма у ГКЧП отсутствовала.
   В этом вопросе со всей яркостью проявилась упоминавшаяся ранее двойственность поведения силовиков. Группы «А» («Альфа») и «Б» отказались участвовать в штурме. Генерал Б. Громов пытался убедить Б. Пуго отказаться от операции и передал в Белый дом, что готовится штурм. П. Грачев, командовавший воздушно-десантными войсками, направил генерала А. Лебедя в расположение Белого дома, чтобы известить российское руководство о часе нападения. П. Грачев даже говорил, что у них с Главнокомандующим воздушными войсками Е. Шапошниковым была договоренность: если ГКЧП начнет штурм Белого дома, дать команду двум самолетам бомбить Кремль [1060 - Степанков В., Лисов Е. Указ. соч. С. 179.]. Есть свидетельство, что группа «Альфа» узнала о времени начала операции по радио и лишь потом от своего командира В. Карпухина.
   Зная эти факты, естественно задаться вопросом: кем же готовился штурм и готовился ли он вообще? На наш взгляд, захват «Белого дома» был одним из возможных вариантов развития событий, несомненно, рассматривавшимся ГКЧП, но ставшим крайним и наименее приемлемым.
   К ночи 21 августа ГКЧП оказался в сложной ситуации. Нужно было действовать решительно. Но проливать кровь боялись. Отмена операции означала провал. Д. Язов выбрал второй вариант. Он приказал вывести войска из Москвы. Более того, он решил выйти из ГКЧП.
   Члены комитета поняли, что они потерпели поражение. Правда, они пытались еще бороться. Ночью 21 августа было решено отключить, наконец, в Белом доме связь. Но это уже были полумеры. Чтобы спасти положение, было решено лететь на переговоры к М. С. Горбачеву. Полетели В. Крючков, Д. Язов, О. Бакланов, А. Тизяков, А. Лукьянов, Ивашко. При этом Лукьянов и Ивашко всячески подчеркивали непричастность к ГКЧП и летели как бы отдельно.
   Когда самолет был уже в воздухе, Д. Язову позвонил начальник генерального штаба. Он сообщил, что Ельцин намерен отдать распоряжение задержать самолет в аэропорту и всех членов ГКЧП арестовать.
   Целью поездки к президенту было «разрешить нашу судьбу политическими методами», как объяснил впоследствии В. Крючков. М. С. Горбачеву решено было вернуть его полномочия президента и Генерального секретаря ЦК КПСС. Перед отлетом В. Крючков распорядился включить М. С. Горбачеву связь.
   Узнав о поражении ГКЧП, от него решило отмежеваться руководство компартии СССР. В заявлении секретариата ЦК КПСС, опубликованном в «Правде» 22 августа, говорилось: «Секретариат подтверждает свою приверженность курсу на демократическое обновление советского общества… Секретариат… считает недопустимым использование временных чрезвычайных полномочий для установления авторитарного режима, создания антиконституционных органов власти, попыток использования силы» [1061 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 177.].
//-- 3. ПРОТИВНИКИ ГКЧП 19–21 АВГУСТА --//
   Большинство бывших российских руководителей 19 августа были на государственных дачах в Архангельском. Узнав о ГКЧП по телевидению, собрались на даче у Б. Н. Ельцина. Связались с руководителями Украины, Казахстана и Белоруссии. Те практически ничего не знали и говорили, что не могут пока определиться. Связаться с Янаевым и Горбачевым не удалось. Решили, что произошел переворот и что никаких переговоров с незаконным ГКЧП быть не может.
   На даче написали «Воззвание к народу». Подписались под ним Б. Н. Ельцин, председатель Совета министров РСФСР И. С. Силаев и исполняющий обязанности председателя Верховного Совета РССР Р. И. Хасбулатов.
   В обращении говорилось: «…Какими бы причинами ни оправдывалось отстранение президента от власти, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом». Демократическое развитие страны, стремление республик к подписанию союзного договора «вызвало озлобление реакционных сил, толкнуло их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами… Мы считали и считаем, что силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе… Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет… Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требуем вернуть страну к нормальному конституционному развитию. Безусловно, необходимо обеспечить возможность президенту страны Горбачеву выступить перед народом. Требуем немедленного созыва чрезвычайного съезда народных депутатов СССР… Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. До выполнения этих требований призываем к всеобщей бессрочной забастовке…» [1062 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 174, 175.]
   Опасаясь, что их арестуют, российские руководители разъехались поодиночке. По дороге их никто не останавливал, и они благополучно добрались до Москвы.
   Вице-президент России А. Руцкой был в Москве. Узнав о путче, приехал в Белый дом. Дал дежурному офицеру охраны приказ заблокировать все подъезды и ужесточить пропускной режим. Связался с Б. Н. Ельциным. Связь работала хорошо.
   Утром в Белый дом позвонил Г. Янаев и сообщил о создании ГКЧП.
   К 11 ч утра в Белом доме собралось все руководство России. Было созвано экстренное заседание Президиума Верховного Совета РСФСР, на котором присутствовали телевизионные и пишущие журналисты. На этом заседании действия ГКЧП были квалифицированы как государственный переворот.
   Б. Н. Ельцин издал указ, в котором создание ГКЧП объявлялось государственным преступлением, все его решения – незаконными и не имеющим силы на территории РСФСР. Законной на территории России объявлялась только власть в лице президента, Верховного Совета и других органов власти РСФСР. Действия должностных лиц, исполнявших решение комитета, квалифицировались как уголовное преступление [1063 - Там же, с. 174.].
   В полдень Б. Н. Ельцин выступил рядом с Белым домом перед москвичами. Содержание выступления повторяло «Обращение к народу». По замечанию же А. Руцкого, оно не несло в себе никакой смысловой нагрузки: "Звучало речитативом: «Свобода! Они не пройдут! Вся власть Советам! Массовое гражданское неповиновение! И все это вперемежку со „значит“, „как говорится“, „вот“, „понимаете ли“. Но из-за разгоравшихся эмоций выступление с танка было воспринято на „ура“. Западные же средства информации подали это как акт невероятного мужества» [1064 - Руцкой А. Указ. соч. С. 131.].
   Те, кто находились в здании Верховного Совета, попытались организовать его оборону. По словам К. Кобеца, у него в сейфе уже утром лежал отработанный план противостояния путчистам. Он назывался «план Икс». «Мы тут же начали возводить баррикады. По секторам, внешнему и внутреннему, на все участки обороны я тут же старшими назначил всех офицеров. Мы сразу распределили, какое предприятие что должно нам выделить: где взять металлобетонные плиты, где металл и т. д. Продумали, каким образом обрезать провода, как забаррикадировать мост, чтобы на него не прошли танки» [1065 - Август-91. М., 1991. С. 198.]. Штаб разбил добровольцев на взводы и роты. Охрана каждого из подъездов здания Верховного Совета поручалась двум-трем взводам и «огневым группам», вооруженным бутылками с зажигательной смесью.
   Войск в Белом доме не было. На помощь сразу пришли добровольные объединения десантников «афганцев», правоохранительное объединение «Колокол» и некоторые другие. К. Кобец говорит, что в здании находилось примерно 150 профессиональных военных, офицеров [1066 - Там же, с. 198.]. Р. Хасбулатов упоминал о 300 милиционерах [1067 - Степанков В., Лисов Е. Указ. соч. С. 170.]. Несмотря на эти расхождения, ясно, что сил было мало.
   19 августа у Белого дома было мало людей, пришедших поддержать российское руководство. Но к вечеру 20 августа к нему пришли тысячи людей. По словам А. Руцкого: «Создавалось впечатление, что вместе с Москвой на дыбы встала вся страна. Поток людей, идущий на защиту Дома Советов, не прекращался. На защиту встали ЦК ВЛКСМ, ВАСХНИЛ, Союз журналистов СССР, редакции центральных газет» [1068 - Руцкой А. Указ. соч. С. 135.].
   Основную ставку в штабе делали на призывы к населению поддержать Белый дом. Помощник вице-президента А. Стерлигов рассказывал: «Мы достали 400 автоматов, перекрыли все входы и выходы. Создали несколько подразделений, в том числе и разведывательное, куда поступала информация. На карте Москвы отмечали, где какая часть движется, посылали людей агитировать солдат. У нас были начальник тыла, оперативного управления, связи, медицины… Нас спасли три обстоятельства: знание обстановки в городе, выход навстречу солдатам депутатских групп для морального разоружения и море людей здесь» [1069 - Август-91. М., 1991. С. 189, 190.]. «Если бы не народ, пришедший защищать свою законодательную власть и президента – вторит ему А. Руцкой» – то Белый дом не продержался бы, всех бы арестовали со всеми вытекающими отсюда последствиями" [1070 - Руцкой А. Указ. соч. С. 133.].
   В Белом доме готовились к самому худшему. За границу послали министра иностранных дел А. Козырева с правом сформировать правительство в изгнании. В Свердловск послали резервное правительство. О том, куда оно убыло, знали только Б. Н. Ельцин, И. Силаев и Р. Хасбулатов.
   Интересную точку зрения на то, что происходило в Белом доме, высказал А. Руцкой. По его версии, Б. Н. Ельцин очень боялся и "прятался в бункер под Домом Советов каждый раз при появлении очередного слуха о начале «штурма». Более того, вскоре стало ясно, что штурма не будет, но Б. Н. Ельцин давал дезинформацию о готовящемся штурме в пропагандистских целях. Заочно полемизируя с президентом, Руцкой утверждал, что Ельцин хотел бежать в американское посольство на самом деле, а не как тот рассказывает, что его хотели увезти «во сне». Руцкой пишет: «В книге „Записки президента“ у Ельцина самоотверженным героем изображен Силаев, отважным выглядит Коржаков, вообще не соображавший тогда, как организовать его охрану при нехватке достаточных сил и средств». Ничего не делал Кобец. А в случае поражения Лебедь и Грачев тут же отреклись бы от Ельцина. А. Руцкой также обвиняет Б. Н. Ельцина в сотрудничестве с ЦРУ, которое предоставляло ему спецаппаратуру, позволяющую прослушивать все переговоры ГКЧП с командующими военными округами и даже включаться в них [1071 - Там же, с. 133, 135, 136, 141.].
   Так или иначе, но в Белом доме ждали атаки с 20 на 21 августа, хотя погода не позволяла взлететь вертолетам, а масса народа перед зданием мешала прорваться спецподразделениям.
   Руководством России предпринимались попытки разрешить кризис правовым путем. 20 августа А. Руцкой, Р. Хасбулатов и И. Силаев поехали в Кремль к А. Лукьянову. Им никто не препятствовал и даже на входе в Кремль не забрали имеющееся у них оружие.
   Делегация потребовала от А. Лукьянова немедленно собрать Президиум Верховного Совета, провести экстренное заседание и принять решение о противоправности действий ГКЧП, а также в 24 часа предоставить возможность встречи с М. С. Горбачевым, организовать международный медицинский консилиум, и если президент может выполнять свои функции, обеспечить ему такую возможность. Лукьянов ничего определенного не сказал, пообещал лишь поговорить с Язовым и Янаевым и посоветовать им полностью вывести войска из Москвы.
   А. Лукьянов явно занимал выжидательную позицию. Даже утром 21-го он еще колебался. Этим утром ему позвонил Е. Примаков и зачитал тест заявления, который он подписал вместе с членом Совета безопасности СССР В. Бакатиным: «Считаем антиконституционным введение чрезвычайного положения и передачу власти в стране группе лиц. По имеющимся у нас данным, президент СССР М. С. Горбачев здоров…» Лукьянов всячески хотел показать, что он не принадлежит к ГКЧП, но сказал, что заявление публиковать не надо. Но заявление к тому времени было уже опубликовано [1072 - Степанков В., Лисов Е., Указ. соч. С. 184, 185.].
   Действия ГКЧП осудил и Патриарх Всея Руси Алексий II. В своем обращении он сказал: «…всякий, кто поднимает оружие на своего ближнего, против безоружных людей, принимает на душу тягчайший грех… Церковь не благословляет, не может благословить беззаконные, насильственные, кровопролитные действия… Я прошу солдат и их командиров вспомнить, что цену за человеческую жизнь не может назначить и уменьшить никто…» [1073 - История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995. С. 177.]
   21 августа, узнав о провале путча, российское руководство решило лететь в Форос «вызволять президента». Для этого взяли самолет Г. Янаева. Полетели А. Руцкой, И. Силаев, Е. Примаков, В. Бакатин. Для сопровождения взяли 50 офицеров из преподавателей школы МВД, отобранных заместителем министра внутренних дел Дунаевым. В Крыму, в аэропорту Бельбек делегацию встретил эскорт машин руководства города Симферополя.
//-- 4. ФОРОС --//
   После своего отказа сотрудничать с ГКЧП президент М. С. Горбачев был изолирован на даче «Заря». Но он и находившиеся с ним люди могли слушать радио, наладили телевизор. В общем, они были в курсе событий.
   Президенту оставили личную охрану. Помощник президента А. Черняев описывает это в несколько эмоциональном стиле: «Личная охрана не предала, кроме начальников. Это вселяло надежду, атмосферу какой-то минимальной надежности, что нас голыми руками не возьмут. А если попытаются, то дорого обойдется. Эти ребята показали себя настоящими рыцарями. С пистолетами и мини-рациями, часть вооруженные автоматами – спокойные, напряженные, сильные ребята. Они были готовы стоять насмерть: и по службе, и по долгу, но главным образом – по-человечески, по благородству духа» [1074 - Август-91. М., 1991. С. 168, 169.].
   А. Стерлигов говорит, что режим содержания президента был очень лояльным,…хотя изоляции было достаточно. Однако при энергичных действиях его личная охрана могла бы арестовать группу преступников, которые явились к президенту. Горбачев ждал развития событий, считал, что это как-нибудь образуется. И то, что особенно жестоких мер не было, давало ему силу. Окажись на его месте Руцкой, он через день был бы в Москве и руководил страной" [1075 - Там же, с. 190.]. Это подтверждает и Руцкой: "Пока ждали встречи с Горбачевым, обменялись мнениями со Стерлинговым. Ни он, ни я не могли понять, что происходит. Если Горбачев – узник Фороса, то почему так свободны мы оказались у него на даче? Почему вооружена охрана Горбачева, почему нас с оружием беспрепятственно пропустили на территорию? [1076 - Руцкой А. Указ. соч. С. 144.]
   Хотя режим их изоляции был достаточно мягким, задержанные довольно сильно нервничали. Особенно супруга президента Раиса Максимовна. По свидетельству А. Черняева, она была постоянно в нервном состоянии. «Раиса Максимовна очень боится унизительного обыска. Боится за Михаила Сергеевича, которого это потрясло окончательно» [1077 - Август-91. М., 1991. С. 173.]. Они опасались даже отравления. Р. И. Горбачева пишет: "Старший по охране и врач высказали тревогу в связи с питанием семьи: «Продукты поставляют извне, „чужой машиной“, „есть опасность“. Значит, они ситуацию оценивают так же, как и мы. Принимаем решение: жить на запасах, имеющихся у нас и в столовой охраны» [1078 - Раиса М. 2000. С. 127.]. «21.08 около 15 ч услышали по радио сообщение БИ-би-си. Крючков дал согласие на вылет в Крым, Форос, группе лиц „делегации“. С целью, чтобы лично убедиться, что Горбачев действительно тяжело болен и недееспособен. Мы расцениваем это как сигнал самого худшего. В ближайшие часы могут быть предприняты действия, чтобы гнусная ложь стала реальностью» [1079 - Там же, с. 129.].
   М. С. Горбачев постоянно требовал предоставить ему самолет для возвращения в Москву и восстановить связь, но безрезультатно. Опасаясь самого худшего, Горбачев составил Обращение к народу и международному сообществу. Вверху листа подписал, что просит огласить это заявление любыми средствами каждого, кому оно попадет в руки.
   С той же целью на видеокамеру в ночь на 20 августа было заснято заявление президента и заявление его личного врача. Записи были сделаны для того, чтобы «попытаться передать их „на волю“, если же не удастся, спрятать, сохранить. Чтобы ни случилось с нами – люди должны знать правду о судьбе президента» [1080 - Там же, с. 126.]. Нашли комнату, которая, на их взгляд, не просматривалась ни с моря, ни со скал. Зашторились. Кассету с записью разобрали и разрезали пленку – четыре экземпляра. Каждую запись намотали на бумажный валик, запаковали скотчем, завернули в бумагу. Затем спрятали их в разных местах дачи. Кассету собрали, чтобы не было видно, что ее разбирали.
   В своем заявлении М. С. Горбачев говорил: «Я заявляю, что все, что касается состояния моего здоровья, – это обман. Таким образом на обмане совершен антиконституционный переворот. Законный президент страны отстранен от выполнения своих обязанностей… Я лишен правительственной связи, самолет, который здесь находился со мной, и вертолеты также отосланы, не знаю – в какое место и где они находятся. Я лишен всякой связи, контактов с внешним миром. Я – под арестом, и никто не выпускается за территорию дачи…» [1081 - Степанков В., Лисов Е. Указ. соч. С. 155, 156.]
   Строили различные планы, как передать эти пленки. Были и фантастические варианты. Например, А. Черняеву, который хорошо плавал, добраться вплавь до безопасного места. Много надежд возлагали на то, что удастся передать пленку с Ольгой Лапиной, референтом в секретариате президента. У нее в Москве заболел ребенок, и она требовала, чтобы ее отпустили. Охраняющие просьбу выполнили, но тщательно следили за Лапиной, и план не удался.
   Когда около 17 часов 21 августа к Горбачеву приехала делегация ГКЧП, он уже знал об их намерении. Поэтому действовал решительно. Во-первых, он потребовал включить связь. Первым делом позвонил в Кремль. Приказал отключить связь у путчистов в Москве, не пускать их в Кремль, а охране Кремля подчиняться только лично ему и коменданту. Затем разговаривал с президентом США Джорджем Бушем, благодарил за поддержку, солидарность. Кроме того, Горбачев заявил, что не примет никого до прилета российской делегации.
   После приезда российской делегации Горбачев согласился разговаривать только с Лукьяновым и Ивашко. По свидетельству Е. Примакова, Горбачев сказал Лукьянову, что он предатель, спросил его, почему тот не собрал Верховный Совет, и не стал слушать объяснений.
   В Москву президент и сопровождавшие его полетели на самолете российской делегации. С собой взяли только В. Крючкова. Остальные члены ГКЧП отправились на своем самолете.
   В Москве в аэропорту встречали министр внутренних дел РСФСР генерал Баранников, министр иностранных дел Бессмертных, начальник Генерального штаба Моисеев. Членов ГКЧП арестовал прямо в аэропорту генеральный прокурор России В. Степанков.
//-- 5. ИТОГИ И СЛЕДСТВИЯ --//
   Вскоре были арестованы все, кто был причастен к ГКЧП. Министр внутренних дел СССР Б. Пуго и маршал С. Ахромеев застрелились, не дождавшись ареста.
   В своей предсмертной записке Б. Пуго написал: «Совершил совершенно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению… Единственное оправдание происшедшему могло бы быть в том, что наши люди сплотились бы, что ушла бы конфронтация…» Маршал Ахромеев перед смертью написал письмо Горбачеву. В нем он объяснял свое участие в ГКЧП так: «…начиная с 1990 года, я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что мое участие в работе комитета и последующее связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом…» [1082 - Там же, с. 241, 244.]
   Они были правы в своих оценках, Советский Союз действительно распался. В стране нарастала неуправляемость во всех сферах государственной деятельности. Но своими действиями ГКЧП только ускорил процессы, которые хотел остановить.
   Судьба СССР была предрешена. Союзный договор оказался практически сорванным. Республики, напуганные такими действиями центральной власти, поспешили заявить о своей полной независимости. Попытки М. С. Горбачева возобновить новоогаревский процесс оказались тщетными.
   Другим следствием августовских событий стал развал так называемого тоталитарного режима и крах господствующей коммунистической идеологии. Произошло разрушение институтов государственной власти, стержнем которых были аппараты КПСС и КГБ. Произошла смена политической системы. Если бы не было ГКЧП, то процесс перехода власти к демократическим силам мог бы не произойти вообще или же проходил бы длительное время.
   Деятельность структур КПСС на территории России была временно прекращена. Был также приостановлен ряд периодических изданий, поддержавших ГКЧП. 25 августа М. С. Горбачев объявил о сложении с себя обязанностей генерального секретаря и о роспуске ЦК КПСС.
   В августовских событиях не все было так однозначно, как это представлялось сразу после их завершения. Это показали и следствие, и суд на гекачепистами. Оказалось очень трудно определить, в чем именно заключалась преступность их действий, степень их виновности. В результате дело было прекращено, а члены ГКЧП амнистированы.
//-- 6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Август-91. М., 1991.
   2. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Ч. 4. М., 1995.
   3. Раиса. М., 2000.
   4. Руцкой А. О нас и о себе. М., 1995.
   5. Степанков В. Г., Лисов Е. К. Кремлевский заговор. М., 1992.
   6. Уроки августа 1991 г. Народ и власть. М., 1994.

ТЕМА 48. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР. «НОВОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ»

РЕФЕРАТ: «СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ВРЕМЕН „ПЕРЕСТРОЙКИ“: ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ К КОМПРОМИССУ»

//-- ПЛАН --//
   1. «Новое политическое мышление». Изменение курса советской внешней политики
   2. Советско-американские переговоры на высшем уровне. Начало ядерного разоружения.
   3. Использованная литература.
//-- 1. «НОВОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ». ИЗМЕНЕНИЕ КУРСА СОВЕТСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ --//
   Окончание «холодной войны», начало процесса ядерного разоружения, установление новых, более доверительных взаимоотношений с США – все эти значительные для нашей страны и для всего мира события связаны с именем Генерального секретаря Центрального Комитета Компартии Советского Союза Михаила Сергеевича Горбачева. Он был избран на эту должность 11 марта 1985 г. на Пленуме ЦК КПСС. С этого момента в Советском Союзе начинаются серьезные экономические и политические преобразования. Изменяется и внешняя политика СССР.
   К середине 80-х гг. изменилась внутренняя природа советского строя. Начало «гонки вооружений», в которой СССР конкурировал как минимум на равных, пришлось на годы динамичного развития индустрии, особенно ее оборонных отраслей, бурного развития наукоемких технологий в этих отраслях, при несомненном лидерстве в природных ресурсах, высоком образовательном уровне взрослого населения. Вместе с тем по мере консервации противоречий в народном хозяйстве система теряла свой внутренний динамизм, «костенела», и ей все сложнее давалось военно-технологическое соперничество. Ко времени начала реформ по-прежнему огромные средства вкладывались в тяжелую промышленность, новое капитальное строительство, в оборону. В 1984 г. военные расходы составили 61 млрд рублей, что равнялось 8 % валового национального продукта, почти 11 % национального дохода и 16,5 % государственного бюджета [1083 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Глазами маршала и дипломата. М., 1992. С. 16.]. Вместе с тем СССР все больше попадал в зависимость от заграницы в обеспечении товарами народного потребления и продовольствия. В кризисном положении находилось сельское хозяйство.
   С начала 30-х гг. усилилось противоборство Советского Союза и США – набирала обороты гонка вооружений, разгорелась вооруженная борьба в ряде регионов мира. Чаще всего за спиной тех или иных воюющих государств и движений стояли или СССР, или США, или обе державы (Южная Африка, Ближний Восток, Кампучия, Никарагуа).
   Серьезные проблемы существовали в высшем руководстве страны. С 1976 г. был практически неработоспособен Л. И. Брежнев. С конца 1982 по март 1985 г. Генеральными секретарями были Ю. В. Андропов и К. У. Черненко, которые болели большую часть времени своего пребывания на посту. Бездействовало Политбюро. Его члены, «в большинстве своем одряхлевшие и потерявшие трудоспособность люди… практически не принимали, а штамповали решения по важнейшим вопросам жизни народа и страны без их анализа и рассмотрения по существу» [1084 - Там же, с. 32.].
   Все эти обстоятельства составили объективную основу перемен. Во внешнеполитической области их суть состояла в том, что произошел отказ от прежней абсолютизации классового подхода, а новым принципом мирного сосуществования стало «новое политическое мышление». Суть его заключалась в признании того, что капиталистические, социалистические страны и страны «третьего мира» тесно взаимосвязаны. В мире существуют глобальные проблемы, которые должны стать сферой приложения усилий всего человечества. Из этого положения следует невозможность решения международных проблем силовыми методами.
   Конечно, новое политическое мышление создавалось и внедрялось в практику не одномоментно. Вот как на это смотрел сам «отец» нового мышления М. С. Горбачев. В конце мая 1986 г. на совещании в МИДе, куда были приглашены все послы и московская «дипломатическая элита», обсуждался вопрос о новой роли советской дипломатии. Выступая на этом совещании, М. С. Горбачев заявил, что «внешнеполитические структуры идут не в ногу, отстают от замыслов и практических шагов политического руководства». Эта встреча, по мнению М. С. Горбачева, стала точкой отсчета, началом «полномасштабной работы по претворению в жизнь нового мышления» [1085 - Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 2. М., 1995. С. 8.]. Но концепция и политика нового мышления окончательно сложилась только к концу 1988 г. Наиболее полно они изложены в выступлении М. С. Горбачева в ООН. Основными принципами речи были следующие:
   – от всех, а тем более от сильных стран, в первую очередь требуются самоограничение и полное исключение применения силы вовне;
   – принцип свободы выбора как условие реального многовариантного общественного развития разных стран;
   – деидеологизация межгосударственных отношений;
   – совместный поиск пути к верховенству общечеловеческих идей над множеством центробежных, пусть даже законных, эгоистических мотивов [1086 - Там же, с. 132, 133.].
   Для реализации нового политического мышления были определены следующие направления: прежде всего – преодоление конфронтации между Востоком и Западом, достижение с Западом партнерских отношений на основе взаимного разоружения; второе – разрешение региональных конфликтов. Это создало бы объективные основы, чтобы перейти к установлению тесных взаимовыгодных контактов со всеми странами без оказания предпочтения социалистическому лагерю.
   Эта политика воспринималась Западом неоднозначно. Западные исследователи отмечают, что Запад видел реальную подоплеку нового политического мышления в том, что Советский Союз добивался сокращения военных расходов, ставших непосильным бременем для его экономики. Вторая цель нового мышления, по их мнению, состояла в том, что СССР добивался получения кредитов, чтобы гарантировать импорт американского зерна, а по возможности заполучить контракты на поставки высокотехнологического оборудования и техники [1087 - Соколов А. К., Тяжельникова В. С. Курс советской истории. 1941–1991. М., 1999. С. 361.].
   Исследователями отмечается, что М. С. Горбачев хотел сказать свое собственное слово во внешней политике. Поэтому он решил поставить во главе МИДа своего единомышленника, не скованного установившимися взглядами в этой области. Бывшего министра иностранных дел А. А. Громыко, занимавшего этот пост с 1957 г., заменил в июне 1985 г. бывший секретарь ЦК КП Грузии Э. А. Шеварднадзе. Он никогда не занимался международными делами и вообще не имел никакого внешнеполитического опыта. Разрыв с прежними традициями проявился и в смене 10 из 12 заместителей министра иностранных дел; были назначены новые начальники почти всех управлений МИДа.
   Бывший в то время заместителем министра иностранных дел Г. М. Корниенко отмечает, что технику дипломатии новый министр освоил довольно быстро. Но для него было характерным недооценивать профессионализм в дипломатии, игнорировать дипломатические знания и опыт. Э. И. Шеварднадзе полагал, что привносимая во внешнюю политику новизна и смелость сами по себе перекроют любые изъяны в профессионализме. Эта черта в деятельности министра приводила иногда к существенным огрехам во внешней политике [1088 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Указ. соч. С. 79, 81.].
   Новое советское руководство понимало, что начинать нормализацию отношений между Востоком и Западом надо с США, без согласия которых любые попытки добиться перелома в этом вопросе ничего не дадут и даже могут быть восприняты как «козни». Поэтому дипломатические усилия СССР были направлены, прежде всего, на достижение компромисса с США.
   Главным во взаимоотношении двух стран после окончания Второй мировой войны было стремление к достижению стратегического и военного превосходства друг над другом. Следствием этой политики являлась гонка вооружений. Ее пагубность осознавалась руководством обеих сверхдержав, ими предпринимались попытки если не прекращения, то хотя бы притормаживания милитаризации мира. В результате были подписаны многосторонние международные договоры о немилитаризации Антарктики (1959 г.), о прекращении ядерных испытаний в трех средах (1963 г.), о неразмещении ядерного и другого оружия массового уничтожения в космическом пространстве (1967 г.), о нераспространении ядерного оружия (1968 г.), о запрещении и уничтожении бактериологического оружия (1972 г.).
   Были достигнуты и двусторонние советско-американские соглашения в области безопасности: о мерах по уменьшению опасности возникновения ядерной войны (1971 г.), об ограничении стратегических вооружений (1979 г.), который, не будучи ратифицированным, все же соблюдался в основных своих параметрах обеими сторонами, и ряд других. Особое место среди советско-американских соглашений того времени занял договор 1972 г. об ограничении противоракетных систем СССР и США, который рассматривался советской стороной как решающий фактор стратегической стабильности.
   Разоружение, ограничение ядерных и обычных вооружений стало основой предположений М. С. Горбачева, адресованных американской стороне, главной темой советско-американских переговоров 1985–1991 гг.
   У советского руководства родилась идея полной ликвидации ядерного оружия. К середине 1985 г. проект такой программы был разработан Генеральным штабом. Особую заинтересованность в этом проявил бывший в то время начальником Генштаба С. Ф. Ахромеев. Самым положительным образом оценили программу М. С. Горбачев и Э. А. Шеварднадзе. И хотя не все в советском руководстве одобряли эту идею, она была принята и озвучена в Заявлении Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева от 15 января 1986 г. Программа предусматривала поэтапную ликвидацию ядерного оружия до 2000 г.
   Некоторые реальные шаги в вопросе разоружения были предприняты СССР и США еще в 1984 г., когда договорились возобновить прерванные в 1983 г. переговоры по этой проблеме. Для того чтобы выработать совместную точку зрения на предмет и цели таких переговоров, 7–8 января 1985 г. в Женеве состоялась встреча А. А. Громыко с государственным секретарем США Дж. Шульцем. В совместном заявлении, опубликованном по итогам этой встречи, говорилось, что «предметом переговоров будет комплекс вопросов, касающихся космических и ядерных вооружений – стратегических и средней дальности, причем все эти вопросы будут рассматриваться и решаться во взаимосвязи. Целью переговоров будет выработка… договоренностей, направленных на предотвращение гонки вооружений… на ограничение и сокращение ядерных вооружений, на укрепление стратегической стабильности… Переговоры… должны привести к ликвидации ядерного оружия…» [1089 - История международных отношений и внешней политики СССР. М., 1987. Т. III. С. 450.] Переговоры по этим вопросам начались в Женеве 12 марта 1985 г.
   Эти переговоры, а также обоюдное стремление советского и американского руководителей к личной встрече подготовили советско-американские переговоры на высшем уровне, которые состоялись в Женеве 19–21 ноября 1985 г.
   По словам участников этих переговоров (М. С. Горбачева, Г. Н. Корниенко), с самого начала представлялось ясным, что разговор в Женеве будет нелегким и что при всем желании рассчитывать на достижение там крупных конкретных решений вряд ли приходилось. Со времени предыдущей советско-американской встречи на высшем уровне прошло почти семь лет. К тому же за эти годы серьезно ухудшились как двусторонние отношения, так и мировая обстановка в целом. При отсутствии больших шансов на успех советская сторона предполагала постараться договориться хотя бы по некоторым ключевым, конкретным вопросам, прежде всего таким, как запрет космического ядерного оружия в сочетании с 50-процентным сокращением ядерных средств СССР и США, достигающих территории друг друга.
   В результате встречи в Женеве было подписано общее заявление, в котором отмечалось, что «ядерная война недопустима и в ней не может быть победителей», что «стороны не будут стремиться к военному превосходству друг над другом». Кроме того, признавая, что любой конфликт между СССР и США мог бы иметь катастрофические последствия, они подчеркивали важность предотвращения любой войны между ними, будь то ядерная или обычная. В подготовке этого крайне принципиального документа с советской стороны участвовали заместитель министра иностранных дел Г. Корниенко и возглавлявший тогда в аппарате МИДа американское направление А. Бессмертных.
   После длительных дискуссий американская сторона согласилась включить в советское заявление и положение, воспроизводящее советско-американское заявление от 8 января 1985 г., относительно предмета и целей женевских переговоров.
   Давая оценку итогам встречи, М. С. Горбачев подчеркивал, что для советской внешней политики она имела важное значение. «Выработка ее приоритетов пошла с этого момента намного интенсивнее. Мы вышли на программу движения к безъядерному миру и поставили этот вопрос не в пропагандистском плане, как до сих пор, а с приглашением к реальным действиям» [1090 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 21.].
   В 1986 г., по оценкам советских политиков и аналитиков, в США произошел так называемый «откат от Женевы». Правые круги Запада боялись нового, динамичного СССР, более демократического, предлагающего мир и сотрудничество другим народам. По господствовавшим тогда стратегическим соображениям, он их не устраивал. США возобновили идеологическую войну против СССР, демонстрировали свою военную мощь (нападение на Ливию, ядерные испытания, посылка военной эскадры к берегам Крыма). Руководством СССР решено было не отвечать «ударом на удар», а «настойчиво втягивать Запад в диалог, добиваться позитивных ответных шагов» [1091 - Там же, с. 24.].
   Для достижения этой цели СССР выдвинул ряд инициатив. В первую очередь это была упоминавшаяся уже программа ликвидации ядерного оружия. Еще раз она была озвучена на ХХVII съезде КПСС, состоявшемся в конце февраля-начале марта 1986 г. На этом съезде была выдвинута программа создания всеобъемлющей системы международной безопасности (ВСМБ), которая предполагала прекращение всех испытаний ядерного оружия. В 1986 г. СССР неоднократно продлевал односторонний мораторий на ядерные испытания, объявленный 6 августа 1985 г. 22 апреля 1986 г. на конференции по разоружению в Женеве СССР внес новые предложения в области запрещения химического оружия. Также делались попытки продвинуться вперед на венских переговорах о сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе. Еще раньше был объявлен односторонний мораторий на размещение в Европе ракет средней дальности.
   «Идя на такое самоограничение, – заявил М. С. Горбачев, – мы руководствуемся широкими интересами европейской безопасности. Однако Европа теперь вправе ожидать ответного шага США – прекращения или дальнейшего размещения своих ракет средней дальности на Европейском континенте» [1092 - Жуков, Ю. А. СССР-США: дорога длиною в семьдесят лет. М., 1988. С. 281.].
   Чтобы продвинуться вперед и осуществить на практике политику «нового мышления», СССР пошел на ряд существенных уступок, которых требовали США. Во-первых, Советский Союз согласился не учитывать на переговорах ядерные средства Великобритании и Франции, а также ядерные средства передового базирования США. Во-вторых, СССР было предложено сделать зоной разоружения всю территорию Европы, не ограничиваясь определенным географическим районом (Центральная Европа). При этом советская сторона приняла вариант, по которому предметом будущих сокращений стали только сухопутные войска и ВВС. Военно-морские силы, преимущество в которых было у НАТО, были сняты с повестки дня переговоров.
   Участники этих событий говорят, что решиться на такие шаги было нелегко, что Советский Союз уступил по принципиальным вопросам слишком легко, необоснованно, не исчерпав всех своих возможностей на переговорах. Но в то же время от этих решений зависело, быть или не быть первому серьезному шагу по пути ядерного разоружения, а с ним и нашей новой внешней политике вообще. Учитывая это, военные и дипломаты приходили к выводу, что другого решения у М. С. Горбачева быть не могло [1093 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Указ. соч. С. 96–98, 109.].
   У нового политического руководства были серьезные трения с военными, которые не так легко шли на уступки и новые инициативы. Претензии со стороны Э. А. Шеварднадзе к военному руководству выражались во мнении, что «невозможно развивать новую внешнюю политику при такой позиции военных» [1094 - Там же, с. 93.]. Для согласования позиций и облегчения работы при Политбюро была создана специальная комиссия по вопросам сокращения ядерных и обычных вооружений во главе с Л. Н. Зайковым [1095 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 12–13.].
   Понимая всю важность взаимоотношений с США, М. С. Горбачев также осознавал, что без радикального изменения ситуации в Европе не удастся прекратить «холодную войну» и гонку вооружений в мире, наладить нормальные отношения с Западом.
   Объясняя свою политику «нового мышления», М. С. Горбачев говорил: «Круг моих зарубежных контактов становился шире, и эти контакты все больше убеждали в том, что понимание необходимости перехода к какому-то иному, мирному порядку пробивает себе дорогу, становится тенденцией, начинает трансформироваться в политику» [1096 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 107.].
   Постепенно, учитывая данные реалии, М. С. Горбачев пришел к идее «общего европейского дома». Согласно этой идее, Европа должна стать примером сожительства суверенных, разных, но миролюбивых государств, сознающих свою взаимозависимость и строящих отношения на доверии. На этой основе должен был решаться вопрос сокращения обычных вооружений. Концепция «общего европейского дома» также была призвана урегулировать отношения СССР – Северная Европа.
   Конфронтационность между СССР и США вызывала у европейцев тревогу, предпринимались усилия даже выступить в качестве посредника. Но как только появлялись признаки взаимопонимания между Москвой и Вашингтоном, Европа сразу же начинала опасаться «сговора сверхдержав». «Требовалось немало усилий, чтобы развеять у европейцев эти подозрения» [1097 - Там же, с. 73, 74.].
   Новая внешняя политика требовала разработки новой военной доктрины СССР. Она была разработана и принята в 1986 г. Ее суть покажем в сравнении с прежней (положения старой доктрины будут излагаться под буквой «а)», положения новой – под буквой «б)»:
   1. Вероятные противники СССР:
   а) главный вероятный противник – США, а также НАТО;
   б) США, но поскольку они считают нас таковыми, то мы готовы к демонтажу механизма военного противостояния с США и с НАТО в Европе. Готовы действовать совместно в этом направлении.
   2. К какой войне (к отражению какой агрессии) должен быть готов Советский Союз:
   а) США и НАТО официально заявили, что они в случае необходимости применят в войне ядерное оружие первыми. Они готовили свои вооруженные силы к военным действиям с применением как ядерного, так и обычного оружия. Следовательно, нам тоже нужно готовить армию и флот к ведению боевых действий в таких же условиях;
   б) пока что мы вынуждены готовить вооруженные силы к ведению боевых действий с применением ядерного и обычного оружия, поскольку такую подготовку ведут США. Но мы стоим за полную ликвидацию ядерного оружия в мире, за снижение напряженности и военной опасности.
   3. Необходимые вооруженные силы:
   а) примерно равные с силами вероятного противника, для чего требуется высокий уровень вооружений;
   б) мы готовы по мере снижения военной опасности к двусторонним и многосторонним, а также односторонним сокращениям армии и флота, готовы также к замене определенных военных мер политическими.
   4. Подготовка вооруженных сил к отражению агрессии:
   а) если против СССР и государств Варшавского Договора будет совершена агрессия, то мы будем отражать ее обороной. Но силы ОВД в Европе должны быть способны после отражения агрессии перейти в наступление – фактор, сдерживающий агрессора;
   б) мы, в случае агрессии против нас, отказываемся от перехода в короткий срок после ее начала к наступательным операциям. Будем отражать нападение только оборонительными операциями и одновременно стремиться с помощью политических мер ликвидировать конфликт в течение нескольких недель. Если эти меры не приведут к успеху, тогда развернем широкомасштабные действия по нанесению поражения агрессору.
   5. В новую доктрину была включена как составная часть деятельность политического и военного руководства по предотвращению войны. Предотвращение войны стало как теоретической частью военной доктрины, так и частью практической деятельности военного руководства Советского Союза.
//-- 2. СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ. НАЧАЛО ЯДЕРНОГО РАЗОРУЖЕНИЯ --//
   Конкретные договоренности о разоружении были достигнуты в ходе ряда советско-американских встреч на высшем уровне. Встреча руководителей США и СССР в Женеве была подготовительной, на ней происходила оценка позиций и возможностей друг друга. Следующие переговоры носили гораздо более конкретный характер.
   Вторая встреча Р. Рейгана и М. С. Горбачева состоялась 11–12 октября 1986 г. в столице Исландии Рейкьявике.
   В состав официальных лиц, сопровождавших М. С. Горбачева, вошли Э. А. Шеварднадзе, А. Яковлев, бывший к тому времени человеком, имевшим большое влияние на выработку как внешней, так и внутренней политики. Он являлся одним из главных конструкторов перестройки в целом. Кроме них: А. Добрынин – дипломат, бывший почти четверть века послом в США, С. Ахромеев – начальник Генерального штаба и А. Черняев – советник Генсека по внешнеполитическим вопросам.
   М. С. Горбачев вручил Р. Рейгану пакет предложений, который включал в себя, во-первых, проект сокращения к 1991 г. стратегических наступательных вооружений (СНВ) на 50 % с их последующей полной ликвидацией к 1996 г.; во-вторых, предложение полностью ликвидировать советские и американские ракеты средней дальности (РСД) в Европе, а также заморозить имеющееся здесь число ракет меньшей дальности; в-третьих, упрочить режим противоракетной обороны (ПРО), не выходить из договора по ПРО в течение 10 лет. Советской стороной было предложено также начать полномасштабные переговоры о полном запрещении ядерных испытаний.
   Кроме бесед лидеров и министров иностранных дел, на переговорах активно действовала рабочая группа, руководителем советской части которой был С. Ахромеев.
   Советская делегация предлагала сократить СНВ всех видов: наземного базирования, на подводных лодках и стратегическую авиацию. США предлагали сокращение обеими сторонами стратегических носителей до общего числа 1 600 и боезарядов на них до 6 000. В процентном соотношении сокращение составило бы для СССР по носителям – 30 % и по боезарядам – 40 %, а для США – соответственно – 27,5 % и 60 % [1098 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Указ. соч. С. 114.]. Советская сторона согласилась с американским вариантом.
   По РСД СССР также принял американские предложения, предусматривающие уничтожение всех ракет этого класса в Европе. «Мы готовы были на это пойти, чтобы сдвинуть с мертвой точки „захламленный“ десятилетиями бесплодных переговоров процесс разоружения» [1099 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 30.].
   В ходе переговоров по СНВ американская сторона предложила в основу будущего договора положить полную ликвидацию в течение десяти лет межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ) СССР и США, чтобы в составе стратегических ядерных сил сторон остались только тяжелые бомбардировщики (ТБ) – так называемая формула «два нуля». СССР это было невыгодно, т. к. он имел преимущество по МБР, а США по ТБ, и, таким образом, США получали весомое преимущество. В ответ СССР предложил формулу «три нуля», то есть уничтожение всех СНВ. Это предложение было американской стороной отвергнуто.
   Все же в результате трудной борьбы и острых споров произошло сближение позиций сторон по двум первым позициям пакета (СНВ и РСД).
   Основные разногласия возникли по вопросу ПРО. США настаивали на праве разрабатывать программу «стратегической оборонной инициативы» (СОИ). Эта программа была выдвинута 23 марта 1983 г. и предполагала создание широкомасштабной, многоэшелонированной системы противоракетной обороны, призванной прикрыть территорию США от стратегических баллистических ракет противника. Значительная часть этой обороны должна базироваться в космосе и включать в себя средства поражения ракет, основанные на новых физических принципах (лазеры, пучковое оружие и т. д.). Создание такой системы противоречило бы договору об ограничении систем ПРО от 1972 г. Советская сторона была категорически против разработки СОИ и выхода США из договора по ПРО. СССР согласился на сокращение СНВ только при выполнении договора обеими сторонами. Таким образом достичь компромисса по этому вопросу не удалось, что негативно сказалось на итогах переговоров в целом. Завершить встречу договоренностями оказалось невозможным.
   В дальнейшем переговоры были продолжены в Вене 5–6 ноября 1986 г. между министром иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе и госсекретарем США Дж. Шульцем. Советской стороной был представлен документ, составленный на основе рейкьявикских договоренностей: «Ключевые положения соглашений между СССР и США в области ядерного разоружения, подлежащие к дальнейшей подготовке к подписанию» [1100 - История международных отношений и внешней политики СССР. М., 1987. С. 453.]. Тем не менее ни венская встреча министров, ни последующие обсуждения в ходе переговоров в Женеве не принесли желаемого результата.
   Стороны обвиняли в срыве переговоров друг друга. В США были введены в боевой состав ВВС два новых тяжелых бомбардировщика – 131-й и 132-й. США тем самым нарушили один из договоров с СССР, касающийся ограничения вооружений. СССР ответил резким заявлением от 5 декабря 1986 г., в котором говорилось, что решение США «дает Советскому Союзу все основания считать себя свободным от взятых обязательств» [1101 - Там же, с. 454.].
   Тем не менее, уже на пресс-конференции в Рейкьявике М. С. Горбачев сказал: «При всем драматизме Рейкьявик – это не поражение, это прорыв, мы впервые заглянули за горизонт» [1102 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 32.]. По оценкам советских политических и военных руководителей, саммит в исландской столице дал мощный импульс всей нашей внешнеполитической деятельности. Благодаря ему началась переоценка задач международной политики, никто уже не мог действовать так, будто ничего не произошло. Рейкьявик как бы наметил путь от конфронтации и противоборства к каким-то более конструктивным международным отношениям. У СССР и США хватило здравого смысла сохранить достигнутые, хотя и неофициальные договоренности и использовать их в последующей работе.
   1 марта 1987 г. М. С. Горбачев выступил по телевидению. В своей речи он подтвердил приверженность СССР делу разоружения и выделил проблему ракет средней дальности в Европе из общего контекста ядерных вооружений, вынуждая этим шагом американцев на ответную реакцию.
   14 апреля для обсуждения вопроса о сокращении РСД в Европе в Москву прибыл Дж. Шульц.
   На этих переговорах стороны выразили готовность ликвидировать не только ракеты средней дальности (от 1 000 до 5 500 км), но и оперативно-тактические или меньшей дальности (от 500 до 1 000 км).
   Обсуждались также региональные проблемы. М. С. Горбачев высказал мнение, что «США рассматривают их как постоянный резерв для маневрирования уровнем конфронтации, силовой политики и антисоветской пропаганды… Нельзя превращать региональные конфликты в арену противоборства двух систем… Мы могли бы сотрудничать в нахождении решений проблем в развивающемся мире… Нужно учитывать интересы и других стран, в том числе союзников, например Англии. Нужно искать баланс интересов». На это Дж. Шульц ответил: «Действительно, мы видим в мире мощные силы, которые растут, развиваются и не имеют отношения к капитализму или социализму, к СССР и США. Вместе с тем мы ощущаем воздействие этих сил, их влияние на изменение положения в мире».
   Несмотря на положительные моменты, М. С. Горбачев считал, что «встреча с Шульцем показала, что и в администрации США, да и на Западе вообще, нет понимания значения переживаемого момента в мировой политике, необходимости кардинальных перемен. Поэтому там не смогли по достоинству оценить инициативы, исходящие от советского руководства» [1103 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 49–52.].
   Тем не менее весь 1987 г. в СССР и США шла подготовка к встрече на высшем уровне, к договоренностям по вопросам разоружения.
   В середине сентября в Вашингтоне встретились руководители МИДов двух стран Дж. Шульц и Э. А. Шеварднадзе. В их совместном заявлении сообщалось, что они рассмотрели весь круг вопросов, связанных с ограничением и сокращением ядерных и обычных вооружений, а также химического оружия. Вместе с экспертами они провели интенсивные переговоры, была «достигнута принципиальная договоренность о заключении соответствующего договора». В заявлении речь шла о подготовке соглашения о полной ликвидации двух классов ядерного оружия. Стороны договорились уничтожить в общей сложности около 2 000 боеголовок [1104 - Жуков Ю. А. Указ. Соч. С. 308.].
   Было достигнуто согласие «предпринять активные усилия по выработке договора о пятидесятипроцентном сокращении стратегических наступательных вооружений». Также договорились начать до 1 декабря 1987 г. «полномасштабные поэтапные переговоры по проблеме ядерных испытаний» [1105 - Там же, с. 308.].
   До встречи в верхах министрами было проведено еще три раунда переговоров в Вашингтоне, Москве и Женеве, после которых, по словам Э. А. Шеварднадзе, «согласованный проект договора о полной ликвидации ракет средней и меньшей дальности стал свершившимся фактом» [1106 - Там же, с. 309.].
   На заключительной стадии переговоров в Женеве к достижению договоренностей стремились и СССР, и США. К этому были причины. Во-первых, этот договор был выгоден обеим сторонам. Во-вторых, его подписание само по себе поднимало авторитет М. С. Горбачева и Р. Рейгана, Э. А. Шеварднадзе и Дж. Шульца в своих странах и в глазах международной общественности.
   Советско-американская встреча на высшем уровне состоялась 7-10 декабря 1987 г. На ней, как и на предыдущей встрече, в основном обсуждались два вопроса: ликвидация ракет средней и меньшей дальности в Европе и сокращение стратегических наступательных вооружений. И, как и на предыдущей встрече, главной проблемой был вопрос о ПРО. Но на этот раз сторонам удалось достичь некоторого компромисса. Было подписано совместное заявление о соблюдении договора по ПРО от 1972 г. Правда, оно было несколько двусмысленным, и каждая сторона толковала его в свою пользу. Важным было, однако, то, что наконец-то достигнута и официально зафиксирована «рамочная» договоренность по остальным вопросам будущего договора по сокращению СНВ.
   Относительная неудача переговоров по СНВ компенсировалась подписанием 8 декабря 1987 г. договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Все ракеты средней дальности по договору предписывалось уничтожить за три года, а ракеты меньшей дальности – за полтора.
   Не все отнеслись к договору с полным одобрением. Выражаясь словами М. С. Горбачева: "Некоторые горячие головы… начали говорить о том, что договор наносит ущерб безопасности СССР, нарушает баланс интересов, что Горбачев пошел на него лишь ради того, чтобы подкрепить свои амбиции насчет «нового мышления» [1107 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 58.].
   Основным доводом М. С. Горбачева и его окружения в пользу договора была следующая посылка: решение советского руководства разместить в Европе новую ракету средней дальности СС-20 отвечало интересам США в «холодной войне». В результате принятых НАТО ответных мер под угрозой оказалась безопасность СССР, т. к. под удар американских РСД «Першинг-2» попадала самая населенная часть страны. Они достигали цели не более чем за пять минут, а защиты против них у нас практически не было.
   Подписав договор по РСМД мы, по сути дела, отвели пистолет от виска страны. К этому добавлялись колоссальные затраты. Надо было действовать как можно быстрее, пока программа установки американских РСД не была полностью реализована. Если бы это произошло, НАТО вряд ли захотели бы поступиться обретенным преимуществом. В всяком случае при таких условиях было бы труднее заключить договор по РСМД. В известном смысле договор считался достижением такого же масштаба как вывод советских войск из Афганистана.
   Этот договор имел и некоторые недостатки. Одним из них было согласие СССР включить в него ракету «Ока», или СС-23. Согласно договору, ликвидации подлежали ракеты с дальностью полета свыше 500 км. Максимальная дальность «Оки» не превышала 400 км. Неофициальная договоренность о включении ракеты в договор была достигнута Э. А. Шеварднадзе и Дж. Шульцем во время пребывания последнего в Москве в апреле 1987 г. Она была поддержана М. С. Горбачевым. Попытки военных воспрепятствовать данному решению не увенчались успехом.
   Другим недостатком договора является то, что в нем нет четкого, однозначного положения, предотвращающего его обход каким-либо образом. В него было включено положение о том, что стороны не будут принимать на себя международные обязательства, противоречащие этому договору. Но это положение, согласно американской трактовке, позволяет производить и передавать другим странам некоторые компоненты ракет и пусковых установок [1108 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Указ. соч. С. 134.].
   Но несмотря на эти недостатки, значение договора по РСМД трудно переоценить. Он действительно открыл новую эру в советско-американских отношениях. Давая оценку этому документу, М. С. Горбачев говорил: «Мы выходим на новую ступень доверия в отношениях с США, начинаем реальный процесс разоружения, создаем систему безопасности, основанную уже не на угрозе взаимного уничтожения, а на комплексном сотрудничестве». По сути правильно, хотя и несколько наивно звучат его слова, произнесенные на приеме в Госдепартаменте США: «Человечество начинает осознавать, что оно отвоевалось, что с войнами надо кончать навсегда… Современный мир не есть монополия одного или группы государств, какими бы они ни были могущественными. Мир – дело и удел многих, вместе взятых… Мир с позиции силы внутренне непрочен, чтобы о нем ни говорили. По самой своей природе он основан на конфронтации, скрытой или явной, на постоянной опасности вспышек, на искушении применить силу. Человечество веками вынуждено было мириться с таким действительно худым миром. Больше мы не можем себе этого позволить» [1109 - Горбачев М. С. Указ. соч. С. 66, 67.].
   В этой более благоприятной атмосфере СССР снова пытался добиться согласия США подписать совместное заявление, в котором нашла бы отражение терминология Основ взаимоотношений 1972 г. Проект совместного документа предусматривал, что США и СССР согласились бы с тем, что «мирное сосуществование – универсальный принцип международных отношений» и что «равенство стран, невмешательство во внутренние дела и свобода социально-политического выбора должны быть признаны как неотъемлемые и обязательные для всех стран». Госсекретарь Дж. Шульц и другие советники американского президента заняли негативную позицию относительно предложений Москвы. Особенно резко возражали против формулировки «мирное сосуществование» как пропагандистской и положения о «невмешательстве во внутренние дела», усматривая в нем возможность воспрепятствовать призывам США к обеспечению в СССР прав человека [1110 - Джордж А. Американско-советские отношения: эволюция и перспективы // Взаимная безопасность: новый подход к советско-американским отношениям. М., 1991. С. 58.].
   В результате на четвертой встрече на высшем уровне, состоявшейся 29 мая – 2 июня 1988 г. в Москве, было принято совместное заявление, подготовленное, скорее всего, американской стороной. В нем повторялись минимальные базисные договоренности двух лидеров, достигнутые на их первой встрече, и отмечалось, что, несмотря на существенные различия в истории, традициях и идеологии, установленный сторонами политический диалог становится все более эффективным средством решения проблем, представляющих взаимный интерес.
   Подготовка к этой встрече также велась очень активно. Дж. Шульц и Э. А. Шеварднадзе накануне систематически вели переговоры, побывав по два раза в Москве и Вашингтоне. Диапазон переговоров был широкий: обстановка в Европе, ситуация вокруг Афганистана, другие региональные проблемы, права человека, развитие культурных связей, экономические отношения. Ведущими были проблемы сокращения ядерных и обычных вооружений.
   В отличие от встречи в Вашингтоне, московская встреча не привела к крупным новым договоренностям. 1 июня состоялся обмен ратификационными грамотами о введении в действие договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Теперь он вступил в силу официально, и с 1 августа 1988 г. ликвидация этих ракет началась. Кроме того, Дж. Шульцем и Э. Шеварднадзе были подписаны соглашения об уведомлении о пусках баллистических ракет и совместном эксперименте по контролю за ядерными взрывами на полигонах в Семипалатинске и Неваде. Стороны обязались оповещать друг друга не только о пусках ракет за пределы национальной территории (как это было раньше), но и о таких пусках в пределах собственной территории. Это повышало предсказуемость действий друг друга. Также были подписаны программы сотрудничества и обменов на 1989-90-е гг. По СНВ не было достигнуто никаких новых договоренностей.
   Эта встреча показала изменения, которые произошли в американском руководстве. На пресс-конференции Р. Рейган заявил, что не считает СССР «империей зла». СССР уже не рассматривался как страна, с которой могут быть только отношения конфронтации. Советское руководство относило это признание американского президента к главным результатам его визита в Москву.
   Наряду с положительными моментами, отмечалось, что по сокращению вооруженных сил в Европе ни США, ни блок НАТО в целом серьезно вести переговоры на приемлемых для СССР условиях не намерен, военная мощь остается главным принципом политики США.
   Следующая советско-американская встреча на высшем уровне проходила на острове Мальта 2–3 декабря 1989 г. уже при новом президенте США Джордже Буше. Это была рабочая встреча, на ней не предполагалось подписывать никаких официальных документов. Стороны обсудили широкий круг вопросов: положение в Европе, Центральной Америке, в Советском Союзе. М. С. Горбачев высказал недовольство политикой США в отношении Панамы, Колумбии, Филиппин, вмешательством в их внутренние дела. Вместе с тем СССР и США договорились о сотрудничестве в налаживании европейских отношений, объединении Германии, о сокращении химического оружия. Дж. Буш пообещал поспособствовать налаживанию двусторонних экономических связей, предоставлению СССР кредитов.
   Анализируя итоги переговоров на Мальте, маршал С. Ахромеев приходит к выводу, что от них выиграли больше американцы. Ход переговоров показывал, что соотношение сил между США и СССР изменились в пользу США. Встреча и переговоры на Мальте были первыми, в которых Советский Союз выступал уже с ослабленными позициями [1111 - Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Указ. соч. С. 254.].
   Одной из самых плодотворных встреч на высшем уровне стала встреча М. С. Горбачева и Дж. Буша в Вашингтоне 30 мая – 4 июня 1990 г. в США. Во-первых, на этой встрече был фактически подготовлен договор о сокращении и ограничении СНВ. Во-вторых, в ходе этого визита подписано соглашение между СССР и США по уничтожению и непроизводству химического оружия, значительно продвинулись переговоры по сокращению вооруженных сил в Европе. В-третьих, было достигнуто взаимопонимание в решении германской проблемы и окончательного послевоенного устройства Европы.
   В подготовке этих переговоров СССР все больше оказывался в русле политики Соединенных Штатов.
   В заключение приведем оценку внешнеполитической деятельности Э. А. Шеварднадзе, а следовательно, и всей внешней политики СССР в период перестройки, данную С. Ахромеевым и Г. Корниенко. По их мнению, основной ошибкой Э. Шеварднадзе было то, что в своей дипломатической деятельности он в основном все сводил к общечеловеческим ценностям. Из-за этого интересы нашего государства у него иногда оказывались на втором плане. Э. А. Шеварднадзе, широкомасштабно и привлекательно развертывая крупные идеи международной безопасности в интересах всего человечества, конкретные интересы нашего государства, особенно в военной области, нередко защищал вяло. Кроме того, Шеварднадзе в своей практической деятельности исходил из того, будто весь мир или, во всяком случае, «западный мир» давно уже придерживается категорий приоритетности общечеловеческих ценностей. Советскому Союзу нужно было догонять в этом отношении западные страны. Но это далеко не так [1112 - Там же, с. 229, 230, 254, 255.].
   Э. Шеварднадзе не смог добиться сочетания общечеловеческих интересов с защитой государственных, интересов страны. К сожалению, по этому пути пошло и руководство России после распада СССР.
//-- 3. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Глазами маршала и дипломата. М., 1992.
   2. Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 2. М., 1995.
   3. Джордж А. Американско-советские отношения: эволюция и перспективы // Взаимная безопасность: новый подход к советско-американским отношениям. М., 1991.
   4. Жуков Ю. А. СССР-США: дорога длиною в семьдесят лет, или Рассказ о том, как развивались советско-американские отношения. М., 1988.
   5. История международных отношений и внешней политики СССР. М., 1987.
   6. Соколов А. К., Тяжельникова В. С. Курс советской истории. 1941–1991. М., 1999.

РАЗДЕЛ IX. НОВАЯ РОССИЯ. 1991–1999 гг

ТЕМА 49. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ

РЕФЕРАТ: «ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ 1990–1999 гг.»

//-- ПЛАН --//
   1. Введение
   2. Наша экономика
   3. Причины экономического кризиса в России в середине 90-х
   4. Основные направления социально-экономического развития России после 1993 г.
   5. Экономические преобразования Е. Гайдара
   6. Еще раз о приватизации: основные концепции
   7. Заключение
//-- 1. ВВЕДЕНИЕ --//
   Преобразования, происходящие в России на протяжении последних лет, дают уникальный материал для исследования и обобщения процессов реформирования тоталитарного общества. В каком направлении, каким образом и как скоро можно реформировать это общество, где лишь ничтожная часть людей имеет ясное представление о возможной альтернативе? На какую социально-экономическую модель и в какой мере можно ориентироваться России? Какими методами осуществлять реформы? Как, наконец, выйти из состояния перманентного реформирования и начать нормальную жизнь?
   В каждой стране складывается определенная система взаимоотношений государства и индивидуума, законодательно закрепленная в разделении роли и функций государственных и общественных институтов. Наиболее выраженными являются тоталитарная, патерналистская [1113 - патернализм – в трудовых отношениях называют систему доп. льгот и выплат на предприятиях за счет предпринимателей.] и либерально-консервативная модели. В основе каждой из этих моделей лежит свое представление о благе человека, народа, основанное на общественно признанном понимании идеи справедливости. Реформы в России, даже проводившиеся «во благо» народа (например, отмена крепостного права), всегда насаждались властью, принуждавшей не только народ, но и чиновничий аппарат к их проведению. И чем глубже и масштабнее были реформы «сверху», тем к более противоречивым результатам они в конечном счете приводили. Современные реформы не стали исключением. По глубине преобразований общества и методам осуществления их можно сравнить разве что лишь с реформами Петра I и послереволюционными переменами в России.
//-- 2. НАША ЭКОНОМИКА --//
   Совсем немного времени прошло с тех пор, когда в стране, наконец, поняли: экономика – это наука. Сложная, точная, не терпящая кустарщины. Во всем мире законы экономики одинаковы, и поэтому экономисты разных стран понимают друг друга с полуслова, перемигиваются, без труда общаются на всевозможных форумах и симпозиумах. Есть, разумеется, разные экономические школы, но это в среде самих экономистов. А так, послушать, все оперируют одинаковыми понятиями и терминами. И еще. Все экономисты ведут себя чуть надменно. Особенно в обществе политиков. А наши экономисты и более того. Ведь если поэты о себе сказали однажды «Поэт в России больше, чем поэт», то что тогда говорить про экономистов!
   Экономист в России – больше, чем все остальное. Эти невзрачные люди, как правило, в очках и с бледными лицами, посмеиваются над сильными мира сего, понимая, что мир в конечном счете принадлежит экономике, а значит, и им, экономистам. И когда кому-то нужна реформа – политики зовут не филолога или скрипача, а экономиста и просят: «Снизьте нам, пожалуйста, инфляцию, сформируйте бюджет, ликвидируйте дефицит, обеспечьте стабилизацию, сделайте валюту конвертируемой и т. д.». Появляются фридманы, эрхарды, бальцеровичи… В нашей стране к экономистам, как и к поэтам, отношение тоже особенное:

     И вот пришли три брата,
     Варяги средних лет.
     Глядят: земля богата, порядку ж вовсе нет.

   (Граф Алексей Толстой.) «История Государства Российского от Гостомысла до Тимашева»
   Что такое реформы в понимании нормального человека? Это внедрение в экономику страны каких-то новшеств, которые приносят стабильность и повышают благополучие населения. (Если результат обратный – это антиреформы.)
   Давайте посмотрим, что представляла собой Россия в начале 90-х гг. После распада СССР значительно пострадала обороноспособность, практически отсутствовали границы с бывшими республиками. Российский флот лишился баз в Балтийском море, предстояло делить черноморский флот с Украиной. Бывшие республики национализировали наиболее мощные военные группировки на территориях. Необходимо было выводить войска из Польши, Венгрии, Прибалтики. Развалилась единая сеть противовоздушной обороны. Было потеряно былое влияние на страны Центральной и Восточной Европы. Бывшие партнеры по СЭВ и Варшавскому Договору связывали свои планы на будущее с Европейским союзом и НАТО. Обострились проблемы русских в ближнем зарубежье и потекли потоки беженцев из соседних государств в Россию. Разрастались конфликты у ее границ (Нагорный Карабах в Азербайджане, Абхазия в Грузии, Таджикистан). Все это ставило принципиально новые внешнеполитические вопросы. Приоритетным становились отношения с ближним зарубежьем, но руководство не сразу осознало это.
   В конце 1991-начале 1992 гг. президент России Ельцин Б. Н. выступил впервые с внешнеполитическими инициативами. Он официально заявил, что ядерные ракеты не направлены на территорию США. В подписанной во время визита Ельцина в США кэмп-дэвидской декларации 1992 г. было зафиксировано окончание «холодной войны» и заявлено, что «Россия и Соединенные Штаты не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников. Их отношения характеризуются отныне дружбой и партнерством, основанными на взаимном доверии, уважении и общей приверженности демократии и экономической свободе». Стремление внешнеполитических ведомств укрепить связи с Западом любой ценой вело к тому, что Россия в те годы следовала в фарватере США. Это вызывало критику со стороны оппозиции.
   В 1991 г. перестала существовать общесоюзная система централизованного планирования экспорта и импорта. Внешнеэкономическая деятельность оказалась в предкризисном состоянии: расстроились хозяйственные связи, резко сократилось производство. Это привело к уменьшению объемов и дальнейшему ухудшению структуры экспорта. Анализ основных характеристик российского экспорта в 1991–1993 гг. свидетельствовал, что его стоимостный объем не соответствовал потенциалу экономики страны. Стоимость экспортируемых из России товаров и услуг (около 40 млрд долл.) была не только значительно меньше объема экспорта наиболее развитых государств (в США в 1991 г. – 570 млрд долл.), но и заметно уступала экспорту многих других стран. Как следует из данных таблицы, динамика различных товарных позиций по сырью была неодинакова. Основным источником валютных поступлений был экспорт энергоносителей (более 50 % стоимостного объема экспорта). В те годы произошло падение цен на нефть на мировых рынках (со 120 долл. за т в 1992 г. до 111 долл. за т в среднем в 1993 г.).
   Значительное увеличение физических объемов экспорта топливно-сырьевых товаров в 1993–1994 гг. сопровождалось ухудшением условий торговли для России из-за низкой мировой конъюнктуры и роста цен на импортную продукцию. С 1995 г. мировая конъюнктура для основных российских экспортных товаров улучшилась. За счет повышения мировых цен на российскую экспортную продукцию на 3/4 произошел прирост стоимостных объемов экспорта в 1995 г. Экспортная деятельность выступила своеобразным двигателем российской экономики. Удельный вес экспорта в ВВП страны увеличился с 4 % в 1991 г. до 20 % в 1996 г. В целом с 1992 по 1996 гг. реальный ВВП России сократился на 28 %, а физические объемы зарубежных поставок возросли на 42 %. Таким образом экспортная деятельность в определенной степени уменьшила остроту кризисных явлений в переходный период российской экономики.
   В то же время нельзя не учитывать, что у ведущих торговых держав среднегодовые темпы прироста физических объемов экспорта в 1993–1996 гг. были высоки: у Канады – 11 %, Италии – 9 %, США – 7 %, Великобритании – 6 %. Наличие товаров для экспорта создает возможности для импорта, притока иностранных инвестиций. Полноценная интеграция России в мировую экономику возможна. Стимулирование этого процесса зависит и от успехов в организации внешнеэкономической деятельности. В программе дальнейшего углубления экономической реформы поддержка экспорта не сводится, конечно, только к традиционному для России сырью и энергоресурсам, главное внимание обращается на готовые изделия и наукоемкие товары. Действие подобных факторов способствует росту российской экономики, ее эффективной интеграции в систему мирохозяйственных связей.
//-- 3. ПРИЧИНЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА В РОССИИ В СЕРЕДИНЕ 90-х --//
   Обсуждая экономический кризис в России с разных сторон, скорее рассматривают его последствия, а не причины. На мой взгляд, причина кризиса всего одна: реформ в стране в нормальном понимании еще не было. Вот в чем дело. Макроошибка ударила по микроэкономике. Самой вредной антиреформой правительства Гайдара было стремление довести внутренние цены до уровня мировых. Тогда ошибочно провозгласили, что это якобы автоматически создаст условия для интеграции страны в мировое сообщество.
   Приведу несколько конкретных примеров, объясняющих глупость содеянного. В 1989 г. кооператив «Техника» за 500 долларов умудрился ввезти в Россию завод по производству экспортной машиностроительной продукции из Франции и стал производить товар на 50 млн долларов в год с поставкой обратно в Париж. Для покупки завода потребовалось всего два месяца работы, и никто ни у кого ничего не украл. Секрета нет никакого, считайте сами. За 500 долларов сначала кооператив купил персональный компьютер и продал его на внутреннем рынке за полцены (по отношению к государственной) – за 50 тыс. рублей. На вырученные деньги кооператив купил 50 т отходов алюминия по действующей внутренней цене, которые продал за рубежом за 60 тыс. долларов. Далее кооператив купил 120 компьютеров по 500 долларов и «превратил» их через 12–15 дней в 6 000 т вторичного алюминия, что принесло выручку в 7 млн 200 тыс. долларов к концу месяца.
   На заводе швейных машин было еще интересней. Одна машина, изготовленная из различных металлов по японской технологии, весила 9 кг. За дополнительные 20 кг такого же набора металлов предложили одну машину, только с условием ее вывоза в Россию для продажи. Вот бы понять тогда уважаемым «реформаторам», что дает разница в ценах на ресурсы внутри России и за рубежом. Дешевизна внутренних цен на ресурсы (природные, энергетические, человеческие и пр.) не только делает внешнюю торговлю экстравыгодной, но и является едва ли не самым главным фактором привлечения иностранных вложений капитала внутрь страны. В самом деле, разве заманишь их сейчас, когда цены в России догнали и перегнали Америку и жить в Москве стало дороже, чем в Нью-Йорке.
   Разница внутренних и внешних цен является основным признаком развивающихся стран, какой и является Россия. И этот нелегкий путь развития страна обязана пройти. Иначе экономике не стать самостоятельной. Россия не в состоянии перепрыгнуть через процесс развития внутреннего рынка сразу на мировой. Слишком тяжело наследие строительства социализма и новейшей эпохи проведенных антиреформ.
//-- 4. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ ПОСЛЕ 1993 г. --//
   В конце 1992 г. съезд народных депутатов сменил главу правительства, взамен Гайдара пришел Черномырдин (находился на посту до этого года). С его приходом началась корректировка курса реформ, вернее курс остался (рыночная экономика), но ставка была сделана на поддержку государственных (в том числе и убыточных) производств. Особое внимание было уделено топливно-энергетическому (газ, нефть, уголь, электроэнергия) и военно-промышленному (ВПК) комплексам, т. е. проводилась политика протекционизма. Была принята единая тарифная система оплаты труда, что смягчило ситуацию в бюджетной сфере. Все это потребовало новых денежных средств, взаимозачетов долгов предприятий и, как следствие, вызвало новый виток инфляции.
   Только путем ужесточения финансово-кредитной политики к концу 1993 г. темпы роста инфляции удалось снизить. Но непоследовательность в принятии решений в финансовой сфере и протекционизм были присущи правительству и в последующие годы. В 1993 г. чековая приватизация продолжалась, росло количество коммерческих банков, в сельском хозяйстве государственными остались не более 15 % колхозов, но фермеры без поддержки государства разорялись. Продолжался спад производства промышленности (16 %) и сельского хозяйства (4 %), сократились грузовые перевозки. В негосударственном секторе было занято уже 40 % работающих. Дефицит бюджета – 12 трлн руб. Цены выросли в 9 раз, происходит расслоение населения на богатых и бедных, 10 % богатых имеют доходы, в 11 раз превышающие доходы остальных.
   Но число забастовок постепенно сокращается. Хотя официально численность безработных невелика, но растет скрытая безработица (неполный рабочий день, вынужденные отпуска). К концу 1993 г. завершилась первая стадия приватизации (ваучерная), в результате реально появилась частная собственность, возникают экономические методы регулирования. Произошла частичная адаптация производителей и потребителей к рынку, заработал потребительский рынок. Центр деловой активности переместился в негосударственный сектор. Удалось обеспечить конвертируемость рубля, пополнить золотовалютный запас.
   Россия постепенно интегрировалась в мировое хозяйство. В 1994 г. правительство сосредоточило свои усилия на стабилизации уровня жизни населения, поощрении предпринимательской деятельности, целевой поддержке наиболее незащищенных слоев населения, получении западных кредитов и инвестиций. В 1995 г. приоритетной задачей была жесткая финансовая политика с целью обуздать инфляцию. В 1996 г. – прекращение падения производства и стабилизация экономики. Уровень инфляции удалось снизить, но связанные с этим надежды на инвестиции и подъем производства не оправдывались.
   Нестабильная политическая обстановка (выборы в Государственную думу 1995 г. и президента 1996 г.), непоследовательная финансово-кредитная политика не способствовали стабилизации экономики и отпугивали западных инвесторов. Проводимый 2 этап приватизации (денежный) выявил противоречия в политической и промышленно-финансовой элите. Разразились скандалы по поводу условий приватизации и ее результатов. На фоне падения производства (многие отрасли с высоким уровнем технологий угасали) все заметнее становился перекос в сторону производства сырья. Например, доля отчислений в бюджет такого монополиста, как Газпром, составляет 25 %. Росла доля импорта, особенно продовольствия, на фоне снижения производства продуктов питания. В 1997 г. удалось остановить падение производства, но инвестиций было недостаточно для подъема.
   Высокая энергоемкость промышленности России и устаревшее оборудование делали товары неконкурентоспособными. Экспорт – единственное, что росло в годы реформ, – теперь уже сокращается: в 1997 г. экспорт упал на 2 %. Дефицит бюджета в 1997 г. составил 6,8 %. Падение за все предыдущие годы производства достигло 50 %. 45 % предприятий были убыточны, взаимонеплатежи между предприятиями и невыплаты налогов в бюджет росли в геометрической прогрессии, и все это на фоне отсутствия инвестиций в производство и невозможности замены или обновления оборудования. Инфляция не была высокой, курс доллара в основном стабилизировался благодаря достаточным золотовалютным запасам Центробанка, но на обслуживание внутреннего и внешнего долга уходило 30 % доходов. Общество отличалось высокой социальной напряженностью, вызванной скрытой безработицей, невыплатой зарплат, пенсий и социальных пособий. За чертой бедности оказалось от 30 до 40 млн человек (по разным оценкам), что вызывало забастовки, голодовки, перекрытие железных дорог и т. д. Издержки реформ можно объяснить следующим:
   1. Плохие стартовые условия реформ, экономика находилась на грани краха, с распадом СССР распались хозяйственные связи, рухнул прежний механизм управления, и нужно было создавать новый. Нестабильная политическая обстановка, обесцененный рубль, отсутствие золотовалютных запасов, долги СССР, отсутствие в стране продовольственных запасов, высокая социальная напряженность, диспропорция в промышленности с перекосом к ВПК и добывающей промышленности и тяжелой индустрии.
   2. Ошибки, половинчатость и непоследовательность реформ, обусловленные политической нестабильностью, борьбой законодательной и исполнительной властей, а затем между финансово-промышленными группировками.
   3. Ошибки теоретиков и исполнителей реформ в выборе стратегии и в оценке ситуации и последствий принимаемых решений («хотели как лучше, а вышло как всегда»). Например, расчеты на приток инвестиций и подъем производства после стабилизации курса рубля и победой над инфляцией не оправдались. Нельзя сказать, что данный курс не дал обществу каких-либо позитивных импульсов. Может быть, самым существенным сдвигом было преодоление трудного психологического барьера перехода к рынку, возникновение предпринимателей и появление рыночных механизмов.
   Однако негативные последствия реформ явно перевесили положительные. Одним из главных следствий ценовой либерализации стало быстрое сближение внутренних цен на сырье, материалы и энергоресурсы с мировыми. Это нанесло тяжелейший удар по основной массе традиционно низкоэффективных производств в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве, которые оказались нежизнеспособными.
//-- 5. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ Е. ГАЙДАРА --//
   «…Когда мы пришли в правительство в конце 1991 года, самое большое потрясение, которое я испытал, было от внезапного понимания отсутствия какого бы то ни было управления ведущими отраслями, всей экономикой. Было ощущение, что самолет летит, а экипаж тихонько выпрыгнул с парашютами…» [1114 - Е. Гайдар. Историческая правда – на нашей стороне. Ответы на самые острые и актуальные вопросы. Реформы в стране и мире: мифы и реальность. 1994 г. // Агитационные материалы.]
   Однако у части нашего общества существует убеждение, что у Гайдара в 1991–1992 гг. ничего не получилось с проведением реформ, что с того времени начался развал экономики в России. Сам Е. Гайдар комментировал подобные высказывания так:
   – Тогда, в конце 91-го, на старте реформ, перед нами стояла абсолютно срочная задача. Разваливалась административная система управления. Работа нерыночного хозяйства невозможна без жесткой тоталитарной власти. Крушение КПСС, обслуживающих ее властных инструментов неизбежно повлекло за собой острейший кризис социалистической экономики, в которой перестают работать приказы и отнюдь не начинает сразу работать рынок. Отсюда – тотальный дефицит, реальная угроза краха систем жизнеобеспечения. Деньги не работали. Пятнадцать государственных банков бывших союзных республик печатали рубли, а покупать на них было нечего.
   Принципиальным был вопрос: сумеем ли мы запустить рыночные механизмы, не допустив голода, в кратчайшие сроки заставить работать рынок, вернуть хотя бы минимальное доверие к рублю, добиться, чтобы на прилавках появились товары, чтобы экономика стала открытой, образовался частный сектор? Это сделать удалось. Рынок работает, рубль конвертируемый и устойчивый, частный сектор создан, экономика открытая, о дефиците и карточках мало кто вспоминает. Что не получилось? Не удалось совершить переход быстрее, а значит, безболезненнее, ибо здесь каждый лишний год – это дополнительные тяготы для народа.
   Под давлением прокоммунистического съезда народных депутатов РСФСР правительство ушло в отставку в декабре 1992 г. Гайдара сменил В. С. Черномырдин. А утверждения о том, что с декабря 1992 г. в России по-прежнему осуществляется не имеющий перспективы гайдаровский курс, имели место быть. Провалы правительств В. С. Черномырдина и С. В. Кириенко также объясняют тем, что их программы писались гайдаровским институтом.
   Егор Гайдар:
   – Мне очень интересно слышать о гайдаровском курсе, который реализуется после 92-го г. По моему глубочайшему убеждению, никакого общего курса, который реализовался бы за это время, не было. Была серьезнейшая борьба вокруг направлений экономической политики. Были прорывы, к сожалению короткие, по отдельным направлениям, были длительные метания и колебания. Любой, кто читает газеты, не может этого не знать. Когда был гайдаровский курс? Когда Черномырдин замораживал цены в конце 1992 г.? Когда накачивали денежную массу, «поднимая производство» в 1994 г., и шли к «черному вторнику»? Когда в эти годы пробуксовывали все структурные реформы, и весной 1997 г. (когда в правительство вошли Немцов и Чубайс) пришлось браться за них с огромным опозданием?
   Не было гайдаровского курса. К тому же зачем обижать, скажем, Вольского, Глазьева, Геращенко, Черномырдина и других российских политиков, чьи идеи воплощались с неменьшим усердием, чем гайдаровские, и, во всяком случае, в более обширные временные периоды? Да, были отдельные эпизоды, в которые проводилась достаточно осмысленная экономическая политика: первая половина 1992 г., осень 1993 г., с марта по июль 1997 г., готово было к этому и правительство Кириенко. Но никакого единого курса не было. Е. Гайдар. 1994 г.
   Нередко в прессе правительство Гайдара и последующие правительства обвиняют в том, что Россия наделала много внешних долгов, которые придется выплачивать будущим поколениям.
   Однако следует отметить, что, по состоянию на конец 1994 г., когда были в полной мере упорядочены наши отношения по долгам Советского Союза и Россия уже произвела некие заимствования у международных финансовых организаций, долг России состоял из двух частей: 109 млрд долларов – долги СССР и 11 млрд долларов – долги проводившей тяжелейшие реформы России. На сегодняшний день совокупные долги России (включая советский долг) составляют около 150 млрд долларов. Значительная часть этого прироста обусловлена начислением процентов по долгу СССР.
   Мы занимали у Международного валютного фонда, чтобы выплачивать проценты по долгам бывшего Союза и гасить часть его задолженности, которая осталась неурегулированной. Советский Союз, безусловно, имел периоды значительного экономического роста. Понятно, что для этого требовалось значительное финансирование. Серьезные политологи и экономисты знают природу развития при социализме. Источники хорошо известны: с начала 30-х до конца 50-х – развитие за счет разорения деревни. Затем – за счет нефтяной ренты с уникальных по низкой стоимости добычи богатейших месторождений Западной Сибири. С 80-х гг. – за счет быстрого наращивания внешнего долга и продажи валютных и золотых запасов. Сейчас за это приходится расплачиваться.
   Тогда получается, что реформаторы получили в наследство от последних правительств Советского Союза и правительства РСФСР Силаева одни долги. Очевидно, все надежды были связаны с помощью Запада, с Международным валютным фондом (МВФ) – но и это не так.
   Уникальность российских реформ состоит в том, что они начинались как раз без взаимодействия с МВФ. Тогда мы не были членами Международного валютного фонда, других финансовых организаций. МВФ не понимал, что здесь происходит, с кем надо иметь дело. Поэтому сотрудничество с Фондом началось значительно позже, чем стартовали реформы, что, конечно, не помогло нам в решении острейших финансовых задач. Надо сказать, мы все это понимали и отдавали себе отчет, что на крупные займы в начальный период реформ рассчитывать нельзя. Напомню хотя бы положение программы на 1992 г., где мы ставили себе задачу свести бюджетный дефицит к минимуму, чтобы не зависеть от кредитов. Поэтому, несмотря на молодость, наше правительство было не столь наивно, как кажется.
//-- 6. ЕЩЕ РАЗ О ПРИВАТИЗАЦИИ: ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ --//
   В условиях рыночной трансформации российской экономики в центре дискуссий чаще всего оказываются понятия «частная собственность», «приватизация», «разгосударствление», «коммерциализация». В соответствии с «традиционным» подходом общественная и частная собственность рассматриваются как два антагонистических типа собственности. Именно этот подход имел наибольшее распространение и обоснование в экономической литературе советского периода. В его рамках даже мелкая частная собственность, основанная на собственном труде, считалась антагонистичной общественной. Поэтому приватизация представляется изменениями в структуре частной собственности. Второй подход – «трудовой» – на первый план выдвигает такой критерий, как «трудовой» и «эксплуататорский» характер собственности. Понятие «трудовая собственность» может включать в себя, помимо общественной, и частную трудовую, и коллективную, и акционерную собственность.
   Приватизация является важнейшим инструментом институциональной политики, и ее осуществление ведет к формированию новой социально-экономической структуры народного хозяйства. Приватизация на самом деле сделала реформы необратимыми, поскольку здесь возврат затронул бы интересы миллионов людей. Возникли искусственный инвестиционный спрос и определенная концентрация прав собственности. Сложившийся механизм приватизационного процесса в России соответствует балансу интересов различных групп и слоев населения.
   В российской концепции приватизации соединились два разнонаправленных подхода. Первый подход во главу угла ставит интересы трудовых коллективов приватизируемых предприятий, второй – задачи народной приватизации и соблюдение принципа социальной справедливости при распределении государственной собственности. Занявший ведущее место на начальном этапе приватизации механизм закрытой подписки и чековых аукционов совмещал оба эти подхода.
   Наиболее трудным стал для предприятий выбор момента начала приватизации предприятия в целом (или арендуемого имущества). Массовое преобразование государственных предприятий в акционерные общества создало возможность развития фондового рынка в Российской Федерации. Были сняты ограничения на продажу акций, приобретенных работниками предприятий на трудовых льготных условиях. Отмена трехлетнего моратория на продажу акций способствовала выбору второго варианта акционирования большинством трудовых коллективов. Важное значение для приобретения дальнейшей самостоятельности приватизированных предприятий имело принятие законодательных актов, регламентирующих продажу земельных участков.
   Анализ организации приватизационного процесса в российской экономике показывает ряд присущих ей черт, носящих как позитивный, так и негативный характер. Основными негативными чертами являются следующие:
   1. Единообразие способов приватизации для предприятий различных отраслей, объединяемых по величине стоимости основных фондов и численности трудовых коллективов. Отраслевые особенности приватизации были сведены к порядку согласования планов приватизации предприятий с министерствами (ведомствами) и ограничению акционирования первым вариантом с выпуском «золотой акции».
   2. Игнорирование региональных особенностей приватизации. Различия в темпах и способах приватизации в регионах были обусловлены скорее действиями местных властей, выходящих за рамки своей компетентности.
   3. Преимущественно бесплатный (или за символическую плату) способ передачи собственности. Его организационная форма – введение системы приватизационных чеков на предъявителя.
   4. Административное установление высоких «заданий» по срокам и объемам приватизации. Внеэкономическое принуждение в процессе приватизации породило появление проблем, не решенных в рамках ее начального этапа. Среди них – порядок использования и финансирования объектов социально-культурного значения, условия закрепления и продажи пользователям земельных участков и недвижимости. Многие элементы приватизационного механизма начального этапа сохраняются и в модели послечековой приватизации.
   Основное же отличие заключается в переходе к денежной приватизации и инвестиционным конкурсам. Процесс приватизации предприятий обеспечивает следующие институты: комитеты по управлению имуществом и фонды имущества различных уровней; инвестиционные фонды и инвестиционные компании; консалтинговые фирмы; фондовые биржи и брокерские фирмы; компании-организаторы аукционов, инвестиционных торгов, тендеров.
   В России сложилась ситуация, при которой темпы слома административно-командной модели значительно опережали создание новой модели государственного управления экономикой. В результате возникает организационно-управленческий вакуум, усложняющий процесс вхождения предприятий в рыночную среду.
   Проведение приватизационных мероприятий в России столкнулось с целым рядом объективных препятствий. Прежде всего масштаб предполагаемых преобразований оказался несопоставим с аналогичными процессами в других странах. Практически отсутствовала инфраструктура рынка капиталов. Резкий спад производства значительно усложнил оценку потенциала низкорентабельных предприятий. Наблюдалась нехватка финансовых средств у населения. Эти условия объясняют неизбежную неэквивалентность продажи государственного имущества и необходимость привилегий для различных групп населения (трудовых коллективов, безработных и т. п.).
   Почему приватизация? Россия приняла для себя «западный подход». В соответствии с ним, негосударственная собственность является частной (хотя и не вся – отдельно выделяется кооперативная собственность). Поэтому и приватизация понимается как разгосударствление, т. е. переход средств производства из собственности государства в собственность пайщиков, акционеров, коллективов, индивидуальных владельцев, как сокращение государственного сектора. Для оценки приватизации и механизма ее осуществления в России наиболее подходящим представляется именно этот подход.
   Необходимость приватизации для введения в производстве рыночных отношений определяется еще и тем, что на государственных предприятиях России была сосредоточена подавляющая часть продукции народного хозяйства и почти все производство промышленной продукции. Однако приватизация не сводится к общей политике дерегулирования экономики, ее государственного и негосударственного секторов. Напротив, она представляет собой элемент государственного регулирования долговременного характера. Коммерциализация предприятий федеральной и других видов государственной собственности, не подлежащих приватизации, проявляется в том, что в условиях рынка они функционируют на общественных началах как субъекты предпринимательской деятельности.
   Массовый характер приватизация может принять только при использовании разных методов (в частности, акционирования и конкурсной продажи). Приватизация важна не сама по себе, а как взаимозависимость приватизации и деприватизации – двух возможных методов государственного воздействия на формирование экономической структуры общества, границ приватизации, взаимоотношений приватизированных и государственных предприятий.
   Экономическое содержание приватизации. Рассмотрение методологических основ разгосударствления и приватизации позволяет раскрыть экономическое содержание приватизации как системы отношений по изменению формы собственности на средства производства с государственной на частную (в том числе индивидуальную, паевую, акционерную) под непосредственным воздействием государственных органов. Специфика сложившейся в начале процесса приватизации в России ситуации характеризуется следующими чертами: практическое отсутствие крупных частных фирм, слабость негосударственного сектора, отсутствие финансовых компаний и инвестиционных банков. Формализация и унификация структур экономической деятельности до сих пор сказывается на темпах и масштабах приватизации.
   Различные способы приватизации приводили к передаче государственного имущества в «частную», «общую долевую» или «акционерную» собственность. При продаже предприятия происходит реальная приватизация государственной собственности. Преобразование предприятия в акционерное общество можно назвать формальной приватизацией, т. к. после выкупа акций бывшего государственного предприятия членами трудового коллектива остальные акции остаются в государственной собственности, и требуется время, пока их не выкупят другие инвесторы. Содержание системы отношений приватизации раскрывается через ее цели. В этом аспекте приватизация – не цель реформы, а ее инструмент.
   Приватизация способствует демонополизации производства. К сожалению, резкий переход к акционированию крупных предприятий произошел без их предварительной реорганизации и коммерциализации. Это не позволило увязать задачи приватизации и демонополизации. Следует учитывать, что проблему демонополизации удалось решить не во всех отраслях народного хозяйства и не только методами разукрупнения.
   Взаимосвязь приватизации и демонополизации настолько сложна, что использование разрешенных программой приватизации методов приводило к разрушению сложившихся отраслевых научных комплексов при выходе из них структурных подразделений. Следует отметить, что реализация целей приватизации взаимопротиворечива. Например, рост доходов бюджета не может быть обеспечен при продаже имущества на инвестиционных торгах, предполагающих передачу средств не государству, а предприятию. Явные противоречия существуют также между принципами социальной справедливости и экономической эффективности. Здесь пришлось поступиться нормами справедливости в целях ускорения процесса разгосударствления и приватизации.
   Важным средством приватизации является перераспределение доходов и имущества. Однако приватизация имущества, капитала вовсе не означает равноценную приватизацию доходов. Последняя происходит как благодаря изменениям в структуре собственности, так и в связи с одновременным изменением (в результате приватизации) уровня и структуры цен. Сравнительный анализ основных черт приватизационного процесса в Восточной Европе и в России показывает наличие общих тенденций:
   1) использование в качестве инструмента перехода к рынку коммерциализации и акционирования государственных предприятий;
   2) введение чековой (или купонной) системы;
   3) низкая доходность приватизации;
   4) аукционная продажа малых объектов.
   Приватизация в развитых странах имеет ряд существенных отличий: многообразие ее форм, индивидуализация и низкие темпы приватизационного процесса, использование в качестве постоянного элемента государственного регулирования экономики. В перспективе именно эти характеристики будут свойственны российской приватизации. Приватизация является тем звеном экономической реформы, которое одновременно создает предпосылки для реализации других направлений реформы.
   Акционирование государственных предприятий в России имеет много общего с «менеджерской приватизацией». Действительно, существенная доля акционируемого имущества приобретается именно должностными лицами администраций предприятия. В перспективе этот путь может способствовать созданию субъекта, который необходим для демократии в политике и процветания в экономике, – национальной буржуазии, выросшей в условиях рыночной конкуренции. Вместе с тем увеличение числа относительно крупных частных собственников в благоприятных для администрации предприятия условиях не дает гарантии активной хозяйственной деятельности. Однако такой же гарантии не может дать распыление акций среди всех работников.
   Истинная цена полученных по закрытой подписке акций выявится по прошествии значительного периода времени. С производственно-технической точки зрения, приватизация (за исключением инвестиционных конкурсов) не дает трудовым коллективам практически ничего. Дело в том, что вырученные средства направляются не на техническое перевооружение производства или увеличение оборотных средств, а поступают в государственный бюджет. Вместе с тем при сохранившейся в настоящее время инфляции курс акций приватизированных предприятий, несомненно, упадет. К этому же ведет и незаинтересованность трудового коллектива в выплате дивидендов сторонним инвесторам. В результате произойдет рост заработной платы и снижение дивидендов. В это же время при снижении курса акции у сторонних инвесторов и администрации АО появится возможность по низкому курсу приобрести большой пакет акций.
   Еще в начале приватизационного процесса отмечалось ключевое значение оценки стоимости государственного имущества. Однако тогда считалось, что не всем предприятиям под силу выкупить государственное имущество в акционерную собственность работников. Впоследствии стоимость государственного имущества оказалась резко заниженной из-за инфляционных тенденций в экономике России. Проведенные позднее переоценки основных фондов создали возможность пересмотра размера уставного капитала акционерных обществ, возникших в процессе приватизации.
   Действующая ныне система оценки стоимости имущества предприятий во многом необъективна в силу резких колебаний экономической конъюнктуры и непоследовательного поведения самих предприятий. Приступая к реализации новой программы приватизации, ряд трудовых коллективов столкнулся с трудноразрешимой задачей выкупа многомиллиардных основных фондов. Поэтому акционирование на этапе послечековой приватизации может быть затруднено из-за отсутствия инициативы трудовых коллективов.
   Малая приватизация означает переход государственных предприятий розничной торговли (продуктовых, промтоварных магазинов, ресторанов, предприятий сферы бытовых услуг) в частное владение. Эти предприятия являются ключевыми при переходе к эффективной рыночной экономике, поскольку они формируют спрос на готовые товары и продукцию. Путем приватизации малых объектов торговли в России, находящейся в стадии формирования рыночных отношений, создается спрос предприятий частного сектора на готовую продукцию. В то время как приватизация средних и крупных предприятий требует значительных усилий и времени, малая приватизация, судя по опыту стран переходного периода (включая Восточную Европу и Россию), является делом относительно несложным и может быть быстро проведена. Так, в России к 1 июля 1994 г. приватизировано 75,4 % предприятий торговли, 66,3 % предприятий общественного питания, 76,4 % предприятий бытового обслуживания населения.
   Эмиссия и обращение приватизационных чеков стали эффективным инструментом быстрого перераспределения государственного имущества среди негосударственных инвесторов. Вторичный же рынок акций приватизированных предприятий развивается медленно из-за отсутствия спроса на акции большинства акционерных обществ (и, соответственно, их низкой ликвидности), малой доходности акций и неразвитости инфраструктуры фондового рынка. Успешное проведение приватизации и особенно постприватизационное развитие предприятий зависит от создания и функционирования управленческих – как государственных, так и негосударственных – структур (холдингов, финансово-промышленных групп). Именно они призваны обеспечить эффективное распоряжение государственной долей в уставном капитале акционерных обществ.
   В процессе приватизации принудительная жесткая иерархичность государственного предпринимательства сменяется слабой экономической иерархичностью, которая постепенно усиливается. Структурам предпринимательства присуща эластичность, обуславливаемая общим ходом экономических реформ. Наиболее эластичны в целом во все периоды организационно-правовая и функциональная структуры. В процессе приватизации происходит массовая смена организационно-правовой формы производственных единиц, появляются организации с новыми функциями.
   В настоящее время значительна эластичность социально-экономической структуры и предпринимательства. Почти неэластичны отраслевая и региональные структуры предпринимательства. Качественные изменения в структуре предпринимательства могут быть обусловлены двумя процессами. Во-первых, появлением качественно новых элементов (например, частных предприятий, инвестиционных фондов, брокерских контор); во-вторых, изменением конфигурации структуры в результате количественного роста ее элементов определенного вида (например, малых предприятий, товариществ, банков, бирж).
   Непродуманный механизм их приватизации (приватизация земельных участков в ценах 1992 г.; предоставление права выкупа недвижимости не только арендаторам, но и пользователям) приводит к объяснимому торможению данного процесса в регионах. Реформирование механизма приватизации в России будет осуществляться по следующим направлениям. Ведущим способом приватизации должна стать продажа предприятий (имущества, пакетов акций) по инвестиционному конкурсу. Необходимо перейти к оригинальным моделям приватизации в регионах. Дифференцированный отраслевой и внутриотраслевой подход к приватизации приведет к индивидуализации условий реорганизации оставшихся государственных крупнейших научно-производственных комплексов. Большую роль должны играть ранее слабо используемые способы приватизации малых и средних предприятий (банкротство, инвестиционные контракты).
//-- 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ --//
   Экономические реформы в России во второй половине 90-х гг. развивались непоследовательно. В результате отсутствия необходимого политического обеспечения реформ два открывшихся окна, возможно, (1992 и 1997 гг.) были использованы не в полной мере. Особенно это относится к окну 1997 г. В результате в России сложилась специфическая ситуация недореформированной экономики, вовсе не реформированной социальной сферы, имитационной демократии, неразвитого гражданского общества. Недореформированность экономики и социальной сферы провоцирует кризис государственных финансов. Недореформированность политической сферы препятствует принятию антикризисных мер. Следствием этого становятся периодические обострения кризиса государственных финансов.
//-- 8. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. История России //под ред. М. Н. Зуева. М.: Новая волна, 2000.
   2. История СССР /под ред. Кукушкина. М.: Просвещение, 1988.
   3. Тимошенко В. А. История российского налогообложения. Саратов: Сателлит, 2001.
   4. Дмитренко В. П., Есаков В. Д., Шестаков В. А. История Отечества, ХХ век. 11 класс. М.: Дрофа, 1998.
   5. Слезингер Г. Э. Социальная экономика. М.: Дело и Сервис, 2001.
   6. Нестеренко А. Социальная рыночная экономика: концептуальные основы, исторический опыт, уроки для России //Вопросы экономики, 1998. N 8.
   7. Историческая правда на нашей стороне. Е. Гайдар. М., 1994 г.

ТЕМА 50. РЕФОРМА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

РЕФЕРАТ: «ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИДЕРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

   1. Становление многопартийности в Российской Федерации
   2. Коммунистическая партия России. Г. Зюганов
   3. «Яблоко», Союз правых сил, Либерально-демократическая партия России. Г. Явлинский, Б. Немцов, В. Жириновский
   4. Использованная литература
//-- 1. СТАНОВЛЕНИЕ МНОГОПАРТИЙНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ --//
   Политические реформы 90-х гг. в России берут свое начало с реформ, проводимых в Советском Союзе в 85–91 гг. Этот период получил название перестройки и связан с именем последнего Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В этот период появилось такое понятие, как гласность. Гласность означала открытое разоблачение недостатков и пороков, которые мешали реализации потенциала социализма, предание огласке и критике фактов разрыва между идеологией социализма и реальностью. Гласность стала широко использоваться средствами массовой информации для сообщения общественности о многочисленных фактах коррупции, бездеятельности, разбазаривании государственных средств и т. д. Гласность приобрела особый размах с 1987 г. На страницах газет и журналов, в некоторых телепрограммах стали появляться материалы, дававшие самостоятельную оценку происходившим событиям и историческому прошлому страны. Впервые за многие десятилетия открыто излагались разные точки зрения, и выяснилось, что существует широкий спектр мнений, что советские люди думают вовсе не одинаково.
   Руководство страны осознавало необходимость политических реформ, которые были приняты XIX Всесоюзной партийной конференцией летом 1988 г. Суть новаций состояла в том, что намечалась демократизация политической жизни: повышалась роль Советов, ограничивалось партийное вмешательство в хозяйственные и государственные дела, расширялись права союзных республик и т. д.
   Весной 1989 г. состоялись первые альтернативные [1115 - Альтернативный – содержащий альтернативу, допускающий одну из двух или нескольких возможностей.] выборы народных депутатов СССР. Недовольные курсом М. С. Горбачева, некоторые депутаты объединились в Межрегиональную депутатскую группу. В нее вошло несколько сот человек из 2 250 народных избранников. Идейным лидером группы стал академик А. Д. Сахаров.
   В стране начала зарождаться многопартийность. Первоначально это находило свое выражение в появлении политических клубов, движений неформалов. Это были организации малочисленные, с самыми различными целями. Объединение их основывалось на антибюрократических и частично антикоммунистических позициях. Позже появляются народные фронты в поддержку перестройки, политические ассоциации – по преимуществу массовые организации, с программами своей деятельности.
   Под давлением общественности весной 1990 г. III съезд народных депутатов СССР отменил шестую статью Конституции СССР, провозглашавшую руководящую роль КПСС в жизни страны и общества. Внутри самой партии оформились три течения: ортодоксальные марксисты, стоявшие за неприкосновенность основ, реформаторы, выступавшие за эволюцию в сторону социал-демократизма, и центристы, занимавшие неустойчивое, промежуточное положение.
   С первого января 1990 года вступил в силу закон Верховного Совета СССР «Об общественных организациях», который разрешил существование альтернативных политических партий. Министерство юстиции приступило к их юридической регистрации. 11 апреля на основе нового закона была зарегистрирована КПСС, 12 апреля ЛДПР – Либерально-демократическая партия России. Через год было зарегистрировано 19 партий, а к 1 января 1995 г. их стало уже 60. Большинство исследователей отмечают, что политические партии в России в основном не имеют прочной, постоянной социальной базы, не пользуются должным авторитетом в обществе и в большинстве своем не являются массовыми.
   К наиболее популярным, массовым, структурно организационными и влиятельным партиям относятся Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) во главе с Геннадием Андреевичем Зюгановым, ЛДПР во главе с Владимиром Вольфовичем Жириновским, «Яблоко», лидером которого является Григорий Явлинский. В середине 90-х гг. серьезную политическую силу представляло из себя общественно-политическое движение «Наш дом – Россия», возглавлявшееся премьер-министром России (1992-98 гг.). Виктором Степановичем Черномырдиным. На выборах в Государственную думу 1999 г. место НДР заняло общественное движение «Единство», олицетворение которого – лидер, министр МЧС Сергей Кужегетович Шойгу. Во второй половине 90-х гг. появляется Союз правых сил (СПС), лидеры которого – Сергей Кириенко, Борис Немцов и Ирина Хакамада.
   Эти партии представляют широкий политический спектр, на левом краю которого находится КПРФ, а на правом СПС.
   Все эти политические силы возникли и оформились в результате многолетнего развития, острой политической борьбы, начавшейся на союзном уровне и продолжившейся в РСФСР и Российской Федерации.
   Серьезная политическая борьба развернулась уже на выборах народных депутатов РСФСР, которые прошли весной 1990 г. Основное соперничество шло между коммунистами и кандидатами от блока «Демократическая Россия», возникшего незадолго до выборов. Среди избранных депутатов оказалось примерно поровну представителей коммунистов и демократов. Председателем Верховного Совета был избран поддержанный «Демократической Россией» Б. Н. Ельцин. Как видим, уже с этого момента в России начинается противостояние демократов, т. е. тех, кто выступал за радикальные политические и экономические реформы, и коммунистов – сторонников сохранения социалистического пути развития.
   Но первоначально это противостояние не носило такого острого характера, который оно приобрело с 1993 г. Во многом это определялось необходимостью консолидации усилий в борьбе с союзными властями.
   Весной 1991 г. союзное руководство даже попыталось оказать силовое давление на руководство России. В день открытия очередного съезда народных депутатов РСФСР в Москву были введены войска, призванные поддержать готовившееся на съезде освобождение Ельцина с поста председателя Верховного Совета. Но это вызвало прямо противоположный эффект. Снятия не состоялось. Более того, принято решение о введении в РСФСР поста президента и его всенародных выборах 12 июня 1991 г.
   На пост президента было шесть претендентов: Б. Н. Ельцин, В. В. Жириновский и четыре кандидата-коммуниста, самый известный из которых – бывший председатель правительства СССР Н. И. Рыжков. По итогам выборов Б. Н. Ельцин набрал 57 % голосов избирателей, почти в два раза больше, чем все четыре коммунистических кандидата. Второе место занял Н. И. Рыжков. Некоторым сюрпризом стало третье место В. В. Жириновского.
   Выдвижение сразу четырех кандидатов-коммунистов, которые боролись с друг с другом и ослабляли шансы на успех в выборах компартии, говорило об отсутствии тогда у КПСС политического опыта выборных кампаний и демонстрировало слабость партии. Подобные эпизоды не единичны. О таком же случае упоминает, например, Б. Немцов, рассказывая о предвыборной кампании 1990 г. в Нижнем Новгороде: "Коммунисты, борясь со мной, предложили в качестве альтернативы одиннадцать (!) кандидатов. Все одиннадцать были коммунистами, которые, может быть, и имели разные программы, внешние, но внутренне отвечали требованиям тогдашнего обкома к народным депутатам. Потом, когда я уже победил, я спросил одного босса, зачем они сделали такую глупость, зачем было одиннадцать коммунистов выдвигать против меня. Он наивно ответил: «Если не понравился бы один из них, то мог понравиться другой. Или третий. Главная задача была, чтобы ты никому не понравился» [1116 - Немцов Б. Провинциал в Москве. М., 1999. С. 74.].
   Переломным периодом в истории нашей страны стали события 19–21 августа 1991 г. 19 августа рядом руководителей СССР, в том числе вице-президентом Г. Янаевым, министром обороны Д. Язовым, председателем КГБ В. Крючковым, был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, который решил взять в свои руки все нити управления страной. ГКЧП объявил о введении в ряде мест чрезвычайного положения, об установлении цензуры над средствами массовой информации. В Москву и некоторые другие города были введены войска и бронетехника.
   Действия ГКЧП вызвали резкое противостояние руководства России, которое заявило о его антиконституционности. После поражения ГКЧП, учитывая, что многие руководители КПСС поддержали его попытку взять реванш, президент россии Б. Н. Ельцин на заседании Верховного Совета РСФСР подписал указ о временном прекращении деятельности структур КПСС на территории России. Решительные действия российских властей положили конец безраздельному господству КПСС. Они подвели черту под социалистическим периодом в истории России.
   8 декабря 1991 г. прекратил существование СССР. РСФСР стала Российской Федерацией. Президент Б. Н. Ельцин взял курс на продолжение реформ, начатых в СССР. Результатом этих реформ стало утверждение в стране многопартийности и выборности всех уровней власти, как исполнительной, так и законодательной ее ветвей.
//-- 2. КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ РОССИИ. Г. ЗЮГАНОВ --//
   Как уже говорилось выше, политическая жизнь в Российской Федерации протекала в условиях жесткого противостояния так называемой «партии власти» во главе с президентом Б. Н. Ельциным и Коммунистической партии Российской Федерации во главе с Г. Зюгановым. КПРФ была и остается главной оппозиционной [1117 - Оппозиция – противопостовление своих взглядов, своей политики какой-либо другой политике, другим взглядам. Партия, противодействующая правительству.] силой в стране.
   КП РСФСР возникла в 90-х гг. во время ослабления и раскола КПСС. Сразу после своего создания КП РСФСР вступила в серьезный конфликт с КПСС. В 1991 г. Г. Зюганов обвинил руководство компартии в предательстве и участии в перестройке, направленной на ущемление интересов народа. В первую очередь это обвинение относилось к А. Н. Яковлеву, одному из идеологов перестройки, бывшему тогда советником президента СССР М. С. Горбачева. Г. Зюганов назвал это первой изменой. Вторая измена, по его мнению, заключалась в переходе на сторону демократов значительной части идеологического аппарата КПСС.
   Г. Зюганов признает в целом существование в СССР в 70-80-е гг. экономического и отчасти политического кризиса, необходимость перемен. Но он обвиняет высшее руководство страны в неправильном выборе курса реформ. Он говорит: «Для СССР стал трагедией тот факт, что высшая партийная номенклатура уже давно отказалась от идеи деятельного реформирования. Она восприняла, причем в вульгаризированном виде, идеологию евроцентризма: повторение пути развития Запада» [1118 - Зюганов Г. А. Россия – родина моя: Идеология государственного патриотизма. М., 1996. С. 72, 73.].
   Но к КПРФ не избежала идеологических разногласий. Официальный раскол произошел на II чрезвычайном съезде компартии России, проходившем 13 и 14 февраля 1993 г. Это был период восстановления и оформления компартии после ее временной и структурной дезорганизации. Как и КПСС, компартия России раскололась на социал-демократический лагерь (Социалистическая партия трудящихся), лево-радикальное крыло (Российская Коммунистическая рабочая партия во главе с В. Анпиловым) и оставшуюся где-то посередине между ними КПРФ.
   Идеология КПРФ строится на резкой критике правительства России и проводимой им политики, объявляющейся коммунистами антинародной, на обращении к социалистическим ценностям и идеализации социалистического прошлого. Учитывая трудность и неоднозначность реформ, экономический и социальный кризис в стране, все эти моменты имеют под собой серьезное основание. Вместе с тем КПРФ предлагает, фактически, вернуться в прошлое, которое послужило причиной нынешнего кризиса. Не предлагает чего-то принципиально нового. Все это делает коммунистов второй после «партии власти» политической силой, непосредственной ее соперницей, но не позволяет добиться решающей победы.
   Так, КПРФ добивалась значительных успехов на выборах в первую Государственную думу Российской Федерации в 1993 г., в которой получила одинаковое количество мест с ЛДПР и партиями демократического толка. А в составе Госдумы образца 1995 г. коммунисты и их союзники получили большинство мест. Председателем Думы стал коммунист Г. Селезнев. Период работы второй Думы стал периодом наиболее острого противостояния президента и парламента, мешавшего конструктивной работе обеих сторон.
   Более подробно рассмотреть идеологические основы, на которых сегодня стоит КПРФ, нам помогут произведения Г. Зюганова.
   Основной постулат коммунистов звучит так: «Современная политическая конструкция России – это власть меньшинства над трудящимся большинством» [1119 - Зюганов Г. А. Указ соч. С. 92.]. Антинародность существующего режима [1120 - Политический режим – совокупность приемов, способов осуществления политической власти.] выражается в сокращении доходов поселения, невыплате заработных плат и пенсий, многократном увеличении разницы в доходах богатых и бедных, росте цен, инфляции, ухудшений криминальной обстановки в стране, несправедливых итогах приватизации, в результате которой собственность оказалась в руках немногочисленной группы людей.
   В зкономике компартия выступает за многоукладность, но с преобладанием государственного, коллективного, планового сектора. Категорически против частной собственности на землю. За пересмотр итогов приватизации.
   Г. Зюганов сравнивает современную политическую систему с дореволюционной и представляет их в виде «треугольника», на вершинах которого: самодержец (царь, президент), правительство, им назначаемое и неподконтрольное народному представительству, и двухпалатный парламент (Дума и Госсовет в дореволюционной России и Дума и Совет федерации сегодня) с ограниченными, фактически законосовещательными правами [1121 - Зюганов Г. А. Россия и современный мир. М., 1995. С. 49.].
   Для повышения эффективности и дееспособности государственной власти необходимо, по его мнению, движение в следующих основных направлениях:
   1) преодоление разобщенности палат Федерального собрания, определение сферы их совместного ведения, охватывающей главным образом взаимоотношения законодателей с исполнительной властью;
   2) устранение дуализма (двойственности) исполнительной власти, выражающегося в двойном подчинении министерств и ведомств главе государства и главе правительства. Полное их подчинение главе правительства и ограничение полномочий президентской администрации;
   3) создание правительства, утверждение парламентом не только кандидатуры главы правительства, но и всего персонального состава правительства, а также правительственной программы действий, которую нельзя изменять без ведома парламента [1122 - Зюганов Г. А. Россия – родина моя. Идеология государственного патриотизма. М., 1996. С. 307, 308.].
   На наш взгляд, эти предложения в немалой степени были продиктованы стремлением увеличить свою власть, т. к. коммунисты имели большинство в Государственной думе.
   Свое нежелание сближаться с президентом Г. Зюганов объясняет тем, что сторонники «партии власти» не хотят гласно достичь взаимопонимания. Поэтому фракция КПРФ в Думе не подписала Договор об общественном согласии, создание которого инициировал Б. Н. Ельцин и который поддержали многие политические силы. Г. Зюганов справедливо заметил, что должна быть четкая программа совместных действий, а не подобие некоей декларации о намерениях. К сожалению, такого взаимопонимания достичь не удалось.
   Лидер КПРФ отстаивает точку зрения, что был устроен международный заговор, велась целенаправленная политика по ослаблению и развалу СССР и затем России. Участниками этого заговора являются США и их союзники, торгово-финансовая космополитическая олигархия, консолидированная на либерально-демократической идеологии, основные черты которой: крайне индивидуализм, воинствующая бездуховность, религиозная индифферентность [1123 - Индифферентность – безразличие, равнодушие.], приверженность масс-культуре, антитрадиционализм и принцип господства количественного начала над качественным. В то время как в лице СССР – продолжателя российской геополитической традиции – формировался мощнейший альтернативный центр мирового влияния, олицетворяющий справедливость и народовластие.
   Продолжая внешнеполитическую тему, Г. Зюганов подчеркивает, что во внешней политике России нужна нацеленность на создание таких внешнеполитических условий, которые обеспечили бы оптимальные возможности для стабильного поступательного развития страны, прогресса национальной экономики, подъема жизненного уровня народа. Но непонятно, каким образом он хочет добиться таких условий. Тем более что, говоря о Западе, он отмечает, что тот вынужден активно разрабатывать стратегию, которая позволила бы ему нормально развиваться за счет других, не поступаясь своим богатством и не снижая достигнутого уровня жизни. А добиться этого без изменения баланса сил невозможно [1124 - Зюганов Г. А. Россия – родина моя. Идеология государственного патриотизма. М., 1996. С. 142–149.].
   Одной из главных для Г. Зюганова остается идея патриотизма. Причем в поисках патриотических идеалов он обращается не только к советскому, но и к дореволюционному российскому прошлому, даже к религиозным чувствам россиян. По его мнению, первоосновами российской государственности испокон веков были и остаются: державность, многоукладность, народность, соборность, духовность и патриотизм, воплотившиеся в «русскую идею». А одной из крупнейших ошибок политического руководства СССР надо признать его попытку вытеснить церковь из жизни общества. Сегодня следствием этого стала неспособность русской православной церкви в одиночку противостоять иностранной духовной агрессии. Православие – источник соборности россиян, их патриотизма и державности. Оно во многом предопределило и особенности русского коммунизма, ставшего для миллионов граждан СССР современным вариантом христианской веры в светлое будущее для праведников [1125 - Там же, с. 336, 348; с. 56.].
   Несколько странно слышать от коммуниста рассуждения в защиту религии, апелляции к религиозной терминологии, а тем более высказывания вроде: «природные богатства страны, данные ей Богом, должны принадлежать всей нации» [1126 - Советская Россия. 2002. 16 июля. С. 1.]. Подобные факты свидетельствуют о некотором идейном кризисе, попытках найти новых союзников.
   Неслучайно в середине 90-х гг. возникает идея объединения патриотов – как левых (коммунисты), так и правых (религиозно ориентированные, монархические организации).
   На создание широкой коалиции коммунистов во многом сподвигло поражение на президентских выборах 1996 г.
   Борьба за пост президента носила чрезвычайно острый характер. Основное соперничество развернулось между Б. Н. Ельциным и Г. Зюгановым. Первый тур выборов, состоявшихся 16 июня 1996 г., не определил победителя. Во втором туре 3 июля победу одержал Б. Н. Ельцин, получивший поддержку 54 % избирателей, принявших участие в голосовании. Его оппонент собрал более 40 % голосов.
   Эти выборы стали самыми реальным шансом коммунистов получить всю полноту власти в стране. Выборы проходили «в условиях срастания русской традиции с ценностями, берущими истоки от октября 1917 г.». «Взгляд на социалистический этап отечественного былого как органическую часть всей русской, российской истории – а не разрыв с нею – заново ожил в общественном мнении. Особенно после потрясений октября 1993 г… Избирательный потенциал Г. Зюганова поднялся до 50–60 %… Но КПРФ не удалось в полной мере предстать перед избирательным большинством средоточием этих двух двух начал, двух государственных традиций: советской и русской исторической» [1127 - Незабытая революция. М., 97. С. 68, 69.].
   В 1996 г. примерно половина избирателей поддерживала идеи коммунистов о соединении России, Украины и Белоруссии, «восстановления социальной справедливости» и т. д. Одним словом, уровень поддержки населения у зюгановцев был как никогда высок. И тем не менее Г. Зюганов проиграл. Можно сделать вывод, что «партия власти» способна обеспечить себе большую поддержку, чем, казалось бы, могла получить. Коммунисты и патриоты, наоборот, не умеют пока в должной мере реализовывать благоприятные для них побуждения людей, упускают выгодные моменты". Понимая, в чем сильная сторона коммунистов и патриотов, «нынешние власти пытаются вытеснить их из государственнического пространства» [1128 - Там же, с. 80.]. Забегая немного вперед, отметим, что им это отчасти удалось, что показали парламентские выборы 1999 г. и, особенно, президентские выборы 2000 г.
   Г. Зюганов же делает из выборов 1996 г. такие выводы:
   1) только народно-патриотическим силам оказалась по плечу задача создания мощной политической коалиции;
   2) мы не проявили необходимой воли к победе; некоторые наши коллеги дрогнули под грузом надвигающейся ответственности; кроме того, мы слишком понадеялись на протестное голосование избирателей, недостаточно умело обыгрывали в пропагандистской кампании компрометирующие Ельцина факты;
   3) мы обязаны не только помнить, но и опираться в своей работе на тот неоспоримый факт, что идеи социализма играют огромную роль в развитии цивилизации, чтобы не чувствовать себя в мире современной политики «бедными родственниками.»;
   4) главное: выборы показали, что нами во многом исчерпан потенциал развития и роста, накопленный за минувшие годы. Необходимо развиваться, идти вперед. КПРФ предстоит обновить программные документы, поставив при этом во главу угла подлинную демократию, эффективную экономику, ценности русской цивилизации, национально-культурные традиции всех народов России.
   В другом месте он говорит о том, что в марксистской доктрине многое нуждается в уточнении и корректировке. КПРФ уже сделано кое-что в этом отношении. Идеи российской державности, народного патриотизма, многоукладной экономики, евразийской цивилизации, устойчивого мирового развития нашли отражение в политических и теоретических документах партии. Но целостная, научно обоснованная теория формирования будущей России… пока не создана [1129 - Зюганов Г. А. Россия – родина моя. Идеология государственного патриотизма. М., 1996. С. 11–14, 355.].
   КПРФ сегодня в относительном кризисе. Ее не спасает даже созданный сразу после президентских выборов 1996 г. Народно-патриотический союз России, в который вошли более 200 организаций самого разного толка – от коммунистов до монархистов. Председателем союза был избран Г. Зюганов, председателем исполкома – Н. Рыжков.
   На последних парламентских и президентских выборах коммунисты потерпели сокрушительное, по сравнению с предыдущими выборами, поражение. В результате парламентских выборов 1999 г. КПРФ не только потеряла большинство в Госдуме, но и оказалась в меньшинстве, противопоставляя себя пропрезидентской коалиции (фракциям «Единство», ОВР, ЛДПР, «Регионы России»). На президентских выборах В. В. Путин был избран в первом туре, набрав 52,5 % голосов. Г. Зюганов, хотя и занял второе место, получил только 29,5 %.
   Эти неудачи способствовали серьезным разногласиям внутри партии, что привело к выходу из коммунистической фракции Госдумы Г. Селезнева.
   КПРФ и ее лидеру нужно искать выход. Но пока из его уст звучат все те же обвинения в адрес США и российского правительства, чей курс «насквозь антинародный, олигархический, проамериканский. На первом плане здесь стоят интересы компрадоров, сырьевой мафии» [1130 - Советская Россия. 23 июля. 2002. С. 1.].
   Последняя инициатива коммунистов – требование о вотуме недоверия исполнительной власти. Осуществление его представляется весьма проблематичным.
//-- 3. «ЯБЛОКО», СОЮЗ ПРАВЫХ СИЛ, ЛИБЕРАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ РОССИИ. Г. ЯВЛИНСКИЙ, Б. НЕМЦОВ, В. ЖИРИНОВСКИЙ --//
   ЛДПР, «Яблоко» и СПС – партии, разные по своим программным установкам и идеологии. СПС и «Яблоко» – либеральные партии, объединяющие сторонников либеральных ценностей в экономике и политике. Выступает за приоритетное обеспечение свободы личности и других гражданских и политических прав ЛДПР – партия национал-патриотического толка. Но их многое объединяет. В том числе не только оппозиция исполнительной власти, но и жестокая критика коммунистов, объединение и тех и других под термином «власть» и требования эту власть сменить.
   Так, идеологи «Яблока» Г. Явлинский, В. Лукин, Н. Травкин используют понятие «они», подразумевая под этим словом «власть России, сложившуюся после августа 1991 г. Власть исполнительную и законодательную». Вместе, т. к. при всех внешних ссорах и склоках по ключевым вопросам экономики и политики президент всегда договаривался с «большинством» в Государственной думе. «Все „они“ – и власть во главе с Б. Ельциным, и КПРФ во главе с Г. Зюгановым – выходцы из единой партии КПСС. Просто одни у власти, другие очень хотят попасть туда – и в этом их различие».
   "Все «они» несут свою долю вины за развал СССР в 1991 г. (Б. Н. Ельцин подписал, а КПРФ в Верховном Совете поддержала Беловежские соглашения), за события 1993 г. (Б. Н. Ельцин начал, а леворадикальная часть Верховного Совета с удовольствием ввязалась в неконституционное развитие событий, вплоть до стрельбы и убийств) и за войну в Чечне (Б. Н. Ельцин начал, а коммунисты в Государственной думе не дали остановить эту войну, неоднократно срывая все голосования по этому поводу). Все «они» проводили грабительскую по отношению к простому человеку экономическую политику (Б. Н. Ельцин продолжал, а коммунисты поддерживали ВСЕ бюджеты и ВСЕ правительства, включая правительство Кириенко, которое довело страну до 17 августа) [1131 - Лукин В., Травкин Н. «Яблоко» объясняет и рекомендует. М., 1999. С. 6–8.].
   Лидер «Яблока» Григорий Алексеевич Явлинский – экономист по образованию. Он стал публично и широко известен еще во времена СССР. В 1990 г. он был заместителем председателя правительства РСФСР по экономическим реформам. Тогда он предложил свою программу экономического развития «500 дней». После того как правительство отклонило эту программу, подал в отставку. С тех пор Г. Явлинский находится в оппозиции ко всем правительствам, существовавшим в России. Г. Явлинский постоянно предполагает свои программы, большей частью экономические, но правительство их не принимает. По мнению Г. Явлинского и его сторонников, это тормозит развитие России. Например, в 1991 г. Явлинский разработал программу «Договор об экономическом сообществе республик СССР». «Яблоко» считает, что если бы программа была принята, то единое гражданское, экономическое, таможенное и военное пространство в границах бывшего Союза сохранялось бы и укреплялось (правда, без уже ушедшей Прибалтики).
   В 1998 г. Е. Примаков, бывший тогда премьер-министром России, предложил Г. Явлинскому войти в правительство, но тот отказался. Мечтой Г. Явлинского является возможность осуществить свои идеи на практике, но в качестве президента или премьер-министра, в крайнем случае заместителя по экономике. Поэтому, по его словам, он должен войти в правительство со своей командой «профессионалов-единомышленников, чтобы выполнить свою программу выхода России из кризиса». Но работа была предложена ему одному, а не команде, и в качестве заместителя по социальным вопросам. Это его не устраивало. Стать просто большим начальником, первым замом премьера, – в такой роли Явлинский себя не видит [1132 - Там же, с. 41.].
   «Яблоко» было создано в 1993 г. Название – производное от первых букв фамилий лидеров организации Явлинского, Болдырева и Лукина. Впоследствии Болдырев вышел из партии.
   «Яблоко» выдвигало Г. Явлинского кандидатом в президенты Российской Федерации в 1996 и 2000 гг. Но он не имел шансов на победу. У партии есть свой, достаточно стабильный электорат, не превышающий 7 % голосов избирателей. Но этого хватает, чтобы преодолевать пятипроцентный барьер, необходимый для получения мест в Госдуме. Кроме того, Г. Явлинский – один из самых популярных политиков в России, если судить по результатам президентских выборов. В 1996 г. он занял четвертое, а в 2000 – третье место. Но пока никто из политиков не может приблизиться к Г. Зюганову и кандидатам от «партии власти» Б. Н. Ельцину и В. В. Путину. Так, на последних выборах В. В. Путин получил 52,5 % голосов, Г. Зюганов – 29,5 %, а Явлинский – лишь 5,85 %.
   В Государственной думе фракция «Яблоко» всегда занимала довольно обособленную позицию, редко вступала в коалиции с другими фракциями. В совокупности с ее малочисленностью это всегда приводило к тому, что «Яблоко» оставалось в меньшинстве и не могло серьезно влиять на принимаемые думой и правительством решения. Это до сих пор позволяет партии и Г. Явлинскому оставаться «не запятнанными» властью.
   Как уже говорилось, идейно «Яблоко» – партия либерального направления. Традиционно она выступает: за правовое социальное государство с развитым гражданским обществом [1133 - Гражданское общество – экономические, семейные, культурные, религиозные, образовательные и др. общественные отношения, существующие независимо от государства.], основа которого – развитое местное самоуправление («местное самоуправление – школа гражданского общества» [1134 - Лукин В., Травкин Н. Указ соч. С. 19.]); за основные демократические права, в том числе за выборность всех уровней власти. В экономической области Г. Явлинский за экономические свободы, частную собственность на землю, борьбу с монополизмом, контроль за тарифами естественных монополий, но вместе с тем за обязательное государственное страхование населения, развитую систему социальной поддержки [1135 - Демократический манифест Российской демократической партии «Яблоко». «Известия», 2001, 11 декабря. С. 4.].
   «Яблоко» также считает необходимым создание профессиональной армии. В отношении Чечни Г. Явлинский всегда заявляет о необходимости силового противодействия терроризму, но в то же время считается, что корни этого зла могут быть устранены только политическим путем [1136 - Там же, с. 4.].
   Россия должна идти по европейскому пути (включая социально-экономическую и экологическую модели), стремиться войти в Европейский союз и другие политические, экономические и оборонные европейские организации.
   В последние два-три года все большее количество партий говорит о своей патриотической ориентации, положения о патриотизме вносятся в программные документы. Не исключение и «Яблоко». Согласно программным установкам, «Яблоко» – это партия патриотов и государственников.
   Своей социальной опорой партия считает нарождающийся средний класс.
   Идейно родственный «Яблоку» Союз правых сил был создан в 1999 г. Его создателями и лидерами являются Б. Немцов (бывший с 1991 по 1997 гг. губернатором Нижегородской губернии, в 1997, 1998 гг. – премьером правительства Российской Федерации), С. Кириенко (премьер-министр России в апреле-августе 1998 г., представитель президента РФ в Волжском федеральном округе), И. Хакамада (председатель Государственного комитета правительства РФ по поддержанию и развитию малого предпринимательства с 1997 по 1998 гг.), А. Чубайс (бывший руководитель администрации президента РФ Б. Н. Ельцина, руководитель РАО «ЕЭС» России), Е. Гайдар (премьер-министр России в 1992 г.). Как видно по этим данным, это люди, знающие, что такое исполнительная власть, близкие к ней. Поэтому, в отличие от «Яблока», лидеры СПС могут сказать, что их партия не «является партией власти, но активно влияет на власть» [1137 - Два правых года. Отчет СПС перед избирателями // Известия. 2001. 11 декабря. С. 6.].
   Лидеры СПС – личности, оставившие след в политической истории России. Е. Гайдар – «отец» российских реформ. Он в 1992 г. провел в стране «шоковую терапию», освободив цены, сняв ограничение на торговую деятельность. А. Чубайс провел приватизацию госсобственности, в том числе и ваучерную. Сегодня это один из влиятельных людей в стране, олигарх, даже по признанию его соратника Б. Немцова. Б. Немцов не называет Чубайса олигархом прямо, но говорит, что олигархи – это не «Березовский, Гусинский, Смоленский, Ходорковский, Потанин, Алекперов и иже с ними, а монополисты. Вышеперечисленные – просто влиятельные люди. Причем их влиятельность обусловлена не экономическим положением, а личными отношениями с власть предержащими. Главные олигархи – монополисты. Именно они подчинили себе судьбу страны, нагло и беспардонно не платят налоги, именно их слушается любой начальник, опасаясь с ними поссориться» [1138 - Немцов Б. Указ соч. С. 171, 172.]. «Я думаю, что самая большая коррупция не в верхних эшелонах власти, а на среднем уровне. И в монополиях: в „Газпроме“, РАО „ЕЭС“, на железных дорогах…» [1139 - Там же, с. 184.]
   О Гайдаре Б. Немцов говорит так: «Образованный, интеллигентный, порядочный человек… достаточно жесткий… Гайдара постигла участь практически всех российских реформаторов. Сейчас подавляющее большинство граждан считают его виноватым почти во всех смертных грехах, не могут ему простить, например, исчезновения вкладов в Сберегательном банке. Так уж устроено общественное сознание, что все хорошее, что связано с реформаторами, забывается, а все неудачное остается в народной памяти надолго. На самом деле Гайдар был первым в постсоветское время премьером, который ликвидировал очереди, хамство в магазинах и товарный дефицит. Но чтобы люди это осознали, должно пройти время» [1140 - Там же, с. 88–90.].
   С. Кириенко был премьер-министром во время кризиса 17 августа 1998 г. Б. Немцов был в это время вице-премьером. Таким образом все лидеры СПС связываются, в представлении населения, с отрицательными моментами в жизни страны.
   Конечно, не все однозначно. Например, СПС обвиняет во всем коммунистов и контролируемую ими Думу. Так, Дума принимала нереальные бюджеты, не снижала налоги, не боролась с монополиями, а наоборот, их защищала, «похоронила антикризисную программу Кириенко», виновата в создании пирамиды ГКО и т. д. Дальнейшее пребывание коммунистов у власти погубит страну. «На них лежит такой тяжкий грех, что они не имеют никакого морального права участвовать в политике. А они не просто участвуют, но и очень сильно вредят» [1141 - Там же, с. 202, 203, 192.]. В то же время А. Чубайс прилагает «героические усилия» для нормальной работы РАО «ЕЭС» России [1142 - Там же, с. 194.], хотя и не все получается.
   СПС ориентируется на ценности свободы и собственности, но за разумное государственное регулирование в социально-экономической сфере. Частная собственность делает человека независимым. А задача государства – сделать так, чтобы собственность не сконцентрировалась в одних руках. Развитие малого и среднего бизнеса – магистральный путь развития России.
   Одно из приоритетных направлений работы СПС – борьба с воровством и коррупцией. На взгляд Б. Немцова, с ними можно бороться тремя способами: первый – постоянные выборы; второй – частная собственность; третий – оппозиция и пресса [1143 - Там же, с. 70.].
   Себе в заслугу СПС ставит: снижение налогов, принятие Земельного кодекса, разрешающего частную собственность на землю, формирование профицитного бюджета, его «прозрачность», снижающая возможность воровать государственные средства, принятие нового УПК, введение повсеместного суда присяжных, принятие новой системы пенсионного обеспечения. Вся эта работа была проделана в Госдуме. Все законопроекты были или разработаны СПС, или поддержаны им. В дальнейшем СПС намерен работать над повышением эффективности структуры государственных расходов, добиваться дальнейшего расширения прав частной собственности на землю, вести работу по интеграции России в Европейский союз и Всемирную торговлю организацию [1144 - Два правых года. Отчет СПС перед избирателями //Известия. 2001. 11 декабря. С. 6.].
   СПС исповедует «либеральный патриотизм», заключающийся в сочетании экономических свобод и демократии. Поэтому СПС борется за либеральную, конкурентную экономику. Сейчас в стране – олигархическая экономика. В то же время в России победила демократия, народ сам может выбирать себе власть. «В этом смысле меня всегда умиляют заявления некоторых большевиков об антинародном режиме. Как-то не вяжется термин „антинародный“ с властью, избранной народом» [1145 - Немцов Б. Указ соч. С. 75.].
   В СПС говорят о себе так: «Мы – те, кто проводил реформы. Кто знал: как бы ни были они тяжелы, делать их было необходимо. Альтернативой реформ были голод и разруха, гражданская война и распад России» [1146 - Там же, с. 162.]. Почему многое не удалось? Б. Немцов считает, что он, работая в правительстве, мог сделать гораздо больше. Но не получалось потому, что все-таки руководил не он, а В. Черномырдин. Отсюда вывод: надо было соглашаться работать только премьер-министром. А так слишком много сил уходило на отстаивание своей позиции.
   СПС рассчитывает на укрепление своих позиций в будущем, надеясь, что с успехом реформ, улучшением положения в России количество их сторонников будет расти. Сегодня их девиз таков: СПС был и остается главной реформаторской силой российской политики.
   ЛДПР была организована еще в СССР, в 1990 г. Но ее деятельность была фактически парализована после 21 августа 1991 г., когда В. Жириновский поддержал ГКЧП. После такого провала было сложно обрести почву под ногами. Но ЛДПР выжила. 14 декабря 1992 г. партия была зарегистрирована Минюстом Российской Федерации.
   В. Жириновский и его партия сразу встали в оппозицию национально-патриотического толка к исполнительной власти. Жириновский также является непримиримым противником коммунистов. Еще в самом начале своей политической карьеры лидер ЛДПР говорил, что «действия „Демократической России“ (тогдашнего выразителя и проводника реформ, „партии власти“) ведут к гибели нашего государства. Ельцин объективно ведет дело к гибели государства, он хочет, чтобы государство распалось, потому что ему выгодна катастрофа» [1147 - Феномен господина Жириновского // Диалог. 1991. N 13, С. 62, 63.]. В. Жириновский постоянно повторяет, что нельзя поддерживать ни коммунистов, ни демократов, потому что «первые затеяли и совершили перестройку – разгром и уничтожение нашей Родины – СССР, а вторые, вылупившиеся из коммунистов, затеяли и совершили приватизацию – разграбление нашей Родины в самой наглой и откровенной форме» [1148 - Из предвыборной агитации ЛДПР.].
   В. Жириновский – один из первых политиков в России, который критиковал внешнюю политику страны, чрезмерную ориентацию на Запад. Один из главных и популярных его лозунгов – сильная Россия, сильная армия, жесткий отпор США, ориентация во внешней политике на страны Востока и Азии. "Причины того, что происходит, не надо искать в отдельных реформаторах… Все, что происходит в России, копейка в копейку спланировано западными спецслужбами, все, до кандидатур на любые посты в том числе. Поэтому бесполезно здесь нам доказывать, кто у нас самодур. Самодур – Запад. Вот Западу нужна колониальная демократия, и России сегодня навязывают вариант: хотите демократию – только в виде колонии, чтобы вы были сырьевым придатком и уступали часть территории… Защитить надо собственное государство против одного врага: западные финансовые центры, МВФ, Всемирный банк, все эти парижские клубы, лондонские и прочее, «восьмерка», в которой мы на подмостках, – они всемером решают, что сделать. Нас ждет судьба Югославии: «расчленят до упора… НАТО виновато на Кавказе, как и спецслужбы всего Западного мира» [1149 - Фракция ЛДПР в Государственной думе. ЛДПР. 1999, N 35, с. 3.].
   Резко критикуются либеральные партии, особенно «Яблоко» как самая крупная. «Не верьте КПРФ и ни одному из „Яблока“: те и другие – это Маркс и дядя Сэм в одном флаконе, мучители русского народа» [1150 - Из предвыборной агитации ЛДПР.].
   В. Жириновский тяготеет к авторитаризму [1151 - Авторитаризм – тип политической власти, когда функции управления обществом сосредоточены в одном лице или узком социальном слое.], к сильной власти, к хорошо укрепляемому обществу. «Только патриотизм! Но в условиях демократии это невозможно. Только введение чрезвычайного положения… на всей территории России немедленное восстановление органов государственной безопасности, немедленный призыв в армию патриотов, чтобы был не миллион голодных и разутых, а три миллиона сытых, довольных!» [1152 - Фракция ЛДПР в Госдуме. С. 3.]
   В. Жириновский – сторонник решительных, простых действий, по возможности незамедлительных, краткосрочных. Многим людям это импонирует.
   Правда, популярность ЛДПР постепенно уменьшается. Политическая карьера Жириновского и его партии начиналась блестяще. В 1991 г. на выборах президента России он занял третье место, набрав 7,8 % голосов избирателей. В 1993 г. ЛДПР набрала 24 % голосов и заняла первое место по партийным спискам при выборах Госдумы. Но уже в 1995 г. партия смогла набрать лишь 11,2 % и заняла второе место после КПРФ. В 1996 г. на президентских выборах В. Жириновский был пятым, с 5,8 % голосов, проиграв даже Явлинскому. В 1999 г. ЛДПР едва смогла попасть в думу. Полное поражение ждало Жириновского в президентской кампании 2000 г.
   Тем не менее, у ЛДПР остается определенная поддержка населения. Это одна из самых организованных, структурированных, разветвленных партий. Сам Жириновский будет пользоваться популярностью всегда. По отзывам общавшихся с ним людей – это умный человек, умеющий воздействовать на массы, ясно и свободно излагающий свои мысли. Довольно беспринципный, готовый ради личной выгоды изменить свои решения на противоположные. Любит власть и роскошь. То, что В. Жириновский умеет хорошо говорить, заметно сразу. По его словам, он все свои монологи много раз проговаривал уже десятилетия. Если происходило какое-то политическое событие, он внутренне всегда прогонял его через свой мозг и думал, что бы он сказал, если бы была возможность обратиться к населению [1153 - Феномен господина Жириновского. // Диалог. 1991. N 13, с. 65.].
   Это прирожденный политик. Сам он говорит, что только ждал момента, когда можно будет проявить себя в политике. Такое время пришло в конце 80-х гг. и он сразу включился в политическую деятельность.
   Еще одной идейной основой ЛДПР является умеренный национализм. В. Жириновский выступает за соблюдение прав русских за рубежом и в самой России, в национальных республиках. Он всегда поддерживал идею замены национально-территориального принципа деления страны на чисто территориальный. По его мнению, это исключит дискриминацию граждан по национальному признаку и послужит развитию экономики и безопасности России в целом.
   В. Жириновский прогнозирует, что если не будут приняты срочные меры в соответствии с его словами и идеями, то Россию ждет колонизация уже к 2005–2007 гг.
   В заключение нужно отметить, что, несмотря на явный прогресс в области партийного строительства, сегодня политическая ситуация в России такова, что власть, строящаяся по партийному признаку, неустойчива. Происходит кризис старых идеологий (в первую очередь коммунистической), а новые идеологии, способные объединить классы, по большому счету, в стране еще не появились. В 1999 г. на выборах в Госдуму партии и блоки, выступавшие под определенными идейно-политическими знаменами (КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», СПС), оказались сильно потеснены образованиями административно-номенклатурными, сугубо непартийными («Единство», ОВР). Подобные образования были и раньше (НДР, например), но в 1999 г. впервые их успех был сопоставлен с успехом партий с четко выраженной идеологией.
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Аврус А. Л., Голуб Ю. Г. Отечество в XX веке. Саратов, 1997.
   2. Агитационные материалы.
   3. Газета «Советская Россия». 2002. Июль.
   4. Два правых года. Отчет СПС перед избирателями // Известия. 2001. 11 декабря.
   5. Демократический манифест Российской демократической партии «Яблоко» //Известия. 2001. 11 декабря.
   6. Зюганов Г. А. Россия и современный мир. М., 1995.
   7. Зюганов Г. А. Россия – родина моя. Идеология государственного патриотизма. М., 1996.
   8. Лукин В. П., Травкин Н. И. «Яблоко» объясняет и рекомендует. М., 1999.
   9. Незабытая революция. М., 1997.
   10. Немцов Б. Провинциал в Москве. М., 1999.
   11. Феномен господина Жириновского // Диалог. 1991. N 13.
   12. Фракция ЛДПР в Государственной думе. Отчет перед избирателями // ЛДПР. 1999. N 35.

ТЕМА 51. РОССИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛИЗМ И ПРОБЛЕМА МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

РЕФЕРАТ: «СОВРЕМЕННЫЙ РОССИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛИЗМ»

//-- ПЛАН --//
   1. Современные федеративные государства. Теоретический аспект
   2. Становление и развитие федеративных отношений в Российской Федерации
   3. Итоги и перспективы развития
//-- 1. СОВРЕМЕННЫЕ ФЕДЕРАТИВНЫЕ ГОСУДАРСТВА. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ --//
   Девяностые годы ХХ в. стали для России годами крупных политических реформ. В этот период произошло становление новых федеративных отношений в нашей стране. Базовыми принципами новой системы политической власти в Российской Федерации и ее субъектах сегодня являются демократия и федерализм.
   Нужно отметить, что общепринятой теории или определения федерализма не существует. Их множество. Кроме того, федералистские системы находятся в процессе постоянного изменения и приспособления к окружающим условиям. Но, несмотря на существующие различия, всем федералистским системам присущи определенные общие черты. Основными их признаками являются: добровольное объединение членов федерации, которые по отношению к другим государствам выступают как единое целое, но внутри союза имеют некоторую самостоятельность. При этом сохраняется баланс между объединительными и центробежными тенденциями. Власть разделена функционально и территориально.
   Центральная власть и региональные власти сотрудничают для разрешения общих проблем. Конфликты разрешаются конституционным путем, федеральная конституция при этом имеет решающие значение. Федеративные отношения должны быть оговорены и закреплены в договоре, который определяет форму и способ разграничения полномочий между различными уровнями государственной власти. Причем, возможны как формальные, так и неформальные изменения договора. Иногда различия между формально-конституированными отношениями и реальной действительностью значительны. Часто политический процесс протекает в формах, не предусмотренных конституцией.
   Федеративное государство в современном смысле было впервые создано в США в 1787 г. Союзные государства существовали и до этого, но на совершенно иных принципах.
   Они пытались совместить объединение с полной независимостью государств, входящих в союз. Сторонники федерализма доказали, что это невозможно. Кроме того, они по-новому интерпретировали понятие суверенитета [1154 - Суверенитет – верховенство, верховные права.].
   По их мнению, власть в государстве должна принадлежать не монарху или правительству, а народу. Впоследствии многие страны переняли опыт США.
   На сегодняшний день известны два способа создания федеральных государств и трансформации унитарных прежде государств.
   На практике первый вариант используется чаще. Объединение происходит по разным мотивам. Например, чтобы противостоять внешней опасности или ради создания более крупного внутреннего рынка, или для усиления позиций на международном рынке. Также большую роль играют социальные и культурные факторы.
   Второй вариант встречается реже. Таким образом возникли Бразилия, СССР, Чехословакия.
   Многие федеративные государства возникли в ходе процесса деколонизации (например США, Канада, Австралия, Индия, Малайзия, Нигерия).
   Предпосылок для создания федеративного государства множество. Важную роль могут играть национальный и географический факторы. В первом варианте речь идет о том, что население страны готово к объединению только в том случае, если национальная специфика будет учтена посредством федерального устройства государства. Этот фактор имеет большое значение в Канаде, Бельгии, Швейцарии. Во втором варианте речь идет о том, что государство имеет такую территорию, что центральные власти не в состоянии решить все вопросы и проблемы быстро и эффективно. Таким образом неизбежно разделение полномочий между различными государственными уровнями. Оба эти фактора – и национальный, и географический – играли огромную роль при строительстве федерации в России.
   Сегодня большая часть теорий, оправдывающих федерализм, исходит из того, что федерализм – это инструмент для защиты и повышения дееспособности демократического государства, поскольку федеративное устройство способствует рационализации и повышению эффективности политики, а также оптимальному распределению полномочий и ответственности между различными уровнями государственной власти. Например, Л. Дьючейсек подчеркивает связь между федерализмом и демократией, говоря, что федерализм – это «территориальное выражение внутреннего кредо демократии», федерализм «открывает путь к сочетанию взаимозависимости и автономии, с трудом допускаемым государственностью и суверенитетом» [1155 - Лейкофф С. Оппозиция «суверенитет – автономия» в условиях федерализма: выбор между «или-или» и «больше-меньше» // Полис. 1995. N 1. с. 179.].
   Такое сочетание позволяет поддерживать целостность и стабильность государств и обществ, имеющих религиозные, языковые, расовые, этнические и регионально-культурные различия. К подобным государствам, безусловно, относится Российская Федерация.
   Федеративное устройство позволяет также эффективнее защищать права национальных меньшинств, способствует созидательной конкуренции в политике и препятствует концентрации власти. Горизонтальное разделение власти между законодательной, исполнительной и судебной ее ветвями дополняется вертикальным разделением между центральным и региональным уровнями. При этом достигается эффективный контроль органов власти друг за другом.
   Вышесказанное не означает, что только федеративные государства способны обеспечить демократию и эффективное государственное управление. Западные теоретики доказывают, что для этого нужно так или иначе обеспечить высокую степень децентрализации функций государства. Субъектам федерации и местным органам власти должна быть предоставлена определенная экономическая и политическая автономия. Такая множественность центров государственной власти создает условия для выражения интересов всех общественных слоев и групп и обеспечивает тем самым «подлинную демократию». При такой «плюралистической демократии» ни один государственный орган, ни один класс или группа населения не обладают монополией власти.
   Эта теория приобретает все большую популярность в мире. Различия между унитарными и федеративными государствами уменьшаются. Это дает исследователям повод говорить о том, что если понимать федерализм в широком смысле, то 70 % современных государств можно интерпретировать как федеративные. Но, в то же время, существующие в настоящее время политические системы федераций Европы и Америки могут быть интерпретированы как децентрализованные унитарные государства или государства унитарного федерализма.
   В такой федеративной системе существуют центробежные и центростремительные силы. Конфликты между различными уровнями власти неизбежны, поэтому большое значение приобретает стратегия партнерства при решении проблем взаимоотношений центрального правительства и правительств субъектов федерации, а также взаимоотношений субъектов федерации друг с другом.
   Как уже сказано выше, существование и развитие федерального государства определяется многими параметрами. Мы выделим наиболее важные.
   Первое: разграничение полномочий между центром (федеральные власти) и регионами (власти субъектов федерации). Эта проблема – краеугольный камень любого федеративного государства. Существуют два идеальных типа разграничения полномочий. В первом случае законодательство и исполнение законов находятся в руках одного и того же уровня государственной власти. Во втором – законодательство является, преимущественно, прерогативой центральных властей, а исполнение – прерогативой региональных властей. В действительности во всех федеративных государствах существуют смешанные формы.
   Стандартного разделения полномочий, конечно, не существует. В конституциях государств перечисляются полномочия федерации, к которым относятся оборона, внешняя политика, таможня, почта, валюта, государственная символика. В ХХ в. под юрисдикцию федерации перешли, в значительной мере, управление экономикой и социальная защита населения.
   К юрисдикции регионов относятся полиция (милиция), дороги, культура, народное образование, здравоохранение.
   Вторая важная и сложная проблема – распределение финансов. Финансовые средства должны быть распределены так, чтобы, во-первых, различные уровни власти могли наиболее эффективно выполнять свои задачи; во-вторых, чтобы в государстве сохранялось политическое и экономическое равновесие; в-третьих, наиболее эффективно развивалась экономика. Четвертая цель – максимально возможное социальное равенство. Для достижения этих целей федеральным правительством и властями субъектов федерации совместно осуществляются крупные социально-экономические программы; центр предоставляет регионам субсидии для выравнивания финансовых возможностей регионов. Все-таки, обычно, диспропорции между регионами сильнее в федеративно устроенных государствах, чем в унитарных.
   Третье: субъекты федерации могут различаться по размерам территории, численности населения, экономической и финансовой мощи. Эта асимметрия – одна из центральных проблем в федеративных государствах. Эти различия могут привести к желанию некоторых членов выйти из состава федерации и даже к распаду союза.
   Четвертое: регионы принимают участие в разработке и принятии государственных решений. Как правило, это происходит в ходе работы одной из палат парламента, в которой заседают представители субъектов федерации (например, бундесрат в ФРГ и Австрии, сенат в США, Совет федерации в России). В большинстве федеративных государств члены этих палат избираются либо народом, либо региональными парламентами.
   Пятое: конфликты между центром и регионами, а также конфликты регионов друг с другом разрешаются конституционным судом. Конституционному суду также предоставляется право толкования конституции.
   Шестое: субъекты федерации могут иметь свои конституции, которые разрабатываются на основе союзной конституции. Такие субъекты федерации наделены правом издания законодательных актов в пределах своей компетенции, установленной федеральной конституцией. Эти акты имеют силу только на территории субъектов федерации и должны соответствовать федеральному законодательству. В противном случае они являются недействительными. Субъекты федерации могут иметь собственную судебную систему, являющуюся подсистемой по отношению к федеративной судебной системе. Региональные органы власти и управления обычно копируют федеральные структуры. Носителем исполнительной власти субъекта федерации чаще всего является избираемый населением губернатор, наделенный большими полномочиями.
//-- 2. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ФЕДЕРАТИВНЫХ ОТНОШЕНИЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ --//
   К началу реформ 90-х гг. Россия уже имела опыт федеративных отношений. СССР и РСФСР в его составе были федеративными республиками. Правда, многие политики и ученые считают, что фактически СССР и РСФСР имели унитарное государственное устройство. Этой же точки зрения придерживались и президент России Борис Николаевич Ельцин и его сторонники. Ельцин постоянно подчеркивал, что строительство настоящей, а не мнимой, федерации началось в России только в начале 1990-х гг.
   Это было непростое время. Развал СССР, прекращение деятельности Коммунистической партии Советского Союза привели к кризису старой системы власти. Новая система власти, сложившаяся в России в 90–93 гг., содержала в себе серьезные противоречия, требующие устранения. Реформы проводились при остром политическом противоречии оппозиции, отрицавшей избранную стратегию преобразований, при противостоянии исполнительной и законодательной ветвей власти. Многие решения диктовались логикой политической борьбы, а не общественной и экономической целесообразностью, затягивалось обсуждение целого ряда важнейших законопроектов.
   С начала 90-х гг. политическое развитие России определялось противоборством союзных и российских политических лидеров, а затем президента и Верховного Совета России (после распада в декабре 1991 г. СССР). Эта борьба неизбежно потребовала поиска союзников на региональном уровне. И союзное, и российское руководство пыталось привлечь в свой лагерь союзников из числа региональных политических лидеров, увеличивая их привилегии. Региональный фактор начинает играть все большую роль. Эти годы стали этапом стихийного урывания полномочий и привилегий. Достаточно вспомнить широко известную фразу Б. Н. Ельцина: «Берите столько суверенитета, сколько сможете».
   Используя противоборство политических лидеров и ветвей государственной власти в Москве, региональное политическое руководство смогло добиться определенных привилегий и сосредоточить в своих руках огромные полномочия. По некоторым оценкам, к моменту роспуска Верховного Совета России (октябрь 1993 г.) региональные политические лидеры обладали 60 % полномочий федеральной власти [1156 - Ачкасова В. А., Чугунов А. В. Городские власти: динамика взаимоотношений в процессе трансформации общества. ВМУ. Сер. 12. 1995. N 6, с. 55.].
   Подведя таким образом определенный фундамент под свои политические амбиции, региональные власти достаточно уверенно чувствовали себя в противостоянии с центром по поводу определения объема политических, правовых, экономических и финансовых прав и компетенций. Быстрыми темпами шла суверенизация регионов, особенно национальных республик.
   Подпитываясь различными национально-религиозными и национально-историческими, географическими, экономическими обстоятельствами, местные амбиции регионального руководства формируются в политику соперничества с федеральным центром. Некоторые регионы шантажировали федеральную власть введением полного суверенитета (независимости) на своей территории и выходом из состава Российской Федерации (Чечня, Татарстан, Башкортостан, Саха-Якутия). Экономический кризис, нарушение единого экономического пространства страны подталкивало регионы к проведению более самостоятельной политики, обеспечивающей относительную стабильность в регионе, смягчающей пресс реформ и корректирующей в интересах населения не всегда продуманные меры центральной власти. Власти отдельных регионов стали задерживать или вовсе прекращать перечисление налогов и текущих денежных средств в федеральный бюджет.
   Федеральный центр во многом потерял контроль над происходившими в субъектах федерации процессами, был не в состоянии эффективно противостоять проявлениям регионального сепаратизма – и в целях сохранения территориальной целостности страны вынужден был идти на значительные уступки руководству наиболее амбициозных регионов, каковыми являлись республики.
   Республиканские политические элиты [1157 - Политическая элита – высшая, привилегированная группа населения, непосредственно участвующая в осуществлении государственной власти.] быстро смогли объединиться на национальной почве и активно использовали национальный фактор в борьбе за привилегии. Часто республиканский сепаратизм не был подкреплен экономически. До сих пор многие республики остаются высокодотационными регионами. Тем не менее, именно они стали катализатором суверенизации российских регионов, во многом определили развитие российского федерализма. По пути республик в отношениях с федеральным центром шли края, области и автономные республики, борясь за свое признание в качестве равноправных с республиками субъектов федерации.
   Говоря о степени самостоятельности регионов, нужно иметь в виду, что республики уже с 90–91 гг. вели вполне самостоятельную внутреннюю политику, а федеральное законодательство и указы президента РФ в 90-е гг. в основном регулировали деятельность органов государственной власти краев, областей, автономий. В частности, выборы глав регионов – президентов – прошли в республиках уже в течение 1991 г. В этот период были избраны и начали свою публичную политическую деятельность такие известные теперь личности, как президент Татарстана Минтимер Шаймиев, президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов, президент Чечни Джохар Дудаев. В 1993 г. президентом Ингушетии был избран Руслан Аушев. В то же время в других субъектах федерации (краях, областях) исполнительную власть возглавляли назначаемые президентом России главы администраций, вплоть до 95–96 годов, когда в этих регионах были проведены первые выборы глав исполнительной власти.
   Отношения между центром федерации и республиками строились на федеративных началах. За ними была признана вся полнота государственной власти на их территории, в пределах компетенции, отнесенной к ведению республиканских органов власти. Вместе с тем, в законодательных актах, указах президента РФ достаточно детально регламентировались организационные основы деятельности краевых, областных органов власти и управления. В частности, 5 марта 1992 г. был принят закон о краевом, областном Советах народных депутатов и краевой, областной администрации.
   Важным этапом в становлении федерации в России стало подписание 31 марта 1992 г. федеративного договора. Договор состоял из трех документов: о разграничении предметов ведения и полномочий власти между органами власти республик в составе Российской Федерации, органами власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга и органами власти автономных областей и автономных округов.
   Несмотря на более низкий статус, который края и области получили согласно федеративному договору (республики именовались государствами в составе РФ, наделялись полнотой государственной власти на своей территории, в то время как остальные субъекты федерации не имели подобных привилегий), к положительным моментам можно отнести то, что, во-первых, все регионы получили право на собственное правовое регулирование, на самостоятельное участие в международных экономических связях. Во-вторых, этим договором национально-территориальный принцип построения российского федерализма дополнялся чисто территориальным, что позволило существенно продвинуться в развитии регионального самоуправления и снять напряжение во взаимоотношениях центра с территориями, населенными преимущественно русскими.
   К отрицательным сторонам этого документа можно отнести отказ от участия в федеративном договоре двух республик – Чечни и Татарстана, объявивших о своем государственном суверенитете. Им было предоставлено право договориться о разграничении полномочий отдельно. Это имело далеко идущие последствия. Чечня в дальнейшем встала на путь прямой конфронтации с федеративным центром, что привело к военному конфликту. Татарстан же продолжил диалог с Москвой и 15 февраля 1994 г. подписал договор о разграничении полномочий, открыв тем самым новый этап в развитии федеративных отношений в России.
   Другие субъекты федерации последовали татарскому примеру. Договорный процесс о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральным правительством и отдельными субъектами федерации стал новым поводом для получения привилегий и в некоторой степени определял взаимоотношения между федеральными и региональными властями в течение последующих лет.
   12 декабря 1993 г. была принята новая Конституция Российской Федерации. Согласно ей, Россия является демократическим федеральным государством, система государственной власти в которой основана на принципах разделения законодательной, исполнительной и судебной властей. Человек, его права и свободы объявляются высшей ценностью. В статье 3 говорится, что носителем суверенитета и единственным источником власти в России является ее народ, а высшим, непосредственным выражением власти народа являются референдум [1158 - Референдум – всенародный опрос, выявление мнения народа путем голосования, проводится по особо важным вопросам.] и свободные выборы.
   Граждане РФ наделены основными правами и свободами, в том числе правом на свободу мысли, слова, правом на беспрепятственное выражение своих мнений и убеждений. Граждане РФ имеют право участвовать в управлении делами общества и государства, а также равное право доступа к любым должностям в государственных органах, право избирать и быть избранным в органы государственной власти и органы местного самоуправления.
   Глава третья Конституции России посвящена федеративному устройству нашего государства.
   В состав Российской Федерации входят 89 субъектов федерации, разделяющиеся на шесть типов субъектности: республика, край, область, город, автономная область, автономный округ. Субъекты федерации наделены собственной правовой компетенцией. Они имеют конституцию (республики) или устав (остальные субъекты федерации), в которых закреплены основные принципы и формы их государственного устройства. Согласно статье 77, система органов государственной власти субъектов федерации устанавливается ими самостоятельно. В ведении РФ находится установление общих принципов организации органов госвласти субъектов федерации. Субъекты федерации также обладают правами формирования самостоятельного бюджета, сбора собственных налогов и получения других видов доходов, правами регулирования экономической и социальной деятельности на своей территории.
   Законы субъекта федерации обязательны для всех граждан и местных властей в его границах. Федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему исполнительной власти в Российской Федерации.
   В Конституции проведено разделение сфер ведения федерации (ст. 71) и совместного ведения федерации и ее субъектов (ст. 72). Вне пределов ведения федерации и полномочий федерации по предметам совместного ведения, субъекты федерации обладают всей полнотой государственной власти (ст. 73). В статье 76 еще раз подчеркивается, что вне пределов ведения федерации и совместного ведения ее с субъектами федерации, последние осуществляют собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных нормативных правовых актов.
   В ст. 78 закреплен принцип перераспределения полномочий по вертикали системы исполнительной власти, т. е. право различных уровней исполнительной власти (федерального и регионального) передавать друг другу осуществление части своих полномочий.
   Данная схема дополняется федеративным договором и договорами о разграничении предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и отдельными ее субъектами.
   Анализ российской конституции показывает, что в ней не проводится четкого разграничения предметов ведения на два уровня государственной власти: федеративный и региональный. Схема разграничения предметов ведения, примененная в конституции (перечисление полномочий федерации и совместных полномочий федерации и ее субъектов), приводит исследователей к выводу о необходимости дальнейшей конкретизации функций центра и субъектов федерации. По мнению большинства исследователей российской конституции, в ее текст необходимо внести порядок разграничения вопросов, находящихся в совместном ведении.
   Отсутствие подобной конкретизации и стало не последней причиной подписания договоров между центром и регионами. Кроме того, подобная неопределенность неизбежно способствовала возникновению явных и скрытых конфликтов внутри федерации, привела, вольно или невольно, к неравенству ее субъектов.
   В научной литературе отмечается, что неравенство субъектов федерации отчасти заложено в федеративном договоре и в конституции России. Статья 65 конституции утвердила шесть типов субъектности, каждый из которых имеет статусную специфичность, связанную, в том числе, с масштабом управленческой самостоятельности. Вместе с тем, содержание отдельных конституционных положений и общий дух конституции утверждают в России федерацию с широкими и равными полномочиями для субъектов федерации. Это позволяет сделать вывод о том, что существующее неравное политическое положение отдельных регионов в отношениях с федеральным центром определяется не конституцией, а факторами субъективно-политического характера.
   Очевидно, что подписание договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между центром и регионами было продиктовано не только необходимостью конкретизации полномочий обоих уровней власти, но и стремлением регионов повысить свой статус, получить дополнительные права и привилегии или закрепить в договоре уже имеющиеся. При этом, как показывает договорная практика, важную роль играет политическая значимость регионов, влиятельность региональных лидеров и элит, их связи в Москве.
   Федеральное руководство идет на уступки только наиболее политически значимым региональным лидерам и элитам, тем, кто имеет поддержку в своих регионах. Размеры предоставляемых прав и льгот зависят скорее от умения отстаивать свои интересы и степень демонстрируемой лояльности или от факторов объективного характера. Например, республикам, представлявшим наибольшую опасность для целостности страны, в первой половине 90-х гг. были предоставлены: особый статус, налоговые льготы, большие права на собственность, на внешнеэкономическую деятельность.
   Подобного положения добились и некоторые края, области, города федерального значения. В частности, сверхвысоким статусом обладают власти города Москвы во главе с мэром. Во взаимоотношениях федерации и ее субъектов наблюдаются многочисленные отступления от конституционных принципов. В ряде заключенных двусторонних договоров перечень предметов совместного ведения шире установленного в статье 72 конституции (в договоре с Татарстаном 17 новых сфер; Башкортостаном, Якутией, Удмуртией, Калининградской областью – 11; Кабардино-Балкарией – 8; Северной Осетией – 14; Бурятией – 3) [1159 - Харичкин И. К. Прирастает ли Россия регионами? // Власть. 2000. N 9. С. 13.].
   В Конституции Татарстана, принятой 13 декабря 1994 г., был зафиксирован целый ряд положений, противоречащих федеральной конституции. В республиканской конституции, в частности, записано, что Татарстан – суверенное государство, чья территория является зоной, свободной от оружия массового поражения (ст. 1), имеет свое гражданство (ст. 19), самостоятельно определяет свой государственно-правовой статус (ст. 59) и т. д. [1160 - Конституция Республики Татарстан. Антология мировой политической мысли. М., 1997. Т. V.]
   Огромные различия имеют отдельные регионы в финансовых отношениях с центром. Одни регионы направляют на формирование бюджета страны большую часть своих доходов; другие, например Башкортостан, Ингушетия, Татарстан – только минимум, имея официально предоставленные центром льготы; третьи, в частности Дагестан, Калмыкия, получают из этого бюджета дотации, которые на 70–90 % составляют их собственные бюджеты. В 1994 г. была создана система федеральных дотаций регионам, призванная выровнять их стартовые возможности. Однако федеральные власти были не в состоянии контролировать расходование дотаций. При этом существовала практика их неравномерного распределения, когда одни субъекты федерации получили меньше установленного в бюджете годового задания, а другие больше.
   Далее целесообразно рассмотреть вопрос о том, как процессы федерализации сказались на внутреннем развитии российских регионов.
   По наблюдениям исследователей, для внутриполитического развития субъектов федерации характерно преобладание исполнительной ветви власти над законодательной и судебной и постепенное утверждение здесь полуавторитарной власти [1161 - То есть такой власти, при которой функции управления обществом сосредоточиваются в одном лице или узком социальном слое.] глав регионов (президентов, губернаторов).
   Получив свои должности из рук избирателей, в условиях бедной, слабой и неавторитетной федеральной власти, они стали создавать региональную систему власти командно-административного типа, но завуалированную внешним демократизмом и закрытую от влияния федерального центра. В этих системах происходит ограничение или ликвидация политической оппозиции, свертывание деятельности оппозиционных средств массовой информации. Главы регионов не встречали серьезного противодействия своему стремлению установить полный личный контроль над регионами – не только со стороны ослабленных по разным причинам региональных парламентов, но и со стороны федеральной власти. Контроль федерального центра над субъектами федерации значительно ослаблен только потому, что он практически самоустранился от вмешательства во внутриполитические проблемы, возникающие в регионах, в качестве платы за лояльность региональных политических лидеров правящему режиму во главе с президентом Б. Н. Ельциным. Федеративный центр фактически потерял каналы влияния на регионы.
   Одним из этих каналов были полномочные представители президента РФ в субъектах федерации, на которых возложены функции контроля за исполнением решений высших органов государственной власти (президента, правительства, федерального парламента) в регионах, а также функции налаживания взаимодействия различных уровней власти. Но в условиях слабости федеративной власти слабы были и представители президента. К тому же, многие из них были тесно связаны с руководством субъектов федерации и занимали государственные должности в структурах региональной власти. Например, представитель президента России в Саратовской области Петр Камшилов одновременно был и председателем правительства Саратовской области. С момента, когда должность глав регионов стала выборной, влияние центра на региональных лидеров уменьшилось многократно, а учитывая слабость региональных парламентов, федерация утратила способность контролировать ситуацию в регионах и с помощью парламентов.
   В таких условиях в субъектах федерации происходили организация и законодательное оформление местной государственной власти. Были приняты региональные конституции и уставы, законы о правительствах и представительных органах, органах местного самоуправления, о выборах, о государственной службе субъектов федерации. Основаниями для принятия этих законов служили конституция РФ и федеральные законы, в частности законы «Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации», «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», «Об основах государственной службы Российской Федерации», указы президента РФ.
   Анализ законодательства субъектов федерации показывает большое разнообразие организационного порядка при формировании высшего органа исполнительной власти. Им может быть как коллегиальный орган, например правительство, кабинет министров (Бурятия, Коми, Татарстан, Карелия, Удмуртия, Башкортостан, Саратовская область), так и персонально руководитель региона – президент, глава администрации (Калмыкия, Кабардино-Балкария, Тува, Волгоградская область).
   Законодательством РФ установлено, что формирование, определение структуры, численного состава органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации – прерогатива [1162 - Прерогатива – исключительное право, преимущество.] региональных властей.
   Соответственно, структурный облик органов исполнительной власти полностью зависит от местной специфики, политической ситуации, в которой они создавались и действуют. Их структурный состав достаточно разнообразен. Например, в состав региональных администраций, согласно закону «О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой областной администрации», включались комитеты, управления и отделы. Этим законом также разрешалось создавать другие структурные подразделения [1163 - Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1992. N 13. С. 633.].
   В некоторых регионах пошли по пути создания правительств, основными структурными единицами которых являются министерства, комитеты и управления.
   Согласно и федеральному и региональному законодательству, главы исполнительной власти субъектов федерации самостоятельно формируют высшие исполнительные органы региона, назначают и освобождают от должности руководителей структурных подразделений. В некоторых регионах ведущие должностные лица назначаются главой региона по согласованию с законодательными собраниями. Например, в Саратовской области по согласованию с областной думой губернатором назначается вице-губернатор – первый заместитель председателя правительства области, заместители председателя правительства области и министр финансов [1164 - Устав (Основной закон) Саратовской области. ст. 79.].
   Законодательством Волгоградской области такой порядок не предусмотрен [1165 - Устав (Основной закон) Волгоградской области. ст. 39. //Волгоградская правда. 1996. 1 августа.].
   Здесь следует добавить, что законодательство регионов об органах власти очень непостоянно, часто изменяется, что отражается и на структуре органов власти.
   Для России может оказаться полезным зарубежный опыт формирования структур управления на уровне субъектов федерации. Например, в США губернаторы нередко лишены возможности назначать ведущих должностных лиц штата, которые избираются непосредственно населением. Во многих штатах некоторые руководящие посты не являются выборными, но назначение на них производят не губернаторы, а законодательные собрания. Такая система формирования руководящего состава исполнительного аппарата штатов существенно ограничивает властные возможности губернаторов и, соответственно, повышает роль других высших должностных лиц и законодательных собраний штатов, поддерживая тем самым систему разделения властей. Назначение части высших должностных лиц субъектов Российской Федерации законодательными собраниями позволит несколько уравнять силы исполнительной и законодательной ветвей власти и понизить степень авторитарности власти в нашей стране. Законодательную власть в большинстве субъектов федерации осуществляют однопалатные парламенты – думы.
//-- 3. ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ --//
   Подводя итог развития России в описываемое десятилетие, следует отметить, что на сегодняшний день в стране сложилось государство с сильной президентской и исполнительной властью и ограниченными возможностями законодательной и судебной ветвей власти как на федеральном, так и на региональном и местном уровнях. Серьезные проблемы существовали и существуют во взаимоотношениях высшего и регионального уровней власти. Требуют скорейшего решения проблемы обеспечения единого правового пространства страны и верховенства федерального законодательства, задачи укрепления единства власти и исполнительной вертикали.
   Решение этих проблем на протяжении всех лет реформ объявлялось и объявляется руководством страны первоочередной задачей. Это отмечается в публичных выступлениях политиков, документах президента РФ, органов государственной власти. На это обращается внимание во всех ежегодных посланиях президента Федеральному собранию. Достаточно взглянуть на название президентских посланий. Например, «Порядок во власти – порядок в стране», «О действенности государственной власти в России» и т. п. Но, по словам В. В. Путина, хотя укрепление государства «не первый год провозглашается важнейшей целью российской политики, дальше деклараций и пустых разговоров мы никуда не продвинулись за эти годы» [1166 - «Нерешительность власти и слабость государства сводят реформы на нет». Выступление В. В. Путина при представлении ежегодного послания Президента РФ Федеральному собранию. «Российская газета». 2000. 11 июля.].
   До сих пор остается незавершенным оформление федеральных отношений. Наиболее ярко это проявляется в отсутствии четкого нормативно-правового разграничения предметов ведения РФ, субъектов федерации и предметов их совместного ведения, в определенности финансового и ресурсного обеспечения соответствующих полномочий. Это «размывает» границы ответственности за экономические и политические последствия принимаемых на разных уровнях решений. Уже несколько лет в процессе обсуждения находятся законы о принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между различными уровнями государственной власти, об основах отношений края или области с входящими в их состав автономиями. Только в 1999 г. был принят федеральный закон об общих принципах организации законодательных и исполнительных органов государственной власти субъектов федерации.
   Частично остроту проблемы снимают договоры, заключаемые органами федеральной и региональной власти, а также согласия между правительством РФ и органами исполнительной власти субъектов федерации. Но в целом проблема остается нерешенной. В результате падает эффективность работы как федеральных органов исполнительной власти, так и органов власти субъектов федерации. Чрезвычайно острой остается проблема взаимодействия органов исполнительной власти разных уровней (федерального, регионального, местного) друг с другом.
   Обеспечение единства правового пространства России – также нерешенная пока задача. Несоответствие конституций, уставов и законов субъектов федерации нормам конституции России, несоблюдение местными властями законодательства, принятого в пределах компетенции Российской Федерации, практика издания субъектами федерации правовых актов по предметам исключительного ведения РФ – характерная черта политической жизни России в 90-е гг.
   Все-таки со второй половины 90-х гг. все отчетливее стало проявляться стремление федерального центра упорядочить федеративные отношения, вернуть себе контроль над регионами. Это выразилось в политике подписания договоров о разграничении предметов ведения с субъектами федерации в соответствии с федеральной конституцией. Даже последовали инициативы В. В. Путина о введении нового порядка формирования верхней палаты российского парламента – Совета федерации. Порядок формирования Совета федерации изменился уже во второй раз. В 1993 г. членов верхней палаты выбирало население регионов, по два представителя от каждого. С 1995 г. членами Совета Федерации являлись руководители исполнительной и законодательной ветвей власти регионов.
   В соответствии с новым законом, регламентирующим порядок формирования Совета федерации РФ, членов палаты выбирают главы исполнительной и законодательной власти субъектов федерации. Таким образом, лишившись мест в верхней палате парламента, главы регионов ослабили свое влияние на политику федерального центра. Прежде всего – на повышение ответственности органов государственной власти субъектов федерации перед центром, на укрепление исполнительной вертикали и правовой дисциплины. Этому способствует принятый в октябре 1999 г. федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Это стало особенно очевидно после внесения в данный закон изменений и дополнений, предусматривающих право президента РФ не только приостанавливать действие правовых актов органов исполнительной власти субъектов федерации (что предусмотрено конституцией РФ в статье 25), но и освобождать от должности руководителей регионов и распускать региональные законодательные собрания, чьи действия идут вразрез с федеральным законодательством.
   Реформирован институт представителей президента в регионах. Была введена должность представителя президента в федеральном округе, включающем в себя несколько субъектов федерации. Всего было создано семь федеральных округов. Целью этой реформы, очевидно, является попытка федеральных властей усилить контроль за деятельностью органов государственной власти регионов, оградить представителей президента из-под влияния губернаторов.
   В то же время центр пошел на некоторые уступки главам регионов. В частности, нескольким главам регионов было законодательно предоставлено право переизбираться на свой пост более чем два раза, как этого требует конституция. Свидетельством сохранения главами регионов огромного влияния на федеральном уровне стал факт создания Государственного совета при президенте России, куда вошли главы исполнительной власти субъектов федерации. Это также говорит о направленности политики влияния президента и правительства в регионах, так как, лишаясь мест в Совете Федерации, председатели региональных парламентов отстраняются от участия в политике на федеральном уровне.
   Данные факторы позволяют говорить о новом этапе в федеративных отношениях, характеризующемся относительной экономической и политической стабильностью в стране. В этой ситуации федеративный центр имеет возможность вести более продуманную региональную политику. Кроме того, региональный сепаратизм имеет свои пределы. Региональные элиты, отстаивая свою самостоятельность, рискуют остаться один на один с населением и нести полную ответственность за снижение его жизненного уровня, ограничение социальных и политических свобод. Центр по-прежнему имеет большие возможности влияния на регионы, как административные, так и экономические, связанные с распределением финансовых средств.
   Стремление федеральной власти навести в федеративных отношениях порядок, установить общие для всех субъектов федерации «правила игры» находит поддержку политических элит областей, стремящихся к равному для всех регионов отношению федеральной власти. В силу своей экономической слабости, по сравнению с областями, лидеры этноэлит, подпитывающие в первую очередь сепаратистские настроения, не могут противостоять данной тенденции.
   Нынешнее десятилетие стало периодом становления органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, их адаптации к новым политическим и экономическим условиям. Новые функции государства, обусловленные изменившейся политической и экономической реальностью, требуют введения правовых, а не командных методов управления. Сегодня это скорее идеал, чем действительность. Многочисленные исследования показывают, что современная система исполнительной власти, в общем, не сильно изменилась по сравнению с дореформенным периодом. Однако этого и трудно было бы ожидать за столь короткий срок. Административный аппарат остался в основном прежним. В обществе и среди политической элиты преобладают авторитарные ценности. Это способствовало складыванию в стране и регионах полуавторитарных режимов.
   Правовая база формирования и деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации создавалась медленно и трудно, хаотично, что обусловлено отсутствием среди правящих элит единой точки зрения на принципиальные вопросы развития страны, целей и задач реформирования системы власти, а также значительными центробежными тенденциями. Это привело к распаду единого правового пространства страны, к противоречивому законодательству.
   В совокупности с отсутствием достаточного конституционного контроля за деятельностью органов власти, надежного механизма воздействия на них избирателей, преобладанием исполнительной ветви власти над остальными это привело к обесцениванию норм права. Взаимоотношения субъектов федерации с федеральным центром, а также органов исполнительной власти друг с другом часто строятся на неправовых (договорных, согласительных) основах. Это требует дополнительных координирующих действий, согласительных процедур, что затягивает процесс принятия и реализации решений. Неформальный характер взаимодействия внутри политических и финансово-экономических элит создает условия для коррупции во властных структурах.
   Правовая база, регулирующая функционирование органов исполнительной власти, окончательно не сформировалась, что создает возможность дальнейшего торга различных уровней власти по поводу их полномочий.
   Пока четко не определилось и направление дальнейшего развития России. Хотя, по-видимому, намечается тенденция к установлению в стране авторитарной власти, с утверждением жесткости иерархии в составе элиты, в зависимости от экономической мощи и политического влияния региональных группировок. Такое развитие событий не вполне устраивает региональные элиты, стремящиеся к самостоятельности.
   Очевидно, что развитие региональных органов государственной исполнительной власти в ближайшее время будет определять колебания политической системы страны между авторитарными и демократическими, унитаристскими и центробежными тенденциями ее развития.
//-- 5. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Конституция Российской Федерации. М., 1993.
   2. Федеральный Закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // СЗРФ 1999. N 42. Ст. 5005.
   3. Федеративный договор. Документы. Комментарий. М., 1992.
   4. Устав (Основной Закон) Саратовской области. Саратов, 1997.
   5. Устав (Основной Закон) Волгоградской области // Волгоградская Правда. 1996. 1 августа.
   6. Конституция республики Татарстан // Антология мировой политической мысли. М., 1997. Т V.
   7. Ежегодные послания Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации.
   8. Ачкасова В. А., Чугунов А. В. Городские власти: динамика взаимоотношений в процессе трансформации общества // ВМУ. Серия 12. 1995, N 6.
   9. Гржейшак С. Е. Региональное лидерство в современном политическом процессе России // ВМУ. Серия 12. 2000, N 1.
   10. Долгов В. М. Политический масштаб региональной власти в современной России // Проблемы политологии и политической истории. Саратов, 1999.
   11. Козлова Н. Ю. Буржуазные учения о федерализме XVIII–XIX вв.
   12. Лейкофф С. Оппозиция «суверенитет-автономия» в условиях федерализма: выбор между «или-или» и «больше-меньше» // Полис. 1995, N 1.
   13. Моргачев В. Н. Формы и методы территориального управления в США и Канаде. М., 1987.
   14. Политическая теория и политическая практика. М., 1994.
   15. Умнова И. А. Эволюция правового статуса края, области как субъекта Российской Федерации // Государство и право. 1994, N 8–9.
   16. Харичкин И. К. Прирастет ли Россия регионами // Власть. 2000. N 9.

ТЕМА 52. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ

РЕФЕРАТ: «ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ СО СТРАНАМИ СНГ»

//-- ПЛАН --//
   1. Основные направления российской внешней политики в рамках СНГ
   2. Российско-белорусский союз
//-- 1. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ В РАМКАХ СНГ --//
   Становление самостоятельной государственности предопределило особенности внешней политики России, которая на международной арене стала правопреемником СССР. В этом качестве она заняла место постоянного члена в Совете Безопасности ООН, получила членство в других международных организациях, взяла на себя ответственность за заключенные Советским Союзом договоры и соглашения, его финансовые обязательства. Из всех четырех республик (РСФСР, Украина, Белоруссия, Казахстан), на территории которых к моменту распада СССР находилось ядерное оружие, только Российская Федерация, согласно международным соглашениям, сохранила статус ядерной державы.
   К числу приоритетов внешней политики России следует отнести взаимоотношения со странами ближнего зарубежья, как стали называть бывшие республики Советского Союза, налаживание партнерства со странами Запада (в первую очередь с семеркой наиболее экономически развитых стран мира – США, Канадой, Великобританией, Францией, Германией, Италией, Японией), укрепление позиций в азиатско-тихоокеанском регионе, участие в урегулировании региональных конфликтов и ряд других.
   Новой России нелегко было обрести свое место в мире. После распада СССР, Варшавского Договора, Совета Экономической Взаимопомощи некоторые в России посчитали, что СССР потерпел поражение в «холодной войне», преемницей которого стала Россия. Следовательно, ее отношения с США должны складываться наподобие того, как устанавливались отношения с ними государств, побежденных во второй мировой войне, но после поражения объединившихся с теми же США в одно сообщество (Германия, Япония). Их политика после войны практически контролировалась Вашингтоном, и они особенно этим тяготились.
   Таковой была достаточно распространенная после 1991 г. точка зрения среди демократических кругов в России. Многим было свойственно мышление, которое делило мир на «цивилизованных» и «нецивилизованных» (т. е. Россия) бывших противников по «холодной войне», выступающих при этом в роли ведомого. Подобное положение России устраивало прежде всего США и НАТО, которые отводили ей весьма скромную роль в новом мировом порядке. Например, З. Бжезинский, экс-помощник президента США по национальной безопасности, заявил в 1994 г.: «Я говорю, что зрелого партнерства с Россией сейчас нет и быть не может. Партнер – это страна, которая готова действовать со своими союзниками совместно, эффективно и ответственно. А Россия сейчас не партнер. Это клиент» [1167 - Примаков Е. М. Годы в большой политике. М., 1999. С. 211.].
   Примером некоторой растерянности российского руководства и его чрезмерной ориентации на Запад может служить беседа министра иностранных дел России в 1991–1995 гг. А. Козырева с бывшим президентом США Р. Никсоном, переданная американским политологом Дж. Саймсом. Никсон попросил Козырева очертить для него интересы новой России. И Козырев ему сказал: «Вы знаете, господин президент (обращение в США к экс-президентам), что одна из проблем СССР состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общественных ценностях. Но если у вас есть какие-то идеи, и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен». Потом Никсон спросил Саймса его мнение об услышанном. Тот ответил: «Российский министр – человек, благожелательно относящийся к США, но я не уверен, насколько он понимает характер и интересы той державы, которую представляет, и это на каком-то этапе может привести ко взаимным проблемам» [1168 - Там же, с. 210, 211.].
   Политику «добровольной зависимости от Запада», проводившуюся при А. Козыреве, заменила другая модель поведения на мировой арене – модель «альтернативности», появившаяся при преемнике А. Козырева Е. Примакове [1169 - Стратегия для России: повестка дня для президента. 2000. М., 2000. С. 60.]. В российской внешней политике стало проявляться стремление сохранить российские позиции, престиж, моральный авторитет, выступать умеренной альтернативой США и западному альянсу по ключевым международным вопросам, в первую очередь связанным с острыми региональными кризисами (Босния, Ирак, Косово). Эта политика вызвала определенное уважение к России во внешнем мире и ощущение самоуважения у россиян. На этом пути, однако, обнаружилась неспособность России сконцентрировать необходимые внешние и внутренние политические ресурсы, а также проявилась высокая финансовая зависимость от Запада. В результате во всех вышеуказанных кризисах, а также по кардинальным вопросам расширения НАТО, Москва, в конечном счете, принимала западную схему и раз за разом играла противоречивую роль «вынужденного партнера» США и НАТО.
   Модель поведения была следующая. Россия вначале не соглашалась, затем прибегала к жесткой риторике, потом все же соглашалась, выторговав себе незначительные уступки. Однако если до нападения на Югославию Россия еще могла претендовать на наличие у нее некоторой внешнеполитической концепции, то после разрешения этого кризиса – практически целиком по западной схеме – концепция «альтернативности» фактически рухнула.
   Непросто складывались отношения России и с бывшими республиками Советского Союза. В этих взаимоотношениях можно выделить два основных этапа. Первый этап (1991–1995 гг., при А. Козыреве) характеризовался ориентацией внешней политики России на Запад и, прежде всего, на США. Это породило стратегию дистанцирования от сотрудничества с бывшими союзными республиками. С 1996 г. произошло изменение концепции внешнеполитической деятельности Российской Федерации. Это изменение связано с именем Е. М. Примакова, ставшего тогда министром иностранных дел. Он заявил, что отношения со странами СНГ являются главным приоритетом внешней политики России.
   Евгений Максимович Примаков – одна из самых заметных политических фигур Российской Федерации. Он родился в 1929 г. в Киеве. Детство провел в Тбилиси. Окончил Московский институт востоковедения и аспирантуру Московского государственного университета. Был журналистом, обозревателем газеты «Правда», работал собственным корреспондентом этой газеты в арабских странах. Доктор экономических наук, академик Академии наук СССР. Возглавлял Институт востоковедения и Институт мировой экономики и международных отношений. В конце 80-х гг. Примаков активно включается в политику. На протяжении двух лет он занимал пост Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР, затем работал в Совете безопасности СССР. В девяностые годы возглавлял Службу внешней разведки Российской Федерации. В 1996–1998 гг. был министром иностранных дел, а с сентября 1998 г. по май 1999 г. – премьер-министром страны. С 1999 г. он один из лидеров фракции «Отечество – вся Россия» в Государственной думе. Евгений Примаков – автор многочисленных научных работ по проблемам мировой экономики и международных отношений, почетный член ряда зарубежных академий и научно-исследовательских центров, кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» II и III степеней, лауреат Государственной премии СССР и ряда международных премий.
   СНГ – Содружество Независимых Государств – было создано в декабре 1991 г. Тогда, на встрече в Белоруссии, руководители России, Украины и Белоруссии – Б. Н. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич – приняли решение о прекращении существования СССР. Одновременно они договорились о создании нового объединения – СНГ. 21 декабря на встрече в Алма-Ате к СНГ присоединились еще восемь республик – Армения, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Молдавия.
   Первоначально страны – члены СНГ не проявляли активности и стремления к сотрудничеству, к сближению экономики в рамках содружества. По мнению Е. Примакова, образование СНГ было продиктовано скорее стремлением притупить остроту негативной внутренней реакции – внешняя в основном была противоположной – на распад великого государства. Вместе с тем, содружество не ставило задачу восстановления уже на новой рыночной основе единого масштабного поля, столь необходимого для развития производства во всех странах СНГ. Можно было многое сделать в 1992-93 гг., но и они оказались упущенными. России было не до того, а другие государства СНГ не проявляли должного стремления к созданию единой рыночной инфраструктуры [1170 - Примаков Е. М. Указ. соч., с. 389.].
   В работах, посвященных СНГ, также отмечается, что в начале 90-х гг. в России у значительной части политической элиты появилось убеждение, что другие союзные республики жили за счет РСФСР и являлись и являются тормозом для ее развития. Потому оптимальным для России признавались политика дистанцирования от них и одновременно сближение с более перспективными западными партнерами.
   Позднее к жизненно важным российским интересам на территории всего бывшего СССР были отнесены: налаживание на новой основе хозяйственных и транспортных связей, урегулирование конфликтов и достижение стабильности на российских границах, оборона внешних рубежей СНГ, гармонизация внешнеполитических курсов, создание единого военно-стратегического пространства, предотвращение наращивания военно-политического присутствия в регионе третьих стран, недопущение распространения чужих религий, создание единого информационного пространства, защита прав этнических россиян.
   Интеграция [1171 - Интеграция – объединение.] в рамках постсоветского пространства рассматривалась как инструмент повышения значимости внешнеполитического потенциала России на международной арене.
   Объективной основой интеграции бывших республик СССР являются социально-экономические факторы, общность традиционных многолетних кооперативных связей. Оказавшись после 1991 г. в разных государствах, отгороженных политическими, таможенными, валютными и другими барьерами, предприятия сегодня нуждаются в тесных контактах. Разрыв нормальных экономических связей между бывшими советскими республиками на первом этапе российских реформ (1992–1993 гг.) был причиной падения валового внутреннего продукта России примерно наполовину, еще около четверти этого падения приходится на разрыв связей с бывшими странами СЭВ и лишь оставшаяся четверть была собственно следствием проводимых реформ [1172 - История России: новейшее время (1945–1999). М., 2001. С. 401.].
   Россия продолжает предоставлять безвозмездные субсидии странам СНГ. Размер этой помощи измеряется миллиардами и десятками миллиардов долларов США. Расчеты Министерства экономики и Госкомстата показывают, что соотношение цен на ввозимые в Россию сельскохозяйственное сырье и продукты питания и вывозимые из России энергоносители крайне невыгодны для нее.
   Фактором интеграции является также необходимость обеспечения оборонной безопасности. Сама Россия может производить лишь около 18 % систем современного вооружения, все остальное – только в кооперации со странами СНГ. Любые перспективы развития оборонной промышленности как в России, так и в странах СНГ сопряжены с выработкой единой оборонной политики [1173 - Там же, с. 402.].
   В качестве социокультурного фактора объединения стран СНГ выступают «цивилизационное единство» населения, схожесть социальной структуры, степень образования, общий исторический опыт и традиции. В СНГ после распада СССР осталось 25 млн русских. Сложная социально-экономическая и политическая ситуация в этих странах приводит к эмиграции значительной части русских на историческую родину.
   Как видно, у стран СНГ и, в частности, у Российской Федерации достаточно причин для объединения. Не случайно со времени создания содружества странами-участницами было подписано множество договоров и соглашений, направленных на поддержание единства.
   Особенно активная и эффективная политика в этой области стала проводиться Россией, которая является ядром интеграционных процессов, и другими странами СНГ с середины 90-х гг. В рамках СНГ создан Межгосударственный экономический комитет (МЭК), который является постоянно действующим координирующим органом содружества. 26 мая 1995 г. была принята конвенция о Межпарламентской Ассамблее государств – участников СНГ, деятельность которой направлена на создание законодательной базы для сотрудничества.
   Межпарламентская Ассамблея организует международные конференции и семинары, «круглые столы», мероприятия, связанные со значительными событиями в политической и культурной жизни государств содружества. С 1997 г. в Санкт-Петербурге проводится ежегодный экономический форум, ставший новой организационной формой интеграции стран содружества и их взаимодействия с другими государствами. 26 мая 1996 г. был подписан договор о сотрудничестве в охране границ государств – участников СНГ с государствами, не входящими в содружество. В соответствии с этим договором, Россия участвует в охране границ ряда государств. Это особенно важно потому, что фактически южные границы СНГ являются и российской границей. На обустройство границы с Казахстаном у России нет средств. Кроме того, не последнюю роль здесь играет внутриполитический моральный фактор.
   29 марта 1996 г. президентами Российской Федерации, Беларуси, Казахстана и Киргизии был подписан договор об углубленной интеграции в экономической и гуманитарной областях в целях создания сообщества интегрированных государств. Стороны договорились направить совместные усилия на поэтапное углубление интеграции в экономике, науке, образовании, культурной и социальной сферах, при соблюдении суверенитета государств-участников. В 1999 г. к договору присоединился Таджикистан. Был создан Межпарламентский комитет, направивший свои усилия на налаживание межпарламентского сотрудничества. Важным фактором для дальнейшего развития сотрудничества является урегулирование взаимных долгов.
   Важнейшим политическим событием для СНГ стало подписание договора о содружестве между Россией и Белоруссией. Процесс объединения двух стран, начавшийся в 1996 г., не останавливается до сих пор, несмотря на имеющиеся трудности как объективного, так и субъективного характера.
   Российская Федерация принимала участие в урегулировании региональных конфликтов на территории СНГ – грузино-абхазского, грузино-южноосетинского, ситуации вокруг Нагорного Карабаха, приднестровской проблемы, междоусобного кризиса в Таджикистане. К разрешению конфликтных ситуаций привлекаются российские военные миротворческие силы.
   Наряду с интеграционными процессами, в России и странах СНГ существовали и другие явления: усиление противодействия России внутри содружества. Обозначились и государства, которые выступили с активной оппозицией России. Это – Украина, Грузия, Азербайджан, Узбекистан, Туркменистан. Руководители этих стран стремятся доминировать в своих регионах, строить взаимоотношения с Россией преимущественно на двустороннем уровне.
   Непросто складывались отношения России с Украиной. Одной из основных проблем в их взаимоотношениях была проблема Крыма. Крымский полуостров, бывший частью РСФСР, в 50-е гг. передал Украине Н. С. Хрущев. К этой чисто территориальной проблеме добавилась проблема Черноморского флота. После долгих и тяжелых переговоров выходом из спорной ситуации была признана долгосрочная аренда Севастополя Россией в качестве базы российского Черноморского флота. Это соглашение способствовало подписанию всеобъемлющего российско-украинского договора в 1998 г.
   К дистанцированию от России и сближению с НАТО все активнее стремится Грузия. Это выражалось, в частности, в ее попытках привлечь к посредничеству в грузино-абхазском конфликте международные организации, в противовес российской миротворческой деятельности. Наша дипломатия не противодействовала этому, и в результате в конфликтной зоне расположилась миссия наблюдателей ООН. Тем не менее, в Грузии начали раздуваться антироссийские настроения, особенно в парламенте. Грузинские официальные лица даже заявляли о причастности Москвы к покушениям на президента Грузии Э. Шеварднадзе, о «вине» России в неурегулированности конфликта. Тем не менее, пока российские миротворческие силы остаются в зоне конфликта.
   Противники интеграции стран СНГ есть не только в странах содружества, но и за его пределами. На Западе существует идея об опасности так называемого «СССР-2» как фактора усиления России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Запад активно содействует участию членов СНГ в системе «Партнерство во имя мира», способствуя сближению этих стран с НАТО. В странах «третьего мира» возникают опасения, что они не смогут сохранить и усилить свое влияние на постсоветские республики.
   Существенной проблемой СНГ остается «разносторонность» интеграции в рамках содружества, различие в направлениях и сроках осуществления странами реформ. Председатель комитета Государственной думы России по делам СНГ и связям с соотечественниками, член межпарламентских комитетов содружества Г. И. Тихонов считает, что это не должно являться препятствием в наращивании сотрудничества [1174 - Развитие межпарламентского сотрудничества Российской Федерации с государствами – участниками СНГ. 1996–1999. М., 2000. С. 36.]. При этом нужно обращать особое внимание на создание политических условий для взаимодействия на всех уровнях с использованием традиционных связей между бывшими республиками СССР.
   Е. Примаков отмечает, что явление «разноспорности» само по себе не было ни отрицательным, ни чисто российским. На многие ступени интеграции в Западной Европе поднимались не сразу все страны, участвующие в процессе объединения. Но обязательность подняться всем на эти ступени оставалась бесспорной. У нас в СНГ такой бесспорности не было и нет. Кроме того, много зависит от выполнения уже принятых решений и последующего продвижения к более сложным. Например, 15 апреля 1994 г. было подписано Соглашение о зоне свободной торговли. Его осуществление отставало от развития экономической ситуации в странах СНГ. Между тем, без реализации этого соглашения мы стали принимать решения о следующих ступенях экономической интеграции [1175 - Примаков Е. М. Указ. соч. С. 386, 387.].
   Политическое руководство Российской Федерации считает оптимальным в отношениях со странами ближнего зарубежья вести курс на всестороннюю интеграцию в рамках единой для всех них стратегии. Некоторые исследователи этой проблемы придерживаются точки зрения, что Россия прежде всего должна строить отношения со странами СНГ на строго индивидуальной основе [1176 - Сорокин К. А. Геополитика современности и геостратегия России. М., 1996. С. 71.]. Радикальные патриоты предлагают жестко экономически и политически привязать к России западные республики – Беларусь, Украину, Молдову [1177 - ЛДПР. Политическая азбука. I. М., 2000. С. 57.].
   Так или иначе, отношения со странами бывшего СССР остаются крупнейшей политической проблемой России. По данным Совета по внешней и оборонной политике при президенте Российской Федерации, в отношениях со странами СНГ, как правило, продолжаются дезинтеграционные процессы. Это выражается в следующем:
   – в большинстве случаев уменьшается объем экономических связей между Россией и этими странами;
   – нарастают различия в уровнях экономического развития;
   – сильны стремления к разъединению исключительно политического характера.
   Россия за прошедшие годы не только не смогла создать эффективной, всеобъемлющей стратегии в отношении СНГ и соответствующих мер по ее осуществлению, но и серьезно отстала в выработке двусторонней политики в отношении государств бывшего СССР. Политика в отношении этих государств свелась к политике «бюрократических галочек» – подписанию сотен заведомо бесперспективных соглашений.
   По сути, единственным исключением из этой тенденции является сближение между Россией и Беларусью [1178 - Стратегия для России… С. 73, 74.].
//-- 2. РОССИЙСКО-БЕЛОРУССКИЙ СОЮЗ --//
   Союз России и Белоруссии – прототип для будущего сближения стран СНГ. Этот союз впервые после ликвидации СССР начал разрушать созданные при «тотальной суверенизации» преграды, мешающие свободному переливанию рабочей силы, капиталов, услуг, товаров, он способствует выравниванию законодательно-правовой базы, равенству в правах населения двух стран. Этот союз важен для России и с геополитической точки зрения. После распада Советского Союза Россия оказалась отодвинута от Центральной Европы. А для возвращения былой мощи Российской Федерации необходима прежде всего военно-политическая и экономическая реинтеграция (т. е. новое объединение) постсоветского пространства, присутствие России в Европе и выход ее к Балтийскому и Средиземному морям. Территория Беларуси представляет собой своего рода мост, существенным образом укрепляющий позиции России как великой европейской державы.
   Такие оценки объединения России и Белоруси преобладают в обществе двух стран, среди политиков, общественных деятелей, аналитиков, политического руководства. Например, Председатель общества «Беларусь» А. А. Малофеев заявил: «Мы убеждены, что союз Беларуси и России является гарантом безопасности в регионе, необходимой основой обеспечения условий для его устойчивого развития» [1179 - Союз Беларуси и России: 100 вопросов и ответов. М., 1999. С. 26.]. Подобные заявления делали и российские руководители. Например, спикер Государственной думы России Г. Н. Селезнев заявил: «Сегодня есть уникальный шанс добиться решительного прорыва на пути сближения России и Беларуси, больше такой уникальной возможности может и не представиться… История нам не простит, если мы не сумеем реализовать свой шанс и не оправдаем высокого доверия наших народов» [1180 - Там же.].
   Президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин подчеркивал: «Мы избрали форму углубленной интеграции, она доказала свою эффективность. Союз позволит нам теснее и успешнее взаимодействовать на международной арене, сотрудничать в области обороны и безопасности. В ХХI в. наши страны будут вместе уверенно двигаться к союзному государству, что полностью отвечает чаяниям наших народов» [1181 - Там же, с. 5.].
   Объединение поддерживает и православная церковь.
   Будучи в Беларуси в сентябре 1998 г., Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II сказал: «Я твердый сторонник укрепления союза наших государств и наших единоверных народов… Мы должны быть вместе. Церковь в этом отношении показывает пример… Я испытываю особые чувства к белорусскому народу. Это самый близкий к нам… народ» [1182 - Там же, с. 51.].
   Начало созданию Союза Беларуси и России было положено в 1996 г. 2 апреля этого года был подписан договор о сообществе России и Беларуси. Сразу же началась работа по достижению дальнейшей интеграции.
   Конечно, не все просто на этом пути. В России существует значительная оппозиция объединительным процессам. Дело доходило даже до попыток отставок в правительстве сторонников сближения, например заместителя председателя правительства В. М. Серова и заместителя министра иностранных дел Б. Н. Пастухова. По свидетельству Е. М. Примакова, не соответствуют действительности попытки представить дело так, будто Б. Н. Ельцин не выказывал заинтересованности в сближении или «вынужденно плыл по течению». Ельцин был за союз с Белорусью [1183 - Примаков Е. Н. Указ. соч. С. 388.].
   В России существует три категории противников союза с Белорусью. Первые считают, что это вредно отразится на экономическом развитии России, рыночных реформах и благосостоянии населения; вторые настроены против «авторитарного стиля» белорусского руководителя, третьи против в силу того, что их личные интересы не совпадают с интересами объединяющихся государств. Противниками союза являются право-либеральные силы, такие известные политики, как Е. Гайдар, Б. Немцов, А. Чубайс, К. Боровой, В. Новодворская.
   Есть противники сближения с Россией и в Белорусью. Это прежде всего националисты, а также бывший Председатель ВС Республики Беларусь С. Шушкевич.
   Но все же сторонников объединения в обоих государствах значительно больше. Это, как уже говорилось, президент России Б. Н. Ельцин, президент Белоруси А. Лукашенко. По словам Е. Примакова, белорусский президент одаренный, целеустремленный, искренний человек, пользующийся поддержкой преобладающей части населения республики, но подчас субъективно воспринимающий действительность [1184 - Там же, с. 390.]. Очень высокая степень взаимопонимания и взаимная заинтересованность в сближении проявлялась в работе Министерств иностранных дел двух стран. Хорошие личные отношения сложились у Е. Примакова с министром иностранных дел Беларуси И. И. Антоновичем. Активно помогал в подготовке договора о создании союза двух стран посол России в Минске В. В. Лощинин.
   При подготовке договора между сторонами возникли серьезные разногласия по поводу суверенитета Беларуси. А. Лукашенко настаивал на полном равенстве сторон, на обязательном исполнении решений исполнительных органов союза на территории двух государств. В России была точка зрения, что это возможно только при создании федеративного государства. Между тем, А. Лукашенко не мог и не должен был ставить вопрос об отказе его страны от суверенитета, и поэтому лишь туманно говорит о возможности эволюции союза в будущем. Он не мог этого сделать еще и в силу противоречий по этому вопросу с оппозицией" [1185 - Там же.].
   Е. Примаков, бывший в то время министром иностранных дел, лично летал в Беларусь, чтобы окончательно подготовить договор. Все спорные моменты были урегулированы. Подписание договора о Союзе Беларуси и России состоялось 2 апреля 1997 г. Е. Примаков, став в сентябре 1998 г. премьер-министром России, одновременно занял пост председателя Исполнительного комитета Союза России и Беларуси.
   В качестве доводов в пользу Союза, кроме политико-стратегического фактора, приводятся также историко-этнический и экономический факторы. Общность истории и культуры российского и белорусского народов прослеживается с XVIII в. и продолжалось ее развитие в СССР практически до наших дней. Объединение, по расчетам, позволит поднять экономику обеих стран приблизительно на четверть. Среди конкретных экономических выгод для России называются: улучшение транспортных возможностей, т. к. через Белорусь проходит 70 % российского экспорта-импорта; ликвидация «черной дыры», через которую утекают доходы российского бюджета от акцизов [1186 - Акциз – вид косвенного налога на товары массового потребления.], поставки в Россию белорусских товаров по низким ценам и другие.
   Немаловажную роль в объединении также играет стремление к объединению народов двух стран. Социологические исследования показывают, что в 1999 г. от 70 до 90 % белорусов были за объединение. В России эта цифра составляет 70 % населения. Кроме того, в 1991 г. на референдуме по поводу сохранения Советского Союза в Белоруссии «за» высказались 82,7 % принявших участие в голосовании, «против» – 16,1 %. В России, соответственно, «за» было 71,23 %, «против» – 26,28 % [1187 - Союз Беларуси и России… С. 10, 11.].
   Один из главных аргументов противников Союза в России заключается в том, что Белоруссия, якобы, экономически слабая, неразвитая страна, и России придется потратить на нее огромные ресурсы, россияне будут «кормить» белорусов. Но и тут все неоднозначно. Например, в 1999 г. Белоруссия по рейтингу индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП) занимала 60-е место среди 174 стран. Из бывших республик СССР только Эстония стояла выше, на 54-м месте. Россия в этом списке занимала 71-е место. Остальные страны постсоветского пространства были еще ниже [1188 - Годин Ю. Союз Беларуси и России повторяет стратегическую ошибку СНГ // Независимая газета. 2001. 28 марта. С. 9.]. Показатель ИРЧП рассчитывается, исходя из индексов ожидаемой продолжительности жизни, уровня грамотности взрослого населения, совокупного показателя числа поступивших в учебные заведения, уровня образования, реального валового внутреннего продукта на душу населения.
   Таким образом, у Союза России и Беларуси есть серьезные основания и хорошие перспективы развития.
   Согласно Договору, задачами Союза, требующими решения в первоочередном порядке, являлись:
   – в политической области – выработка общих позиций по международным вопросам; содействие развитию демократии в Союзе, соблюдение и защита прав и свобод человека;
   – в экономической области – обеспечение динамичного экономического развития стран Союза, создание и развитие основ для единой системы хозяйствования, развитие взаимовыгодной торговли, эффективное использование экономического потенциала стран – участниц Союза;
   – в социальной области – обеспечение равных прав граждан Союза, унификация систем социального обеспечения;
   – в области безопасности – обеспечение совместной безопасности и разработка совместных программ в области обеспечения совместной обороны; осуществление согласованной пограничной политики, разработка и реализация совместных программ по пограничным вопросам. В этой связи было принято решение о создании совместной западной региональной группировки войск;
   – в правовой области – развитие нормативной правовой базы Союза, унификация законодательств обеих стран.
   Высшим органом является Высший Совет Союза, в который входят главы государств, правительств, руководители палат парламентов государств – его членов, а также председатель исполнительного комитета с правом совещательного голоса. Председателем Высшего Совета поочередно является один из президентов государств-участников Союза.
   Парламентское собрание – представительный орган Союза. В него входят по 36 депутатов – членов парламентов стран-участниц. Местонахождением Парламентского собрания определена Москва. Исполком – постоянно действующий исполнительный орган Союза. В его состав входит равное число представителей государств-участников. Местонахождение – также Москва.
   23 мая 1997 г. в Москве Б. Н. Ельцин и А. Г. Лукашенко подписали Устав Союза Белоруси и России, ратифицированный впоследствии парламентами двух стран.
   В 1997–1998 гг. был сформирован бюджет Союза, образован таможенный комитет, созданы пограничный комитет, комитет по вопросам безопасности. Многочисленные проблемы развития интеграции решались, в основном, через постоянную комиссию Парламентского собрания по экономической политике. В 1999 г. бюджет Союза составлял 800 млн рублей. Доля России в бюджете составляла 520 млн рублей, или 65 %, доля Беларуси – 280 млн рублей, т. е., соответственно, 35 % [1189 - Союз Беларуси и России: 100 вопросов и ответов. М., 1999. С. 40.].
   В перспективе намечено завершение объединения энергетических пространств систем, технологического и информационного пространств, осуществление перехода к единой валюте, который произойдет не ранее 2005 г. Общей валютой станет российский рубль.
   Новым шагом в интеграционном процессе стало подписание 25 декабря 1998 г. президентами двух стран Декларации о дальнейшем единении России и Беларуси, в соответствии с которой предусматривалось создание единого Союзного государства, наднациональных органов законодательной и исполнительной власти. 28 апреля 1999 г. были подписаны одиннадцать совместных документов, в том числе три концепции: безопасности, пограничной политики и совместного оборонного заказа. Декларация о дальнейшем единении, по словам Б. Н. Ельцина, открыла новую страницу в наших взаимоотношениях, в ней воплотились устремления наших народов навстречу друг другу" [1190 - Там же, с. 5.].
   8 декабря 1999 г. между Российской Федерацией и Республикой Беларусь был подписан Договор о создании Союзного государства. 13 декабря он был ратифицирован Государственной думой 371 голосом «за» при двух «против» и трех воздержавшихся. Выступая на этом заседании думы, Г. И. Тихонов был достаточно оптимистичен в отношении будущего как Российско-Белорусского Союза, так и процессов интеграции в СНГ в целом: маятник пошел в сторону интеграции, дальше процесс объединения будет по типу «эффекта домино»… Следующими этапами будем создавать единые парламенты и с Казахстаном. Граждане Армении собрали 1 млн 200 тыс. подписей за вхождение в это объединение. Таджики собрали 1 млн 800 тыс. подписей" [1191 - Развитие межпарламентского сотрудничества Российской Федерации с государствами-участниками СНГ. 1996–1999 гг. М., 2000. С. 30.].
   Эта речь не случайна. Российское политическое руководство считает, что Российско-Белорусский Союз оказывает влияние в первую очередь на Казахстан и Украину. При этом предпосылками сближения Украины с Союзом является в первую очередь историко-этническая близость. Другой фактор – снижение в годы независимости уровня жизни в этих странах и возникающее в связи с этим понимание необходимости усиления экономической интеграции. Причем создатели Российско-Белорусского Союза всячески подчеркивают, что в процессе интеграции роль «ведущего локомотива» принадлежит не России, а Беларуси, что, по их мнению, свидетельствует о несостоятельности мифа об «имперской» политике Москвы.
   Конечно, оптимизм официальных речей несколько приукрашивает реальное положение дел. Часто желаемое выдается за действительное. Реальных шагов к расширению Союза пока нет, хотя интерес к нему, конечно, проявляется. Например, статус постоянных наблюдателей при Парламентском собрании Союза имели скупщина (парламент) Союзной Республики Югославия, межфракционное депутатское объединение «За содружество суверенных славянских народов» Верховного Совета Украины, внепартийное общественное объединение «Армянская народная инициатива: Россия – Беларусь – Армения», Белорусский общественный комитет «Союз», Российский общественный комитет содействия Союзу Беларуси и России [1192 - Там же, с. 26.].
   Существует множество факторов, тормозящих сближение хозяйственных систем России и Беларуси и их интеграцию в целом. Среди них:
   – позиция Запада, не желающего усиления России на западном направлении, а также усиления славянского фактора в Европе. Необходимость противостояния США и НАТО называется в качестве одной из причин создания союза. Враждебность этих сил всячески подчеркивается и российскими, и белорусскими политиками, а также общественными деятелями и деятелями культуры. Вот как об этом говорит в своей книге «Россия в обвале» А. Солженицын: «Замаячившее воссоединение Беларуси с Россией стало бы счастливым продолжением исторической восточнославянской традиции. Но ощутимые международные силы будут резко мешать этому и государственным, и пропагандистским давлением, и денежными потоками. И российская пресса, как по команде, до непристойности набросилась на первую завязь Русско-Белорусского Союза» [1193 - Союз Беларуси и России… С. 52.]. Эта цитата подводит ко второму фактору:
   – действия российской и белорусской оппозиции;
   – серьезные различия в экономических моделях перехода к рынку: в России реформы направлены на создание предпринимательского класса, прежде всего крупного, в Беларуси существует модель «социально ориентированной рыночной экономики» [1194 - Годин Ю. Указ. соч. С. 14.]. Это порождает значительные различия в масштабах приватизации, в степени вмешательства государства в экономику. Подобные различия весьма осложняют сближение экономик двух стран и формирование единого экономического пространства, хотя и не являются непреодолимым препятствием. Кроме того, высказывается мнение, что процесс объединения экономик стран Союза находится в кризисном состоянии, Россия и Беларусь повторяют сценарий так называемого цивилизованного развода бывших советских республик в рамках СНГ, и вина за это размежевание возлагается на Россию [1195 - Годин Ю. Указ. соч. С. 14.].
   Подобные крайние точки зрения, очевидно, не отражают истинного положения дел, и хочется надеяться на успешное, эффективное и плодотворное сотрудничество государств, входящих в Союз, на то, что они предпримут «кардинальные шаги по единению, чтобы не только государства, но, наконец, каждый человек в этих государствах ощутил на себе колоссальную пользу» [1196 - Союз Беларуси и России… С. 5.]. Пока что эти слова белорусского президента остаются идеалом.
   Хочется также верить, что не только словами, но и программой действий является следующее высказывание нового российского президента В. В. Путина: «Не только историческая близость, но и ясные практические соображения диктуют необходимость активизации наших усилий в СНГ. Россия остается ядром интеграционных процессов в содружестве. В период экономического подъема для России здесь открываются новые возможности. Мы будем продолжать кропотливую работу по строительству Союзного государства с Белорусью, стимулировать дальнейшее развитие интеграционных процессов в СНГ в целом. Подписание Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества – это только первый значимый шаг. Мы готовы идти в этом направлении дальше» [1197 - Не будет ни революций, ни контрреволюций. Послание Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации // Российская газета. 2001. 4 апреля. С. 4.].
//-- СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ --//
   1. Не будет ни революций, ни контрреволюций. Послание Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации // Российская газета. 2001. 4 апреля.
   2. История России: новейшее время (1945–1999). М., 2001.
   3. Годин Ю. Союз Белоруссии и России повторяет стратегическую ошибку СНГ // Независимая газета. 2001. 28 марта.
   4. ЛДПР. Политическая азбука. I. М., 2000.
   5. Примаков Е. М. Годы в большой политике. М., 1999.
   6. Развитие межпарламентского сотрудничества Российской Федерации с государствами-участниками СНГ. 1996–1999 гг. М., 2000.
   7. Сорокин К. Э. Геополитика современности и геостратегия России. М., 1996.
   8. Союз Беларуси и России: 100 вопросов и ответов. М., 1999.
   9. Стратегия для России: повестка дня для президента. 2000. М., 2000.

ТЕМА 53. ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

РЕФЕРАТ: «КУЛЬТУРА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ»

//-- ПЛАН --//
   1. Культура конца 90-х гг. XX в. и начала XXI в. Культура элитарная и массовая
   2. Молодежная субкультура
   3. «Для всех – значит ни для кого». О фильмах Н. Михалкова
   4. Использованная литература
//-- 1. КУЛЬТУРА КОНЦА 90-х гг. XX в. И НАЧАЛА XXI в. КУЛЬТУРА ЭЛИТАРНАЯ И МАССОВАЯ --//
   Летит трехглавый Змей Горыныч. Встречает Илью Муромца.
   Первая голова:
   – Илюша, будь другом, отруби одну голову!
   Илья Муромец:
   – Ты чего? Крыша поехала?!
   Вторая голова:
   – Да нет… собрались тут в кино лететь. Две головы хотят Сталлоне посмотреть, а третья – «Феллини, Феллини!» Дура очкастая!
   (Анекдот).
   Чтобы посмеяться над этим анекдотом, надо по меньшей мере понять его, а по большей – суметь поставить себя на место одного из персонажей.
   При коммунистах, которые в недавнем прошлом имели идеологическое право активно сдерживать в нашей стране художественное творчество, не соответствовавшее официально высоко оцениваемому содержанию, предали забвению Платонова, не признавали Мейерхольда, запрещали спектакли, закрывали выставки, складывали «на полку» фильмы.
   Доигрались…
   То, что недавно нам было недоступно, сейчас оказалось невостребовано.
   Феллини? Тарковский? Мандельштам?
   Забудьте!
   В лучшем случае – боевичок вечером, комикс на ночь. А ненужную голову и отрубить можно, как в грустном анекдоте.
   Как же получилось так, что резко вдруг разделилась наша культура на элитарную и массовую? И ведь элитарную не по материальной доступности, а по интеллектуальной и духовной. И самое грустное, что в «массовую» культуру попала и сегодняшняя молодежная субкультура. А так хотелось бы в нашей молодежи видеть хоть чуточку элитарности.
   По определению философа Ортега-и-Гассета в книге «Восстание масс»: массы – это «вульгарные, мещанские души, сознающие свою посредственность, смешно заявляющие свое право на вульгарность и причем повсюду».
   Человек массы – это тот, кто сам не ощущает особого дара, таланта или просто отличия от других (даже дурного), он такой, как все, ничем не выделяется и при этом нисколько этим не огорчен. Масса таких людей не принимает в свою среду все непохожее и особенное, изысканное, несвойственное, непонятное ей.
   Но что может служить предпосылкой возникновения такого человека или даже массы людей?
   К первой причине можно отнести резкий рост благосостояния одних людей и резкое падение материального благополучия других. Чаще всего именно в этом ищут первопричину общего падения духовности. Но разве в материально трудных условиях невозможно вырастить художника, писателя, поэта? И разве мало подонков и моральных уродов рождают семьи без материальных проблем?
   Гораздо страшнее у человека «массы» удовлетворение собой, отсутствие способности к критическому восприятию самого себя. Он не в состоянии понять, осознать собственное несовершенство. Ему чужд духовный труд, в нем он не получает удовольствия. Одним из примеров искусства «для масс» стоят простые, доступные, непритязательные «мыльные оперы» – телевизионные сериалы, чаще всего бразильского и мексиканского производства, заполонившие экраны всего мира. Это искусство стали называть искусством для домохозяек.
   К счастью, не всегда массовая культура – это произведения искусства низкого качества. Просто массовая культура выполняла и выполняет функции развлечения, упрощения жизни. Ее используют для снятия нервно-психического напряжения. Ее признаками является подчеркнутая чувствительность, яркая эмоциональность, простые тексты песен (иногда слишком простые), невысокий интеллектуальный уровень, яркая зрелищность (часто это самое главное), похожесть на уже услышанное или увиденное, повторимость не только тем, но и мелодий, текстов. И действительно, о каком интеллектуальном уровне текстов можно говорить в подобных «шедеврах»?

     "Ты беременна – на-на-на,
     Но это временно – на-на-на…"

     "Я на тебе, как на войне,
     А на войне – как на тебе…"

     "Ветер с моря дул – нагонял беду,
     И сказал ты мне – больше не приду…"

   Даже о чувственности, несмотря на явную претензию на данную сторону отношений между людьми, говорить трудно. А уж об интеллекте или духовности…
   Где уж тут вспомнить:

     "Богу равным кажется мне, по счастью,
     Человек, который так близко-близко
     Перед тобой сидит…"

   А ведь это задолго до нашей эры великая Сафо написала, а Пугачева потом талантливо спела. Но ведь не только же в Греции умели красиво и грамотно выражать свои чувства?
   Важной чертой массовой культуры является ее демократичность, доступность, открытость, понятность, популярность. Большую роль в популяризации и тиражировании произведений играют средства массовой информации. «Масс медиа» – пресса, видео, кино, телевидение, аудио, видеопродукция стали главными помощниками массовой культуры. К сожалению, тиражируется часто низкопробная культура. Информационные каналы радио и телевидения стали весьма доступны для посредственностей. Именно поэтому развивается в России часто продукция низкокачественного шоу.
   А ведь массовое искусство всегда считалось наиболее «народным», любимым зрителями. Оно выражало духовные ценности народа и было высокопрофессиональным.
   Достаточно вспомнить продукцию массовой культуры 30-40-х гг. – Л. Утесова, М. Бернеса, И. Юрьеву, К. Шульженко.
   Даже сейчас молодое поколение может назвать эти имена. А вспомнят ли хоть через 10 лет имена многих и многих сегодняшних «звезд-однодневок»? С помощью подобной современной массовой культуры можно управлять толпой, насаждать культурно-поведенческий штамп, уродуя ее духовный мир.
//-- 2. МОЛОДЕЖНАЯ СУБКУЛЬТУРА --//
   Однако массовая культура неоднородна: в ее рамках развивается несколько субкультур, одна из которых, весьма значительная, – молодежная культура.
   Принято считать, что молодежи во все времена свойственен дух противоречия, что для нее нет авторитетов, к которым она хотела бы прислушиваться. Молодые отрицают все общепризнанные ценности, противоречат нормам и правилам жизни отцов. Они категоричны в своих суждениях, не принимают советов, не желают соответствовать признанным идеалам, не признают норм морали. Зато молодежь, в отличие от людей зрелого возраста, более динамична, подвижна, открыта, эмоциональна, романтична, оптимистична, но и ранима, подвержена стрессам и депрессиям. Часто из-за этого возникает конфликт с теми, кто не хочет или не может принимать ее мировоззрение. Еще И. Тургенев писал о проблеме «отцов и детей», но, думается, что проблема эта намного старше.
   Молодежная субкультура подвижна, многослойна. Здесь и хиппи, панки, металлисты, рокеры и т. д. Это свой образ жизни, мысли, своя духовность, своя культура, которую разделяют живущие всем этим или просто сочувствующие. Это способ самовыражения. Часто он шокирует, вызывая неприязнь. Но разве не шокировали в свое время «Битлз»? А Жорж Санд, надевшая мужской костюм? А Татьяна Ларина, написавшая письмо Онегину и объяснившаяся ему в любви?
   Во все времена молодежь хотела изменить мир, свою жизнь, переделать стереотипы, отказаться от принятых социальных законов и правил, утвердить свою жизненную позицию. Как известно, это явление не долговременное, ибо известно, что: «Молодость – это такой недостаток, который быстро проходит».
   Переходя из одной возрастной группы в другую, человек часто порывает со своими идеями молодости, хотя встречаются вызывающие добрую улыбку панки и хиппи в достаточно зрелом возрасте.
   Свои мировоззренческие принципы молодежь закрепляет в форме, к сожалению, непонятной большей части «взрослого» населения, но интересной и оригинальной. Она создает свой эстетический идеал, по-своему осмысливает целостность мира вокруг себя. По-новому она осмысливает понятия красоты, художественного вкуса, эстетического идеала, с позиции своего представления о прекрасном. Создается даже собственный язык символов, свой сленг. Реализуются идеи молодых в организованных или театрализованных акциях, шоу, фестивалях. Молодежная культура не признает национальных границ, легко распространяется по миру. Именно поэтому по одежде, прическе, характерным аксессуарам можно и в Америке, и в России различить панка, рокера и т. д.
   С приходом нового поколения приходит новая яркая, своеобразная, неоднозначная, конечно, молодежная культура. Хотя основные признаки, как правило, сохраняются.
   Часто понятие «массовая» культура объединяется с понятием «молодежная» культура.
   Действительно, в одном интервью, взятом у 20-летнего юноши, были такие высказывания: «Я люблю в кино праздник. Поймите меня правильно. Я целый день вкалываю на стройке – работа очень тяжелая. Не зря же люди не идут сюда сегодня. И вот я вечером или в выходной включаю телевизор, а там опять проблемы, стройка, мафия… Да, надо о них говорить и в газетах, и в кино, но не ограничиваться этим. Я хочу и на другое переключиться, чтобы голова отдыхала. Я хочу развлечься, наконец, не потому, что я такой легкомысленный, а потому, что я живой, я – нормальный».
   А вот – другое мнение, тоже молодой 18-летней девушки, одетой, кстати, почти как ее друг – рэппер:
   "Сейчас можно многое посмотреть из золотого фонда кино, так сказать, из НЗ, ставшего доступным. Для меня, например, была целым событием ретроспектива фильмов С. Бондарчука. Я открыла для себя режиссера со своим, ни на кого не похожим видением мира, с удивительной творческой энергией и манерой. Ничего подобного в кино я просто не знаю. Мы привыкли, что содержание фильма автор «вкладывает» в слова героев, а здесь говорит все в единстве – пластика, цвет, идея фильма. Смотреть его фильмы трудно с непривычки.
   Наконец-то удалось посмотреть «Зеркало» А. Тарковского. Знаю, что снят еще в 1974 году, но тогда почти не шел, а потом и вовсе исчез. Может быть, хотя бы с невосполнимым опозданием этого режиссера у нас оценят по заслугам, ведь его фильмы теперь доступны на видео. Зритель у нас развращен бездумным кино. Годами умный фильм живет где-то на задворках, никому не ведомый, ненужный. В почете у зрителей какие-то странные личности из сериалов. По-моему, развлекаться надо в другом месте, а кино – искусство. Здесь надо думать".
   Интересно, что сказала бы девушка в ответ на высказывание М. Ростроповича: «Что случилось с великой советской культурой? Почему она не устояла перед натиском низкопробной западной „массовой“ культуры? Один из ответов: в России формируются новый класс криминальной буржуазии и обслуживающая его люмпенизированная прослойка. Культурный уровень этого социального слоя настолько низок, что его вполне удовлетворяют третьесортные боевики из Америки, порнография, низкопробные бульварные издания. Спрос порождает предложение…»
   О чем же сожалеет Ростропович, чего не хватает в культуре сегодняшней России? Наверное, элитарности. А ведь когда-то, в еще достаточно близкие послевоенные годы посетить концерт симфонической музыки или оперный спектакль не было занятием элиты. Не для элиты сделали доступными в свое время картинные галереи, театры, выставочные и концертные залы. Ведь долгое время билеты на театральные постановки не ужасали своей ценой, а уж билет на вход в музей прямо поражает своей дешевизной. В наш всемирно известный Эрмитаж для школьников вход вовсе бесплатный.
   Что же теперь вошло в понятие элитарной культуры?
   Французское слово elite (лучшее, избранное, отборное) прочно закрепилось за культурой, которая ориентирована на особую группу людей, обладающую способностью воспринимать оригинальное, новое в искусстве, жизни. В этой культуре присутствуют эксперимент, замкнутость, малая доступность. Неправильно было бы назвать элитарное искусство высоким, а массовое – низким. Такое разделение очень спорно. Высокая культура должна быть ориентирована на служение возвышенным общечеловеческим идеалам, на подготовленную аудиторию, должна развивать эстетический вкус потребителя.
   Массовое и элитарное в культуре существует в близком соотношении, они не должны противопоставляться друг другу, ведь и элитарному не всегда дают позитивную оценку.
   Возникновение элитарной культуры уходит по времени в далекое прошлое – к культуре эзотерической – для избранных. О ней писали еще в Древней Греции. Выделялась особая группа людей, которые занимали высокое социальное положение, обладали знаниями, помогающими им выбрать особый путь духовного развития, повысить уровень интеллекта, а значит, выработать высший жизненный идеал. Массы часто не принимали культуру избранных, создавая свою, со своими ориентирами и идеалами. Ее называли эзотерической. Но проблема недоступности и непонятности элитарной культуры, в силу ее сложности и неординарности, – проблема временная.
   Достаточно вспомнить, что художественный авангард в начале ХХ в. был ярким примером элитарного искусства. Но надолго ли? Спустя десятилетия он стал частью традиционной классической культуры, а что уж говорить об импрессионизме, потрясшем в свое время Францию?
   Как же решить проблему взаимоотношения элиты и масс? Опуститься ли элитарному искусству до восприятия его массами или, наоборот, массам приподняться над собой, сделать усилие и повысить планку своего вкуса?
   Для «элиты» характерна скорее не принадлежность к определенному классу или социальной группе, а наличие особой одаренности, неординарных способностей людей. Чаще всего это передовая часть общества. Различные социальные слои общества могут пополнять «элиту». В истории России есть масса примеров, как простолюдин или человек невысокого, даже сомнительного происхождения входит в национальную культурную элиту – М. Ломоносов, В. Перов и т. д. Для этого, конечно, необходим долгий и нелегкий путь самовоспитания, самообразования, самосовершенствования на основе природной одаренности и наличия внутренних стимулов к достижению цели. Не только аристократы по происхождению, а люди одаренные и неординарные способны создать элитарную культуру.
//-- 3. «ДЛЯ ВСЕХ – ЗНАЧИТ НИ ДЛЯ КОГО». О ФИЛЬМАХ Н. МИХАЛКОВА --//
   Понятие культурной элиты в структурном отношении отличается многосоставностью, существует концепция множественности элит: художественной, научной, политической, экономической, военной, религиозной. Так или иначе элита – явление естественное, необходимое и закономерное в любом обществе. Интересно об аристократизме, а значит, и об элитарности говорил в интервью с Урмасом Оттом Никита Михалков:
   У. Отт: – Вы по происхождению аристократ. Скажите, как вам удается передать детям свои семейные традиции?
   Н. Михалков: – Думаю, сначала надо определить для себя, что значит аристократизм, что мы вкладываем в это понятие. Я считаю, что русское дворянство – мощнейшая сила. Мы должны быть благодарны ему за нашу культуру. Но не всегда это были аристократы. Хотя, если говорить о моей семье, мой пращур был постельничим у царя Алексея Михайловича, следовательно, его родственником… Интеллигент мог быть аристократом, а мог и не быть. Равно как и аристократ мог не быть интеллигентом. Интеллигенция, русская интеллигенция – это в первую очередь глубочайшее понимание того, что такое демократия. Я не имею в виду заигрывание с человеком, стоящим ниже тебя на социальной лестнице. Нет! Речь о другом. Это внутренняя культура. Это сознание того, что за дверью каждого счастливого человека должен стоять кто-то с молотком и стучать ему о чужом несчастье, как говорил Чехов, для которого неизбывной болью было горе ближнего. Вот это и есть истинное чувство русского интеллигента, русского аристократа".
   Интересен взгляд Н. Михалкова на кино для «элиты», ведь, как известно, фильмы его многими не считаются развлекательными:
   У. Отт: – Никита Сергеевич, когда я смотрю ваши фильмы, меня не покидает ощущение, что это взгляд на нашу жизнь со стороны, сквозь призму вашего аристократизма… Вы уж извините меня, пожалуйста!
   Н. Михалков: – Я вас не виню, как это взгляд со стороны? У каждого художника – свой взгляд, свой мозг! Творчество – вещь сугубо индивидуальная, ручная работа. Есть одно очень спорное утверждение: «Правда всегда на стороне меньшинства – большинство не может быть правым!» Это звучит парадоксально, но если вдуматься… Мне кажется, задача художника заключается в том, чтобы взглянуть на проблему действительно своими глазами, взять на себя личную ответственность. Перед большинством! Не надо пытаться влезть в шкуру большинства, иначе проблема будет сразу же усреднена. Здесь дело совсем не в аристократизме. Возьмите любого художника – режиссеров Сергея Соловьева, Глеба Панфилова, Киру Муратову, Сергея Бондарчука… У каждого из них есть свой взгляд".
   Часто фильмы Михалкова называют искусством «для избранных». Действительно, «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни Обломова», не говоря уже о последних фильмах, – это «элита» российского кино. Это не развлечение, не отдых, – это глубокое размышление, работа души над собственным очищением, работа мысли.
   Хотя, если говорить о режиссуре как о самовыражении, озарении, исповеди, как в «авторском» кино, то по отношению к Михалкову правильнее сказать – высочайший профессионализм, который переходит из фильма в фильм, достигнув высшей точки в «Утомленных солнцем» и в «Сибирском цирюльнике». Стремление овладеть секретами мастерства не привело к ремесленничеству, а помогло прийти к тому уровню умения, когда можно ставить и решать подлинно художественные задачи. Михалков ворвался в режиссуру с фильмом «Свой среди чужих, чужой среди своих» как победитель, сразу приковав к себе внимание мастеров кино и зрителей. Фильм снят уверенной рукой с собственным набором режиссерских приемов.
   «Неоконченная пьеса для механического пианино» – фильм, от которого ждали экранизации чеховской «Безотцовщины», для которого уже в киноискусстве были выработанные годами и проверенные театральные приемы. Михалков отказался от традиционной трактовки Чехова. Фильм построен на новом Чехове – язвительный, беспощадный, без полутонов и элегичности. Чтобы понять фильм, надо настроиться на творческую волну автора, посмотреть на персонажей фильма через призму современности. И тогда всякие перепады от трагедии к фарсу станут естественными и понятными. Ведь экранизация не означает дословный или искаженный перевод литературного или драматургического произведения на языке кинематографа. Тут необходимо воображение, адаптация, чувство режиссера, который находит в драматургии автора вдохновителя. Здесь не может быть однозначных рецептов. Все зависит от талантливости режиссера, от богатства его душевного мира и от того, встретит ли он автора, который будет соответствовать его внутренним потребностям.
   Интересно, что фильм «Пять вечеров», так любимый зрителями конца 70-х – начала 80-х гг., возрождавший ретро 50-х, – множество точных бытовых мелочей, моду и т. д., – был воспринят русской эмиграцией в одном из европейских городов как абсурдистская картина. По квартире героини бродят какие-то призраки – неотвязные видения ее давней жизни.
   Великолепен и «Обломов» Михалкова.
   Фильм он назвал «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». В 1979 г. он вышел на экран, а в 1980-м на международном кинофестивале в Оксфорде (Англия) награжден «Золотым Оскаром» за лучшую режиссуру. Роман Гончарова заставил в свое время задуматься о коренных вопросах русской жизни. Режиссер целиком вверился автору, опираясь на его текст, и воссоздает ткань и гончаровского мышления, и гончаровской прозы. О своем фильме Михалков сказал так: «Надо вести разговор об опасности не обломовщины, а штольцовщины, так обидно пожирающей в человеческой душе духовность».
   «Ныне отпущаеши…» – так заканчивается известный фильм. Это не по обломовщине молитва, а по человеку. Человеку, отнюдь не борцу, мучительно искавшему истину, так и не нашедшему ее и поэтому страдавшему. В этом – гуманизм автора, сумевшего сочетать талантливую импровизацию со строгим подходом к русской классике.
   А как же его актерские работы?
   Он популярен в этом качестве и, хотя снимался не так уж много, он не сыграл, кажется, ни одной проходной роли. «Я шагаю по Москве», «Вокзал для двоих», «Жестокий романс»… Каждый его персонаж отлично вписывался в предлагавшиеся ему условия существования. Михалков нигде не повторялся, как и в режиссуре. Хотя общая черта у сыгранных им героев есть – обаятельные, как правило, персонажи шествуют по фильму, не зная сомнений в успехе. Они любимы, запоминаемы. Ну а сам Михалков?
   Как этот признанный уже в мировом кино режиссер, да еще и носящий теперь штамп «элитарного», работает с актерами? Вспоминает А. Адабашьян:
   "Снимается сложная сцена. Михалков явно недоволен. Актеру же кажется, что все получилось. Он в прекрасном настроении, возбужден и счастлив. Ну как же ему сказать, что ничего не получилось, что нужно еще раз и немножечко по-другому, он же потухнет весь?
   Что-то коротко бросив оператору, Михалков кидается к актеру:
   – Гениально! Просто гениально! Спасибо тебе, дорогой, это шедевр!
   – Это не шедевр, – угрюмо перебивает предупрежденный оператор, – у нас тележку качнуло на панораме. Нужно переснять.
   Отчаянию режиссера, кажется, нет границ.
   – Как вы могли, Павел Тимофеевич! Это же убийство! Я не знаю, что делать. Артист больше так не сыграет, да я и просить его не могу… Вы – убийца.
   Первым не выдерживает сам актер:
   – Ну, что же так… Ведь с кем не бывает? Давайте еще раз попробуем, а?
   – Да? – с надеждою спрашивает Михалков. – Ты сможешь? Прости, что так вышло. И, кстати, если уж переснимать, то давай попробуем маленький вариант сделать, просто в форме моего предложения, если ты согласен…
   И снимают, пока не добьются того, что нужно".
   И где только учат педагогике некоторых учителей? Может быть, всем к Михалкову? Учиться не убивать, поучая? В Михалкове самой, кажется, природой заложена полная отдача делу, которым он занимается. Необычно мощный огонь горит в нем, заставляя отдаваться на полную катушку своему кино. О человеческих качествах те, кто знает его, говорят не иначе как в превосходной степени. Михалков – удивительно верный человек, не прощающий измен и полностью отдающий себя тому, к кому испытывает доверие. Он все делает с открытым сердцем. Редчайшее качество. Художник он светлый и жизнелюбивый. Он убежден, что искусство должно возбуждать только оптимистические чувства. В самой, казалось бы, безвыходной ситуации появляется маленький луч света. Наверное, не случайно он дочь свою назвал Надеждой.
   У Михалкова бездна фантазии, воображения. Его объяснения и подсказки актерам точны, умны, не банальны. Он умеет вдохновлять, зажигать актеров. В нем соединяются выдумка и интуиция, богатая культура и яркость мимолетных впечатлений.
   А как же «элитарность» фильмов?
   Художник работает не вообще для зрителя, а для своего зрителя. Для всех – значит ни для кого. У каждого фильма – своя аудитория, к которой и обращается автор. Такими стали последние фильмы, начиная с «Очи черные», «Утомленные солнцем» и «Сибирский цирюльник».
   Не случайны и награды: за «Рабу любви» в 1976 г. – «Золотой тур» на международном фестивале в Тегеране; за «Неоконченную пьесу для механического пианино» в 1978, – звание лауреата международной премии «Давид ди Донателло» (Италия) за режиссуру; за «Пять вечеров» в 1979 г. – премия на фестивале «Молодое кино» во Франции; за «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» в 1980 г. «Золотой Оскар» за лучшую режиссуру на международном кинофестивале в Оксфорде; и, конечно, «Оскар» за «Утомленные солнцем» и шок, произведенный этим фильмом. И всеобщая любовь к «Сибирскому цирюльнику».
   "…Специфика профессии режиссера такова, что на его работу накладывает отпечаток его индивидуальность. Я, например, хочу и могу снимать быстро, но в то же время я люблю достаточно долго и серьезно готовиться к съемкам, это во-первых. Тщательно репетировать, во-вторых. В-третьих, я не могу снимать любой подвернувшийся под руку сценарий. Снял одну картину, тут же быстренько следом другая. Я считаю, что процесс работы режиссера требует долгого «прорастания» в материал, причем обязательное условие: он должен получать удовольствие от своей работы…
   Для меня кино – моя жизнь. И я считаю себя не вправе тратить ее на то, чтобы просто что-то профессионально снять и смонтировать. Мне необходимо получить еще и удовольствие. Так что вполне естественно, я стараюсь делать все, что этому способствует, и устранять все, что этому мешает. Разумеется, в пределах собственных сил и возможностей" [1198 - Н. Михалков (из интервью).].
//-- 4. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА --//
   1. Болдырева Е. В. Ожидание героя. М., 1990.
   2. Драч Г. В. Культурология. Ростов-на-Дону, 1997.
   3. «Любымые звезды». Сборник. М., 1998.
   4. Михалков Н. Сборник статей, М., 1989.
   5. Оганов А. А., Хангельдиева Т. Г. Теория культуры. М., 2001.
   6. Отт У. И. Телевизионное знакомство. М., 1992.

Коллектив Авторов Сборник рефератов по истории. 9 класс